---------------------------------------------------------------
     © Copyright Лана Найденова, Рона Катышева
     Email: lana@mail.ru
     Date: 21 May 2000
---------------------------------------------------------------

     -  Слушай,  не расстраивайся,  когда-нибудь ты обязательно будешь спать
вовремя. Когда окончательно обломаешься и начнешь жить нормально.
     - Меня это уже обламывает.
     - Ну, ладно, ладно, спим. Только  коленка  болит, и вообще  -  какая-то
развалина. И когда все это закончится?
     -  Когда тебя это  окончательно обломает,  тогда и  коленка  перестанет
болеть
     Кусочки жизни изнутри. Автобиография Ады Бобровой.

     Поздний  вечер. Я  спешу  к остановке автобуса. Слышу  сзади торопливые
шаги.
     - Девушка!
     "Вот черт! Опять влипла. Ладно, я ничего не слышала..."
     Ускоряю шаг. Кто-то хватает меня за рукав  пальто и резко разворачивает
в противоположную сторону.
     - Девушка! Помогите! Меня хотят убить!
     - Ну а я-то тут при чем? Чем я могу помочь?
     - Понимаете, от  Вас ничего  не требуется,--  только проводите меня  до
подъезда.  Тут  недалеко.  Не  бойтесь,   Вам  никто  ничего  не  сделает...
Пожалуйста, я в отчаянии...
     - Ладно, но только до подъезда. А потом я сразу же поеду домой.
     -  Конечно, потом  Вы поедете домой,  куда  хотите...  Жена  моя, сука,
натравила бандитов... Вот, мне сюда. Подниметесь со мной?
     -  Нет, я обещала только  до подъезда.  У меня свои дела. И вообще - не
замочат же Вас в подъезде?
     - А откуда ты знаешь? Может и замочат. Идем... Только до квартиры.
     -  Это твоя квартира? Дальше я не пойду. Все. Спасибо-до свидания. Уж в
квартире-то с тобой точно ничего не случится.
     - Куда это ты собралась?
     Он вцепляется в  мою сумку. Без нее я удрать не могу.  Остервенело тяну
сумку  на  себя. Наконец,  вырываю.  Бегом. Тьфу, блин  -  цепляюсь  тяжелым
ботинком  за  какую-то  металлическую  штуку  на  полу  и  со всего  размаха
вписываюсь лицом  в железную  дверцу, которая прикрывает  счетчики. Чувствую
боль,  чувствую  капающую из  носа  теплую  кровь. Понимаю, что  бежать  уже
поздно.  Да, так и есть.  Он поднимает меня с пола и тянет к открытой  двери
квартиры. Захлопывает ее и запирает на ключ. Изнутри...
     К  моему  удивлению,  ничего  пока не происходит.  Подхожу  к  зеркалу.
Помните лицо Робин Райт в "Она прекрасна"? Примерно то же самое.
     Но мое  лицо  всегда мне  нравилось и я ничего не собиралась радикально
менять! Он пристраивается на диване. Да  ведь он пьян! Раньше у меня не было
времени это заметить. Глупая какая-то ситуация. Что  ему надо от меня?  Надо
тянуть время.
     - Я возьму книгу? (Флеминг, "Агент 007".)
     - Почитай вслух.
     Пожав  плечами  начинаю  чтение  о бесконечных  доблестных  похождениях
Джеймса Бонда. Стараюсь четко проговаривать слова, но это не помогает понять
смысл. Зато ровный звук собственного голоса  успокаивает нервы.  Минут через
15 поворачиваю голову в сторону дивана... Спит. Вот так шанс!
     Подхожу  к  двери.  Она  заперта,  а  ключ  у него. Если  буду  искать,
обязательно проснется. Может  быть окно? Конечно, с  пятого этажа мне еще не
приходилось прыгать...  Что же  делать? Глупо ничего  не  предпринять, нужно
хотя бы попытаться. Нельзя ждать, пока он проснется...  Замок на  двери - он
держится еле-еле, его уже,  видимо, выбивали. Мчусь  на  кухню, хватаю  нож,
начинаю отвинчивать шурупы. Один, второй, третий... Остался последний... Его
не достать.
     Что ж. Беру сумку, подхожу к зеркалу.  Готова  к прорыву. Удар ногой по
замку. Спасибо фирме Dr. Martens! Я - на свободе. Осторожно прикрыв за собой
дверь, успеваю заметить, как колышется от сквозняка занавеска на окне. Бегом
скатываюсь  по  лестнице. Первый  этаж. Улица.  Дверь  подъезда  с  грохотом
захлопывается за моей спиной.

     Что делают люди в подъезде, стоя на лестничной площадке?
     Так вот, я  стою возле окна в подъезде и ем  пироги с яблоками, а через
шесть часов поезд уносит мое спящее тело в город-герой Ленинград.
     Зима наступила  как всегда  неожиданно,  и правительство  Москвы  опять
оказалось к ней не готово. А Ромку я так и не увидела, я оставила в конверте
с надписью "Для записок" на его двери несколько пронумерованных посланий:
     1: "Ромка!
     Я приехала, если  захочешь увидеть, т.555-32-22, Ада. Номер поезда 108,
вагон 12, отправление в 23.05, завтра, 8.11.98г."
     2:  "Ромка! Почему  тебя опять  нет?  Второй  раз  прихожу,  ну с  Днем
рождения тебя, что ли. Подарок прилагается при личной встрече."
     3 "Хорошая у вас  штука для записок на двери,  так и хочется писать их,
писать...  А еще хочется тебя  увидеть, я  так  по тебе соскучилась. У  меня
новый адрес: Спб, Рижский, 46, только пиши письма по старому адресу, а то по
новому почтового ящика нет почти. А лучше приезжай."
     4: "Через два часа поезд. Жаль, что так вышло."
     5: "Эх, Ромка! Как ты  живешь? Какие твои дела? Мои более-менее. Скорее
более.  Наконец  приехала в  Москву, и  ты был не  последней причиной  моего
приезда. Очень  тебя вспоминаю и увидеть хочу, учусь, работаю и не знаю, что
тебе написать, т. к.  время летит как самолет, и скоро поезд  меня увезет, а
тебя  я  не  увидела, а так хотелось, так  ты  мне нужен, и где ты  гуляешь?
Наверное,  расстроишься  не меньше меня, когда прочитаешь  мои  записки. Ты,
конечно, скажешь, что нормальные люди предупреждают о своем приезде, но я до
последнего момента не знала, когда уеду и уеду ли вообще, и хотелось сделать
сюрприз, и все это как всегда, в моем стиле. Пиши обязательно,  а еще жду  в
гости, целую. Ада."
     Но  Ромка  мне так и не ответил спустя десять дней  и даже больше. Куда
уходят все мои мужчины?

     Он ушел,  точнее, медленно исчез,  по ступенькам  эскалатора, навстречу
электричке метро.  Двери  закрылись,  он  уехал  куда-то,  чтобы завтра  мне
позвонить, но я этого уже не  видела, я с ним попрощалась у входа в метро, а
до этого мы с  ним шли,  и он и я были где-то близки к счастью, но что-то во
мне возмутилось и я между прочим уверенно брякнула: "Ну ты  же знаешь, что я
никогда не выйду за тебя замуж!"
     И вот уже  полгода я ничего про него не знаю:  где он? с кем он? почему
он? когда он? и зачем я?..
     А  он был мне очень близким, дорогим человеком,  я его почти любила, да
нет! Я его любила как друга, человека, брата, личность и даже мужчину. И как
он мог  меня бросить?! Он же меня понимал как никто  из мужчин, и  терпел, и
любил,  и  очень  позитивно  на  меня  влиял,  и я  ему  многим  обязана,  а
познакомились мы  с ним два года назад,  когда я была очень толстая и  очень
несчастная  девушка. С тех пор многое  изменилось. А он  ушел.  Классически,
по-мужски: они уходят  за  хлебом,  уходят за водкой, уходят  домой  спать к
маме,  уходят  вешаться  и  умирать  под елочкой,  и только через полгода ты
понимаешь, что они ушли от тебя. Почему?
     "Почему?  -- это вопрос, о который до  сих пор  разбивается вся логика,
вся философия, вся наука."
     Э. М. Ремарк

     А   Он   мне  объяснил:  "Ты  посмотри  на  себя!   Когда  мы  с  тобой
познакомились,  ты  была  вся  в  красном, уверенная в себе,  пришла,  чтобы
победить и -- победила! Только куда делась  вся твоя энергия, где этот огонь
- ты жалкая, растоптанная, тебя просто нет!"
     Я пыталась покончить с этой жизнью после того,  как Он ушел. Я - никто,
а звать меня  -  никак.  Были еще  вспомогательные такому  решению  факторы:
конфликт отцов  и  детей,  запущенный  институт и  заявка  в  милицию. Папа,
конечно, решил, что это все Он виноват.  Но  потом Он осчастливил меня своим
визитом и  на короткое время я была счастлива, а когда меня  увезли в другую
больницу, Он туда уже  не приходил.  А спустя больше полугода  я познакомила
Его со своей новой подругой, и они  уже два года вместе, и я  за них рада, а
год  назад Он мне  сказал  в  откровенной  беседе:  "Если бы  тогда  в  наши
отношения не вмешались  родители, все было бы по-другому, и мы бы с тобой не
расстались..."
     Конечно, все было бы  по-другому, но я  счастлива, что Он был и  есть в
моей жизни, Он  -- талантливый,  самобытный  человек с большой душой, Он  --
самый значительный на  сегодняшний день в моей жизни мужчина, хотя какие мои
годы! Я встречу еще не один десяток гениев.

     Я сижу на  подоконнике и  читаю Агеева  "Роман  с кокаином"  в ожидании
начала  занятий.  Ко мне  подходит девушка  и говорит:  "Меня  зовут  Наташа
Иванова,  я  -  классик   современной  русской  литературы,   песня  Кинчева
"Трасса-Е95" посвящена  мне, песни  "ДДТ" из  последнего  альбома  полностью
навеяны впечатлениями от моего  творчества,  а вчера я, выходя из  подъезда,
заметила  Розенбаума,  сидящего в машине. Он, конечно, приехал посмотреть на
меня, хотя бы издалека. А  тебе  я предлагаю быть моей поклонницей,  хочешь?
Вот тебе мои стихи, прочти... "
     Я ошарашено сложила стихи в сумку и продолжила чтение Агеева. "Ага, вот
где я остановилась:
     "Бульвары были как люди: в молодости, вероятно, схожие, - они постоянно
менялись в зависимости от того, что в них бродило."
     Интересно, а что бродит во мне?"

     Я - интроверт,  это значит, что  Я существую сама по себе, для себя, из
себя...
     Я - эгоистка. Это означает то же самое...
     Я живу так, как того хочется мне...
     Я никого не люблю и не уважаю...
     Я плюю на всех, на все...
     Я не люблю обламываться...
     Я вообще не люблю...
     Я  обладаю  рядом   достоинств,   которые   напрочь  забиваются   моими
недостатками.
     Я - нервная, шокирующая, истеричная...
     Я - стерва...
     Для меня алфавит начинается с конца...

     Я   сижу  в  лаковых   черных  туфлях  с  ремешком  вокруг   щиколотки,
солнцезащитных очках, какой-то сетчатой прозрачной черной кофте, а рядом, на
моих коленях, лежит его голова, а дальше - он сам.
     Я закинула ноги на стол, он устроился поудобней и заговорил:
     - Знаешь, когда у меня  возникает тепло к человеку, мне  всегда хочется
спросить: "Как ты живешь?" Как ты живешь?
     - Естественно и позорно.
     Он задумался:
     - Понимаю... Но это имидж, а что у тебя внутри?
     Я откровенна и не могу лгать, я или молчу, или:
     - Я живу так, как чувствую, а чувства возникают разные.
     Зависла пауза. Я встаю и включаю Shined O'Connor.
     - Я, пожалуй, домой пойду. Ты уж извини.
     - Домой?.. Знаешь, а так даже  лучше. Я даже  рада.  Ночью расставаться
легче, чем зимой.
     Навсегда он ушел только через год. Летом.

     Он остановился у закрытой двери. Нерешительно достал ключи и осторожно,
тихо  попытался  вставить один из  ключей в замок, но тут послышались чьи-то
шаги, какие-то голоса... Он суетливо ушел.
     Через несколько дней  он снова пробовал открыть дверь, потом  приходил,
еще  приглядывался, а  когда, наконец, решился повернуть ключ в замке, дверь
не открылась. Он стал дергать дверь на себя, от себя, вверх, вниз и... опять
чьи-то шаги, опять чьи-то голоса. Ключ остался в замке.
     Но он забыл  об этом и вспомнил  лишь  через  какое-то количество дней.
Стал  искать ключ везде,  ходил по знакомым и незнакомым,  пытался вычислить
местонахождение ключа, потому что был уверен: дверь откроется.
     Однажды  он проходил мимо того  самого  места,  где  находилась дверь и
увидел лежащий на улице  ключ. Сомнений не было:  это был  он. Он взял ключ,
подошел к двери - и дверь открылась. Но за ней стояла другая дверь. Крепкая,
бронированная. И  ее  он не откроет никогда, потому что там...  Там прячется
моя душа.

     Поздним зимним вечером, вся  в черном, с головы до ног, я  возвращалась
от друзей. Ехала в полупустом автобусе, смотрела на вечерне-прекрасный город
за окном, остывающий от дневной суеты, и по моему  лицу  блуждали маленькие,
почти  незаметные, улыбочки. Красивый молодой человек напротив  обратился ко
мне:
     - Вас что-то забавляет?
     -  Да,  улыбаюсь своим мыслям.  Хотя  вообще-то  я -  человек  довольно
мрачный...
     - Леди в черном?! Знаете,  я должен Вам сказать, Вы похожи на Настоящую
женщину...
     - Простите? - не этого ли я ждала всю свою жизнь?
     - Похожи на Настоящую женщину. Как Вас зовут?
     - Ада.
     - Константин. Теперь будем здороваться.
     Я протянула руку и он пожал ее. Поднялся, направляясь к выходу.
     - Спасибо, Вы - лучик в моем сегодняшнем дне, как сон.
     - До свидания.
     Я отвернулась к окну, а он сошел вниз по ступеням, двери закрылись и он
остался по ту сторону - минутный проблеск моей мечты.

     Тихо и темно в  комнате.  Слышно только как  мы успокоенно дышим. Время
остановило свои стрелки и понятно только одно - ночь.
     Мы познакомились очень  давно и совершенно случайно. Я попросила у него
прикурить, и  он протянул  мне огонек своей Zippo (как  это ни пошло). С тех
пор я утратила  способность считать.  Потекли  полные, насыщенные  дни.  И в
общем-то, я надеялась на долгую, счастливую жизнь...
     Однажды, когда я позвонила ему из другого города, его голос, е-го голос
сказал:
     - Знаешь, я решил, что мы не будем больше жить вместе.
     И настолько это было трезво и логично, что я ответила, похоронив в себе
обиду:
     - Хорошо, - я всегда со всем соглашалась.
     Я вернулась в  тот  город, где жил  он. И  все время  думала,  что  это
недоразумение.
     Я остановилась  сначала у  друзей, потом  сама сняла квартиру. И всякий
раз оставляла ему свой новый номер телефона. Он не звонил. Мне так было даже
легче, потому что каждую  ночь я видела  его во  сне и  этого хватало, чтобы
прожить еще один день.
     Как-то раз он все же позвонил и назначил встречу. Я пришла и услышала:
     - Из-за тебя я попал на деньги. Ты мне их отдашь. Даю тебе срок - ровно
неделю. Если, конечно, не хочешь себе проблем. Поняла?
     А потом: телефонные звонки, угрозы, дружки, бандиты, менты, допросы...
     При обыске у него нашли героин. Били долго,  упрятали в тюрьму, сняли с
него кучу денег. Потом выпустили...
     Где он теперь? Говорят, на игле.

     С некоторых  пор всякая возникающая в моей голове  мысль тянет за собой
вопрос: "Моя ли это мысль, или кто-то ее уже подумал раньше?"
     Все вокруг наводнено информацией. Это - главная валюта современности, с
ее помощью определяются котировки на биржах - забудьте про доллар! Весь  мир
занят производством новостей, о которых назавтра уже никто не вспомнит. Люди
мгновенно забывают  о своем  прошлом. Зато вполне можно узнать, что  ожидает
нас  в ближайшую неделю  -  это  же всем  известно.  Лишь прогнозированием и
крепок наш виртуальный мир. Вместо денег - цифры. Вместо событий - слова.
     Меня учили для того,  чтобы я смогла жить  в новом, современном мире. И
теперь я вижу, что все бесполезно, бесцельно.  Чем больше знаешь, тем меньше
хочется жить, тем  скучнее и бессмысленнее  кажутся все дела на свете, кроме
одного: думать о том, как все плохо.
     Моя задача - спрятаться от всех и прожить жизнь  так, чтобы никто о ней
не догадался.

     Меня мутит  от безделья.  Целыми днями  я слоняюсь  по  городу:  улицы,
метро, день, вечер... Хожу, уткнувшись ушами в плеер. В моей голове толпится
фарш из  цитат: аудио,  видео,  интернет, литература...  Я, запутавшаяся  во
Всемирной  Паутине  Иллюзий,  ищу  настоящих  людей.  Бывает,  что нахожу  -
наощупь, бывает  - нет.  Люди вокруг,  мелькающие  мелкой нарезкой,  создают
суету,  шум и впечатление, что все они - свободно  движущиеся  молекулы. Без
цели,  без  судьбы.  Зачем  их  столько? Моя валентность  - сугубо камерная:
семь-десять человек вокруг.
     Раньше, правда, я пыталась  спастись от  одиночества,  вовлекая в  свою
среду все большее количество людей. Мне казалось, чем больше человек я знаю,
тем  меньше  окружающая меня неизвестность. При мысли  о том, сколько народу
живет на  Земле, я испытывала  страх, что  умру, так и не узнав  даже  малой
части всех людей.
     Теперь мне все равно. Я допускаю,  что вокруг много интересных лиц,  но
все  глубже  увязаю  в  зеркалах:  тех,  что  висят  на стенах,  валяются  в
косметичке, тех,  что я  вижу в лицах своих друзей. Внешний мир я похоронила
за пределами наушников. Мне  интересно, лежа  в тишине, слушать стук  своего
сердца.

     Отрывки из свободного творчества Ады Бобровой

     Незнакомец ворвался  в мою комнату,  остановился  у книжных полок  и со
совами: "Ахматову - на свалку, Пушкин  - надоело, Тургенев - старье, Диккенс
- туда же, Драйзер - ха-ха, Байрон  - урод, Томас  Манн  - на  х...й!", стал
выбрасывать книги в окно.
     - Позвольте, что это такое?!
     "Крушение идеалов, гражданин!"

     ... И он характерно чихнул. Надо сказать, современные  люди это  делают
как-то     иначе.    Чихи    нашего    времени    отличаются    определенной
демонстративностью, наглостью и громкостью.
     Три "ю". U-2 ю ту. Ту-ту.
     И понесло...

     Через  20  лет, в  2015 году  из школьной программы по  литературе,  из
фондов всех публичных  библиотек,  из  частных  собраний,  были  изъяты  все
произведения русского классика  Пушкина Александра Сергеевича (1799 - 1837).
Несколько  экземпляров  были  сохранены  Музеем  Русского  Книгопечатания  и
Издательского  Дела (МРКИД).  Через  сто  лет в мире  не осталось  ни одного
человека, знакомого с его творчеством.
     2115  год  - по мировым подиумам проходит ретро-бум:  в  моде  чулки  и
ничего больше.  Искусство все  еще есть - его не  может  не быть. Президенты
всех государств объединились в Абсолютное Правительство для борьбы с угрозой
со стороны внеземных цивилизаций. Фантазии становятся реальностью.
     Внештатный  сотрудник  МРКИД 253717 проводит  инвентаризацию  в архивах
музея.
     -  Ну и  пыльно  же здесь! Микробы,  везде микробы! Будь моя воля, я бы
уничтожил весь  этот хлам! Бля - а - а  ! Чулки порвал! За какого-то Пушкина
зацепился... Ну,  ладно, что уж теперь поделаешь, куплю последнюю  модель...
Ну и дизайн... Какой это год? 1975. Ну и что он мог написать в 1975 году?  А
родился-то он вообще в 1799! Попробуем прочесть:
     Я Вас любил, любовь еще, быть может,
     В душе моей угасла не совсем,
     Но пусть она Вас больше не тревожит,
     Я не хочу печалить Вас ничем.

     Я Вас любил безмолвно, безнадежно,
     То робостью, то ревностью томим,
     Я Вас любил так искренно, так нежно,
     Как дай Вам Бог любимой быть другим.

     Из глаз 253717 капали слезы.

     -  Вста - а - вай, уже утро! - говорила мне мама, - Вставай,  а  то всю
жизнь проспишь!
     "Ну и что? Что здесь такого страшного? В пять лет сны увлекали меня так
же, как и в пятнадцать, в двадцать, как и в сорок. Сейчас мне  сорок пять. Я
сплю всю жизнь и счастлив.  Сны освободили меня  от карьеры, семьи, друзей и
одиночества. Но недавно у меня появилась бессонница..."


     "Хотела  бы я знать, какую функцию  несут все эти люди", --  сказала N,
стоя на тротуаре, с надеждой вглядываясь в проезжающие мимо машины.
     Никто  не останавливался. Никто не реагировал  на протянутую в отчаянии
руку.  Люди лишь  мелькали цветными  пятнами, первый и  последний  раз  в ее
жизни. И пялились. Не смотрели, а именно пялились. Зачем?
     Если бы она валялась мертвой, их еще можно  было понять,  не  каждый же
день в жизни начинается с мертвеца! А тут...
     Последние полчаса автоповтором звучала внутри фраза:

     "Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".
     "Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".
     "Когда ты была шлюхой, ты нам нравилась больше".

     Сумасшедшие дети красили обувь в серый цвет,
     Вероятно, в их детстве что-то было не так.
     Я подумала, сидя в вагоне метро,
     Все-таки нормальные люди выглядят как-то иначе.

     Перепуганному одиночеству,
     Позабывшему имя - отчество,
     Проткнувшему вместо глаз шары -
     Остается носовым платочеком,
     Беспризорным, мокрым комочеком,
     Ночью голому вымыть полы.

     Потолок растекался белым пятном
     По углам росла паутина
     Из крана плевалась вода кипятком
     Тихо-тихо квартиру штормило.

     Так глупо исчезая из мира
     Растворялась нервно-лениво
     Незаметно, влюбленно, игриво
     Догорало мое огниво.

     Потом затерялась в страхе
     Было стыдно, дрожала телом
     И с трудом признавалась в крахе
     Мечт, надежд и желаний в целом...

     Я проснулась в кошмаре жизни
     И сама себя не узнала.

     Шепот.
     Меня разбудила нежность,
     Спутавшая реальность и сны, и шепот.
     Я стояла на гранях между
     Жизнью и пространством где ты, и шепот.
     Я пыталась объединиться, стать снова целой,
     Но меня преследовал страх и шепот,
     твой шепот.

     Аделаида Post.

     Многие ( исключая счастливых идиотов) думают что будет конец.
     Все рано  или  поздно должно как-то завершиться. Но этого  не будет, Не
будет финала ни всему человечеству, ни отдельным жалким человечкам.
     Конца вообще нет.
     Есть бесконечность.
     И лучше тоже не будет.
     Так было, так есть и так всегда.
     И  это  не  я  один  умный  придумал,  это  истина, которую большинство
игнорирует. А  Пелевин, Стругацкие, Оруэлл, Воннегут, и т. д.,  и т.  п., не
говоря уже о далеком прошлом, это поняли. И кое-кто еще, только молчат.
     Что-то пытались объяснить буддийские школы, но ушли в заблуждения.
     Человек слеп и ничего не знает. Его очень  легко ввести  в заблуждение,
очень легко обмануть, запутать.
     Я совершенно растерян, но  мне все  это  очень нравится, мне  интересна
жизнь. Ты понимаешь меня, че?

     Время подчиняется лишь закону,
     Данному им самим;
     И камень скатывается по склону
     Вниз - цел и невредим;
     И стрела, пущенная умелой рукою,
     Достигает обычно центра мишени;
     И кому-то все же дается такое
     Состояние - без ощущений,
     Без колебаний, без фраз, без мыслей,
     Без строк и домыслов - плача пера,
     Только воспоминания привкус кислый,
     Как то, что не случилось вчера.

     Жабье и рыбное
     Липкое чувство,
     Что все не так;
     Кажусь себе ртом,
     Кормящим желудок...
     Живот  надрывался, жирел и разбухал, а  потом -  пытался избавиться  от
набившей его пищи при помощи тошноты. И это всегда вызывало у меня лишь одно
воспоминание: когда-то я был с одной женщиной. И мы были с ней одно...
     Она  стучала бусами  о ладонь, перекладывала их из одной руки в другую,
пластмассовый  жемчуг  издавал  странные звуки, а она одевала бусы на  шею в
несколько рядов,  снимала,  цепляла  за  уши,  голову  и бормотала: "И перья
страуса склоненные в моем качаются мозгу..."
     Но так недолго... А жалею я об этом всю жизнь.

     Бывает:  обронишь фразу,  взгляд,  намек, а потом жалеешь. Так было и с
ней - она была моим моментальным наитием. Скрытым шансом.
     Я ушел, отпустил и отступил.
     Устал заранее, и...

     Вчера пытался представить себе жизнь. И не смог.

     Когда я был маленьким, маленьким мальчиком, мне всегда хотелось,  чтобы
у меня не было родителей. Т.е. я не хотел, чтобы  мои  мама и папа умерли. Я
считал, что было бы лучше, если бы их просто никогда не существовало.
     Во всех книжках,  которые я читал, дети  были сиротами. И мне казалось,
что  будь я сиротой,  про меня тоже  написали  бы хорошую книгу. И вообще, я
обрел бы  свободу. Свободу и страдание, потому  что когда нет  родителей, --
это  значит,  что  у  человека  трагедия. И я  мог  бы быть  художником  или
наркоманом, или еще кем-то, кем стыдно быть, когда у тебя есть родственники.
     Ведь нельзя огорчать родителей.
     Нельзя  прийти  домой  и  заявить:  "Мама, я --  наркоман". Дескать, не
принимаю несовершенства этого мира и плевать мне на все.
     Нельзя.
     В  душе же я всегда чувствовал  себя сиротой. Иногда  даже не  понимал,
почему это  мам  одевает  меня,  куда-то  ведет,  запрещает  что-то  делать,
вытирает нос.
     Как  я  хотел  стать  "маленьким  оборвышем",  "без  семьи",  "ребенком
подземелья"! Это было для меня равносильно тому, чтобы стать личностью.
     А  вчера  мне приснился  сон --  будто я превратился в уродца на кривых
ножках,  с  лицом,  подобным  разварившемуся картофелю -- как у  голландцев,
помнишь?
     И еще, че.
     Если голос пронзает тебя:
     -- Это снова не ты... Не ты... -- НЕ ВЕРЬ.
     Ты просто растешь.
     Или падаешь.

     Ты с разбега бросаешься в холод, оплаченный кровью,
     Выпадаешь из поезда жизни, и - носом - в снег.
     И, вдохнув паровозную гарь, ты поставишь условие:
     Так и лежать, не разжимая распухших век.

     Так и глядеть, лишь в себя, отражаясь в зрачках,
     Так и вдыхать, смакуя, смесь мороза и гари,
     Чтобы услышать - голос скрипки о двух смычках
     Прорезает насквозь все извилины двух полушарий.

     И, наконец, свой последний вдох уподобить такту,
     Что замыкает мелодию, образуя круг...
     И отправить себя убегать взапуски по тракту,
     Избежав счастливо объятий оставленных рук.

     Я помню  эти твои слова. И ты помнишь. Прошли годы  до и годы после, мы
все живем так, как  будто  и не было ничего сказано. А  я помню, как ты  это
сказала. И ты.  Ты  лежала  почти неподвижно со  мною рядом,  близко-близко,
закрытый,  спрятанный  свет  лампы,  ты недовольно-нежно  царапаешь длинными
ногтями свое бледное, красивое лицо, шею, плечи...
     В ту  ночь нам принесли хорошее,  чистое, в комочках вещество, которое,
стоит раз попробовать,  пускает в глубину твоего  Я зародыш и  ты  всю жизнь
вынашиваешь этого ребенка внутри себя, и ждешь, что он закричит свое громкое
"хочу!" и пойдешь, найдешь, купишь.
     Мы  заплывали  далеко,  мы  ныряли  глубоко,  мы   качались  на  волнах
вверх-вниз,  вверх-вниз.  Жарко. И, не  открывая  глаз,  ты  прошептала:  "Я
счастлива, я --люблю."

     Пустой стул,  твое место, чашка в жирно-алых губах помады, я в бреду  и
жду тебя. Мы  должны с тобой уехать: зачем?  Слушать музыку, смотреть жизнь,
разговаривать с кем-то новым и нам будет о чем поговорить.  Ты должна прийти
реальной, у  тебя вчера были дела.  Я  же... Тоже живу. Техно. Orbital целых
два дня - я что-то читаю. Я небездарно обдолбался. Я жду тебя. Хочешь, я для
тебя сделаю ширму - деревянный зеленый забор, я  напишу на нем свои мысли, я
расклею  свои  объявления,  я  просверлю  маленькую  дырочку  в  нем,  чтобы
подглядывать за тобой, когда ты отгородишься от мира, желая остаться одной?
     Ты так и не пришла, че.
     А я?

     Ты писала мне или себе, что-то о непонятной  жизни, о неясности дней, о
ленивой натуре.
     Ты часто повторяла одни и те же слова, одни и те же.
     Мы разговаривали с тобой о пустоте, в пустоту, с пустотой.
     Если   слово    произносить   много   раз,   одно-единственное   слово,
скороговоркой - оно теряет свой смысл.
     Ты это знаешь. И я.
     Все вокруг имеет свой смысл, свое значение, все имеет и все.
     И это кому-то нужно. Как звезды.
     Как-то,  чтобы  тебя успокоить,  произнеслась  отчаянная  формула:  все
бездарности  живут  для того,  чтобы  перевести через дорогу юного  Моцарта.
Спасти ему жизнь, не зная этого, не совершая подвиг. Эпизод.
     Мы  -  среда,  необходимая массовка  для  кого-то,  кто  имеет  главное
предназначение. Но это я все о себе. Ты - не бездарность.
     Ты как-то нервно жестикулируешь.
     Красиво  и нервно. Так  же  пожимаешь плечами  -  нервно,  нервно, всем
телом, даже ногами ты пожимаешь плечами.
     Ахматовская челка. Все уже чье-то.
     Настроение Ремарка  или  Экзюпери,  или Лермонтова, или состояние  души
Достоевского, образ Тулуз-Лотрека или Рембрандта и неизвестно  только одно -
кому принадлежат наши души? Наверное, Богу. Или не Ему.
     Но точно не нам. Заимствование, преемственность, ремиксы и римейки.
     А надо же что-то делать. Надо.
     Хотя бы, пока есть любовь.
     Из любви ко всему получается жить.
     Только так и получается.
     Из любви к  солнцу, снегу,  листьям, фильмам, музыке, вообще искусству,
снам, яблокам  и  дыням,  красивой одежде, закатам и  рассветам,  из любви к
ближнему, к себе, детям - можно жить. Нет смысла только без любви.
     А ты не любишь.  Ты не любишь меня. Ходишь где-то рядом. Ходишь, но  не
любишь. Дышишь со мной одним воздухом, смотришь в одно со мною окно, роняешь
предметы,  ломаешь  мебель,  жизнь.  Зачем  ты  делаешь  мне  больно?  Зачем
рассказываешь о других? О тех, кого  ты  любила?  Чтобы стать  ближе?  Но не
такой близости я хочу.  Хотя... Лучше говори. Не молчи. Только не смейся мне
в лицо, не смейся надо мной презрительным взглядом. Я ведь не многого прошу,
правда? Только не смейся  в  лицо,  когда я раскрываю душу. Любовь не должна
делать из человека попрошайку. Это уже не любовь, а болезнь. Я болен тобой -
я люблю тебя. Частенько эти выражения тождественны. Но я не соглашаюсь.
     Болезнь не может приносить счастье. Есть только одна счастливая болезнь
- наркомания. Правда, счастье здесь вне жизни. И я ухожу.
     Роман Че.


     Ибо  человек не  знает своего  времени. Как рыбы попадаются  в пагубную
сеть, и как  птицы запутываются в силках, так и сыны человеческие уловляются
в бедственное время, когда оно находит на них.
     Екклесиаст, гл. 9, стих 12.




     Санкт-Петербург, 1999 г.

Популярность: 33, Last-modified: Sun, 21 May 2000 13:37:24 GmT