Dark Window. Куда возвращаются сказки --------------------------------------------------------------- © Copyright Dark Window Email: ivm@gucb.perm.su Date: 3 Feb 2000 --------------------------------------------------------------- Dark Window Куда возвращаются сказки (фантазия, перенесенная в современную реальность) Special Thanks to: Евгении Деминой - за неоценимую консультационную поддержку Елене Крылосовой - за предварительное тестирование Глава 1 которая происходит настолько далеко, что мы можем считать ее не главой, а предисловием Беспросветная дыра зияла в небе, усеянном мерцающими искорками звезд. Это всходила Черная Луна. Из окна высоченного замка, вознесшегося над окрестными холмами и оврагами, казалось, что чернота расползается по всему небу. Но мрак еще не осмеливался выплеснуться за пределы круга. Черная Луна не достигла пика своего могущества. Пока не достигла. У окна, вцепившись взором в черную планету, замер старик. Хотя, кто бы осмелился назвать его стариком? На вид ему можно было дать лет не больше двухсот. Острые зубы, отполированные до блеска, отсвечивали в пламени факелов, а в складках плаща еще не осела многовековая магическая пыль. Издали казалось, что неведомые чары обратили его в статую, сложенную из кусков белого и черного мрамора, настолько он был неподвижен. Только по плащу пробегали волны неясного свечения, постоянно меняя его цвет. Словно отгоняя нелепые предположения неведомых наблюдателей, волшебник (а кто же еще?) приветственно взмахнул рукой и медленно отошел от окна. В глубине зала он тяжело опустился в упругую глубину высокого кресла, обтянутого лиловой, морщинистой кожей. По бледному лбу его проскользнула какая-то мысль, задержавшись в суровых морщинах. Волшебник словно вспоминал нечто важное, такое, что требовало немедленного исполнения. Но вот глаза его хищно сверкнули, мертвенно-бледная кожа разгладилась. Он громко щелкнул пальцами, словно выстрелил, и по залу расплескался ворох огненных искр. В дальнем углу раздался скрежет. От каменного пола отделилась тяжелая плита и, медленно вращаясь, устремилась к потолку. Из отверстия показалось белое облачко, которое выплыло наружу и превратилось в призрачную фигурку. - Здравствуй, Старый Хранитель, - поприветствовал новоприбывшего волшебник, но в голосе его сквозило не почтение, а насмешка. - Мне не нужно здравия от тебя, Самозванец, - гордо ответил призрачный мальчик и замер, вздернув голову, шея которой никогда не сгибалась в услужливых поклонах. - Через несколько часов я стану Хранителем, - мрачно заметил волшебник. Те времена, когда он бессловесно терпел пренебрежение к своей особе, давно прошли. - Стать Хранителем ты сможешь, если только сила моя перейдет к тебе, - ответил тот, кто являлся сейчас истинным и единственным Хранителем мира, где над мрачным замком, восходила Черная Луна. - Я призвал тебя как раз за этим, - усмехнулся тот, кто желал стать Хранителем этого мира. - Отдай мне свою силу. - Никогда! - мальчик поднял голову еще выше. Теперь его взгляд буравил полурассыпавшуюся фреску над капюшоном многоцветного волшебного плаща. - Посмотрим, - процедил сквозь зубы волшебник и достал из кармана короткий черный жезл, увенчанный тусклым кристаллом. - Как тебе удалось раздобыть его? - в голосе Хранителя появились удивление и испуг. - Полезно иметь дела с гномами. Они-то знают, где скрыто множество древних кладов. В том числе и магических. Мальчик умолк. Волшебник тоже не собирался тратить время на пустую болтовню. Он картинно взмахнул жезлом, погладив пальцем кристалл. По граням кристалла пробежали голубые искры. Фигура Хранителя поблекла и превратилась в облако. Черный вихрь вылетел из палочки и вцепился в белый клочок, пытавшийся прорваться обратно к темному отверстию. Вихрь содрогался и отрывал от белого сгустка все новые кусочки. Когда облако уменьшилось чуть ли не вдвое, оно вновь приняло облик мальчика. - Любой мир имеет право на Спасителя! - отчаянно крикнул он. - И мой - не исключение! - Пусть приходит, - улыбнулся волшебник. - Уж с ним то я справлюсь без особых проблем. Мальчик промолчал и исчез. На его месте вспыхнула яркая белая звезда. В ее свете исчезли серые стены замка и появилась небольшая уютная комната с двумя окнами, где находились потертый диван, массивный шкаф, маленькая детская кровать, сервант, забитый книгами и письменный стол с одним длинным ящиком и четырьмя поменьше. Полированная поверхность стола была исцарапана, затерта, закапана клеем, заляпана пластилином, а один из углов был даже немного надпилен. На ней лежало несколько книжек и цилиндрический футляр малинового цвета. Футляр дрогнул, подкатился к самому краю и распался на две половинки. Оттуда высыпался веер плоских пластмассовых палочек. Половина из них была отлита из оранжевой пластмассы, другая - из белой. Но и белые и оранжевые полоски по краям нещадно изгрызли чьи-то неведомые зубы. Облачная звезда почти угасла. Комната потустороннего мира вновь изчезла. Но палочки остались. Они выстроились в хоровод и дружно крутились вокруг звезды. - Отдаю свою силу им! - звонкий мальчишеский голос раскатился по самым дальним коридорам замка. - Они приведут Спасителя сюда!!! Звезда погасла. Палочки исчезли. Волшебник снова остался в одиночестве в полутемном зале, тусло освещенном оранжевыми языками огня из чаш факелов. - Ждать. Опять ждать, - устало признес он. - Но ничего. Скоро это уже не будет иметь никакого значения. Черная Луна взошла и набирает силу. Еще немного и этот мир обязательно станет моим! Сквозняком проскользнула по залу темная мантия и истаяла, растворившись меж каменных стен. Ветерок играл с потрескавшимися листами старых манускриптов. Глава 2 в которой Коля покупает волшебный треугольник Самый плохой день лета - 31-е августа. И тут никто не будет спорить, ни один разумный человек, тем более школьник. Коля тоже не любил этот день. Окончательно и бесповоротно. Во-первых, это был последний день лета. То, что первого июня казалось нескончаемым и огромным, ни с того ни с сего обрывалось. Не совсем еще обрывалось, но уже доживало свои последние часы. Во-вторых, надо было идти в школу. Конечно, занятий еще нет, но на оконном стекле уже прилеплено расписание уроков и списки несчастных. Там, в хитросплетении фамилий надо отыскать свою и убедиться, что из школы ты еще не отчислен, как, впрочем, и твои друзья с недругами. Уже завтра в плоский, задвинутый за диван рюкзачок лягут тетради, а к вечеру он раздуется от учебников, которые займут нижнюю полку стеллажа, потеснив папиного Стивенсона и Майн Рида. И потянется упорядоченная школьная жизнь аж до самого ноября. А в-последних, этот все еще летний день уже не принадлежит тебе целиком и полностью. Надо слоняться по магазинам и закупать уйму ручек, карандашей, тонких и толстых тетрадей и массу подобной чепухи. Много чего надо купить в этот вроде бы августовский, но на деле уже сентябрьский день. Вот Коля и слонялся по магазинам. В центр города ехать не хотелось. Он рассчитывал после закупок посидеть хоть два часика в штабе. Когда солнце еще высоко над крышами. Когда оно весело сверкает сквозь желтеющие листья. После школы - это уже не то. Совсем другое дело. Если сидеть в штабе после школы, то в голове грозная мама и невыученные уроки. Веня предлагал учить уроки в штабе, но это испортило бы все. Штаб не для того, чтобы там, высунув язык, старательно выписывать упражнения по русскому языку. Штаб нужен для другого. Коля не мог объяснить словами, для чего нужен штаб. Но это не с сравнить ни с чем, когда сидишь, укутавшись в листву, и смотришь вниз, где, уставившись в землю, шагают тоскливые прохожие по своим важным и неотложным делам. Только взрослые умеют придумать важные и неотложные дела, настолько тоскливые, что сами погружаются в эту тоску и уже не могут из нее выбраться. Вот и шагают они вдаль, а Коля сидит и смотрит на них. Возможно, они такие грустные, потому что у них нет штаба. А кто им мешал его сделать? У Коли вот получилось. Но это тайна. Штаб должен быть тайной, иначе его обязательно кто-нибудь заберет. Те же взрослые. Их хлебом не корми, дай забрать тайну. Может, увидит кто-нибудь из взрослых Колин штаб и сразу же тут начнут копать траншею. Хотя траншея - вещь замечательная, для тех, кто понимает, конечно. Только их редко копают во дворах. Все больше норовят на дорогах. А зачем? Взрослые ругаются, перебираясь по грязным кочкам там, где еще недавно был переход, а лазить вниз запрещают. А вот додумался бы хоть один умный человек выкопать траншею в глубине двора. Так, чтобы она скрывалась в гуще кустов и деревьев. Ванька из 4-го "А" утверждал, что в Москве только так траншеи и роют. Он там у бабушки жил и, захлебываясь, рассказывал, что у него во дворе вырыли аж три траншеи. Врал, наверное. Хотя, кто знает. Москва, все-таки не обычный город, а столица. Коля в Москве еще не был. У Коли бабушка жила в этом же городе и в Москву переезжать не собиралась. Может и правду говорил Ванька. Может в столице положено рыть траншеи не на проезжей части, а во дворах. Только не верилось почему-то. И все-таки штаб лучше любой траншеи. Даже трех траншей, что бы там Ванька про них не говорил. Штаб - это штаб. Большего и не скажешь. И знали про штаб только Коля, Веня и Ленка из 5-го "В". - Мальчик, не стой на дороге, - худая сердитая женщина прикрикнула на Колю, и он вздрогнул, отпрянув от двери. Старуха протиснулась вместе со своими неподъемными сумками, и дверь, у которой стоял Коля, захлопнулась с таким грохотом, что стекла в витринах задребезжали, а вывеска "ТОО Детский Мир", запрятанная между толстенными стеклами, стала раскачиваться. Раньше в "Детском Мире" продавали игрушки. На полках сидели суровые, но симпатичные медведи, длинноухие зайцы и смешные розовые зверьки в полосатых фартуках, на табличках под которыми рядом с ценой было написано "Енот-Полоскун". За зверями сидели куклы. На фабрике их умудрились сделать до безобразия похожими друг на друга, а чтобы окончательно не перепутать, надели на них разноцветные короткие платья. И глазами эти большеголовые тоже различались. Глазами с длиннющими ресницами. У одних глазища противно хлопали, а у других были просто нарисованы и не закрывались вообще. Зато дальше стояли грузовики и вагоны для железной дороги, которые Коля мог рассматривать бесконечно. Еще год назад он представлял, как вырастет и накопит много-много денег, а потом обязательно купит все вагончики до единого и соединит их в длиннющий состав от дивана до шкафа. Но времена изменились. Сначала исчезли вагоны, потом, разом и навсегда, мягкие звери и последними - куклы. Теперь на полках лежали спортивные костюмы, футболки и шорты. Здесь Коле недавно купили красивую темно-зеленую олимпийку с золотым замочком. Наверное, магазин рос вместе с Колей. Поэтому игрушки ушли, уступив место спортивным костюмам. А когда Коля дорастет до папы, то спортивные костюмы растворятся, а на их месте возникнут блестящие раздвижные удочки, тонкие лески, крючки всех номеров на все виды рыбы и блесны, похожие на старинные монетки, долго пролежавшие на дне морском. Коля зашел в магазин и затопал в отдел, где семь лет назад бабушка покупала ему книжки-раскраски. Они уже давно были раскрашены и карандашами, и красками, и фломастерами. Поэтому папа убрал их на антресоли. Такие книги перестали быть нужными Коле. Наверное, поэтому сейчас их сменили школьные принадлежности. Коля взволнованно пробежал по рядам цветных ручек из Японии и Кореи. Они были слишком хороши и смотрелись настоящими крохотными принцессами. В другое время Коля обязательно полюбовался бы и ярко-зеленой принцессой королевства Лесного Холма, и нежно розовой принцессой империи Рассвета, и багряной принцессой королевства Закатной Полосы, и прозрачно-голубой принцессой княжества Безоблачного Неба. Они превращались в принцесс, когда Коля держал их в руках. Но когда с их помощью приходилось записывать арифметические примеры, то они снова становились шариковыми ручками. На ручки Коля мог только посмотреть завистливо-восхищенным взором. Ручки Коля купил в киоске. Обычные. Прозрачные. С толстым стержнем и с угловатыми синими колпачками. Так получалось дешевле. Ведь важно не только купить ручки, но и сэкономить. А вот тетради в киосках не продавали. Коля отбил в кассе чек, положил в матерчатую продуктовую сумку восемь общих тетрадей и двенадцать тонюсеньких, бросил прощальный взгляд на дружных принцесс, лежавших на витрине радужной россыпью, и уже повернулся к выходу, как вдруг замер. Его взгляд споткнулся и не смог оторваться от маленького серебряного чуда. Собственно говоря, там лежал треугольник. Обычный треугольник, скажете вы. И не угадаете. Треугольник наполнял серебристый свет, а если немного покачивать головой, то по его поверхности пробегали малахитовые переливы. Коля читал про "Малахитовую шкатулку" и яркий малахитовый оттенок не перепутал бы ни с чем. Короткие стороны треугольника отливали синевой, а длинная - красным цветом. Так бывает, если немного надавишь на глаз. Надо только уметь и тогда все контуры предметов окрасятся голубыми и алыми тонами. Мама ругалась и говорила, что от надавливания на глаз портится зрение, а папа подсмеивался, но втихую пробовал тоже давить. Но у него почему-то не получалось. Сейчас Коля и не собирался давить на глаз, а красно-синие границы отчетливо виделись. Ну как было не купить такую вещь? Однако, линейка у Коли уже имелась. Папина, деревянная. Немного потертая, но еще прочная. Древняя, такая, где вместо цифры три нарисован брусок для точки ножей, а на бруске растут береза и елка, какими их рисуют на топографических картах. Обыденная и неинтересная, словно напоминание о тысячах и миллионах чертежей, которые предстоит нарисовать. А треугольник... Сразу становилось ясно, что истинное его предназначение пряталось под покровом пыльных от времени тайн. Миллиметровые насечки отсутствовали. В середине красовался плавный вырез. Если бы треугольник не был таким плоским, то его без труда спутали бы с бластером космического первопроходчика. Коля продолжал качать головой. Переливы зелени завораживали. Он решил наклонить голову набок до предела, чтобы узнать, сорвутся ли эти переливы с поверхности треугольника, и что с ними в таком случае станет. Но тут Коля наткнулся на взгляд продавщицы. Взрослым до всего есть дело. Они ее могут смотреть, как мальчик качает головой из стороны в сторону. Им важно, чтобы мальчик купил у них хоть что-нибудь и немедленно отправлялся по важным и неотложным делам. Эта тетенька тоже не являлась исключением из общего правила. - Тебе чего? - ворчливо спросила она. - Мне... вот это... - несмело протянул Коля. - Треугольник? - неласково уточнила продавщица. Она не верила, что Коля купит треугольник. Она хотела, чтобы Коля ушел по важным и неотложным делам прямо сейчас. - Да, - подтвердил Коля. Слово "Да" очень короткое, и поэтому оно получилось у Коли гораздо увереннее. Продавщица отвела взгляд от Коли и опустила его на витрину. Ценника рядом с треугольником не обнаружилось. Продавщица снова посмотрела на Колю. Взгляд ее выражал надежду, что Коле не нужен этот треугольник, что он спросил просто так, что важные и неотложные дела немедленно подхватят Колю и самостоятельно унесут из магазина. Но Коля никуда не ушел. Он ждал. - Лю-ю-юсь, - протяжно позвала продавщица. Никто не ответил. - Лю-ю-ю-юсь, - голос стал крайне недовольным. - А? - вопросительно раздалось из проема раскрытой двери, где висела грозная табличка "Посторонним вход воспрещен". - Почем у нас треугольники? - Какие? Продавщица вздохнула. Взгляд ее стал тоскливым, как у прохожих, идущих мимо штаба. Коля почувствовал себя крайне неуютно. Если бы треугольник оказался немного похуже. Ну хоть на чуть-чуть. Если бы по нему не бегали замечательные переливы малахита. Если бы его края не отливали любимыми Колиными цветами, то он просто повернулся бы и ушел. Но треугольник представлял собой нечто, никогда невиданное. Почти волшебное. - Лю-ю-юсь, - снова протянула продавщица. - А? - история повторялась. - Ты глянь сама. Их без меня принесли, - голос выражал безмерную обиду на мальчика, у которого не было важных и неотложных дел, из-за которого распорядок дня продавщицы грозил улететь ко всем чертям. - Иду-у-у, - прогудел голос Люси и она выпорхнула наружу. У нее был такой же халат, такая же розовая прическа. Только она была потолще и губы мазала не темно-багровой помадой, а фиолетовой. - Где? - Люся не заметила Колю. - Какие еще треугольники? - А вот. - Хм, - фиолетовые губы сжались в щелку, но потом вновь расцвели на бледном лице. - На складе таких нет. Не помню. Наверно, из старой партии. Сердце Коли сжалось. Без цены ему просто не продадут треугольник. Так всегда бывает, если у вещи пропадает цена. Без цены продать товар невозможно и продавцы оставляют его себе. - А-а, тогда знаю, - протянула продавщица с неизвестным именем и повернулась к Коле. - Вроде бы... Коля напрягся, не веря прилетевшей мимоходом удаче. - Рубель пятьдесят, - пояснила она. Наверное, она когда-то приехала из Минска. Колин дедушка, как приехал из Минска, тоже везде говорил "рубель". Коля покатал в кулаке нагревшиеся монеты и побрел к кассе. Через три минуты его пальцы впервые прикоснулись к пластмассе треугольника. Товары, оставшиеся на прилавках и витринах, казались теперь серыми и скучными, и Коля вышел из стеклянной прохлады на теплую улицу. Солнце клонилось к закату и в штаб было идти уже поздно. Коля благоговейно посмотрел на приобретенное сокровище. Треугольник нравился Коле все больше и больше. Но что сказать маме? Она почему-то не любила слишком яркие вещички. "Китайское," - разочарованно тянула она и Колю охватывало непонятное чувство вины. А сейчас Колина вина усугублялась еще тем, что линейка у Коли уже была. Нужные слова, на которые мама не стала бы ругаться, никак не приходили в голову. И тут произошла катастрофа. Левая Колина нога подвернулась. Руки неловко взлетели вверх. Блестящий треугольник с красивым заворотом шлепнулся на асфальт. Хоть Коля не упал, но страшно испугался. Поверхность треугольника покрылась сеткой мелких трещинок, как крышка на маминой старенькой стиральной машине. Случилось самое страшное. А ведь Коля даже не успел никому показать свое приобретение. Чуть не плача, мальчик нагнулся и поднял поврежденное сокровище, стараясь на него не смотреть. Переливы мелькнули на поверхности, притягивая взор. Но что это?! Трещинок как не бывало. Коля внимательно осмотрел покупку, осмотрел еще раз, изучил каждый квадратный сантиметр. Ни единой трещинки. Да что трещинки: поверхность не омрачалась даже царапинками. Треугольник словно только что сошел с конвейера. Коля ошалело взглянул вниз. Асфальт был серым и шероховатым, но на диво однородным. Не было трещинок и на асфальте. Осторожно нагнувшись, мальчик положил треугольник на тротуар. Трещинки проступили снова. Нет, не на поверхности, и даже не на асфальте. Они появились в глубине. Между верхом и низом. Паутинка разбежалась и Коле казалось, что он начал различать буквы. Он присел, наклонил голову как можно ниже. Границы горели алым и голубым. Переливы малахита, словно поняв сложность момента, исчезли. Серые буквы (БУКВЫ!) складывались в слова. Коля встал на колени и едва не прижался носом к прозрачной пластмассе. Теперь надпись проступила вполне отчетливо: "Гном прячется в углу." Глава 3, в которой рассказывается про то, с кем Веня встретился по пути домой Веня возвращался домой. Сегодня он так и не дождался никого в штабе. Семья, находясь в отпусках, рванула на садовый участок. Срочно требовалось выкопать картошку, пока это не успели сделать неизвестные и неуловимые личности, любившие обрывать чужую малину и вишни. И только Веню оставили дома, чтобы он мог как следует подготовиться к учебному году. Окрыленный свободой, Веня беспрепятственно улизнул из опустевшей квартиры и целый день просидел в штабе, рисуя в специальной тетради самолеты. Раньше он рисовал их где угодно, но после одного неприятного случая пришлось это дело прекратить. Какой-то вредный тип написал на самой первой странице Вениного дневника: "Я - пулемет. Ды-ды-ды." Написал рядом с тщательно выполненным истребителем. Тени тогда легли так удачно, что издалека самолет казался по-настоящему выпуклым. Но дневник почти сразу угодил в руки учительнице по русскому языку и она, ехидно подсмеиваясь, зачитала сие литературное творение вслух. Класс так и лег от смеха. С тех пор, любое изображение самолета сразу вызывало в памяти одноклассников ненавистный пулемет, похороненный под многими слоями черной пасты. Теперь Веня, как настоящий художник, рисовал в специальной тетради и никому не показывал свои самолеты. Вернее, почти никому. Один раз их увидела Ленка. Она не знала историю про пулемет и не засмеялась, но Веня все равно испугался, ведь Ленка ничего не смыслила в авиации. Но Ленка ничего не сказала. Она просто медленно пролистывала страницу за страницей, а когда обложка закрылась, похвалила рисунки. Веня аж вспотел от волнения и поэтому не запомнил ни слова. Но из этого случая он вынес одно - Ленке доверять можно было ничуть не меньше, чем Кольке. Коля еще не видел альбом, но Веня ему покажет. Может быть даже завтра и покажет. Да он и сегодня мог показать, только Коля куда-то запропастился. В последний день лета Веню переполняли грандиозные планы. В последний день дела, запланированные на три месяца, сбиваются в кучу и подвисают тяжелым несдвигаемым якорем. Но Веня ловко улизнул от них под бесконечно далекое небо, заперев проблемы и мелочи в душных стенах квартиры. Остались только мечты, желания, да сам Веня. А Веня все хотел успеть за сегодня, везде побывать, как самолет Стеглау, носивший и шасси, и лыжи. Его пилот был готов к посадке при любых обстоятельствах, и Веня был готов. К полетам, к поискам, к приключениям. Но по привычке завернул Веня в штаб, да так и остался там до вечера. Но день прошел не зря. На главном развороте тетради красовался мощный истребитель, летящий над гладью моря. Морские горизонты и корпус самолета был выполнен синей шариковой ручкой. Особо важные детали выделялись черными контурами. Объем создавало зеленое оттенение. А звезды горели алой пастой. Не красной, которую можно купить в любом киоске, а выпрошенной ради такого случая у Димки из четвертого подъезда за почти новую жвачку и два вкладыша от "Турбо". Похолодало. По соседнему двору стелился запах паленой резины. Неподалеку гоняли мяч. Оттуда доносились разъяренные возгласы и пушечные удары по стене трансформаторной будки. Свобода доживала последние минуты. Семья могла вот-вот приехать и Венино отсутствие их не порадовало бы. Веня спрыгнул с веток, за которыми скрывался штаб на темную, чуть влажную землю. Дома стоял заранее приготовленный портфель, поэтому оставался шанс почитать. Но шанс маленький, поскольку по возвращении семьи с участка всегда находилась масса скучных дел. Он шел по двору и глядел по сторонам и казался себе удивительно одиноким маленьким мальчиком. Никто не звал его, никому он не был нужен. И скажите вы мне, кому ты нужен? Разве ты нужен пацанам, если не умеешь играть в футбол? Если не подходят к тебе старшие парни, не кладут руку на плечо и не говорят: "Завтра с Крестовыми играем. Гляди, расчитываем только на тебя." Если не несешься ты впереди пыльной толпы и не забиваешь красивый гол растерявшемуся от такой скорости вратарю. Самое смешное, играть в футбол Веня умел. И умел не хуже половины тех, кто бегал сейчас по утоптанному полю, гоняя повидавший виды мяч. Умел. Просто никто об этом не знал. Это только в фильмах, как ни пойдет главный герой мимо футбольного поля, так сразу подвертывается нога у самого быстрого нападающего в самый ответственный момент, когда проигрыша уже не избежать. И взгляд растерявшейся команды останавливается не на Сидоре Ивановиче, читающем газету на лавке, не на дворнике дяде Феде, а упирается сразу в главного героя, который, смущаясь, выходит на поле, чтобы забить победный гол или даже два. А в жизни футболисты сами по себе, а Веня сам по себе. Не любил он напрашиваться, да и все тут. И разве нужен ты девочкам, сидящим на лавочке и щебечущим о чем-то своем, если нет у тебя тайны? Без тайны ты для них так, пустое место. Никто не позовет тебя поболтать и посмеяться, никто не спросит "Как у нас, Венечный, дела?", никто не скажет: "А не нарисуешь ли ты нам, Веня, замок?" Замки Веня рисовал ничуть не хуже, чем самолеты. Просто самолеты он любил больше. Но девочки об этом не знали. И тайна у Вени была. Даже не одна тайна, а несколько. Можно ли прожить без тайн, когда вокруг тебя такой огромный мир и обрывающееся лето? Невозможно прожить без тайн, даже не спорьте. Но только никто не спросил об этом у Вени. Но Веня не огорчался. Потому что кроме тайн, лета, умения играть в футбол и пока ненарисованных замков были у Вени Коля и Ленка. Коля сам подошел к нему в школе и, взглянув отчаянно голубыми глазами, попросил у него кеды, поскольку свои забыл дома, а двойку по физ-ре получать перед самым летом весьма опасно. Нет, Веня не смог бы вот так взять и попросить, а нам часто нравятся люди, способные совершить нечто, нам недоступное. И Ленка сама нашлась. Как только Коля придумал штаб, она тут же засунула туда свою голову и нагло заявила, что это место всегда было ее. Уходить она никуда не собиралась, а Коля был не из тех, кто бьет девчонок. Потом оказалось, что втроем даже интереснее. Поэтому Веня шел по двору беспечно. И безмерная грусть купания в собственном одиночестве не мешала ему радоваться жизни и одновременно огорчаться надвинувшемуся учебному году. Задрав голову, он убедился, что окна его квартиры по-прежнему темны, и тут же врезался в чей-то живот. Живот оказался довольно жестким, словно слежавшийся мат в физкультурном зале. Веня повернул голову и узрел хозяина жесткого живота. Он оказался высоким и строгим, в длинном сером плаще и черных очках. Худые бледные пальцы приспустили очки за дужку и на оробевшего Веню уставились глубокие черные глаза. На секунду Вене показалось, что в них блеснули холодные звездочки, но пальцы уже водрузили очки на место. Веня от испуга даже забыл извиниться. Незнакомец не ждал извинений, но и не уходил. - А не ззнаете ли, юноша, который часс? - внезапно поинтересовался он необычным скрипучим голосом, от которого у Вени поползли мурашки по спине. Часы у Вени были. Пластмассовые, но время показывали почти точно. - Де-десятый, - от волнения Веня начал заикаться. - Сспассибо, - поблагодарил незнакомец, растягивая букву "с". Как ни странно, ответ его устроил. В отличие от других взрослых, которые не преминули бы добавить: "А минуты сказать - язык отвалится? Нет, когда у меня спрашивали время в его годы, я всегда отвечал точно, как в аптеке..." Взрослый не походил на остальных. И это Вене по каким-то необъяснимым причинам не нравилось. Такой не играет в домино и не выхлопывает ковры на высокой металлической перекладине. К тому же, какой нормальный взрослый будет обращаться к Вене на "вы". Веня чувствовал себя неуютно. - Поззвольте предсставитьсся. А то вы мне иззвесстны, а я вам - нет. Перед вами никто иной, как хозяин Темных Стекол. Именно так, а не иначе. Сслово "хозяин" - сс маленькой, а Темные Стекла - оба сс большой. - Почему "хозяин" с маленькой? - удивился Веня. - Видите ли, мальчик Веня, у Темных Стекол не один хозяин. Я - далеко не единсственный и уж конечно не ссамый большой. Веня не успел удивиться, что его имя известно не самому большому хозяину Темных Стекол. Он успел вспомнить только мультик про команду тиранозавров-сыщиков. Там с ними враждовали Большой Босс и Маленький Босс. Маленький Босс был точной копией Большого, но всегда вляпывался в невероятно смешные истории. При взгляде на маленького хозяина Темных Стекол Веня понял, что смешных историй не намечается. Хозяин расценил Венино молчание как логичное продолжение разговора. - Не интерессуетессь ли гномами, уважаемый? - последовал новый вопрос. - К-какими гномами? - несмотря на теплый вечер Веня начинал промерзать. - Малюссенькими, желтыми, ззнаете ли, такими, - пояснил незнакомец. - А разве бывают желтые гномы? - удивился Веня и поежился. Собеседник не ответил. Разговор замерз, покрылся коркой невидимого льда. Незнакомец молчал, а Вене нестерпимо хотелось домой. - Интерессно, - тихо вымолвил хозяин, - почему вссе, ну иссключительно вссе, начинают сс мороженого? Веня не знал, ему ли задали вопрос или хозяин разговаривал сам с собой, и поэтому скромно промолчал. Домой захотелось еще сильнее. - Я пойду? - тихо спросил он. - Конечно, - кивнул собеседник, но тут же задал следующий вопрос. - А не сскажете ли, молодой человек, где живет некий Коля? У Вени похолодело внутри. Он чувствовал, что неправильному взрослому вовсе не обязательно знать, где живет Коля. Вернее, ему об этом знать совсем не нужно. Независимо от того, какой Коля имелся в виду: Венин или посторонний. - Нет, - замотал головой Веня и хотел уйти. Но холодная рука цепко легла на плечо и придавила Веню к земле. Сквозь темные очки ничего просматривалось, но Вене казалось будто мрачный взгляд читает все его мысли. А мысли у Вени носились самые шальные. И о Коле, и о штабе, и о квартире 68, где Коля проживал, и о том, что в школу идти ужас как не хотелось. Рука чуть дрогнула. - Жаль, жаль, - проскрипел незнакомец. - А ессли попытатьсся припомнить? Знал он или не знал, что Вене известен адрес? Веня боялся, но способность к вранью пока не утратил. - Тут много разных Колей... - хмуро протянул он. - Такой маленький, - продолжил незнакомец, - вашего воззрасста. Живет в трехкомнатной квартире. - В двухкомнатной знаю, - счастливо выдохнул Веня. Незнакомцу требовался совершенно посторонний Коля. На секунду незнакомец улыбнулся, если можно назвать гримасу тонких губ улыбкой. Он повел себя так, словно выиграл суперигру в "Поле Чудес" и теперь ожидал, когда ему вынесут призы. - Адрессс, - продолжил он, и Веня с ужасом понял, что ответ незнакомца вполне устроил. Ноги не двигались с места, но голова вращалась. Краем глаза Веня увидел знакомый "Запорожец" и вылезающего из него Димкиного отца. - Дядь Степа! - взмолился Веня. Димкин отец медленно подошел, вытирая руки о промасленную тряпку, и вопросительно уставился на незнакомца. - Вссе в порядке, - проскрипел незнакомец. На его лицо наползала улыбка. Натянутая, невеселая. Деловая. Невидимый взор отпустил Веню и поднялся еа уровень Димкиного отца. - Я выяссняю у этого мальчика координаты одного интерессующего меня ссубъекта, - начал он, переходя на язык, понятный для взрослых. Рука с плеча внезапно исчезла. Веня вывернулся и бочком отскочил в сторону. А потом, что есть силы, понесся домой, в свою квартиру, чьи окна все также безопасно темнели. Но такая безопасность теперь не требовалась, теперь она казалась маленькой и смешной. Сейчас он готов был к тому, чтобы его отругали за что угодно. Сейчас он готов был к любому наказанию. Только чтобы дома все шло по прежнему. Чтобы все спокойно смотрели телевизор и дружно гнали Веню спать. Чтобы воспоминания о незнакомце растворились, как страшный сон. Глава 4, в которой Коля проводит изыскания и принимает ответственность на себя "Вот те на!" - подумал Коля. Так всегда думают те, с кем проиходит что-то неожиданное. Они уже настроились на что-то определенное, а оно подвело и не появилось. А вместо него вокруг творится совершенно другое и непонятное. Впрочем больше ничего непонятного не происходило. Коля поднял треугольник, посмотрел на исчезнувшую надпись и задумался. Если гном прячется в углу, значит он не хочет, чтобы его нашли. Это понятно и дураку. Но зачем тогда кому-то понадобилось сообщать тайну гнома Коле? Наверное, для того, чтобы Коля этого гнома отыскал. И Коле захотелось отыскать этого гнома. Тем более, что он гномов-то никогда не видел. Разве что в известном мультике про Белоснежку. Но там гномы были нарисованные и неестественные. Коля подозревал, что этот гном вовсе не такой, иначе он бы не прятался в углу, а распевая веселую песню, шагал на работу. Нет, это совершенно другой гном. И Коле невероятно захотелось найти таинственного гнома. Коля еще раз положил покупку на асфальт и стал вглядываться в тонкую сетку трещинок. Может быть, треугольник подскажет, в каком именно углу прячется гном? - Мальчик, зачем ты портишь вещь? Коля вздрогнул и поднялся. Трещинки расплылись и исчезли. Они убежали обратно в сказку. Громкие голоса всегда пугают существ, выбравшихся из сказки. А этот голос был не только громким, но назидательным и даже непоколебимо-уверенным. Коля поднял глаза и посмотрел вверх. Там стояла тетенька. Ее руки оттягивали две тяжелые сумки, нагруженные помидорами и огурцами. Тридцать первого августа все школьники покупают тетрадки и ручки, а все тетеньки запасаются огурцами и помидорами. Коля не знал почему, но в мире всегда творится столько странных вещей, что выучить их все казалось невозможным. - Неужели тебе ее не жалко? Коля знал, что со взрослыми тетеньками спорить бесполезно. Тем более с правильными тетеньками. С теми, кто никогда не забывает купить в последний день лета огурцы и помидоры. Поэтому он просто поднялся и протянул навстречу тетеньке совершенно новый треугольник. Та придирчиво осмотрела яркую вещичку и не нашла ничего, за что бы стоило поругать незнакомого мальчика. - Больше так не делай, - настоятельно напомнила она. - Родители рук не покладают, работают, а вам бы все по улицам носиться, да обновки портить. Так? Коля благоразумно кивнул. Ему не интересно было спорить с тетенькой, ему интересно было положить треугольник обратно на асфальт и прочитать, в каком углу прячется гном. - Вот и хорошо, - заулыбалась тетенька. Видимо, она любила послушных детей, но никуда не ушла, словно хотела проверить, что ее слова не прошли даром. Коля не знал, что ей сказать. Говорить "Спасибо" вроде не за что. А про гнома расспрашивать тетенек бесполезно. Коля догадывался, что она отлично умела запихивать огурцы и помидоры в банки, где те плавали словно рыбки в аквариуме, но вряд ли ей что-то известно про гномьи углы. Поэтому Коля несмело отвел взгляд, повернулся и побрел за угол. Там начинался безлюдный переулок, проникавший одним концом в угол большого двора. Но взрослые здесь не ходили. Взрослые знали более короткий путь через сам двор, потому что важные и неотложные дела не позволяли им выбирать длинные дороги. Сейчас здесь тоже никого не было. Коля положил треугольник на асфальт, но на этот раз никаких трещинок не появилось. Коля перенес теугольник на пять шагов дальше. Ничего не изменилось. То ли громкий голос окончательно отпугнул сказочные буквы, то ли волшебный треугольник предлагал Коле подумать самостоятельно. Так Коля и сделал. В каких углах мог прятаться гном? Начать надо с того, что спрятаться можно далеко не во всех углах. Как можно спрятаться в углу, где ничего не стоит? Совершенно невозможно. Да и другие углы тоже не всегда могут устроить того, кому срочно необходимо убежище. Коля твердо уверился, что гном никогда бы не стал прятаться в углу, где стоит мусорное ведро. Он ведь не таракан какой-нибудь. Сам бы Коля спрятался в углу темного коридора, где висят тяжелые пальто и шубы. Но этот угол имел существенный недостаток. Шубу могли надеть и уйти с ней. Тогда прятавшийся сразу становился виден всем. Конечно, сейчас лето, но гном-то мог прятаться целый год. Нет, угол с шубами гному не подходил. Может гном прятался не в Колиной квартире? Но ведь Коля не мог ходить по всем квартирам. Значит, треугольник с указанием достался бы не ему. Но если не в квартире, то где? На улице? Но ведь по ночам так холодно. Вечером даже из штаба бежишь домой с охоткой, потому что хочется погреться и заснуть. В штабе, конечно, хорошо и замечательно, но спать там совершенно невозможно. Где же мог прятаться гном? "В подъезде!" - решил Коля. Больше гному было прятаться совершенно негде. Да и в подъезде совершенно не укроешься. Все углы просматриваются, вплоть до чердачного, отгороженного от обычных людей прочной решеткой. И все же Коля знал такой угол, где гном мог укрыться от любых посторонних глаз. Это был не совсем обычный угол. Он находился сразу за второй входной дверью. Там между лестницей и стеной образовывался небольшой закуток. Две огромные трубы, укутанные войлочной прокладкой, вылезали из пола, заворачивались и уходили в невысокую стену под верхним пролетом. Рядом с ними располагалась маленькая квадратная дверца. Папа говорил, что она ведет в подвал, но проверить его слова не представлялось ни единого случая. На дверце всегда, даже по праздникам, висел неприступный черный замок. Зато в этом пространстве всегда было уютно. Особенно зимой, когда в трубах журчала вода, а от прокладок шло тепло. Пока Коля не обнаружил штаб, они с Веней собирались именно там. Если приключение могло прятаться где-нибудь поблизости от Коли, то лучшего местечка и не сыскать. Совершенно и бесповоротно, как любил иногда приговаривать папа. Поэтому Коля направился домой, он пробрался в большой двор и быстро зашагал вместе со взрослыми по их быстрой прямой дороге. Он вприпрыжку пронесся вдоль своего дома к крайнему подъезду, в котором на третьем этаже и располагалась Колина квартира. Мальчик распахнул дверь и внимательно осмотрел пространство за ней. Так, на всякий случай. Ведь выход во двор был выходом к приключениям и одно из них вполне могло прятаться около двери. Но нет, там лежал только самый обыкновенный кирпич, которым подпирали вторую дверь, чтобы она оглушительно не хлопала на весь подъезд. И тогда он осторожно ступил в маленький закуток. Входная дверь мягко закрылась, отрезав звуки улицы. В подъезде царила мягкая тишина. Не страшная, но таинственная. Коля сделал шаг влево и уткнулся пальцами в слежавшуюся обмотку труб. Света со второго этаже было недостаточно, чтобы тщательно изучить каждый сантиметр. Может гном уже наблюдал за Колей. Может он был злой и сейчас затачивал свои зубы ржавым напильником, чтобы впиться в палец. Страх пронзил Колю. Страх закрыл Колины глаза. Он вовсе не был бесстрашным мальчиком и боялся пауков и громадных комаров, изредка залетавших в форточку с тревожным треском крыльев. Коля не знал, стоит ли бояться еще и гномов, но на всякий случай приготовился к боли. Так заранее готовятся к неприятностям, когда идут к зубному врачу. Стараясь задобрить неведомое, Коля погладил жесткий материал. Ничего не произошло. Глаза открылись. Медленно и по очереди. Сначала левый, а затем правый. Вполне привычный сумрак. Но Коле невыносимо хотелось, чтобы сейчас хлопнула дверь на одном из верхних этажей и кто-то неведомый, но хороший затопает дробью по лестнице. Однако важные и неотложные дела не отпускали взрослых ни в подъезд, ни на улицу. И Коля начинал бояться все сильнее. Но пуще страха хотелось Коле заглянуть в самый темный угол. Не в тот, что у маленькой дверцы, а туда, где из холодного пола вылезают две трубы. Коля нагнулся, даже встал на колени. Темнота. Он осторожно просунул руку во тьму и нащупал все ту же прокладку, сбившуюся в плотный клубок, словно капустные листья. Самый угол был забит этим странным войлочным растением. Медленно-медленно Коля принялся отгибать прокладку, отделяя один лепесток от другого. После четвертого в сумрачной мгле блеснула искорка. Словно светлячок, словно маленький кусочек золота из мультфильма про дядю Скруджа, словно потерявшаяся звездочка там лежал гном, закинув руки за голову. Коля замер. Гном был крохотным и его вполне можно было спутать с игрушечным солдатиком или пластмассовым ковбоем. Только ни один, даже самый лучший ковбой не будет сверкать столь ярким и, конечно же, неэлектрическим светом. - Ну? - поинтересовался гном. - И что дальше? Коля не знал. Треугольник подсказал ему, где прячется гном, и не наврал, но не объяснил, что ему делать с гномом. - Как тебя зовут? - разжались губы мальчика, и вдруг он понял, что таинственный сумрак поглотил страх и тот исчез. Сейчас в подъезде ворочалось какое-то необъяснимое чувство чего-то невозможного. Словно ты в подъезде и одновременно не в подъезде, а в странном мире, который похож на подъезд только этим маленьким местечком. Ведь в обычных подъездах гномы не прячутся. - А тебе зачем? - хмуро поинтересовался гном. "У всех должно быть имя," - хотел сказать Коля, но промолчал. Слово "должно" говорили только взрослые и Коля боялся произнести его сейчас. Опасное слово могло снова повернуть мир обратно, в привычную обстановку. И тогда за лестничным пролетом, убегающим на первый этаж, окажется не что-то необъяснимое и неописуемое, а обычные квартиры, в которых тетеньки запихивают в стеклянные банки вместо рыбок толстые огурцы и круглые помидоры. - Мое имя не для того, чтобы его произносили вслух, - гном закинул ногу на ногу, продолжая лежать и смотреть на Колю, - оно протяжное и звучное. Я самый одинокий гном и мое имя - это моя тайна. Я ведь не смогу быть самым одиноким гномом, если меня будет кому позвать. - Но зачем имя, если звать некому? - удивился мальчик. - У меня есть имя. Оно, конечно, обыкновенное. Коля. Зато так меня может звать кто угодно. - Для вас, людей, вполне естественно, если тебя будет звать кто угодно, - сурово заметил гном. Лицо его светилось, как и он сам. Поэтому Коля не мог разобрать, то ли гном продолжает ворчать, то ли подсмеивается над ним. - Мы, гномы, иные существа, - продолжил гном. - И нас не устраивает кто угодно. Да, совершенно не устраивает. - Окончательно и бесповортно, - прошептал мальчик. - Даже ты понял, - торжественно взмахнул рукой гном, вытащив ее из-за головы, - хотя от тебя трудно такого ожидать. Но я уже вижу, что ты - не кто угодно. В душе у Коли потеплело. Тепло заставило отступить острое ощущение того, что сказка стоит совсем рядом. Но сейчас Коле требовалось немножко тепла. Весьма часто тепло оказывается нужнее таинственного пути в сказку. - Чего смотрим? - снова поинтересовался гном. - Давай, забирай меня с собой. - Домой? - удивился Коля. - Куда ж еще? - поинтересовался гном. - Или, может, ты живешь на улице? - Нет! - замотал головой Коля. - Значит, решено, - вскочил гном. - Я с тобой. Ты меня нашел, ты за меня теперь и отвечаешь! - Отвечаю? - удивился Коля. - Конечно, - утвердительно протянул гном. - Ты разве не знаешь, что большие всегда отвечают за маленьких. Вот за тебя кто отвечает? - Папа и мама, - отозвался Коля. - Только они не только за меня отвечают, а и за сестренку тоже. - Она меньше тебя? - поинтересовался гном. - Конечно, - разочарованно прогудел Коля. Он-то думал, что гномы уж разбираются в таких вещах. - А ты за нее никогда не отвечал? - вкрадчиво спросил новый знакомец. - Отвечал, - согласился Коля. - Когда мама с папой в театр ходили. Только я не успел за нее отвечать, потому что она все время спала. - Неважно, - махнул рукой гном. - Главное, она меньше, и ты за нее отвечал. Теперь ты отвечаешь еще за меня. Ведь ты больше. Не станешь же спорить? Коля не стал. Истина была слишком очевидной. - Так неси же меня скорее домой, - возрадовался гном. - Только чтоб там было тепло... И чтоб меня никто не видел, и чтоб... А ладно, неси. Про еду я тебе расскажу после. Коля протянул руку и золотой гном смело прыгнул на Колину ладошку. - Мама, я дома, - возвестил Коля о своем прибытии и немедленно заглянул на кухню. Зажатый в руке гном пихал Колины пальцы своими кулаками, напоминая, что его никто не должен видеть, а жаркий плен должен закончиться как можно скорее. На кухонном столе были разложены огурцы и помидоры. Мама озабоченно проверяла каждый овощ, чтобы убедиться, что он действительно достоин погрузиться в стеклянный аквариум. - Мой руки и за стол, - распорядилась она. Однако Коля первым делом поставил табуретку и потянулся к антресолям. Гном выскользнул из Колиных рук и перепрыгнул на полки, заставленные дощечками, пустыми маленькими банками, старыми книгами и студенческими тетрадями папы. Ноги гнома по щиколотку погрузились в пыль. - Быстрее не мог, - зло прошипел гном и принялся разминать шею. Секунду спустя золотая искорка юркнула в темную щель между томами Малой Советской Энциклопедии. - Что за дела, Николя? - спросил папа, появляясь из комнаты. - Так, папа, ничего особенного, - пробубнил Коля, спрыгивая с табуретки. - Тогда ужинать, а потом сиди у себя и не путайся на кухне. А я помогу маме с закруткой овощей. Угу? - Угу, - согласился Коля и побежал к умывальнику в ванной комнате. Хорошо, когда взрослые заняты делом. Это значит, что никто не будет проверять собранный рюкзачок, ругать Колю за деньги, напрасно потраченные по их мнению на волшебный треугольник, прогонять от письменного стола к постели со словами: "Немедленно спать! Завтра первый школьный день и ты просто ОБЯЗАН выспаться как следует!" Это значит, что лето все еще с Колей. Даже если у него осталось всего лишь несколько быстро тающих часов. Глава 5, в которой Коля доверяет свою тайну Вене Первый день учебного года прошел как самый обычный школьный день, если не считать общей линейки. Где-то взволнованные первоклассники дарили цветы своим первым учительницам, а Коля стоял в первых рядах общешкольного построения. Те, кто стоял в задних рядах, не скучали. Там шел бойкий обмен значками, постерами и пуговицами от фирменных джинс. Коля тоже не прочь был подержать в руках экзотические значки, но стоять во второй шеренге ему было не положено. После очередного щелчка от неизвестного он повернулся назад, но вторая шеренга дружно зашикала на него, поэтому пришлось повернуться обратно. Линейка закончилась поздравлениями учителей и учеников, звуками духового оркестра и увесистым пинком от Пашки. На глазах у Коли выступили слезы, но он стерпел, потому что с Пашкой спорить было бесполезно. Пашка отсидел в первом классе целых два года и теперь на голову был всех выше и гораздо сильнее не только Коли, но и многих семиклассников, с которыми он должен был учиться. Народ расползся по классам. Коле, конечно, досталась первая парта. Нет, разумеется, на задние парты Коля даже и не расчитывал, но это уж было слишком. Но последним ударом для Коли было то, что посадили к нему не Мишу Воронежского, который, как оказалось, переехал в другой город. Посадили к нему Светку Белорусских, высоченную и ехидную. Презрительно рассмотрев своего нового соседа, Светка уставилась на грязную отметину, оставшуюся на правой штанине от Пашкиного пинка, и просвистела: - Досталось? И поделом тебе. Настоящий мужчина должен уметь драться. Коля не ответил. Когда-то давно он бросился на Пашку, намереваясь головой пробить ему под дых, но Пашка отскочил, и Коля под общий смех врезался макушкой в стену. Оставалось терпеть и ждать, когда, наконец, закончатся эти школьные годы, про которые поется так много чудесных песен. Светка уже рисовала в тетрадке цветик-семицветик, а Коля все не мог отойти от обиды. И ведь год еще только начался, а что будет дальше. Но у Коли была тайна. У Коли был золотистый гном, который прятался на антресолях и, наверняка, ждал Колю. А у Светки не было никакого гнома. И если ее ждало хоть что-то, то разве что неминуемая взбучка за разрисованную тетрадь. Коля тоже был бы не прочь порисовать. Но все мысли были заняты только гномом. Может он уже исчез? Может никогда его Коля больше не увидит? Нет, совершенно невозможно было высидеть пять уроков, когда душу жжет такая невероятная тайна. На перемене Коля разыскал Веню. Тот странно посмотрел на него и поинтересовался, не приходили ли к нему вчера гости. Нет, не ждали никаких гостей вчера у Коли. Какие гости, когда следовало заполнить огурцами и помидорами стеклянную крепость из трехлитровых банок. Договорились встретиться в штабе и разбежались. На счастье оставаться после пятого урока не пришлось. Классная руководительница засобиралась в районо и отменила запланированный классный час. Переодев обувь, Коля быстрее всех смылся из школы и теперь несся по улице, вернувшись в прежнюю, свободную, не зависящую от настроения Пашек жизнь. Ленки в штабе не оказалось, зато Веня уже сидел там целый час. Счастливчик - у него сегодня было всего три урока. При Колином появлении, Веня захлопнул какую-то тетрадь и засмущался. Не в Колиных правилах лезть в чужие секреты. Надо будет, Веня скажет сам. Да и не до тетрадки сейчас Коле. Тайна так и вертелась на языке, готовая сорваться и превратиться в большой взрыв. - Бежим ко мне, - кинул Коля без обиняков и соскочил вниз, - чего-то покажу, - и он понесся домой. Веня пыхтел рядом. Бегать он тоже умел. По крайней мере до пятерки по физкультуре не хватало сущих пустяков. Родителей дома не оказалось. Еще не пришли с работы. Верушка была в садике. Ну и хорошо. Сейчас от них досталась бы куча ненужных вопросов. Коля поставил табуретку и ухватился за антресоли. Веня терпеливо ждал внизу. Гнома нигде не было. Внутри Коли похолодело. Ушел! Проснулся и ушел! И больше никогда не вернется. Хорошо, что Коля не успел никому раззвонить про гнома, иначе бы сейчас оказался таким вруном. - Ну что там? - Веня начинал терять терпение. - Сейчас, сейчас, - успокоил его Коля и принялся торопливо шарить, будоража слежавшуюся пыль. Золотой искорки нигде не было. Словно приснилась она Коле, словно не помог ему прекрасный переливающийся волшебный треугольник. Коля поднатужился и сдвинул с места тома энциклопедии. Попробуйте-ка это сделать сами, когда приходится стоять на цыпочках и двигать тяжеленные книженции лишь кончиками пальцев. Темная щель расширилась, но заглянуть в нее Колиного роста не хватало. - Может лестница есть? - подал голос Веня. Коля замотал головой. Нет, лестницы у них в доме отродясь не водилось. Все на стульях, да на табуретках. Папе как раз хватало, а Коля должен был подрасти. Из последних сил Коля надавил на стопку книг и та уехала в недосягаемую даль. На антресолях поднялся целый пылевой смерч и в наступившей тишине послышалось тонкое отчетливое чихание. Гном не исчез. Он выбрался из-за книг и ворчливо набросился на Колю: - Потише никак нельзя? Только заснул... Думал, хоть денек спокойно проведу... Нет, где там... Пылят, книги двигают, чуть не придавили и даже, кстати, не извинились. - Ну прости, прости, - успокаивал гнома Коля - Кто у тебя разговаривает? - Веня аж подпрыгивал, но все равно ничего не мог разглядеть. Коля ловко ухватил гнома и спрынгул с табуретки. Затем он разжал ладонь и с гордостью предъявил его Вене. - Ух ты, - только и смог вымолвить тот, - а он настоящий? Гном не отвечал. Он сердито отряхивал полы своего кафтана. Отряхивал настолько тщательно, будто Колины руки были невесть какими грязнущими. Веня восторженно разглядывал гнома со всех сторон. А тот не обращал на гостя ни малейшего внимания. Наконец он раскрыл рот и начал выговаривать Коле: - Ты где так долго шлялся, а? Небось опять по магазинам? Дома не сидится? Не сидится тебе дома? А обед? Почему забыл про обед? Мама была бы от гнома в полном восторге. Они несомненно спелись бы против Коли. Коля привычно вздохнул и полелся в ванную комнату мыть руки. И тут выяснилось, что, упомянув про обед, гном имел в виду вовсе не заботу о Коле. - Куда? - ворчливым писком остановил он мальчика. - Я спросил, где обед? Меня сегодня кто-нибудь накормит или придется сидеть голодным всю неделю? - Я сейчас, - засуетился Коля, бросился на кухню, поставил гнома на стол и вытащил из холодильника кастрюлю со вчерашним супом. - Что это? - проворчал гном. - Не хочешь ли ты меня отравить? - Суп, - гордо заявил Коля, словно сам сварил его. Вообще-то он уже почти умел варить супы и каши, но под присмотром мамы. Именно она решала чего и сколько положить в кастрюлю. Зато все остальное Коля делал самостоятельно. Упоминание о супе не произвело на гнома никакого впечатления. - Вот сам его и ешь, - сердито заявил он. - Ты разве не знаешь, что мы питаемся только мандаринами. - Ой, - испугался Коля. - А у нас нет мандаринов. Мы их только по праздникам едим. - А когда у вас ближайший праздник. - Седьмого ноября, - подсказал Веня. - Нет, - вздохнул Коля, - седьмого ноября теперь не празднуют. - Тогда до Нового Года ждать, - вздохнул Веня. - У папы 29 ноября день рождения, - развеял пессимистические прогнозы Коля, но гном вовсе не выглядел обрадованным. - И сколько дней мне терпеть? - хмуро поинтересовался он. - Не разбираюсь я в ваших календарях. - Сентябрь - тридцать, октябрь - тридцать один, плюс двадцать девять, - быстренько подсчитал Коля. - Всего девяносто дней. - Девяносто?!!! - гном запрыгал по столу, словно за ним гнался рой разъяренных пчел. - Ты сказал, девяносто? Да будет тебе известно, что я не выдержу без мандаринов и одной недели. А последний раз я ел мандарины три дня назад. - Осталось еще четыре, - хладнокровно вычел Веня. - За четыре дня мы тебе у кого-нибудь раздобудем мандарин. - И не четыре, - не согласился гном. - И вовсе не четыре. В гномьей неделе всего три дня. Неделя закончилась. Пришла голодная смерть. Я вижу ее. Она клацает зубами. Она близится. Умираю. Гном захрипел и повалился на столешницу. Коля испугался. Что теперь делать? Ведь умрет гном, как пить дать, умрет. Ну почему всегда так происходит: только успеваешь встретиться и подружиться, а жизнь разлучает навсегда. Почти как в песне по телевизору. А ведь гном сказал, что именно Коля отвечает за его жизнь. Коля, и никто иной. А Коля совсем забыл поинтересоваться заранее, чем питаются гномы. Коля не справился с ответственностью. - У Ленки есть мандарины, - радостно вспомнил Веня. - Я видел. Они как раз сегодня их собираются поглощать! Больные! Отмечают первое сентября. Тут плакать надо, а они радуются. - Гномик! - взмолился Коля. - Ты можешь хоть немного подождать? - Несколько минут разве что, - проворчало золотое сияние на столе. - Бежим к Ленке, - вскинулся Коля, схватил гнома в кулак и бросился к двери. Веня не отставал. Бегать, как вы помните, он умел неплохо. Глава 6, в которой Коля и Веня узнают от Лены много нового про гномов и октябрят Лена лежала на диване и читала "Хоббита". Под головой у нее находилась мягкая, сложенная вдвое подушка. А рядом, на тумбочке, стоял стакан в красивом аллюминевом подстаканнике. В стакане еще оставалась чуть ли не половина компота. Сначала Лена допьет компот, а потом съест вишни. Потом, когда дочитает. А уроки можно сделать вечером, чтобы мама видела, как много им задают в школе. Храбрый Бильбо Бэггинс убил паука, охранявшего плененных гномов, и теперь раздумывал, каким хитрым способом их освободить. Ленины пальцы уголок страницы, готовые вот-вот ее перелистнуть, и тут заверещал звонок входной двери. "М-м-м-м," - недовольно сморщилась девочка, сползая с дивана. Конечно же, за дверью оказались Коля и Веня. - Чего в штаб не пришла? - недовольно спросил Коля, но было видно, что в голове у него гуляли совершенно иные мысли. - Некогда мне сегодня, - в тон ему отозвалась Лена. - Почитать решила, пока уроками не завалили. Только-только к гномам подобралась, а тут вы... - Да что книжные гномы! - завопил Веня, высовыясь из-за спины друга. - Мы тебе сейчас живого покажем. - Показывай, - согласилась Лена. Коля гордо разжал ладонь. За сегодняшний день он уже многое научился делать гордо. Если бы Лена была из тех девочек, что сидят на лавочках и шушукаются, обсуждая всех мальчишек, и не только мальчишек, и не только все остальное человечество... Да, если бы Лена принадлежала к их числу, то она непременно завопила бы: "Ой, гномик! Какой хорошенький! А можно погладить? А не укусит? А светится-то как!!! А дай мне его насовсем!" К счастью для гнома Лена не принадлежала к вышеупомянутым девочкам. Без лишних слов Лена протянула свою ладошку вперед, и гном самостоятельно перебрался ей на ладонь. Коля даже обиделся. Все-таки он уже начинал считать гнома своим. Веня тоже обиделся. Ему-то вовсе не дали подержать гнома, а Лене так сразу и без всякого разрешения. Вот тебе и друзья называются. Коля перестал обижаться и подумал, что Лена выделывается, потому что она даже не удивилась настоящему живому гному. Веня тоже перестал обижаться и решил, что его очередь владеть гномом пока не наступила. В конце-концов девчонкам многое достается без очереди. На то они и девчонки. И обижаться на них не стоит. Тем более на Лену, потому что Лена уж точно не самая вредная из них. - Видела я таких, - отчетливо произнесла Лена. - Где? - в один голос спросили Коля, Веня и гном. Да-да, и гном тоже спросил, настолько удивительными были слова Лены. - Сейчас покажу, - сказала Лена и поставила гномика на журнальный столик. Вообще-то она это сделала зря, потому что именно на этом столике и стояло блюдо с мандаринами. Разумеется, гномик сориентировался быстрее всех и немедленно засеменил к желанному предмету. Однако, обнаружилось, что длинные руки тоже имеют не маленькое значение. Может Лена и не поняла сразу гастрономические намерения гномика, но уже в следующую секунду ее быстрые руки обогнали бегуна на короткие дистанции и утащили блюдо из под самого носа гномика, едва не успевшего к оранжевому финишу. Гномик уселся на стол и опечалился. - Дай мандарин, - потребовал он. - Нет, - сказала Лена, как отрезала, - мандарины на вечер. - А сейчас что, день что ли? - возмутился обделенный гномик. - Самый что ни на есть вечер. - Вечер - это когда мама с работы приходит, - рассудительно объяснила Лена. - Невозможно! - воздел руки к потолку незванный гость. - Кто же это ставит смену времени суток в зависимости от прихода мам? - Я, - спокойно ответила Лена. Спорить было бесполезно, и гномик попробовал другой вариант. - Ну, Леночка, - зажаловался он, - дай старенькому дедушке мандарин. Дедушка целую неделю не ел. Дедушка помрет сейчас от разрыва желудка! Такая красивая девочка не даст умереть мне, самому несчастному гномику на свете. Если бы Лена принадлежала к тем девочкам, что с утра до вечера скачут через скакалку, выведывают посторонние секреты и готовы до изнеможения прыгать по классикам, то она непременно дала бы самому несчастному гномику мандарин. На беду для гнома Лена была совсем иной девочкой. Поэтому она всего лишь замотала головой и поставила блюдо на шкаф. - Да ты уже у Коли умирал, - недовольно заметил Веня. Гномик взглянул на мальчугана так, словно тот разболтал врагу самую главную государственную тайну. - Там я только тренировался, - желчно сказал он. - А тут я умру по-настоящему. Немедленно. Навсегда. На веки-вечные. О, мандарин, твой запах сводит меня с ума. Глаза гномика тем временем косили на тумбочку. - Впрочем, подойдет и вишня, - филосовски заметил он и перепрынгул со столика на тумбочку. Но Лена успела убрать свой компот. А блюдо с мандаринами продолжало стоять на шкафу, куда гномик не мог запрыгнуть при всем желании по причине своего малого роста. - Так жить нельзя! - разоткровенничался гномик и взглянул с высоты тумбочки на диван, где лежала книга, которую не успела дочитать Лена. На странице был нарисован страшенный паук, подбиравшийся к закутанному в паутину гному. - Страсти-то какие, - заметил гном, ожидая всеобщего сочувствия. Сочувствие ни с какой стороны не пришло. Гном снова сел и пожаловался: - Ужасы, значит, читаем? А от ужасов самый страшенный аппетит разыгрывается. Коля! Не забывай, ты за меня отвечаешь. Дай мандарин. - Может быть дать? - с надеждой спросил Коля безжалостную хозяйку оранжевых фруктов. - Нет, - снова отказала девочка. - Я обещала маме. - Леночка, - вкрадчиво добреньким-добреньким голоском сказал гном, - а хочешь, я поведаю тебе самую сокровенную тайну? - Какую еще тайну? - недовольно спросила Лена, но глазенки ее вспыхнули. И в самом деле, какая настоящая девочка сумеет устоять перед тайной? - Самую-самую, - пообещал гном. - Волшебную. Трудную, новую, непонятную. - Хорошо, - смилостивилась девочка и достала из блюда самый маленький мандарин. - Не тот! - замахал руками гном. - Больше, больше. Сам себе удивляюсь. Продаю тайну за один единственный мандарин. Всего один. Но хотя бы не самый маленький. Лена достала мандарин побольше и положила его перед гномом. Картина напоминала натюрморт с золотистой мухой, прильнувшей к оранжевому фрукту. Мандарин по высоте был в два раза больше его нового хозяина. А уж насколько больше в объеме, Коля сказать затруднялся. Но гномик совершенно не смущался. Он уверенно обхватил подарок ручками, насколько у него получилось, и придвинул себя к его оранжевой кожуре. - Я забыла почистить! - спохватилась Лена. - Ни в коем случае, - испугался гном. - Это же варварство - чистить мандарины! Я и не подозревал, что у вас все еще царят такие дикие нравы. - Говори тайну, - потребовала Лена. - Э, нет, - не согласился гном. - Я тебе расскажу, а ты мандарин обратно заберешь. За столь короткое знакомство с тобой я уже неоднократно успел убедиться, что ты способна на такие поступки. - И вовсе нет, - обиделась Лена. - я ведь обещала. - Маме тоже обещала, - напомнил гном, - а что получилось? - Заберу! - пригрозила Лена. - Не узнаешь тайну, - пригрозил гном. - Сначала я его съем, а потом уж допрашивай меня по полной программе. - А может и нет у тебя никакой тайны? - зловеще спросила Лена. - Гномы не врут! - гордо возвестил гном. Лица Коли и Вени приняли скептическое выражение. - И вообще, не мешайте мне есть, - сказал гном. - Уйдите отсюда. Может, я стесняюсь есть в чьем-либо присутствии. - Хорошо, - грозно сказала Лена. - Десять минут тебе будет достаточно? - Вполне, - гном по-хозяйски ощупывал поверхность своего приобретения. - Смотри, через десять минут мы вернемся, но если ты и тогда нам ничего не скажешь... Гном беспечно отмахнулся и выразительно посмотрел на ребят, предлагая им покинуть помещение как можно быстрее. Лена вытащила из под художественных альбомов длинную картонную коробку и вышла на кухню. Мальчишки последовали за ней. - Глядите, - сказала она и достала лист белого плотного картона, сложенный пополам. Девочка развернула лист, превратив его в квадрат, и на его поверхности как по мановению палочки вырос бумажный домик. На плоскости вокруг него были нарисованы кусты, деревья и белые кружки, соединенные черной линией. - Настольная игра! - обрадовался Коля. Он невероятно любил настольные игры. - Почему мы раньше ее не видели? - спросил Веня. Слишком уж много удивительного происходило за этот день. - Правила потерялись, - сказала Лена, - а без правил в нее играть невозможно. Здесь не просто кубик кидать. Тут играют четыре команды, в каждой из которых по четыре фишки. - Смотри-ка, а на домике гномы нарисованы! - заметил Веня. - Поэтому я и хотела вам ее показать, - объяснила Лена. Коля всмотрелся в рисунок. На домике с трех сторон были нарисованы светлые окошки. На последней значилась дубовая дверь с трехступенчатым крылечком. На свободном месте танцевали парочки гномов и веселых маленьких ребят с красными звездочками на груди. - Похожи на твоего гнома? - спросила Лена. - Не знаю, - пожал плечами Коля, - я к своему не присматривался. Он светится весь. Как нам его разглядеть? Веню больше заинтересовали ребята. - А зачем у них звездочки? - удивился он. - Это - октябрята, - солидно объяснил Коля. Его папа в свое время был и октябренком, и пионером, и комсомольцем. Поэтому теперь он имел право по праздникам за длинным столом вместе с друзьями, положив руки на плечи соседям, медленно и тихонько напевать: "Работа у нас такая..." Мама успела побывать только пионеркой и, наверное, поэтому вместе с ними не пела, а только слушала, подперев руками подбородок. - Что за октябрята? - недовольно спросил Веня. Он не любил, когда кто-то знает что-нибудь такое, что неизвестно ему. - Они раньше были, - продолжил Коля свой рассказ. - Говорят, почти все раньше были октябрятами, чтобы потом стать пионерами. И вдруг октябрята кончились. Поэтому потом пионеры тоже кончились, а вслед за ними и комсомольцы. Настоящий комсомолец никогда не получается, если он в свое время не был октябренком и пионером. - Про пионеров я слышал, - обрадовался Веня. - Они еще красные галстуки носили. Говорят, в каком-то городе пионеры еще остались. - А октябрята? - спросила Лена. - Про октябрят не слышал. - Значит, это не настоящие пионеры, - сказал Коля. - Почему это не настоящие? - заспорил Веня. Пионеры были в далеком и неведомом городе и даже не подозревали о существовании Вени, но сам Веня чувствовал невероятно сильную потребность вступиться за них. - Мы бы могли стать пионерами, - не захотел спорить Коля. - Но без октябрятства стать пионером ни у кого не получится. - Трудно что ли звездочку на груди таскать? - рассердился Веня. Пионеры ему почему-то нравились больше, чем октябрята. - Тут не в звездочке дело, - сказала Лена. - По-моему я что-то про них читала, про этих октябрят. Она выскочила в комнату, откуда сразу же раздалось пронзительное "Уйди!!!" и торопливое "Я не смотрю! Не смотрю!", и Лена вернулась с книгой. Картинка на обложке стерлась, но черные буквы названия были вполне различимы. "Родная речь" - так называлась принесенная книга. - Счас найду, - Лена пролистнула несколько страниц и принялась читать с выражением: "- Вот ты можешь ходить за продуктами, подметать пол, ухаживать за младшими братьями и сестрами? - спросил меня Вовка. - Конечно, могу, - с обидой ответил я. - Но ты можешь этого и не делать. А мне нельзя! Я - октябренок! Я завидовал Вовке. Какой же он счастливый..." - Погоди, - оборвал чтение Веня, - Че это он Вовке-то завидует? Ведь классно же не подметать, не ходить по магазинам, не ухаживать за малолетками! Какая уж тут зависть! - Я бы тоже не стал завидовать, - подтвердил Коля. - В этом-то все и дело! - загадочно сощурилась Лена. - Октябрята - это те, кому за счастье подметать, бегать по магазинам и проворачивать работу по дому, вместо того, чтобы заняться чем-нибудь действительно потрясающим. - Мы - другие! - догадался Коля. - Сейчас все другие. Поэтому октябрята и перевелись на белом свете. Я бы не смог стать октябренком. - Я бы тоже, - подтвердила Лена. - Когда вырасту, никогда не стану закручивать огурцы и помидоры в стеклянные банки. Просто представить себя такой не могу. - Вот о чем говорят старики в трамвае, - заорал Веня. - Мы, говорят, в ваши годы были совсем другими. Мы уступали старшим место, а вам только жвачку жевать. - А мой папа был октябренком, - поделился соображениями Коля. - Поэтому он до сих пор помогает маме. Не может иначе. Говорят, нормальные папы вечерами читают газеты, да телевизор смотрят. - Угу, - подтвердил Веня. - Мой отец как раз такой и есть. И никаких тебе октябрятских замашек. Но пионером он, наверное, был. Потому как на участке вкалывает за четверых. Так мать говорит. - Наверное, поэтому гномы с ними и общались, с октябрятами-то, - завершила цепочку рассуждений Лена. - А как октябрят не стало, гномы сразу заскучали и ушли. Десять минут прошло, давайте в комнату. Напоследок она прихватила из коробки горсть чего-то невидимого. Мандарин выглядел нетронутым, а гном - совершенно довольным. Но простое нажатие пальца убедило Колю, что под оранжевой кожурой более ничего нет. - Съел, - восхитился Коля. - и не растолстел совсем. Как это в тебя столько умещается? - Мы едим совершенно иначе, - наставительно сказал гном. - Такие как вы, вечно жуют, чавкают, сглатывают, сплевывают. То ли дело мы! Все чисто, чинно, благопристойно. - Сравнивай, - сказала Лена, вытащила из кулака зеленую фигурку и поставила ее вместе с гномом на стол в круг света от настольной лампы. При электрическом свете собственное сияние гнома потухло и ребята смогли рассмотреть его круглое лицо. Бороды у него не было совсем, а голову венчала остроконечная шляпа с длинными круглыми полями. Точно такой же оказалась и фигурка, принесенная Леной. - Уберите от меня эту безвкусную поделку! - завозмущался гном. - Подделку? - спросил Коля. - И поделку, и подделку! Уберите! Мне не нравится! Но у Лены были другие планы. Раз, и на столе появилась точно такая же фигурка, только не зеленого, а красного цвета. Длинный кафтан, узкие штанишки, острая шляпа и лицо-шарик. - Это из той игры, - пояснила Лена. - Я же говорила, что там четыре команды. - Наверное, создатель игры тоже водил личное знакомство с гномами, - предположил Веня. - А остальные две команды были фигурками октябрят? - не утерпел Коля. - Нет. Все четыре команды были гномиками. Зеленая и красная сохранились целиком. Синих я не видела никогда, а из желтых гномов оставался только один. И тоже без подставки, как и твой. Поэтому я и говорила, что уже видела такого. Услышав "желтые гномы", Веня заволновался. Что-то неприятное просыпалось в его памяти. Что-то такое, о чем хотелось забыть немедленно и навсегда. - Я - не игрушка, - надул гном свои крошечные губы. - Я - настоящий! - Ну-ну, обиделся, - не дала ему Лена разреветься. - Давай, рассказывай свою тайну. Ты обещал. - Хорошо, - не стал спорить гном. - Слушайте все! У мальчика, который меня нашел, есть дома волшебные палочки! - Волшебных палочек не бывает! - недоверчиво воскликнул Веня. - А гномы бывают? - прервал его Коля. - Если были гномы, если были октябрята, то почему бы не быть волшебным палочкам, - рассудила Лена. - Но что они делают у меня дома? - Коля еще не мог придти в себя от такой ошеломляющей новости. - А я знаю? - язвительно отозвался гном. - Ты хоть можешь сказать, где они лежат? - спросил Коля. - Легко, - скривился гном. - Так скажи! - Давай мандарин, - потребовал упрямый хранитель тайны. - Дай ему еще, - взмолился Коля. Лена взяла мандарин с блюда и направилась к двери. - Получишь, когда палочки будут у нас в руках. Гном кивнул и с самым серьезным видом начал собираться в дорогу. Глава 7, которая повествует о том, как начались первые чудеса Ключ искать было долго и поэтому Коля просто позвонил, поднявшись на цыпочки. Дверь открыл папа. - А, Николя! - обрадовался он. - И не один. Проходите, проходите. Папа стал звать Колю так после того, как он с мамой смотрел в кино какую-то там Анжелику. В этом фильме и снимался тот самый Николя. Папа сказал, что он высокий, сильный и удивительно смелый. А потом добавил, что Коле неплохо бы на него походить. Коля не возражал. Ему тогда было года три и он большей частью вообще не разговаривал. Но, наверное, чтобы Коля не забывал, папа его с тех пор стал звать "Николя". Папа вернулся к толстенной книге и, улегшись на диван, продолжил ее читать. К книгам такого размера Коля всегда относился с почтением. Из них получался невероятно устойчивый фундамент для крепостей, сложенных из кубиков и деталей трех конструкторов. В последнее время строительство крепостей Коля забросил, но воспоминания остались. Сейчас Коле было не до книг, и ребята тихонько проскользнули в Колину комнату. - Ну, показывай, где они, твои палочки? - сказал Коля, раскрывая ладонь и предлагая гному перебраться на стол. - Мандарин, - напомнил гном. - Только ты сразу скажи, - потребовала Лена, не убирая пальцы с оранжевой поверхности. - А то опять ждать десять минут. Гном только отмахнулся, показывая, мол, что вы все со своими пустяками, когда мне предстоит по-настоящему важное дело. Коля даже испугался, а не стал ли гном взрослым. Может он подхватит сейчас маленькую сумочку-визитку, сядет в крохотную модель "Мерседеса" из Колиной коллекции, да уедет по своим непонятным делам. Но гном остался. Он только непрестанно стукал кулачками по мандарину, проверяя упругость кожуры. - Подойдет, - принял решение гном и подобоченился. - Слушайте все. Волшебные палочки лежат вон в той коробочке. Крохотная ручонка указывала на приткнувшийся к лампе розовый цилиндрик. Коля немедленно раскрыл его. Раскрыл так быстро и неловко, что содержимое круглого пенала высупалось на самый край стола. Теперь на гладкой поверхности лежала горка палочек для счета. Они достались Коле от папы. Раньше первоклассники в школах совершенно не смыслили в числах и им покупали такие палочки. Сейчас же любой первоклассник уж точно умеет считать, а если и не умеет, то цифры уж знает наверняка. Поэтому теперь такие палочки не продают. Но Коля все равно их любил. Когда задачки не поддавались, он засовывал кончик палочки себе в рот и начинал перекатывать его языком, время от времени подправляя зубами. И, странное дело, решение приходило. Хоть медленно, иногда минут через двадцать, но оно возникало в Колиной голове. То самое, что значилось на последних страницах учебника. Поэтому ему не было нужды одевать ботинки и бежать через двор к самому умному мальчику в классе Петьке Зеленкину. Или к той же вреднючей Светке, которая непременно напомнит, что настоящие мужчины обязаны решать задачки самостоятельно. Палочки служили для Коли талисманом удачи. Талисманы были у многих. Та же Светка таскала в волосах заколку с красной рыбкой и хвасталась, что эта рыбка помогала ей быстрее всех бегать на физре. Хотя каждому дураку ясно, что с такими длинными ногами медленно мог бегать только самый распоследний идиот. Может и у Коли имелись способности к математике, просто ему приятно было думать, что это палочки подталкивают его к верному решению. Но ведь от этого они не становились волшебными. Веня уже потянул палочки к себе и Коля испугался. Но потом испуг прошел, ведь Веня - это друг. Даже если палочки волшебные, то Веня вернет их Коле, а не заберет навсегда. Наверное. Что-то не давало Коле успокоиться и он немедленно завладел тремя из оставшихся. Ничего удивительного не происходило. - По виду так самые обыкновенные, - разочарованно сказала Лена, вертя в руках одну оранжевую и одну белую. - Ну и изгрыз же ты их. - А я ручки грызу, - похвастался Веня. - Мне одной ручки на неделю хватает, - тут он засмущался и поправился. - Нет, на десять дней. Сейчас пластмасса чересчур твердая пошла. Колю захлестнула обида. Гном наврал. - Как ими пользоваться-то? - Лена тоже переставала верить. - Ваши палочки, людские, - язвительно заметил гном. - Вы и должны знать, как ими пользоваться. Мое дело - показать. Если бы здесь были гномьи волшебные палочки, я бы объяснил. А теперь думайте сами. - Я понял! - вскричал Веня невероятно разочарованным голосом. - Когда взрослые хотят нам почитать мораль, то обязательно называют волшебными самые обыкновенные вещи. Как, например, рубанок. С помощью рубанка можно выстругать табуретку и без волшебной палочки. Детишки читают и радуются. Только никогда почему-то не обращают внимание на то, что волшебная палочка делает табуретку за одну секунду, а рубанком строгать и строгать. Да еще неизвестно, получится ли. Строгать-то надо умело. - Причем тут рубанок? - спросил Коля, чуть не плача. Если бы рядом не стояла Ленка, он бы наверняка разревелся. - Сейчас объясню, - предложила Лена. - С помощью палочек можно научиться считать. Искусство счета для первобытных людей выглядело самым настоящим волшебством. Поэтому гном и назвал счетные палочки волшебными. Коля горько вздохнул. Он хотел быть волшебником не для первобытных людей, а для тех, кто живет с ним в одно время. - Не спорьте, - заметил молчавший до этого гном. - Палочки что ни на есть волшебные. ПО-НАСТОЯЩЕМУ волшебные. Я всегда вижу волшебные вещи, хоть и не могу с ними управляться. После этих слов он снова уткнулся в мандарин. - Что с ними делать, с такими волшебными-то? - недовольно протянул Веня. Он уже успел взмахнуть три раза палочкой над головой, приговаривая: "Хочу кассету с Джекки Чаном". Но желанная кассета продолжала оставаться в магазине. - Ты белой машешь, - догадался Коля. - Попробуй оранжевой. - Бесполезняк, - угрюмо сказал Веня после пятой попытки. - Угу, - подтвердила Лена. - Я и белой пробовала, и оранжевой, и обеими вместе. Ничего не получается. Ничего! Может, они не все волшебные? - Все, - возразил гном. - Абсолютно все. Только надо уметь ими пользоваться. Не научились, нечего на гномов пенять. Ладно, не мешайте мне подкрепляться. У меня, между прочим, заслуженный отдых. Он проткнул в кожуре дырку, присосался к отверстию и с тонким свистом принялся втягивать в себя внутренности южного фрукта. Наступила тоскливая пауза. Сказка не пришла и даже совершенно невероятный в обычном мире гном, светящийся золотым сиянием, не радовал глаз. - Ой, - испуганно воскликнула Лена. В ее руках появилась белая книга. На обложке ее стоял улыбающийся толстячок, над которым распростерся черный дракон. "Хоббит" значилось на ней. - Моя книга! - объявила Лена. - Видите, пятно чернильное. Это еще моя мама в свое время поставила. - Про пятно потом, - перебил ее Веня. - Ты лучше скажи, как твоя книга здесь очутилась. Может эта... как ее... телелепортация? - Телепортация, - поправил друга Коля. Но Веня, уставившись на таинственно объявившуюся книгу, не обратил на Колино замечание никакого внимания. - Ума не приложу, - удивлялась Лена. - Я просто сидела и думала, раз уж мы все равно ничего не делаем, так хорошо хотя бы про хоббита дочитать. Ведь на таком интересном месте остановилась. А потом раз, и книга в руках. - Подожди, подожди, - забормотал Веня. - Жарко здесь, хорошо бы мороженого съесть. Порцию, а лучше две. Мороженого! Мороженого! Ну? Где оно, твое мороженое, бесполезная палка?! Веня как сидел, так и продолжал сидеть с совершенно пустыми руками. Однако, в одном он был совершенно прав. В комнате становилось душно. Срочно требовалось либо открыть форточку, либо съесть то самое, недосягаемое мороженое. Коля представил его во всех подробностях. "Опал Фрутс". Несколько лет назад они с мамой часто гуляли по жарким летним улицам и неизменно покупали две порции. Апельсиновую - для Коли. А для мамы - черную смородину. Почему-то мама предпочитала именно ее. Но Коля не переживал. Дело в том, что мама ела свою порцию очень медленно. У нее всегда оставалась чуть ли не половина в то время, когда в Колиной руке была только начисто вылизанная круглая палочка. Коля не любил черную смородину и поэтому ему было не завидно. Он просто радовался за маму, и они шли дальше, чтобы на какой-нибудь улочке им достали из морозилки следующие две порции. Коля увидел свою порцию. В ярко-оранжевой обертке с половинкой апельсина. Через обертку он нащупывал палочку и чувствовал прохладу, исходящую от сладкого лакомства. Потом он удивился тому, что прохлада не исчезла. Потом он понял, что стоит не на улице, а сидит на собственной кровати. И в руках у него самая настоящая порция мороженого. - Почему у меня-то не получается!!! - взвыл Веня от обиды. - Ты не кричи, - попробовал объяснить Коля. - Не зови ее, а попробуй представить. - У тебя получится, - серьезно сказала Лена. - Представить, это... ну как нарисовать. Веня похолодел и без всякого мороженого. Сейчас его секрет про тетрадку выплывет наружу. Но Лена промолчала. У Вени отлегло от сердца. А ведь и верно. Представить - это все равно, что нарисовать. Ведь самолеты он никогда не срисовывал. Картинка просто возникала у него в голове, и Веня быстро переносил ее на листок бумаги. А без картинки самолеты всегда получались плоскими и скособоченными. Он задумался. Представил хрустящий вафельный стаканчик, разделенный на квадратики, и небольшую горку мороженного над ним. Горка была уже не гладкой, а ноздреватой, оплывающей под натискои жары. Еще немного и она потечет на пальцы, которые сразу станут сладкими и липкими. Веня зажмурился и лизнул наугад. Язык подхватил сладкую массу, приятно расползшуюся по всему рту. У него получилось! Раздались шаги и в комнату вошел папа. Коля перепугался. Что скажет папа, увидев гнома. Папа заметил испуг Коли и внимательно осмотрел комнату. Взгляд прошелся по столу, уперся в оранжевый мандарин, рядом с которым сидел гном, остановился... и перескочил на мороженое. - Проголодались! - понял папа. - Николя, надо было сразу сказать. Ну-ка все на кухню! А почему с дамой никто не поделился мороженым? Ну Веня-то ладно, а ты, Николя! С таким-то именем... - А что с именем, - проворчал Веня. - У меня тоже имя хорошее. - Совершенно верно, - кивнул папа и подмигнул специально для Вени, - раз уж так получилось, что и у тебя имя хорошее, то почему бы и тебе не предложить графине половинку своей порции. Веня был человеком невредным, и к Лене протянулись сразу две мороженки. Она замотала головой: - Не хочу, пока не хочу. - Все равно на кухню, - распорядился папа. - Ну-ка, ну-ка, - его крайне заинтересовала Ленина книга. Девочка протянула ее навстречу, чтобы Колиному папе было виднее. - Хорошая книженция у тебя, - обрадовался папа. - Сам от нее был в полном восторге. Что же я за нее в книгообмен утащил?.. - папа хлопнул себя по лбу два раза, но память не просыпалась. - Забыл! Но книга замечательная! Я своему ее тоже подсовывал. Но ему лишь бы бегать. Ничего, еще успеет прочитать. Что стоите? Марш вперед. Пока я поищу что-нибудь вкусненькое, обладателям хороших имен будет не вредно помыть руки. И он ушел, прихватив с собой обе порции, от которых отказалась Лена. На кухне он положит их в морозилку, чтобы они до конца ужина не превратились в сладкое месиво. - Я у тебя на кухне сливы видел, - сказал гном, отодвигаясь от опустевшей кожуры. - Не забудь принести мне парочку. - А почему мой папа тебя не заметил? - удивился Коля. - Он в меня не верит, - пояснил гном. - Когда ты вырастешь, твой мозг будет устроен так, что перестанет видеть предметы, в которые ты не веришь. Это сложно объяснять. Не забудь про сливы, а еще лучше - возьми меня с собой. Я выберу самые для меня подходящие. Такой тонкий процесс нельзя поручать никому. - Коля, ты дашь мне одну палочку? - спросила Лена. Коля заволновался. Почему-то ему было жалко расставаться с палочками. Ведь он к ним так привык. Но друзья... Им тоже хотелось быть хоть маленькими, но самыми настоящими волшебниками. И Коля протянул одну белую палочку Лене, а оранжевую - Вене. Глава 8, в которой к Вене приходит хозяин Темных Стекол Вене не спалось. Палочка волновала его, будоражила внимание и не давала успокоиться. Он поэкспериментировал бы и сейчас, но побаивался. Веня и сам не смог бы объяснить, чего он страшился. Ведь, как ни крути, а он стал гораздо сильнее с этой, подаренной Колей волшебной вещичкой. Теперь не нужно каждый день экономить и копить деньги. Просто представил вещь, крутанул разок палочку, и вот она уже в руках. Пальцы в очередной раз полезли под подушку, чтобы убедиться в том, что палочка пока на месте, что она вовсе не выдумка, а реальность. Хоть в реальности таких вещей случаться и не должно. Папа и мама спокойно спали в соседней комнате, а Веня никак не мог ухватить сон. Он и глаза закрывал, и старался ни о чем не думать, и считал. Но когда добрался до шестьсот двенадцати, счет ему окончательно опротивел. Погрузиться в дрему мешали и шорохи. Веня всегда поражался, сколько шорохов живет в ночи. Это не какой-нибудь грузовик за окном проехал или поезд прогремел. Шорохи жили в его квартире. Днем они благоразумно отдыхали в недостижимых глубинах шкафов и сундука, а ночью выходили наружу. Сегодня шорохи слышались со всех сторон, словно у них проводили общешороховое собрание. Веня пытался представить облик существ, порождающих шорохи, и каждый раз у него получалось что-то противное. То разъяренный мамонт с маленькими злющими глазками, светящимися багровым пламенем, то непонятное трехглазое существо, прибывшее с чужой планеты, чтобы сожрать как можно больше людей, то черный всадник, скачущий во тьме и выжигающий души взглядом холодных серебряных глаз. Чтобы отвлечься, Веня принялся разглядывать мебель. Шкаф теперь походил на вместительный ангар. Он угрюмо чернел, словно злился, что никто никогда не раздвинет его створки затем, чтобы выпустить в голубое небо серебристый корпус самолета. Этажерка днем неуловимо напоминала древний биплан "Россия-А", накренившийся на одно крыло, да так и замерший в лихом вираже. Но теперь, если она и казалась самолетом, то самолетом, угодившим в авиакатастрофу. Мертвые души гнездились в обломках и подрагивали в злобном ожидании какого-нибудь незадачливого изыскателя. Разумеется, трагическая роль изыскателя предназначалась для Вени. Веня уже скомкал всю постель, но так и не смог заснуть. С обеих сторон возвышались высокие бортики, так как днем Венина кровать превращалась в обыкновенное кресло. Вене нравились эти бортики. Они отгораживали Веню от сумеречного мира, в котором возились неразличимые во тьме хозяева шорохов. Наверное, если Веня увидит хоть одного из обитателей ночи, то сразу умрет от страха. Лучше сразу, чем смотреть как тянутся к тебе когтистые холодные пальцы, как раскрывается пасть, утыканная острыми иголками зубов, полускрытых противной слизью. Ночные существа видели Веню, знали об его страхах, но не нападали, а только шуршали во тьме. Наверное, они ждали. Но чего именно? Шорохи приближались. Веня зажмурил глаза. Шуршало почти под кроватью. Сердце учащенно забилось. Нет, совершенно невозможно лежать с закрытыми глазами. Может враг совсем рядом. Надо срочно открыть глаза и убедиться в собственной безопасности. Замирая от страха, Веня раскрыл глаза. Призрачный силуэт реял под потолком. Веня чуть не застонал в ужасе, но двойное мигание глаз, прогнало сумрачное видение. Ну почему нельзя встать и включить свет? Почему? Почему нормальные люди спят как положено и только Веня трясется, не в силах забыться. А может враг не ушел, а может он только притаился, чтобы напасть, когда Веня снова закроет глаза. Можно встать и отправиться в ванную комнату, чтобы хоть немного посидеть при свете и успокоиться. Но потом ведь придется возвращаться обратно. И если сейчас еще оставалась крохотная надежда уснуть, то после прогулки придется мучаться до утра. Нет, когда Веня вырастет, он обязательно будет спать только при включенном свете. И никак иначе. Вене хотелось плакать от того, что нельзя зажечь свет прямо сейчас. Свет разбудит родителей, они придут и будут долго выговаривать Вене за напрасную трату электричества. А про то, что электричество все время повышалось и повышалось, Вене было известно. И чем больше повышалось электричество, тем сильнее ругали Веню, когда он забывал выключать свет. И Вене ничего не оставалось, как лежать, плавая в страхе, и вглядываться в ночь, искренне надеясь, что оттуда не вылезет нечто отвратительное. Над правым бортиком зажглись два красных огонька, словно две магнитофонные лампочки. Веня мгновенно повернулся на другой бок. Показалось, всего только показалось. Когда-нибудь Веня обязательно повернется обратно и проверит свою догадку, но не сейчас. Сейчас легче лежать и думать о том, что над правым бортиком никого нет. Немного подумать, а потом осмелиться и повернуться. Пара красных огоньков вспыхнула над левым бортиком. Веня тут же развернулся и с ужасом обнаружил, что красные огоньки с правого бортика никуда не исчезли. Наоборот, их теперь стало больше. Целых шесть. Веня бухнулся на спину. Ряды красных огоньков по обеим сторонам множились с каждой, исчезающей в ночи секундой. Наверное, он спит. Ведь во сне тоже бывает иногда удивительное чувство реальности. Зато когда проснешься, то сразу понимаешь, что это был всего лишь сон. Но как трудно проснуться, находясь в кошмаре. Самыми счастливыми минутами кошмара для Вени были те, когда он понимал, что это не по-настоящему. У него был свой собственный, неоднократно проверенный способ избавления от кошмаров. Надо было всего лишь кинуться в разверзнувшуюся пасть чудовища. И тогда Веня благополучно проваливался в другой сон. Может быть скучный, зато совершенно не страшный. Но сейчас понимание не приходило. Сейчас властвовало ужасающее чувство, что Веня находился в самой настоящей реальности. Снаружи любого сна. И красные огоньки немигающих глаз неумолимо смотрели на несчастного и испуганного Веню. Он хотел закричать, но звуки застряли в горле. Он хотел закрыть глаза, но те отказывались закрываться. Веня лежал и смотрел на красные огоньки, вспыхивающие и не угасающие вокруг всей его постели. У его вытянутых ног, там, где обрывалась развернутая спинка кресла, появилась темная фигура. Комната теперь не была погружена во мрак, ее окутывало едва различимое сумрачно-серебристое сияние. Черный высокий силуэт выделялся в этом призрачном свете. Он был одет в длинный плащ. На бледном лице с глубокими черными морщинами покоились темные стекла очков. Веня сжался, но ничего не мог сделать. Ни спрятаться, ни убежать, ни просто встать и включить свет, несмотря на родительские запреты. Оставалось лежать и не отводить взор от темных стекол. А они были еще страшнее, чем неведомые красные огоньки. - Зздравсствуй, мальчик, - произнес хозяин Темных Стекол, - в прошлый разз ты ззабыл ссказзать мне адрессс. - Какой адрес? - прошептал Веня. Он так надеялся, что дребезжание хозяина Темных Стекол разбудит родителей. В комнату зайдет папа и вышвырнет постороннее страшилище прямо с пятого этажа. Но папа спал далеко-далеко. Даже всхрапывание не слышалось, словно соседняя комната провалилась в другой мир. - Не дури, - мягко продолжил хозяин Темных Стекол. - Ты ззнаешь, какой адресс. Адресс мальчика Коли. Веня молчал. Он хотел сжать зубами кончик простыни, но побоялся пошевелиться. - Ты видел гнома? - дребезжание приблизилось. Веня боялся настолько сильно, что даже не мог врать. - Видел, - выдавил он. - Адресс! Скорее адресс! Время уходит! В вашем мире вссе делаетсся неправильно. Поззавчера, безз пятнадцати шессть я должен был ззабрать указзующий персст, но мальчик Коля опередил меня. Хотя уж ему-то подобный предмет ссовершенно не нужен. Поззавчера, безз дессяти воссемь я всстретил мальчика Веню, который должен был ссобщить адресс мальчика Коли, но ззаупрямилсся. Но я ззапомнил мальчика Веню. И он мне сскажет, сскажет адрессс. Только он. Только первый, к кому я обратилсся с вопроссом, ззнает исстинный адрессс. Таковы законы! Веня со страха перестал видеть. Красные огоньки слились в единую дрожащую линию. Остался только дребезжащий голос. - Сскажет. Или ему придетсся поззнакомитьсся сс моими крыссомуммиями. Глаза Вени раскрылись до предела. Красные огоньки сдвинулись с места. На постель принялись вспрыгивать десятки маленьких существ. В сумеречном серебристом свете они казались серыми. Больше всего они походили на старых облезлых крыс с раздутыми мордами. Морды покрывали уродливые складки, а из самой глубокой сверкала пара красных огоньков - глаза. Крысомуммии подобрались к самому Вениному подбородку. За их рядами Властелином Ночи высился хозяин Темных Стекол. Веня молчал. Он ждал с нестерпимым ужасом укуса. Вот-вот первая из противных крыс вопьется ему в шею. Так ждут, когда ужалит сверло зубодробильного аппарата в стоматологическом кабинете. Но крысомуммии медлили. Они наслаждались Вениным страхом. - Время! - вскричал Хозяин Темных Стекол. - Время уходит. Сскажи адресс. Сскажи, иначе твои родители никогда не просснутсся. Ты хочешь, чтобы они не просснулиссь? И Веня сдался. Сразу. Без всяких раздумий. Больше всех крысомуммий на свете, больше самого хозяина Темных Стекол он боялся, что мама и папа когда-нибудь умрут. Он даже представить себе не мог, что произойдет, если он завтра встанет с кровати, а мама и папа так и останутся лежать бездыханными. Это был самый страшный ужас на свете, потому что без папы и мамы жить вовсе невозможно. Коля был далеко, а папа и мама совсем рядом. И хозяин Темных Стекол угрожал им. Только Веня мог их спасти. Пусть он никогда больше не пойдет в штаб, пусть над его секретной тетрадкой смеется вся школа, но папа и мама должны были завтра проснуться. Должны во что бы то ни стало. - Суворовский переулок, дом пять, квартира шестьдесят восемь, - прошептал он. - Сспасибо, мальчик Веня, - торжественно возвестил хозяин Темных Стекол и на секунду снял очки. На Веню взглянули глаза, залитые холодным серебряным светом. Затем очки снова оказались на месте, а их обладатель растаял в ночной тьме. Крысомуммии, пересмеиваясь, попрыгали с Вениной постели и с шорохами унеслись прочь. В квартире вновь обнаружилась привычная ночная тишина с тихими звуками, теперь уже знакомыми и нестрашными. Соседняя комната вновь очутилась на месте. Веня слышал похрапывание папы. Значит, ничего страшного не произошло. Значит, все в порядке. Но что будет с Колей? Ведь хозяин Темных Стекол сейчас отправился к нему. Постойте, но зачем ему Коля? Ему нужен совсем не Коля! Он ведь спрашивал про гнома. Конечно же, такие страшилища не интересуются обыкновенными мальчиками, они ищут золотистых гномов. А гном... Да-да, именно так. Пусть хозяин хоть заищется гнома в Колиной квартире. Нет там гнома, и все. И ничего он там не найдет, нет. По крайней мере думать так было намного приятней. Казалось даже, что Веня вовсе не выдал Колин адрес. Ведь ничего страшного не случится, не правда ли? И Веня, успокоившись от перенесенных волнений, провалился в глубокий сон без всяких сновидений. Глава 9, в которой количество палочек уменьшается, а Коля занимается экспериментами Второй школьный день точно так же похож на первый, как и все остальные. Только уже никто не дарит цветов и даже малейшие признаки праздника растворяются в суровых буднях. Сегодня Коле досталось не только от Пашки, но и от Владяна. Владян был цепким худым и невероятно наглым, что ему помогало во всех драках. А если драва клонилась к поражению, то за Владяна всегда вступался Пашка. У них и фамилии в журнале рядом стояли: Радостев Павел и Рузиков Владислав. Коля сидел и размышлял, что надо продержаться всего лишь одну перемену. На уроках было безопасно. Тем более, что Коля теперь сидел за первой партой. А после уроков можно было возвращаться в нормальную добрую жизнь. Коля всегда удивлялся насколько различается жизнь в школе и за ее пределами. Если в школе над Колей витало постоянное чувство опасности удара в спину или обиды, то во дворе он преображался. Во дворе почему-то не спорили, кто сильнее и кто быстрее сможет врезать другому в глаз. Во дворе все вертелось вокруг того, кто умел придумать чего-нибудь интересное. А в школе получалось иначе. Если ты послабей, то тебе всегда доставался самый грязный участок для уборки территории, самый тяжелый груз и самое неудобное место. Бывало мест не хватало и Коля оставался стоять, пока учительница волевым решением не сдвигала кого-либо с насиженного угла. Веня учился в другом классе, и у него подобных проблем даже не возникало. Конечно, Коля дрался, но драки всегда заканчивались для него плачевно. Девчонки заливисто смеялись над его перепачканной формой. А Светка Белорусских откровенно его презирала. Но Коля не унывал. Тем более сегодня, когда в его шмотнике лежал пенал с волшебными палочками. Коля побоялся оставить его дома. Ему казалось, что воры только и ждали, когда Коля уйдет в школу, чтобы украсть все палочки до единой. Еще два дня назад судьба палочек нисколько не волновала Колю, но теперь они стали его главным сокровищем. Разумеется, про палочки он никому рассказывать не стал. Жизнь - это такая штука, когда любую хорошую вещь, оказавшуюся у тебя, так и норовят присвоить все, кто посильнее. Хорошую вещь нельзя показывать кому попало - отберут. Этому Коля был научен с детства, когда в четырехлетнем возрасте вышел во двор с новеньким красно-синим грузовиком. До вечера он самозабвенно катал его в куче песка. Коля строил подъездные пути к многоэтажным гаражам, которые терпеливо вырывал в песке и укреплял обломками найденной дощечки. На душе царил настоящий праздник. А потом прибежали незнакомые большие ребята, выхватили у него из рук грузовик и быстро-быстро унеслись прочь от завывающего как сирена Коли. Такая же история могла получиться и с палочками. Поэтому Коля хранил в строгом секрете свои приключения и терпеливо ждал окончания уроков. Палочки занимали все мысли. Колю даже не расстраивал теперь тот факт, что гном переехал к Лене. Разумеется, польстился на мандарины, которые Коле покупали довольно редко. Но палочки-то остались. Прозвенел звонок и Коля первым выскочил из класса, чтобы предупредить Веню. Не хватало еще, чтобы Веня растрепал в своем классе о палочках или начал творить чудеса прямо на уроках. Веня молча глядел в окно. Рядом с ним стоял толстяк Серега Воршин из Вениного класса. Серега был не прочь посидеть на подоконнике, но по этажу дежурила биологичка, которая безжалостно сгоняла всех нарушителей. - Старорежимница, - прогудел ей вслед Серега, но сесть на подоконник не осмелился. Зато Веня бесстрашно уселся на белую плоскость и даже поставил туда ногу в потрепанной кроссовке. Серега аж ошалел от такой наглости, зашлепал губами и на всякий случай перешел к другому подоконнику. Коля поспешил к другу, но не успел. Рассекая роящиеся толпы школьников к нарушителю спешила биологичка. - Немедленно слезь с окна!!! Немедленно! - закричала она еще издали. Веня нехотя скатился на пол. Биологичка уже стояла перед ним. Веня задумчиво крутил в руках палочку. - Как фамилия?! - строго спросила биологичка. - Кто классный руководитель? - Фамилия? - удивленно произнес Веня, как будто такой вопрос ему задавали первый раз в жизни. - Фамилия! - утвердила биологичка, наливаясь праведным гневом. Услышав крики, из туалета потянулись курильщики, пряча бычки в оконные щели. Веня продолжал крутить палочку в руках и напряженно о чем-то думал. Учительница на миг тоже о чем-то задумалась, суровость покинула ее лицо, и оно выглядело теперь просто уставшим. Скорость палочки в Вениных руках возрастала. Но лицо учительницы биологии вновь стала напряженным. - Не слышу, - она взяла Веню за плечо. - Не слышу фамилию! К директору