с трех сторон огня и металла. Когда от толпы у входа осталось человек пять, дверь харчевни содрогнулась от удара изнутри и упала вместе с петлями. В проеме блеснула сталь. - Твой! - крикнул Кукылину Амек, разрубая надвое очередного черноплащника. Бой с огненным оружием против холодного немеханического почитался бесчестным. Кукылин шагнул вперед и левой рукой обтер забрызганный кровью щиток забрала. - Кая - аха-а-а-а! - Альдейгья, бей! Кукылин не успел даже заметить движения вражеского предводителя, как на его правое плечо обрушился лютый удар. Острый, как бритва, меч был, видно, закален до хрупкости и, наполовину перерубив набитую песком водопроводную трубу, заботливо приваренную Гормом поверх латного наплечника, раскололся на части. Пока его соперник обескураженно пялился на оставшийся в руках эфес, Кукылин отступил назад, перехватил правой рукой выпадавший из онемевшей левой топор и, вспомнив уроки Горма, метнул. С броском что-то не совсем заладилось, возможно, из-за недостаточной дистанции, и оружие поразило врага не лезвием в лоб, а рукояткой в пах. Кукылин огляделся. Над дымившейся кучей обугленных и окровавленных трупов злыми тугныгаками стояли Амек и Таграк. Мечи бросали на их фигуры и на поверженные тела у их ног причудливые отблески. - Где Исуклик? - спросил Амек. "Он не бился с нами вместе", подумал Кукылин. "Неужели наверху?" Из окон второго этажа и двери ударило пламя. Постоялый двор запылал, как облитый керосином. Сквозь гудение огня Кукылину почудились страшный хохот и заунывное пение на неизвестном языке. - Ты слышишь? - обратился он к Амеку. - Что я должен слышать? - переспросил тот. - Эй, где Исуклик? Кукылин зачем-то достал рацию и включил воспроизведение. - Валяй, на Кыгмике свет клином не сошелся, - донесся до него голос Горма. - Мне бы твои проблемы: куда бы еще слетать и кого бы еще изрубить. А я вот тут котел ищу... x x x Нувукак был погружен во тьму - после десяти электричество отключали. Патрульные машины, объезжая завалы и баррикады, изредка проносились по пустынным улицам близ площади Тынагыргын, переименованной в площадь Пятидесяти Тысяч Квадратных Лиг, и освещали фарами оплывшие от жара давней атомной бомбардировки стены домов с заложенными кирпичом оконными проемами. Со двора занимавшего целый квартал девятиэтажного здания Отдела безопасности доносились приглушенные толстой бетонной стеной стрельба и вопли - там расстреливали очередную партию заложников. В кабинете на восьмом этаже вторые сутки без перерыва шло совещание. Сгорбившись в уродливом кожаном кресле и прикрыв рукой воспаленные глаза, секретарь Отдела Нагруасек слушал доклад начальника западного тюремного управления Калюка. Тот стоял в луче направленного ему в лицо рефлектора и, обливаясь потом, бубнил: - Все вынесенные смертные приговоры приведены в исполнение немедленно, кроме приговора двум осужденным по указу восемьдесят пять, бежавшим и до сих пор не найденным. Рапорт об угоне бронемашины... - У тебя на плечах голова или болван для парика? - прервал его Нагруасек. - Приказано было их не поймать, а расстрелять! Приговор должен быть исполнен немедленно! - Но как... - побагровевший Калюк ловил воздух ртом. - Не-мед-лен-но! Не понимаешь? Как же ты попал в начальники? Ты все понимаешь, но прикидываешься! Калюк дрожащими руками полез в нагрудный карман френча за таблеткой. - Смирно! Ты прикидываешься - значит, тебе есть, что скрывать. А не измену ли ты хочешь скрыть? Калюк в последний раз схватил ртом воздух и, как был, по стойке "смирно", грохнулся на ковровую дорожку. С его головы слетел парик. - Уберите эту тушу, - Нагруасек брезгливо поморщился. - Кто может продолжить? А, ты... Давай, - сказал он, увидев полупривставшего со своего стула у стены Виютку, заместителя Калюка. - Докладываю: в течение четырех часов приговор по делам бежавших осужденных будет приведен в исполнение! - В течение трех. Назначаю тебя на место трупа. - Ура! - Вольно. Ахаханаврак, у тебя что? Ахаханаврак, заведовавший сбором развединформации, поднялся, оправил китель, прочистил горло и хорошо поставленным голосом начал: - Братья! По агентурным данным, разложение проклятых Загорных княжеств, подтачиваемых изнутри и сокрушаемых снаружи напором прогрессивных сил, вот-вот перейдет в полный крах. В религиозном угаре так называемые рыцари, доверившись распускаемым маньяком по имени Кукылин слухам, собирают войско, во главе которого должен стать мифический Горм, Одинокий Мститель, некоторыми отождествляемый с мифическим же Пупихтукаком. Обманом и посулами Кукылину удалось зазвать в свою так называемую армию от тридцати до пятидесяти человек. Стонущие под тяжким игом феодалов рабочие и крестьяне объединяются в отряды и жгут рыцарские усадьбы. За последние три дня освободительная война перекинулась из княжества Укивак в соседнее Напакутак. Вождь повстанцев Накасюналюк... - Из нас-то не делай идиотов, брат! - поймав недовольный взгляд Нагруасека, заметил Виютку. - Накасюналюк будет вождем повстанцев в завтрашней газете, а пока пусть остается бароном! Давай, брат, факты для серьезных людей! - Изволь, брат, - Ахаханаврак нехорошо улыбнулся. - Во-первых, в том, что ты сделан идиотом, вини своего отца. Во-вторых, то, что Накасюналюк барон, не мешает ему объективно действовать на руку прогрессивным силам, расшатывая устои Загорных княжеств. А вот то, чего вы, братья, точно не увидите в завтрашней газете, это новости не из-за гор, а с нашего запада, которые не мне бы вам рассказывать. У Виютку отвисла челюсть. - Я надеялся, что это сделает покойник Калюк, братья! после его смерти я думал, Виютку, должен рассказать, но он, я вижу, в одной шайке с Калюком! - Не распускай язык, сучий потрох! Я только что назначил его! - произнес Нагруасек. - А он только что предал тебя, старший брат! - со слезой в голосе вскричал Ахаханаврак. - Он скрыл, что позавчера некто расконвоировал колонну жен и детей изменников, следовавший в лагерь на исправление. Я недаром держу агентуру и по эту сторону гор, ибо сказал мудрый Ратратрымырг: от друга жди измены! Нагруасек нажал кнопку на внешней стороне подлокотника своего кресла. Из задрапированной ниши в стене вышли двое в черных халатах. - Взять и допрашивать, пока не выдаст сообщников, - кивнул Нагруасек на Виютку. - Ахаханаврак! Дальше! - Есть, старший брат! Собаки перебиты, охрана разбежалась и несет околесицу. Это произошло на нувукакском тракте близ опорного пункта двадцать три. Связь с опорным пунктом потеряна. - Десант с той стороны? - Исключено, старший брат. Последние два дня ни один самолет там не поднимался в воздух. Измена, старший брат, измена! - А что за околесицу несла охрана? Ахаханаврак развел руками: - Как в старинной тюремной песне поется, Спустился с гор Пупихтукак, Поразогнал конвой, Сварил похлебку из собак И всех увел с собой. - Всех расстрелять. А особенно автора песни. - Да этой песне уж двести лет! - Это с него вины не снимает! Расстрелять! - Да его тогда же и расстреляли! - Тем более! x x x Бронетранспортер пробирался по лабиринту переулков, срезая углы зданий, осыпавшиеся пластами плохо обожженного, бледного кирпича и хлипкой штукатурки. Из пролома на месте, где крепилась передняя башня, наполовину торчал труп в обугленной форме сил по борьбе со шпионажем. Скрюченные жаром газового факела кумулятивной ракеты руки продолжали сжимать пулемет. Задняя башня медленно поворачивалась из стороны в сторону, не успевая отвечать на выстрелы с крыш - электропривод не работал. Дуло автоматического орудия уставилось прямо в окно, откуда Горм наблюдал за боем, скользнуло чуть выше и в фиолетовой вспышке извергло один за другим четыре зажигательных снарядика. Прогрохотали выстрелы, зашипело и затрещало на чердаке дома. Остов люстры, с которой никакое разрушение не могло стереть печати бежзвкусицы, вместе с частью потолка шлепнулся в таз с собачьей хавкой. Мидир и Фуамнах, устряпанные едой и круто посыпанные известковой пылью, принялись энергично отряхиваться. Горм вяло смахнул залепивший ему правый глаз кусок разваренной кормовой свеклы, не сгодившейся бы на корм и издыхающему от голода троллю, и перегнулся через подоконник. Бронетранспортер остановился перед баррикадой из мусорных баков, плакатов с призывами хорошо работать и исправно доносить и дверей государственных учреждений. Пытаясь развернуть шестиколесную машину, водитель задел кормой двухэтажный домишко и намертво увяз в его руинах. Из ближайшего подъезда выбежала непонятно как там помещавшаяся толпа злобных стариков, вооруженных преимущественно шанцевым инструментом. Горм отвернулся от окна. - Не люблю, когда кому-нибудь засовывают в задницу лопату широким концом вперед, какая бы он ни был собака или свинья, - пояснил он собакам, продолжавшим некрофильскую возню за право обладания костлявой, как старая лошадь, крысой, сваренной прямо в шкуре. - Не ругайся собаками, - прочавкал Мидир, лапой снимая с носа антисанитарный потрох. Исполнясь отвращения, Горм вновь повернулся к окну. Старики возились у разгромленного бронетранспортера, пытаясь слить керосин. Водитель и башенный стрелок расточали остатки своих жизненных сил в попытках выползти из кучи покрышек и другого горючего мусора, куда они были засунуты после обычного нанесения зверских побоев. "У кого зажигалка?" - не могли решить старики, в то время как Горм вывалился из окна. Притормозив падение ракетным пистолетом, он обратился к старикам, пытаясь втолковать им, что керосин как топливо ценнее, чем как средство возмездия. Старики попались тупые, избитые солдаты просили Горма их прикончить, собаки высунулись из окна и давали идиотские советы, в бронетранспортере кто-то хрипел. "А кто это, ядрена мышь, там хрипит", - подумал Горм, взобравшись по толстобокому колесу, скатил на стариков труп с пулеметом и вполз в дыру. Хрип доносился со стороны сорванного с креплений в стене радиоагрегата. Когда, ткнувшись рогами в пол, Горм оказался целиком в транспортере и, выйдя из неустойчивого равновесия, рухнул на радиоагрегат, хрип смолк. "Вот кто хрипел", - догадался Горм и ткнул агрегат кулаком. "Как слышно, как слышно, прием", - отозвался тот. Перевернув нелепый ящик так, чтобы панель управления оказалась сверху, Горм нашел микрофонное гнездо, открыл одну из набедренных инструментальных сумок, выломав гнездо и наскоро примотав через первый попавшийся резистор провода к вилке линейного выхода своего говорильного устройства, переткнул рацию на передачу и без особой надежды сказал что-то о погоде и видах на урожай бобовых. Снаружи радостно заблеяли - не иначе окаянные старики добыли огонь. "Продолжайте вызывать, я сейчас",- Горм воткнул вилку обратно в говорильное устройство и попробовал развернуться. Проклятая рация, разбитые снарядные ящики, бездарно торчавшие из пола рычаги и особенно книга под названием "Уставные требования к гигиене прапорщиков горно-водолазных войск" или что-то вроде сделали это намерение неосуществимым. Пришлось вылезать в дыру ногами вперед. Оказавшись вновь по одну сторону брони со стариками, Горм хотел было нашарить колесо, по которому взбирался, но потерял устойчивость и бревном рухнул в костер, сломав шею горевшему там водителю злополучного бронетранспортера. Старичье наконец испугалось, и никто не подошел, чтобы вновь зажечь погашенный богатырским падением Горма огонь. Горм поставил башенного стрелка на ноги, охлопал на нем дымившиеся места и посоветовал линять. Не то против такого предложения, не то со страху стрелок не устоял и принялся линять на четвереньках. "До своих не доползет, бродяга", - прикинул Горм, подобрал канистру, где еще плескалось немного керосина, и побрел вокруг бронетранспортера в поисках конструктивно предусмотренного входа. Таковой оказался заклинен. Старики кричали из подъезда поносные слова. Их сорванные, кляклые голоса напомнили Горму что-то из рассказок Кукылина. "Подростковая банда - так, что ль, он называл этих уродов..." Люк в броневике был не заклинен, а просто открывался не вбок, а вверх. До Горма это дошло с некоторым опозданием, и он со вздохом положил крышку люка на мостовую. Собаки в кои-то веки убрались из окна - верно, побежали на лестницу. - Фенрир! - А! - С кем это я по радио... - С ихней контрразведкой. - Ы? - По той карте, что ты по дороге сюда выменял у разведчика Федерации на вяленый окорок, мой пеленг дает площадь Пятидесяти тысяч квадратных лиг. - Да иди ты! Горм присел на краешек люка и, глядя на то, как собаки гоняют стариков по заваленной обломками улице, совсем уже почти собрался было подумать, но отвлекся на механический шум, надвигавшийся с окраины. Потянуло радиацией. В клубах смертоносной белесой пыли проползло над завалами длинное уродливое тело подземного самосвала с урановых рудников. Один из шахтеров помахал Горму рукой - по крайней мере, ничему другому там, откуда росла эта конечность, быть не полагалось. Горм вспомнил рудник - дым над остовом разгромленного шахтоуправления, вагонетку с трупами чиновников и охраны, толпу горняков с пятнистыми бурыми лицами и неправдоподобно быстрыми и четкими движениями. О ядерной горячке, на недолгое время наделявшей заболевшего неутомимостью и чудовищным ускорением реакции, чтобы потом унести жизнь в потоке кровавой рвоты, Горм читал в сагах о древних звездопроходцах. На фотонных и термоядерных звездолетах с течами в защите реакторов, годами блуждавших среди звезд, ядерная горячка нередко расправлялась со всем экипажем, превращая корабли в братские могилы. В огне болезни превратившийся в роботов экипаж часто успевал заделать течь или пробоину от метеорита, и потом неуправляемый корабль-призрак разгонялся почти до световой скорости, в гроссы раз замедляя врмя на борту. Тление не могло выполнить свою милосердную работу, скрывая картины гибели звездолетчиков, и нередко поколения спустя потомки встречали у далеких звезд древние звездолеты со страшными мертвецами, пялящимися высохшими глазами на прогоревшие дисплеи в командных отсеках. "Лучами был пронизан небосвод, Божественно холодными лучами, Не зная тленья, он летел вперед, Смотрел на звезды мертвыми очами. Небось по сей день кто-нибудь так летает", - с неожиданной теплотой подумал Горм. Уж он-то точно сдох бы прямо у дисплея. Горму вспомнился прапрапрадедовский компьютер с подслеповатым четырехцветным монитором, с незапамятных времен пылившийся в одной из башен замка Коннахт. "От него излучение такое, что и без течи в реакторе окочуришься в два счета". Горняки в кузове и кабине самосвала были уже не жильцы. Тем хуже должно было прийтись тем, кого они ехали гасить при посредстве кислородной взрывчатки, бурильных водометов и прочих ужасов многовекового застоя уранодобывающей отрасли. Транспортер замедлил ход. - Давай к нам! - крикнул вожак горняков, безухий и с премерзкой язвой вместо одного глаза. - Едем к райкому! - Без меня управитесь, - Горм поморщился, представляя себе участь райкома чего бы то ни было, о местоположении которого прознали шахтеры. Вспомнив про ораву стариков, он добавил: - В занятых кварталах неспокойно - шуруют банды этих, как их... Горняк потрогал язву и сказал: - Ну, за эту-то мелочь мы сами возьмемся, а тебе пора всерьез заняться убийством. Ты знаешь, что с нами вместе восстал уголовный лагерь Ояявик? - И что? - На сходе они решили идти грабить землю Канаргин. Останови их - у нас и так люди умирают один за другим. Шахтер хлопнул водителя по спине, тот потянул за рычаги, самосвал проскреб траками по лицу сваленной с постамента бронзовой девушки с противотанковым ружьем и скрылся в гиблом пылевом следе. Радиоактивность еще несколько мгновений держалась на заведомо смертельном для любой теплокровной твари уровне, потом пошла на спад. "Теперь еще и уголовники", - Горм попытался влезть в броневик, собаки сунулись вместе с ним и в результате вся троица застряла в люке. - Не стоит труда, - меланхолично заметил Фенрир. - Я взял пеленг, так что можешь держать связь через меня. - Где ты раньше-то был, - пробурчал Горм, отцепляя от себя Фуамнах, запутавшуюся механическими челюстями в трубках питания ракетного ранца. На темневшем небе зажглось близкое фиолетовое зарево - не иначе, райком накрылся. x x x - Связь с Кутукыгаком была оборвана, старший брат! - Ахаханаврак лихорадочно думал, как использовать странную радиопередачу ниоткуда. - Сейчас ты им скажешь, что они ошиблись и что у нас вообще нет радиостанции? - правая половина лица Нагруасека задергалась, и он забарабанил пальцами по кнопкам на подлокотнике. - Спроси, кто говорит. Секрет нашего направленного радиосигнала с кодированием знает не каждый загорный шпион, не говоря уже о простых гражданах. Вошел человек в черном халате, размотал провод электростимулятора, включил прибор и стал осторожно массировать им затылок и шею Нагруасека. Ахаханаврак взял трубку: - Отдел безопасности! Откуда вы радируете? Прием! - Из Кутукыгака, что ль, - ответил низкий и гнусавый голос. - Кто на проводе? Прием! - Старший начальник Умык, - назвался Ахаханаврак. - Что происходит в городе? С кем я говорю? - Восстание против так называемого центрального правительства. Я Горм сын Эйвинда, ярл Коннахта, кто начал это восстание. Мне нужно переговорить с руководством Отдела безопасности. - Опять всплыло имя Горм, - сказал Ахаханаврак Нагруасеку. - Одно из двух - или эпидемия повального сумасшествия свирепствует по ту и по эту сторону гор, или действительно существует некто, кто зовется этим именем. Не исчезни в самый важный момент мой лучший агент за горами Кагуннак, мы знали бы наверняка. - Сейчас мы проверим, из Кутукыгака ли передача. Уйди! - Человек с электростимулятором свернул прибор, поклонился и вышел, Нагруасек взял у Ахаханаврака трубку и спросил: - Какую рацию вы используете? - Я говорю со своего внутреннего переговорного устройства через свой же ретранслятор. Рация, по которой я связался с вами в первый раз, стояла в шестиколесном двухбашенном бронетранспортере. - Кто был в бронетранспортере? - Трое - один офицер, водитель и стрелок. - Какого цвета были волосы у офицера? - Затруднительно сказать. Незадолго до нашей встречи в него попала кумулятивная ракета. Судя по форме, был контрразведчик или как это у вас называется. Нагруасек положил трубку на стол и посмотрел на Ахаханаврака. - Унакиюк. Прекрасный офицер, все виды на блестящую карьеру, - сказал тот. Нагруасек снова взял трубку. - Что вам нужно? - Я хочу вступить в переговоры и предложить вам сделку. - А если мы откажемся вступать в переговоры? - То через некоторое время все равно согласитесь. - Что за сделку вы намерены предложить? - Об этом поговорим в Нувукаке. С кем я говорю сейчас? - Я Канахтик, заместитель секретаря Отдела безопасности, - исподлобья посмотрев на Ахаханаврака, солгал Нагруасек. - Передай секретарю мои предварительные условия. Выполнив их, вы дадите мне знак о своей готовности к встрече. Первое - немедленно прекратить добычу и обогащение урана для производства бомб. Второе - приостановить судебные процессы по делам, связанным с изменой, шпионажем и так далее. Третье... Нагруасек повесил трубку и отжал на селекторе клавишу радиоканала. - Соедини со штабом, - сказал он в микрофон устройства правительственной связи. Динамик захрюкал, прося подождать немного, потом взвизгнул и заговорил тем же голосом, который только что требовал прекратить добычу урана: - Я те повешаю трубки, заместитель фигов! Ты у меня сам скоро на витом шнуре повиснешь и загудишь! x x x - С самого начало было ясно, что они не примут сразу все твои условия. Вообще, не могли же мы предвидеть каждое идиотское затруднение, которое возникнет, - вещал Фенрир. - Не забивай себе голову восстаниями в уголовных лагерях, при ее вместимости ты можешь позволить себе держать в ней только то, без чего действительно не можешь обойтись. Горм, стоявший в куче мусора, сваленного на разделительной полосе давнего проспекта, вертел в руках кинжал, пытаясь взять в толк, почему удобное в обычных условиях орудие для чесания спины не принесло ему должного облегчения. Поэтому он был несколько раздражен: - Ты подлый нерюх, Фенрир! Нет никакого смысла разбираться, какие рейсы пришли не по расписанию, если к причальной мачте вместо дирижаблей швартуются ядовитые слоны в полосочку. Эта грязная планета пошла вразнос. Пока все устраивается примерно так, как мне было надо, но учти! - не по нашей воле. С того самого момента, как я освободил и накормил известную тебе колонну дистрофичек с дистрофятами, моей диспозицией как тролль шерстозадый подтерся, ты понял? - Но ты же не мог их не освободить! Другое дело, обязательно ли было при этом четверых загрызать собаками, а одну отравлять насмерть так называемым бульоном. Дистрофик, не дистрофик, а то, что с местными харчами у каждого первого может быть пищевая аллергия, и с твоими троллиными мозгами можно бы догадаться. - Вот вельбот гнилой! Я битый час тебе толкую - у меня нет выбора: я все время действую единственно возможным образом! - Горм с отвращением посмотрел на собак, загонявших небольшое, взвода в полтора, стадо унтер-офицеров секретных войск особого назначения в огороженный спиралями колючей проволоки загон с прожекторной вышкой посередине, кричаще яркий плакат на которой гласил: "Опытное поле Кутукыгакской народной академии минного хозяйства". Собаки не знали кыфлявикской азбуки. Унтер-офицеры, видимо, тоже в свое время не удосужились приобрести навык грамотности, как понял Горм, под градом земли, камней, осколков, тряпок, мяса и костей садясь в на зависть быстро увеличившуюся и распространившуюся кучу мусора. Включив дворники на очках, Горм продолжил: - Так вот, жабы речные и черви болотные! Я все время действую единственно возможным образом и поэтому вместе со всем остальным дерьмом просто кручусь в этой проруби. Мои попытки сделать что-то, выходящее за рамки исполнения роли меня в местном спектакле "Конец света на одной, отдельно взятой, планете", например, переговоры с Нувукаком, ни к чему не приводят! Ты понял? Собаки перемахнули спираль и перелезли через прорванную взрывами мин дыру в проволочном заборе, по дороге уронив прожекторную будку. - Горм, здесь вулкан, - отрапортовала Фуамнах. - Сама ты вулкан, дура лесная... О, ядрена мышь! Кром, я понял! - Что? - осведомился Фенрир. - Я не тебе, кажется, - до Горма наконец дошло, что кинжал слишком короток и туп, чтобы им можно было почесать спину через кирасу и ракетный ранец. Открытие исполнило его веры в свои возможности настолько, что он спросил у Фенрира: - Кстати, о птичках - где обещанные мне уголовники? - Я думаю, шагах в двух у тебя за спиной. Горм встал, пихнул кинжал в ножны и обернулся. В двух шагах никого не было, в двух дюжинах тоже, зато у перегораживавшей проспект на выезде из города баррикады наблюдалось нездоровое оживление. В проломанную шахтерскими самосвалами и тягачами брешь лезли странные двуногие существа. Грязные тела некоторых едва прикрывали лохмотья лагерной униформы, иные были разодеты, по местным понятиям, щегольски, кое-кто размахивал окровавленным оружием и кухонными принадлежностями, и все без исключения были в алкогольном и наркотическом опьянении. - Гроссов девять - спросил Фенрир. - Пожалуй, что больше, - Горм приподнялся на цыпочки, - но что-то не внушает мне почтения данное войско. - Конечно, тебе непременно подавай рев боевых труб и чтоб кто-нибудь грыз край щита, - отозвался Фенрир. - Лучше бы подумал, как ты остановишь этот мутный поток. - Думать? Еще чего! - Горм снял шуршавшие дворниками очки, хлопнул себя по бедру, подавая знак собакам, и пошел в сторону баррикады. Сдавленный мощным сводом его черепной коробки, образ разбойника флюктуировал между одноглазым великаном в бесформенной шапке, прикованным к веслу, и плутоватым молодцом в зеленом балахоне и с луком в руках, сидящим на дереве. Зрелище же, открывавшееся его глазам, вызывало неприятные воспоминания о встрече со стадом павианов. Эти злые и хитрые животные, однажды дерзнувшие осквернить охотничьи угодья Коннахта, тоже все время искались и портили воздух. В Гормовых владениях паскудные обезьяны зверски загрызли двух оленят, разорили дюжины три гнезд, зачем-то изнасиловали и чуть не разбудили самку гигантского ленивца и до краев нагадили в рундук моторной лодки, забытой на отмели близ пещеры Круахан. Гормовы собаки гнали их до самой реки Синанн, на берегу которой около дюжины павианов проявили себя настолько закоренелыми приверженцами нечистоты, что предпочли лютую смерть на суше, а остальные были заживо сожраны разными речными животными при попытке спастись вплавь. Но павианов было не девять гроссов, да и собак в своре было тогда не две. - Действуй с воздуха, - посоветовал Фенрир. - Где? - переспросил Горм. - Действуй с воздуха, я говорю. - Да-да, я проверю, - пробормотал Горм. Дико одетые фигуры растеклись по всей ширине экс-проспекта. Примерно в районе разделительной линии мучали гитару и под исторгаемые ею жалобные звуки тонкими голосами пели нехорошую песню: - Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и ре-ек, Я другой такой страны на знаю - Ты понял? - Где так вольно дышит человек, Да-да-да, Я другой такой страны не знаю, В натуре, хе-хе, Где так вольно дышит человек! Мотивчик был быстрый, простенький, где-то даже приятный, только уж больно наглый. - Твое растлевающее влияние на местную культуру распространяется, как чума, - сказал Фенрир. - Даже эти хилые цветы грязных тюремных дворов уже орут друг на друга: "Ты понял?" - Ты что-то сказал? - вдруг справился Горм. - Да нет, я ничего, - издевательским тоном ответствовал Фенрир. Горм вроде бы слегка очнулся от воспоминаний. Под нехитрый гитарный перебор уголовники приблизились к нему на три дюжины шагов. В их рядах слышались нестройные и неясные по причине полного неботания Гормом по местной фене предложения. - Шли бы вы отсюда, - сказал Горм. - Что вам делать в городе - харчей нет, склады пусты, овощебаза взорвана егерями горно-водолазных войск при отступлении для заражения местности. Есть в окрестности дело для настоящих мужчин с большой дороги - казармы и военный городок особого карательского бронедивизиона имени Безымянного героя обороны Санлыка. Там еды полно - надо только прийти и взять. Ясно? Средняя часть первой цепи уголовных замедлила движение. Волосатый носач с гитарой неестественным фальцетом спросил: - Дяденька, почем рога брали? Горм продолжал: - Если не остановитесь, завтра те из вас, чьей требухой не ужрутся местные глодатели падали, позавидуют тем, кто станет падалью уже сегодня. Волосатый усатый носач с чем-то вроде тележного колеса на голове и облезлой гитарой в здоровенных темных ручищах снова спросил: - Дяденька, а на тот столб залезть сможете? - Горм, мы окружены, - сказала Фуамнах. Фланги уголовных, не замедлявшие движения, и вправду уже угрожали сомкнуться за спиной Горма. "Ну что ж, пора всерьез заняться убийством", вспомнил Горм, решив попробовать одну штуку, давеча придуманную им вместе с Кукылином. Выкрутив усилитель звука говорильного устройства на полную мощность, он рявкнул: - Кругом марш! От звуковой волны некоторые бандиты попадали, но основная масса продолжала обтекать Горма. Кривоногий носатый усач в остатках комбинезона химзащиты, размазывая текшую из уха кровь по щетинистой серой щеке, тоненьким голоском спросил: - Дяденька, за что? - Не строй убогого, здесь не подают, - сказал Горм, протягивая руки за ракетными пистолетами. - Да мой убогий тебе в рот не влезет, а если влезет, у тебя череп треснет, киса рогатая! Мочи его! - и носатый метнул Горму в лицо что-то вроде криво заточенного на конце напильника. Так как обе Гормовы руки были отведены назад, Горм принял напильник на рогатый обруч. - Собачки, фас! Ракетные пистолеты наконец привычно затряслись в руках. Взмывая над шквалом летевших в направлении его головы предметов, Горм ударом ноги надолго отбил волосатому охоту к разговорам и навсегда - некоторые другие части. Могучим толстым орлом парить над обезумевшей толпой, то припекая одного мерзавца струей плазмы, то давая другому доброго пинка с лету под ребра, было совершенно необременительно. Собаки тоже, судя по доносившимся там и тут воплям ужаса, не подавляли в себе звериные инстинкты. Однако вскоре Горм заметил, что улица, за исключением трех-четырех дюжин покалеченных и дюжин пяти в панике носящихся колбасой бандитов, двух собак и одного истинного потомка конунгов, пуста. Поднявшись повыше, он увидел еще одну небольшую группку уголовных, сворачивавшую с улицы в подворотню. Бандиты вторглись в город. x x x Соединенный девятью массивными трубами, скрывавшими коммуникационные тяги, с одной из многочисленных сигналораспределительных подстанций Щелковава, рабочий терминал, у которого висели Клюп и Почтат Елеграф, удобно располагался в удаленной от всех основных служб "Крюха Прародителя" пещерке, затерянной среди чудовищных складских помещений, заполненных ящиками с неведомыми припасами и оборудованием. Склады пользовались славой гиблого места. Среди бесконечных штабелей запросто можно было заблудиться и проплутать до полного истощения сил и смерти, не встретив ни одной живой души. Тем не менее, неоднократно предпринимавшиеся птицами попытки использовать щели между ящиками поближе к выходу для доведения свежей пищи до деликатесного состояния неизбежно оканчивались провалом - пища исчезала бесследно. Ходили слухи о гадких ползающих и летающих животных, скрытно плодившихся в вентиляционных колодцах, о внезапных подвижках и обвалах ящиков, о пропавших без вести кладовщиках и о тайных кладках неизвестно чьих мешков, закрывавшихся не на молнию, а на пуговицы. Рассказывали и про жуткие предметы, порой находившиеся в рассохшихся от долгого хранения ящиках и коробках. Один из родичей Клюпа в молодости приволок со склада коробку, под крышкой которой была выемка по форме клешни. У другого родича хватило ума сунуть в эту выемку свою клешню и закрыть коробку. Он очень громко кричал, когда спрятанный в коробке механизм вырвал ему один за другим все три когтя из клешни. Знающие птицы поговаривали, что кладовщики Почтат Елеграф и Почтат Елефон совершенно спятили от своей работы. Находились серьезные и неудобосказуемые аргументы в пользу этой гипотезы, но Клюп в главном для себя находил суждение кладовщиков здравым - они панически боялись покидать узкие складские проемы и, когда подошла их очередь в переселенческий челнок, удрали и прятались в только им известных закоулках складов, пока челнок не отбыл. Елеграф даже толком не умел летать - настолько привычнее ему было лазить по стеллажам, цепляясь когтями. Этот хот действительно был немного не в порядке. Смотря на то, как Клюп вкручивал в терминал команды, он страшно косил всеми тремя глазами, ритмично раскачивал потюх, через каждые три толчка переворачиваясь, непрерывно чесался, мерзко хихикал и бормотал: - И как я?.. Как как, да никак! Пока как-то так... Но как это я так? Все не так, нет, все не так... Монолог Елеграфа стал Клюпу настолько не по нутру, что он решил заговорить сам: - Похоже, Тудыть кое-что пронюхал... - Он что-то пронюхал? Ничего, мы заткнем ему нос, самое время! Елефон! В пещерку протиснулся огромный, болезненно жирный насолот с крошечными глазками и бессмысленно распахнутой пастью. - Ты знаешь, кто такой Тудыть? Помнишь, я тебе показывал? В глазках насолота слабо забрезжил и вмиг погас огонек придурочной мысли, из пасти потекли густые слюни. - Лети до штабеля с плюшевыми знаменами, за ним сверни к стене, отодвинь ящик, помеченный краской - понял? - за ним будет дверца. Никто про нее не знает, хе-хе, никто не знает, где выход на склады из капитанского хода, потому, что капитан не бывает на складах, хе-хе-хе, ему не до складов, хе-хе-хе-хе! - Елеграф завертелся вокруг потюха, истерически хихикая. Через восемь с половиной оборотов ему удалось восстановить контроль над речью: - Открой дверцу и жди. Когда под тобой пролетит Тудыть, можешь попробовать его мозги. Это очень вкусно, и я разрешаю тебе попробовать! Стена за штабелем с плюшевыми знаменами, ящик, помеченный краской! Лети, пока я снова не запретил! Хорошая птичка! Насолот радостно забулькал и задом вылез из пещерки. Решив, что лучше закончить работу до его возвращения, Клюп налег на рукоятку отладчика. Через некоторое время он увлекся работой настолько, что забубнил дуэтом с Елеграфом: - Привинтим сюда синенький условный переход, этот вал вообще выкинем, а здесь поднимем зеленый флаг. Попеньку хвалился, что выгрузит любой резидент. Ничего, после дневного сна наша очередь проводить рутинный осмотр Щелковава, не Попеньку ведь, а осмотрим, так пусть выгружает! С мерзейшим хихиканьем, затмившим даже Елеграфово, Клюп подцепил когтем крючок загрузки. Завертелся маховик, и загрузчик сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее понес сегментированное тело программы к воротам центрального процессора Щелковава. x x x - Алчный, гнусный каннибал, - сказал Горм Мидиру, умильно смотревшему на наскоро прокопченную заднюю лапу собаки - охранника, лежавшую на куске фольги вместе с несколькими головками чеснока, найденными в развалинах овощебазы. - Как будто не ты только что сожрал полтаза крысиного супа. - Пропал мой суп, - укоризненно напомнил Мидир. - Потолок упал. Дай мяса. - На, подавись, прорва ненасытная, - Горм с ненавистью отрезал от копченой лапы кусочек, не насытивший бы и мышонка, швырнул Мидиру и стал так и эдак вертеть лапу, примериваясь, куда бы вонзить зубы. Дверь диетстоловой, случайно выломанная Гормом при входе и им же аккуратно прислоненная на прежнее место, упала. - Сюда тащите, столы есть, то что надо, - крикнул кому-то снаружи мазурик в расшитой серебряным шитьем черной форме начальника подводной лодки. Горм некоторое время озадаченно таращился на окровавленные дыры в кителе, потом догадался, что одежда, скорее всего, была продырявлена не с нынешним, а с предыдущим владельцем внутри, и вернулся к созерцанию копчености. Он совершенно не собирался претендовать на единоличное право пользования столовой. Мазурик и еще несколько пьяных, но довольно добродушно настроенных, несмотря на царапины и укусы, типов вволокли в помещение отчаянно сопротивлявшуюся девчонку лет дюжины с небольшим по местному счету, повалили ее на стол и, беззлобно переругиваясь, принялись стаскивать с нее одежду. - Твои братья-каннибалы, - назидательно сказал Мидиру Горм. Задетый не столько нарушением норм морали и религии, сколько полным невниманием к собственной персоне, он встал с притащенной из подсобки после нескольких неудачных попыток сесть на столовские стулья колоды и обратился к вошедшим: - Это, ядрена мышь! Я, конечно, понимаю, что голодно и все такое, но нельзя же детей-то лопать живьем. Прикончили бы сперва, что ль... - Что это еще за фрайер? - спросил у подонка в морской форме громила с выбритой правой половиной черепа и свежим укусом на щеке. - Это слабоумный мутант откуда-то из-за гор - не обращай внимания. Он сильный, но безобидный - никого не убивает, - ответил лженачальник подводной лодки. - Это я-то никого не убиваю? И то, таких гнилосмрадных ублюдков помоечной кошки от неисправного насоса, зачатых на полях орошения, как ты и твои приятели, я только жестоко и изощренно калечу, с нарочитой свирепостью выдергивая им из суставов все конечности опричь одной, за каковую таскаю по острым каменьям, - Горму приходилось в уме переводить себя на плохо известный ему нувукакский диалект кыфлявикского языка, отчего его речь сильно теряла в выразительности. - Слабоумный, говоришь? - громила зачем-то спустил штаны. - Эй, перхоть троллиная! Это столовая, а не нужник! - сказал несколько рассерженный Горм. - Не имей ты на твоих паскудных плечах заклиненную задницу вместо твоей похабной головы, ты давно уже убрался бы отсюда! Одевай штаны обратно, ты понял? Два последних слова произвели на бандитов некоторое впечатление. - Непохож он на фрайера, - сказал громила. - Пойдем, еще забаву себе найдем. - Ну уж нет! Я этот город захватил - мне в нем и бесчинствовать! Собачки, фас! Дверной проем оказался слишком узок для шестерых. - Пока ты тут жрешь, эта мразь по всему Кутукыгаку творит невесть что, - сказал Фенрир. - Я не могу стоять за правое дело натощак, - Горм переступил через корчившегося на полу бандита и побрел было в свой угол, но дорогу ему преградила спрыгнувшая со стола девчонка. - Я в долгу не останусь. - Пустое. Слушай, неужели у вас вправду такой голод, что прямо из домов друг друга хватают и жрут? - Да нет, друг до друга пока не доходит. - Привет, а зачем же эти друзья тебя сюда затащили? - Изнасиловать. Горм с недоверием посмотрел на девчонку, пробормотал: "Кошмар, даже дети все озабоченные!" и, отстранив ее, навис над столом. Лапы там не было. - Сволочь ты, а не товарищ, - сказал Горм Мидиру. Девчонка пожала плечами и стала собирать с пола свое тряпье. x x x - Между прочим, Виютку и тебя назвал среди участников своего с Калюком заговора. Мало того, он сказал, что ты инопланетный шпион, - страдальчески улыбаясь, сказал Нагруасек Ахаханавраку. - Предатель - он и есть предатель. Он еще не раскаялся в своих преступлениях, вот и старается запятнать честных слуг народа. Кстати, у меня есть подарок тебе, старший брат. - Вот как? - Из последней инспекционной поездки по лагерям подонок и разложенец Калюк вывез танцевальную труппу заключенных, что, кстати, тоже скрыл от тебя, старший брат. Здесь, в Нувукаке, они уже подготовили один спектакль. - Какой? - Героико-эротический балет "Честь за родину". - Забавно. Подарок принят, но не думай, что я чувствую тебя себе обязанным. Что с восстанием в Кутукыгаке? - Мои агенты при первых же сообщениях о мятежах в политических лагерях подняли восстания в нескольких уголовных и подбили главарей вести банды на Кутукыгак и отбить его у политических. Сейчас в городе одни преступники истребляют других. До войны, когда еще были леса, так тушили лесные пожары. Встречный огонь. - Тоже забавно. Когда уголовные разберутся с политическими, пошлем войска. Где твой балет? А то совсем мы себя загнали на благо отчизне. x x x Утруп зловонный, последний, хранившийся в холодильниках "Крюха прародителя", медленно, но верно подходил к концу. Хруст разгрызаемых костей, стоны раздираемых жил и хлюпанье высасываемых кишок в сторожке стихали. Изредка воздух оглашала громовая отрыжка. Хрябет, хранитель стручьев, спал с одним из утруповых органов размножения в лапах - сон сморил старого ночного сторожа, прежде чем тот смог закончить трапезу. Тудыть безнадежно опаздывал к еде, видимо, опять отвлеченный каким-нибудь срочным делом. - Вот что скажу я вам, птицы! - неожиданно начал Клюп. - Все вы поддались на обман четверолапой ошибки природы, возжелавшей приспособить вас для выполнения своих ничтожных целей, которые заслонили в вашем сознании великую и единственную Цель, к которой вело нас наше странствие, было ли то странствие телесное, в чем уверял завет предков, или же странствие наших душ по стране соблазнов и ложных надежд. Так или иначе, мы во главе с нашим капитаном сбились с пути, и не потому ли тварь неведомая пала на него из тьмы переходов, когда он облетал корабль, сбитый им с курса, прободала глаз, не увидевший истины, и выпила согрешивший мозг? Закричал Ключей, задумавшийся над первыми словами Клюпа и принявшийся вместо сахарной кости грызть свою лапу. Клюп продолжал свою странную речь: - Но была птица, которая думала: почему предкам угодно было оставить нас без указаний на последнем участке пути? И эта птица поняла - мы не были оставлены без указаний! Было указание, что сияло пред всеми нами в рубке управления, говоря: вот он, путь в рай! Отриньте сомнения, потомки, летите на свет, зажженный нами, огонь расступится, и пред вам отверзнутся двери в вечное блаженство! И предки сказали птице: веди тех, кто не понял сам, и тех кто убоялся, и будут прощены, те же, кто в гордыне своей возомнили, что законы мироздания превыше воли нашей, да будут прокляты и оставлены в этом мире навеки, и да не познают они блаженства! - Держите его, птицы! Он прикончил капитана! - догадался Попеньку. - Уж поздно, несчастный! Пусть вещая птица погибнет, но воля предков будет исполнена тем, над кем нет у тебя власти! - Клюп идиотски захихикал и завертелся вокруг потюха. Попеньку посмотрел на высившийся в полумраке сторожки над костями утрупа зловонного центральный терминал. Огоньки на контрольной панели перемигивались в странном ритме. Проверить подозрение было недолгим делом. Терминал не реагировал на команды. Внизу хихикал и вертелся флюгером Клюп. До птиц вокруг него, похоже, тоже начало доходить, что дело неладно. Некоторые оторвались от еды и смотрели вверх. Не дожидаясь, пока осознание ситуации станет всеобщим, Попеньку полетел в процессорную. Внезапный удар ускорения бросил его на стенку коридора. Ускорение было много больше привычного крейсерского, и Попеньку больно ударился спиной. Стараясь не обращать внимания на боль, он попробовал снова взлететь, но новый толчок почти размазал его по стене. Придавленный чудовищным грузом, со сломанным крылом Попеньку пополз дальше. В клюве появился привкус крови. В одном из боковых ответвлений коридора валялись расплющенные и окровавленные трупы двух птиц. В одной из них, чья грудная клетка была смята выпавшим из незакрытой двери в какое-то помещение контейнером, Попеньку узнал недавно пропавшего без вести кладовщика. Голова второй птицы была изуродована до неузнаваемости. Ход круто поднимался вверх. Попеньку в отчаянии думал уже, что ему не одолеть подъема, когда наконец дверь процессорной под ним подалась и он упал вниз, на сорвавшуюся с креплений индикаторную панель Щелковава. В его тело вонзились острые обломки сигнальных семафоров. Обливаясь кровью, Попеньку подполз к стеллажам динамической памяти звездолета, под стон и треск конструкций продолжавшего свой бешеный разгон, надеясь очистить память от занесенного туда Клюпом безумия. Жужжание барабанов, контроль над которыми был перехвачен резидентом, напомнило Попеньку Клюпово хихиканье в сторожке. Вцепившись в рычаг перезагрузки памяти передними лапами, он стал ждать, когда ужасный звук затихнет, но зловещее жужжание продолжалось. С грохотом сорвалась со своего места еще одна индикаторная панель, обнажив внутренности блока контроля памяти. Попеньку заглянул внутрь и обмер. Векторы прерываний были завязаны узлом. x x x Планета Лысое Варенье, по неясным причинам названная Гормом в честь некогда известного охотника на мозгоклюев, не могла порадовать ни глаз, ни оптический рецептор системы распознания образов белизной облаков и синевой океанов. Фанерный звездолет, под боком которого висел Фенрир, не отличался ни совершенством форм, ни красотой. Разговор, который Фенрир вел с Гормом, не был ни мало-мальски утешительным, ни даже сколько-нибудь осмысленным. - Тоже мне сравнил ежика с полотенцем, - разорялся туда-сюда метавшийся по Кутукыгаку Горм, которому никак не удавалось восстановить контроль над городом. - Многого добиться можно только многого хотя, а здесь... Шел я тут сквером, бандиты убили лошадь, разделали и жарят на костре, а горожане, кто повылез на запах - нет чтобы отнять мясо - подобрали кости, варят, да еще нахваливают - хороший, мол, скелет, жирный, навару с него много. Тьфу! - Кто о чем, а тролль все о костях, - только и мог ответить Фенрир. - Дал бы мне хоть слово сказать прежде чем набрасываться. Я вспомнил Горма Старого не потому, что он сам провозгласил себя королем, а потому что его тоже пытались прикончить наемные убийцы, и не один раз. - И отвязались только тогда, когда очередную партию убийц он утопил по одному в метановых танках завода биогаза моего замка. Знаю я все эти рассказки, - опять перебил Горм. - Но то ведь были честные наемные убийцы в кольчугах и с духовыми ружьями, а не какие-то плохо заметные тени в черных плащах и с когтями, и ваще, дело не в этом. В конце концов, Кукылин мой ученик - ему любые убийцы что паровозу слепые щенки, вон как насобачился руки-то отрубать. Куда ты волокешь эту фигову базуку, идиотка? - Горм неожиданно перешел на нувукакский диалект. - Я сказал, нечего вокруг меня кружить, как стервятник над трупом героя! Фенрир, это не тебе. Сперва, ядрен кот, глазами стреляет, потом из пистолета, а теперь ваще базуку приволокла! Дура, целься хоть левее, саму рикошетом накроет! Эй, сдавайтесь, гады, а то еще одну скульптуру на вас обрушу! А ты, гнидовоз септический, не стони под ногами, когда я разговариваю, а то не так еще схлопочешь. Тьфу... Так я говорю, наемные убийцы здесь ни при чем. - Тогда почему он пропустил проход ретранслятора и не вышел на связь? - Трудно сказать точно, но без секса дело наверняка не обошлось. В плотном эфирном галдеже диапазона биологической радиосвязи птиц на фанерном звездолете Фенрир вдруг уловил обрывок фразы: "Он прикончил капитана!" - Погоди ты со своим сексом - похоже, на звездолете бунт. В коридорах и залах "Крюха прародителя" происходило что-то непонятное. Глушилка, скрывавшая переговоры ночных сторожей от экипажа, отключилась, и прямо из сторожки Клюп на весь корабль исступленно орал о снизошедшем на него откровении, об обмане и происках. Фанерный звездолет несколько раз вздрогнул и с жутким ускорением понесся в направлении солнца, огласив радиоэфир криками боли, отчаяния и злорадного торжества. - На звездолете что? Бунт где? Что происходит? - Как я понимаю, капитан убит, системный программист спятил, вся конструкция снялась с орбиты и уходит на предельной тяге, а так ничего особенного, - ответил Фенрир, с риском передавить все Гормовы охотничьи трофеи догоняя "Крюх" и тщетно пытаясь вызвать кого-нибудь из знакомых членов экипажа. Остатки рабочего тела из последних несброшенных баков и магнитных ловушек во много раз полегчавшего за многие века пути звездолета соединялись в фокусах чаш отражателей, унося в потоках света полную энергию, заключавшуюся в массе вещества и антивещества. Наконечником чудовищного копья, пущенного в солнце, "Крюх прародителя" летел к последней цели. x x x "Кутукыгак разгорелся костром - Славное дело, веселый погром." По краям затянутого сплошной облачностью ночного небосвода расползались мутные красные пятна. Бандиты подожгли город с трех концов. Запахи горелой плоти, нечистот, тления и свежей крови смешивались с горьким дымом, низко стлавшимся над засыпанными битым стеклом и кусками штукатурки улицами. Горм стоял на площади Безымянного матроса. Из-за достигшего крайней степени в своем проявлении железобетонного бюста железобетонной спортсменки, плывшей на спине по заваленной отбросами чаше фонтана, ему в голову били очереди пуль мелкого калибра со смещенным центром тяжести. Стрелявших, видимо, занимал не результат, а сам процесс, поскольку таким образом опорожнялся уже десятый рожок. - Я предупреждал, - Горм со вздохом сожаления стащил за ноги с постамента истукан юноши с навевавшим неясные мысли о медленной насильственной смерти спротивным снарядом в правой руке, перехватил поперек пояса и послал заляпанной птичьим пометом коротко стриженной головой вперед. Статуя по касательной прошла над полусферой железобетонного бюстгальтера купального костюма и с мокрым хрустом накрыла цель. Над невысоким бордюром, огораживавшим бассейн снаружи, показалась головка Айник. - Пошли, осталось два квартала! - пропищала дева-воительница, перекинула через плечо ремень страшного ракетного ружья и, едва не переломившись под его тяжестью, перебежала через площадь и скрылась за опрокинутым грузовиком. "Почти хорошенькая," с брезгливой жалостью подумал Горм, на прощанье пнул одного из по обыкновению в изобилии валявшихся у его ног в полубессознательном состоянии уголовников в солнечное сплетение и поплелся вслед. - Скорее решай, что делать, - торопил Фенрир. - С таким ускорением он въедет в солнце как раз в полдень по кутукыгакскому времени. - Перехватывай управление! - Как? - Тарань шлюзовую камеру, блокируй дыру силовым полем и влезай в компьютер. - А если не удастся? - Посылай роботов, отключай к свиньям мохнорылым всю периферию и управляй двигателями напрямую. Поскорее, иначе не развернешь. Да, еще. Тарань неисправный шлюз! - Согласен. Тараню. x x x Погода выдалась редкая. Тучи над зубчатыми стенами Кыгмика разошлись настолько, что в дымке отчетливо виднелся диск солнца. Поле общинного аэродрома пестрело людьми, на месте сгоревшего постоялого двора стоял прикрытый маскировочными сетями разборный дом, который служил агии Камыснапу дворцом приемов и устанавливался обычно только по случаю приезда владетельных князей и баронов из других земель. Камыснап и Кукылин, окруженные охраной, проталкивавшей дорогу в толпе любопытных горожан, шли в направлении самолетов. - Видишь, мальчик, как бывает, - говорил князь. - Гонец мой оплошал. Если бы ты не погорячился тогда, можно было бы дознаться, кто его подкупил, а так остается только гадать. Может, бароны из предгорий, а может, и Федерация. Всем им поперек горла мое желание вступить в союз с твоим новым сюзереном. Нас не раз еще могут попытаться поссорить, поэтому я хочу скорейшего формального установления отношений с бароном Гормом. Если ты благополучно проведешь к нему мое посольство, я пожалую тебе замок на юге земли Раткин. Белая чума унесла там много жизней, и мужикам нужны хорошие хозяева. - Спасибо, князь. Думаю, мне найдется чем отдарить вас в ответ, - ответил Кукылин, про себя подумав: "Все-таки прав Таграк - второго такого скряги, как Камыснап, нет по эту сторону гор. Сулит в подарок надел, на котором еще лет пятьдесят и таракан не сможет обосноваться". - Держите на восток, пока не покажется старый нувукакский тракт. По нему летите к горам, а за ними до Кутукыгака рукой подать. Я думаю, барон Горм поможет найти посадочную полосу. На случай, если вас встретят пилоты Федерации, мои механики перезарядили пулеметы твоего самолета разрывными патронами. На этом самолете я когда-то сбил трех вампиров Ратратрымырга в одном бою, и как раз над горами, правда, поближе к Кыгмику. Механики сказали мне, что не нашли топливных баков. Воистину ли ты летаешь без заправки? - Да, князь, и это не единственный из секретов, которыми владеет мой властелин. - Ходят слухи, что ты отважился вторгнуться вместе с ним в город мертвецов и захватить великое сокровище. - Это правда. - О тебе сложат балладу. Я рад, что первые свои подвиги ты совершил в моей дружине. У самолетов князя и Кукылина уже поджидал Имаксулик, герольд Кыгмика, возглавлявший посольство. Два легких истребителя ревели турбинами, гооовые выруливать на стартовую полосу. Под люками в брюхе тяжелого истребителя-бомбардировщика нарядно одетые придворные спорили, кому лететь в кабинах вместе с пилотами, стрелками и радистом, а кому в бомбовом отсеке. Занимая свое место в богатом катапультируемом кресле, Кукылин посмотрел на князя, стоявшего у края рулежной дорожки. Улыбка исчезла с лица старика, и взгляд ввалившихся глаз на иссеченном морщинами лице был суров и безжалостен. "Хорошо, что Камыснап согласился на переговоры", решил Кукылин. "Он поддержал меня в самые трудные годы моей жизни, и мне трудно было бы обратить меч против него. Пусть не без изъяна, зато настоящий воин". В воздухе истребитель-бомбардировщик пристроился за самолетом Кукылина, держась чуть ниже и позади. Легкие истребители летели по бокам от него, прикрывая от возможных атак. Когда тракт внизу зазмеился серпантином между крутых отрогов Танниритского массива, тяжелый самолет неожиданно отстал на лигу с четвертью. - В чем дело, Имаксулик? - спросил Кукылин в рупор переговорного устройства. Ответа не последовало. Вдруг самолет Кукылина затрясся - один из истребителей стрелял в него. Автоматически Кукылин прибавил скорость, пытаясь стряхнуть преследователя с хвоста сразу ставшей неуклюжей машины, потом вспомнил про силовые щиты и, на мгновение оторвав одну руку от бешено дергавшегося штурвала, щелкнул тумблером на висевшей на шее коробке. Краски окружающего мира слегка померкли, и под прикрытием щитов Кукылин смог развернуться, чтобы, вновь выключив защитное поле, изрешетить врага пулеметными очередями. "Похоже, и кто-то из посольства подкуплен", думал Кукылин, готовясь поймать слегка замешкавшийся истребитель в трубку прицела. Пулеметы молчали. Истребитель-бомбардировщик скрылся из вида. Легкие самолеты прекратили огонь, убедившись в бессмысленности стрельбы, и летели рядом, словно чего-то дожидаясь. Кукылину вспомнилось, каким взглядом Камыснап провожал его. "Что еще накрутили его механики?" Таймерное взрывное устройство где-то в недрах фюзеляжа не замедлило с ответом. Удар расколол самолет пополам. Наполнившаяся дымом кабина, дико кувыркаясь, устремилась навстречу кровожадно встопорщившимся утесам. Кукылин попытался стабилизировать падениe, сплющивая силовой щит, но генератор отказал. Оторванный от находившейся в кабине контрольной панели, процессор энергореактора, предоставленный сам себе, решил на всякий случай уничтожиться. Сфера, включившая в свой объем свободно летевшую заднюю часть Кукылинова самолета, вершину утеса с гнездом грифа-людоеда и полтора истребителя, стянулась в точку и выпала за пределы пространства, вызвав на земле и в атмосфере некоторое возмущение. Вытряхнутый из развалившейся кабины и почему-то летящий вверх, Кукылин наблюдал, как под ним в судорогах рухнуло несколько гор, а в небе безобразно закрутились, словно наматываясь на невидимую ось, тучи. Истребитель-бомбардировщик пытался выбраться из шторма, некоторое время летел хвостом вперед, и наконец на околозвуковой скорости воткнулся в скалу. Масштабный, по обычным меркам, взрыв на фоне окружавших событий не произвел на Кукылина никакого впечатления. Кукылин, уже летя вниз, включил ракетный пояс в надежде удалиться от эпицентра катаклизма. Когда топливо кончилось, шторм едва пошел на убыль. Борясь с дергавшимся во все стороны под шквальными порывами ветра куполом парашюта, Кукылин более или менее упорядочил снижение, опускаясь в направлении единственно пригодной для посадки седловины, по дну которой проходила дорога. Сбитый с ног парашютом, потащившим его по острым скальным обломкам к глубоченной пропасти, Кукылин еле успел перерубить мечом стропы. Лежа шагах в двух от края ущелья, куда ветер унес парашют, Кукылин только с облегчением решил, что у него наконец-то появилось время осмыслить события, как из-за поворота дороги показалась машина, сопровождаемая несколькими мотоциклами. Всмотревшись в ее контуры, Кукылин узнал броневик барона Накасюналюка. "Чем его пристойнее будет убить - мечом или топором?", подумал он и встал на ноги. x x x Киавак локтем оттолкнул Торнгарсоака и резко вывернул руль вправо. Броневик, переднее левое колесо которого уже висело над пропастью, рыскнул, чудом не протаранив скалу, необъяснимым образом вписался в поворот и выехал в относительно широкую седловину. - Не лишай меня жизни хотя бы до перевала Тагнык, - сказал Киавак. - Ты все время забываешь, что здесь недостаточно наклонить тело в сторону поворота, чтобы повернуть. - Что ты за жизнь-то так цепляешься? - Торнгарсоак едва не размазал по каменной стенке приставшего к компании Киавака тангита-одиночку из разгромленного танаклукской дружиной отряда "Ржавчина". - Она мне дорога, как память. Сбрось газ, ради Бога. Ты когда-нибудь видел, чтобы над горами так расходились тучи? - В Книге постыдных откровений написано так: "Разойдутся облака Над Танниритским хребтом, Прилетит издалека Некто с зрачками крестом, И из бездны в небесах На перевале сойдет Сеять войны, смерть и страх, Покуда конец не придет." Кстати, вон кто-то летит, того и гляди разобьется. Из сиявшей непривычным голубым рассеянным светом дыры в небе вывалилась человеческая фигурка. Над седловиной, верно, дул настоящий ураган. Фигурка кувыркалась в потоках воздуха, рядом с ней извивался, не желая наполняться, смятый и перекрученный купол парашюта. Поднявшиеся у дороги скалы не позволили тангитам проследить ее путь вниз. - Не тот, - с некоторым разочарованием сказал Киавак. - Там сказано "сойдет", а не "брякнется, разорвавшись на тысячу кусков". - Эй, в броневике! - прокричал в окно только что догнавший бывшую баронскую машину тангит из предгорий на мощном кроссовом мотоцикле с газогенератором. - Прете, как упыри на станцию переливания крови! Тут землетрясение, мои все попадали, подождите! - У нас внутри все время землетрясение - у этой штуки просто нет амортизаторов задней подвески! - высунув голову из башенного люка, объяснил Нивиаксиак. - Догоняйте - небось не на велосипедах! Скалы вновь сузились к самой дороге. Дымивший, как печь лагеря смерти, мотоцикл витязя предгорий поотстал - ехать между неповоротливым броневиком с Торнгарсоаком за рулем и каменной стеной с острыми выступами не осмелился бы и заядлый самоубийца. - Сейчас будет мост, - Киавак снова оттолкнул Торнгарсоака и крутанул руль. - Держись посередине! Ой! Рычаги тормозов оставались в полном распоряжении Торнгарсоака, и, потеряв контроль над рулем, он решил использовать хоть такую возможность все-таки управлять броневиком, вследствие чего Киавак оказался лежащим над далеко выступавшей внутрь кабины приборной доской. Застучало в трансмисии, и мотор, с изрядным опозданием отреагировав на остановку, заглох. - Не ой, а человека чуть не задавили, - Торнгарсоак помог Киаваку водрузиться обратно в кресло и взглянул на стоявшего посреди дороги воина с плазменным мечом в правой руке и диковинной формы каюгуном в левой. - А может, и не человека. - Думаешь, сошел все-таки? - Киавак смерил неизвестного взглядом. - Да, шлем закрытый, и латы чудные. - Но у того на плече должна сидеть страшная зубастая птица Нанкуалык, - возразила Нулиаюк. - Что ж она, все время сидит? Отлетела, поди, - предположил Ынап. - Ништяк, птица не птица, на раз по камням размечем! - вступил Напакыгту. - Молчи, все равно запал от твоей гранаты у меня, - Киавак лихорадочно соображал, что полагается делать в начале конца света, но никакие идеи, кроме разных вариантов поспешного бегства, упорно не желали приходить ему в голову. Воин подошел к броневику. Из-за утыканной остриями личины шлема, окруженного странными трубчатыми дугами, глухо прозвучал голос: - Где барон? - А какого тебе барона нужно? - спросил Торнгарсоак. - Не кривляйся, мужик. Где барон Накасюналюк? - Мужик я только в том смысле, что не баба, чего и тебе желаю. А до того, где шляется твой барон, мне и дела нет. - Тогда почему ты едешь на его броневике? - Теперь это наш броневик. Слушай, почему это я все время отвечаю на твои вопросы? Кто ты? - внутренне холодея и стесняясь сам себе в этом признаться, спросил Торнгарсоак. - Назови прежде свое имя! - По какому праву ты так разговариваешь? - По праву меча в правой моей руке и топора в левой! - А вдруг я сейчас тебе отвечу по праву башенного пулемета? - Я убью тебя, ибо мне не страшны пули. Назови мне свое имя! "Неужели действительно он?" - подумал Торнгарсоак. - "Напыщенный зануда - другого провозвестника конца света наш мир и не заслуживает." - Я Торнгарсоак, тангит. - Я Кукылин, рыцарь. - рукой с топором воин поднял забрало. - Какой хорошенький... - мечтательно сказала Нулиаюк. Торнгарсоак просиял: - Из рода Кошкли? - Да. Откуда тебе знаком мой род? - Как он может быть не знаком мне? Старый Кошкли был единственным рыцарем, кто никогда не выдавал тангитов страже, и многие из тех, кого я знал, находили убежище и кров на его землях. Кем ты ему приходишься? - Я его сын. - Доброй еды, Кукылин! - Киавак открыл дверь и спрыгнул на обочину. - Опусти оружие, здесь ты в безопасности. Как земля твоего отца была приютом для тангитов, так горы тангитов будут приютом для тебя! x x x Горм прислонился к турникету и заныл: - Ядрена мышь, когда же это кончится... Знал бы кто, как я спать хочу! Два квартала, два квартала! А теперь, скажешь, сколько осталось? Где ты видела шахтеров? - Да вон, за углом! - Айник махнула рукой. - Идем, заснул? - с типичными для себя тактом и способностью мгновенно понять хозяина вступил Мидир. - Какое там идем, - Горм едва не упал в подьезд, неожиданно для себя нажав рогом кнопку, разблокировавшую турникет. - Внутри такой ор, что сразу ясно, что там павианы, тьфу, уголовники. Поди, убивают кого или что. Через два с половиной оборота турникета Горм все-таки оказался внутри здания. Собаки просто перепрыгнули препятствие. - Ну вот, - сказал Горм, когда на него свалился из лестничного пролета труп со вспоротым животом. Пятью этажами выше кто-то надсаживался: - Говори, куда девала золото? Теперь скажешь? Раздался визг. С гримасой отвращения Горм вынул ракетные пистолеты из футляров и медленно поднялся вверх, бормоча себе под нос: - Ну никак я не перевариваю всей этой войны не по правилам, насилия над мирными жителями и так далее, просто хоть колючей проволокой блюй. Так я и думал... Перед грубо взломанной дверью в квартиру два типа держали за плечи стоявшую на коленях прилично одетую молодую женщину, первую увиденную Гормом по эту сторону гор. Третий опасной бритвой вырезал у нее на лбу какое-то слово. Все трое удивленно уставились на Горма. Горм опустился на пол, сунул пистолеты на место, сгреб намылившегося бежать типа с бритвой за волосы и за штаны, спросил: "Летать умеешь?", не дожидаясь ответа, швырнул его в пролет, пробурчал: "Не умеет, я так и знал", и обратился к оставшимся двоим: - А вы? - Кого ты защищаешь? - закричал один из них. - Вот ее отец - начальник местного управления утилизации отходов лагерной системы, по его приказу жгли в печах еще живых людей! - Отцу бы и писал на лбу, - Горм приподнял голову девушки за подбородок и прочитал слово, - "Падла". Это не его вы скинули вниз с распоротым животом? А. Значит, бедняжка теперь сирота. А сирот обижать скверно, особенно если летать не умеешь. Горм схватил обоих мерзавцев за глотки и сбросил вниз. Один кричал, пока летел, второй молчал - видимо, Горм сразу сломал ему шею. Девушка все стояла на коленях. - Охохо, - порывшись в сумках, Горм вытащил моток изоленты, относительно чистой тряпкой вытер разрезы, быстро склеил края, наклонил голову набок, сказал: "Гулять так гулять!" и приклеил сверху тряпку. - Вставай, что ль! Эй! - Горм влепил девушке пощечину. Она подняла голову и посмотрела на него. - А, это я уже умерла? Вот хорошо. - Размечталась. Повязку не снимай неделю, иначе шрамы будут. А это кто? Из прихожей высунулась бледная физиономия. - Мой муж. Горм помог девушке встать на ноги, подошел к двери и щелчком среднего пальца левой руки нокаутировал мужа. - Прежде чем допустить, чтобы над тобой так измывались, он должен был быть пять раз мертв! Дерьмо! Заперлись тут все, каждый дрожит за своей дверью, нет чтобы взять топоры, ножи и вместе себя защитить, как положено добрым гражданам. Глисты тоталитаризма... - Горм снова вынул пистолеты и махнул через перила. - Катастрофа! Оторвался один из боковых отражателей, мы вертимся волчком на страшном ускорении! - крикнул из рогатого обруча Фенрир. - Вылетай наружу и расстреливай остальные! - Попробую! "Этак он еще мазнет своим фотонным хвостом по планете," - прикинул Горм и окончательно пал духом. Одновременно он пал и телом, забыв нажимать курки пистолетов, но куча трупов на лестничной площадке первого этажа смягчила удар. - Быстрее не мог? - Мидир махнул через турникет обратно на улицу. Горм подошел к вращающемуся сооружению, злобно зашипел, вырвал его из пола и отшвырнул в окно второго этажа дома напротив. Свернув за угол, он увидел Айник и транспортеры горняков. - Ну, отстрелил я отражатели, - сказал Фенрир. - Как теперь его развернуть? - Будешь отстреливать края чаши главного отражателя. Что корабельный компьютер? - Заколодило безнадежно - скорее всего, там механические повреждения. Я послал трех роботов к центральному процессору. - Этот фотонный гроб ничего не спалил здесь, внизу? - Спалил, в том числе наш ретранслятор. - О, ядрен кот... Подсвеченные заревами тучи в низком темном небе вдруг расколола страшная лиловая вспышка. Мертвенный свет чудовищной силы озарил изуродованные дома с выбитыми окнами, огромные безобразные машины на площади и крошечную фигурку Айник на полпути к ним. - Эй, Фенрир! Обруч молчал. - Фенрир! Обруч молчал. - Фенрир! Обруч молчал. - Фенрир! - А! - Это у тебя рвануло? - Спрашиваешь! Одна из магнитных ловушек не выдержала ускорения. От "Крюха" не осталось и кусочка размером с твой мозг. Я боялся - щиты не выдержат. - Три гросса птиц, - Горм подошел поближе к транспортерам и, включив звуковой усилитель на три четверти мощности, завопил: - Шахтеры! Меня не дюжина, в конце концов! Где вы? Город пустой - одна мразь уголовная да я! Помогайте, раз заявились, ядрена мышь! В ближнем транспортере кто-то застонал. - Ближе не подходи - радиация! - отстранив Айник, Горм тяжело подбежал к машине. Через борт перевалилось и упало, корчась, на мостовую, тело знакомого Горму водителя самосвала. - Убей меня, убей, убей... - хрипел водитель. - Не могу... - Где все? - Тут, кругом... Убей... Не могу... Горм заглянул в кузов транспортера, помотал головой и сел на мостовую. Ядерная горячка чисто собрала свой урожай. x x x Костры освещали нижнюю часть огромной круглой полости, образовавшейся в сердце Танниритских гор после подрыва атомной мины, заложенной, чтобы воспрепятствовать танковому прорыву через тоннель. Или саперы ошиблись в расчетах, или в их ряды затесался вражеский агент, только вместо обрушения пластов, которые должны были заполнить встречные ходы, образовалась соединившая их каверна с оплавленными стенками. Прорыв, тем не менее, не состоялся, поскольку назначенная для него танковая бригада была впрессована кыхтыкской авиацией в бетонку в тридцати лигах от входа в тоннель с нувукакской стороны. Все армейские чины, контрразведчики, строители и прочие лица, так или иначе связанные со строительством, подрывом и прорывом, погибли под первой же волной ядерных ударов, и несколько сот лет в никем не обнаруженной каверне тихо распадались радиоактивные элементы. Потом пещеру нашли тангиты, которые стали использовать ее как пристанище на тайном пути, соединявшем эту и ту стороны гор. Кроме того, пещера оказалась непревзойденным местом для мотогонок по вертикали. Над головой Кукылина грохотали двигатели и выписывали круги фары нескольких машин тангитов, которые, пользуясь центростремительным ускорением, носились друг за другом по верхней половине внутренней поверхности пещеры. "Только бы ни один не грохнулся на голову, а то доспехи доспехами, но так испытывать их способность противостоять сминающему удару не хочется", подумал Кукылин и продолжил свою повесть: - В путешествие он отправился на громадной звездной галере, в трюме которой помещалось много галер поменьше, не предназначенных для полетов на дальние расстояния. Когда большая галера была расстреляна, его спасло то, что он находился недалеко от своего челнока. Но его возлюбленная в момент взрыва стояла у окна, и вспышка превратила ее в пепел. И он дал страшную клятву мести. Теперь он скитается по космосу, ища своего врага. Чтобы лететь дальше, ему нужна большая звездная галера. Он знает секрет их строительства и передаст его нам. Он прекратит войны и бомбардировки. Он поможет нам очистить водоемы и оживить мертвые поля. Он с огнем пройдет по городам, избавив их от мертвецов. И он не ждет никакого иного воздаяния - ни власти, ни почестей, - кроме права улететь на первой звездной галере, которая будет построена. Лучшие рыцари Кыгмика и окрестных княжеств вступили в его войско, несмотря на козни Камыснапа и других князей, которые страшатся его усиления, потому что он хочет освободить всех мужиков и запретить выдачу беглых. По рядам слушавших Кукылина тангитов пронесся ропот. Среди мотоциклистов было немало бывших крестьян, числящихся в розыске. - А чем ты докажешь, что рассказал правду? - спросил кто-то. - Будь среди вас хоть сто рыцарей, я вызвал бы их всех на Божий суд и победил бы. - Посмотрите на его лицо! - Нулиаюк едва не спалила Кукылину все волосы факелом из облитой мазутом тряпки, намотанной на человеческую кость. - У него глаза пророка. Эти глаза не могут лгать! Она восторженно уставилась на Кукылина. - Втрескалась? - вполголоса предположил Торнгарсоак. - Похоже. Видно, ее слишком долго продержали в мешке. - тоже вполголоса ответил Нивиаксиак. Кукылин взглянул в серо-голубые глаза Нулиаюк, перевел взгляд на ее вздернутый носик, на пухлые губы , на нежную шею... В районе груди, на которой едва не лопалась старенькая кожанка, взгляд застрял. Кукылин покраснел до корней волос и потупился. - А как же тогда быть с пророчеством о Пупихтукаке? - спросил кто-то. - Оно сбудется! - крикнул Киавак. - Будет последняя война, и будет мир после нее, восстанут мертвецы против живых, и будут повержены, Кыфлявик опустеет, и все улетят на звездных галерах к новым мирам, богатым, чистым и плодородным! Боже, дай мне знак, что все это правда и что ты не отвернулся от нас, как уверяют монахи, и все мы пойдем за твоим посланником! Лагерь тангитов замер. Даже отчаянные ездоки, спустившись с потолка, заглушили моторы. Гулкая тишина заполнила почти идеально сферический объем пещеры. Только потрескивание факелов да взволнованное дыхание восьми сотен людей нарушали ее. И вдруг до всех собравшихся на дне полости донесся гул. Акустика каверны не позволяла определить его источник. Казалось, он шел отовсюду, нарастая и нарастая. Из нувукакского входа в пещеру выехали несколько мотоциклов и легкий броневичок. На головном мотоцикле, обхватив широко раскинутые рога нзсаженного на переднюю вилку бычьего черепа, заменявшие руль, сидел знаменитый Киливфак - неуловимый вождь тангитов Федерации, за голову которого министерство дорог назначило в награду персональный автомобиль с шофером, трехкомнатную квартиру с горячей водой в центре Нувукака и паек заместителя начальника министерства. Его можно было узнать только по мотоциклу да по воспаленному взгляду единственного глаза. На лице и руках Киливфака не было живого места от ожогов, кожаная куртка местами обуглилась, из-под повязки на правой голени сочилась кровь. - Тангиты! Конец света начался! - прокричал он, едва остановив свою машину. Несколько человек двинулись к нему, чтобы помочь вылезти из седла, но Киливфак отстранил их движением руки и, опустив здоровую ногу на оплавленный камень, сказал: - Посреди ночи солнце на краткий срок взошло на западе и пролило реки пламени на землю. Свет был такой, что потом я на некоторое время ослеп, но клянусь костями непогребенных предков, я успел увидеть, как на крышах бронетранспортеров, которые шли на Кутукыгак, закипел металл! Кутукыгак поднялся против столицы, и поговаривают, что во главе восстания некто, чье имя Книга постыдных откровений запретила называть. В броневике сидят двое, коим он был явлен. Говори, Мыгак! - Естественно, он был большой, черный и рогатый, - отозвался водитель броневичка, спускаясь с подножки. - Довольно, друзья! - Киавак вспрыгнул на башню баронской бронемашины и простер руки вверх. - Нет знамений вернее! На Кутукыгак! - На Кутукыгак! - подхватили тангиты. - На Кутукыгак! Дави, руби, убивай! Последние слова клича укротителей железных коней потонули в треске и грохоте заводимых мотоциклов. x x x - А! Где!? Как? Ахаханаврак понял, что находится в приемной своего кабинета в Отделе Безопасности, что лежит на кресле вниз лицом, что в живот ему упирается подлокотник и что на столе звонит телефон с красным диском. "Почему секретарша не подходит?" - возникла в его раскалывающейся голове мысль. Потом он до омерзения трезво вспомнил, что секретарша, по его же приказу напившаяся до бесчувствия, осталась в просмотровом зале двумя этажами ниже, откуда сам он, видимо, был вынесен охранниками. Телефон звонил. Ахаханаврак сполз с кресла, сжав виски ладонями, безуспешно попытался соединить вибрировавшие половинки головы вместе, встал перед столом на колени и обеими руками взял трубку. - Секция сбора данных! - Небось, не проспался? - голос Нагруасека в трубке никак нельзя было назвать доброжелательным. - Пока ты тут спишь, этот рогатый самозванец применил секретное оружие! - Бомбу? - То, что он использовал, гораздо хуже бомбы! Он выжег вокруг Кутукыгака дугу длиной в сотни лиг и шириной в четыре. Все наши бронеколонны, шедшие на окончательное подавление мятежа, уничтожены. При этом не было ни ударной волны, ни радиации - только световой луч, да такой, что прошел сквозь облака как пуля сквозь бумагу! - Так что - у него орбитальная крепость? - Не только - наши летчики видели странный самолет, летевший к Кутукыгаку на такой скорости, что радары засекали только след от него! Теперь ты понимаешь, чего стоили твой план встречного огня и вся твоя хвальба вокруг него? Ты отговорил меня от ядерной бомбардировки Кутукыгака, чтобы дать ему выиграть время для подготовки к этому удару! Ты с ним сговорился! Виютку говорил правду. Я прикажу распилить тебя на той же пилораме, на которой распилили Виютку! Нагруасек повесил трубку. В отвратительном похмельном состоянии, в котором находился Ахаханаврак, было одно ценное свойство - мозги работали абсолютно четко, и они подсказали заведующему сбором развединформации единственный возможный путь к спасению. Он набрал на селекторе код радиостанции своей секции и приказал оператору: - Свяжи меня с Кутукыгаком, код Унакиюка! На радиостанции пока не узнали, что начальник попал в немилость, и бросились выполнять команду. Через некоторое время в треске помех Ахаханаврак разобрал незнакомый гнусавый голос: - Кто тревожит сон Горма, ярла Коннахта? - Срочное сообщение из Нувукака, важная информация! В трубке зазвучал уже знакомый гнусавый голос: - Ну что, выполнили мои предварительные условия? - Я по поводу... - Да или нет? - Нет, но... - Тогда какого рожна ты меня будишь, хайло, хам, холуй, хрыч, хулиган? Я двое суток не спал! Через три часа! Связь оборвалась. Ахаханаврак снова обхватил голову руками и застонал. За его спиной раздвинулись панели в стене, открывая секретную дверь, и в комнату бесшумно вошли двое в черных халатах. x x x Вряд ли практика тушения пожаров посредством противометеоритной пушки могла в будущем найти широкое применение. Однако нелзя сказать, что метод не был эффективным. Облетев город по периметру, Фенрир просто сравнял с землей все горящие здания. Утихшие было глубокой ночью грабежи и перестрелки под утро снова возобновились, не говоря уже о прочих сопутствующих безобразных явлениях. Объявились-таки добрые граждане, собравшиеся вместе с менее облученными беглецами из политических лагерей отстоять Кутукыгак от окончательного разграбления. Прослышав от одного из поименованных граждан, что уголовные собрались разгромить военный госпиталь на северной окраине и пересажать больных солдат на колы, Горм выбрал из вызвавшихся идти с ним добровольцев полторы дюжины (он бы взял с собой и больше, но остальные либо были дети малые, либо могли рассыпаться по дороге) и на помятом броневике рванул через завалы на север. Айник увязалась с ним. Горм махнул рукой на ее странности - "все они тут чокнутые, а эта хоть из базуки стрелять умеет". - Сколько павианов! - только и смог сказать Мидир, увидев плац перед госпиталем. Помимо вчерашней, подвалили еще две колонны блатных, к которым не замедлили примкнуть местные подонки общества. Была и третья колонна, шедшая из большой зоны с карательно-психиатрическим уклоном, но от нее осталась только груда валявшихся на ближних подступах к Кутукыгаку костей, обугленных фотонным факелом "Крюха прародителя". Пока на сымпровизированные из больших арматурин колы успели посадить только нескольких вроде бы выявленных в рядах самих уголовников шпионов, сотрудничавших с лагерными властями. Велев добрым гражданам не вылезать пока из броневика, Горм начал переговоры с уголовниками тем, что, пользуясь ракетными пистолетами, подлетел к колам и обезглавил на них сидевших. - Эй, все! - вырвав одну из арматурин из развороченного асфальта, Горм покрутил ей, образовав вокруг себя минимальное пустое пространство. - Госпиталь я вам не отдам. Убирайтесь. Вашими злодействами вы лишили себя права на снисхождение, но я не хочу марать мое оружие в вашей нечистой крови. Те из вас, кто хочет дожить как разумные существа, уходите за выжженную полосу. Кто хочет умереть, как звери, готовьтесь к смерти. Фенрир! Стены зданий затряслись от рева двигателей. Над украшенной изваяниями химер крышей госпиталя пронеслось, обдав бандитов жаром, массивное тело с размытыми очертаниями. В толпе наметилось замешательство. Вдруг, расталкивая замешкавшихся блатных, от главного подъезда госпиталя навстречу Горму двинулась дюжина здоровенных жлобов. За их клином жлобы помельче волокли нескольких, судя по всему, медсестер. Замыкал группу совсем мелкий жлоб в длинном пальто. - Ты, козел вонючий! - многообещающе начал мелкий. - Если ты хоть пальцем одного из наших тронешь, будет вот что. Видишь этих телок? Сначала мои парни выколют каждой из них глаза, потом... - Давай без потом, огрызок. Едва любой из этих несчастных будет причинен любой - без подробностей, я подчеркиваю, любой - ущерб, я хватаю тебя - лично тебя - и обеспечиваю тебе - лично тебе - жуткую смерть. Ты будешь три дня минимум кричать не переставая, а потом будет такое, что эти три дня тебе раем покажутся. - Но им это уже не поможет. Мои лазутчики нашли твое слабое место. Все просчитано, твои стрелки в броневике не успеют ничего сделать. - Выкупить их у тебя, что ль? - Горм расходовал на попытки придумать, как освободить заложниц, так много ресурсов памяти, что не хватало уже и на распознание образов на периферии зрительного поля. Ему начало казаться, что химер на крыше прибавилось. - Тяни время, появился вариант, - сказал из обруча Фенрир. - Хоть на вес платины? - предложил Горм. Часть химер над крышей уже поднялась в воздух. - Начинайте с самой маленькой, - тип в пальто поднял руку, подул ветер, пахнуло тухлятиной, в воздухе промелькнули веретенообразные тела, несомые огромными перепончатыми крыльями, щелкнули две дюжины пар вооруженных страшными кривыми зубами челюстей, и жлобы крупные и помельче начали оседать на асфальт - некоторые с уполовиненными головами, а некоторые и вовсе без голов. - Черепов, ты, что ль? - взлетая, спросил Горм. - А кто же? - ответил Йего Черепов, выплевывая окровавленный скальп и вцепляясь когтями в лицо самого мелкого жлоба. - Броневик - к подъезду! - прокричал Горм на всю мощность усилителя. - Пулеметы и базуку к бою! - Птички, тащите заложниц на крышу, пока им бока в этой давке не намяли, - посоветовал Фенрир. - Похоже, блатные начинают приходить в себя. - Неохота всех их убивать, - сказал Горм, ракетными пистолетами разгоняя толпу перед броневиком. - Но ведь как пить дать оправятся и полезут в госпиталь - им пакостить дороже чем жить. - Между прочим, сюда валит орава на мотоциклах и с топорами гроссов в пять с половиной и две бронемашины, - порадовал Фенрир. - С каюгунами, если следовать местной терминологии, - поправил Горм, перекидывая собак через борт боевой рубки броневика. - Нет, эта планета вся просто нарочно сговорилась меня доконать. Ату их, собачки! Ату их всех ваще! Под ногами уголовников задрожал асфальт. Стук, грохот и вой разнокалиберных двигателей, работавших на бензине, на керосине, на спирту, на газе, на дровах, двухтактных, четырехтактных, дизельных, роторных, паровых ударил по их ушам. На площадь лавиной вкатывались страшные боевые мотоциклы тангитов с отточенными до бритвенной остроты стальными лезвиями, привинченными к ободам колес и вставленными между спиц, с таранными шипами на дугах, приклепанных к передним вилкам, с грубо сваренными автогеном обтекателями из обрезков бронеплит, украшенные черепами и костями животных и людей. Всадники в причудливых костюмах из кожи и металла сурово смотрели сквозь узкие прорези забрал искусно сработанных шлемов. За спинами водителей стояли на седлах вторые ездоки, держась за ременные петли и крутя над головой легкие топоры на длинных рукоятках. "Дави, руби, убивай! Дави, руби, убивай!" - угадывалось за шумом моторов. Или сами моторы ритмично исторгали клич смерти и разрушения? Сбивая друг друга с ног, растаптывая упавших в кровавое месиво, ножами, ногтями и зубами дерясь за право бежать первым, уголовники устремились к единственному не перекрытому железными всадниками, горожанами с ненавистью в глазах и пулеметами в руках, птицами смерти и бешеным рогатым мутантом выходу с госпитальной площади, на шоссе, которое вело к зловещим радиоактивным башням мертвого города Иткыгвак, и пропали навсегда. - О, ядрена мышь! - Горм треснул себя по лбу, забыв, что в руке ракетный пистолет, и врезался в одну из подлинных химер на карнизе госпиталя. Над головным мотоциклом реяло черное с серебром знамя Альдейгьи. x x x Даже во времена наивысшего расцвета рода Кукыкывак, когда владетели Кошкли могли потягаться и с кыгмикским княжеским домом, не бывало в усадьбе такого скопления народа. У края летного поля развевались сорок два флага на высоких древках, а шатров у подножия кургана разбили и того больше - вместе с многими распропагандированными, нанятыми и покоренными Кукылином рыцарями прилетели вассалы, взрослые сыновья, еще не прошедшие посвящения, и просто вооруженные прихлебатели. Наплыв господ и челяди несказанно обогатил всех окрестных бродячих торговцев едой и трактирщиков. Даже тот, чье заведение сжег барон Накасюналюк, не жаловался на судьбу, собираясь на полученные за вина и кошатину листочки платины к зиме купить новый трактир, да на месте побойчее. Накасюналюка пару раз видели в окрестностях усадьбы. Старый Сягуягниту ждал, что барон непременно заявится за долгом, но благородный разбойник, повидимому, побоялся мести своих кровников из Напакутака, разоренных его набегами и по пьяни вступивших в Кукылиново войско. Из северных земель тянулись тягачи с цистернами керосина. Опасаясь возможных сбоев в доставке топлива, Амек повторил заказ на всех трех уцелевших нефтеперегонных заводах, но пока все отправленные транспорты горючего благополучно добрались до усадьбы, не считая одного, с которого тангиты слили половину керосина в уплату за указание прохода в минном поле, ими же и насаженном. В погребах, уложенные в свинцовые сундуки и засыпанные металлическими опилками, лежали шесть атомных бомб. Первая была родовым достоянием Амека, вторую зачем-то подарил его выживший из ума двоюродный дед, третью Таграк выиграл у одного кыхтыкского вельможи, на спор завязав у себя на поясе пулеметный ствол, а остальные Амек выкупил у северных баронов, на четверть уменьшив общее количество владельцев ядерного оружия по эту сторону гор. Кукылин несомненно был теперь богатейшим из рыцарей. Его склад платиновых слитков затмевал и сокровищницу кыгмикского замка. Нетсилик получила от баронских и княжеских сынков десятка полтора писем с клятвами в вечной любви и преданности. На имя Кукылина гонцы тоже принесли изрядно почты - от деловых предложений наперед договориться о браке Унивак до страстных посланий княжеских и баронских дочек. При всем этом двор его был скромен, а уклад прост до суровости. В отсутствие командира Таграк неустанно гонял молодых рыцарей на учебные вылеты и бомбардировки, меха кузнечного горна раздувались круглые сутки, с роторных станков сходили тысячи снаряженных патронов и снарядов для авиапулеметов и пушек. Правда, не очень понятно было, в какой войне расточатся все эти боеприпасы. Противостоять напору армии, собранной Кукылином, Амеком и Таграком под черное с серебрянным окольцованным крестом знамя барона Горма смог бы разве что старый властитель Кыгмика, но он благоразумно решил вступить с новой под пепельным небом Кыфлявика силой в союз. Его послы привезли в усадьбу Кошкли собственноручное письмо Кукылина, отправившегося за горы к Горму вместе с другим княжеским посольством. Несчастный Таграк уже полчаса корпел над этим письмом, проклиная себя за то, что сбежал из монастырской школы, выучившись разбирать только печатную грамоту, когда в покой вошла Нетсилик в своем всегдашнем длинном домотканом платье. - Ну и почерк у твоего брата - буква на букву как тараканы налезают. - Экие пакости вы говорите! У него прекрасный почерк, лучше чем у монаха. - Хотел бы я видеть того монаха, у кого почерк еще хуже... Помоги лучше разобрать, что он пишет. - Давайте письмо. Как пергамент измяли, в руку взять и то гадко. "Доброй еды, Таграк. Слушай весть Кукылина. Я с посольством Камыснапа лечу через горы в Кутукыгак к Горму ярлу и вернусь не раньше праздника первого урожая. Пока передай команду над войском Югникаику, второму герольду Кыгмика." - У него там в Кыгмике что, мозги с кишками перепутались?! Ставить герольда начальником войска! - Опять вы с пакостями! Не перебивайте. - Разве ж то пакости... Пакости ты тут читаешь. - Второй раз говорю - не перебивайте, в третий раз говорить не буду. "Не одну чашу пенного изопьем мы с Гормом за успех нашего дела..." - Нетсилик остановилась на середине фразы. - Что замолчала? И ты почерк разобрать не можешь? - Нет, почерк хороший, вроде братнин, но почему он пишет про пенное? Барон Горм его на дух не переносит. За время, что он провел у нас, он не выпил ни чары пива или вина. Пил одно молоко, да и его ругал такими словами, что даже вам не выговорить. - Так значит, братец твой и впрямь спятил? - Вряд ли, он, не в обиду некоторым будь сказано, умом тверд. Скорей письмо подложное. Таграк оскалил крупные крепкие зубы: - Ха! Так, может, Югникаик и написал это письмо? Хотя на свитке было две печати - Кукылинова и Камыснапова, и обе были целы... А не сам ли князь, старый шарлатан, затеял подлог? Услал Кукылина за горы, а пока суд да дело решил прибрать к рукам его войско? Ведь так бы и вышло, кабы не дурацкий обычай нашего барона! Он что, и вправду совсем не пьет? - Нет, нисколько не пьет, иным не в пример. Он говорит, от спиртного соображение портится. - Я же, напротив, полагаю, что оно соображение проясняет, потому как дух веселит и от него все высокие материи еще выше поднимаются, а низкие мысли в осадок выпадают. - То-то вы третьего дня изволили в осадок выпасть так, что едва в ров на колья не свалились. На лестнице, ведшей из покоя в залу первого этажа, послышались шаги и стук посоха. Сягуягниту, перед отъездом произведенный Кукылином из оружейников в начальники стражи, кое-как боком вполз наверх и принял, насколько это было в его силах, бравый вид: - Барышня, посольство пресветлого агии Камыснапа и второй герольд Кыгмика изволят почтительнейше ожидать в зале. Прикажете принять? Нетсилик подняла глаза к потолку и закусила нижнюю губу. Потом она обратила взгляд на Сягуягниту и сказала: - Послов отправь в башню, а герольда вели вздернуть на дыбу. - Да-да! - подтвердил Таграк. - Вздрючить его на дыбу и запинать вусмерть, а механики пусть готовят самолеты - засветло вылетаем на Кыгмик. Божий суд да покарает предательство! x x x Бросай и Черепов, вцепившись в трубки Гормова силового скелета, наперебой рассказывали историю перелета в Кутукыгак. - Когда мы не услышали голос ретранслятора, мы сразу поняли... - ...что есть отклонения от плана. Мы оставили детенышей на Тудытя и переселенцев второй, третьей и четвертой партий... - ... поели на дорогу и полетели на материк. В горах мы встретили птиц крупнее нас... - ...но мясо у них довольно вкусное. Они, видно, питаются мертвечиной, потому что уже свежие с нужным душком. - К городу подлетели с севера на рассвете. Фенрир услышал нас, когда пролетал над той лечебницей. - И сразу втолковал им, что делать, - гордо добавил Фенрир. - Ну, остальное я видел. Теперь твоя очередь, Кукылин. Во-первых, представь меня этой чумазой прелестнице. - Это Нулиаюк из рода Тапкак. Она была похищена бароном Накасюналюком, спасена тангитами отряда "Железный хобот", и вчера вечером согласилась стать моей женой. - Польщен честью лицезреть первую красавицу планеты. Дочка, если бы ты вымылась, ты могла бы быть первой красавицей планеты и поглавнее, чем эта. Фенрир, не говорил ли я тебе, что этот зануда мог пропустить проход ретранслятора только под воздействием очень сильного сексуального отвлекающего фактора? Последних слов Горма, сказанных не по-кыфлявикски, Нулиаюк, конечно, не поняла, но под слоем грязи вспыхнула: - Ваша светлость, когда есть вода, я моюсь каждую неделю! - А сеанс связи я пропустил не по причине отвлекающего фактора, а потому что ты пожадничал и не вставил мне в рацию батарейку! - в свою очередь вспыхнул Кукылин. - Чего? Фенрир объяснил: - В его радио действительно не было энергоисточника. Оно дистанционно питалось от самолетного реактора - ты сказал, так будет круче. - Тогда что ты сделал со своим самолетом, убивец? И где мой энергореактор? - Мой самолет взорвала таймерная мина, поставленная механиками Камыснапа. А реактор при этом взрыве решил, что он сам вакуумная бомба. - Я был прав! - восторжествовал Фенрир. - Второе покушение! А ты - секс, секс! "Зверское изнасилование крупного рогатого слона в извращенной форме, или Последствия галактического года воздержания!" - Опять ты перевираешь мои старые шутки. Не "в извращенной форме", а "извращенной формы". - Что извращенной формы? - Слон. Как бишь там, Слоны на пастбищах пасутся, Ублюды разные плюются, А мне за всеми убирать Страдалицу Альдейгью, мать... Тьфу, что это меня разобрало... И кстати, о птичках, иди ты знаешь куда этому слону! Тут такая измена открывается, а он заладил - "слоны, слоны!" Кукылин, не обращай внимания на мои разборки с этим гравитационным тормозом, рассказывай. - Сначала знакомься. Киливфак, Киавак, Мыгак. - Доброй еды, воины, особенно на завтрак, обед и ужин. - Доброй еды, Горм ярл. Подлинно ли птицы Нанкуалык у тебя на плечах? - спросил Киавак. - Нет, этот вот помохначе Бросай, а этот почешуйчатее Черепов. - Кукылин уверял, что они говорящие. - Да, в УКВ-радиодиапазоне. Киавак покачал головой. - О радио, - сказал Фенрир. - Опять Нувукак. - Ну. Я выведу переговоры на внешний динамик, чтоб вы, парни, тоже слушали. Поехало. Или это Нувукак? С кем я говорю? - Секретарь Отдела безопасности Нагруасек, - голос из эфира был измученный, как у кошки, перееханной товарным поездом в три лиги длиной. - Разрешите задать вопрос? - Ну. - Какие средства есть у вас сейчас на орбите? Не хотите - можете не отвечать. - Ыыы... Ну, был у меня один маленький такой спутничек-ретранслятор, но опыт этой ночи показал, что одним не обойдешься, так что для надежности там сейчас четыре летают. А что? Нувукакский абонент долго молчал, потом поезд, переехавший кошку, стал еще на две лиги длиннее: - Мы начинаем выполнять ваши предварительные условия. Не наказывайте нас больше за промедление - нас задержал заговор с целью уничтожить вас. Заговорщики подняли уголовников, а затем послали против вас несколько верных им частей, но сейчас все они схвачены, а их главаря я лично разоблачил. Сейчас его предают казни. Что касается первого предварительного условия, можете считать его уже выполненным. Наш завод по обогащению урана взорвался из-за нарушения технологии незадолго до вашего появления здесь. - Ядрена мышь, так вот что тогда рвануло! - "Не пошла еще малина," догадался тролль и сел в сугроб. - Уж чья бы корова... - Горм перешел обратно на нувукакский диалект. - Давно бы так. Держи этот канал зарезервированным, скоро я пришлю в Нувукак наблюдателей, а потом, глядишь, и сам прилечу. Жди вызова. Да, и казни никого больше не предавать! Был же уговор. Все. Связь оборвалась. - И кто тебя за язык тянул насчет ретрансляторов! - возмутился Фенрир. - Еще посбивают. - Да ладно тебе каркать! Не пойму ваще, на кой им сдались мои ретрансляторы, наш код им расколупывать что тролля грамоте учить - и хлопотно, и результата никакого. - Горм, скажи пожалуйста, кто эта очаровательная юная дева с бархатным взглядом и ракетным ружьем, что стоит подле тебя? - спросил Кукылин. - Где? - Горм завертел головой. - Это он про меня, - объяснила Айник. - Мог бы и сам допереть, здесь не так много ракетных ружей. - Тьфу! Знакомься - Айник. Здорово мне помогла в городе. Что-то ты больно много пялишься на дев для только что обрученного или как это у вас называется. - А, у них за горами многоженство, - объяснил Мыгак. - Что? - не поняла Нулиаюк. - Еще о радио, - сказал Фенрир. Таграк только что... - Пропустил проход ретранслятора? - Горм страшной гримасой изобразил скуку всеведения. - Именно. - Стой, но если Камыснап вел двойную игру... - Усадьба Кошкли в опасности! Кукылин, отбери тридцать лучших бойцов из тангитов. Черепов, то же самое насчет дюжины птиц. Ты, мужик, ты и ты тоже со мной, и вы, оба лысые. Киливфак, Киавак, Куды! Остаетесь старшими. Без меня ничего не предпринимать, поддерживать порядок. Да, это... Можете тут разгромить карательский бронедивизион - вот безрукий покажет, где. - Хочу с тобой! - сказала Айник. - Ладно, много места не займешь. - Хочу с Кукылином! - сказала Нулиаюк. - А ты из чего стреляешь? Ладно, полетишь вместо балласта. - А на чем вы все собрались лететь? - сказал Фенрир. - На тебе. - А, извини, куда ты впихнешь всю эту ораву? - Полторы дюжины - в брюхо, остальные - на броне под силовым щитом. Живо садись, да никого не передави. Собаки! Где вас-то носит? - Кх угощал, - ответил Мидир, протискиваясь между стоявших между броневиками тангитов. Вся морда у него была в перьях. x x x К сожалению, никто никогда не брал на себя труд пересчитать, сколько всего единиц бронетехники стояло, превращаясь в ржавчину, на полях усадьбы Кошкли. Будь это сделано, сразу можно было бы сказать, что к общему и без того внушительному числу прибавился один танк и два бронетранспортера. Строго говоря, они пока что не проявляли особых тенденций к превращению в ржавчину, хотя были заляпаны грязью и декорированы обломками и скелетами, позаимствованными с других машин. - Сколько времени зря потеряно, хозяин! - Ныгфукак размотал портянку и старым штыком принялся чистить себе ногти на ноге. - Хоть бы зубы почистил, - с ненавистью сказал связанный Кагуннак, а то от твоих ног так калом несет, хоть каюгун вешай. - Пытка номер восемь, - Ныгфукак с садистской улыбкой придвинулся к Кагуннаку и повесил портянку ему на нос. - Сними, а то задохнется, и что ты будешь с трупом делать? - сказал барон. - Как что? Съем! И тебя, хозяин, угощу! - Есть труп, на носу которого висела твоя портянка - себя не уважать! Извивавшемуся, как червяк, на полу Кагуннаку удалось наконец сбросить тряпку с лица. Несколько раз схватив ртом воздух, он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы плюнуть Ныгфукаку в глаз. Дружинники загоготали. Барон слегка улыбнулся. - Без вас, дети мои, я бы давно зачах со скуки ожидаючи. Когда собирается большое войско, ясно, что рано или поздно оно пойдет в поход - иначе с чего бы ему собираться. Слышите гул? Самолеты улетают. Бьюсь об заклад... Хотя на что с вами теперь биться? Из чайника твоего, поди, тангиты кипяток хлебают, пока моя девка им баллады поет. А, недорого досталось - не больно и жаль. Самолеты улетят, усадьба останется почти без охраны, и платина наша - поди, не всю еще растратили. Развяжи его, Ныгфукак! Подеритесь пока, чтоб остаток времени скоротать. x x x - Кром, наконец-то я избавлен от этого овечьего сыра! - лицо Горма расплылось в улыбке, кутукыгакские добровольцы в ужасе отшатнулись. - Ох... - Черепов лежал на ящике из-под угробленного Камыснаповыми механиками реактора в состоянии, близком к трансу. - Еще нет? - спросил Бросай, вперив в Горма наркоманский взгляд. Горм развел руками. - Хоть такое утешение - лицемерно пискнул валявшийся кверху лапками Интриллигатор Карманный. - Нам-то еще ничего, а каково Двойному будет без Тудытя! - Две только дельных птицы и оставались на "Крюхе" - Тудыть да Попеньку, - сквозь транс высказался Черепов. - А старина Хрябет? - Старина Хрябет меня однажды спросонья чуть не слопал! - Интриллигатор перевернулся на брюхо. - Хорошая птичка, маленькая, - Айник провела рукой по его чешуйчатой спинке и мигом обрезала ладонь до крови. - Ретранслятор перехватил переговоры Таграка с кем-то из его воинства над Кыгмиком, - сказал Фенрир. - Судя по всему, они вот-вот вобьют последнего Камыснапова аса на три сажени в грунт. Слушайте перехват! На фоне статических разрядов медленно возник шум битвы. Создавалось полное ощущение, что идет не воздушный бой, а страшная наземная схватка немеханическим холодным оружием и голыми руками. Скрежет зубов, проклятия и вопли о пощаде перекрыл мощный окрик Таграка: "Левый, левый! Левый фланг - вперед! Окружай!" Монахи-смертники Кыгмика затянули обдававший могильным холодом религиозный гимн на мертвом языке. Его прервал пронзительный клич одного из молодых напакутакских забулдыг: "Трактирщик! Еще крови!" Кто-то завизжал, сгорая в заклиненной кабине заживо, и вновь зазвучал голос Таграка: "Оставь его мне! В моей руке меч Божий!" Голоса стихли, и вновь только треск статики нарушал тишину. - Теперь понятно, каким именно образом он нарушил дисциплину, - сказал Горм. - На мой вкус неплохо, если только кыгмикский старикан не решит поправить свои дела атомной бомбой. - Кукылин утверждал, что при его жадности это исключено. Он даже ракеты своим пилотам перестал выдавать, - обнадежил Фенрир. - За что и гребет полной совковой лопатой. - Разлаялись, - Айник кое-как зализала руку. - Для разнообразия бы хоть поговорили по-людски. Что сказал Фенрир? - Да разные гадости в твой адрес, - ответил Горм. - Врет он, - поспешил самооправдаться Фенрир, - Сам он тебя поносил не переставая! - Ну и дураки же вы все, - все три зрачка Бросая съехались к основанию клюва. - Сколько этот сыр тут лежал, и никто не учуял. - Держитесь, поле грунтовое! - Фенрир выпустил шасси, у