о весь путь свой одолел. Ни  капли не боялся, напротив... отважен был и
смел.  Но  эта  ложь  рождает  еще  страшнее страх. Ведь  если  рассекретят,
потерпит Веня  крах. И  Веня наш  боится не только  злую  ночь. А ложь своею
мощью уж гонит Веню прочь. И сила, сила страха все выше вознесет... все  то,
что мальчик Веня никак не разберет."
     Справа тянулся бесконечный забор. Слева обнаружился очередной проем. Но
там за маленьким столиком сидел все тот  же Буратино и пил из высокого кубка
что-то бордовое. Капли струились по розоватому стеклу и падали на столешницу
медленно, тяжело,  но  совершенно  беззвучно. Вот допьет Буратино,  повернет
голову и поймает затравленный  Венин взгляд. А как  поймает, уж не отпустит.
Но даже  если бы проем оказался совершенно  пустым, не стал бы в него нырять
Веня.
     Никоим образом нельзя было  допустить, чтобы Буратино появился в третий
раз.  Потому  что тогда  он возникнет рядом с Веней и  положит ему  на плечо
деревянную  беспощадную руку.  О том, что  будет  дальше,  Веня старался  не
думать. Он проговаривал самые страшные клятвы, обязуясь больше не зыркать по
сторонам. Надо смотреть на киоск - вперед, вперед и еще раз вперед.
     Киоск выплывал  из  багровых  сумерек.  Мощный.  Надежный. Его  боковые
стекла скрывались  под железными  пластинами, предвещая скорое  закрытие, но
центральная часть поблескивала выставленными на витрине бутылками. А  окошко
продавца еще приветливо открывало  желтый квадратик створки.  Видел Веня это
окошко  и тянулся  к  нему  всей  душой.  Потому  что  его наполняла  мягкая
сумеречная тень без всяких красновато-кровавых проблесков и лучей.
     Вампир  не отставал, но, несмотря на весь свой испуг, Веня заметил, что
он устал. И в самом деле поскачи-ка по совершенно вертикальным стенам, да по
шаткому забору, сбитому из неровных занозистых  досок. Вампир ждал, что Веня
остановится и передохнет. И ждал Веню красноватый туман,  клубящийся вокруг.
Но силы  кровавого  тумана таяли  с каждым  Вениным шагом. Туман  уже не мог
спрятать  киоск  в  своем  клубящемся  дыму,  а  вампир  стал   спотыкаться,
прихрамывать.
     И  вдруг лопнула  его голова, словно непомерно  раздутый красный шар, к
которому шаловливый малыш поднес острую булавку. Лопнул, как мыльный пузырь.
А перед  Веней, перед самым его  лицом  очутилось окошко, за  которым кто-то
вздыхал и шумно отхлебывал из невидимой бутылки.
     -  Хлеба,  -  прошептал  Веня,  как  бродяга-пустынник, добравшийся  до
оазиса, как голодающий Поволжья, дождавшийся продуктового  обоза, и протянул
в окошко два рубля, нагретые дрожащими руками. - Половинку батона.
     Бутылка булькнула и  ее донышко  приземлилось на что-то металлическое с
тихим звяканьем.
     - Нету, - послышался недовольный женский голос. - Только кирпич. Будешь
кирпич брать?
     -  Буду,  -  согласился  Веня,  поглядывая  на  часы.  Часы  показывали
четырнадцать минут десятого. Без всяких там финтифлюшек и закорючек.
     - А он черствый, -  голос стал более участливым. -  Как бы тебя дома не
наругали.
     - Давайте черствый, - отважно принял решение Веня. - Не будут ругать.
     -  Ну смотри, - невнятно  донеслось из тени.  Монетки исчезли, и вместо
них  появилась   вкусно  пахнущая  половина  буханки.  Рядом   звякнули  два
десятикопеечных кругляшка.
     Веня  забрал  хлеб  торжественно.  Так  принимают  кубок  за  победу  в
десятикилометровом   забеге   на   первенство  района.   Или  даже   города.
Торжественно  и  в  то же время бережно-бережно. Чтобы донести до  полки, на
которой  награда  замрет  и  упокоится  на  долгие  годы,  навевая  приятные
воспоминания и  придавая  уверенность в те минуты, когда по разным  причинам
вдруг захочется разреветься.
     К киоску  подобрались два малыша. На курточке ближнего голубыми нитками
красиво вышили "MAGIC". Букву "А" в надписи заменяла белая звездочка. Малыши
восторженно смотрели на небольшие пакетики,  где у  пышноволосых  женщин  из
узких бюстгалтеров призывно вываливались потрясающего размера груди.
     - Это что? - спросил дальний малыш.
     - Резинки, - пояснил его товарищ. - Мне Вован говорил.
     - Какие резинки? - не понял дальний.
     - Ну тетки резиновые. Покупаешь пакет, распечатываешь и надуваешь.
     - За  двенадцать рублей?! Целую тетку?! За двенадцать рублей  резиновых
теток не бывает.
     - Много ты понимаешь, дурак. Про это даже в книжках пишут.
     Вокруг Вени снова  развернулся привычный, до  замирания сердца знакомый
мир. Мальчик повернулся  к киоску спиной. Вечер смыл багровые разливы.  Дома
светились  разноцветными   прямоугольниками  окон.   Вдоль  них  протянулась
вереница фонарей, одновременно вспыхнувших шарами мягкого фиолетового света.
Из  проема между  домами вывернула  низенькая  женщина, тащившая  на поводке
черную лохматую собачонку. Собачка неистово тянулась к каждому дереву, мягко
шелестевшему уже заметно поредевшей листвой. Женщина нетерпеливо подергивала
поводок,   оттаскивая   собачку   и   одновременно   выговаривая   ей  нечто
неразборчивое резким, нервным голосом.
     Веня победил. Он не получил никакого кубка. Зато вампир больше не будет
ждать  его,  провожая молчаливым  конвоем  по пустынным  улицам. Теперь  уже
никогда.

        Глава 39,
     <i>в которой перед Колей разворачивается несколько вариантов будущего</i>

     Она появилась к вечеру. Коля стоял и смотрел, как  на фоне темной стены
линия  за  линией  вырисовывается  огромная  голова со взбитыми  волосами  и
симпатичным  личиком.  Конечно,  принцессы из  ярких  корейских  ручек  были
несравненно  лучше, но  получившийся  портрет тоже впечатлял.  Коля даже  не
ожидал, что она появится сегодня.
     Он просто  вошел в  подъезд,  моргнул глазами несколько раз, чтобы  они
поскорее привыкли  к  сумрачному  свету,  пробивавшемуся с площадки  второго
этажа, скользнул  взглядом по стене и  замер.  Там  танцевали,  сплетаясь  и
разбегаясь, серебристые линии.  Постепенно  они  складывались в  тот  самый,
предсказанный принцессами  рисунок. В  душе  у Коли  потеплело. Ведь  он мог
проскочить  и  пропустить  ее появление. А так  уже  не  оставалось  никаких
сомнений. Это была она. Предзнаменовательница.
     Значит, сегодняшняя  ночь  и была  ночью Путешествий. Ночью, когда гном
должен  был отправиться в путь. Ночью, когда Коля мог последовать за ним. Та
самая  ночь,  когда  всей пятерке следовало собраться  и ждать нового знака,
чтобы дорога для гнома получилась безопасной.
     Но первый этап уже позади. Предзнаменовательница явилась. И Коля стоял,
завороженным взглядом глядя, как серебристые линии дернулись в последний раз
и  замерли законченным портретом.  Левый глаз наполнился волшебным  сиянием.
Серебряным, но не злым. Правый глаз закрывали три длинные  витиеватые пряди.
Следовательно, звездный час начнется, когда маленькая стрелка на циферблатах
подберется к трем. Приблизительно.
     Тяжелая  рука цепким захватом опустилась на Колино плечо. Внутри что-то
оборвалось и начало падать, падать, падать куда-то в глубины. Далеко-далеко.
Темные  Стекла выцепили  Колю. Темные Стекла  сейчас уведут его за  собой  и
некому будет сообщить гному, что его время пришло.
     - Это хто тут морду пририсовал?!
     Голос раздался словно  из другого  мира, настолько  Колина душа  успела
сверзиться  в  пропасть.  Осторожно  подняв  глаза,  Коля  увидел соседа  по
подъезду, обитателя квартиры  на  первом этаже,  дядю  Сережу.  Это его рука
пригибала Колино плечо, накладывая на мальчика груз немерянной вины.
     И по-своему  прав был  дядя Сережа.  И  по-своему боролся он  за лучшую
жизнь,  где  светит  солнце,  зарплату  выплачивают  вовремя,  а  баловливые
мальчишки  не  черкаются на стенах  дяди  Сережиного  подъезда. Теперь  дядя
Сережа  был счастлив и доволен. Вот  здесь,  своими собственными руками,  он
поймал  правонарушителя,  размалевавшего  общественную  стену. Не  знал дядя
Сережа  про Предзнаменовательницу. Не слыхал, что  бывают ночи Путешествий и
Путешественников.  Не  верил  в глупые детские  сказки. Зато  он  видел, что
стена, которую  он  красил темно-зеленым цветом на свои  собственные  деньги
купленной  эмалью,  снова  испохаблена  малолетними  уголовниками,  один  из
которых  нагло  пялился на дяди Сережины ботинки, не успев скрыться  с места
преступления.
     А еще дядя Сережа умел предвидеть будущее. И  не только  свое.  Он  уже
представлял  картину, как пойманный соседский мальчишка усердно  трет  стену
под бдительным надзором самого дяди  Сережи. И тогда добрый  дядя Сережа  не
будет  сообщать  родителям  пацана  о  недопустимом  поведении их  отпрыска.
Возможно,  не  будет. Эх, ведь  раньше  следили  за каждым дитем и  семья, и
школа, и государство, а теперь остался один дядя  Сережа и не поспеть ему за
всеми. Не угнаться. Но, разумеется, кое-что полезное в нашу трудную жизнь он
привнести способен. Он еще не все сделал для страны, что мог. И поэтому дядя
Сережа развернул Колю к своей  квартире и  начал подталкивать вперед. Он уже
прикидывал в  уме, какую старую рубаху можно пустить на  тряпки и куда можно
пристроить на время  землицу  из  ведра, приготовленную для огурцов.  Добрый
человек дядя Сережа, и не жаль ему пожертвовать свои собственные вещи и свое
собственное время для общественного блага и светлого будущего.
     Коля тоже  умел предвидеть будущее.  И даже не  одно. Несмотря  на свой
невеликий рост и  возраст, он понимал, что дяди  Сережино будущее его никоим
образом  не  устраивает.  Он не сможет  взять  в руки тряпку  и  провести по
прекрасному личику Предзнаменовательницы.  В будущем  дяди Сережи есть место
для  подвигов и великих дел,  но  нет места ни  для гномов,  ни для  гномьей
дороги.  И будет  где-то сверкать Черная Луна, поглотив мир, не  попавший  в
будущее доброго дяди Сережи.
     Нет, не злой мальчик был Коля. И он даже не прочь был бы вымыть подъезд
от самого чердака и до крыльца. Весь пол и все стены. Но  не сейчас.  Потому
что светлое будущее дяди Сережи Коле не подходило.
     Но рассказывать про Колино будущее дяде Сереже было бессмысленно.  Коля
даже  не  мог  вымолвить  ни слова,  утонув  в  испуге  перед могущественным
соседом.  И ведь заставит он Колю взять тряпку и оттирать  от стены то,  что
никоим  образом не  являлось реалиями для  дяди  Сережи.  Оттирать  "морду",
наблюдая как исчезает  со стены  последняя черточка  серебра  и  закрывается
дорога для гнома. И может быть даже для Коли. А что мог сделать Коля? Только
идти по ступенькам вверх  и горевать бесслезно и  беззвучно, потому что и  в
будущем  дяди  Сережи,  и  в  настоящем,  и  даже  в  прошлом  уже значилось
непреложными  фактами  история, как  хулиган  Коля  исчеркал  всю  стену.  А
прошлое, как известно, сомнению не подлежит.
     Дядя Сережа  заулыбался. Пожалуй, он  пожертвует на  общественное  дело
серую рубаху.  Под локтями  она  не только  продралась, но и истончилась  до
неремонтопригодной степени,  а  вот  тряпка из нее получится  знатная.  Дядя
Сережа  открывал  дверь,  находясь  мыслями  в  будущем.  Дверь  заедало   и
приходилось ее тянуть обеими руками.
     Тяжесть  исчезла с Колиного  плеча. И Коля вдруг понял, что будущее еще
не  наступило. Что гномья дорога еще проляжет сквозь тьму и остановит восход
Черной Луны.  Что  для этого надо  сделать только  маленький  незаметный шаг
назад, а потом стремительный рывок. И Коля его сделал.
     Так  вырываются  герои  из темной  вражеской западни, так ускользает  в
глубины  гиперпространства  отважный  звездолет  от  шквального огня злобных
инопланетян, так  стремительно штурмуют бойцы широкую  реку  Днепр в  старых
военных  фильмах.  Так несся  Коля,  перепрыгнув  через  все шесть  ступенек
пролета и вылетев из подъездного коридора навстречу свободе.
     Дверь    открылась.    Довольно    ухнув,    дядя    Сережа    водрузил
руку-победительницу  на  плечо  сорванца, но встретил пустоту. Не  наступило
светлое будущее для дяди Сережи.  Разлетелось  оно  на осколочки, на  мелкие
несоставимые  фрагменты. Потоптался дядя  Сережа по темной  площадке, глянул
разок-другой  на  серебристую  морду   и  побрел  тихонько  на  третий  этаж
жаловаться Колиным  родителям  на  неразумного сына, страну, правительство и
президента.  Он не спешил. Разговор предстоял долгий. И с каждой ступенькой,
преодоленной  дядей  Сережей  на   пути  к   третьему   этажу,   все   яснее
вырисовывались параллели между появлением  на стене  отвратительной  морды и
исчезновением многомиллиардных иностранных  кредитов, выданных Международным
Валютным Фондом прежнему правительству.
     Коля  подпрыгнул и позвонил. "Тихо в лесу, только не  спит барсук..." -
зазвонили колокольчики  музыкальной  шкатулки, заменявшей в Вениной квартире
обычный звонок.  Через полминуты дверь немного приоткрылась. Проем заслонила
высоченная фигура Вениного  отца.  Он смотрел  на  Колю сверху  вниз хмуро и
недружелюбно.  Очевидно  в его варианте будущего не предполагалось не только
гномьей дороги, но даже и Колиного визита. "Ну?" - выражал весь его облик.
     - А Веня дома? - робко спросил Коля.
     - Дома, - согласился Венин отец. - Заходи.
     Проем стал пошире и Коля скользнул в образовавшуюся щель.
     Венин отец внимательным взором окинул подъезд и,  не найдя более ничего
интересного, звучно крикнул в глубину квартиры:
     - Сына, к тебе.
     Из комнаты  выбрался  Веня. Тоже хмурый.  Тоже недовольный. Но,  увидев
Колю сразу же  просветлел  и  заулыбался.  Венин  отец  двинулся в  комнату.
Подошвы тапок сочно шлепали по коричневому линолиуму.
     - Сегодня, - прошептал Коля.
     - Сегодня, - Веня сник. - Я не знаю. Меня не отпустят...
     - Надо сбежать, - шикнул на него Коля.
     - Сбежать? - удивился Веня.  Такая мысль никак  не укладывалась  в  его
голове.
     -  Надо, -  жарко  зашептал  Коля и, опасаясь, что Веня  завозражает  и
откажется, загрохотал по лестнице вниз.
     - Мне надо еще Ленке сообщить, - закричал он этажом ниже. - И остальным
тоже.
     Веня,  который только что отыскал причину, по которой он  никак не  мог
покинуть квартиру, набрал побольше воздуха в грудь для  ответного ора. Внизу
пушечным  выстрелом  хлопнула  дверь.  Воздух потихоньку  просочился  сквозь
ноздри, а  причина так и осталась неизвестной ни Коле, ни  остальным жителям
подъезда.  Веня  тихонько  закрыл дверь и  побрел к своим  самолетам,  чтобы
наконец-то разложить все вкладыши от жвачек в надлежащем порядке.
     У  Лены  звонок  почему-то  не работал.  Кнопочка  нажималась, а звонок
вместо   верещания  выдавал  сиплый  писк.  Однако,  на  седьмой  раз  дверь
открылась. На пороге стояла Ленкина мама.
     -  А,  Коля,  -  обрадовалась она,  -  давай,  -  мотнула  она головой,
приглашая Колю вовнутрь, - давай, давай, не стесняйся.
     - Можно Лену позвать, - тихо предложил Коля. Он боялся,  что скоростная
Ленка  моментально  выдумает  сто  тысяч отговорок, чтобы  не отдавать  Коле
гнома.
     -  Можно, -  кивнула Ленкина мама, ласково мигнула глазами  и  ухватила
Колю за плечо.
     Рука  была  теплой  и  неопасной.  Ноги  Коли послушались  и  шагнули в
коридор, а затем, расставшись с кроссовками, и в саму комнату.
     Лена лежала  на животе, подперев руками  лицо и  весело болтая  ногами.
Перед  ней  валялась  раскрытая  книга  с  испанскими  сказками. Легенда про
великана интересовала ее больше, чем явление Коли. Она даже не посмотрела  в
его сторону.
     Коля потоптался на месте. Никакой  реакции. Коля подошел к дивану и сел
так, чтобы Ленкины ноги  не лягнули  его невзначай. Ленка вздернула голову и
развернулась.
     - Спит,  -  пояснила  она, подбородком указывая  на комод,  в одном  из
ящиков, которого ночевал гном в своей уютной коробочке.
     - Сегодня, - степенно произнес Коля. Гному  предстояло ДЕЛО. И, значит,
надо было вести себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
     - Ночь  путешествий и путешественников! - восхитилась Ленка и заскакала
по комнате. Она не видела, что ДЕЛО уже начиналось.
     -  Ночь  Путешествий и Путешественников,  - поправил Ленку Коля, придав
словам нужные оттенки.
     - Классно! - Ленка остановилась  и, предупредительно стукнув по комоду,
выхватила из ящика коробку.
     На кухне Ленкина  мама звякала ложечкой,  размешивая  сахар в  чае, а в
комнате Лена и Коля будили гнома, потряхивая коробочку из стороны в сторону.
     -  Чего еще,  -  недовольно бурчал он, отчаянно растирая глаза.  -  Вот
только заснул... И, конечно же, в этот самый момент...
     -   Не   ной,   -  по-взрослому   прервал   его   Коля.   -   Я   видел
Предзнаменовательницу.
     -  Тебе показалось, - возмутился гном  и  полез обратно в белые  хлопья
ваты.  Золотая  фигурка  вот-вот  могла  окончательно  затеряться   в  белом
переплетении.
     - Нет, - Коля вытряхнул гнома из коробочки, а  саму ее закинул на шкаф,
как заправский баскетболист.
     - Сам  будешь  доставать, - пригрозил гном,  проследив полет коробка. -
Ну, что там у тебя с Предзнаменовательницей?
     - Нарисовалась, -  уверенно кивнул  Коля.  - Три пряди. Значит, сегодня
ночью в три часа.
     Гном  поглядел  на   Колю   странным  взглядом.  В   нем  чувствовались
растерянность и страх, отрешенность  и даже обреченность. И  сквозила тоска.
Словно  все  бы на  свете  отдал  гном,  только  бы исчез  со стены  портрет
Предзнаменовательницы  с  тремя  прядями  на  правом глазу,  а  самого гнома
отпустили бы обратно спать и видеть спокойные и безмятежные сны.
     -  Я выберусь в два,  - зашептала  Лена так  тихо,  что  ее голос почти
полностью  заглушило  позвякивание  ложки о стекло. Гном  посмотрел на  Колю
по-особому. Пронзительно и  печально, словно Коля не оправдал  каких-то  его
гномьих надежд.  Затем  он  уставился  себе под ноги  в  просторных  золотых
сапожках. Коле стало неуютно.
     - Ладно, - махнул он  рукой. - Я  где-то к  трем.  Вдруг  мои раньше не
заснут. Я  побег. Мне еще Пашке и  Димону сообщить. Пускай нас пятеро будет.
Так надежнее.
     Лена кивнула. Через минуту Коля уже несся по пустеющему  двору, забывая
непонятный гномьий взгляд, стараясь его забыть, пряча в глубину даже мысли о
гноме, за которого он отвечает и которому предстоит уйти.
     Напряжение  немедленных действий  охватило Колю  так  сильно,  что  он,
запыхавшись от взлета на пятый  этаж, не стал  тянуться к звонку, а что есть
силы забарабанил в дверь.  Дело это было трудное, потому что дверь обтягивал
дермантин  с созвездиями  блестящих  гвоздиков,  а  Колины  удары  тонули  в
спрятанной внутри вате.
     Дверь открыл Димкин отец. Он вопросительно качнул головой.
     - Здравствуйте, -  поздоровался Коля, испугавшись предстояшего разноса.
Ну что  стоило дотянуться до звонка? Вон она, кнопочка. И совсем невысоко. И
в полном порядке. Не бывало еще такого случая, чтобы в Димкиной квартире  не
работал звонок.
     - Вечер добрый, - снова кивнул Димкин отец и улыбнулся. Чуть-чуть.
     -  А  Дима  дома,  - Коля  даже  не спросил. Он  и подумать не  мог  об
отрицательном ответе.
     -  Конечно, - согласился с ним Димкин  отец и снова кивнул. Наверное, в
школе  его не  успели отучить от этой  дурной  привычки.  Кто  чавкает,  кто
постоянно  кивает  головой,   а  кто  отстукивает  ритм  модных  песенок  по
перекладине  Колькиного  стула.  И  ничего-то  с  этим  не  поделаешь.  Свои
недостатки есть у каждого. Не бывает человека без недостатков, ведь не робот
же  он в  конце концов. И даже у гномов бывают  недостатки. Кто знает, может
быть  какой-нибудь ученый  додумается до робота с недостатками. И кто знает,
может этим самым ученым будет не кто иной, а Коля.
     Димкин отец  отошел  с  дороги. Но непонятно было, то  ли он пропускает
Колю, то ли рассматривает издали, решая, а достоин ли Коля переступить порог
квартиры. Тем более, что раньше здесь Коли не наблюдалось.
     Но не на то  наступала  ночь Путешествий и Путешественников, чтобы Коля
топтался на пороге. И  поэтому он шагнул вперед.  Ненамного. Так, чтобы если
что, то сразу же шагнуть назад.
     Димкин  отец  кивнул  в   очередной  раз,   видимо,  удостоверившись  в
благонравных  намерениях  вихрастого  паренька.  И  Коля радостно затопал  в
коридор. Дальше он не рискнул пройти. Хотя сообщать Димке о ночной встрече в
присутствии отца было совершенно невозможно.
     Димкин отец не торопился звать сына. Он осматривал Колю, словно строгий
врач из детской поликлиники.
     - Это не ты забрал у Димы алую ручку? - внезапно спросил он.
     - Нет, - замотал головой Коля. - Я даже рисовать-то не умею.
     - Для  того,  чтобы  забрать ручку,  не  обязательно уметь  рисовать, -
заметил Димкин отец.
     Коля сжался. Он уже представил, как рука Димкиного  отца цапает  его за
плечо  и неотвратимо выводит во двор, где с тряпкой  и  тазиком мыльной воды
ждет Колькино появление дядя Сережа.
     Но Димкин отец только кивнул. Оставив  руку лежать на перекладине полки
с привинченными крючками для одежды. Вина не успела догнать Колю. Она где-то
отстала по дороге  и заплутала в темных закоулках, еще надеясь отыскать свой
улов, но постепенно растворяясь в подступавшей ночи.
     В коридоре объявился Димка. Маленький и серьезный.
     - Не этот? - строго спросил его отец.
     -  Не, - сказал Димка, уставившись  на Колю. Он был догадливый и сейчас
ждал только наводящего вопроса или одного-единственного слова.
     - Три, - пояснил Коля.
     Димка  ничего не ответил, а только кивнул.  Коля так и не понял, уяснил
Димка или  нет, что ему предстоит  в три часа объявиться в Колином подъезде.
Но разъяснять  под  пристальным взором  Димкиного отца  не  хотелось.  Да  и
некогда. И Коля с облегчением выскользнул на лестничную площадку.
     Пашка открыл  дверь сам. Коля тревожно вслушался в квартирные звуки, но
ничего подозрительного не долетало. Шелестело радио на стенке. Кипел чайник.
Тикали   часы   на  холодильнике.   Пашкина   мать  работала  продавщицей  и
возвращалась домой поздно.
     - Сегодня, -сказал Коля, не решаясь переступить порог. - Ночью.
     - Хорошо, - Пашка качнул головой направо.
     - А отпустят? - заволновался Коля.
     - А буду спрашивать? - невозмутимо отозвался Пашка.
     Коля  и  сам  не  собирался отпрашиваться и промолчал.  Пашка  тоже  не
изъявлял  желания  раскручивать разговор. Он по натуре  был  немногословным.
Сказал - сделал. И по новой.
     А Колю захватила одна совершенно невероятнейшая мыслишка.  Прямо сейчас
он стоял с самим  Пашкой. С  тем самым Пашкой, который не забвал  сбрасывать
его с хороших мест у окна в экскурсионном автобусе. С Пашкой, от которого он
получал  чуть  ли не каждый  день.  С  Пашкой,  которому был  обязан  решать
контрольные. Да, да, с Пашкой. И ни  чуточки... Ну вот ни  капельки  его  не
боялся. Интересно, из каждого ли кровожадника можно сделать человека?
     - Ну, мне пора, - заявил он Пашке.
     Пашка не возражал.
     И  Коля солидной взрослой походкой проследовал через  сумрачные дворы к
своему подъезду. Оставалось надеяться, что дядя Сережа не прятался с засадой
в  приподъездных  кустах,  поджидая  Колю,  чтобы  вручить  ему  тряпку  для
скорейшей помывки стены. Но дядя Сережа пил на кухне чай и слушал по радио о
событиях, происходящих на территории бывшей Югославии. Он уже почти  забыл и
про морду, и про Колин побег. Все это сейчас казалось мелочами. Но завтра он
обязательно дождется  Колиного отца  и ткнет  в сыновьи  художества. И может
проказливый пацан будет тогда отмывать стенку под двойным  надзором, а  дядя
Сережа  вдоволь  обсудит,  надо ли нам  снабжать  топливом  районы  Крайнего
Севера.
     На секунду Коля остановился  и  вгляделся в серебристые штрихи портрета
Предзнаменовательницы. Пробьет полночь  и локоны начнут  укорачиваться. Один
за другим. А когда исчезнет последний, то  гном вступит на дорогу. А может и
Коля уйдет вслед за ним. Ненадолго. Не навсегда. Только на одну ночь.
     А ночь  уже наплывала, уже распростерлась над городом холодными черными
крыльями  осеннего  неба.  Для миллиардов  людей  она оставалась  совершенно
обычной ночью,  наполненной снами, делами  и происшествиями. И только пятеро
всматривались в нее строгими  взглядами. Взглядами ожидания. Они чувствовали
ее  отзвуки.  Они  знали,   какие  секреты  прячутся  в  небесных  складках,
изукрашенных лоскутками облаков и мерцающими искорками звезд.

        Глава 40,
     <i>которая показывает нам трудный выбор Вени</i>

     Веня осторожно-осторожно  пробирался через большую комнату,  где  спали
родители.  Пол поскрипывал  и каждый  звук  отдавался  тихим ужасом  у  Вени
внутри. Крысомуммии безвучно шмыгали из кухни в Венину спальню и обратно. Но
Веня уже ни капельки их не боялся. Привык.
     А  вот  выбраться  в  одиночку  из дома  казалось совершенно немыслимым
делом. Даже вечером нельзя было выйти на улицу или к Коле, предварительно не
отпросясь.  А тут получалось настоящее преступление.  В голове, смешиваясь с
безотчетным страхом, проносились картины, когда  отец поутру зайдет в Венину
комнату и никого там не найдет, кроме бабушки, спокойно спящей в углу. И эта
страшная картина ни за  что не хотела  покидать Венину  голову. А о том, что
случится по возвращении Вени, он даже думать не хотел.
     Пальцы  легли  на  собачку замка  и  миллиметр за миллиметром принялись
отодвигать  ее вправо.  Замок  чуть лязгнул и Веня  сжался.  Тишина.  Только
крысомуммии  столпились  вокруг Вени и пялились то на дверь, то на Веню, как
просящаяся на улицу кошка.
     Теперь  пальцы  сжались вокруг ручки  и осторожно  потянули ее на себя.
Крысомуммии  в  нетерпении  затопали. Если  бы  на  их  месте были  умильные
комнатные собачонки, похожие  на откормленных лисичек, то Веня улыбнулся. Но
крысомуммии с  красными  индикаторами  глаз  и  злобным  оскалом  улыбки  не
вызывали. Веня их не интересовал, им требовалось выйти. И как можно скорее.
     Веня не раздумывал над тем, почему бы крысомуммиям не убраться восвояси
тем неведомым путем, которым они когда-то проникли в квартиру. Веня тянул на
себя  круглую   рукоятку,   украшенную  выдавленным  переплетением  листиков
какого-то небывалого растения.  Дверь,  поскребывая по  полу нижним  валиком
обивки, поползла внутрь квартиры. К счастью дермантин, укутавший поролоновый
валик, поистрепался и не звонко царапал по линолиуму, как после новоселья, а
лишь  тихо  шуршал. По  линолиуму  косой дорожкой протянулся  луч  света  от
тусклой лампочки, бессменно дежурившей  на  этаже до окончания  своего срока
службы. Веня  перевел  дух и  убедился,  что щель  достаточно широка,  чтобы
просочиться в подъезд.
     Крысомуммии со  скоростью  пулеметных выстрелов начали  выскакивать  из
квартиры, не толпясь, а четко  соблюдая очередь. Не прошло и минуты, а перед
приоткрытой дверью  стоял только Веня, пока не  решившиеся на последний шаг.
Правой  ногой он терпеливо шарил  в  непроглядных  просторах  обувной полки,
разыскивая  свои  кроссовки.  Левой  рукой  он  пробовал снять  свою  куртку
завешенную маминым пальто. Правой было  бы сподручнее, но  она так и сжимала
дверную  ручку. Неудобства  радовали Веню.  Неудобства  позволяли затягивать
время  и отдалять момент, после которого вернуться будет невозможно. Секунды
таяли, а Веня так  и оставался в коридоре, готовясь к  неприятному побегу из
дома.
     Но   кроссовки  вывалились  из-за   папиных  сапогов,   задетые  далеко
просунутой   ногой,   а   ленточка  вешалки  оборвалась   от   непрестанного
подергивания, и куртка сама собой выскользнула из  вороха верхней  одежды  и
оказалась у Вени в руках. И не  оставалось больше никаких причин, по которым
Веня  мог задержаться  еще  на одну  минутку.  А там, кто  знает,  может все
совершилось бы само собой, без всяческого Вениного участия.
     Пальцы правой руки оторвались от ручки и подхватили кроссовки. Обувался
Веня  уже  в коридоре, где из-за  всех  плотно  прикрытых  дверей  наплывала
мертвая тишина. И только одна дверь раззявилась темной щелью, а Веня смотрел
на нее несчастным взглядом. Он совершенно не знал, что теперь делать. Своего
ключа  Вене не полагалось, так как дверь почти всегда открывала бабушка, а в
тех редких случаях,  когда  она выбиралась в  магазин или поликлиннику, Веня
ждал ее на скамеечке или убегал в штаб. Но сейчас-то звонить было совершенно
недопустимо.  Сейчас-то Вене  полагалось видеть сны в своей постели. Уже то,
что Веня стоял на лестничной площадке, являлось непростительным  проступком,
о котором не должен был знать никто. Не  бывает ни гномов, ни гномьих путей,
один  из которых должен открыться  сегодня. Не бывает принцесс из  корейских
ручек. Не  бывает хозяев Темных Стекол. Не  бывает крысомуммий,  чуть ли  не
сотня  которых только что выскочила в тусклую прохладную тишину подъезда. Не
бывает  на  белом  свете ничего такого, что  послужило  бы  для  Вени веским
оправданием, когда утром он нажмет кнопку звонка, чтобы его пустили обратно.
И поэтому  Вене до невозможности не хотелось захлапывать дверь, отрезая себе
обратный путь.
     Но и оставлять дверь открытой тоже  казалось  совершенно невозможным. А
вдруг  в Венино отсутствие в квартиру залезут грабители. Веня знал множество
историй про  грабителей, бесшумно  вскрывающих двери по ночам. А тут им даже
стараться не надо будет. Толкнул дверь, и уже в квартире. И Вене попадет еще
больше. И за побег, и за грабителей. И Веня тихонько начал прикрывать дверь,
с  каждым  мигом наполняясь  все  большим  отчаянием. Вот сейчас  замок чуть
слышно  щелкнет... И  все! И никто  не  спасет Веню, и никто ему не поможет.
Нет!!!
     Веня  отшатнулся от двери. Он не будет ее закрывать. Может грабители не
заметят, что дверь только прикрыта. Веня отошел от двери  подальше, почти до
лестничного пролета. Отсюда было незаметно, что дверь не захлопнута. Может и
в самом деле оставить  все  так, как есть?  Нет, это не выход. У  грабителей
глаза смотрят  совершенно иначе, чем у обычных людей. Им только раз глянуть,
и любой из них сразу догадается: вот она, открытая дверь!
     Веня понуро шагнул  обратно. Он не  может оставить дверь открытой. И он
не может  остаться  в подъездном коридоре,  когда  щелкнет  замок.  Но тогда
выходило, что  он  предаст  Колю  еще один раз.  И  не  только Колю. И гнома
предаст. И Ленку с Димкой. И даже драчливого Пашку.
     Но если он оставит дверь открытой, то предаст папу и маму. Прямо в руки
грабителей.  И  бабушку предаст. Вот они  спят, ни о чем не подозревая,  а в
комнату уже  просачиваются высокие темные  силуэты  с длинными, пока еще  не
вытащенными ножами. Почему в жизни все  получается без  красочных  подвигов?
Почему получается так, что неизменно требуется кого-то предавать?
     Мороз  продрал Веню.  Он  почувствовал на себе  тяжелый  взгляд хозяина
Темных Стекол. Мощная фигура  высилась за Вениной спиной, вызванная шустрыми
крысомуммиями. А лестницу заполонили смутные ряды войска, состоящего  сплошь
из  грабителей. Первые парочки уже  высовывались из-за серого  плаща, ехидно
усмехаясь.  А губы хозяина уже дрогнули, чтобы извергнуть  слова выбора. Или
Веня возвращается в свою квартиру и сидит там  до утра. Или Веню  пропускают
во двор,  но  в  щель немедленно  хлынут черные грабители, чтобы  уволочь  в
неведомые просторы все  вещи, а  може  даже и родителей с бабушкой. И придет
Веня  в  пустую  квартиру  поутру. Но можно ли жить без мамы, без папы и без
бабушки? Все мы когда-нибудь уйдем, но  ведь  не сейчас  и даже  не скоро, а
лишь потом, в далекие-далекие времена.
     Холодея  от ужаса, Веня развернулся, чтобы встретить  жесткий взгляд за
Темными  Стеклами  и  юркнуть  спиной вперед в квартиру, а  затем немедленно
захлопнуть замок,  оставив злобных, неправильных  существ  снаружи.  Никого.
Пустая  площадка  и  лестница.  Пыльное  окно с  бликами  света  от матового
плафона, освещавшего этаж пониже.
     Веня остановился возле двери. А может грабители не придут?  Ну может...
Ну пусть не  придут.  Пускай сегодняшней ночью  они  будут шариться в другом
районе. Тогда ничего не случится ни с мамой, ни с папой, ни с бабушкой.
     Тогда  он  сможет выскользнуть из ловушки и  бежать к Кольке в подъезд,
где  все  уже  наверняка  собрались  и  клянут  Веню  разными  неприглядными
выражениями. Им хорошо, у  них есть  ключи от квартиры. Ничего,  когда  Веня
вырастет, то сделает себе свой собственный ключ, а  может быть даже два.  Но
теперь-то, теперь что ему делать?
     Веня  осторожно  шагнул  вперед, затем  еще и  еще. Нога опустилась  на
первую  ступеньку. Веня  затравленно оглянулся.  Дверь  выглядела совершенно
закрытой.  Только  не для грабителей. Но теперь уже  ничего  не поделаешь. И
Веня  осторожно побрел вниз. На цыпочках. Чтобы производить как можно меньше
шума.
     Пролет  за пролетом оставались позади.  Никто не  реагировал  на легкое
цоканье  носков Вениных кроссовок. За дверями  притаились  укутанные тишиной
тайны. Они предназначались не Вене. Веня  просто проходил мимо. Возможно эти
тайны  знали грабители. Возможно,  они  привлекут  их  сюда, как только Веня
выберется из подъезда. Ну  и пускай. Пускай они забираются в эти квартиры за
любыми тайнами. Пускай они только не доберутся до Вениного этажа. Ненадолго.
Всего на несколько часов. А потом Веня  вернется и закроет за  собой  дверь.
Веня даже  посидит  на  полу  перед  дверью,  вслушиваясь  в  тишину,  чтобы
предотвратить  приход  грабителей.  Ведь  каждому  известно,  что  грабители
приходят  только если в  квартире никого  нет. Или когда все спят. А Веня не
будет спать. Всю оставщуюся ночь. И много-много  ночей потом, если так надо.
Не будет спать до того самого момента, когда в  большой комнате  задребезжит
будильник,  и  времени  останется  только  для  того,  чтобы  черным   котом
проскользнуть по полу в свою комнату и зарыться под покрывало. Веня мысленно
согласился  и  на эту,  и на  многие  другие  жертвы, лишь бы  грабителей не
занесло в  его отсутствие  сквозь  щель,  неприметную  для  взгляда обычного
человека.
     Вытянув обе  руки  вперед, Веня  открыл  внутреннюю  дверь,  отделявшую
подъезд от маленькой шлюзовой камеры и рванул во двор.  Дверь за его  спиной
оглушительно  состыковалась с косяком. Веня даже присел от страха. Канонада,
разлетевшаяся на десятки отголосков, прокатилась по спящему подъезду. И Веня
рванул, что  есть силы. Он  уже  представлял, как  распахиваются двери и  на
площадки   выглядывают   недовольные   жильцы.  Он  уже   представлял,   как
проснувшаяся  мама зажигает в Вениной комнате свет и немедленно  будит папу.
Он  уже представлял, как папа  одевается  и  следует  за  Веней, безошибочно
определив его маршрут.
     Он  бежал  все  быстрее  и  быстрее,  стремясь  оторваться от  гнетущих
страхов, но на полпути в него врезалась мысль, заставившая сбросить скорость
и остановиться.
     "А что если в Колькином подъезде никого не будет?!" - пронеслось у него
в голове.

        Глава 41,
     <i>в которой повествуется о том, что же произошло в подъезде</i>

     Дверь заскрипела  и открылась. В темном  силуэте,  возникшем на пороге,
угадывался Веня. Все  разом вскинули голову и посмотрели на  вошедшего. Даже
гном,  который  беспокойно  бродил  по  Лениной ноге  и  то  волновался,  то
сокрушался.
     - Побыстрее  не  мог,  - накинулся  он  на Веню. -  Тут  такие  дела...
Такие... А ты... Да может теперь ничего и не получится.
     Веня  зло  посмотрел на  гнома.  Может,  у гнома  и  не было  ключа  от
квартиры. Так ведь ему и ключ-то не нужен!
     - Не  волнуйся, - прошептала Лена, легонько стукнув гнома по  голове. -
Еще есть время.
     - Время, время,  - пробурчал гном, - а  чего он опаздывает. И вообще...
По голове бить нельзя. Можно на всю жизнь дураком стать.
     - А долгая она, гномья жизнь? - спросил Пашка, покусывая нижнюю губу.
     - По разному, - милостиво объяснил гном. - Мне еще лет триста-четыреста
осталось. Гномьих лет. Они человеческих раз в десять длиннее. Или в сто.
     - Вот  и не скачи, - уставился на него  Пашка. - Слышь, а то нарвешься.
Будешь тогда все свои тысячи оставшиеся мучаться. Или в сто раз больше.
     Гном ничего не  сказал. Он демонстративно  отвернулся от  Пашки и хотел
снова  приняться за Веню, но тот уже втиснулся в самый угол  между Колькой и
стеной, скрывшись от  бдительного взора  гнома. А кричать в пустоту гном  не
любил.  Он  на  секунду присел,  но тут же вскочил и снова  принялся  нервно
расхаживать по теплой джинсовой ткани.
     Наступила  тишина.  Лена взглянула  на  портрет  Предзнаменовательницы.
Честно говоря, она представляла  ее иной.  Похожей... Ну на эльфийку что-ли.
Узколицую,  остроухую  и певучую. Портрет, сотканный из  серебристых  нитей,
выглядел  совершенно иначе. Но Лене он понравился. Особенно глаз, сверкавший
бисерным светлячком. Волнистые волосы тоже были хороши. Когда Лена вырастет,
у  нее  тоже  будут  такие  волосы.  И  никто  не  заставит   ее   ходить  в
парикмахерскую  и  отстригать такую красотищу.  Левый  глаз сейчас  закрывал
только один локон. Он незаметно уменьшался. Лена  никак  не могла подглядеть
момент,  когда  он  становился  на чуть-чуть  короче.  Когда  Лена  с гномом
пробралась в подъезд,  то второй локон только-только начал убывать. А теперь
он исчез. Навсегда.
     Лена  повела  плечами. Было  немного  зябко.  Рядом  нахохлился Димка и
размышлял  о  чем-то  своем.  Пашку,  сидевшего на полу и  привалившегося  к
маленькой  дверце, тьма  скрывала  полностью.  Если  бы  не  постоянное  его
ворочанье,  то было бы  неизвестно  там он еще или уже исчез. А сейчас  было
неизвестно, сидит ли там Пашка или его место заняло что-то чужое и опасное.
     Душа у Лены напевала чуть слышную  мелодию без слов. А все-таки здорово
оказаться здесь ночью. Идти по  двору, где над твоей головой колышутся ветки
деревьев,  а  в  разрывы   листвы  мигают  крохотные  звездочки.  Лена  даже
останавливалась  по пути,  чтобы  пристальнее  рассмотреть небо,  на котором
сверкали  тысячи холодных  искорок, каждая из которых вблизи могла оказаться
раз  в   сто  больше  солнца.   Но   Лену   они  устраивали  именно  такими,
переливающимися  от  красного до зеленого,  захватывая на  мгновения синий и
желтый. Словно лампочки гирлянды.  И  только одна большая звезда приткнулась
ровным бледным пятнышком. Мама говорила, что это планета. Только планеты  не
мерцают. Вот здорово, мама спит, а Лена гуляет по  совершенно пустым улицам.
Такого с  ней еще не  случалось  никогда.  А впереди  еще  гномья дорога, по
которой Лениного гостя можно будет немного проводить.
     И  здесь,  в  подъезде, вполне уютно.  Сумрачный свет едва пробивался с
верхних  этажей. Входная  дверь плотно приврылась  и отгораживала  теперь от
сквозняка. Прокладка  труб, на  одной из которых сидела Лена, была мягкой  и
удобной. Ночь  прятала  свои  тайны  от  Лены.  Но  одна из  них  -  портрет
Предзнаменовательницы - сияла на стене прямо перед ней.
     Последний  свисающий  на лицо  локон Предзнаменовательницы растворился,
выпустив   на   всеобщее  обозрение  второй  глаз.   Он  оказался  вовсе  не
серебристым, а фиолетовым. Тусклым,  в отличие  от  мягкого  света остальных
черточек портрета. Печальным. Угнетающим.
     Тишина  в  подъезде  посуровела  и  начала  давить.  Ведь  звездный час
наступил, а ничего не происходило. Ну просто ничегошеньки.
     Первым не  выдержал  Пашка. Он  выбрался из  своей  тьмы,  потянулся  с
хрустом  и  подошел к портрету,  засмотревшись на  новоявленный глаз,  столь
разительно отличающийся от общего стиля.
     - Какого...  - начал он, но взглянув на Лену, смутился, скомкал фразу и
начал  по-новому. - Я  хотел сказать,  что  уже почти полчетвертого, а я  не
сплю.
     - Все мы не спим, - пробурчал Веня.
     Коля молча  ковырял  носком  ботинка  трещину в  цементном  полу. Димка
согнулся и сопел во тьме. Он то как раз успел уснуть.
     - Ну,  - Пашка  присел перед Ленкиными коленями и уставился на гнома. -
Давай, показывай, где тут твоя дорога. Скоро народ на работу попрется. Тогда
уж точняк ниче не выйдет.
     - А  что я, - завозмущался  гном.  - Как  что, так сразу я.  Ночь-то на
дворе  не гномья. Вот была  бы гномья  ночь,  я  бы вам такого наворотил.  А
сейчас ночь Путешествий и Путешественников. А я разве путешественник? Гномы,
они по натуре не путешественники. Они - работяги. Вот.
     -  Что-то  ты не похож  на работягу, -  скривился Пашка.  - Сидишь,  да
стонешь. И мы из-за тебя не спим.
     - А я вас  звал? -  обиделся гном. - Звал, что ли? Сами приперлись меня
провожать. Валите отсюда, вот что я  вам скажу. Да. Так и скажу. Валите! Сам
уйду. Никто мне не нужен. Я сказал!
     - Ага, - скривился Пашка еще больше, но Лена не дала ему продолжить.
     - Все,  - девочка сцепила  пальцы и  выставила их перед гномом защитным
редутом. - Хватит. Нам еще только разбудить весь подъезд не доставало.
     -  Да пускай, - мотнул головой Пашка. - Хоть и  разбудим. До  утра  все
равно хрен кто высунется. Так что мы, ништяк, в безопаске.
     - Думать надо, - протянул Колька. - Чего-то мы еще не сделали.
     - У тебя  башка большая, вот и думай, -  Пашка уселся на место.  - Ночь
заканчивается. Через двадцать пять минут уже утро.
     - А разве утро не в пять наступает? - удивился Веня.
     - Дурак, - Пашка постучал по голове.  - Историю учил? "Двадцать второго
июня, в четыре часа утра, без объявления войны..."
     Веня  надулся  от  обиды.  Кто  бы  его  учил!  Ведь Пашка -  известный
двоечник.  Но  против  правды  не  попрешь.  Но  Пашка  не  приглядывался  к
разобиженному   Вене,  он  в  три  прыжка  преодолел  укороченный  пролет  и
затоптался то ли по площадке первого этажа, то ли по следующему пролету.
     - Не ссорьтесь, - сказала Лена. Она тоже расстроилась. Ведь минут через
двадцать выяснится,  что  ночь Путешествий и Путешественников окажется самой
обыкновенной ночью.
     -  Ладно, - вступил  в разговор Колька.  - Все равно  надо думать, - он
повернулся к Лене. - Кого ты еще видела в своем замке?
     - Никого, -  замотала головой Лена. - Только длинного  в черных очках и
печального трубача.
     - Длинного в черных очках... - задумчиво протянул Веня.
     - Подсказочку, - Коля постучал себя по лбу, - хотя бы одну подсказочку.
     -   Вспомни,   что   еще   было  в   книге,   где   нарисован   портрет
Предзнаменовательницы? -  начал  из угла  Веня.  -  Возможно,  там  были еще
портреты.
     - А, - отмахнулась рукой Лена. - Одни принцессы.
     - Принцессы, - Коля напрягся. - Какие еще принцессы?
     - Всякие-разные, - нехотя продолжила Лена, размышляя о фиолетовом глазе
Предзнаменовательницы.  Может он выведет  на  подсказку.  Но в  замке она не
заметила  ничего  фиолетового.  Только серебряное. По крайней мере  Лена  не
смогла вспомнить.  Она  призадумалась.  Может  камень на корешке  толстенной
книги как раз и был фиолетовым. Ну и что с  того? Ведь Лена к той книжке так
и не притронулась.
     - Расскажи про принцесс, - умоляюще попросил Коля.
     - Хорошо, - согласилась Лена. Все  равно в голову ничего фиолетового не
лезло.
     -  Рассказывай,  -  донеслось  из  тьмы  Пашкиным  голосом  с  какой-то
непонятной  хрипотцой. И снова стало неясно: Пашка ли там сидит у  маленькой
дверцы или кто иной.
     - Расскажи, - попросил и Веня. Он начинал  бояться  тишины. Кроме  того
мозги постоянно сверлила ужасная мысль про незакрытую дверь и грабителей.
     - Принцессы были разноцветные, - начала историю Лена и напрягла память.
- Вообще-то я не запомнила, может у них и кожа была цветной. Но платья-то уж
точно. И волосы тоже Сейчас вспомню, как они там были  нарисованы. Сначала я
увидела принцессу в  зеленом платье.  За ней был  холм,  заросший  травой  и
елками. Я еще удивилась. Обычно на таких холмах  всегда овечек рисуют. А тут
ни одной. Принцесса была хорошенькая, а платье пышное такое. Только воротник
высокий и неудобный. Она смотрела не на меня, а так, искоса. А под картинкой
кто-то написал "Путь на север через Лесной Холм."
     А  потом, страниц через  сорок,  нарисована следующая  принцесса.  Этот
рисунок полностью залили розовыми красками.  Принцесса получилась  не  очень
довольная. Зато локоны у нее словно на плойке завивали...
     - А что под картинкой было написано? - прервал ее Коля.
     -  Ой,  не помню. По-моему:  "Восток скрыт  от  нас  крепостью  империи
Рассвета."
     -  Угу, - кивнул  Коля  и добавил, - отлично. Рассказывай про следующую
принцессу.
     - Та была какой-то...  - Лена  не могла подобрать слово. - Кра-асной...
Нет, не красной. И не розовой, потому что розовая  - вторая. А эта бордовая,
по-моему.
     - Бордовая? - переспросил Коля. - Точно бордовая? Может, багряная?
     - Да, да, - обрадовалась  Лена. -  Багряная. У этой принцессы в волосах
была ТАКАЯ лента.
     - Не, - прервал Лену Коля. - Ты не про ленту. Ты про надпись.
     - А надпись я не помню, - обиделась Лена.
     - Как не помнишь? - испугался Коля.
     - Ну не помню, и все. Я ведь не на надпись смотрела, а на принцессу.
     - И даже не прочитала надпись?
     - Прочитала. Просто не запомнила.
     - Тогда давай про следующую. Спорим, что она была голубого цвета.
     - Какого? - поинтересовался из темноты Пашка. Его не было видно. Просто
шорохи, ворочанье, да редкие фразочки.
     - Голубого, - наставительно повторила Лена. - Голубая была принцесса.
     Веня думал, что Пашка сейчас хмыкнет, но тот промолчал.
     - Ну и... - поторопил Лену Коля.
     -  А тебе наверное опять только  надпись?  - язвительно  спросила Лена,
втайне  надеясь,  что  Коля  спросит и про саму  принцессу.  Лене  до  ужаса
хотелось расписать  голубое платье с кружевным воротничком. И  нежно-голубые
прямые  волосы  самой   красавицы.   Честно   говоря,  последняя   принцесса
понравилась Лене больше всего.
     - Надпись, надпись, - поторопил ее Коля.
     Лена вздохнула. Парней всегда интересует совершенно не то. Не главное.
     - Надпись...  - протянула она (пусть Коля понервничает, пусть позлится,
раз он такой). - На-а-адпись... А надпись бы-ы-ыла такой:  "Только на юге вы
встретите безоблачное небо." Это не все. Там еще что-то про княжество было.
     И Лена принялась восстанавливать в памяти продолжение.
     - Неважно, -  махнул рукой  Коля, так что двинул  Лену в бок. -  Значит
голубая  принцесса и в самом деле живет  на юге. Тогда надпись на странице с
третьей принцессой должна быть про запад.
     - Точно, - воскликнула Лена. - Там что-то было про "... раскаленную яму
запада".
     -  Да, - вздохнул Коля  и перечислил. - Север, юг,  восток  и запад.  А
толку-то... Что мы выяснили-то?
     - Что принцессы отвечают за стороны света, - тихонько предложил Веня.
     - Стоп! Это идея! - восхитился Коля. - Если каждая из принцесс отвечает
за свою сторону света, то вместе они...
     - Вер-р-рно, вер-р-рно,  - зарокотало  из темноты голосом,  все  меньше
похожим на Пашкин. Дети испуганно повернулись в сторону странного голоса.
     Угол  внезапно осветился  багровым  сиянием.  Там  на скрюченных ножках
стояло  существо,  поросшее   колючей  щетиной.  Существо   было  невысоким,
сантиметров  сорок-пятьдесят.  Красные   глазки  на  сморщенном  буром  лице
смотрели  на Кольку,  не отрываясь. Багровые  глаза,  как  угли  потухающего
костра.
     - Вер-р-но  говор-р-ришь, пар-р-ренек, да только  ключик не сыскать, не
сыскать, а волшебную вещичку придется вер-р-рнуть.
     Лена коротко  взвизгнула. Ей было простительно, так как она  не боялась
ни пауков, ни змей, ни мышат.  Но это существо являло  собой нечто злобное и
непонятное.  Однако  она не  растерялась,  а  выхватила  палочки из  кармана
Колькиной  куртки,  вскочила и  завращала  их  пальцами,  представляя  в уме
картину совершенно пустого и безопасного угла.
     - Бесполезно, - возрадовалось существо. - У тебя в палочках желательная
магия, а не выгонятельная. Не пр-р-рогонишь, не пр-р-рогонишь.
     Оно заулыбалось кривой  уродливой гримасой, как тыква на празднике всех
святых.
     -  Вер-р-рни, вер-р-рни,  -  приплясывало оно в углу, а корявые ручонки
вытягивались  и  вытягивались,  чуть не  касаясь Коли. Коля  отскочил.  Веня
глубже вжался в свой угол.
     Лапки  с четырьмя мохнатыми пальцами норовили  дернуть Колю за штанину.
На  концах пальцев блестели коготки,  наливаясь внутренним багрянцем, словно
свечка в матовом бокале.
     Коля растерялся. Коля не знал, что делать. Коля выхватил свой волшебный
треугольник и сжал его, как самый мощный бластер. Лапки опасливо  отпрянули.
Но существо не исчезло. Оно нетерпеливо приплясывало,  и  Коля понимал,  что
пришелец   прикидывает  варианты,  как  бы   половчее   выхватить  волшебный
треугольник из Колиных рук.
     - Клю-ю-у-уччч!!! - то ли радостно, то ли тревожно взвыло уродище.
     Коля чуть  не сел от страха,  но  вовремя сдержался. Он прищурил глаза,
как бы целясь, и сжал что есть силы воображаемую рукоятку.  Бластер выглядел
сейчас самым что  ни  на есть  настоящим. Объем  создавали дымчатые переливы
малахитового сияния. Грани четко горели алым  и голубым. Только вот никто не
успел  разъяснить  Коле принципы  действия  космической  техники. Оставалось
надеяться, что существо верило в то, что принципы Коле известны.
     Веня  хотел  вскочить и встать рядом с другом.  Но в углу буйствовал не
какой-то распоясавшийся шестиклассник. Там ухмылялось отвратительное злобное
существо с раззявленной пастью и  ртом, полном  острых зубов.  Длинных,  как
иглы. Но Веня почти набрался решимости, чтобы встать.
     И тут  что-то зашевелилось в нагрудном кармане его теплой  рубахи. Ноги
ослабли. Комок ужаса застрял в  горле и перекрыл кислород. Веня не видел, он
чувствовал,  как  синело его лицо.  Еще чуть-чуть, и он упадет на  цементный
пол, разинув рот и вывалив длинный противный язык. За мгновение до окончания
этого  чуть-чуть из  кармана вырвалась бусинка  ярчайшего света.  Подаренная
Димкой  Золотая  Капля!  Комок ужаса  осел  и  растаял,  как  крупный  кусок
мороженого, откушенный нетерпеливыми зубами. Димкин подарок описал в воздухе
красивую дугу и сейчас сиял над Колькиным ухом.
     Коля не видел прибывшую подмогу, зато ее заметило уродище. Оно клацнуло
зубами,  опасливо  проводило  взглядом  траекторию полета  Золотой  Капли  и
отступило еще на шаг.
     Капелька дня дернулась, перепрыгнула  Колину голову,  заложила вираж  и
оказалась  перед  Колиным  носом.   Между  Колей   и  волшебным   предметом,
напоминавшим космический бластер.
     Капля обернулась лучом  света  в темном царстве и  растеклась  по ребру
треугольника. А потом яркая иголочка заскользила к дальнему концу, словно на
Колином бластере появился световой индикатор. Тонкий, как  рыболовная леска.
Золотистый поезд прибыл к конечной станции назначения и растворился. Все это
произошло  за долю  секунды, и Коля снова удивился,  как может медленно течь
время.  А  потом  с острого  угла,  там,  где могла красоваться  цифра "30",
сорвался пузырь травянисто-зеленого света с золотистыми прожилками.
     Шар проскочил сквозь существо, не причинив ему никакого видимого вреда.
Однако  пришельцу  такой поворот  событий не  понравился.  Злобно  шипя,  он
отступил к маленькой дверце, затем мигнул два  раза  и осел, превратившись в
маленькую кучку. Потом он исчез. Багровое сияние потухло,  освещая угасающим
светом совершенно пустой угол.
     Коля стоял и трясся от страха, ничего не соображая. Ноги подкашивались,
руки дрожали, а вместе с руками дергался и треугольник, уставившийся острием
во тьму.
     Сверху раздался топоток и на площадке объявился Пашка.
     - Это ты?.. - едва вымолвила Лена.
     - Ну, - согласился Пашка, - а что?
     -  Куда тебя... где  носило?  - Веня  едва  шевелил  губами, боясь, что
неведомое существо теперь появится из тьмы прямо перед ним.
     - Я это... - смутился  Пашка, - курнуть  бегал. Не здесь  же. Только на
чердак  поднялся,  снизу  визги,  крики. Я  давай  вниз, думаю,  может  чего
интересного приключилось.
     -  Тут такое было, -  начала Лена, но  посмотрев на  часы загрустила. -
Десять минут до утра.
     - А что было-то? - не сдавался Пашка.
     Веня тем временем оставил начавший казаться опасным угол и рассматривал
портрет Предзнаменовательницы.
     - Гаснет, - сообщил он.  - Не  такой  яркий уже.. Если  в книге  был ее
портрет, то,  наверное,  и  принцесскины портреты  где-то  имеются.  Слушай,
Пашка, ты на других этажах портретов не видал.
     - Не-а, - сказал Пашка. - Обычные стены.
     - Жаль, - поджала губы Лена. - Нам бы их разыскать.
     - Знаю я, где они, - нехотя сказал Колька.
     - Портреты? - чуть не крикнула Лена.
     - Сами принцессы, - выдавил Коля. - Они там, в штабу спрятаны.
     - Так чего же ты раньше... - взвился Веня.
     - А я знал? - недовольно спросил Коля. - Я думал, они ко мне пришли.  Я
думал, они мои теперь, а оказывается...
     -  Все, -  оборвал  Пашка.  - Побегли  в ваш штаб. А то  опоздаем. Утро
вот-вот... А...
     Он не договорил и выбежал во двор.
     Коля и Веня рванулись к двери, еще не захлопнувшейся за Пашкой.
     - Стойте, - прикрикнула на них Лена. - Димку-то забыли.
     - И меня, - ворчливо добавил гном, выползая из под трубы.
     Лена немедленно подхватила его рукой.
     - И  в следующий раз помни, - ворчливо выговаривал гном Лене, - хорошие
девочки не вскакивают с места без предупреждения. Ну что такое? Все прыгают,
скачут, палят куда-то. А то, что старый дедушка в угол закатился, в пыльный,
между прочим, угол, никому и дела нет.
     Но  старания гнома  пропали зря,  Лена уже  смотрела  не на гнома, а на
Димку.
     Димка спал. Спокойно и  безмятежно.  Он  не слышал про принцесс. Он  не
видел  страшное щетинистое существо с багровыми  глазами. Ему снился большой
бабушкин сад под Краснодаром, где у железной  изгороди стоял сам Димка  и ел
огромные зеленые яблоки. А яблок было видимо-невидимо.
     - Вставай, - Димку тряхнули за плечо.
     И яблоки исчезли вместе  с  солнцем и теплом. Димка оказался в темном и
холодном месте. И он совершенно не понимал, как его угораздило сюда попасть.
Яблочный запах сохранился. Он звал Димку  за  собой. Стоило  только  закрыть
глаза и они несомненно вернулись бы. А Димке так хотелось опять прорваться к
ним.  Димка закрыл глаза вновь и вроде  бы  даже увидел  покинутую  железную
изгородь.
     - Вставай, - Димку тряхнули еще  раз. И он разглядел сквозь слипающиеся
глаза Ленку.
     - Зачем? - непонимающе произнес он и попытался вновь закрыть глаза.
     Ленке  хотелось расплакаться.  Сказка  ускользала, а  с  Димкой  ничего
нельзя было  поделать. И оставлять тоже нельзя. Вдруг багровоглазый вернется
и отгрызет спящему Димке голову.
     Коля и Веня  топтались  на месте,  не зная что  предпринять. Веня ногой
удерживал дверь.
     - Ну, что тут у вас? - между Веней и дверью протиснулся Пашка.
     - Димка, - взметнула Лена голову в сторону полусонного мальчугана.
     -  Делов-то, - проворчал  Пашка и подхватил  Димку  на плечо. Затем  он
неуверенно проследовал к двери и осторожно спустился по  ступенькам крыльца.
Веня  и  Коля  как  лунатики поплелись  за ним.  Шествие замыкала Лена.  Она
покусывала  нижнюю  губу. Ни  о каком беге не могло  быть  и  речи. А  время
неумолимо ускользало. Ну почему дорога не появилась? Что они сделали не так?
Или  что  не  сделали? И при чем тут принцессы из книги? И  почему они вдруг
оказались  Колиными.  И  зачем скрывались  в  штабе?  Так много вопросов,  а
отвечать совершенно некому. Надо  только успеть  добраться до  штаба. Но как
можно  допустить,   что   в  холодной   ночи   там   прятались  разноцветные
принцессочки?
     Не  знать  ответов  невыносимо,  тем более,  на  такие важные  вопросы.
Терпеть тоже не легче. И Лена задрала голову наверх, чтобы еще раз поглядеть
на  мерцающие  искорки.  Но  звезды  затерялись  в  белесой  плесени. Небеса
заволокла серая дымка. Пожалуй даже серебристая.
     Пашка  остановился  посреди  двора,  сгрузив  Димку  с  плеча.  Холодок
пробудил Димку к реальной жизни, тем более, что к яблокам он так и не попал.
Мимо Вениной щеки  как реактивный истребитель пролетел тополиный  лист. Веня
вздрогнул.  Ночь  уходила. А утро  где-то  задержалось.  Что-то  нависло над
Колькиным  двором. Что-то пряталось в листве деревьев, злобно шепчущихся над
его  головой.  Коробки домов  мрачнели. Окна наливались тьмой. На  четвертом
этаже соседней пятиэтажки горели два рядом стоящих окна. Но свет не успокоил
Веню. Наоборот.  Дом  перестал  быть  домом. Дом  превратился  в  непонятное
существо, разглядывающее квадратами своих глаз и без  того несчастного Веню.
Рядом с  ближайшим подъездом появилась еще одна дверь. Дом притаился и ждал.
Ждал, когда Веня зайдет в  эту неправильную дверь. Или не Веня. Веня-то вряд
ли.  Веня уже разгадал тайну. Но дом только злорадствовал.  Вот-вот в  дверь
понадобится зайти  Коле или  Ленке. И Веня не сумеет  объяснить, почему туда
нельзя.  Из-за  неправильной  двери  никто  не  возвращается.  Дом  манил  и
притягивал, и Веня отвел взор.
     Невдалеке  примостилась  кирпичная  постройка.  Днем  Лена   без  труда
прочитала бы надпись на  желтой табличке "Тр-р 2". Лена пока еще  не  знала,
кто там жил. Дверь заперли навечно еще в незапятные времена. Навечно. Но кто
бы ни был этот Тр-р 2, вряд ли он нравился людям. Иначе почему в его доме не
пробили  ни  единого,  даже самого  маленького окошка.  И еще Лену  заботила
неприятная мысль. У любого дома, где живут и работают люди, обязательно есть
табличка с адресом.  И только Тр-р  2 ее не  получил. Значит, он  вполне мог
оказаться и  не человеком. И зачем его запирать  на такой замок?  А вдруг он
уже научился вылезать. Вдруг  он  вылезает. И вылезает,  конечно же,  ночью,
чтобы никто не знал. И никто не знает о нем, потому что всех, кто его видел,
он утаскивает в свой дом без окон и адреса.
     Лене  даже  показалось,  как  что-то  черное  и  громадное  на  секунду
высунулось из-за угла. Но  тут  Димка  шмыгнул  носом и  куда-то  совершенно
самостоятельно побрел.  И,  конечно же, не в сторону  штаба. Не тратя  слов,
Пашка развернул его на путь истинный и подтолкнул. Димка  запнулся и чуть не
упал. Лена бросилась подхватить мальчугана  и оторвала взор от домика.  Зато
туда уставился Коля.
     Там что-то сверкнуло.  И Коля не мог не  проверить. Он не ошибся. Из-за
угла кирпичного  сооружения плавно выплыл шарик  серебристого света. Деревья
прекратили шептаться.  Серебристая дымка опустилась пониже,  уродуя стройные
контуры домов. Коля  хотел толкнуть Веню,  но обнаружил, что тот уже заметил
серебряный сгусток. Туда  смотрела и Лена. И Пашка. И даже так  и не упавший
Димка.
     В гнетущей тишине серебряный шар  величаво подплывал к команде. Он  был
похож на шаровую  молнию, про которую Лена смотрела документальный фильм. Он
чуть  подрагивал. От него то и  дело отскакивали холодно-синие искры.  Может
быть он потрескивал, но тишина стерла любой, даже самый малейший звук.
     Из шара выдвинулись  два конуса  серебряного  пламени.  Вверх и вниз. В
следующую  секунду   шара  не   существовало.  Вместо  него  возник   тонкий
серебристый  столб, одним концом  зарывшийся в землю, другим - уткнувшийся в
низкую серую дымку.  Еще  через секунду  столб  рассекла черная вертикальная
полоса.
     Оттуда,  на осеннюю полегшую  траву, покрытую росой и изморозью, шагнул
хозяин Темных  Стекол. Только  теперь  он не казался  обычным  человеком. Он
превратился  в гиганта,  чуть ли  не с девятиэтажку.  Он  мог, махнув рукой,
разогнать  облака,  опустившиеся  невероятно  низко.  Он  мог  усесться   на
кирпичный  домик  с  желтой  табличкой, как  на  табуретку.  Но он  стоял  в
неподвижности,  наклонив голову и разглядывая сквозь Темные Стекла маленькие
фигурки притихших детей.

        Глава 42,
     <i>в которой Коля чувствует себя оторванным от всего мира</i>

     Они тоже глядели на хозяина Темных Стекол. Глядели  по-разному.  Лена с
интересом. Так  вот он  какой вблизи,  один из встреченных  в далеком замке.
Коля  с обидой.  Он то  думал,  что уже  навсегда  отделался  от  тягостного
предложения. Пашка с вызовом. Мол, видали и не таких. И не в росте  счастье.
Веня  испуганно.  Хозяин стал  таким  огромным,  что  мог  прихлопнуть Веню.
Возможно,  он  так  сейчас и поступит. Димка непонимающе. Только что на небе
сверкало солнце, а  вокруг  висели яблоки. Теперь же он стоял  на  просторах
холодного двора и смотрел на кошмарную фигуру, нависшую над ним. И  это было
ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Хотя во снах многое кажется самым что ни на есть настоящим до
того момента, когда тебя толкнут ласковые руки мамы.
     - Ну, мальчик Коля, -  улыбнулся хозяин и  снял свои очки. Глаза пылали
жидким переливчатым серебром. - Пойдем...
     - Нет, - прошептал Коля.
     - Почему же нет, - улыбка была не гримасная. Настоящая. Будто за минуту
до  встречи хозяин  все-таки научился улыбаться. -  Ты хочешь  осстатьсся сс
ними?
     -  Хочу, -  Коля  косил взглядом на невозмутимого Пашку и изо всех  сил
старался его копировать.
     - Они лучше?
     - Лучше! - решительно кивнул Коля.
     - Да  не  скажи, -  хозяин откровенно  веселился,  словно  он уже  стал
Хозяином. - Неужели ты до сих пор считаешь их друзьями?
     -  Считаю, - бодро отвечал  Коля. Так пионер  в далеком папином прошлом
рапортовал о выполненом поручении. Так  рабочий докладывал о перевыполненных
социалистических обязательствах в  том же самом  прошлом.  Прошлое  ушло, но
Коля оставался. И он стоял на один шаг впереди всей своей команды. Он не мог
отступить, хотя  невероятно боялся, что  огромная  рука  спустится с высоты,
хватанет его за пояс и засунет в карман серого непроницаемого плаща.
     -  Не верь, - возрадовался хозяин. - Никому  не верь. Ни мне, ни им, ни
даже себе. Верь  фактам,  которые  произошли  независимо  от взглядов на них
кого-нибудь в этом, окутанном  миражами мире. Я уже говорил тебе,  Коля, что
люди  видят всего  лишь миражи.  Люди верят в них. Отними миражи и ничего не
останется. Совсем ничего. Но ты ведь другой. Ты веришь в  реалии и отметаешь
миражи.  Зачем   же  разочаровывать  меня?   И   себя,   кстати.   Меня   ты
разочаровываешь  прямо   сейчас,  а   себя...  Себя  ты  разочаруешь,  когда
разочаруешься в так называемых друзьях. Миражи уйдут и останется пустота.
     -  Друзья останутся, - непреклонно произнес Коля.  Уже не как пионер, а
как пионер-герой. Возможно, пионером ему  уже не стать никогда, но героем...
Героем можно стать  всегда. Героем  можно оказываться  часто  и повсеместно.
Гораздо сложнее оставаться им каждую минуту, каждый поступок.
     - Друзья... - протянул хозяин. - Сейчас разберем, какие они друзья.
     Он замолк,  а  Коля не знал, что и сказать.  Краем глаза он видел,  как
Димка трет глаза собираясь то ли  расплакаться, то  ли  взглянуть на хозяина
повнимательнее.
     -  Начнем,  - руки  в черных перчатках вознеслись и  потерлись  друг  о
друга.  - Кандидат первый  - Димка. В команде недавно. Ничем особым  себя не
проявил. Наград  и отличий,  равно как и заслуг не имеет.  Однако, уже успел
наябедничать  отцу  про  ручку,  данную на время  Вене за пару  вкладышей от
жвачки, и растрезвонить двум своим друзьям, что его "приняли в штаб".
     -  Ты  сказал?  -  Коля,  наполняясь  гневом, повернулся к  Димке.  Тот
продолжал тереть глаза, еще не  понимая  реальность обстановки. Возможно, он
хотел взлететь и позволить ветру  унести себя к  яблокам, удивляясь, что все
еще стоял на земле.
     - Не надо! - Лена решительно встала между Колей и Димкой.
     -  Но  он  выдал  тайну!  - завопил  Коля. Единым  порывом он выплеснул
накопившуюся внутри ярость. Тайна! Его тайна!  Теперь  о ней знали не только
Веня  и  Ленка. Теперь туда мог залезть любой желающий. И любой желающий мог
со скуки  запросто проломить дощатые мостки. И штаба больше  не станет из-за
чьей-то  скуки  и злой душонки, а перво-наперво из-за  Димкиного  болтливого
языка.
     - Штаб - это тайна, - прошептал он чуть не плача.
     -  Был тайной, - торжествующе усмехнулся  хозяин. - Конечно,  ты можешь
повесить табличку "Посторонним вход  воспрещен!!!" Но сейчас такое воззвание
только привлечет  толпы  искателей.  Впрочем,  кто  в  наши  времена  читает
таблички?
     И Коле захотелось врезать Димке. Не по затылку, а в нос или по челюсти.
Чтоб  он понял,  как может быть больно.  Чтоб он узнал,  что  есть  вещи,  о
которых нельзя трепаться. Чтоб он навсегда запомнил, что не следует выдавать
чужие тайны. Сейчас Ленка отойдет и тогда...
     - Не стоит,  - подмигнул хозяин и одновременно поморщился. - Это еще не
враг. И даже не враженок. Так. Ерунда.
     Коля замер, переведя взгляд снова на хозяина.
     - Кандидат второй, - возвестил  тот. - Павел  Афанасьевич. Тот,  что не
давал тебе спокойно жить на протяжении нескольких лет. Может, ты думаешь, он
изменился? Может он стал восхищаться тобой и  возмущаться поведением некоего
Владяна.  Может, он позабыл Владяна и стал твоим другом  отныне  и навсегда?
Или, как ты любишь выражаться, окончательно и бесповоротно? Нет-нет, что ты.
Он  до  сих  пор  считает, что  не Владян виноват,  а ты сам. Что  надо было
ставить себя, а не стонать. Не так ли, Павел Афанасьевич?
     - Кого волнует, - пробурчал Пашка.
     - Твоего нового  друга, -  усмехнулся  хозяин. -  Этот твой новый  друг
уверен,  что  Владян  теперь  в пустоте  и  одиночестве.  А  ты  уже  сейчас
прикидывашь,  как  в  воскресенье  с  Владяном  пойдешь  к  знакомым пацанам
кататься  на моторке.  Без всяких  там сявок  вроде того же Коли. Потому что
моторка - это ПО-НАСТОЯЩЕМУ, а у Коли еще нос не дорос.
     - Это так? - Коля посмотрел на Пашку удивленными глазами.
     Пашка  хотел соврать. И хозяин Темных Стекол заметил Пашкино желание. И
сразу заулыбался ласково и  поощрительно. И Пашка понял, что если соврет, то
хозяин станет  сильнее. Хозяин  уже стал сильнее просто от  того,  что Пашке
захотелось соврать.
     - Ну... - Пашка моргнул глазами. - На моторке тебе точняк рановато.
     - Кандидат третий, - продолжил хозяин,  не давая Коле  прийти в себя. -
Елена. Лена.  Ленка. Леночка. Тебе ведь нравятся  симпатичные  девчонки.  Ты
даже маме рассказывал, какие девочки тебе в классе нравятся, а какие нет. Ты
и Ленку пустил в  штаб не только потому, что она настырная, но и потому, что
симпатичная.  Остынь, мальчик Коля. Ты ей не нравишься. Ей нравится Артур из
седьмого "В". Не буду врать, в штабе  ей интересно. Но если Артур  снизойдет
до того, чтобы познакомиться с пятиклашкой, то ее как ветром сдует из штаба.
И больше ноги ее там не будет.
     Коля молчал. Да, Ленка  ему нравилась. Маме он про нее не  рассказывал,
потому  что мама  спрашивала  про  одноклассниц, а Ленка была младше. Но это
ведь  неважно. Да  что теперь вообще важно? Артур?  Эта  прыщавая  дылда. Ну
может  и не прыщавая...  Но  как  Ленке могла  понравиться такая  несуразная
личность. То ли дело он,  Коля... Эх, дружил с Веней, и надо было дружить. И
штаб остался бы тайной... И все было бы просто замечательно.
     - Кандидат по  номеру  четвертый, -  указующий перст  вонзил  невидимую
спицу, пригвоздив сжавшегося Веню к месту. - Но какой же он четвертый? Он не
четвертый, он  - самый главный. Только  не самый  главный кандидат. А  самый
главный предатель.  Он сразу же сдал  мне гномье жилье. А  выйдя на гнома, я
вышел на тебя, мальчик Коля. И ты мне понравился. Настолько понравился,  что
я хочу забрать  тебя  с собой. Все еще  хочу.  А  ты  упорствуешь,  остаться
порываешься, с ними...
     - Время!  -  вскричал  Хозяин Темных Стекол,  повторяя  давние слова. -
Время уходит. Сскажи адресс.
     -  Суворовский  переулок,  дом  пять,  квартира  шестьдесят  восемь,  -
прошептал он затем, копируя Венин голос. Очень удачно копируя.
     -  Но ведь... - прокричал  Веня с  мольбой, желая напомнить, что хозяин
сказал  не все. Что он грозил убить Вениных  родителей, а Колю и гнома убить
не грозился.
     - Но ведь предал, - подтвердил неприглядный факт хозяин.
     Веня понял,  что оправдываться бессмысленно. Не только перед  хозяином,
но  и  перед Колей.  Коля  не  поймет  опасности,  которой  избежали  Венины
родители.  Для  Коли  сейчас  во  всем  мире  существовали  только  он  сам,
золотистый гном, да Веня, который сообщил врагу его адрес.
     Коля шагнул вперед, не зная,  что сказать.  Сейчас он стоял на полпути.
На одной  половинке  - позади Коли - стояла его бывшая команда. Те, кому  он
так  неосмотрительно  доверял.  На  другой  -  впереди  -  высился   хозяин,
таинственный и удивительно знающий всю правду.
     -  Видишь,  мальчик Коля,  - печально  сказал  хозяин. - И  ты выстроил
миражи.  А  миражи  имеют очень неприятное свойство.  Их  нет. Их  просто не
существует  в природе.  За ними ничего не стоит. Однако ж с ними  невероятно
больно  расставаться.  Но  вот  мы убрали их, а  что стоит после боли.  Тоже
ничего?  Пустота? Вовсе нет. Там  лежит дорога.  Та самая, которую ты  давно
ждал. Я  ведь мог прийти и гораздо раньше. Я  мог  превратиться  в  ту самую
летающую тарелочку из  твоей мечты. И улетел  бы ты,  мальчик  Коля, на край
Вселенной и  за ее край. Но я не стал дарить тебе  мираж. Я не  стал. Знаешь
почему?  Потому что, когда-нибудь он бы  закончился, распался  на кусочки. И
если человек со  своей  короткой жизнью  умудряется  растянуть  некоторые из
своих миражей до самой смерти, то  тебе, мальчик  Коля, не хватило  бы  сил,
чтобы удерживать миражи целую вечность. Но чтобы я сказал тебе по  окончании
представления?  Наврал  бы?  Снова  наврал? Но  с  враньем  уходит  какая-то
достойная частичка личности. Не осязаемая, но весьма ощутимая.  И я  не стал
врать. Потому что ни мне, ни тебе миражи не нужны. Иногда нам хочется их, но
мы умеем  уже обходиться реальностью. И  поэтому нам  положена дорога. Пусть
предатели  остаются  здесь,  а мы уйдем. Ты станешь хозяином, я превращусь в
Хозяина, а мой прообраз воплотится в Темные Стекла. Замкнется еще один круг.
     Слова притягивали Колю. И если половинка может быть ближней, то ближней
была половинка с хозяином. Коле хотелось поверить ему. И уйти. И не хотелось
верить тем, кто остался позади. Тем, кто уже предал.
     Он еще раз оглянулся. Веня с невероятно смущенным лицом не смел поднять
на  него  глаза. И  поделом ему. Пашка смотрел как-то рассеянно,  мимо Коли.
Конечно, ему-то что до  Коли,  его обратно к  Владяну  тянет. Ладно  палочки
сейчас  в Колиной руке, а то натворил бы таких  дел. Пашка сумел бы. Вон как
класс  тогда раздраконил,  а  Коля  страдай. Димка перестал  тереть глаза  и
уставился  на Колю. Ну, и чего  уставился, болтун?  Язычок-то попридерживать
надо.  Да что теперь с  него взять-то, с маленького.  Соплячок,  что уж  тут
поделать.  А Ленка смотрит тоже. Ишь красотка с  Парижскими  тайнами. Жалеет
небось теперь, что какой-то Артур ей нравился. Сейчас расплачется и прощения
станет у Коли просить. Но нет, не возьмет ее Коля с собой. Точно не возьмет.
Окончательно и бесповоротно. Такие ему не нужны. Ну-ну, зарыдай еще.
     Но  Ленка почему-то не рыдала.  И Коля  вдруг  начал догадываться,  что
взгляд  Ленкин  вовсе  не  плачевно-умоляющий.  Не  то чтобы  Коля  прозрел.
Нет-нет, он еще  сильно так надеялся на то, что Ленка осознала  свою ошибку,
хоть  и  поздно.  Но  под  этим  взглядом терял  Коля  уверенность  в  своей
непоколебимой правоте и непорочности. Каким-то  нехорошим  взглядом смотрела
Лена на  Кольку, презрительным что ли. Будто Коля не командир штаба, а всего
лишь  дворник, который  подметает рядом улицу  и  ни  в жисть  не догадается
взглянуть  сквозь листву,  чтобы  обнаружить замаскированный штаб. Будто  не
личность  Коля, а  так, мелкота сопливая,  как вот Димка к примеру. Конечно,
куда Коле до Артура. Где уж нам...
     Лена не  дала  додумать Коле  и понырять  в  сладкой  боли  одиночества
человека, преданного всем миром. Она решительно шагнула вперед и повернулась
лицом к Коле. "Сейчас прощения попросит, - ухнуло Колино сердечко. - Точняк.
Может даже признается, что влюбилась, но раньше сказать не решалась."
     - Ну,  -  сурово  сказала Лена, и Коля подумал, что разговор начинается
как-то не так. - Ну, чего встал-то? Иди! Вон, зовут тебя. Зачем тебе с нами?
Иди, если  мы  тут  все  перед тобой  провинились. Мы же плохие, так чего ты
ждешь? Иди!
     - А разве нет? - искренне завозмущался Коля. - Разве не виноваты?
     - Да в чем? - от  тона  Лены покривился даже хозяин, чей плащ продолжал
зловеще развеваться на полдвора. - Почему ты мне должен был понравиться? Ну,
скажи? Ведь ты ничего  про  меня не знаешь! Когда у  меня день рождения? Кто
мне  больше нравится  из  гномов,  которые путешествовали  с  хоббитом?  Как
окончилась история про  Черную  Гору и что это  вообще  за  история.  Извини
пожалуйста, но я  не считаю себя предательницей, если твои симпатии остались
в стороне от моего внимания.
     - А Димка, - переключил разговор Коля, испугавшись грандиозного разноса
на глазах у всех собравшихся. - Димка! Он ведь предал!
     - Кого?  Штаб? Мир  теперь  развалился на кусочки?  Штаб  обнаружили  и
разломали? Да Димка даже не сказал своим товарищам, где этот штаб находится.
Так, Дмитрий?
     - Так, - просто и коротко сказал Димка.
     - Вот, - Лена придвинулась к  Кольке,  и тот опасливо отступил. -  А ты
уже тычешь своим обвинительным пальчиком.
     - Но Веня вот... - начал Коля.
     - Что Веня,  - голос Лены набирал силу и разносился по пустому двору, а
мерцающие глаза хозяина покрылись дымкой, словно жидкое серебро застывало на
холоде осенней ночи.
     - Веня-то уж точно предатель!
     - Ты как-то пострадал?
     - Но ведь мог же, мог!
     - Умей прощать даже за то, что  произошло. Сумеешь, остальное покажется
пустяками. Не  сумеешь -  уходи.  Если  друг стоит рядом с вечным  ощущением
вины, то это уже не друг. Это... я не знаю кто, но уж точно не друг. Если мы
не нужны тебе такими, как мы есть, если ты не  видишь  в нас то,  какими  мы
можем стать, то тебе нечего тут делать. Тебя зовут. Иди.
     Коля  беспомощно  оглянулся  на  хозяина.  Еще  минуту назад  весь  мир
находился у Коли в неоплатном долгу, а теперь все вывернулось наизнанку, а с
этой стороны роль безмерно виноватого неожиданно досталось самому Коле.
     - Ну, Коля, - усмехнулся хозяин, вскинув голову. И непонятно было то ли
за Колю он, то ли  со всем остальным миром. Не знал Коля, что теперь делать.
Не получалось покинуть свой мир с чувством выполненного долга, чтобы потом с
чистой совестью  оставлять следы на  пыльных тропинках далеких планет. Никто
почему-то не собирался удерживать Колю, никто не собирался просить прощения.
Коля еще раз посмотрел на хозяина. Ну пусть тот скажет хоть что-нибудь.
     -  Ждешь  ответа,  Коля,  -  улыбнулся  тот,  только  теперь неумело  и
кривовато. -  Да я и ссам немножко удивляюссь. Вззять вот книги. Вссе те  же
миражи.  Но почему, тот,  кто их читает, умеет прорывать пленку,  отделяющую
насстоящее  от  ненасстоящего  и  вытасскивать ненасстоящее  в реальный мир,
делая его ссамым что ни на есть реальным. Редко, но получаетсся.
     Голос его затихал. Хозяин не ответил на Колин вопрос. Не сказал ему: то
ли оставаться на месте, то  ли все же уйти с ним. Вот  ведь как, даже хозяин
оставил  свои  уговоры. Никто не  держал Колю и оставался  он на  перепутье,
оторвавшись, но не улетев. Коля должен был сказать что-то сам. Что-то весьма
важное, что выразило бы его  чувства,  его выбор на эту минуту, а возможно и
на  всю  оставшуюся  жизнь.  Но слова не  приходили. Никогда  не  умел  Коля
говорить  складно,  понятно,  доходчиво.  Как  хозяин,  к  примеру.  Или как
разозлившаяся Ленка. И Коля промолчал.
     - Иссчеззаем, - сказал хозяин и растаял во тьме, как призрак под лучами
солнца. Коля на миг испугался, что множественное число относилось и к нему.
     -  Не бойсся,  Коля,  -  прошелестело  по приникшей  траве.  - Это  уже
относсится не к тебе.
     - Но... - вскрикнул Коля и опять все слова потерялись.
     -  Ты  хочешь  сспросить,  не  придетсся  ли  тебе  пожалеть  об  этом.
Придетсся,  Коля,  и  не  один  разз.  Но  сстолько  же,  ессли  не  больше,
воззрадуетсся твоя душа, что  тебе поссчасстливилоссь осстатьсся. Непонятно?
Не   сстрашно.   Когда-нибудь   быть   может   тебе   сстанет   яссно,   что
неопределенноссть - вессьма интерессное чувсство.
     Молчание окутало  двор,  лишь шуршали  листья, тихонько передвигаясь  с
места на место под напором осеннего ветра. Никто не произнес  ни слова, пока
Димка не махнул удивленно рукою.
     - Вон, - чуть слышно произнес он.
     Со стороны штаба по воздуху  медленно плыли четыре  светящихся огонька,
словно  там  кто-то  зажег  цветные  фонарики и  теперь  тащил  их навстречу
команде.    Впереди    сверкал    розовый.    Чуть    за    ним    наливался
флуоресцентно-зеленым  следующий.  Дальше   пламенел   багряный.  И  замыкал
удивительную шеренгу голубой. Вернее, какую там  шеренгу.  Огоньки плясали в
воздухе,  поднимаясь то  выше,  то  ниже.  Отсюда  они  виделись  тоненькими
продолговатыми полосками, словно палочки или... Или корейские ручки.
     - Принцессы, - пояснил Коля.
     - К ним двигаем? - спросил Пашка непонятно у кого.
     - Двигаем, - почему-то весьма поспешно согласился Коля.
     Команда двинулась навстречу  радужным  девушкам, еще  не принявшим свое
истинное обличье.
     Коля шагал чуть в стороне. Он еще не знал, приняли ли его  обратно?  Но
вроде пока никто не возражал. Странно, но злость на мир куда-то  испарилась.
Неприязнь   исчезла.  Колю  ждало   дело.  Ведь  гном  все   еще   оставался
недоставленным в нужное место.
     Огоньки  вытянулись  вертикалями  и  обернулись  девушками,  окутанными
красивым сиянием,  словно буковки неоновой  рекламы. Они продолжали плыть по
воздуху,  а  может просто  чуть  касались  земли  носочками  своих  радужных
туфелек, подолгу замирая над  травой,  и от этого казалось, что они парили в
сыром воздухе ночи.
     Принцессы приближались. Коля уже узнал знакомые личики сиятельных особ.
Да,  теперь Коля уже не стал бы задавать  идиотские вопросы, почему  кому-то
вздумалось называть принцесс сиятельными. Лучше один раз увидеть.
     Еще  несколько  шагов.  Коля  выдвинулся  вперед  и  радостно улыбнулся
пришедшим на помощь. Теперь  ему казалось, что все  идет своим чередом,  что
все  произойдет, как  и  было  предзнаменовано тонкими  линиями  серебряного
портрета.

        Глава 43,
     <i>в которой принцессы указывают дорогу</i>

     Принцессы встали в кружок и завертелись.  Как  только хоровод пришел  в
движение,  каждая   из  девушек  озарилась  мягким  сиянием  своего   цвета.
Зародилась  музыка. Очень  тихая.  Едва  слышная  сквозь  шелест  листьев  и
шуршание шин далеких автомобилей. Принцессы что-то негромко напевали.
     Танец  завораживал. Даже  Пашка перестал  царапанным  носком  кроссовки
перекатывать  обломки  сучков  по  доскам  щелястого  пола.  Веня смотрел на
творящееся действо чуть приоткрыв рот. Коля  шумно дышал, он все  еще не мог
успокоиться  после  окончания  разговора  с  хозяином  Темных  Стекол.  Лена
наблюдала исподлобья, словно прикидывая, как бы такое станцевала сама. Димку
по малолетству народное творчество не привлекало, и он начинал снова клевать
носом.
     Голоса  принцесс усилились, но песня так и не разбилась на  отдельные и
понятные  слова. Звуки  перетекали друг  в друга. Голос  одной принцессы без
малейших пауз сменялся голоском следующей, а в тягучее  пение уже вмешивался
третий, чтобы, чуть погодя, уступить место четвертому. Хоровод кружился, как
карусель,  как  велосипедное колесо, как земной шар, нанизанный на невидимую
ось. И  вдруг пение  оборвалось,  сияние потухло,  движение замерло,  словно
принцессы превратились в  полуразрушенные гипсовые статуи из тенистых парков
в  старых фильмах.  Но  Коле  показалось,  что  теперь  весь  остальной  мир
покачнулся, дернулся и крутанулся.
     - Семьсот девяносто шагов на север, - сказала принцесса Лесного Холма.
     -  Две  тысячи   двадцать  три  шага  на  юг,  -  произнесла  принцесса
Безоблачного Неба.
     - Девяносто семь шагов на восток, - рассмеялась принцесса Рассвета.
     - И три шага на запад, - сурово подвела итог принцесса Закатной Полосы.
Возможно, она расстроилась, что на ее долю осталось так мало.
     - А мы успеем? - тревожно спросила Лена.
     -  Нет,  -  хором  ответили  принцессы,  а  розовая принцесса  пояснила
подробнее.  - Ночь  закончилась,  наступило  утро. Путешествия начались  для
других. Путешественники отправились в путь без вас. Гномья дорога закрылась.
     - Закрылась? - переспросил гном, высовываясь из кармана Лениной куртки.
И непонятно было: то ли радовался он, то ли огорчался.
     - Начало  уже  затерто,  - сказала голубая  принцесса.  -  И  с  каждой
утренней минутой  дорога  растворяется. Солнце осветит  ее своими  лучами  и
снесет с видимой стороны мира окончательно.
     - Значит, Черная Луна победила? - тревожно спросил Коля.
     - Еще нет, - сказала багряная  принцесса.  -  Апогей пока не достигнут.
Гном может выполнить свою миссию.
     - Но как? - удивился Веня.
     - Надо найти  Лунную Дорожку, - объяснила  зеленая принцесса.  - Лунная
Дорожка выводит на любой путь.
     - Если не оборвется раньше, - печально добавила голубая принцесса.
     А все уже вертели головами по сторонам, отыскивая Луну. Ласково мерцали
над головами звездочки, но ни Месяца, ни Луны не виднелось на всем обозримом
пространстве.  Может быть, ночное  светило  пряталось за домами. А, может, в
эту ночь оно и вовсе отдыхало от непрестанных трудов.
     - Нет  Луны,  -  сказал  маленький  Димка. Просто так сказал, чтобы  не
заснуть. Гном выпрыгнул из кармана и теперь уже в открытую торжествовал, что
не придется  ему  возвращаться в мир, где на небосклон медленно  поднималось
черное пятно злой Луны.
     -  Все  напрасно?  - спросил  Веня  с  надеждой,  что  уж  принцессы-то
непременно  отыщут способ спасти далекий мир.Трудно совершить подвиг, но еще
труднее отказаться от него, когда уже приготовился  сотворить невозможное. А
Веня приготовился. Он не верил,  что в дальний путь  пойдет только  гном. Он
думал, что вся их команда смело вступит на гномью дорогу, чтобы прорваться в
мир волшебников и с помощью магических счетных палочек победить Черную Луну.
     - Есть  замок,  за  которым  в три  часа  всегда  протягивается  Лунная
Дорожка, - тихо сказала багряная принцесса.
     - Но сейчас уже пятый час! - сердито воскликнул Пашка.
     - Это не страшно,  - возразила  зеленая принцесса. -  Даже у  вас время
разделено поясами. И когда на одной стороне мира ночь, то на другой день.
     - А разве замок в нашем мире? - не удержался Коля.
     -  Он  везде,  где  его  ждут,  - сказала  принцесса,  в  чьем  ведении
находилось безоблачное небо, и,  видя, что никто не понял, начала объяснять.
-  На самом деле его нет. То есть сейчас нет.  В эту минуту.  Он  вне вашего
времени и поэтому  там может быть три часа когда угодно. Он уже неоднократно
появлялся  и  исчезал.  И  он  появится   вновь,  стоит  только  задать  его
координаты.
     - Чего? - нахально спросил Пашка.
     - Ну там абсциссу, ординату, - щегольнул знаниями Коля. - Точку, где он
должен появиться.
     - Не только, - отрицательно покачала головой розовая принцесса. -  Надо
обозначить еще путь к нему. Обозначить  самим, поскольку пути не существует.
Он для каждого свой. И даже не для каждого он есть.

     -  Чего там, - махнул рукой  Веня. - Щас  зададим. Выберем произвольную
точку по оси Х, затем произвольную...
     - Нет-нет-нет,  - замахали руками принцессы  и  сквозь  гвалт  пробился
голос багряной. - Произвольная точка ничего  не даст. Надо задать так, чтобы
все  мы  поверили,  что замок  именно  там.  Иначе  замок  так  и  останется
недосягаемым.
     - Легко сказать - поверили,  - криво улыбнулся Пашка. - Я так вообще не
верю в замки. Это все фильмы, да сказки. Чего уж там базарить про точку, где
он стоит. Вот я, -  он ткнул  ногой прямо  в извилистую щель, - пну  сюда  и
скажу, чтоб здесь был замок. А на деле ничего и не появится кроме дыры, хоть
я этот замок в голове представлю.
     -  Как  раз  и  надо его  представить, - сердито прервала  его  зеленая
принцесса. - Только в  голове  представлять  бесполезно.  У каждого в голове
возникнет своя картинка, которая может не совместиться с остальными.
     -  Это точно, - согласился Димка. - мы  даже в игру играли. Учительница
говорит: "Дом." А мы рисуем. Так кто что нарисовал. Кто  сарай, кто избушку,
а кто многоэтажку с подземными гаражами.
     -  Надо общее представление, - сморщила нос Лена,  что означало для нее
степень глубокой задумчивости. - Веня, нарисуй.
     - Нарисовать? - переспросил Веня. - Прямо сейчас.
     - Ты рисовать-то хоть раз пробовал? - презрительно спросил Пашка.
     - Про-о-обовал, - тянул Веня, прикидывая в уме контуры.
     -  Результат  отрицательный,  -   усмехнулся   Пашка.  -  А  по-другому
вызвать...
     - Он умеет! - заступилась Лена за Веню и, резко рванув за Пашкин рукав,
прекратила насмешки.
     - Нарисуй, Веня, - попросил Коля.
     - Нарисуй, - еще раз сказала Лена и качнула головой.
     -  На, -  сказал Димка,  протягивая чистый, правда немного помятый лист
бумаги. - Тут у вас в углу валялось.
     - Но чем? - обратился Веня к народу. - У меня ни карандашей, ни красок.
     -  Это как  раз не проблема,  - засмеялись  принцессы и  у  Вениных ног
оказались три ручки: голубая, розовая и багряная.
     -  Не забудь  про путь, - напомнила зеленая принцесса и ручек  стало на
одну больше.
     - Нарисовать,  -  задумчиво  повторил  Веня.  Картинка в голове  начала
смутно проявляться.  Он рухнул  на колени, прижал лист  к занозистой доске и
принялся набрасывать багряной ручкой очертания стен, башен и куполов.
     - Можно я окошки порисую?! - взмолился Димка, вытягивая из под Вениного
колена голубую ручку.
     -  Угу, - согласился Веня, обрабатывая  одну  из  стен. Из  тени начали
проступать кирпичи. Димка увлеченно вырисовывал окна. Они получались кривыми
и  некрасивыми, но  Веня не возражал. Он  хотел  тщательнее  поработать  над
стенами. Окна  там  пока  не возникали.  Так  что пусть над ними  поработает
Димка, а его творчество потом можно будет подправить.
     Лена увидела, что замок получается совершенно непохожим на  тот, где ей
довелось побывать. Нет, она не хотела копировать свой замок на Венин листок,
но что-то толкало ее  разместить по центру ту внушительную башню с сердечком
на шпиле. И Лена, завладев розовой ручкой, начала свою работу с этого самого
сердечка.
     Пашка   тоже  не  утерпел.  Он   схватил  зеленую   ручку   и  принялся
подрисовывать траву в тех  местах, где Венина  ручка проскальзывала и вместо
основания  стен  была  пустота. Потом он  поменялся с  Леной  ручками.  Лена
увлеченно раскрашивала  зеленым  черепицу на башнях,  а  Пашка  разлиновывал
ворота наклонными линиями в стиле полицейских будок прошлого века.
     Коля  задумчиво  смотрел  в  небо,  зябко  поеживаясь.  Согнутые  спины
заслоняли от него картину на белом листке.
     Гном,  пользуясь  малыми  размерами,  пролезал  во  все щели и,  словно
Герцен-публицист, нещадно  критиковал  работу,  но Герцены-художники  его не
слушали. Не прошло  и десяти  минут, как  рисунок ощерился  зубцами  стен  и
острыми  шпилями  башен.  К полосатым воротам  замка вела  розовая дорога  с
кустиками травы на обочинах и таиественными голубыми шарами, высовывающимися
из зелени.
     Веня  прислонил картину к стене  гаража и горделиво уставился  на Колю,
предлагая оценить  работу. Коля всмотрелся в рисунок. Замок  как замок. Нет,
не мог Коля  вообразить его объемным. Всего-навсего  плоская картинка.  Окна
устрашающе  кривые.  Наспех  нарисованные башни  клонились в разные стороны.
Одна  створка  ворот  оказалась  намного  шире  другой.   Единственное,  что
притягивало взор, было невероятное буйство красок. То самое, за что он любил
все контрастные сине-красные  композиции. То  самое, за что ему вляпывали  в
младших классах тройки по рисованию.  Не любил  Коля серые и бурые цвета. Не
было  их  на  общем  рисунке. Только  это и восхищало  взор, невзирая на все
недостатки.  И Коля  не  стал ругаться.  Не был  он в  душе ни  критиком, ни
Герценом-публицистом. Вот только...
     - А как нам туда попасть? - высказала Лена Колину мысль.
     - Легко, - сказала зеленая принцесса, снова превратившись  из корейской
ручки в прекрасную девушку.
     - Путь готов, - кивнула багряная принцесса.
     - И не такой уж плохой, - согласилась с ней розовая.
     - Осталось  только  соединить его с этим миром, -  подвела итог голубая
принцесса, - и вы в замке. В самом настоящем замке.
     Коля  еще раз оглядел рисунок. Нет, не выглядел он настоящим. Совсем не
выглядел. Обычная плоская картинка  на самом обычном белом листе.  Наверное,
для создатетелей панорамы из плоскости  отчетливо проступал каждый кирпичик,
каждая  тень.  Возможно, им  замок  казался  объемным.  Создатели видели его
ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Но только не нашлось у них способностей  донести свой  взгляд
до Коли.  А  Коля не  умел рисовать. Окончательно и бесповоротно. Он  не мог
взять ручку и подправить или  доделать как  надо. Дорога обрывалась на  краю
листа.  Плоская  дорога с  плоскими листиками травы. А за дорогой  начинался
реальный  мир,  воплощенный в  доске. Неровной. Шероховатой.  С отслоившейся
щепкой и  темной трещиной у  одного  из  краев. Для Коли  ПО-НАСТОЯЩЕМУ жила
доска,  а не  замок.  И  Коле стало грустно. Ое чувствовал, что  сейчас, как
никогда, он отвечает  за  гнома.  И гном войдет в замок  только тогда, когда
замок станет для Коли настоящим. А Коля не мог.
     Взглянув  на  Колю, Лена увидела, что  черепица на  крыше  выглядела не
черепицей, а  переплетением зеленых  ниток.  Сердечко на шпиле самой высокой
башни оказалось совсем не похожим  на свой оригинал. Веня тоже углядел,  что
ни одна из стен не была  прорисована  так, как  он  создавал самолеты. Любой
самолет, даже нарисованный на скорую руку, выглядел куда более объемным, чем
фрагменты замка, только что  вспыхнувшего мысленным образом в голове у Вени.
Один Димка  смотрел  влюбленным  взглядом  на свои  окна. Для  него они были
настоящими. Теми, которые можно открыть и заглянуть за них.
     - Не получается? - шепнула Коле зеленая принцесса.
     Коля растроенно мотнул головой.  Слишком  уж  явной  получилась граница
между нарисованным миром и настоящим.
     -  Не  беда, - улыбнулась  голубая  принцесса  и вытащила  из  ниоткуда
продолговатый   кирпичик  фотовспышки.  Его  серебристая  сторона  вспыхнула
ослепительно  сиреневым.  И погасла. Снова  свет  разорвал темноту. И  снова
секунду спустя победу торжествовала тьма, чтобы вновь на короткое  мгновение
смениться призрачным светом.
     В  этих проблесках замок стал выглядеть совершенно  иначе. Резкие  тени
падали на помятый лист  и  придавали глубину  и  объем.  Глаза  отказывались
воспринимать  что-то  определенное  кроме  отрывочных фрагментов. И было уже
непонятно, где заканчивалась  колючая щетина  доски  и где начиналась рыхлая
бахрома разлохмаченного края бумаги.
     Но замок продолжал оставаться рисунком  из-за своих невеликих размеров.
Дверь подходила разве что для гнома.  Но он не верил в  замок. Совершенно не
верил.
     - Обозначь путь, - шепнула Лене багряная принцесса.
     И Лена внезапно догадалась.
     - Он далеко, - закричала она, - он просто очень далеко.
     Лена умоляюще уставилась  на принцессу Безоблачного Неба.  Та в кувырке
обернулась  ручкой  и  свалилась  в Ленины пальцы. Склонившись над рисунком,
Лена оттенила дорогу голубыми отблесками.
     -  Это горка, - пояснила  она,  отпуская  ручку. -  Мы стоим на ледяной
горке и смотрим вниз на замок.
     Пашка хотел  поспорить, но вдруг понял, что не  нужно. Вспышка подарила
еще один взрыв света, растворившегося во мраке.  Но тьма не успела захватить
освобожденное пространство. Она застыла сумрачным туманом.
     - Смелее, - прошептала голубая принцесса и толкнула его в спину.
     От  неожиданности  Пашка запнулся, полетел вперед и сбил  с  ног Веню и
Колю.  Веня  зацепил Лену  и та рухнула,  выставив руки  в  пустоту. В самом
центре кучи оказались Димка и гном. Кучи, которая стремительно  летела вниз,
скользя по ледяному желобу.
     Лена заворожено  смотрела  вперед.  Такого  быстрого  спуска  она  даже
представить себе не могла.  Рядом кувыркался гном,  вереща  от страха. Замок
стремительно приближался.  Стремительно рос,  протыкая звездное небо шпилями
невероятно высоких башен. Сзади неслись визги отставших мальчишек.
     Но громче всех орал Веня. Его несло самым первым. Несло прямо на плотно
прикрытые замковые  ворота,  которые  теперь никто не назвал бы маленькими и
плоскими. Видна была каждая досочка, каждый штришок краски, каждая заклепка.
Картинка ожила. Все вокруг теперь происходило ПО-НАСТОЯЩЕМУ. И Веня зажмурил
глаза, ожидая страшного удара. И боли.

        Глава 44,
     <i>в которой путешественники прибывают в замок Твоего Пути</i>

     Дверь неотвратимо приближалась. Ух, до чего же она оказалась  огромная!
Коля,  задрав голову, смотрел,  как уносится ввысь  граненный  кубок, увитый
виноградными  лозами,  выдавленный  там,  где скругляющаяся окантовка  двери
сходилась в острый угол. Казалось, этот каменный кубок с сыплющимися из него
каменными ягодами, застывшими в полете, нависает над  Колей на высоте пятого
этажа.  Даже страшно становилось. Но  смотреть  на дверь было еще  страшнее.
Двухстворчатая плита из темного  дерева надвигалась, словно навстречу Коле с
устрашающей скоростью ехал легендарный "БелАЗ"  с прикрепленным  щитком  для
снегоуборки  соответствующего  размера.  Коля уже отчетливо  мог  разглядеть
узоры из темного  серебра, приклепанные  к  дверным  створкам, и  золоченную
ручку в виде разгневанной бычьей головы,  яростно сжавшей в пасти вдавленное
с правой стороны кольцо.
     Коля  запрокинулся  на  спину   и  уставился  на  небо.  По  бирюзовому
небосклону  медленно  скользили  сизые  перышки  облаков.  Загорались первые
звезды. Если бы не эта потрясающая скорость, с которой Коля уносился вниз, к
неведомым землям, можно было подумать, что все еще  продолжается лето, и он,
Коля, лежит,  раскинув  руки,  на  железном  листе  гаражной крыши.  Где-то,
возможно  за  замковыми  стенами, пламенел  закат.  А  над  Колиной  головой
раскинулось  безмятежное небо,  на  которое наплывали  темные контуры башен.
Если смотреть на невероятно высоченную штуковину вблизи, то всегда  кажется,
что она рушится прямо на тебя, а если не рушится, то по крайней мере  готова
упасть, тревожно наклонившись.  Вот и  сейчас  Коля  не знал, то ли  это ему
кажется,  что стены накренились,  выдерживая последнюю паузу перед падением,
то ли они сроду такие, как странная  башня в итальянском городе  Пиза, то ли
тяжеленные камни  уже летят навстречу Коле  дружным  сомкнутым  строем. Свод
арки уже отхватил почти половину вечернего  неба, а путешественники  пока не
впечатались в дверь неприступной крепости.
     Коля так и  не понял, что произошло. Секунду назад они еще скользили  в
сумрачном  туннеле, оставляя еще видимый  краешек неба  позади. А теперь они
очутились  во  внутреннем  дворе,   напоминающем  огромный  каток,  покрытый
голубоватым  льдом.  В  крепостных  стенах  то  и  дело  вспыхивали  разряды
голубоватых молний. А  им навстречу  из  ледяных глубин  спешили искаженные,
изломанные отражения, но, не успевая вырваться, угасали в сумеречной толще.
     Изо льда выпирали круглые и овальные каменные  столбы различной толщины
и  высоты и  совершенно  непонятного предназначения, так  как разбросаны они
были совершенно хаотично.
     Скорость скольжения постепенно замедлялась. Путешественники, наклоняясь
то  в одну,  то в  другую сторону,  ловко избегали столкновений со странными
колоннами.  Коля положил ладони  на гладкую поверхность  и удивился, что лед
оказался  теплым на  ощупь. Первым свой  путь закончил Веня, который  уперся
узорными подошвами кроссовок в черные ступени высокого крыльца, над  которым
в стене, сложенной из черных камней, угадывался проем беспросветной тьмы.
     Пашка  попытался  вскочить, но подскользнулся  и  уселся обратно.  Веня
задумчиво ковырял черную ступеньку. Маленький Димка елозил на животе по льду
и  радовался почти неслышным  смехом. Коля  не  разделял  его  восторга, еще
неизвестно куда их занесло. По крайней мере никаких признаков Лунной Дорожки
в  окрестностях  не наблюдалось. Лена  тревожным  взором смотрела  на  самую
верхнюю ступеньку. Коля  перевел свой взгляд в том же направлении и заметил,
как  из  сумерек  высветился  рой  вихрящихся  искорок.   Словно   звездочки
спустились  с  небес  и танцевали  беззвучные  танцы,  надеясь  на  успех  у
путешественников.  Когда  и  Веня  уставился  на них,  искорки  брызнули  по
сторонам и  начали вычерчивать причудливые контуры. Не прошло и трех  минут,
как  на  путешественников уставился  светящийся мальчик  чуть постарше Коли.
Глаза мальчика были залиты мягким зеленоватым сиянием.
     - Добро  пожаловать,  - раздалось с верхней  ступеньки,  разнеслось  по
длиннющему двору, отразилось от стен и вернулось разливистыми отголосочками.
     Путешественники  молчали,  только  Пашка,  усевшись  на   льду,  кивнул
по-деловому и воззрился  куда-то  поверх  призрачного пришельца&  Коля  тоже
долго  не  мог смотреть в эти зеленоватые глаза.  Лена  первой выбралась  на
лестницу  и смело пошла вверх. После такого решительного поступка  Веня счел
несолидным  отсиживаться  на льду, пусть  даже по-волшебному  теплому. Коля,
встав на колени,  тоже выкарабкался  на черную  плоскость. В  кармане что-то
яростно  зашебуршилось, и  оттуда выскочил хитрый гном. Он словно  дожидался
минуты, когда  уже не надо будет смешно подпрыгивать, стараясь зацепиться за
край ступеньки и подскальзываясь на льду при каждом неловком движении. Когда
и каким образом он успел залезть в Колин карман, так и осталось загадкой.
     - Это чей замок? Твой? - решила уточнить политическую обстановку Лена.
     - Нет, - улыбнулся мальчик. - Я здесь только потому, что ждал вас. Если
вы не пришли чужими путями, то вам оставался  только этот, свой собственный.
Это Замок Твоего Пути. Сюда каждый попадает в то время, какое ему требуется.
Наши времена совпали. Совпали и начала путей. Посмотрим, где они завершатся.
     -  А ты кто вообще  такой, -  настороженно  спросил Пашка. Не  любил он
всякого рода непонятностей.
     - Я - Хранитель! - возвестил мальчик.
     - Этого замка? - спросил Веня.
     - Нет  же! -  воскликнул мальчик и вроде  даже как расстроился.  - Я  -
Хранитель мира. Того мира,  куда  должен  отправиться  Спаситель.  Предваряя
дополнительные  вопросы, поясняю: Спаситель - кто-то из  вашей команды, кому
суждено отправиться в мой мир и попытаться остановить восход Черной Луны.
     - Все равно не понял, - пожал  плечами Пашка.  - Чье  тогда это барахло
вокруг? Замок там, каток, шняги эти обломанные?
     -  Замок  ничей,  -  Хранитель   терпеливо  и  медленно  погрузился   в
объяснение. - Он не  принадлежит  никому и одновременно каждый вложил в него
частичку  себя, даже не подозревая об  этом.  Здесь проходит  Твой Путь.  Он
задевает  места,  необходимые  каждому  из  приходящих  сюда,  и  выводит...
Впрочем, я  не могу сказать, куда  он выведет  конкретно  каждого из вас. Но
дверь к  Лунной Дорожке  найдется только в той точке,  где пересекутся  пути
всех, кто прибыл сюда в эту ночь.
     -  А  если не  пересекутся?  -  спросил Коля,  горло которого  внезапно
пересохло. - Принцессы нам ни о чем таком не говорили!
     -  Значит, Лунная  Дорожка  предназначена  не нам,  - грустно  вздохнул
Хранитель. - И тогда мой мир погиб.
     - Тогда к делу, - заявил Пашка. - Где тут Мой Путь?
     - Все готовы? - спросил Хранитель на полном серьезе.
     - Да, - сказала Лена. Коля и Веня кивнули. Пашка не стал повторяться, а
маленький Димка  ничего не сказал.  Он внимательно  и неотрывно рассматривал
Хранителя. Гном тоже не блеснул острословием, он раскачивался, уцепившись за
Колину штанину и делал вид, что более важного занятия для него в этот момент
не существует.
     - Путь свободен, - возвестил Хранитель и нырнул во тьму под стрельчатой
аркой. Пашка  горделиво отправился вслед. Потом туда с опаской сунулся Коля.
Чуть  поотстав,  во  мраке скрылась Лена.  Веня прислушался. Ни  криков,  ни
стонов, ни скрежета зубов не донеслось из непроницаемой темноты. Вздохнув на
всякий случай,  он  ухватил  теплую  ручонку  Димки  и  отправился вслед  за
друзьями.
     Тьма продолжалась недолго. Следующая арка вывела путешественников в зал
с  бассейном.  Стены  зала  украшали  узоры  в  восточном  стиле  -  изящные
загогулины  без  зверей,  без птиц,  без людей.  Тот же орнамент просвечивал
сквозь толщу чуть колышущейся воды.  Дорожка оборвалась причалом, к которому
кто-то неведомый давным-давно пришвартовал узкий челн с поднятым вертикально
носом в форме петушиной головы. Настолько давно, что стены кораблика поросли
голубоватым  мхом. Никаких дверей в  этом зале не наблюдалось. Только  арка,
откуда  путешественники  выбрались,  и  огромное  окно,  за  матовым стеклом
которого полыхало серебряное  сияние. Если  бы  оно было желтым,  то Веня бы
подумал,  что  там, за окном расплескался  летний  солнечный  день.  Если бы
сияние  отливало  бледно-золотистым,  то  Веня  бы  решил,  что  за  матовой
поверхностью прячется Луна.  Но в зал пробивалось нечто  серебристое, и Вене
казалось, что за окном кто-то огромный снял с лица те самые Темные Стекла.
     Хранитель  исчез  с причала, словно  растворился  в воздухе, но  тут же
объявился на древней  лодке. Коля расценил это как приказ  садиться в челн и
смело  полез  на узкое  суденышко. Когда  он  устроился  на сиденьи, в лодку
забрался Пашка. Хранитель молчал, путешественники по очереди пробирались меж
высоких  бортов  и усаживались на  поперечных досках, смотря  друг  другу  в
затылок. Вода тихонько покачивала маленький корабль, который медленно отплыл
от причала и сейчас следовал к центру квадратной акватории.
     Коля  не  утерпел  и вскочил.  Это невыносимо  -  не знать  куда  ведет
таинственный  маршрут. Здесь ведь не было ни  одного ответвления, ни  одного
прохода.  Только  бортики  бассейна  и  огромное  окно  впереди.  Лена  тоже
вскарабкалась  на скамейку. Качка усилилась, тем не менее кораблик  держался
вполне устойчиво. Он плыл прямо к  матовой поверхности,  за которой всходило
серебряное светило.
     Теперь  в  Колино  ухо  дышал Веня. Ему  тоже  было интересно,  куда их
пристанище несут ленивые  волны. Взметнувшийся вверх нос корабля сейчас  был
скрыт корпусом Хранителя.  Ничего не оставалось, как смотреть  ему  в спину,
наливавшуюся  белым  сиянием,  да  на  приближающееся  окно,  освещавшее зал
серебряными  переливами. Хранитель молчал. Ненужных вопросов задавать никому
не хотелось.
     Когда  челн  коснулся  своим  носом  матового  стекла, путешественников
ощутимо качнуло и чуть  даже не сбросило со  скамеек. Коля протянул  руки за
борт,  чтобы   коснуться  светящейся  поверхности,   но   она  выгнулась   и
ускользнула.  Или  это челн  продавливал непонятное  окно.  Что  произошло в
следующий миг, Коля не понял. Но вокруг уже не было ни корабля, ни бассейна,
ни серебряного света. Путешественники стояли в круглом  высоком за