---------------------------------------------------------------------
     А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 4. - М.: Правда, 1980
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 апреля 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------




     Воспой,  о  муза, человека четвертого измерения - зеленого стола, - так
как  именно  в картах или, вернее, нераскрытых доныне законах их комбинаций,
заключена  таинственная  философская  сфера - вещественное и невещественное,
практическое  и  умозрительное,  физическое  и геометрическое, - предел всем
человеческим  мерам, за которым всякий расчет столь неясен, что самый острый
ум  в  соединении  с  отточенной  интуицией  является картонным мечом. Исход
сражения  предуказан.  Острый  ум  гибнет,  и  только  дурак,  по безобидной
терминологии  "добрых  людей",  является  в  игре  карт  надежно вооруженным
чем-то  таким,  что позволяет ему, с завязанными глазами, уверенно идти там,
где нет ни входов, ни выходов.
     Однако  был человек, решивший объемистую эту задачу путем своеобразного
расчета,  секрет  которого унес с собой в мрак могилы, а умер он потому, что
встретил  могущественное препятствие, помешавшее ему воспользоваться плодами
невероятных своих трудов.
     В  1914  году  Ньюйоркский  клуб  "Санта  Лючия" только что открыл свои
роскошные  помещения для бесчисленных аргонавтов, собирающих, где не теряли,
и  жнущих,  где  не  посеяли.  Потомство  Джека  Гэмлина восседало под звуки
очаровательного  оркестра  среди  столь  художественной  обстановки,  полной
утонченного  замысла  картин, статуй и гобеленов, что только рыжая душа янки
могла  остаться  нечувствительной к окружающему ее великолепию, сосредоточив
весь  жар  свой  на  числе  очков.  Приличие не нарушалось. Дьявольский узор
чувств  был  безупречно  прикрыт  лоском; играла музыка, и освежающее веяние
серебристых  фонтанов  придавало  происходящему  магическую прелесть "Летней
фантазии" Энсуорта, разыгрываемой в четыре руки.
     Вдруг раздался крик.
     Взгляды  всех  обратились к столу, где молодой человек с бледным лицом,
стройный,  красивый,  хорошо  одетый,  с  яростью, но сохраняя достоинство в
движениях  и в выражении лица, рвался из рук двух сильных крупье, схвативших
его  за  кисти,  -  одна  разжалась,  и  на  стол, сверкая, вместе с золотом
просыпалась колода карт. Крупье поспешно собрали ее.
     Подобные  происшествия  отличаются  тем,  что  для  освещения их случай
посылает  обыкновенно  человека,  обладающего даром слова. Такой человек уже
был тут, он стоял, ждал и выполнил свое предназначение коротким рассказом:
     - Как   только  он  сел,  я  почувствовал  содрогание,  -  предчувствие
охватило  меня. Действительно, менее чем в полчаса мне пришлось расстаться с
двадцатью  тысячами  долларов,  ни  разу не взяв при этом. Не менее, если не
более,  пострадали  Грант,  Аймер,  Грантом.  Еще  ранее  удалился  Джекобе,
присвистнув,  с  бледным  лицом. Короче говоря, молодой человек держал банк,
всех  бил  и  никому  не  давал. Я не помню такого счастья. Он приготовлялся
тасовать  третью  талию,  но так неловко подменил колоду, что был немедленно
схвачен.  Теперь  я,  Грант,  Аймер,  Грантом и Джекобе отправимся в кабинет
директора клуба получить проигранное обратно.
     И  он  ушел,  Грант,  Аймер,  Грантом  и  Джекобе  последовали  за ним,
сопровождаемые   толпой   дам,   улыбающихся,   воздушных,  прекрасных  -  и
совершенно невозможных в игре, так как они сварливы и жадны.




     Дела  подобного рода разбирались в "Санта Лючия" без свидетелей; оттуда
иногда  доносились  вопли  и  проклятия  избиваемых  артистов темной игры; и
ничто  не  указывало  на  тихий  исход  казуса;  однако арестованный молодой
человек,  будучи  введен  в  кабинет,  потребовал  во имя истины, которую он
решился  открыть,  -  совершенного  удаления всех посторонних, а также жертв
своих замечательных упражнений.
     Лакеи,  уже  засучившие рукава, вышли, покашливая неодобрительно; двери
были  плотно  закрыты,  преступная  колода водружена на столе, и воинственно
дышащие  четыре директора, один другого мясистее, апоплексичнее и массивнее,
стали вокруг изобличенного непроницаемым ромбом.
     Лицо  уличенного  нервно  подергивалось; но ни стыда, ни растерянности,
ни  малодушия  не  было  заметно  в  полных решительного волнения прекрасных
чертах  его;  ничто  в нем не указывало мошенника, напротив, казалось, этому
лицу суждены великие дела и ослепительная судьба.
     - Я  сказал,  что дам объяснения, и даю их, - заговорил он высокомерно,
-  я  скажу,  - что, но оставлю при себе - как. Меня зовут Иоаким Гнейс. Мой
дедушка  был игрок, мать и отец - тоже. С одиннадцати лет мною овладела идея
беспроигрышной  колоды. Она обратилась в страсть, в манию, в помешательство.
Я  изучил  все шулерские приемы и все системы, составители которых с радугой
в голове не знают, где приклонить голову. Но я хотел честной игры.
     Постоянное   размышление   об   одном   и   том   же  с  настойчивостью
исключительной  привело  к  тому,  что я мог уже обходиться для своих опытов
без  карт.  На  улице, дома, в лесу или вагоне - меня окружали все пятьдесят
две  карты  хороводом условных призраков, которые я переставлял и соединял в
уме как хотел.
     Так   прошло   восемь  лет.  Чувствуя  приближение  кризиса  -  решения
невероятной  задачи,  преследуемой  мной,  я удалился в заброшенный дом, где
почти  без сна и еды семь дней созерцал движение знаков карт. Как Бах увидел
свое   произведение,   заснув   в   церкви,   собранием  архитектурных  форм
несравненной  красоты  и  точности,  так вдруг увидел я свою комбинацию. Это
произошло  внезапно.  В  бесплотной  толпе  карт, окружавшей меня, пять карт
выделились,  сгруппировались особым образом и поместились в остальной колоде
таким образом, что сомнений более не было. Я нашел.
     Суть  моего  изобретения  такова.  Вот моя колода карт - без крапа, без
фальсификации;  одним  словом  -  колода  честных  людей.  Я примешиваю ее к
талии.  После этого тысяча человек могут тасовать талию и снимать как хотят,
-  я  даже не трону ее. Но у меня всегда при сдаче будет очков больше, чем у
остальных игроков.
     Что же я делаю для этого?
     Я  беру  из  этой  колоды  шесть  карт;  каких - я не скажу вам. Пять я
смешиваю  в  известной  последовательности,  вкладывая в любое место колоды.
Шестую   карту   кладу  предпоследней  снизу.  Затем  эта  колода,  в  числе
произвольного  количества  колод,  может  быть  растасована  как  угодно - я
всегда  выиграю.  Меня  погубила  неловкость.  Но шулером назвать меня вы не
можете.




     Пораженные  директоры,  с  целью  проверить  слова  Гнейса,  пригласили
экспертов,  опытных  игроков  во  все игры, людей, судьба которых переливала
всеми  цветами  спектра  звезды,  именуемой  -  Счастье  Игрока.  Десять раз
перемешивали  они  колоду, сложенную тайно от них по своему способу Гнейсом,
и  не  случалось  ни  разу, чтобы карты, выпавшие ему на сдаче, проиграли. У
него всегда было больше очков.
     Взгляд  презрительного,  глубокого  сожаления,  брошенный  на  молодого
изобретателя  игроком  Бутсом,  заставил  Гнейса  вспыхнуть и побледнеть. Он
встал, Бутс вежливо удержал его.
     - Ум  направленный к пошлости, - кратко сказал он, - талант хама, гений
идиотизма. Вы...
     Но  Гнейс  бросился  на него. Схватка, предупрежденная присутствующими,
еще  горела в лицах противников. Гнейс тяжело дышал, Бутс пристально смотрел
на него, сжав свои старые, тонкие губы.
     - Я  с  намерением  оскорбил вас, - холодно сказал он. - В вашем лице я
встречаю  гнусный  маразм,  отсутствие  воображения  и  плоский расчет. Игра
прекрасна  только тогда, когда она полна пленительной неизвестности. И жизнь
-  тоже.  То и другое вы определили бухгалтерским расчетом. Поэтому, то есть
для  вящего  удовлетворения  вашего,  я  предлагаю  решить  наш  спор  вашей
колодой; мы сыграем вдвоем.
     Гнейс рассмеялся.
     Были  стасованы  и  сданы  карты; перед тем колода, сложенная им особо,
была  пущена в талию. "Кто проиграл, тот стреляется, - сказал Бутс, - у кого
меньше очков, тот умер".
     - Семь, - сказал, перевернув карты, спокойный Гнейс.
     - Девять, - возразил Бутс.
     Гнейс  подержал  карты  еще  с минуту, побелел, схватился за воротник и
упал мертвым. Его сердце не перенесло удара.
     - Так  бывает,  -  сказал  в  конце  всей  этой  сцены Бутс потрясенным
свидетелям,  -  по-видимому, его открытие только иногда - редко, может быть,
раз  в  десять  лет - подвержено некоторому отклонению. Но в общем - система
не имеет себе равной. Он проиграл.




     Гениальный  игрок.  Впервые  -  "Красная  газета",  веч.  вып., 1923, 8
марта.

                                                                    Ю.Киркин

Популярность: 25, Last-modified: Sat, 26 Apr 2003 19:53:01 GmT