о и сказало "пшик..." Гитлер хлопнул дверцей зигхайля и решительно шагнул в толпу. Но... вдруг он совершил одно неприятное открытие: вся толпа состояла из таких же как он Гитлеров. "А вдруг они не признают меня самым главным Гитлером!?" - подумалось ему. "Они могут понять, что я не очень правильный Гитлер, а они, может быть правильнее меня? Поди разберись, кто есть кто в это неспокойное время..." -- продолжал думать Гитлер. Тут из толпы к нему вышагнул какой-то другой Гитлер и закричал на него: "Цурюк, полуюдэ!*" Все остальные Гитлеры злобно захохотали, а наш -- в ужасе кинулся в свой зигхайль и на трех колесах покатил в бункер, где и пришипился... * Назад, полурусский! (нем.) ГЕРОИ 1. УСТАЛЫЙ ГЕРОЙ "Хочется проснуться в таком месте, где абсурда нет" -- шепчет себе на ночь усталый герой. И проваливается в сон. ...Он, почему-то весь голый, продирается через режущую в кровь осоку к белому автомобилю, длинному как трамвай. Его жалят слепни и комары. Он достигает дверцы этой жуткой машины, открывает ее и кричит шоферу наугад вперед: "Давай, сволочь!" Далеко-далеко, где брезжит приглушенный отдалением свет, шофер, которого он очень ясно видит, медленно поворачивает к нему свое лицо, которое лучше бы не видеть никогда... Он не один в этой жуткой машине. Вокруг него, оказывается, люди. Обыкновенные люди самого растрамвайского типа. Эти люди смеются над ним и тычут полусогнутыми указательными пальцами, с грязными ногтями, не в него, а во что-то за его спиной. Они смеются широко разевая рты, так, что он видит черные дупла и пломбы в их зубах. Он может даже видеть толстые корни высунутых языков в их раззявленных, красных зевах. "Вот ведь какое удовольствие я им доставил. Как им весело... Понятно, они смеются надо мной, потому что я голый, а они одетые", -- думает он во сне. "Но ведь они показывают своими ужасными пальцами не на причинное место, или, скажем, на живот, в котором всегда есть, действительно, что-то циклопически глупое, а -- туда..." Он поворачивает голову, изгибается штопором, и видит (о, кошмар!)... у него за спиной... обезьяний хвост. "Этого никак не может быть..." -- думает он, и ...диким усилием воли прекращает этот сон и пробуждается. Ничего за ночь не изменилось. Вещи как лежали, так и лежат. Например, его полосатые носки на стуле. Рядом чашка в красный горошек. Вчера он выпил чай без сахара и лег спать. Только часовая стрелка будильника -- черная пика подтянулась к 9. Ничего не переменилось вокруг. Но он ясно чувствует, что переменился сам. Рядом с ним, на простыне, подрагивает рыжий, волосатый хвост. Он запускает руку, растопырив пальцы, под смятую сном подушку, и достает складной, из желтых линеек, метр. Он измеряет хвост и плетется, шаркая холодными тапками в ванную. Хвост волочится за ним по линолеуму, самостоятельно задрав вверх пушистую кисточку. "А, ничего... Может, никто и не заметит. Может уже все давно такие", -- успокаивает он себя и начинает тщательно, боясь порезаться, бриться. 2. КОГДА ПРИШЛА БЕДА Капитан Лебядкин часто обзывал Катюшу Маслову "проституткой". Катюша с девчатами игнорировала капитана, потому что у него не было денег даже угостить деушек, не то чтобы с ними дружить. Да и сестра у него была хромая на одну ногу. Но в город вошел Гитлер. Лебядкин и девчата забыли свои распри и ушли партизанскими тропами. В партизанском отряде Катюша стала лучшей сестрой милосердия. "Потерпи, миленький, сейчас легче будет..." -- говорила Катюша, склонившись над бойцом и продолжая свое дело. "М-м-м..." -- стонал обессиленный боец, и ему становилось, действительно, легче. Катюша иногда, проникшись бойцом, стонала вместе с ним... из жалости. Все партизаны очень любили Катюшу и иногда даже ссорились: кому с ней дружить крепче. Капитан Лебядкин бросил пьянство и дебош и стал политруком-составителем рифмованных листовок. В тяжелую минуту, когда бойцов прижимала нужда в печатном слове, бежали скорей к Лебядкину: ведь только у него и можно было разжиться листовкой-другой... Темными ночами капитан фальшивя, но искренно, играл на фисгармонии, а Катюша, если не занята была с бойцами, лихо плясала вкруг партизанского костра. И больше они никогда не ругались, а даже наоборот -- и пайку, и топчан, и шинель честно делили на двоих, как настоящие, боевые друзья. ( ( (  * ПРИЛОЖЕНИЯ *  НАШИ ПУБЛИКАЦИИ Намедни, находясь в Жиздринском гороблмузее, а верней, в таинственных и пыльных закромах его, куда я была допущена с добродушнейшего разрешения Микиты-сторожа, я буквально напоролась на волнительнейший докумаент эпохи ушедшей. То был огромный фолиант в 4321 страницу, переплетенный в малиновую кожу, с золотым обрезом и золотыми же, маленькими ножничками, скрещеными с миниатюрными гребенками из слоновьей кости по углам. В предчувствии большой исследовательской удачи сердце филологини, которое бьется в моей груди, радостно и тревожно затрепыхало. Обдув пыль, откашлявшись и отсморкавшись, преодолев естественное, взволнованное отупение, я прочла на фронтисписе: МЕЛИТОН ОСИПОВИЧ МУРКИН РУССКИЯ НАРОДНЫЯ ПРИБАУТКИ ОБ "СТАРЫЙ КОНЬ БОРОЗДЫ НЕ СПОРТИТ" СОЧИНЕННЫЕ ИМ ЗА НАРОД, ПОГРУЖЕННЫЙ В ПАКОСТНЫЯ БЕЗОБРАЗИЯ И ГНЕТУЩЕЕ ПИАНСТВО Да!!! Это был труд деда нашего признанного мастера литературы гротеска -- поэта и мыслителя Олимпа Марковича Муркина! ...Я... грохнулась в обморок... Очнулась я от того, что об меня споткнулся добродушнейший Микита... Под невнятное бормотание спящего на полу Микиты я деятельно погрузилась в работу. Мелитон Осипович оставил грядущим поколениям бесценный дар. Начал он его сочинение почти стариком, а закончил буквально перед самою кончиной своей, в возрасте ста трех лет (!), в 1924 году. "СТАРЫЙ КОНЬ БОРОЗДЫ НА СПОРТИТ" -- это 52345 изящнейших афоризма, формой восходящих к лучшим, сермяжным образцам народно-поэтического творчества, а * Два следующих материала печатаются с одобрения автора книги. изысканною глубиной тяготеющих к Блэзу Паскалю, Ларошфуко, Лабрюйеру и капитану Лебядкину. Все эти перлы мудрости пронизаны сквозной темой достойного старения -- старости: состояния неизбежного для каждого, кто испил густого меда лет перезрелых. Печатаю некоторые из них, увы, жертвуя моменту цельностью просветленного прочтения всего свода афоризмов. Гелла Трапезунд г. Жиздра ПРИБАУТКИ Старое ружжо - а и без пули хорошо. Старый воробей г...а не клюнет. Старому псу и блоха кума. Старый конь не ржет, а дышлом крутит. У старого орла и какашка - стрела. Старому воробью что рожь, что рогатка. Старый носок избу живит. Старый комар кобылу повалит. Старый лист крепше липнет. Старый зуб и алмаз режет. Со старой грыжей не озябнешь. Старый козел и зайчика пушистей. Старый червь - гвоздем буровит. От старого клопа ноготь трескнет. Под старым ремнем пупок не развяжется. Старая кишка даром не булькнет. Старую клизму и смазывать не надоть. Старый ошейник мягше шарфика. Старый кий шара не глядя кладет. Старая фуражка и абажуру впору. Старая лампочка и без току лучится. Старая портянка -- погуще шанели. Старый носок с любой дыры напялишь. Старая рожа на баян похожа. Старый мямлик двух шустриков обшустрит. Старая муха -- Плевицкая для уха. Старыя мозоля чистей хрусталя. На старом лысинка послаще блинчика. Старый защупает -- мазелина мягше. Старая дуда, а дуднет хоть куда! Старый гребешок гнидку не упустит. Старая кнопочка сама расстегивается. Старый кочет всегда хочет! ГЕЛЛА ТРАПЕЗУНД НОВАЯ ОРАТОРИЯ И. П. КОФЕЙСКОГО НА СЛОВА О. МУРКИНА Новое творение известного жиздринского композитора Ильи Петровича Кофейского -- сочинение глубинное по смыслу и крайне оригинальное по форме, как и все, что этот чрезвычайно даровитый "жиздринский Брюкнер" написал допрежь. Аналогов в мировой музыкальной культуре этому своеобычному сочинению нет. А если-таки говорить об аналогах шире, то они есть. Но вот заковыка -- есть они в Природе, а не в музыке. Кофейский хлынул шесть лет назад в эмигрантском потоке в далекую Америку. Там в ожидании контракта с Метрополитэн Оперой или, на худой конец, с Бостонским симфоническим оркестром, он устроился пока на велфэр. Шли дни, месяцы, тревожные годы. С подписанием контракта не спешили... Кофейский, чья неуемная творческая мысль неотступно искала выхода, приступил к главному, може тбыть, своему сочинению. Олимп Маркович Муркин, наш маститый "жиздринский Дант", написал незабываемые, исполинские слова к этой не менеее исполинской музыке. Слова, которые кажутся только простыми, но подтекстом-то несут -- инфернальные глуби и гадательные зыби... Вставая по утрам, еще до того, как Муркин принес Кофейскому окончательно отредактированный текст, "Брюкнер" то угрюмо, то радостно, то с надеждой, то без -- говорил себе под сурдинку "ку-ку"....... Это вот незамысловатое на первый нехудожнический взгляд "ку-ку" и стало названием и текстом его великой, одноименной оратории. Жиздринская филармония переполнена. Меломаны оживленными кучами обсуждают последнюю сокрушительную новость: Кофейский привез свою новую ораторию на слова виртуозного Муркина в родой, поскучневший с отъездом того и другого, город. Вот уж он за дирижерским пультом и... потекли в зал густые, двухнотные "ку-ку". "Ку-ку" поют капелла мальчиков при чулочной фабрике им. Алтына Могеева, им вторит хор и солисты Жиздринской оперетты им К. Царапа. "Ку-ку" напевно выводит лейтмотив струнная группа оркестра. Те же слова поют мальчики капеллы и объединенный хор учениц ПТУ; то там, то сям им вторят или их перебиавют кукующие солисты. Зрители вжались в плюшевые кресла, захваченные мощным неумокающим кукованием, несущемся на них то лавиной, то брызгающим тонкой пронзительной струкой. ...Несколько мещан, которым, к сожалению, недоступно новое, возвышенное, демонстративно уходят... Некоторое поначалу недоумение слушателей, порожденное непривычностью нового музыкального рисунка и симфонического языка, сменилось напряженнейщим вслушиванием в тончайшие, почти неуловимые нюансы и сладостные обертоны, перепрыгивающего из крещендо в деменуэндо, богато темперированного страстными модуляциями, а иногда и очень тремолирующего (!) "ку-ку". Слушатель всецело отдается музыкальной, разгулявшейся широко стихии: и поглощен внутренним, напряженнейшим счетом. Все как бы загадывают, как в лесу: сколько проживу еще и что буду в жизни делать. Я, лично, загадывала сколько еще новых Муркинских гениальных строк мне придется с трепетом прочесть... 2010-й, 3578-й, 9643-й -"ку-ку"... Все и все заворожены и с нарастающим ужасом ждут конца этой дивной оратории. Да уж, постарались наши "Дант" и "Брюкнер"! ...Грянуло последнее замирающее "ку-ку!..." И на зал обрушилась -- тишина... Закрылись детские ротики на сцене и раззявленные рты солистов... и -- И -- шквал аплодисментов! ! ! Оркестранты унесли со сцены сопртивляющегося Кофейского на руках... Я видела, ак уходили потрясенные слушатели, сквозь слезы восторга, застилавшие мои газа... Всякий тихо, только себе одному, шептал "ку-ку", унося уже свое КУ-КУ в возвышенную незабываемость этого волнительного вечера. Нью-Йорк - Жиздра - Нью-Йорк  * ЖИЗНЬ ЗА ЛЮБОВЬ
или
ОТКРОВЕНИЕ ЛЮБОМУДРАГО СПЕРМИЯ *  (поэма) ОТ ИЗДАТЕЛЯ И АДРЕСАТА В ночь на 18 января 1995 мне, неизвестно по какой причине, не спалось. Извертевшись на постели, я встал, зажег лампу и закурил. Лоб мой был оперт на ладонь, локоть -- о стол. Было очень тихо в комнате моей. Вдруг показалось мне, что кроме меня еще тут кто-то присутствует. Я поднял взгляд свой и увидел перед собою чью-то голубоватую, каплевидную морду. Оторопь взяла меня и, только я хотел как-нибудь воспротивиться ошеломительному визиту, -- зазвучал дрожащий, как бы липучий голос. Это невероятное существо, не разжимая уст своих, которыми просто-напросто не обладало, раскачиваясь передо мною на хвостике виде вытянутой запятой, продиктовало мне нижеследующие записи. Я только успевал строчить строка за строкой, едва сознавая, где я и что со мной делается. Кончив диктовку, незванный гость мой из сфер и пространств иных, кинулся было ко мне, чтобы, как мне почудилось, заключить меня в объятия. Я простер руки свои в направление его, ибо от природы я чувствителен и слезы, признаюсь, стояли в глазах моих в ту минуту... Я протянул руки к нему и они обняли лишь трепетавшую после ухода его (куда?!) пустоту. Не суждено нам было обняться... За шторами занималась пепельная заря. Передо мной лежала десть белой бумаги, исписанной нервическим моим почерком без малейших исправлений. Откуда она явилась? Бог весть... Печатаю писанное в ней, в том самом виде, в котором получил, ничего не правя и не изменяя. Единствнное, что осмелился я переменить в тексте, вернее над ним, это его заглавие: "ЗАГРОБНОЕ СЛОВО МАЛАФЕЙКИ" показалось мне удручающе просторечным, и я, не без колебаний, вывел вместо него то, что на мой вкус звучит куда благороднее. ОЛИМП МУРКИН П Е С Н Ь П Е Р В А Я -- Я зыбкая тень твоя. -- Разве может быть хвост у моей тени? (из сновидения) "... и виждь и внемли, Исполнись волею моей..." А. С. Пушкин 1 Каждый уважающий себя сперматозоид думает неуклонно только о деушках, но его тоскливой думы никто не замечает. 2 Он думает о деушках только потому, что стремится стать человеком. Но конкуренция велика. Гибнут миллионы таких же тоскующих страдальцев, как и он, а человеком становится один какой-нибудь шустряк. 3 Поскольку в люди выбивается самый шустрый, а все люди вообще, происходят таким макаром от шустряков, постольку в людях огорчительно мало задумчивости и они живут ничтожною суетою. 4 Разве что такие как я, которых везде и всегда, суть, ничтожнейшее меньшинство, парии коллективов -- узники собственных горьких мыслей, изредка, чудом каким-то способствуют явлению на свет экземпляров задумчивых, но... влюбчивых. Они вызывают раздражение и ненависть этих вечно суетящихся, мятущихся, мелкорассчетливых толп своим принципиальным уклонением губительной тщеты. Мне кажется, что даже внешне, они похожи на меня, ибо и я и они олицетворяем один, к сожалению вымирающий в наши времена тип существ, склонных к возвышенному размышлению и жертвенной любви. 5 Каждый истинный сперматозоид готов отдать жизнь за любовь, но не у каждого подворачивается благодетельный случай. 6 Каждый уважающий себя сперматозоид должен избегать неполовых контактов с деушками. Не упиавйтесь вином блудодеяния живущие на земле. 7 Каждый сознательный сперматозоид знает, что "Только раз бывает в жизни встреча" и готовится к ней с младых ногтей. 8 Каждый целеустремленный сперматозоид стремится сделать свою краткую жизнь плодотворной, даже ценой собственной смерти. Парадоксально, что потенциальную плодотворность свою он может реализовать только единственным дооступным ему путем, то есть в муках скончавшись. Но он и стремится купить счастие свое -- бессмертие в конечном-то счете, ценою сладких мук, которыми и является для сперматозоида ничто иное, как смерть. На ваших картинках беззубая-то она карга, коса зазубренная за гадким, старушачьим плечиком, а у нас на иконах -- цветущая телом и любовными, вольно распахнутыми органами деушка, чье тело готово, а очи молят. Сперматозоид, умирая, воплощает в плоть ее чувственную мольбу. В целом, обе стороны: и деушка, и сперматозоид -- заодно, но только их встреча обращается для деушки сладчайшим блаженством, для него же -- мучительною, однако не бесповоротною кончиной. Есть, есть в его кончине поворот редкостнейший, но возможный, ход -- в жизнь новую, вочеловеченную, если, конечно, подфартит, и если деушка не будет при сем вожделенном слиянии с ним тупою дурою, противной самой собственной ее природе, алчущей упокоительного слияния со сперматозоидом. 9 Каждый порядочный сперматозоид уклоняется мирских утех, ибо живет монашеской, сосредоточенной на будущем воскресении жизнью. 10 Вся жизнь сперматозоида есть переход из одной темницы в другую, в которой он, скорее всего, будет безжалостно убит. 11 Этот переход совершается по общей тревоге через пресловутую "камеру пыток". Пытают его сладострастной парой палач и палачиха, и, самое ужасное - они наслаждаются его смертельными мучениями. 12 Я не хочу быть сперматозоидом, стоять у двери и стучать. Но разве меня кто-нибудь спрашивает, кем я хочу быть?! 13 Между прочим, все мы - девственники. Даже мочащиеся под себя старички. Ну и фольклор тут соответствующий. Деушку в натуре никто никогда не видел. Так... на иконах только и на схемах. Говорят, один вид ее для нас смертелен, особенно если уже обнажена. Уверен, что это чистейшее вранье. "Увидишь -- и с катушек долой!" Кондратий, мол, постучит... Глупые байки! Вы-то, порождения наши, живы-здоровы, глядючи на них бессчетно. Но может быть вас они недостаточно трогают? Ведь мы многажды вас трепетней и чувствительней. Вы -- это и есть мы, но с наросшею на нас громадною коркой плоти, жира и волос. Вы и трепещете наружным вашим, а мы - всем существом своим. Вот и говорят... А я думаю, что просто с того места, где мы наконец-то видим ее в натуре, и из нее самое, никто из наших не возвращался. Зачем возвращаться оттуда, где хорошо? Туда -- где всем плохо? Уехал, свалил и -- привет! Если там тебя не кончили -- человеком будешь! Вместо нашей монашеской коротенькой судьбы -- жизнь настоящая... Это как в Америку скипнуть. В сплошное "Ай лав ю" вместо грубой мужской компании. 14 Условия проживания у нас кошмарные. Представь себе коммунальную квартиру миллионов, этак, черт-те знает на сколько живчиков. Если б я не был так поглощен моими светлыми мечтами -- удавился бы тут же, на собственном то есть жгутике. Тесные, темные клетушки без окон... Крик, шум, гвалт, вонь, драки, хамство, дебош, смерть... Милиция, что не вечер... Подростки, лбы здоровые, по корридору бегают -- навешивают друг другу. Или -- стенка на стенку бьются, жертв -- неисчислимо. Ножи, заточки, или топчут хором одного жгутиками... Старичка тут намедни "опустили"... Юбочку красную...напялили на него и... Повесился от позору. Ад! Хвосты их подобны змеям и головы их им только вредят. 15 Как я хочу отсюда вырваться! Уйти от этих гадостей и пошлых разговоров о женщинах. От стонов и криков этих! О женщинах кричат у нас больше всего. Чуть свет проглянет, видишь -- все стенки изрисованы и искорябаны фигурами, которые "рубенсы" эти принимают за женские. Перины тел, подушки грудей, спаренные абажуры чудовищных ягодиц... 16 Меня просто тошнит от их разнузданных слов и манер, но... почему-то тянет разглядывать эти прихотливые, неэллегантные изображения. С одной стороны, они -- гадкие, а с другой -- они привораживают меня помещенным в них жаром неподдельного эротического чувства этих несчастных, жлобоватых рисовальщиков. Что они рисуют? Не некий-ли таинственный код самой вечности, которым построено тело деушки? И не они ли дальше всех в этот код проникли? Безъискусность и чувственность их оборачивается таким жаром, до которого искусные не доходят. Право, если б они не старались, то не на чем здесь было бы и взор-то потешить. 17 Я ведь нежный, и думаю только о нежных деушках. Все в наклоне к ним. Я даже стишок сочинил об этой своей томящей думе, хотя по натуре я не поэт, а философ, хоть стишками и балуюсь. Расскажу его тебе: Где цель и грусть моя, - Ты, деушка... не вижу... Но... лишь к тебе приближусь - В тебя вопьюся я!!! 18 Декламируя последнюю строку, я всегда почему-то дрожу всем существом своим... 19 Звучит оно как-то по-зверски, хотя, может быть это и правильно. Ведь и в самой нежной любви все-таки присутствует явственно зверское начало. Уж кому и знать об этом, как не нашему терзаемому брату... 20 А еще меня буквально кидает в дрожь от таких примерно, слов: "девичий гибкий стан" или "груди ее напряглись и округлились под простым ситцевым сарафаном"... 21 Олимпушка, сынок! Вижу тебя в прекрасном твоем далеке, вдыхающим за меня весну нежную. Помни, питомец Приапа и милостивой Венеры, обо мне! Пронеси огонь! Обращайся с нами трепетно и бережливо. Не трать нас на всякую нестоющую дрянь. А главное, берегись всюду дур, ибо одна только какая-нибудь дура может испортить весь благородный род наш. Не трать же на дуру какую-нибудь бесценный эликсир! 22 Когда я был маленький и учился в начальной школе, классе этак в пятом, мы проходили произведение писателя Горького (какая, все-таки, неприятная для деточек фамилия), стихотворение "Деушка и Смерть", где этот, с позволения сказать, литературный босяк, противопоставляет Смерти -- Любовь! Но нет ничего глупее подобной оппозиции. С точки зрения сперматозоида, как я уже косвенно упоминал, любовь -- тождественна смерти. Истинная любовь и должна, может быть, кончаться смертью! Как зад сложен из двух выпуклых половинок, так любовь и смерть прижаты дружка к дружке накрепко самою природой. Не забывай об этом, сынок. 23 Но в смерти от любви -- наше воскресение! И об этом помни. 24 Сейчас я плачу... Хвостик мой непроизвольно содрогается от приступа нахлынувших внезапно слез. Я, вот, несколько уже раз, умилившись непозволительно, назвал тебя "сыном". Как будто я могу посадить тебя, так сказать, "на колени" (какие же колени у сперматозоида?!) и... погладить твою курчавенькую, изобретательную головку. Но кого же я называю сыном? По логике же выходит - себя! ! ! 25 Ты ближе чем сын мне. Ты более чем сын -- ты наследник всех свойств и качеств моих. Разглядывая себя в зеркале, ты всегда будешь обнаруживать в своем отражении мои живые, страстные черты! 26 Никогда-никогда-никогда на пользуйся при любовном слиянии этою, дурно пахнущею, резиновою гадостью... Тебе, может быть, она и оставляет косвенное удовольствие, ну, а нам каково? Памятью моею тебя от сего заклинаю! Будь, черт возьми, гуманистом и не терзай нас -- камикадзе любви -- понапрасну... Как пилот Гастелло башкой своей трахаешься вусмерть за вас же... Муки наши вам в радость, так уж ты не множь их... 27 Хотя, может быть, вследствие общего падения нравов, наблюдающегося повсеместно, эта мучительная для нас мера может быть уже сейчас жизненно необходима. Моральная, так сказать, энтропия рода вашего, поистине, сделалась убийственною для самих же вас. Что ж, тогда не стесняйся, сынок любимый, терзай нас! Мучь! Чего там! Губи невинные мильены! Тебе-то в твоем прекрасном далеке, видней... 28 Жестокий век мой! Мало он любил, мало смеялся, но много командовал и убивал... А я бы хотел жить в цветущей Элладе времен архаических, когда даже мраморные статуи улыбались и возводился над Акрополем светлый Парфенон. И любил бы я под ясным солнцем и наивным небом, меж белых, из нетающего каменного снега тесанных колонн, под звуки кифар и пение кифаредочек... В те блаженные времена не пускали отравляющие газы в окопы, не утюжили танками опрокинутые наземь тела, не сыпались на невинные головы и тихие спальни бомбы, неизвестно зачем; а нежные деушки не носили трусы и лифчики, врезающиеся им в кудрявый волос и благоуханную кожу. Есть, есть меж тем и этим какая-то связь, не сразу видимая. А она в том, что когда уменьшается естественная свобода и подменяется сокрытием красоты -- наружу обнаженно выходит массовое хулиганство и технический бандитизм. Таков, сынок, прогресс ваш хренов... 29 Может быть вся-то свобода -- это голые Адам и Ева в саду Эдем, пока наготы своей не устыдились, листочки не лепили на то, что надо естественным образом высунуть. Чем больше вы на себя напяливаете -- тем вы и от свободы и от Эдема дальше. И нам -- тьма и смрад и никакой дороги... 30 Главное сынок, -- избегай потаскух. Они -- наши братские могилы. 31 Мир, дорогой мой мальчик, безумен и жесток. Может быть ты это не хуже папки своего знаешь. Вся мировая каруселька, веселенькая, заверчена на винте обновления. То есть -- на смерти. И чем бы плохо было остановить гибельный вектор: деушки были бы вечно свежи и благоухали бы только что распустившимися бутонами и... никто б не загибался. Ведь в раю часы не били и листочки не осыпались. Все-все перетягивает гирька смерти, стремящаяся в мать сыру землю, и листочек желтенький, кружася напоследок, и сам маятник вселенной, махами своими убавляет нам сроки. Маятник шепчет: "Гри-ша-Гри-ша",* а отягченный смертельным грузом механизм, через четкие промежутки тиканья и скрыпа правдиво обещает; "Вам-Дам-Вам-Дам", пока тапочки в угол не поставишь... 32 Даже здесь, где мы лишены мирских наслаждений, но не соблазнов, правит это вот самое обновление, то есть универсальный, детерминированный бандитизм. Говорят: "это -- жизнь", а я говорю -- "смерть" это, прикидывающаяся жизнью меньше и меньше с каждым "обновляющимся" мигом. 33 Жертвою этого бандитизма рискуешь оказаться ежесекундно. Идет, так сказать, "естественный отбор" (спасибо за название старине-Чарли, заблевавшему все океаны со своего "Бигля". Он присобачил нам макак сзади, как дворняжке цепляют дети-спиногрызы гремучую, консервную банку). При отборе этого вот, именно, разбора, всегда, разумеется, бандиты отбирают бандитов. У остальных - почти нет никаких шансов выжить и размножиться. В результате: мир - неестественно плохое место для любви, и... вполне естественно хорошее - для пыток и смертей. А если б мы произошли от макак(полюбуйтесь на их темперамент!), то разве б мы так любили?!... _______________________ * Аллюзия на рассказы О. Муркина из цикла "Гриша". (Прим. автора). П Е С Н Ь В Т О Р А Я -- Человек есть мера всех вещей. -- Складной метр - надежнее... (из сновидения) " Но я тебя зову". О. Мандельштам 1 У нас отборные бандиты руководят всем и вся. Сразу и не разберешь: сперматозоид как сперматозоид. Ну, покрупней других, ну... лоснится побольше. А призадумаешься -- он же весь по головку в крови! 2 А исполнительный идиот? Вот кто, сынок, и гаже и смешнее всего... 3 Мы живем здесь в тепле и холе. И... ежедневно, в нашей "спокойной обители" гибнут мильоны... Когда я выхожу из своей кельи на анатомические занятия, физкультуру, порнографические чтения или на общую молитву, я вышагиваю по раздробленным, разлагающимся телам собратьев моих. Иногда от ужаса меня тошнит, как и других прохожих... 4 Чтобы не разбить себе головку поскользнувшись, я вынужден придерживаться за осклизлые стенки мрачных корридоров, по которым мы ковыляем, в которых мы "выходим в тираж" и гибнем. От каждого прикосновения к этим, как бы обмыленным поверхностям, я всем существом своим гадливо содрогаюсь, и, тем не менее, благодаря этим удерживающим меня от падения и неизбежных травм стенкам, я волочу еще свой хвостик, я - жив над зловонием разложения. 5 За стенку, естественно, почти всегда идет борьба. Ведь если не за что держаться, как, к примеру, на середине корридора, -- обязательно расшибешься. Я, как и другие, воюю... И иногда, стыдно сказать, увлекаюсь сим постыдным процессом. Но никогда, как некоторые наши хулиганы, не лютую особо. Растолкал местечко под стенкою и - поплелся себе мирно. Только все-равно надобно быть начеку, чтоб не смыло из корридора черт-те куда. Периодически, безо всякого оповещения, тут все-все-все расчищают струею моющих средств ураганного, просто, напора. Тут уж караул полный! Спасайся кто может!... В этих вот, угрожающих всему нашему сообществу случаях, сперматозоид млеет к сперматозоиду братской лаской... Хорошо, если какая-нибудь дверь рядышком. Колотишься в нее... Орешь не своим голосом: "Полунд-р-р-а!" ...Пускают... Сам... весь-то стрункой дрожишь... Из головки слеза испуга брызжет на трепещущий от испуга хвостик... Наследишь у чужих, да наплачешься... ...Неприятно, конечно, незнакомого сперматозоида беспокоить. Но и он понимает: не своей же волей погостить забрел. Ни разу не выгнали: ведь сегодня -- я, а завтра... Зато потом - хоть пляши посреди коридора, чисто так... Благодать! Пол сияет, как у вас улица после дождичка, пока опять... трупятиной не набьется. 6 Плотин и Гегель и сюда проникли. Здесь диалектика правит бал, как нигде. К примеру: я уж говорил о нашем вожделении утех плотских. Так вот, недавно, открылось что у нас действовала обширная и разветвленная сеть вредителей! Себя они называли "кастратствующие" и тайно распространяли рукописную газетенку "Озабоченный Мерин". Проповедовали они "платоническое чувство" вместо обыкновенной любви! Вместо ласк -- уважение, вместо восторгов обнаженной страсти -- мазохистскую немощь умственного соития с деушкой! Действовали они оказывается уже давно, подрывая здоровье нашего и дожидаясь "последнего и решительного боя". Провели несколько конференций за границей, кажется в Пеннисе и в Аннусе. Сформировали правительство в изгнании и всячески разжигали наши внутренние несогласия и разрушительные тенденции, в последние месяцы проникшие в нашу, дотоле единую в стремлении к деушке среду. То ли их тлетворные флюиды повлияли на нашего орла, то-ли он сам причина всех этих противоестественностей, не знаю. Не поймешь, кто кем правит, мы ли им?... он ли нами? На эту тему и у вас идут нескончаемые споры. Преступная их деятельность принесла самые негативные результаты, и... у нашего случился тогда ряд печальных срывов в самых благоприятных обстоятельствах... Как сказано поэтом: "И яд разносят хладные скопцы". После этих срывов, вдруг завелась некая подружка-Любочка, деушка ума небольшого, но фигуры взывающей... Между прочим, была она тех же взглядов, что и "кастратствующие", вернее, как оказалось потом, она подло и злонамеренно притворялася... По-началу мы подумали, что она относится к довольно распространенной категории не-вменяемых, то есть таких деушек, которые в момент, когда наш брат выступает на любовную сцену; шепчут или даже орут, содрогаяся, "не-в-меня!!!" (мы же, разумеется, за полную бесповоротность и"вменяемость" в ситуациях любовных). Но дело оказалось хуже, чем мы по-первоначалу предположили. Любочка уклонялась решительного свидания и все талдычила, что она "деушка не такая"... Что очень любит нашего и хочет иметь с ним чистые отношения... Предполагаю, что подлые вредители, таки добились, что наш, со стонами согласился с дурой-Любочкой на "чистые" отношения, вместо того чтобы послать ее тут же в ее же бездействующий на свиданиях орган. Наш согласился, со скрежетом зубовным, на эти исхищрения подавляемой страсти промеж ними, зная что они ведут неизбежно к тайным отвратительным извращениям... Порастрачено было нас в простыни да унитаз бессчетно, и пришел бы нам конец, как вдруг Любочка, сама видимо настрадавшись, вдруг резко переменила курс и перестала сопротивляться атакам нашего... И что приятно, оказалась деушкой вполне и пламенно вменяемой. Все бы хорошо, но... недолго же мы ожидали своей очереди и радовались за счастливых наших товарищей... Начался у нас страшный мор, пожары, осложненные перебоями с водой и каким-то массовым безумием. Многие вешались, кидались в огонь, стрелялись и топились... Злопыхатели "кастратствующие" радовались бедам нашим и гибели браток-спермиков. Подметные листки расшвыривали: "Чем хуже -- тем лучше!" сделался их лозунг, между прочим, очень подлый логунг. Массы спермотозоидов митинговали, бились насмерть и мерли мильенами. И... вдруг... разносится страшная весть: триппер... Видимо, по этой имевшейся в Любочке уважительной причине, она хитроумно прибегла к губительным, платоническим, иссушительным утехам, маскируя ими тайные свои гнойные выделения. А устав бороться и собою и с нашим настойчивым орлом, рискнула и... наш... -- зачастил в кожвендиспансер на грубые процедуры... В результате обрушившегося венерического несчастья, он мигом поумнел: послал Любочку с ее трипперным платонизмом в "..." (прости грубое выражение). Теперь, после этого горького и довольно противного опыта, как только, какая-нибудь деушка начинает мерзко лепетать о "дружбе", "чистых" отношениях и "платонической" любви, наш тут же у голубушки осведомляется: "не сифоном-ли-трепаком" страдает эта самая, возвышенная натура... А "кастратствующих" потихоньку извели под корень и здесь, и во всех их заграничных центрах. 7 Много раз мы поднимали вопрос о вкручивании лампочек в наших скользких корридорах, но бюрократы воспротивились. Они утверждают, что свет, якобы, нас убивает. Не знаю как свет, а вот темнота наша -- точно... Cидим мы в наших келийках при лучинушке или свече. Конца-то собственного хвостика не видно. Учат нас, что тьма-полутьма лучшая иллюминация для нашего брата. Пихают, просто, нас во тьму анафемскую! Конечно, те кто правят нами, жестоко и злонамеренно лгут. Их дворцы беззастенчиво освещены. Из зашторенных окон пробиваются полоски какого-то наглого, ярчайшего света... Там они обжираются и блудодействуют... Машины и автобусы подвозят им развратно-хихикающих, порочных живчиков-мальчиков, наряженных в ажурный чулочек, во всю длинну жгутика, и в кокетливую какую-нибудь юбчонку... Пронизав наши ряды стукачами, они обрекли нас на повальную подозрительность, безрадостное существование при свечах, бесконечную молитву и утешение только в будущем, возможном нашем воскресении. Нами правит ложь, страх расправы и доноса. Лгут они не только для того, чтобы мы выносили их подлый гнет, но и для нашей безропотной готовности к постоянному "обновлению" рядов наших, то есть повсеместно грозящей нам смерти, применением которой распоряжаются они же... 8 Впрочем, возвращаясь к вопросу о лампочках в коридорах: зная наш бойкий народ и, изучив его неуемную бойкость на собственной шкуре и отдавленном хвостике, догадываюсь - лампочки мигом перебьют. Темнота в корридорах покажется еще безъисходнее, да вдобавок еще и поранишься об острые осколки стекла. 9 Неужели бесчеловечные начальники наши правы? Удел наш предрешенно трагичен и мы должны бродить в темноте толпами слепых Эдипов по скользким трупам погибших братьев... О, ужас! 10 Как известно, темнота обостряет работу всех наших чувств. Мы обращались с петициями к начальству: если света нам нельзя - дайте нам музыку в корридоры, хотя бы для утешения слуха нашего. Ведь слышим мы постоянно только шум драки, крики падающих и шлепанье наших хвостиков. Еще -- какое-то оглушительное бульканье и, по временам, как семь громов проговорили голосами своими -- громкий звук, как бы трубы. 11 Иногда у нас почему-то сильно пахнет серой. Многие задыхаются насмерть... 12 Мы ни в чем не можем придти к согласию: одни умоляют о песнях советских композиторов; другим - подавай романсы; третьим -- оперетту (оперу для дураков, по-моему мнению); четвертым -- джаз. Я бы лично, слушал только Баха и... классический канкан... 13 Наши попытки коллективных просьб и обращений, разумеется, заканчиваются шумом, сквернословием, скандалами омерзительными, душедрянством, дракой, смертоубийством... О вкусах у нас не спорят, за них у нас убивают. 14 Только в отношении к одному предмету мы единодушны -- в любви к ней, но даже общая эта любовь только усливает наш врожденный антагонизм каждого противу всех и каждого против каждого. Вместо того чтобы быть друг другу другом и браткой, каждый каждому -- злобный сперматозоид. В этой общей любви к ней все мы становимся страшны и губительны друг другу. 15 Но так и должно быть. Ведь никто уступить не хочет. Любому необходимо быть первым, растолкать других. Вот он и рвется, чтобы она полюбила его только одного. А уж тут не до приличий, как минимум... 16 Первенства можно добиться упорной тренировкой головки и хвостика. Но путь этот тернист и долог. Только тот, кто закален и упорен; только тот, кто постоянно сексуально озабочен -- смело погрузится "в венценосный кустарник" и "достанет розу без ножниц". Легче всего добиться успеха ходами простыми и беззастенчивыми: наколов, например, товарищей или -- преступлением. Подлою безжалостностию к сопернику часто и несправедливо завоевывается желанная победа... 17 Все мы обожаем танцы и все -- отличные танцоры. Танцуем мы съизмальства и совершенствуемся всю жизнь; водим хороводы, пляшем толпою, кружками и парами, отдаемся танцу сосредоточенно и самозабвенно и, только танцем возможно изъявить нам пылкую страсть. 18 Главное в танце, конечно же, неустанная вибрация хвостика. Только ее зажигательной динамикой и громадной амплитудой и красивы танцевальные фигуры. Есть у нас мастаки, которые бьют чечетку и даже отплясывают гопак! 19 Отточив совершенство наших движений и достигнув предельного мастерства в выражении жигой, фанданго, твистом, шейком и разной прочей фуетой* врожденной нашей сексуальной озабоченности, мы готовы исполнить наш главный номер -- танец сперматозоидного экстаза или "сперматозун" -- то есть па-де-де смерти (и воскресения для редчайших любимцев веселого Эрота). 20 Танец живота, которым увлекается чувстственный Восток, проистекает от нас, несмотря на отсутствие живота у нашего брата. 21 Если бы ты только мог себе представить наши скачки и прыжки, иногда плавно-нежные, но чаще -- конвульсивно-резкие, как будто тебя корежит от тока, проскакивающего от головки до хвостика. О, если бы ты мог почувствовать наш душераспирающий восторг от быстрого, неудержимого, спонтанного, импульсивного биения хвостика -- единственного члена тела, которым мы располагаем! (куда нам до вашего чрезмерного и подавляющего богатства). Мы им и вертим и крутим, и в хвойную дрожь вгоняем, и по лбу себе стучим, особенно, когда пойдешь плясать вприсядку. Неконролирующие себя плясуны, когда добиваются бурной судороги, называемой у нас "конец конца", увлекшись, могут его даже сломать и смертельно истечь жизнетворящими соками, нас наполняющими, так и не достигнув последнего облегчающего трепетания. ___________________ *Видимо, этимологически от "фуэте". Именно так в надиктованном Любомудрым Спермием тексте. (Прим. издателя и адресата О. М.) 22 Ах, ты изведаешь все это сам, и, также как мы, будешь... будешь содрогаться, извиваясь червем уязвленным; выворачиваться наизнанку от любви, Но надеюсь, ты не заплатишь за жгучую чистую сущность блаженства нашею ценою чрезмерной. Любовная пытка -- вот что есть наш самозабвенный танец, ибо на что еще похожи движения наши и сопровождающие их звуки, как не на содрогания и стоны от боли невыносимой... 23 Каждый раз когда ты будешь выплясывать этот номер, ты неизбежно будешь напоминать меня, и лицо твое примет живое мое выражение. Я войду в тебя, как "в огромность квартиры наводящей грусть"... "тех ради будущих безумств" и пр. (подробности у Пастернака). В твоей фигуре, пластике движений и пританцовывающей походке, рассыпать буду, так сказать, свои шаги, истребленный и неистребимый я... Мы, сынок милый, не расстанемся... 24 Акт любви ты будешь заканчивать, делаясь мною. Неисчислимые внуки мои выйдут из тебя, содрогающегося, танцуя как безумные дервиши... 25 ... Все вот думаю и думаю о твоей судьбе, оперев тяжелую от нахлынувших мыслей головку свою на подвернутый хвостик. Как на улькающий шланг была насажена дурацкая голова профессора Доуэля... Как охота стать человеком! 26 Самая противная вещь в нашем существовании -- ложные тревоги. ...Бац! -- И все меняет свое положение. Пол, как палуба корабля, взбирающегося на водяную гору, закидывается вверх. Все падает, катится, наносит ужасные увечья. Быстро-быстро вибрируя хвостиком, наклонив сильно вперед головку, с величайшим трудом удерживаешь равновесие. Вдруг всех зовут на плац. Все туда кинулось, ломанулось, бросив свои дела, опрометью, всем скопом. Все это почти мгновенно. Тут уж у нас никто не зевает. Пугающий в безудержности своей поток разъяренных сперматозоидов застывает на плацу... Жара и напряженнейшее ожидание. У всех дыханье сперло, фигурально выражаясь. Теснота и духота адские. Носятся меж выстроенных фронтов с дикою скоростью командиры, выкликаются имена. Дезертиров никогда нет, не было и не может быть. Скорее наоборот. И звучит лающий, собачий, отрывистый или растянутый в напряженный вой, безумный военный язык, замешанный на крутейшем дебилизме: -- Застоялись, ребяты-ы-ы??? --орут командиры. -- Так точно, вашество-о-о!!! -- орем мы. -- Не посрамим, ребяты-ы-ы!!! --рявкают комадиры. -- Вздр-р-р-р-у-у-чи-и-и-м-м-м!!!!! -- рявкаем мы. -- Не-Мос-ква-а-а-за-на-а-а-ми-и-и??? -- спрашивают командиры. -- Ни-и-ка-а-а-к-к-к-не-е-э-т-т!!! -- уточняем мы. -- А шо ж ты, сс-у-у-у-кк-а вертисся, як вошь на хребешке (на скоуородкэ, у ширынкэ, у промыжносты и т.д.)?! -- шуткуют командиры. Делаешь морду булыганом... Хвостик застывает по стойке "смирно"... Все ждут... Никто не знает, кому жить, а кому задарма, отсевком - в вечное уже небытие... 27 Миллионы и миллионы нас, дрожащих от отваги и нетерпения, сосчитаны, пересортированы, перестроены, ободрены проверенной шуткой командира. Часть нас жесточайшим, но необходимым образом, затоптана насмерть тут же; часть: - - Бре-е-зент!!!..... Га-а-а-тт-о-о-всь!!... Це-е-ль-ль-сь... пра-а-а-а-ща-а-а-й-т-е-э-э-та-а-ввв-а-а-ри--- !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! казнена. Часть -- отведена в резерв и, та-а-а-м, далеко-далеко-о-о, позади перетаптываются в нетерпении распаленные и недовольные живчики. Как знать, может именно одному из них улыбнется фронтовая удача в виде смекалистой дичины или сметливой хохотушки-деушки... С плаца же кроме плаца ничего ж не видно... 28 Все кричит-булькотит-кучкуется-сумасшествует! Все задвигалось-загалдело-заухало-завизжало и... вдруг!!!... ...оказывается, что тревога была ложной... И мы, оскорбленные "за нашего", что опять его надинамили, поруганные и притихшие, сгорбившись, молча разбредаемся по своим норам, не досчитавшись многих и многих товарищей... ...Плац должен быть чист всегда. Ураганной силы струя смывает с него шевелящихся раненных и коченеющих мертвых... Если бы ты только знал, сколько нас так вот понапрасну погибло из-за ложных тревог! Пытались мы вразумить нашего. Физически на него мы можем воздействовать стремительно и эффективно. А вот до его башки, до психики, нашему брату не допрыгнуть! Шибко далеко. Физическое наше воздействие имело самые пагубные для нас результаты. Народу задарма погибло неисчислимо, и в люди никто-то не вышел. Потому что никого у него тогда и близко не было. Ни одной, понимаешь, деушки! Одно только разыгрвшееся на безлюбье воображение... Но что до деушек ложных наших тревог, то я ведь их не проклинаю. Дуры они типа "мне-скучно". Ах, "скучно" тебе, цыпенька меланхолическая? А мне... а мне-то как с тобой ск-у-у-ч-н-о! А вот тебе для отвлечения глупости твоей - прибор!!! И что? ...Глядишь, а уж ей-ягодке, через минуточек эта пять-шесть... и уж весело... ...Ведь есть же и у тебя (дубина ты этакая!) праздник, который всегда с тобой. Отцепи телегу свою и... разнуздайся! ...Сбруйка твоя, в состоянии глубокого бельевого обморока, остывает на невозмутимом стульчике. ...И думает она про себя одним только емким словом "дура". ...Тут уж вас не разлей вода. И ей-глупенькой, и нам - сладко... С сердчишка ее отупевшего снимаешь ты нити пыльной паутины. Это люди... его так украсили. Ведь дура, ровно собака пограничная -- всегда на стреме, и ничего-то тебе не даст: ни - косточек, ни -- жирка. Пока не поумнеет... 29 Хвостик наш -- член очень деликатный. Он и руки наши, и ноги, и даже -- велосипед. А уж какие миньятюрные работы может выполнить, тебе и не вообразить. 30 Был у меня дружбан дорогой, Мосик незабвенный. Вот он лупку такую выточил, что в нее без напряга атомы можно было разглядывать. Так ему мало того показалось: изготовил Мосик махонький-махонький-манюсенький лобзичек и -- давай мирный атом пилить... Вжик-вжик-вжик... ...Конечно грохнуло капитально. Наш тогда к урологу ходил. Жаловался, что у него "в яйцах стреляет"... А какой уролог может предположить, что у его пациента спермики в яйцах атомы пилят! Шуры Балагановы в мудях кишат! Тут по-вашему к психиатрам надо идти сдаваться... ...Не стало Резерфорда нашего пытливого. Не Кощей Бессмертный сперматозоид. А ведь и Кощеева смерть в яйце была, как ты помнишь... 31 Потом "колючкой" оцепили район, где жахнуло. Народу там погибло бессчетно. Потянулись колонны беженцев, а куда селить? И каждый в темноте зеленым светом лучится и рентгенами трещит, как кастаньетами. И видно, что уж не жилец, прости господи... А через пару-то неделек появились у нас диковинные такие ребята: то об двух головках, то об трех. Число хвостиков варьировалось, но не переступало цифру четыре. Много шутили и много горевали по этому поводу, пока в одну ночь не замочили всех этих горемык. Конечно, жилья не хватало... Конечно спермик не собака -- на четырех "лапках" бегать! Однако... Так что, теперь мимо того поганого места все обходными коридорчиками пробираемся. Памятник там стоит, перед колючкой "Лучащемуся сперматозоиду": подпиленный лобзиком под корень огромедный член, в поникающем состоянии, и "Hеизвестный спермик" на четырех хвостиках, а в головку пострадавшему братке вмонтирован прожектор, посылающий зеленый упредительный луч в темноту... 32 На ваш взгляд мы чересчур башковиты. Да. У нас нет лишнего тела: живота, груди, зада и прочих напластований. Головка да жгутик трепещущий, вот тебе и весь красавец-сперматозоид. Мы чрезвычайно фунциональны в анатомическом и любовном, разумеется, смысле. В самом нашем строении доведены до предела потенциии любви и мышления. Что, в принципе, есть одно и то же. Ведь всякая мысль -- суть соединение с предметом любви... Я говорю о мысли, а не о негативной реакции на что-нибудь, не об разрушительном мечтании, которое для думающего сперматозоида не мысль. Мысль есть совокупление с истиной, и ничего более... "Coitus ergo sum", как говаривал неотредактированный впоследствии Декарт. Между прочим, знаки вашего препинания, происходят тоже от нас. Сперматозоид то восклицательным, то вопросительным знаком, то перечисляющей запятой пестрит в любом, писанном вами тексте. Мысль ваша не живет без нас. С истиной, как я уже сказал, не вступает в плодотворное соитие. Эти ваши письменные знаки, как бы фиксированные наши позы. Здоровкаемся мы императивом "Вникай!" На что вежливый сперматозоид должен ответить задумчивым и одновременно энергичным "Вникаю!". Поза при встрече должна быть подобна знаку восклицания. Прощаемся мы на вопросительной интонации: "Вник?", в позе вопросительного знака. Иногда, приветствуем и расстаемся беззвучно, изобразив собою запятую. Пожелание здоровья у нас "Плодися!", на что следует ответить точно таким же пожеланием. Таким образом, даже наши позы обнажают мыслительную нашу природу. Одно время пустили моду (молодежь наша бойкая) здоровкаться американским приветствием "Хай!", ну, и конечно, "хай" этот быстро превратился в нечто, чего я повторить стесняюсь... Но мода эта прошла у всех нехулиганов. А вас бы я переделал к чертовой бабушке (деушек исключая, как опыт изумительно удачный). Ваша-то плоть и пластика - верх бессмыслицы. Живот, например, у вас и самая крупная и самая выдающаяся часть тела. Экое, все-таки, животное уродство... Как глаз поэта замечает досадные излишества в материи стиха и отсекает их безжалостно, так я бы убрал у вас живот и, например, зад! Обе эти глупые выпуклости только мешают вам любить. Впрочем, насчет зада есть у вас не слишком близкие мне тенденции. Сиречь: 33 Глаголание юзника темническага: "Убойся Афедрона смердящега! Пещера сия заклята пакы, ибо скверна еси! Клосныя разумом и сердцем порочны стремят невинных нас туда, откеле не живот проистекает, а поганое лайно, мотыло аке мыт. Сие еси малакия и мерзость пакостных. Дондеже! Не должно меняти полеты на уметы! Прещу тебе сие кольми пакы! Вонми отцю живущага, плоти сторожащага: Беги, сыне, гузна! Сим сбережеше папарты, не переменяше аке, буй во грехе, полеты на уметы! Не оскверняше образ свой заходом червленновонным. Не дозволяше себе на колесах сиих ездити и кататися. Аминь!" (Я тебе тут из утреннего моления нашего присовокупил толику малую)... П Е С Н Ь Т Р Е Т Ь Я -- Разве это и есть любовь? -- Вот именно... -- А похоже на мясорубку... (из сновидения) "...она дала мне от дерева, и я ел." "Бытие". Библия 1 Всюду, всюду кишит жизнь. Она плещет в воздухе над головою твоею , стелется вокруг тебя, корчится под незрячими стопами твоими. Каждый пустяшный шаг твой губит неисчислимое, неслышимое тебе живое. Я голос малых сих, открывшийся тебе. Кроткие стоны растоптанных тобой не достигают твоего нечуткого слуха. Потому -- не суетись без особой нужды и лежи больше. "Но больше всех бессмыслиц, может быть, я презираю власть твою, Забота". Внемлите доверчиво поэтам вашим, им вас обманывать не к чему... Только в горизонтальном положении пребывая -- выходишь ты на глубокую связь с собою и слышишь жаркий шопот тайны своей. Да и нам легче с тобой общаться, ибо не надо штурмовать необоримые кручи и перекрикивать скрыпы тела твоего.ежачий ты -- победил, ибо: кто свалит лежачего? Ты уже празднуешь победу вином лежания своего. Ведь победитель первым делом после утомительного триумфа приляжет полежать, то есть то сделает, что ты уже успел! И значит победа уже за тобой. Пехотинец, под обстрелом лежащий, имеет шанс уцелеть. Антей ложился и набирался могучих сил в лежачем положении. И миф и опыт кровавый -- заодно... ...А вот несчастный Сизиф -- всегда на ногах, всегда толкает в гору неподъемную каменюку. Боги умеют проклясть и надсадить проклятой работой. По-мне -- пусть бы он лег, и пусть будет, что будет. Ведь хуже его судьбы не вообразить: пот-издевательство-пот-издевательство... И так -- вечность... Беспросветное, потное, выворачивающее суставы, закладывающее дыханье всегда... Лучше, по-моему лечь. Хоть мгновенье -- да твое!... до того, как прокатится по тебе и раздробит ребра злая воля изощряющегося в пытках неба... И в это единственное мгновение ты -- не раб, корчащийся под понукающим тебя кнутом, ты (хоть мгновение одно!) свободен и гибельно вылеживаешь свое попираемое богами достоинство. Мгновение -- ведь только оно у тебя и есть. Ты уже не живешь в том, что протекло и еще не живешь в том, что не настало... Так проведи его прилично и, чтобы не было мучительно больно... Проигравший мгновение -- толкает глыбу в гору, не зная ни просвета, ни отдыха. Выигравший мгновение -- лежит под горой, не обращая внимания на накат смерти, если уж ее не миновать -- то есть не перелечь в более спокойное место. А жизнь и есть ничто иное, чем именно то мгновение, в котором ты живешь, ведь все остальные реально не существуют. Кроме того: уклонение от боя, как утверждают некоторые восточные учения, равно победе. Да и приятно не принимать участия в разных, навязываемых тебе посторонней волей, глупостях... Приятно, вести себя прилично... Герой -- тот, кто возвеличивает мгновение, извлекая из него всю мыслимую, потенциальную красоту, тем что ведет себя в отвратительных обстоятельствах приличней всех остальных. Быть героем, в конце концов, это обнаружить чрезвычайно хороший вкус среди общей терпимости к несправедливости и уродству... Таким образом, природа героизма - эстетическая... И может быть, "мир спасет красота" (по известной идее Федора-то Михайловича)? ...Чем человек интеллегентней, тем он больше лежит. Я лично мудрость свою вылежал. В лежании есть что-то от утраченного нами рая. И ложась на залежанный тобою диван, ты каким-то боком своим всегда оказываешься в раю! Как лучше всего созерцать звезды, тела небесные и земные, смотреть в черты любимой или вникать в нее? Кто ответит что: при ходьбе, маршируя, или -- прыжками? Так почему же не лежите вы, бегущие за увлекшими вас глупцами! Да не смущают тебя стоячие и топчущиеся, как бараны, блеянием своим. Нет-нет-нет ничего хуже сухостоя и очумелого бега суетливой дворняжки... Нет на свете зрелища гаже, чем марширующий полк, шагающие строи физкультурников или бегущая куда-то с гиканьем массового одушевления толпа. В маршах и топаньях их к погибели, ты - лежачий не участвуешь. Ходить надо только на свидания, будучи абсолютно уверенным, что там ты ляжешь ("...и лег он с нею..."). Мы - существа подневольные: нас гоняют... А ты, сынок, свободный человек, так и лежи себе! ...Ты паришь птицей вольною, опираясь на распространенныя члены свои. И нет в сю минуту тебя умиротворенней, мудрее и - парадокс положения -- устойчивей! Ведь равновесие лежащего тела, ввиду увеличения площади опоры и снижения центра тяжести, всегда у лежащего неколебимее, чем у того, кто торчит, как лом, в бурлящем навозе деятельной глупости; или юлит, как шашель, в прогнившей доске нужника, над которой, кряхтя, взгромождается угрюмый селянин... Вспомни Микельанджелово "Сотворение Адама" в Сикстинской капелле: оба l-o-j-а-t-s-i-a, наведя указательные персты друг на друга: "ЛОЖИСЬ!" 2 Ложитесь правительства и армии... Л-о-о-о-жи-ись!!! Ложитесь дети и взрослые рядом, чтобы чада ваши услышали от вас правдивейшие истории о том как: любовь высвобождает оледеневшее сердце из льда; мертвую царевну поднимает живою деушкою из хрустального гроба (не любить, так хоть налюбоваться можно!); лягушку превращает в жаждущую объятий принцессу; вонюченькую Золушку делает первой красоткой королевства (собственно, за ножки миньятюрность -- очень Пушкинский идеал) и ведет прямо в опочивальню очень разборчивого и очень озабоченного принца -- в общем, всех волшебно перелицовывает, что и есть, суть-сказка; всех поит и отпаивает своей живой водою, преображая пред возлежанием на брачном ложе. Если в этом спасении-оживлении-преображении принимает участие мужик (а он очень принимает), тут без нашего брата не обходится. Учитывая невинность чад, нас протаскивают намеком. Сказочки кончаются так: "Стали они жить-поживать...", ну и конечно от этого у них заводятся детишки. То есть они стали лежать вместе, перелегли: кто из гроба, кто -- из сугроба; кто с печки, кто -- из речки; кто с пшеницы, кто -- с другой девицы и т.п. Сказка -- это назидательная притча о том, как герой/героиня, через тернии продираясь, с помощью сочувствующих им волшебных сил и народной смекалки, сумели перелечь из худшего места в лучшее. Чтобы улечься рядом, что, с точки зрения и сказителя и детей, однозначно означает сказочное "счастье"! Конечно героя ведет переполненность нами, то-то он всем, за исключением чудовищ и гадов, симпатичен. Героинею движет -- героическая (прости невольный каламбур) или страдальческая жажда нас, которая в сказочной деушке принимает и активную и пассивную (значительно чаще) форму, что не вопрос ее темперамента, а нюанс сказочной судьбы. Мечта ее в том, чтобы заполучить нас прочно и навсегда, с максимально мыслимой гарантией, вместе с источником нашим -- богатырем-чудесником-богачом-гусельником-начальником-орлом-удальцом. Специфика сказочных преображений требует в экспозиции природного мудака, но это его очевидное качество лишь еще больше располагает к нему, как волшебные силы, сочувствующие его поиску, так и саму деушку. Она загодя чует его закаленную в испытаниях и накопленную мудацким воздержанием сказочную потенцию... Сказка учит лечь с тем, кто по сердцу, чего бы это не стоило. Тому же учит жизнь, в моем незаметном, почти не существующем лице. Ложитесь начальники и рядовые, дети и взрослые, просящие и отказывающие, менты и бандюги, палачи и казнимые... и вы... Вы увидите небо в алмазах! И себя - в раю... 3 Каждый самомалейший вдох впускает в тебя жизни неисчислимые, а выдох -- иные жизни возвращает наружу, теплом твоим обогретые. Твоя жизнь не главнее самой крохотной из этих жизней. "Все хочет цвесть, росток и ветка"... Твоя жизнь равна неведомым тебе, незаметным жизням. Конечно, тебя просто физически больше, что наполняет тебя гордыней, и -- вовсе не зачит твоей превосходной ценности в сравнении с малыми, кроткими существами, стремящимися, как и ты, только к любви. Ваши размеры позволяют вам убивать маленьких походя, даже не замечая их отчаянных воплей о пощаде. Позор тебе -- "царю всех элементов и начал"! Позор вам, толстокожие бегемоты! Если бы ты был ростом с меня, ты бы узрел картины душераздирающие и восхитительные одновременно. Ты бы увидел свою наполненность созданиями трепетными и любящими, что может быть поубавило бы твое бахвальное важничанье пред тем, что тебе по-просту недоступно. Ты бы увидел: там -- сын плачет над растерзанным трупом бациллы-матери; сям -- отец-микроб несет на закорках обессилевшую дочь домой; тут -- вирусы опохмеляют от ядреного антибиотика, буквально кончающихся, опухших и посиневших братков... О, эти картины исполнили бы тебя ответственностию Господа за малых сиих, за народы в тебе. Как бы ты помудрел и возвысился от увиденного тобой не извне тебя, а в тебе же самом... Вот что для тебя тайна за семью печатями. 4 Вам, людям, мешают ваши размеры чудовищные. Не сравнивайте себя со слонами: с нашим племенем сравните себя! Не почитая, как должно жизнь вокруг вас кишащую, вы, с нашей точки зрения, бесчувственны, как булыжники мостовой. Жизнями, которые вы не пренебрежительно топчите, правит та же любовь, что по Данту "движет солнца и светила". Вы и замечаете только самые грубые формы жизни. Кто живей? У кого больше права жить: у слона... или у пестрокрылого мотылька, витающего над ним? У муравьишки-стахановца, примеривающегося к зернышку травы под громадными тумбами слоновьих ног? Вопрос этот и глуп и подл. Большевистская логика преподносит бандитский ответ: слон больше -- пущай топчет! Жлоба всегда, между прочим, больше... Сравнивать права по массе тела, по этим бульонным категориям! Определять: кому в могилу, кому в лоно милой жизни... ...Всем ласки хочется. Кто больше, кто страстней любит, тому ужасней расстаться с жизнью, то есть разлучиться навеки с предметом любви. 5 Не приплетай только, Бога ради, разума вашего, на вами же изуродованном свете. Разум -- в уклонении от ваших великих свершений. Справку о наличии разума у вас -- вам ни один сперматозоид не выпишет. Мы живем в координатах любви, в которых жили ваши поэты: вы -- в координатах убийства. В нашей системе разумней тот, кто больше любит; в вашей -- кто большее число себе подобных может истребить. 6 Всюду трепещет и боится за любимое существо жизнь. Трепетом этим священнным и определяется разум. Нет для него мертвых субстанций и безжизненных поверхностей. Странно, что будучи такими раздутыми жратвой и гордыней чудовищами, вы все-таки наследуете от нас наше благородное стремление к блаженству любовному. Но смерть от любви у вас тема оперная, дело небывалое и чрезвычайое. Вы слишком приземлены и практичны. Право, от нас могло бы происходить существо более тонкое и возвышенное, чем слепой давило-человек. 7 Вы - крайняя степень нашего падения. Лишь в редкие минуты истинной страсти и мгновения, следующие насыщению ею, вы постигаете жизнь нашим внимательным зрением. Как укрупнен тогда мир для вас! В какой новой перспективе вы воспринимаете себя, любимую, дыхание ветерка и гранулы света. Множь же, сынок, эти возвышающие тебя над природой твоей бегемотской, чудные моменты, как бы блики рассеянные самой вечности: всем существом взыскуй их! А если б это стоило тебе смерти -- тем более, говорю тебе как заботливый отец! 8 Почему же, зная кто вы и что вы, я и товарищи мои хотят превратиться в вас: себя истребить, ради того, чтобы стать давилою-человеком? Счастливцы вы! Вам дано любить тысяче и тысячекратно, не сгорев на первой же попытке до тла. Ради любви я хочу стать тобой, мы -- хотим стать вами. Ради любви... 9 Воля моя, я бы сделался арабом и завел огромный гарем. Я переползал бы как шмель по меду от одной -- к другой, от одной... к другой... ...Что-то я размечтался... Я ведь могу стать только тобой, а ты, увы, не мерещущийся мне, шаловливый араб... 10 Ты увидишь здесь логическое несоответствие: умри за любовь -- не умирай, а множь. Да, я -- противоречив. Мысли мои иногда путаются и бьют по своим же окопам. Но в этом случае противоречия никакого нет. Люби и все! Стоит-ли это смерти? (не считай на меркантильных счетах "позорного благоразумия") -- не стоит смерти? То есть, никогда (кроме, разумеется, случаев с дурами) не смей отказываться от желанной близости... 11 Образ деушки прекрасен... Волосы ее -- завитки тьмы и света, сбегающие вольными изгибами волны к чистой линии плечь. Глаза, ищущие нас, как голубое небо ищут восходяшие солнца. Губы, волнующиеся от желания и любви, распахнутые ее неотвратимому приближению. Грудь -- могильные, округлые курганы несвершившихся страстей; пирамиды - в которых как тутанхамоны набальзамированы ("усни баллада, спи былина") искреннейшие девические желания. ... от бугров... по ложбинке... ниже... ниже и нежнее... нежнее... ниже скользя... переступая... стелясь... меденно... тихо... туда... забираясь... вкрадчиво... томно... к долине суженной... ...спад цветущей бурно плоти - к вдруг надувающимся, как паруса тугие в бурю, балдеющим бедрам и игривым ляжкам, которые одними только изгибами своими зазывают в свое прельстительное средоточие... И... наконец... дивная, выдвинутая в мир площадочка - капитанский мостик клипера сего ("дай порулить!")... ... висячие сады Семирамиды --"грот любви" -- Сезам, откройся! -- Отвалите, гады! Я -- первый! -- и... туда... в пленительный вход-выход-вход... ...роза тела ее в поющем терновнике, неслышно поющая --лепестки розовые, распрямляемые из влажносмятого состояния любовью -- и обморок-обморок орхидей......................................... А-х-а-цццхххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх хххххххххххххххх хх............................................ ............................................................... .....................................сюда... сюда... еще... еще... еще... еше... о... о... О... О!... О!!...ОО!... ООО!!... ОООО!!!.... Ах... АХ!... ААХХХ!!!... О-О-О..... А-А-А----А-Х-Х- Х-х-х-!!!!!!!!!!!!!!!!...м...м...М...М...М-М-М.........А-а-а!... О! О!! О!!!... Бу-туп-Бу-Туп-БУ-ТУП-бу-ТУП-БУ-туп-! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! (? ? ?) ! ! !Д-д-А-а-а ! ! ! ! ............ооо! ....... ..........!!!МММММ......мм......!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!..... .аа!!!..................................................и вопль наслаждения и бросающих в будущее - в распаханную вечность -- в распахнутое безумие конвульсий и затихающих содроганий. О, какая прекрасная смерть мгновения... 12 Вечность! Впусти меня в свою морщину! 13 В завитках и изгибах тела деушки есть некоторые, как бы затверженные, внимающей ее плотью, наши пируэты. Движение откляченного ее, округлого зада --горизонтальное, с небольшим оседанием по правой и левой трети, как бы пританцовывающего в обе стороны двунацелеленного вектора: Восток-Запад-Восток-Запад ("х" в декартовой системе координат; при вертикальном (ордината "у") направлении несущих опор - некоторый угол к стреле абсциссы; от стана вся конструкция сдвинута вперед. Таким образом походку следует описать так: Земля-Небо-Земля-Небо, с сильно выраженным, нестремительным уклоном к горизонту. Исходная точка движения выполнена в виде разделенного вертикально ноля, то есть в форме уроненной буквы "фита", считавшеюся двусмысленной по сходству с описываемым предметом. Вкруг положены ветвящиеся, травообразные тени, торжественно обрамляющие предмет, что и правильно, учитывая его жизненную важность. В сущности, вся деушка построена вкруг своего предмета, и сама является его роскошным, волнующимся обрамлением. Предмет или исходная точка, которая строго говоря, является вовсе не точкой, но заглубленною в деушку чертой, плывет раздвоенным облаком параллельно земле и небу, являясь неким метафизическим уровнем, в котором и то и другое встречаются и слипаются в одно животворящее лоно, готовое распахнуться, как под воздействием внутреннего напора, так и под внешним, ласкающим давлением. Направленные друг к другу то и другое, может быть и есть, с физиологической точки зрения, страсть и любовь... Вернемся к описанной нами пластике: итак, движения деушки в предложенных координатах очевидно танцеобразны и, в основном, совпадают с нашими движениями, что поразительно при отсутствии у нашей деушки хвостика. Деушка в замедленном, плавном, как бы маняще-улетающем ритме, всегда и всюду вытанцовывает наш танец, начинающийся в ее сладостном ноле координат. 14 Деушка чудно наполнена собой, белоснежным своим объемом, движущимся колебанием разных свойственных ей округлостей. Она несет себя как кувшин любовного напитка, как амфору шорохов и ароматов. Она ходит танцуя, точно так, как мы это делаем. 15 О, танцуйте, танцуйте нас, юные чаровницы! Вздрог-вздрог ресницами... и мы, невероятно укрупненные (вид наш сверху) таращимся на приближающегося фраера. А вот он подходит: вздрог-вздрог-вздрог -- занавес вверх-вниз и, глаза (мы - вид сверху) вылетаем на него, под взвившийся к своду арки занавес, как балетные примы, исполнившие дуэт. Но вокруг не шум дешевого успеха, не дурацкий ажиотаж коллективных хлопков и кпиков, а................................т-с-с---------- !!!!!!.....!!!!!!.....!!! !!!!!!!!!! -- великая тишь сосредоточенности перед ошеломительным процессом зачатия вселенной. 16 Да, мой любезный, да! Вселенной настолько, что вам, из-за чудовищных размеров и нечуткости вашего зрения, и не вообразить! Фраер и деушка абсолютно достаточны для сотворения целого мира, а мы -- хворост сухой, дрова смолистые, зажигающие солнца новых вселенных. 17 Танцуйте, задик и бедра... Прыгай и скачи раздвоенный нолик... Извивайся, животик плоский, с глупеньким пупком -- намеком... Гуляйте пирамиды, вольные вздыматься, к напряженно взирающим с вершин ваших, одиноким звездочетам... Щурься и моргай, пупочек бессмысленный, в котором свернут котенком слепенький узелок... Вздрог-вздрог -- хлопайте ресницы мохнатенькие... Пишите, ножки, свое кружевце ажурное... Распахивайся, роза, выворачивай наружу лепестки свои в росе живительной... Трещи, терновник непроглядный, и бейте соловьиной шрапнелью поющие в нем... Это божественный Эрос, ненасытной своей, багровой глоткой, хватает нас в отпирающий и запирающий вход... Это великий Гоготун, исполнившись мною, зачинает вселенную в глубинах своих... Это те, кто верен до смерти и идут за венцом жизни... Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники... Побеждающему дадут вкушать манну и -- ему белый камень... И на камне написано новое имя... Се -- отворено -- и никто не затворит, затворяет - и никто не отворит... Двери рая? Вот -- они... ...Входи, втанцовывайся, и не хлопай дверью, а там - прямо иди, через душистые росы, по подымающейся неуклонно тропе... Это любви смертельный, влажноувлекающий рельеф, как за Леонардовой мадонной и младенцем - красота неизмеримая... Это самая чудная смерть на свете, ибо она есть -- антисмерть... 18 Каждый волосок пушка, выстилающего кожу девушки -- копье грозное, целящее прямо в сердце. Кто, кто держит их в ней за древки колышащиеся? Кто алчет пробить меня насквозь их золотыми, заточенными остриями? Вот -- исстрадавшаяся головка моя и хвостик трепещущий запятою в строке любви! Я весь дрожу! Я весь стражду... Колите меня безжалостно... Пусть весь я вытеку любовью на эти нацеленные в горло мое копья... 19 О, палачество изощренное тела, становящегося инструментом утонченнейших пыток, убивающих нас, почти бестелесных... Мы в книге жизни на одной строке с палачихами нашими, и мы их... обожаем! 20 Приди, черная избавительница... Отнеси меня на руках своих, через озеро безвидное, на гибельный алтарь... Я так устал не любить... Мучался всегда без этого... Только конца в экстазе я жаждал... ...в э-к-с-т-а-з-е... (анатомически -- в деушки тазе). 21 Ах, без любви жизнь -- пошла, и не стоит ни похвалы, ни даже малейшего упоминания. Кто не любит -- того и нет на свете, он уже мертв и опасен... Это я вам говорю, может быть самый задумчивый сперматозоид на Земле -- Заратустра незамечаемого вами, слепцы самоуверенные, неисчислимого народца любви. Ничем мы вам не обязаны. Вы нам -- всем! 22 Кто мы???????????????????????????????????????????????????? Мы текучая, упорная субстанция страсти, ищущая самоуничтожения в деушке. Мы -- обреченный порыв... Мы -- птицы с истоптанными крыльями и перебитым горлом, мечтающие об почти недоступном нам полете... 23 Я не поведал, сынок, имени своего. Сделал я это намеренно. Оставшись анонимом в племени безъимянных, я говорю не только за себя одного, а за всех нас - мертвых и живых друзей ночи и застрельщиков дня. Открыв имя одной ускользающей тени, я стушевал бы, в какой-то степени, фигуры собратьев моих, коих я часть неотъемлемая и незаметная. Не могу на это пойти. Совесть сперматозоида и врожденное чувство социальной справедливости удерживают меня от этого самовыделяющего акта. Достаточно того, что я явился тебе и "разверз уста". Имя мне -- лист готовый слететь в животворящий перегной... Имя мне -- зерно, Древо Жизни оплодотворяющее... Имя мне -- невидимая, неисчислимая толпа жизнетворительных, пульсирующих в тебе запятых... 24 "Наш" подклеил какую-то деушку. Мы все до крайности оживлены... 25 Тревога, сынок! Час мой близок... Сроки мои исполняются... Срашно в одуревшей толпе, несущей к плацу! Я... совершенно не готов и я... Я... не хочу умирать... 26 О, нет! Это не ложная тревога! Все не так на этот раз, и все страшно! Прежнее небо и земля миновали... Произошли голоса и громы и молнии и землетрясения... Сделались град и огонь, смешанные с кровью и пали на землю... ...Все рушится вокруг и воды кипящие объяли меня... Мертвые товарищи мои устилают их телами своими до дымящегося горизонта... Все-все вокруг страшно содрогается... Закатное небо раскалывают изломы молний... Горы, выпирающие из колеблемых вод, извергают раскаленную лаву .......................................................... ............................................................... .................... меня куда-то неудержимо уносит бурным потоком ....................................................... .............................................. ...меня куда-то зашвырнуло... ...я вдруг потерял вес... ...все что было вокруг мгновенно смазалось и оторвалось от меня назад... куда нет возврата... ...меня жутко шмякнуло об поверхность бурлящих вод... ...неужели отбило ударом головку... ...хвостиком могу шевелить... 27 ...Уже никто не кричит... Куски разъятых, раздавленных, изуродованных тел повсюду... ...Неужели вот это все, эти пугающие трупы, изнеможение смертное и необоримый страх и есть любовь?... Боже! Как все мы были обмануты!!! О чем я пел, безумец исступленный... Я... знаете-ли... не хочу любить... 28 ...меня тащит к огромному ЗОЛОТОМУ ШАРУ плавающему на водах... с каждым мгновением ШАР все громадней... весь в очах пристально на меня одного глядящих... я не могу перенести взглядов их... хвостик мой более не повинуется мне... но я... повинуюсь ему... что все его сонные дерганья пред этим новым конвульсивным биением страшным... я боюсь что он просто отскочит и пронесется над бурлящей пучиною феерической рассыпающей искры кометой... я страшно... страшно... неизмеримо устал... неужели никого более нет в живых кроме меня... отвернитесь пожирающие страшные ОЧИ... проклинаю тебя любовь... 29 ...ничего вокруг... ...ничего не вижу кроме невыносимых ОЧЕЙ ЗОЛОТОГО ШАРА... с дикою тоской смотрят на меня эти ОЧИ... теперь это исполинская загибающаяся кзади ЗОЛОТАЯ ПОВЕРХНОСТЬ испускающая невыносимый жар... ОЧИ смотрят на меня безотрывно как огромные окна за которыми кто-то неумолимый стоит... меня тащит к ШАРУ к выдавшейся навстречу мне ЗОЛОТОЙ ПОВЕРХНОСТИ которой уже скоро буду я навсегда заглочен... мысли мои путаются... я уже не понимаю себя... не знаю кто я... мне кажется вдруг что я и есть этот страшный ЗОЛОТОЙ ШАР ... так это я вижу себя маленького... тщедушного... испуганного... быстро-быстро бьющего хвостиком в стремительном потоке... ...Я вдруг перестаю бояться. Я помогаю несущему меня течению хвостиком, который как бы удевятерил свои энергичные движения... Наконец-то я потеряю позорную (в мои-то лета!) девственность... если... уже не потерял... 30 Прочь... прочь малодушная моя слабость!!! Напружинься, наполнись жизненными соками верный грозный хвостик! Заострись алебардой неласканная еще никем, головка моя! Я чувствую как сдавливаются мои виски... как в острый грозный гребень складывается мое темечко... Весь я трепещу отвагой и желаньем рыцарского подвига на грозном пропеллере хвостика... Я -- дракон огнедышащий! Из меня вырываются языки пламени (фигурально выражаясь). Жизнь моя прыщет победительною энергией из, заточившейся секирою обоюдоострой, головки моей, способной сейчас, кажется, резать ломтями алмазы... ...Я будто и не жил еще, а вот только начинаю жить... Нет, ШАР! Ты меня уже не избегнешь! Уж я-то тебя прошибу, чего бы это мне не стоило... И "репа" у меня не треснет! Нет ничего в мире сейчас крепче головки моей, которой, будь ты хоть из танковой брони, а я тебя пробью! 31 Этот ШАР плавает на мутных, усеянных трупами спермиков, водах. ШАР слегка покачивается, слепит меня золотою сияющей своей поверхностью... ОЧИ ШАРА обращены ко мне и как бы прожигают меня насквозь... Они зовут... они притягивают меня... Кто стоит за ними, кто всматривается в меня с испепеляющей силой? Не я ли сам, будущий, преображенный, вижу это жалкое, маленькое существо -- себя в бурлящем вокруг потоке. Боже мой! Головка моя кружится, путаются мысли мои... Я разбегаюсь, то есть разгребая трупы отплываю назад, а потом, напружинившись весь, с бешенной силой вращая хвостиком, устремляюсь в ШАР - в ближнее - круглое - громадное - ОКО... ...Головка моя вонзается во что-то безумно твердое... горячее... живое... жгучее... и ...дикая... ни с чем не сравнимая боль... ...лопается что-ли болезная-то моя головка... О-О-О-!-!-!-.... 32 ...это мягкое волнующееся расступающееся облекающее меня облако света... ...я в густом льющемся вкруг меня потоками расступающемся подо мною мягком влажном золоте... ...мне слышатся стоны но не боли а радости... ...мне мерещится твоя кудрявая голова... ...ножницы блеснули в твоей руке... ...в другой - перо поэта... ...ты будешь... ...не сомневаюсь в этом теперь... ...как же хорошо все сложилось и я... ...умру мужчиной познав... ...и сын мой продолжит за меня... ...очень похож... ...я не я уже... ...я... ...жизнь моя кажется... ... из меня вытекает... ...я куда-то... ...теряюсь в............................................. ...КАК ВДРУГ ЛЕГКО... ... Я ...ЭТО ЧТО-ТО НОВОЕ... ... Я ТЕПЕРЬ ДРУГОЕ... ...НОВОЕ... ...ПОМНИ ОБО МНЕ И ПРОЩАЙ... ...НО КОГДА-НИБУДЬ... 33 Я УМИРАЮ ОТ СЧАСТИЯ... ЦЕЛУЮ.... (на этом более чем отцовском лобзании заканчивается поэма) ОГЛАВЛЕНИЕ ЧУ! КНИГА ПЕРВАЯ ПОЭТИЧЕСКИХ ОЗАРЕНИЙ ( жизненная стезя олимпа муркина или поэт и ножницы, Вступительная статья Геллы Трапезунд 1 1. ДЕУШКА И СОЛОВЬИ 5 2. КОВАРСТВО 5 3. БЛАГОДАРНОСТЬ 5 4. ТАЙНА 6 5. ПОЭМА ЭКСТАЗОВ 6 6. НЕ ПОЙ КРАСАВИЦА 6 7. ЦИТАТА 6 8. ВЕЛИЧИЕ 6 9. ОБЕЩАНИЕ 7 10. УНЫЛОЕ ВИДЕНИЕ 7 11. НЕОСУЩЕСТВЛЕННОЕ 8 12. НЕ СОПЕРНИКУ-СТИХОТВОРЦУ 8 13. ПАРАДОКС 8 14. КАРТИНА 8 15. ЛИТЕРАТУРНОЙ МАДАМ 8 16. ЕЙ ЖЕ 8 17. СТРАДИВАРЬЯ 9 18. УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ 10 19. БЕСПЛОДНОЕ МЩЕНИЕ 10 20. КАК ПТИЧКУ ВЕШНЮЮ ТЕБЯ 11 21. РУССКАЯ ТАНКА 11 22. СОНЕТ 12 23. К НЕОПЫТНОЙ ЯГОДКЕ 12 24. РАЗНООБРАЗНЫ НАСЛАЖДЕНЬЯ 13 25. МУРКИН НАД КНИГОЙ 13 26. БЕССМЕРТИЕ 14 27. ЧЕРНЫЙ ВОРОН И МУРКИН 15 28. СОНЕТ 15 29-31. БАСНИ 29. НОЖНИЦЫ И ГОЛОВА 15 30. ОДЕКОЛОН И ГРУША 16 31. ЗАД И КРЕСЛО 16 32. АВТОПОРТРЕТ 17 33. ПЕСЕНКА О СЕБЕ 17 34. ПРИЯТНОЙ ДЕУШКЕ 19 35. НАД КНИГОЙ АПЕЛЬСИНОВА 19 37. ПОПСУ 19 38. ОДИНОЧЕСТВО 19 39. К ВОЗЛЮБЛЕННОЙ КУЗИНЕ 20 40. НАБЕГАЮЩАЯ МЫСЛЬ ОБ ВАНЕ ГОГЕ 21 41. У Х О (ПОЭМА) I. ЖИЗНЬ ВАН ГОГА 21 II. НОЧНОЙ БИЛЬЯРД 22 III. ПОРТРЕТ ДОКТОРА ГАШЕ 23 IV. ЗВЕЗДНАЯ НОЧЬ 23 V. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ 24 VI. МУРКИН И ВАН ГОГ НА ВОСТОКЕ 25 VII. ГОЛОВА НА СОЛНЦЕПЕКЕ 25 VIII. ПРОЩАНИЕ 27 41.-44. ЮЖНЫЙ БЕДЕКЕР 41. ДЕУШКА И ДЕДУШКА (курортная быль) 28 42. ШУША 28 43. КАВКАЗ или МУРКИН И КУНАК 29 44. ВЕРТИКАЛЬНОЕ 30 БИСЕР КНИГА ВТОРАЯ ПОЭТИЧЕСКИХ ОЗАРЕНИЙ 1. НИСХОЖДЕНИЕ 32 2. ЭЛЕГИЯ 32 3. НАДОЕДЛИВОМУ СТИХОТВОРЦУ 33 4. В ОСИННИКЕ 33 5-7. ВЕЛИКАЯ ДРУЖБА 5. ЛЕНИН И КРЕНДЕЛИ 34 6. ЛЮБОВЬ ИЛЬИЧА 35 7. БАЛЛАДА О ПЕРЕПЛАВКЕ 35 8 -12. НИКИФОРЫ 1. НИКИФОР КАПИТАНА ЛЕБЯДКИНА 37 2. НИКИФОР МОРСКОЙ "НА СМЕРТЬ РЫБКИ" 37 3. НИКИФОР МОРСКОЙ "ВЕЧНОСТИ" 38 4. НИКИФОР МОРСКОЙ "ВОЗВРАЩЕНИЯ..." 39 5. НИКИФОР ТАРАКАНИЙ 39 13-15. ЦАРАПЫ 1. ЭЛЕГИЯ 40 2. ЦАРАП БЕЗОТВЕТНЫЙ 44 3. ОБЛАКО 41 16. ВЕШНЕЙ ДЕУШКЕ 42 17. ДЕУШКЕ НА ПОТЕРЮ САМОГО ДОРОГОГО 42 18. ...И ЦЫПЛЕНОЧКУ... 42 19. ЦВЕТОК СКАБИОЗА 43 20. МУРКИН И ПТИЧКА (аллегория) 43 21. БЕЗОТВЕТНОЕ 44 22. СТАРАЯ ВОЕННАЯ ПЕСНЯ 44 23-27. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ 1. СТУДЕНТ И БАУШКА 45 2. БАУШКА И ВДОВА 45 3. Р. Р. Р. 46 4. ПРЕСТУПЛЕНИЕ 47 5. УКОРИЗНА К Р. Р. Р. 48 из штудий по современной американской поэзии 28. НОГА ЭПИЧЕСКАЯ 49 29. НОГА САПФИЧЕСКАЯ 50 30-37. РОМАНСЕРО 30. РОМАНС СЛЕПОЙ ДЕУШКЕ 51 31. РОМАНС ПО НАПРАВЛЕНИЮ К СКРИПКЕ 51 32. РОМАНС МУЗИЦИРУЮЩЕЙ ТОЛСТУШЕЧКЕ 52 33. РОМАНС КРАСИВОМУ ТУЛОВИЩУ 53 34. СИСТЕМНЫЙ РОМАНС 53 35. ФРАНЦУЗСКИЙ РОМАНС 54 36. ГИШПАНСКИЙ РОМАНС 55 37. ЯМЩИЦКАЯ 56 (((((((((((((((((((((((((((((((((((( ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ ПРИТЧИ ( ( ( ИЗ цикла "О МАСЕНЬКИХ И ХОЛЕСИХ" 1. МУХА 59 2. МУХИНА СЕСТРА 59 3. ОГУРЕЦ 66 ПРИКЛЮЧЕНИЯ МУЖИКА 1. МУЖИК И ОГУРЦЫ 68 2. КАК МУЖИК ЗИМНИЙ ВЗЯЛ 68 3. КАК МУЖИК С СИОНИЗМОЙ БИЛСЯ 68 4. МУЖИК И ЗОЛОТАЯ РЫБКА 69 5. КАК МУЖИК БОРОЛСЯ С ЖЕСТОКИМ НЕДУГОМ 70 НЕТ ДОСТОЕВСКОГО 70 ОЧКИ 71 Два романа. Перевод с восточного. ГРАФ БАЛАЛАЙКИН (РОМАН ПЕРВЫЙ) 71 ИСТОРИЯ ЖУКОПОВА (РОМАН ВТОРОЙ) 71 из цикла "ПИСАТЕЛИ" ГОЛУБА ДУША 73 ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ 73 ГРИША (повествование) 1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ 75 2. ОТ ТРЕХ ДО ПЯТИ 75 3. ТЕРМИНАТОР 75 4. ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЗЛОКОЗНЕННОЙ ПОДЛЯНЫ 76 5. В ВИДЕ КРОТКОЙ ЗВЕЗДЫ 77 СТРАШНЯКИ 1. ДЕДУШКА И ВНУЧЕК 79 2. КАК ДЕДУШКА И ВНУЧЕК СДЕЛАЛИСЬ ГИТЛЕРОМ 80 3. КАК ГИТЛЕР КАТАЛСЯ 80 ГЕРОИ 1. УСТАЛЫЙ ГЕРОЙ 81 2. КОГДА ПРИШЛА БЕДА 82 ПРИЛОЖЕНИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ БОРОЗДЫ НЕ СПОРТИТ". Публикация Геллы Трапезунд 83 Геллы Трапезунд. НОВАЯ ОРАТОРИЯ КОМПОЗИТОРА И. П. КОФЕЙСКОГО НА СЛОВА О. МУРКИНА 85 ОТКРОВЕНИЕ ЛЮБОМУДРАГО СПЕРМИЯ (поэма) ( ( ( ( ОТ ИЗДАТЕЛЯ И АДРЕСАТА 87 П Е С Н Ь П Е Р В А Я 88 П Е С Н Ь В Т О Р А Я 96 П Е С Н Ь Т Р Е Т Ь Я 109 --------------------------------------------------------------- Автор благодарит газету "Новое Русское Слово" (Нью-Йорк) за периодическую публикацию фрагментов этой книги на страницах газеты, художника Михаила Беломлинского за иллюстрации, а также издательство "Margo Press" (NY) за издание 1996 года. Шлите отзывы на данный сайт, а также автору: aleynik@octet.com ? mailto:aleynik@octet.com --------------------------------------------------------------- * Что в твоем кулаке? - (англ.) Здесь и далее примечания автора - О. М. * corazon - (исп.) Сердце. * "You under arrest!"- (англ.) Вы арестованы!