Рассказ


     -----------------------------------------------------------------------
     Дойль Артур Конан. Собрание сочинений в 8-ми т. Т.5.
     Москва: Раритет. 1991. Перевод С.Маркиша
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 1 октября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     В  пятый  том  "Сочинений" вошли роман "Белый отряд", который переносит
читателя  в  далекую  эпоху второй половины XIV века, когда две сильнейшие в
то  время  европейские  монархии,  Англия  и  Франция,  вели жестокую войну,
вошедшую  в  историю  под  названием  Столетней,  а  также  рассказы "Сквозь
пелену", "Нашествие гуннов", "Состязание".


     Он   был  громадный  шотландец,  -  буйная  копна  волос,  все  лицо  в
веснушках,  -  прямой  потомок  Лиддсдейлского  клана  воров  и  конокрадов.
Несмотря   на  такую  родословную,  он  был  гражданином  в  высшей  степени
основательным  и здравомыслящим - городским советником в Мелроузе, церковным
старостой   и   председателем  местного  отделения  Христианской  ассоциации
молодых  людей.  Браун  была  его  фамилия,  и вы могли видеть ее на вывеске
"Браун  и Хэндлсайд" над большим бакалейным магазином посреди Хай-стрит. Его
жена  Мэгги  Браун, в девичестве Армстронг, вышла из старой фермерской семьи
с  Тевиотхедских  пустошей.  Она  была  маленькая,  смуглая и темноглазая, с
необычной  для  шотландской женщины нервною натурой. Нельзя представить себе
контраста  более резкого, чем этот рослый рыжеватый мужчина рядом со смуглой
маленькой  женщиной,  а  между  тем оба уходили корнями в прошлое этой земли
так далеко, насколько хватало человеческой памяти.
     Однажды   (это  была  первая  годовщина  их  свадьбы)  они  отправились
поглядеть  на  раскопки  римской  крепости  в  Ньюстеде.  Место оказалось не
слишком  живописным.  От  северного  берега  Твида, как раз оттуда, где река
делает  петлю,  покато  спускается  поле.  Через  него-то  и  прошли траншеи
археологов,  обнажив  местами  старинную каменную кладку - основания древних
стен.  Раскопки  были обширные, потому что лагерь занимал пятьдесят акров, а
сама  крепость  -  пятнадцать.  Но  мистер  Браун  был  знаком  с фермером -
хозяином  поля,  и это облегчило всю их экскурсию. Они провели долгий летний
вечер,  бродя  следом  за своим проводником от траншеи к траншее, от шурфа к
шурфу,  разглядывали  укрепления, дивились странному разнообразию предметов,
которые  ждали  отправки  в Эдинбургский музей древностей. В этот самый день
нашли  женскую  поясную  пряжку, и фермер увлекся рассказом о новой находке,
как вдруг его взгляд остановился на лице миссис Браун.
     - Ваша  женушка притомилась, - сказал он. - Может, передохнете малость,
а после еще походим.
     Браун  посмотрел  на  жену.  Она и в самом деле была очень бледна, а ее
темные глаза сверкали ярко и возбужденно.
     - Что такое, Мэгги? Я тебя замучил! Пора возвращаться.
     - Нет,  нет,  Джон,  пожалуйста, пойдем дальше! Здесь замечательно! Как
будто  в  стране  снов:  все кажется таким близким и знакомым. Долго римляне
пробыли на этом месте, мистер Каннингхэм?
     - Изрядно,  сударыня.  Надо  бы  вам  поглядеть  на  помойные ямы возле
кухни, вы бы поняли, сколько понадобилось времени, чтобы набить их доверху.
     - А отчего они ушли?
     - Как  сказать,  сударыня,  оттого,  по-видимости,  что  пришлось уйти.
Окрестным  людям  стало  невмоготу,  тогда  они поднялись, да и запалили всю
крепость кругом. Вон они - следы огня на камнях, сами видите.
     Быстрая, короткая дрожь пробежала по плечам женщины.
     - Дикая  ночь...  Страшная,  -  сказала  она.  - Небо было красное в ту
ночь... и эти серые камни тоже, верно, покраснели.
     - Да,  наверно, и они были красные, - откликнулся муж. - Странное дело,
Мэгги,  и,  может быть, тому причиной твои слова, но я как будто сейчас вижу
все, что здесь творилось. Зарево играло на воде...
     - Да,  зарево  играло  на  воде!  И  дым перехватывал дыхание. И дикари
истошно вопили.
     Старый фермер засмеялся.
     - Госпожа  будет  писать рассказ про старую крепость, - промолвил он. -
Я  многих  здесь  водил,  показывал,  но  ни разу еще не слыхивал, чтобы так
говорили - как все равно по писаному читали. У некоторых прямо дар от бога.
     Они медленно шагали по краю рва; справа вдруг открылась яма.
     - Эта  яма  была  глубиной  четырнадцать  футов,  - объявил фермер. - И
знаете,  что мы вытащили со дна? Скелет, вот что! Скелет мужчины с копьем. Я
думаю,  он  так  и  помер,  вцепившись в свое копье. Но как мужчина с копьем
попал  в  дыру  четырнадцати  футов  глубиной?  Это  не могила - мертвых они
сжигали. Как вы растолкуете, сударыня?
     - Он спасался от дикарей и сам спрыгнул вниз, - сказала женщина.
     - Что  ж,  похоже  на правду, и даже очень. Профессорам из Эдинбурга, и
тем  лучше  не  объяснить.  Хорошо  б вы всегда были под рукой, чтобы так же
легко  отвечать  на  разные  другие хитрые вопросы. А вот алтарь, который мы
нашли  на  прошлой неделе. А на нем надпись. Мне сказывали, она по-латыни, и
будто  значение  у ней такое, что, дескать, люди из этой крепости благодарят
бога, который за них заступается.
     Они   рассматривали  древний,  ноздреватый  камень.  На  верхней  грани
виднелись большие, глубоко врезанные буквы.
     - Что это значит? - спросил Браун.
     - А кто ж его знает? - откликнулся их гид.
     - Валериа Виктрикс*, - сказала женщина тихо.
     ______________
     *  Valeria  Victrix - Валериев Победоносный (лат.) - название одного из
римских легионов.

     Ее  лицо  стало  еще бледнее, глаза смотрели и не видели - так смотрят,
вглядываясь в туманные пролеты под сводами столетий.
     - Что это? - отрывисто спросил муж.
     Она вздрогнула, словно пробуждаясь ото сна:
     - О чем мы говорили?
     - Об этих буквах на камне.
     - Без сомнения, это имя легиона, который поставил алтарь.
     - Но ты произнесла какое-то имя?
     - Да что ты? Какая ерунда! Откуда мне знать, как он назывался?
     - Ты сказала что-то вроде "Виктрикс" - так, по-моему.
     - Наверно,  я  пробовала  угадать. Я как-то очень странно себя чувствую
на этом месте, словно я не я, а кто-то еще.
     - Да,  место  жуткое,  -  согласился  муж,  и в его смелых серых глазах
мелькнуло  что-то  очень  похожее на страх. - Я и сам это чувствую. Пожалуй,
мы попрощаемся с вами, мистер Каннингхэм: надо вернуться домой засветло.
     Ни  она,  ни  он  не могли избавиться от странного впечатления, которое
оставила  в  них эта прогулка по раскопкам. Словно какие-то миазмы поднялись
со  дна  сырых  траншей  и проникли в кровь. Весь вечер оба были молчаливы и
задумчивы,   но   и   те  немногие  замечания,  которыми  они  обменивались,
показывали,  что  на  уме  у обоих одно и то же. Браун спал тревожно и видел
странный,  но вполне связный сон, видел настолько живо, что проснулся весь в
поту,  охваченный  дрожью,  как  испуганный  конь.  Утром,  когда  они  сели
завтракать, он попытался пересказать сон жене.
     - Все  было  очень  отчетливо, Мэгги, - начал он. - Гораздо отчетливее,
чем  когда-нибудь наяву. Мне и теперь чудится, будто эти руки были липкие от
крови.
     - Расскажи мне... расскажи по порядку, - попросила она.
     - Сперва  я  был  на каком-то откосе. Я лежал, распластавшись на земле.
Земля  была  неровная, поросшая вереском. Вокруг темнота, хоть глаз коли, но
я  слышал  шорох и дыхание. Казалось, что по обе стороны от меня люди, много
людей,  но  я  не  видел  никого.  Временами  глухо  звякала  сталь, и тогда
несколько  голосов  сразу  шептали:  "Ш-ш-ш!"  В  руке у меня была узловатая
дубина  с железными шипами на конце. Сердце билось быстро, я чувствовал, что
близится  миг  великой  опасности  и великой тревоги. Раз я уронил дубину, и
снова  в  темноте  вокруг  меня зазвучали голоса: "Ш-ш-ш!" Я вытянул руку, и
она  коснулась  ноги  человека,  лежавшего впереди. Были соседи и с боков, у
самого локтя. Но все молчали.
     Потом  мы  двинулись.  Казалось,  весь откос начал сползать вниз. Внизу
была  река и горбатый деревянный мост. За мостом горели частые огни - факелы
на  стене.  Люди,  крадучись, скатывались к мосту. Ни звука, ни скрипа, одна
лишь  бархатная  тишина.  А  потом  в  темноте раздался крик, крик человека,
пронзенного  внезапною  болью до самого сердца. Одно мгновение этот одинокий
крик  рос,  ширился  и  тут  же  сменился  бешеным ревом из тысячи глоток. Я
бежал.  Все  бежали.  Сиял алый свет, и река превратилась в багровую полосу.
Теперь  я  увидел  своих  товарищей.  Одетые  в  звериные  шкуры, с длинными
волосами  и  бородами, они больше походили на бесов, чем на людей. От ярости
все  обезумели  -  то  и дело высоко подпрыгивали на бегу, неистово разевали
рот,  размахивали  руками,  и  красные  отблески плясали на их лицах. Я тоже
бежал  и  тоже  выкрикивал проклятия, как все. Я услыхал оглушительный треск
бревен  и  понял,  что палисад рухнул. Пронзительный свист наполнял уши, и я
знал,  что  это  стрелы  проносятся  мимо.  Я  скатился  на дно рва и увидел
протянувшуюся  сверху  руку.  Я  схватил  ее,  и  меня  втащили на стену. Мы
глядели  вниз,  под  нами  были  серебряные  люди с копьями. Несколько наших
прыгнули  прямо на копья, потом - мы, остальные, следом. Мы перебили солдат,
прежде  чем  они  успели  выпростать  и снова поднять свои копья. Они громко
кричали  на  каком-то  непонятном  языке,  но  пощады  не  было  никому.  Мы
прокатились  по  ним,  как  волна, и втоптали их в грязь, потому что их было
мало, а нас - без числа.
     - Я очутился среди домов, один из них горел. Я видел, как струи пламени
бьют  сквозь  крышу.  Я  побежал  дальше,  теперь я был один между зданиями.
Кто-то  промелькнул передо мной. Это была женщина. Я поймал ее за руку, взял
за  подбородок  и повернул ей голову так, чтобы свет от пожара упал на лицо.
И кто, ты думаешь, это был, Мэгги?
     Жена облизнула пересохшие губы.
     - Это была я, - сказала она.
     Он глядел на нее в изумлении.
     - Ловко  угадала,  - сказал он. - Да, это была именно ты. Понимаешь, не
просто  кто-то  похожая  на  тебя.  Это была ты, ты сама: ту же самую душу я
увидел  в  твоих  испуганных  глазах. Ты была белая и удивительно красивая в
огне  пожара.  В  голове  осталась  одна мысль: увести тебя отсюда, чтобы ты
была  моей,  только  моей, в моем доме где-то за грядою холмов. Ты вцепилась
ногтями  мне  в  лицо.  Я вскинул тебя на плечо и стал искать пути назад, от
этого света горящих домов - назад, в темноту.
     И  тут  случилось  самое  удивительное,  то, что я запомнил лучше всего
остального.  Тебе  плохо,  Мэгги? Дальше не рассказывать? Господи! У тебя то
же  выражение  лица  что  было  ночью  в моем сне! Ты отчаянно завизжала. Он
примчался  в  пламени  пожара.  Голова  его  была непокрыта, волосы черные и
курчавые,  в  руке обнаженный меч, короткий и широкий, чуть длиннее кинжала.
Он  бросился  на меня, но споткнулся и упал. Одной рукой я удерживал тебя, а
другой...
     Жена вскочила на ноги, ее черты исказились.
     - Марк!  - закричала она. - Мой ненаглядный Марк! Ах, ты, зверь! зверь!
зверь!
     Зазвенели чашки, и она без чувств упала на стол.


     Они  никогда  не  говорили  об  этом  странном  случае,  который  стоял
особняком  во всей их супружеской жизни. На миг завеса прошлого отдернулась,
и  мимолетная  картина  забытого  существования коснулась их взора. Но потом
занавес  закрылся,  чтобы не открыться больше никогда. Они продолжали жить в
своем  тесном кругу - для мужа он ограничивался магазином, для жены домом, -
и,  однако  ж,  новые,  более широкие горизонты смутно засинели вокруг них с
того летнего вечера у разрушенной римской крепости.

Популярность: 49, Last-modified: Thu, 02 Oct 2003 04:50:30 GmT