---------------------------------------------------------------
     © Copyright Александр Рассказов
     Email: rasskasov@hotmail.com
     Date: 21 May 2000
---------------------------------------------------------------

        Детектив

                  Все описанные события и персонажи
                  вымышлены, любые совпадения случайны.



     Значимость элемента,
     определяется местом,
     занимаемым им в системе.

     По  плохо асфальтированной дороге,  подскакивая на кочках и старательно
объезжая  ямы,  ехал старенький  ЛАЗ, полностью  заполненный  людьми.  Возле
стеллы, похожей на колос, он остановился, и из него вышли парень  и девушка.
Они молча направились по  грунтовой дороге через поле, каждый думая о своем.
Девушка, ее  звали  Кристина  Погода, думала  о работе, о том,  что уже  две
недели они  со своим коллегой топчутся на одном  месте. Молодой человек, его
звали  Алексей Старков,  вспоминал время,  проведенное  здесь,  в  городском
аэроклубе. Так они шли  не  разговаривая полтора  километра, пока  дорога не
свернула к лесополосе.
     - Волнуешься? - спросил Старков, косясь на спутницу.
     - Нисколько.
     - Да ладно!
     - Правда. Далеко еще?
     Почти пришли, за поворотом еще метров сто.
     Молодые люди обогнули деревья, и их взору предстало огромное поле, лишь
далеко на горизонте  виднелись  кроны деревьев.  Поле  начиналось  с ровного
прямоугольника  взлетно-посадочной  полосы.  Как  на параде,  в ряд,  стояли
самолеты  и  вертолеты. Над большим ангаром  висел  полосатый чулок флюгера.
Чуть ниже был желто-полосатый  флаг Аэрофлота. Старков поймал себя на мысли,
что уже,  по  меньшей мере, пять лет  не видел этого флага  и забыл,  как он
выглядит.  Любовно покрашенные полосатые столбики, прожектора  в защитных от
воды корпусах, запах самолетной  смазки  и перкали  придавали  этому зрелищу
какой-то торжественный вид.
     Спутники обогнули стоявший на пути вагончик и направились к ангару.
     Возле  него  под  "качелями",  так  назывался   снаряд  для  тренировки
перворазников,  толпилось  человек десять парней разного  возраста. В центре
стояла стройная женщина, одетая в спортивную форму.
     - Здравствуй, Леша, - приветствовала  она  Старкова, -  ты один прыгать
будешь?
     - Нет, я... Я с коллегой, - кивком головы показал Старков на спутницу.
     Присутствующие  представители  сильного пола  враз потеряли  интерес  к
прыжкам с парашютом и уставились  на Кристину.  Правда  одета она была  не в
вечернее  платье, а  в джинсы и  такую же рубашку, ее волосы  были связаны в
консервативный хвост, а глаза  защищали солнечные  очки,  но даже того,  что
осталось для обозрения, было достаточно, что-бы  сорвать инструктаж. Старков
тупо  улыбался  женщине -  инструктору, чувствуя в  этом  часть своей  вины.
Наконец, ей это надоело, и она разделила присутствующих на две группы.
     - Перворазники пошли к самолету учиться посадке, а остальные - выбирать
себе парашюты.
     Старкову  достался  Д5У.   Это  был   управляемый  десантный   парашют,
снабженный  тремя  клинообразными  вырезами  в  куполе.   Примерив  на  себя
подвесную систему, он понял, что  ремни идеально подогнаны  под  его рост, и
ему ничего не оставалось делать как наблюдать за остальными. Очень скоро это
занятие  Старкову надоело,  и,  сложив свои  принадлежности  на "стол",  так
называлась  грубая брезентовая ткань для укладки, он  направился  обозревать
окрестности.  Зайдя  в ангар,  Старков увидел несколько человек,  собиравших
парашюты. Дело  шло бойко,  вид  у присутствующих  был  усталый,  они  ловко
орудовали  крючками и вилками  на манер штопальной  иглы.  Среди них Старков
заметил  Петровича, плывущего по третьей дорожке.  Сходство с бассейном было
очень  велико.  Длинные  полоски  "столов"  были  разостланы  вдоль  ангара,
разобранные  парашюты выкладывались  вдоль, человек собиравший его,  садился
сверху  на  ранец и заправлял стропы  в специальные  соты. По мере  того как
стропы  скрывались  в ранце, размер  купола  сокращался  и  со  стороны  это
походило на соревнование пловцов, тем более, что присутствующие сидели лицом
в одном направлении.
     - Здравствуй, Петрович, -  обратился Старков к мужчине, одетому в шорты
и майку.
     - А, Лешка пожаловал, ну, здравствуй, здравствуй, что-то ты зачастил.
     - Больше не буду.
     - Ну раз пришел,  заходи, - и сунув крючок между пучком строп, Петрович
потянулся,  разминая затекшую спину. Он встал и пошел к  выходу, доставая из
кармана пачку сигарет.
     "А  он  все такой же бесцеремонный", - подумал Старков, - он вполне мог
бы прийти через десять  минут и спросить: "А ты  что бросил?  " Да, Петрович
никогда не будет объяснять то, что и так очевидно. В этом была его кажущаяся
грубость  и невероятный такт.  Старков  догнал Петровича  там, где  по  всей
вероятности, считалось достаточно удаленное место для курения.
     - Ну, рассказывай, как дела? - спросил Петрович.
     - Как обычно: работаю, не работаю.
     - Над чем работаешь?
     - Ты в бухучете что - ни будь понимаешь?
     - Нет.
     - Ну, тогда я тебе сейчас объясню. На уровне пилота.
     - Ну - ка, ну - ка, - заинтересовался Петрович.
     - Представь себе, что я твой механик.
     - Не приведи господи.
     - Ну, пусть это будет такая абстрактная ситуация.
     - Хорошо, пусть. И что?
     - Представь себе, что я взял твой бензин и продал.
     - Каким ты дерьмом занимаешься, Лешка, бросай лучше ты свою работу.
     - Нет, подожди, это я так, чтобы образно было.
     -  Не хочу я такие  образы,  сначала ты мой механик,  потом  мой бензин
продал, так можно знаешь до чего договориться. Не хочу таких примеров.
     - Ну, хорошо, хорошо. Я новый русский.
     - Ну, это мне больше нравится.
     - Я - новый русский и продаю клей.
     - Для наркоманов?
     - Нет, для обувной фабрики.
     - Зачем?
     - А, чтобы мне затем получить на этой фабрике хорошую обувь.
     - Это ты про наш "Скороход", что ли?
     - Это к примеру.
     - Тогда не хорошую, а дорогую.
     - Ладно дорогую, но по низкой цене.
     - Почему?
     - Потому что клей я продал по низкой цене.
     - Зачем?
     - Не знаю. Такая у меня история.  Наш "Скороход" является монополистом,
и цены на  его продукцию  весьма конкурентоспособны,  то  есть он  отпускает
недорогую обувь, которую можно очень дорого продать.
     - Ты  знаешь,  Лешка, вся  эта твоя история  пахнет какой -  то,  я  бы
сказал, "дуркой", чего-то в ней не хватает.
     - Обожди, Петрович,  сейчас все встанет на свои  места. Мало того,  что
мне обувь досталась очень дешево, так еще и клей я купил втридорога. Рисую в
цифрах:  клей я купили за сто пятьдесят, продал за сто, обувь купил  за сто,
продали за двести. Сколько по твоему я получил прибыли?
     - Что за вопрос? Полтинник.
     - Почему?
     - Ну как же затратили ты, двести пятьдесят, а получили триста.
     - Увы, Петрович, это раньше  так было, а сейчас у  нас с  тобой прибыль
сто пятьдесят.
     - Это почему?
     - Потому что  убыток  от реализации  прибыль  не  уменьшает. Это теперь
называется "реализация ниже себестоимости".
     - И зачем это нужно?
     - Чтобы клеем никто не торговал.
     Петрович снисходительно покачал головой.
     -  Ну  умыл ты  меня сегодня, как есть, умыл. Я и  не думал,  что клеем
торговать себе дороже. А ты, стало быть, думаешь, как его все же продать?
     - Пытаюсь, но пока безуспешно.
     - А что так?
     - Не  получается.  Тут  много  всяких  но. Это  я  тебе  только  контур
нарисовал, а на самом деле все гораздо сложнее и не только по части прибыли,
здесь и другие налоги возникают: и НДС, и налог на пользователей автодорог.
     - А я то  думаю, - обрадовался Петрович, - что это нашу дорогу никак не
отремонтируют? Оказывается из-за таких как ты. Так ведь, Лешка?
     - Так, Петрович, так.
     Старков увидел группу перворазников, идущую от самолета.
     - Ладно, Петрович, пойду прыгну.
     - Иди, иди.
     - Еще увидимся.
     - Не знаю, не знаю, - ехидно улыбнулся Петрович.
     Старков в припрыжку побежал к тому месту, где оставил парашют. Чтобы не
идти  через ангар,  он пошел между  ним и  складом ГСМ, огороженным бетонным
забором. В это время к месту, огороженному  под стоянку,  подъехал  джип, по
размеру  больше  напоминающий небольшой  трактор.  Из него  вышел  маленький
толстый человек, одетый в одни легкие шорты и направился наперерез Старкову.
В руке у него была коробочка сотового телефона, во рту - сигарета.
     - Эй, парень, - обратился он к Старкову.
     Тот остановился, с  интересом  смотря  на  толстяка,  который отдаленно
напоминал Крылова, только ростом был чуть ниже и менее лысоват.
     - Огоньку не найдется?
     - А зажигалка? - показал Старков на телефон.
     - Не работает.
     Старков достал из кармана спичечный коробок и протянул толстяку.
     - Только здесь не курят.
     А я не затягиваюсь, - замахал белыми ладонями толстяк.
     Выглядело  это действительно  смешно, и Старков,  улыбаясь, показал  на
изображение скелета, нарисованное на бетонном бруствере.
     Человек сделал наигранно испуганные глаза и отступил назад к машине.
     Удивительно, почему в  такой машине нет прикуривателя? - думал Старков,
подходя к площадке.
     На  месте, где  он оставил парашют, уже  полным ходом  шла подготовка к
прыжкам. Центром  всеобщего  внимания  была  Кристина. Вокруг нее сновало по
меньшей  мере  шесть  добровольцев, помогавших  одеть  основной  и  запасной
парашют. Старков  невольно залюбовался ею,  представив, как после прыжка она
снимет шлем, и по ее плечам рассыплются  золотистые волосы, в горящих глазах
отразится синее небо, губы растянутся в очаровательной улыбке.
     - Леша,  ты где был? - раздался Кристинин голос, в котором было  немало
визгливых ноток.  Она по - прежнему отбивалась от добровольцев, стремившихся
подтянуть ей ремни и застегнуть грудную перемычку.
     - Ты в порядке? - спросил Старков, делая шаг навстречу.
     - Почти.
     -  Старков  взял висевшие  лямки  грудной  перемычки, потянул за левую,
затем за правую. Карабин с легким щелчком захлопнулся.
     - Так удобно?
     - Не совсем.
     - Потерпи еще минут двадцать.
     - Леша, мы тебя ждать не будем, раздался голос инструктора.
     - Извините, я сейчас,  - и Старков торопливо принялся  натягивать ремни
из грубой брезентовой ткани.
     Когда  он закончил  снаряжаться, группа  уже  построилась  по  росту. и
инструктор  проверяла  снаряжение,  хлопая  карманами и клепками  основных и
запасных парашютов. Чтобы не  вносить  неразберихи, Старков встал последним.
Кристина,   стоявшая  рядом,  с  трудом   покосилась  на   него   в  большом
мотоциклетном шлеме.
     - Скоро будет все о'кей, - сказал Старков и сжал в своей руке маленькую
Кристинину ладошку.
     - К самолету! - скомандовала инструктор, осмотрев последнего. Группа из
двенадцати человек направилась к АН 2,  стоявшему на полосе. Со  стороны это
больше напоминало  восхождение на Эверест.  Такими  спокойными  и уверенными
были движения облаченных в громоздкое снаряжение  людей. Несмотря на то, что
у  самолета  был  выдвинут  порожек, забраться внутрь  оказалось непросто, и
Кристина  повисла  в  проеме,  пытаясь преодолеть  силу  земного  тяготения.
Старков, уже успевший подумать, что  если он  подсадит Кристину, это  вполне
может сойти за дружескую помощь,  поспешил к ней, когда дюжина рук буквально
втянула ее в салон.
     Инструктор с явным неудовольствием смотрела на царивший внутри самолета
бардак.  Вместо того, чтобы  сесть по весу или росту, как это было положено,
присутствующие расселись в произвольном порядке.
     - Пересесть? - спросил Старков, оказавшийся крайним на скамейке.
     Инструктор отрицательно покачала  головой, очевидно  полагая, что любое
неверное движение, может разрядить как парашют так и страхующий прибор.
     - Поехали! - раздался ее голос, предназначенный пилотам.
     Из кабины  раздалось  негромкое  гудение  раскручивающихся  гироскопов.
Грохнул двигатель. В салоне  самолета звук ничем не отличался от работающего
КАМАЗа.  Какой-то  спортсмен,   на  запасном  парашюте  у  него  поблескивал
высотомер, кинулся  втягивать порожек. Инструктор  торопливо  закрыла дверь.
Грохот двигателя  перешел  в рев, задрожала обшивка, трава за иллюминатором,
послушно легла на землю.
     Пилот  отпустил тормоза, и самолет покатился  по полосе, подскакивая на
кочках. Пол  наклонился,  и  сила  тяжести  заставила  Старкова вцепиться  в
сидение, чтобы не свалиться кубарем в хвост самолета. Через несколько секунд
стук колес смолк, и земля медленно стала проваливаться вниз, открывая обзору
поля,  сады,  маленькие  хрупкие домики.  Старков  посмотрел  на Кристину, и
сердце  его сжалось.  Она была белая как мел, ее губы были  плотно сжаты, на
лбу выступила холодная  испарина. Старков,  растянулся  в  такой  широченной
улыбке, что  чуть  не  порвал рот. Очевидно, Кристине  передалась часть  его
уверенности, и она натужно улыбнулась в ответ.
     "Лишь  бы у нее  хватило  сил  дойти до  двери,  -  думал  Старков. Там
инструктор  ей поможет,  но  если она не захочет встать, все из-за чего  они
приехали, пойдет насмарку".
     Он вспомнил, как это началось, кажется, это  было две недели назад  или
чуть  больше.  Да, это был прекрасный  майский день, светило яркое  весеннее
солнышко,  от  которого  было тепло,  но еще  не жарко, и в офисе  стояла та
утренняя прохлада,  которая несколько дней  в году не нуждается в  поддержке
кондиционеров, вентиляторов  и калориферов. Он раскачивался  на своем стуле,
лениво ковыряя пальцами в клавиатуре, лежавшей на столе.  На дисплее  бежали
ровные   ряды  цифр.  Старков   сверял  их  с  выписками   банка,  когда  из
директорского кабинета выплыла Елена Павловна, оглядела поверх очков комнату
и обратилась к нему:
     - Алексей Николаевич, зайди к директору.
     Старков нехотя оторвался от своего занятия и пересек комнату.
     - Садись,  Леша, - приветствовала его  Светлана Аркадьевна, - я хочу  с
тобой   поговорить.  Ты  знаешь,  что  такое  реализация  ниже   фактической
себестоимости?
     Он кивнул.
     - Ну, тогда расскажи мне.
     Старков вымученно нахмурил  лоб  и принялся  выкладывать, что помнил об
этом. Гольдман,  похоже не слушала его, что  то записывая  в синею  тетрадь.
Через минуту она прервала его словами.
     - Ну, довольно, а теперь давай своими словами.
     В аудиторской фирме Старков работал  недавно, и, как говорят, поставить
речь еще не успел. Хотя он не общался напрямую с клиентами, правильная речь,
должна  быть  у всех работников, потому что отражает уровень фирмы. Гольдман
зачастую   пользовалась  им,   как  переводчиком,   когда   разговаривала  с
программистами  или  очень  отсталыми  бухгалтерами, зная  что он  прекрасно
понимает  и  бухгалтеров,  и программистов. Несмотря на  его  непоставленную
речь, Гольдман понимала его гораздо быстрее, нежели когда общалась напрямую.
У него сразу  возникло неприятное ощущение. В комнате  не  было никого кроме
них, а Гольдман захотелось перевода.
     "Либо она морочит мне голову, чтобы понизить зарплату, либо речь идет о
каких - то программистских штучках, " - подумал он.
     Ситуация  с  зарплатой,  действительно, сложилась  не  хорошая. Старков
работал всего ничего, а получал самое высокое жалование, хотя не  был лучшим
специалистом. Светлана Аркадьевна, надо отдать ей должное, держала данное ею
слово, но долго это продолжаться не могло, потому что шило, как говорится, в
мешке не утаишь, и на него смотрели как на белую ворону.
     - Светлана  Аркадьевна, -  без обиняков начал  Старков, что вы имеете в
виду говоря: "своими словами"?
     - Я, Леша, хочу послушать твои рассуждения: уложатся они в алгоритм или
нет?
     Старков на минуту задумался.
     Алгоритм  может   быть  применен  везде,  где  есть  четкое  следование
законодательству.
     -  Хорошо,  я  скажу  проще,  -  прервала  его  Гольдман,  -  можно  ли
автоматизировать этот процесс?
     Разговор становился интересным.
     - Автоматизировать можно все, дело  в  данных. Какие исходники мы будем
получать? Помните, как мы составляли бизнес-планы? Подставляем суммы, ставки
- получаем результат, а со списанием оплаченного НДС уже нужен аналитический
учет, сами помните сколько это возни.
     Гольдман   вынесла  из-за  стола  свое  тело,  положила  очки  и  стала
прогуливаться по кабинету.
     - Ты мне и не ответил.
     - Подумать надо, Светлана Аркадьевна, пока не готов.
     - Ну, хорошо, иди подумай до обеда, а чтобы тебе лучше думалось, я тебе
все  же  расскажу  про  то,  как  эта  реализация  появляется   на   примере
автомагазина. Ты знаешь, что  цена  за наличный расчет отличается от цены по
безналу, и почему, наверняка, догадываешься. Но если  считать,  что по банку
продажа  идет оптом,  а  за наличные,  как  бы  розница,  то все  вроде пока
нормально, с  той лишь  разницей, что розничная  цена ниже  оптовой. Это  я,
разумеется, грубо тебе говорю,  потому что дальше  совсем интересно. Цена за
наличный расчет может меняться в течение недели или даже дня почти на треть.
Почему? Сам думай. Все бы это ничего,  если эти игрища  не  упали ниже  цены
приобретения. И что же мы наблюдаем? А мы здесь наблюдаем, тоже, что  и  при
приеме "Эфералган упса": побочный эффект, то ли рвота, то  ли понос, не знаю
с  чем сравнить. Короче  говоря, бери любую фирму, где есть опт и  розница в
одном  месте,  и обязательно найдешь реализацию  ниже  себестоимости. Похоже
этот эффект  стал  выходить из-под контроля, так что приступай к  работе,  а
чтобы тебе не плавать, поговори с Настей.
     - Хорошо.
     Старков встал и направился к своему рабочему месту.
     "Поговори с Настей, легко ей сказать, а с Настей поговорить непросто.
     Настя  была,  пожалуй,  самым любимым  его  коллегой. Она  очень  плохо
слышала, и  чтобы  ее  позвать,  приходилось стучать по  столу. Однако это с
лихвой   компенсировалось  ее  необыкновенно   мягким  характером.   Человек
безотказный во всех  отношениях, она была, словно, создана для такой работы.
Ее не  утомляли рабочие дни по десять часов,  и сколько бы они  не работали,
она  не  спорила и не  раздражалась. Она читала  с  экрана  страницу,  когда
Старков  успевал  пробегать только  заголовки,  и памятью  она  пошла  вся в
директора.
     Старков сел за свой стол и постучал по соседней столешнице.
     -  Настя,  -  обратился  он,  напрягая  связки, -  что  у нас  есть  по
реализации ниже себестоимости?
     Настя  была одета в платье, которое  с натяжкой можно назвать  строгим.
Если бы  постороннего человека,  случайно зашедшего сюда,  попросили оценить
сотрудников по их значимости, вряд ли  Настя попала бы в пятерку. Но Старков
знал,  насколько внешность в  данном  случае  обманчива.  Как  говорила сама
Гольдман: Настя - это штучный товар.
     - Что тебе надо конкретно?
     - Светлана Аркадьевна хочет, чтобы я разобрался в проблеме.
     - Я недели две назад разобрала всю нормативку в отдельную папку. Возьми
у Ольги Егоровны и прочитай.
     Старков  послушно  кивнул и  улыбнулся в знак  того, что разговор  пока
закончен.  Конечно,  ему не  хотелось  читать материал самому, Гольдман дала
времени только до обеда, и этого явно недостаточно для того,  чтобы  изучить
проблему с нуля. А это придется делать, потому что  составление библиографий
и  подшивок  нормативной  литературы  проходило  под  пристальным  вниманием
Гольдман. и делала она это по своим, никому неведомым, законам. И если вы не
знаете  проблемы   целиком  и   всесторонне,  то  библиотечная  подшивка  со
всевозможными публикациями, полемикой и нормативными документами, ссылками и
контрагентами скорее  мешала, нежели помогала. Когда Старков получил  папку,
его решимость разобраться в  материалах полностью улетучилась: это был самый
толстый  скоросшиватель, применяемый на фирме. На  папке  был наклеен желтый
треугольник, что означало: в  случае утери,  его  ждал  крупный  штраф,  при
передаче  материалов на сторону  - он тут  же лишался работы.  Из-под первой
страницы торчало несколько разнокалиберных листков с разными шрифтами.
     - Настя,  -  крякнул  Старков  на ухо девушке, кладя перед  ней толстый
талмуд, - ты говорила, что разбирала материалы две  недели назад? А  это что
за макулатура? --  показывал он,  на не подшитые вырезки,  под первым листом
папки.
     Она пробежала глазами по газетным вырезкам.
     - Почта за две недели.
     - Так много?
     -  Да,  это  проблема  сейчас  актуальная.  Вот  смотри  -  арбитражная
практика.
     - Настя, я разберу ее потом, мне Светлана Аркадьевна мало времени дала,
помоги алгоритм составить. Я в принципе его знаю, но могу ошибиться.
     - Настя отодвинула общую тетрадь, где до этого что-то писала.
     -  Смотри,  -  она смело  открыла  папку  на  нужной  странице,  -  при
реализации ниже себестоимости мы получаем убыток,  так как  продаем дешевле,
нежели купили.  Но этот убыток, только с точки  зрения бухгалтерского учета.
Для  целей  налогообложения... Дальше  шло  десять  минут  профессионального
бреда.
     Когда Старков уже ощущал себя  полным  ничтожеством,  до  его  сознания
долетела знакомая фраза:
     -  А  вот  до  какого  предела  мы производим  корректировки? Есть  три
условия.
     Старков оживившись, быстренько перетащил лист бумаги со своего стола  и
нарисовал на нем три прямоугольника.
     - Первое это,  конечно, рыночная цена в данном  регионе, - Настя быстро
водила худым пальчиком по подчеркнутым красной ручкой  строкам, полагая, что
он успевает читать. Если рыночная цена....
     Старков,  быстро  составлял  условие  "если"  в  трех  прямоугольниках,
связывая их стрелками. Похоже проблема не имела исключений и вскоре его лист
покрылся паутиной стрелок, кружков и прямоугольников.
     - Спасибо, золотце.
     Старков  опять улыбнулся в  знак того, что не  будет  больше  отвлекать
Настю, взял из  папки  необработанную прессу и  направился курить в коридор.
Обычно он  так делал  для  прикрытия, изображая "делового", которому некогда
изучать  нормативку.  Но  в  этот  раз,   он  просто  зачитался.   Материалы
действительно были интересными. По стране  шла кровавая война с  реализацией
ниже себестоимости, а газетные публикации напоминали фронтовые сводки. Тут и
там предприятия подавали  иски, апелляции, кассационные жалобы. Суммы исков,
выражались в двенадцатиразрядных цифрах, стороны так  энергично спорили, что
казалось,  бумага  вот-вот вспыхнет. Постепенно  Старков начал понимать, что
возбудило  воображение  Гольдман,  и задача стала  занимать его все больше и
больше.
     Прошло две недели, прежде чем идея Гольдман получила  свое материальное
воплощение. Правда  пока  особо  радоваться  было  нечему,  но любая большая
работа начинается  с  решения  маленьких  задач,  и то,  что  имелось  после
двухнедельных усилий было действительно небольшой победой.
     Гольдман  выделила  в  помощь  Кристину, только  пришедшую  с  проверки
автомагазина, и теперь Старков  сидел  с  ней  за  столом и  спорил о  таких
профессиональных   тонкостях,  что   всякий  посторонний,  заходивший  сюда,
полагал, что это иностранцы. Гольдман  сняла с Кристины все  проверки, и она
перестала надевать длинные платья с глубокими вырезами и приходила на работу
в шортах  и  майке. На их стол  поставили  второй компьютер,  и его  тут  же
завалили   распечатками  и   нормативкой.  Сослуживцы,  показывая   пальцем,
говорили:
     "Уголок Прайсватерхаус".
     Гольдман снисходительно смотрела на  такой стиль работы, и тем не менее
перед уходом домой повторяла:
     - Посмотрите сюда, вот так работать не надо.
     Работать с Кристиной было и тяжело, и приятно, она только что закончила
свой третий брак и была свободна,  но к  своей  свободе не относилась как  к
разменной  монете и на мужчин смотрела как опытная женщина. Старков не видел
мужчин,   которыми  она  интересовалась,  во   всяком   случае  его  она  не
воспринимала   всерьез.  Кристина   полностью  ушла  в  работу,  и  для  нее
существовало  одно  слово:  карьера.  Глядя на  Кристину,  тяжело было  себе
представить, что в этой прекрасной головке  есть  место для ума,  может быть
там его и  не было, но  зато в сердце у нее явно были характер и  воля.  Она
была очень целеустремленной,  и брала свои  вершины, если  не  эрудицией, то
упорством. Впрочем глупышкой она тоже  не  была и прекрасно понимала, что их
работа может стать не только перспективной, но и ведущей в фирме. Она знала,
что рано  или  поздно Гольдман будет раздавать медали,  и  ей ни  за  что не
хотелось  стоять в стороне. Если бы они решали простую задачу, Гольдман дала
бы по  паре отгулов  или  прибавила премию в  следующем  месяце  на тридцать
процентов. Но тут  ситуация была особая. Создавался инструмент весьма тонкий
и,  вполне  возможно,  уникальный.  Этот  инструмент  придется  применять  и
настраивать, и без специалиста, его создавшего, он мало что стоит.
     Поэтому Кристина нервничала и переживала, но принять участие в создании
программы  не могла,  потому что работа  застряла на месте. Проблема,  ранее
казавшаяся  простой, походила на  живой организм, и как только  ее брали под
контроль,  выползала  парадоксами  и   исключениями.  Кристина  каждый  день
докладывала  Гольдман, как идет  работа, и  о  чем она говорила  можно  было
только догадываться, Гольдман даже не знала как включается компьютер. Что же
касается  программистских штучек,  то  этого она терпеть не  могла. По  всей
вероятности,  Гольдман  терпела,  потому   что  их  разговоры  затягивались.
Старкову же докладывать было нечего, и он  ждал, когда у  директора кончится
терпение.
     - Леш, мы с тобой уже две недели  ведем пустые разговоры,  а воз и ныне
там, - говорила Кристина, -- у тебя есть хоть какие-нибудь свежие идеи?
     - Ну, знаешь. Мне нравится вести с тобой пустые разговоры.
     - Я думаю, мы с тобой договоримся до того, что останемся без работы.
     - Кристин, мне кажется, нам с тобой надо расслабиться.
     Кристина смерила его уничтожающим взглядом.
     -  Нет,  я правду  говорю,  знаешь  как обычно  бывает,  работаешь  над
чем-нибудь  упираешься  рогом,  а  решение  не  находится,  а  стоит  только
отвлечься,  переключиться  и вот оно  само находится,  на блюдечке с голубой
каемочкой.
     Кристина улыбнулась одними уголками губ.
     - Ну и что ты предлагаешь?
     - Попросим у директора другую работу на пару дней.
     Кристина покрутила у виска пальцем.
     - И как ты ей это скажешь?
     - Не знаю, - сказал Старков примирительно.
     - А она спросит, что мы сделали за полмесяца? Что ты ей ответишь?
     Именно,  тогда, Старков  и  предложил  ей  прыгнуть  с парашютом. И  на
удивление для него Кристина согласилась. Может  быть она и  не  поехала бы с
ним, но именно в  тот день  у  Гольдман  кончилось  терпение, и пока Старков
пытался дозвониться  до аэродрома, она подошла к скучающей  Кристине. Увидев
это, Старков шепотом обратился к секретарю:
     - Елена Павловна, узнай расписание автобусов до Димушкино, не в службу,
а в дружбу.
     -  Елена  Павловна  посмотрела на  него  поверх очков  и  тоже  шепотом
произнесла:
     - А у самого-то руки не поднимаются?
     - Елена  Павловна,  сейчас директор звонить  начнет, а  мне  с  ней еще
поговорить надо, пока я говорю, узнай, пожалуйста.
     Елена Павловна сделала выражение лица  типа: "Боже мой, что  я делаю" и
послушно подняла трубку.
     Когда Старков  подошел к  своему столу,  Гольдман уже вела разговор  на
тему: "Пора сходить в библиотеку и взять недостающую литературу".
     -  Светлана Аркадьевна,  наша  работа определенным  образом застряла на
данном этапе, - сказал Старков в том месте, где поставил бы  точку, чувствуя
при этом кожей уничтожающий взгляд Кристины, - мы столкнулись с трудностями,
которые нам самим не решить, - продолжал он.  Дело в том, что раньше мы сами
изобретали условия и ситуации, теперь этого не достаточно.
     - Что же вам надо? - спросила Гольдман.
     - Практический  материал.  Можем  мы получить практический  материал от
наших клиентов?
     Гольдман смерила Старкова  с ног  до головы.  По всей  вероятности  его
фигура излучала достаточно уверенности, потому что она сказала:
     - Я  до определенного времени не хотела афишировать эту работу. Но если
это необходимо...  Ну, давайте  завтра  съездим в "Алькор-Авто" и  поговорим
там. У нас,  конечно, есть  материал с их проверок, но  там одни распечатки,
если  вы  их  будете по  новой набирать, это вам еще две недели понадобится.
Кстати, мне туда позвонить надо. Кристина, завтра оденься поприличней.
     Последнюю фразу Гольдман говорила, уже заходя в свой кабинет.
     - Ну, как?
     - Это всего лишь отсрочка, - равнодушно махнула рукой Кристина.
     - Уверяю, завтра ты посмотришь на это по-другому.
     Елена Павловна подняла в воздух исписанный квадратик белой бумаги.
     - Алексей Николаевич!
     - Ближайший - семнадцать десять и каждый  час, успеешь на  восемнадцать
десять?
     - Так что, едем прыгать?
     - Отговорки не принимаются, я обо всем договорился.
     - Алексей Николаевич... - пропела Кристина.
     - Платья и юбки не надевать...
     И вот сбылась мечта идиота,  он  и его коллега набирали высоту  в брюхе
алюминиевой машины. А  никаких свежих  идей на ум так и  не  приходило. Мало
того,  Кристина  находилась  в  полуобморочном состоянии  и при определенных
обстоятельствах  могла  пробыть  в в нем продолжительное время,  Старков же,
ругал  себя,  что затеял этот  культпоход  и  думал только  о том как  бы не
остаться без сослуживца.
     Самолет зашел на глиссаду и  сбросил  газ. Инструктор пошел  по салону,
вынимая предохранители  из страхующих приборов. Лицо ее не выражало  никаких
эмоций, даже сосредоточенности.
     "Вот  про  кого  говорят: олимпийское  спокойствие", - подумал Старков.
Инструктор открыла дверь, и в салон ворвался прохладный воздух, смешанный  с
ревом работающего двигателя. Старков  посмотрел  в проем, и у него  засосало
под  ложечкой  и  закололо  в  кончиках  пальцев.  Там,  проплывали   ровные
прямоугольники полей, застеленные зелеными коврами различной ворсистости, их
разделяли  то  ровные, то  петляющие  нити  дорог. Зрелище  было  невероятно
красивым. Ни одна фотография не даст ощущения, той хрупкости и утонченности,
которое возникает, когда смотришь на игрушечные домики и строения.
     Инструктор  села  на коленки,  возле  обреза двери  и  высунула  голову
наружу. Несколько секунд она высматривала ориентиры на земле, затем встала и
осмотрела присутствующих. Зрелище ее удовлетворило, и она поочередно указала
на  четырех  человек,  последним из которых был  Старков. Четверо встали,  в
салоне  стало  очень тесно.  Старков  оглянулся  на  Кристину.  Похоже,  она
чувствовала себя гораздо уверенней. Ее щеки слегка порозовели, в глазах было
подобье азарта,  и, уловив его взгляд, она показала оттопыренный  безымянный
палец.
     Старков   сосредоточился  на  своем  прыжке.  Теперь   инструктор  стоя
высматривала ориентиры  через открытую дверь. Внезапно она сделала шаг назад
и кивком головы  дала знак  молодому человеку первому  возле двери.  Это был
здоровенный детина двух  метров  ростом и килограммов  ста  веса. Похоже, он
ожидал чего угодно,  крика,  толчка  в спину,  отмашки рукой, но не простого
кивка  головы. Губы  его задрожали, а в  глазах  появилась растерянность. Он
пытался  что-то  сказать,  но  слова  его покрывал шум  двигателя  и  ветра.
Инструктор не изменила ни  позы, ни выражения лица,  она еще раз  кивнула, а
для пущей убедительности похлопала его по плечу. Парень отступил на пол-шага
назад и  исчез в проеме двери. Его место  занял второй,  затем третий. Когда
очередь дошла  до Старкова,  инструктор  показала ему  ладонь,  что означало
подождать.  Она  осмотрела  салон  и  сосчитала  присутствующих.  Затем  она
выглянула за дверь. Найдя что-то на  земле  или в воздухе, она села на обрез
двери и стала втягивать в самолет  фалы. На секунду Старкову пришла в голову
бредовая мысль.  Он подумал, что у кого-то не  раскрылся основной парашют, и
инструктор пытается втянуть в самолет неудачника. Втянув в салон  три фала с
болтающимися  на  концах  чехлами  вытяжных парашютов,  женщина  обернулась.
Старков  был полон решимости,  в висках кувалдой стучал пульс, сердце готово
было  выпрыгнуть из самолета вперед него. Инструктор что-то прикинула в уме,
отступила назад и махнула рукой. Старков с  силой оттолкнулся правой ногой и
раскинул руки в  стороны. Встречный  поток ударил по ногам и его закружило в
сумасшедшем  вальсе.  Переворачиваясь,  он увидел  серебристый  корпус  АН2,
открытую  дверь  и  глаза инструктора,  смотревшие из проема. Это длилось не
более доли секунды,  но он отметил,  что они  неестественно голубые, хотя  в
этоу секунду его больше занимал он сам. В такой момент  у Старкова возникало
странное ощущение, что он может упасть. Если учитывать, что он уже падал, то
ощущение  действительно  странное.  Самолет  очень   быстро  превратился   в
стрекозу, и вместе  с ним исчез шум его двигателя, отчетливо слышались звуки
распаковывающихся ячеек со стропами, хлопанье карманов и шелест выходящей из
ранца  ткани.  Хлоп. Подвесная  система обхватила  грудь,  бедра  и с  силой
потащила вверх и в сторону. Тело продолжало раскачиваться и вращаться против
часовой стрелки. Через несколько секунд качка успокоилась, и  Старков задрал
голову  вверх.  Купол  ровной окружностью закрывал часть  неба,  стропы были
закручены в жгут,  который быстро раскручивался и  приводил его во вращение.
Старков  приподнялся  на  лямках  и  уселся  удобнее.  "Так,  теперь   можно
осмотреться", - подумал  он.  Самолета уже не было видно, горизонт застилала
дымка, солнце клонилось к закату. Старков  посмотрел  под ноги, и то, что он
там  увидел ему не понравилось. Его сносило  к небольшому леску, от которого
начинался  овраг и  если примерить скорость сноса и  его высоту, получалось,
что  он непременно должен был попасть если не в лес, то в овраг обязательно.
Правда,  под ним было прекрасное зеленое  поле,  но его прямо - таки уносило
из-под ног.
     - Хьюстон, у меня проблема, - крикнул он улетевшему самолету и изо всех
сил натянул правую клеванту, зачем - то помогая ногами.
     Парашют послушно понесло вправо.  Выбрав направление,  которое казалось
разумным, он отпустил клеванту.
     -  Так,  а ничего  я  не  забыл?  - продолжал  разговаривать сам  собой
Старков. Боже мой, запасной парашют!
     Он торопливо полез  за клапан  запасного  парашюта  и выдернул  зеленую
стреньгу.
     Фух, кажется пронесло.
     Это была самая  распространенная  ошибка  новичков. Страхующий  прибор,
взведенный в самолете, работал бесшумно и мерно отсчитывал потерянные метры.
На  высоте  триста  пятьдесят  метров  он  принудительно  раскроет  запасной
парашют.  Конечно,  основному он  мешать не будет,  и  единственное, чем это
грозит - нагоняй от инструктора. Но в данном случае Старков превратился бы в
самый  настоящий парусник, потеряв  управление, ветер неминуемо отнес бы его
на деревья.
     Кстати, о чем там думал инструктор,  выбрасывая меня в это лесничество?
И где моя группа?
     Старков   осмотрелся   внимательнее.  Никакого  намека   на   аэродром.
Посмотреть  назад он  не  мог, мешала  подвесная  система,  а  разворачивать
парашют  не хотелось. Он применил то, что необходимо делать в таких случаях.
Перехватив лямки  крест накрест, Старков перетянул их, левую направо, правую
налево.  Таким   образом,   парашют   продолжал  свое  снижение  в  заданном
направлении,  а  он  получил  возможность посмотреть, что  же у него позади.
Далеко, почти на горизонте, Старков увидел два купола, почти в ту же секунду
скрывшиеся за лесополосой.
     "Как все запущено", - подумал он.




     Виталий  Николаевич  добивался  всего  сам,  только   благодаря  своему
упорству и  трудолюбию. Двадцать пять  лет  назад  он  приехал  сюда, в этот
город, строить  автозавод. Молодой  специалист,  полный энтузиазма и надежд,
его окружали  такие же молодые парни: честные, неутомимые  и бескорыстные. И
не было той конкуренции и зависти между ними, потому что всем хватало работы
и  всем хватало  орденов.  Шли  годы, с  конвейера  завода  сошел миллионный
автомобиль, и Виталий  Николаевич понял,  что многое изменилось. Его  друзья
исчезали  из  виду  и  появлялись,  кто  в министерствах,  кто  за границей.
Руководство автозавода стало жить своей жизнью. Его строительная организация
больше не купалась в подрядах, а привлекать к  себе внимание становилось все
труднее и труднее.  Конечно, безработицы во  времена  плановой  экономики не
было,  но хороший хозяин должен  думать о своих людях,  кормить их, одевать,
снабжать дефицитом,  строить  детские  сады  и  школы.  А иначе все  хорошие
специалисты разбегутся, и останутся одни алкоголики.
     Именно тогда он  понял, что его карьера затормозилась, и виной тому  не
его плохие  или хорошие  качества, а его отец, не  оставивший  в свое  время
связей   и   знакомств  так  необходимых   сейчас.  Будучи  человеком  очень
деятельным, Виталий Николаевич не впал в  отчаяние, а с еще большей энергией
принялся  за работу. В те времена еще не знали слов подобных: "евроремонту",
а  были  всем  привычные  дачи и  дефицит  любых стройматериалов, на которых
Виталий Николаевич  очень  успешно  приобретал  не деньги,  а обязательства.
Причем держать деньги в обязательствах Виталий Николаевич не любил и просил,
в качестве оплаты, познакомить с нужными людьми. Очень быстро он превратился
в      расхитителя     социалистической      собственности,      окруженного
друзьями-однодневками. Тут  Виталий  Николаевич понял еще  одну очень важную
вещь: оказалось,  многие  его  друзья прошли по  служебной  лестнице  далеко
вперед,  так и  не научившись  работать,  решать проблемы, в  конце  концов,
просто  что-то  доставать. Но  они  научились очень  красиво  и  убедительно
говорить и производить впечатление людей,  у которых, как говорится, все под
контролем.
     Тут  и  там  Виталий  Николаевич   встречал  людей,  которые  бесстыдно
принимали подарки и порой недешевые, обещали  что-то решить, в чем-то помочь
и  ничего  не  делали.  Сначала  Виталия Николаевича  это  возмущало,  затем
удивляло, и, наконец, он  к этому  привык,  прячась от таких людей за стеной
наигранной  грубости. Виталий Николаевич окружил себя, как он считал, людьми
деловыми и работящими, а болтунов  не  подпускал на пушечный выстрел. Вскоре
его  предприятие  закрылось,  и  как грибы  после  дождя,  стали  появляться
фирмочки  с  разными  названиями,  но  с  обязательным   условием:   Виталий
Николаевич был там учредителем. Прошло почти десять лет  перестройки,  и все
изменилось. Большинство фирмочек  погибли в  первый же год существования, те
же которые остались, разрослись  в огромные мегаполисы. Виталий  Николаевич,
казалось,  имел  все,  что  хотел.  Он  был  крупнейшим  предпринимателем  с
огромными связями,  хорошими  знаниями и практическим опытом,  деньгами. Ему
откровенно завидовали и за глаза называли "мужиком", но  Виталия Николаевича
это нисколько не смущало.
     Виталий Николаевич  не  любил крутизны, рисовок  и по-прежнему  считал,
что, кто  хорошо  ест, тот хорошо работает. Его  грубоватый взгляд на  жизнь
приносил много хлопот, но он все еще не собирался становиться политиком.
     Сегодня  он  должен   участвовать   в   заседании   ассоциации  дилеров
автозавода.
     Вернее заседание - это сказано громко, скорее собрание, а внешне -  это
вообще похоже на встречу  школьных друзей. Соберутся директора автомагазинов
в  банкетном зале. Никто  их к  этому не обязывает,  никакой  повестки  дня,
регламента  и  тому подобных вещей.  Просто поделятся  проблемами, сообща их
обсудят. А  проблема, собственно, одна.  Кто отпускает  цены на  автомобили?
Поговорят, поговорят,  пожурят  нерадивых  и  разъедутся по своим неотложным
делам. Так бы прошло все и в этот раз, да кто-то заметил:
     А где наша "Селенга" сегодня?
     Вот  те на: директора авто магазина "Селенга" не было. "Да что же  это,
он о себе возомнил", - подумал Виталий Николаевич, -  "Ведь мы  считай из-за
него и собираемся, а он рыла не кажет".
     Автомагазин  "Селенга" был  самым маленьким в ассоциации. Как и Виталий
Николаевич, директор этого автомагазина, имел свою строительную организацию,
оказывающую  автозаводу  услуги по  строительно-монтажным работам. Автозавод
расплачивался  с  организацией товарными векселями. Эта организация уступала
векселя   автомагазину,   автомагазин   получал  и  продавал   автомашины  и
расплачивался со строительной  организацией.  Будучи в конце списка, магазин
всячески  переманивал  клиентов,  понижая цены  на  автомобили. И  тем самым
создавал  лишние  хлопоты  конкурентам.   Здесь-то  и  проходило  воспитание
"Селенги". Ассоциация дилеров не имела исполнительной власти, однако, вполне
могла прекратить доступ  на автозавод всех, кто  окажется  лишним. Но просто
так  дилерами не рождаются,  ими становятся. Если "Селенга" смогла пробиться
на завод, значит  обладала реальными  возможностями,  может не  большими, но
вполне  конкретными.  Какими  точно,  Виталий Николаевич  не  знал,  хотя  и
догадывался.
     Не кажется вам господа, что он охренел, - зычным басом проревел Виталий
Николаевич.
     Сосед Виталия Николаевича дернул головой, словно в глаз попала соринка.
     Виталий Николаевич,  как всегда прямолинеен, - сказал толстяк напротив,
- но я полностью разделяю его негодование.
     Да  не  шумите  вы,  -  пропел  лоснящийся  молодой  человек  и  махнул
наманикюренной  ручкой,  -  у  него  комплексная  проверка прошла  и  весьма
неудачно.
     Что значит неудачно? -- не понял Виталий Николаевич.
     Ну,  то   и  значит.  Получил  штраф,  на  несколько  миллиардов,  счет
арестовали, имущество опечатали. Не на автобусе же ему ехать.
     Как же так? Он что с налоговиками  не договорился или  у него там своих
людей нет? -- спросил Виталий Николаевич.
     Ума у него нет, делиться не хотел и пошел на принцип.
     "Пошли рисовки", - подумал Виталий Николаевич, а вслух сказал:
     А может, господа, кто - ни будь руку приложил?
     Полно вам, Виталий Николаевич,  у  всех у нас и  своих забот хватает, -
откликнулся толстяк с дальнего столика, к тому же я не думаю,  что кто -  то
из присутствующих способен поступить неспортивно.
     "Знаю  я, что ты думаешь", - размышлял  Виталий  Николаевич, - "Кому бы
пиво поставить, за  такую расторопность, да не знаешь кому, потому что, если
бы знал, сразу перешел бы на другую сторону улицы".
     Ни для кого не было секретом, что любой крупный капитал добыт нечестным
путем, а  если  речь идет об  автомобильном  или  бензиновом бизнесе,  тут и
думать  не  приходится,   это  криминальный  капитал.  И   "Селенга"  -  это
криминальный  капитал, вложенный в легальное  дело.  Придет  завтра хозяин к
директору и спросит: "А где мои денежки? " Директор, недолго думая, достанет
пистолет с одним патроном и испортит обои  в кабинете. А потом хозяин найдет
того, кто ему свинью подложил. Как найдет  не известно, но найдет  и скажет:
"Кровушка на тебе, искупай". Это хорошо если найдет, а если нет, то составит
список,  кто это  мог сделать. И пойдут в  местной  газете некрологи крупным
шрифтом. Нет, все-таки  хорошо,  что его капитал  не такой.  Тоже,  конечно,
нечестным способом нажит, но хотя бы законным.
     Присутствующие сменили тон и  стали жалеть бедолагу и вспоминать, кто и
чем помогал ему раньше. Таких оказалось немало.  Правда помощь выражалась  в
основном  в дружеских  советах, но,  кто  их давал,  делали это  от  чистого
сердца.
     Что же теперь будет с "Пифагором"? - спросил один из присутствующих.
     А, действительно, нам теперь эта система ни к чему.
     Позвольте, позвольте, - из-за крайнего столика поднялся интеллигентного
вида молодой человек в очках,  чем  - то  напоминавший студента, - а кто  же
будет наблюдать за рынком: статистика, рост цен и все такое?
     Зачем нам  все такое, была "Селенга",  которая задирала рынок, если она
перестанет работать, будет все стабильно.
     Я думаю, представитель "Пифагора" прав, - произнес  маленький лысоватый
мужчина,  - за рынком  следить  необходимо,  я  бы  сказал, держать  руку на
пульсе. Вчера была "Селенга",  завтра появится какая-нибудь  "Пеленга". Если
мы узнаем об этом загодя, это нормально, это цивилизованно. А потрясения нам
не нужны. Зачем нам потрясения?
     Вы считаете, что  нам необходимо продолжать финансирование?  -- спросил
лоснящийся молодой человек.
     Не  пора  ли  перевести это предприятие, так  сказать,  на хозрасчетные
рельсы, - успел вставить фразу Виталий Николаевич.
     Ни в коем случае, господа, - отозвался лысоватый человек. Завтра мы эту
структуру  разгоним, а послезавтра  она нам понадобится,  и где  мы ее будем
искать? Сегодня мы все  предоставляем сведения  о наших ценах. Завтра кто-то
не захочет этого делать, вот вам и, пожалуйста, необъективная  оценка рынка.
Кто-то захочет играть на этой необъективности, и появится новая "Селенга". А
вам это надо?
     Да, речь,  наверное, не идет о том,  чтобы ликвидировать "Пифагора",  -
сказал толстяк  из глубины зала, - служба хорошая и нужная не только нам, но
и   покупателям.  Речь-то,  собственно  говоря,   о  том,  чтобы  прекратить
финансирование. Пусть они сами ищут средства существования.
     Собравшиеся  еще несколько  минут спорили, но  очень скоро энтузиазм  в
голосах иссяк  и было решено  предоставить  спасение утопающего в руки самих
утопающих,  обязали отчитаться  о  прибылях  и убытках  руководителя  самого
"Пифагора". Он  должен был сделать финансовый план на год, а там уже и видно
будет. На этом собрании Виталий Николаевич еще не заметил ничего необычного.
Как бы  он  сам сказал: "Еще не прочувствовал момент". Он не  сделал никаких
выводов, но его  основное  правило работало,  и  он  четко знал: если что-то
происходит,  это никогда  не приводит  к  стабильности, а  изменения  всегда
ухудшают положение.  Виталия Николаевича смело можно было называть пионером,
потому что он всегда был готов к неприятностям.



     Где-то в недрах запасного парашюта раздался звук,  внешне очень похожий
на  работу заводной  игрушки. Щелк. Все стихло, только стропы слегка гудели.
Старков посмотрел вниз. Его прогнозы  не оправдались.  И лесок и  овраг были
еще очень далеко, и  теперь долететь до  них  не  было никаких шансов. То ли
ветер  был  только на  высоте,  то  ли  скорость  снижения была  значительно
большей,  нежели  он предполагал. Но инструктора Старков  помянул  не добрым
словом зря. И теперь земля все быстрее и быстрее набегала под ноги.
     "Так,  что  там  по  инструкции?  --  думал  Старков,  приготовиться  к
приземлению -  это развернуться против  ветра, свести  ноги вместе  и слегка
согнуть".
     Он, подобно гимнасту  под  снарядом,  принял стойку и стал ждать. Земля
приближалась, и чем она была ближе, тем, казалось, быстрее шло снижение. Вот
ковер  из  зеленой травы, превратился  в поле, засеянное  подсолнухом. Стали
видны  стебли,  листья,  борозды в земле, горизонт скрылся  за  лесополосой.
Старков  вцепился  в лямки подвесной системы, и когда ноги  уже должны  были
коснуться земли, с силой подтянулся на них, пытаясь  смягчить  удар. На этот
раз приземление  было  на  редкость мягким. Хотя он и  перевернулся  кубарем
через спину, сам удар практически не был ощутим.
     "Фух, на земле".
     Старкова  охватило обычное  в таких  случаях  чувство  эйфории.  Вокруг
щебетали птицы, пахло травой и полевыми цветами. Настроение было прекрасным.
Он  осмотрелся. В том месте,  где прошло приземление, была небольшая  лунка,
два  ростка подсолнуха, по  всей  вероятности, пропали.  Вот  кто  никак  не
ожидал,  что  на   них  свалится  парашютист.  Купол  безжизненно  лежал  на
растениях. Старков снял каску и услышал самолет. Он  летел на той же высоте,
километрах  в  четырех от него. Двигатель работал на малых оборотах, из чего
Старков сделал вывод,  что  на борту готовятся к выброске. И не успел он это
подумать, как от серебристого корпуса отделилась маленькая точка, и за ней в
воздухе  возникло  белое  облачко  раскрывающегося  парашюта.  Выбросив  три
купола, двигатель  прибавил обороты. Когда самолет пролетал над ним, Старков
принялся размахивать каской. С такого расстояния невозможно было разглядеть,
смотрит ли кто-нибудь на него, но он увидел черную точку проема двери и  то,
как  она  исчезла. После чего АН2 заложил вираж и  продолжил  набор  высоты.
Старков  недоумевал, почему его выбросили отдельно от группы. Но делать было
нечего  и он  принялся укладывать купол  и стропы в сумку.  Когда  все  было
готово, Старков ощутил весь комизм своей ситуации.  Его выбросили километрах
в пяти от аэродрома, и теперь это  расстояние ему придется пройти пешком, да
еще  с  тридцати килограммовой  сумкой.  Когда  он вышел с поля на  окольную
дорогу,  по его спине уже сбегали струйки пота. Он сел  на  островок зеленой
травки  на обочине и с удовольствием закурил. Настроение  не портилось. Идти
совсем  не хотелось, но не потому, что было лень или  тяжело.  Его колдовала
обстановка  авантюрности  и  небольшого  приключения, в  которое  он  попал.
Конечно,  если  бы не  парашют, ничего  необычного в его положении  не было,
просто дышит воздухом. Но вот этот казенный номер на сумке придавал какое-то
особое отношение происходящему.
     -  Старков  обернулся  на  звук  за  спиной.  По  дороге  ехала  телега
запряженная  рыжей  лошадью.  Ею  управляла  такая  же  рыжая  девчонка  лет
восемнадцати,  одетая  в ситцевое  платье  в  крупный горошек  и  кеды.  Она
нахально рассматривала его не то смеясь, не то улыбаясь.
     - Ну, что, прыгун, подвезти?
     - Будь ласка.
     - А расплачиваться чем будешь?
     Старков оторопел от такого обращения и часто заморгал глазами.
     - Да не бойсь, не обижу.
     - У вас все такие?
     - Какие такие?
     - Ну такие... Непосредственные.
     - Это точно. Не по средствам живем, вот и непосредственные.
     - Тебе сколько лет-то, красавица?
     - Ой, в краску меня вогнал.
     Ее  звонкий  голос звенел над  полем  как колокольчик,  и  в откровенно
распущенной манере поведения не было ничего пошлого и развязного.
     - Садись, милок, с ветерком прокачу.
     Старков закинул сумку  через борт телеги и  сел рядом с  ней  на козлы,
обняв  ее одной рукой  за талию.  Она рассмеялась, словно рассыпала столовое
серебро.
     - Ой, азарник.
     Она покосилась взглядом, которым смотрит любящая мать  на расшалившееся
дитя. Старков прекрасно понимал, что его возраст не помогает выглядеть с ней
даже на равных. Здесь главная она, а он - непослушный ребенок, отбившийся от
родителей.
     - Но-о, сука.
     Она хлопнула  вожжами, и  лошадь  неожиданно  резко  тронулась  вперед.
Старков не удержался на козлах и кубарем полетел назад.
     - Эй, прыгун, ты куда? Уже уходишь? - засмеялась она.
     Он сел обратно, больше не пытаясь обнимать ее и держась за козлы обеими
руками.
     Ее заразительный смех, казалось, проникал в него  и готов был разорвать
изнутри. Старков сдерживался изо всех сил, пытаясь не надорвать живот.
     - Откуда знаешь, что прыгун?  - спросил Старков, только чтобы выдохнуть
воздух.
     - Видела, как ты подсолнечник попортил. Цельный столб пыли поднял.
     - Так уж прямо и столб.
     Она кивнула в ответ, не переставая улыбаться.
     - Жалко тебя стало, думаю, аж ножки пообломал.
     Старков не выдержал и прыснул смехом. Все в этой  девушке смешило  его:
ее откровенно клоунская рыжая шевелюра, ее кеды,  манера говорить, но больше
всего ее заразительная улыбка на конопатом лице.
     - Как тебя зовут, солнышко?
     - Ленка, разумеется.
     - А сестренку? - он показал на хвост рыжей кобылы.
     На этот раз она закатилась смехом, потрясая вожжами в воздухе:
     - Мы даже не родственники.
     Старков готов был провалиться и думал, что если ему показать палец, то,
наверняка, лопнет.
     - Ой, хватит, помилуй!
     - Я смотрю ты мне рад.
     - Старков решил уйти от темы и предложил:
     Дай мне поуправлять телегой.
     - Те-бе, - она отодвинулась в сторону  и издалека посмотрела  на него с
нарисованным недоверием.
     - Да ты на поле попасть не можешь, кто нас искать то будет?
     На  Старкова  опять  нахлынул  приступ смеха,  и  он  пополз  в  телегу
превозмогая боль в животе. Он лежал на сене или соломе не зная, что это было
и смотрел на проплывающие в небе облако. На душе было невероятно хорошо.
     - Как тебя зовут, прыгун?
     - Алексей Старков, бухгалтер-ревизор, помощник аудитора.
     - А, мамоньки.
     - Стану известным, напомни мне, чтобы я таких как ты не забывал.
     - И много у тебя таких как я?
     - Одна ты у меня, Аленушка.
     Телега  съехала  с основной  колеи  и  остановилась. С  ней  поравнялся
аэродромный УАЗик на шинах не то от самолета, не то от трактора.
     - Эй, лотчики, ваше дерьмо? Забирайте!
     - Из УАЗика, буквально, вылез долговязый парень.
     - Он себе что-нибудь сломал? -- озабоченно спросил парень.
     - Не знаю, - отозвалась  рыжая Лена. Он в шоке, смеется только, когда в
сознание приходит.
     Старков закатился очередным приступом смеха.
     - Вот видишь, головой ударился. Каска, как арбуз - в  куски, а на самом
ни царапинки.
     Долговязый  подошел к телеге и стал внимательно  разглядывать Старкова.
Увидев брезгливо вытянутое лицо, он засмеялся так неожиданно, что долговязый
в испуге отпрянул.
     - А ты его до аэродрома не довезешь?
     -  Нет, милок, у  меня скотина  голодная. Ладно, прыгун, -  сказала она
обращаясь к Старкову, перелазь как-нибудь.
     - Тот послушно слез с телеги и потянулся за сумкой. Долговязый парень в
два прыжка оказался рядом и выхватил ее из рук Старкова.
     - Это шутка, - спокойно сказал Старков.
     - Хорошо. Садись в машину, я помогу.
     - Старков не стал его убеждать и повернулся к Лене:
     - Солнышко,  ни  одно  мое  знакомство  не было таким коротким  и таким
приятным. Веришь?
     - Не, не верю.
     - Старков подошел к телеге  потянул ее за  руку и чмокнул  в  конопатую
щеку.
     - Это было великолепно.
     - Ой, мамоньки, что делается.
     Старков обернулся к машине и увидел долговязого, ничем не отличавшегося
от фонарного столба. Его глаза  готовы были вывалиться из  орбит  и блестели
фарфоровыми изоляторами на высоте двух метров.
     - Поехали, приятель, - тихо сказал Старков и направился к машине.
     - Когда  они тронулись, Старков еще долго крутил головой,  смотря вслед
удаляющейся телеге.
     На  аэродром  они  приехали  уже  когда  солнце  совсем  село  и  стало
смеркаться.  Старков   отнес  парашют  в  ангар   и,  выходя,  столкнулся  с
долговязым:
     -  Иди,  там  тебе  разбор  полетов будет,  -  сказал он, показывая  на
вагончик.
     Старков побрел к нему, уже смутно догадываясь, что  произошло на  самом
деле. Зайдя внутрь, он увидел несколько человек, сидевших за  столом на двух
длинных лавках. Из присутствующих он знал четверых:
     Петровича,  инструктора Светлану, Олега, неизвестно  чем  занимающегося
здесь,  и  Коптилина,  пилота  АН2.  Кроме  них  за столом  сидел,  по  всей
вероятности,  сторож, дедок  в  летной робе, кудрявый немолодой  человек,  с
седеющими висками, одетый в серую  куртку  и человек  лет сорока, который по
предположениям Старкова был здесь главным.
     - Ну, рассказывай, спортсмен, - обратился он к Старкову.
     -  А  что  рассказывать? - искренне удивился он, - я думал сам  услышу,
чего ради вы меня в глуши сбросили.
     -  Ну,  как так,  Леша,  - всплеснула  инструктор  руками,  - ты  зачем
выпрыгнул без команды?
     - Как это без команды? Ты же мне сама рукой махнула и место уступила.
     Глаза инструктора округлились.
     - Боже мой, ты что маленький?  Ты видел хоть раз, чтобы я рукой отмашку
давала?
     - Не видел... Но все бывает в первый раз.
     - Леша,  я  понимаю  перворазники  теряются, но  от тебя  такого  я  не
ожидала.
     - Ты вспомни Свет, первого в  первой группе.  Он  ведь  тебя  не понял,
когда ты ему прыгать разрешила.
     - Что еще за первый? - переспросил главный.
     - Да из-за него все  и началось, - сказала инструктор, - я ему  команду
даю, а он  уперся, пока собрался,  секунд  двадцать прошло. А  я их четверых
выбросить  хотела.  Ну,  смотрю четверо  уже  не  успевают,  я  даю  команду
остановиться на третьем,  машу  Леше, чтобы сел  на  место.  Он вроде понял,
назад  отступил.  Я только  приготовилась  дверь закрыть,  а  он  шмыг,  как
безбилетный подросток  мимо контролера.  В  таких случаях знаешь что,  Леша,
говорят?
     - Нет.
     - Лечиться тебе пора.
     - Лечиться? При этих словах у Старкова возникло ощущение,  что когда-то
и  где-то, он  уже вот  так стоял  перед группой людей и отчитывался за свои
ошибки. Только это было очень давно и не здесь. Какое - то странное ощущение
не то ранее виденного, не то слышанного.
     - Что же, буду лечиться.
     -  И на следующий прыжок  привезешь  нам  справку из психдиспансера,  -
сказал Петрович, ехидно улыбаясь.
     - Обещаю.
     По всей вероятности, присутствующие удовлетворились обещанием Старкова,
им было  лень разносить  Старкова и они начали разговор между собой. Старков
вышел на улицу и закурил сигарету, выпуская струйку дыма в небо, на  котором
уже  стали  появляться  первые  звезды.  Из  вагончика  вышла  инструктор  в
сопровождении Петровича.
     - Детский сад, Лешка, - вздохнула она.
     - А подруга-то твоя уехала, - сказал Петрович.
     - Это не подруга, это коллега по работе, - пояснила инструктор.
     - А-а, - понимающе протянул  Петрович, - с  пончиком  таким, на  джипе.
Если это коллега, конечно.
     - Ничего,  Петрович, меня  это  не  расстраивает,  я  ведь  на автобусе
собирался уехать, а какой сейчас автобус?
     - Сейчас я попрошу Сережу тебя до трассы подвезти, - сказал Петрович.
     - Не нужно, Петрович, я прогуляюсь. Вечер прекрасный, может еще на свою
задницу приключений найду.
     - А-то, оставайся у нас, место найдем.
     - Спасибо, мне с утра на работу.
     Старков  попрощался и  быстрым  шагом направился по грунтовой дороге  к
огонькам трассы.
     Вечер  был действительно чудным. В небе  не  было ни облачка. Миллиарды
звезд  смотрели на него холодными  глазами. Колея  была  еле видна в темноте
белой полосой, таящей  в нескольких метрах.  Лягушки сходили с  ума где-то в
невидимом болоте или озере. До него доносились только свежесть и запах воды.
Старков  раскурил еще одну  сигарету, наслаждаясь вечерней  прогулкой. Мысли
текли спокойно и хорошо. Кристина, прыжок, рыжая девчонка, лечиться.
     "Так  что  там? Лечиться? Почему же меня это так взволновало?  -- думал
Старков. - На что же это так похоже? Лечиться, лечиться.  Болезни, таблетки,
доктора.  Доктор  Пеппер,  доктор Ватсон,  доктор  Каллигари, доктор  Вебер.
Доктор  Вебер.  Компьютерные  вирусы  и  их  лечение.  Как  же  я  сразу  не
догадался".
     Выходя  на  дорогу, он уже  точно  знал,  как будет  работать программа
"Реализация ниже себестоимости".



     На  следующее утро Старков проспал. На его счастье,  когда он вбегал  в
офис, Гольдман еще не было. Все без исключения сотрудники окружили Кристину,
та делилась впечатлениями, используя женские аллегории, сравнивая  подвесную
систему с бюстгальтером. Она была одета в черное длинное платье без рукавов,
ее  глаза  горели  азартом  пережитых  приключений, а всеобщее  внимание еще
больше ее раззадорило.
     Живой, - сказала она, увидев как Старков вошел в комнату.
     А что со мной будет? - ответил он, направляясь к своему столу.
     Ну-ка, ну-ка, иди сюда, Алексей Николаевич.
     Старков, стесняясь всеобщего внимания,  стал  бестолково  перекладывать
бумаги  на своем столе. Кристина подошла к столу походкой  фотомодели, взяла
его за галстук и потянула к себе.
     Что-то случилось? - спросил он.
     Случилось, - томно отозвалась Кристина и медленно  поцеловала Старкова,
театрально подняв ножку.
     Когда комната наполнилась аплодисментами, Старков готов был провалиться
сквозь  землю.  Торопливо  стирая Кристинину помаду, Старков чувствовал, что
краснеет как ребенок. В этот момент в офис вошла Гольдман.
     Что здесь происходит?
     Ничего, - за всех ответила Кристина.
     Ладно, - сказала Гольдман, как бы говоря: "Я и так все узнаю".
     Кристина, Алексей Николаевич, вы готовы ехать?
     Готовы, - хором ответили Старков и Кристина.
     Тогда спускайтесь в машину.
     И Гольдман удалилась в свой кабинет.
     Кристина и Старков ждали  Гольдман на заднем сиденье автомобиля  и,  не
стесняясь  Романа,  делились впечатлениями о  прыжке.  При этом  Кристина ни
словом не обмолвилась как  добралась домой,  а  Старков  не  посчитал нужным
рассказывать ей про смешливую, рыжую девчонку.
     Знаешь, Кристин, мне  кажется я нашел решение нашей проблемы, -  сменил
Старков тему разговора.
     Каким образом? - обрадовалась она.
     Мы  с   тобой  пытались  решить  ее  с  помощью  традиционных  средств,
согласись,  действия  нашей программы  чем-то  отдаленно напоминают действия
человека. Мы пытались создать телегу, которая поедет по рельсам и будет сама
их чинить. Если учесть, что рельсы при этом неисправны, то наша идея заранее
была обречена на провал. Наша  программа может  работать  только  как вирус,
заражая исправную информацию. А может компьютерный вирус заразить сам себя?
     Я про такие прецеденты не слыхала.
     И  я не  слышал,  зато я  видел,  как антивирусная  программа с успехом
лечила сама себя. Я думаю и нам нужна именно такая программа.
     Я уже  представляю,  как она будет  оформлена, - перебила Кристина,  ее
глаза светились азартом,  - будут появляться  такие окна: "Идет тестирование
реализации",    "На    вашем   предприятии   обнаружена   реализация    ниже
себестоимости", "Лечить? Игнорировать? Вывести отчет о результатах? "
     В  это время Гольдман  открыла  дверь  и  подала  им  свой  портфель  с
клиентскими материалами.  Портфель внешне напоминал старый  саквояж и вполне
мог заменить небольшой чемодан. Держать его в руках было неприятно. Старкову
приходилось держать в руках инкассаторскую сумку. Он знал, что когда держишь
большую  сумму денег, ощущение  двоякое.  Во  - первых, в любой момент  тебе
могут  проломить голову, и всю  оставшуюся жизнь придется  расплачиваться за
то,  к чему ты ни разу не прикоснулся. А во - вторых, почему-то это приятно.
В  портфеле Гольдман  была  только  одна коммерческая тайна, за  разглашение
которой  можно  было  получить  такие  неприятности,  что  никакой  денежный
эквивалент не сможет их компенсировать. Поэтому и держать портфель директора
было неприятно,  кто  знает  может  быть там  уже нет  одной бумажки,  а  ты
окажешься последним, кто держал его в руках.
     Внезапно Старков вспомнил, что дорога пойдет рядом с медгородком.
     Светлана Аркадьевна, остановимся возле психдиспансера на десять минут?
     Только на десять - произнесла Гольдман без удовольствия.
     "Алькор-авто" был  крупнейшим клиентом  Гольдман,  и, несмотря на  это,
бухгалтерия этого  магазина  ютилась  в  комнате  размером  с  однокомнатную
квартиру. Главный  бухгалтер, Антонина Семеновна,  даже не имела  отдельного
кабинета. Она  оказалась на удивление общительной и миловидной  женщиной лет
пятидесяти.  Очевидно,  Гольдман  все-таки делилась  с ней  своими  планами,
потому что Антонина Семеновна сразу  поняла,  чего хотят молодые люди и  без
заминок нашла  нужные материалы.  Она познакомила  Старкова  с  коллективом,
Кристину здесь  хорошо знали, и попросила  всячески  содействовать работе. В
бухгалтерии   было   три   консервативных   компьютера,   два   из   которых
использовались   как   пишущие  машинки.   Компьютерной  обработкой   данных
занималась  Зина. Ранее она работала программистом  на  автозаводе  и похоже
получила прекрасную практику работы в "Foxpro". Ее не смущал явный анархоизм
программы,  она прекрасно  умела ею  пользоваться и  делала  это с  завидной
быстротой. Когда ей  объяснили, что  необходимо, Зина,  не используя никаких
записей  и  литературы, отсортировала данные  из своей  базы данных.  Скорее
всего она  занималась  этим  постоянно,  потому что во  время  своей  работы
поясняла, что делает, ни разу  не задумавшись. Старкова  очень порадовал тот
момент,  что  все-таки  первоисточником  ее информации  служила  стандартная
бухгалтерская  программа "БЭСТ".  На  Зинином  компьютере  даже не оказалось
оболочки "Windows"  и ничего  не  оставалось  делать,  как  снять данные  на
дискету и ждать  пока  не  освободиться Гольдман.  Чтобы убить время Старков
решил  позвонить  и вышел в  коридор.  Здесь стоял  огромный стол секретаря.
Яркая девушка  была  одета в  фуражку  и  безрукавку, если  бы не откровенно
дорогой покрой она бы  походила на беспризорника.  Девушка  читала  какой-то
детектив в яркой обложке, во рту ее дымилась длинная сигарета.
     Можно позвонить? - спросил Старков.
     Девушка  смерила  его недовольным взглядом и  молча показала на один из
стоящих  перед  ней  телефонов.  Старков  попытался набрать номер, но  после
первых двух цифр трубка ответила отбоем.
     Не получается, - улыбнулся он.
     Через девятку, - брезгливо фыркнула девушка.
     Старков  повторил набор, когда ему  ответили, он не услышал, что именно
сказал  молодой человек,  пробегавший по  коридору.  Лицо  секретаря тут  же
приобрело осмысленное выражение.  Она сказала  несколько фраз по  селектору,
книжка исчезла под столом, туда же полетела фуражка, зато в руках  появилось
маленькое  зеркальце. Почистив перышки, девушка встала из-за  стола и больше
не собиралась садиться. На лице ее возникла очаровательная улыбка.
     В  этот  момент дверь  буквально распахнулась, и  в помещение  ввалился
большой  человек  лет пятидесяти, в сопровождении двоих,  про  которых можно
было сказать только то, что они с ним.
     Где Петухов? - прозвучал его бас.
     Здравствуйте, Виталий Николаевич. У себя.
     Набери мне "Алькор-нефть".
     Секретарь быстро нажала рычаг на телефоне и протянула руку за трубкой.
     Ты что делаешь? - возмутился Старков.
     Дай трубку, - сквозь зубы процедила секретарша.
     Я разговариваю, кажется.
     Дай трубку, - еще тише прошипела она. В голосе ее была невыносимая боль
и страдание.
     Старков  резко  положил   трубку  на   рычаг,   на  котором  уже  лежал
наманикюренный пальчик. Что-то хрустнуло.
     Ты мне ноготь сломал!
     Да, что  это за  детский сад? - заревел бас. Шлюшка со сломанным ногтем
лается с дураком, а я должен ждать и слушать!
     Похоже секретарь решила подождать  с ногтем и принялась набирать номер.
Старков мысленно прикидывал в  уме, чего может  стоить для Гольдман, если он
сейчас поставит негодяя  на место.  Безусловно, это  большая  шишка.  Но  не
директор магазина, это  точно,  ведь  фамилия  директора  - Петухов.  Однако
промолчать - это  позволить  обращаться с  аудиторами как с  людьми  второго
сорта, а этого допускать нельзя.
     Можно Вам  задать  один  вопрос?  --  как можно  более  уверенно сказал
Старков.
     Виталий Николаевич зыркнул на него бычьими глазами.
     Вы всегда ошибаетесь?
     Я никогда не ошибаюсь, особенно в людях.
     Вы назвали меня дураком, а я вовсе не дурак, вот справка.
     Старков достал из кармана справку из психдиспансера и развернул.
     Виталий Николаевич похоже не ожидал такого поворота и сказал:
     Все  равно  дурак.  Раз   справку  с  собой  носишь,  значит  частенько
предъявлять приходиться.
     Обратите внимание на дату, число сегодняшнее.
     Чего ты хочешь? - спросил Виталий Николаевич совершенно равнодушно.
     Позвонить.
     Звони!
     Теперь  настала  очередь  обомлеть  присутствующим. Секретарша  держала
телефонную  трубку  как  гранату  с  выдернутой  чекой.  Она   боялась  даже
вздохнуть. Нависла мертвая тишина и никто не хотел ее нарушать.
     Виталий Николаевич кивком головы показал на аппарат.  Старков осторожно
взял трубку и набрал номер.
     Алло, Аня? -- начал он  разговор, за которым следили четыре пары  глаз:
одна с ужасом, две другие с  интересом и одна с безразличием, - Мы  сейчас в
"Алькор  - авто".  Будем через пару часов.  Пожалуйста, включи  на всех моих
машинах дефрагментацию диска. Спасибо.
     Он плавно положил трубку на рычаг.
     Спасибо.
     Долго мне еще ждать? - неожиданно громко спросил Виталий Николаевич. От
неожиданности Старков  вздрогнул,  а секретарша  почему  - то  подпрыгнула и
принялась опять набирать номер.
     Все время занято, - пролепетала она.
     Переведешь  звонок  к директору, -  с этими словами Виталий  Николаевич
зашагал по коридору.





     Олег Игоревич Зотов много читал о гороскопах. Он любил слушать по радио
предсказания астрологов на день и по-детски радовался, когда  они сбывались.
Но кроме того, что люди делятся по знакам зодиака, он знал о психологических
типах  людей. Сангвиники, холерики,  флегматики,  меланхолики -  все это  он
проходил  в  институте.  Он  знал про  аудиальщиков  и  визуальщиков,  читал
"Психологию бессознательного" и  был  хорошим  психологом,  но  делил  людей
только на два типа. Это были люди,  сами управлявшие своей судьбой, и  люди,
которых жизнь  несет как щепку по реке.  Он не  сильно задумывался  к какому
типу  людей относится он сам,  но  всегда тщательно  анализировал  поведение
своих коллег. Проработав девять лет в ОБХСС, и, пройдя реорганизацию в ОБЭП,
он безошибочно  мог отличить человека, который приходит на работу отсиживать
свои восемь  часов,  от  человека,  у  которого  рабочий  день  продолжается
двадцать  четыре  часа в сутки. Среди  первых почти  никогда не  встречалось
градаций. Это были люди одного сорта, даже одевались они одинаково. Работать
с ними было просто:  не  давай им никаких заданий,  не нагружай их работой и
будешь лучшим другом. А вот  вторые  делились еще  на несколько категорий. И
чем  больше  он  узнавал таких  людей,  тем больше  категорий  он  открывал.
Во-первых,  это  были  фанатики  своей  работы,  люди,  либо  травмированные
душевно,   либо   "подвинутые"   на   законах.   Зазубрившие   в   институте
законодательство так, что сами начинали в это верить. С такими работать было
легко только до момента, пока не возникала необходимость действовать в обход
установленных правил и  норм, после чего на деле  можно было ставить  крест,
потому  что  бороться  с  преступностью,   не  используя   их  методы,  было
невозможно. Гораздо легче было с  теми, кто это понимал, но у этих людей был
свой бзик  - деньги.  Они  делали все, что можно было  себе представить,  но
только пока  были в этом материально заинтересованы.  Такие были прекрасными
исполнителями, но если требовалось  проявить инициативу,  и  из нее прямо не
вытекало  материальное благо,  они губили все на корню. Были  такие, которым
просто  нравилась их  работа, и были такие, которым было лень лениться, и от
этого  они начинали  проявлять инициативу,  но все они  относились  к  людям
деятельным  и  образовывали группу  людей, способных изменить  свою  судьбу.
Зотов искал  людей недовольных, подобно себе. Проработав в органах много лет
и полностью утратив возможность  обеспечить свою  семью  и  старость за счет
государства, он, наконец, решил взять дело в свои руки и перешел на работу в
налоговую  полицию,  благо  его  образование ему  это  позволило.  Здесь  он
обнаружил  то,  чего никак  не  ожидал  увидеть. Коррупция и  разгильдяйство
совсем еще не затронули  вновь созданный аппарат, который состоял в основном
из  бывших работников ФСБ  и  налоговых органов, и  были  это люди не те,  с
которыми можно было иметь дело. Пришлось долго  ждать. Но постепенно аппарат
притирался,  люди  знакомились,   круг  знакомых  Зотова  расширился,  и  он
придумал, как и с кем он сможет обеспечить себе старость, не поднимая ничего
тяжелее авторучки.
     План его был прост. Он  под  видом  добродетели должен  был  предлагать
услуги по решению проблем тем, кто в них нуждается. Но прежде, чем их решать
они должны  были появиться, точнее, Зотов должен был  их  создать так, чтобы
никто не догадался, что он  сам  создает  проблемы,  и сам  их решает. Зотов
должен был действовать через подставное лицо в налоговой инспекции. Но скоро
он изменил  свой план с  точностью до наоборот.  Налоговая  инспекция должна
была создавать проблемы, а он на белом коне разгонять тучи.
     Так как Зотов не шибко разбирался в своем ремесле, он быстро нашел себе
сообщника среди  служащих:  разведенную сорокадвухлетнюю Галю. Правда,  Галя
потребовала закрепить  их договор  в  постели. Но Зотова  это  нисколько  не
смутило. Он  даже был  рад, что ради семьи пошел на такую  "жертву". Впервые
занимаясь этим из корысти, он чувствовал себя агентом "007".
     Галя  познакомила  Зотова  с  Людой из  налоговой  инспекции,  и  Зотов
совершил оплошность, которая чуть было  не сорвала весь план. Зотов переспал
и с ней. И Галя, разумеется, обо всем узнала. Конечно, Зотов поменял бы Галю
на молодую  и привлекательную Люду, но Галя знала весь его план, и  выбора у
Зотова  не  осталось.  Два  часа  вымаливая прощение  на  коленях  у  себя в
кабинете, Зотов думал  только  об  одном: "Я убью ее, как только  это  будет
возможно".  Легковерная Галя  простила Олега Игоревича, Люда же, как  назло,
вошла во вкус  и собиралась продолжать  любовные  приключения. Зотов зарекся
больше не иметь дел с женщинами. Но положение как - то  надо было спасать, и
он познакомил ее со своим другом, на время снявшим напряжение.
     По плану Зотова, Люда должна была  познакомить его с начальником отдела
налоговой инспекции. Причем, ей необязательно было знать - зачем. Галя могла
это сделать сама, но начальник отдела был крепким орешком, Зотов навел о нем
справки через своих бывших коллег и решил не рисковать. План сработал, когда
Олег  Игоревич уже был в  отчаянии. Макаров,  так звали  начальника  отдела,
попросил у  Зотова  крупную  сумму денег, и  Зотов  с радостью согласился ее
одолжить. Он не ошибся: Макаров стал сговорчив, и разговор на  тему: как ему
вернуть  сумму,  неожиданно для Олега Игоревича  привел к логически  верному
решению. Надо консолидироваться.
     Рисковать собой Зотов не собирался, и свою часть работы по переговорам,
получению денег и  прочим  техническим тонкостям он  собирался  поручить еще
одному  участнику  его предприятия,  который  вскоре нашелся.  Это был Ринат
Милов, молодой, но очень жадный до денег сотрудник.
     Окончив  подбор  персонала, Зотов  приступил к исполнению  плана.  Дабы
потешить  свое  самолюбие,  просидев  два  часа  в  библиотеке  и  определив
перспективные направления поиска,  он направил  Галю копать законы и  искать
наиболее простой способ создания проблемы. Где их  создавать он  уже знал из
опыта работы в ОБЭП. Галя была толковым специалистом и долго не засиделась в
библиотеке,  а  пересела за телефон  и  получила  нужную информацию от своих
подруг. Поняв, что  по-прежнему "впереди  планеты всей",  она  отрапортовала
Олегу Игоревичу о  своих изысканиях,  которые, в  сущности,  были ее  личным
опытом работы, не забыв намекнуть, что они могут обсуждать свои проблемы и в
более интимной обстановке.
     Зотов  рассудил так,  что если кто - то и нуждается в защите,  так  это
тот, кто ее не имеет, а не имеет ее тот, кто ростом не вышел и начал штурм с
маленькой по размеру фирмы "Селенга".  Согласовав план и сроки  с Макаровым,
он направил  Рината в  автомагазин за  две недели до  проверки.  Но тут план
опять дал осечку. В "Селенге" то ли забыли, то ли не восприняли его всерьез,
но к Милову  так  и не  обратились за помощью. Вместо этого стали  давить на
непосредственных исполнителей,  то  есть на штатных инспекторов,  которые не
были в курсе, в чьи игры  играют. Отправить Милова, Зотов  не решался. Ничто
не должно было связывать два  ведомства, а вторичное появление Милова, могло
вызвать ненужные подозрения. На этот случай у Зотова был запасной вариант: в
случае сопротивления, на "Селенге" должен  был появиться он сам, так как это
его  непосредственная обязанность.  Но  и тут  фортуна опять  отвернулась от
Олега Игоревича. Начальник  Зотова, Александр Николаевич  Хрущев,  такой  же
лысый и упрямый как его тезка, поручил  Зотову,  как  он  считал, неотложное
дело  и  никак  не мог  понять, что  именно  ему, Зотову,  необходимо отдать
"Селенгу" на съедение.
     Все события должны были произойти в течение  десяти дней, иначе терялся
всякий смысл.  Акт документальной  проверки не должен  был  попасть на  стол
начальника  налоговой  инспекции, информация о  его существовании  не должна
была уйти дальше Макарова. Но прошло  десять отведенных дней,  и  информация
вышла  из  под  контроля.  "Селенга"  почему-то  не  предпринимала   никаких
действий, если не считать запуганных до смерти инспекторов.  Зотов  и не мог
себе предположить, что директор  "Селенги" был полностью погружен в иллюзии,
созданные им  самим.  Он  наивно  верил,  что  "крыша"  сможет решить  любую
проблему и даже не думал о  том, чтобы браться за ее решение самостоятельно.
А "крыша" в свою очередь думала,  что сможет все  уладить  и через десять, и
через  двадцать  дней.  Такими  могущественными  казались   связи   и  люди,
заинтересованные в том, чтобы все было хорошо. Зотов с  ужасом думал, что же
он наделал, и ужас его удваивался, потому что он не мог понять, что на самом
деле происходит.
     Олег Игоревич сунул  палец в щель между полосками  жалюзи и увидел, как
пожилой  человек с бакенбардами  и  пышными взъерошенными бровями садиться в
машину.
     Не стоило ему приезжать, - подумал он.
     Конечно,  никто  и не  заподозрит, какие дела связывают его и  Макарова
вместе, ведь тот бывает здесь каждую неделю. Зотов не знал почему, но ему не
нравилось,  что  Макаров  приезжал  в  налоговую  полицию  и  зашел  к  нему
поболтать. Конечно, если бы  он  не зашел, было  бы еще подозрительней, ведь
они друзья и все это знают, но Зотову это все равно не нравилось.
     Не хорошо как -  то получилось с "Селенгой", Олег Игоревич, - вывел его
из раздумий  голос Милова. Он  обернулся и увидел  коротко постриженного, на
манер братка,  парня. Ринат стоял  как верный пес  в ожидании приказаний или
хотя бы душевного разговора от своего хозяина.
     "Надо бы ему сказать, чтобы волосы отрастил, -  подумал Зотов, у нас не
банда  какая-то, а  госучреждение.  Странно,  десять  лет  назад ему  делали
противоположное  замечание,  потому  что  обросшими  тогда  ходили  хиппи  и
разгильдяи. А теперь все как в зеркале. "
     - Почему ты так решил, Ринат? - спросил Зотов.
     Как же, фирму-то мы утопили, а поиметь с этого ничего не смогли.
     "Эка, шустрец,  -  думал Зотов, - я ведь  ни полусловом не обмолвился о
том, что это  наша работа, даже Макарова он не знает. Вон как раскланивался,
когда столкнулся  с ним в дверях, а выводы  уже сделал. Вот молодежь, все на
лету хватает. " А вслух сказал:
     Напрасно ты так думаешь, Ринат. Мы с тобой доброе дело сделали,  бюджет
пополнили.  И  не  просто придрались,  а  законными методами  нашли сокрытую
прибыль. А то, что при этом нам с  тобой ничего не перепало, так, извини, мы
за это зарплату получаем.
     Далеко на эту зарплату не уедешь.
     Вот тут ты абсолютно прав, и чтобы в следующий раз  нам  было  на что и
куда уехать, давай быть более убедительными.
     Да, я, Олег Игоревич...
     Знаю, знаю. Давай не будем устраивать дебаты. Ты зачем пришел?
     Так, это, узнать, что надо.
     Иди, Ринат, отдыхай, мне подумать надо. А как понадобишься, я  сам тебя
позову.
     Ладно.
     Дверь за Миловым тихо закрылась, и  комната наполнилась мыслями Зотова,
а подумать ему было о чем.  Деньги, занятые для  Макарова, скоро надо  будет
отдавать, а  отдавать  их  пока не  из чего. Но  там, где он  их занял, этот
аргумент не играет роли. Там нужны аргументы посерьезнее.
     "А правильно ли я поступил? - думал Зотов. И сам себе отвечал:
     Правильно".
     Его план был небезупречен, но вполне дееспособен. И если он
     не сработал в первый раз, то обязательно сработает во второй.



     Неспроста "Алькор-авто" был клиентом Гольдман. Светлана Аркадьевна была
человеком с  определенным набором качеств, и эти качества делали свое  дело.
Когда-то она работала  в сметном отделе  строительной  организации,  которой
руководил Виталий Николаевич. Величайшее изобретение соцреализма, работало в
руках Гольдман вполне успешно. Очень немногие заказчики разбирались в сметах
на уровне понимания, и ни одна из составленных смет не имела ничего общего с
действительностью. Ее можно было раздуть,  ужать и делать  все, что  угодно,
потому  что на уровне заключения договора это  не  имеет  никакого значения,
потому что по факту исполнения, сдаваемый объект еще меньше похож на проект.
Светлана Аркадьевна поняла сразу, что станет  великим сметчиком. Ее память и
сухой аналитический ум давали хорошее преимущество. Но кроме этого, Гольдман
обладала  величайшим  самомнением,  и  когда  стало очевидно,  что  Светлана
Аркадьевна сможет добиться большего, она без сожаления  оставила свою работу
и  занялась бухучетом, а  затем  и  аудитом. Делала  она это основательно  и
планомерно. Взять хотя бы тот  факт, что на момент, когда Старков поступал к
ней на работу на ее компьютерах  не было ни одного нелицензионного продукта.
Или то, как она собирала свою библиотеку. Не в каждой аудиторской фирме есть
своя  библиотека,  а   у  Гольдман  был  даже  свой  библиотекарь.  Светлана
Аркадьевна  выписывала  все, что  касалось бухучета  и  налогообложения. Она
лично прочитывала литературу, как она  сама говорила:  "По диагонали", после
чего делала копии с интересных статей и  отдавала их в подшивку, лично давая
указания,  как  и  куда разложить материал. В  результате этого в фирме было
множество устаревшего  программного обеспечения и  библиотека, которой могла
пользоваться  только  Гольдман.  Но  никто  не  мог  сказать,  что  Светлана
Аркадьевна нарушает авторские права или долго ищет нужный ей материал. Когда
Старков  познакомился  с ней, он  ходил по аудиторским фирмам,  ища  работу.
Перед тем как зайти  к  ней, он побывал  в одной фирме,  давшей объявление о
приеме сотрудников. Очевидно, Старков  попал в обеденный перерыв, потому что
сотрудники, средний возраст которых был сорок пять - пятьдесят, резали салат
из помидоров в железную миску размером с тазик. Старков уже было открыл рот,
чтобы произнести заранее заготовленную речь, но с его губ  сорвалось только:
"Извините", и он закрыл дверь.
     "Тетки в кофтах, " - подумал Старков.
     В  его жизни  было две неосуществленные  мечты: поработать  в  банке  и
аудиторской фирме.
     "Что же, - подумал он, - одной мечтой будет меньше".
     К  Гольдман  ему идти  не  хотелось потому, что  слышал  о  ее склочном
характере от  своего  друга.  Он  работал в  фирме, где  Гольдман  проводила
аудиторскую проверку,  и  рассказывал  про нее, как  про  откровенно жадного
человека.  Но знакомство со Светланой  Аркадьевной оказалось не таким, каким
Старков  себе его представлял. Гольдман отказала ему с порога, сославшись на
ненадобность. Старков не очень расстроился и решил: раз уж я пришел, то хоть
расспрошу человека, чего я лишился. Они поговорили двадцать минут и Светлана
Аркадьевна  изменила  свое   решение.  Старков,  тоже  изменил  свое  к  ней
отношение. Мало того, он полюбил ее,  потому что встретил наконец  человека,
оценившего его.
     Старков вырос в детском доме и никогда не знал своих родителей. Дефицит
родительского  тепла  и  сладкого  сделали  свое  дело.  Он искал понимания,
дружбы, любви и не находил его ни среди воспитателей, ни среди учителей. Его
сверстники  приспосабливались  к   жизни  лучше.  Они  знали,  что  являются
отказниками или сиротами, а у большинства из них были настоящие родители или
родственники. Его  судьба была клочком  бумаги. Имя и  фамилия были его,  но
отчество  не  удосужилась  написать торопливая  мамаша  на  бумажке, которая
заменила свидетельство о рождении. Со Светланой Аркадьевной они  нашли общий
язык. Она слушала его идеи без высокомерия  и как могла  поддерживала их.  У
Гольдман было много задумок, которые ей хотелось бы решить, но она не  знала
как.  Старков  знал как, но не знал, куда применить  свои знания и небольшой
опыт. Первая  же  работа  окупила  его пребывание  в фирме. Старкову удалось
автоматизировать  процесс  списания  оплаченного  НДС   у  крупного  клиента
Гольдман. Ранее он делался  вручную  и  занимал несколько недель. Теперь это
все, решалось за пару дней, причем полностью исключались ошибки. Старков был
горд,  что сумел  оправдать оказанное ему доверие. Однако  задумки  Гольдман
быстро  иссякли, и Старков все больше и  больше становился похож на обычного
сотрудника. У него не  было прекрасного образования и тех природных качеств,
которыми   обладали  другие,  и  он  стал  чувствовать  себя  посредственным
ничтожеством. Работа с реализацией ниже себестоимости Старкову нравилась, он
понимал  в ней все от начала до конца. Конечно,  ему пришлось  освежить свои
знания,  но обычно работа начиналась с нуля. Причина  тому проста: там,  где
все известно, проблем не возникает,  там, где возникает  проблема-  "конь не
валялся".
     Теперь  они  с  Кристиной  пробовали свою  идею сразу  на  практическом
материале. Пока все  шло хорошо,  но Старков  уже создавал  свои наработки и
знал, что самое главное в  программе - это ее обкатка, так  сказать,  боевое
крещение.  Даже  самая распрекрасная  программа перестает  работать в  руках
пользователя, поэтому на одном  компьютере шло создание пакета, а на  другом
его  уничтожение.  Работать в  два компьютера или, как говорила Кристина,  в
четыре  руки,  оказалось  очень  эффективно:  возникающие в  момент  обкатки
ошибки, тут  же исправлялись на  втором компьютере и не требовали постоянных
перезагрузок. А  так как о локальной сети и  слышать  никто  не слыхивал, им
приходилось  таскать  данные с  одного  компьютера  на  другой.  В дисководе
постоянно  дежурила дискета,  и Старков, не  задумываясь, пулял  на нее свою
работу.
     Однажды  утром  Старков  не обнаружил ее  на месте,  к тому же  все  их
наработки  бесследно  исчезли.  Стоявший на его  компьютере  ревизор  диска,
включающийся  при  загрузке,  холодно  сообщил  об удаленных  вчера  файлах.
Старков, разумеется, не  поверил и привычно  стал загружать  рабочие  книги.
"Файл  удален" - гласило сообщение с красным крестиком и нахальное: "Если вы
хотите найти  его  самостоятельно,  нажмите  кнопочку "Обзор".  Старков  еще
двадцать минут не мог поверить, а затем поверил, в то что Гольдман убьет его
на месте, если узнает об этом.
     На  фирме  работали  одни  женщины,  если не  считать самого Старкова и
Романа,  и  весть о  том,  что  он потерял  результат  двухнедельных усилий,
подобно  лесному пожару, распространилась с  неимоверной быстротой. Причиной
пожара  стал  неисправный  телефон. Наверняка в  любой  нормальной  фирме  у
каждого  работника  есть собственный  аппарат. На  фирме Гольдман был  один,
причем,  стоял  он на столе секретаря и волей  не волей  каждому приходилось
делиться  своими  секретами  с  Еленой  Павловной. А  неизвестно  что лучше:
кричать в рупор или  сказать  в ее присутствии пару лишних слов. Использовав
весь свой арсенал знаний  по восстановлению удаленной информации, просмотрев
жесткий диск под лупой, Старков позвонил Гоше.  Гоша работал администратором
сети на автозаводе  и был, как  говорят, продвинутым пользователем. Он сразу
спросил,  записывалось  ли  что-нибудь  на   диск  после  удаления.  Получив
отрицательный ответ,  он  принялся  рассказывать,  как и что  нужно  делать.
Записав  все  инструкции, Старков кинулся  их  исполнять.  Кристина при этом
только спрашивала,  что он делает  и  не нужна ли  ему помощь? Старков сразу
отверг ее, рассудив, что взваливать  на нее  свои  неприятности  не будет. К
обеду к нему  пришло трезвое понимание происходящего: восстановить данные не
удалось и не удастся. Операция удаления  произошла необычным способом.  Мало
того, что  кто-то пользовался  его компьютером без разрешения, это  бывало и
раньше,  мало того, что этот кто-то удалил его данные, так этот кто-то еще и
вытер информацию до основания, не оставив следов. Старков достал  черновик и
составил список  всех  сотрудников.  Получилось  всего  восемь человек:  сам
Старков,  Кристина, Анечка,  Настя,  Ольга  Егоровна,  Елена Павловна,  сама
Гольдман и Роман. Остальные находились на проверке, и, насколько он знал, не
появлялись в офисе  до сегодняшнего утра. Гольдман, Ольгу  Егоровну и Романа
Старков  отверг сразу, они просто не  умели пользоваться компьютером. Анечка
могла  удалить  файлы, но ни за что  не додумалась бы подчистить  за  собой.
Кристина этого сделать просто не могла потому, что они находились целый день
рядом и  ушли домой вместе, Старков проводил ее на остановку,  а сам перешел
на другую  сторону  дороги и  видел,  как  она  уехала. Настя  работала  еще
несколько часов, но предположить,  что  это  чистое,  бескорыстное  создание
может  подложить ему свинью  или допустить  грубейшую  ошибку  в обращении с
информацией, он просто не решался. Елена Павловна знала компьютер на  уровне
Анечки,  и  Старков  отверг бы ее сразу,  но ему вспоминался случай, как она
испортила  дискету  с  договором,  и  он  очень  подробно  рассказывал,  как
пользоваться  программой  по восстановлению  диска,  а затем и файла. На  ее
компьютере до  сих  пор стоял "Windows  3.  11", и  в приложениях был именно
такой утилит. Шанс, что  она смогла проделать такую работу, был один из ста,
но  отвергать  его  не  хотелось. И,  наконец,  он сам  мог  это  сделать  с
легкостью. Только, как это смогло произойти, было  непонятно.  Оставался еще
один вариант: этот кто-то - не работник фирмы. Но предположить, что  в фирму
Гольдман,   где  унести  домой  черновик  считается   преступлением   против
человечества, забрался вор и получил доступ к данным клиентов, было дико.
     Свое дознание Старков  начал с Насти, которая к тому времени  уже знала
обо  всем. Расспросив  ее  о вчерашнем  вечере, он переключился на Анечку, а
затем на  Елену Павловну. Оказалось, что сотрудники  полностью  погружены  в
работу и знать не хотят, чем занимаются остальные.
     "Вот бы порадовалась Гольдман, " - подумал Старков.
     Когда  он рассказал  Кристине, что  произошло,  она  не  слишком  этому
удивилась.
     Я уже поняла,  - сказала она устало, - ты уже использовал все возможные
варианты восстановить свою работу?
     Угу, - подтвердил он.
     Как это произошло, ты мне расскажешь?
     Я не знаю и представить себе не могу. Мне порой кажется, что это сделал
я сам.
     Но ты ведь этого не делал, правда?
     Старков посмотрел на Кристину взглядом, выражавшим ответ.
     Ну и что ты теперь намерен делать?
     Буду все восстанавливать.
     И сколько тебе понадобится времени на это?
     Пару дней не больше, думать не придется.
     Если бы  ты не  прыгал  по  офису, как баран  по  горам,  можно было бы
сделать это  потихоньку.  Но  теперь  директор,  наверняка, узнает обо всем.
Представляешь, какой это будет скандал.
     Почему скандал? Неудачи со всеми бывают, я тоже не исключение.
     Вот ты Светлане Аркадьевне об этом и расскажешь.
     Похоже у Гольдман  не было более важных дел, нежели учить  Старкова уму
разуму, и она делала  это, растягивая удовольствие, все аргументы  не  имели
для нее  никакого значения. Факт  потери  был  налицо и оправдать это, могла
только смерть. Они сошлись на том, что Старков не уйдет с работы до тех пор,
пока  не восстановит все  на том же уровне. Чувствовал  он себя как  побитая
собака,  и  спорить  не  особенно  хотелось.  Старков  пошел обедать,  когда
столовая уже закрывалась. Набрав булочек и шоколадок, он запасся терпением и
принялся за работу.
     Работа увлекла его полностью и он не заметил, как офис опустел.
     До завтра, трудоголик, - попрощалась Кристина.
     Прощай,  солнышко,  если завтра  найдешь  мой  молодой, красивый  труп,
оставь его как экспонат для новичков.
     Мы   тебя  будем  хранить  в  библиотеке,  между  трудовыми  спорами  и
"Внешнеэкономической деятельностью".  Ой, Леша,  представляешь как ты будешь
вонять, - она брезгливо зажала двумя пальцами носик и удалилась.
     Елена  Павловна оставила Старкову связку ключей, сняв с  кольца ключ от
кабинета  Гольдман  и  библиотеки.  Ее  каблучки  долго  цокали  по  гулкому
коридору, а затем в  офисе стало  непривычно  тихо. Тишину  нарушало  только
слабое гудение компьютера. Старков сварил себе  крепкий  кофе, открыл  окно,
положил ноги на стол и  достал сигарету. Душный день скрылся  за горизонтом.
Из   окна  раздавались  далекие  раскаты  грома,  ветер   усиливался.  Он  с
удовольствием смешивал во рту  сигаретный дым, шоколад и  кофе. Своеобразный
коктейль действовал  ободряюще, и  ему в  голову стали приходить разные идеи
расправы с  негодяем. Сначала Старков его  душил, затем топил,  связав  ноги
кабелем от  монитора,  потом поставил  ему на  голову  матричный  принтер  и
отправил  на  печать  бессмертное произведение  Льва  Николаевича  Толстого.
Негодяй сошел  с  ума,  еще до того, как  Наташа  Ростова  успела  подрасти.
Старков, насладившись местью, мысленно подавал на своего обидчика сведения в
налоговый орган  о принудительном  взыскании подоходного  налога.  В  графе:
доход, он  поставил цифру с девятью  нулями.  Вывел его  из сладостных  грез
телефонный звонок. Старков побрел к аппарату.
     Леша, как у тебя дела? - спросила Гольдман.
     Он  замахал  в  воздухе  ладонями,  боясь,  что  директор  учует  запах
сигареты.
     Нормально, Светлана Аркадьевна.
     Не  засиживайся  долго, - примирительно  сказала  она,  я  на тебя  зря
сегодня рассердилась.
     Ничего, поделом.
     В общем, иди спать, завтра приступишь как обычно.
     Хорошо, Светлана Аркадьевна, я сейчас уйду.
     Спокойной ночи.
     До свидания.
     Старков положил трубку и  понял,  что не может  больше обижаться на эту
женщину.  Наверняка, вот так же сын  не может обидеться на  свою мать, когда
получит порку.  И не важно за  дело она  или  просто  так, для профилактики.
Просто не получается и все.
     Выключая  свой  компьютер,  он  подумал,  что  столько времени убил  на
бесплодные поиски своей информации.
     А почему бы не поискать ее на  других машинах?  Действительно,  а вдруг
это не вредительство,  а самый  настоящий шпионаж, вдруг  кто-то работает на
конкурирующую фирму под прикрытием.
     Впрочем  эта  мысль  не  выдерживает  никакой  критики.  Если  воровать
программу, это нужно делать в  последний  момент перед сдачей. А сейчас, это
только  наработка,   причем  сырая.  Несмотря   на  здравый  смысл,  Старков
последовательно   запустил  пять  компьютеров.  Воздух  наполнился   рабочей
атмосферой, зазвучали гимны приветствий, принтеры отводили каретки в рабочее
положение. Теперь офис больше напоминал брокерскую контору с одним служащим.
Лешка  поочередно выставлял поисковую службу, отбирая файлы,  сохраненные  и
измененные с момента его ухода и до восьми  утра  следующего дня. Внешне это
походило  на  сеанс  одновременной   игры.  Когда   он  вернулся  к  первому
компьютеру,  тот  уже заснул, бросив  на дисплей хранитель  экрана.  Старков
передвигался  от одного стола к другому,  меняя логические диски  и расширяя
пределы поиска. На втором  круге  ему  повезло. Это  был  Настин  компьютер.
Вернее, он стоял на ее столе. Им пользовались все без исключения сотрудники,
потому что здесь находились три правовые системы. Настя пользовалась им чаще
других, поэтому он и занимал место у нее на столе.
     Здесь  находилось  пять  скопированных  файлов  под именами: "Книга 1",
"Книга  2"   и  так  далее.  Поисковая  система  говорила,  что  файлы  были
скопированы в восемнадцать пятьдесят, то есть, когда Настя была здесь.
     "Как все запущено, -  думал Старков,  - это  невинное создание  провело
меня как мальчишку, а  я и подумать на  нее не мог. Недаром  говорят,  что в
тихом омуте черти водятся.
     В файлах были его рабочие книги, только переименованные. Этот компьютер
был  одним  из самых древних на фирме и, пожалуй, самый  замусоренный. Здесь
можно  было   найти  информацию  пятилетней  давности,   сделанную   еще   в
"Лексиконе". А так как он не имел своего хозяина, то и убираться  здесь было
некому. Прекрасное места для трупа.
     Старков  осмотрелся  в  поисках дискеты, чтобы скопировать  свои  файлы
обратно. В  стопке дискет, лежавшей  рядом  с системным блоком и  являющейся
неотъемлемой  частью  общего  антуража,  лежала  его  родная  дискета  фирмы
"Polaroid". У него захватило дух.
     "Вот  это  наглость.  Она  даже  не  соизволила  спрятать  дискету",  -
возмутился про себя Старков.
     Сдерживая  дрожь  в  руках, он  сунул ее  в пасть дисковода.  Загорелся
зеленый огонек, показывающий, что идет считывание информации.  Дисковод, как
будто издевался, смакуя дискету в своем чреве. Старкову казалось, что прошла
вечность,  прежде чем на экране возник список  файлов: "Книга 5",  "Документ
2", "Документ 3". Он зацепил мышкой "Документ 2" и раскрыл его свойства:
     "Документ  2",  текстовый файл,  размер сто  четыре  килобайта,  формат
"Microsoft Word", создан: понедельник 16 июня, изменен: среда 18 июня.
     Старков вдавил мышку  на вкладыш "Сведения о документе". В колонке, где
среди  прочего,  сообщалось о  количестве букв, слов,  абзацев и прочего,  в
строке: " Автор документа" стояло: "Суховец Кристина".
     "Боже мой, Кристина! Какую же змею пригрел я у себя на груди".
     Старков нервно закурил, выпуская дым прямо в комнату.  В этот момент за
окном, разорвали простыню, и комнату заполнила яркая вспышка. Почти сразу же
задрожали стекла, и прогремел  гром. В открытое  окно полетели крупные капли
дождя. Старков кинулся закрывать фрамугу.
     Стоп.  Как же так. Ведь Кристина - Суховец  от второго брака,  а теперь
она, Погода.
     Старков, опять  бросился к монитору,  нервно ожидая,  когда  раскроется
документ. В документе был приказ по фирме о совмещении профессий.
     Елена Падловна, вот я тебя и вычислил.  Наш доблестный секретарь строит
козни в свободное от работы время.
     Непонятно  только, зачем тебе надо носить приказ на дискете,  но это мы
выясним.  Старков  направился  к секретарскому компьютеру.  "Документ 2"  на
компьютере  Елены  Павловны  тоже был приказом,  но приказом прошлогодним  и
совсем не о совмещении профессий.
     М -- да, конечно, Елена Павловна может внушать, антипатию, но дурой она
никогда не была.
     Ее приказы разложены аккуратно  по директориям  и имеют соответствующие
имена,  а "Документ 2" - это  имя, которое компьютер создает по умолчанию. И
пользуются  им  только новички или те,  кто не хочет держать этот документ в
памяти долго. Открыв сведения о документах Елены Павловны, Старков убедился,
что все они маркируются ее инициалами.
     Что же пойдем искать Суховец Кристину.
     В этот момент у Старкова уже зародилось подозрение, где именно начинать
поиски, и  он  пересел к Анечкиной  машине. Да, это был компьютер  Кристины,
когда-то, до  того,  как его  получила Анечка. Кристина  пересела  на  более
современный, а  Анечке  достался старенький, но исправно  ставивший  фамилию
"Суховец" на всех созданных документах. Старков  выключил все машины,  кроме
Настиной и  пытался выжать еще хотя  бы  крупицу информации  о происхождении
файлов, но железный ящик был дипломатично вежлив и нем. Взглянув на часы, он
чертыхнулся. Три часа ночи.  Старков  быстренько убрал следы  своего ночного
расследования, не забыв положить на место дискету, и направился к выходу.
     "Странно,  -  рассуждал  Старков, шагая по мокрому  асфальту,  -  зачем
Анечке понадобилось лезть в такие опасные игры, ведь она совсем еще ребенок.
Ну  сколько ей? Семнадцать? Что она может знать о таких вещах?  А  может она
наркоманка и ее держат на игле? Тьфу,  какая дурь лезет в голову в четвертом
часу  ночи.  И, вообще, это  не  она, а Настя скопировала файлы,  а дискетку
вставила  в  дисковод  Анечке.  Та, наивная, записала  пару  файлов,  видит,
дискетка не ее и вернула владелице. Ой, голова кругом идет. Нет, утро вечера
мудренее.
     Куда? - прервал его мысли голос вахтера.
     Спать, баб Дусь
     А, Лешка. Че ходишь по ночам?
     На пенсию зарабатываю.
     Ну, Ну.
     Старков, поднимался  на восьмой этаж общежития, где жил уже шесть  лет.
Столько же не работал лифт.
     "Только прилягу, вставать, - подумал он, - дурдом".



     Разумеется, и на следующее утро Старков тоже проспал. Заходя в офис, он
чувствовал, что сотрудники ждут его с нетерпением. Всем хотелось узнать, как
развернутся события дальше.
     Алексей  Николаевич,  зайди к  директору,  - вместо приветствия пропела
Елена Павловна.
     Хорошо, только сначала я сделаю одно объявление, - ответил он, - вы все
знаете,  что  Светлана Аркадьевна поручила  мне  проводить  с вами уроки  по
освоению компьютера.  Я  не  займу  у  вас  более  десяти  минут.  Так  вот.
Компьютер, подобно  человеку, оставляет  отпечатки  своих  пальцев  во время
работы.  Каждый файл при  копировании и  удалении оставляет  свое уникальное
имя, причем информация не удаляется физически, просто файл  вычеркивается из
специального реестра и становится для пользователя невидимым. Это не значит,
что компьютер перестает следить за ним, просто процесс идет незаметно.
     Леша, нельзя ли проще? - взмолилась Ольга Егоровна.
     Но Старков специально нагромождал горы вранья.
     Еще минутку потерпите. Позавчера работник нашей  фирмы переименовал мои
рабочие файлы  и удалил их.  Я  знаю, что это произошло  случайно, и поэтому
предлагаю честно сознаться. Я восстановил всю  свою  работу  и  претензий  к
этому человеку иметь  не  буду.  Но, чтобы в дальнейшем работать  вместе,  я
хочу, чтобы он признался. Или я это сделаю сам, через пятнадцать минут.
     Старков  обвел  глазами  присутствующих,  поочередно встречаясь  с ними
взглядом. Все до одного были перепуганы до смерти, даже оценщик Ира, которой
в тот день  не было на  фирме.  Одна Настя была  спокойна, она, как  обычно,
ничего не расслышала.
     Это что за вече? - появилась в дверях своего кабинета Гольдман.
     Десять минут изучения компьютера, Светлана Аркадьевна.
     Зайди ко мне.
     Когда Старков и директор, остались в кабинете одни, Гольдман  дала волю
своим эмоциям:
     Что ты делаешь, Леша? Ты понимаешь, что ты делаешь?
     Я хочу, чтобы человек, заставивший меня работать сверхурочно, сознался.
     Леша,  ты  что  же  себе  думаешь?  Человек, допустивший  такой промах,
сознается и  будет  дальше  работать среди нас?  А потом,  ты мне  сам вчера
говорил, что, возможно, сам допустил такую оплошность. Сегодня у тебя другое
мнение на этот счет?
     "Да,  - подумал Старков, - у Гольдман  даже не возникло  предположения,
что это может быть шпионаж или саботаж. Да и я бы так не подумал, если бы не
обнаружил скопированные файлы.
     Я не знаю, кто  это сделал, Светлана Аркадьевна, но убежден, что это не
моя ошибка.
     И ты решил взять этого человека, что говориться, на пушку?
     Да.
     Гольдман встала из-за стола и стала прогуливаться по кабинету.
     Ты  понимаешь, что ты наделал? Я  создавала эту  фирму в течение многих
лет, подбирала персонал  по крохам, обучила  людей всему,  что умею. С таким
трудом сплачивала кадры, а теперь, как  они будут работать,  если друг другу
не доверяют.
     Но, Светлана  Аркадьевна, что  же я должен был сделать? Ведь я  крайним
оказался.
     Я понимаю, тебе обидно. Твое  самолюбие  задели, и  ты  устроил в  моей
фирме разборку.
     Но как иначе?
     Нужно было подойти ко  мне и  все  рассказать,  чтобы  я узнала от тебя
первой, а не ждать пока сорока принесет на хвосте.
     В Старкове горело огромное желание рассказать про вчерашнюю находку, но
он сдержался.
     Хорошо, Светлана Аркадьевна, я сейчас пойду и извинюсь перед всеми.
     А вот этого делать не надо. Назвался груздем, в кузов полезай.
     И что же мне теперь делать?
     Давай теперь  об этом буду думать  я, а ты ступай и  работай. Как там у
тебя успехи?
     Хорошо.
     Хорошо?
     Да, я, как не странно, сильно продвинулся. Когда данные пропали, я стал
восстанавливать все по памяти и пошел более  коротким  путем,  так  сказать,
изменил архитектуру.  Отбросил  лишние прибамбасы,  и  программка получилась
втрое короче. Я думаю, к вечеру  у меня  будет рабочий симбиоз  и через пару
дней тестов, ею можно будет пользоваться.
     Вот видишь, этому человеку надо премию выписать.
     Леша криво улыбнулся.
     Иди, Леша, работай.
     Старков, побрел на свое рабочее место.
     Ну что? - заговорщическим тоном спросила Кристина.
     А что?
     Ну  как.   Пятнадцать   минут   прошло,  ты  позором  клеймить  будешь,
кого-нибудь?
     Нет.
     Нет?
     Я блефовал.
     Блефовал?
     Блефовал. Здесь что эхо?
     Кристина надула губки и застучала по клавиатуре. В  течение  всего дня,
Старков  ловил  на себе  настороженные взгляды своих коллег, больше никто не
просил его отформатировать таблицу или сложный  текст. Этот день, он  провел
сам с собой и никто ему был не нужен.



     Когда Старков поступал к Гольдман на работу, она говорила:
     В аудите может работать только  человек, само отрешенный. Никто никогда
не  поблагодарит  тебя. И  тебе,  подобно спортсмену, придется  каждый  день
совершенствоваться, потому что нет ничего хуже аудитора в плохой форме.
     Старков не  поверил  ей, но она, как  всегда,  оказалась права. Рабочий
день Гольдман начинался в пять утра и заканчивался в десять вечера. Утро она
начинала  с  прочтения  почты,  что  занимало  около  трех   часов.   Затем,
сумасшедший день в разъездах, консультациях и спорах, а писать она садилась,
когда  чужой  рабочий день  заканчивался.  Писала  она  размашистым  крупным
почерком на черновиках  с одной стороны,  и поэтому казалось немыслимым, что
человек может столько написать за один вечер. Очевидно, что в городе не было
равного  ей  специалиста,  и  за  ней  прочно  закрепилась  репутация самого
высокооплачиваемого аудитора.
     Но  были  в  работе  и  праздники. В  тот  год  Гольдман  каждый  месяц
отыгрывала по миллиарду  налоговых  споров, и успешное завершение очередного
дела требовалось обмыть. Старкову  очень запомнилась бочка пива, принесенная
с  пивзавода.  Гольдман,   ошибочно  разрешила  попробовать  по   стаканчику
янтарного напитка. Пиво наливалось в  стакан очень медленно и не имело пены.
Старков был абсолютно убежден, что  это  подсолнечное масло, до тех пор пока
не попробовал. Кроме необычного  цвета, оно имело еще и необычный  градус. И
после первого стаканчика кто-то смело предложил принести рыбу.
     Ага, - отпарировала Гольдман, - а клиентскими материалами мы будем руки
вытирать.
     И прекратила балаган, поставив у краника, в качестве часового, Романа.
     В тот день,  Старков закончил свою  работу, и Гольдман попросила, чтобы
он напечатал отчет о проделанной работе. Это должно  было быть, что-то вроде
руководства пользователя. Старков всегда сентиментальничал, когда заканчивал
работу, а  в этот раз  готов  был заплакать, описывая  работу математической
матрицы. Вдохновение не покидало  его, и он  не заметил,  как напечатал пять
листов.  Уже  заканчивая,  Старков обратил  внимание, что  все  готовятся  к
приезду  клиентов.  На  столе стояли неизменные две  бутылки  шампанского  и
коробка конфет, а девчонки  пытались  изобразить  канапе  из сыра, ветчины и
зелени. Роман терпеливо ждал, когда ему помогут сдвинуть столы.
     Сейчас, Роман, сейчас. Абзац допишу.
     Лешкины пальцы, делали невероятное количество знаков в минуту. У Романа
лопнуло терпение, и он сам стал поднимать добротные офисные столы, каждый из
которых весил не менее центнера. Старков видел, как пыхтел Роман, как на его
затылке вздувается  вена,  но остановиться было  выше  его сил.  Мысль текла
рекой и, казалось, если только он встанет из-за стола все, что уже написано,
тут же исчезнет.
     В офис вошла молодая женщина, неопределенного возраста, в сопровождении
мужчины в кожаной куртке и поздоровалась со всеми, став центром  внимания на
некоторое время.  Старков, боковым зрением видел розовое пятно ее платья, но
по-прежнему не мог оторваться.
     Алексей  Николаевич,  выключай  свою  шарманку,  -  раздраженным  тоном
скомандовала Гольдман.
     Его руки  превратились в мутное  пятно,  а щелканье  клавиш  слилось  в
единый гул.
     Все, - он театрально опустил палец на клавишу и поставил точку.
     Принтер ожил, и из его чрева пополз первый лист бумаги. Старков  встал,
улыбаясь  американской  улыбкой,   всем  присутствующим.   В  комнате   было
двенадцать  человек,  и все они  смотрели  на  Старкова,  как  будто  он был
виновником торжества, и начать без него не было никакой возможности.
     Тебя ждем, бери стул скорей, - поторопила Светлана Аркадьевна.
     Бегу, - Старков быстро покатил стул ко всеобщему веселью.
     Вот тут мы и обхаживаем своих клиентов, Лада Вадимовна.
     Молодая женщина счастливо улыбалась, осматривая  присутствующих. Похоже
мужчина был водителем,  потому  что его не особо интересовала ни  фирма,  ни
происходящее,  и  он явно чувствовал себя не в  своей  тарелке. Роман разлил
шампанское по высоким тонким стаканчикам, и когда пена осела, в них осталось
по  ложке напитка. Присутствующие  потягивали  его,  боясь выпить все  одним
глотком. Кроме  Романа к бутербродам,  проткнутым зубочистками даже никто не
притронулся, настолько они были красивыми.
     Это  Анастасия Васильевна, проделавшая основную работу, -  представляла
Гольдман своих сотрудников.
     Настя по-видимому прочитала по губам, потому что понимающе улыбнулась.
     Аня, ее помощница,  -  кивала Гольдман поочередно. Ирина Анатольевна  -
сметный отдел  и переоценка, Ольга Егоровна - нормативная литература,  Елена
Павловна  -  координация и связь,  Кристина  Викторовна  - правовые системы,
Романа, Катю и Светлану Николаевну вы уже знаете.
     А молодой человек чем у вас занимается? - спросила женщина, не глядя на
Старкова.
     Он у нас, как бы это сказать,  занимается  научной  работой, -  сказала
Гольдман.
     Водитель?
     Ну, что вы!
     Охранник?
     Старков  покосился  на Романа,  в  надежде, что может быть  не выдержав
такой наглости, но Роман был нем и спокойно уничтожал очередной бутерброд.
     Алексей  Николаевич,  ну  расскажи  нашей гостье,  чем  занимаешься,  -
сдалась Гольдман.
     Уже ни  чем.  Я на  ваших глазах  закончил  свою почти  трех  недельную
работу, то что сейчас распечатывается, это мой отчет.
     Ну, тогда над чем вы работали?
     Пытался соединить кибернетику с математикой.
     И что получилось?
     Кибенематика.
     Алексей Николаевич, - ахнула Гольдман.
     Молодая женщина  растянулась  в  улыбке, показав  белые  зубы,  слишком
хорошие, чтобы быть настоящими.
     Светлана Аркадьевна, я вижу у вас с коммерческой тайной все в порядке.
     Что  вы  говорите?  Ах  это! -  мне  показалось,  что  Гольдман  слегка
покраснела.  Да  что  вы!  Алексей Николаевич,  покажи  Ладе Вадимовне  свою
программку.
     Как освободитесь, подходите к моему столу, я вам все расскажу, - сказал
Старков и покатил свой стул обратно.
     Показывайте, Алексей Николаевич,  где тут ваша  кибенематика? - сказала
женщина, через несколько минут подходя к столу.
     Я извиняюсь за рабочий беспорядок.
     Ничего, ничего, где мне сесть?
     Секунду, Старков принес  маленькое кресло  для клиентов. Креслице  было
шире, чем рабочие стулья для сотрудников и за столом стало тесно.
     Вот здесь вы и проводите свое свободное время?
     Почему? У меня дома тоже есть компьютер.
     А вы проводите время только с компьютером?
     Да, преимущественно с ним.
     Почему? Вам не с кем больше общаться?
     Мне  нравится  общаться с  машиной.  Она  меня совсем  не раздражает  и
никогда не спорит. Вернее, теперь уже не спорит.
     А раньше?
     Раньше мне это тоже нравилось. Когда я составлял свой первый баланс, на
моем экране было все красно от сообщений типа:  "Счет такой-то не может быть
дебетовым на конец отчетного периода или еще что-нибудь.
     А  не  выдает  он  сообщений  наподобие  такого:  "Посмотри,  на  улице
прекрасная погода, а ты сидишь и работаешь"?
     Выдает. Это  распространенный вирус класса "печенье". Я встречал такие,
они не портят информацию, а время от времени выдают на экран сообщения типа:
"Хочу печенье".  Через  некоторое время  опять,  а  потом  работа  полностью
приостанавливается,  и пока  не  наберешь на  клавиатуре "печенье",  сделать
ничего нельзя.
     Бедный компьютер, проголодался.
     Не знаю, кто в данном случае бедный.
     Впрочем, на  этой  машине есть такая программка "Рунер".  Она как раз и
выдает сообщения согласно расписания. Сейчас я ее запущу.
     На экране возникло сообщение: "Здравствуй, Леша, я скучала".
     Моя собеседница рассмеялась бархатным голоском.
     На панели управления появляется вот эта пиктограмма, - Старков, показал
мышкой на  бегущего человечка, -  и программа работает в фоновом режиме.  То
есть, не мешает работать остальным. Каждый час она сообщает время.
     А где расписание?
     Старков вывел список и начал объяснять:
     - При загрузке выдается сообщение, которое вас так рассмешило, в девять
часов   проигрывается   звуковое   сообщение   девяти   часов,   в   десять,
соответственно, десяти и так далее.  Сообщение идет женским голосом, поэтому
и текст  как бы от женщины. В десять тридцать: "Ты еще не бросил курить? " В
двенадцать сообщение о том, что пора идти обедать, в два часа: "Ты работаешь
два часа, отдохни", и включается программа, снимающая утомление глаз.
     Есть такая программа?
     Есть.
     А я думала, что компьютер только глаза портит.
     И не только глаза.
     А что еще?
     Мозги,  наверное.  Ну  и  все, в  шестнадцать  пятьдесят  пять  выходит
сообщение:  "До конца  рабочего  дня осталось  пять  минут, но ты же меня не
выключишь, правда? На всякий случай, до завтра".
     Интересно. А что у тебя есть еще?
     Здесь много интересного, а что вас интересует?
     Я  обычно работаю с электронными  таблицами,  но здесь есть практически
все  бухгалтерские  программы,  может,  конечно,  слегка  устаревшие.  Какую
показать?
     Какая тебе нравится.
     Мне,  Турбо-бухгалтер,   очевидно.   Для  аудита   -   это  единственно
приспособленный пакет. Неограниченный  уровень аналитики,  журнал операций в
текстовом файле, возможность вводить информацию после и, конечно....
     Послушай, мне это не очень интересно.
     Да?
     Да, я в этом ничего не понимаю.
     Вот это здорово, а как же я буду объяснять свою работу?
     А ты рассказывай в доступной форме.
     Старков криво улыбнулся.
     Послушай, еще  десять минут назад, я полагала, что какой - то маменькин
сынок протирает штаны на мои деньги, а теперь ты боишься, что я чего - то не
пойму? Все, что Светлана Аркадьевна рассказывает, я понимаю.
     У Светланы Аркадьевны талант, а я таблицу умножения объяснить не могу.
     Если  человек  рассказывает  непонятно,  это проблема рассказчика, а не
слушателя. И странно, что я  тебе рассказываю ваши аудиторские стандарты. Ты
когда   -  нибудь   слышал,   чтобы  Светлана  Аркадьевна   сказала:  "Дебет
пятидесятого"? Нет, потому что она  всегда говорит: "Деньги пришли в кассу".
Бери пример со своего директора и вперед.
     Хорошо, - Старков загрузил Excel и запросил открыть свои рабочие файлы.
     "Введите пароль", гласило сообщение.
     Я прошу прощения.
     Конечно,  конечно,  -  она  демонстративно  отвернулась  и  встретилась
глазами с водителем.
     Скоро? - тихо спросил он.
     Иди в машину, я спущусь, - тоном, не терпящим возражения,  сказала Лада
Вадимовна.
     То,  что  вы  видите,  -  начал   Старков,  -  это  описание  программы
"Реализация ниже себестоимости", я намерен издать ее небольшим тиражом, если
опыт окажется удачным, я  напишу трилогию: "Реализация ниже  себестоимости",
"Выше себестоимости" и "Реализация по себестоимости".
     Женщина залилась веселым смехом.
     Не вздумай останавливаться, - сказала она, грозя худым пальчиком.
     И Старков продолжал, пересыпая свой рассказ доступными ему аллегориями,
кое где вставляя дежурные шуточки и выражения,  типа: "Как все запущено" или
"С точностью до наоборот".
     Извини, я  слишком засиделась, -  говорила женщина, когда двое сидевших
за столом перестали отличаться возрастом и положением, - проводишь меня? - -
она встала  и  направилась к  кабинету  Гольдман,  - до  свидания,  Светлана
Аркадьевна, - было ужасно интересно и приятно.
     Старков ждал ее возле двери. Она кивнула и одновременно улыбнулась всем
присутствующим. Выходя из  офиса, Лешка поймал восхищенный  взгляд Кристины,
говоривший: " Ай, да Старков". Они молча прошли по длинному коридору и вышли
на улицу. Тут же со стоянки тронулась машина и подкатила к ним.
     Ну, что, еще поболтаем на профессиональные темы?
     Конечно.
     Вот, как будешь  свободен, позвони,  - она  протянула строгую  визитную
карточку, на которой было написано: "Колесникова Лада  Вадимовна, финансовый
директор фирмы "Фаворит", и шло подряд шесть телефонов.
     Обязательно.
     Отлично, тогда пока.
     До свидания.
     Она  села  на переднее сидение рядом с водителем, и  машина растаяла за
поворотом. Старков тупо смотрел на карточку, боясь спрятать ее в карман.
     "Старушка сбрендила", - наконец  сделал он вывод и, проходя мимо  урны,
бросил туда белый прямоугольник картона.





     Виталий Николаевич не любил, когда кто-то нарушал его планы, собственно
никаких планов он никогда  не составлял.  Будучи человеком простым,  Виталий
Николаевич решал свои проблемы в хронологическом порядке, как они возникали,
и не любил, когда  появлялась первоочередная задача, имевшая приоритет.  Для
Головнина  не  было  задач  второго сорта,  все  над  чем  он  работал  было
первоочередным   и  срочным.  Поэтому,  когда  его  попросили  приехать   на
внеочередное  заседание  ассоциации  дилеров автозавода, он  был недоволен и
ворчлив.
     Что  случилось? Почему нельзя было  подождать две недели? У нас  у всех
есть дела поважнее, - ворчал он своему соседу по столику.
     Заседание, как  всегда,  проходило  в  банкетном  зале  управленческого
корпуса автозавода,  и  обстановка  была более чем  располагающая. Автозавод
предоставлял   помещение,   людей  для  координации,   холодные  закуски   и
прохладительные напитки. Атмосфера неделового, свободного общения сама собой
располагала  к  знакомству. Так думал  бывший  управляющий автозавода, когда
антимонопольный  комитет  запретил торговать производителям-монополистам,  и
началась борьба за реализацию автомобилей. Пусть лучше все проблемы решаются
на моей территории, под моей охраной, и я всегда буду в курсе происходящего.
Но с Виталием Николаевичем никто дружбу заводить не спешил. Все и так знали,
кто он  такой, а устанавливать панибратские отношения с медведем было просто
неразумно. Виталий  Николаевич  близко  знал  только  троих  из  сорока двух
человек.  Это  была  старая  гвардия, с  которой  Виталий Николаевич  строил
автозавод. Остальные, Головнин называл их брокерами, сделали свой капитал за
год  -  два,  спекулируя  на  приватизационных  чеках,  создавая  финансовые
пирамиды,  или  отмывали  криминальный капитал  в легальном  бизнесе.  Такие
быстро  появлялись и также быстро исчезали, потому  что играли ва-банк.  Его
сосед  как  раз был из  таких.  У него  на лбу было написано:  "Я  крутой до
четверга".  В  кармане  беспрестанно  пикал  сотовый  телефон и  пейджер,  а
"Паркер" был таких  размеров, что им возможно было только расписаться.  Этот
молодой  человек  был  из фирмы "Квинтет -  авто", а как  его звали, Виталий
Николаевич, не помнил. Впрочем он знал всех присутствующих по названию фирм,
а на имена у него была плохая память.
     Дамы  и  Господа, - начал человек  от координационного совета,  стоя на
возвышении, которое в обычных условиях могло использоваться оркестром.
     Где ты здесь дам увидел? - возмутился Виталий Николаевич.
     Помещение Банкетного зала было небольшим, и все присутствующие говорили
без микрофона, поэтому всякую реплику можно было расслышать с  любого места.
Обычно, на  заседаниях  присутствовали не  все,  и в  зале  было  достаточно
свободных  столиков.  В  этот  раз  присутствовало  не больше двадцати  пяти
человек, и почти половина зала пустовала.
     А как же Лада Вадимовна, наш прекрасный представитель фирмы "Фаворит"?
     Вот  так и  говорите: "Лада Вадимовна  и  господа", -  довольно  подвел
Виталий Николаевич.
     Над  помещением  нависла пауза в несколько  секунд, и из  середины зала
раздался  одобрительный,  солидный, басистый смешок.  И тут  же зал  ожил  и
зашумел.
     Не превращайте заседание в балаган, - донеслось из угла.
     Хорошо, хорошо, господа, не надо  спорить,  -  продолжал  представитель
координационного   совета.  Мы   собрали   вас  на   внеочередное  совещание
ассоциации, так  как думаем, что причина тому особая и требует  немедленного
вмешательства. Вернее, так  думает руководитель  фирмы  "Фагот",  Райдонович
Марк Мирович, ему и слово.
     В  зале заерзали  на  креслах, раздались  нетерпеливое  покашливание  и
кряхтение. На возвышение вышел маленький, почти лысый человек лет пятидесяти
пяти. В руках  у него было несколько листов белой  бумаги, сшитых  скрепкой.
Человек  сильно волновался  и потел,  прежде чем начать, он дважды  доставал
клетчатый платок и промачивал лысину. Посмотрев в листы бумаги он сказал:
     Здравствуйте, меня зовут Марк Мирович. Я директор фирмы "Фагот".
     Это там написано? - удивился Виталий Николаевич.
     В зале недовольно зашумели.
     Нет, здесь этого не написано.
     Тогда, что у вас там написано? Юмореска?
     Нет  не юмореска, сейчас я прочитаю что здесь,  и  вам тоже  станет  не
смешно. Я попрошу потерпеть минуту, всего минуту.
     Я буду нем как скотина, - согласился Виталий Николаевич, уже в пол
     - голоса.
     Я прошу меня извинить. Я очень волнуюсь. Нельзя ли принести мне воды.
     Тут же на сцене появилась длинноногая брюнетка  с единственным стаканом
на подносе. Марк Мирович жадно проглотил содержимое, поставил стакан обратно
и задумчиво смотрел на покачивающиеся бедра удаляющейся красавицы.
     Я обращаюсь к координационному совету, - сказал он, - нельзя ли удалить
из зала весь персонал?
     Человек из координационного совета только кивнул, и через минуту в зале
остались лишь господа в дорогих костюмах.
     Господа, я надеюсь вам не надо говорить, что все что я сейчас вам скажу
не должно покинуть этой  комнаты, так  как дело весьма щекотливое, и в ваших
же интересах не  допускать дальнейшей  утечки информации. Дело  в том, что я
сейчас держу в руках акт документальной проверки фирмы "Фагот"  за период...
Впрочем нам  ни к чему детали. Этот акт  очень  похож на  акт документальной
проверки фирмы "Селенга".
     Зал зашумел более заинтересованно.
     Да, господа,  похож, с той  лишь разницей, что  сумма штрафных  санкций
вчетверо больше.
     Зал зашумел веселее.
     К,  сожалению,  я  не  смог  уговорить  представителя  фирмы  "Селенга"
приехать, но я встречался с ним и обсуждал это вопрос. Вывод, господа, я для
себя сделал, но хочу, чтобы вы также сделали его для себя.
     И какой вывод? - раздался голос из зала.
     Я,  господа,  помню  то,   что,  наверняка,  многие  знают  из  книг  и
кинофильмов.  Я  помню репрессии. Я, конечно, был тогда  совсем юн,  но  мне
запомнились выраженияе лиц матери и отца. Это выражение можно назвать только
как неизбежность. Если государство начало  вести  борьбу, не  важно с кем, с
врагами народа или с  евреями, спрятаться  от  этого невозможно. А теперь, я
спрошу вас,  господа,  почему у  меня такое  ощущение, что  идет  какая - то
компания по  сбору налогов? Виталий  Николаевич на прошлом совещании сказал:
"Никто  тут  руку не приложил? ". Виталий  Николаевич  всем  известен  своей
прямолинейностью и здравым рассудком. А вот у меня сразу  такого ощущения не
сложилось.
     А у меня и теперь такого ощущения не складывается, - раздался голос  из
зала.
     И у меня.
     И у меня.
     И  напрасно,  господа,  -  продолжал  Марк  Мирович,  -  вы,  наверное,
полагаете, что вот  он неудачник, у  которого главбух племянница,  а дела  в
полном беспорядке, а я, мол, не такой, у меня все под контролем,  да и авось
пронесет, вон  у нас  сколько автомагазинов.  Я  вам вот что покажу, -  Марк
Мирович перевернул листы и показал список с синей печатью.
     Это что такое? Нам не видно.
     Это список. Я вам  сейчас  прочту. Номер один  - "Селенга", номер два -
"Фагот",  три... Читать дальше? - Райдонович  спрятал список  за спиной. Как
хотите. А ведь здесь все присутствующие есть.
     Зал в считанные секунды превратился в классное собрание.
     Что это за список? Откуда он у вас? -- неслось из - за столиков.
     Это рейтинг "Пифагора" по ценам в мае, - отвечал Райдонович.
     Это домыслы, - раздалось из зала.
     Домыслы вы говорите, может быть, а вот молодой человек - не домыслы.
     Какой молодой человек?
     Некий провидец,  приходит он к вам и... Не нужно ли решить какие-нибудь
проблемы с  налоговой  инспекцией  или полицией,  и  говорит,  что  сам  он,
конечно,  ничего не решает, а  вот  познакомить с нужным человеком может,  а
через две недели стук в дверь: "Здравствуйте, документальная проверка".
     Зал  задрожал  от  всеобщего  негодования.  Казалось  невероятным,  что
столько народа могут производить этот  шум. Двустворчатые двери открылись, и
два мордоворота озабоченно заглянули внутрь.
     Вы, конечно, господа, будете абсолютно правы,  - продолжал  Райдонович,
когда шум стих, - если скажете, что я опираюсь только на свои рассуждения. В
жизни бывают  совпадения, и никто их пока не запрещал, но  мой опыт говорит,
что  случай, произошедший со  мной, совсем не случайность.  Я не  смогу  это
квалифицированно аргументировать, но все - таки попробую. Все вы знаете, что
автомобильный рынок - это большие деньги,  а главное - живые. Каждому деньги
нужны, а работать ради  работы  глупо, всякий смысл пропадает. Но, чтобы эти
деньги получить, приходиться  их вытаскивать  из  оборота,  а  изымая их, мы
получаем недостачу, машин продали много, а денег получили мало. Что же - это
задачка для  третьего класса:  сократить  количество машин, и  все  будет  в
порядке.  Но  если  бы  мы так  поступали,  здесь  не находились  бы.  Любая
встречная  проверка  это  обнаружит,  и  поэтому  не  количество автомобилей
уменьшается, а их цена. А куда ее  уменьшать, если отпускная цена автозавода
выше  продажной?  Вот  и получается, что  мы продаем  дешевле,  нежели  сами
купили.  Деваться нам все равно некуда, потому что деньги все равно нужны. А
убыток  наш  в  научных  кругах  по  особому  называется:   реализация  ниже
фактической себестоимости. Каждый с этой проблемой справляется по - своему и
решает  ее своими  методами, но  присутствует она у  большинства, если не  у
всех.
     Вы  хотите  сказать,  -  заговорил  Виталий Николаевич, -  что  все  мы
находимся  в  очереди  и каждого из нас может  постигнуть  участь "Селенги",
вопрос только времени?
     Я еще к этому не подвел, но суть вы уловили правильно.
     А почему  же раньше не  вставало  таких проблем?  Почему  она  возникла
только сейчас? Ведь автомобильный рынок начало лихорадить давно.
     Не было  предпосылок господа. В  прошлом  году  еще не было  налогового
учета и мы с легкостью перекрывали убыток за счет прибыли, с нового года это
невозможно, а мы по инерции работаем по  старинке. Кто - то начал решать эту
проблему, кто - то о ней и не  знал, но  вопрос вообще так не  стоит, если в
"Селенге" о ней  и не знали, то я  то ее решить пытался,  да не тут то было.
Дело  в том,  что  не  важно решена она у  вас или  нет, при  документальной
проверке проверить это невозможно. Для того, чтобы рассчитать эту реализацию
ниже себестоимости  даже  маленького автомагазина, нужно несколько месяцев и
пара сотрудников, которые  только и будут, что плавать по реализации,  как у
себя дома. Под силу это только бухгалтеру этого самого предприятия, и, как я
уже говорил, время, а времени на всю проверку отводится только месяц.
     Вы хотите сказать, что акт налоговой инспекции липовый?
     Не совсем, он  сделан,  как говорится, "валом", то  есть без учета всех
норм  и оговорок, предусмотренных в  данном случае.  Я  говорю, что для того
чтобы сделать расчет правильно необходимо несколько месяцев.
     В зале поднялся человек в кремовом костюме:
     Я внимательно  слушал ваш  рассказ,  уважаемый Марк  Мирович и не понял
одного: что конкретно вы хотите от нас?
     Я? -  Райдонович  замялся,  - я полагал, что  раз  мы все вместе  здесь
встречаемся, раз эта  проблема  актуальна  для  нас всех,  то  нам ее и надо
решать всем сообща.
     И  как вы себе это представляете? Мы переименуем  ассоциацию дилеров  в
ассоциацию килеров и пойдем искать вашего молодого человека - предсказателя,
выясним, откуда он взялся, или начнем войну с налоговыми органами? Я  с этим
не согласен.
     Нет, разумеется, я не имел это в виду. Мы, все здесь присутствующие
     - законопослушные граждане, но я убежден,  что  этот молодой человек не
имеет  прямого  отношения  к  проблеме.   Я  думаю,  он  пользуется  утечкой
информации,  причем очень грубо  и непрофессионально. Завтра многие  захотят
узнать истину  через свою службу безопасности, и люди  в плащах  будут лбами
сталкиваться в поисках  этого человека, а мне его  и искать не надо,  у меня
его  координаты есть.  И потом,  судя  по  размеру  акции,  возможности этой
структуры весьма внушительны, и в одиночестве я не смогу с этим справиться.
     А не  думаете вы, что это госструктура самоорганизовалась в такой трест
по решению и созданию проблем в одном лице?
     Не думаю, - Райдонович поднял глаза к потолку, - это просто глупо.
     И что же вы предлагаете? -- настаивал человек в кремовом костюме.
     Можно мне слово?
     Из глубины столиков появилась молодая женщина в голубом костюме. Смелой
походкой  она  направилась  к  Райдоновичу.  Среди  этого  сборища пятьдесят
шестого размера, она казалась невероятно стройной и хрупкой.
     Пожалуйста, Лада Вадимовна, приветствовал ее Марк Мирович.
     Я вчера была в  аудиторской  фирме  "Актив" и познакомилась там с одним
молодым человеком.
     Провидцем? - сострил Владимир Николаевич.
     Несомненно. У  него много  талантов, о которых мы не успели поговорить.
Он мне показал свою работу, которую последнее время вела  его фирма.  Как вы
думаете как она называется?
     Сделав многозначительную паузу, Лада Вадимовна сказала:
     Реализация ниже себестоимости.
     Зал  загудел   как  потревоженный  пчелиный  улей.   Райдонович  достал
клетчатый платок и принялся промачивать лысину.
     Расскажите поподробнее.
     Я полагаю, Светлана  Аркадьевна  уже давно работала над этим проектом и
по счастливому стечению обстоятельств закончила ее как раз в тот день, когда
я появилась у нее.  Впрочем в этом нет ничего удивительного, кому как  не ей
знать  наши проблемы. Материально  это выглядит как компьютерная  программа.
Для ее работы необходимы только данные реализации, после чего она работает в
автономном режиме. Если я правильно поняла, то Марк Мирович  рассказал всего
лишь как проблема выглядит снаружи, изнутри же есть ряд тонкостей, которые я
объяснить не могу. Теперь, чтобы протестировать работу автомагазина за месяц
на предмет РНС, необходимо несколько часов.
     Это в корне меняет наше положение, - обрадовался Райдонович.
     Это ничего не меняет, - сказал все тот же мужчина в кремовом костюме, -
потому что, наверняка,  сделали тот же  вывод, что  и: если появилась  сила,
которая может создавать такого рода неприятности, лучшее средство  обороны -
это  нападение.  Мы уже  сталкивались  с  попыткой проникнуть на  наш  рынок
"Москвичей", и помните, какую цену нам пришлось заплатить за это. Я убежден,
что это вторая попытка. Давайте на этот раз не превращать наш город в Чикаго
и  решать задачу вовремя и быстро.  Лично я  предлагаю  создать  комиссию по
данной проблеме  в  количестве  трех  -  пяти человек,  которая  и  займется
решением, а аудиторы пусть занимаются своими делами.
     Зал  вновь  зашумел.  Присутствующие   недовольно   переговаривались  и
согласно кивали, мнения явно разошлись.
     Я вижу, что  к единому  мнению мы  не  придем, -  рассудительно  сказал
Райдонович, - и, чтобы не уподобляться депутатам и не подсчитывать голоса за
и   против,  предлагаю  процедуру,   которая   на  мой  взгляд  удовлетворит
большинство.
     В зале стало заметно тише.
     Я  читаю  этот  рейтинг,  и  руководитель компании говорит, согласен он
войти  в комиссию или нет, и  так до первого  несогласного.  Если комиссия с
задачей  не справится, выберем  новую по тому же списку. О затратах говорить
пока рано, но если  понадобится помощь, ассоциация, я думаю,  поддержит. Что
же, молчание я понимаю как знак согласия.
     Райдонович медленно  стал зачитывать список  фирм. Седьмым в списке или
пятым после "Фагота" оказался "Алькор-авто".  Райдонович встретился взглядом
с Виталием Николаевичем. Виталий Николаевич отрицательно покачал головой.
     Что же, я  вижу, пора остановиться.  Если я  не ошибаюсь,  то проблема,
здесь обсуждаемая, более  всего касается  именно вышеназванных  предприятий,
если она затронет кого - то еще, давайте держать связь через координационный
совет ассоциации, а созданная комиссия отчитается на следующем собрании.
     Виталий Николаевич встал  первым и направился к выходу, не оборачиваясь
на остальных.
     "Плавали, знаем, - думал он,  - зря  Райдонович верит  в здравый смысл.
Завтра  же  все  кинутся  справки  наводить  и  проверять на  прочность свои
позиции.  Завтра  не то что  лбами будут  сталкиваться,  яблоку негде  будет
упасть".
     Здравствуй, Виктор,  говорил  он  в трубку радиотелефона,  когда машина
тронулась. Надо срочно увидеться с тобой и  с твоим аудитором, как его  там,
Гольдман, кажется...  Да сейчас... Да у тебя... Я знаю, что поздно, найди ее
и привези немедленно. Я уже еду.
     Он положил трубку и задумался.



     На следующий день, когда  Старков пришел  на работу, он не обнаружил на
своем рабочем месте стула, потому что все они были заняты наводнившими фирму
клиентами.
     Что случилось? - спросил он Кристину.
     Не знаю, может ввели обязательный аудит для всех без исключения.
     Гольдман,  как  обычно,  опаздывала,  знакомясь  по  утрам  с почтой  и
посетители сидели в рабочем помещении, лениво пролистывая  журналы и попивая
кофе,  заваренный любезной Еленой  Павловной.  Когда  Гольдман появилась, то
направилась прямо к Старкову. Забыв поздороваться она спросила:
     Что ты ей сказал?
     Кому?
     Ладе Вадимовне?
     Ничего.
     Ничего?
     Ну  ничего лишнего.  Я рассказал ей,  как работает  программа, что  она
находит и  зачем. Принцип работы я  не рассказывал,  да она  и не поняла  бы
ничего.
     Ладно, - сказала Светлана Аркадьевна зло и  направилась в свой кабинет.
Навстречу ей поднялся маленький  лысый человек, вытиравший лысину  клетчатым
платком.
     У  директора  на секретности  совсем  крыша  поехала,  - сказал Старков
Кристине.
     Кристина,  что говорится, собирала вещи. Она уже разобрала нормативку и
распечатки и теперь отключала от своего компьютера кабеля.
     Помог бы, красавец-мужчина.
     Старков охотно кинулся демонтировать компьютер.
     Я  буду без  тебя  скучать, -  сказал он,  перенося  системный  блок  к
Кристининому столу.
     Все вы, мужики, одинаковы, - вздохнула Кристина.
     И я тоже?
     И ты. Это правило без исключения.
     Похоже  очередной Кристинин роман  шел  клином, и Старкову почему -  то
было этого жаль. Он решил не приставать. Сев, наконец, за свой стол, Старков
оценил,  какой  он  большой и  удобный,  на  нем не  осталось  ничего  кроме
монитора, стаканчика с  карандашами  и стопки дискет.  Дискеты  он  убрал  в
верхний ящик стола и стал наслаждаться своим рабочим местом.
     Однако безделье его продлилось недолго. Через пятнадцать минут Гольдман
вышла  из  кабинета  походкой  Маргарит  Тетчер.  Она   бросала  сотрудникам
указания,  словно ножи, короткие и  четкие. Когда очередь дошла до Старкова,
она спросила:
     Что  тебе необходимо,  чтобы выехать на проверку, я  имею в виду  нужен
тебе наш компьютер или увезешь свою программку на дискетах?
     Старков  оторопел  от неожиданности,  но  видя серьезные глаза Гольдман
сказал:
     Все зависит от того, что есть на фирме, куда нужно ехать.
     Гольдман повернулась к лысому человеку и спросила:
     Компьютеры у вас есть?
     Есть, есть, - ответил он.
     Хорошие?
     Не знаю хорошие или нет, но очень дорогие.
     Значит хорошие, так ведь, Алексей Николаевич.
     Так, - послушно кивнул Старков.
     Тогда через десять минут в машине, возьми все, чтобы не возвращаться, -
и Светлана Аркадьевна перестала им интересоваться.
     Через десять минут Старков с ужасом  осознал, что кроме пяти дискет  он
не взял ничего. Однако Настя и Кристина решили вывезти всю фирму и  набивали
большие сумки, какими  обычно пользуются челноки, разного  цвета  и  размера
скоросшивателями.
     Вам помочь, девчонки? - спросил он, держа руки в карманах.
     Вот, Алексей Николаевич молодец, все свое носит с  собой, - восхитилась
Настя.
     Давай, Лешка, помогай, - сказала менее тактичная Кристина.
     По  случайному стечению обстоятельств,  все  трое были одеты  в  черные
костюмы,  разумеется,  разного фасона. Но  пока  они  несли тяжелые сумки по
длинному  коридору,  пока  спускались  по  ступенькам  и садились  в машину,
Старкова преследовало  ощущение, что он  смотрит американский  триллер,  где
группа ученых выезжает на раскопки или на место падения НЛО или еще что-то в
этом роде. Он  никогда не видел  захватывающий фильм про работу бухгалтеров,
но в тот момент ему казалось, что это большое недоразумение.
     На фирме, куда они приехали словно цыгане, на  первый  взгляд было  все
нормально:  бдительные   охранники,  собаки   размером   с   теленка,   весь
джентльменский набор автомагазина, начиная от прайс-листа,  заключенного под
строгую пластиковую рамку и заканчивая зарешеченной будочкой кассы. И  все -
таки  чего - то не хватало. Пока они выгружали свои баулы  и заносили  их  в
помещение, Старков еще не мог понять, что тут не так, но когда он потащил их
по  гулкому  коридору, то понял,  что эта  фирма  очень походит на  корабль,
попавший в  кораблекрушение. Для такого  размера  магазина, явно  не хватало
персонала. Те редкие работники, с которыми им довелось общаться, говорили на
удивление тихо, как будто  здесь находился покойник. Их фразы были короткими
и  тихими,  что повергло  Настю в уныние. Лишь в помещении бухгалтерии стоял
привычный  гам,  впрочем,  здесь  он  как  раз был  не  -  привычным. Обычно
финансовая  служба во время работы  больше походит на библиотеку, нежели  на
вокзал. Здесь же царило  чемоданное настроение. Занося свою поклажу, Старков
даже подумал, что они как раз кстати дополнили это сходство  с вокзалом.  Но
Гольдман взяла все в  свои руки и в присутствии  директора громко  объявила,
что  всех  кто  будет  помогать,  она просит  сесть  на свои  рабочие места,
остальные  же  могут  убираться  восвояси.   Такое  обращение  подействовало
молниеносно. Лишних людей оказалось двое, это был кассир, тут же исчезнувший
в неизвестном направлении и какая  - то базарная баба, еще долго спорившая в
коридоре с директором.
     Гольдман познакомилась с присутствующими:  их было шесть человек. После
чего  она  отпустила  двоих  домой, даже не спросив разрешения у  директора.
Распределив  Настю,  Кристину и Старкова  среди  оставшихся сотрудников, она
лично занялась  главбухом. Старков не посмел никого рассматривать и задавать
вопросов, не  касающихся  работе.  Понял  он только  одно, штат  был  набран
архиплохо. Все присутствующие работники были друг с другом хорошо знакомы, и
неудивительно, если учились в одном классе. Все они были бухгалтерами старой
закалки и говорили "пеня" с ударением на "я". Но про налоговый учет услышали
недавно и в понятиях путались, нередко подменяя одни слова, парой -  тройкой
других. Они никак не могли  понять, почему  им все  время задают вопросы,  и
почему аудиторы не знают  элементарных вещей.  Виновата в этом была методика
обучения Гольдман. Неспроста она брала к себе девочек без практики. Гольдман
учила их  тому, что должно быть в теории  и, разумеется, не посвящала в  то,
что  происходит  на самом деле. Мало того,  им под  угрозой  смертной  казни
запрещалось делать так, как это делают клиенты: учиться и перенимать  опыт у
работающих  бухгалтеров.  Проконтролировать  этот  процесс  было  невероятно
сложно,  но  если  кто - то  выдерживал  два - три года, то появлялись такие
девочки  как  Настя, представлявшие  самое  разрушительное оружие Гольдман в
борьбе  с  ошибками.  Неудивительно,  что  в  запущенном учете  магазина еще
предстояло  разбираться,  и  поэтому  девочки  морщили  носики  и  требовали
повторить   или   уточнить.  Вскоре   бухгалтера   стали   раздражаться,   и
продуктивность  работы резко упала. За  это время Старков выяснил, что  учет
реализации  на  данном  предприятии  велся практически вручную.  Правда  для
составления  ведомостей и  ордеров  использовались электронные  таблицы,  но
выполненные  каким   -  то   горе  программистом,   они   после   заполнения
распечатывались,  затем  стирались  и снова  заполнялись.  Таким образом ему
досталась реализация за  последние два месяца.  Вся  предыдущая работа  была
аккуратно распечатана и подшита, но ценности никакой не представляла, потому
что ее по новой придется набирать на компьютер. Старков  долго думал, как об
этом  сообщить Гольдман,  но потом решил не посвящать ее в тонкости  и всего
лишь сказал:
     Светлана Аркадьевна, информации в электронном  виде у них нет, если  не
считать два последних месяца.
     Похоже  Гольдман уже  ожидала  если  не  этого,  то хотя бы  чего  - то
подобного, потому что сказала директору:
     Придется полностью восстанавливать ваши данные, давайте  поговорим, кто
это будет делать, и как это будет оплачиваться?
     Поговорив с директором автомагазина, его звали Марк  Мирович,  Гольдман
велела  Старкову  собрать  всю информацию,  которая  может понадобиться  для
работы,  а затем поработать переводчиком для Люды, до тех  пор  пока  они не
определятся с задачами. Через  час  переговоров она велела отвезти материалы
на фирму, где Старкова должны ждать Ира и Анечка. Написав список из двадцати
четырех  заданий,  Гольдман велела  Роману отвезти его.  Задания  в основном
сводились  к  поиску  материалов в правовых  системах. И  приехав на  фирму,
Старков  занял  Настин компьютер, время от времени отправляя нужный документ
или консультацию  на печать.  Все это время Анечка мешала ему своим невинным
щебетанием, и он здорово на нее отвлекался. Бросив взгляд  на системные часы
компьютера, Старков удивился, что проработал всего  полчаса: было без десяти
семь, хотя  солнце уже  опустилось за соседние дома. Он машинально посмотрел
на наручные  часы и ощутил легкое покалывание в  пальцах, они показывали без
десяти восемь. Значит системные часы Настиной машины отстают на час, вот это
здорово, как же он сразу  не догадался. На всех новых компьютерах переход на
летнее  и  зимнее   время  происходил  автоматически.  Настин  компьютер  не
относился к разряду новых и показывал правильное время только зимой.
     "Что же, так мне и надо,  -  думал Старков,  -  ни за что  ни про что я
мысленно обругал самое невинное создание в моей жизни, а  ее даже  близко не
было".
     В это время ему в голову пришла озорная идея, и  он,  отдав  распечатки
Роману, пересел  на  свой  компьютер и  принялся за  ее  воплощение. Старков
раскрыл два  окна на экране, и когда Анечка проходила мимо или подсаживалась
посмотреть,  что он  делает,  Старков  быстро  переворачивал окна и выполнял
официальную  работу. Как только ему  никто не мешал, он возвращался к своему
окну и продолжал. Через сорок минут Старков довольно потер руки со словами:
     Ловись, рыбка, большая и маленькая, - и закрыл свою программу.


     Зотов сидел на пластиковом креслице небольшого летнего кафе и переводил
дух.
     Чуть не доигрался, - смеялся он про себя.
     Только что он видел свою жену продефилировавшую по дорожке. Как она его
не заметила - было  непонятно. Конечно,  она носит сильные очки и никогда не
смотрит  по сторонам,  скрючится, как  знак вопроса, опустит  нос  в землю и
марширует  по  магазинам. Но вот так  столкнуться  со  своей  женой было  бы
неприятно. Сразу возникнет вопрос, что он здесь делает? Ужинает? А для  чего
ему тогда жена готовит? Задание? С бабой?
     А вот и баба. Хорошо, что хоть  она опоздала. Пришла бы на десять минут
раньше,  впечатлений  было  бы больше.  Вообще - то Зотову  нравилась и  эта
обстановка,  и даже то,  что его жена оказалась  здесь. Это добавляло огня в
его игру и в тоже время было совершенно безопасно.
     Напротив Зотова села молодая женщина и тут же закурила.
     В следующий раз давайте встретимся в кинотеатре, - сказал Зотов.
     Следующего раза не будет.
     Почему? - удивился Зотов.
     Потому,  что вы мне обещали  и  вообще, мне надоели  эти ваши шпионские
штучки.  Вы говорили,  что оставите меня  в покое, или ваше слово ничего  не
значит?
     Конечно, значит, но...
     Что, но?
     Возникли  определенные  трудности, -  Зотов  осекся.  Он совершенно зря
сказал эту  фразу, припасенную  на  десерт. Разговор должен был  закончиться
этим моментом,  а  не начаться, но, как говорится, слово не воробей, вылетит
не поймаешь, и Зотову пришлось ретироваться, - Видите  ли, - Зотов задумался
как  назвать  свою  собеседницу,  -  дорогая  моя,  я  свою часть  контракта
выполнил.  Я  нашел  ваше  дело,  нашел человека,  который  им  занимался  и
человека, который  это  дело изымет. Но человек оказался жадным  до денег  и
поднял  цену вдвое,  что вы мне прикажете  делать в  таком  случае? Я  решил
поторговаться   и  выждать  некоторый   момент.  Через  недельку  он  станет
сговорчив, и я получу ваше дело и передам  его вам. Как видите, я  абсолютно
честен с вами и даже посвящаю вас в  свои планы.  Единственное для  чего нам
необходимо будет встретиться, так это для того, чтобы передать вам это дело.
     Зотов лгал от первого слова до последнего. То  уголовное дело,  которым
он так  удачно шантажировал молодую женщину, было приостановлено четыре года
назад  по  причине  отсутствия  улик.  Молодая  женщина,  которую обвиняли в
банальном  воровстве,  полагала,  что  это  она  дала  взятку  через  своего
родственника ГАИшника, но дело было совсем не так. Имея хоть и небольшой, но
опыт в таких делах, ГАИшник присвоил деньги. Прекрасно понимая, что никто из
сторон не  будет  обсуждать эту  тему. Женщина стала вести  себя уверенно, и
вскоре  дело  действительно было  приостановлено.  А  затем  и  закрыто.  Но
ответчица не знала  принципиальной разницы  между понятиями приостановлено и
закрыто,   поэтому,   представившись   работником   уголовного  розыска   по
нераскрытым делам, Зотов без труда выяснил факт подкупа  должностного лица и
обстоятельства  передачи взятки от нее самой. Мало того, теперь это была его
козырная карта,  он выдумал историю о служебном расследовании,  о показаниях
следователя  и нагородил  еще кучу  несуразностей,  в которых  без стеснения
путался. Молодая женщина ничего  не видела и не понимала.  Ею  владел страх,
который  думал за  нее, и она согласилась сделать все, что  пожелает  Зотов.
Зотов же не собирался изымать дело, да и это не было в его власти.
     Когда же вы отдадите мне его?
     Как только это будет возможно, - невозмутимо ответил Зотов.
     Тогда и я выполню свою часть договора.
     А вот это невозможно, моя дорогая. Я, в отличие от вас, заинтересован в
получении информации  немедленно, и если вы не принесли  то, что я просил, я
откажусь от своих обязательств,  потому что, в отличие от вас, не могу ждать
ни дня.
     Молодая  женщина  потушила  сигарету.  Она  смотрела  в  землю  и  явно
подсчитывала свои шансы.
     "Сейчас она будет плакать  или  даже рыдать, - подумал Зотов,  - нельзя
сейчас на нее давить, пусть поймет что у нее нет выхода".
     Зотов поднялся из - за стола и сказал:
     Я принесу вам кофе.
     Когда он  вернулся,  она  все еще понуро разглядывала свои туфли. Зотов
сел не говоря ни слова и подвинул ей кофе.
     Спасибо.
     "Вот так - то лучше, " - подумал Зотов.
     Я ни на чем не настаиваю.
     Хорошо, - она расстегнула сумочку и достала небольшой пакет, размером с
пачку сигарет.
     Вот, - она протянула его Зотову, - но вы должны мне дать слово.
     "Какая дура", - подумал Зотов, - а вслух сказал:
     Я давал вам обещание и от него не отказываюсь.
     Спасибо... Я... Дело в том...  В общем,  в тот  раз я рассказала вам не
все. Я не просто не смогла скопировать информацию, я ее, как бы это сказать,
удалила. Я в этом не виновата, я, действовала по вашей дурацкой инструкции и
тому,  как  там  было   все  описано.  А  то,  что  там  было  написано,  не
соответствовало действительности. У нас все на английском, черт не разберет,
а  я языков не изучала. Так  что теперь  все гораздо  сложнее. Теперь кругом
пароли понаставили, и доступа к рабочим  данным не будет. Так что,  это все,
что я смогла достать, и большего от меня не ждите.
     Ну знаете, дорогуша, я вам  ваши же ошибки оплачивать не собираюсь. Что
это значит удалили? Это  что  за самодеятельность? Я вас этого  не просил. И
потом у вас этого никто не заметил? Или там это в порядке вещей?
     Разумеется, нет,  то есть  заметили, но списали на случайность. Однако,
чтобы   впредь   этого   не   повторилось,  приняли   соответствующие   меры
предосторожности.
     "Что-то она темнит, -  подумал Зотов, - а, впрочем, это даже к лучшему,
пусть темнит, ее еще легче будет раскручивать. Но все -- таки, какая дура? "
     А вы там не слишком наследили?
     Нет, это исключено. Я же вам сказала, что списали все на случайность.
     Ладно, посмотрим, что вы там принесли, но, дорогая моя, если это не то,
что мне нужно...
     Я так и знала.
     Что вы знали?
     Я знала, что вы меня не оставите в покое и будете доить, как корову.
     Зачем такие сравнения с коровой. Не надо так. Вы  мне очень симпатичны,
иначе я не согласился бы вам помогать. А запутались, так это бывает. Так что
возьмите себя в руки. Я ведь пока от вас ничего не требую.
     Молодая женщина смотрела на Зотова влажными глазами.
     Идите домой, дорогуша, и ни о чем не беспокойтесь. Я вам позвоню.


     Четверо сидевших за столом мужчин находились в одной весовой категории.
Они  были  все   одного  роста  и  придерживались   одинаковых  политических
пристрастий. Единственное,  в  чем  они  расходились,  так  это  взгляды  на
выпивку. Одному из них нравилось виски, второму - водка, третьему -  коньяк,
а последний предпочитал пиво. Однако в  беседе среди четверых присутствующих
лидерство держал  человек в кремовом костюме.  Его  никто  не  уполномочивал
вести разговор, спрашивать мнение или давать слово присутствующим, но он это
делал и  делал, как будто это было определено заранее. Старая школа давала о
себе знать.  Иннокентий Гаврилович Рохлин,  был  закаленным  политиком и мог
выхватить   лидерство  везде,  где  собиралось   более  двух  человек.   Его
собеседники  не  особо  расстраивались по этому поводу,  потому что  в делах
такого рода опыта не имели. Нет, они до  определенного времени находились на
руководящих постах, если не в государственных, то хотя бы в производственных
структурах,  но таким  сортом дел,  как правило,  не  интересовались. А дело
попахивало криминалом, и хотя  никто  об этом не говорил, все это  прекрасно
понимали.  Василий Васильевич Штерн,  Николай Григорьевич  Семакин, и  Игорь
Федорович  Никоненко   были   здесь  слушателями  и  не  хотели  становиться
действующими  лицами. Рохлин  это  видел,  но не  собирался  этого  терпеть.
Напротив, именно  чужими руками  он планировал проделать предстоящую работу.
Ну, а чтобы властвовать, нужно было разделять, и Рохлин использовал нехитрый
план,  который  назывался: "Я  сделаю  все за вас, а вы смотрите". Правда  к
этому  нужно  добавить:  "Но,  если  не  будет проблем",  а  проблемы  будут
обязательно.  Для начала Рохлин  дипломатично  выяснил,  какими  конкретными
возможностями   располагают   присутствующие.   Ему  даже  не  потребовалось
спрашивать, он уже давно использовал три принципа  лисы Алисы и кота Базилио
и в этот раз пользовался правилом: на хвастуна  не  нужен нож, ему  немножко
подпоешь  и делай с ним, что хошь. Рохлин  начал подпевать с  себя, он  стал
откровенно  хвастаться  своей   службой  безопасности,   как  прекрасно  она
оборудована, и какие  дорогостоящие специалисты там работают. И через десять
минут трое его  собеседников  уже наперебой  выкладывали, чем располагают  в
этой и иных областях. Тщательно переваривая услышанное, Рохлин пообещал, что
со  всеми  проблемами  справится сам,  а  к  Штерну,  Семакину  и  Никоненко
обратится   только   в   экстренном   случае.   Ничто  не   ускользнуло   от
проницательного взгляда Рохлина.  Присутствующие не почувствовали  подвоха и
расслабились в креслах, стали класть руки  на  стол, а иногда  и  показывать
белые ладошки.
     Ну,  что, господа,  - как  бы подвел итог  разговора  Рохлин, - давайте
закусим чем бог послал. Да я думаю у всех дел достаточно.
     Предложение с радостью было принято,  и вскоре на  столе для  заседаний
появились маленькие  тарелочки из  прозрачного стекла, содержащие диковинные
произведения кулинарного искусства.
     Китайская кухня, - пояснил Рохлин, - если не по вкусу, то не ешьте,  но
попробуйте обязательно. А для начала по чарочке саке за успех в нашем деле.
     Присутствующие  чокнулись  деревянными стаканчиками  и стали  разрушать
замысловатые  завитки из водорослей,  овощей  и риса. Мужчины по достоинству
оценили  качество  рыбы и креветок, еще  утром не  подозревавших,  что будут
съедены в  далекой России. После  второго стаканчика затеялся незамысловатый
разговор  про  рыбалку, после  третьего  - про охоту. Иннокентий  Гаврилович
заметил,   что  на  столе  стали  появляться  дары  моря   и  отечественного
происхождения, черная и красная икра,  похоже, были из запасов Рохлина, а не
были привезены заранее к обеду.
     "Хороший аппетит у этих меринов", - думал он.
     Он ждал момента,  когда  начнутся разговоры про трудности. Если человек
начал  трудностями  делиться,  значит   все  -  ключ  к  нему  подобран.  Но
присутствующие не торопились плакаться в жилетку и деловито ровняли ножичком
икру  на  ноздреватой  французской  булке, лениво валяли лимон  в  сахаре  и
сосредоточено  поливали чудо  соусом рыбу,  запеченную в  раковине. Наконец,
Семакин стал рассказывать,  как какой - то дурак  остановился в неположенном
месте, и он разбил весь передок БМВ. К этому времени Рохлин, уже обдумал  не
только стратегию поведения,  но и тактический план. Он ждал, когда Никоненко
включится   в   разговор,   потому  что   именно   он   обладал  связями   в
правоохранительных  органах  больше других. И когда Никоненко сказал,  что с
ментами  в  таких  случаях надо сразу  договариваться, Рохлин  не откладывая
поддержал:
     Правильно ты  говоришь,  Игорь Федорович, мало мы знаем о таких  вещах.
Вот ты у  нас светило, так проясни,  что  это за  люди  такие, что в полиции
работают, и какие там есть особенности.
     Я  вам вот  что скажу, -  отвечал  Никоненко, -  в каждой  структуре, в
каждом  месте  есть своя шкала, рейтинг. И  милиция тому не  исключение. Там
тоже  надо уважения  добиваться,  работать.  Вот  скажем  уголовный  розыск:
трудяги.  Только на них  мир и держится. Возьмем  ОМОН. Эти, что  гусары при
царе, любимчики. Ну про ГАИшников вы сами знаете, чего вам рассказывать, там
одни взяточники. Экологическая полиция - не пришей рукав. А ОБЭПники, ну эти
просто  шакалы, ходят по рынку, побираются,  потому их  и  не уважает никто.
Налоговая  полиция - это  другой разговор, это  не милиция вовсе,  а  как бы
наоборот.  Хотя полиция  и является  правоохранительным органом, ее основная
задача - это защита безопасности налоговой инспекции и выявление коррупции в
ней, а уж  затем налоговые  преступления.  По закону,  конечно, наоборот, но
пока там слишком мало специалистов, и  полицейские,  как бы отдел охраны при
НИ. Я думаю, пройдет еще годика три, и все изменится.
     Ну, а какие люди там работают, какие отношения?
     Люди  как и  везде разные, но, пожалуй, самое главное, что не притертые
еще. Служба  новая, своих  кадров  пока  не имеет,  и  приходят туда выходцы
отовсюду. Почему и команды пока нет и коррупции тоже.
     Но вы то туда вхожи, Игорь Федорович?
     Да как вхож, можно сказать, что нет. Есть у меня пара приятелей, но как
я уже говорил, мало контактов у них, мало общения.
     Я вот о чем думаю,  Игорь Федорович. Раз уж мы начинаем  пасти молодого
человека, раз определим круг его знакомых и общения, неплохо бы узнать о нем
и по  прямой линии. Скажем, как  его знают сотрудники и как знают они тех, с
кем  он  общается, так  сказать,  для  информации. Мы,  конечно, это  и  так
выясним, но для большей объективности не поспрашаете?
     Никоненко жевал кусочек рыбы и жевал слишком долго. Он вытер уголки губ
салфеткой, но не положил ее обратно на стол, а по-прежнему держал в руках.
     Уже  захлопнулся, -  подумал Рохлин. Вот же  поросенок,  понял к чему я
клоню и сейчас найдет кучу отговорок.
     Ну что же, можно, - сказал Никоненко, - можно и поспрошать. Вот  только
знают ли его? Да и время уйдет на это.
     А мы не торопимся, я со своими ребятами пойду с заднего крыльца, а пока
буду  работать, и ваша  информация подойдет,  - сказал  Рохлин.  А  про себя
подумал: "Вот и замечательно". И тут же перевел тему разговора.
     Рохлин знал, что если хочешь спрятать тему разговора, надо прятать ее в
середочку.  Человек  в  основном  запоминает,  чем  разговор  начался и  чем
закончился. А о чем трепались два часа? Да разве все упомнишь.





     Зотову  даже   не  пришлось  обманывать.   Он   просто  вызвал  к  себе
программиста или сетевого администратора, как правильно было говорить, парня
лет двадцати пяти и велел ему покопаться в содержимом пяти дискет.
     Это  -  программа для теневого  учета, - сказал  он, -  она  может быть
использована  как во  вред так и на  благо, поэтому  я хочу знать ее принцип
работы и основные характеристики. Единственное  условие - этого кабинета она
не должна покинуть.
     Программист усердно  работал  два  часа под пристальным  взглядом Олега
Игоревича.  Дело  шло медленно или совсем останавливалось. Зотов  видел, что
парень все больше киснет, и настроение его падает.
     На сегодня хватит, - сказал Зотов, - давай, расскажи, что мы имеем?
     Парень перевел дух.
     Это программа  тестирования. Она, что - то  ищет  в данных. Что, тяжело
сказать,  здесь всего  наворочено, очень  много сравнений и  ссылок.  Данные
предварительно обрабатываются  и поступают сюда. Дальше выполняется  какой -
то сервис, но что это такое, я так и не понял.
     А данные здесь есть?
     Нет.
     А ты мог бы их создать?
     В принципе да. Здесь есть индексы, но что они означают, я не знаю.
     Что такое индексы?
     Ну это, как бы столбики.
     Так и говори. Давай показывай.
     Вот первый индекс "Date".
     Зотов удивленно посмотрел на парня.
     И ты не знаешь, что такое дата?
     Знаю, конечно.
     Тогда пиши. Сегодняшнее число. Дальше.
     "Name".
     Пиши: "ВАЗ 2109". Написал? Дальше.
     "Cenout".
     Это, наверное, цена входящая. Напиши сто. Нет лучше тысячу.
     Зотов парил на крыльях вдохновения. Вот вам старая школа,  а  соображаю
лучше молодых.
     Через полчаса поисков и догадок  на экран вылетел  график, показывающий
ровную прямую на отметке одна десятая.
     Так, так, - Зотов потер руки, - измени-ка где - ни будь цену.
     Через  секунду на экране  красовалась  надпись: "Обнаружена  РНС модели
"ВАЗ 2109"".
     Измени-ка пару дат.
     Еще через секунду появилось окно с надписью "Сумма доначислений". И шло
несколько цифр. На диаграмме выросло два пика.
     Хорошо, хорошо, - Зотов предвосхищал скорую победу.
     На экране появилось несколько окошек "Нет данных за  предыдущий месяц",
"Нет данных рыночных цен", "Игнорировать? "
     Игнорировать?
     Что это значит?
     Ну, пропустить.
     Пропускай.
     На экране появилось сообщение: "Программа выполняет некорректную работу
и будет  содержать  ошибки.  Для дальнейшей работы нажмите кнопку "Обработка
ошибок".
     Нажимать?
     Нажимай.
     Появилось  сообщение:  "Программе  необходимо  проверить  конфигурацию,
пожалуйста, вставьте в дисковод дискету под номером три".
     А какая из них третья? - спросил Зотов.
     Я не знаю, но это достаточно странно.
     Что странно?
     Видите  ли, я  скопировал все на ваш компьютер, и она  должна  работать
автономно. Я не понимаю зачем нужны дискеты.
     Не надо думать, вставь любую дискету.
     Парень  поочередно вставлял  дискеты в  дисковод.  При  этом  возникало
сообщение:  "Дискета   не  опознана".  На  последней  сообщение  исчезло.  И
появилось новое: "Подождите минуту".
     Что сейчас происходит?
     Не знаю,  что  происходит, но могу  сказать  одно, никаких расчетов  не
идет.
     В смысле?
     В том смысле,  что эта программа рассчитана на обработку очень большого
объема данных, сейчас, мне кажется, она морочит нам голову. Вот видите  этот
значок? Это она пыталась позвонить. А теперь пытается отправить факс.
     Чушь, у меня нет факса.
     Совершенно  верно,  факса  у  вас  нет, но  ваш компьютер  подключен  к
локальной сети,  и  похоже программа  ищет его  там.  Она  уже  открыла  ваш
электронный почтовый ящик и прочла ваши письма.
     Лицо Зотова стало серым.
     Сука. Сделай что - нибудь, отмени.
     Я?
     Да не ты. То есть ты. Выключи, отмени, сделай  что - нибудь. А  -- а, -
почти кричал Зотов.
     Парень  не  сделал  ни  одного  резкого   движения,  его  рука  сначала
потянулась к кнопке питания, а затем опустилась.  Программист  встал, обошел
стол  и  выдернул  сетевой  кабель из разъема.  Тут же появилось  сообщение:
"Произошло  отключение  от  сети,  дальнейшая работа  приостановлена". Зотов
закрыл лицо руками и опустился на стул. Пока паренек летал по клавишам, Олег
Игоревич сидел, молча погруженный в мрачные раздумья.
     Ну что там?
     Я понял, зачем ей понадобились дискеты, - обрадовался парень.
     Зачем?
     Она  уничтожила  информацию  на  них.  Уничтожила себя  и заразила сеть
вирусом.
     А чему ты радуешься?
     Похоже у создателей этого пакета хорошее чувство юмора.
     Ты сможешь все восстановить?
     Конечно.
     Ладно, узнай был ли отправлен факс и куда. Это можно сделать?
     Да.
     Тогда давай, давай работай.
     Молодой  человек  забрал дискеты и отправился  к  себе,  с его  лица не
сползала улыбка.
     Стой. Ты куда?
     Я сделаю это у себя. У вас нет нужных мне программ.
     Ладно, - махнул рукой Зотов. Позови мне, пожалуйста, Милова из отдела.
     Парень вышел и Зотов на минуту остался один.
     Звали, Олег Игоревич, - появился на пороге Милов.
     Заходи, Ринат, садись.
     Хочу я тебе дать одно задание. Постарайся отнестись к нему серьезно.
     В  это   время  дверь  без  стука  раскрылась,  и  на  пороге  появился
улыбающийся программист.
     Я принес вам факс, отправлено  только половина страницы, вот взгляните.
Он протянул страничку белой бумаги.
     На листе было напечатано:
     Отправитель:
     Зотов Игорь Олегович.
     Организация, имя в сети, телефон, факс, адрес.
     Японский городовой, да как же это возможно? Как он узнал это все?
     Ничего удивительного нет. Я не знаю, что было на второй  части, но если
он  добрался до бухгалтерии  и  отдела кадров,  то мог бы  посмотреть  и ваш
табель и паспортные данные.
     Я говорил, что компьютеры это хуже геморроя, - простонал Зотов.
     Ну  зачем  вы так,  -  возразил  парень,  явно  не  чувствовавший  себя
виноватым.
     Ладно,  спасибо  тебе,  иди восстанавливай все  это  хозяйство, а у нас
дела.
     И Зотов закрыл за парнем дверь.



     Работа, так увлекшая сначала, превратилась в  долгострой. Причиной тому
стало финансовое  состояние "Фагота". Его счет  был арестован, на  имущество
наложен арест.  Райдонович пообещал расплатиться с  Гольдман автомобилем, но
она явно не собиралась  рисковать.  Старков  думал, что  Гольдман узнала про
ошибки  наряду с реализацией ниже себестоимости, отстоять которые даже ей не
по силам, а раз отстоять все не удастся, то платежеспособность "Фагота" была
под  большим вопросом. Гольдман впадала в крайности,  то  требуя немедленных
результатов, то переводила  людей на другую  работу. Несколько дней  Старков
просто  разбирал нормативку, помогая  библиотекарю.  Иногда он целыми  днями
заполнял  таблицы  реализации  и  задерживался  допоздна. Лето перевалило за
половину, и стало  не так жарко. Старков возвращался поздним вечером домой и
наслаждался спустившейся на город прохладой. В это  время, в троллейбусе уже
почти  не было пассажиров, и  он обратил внимание на чернявого широкоплечего
парня, явно разглядывающего его из середины салона.  Старков сделал вид, что
не  замечает  его  и  устроился  на сидении,  достал из кармана сложенный  в
четверо листок факсимильной  бумаги и в десятый раз стал перечитывать. Через
две минуты его мысли были уже далеко, и, выходя на  своей остановке, он даже
не  посмотрел  в салон  отъезжающего  троллейбуса. Подходя к  дому,  Старков
вспомнил,  что  не купил  сигарет.  Резко изменив  направление  движения, он
направился  к ближайшему  ларьку. Ища  мелочь по карманам и разглядывая свое
отражение на стеклах, он увидел за спиной того самого  парня. Парень быстрым
шагом направлялся  по  дороге к общежитию. Что  - то в нем  было  такое, что
сразу  бросалось в глаза. То ли его прическа была слишком спортивная, то  ли
походка слишком  механическая  и  торопливая.  Хотя  все это было в пределах
разумного, все  вместе  делало его похожим  на персонаж из  фильма.  Старков
проводил его взглядом до входа и, когда дверь хлопнула, снова забыл о нем.
     Привет, баб Дусь, - поздоровался Старков с вахтером, входя в вестибюль.
     А, Лешка. Все на пенсию зарабатываешь.
     Зарабатываю, баб Дусь.
     Ну и зря.
     Почему это?
     А все равно ни хрена не получишь.
     Да ладно вам.
     До пенсии  ещо дожить  надо. Шас молодежь как  мухи  мрет. Ты  бы лучше
женился, детей завел.
     Я, баб Дусь, и женат был и дочка есть. А второй раз  я в эту лотерею не
играю.
     Да когда ж ты успел?
     Вот успел. Четыре года от звонка до звонка.
     И шо бросил ее?
     Не знаю, кто кого бросил. Наверное, никто никого не бросал.
     Характерами не сошлись?
     Может быть.
     Эх, Леша, смолоду дурите, а потом жалеете. Ведь сопьешься без жены.
     О-о, это мне не грозит. Баб Дусь, скажи-ка лучше, что  это  за крендель
вошел сейчас?
     А тебе зачем?
     Тебе, баб Дусь, в ФСБ  работать. Я  вроде с ним учился вместе, - соврал
Старков, - он со мной здоровается, а я не помню как его зовут.
     Он  здесь  не   живет.  К  знакомому  прошел  на  минутку.  В  шестьсот
восемнадцатую.
     И вы его пропустили?
     Он мне пропуск оставил.
     Баб Дусь, покажи.
     Не положено.
     Я одним глазком посмотрю как его зовут.
     Баба Дуся нехотя достала из стола красную книжечку.
     Милов Ринат зовут. Вспомнил?
     Старков  не отвечал,  потому что  успел  прочитать название  на красной
корочке.
     Оглох что - ли?
     Да, вспомнил. Учились в одной школе. Спасибо, баб Дусь.
     "Что же происходит? - думал Старков,  поднимаясь по лестнице на восьмой
этаж.  Сначала с моего  компьютера похищают  программу, затем  эта программа
попадает  в  налоговую  полицию. Во всяком  случае  именно там  ее  пытаются
открыть. И теперь появляется некто Милов из той же конторы в моем общежитии.
Совпадение  это или закономерность? Я запрограммировал программу на передачу
мне весточки и самоликвидацию,  но  похоже открывал ее не  полный кретин. Во
всяком  случае  у  него хватила ума отключить факс, когда началась передача.
Вполне  возможно он  уже восстановил программу и пользуется ей.  Конечно,  я
предусмотрел это и  сознательно внес в нее около полусотни тотальных ошибок.
Но  если  этот Зотов, который открывал программу  действительно так крут, то
ему достаточно понять принцип работы, а  остальное он доделает сам.  Да нет,
не может быть. За  шесть лет работы мне не встретился ни один такой человек.
Взять хотя бы Люду. Умница - разумница, пробу ставить некуда. А попади к ней
программа, ничего без моей помощи сделать не сможет.
     Поднимаясь на седьмой этаж Старков, уже услышал негромкий  хлопок. Было
похоже,  что уронили  вилок  капусты на  асфальт. Он  замедлил  шаг  и  стал
осторожно наступать на каждую ступеньку. Теперь отчетливо слышалась возня на
восьмом этаже.  Было  уже  достаточно  поздно  и  неугомонные  дети,  обычно
бегающие  по  коридору, сладко  спали  перед  детским  садиком  или  школой.
Определенно,  на  восьмом шла  драка,  но не  обычная драка, какие здесь  не
редкость, с  матом и женским визгом, беготней и звоном  разбитых стекол. Это
была тихая драка, и похоже дерущиеся не собирались выдавать себя, они громко
сопели  и  пыхтели, но  при  этом старались не  производить  громкого  шума.
Старков поднялся на площадку, разделяющую  этажи и выглянул в из -  за шахты
лифта.  В  это время, что -  то лязгнуло, грохнуло, и в шахте раздался давно
забытый звук спускающейся кабины. Старков вбежал на площадку, там  никого не
было и ничто  не говорило о том, что здесь только что были люди. Левая часть
коридора просматривалась до конца. Правая была погружена в темноту.
     "Если бы кто  - ни будь убежал в темноту, были бы  слышны шаги в гулком
коридоре? "- размышлял он.
     В ответ  лифт замер где - то на нижних этажах. Стояла  мертвая  тишина.
Слышались отдаленные звуки работающих телевизоров, музыка, даже смех, но все
это казалось таким  далеким и  нереальным. Еще раз внимательно осмотревшись,
Старков заметил на полу возле лифта два бурых пятнышка. Когда я тронул одно,
палец окрасился в алый цвет.
     Как все запущено, - присвистнул Старков, - а гемоглобин - то в норме.
     И чтобы не испугаться,  он, выпрямившись во  весь  рост, зааплодировал.
Его жиденькие  хлопки разлетались по коридору и гасли в темноте. В этом было
что- то нахальное  и в  тоже  время стыдливое и трусливое. Старков хлопал  в
ладоши до тех пор, пока не ощутил острую боль в руках.
     Спасибо, что  починили лифт,  - громко сказал он в темноту и,  деловито
брякая  ключами, направился к своей  двери, к счастью, находившейся  в левом
крыле коридора.



     Для Рината  Милова  мир перевернулся. Он открыл глаза и увидел две пары
ног,  стоящих  на потолке. Одна нога  опустилась  и врезалась  в лицо. Глаза
залила теплая жидкость,  и он опять потерял сознание. Когда  он снова открыл
глаза, то понял, что его рот заклеен  скотчем. Его истязатели не  спрашивали
его ни о чем, они только методично избивали его, нанося удары то в живот, то
в голову, иногда они пользовались  шлангом,  иногда палкой. Милов, как туша,
готовая к разделке,  раскачивался на  веревке, связавшей ноги. Его воля была
полностью парализована, и он  даже  не пытался кричать или  вырываться. Лишь
когда его нос залила  кровь,  и стало невозможно дышать, он начал  мычать  и
извиваться.
     О, задергался, - сказал один из истязателей. Неси зарядку.
     Второй принес оранжевый ящик с прибором в корпусе.
     Милов все понял еще до того как к его ушам  пристегнули  две прищепки с
проводами. Он действительно дергался изо всех сил, пытаясь стряхнуть провод.
Наконец, один из истязателей нагнулся к Милову и спросил:
     Ты кто?
     Милов замычал в ответ.
     Не хочешь говорить? Ну как хочешь.
     Истязатели  деловито   переговаривались,  обсуждая   какое   напряжение
выставить. Один  из них встретился перевернутым взглядом с Миловым.  По  лбу
Рината стекали  слезы  бессилия. Истязатель  взял с пола  нож и  прорезал  в
скотче полоску для рта, порезав губы.
     Ты кто?
     Ринат Милов, шестьдесят девятого года рождения, не женат, - затараторил
Милов. Родился...
     Неправильный  ответ,  -  тихо сказал  истязатель и  включил тумблер  на
оранжевой коробочке.
     Тело Рената пронзили сто вольт постоянного тока. Ему показалось, что  с
его тела падают куски отслаивающегося мяса. Запахло паленым.
     Я скажу, я все скажу, что вам надо? Прошу вас, пожалуйста.
     Истязатель выключил тумблер и также тихо спросил.
     Ты кто?
     Я... Я...
     Он над нами издевается, - сказал один и потянулся к тумблеру.
     Суки! - в отчаянии выдохнул Милов.
     Присутствующие весело рассмеялись.
     Ладно, дружок, на  первый вопрос я за тебя  сам отвечу. Ты - мент, ясно
тебе?
     Ясно, ясно.
     Раз ясно, отвечай дальше: зачем ты пас Старкова?
     Какого Старкова?
     Истязатели  заклеили рот  новым куском  скотча и  продолжили  избиение.
Через  десять  минут один принес  ведро воды  и  поднял его так, что  голова
Милова оказалась  под водой. Милов думал, что уже захлебнулся,  когда увидел
свет. Две головы поочередно спрашивали его о чем -  то, он что - то отвечал.
Они  кричали ему  в ухо и трясли  его тело  и голову. Внезапно  Милову стало
холодно,  его  больше ничего  не  беспокоило, боли  больше не было, не  было
страха, одна обида. Милову было обидно. Обидно за то, что он такой молодой и
полный сил, вот так глупо умер, подвешенный за ноги в грязном гараже.



     Виталий Николаевич слушал Кошелева в одно ухо. Кошелев  был начальником
службы  безопасности  "Алькора". Вернее, Виталий Николаевич  не  имел  своей
собственной  службы,  и Кошелев,  как  и  вся  охрана  корпорации  "Алькор",
работала  по найму. "Все равно через  пару лет люди вырастут и создадут свою
фирму", - думал Головнин,  -  зачем мне растить кадры для кого - то. Лучше я
воспользуюсь  услугами  профессионалов  и  мне  спокойнее будет  и в  случае
промахов,  без  сожаления дам пинка  под зад. И  нанял охранное  предприятие
"Мангуст" защищать свою собственность.
     Кошелев был неплохим специалистом. Капитаном милиции в отставке, хорошо
владеющим  восточными единоборствами, прекрасно ладившим с людьми и  знающим
их психологию.  Он выделялся из толпы своей  военной выправкой и милицейской
лысиной.  Но  иногда это было  даже кстати.  В  его присутствии  можно  было
закончить разговор сразу. Стоило только  подозвать  капитана в отставке, как
собеседник терял линию разговора и прекращал пустую болтовню.
     Виталий Николаевич был погружен в свои мысли, но тем  не менее, кое где
успевал переспрашивать.
     Поясни,  Миша,  как этот молодой  человек без специального  образования
попал в лучшую аудиторскую фирму? Насколько я знаю, у Гольдман к сотрудникам
особые требования.
     Совершенно  верно.  Требования  в  "Активе"  вполне  конкретные. Высшее
образование с отличаем, предпочтение  техническому, а лучше -  два. Гольдман
не  делает ставок  на  специализацию и  аргументирует это тем, что  человека
легче научить,  чем  переучить.  Старков  же  практик,  чего  в "Активе"  не
наблюдается.  Закончил школу  средне,  особо  не выделялся. Радиотехнический
техникум. Призы  на  олимпиадах по химии и физике.  Специальность  -  связь.
Работал по  установке и обслуживанию сигнализации. Несколько рацпредложений.
Планерная  школа.  Армия,  пограничные  войска.  Курсы  бухгалтеров.  Работа
младшим бухгалтером  в  фирме  торгующей  оргтехникой.  Курсы ЭВМ.  Вечерний
институт для отставных офицеров.
     Как он затесался в офицеры?
     Стал посещать занятия в  новой группе,  никто никого не знает. Приходил
на  занятия,  когда  перекличка  уже прошла.  Через некоторое  время к  нему
привыкли и перестали  обращать внимание. Специальность - руководитель малого
и среднего бизнеса, специализация -  бухучет. За восемь месяцев умудрился не
получить ни одной оценки. Диплом разумеется не получил. Сменил место работы,
специализируется по воровству.
     Ворует?
     Занимается  теневым учетом,  ищет  хищения  на  предприятии  и  за  его
пределами. Везде, где он появляется, идут увольнения сотрудников. В основном
менеджеры, кладовщики и кассиры.
     Скользкий тип.
     С девяносто шестого  года девять налоговых проверок.  Штрафы и  пени на
сумму две  тысячи восемьсот рублей, арбитражные дела.  Ссора  с  директором.
Причина: директор решил воспользоваться  проверкой для продления  кредита  и
распространил слух среди своих кредиторов, разумеется  не банков, о том, что
штрафы  не  удалось отстоять.  Старков с  повышением в  зарплате  перешел  к
Гольдман. Разговор  состоялся наедине,  но полагаю, что и здесь  не обошлось
без фальсификаций. Работает одиннадцать месяцев. Отзывы средние.
     Ну а с личной жизнью?
     Познакомился с женой  на  прыжках  с  парашютом,  женился  в  девяносто
третьем. Жена  семьдесят  первого  года  рождения, уроженка Днепропетровска,
Ирина  Николаевна Гордиенко. Закончила медицинское училище. Через  год после
замужества   родила  девочку.  Через  два  года   ушла   к  охраннику  фирмы
"Безопасность". Всем говорит, что не вынесла разговоров о бухгалтерии.
     А на самом деле?
     Это  не  моя  епархия,  Виталий Николаевич, чужая  душа  по  - прежнему
потемки.
     Свое мнение ты как никак поимел?
     Имею  там,  где  это  поддается  логическому  анализу. Скажем,  если бы
охранник "Безопасности" имел хорошее материальное положение, или Старков был
полным  импотентом. А понять, чего хочет женщина там,  где вроде все есть, я
не могу. Могу предположить, что Старков не сошелся с тещей, он же выходец из
детского дома и опеки не выносит, но это мне не кажется убедительным.
     Какие отношения с дочерью?
     Никаких.  Мать  запретила им встречаться. Новый  папа  обожает девочку.
Правда не ее одну.
     Злоупотребляет?
     И не только алкоголем.
     Ну бог с ним. Что по инциденту?
     Работник налоговой  полиции Милов появлялся в общежитии дважды.  Второй
раз  либо,  выследил  Старкова,  либо  шел  с ним  на  встречу  и,  по  всей
вероятности, пытался  войти  с  ним  в  контакт. Помешали  ему люди Рохлина,
которые Милова вынесли через подсобку на первом этаже. После чего отвезли на
СТО, принадлежащую Семакину. Там его допросили, а тело вывезли в четыре утра
на автомобиле ВАЗ 21099 гос. номер А 326 УК по северному шоссе.
     Куда?
     Четыре  утра, Виталий Николаевич, трасса чистая, преследование я считал
не разумным, а вертолета пока у нас нет.
     Что им удалось выяснить?
     Кошелев развел руками.
     Ясно.
     Давай вернемся к нашим баранам.
     Мы выяснили, что Старков каким - то образом связан с  Миловым, каким мы
пока не знаем.  Милов предлагает решать проблемы, возникшие в ходе проверок,
на кого он  работает - неизвестно. Определенно, что Милов это  пешка,  тогда
зачем  ему  надо встречаться  со Старковым,  тоже  пока  не-  понятно.  Если
предположить,  что  Милов это связной, то  получается,  оба они  работают на
одну,  очень  плохо  организованную,  структуру.  Эта  структура  пользуется
Миловым  для  получения информации о  проверках, Старковым  - для  получения
конфиденциальной  информации о предприятиях. Старков же имеет доступ к ней у
Гольдман?
     Имеет, но смысла в этом  нет,  потому  что  и  "Селенга",  и "Фагот" не
обслуживались у Гольдман.
     Ах, да. Гольдман  же мелочью не занимается. А  что, если это она решила
таким  образом  утопить  своих  конкурентов, ведь кто -  то  им  должен  был
осуществлять аудит? А что может быть хуже, чем плохая репутация?
     Тогда зачем Милову связываться со Старковым?
     А он и не связывался. Это Старков был связным с Миловым, а не на
     - оборот.
     Ты говорил,  что у  Старкова заработная плата на порядок  выше. Почему?
Раз  он средний специалист, из критериев Гольдман выпадает, может  быть так,
что она наняла его именно  для  такой работы. Я  вижу здесь  хороший расчет.
Мало  того, что  Старков не знает про участие  Гольдман,  так  и Милов нанят
через третьих лиц. Ведь по сути это два  олуха, жизни  не видавшие.  Заводит
она хорошо законспирированного юнца, дает ему в руки идею хорошо заработать,
а  сама вроде бы как  не  причем.  Только  разжевала и  в  рот положила. Тот
находит  себе  подельщиков:  Старкова  и  Милова.  Объясняет  им  все,  мол,
заработаем  как  следует, может  быть даже помогает  Старкову  устроиться  к
Гольдман.  Та  в  свою  очередь  подсовывает  ему  тему  работы.  Эту  самую
реализацию  ниже  себестоимости.  Вот вам, пожалуйста, и  трест.  Наверняка,
подбирая Старкова, она понимала, что у того данных нет и не потянет он фирму
из дерьма вытягивать, а если и вытянет, так она ничего не теряет. Конкуренты
- то разбежались. Как ты думаешь, Миша?
     Слишком  уж  все сложно, Виталий Николаевич.  Если бы  мы говорили не о
Гольдман, я бы сказал - нереально.  В одном я с вами абсолютно согласен: вся
эта  история очень походит на  детскую  игру  в  шпионов. И то,  что это  не
москвичи, сомнений нет. Масштаб, почерк, организация не те.
     Если  я рассуждаю правильно, Миша,  то  вся  эта кутерьма  нам ничем не
грозит, она нам на  пользу  будет. Избавимся  мы  от  конкурентов  и рук  не
замараем, а  вот  ребятишкам  этим  уже  венки  пора заказывать, но  если  я
ошибаюсь,  и  все  -  таки  есть  контора  посолиднее?   Если,  как  говорил
Райдонович, это все - утечка информации, тогда два момента не- выясненных до
сих  пор:  у  кого  получал  информацию Милов и каким образом  связан  с ним
Старков. Я понимаю, что Милов теперь ничего не скажет, но Старкова прощупать
не мешало бы. Займись этим, Михаил Семенович, и начни с того, что может быть
Милов со Старковым совсем незнакомы. Всегда надо на худшее надеяться.
     Кошелев закрыл черную папку и сунул ее  под мышку. Он всегда делал так,
когда считал разговор законченным. Выждав десять секунд тишины, Кошелев по -
военному повернулся и направился выполнять свою работу.



     Заканчивая работу  в "Фаготе", Старков уже осознавал, что эта  затея из
долгостроя  превратилась в  пустышку.  Казавшаяся  простота, стала  реальной
трудностью. Старков  подвел итог своим вычислениям и выдал  на гора, данные,
которые теперь были козырем в борьбе за "Фагота". Ему удалось снизить в пять
раз сумму доначислений, но  по - прежнему  она была  очень высокой. Гольдман
предвидела это, и у нее был план, как можно сыграть  на переплатах  и других
тонкостях,  но даже  она  не могла сделать  эту работу  абсолютно  доходной.
Обычно  Гольдман брала процент  с суммы возвращенных средств,  и  обычно это
были ее клиенты, не допускавшие  в  учете ошибок и больших промахов, поэтому
ей не  требовалось  восстанавливать  учет и  проделывать глобальных работ. У
"Фагота"  все  было  наоборот. Все, за  что брались работники "Актива", было
сырым и содержало,  если  не полные ошибки, то  как минимум  было  искажено.
Когда  Гольдман  познакомила  Райдоновича  с  предварительными  материалами,
радости  это у него не вызвало. Он  долго переваривал сказанное и в итоге не
ответил  ничего  определенного.  Уже  в  машине, обсуждая  работу,  Гольдман
сказала:
     Теперь, Леша, будем ждать, от нас ничего не зависит. Если Райдонович не
захочет  платить,  то  что мы ему насчитали, браться за дальнейшую работу не
имеет смысла.
     Старков собрал все  материалы "Фагота" на дискеты и  попросил  Гольдман
заехать в офис,  чтобы оставить ее  там.  Когда  девятка остановилась  возле
офиса, Светлана Аркадьевна сказала:
     Сейчас, наверное, уже никого нет, вот тебе ключ, - и протянула связку.
     Я только сделаю копию, Светлана Аркадьевна.
     Пятнадцать минут тебе хватит?
     Хватит, хватит.
     Давай, мы тебя ждем.
     Старков  вприпрыжку  побежал по  ступенькам.  Когда  он  сунул  ключ  в
замочную  скважину, то  понял, что  дверь открыта,  а  внутри играет музыка.
Старков шагнул в помещение, воровато оглядываясь. Все  было как обычно, если
не считать раздававшегося из динамиков одного компьютера голоса Макартни.
     А-а, знаменитость пожаловала.
     Только теперь он  увидел Кристину, сидевшую  неподвижно  на стуле между
столом  и подоконником.  Ее  волосы были  распущены, взъерошены  и закрывали
лицо, из - за  чего  походили на  стог  сена. Она сидела  как  мужик: широко
расставив ноги и держась обеими руками за  стул. В следующую секунду Старков
понял  почему.  Кристина  была  пьяна  и  ей  с  трудом  удавалось   держать
равновесие. Рядом со стулом стояла наполовину порожняя бутылка водки. И судя
по тому, сколько там осталось, Кристинино веселье началось достаточно давно.
     Ты что это, киска, не закусываешь? - как можно миролюбивее спросил он.
     Какая я тебе киска!?. Ик...
     Кристина  схватила бутылку  за  горлышко  и  попыталась  бросить  ее  в
Старкова, но передумала и отпила глоток.  Тут же ее лицо перекосилось, и она
уткнулась в руку, пережидая химический ожог.
     Ты думаешь я напилась? Ик... Фигушки. Я тебя жду сукин сын. Мне с тобой
поговорить надо, хотя ты этого и не стоишь.
     Слушай, Кристин, сейчас не лучшее время.
     Почему-у?  -  она  посмотрела  пьяными  глазами. Ей с  трудом удавалось
находить Старкова в  раскачивающейся  комнате, ее плечи подрагивали, а  тело
как пружина все время балансировало на стуле.
     Во - первых ты сейчас чем - то расстроена.
     Я  расс - сстроена?  Ик...  Да нихрена  я  не  настроена, я  от  страха
кипятком писаю, мать твою, Старков. Ик...
     Кристин, внизу Гольдман меня ждет,  и если я через пятнадцать  минут не
спущусь, она сюда поднимется и увидит тебя в таком состоянии.
     А мне поху. Ик... Пусть видит. Ик... Ты думаешь ты один такой крутой? А
мы, ик... пальцем деланные?
     Так вот что Кристиночка, давай сделаем  так, я  сейчас  спущусь  вниз и
уведу Гольдман,  а  через десять минут вернусь, и  мы  с тобой все  обсудим.
Только никуда не уходи.
     Старков понимал, что глупо с его стороны было просить  Кристину  никуда
не уходить, но она послушно кивнула.
     Вали. Ик...
     И Старков исчез в коридоре. Отдав ключ,  он  попросил Гольдман высадить
его  на  ближайшей  остановке, сославшись  на  то,  что  ему  надо  зайти  к
знакомому. Попрощавшись с Голдман и Романом, Старков вернулся пешком в офис.
Там по - прежнему раздавалось "Естудей".  Наверное, Кристина поставила песню
по  кольцу.  Старков  принялся  копировать  дискеты,  старательно  пряча  их
содержимое в одному ему известные скрытые  директории. После кражи он уже не
доверял ни паролям, ни  другим  защитам. Когда он закончил,  то  увидел, что
Кристина  спит,  сидя  в  кресле  слегка  похрапывая.  Если  бы кресло  было
вращающимся,  она  непременно  упала  бы,  и  во  сне  она  не   переставала
балансировать, соблюдая  невидимое равновесие. Несколько минут  подумав, что
же  ему делать, он в  конце  концов решил не  будить ее. Заботливо  укрыв ее
колени  пиджаком,  Старков  открыл  окно,  чтобы  увеличить  приток  свежего
воздуха. На Кристинином  лице, то блуждала  улыбка, то  она морщила  носик и
кривилась в гримасе отвращения. Старков осторожно понюхал ее дыхание. От нее
пахло парами этилового спирта. Похмелье, если оно будет, еще не наступило, и
Кристина  блуждала в  своих пьяных  снах.  Насыпав в два стакана растворимый
кофе и  сахар,  Старков вскипятил  воду и наполнил один  до краев. Поудобнее
устроившись  на кресле,  он  приготовился  терпеливо  ждать. Ждать  пришлось
долго. Через три часа Кристинино дыхание стало прерывистым, она  стала что -
то бормотать и качать головой. Старков пытался расслышать, что она  говорит,
но до него только долетали обрывки слов.
     Да  пошел  ты,  к  такой  -  то  матери,  -  Кристина подняла  голову и
уставилась на него сонным взглядом.
     За это время в офисе стемнело, и она не могла понять, где находится.
     И к тебе относится, - грубо сказала она.
     Зачем ты так?
     А  тебе  спасибо сказать? Из  -  за тебя у меня в  жизни все  на  вверх
ногами.
     Ты выспалась?
     Да пошел  ты, дерьмо! Если не хочешь слушать,  уматывай, я  и без твоей
помощи справлюсь.
     О чем ты говоришь, Кристина? Что я тебе плохого - то сделал?
     А - то не понимаешь?
     Нет.
     Да все  ты понимаешь, сознаться  боишься. Ты  во всем виноват, ты. Пока
тебя не было -- работали и горя  не знали, нет  смотрите-ка выискался умник.
Бухгалтер - практик. Зарплату ему - нате, новый компьютер - нате,  помощника
- нате. А сам - то ты, что можешь? Если  бухучет за тебя Настя  да я делаем?
Ноль ты без палочки.
     Кристинино  лицо  раскраснелось,  в пылу гнева она  говорила совершенно
четко и быстро.
     Перестань, Кристина, - возразил Старков.
     Перестать? Мне? Шиш, на-ка выкуси. Ты мне рот не заткнешь. Ты думаешь я
завидую  тебе?  Да  нисколечко,  я  -  то знаю, чего ты стоишь. Мне  на тебя
наплевать, и я  бы с  тобой  разговаривать  не стала. Да ты мне  не только в
работу, ты мне еще и в жизнь залез.
     Опомнись, Кристина, о чем ты? - слабо возражал Старков.
     О чем? О двух парнях с ножичком, любителей разные вопросы  задавать,  -
Кристина попыталась встать, но безуспешно.
     Какие парни, поясни?
     Какие  парни, какие парни.  Такие. Прижали  меня к  стенке  в подъезде,
приставили  нож к  горлу  и  только  о тебе  и разговоры  вели. Какую работу
делает, с  кем встречается, какие  отношения с сослуживцами.  Ты  же  у  нас
знаменитость, а я у тебя импресарио.
     Кристин, ты что, серьезно?
     Серьезно?
     Кристина отбросила свои волосы с лица и Старков, увидел с левой стороны
на ее  шее несколько порезов или скорее царапин. Он смотрел на нее  очумелым
взглядом  и не мог поверить  в происходящее. Кристина отвернулась в сторону,
придерживая волосы одной рукой. Старков сел перед ней на колени, внимательно
разглядывая  царапины.  В  комнате  было  почти темно, лишь  уличные  фонари
излучали холодный  свет.  Все  -  таки он  не  мог  поверить  своим глазам и
осторожно прикоснулся к ее шее.
     Мне страшно! - навзрыд прокричала  Кристина  и, уткнувшись в его плечо,
дала волю своим эмоциям.
     Когда  его рубашка  окончательно  промокла от слез, Старков  понял, что
Кристина пришла в себя. Ее наверное мучила совесть, если, конечно, она у нее
была.  Он взял  Кристинину  голову двумя руками и попытался  поцеловать ее в
лоб. Она резко высвободилась и встала. Действие алкоголя было еще достаточно
сильным, и, чуть не потеряв равновесие, Кристина исполнила па, потанцевав на
упавшем пиджаке. Старков подхватил  ее, стараясь держать дистанцию насколько
это возможно.
     Мне нужно  домой,  - теперь  она  видела цель и остановить Кристину мог
только танк.
     Я провожу тебя. Где ключи?
     Какие ключи?
     - Как - то ты сюда попала?
     Ах, ключи - там, - она неопределенно махнула рукой.
     Старков принялся исследовать рабочие  столы. На втором круге ему пришла
в голову замечательная  идея включить свет. Ключ тут же нашелся, он торчал в
замке с внутренней стороны.
     Попей пока кофе, я найду машину.
     Щелкнув чайником, Старков принялся  искать телефон  такси. На  столе  у
Ольги  Егоровны,  как обычно,  возвышалась гора неразобранной прессы,  но по
закону  подлости объявления, печатающиеся в каждой газете, не попадались ему
на глаза.  Наконец оценив  свою  тупость, он позвонил  по 09  и узнал  номер
телефон. Называя адрес, Старков смотрел, как Кристина отхлебывает из большой
чашки  дымящийся  напиток. Вид  у  нее  был как у  вчерашней  тарелки  супа.
Несмотря  на  следы  косметики  и  приличное  платье,  она больше напоминала
вокзальную шлюху, чем работника аудиторской фирмы.
     Когда у подъезда остановилась  желтая "Волга", я успел помыть  чашки  и
закрыть окно.
     Поехали.
     Куда? - безрадостно спросила Кристина.
     Домой.
     Я лучше посижу здесь.
     Не капризничай, уже поздно, и тебе надо выспаться.
     Меня тошнит, я лучше пешком.
     Полчаса и ты дома.
     Кристина вместо ответа скривила гримасу отвращения.
     Поехали, поехали, - Старков подставил ей плечо, и как  два собутыльника
они зашаркали ногами по коридору.
     Вечеринка? - приветствовал водитель в натуральной такситской фуражке.
     Что  - то  вроде  того, - ответил Старков, усаживая Кристину на  заднее
сиденье, хлопнул дверью и направился вокруг машины. Когда он открыл дверь со
своей стороны, из салона высунулась голова и издала звук похожий на рычание.
     Э-э! Так она мне всю машину облюет, - возразил водитель.
     Ничего, ничего.
     - А ну выметайтесь.
     Скоро будет все о'кей, - почему - то сказал Старков.
     Это меня не устраивает, кто захочет в салон садиться после вас?
     Послушай, приятель, я тебе заплачу.
     Да нахрена мне твои деньги. Давай вытаскивай свою телку.
     В это время Кристина выпрямилась на сидении и громко крикнула:
     Шеф гони, я плачу!
     Вот видишь все нормально, поехали.
     Выждав минуту и  напряженно смотря в зеркало, водитель резко тронулся и
набрал   скорость.  Кристина  склонилась  к   Старкову   и  пьяным   шепотом
пробормотала:
     Меня шас вырвет.
     Шеф, поверни здесь направо.
     Куда?
     По Ленина до третьего комплекса.
     Через минуту машина остановилась у общежития.
     Спасибо, - первым делом, Старков вывел Кристину на воздух.
     Когда он  расплатился с  таксистом, она уже была  в пятидесяти метрах и
ему пришлось побежать за ней.
     Скажи подружке, чтобы закусывала, - на прощанье бросил таксист.
     Старков догнал Кристину и  повел ко  входу в здание, мысленно моля бога
чтобы сегодня была смена бабы Дуси.
     Ты кого это привел? - удивилась старушка.
     Вы же мне сами говорили, баб Дусь, чтобы я женился.
     Так я тебе говорила жену найти, а не потаскушку.
     Кто это здесь потаскушка?  - внезапно поняла  Кристина, что речь идет о
ней.
     Ба, да она пьяная, - всплеснула руками баба Дуся.
     Не без этого. На свадьбе положено веселиться. Вот мы и выпили.
     Так вы уже расписались?
     А то как же?
     А что же ты мне позавчера ничего не сказал?
     Я еще сам ничего не знал.
     Да как же можно  за один день расписаться? Моя внучка, вон, два  месяца
ждала.
     Мы, баба Дусь, через Интернет, по электронной почте, сейчас так  можно,
если регистрация неторжественная.
     А-а, - баба Дуся понимающе кивнула.
     - Ладно  мы пойдем,  у нас еще первая  брачная ночь  впереди, пока, баб
Дусь.
     Совет вам да любовь, - съехидничала старушка.





     Утро для Олега Игоревича  Зотова началось с  волнений. Он уже  понимал,
что отсутствие Милова является  неслучайным, так именно сегодня  на утреннем
совещании Хрущев почему - то поинтересовался,  чем  занимается его работник.
Хорошо  бы,  если просто поинтересовался,  от взгляда Зотова  не ускользнула
стопочка  личных дел на столе  Александра  Николаевича. Выходя  из  кабинета
начальника,  он  видел как туда входила высокая брюнетка в  форме майора. Не
надо  быть  очень  проницательным,  чтобы  соединить личные  дела на столе у
начальника, заданный  вопрос и майора из отдела по служебным расследованиям.
Если начали копать,  значит есть основание. Плановыми проверками этот  отдел
давно  не  занимается. Неужели Ринат  где  -  то  засветился? Не  надо  было
экономить.  Надо было нанять кого -  то со  стороны, а этот  юнец может дров
наломать.
     Ждать  долго  не  пришлось.  Через час  Хрущев вызвал  к себе  Зотова и
познакомил его со Светланой Николаевной Гусевой, проводящей расследование по
вопросу хищения служебной информации.  Впрочем,  она  не  задавала вопросов,
относящихся  к  Милову,  ее интересовал  тот  факт,  что  Зотов  принес  не-
проверенную программу и заразил вирусом служебную сеть, таким образом, что в
бухгалтерии  управления  полностью  перемешались   все  должностные  оклады,
ставки, премии  и  звания. После того как  личный состав получил  заработную
плату равную средней пенсии, возмущению не было предела. Зотов ощутил это на
себе и наравне со всеми  возмущался  и негодовал. Откуда ему было знать, что
это  он явился виновником всех бед. Лишь тогда стал известен факт того,  что
из  управления  был  совершен звонок с целью передать служебную  информацию.
Зотов  объяснил,  что  к нему  в  руки попала  программа, используемая одной
фирмой, и он хотел посмотреть, может она  использоваться в теневом учете или
нет. То, что  произошло потом, он объяснить не  может, но предполагает,  что
раз  на  диск попал  вирус, то  и сама  программа  не может отвечать за свои
действия. Светлана Николаевна  объяснила Зотову что  произошло, а именно то,
что как и в любой в программе была предусмотрена  интерактивная регистрация.
Говоря  простым языком, пользователь отсылает  данные  о себе производителю.
Чаще всего это происходит в  автоматическом режиме, и программа по умолчанию
ставит  имя  пользователя  и  его данные,  имеющиеся  на  компьютере.  Зотов
прекрасно  знал   правила  проведения  служебного   расследования.   Никакой
следователь не станет ничего рассказывать, на то он и следователь. Надо было
допросить всех  причастных к  делу лиц,  а потом  проверить,  где  показания
противоречат или расходятся. А здесь, что - то не то, и  Зотов забеспокоился
еще  сильнее. Зотов уже  знал, куда  был  отправлен факс.  Это  была  фирма,
предоставлявшая услуги связи, пересылку и прием факсов, и там не знали, кому
именно  принадлежал факс,  отправленный из управления.  Человек, по описанию
похожий  на  Старкова,  забрал факс,  полученный  на  компанию  "Рондомизи",
заплатил  наличными  и больше не появлялся. Зотов ждал вопроса,  почему этим
интересовался он сам, и как называется фирма, где Зотов приобрел программку,
но этих вопросов не последовало, и Олег Игоревич расстроился еще больше.



     Кристина не задавала никаких вопросов, пока Старков не открыл дверь.
     Ты куда меня привел, Старков, мать твою? - спросила она без интереса.
     К себе, ты же не была у меня.
     Я к тебе в гости не напрашивалась.
     А я тебя все равно приглашаю. Поспишь немного и пойдешь.
     Я с тобой спать не буду.
     Я и не предлагаю. Вон тебе диван, делай что хочешь, а я посижу.
     Кристина  явно устала и  припиралась из  приличия,  да и  Старкову  все
происходящее начинало  надоедать. Еще  пара фраз, и он  послал  бы  ее, куда
глаза глядят.
     Ну, думай быстрее. Да? Нет? Отменить?
     Выждав паузу,  походкой  пьяной фотомодели, Кристина вошла  в  комнату.
Встав  в  центре,  она огляделась. Из мебели  в комнате  было  три предмета:
диван, стол с  компьютером и небольшое кресло на колесиках. Если бы диван не
был  раскладным,  то  и  эти предметы не смогли уместиться  в восьмиметровом
пространстве. На стенах висели фотографии в рамках. Увидев фото, где Старков
держит распакованный парашют, она улыбнулась.
     Любишь себя, сукин сын, - сказала Кристина тыча пальцем в стекло.
     Ты же не любишь.
     Это точно.
     А ты знаешь, что от ненависти до любви один шаг?
     Фи, Старков, не льсти себе, - она пнула воздух правой ногой  и туфелька
полетела  в угол  комнаты.  Со  второй  туфлей она  проделала  ту  же  самую
операцию, но менее удачно.  Та  пролетела  над  столом  и  сбила стаканчик с
карандашами. Стаканчик упал со стола. Ручки, карандаши и маркеры полетели по
полу.
     Опс, - Кристина быстро прикрыла рот рукой.
     Ничего,  я  соберу,  -  и  Старков принялся  ползать по полу,  подбирая
канцелярские принадлежности.
     Когда он ставил стакан на место, то понял, что к маркерам добавился еще
один. Это  был  обыкновенный маркировочный карандаш,  Старков даже провел на
пальце желтую полоску,  но он был определенно  лишним.  Все еще крутя  его в
руках, Старков заметил  полоски, вырезанные в его корпусе у основания и  его
озарила страшная догадка.  Старков поставил его на место, включил компьютер,
достал  диск с надписью: "Все альбомы  Битлз" и запустил по кругу "Естудей".
Кристина, к  тому времени  устроившаяся на диване так, что  ее  длинные ноги
свисали с  подлокотника,  с интересом  смотрела на его  действия. Достав  из
стола радиоприемник, Старков стал  перебирать шумы эфира на коротких волнах.
Найти ему ничего не удалось.
     "Это и неудивительно, - думал он, - наверняка используется  частота вне
диапазона приема".
     Лишь  однажды Старков  уловил в треске радиопомех похожий звук, но  что
это  было: перехват подслушивающего устройства или  его  галлюцинация, точно
нельзя было сказать. Старков  подсел  к  Кристине,  демонстративно  приложив
палец к губам.
     Я  ожидала  чего  -  то  подобного,  - сказала  она,  готовая  отражать
изнасилование.
     Это не то, что ты думаешь, - шепотом пытался договориться Старков.
     Конечно, не то. Откуда мне знать, что у тебя на уме, извращенец.
     Я хочу только поговорить, - шептал он.
     Это теперь так называется, да?
     Не выдержав, Старков закрыл ее рот  ладонью и быстро стал шептать ей на
самое ухо:
     Послушай меня,  я ни сделаю тебе ничего  плохого.  Эта комната кем - то
прослушивается, ничего не говори вслух.  Я обещаю ничего  не делать,  только
ответь на мои вопросы.
     Кристина не  переставала мычать и извиваться.  Внезапно Старков  понял,
что это действительно похоже на сцену изнасилования, и ему стало смешно.  Он
отпустил руку.
     Мать  твою, Лешка,  ты  совсем  охренел, -  Кристинино  лицо было полно
гнева.
     Ах  ты  не хочешь,  крошка? А  ну иди к  папочке,  -  нарочно  громко и
наиграно произнес Старков.
     Щас! - Кристина забилась в уголок и поджала ноги.
     Сейчас я тебе покажу одну штучку, - на  манер главного героя  из фильма
"Маска" говорил он. И на такой же манер резко приблизил свое лицо к ее, -
     есть будешь?
     Кристина, отвесила звонкую пощечину.
     О-о! Первый поцелуй, а какой горячий.
     Эффектно  взмахнув  руками,  Старков  метнулся  в  коридор,  где  стоял
холодильник.
     Вечеринка начинается! -  изображая улыбку главного героя,  появился он,
держа в руках три охотничьих колбаски,  батон и бутылку молока. Прыгнув в на
диван и изображая немыслимое удовольствие, Старков откусил колбасу.
     О-о. О-о. О-о. Ты все еще не хочешь?
     Кристина осторожно взяла у него из рук батон и тоже откусила.
     Давай делать это  вместе,  - Старков протянул  молоко.  И тихим шепотом
добавил, - если ты не обманула меня насчет парней, то почему не веришь?
     Кристина ушла в свои мысли, в  ее крови было достаточно алкоголя, и она
соображала медленно.
     Когда с трапезой было покончено, пришло понимание. Старков убавил звук,
поставил другую  музыку, осторожно достал  маркер с прорезями и  показал ей.
Затем так же осторожно завернул его в полотенце и положил на стол.
     Я понимаю, ты устала,  - говорил он ей  как можно нежнее. Но, солнышко,
напрягись, подумай, почему мы с тобой  попали в  эту историю? Что нужно было
этим негодяям? Что они хотели узнать? Зачем?
     Кристина  прижалась к  нему  и ни слова не говорила, она молчала,  и ее
страх тихо растекался по комнате. Старкову стало казаться, что на него кто -
то смотрит из  окна, за дверью слышались шаги, в комнате чувствовалось чье -
то  присутствие. Через  пятнадцать  минут  он почувствовал,  что  Кристинино
дыхание стало  ровным и  спокойным. Она тихонько спала,  уткнувшись курносым
носиков в его плечо.
     "Вот это да! А  говорила, что боится,  - думал  Старков, -  конечно она
устала, стресс, алкоголь и все такое, но так быстро заснуть. Он уложил ее на
диван,  выключил  свет  и накрыл клетчатым  пледом. Ее  ноги опять свисали с
подлокотника.
     Так не пойдет, решил Старков и тихонько тронул ее за плечо.
     У-у, - сонно откликнулась Кристина.
     Встань на секундочку, я разберу.
     А ты?
     Я на кресле посижу.
     Нет, я не буду спать одна.
     Мысленно улыбаясь, Старков,  разложив  диван, присел к ее  изголовью  и
тихонько погладил копну золотых волос.
     Мр-р.
     Я  тебя в обиду  не дам,  киска,  -  и  тихонько  наслаждаясь случайной
близостью, обнял ее плечи.



     Старков, проснулся  от стука в дверь, ничего  не понимая. На часах было
десять часов,  Кристины рядом не  было. В дверь стучали очень  громко, и это
внесло  еще больший хаос в  его мысли. Старков, зачем - то кинулся к столу и
первым  делом размотал маркер, потом снова его  замотал в полотенце, положил
на стол и  лихорадочно принялся одеваться.  Когда он завязал галстук, прошло
уже минут пять.
     Стучат, - донеслось из ванной.
     Сейчас иду, - закричал он, мир казался ему винегретом, - кто там?
     Это я, Леша.
     Старков узнал тоненький голосок Анечки.
     Ты одна?
     Одна, - задумчиво ответили из - за двери.
     Когда Старков  открыл  дверь,  то  первым  делом вышел  и  посмотрел  в
коридор,  там  никого  не  было,  если  не  считать  беспризорной   ребятни,
катающейся на  велосипеде. Анечка  быстро прошмыгнула в дверь и ждала  его в
крохотном коридорчике, соединяющем комнату и санузел.
     Чего тебе?
     Ой, Леша, - затараторила она, -  что творится, что  творится. Я сегодня
на работу пришла рано,  мне надо было племянницу  в детский садик отвезти, я
то думала долго, а оказалось совсем быстро. Я  никогда ее не отводила, а моя
сестра попросила, она не может, у нее к зубному талончик, не пропускать же.
     Подожди  Аня, какая  сестра, какой талончик?  Я  ничего  не  понимаю, -
остановил ее Старков.
     Ну как же ты не понимаешь? Моя сестра старшая, а талончик к  врачу, там
предварительная  запись, если  пропустить, то потом надо опять  в пять  утра
вставать, чтобы очередь занять.
     Ну, а я здесь причем?
     Ну  я тебе и рассказываю, только ты  меня  перебиваешь.  Я племянницу в
садик отвела, еще  думала опоздаю, меня Светлана Аркадьевна  убьет, а пришла
наоборот раньше. Еще Елена Павловна не пришла, я стою под дверью и жду ее. А
в  коридоре два амбала  стоят и так на меня посматривают, у меня аж по спине
холодок побежал.  А потом спрашивают, а не здесь ли работают Алексей Старков
и Кристина Погода. А я им так смело говорю:  "Да, здесь, а вам зачем"? А они
мне говорят: "А вы не смогли бы им повестку  передать, пусть сегодня приедут
в милицию". У меня  чуть ноги не подкосились. Я  думала это  бандиты какие -
то,  а это милиционеры оказались. Один достал из папочки повестку и написал.
А сам у меня спрашивает, как отчество, да домашний адрес, а я им говорю: "Да
я  разве  знаю их  домашние адреса, я пройти как  --  помню, а адресов  я не
знаю". Я  им говорю: "Вы  дождитесь секретаря, у нее в отделе  кадров адреса
есть". А  они  мне  говорят: "Некогда нам ждать, нам преступления раскрывать
надо". И ушли,  а  меня  заставили  на корешке расписаться и  сказали,  мол,
теперь  я несу уголовную  ответственность,  если  вы по повестке не явитесь.
Леш, ты что натворил, а?
     Ничего я не натворил? Показывай повестку.
     Анечка  извлекла  желтый  прямоугольник  бумаги  и  протянула ему. Пока
Старков разглядывал его,  она без устали молотила  своим  язычком,  не давая
сосредоточиться.
     Леш, а если ты ничего не сделал, то зачем прячешься?
     Я не прячусь.
     А чего же ты на работу не идешь?
     Проспал.
     А где Кристина ты не знаешь? Она тоже на работу не пришла.
     Не знаю.
     В это время дверь  ванной открылась, и в крохотном коридорчике мимо них
проплыло белое пятно  мужской рубашки с голыми ногами и махровым  полотенцем
на голове.
     Привет Аня, - бросило оно на ходу и скрылась в комнате.
     Если бы у Анечки  была вставная челюсть, она непременно потеряла бы ее,
на ее лице  был такой коллаж  чувств, что Старков так и не смог понять, чего
же  там   больше.  Воспользовавшись   немой   сценой,  он  быстро  обдумывал
произошедшее. Единственный вывод, который пришел ему в голову был таков:
     "Я  не  сделал  ничего  противозаконного и мне нечего  бояться", -  но,
покрутив еще с минуту листок, пожелтевшей от времени бумаги, к нему пришли и
другие мысли.
     Скажи, Анечка, а эти двое как - нибудь представились?
     Да, один, - в полузабытье пропела Аня.
     Как?
     Капитан Пронин.
     Старков внимательно смотрел в  глаза  ребенка, и в его голове крутилось
около десятка эпитетов, готовых слететь с языка.
     И тебе это не кажется немножко натянутым?
     Что?
     Ну  то, что один  из  них  капитан  Пронин,  другой  наверняка  поручик
Ржевский.
     Нет, а ты от куда знаешь?
     Читать люблю. А документы они тебе показывали?
     Нет.
     Ну, тогда  скажи  мне  как  бухгалтер  ревизор,  что означает  вот  эта
повестка на юридическом языке?
     Документ.
     А какие признаки документа ты знаешь?
     Я?
     Да,  ты, - Старков  быстро терял терпение,  хотя в  наивности Анечки не
было ничего нового.
     Дата,  уникальный  номер,   реквизиты  сторон,  подписи,  номенклатура,
печать.
     Ну, тогда найди мне хотя бы один признак документа на этой бумажке.
     Анечка крутила повестку в руках, переворачивала ее и даже посмотрела на
свет.
     Адрес только, больше ничего нет.
     А  раз нет,  то почему ты решила, что  эти  люди были действительно  из
милиции?
     Они так сказали.
     Как все  запущено.  Анечка, проснись,  ты  такая взрослая, а  в  сказки
веришь. Давай лучше сделаем так: ты сегодня здесь не была и нас не видела.
     Но я же дала расписку.
     В чем? В том, что придешь сюда или  в том, что передашь повестку, когда
мы появимся на работе?
     На работе.
     Ну и славненько, иди на работу и не беспокойся.
     Но меня же посадят.
     Анечка, кончай  детский  сад. Ты меня не  видела,  никто за это тебя не
посадит. Придешь на работу, открой  "Консультант" и посмотри, что бывает  за
непередачу  повестки. Я  уверен, что ты  такой статьи  не найдешь.  Даже  за
неявку  никто  в  тюрьму  не  сажает.   В  худшем  случае,  какое  -  нибудь
административное наказание, и  то  не с первого раза. Ты где в конце  концов
работаешь?
     Анечке,  идея  явно  не  нравилась,  но  под  натиском аргументов,  она
согласилась и, уже уходя, спросила:
     А что же теперь будешь делать ты?
     Я? - вопрос  оказался слишком своевременным.  Я что  - нибудь придумаю.
Да, кстати. Передай  Светлане  Аркадьевне вот  это, -  и,  пройдя в комнату,
Старков  достал  два  листа  чистой  бумаги,  торопливо написал заявление  с
просьбой  предоставить  ему отпуск за  свой счет  на  неделю.  Затем показал
Кристине свое заявление и подвинул к ней лист бумаги и ручку.
     Кристина  была занята своими  волосами,  расчесывая  их. Ее  лицо  было
бледным,  и полное отсутствие косметики  подчеркивало  это еще сильнее.  Она
нехотя начала писать, часто отрывая ручку от бумаги, руки ее дрожали, почерк
был мелким и острым. Сложив листы вдвое, Старков сказал Анечке:
     Вот.
     Что это?
     Заявление на отпуск за свой счет, по семейным обстоятельствам.
     Но, как же я передам его, если я у тебя не была?
     А ты не передавай, положи на мой стол и все.
     Анечка нехотя приняла сложенные листы бумаги.
     Леш, ты правда ничего не натворил?
     Анечка, иди, а то тебя на работе схватятся.
     А я отпросилась.
     Тем более иди, чем дольше  ты отсутствуешь,  тем  больше подозрений это
вызовет.
     Ладно  я пойду, но заявления я взять не могу,  -  она  протянула листки
Старкову.
     Боишься?
     Нет.
     Тогда в чем дело?
     Анечка с минуту помялась и спрятала бумагу.
     До свидания, Кристин, - сказала она с порога.
     Пока,  -  раздался из комнаты  хриплый голос. Похоже для  Кристины, это
утро нельзя было назвать добрым.
     Когда дверь за Аней закрылась, Старков облегченно вздохнул.
     Ты все слышала? - спросил он шепотом.
     Почти, - так же хрипло ответила Кристина.
     Ты думаешь это действительно были бандиты?
     А ты как думаешь?
     Я не знаю, я ничего не понимаю.
     Давай поговорим на улице.
     Старков  принялся обходить  свои  владения,  заглядывая  под стол,  под
кровать. В конце концов, он оказался на полу, перебирая компакт диски.
     Та ти та та, - сказала Кристина.
     Да, что - то я отвлекся.
     Сменив рубашку с галстуком на  водолазку  и брюки на джинсы,  он выгреб
всю  свою  наличность, достал документы, маленький фонарик, записную книжку.
Собрал в пластиковый пакет остатки из холодильника. Из оружия нашелся только
кухонный нож. Секунду покрутив его в руках, Старков бросил его в пакет.
     Ты куда собрался? - спросила Кристина.
     Еще  не знаю. Пойдем,  - он  осторожно  размотал полотенце  и  поставил
маркер в стаканчик.
     Осмотрев свою комнату,  Старков понял,  что  пытается запомнить как она
выглядит, как  будто  собирался  увезти это  ощущение надолго. Оказавшись  в
коридоре, он как ни  странно, почувствовал себя гораздо уверенней. На первый
этаж  они спускались  молча. Была уже смена  другого вахтера, и  она смерила
Старкова взглядом удава, смотрящего на кролика. Вместо приветствия  он пожал
плечами, мол, всякое бывает.
     Мне надо позвонить маме, - сказала  Кристина, когда они проходили  мимо
телефона, висевшего в холле.
     Я подожду тебя на улице.
     Не докурив  сигареты,  Старков увидел  Кристину,  выходящую  из  дверей
общежития. Теперь она выглядела совершенно подавленной.
     Я отвезу тебя.
     Куда?
     Домой.
     Нет, - устало бросила она.
     Почему?
     Долго рассказывать.
     Ладно. Подруги у тебя есть?
     Лешка, я не хочу никому ничего объяснять.
     Они минуту стояли друг против друга, думая каждый о своем.
     Я отвезу тебя к  своим знакомым, там не нужно никому  ничего объяснять.
Пока я выясню, что происходит, поживешь там. Идет?
     Кристина   неопределенно  кивнула.  И   они   направились  к  ближайшей
остановке.  Все  это  время Старков лихорадочно  пытался соображать, но этот
день  был  не  для раздумий,  и  ему в голову  лезла  всякая ерунда. В конце
концов,  он  решил  не  пользоваться  муниципальным  транспортом,  а поймать
частника.  Хотя  никакой логики  в этом не было, это  было хоть какое  -  то
решение. Спрятав Кристину за автобусной остановкой, Старков  принялся ловить
машину.  Через десять минут стало очевидно, что  без пересадки доехать им не
удастся. Старков старательно  пропускал дорогие машины, проезжавшие в нужном
направлении и остановил выбор на ржавой "копейке" со старичком, явно ехавшим
на дачу.
     До обводной довезете?
     Вместо ответа старик открыл переднюю дверь.
     Я с подружкой.
     Старик  недовольно  поморщился.  Когда  Старков пошел  за Кристиной, он
вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Увидев Кристину, стариковское сердце
тут же оттаяло. Он галантно  придерживал дверь, пока  Кристина заносила свои
длинные ноги в салон, и поглядывал на них через сильные линзы очков.
     Без меня не открывается, - пояснил он.
     Закрыть дверцу оказалось  задачей не менее  сложной. Старик хлопал ею с
удовольствием, вставляя  при каждой неудачной  попытке эпитет  и непрестанно
бормоча: "Щас закроется". Через минуту на  остановке  не осталось  людей, не
обративших внимания на  хлопающую дверь, но дедок  не  собирался сдаваться и
готов был посвятить свою жизнь закрытию дверей за Кристиной. Кристине это не
доставляло  удовольствия,  и  при  очередном  хлопке  она  морщила  носик  и
недовольно  поглядывала в  сторону Старкова. Она уже собиралась выйти, когда
дверь намертво прилипла к кузову автомобиля.
     Ну,  а теперь поехали, -  продекламировал  дед и  ржавый рыдван,  издав
неприличный звук, рванул с места.
     Всегда так водите? - поинтересовался Старков.
     Машина зверь, выедем на трассу покажу. А, впрочем, вам  ведь только  до
обводной.
     Мы в Димушкино едем, - пояснил Старков, - на аэродром.
     А, ну тогда я вас до Тимофеевки подброшу, там ближе будет.
     Спасибо.
     Пока не  за что,  - дед  лихо переключал скорости,  обгоняя  иномарки и
"Жигули" всех моделей. На светофорах  он  резко тормозил и резко трогался. В
салоне  стоял шум  и  запах  бензина.  Не  будучи  большим  знатоком  правил
дорожного  движения, Старков заметил, как старик дважды  нарушил  их.  Лешка
обернулся и увидел недовольное лицо Кристины.
     Вы не могли бы ехать немножко потише, - обратился он к деду.
     Мы живем в век скоростей, - явно довольный собой, отпарировал дед.
     Дело в том, что моя спутница,  чувствует себя не  очень  хорошо. У  нее
вчера был тяжелый день.
     Автомобиль тут же сбавил скорость и дальше ехал как на похоронах.
     Отдыхать едете? - поинтересовался старик.
     Едем.
     Это хорошо. Было бы мне лет на двадцать поменьше, я бы с вами поехал, -
он довольно  поглядывал в зеркальце  заднего обзора.  Под сильными очками  в
бесцветных глазах горели огоньки, а на  губах  блуждала кошачья улыбка.  Вот
помню, после войны...
     И  дед  поведал историю неразделенной  любви с  официанткой  Ларисой со
всеми   атрибутами  бульварного   романа.   Старков   невольно   заслушался,
представляя деда молодым лавеласом.
     Дальше нам не по пути, - сказал он, останавливая машину на обочине.
     Спасибо, - произнес Старков и протянул деньги.
     Гусары денег не берут, - улыбнулся дед помолодевшей улыбкой.
     Посмотрев  в его глаза, Старков понял, что  уговоры не подействуют. Ему
захотелось сказать деду  что - то приятное, какой - нибудь комплимент насчет
машины или  его самого, но в голове по - прежнему было пусто и Старков  по -
американски взял под козырек.
     Машина резко дернулась и заглохла. Наверное, дед переоценил возможности
своего  железного  коня. Она  по  инерции прокатилась  с  десяток  метров  и
остановилась. Заурчал  стартер, выворачивая внутренности машины. Аккумулятор
был  значительно моложе своего хозяина, но соперничать с дедом ему оказалось
не по зубам.  Через несколько секунд звук стартера скис и жалобно  пищал под
капотом. Старкову жутко хотелось помочь деду, и он направился к нему.
     Я могу чем - нибудь помочь?
     Машина зверь, - сказал дед, открывая капот. Ты в машинах разбираешься?
     Нет.
     А как же ты поможешь?
     Подержу что - нибудь.
     Не надо, - дед принялся  дергать за провода  и шланги,  проверяя их  на
прочность.
     Обернувшись  к Кристине,  Старков  увидел, что она садится в стоящий на
обочине  "Форд". Это была старенькая  модель, изрядно  забрызганная дорожной
грязью.  В самой машине не было ничего необычного. Старков сам  бы остановил
ее,  если бы она  ехала в нужном направлении, но  двое  мужчин, сидевших  на
переднем сидении ему совсем не понравились.
     "Если бы это были те два амбала, - думал Старков, - Кристина, ни за что
не села в машину".
     Он бегом  побежал  к машине, даже не посмотрев на деда. Переднее стекло
было опущено. За рулем сидел улыбающийся  человек лет сорока пяти в галстуке
и  костюме.  Его внешность  вполне располагала,  в  глазах была  простота  и
благодетель.  Если  бы он  был один, Старков без колебаний  сел в машину, но
рядом с  ним сидел детина, в котором было не менее ста килограммов веса. Это
был типичный охранник, каких показывают в американских фильмах.  Ни лояльная
прическа, ни простецкий прикид не могли скрыть его мышц и полного отсутствия
интеллекта. Пока Старков рассуждал про себя, что же может быть общего  между
двумя этими людьми, человек в костюме сказал:
     Садитесь, ребята, мы тоже в Димушкино.
     Спасибо, сейчас у деда машина заведется, мы с ним поедем.
     Я с ним  не  поеду, -  совершенно не  кстати сказала Кристина с заднего
сидения.
     Старков не  мог с  ней встретиться  взглядом,  потому  что ее заслоняла
необхватная шея верзилы.
     А сколько будет стоить? -  спросил  он,  подумав,  что сразу откажется,
сославшись на отсутствие денег.
     Полтинник.
     Наверное именно  эта фраза  подтолкнула сделать  Старкова  необдуманный
шаг.
     Если это бандиты, - подумал он, то наверняка не стали бы ломить цену, а
прикинулись  добрыми дядями  или  пообещали  бы  довезти бесплатно. Впрочем,
тогда  Старков не знал, кого  остерегается  и от кого  убегает. В его голове
стоял образ двух громил, и все остальные связанные с этим атрибуты.
     Хорошо, -  Старков сел рядом  с Кристиной  и неожиданно для себя громко
хлопнул дверью.
     Не в холодильнике едешь, - подал реплику верзила.
     Извините.
     "Форд" объехал "Жигули", стоявшие на обочине и набрал скорость. Старков
помахал в заднее стекло, но, наверняка, дед не увидел его жеста, и вскоре он
превратился  в маленькую точку. Они ехали молча.  В  голове Старкова роились
сотни мыслей. Он старательно пытался выбрать  тему для разговора,  но не мог
найти  ничего  подходящего.  Так,  в  напряженном  молчании,  они   проехали
пятнадцать минут.  Наконец, не выдержав  тишины, водитель  включил приемник.
Салон наполнился  рекламой  автомобилей  и  запасных частей.  Водитель  стал
перебирать   волны   эфира   и  остановился   на   ностальгической   песенке
восьмидесятых, когда из - под бордачка донесся резкий зуммер. Верзила слегка
нагнул  голову, извлек трубку  радиотелефона  на  длинном  шнуре  и протянул
водителю.
     Слушаю, -  спокойно  сказал  человек в костюме, - да едем... Со мной...
Минут десять до Димушкино... Куда? А девушку?
     В  сердце Старкова  вошел холодный нож страха,  ладони в  одну  секунду
стали мокрыми и липкими. У него не возникло ясной картины происходящего,  он
не понимал, кто эти люди, но все как бы встало на  свои места, и на переднем
сидении больше не было случайных попутчиков.
     Бежать! - колотилось в голове.
     Он покосился на Кристину, ее глаза были  полны понимания, но не страха.
Она смотрела глазами  "Зомби", и холодный  блеск  синих льдинок обдал душем.
Старков  потянулся правой рукой к двери, ища  ручку замка. Без сомнения,  он
открыл  бы дверь и попытался выйти на скорости  девяносто  километров в час,
увлекая  за собой  Кристину,  но вмонтированная в обтекаемый корпус ручка не
находилась. Щелк -- раздалось из двери, и  невысокий шпенек  блокировки стал
еще меньше.
     Заблокировали дверь, - наконец донеслось у него в голове.
     Стараясь как можно меньше шуметь пакетом, Старков достал кухонный нож и
протянул его Кристине.
     "Лишь  бы  она не  перерезала  ему  горло, пока мы не  остановимся",  -
долетал слабый голос его мыслей.
     Но Кристина была сама  непосредственность и спокойствие. Ей не пришло в
голову угрожать жизни водителя на такой скорости. Она переложила нож в левую
руку и спрятала его  у себя  под воротником прикрыв волосами. Помогая правой
рукой, она изображала потягивание.
     Извините, мы сойдем, - сказала Кристина.
     Сдачи не надо, - Старков лихорадочно подсчитывал деньги.
     Вот что дети, - сказал верзила, - давайте без глупостей.
     Старков поглядел в зеркало водителя и опять увидел улыбающиеся глаза.
     Не кипятись, Семен, - сказал водитель, - пусть играют.
     Машина, не сбавляя  скорости, неслась по трассе. Она пропустила поворот
и  теперь  ехала  на  восток,  все  дальше  уносясь от аэродрома. Старков  и
Кристина по  - прежнему находились в выгодной позиции. Противник сидел к ним
спиной,  и  их  разделяло  сидение  водителя  и  пассажира.  Теперь  Старков
отчетливо понимал  глупость своей попытки освободиться. В дверях не  было не
только замка, но и стеклоподъемника и открыть дверь без помощи водителя было
просто  невозможно. Кристина  не  смогла  бы лишить жизни человека,  да  еще
ведущего автомобиль на скорости в сто километров в час. Они продолжали ехать
молча, украдкой  поглядывая друг на друга. И вдруг все кончилось.  Небольшой
участок  хорошо  заасфальтированной дороги  пролетел  за  несколько  секунд,
машина влетела на территорию,  огороженную  глухим дощатым  забором  и резко
затормозила возле трехэтажного дома из красного кирпича.
     Это был  обычный дом, если не считать его размеры. Во всяком случае, он
не  был  покрыт  французской черепицей, и  в его  окнах не было  пластиковых
стеклопакетов. Скорее  он напоминал профессорскую дачу  из фильмов сороковых
годов. Все очень  строго, но  размеры  говорят  о  том,  что  хозяин человек
состоятельный  и может  многое  себе  позволить.  Дача,  если  ее можно  так
назвать, не имела грядок и огорода.  Напротив, территория  вокруг дома имела
дикий, первозданный вид. Здесь были отдельно стоявшие березы, клены и другие
деревья, которым на  вид было не менее  полувека, а  редкий кустарник только
уверял в мысли, что хозяева не собираются заниматься благоустройством.
     Верзила молча вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Он стоял рядом, в
любой момент готовый предотвратить попытку  побега, демонстративно распахнув
легкую  куртку,  показывая  болтавшуюся  под  мышкой кобуру.  Водитель сразу
направился  к  дому  и лишь на  ступеньках  махнул  рукой, как бы приглашая.
Старков и Кристина переглянулись. Это явно не походило на их представление о
случившемся. Создавалось  впечатление, что они не пленники,  а стеснительные
гости  приехавшие к своим  друзьям.  Человек  в  костюме  совсем не  излучал
угрозы, и  Старкову на  секунду показалось, что  где - то раньше  он его уже
видел. Мало того, он совершенно не  чувствовал обиды и злости по отношению к
своим захватчикам. В его голове не было того винегрета мыслей, еще несколько
минут  назад наполнявших мозг. Старков абсолютно не понимал, что происходит,
но все казалось ему  логичным и закономерным. Старков и Кристина направились
к дому, не сказав ни слова, как - будто сами знали, куда идут.
     Изнутри  дом оказался  совсем  не  таким  как  снаружи, здесь все  было
отделано по последнему слову науки и техники. Старков поймал  себя на мысли,
что не может найти  ни одного предмета, сделанного в России. Стеновые панели
коридора  блестели  белым  пластиком, сверху  на них смотрели  встроенные  в
подвесной потолок светильники, двери  бесшумно  отворялись легким  поворотом
золоченой ручки и с легким чваканьем  закрывались. Его кроссовки скрипели на
блестящем паркете,  а  приятный стук Кристининых каблучков  потонул в мягком
ворсе коврового покрытия. Впрочем, вскоре они обнаружили место, где все было
отечественного производства. Это оказался подвал, куда их сопроводил детина.
Заглянув в пакет и для приличия похлопав  Старкова по бокам, он запер дверь,
оставив пленников наедине с их мыслями.
     Зря только платье испортила, - сказала Кристина, доставая  нож из - под
распущенных волос, - ну-ка, Старков, потрудись немножко.
     Что надо - то?
     Подними меня к потолку.
     А ты фантазерка.
     Давай, давай, смелее.
     Старков  обхватил  ее  ноги  и  поднял  как  можно  выше.  Потолок  был
стандартной  высоты не  менее двух с половиной метров.  Комнату освещали две
лампы дневного света, закрытые в белые короба. Кристина вставила лезвие ножа
в щель  между  плитой  перекрытия  и  светильником, белая  ручка  не  сильно
выделялась на  фоне потолка, однако, достаточно было взглянуть вверх,  чтобы
заметить ее.
     Ты думаешь не заметят? - спросил Старков.
     Конечно,  нет.  Чтобы спрятать, что  -  нибудь  надо положить  на самое
видное место.
     Это все, конечно, забавно, но я совершенно ничего не понимаю. Зачем нас
сюда привезли? Кто эти люди? И вообще причем здесь мы?
     Мы? -- вскипела Кристина, - да ты слышал, что они сказали? А что делать
с девушкой? Это про меня. Ты понял? Ни хрена ты не понял. Я здесь совершенно
ни при чем, это ты втянул меня в свою историю.
     Старков  на  минуту  задумался.  Наверное,  Кристина  была  права.  Она
никакого отношения к происходящему  не имеет, если  не считать  того,  что в
подъезде ее прижали два мордоворота и задавали вопросы опять же про него.
     А как  же  лжеследователи?  --  спросил  Старков,  - Они  ведь  и  тебя
вызывали.
     Не знаю, - Кристина осмотрела  помещение подвала, в поисках места, куда
бы можно было присесть. Такого места не оказалось.
     Подвал  представлял из себя прямоугольное  помещение,  с дощатым  полом
пятнадцати  --  двадцати  квадратных  метров. В  середине  одной  стены была
деревянная  дверь, с  неизменной золоченой ручкой. В  противоположной стене,
под  потолком,  было  зарешеченное  окно  около  метра  в  ширину  и  сорока
сантиметров  в  высоту.  Это  помещение  напоминало студию  фотографа,  если
поставить по середине штатив и пару зонтов - осветителей.
     Так ты мне дашь какое - нибудь объяснение? - спросила Кристина.
     Чего?
     Того, что здесь происходит.
     Но я и сам ничего не понимаю.
     Старков, не лги мне.
     Хорошо.  Давай поступим  так: я буду рассказывать, и  если где  - то ты
заметишь противоречие, то сразу прервешь меня.
     Идет.
     Значит, так.
     Я это уже слышала.
     Хорошо, хорошо, дай мне сосредоточиться. Ты и я работаем в одной фирме.
     Старков, да ты гений просто, как я сама об этом не догадалась, - ехидно
сказала Кристина.
     Ну дай мне развить мысль, или ты в этом видишь противоречие?
     Нет.
     Тогда  дальше. Мы  с  тобой оба  работаем над одним проектом. У меня  с
компьютера пытаются украсть нашу работу.
     Кристинины глаза округлились.
     Мать твою, Старков, и ты мне ничего не сказал?
     Помилуй, ты же сама все видела, когда ее стерли.
     Ну так стерли и пытались украсть, это не одно и тоже.
     Знаешь, я  действительно  не все тебе  рассказал. Помнишь, я  оставался
допоздна. Так вот, я между делом проверил все  компьютеры и нашел свои файлы
на  Людиной машине.  Если бы  их просто стерли, я  и сам бы не был  ни в чем
уверен, но теперь  я в  этом  не сомневаюсь. Мало того, я  написал несколько
макросов,  и  эти  файлы  превратились  в  мину  с  часовым  механизмом.  Не
сомневаюсь, что тебе хотелось бы  узнать  подробности, но только  скажу, что
запрограммировал передачу факса на свой телефонный номер.
     Да у тебя и телефона нет.
     Нет,  но  у меня  много хороших  знакомых. Когда  я  искал  подлеца, то
обнаружил,  что тот пользуется моей  дискетой, разумеется,  снять  отпечатки
пальцев мне в голову не пришло.
     Неудивительно.
     Но я обнаружил  на этом же диске два документа, а точнее два приказа по
нашей фирме.
     И ты разумеется решил, что это сделала Елена Павловна?
     Нет.  Я  посмотрел свойства  документа  и узнал на чьем компьютере были
сохранены файлы.
     И на чьем?
     На твоем.
     Кристина криво улыбалась.
     Ты что? Мать твою, Старков, меня в чем - то подозреваешь?
     Перестань все  время говорить: "Мать твою, Старков". Это превращается в
плохую привычку.
     Извини, Леша, - кокетливо сделала глазки Кристина.
     На первый раз я тебя прощаю, но за твои проделки в офисе, рассчитаешься
в постели.
     Хо, хо, какие мы грозные.
     А  если  серьезно, то это  был не твой, а Анечкин компьютер. Там до сих
пор все программы зарегистрированы на  имя "Натальи  Суховец",  это я и  сам
догадался.
     И ты решил, что это Анечка?
     Нет, я  решил, что  это Настя, она,  как  мне  казалось, соврала насчет
времени, но потом оказалось, что системные часы на ее  компьютере опаздывают
на час, и сомнения растаяли.
     А то, что можно перевести часы тебе в голову не пришло?
     Нет.
     Вот видишь, Старков... Извини, Леша, я в тебе не ошиблась.
     Скоро  мне надоест терпеть от тебя унижения и  я уйду,  а  ты оставайся
здесь одна.
     Ладно, ладно, больше не буду. Так кто по твоему украл программу?
     Некто "Зотов".
     Кто это такой?
     Понятия не имею. Как я  тебе уже сказал,  переписал свои файлы, снабдил
их несколькими ошибками и макросами, на тот случай, если кто - то захочет их
переписать.  Мне даже  выдумывать  ничего  не  пришлось.  Я  взял  программу
регистрации и вложил ее в  свой  файл. Как только  этот  "Зотов" добрался до
нужного места,  программка позвонила  на мой факс и сбросила регистрационную
карточку. Правда он успел  отключить передачу на середине листа, но основную
информацию я получить успел.
     И кто же это такой?
     Капитан налоговой полиции.
     Кристина присвистнула.
     Знаешь что, Лешка, когда я вижу  тебя,  у меня в  голове пульсом бьется
мысль:  "Значит  дерьмо  попало  в  вентилятор,   значит  дерьмо   попало  в
вентилятор".
     Кристина, я  тут не причем, ему, наверняка, была нужна  наша работа. Не
-- важно, кто над ней работал ты или я, или кто - то еще.
     Ты,  конечно, правильно все  говоришь, но почему  -  то я убеждена, что
если бы на твоем месте  был  другой  человек, все было бы  иначе,  и в  этом
подвале хотя бы поставили пару стульев, Старков, мать твою!
     Кристина рассержено  топнула  каблучком по  деревянному  полу.  Старков
смотрел на нее, наклонив голову набок, как бы говоря: "Эх, эх".
     Ну и что? -- наконец спросила она.
     Что?
     Не что,  а как? Как  он  украл  из офиса  Гольдман программу,  где даже
задницу не положено подтирать черновиком.
     Не знаю.
     Славненько. Результат твоего расследования: не знаю.
     А я и не изображаю из себя Шерлока Холмса.
     Ну, а какая связь между твоим Зотовым и ублюдками в подъезде?
     Не знаю, но зато я вижу связь между ублюдками в подъезде и в машине.
     И какая?
     Они ходят по двое.
     Ты хочешь сказать, что все они...
     Ты читаешь мои мысли.
     Хватит хохмить Старков.
     Мать твою.
     Да,  да. Смейся,  смейся. Сейчас  придут гомосеки  и изнасилуют тебя  в
извращенной форме, а я буду смеяться последней.
     Ты права  ничего смешного в нашем положении нет. И, честно говоря, я не
вижу связи между нашей работой, налоговой полицией и этими дачниками.
     А следователями?
     Ты видела, чтобы следователи ходили по двое?
     Нет, я их вообще не видела, если только в кино.
     Вот именно, в американских фильмах они по двое ходят: привет, напарник,
как дела, напарник? А у нас "напарник" совсем по другому звучит.
     Ты считаешь, что все это бандиты?
     Да, то есть нет. В  подъезде к тебе пристали бандиты,  к нам на  работу
приходили  тоже  не  из  правоохранительных  органов,  но  не  бандиты,  это
наверняка. Те подловили бы меня,  когда я из подъезда выходил. Впрочем, я не
знаю, зачем вообще они повестку оставили, если она липовая.
     А эти двое?
     Эти двое  очень похожи на "следователей",  но только определенно это не
они.  Вроде  бы  как тоже криминальная  среда,  но  я не  заметил  ни  одной
воровской повадки.  Я  в  честных бандитов не  верю,  если они нам что -  то
плохое хотели сделать, то давно бы уже сделали.
     А, значит мы с тобой тут загораем на пляжу.
     Ну можно и так сказать.
     Старков  принялся  расхаживать  по подвалу, задумчиво  опустив  голову.
Кристина стояла в центре комнаты, скрестив на груди руки и оперев подбородок
на кулачок. Через двадцать минут Старкову надоело прогуливаться, и он  начал
изучать   окно.  Оно  оказалось  снабженным  сигнализацией.  К  стеклу  была
приклеена  белая коробочка ударного  датчика,  а к  раме  прикручен  геркон,
непозволявший  открыть  окно  бесконтрольно.  Толстые  прутья  решетки  были
опутаны проводами в яркой красной изоляции. Изучая несколько секундзащиту от
вора, он  понял, что сигнализация рассчитана только на проникновение из вне.
Старков мог с легкостью перемкнуть провода, и если не  считать решетки, путь
на  свободу был открыт. Ему пришло  в голову, что не мешало бы исследовать и
дверь, когда золоченая ручка повернулась.





     Зотов смотрел  этот  фильм второй  раз. Он, определенно, не  чувствовал
себя  Щтирлицем,  и то,  что  второй  раз  его  обманывала женщина,  ему  не
нравилось.  Поделать с этим,  он все равно ничего не  мог и терпеливо  ждал.
Иногда он задавал себе вопрос: "Зачем он вообще прицепился к этой программе?
", но тут же вспоминал разговор с Галиной.
     Не  так все  просто,  -  говорила  она, -  ты  думаешь, придя  на любое
предприятие, можно  срубить  капусту?  Ничего  подобного.  Да,  автомагазины
находятся  под  пристальным  вниманием,  да  там  работают  люди  только  по
протекции или  по родству,  но это еще  не значит,  что  там,  где  крутятся
большие деньги, работают  олухи царя небесного. Система она на то и система,
что устойчива. Год, два и хаос самоорганизуется, а затем вступает в действие
"Дарвинизм".  Сильные  выживают, а  слабые  погибают. А кто просто  не дурак
смотрит на сильных и  повторяет. В  одном  автомагазине главбух собралась на
пенсию, так на ее место целый год кандидатов подбирали. Отбор почище,  чем в
отряд  космонавтов. А аудит?  Кто его  придумал? Теперь спросишь  что-нибудь
бухгалтера, а  он  мигом  бежит  с  аудитором  советоваться.  Прямо  -  таки
налоговый адвокат какой - то. Нет, сейчас не так все просто. Это хорошо, что
мы  за реализацию зацепились. Пока  от  нее защиты  нет,  надо  пользоваться
моментом, потому что  через год и  эта лавочка закроется. Найдут коммерсанты
дырку в законодательстве, как пить дать,  найдут. Вот  уже, что с  "Фаготом"
вышло.  Насчитали  им  котловым  методом,   а  они  разногласия  пишут,  что
неправильно,  мол, считали, без учета особенностей и так  далее. Хорошо, что
там  и без этого ошибки нашлись, а то ведь все оспорили бы. И Гольдман палец
в  рот   не  клади,  она   сразу  просекла,   как  защищаться   и  в   какой
последовательности. Если  бы  наши  инспектора  сразу материал  сделали  как
положено.  Так,  мол, и так вот  ваши данные, вот  расчет  - ничего  бы  она
сделать не смогла. А теперь вся работа псу под хвост. Налоговики знали,  что
расчет неправильный, потому что правильный они сделать не успеют. А  она тут
как тут. Вот  вам наши данные. И что теперь с ними делать? Перепроверять? Да
никто их перепроверять не  будет.  Кто позволит еще четыре месяца  копаться?
Так  проверят выборочно и  согласятся. А у Гольдман теперь  есть нож, и  нож
обоюдоострый. Имей мы его,  чувствовали себя  безнаказанными  еще  некоторое
время. Ведь хорошо, когда все по закону: и волки сыты и овец съели.
     Но  Зотова это  волновало  все  меньше  и  меньше.  Он думал о том, что
начатая им игра зашла слишком  далеко, все больше и больше людей вовлекалось
в  нее,  и  каждый  новый  игрок играл по  своим  правилам.  Зотов больше не
чувствовал  себя кукловодом, он все  больше и больше находил себя похожим на
марионетку, которую дергают за руки невидимые нити обстоятельств.
     Служебное расследование,  исчезновение  Милова, наседающие  кредиторы -
все эти обстоятельства давили  на него, и он больше не  получал удовольствия
от игры. Зотов понимал, что никогда не сможет  вернуть деньги  и  не  сможет
остановить  то,  что он  начал.  Только теперь его затея больше походила  на
снежный ком,  несущийся  с  горы,  и  он,  Зотов,  бежал  впереди  него, еле
поспевая.
     В  жизни Зотова  были  моменты  слабости  и  раньше,  он  умел  с  этим
справляться.  Он  закрывал   глаза   и  пережидал,  а  когда  открывал,   то
обстоятельства, казавшиеся неминуемыми, проходили, и все становилось на свои
места.  "Так  будет и в  этот раз, - думал Олег Игоревич,  -  у страха глаза
большие, а через пару недель буду смеяться надо всем этим".
     Зотов понял, что и сегодня женщина не придет.
     "Все - таки какая стерва, - думал он, направляясь к выходу, - ведь сама
назначила  и  время и  место,  а  не  пришла.  Правда  за  первое  опоздание
извинилась, но что толку с ее извинений, их на хлеб не положишь".
     Солнце в  фойе  ослепило  глаза, и он  сбегал по ступенькам  кинотеатра
близоруко  прищуриваясь. На  секунду ему  показалось, что он увидел знакомый
серый костюм. На ней, в этот  раз, была большая  шляпа  в тон.  Быстро цокая
каблучками,  женщина шла  ему навстречу. Увидев Зотова, она почти побежала к
телефонам автоматам, стоящим неподалеку.
     "Она меня не узнала? - пронеслось в голове  Зотова, - да нет,  не может
быть".
     На  глазах  молодой  женщины  были  очки  -  капельки,  которые  носила
молодежь, и Зотов не  мог встретиться с ней взглядом и даже понять, куда она
смотрит. Подойдя к соседнему автомату, он снял трубку и сказал:
     Вы позволите, я тоже позвоню?
     Не смотрите на меня.
     Зотов  повернулся  к  ней  спиной  и  слушал, смотря  в противоположную
сторону.
     Я  принесла то, что  вам  надо, это лежит здесь на телефоне.  Заберете,
когда я уйду. И будьте вы прокляты.
     Женщина резко повесила трубку  и направилась к остановке. Олег Игоревич
присвистнул.
     Да, мы с характером, - он провожал взглядом удаляющуюся женщину.
     К соседнему телефону  шел молодой  человек.  Зотов быстренько перешел в
стоящую рядом кабинку.
     Не работает? - спросил парень.
     Слышно плохо,  -  ответил  Зотов,  обдумывая,  кому  бы  позвонить.  И,
наконец, набрал Галинин номер.
     Привет... Чем занимаешься... Тоже ничем... Заеду? Сейчас. Ну ладно...
     Еще  минуту  поговорив  ни о чем, он  повесил  трубку,  взял с  корпуса
телефона  маленький  пакет  и  направился  к  машине. На  этот  раз  сверток
показался Зотову  тяжелее. Было  не по -  летнему  прохладно. Олег  Игоревич
вдохнул  легкий городской ветерок:  запах асфальта  и  бензина, поп  корна и
духов. По улицам  прогуливались малолетки, мамаши  тащили непослушных детей,
старики  выгуливали  своих  старушек,  старушки  собак,  ребятня  спорила  о
компьютерных играх.  В  этой людской массе  Зотов ощущал себя  никем,  и это
успокаивало его мысли.
     "Все будет  хорошо, - думал Олег Игоревич, подходя к машине.  Он сел на
переднее сидение и с удовольствием закурил. Торопиться не хотелось, -
     время  есть,  Галина еще  надоест, -  Зотов  достал из  кармана пакет и
прикинул его в руках, - действительно тяжелее".



     В  комнату  вошел  амбал,  неся  на  себе  два матраса. Не взглянув  на
Старкова и Кристину  и  не остерегаясь нападения,  он прошел через комнату и
бросил матрасы в углу.
     Устраивайтесь поудобнее.
     Может пора кое - что объяснить, - повелительным тоном сказала Кристина.
     Будет время, все узнаете.
     Не много ли ты на себя берешь? -- возмутился Старков.
     Не много, - верзила собрался уйти.
     Дорогу ему преградила Кристина.
     А ну, отвечай, когда тебя женщина спрашивает!
     Верзила улыбнулся и осторожно подвинул ее в сторону.
     Если не хотите неприятностей, сидите тихо.
     Да ты что о  себе  возомнил?  - топнула каблучком  Кристина,  - думаешь
никто не знает, где мы? Думаешь нас никто не будет искать?
     Конечно, конечно, - верзила улыбнулся еще нахальнее.
     Лешка, ну сделай что - нибудь.
     Повинуясь  Кристининой  ярости, Старков  кинулся наперерез,  преграждая
верзиле путь. Тот стоял лицом к Кристине, и когда Старков встал возле двери,
его  голова,  похожая  на пушечную башню  корабельной  артиллерии,  медленно
повернулась. Из  бойниц смотрела пара  капелек  акульих глаз. Броня высокого
лба была  усыпана мелкими морщинками  и шрамами, неоднократно  сломанный нос
целился  Старкову  в  грудь, наглая  ухмылка исчезла, и в лицо пыхнул боевой
оскал пятисот миллиметрового орудия.
     Ну,  что  же, узнаем  в свое время, - и  Старков  отступил,  освобождая
дорогу.
     Верзила скрылся за дверью, и пленники опять остались одни.
     Старков, - всплеснула руками Кристина, да ты еще и трус ко всему.
     К чему?
     Ко всему. Мало того, что ты просто негодяй, мало  того, что я провожу с
тобой вторые сутки, так ты даже слова поперек сказать не смог.
     Я думал, это будет смешно.
     Смешно? Действительно смешно! Ха -- ха -- ха! Я сижу в одном подвале  с
трусом И вынуждена терпеть его общество еще неопределенное время.
     Можешь унижать меня сколько захочешь, - Старков расстелил один матрас и
улегся, положив одну ногу на другую.
     Нет, вы только посмотрите - обиженная добродетель.
     С чего ты решила, что  я на тебя обижаюсь.  Я знаю, что ты не права,  и
меня нисколько не беспокоит твое мнение.
     Нет,  ну надо же, -  Кристина постелила  свой  матрас  рядом  и  легла,
демонстративно повернувшись спиной, изображая рассерженную жену,
     Так они лежали молча, лишь изредка Кристина бросала свою реплику:
     Нет, ну надо же?
     Через полчаса реплики стали редкими, еще через полчаса Старков перестал
их слышать, провалившись в неглубокий тревожный сон. Ему  снился кошмар,  но
не из ряда  обычных  математических кошмаров.  Обычно он  видел цифры, много
цифр,  ряды цифр, целые  потоки.  Он считал их, складывал,  умножал,  делил,
причем  сам не мог понять, что заставляет его это делать, и так продолжалось
всю ночь. На утро  он просыпался измученный  и не  выспавшийся. Как правило,
кошмары посещали его  во время  неудачной работы, когда что - то не клеилось
или  шло наперекосяк. Но сон, который он увидел в  этот раз, был из  разряда
классики.  Ему  снилась Кристина в  офисе  "Актива", она  рассматривала  под
микроскопом какие - то образцы документов. Старков никогда не видел, чтобы у
него на работе  пользовались микроскопом, и с интересом наблюдал, что делает
Кристина.  Она деловито отрывала фрагменты  кассовой книги и  подсовывала их
под стекло аппарата, что -  то напевая себе под нос. Старков подошел ближе и
заглянул под эаккуляр. Ему показалось, что лист лежит неровно, и он протянул
руку,  чтобы  его поправить.  Кристина подкручивала ручку резкости,  и когда
палец Старкова коснулся стекла, эаккуляр прижал его к предметному столику.
     Кристина, ты прижала мне палец, - сказал Старков.
     Да? -- обрадовалась Кристина, - вот я и посмотрю,  из чего ты сделан, -
и она приникла к микроскопу.
     Теперь Старков  заметил, что микроскоп состоит из двух трубок  и  имеет
специальный стол-штатив.
     Как  все запущено, - сказала Кристина отрываясь  от аппарата, -  так ты
оказывается на руку не чист.
     Палец  быстро распухал, зажатый  между эакуляром и предметным столиком.
Через несколько секунд он уже был размером с шарик от пинг-понга,  еще через
несколько  секунд  размером с  лимон,  а через  минуту  стекло на предметном
столике лопнуло, и палец провалился в образовавшееся отверстие.
     Нет ну надо же?, - сказала Кристина, - да ты тут все перебьешь.
     И  торопливо стала  собирать документы, журналы, бухгалтерские книги со
стола. Старков с недоумением смотрел на  ее торопливые движения, а Кристина,
испуганно поглядывая в сторону Старкова, все чаще и чаще роняла на пол книги
и документы и, наконец, бросилась со всех ног к выходу.
     Куда ты, Кристина? - не узнал Старков своего  голоса, превратившегося в
низкий бас.
     Его что  - то тянуло за руку обратно. Он оглянулся и увидел,  что тянет
за собой свой палец, превратившийся в шар размером с маленький автомобиль.
     Подожди меня,  - и Старков,  с трудом  подтягивая тяжелый кожаный  шар,
пополз  к  двери,  которая  не  была  железной  дверью  "Актива".  Это  была
аккуратная импортная дверь с золоченой ручкой.  Старков  с трудом тянулся  к
ней,  проходя считанные сантиметры. Наконец, он очутился в коридоре, который
почему-то оказался лифтом, где топая ногами и визжа во весь голос, билась из
угла в угол Кристина.
     Уйди, Старков, уйди отсюда, - кричала она.
     Старков с трудом дотянулся до кнопок на панели, которых было около ста,
и не разбирая,  что  там написано ткнул наугад.  Загорелась кнопка с  цифрой
сорок два, и приятный женский голос откуда - то сверху сказал:
     Торговая наценка.
     Сорок шестой, сорок шестой, - кричала Кристина.
     Старков с трудом дотянулся до цифры сорок шесть и ударил по клавише.
     Реализация, - ответил тот же женский голос.
     Старков нажал на клавишу еще раз.
     Реализация, реализация, реализация.
     Старков стучал  по цифре  сорок шесть, как  - будто это могло  что - то
изменить.
     Следующая  остановка - реализация  ниже  себестоимости, -  отрапортовал
женский голос, и кабина лифта пошла вверх.
     Старкова потащило вниз, и он уцепился свободной рукой за обрез двери.
     - Помоги,  Кристина, - Старков повернул  голову в  ее  сторону.  В этот
момент он уже почти лежал на полу.
     Ты трус, Старков! -- сказала она, возвышаясь над ним.
     Кабина  задрожала,  заскрипели невидимые  троса,  увлекая  Старкова  из
кабины. Он уже  лежал  на полу, когда вновь посмотрел на  Кристину. Ему были
видны только  ее  стройные ноги  и мраморный подбородок. Она стояла над ним,
уперев руки в бока и смотря куда - то вперед.
     Какая все - таки  она красивая, - подумал Старков, и кабина резко пошла
вверх, мотор работал ровно, и его руку больше ничего не удерживало.
     "Оторвали  суки",  -  подумал  Старков,  боясь  посмотреть  на палец. С
большим трудом он заставил себя открыть глаза и взглянуть на то, что от него
осталось.  Удивительно, но  палец  был  на  месте. На  месте был  и  подвал.
Кристина сидела рядом, оперевшись подбородком о свои колени и читала газету.
     Где ты нашла газету?
     Здесь валялись.
     И что пишут?
     Все  то же  самое.  Нет  продуктов,  нет  зарплаты,  демократы  требуют
продолжения реформ.
     Это была  местная газета двухлетней давности. Старков увидел на обороте
кроссворд.
     Давай поразгадываем.
     Ручки нет.
     Тогда вслух почитай.
     Что тебе почитать. Программу что - ли?
     Почитай.
     Кристина стала  читать телепрограмму передач за четвертое сентября 1995
года.
     Вот  видишь, а  ты говорила ничего не  меняется.  Я бы  с удовольствием
посмотрел "Сельский час" или фильм "Чапаев", да кто их сейчас показывает.
     А я "Сельский час" и раньше не смотрела, и сейчас не стала бы.
     Ну, а старые фильмы тебе нравятся?
     Нравятся.
     И какие?
     "Веселые  ребята",  "Кавказская  пленница",  "Бриллиантовая  рука",  да
многие.
     А знаешь, что мне нравится в женщине больше всего?
     Ну-ка, ну-ка, я узнаю путь к сердцу Старкова.
     Как они пахнут, вернее когда они пахнут, как моя первая девушка.
     И как же пахла твоя первая девушка? "Пуазон" или "Шанель номер пять".
     Я и сам не знаю, как это называлось. Знаю только, что это были не духи.
     А что навоз или криазот?
     Алкоголь, - сказал Старков, презрительно понюхав Кристину.
     Ну ладно, Леш, не обижайся. Я пошутила. Дай лучше жвачку.
     Старков достал из кармана кубик "Дирола" и протянул ей.
     Подожди  не жуй, наверное, пора пообедать или поужинать,  -  сказал он,
посмотрев на часы.
     Ого, десятый час. Это точно не обед. Ты не проголодалась?
     Дурак  ты  что ли, не  проголодалась. Конечно, проголодалась.  Доставай
свой паек.
     Они поделили содержимое пакета, решив  не оставлять на завтра продукты.
Все равно испортятся, а умереть с голоду им дать не должны.
     Так чем пахла твоя первая любовь? -- с набитым ртом спросила Кристина.
     Я  же сказал не знаю.  Какой -  то тональный  крем,  может быть твердые
духи.  Правда тогда их еще не  выпускали. Во всяком случае, в этом запахе не
было ни спиртов, ни эфирных соединений.
     Кристина закашлялась.
     Ну ты, Лешка, даешь. Я бы  ни за что  не догадалась делать спектральный
анализ.
     Ты спросила, я ответил.
     Ну и часто ты слышал подобный запах.
     Редко,  даже  очень редко.  Изредка услышишь  его  на остановке или  на
улице. Но не спрашивать же женщину: "Чем от вас пахнет"?
     Ты это, вообще, зачем начал про запах?
     Я? К  тому, что  наш  мозг ничего не забывает, а  вот сознание  - очень
быстро. Ты вот помнишь,  что чувствовала пять  лет  назад, о чем думала, что
хотела?
     Конечно.
     А я уверяю тебя, что нет.
     Напрасно ты так думаешь, я всегда хочу одного и того же.
     А  мне  кажется, ты  сегодня  оцениваешь  по  -  другому  нежели  тогда
прошедшие события,  и  убедить  тебя  в этом мне  не  удастся.  А  вот стоит
окунутся в атмосферу прошлых лет, получить какой - ни будь сигнал или намек,
твой мозг сразу все вспомнит. Вот  у тебя какая  ассоциация возникает, когда
ты чувствуешь запах зубной пасты?
     Опять запах?
     Ну это самое простое.
     Не знаю, наверное, утро.
     А я всегда вспоминаю трудовой лагерь. Когда слышу запах костра
     -  субботники в  школе,  запах  пороха -  стрельбище,  эфира  -- зубной
кабинет.
     Спасибо, что напомнил, -  Кристина бросила в рот кубик жвачки, - ну вот
поели, теперь можно и поспать, - она встала с матраса и направилась к двери.
Повернув  пару раз ручку,  она принялась  стучать в дверь кулаком, - эй, вы,
там. Открывайте, сукины дети.
     Что надо, - донеслось из - за двери через минуту.
     Что,  что,  что  надо.  Ты  думаешь, мне  целый  день  никуда не  надо?
Открывай, а то я под дверью лужу сделаю.
     Сейчас,  подождите,  -  за дверью,  больше пяти  минут было тихо, затем
ручка повернулась,  и амбал  вошел  в подвал держа в одной руке  коротенькое
ружье.
     По -  одному, -  он увел  Кристину,  а через десять  минут  вернулся за
Старковым.
     Туалет был на первом этаже,  возле комнаты охраны. Через открытую дверь
Старков заметил пульт, похожий  на студийный микшер и несколько стоящих друг
на друге мониторов. На них были черно - белые картинки окрестностей. Старков
всего лишь  бросил взгляд в комнату и не смог многого рассмотреть, но именно
в этот  момент  изображение  на мониторе изменилось,  и  он  стал показывать
другую картинку.
     Значит  они используют  многопозиционный просмотр, а  говоря  проще, на
один монитор выводится изображение  нескольких камер наблюдения. И насколько
мне показалось, дом внутри не просматривается.
     Туалет  имел  большое зарешеченное  окно  с прекрасным  видом на забор.
Стены были отделаны черным кафелем, и даже здесь свет  падал из утопленных в
подвесной  потолок  ламп.  С  большим трудом Старкову удалось  разобраться с
накопителем  жидкого  мыла, джойстиковый кран  работал более понятно, и он с
удовольствием   поворачивал  его  вправо  и  влево,  изучая   как   меняется
температура воды.
     "Хорошо  бы  покурить", -  мелькнула мысль.  Но верзила уже  постукивал
ручкой ружья в дверь.
     Время. На выход.
     "Хорошо хоть  дверь разрешил закрыть, - думал  Старков, - надо бы что -
ни  будь стащить".  Но  кроме пары  расчесок  и щетки  для  обуви,  все было
прикручено и имело свои строго функциональные назначения.
     Когда Старков оказался в подвале, верзила спросил:
     Жрать будете?
     Эка, сервис, - бросила Кристина, - уже поели. Попить ничего нет?
     В туалете надо было пить.
     Туалетную воду? -- съязвила Кристина.
     Верзила через три  минуты открыл дверь  и поставил возле  порога  пачку
яблочного сока, предусмотрительно обрезанную с одного края.
     Свет погаси, - повелительным тоном сказала Кристина.
     И  через секунду  в подвале воцарился  полумрак  спускающихся  сумерек.
Кристина и Старков сидели, молча смотря в темноту.
     Сок будешь? - спросила Кристина, тыча Старкова пачкой в плечо.
     Не хочу. Я туалетной воды напился. Ты что не спишь?
     Я без подушки не могу.
     А ты?
     А мне курить хочется.
     Я бы тоже сейчас пыхнула.
     Ну так давай.
     Мы тут задохнемся.
     А мы форточку откроем.
     Так может и убежим тогда.
     С побегом будет сложнее, там решетка с палец толщиной, а я так понимаю,
ты свою пилочку для ногтей дома оставила.
     Оставила.
     Тогда просто покурим.
     Старков  встал под  лампой, показывая Кристине, что хочет достать  нож.
Она  подошла, и  как гимнастка  перед прыжком, подняла руки  вверх, а  затем
развела их в стороны.
     Але, - она вытащила нож и подала его.
     Здесь сигнализация. Я полагаю, что она включена.
     И ты собираешься ее отключить?
     Конечно.
     Чтобы покурить?
     Да.
     Ну ладно. А где - нибудь в банке ты сможешь сделать то же самое?
     Конечно.
     А почему не делаешь?
     А ты могла бы стучать на клиентов Гольдман за дополнительную плату?
     Теоретически да.
     А почему не делаешь?
     Я  не  делаю, потому что никто не платит,  а  не потому что ты думаешь,
умник.
     Ну хорошо, мне пока тоже никто денег не предлагал.
     Вот так и говори, что не можешь.
     Старков   оторвал   крышку  от   распределительной  коробочки  и   стал
всматриваться в пучок разноцветных проводов.
     Что ты сделал?
     Перемкнул цепь.
     Так все просто.
     Да,  система  проста.  Здесь  четыре  линии защиты.  Первая -  вот этот
датчик, он работает на удар о стекло. Вторая - эта коробочка, она называется
"Геркон", сокращенное от "герметичный  контакт".  Он  замкнут,  когда  рядом
находится  магнит.  Вот эта коробочка. Теперь я замкнул цепь и  могу открыть
окно, даже если датчик вздрогнет, на пульте это не отобразится.
     А где еще две линии?
     Третья  - вот  эти провода, что оплетают решетку, даже  если перепилить
каждое  звено, провода не дадут проникнуть внутрь. А четвертая - это входная
дверь,  там тоже  стоит "геркон",  и внутри двери тонкий  провод - на случай
пролома.
     Откуда ты это все знаешь?
     Старков улыбнулся в темноту, протягивая сигарету.
     Будешь?
     Что ты куришь?
     Не бойся не "Мальборо".
     Фу, Лешка,  поведешься с тобой, научишься  курить всякую гадость, - она
неумело затянулась, как делают это школьницы и выпустила тонкую струйку дыма
в щель приоткрытого окна.
     Как ты думаешь, нас убьют?
     Сама скажи.
     Я не знаю.
     И я не знаю, но мне кажется, ты не боишься.
     Не боюсь.
     Почему?
     Не знаю. Мне как - то все по барабану.
     Вчера ты была очень напугана.
     Это было вчера. Сегодня я вижу все по - другому.
     И что ты видишь?
     Не знаю, все это странно и ни на что не похоже.  Похоже мы оказались не
в нужный час не в нужном месте.
     Закрыть окно?
     Пока не надо, пусть проветрится.
     Спать будешь?
     Не хочется. Я терпеть не могу спать без подушки.
     Хочешь я тебе устрою подушку?
     Вонючую?
     Почти.
     Нет не хочу.
     Тебе понравится.
     Мой первый муж тоже так говорил.
     Я к тебе в мужья не мечу. Мы так в армии в ЧГ валялись, очень удобно.
     Что такое ЧГ?
     Часовой границы.
     Старков подвинул матрасы так, чтобы один лежал встык другому, на  манер
домино.
     Ложись.
     А ты сверху?
     Ну, Кристин, чего ты ломаешься?
     Ах, я ломаюсь, а ну проси прощения.
     Хорошо, только ты сначала ляг.
     Кристина осторожно легла  на матрас, головой в сторону другого матраса.
Старков сделал тоже самое.
     А теперь двигайся ко мне.
     Что будем бодаться?
     Нет бодаться не надо. Ты наклоняй голову вправо, и я сделаю тоже самое.
Моя голова ложится тебе на левую ключицу, твоя на мою.
     Тетрис какой - то. Нет, я так не смогу.
     Ну только попробуй.
     Ладно, - Кристина выполнила несложный маневр, и их тела сплелись.
     Хм, действительно удобно.
     А когда я тебя обманывал?
     И что, вы так вот службу несли? Или на голубую луну смотрели?
     Так ведь вся моя служба в этом и заключалась: или идешь, или лежишь.
     А тебе не кажется эта поза несколько интимной?
     Мне  она  кажется очень рациональной.  Во  -- первых, все  видно, во --
вторых,  голову не надо держать, в  -- третьих, можно тихо переговариваться,
опять же тебя не видно и так далее.
     Знаешь, почему я молодых не люблю?
     Почему?
     Они  любят  армию вспоминать.  Придешь  к  парню в  гости, он  достанет
дембельский альбом и давай вспоминать.
     Извини больше не буду.
     Тебе можно.
     Почему?
     Ты мне в парни не годишься.
     Почему?
     Почему, почему, по кочану. Не подходишь и все.
     Ну я и сам  не претендую и тебе по  - моему  повода не  давал, но ты же
знаешь человеческое любопытство, объясни?
     Не знаю, я не смогу объяснить, это на уровне ощущений.
     Ну тогда ощущения опиши.
     Ну, Лешка, как банный лист прилип. Ты не как все.
     Все мы не как все. Что конкретно?
     Ну ты знаешь, кого в Америке считают неудачником?
     Нет.
     Это мужчина, который не сделал  себе  состояния, и женщина,  которая не
вышла замуж. А я бы добавила, женщина, которая  не вышла  замуж  за мужчину,
который сделал состояние. Так вот ты, Лешка, не тот мужчина.
     Ты хочешь сказать, что я не никогда не сделаю состояния?
     А ты разве сам не видишь?
     Что я не вижу?
     Что все твои сверстники уже  давно состоялись как личности. Ты думаешь,
почему в тридцать лет кризис у большинства?
     Мне еще нет тридцати.
     Ну  будет  когда -  нибудь. Но и  сейчас  уже видно. Посмотри  на своих
одноклассников.  Кто мог, те  уже  деньги заработали, кто  не  хотел,  так и
остались  при мамах, кому написано было спиться - тот спился, кому  - сесть,
тот  уже  давно сидит. А  ты, как не знал что  тебе  надо,  так и сейчас  не
знаешь. Тебя ни деньги, ни карьера, ни семья не интересует. А что может быть
хуже?
     Старков  смотрел  в темный потолок и  думал.  Кристина определенно была
права.  Как говорится, взгляд  со стороны он самый  правильный.  И  внезапно
открывшееся знание тревожило его воображение.
     "Я до сих пор  никто, - думал он,  -  а  жить осталось... так немного".
Старкову  стало  смешно,  и  он,  хмыкнув в  Кристинино  ушко,  провалился в
забытье.



     Когда дверной  замок щелкнул, Старков понял, что  не закрыл  окно и  не
включил сигнализацию.  Было поздно, и дергаться не имело  смысла, поэтому он
позаботился только о ноже.
     Пошли, - сказал верзила с порога.
     Куда? -- спросила Кристина.
     Куда, на рассвете водят, на расстрел разумеется.
     От его недоброй шутки повеяло холодом.
     Старков и Кристина послушно побрели за ним по коридору.
     Лешка, послышался за спиной голос Кристины, не бросай меня, слышишь?
     Старков привычно хотел ответить ей, чтобы она ничего не  боялась, и что
он ни за что не бросит ее, но уже понимал, что этого не будет.
     На ступеньках их ждал второй охранник, увидев Старкова он приказал:
     Лицом к стене!
     Старков  размышлял,  что же  делать,  подчиниться  или  поупорствовать.
Справиться  с одним  -  был один  шанс  из  ста,  бороться  с  двумя -  было
совершенно  глупо. Старков  встал к стене  и прислонился  лбом  к  холодному
бетону.
     Руки назад,  -  за его спиной раздался  щелчок  наручников, и он ощутил
холодный металл у себя на запястье.
     Наверх, - приказал второй.
     А  ты пока подожди, - сказал знакомый  верзила и придержал  Кристину за
плечо.
     Старков  оглянулся на  нее.  Она  была  совершенно  спокойна,  молодая,
красивая,  уверенная   в   себе.  Даже   отсутствие  косметики  и   сонливая
растрепанность  не делали  ее неряшливой. Она оставалась собой  даже  здесь.
Кристина смотрела на  Старкова.  Ему показалось, что она с нетерпением ждет,
когда  их глаза разойдутся, но сама  не может  их  опустить или посмотреть в
другую  сторону.  В  следующую секунду лестница в  подвал закрыла ее. Теперь
Старков и второй  охранник  шли по коридору первого  этажа. Охранник - стуча
рифлеными ботинками,  Старков - шаркая кроссовками. Через минуту они вошли в
комнату охраны. Охранник приказал сесть в кресло оператора. Это было обычное
кресло,  удобное  для  того,  чтобы  проводить в  нем  многие  часы,  но  не
достаточно удобное,  чтобы  заснуть. Старков  осмотрелся  и  увидел, что  не
заметил вчера  еще  один  монитор,  стоявший на рабочем  столе  отдельно  от
четырех. Этот  экран был немного меньше  всех и показывал  не окрестности, а
комнату. Где находилась эта комната, Старков не знал, было только видно, что
в комнате нет  ничего, кроме  единственного стула и кровати. Камера смотрела
на них сверху широкоугольным объективом и заметно искажала предметы, из - за
чего и стул и кровать казались неправильной формы.
     В комнату охраны вошел человек,  который вел  вчера "Форд",  сегодня он
казался  старше и солиднее, и  Старкову  опять показалось, что он его где-то
видел.
     - Здравствуйте, Алексей Николаевич, - обратился он к Старкову.
     - Здравствуйте, господин, как вас там?
     -  Давайте  не будем  тратить  время на  представления  и  приступим  к
торжественной части.
     - Что вам надо?
     - О-о, нет, нет, нет. Здесь вопросы задаю я.
     "Мент", - подумал Старков.
     - Вы готовы ответить на некоторые мои вопросы?
     - В принципе да.
     - Хорошо, тогда продолжим.
     - Как вы познакомились с Ринатом Миловым?
     "Так, началось", - подумал Старков, а вслух сказал:
     - Вы всегда будете задавать вопросы, на которые я не знаю ответов?
     - Постоянно. Так что, освежить вам память?
     - Не надо.
     - Я действительно знаю этого человека, но с ним не знаком.
     - Да что вы говорите? Интересно и как же вы о нем узнали?
     - Спросил у вахтера в общежития, как его зовут.
     - А вахтер вам сказала?
     - Конечно, у нее же пропуск есть.
     - Пропуск в общежитие?
     - Нет, в налоговую полицию.
     - А зачем у нее пропуск в налоговую полицию?
     - Известно  зачем. Она посторонних не пускает, а кто пришел  к знакомым
должен документ оставить на вахте.
     Мужичок задумался.
     -  Надо же, а я ведь об этом и не подумал. Ну хорошо,  а вам она всегда
докладывает, кто и зачем приходит в гости?
     - Нет.
     - А в этот раз решила доложить?
     - Нет, я ее сам спросил.
     - И зачем же?
     Старков понял, что любой ответ будет выглядеть полной ерундой.
     - Мне показалось странным, что человек следит за мной.
     - Он за вами?
     - Да, Милов за мной. Можете проверить.
     - И зачем ему следить за вами?
     - Не знаю, может  быть он был агентом "Масада",  может "К2"? Спросите у
него.
     - А почему же тогда "был"?
     - В смысле?
     - Ну вы только что сказали: "Был". Он что исчез или перевербовался?
     - "Действительно почему: "был", - размышлял Старков, - наверное, потому
что больше его не видел".
     - Я видел его один раз.
     - Вот как. И когда?
     - Четыре дня назад.
     - И с первого взгляда у вас возникло ощущение слежки?
     - Все, что я вам сказал - это правда. Он смотрел на меня в троллейбусе,
затем я увидел его в общежитии.
     - Это было в один день?
     - Да в один.
     - Ну а зачем вы в ладоши - то хлопали?
     - А вы откуда знаете? -- Старков  смотрел на мужичка, не скрывая своего
удивления.
     - Мы же договорились, здесь вопросы задаю я.
     - Стало страшно, вот и все.
     - Чего?
     - Если бы знал чего, не стал бы бояться?
     - Как - то весь ваш рассказ звучит неубедительно, что - то вы говорите,
как по написанному, наиграно очень, не находите?
     - Нахожу.
     - Ну  тогда спасибо за  откровенность. Тогда  спрошу, как  вы попали на
работу в "Актив"?
     - Очень просто.
     -  Что значит просто? Просто пришли с улицы и сказали,  здравствуйте, я
Старков.
     - Да.
     - И вас никто не рекомендовал?
     - Никто.
     - Никто за вас не просил?
     - Никто.
     - Странно, ведь у Светланы Аркадьевны очень  жесткие требования к своим
работникам. Вы что, обманули ее насчет вашего образования?
     - Обманул.
     - Ай, как не  хорошо. Знаете  что,  молодой  человек,  мне надоело ваше
вранье  и забавные  истории про  шпионов.  Я  в это  не верю.  И советую вам
хорошенько подумать. Вы меня поняли?
     Старков молча смотрел  в глаза мужичине,  не отводя взгляда. Теперь его
глаза были холодными и жестокими.
     - Колян, - бросил он второму охраннику.
     - Тот  подошел к Старкову  и без подготовки ударил кулаком в  солнечное
сплетение. Слезы брызнули из глаз, и  мир рассыпался на миллиарды  кусочков.
Все же Старков, успел задержать дыхание и теперь шмыгал носом и часто моргал
широко раскрытыми глазами, самочувствие быстро  восстанавливалось. Охранник,
увидев это, снова замахнулся. Старков зажмурился и пару секунд ждал удара, а
когда открыл глаза, то увидел только кулак, влетающий  в  скулу. Комната тут
же закружился как  детская карусель. Бдзынь, бдынь, бряк - долетело до него,
когда он поднял голову.
     Старков лежал вместе со стулом на полу. Очевидно, падая, он зацепил или
сшиб какие - то предметы, разлетевшиеся по комнате.
     - Подними его, - сказал мужичок.
     Когда охранник усадил  Старкова на  место,  в голове у того уже не было
страха.
     - Можете продолжать, - сказал Старков.
     - Какие мы смелые.
     - Я не боюсь боли, меня готовили к пыткам в Афганистане.
     - И где же вас готовили, Алексей Николаевич?
     -  Там и готовили,  сто  вторая  мото-маневренная  группа  Черновицкого
погранотряда,  командир -  майор  Малюга. Место  подготовки  - учебный центр
Пянжского погранотряда,  город Ундоры. Место заброски -  провинция "Пактия",
тысяча семьсот пятьдесят метров над уровнем  моря. Или вы прочитали у меня в
военном билете, что я писарь второй комендатуры?
     Мужичок, не скрывая удивления, смотрел на Старкова.
     - Я знаю,  зачем этот цирк,  ты разыгрываешь этот  спектакль,  чтобы мы
прекратили и принялись проверять то, что ты сказал, так ведь?
     - Я вам сказал правду, проверьте. Если я лгу, у вас хотя бы будет повод
меня бить.
     - Ты знаешь, что у меня нет времени на глупости, никто тебе не поможет,
потому как подружка твоя с тобой подготовку не проходила.
     Старкова обдало холодным душем.
     - Что глазками забегал? А ну, Семен,  - сказал мужичок, нажав кнопку на
пульте, - начни представление.
     Тут же на  отдельно стоящем  мониторе  появилась Кристина.  Она вошла в
кадр и села на  стул посреди комнаты. Верзила что - то  сказал Кристине, она
что то ответила. Звука не  было, и присутствующие только могли догадываться,
о чем там говорят. Амбал ладонью ударил Кристину. Она завертелась на  стуле,
отбросив  шлейф длинных волос. Амбал схватил Кристину  за локти и  приподнял
над стулом,  подержав так  немного  он словно  куклу броил  ее  на  кровать.
Кристина забила ногами по белому прямоугольнику.
     - Ну что есть другие версии? -- обратился мужичок к Старкову.
     - Что вы хотите услышать?
     - Правду.
     Старков опустил глаза в пол.
     - Продолжай, Семен.
     Семен  скинул с  себя рубашку и встал  перед Кристиной  почти полностью
загораживая ее. Даже черно  - белая  камера с плохим разрешением не скрывала
начинающуюся лысину. Он нагнулся, взял  ворот Кристининого платья и разорвал
его, обнажив незагорелую грудь.
     Старков  ждал  этого момента,  как кульминации в  фильме, не моргающими
глазами и теперь повернулся к  присутствующим. Он увидел, как две пары  глаз
внимательно смотрят  на  монитор,  как  будто смотрят порнофильм с  участием
живых  актеров. И  внезапно он узнал этого  человека, и ему  сразу все стало
ясно и понятно.
     - Я все  расскажу,  - сказал Старков, пытаясь скрыть волнение, - я  все
скажу, только у меня есть одно условие.
     - Вы не в том положении, молодой человек, чтобы ставить нам условия.
     - Я знаю, и тем не менее я  настаиваю. Если условия не будут выполнены,
можете делать, что хотите, мне все равно.
     - И какие это условия?
     - Я хочу чтобы вы ее убили, здесь и сейчас.





     Василий Васильевич Штерн, Николай Григорьевич Семакин и Игорь Федорович
Никоненко  чувствовали  себя  кроликами   в  присутствии  удава.  Иннокентий
Гаврилович Рохлин с удовольствием играл эту роль, но роль  удава  доброго  и
сытого. Трое присутствующих  находились полностью под его властью, но они не
спешили в этом  признаваться, а Рохлин никак этого не покозывал, и каждый из
присутствующих думал,  что  только он один, "дал  маху"  или, как говорится,
"влетел".  Мало того, у Рохлина с каждым была предварительная договоренность
о том, что он,  Рохлин, берет все на себя и ни при  каких обстоятельствах не
сдаст помощника.
     - Собрать информацию о клиенте, - с удовольствием рассказывал Рохлин, -
оказалось  не  так сложно. Человек молодой, до  денег жадный,  что ему надо?
Материальных благ. Вот он за ними и бегал. Искал, где можно подзаработать и,
наконец, нашел. Мы тогда с вами  не знали на кого он работает и могли только
предполагать,  а  когда  нам стало известно его  окружение, то и  подозрения
появились. Правда тут мы сразу пошли по ложному следу, но не долго. Тут, как
говорится,  накладочка  вышла,   но  сами  понимаете,  никто  от  ошибок  не
застрахован. Решили мы сначала, что связан он  с аудиторской фирмой "Актив",
и уж больно версия была правдоподобная, и все складывалось как нельзя лучше,
ан нет. Не  друзья там были, а конкуренты по бизнесу. И  пытался наш молодой
человек этих конкурентов обуздать. А для этого, ну просто беззаконие учинил:
установил наш  подопечный  подслушивающее  устройство  на  квартире  некоего
господина   Старкова,   самым   настоящим   образом   проникнув   в  частную
собственность и использовав "жучок". Об  этом  он нам сам  рассказал, правда
пришлось на него слегка нажать.
     Семакин заерзал на стуле и забегал глазками, ища куда бы смотреть, пока
не  закончится  рассказ  о  СТО,  но  лояльный  Рохлин  не  стал  вникать  в
подробности и продолжал.
     - Но жучок рассказал нам  намного  больше. Вещь  эта оказалась редкая и
дорогая,  так  что  найти  его хозяина  не  составило  большого труда. А  им
оказался один  очень уважаемый человек,  изъявший  этот предмет из обращения
несколько недель назад. По счастливому стечению обстоятельств и за умеренную
плату этот очень уважаемый человек оказался нам хорошо знаком.
     Никоненко  нервно забарабанил  по подлокотнику кресла,  но невозмутимый
Иннокентий Гаврилович не заметил этого и продолжал:
     -  Он  - то нам и рассказал, что сей предмет взял у него попользоваться
Олег Игоревич Зотов, капитан налоговой полиции, человек с интересным прошлым
и не менее интересным будущим. И недавно этот интересный человек искал некую
сумму денег на  время и под  проценты. Но  самое  любопытное оказалось то, у
кого он эти  деньги нашел  и зачем они ему  были  нужны. Разумеется, в своем
ближайшем  окружении  собрать нужную  сумму он не смог и  обратился к одному
криминальному авторитету, будучи  знакомым с ним по профессиональной  линии.
Его криминальный кредитор деньги одолжил из соображений безопасности, а  так
же на перспективу - мало ли какие проблемы  возникнут  у него  завтра, а так
человек  ему должен. В общем, с этой стороны  ничего интересного нет.  А вод
дебитор у Олега Игоревича личность очень интересная. Я его называть не буду,
так как обещал,  но очень интересный человек. Работник  налоговой инспекции,
мечтающий улучшить свои жилищные условия. За  небольшую услугу он эти деньги
получил. А услуга так плевая. План налоговых проверок  на этот год составить
с  помощью Зотова. Только и всего. Деньги, разумеется, он вернуть обещал, да
как  мне  кажется  не  собирался, потому что жутко обрадовался,  когда о нас
узнал. Откуда узнал правда не сказал, но это он на нас вышел, а не наоборот.
Вот  какая петрушка  вышла.  И  показалось мне, невзлюбил этот человек Олега
Игоревича, а почему можно только догадываться. Тут, конечно,  без женщины не
обошлось. Есть у  них такая любительница  острых  ощущений, с которой  Зотов
своего  друга  познакомил,  но это  все предположения,  а они  нас не  очень
занимают. Вернемся теперь к очень уважаемому человеку.  Он нам еще вот о чем
рассказал.  Интересовался  Зотов сотрудником  "Актива"  и  интересовался  на
предмет того,  нет ли у него  рыльца в  пушку, и,  представляете, нашел таки
подлец.  Работает в  этой фирме одна молодая  женщина. Впрочем  не такая  уж
молодая, ей уже  за тридцать, работает она на должности секретаря. Совершила
эта дама одну оплошность несколько лет назад, а негодяй Зотов вцепился в нее
как клещ и ножки свесил. Заставлял он ее делать всякие гадости, в  частности
просто воровать. А женщина эта  не больно в шпионских методах  разбирается и
натворила кучу всяких  шалостей, еще сильней запуталась. Спала и видела, как
бы от этого Зотова избавиться. Пришлось ей  помочь.  Сами  понимаете, это не
дворник какой - то, его  ни посадить, ни от дел отстранить не просто, у него
и  связи,  и опыт. А  так получилось, что  кредитору  ждать  надоело,  он  и
подсунул пакет с пластиковой взрывчаткой Зотову  в машину. Бах, нет человека
и нет проблемы.
     Василий Васильевич Штерн виновато опустил глаза в пол, а Рохлин, как бы
извиняясь, продолжал:
     -  Я  уже  сказал, что кредитор был криминальным авторитетом,  а  у них
разговор короткий.  И средства,  и  методы всем  известные. Он ведь и потому
авторитет, к тому  же два года назад у  него при обыске изъяли "пластит" и в
этот раз, он именно это ВВ использовал, так уж получилось.
     Рохлин по - отечески смотрел на присутствующих, как бы говоря: "Ну вот,
а вы боялись".
     -  Так  что  господа,  эта  история  благополучно  закончилась.  Жалко,
конечно, что план  проверок уже составлен, и внести в него коррективы теперь
будет дорогого стоить, но, как говорится, предупрежден, значит вооружен. Так
что  давайте  готовиться,  приводить   свои   документы   в  соответствии  с
установленными нормами и встречать инспекторов с улыбкой на лице. Да еще вот
что.  Мне кажется, не  надо  сор  из  избы выносить и  обо всем  об этом  на
заседании ассоциации рассказывать.
     - Конечно, конечно, - дружно зашумели присутствующие.
     - Вот и замечательно, - подвел Рохлин.



     Кошелев  смотрел  в  испуганные  глаза  молодого  человека,  и  решал -
настоящий ли  это испуг  или  наигрыш. В  принципе  это  уже  не важно, игра
окончена  и  можно опускать занавес, но  знать, хотелось, и  он  неторопливо
размышлял.
     Кошелев  всегда знал, что не  стоит  затевать  сложных игр.  Это только
Коломбо может  расставлять сложные психологические ходы  и при этом себе  не
противоречить,  а  в  жизни  все гораздо  сложнее.  Слишком  много нюансов и
случайных  совпадений,  чтобы продумать ее  на перед.  И сейчас вроде бы все
предусмотрел, а  наверняка где - ни будь  прокололся и этот пацан поймал его
на  противоречии, и теперь сам  играет свою игру, а он, Кошелев,  оказался в
роли зрителя. Может девка где - ни  будь проболталась? Да, скорее всего она.
Хотя играла  она  бесподобно. Но  теперь все, хватит дурачиться,  надо  дела
делать.
     -  Семен,  иди  сюда,  -  сказал  Кошелев, нажав кнопку  на  пульте.  И
повернувшись к Старкову:
     - Идите, молодой человек, отдыхайте, мы еще с вами сегодня поговорим.
     - Наручники снимите, - сказал Старков.
     Кошелев мотнул головой охраннику, тот щелкнул замками.  Старков встал с
кресла, потирая затекшие запястья.
     - Я могу идти?
     - К себе, - сказал Кошелев, показывая в пол.
     - Привет Виталию Николаевичу, - бросил Старков, выходя из дежурки.
     - Вот шельмец, - процедил Кошелев.
     Он на минуту остался один. В помещении был полумрак, мерцали стоящие на
столе   мониторы,  пульт  перемигивался  разноцветными  огоньками.  Кошелеву
показалось, что он находится на борту подводной лодки.  Его иллюзию разрушил
появившийся Семен.
     - В чем дело, Михал Семеныч?
     - Ты бы оделся Сеня, как никак на работе.
     Семен  быстро   натянул  черную  рубашку,  сшитую  на  манер  форменной
полицейской.
     - Раскололся?
     - Раскололся, - задумчиво сказал Кошелев, смотря на монитор. На черно -
белом экране,  искажая  пропорции  человека, лежало  молодое обольстительное
тело, и из - за этого казавшееся еще более соблазнительным.
     "Пойти разговеться"? - подумал  Кошелев. Но тут  же  отогнал залетевшую
мысль. Он на то и Кошелев, чтобы на  работе шлюхам внимания не уделять. Да и
к тому же, как это будет выглядеть? Нет, в такие игры его команда не  играет
и в этом его положительное отличие.
     - Хватит  валяться, - сказал он  в селектор,  - поднимайся  к нам, кофе
попей, да поедем.
     - Девушка исчезла с экрана, и теперь на мониторе была только  кровать и
стул.
     - Я в город. Приеду к вечеру, - обращаясь к Семену сказал Кошелев.
     - В помещение вошел второй охранник и Кристина.
     - Всем спасибо, а ты пошли со мной.
     - И он направился  по  коридору в комнату  на  первом этаже, похожую на
рабочий кабинет академика.
     - Садись пока и рассказывай, мы с тобой где-то обложались, я хочу знать
где?
     Пока  Кристина  неторопливо  пересказывала  свои  приключения,  Кошелев
достал  кофемолку и две крохотные чашечки. Колдуя  с кофе,  он бросал  косые
взгляды  на  Кристину,  устроившуюся  в  огромном   кожаном  кресле.  "Ведь,
наверняка, сидит в  таком кресле в первый  раз,  -  думал Кощелев, - а как -
будто вросла, не  убавить, не прибавить - все идеально. Да ее хоть на телегу
посади, все равно приятно  смотреть будет. Есть такие люди, есть. Надо гнать
ее, пока не поздно".
     - Ну, а напилась ты зачем?
     - Случайно получилось, - ответила девушка, - для большей убедительности
хряпнула рюмочку на голодный желудок, немножко не рассчитала.
     - Ладно, забыто. Тебе надо переодеться, во что-ни будь, но я не уверен,
что здесь это возможно. Я тебя в таком виде отвезу, ты как, справишься?
     Кошелев поставил две чашечки экспрессо на журнальный столик.
     - Попробую.
     Михаил  Семенович  достал из  бумажника пять зеленых банкнот и  положил
рядом с чашечкой.
     - Как договаривались. В твоих же интересах язык не распускать.
     - Забыто.
     - Вот и хорошо. Пей свой кофе и поехали, у меня еще дел по горло.
     Через пятнадцать  минут  Кошелев уже  крутил руль  старенького "Форда",
сокращая  расстояние до  города.  Его  собеседница  припоминала  подробности
разговора, рассказывая то один эпизод, то другой.
     - Ой, я совсем забыла, у него нож есть.
     - Какой.
     - Кухонный.
     - Кухонный, говоришь, - Кошелев добродушно улыбался.
     "Какие  все  - таки дети?  "- думал  он, когда  под  бордачком раздался
зуммер.
     - Дай-ка мне телефон. Он там снизу.
     - Слушаю, -  ответил Кошелев в трубку на длинном шнуре. Да... А вы что?
Куда смотрели? Приеду обоих накажу. Найти. Делайте, что хотите.
     Кошелев раздраженно протянул телефонную трубку Кристине.
     - Вот, шельмец, сбежал.



     Замок за спиной  щелкнул и  Старков  остался один на один  с подвальной
тишиной. Два матраса, сложенные как домино,  достигали середины  комнаты. Их
полосатые  тела  были  призывно вытянуты. Поспать что ли? Хотя вряд  ли  мне
удастся уснуть.
     Он  потер ушибленную челюсть. Не так и страшно.  Вроде бы  на  этот раз
пронесло,  тошнит  только.  Не понятно от чего:  от  удара  или от волнения?
Старков растянулся  на своем  матрасе: "Без подушки неудобно". Прямо -  таки
принцесса на горошине. А какая актриса, а? Талант.
     Старков пытался думать о чем - то другом, но мысли опять возвращались к
Кристине.  Когда  это  стало  невыносимо,  он  встал  и принялся  ходить  по
периметру подвала. Ему все  время приходилось переступать через матрас, и на
шестом круге он раздраженно швырнул его  в  сторону. На бетонном полу, лежал
нож с белой пластмассовой ручкой. Внезапно ему стало невыносимо скучно, и он
понял, что  не  сможет здесь  больше  оставаться.  Подняв  предмет  кухонной
утвари, Старков размышлял  несколько минут. Со двора донесся шум отъезжавшей
машины. Окно было достаточно высоко и увидеть машину можно было только встав
на цыпочки. Роста явно не хватало, и, быстро скатав оба матраса, он приник к
стеклу. В этот момент грязный "Форд" проехал ворота и скрылся.
     " Ну вот  и прощай, Кристина, -  думал  Старков, - больше мы с тобой не
увидимся. Будем мы  общаться с девушкой очень похожей на тебя, а той которую
я придумал больше нет и  не будет. В принципе чему тут  удивляться? Все  это
можно было сразу понять, стоило  только разложить по  составляющим. Чудес не
бывает, особенно в поведении людей. Если человек поступает так, то он всегда
так поступает.  Подлецы не становятся благородными, хороших  людей деньги не
портят.   Может  быть   и  был  Макаренко,   которому   удавалось   личности
перевоспитывать, но  ведь я  то с ним  не знаком,  а значит для  меня его не
существует. Зато знаком я с Кристиной Погодой, актрисой по жизни, не имеющей
комплексов  на этот счет. Впрочем, у нее  вообще комплексов нет.  И  если по
жизни смотреть, то так чаще всего и происходит.  Есть у человека комплексы -
не  предаст, свинью не  подложит, а  бесцеремонный  человек - тому  обратная
связь  должна быть. Как  все -  таки не прав  кинорежиссер,  если показывает
главного  героя, этаким  хамом, вызывающим симпатию. Впрочем,  хам -  это не
совсем то. Хамство зачастую является  защитной реакцией.  Бесцеремонность  -
вот, наверное, лакмусовая бумажка.  Что  стоит  Кристине сказать: "Подождите
меня здесь,  я  пойду  пописаю".  А если на  этом акцент  поставить? Что она
ответит? Наверняка,  скажет: "Что  здесь  такого,  организму не  прикажешь".
Права  абсолютно,  но почему  одни будут до  последнего  терпеть,  а  другие
скажут:  "Пусть лучше лопнет моя совесть".  Наверное,  потому что одни будут
чувствовать себя  виноватыми, а у других такого чувства нет и быть не может.
Именно чувства, потому что разумом все понимают - в этом ничего плохого нет.
С  предательством, наверняка, та же картина -  у кого  есть возможность вину
почувствовать,  те каются, у  кого  нет -  разумом  понимают,  что  нехорошо
поступили или  отговорку  придумывают.  А я  -  то  сам,  как  интересно?  К
чувствительным себя отношу или  нет? Мне часто приходилось людей обманывать,
взять хотя бы Гольдман. Ведь ей соврал про два высших. Она  поверила, почему
мне не стыдно? Считаю что прав. Где она  найдет такого специалиста как я? Да
нигде.  Нас в России  может  быть человек двенадцать, а может еще меньше. Во
всяком случае в нашем городе таких нет. Но она то по другому думает. Для нее
мои  знания ничего  не  стоят.  Она  их  оценить не сможет,  даже если очень
постарается,  а вот  бухучет  в классическом виде,  я  наверняка, хуже  всех
разберу. Ну, Анечка хуже меня  предметом владеет, потому что молодая еще. Но
все остальные мне фору дадут. Не умей я с компьютером работать, был бы самым
посредственным  исполнителем. Впрочем,  кто  бы меня  на такую ответственную
работу взял? Да никто.
     Старков  стоял посередине подвала  и смотрел на  два скрученных матраса
под окном.
     Ну ладно, потренировались в альтруизме, пора отсюда выбираться.
     Еще раз  осмотрев помещение, он  перетащил матрасы под лампу и принялся
разбирать короба. Работа оказалась  сложной,  Старков с  трудом  доставал до
лампы. Ему  часто приходилось перетаскивать матрасы, но  уже через несколько
минут   пластиковая  коробка  оказалась  на  полу.   Все,  что  можно   было
использовать, это несколько  конденсаторов, стартер и пара  метров  провода.
Старков решил отключить лампу в  последнюю очередь  и перешел к двери. Замок
был  просто  смешным,  для того  чтобы его  открыть, даже  не  потребовалось
специальных  знаний.  Шурупы  -  саморезы  крепили  механизм  внутри  двери.
Открутив крышку  ножом, Старков просто  вытолкнул  его в  коридор.  Лишенное
запора  поворотное устройство,  легко  открылось опять же  с  помощью  ножа.
Старков пришел в полный восторг увидев, что у замка вообще отсутствует ключ,
а механизм блокируется нажатием на  специальную кнопку в ручке.  Восстановив
внешний вид замка до исходного, ему пришлось перейти к окну. Тогда он еще не
знал, что будет использовать  в  качестве  таймера, но  изобретение часового
механизма не  остановило  его надолго.  От  души сожалея,  что  ему придется
расстаться со своими наручными часами, он поцеловал их на прощание и обмотал
ремешок вокруг датчика, который к тому времени уже оторвал от стекла. Теперь
опять лампа.  Он выключил  свет,  который  включался  в  коридоре, и  просто
отрезал ножом  провода, идущие к светильнику.  Провода было немного, и чтобы
нарастить  его до  нужного  размера,  ему  пришлось  использовать внутренние
соединения светильника. Оставшись довольным своей работой, Старков прикрутил
провод  к одному саморезу на  крышке  замка, подвесив  на  него гирлянду  из
конденсаторов.  Он  перетащил матрасы под окно, расстелил газеты  на  полу и
полил их остатками  сока, затем наклеил  газеты на стекло,  спрятав  руку  в
рукав,  ударил  между  прутьями  решетки.  С третьего удара  осколки  стекла
полетели  во  двор. Заведя  будильник на пять минут  и  соединив разомкнутые
провода, Старков придирчиво осмотрел помещение.
     Хорошо,  -  похвалил он  себя и  вышел  в коридор,  заблокировав кнопку
замка.



     Семен  Карнаухов  делился  своими  впечатлениями  со своим  напарником.
Делать  было  нечего,  до  конца  дня  он  не  ждал  никаких  посетителей  и
происшествий   и   с    удовольствием   рассказывал   историю   инсценировки
изнасилования, на ходу придумывая несуществующие подробности.
     Она мне говорит:  "Только не в меня, Сеня, только не в меня". А  я  ей:
"Ты меня, крошка, так завела, что я  за  себя не  ручаюсь". А  она  валяется
передо мной,  а у самой глаза бешенные.  Как зыркнет, у меня чуть ширинка не
лопнула.
     Ну ты врать, Семен, - возражает собеседник.
     Да ты сам все видел, - возмущается Семен.
     В  том - то и дело, что ничего видно не было,  откуда мне знать, чем вы
там занимались с застегнутой ширинкой.
     Так..., - осекся Семен, - а ты ничего не слышишь?
     Ладно отмазки лепить, так и говори, что ничего не было.
     Нет, я точно слышу как - будто телефон звонит в подвале.
     Ага, телефон. Вот он, телефон, - и  собеседник постучал себя трубкой по
голове.
     Кто там? - хихикнул Семен.
     В это время на пульте  загорелся красный огонек, и  дежурка заполнилась
воем сирены. Семен быстро нажал на кнопку с  изображением динамика, и  снова
стало тихо.
     Это чо?
     Это периметр.
     Это не периметр,  это - дом. Вот периметр,  выше, а такая фигня ни разу
не загоралась.
     Так это подвал, дурак. Этот бухгалтер когти рвет. Бежим скорее.
     И схватив коротенькое ружье, Семен и его  коллега кинулись к  лестнице.
Слетев  по ступенькам, Семену  на  мгновение показалось, что  слева  от него
мелькнула тень, но  подумать об этом он  уже  не успел,  потому  что щелкнув
выключателем, взялся за  ручку двери. Его  ударила молния, и  огромное тело,
как холодец, затряслось в судорогах.
     Что с тобой, Сеня? - раздался голос напарника.
     З-з-з-з-з.
     Удар кованого ботинка, прекратил бессвязанное бормотание.
     Ты что, урод, делаешь? - заорал Семен, поднимаясь на ноги.
     А ты?
     Меня током ударило.
     Так я тебе и помог.
     За такую помощь, я тебе знаешь что сделаю.
     А-а, - махнул рукой охранник, - отойди в сторонку.
     Он  с силой пнул в дверь. Импортный затвор не выдержал натиска, и дверь
с  треском распахнулась.  В  этот момент  внутри  помещения  раздался  звук,
похожий на  хлопок  от  пробки шампанского,  и  тут  же -  выстрел.  Комнату
заволокло дымом.
     У него пушка, Семен, стреляй.
     Семен направил ствол ружья в проем двери и спустил курок. Выстрел ружья
оказался вдвое громче. Теперь в комнате было совсем бело от пороховых газов.
     Попал? - озабоченно спросил второй охранник.
     А че?
     Если попал, Кошелев тебя с говном съест.
     Так ты сам сказал.
     Мало ли что я тебе сказал, а у тебя своя голова есть?
     Может не попал?
     Охранники с двух сторон заглянули в  комнату.  Дым быстро  рассеялся, и
они  увидели  пару матрасов,  скрученных в трубочку под  окном.  В  середине
полосатой ткани  красовалась дыра  от пули, куски  ваты были  разбросаны  по
полу, здесь же валялись короба от светильников, с потолка свисал провод.
     Его, кажись, нет, - удивился Семен.
     А кто тогда стрелял? Впрочем я знаю. Чувствуешь электролитом пахнет?
     Ну.
     Вон  та  фигня  взорвалась,  -  показал  пальцем  охранник  на  остатки
конденсатора.
     А где он?
     Где, где? Убежал. Вон, стекло разбил и убежал.
     Да как же он пролез через такую щель?
     А я почем знаю?
     Ну, сука, я ему сейчас покажу. Никуда не денется.
     И Семен  застучал  тяжелыми ботинками  по  ступенькам.  Второй охранник
осторожно  переступил  порог  и  воровато  огляделся  по  углам.  Под  ногой
хрустнула фольга конденсатора, и охранник подпрыгнул от неожиданности.
     Тьфу ты.
     Он подошел к  окну и  внимательно принялся осматривать разбитое стекло.
Через минуту его внимание привлекла прямоугольная белая коробочка,  висевшая
на проводе. Ее корпус был обвязан наручными часами.
     А  это что у нас? Так  вот почему сработала сигнализация: умник из окна
не вылезал, он  просто вышел через  дверь, а часы сработали в нужное время и
уронили датчик с  подоконника. Пока мы тут развлекались с электричеством, он
спокойно прошел через дверь и вышел в ворота. Ну ничего, ничего, сейчас тебя
Семен догонит, и я тебе не завидую.
     Охранник поднялся к  себе в дежурку и сел  в кресло,  положив  ноги  на
стол.
     Десять минут, - подумал он.
     Через десять минут, взглянув на мониторы внешнего обзора, он подумал:
     Еще пять.
     Через пять минут, уже заметно  нервничая,  охранник стал глазами искать
рацию напарника.
     Взял или забыл?
     Его  взгляд привлек моргающий  на  пульте огонек  с  надписью "подвал".
Чтобы не  раздражаться,  охранник нажал  на  кнопку под лампочкой.  Лампочка
погасла,  а  кнопка утонула в корпусе  пульта. Теперь  в ряду она выделялась
своей высотой. Но выделялась не она одна, весь верхний ряд был также утоплен
в корпусе, что означало одно - охрана периметра была отключена, и расстояние
между  бегущим  по дороге Семеном  и, вышедшим через задний  двор, Старковым
увеличивается. Глаза охранника покосились на телефонный аппарат.
     Мне, абзац.



     Утро  улыбалось  ярким  солнцем,  роса  на  траве  блестела  миллионами
хрустальных  капель. На  по-настоящему  голубом небе  плыли мелкие  одинокие
барашки облаков. Старков торопливо  пересекал поляну, разделявшую ряд забора
и лесополосу. Очень скоро  кроссовки промокли  и зачавкали в траве,  к ногам
проникла свежая  прохлада утренней  влаги.  Азарт  побега стих,  и его мысли
стали  более  плавными. Старков с  удовольствием  думал  о двух  охранниках,
оставленных на "даче", Зотове, Милове и Кристине. Картина, ранее сложившаяся
у  него  в голове,  стала  понемногу трескаться  и тускнеть. Теперь  она  не
казалась безупречной, и где - то внутри возникли сомнения. Пока еще  не было
ясно, что в  ней  не  так,  но  то, что  где  - то  есть  противоречие,  уже
чувствовалось.
     "В отношении Зотова у меня  ни на минуту не возникло иллюзий",  - думал
Старков,  ведь он и его люди ни  разу не воспользовались законными методами.
Конечно,  программу ему  не  отдали  бы, но ведь  он даже не попробовал,  он
просто  ее украл.  А  эта  слежка с Миловым, ведь, наверняка, это  он  жучок
поставил и  сидел  всю ночь  на верхнем этаже, прослушивая  наш  с Кристиной
шепоток. Двух амбалов  в подъезде, конечно, Кристина  придумала или  ей этот
мужичок из службы безопасности  "Алькора" порекомендовал. Как я его сразу не
узнал? Впрочем,  я его видел только  однажды,  когда ссорился  с секретаршей
автомагазина,  мне было не до того.  Но уж теперь сомневаться не приходится,
это  был человек, который сопровождал Головнина. Тогда я Головнина  не знал,
да и  сейчас с ним не знаком, но тогда им сильно интересовался, и рассказала
о  нем -  Кристина. Именно  она,  которая  работала в  "Алькоре"  не  первую
проверку  и  знала  там  всех   собак  и,  разумеется,   начальника   службы
безопасности и даже сколько он зарабатывает и сколько у него детей".
     Даже  вояж  с Кристиной не вносил неразберихи в мысли Старкова. Мало ли
зачем  ей понадобилось играть на Головнина и мало  ли зачем самому Головнину
это нужно. Впрочем, причина была для  него очевидна. Обкатку своей программы
Старков проводил именно в "Алькоре", именно после этого ее пытались украсть.
Скорее  всего  нужны  были данные  реализации,  которые  хотели использовать
против фирмы.  Головнин решил проверить Старкова на  вшивость, и вот тот уже
тащит  пьяную деваху  к  такси.  Лжеследователей  Старков прикомандировал  к
Зотову. Что они  хотели, ему было до сих  пор непонятно, но объединив  их по
признаку:  правоохранительные  органы,   действующие  незаконными  методами,
Старков  успокоился  и  забыл   про  них.  Все  это,  конечно,  были  только
предположением,  но оно казалось, если не убедительным, то по крайней мере -
логичным.  Во  всяком  случае  так  рассуждал  Старков, когда  на  горизонте
замаячила   точка.    Сначала   она   показалась   ему,   пешеходом,   затем
велосипедистом,  только потом  -  мотоциклистом. По  мере  того,  как  точка
приближалась,  ее  интерпретация  претерпевала  изменения,  и он  уже  начал
побаиваться,  как  бы  в  один  прекрасный  момент  она  не  превратилась  в
охранника. В охранника точка все-таки не превратилась и по-прежнему осталась
мотоциклистом, но мотоциклистом женского пола. Это  было очевидно по бриджам
или шортам  спортивного стиля. Долго рассуждать на тему:  стоит ли поднимать
руку, не  пришлось.  Мотоциклист,  а  вернее  мотоциклистка начала тормозить
заранее. Сброшенный газ  дал  понять,  что  одиночество  на некоторое  время
закончилось.
     Прыгун, ты опять?  -- донеслось из  под  шлема,  полностью закрывавшего
лицо  мотоциклистки.  Она  была  одета  в  рокерскую  куртку  с  несколькими
металлическими  значками и  рядами клепок, белую футболку, удивительно белые
для  деревни кроссовки  и, как  уже говорилось, короткие  бриджи или длинные
шорты.
     Еще не веря в  происходящее,  Старков потер глаза кулаками. В это время
девушка стащила с головы каску, и швабра рыжих волос упала ей на плечи.
     Солнышко! Сколько  лет,  сколько  зим, -  от души удивляясь проведению,
всплеснул Старков руками.
     Солнышко с трудом удерживала большой для ее роста и веса мотоцикл.
     Тебя подвезти?
     Разумеется.
     Куда?
     Куда хочешь.
     Ну садись, - она кивнула за спину.
     А как же "Боливар"? Выдержит двоих?
     Это  не  "Боливар",  это "Харлей  Девидсон",  -  улыбнулась  она  своей
солнечной улыбкой.
     Старков послушно запрыгнул на заднее сидение и схватился за поручень.
     Не оторви ручку, - деловито сказала она.
     Что это значит?
     Это значит: держись за меня.
     Понял, - с удовольствием сказал Старков и обхватил тонкую талию.
     Ничего ты не понял, - бросила рыжая девчонка через плечо, - если будешь
наглеть... - И она  повернула  ручку акселератора. Мотоцикл,  став  на дыбы,
понесся подскакивая на кочках.
     Э, э, э, - вырвалось у Старкова.
     Оставшись  довольной собой, девушка сбросила  газ,  и  мотоцикл понесся
вдоль поля, рассекая утренний воздух.



     Сергей Геннадьевич Пронин  действительно был капитаном милиции. Сначала
ему это  нравилось, затем  это обстоятельство стало  его беспокоить. Капитан
Пронин,  не  смотря  на  свою  специальность,  был  человеком  суеверным,  и
просыпаясь в чужой постели, в первую очередь думал, с какой ноги ему встать.
По  этому к  своей  служебной  карьере  он относился  с подозрением.  Будучи
лейтенантом и старлеем, то обстоятельство, что он станет капитаном Прониным,
внушало в  него уверенность, но когда он стал им, все изменилось. Это что за
издевка над судьбой? Майор Пронин или подполковник Пронин. Нет, не звучит, а
если и звучит, то только  как бывший капитан. Капитан  понимал, что никто не
посмеет задерживать его продвижение по службе из-за его фамилии, но то, чего
он боялся,  на  самом деле  уже  происходило.  Шли  годы,  он уже  давно мог
получить  большие  звезды,   а   по-прежнему   оставался  капитаном.  Сергею
Геннадьевичу даже стало казаться, что друзья за глаза перестали называть его
Серегой. И как  только в органах появилась штатная должность  психолога,  он
тут же  оказался  в его  кабинете. Капитан Пронин  не был  наивен и прост  и
справлялся со  своими  комплексами  сам,  с помощью  бутылки  водки и  пачки
сигарет. Психолог же, как понимал Пронин, был в качестве штатного стукача  и
замещал  ранее  существующего КГБиста.  Не  мог  Капитан  жаловаться  своему
начальству на фамилию, не мог. А тут получилось все как положено по Уставу и
без  глупостей.  Прочитал  подполковник  Приходько, руководитель  отдела  по
борьбе с организованной преступностью, личное дело Пронина и сказал:
     Знаю,  Сергей  Геннадьевич, твою проблему.  Засиделся ты в капитанах, а
дел тебе громких не дают, рутина тебя заела, вот  и сохнешь  от тоски.  А  я
тебе вот  что  предложу: попробуй-ка  на  зуб нашу структуру,  покрути  нашу
работенку, что ты  в  ней сваришь?  А если  опыт окажется удачен, я тебе  со
званием подсоблю.
     Да, на черта мне ваша работа сдалась? - без обиняков сказал Пронин. - я
в уголовном розыске почти двадцать лет и переходить к вам не собираюсь.
     А я тебя,  Сергей Геннадьевич,  и  не приглашаю. Ты  у себя на  хорошем
счету,  и  слава  - тебе, и почет.  Но  у  меня  для тебя,  специальное, так
сказать, предложение. Некий такой  эксклюзив, сюр  уголовный, если можно так
выразиться. А заключается он в следующем: завелась у меня одна гнида, кто не
знаю,  а  если  бы знал,  к  тебе  не  обращался.  И  делится  она служебной
информацией с кем попало  и  как  попало.  Причем весьма грубо так.  Но  сам
понимаешь, отдел у  нас большой, народу  много, и  сколько я не пытался  эту
тварь вычислить, никак в одно не сведу. То там утечка, то там. В общем, есть
у меня тройка подозрений и хочу я  их просеять, а то, сам понимаешь, никакой
работы нет.
     Ну, а я то вам в каком качестве нужен? Утки подсадной или живца?
     Ты мне, Сергей Геннадьевич, нужен как специалист в уголовном праве.  Ты
человек посторонний, а  значит у тебя на события  свой взгляд  будет, причем
свежий, и на людей в том числе.
     Ну, а почему бы не обратиться в ОСР?
     Э,  Сергей Геннадьевич. Отдел служебных расследований,  так  как  мы  с
тобой, разбираться не станет. Это  мы сейчас сидим, разговариваем нормально,
как мужики.  Что  нам  не  понравится, мы  с  тобой забудем. А  туда я  свои
подозрения  на бумаге понесу.  С  росписью  и числом, а  там  ведь тоже люди
работают, и люди сам  знаешь, какие. Там ведь выскочки одни, не  чета нам  с
тобой. Но  и это не главное. Главное то, что догадываюсь я, кто в наши двери
вхож.  Есть конкретное подозрение, То есть не  продавец, а покупатель. Его -
то я и не хочу спугнуть.
     И кто он?
     А  вот  ты мне  и  расскажешь, как  лицо  полностью  независимое,  свою
информацию  по этому поводу дашь.  А я  проверю,  прав  я  или  нет. И самое
главное не спугнешь его, потому что со своей стороны копать начнешь.
     Ну хорошо, а звание как же?
     Тут, Сергей Геннадьевич, мне поверь, не  только  званием обойдется. Тут
тебе, наверняка, именные  часы  дадут  с  надписью:  "За  доблесть  капитану
Пронину".
     И отвернувшись в сторону, Приходько закатился веселым смехом.
     Да ну тебя,  Игорь Владимирович, - сведя над  переносицей брови, сказал
Пронин, - ничего здесь смешного нет.
     Нет, это точно нет,  -  вытирая выступившие слезы,  сказал Приходько. А
что бы мы с тобой смеялись последними, давай я тебе весь план расскажу.
     Этот разговор  произошел четыре дня назад, а сегодня он казался Пронину
пустой болтовней  в курилке. Сегодня Пронин знал куда больше  и понимал, что
то, о чем они с Приходько договорились не соответствовало ни  реальности, ни
замыслам сторон. Пронин, правда, своей выгоды не скрывал, да и чего уж  тут.
Приходько  же  сказал не все, а,  как  известно,  страшнее всего не  ложь, а
полуправда.  Не  сказал подполковник  Приходько пару, тройку  обстоятельств,
потому что считал: "Незачем Пронину знать лишнего". Но Пронин хоть и казался
простаком, соображал  быстро, и практика следователя ему в этом помогала. Но
и ему,  практику с большим стажем,  не дано было  узнать о  том, что два, не
связанных  друг  с  другом ведомства:  "Отдел  по  борьбе  с  организованной
преступностью"  и "Налоговая полиция",  вели негласное  расследование одного
очень  старого дела,  дела  о  перестрелке двух  бандитских  группировок  на
семнадцатой  проходной  автозавода.  Два  года  назад  один  из криминальных
авторитетов,   уже  владеющий  некой  частью  автомобильного   бизнеса,  под
купленные  за взятки обязательства сбербанка, получил и реализовал несколько
сот малолитражек. Так как он не собирался возвращать деньги, то и реализация
шла буквально по бросовым ценам, что и привело финансовое состояние города в
хаос. Резкое падение цен на автомобили в городе, где автозавод  приносит два
процента валового национального дохода, все перевернулось вверх ногами. Все,
что казалось нормальным и допустимым, стало шатким и валким. И как следствие
этого  на  одной заводской проходной прошла  "стрелка" тех, кто считал  себя
уязвленными, с теми, кто считал себя правыми. Впрочем, под термин  "стрелка"
эта встреча не подходила, а называлась в сводках, как "перестрелка", и имела
вполне  печальные  последствия.  Именно тогда  город  впервые  по-настоящему
всколыхнула волна неконтролируемой ценовой политики и именно тогда, вместе с
доходами автодельцов,  свои деньги  потеряли  и мэр,  и  бюджет. С целью  не
допустить подобное, многие учреждения получили желтые конвертики из казенной
бумаги, и многие  служащие поменяли место работы, как на самом заводе, так и
за  его  пределами. Но кроме всеобщих  потрясений были и  люди, которых  эта
история  натолкнула  на определенные  раздумья.  И  среди  них  подполковник
Приходько,  начальник  отдела по  борьбе  с организованной  преступностью, и
Александр  Николаевич  Хрущев,  позднее занявший место начальника  налоговой
полиции. Тогда и  договорились два подполковника выяснить все обстоятельства
этого  дела, потому что  открывали они для обоих  ведомств весьма интересные
перспективы в работе.
     И  раньше  пользовались  в уголовном  розыске  неординарными  методами.
Например,  поймают  какого-нибудь  авторитета  возле ресторана два  опера  в
гражданке, отмутузят, а потом невзначай, назовут друг друга по именам, вот и
началась виндетта  и  разборки.  Тех, кем  оперативники  представятся, очень
скоро  находят   в  реке   или  в   кювете.  Никому  и  невдомек,  что   это
правоохранительные органы так работают. Случаев,  чтобы группировки  друг  с
другом  счеты сводили, великое  множество, но не одного случая, чтобы за это
кто-нибудь  сел.  Случай на  семнадцатой проходной  был из  той же серии. Но
интересен он был не самой  перестрелкой, а причиной, ее  вызвавшей. По  мере
того, как преступность все больше и больше уходила в легальный бизнес, с ней
становилось   труднее  и  труднее  бороться  теми  методами,   которые  были
апробированы и подтверждены временем. И натолкнул на мысль  о новых  методах
Хрущева и Приходько  как  раз этот случай.  Решили  тогда подполковники, что
перешла преступность из подворотен в офисы, и если раньше преступники просто
вымогали деньги у бизнесменов, то  теперь весь бизнес  и так принадлежит им,
соответственно, надо менять стиль работы, потому что больше не будет войн за
раздел  территорий и  сфер  влияний,  а  будет война за ценовую  политику  и
участие  в  капитале. В  общем то, что показывают в  западных фильмах. Тогда
стал  необходим  симбиоз  двух  ведомств:  финансового  и  криминального,  и
Приходько,  и  Хрущев решили друг друга выручать. Об этом  обо всем  не знал
капитан  Пронин и узнать  не  мог.  Не  обладал Пронин хорошим образованием,
учился  он в обычной  средней школе, а  слов маркетинг  и  лизинг в жизни не
слыхал. Но большой  практический  опыт  говорил ему, что Приходько темнит, и
смешные задания раздражали его все  больше и больше. Приходько же  просто не
знал, под каким соусов припадать историю Зотова.
     Хватит, Игорь Владимирович, "Ваньку" валять,  -  говорил Пронин, сидя у
Приходько в кабинете, - или  рассказывай  все как  есть,  или занимайся этим
делом сам.
     Не  горячись, Сергей  Геннадьевич, не горячись.  Я от  тебя  правду  не
скрываю. Ты, мне кажется, сам должен понимать, что если я тебе все расскажу,
то у тебя предвзятое отношение станет.
     Предвзятое  не предвзятое -  это дело третье, но  ты  ведь меня за  нос
водишь.  Ты мне что на  прошлой неделе пел?  Ты  мне про птичку  на проводе,
что-то там говорил. А теперь тебе до нее дела нет.
     Как же  нет? -- удивился Приходько, -  дэза  ушла, надо ждать,  с какой
стороны она вынырнет. Ты думаешь, я зачем тебе помощников выделял? Для твоей
охраны, что-ли? Это,  милый  мой, и есть мои  подозрения. А то,  что  я тебя
ерундой занимал, так уж извини. Тогда слишком  большой круг был, а теперь он
сузился, и я тебя в курс дела ставлю.
     Да ну? -- с иронией спросил Пронин.
     Вот тебе крест, - по-пионерски отсалютовал Приходько.
     Дело тут не в Милове, разумеется. Хотя этого парня тебе найти придется.
Хоть  живого, хоть мертвого. Но самое  главное,  нужно  было  в  муравейнике
палкой пошевелить, мы это сделали. Утром мне вот эти фотографии принесли.
     Приходько  вытащил  пакет фотографий из стола  и  протянул его Пронину.
Капитан заглянул в конверт и присвистнул.
     Вчера,  в  три  часа дня,  почти  в центре  города,  на  стоянке  возле
кинотеатра "Старт", подорвали-таки руководителя Рината Милова. Прямо в своем
автомобиле. Правда взрыв небольшой  был, граммов  сто тротила.  Но ему,  как
видишь,  и этого хватило. Я уже  вышел с предложением к  твоему руководству,
чтобы два  этих  дела объединили, но вынужден сказать, что не так я себе все
это представлял.  Видишь ли,  капитан, есть у меня одно  предположение,  что
взяли -  таки  бандиты на автозаводе власть.  А раз взяли, то и методы у них
другие стали.  Ведь на заводе, так просто не  постреляешь. И началась у них,
как бы  сказать,  война белых  воротничков. Вот  я и предположил, что нашими
руками пытаются они друг друга сожрать. Рассказал тут мне один  товарищ  или
господин, не знаю как теперь правильно, про то, что у нас в городе  идет ряд
проверок автомагазинов, и лихо так, с санкциями, вплоть до ареста имущества.
Я,  разумеется,  строю  догадку:  либо это  у  нас  налоговики взятки  брать
разучились, либо на их принципиальность кто-то повлиял. Оказалось повлиял. А
кому это  влияние выгодно?  Разумеется,  конкурентам.  Вот  она нынче  война
какая, без единого выстрела. И законная абсолютно. Тут в атаку не пойдешь, а
при хорошем раскладе можно и свою игру сыграть.
     Ну  тем более это  не  моя  работа,  я ж в  этом  не бельмеса.  На  это
налоговая полиция есть.
     Прав ты абсолютно,  Сергей.  Ну,  а  я  тебе  что  говорю?  Финансовыми
преступлениями кто  занимается?  Полицейские.  Бандитами? Мы.  А  ты  у  нас
уголовный розыск. Вот тебе - убийство, тебе и карты  в руки. Но ты ведь меня
уже прекрасно понял?  Как  только  для  меня  и для  полицейских  информацию
нароешь,  мы тут  как тут.  А пока обычное  исчезновение,  обычное убийство.
Подумаешь взорвали,  каждую неделю кого-нибудь рвут,  а полицейские такие же
люди. В этом-то и загвоздка, если человек, которого взорвали, куплен был, то
получается конкуренты на него раньше нас с тобой вышли, а это о чем говорит?
Значит, у них свои люди прикормлены. В общем, работай в этом направлении.
     Ладно,  Игорь Владимирович, буду  работать, но я тебе честно  скажу: не
лежит у меня душа к этому делу, не лежит.
     А  к какому  делу  у тебя душа  лежит? К  "Джеку-потрошителю"?  Так  им
"Скотланд Ярд" занимается, а у тебя, я думаю, дела не лучше были.
     Твоя правда, были и похуже.





     Дело, по которому рыжая Лена гнала свой мотоцикл в девятом часу утра по
проселочной дороге, так  и  осталось для  Старкова  загадкой.  Но выполнению
этого  дела  не  могло  препятствовать  ни  желание поспать, ни  потраченный
бензин, ни грунтовая дорога. Впрочем, дорогу  Лена знала плохо и то  и  дело
притормаживала,  высматривая  более  короткий  путь.  Именно  на таком более
коротком пути и оказался Старков, потому что была она абсолютно непроходимой
для  других  транспортных  средств.  Поговорив  о чем  - то  с двумя бритыми
парнями  и  несколько раз  показав  пальцем  на  Старкова,  Лена  развернула
мотоцикл и поехала в обратном направлении. В этот раз она решила не трястись
по  ухабам  и  выехала на  заасфальтированный участок.  Разогнав  до предела
своего железного  коня, она гордо восседала на кожаном  сидении, рубя грудью
встречный ветер. Старков чувствовал сквозь куртку, как напряжена ее спина, и
все  же,  она  получала все удовольствие, какое  только  можно  получить  от
скорости.
     К  удивлению  Старкова,  обратная  дорога  оказалась ему  знакома,  она
проходила мимо идущих подряд коттеджей, защищенных прозрачной полоской леса.
По дороге уныло ковылял человек,  одетый  в черную форменную рубашку и такие
же брюки. Не надо было обладать большой фантазией, чтобы догадаться кто это.
С момента  побега прошло уже  больше часа, и человек потерял всякую  надежду
найти беглеца, а тем более встретиться с  ним лицом к лицу. Старков прижался
к спине, отчетливо ощущая запах кожи идущий от куртки.
     Как  ты?  -  крикнула  Лена почувствовавшая голову  Старкова  у себя на
спине.
     Сбавь газ! - старался перекричать ветер Старков, - и прими влево!
     Когда мотоцикл  поравнялся с  охранником,  он  все так  же  брел  вдоль
дороги, что - то, рассматривая у  себя под  ногами.  Старков быстро выбросил
левую руку в сторону и словно  разряд тока, его локоть пробила  острая боль.
Мотоцикл  тут  же бросило в сторону, и  Старков  уцепился  за  тонкую  талию
девушки. Не смотря на  свой маленький вес ей удалось удержать мотоцикл и еще
пару раз, вильнув колесом он устойчиво встал на асфальте.
     Ты сдурел, что ли?! - закричала девушка, крутя головой.
     Извини солнышко, не удержался, - Старков то  же  крутил головой пытаясь
разглядеть охранника.
     Его не было видно,  на том  месте, где  встретились мотоцикл и человек,
только клубилось облачко пыли, поднятое не то машиной, не то человеком. Лена
прибавила газ и скоро Старков, забыл об охраннике.
     - Прибыли,  - сказала девушка, когда мотоцикл въехал в раскрытые ворота
небольшого дворика.
     - Твоя фазенда? - поинтересовался Старков.
     - Предков.
     - А где они?
     -  На  работе, разумеется. Ты мне зубы не  заговаривай а давай расскажи
что это был за человек на дороге?
     - Какой человек?
     - У которого только ноги в воздухе мелькнули.
     - А там был человек?
     - Вот что прыгун, или ты мне все расскажешь или нет.
     - Нет.
     - Ну ладно, - прозвучало из уст девушки как, - "тогда".
     -  Расскажу, расскажу но немного позже. Я правда и сам не все  понимаю,
но тебе расскажу все что знаю.
     - А ты чего бездельничаешь?
     - Я еще маленькая.
     - Тогда скажи мне, маленькая, у тебя телефон есть?
     - Есть. Но не думай, что будешь здесь большим дядей.
     - На ее лице опять засияла рыжая улыбка.
     - Извини, солнышко, мы с тобой одной крови, ты и я.
     - Так - то лучше. Пойдем в дом.
     -  Помещение,  снаружи  казавшееся  заурядным  сельским  домом,  внутри
оказалось не  таким простым. Старкова поразил стиль, в  котором был выполнен
интерьер. А то, что это был именно стиль, сомнений не  было. Все в доме было
отделано  под деревню. Именно под, потому что истинно деревенских вещей было
очень  мало.  Очень  необычным  казался  высокий  потолок,  в  деревнях   не
достигающий  двух  метров,  балки  перекрытия  выполняли скорее декоративный
смысл нежели несли  нагрузку. Все деревянные покрытия были белыми, нигде  не
было следов краски и  лака, и, разумеется,  обоев. Чистое  дерево  настолько
любовно было обработано и аккуратно подогнано, что  комнаты напоминали макет
в  натуральную  величину.  В сенях,  куда  они  вошли, имелся  весь  антураж
русского быта от плетеного  коврика до деревянного ковша в  ведре с водой. В
комнате, представлявшейся кухней, была русская печь, занимавшая треть  всего
помещения,  круглый  стол  и  старинные  стулья  вокруг,  буфет явно  не  из
гарнитура, но в общем не  нарушающий настроения. Пахло чем - то знакомым, но
Старков никак не мог вспомнить чем.
     -  Вот  телефон, - Лена показала на стоящий на подоконнике аппарат,  по
которому, очевидно, звонил еще Ленин.
     - Антиквариат у вас просто обалдеть, - не выдержал Старков.
     - А-а, - махнула рукой рыжая  девчонка, - это  брат мой, Олежка.  Он на
плотника  учился в ПТУ, вот  и  измарачивался. Это у  него дипломная  работа
была, дом в каком-то там стиле, тогда это модно было.
     -  А  теперь  он  чем  занимается?  --  спросил Старков,  только  чтобы
продолжать разговор,  а сам усиленно  пытался сообразить.  Он не  знал, кому
звонит  и  с кем будет разговаривать, но то  что позвонить  себе на работу в
данный момент  было необходимо, не подлежало обсуждению. Старков неторопливо
набрал номер, пока Лена рассказывала про своего старшего брата.
     - Алло. Извини, - повернулся он к ней, прикрыв рукой трубку.
     - Валяй, - одобрила Лена.
     - Это кто? - осторожно спросил Старков.
     - А вам кого надо? -- вопросом на вопрос ответил незнакомый голос.
     - Разве это не аудиторская фирма "Актив"?
     - Да.
     - Я полагал, что трубку всегда берет Елена Павловна ваш секретарь?
     - Она здесь больше не работает.
     - Вот как?
     - А что с ней случилось?
     - Она уволилась.
     - И давно?
     - Вчера.
     - А вы на ее месте теперь?
     - Да. Вы что - то хотели?
     - Да, я хотел узнать, а Кристина Погода у вас работает?
     - Да, работает, но ее сегодня не будет.
     - Заболела?
     - Нет, она уезжала по личным делам.
     - И что приехала?
     - Да, она звонила полчаса назад, завтра выйдет.
     - Да? Ну ладно тогда. А Анечка на месте?
     - На месте.
     - Дайте ей трубочку, пожалуйста.
     - Аня, это  вас, какой  - то очень  настойчивый  молодой человек, - еле
разобрал, Старков приглушенный голос.
     - Алло, я слушаю, - послышался торопливый щебет.
     - Привет, Ань, это я, Старков.
     - Лешка, ты? - раздался восхищенный заговорщицкий шепот. Ты где?
     - Тебе действительно хочется знать, где я?
     - Нет, - практически без паузы раздался ответ.
     - А говорить можешь свободно?
     - Нет.
     -  Тогда  давай  я   тебе  перезвоню  часов  в  семь  и  поговорим  без
посторонних, дождешься звонка?
     - Запиши телефон, через некоторое время донеслось  в трубке. Сорок три,
двенадцать,  восемьдесят пять.  Я буду  там, когда  ты  позвонишь. Пока, - и
трубка заплакала отрывистыми гудками.
     - Не хотят? - вывел Старкова из задумчивого состояния голос Лены.
     - А? Да нет хотят, но попозже. Так что там с твоим братом?
     - Ты же не хочешь слушать.
     - Хочу.
     - Я же вижу. У тебя неприятности?
     - Даже не знаю. Знаешь, этот парень на дороге, он...
     - А план есть?
     - План? Какой план?
     -  Ну  план. На бумаге или в голове, или  в пакетике. У человека всегда
должен быть план или что - то в этом роде.
     - Нет, никакого плана нет.
     - Ну тогда отвлекись на секунду, подумай о чем - нибудь приятном, и все
само собой решиться.
     Старков мысленно  улыбнулся, вспомнив, что два месяца назад говорил  то
же самое Кристине.
     - Ты мне что - то можешь предложить?
     - Лена неопределенно пожала плечами.
     - Есть хочешь?
     -  Действительно,  Старков  совсем  забыл, что ужасно  проголодался  и,
наконец, вспомнил,  чем  пахло  на кухне. Это  был кисловатый запах молочных
продуктов, то ли творога, то ли сыра.
     - Не отказался бы.
     - Ну тогда  иди умывайся, я бы тебе, конечно, баню предложила, но  пока
стариков нет - не рискну.
     - Что значит не рискну? - спросил Старков, разглядывая свое изображение
в зеркале,  висевшем  на  огромном  гвозде. Такой  гвоздь он видел впервые в
жизни и думал, где его могли использовать?
     -  А как бы  ты  отнесся к своей внучке, если  бы  застал  ее в  бане с
мужиком?
     - Не  представляю.  Я  дочку взрослой представить не могу, чего уж  про
внучку говорить.
     - А у тебя дочка есть?
     - Есть. Я относительно тебя старый.
     - Я вижу, и я бы сказала, ты сейчас выглядишь как...
     - Как?
     - Как бывший в употреблении.
     - Спасибо. Может и полотенце дашь?
     - На улице найдешь.
     Когда Старков закончил с умыванием и вернулся в дом, его взору предстал
накрытый  стол в стиле  ресторана  по-русски на  "Брайтон  Бич".  Не доверяя
русской  печи,  Лена  грела глиняные  горшочки в микроволновке. В салате  из
обыкновенной  капусты алели  несколько ягод, не то  брусники, не  то калины.
Крынка молока была классической формы, до этого  Старков видел ее  только  в
кинофильмах,  а  когда Лена  стала  переливать  в большую  белую  кружку  ее
содержимое, то понял, что это не молоко, а сливки. Даже надпись "Нескафе" не
портила  картины и была здесь  кстати. Домашний  творог тоже  был в глиняной
посуде.  Майонез  и  кетчуп  тут же  исчезли  со стола,  как  только хозяйка
выдавила  достаточное  количество  в тарелку с  нарезанными  помидорами.  На
каждом кусочке помидора непременно  лежал листик салата.  Малосольные огурцы
как  будто только что выпрыгнули из  банки  и хрустели  под взглядом  своими
упругими телами.  Курник  и ватрушка  были явно вчерашними,  но отправленные
следом  в  микроволновку,  тут  же  стали  мягкими  и  пышными,  от  них шел
умопомрачительный  запах  и  легкий  парок.  В  горшочке  оказалась  молодая
картошка  тушеная с  прошлогодним черносливом,  тем  не менее не  потерявшим
сочность и вкус. Добавленные  в это блюдо неизвестные специи,  придавали ему
определенную пикантность и остроту.  Старков  смог разобрать только корицу и
красный перец. "Котлета по - киевски", так,  кажется, называлось то что было
мясным,  тоже имела неизменный листик салата и красную каплю кетчупа "Чили".
А  запеченное  внутри  яйцо  имело  яркий,  оранжевый  желток,  что  сначала
приводило  к мысли  о  красителе.  Вообще,  Лена  не  собиралась  спрашивать
Старкова,  что он  будет  есть,  и хозяйничала  с продуктами,  выкладывая  и
создавая  композиции в своем стиле и вкусе. Одно было неизменно: на столе по
-  прежнему  оставалась  картина  сельского натюрморта,  где  только  слегка
угадывались признаки цивилизации.
     - Как все запущено, - только и сказал Старков, обозрев пиршество.
     - Сейчас я тебе в голову скалкой запущу и тогда будет запущено.
     - Да нет, Лен, ты что натворила?  Ты хочешь,  чтобы  я вот эту  красоту
вилкой?
     - Не хочешь, садись и смотри.
     - Тогда вызови скорую, я сейчас слюной захлебнусь.
     - Садись, готово.
     - А ты мне компанию составишь?
     - Я с утра завтракала, а обедать пока рано.
     - Что же я один буду?
     - Придется.
     - Ну тогда не смотри, а то я подавлюсь.
     - Какие мы стеснительные.
     - Когда я ем, я глух и нем. Впрочем, на тебя это не распространяется, -
и усевшись поудобнее, Старков взял в руки вилку и  нож из нержавеющей стали,
имитировавшей столовое серебро.
     -  Зело, борзо, - одобрил  он, с набитым ртом. - А курточка и  мотоцикл
тоже брата?
     - Его.
     - У-у-у, - растягивал Старков, закатывая глаза.
     - Да хватит подлизываться.
     - У тебя определенно талант, солнышко.
     - Какой?
     - Кулинарный.
     - Успокойся, все это не я готовила.
     -  А накрыл  -  то кто? Впрочем,  и бабушка у тебя молодец. Я  всегда в
таких  случаях  вспоминаю сказку  про  Красную  Шапочку, - говорил  Старков,
откусывая немаленький кусок пирога, - ту, где внучка бабушке пирожки несет.
     - И что?
     -  Да чушь полная, где это видано,  чтобы  дочь маму пирогами  угощала,
обычно наоборот бывает.
     - Ты прямо циник.
     - Я не циник, я представитель самой консервативной профессии. Это что?
     - Сметана.
     - Старков перевернул крынку с белым содержимым, а через полминуты полез
туда ножом.
     - Как там, помощник ревизора? -- спросила Лена.
     - Помощник аудитора.
     - Ну и кто такой аудитор?
     - Ну это тот, кто ездит на "Ауди", слушает аудиоаппаратуру.
     - А ты стало быть ему помогаешь?
     - Сейчас много работы, он сам не успевает.
     Лена улыбалась все так же по - матерински, когда  любимый  ребенок врет
матери в глаза, а она слушает и восхищается придуманной им историей.
     - А ты чем планируешь на жизнь зарабатывать?
     - Пока только тратить.
     - На аудиоаппаратуру?
     - И на нее тоже.
     -  Нет, ты не смейся,  многие не знают, что слово аудитор  произошло от
слова аудитория, то есть это человек, который рассказывает.
     - И о чем он рассказывает?
     - О проблемах.  Это, как  бы сказать,  финансовый  доктор,  который  не
лечит, но диагноз ставит.
     - Советы дает?
     - Типа того.
     - В нашей стране это, наверное, очень распространенная специальность.
     - Да, советы у нас любят  давать.  И  по стране  мы  занимаем четвертое
место по количеству аудиторов на душу населения.
     - Почему четвертое?
     - Не знаю.
     - Я имею в виду первое, наверняка, Москва, второе -- Санкт - Петербург,
а на третье место, кто залез?
     - Представь себе -  Новосибирск. Научная столица России, советчиков там
хоть отбавляй. Выйдешь на улицу, плюнешь в толпу - попадешь в аудитора.
     - Ну и как тебе работа?
     - Ты знаешь, мне нравится. Тяжело,  конечно, в том плане, что не совсем
я подхожу по своим данным. Память, скорость работы и так далее.
     - Ты как про компьютер говоришь.
     -  А все мы компьютеры, с небольшими изменениями в конфигурации. Иногда
смотришь, вон "Пентиум" пошел,  соображает быстрее всех, у кого - то  память
расширенная,  у  кого -  то винчестер большой, некоторые в сеть  объединены,
кто-то  к  "Интернету"  доступ имеет,  у кого -  то "материнская"  плата  не
подвела.
     - А ты?
     - Я? А что я?
     - А ты кто?
     - Я двойка. Старая, старая модель с маленьким "винчем" и маленьким ОЗУ.
     - Как же ты себя в такой компании чувствуешь?
     -  Плохо я  себя  чувствую. Нет у  меня  ни  влиятельных  родителей, ни
уникальных способностей. Молодежь в затылок дышит, того и гляди растопчут, а
чуть присел  передохнуть, глядишь тебя уже обогнали.  Но есть у  моей двойки
одно преимущество - это сопроцессор и двадцатичетырехчасовой режим работы.
     - Переведи.
     -  Сопроцессор  -  это  компьютер,  разумеется.  Я  когда  свой  первый
компьютер  покупал,  заложил  обручальные кольца.  И  с тех  пор  с  ним  не
расстаюсь, а разве можно плохо работать на том,  с чем работаешь  постоянно.
Ну, а  режим работы  - это моя работоспособность. Не  могу похвастаться, что
проработаю без остановок несколько недель, но когда приходилось готовиться к
проверкам, именно так и было. Да мне всегда  точные науки  нравились, а если
нравится, то и времени не замечаешь.
     - От скромности ты не умрешь, господин советник.
     - Это точно,  а теперь  я еще  и с  голоду  не умру,  - сказал Старков,
вытирая рот льняной салфеткой.
     - Курить здесь можно?
     Лена  поставила  перед  ним  деревянную пепельницу, никогда  не знавшую
сигарет.
     - Ну  это уже слишком, такую вещь я портить не буду. У тебя собаки нет?
Я что - то не заметил.
     - Нет.
     - Я на двор выйду.
     Лена  равнодушно  пожала  плечами.  Старков  вышел  во двор и  закурил,
разглядывая  белый столбик сигареты.  Жизнь теперь  казалась совсем  другой.
Лето, деревня, запах навоза и бензина, ровная линия горизонта, тишина. Такая
тишина может быть только в деревне. Он улыбнулся вышедшей на крыльцо Лене.
     - Ну, что план появился?
     - Нет. Надо ехать разгребать свои дела, приводить их в порядок, глядишь
и план появится.
     - Тогда оставайся до завтра.
     - Зачем?
     - Тебе же не хочется уезжать.
     - С чего ты взяла?
     - Я вижу.
     - Да кто же захочет от этого уехать? Послушай, Лен, ты ведь меня совсем
не знаешь.
     - Уже знаю, - сказала она впервые не улыбаясь.
     -  Я  жутко  боюсь,  что  если  я  останусь  еще  на  минуту,  это  все
переменится, а мне бы этого очень не хотелось. Ой, какую я глупость говорю.
     - Это  точно, - и  на  ее  лице  снова засияла рыжая улыбка,  -  Читать
любишь?
     - Э-э, - замялся Старков.
     - Пошли.
     -  Они зашли  в амбар,  задняя часть  которого была завалена  скошенной
травой. Следов лошади не было. Крыша  сооружения держалась на  двух колоннах
посередине. На них был растянут  гамак, рядом в произвольном порядке сложены
старые журналы: "Юность", "Аврора", "Роман газета".
     - Устраивайся, мне  надо  ненадолго  уехать. До  вечера  тебя никто  не
побеспокоит. Если только дед на обед заедет.
     - А ружье у него есть?
     - Есть.
     - Ну, тогда я спокоен.
     Старков с трудом забрался в гамак и несколько минут просто покачивался,
наслаждаясь  запахом прелой травы. Через некоторое время он все - таки решил
почитать  и  старательно  принялся  тянуться  к журналам на  земле. Во дворе
раздался треск заведенного двигателя, но через минуту удаляясь, стих. Только
после  этого он услышал пение птиц. Наверное, впервые  в жизни, Лешка слушал
пение пернатых, огорчаясь, когда они затихали, и пытался различить щебетание
от клекота. Как - будто специально, толстая  ворона крутила  высший  пилотаж
над  крышей дома, совершая невероятные развороты, заходя на бреющем, штопоря
и  взмывая.  Старков отбросил в  сторону журнал  и  подумал,  что  это  все,
наверняка, заразно.



     Ну здравствуй, сукин сын, - говорил Пронин, обнимая бывшего сослуживца.
Ты, я  смотрю, окрутел, через  годик  к тебе на козе не подъедешь, а сегодня
сам пришел. Впрочем, знаю, зачем пришел, наверняка, по делу. Так просто ведь
ни за что бы не зашел.
     И то - правда, - сказал  Кошелев, садясь на единственный свободный стул
в кабинете. А ничего не изменилось.
     Он  с  удовольствием  поскрипел  стулом,  который, казалось,  вот,  вот
развалиться. Когда -  то  он тоже ставил разваливающийся стул подозреваемому
или свидетелю, чтобы легче было наблюдать за его реакцией.
     У тебя отдельный кабинет, что - ли?
     Откуда такая роскошь?
     А где коллеги?
     Уже съехали, здесь ремонт будут делать.
     Да, пора бы, - сказал Кошелев, оглядывая потолок, - Может, помочь?
     Ты  же  знаешь,  Миша,  я  этим  дерьмом  не  занимаюсь.  Если  в  тебе
благотворительность проснулась, ты адрес знаешь.
     Это верно, Серега, зря я тебе голову морочу. И тебя и себя унижаю.
     Ну вот и говори, чего хотел.
     Да дело мое немаленькое, у тебя время - то есть слушать?
     Времени нет, но гнать я тебя не буду, сам знаешь.
     И тут ты прав.  Извини, больше не буду политикой заниматься. Пришел я с
просьбой, а точнее за советом.  Хочу твое  мнение  услышать. Знаю, что  ты в
рамках  дела находишься и  делиться со мной не  обязан, но по старой дружбе,
посоветуй, прав я или заблуждаюсь.
     А какого дела?
     Ну как какого? Дело Милова и Зотова.
     Брови Пронина сомкнулись над переносицей.
     Нет, ну что за люди! Ну как вода из жопы. Не успели человека пришить, а
уже все знают, кому дело поручили.
     Да  ты успокойся,  Сергей, я тебе  сейчас  все расскажу. Ты,  наверное,
думаешь, что я об этом в газетах прочел. Я в этом деле лицо заинтересованное
и веду свое расследование.
     Ну и как успехи?
     Пока никак. Если бы как,  не спрашивал  бы.  Но  информацией поделиться
смогу. По моим данным и Милова, и Зотова убрал один человек.
     Даже так? А с чего ты решил, что я эти два дела не связываю?
     Не знаю. Это мое  предположение. Просто знаю, что тебя хотят  на ложный
след подтолкнуть, с  пластитом, да с деньгами. А  дело тут гораздо  проще, с
одной стороны я тебе фамилию убийцы сказать могу и исполнителей.
     Да? А что же ты хочешь узнать?
     Хочу  знать за что. Вернее, это я тоже знаю. Хочу знать, виноваты они в
этом были или нет?
     Ну ты даешь, ну кино. Да зачем тебе это надо - то. Их же нет.
     А вот поэтому и надо, потому что спросить теперь не с кого.
     Пронин по - кошачьи заулыбался себе в усы.
     Чего улыбаешься, Серега?
     Ты, Миша, в покер играть любишь?
     Люблю. А что?
     А есть в этой игре такая фишка, ва-банк называется.
     Есть.
     - Сыграешь со мной в эту самую фишку?
     Это как?
     А  вот  так: ты мне  расскажешь  все, что  по этому  делу знаешь.  Все,
слышишь, или ничего. А я тебе за это, дам человечка  одного, который  знает,
что тебе надо.
     Да ну?
     Вот тебе и да ну.
     Мне надо подумать.
     Ну думать ведь не запретишь, думай, Миша, думай. У тебя курить есть?
     Есть, есть.
     Давай.
     Кошелев достал из парсигара  две сигареты и  протянул  Пронину.  Пронин
взял и засунул одну сигарету в рот, а другую за ухо.
     Потом еще покурю.
     Кошелев   чиркнул  колесиком  зажигалки.  Пронин   глубоко   затянулся,
поглядывая на название сигарет.
     Ну что, я подумал.
     Быстр ты на подъем, Миша, уважаю.
     В общем так, пару месяцев назад пошли предвзятые  налоговые проверки по
автомагазинам. А на кого я работаю, ты помнишь.
     Нет, не только не помню, но и не знал никогда.
     На корпорацию "Алькор", в состав которой входит автомагазин.
     Дальше.
     Разумеется, у руководства возникли подозрения, что рано или поздно и до
них доберутся.  Но самое  странное  было в  том,  что никто  так  и не  смог
договориться. То есть фирмы падали, как листья осенью.
     И много их нападало?
     Кого?
     Ну не листьев же?
     А. Две. Вернее, одна и по одной все еще споры идут.
     Послушай, Миша, две это даже не система, система с трех начинается.
     Уверяю тебя система, если бы ты о суммах узнал, переменил бы мнение.
     Ну, хорошо, дальше - то что?
     А дальше,  принялся я выяснять,  кто эти проблемы создает?  И вышел  на
Милова, это он перед проверками ходил и всем помощь предлагал.
     Подожди,  Милов  же у  нас  работник полиции, а  к проверкам  он  какое
отношение имеет?
     Ты меня просил рассказать то, что я знаю, изволь.
     Ну, ладно, ладно, давай дальше.
     Но,  разумеется, не  я  один был  этим  обеспокоен,  еще ряд  магазинов
забеспокоились.  И, разумеется, тоже на него  вышли. После  чего этот  самый
Милов пропал. Тогда другой пацан появился - Старков, он на аудиторскую фирму
работал.  В  этой  фирме  от  проверок  лекарство готовили, вот Милов  им  и
интересовался. Я  сначала подумал,  что Старков с ним в одной команде, затем
изменил свое мнение.
     В результате чего?
     В  результате  следственных мероприятий.  Это к  делу не относится, ты,
Сергей, взрослый человек.
     Хорошо, Милов с ним не связан, а с кем связан?
     Ты хочешь сказать, на кого он работал?
     Да.
     Только на Зотова.
     А Зотов?
     Извини, Сергей, разве я не об этом тебя спросил в самом начале?
     Продолжай.
     Кошелев подозрительно покосился на Пронина.
     Это точно что твой человек знает то, что я хочу?
     Разумеется.
     А ты его допрашивал?
     Нет, конечно, иначе я бы дураком не выглядел.
     А мне его отдашь?
     Мы же договорились.
     А зачем?
     Ты, Миша, его хочешь или нет?
     Хочу.
     А чего тогда ломаешься? Допросишь его и пленочку  мне отдашь, вот и вся
моя выгода.
     Кошелев понятно кивнул.
     На  чем я остановился - то? Ах, да. У  меня рабочих  версий  было  три.
Первая - это  аудиторская  фирма воду мутит,  отпала. Вторая -  это москвичи
город захватывают, тоже отпала. Третья - это конкуренты войну ведут.
     Пронин воровато прищурился.
     Тоже отпала?
     Да.
     Ты хочешь сказать, что этот ларчик просто открывался?
     Не знаю. Но у меня следы на Зотове оборвались, и те, кто его убрал, уже
успокоились и обо всем забыли.
     То есть,  либо до организаторов никто так и  не добрался,  либо его уже
устранили?
     Знаешь, что я тебе скажу, тут есть одна техническая загогулина. Все эти
проблемы  устраивались  через  налоговиков.  Причем  так,  что  там  зуб  не
подточишь. Выйти  на того человека несложно, а вот что - то ему  предъявить,
ну сам понимаешь, это уже не по моей части, да я с другой стороны заходил, а
пока я  прогуливался, похоже, эти  друзья  с  ним  договорились. Как, ума не
приложу, только договорились.
     Все, что ты мне  рассказал,  это  интересно.  Но  ведь  я  человека  за
решеткой  держу по подозрению  в убийстве. Человек, правда, это так, сказано
громко. Но у меня других подозреваемых нет, а у этого субъекта ранее пластит
хранился, и должен  ему был господин Зотов сумму в  долларах.  Хочешь ты ему
помочь?
     Нет.
     И Кошелев, быстро написал на бумаге несколько строк.
     Нет?  Да, ну ладно,  тогда  я тебе ничего про человечка  не  скажу, - и
вытащив из стола формуляр, положил его перед Кошелевым.
     Не может быть, - хором сказали мужчины и переглянулись.
     Пронин удивленно смотрел на Кошелева, Кошелев восхищенно на Пронина.
     Ну,  тогда  ты мне больше не  товарищ,  - сказал Кошелев,  поднимаясь и
забирая листок из рук Пронина.
     И ты мне, но если будешь рядом, скажем завтра, заходи черт с тобой.
     Зайду, часиков, скажем, в двенадцать.
     Ну, а на прощание дай-ка мне еще твою поганую сигаретку.
     Кошелев  достал  партсигар и вынул две сигареты, но одну тут же сунул в
рот. Пронин ехидно улыбнулся.
     И не перегибай там палку, Миша.
     Хорошо, пока.
     Пока.
     Кошелев вышел, мягко прикрыв дверь.
     "Жаль, - думал Пронин, крутя в пальцах сигарету, - жаль, что дело зашло
не туда.  С  одной стороны это хорошо - возни поменьше, а с другой стороны -
теперь  Приходько,  как  приходько  так  и уходько. Теперь он  в  дальнейшем
расследовании не будет заинтересован, да  и фигуру при этом зацепили крупную
и  совершенно  бестолковую. Ладно,  чего  гадать,  завтра  Кошелев  допросит
свидетеля или подозреваемого,  или потерпевшего, неважно кого. Допросит так,
как Пронин не сможет этого сделать и сообщит  ему дополнительную информацию,
и тогда встанет все на  свои места, и тогда можно думать, что делать дальше.
В одном Пронин почти не сомневался: тот, кто сидел в камере предварительного
заключения, наверняка,  останется там надолго. И,  вполне возможно,  получит
срок. Ну, а что тут  удивительного,  на  то он  и преступник, чтобы в тюрьме
сидеть".



     Когда  Старков  открыл глаза, солнце уже  клонилось к закату, солнечные
зайчики плясали на  стене  амбара,  провоцируемые невидимыми  деревьями.  Он
поднял  голову и чуть  не вывалился  из  гамака. Голова  болела от пересыпа,
глаза  превратились  в щелочки. За  стеной амбара раздавались тихие  голоса:
мужской и  женский. "Наверное, старик со старухой", - подумал Старков  и ему
стало смешно. Он  представил  старика босиком и  в  белой холщовой  рубахе с
неводом  через плечо,  и  старуху,  гордо уперевшую кулаки  в бока. Внезапно
Старков  поймал себя на мысли, что ждет, когда старик  спросит: "Довольна ли
теперь твоя душенька? " Взглянув на часы, он подивился тому,  что  уже шесть
часов. Ему удалось проспать  более пяти часов и  теперь, определенно,  будут
проблемы со сном.  Старков вылез из  гамака и открыл створку ворот. Ни баба,
ни дед ничем не отличались  от  типичных крестьян, виденных им раньше, разве
что безрукавка  деда или, как  ее называли  в  деревнях, душегрейка, была из
"полартека" и сшита где  -  нибудь в Дании или  Норвегии, но  имела  обычный
серый цвет и поэтому не выделялась на фоне отечественных кирзовых сапог.
     Бог  в  помощь,  - обратился  Старков  к  деду,  выполнявшему  какие-то
ремонтные работы с колесом известной телеги.
     Вместо ответа дед покачал головой.
     Помочь?
     Не надо, - плавно ответил он, как бы раздумывая. - Ты что ли Лешка?
     Я.
     Иди в хату, ежели хочешь, Леночка сейчас приедет.
     Пару секунд помявшись, Старков направился в  дом. Ему было  определенно
скучно общаться со старшим поколением,  занимающимся  своим делом, а дел  до
семи часов никаких не намечалось, и Старков приготовился скучать. Кухня была
проходной  комнатой.  Переступив  через  порог,  он   понял,  что  декорации
сменились.  Зал или большая  комната,  была оформлена в  том  же  стиле,  но
спрятать цивилизацию здесь не  удалось.  Возле  одного  окна  стоял  обычный
письменный стол, над  которым висела  офисная лампа дневного света, на столе
гордо  возвышался  компьютер,  развернутый  дисплеем  наискосок.  Это   была
старенькая  модель с монитором "Каспер", но  даже  она произвела впечатление
того, что  Старков ошибся  дверью.  Справа  на  стене  висел  блин "Дартса",
утыканный  дротиками. От взгляда Старкова не  ускользнули  евровыключатели и
евророзетки.  На  самодельной этажерке стоял радиоприемник,  выполненный под
армейский, разумеется, тут  же висел полевой  бинокль без  чехла. Угол  дома
занимали полки с книгами. Здесь  не  было дорогих  и красивых переплетов,  в
основном  это были яркие,  аляпистые книги  последних  пяти  -  десяти  лет.
Никакой системы  или  пристрастий  в  литературных  вкусах Старков  тоже  не
обнаружил.  Библиотека состояла от  "Книги рекордов Гинесса",  до популярной
"Банды". На журнальном  столе, возле  дивана, под кипой газет, лежала трубка
радиотелефона.  Старков  представил  себе  бабку  с радиотелефоном, идущую в
хлев, ему опять  стало  смешно. Еще  раз взглянув  на  часы и плюхнувшись на
диван,  он  схватил  несколько  местных газет и принялся  ждать  семи часов.
Газеты  Старков   просматривал,  как  обычно,  наискосок,   открывая  только
рекламный  разворот.  Он  не  знал почему,  но  ему нравилось  просматривать
рекламу  автомагазинов,  евроокон, кондиционеров  и  косметических  салонов.
Иногда,  прочитывая  тупые  анекдоты  про  новых  русских,  он  переходил  к
следующей.   Это   была   газета   под   названием   "Хроника".   Бесплатный
информационный  листок,  живущий  за  счет  рекламодателей   и  писавший  на
свободном месте в основном о  криминальных  разборках.  Старкову показалось,
что  он  увидел что - то  знакомое:  фотографию  или логотип. Снова  раскрыв
газету и еще раз пересмотрев, он закрыл ее и положил сверху. С первой полосы
на  него смотрело  лицо мужчины лет сорока, небритое,  на расплывчатом фоне.
Это  была непрофессиональная  фотография,  и  ее  качество  оставляло желать
лучшего.  Под фотографией была подпись: "Капитан  налоговой  полиции  Зотов,
взорван в своем автомобиле, средь бела  дня, почти  в центре города. Читайте
на 3-й странице. "
     Ах вот ты какой, северный олень.
     Старков внимательно рассматривал человека на  чернобелой  фотографии, и
ему понемногу становилось страшно. Наконец, до него полностью дошло сознание
произошедшего.  Он открыл  третью  страницу  и  принялся  читать.  В  статье
рассказывалось  о том, что в три  часа дня капитан Зотов сел  в свою машину,
после чего  сразу же прогремел взрыв.  Начался пожар. Пожарные прибыли через
несколько  минут, но  спасти капитана уже было невозможно,  он скончался  от
полученных травм, еще до того, как его извлекли из машины. Дальше сообщалось
о  том,  что  подозреваемый  в   произошедшем  уже  задержан,  им   оказался
криминальный  авторитет,  ранее  проходивший по делу  о фальшивых  долларах,
которым  некогда занимался  Зотов. Потом шла  полемика, о  том, до каких пор
можно терпеть, факты откровенной расправы над работниками правоохранительных
органов. Прочитав статью два раза,  Старков  решил, что не  сможет дождаться
семи часов и быстро набрал номер.
     Алло, Анечку можно услышать?
     Какую? - ответил в трубке мужской голос.
     Которая быстро разговаривает.
     Секунду,  -  в  трубке  некоторое  время  сохранялось  молчание,  затем
знакомый щебет сказал:
     Да, я слушаю.
     Привет еще раз.
     Леша, это ты?
     Да, я. А ты еще чей - нибудь звонок ждешь?
     Нет. Здравствуй, Леша.
     Здравствуй, Аня. Как у тебя дела?
     Хорошо.
     А у тебя.
     Старков чувствовал, что в  разговоре присутствует кто -  то третий,  и,
скорее всего, этот третий сейчас стоит рядом с Анечкой.
     У меня хорошо, спасибо, золотце. Ты можешь разговаривать свободно?
     Почти.
     Ну тогда давай, я тебя спрошу, а ты мне отвечай однозначно: Да или нет.
Хорошо?
     Да.
     Отлично, - от души восхитился Старков.
     Кто -- нибудь интересовался мною еще?
     Нет.
     А Гольдман получила мое заявление?
     Да.
     Она положительно к этому отнеслась?
     Нет.
     Отрицательно?
     Да.
     Тебе хорошо меня слышно?
     Что?
     Я спрашиваю, тебе хорошо меня слышно?
     Да.
     Ань,  ты  если переживаешь, то не  переживай,  завтра Кристина  выйдет,
может я приеду. У нас все нормально.
     Да.
     Что, да?
     Я поняла.
     Ну спасибо тебе.
     Да не за что.
     Как же не за что? Ты в меня веришь.
     Я всегда тебе верила.
     За это и спасибо, я тебя никогда не подведу,  - в последней фразе  было
что - то знакомое, фальшивое, резавшее слух, и Старков сказал:
     Ну так до скорого.
     Пока.
     Старков нажал на красную кнопку на трубке, и она замолчала. В возникшую
тишину проник треск мотоциклетного двигателя. В окне промелькнул белый шлем,
и опять стало тихо. Через минуту дверь в сенях хлопнула.
     Прыгун, ты чем тут занимаешься?
     Газетки почитываю, - ответил Старков.
     Молодец. А как на счет плана?
     Никак.
     Ну  я тебе принесла,  -  рыжая  девчонка  весело  подбросила  маленькую
канистрочку с янтарным содержимым.
     Это что?
     Как  что? Ты  еще спрашиваешь?  Пиво, баня, раки, лучшее  средство  для
составления планов.
     Еще, девки, - добавил Старков.
     Это к бабушке.
     Да? Ну, тогда обойдемся без девок.
     А где же раки?
     Где, где? В озере, где же еще, пошли, пока холодно не стало.
     Ты что будешь раков ловить?
     Ошибаешься, это ты их будешь ловить.
     Я? Но я этого никогда не делал.
     Я  тоже,  но часто  наблюдала.  В общем, не  ломайся,  если  хочешь всю
полноту ощущений, то придется ловить раков.
     Зачем и без них неплохо.
     Дурак ты, ваше благородие. Перед баней положено замерзнуть.
     А-а, - понимающе процедил Старков. И подумал:  "Интересно, а есть ли  у
этой девчонки чувство меры? "





     Утро  в деревне  начинается  рано, и поэтому,  когда старенький грязный
"Форд" проехал  по главной улице  села,  на него никто  не обратил внимания.
Сельские  жители  были  заняты  своими делами, а к иномаркам здесь уже давно
привыкли. Машина остановилась в конце улицы, и из нее вышли два человека. Не
смотря на теплую  погоду, один из них был одет в  строгий костюм,  на другом
была легкая  спортивная куртка. Под мышкой у него выпирало, что  наводило на
мысль  о  том, что одет он был не потому  что замерз. Человек постарше пошел
чуть  впереди, высокий молодой человек отстал. Дойдя  до невысокого  забора,
старший подождал молодого и сказал:
     Все как  договорились,  будешь отвлекать  внимание, я надеюсь мне  твоя
помощь не понадобится. Туда не суйся, пока сам не позову. Все понял?
     Так точно, - по - военному ответил молодой человек.
     Как покажу пальцем в пол, это твоя позиция. Ясно?
     Ясно.
     Пасмурно,  -  и толкнув  калитку, человек  решительно  направился через
маленький дворик к одноэтажному дому, окруженному фруктовыми деревьями.
     Когда  он переступил порог,  то на его  пути  выросла  фигура немолодой
полнеющей женщины в белом халате.
     Я могу вам помочь? - обратилась она к пришедшим.
     Можете. - уверенно  сказал старший,  - Я -  капитан  Кошелев, -  быстро
сверкнул  раскрытым  портмоне человек  в  костюме,  -  меня  интересует  ваш
пациент.
     Женщина тут же смягчилась и отступила в сторону.
     Пойдемте, -  сказала она,  приглашая  пришедших.  Может  быть  пять лет
назад, я  бы и спросила какой, а  теперь он  у нас один. Не хотят у нас люди
жить и болеть не хотят. Все в город уезжают, а у нас ведь районная больница,
раньше было двадцать койко-мест, а теперь один больной на весь район. -  она
вела  мужчин  по  длинному коридору больницы, на ходу причитая,  - Вот здесь
посидите, я принесу историю болезни.
     Женщина оставила пришедших в закутке со  столом и диваном. Через минуту
она  показалась  снова. Усевшись  за стол  и  включив настольную  лампу, она
надела большие очки и стала перелистывать школьную тетрадь.
     А почему вы его не отвезли в город? -- спросил Кошелев.
     А зачем?
     Как же, ведь ему была нужна интенсивная терапия, реанимация.
     Вы разбираетесь в медицине?
     Да в общем -- то не очень.
     Тогда занимайтесь  своим  делом, батенька, и  не лезьте в  чужие.  Этот
молодой человек почти не пострадал, если не говорить о сотрясении мозга. Два
сломанных ребра и ключица -  в его возрасте, тьфу. Голова,  вот что страшно.
Если  бы было  кровоизлияние,  он  бы сразу  на  тот  свет  отправился.  Да,
тамогрофа у  нас нет, но перевозить больного, неизвестно  в каком состоянии,
да еще по нашим дорогам, это верный  способ его убить. А с переохлаждением и
слабостью мы справимся и без городских светил. В это уж поверьте.
     Да я вижу. Вернее  сейчас увижу. Позвольте я сам, - и  Кошелев протянул
руку вперед.
     Вообще  -- то, не положено, - возразила женщина, но под  взглядом серых
глаз протянула тетрадь.
     Кошелев углубился в чтение, и пару  минут в комнате было тихо. Внезапно
он вспомнил о  присутствующих  и равнодушно показал  указательным  пальцем в
пол.
     А  как зарплату платят вам, вовремя?  - радужно  улыбаясь  американской
улыбкой, заговорил молодой человек.
     Да полно вам, мы что не в России живем?
     А давно вы  работаете? - без остановки  продолжал  парень,  как - будто
заученные слова.
     Так  продолжалось  несколько  минут,  пока  Кошелев  не  вернул тетрадь
женщине в халате.
     Мне необходимо поговорить с ним.
     Женщина поднялась, чтобы что - то сказать, но Кошелев остановил ее.
     Я сам найду, куда идти, - он уже  заметил палату  с признаками жизни  и
твердой походкой направился по коридору.
     Двадцать минут, не больше, - только успела сказать женщина.
     Фонтан болтовни со стороны молодого человека усилился, и она села по
     -- удобнее, заглядывая в молодые глаза полные понимания.
     Кошелев тихо открыл  дверь и так же  тихо прикрыл ее за собой. В палате
было  четыре койки, на одной, накрывшись одеялом, лежал человек.  Голова его
была забинтована. Очевидно, он  ждал, когда к  нему придут, потому что  из -
под повязки смотрела пара напряженных глаз.
     Ну, здравствуй, Ринат  Милов. -  сказал Кошелев, - Не  думал я, что  мы
когда -- ни будь увидимся.



     - Обходи, обходи корягу, - размахивала руками рыжая девчонка в бриджах.
     - Я обхожу, обхожу.
     - Кого ты обходишь?
     - Корягу.
     - Сам ты коряга, ну, есть?
     - Есть, поймал.  А-а!  Укусил, падла,  -- стуча зубами хрипел  Старков,
держа над головой зеленого моллюска.
     - Бросай, бросай сюда. Посмотри, может там еще есть.
     - Да тут не видно ни зги.
     - А ты ручками, ручками. Боже мой, прыгун, какой ты беспомощный.
     - Извини, солнышко, практики маловато. А может уже хватит?
     Лена подняла пластиковый пакет, наполненный водой, раками и водорослями
и сказала:
     - Еще пару.
     - А яй кэптен, погружаюсь.
     - Теперь мысок обходи.
     Когда Старков выполз на берег, он уже ощущал себя генералом Карбышевым.
     - Не вздумай ко мне прислоняться, - сказала Лена.
     - Я на мотоцикле не поеду.
     - Куда ты денешься!
     - Я пешком.
     - Здесь командую я, быстро поехали.
     Уже  окончательно  стемнело, когда  мотоцикл  с двумя  молодыми  людьми
въехал на маленький дворик. Один из  них непрестанно отбивал зубами чечетку,
второй от души издевался над первым.
     - Иди, грейся, - сказала Лена, - а я раков поставлю.
     - Мне это уже не поможет.
     Старков, подпрыгивая  от холода, поскакал  к отдельно стоявшему срубу с
дощатой крышей. Пулей проскочив предбанник  и влетев на верхнюю полку,  он в
блаженстве растянулся на деревянной доске. Где-то в утробе печи гудели камни
и  вода,  дерево  источало  запах  бани  и  леса.  Постепенно  ноги  и  руки
становились послушными, по  телу побежали первые капельки пота. Время летело
незаметно,  а  уходить  с этой  удобной теплой полки  не хотелось. Завизжала
деревянная дверь, и  на пороге возникла  рыжая  девчонка, одетая  в  большую
белую футболку.
     - Я так и знала, - сказала она.
     Старков  резко  вскочил  на  лавке, встретившись головой  с  деревянным
потолком.
     - Что, испугался? -- довольно протянула Лена, - то ли еще будет.
     Она  исчезла  и  через  секунду  вновь появилась в дверях  с  березовым
веником и большой железной кружкой.
     - Спускайся, прыгун, сейчас там жарко будет.
     Она вылила часть  воды в  утробу печи,  и оттуда,  с  диким шипением  и
кваканьем вырвалось облако пара.
     - Ну что ты там? Мне же тоже жарко.
     Старков нерешительно спустил ноги вниз, оставаться  наверху становилось
невозможно, и он перебрался вниз.
     - Ложись, прыгун. Если будешь себя плохо вести, позову деда, -  и веник
заплясал в воздухе удваивая температуру.
     Старков смотрел, как девушка управляется с пучком березовых  прутьев, и
ему казалось, что ничего прекраснее в жизни, он не видел.
     - Хватит, - Старков, сел на скамейку, перехватывая веник одной рукой, а
второй ловя талию девушки.
     - Это тебя остудит, - Лена подхватила кружку и вылила остатки на голову
Старкова.
     - Ес. -- сказал Старков, ища Ленины губы.
     - А дедушку ты уже не боишься?
     - Нет.
     -  А зря,  -  Лена  положила  руки на  плечи  Старкова и  разочарованно
добавила, - а, я думала, мы сначала раков поедим.



     Ну, уважил, Миша, уважил, - говорил Пронин, пряча магнитофонную кассету
в сейф у себя в кабинете.
     Ты  бы  не держал  в  сейфе  пленки,  - говорил Кошелев,  показывая  на
железный ящик.
     А что такое?
     Да говорят, они размагничиваются, из - за большого объема железа.
     И много у тебя пленок размагнитилось?
     Пока ни одной.
     Ну, вот как размагнититься хоть одна, тогда и будешь мне советы давать.
А  пока у  лови разницу между теми людьми, кто обо всем  знает  понаслышке и
теми, кто все проверяет на вкус.
     То есть между тобой и мной.
     Улавливаешь с полуслова, Миша, за это уважаю.  Но вот что мне в тебе не
нравится, так это то, что ты окончания в словах глотаешь.
     Какие окончания? - удивился Кошелев.
     Ну, окончания, знаешь, хочет  человек  слово  сказать, а  окончание  не
слышно  и получается  другое слово,  корень -  то  вроде тот, а смысл  иной.
Понимаешь, о чем я говорю?
     Нет, - честно признался Кошелев.
     В  кабинете  зазвенел телефон, и  Пронин быстро ответил в трубку:  "Да?
Хорошо... Пропустите".
     Я про пленку говорю, мне показалось, не весь тут разговор.
     Извини, Сергей, пленка кончилась.
     Ты, Миша, не  Штирлиц, и я на  Мюллера  не  похож,  так  что семнадцать
мгновений весны здесь не разыгрывай.
     Я и не  пытаюсь, Сергей. Дальше одна  полемика, главный вопрос я задал,
ответ  получил. Что мне надо  - узнал,  а  остальное мне по барабану.  Да ты
теперь его сам допросишь, он ведь не отпирается.
     Я слышу, что не отпирается,  но  всякое бывает,  и  гусь пердит  и  бык
летает.  В  любом  случае я не  в накладе остался, так что расстанемся  по -
хорошему.
     Будь  здоров, Сергей,  если будут какие -  ни будь проблемы, звони,  не
стесняйся.
     Да чем ты мне можешь помочь?
     Чем смогу.
     Ох,  и нелегкая  это  работа  - из болота тащить бегемота, - улыбаясь в
усы, жал протянутую руку Пронин.
     Дверь в кабинет  отворилась, и  в  проем  просунулась  голова  молодого
человека со следами похмелья на лице.
     Разрешите, - по - военному сказала она.
     Увидев Кошелева, голова изменила выражение лица со всепрощающего на все
понимающее. Брезгливая улыбка тронула губы.
     У-у. Как все запущено. Впрочем, этого и следовало ожидать.
     Чего? -- удивился Пронин, не понимая что, происходит в его кабинете.
     Здесь вопросы задаю я, - смело отрапортовала голова.
     Да ты заходи, заходи, - пригласил Кошелев.
     Сейчас, -  ответила голова, и из  двери показалась рука  с оттопыренным
безымянным пальцем.
     Не сдержав наглости, Пронин схватил, лежащую  почему - то на  его столе
тарелку и запустил в дверь. Еще до того, как тарелка коснулась двери, голова
и рука исчезли. Осколки керамики заплясали на полу.
     Не кипятись, Сергей, не надо. Паренек тоже на взводе, влип в историю, я
ему нервы попортил.
     Это как ты ему нервы портил, розыскными мероприятиями?
     Приятно  с тобой дело иметь, с полуслова меня понимаешь, за это уважаю,
- съехидничал Кошелев.
     Ой, только не надо ерничать, иди лучше  догони твоего дружка.  А то он,
наверняка, уже в штаны наложил, - раздраженно сказал Пронин.
     Это то. Этот... Впрочем, я тебе в следующий раз расскажу обязательно, а
пока, извини, - и Кошелев вышел в коридор, мягко прикрыв дверь.
     На  одном из четырех скрепленных  в ряд кресел  сидел  молодой человек,
опустив голову и смотря себе под ноги.
     Старков! - позвал Кошелев.
     Молодой  человек никак не отреагировал. Тогда Кошелев  сел  на соседнее
сидение и смотря в потолок сказал:
     Ринат Милов жив.
     Да? А кто в этом сомневался?
     Я.
     Почему?
     Потому  что после того, как он побывал у тебя в общежитии, его увезли в
багажнике автомобиля в неизвестном направлении.
     Кто?
     Тебе лучше не знать.
     А вы тут причем?
     Это моя работа.
     Похищать людей или подкупать девок.
     Кошелев улыбнулся.
     Я надеюсь ничего личного, ведь мне нужно было выяснить, причастен ты  к
этому или нет.
     Ну и как?
     Выяснил. Только понять не могу, ты - то как узнал?
     Легко и просто.
     Ну не ломайся, расскажи, - подкупающе улыбался Кошелев.
     Ни  одна  женщина,  напуганная  до полусмерти,  не  сядет  в  машину  к
неизвестным.
     Ты тогда догадался?
     Нет позже, когда вспомнил, где вас видел.
     И где ты меня видел?
     В автомагазине, когда ссорился с секретарем.
     Надо же, а я думал, ты забыл?
     Я и не сразу вспомнил.
     А убежал как?
     Охранники не рассказали?
     Рассказали, но уж больно их рассказ походил на выдумку.
     Сделал вид, что вылез в окно, человек всегда сначала думает  что видит,
затем  анализирует. Сам  вышел через дверь,  спрятался в  нише,  а когда они
отвлеклись, поднялся в дежурку и  отключил  охрану периметра.  Потом  просто
перелез через  забор и ушел. Ваши люди,  наверняка,  подумали,  что  я вышел
через  ворота. Там небольшой лесок, можно спрятаться, но я решил,  что полем
будет спокойнее.
     А с пиротехникой как?
     Вы знаете что такое электролетичесский конденсатор?
     В общих чертах.
     Это баллон  из  алюминия, заполненный электролитом.  На каждом написано
рабочее напряжение.  А в лампах дневного света их по одному на каждую.  Если
его просто  включить  в розетку,  непременно  взорвутся.  Через три  -  пять
секунд, как только пробьет. Я  просто включил их в цепь лампы, а  один конец
подсоединил к  ручке двери. Шансов ошибиться было  пятьдесят на пятьдесят, я
мог подключить ноль. Тогда бы остался только шумовой эффект.
     А как это включалось?
     Обычно,  выключателем.  Человеку  свойственно включать  свет, когда  он
входит в затемненное помещение.
     А с окном?
     У меня были часы с будильником, редкая вещица, когда  звонил будильник,
часы буквально уползали  со  стола.  Такой вибрации вполне достаточно, чтобы
раскачать ударный датчик.
     Ну  держи  свою редкую  вещицу, - и  Кошелев  достал из кармана часы на
ремешке.
     Хоть за это спасибо, - ответил Старков.
     Хоть  за  это?  А  чем  ты  недоволен?  Тебе  что  каждый  день,  жизнь
преподносит сюрпризы? Да за такие приключения с тебя плату брать нужно.
     Разумеется, я по - другому думаю.
     Ну ладно, я же сказал ничего личного.
     Если это извинения, то они принимаются.
     И  молодой  человек направился  к  двери,  на  которой  было  написано:
"Дознание, следователь Пронин".
     А, вернулся, - вместо приветствия сказал Пронин Старкову.
     А, что? Я могу и уйти.
     Да нет уж, садись, - показал на стул подобревший капитан. - А знаешь ли
ты, что есть у меня такая поговорка: "Если оправдывается, значит виноват".
     Дела мне нет до ваших привычек.
     И мне до тебя дела нет, сопляк.
     А зачем повестку оставили.
     Оставил, значит надо было.
     Ну тогда я пойду.
     Пойдешь.  Но, если  хочешь отсюда  уйти, ты  мне должен на один  вопрос
ответить.
     Старков лениво покосился на следователя.
     Какой?
     Вчера "Лада" с "Химиком" играли, какой счет?



     Когда Старков привычно толкнул дверь в  конце длинного коридора, то ему
на секунду показалось, что  он ошибся  комнатой. Настолько все было чужим  и
забытым. Нет, в комнате не было перестановки, но  что - то сильно изменилось
и изменилось,  как ему показалось, принципиально. За его столом сидела очень
маленькая девушка в  круглых очках и старательно проклеивала скотчем какую -
то вырезку  из  журнала,  на  месте Елены Павловны,  в противовес  новенькой
коротышке, сидела,  а в первый  момент  показалось,  что  стояла, высоченная
деваха, тоже в  очках, но  бабочках. На  своем рабочем  месте была Кристина,
неузнаваемо ярко накрашенная и одетая в фиолетовый костюм  с яркими золотыми
пуговицами. Анечка, увидев Старкова, тут же  виновато спрятала глаза, как  -
будто они были незнакомы.  Одна Настя  мягко улыбнулась какой - то  домашней
улыбкой, и Старков  подумал, что,  наверное, она никогда не слышит  сплетен,
предательств и  хвастовства, что  помогает ей, все  время  оставаться  такой
чистой и мягкой.  Он  не  стал знакомиться с  новенькими  и, подойдя, сел на
Кристинин стол.
     - Что тебе? - сухо спросила она.
     - Ты разве мне ничего не хочешь рассказать? - удивился он.
     - А почему я должна оправдываться?
     - Ты себя виноватой не считаешь?
     - В чем?
     - В том, что ты меня предала.
     - Я тебе в верности не клялась.
     - Нет. Но я думал мы с тобой друзья.
     - Дружба, дружбой.
     - А табачок врозь?
     - Да, что ты о себе возомнил? Ты думаешь ты кто? Иисус Христос?
     - Ты себя с Иудой пытаешься сравнить?
     - Послушай, Лешка, я не хочу с тобой больше разговаривать. Все.
     - Я  тоже  не  хочу,  но  мне  понять  хочется,  что  людей толкает  на
предательство? Деньги? Страх? Что - то еще?
     - Ты напрасно тратишь время. Я ни в чем перед тобой не виновата.
     - Ну тогда объясни.
     Кристина несколько секунд смотрела на Старкова мутными озерами глаз,  в
которых искажаясь отражался он, и неожиданно для него улыбнулась.
     - Ты знаешь, а мне было даже интересно.
     - Вот это да, ты за мой счет еще и развлекалась?
     - Ну, во - первых не за твой, а во  - вторых, я ведь тебе не верила. Да
и ты на моем  месте, наверняка, поверил бы Головнину, который рассказал, что
есть  подозрения,  будто  ты причастен  к делу  о предвзятых проверках,  что
возможно, ты уже продал нашу программку налево и так далее, и тому подобное.
     - И ты поверила им?
     - А  ты поступил бы иначе? Вспомни как ты подозревал  всех и вся в том,
что кто  -  то  лазил  в твой  компьютер? Ты  ведь  свои  симпатии  подальше
запрятал, а  я такой же  циник как и ты, даже  хуже.  Так почему я не  могла
поверить, что все о тебе сказанное - правда?
     - Ты как всегда права, Кристина. Но чисто по - человечески мне бы очень
хотелось,  чтобы  ты  сказала: "Старков  мать вашу, да я за него в огонь и в
воду".
     - Не  льсти себе, Леша.  Хуже нет, чем придумать себе сказку и в нее же
поверить.
     - Наверное, ты опять права.
     - А тебе спасибо.
     - За что?
     - За укенд среди недели.
     -  В  таком  случае ты многое потеряла, я  позавчера пил  пиво с раками
после деревенской бани, после пруда, где чуть от холода не околел.
     - Врешь ты все.
     Дверь  в  помещение  распахнулась, и  к своему кабинету  быстро  прошла
Гольдман в  сопровождении Головнина.  Следом шел Роман.  Не смотря  на  свою
коренастую фигуру, на фоне Виталия Николаевича он казался мальчиком.
     - Леша, зайди в кабинет, - на ходу бросила Гольдман.
     - Старков, послушно кивнул.
     - Пойду получать медали, - сказал он и пересел за Анин стол.
     Спина Анечки  стала  невероятно  ровной.  Она  вся  напряглась  и стала
походить на бомбу, которая вот-вот взорвется.
     - Ань, я только хотел сказать спасибо.
     - Ты уже говорил, - скороговоркой ответила она.
     - Я хотел лично.
     - Говори.
     - Спасибо, -  и  как можно обаятельней  улыбнувшись,  он  направился  к
кабинету.
     Гольдман сидела за столом, вытаскивая из своего кейса документы и пряча
их в шкаф, сейф.
     - Можно? - спросил Старков.
     - Вместо ответа Гольдман показала на свободный стул.
     - Мы здесь о тебе разговариваем, присоединяйся.
     - Я полагаю, не много пропустил.
     - Нет, - ответила Гольдман, - мы только дошли до твоего образования.
     - И что?
     -  Ты  знаешь  мои требования  к  сотрудникам, ты по  ним однозначно не
проходишь, но это полбеды. В каком свете ты выставил  меня перед  клиентами,
когда мне посторонние люди рассказывают о моих сотрудниках то, что я обязана
знать.
     В голосе Гольдман  уже  звенели стальные нотки,  и Старков подумал, что
если ее не остановить, то через пять минут их разговор превратится в монолог
упреков.
     - Так вам, наверняка, не только это рассказали, Светлана Аркадьевна.
     - Мы пока говорим о тебе.
     -  Так рассказали или нет?  - пытался свернуть разговор  в нужное русло
Старков.  -  Про  то,  что  у вас  воруют  программу  ваши  же  образованные
сотрудники.
     - Я сказала тебе, Алексей Николаевич, что мы пока этого не обсуждаем, а
в отношении этого человека мы разобрались.
     "Неужели  Елена   Павловна"?   -  вопросительно  посмотрел  Старков  на
Головнина.
     Он равнодушно пожал плечами. Старков присвистнул.
     - Алексей Николаевич, веди себя прилично, - сказала Гольдман.
     Старкову  стало  совершенно  все  равно,  о  чем  договорятся  эти  два
человека, внезапно у него пропал  всякий интерес к  дальнейшему разговору, и
он сказал:
     -  Вы что  -  то  еще  хотите от  меня услышать?  Если нет,  то я пойду
собирать вещи.
     - А он ведь нас шантажирует, - наконец пробасил Головнин.
     - Почему? - спросил Старков.
     - Как  же почему? -  удивилась  Гольдман.  - Ты всю эту кашу заварил, а
расхлебывать кто будет?
     - Какую кашу?
     - С твоей программой.
     - Но ведь это вы дали мне задание составить ее.
     -  Разумеется. А  теперь ты прекрасно понимаешь,  что без  тебя, с  ней
никто не сможет работать и делаешь нам ручкой. Мол, разбирайтесь сами.
     -   Светлана  Аркадьевна,  в  нашем  городе  две  с  половиной   тысячи
безработных  бухгалтеров, пятьсот из них  с высшим образованием, и вы  среди
этой армии не найдете мне замену, или вам уже подходят мои критерии?
     -  А кто тебе сказал, что  я тебя выгоняю? Я этого не говорила, но факт
твоего обмана ты отрицать не можешь. И посему, должен мне помочь подготовить
наших  клиентов  к проверкам,  а  потом  уже можешь  уходить,  если  конечно
захочешь.
     Старков хотел возразить, затем просто что - то  сказать, но взглянув на
две пары глаз, ждущих возражений, передумал.
     - Я подумаю, - сказал он.
     -  И  нечего тут думать, Алексей Николаевич, мы  с  тобой  находимся  в
трудовых отношениях.
     -  Я, подумаю,  Светлана  Аркадьевна. Это значит, что пока  я не принял
никакого  решения,  - наверное, Старков  впервые  разговаривал  с Гольдман в
таком  тоне, да еще в  присутствии  постороннего. Ему  стало  стыдно за свое
поведение, и он добавил:
     -  Извините,  если  я  нанес  вред  вашей  репутации.  А  вам,  Виталий
Николаевич, пора заканчивать ваши игры с реализацией.
     - Что это значит?
     - То и значит, что деньги можно зарабатывать и менее хлопотным образом.
Придумали бы  какое - ни будь ТО для автомобилей, за отдельную плату или что
- ни будь с транзитными номерами, или еще что - ни будь.
     - Зачем?
     - Чтобы разделить денежный поток.
     - Да? - буркнул Головнин.
     - Спасибо, Алексей Николаевич, за информацию, ты должен помнить, что мы
консультаций бесплатно не даем, - замахала руками Гольдман.
     - Подождите, подождите, - возразил Головнин.
     -  Я сама расскажу, что ты имел  в виду. - сказала Гольдман,  показывая
Старкову на дверь. - Иди, Леша, работай.
     - Хорошо, - Старков вышел из кабинета и направился к своему столу.
     - А ну-ка, крошка подвинься.
     - Вы что-то хотели? - ответило ему крошечное создание.
     - Как тебя зовут?
     - Лера Тырсина, - отрапортовала девушка тонюсеньким голоском.
     - Вот что,  Лера Тырсина,  -  пересядь,  пожалуйста, за  любой  другой,
свободный стол. Это пока еще мое место.
     - Ну, ладно. -- нараспев ответило юное создание.
     - Тебе помочь?
     - Не надо, - и, собрав канцелярские принадлежности, девушка исчезла.
     Старков  сел за  свой  стол и опять ощутил, какой он большой и удобный.
Погладив поверхность стола, Старков повернулся в пол - оборота и постучал по
соседней столешнице.
     - Настя, - обратился он к своей соседке.
     - Она вскинула брови в знак того, что слушает.
     - Жизнь прекрасна и удивительна, - сказал Старков нарочно тихо.
     Настя улыбалась своей теплой, домашней улыбкой. Она, как обычно, ничего
не разобрала.

     Тольятти
     1999 год

     P.S.   С  вступлением  в  действие  части  первой  налогового  кодекса,
проблема   описанная   в  книге,  потеряла  свою   актуальность,  многие  из
автомагазинов ввели дополнительные  платные услуги, которые  и по  сей  день
оплачиваются вне кассы.
     Если вы дочитали до этого места и потратили свое время и интерес на эту
книгу,  не сочтите за труд написать свои рекомендации и замечания автору  на
e-mail: rasskasov@hotmail.com


Популярность: 49, Last-modified: Sun, 21 May 2000 06:46:49 GmT