шено оставить Уесли Рендаллу видимость свободы, назначив
встречу  на  восемь  вечера. Он не был дураком и  к  этому  времени успел бы
успокоиться. При  удачном  раскладе он  станет играть  на нашей  стороне, и,
возможно, Джейсон  Картер даже отвалил бы ему несколько тысчонок  за  труды.
Прижатый же к стене, Рендалл мог повести себя непредсказуемо и поломать нашу
игру. По крайней мере, так полагали мы тем утром.
     --  Надеюсь,  Уес, ты не поглупел настолько, чтобы  пытаться бежать, --
мягко  предупредил  я.  --  У старого  банкира  достаточно денег  и он может
позволить себе держать тебя под колпаком. Фактически, ты в мышеловке.
     Именно так он и чувствовал себя в тот момент.
     Когда мы вышли из его особняка и сели в машину, Франсуаз спросила:
     -- Ты думаешь, он заметил, что мы прослушиваем его телефон?
     --  Это  не имеет значения,  --  ответил  я.  --  В  любом  случае, ему
потребуется как-то связаться с Лизой Картер или с кем-нибудь другим.  А люди
Мартина достаточно надежно стерегут его.
     Отъезжая  от дома Рендалла, я снова не посмотрел, следил  ли он за нами
через окно.

        17

     Голос Джейсона Картера показался мне встревоженным.
     --  Вы  должны срочно  приехать,  -- сказал банкир.  --  И привести  те
доказательства, о которых говорили.
     Я переложил трубку в другую руку и произнес:
     -- Если случилось что-то важное, вам будет лучше рассказать мне об этом
прямо сейчас. Тогда я смогу сказать вам, что делать. Итак?
     Банкир  крякнул. Если  бы я только что не слышал его  голоса, то мог бы
подумать, что разговариваю с уткой.
     --  Здесь пришла  какая-то  истеричная женщина,  -- пожаловался  он. --
Говорит,  что  она  --  мать  той  девушки, ну, вы понимаете.  --  Мне вновь
представился случай восхититься богатством его лексики. -- Она  говорит, что
подаст  на меня какой-то  гражданский иск из-за того, что мой племянник убил
ее дочь. Вы должны немедленно приехать и тыкнуть ей в нос те доказательства,
о которых говорили вчера.
     Вот как. А я уже и забыл о  том, что мы по уши завалены уликами. Теперь
следовало выяснить самое главное.
     -- Она одна?
     -- Нет, с ней какая-то выдра, говорит, что ее адвокат.
     Я  поднял глаза и увидел Франсуаз.  Она шла ко  мне, на ходу размешивая
ложечкой сахар в кофе. Я кивнул ей на параллельный аппарат и задал следующий
вопрос:
     -- Как зовут адвоката, мистер Картер?
     -- Какая разница,  --  досадливо ответил  банкир. --  Вы просто  должны
приехать, и все.
     --  Мистер  Картер, -- я старался,  чтобы  мой  голос  звучал как можно
мягче. -- Как имя этой женщины?
     Трубка замолчала, и я услышал приглушенные голоса. Франсуаз  опустилась
в кресло и приложила трубку к уху.
     -- Какая-то Патрисия Огден, -- сказал банкир. -- Так вы приедете?
     -- Мы выезжаем, -- я положил трубку. Франсуаз сделал то же самое.
     --  Пожалуй,  мне все  же придется отправить в нокаут пожилую даму,  --
сказал я, набирая номер. -- Мне кажется,  у нас будет, чем заняться, пока мы
ждем известий от мистера Рендалла.
     Как только речь заходит об убийстве -- или каком-нибудь другом столь же
примечательном  событии --  как  со всех  сторон  начинают  слетаться  люди,
готовые помочь  вам  бороться  с вашей алчностью. Одними из первых на  запах
падали слетаются адвокаты, и эта дама была одной из них.
     Мне доводилось  несколько раз встречать Патрисию Огден  в суде и за его
пределами, и, должен  признать, ни в одном  из  этих мест свидание с ней  не
доставляло  мне  удовольствия.  Она  была  среднего  роста  и  на  удивление
невзрачна, а не в  меру  толстые щеки еще больше портили ее  лицо. Зато  она
была  известна  как  один  из самых въедливых  и неразборчивых  на  средства
адвокатов западного  побережья. Она никогда  не  стала бы  защищать интересы
никому не известной женщины из Северного Техаса, если бы не фамилия  Картер,
от которой пахнет деньгами на целую морскую милю.
     Пока  наш автомобиль  проезжал под развесистыми деревьями,  украшавшими
ведущую  к  особняку  Картеров аллею, я размышлял о  том, насколько Патрисия
Огден способна  помешать  столь  тщательно разработанному  плану уничтожения
Уесли Рендалла.
     Дверь  нам открыл  невысокий  человек  в  очках и  длинными  волнистыми
волосами.  Он представился Картером-младшим, и  по  выражению  его лица я не
смог понять, какие чувства вызывает у него бедственное положение кузена.
     Джейсон Картер широкими шагами промерил холл и оказался около нас.
     -- Вы должны поставить на место этих женщин, -- резко сказал он. -- Они
несут вздор. Эта истеричка потребовала  от  меня пять миллионов  долларов за
то, что мой племянник якобы убил ее дочь. Боже! Разве так делаются дела? Она
способна  торговать телом  своей  мертвой дочери. Если бы  за фунт трупа  ей
предложили бы по сотне, она давно принялась бы расчленять его.
     -- Успокойся, отец,  -- тихим твердым голосом произнес Джонатан. --  Ты
ничего не добьешься, если станешь нервничать.
     -- Вы привезли доказательства? --  спросил банкир. Мне показалось,  что
он представлял их в виде кролика, которого я  несу во внутреннем кармане и в
нужный момент извлеку за уши.
     -- Мы не станем обнародовать ничего, пока не наступит время, -- сказала
Франсуаз. -- Если они хотят -- пусть подают в суд. У них ничего не выйдет.
     --  Вы ошибаетесь, мисс Дюпон,  --  раздался резкий  голос  со  стороны
комнат. Белая моль  Патрисия  Огден собственной  персоной  явилась на сцену.
Вслед за ней семенила высокая пожилая женщина с безвкусным коком на голове.
     -- Миссис Шелл, -- сказала Патрисия. -- Это Майкл Амбрустер и Франсуаза
Дюпон, которых мистер Картер нанял для защиты своего племянника.
     Она любит коверкать  чужие  имена. В  этом  есть  что-то  от  комплекса
неполноценности.
     Я  подошел к ним  ближе,  и  вяло поднял  руку.  Патрисия  Огден  резко
протянула  свою, и ее  пальцы  судорожно  сжали воздух. Моя кисть в  изящном
жесте обвела комнату.
     -- Прекрасный дом, миссис Шелл, не так ли?
     Рука Патрисии замерла в воздухе и  резко опустилась. Кровь отхлынула от
ее лица. Я давно хотел с ней это проделать.
     Краешком глаза я уловил, что Джонатан улыбнулся.
     --  Моя клиентка настаивает на  соблюдении ее прав, -- резко произнесла
Патрисия. -- И я приложу все усилия, чтобы защитить ее.
     -- Вы требуете пять миллионов долларов? -- спросила Франсуаз.
     -- Мне известно, что вы -- член коллегии адвокатов, мисс Дюпон, -- едко
ответила Патрисия Огден. -- Но не уверена, что у вас достаточно опыта, чтобы
браться за  такое дело. Я не рекомендую  вам, мистер Картер, пользоваться <i>ее</i>
услугами в качестве адвоката.
     Стоило нам чуть-чуть разобраться с этим делом, как за Картеров  взялись
с другой стороны.  Следовало побыстрее прикрутить эту  служительницу Фемиды,
пока та не ободрала банкира до нитки.
     -- Мне известно, что вы нигде не работаете, миссис Шелл,  -- произнесла
Франсуаз. Мне всегда нравится наблюдать, как она обрезает мужчин, но гораздо
интереснее, когда она вступает в словесный поединок с женщиной.
     -- Моя клиентка  находится в пожилом  возрасте и страдает свойственными
ему заболеваниями, -- сказала Патрисия. -- В любом  случае, я не вижу смысла
это  здесь  обсуждать. Мистер  Картер, вы согласны решить дело прямо сейчас,
или же нам придется обращаться в суд?
     --  Если ты отдашь им деньги, папа, -- веско  произнес Джонатан, --  то
тем самым безоговорочно признаешь, что Кларенс виновен в этом убийстве.
     -- Ну, конечно же, он виновен! -- воскликнула миссис Шелл.
     -- Вы только что стали свидетелями клеветнического заявления со стороны
миссис Шелл,  --  вкрадчиво  произнесла  Франсуаз.  --  Она обвинила  вашего
племянника в убийстве. Теперь он сможет подать на нее в суд и ...
     --  Моя клиентка не имела в  виду  ничего подобного,  -- резко  сказала
Патрисия.
     --  Вы  сможете  обсудить  это со своим  племянником и решить вопрос об
иске, -- Франсуаз, казалось, не слышала ее. -- Однако мы отвлеклись от темы.
Миссис Шелл. Итак, вы нигде не работаете. Мне также известно, что  у вас нет
каких-либо сбережений, которые приносили  бы вам доход в  виде процентов,  а
также ценных бумаг.
     -- Я не вижу смысла  продолжать этот разговор,  -- произнесла  Патрисия
Огден. -- Я жду вашего ответа, мистер Картер.
     Банкир поджал губы, но отвечать не стал.
     -- А  это значит, -- голос Франсуаз мягко струился по комнате, -- что в
течение  последних  шести с  половиной лет вы, миссис  Шелл, жили на деньги,
которые ваша дочь зарабатывала проституцией.
     -- Да как вы смеете! -- пожилая  женщина  взмахнула коком,  но Патрисия
отвела назад руку, удерживая свою клиентку от продолжения эскапады.
     --  Теперь мы  можем подать на вас в суд с обвинением  в диффамации, --
произнесла она. -- Мисс Мериен Шелл была порядочной девушкой и...
     --  Не будьте  столь  наивной,  -- встрял я. -- Можно найти  с  десяток
свидетелей, которые подтвердят, что Мериен была  проституткой.  Вы не можете
не понимать этого.
     Патрисия Огден  обернулась ко  мне,  ее рот  открылся, но она так  и не
придумала,  что  можно на это ответить. Я бросил  взгляд через ее  плечо и в
широком  окне  увидел  несколько  подъезжающих  автомобилей. Франсуаз  резко
произнесла:
     --   А  как  вам   понравятся  заголовки  в  газетах,  например,  "Мать
проститутки"?
     -- Или "Мать выступала сутенером своей дочери"? -- ухмыльнулся я.
     --  О чем  это они говорят?  --  с некоторым беспокойством осведомилась
миссис Шелл.
     -- Этого не произойдет, -- уверенно произнесла Патрисия Огден. -- Прямо
сейчас  мы  соберем  пресс-конференцию, где  расскажем  всю  правду о  вашей
дочери. Общественность будет на нашей стороне.
     -- Вы хотите рассказать свою версию, советник? -- спросил я. -- Резонно
с вашей стороны поспешить  с обращением в прессу.  Первое впечатление  тогда
было бы в вашу пользу.
     Дворецкий  выскользнул  из  боковой  двери и,  подойдя к  банкиру, тихо
произнес несколько слов.  Джейсон Картер  вопросительно взглянул на меня,  я
кивнул.
     -- Я вынужден отказать вам, миссис Шелл, --  сухо произнес банкир. -- Я
уверен, что мой племянник невиновен.
     --  В таком случае, --  Патрисия  Огден обернулась  к  своей  клиентке.
Очевидно,  она предполагала  трубить  отступление.  Но  у нас с Френки  были
другие планы.
     Входная дверь растворилась, и в холл резво  забежали несколько человек,
за ними последовали другие. Я  отступил в сторону,  жестом посоветовав обоим
Картерам сделать то же самое.
     --  Пара  вопросов для  вечернего  выпуска, миссис  Шелл, --  напористо
произнес  человек в клетчатом  свитере,  тыча  ошарашенной  женщине под  нос
микрофон.
     Двое  других спешно заняли место за его  спиной, на  плече одного  была
камера, второй поставил на пол мощный осветительный прибор. Вертлявая девица
с  микрофоном  профессиональным   движением   развернулась  перед   ними   и
защебетала:
     -- Мы ведем репортаж из дома  Джейсона Картера, президента третьего  по
величине банка,  имеющего штаб-квартиру  в штате Калифорния. Только что  ему
было предъявлен иск...
     -- Верно ли, что вы  заставляли вашу дочь  заниматься  проституцией? --
резко выкрикнул из  дверей  человек  с  короткой  бородкой.  Я  знал его, он
представлял "Ньюс".
     -- Были ли у вас иные источники дохода, кроме денег вашей дочери?
     -- Правда ли, что  парни платили ей по две  тысячи  долларов  за  ночь?
Сколько из этих денег получали вы?
     -- Это вы научили ее этому занятию?
     -- Миссис Шелл, в молодости у вас самих был подобный опыт?
     Журналисты  продолжали просачиваться  в  дверь,  лишая  Патрисию  Огден
возможности увести свою клиентку.
     -- Никаких  комментариев  не  будет, -- резко выкрикнула  она. -- Дайте
пройти.
     -- Вот копия декларации о доходах, представленная вами  в прошлом году,
здесь...
     -- Вы видите на лице миссис Шелл ужас, стыд и раскаяние. Чувствовала ли
она их, тратя деньги, которые...
     --  Прекратите немедленно!  --  резко  воскликнула  Патрисия  Огден. --
Мистер Картер, прикажите этим людям пропустить нас.
     -- Вы сами настаивали на пресс-конференции, -- пожал плечами банкир.
     -- Есть  ли у вас  фотографии  вашей дочери в  обнаженном виде,  миссис
Шелл?
     -- Знали ли в вашем городе, кем была ваша дочь?
     -- Кто был ее первый любовник? Сколько он заплатил ей за секс?
     Яркий  свет бил в лицо миссис Шелл, и не менее яркая краска заливала ее
лицо.  Обеими руками она прижимала к своей груди большую безвкусную сумочку.
Она  была достойна жалости,  но  я почему-то  не  испытывал  этого  чувства.
Патрисия Огден повертелась на месте, с ненавистью глядя на репортеров. Потом
она ухватила свою клиентку за локоть и  поспешила в глубь  дома. Как  я  уже
говорил, она  была въедливым адвокатом,  и  понимала, что в  таких  условиях
сможет выйти только через черный ход.
     -- Как вы видели, миссис Шелл не отрицала ни одного из предъявленных ей
обвинений. Бессердечие и расчет этой женщины не знают границ. Тело ее дочери
еще не успело остыть, а ее руки уже тянутся к деньгам...
     Увлеченные долгой тирадой, телевизионщики прозевали момент  отступления
обеих  женщин,  и  теперь  могли снимать лишь спины  устремившихся  вдогонку
газетчиков.
     -- Сейчас вы ведете дело от лица железнодорожного магната Эдвара Логга,
-- услышал я удалявшийся нахрапистый голос.  -- Как он отнесется к тому, что
попал в одну компанию с мертвой проституткой?
     Девица с микрофоном бросила взгляд назад и пискнула:
     -- Хватит, ребята. Пока они гоняются за  ней, возьмем интервью у Логга.
Может, мы будем первыми, кому он сообщит, что уволил Патрисию Огден. Скорее,
мы еще успеем в трехчасовой выпуск.

        18

     Папка с новыми документами от Дона Мартина лежала около  меня,  но я не
испытывал никакого желания читать,  что в  них написано.  Дело  сдвинулось с
мертвой точки, и  шар, ускоряясь, катился в лунку. Нам удалось сбить спесь с
миссис Шелл и Патрисии Огден и обезопасить Кларенса  Картера с этой стороны.
Теперь  оставалось  только  дождаться вечера, чтобы  как  следует пощекотать
ребра Уесли Рендаллу.
     Озадачивало только то, что  за все это время он никому не позвонил и не
показывал носа из своего дома. Это могло значить, что он решительно поставил
крест  на своих  отношениях  с  Лизой  Картер  и теперь тщательно  обдумывал
собственную   стратегию.  Оставалось  только   надеяться,  что  он  окажется
достаточно умным и пойдет на наши условия.
     Распрощавшись  с Джейсоном  Картером и  выслушав поздравления от него и
его сына, -- Кларенс  все  еще спал,  накануне  он  от расстройства  чувств,
принял  сильное снотворное  --  мы отправились  в ресторан и отдали  должное
барашку по-ирландски  и салату из трепангов.  Теперь я расслабленно  сидел в
кресле и смотрел, какую часть из недавней пресс-конференции удалось  заснять
ребятам из службы новостей.
     Я  попал в кадр несколько раз, но никогда не заметил  бы этого, если бы
не знал,  в  каком именно углу тогда  стоял.  Миссис  Шелл выглядела как мэр
Нью-Йорка, которому только что предъявили  обвинение в коррупции, а Патрисию
Огден  явно  не  выберут самой красивой  женщиной года. Джейсон Картер вышел
плохо, но  перед  этим его показали  крупным планом. Очевидно, они доснимали
эту сценку уже после нашего ухода.
     Мериен Шелл была мертва, и теперь ее имя сверкало во всех газетах. Но я
не чувствовал себя виноватым. Ее убили, так как  мертвой она  могла принести
больше пользы, чем когда в  ее жилах струилась  горячая кровь. Другие искали
выгоды в ее смерти, а мы должны были позаботиться о живых.
     --  В  настоящий  момент   еще  неизвестно,  будет  ли  Франсуаз  Дюпон
представлять интересы Кларенса Картера, если миссис Ленора Шелл не откажется
от своего обвинения, -- пропищала телеведущая. -- Мы вернемся к этому делу в
наших последующий выпусках  и предложим вашему вниманию  репортаж о  детстве
Мериен Шелл.
     Ее  сменил другой комментатор, выступавший из  студии. Я уже  собирался
выключить телевизор,  и мой палец лежал  на  кнопке пульта,  но  последующие
слова  ведущего заставили меня  передумать. Он  улыбнулся  мне доверительной
улыбкой и заговорил тем особенным тоном,  каким рассказывают о преимуществах
нового клея для одежды или покушении на президента:
     --   Франсуаз   Дюпон   и   Майкл  Амбрустер   известны  как   наиболее
высокооплачиваемые специалисты по улаживанию уголовных вопросов, -- он мягко
улыбнулся, давая понять простым  американцам, что уж он-то  прекрасно знает,
какого  рода услуги мы с Френки оказываем, --  но,  очевидно, сегодня  им не
удалось  уладить всех  порученных  им  дел. Мы только что получили  репортаж
нашего специального корреспондента.
     Картинка  сменилась, и  я  увидел  пологий склон,  по  которому ползали
полицейские. Вверху проходила небольшая грунтовая дорога, на которой не было
ни одной машины, а парень с длинным тонким носом гнусавил в микрофон:
     -- В пятнадцать  минут третьего  после полудня на 85-й  окружной дороге
был  обнаружен труп мужчины с пулевым ранением в  области  сердца. В кармане
покойного полиция обнаружила страницу журнала "Калифорниа Скай" трехгодичной
давности с  фотографией  известных  частных детективов  Майкла  Амбрустера и
Франсуаз Дюпон.
     --  Френки,  -- пискнул я. Не хочу сказать,  будто уже в  тот момент  я
знал, что именно случилось. Но предчувствие чего-то нехорошего подкралось ко
мне сзади и взяло за плечи.
     --  По   водительским  правам  полиции  удалось  опознать  убитого,  --
продолжал репортер. -- Его звали Сэмюэль Роупер, и он приехал в наш город из
Сиэтла. В его кармане был найден авиабилет.
     Френки остановилась рядом со мной, глядя на экран.
     -- Роковой выстрел был сделан из  пистолета  сорок  пятого  калибра. На
теле  убитого обнаружены  следы побоев,  нанесенных ему,  по всей видимости,
прошлым вечером.  То, что  в  деле  замешаны  высокооплачиваемые  детективы,
придает ему еще больший интерес.
     В   кадр  попал   толстый   усатый   полицейский,  промычавший   что-то
невразумительное.  Действие вернулось в  студию,  и  ведущий заговорщическим
голосом предложил нам узнать, что же произошло этим утром в Чайнатауне.
     Я выключил  телевизор, встал  с кресла и несколько  раз с силой  ударил
кулаком по стене. Это было крайне эффективным средством для решения вставшей
перед нами проблемы.
     -- Люди Мартина в Сиэтле упустили его,  -- произнесла Франсуаз. -- Если
его убили этим утром, значит, он прилетел в город немногим позже нас.
     -- Мартин упустил и Уесли Рендалла, -- сварливо ответил я. -- Иначе как
он мог отлучиться из своего дома и пришить Роупера.
     --  Когда  мы были у него  утром,  он испугался  по-настоящему,  -- она
подошла ко мне.
     -- Значит, он убил его позже.  Чертов Дон. Но как Роупер мог так быстро
выйти на Рендалла?
     Мой кулак болел, и  я грозно посмотрел на стену,  ставшую объектом моей
агрессии.
     --  Он мог  просто  найти  наш адрес и проследить  нас  до дома  своего
капитана, -- наконец вымолвил я. -- Френки, неужели мы с тобой такие лопухи?
     -- Сэм Роупер  понравился мне, -- она пожала своими изящными плечиками.
--  Но  не  стоит винить себя  в  его смерти,  Майкл.  Мы  ведь просили  его
подождать  звонка.  Он встретился с Рендаллом на свой страх и риск, мы здесь
ничего не могли поделать.
     -- Надо же было ему раздобыть тот номер  журнала, -- меня душили злость
и досада,  и мне  самому это не  нравилось. -- Наверно, он сразу  нас узнал.
Логично, что он сразу же полетел в Лос-Анджелес.
     -- Это уже не имеет значения, Майкл, -- сказала Франсуаз.  -- Нам  надо
спешить.
     Она  была  права. Если  полиция  застанет  нас  дома,  придется  что-то
отвечать на  расспросы, а  делать  этого  не  следовало до тех пор, пока  не
выяснен вопрос с Уесли Рендаллом.
     Когда  Френки выводила  из гаража  машину, я  успел забежать к Гарде  и
сообщить, что мы уехали на целый день, и она не знает, куда. Френки  села за
руль и  направилась к боковым воротам. Обычно мне нравится наблюдать, как ее
стройные округлые  ножки нажимают  на  педали, но  в тот  момент перед моими
глазами стояло лицо Сэма Роупера. Вчера вечером я спас его от побоев и обрек
на смерть.
     -- Если бы дал  его избить, сейчас он был бы жив, -- глухо сказал я, ни
к  кому  не  обращаясь.  Но поскольку  в машине,  кроме  меня,  была  только
Франсуаз, она ответила:
     -- Ты не должен винить себя, Майкл. Ты ни в чем не виноват.
     Я вспомнил, как вчера она то  же самое говорила Кларенсу Картеру, и мне
стало еще хуже. В такие моменты всегда кажется, что наступило время  сменить
профессию  и  перестать иметь дело  с  судьбами людей. Может,  давно  стоило
начать разводить брокколи или издавать порнографические открытки.
     Сэм Роупер был неплохим малым, и на том чужом берегу он смог остаться в
живых. Но он захотел продолжить неоконченный бой -- и погиб.
     Я мог бы  порасстраиваться и  дальше,  но мне  не хотелось  думать, что
после каждого провала меня следует откачивать. Поэтому моя рука скользнула к
трубке радиотелефона и набрала номер Дона Мартина.
     --  Привет, Майкл, --  жизнерадостный голос ударил по моим нервам,  как
налоговая декларация по  семейному  бюджету. -- Все еще вспоминаю  вчерашнюю
утку. Была очень вкусная, правда. Жаль, что тебе не довелось попробовать.
     -- Дон, -- вкрадчиво сказал я, -- как там поживает Сэм Роупер ?
     --  Сэм  Роупер?--  он  на  мгновение  задумался. -- Ах, да.  Никак  не
поживает, -- дрыхнет  там  в своей квартире, в Сиэтле, мой человек  караулит
его. А в чем дело?
     -- Дело в том, приятель, -- мой голос начал рассчитано закипать, -- что
Сэм Роупер сейчас  спит не у себя дома, а в лос-анджелесском морге. Если  не
очень  занят, занеси  ему  туда  подушку  -- эти металлические  ящики  такие
жесткие.
     -- Ты шутишь, Майкл, -- икнул Дон.
     -- Похоже, та утка не пошла тебе на пользу, -- рыкнул я. -- Твой парень
упустил Роупера, и теперь он труп. А что у нас с Рендаллом?
     -- Все  в порядке, -- как-то  неуверенно протянул  Дон.  -- Но, знаешь,
ребята слегка сплоховали.
     Я обернулся к Франсуаз и бросил:
     -- Дон тут снова напортачил. Ну что там, Дон?
     -- Уесли Рендалл сидел весь день, как приклеенный. Но вот его дворецкий
или там лакей, ну этот Джеймс... Мои парни сидели там вдвоем. Когда тот  тип
вышел,  мой агент,  что сидел в машине,  не решился  ехать  за ним,  так как
боялся упустить основной объект. Второй  оперативник был рядом и взял такси,
Майкл, но ты же знаешь, какое движение в это время дня. Он сразу же позвонил
в контору и вызвал подмогу, но... Короче, они его упустили. Пару часов назад
вернулся.
     Я отставил трубку и несколько секунд молча смотрел на нее. Мне  не было
видно себя в зеркальце заднего вида но, наверно, из ушей у меня шел пар.
     -- Карауль уж тех, кто остался, -- резко бросил я. -- Лизу Картер вы не
упустили?
     -- Нет, Майкл. Послушай. Ты же понимаешь, что значит следить за  кем-то
в Лос-Анджелесе.
     Я осторожно положил трубку и обернулся к Франсуаз.
     -- И это оперативники высокого профиля. Майкл, они его упустили. И этот
парень слопал мою утку.
     Франсуаз повернулась ко мне,  и  солнце  блеснуло на темных  стеклах ее
очков.
     -- Майкл, -- сказала она, --  коли бы  тебе  не нравилось  преодолевать
сложности, ты стал бы ректором колледжа, а не детективом.
     Если у  этой девушки и есть недостатки, то это способность ставить меня
в тупик.
     Голубое  небо  весело пробегало над крышей  нашей  машины, и я  начинал
медленно  приходить в себя. Помочь  Сэму  Роуперу я уже не мог, и  это  было
первой мыслью, с которой приходилось смириться. Далее шел Рендалл.
     Убив  своего  бывшего однополчанина,  он отвел от себя непосредственную
угрозу, но не более  того. В  конце концов, жив был еще Билл Галлап, который
представлял для  Рендалла почти такую же опасность, как  и  Роупер. Да и мои
слова о  людях, служивших в армии США, не были  пустой угрозой. Разоблачение
капитана, предавшего  вверенных  под  его  начало  солдат,  грозило  бы  ему
большими неприятностями, если правильно аранжировать ситуацию. А я знал, что
мы можем это сделать.
     Я сомневался, что Рендалл на самом деле собирался  убить своего бывшего
сержанта. Это  не принесло бы  ему ничего,  кроме обвинения в предумышленном
убийстве. Но вот Джеймс представлял из себя темную лошадку, и я вовсе не был
уверен,  что  он  полностью  предан своему  патрону.  Он  мог  вспылить  или
намеренно подставить  Рендалла. Возможно, также,  что  Лиза Картер приказала
ему  сделать  нечто  подобное, так как не  была уверена  в своем помощнике и
любовнике.
     Существовало много  вариантов развития  событий, но  все  они приводили
Уесли Рендалла  к  одной  и  той  же  дилемме: либо  он  соглашается на наши
условия, либо полиции  становится известно о том, сколь  сложно  было бы ему
ужиться в одном городе с Сэмом Роупером.
     Телефон вновь зазвонил, я покосился на него. Если это служители закона,
то  лучше сделать  вид, что  нас  здесь нет.  Но  число на  определителе  не
походило  на известные мне  номера полицейских участков.  Мне  потребовалось
несколько минут,  чтобы сообразить,  кто  это жаждет  услышать мой  приятный
мужественный голос. Старина Уесли  торопил события. Станешь  спешить,  когда
дорогой ковер под твоими ногами превращается в раскаленную решетку для жарки
мяса. Поколебавшись, я поднял трубку.
     -- Видел новости, Майкл? -- голос визави не фонтанировал радостью.
     Я утвердительно квакнул в трубку.
     -- Знаю, о чем ты сейчас думаешь, Майкл. Конечно, ты уверен,  что это я
встретился  со своим старым  приятелем  Сэмом Роупером  и застрелил его. Это
было первое, что пришло тебе в голову, верно?
     -- Ты прямо прочитал мои мысли, Гудини. И сейчас мы едем к тебе.
     Я вернул телефон в первоначальное положение. Мне не хотелось вступать в
пререкания  с  Рендаллом,  пока  он  не будет стоять  перед нами собственной
персоной.

        19

     Вихрастая голова клерка поднялась от  стойки,  и  его  маленькие глазки
уставились на стоявшего перед ним человека.
     --  Добро пожаловать  в  наш отель, -- произнес он. Пожилая дама прошла
мимо него, он на ходу улыбнулся ей.
     -- Я -- доктор Бано, -- сказал человек. -- И у меня заказан номер.
     Вращающийся стул клерка скрипнул, когда  он отворачивался к компьютеру.
Ему  хватило несколько  мгновений, чтобы  осмотреть крепкую жилистую  фигуру
приезжего. Темновато-желтая кожа, узкий разрез ничего не выражающих глаз  за
лишенными оправы  очками. Костюмчик неплох, конечно,  но никак не больше. До
японского миллионера ему явно было  далеко. Да, от этого парня вряд ли стоит
ждать хороших чаевых. А вот пару дней назад...
     -- Ваш  номер ждет вас, доктор Бано, -- глаза клерка скользнули по лицу
постояльца, но проникнуть  вглубь им не  удалось. -- Посыльный  отнесет  ваш
багаж в номер. Эй, Пако, иди сюда.
     Зрачки  доктора  Бано  следили   за  тем,  как  его  небольшой  чемодан
отрывается от пола, зажатый мускулистой рукой служащего отеля.  Итак, он все
же приехал в этот город. И  теперь лишь тонкий шелк нескольких дней отделяет
его  от цели,  ради  которой  он проделал  этот  путь.  Капля,  падающая  на
рассвете, следует за той,  что орошает камень  в лучах  заката. Терпеливость
всегда вознаграждается -- рано или поздно.
     Он не стал звонить из своего номера. Эта предосторожность была тщетной,
так как никто  не мог знать, что он приехал. Но он научился осмотрительности
много  лет  назад,  когда на  его переносицу еще не  давили очки,  а  лоб не
прорезали тонкие морщины. Он  видел,  к  чему может  привести беспечность, и
запомнил это навсегда.
     Телефонная кабина показалась ему  неудобной. Он прислонился  к одной из
ее стен, когда подносил трубку к уху.
     -- Мне приятно вновь слышать ваш голос, мистер Элко, -- произнес он.
     Как же, желтомазая обезьяна.
     -- Как долетели? -- короткие волосатые пальцы толстяка  Стивена вертели
карандаш,  а взгляд маленьких глаз был прикован к определителю номера. Скоро
я узнаю,  где ты прячешься. Будь  уверен, старик Элко вытрясет из тебя ровно
столько денег, сколько скрывается под твоей желтой кожей.
     -- Полет доставил мне удовольствие,  мистер  Элко.  -- Эти американские
самолеты тоже очень неудобны. Но вежливый человек никогда  не обидит того, к
кому приехал в гости. -- А как обстоят ваши дела?
     Элко довольно захихикал. Да, пора ближе к делу. С этими азиатами всегда
столько времени уходит на звонкие слова.
     -- Все готово, --  сказал толстяк. Его карандаш  споро черкал по  листу
бумаги  телефонный номер. -- Вы можете заехать за документами завтра, как  и
было условлено. Однако если вы хотите прямо сейчас...
     Он вовсе не имел в виду то дело, ради  которого этот человек был нанят.
Уважение к собеседнику  диктует необходимость осведомиться о его здоровье. К
несчастью, люди на Западе этого не понимают.
     -- Нет никакой  необходимости  в спешке, мистер Элко. Я  приеду  завтра
утром.  Однако мне бы  хотелось  знать, нет  ли каких-нибудь важных событий,
случившихся в последний момент.
     Научился бы по-английски говорить, мартышка.
     -- Нет, ничего срочного. Я буду ждать вас утром.
     В трубке раздались гудки. Люди  на  Западе заканчивают  разговор так же
неумело, как и начинают его. Сколь многих радостей жизни они лишены.
     Телефонная  кабина все  же крайне  неудобна.  Доктор Бано набрал другой
номер, но ответа не последовало. Он попытался еще раз,  но снова безуспешно.
Это не понравилось ему, и легкое  беспокойство вновь начало поднимать голову
в его душе. Самоуверенный проигрывает бой еще до того,  как вступает в него.
Ему не хотелось быть самоуверенным.
     Он  сделал  еще несколько попыток  в  часы, оставшиеся  до  наступления
сумерек. Никто не ответил ему.
     Доктор Бано ждал.

        20

     Если   можно   охарактеризовать   нашу   деятельность    как   стирание
самодовольной  улыбки с лица Уесли  Рендалла,  то  следует признать,  что мы
достигли в этой области значительных результатов.
     Он сам открыл  нам дверь и отступил  в сторону, не  произнеся привычной
для него благоглупости. На  нем были те же  легкая рубашка и простые  брюки,
что и накануне -- или чрезвычайно  на них похожие, но в нем самом не было ни
легкости,  ни непринужденности. Между его бровями пролегла глубокая складка,
и можно  было быть  уверенным,  что его расстроили не результаты  последнего
бейсбольного матча.
     -- Крайне неосторожно, мистер Рендалл, -- бросил я, проходя мимо него.
     Я не имел в  виду ничего  конкретного, но  чувствовал, что именно такую
фразу  он не хотел бы сейчас услышать.  Пока он шел за  нами в гостиную, мне
показалось, что он стал чуть  ниже ростом. Но когда Уесли Рендалл  посмотрел
на меня, в его глазах я увидел ту же холодную энергию, что и всегда.
     --  Послушайте, -- сказал он и  постарался  улыбнуться. У  него это  не
получилось, но я все же засчитал ему попытку. -- Я не убивал этого человека.
Я понимаю, что все выглядит так, будто это сделал я.
     Он не предложил нам  сесть, и мы остались стоять. Время мелкого хамства
уже прошло. Наступил период выбитых зубов.
     -- Вы пришли ко мне и стали угрожать, что выдадите меня этому человеку,
-- продолжал Рендалл. -- А потом его нашли мертвым.  Конечно, первой мыслью,
которая пришла  вам в  голову, была -- этот тип его  прикончил. Но подумайте
сами, мне незачем было это делать.
     Он прервался и посмотрел на нас чуть исподлобья. Если он рассчитывал на
какую-то реакцию, то ему пришлось разочароваться.
     -- Да ладно вам. Вы же сами сказали, что я  под  колпаком. Это  значит,
что ваши люди все  это время торчали у  моего дома.  Если бы я убил Роупера,
они видели бы это. Ведь так?
     -- Сегодня -- не твой день, Уес, -- печально сказал я.
     -- Нашим агентам не удалось проследить, куда уезжал Джеймс, -- пояснила
Франсуаз.
     Рендалл выругался.
     --  И  вы думаете, что...,  -- партия была  проиграна, его голова упала
вниз, он  глубоко  вздохнул  и начал  с другого  конца. -- Хорошо. Итак,  вы
полагаете, что я заставил Джеймса убить этого человека. Что дальше?
     Я облокотился о спинку кресла и отечески улыбнулся ему.
     -- Лишь суд  присяжных может определить виновность человека,  Уес. А мы
пришли к тебе по другому поводу.
     Френки извлекла из папки несколько документов.
     --  Что это за чертовщина?  -- манеры  Рендалла слегка  пострадали  под
редким дождиком судьбы.
     -- Это  заявления, которые вы и ваш садовник должны будете подписать  в
качестве показаний, данных под присягой, -- произнесла Франсуаз. -- В  вашем
говорится, что Кларенс Картер  провел  одну ночь у вас доме -- число указано
-- и никак не  мог выйти  из него с того момента, как покинул ваших гостей и
до приезда полиции на следующее утро. Также  в нем говорится,  что никогда и
ни   при  каких   обстоятельствах  означенный  Кларенс  Картер  не  причинял
материального ущерба какой-либо части вашего дома.
     -- Слышу голос адвоката, -- хмуро произнес Рендалл.
     -- Я  и  есть адвокат.  В  документе, который  подпишет  ваш  садовник,
сказано,  что  Кларенс  Картер  не  имел  никакого  отношения  к  каким-либо
физическим повреждениям последнего. В нем также указывается, что подписавший
не имеет  никаких сведений, которые противоречили  бы тому,  что  написано в
вашем заявлении, мистер Рендалл.
     -- Я хотел бы  познакомиться с вами при иных обстоятельствах, -- сказал
Уесли.  Его  голова  опустилась  еще  ниже, но глаза были прикованы  к  лицу
Франсуаз. В этот  момент  он показался  мне похожим  на  разъяренного  быка,
готовящегося  молниеносным  прыжком  поднять  на  рога  свою  очаровательную
противницу. И  я  был  уверен,  что  Рендалл  сделает  это,  как  только ему
представится кончик хвоста пробегающего мимо шанса.
     -- Здесь есть также документы, которые подпишут Джеймс и ваша экономка,
--  продолжала  Франсуаз. --  Насколько  мне  известно,  у  вас  нет  другой
прислуги. Что  же касается людей, которые были у  вас в гостях тем  вечером,
то, согласно  их  словам, все они были  настолько пьяны, что  не могут точно
вспомнить  о cобытиях, имевших тогда  место.  Поэтому  их  показания  нам не
потребуются.
     --  Из уст такой девушки должны вытекать не юридические формулировки, а
слова  любви, -- вздохнул Рендалл,  беря бумаги. Его  цепкий взгляд впился в
строчки, и я испугался, как бы от этого не повылетала часть букв.
     Я  стоял,   пристально  глядя   на  него.   Мы   не  знали,  какие  еще
компрометирующие Кларенса Картера материалы хранил Рендалл  под затянутой  в
розовую наволочку  подушкой.  Но  я  подозревал,  что он не  горит  желанием
поведать  об этом.  Поэтому единственное, на чем мы могли настаивать  -- это
подписанные документы и негативы фотографий. А также кое-что еще.
     Рендалл поднял глаза от документов и слегка взмахнул ими в воздухе. Его
пальцы были слегка напряжены и мяли бумагу.
     -- Очень  интересно, -- сказал  он. -- Вы хотите, чтобы свидетели  дали
под присягой лживые показания?
     Это  была  хорошая  попытка. Я был  уверен,  что Уесли  записывает  наш
разговор.  На его месте  я бы  сделал  то же  самое. Теперь  он  постарается
выманить у нас слова, которые подтвердили бы факт давления на свидетелей.
     Я  изящно взмахнул  правой  кистью. Получилось  очень  красиво,  но  по
озадаченному взгляду Рендалла я понял, что он не смог оценить жест.
     -- Мы не властны над правдой, друг мой, -- сказал я. -- И ежели то, что
написано здесь -- ложь, то, -- увы! Ты ничем не сможешь нам помочь.
     -- А  это  значит, что вы не  в  состоянии сотрудничать  с нами, мистер
Рендалл, -- веско произнесла Франсуаз.
     -- В этом не будет вашей  вины, -- поспешил пояснить я.  -- Ведь вы  не
можете   изменить  прошлое,  верно.  Потому,  если   написанное   здесь,  не
соответствует реальным фактам, мы  просто уйдем. Ведь не всегда можно помочь
друзьям, не так ли?
     -- Это шантаж, -- сказал он.
     -- Не будьте смешным, -- ответил я.
     Он повертел в руках бумаги и произнес:
     -- Я не знаю, где сейчас садовник и экономка.
     -- Мы знаем, --  голос Франсуаз  был спокоен, но  я  уловил  в нем едва
заметную нотку торжества.
     Рендалл согласно махнул головой.
     -- Ладно, я действительно загнан в угол. Что-нибудь еще?
     -- Ты проницательный парень, Уесли, -- с одобрением сказал я.
     --  Нам  нужны  негативы,  --  произнесла  Франсуаз.  --  И  имя твоего
нанимателя.
     Рендалл начал успокаиваться. Теперь он знал, какие фигуры ему  придется
сдать, чтобы продолжить игру, и мог трезво оценить обстановку.
     -- Бросьте, -- сказал он. -- Вы же следили за мной. Только не говорите,
что не знаете, где я провел ночь.
     Я  окинул  его  взглядом,  который  считаю  пронизывающим.  Надо  будет
как-нибудь проверить у зеркала, так ли это.
     -- Да, да, да, -- Рендалл распрямился, взмахивая в воздухе разведенными
ладонями. Он это делал достаточно энергично, но взлететь  так и не сумел. --
Это Лиза Картер.
     -- Она наняла вас для того, чтобы  отнять акции своего кузена? -- резко
спросил  я.  Если Уесли записывает  наш разговор, пусть  потом доставит себе
удовольствие, стирая пленку.
     --  Да, это она. Девочке было плохо от  того, что дедуля  не оставил ей
кусочек от  фамильного пирога.  И  она  решила, что, пока еще может,  должна
залезть в тарелку соседа.
     Я чувствовал легкое покалывание в  кончиках пальцев. Рендалл попался на
крючок, и  теперь делал все  возможное, чтобы снова уйти под  воду и  кусать
оттуда окружающих за ноги.
     -- Теперь надо поговорить о негативах, Уес, -- сказал я.
     Он посмотрел на меня,  развернулся и направился к шкафчику. Глядя ему в
спину, я  размышлял,  чего ему стоило принять  решение.  Пленка была  веским
доказательством вины Кларенса  Картера.  В  то же время на лице хозяина дома
были написаны  разные чувства, но только не раскаяние. Он  вовсе не  сдался,
просто хотел отступить  с наименьшими  потерями.  И  все  же решился  отдать
негатив. Возможно, потому,  что где-то у него спрятано много оттисков. Или у
Лизы Картер.
     Франсуаз взяла из пальцев Рендалла маленькую катушку и посмотрела ее на
свет.
     -- Насколько я могу  судить, это именно  то, -- сказала она. -- В любом
случае, мы покажем оттиски Кларенсу, и он скажет, все ли здесь.
     Рендалл развел руками, соглашаясь.
     -- У Лизы остались отпечатки? -- спросил я.
     -- Лиза, -- он  хмыкнул. -- Ты  даже  не  знаком  с  ней, Майкл, а  уже
называешь по имени, как  будто речь идет о простой шлюхе. -- Он отвернулся к
окну.  -- Впрочем, Лиза того заслуживает. Да,  у нее есть отпечатки, и  я не
думаю, что смогу заставить ее отдать их.
     -- В этом нет  необходимости,  --  сказала  Франсуаз. -- Пока. Зато  вы
сможете сделать  кое-что другое.  Мы  займемся  этим  сразу  после того, как
приготовим бумаги. Поехали, мистер Рендалл?
     -- Не могу отказать такой роскошной женщине, -- флаг Уесли Рендалла все
еще гордо  реял над полем битвы,  хотя и был разорван снарядами в нескольких
местах. Сейчас он чувствовал себя скверно,  но все же не  так, как  пришлось
пятерым солдатам и одному сержанту на тропическом берегу.
     Он пошел  к двери,  не оглядываясь на нас. Из-за крайней  загруженности
нормы этикета были вычеркнуты из его календаря на сегодня.
     -- Надеюсь, ты не будешь  возражать, -- бросил я ему  через  плечо,  --
если пара наших ребят посидят  у  тебя в доме  в  твое  отсутствие.  Знаешь,
книжки там полистают.
     -- Сколько угодно, -- он  не стал оборачиваться.  --  Но  коллекционный
коньяк в подвале пересчитан.
     Я впервые  ехал  в  одной машине  с  Джеймсом.  Это  был удобный случай
поразмышлять  о том,  действительно ли он  убил Сэма Роупера. Рендалл поднял
глаза и о чем-то думал. Наверно, повторял таблицу умножения.

        21

     Кларенс Картер смотрел через темный витраж наполненного стакана и думал
об отце. Как никогда, ему хотелось  сейчас напиться, но он не мог. Подойдя к
стойке  бара,  он собирался заказать двойной  бурбон  и  обо всем забыть. Но
потом он вспомнил посиневшее лицо Мери и вкус шампанского.
     Отец. А ведь  отец действительно считает, что он -- убийца. Преступник,
который  должен  понести суровое  наказание. Картер всегда  отвечает за свои
поступки, -- так говорит отец. А совершил ли он сам за свою жизнь что-нибудь
такое, за что  должен был бы держать ответ? Да отец вообще никогда ничего не
делал.
     Бармен с некоторым подозрением  смотрел на  парня, вот уже минут десять
плескавшего в  стакане  охлажденную колу.  Может,  он  набрался  наркотиков?
Только бы не начал буянить -- сейчас самое время для посетителей.
     Так должен поступать настоящий Картер. Это говорит отец. И те  же слова
постоянно повторяет дядя. Но у них обоих все выходит по-разному.  И оба они,
как ни крути, -- Картеры. Так где же правда?  Или  нет  никакого  фамильного
кодекса чести и оба они просто хотят, чтобы он поступал согласно их указке?
     --  Пора  спасать твой  нос, а то  сейчас он утонет, -- веселый, полный
жизни голос раздается подле него. Кора.
     -- Привет, Кора. Ты хотела меня видеть?
     Теплая рука девушки ложится ему на плечо.
     -- Тебе плохо, Клар?
     Он кивает.
     -- Ты не  должен так грустить, --  девушка присаживается около него. --
Мериен была моей лучшей подругой, я знала ее  задолго до того, как вы начали
встречаться. Мне тоже плохо, Клар, -- ее  лицо становится серьезным. --  Мне
тоже очень ее не хватает. Но ты не  должен хоронить себя вместе с ней, Клар,
не должен.
     Кора --  хорошая подруга,  на  нее можно  положиться. Они  всегда  были
вместе с Мериен.
     -- Что будет пить мисс? -- бармен наклоняется к ней.
     -- Ничего не будет, --  Кора качает головой.  -- Пойдем, Клар. Глупо  с
моей стороны было назначать встречу в баре. Тебе же нельзя пить. Прости.
     Он ставит стакан с колой на стойку, тот почти не тронут. Кора осторожно
берет его за руку и выводит на яркий солнечный свет.
     Через пару дней он получит  акции семейного банка. Что он станет с ними
делать? Как сможет удержать? Как должен поступить настоящий Картер?
     -- Дядя предложил  мне перевести акции на  его  имя,  -- говорит он. --
Какое-то обязательство, что я отдам их ему, как только получу.
     -- Пойдем, Клар, -- голос девушки  спокоен,  он придает уверенность. --
Тебе надо выговориться. Но не здесь. Пойдем.
     И он идет за ней.
     -- Я приготовлю для тебя кофе, Клар.
     Он сидит на узком диванчике в квартире Коры. Она не такая шикарная, как
бунгало Мериен. Но здесь спокойно.
     -- Мне надо что-то решить, -- его  пальцы обхватывают голову, но это не
помогает. Мысли втекают и вытекают из нее, и их нечем остановить.
     Девушка  опускается  рядом  с  ним,  ее рука протягивает  ему  чашку  с
напитком.  Он  принимает  его,  осторожно  сжимая  пальцы  и,   стараясь  не
расплескать.
     -- Ты боишься, что не справишься? -- участливо спрашивает она.
     Кофе у нее вкусный, приятное тепло растекается по  его  телу. Жаль, что
не удалось напиться.
     --  Да нет. Я  неплохо разбираюсь в банковском деле.  -- Глубокие глаза
Коры внимательно смотрят на него. Как хорошо, что она позвонила. --  Дело не
в этом. Просто я растерян.
     Его левая рука лежит на коленях, ладонь девушки ободряюще опускается на
нее.
     -- Мери умерла, --  глухо говорит он. -- А потом эта история с акциями.
Я не знаю.
     -- Ты не  должен беспокоиться, Кларенс. Все будет  хорошо.  Ты говорил,
что твой дядя нанял кого-то?
     -- Да, -- с каждым глотком кофе ему  становится лучше. Или дело  в том,
что  рядом человек, с  которым  он может поделиться своими сомнениями? -- И,
знаешь, вчера эти люди сказали, что у них есть улики против Уесли.
     -- Уесли сделал это?
     -- Выходит, да.
     Кора замолкает. Чашка опустела как бы сама собой, он ставит ее  на пол.
Незаметно для него его руки сжимают пальцы девушки.
     --  Я  никогда бы не подумала, что это  он,  -- говорит  Кора. -- Но ты
говоришь, есть доказательства?
     -- Они так говорят.
     Кора  усаживается  поудобнее,   ее  глаза  снова  блестят,   алые  губы
улыбаются. Она так близко от него, он чувствует тепло ее тела.
     -- Вот  и  не  думай об  этом,  Клар. Раз  так, то все уже разрешилось.
Человек, убивший Мериен, получит по заслугам, а тебе надо жить дальше.
     Он крепче сжимает ее руки. Она права. Все так просто. Почему раньше это
не пришло ему в голову?
     -- Я не знаю, что  мне делать  с акциями, Кора. Дядя и  Джонатан хотят,
чтобы я отдал их.
     --  Ты должен сам  решить это, -- ее руки  -- крепкие  и  надежные руки
друга.  Ему  кажется, что ее уверенность перетекает в него через них. --  Ты
говоришь, что не боишься управлять банком?
     -- Нет. --  И, правда, чего тут  бояться? Если это  могут делать дядя и
Джонатан, то чем  он хуже их. Да ничем. Экономика  дается  ему  легко, он  с
детства изнутри изучил все финансовые механизмы. -- Я не боюсь.
     -- Тогда в чем  дело?  -- лицо Коры такое веселое.  Она очень  сильная,
Кора. Как хорошо, что она позвонила.
     --  Не знаю, --  в  его голове больше не  осталось сомнений. Жить стало
гораздо проще. -- Кора, ты права.
     Она смеется.
     -- Ты  сам принимаешь решение, Клар, --  говорит она. -- Мое мнение тут
не играет роли.
     Пожалуй. Но он уже знает, как поступит. Вот только отец...
     --  Ты знаешь моего  отца, Кора. Ты,  конечно,  права,  неважно, что он
думает, но все же -- как ты считаешь, он одобрит?
     Ее руки ложатся ему на виски, теплота и спокойствие охватывают его.
     -- Он  верит в  тебя, дурачок,  --  мягко  отвечает  Кора.  --  И будет
гордиться, когда ты возглавишь банк.
     Она  права. Отец  всегда говорил, что надо быть  настоящим  мужчиной. В
конце концов, они с дядей учили  его одному и тому же -- только выражали это
по-разному.
     Его тело омывает блаженная истома,  мягкое тело  девушки  прижимается к
нему. Неожиданно  его охватывает  желание. Губы Коры уже целуют  его, пальцы
ласкают спину.
     Прижать ее к себе, и больше не отпускать.
     Ее губы так хороши, что он не  может оторваться от них. Аромат ее тела,
такого  близкого  --  и  физически,  и  эмоционально  --  сводит его с  ума,
заставляет  кровь глухо  биться в висках, а руки судорожно сжимать девушку в
объятиях.
     Кора  медленно отстраняется от него, в ее  глубокие глазах теперь мягко
светится  новое  выражение  --  загадочное,  зовущее,  заставляющее   сердце
вырываться из  груди, как у маленького  мальчика при  виде новой  коробки  с
игрушками.
     Ее  пальцы  медленно расстегивают пуговицу темно-серой блузки. Его руки
начинают помогать  ей, -- он  хорошо умеет  это делать. Его пальцы чувствуют
горячее, волнующееся  при  каждом вздохе тело девушки. Блузка  расстегнута и
распахнута.
     Ее  тело прекрасно. Ладони  Кларенса скользят по  талии, впитывая тепло
женского  тела.  Она плавно изгибается, освобождаясь от блузки. Ее маленькие
вздернутые груди  поднимаются, его руки скользят вверх и нащупывают застежку
лифчика. Одно мгновение -- и он расстегнут.
     Ему хорошо,  у него  все получается.  Блузка плавно соскальзывает с рук
Коры, он снимает  с нее  лифчик, и его  губы  начинают  целовать  ее  соски.
Сдерживавшая их  ажурная  ткань все еще  в его  руках.  Ее короткие пальчики
прикасаются к его груди, вынимая из прорезей пуговицы рубашки.
     Губы Кларенса отрываются от груди девушки,  он  смотрит в ее глаза. Его
ладони проводят по ее гибким бокам и спускаются к талии. Он ласкает пальцами
шелковистую кожу девушки, начиная  от  пупка и,  заканчивая спиной, там, где
начинаются ягодицы.  Он чувствует силу и уверенность. Он больше  не  жалеет,
что не напился.
     Кора снимает с него расстегнутую рубашку, ее  тело  прижимается к нему,
крепкие  груди  девушки  обжигают плоть.  Его  пальцы  начинают  гладить  ее
ягодицы,  скрытые  под  плотной  тканью  шорт.  Потом  он  ощущает  холодное
покалывание застежки. Ее надо расстегнуть.
     -- Я люблю тебя, -- говорит он.
     Кора держит  его за плечи и  плавно изгибается, снова  и  снова проводя
сосками по его коже. Ее ноги сложенными лежат  на диване, и это не  дает ему
раздеть ее. Он порывисто встает, увлекая ее за собой. Она повинуется.
     Она стоит перед ним, он опускается на колени, медленно  спуская шорты с
ее ног.  Он  может  все -- искусно довести  ее  до оргазма,  встать во главе
банка, повелевать стихиями. Он может все. Пальцы Кларенса ласкают ее крепкие
бедра, Кора запускает пальцы под  резинку своих трусиков  и выскальзывает из
них. Когда Кларенс  распрямляется, она уже  полностью  обнажена, и ее  глаза
зовут его.
     Он  берет ее  за  руки  и вновь  опускается  на кушетку.  Нагая девушка
опускается  в его ногах  и  начинает  расстегивать  молнию брюк.  Потом  она
приспускает  их и извлекает член и  яйца  из  трусов. Она начинает играть  с
ними,  он чувствует  прикосновение  ее коротких изящных  пальцев.  Его  руки
тянутся к ней и сжимают ее колени.
     Кора начинает двигаться, ягодицы девушки массируют его ноги. Она встает
и рывком освобождает  его от  остатков одежды. Он приподнимает корпус, чтобы
дотянуться  до нее,  но в этом  нет  необходимости. Она нависает над ним, ее
пальцы сжимают его плечи, а острые зубки начинают покусывать кожу  на груди.
Он ласкает ее шею, спину и округлые ягодицы.
     -- Ты прекрасна, -- говорит он. И это правда.
     Кора выпрямляется и садится  на него, горячие бедра сжимают  его  бока.
Его напряженный член прижат к животу. Изящные пальцы девушки обхватывают его
и  резким  властным движением вонзают в островок  волос между ее ногами. Ему
это нравится, он шепчет ее имя.
     Она начинает мерно двигаться, откинув назад короткие черные волосы. Его
пальцы  крепко сжимают ее загорелые  ноги.  На  мгновение перед его  глазами
встает лицо Мериен,  и он с ужасом и виной осознает, что никогда  не был так
же счастлив, кончая в ее объятиях.
     Кора продолжает двигаться, приводя  его в экстаз, и он уже не думает ни
о  чем  другом.  Всепобеждающая  сила  и  непоколебимая  уверенность  в себе
рождаются  где-то  в  его члене, погруженном в податливую женскую  плоть,  и
разливаются по всему телу. Сжатые пальцы Кларенса впитывают тепло ее горячих
бедер. Он снова шепчет ее имя и изливается в нее.
     Он чувствует себя бесконечно счастливым.

        22

     Существует  такое  любопытство,  которое  вам  на самом деле  вовсе  не
хочется утолять. Мне было любопытно узнать, как поживает наш старый знакомый
инспектор Маллен, -- но вовсе не настолько, чтобы  прямо сегодня встречаться
с ним лицом к лицу.
     --  Вижу, у вас были  неприятности  накануне,  -- произнес полицейский,
по-хозяйски устраиваясь в одном из наших лучших кресел.
     Я криво  улыбнулся.  Если  вы  позволили  набить  себе  физиономию, вам
придется  смириться  с  тем,  что  каждый  встреченный  вами человек  станет
живейшим образом  выражать  свой интерес  по  этому поводу. Инспектор Маллен
достойно  продолжил  эстафету,  начатую клерком  в  гостинице Сиэтла,  далее
Гарда, Доном Мартином, обоими Картерами и еще множеством других людей.
     -- Блестящий образец полицейской проницательности, -- сладко ответил я.
-- Когда  прошлым  вечером  я открывал  коробку маслин,  крышка отлетела,  и
ударила меня в лицо.
     -- Вижу, что у этой крышки были увесистые  кулаки, --  Маллен откинулся
на спинку  кресла.  Его сложенные  пальцы потянулись ко рту,  и  я  уж  было
подумал, что он собирается их пососать. Но нет, -- просто у него  была такая
привычка.
     -- Ваш кофе, инспектор, -- Гарда протянула ему поднос. Он с готовностью
принял чашку и начал помешивать сахар  ложечкой. Я поставил  на заметку, что
следует  следить  за его руками.  А  вдруг, когда  я отвернусь,  он  засунет
ложечку в рукав?
     -- Мистер Амбрустер, -- я не хотел кофе, так как собирался как  следует
отоспаться этой  ночью.  Но  инспектор  мог подумать,  что напиток отравлен,
поэтому я тоже приложился к чашке.
     -- Он  такой милашка,  этот инспектор, -- шепнула мне Гарда, переходя к
Франсуаз. Маллен, разумеется,  услышал  это и неожиданно  покраснел.  Теперь
перед ним вставал  интересный вопрос -- полная ли  Гарда идиотка,  или же ей
просто нравится озадачивать окружающих. Лично я давно бросил ломать над этим
голову.
     -- Полицейские очень  любят пить кофе, когда к кому-нибудь приходят, --
оскалил зубы Маллен. В его улыбке было что-то садистское. -- Это потому, что
кофе,  который мы  пьем в  участке, просто  ужасен. -- Он  сделал  несколько
глотков и продолжал, -- а вас не так-то просто застать дома.
     -- К сожалению,  у  нас даже нет своего  участка, --  ответил я, -- где
подавали бы  хоть  какой-нибудь  кофе.  Весь  день  приходится  проводить  в
разъездах, вы же понимаете.
     Это  был  блестящий  пример полного  отсутствия  ответа, но он вряд  ли
ожидал чего-то иного.
     --  Сегодня  утром на  окраине города --  на 85-й окружной дороге, если
быть точным --  обнаружен труп мужчины, афроамериканца, по имени Сэм Роупер.
Я должен задать вам пару вопросов относительно этого убийства.
     -- Значит, это было убийство, -- глубокомысленно произнесла Франсуаз.
     --  Да,  и в  кармане  жертвы  была обнаружена  вырезка  из  журнала  с
репортажем о вас... Вы знали Сэма Роупера?
     Здесь  можно было  бы  солгать,  но делать этого не  следовало.  Многие
запомнили нас в Сиэтле  -- и  люди в том баре, и таксисты,  в гостинице были
записаны  наши имена,  а  в  компьютерах аэропорта значилось, что мы за одну
ночь слетали туда и обратно.
     -- Мы познакомились с ним прошлой ночью, -- сказал я. -- Когда летали в
Сиэтл.
     Инспектор  отставил  в  сторону  чашку  и  окинул  меня  проницательным
взглядом. Он  вовсе  не  был  толстым, более  того,  мог  быть  даже  назван
сухощавым, но вместе с тем казалось, что из кожи на его лице сочится жир.
     -- Вот как? -- спросил  он. -- И  могу ли я узнать,  что  вы  делали  в
Сиэтле?
     -- Это  был небольшой романтический  ужин, -- проворковала Франсуаз. --
Лос-Анджелес -- хороший город, инспектор, но если  вы долго работаете в нем,
то он начинает немного действовать на  нервы, -- ее  губы изящно скривились.
-- Поэтому приятно иногда провести ночь в другом месте.
     Инспектор оценивающе  посмотрел на нее. На его лице было  написано, что
любой нормальный  человек, начиная с него,  охотно проведет  вечер  в  любом
месте, если его спутницей будет такая женщина.
     -- Далекий  путь для романтической ночи, -- задумчиво  сказал он, вновь
берясь за кофе.
     -- Иногда это можно себе позволить, -- улыбнулся я.
     -- И как же произошла ваша встреча Роупером? -- за узкими бойницами его
глаз резвилась уверенность в том, что  большинство из моих ответов он сможет
проверить. И это на самом деле было так.
     -- Один знакомый порекомендовал нам ночной клуб,  --  сказала Франсуаз,
--  Он называется  "Тропическая  бабочка", и мы решили  провести время  там.
Майкл случайно разговорился с охранником, мы поболтали.
     --  Потом подошла официантка, -- продолжил я. --  Она  сказала,  что за
клубом  началась  потасовка. Я  решил  посмотреть, и  вот,  --  я  осторожно
дотронулся до своего лица, -- смог увидеть даже больше, чем собирался.
     --  Вы  подрались  с  Роупером? -- спросил инспектор. Ему хотелось  бы,
чтобы это было так.
     --  Что вы. Мы были  с ним по одну линию  фронта, -- я вздохнул. -- Мне
жаль,  что  его убили. Возможно,  это  были те же парни,  что напали на него
вчера.
     -- Кто они были?
     -- Как знать? Они имели что-то против него, хотели зверски избить.  Это
все, что я знаю.
     Инспектор нырнул носом в пустую чашку и пробормотал:
     -- Весь этот город живет на  одном кофе, -- очевидно, это  был намек на
продолжение, и Гарда не заставила себя ждать.
     --  Нельзя  не  выразить  свое  сожаление  работой полиции,  -- сказала
Франсуаз.  Надо было посмотреть, стала ли  она пить кофе. Завтра снова будет
жаловаться  на то, что  не смогла заснуть. -- Вчера вечером человек чуть  не
был забит  до смерти. Сегодня его находят убитым.  Конечно, я не хочу ничего
сказать в ваш адрес, инспектор -- это не  в вашей компетенции, -- но было бы
гораздо лучше, если бы полицейские заостряли внимание не только на раскрытии
преступлений, но и на предотвращении их.
     Это  был  удар ниже  пояса,  так  как  никто из  нас прошлым вечером не
удосужился вызвать  полицию. Кроме того,  я  сомневался, чтобы вмешательство
копов   помогло  спасти  жизнь  бывшему   сержанту.  Но  Маллен  мог  только
догадываться об этом.
     --  Я свяжусь  со  своими  коллегами из Сиэтла, --  сказал он. --  И мы
внесем  ясность в то происшествие. Я попросил бы  вас заехать завтра в отдел
по расследованию убийств, чтобы подписать свои показания.
     Он встал и протянул мне руку. Я ожидал, что он станет  задавать вопросы
и о  смерти Мериен Шелл, но  на сей раз инспектор Маллен решил оставить  эту
тему за кадром.  Мне очень хотелось знать, известно ли ему  о  существовании
связи между обоими делами.  Но еще больше интересовал  меня вопрос,  есть ли
такая связь на самом деле.
     Уже, подходя, к двери Маллен обернулся и произнес:
     --  Я  видел  вас  в репортаже о пресс-конференции, которую  давала эта
миссис Шелл, -- его губы вновь раздвинулись, почему-то напомнив  мне  дверцы
печи крематория. -- Получилось вполне неплохо.
     Когда он выходил в коридор, то чуть не наступил на Гарду.
     -- Мне кажется, он недолюбливает старушку Шелл, -- заметил я, осторожно
отставляя полную чашку.
     Франсуаз кивнула.
     --  Знаешь, я хотела сказать ему, что  ты сделал  мне предложение, и мы
поехали в Сиэтл это отмечать, -- сказала она. -- Но потом передумала.
     -- Вот как?
     -- Майкл, этому бы никто не поверил.  Если бы ты на самом деле решил на
мне жениться, я потащила бы тебя прямо в Лас-Вегас.

        23

     Джейсон Картер стоял, уперевшись  руками в каминную доску, и смотрел на
огонь. Много лет прошло с того дня, когда его отец, Роберт Фердинанд Картер,
передал  ему управление семейным банком -- лет,  наполненных упорным трудом,
жестокими схватками и  горькими поражениями. И все же никогда прежде  старый
банкир не чувствовал такой усталости.
     На  белой  мраморной  каминной  доске,  украшенной  строгим  изысканным
узором,  стояли  четыре  фотографии.  Кларисса Картер,  его  покойная  жена.
Широкая улыбка в обрамлении облака светлых волос. У  него не хватило ни сил,
ни времени, чтобы начать с  кем-нибудь прочную  связь после  ее смерти.  Его
дети  -- Джонатан и Лиза. Сын тогда еще  не  носил очки, да  и  не  отпускал
волос, как девчонка.  Сейчас  все  делается задом  наперед.  Но  как  банкир
Джонатан хорош, очень хорош, у него сильный характер, он знает дело и людей,
всегда  может  принять  верное  решение. Ведь  это  он  предложил  составить
документ о передаче акций. Да, Джейсон Картер оставляет свой банк в надежных
руках.
     Семейная  фотография. Он, жена,  дети,  Боб  и  Кларенс. Мать  Кларенса
умерла совсем недавно, между бровей мальчика пролегла глубокая складка. Боб,
Боб, что  же ты наделал. А вот и он сам -- Джейсон Картер. Уверенный взгляд,
губы решительно сжаты. Хотел бы он и сейчас выглядеть так же.
     А над всем этим --  портрет отца. Довольно  старомодный, но банкиру  он
нравился. Ему казалось, что отец до сих пор пристально следит за ним.
     -- К вам какой-то человек, мистер Картер, -- голос дворецкого вывел его
из состояния задумчивости. -- Говорит, что его зовут Юджином Данби.
     Банкир обернулся. За его спиной тихо потрескивал огонь.
     -- Пусть войдет, Феликс, -- ему не понравилось,  как звучит  его голос,
поэтому он повторил, -- пусть войдет.
     Кого это  принесла нелегкая.  Дворецкий кивнул и растворился в открытых
дверях. Джейсон  Картер вновь  подошел  к  камину.  Сегодня вечером  Кларенс
подпишет бумаги, а еще через пару дней детективы спустят шкуру с Рендалла. И
все проблемы будут решены.
     Позади него раздались шаги, он обернулся.
     --  Я  хотел посмотреть  вам  в лицо, --  сказал Юджин  Данби.  Длинный
высохший старик сделал несколько шагов по направлению  к нему,  подагрически
передвигая ноги.
     Довольно молодой парень, крепкий, широкие плечи. Лоб узкий, сразу видно
--  не интеллектуал.  Может,  приятель Кларенса?  Бедный  мальчик так  и  не
научился выбирать себе друзей.
     -- Вы пришли сюда только за этим? -- спросил банкир.
     -- Нет, -- ему хватило  бы несколько минут, чтобы вышибить дух из этого
старикашки. Но что это  изменит? -- Я хотел узнать,  сколько  стоит  в нашей
стране правосудие.
     Банкир поджал губи, испытующе глядя на своего собеседника.
     -- Назовите цифру, -- сказал Данби. -- Больше ничего.
     Джейсон Картер подошел к столу и нажал кнопку звонка.
     --  У  вас много  денег,  --  продолжал посетитель.  -- Но  совсем  нет
совести. По- вашему,  все можно перевести в доллары. Вы продаете и покупаете
правосудие. Вы ...
     -- Вызовите  Харрисона,  Феликс,  --  произнес  Джейсон  Картер.  Слова
неторопливо срывались  с  его губ  и впитывались  в  прорези  интерфона.  --
Молодой человек уходит.
     -- Вы развратили и испортили нашу великую страну, -- говорил  Данби. --
Я презираю таких людей, как вы.
     Дед Джейсона Картера был одним из тех, кто <i>создавал</i>  эту страну. Банкир
хорошо помнил  фотографии  из семейного альбома.  Боже, какую пошлость несет
этот человек.
     --  Мистер  Картер?  --  голос Харрисона  ножом  разрезал словоизлияния
Данби.  Интересно, у какого политика этот  олигофрен научился  таким звонким
словам.
     -- Избавьте меня от этого человека, -- устало сказал банкир.
     Юджин  Данби  обернулся  и  смерил  Харрисона  презрительным  взглядом.
Ничтожество. Презрение --  это все, на что ты способен, прежде чем подожмешь
хвост и, скуля, убежишь в свои трущобы.
     -- Я уйду, -- резко произнес он, снова обращаясь к банкиру. Ну, еще бы.
--  Но не думайте, что смогли  заплатить за  свои преступления долларами.  Я
доберусь до вас.
     Такой  сын хорошо  подошел  бы  Бобу.  Все  это  чушь  про  генетику  и
наследственность -- дети редко подходят своим родителям. Если бы у него было
два сына...
     Харрисон плавно  обогнул Данби и  вновь оказался за его спиной.  Боксер
гордо  поднял  голову  и  прошествовал  к  выходу. Холл  имения Картеров был
немногим больше среднего зала с рингом посередине, в которых обычно выступал
боксер. Но здесь не было зрителей, и это подавляло Данби. К тому же Харрисон
был выше его.
     Феликс появился  откуда-то  сбоку и  открыл дверь перед  Юджином Данби.
Когда боксер  переступал  порог имения  Картеров,  он  уже точно  знал,  что
необходимо сделать. Он ненавидел их всех.
     Голова Харрисона возвышалась над  ним  до тех  пор, пока он не  миновал
ворота. Там  охранник  остановился. Рядом  с Данби затормозил  автомобиль, и
высокий,  суетливого вида  молодой  человек  выскочил на  гравиевую дорожку.
Харрисон сделал шаг к нему. Это был тот, кто убил Мериен.
     -- Поставьте  машину  в гараж,  Гарри, -- бросил Кларенс, и  озабоченно
заспешил к дому. Он  видел стоявшего неподалеку боксера, но <i>не  заметил</i> его.
Кларенс Картер не подозревал о существовании Юджина Данби.
     Когда  Картер-младший  вошел  в  кабинет  дяди, банкир  все еще стоял у
камина. Его нога была опущена на нижний прут решетки.
     -- Я должен  тебе  кое-что сказать, --  Кларенс выглядит теперь гораздо
уверенней. Он перестал беспокоиться, и это хорошо.
     -- Конечно, сынок, -- банкир обернулся. Ему нравилось так называть его,
нравилось чувствовать, что у него  два сына. Но  он старался не говорить так
при Бобе, чтобы не ранить его.
     -- Я очень благодарен тебе  за все, дядя, --  Кларенс исторгал  из себя
слова быстро  и  напористо, что свойственно нерешительным людям  в те редкие
моменты, когда им  удается  подчерпнуть где-нибудь душевных сил. --  Я очень
ценю все то, что ты делаешь для меня.
     -- Ты не  должен меня благодарить, --  банкир  улыбнулся. -- Ведь ты --
мой племянник.
     Он хотел сказать "ты мне как сын", но не решился.
     -- Я хочу сказать, -- Кларенс запнулся. -- Я думаю, у меня хватит  сил,
чтобы справиться с ролью держателя акций.  Я знаю, ты хочешь, чтобы мне было
хорошо, но не надо, дядя. Я чувствую, что справлюсь сам.
     Он хотел сказать еще что-нибудь, развел руками и неуверенно улыбнулся.
     -- Спокойной ночи, дядя, -- произнес он и быстро вышел из кабинета.
     Несколько секунд Джейсон Картер неподвижно смотрел ему вслед. Потом его
лицо напряглось, губы решительно сжались. Он повернулся и встретился глазами
с отцом.

        24

     Когда  вы смотрите на ночной Лос-Анджелес, маленькие  пятна  светящихся
окон небоскребов смешиваются с рассыпанными по небу звездами, и луна кажется
большой неоновой рекламой. Яркий желтый свет на темно-фиолетовом фоне -- это
цвета неба и нашего города.
     Людям Дона  Мартина потребовалось около часа, чтобы  установить скрытую
камеру в квартире Лизы Картер. Мы немного поспорили с Доном по этому поводу,
-- он  утверждал, что достаточно  будет  микрофона,  но я  все же настоял на
камере. В конце концов, платил-то я.
     И вот теперь  я сидел  перед небольшим монитором, любовался безвкусными
интерьерами  квартиры Лизы и  поглядывал  на часы. У  меня возникло  стойкое
ощущение, что картину на правой стене мне уже доводилось  где-то видеть, но,
возможно, это было следствием усталости.
     --  Нам надо купить фургончик  больше, --  брюзгливо сказал я,  пытаясь
устроиться  поудобнее.  --  Или  купить  небольшой  спутник  и  следить   за
подозреваемыми оттуда.
     -- Крупная машина привлекала бы  внимание,  -- Франсуаз положила  в рот
кусочек мармеладки  и аккуратно  облизала  пальцы.  -- Ты  действительно  не
хочешь?
     Я поморщился и снова уставился на монитор.
     --  Мы могли  бы попросить Дона  Мартина  послать сюда своих людей,  --
продолжала  моя партнерша.  -- Ты  перестал  бы брюзжать,  а я  поберегла бы
фигуру.
     -- Твой приятель Дон дважды за сутки профукал задание, -- ответил я. --
А  это  слишком  важное  дело,  чтобы  я  мог  им рисковать.  Доверься  этим
остолопам,  и они тут же начнут  смотреть бейсбольный матч, настроив монитор
на телевизионную волну.
     -- Дон Мартин вовсе не так плох, и ты это знаешь, -- ответила Франсуаз,
и ее  длинные  изящные  пальцы  вновь нырнули  в бумажный  пакетик. -- А что
касается тесноты, то в этом есть свои преимущества.
     Она поглубже устроилась на сиденье и положила ноги мне на колени.
     --  Майкл  Амбрустер, --  важно  произнесла  она. --  Сейчас я буду вас
совращать.
     Я  снова  поморщился.   Возможно,  я  зануда,  но  я  терпеть  не  могу
несерьезного отношения к делу. Я хотел сказать что-либо по этому поводу, но,
поразмыслив, решил, что лучше этого не делать, так как потом мне пришлось бы
извиняться. Поэтому я еще раз посмотрел на часы и нахмурился. Пожалуй, я мог
бы  захватить  с собой какую-нибудь книжку, но, во-первых,  я не очень люблю
читать, а, во-вторых, это было бы слишком просто.
     -- Если Рендалл решил нас  надуть, -- сказал я, -- то он сильно об этом
пожалеет. Нам  даже не придется  натравливать на  него бывших однополчан или
полицейских. Я сам запихну его в мясорубку.
     --  Какие  мы  страшные,  --  ответила  Франсуаз.  --  Конечно  же,  он
постарается нас надуть. Он не новичок  в таких делах и быстро не сдастся. Но
в данный момент Рендалл сделает все, что мы от него потребуем, желая усыпить
нашу бдительность и откупиться по мелочам. Ох, у меня спустила петля.
     Если вам покажется, что она вела себя как дурочка, то вы правы.
     Франсуаз  наклонилась   вперед,  ощупывая  чулок  на  правой  ноге,  и,
естественно, высыпала мармелад на мой сшитый на заказ костюм. Я испепелил ее
взглядом, но и тут мне не повезло, так как ее глаза были направлены в другую
сторону.
     -- Майкл,  мы подъезжаем, -- раздался в динамике голос Дона Мартина. --
Мистер Рендалл находится сейчас за квартал от вас.
     Я осторожно смахнул на пол  сахарные  крошки и выглянул в узкое  окошко
фургона.  Спустя несколько секунд, мне представился случай насладиться видом
левого  профиля Уесли Рендалла.  Рядом с  ним  на  переднем  сиденье  сидела
какая-то женщина, но мне не было ее видно.
     -- Как ты думаешь, он сможет быстро ее расколоть? -- Франсуаз закончила
собирать мармелад с моего костюма и снова откинулась на сиденье.
     -- Ты  сама сказала, что пока он  будет делать  все,  что мы скажем, --
ответил я, вытирая пальцы носовым  платком. -- А нам надо совсем  немного --
признание Лизы, которое мы сможем в случае чего тыкнуть  под нос ее дорогому
папочке. Этого будет  достаточно, чтобы она  навсегда отвяла  от Кларенса. Я
надеюсь.
     -- Ты думаешь,  он  испытывает к  ней какие-нибудь чувства? -- спросила
Франсуаз.
     Рендалл  искусно  припарковал машину, вышел  из нее,  обогнул и  открыл
дверцу перед Лизой.
     --  Нет,  -- решительно  ответил  я.  --  Если мужчина  открывает перед
женщиной  дверь  автомобиля,  то  либо он -- ее  шофер, либо  собирается  ее
использовать.
     Френки  сидела далеко  от окошка  и не могла  видеть  похождения нашего
нового друга. На  мгновение, я испугался, что она полезет  ко мне на колени,
желая посмотреть, но, к счастью, ей не пришло это в голову.
     -- А она -- любит ли  она его? -- новая  мармеладка была  перемолота ее
острыми  зубками. Иногда  я удивляюсь,  как  в ней  могут  совмещаться столь
раздражающая несерьезность и философское стремление проникнуть в суть вещей.
Но обычно я не теряю на это время.
     --  Я  никогда  ее  не встречал,  -- рассудительно  ответил я. -- Но мы
говорили  с Джейсоном  Картером  и  перебросились  парой  слов с  его сыном.
Сдается  мне,  в  этой  семье  женщин не  принимают  всерьез.  Джонатан явно
унаследовал амбициозность отца, --  если то же передалось и Лизе, она должна
страдать острым комплексом неполноценности относительно своего пола. А такой
человек не способен на здоровые отношения с сексуальным партнером.
     Рендалл  и  Лиза  исчезли  из поля  моего зрения, и я вновь обратился к
монитору.
     -- Мне кажется,  Рендалл позволяет ей доминировать в  их отношениях, --
продолжал я.  -- Это  может  позволить ему манипулировать ею. Думаю, ему  не
потребуется более десяти минут, чтобы расколоть красотку.
     Из  динамика раздался шум,  влюбленная  парочка  попала  в  поле зрения
камеры.  Уесли замешкался  где-то сбоку, повернувшись спиной к  комнате,  --
очевидно, закрывал дверь. Его спутница положила руки ему на плечи.
     --  Мой  рыцарь в начищенных доспехах, --  услышал я мурлыкающий  голос
Лизы. Теперь я мог рассмотреть ее получше.
     -- Это был  суматошный  день, моя  королева,  -- на лице Рендалла снова
играла самодовольная улыбка. Он знал, что комната прослушивается.
     Лиза  Картер повернулась к  нему.  Ее  большие глаза  были  по-совиному
расставлены на широком лице с маленьким хищным носом в середине.
     -- Иди же ко мне, мой верный рыцарь, -- сказала она.
     -- Как смешно ведут себя люди, когда не знают, что на  них смотрят,  --
прошептала Франсуаз. -- Надеюсь, я так себя не веду?
     --  Подожди, Лиза, -- Рендалл мягко отстранился от девушки и взял ее за
плечи. -- Нам надо поговорить.
     -- Мы  можем поговорить и позже,  -- Лиза  обняла его. -- Сейчас я хочу
тебя.
     -- Ты сказал ему про камеру? -- озабоченно спросила Франсуаз.
     -- Нет, -- огрызнулся я, не сводя глаз с Рендалла. -- Не думал, Френки,
что в тебе спрятан вуайер. Давай, Уесли, будь хорошим мальчиком.
     -- Ты слишком прекрасна, Лиза, чтобы в твоих объятиях я  мог найти силы
начать деловой разговор, -- сказал верный рыцарь. Мне показалось, что  здесь
он немного перегнул палку с сарказмом, но Лиза  не обратила на это внимание.
Из ее рта вырвался гортанный смех.
     --  Ладно, мой верный рыцарь,  что ты хочешь сказать своей королеве, --
она отступила на шаг и, рассчитанным движением, опустилась в кресло.
     Я  бросил нервный взгляд на магнитофон,  желая убедиться,  что разговор
действительно записывается. Если Лиза правильно ответит  урок,  дело будет в
шляпе.
     -- Я  хочу спросить  тебя об акциях Кларенса,  --  сказал Уесли.  -- Ты
хочешь, чтобы они стали твоими, моя королева?
     --  Да, -- Лиза Картер положила руки на подлокотники кресла и  откинула
назад голову, как будто она на самом  деле  сидела на троне. У этой  девочки
было явно не все в порядке с головой.
     -- И я должен перевести их на твое имя, как только они станут моими? --
Рендалл смотрел на нее сверху вниз. Он и ощущал себя <i>возвышающимся</i> над ней.
     -- Молодец, Уес, -- прошептал я. -- Может быть, я даже куплю тебе билет
на следующий бейсбольный матч.
     -- Конечно, мой рыцарь, -- в голосе  Лизы проклюнулось недоумение. -- А
почему ты спрашиваешь?
     --  Видишь  ли, Лиза,  --  улыбка  Рендалла  была  такой  же  честной и
открытой, как у нового  мэра города  Нью-Йорк.  -- Я беспокоюсь о  тебе. Что
скажет твой отец,  когда  узнает. -- Он посмотрел на нее, как доктор Айболит
на  больную  мартышку.  --  Ведь  у  него  будет  больше  голосов  в  совете
директоров. Если ты придешь к  нему со своими новыми акциями, он поймет, что
именно ты стоишь за смертью Мериен Шелл и шантажом его племянника.
     Лиза вновь гортанно рассмеялась и начала расстегивать платье.
     -- Мой старик никогда не мог оценить  меня, -- сказала она. -- Но когда
он  узнает правду,  то  будет мной гордиться.  Я  знаю его.  Но сначала,  --
сначала мы отберем акции Джонатана и мелких акционеров. Я все продумала, мой
герой. Возможно, не все мелкие держатели уступят  мне свои пакеты -- пускай,
-- она сделала изящный жест рукой, и ее  груди содрогнулись, -- все равно  у
меня будет больше голосов, чем  у старика. К тому же -- ему давно  пора уйти
на  покой.  Не  волнуйся,  мой  верный  рыцарь.  Твоя   королева   тщательно
продумывает каждое сражение, прежде чем посылать тебя на поле брани.
     Мне показалось, что совсем недавно я  уже слышал  где-то похожие слова.
Их произнес Сэм Роупер.
     -- Ты  --  опасная  женщина, --  зубы Уесли  Рендалла были  большими  и
ровными --  они прекрасно подходили к  его улыбке. Если он и полагал, что со
стороны Лизы ему может на самом деле угрожать какая-нибудь опасность, то она
явно была из  тех, которые  легко  устраняются  при помощи презерватива.  Он
подошел к ней, она поднялась.
     Я  откинулся  на  спинку  сиденья и глубоко вздохнул.  Несколько часов,
проведенных в  этой коробке для  карандашей, снабженной колесами, не  прошли
даром. Магнитофон продолжал записывать все то, что происходило в комнате, но
это было всего лишь дополнительной предосторожностью.
     -- Для  суда  присяжных явно недостаточно, -- зевнул я, -- но суд  и не
принял бы во внимание  доказательства, полученные таким способом. Но вот для
любящего отца -- это более чем. Завтра  мы  сможем припереть Лизу к стенке и
поставить ей условия.
     Мой палец дотронулся до кнопки переговорного устройства.
     -- Мы уходим, Дон. Оставляю на тебя  аппаратуру. Постарайся  не пролить
на нее кофе, идет?
     Дон произнес несколько слов относительно меня и моих поручений, но я не
вижу особого смысла приводить их здесь. Работа  была завершена, и я приложил
все усилия, чтобы потянуться. Естественно, в такой тесноте у меня  ничего не
вышло, но это не могло испортить моего настроения.
     -- Если ты  еще не перебила  аппетит фруктовыми мармеладками, -- сказал
я, обращаясь  к  Френки, -- то я приглашаю  тебя в "Ле  Дора".  Самое  время
отпраздновать нашу победу.
     В  этот момент я  заметил,  что  лицо  Франсуаз  слегка  осунулось, а в
глубоких серых глазах поселилась печаль.
     -- Поехали, раз ты так хочешь, -- устало сказала она.
     Я поднял левую бровь.
     -- Что случилось, Френки? Ты обиделась? Мне показалось, я вел себя, как
ангел.
     -- Дело не  в  тебе, --  вздохнула  она.  Держать и  далее  левую бровь
приподнятой не имело  смысла, поэтому я  опустил  ее. Моя спутница  молчала,
печально глядя в  пространство. Мне  хотелось как  следует  встряхнуть ее за
плечи, но по  долгому  опыту  общения с  ней  я  знал,  что  следует  просто
подождать.
     -- Лучше бы мы подсматривали  за ними, пока  они занимались сексом,  --
наконец резко выдохнула она, как бы подводя жирную черту под своими мыслями.
-- Поехали.
     Есть два типа женщин, при общении с которыми вы никогда  не знаете, что
они скажут вам  в следующий момент. Первый из  них -- круглые дуры, в голове
которых   время  от  времени  спорадически   материализуются  мысли.  Будучи
высказанными,  они  прокатываются  пару  раз по  широкой  прямой  извилине и
распадаются на корпускулы, после  чего  их место занимает новые. И поскольку
мыслительный  процесс  здесь  отсутствует  как  таковой,  проследить за  ним
невозможно.
     Иное  дело,  когда женщина  думает  очень быстро и сразу  о  нескольких
вещах.  Тогда  у  вас  есть  шанс  спустя  пару  часов  восстановить цепочку
ассоциаций и догадаться, почему в ответ на фразу "Смотри, начался  дождь" вы
получаете что-то вроде "Насколько неумно она себя вела".
     Поэтому я снова приподнял левую бровь и произнес:
     -- Тебе не понравилось, что он обманывает девушку, с которой спит?
     Френки вздохнула.
     --  Майкл. Это  слишком сложно и слишком  долго объяснять. Она доверяет
ему.  Возможно  даже,  это  единственный  человек  на  свете,  которому  она
по-настоящему доверяет. А он ее использует. Ладно, Майкл, поехали ужинать.
     Если рядом с вами  -- дура, то  улучшить  ее настроение  можно  букетом
цветов  или чем-нибудь другим  в  этом  же  роде.  В противном  случае  дело
представляется   совершенно  безнадежным.  Я  понимал,  что  ужин  полностью
испорчен и  Френки  станет весь вечер расстраиваться, задумчиво тыкая вилкой
мимо тарелки. Но настоящий  эксперт  всегда знает, когда у  него нет никаких
шансов исправить положение.
     Пока  мы ехали в ресторан,  я размышлял над тем, почему Франсуаз всегда
видит  глубокие проблемы  там,  где их нет. Наверно, потому, что она слишком
много читает книг.

        25

     --  Мистер  Картер  ждет вас,  -- на лице  Феликса  застыла приветливая
улыбка, какая бывает у дорогих пластмассовых кукол.
     -- Как мило с его стороны, -- дружелюбно осклабился я.
     Яркие  полоски  света  были аккуратно размазаны по начищенному паркету.
Дворецкий проплыл  вперед, сквозь круглые двери  в испанском стиле, и  мы  с
Франсуаз последовали за ним.
     За  завтраком никто из нас  не затрагивал вопроса  о  разбитых иллюзиях
Лизы Картер, которая  еще не подозревала, что ее кукольный домик безжалостно
растоптан  наймитами  ее  собственного  отца.  Признаться  честно,  я  плохо
понимал,   как  можно  жалеть  девушку,  которая  хладнокровно  спланировала
зверское  убийство,  -- а ведь Мериен была  забита до смерти, и, полагаю, не
под наркозом  -, и  сделала  это только  для  того, чтобы  подставить своего
родного  кузена.  Если  же  вспомнить  также, что ту же  участь совиноглазка
готовила своему брату и отцу, то единственное, о чем  здесь стоило пожалеть,
так это  о затруднительности препровождения  ее в газовую камеру  -- вряд ли
старый Картер пережил бы такой удар. А там -- кто знает.
     Но как  бы  ни занимал меня  вопрос о грядущей  судьбе юной интриганки,
поднимать его я не стал, опасаясь, что моя спутница снова впадет в минор.  Я
мог бы  понять Франсуаз, будь это проявлением  обычной сентиментальности, --
так нет же.  Иногда мне даже кажется,  что  Френки просто нравится  страдать
из-за несовершенства окружающего ее мира.
     Сразу хочу добавить,  что  это  обстоятельство никак  не ухудшило моего
аппетита. Тем более, что я знал, как жаден наш клиент по части закуски.
     Старый  банкир  стоял   у  камина  и  задумчиво  пинал  ногой  решетку,
уперевшись в ее нижний стержень. Очевидно, таким образом ему лучше думалось.
Последовал обряд  приветствия,  и  здесь я мог  бы  дать  Феликсу  сто очков
вперед.
     -- Расследование почти  завершено, мистер Картер, -- озабоченно  сказал
я, присаживаясь на диван. Иногда я думаю, что гораздо проще было бы носить с
собой  собственное кресло, тогда мне  не пришлось бы мучиться из-за извертов
фантазии   современных   изготовителей   мебели.   --   Теперь   вы   должны
конкретизировать свои пожелания.
     Банкир озадаченно посмотрел на меня, Франсуаз пояснила:
     -- Мы пришли  к вам, мистер Картер, чтобы узнать, хотите ли  вы,  чтобы
убийца Мериен Шелл понес заслуженное наказание. Сейчас в наших силах собрать
необходимые для этого доказательства и предоставить их в руки правосудия.
     --  Таким   образом  невиновность  вашего  племянника  будет  полностью
доказана, -- хмуро продолжил я. Мне кажется, что сообщать клиенту об успешно
завершенном деле следует с чрезвычайно серьезным выражением  лица. Спросите,
почему. --  Однако вместе с тем судебное  разбирательство неминуемо поставит
вашу семью в центр крупного скандал. Племяннику,  а возможно, и вам придется
давать показания.
     Я развел руками и соединил кончики пальцев.
     --  С  другой стороны, есть  и  другие  способы наказать этих людей, --
сказала  Франсуаз.  Джейсон  Картер   сидел,  чуть  наклонившись  к  нам,  и
напряженно слушал. -- На  их  совести наверняка есть и другие  преступления.
Если вы пожелаете, мы  можем продолжить расследование и позаботиться  о том,
чтобы  девушка была  отомщена, не  втягивая  вашу  семью  в шумное  дело  об
убийстве и шантаже.
     --  Перед вами три альтернативы, мистер Картер, -- произнес  я. -- Либо
вы  настаиваете  на  юридическом  преследовании убийц  мисс  Шелл  и  полной
реабилитации Кларенса, но тогда газеты не менее полугода станут трепать вашу
фамилию. Также вы можете позаботиться о том, чтобы преступники были наказаны
за какие-нибудь другие правонарушения, тогда  ваше имя не будет упоминаться.
В конце  концов, человека можно много раз сажать в газовую камеру, но только
первый надолго  ему запомнится. Для реализации данного варианта  потребуются
время и деньги. Наконец, третий  вариант  -- вы можете просто  оставить все,
как есть. Полиция рано или поздно закроет дело за отсутствием доказательств,
и  все,  что  вы на  этом потеряете --  так это  немного  ущемленное чувство
справедливости.
     С этими словами я бросил взгляд на Френки, но она  смотрела на Джейсона
Картера. Мне также хотелось добавить  что-нибудь вроде "А если вы  позвоните
нам  прямо  сейчас,   то   в   качестве   специального   поощрения  получите
дополнительную упаковку".
     Банкир хищно оскалил зубы в добродушной улыбке.
     --  И  вы можете гарантировать, что эти мошенники,  кем бы они ни были,
более не предпримут попыток опорочить моего племянника и отнять его акции?
     Я пожал плечами.
     -- Как только вы примете решение, мистер Картер, мы начнем действовать.
В  любом случае они будут  прижаты к  стене.  Какой бы способ действий вы не
предпочли, ни  вашему племяннику,  ни его  акциям не будет угрожать  никакая
опасность.
     Джейсон Картер сцепил пальцы  и задумался. Его лоб разгладился, а глаза
больше не  сверкали тревожным огнем. Теперь он был в своей стихии, -- вершил
судьбы людей.
     Я попытался откинуться  на спинку  диванчика, и, к моему удивлению, мне
это удалось.  Банкир подпер голову ладонью и глубокомысленно молчал.  В этот
момент он был очень похож на человека, изображенного на висящем  над камином
портрете.
     Пока финансист  скрипел  шариками, я  бросил взгляд  на  свою спутницу.
Этого можно было  и не делать по двум причинам  -- во-первых, по ней никогда
нельзя  угадать, о  чем она думает, во-вторых, я и так это знал.  На  первую
мысль о  несовершенстве мира теперь наложилась вторая. Перспектива того, что
убийца может  уйти от правосудия,  наверняка  повергла Франсуаз  в  глубокое
уныние.  Если Джейсон  Картер решит махнуть рукой  на <i>справедливость</i>, Френки
несколько дней будет ходить с  грустным видом и смотреть на звезды с лоджии.
Лично я не  видел ничего страшного в любом исходе. Наверное, это потому, что
я не люблю читать серьезные книги.
     Банкир решительно выпрямился, в его глазах зажглись яркие лампочки, как
у готового тронуться с места автомобиля.
     -- Я благодарен вам за вашу работу, -- уверенно сказал он. -- Вы можете
прислать мне  счет. Мне нет абсолютно никакого дела до  того, кто пристукнул
эту  маленькую  шлюшку.  Однако я хочу знать, что за скотина стоит  за  этим
шантажом. Назовите имя, -- и дело будет закончено.
     -- Разумеется, мистер Картер, --  кивнул  я.  -- Вы узнаете его. Но  по
тактическим  соображениям будет лучше,  если  мы первыми  переговорим с этим
человеком. Как вы понимаете, он -- один из тех, с кем вы знакомы. Нам бы  не
хотелось, чтобы вы  вступали  с ним в конфликт до  того, как мы потребуем от
него прекращения шантажа.
     --  Вы уверены,  что  он  пойдет  на это? --  теперь  уже озабоченность
звучала в голосе Картера, но на этот раз она была подлинной.
     -- Безусловно, --  кивнул  я. --  Полагаю, этим же  вечером  мы  сможем
забыть об этом деле.
     И тут я совершил ошибку. Возможно, я совершил ее много лет назад, когда
позволил Франсуаз стать моим партнером. Привитое мне в богатом  родительском
особняке  стремление  к  совершенству заставило остановить  выбор на ней, но
тогда я еще не подозревал, что от совершенных  женщин проблем больше, чем от
каких-либо других.
     Правда, в большинстве случаев это окупается.
     Не  раз  и не два  Франсуаз  упрекала меня  в цинизме  и  неуважении  к
чувствам  окружающих. К ее чести  должен добавить, что она никогда не делает
этого при посторонних. В глубине  души я прекрасно понимал, что, если старый
банкир решит умыть  руки,  Френки  все равно доведет  дело  до  конца, а мне
придется следовать за ней подобно рыцарю в начищенных доспехах. Вчерашняя же
сцена послужила благодатным хворостом, в который сейчас упала искра.
     Мне  следовало  догадаться,  что  при  виде  Джейсона  Картера, спесиво
строящего из себя судию, Франсуаз обязательно что-нибудь выкинет. Но  -- что
поделаешь! -- я упустил момент.
     Она слегка склонила  голову набок, как делает всегда,  когда собирается
произнести  какую-нибудь изысканную гадость.  Увидев, как  ее  темные локоны
спадают на щеку, я понял, что дело запахло керосином, но было поздно.
     -- Мистер  Картер,  -- со  сладким спокойствием  произнесла она. -- Мне
кажется, мы должны спросить мнения вашего племянника.
     Я-то  знал, что ждать  от  своей  красавицы, а  вот  банкир  прямо-таки
обомлел. Его  нижняя губа натянулась,  плотно соединившись с верхней, а щеки
начали слегка надуваться,  как будто бы  он  только  что проглотил  кого-то,
летавшего в воздухе, а теперь силится понять, как это произошло.
     -- Простите? -- квакнул он.
     Пожалуй, так чувствовал бы себя господь  бог, если  бы  на  пятый  день
творения ему сказали, чтобы он сдал смету для проверки.
     -- Ваш племянник был близок с этой девушкой, -- Франсуаз слегка развела
руками. Ее голова изящно повернулась,  глаза скользнули по мне.  -- Конечно,
вы -- наш клиент. Но Кларенс имеет право принять это решение.
     Рот банкира открылся, потом его  зубы вновь сомкнулись. При этом он все
еще пытался улыбаться.
     -- Но мисс Дюпон, -- наконец произнес он, -- я...
     Было бы крайне забавно посмотреть, как будет развиваться эта сцена, тем
более  что у меня не  было ни  малейшего желания в нее вмешиваться. Однако в
этот  момент перед банкиром  вырос дворецкий и  что-то зашептал ему  на ухо.
Самое забавное, что подобное все еще считается приличным.
     Я  нахмурился и  посмотрел на Франсуаз. Ее  отсутствующий  мечтательный
взгляд ясно трактовался как "сам напросился". В моей голове мелькнула мысль,
что надо бы сбить с нее спесь, но необходимости в этом не было.
     Спесь сбили с нас обоих, и очень резво.
     --  Вижу,  ваш  дворецкий  уже  доложил  вам  о  нашем  приходе,  --  в
хрипловатом голосе  инспектора Маллена плавилось самодовольство.  --  Доброе
утро, мистер Картер. А, вижу, и вы здесь.
     Банкир  резко распрямился. Если  бы в  этот момент  он был  подключен к
электричеству, из его глаз вылетела бы парочка неплохих молний.
     -- Какого черта, инспектор, -- резко бросил он.  Я  ухмыльнулся. Банкир
явно  хотел на кого-то накричать,  но интуитивно понял, что с Франсуаз этого
делать не следует.
     Однако ухмылка быстро сползла с моего лица.
     --  У  меня есть ордер на арест Кларенса Картера, -- Маллен осклабился.
-- И я знаю, что он находится в этом доме. Вы позовете его, мистер Картер?

        26

     Стивен Элко вяло пожал узкую крепкую ладонь.
     --  Вы пунктуальны, доктор, --  хмуро сказал он, грузно устраиваясь  на
одном из табуретов, в ряд стоящих у стойки. -- Присаживайтесь.
     Его  собеседник  опустился в кресло, на которое  указал детектив. Он не
стал откидываться  на спинку, корпус остался идеально  ровным. Это вызвало у
Элко раздражение.
     -- Я  пришел за документами, мистер  Элко,  -- голос  доктора  Бано был
подобен ветру, колышущему сухой тростник.
     Толстяк Стивен засунул руку под стойку и вынул небольшую папку.
     -- Здесь все, -- сказал он. -- Вся подноготная этого типа.
     Ему  пришлось  слегка накрениться,  чтобы  передать бумаги  пришедшему.
Доктор Бано быстро просмотрел листы, аккуратно переворачивая каждый из них.
     Стивен  Элко  смотрел  на  него  без  энтузиазма. Этот  азиат  проделал
чертовски долгий  путь,  чтобы приехать в  Лос-Анджелес,  и интересовал  его
здесь вовсе не дельфинарий. Толстый нос Стивена чувствовал, что где-то рядом
плавают  большие  деньги,  но  они  грозили проплыть  мимо,  виляя  зелеными
хвостами.
     -- Здесь  написано,  что  он  служил в Панаме, -- в голосе доктора Бано
теперь было больше резкости. -- Но вы не уверены в этом.
     -- Правительство США часто вводит войска в другие  страны неофициальным
образом,  --  хмыкнул  Элко.  --  Если  кто-то  из  военнослужащих при  этом
погибает, документы оформляются на другую страну.
     Всегда полезно рассказать парочку мрачных историй про дядю  Сэма, когда
разговариваешь с иностранцами. Им это нравится, и тогда они охотнее платят.
     Доктор Бано вновь замолчал,  пролистывая  бумаги.  Элко хотелось знать,
сколько  из  разнообразных сведений,  оттиснутых мелкими черными буквами  на
плотных  листах, откладывается в этот момент  в голове посетителя. Узнай он,
что  доктор Бано на  ходу  успевает  прочитать все  от  первой  до последней
строчки, толстяк не очень бы удивился.
     На последних двух листах доктор Бано задержался чуть дольше.
     -- Материалы недостаточно точные,  мистер  Элко, -- резко сказал он. --
Здесь слишком много предположений.
     -- Это Америка, -- флегматично пояснил толстяк. -- Если вам нужно нечто
определенное, измеряйте Великую Китайскую стену. Но раз  уж вы  прилетели  в
Лос-Анджелес,  --  играйте  по здешним правилам. В нашей  стране нет  ничего
определенного, доктор. Все меняется слишком быстро.
     Взгляд вырвался из узких бесстрастных глаз подобно лезвию ножа. Однако,
какого  бы  эффекта  доктор Бано  ни  рассчитывал этим добиться,  его  ждало
разочарование.
     -- Здесь достаточно сведений об афере Рендалла  с акциями банка Картер,
--  голос  Бано не  смягчился, но  по  его  звучанию Элко  сразу понял,  что
посетитель сдался и забрал свои претензии.  -- Но почти ничего не  сказано о
людях, которых нанял банкир. Мне нужно знать о них как можно больше.
     Элко усмехнулся.
     --  Вы  заказывали материал  об Уесли Рендалле, мистер  Бано. Он  перед
вами. Хотите узнать цвет трусов кого-то другого, -- платите отдельно.
     Крепкие цвета лакированного дерева пальцы посетителя  закрыли папку,  и
она была аккуратно положена на колени. С этой темой покончено.
     -- Я заплачу, сколько будет необходимо, -- сказал доктор Бано. -- Когда
вы можете предоставить мне необходимые сведения?
     Стивен Элко  ухмыльнулся еще шире. Денежки начинали течь к нему -- пока
что маленькой струйкой, но потом, как знать...
     --  Мне  не  нужно  времени, -- ответил он. -- Разве  для  того,  чтобы
распечатать материалы. Я родился и вырос в этом городе,  -- здесь он солгал,
-- и прекрасно знаю многих.
     -- Рассказывайте, -- за все это время доктор Бано  так  и не предпринял
попытки  устроиться  поудобнее. Очевидно, его  устраивала поза,  которую  он
занимал. -- Если мне понадобится что-нибудь записать, я сделаю это сам.
     Стивен Элко поглубже забрался на табуретку и кивнул.
     -- Это два местных гангстера высокого класса. Они занимаются бизнесом в
Лос-Анджелесе уже семь лет и имеют устойчивую репутацию в деловых кругах.
     -- Они работают на мафию?
     Элко  хмуро  посмотрел  на своего посетителя.  А  еще  говорят, что  на
Востоке люди умеют ждать и слушать.
     -- Им платят те,  у кого есть деньги, -- ответил он. --  И  чем  больше
денег, тем охотнее они берутся за дело. Как правило, к ним обращаются  в тех
случаях,  когда  нежелательно  вмешивать полицию -- шантаж, конфликты внутри
известных семей, похищения и все в этом духе. Хотите выпить?
     Голова   доктора  Бано  немного  дернулась,  потом  его  мускулы  вновь
расслабились.
     -- Нет, -- ответил он.
     Как  бы  хорош  ни  был  твой английский, последняя фраза на  мгновение
поставила  тебя в  тупик.  Элко  ухмыльнулся, стек  с табурета  и заковылял,
огибая стойку. Этих ребят из Азии так легко сбить с толку, быстро меняя тему
разговора.
     -- А вот я  выпью,  -- Элко добрел  до бутылок и задумчиво воззрился на
них.  -- Ага.  Майкл  Стюарт Амбрустер происходит из очень богатой  семьи, и
именно связи родителей помогли ему быстро  создать себе имя  в этом бизнесе.
Его  мать и отец занимаются нефтью, штаб-квартира их  компании расположена в
пригороде. Он тоже имеет долю в деле, но экономика его не привлекает.
     Стивен любовно извлек из ряда бутылку мартини и водрузил ее на стойку.
     --   Он  закончил   университет  Лос-Анджелеса  --  штудировал  историю
литературы или что-то в  этом роде,  -- если  тебе не нравятся  расплывчатые
формулировки, то это твои проблемы. -- Получив диплом,  спрятал его подальше
и  открыл лавочку  по улаживанию  конфликтов.  В основном выезжает на знании
людской  психологии  -- просчитывает поступки окружающих на  несколько шагов
вперед.
     Долгий рассказ утомил Стивена, и он устроил привал в бокале мартини.
     -- Связываться  с  ним  довольно опасно,  так  как за  его спиной стоят
могущественные корпорации,  почти каждая из которых  чем-то обязана ему,  --
продолжил он. -- И, опять же, папочка с мамочкой не свиной требухой торгуют.
Франсуаз Дюпон, она, наоборот, девушка из долины.
     -- Кто? --  доктор Бано слегка подался  вперед. Где ты учил английский,
приятель.
     -- Это значит -- из среднего слоя, -- пояснил Элко. -- Будете в городе,
обратите  внимание на то, какие районы расположены в низине, и  кто живет на
холмах. Ее родители умерли рано,  воспитывалась,  кажется, у тетки. Неплохое
юридическое образование получила в Йелле, и несколько лет проработала в двух
крупных  адвокатских конторах. Но потом Амбрустер пригласил ее к себе, и она
согласилась -- еще бы, какие гонорары они гребут.
     Я, чай, тоже не промах, и скоро ты этот узнаешь, конфуцианец.
     -- Она все еще член  коллегии адвокатов, но в  суде  выступает редко, и
только по  делам,  которые ведет  совместно с  Амбрустером. Довольно умна  и
жуткая язва  --  не  знаю,  почему, наверное, Микки-бой ее достает, --  Элко
задумчиво  хмыкнул,  желая добавить в  свой рассказ ярких красок.  Вплоть до
конца своей  жизни доктор Бано  так и не  смог догадаться об этом.  -- У них
редко  бывает  много  клиентов  одновременно,  так  как  круг  потенциальных
заказчиков  ограничен  высокой финансовой  планкой,  но от  дела,  пахнущего
деньгами, эта  парочка не отказывается никогда. Говорят даже, что  временами
они летают в Вашингтон и пользуют  президента, -- Стивен лукаво  подмигнул и
перегнулся через стойку, -- но, между нами говоря, я уверен,  что Майкл  сам
приплачивает людям, чтобы те распускали о них такие слухи.
     Стивен Элко  вновь  повысил  коэффициент влажности своего  организма  и
поставил стакан на стойку.
     -- Они живут в небольшом  таком особнячке комнат на двадцать. Парк само
собой.  Там же у них и  офис. Домик  стоит  в престижном  районе, но не так,
чтобы у всех на виду. Как говорится, вдали от обезумевшей толпы.
     Стивен Элко любил ненавязчиво  вставлять цитаты  в  свои  слова,  чтобы
собеседники постепенно проникались уважением к его эрудиции. Однако в данном
случае, решил он, метать бисер не стоило.
     -- Не  знаю  уж, какие между этой парочкой отношения, --  подытожил он,
снова  вскарабкиваясь на  табурет.  --  Полностью  отпечатанный  материал  с
именами, датами  и адресами может быть готов  часа  через  полтора. Мои люди
привезут его по адресу, который вы назовете.
     Доктор Бано опустил руку во внутренний карман.
     -- Я  сам  зайду за  документами, мистер Элко.  Вечером  или  завтра. В
спешке нет необходимости.
     --  Хотя я  предоставляю вам два  новых досье, вы  получите их  по цене
одного, раз вы мой оптовый покупатель, -- толстяк захихикал.-- Они обойдутся
вам во столько же, что и досье на Уесли Рендалла.
     Резкий звук телефона  прервал  его,  он  обернулся. Стивен  Элко не был
доволен  ни собой, ни тем, как складываются обстоятельства. На  уме  у этого
доктора было что-то очень значительное,  раз он так тщательно подготавливает
почву. На этом можно было бы сделать большие деньги, очень большие.  Но Элко
до сих пор не придумал, как.
     Доктор Бано извлек маленький кожаный бумажник,  и его пальцы сомкнулись
на нескольких крупных банкнотах. Этот толстяк явно надувает его -- те крохи,
которые он раздобыл, не стоят таких  денег. Но многолетний опыт подсказывал,
что это не тот случай, когда следует мелочиться.
     Толстяк  Стивен  продолжал  хрюкать  в трубку,  от  чего  на  микрофоне
появлялись  маленькие  капли  влаги.  Закончив  короткий разговор, он  вновь
повернулся и испытующе посмотрел на посетителя. Вот  теперь ты в моих руках,
приятель.
     Сказать сразу  или подождать, как станут  разворачиваться события?  Чем
дальше, -- тем  больше денег можно получить. Но тянуть слишком опасно. Уедет
в свой чань-дунг-ланд и вспоминай его потом в китайском ресторане.
     Стивен  Элко  поудобнее  устроился на  табурете и потянулся  за  пустым
стаканом.  Его  короткий  палец  уткнулся в  небольшую  кнопку,  скрытую  от
посторонних глаз отделкой стойки. Ему снова хотелось пить.
     -- Здесь деньги, мистер Элко.
     Доктор  Бано все  еще сжимал в  руке банкноты, когда справа и  слева от
него выступили  два  человека. Маленькие  дула  их пистолетов были такими же
бесстрастными, как и глаза Бано. Толстяк снова захихикал.
     --  Вы заплатите  мне  гораздо больше, --  вкрадчиво  произнес он.  Его
посетитель за свою жизнь давно отучился от вредной привычки удивляться, но в
этот момент его поразило,  сколь жестким и решительным стало  большое рыхлое
лицо толстяка.
     -- Вы собираетесь ограбить меня? -- с презрением спросил доктор Бано.
     -- Что вы, -- Элко всплеснул руками, напоминавшими куриные окорочка. --
Я ведь  не  бандит. Просто сперва вы платили мне за  то, что  я  сообщал вам
информацию о других. А теперь настало время платить,  чтобы я  не  рассказал
никому о вас.
     Лицо его собеседника оставалось бесстрастным,  но  для Стивена Элко это
мало  что   значило.  Он   понимал,  какие  чувства  сейчас   обуревают  его
собеседника.
     -- Вы ведь были этой ночью у Мигеля Испанца? -- спросил толстяк. -- И я
прекрасно знаю,  за что вы заплатили ему большие деньги. Более того, -- я  с
ходу  могу  назвать дюжину людей, готовых отвалить мне  кругленькую сумму за
такие сведения. Можете сразу отдать мне всю пачку, доктор.

        27

     Инспектор Маллен все еще стоял в дверях.
     --  Какой  еще ордер, --  пискнул банкир. Скорее всего, он  намеревался
прореветь  эту фразу, но  где-то  в его гортани служащие внезапно отказались
повиноваться своему боссу.
     -- Покажите советнику документ, -- обернулся Маллен  к своему спутнику,
чернявому  коротышке  с жидкими усиками и еще  более  жидкой  бородкой.  Тот
сделал  несколько шагов ко мне, тыча бумагу, Маллен  недовольно  поморщился.
Франсуаз встала, и ее изящные пальцы сомкнулись на документе.
     -- На каком основании выдан ордер? -- резко спросил я. Это был не самый
умный вопрос  в  подобной ситуации,  но  в тот  момент  я  порадовался,  что
оказался  способен и на такое. Еще  пару минут  назад я разливался соловьем,
расписывая Джейсону  Картеру, что  его  племяннику  ровным счетом  ничего не
угрожает. А после этого приходят полицейские и уволакивают парня в кутузку.
     -- Вы вправе задать такой вопрос, -- согласно кивнул Маллен. -- И я рад
буду ответить.
     Франсуаз  вернула его спутнику лист бумаги. Посмотрев  на нее, я понял,
что  документ подлинный и подкопаться в  этом направлении  сможет  разве что
крот в третьем поколении. Что ж,  а я-то  надеялся, что Маллен вместо ордера
приволок упаковку из-под чипсов.
     -- Мой племянник невиновен, инспектор, -- резко произнес банкир. --  Вы
сами знаете,  что  ту ночь он провел в доме своего  друга, этого Рендалла. У
вас же есть его показания.
     Маллен расплылся так широко, что, стань его  улыбка чуть больше, из нее
повылетали бы все зубы. Он явно получал удовольствие от этого разговора.
     --  Вы совершенно правы,  мистер Картер, --  ответил он.  --  И  именно
поэтому   некоторое  время   мы  не  рассматривали   вашего  племянника  как
подозреваемого.  Однако,  прочитав  показания  его  друга  внимательнее,  мы
поняли, что они вовсе не дают ему  стопроцентного алиби  на  время убийства.
Ваш племянник  вполне  мог выйти из дома  незамеченным,  поехать  в дом мисс
Шелл, убить ее и  вернуться. Вы удивитесь, когда  узнаете, с  какими  только
хитроумными уловками нам приходится сталкиваться.
     Я снова  посмотрел на  Франсуаз. В ее портфеле  лежала  новая  редакция
показаний Уесли Рендалла, в которой  не было упомянутой инспектором прорехи.
Но я знал, что это далеко не все.
     --  Это  смешно,  инспектор, -- отмахнулся банкир.  -- Вы же не станете
утверждать, что отсутствие полного алиби является основанием для обвинения в
убийстве.
     -- Конечно, мистер Картер, конечно, -- зубы изо  рта Маллена  все же не
вылетели, и мне оставалось только пожалеть об этом. -- Но, видите ли, дело в
том, что у нас появились новые свидетели.
     Признаюсь, --  в  этот  момент  я  икнул.  Возможно,  слова  инспектора
произвели  на меня  столь  сильное  впечатление, или  же виноватым  оказался
сытный  завтрак  --  но, как  говорят испанцы,  что случилось, то случилось.
Маллен недоуменно  посмотрел  на  меня, видимо,  ожидая  продолжения,  но  к
счастью его не последовало.
     -- Вы говорили  о свидетелях, инспектор, -- голос Франсуаз был похож на
запах кофейных зерен. Маллен повернулся к ней.
     -- Этим утром к  нам пришли  два человека, советник, -- произнес он. --
Последние десять  дней их  не было в городе,  поэтому