Филомелы на несколько ярдов.-- Идите сюда, уроды! Я вам покажу пару приемов!
     Оба живца  представляли  резкий  контраст  по  сравнению  с  предыдущим
уловом: они не стали убегать от селенитов, а, приняв боевые позы, замерли на
месте.   Фланги,   подойдя  к  землянам  почти   вплотную,  остановились   в
нерешительности,--  им еще не приходилось сталкиваться с  таким  поведением.
Противники сверлили друг друга взглядами с расстояния в восемь-десять футов,
но никто  не шевелился.  Первым не выдержал Эйндакоумма:  размахнувшись,  он
попытался накинуть сетку на Стива, который, однако, не стал дожидаться, пока
его накроет, и стремительно  бросился под ноги Новаку, свалив того на землю.
За живцом  погнался Корнелиус,  но  Стив быстро вскочил, опять приняв боевую
позу. Корнелиус  замер, после чего,  занеся  дубинку,  набросился  с  нею на
живца.  Стив мгновенно присел,  отбросив  в  сторону  левую  ногу,  и  нанес
селениту  серию  быстрых  ударов  в район паха. Занесенная дубинка выпала из
руки Корнелиуса, а сам он рухнул безжизненным мешком.
     Пока противоположный фланг как  зачарованный наблюдал за ходом схватки,
Филомела  решила ускорить  ход  событий  и,  пройдясь колесом  перед  второй
группой, сделала чуть заметное движение ногой, от которого с хрипом упал фон
Бинген.  Мизансцена повторилась: противники, стоя, вновь сверлили друг друга
взглядами, правда, со стороны  селенитов глаз было  уже  на две пары  меньше
(Новак успел вернуться в вертикальное положение).
     -- Где Густав, сволочи?! -- крикнул Стив.
     -- Тут ваш дружок, смотрите! -- между домов послышался голос Бриттена.
     Стив  и  Филомела,  повернувшись, увидели  Йозефа,  а  рядом с  ним  --
лежащего в пыли бесчувственного Густава с кляпом во рту, связанного по рукам
и ногам. В  те мгновения,  пока живцы отвлеклись  на  своего приятеля, Новак
проявил незаурядную ловкость, метнув  дубину в Стива. Она попала ему в темя,
отчего землянин  зашатался, а  окончательно  его нейтрализовал  Эйндакоумма,
подхвативший  оружие  Корнелиуса.  Успех  правого  фланга,  однако,   тяжело
отразился на левом: Филомела, издав воинственный вопль, прыгнула на Кольдеро
и, схватив его за голову, резким  движением свернула ему шею. Отпихнув тело,
она  начала  описывать  круги  возле  Шейдта,  с  сеткой  в руках растерянно
смотревшего  на приближавшуюся к нему рассвирепевшую женщину. Он вполне  мог
бы оказаться  следующей жертвой,  но на помощь  поредевшему флангу поспешили
все остальные бойцы, включая Бриттена.  Новак вновь  метнул дубинку, на этот
раз неудачно.  Зато  отличился Йозеф, бросивший, как  копье,  палку, которая
попала женщине в спину. Она  пошатнулась; Шейдт преодолел свою растерянность
и  набросил на  нее сеть. Пока  Филомела пыталась освободиться,  Эйндакоумма
успел подскочить к ней и оглушить дубинкой.
     -- Быстрее  их вяжите! -- крикнул  Эйндакоумма, отбежав  от  Филомелы и
присев  над  лежавшим  навзничь  Кольдеро.  Осмотр тела  не  оставил никаких
сомнений:  Кольдеро   был  мертв.  Другие   пострадавшие  участники  схватки
понемногу приходили в себя: фон Бинген сидел,  держась за горло,  не в силах
произнести ни слова;  Корнелиус лежал на  земле в  положении эмбриона и тихо
постанывал. Самым  счастливым был  Гонза:  он беспрепятственно  облегчился и
заодно просмотрел захватывающее зрелище, отвлекшее его от непокорной машины.
Вскоре живцы были привязаны к палкам, каждому из них в рот воткнули кляп.
     -- Идем  к базовому  домику,--  скомандовал  Эйндакоумма.-- Передохнуть
надо.
     Шейдт помог  добраться  до домика фон Бингену,  а  Новак -- Корнелиусу.
Одновременно  с ними Гонза  и  Бриттен,  поставив  палку  на плечи, оттащили
первого живца. Потом Гонза,  Шейдт и  Новак вернулись за оставшейся добычей,
которую забрали вчетвером с Эйндакоуммой.  Внутри  домика для  фон Бингена и
Корнелиуса были срочно заказаны обезболивающие препараты, выпив которые, они
почувствовали себя  немного лучше. Командование объявило перерыв в один час,
а   само  попробовало  по  холофону  связаться  с  Дитрихом.  Когда  Зумпель
отозвался, Эйндакоумма сказал ему, чтобы тот готовил встречу у подножья горы
с той стороны, где находилась колония:
     -- Пусть выйдут все,  кто в состоянии  носить тяжести. У  нас потери, и
народ сильно устал.
     -- Что случилось? -- испуганно спросил Зумпель.
     -- Кольдеро убит. Фон  Бинген и Корнелиус  травмированы, остальные -- в
порядке.
     -- А живцы?
     -- В целости и сохранности. Как там Доктор?
     -- Я с ним сегодня больше не разговаривал.
     -- Ладно. Встречаемся наверху у гравитоплана. Надеюсь, ты не забыл, что
сменяешь Грубера?
     -- Нет,-- обреченно произнес Зумпель.
     --  Конец  связи,-- закончил разговор Эйндакоумма.  Заказав  себе чашку
кофе,  он вышел  во двор --  сменить Бриттена, дежурившего возле сваленных у
ступенек живцов.
     Добыча  вся была  без  сознания и не  шевелилась.  Эйндакоумма поправил
неаккуратно  вставленные кляпы  --  чтобы земляне  не  задохнулись. Теперь с
уловом  следовало  обращаться бережно.  Доктор обычно  назначал  карантинный
период  в  пару дней,  чтобы живцы пришли в себя, а заодно  и  с  тем, чтобы
выяснить, нет  ли  у них каких-нибудь  болячек. Очень  глупо получится, если
после  всех  мучений, потратив столько времени  и  понеся жертвы, экспедиция
притащит  живцов,  а  они   возьмут  да   околеют.  Теперь  предстоял  самый
изнурительный  этап:  транспортировка  добычи  вверх.  Эйндакоумма   заранее
прикидывал, кто из  группы,  скорее всего, не дотянет до колонии: фон Бинген
выглядел  отвратительно;   Бриттен  и  так   уже   перекрыл  все  нормативы,
установленные  ему Доктором. Услышав шелест открывающейся двери, Эйндакоумма
обернулся,-- в двор, неуверенно ступая и морщась, вышел Корнелиус.
     -- Болит? -- сочувственно спросил Эйндакоумма.
     -- Еще как. Знал, мерзавец, куда ударить,-- Корнелиус, подойдя к Стиву,
с уважением  посмотрел на лицо  с торчащим  кляпом.--  Но не волнуйся, нести
груз буду  наравне со всеми.  Надо  только  будет  перерывы  почаще  делать.
Знаешь, а у меня есть одна идея.
     -- Что за идея?
     --  Гравитоплан.  Мы как-то  совсем забыли,  что во дворе  стоит вполне
исправное, судя по всему, средство передвижения.
     -- Ты умеешь им управлять? -- с иронией поинтересовался Эйндакоумма.
     --  Я?  Нет,  конечно,--  растерялся   Корнелиус.--  Но,   может  быть,
кто-нибудь из наших знает.
     -- Пойди, спроси. Вернешься -- расскажешь.
     Корнелиус похромал  в  дом,  откуда вскоре  вернулся  с  разочарованной
миной.
     -- Никто не умеет.
     -- Вот видишь,-- назидательно сказал Эйндакоумма.-- А стал бы ты лететь
на машине, которой управляет живец?
     -- Ни за что!
     --  И я  бы  не  рискнул.  К тому  же,  если  ты помнишь,  входной  люк
зашифрован, без живцов внутрь не попасть. Хотел бы я на тебя посмотреть, как
ты станешь уговаривать землян поделиться с тобой кодом. Ближайшие пару часов
они вряд ли придут в себя.
     -- Но,  может быть, привести в чувство  одного, поставить над ним двоих
наших с оружием наготове и заставить его перевезти всех нас домой?
     -- А  ему в  воздухе не станет плохо? Не  забывай, что  мы по  всем ним
хорошо прошлись дубинками. Вдруг он над горами сознание потеряет или выкинет
что-нибудь еще в этом духе и врежется в скалу?
     -- Пожалуй, ты прав,-- согласился Корнелиус.-- Просто не вся экспедиция
дотянет до вершины.
     -- Жертвы и  так  неизбежны. Мы  еще легко отделались там,  во дворике.
Могло  быть гораздо хуже, особенно если бы эта  бешеная тетка взялась за нас
как  следует. Считай, что двое-трое  из  нас  будут  потеряны  по дороге, и,
вероятно, я в том числе,--  отпив кофе, меланхолично заметил  Эйндакоумма.--
Донесете груз в несколько приемов. И вообще, пойди полежи, Корнелиус.  Легче
станет.
     Эйндакоумма, смененный  Шейдтом, тоже прилег минут на двадцать,  прежде
чем наступила пора собираться в завершающий  поход. Колонна, стартовавшая от
базового  домика,  выглядела  следующим образом:  впереди  шли Эйндакоумма и
Корнелиус,  несшие  палку с  Густавом, после них -- Бриттен и  Мысливечек со
Стивом,  затем  --  Новак и Шейдт  с  Филомелой. Сзади  ковылял  нагруженный
сетками фон  Бинген.  Земляне, привязанные к палкам  за  руки и  ноги, мирно
болтались между обливающихся потом селенитов, которые  выбились из сил, едва
успев подняться  в  гору  на полмили. Когда деревушка скрылась за поворотом,
самочувствие  группы  резко  ухудшилось.  Эйндакоумма остановился и  объявил
привал.
     --  Эй-эй!  Аккуратнее с  грузом! -- прикрикнул он, увидев,  как  резко
сбросили  поклажу  с  плеч  две  другие  пары  носильщиков.   Вся  группа  в
изнеможении  повалилась  прямо  на  каменистую  тропу;  Бриттен  же,  сделав
несколько  неуверенных  шагов в сторону, зашатался и рухнул  ничком. Когда к
нему подбежали, то увидели,  что из-под головы у него вытекла струйка крови,
перевернув Йозефа, участники экспедиции убедились в правильности по  крайней
мере одного предсказания Доктора. Труп спихнули с обрыва и продолжили отдых.
Через пять минут Эйндакоумма прекратил привал:  промерзшая за ночь земля еще
не  успела  нагреться,  лежать  на ней означало бы  безнадежно простудиться.
Место выбывшего Бриттена  занял фон Бинген, мешок же с сетками перецепили на
Гонзу как на самого здорового.
     До расщелины первой добралась пара Новака и  Шейдта, принесшая Густава.
Они,  не  снимая  палку  с  плеч,  попадали  прямо  возле  гравитоплана,  и,
задыхаясь,  не  смогли сказать  ничего  на  вопросы  выбежавшего  из  кабины
Зумпеля,  только  махнули рукой в направлении деревушки.  Покинув свой пост,
хотя  это категорически  запрещалось  инструкцией,  Дитрих поспешил вниз  по
тропе и на расстоянии в треть  мили от расщелины увидел остатки  экспедиции:
Гонзу и  Корнелиуса,  лежавших рядом с двумя живцами.  Оба участника  похода
были настолько измучены, что не могли пошевелиться;  с лица Гонзы даже сошла
улыбка.
     -- Где Эйндакоумма? -- спросил Зумпель.
     -- Умер,-- чуть слышным шепотом ответил Корнелиус.
     -- А Бриттен?
     Корнелиус кивнул.
     -- Фон Бинген?
     Тот опять кивнул.
     Зумпель  содрогнулся:  с   такой   смертностью  проведение   дальнейших
экспедиций  становилось невозможным. Он быстро подсчитал в уме: до нынешнего
похода население колонии составляло двадцать пять человек, из них двенадцать
-- женщины. Теперь же  численность активных бойцов сократилась  до семи.  Из
числа дам  Зумпель  не  мог назвать никого, кто мог  бы оказаться полезным в
экспедиции  в качестве бойца. С большим  трудом  сегодня утром  ему  удалось
уговорить пятерых, включая  Анжелу, прибыть к  подножию горы, чтобы помочь с
переноской добычи. Остальные заявили, что ловятся в основном живцы-мужики, а
их  бабское дело -- тихо помирать, так  как Доктору и Полковнику до них дела
нет, тем более что Полковник -- уже не Полковник, а обычный Зумпель.
     -- Лежите здесь, отдыхайте,-- сказал Дитрих  Корнелиусу.-- Я побежал за
помощью, скоро вернусь. Хорошо?
     -- Хорошо,-- просипел тот.
     Дитрих  ускоренным ходом вернулся  к  расщелине и  повторил ту же фразу
перед  Новаком,-- Шейдт то ли  заснул, то  ли  потерял  сознание.  Затем  он
спустился  с  горы  и поведал потрясенной  дамской аудитории,  собравшейся у
подножия, о трагических итогах последней экспедиции. Все женщины  без лишних
разговоров устремились  за  Дитрихом  вверх  по  дороге --  нести  добычу  и
помогать  бойцам.  Оказавшись возле гравитоплана, они обнаружили полумертвых
Шейдта с Новаком, после чего, еще больше исполнившись жалости к  героическим
воинам, поспешили на выручку Гонзе с Корнелиусом.
     Болезни,   поразившие   женскую   часть  колонии,  представляли   собой
однообразное  сочетание  экзем, псориаза,  различных видов герпеса и лишаев,
дополненных  в  некоторых  случаях  элефантиазом.  Поэтому  слабая  половина
селенитов  в известном  смысле могла считаться сильной  половиной, поскольку
мужчин  подтачивали изнутри более жестокие недомогания. Сильный пол, однако,
сохранял пристойную  наружность,  тогда как  покрытые струпьями и зловонными
язвами колонистки  глаз совершенно не радовали,  вследствие  чего прикрывали
лица и носили перчатки.  Зумпель -- в свою бытность Полковником -- подумывал
изредка над тем, чтобы  сократить список  фавориток до двух-трех  человек  в
связи с постепенной утратой остальными товарного вида.
     Теперь же в горах, кроме женщин, рассчитывать было не на кого,-- Дитрих
не  ожидал столь стремительного  сокращения  личного состава и  не догадался
привлечь  мужчин, оставшихся в колонии. Впрочем,  от них сейчас было бы мало
толку: кроме сраженных диареей,  остальные еле таскали ноги из-за обострения
болезней.  Дамы же проявили понимание всей сложности ситуации: вшестером  --
вместе с  Зумпелем  -- они  подхватили живцов и  подставили плечи утомленным
Гонзе  с  Корнелиусом. Дотащив  отставшую часть  экспедиции до гравитоплана,
женщины  устроили короткий  привал,  во время которого  постановили: улов до
колонии донесут  они и Зумпель, а бойцы, отдохнув, потихоньку, с перерывами,
пускай добираются своим ходом,-- навстречу им кого-нибудь вышлют.
     Дамский караван добрался до  дома-общежития быстро и  без  приключений.
Живцы были занесены на  третий  этаж и свалены  в ту комнату, где  находился
урод.  Доктор,  когда  ему  рассказали об итогах  похода,  с трудом  сдержал
радость, возбужденно воскликнув:
     -- Вот видите?! Я же говорил! Опытный диагност никогда не ошибается!
     Зумпель  предупредил  Доктора  о  том, что живцы  очень опасны и что  в
обращении с  ними  необходимо проявлять крайнюю  осторожность  -- заходить в
сопровождении  двух колонистов,  вооруженных дубинками и,  на всякий случай,
торсанами.  Земляне  уже  начинали  шевелиться, понемногу  приходя  в  себя.
Развязав, их бросили на бамбуковые циновки  у  стенки, противоположной  той,
под которой лежал монстр. Комната -- единственная во всем  доме -- не  имела
окон и была оборудована массивной металлической дверью, запиравшейся снаружи
и имевшей крошечное окошко. Дитрих, найдя это необычайно удобным, чуть  было
не  решил поставить у двери часового, но  вовремя вспомнил, что он больше не
начальник  (весть  об  этом  мгновенно  разнеслась  по  колонии)  и  что  на
обеспечение вахты людей уже не хватает. Живцов обыскали, изъяли  из карманов
все  подозрительные  предметы, после чего закрыли на два засова. Собравшиеся
решили, что за  поведением  добычи  присматривать  станет  Доктор,  которому
необходимо  подкармливать  своего  деформированного  подопечного, и  на  том
удалились.  Спускаясь  по  лестнице,  дамы активно шушукались  между  собой,
обсуждая сенсационно  омерзительную внешность главного  хирурга. Были слышны
реплики:  "на ладан дышит",  "ходячий  мертвец",  "никогда такого  ужаса  не
видела" и "у него оперироваться? ни за что!".
     Вскоре,  опираясь  на  высланных  в  подмогу  колонисток,   приковыляли
уцелевшие герои  похода, которых с  почестями разместили в покоях четвертого
этажа.  Тут же было единодушно  постановлено, что они  (кроме,  само  собою,
Гонзы) -- первые  кандидаты на трансплантацию. Насчет того, как распределить
живца  женского  пола, колония пока  не определилась и  решила отложить этот
вопрос до  лучших времен.  Жизнь в доме затихла: Зумпель, пообедав, вернулся
на дежурство, остальные  разбрелись  по своим комнатам и предались  радостям
индивидуального погружения в холовизионные зрелища.
     Первым из пленников в сознание пришел Стив,  долго соображавший, почему
у него так адски болит  голова и что он вместе с Густавом и Филомелой делает
в этой вонючей камере на грязных подстилках, рядом с  жуткого вида обрубком,
издающим нечленораздельные звуки.  Постепенно к  нему вернулись воспоминания
об утренней схватке.  Макналти попытался  встать, но не смог: у него затекли
ноги. Посмотрев на свои посиневшие руки, он увидел на них следы веревок.
     -- Густав! Густав! -- позвал он приятеля, но тот не шевелился.
     Филомела лежала в нескольких футах от Стива, и он, перекатившись к ней,
громко крикнул ей прямо в ухо. Она подскочила, попыталась сесть, опираясь на
руки, но тут же, вскрикнув от боли, повалилась обратно.
     -- Тише, тише! --  зашикал  Макналти,  сам не  зная,  почему: наверное,
опасаясь, что опять прибегут дегенераты с дубинками.
     -- Это ты, Стив? -- слабым голосом спросила Венис.
     -- Да, Филомела.
     -- Боже, как раскалывается голова. Где мы?
     -- В плену.
     -- У кого?
     -- У этих оборванцев.
     -- Каких оборванцев?
     Память  к  Венис  тоже возвращалась постепенно,  поэтому Макналти решил
вкратце напомнить ей утренние события.  Филомела, лежа на циновке и растирая
запястья, поморщилась:
     -- Больно как. У тебя тоже болит?
     -- Да.
     -- Что Густав?
     -- Не знаю, надо его растормошить.
     -- Давай подождем немного, а то руки совсем онемели.
     Массируя  руки, Филомела  понемногу пришла в  себя, приподняла голову и
оглядела камеру.
     -- Как ты думаешь, Стив, что это за чудовище напротив?
     Монстр  во  избежание пролежней был подперт Доктором  к  стенке. Вел он
себя смирно,-- возможно, почувствовав новых  соседей,-- только  периодически
похрюкивал.
     -- Даже приблизительно  не  могу  сказать,--  ответил Макналти.-- Такие
экземпляры  мне  ни разу не  попадались.  Какая-то  аномалия  психосреды, не
иначе.
     --  Аномалия? -- встрепенулась  Венис.-- Черт подери! Смутно помню, как
нас долго тащили через какие-то горы.
     Превозмогая боль,  Филомела  на  коленях подползла к Эшеру  и принялась
звать его,  но тот  не  откликался. Схватив Густава за воротник пижамы,  она
несколько раз сильно встряхнула его, и тогда Эшер со стоном открыл глаза.
     --  Густав! Господин Эшер! Скажи же что-нибудь! -- Венис  хлестнула его
по щеке.
     -- Что с ним? -- обеспокоенно спросил Макналти.
     Филомела еще  несколько раз встряхнула Густава, но  не добилась от него
никакого ответа. Лицо Эшера  скривилось в страдальческой гримасе;  глаза его
бессмысленно блуждали. Венис надавала ему кучу затрещин, но безрезультатно.
     -- Нас слишком далеко утащили от гравитоплана,--  мрачно  заметила она,
сев рядом с Густавом на циновку и обхватив руками голову.
     -- Ты хочешь сказать, что...-- осторожно начал Стив.
     -- У Густава разрушился  тот мозговой модуль, который  я ему вставила в
Тупунгато,-- закончила  Филомела.--  Теперь  он действительно  превратился в
овощ.
     -- Но жить-то он будет? -- после долгой паузы спросил Стив.
     -- Да. Я как чувствовала,-- оставила ему старый модуль простаты. Только
неизвестно, зачем ему теперь жить.
     В камере наступила тишина, нарушаемая лишь слабыми  стонами  Густава  и
похрюкиванием чудовища. Стив решил  не беспокоить Филомелу, дождавшись, пока
она  заговорит  первой, и принялся энергичными  упражнениями восстанавливать
кровообращение в конечностях. Через минут десять он почувствовал себя вполне
в  норме и решил исследовать  помещение. Никаких потайных  дверей,  окон или
вентиляционных отверстий  после тщательного осмотра  обнаружено  не было.  В
дверное окошко был виден небольшой фрагмент  противоположной части коридора:
несколько невыразительных дверей, отделенных  грязными стенками.  Стив точно
не  знал, зачем  их похитили и бросили  в эту  камеру, но предполагал  самое
худшее.
     -- Нашел что-нибудь? -- заговорила Филомела.
     -- Нет,-- отозвался Стив.--  Никакого оружия, кроме подстилок, здесь не
имеется. Что у тебя есть при себе?
     Филомела порылась в карманах:
     -- Все вынули, мерзавцы.
     -- У меня тоже,-- сказал Стив.-- Давай посмотрим у Густава.
     Вдвоем  они приподняли Эшера  и прислонили  его к стене.  Он  продолжал
постанывать.
     -- Надо будет растереть  ему руки  и ноги,-- сказала  Филомела, шаря  у
него в карманах.-- Так, здесь тоже все вычищено.
     Она  начала  массировать  Эшеру  ноги,  а  Стив   --  руки.  Густав  не
сопротивлялся, уставившись в потолок отсутствующим взглядом. Когда процедура
закончилась, Венис встала и, хромая, прошлась по  камере, заодно внимательно
осмотрев монстра.
     --  Похоже на телепортационную аварию,--  заметила она.--  Я  наблюдала
нечто подобное однажды.
     -- Мы  теоретически  можем  его  использовать  на  запасные  части  для
Густава? -- поинтересовался Стив.
     -- Рискованно, но можно попробовать. Только кто нам позволит? Не думаю,
что нас сюда пригласили для медицинских экспериментов.
     --  Ты  можешь  заблуждаться.  Нас  как  раз  ради  этого и  могли сюда
приволочь. Ты обратила внимание на то, как они выглядели?
     -- Как оборванцы. И воняло от них невыносимо.
     Филомела справедливо подметила недостатки в гардеробе колонистов. Ввиду
недолговечности синтезированной одежды  селениты вынуждены  были  донашивать
то, что было на них в момент  телепортации.  Естественно,  структура материи
при передаче также пострадала, и для прикрытия наготы в ход пошли занавески,
ковры  и  прочие куски  ткани,  обнаруженные  в общежитии.  Самым  роскошным
предметом  оказалось забытое  кем-то из землян цветастое кимоно,  в  которое
Полковник облачался для демонстрации своей власти.
     --  Воняет от  них потому, что  они  гниют из-за  нестыковки  между  их
организмами и местной психосредой.
     -- По-твоему, это беглецы с какой-то межпланетной станции?
     -- Скорее  всего.  Заметь:  они относятся к  нам как  к  насекомым  или
зверям,  даже  не пытались  заговорить с  нами.  Выставили приманку и напали
сзади.
     -- Да,-- задумчиво сказала Венис.-- Как доисторические охотники.
     -- И мы  для них --  не  более  чем  добыча.  Я полагаю, нас собираются
расчленить на модули.
     Филомела,  подумав,  согласилась  с  ним.  Объяснение  Стива  выглядело
наиболее правдоподобным.
     -- Но,  может быть, попробовать поговорить с  ними? Предложить оставить
им здесь  пару люпусов, чтобы укрепить  психосреду, а  я могла бы сделать им
пересадки,  заказав  модули через холовизор,-- сказала  Венис.-- Это  я так,
Стив, рассуждаю вслух. Наверное, я выгляжу наивной.
     -- Попробовать можно.  Все равно  у  нас немного вариантов. Но,  честно
говоря,  они не  производят  на меня впечатления  людей,  с  которыми  можно
договориться.  Они  мне  даже  не  кажутся людьми.  Подозреваю,  что это  --
селениты.
     -- Лунные повстанцы? Но как их сюда могло занести?
     -- Телепортером. Вот уродец напротив -- жертва телепортации, похоже. Мы
же  в Тупунгато и Кантабиле были оторваны от жизни, не знали, что происходит
вокруг.  Вдруг  на  Луне  у  них  произошли  очередные катаклизмы,  и  часть
селенитов решила перебежать сюда?
     --  Даже  несмотря   на  то,  что  здесь  любого  селенита  разрешается
безнаказанно убивать на месте?
     -- А кто сейчас будет этим заниматься?  Кто  вообще, кроме нас  с вами,
знает о высадке в Кулагангри лунных отщепенцев?
     -- Значит, пощады от них ждать не стоит?
     --  Если это селениты,-- надежды у нас нет никакой.  Нас  убьют хотя бы
затем, чтобы спрятать концы в воду.
     -- Будем сражаться? -- испытующе посмотрела на Стива Филомела.
     -- Голыми руками? Мы уже поборолись сегодня утром,-- результаты налицо.
Конечно, с  нашей стороны было  очень  глупо, прибыв в незнакомую местность,
завалиться спать по разным домам, не имея при себе никакого оружия.
     -- Стив, неужели ты собираешься безропотно класть голову на плаху?
     -- Если дойдет до  решающего момента, я буду драться до  последнего.  Я
пожил  достаточно, мне  терять  нечего.  А  у  тебя, если не  ошибаюсь, были
запланированы долгие годы безмятежной старости?
     Филомела поморщилась:
     --  Ради бога,  перестань.  Ваша  веселая  компания  уже  устроила  мне
беззаботную старость: со взрывами,  землетрясением и извержением вулкана. Мы
теперь в одной  упряжке, и нужно думать, как всем вместе выбираться  отсюда.
Ты знаешь код на гравитоплане?
     -- Да.
     -- Говори.
     -- А ты разве умеешь им управлять? -- недоверчиво покосился Стив.
     --  Да,  у  меня  масса талантов,  включая подготовку по  акробатике  и
тяжелой атлетике.
     --  Хорошо, тогда слушай,-- наклонившись к Филомеле, Макналти  зашептал
ей на ухо.
     -- Поняла,-- сказала она.-- Если кто-нибудь сможет вырваться первым, то
пригонит машину сюда. И пусть синтезирует оружия побольше!
     -- Само собою.
     Оба  замолчали:  каждый  думал  над  тем,  как  выйти из  ситуации. Для
землянина  попасть  в руки  селенита  означало  верную  гибель.  Затяжная  и
необычайно жестокая  война  между колонией и  метрополией официально не была
прекращена;   надвинувшиеся   на  Земле  междоусобные   конфликты   попросту
отодвинули  ее  на задний план. Десанты  землян  и  бомбежки  лунных станций
оставили    у   колонистов   крайне   недобрую   память   о   своих   бывших
соотечественниках,  со  временем  трансформировавшуюся в своего  рода лунный
расизм.  На  Земле же  селенитов  считали  генетическими  отбросами,  людьми
низшего сорта. Связи между  планетой и спутником были прерваны, так  никогда
не восстановившись.
     Макналти  неожиданно  вскочил  с  циновки  и,  приблизившись  к  уроду,
заглянул ему внутрь макушки, в рот.
     --  Появились  идеи,  Стив?  --  Филомела  поднявшись,  тоже подошла  к
монстру.
     Макналти почесал нос:
     -- В общем-то, пока нет.
     После этого он опять уселся на свою подстилку. Венис  же решила изучить
урода  детальнее:  постучала  по  косточкам, наклонила  в  сторону и  сильно
ущипнула за женскую ягодицу. Монстр жалобно взвыл.
     -- Это, Стив, наша система вызова охраны,-- Филомела похлопала урода по
макушке.--  Никогда  еще  не  сталкивалась  с  гермафродитами в  столь  ярко
выраженной форме.
     Действительно, сигнализация сработала: в окошке  двери появился глаз, и
дребезжащий старческий голос произнес:
     -- Что тут у вас происходит?
     Стив подошел к двери:
     -- Для начала вы объясните, что тут у вас происходит. Кто вы такие?
     В окошко Макналти увидел дряхлого  однорукого  старичка, который вместо
ответа погрозил палкой:
     -- Перестаньте дразнить существо, не то охрану позову! Она вас отделает
дубинками!
     -- Откуда позовете? С луны, что ли? -- допытывался Макналти.
     Старичок, не вступая в полемику, исчез.
     --  Кто это был? --  спросила  Филомела,  когда Стив  вернулся на  свое
место.
     -- Сказочный  гном.  Отвратительного  вида  старикашка.  Наверное,  так
выглядит затянувшаяся безмятежная старость.
     В рассуждениях  и составлении планов побега  Стив с  Филомелой  провели
несколько часов.  Все это время Эшер, не меняя положения, смотрел в потолок.
Когда  очередной,  сугубо  фантастический,  замысел был отвергнут,  Макналти
вдруг спохватился:
     -- Постой, мы как-то забыли о Густаве! Его  же, наверное, кормить надо?
Ты сама-то есть хочешь?
     Филомела тут сообразила, что с самого утра у них во рту маковой росинки
не было.  Она  подошла к  монстру  и  ущипнула его.  На вой  опять  прибежал
старичок. Венис, удивленно рассмотрев его через дырку, спросила:
     -- Вы  нас кормить собираетесь? Мы еще  не завтракали сегодня! Ваш урод
тоже, по-моему, жрать хочет.
     Гном ничего не ответил и, взмахнув палкой, исчез. Вскоре дверь в камеру
отворилась, на пороге возникла делегация: старик,  два охранника с торсанами
в руках и  дубинками  за поясами, а также замотанное по самые глаза создание
неопределенного пола, державшее в руках  поднос, который  оно, войдя внутрь,
поставило возле монстра.
     -- Прошу вас, Доктор,-- сказало  женским  голосом  создание и  вышло за
порог.
     Старичок-доктор,  тяжело  опираясь  на  палку,  в  сопровождении охраны
подошел к уроду,  после чего, зажав под  мышкой трость, нагнулся к подносу и
взял лежавшую  на  нем  воронку, которую вставил существу  в макушку.  Затем
Доктор  поднял  с  подноса  графин,  наполненный  мутного  цвета  бурдой,  и
потихоньку, небольшими порциями  стал  вливать  его  содержимое  в  воронку.
Монстр счастливо забулькал.  Охрана  тем  временем,  плотно  сжимая  оружие,
бдительно наблюдала за Стивом и Филомелой. В камере вновь появилось создание
женского пола, принесшее три тарелки с едой для пленников.
     -- Ешьте быстрее,-- буркнул Доктор.
     Филомела  первым делом  начала  кормить  Густава,  чем  сильно  удивила
старичка.
     -- Что с ним? -- недовольно спросил Доктор.
     -- Болен,-- кратко ответила Венис.
     -- Чем?
     -- Модули разрушены.
     --  Какие? -- старичок сильно удивился, затем обратился к охранникам.--
Вы же говорили, что доставили в целости и сохранности!
     Те пожали плечами:
     -- Нам так Полковник, то есть Зумпель, сказал со слов экспедиции.
     --  Ах  да,  я  вас   путаю,--  недовольно  проворчал  старик  и  опять
поворотился к Венис.-- Так какие модули повреждены?
     -- Может быть, вы сначала все-таки ответите на наши вопросы? -- из угла
камеры  полюбопытствовал   Стив,   без  особого   удовольствия   поглощавший
завтрак.-- С какой целью вы нас захватили?
     Доктор раздраженно отмахнулся культей  от Макналти,  продолжая задавать
вопросы  Филомеле.  Та молча  кормила  Густава,  на  лице которого также  не
проявлялось положительных эмоций по поводу поступавшей в организм пищи. Стив
понял,  что  диалог  с  Доктором не складывается  и,  подступив  вплотную  к
охраннику, отчего тот сильно занервничал, медленно и четко проговорил:
     -- Вы -- селениты?
     В лице у того что-то дрогнуло,-- Стив, получивший ответ на свой вопрос,
удовлетворенно отошел в угол.
     -- Я  был  прав в своих догадках,  Филомела,-- сказал он,  ставя пустую
тарелку на пол.
     Венис  понимающе  кивнула.  Закончив  кормить Густава, она  взяла  свою
порцию, немного пожевала и брезгливо скривилась:
     -- Ну и помои же жрут эти лунные дегенераты!
     Один из охранников потянулся за дубинкой, но старичок его остановил:
     -- Спокойнее, Рибаяз!  Не нервничайте! Поберегите живцов и  собственные
силы!
     Филомела не стала есть, швырнув тарелку на поднос. Закутанное создание,
забрав пустую  посуду, удалилось, а за  ним --  остальные  селениты.  Сквозь
оконце Доктор напоследок прокричал:
     -- Ужин -- в семь часов!
     Когда в коридоре стихли шаги, Стив укоризненно сказал Филомеле:
     -- Напрасно ты  не ела. Харчи, конечно, дрянные, но голодом себя морить
незачем,-- вдруг силы понадобятся.
     --  Ах, оставь, Стив,-- отмахнулась Венис.-- Нас вот-вот  поволокут  на
операции, так что незачем отравлять себе последние минуты лунной кулинарией.
Не могу одного  понять:  по  какому каталогу  им  удается  заказывать  такую
гадость?
     --  Возможно,  дело не  только в каталогах. Смотри,-- Стив  показал  на
вилку, которую он заботливо  припрятал в рукаве. Она начала крошиться у него
между пальцев.
     --  Гм, ну и влипли наши  лунные друзья,--  Филомела растерла на ладони
кусок металла.-- Если считать, что завтрак был синтезирован минут за пять до
их прихода, то, получается, поле здесь по сравнению с Тупунгато -- до  того,
как Морис летал в Оливарес -- слабее раз в шесть-семь. Это означает, что...
     --...  что  торсанов хватает  на пятнадцать-двадцать минут, до того как
они развалятся,-- обрадовался Стив.
     -- Что  никому не  мешает их синтезировать  хоть  каждые пять  минут,--
хмуро  добавила Венис.-- Я  думала  совершенно о другом:  о  том,  как  этот
ходячий труп проводит операции. Это же самая  натуральная вивисекция! Замена
одного модуля  требует  как минимум  получаса.  Выходит,  что в самый разгар
трансплантации  действие  анестетиков  заканчивается!  А   послеоперационный
период?  Две  недели  заживания  в  лучшем  случае.  Да  и  после  пересадки
эффективность  действия  имплантата очень низкая.  За пациентами потребуется
длительный уход. Ой, что же это я? Совсем забыла о Густаве! Стив, помоги мне
раздеть его.
     -- Зачем? -- не понял Макналти.
     --  Тебя в уборную приглашали? -- Филомела, подхватив Эшера  под мышки,
приподняла его над подстилкой.-- Стаскивай с него штаны. Все  равно он будет
ходить под себя, так пусть  хоть пижаму не пачкает.  Надо у этих дегенератов
какую-нибудь емкость попросить -- для нас двоих.
     -- Мне кажется, они игнорируют такие светские тонкости,-- Стив,  сняв с
Густава брюки, показал Филомеле на  монстра. Оглянувшись, она,  увидела, как
чудовище звучно и обильно испражняется. Камеру заполнил невыносимый смрад; к
счастью, сработала система автоматической уборки, ликвидировавшая выделения.
     --   Интересно,  какая   половина   из  двух   сейчас   опорожнилась,--
меланхолически  сказала Филомела, возвращая  безразличного ко всему  Эшера в
прежнее положение.
     --  Ты  думаешь,  у него раздельные  пищеводы? --  с поддельным  ужасом
спросил Стив.
     -- Во всяком  случае,  у  него две пары  задниц.  Жди,  когда откроется
следующая.
     Ждать   долго  не  пришлось:  холовизионное  питание  внутри  урода  не
задерживалось.  Несмотря  на  уборку  и дезодорацию  воздуха, тяжелый  запах
остался.
     --  Лелею тайную надежду,  что нам  забудут принести  ужин,-- помахивая
рукой возле носа, морщился Стив.
     --  Добро  пожаловать  в  клуб  лечебного  голодания! --  жизнерадостно
воскликнула  Венис.--  Если совсем  плохо, подойди  к  двери,  подыши  через
окошко.
     -- Предоставляю тебе эту возможность первой. Или у тебя насморк?
     --  Скорее,  профессиональная закалка.  Заодно  можешь поинтересоваться
насчет переносной уборной нам в камеру.
     На  зов  Стива прибежал Доктор,  который, выслушав  просьбу  землянина,
буркнул:
     -- Обойдетесь. Через пару дней вам будет все равно.
     --  Филомела,  нам  осталось  жить  два  дня!  -- бодро  объявил  Стив,
вернувшись на свою циновку.
     -- Без уборной?
     -- Конечно. Как я и думал.
     -- Стив, ты не хочешь еще немного подышать свежим воздухом у окошка? --
немного стесняясь, спросила Филомела.
     -- Нет, а что?
     -- Ну какой же ты недогадливый!
     --   Понял,  понял!  --  Макналти   вскочил,  подошел  к  двери  и   не
поворачивался, пока не прекратился шум уборки.
     -- Хотелось бы знать: умываться нам  тоже не положено? -- держа в зубах
заколку для волос и руками приглаживая назад волосы, поинтересовалась Венис.
     -- Судя по запахам, которые источают селениты, личная гигиена здесь  не
в почете. Подушки и одеяла тоже не предлагаются.
     --  Желаю  им  вместе  с  нашими  модулями  занести  себе  какую-нибудь
инфекцию.  Знаешь, Стив, что-то я соскучилась по извержению вулкана и другим
природным катаклизмам. Похоже, ничто другое нас отсюда не вытащит.
     -- Да,-- вздохнул Стив.-- И я, честно говоря, расцениваю  наши шансы на
спасение как  минимальные. Вернее, без  чудесного вмешательства извне -- как
нулевые.
     --  Что  нам  тогда  остается? --  Филомела свернулась на  подстилке  в
клубок, подложив руки под голову.
     -- Умеренно героическая гибель при сопротивлении.
     --  Замечательно!  Тогда  договорились:  как  только на пороге появятся
санитары с носилками, устраиваем прощальное представление.
     -- А что делать с ним? -- Макналти показал на Густава.
     --  Если до  завтрашнего вечера никаких  чудес  не произойдет,  ночью я
сверну  ему  шею,-- Венис  подавила зевок.--  Извини, Стив,  но  даже угроза
смертной  казни  не  может помешать моей косметической сиесте.  Разбудишь  в
случае досрочного прихода вивисекторов.
     На этой мажорной ноте разговор иссяк: Филомела задремала. Стив, недолго
поразмышляв о  превратностях судьбы, тоже  к ней присоединился. В семь часов
вечера их разбудил приход Доктора с охраной и  официанткой. Еда оказалась на
этот раз сносной, Стив смог  даже  уговорить Филомелу поужинать.  Монстр был
заправлен очередной порцией малоаппетитной на вид жижи, которую он  принял с
восторгом. Селениты  никаких вопросов  не  задавали; земляне также не  сочли
нужным  с ними  о  чем-либо разговаривать.  Под бурчание живота,  издаваемое
чудовищем, Стив с Филомелой  провели время в разговорах  и  воспоминаниях до
полуночи,  когда  в  помещении  погас  свет.  Пожелав  друг  другу  приятных
сновидений, они растянулись  на циновках, предварительно  приведя Густава  в
горизонтальное положение. Ночь прошла без каких-либо событий, свет включился
в восемь утра, а через полчаса принесли завтрак. За истекшие несколько часов
Доктор  постарел,   казалось,  лет  на  двести:  он   весь   трясся,  что-то
нечленораздельно бормотал и перемещался боком, подволакивая  левую ногу. Его
вид, судя по всему, немало изумил и телохранителей, которые смотрели на него
с вытаращенными глазами.
     Стив с  утра был в игривом  настроении и решил поэтому заняться легкими
провокациями. Когда Доктор неосторожно влил в урода больше жидкости, чем тот
мог  принять, и монстр, словно кит,  выдал из себя обратно фонтан, забрызгав
кормильца и охранников, Макналти подошел к  чертыхавшемуся Доктору, картинно
простер к нему руку и, глядя в глаза охранникам, риторически спросил:
     -- И вот этому однорукому полутрупу вы собираетесь доверять ваши жизни?
Он же околеет за операционным столом! Он еле стоит! Разрежет вас на части, а
обратно склеить будет некому!
     Охрана в  недоумении заморгала.  Стив же, с  видом заговорщика прищурив
глаза и назидательно воздев указательный палец, добавил:
     --  Горе тому, кто  первым  попадет ему  под нож! Он тому вместо модуля
головы модуль прямой кишки вставит!
     Доктор невнятно выругался, замахнувшись на Стива  палкой; телохранители
в  растерянности  опустили торсаны, а официантка прижала  к замотанному лицу
руку  и сказала: "Ой!".  Стив, весело  посвистывая,  удалился на свое место,
откуда вдруг громко закричал, показывая на охрану:
     -- Боже мой, смотрите, они рассыпаются!
     Селениты вздрогнули и переглянулись. Стив продолжал вопить:
     -- Ваши торсаны!  С  них уже сыплется  на  пол! Что ж вы их  так  давно
заказали?
     Телохранители  принялись  осматривать свое оружие,  вертя его в руках и
заглядывая внутрь дула. Макналти тут же выдал рекомендацию:
     -- Нажмите на кнопочку, вдруг они уже не работают!
     Селениты  были уже близки к тому, чтобы его послушаться, но в последний
момент на них зарычал Доктор:
     -- Недоумки! Марш отсюда!
     Гонимые докторской тростью, охрана с  официанткой в смятении бежали. На
пороге  старик обернулся и, свирепо вращая пожелтевшими белками  глаз, выдал
нечленораздельную угрозу,  после чего с грохотом  захлопнул за собой  дверь.
Филомела, не выдержав, прыснула:
     --  Однако, Стив!  Я  не  удивлюсь,  если  у  них  произойдет  народное
восстание!
     -- Тогда им следует с ним поторопиться! -- весело ответил Макналти.-- А
то, боюсь, вдохновителей мятежа разберут на детали прежде, чем революционные
идеи овладеют массами. Мне, впрочем, вполне хватило бы небольшого брожения в
умах охранников.
     Бежавшая  делегация не  заметила,  что Стив  припрятал  вилку,  которую
засунул  под циновку. По прошествии получаса  он  приподнял край подстилки и
оказался весьма удивлен, когда вилка не проявила никаких признаков распада.
     -- Филомела, глянь-ка сюда! -- Макналти пытался согнуть  металл, но тот
не поддавался.
     -- Странно.  Очень  странно,--  Венис, приложив все свои силы, тоже  не
смогла  ничего сделать  с вилкой.--  С  психосредой что-то  явно происходит.
Отложи ее, Стив, может, кому-нибудь в глаз воткнем.
     Объяснение  происходящему было  получено  спустя два часа,  когда дверь
неожиданно раскрылась,  и  мрачные охранники втащили за ноги в  камеру тело.
Бросив его лежать  лицом вниз у входа, селениты ушли. Когда Стив с Филомелой
подбежали к человеку и перевернули его,  удивлению их не было предела. Перед
ними без сознания лежал Франц Богенбрум.
     -- Что-то я не пойму,  Стив, мы на этом свете или уже на том? -- только
и смогла сказать Венис.
     -- Мы  еще  на этом, надеюсь.  А его я сейчас  с удовольствием отправлю
туда, где он  должен  быть,-- Макналти впился  Францу в горло, и Филомела  с
трудом смогла оторвать его от тела.
     -- Стив, успокойся! Перестань! Может быть, это не он! -- повисла она на
руках у разъяренного Макналти.
     -- А кто же? Привидение? -- Стив опять  рванулся к Богенбруму, но Венис
обхватила его в кольцо.
     -- Ну, двойник  какой-нибудь,-- уговаривала она.-- Кто-то, сделанный по
тому же артикулу. Подожди, пусть он придет в себя и все расскажет.
     -- Хорошо,-- пробормотал Стив.-- Давай приводить его в себя. Нечего тут
разлеживаться.
     Новый  пленник, несмотря на усилия Венис,  очнулся только  через час,--
видно,  получив неизбежную порцию дубинок по голове. Все это  время Макналти
ходил  взад-вперед  по  камере,  жестикулируя  и  делясь  своими  мыслями  с
Филомелой:
     -- Ничего не понимаю! Они должны были взорваться!  Больше рвануть  было
нечему! Откуда тогда вулкан и землетрясение, если они не взорвались?  И что,
получается, Морис тоже жив?
     --  Подожди, Стив.  Если  это  действительно  Франц, он  сам  тебе  все
расскажет,-- успокаивала его Филомела.
     --  После чего я с удовольствием  уступлю  ему свое место в  очереди на
операцию! Глянь, пожалуйста, у него в карманах случайно ничего не осталось?
     -- Пусто,-- пошарив по комбинезону, сказала она.
     Когда Богенбрум открыл  один глаз,  затем второй  и  увидел  над  собой
склонившихся Стива с Филомелой, то смог только прошептать:
     -- Почему вы здесь?
     -- Чтобы покарать тебя  за  все твои злодеяния, Богенбрум!  -- злорадно
отчеканил Макналти.
     -- Как вас зовут? -- на всякий случай спросила Венис.
     -- А, сами знаете,-- махнул рукой Франц.
     --  Я  его лично  разорву  на  модули и передам на подносе  Доктору! --
пообещал Стив.-- Вставай, Богенбрум!
     Франц сел и помотал головой,  приходя в  себя. Оглянувшись по сторонам,
он  заметил  Густава, и  его будто  подменили: Богенбрум  взлетел  с пола и,
оттолкнув Стива,  подбежал к  Эшеру.  Схватив  Густава за воротник  пижамной
куртки, он лихорадочно зашептал:
     -- Код, Густав, ради  всех  святых -- код! Времени уже не осталось! Ну,
говори же!
     -- Чего он хочет? -- спросила Филомела у Стива.
     -- Код  к гравитоплану, я полагаю,-- Макналти с  подозрением смотрел на
Богенбрума.-- Только зачем он ему здесь нужен?
     -- Почему он  не отвечает?  Что с ним? Сделайте, чтобы он заговорил! --
Франц переводил умоляющий взгляд с Филомелы на Макналти.
     -- Он не  заговорит,-- ответила Венис.--  У  него  разрушился  мозговой
модуль.
     -- Как? Опять?  -- не поверил Франц.-- Но вы  же его вылечили! Вы  меня
обманываете! Вы шутите! Сейчас нельзя шутить!
     -- А здесь никто и не шутит,--  сказал Макналти.-- Посмотри по сторонам
как следует, Богенбрум. Это камера смертников.
     Франц огляделся  и впервые  заметил монстра. Тут  же оставив  Эшера, он
подскочил к чудовищу и, завороженно на него глядя, произнес:
     -- Вот оно! Нашел, наконец!
     -- Кого? -- хором спросили Стив с Филомелой.
     Богенбрум, не отвечая, стал ощупывать чудовище, заглядывать  ему в рот,
а потом,  опустившись  на четвереньки,  принялся изучать устройство  монстра
ниже пояса. Поднявшись с пола, Франц торжествующе заявил:
     -- Сомнений быть не может! Это исходный спящий!
     --  Тебе  не  кажется,   Филомела,  что   он   перед  нами  разыгрывает
сумасшедшего?  -- сказал Стив.--  Чувствует,  что  расплата близка,  и решил
использовать последний шанс?
     --  Вы ничего не  понимаете!  -- замахал руками  Богенбрум.--  В данной
ситуации ваша  месть -- кстати, неизвестно, за  что  -- меня волнует  меньше
всего.  Завтра все будет кончено! Если мы не используем  последний шанс, все
отправится в  тартарары!  Мне нужен код к интерферотрону и  выбраться отсюда
как можно быстрее!
     Стив с Филомелой молчали, иронически рассматривая Франца.
     -- Почему вы молчите? Вы мне не верите? -- Богенбрум был озадачен.
     -- У нас нет оснований вам верить,-- ответила Венис.-- Где Морис?
     -- Он погиб,-- быстро сказал Франц.-- Но я не хотел его убивать!
     -- Мы  не сомневаемся,-- ухмыльнулся  Макналти.--  Мне тоже не  хочется
тебя убивать, а ведь придется.
     -- Это все мелко и нелепо! -- закричал Богенбрум.-- Завтра все жизни --
моя, его,-- он показал на Густава,-- ваши оборвутся! Не будет больше ничего!
     -- Ты, наверное, не понял, Франц, когда я тебе сказал, что мы находимся
в  камере смертников,--  мягко  сказал  Стив.--  Завтра  нас  всех  селениты
разберут на запчасти, чтобы пересадить себе наши модули.
     -- Селениты? -- изумился Богенбрум.-- Откуда они здесь?
     -- С Луны, естественно,-- съязвила Филомела.
     -- А вы откуда здесь? -- спросил Франц.
     --  Пролетали мимо  и оказались в плену. Но нам со  Стивом хотелось  бы
услышать, как вы тут оказались.
     -- Хорошо, я  вам  расскажу,-- после продолжительных  раздумий произнес
Франц.-- Может, даже больше, чем вам следовало бы знать.
     -- Давай, Богенбрум,  рассказывай,-- Стив скрестил руки на груди.-- Нам
тут и так скучно,  так что можешь  поподробнее.  Желательно  с того момента,
когда ты объявился в Кантабиле.
     -- Прежде чем вы станете  делать  какие-либо выводы  относительно моего
поведения -- осуждать, порицать и тому подобное -- вам следует понять, что я
поступаю не по своей воле. Я выполняю указания более высоких инстанций и  не
могу им не повиноваться.
     -- Что  же это за инстанции,  Франц? По-моему,  на Земле больше никаких
властей не  осталось,-- заметила  Филомела,  усаживаясь  на  подстилку возле
Густава.-- Или вы посланник внеземной цивилизации?
     -- Это не  человеческие силы, но они регулярно  навещают нас и отвечают
за происходящие на нашей планете и вокруг нее процессы. Не знаю, говорил вам
Густав, или,  может быть, вам доводилось слышать от  других,  но  существует
обширная иерархия сил или, если хотите, космических духов.
     --  Морис  тоже  общался  с   некими   силами,  которые   помогли   ему
разговаривать с ним,-- она показала на Эшера,-- когда он лежал в коме.
     --   Неужели?   --  приподнял  брови  Богенбрум.--   Странное  стечение
обстоятельств. Но неважно. Мориса больше не вернуть.
     --  Так  как  все-таки  он погиб? --  Стив  продолжал  сверлить  Франца
взглядом.
     В   двух  словах   тот   рассказал   о  причинах  взрывов  в  Андах   и
обстоятельствах смерти Вейвановского.
     --  Клянусь, я не хотел его убивать,-- повторил Богенбрум.-- Тем  более
что  когда  я расскажу вам  все,  вы  поймете,  насколько эти  вещи выглядят
бессмысленно.  Итак, меня  послали  в Кантабиле  для  того,  чтобы  получить
максимально полную  информацию об интерферотроне. Я и раньше слыхал об  этой
машине, но не  придавал ей  особого  значения. Я  должен был  разобраться  в
устройстве  интерферотрона и создать  его  вариант, который  позволял бы  не
только  показывать  события, но и воздействовать  на них: изменять, удалять,
заменять. Когда я прилетел в Кантабиле на кабриоджете, позаимствованном мною
в полицейском  комиссариате Оливареса, то имел перед собою четкую  программу
действий.
     --  Что-то я  не  пойму,  Франц, кто  вас послал в  Кантабиле. Эти ваши
загадочные силы? -- спросила Филомела.
     -- Да, конечно. Я действую только по их указаниям.
     -- Извините, но неужели у них не нашлось более подходящего орудия,  чем
вы, для этих целей? Разве  всемогущие космические силы не могут обойтись без
слабых человеческих созданий? -- в голосе Венис чувствовалась ирония.
     -- Они не настолько  всемогущи, как  вам кажется. Скажу  для сравнения:
муравей не может, как слон, перетащить бревно, но и слон не сможет доставить
внутрь муравейника крошечную песчинку. В данном случае ситуация складывается
таким образом, что  именно от действий муравья зависит существование слонов.
У  последних нет орудия, которое  могло бы их спасти, но таким  инструментом
располагает муравей.
     -- Неужели все настолько серьезно? -- вставил вопрос Макналти.
     -- Невероятно серьезно. Эшер вам говорил что-нибудь о роли сновидений?
     -- Системообразующих и системоразрушающих? -- сказала Филомела.
     На этот раз удивляться пришлось Богенбруму:
     -- Вы уже знаете об этом?
     -- Да, Густав просветил нас во время полета сюда. Ему об этом рассказал
Морис.  Густав, наверное,  около часа размышлял вслух над ролью сновидений в
его теории "слоеного пирога".
     --  Очень интересно, очень интересно,--  задумчиво выговорил Франц.-- А
он случайно не упоминал при этом о некоем начальном, основополагающем сне?
     -- Что-то говорил, кажется. Должен, по его словам, существовать толчок,
который вызвал  весь  процесс  возникновения  пучков траекторий. Я правильно
говорю, Стив? -- Филомела посмотрела на Макналти.
     -- Да,-- ответил тот.-- Кому-то должен был присниться самый первый сон,
вызвавший,  как он выразился,  "первичную кристаллизацию" траекторий. Причем
положение  этого сна во времени совершенно не играет  никакой роли.  Он  мог
произойти вчера или сто тысяч лет назад.
     --  Или,  наоборот, он вообще  мог еще не случиться, правда?  -- сказал
Богенбрум.
     -- В принципе, да. Ты хочешь сказать, что вот это,-- Стив, посмеиваясь,
показал на урода,-- и есть существо, которому приснился начальный сон?
     -- Конечно!--  оживленно закивал Богенбрум.-- Все  признаки,  названные
мне сверху, совпадают: это гермафродит, находящийся в  Гималаях, неспособный
передвигаться.  Свой сон он должен  увидеть завтра  под  утро. После  этого,
согласно  общему  тезису,  все  траектории  опять  сойдутся  в  одну точку и
завершатся.
     --  Ты бредишь,  Франц,-- спокойно сказал Макналти.-- В жизни не слыхал
более возмутительного вздора.
     --  Я совершенно здоров! -- возмутился Богенбрум.-- И это не вздор! Это
правда!   Готов  поклясться  чем  угодно!  Я  специально  прилетел  сюда  на
кабриоджете со всем оборудованием, даже люпус прихватил!
     --   Хорошо,   сформулирую   иначе:   ты    хитришь,   чтобы   избежать
ответственности.
     -- Перестань, Стив! Какая  тут может быть ответственность, когда меньше
чем  через   сутки  все   исчезнет  как  дым?  Если  бы   удалось  запустить
интерферотрон, вы бы сами все увидели!
     -- Ради бога, Франц, запускай. Какие проблемы?
     -- Мне нужен код! Густав зашифровал замок, и я не могу подобрать код!
     -- Ах, вот  оно в чем дело. А  мы тут по  своей наивности подумали, что
тебе  закрытая  дверь мешает,-- саркастически  заметил  Макналти.-- Если для
тебя селениты --  не проблема,  то,  пожалуйста, выходим отсюда все  вместе,
после чего я сообщаю тебе код.
     -- Ты знаешь его? -- с надеждой спросил Франц.-- Ты знаешь шифр? Почему
же ты мне раньше не сказал?
     -- А меня только сейчас осенило,--  лениво сказал Стив.-- И по-прежнему
не  вижу особого смысла  им с  тобой делиться. Ты  меня своими рассказами не
убедил. Не знаю, может, Филомела более склонна тебе верить.
     --  Все это мне кажется  слишком невероятным.  Что  значит  "траектории
сойдутся в одну точку"? -- спросила Венис.
     -- Попросту все прекратится! -- горячо заговорил Богенбрум.-- Бесследно
исчезнет! Этот сон -- одновременно системообразующий  и системоуничтожающий,
альфа и омега. Он положит начало всему, а как только существо его увидит, то
это станет и концом. Таков тезис.
     --  Давайте тогда убьем это чудище. Никакого сна не будет. Нас разберут
на  части  селениты,  зато  галактика  останется в целости  и сохранности,--
возразила Венис.-- Ведь речь идет о судьбах галактики? Или Вселенной?
     --  Нет, речь идет только о нашей планете с Луной вместе,-- Франц был в
раздражении.-- И вы не сможете его убить!
     -- Почему же? -- изумился Стив.-- Я его запросто придушу.
     --  Нет  и еще раз  нет!  --  Богенбрум  принялся ходить взад-вперед по
камере.-- Дайте мне договорить.  Силы,  пославшие  меня сначала в Кантабиле,
потом в  Гималаи, видят будущее так, как оно  складывается исходя из событий
настоящего. Или, по терминологии  Густава, в соответствии  с трассами внутри
"слоеного  пирога".   Сейчас   все   развивается   так,  что  это   существо
действительно увидит свой сон поутру; ничто и никто не  сможет ему помешать.
Ты,   Стив,  не  сможешь  его  убить.   Поэтому   меня   и  направили  сюда,
предварительно дав  задание раздобыть  интерферотрон,  чтобы  с его  помощью
попытаться изменить ситуацию  изначально. Даже  высшие  силы не могут такого
сделать,  потому что  все уже  предопределено.  Только  изобретение  Густава
позволяет -- может быть! в точности этого никто не знает! -- заменить ячейку
или траекторию.
     -- Зачем  такие сложности? -- Макналти подошел к чудовищу и схватил его
за то место, где должно было находиться горло. Однако шею монстра опоясывали
вросшие  женские руки:  сдавив их, Стив,  причинил  уроду боль, но  никакого
вреда. Существо оглушительно заревело, и в камеру вбежали два охранника. Без
лишних  слов они прошлись  по  Стиву  дубинками, оставив  его на подстилке в
растрепанном состоянии, после чего удалились.
     -- Вот видите! -- назидательно произнес Богенбрум.
     --  Хорошо,  Франц,  допустим,  интерферотрон  действительно  позволяет
менять  траектории  или ячейки.  Но  на  что вы  собираетесь  их  менять? --
спросила Венис.
     -- На другой сон! -- воскликнул Франц.
     -- И к чему это приведет? -- с подозрением поинтересовалась Филомела.--
Откуда  возьмется этот  сон?  И  что произойдет  со  всеми  нами,  когда  вы
подмените один сон другим?
     -- Я не знаю, к чему это может привести. Весь пучок трасс, составляющий
нашу планету со всей ее историей, скорее всего, перестанет  существовать,  а
на его месте появится иной. А найти подходящий сон, если использовать второй
вариант интерферотрона, думаю, будет не так уж сложно.
     --  Иначе  говоря, мы неизбежно  погибнем? Не так ли?  --  допытывалась
Филомела.
     -- Это не смерть.  Мне  кажется, все  будет  выглядеть иначе. Мы просто
исчезнем,  а  вместо  нас и  всего окружающего мира появится что-то  другое,
возможно,  более  правильное  и  долговечное.  Ведь  этот  мир  же  насквозь
дефектен. Вы согласны со мной?
     Венис промолчала.
     -- Планета умирает,-- продолжал Франц.-- Попытки  колонизировать другие
объекты  нашей звездной  системы  потерпели  провал.  Цивилизация  рухнула и
доживает последние дни. Вы знаете, сколько людей населяет Гималаи?
     -- Человек двести, наверное,-- предположила Венис.
     --  О-о, ну что вы! Пятьдесят от силы, включая здешних  обитателей!  На
полицейском  кабриоджете установлен  датчик живых организмов, и  мне  быстро
удалось всех облететь. Человечество стремительно сходит на нет.
     --  То, что вы рассказываете,  слишком сложно и призрачно. Согласитесь,
мне совершенно  безразлично: погибать под ножом  селенитского  мясника или в
результате скверного сна вот этого гермафродита.
     -- Да, но  нельзя исключать,  что в  случае  изменения  интерферотроном
исходной ячейки  вы останетесь живы и даже окажетесь в более благоустроенном
мире, причем не будете даже помнить ничего из ваших злоключений.
     -- Я, честно говоря, в это слабо верю.
     -- Хорошо, давайте заключим договор. Я вытаскиваю вас из этой камеры, а
вы  помогаете мне с интерферотроном. Если мне  удастся запустить аппарат, то
вы сами все увидите воочию.
     -- Филомела,  не  верь  ему,--  прокряхтел Стив.--  Он  опять  какую-то
гадость  задумал,  на этот раз  с интерферотроном.  Все эти россказни о снах
гермафродитов -- просто уловка.
     -- Стив, тебе хочется выйти отсюда? -- спросил Франц.
     -- Ты что, волшебник?
     -- Нет. Я даже  удивлен,  что  вы  сами до сих пор  не догадались,  как
отсюда  выбраться.  Тем более тебе, Стив, как бывшему штурмовику должно быть
стыдно.
     --  Не понял,--  возмутился  Макналти.--  Почему вдруг мне должно  быть
стыдно?
     -- Тебе  станет стыдно, когда  я вас  выведу отсюда. На  всякий  случай
сообщаю  вам, что кабриоджет стоит  у  входа в дом, а в багажнике лежат  оба
интерферотрона, люпус и все  ваше с Густавом штурмовое снаряжение. Поскольку
вы не верите мне насчет исходного сна, то, пожалуйста,  Стив, я предоставляю
тебе возможность убедиться во всем самому. Запускай  интерферотрон и смотри.
Хочешь, я могу вам это показать, а  если вы подозреваете какой-то подвох, то
возьмите  в  руки  по  торсану  и  можете  меня  спокойно уничтожить,  когда
обнаружите обман. Договорились?
     --  Я  согласна,  Стив.  Ты как? --  после  недолгого  молчания сказала
Филомела.
     -- Черт с ним. Пусть пробует.  Все равно других вариантов нет,-- махнул
рукой Стив.
     --  Отлично!  --  обрадовался  Богенбрум.--  Тогда  приступаем.  У  вас
случайно при себе не найдется какого-нибудь острого предмета?
     --  Нам,  как  и  тебе, вывернули  карманы,--  сказал Макналти.--  Хотя
подожди.
     Стив  сел  и  отвернул  край  подстилки,  куда  спрятал  вилку.  К  его
разочарованию, от нее осталась лишь кучка  зеленой пыли, на которую  тут  же
набросилась уборка.
     -- Тебе не повезло, Франц. Не иначе, слабый люпус привез.
     -- Возможно. В Кантабиле другого не было. А что ты там припрятывал?
     -- Вилку, оставшуюся после завтрака.
     -- Ах, вот как.  Жаль,  что здесь поле слабое. Могут  быть трудности  с
интерферотроном,-- Богенбрум задумался.-- Хотел спросить: когда вас кормят?
     --  Регулярно. До обеда, например, осталось полтора  часа.  Неужели  ты
проголодался?
     -- Нет. Просто рассчитываю время  до появления селенитов. Филомела, вас
можно попросить об одолжении?
     -- Смотря о каком,-- ответила она.
     -- Я хотел бы взглянуть на вашу заколку. Можно?
     --  Конечно,--  Филомела вынула заколку  из волос и вручила Богенбруму.
Тот покрутил ее в руках и удовлетворенно заявил:
     -- Замечательно. Плоская пружина с острым концом.
     Нагнувшись, Франц отломал  от подстилки кусок бамбукового стебля длиной
дюймов в десять и взглянул сквозь него на  свет.  Затем  он сделал на стебле
засечки и принялся проделывать в нем отверстие острым концом заколки.
     --  Что   вы  задумали,  Франц,  если   не  секрет?  --  Филомела  была
заинтригована.
     -- Какой тут секрет. Это дудочка,-- вместо Богенбрума ответил Стив.-- И
что дальше?
     -- Увидите,--  сухо  сказал  Франц. Посверлив  бамбук,  он сдул  с него
опилки, критически осмотрел стебель и продолжил работу.
     -- С вами можно разговаривать, Франц? -- спросила Венис.
     -- Да, конечно.
     -- Как вы попались в руки селенитов?
     -- По  собственной  глупости. Приземлился  на  кабриоджете возле  этого
барака,  смотрю --  у входа стоит какая-то  женщина,  укутанная  платком.  Я
спросил  ее,  можно  ли  мне  поговорить  с другими,  и  она  попросила меня
подождать,  пока  сходит  за  остальными.  Вскоре  вышел  мужчина  и любезно
пригласил меня внутрь дома. Не успел я  переступить порог, как ту же получил
удар  по  голове  и потерял  сознание.  А  вы как  тут  оказались?  Где  ваш
гравитоплан?
     -- Нас поймали по ту сторону гор.  Но мы  сопротивлялись.  Я,  кажется,
одного отправила на тот свет.
     -- Неужели? -- поразился Богенбрум.-- Никогда бы не подумал, что вы  на
такое  способны.  Скажите,  Филомела,  сколько  времени  потребуется,  чтобы
поставить Густава на ноги?
     -- В местных условиях его вылечить невозможно.
     --  А как вам  удалось  его столь быстро  привести в нормальный  вид  в
Тупунгато?
     -- Там была другая психосреда,-- уклончиво ответила Венис.
     -- Зачем же вы тогда меня вместе с  Морисом разыгрывали насчет операции
по пересадке? Между прочим, если бы не мои обязательства перед иными силами,
я бы уступил свой модуль Густаву.
     --  Ваше  стремительное  бегство  мы  сочли  ничем иным  как трусостью.
Допустим,  вы бы пожертвовали своим  здоровьем и уступили  ваш модуль Эшеру.
Что тогда бы произошло?
     --  Меня бы растерли  в  пыль,-- флегматично заметил Богенбрум.--  И на
этом свете, и на том.
     -- Интересно.  Густав,  собственно,  затеял всю эту историю  со  вторым
вариантом интерферотрона, чтобы избежать каких-то ужасов после своей смерти.
     -- Или  сместить  свою  прошлую  траекторию  таким образом, чтобы  наша
встреча  в  Кантабиле  никогда не состоялась,-- Франц  продул  просверленную
дырку  в бамбуке, потом приложил дудочку к  губам и издал  протяжную высокую
ноту.-- Неплохо. Еще  шесть дырок, и  мы готовы  к  бою. Глубоко уверен, что
перспективы Эшера на успех были бы весьма невелики.
     -- Почему? -- спросил Макналти.
     -- Есть  несколько  причин.  Во-первых, процедура смещения  или  замены
траектории может потребовать очень большой концентрации  энергии. В  связи с
чем Морисом из Оливареса были изъяты  почти все люпусы. Можете не спорить, я
там  пролетал  и  видел  разрушения,--  Богенбрум, закончив расширять первое
отверстие,  принялся  сверлить  второе.--  Я  и  свои  шансы оцениваю весьма
скромно,  даже  если речь идет  об одной  ячейке. При  нашей первой  встрече
Густав  слегка  ввел меня в заблуждение насчет теории интерферотрона. Но это
понятно: зачем изобретателю раскрывать карты перед первым встречным. Эшер --
мастер пускать пыль в глаза.
     Франц  внимательно посмотрел  на Густава,  за  все время  разговора  не
изменившего своего положения и продолжавшего с  полуоткрытым ртом смотреть в
потолок.
     --  Ни Густав  тогда,  ни я сейчас не знаем, сколько  энергии потребует
даже  самая простая операция,--  продолжал Богенбрум.--  Ведь первый вариант
машины не  предусматривал возможности изменений траекторий. Эшер  ввел такую
функцию  во  вторую  версию  интерферотрона,  причем  сам  не  имел  времени
убедиться в правильности своей схемы.
     --  С чего ты взял, что Густав не проверял интерферотрон? -- возмутился
Стив.
     -- Если бы он его проверил в деле, мы бы с вами тут сейчас не сидели,--
не  поднимая головы от своего  занятия, ответил Франц.--Интерферотрон  в его
последней   версии   невозможно  проверить  на  чем-либо:   он  одноразового
применения. Когда он  успешно срабатывает, то  исчезает  сам, независимо  от
того, изменяет он  прошлое или будущее. Ведь будущее можно переменить только
через  прошлое. Кроме того,  прежде  чем сдвигать траекторию,  необходимо ее
смоделировать, причем в окружении  всей совокупности  связанных с ней трасс.
Нужно  увидеть на экране эту промоделированную ситуацию, чтобы не  попасть в
худший переплет. А предварительно  ее предстоит рассчитать.  Сколько времени
уйдет на  обсчет  каждой гипотетической  траектории со всей ее  колоссальной
массой явлений,  я  не знаю, но  подозреваю, что каждая  попытка займет  как
минимум несколько часов. Не исключено, что и  дней. Мы с вами будем стоять в
ожидании,  пока  интерферотрон  станет  обсчитывать  варианты замены  сна  у
гермафродита, а в  это время сон состоится, и всему придет  конец. "Смещение
трассы"  -- звучит просто, однако  процесс этот гораздо  сложнее,  чем может
показаться  с  первого  взгляда. Я  пока  не представляю  себе,  как  Густав
собирался это осуществлять практически
     --  Так  что же, вы  предлагаете  нам  поучаствовать в  эксперименте  с
непредсказуемыми последствиями? -- спросила Филомела.
     -- Можете рассматривать нашу договоренность и так.  Я  не возражаю. Все
равно альтернативы нет.
     -- Объясни, пожалуйста, Франц, на кой черт тебе это нужно? -- вырвалось
у Стива.-- Ведь  эти твои высшие  силы тоже  исчезнут, когда уроду приснится
его сон? Кто тогда тебя станет наказывать?
     -- Конечно, никто. Но  лично мне -- не  знаю как вам -- обидно, что все
отправится коту под хвост. Что, согласно чьему-то дурацкому замыслу, который
принято  называть  тезисом, жизнь  на нашей маленькой  планете  определялась
сном, увиденным искалеченным уродом, к тому  же неизвестно откуда взявшимся.
У  нас есть возможность хоть как-то  поправить положение, и почему бы ею  не
воспользоваться? Да, я осознаю,--  возможность эта  весьма зыбкая,  но перед
тем, как раствориться в  ничто, мне будет  спокойнее на душе, когда  я  буду
знать, что сделал все от меня зависящее.
     --  Откуда  взялся  этот тезис? Не проще ли  начать  с  его  автора? --
поинтересовалась Филомела.
     Богенбрум печально рассмеялся:
     --  Автор нам абсолютно недоступен.  Он  находится за  пределами всего,
даже событийного клише, и условно называется Великий Спящий.
     -- Это бог?
     --   Не  знаю,   можно   ли  называть   богом  нечто,   находящееся   в
бессознательном состоянии и произвольно  генерирующее команды, по  которым в
том или ином месте вселенского клише появляются исходные траектории. Скорее,
это  --  безумный  повар,  перед  которым находятся  миллиарды  и  миллиарды
кастрюль, куда  он,  не  глядя, сыплет  соль.  Его совершенно не интересует,
какие  кристаллы  при  этом  в кастрюлях образуются. Но и Великий  Спящий --
только часть цепочки. Он тоже кому-то приснился.
     -- А где может находиться этот Сверхвеликий Спящий?
     --  Где  угодно.  Вы ни разу не задавали  себе  вопрос: кому  приснился
"слоеный пирог"?
     -- Нет,-- честно признались Стив с Филомелой.
     -- Правильно  делали.  Это один  из тех вопросов,  которые  задавать не
следует. Почему-то люди  всегда думают, что  если что-то  существует, то оно
должно было откуда-нибудь появиться, кто-то обязан был его  породить. Иногда
полезно смириться с  тем, что некоторые вещи  существуют сами по  себе,  без
постороннего  участия. Для  наших  скромных  практических  задач  достаточно
считать богом его,-- Франц показал дудкой на  монстра, после  чего вытряхнул
из нее пыль  и, приставив ко рту, издал вторую ноту.-- Тем более что времени
у нас не осталось, а  трудностей впереди --  более чем достаточно. Картинки,
сетки,  извилины  на экране  интерферотрона -- это  одно, но  воздействие на
явления -- совсем другое. Допустит ли клише устранение части явлений в одном
месте  и  их  замену  другими? Ведь,  фактически,  речь  идет  не столько  о
смещении,  сколько о ликвидации  одной  группы явлений и формировании новой,
причем  сделать  это  необходимо  мгновенно: нельзя допустить, чтобы  внутри
"пирога" существовали два комплекта траекторий, относящиеся к одним и тем же
предметам,  в  данном  случае  -- к нашей планете, или же внутри  траекторий
появился разрыв, прежде чем они улягутся вдоль новых пиков.
     -- Почему нельзя? -- решил возразить Макналти.
     -- Действительно, почему? -- пожал  плечами Богенбрум.-- Мне просто так
кажется. На самом деле все может выглядеть совершенно иначе. Это уравнение с
массой неизвестных. Вот,  к примеру,  Густав Эшер знает,  что один из витков
его посмертной траектории  устремляется  в такие  области событийного клише,
куда ему попадать абсолютно не  хочется. Но какие  альтернативы существуют в
загробном мире? Какая нить из размотанного пучка жизни указывает путь на тот
свет?  Кроме метода  проб и ошибок,  ничего нет, а это  не самый экономичный
вариант. И как на экране интерферотрона будет показан мир мертвецов? Из чего
выбирать? Вряд  ли  Густав  смог  бы  вам  членораздельно  объяснить, что он
собирался  делать  тогда  в  жерле вулкана. Расставить  люпусы  по  принципу
"золотого  сечения", увидеть,  что собственная траектория завершается завтра
утром, изменить  ее и все  равно умереть в этот же срок? Так и потусторонний
мир  исчезнет  в  тот  же   самый  миг.   Все  усилия  нашего  высокочтимого
изобретателя оказались бы  тщетными. Поэтому и  я вам сказал в самом начале,
что  в   принципе   все  бессмысленно.   Конечно,   теоретически  существует
единственный,  так  сказать,  "чистый"  вариант изменения  будущего,-- Франц
замолчал, сосредоточенно ковыряя вторую дырку в бамбуке.
     -- Какой же? -- в нетерпении спросил Стив.
     -- Каким-то  образом оказавшись далеко в  грядущем,  попробовать оттуда
изменить тот момент прошлого, которое отсюда видится будущим. Но это  чистая
теория, гипотеза, которой  пристойно лишь потчевать знакомых после светского
ужина.  Тем  более что  в  данном  случае мы  вряд ли окажемся  в  состоянии
предпринять что-либо с помощью интерферотрона, так как вместе с планетой, со
всеми высшими и низшими силами уже будем отсутствовать.
     В то время как Венис, Богенбрум и Макналти  вели философские разговоры,
в  колонии  селенитов  наблюдалась  легкое  волнение.  Конечно,  неожиданное
прибытие землянина, столь легко попавшего прямо в руки  колонистов, вызывало
радостное  возбуждение. У  селенитов появилось заодно транспортное средство,
управлять  которым, правда, никто не умел, но  освоить  которое за пару дней
вызвался Корнелиус. Однако к  радости примешивалось чувство досады в связи с
очевидной для всех  дряхлостью  главного  лекаря. Улов запоздал; большинство
колонистов не рискнуло бы теперь отправиться на операционный стол, о чем, не
таясь, говорило вслух.  Тем не менее, живца по традиции сразу же  потащили к
Доктору на осмотр. Долго пришлось Новаку и Шейдту нажимать на панель звонка,
прежде  чем Доктор  отозвался. Когда дверь отворилась, перед ними  предстала
иссохшая мумия,  весьма отдаленно напоминавшая того хозяина этажа, каким  он
выглядел  за  два часа  до этого,  во  время завтрака.  Доктор  стремительно
приближался к смерти. Он весь трясся, невнятно что-то бормоча, на вопросы не
отвечал. После того, как живец был  заброшен в камеру, Новак  и Шейдт отвели
Доктора  в  его комнату,  где  тот обессиленно рухнул  в  постель:  путь  по
коридору до двери и обратно  для него выявился слишком изнурительным.  Возле
покоев угасающего старца после небольшого совещания  была выставлена охрана:
Рибаяз и Грубер, которые должны были заодно присматривать за пленниками.
     Сведения о назревающей кончине Доктора колонию удивили,  но не  сильно:
провокация Стива  упала  на благодатную  почву.  Единственным кандидатом  на
ближайшую  трансплантацию  со  всеобщего молчаливого согласия и так уже стал
Гонза, которому была уготована роль пробного камня. Ничего  не подозревающий
Мысливечек, как обычно, дремал в подвале, куда перебрался сразу после отдыха
на  четвертом этаже. Теперь же Гонза -- будь он  в состоянии понять, что ему
грозило -- мог благодарить  судьбу (а, скорее всего, привезенный Богенбрумом
люпус,  роковым образом  не  совпавший  с гипофизом  Доктора) за неожиданное
избавление от  участи подопытного животного.  Собравшись в помещении  бывшей
столовой, селениты решили  обсудить,  как  дальше поступать  с пленниками  и
монстром.  После кратких  дискуссий было  принято  демократическое  решение:
дождаться, пока Доктор  помрет,  после  чего  всех  землян, включая  чудище,
перебить. Своим душеприказчиком селениты избрали Дитриха Зумпеля: без надежд
на медицинскую помощь колония, трезво  оценив  перспективы, приготовилась  к
массовому  умиранию.  Всякие  обязанности, кроме  кормежки  пленников,  были
отменены, и селениты решили остаток дней провести в сладком ничегонеделании,
утонув  в  холовизионных  развлечениях.  При  этом все  почему-то позабыли о
Гонзе,  привыкшем питаться в столовой и  неспособном самостоятельно заказать
себе еду. На обсуждение он, естественно, приглашен не был.
     Окончание  дискуссии  совпало  с  завершением  трудов   Богенбрума  над
дудочкой.  Инструмент был почти  готов,  но,  к  несчастью,  Францу  попался
гниловатый или  треснувший бамбук: при расширении седьмого отверстия дудочка
распалась на продольные половинки. Посокрушавшись по этому поводу, Богенбрум
отломал следующий кусок от циновки и  вновь принялся за дело, заметив, что у
него теперь выработался навык  и следующая дудка получится гораздо  быстрее.
Философский разговор  в камере уже затих; Стив поманил в дальний угол камеры
Филомелу, решив с ней посовещаться.
     -- Ты как? Думаешь, он нас вытащит отсюда? -- зашептал он на ухо.
     Венис утвердительно кивнула.
     -- А я -- нет. Он врал нам в Кантабиле, наверное, врет и сейчас. Может,
он с селенитами сговорился о чем-то?
     -- О чем? -- изумилась Филомела.-- Разве с ними можно договориться?
     -- Нельзя, конечно,-- немного смутился Стив.-- Тем не менее, Богенбруму
я не доверяю. Что он собирается делать  с дудкой против вооруженной  охраны?
Смешно даже.
     -- И что же, ты ему не скажешь шифр?
     -- Шифр я скажу тебе. Слушай  и запоминай,-- Стив очень тихо проговорил
ей заветную комбинацию.-- Запомнила?
     -- Да. Но зачем мне код? Я ведь не умею обращаться с интерферотроном.
     -- Мы  с  тобой вдвоем должны знать  все шифры.  На тот случай,  если с
кем-нибудь из нас что-нибудь случится.
     Франц  из вежливости не обращал  внимания  на  тайные  переговоры своих
сокамерников, делая вид, что  целиком  поглощен  ковырянием  бамбука. Густав
дремал; спал монстр или нет -- сказать было невозможно по причине отсутствия
глаз. Как  бы  то  ни было,  вел  он  себя  спокойно, лишь  тихонько  урчал.
Нашептавшись,  Стив  с Филомелой вернулись в середину  камеры и  улеглись на
свои  подстилки.  В  помещении  установилась  тишина,  нарушаемая  скрежетом
заколки о бамбук и пыхтением Богенбрума.  Через несколько минут он взял ноту
на  дудочке,  чем  слегка  потревожил  задремавшую  Филомелу, а  еще  спустя
четверть  часа -- вторую, вследствие чего  во сне задергал ногами  Макналти.
Третья,  четвертая  и  пятая дырки  были просверлены  и  продуты без  всякой
реакции  со стороны сокамерников.  Возясь  с  бамбуком, Франц услыхал, как в
конце коридора хлопнула дверь и кто-то побежал к выходу с этажа.
     Это  был  Рибаяз, который  мчался известить колонию о кончине  Доктора.
Услыхав  эту  новость,  Зумпель,  бродивший  по  второму этажу,  посоветовал
Рибаязу оповестить остальных, а сам поднялся наверх. Доктор лежал в  спальне
сморщенный и крошечный, как изюм.
     --  Когда он должен  рассыпаться? --  поинтересовался Дитрих у Грубера,
стоявшего возле смертного одра эскулапа.
     --  Не знаю. По его виду  -- минут  через тридцать. Траурную  церемонию
будем устраивать?
     -- Зачем? Пока народ соберется, от него ничего  не останется. На  нем и
так уже все крест поставили. Закрывай комнату, пошли отсюда.
     На  выходе  из спальни  они столкнулись с Корнелиусом и  Шейдтом.  Едва
заглянув  в  комнату Доктора,  оба сразу  вышли и  задали  тот  же вопрос  о
траурном митинге. Получив аналогичный ответ, они не стали спорить.
     -- Кто будет заниматься уродом и живцами? -- спросил Корнелиус.
     --  Кто хочет  --  тот  пусть  и занимается,-- бросил  Зумпель.--  Меня
назначили заниматься вами, а не добычей. Поступайте с ними как знаете.
     С  этими  словами  он удалился. Оставшись  втроем,  селениты  принялись
размышлять над техникой уничтожения землян. Первым заговорил Грубер:
     --  Предлагаю их гасить  по одному. Если вламываться к  ним в камеру  и
палить  из торсанов, то можно  и своих  зацепить. Комната не  очень большая,
вдруг свалка начнется.
     --  По  одному --  это  как часто? -- ухмыльнулся Шейдт.--  Каждые пять
минут? Ты выведешь одного, он не вернется к ужину, и что? Думаешь, остальные
такие дураки, что не догадаются?
     -- О чем они, по-твоему, должны догадываться? -- возразил Грубер.-- Для
них  Доктор  жив, здоров  и приступил к операциям. Он же сам  им сказал, что
начнет их скоро резать. Выведем сначала  этого  шустрого,  которого взяли  в
деревне, потом, после ужина, бабу. Остальных можно положить из торсанов.
     -- Кормить их будем? -- уточнил Корнелиус.
     -- Конечно. Для камуфляжа. Вот только не знаю, что  там Доктор разводил
для этого  урода,--  Грубер  в  сомнении  потер подбородок.--  Если  его  не
покормить, он орать начнет на весь дом.
     --  Не  ломай  себе  голову.  Затолкай  в  него то  же,  что  и всем,--
посоветовал Шейдт.-- До вечера перетерпит, а там  от него одни  воспоминания
останутся.
     -- Заходить будем втроем?
     --  Само  собою. Уже забыл,  что эта баба при захвате вытворяла?  Нужно
только кого-нибудь из женщин в официантки взять. С обедом,  между прочим, мы
уже опаздываем.
     Обсуждая подробности экзекуции, компания удалилась с этажа.
     Богенбрум закончил  сверлить  седьмую  дырку,  выдул  из  дудки  пыль и
принялся расширять отверстие. Вскоре продольная флейта работы мастера Франца
была готова.  Богенбрум повертел ее в руках, похлопал по ладони, проверяя на
прочность, и остался весьма доволен результатами. Сверившись со временем, он
обнаружил,  что обед им почему-то  не несут. Богенбрум  разбудил Филомелу, с
любезным видом возвращая ей заколку:
     --  Большое спасибо. Не  могли бы  вы  поднять  Стива? Я боюсь,  что он
спросонья меня  неадекватно воспримет. Скоро, надеюсь, должны принести обед,
а я обещал вас отсюда вывести.
     Венис быстренько растолкала Стива, после чего Франц присел возле них на
корточки и тихо заговорил:
     -- Вы должны  чем-нибудь  плотно заткнуть себе уши,  чтобы  не  слышать
звуков флейты. Хотя то,  что я  буду  играть,  на  землян не рассчитано, вам
лучше подстраховаться.
     -- Густаву тоже заткнуть уши? -- спросила Венис.
     --  Да.  Это действует на подсознание. Предупреждаю:  после моего ухода
вам можно будет покинуть камеру только минут через двадцать. Дверь останется
открытой,  ждите меня  во дворе.  Если  селениты не  разгромили  кабриоджет,
встречаемся возле него.
     Оторвав от пижамной куртки Эшера  полоски ткани, Филомела скрутила всем
небольшие  затычки.  Когда они были вставлены  в  уши,  Франц достал флейту,
издал несколько  заунывных  нот,  затем отнял ее ото  рта и, прикрыв  глаза,
сделал  несколько  плавных  движений.  Стив с  Филомелой почувствовали,  как
внутри камеры что-то  изменилось:  то ли свет стал  ярче, то  ли ветер подул
неизвестно откуда. Они не  слышали, как, звеня посудой, в коридоре появилась
охрана с обедом. Зато это услыхал Богенбрум, спрятавший дудочку в рукав.
     Дверь  в камеру  открылась; на пороге возник селенит с торсаном в руке.
Поводив оружием  из  стороны в  сторону, он  сделал шаг назад  и дал команду
остальным заходить. Вошли два охранника, вооруженных традиционно: дубинки за
поясами, торсаны в руках. За ними  появилась официантка с тяжелым  подносом,
уставленным разными кастрюлями и  тарелками,  а  вслед за ней  вошел  первый
селенит, прикрыв дверь. Официантка налила в тарелки  суп и жестом пригласила
пленников обедать. Филомела  принялась кормить  Густава; Стив,  настороженно
поглядывая на Богенбрума, потихоньку  хлебал свою порцию. Франц взял тарелку
и спокойно начал есть.
     Один  из  охранников  взял  кастрюлю,  в  которой  оставалось  изрядное
количество супа, и, подойдя к монстру, одним махом влил ее содержимое тому в
глотку. Чудовище, не справившись с таким потоком, извергло часть супа назад.
Охранник, выругавшись,  пнул урода ногой. Тот  завалился  на  пол и  жалобно
завыл.
     -- Какого черта? -- заорал старший селенит.-- Теперь затыкай ему пасть.
     Охранник схватил монстра  за край  головы, из которой продолжал  литься
суп, и попробовал вернуть его  в вертикальное положение. Существо  несколько
раз  падало набок; наконец,  с пятой или шестой попытки оно было задвинуто в
угол, откуда продолжало,  захлебываясь, громко  выть. Селенит взял с подноса
первую попавшуюся кастрюлю  и, запустив в  нее черпак, стал запихивать еду в
макушку  монстру,  который  не  успевал  поглощать  пищу,  но  не мог  ее  и
выплюнуть, так как кормилец после  каждой закладки придавливал рот черпаком.
Уродец  издавал сдавленные жалобные звуки, кашлял,  но охранник со злорадной
улыбкой утрамбовывал питание до  тех  пор,  пока  над  головой  существа  не
образовался холмик из  картофельного пюре  -- гарнира, предназначавшегося на
второе землянам.  Филомела, Стив  и  Франц опустили  тарелки, с  недоумением
наблюдая   за   происходящим.  Официантка,  забыв  о   своих   обязанностях,
остолбенело  смотрела на  то, как  охрана  потешается  над  уродом. Отставив
кастрюлю, селенит взял графин с  соком, который начал лить в глотку  монстру
поверх  пюре.  Лил он  долго,  пока  сок  не  потек  по  телу.  Двое  других
охранников, глядя на своего товарища, с трудом сдерживали смех. Урод затих и
начал синеть,  по телу  его пробежала одна судорога, потом вторая. Первым не
выдержал Стив: с криком "Мерзавцы! Вы  же его убиваете!" он ринулся в  угол,
где задыхался монстр,  и, оттолкнув  охранника, повалил существо  набок.  Из
него тут же с приступами мучительного  кашля стал вываливаться утрамбованный
обед, а на Стива обрушились дубинки селенитов.
     --  Тащи  его!  -- заорал  главный  охранник, и  двое  других,  схватив
Макналти за ноги, поволокли его к выходу.
     -- Куда вы его забираете?! -- крикнула Филомела.
     --  На свидание  с  Доктором! -- бросил на ходу селенит,  направляясь к
двери,  но Венис его не  расслышала.  Официантка, ахнув,  засеменила за ним,
позабыв о посуде.
     Колонисты  уже  почти вышли из  камеры,  как в  дверях  с  ними  что-то
случилось.  Они  застыли,  затем  стали  медленно  поворачиваться в  сторону
Богенбрума,  который,  вытряхнув из рукава  флейту, заиграл на ней неслышную
для  Густава,  Стива  и Филомелы мелодию.  Челюсти у  селенитов  отвисли, из
разжавшихся рук выскользнули  оружие и ноги Макналти. Вся группа,  казалось,
глаз не могла оторвать от Богенбрума. Постояв немного в оцепенении, селениты
сделали  несколько  робких  шагов по  направлению к  Францу.  Тот  продолжал
играть, ритмично  при этом раскачиваясь. Увидев, что  селениты направились к
нему, Богенбрум  отошел в сторону. Группа последовала  за  ним; тогда  Франц
стал описывать круги по  камере. Колонисты, глядя  в затылок  друг  другу  и
слегка пританцовывая, неотступно следовали за Богенбрумом. На седьмом витке,
не  отнимая флейту от губ, он  неторопливо вышел из камеры, перешагнув через
Стива, лежавшего поперек порога, и вся процессия гуськом последовала за ним,
тоже аккуратно переступая через пленника.
     Филомела, вытащив из ушей  затычки, первым делом  бросилась к  монстру,
хрипевшему в углу, и заглянула ему в пасть.  Следов неудавшегося обеда видно
не было, чудовище, хотя и  постанывало, постепенно  приходило в  себя: Венис
судила  об  этом  по возвращению румянца  на  обеих парах  ягодиц. Приподняв
монстра, она приставила  его к стене и побежала к  Стиву,  уже вползавшему в
камеру на четвереньках.
     -- Ты как? -- спросила Филомела, присев рядом с ним на корточки.
     Он мутным взором посмотрел на нее,-- тут она вспомнила, что Стив ничего
не слышит, и вынула у него из ушей куски пижамы.
     -- Как себя чувствуешь? -- переспросила Филомела.
     -- Сегодня  один  из  самых неудачных дней  в моей  судьбе,--  медленно
выговорил Стив.-- Меня бьют с самого утра, и все из-за какого-то урода.
     --  Это  для  того,  чтобы  ты  получше  запомнил последний  день своей
жизни,-- приободрила его Венис.
     Макналти поморщился:
     -- И ты веришь этим россказням?
     -- Во всяком случае, дверь открыта. Как видишь,  можно и дудкой одолеть
вооруженную охрану.
     -- Ты ждешь, когда я скажу, что мне стыдно? Не дождешься,-- опираясь на
стенку, Стив встал.-- Брр, голова кружится.
     -- Ничего,  скоро пройдет. Нам нужно  переждать еще  минут  пятнадцать.
Поможешь мне одеть Густава, хорошо?
     --  Конечно.  Не  волнуйся,  со мной все  в порядке,--  Стив,  шатаясь,
подошел к монстру.-- Как наш зверек о двух спинах?
     -- До утра доживет. С чего это ты вдруг бросился его спасать?
     -- Терпеть не могу, когда в моем присутствии обижают детей и животных.
     -- Что-то не пойму тебя. Ты же хотел его задушить?
     -- Я вовсе не собирался его убивать, просто хотел проверить Богенбрума.
     В это время Франц Богенбрум, не переставая играть на  флейте, методично
обходил  одну комнату  за  другой  в  сопровождении  селенитов,  зачарованно
приплясывавших  в ритм мелодии. Закончив осмотр  третьего этажа, он поднялся
на четвертый, где в  одном из  помещений застал разомлевшего  от  холовизора
колониста. Выбив его из зрелищ ударом ноги, Франц присоединил новую жертву к
своей коллекции. Пятый этаж оказался закрыт, зато со второго удалось вывести
целую  толпу,  предававшуюся  по своим комнатам холовизионным забавам. Когда
Богенбрум,  покружив по  первому этажу,  вышел во двор,  за  ним  неотступно
следовало более двух десятков танцоров, остекленело  уставившихся друг другу
в затылок. Кабриоджет  стоял во дворе; Франц, не прерывая  игры,  пошарил  в
мешке, лежавшем в  багажнике,  и достал из  него профессиональную  штурмовую
флейту,  которую  быстро  подставил к губам взамен  бамбуковой.  От  резкого
изменения тембра с сипловатого на звучный и серебристый селениты вздрогнули,
сильнее сплотились  в  колонну и  энергичнее  стали  подпрыгивать  в  танце.
Богенбрум  проделал  семь витков  вокруг кабриоджета, после  чего  зашагал к
ближайшему обрыву, который находился  в нескольких десятках ярдов. Сочтя его
слишком  мелким, он пошел  вдоль края, периодически поглядывая вниз.  Спустя
почти полмили Франц,  наконец, присмотрел достаточно глубокую, ярдов  в сто,
пропасть с  остроконечными  глыбами  камней  на дне.  Он  повернул  резко  в
сторону,  перпендикулярно  кромке, уводя  за  собою селенитов,  а когда  вся
группа изменила  вслед  за ним направление  движения, Богенбрум  развернулся
кругом  и пошел  прямо  к пропасти. За шаг  до  обрыва  он остановился,--  в
затылок ему  сопела  надвигающаяся  колонна.  В  воздухе  разнеслась  другая
мелодия,-- селениты замерли на месте, затем первый из них, следовавший сразу
за Богенбрумом, решительно двинулся на Франца, который ловко  отскочил вбок.
Сделав  несколько шагов, селенит  беззвучно свалился  в пропасть, за  ним --
второй. Через  полминуты Франц отнял флейту от губ и  посмотрел вниз. Сквозь
клубившийся на  дне  туман  виднелись распластанные  на камнях окровавленные
тела.
     Весело размахивая флейтой, Богенбрум пошел  к  дому, где у входа застал
Стива и Филомелу, выводивших Густава на свежий воздух.
     --  Я выполнил  свою  часть договора,-- жизнерадостно произнес Франц.--
Теперь слово за вами.
     -- Где они? -- спросил Макналти.
     --  Спустились  на  дно  уютного  ущелья,  вот  туда,--  показал  рукой
Богенбрум.
     -- А что  это за мелодия, которой вы их околдовали? -- поинтересовалась
Филомела.
     --   Научно    разработанная    хореоматическая    композиция.   Широко
использовалась земными штурмовиками во  время десантов  на Луну. Стив должен
знать,-- подмигнул Франц.
     -- Это правда, Стив?
     --  Должен, но  забыл,-- недружелюбно буркнул тот.--  Вот только сейчас
вспомнил.
     -- Тогда держи, вспоминай  дальше. Кажется,  это  твоя  или  Густава,--
вручил ему флейту Богенбрум.-- А я пойду, возьму интерферотрон.
     -- Франц, вы их всех вывели?
     Богенбрум, не дойдя до кабриоджета, повернулся:
     -- Думаю, что селенитов в доме больше не осталось.
     Он  заблуждался.  Когда  Франц  взялся  за  ручку,  чтобы  открыть  люк
кабриоджета, Стива с Филомелой ослепила вспышка. Схватив Густава, они, почти
ничего  не видя, вбежали  в дом. После того,  как  к ним  вернулось  зрение,
Макналти  осторожно выглянул  наружу:  та сторона кабриоджета,  где стоял их
спаситель,  была  оплавлена выстрелом, а от  Франца  Богенбрума не  осталось
никаких следов.
     -- Торсан? Франц погиб?  --  шепотом  спросила  Венис,  когда Стив тихо
прикрыл дверь.
     -- Да.
     -- Откуда могли стрелять?
     -- Из окна, наверное. Оставайся здесь, я скоро вернусь.
     -- Будешь их выманивать мелодией?
     Макналти посмотрел на флейту в своих руках.
     -- Конечно,  нет. Терпеть не могу  тарантеллы, даже в  глубоко  научной
версии.  Доберусь  до  ближайшей  панели  холовизора   и  возьму  что-нибудь
посолиднее. Тебе, наверное,  лучше будет спуститься  в  подвал. Держи дудку,
это Густава. Коды все помнишь?
     -- Да.
     -- Если почувствуешь что-нибудь подозрительное, бросай Густава и беги в
горы.  Кабриоджет, скорее всего,  поврежден,--  на него  не  рассчитывай.  Я
пошел.
     -- Будь осторожен.
     --  Я  всегда  очень  осторожен,--  улыбнулся Стив и  неслышной трусцой
побежал на первый этаж.
     Филомела,  обхватив за пояс своего  подопечного, спустила его в подвал,
где направилась в самый дальний  и темный конец. Вслепую отыскав дверь,  она
завела внутрь Эшера, усадила его под стенкой, дала ему в руки флейту, а сама
решила  исследовать соседние комнаты. Для начала она прислушалась: сверху не
доносилось никаких звуков. В подвале тоже  было  тихо. Немного  выждав, пока
глаза привыкнут к темноте, Венис попробовала открыть следующую дверь, но она
не поддавалась. Тут ей  показалось, что  из комнаты напротив  донесся вздох.
Она   насторожилась:  вздох   повторился,   за  ним   последовало  невнятное
бормотание.  Филомела пересекла коридор и приложила  ухо к  двери,--  внутри
явно кто-то был. Она ворвалась в комнату, в  готовности свернуть шею первому
попавшемуся  колонисту.  Перед ней  на  матрасе  лежал,  глядя  в потолок  и
вздыхая, тот самый селенит, которого  они увидели в деревне первым. Филомела
прыгнула   ему  на  грудь  и  занесла   кулак,   чтобы   обрушить  на  череп
сокрушительный удар, но увидела глаза, полные слез. Селенит всхлипнул:
     -- Хочу кушать.
     Гонзу так и не догадались покормить. Сегодня он пришел к установленному
времени в столовую, где его до сих пор всегда ждала еда, но никакой пищи там
почему-то не оказалось.  Не было  и кому пожаловаться: походив по безлюдному
первому этажу, Гонза вернулся к себе  в  подвал,  обиженный  судьбой. Вместо
традиционного послеобеденного сна он плакал и вздыхал,  надеясь, что к ужину
все исправится.
     Филомела опустила сжатую в кулак руку.
     -- Тебя как зовут?
     -- Гонза,-- ответил он и окончательно разрыдался.
     В  отличие  от  Мысливечека, у  Дитриха Зумпеля  обед был изнурителен и
насыщен. Пользуясь установившейся в колонии анархией, он прокрался на  пятый
этаж, закрылся изнутри и  решил  как  следует  помянуть  Доктора,  для  чего
заказал  две бутылки хереса.  Первая из них была уничтожена вместе с  мощным
куском оленины, после  чего Зумпель, думая о том, насколько скоро вымрут его
соплеменники и не стоит ли ему переместиться через горы в деревню, подошел к
окну,  чтобы раскурить сигару  у окна.  Бросив  взгляд вниз,  на  кабриоджет
(Дитриху уже приходила в  голову мысль плюнуть на всех и улететь куда-нибудь
подальше,-- к сожалению, он не умел управлять машиной), Зумпель вдруг увидел
свободно  разгуливающего  живца.  За  пазухой  у  Дитриха  всегда  находился
единственный в колонии неразрушающийся торсан,  вынув  который,  он тихонько
открыл  окно  и выстрелил. Залп получился не очень  точным, повредившим  бок
кабриоджета. Зумпель ругнулся, сунул  оружие во внутренний  карман и побежал
вниз, на  третий  этаж, узнать,  почему  это  вдруг  приговоренные  к смерти
пленники свободно разгуливают по территории.  Вбежав в камеру, он  обнаружил
одного  только  монстра,  при  его появлении  бурно  опорожнившегося. Дитрих
вылетел  из  помещения,  зажав  нос.  "Охрана!" -- крикнул он, но  никто  не
отозвался.  Побегав  по  коридору, он обнаружил, что этаж совершенно пуст. В
состоянии глубокого возмущения  по  поводу столь резкого  обвала  дисциплины
Зумпель  выскочил  на  лестничную  клетку,  где, к своему  удивлению, увидел
землянина, который молча навел на него торсан и выстрелил.

     <i>Перерыв в последней части</i>
     <i>Часть смежная</i>
     Вейвановский очутился в неизвестном для себя месте, по виду смахивавшем
на обратную сторону Луны или тыльную сторону Плутона. Вокруг никого не было.
Он  попробовал  вспомнить, что с ним происходило после  того, как  Богенбрум
вышвырнул  его из  кабриоджета прямо  в  пасть  акуляру, но, кроме падения в
какую-то светящуюся трубу, в  памяти  ничего не сохранилось.  Морису  только
показалось, что между появлением  здесь  и исчезновением в трубе существовал
некий интервал.
     -- Привет, Морис.
     Вейвановский удивился: куратор впервые назвал его по имени.
     -- Привет,-- ответил он.
     -- Не  смог,  к  сожалению,  вызвать вас  раньше,-- был занят в  другом
месте.  Итак,  подведем  итоги. С  заданием вы справились. Гостей встретили,
интерферотрон собрали. За это хвалю.
     -- Я допустил много ошибок,-- виновато сказал Морис.
     -- Каких же?
     Вейвановскому показалось, что куратор говорит с иронией.
     -- Во-первых, я вынужден был разгласить тайну.
     -- Это печально, но терпимо.
     -- Кроме того, интерферотрон захватил враг.
     -- А вот это очень, очень скверно. Но тоже терпимо.
     -- Как? Неужели вам удалось отобрать интерферотрон?
     -- Мне не было необходимости  его отбирать.  Он  все время  находился в
поле  моего  зрения. Сейчас,  кстати, здесь должен появиться  тот,  кого  вы
называете врагом.
     -- Богенбрум? Он здесь?
     -- Его убили только что.
     В подтверждение слов куратора рядом с Морисом возник кокон,  сверкающий
таким ярко-золотистым цветом, какой  Вейвановский  ни разу не замечал у себя
или братьев.
     -- Привет, Франц! -- приветствовал его куратор.
     -- Что  со  мной?  --  Богенбрум, похоже,  был  удивлен  своему  новому
состоянию.
     -- Неужели вы не помните? -- спросил куратор.-- Вспышка света? Воронка,
в которую вы провалились?
     -- Я погиб? -- после паузы произнес Франц.
     -- Да.
     -- Но почему я здесь?
     -- Я  вызвал  вас сюда,  чтобы подвести  некоторые  итоги  перед  вашим
окончательным убытием. Сейчас вы находитесь в  бестелесном виде, как и Морис
Вейвановский рядом с вами.
     По кокону Богенбрума проскользнула темная рябь.
     -- Спокойнее,  Франц,  спокойнее,-- сказал  куратор.-- Вам  уже  нечего
делить.  Друзья  мои,  это наша последняя  встреча,  не  будем  омрачать  ее
склоками.
     Морис был поражен:
     -- Неужели вы общаетесь с силами зла? И почему последняя?
     --  Терпение,  Морис.  Я  вскоре  все  объясню.  Франц, пожалуйста,  не
перебивайте  меня,-- раздраженно  произнес куратор,  заметив,  как Богенбрум
пытается что-то сказать.
     Далее между куратором, Морисом и Францем происходил следующий диалог.
     Куратор.  Эту нашу краткую встречу  я намерен посвятить обсуждению того
задания, которое вы от меня получили некоторое время назад. Поскольку каждый
из вас знал  только свою часть миссии, я  изложу  ситуацию в целом.  Заранее
прошу меня извинить, если повторюсь. Итак, вышестоящими инстанциями мне было
дано  поручение  изучить  возможность  коррекции  существующего  событийного
порядка. Так как иерархи  не располагают потенциалом для подобных  операций,
то внимание было обращено на некое устройство,  разработанное  землянином по
имени Густав Эшер и  названное им интерферотроном. Этот аппарат теоретически
позволял,  проникая глубоко в,  так  сказать, изнанку событий,  изменять  их
структуру  и  порядок.  Однако  в  том  виде,  каком он был  сконструирован,
интерферотрон только демонстрировал события, причем из  ближайшего прошлого.
Следовательно, миссия разделялась  на две  задачи: первая  -- модифицировать
интерферотрон таким образом,  чтобы он мог не только показывать события, как
прошедшие, так  и будущие, но и изменять их. Вторая -- применить  аппарат  в
реальной обстановке. На Земле  как  нельзя кстати к  этому времени сложилась
ситуация, которая характеризовалась завершением системного цикла.
     В определенной  точке  временнй шкалы, вдоль которой существует планета
Земля,  имеется событие, определяющее  все ее  характеристики.  Это исходный
сон,  содержащий как  начало,  так и конец всего земного,-- в  общих чертах,
естественно.  Высшим   тезисом,  породившим   данное   исходное  сновидение,
предусматривалось,  что  в  нем  будут  изначально  заложены  разрушительные
тенденции и что момент созидания станет одновременно и моментом гибели. Надо
заметить,  что  такое  устройство   основополагающего  сновидения   является
типичным  для  Великого Спящего.  По  всей Вселенной  сплошь  и  рядом  миры
зарождаются  и гибнут, так  как их соответствующие исходные сны  уже имеют в
себе  всю программу  появления, развития и самоуничтожения.  Это  неизбежно:
ведь  тезис зиждется на  основных  двух понятиях  -- присутствии  дефекта  в
системе  и  ее многополюсности.  Однополюсные системы --  если  умозрительно
предположить наличие таковых -- были бы совершенно статичны, иными  словами,
не существовали  бы,  так  как  статика исключает  взаимодействие с  внешним
миром. Отсутствие  же изъяна в  системе лишает  ее  возможности развиваться.
Развитие, однако, всегда подразумевает гибель.
     Упомянутый исходный сон инициирует другие системообразующие сновидения,
детализирующие  весь  земной миропорядок.  Эти последующие сновидения  также
несут в себе зерна гибели для всей системы. Но в наиболее общем, законченном
виде весь алгоритм существования Земли содержится в том всплеске психической
энергии,  который исторгается  обоеполым  существом,  находящимся  в  данный
момент в Гималаях. Не следует думать, будто  системообразующее сновидение --
это такое явление, на которое  способны исключительно человеческие существа,
наделенные мозгом. Нет, сон --  гораздо более широкое  понятие. В  масштабах
Вселенной  его  могут  генерировать  любые  целостные  в  психическом  плане
сущности:  от камня до  планеты.  Вопрос  только,  как обычно, заключается в
энергетических  характеристиках: для  инициирования  всей последовательности
снов,  результатом которой  становится  проявленность  системы  в окружающем
мире,  сновидение   должно  обладать   определенными  параметрами.  Завершая
теоретическую часть,  выражусь  просто:  исходные  и  системообразующие сны,
возникающие  в соответствии с  тезисом Великого Спящего,-- это специфические
выбросы психической энергии.
     Присутствие интерферотрона в момент выброса  такой энергии на Земле,  а
также  наличие поблизости  других  сновидений,  способных выступить  в  роли
системообразующих,   заинтересовало    иерархов.    Не   имея    возможности
непосредственно вмешаться в человеческие отношения, так  как  масштаб  сил и
инструментарий у вышестоящих инстанций совершенно иной, они изъявили желание
организовать  эксперимент,  итогом  которого могла бы стать замена имеющейся
системы на  иную. Не  скрою:  развитие  Земли  до  сих  пор  происходило  по
удручающему  сценарию,  отягощенному особо сильными  дефектами.  Впрочем, не
приходится   ожидать   чего-либо  иного   от  основополагающего  сновидения,
исторгнутого  жестоко искалеченным организмом.  Коррекция  здесь была  бы не
только уместна, но и желательна. К  тому  же, небольшая планета, находящаяся
на обочине галактики,  не представляет особой  ценности; ее повреждение  или
исчезновение   в   случае  неудачного   исхода  испытаний   останется  почти
незамеченным, тем более что на  повестке дня стоит радикальная ревизия всего
звездного комплекса.
     Приступая  к реализации задания  вышестоящих  сил, я был скован в своих
возможностях. На  Земле у меня мало агентов, вернее, их до недавнего времени
насчитывалось  всего  двое  -- я имею в  виду вас, Морис и  Франц,  и совсем
немного  союзных  или  подчиняющихся  мне  других  сил.   Воплотить  замысел
космических инстанций предстояло обычным людям, которые едва ли догадываются
о существовании  иерархической лестницы и с которыми  напрямую я работать не
могу. Первым задачу получил Франц: раздобыть документацию на интерферотрон и
собрать  его улучшенный  вариант.  Скажу  честно, Франц:  несмотря  на  ваши
обширные  познания  и  профессорскую  степень,  особых  надежд  я  здесь  не
возлагал, рассматривая вас как  запасной вариант. В Кантабиле вы выступили в
качестве приманки, не более. После знакомства со Стивом Макналти  и Густавом
Эшером  вам была  дана команда  прибыть в Сапалу  для  сеанса энергетической
накачки.  Это, ваше безопасное следование в церковь,  а также опоздание сил,
которые должны были  вас  заряжать энергией, было организовано исключительно
для того, чтобы выманить туда Эшера, желательно с интерферотроном.
     Далее  указание получил Морис: встречать гостей. Наличие по соседству с
ним квалифицированного  медика обеспечивало успех следующего этапа  операции
-- захвата и ранения Эшера. Почему ранения? Потому что в этом случае у  него
появлялась  личная  заинтересованность  в  разработке  второго,  улучшенного
варианта интерферотрона. Для  достоверности вместе с  Эшером увечья получали
Макналти и Богенбрум. Вам же, Франц, перед выбросом из  церкви были показаны
места, где  хранятся  изъятые  интерферотрон  и штурмовые аксессуары, с  тем
чтобы вы впоследствии могли за ними вернуться. Да и полученные  вами  травмы
были самыми легкими.
     Дружественные мне  силы организовали  в  сознании  погруженного в  кому
Эшера   небольшое   представление,  которое   должно  было  убедить  его  во
всевозможных  ужасах,  царящих  в  загробном  мире,  и,  условно  выражаясь,
показать полную бесперспективность умирания. С этой же целью несколько раз у
него  вызывались остановки сердца, во  время которых он неизменно попадал на
инсценированный "тот свет".  Приблизительно такое  же шоу было проведено и в
сознании Макналти, опять-таки  для вящей достоверности, хотя он почти ничего
не  запомнил.  Так  как  выздороветь  для  Эшера  означало  стать  умственно
неполноценным, то он неизбежно должен  был принять решение, к которому я его
подталкивал всей этой комбинацией.
     Далее основную тяжесть принял на  себя Морис.  Он  смог -- при любезном
содействии союзных  мне сил  --  наладить связь  с Эшером,  собрать  по  его
указаниям  интерферотрон  и  доставить   из   Оливареса  необходимое   число
психостанций, обеспечивших  заодно  и  быстрое  выздоровление  раненых.  Как
только  аппарат   оказался   окончательно   собран,  первый   этап  операции
завершился.  Наступила следующая фаза:  испытание интерферотрона  в реальных
условиях. Вам, Франц,  было приказано изъять  устройство и следовать с ним в
Гималаи,  где  предстояло  найти источник  первичного сновидения.  В  данном
случае  вашей квалификации  вполне  должно  было  хватить,  чтобы  запустить
аппарат  и  проделать  все необходимые манипуляции.  То,  что вам захотелось
взять  с собой из Кантабиле  психостанцию, а также  проверить первый вариант
интерферотрона   в   действии,   вполне    объяснимо.   Но   ваше    желание
подстраховаться, заполучив  инструкцию  к устройству, в которой  уже  особой
необходимости не  было, меня удивило. Следовало бы обратить больше  внимания
на наличие  шифрованного замка на аппарате. Вам невероятно повезло, что Эшер
и остальные, за исключением, естественно, Мориса, до конца выполнившего свой
долг, не погибли, а благополучно добрались  в  Гималаи,  да к тому  же в  то
самое  место, куда я направил и  вас.  Но вы  не сумели воспользоваться этим
уникальным стечением  обстоятельств.  Ваше  присутствие  здесь  красноречиво
свидетельствует о провале вами второго этапа операции. Теперь все зависит от
того, насколько  пунктуально оставшимися в Кулагангри людьми будет выполнена
та зыбкая договоренность, которую вы с ними, Франц, заключили.
     Вот и все, что я хотел сказать. Благодарю вас за службу, рад был нашему
сотрудничеству.  Перед  окончательным  расставанием   готов  выслушать  ваши
пожелания.
     Богенбрум.  Я   не   знаю,   что  подразумевается   под   окончательным
расставанием,  но  надеюсь,  что  операция в Кулагангри,  хотя и  без  моего
участия, завершится. Мне кажется, что я имел дело с людьми слова.
     Куратор. Поживем -- увидим. Еще хотите что-либо сказать, Франц?
     Богенбрум. Что со мною будет дальше?
     Куратор. Традиционный вопрос. Вы отправитесь туда, куда попадают люди с
вашей энергетической меткой. Больше не скажу. Прощайте!
     Вейвановс