---------------------------------------------------------------
     © Copyright Михаил Войтенко
     Email: nataly@samart.co.th
     Date: 22 Jul 1999
---------------------------------------------------------------

     Не  могу  сказать, что  все  это  исключительно фантазия.  На написание
подобного меня вдохновило пребывание  у нас в гостях одной девицы из  России
-- вот про это я позже  напишу, там роман  можно состряпать. Девица сейчас в
ЮАР,  тусуется, так  сказать, на раутах  с министрами  и  послами. Она  и ее
небольшая история крайне интересны, на мой взгляд. И  даже поучительны. Но о
ней чуть позже.




     Был обычный лосанжелесский день. Светило предзакатное  солнце, с трудом
висели в небе редкие тучки, пальмы с тоской вспоминали Сахару, а  все  живое
стремилось уползти в тень, желательно кондиционированную. Мрачноватого  вида
автобус нехотя подполз к перекрестку и  замер на огонь светофора. В автобусе
сидели  крепкие  ребята,  количеством 8,  и водитель, к делу  практически не
имевший  отношения.  За   исключением  вождения.  Ребята  были   из   группы
специального назначения СВАТ,  и  возвращались в расположение  группы  после
отработки  очередной  задачи  по  уничтожению терроризма.  Задачу, хотя  и с
трудом,  но  выполнили,  а  потому  все  предвкушали  заслуженный  отдых.  О
терроризме, за исключением тренировок и многочисленных спецкурсов,  никто  в
автобусе  не  имел никакого  понятия. Вот почему, когда к  автобусу  подошла
молодая  и  неприлично  красивая, по  сравнению  с подавляющим  большинством
местного  женского  населения,  девица,  и  вдруг  постучала  в  дверь,  все
пассажиры  автобуса  хотя  и насторожилась,  но  отнюдь не там и не так, как
предписывалось  инструкциями.  Облик  девицы,  одежда  и  общая  ухоженность
оставляли желать гораздо лучшего,  производя впечатление когда-то красивого,
дорогого  и  мощного спортивного авто,  конфискованного для  нужд  передовых
частей американских войск в операции "Буря в  пустыне", и сразу после победы
заброшенного на улицы Лос-Анжелеса, без ремонта и  даже  помывки. И все-таки
красота и мощь  чувствовались, буквально излучались -- дело было за ремонтом
и  помывкой.  Девица  задергала  руками и  начала гримасничать,  всем  видом
показывая, что у нее что-то очень не в порядке и  ей требуется помощь. Шофер
не  выдержал  первый, дверь  открылась.  Девица  влетела  внутрь,  выхватила
пистолет и закричала что-то неразборчивое -- как потом выяснили специалисты,
матом. Крыла  матом все подряд и ничего не требовала. Спецназ не растерялся,
головокружительный  прыжок и отточенный  прием сержанта припечатали девицу к
полу,  пистолет взлетел вверх и был тут-же подхвачен другими, после чего все
немного  успокоились  и вопросительно  уставились на девицу.  Очутившись  на
полу, девушка обрела и какое-то странное спокойствие, и более того -- начала
весьма ехидно ухмыляться. Наконец, она  заговорила --  на  очень  хорошем, в
плане  словарного запаса, грамматики и нелитературных выражений, английском,
хотя  и  с  невероятно  гнусным акцентом,  буквально  режущем уши.  "Ну  что
вылупились?  Терроризм  в  Лос-Анжелесе  уничтожен?  Ха!  Детки,  посмотрите
пистолетик."  Пистолетик  посмотрели  --   он  был  игрушечный,  модель  для
коллекционеров, и не мог стрелять ни водой, ни даже пластмассовыми шариками.
"А  теперь"  --захихикала девица  --  "пусть  тот из  вас,  кто  понимает  в
фейерверках, подойдет поближе и  возьмет мою сумку.  В сумке  кусочек  такой
пластилина -- пусть посмотрит и скажет, что это". Специалист отшатнулся -- а
девица победно заржала:"Вот именно, пластиковая  взрывчатака СИ4 модификация
АМБЕЦ  98, у вас  такая  только в планах  есть. Чуть слабее  ядерной  бомбы.
Детонирует  от  электрозаряда  слабой мощности,  типа  искры  или  зубовного
скрежета.  А теперь пусть  очкастый  залезет  ко  мне  в рот --  очками!,  и
посмотрит на левый  задний клык внизу  и вверху. Видишь? Задрожал -- видишь,
значит. В зубах выходы от  проводков.  Щелкну  зубами  -- и  пошла  реакция.
Теперь  загляни за пазуху, не  бойся.  Так вот за  пазухой  --  только малая
часть. На мне навьючено 14 целых, сорок три сотых килограмма -- в фунты сами
переводите.  Основное,  кобели,  запрятано  так,  что найти  можно  только с
помощью  "Справочника  гинеколога" Издание  последнее и  дополненное. Теперь
прониклись?"  Теперь  все  и  все  поняли и  робко  потупили взоры.  Сержант
прочистил горло и хрипло шепнул: "Что дальше?" "Вот это уже ближе к делу" --
одобрила девица. "Спокойно едем дальше, в общем  направлении аэропорта, и не
думаем о  подвигах.  Слушаем меня и немедленно исполняем.  Смотрим в  окна и
любуемся закатом. Усвоили?" Спецназ  затоптался  на  месте  и  не  торопился
расходиться, перебрасываясь нехорошими взглядами. "Вы чего это, сопливые? На
Арлингтонское  кладбище торопитесь?" -- удивилась красотка. "Цыкну зубом  --
вас с  вениками по всему городу будут сметать." Спецназ горестно  вздохнул и
расселся  по местам.  "Теперь  слушай команду -- свяжитесь  со всеми подряд,
обрисуйте  ситуацию. Едем в аэропорт,  к  нашему  приходу чтобы там ни одной
живой  души! Кроме спецов вроде вас, журналистов  и властей, кто у вас там в
таких  случаях. Там я устрою  пресс-конференцию и  расскажу все!" -- девушка
вдруг  всхлипнула.  "Америка  содрогнется!  А  потом выставлю свои  скромные
требования". "Понятно" -- вздохнул сержант.  "Чего тебе  понятно, козел?" --
красотка злобно цыкнула зубом. Все вздрогнули. "Я сочувственно" -- извинился
сержант. "Ну-ну, сочувствуй" -- смилостивилась она, -- "это пока можно".
     "Так-так" -- бормотал ответственный за связь, лихорадочно связываясь со
всеми секретными адресами -- "ЭФ -- БИ  -- АЙ само собой, а вот  СИ -- АЙ --
ЭЙ,  с  ними  как? Вызывать, что-ли?" -- связист обернулся к террористке. "А
что-ж, вызывай" -- охотно согласилась та. "Всех зови, у меня на всех хватит"
-- и хихикнула. Все  опять вздрогнули. "Вы не трепещите, доберемся до места,
вам команда вольно и разойтись, вы свою задачу выполнили. Для меня."
     Автобус медленно вкатил  на  территорию аэропорта, сопровождаемый,  как
водится, дюжиной полицейских и прочих машин. Вокзал был пуст, за исключением
представителей   властей,  различных   ответственных  органов,  специалистов
разного профиля  --  от  карате-до-фулл-контакт до саперов и  гинекологов, и
журналистов.  Вокзал,  то  есть,  был  полон.  Но  гражданских  лиц  в  лице
пассажиров, как  и  обещалось, не  было.  Девица  смело вышла  из  автобуса,
поблагодарила  группу  особого  назначения  и  проследовала  в  здание,  где
взобралась  на  импровизированный  подиум.  Никаких  попыток остановить  ее,
пристрелить  или  другими  способами  обезножить  или обеззубить,  не  было.
Спецназ постарался, в деталях описывая адскую схему ее заминирования. "Итак"
-- начала  она -- "во-первых строках, как говорится, спасибо за внимание! За
то,  что нашли  время покалякать.  Не  пожалеете,  обещаю. Если вы  обратили
внимание,  я  захватила автобус  не  с пассажирами  и не  со  школьниками, и
потребовала   эвакуировать   аэропорт.   Обратили?"   "Обратили"   вразнобой
подтвердило  пестрое собрание. "Да, я  такая. Лишнего мне не надо. Ни жертв,
ни там требований.  Сразу говорю -- Палестину освобождать  не надо.  Израиль
можно не бомбить. НАТО пусть себе остается, и всех террористов из всех тюрем
мира  тоже  можете  не выпускать.  Миллиард  выкупа мне тоже ни к чему, я не
дура. И даже  миллион.  Но  ежели что, вот это вот здание взорву  к чертовой
матери. Без вас. Жертвы мне  тоже  ни к  чему,  даже  если жертвам  по долгу
службы положено. Жертв  не будет!!!"  -- торжественно провозгласила девушка.
"А  вот за  вокзальчик и  еще кое  за что  придется заплатить, уж сорри, как
говорится. Опять же, не вам и не правительству. Интересно я говорю?" "Да уж,
есть немного"  -- ответило собрание,  уже гораздо  дружнее.  "Ха,  то ли еще
будет!  Значит так  --  я говорю  все, с  самого начала,  а  вы  внимательно
слушаете. После всего я вас спрошу, права я или  нет, и если вы скажете, что
нет, я тут-же отдамся саперам, а  потом всем прочим, и, как говорится, пусть
судят меня сурово, но справедливо самые гуманные в мире присяжные!" Собрание
не  на  шутку  заинтриговалось  и  охотно  приняло   ее  условия.   Поначалу
бездействующие  операторы вовсю вертели видеокамерами,  журналисты потрясали
микрофонами и воки-токи,  непонятно откуда взявшиеся личности в комбинезонах
устанавливали софиты, еще какие-то приспособления, стулья и  столы с легкими
закусками и пока легкими напитками. Девушка уже по хозяйски распоряжалась --
"Рассаживайтесь, гости  дорогие,  разговор долгий, ноги не казенные -- ну, и
чем богаты! Не обессудьте. Начнем, что-ли?"
     "Зовут меня  Люсьена Запалкина. Мне 28  лет,  образование -- пыталась и
пытались, то есть читаю и даже пишу. Английский выучила на спор, на комплект
белья "неделька"  и  блок "Мальборо".  Давно то есть, сейчас  бы  на  больше
поспорила. Мой родной городок зовется Ленинск-Пизецк, и переименовывать его,
после падения  горкома, не стали. А чего? Как  был  Ленинск, так он Пизецк и
остался. Городок широко известен в  узких кругах,  вон, ваши  цэрэушники уже
вздрогнули.  У  нас  главное  и   единственное  предприятие  --  фабрика  по
производству дальнобойных крупнокалиберных сеялок "Выстрел  Авроры". Но  про
сеялки позже. Родилась,  школа,  подворотня -- все, как  у всех.  Посли 8-ми
классов  пошла  в  профтехучилище,   в  17  лет  получила  корочку   токаря,
направление  на  фабрику  и  первый аборт. Город у нас, как  город. Заводище
огромный,  склады, корпуса, заборы. К  заводу приляпался  городок.  Площадь,
ленин, всякие  начальственные  здания. Кварталы хрущевок --  это  такие наши
кондоминиумы,  в пять этажей каждый. Пока без бассейнов и спортзалов. Вместо
бассейнов и  спортзалов у нас улицы. Дальше бараки идут, общаги -- это вроде
кампусов ваших,  но тоже без излишеств.  Сейчас коттеджи еще строят, но  это
подальше, а то  воняет  сильно. Всем  воняет,  и все воняет.  Завод,  город,
кондоминиумы наши,  бараки. Ленин -- и тот воняет,  его сильно  подзагадили.
Дети от него шарахаются,  а взрослые  привыкли. Узнают пока. На площади  все
наше главное -- магазины, сейчас супермаркет  еще, ресторан "Заряжай!", кафе
"Наводчик", дискотека "Пли!", пивбар "Экстракция". Наша фабрика крупнейшая в
стране и единственная в мире, клепала элитные гаубицы уникального  калибра с
эксклюзивным радиусом  поражения. И  ничего другого наша  фабрика клепать не
желает. Еще у нас есть Сеня-Страх, он держит город с одной стороны. С другой
город держат какие-то  из  Москвы -- не то  коммунисты,  не  то эсэсовцы, мы
толком не  знаем. А еще  наш  город знаменит девушками -- это у вас  я такая
красивая, потому что  не выделяться  среди ваших, извиняюсь,  женщин,  можно
только одним путем --  залить лицо серной кислотой, и потом не вытираться. А
у нас я -- ну, ничего. Если ваших мужиков засунуть в наш город, они умрут от
наших девчонок раньше,  чем их добьют наша экология или Сеня-Страх  со своей
бригадой.  Ну,  уж коли  ваш президент ничего  лучше этой  профуры Моники не
нашел... У  нас  бы  ей  дальше  привокзальной площади  не  пойти, мелочевку
сшибать у  проезжих, а у  вас  --  президента  подцепила. Вот  за  что бы  я
Клинтону импичмент  влепила -- за морду Моники.  Президент такой  страны,  а
любовница  страшнее  международного  терроризма. Прошу простить,  увлеклась,
по-женски. Так вот в нашем городе проблема с мужиками. Я уже про настоящих и
не говорю, я так, кобелей в виду имею. И с ними трудности! Сбесился мужик --
кто водку жрет, кто уехал, и еще новая напасть, чище пьянства -- компьютер с
Интернетом. Спишется  с  кем, и едет к нему девка черт  знает, откуда. Своих
нет???  Еще мода --  наши так избаловались красавицами,  что в моду страшные
вошли.  Ну,  и  что  у нас за жизнь?  Днем  завод, если  работа есть,  ночью
дискотека  и, так сказать, приработки.  Мужиков нет. Живем по общагам. Завод
работает  три  месяца  в год,  в  пол-смены. И  медленно  дохнет.  Если  ему
заработать в полную силу  -- через три года нашими гаубицами вооружатся все,
даже  ваши  уличные  банды.  Завалим!  Что-нибудь  путное  выпускать  --  не
дозволяет  наша рабочая  гордость, а вернее  сказать, начальство.  Хотели мы
начать выпуск  уникальных утюгов,  чтобы  японцы к  нам давились.  Куда там!
Понаехала куча патриотов  из Москвы, давай нас успокаивать. Мол, скоро режим
свергнем,  и   запустим  вас  на   полную.  В  ваших  гаубицах   --  счастье
человечества,  и его  надежда.  А вам  --  усиленный пайки  и  спецснабжение
колготками и сапогами производства временно оккупированных  своим-же народом
стран Прибалтики и бывшего  соцлагеря.  Мы, с вашими-то гаубицами,  в момент
вернем и бывшие наши страны, и импортные  сапоги по карточкам.  Я те времена
помню,  что-то не тянет. Сейчас и веселее, и вообще  -- коли приспичит, я за
ночь   больше  заработаю,  чем  секретарша  горкома  партии  --  за  ударную
пятилетку.  И не  на  сапоги из Венгрии,  куда там!  Ну, в общем, утюги  нам
запретили. Сеня-Страх, по просьбе народа, ездил на  большой сход авторитетов
России  в  ГосДуме. Сход Сене запретил. Сказали, попрут из  воров в  законе,
если гаубицы не удержит. Воткнут в одно место этот несчастный  утюг, зарядят
Сеней  и  утюгом  гаубицу  и пальнут  по ненавистному  всему  народу госдумы
ельцинскому  режиму. Сеня сдался. Раз в год  придет заказ, тянем эту гаубицу
три  месяца, хотя можем за  одну  смену  сляпать.  Деньги  за  гаубицу делят
начальство, Сеня и патриоты из Москвы. Нам дают на бедность, пока ее делаем,
а потом, раз в  квартал, гонят  на  рельсы  протестовать, вот за  то  платят
больше,  чем  за  гаубицу.  И  еще  натурой  --  водкой  и  колбасой.  И еще
концертами, то  что-то  типа Зыкиной наедет (такая толстая, про Волгу поет и
еще про что-то), то еще  чего, такое-же  попсовое. Чего требуем, на рельсах,
не знаем и знать не желаем. У нас готовые плакаты и лозунги есть, как раньше
на демонстрации -- мы на них и не смотрим. Кого-то свергнуть, кому-то власть
отдать, судить и  расстрелять  и  все  остальное --  поделить. Ну, какая это
жизнь,  я  вас  спрашиваю?  Никаких  перспектив.  В  Москву ехать, или  куда
поближе? Там своих хватает. Единственное окошко -- заграница. Сеня  и другое
руководство наладили наш экспорт по всему миру. Мы ваши бордели знаем лучше,
чем ваша полиция нравов. В наших общагах, в компьютерах, база данных по всем
борделям  и  стриптиз-шоу,  а  также все необходимые  анкеты  и  заявки  для
трудоустройства. Где-то раз в месяц собирается общее собрание, приходят Сеня
и  наш  знаменитый  участковый  Коля-перехватчик.  Про  Колю  еще  расскажу.
Обьявляют  о  новых  запросах.  Например -- требуются  2 блондинки  стройных
спортивных, до  22-х, не  более одного  аборта  и 2-х  вензаболеваний. Кипр,
Ларнака, 3*, шоу "Многостаночница". 300 долларов в месяц плюс  жилье и стол.
Чаевые -- 50 процентов. При хорошей работе и положительных отзывах в течении
5 лет -- обеспечиваются мужем (регион Средиземноморья, национальность любая,
вера тоже, доход не менее  5000 долларов в месяц, но не более 8000). Разовая
выплата за девочек -- 5 видеодвоек в общагу, учебный набор видеокассет "Курс
молодой  стриптизерши",  энная  сумма  посредникам  (Сеня+Коля)  и  free  --
противотуманные фары для джипа Сени и новая кобура для Коли. Это условия так
себе,  терпимо. Не Голдвин Мейер, как говорится, но и не  СПИД с  гарантией.
Выбираем по графику. Поясняю -- на места так себе и неплохо -- у нас график.
На  золотые места -- по  жребию. На такие, где сифилис  за  простуду идет --
провинившихся. Жлобов, стукачек,  наркоту.  Я, конечно,  тоже  целилась,  но
несколько раз очередь пропускала, чего-то жаждала, не  знаю. Тут новость  --
какая-то,  от какого-то  министерства,  путевка  на  месяц в  США, на  учебу
английского.  Нашим девочкам плевать, а вот детишкам начальства --  очень не
плевать. Все  равно  ведь  на шару.  Началась драчка. Я, хоть красотой среди
наших особой и не блещу, но характером -- Майк  Тайсон в юбке. Засучила все,
от  рукавов и  ниже, и отправилась  биться  за  Америку. Вкратце -- все наше
начальство, от кого зависело, к финалу битвы знало мои сокровенности  лучше,
чем свои квартиры, я уж не говорю про жен. На жен они смотреть не могли. Тут
дело  вот в чем -- наш знаменитый  участковый Коля-перехватчик знаменит тем,
что он верховодит всеми женскими общагами завода, со времен незапамятных. Он
нас всех и пробует, и потом ставит оценку. Коля в женщинах и всем тем, что в
них  есть, разбирается  лучше,  чем  все  ваши герои-любовники  и продюсеры,
вместе взятые. Коля в этих делах ас и ходячая энциклопедия. Из любой коровы,
даже Моники, Коля секс-бомбу может  сделать,  и наоборот. В вашем  Голливуде
ему-б цены не было. Как консультанту и играющему тренеру.  И  вышибале тоже.
Так вот Коля мне сказал такие слова, которых никогда никому еще  не говорил,
и я хотела их вытатуировать, выбить, барельеф сделать, на том самом месте, к
которому эти слова  относятся. "Твоя" --  сказал Коля,  "ватрушка(он так оно
самое  наше  женское  называет)  не  просто ватрушка,  а  наше  национальное
достояние! Береги  ее,  и впустую не пуляй, как говорится.  Бей с разбором и
наповал."  Вот что  сказал  Коля,  и  если-б  вы  знали, кто он такой,  вы-б
оценили. Коля словами не  бросается, он им цену знает. Он хоть и сволочь, но
мужик. Иначе-б Сеня его убрал. Насчет слов, сволочи, мужика и почему Сеня не
убирает Колю, а заодно и что такое убрать, отвечу в конце пресс-конференции.
На все вопросы отвечу. Ну, после таких его  слов, я, понятное дело, считала,
что уж чего-чего, а Америка у меня в кармане.
     Начальство  тоже  оценило, так я  сюда и  попала. Директор  завода  дал
важнейшее задание, про которое позже, и все-бы  хорошо, да дернул меня  черт
поспорить  с  девками  -- мол,  просто  так не вернусь. Или с мужем  в Мерсе
прикачу, вещички из общаги забрать и  закатить  отвальную,  или еще чего, но
грохот от моей поездки будет. Пустой не вернусь.
     Прилетаю.  На  занятиях  была  один  день, первый. Начальник курсов  --
мужичок, серенький,  но прыгучий. На пару  часов с ним уединилась,  получила
диплом  об  окончании  с отличием, и  больше  там  не появлялясь.  Следующим
номером моей программы было  близкое знакомство с простым народом Америки. С
чем-нибудь   вроде   адвоката,   врача,   или   там   мелкого   и   среднего
предпринимателя. Я, как  уже  говорила, твердо  стою  на ногах, и что  такое
принц, знаю.  Принцев и у нас хватает.  С  лапшой  тоже перебоев нет. Но  на
всякий случай пробежалась по Голливуду. Одного раза хватило, все поняла. Вот
чем я хуже этой кильды Джульки Бобертсон, а?"
     Девица противно  скрипнула  зубом, все  замерли, но без особого страха.
Исповедь  захватила. Выпад  в  сторону Джульки довольно охотно восприняла  и
поддержала женская часть собрания.  Мужская похмыкала,  но особых  протестов
тоже не предьявила.
     "Так  вот  я знаю, чем я хуже. Я не знаю  главной военной тайны,  а она
знает.  Она  знает, с кем. Если-б я  знала,  будьте  уверены, я-б тут стояла
перед вами  и  давала интервью,  не  набитая взрывчаткой,  как  мать-героиня
тройней,  я-б  давала  интервью звезды! Времени мало, связей никаких, не  до
покорения Голливуда. Пошла намеченным  путем -- вечеринки, бары и так далее.
Высмотрела козлика, средних лет, толст умеренно, адвокатик, очки,  "Ролекс",
авто не  Сенино, конечно, но  сойдет, не  стыдно. Позволила  подойти.  Голос
дрожит,  пот на лбу,  с  трепетом заказывает мне коктейль и спрашивает,  что
еще.  Смотрю  меню, выбираю  только цены,  заказываю  самое дорогое. У  него
"Ролекс" встал и  остатки волос -- дыбом, но не  сдался,  заказал  все. Мол,
говорит,  он только  это все и заказывает, он весь такой  и во  всем, только
самое дорогое. Ох, ну,  думаю, сейчас понесет! Сейчас расскажет, как недавно
купил заводики  Боинг, отметив  это дело  в  компании Билки  Гейтса,  Стивки
Спилберга и  небольшого букета кинозвезд, а также как ему  все  это надоело,
как ему хочется простой,  но чистой  любви с небольшими извращениями не чаще
раза в месяц,  и как он был поражен, увидев меня -- потому что я ему снилась
со времен  его первой мастурбации. Едем ко мне, потому что у него дома, пока
еще, его жена -- ужасная красавица и тайная любовь шестого подряд президента
США,  но  она не его  песня.  Груба  и  не  понимает  его  изящных,  тонких,
интеллектуальных поисков  как  смысла  жизни,  так  и этих  самых  небольших
извращений.  Мне его  жену жалко,  смотрю на него, слушаю, и прямо слезы  на
глазах. Но не настолько все-таки жалко, чтобы этого придурка от нее уводить.
Я не святая. От него мне нужна небольшая юридическая, и не только, поддержка
-- пока я тут не обоснуюсь. Не в  том  дело, что собралась обосновываться, а
так  --  зацепиться и потщательней принюхаться. Он, конечно, все  обещает, и
тут  я,  не  избавленная  еще от  иллюзий насчет американской мечты, изменяю
своему главному принципу "утром  деньги, вечером стулья",  и отдаюсь,  дура!
Утром его выпинываю,  вечером должен  позвонить. Звонит. Голос опять дрожит.
Как, спрашивает, мне  понравилась эта  наша чудесная ночь.  Терпимо, говорю,
всего два раза  тошнило утром,  и три --  днем. Бывало и  хуже.  Не обиделся
даже! Я  так  думаю,  он  просто  не  понял. Просится  приехать.  Приезжает,
привозит  бутылку кислятины и  веник  из  роз. Аж маслится.  Спрашиваю,  как
насчет  моих дел. И тут он говорит мне, что я чего-то невозможного хочу, что
вчерашний ужин был  первым таким  в  его жизни, что  он  один раз купил жене
что-то из того стола, который вчера мне накрыл, и  потом  жена год из дома у
него  не  выходила,  отрабатывала.   Но   его  любовь   ко  мне  практически
безгранична,  и он  готов  давать  мне  50  (пятдесят)  долларов  в  неделю!
Признаюсь, он  меня  ошарашил. Я  со жлобами сталкивалась,  но с таким!  Ты,
говорю, исключение,  или у вас все такие?  Он  в ответ --  я, мол, еще какое
исключение. Другие и коктейль-то если купят, то уже считают, что ты -- их, с
потрохами. М-да. Женщины, это правда?"
     Женщины, сидящие в  зале, дружно  заорали, что правда  -- не  то слово.
Истина святая. Что здесь что ни мужик, то жлоб или извращенец, или импотент,
вот и крутятся они меж тремя соснами.
     "Я  так и поняла. Беру бутылку, всаживаю ему промеж рог, веником сметаю
осколки с его  лысины, а потом пинком  выбрасываю на лестницу. Вслед  бросаю
портмоне, вытащив оттуда эти самые 50 долларов. Я не гордая, а жить надо.  И
подарки  покупать, нашим в общаге. Ладно,  с любовью и мечтой  все  понятно,
решила заняться  бизнесом, да и время поджимало. Меня ведь  директор просил,
от  лица народа и с одобрения Сени! Толкнуть нашу гаубицу тайком от  Москвы,
патриотов  и  мордатого пролетариата госдумы.  Сеня  дал  пару адресочков  и
телефонов.  Столковалась,  сбила,   по-нашему,   стрелку,  иду  на  встречу.
Небоскреб,  офис -- все, как в  кино. Впервые  как в кино.  Сидят  -- морды,
вроде моего адвоката. Уставились, как террорист  на карманную ядерную бомбу.
Так бы и сожрали. Ладно, говорю, торговцы смертью, глаза ведь выпадут, давай
о деле. Стволы берете?
     Какие такие стволы?
     Наши  элитные  стволы  уникального  калибра  с  эксклюзивным   радиусом
поражения. Вы их характеристики должны знать, как ваш Кольт, назубок. Знаем,
говорят, очень уважаем и почему не купить? Купим. Каковы ваши условия?
     Просты,  отвечаю, и доступны  даже вам. На 30 процентов дешевле мировых
цен,  половина наличкой мне в чемодане, вторая -- на банковский счет завода,
секретный, оффшорной  компании "Рашн фольк хандикрафт" -- "Русские  народные
поделки".
     Они давай  галдеть, лысины  чесать, пить  воду и таблетки, а потом один
встает и от лица всех -- так и сяк, крайне  интересно-с, но! Лицензия? Чего,
говорю? Вы  что,  для армии США покупаете? Так  мы ее официально  уже нашими
гаубицами завалили. Ваши оружейники свою  мафию на нас  натравливали, Сеня и
бригада полдня на них потратили. Смеху было! Ваш Дон Корлеоне, между нами, у
нас  и овощного ларька  бы не удержал. Не те запал и закалка. Мои бизнесмены
говорят, что конечно, гаубица им не для армии США нужна,  а совсем наоборот,
для ее потенциальных врагов.
     Ну и какого черта? Берите пушчонку-то, цена  ведь смешная, озолотитесь.
Ой,  говорят,  нет. У нас так нельзя.  Закон! Вы  ее ведь вчерную  толкнете,
вашим врагам, или торжественно, с пресс-конференцией по СНН?
     Вчерную.
     Так зачем лицензия, если все  равно противозаконно? А  у нас,  мол, так
полагается  -- в обход  закона  по закону.  Опять же, мисс, вопросик  насчет
гарантий.
     Каких таких гарантий?
     Ну, половина  вперед, наличкой, в чемоданчик. А  при чемоданчике -- вы,
мадмуазель. В Париж не потянет? Или еще куда? Кто вы такая?
     Ну,  как с такими идиотами дела иметь? Вы, говорю, рехнулись? Даже если
я  из тех, что шмыгают, с чужим-то,  мне жизни будет  -- ровно неделя.  Сеня
разнесет Париж, или  еще  куда вы  мне  посоветовали, а  на  остатках  будет
выситься мое чучело, в назидание. Насчет кто я такая -- за меня  скажут, мое
дело --  сказать не  мои слова, и  перевезти не мои  деньги. Ладно.  Хорошо.
Привезете вы наличку. А потом? А завод не того, не передумает?
     Ну,  знаете,  у нас бы вас уже перестреляли.  За  оскорбления. Гарантия
вам? Вот телефон, звоните Сене-страху. Сеня? А кто такое Сеня?
     Я  упала в кресло и уже не вставала. Я уже все поняла. Но они требовали
ответа. Говорю -- Сеня, это Сеня. Сеню знают все, кому нужны элитные гаубицы
уникального  калибра  с эксклюзивным радиусом поражения. Сене  писал  личное
письмо  и истратил  кучу нефтедолларов на факсы Саддам  Хуссейн,  когда  его
приперло опять,  с  ООН и проверкой  на вшивость. Но  Сене тогда  было не до
Хуссейна,  срочно требовалось тогда  нашей  армии,  и чеченской  армии. И не
откажешь, ни тем, ни другим.  Это вам не Ирак. Не  вякнешь. Звоните, говорю,
Сене. Прямо сейчас.  Сеня скажет, Сеня подтвердит,  Сеня выпишет по телефону
любую гарантию.
     Нет, не будем, отвечают. У нас так не делается.
     Чем  вы  торгуете,  спрашиваю.  Только честно. На прощание, сознайтесь.
Водяными пукалками?
     Уперлись  мохнатые  --  мол,  оружием, и все тут. Все преступные режимы
мира, мол, воюют исключительно нашим оружием.  Но по закону. Ладно, прощаюсь
-- торгуйте дальше и воюйте, акулы. Я-б вам рогатки не доверила.
     А время-то  идет! А  спор девкам нашим  уже  почти проиграла!  Деваться
некуда,  бью  последним  козырем, из рукава.  И вот вы и я здесь. Требования
зачитать, или предварительно на вопросы ответить?"
     "Давай требования" -- зашумело сборище. Кто-то уже состряпал  и вывесил
плакатик -- "Люсья, мы с тобой!"
     "Требования следующие:
     Я, Люсьена Запалкина, наслушавшись рассказов  и насмотревшись фильмов о
Америке, Лос-Анжелесе и  Голливуде, и на своей  шкуре  убедившись, насколько
это соответствует действительности, считаю  себя вправе, выставив заложником
здание лосанжелесского аэропорта, предьявить следующие требования:
     1. Сюда,  после прочтения настоящих  требований, должен прибыть  звезда
вашего экрана Ричард Рурк, и совершить со мной акт любви,  согласно сценарию
фильма "9 с половиной недель" (список необходимых деталей акта прилагается).
     2.  Процесс  акта  должен  напрямую  транслироваться каналами  новостей
"СНН", "ББС",  а также  ежевечерним  каналом новостей Ленинск-Пизецка "Пятая
коленка", с опущением особо интимных деталей.
     3. После исполнения вышеуказанного мне должен быть предоставлен самолет
компании  "Аэрофлот",  и  никакой  другой  --  так  как  самолеты   компании
"Аэрофлот" -- это  последняя отдушина для курящих всего мира, и  осуществить
прямой и беспосадочный  перелет Лос-Анджелес -- Ленинск Пизецк. Шампанское и
не только -- за счет заведения.
     4.  Перед вылетом, мне должен передать, из рук в руки, пластиковый, или
из другого  материала,  пакет,  содержащий  наличность  в размере 148,256,00
долларов США, практикующий  адвокат города Лос-Анджелес, господин  Алехундер
Де-Мурлофф.  Как добровольную, с его стороны, компенсацию за  нанесенный мне
моральный ущерб, выражающийся  в виде острых  рвотных  рефлексов  при звуках
мелодии из фильма "Красотка".
     В  заключение хочу сказать, что считаю  свой поступок не преступлением,
но  благом для Лос-Анджелеса и  Голливуда,  так  как первопричиной  стали те
сказки,  которые  вы у себя  плодите  и размножаете по всему миру. Пусть моя
почти невинная шалость послужит вам уроком и заставит отвечать за свои слова
и кинофильмы. Иначе я за ваше будущее не ручаюсь, приедет какая  побешенней,
и зарядится уже не взрывчаткой, а  вирусом СПИД в  аэрозольной упаковке, или
термоядерным запалом слабой мощности."
     "Права я или нет? Жду  приговора, а также  готова ответить на  все ваши
вопросы."
     Начались  хохот,  истеричный  взвизги,  крики  как  осуждения,   так  и
требований немедленно предоставить Люсье (так ее уже окрестили, для удобства
американского  языка  и ушей) американское гражданство, компенсацию, и титул
почетной гражданки Лос-Анджелеса. Женщины пошли еще дальше, хотя и не все, и
начали  сбор подписей на выдвижение Люсьи  кандидатом на  пост  сенатора  от
партии  всех  затравленных женщин Америки. Рыдающая  советница  мэра  города
повисла у Люськи на шее и поклялась взорваться вместе с ней, если ее условия
не удовлетворят. Истерика,  бардак и бедлам кое-как  пошли на  спад, и через
полчаса  после  зачтения  требования   собрание,  почти  единодушно,  горячо
одобрило  и  всецело   поддержало  все  требования,  а  затем  приступило  к
перекрестному допросу, дабы  не  терять  время попусту в  ожидании  прибытия
первой, и самой невиновной, так сказать, жертвы Люсиного терроризма, Ричарда
Рурка. В  том, что  он приедет, никто не сомневался. Насчет  последующих его
действий сомнения были, о чем нашу красавицу немедленно и спросили:
     --Хорошо, он приедет. За ним выслали бригаду спецназа. А потом?
     --А потом то самое -- зловеще  скрипнула Льюся -- что в фильмах обещал.
Всем нам, там, в затрюханном Пизецке.
     --Льюся, мы с тобой -- страстно  зашептали  женщины -- но самый главный
вопрос, вопросик  ребром и  как хотите,  дело  такое... А  если  он,  ну, не
воспылает?  То  есть  -- заторопились  женщины, уивдя  побелевшее от  злости
личико -- не в том смысле, тебя трудно не возлюбить, Люсья, невозможно даже.
Но так сказать, когда уже, когда  дойдет до... -- изо всех сил выкручивались
журналистки  --  и  вдруг  откажет,  не он  откажет,  а  естество,  природа.
Все-таки, сама понимаешь, такой стресс...
     --Вы насчет его шалунишки, что-ли? -- без обиняков влепила Люся.
     --Об  этом  я  думала  и  заранее предупреждаю  --  я  разминируюсь  не
полностью! Кое-что останется. Так вот, если заинтересованная сторона, в лице
спецслужб и  правительства  вашего  города, не обеспечит  мне  все в  полном
обьеме,  со всеми  техническими характеристиками, заявленными  в  фильмах, я
тогда за себя не ручаюсь! Я не говорю, что со зла, не угрожаю -- более того,
не хочу. Но! У него природа, а у меня что? Станок с программным управлением?
Тяпну его за ухо, или рявкну погромче,  зуб соскочит, хлоп! --  и что тогда?
Он уцелеет,  я тоже  почти  уцелею,  а  вот его малыш  -- нет. Бабоньки,  не
шуточки,  тут третьей  мировой пахнет.  Все  ваши женщины  в  момент лишатся
национальной  гордости  Америки,  и самое главное,  где?  Где  погибнет ваша
мечта? В мадеинраша?
     Представьте последствия.  Накачивайте его чем хотите. И  не  только его
самого, его парнишку тоже. Обещайте ему что хотите. Но чтобы инструмент был!
За  меня  не  волнуйтесь,  от  моего  шоу  встанут  все! Гарантирую.  И  жду
дальнейших вопросов.
     --Твое  заминирование, согласно  отзывам  специалистов, является  чудом
саперно-минерного  искусства. Если  не секрет, как,  откуда? Вы ведь гаубицы
выпускаете, а не не мины с анатомическим уклоном?
     --А,  тут  все  просто.  Рома  --  бомба, с  третьей  коммунистической,
вернулся  из Чечни, он там два срока отбабахал сапером. Денег нет, а хочется
--  очень,  ну  и  пожалела  его,  по-женски.  Он  так расчувствовался,  что
отблагодарил, чем смог -- научил минировать, провел в зубы провода и подарил
ящик взрывчатки.
     --На тебе, то есть, целый ящик?!!!
     --Ой  ну  что вы! Остатки.  Основное  мы  давно  загнали. Как прижмет с
деньгами, так идем к барыгам, толкнем килограммчик, на недельку и хватит.
     --Кто такой, все-таки, Сеня?
     --Значит так,  в первый и последний  раз  -- про Сеню  --  забудьте! Не
слышали вы такое  имя.  Сеню  всуе  упоминать --  вредить  здоровью.  Сильно
вредить. Непоправимо.
     --А Коля? И что такое мужик, по-вашему?
     --Да то  же, что и по-вашему. Мужик, он мужик и  есть. Что спереди, что
сзади -- убить его,  и то мало. Но  есть мужики -- хоть  и сволочь,  они все
такие, но все равно, ценит, понимает,  помогает,  заступается.  И есть и все
остальное -- кобели и  даже хуже,  использовал, и  пошел  дальше. Хряки. Вот
этих  надо давить. Но их много, всех не передавишь. Их  большинство. Коля --
мужик. Он из меньшинства.
     --Как вы думаете, и где, отбывать срок наказания?
     --Чего? Какого такого наказания?
     --Но ведь вас, несомненно, осудят?
     --Это кто меня осудит и где? Я куда прямой рейс прошу -- в зал судебных
заседаний? В здание  верховного суда? В наш Ленинск, наш родной Пизецк. Меня
встречают у трапа и отвозят в общаги, и бай!
     --А ваше правительство? А ваша полиция, Интерпол, наконец?
     --Наше правительство сидит  в Москве. Я, повторяю, лечу  в Пизецк. Там,
пока еще, нет нашего правительства. Оно к нам не переехало, за те дни, что я
здесь,  или я  ошибаюсь?  Полиция -- это наш Коля.  Коля меня  и встретит, у
трапа. Коля в накладе не останется. Интерпол я от всей души, по русски, зову
к  нам  в  гости.  Пусть приезжают, повеселимся.  При условии,  конечно, что
Интерполовцы  будут   веселиться,  а   не  заниматься   глупостями  и   меня
арестовывать. Это будет их последний в жизни арест.
     --Откуда такая сумма?
     --Ровно  половина того, что имеет на своем счету этот жлоб-адвокатик. Я
время даром не  теряла. Вторую  половину  он должен  перевести на счет своей
героической жены. (Женщины в зале встают и устраивают овацию)
     --Ваши любимые цветы?
     --Которые к подарку прилагаются. К любимому.
     --Ваши любимые духи?
     --Затрудняюсь. Духов  больно много развелось. Раньше с этим проще было.
Или "Красная Москва" -- вроде керосина, или польские. А сейчас -- мне резкие
нравятся,  чтобы  как из газового  баллончика -- пшик,  и  нет насекомого! Я
мужика имею в виду.
     --Ваш любимый цвет?
     --В цвет.
     --Вы пьете?
     --А вы дышите? Я-ж в России живу.
     --Ваше любимое кино?
     --Раньше были "Красотка" и "9 с половиной недель", а теперь, после вас,
-- "Ленин в Октябре".
     --Вы любите искусство?
     --Я все люблю, что по карману.
     --Как вы думаете, кто будет следующим президентом России?
     --Не  волнуйтесь, хорошего  не  выберут. И вообще,  я  что-ли, на  дуру
похожа, такие мне вопросы задавать?
     --В вашем городе есть официальная проституция?
     --У нас все, что официально, то и проституция.
     --Ваши планы на будущее?
     --Истрачу  деньги,  а  там посмотрим.  Ну,  еще  хочу,  как все  --  не
подцепить   бы   чего   неизлечимого,   заарканить   кого   хоть   чуть-чуть
обеспеченного,  да   чтоб  от  морды  его  не  тошнило,  и  семью   завести.
Пресс-конференция  завершилась  --  в  здание  торжественно  вошел,  не  без
некоторой опаски, Ричард Рурк, и впился глазами в Люсю. Увиденное его если и
не поразило, то, во всяком случае, и явно не вызвало отвращения.
     --Мадам, мисс, мадмуазель, наконец, -- нервно забормотала  мечта женщин
Пизецка -- весьма! При таких несколько необычных обстоятельствах, и такое --
не ожидал.  Польщен.  Но, однако, попросил-бы  воздержаться от крайностей, я
имею  в виду ваши чрезвычайно  скромные  требования.  Зачем  нам излишества?
Может, обойдемся поцелуем?
     --Последним в  нашей жизни --  холодно отрезала  Люсья. -- Или все, или
ничего!
     --Все  понятно   --  Ричард   обрел   спокойствие   и   даже   искренне
заинтересовался. -- Мадам, а  вы действительно из России?  Я  хочу  сказать,
это, все-таки, так романтично...
     --Мадам действительно  из России, а ты действительно Рурк?  Не  двойник
какой? Документ есть?
     Все  в зале  засмеялись, Рурк тоже. Люся гневно посверкала глазами,  но
потом не выдержала и присоединилась. Тем временем, в зал втащили здоровенную
кровать. Все было  готово к  действу. Люся  уединилась с бригадой саперов  и
гинекологов,  для   частичного  разминирования.   После  чего   ею  занялись
массажисты  и визажисты.  Появление  обновленной  Люси  вновь вызвало фурор.
Дорогое  авто,  наконец,  отмыли,  и оно воссияло...  Рурк  растерял остатки
осторожности,  элегантно   подскочил  к  Люсье   и  с  кавказским   клекотом
осведомился, как  с  ней  обращались эти хамы  --  саперы  и  гинекологи. Не
было-ли,  то есть,  грязных намеков или  даже  поползновений? Девица  ехидно
ответила, что саперы  ошибаются  только один  раз,  и  потребовала  перейти,
наконец,  к делу. Ричард  горячо ее  поддержал  и, не размениваясь более  на
слова  и улыбки,  забросил  на кровать. К  тому времени  здание было  набито
буквально  битком,   и   если   все  присутствующие   были   представителями
соответствующих организаций, то  значит, судя по обьему здания  и количеству
народа, соответствующие организации присутствовали в  полном своем штатном и
нештатном составе.  Включая  вышедших  в отставку.  Мониторы,  транслирующие
сексуальный  терроризм,  были  установлены  во всех  помещениях  гигантского
здания,  у  центрального входа  и вдоль рулевочных дорожек. Сам Лос-Анджелес
тоже не забыли, акт века наблюдали на всех площадях. Америка бурлила, Пизецк
тоже. Спокойными оставались только Москва и остальная Россия  -- вернее, они
тоже веселились, но  по другому  поводу  --  за час до  начала  акта  века в
госдуме  началась драка века. Российские  СМИ отдали предпочтение последней,
искренне  полагая,  что ничего  более  интересного  и  забавного  в  мире не
происходило  и  происходить  не  может.  Вечно  бодрая  фракция  коммунистов
потребовала обьявить  импичмент с конфискацией  всем,  кто с  импичментом не
согласен. Доведенные до отчания все некоммунисты устроили сговор, пронесли в
зал заседаний тяжелое метательное оружие, и открыли огонь по  главе фракции,
а заодно и спикеру, закидав их полными собраниями сочинений  классиков -- от
взлохмаченного  Маркса  до  утонченного  Зюганова.  Большевики,   по  своему
обыкновению, не сдались. Тем временем, Рурк вошел в раж и не шутя заканчивал
нешуточный акт, постанывая, похрюкивая и даже царапясь, на что Люся отвечала
тяжелыми шлепками куда  придется  и криками -- нну-у-у, не  балуй,  жеребец!
Сама героиня  в начале играла, весьма искренее, впрочем. В конце, когда, как
говорится, победа  уже была за нами,  она смотрела исключительно  в  камеры,
делала из пальцев букву V -- победа, то бишь, и орала в микрофоны, обращаясь
к невидимым и далеким зрителям по именам -- ага, мол, Зинка, убедилась? Мол,
Нинка, тварь, завидуешь? И пусть Клавка  готовит проспоренное -- набор белья
"Элите" от "Сен-Лоран", и не вздумает покупать на рынке, а только в магазине
     "Арарат", у Гоги-фиксатого.  В  общем, Люсья веселилась от  души. Успех
был полным.  Прорвавшиеся к подиуму  продюсеры потрясали  контрактами,  Рурк
что-то  счастливо  бормотал, а  Люся,  засадив  стаканчик  и  припорошившись
изысканной  косметикой, ответила,  что все продюсеры могут приезжать к ней в
гости в Пизецк, общага номер 5,  что в тупичке "Жертв Революции" и  она всем
гарантирует контракты. Затем подошла к несчастному адвокату, забрала пакет и
звонко  хлопнула господина  Де-Мурлофф по  морде,  после чего проследовала к
трапу.
     Прошел  год.  Про  Люсью,  акт и  даже  драку в госдуме  все потихоньку
забыли. Люся исчезла в дебрях общежитий, и как она и предсказывала, никто за
ней не охотился, не тащил  в суд и не вешал сроков. Продюсеры, ознакомившись
с материалами по городу Пизецк, любезно предоставленными ЦРУ, к идее поездки
сразу охладели. Журналисты, даже самые отчаянные, тоже. И вдруг...
     Все те-же поклонники красавицы, телеканалы СНН, ББС и  "Пятая коленка",
запылали новостью дня -- в  Пизецк прибыл Ричард Рурк, собственной персоной!
В  интервью  перед  отлетом  он  заявил,  что  летит  с  самыми   серьезными
намерениями, так как не мыслит ни жизни, ни даже дальнейших сьемок без Люсьи
под  боком. Когда его спросили, какова реакция  на  его безумство со стороны
несчастной Джульки, а также всех прочих несчастных, столь страстно любимых и
любящих в столь многих оскароносных фильмах, Ричард раздраженно ответил, что
им  всем надо  отправиться в  учебно-тренировочную  командировку в Пизецк, в
тупичок "Жертв Революции", общага  номер пять. На  годик. Глядишь, тогда они
поймут, что любовью заниматься  --  это  не пикники на  животах  устраивать.
Кроме того, Рурк заявил, что любить заминированную в самых интересных местах
женщину -- это совершенно ни с чем  не сравнимые ощущения, и что описать это
невозможно -- надо пережить этот взрыв эмоций и конечного экстаза, когда его
мужское достоинство бесстрашно выполняет свое главное предназначение и целым
и невредимым возвращается к владельцу, причем малейшая ошибка со стороны его
маленького бойца грозит ему, бойцу, непоправимым.
     В Пизецке  опять перебудоражились все, за исключением главной  героини.
Ворвавшийся в ее комнату и  до крайности  возбужденный  народ  был  встречен
жестокой  руганью,  а затем и  различными тяжелыми предметами в виде утюгов,
сковородок и так  далее. Люсе  было не  до Рурка.  Ее  увлечение, ее Петяню,
нагло,  на ее глазах, уводила мерзавка Нинка. В  то время,  когда Рурк давал
интервью телевидению славного Ленинска, а также, по ходу, обьяснялся в любви
и на ломаном русском просил Люсю прийти "на свиданка", Люся билась с Нинкой,
а Петяна  валялся  на диване и ждал исхода поединка. В качестве приза. Битва
приутихла, когда в комнату ворвались соседи с оглушительными вестями. Люся и
Нина  обьединились,   вышибли   гостей,  и  продолжили   конфронтацию.  Люся
проиграла, хотя, заметим, не нокаутом, и даже  не  ввиду  явного. Скорее, по
очкам. После чего Нинка и добыча удалились,  а Люсья, как и полагается, ушла
в  запой,  где ей было тем более  не до кинозвезды.  Другой,  на его  месте,
вернулся бы ни с чем,  но Ричард не только подтвердил свою репутацию крутого
парня из боевиков,  но и блеснул лучшими качествами  американского народа --
настойчивостью,  упрямстсвом, деловитостью и  хваткой. Рич, как  его немедля
окрестили, вышел аж на самого Сеню. Они поладили.  Сене Рич понравился. Сеня
устроил Ричу  турне  по самым криминальным местам города  -- от ресторанов и
бань до мэрии. Сеня и Рич пили водку и делились  байками из своих насыщенных
биографий. Наконец,  они заключили предварительное  соглашение  о дальнейшем
сотрудничестве, где первым условием выступала Люся.  Сеня  отрядил  молодцов
выводить  первое условие  из  глубочайшего  запоя,  что  и  было  сделано  в
кратчайшие сроки. И наконец,  Сеня  устроил, во  второй  раз в истории США и
города   Ленинск-Пизецка,   второй   беспосадочный   перелет   по   маршруту
Ленинск-Лос-Анджелес, бодро  заметив, что этакими  темпами им скоро придется
открывать регулярную  линию. Торжественные проводы и торжественную  передачу
героини в руки героя транслировали, традиционно, СНН, ББС и "Пятая коленка".
Героиня скромно молчала и принимала поздравления. Она не возражала. Рурк ей,
в общем-то, нравился, а в  пику Петяне и  мерзавке  Нинке  она  была  готова
лететь  куда угодно, даже  в  Лос-Анджелес. Перед Ленинск-Пизецком и общагой
номер пять открывалась новые перспективы...
     Прошел еще год. Про Люсью уже не  забывали.  Люся позировала, раздавала
интервью, делилась  мыслями о  судьбах России и Пизецка и активно занималась
финансовой  деятельностью,  лично  подписывая  за  Рурка  его  контракты.  И
вдруг...
     Первыми  новый хит,  новый супербоевик  с любовно-драматическим сюжетом
увидели, как и заведено,  граждане России. Видеопираты наловчились  воровать
буквально сразу  после сьемок, монтируя и озвучивая  уже на месте, в Москве.
Вторыми  фильм  посмотрели,  в готовом виде, главные герои и исполнители,  а
также продюсеры и прочий цвет  Голливуда, вкупе с особо приглашенными. И  уж
потом  очередь дошла до Америки. На  Оскара по всем  номинациям  представили
фильм, с участием Ричарда и Люсьи, с непонятным для американцев названием --
"А то!".

Популярность: 4, Last-modified: Thu, 22 Jul 1999 14:34:22 GMT