----------------------------------------------------------------------------
     Перевод И.И. Холодняка
     Хрестоматия по античной литературе. В 2 томах.
     Для высших учебных заведений.
     Том 2. Н.Ф. Дератани, Н.А. Тимофеева. Римская литература.
     М., "Просвещение", 1965
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------


                           (239-169 гг. до н. э.)

     Квинт  Энний  (Quintus  Ennius),  выдающийся  римский  поэт,  родился в
италийском  городе  Рудиях  в  Калабрии,  где наряду с латинским языком было
широко  распространено  знание греческого. Энний, по-видимому, участвовал во
второй Пунической войне с карфагенянами, где познакомился с Катоном Старшим,
который привез его с собой в Рим.
     Через  любителей  литературы  Энний  попал  в кружок Сципионов. Это был
кружок  римской  "служилой"  знати, которая стояла за широкий захват рынков,
грабеж провинций, но вместе с тем эта аристократия ставила, просветительские
цели  -  освоение  греческой  культуры,  философии, красноречия, литературы.
Энний,   подобно  Теренцию  (см.  ниже),  пишет  в  духе  этого  кружка.  Он
переделывает  для  римского  театра  греческую  трагедию, комедию, переводит
философские поэмы.
     В  духе  либеральных  просветительских  тенденций сципионовского кружка
Энний  написал  не  дошедшую  до  нас  поэму  "Эпихарм",  в  которой впервые
познакомил  римлян  с греческой натурфилософией и рационалистически объяснял
народную   религию;   он   перевел   "Священную  запись"  Евгемера,  который
доказывал,  что  народные  боги  -  лишь  обожествленные  люди.  Энний пишет
"Сатуры" - произведения с разнообразной тематикой (см. ниже, Луцилия),
     Но  главное его произведение - это "Анналы" ("Летопись") - историческая
поэма, состоявшая из 18 книг (сохранилось около 600 стихов). Ее содержание -
поэтическая история Рима с его основания до войн с Востоком, Тенденция поэмы
-  прославлять  римские  завоевания  и  полководцев  из римской знати. Энния
впоследствии  называли  "латинским  Гомером".  Поэма, написана уже не старым
"сатурновым"  стихом,  а  заимствованным из Греции гомеровским дактилическим
гекзаметром, который с этих пор прочно утвердился в римском эпосе. Энний дал
толчок  развитию  латинского  поэтического  языка; он оказал влияние на язык
последующего  эпоса  (например,  на  язык  Лукреция,  Вергилия).  Энний  так
прославляет сам себя в приписываемой ему надгробной надписи:

           Энния, старца поэта, здесь образ вы, граждане, зрите;
           Славные он воспевает подвиги ваших отцов.
           Плакать к чему ж обо мне? К чему же лить слезы напрасно?
           Жив я в крылатом стихе: стих то у всех на устах.


                                  (Отрывки)

             Музы, о вы, что Олимп попираете гулко стопами!
             Музами греки вас называют - для нас вы Камены {*}.
             {* Камены - богини песен.}
             Песни мои широко по земле и средь дальних народов
             Будут греметь.

[В  первой  книге  своих  "Анналов"  Энний  передает  рассказ  о легендарных
основателях  Рима  -  Роиуле  и  Реме - так, как впоследствии он был передан
                  историком Ливием. Вот один из отрывков:
Дева Илия видит вещий сон, в котором ей свыше ниспосылается откровение об ее
судьбе,  сначала  горестной,  а затем славной, о двух ее сыновьях - Ромуле и
Реме.   Ужасен   и   загадочен  этот  пророческий  сон.  Илия  просыпается и
           взволнованным голосом рассказывает о грозном видении:]

             Встала старушка; внесла рукою дрожащей лампаду.
             Илия с плачем ей молвит, виденьем испугана грозным:
             "Выслушай, дочь Евридики! родителя милой супруги;
             Страшен мой сон! Смертельной тоскою сжимается сердце.
             Берег реки неизвестной, пышною ивой одетый,
             Кто-то прекрасный меня увлекает... потом одиноко
             Там я блуждаю, сестрица; стопою неверной дорогу
             Тщетно пытаюсь найти, призываю тебя, но напрасно.
             Замерло сердце... Не видно пути... Куда же идти мне?
             Вдруг родителя голос - он имя мое называет:
             "Милая дочь! Сулит тебе рок несчастье в грядущем,
             Но из этой реки твое счастье сугубо воспрянет".
             Так он сказал мне, родная, и вдруг от глаз он сокрылся.
             Сердцем стремлюсь я к нему, но увы! его нет предо мною.
             В горе к лазурному небу не раз простирала я руки,
             В слезной мольбе призывая отца, но напрасно молила...
             Здесь я проснулась, в тревоге смертельной, покой свой
                                                              утратив.

[Далее,  вероятно,  идет  все  так,  как  изложено  у  Ливия, и первая книга
      кончалась славословием Ромула, в момент кончины ставшего богом:]

             Сладкой тоскою их сердце пронзилось: царя славословят
             Речью такой: "О Ромул божественный, Ромул - владыка,
             Страх и блюститель отчизны, бессмертных славная отрасль.
             Ты наш отец, ты родитель, божественной крови потомство,
             Вывел на свет лучезарный ты нас из мрака забвенья.

[Там  же  (кн.  I,  ст. 55) Энний рассказывает о гадании Ромула и Рема, кому
                                быть царем:]

             Царскою властью прельстившись, безмерно престола желая,
             Братья решают судьбу вопросить пернатых полетом.
             Вот на холме Палатинском {*} с вершин его наблюдает
             {* Палатинский и, ниже, Авентинский - два из семи холмов Рима.}
             Рем со вниманием жадным; крылатого вестника ждет он;
             Ромул прекрасный тогда с высоты твердынь Авентинских
             В той же надежде свой взор устремляет в безмолвное небо.
             Ждет и народ напряженно, владыкой кто должен назваться.
             Городу имя кто даст и будет он Рим иль Ремор.
             Ждет он, подобно толпе, устремившей на консула взоры.
             Знак он подаст - и мгновенно арены затворы цветные
             Настежь - и в бой полетят колесницы к победе желанной.
             Так и теперь, в ожиданье безмолвном толпа цепенеет.
             Братский тут жребий решался; и царский венец был
                                                        наградой.
             Тою порою низверглась в Аид колесница ночная.
             Радостным утром блеснуло на тверди дневное светило,
             И понеслися с небес величавым слева {*} полетом
             {* Левая сторона у римлян считалась счастливой.}
             Стаи пернатых, в лучах утопая сверкающих солнца.
             Трижды четыре священных спустилось вестника с неба,
             К счастливым быстро местам они устремилися разом.
             Видит Ромул, что стал он богам бессмертным любезен,
             Царственный трон и земля - все ему уж готово достаться.

[В  третьей книге рассказывается о войнах с Пирром {Пирр, царь Эпира, ведший
свой  род вт Ахиллеса (Эакид), пошел на помощь городу Таренту, но после ряда
побед  был разбит римлянами.}, в уста которого вкладываются следующие слова,
по  выражению  Цицерона,  "истинно царские и достойные потомка Эакидов" ("Об
обязанностях",  I,  12,  38).  Римляне  предложили  разменяться пленными или
           получить за них выкуп. Пирр с достоинством отвечает:]

             Злата не требую я, и выкупа мне не давайте:
             Мы не торгуем, войну мы ведем, и жребий о жизни
             Нам подобает железом решать, а не златом презренным.
             Вас ли владыка-Судьба, меня ль пожелает возвысить.
             Храбростью нашей решим. Теперь мое слово послушай:
             Ваших героев, кого и счастье войны пощадило,
             Должно и мне пощадить - я решил даровать им свободу:
             В дар их примите, того и великие боги желают.

[Пирр  предлагает  римлянам  мир,  но  его  послам  возражает  цензор  Аппий
         Клавдий Слепой, упрекая сенаторов, готовых было уступить:]

             Где же рассудок у вас, что верной стезею доселе
             Шествовал? О вы, безумцы! Зачем вы с дороги свернули?

[Война  возобновляется,  и  римские  воины-герои  жертвуют собой за родину с
                               восклицанием:]

             В битве отважной за римский народ умереть я готовлюсь;
             Я добровольно жертвой паду за отчизну святую!

[В  книге  XVIII  "Анналов"  Энний  приближался уже к своим временам; он сам
                                 говорит:]

             Ибо для нас недостаточно петь старинные войны...

[В рассказе об Истрийской войне {С жителями Истрии (на границе Иллирии).} он
                    описывает храбрость одного трибуна:]

             Словно как дождь на трибуна отвсюду сыплются стрелы,
             Щит прокололи, звенит вместе с ним от вражеских копий
             Медный весь шлем, но не может никто поразить его тела;
             Целые тучи он копий ломает и прочь сотрясает.
             Тело все покрывается потом в трудах его тяжких,
             Некогда даже вздохнуть: стремительно снова и снова
             Истряне стрелы бросают, ему не давая покоя.

 [Энний во введении к главной части своей поэмы о Пунических войнах пишет:]

             Писали другие поэты стихами
             Теми, что Фавны когда-то и вещие люди сложили;
             К музам они не взбирались в высокие дебри Парнаса,
             В гладкий стих свою речь уложить до меня не старались {*}.
             {* Судя по намеку Цицерона ("Брут", 76), здесь Энний
             прежде всего указывает на поэта Невия, писавшего
             грубым "сатурновым" стихом про фавнов (демонов лесов).}
             Этой науки тайник мы первые вскрыли отныне.


Популярность: 15, Last-modified: Wed, 26 Oct 2005 04:57:18 GmT