ьет свою скорбь; это - прощание с горой, потому что (пусть и не сразу) мастера в конце концов вынуждены будут покинуть каменного мертвеца. Готовятся к Песне недолго, нужно лишь, чтобы все горгули собрались в Сердце горы. Там и происходит прощание. Некоторые мастера считают, что своей Песнью они помогают умирающей отойти в мир иной. При этом горгули никогда (если вы, конечно, рискнете спросить об этом у скорбящих), никогда не скажут вам, что за "мир иной" они имеют в виду. Возможно, это просто миф, а возможно... Как бы там ни было, горгули собираются и поют Песнь столько, сколько сочтут нужным. И некоторые пустомели утверждают, что постороннее существо, оказавшееся в этот момент рядом с поющими, умирает от разрыва сердца, не выдержав той изливающейся наружу тоски. 2 - Страшная легенда! - прошептал Ренкр. Молодой тролль кивнул и печально сморщил нос. Потом зацепился ногой за груду каменных обломков, споткнулся и, не поддержи его альв, непременно рухнул бы на грязный пол вертикали. Сейчас здесь было темно, потому что фосфоресцирующие насекомые перестали светиться, а от необычайно потускневших мо - какая польза? - Я, наверное, не прав, но мне почему-то больнее от сознания, что Хвилл мертв, чем оттого, что Гора умирает, - признался Скарр, растерянно стягивая разорванную на рукаве рубаху, словно верил, что она может срастись, если как следует соединить оба края. Лоскут треснул и остался в волосатой ладони тролля. Тот вздохнул, повертел в руках обрывок и отшвырнул его прочь. - Я понимаю тебя, - ответил Ренкр. - Но твои мысли менее кощунственны, чем мои. Скарр удивленно посмотрел на белеющее в сумраке лицо альва и снова споткнулся, но уже самостоятельно смог удержаться на ногах. - Я рад, - прошептал долинщик. Он покосился на идущих впереди горгулей, но те не слышали их разговора, погруженные в свою тоску. - Я рад, что змеи мертвы и Темный бог не сможет проникнуть в Нис этим путем. Более того, сейчас он лишился огромного количества энергии. Возможно, это спасло мир. - Да, - грустно произнес Скарр. - Спасло мир. А если... Молодой тролль замолчал, да ему и не нужно было продолжать, чтобы Ренкр понял. "А если не спасло?" Но ведь Ворнхольд обещал! Колодец за спиной ухмыльнулся и придвинулся поближе. 3 Они шли к Сердцу, не останавливаясь ни на секунду. Это продолжалось сутки - и сутки Ренкр со Скарром шагали в полутьме, спотыкаясь и оскальзываясь на камнях, трапезничая прямо на ходу, чтобы не отстать от мастеров и не заблудиться. Гунмель, Сирэм и даже полузнакомый толстячок смешались с толпой, высокорослые чужаки остались одни. Они, возможно, и ушли бы к своим соплеменникам, да только не знали, куда идти. Оставалось надеяться на одно: после Песни мастера обратят наконец на них внимание и соблаговолят вывести из вертикали. Скарр пересказал альву все, что знал о легенде про Песнь, и Ренкр всерьез задумался, стоит ли им присутствовать при этом ритуале или же лучше отойти и переждать где-нибудь недалеко от Сердца. Но для этого им все равно необходимо было знать, где находится само Сердце. К исходу дня вертикаль стала больше и шире, в конце концов она воткнулась в распахнутый зев огромной пещеры - и Ренкр подумал, что каждая новая "большая пещера", которая ему встречается, громаднее предыдущих. Это уже становилось закономерностью. Свода, как такового, здесь не было - только тускло светящийся туман и тонкие узловатые пальцы сталактитов, выпирающие из него где-то невыносимо высоко, словно это настоящее небо проткнули чьи-то каменные челюсти. Стены, непропорционально огромными складками вздувшиеся со всех сторон, тянулись куда-то вдаль, в этот туман, и исчезали там безмолвными волнами штормового моря. Горгули входили в пещеру и, окутанные туманом, спускались вниз, становясь невидимыми. Ренкр со Скарром переглянулись и отправились следом за мастерами, презрев возможную опасность. Им было интересно, и этот интерес мягко толкал в спины: "Идите, ну же, идите!" Погрузившись в туман, альв обнаружил узкую дорожку, тянувшуюся куда-то - наверное, к центру Сердца. Он пошел по ней, и скоро вся остальная часть пола скрылась за этим светящимся туманом, осталась только тропка. Ренкру почудилось, что он идет над бездной, и стоит только сделать шаг в сторону, как он полетит вниз и будет так лететь /как в колодец/, пока не достигнет далекого дна. Сзади охнул Скарр. Альв обернулся: - Что-то не так? - Я... - У тролля тряслись руки, а нос словно вжался в лицо. - Я случайно уронил туда камешек, а он... В это время где-то далеко-далеко внизу послышался стук... Ренкр пожал плечами, стараясь, чтобы это получилось у него как можно непринужденней, и показал рукой назад, за спину Скарра. Там шагали горгули, множество горгулей. Они не могли вернуться, особенно если учесть узость тропки. Был только один путь, и Ренкр двинулся вперед. Он слышал осторожные шаги Скарра и знал, что тот идет следом. Но вот впереди показался застывший на тропке горгуль, за ним - еще один, и еще, и еще... Они стояли, уставившись прямо перед собой невидящими глазами, большие уши мастеров безвольно повисли и лишь немного подрагивали на концах. Ренкр остановился, потому что идти дальше не было никакой возможности. Он только надеялся, что идущие позади тоже замрут, иначе, если прав Скарр и там, за тропинкой, ничего нет... Тролль остановился, остановились и шедшие за ним мастера. Ренкр и Скарр переглянулись, словно бы договариваясь: будем ждать до конца. Да, в общем-то, другого выхода у них уже и не было. В туманный, слабо светящийся воздух вошла тонкой иглой и завибрировала нотка, Создатель ведает откуда взявшаяся в этом величественном безмолвии. Туман вздрогнул, свет его задрожал и начал переливаться волнами в такт этой нотке. А она становилась все протяжней, все тоскливее, она сначала легонько клала свои остывшие ладошки на грудь, а потом проникала в тебя, и ты дрожал и звучал тонкой струной - и не замечал, когда сам начинал петь эту протяжную тоскливую нотку. Мелодия усложнялась, звучала мощнее и мощнее, сотрясая все тело, - и в какой-то момент Ренкр догадался, что это и есть Песнь. И туман вокруг сначала сгустился, возгорелся ярче, а потом - стал гаснуть - и рассеялся легким дымом. Но это произошло уже несколько суток спустя, тогда, когда Песнь наконец закончилась. Я снова вышел в путь. В который раз втопчу я в пыль свои воспоминанья? Не верю ни пророкам, ни гаданьям, знамениям и всем чудесным снам - не верю! Нынче переубеждать меня уже бессмысленно и глупо. Я все равно не верю сплетням, слухам и не гляжу в магический кристалл - не верю! Нет нужды меня жалеть: иду по жизни, как считаю нужным. Да, иногда бываю равнодушным, а иногда - смешным. Ищу ответ и заодно вопрос ищу - и тщетно. Оракулы помочь не в силах мне. Они не знают, как это: не сметь, не мочь отдать себя кому-то в жертву! Как обещать, а после, приходя, найти лишь горстку пепла вместо дома! Как быть для всех на свете незнакомым и все-таки известным. Как, шутя, держать на привязи улыбку боли. Как рассудить других, как сжать в ладонь смесь пламени с кристально чистым льдом, а после - ввек не разжимать ладони! Глава двадцать шестая Вамва - создание не просто бесполезное, но и вредное, а посему подлежит немедленному уничтожению, как только будет замечена. Из свода правил, принятых в Круме, эльфийском городе Аврии 1 Изничтожив очередное порождение чьей-то неуемной фантазии, Дрей остановился, наблюдая, как рухнувшее на землю чудовище превращается в дымок, а дымок этот, зависнув на мгновение в воздухе, тихохонько отплывает назад, за поворот. На десятый раз это зрелище уже не впечатляло. Ну, чудовище и чудовище, дымок и дымок - чего ж тут интересного? Значительно интереснее, господа, поглядеть на изыск собственного сознания, буде таковой появится. Тропа снова повернула, и там, за поворотом, обнаружилась вдруг пропасть, наполненная до краев туманом. Так, по крайней мере, Дрей подумал в первое мгновение. Потом поразмыслил и решил, что никакой пропасти нет, а есть завеса и он наконец-то до нее добрался. Или - "уже добрался" - это с какой стороны посмотреть. Полотно серого нечто колыхалось перед ним, вздымаясь куда-то необозримо высоко, так что верхнего края (если он вообще существовал) видно не было. Дрей постоял, запрокинув голову и силясь разглядеть невозможное, потом одернул себя. Сколько ни оттягивай момент, идти дальше все равно придется. К сожалению. За то время, пока бессмертный разглядывал завесу, она тоже начала проявлять к нему интерес. Тоненькие струйки тумана отделились от общей массы и незаметно стали обвивать ноги Дрея, забираться под одежду и в волосы. Потом несколько струек вздрогнули и отпрянули назад, словно наткнулись на что-то страшное, чего уж никак не ожидали обнаружить у этого обычного с виду альва. Оставшиеся еще немного попетляли по волосам и одежде странника, а затем поспешили вслед за товарками. Приняв в себя разведчиков, пелена всколыхнулась и задрожала, а потом начала сгущаться и темнеть, словно набирающая силу грозовая туча. Именно к этому времени бессмертный закончил созерцание верхних пределов завесы и обратил внимание на то, что творилось прямо перед ним. Зрелище ему не понравилось. Плотное черное месиво совсем не походило на тот непроглядный, но казавшийся безобидным туман, который Дрей видел вначале. Что-то менялось внутри этой странной субстанции. Но что? И зачем? Неожиданно (бессмертный так и не уловил того мгновения, когда это произошло) черная стена наплыла на него, обступив со всех сторон и оставив свободным небольшое пространство. Образовалась этакая комнатка: с невысоким потолком, с черными стенами, даже с дверцей и маленьким окошечком в ней. С невесть откуда появившимися гвоздями в стене. Гвозди, выгибаясь, словно взбесившиеся щупальца, резко потянулись к рукам и ногам Дрея. Он понял, что происходит, и... В первое мгновение бессмертный почувствовал непреодолимое желание закричать, просто раскрыть рот и выпустить из себя тот склизкий ужас, что проснулся и всплыл мрачным спрутом из глубин памяти; в первое мгновение... он почти сделал это, но вовремя удержался. Потому что ничто так не пугает, как твой же собственный крик отчаянья и боли. Потому что именно этого крика и ждала от тебя черная каморка с ожившими гвоздями, потому что иначе она не смогла бы завладеть тобой. И, хоть и давился криком, Дрей промолчал. Только напряженно улыбнулся уголком побелевших губ: "Нет, тварь, не выйдет. Слишком примитивно играешь - сильно, да, но сила твоя одновременно и слабость твоя тоже. Не разгадай я загадку, поддайся - и оказался бы в твоей власти, но теперь все будет по-другому". Интересно только, как по-другому? Комнатка подрагивала стенами, словно загнанный конь, пусть даже в этом мире не было ни единого коня. Затем пелена отпрянула назад. Дрей внимательно следил за противником, но ничего не предпринимал. Ждал, так сказать, следующего хода. Дождался. Черные стены исступленно завертелись вокруг него, как будто Дрей оказался внутри гигантского волчка, который истерически заставляет крутиться большой - очень большой - избалованный ребенок. Образовавшаяся воронка начала сужаться, потом обхватила бессмертного за плечи и повлекла за собой в этом сюрреалистическом танце. Завертела, сбила с ног и выбросила наружу. И успокоилась. Дрей поднялся с земли и внимательно огляделся. Нет, к сожалению, он все еще был по эту сторону завесы. Просто бессмертного выплюнули, сочтя несъедобным. Туманное нечто вздрогнуло, будто его пронзила судорога при одном только воспоминании об этом неудавшемся блюде. Затихло. Любой другой счел бы подобный исход вполне удачным, развернулся и отправился бы прочь. Вот только Дрею нужно было на ту сторону. Почему-то он не сомневался в том, что тайна и причина появления завесы скрывается там. Бессмертный снова шагнул к стене загадочного тумана, но та, видимо напуганная приобретенным опытом общения с этим странным существом, шарахнулась назад. Образовалась солидная вмятина, как будто уже упомянутый избалованный ребенок-гигант игриво ткнул в завесу пальцем. Чем дальше шел Дрей, тем глубже становилась эта вмятина, словно завеса яростно не желала прикасаться к бессмертному. Он все шел, а она все выгибалась; сзади, за спиной, дымка уже сомкнулась, и теперь Дрей шагал наугад, втайне надеясь, что под ногами не окажется какой-нибудь среднестатистической пропасти глубиной эдак метров на двадцать - двадцать пять. Нет, ничего такого там не оказалось. Зато обнаружилась та же самая тропа, с которой он уже дважды начинал свой путь на ту сторону завесы. Обидно, но ничего страшного. Дрей попытается снова. И будет пробовать столько раз, сколько понадобится, чтобы дурацкая пелена уяснила: легче пропустить странного альва на ту сторону, чем противостоять ему. ...В конце концов бессмертный таки оказался на той стороне. Сначала он даже не понял, что произошло - просто тропа, на которую он возвращался уже Создатель ведает сколько раз, вдруг изменилась. А потом выяснилось, что изменилась не тропа - это завеса не рискнула играть с ним далее в игры, сдалась. Поскольку небо уже начало темнеть, Дрей поспешил прочь от туманной пелены, чтобы подыскать место, где можно будет остановиться на ночь. Испытания на терпеливость измотали его, и теперь единственным желанием бессмертного было лечь и уснуть. Наступит завтра, тогда и решим, что делать дальше. 2 Проснувшись рано утром, Дрей посмотрел на мутное солнце, завязшее, как в трясине, в сероватом небе, и подумал, что отыскать причину появления завесы будет не так-то просто. Он ведь даже не знает, как далеко простирается эта живая, даже излишне, стена тумана. Тем более что... Бессмертный так и не успел додумать мысль до конца - помешали. Откуда-то сверху по корявому склону горы слетел на тропу и удивленно заклекотал грифон, топорща шерсть и перья, размахивая крыльями и щелкая клювом. Это так напоминало случившееся когда-то с Дреем (в этих же самых горах, между прочим), что он вместо того, чтобы испугаться, расхохотался. Грифон ошалело зыркнул на него, перестал выказывать недовольство и даже опустил крылья. - Это ты? - осторожно поинтересовался он. - Ага, - весело подтвердил Дрей. - Несомненно, я. - Тогда понятно, - заявил грифон. Он был еще молод, хотя и очень грозен на вид. Естественно, если подсчитать... все правильно, он и должен был быть молодым. Дрей посмотрел на своего старого знакомца: а ведь трудно узнать в нем того маленького оторопелого детеныша, который растерянно пищал и хорохорился, а потом уснул прямо на куче нарубленных веток. Теперь грифон вырос, его тело поменяло свой цвет, клюв приобрел ту увесистую мощь, с которой вынуждены считаться многие крупные хищники. Когда-то подобное Дрей испытал на собственной шкуре, но сейчас не чувствовал к старому знакомому неприязни - скорее уж наоборот. - Отец почти ничего мне не рассказывал, а потом... в общем, спасибо, что тогда помог им меня найти, - грифон улыбнулся той неуловимой птичьей улыбкой, которую сложно разглядеть и, кстати, еще сложнее счесть доброжелательной, пусть она даже и является таковой. - Да, меня зовут Кэр-А-Нанг. - А меня Дрей. - Бессмертный махнул рукой. - Ты чего такой воинственный? - Да так... - Кэр-А-Нанг потупился. Потом признался: - Очень уж необычно, чтобы кто-нибудь появлялся в этих краях. Тем более альв. - И что ж в этом необычного? - Из-за завесы еще никто не приходил, - пояснил грифон. - Ты - первый. - Та-ак, и что же ты знаешь о завесе? - Почти ничего. - Ну откуда она хотя бы взялась, знаешь? Кэр-А-Нанг рассмеялся: - А-а, ты об этом! Откуда взялась, знаю. Из Свакр-Рогга. "А больше мне ничего и не надо, - подумал Дрей. - Свакр-Рогг - это уже значительно лучше, чем весь Брарт-О-Дейн и прилегающие к нему территории. Свакр-Рогг - это почти точное указание того единственного места, в котором мне надлежит оказаться - и поскорее". - Отлично! - похвалил он грифона. - Спасибо, дружище. Ну, я пойду, мне некогда. - Да, конечно, - согласился тот. - Только... ты бы позавтракал, что ли... Я ж тебя, кажется, разбудил. - А? Ага, спасибо, в пути позавтракаю, - рассеянно отозвался Дрей. - Мне спешить надо. - В Свакр-Рогг? - Угу, - произнес бессмертный сквозь зубы, одновременно пытаясь прожевать кусок лепешки и закинуть за спину дорожный мешок. - Ну, бывай. Кэр-А-Нанг проводил двуногого удивленным и немного растерянным взглядом, щелкнул пару раз клювом, потом начал рыться в перьях. Разобравшись с особенно докучливыми пухоедами, грифон взлетел и, уронив на дорогу кучку помета, улетел - в ту же сторону, куда несколько минут назад ушел Дрей. - Подожди, - сказал он, догнав бессмертного. - Подожди. Ты что вообще собираешься делать? Дрей как раз закончил свою трапезу и прятал в мешок остатки мяса и лепешек - при этом ни на секунду не останавливаясь. Запрокинув голову, он смерил грифона непонимающим взглядом: - М-м?.. Что я собираюсь делать? Попасть в Свакр-Рогг. Почему ты спрашиваешь? - Да так, - смутился Кэр-А-Нанг. - Интересно. И потом, я тут подумал... Может, тебе помочь, отвезти, так сказать?.. - Даже не знаю. Не хочется тебя в это втягивать... - Во что втягивать? Я, между прочим, уже достаточно взрослый, чтобы... - Прости. Прости, не обижайся. Если хочешь... - Садись немедленно. Ты ж пешком вовек не дойдешь! "Твоя правда, - подумал Дрей. - Если б ты только узнал, что я рассчитывал на твою помощь с того самого момента, как только тебя увидел, ты бы, наверное, признал во мне великого артиста. А потом бы убил - скорее всего. Но прости, малыш, я на самом деле не доберусь пешком до Свакр-Рогга, а попасть туда мне необходимо. Хотя, конечно, это меня вряд ли извиняет..." Потом он подумал о том, что именно благодаря грифонам (не только им и не столько им, но ведь и им - тоже) очутился в первый раз в плену у Торна. Это несколько притупило то, что он привык называть угрызениями совести. Дрей расслабленно вздохнул и стал следить за проносившмися мимо скалами и корявыми деревцами на них. Не то чтоб ему было очень интересно разглядывать местные пейзажики - просто нужно ведь чем-то заняться на время долгого полета. 3 - Завтра будем у Свакр-Рогга, - заявил Кэр-А-Нанг. - Что дальше? - Дальше мы с тобой распрощаемся, - твердо сказал бессмертный. Он ожидал подобного разговора и готовился к нему последние несколько дней. Теперь настало время заставить грифона вернуться. Дрей не хотел, чтобы тот пострадал, да и совесть, пробудившаяся ото сна, ворчала, что, мол, Кэр-А-Нанг и так достаточно сделал, пребывая в неведении относительно истинных намерений бессмертного по этому поводу. Нельзя же обманывать!.. В смысле, так долго обманывать. - Почему? - воинственно спросил Кэр-А-Нанг. - Что-то не так? - Все так, - успокоил его Дрей. - Только, думается мне, грифон на улицах Свакр-Рогга не будет воспринят жителями города как должное. И потом, я собираюсь действовать осторожно, не привлекая особого внимания к своей персоне. - Считаешь, альв на улицах Свакр-Рогга будет воспринят горожанами как должное? - язвительно поинтересовался грифон. - Ну-ну. Было видно, что он хотел сказать что-то еще, но сдержался. - Не сердись. Просто наши пути расходятся - и в этом нет ничего страшного. Ты же уже не маленький, чтобы все тебе объяснять на пальцах. - Не маленький, - согласился Кэр-А-Нанг. - И понимаю: я сделал все, на что был способен, и теперь должен улететь, да поскорее, чтобы не мешать тебе. От меня больше не может быть никакого толку, следовательно, самое время мне исчезнуть. Так ведь, да? - Да, - сказал Дрей. - Да. Именно так. Он проводил взглядом темный силуэт улетающего Кэр-А-Нанга и подумал о том, что, наверное, нельзя так поступать с друзьями. Но по-другому он уже не умел, не мог и не хотел мочь. Назавтра бессмертный был в Свакр-Рогге. 4 Со времени последнего своего визита сюда Дрей пережил много, а передумал еще больше. Наверное, именно поэтому его мало удивляли те изменения, которыми пенилась, наполненная ими до краев, столица Брарт-О-Дейна. А может, он просто стал циничнее и привык к подобным вещам? Например, привык к тусклым, ничего не выражающим глазам прохожих или, скажем, ежедневно видел затянутое тонкой серой пленкой солнце, словно отгороженное от остального мира? Ну, положим, солнце он на самом видел именно таким (по эту сторону завесы оно всегда такое), но вот гномы с печатью пустоты на лице - подобного еще встречать не приходилось! Смилостивится Создатель - и не придется. Еще на подходах к городу бессмертный почувствовал неладное. Как исстари заведено, тянулись по тракту к главным воротам телеги с селянским товаром, как и прежде, курились дымки над стенами столицы, плескались в грязной небесной жиже флаги с узорами кланов. Но лица, лица!.. Сначала он списал все на раннее утро, мол, не пробудились еще окончательно, бредут в полусне. И впрямь, случайные попутчики, что, как и он, направлялись в Свакр-Рогг, выглядели так, точно недоспали. Но вот уже и солнце вскарабкалось на скользкий небосклон, и кобылки в обочинной траве застрекотали в полную силу - а гномы по-прежнему двигались подобно потерявшим управление роботам. Аж пробирало до мурашек при взгляде на них! Дальше - больше. В городских воротах никто и не пытался взимать с путников дани. Стражники сидели в караулке и с отсутствующим видом глядели кто куда, в глазах их не отыскалось бы местечка ни для единой мыслишки, даже самой мелкой. Дрей остановился в воротах и заглянул в караулку, даже приоткрыл дверь, но гномы вели себя так, ровно ничего не произошло. Возможно, для них все так и было. Что ж, мало ли, может, перепили парни, с кем не случается... Как выяснилось несколькими минутами позже, все в городе относились к Дрею как в том анекдоте: "Доктор, меня игнорируют!" Наверное, точно так же отреагировали бы и на Кэр-А-Нанга - и на броневичок-с, - буде таковой появился бы здесь и сейчас. Всем было глубоко безразлично, кто Дрей такой и что здесь делает. С одной стороны, бессмертного это устраивало, но с другой... с другой - пугало. Лучше б уж приставали с расспросами. Но с расспросами пришлось приставать ему самому. Кое-кто просто не обращал никакого внимания на его слова, кто-то отдергивал руку - не раздраженно, а автоматически, как отводят в сторону ветку на уровне лица, - отдергивал и уходил - и все это в молчании. "Видимо, такая у меня судьба - общаться с великими гномьими правителями", - иронически подумал Дрей, перелезая через стену, отделявшую дворец-крепость от остальных районов города. Удивительно, но никто, ни единая живая душа не пожелала остановить его или поинтересоваться, что он забыл за стеной. Почему-то Свакр-Рогг стал напоминать Гритон-Сдраул, только в последнем угнездился страх, а здесь разбило палаточный лагерь безразличие. Стена оказалась высокой, так что на форсирование преграды ушло порядочно времени, в особенности же на ее торец, утыканный битым стеклом, какими-то железяками и прочим беспорядочно раскиданным хламом, который, видимо, должен был сдерживать проникновение извне криминальных элементов. Дрей себя к таковым не причислял, потому, наверное, и справился с преградой относительно легко - вот только пару раз пришлось дожидаться, пока закончит виться перед глазами дымок регенерации, а так все было в порядке. Очутившись по ту сторону стены, Дрей сразу же узнал пресловутый любимый парк Правителя. Бессмертный надеялся застать Дэррина именно здесь - очень уж не хотелось добиваться аудиенции во дворце-крепости. Но Правителя в парке не оказалось, а толстый слой растительного мусора свидетельствовал о том, что в последнее время знаменитая беседка оставалась вне сферы интересов Дэррина. Дрей зашагал по дорожке, усыпанной мелкими рыжими камешками. Здесь тоже давно не бывало садовников и дворников - к камешкам примешались старые листья и обломки веток, а кусты, раньше аккуратно подстриженные, теперь корячились во все стороны ветвями, напоминая вихры непослушного мальчишки. Он провел рукой по этим вихрам, ветви закачались, и несколько листьев слетело на дорожку, упав на ворох своих гниющих собратьев. У парадных ворот стражников не оказалось. Не было их и в караулке, оттуда лишь прыснули во все стороны тараканы, и это напомнило ему давний случай в далеком Хэннале. Там тоже была покинутая караулка и вспугнутые тараканы. Но - это точно - здесь неоткуда взяться драконам. Что тогда? Пустые коридоры тянулись ему вслед краешками дырявых гобеленов, но бессмертный, не обращая ни на что внимания, шел все дальше и дальше. Раскрываемые двери жаловались скрипом, но он не понимал их слов. Распахнутые окна, сквозь которые в комнаты проник парковый мусор, стучали от холода рамами и печально звенели стеклами. Дрей шел все быстрее и быстрее, словно странные обитатели дворца, заслышав его шаги, бежали прочь и он надеялся их догнать - тщетно. Потому что во всем дворце-крепости не было ни души. Он опустился на одинокое кресло, притулившееся у стены, и потер ладонями вспухшие от боли виски. "Что же это такое? Что же это такое, Господи?!" Тараканы, уверившись, что тревога ложная, повылезали из своих щелей и деловито зашуршали лапками, роясь в нанесенных сюда ветром листьях. 5 Он наткнулся на старика в подземелье. Кажется, подземелья и старики уже навсегда укоренились в его жизни, как и визиты к гномьим правителям. Вообще-то Дрей искал темницы дворца в слабой надежде, что хоть там окажется кто-то живой. Но, обнаружив узкую серокаменную лестницу, стал спускаться по ней и вскорости попал в большое помещение с высоким потолком и многочисленными полками у стен. На полках лежали книги и пергаментные свитки - нетрудно догадаться, что он очутился в библиотеке дворца-крепости. Бессмертному стало интересно, и, прежде чем идти дальше, он решил получше разглядеть содержимое здешней "хаты-читальни". В помещении было сумрачно; свет принесенной им с собой свечи робко озарял окружающее пространство. Дрей увидел, что на специальных подставках в библиотеке расположены потухшие огарки, и начал методично зажигать их. Вскоре в зале посветлело благодаря многочисленным огонькам - и сразу стало видно низкий деревянный стол и задремавшего рядом с ним старца. Гном сидел, уронив голову на руки, склонившись над столешницей, и тихонько храпел - так тихо, что услышать храп можно было, лишь приблизившись вплотную. Что-то - то ли зажженный свет, то ли звук шагов бессмертного - разбудило его, и спавший вскинулся, подслеповато щурясь и вертя головой из стороны в сторону. Дрей стоял рядом, поэтому старик заметил пришлеца почти сразу - удивленно скрестил брови над переносицей и потер веки ладонями. Бессмертный терпеливо ждал. Наконец гном недоверчиво покачал головой и смерил нежданного визитера с головы до ног придирчивым взглядом. Не обнаружив в его внешности ничего неподобающего, молча указал рукой на стоявший рядом стул, приглашая садиться. Дрей сел, и только тогда старец заговорил. - Кто ты? - проскрипел он, щурясь то ли от болезненно-яркого света свечей, то ли каким-то своим мыслям. - И что тебе здесь нужно? - Ничего. - Бессмертный вполне искренне пожал плечами. Ему на самом деле здесь ничего не было нужно. - Скажи только, почему во дворце никого нет? - Кто ты? - повторил гном, и на сей раз голос его звучал настороженно, даже угрожающе. - Я - Ищущий Смерть, - ответил Дрей. Сейчас ему не хотелось лгать, да и никакое другое объяснение, кажется, не удовлетворило бы гнома. Впрочем, даже это признание не настроило его на особо дружественный лад: седые брови были насуплены, как прежде, а рот - плотно сжат. Старец недоверчиво покачал головой: - Докажи. -Почему я должен что-либо тебе доказывать? - удивился бессмертный. - Кто ты такой? - Я - хранитель архивов, - гордо заявил гном. - Это мне абсолютно ни о чем не говорит. Но раз уж ты здешний, объясни мне, будь добр, куда все подевались. Я, признаться, несколько удивился, когда выяснил, что во дворце пусто. - Откуда ты здесь взялся? - не унимался хранитель архивов, будто и не слышал вопроса. - Откуда? - переспросил бессмертный. - Разумеется, из-за завесы. Меня, между прочим, очень просили выяснить, "откуда" эта самая завеса взялась и как от нее можно избавиться. Видишь ли, по ту сторону не все так хорошо, как хотелось бы. Гномы гибнут. Последние слова задели старца за живое, он вздрогнул и поднял взгляд своих подслеповатых глаз к лицу Дрея, внимательно изучая его, словно решая, верить ли странному незнакомцу. - Это правда? - спросил он тихим шепотом. - Неужели правда? Бессмертный кивнул. Он все больше и больше убеждался в том, что нашел того гнома, который знал о происходящем. - И все-таки, как ты докажешь, что ты - тот, за кого себя выдаешь? - Старец кашлянул, оправившись немного от потрясения, вызванного словами Дрея. - Что ты предпочитаешь - чтобы я отрезал себе руку или ногу? - светским тоном поинтересовался тот. - Или, может, лучше и надежнее всего будет процесс отсекновения головы? Тут уж точно поймешь, я это или не я. Ну так как, что мы решим? - Не нужно ничего решать, - произнес чей-то голос с лестницы. - Я узнал тебя. Достаточно. Оставь, Хоффин, это на самом деле Ищущий Смерть. Они обернулись - у дверей маячил низкорослый гном с рыжими усами, опущенными вниз и порядком поистрепавшимися. Дрей едва признал в нем Биммина, Первого советника Правителя. Тот же, наоборот, кивнул бессмертному, словно старому знакомцу, и подошел к столу. - Это на самом деле он? - спросил хранитель архивов, Хоффин, обращаясь, разумеется, к Первому советнику. Тот кивнул: - Несомненно. Но сие, впрочем, не объясняет, каким образом он здесь оказался. - Это я и сам смогу вам растолковать, - вмешался Дрей. - Вот только скажите, пожалуйста, что, все во дворце получили бессрочный отпуск ввиду недостачи финансов? Или Правитель нашел себе другую столицу, другого советника и другого хранителя архивов? Что, в конце концов, происходит?! - Произошло, - поправил его рыжеволосый гном. - Не происходит, а произошло. - Это так важно? - Нет. Помолчали. - Даже не знаю, с чего начать, - проговорил Биммин. - Начни с начала, - посоветовал Дрей. - Так проще. - Не всегда, - возразил гном. - В данном случае, думаю, прежде тебе необходимо взглянуть на кое-что. - На что же? - Пойдем. - Биммин встал со стула и переглянулся с Хоффином. - Ты намерен показать ему? - вздохнул хранитель архивов. - Да, - ответил рыжеволосый гном. - Если хочешь, пойдем с нами. - Пойдем, - согласился старец. - Только пускай сначала пообещает, что не причинит вреда тому, к ко... к чему мы его отведем. - А что, я могу желать ему вреда? - уточнил Дрей. - Откуда ж мы знаем? - развел руками Биммин. - Ты не поставил нас в известность о целях своего пребывания здесь, и поэтому мы вынуждены предпринять подобные меры предосторожности, - несколько напыщенно произнес он. - Обещаю, - махнул рукой бессмертный, не желая снова говорить то же самое , что уже сказал Хоффину. Кажется, на них это сообщение о гибели гномов по ту сторону завесы действовало не лучшим образом. - Ведите. Они покинули архив, задержавшись лишь для того, чтобы потушить свечи, которые успел зажечь Дрей. Хоффин придирчиво исследовал каждую и тщательно задувал пламя, так, чтобы растопившийся воск не капнул случайно на бумаги, лежавшие рядом. Все трое вышли на лестницу и отправились наверх, во дворец. Гномы провели Дрея по заброшенному лабиринту коридоров и комнат, пока наконец не оказались у лестницы, которая, как оказалось, вела на колокольню. Последняя размещалась, как принято, в высокой тонкой башенке. Оттуда Правитель иногда разглядывал Свакр-Рогг, оттуда же звоном сообщали городским жителям о великих событиях в державе. Ступени здесь, как и во всем дворце-крепости, демонстрировали пример крайней запущенности; растресканные и давно не метенные, они буквально крошились под ногами. Винтовая лестница изгибалась и тянулась в вышину, к колокольной площадке. В стене слева изредка попадались двери, часто деревянные, потрескавшиеся и вздувшиеся то ли от обиды на судьбину, то ли от сырости. Обычно рядом с ними обнаруживались лестничные площадки, но случалось и так, что ничего подобного там не оказывалось, только небольшой порожек нависал над очередными ступеньками, наверное, чтобы выходивший из двери не рухнул вниз. Справа же пораскрывали ставни окна, глазея на удивительную компанию из трех существ, поднимавшуюся к колокольне. Дрей приблизился к одному из окон и выглянул наружу. Там было холодно, в воздухе подергивались вздернутыми на виселицу преступниками листья, над которыми глумился поднявшийся пронзительный ветер. Отсюда был виден почти весь парк. С высоты он не казался таким заброшенным, вот только беседка даже с такого расстояния наводила на печальные мысли о бренности всего сущего... и тому подобную ерунду. Бессмертный зло сплюнул, проводил взглядом зеленоватый сгусток и последовал за своими провожатыми дальше. Ему не нравилось все, что происходило здесь, и чем дальше, тем больше. Уже под самой колокольней лестница неожиданно обзавелась люком. Он нависал над последними ступеньками, и Биммин, добравшись туда, уверенно застучал в доски, с которых за шиворот рыжеволосому не преминуло просыпаться несколько струек песка вместе со старой кожицей высохшей краски. Первый советник Правителя словно и не заметил этого издевательства, он уселся на ступеньки и кивнул Дрею, мол, все будет в порядке. Сам бессмертный в этом сильно сомневался. Люк открылся, показалось лицо молодого гнома, несколько толстоватого, а так - ничем особым не выделявшегося. Гном подал руку вначале Биммину, потом Дрею, а потом - с заметной почтительностью - Хоффину. Как выяснилось, обитателя колокольни звали Ломмэн и он был учеником хранителя архивов. Здесь же Ломмэн находился, поскольку требовалось, чтобы кто-нибудь все время пребывал на колокольне, а кроме него и Биммина с Хоффином, делать это было некому. По многим причинам. Дальше бессмертный не слушал. Его внимание привлекло нечто... - Что это?! - прошептал Дрей. Потом понял, что ответ слышать совсем не хочет, но было уже поздно. - Это то, во что превратился - по собственной воле - наш Правитель. - Биммин был предельно краток. - То, что стало причиной появления завесы. И одновременно спасло нас от Темного бога. - Но не от нас самих, - тихонько добавил Хоффин. Старец тяжело опирался на плечо ученика, поскольку здесь, наверху, не было крыши и не было колоколов, только неровные колонны разной высоты, которые уж никак не могли защитить от бешеного напора ветра. А в центре площадки стояло дерево - этакий чурбачок, довольно высокий для чурбачка, толстый и какой-то неправильный, но, несомненно, живой. Только потом, когда Биммин объяснил, Дрей различил имеющиеся, вернее, имевшиеся у чурбачка ноги и руки, теперь слившиеся в единое целое. Борода и волосы топорщились маленькими веточками; из плечей, прямо из куртки, росли какие-то отдельные лепестки ало-белесого цвета, с тоненькими разводами-венами, с рваными от сильного ветра краями. Эти лепестки тянулись кверху и дрожали на ветру, но не желали опускаться ни на миг. Было что-то сверхъестественное в подобном упорстве, словно существо - обладатель лепестков - стремилось к ему одному ведомой цели. Лица, как такового, у бывшего Дэррина уже не осталось - там творилось что-то непонятное, какая-то смесь коры, жестких волос и веточек с листиками; под всем этим черты лица окончательно скрылись, выделялись только глаза, безразличные и пустые большую часть времени. Вообще очень сложно было понять, что и где раньше находилось у этого существа до превращения в растительное нечто - или, скорее, в ничто. Дрей попытался разобраться, но оставил сие занятие, определив только приблизительное расположение головы. Он передернулся, так как ветер здесь злобствовал особенно яростно, и закутался в плащ, подаренный Мстительной. "Погодка портится", - не к месту подумал бессмертный, поскольку к месту думать совсем не хотелось. - Впечатляет, не так ли, - обратился к нему Биммин, кивая в сторону преображенного Правителя. - А ведь он шел на это сознательно. - Нам обязательно стоять здесь? Или можно спуститься и поговорить в более располагающей обстановке? - Дрей вынужден был признаться самому себе, что вопрос прозвучал излишне резко. К тому же приходилось повышать голос, чтобы перекричать вой ветра. - Да, конечно, сейчас пойдем, - успокоил его рыжеволосый гном. - Если хочешь, спустись и подожди нас внизу, мы решим кое-какие вопросы и присоединимся к тебе чуть погодя. Оставаться дальше было бы невежливо - и так понятно, что гномы хотят обсудить что-то без его присутствия; и потом, Дрей слишком замерз, чтобы противиться подобному предложению. Он молча кивнул и стал спускаться по лестнице, проклиная все на свете. Некоторое время спустя колокольню покинул и Биммин. Брел он не спеша, придерживаясь одной рукой за стену, чтобы не упасть на этих больных временем ступенях. На вопросительный взгляд Дрея гном ответил, что Хоффин пока останется со своим учеником, а потом найдет их в библиотеке, куда, собственно, и намеревался отвести гостя бывший Первый советник. Оказавшись там, они снова зажгли свечи (правда, теперь уже не все, а лишь часть, чтобы был освещен стол, у которого и расположились гном с бессмертным). - Итак, - сказал Дрей, отхлебывая из кружки горячий цах. Здесь, в библиотеке, неожиданно для бессмертного обнаружилось множество предметов, которым, на первый взгляд, здесь было совсем не место. Создавалось впечатление, что тут вот уже несколько недель, а то и дольше почти непрерывно кто-то находился. Биммин заварил цах, налил в кружки и предложил гостю маленькие булочки, выпеченные, кажется, сегодня же. По крайней мере, по вкусу они ни в чем не уступали прежним угощениям во дворце-крепости, когда здесь было более людно - то есть гномно. - Итак, - повторил бессмертный. - Что же тут, собственно, произошло? Рыжеволосый гном отставил в сторону чашку и начал перебирать бумаги, лежавшие рядом, на столе. Наконец выбрал одну, просмотрел содержимое и подал лист Дрею. Тот непонимающе взглянул: "О некоторых удивительных свойствах аврийских растений". - Что это? - Читай. Читай, тогда поймешь. Бессмертный пожал плечами и углубился в чтение: "Аврийский континент всегда славился своими необычными природными формами. Некоторые из них уже совсем исчезли с лика земного, ибо оказались неспособны к существованию в нынешних условиях либо несли в себе угрозу для разумных существ и были ими уничтожены... Еще в пору первого заселения Аврии эльфы обнаружили удивительную природную форму, названную ими вамва. Это создание, более всего похожее на растение, использует тем не менее для продолжения своего рода и вообще для своего существования животные организмы. Вамва размножается с помощью небольших шипов, которыми выстреливает в проходящее рядом живое существо. Оный шип, имеющий на конце почти невидимые глазу зазубринки, впивается в тело жертвы и впрыскивает в него некую субстанцию, влияющую на происходящие в организме животного процессы. Зараженное существо становится вялым и очень скоро перестает двигаться - при этом, однако же, пребывает в сознании, ибо вамве просто необходима нервная система животного. Вскоре изменения в организме зараженного достигают такой степени, что он становится более похож на растение, нежели на животное: из тела начинают расти веточки и листики, а над головою раскрываются огромные лепестки нежно-алого цвета. Практически, мы имеем перед собою уже взрослую особь вамвы. Питается она способом необычным, и это заключает в себе еще одну опасность для разумных рас, даже более страшную, чем возможность заразиться и стать вамвою. Каким-то не исследованным пока еще образом с помощью описанных выше лепестков вамва создает вокруг себя колпак серой туманной субстанции, которая особым образом реагирует на мыслеформы окружающих. Одни она воспринимает, другие зеркальным образом отражает, перевоплощая в реальные или же иллюзорные вещи, но никогда не пропускает мимо, используя все, что, так сказать, "попадется под руку". Закономерности подобного процесса изучены слабо, если не сказать - вообще не изучены. Известно только две вещи. Первая: именно эта туманная субстанция питает вамву. Вторая: попавшие внутрь колпака животные оказываются полностью отсечены от внешнего мира, как, кстати, и мало кто способен проникнуть под колпак, поэтому бороться с вамвой крайне сложно - но возможно. Примером последнего является тот факт, что сейчас в Аврии почти нет этих страшных созданий. Для того чтобы избавиться от вамв, эльфы использовали период размножения, во время которого колпак исчезает, а само существо ждет, пока рядом не пройдет достаточное количество жертв-носителей, в которых можно было бы выстрелить шипом. Специальным образом изолировав территорию, эльфам удалось в течение сравнительно короткого срока почти полностью вытравить эту страшную форму растительно-животного существования..." Дальше было что-то еще, но этого Дрей уже не стал читать, потому что теперь наконец понял, что же хранилось в том маленьком цилиндрике из черного дерева - в том, что стоял на столе, рядом с бумагами и угощением. Он протянул руку, взял цилиндрик и приоткрыл со всей возможной осторожностью. - Там уже ничего нет, - сообщил Биммин. - Это был последний шип. - Но почему? Умопомешательство? - ...Нет, - покачал головой бывший Первый советник. - Трезвый расчет, ничего более. Он не хотел делать этого, но других способов не существовало, по крайней мере мы их не нашли. - Не понимаю, - развел руками Дрей. - Ты, наверное, догадался еще по прошлому разу, что к нам завел моду наведываться Темный бог. Мы очень долго не могли сообразить, как он это делает. А уже с самого начала он продемонстрировал нам свои возможности, так что противиться его воле было невозможно. Правитель подчинялся, но искал способ противостоять. И вот однажды ему удалось подсмотреть за Темным богом, и выяснилось, что между тем местом, где тот обитает, и Нисом он перемещается с помощью мыслей; догадаться об этом Правителю помогли приказы, отданные Богом тогда, при охоте на вас. А вамва, как ты уже понял, накрывает весь Брарт-О-Дейн завесой, так что теперь мы недостижимы. - До тех пор, пока не наступит период размножения, - уточнил Дрей. - Ты не дочитал до конца, а там указано, что оный период наступает не так уж скоро. Совсем не скоро, иначе бы эльфы никогда не справились с вамвой. - Но... он же питается вашими мыслями, - растерянно сказал бессмертный. - Лучше так, чем... - Рыжеволосый гном покачал головой, словно припоминая что-то крайне неприятное. - Уж лучше так, чем исчезающие навсегда города. Он старается не слишком давить... на головы... нас вообще не трогает, да и в государстве, кроме столицы, положение более или менее нормальное. Ты пойми, у нас в то время не было другого выхода! - Да, - согласился Дрей. - Все понимаю. Но Гритон-Сдраул гибнет. Как мы решим этот вопрос? - Ты обещал, что не станешь убивать его, - напомнил Биммин. - Именно поэтому и спрашиваю. И кстати, как ему удается накрывать колпаком такую огромную территорию? - Не знаю. И еще раз не знаю. - Великолепно. - Бессмертный отхлебнул из чашки и откусил еще немного от булочки. - Просто великолепно. - Помоги нам, - попросил гном, наклоняясь над столом и хватая Дрея за руку. - Помоги, ты же можешь! - Что, интересно, я могу? - Бессмертный высвободился из хватки гнома. - Ну, вызови его на поединок... - Кого?! Темного бога?! Кажется, уважаемый, ты переохладился там, на колокольне. - Ну придумай что-нибудь! - взмолился Биммин. - Мы так долго не проживем, все равно рано или поздно завеса спадет, и тогда... - Тогда сделаете новую вамву. Гном промолчал, только опустил взгляд да горестно качнул головой. Бессмертный отставил чашку в сторону. - Может, я и способен помочь, - произнес он тихо. - Может быть. Но я раздал достаточно обещаний, которые так и не выполнил. Нынче к ним присоединилось еще одно. В конце концов, нужно ведь когда-то платить по счетам. Поэтому я не стану вам ничего обещать, я просто уйду и, когда закончу с остальным, может быть - может быть! слышишь! - может быть, вернусь. Надеюсь, вы к тому времени сами со всем разберетесь. - Не раньше, чем возвратится Создатель, - саркастически улыбнулся Биммин. Дрей развел руками: - Ничего не поделаешь. Гном опустил голову. 6 На лестнице загремели шаги, и в библиотеку вошел Ломмэн. - Учитель пожелал остаться и понаблюдать лично, - сообщил молодой гном, приставляя к столу еще один стул и присаживаясь. Стопку бумаг, которую Ломмэн принес с собой, он отложил в сторонку. - Замерзнет там, - сказал Биммин ровным голосом, словно и не было только что напряженного разговора, - нужно отнести старику что-нибудь потеплее. - Там есть, - успокоил его Ломмэн. - Я оставил свою куртку, а у колонны, в ящике, где все мои вещи, лежит несколько одеял, в которые он сможет при желании укутаться. - Ведь забудет, - досадливо махнул рукой бывший Первый советник. - Все равно забудет. Ломмэн пожал плечами и налил себе цаха: - Здесь никакие слова не помогут. Я сбегаю чуть позже, проверю, как он там. Вот только немного отогреюсь. Он откусил булочку, из тех, что лежали рядом с кувшином цаха, и причмокнул: - Все-таки прекрасно, что у тебя такая жена! Этим булочкам нет цены, никак не могу наесться. - Кушай, - кивнул Биммин. - Завтра испечет еще. А к ужину обещала сделать, кроме прочего, пирог. - С орехами? - С орехами. - Это здорово! На некоторое время наступило молчание, все ели и прихлебывали цах. Дрей смотрел на цилиндрик из черного дерева и размышлял о том, каким путем этот предмет попал сюда, на далекий север. Праздные мысли, но они помогли снять напряжение. Немного. Потом поднялся и сказал, что ему нужно идти. Ломмэн удивленно посмотрел сначала на бессмертного, затем на Биммина. Тут до него дошло, что уговорить Дрея не удалось, и на лице паренька проступило прямо-таки детское разочарование. - Пойдем, я провожу тебя, - глухо молвил бывший Первый советник и тоже поднялся. Дрей подобрал с пола свой дорожный мешок и вышел из библиотеки. Сзади его сопровождал рыжеволосый гном. Оказавшись наверху, в заброшенных комнатах дворца-крепости, бессмертный неожиданно даже для самого себя свернул в сторону колокольни. Что-то тянуло его еще раз взглянуть на Дэррина, по собственной воле превратившегося в вамву. Он одолел разваливающиеся ступеньки и открыл люк, который Хоффин, видимо, по рассеянности забыл запереть. Впрочем, запираться здесь было не от кого. Наверху по-прежнему дул ветер. Старый хранитель архивов, накинув на плечи одно из одеял Ломмэна, сгорбился на деревянном ящике у колонны и что-то вписывал в бумаги, норовившие разлететься в разные стороны. Услышав стук люка, Хоффин поднял голову. Он тоже надеялся на лучшее, но по выражению лица Биммина, явившегося следом за бессмертным, все понял. Вамва, как и прежде, стояла на месте и возносила к небесам свои белесо-алые лепестки. Дрей приблизился так, чтобы существо увидело его. Глаза того, что раньше звалось Правителем Брарт-О-Дейна, внезапно ожили. В них зародилась искра узнавания, и искра эта разгоралась все сильнее. Вдруг из-под коры, окутывавшей большую часть вамвы, выплыла маленькая струйка тумана; она потянулась к бессмертному - слишком быстро, чтобы тот успел отскочить в сторону. Он и не успел. Только отшатнулся - но уже тогда, когда струйка прикоснулась к его лицу, а потом скользнула в ноздри. Дрей попытался задержать дыхание, но чувствовал, как эта самая дымная змейка уже ползет вниз, к легким, или куда там еще ей хотелось попасть. "Приди ко мне, когда настанет время, - прошелестел в голове чужой, безликий голос. - Приди ко мне". - Зачем? "Чтобы убить. К тому моменту я уже буду не нужен стране". - Уверен? "Увидишь". - Ну хорошо. Как я, по-твоему, узнаю, что время наступило? "Узнаешь". И ощущение присутствия чужого сознания пропало, словно изображение в телевизоре, когда выбивает в доме пробки. Дрей помотал головой, удивляясь, что на ум пришло именно это сравнение, такое далекое и нереальное теперь, в стране магии и ужасных созданий, именуемых вамвами, - в стране, где ему предстояло прожить всю оставшуюся жизнь. Но он уже давно отучился слишком долго пребывать в состоянии удивления, поэтому повернулся и пошел к лестнице. Впереди еще было много дел и долгий путь, который предстояло одолеть как можно скорее. 7 Прощание с гномами вышло натянутым, да это и было понятно. Бессмертному дали с собой в путь припасов, в которых он не так уж сильно и нуждался, предложили выбрать любую одежду и оружие, но при этом провожавшие оставались молчаливы и холодны. Дрей упорно игнорировал попытки вытянуть из него обещание вернуться и помочь, так что в конце концов даже Биммин вынужден был отступиться. Дрей постарался поскорее выбраться вон из столицы, чтобы не видеть пустых лиц горожан, и зашагал по тракту на восток, насвистывая какой-то мотивчик, слов к которому сейчас уже и припомнить-то не мог. На душе было препаскудно. Разумеется, кусок помета, упавший сверху и весьма живописно расползшийся по плечу, настроения не поднял. - Извини, - тяжело выдохнул Кэр-А-Нанг, опускаясь на тропу. - Это я от радости. Дрей еле сдержался, чтобы не заржать самым неблагопристойным образом. - Выяснил, что хотел? - спросил у него грифон. - Да, - кивнул бессмертный. - Выяснил. Кстати, а откуда ты знал, что причина появления завесы находится в городе? Кэр-А-Нанг фыркнул: - Кто ж, будучи в здравом уме, вамву не учует? Это каким надо быть... В общем, знал. - Спасибо, - поблагодарил бессмертный. - Я, правда, так ни черта и не сделал, но все-таки... В общем, спасибо. - А сейчас куда собираешься? - поинтересовался Кэр-А-Нанг после того, как они немного помолчали, думая каждый о своем. - Есть у меня дела на востоке. - Дрей взмахнул рукой в воздухе. - Вот туда и собираюсь. - Да? Удивительное совпадение - у меня тоже дела на востоке! - А если серьезно? - Что? - не понял грифон. - Если серьезно - что тебе от меня нужно? - повторил Дрей. Кэр-А-Нанг встопорщил перья и по-птичьи наклонил голову: - Ответ всего на один вопрос. И задам я его уже тогда, когда отнесу тебя, куда пожелаешь. Но - чтобы все по-честному. - Хорошо. Только... ты уверен, что я смогу тебе на него ответить? - Уверен. Если не ты, то и никто не сможет, - произнес грифон, подрагивая кончиками перьев. - Летим? - Летим, - согласился бессмертный. ИНТЕРЛЮДИЯ 1 Фтил заболел. Не прошло и полдня после отъезда Эльтдона, как лекарю внезапно стало плохо, поднялась температура и он слег. Старый кентавр дрожал всем телом, прерывисто дышал, судорожно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Дышал и не мог надышаться. Химон повыгонял всех из алого шатра своего учителя, положил врачевателю на лоб компресс из жаропонижающих трав, но ничего не помогало. Более того, Химон не мог понять,что же стало причиной болезни. А Фтил знал. Он хрипел пересохшим ртом, облизывал растрескавшиеся губы и смотрел прямо перед собой, в сумрак шатра (ибо уже наступила ночь) - смотрел в сумрак, но видел в нем не заботливое лицо ученика, а Книгу. Ее страницы манили к себе - и были в то же время безнадежно недоступны. "Как же я не понял? Как же? Да полно, все я понимал - как же я не признался самому себе, позволил себя обманывать?! Ведь знал же, знал в те редкие часы, когда листал ее, знал, что эта штуковина завладевает мною, знал, что привязывает к себе, знал - но принимал все это, не противился. Слава Создателю, нужно было лечить больных, делать лекарства, собирать травы, слава Создателю, не так уж много времени оставалось у меня на Книгу - иначе, наверное, не смог бы с нею расстаться. А так... вручил, словно великий подарок, хотя на самом-то деле чувствовал облегчение, думал: избавлюсь от нее. А она - вот тварь! - не хочет меня отпускать. Один взгляд! - Создатель! один взгляд на ее страницы - больше ничего не нужно! Один взгляд! Верните эльфа! Один взгляд! Всего один! Душу отдам со всеми потрохами! Один взгляд! Но почему? Что в ней такого, в этой Книге, что в ней? - там даже страниц-то не хватает! Воды! Мне так трудно дышать! Воды! И воздуха! Такое ощущение, словно бежал весь день и всю ночь - и нет больше сил даже на вдох! Создатель! За что?! Воды!.." Фтил сам не замечал, как начинал говорить вслух. Химон слушал эти слова, вздрагивал и торопился принести /умирающему/ больному воды. Напуганный происходящим, он не заметил, как вошла дочь Левса Хриис и, тихонько опустившись на землю у входа, принялась наблюдать за происходящим внимательными глазами. Встретившись взглядом с Химоном, Хриис кивнула ему: не обращай на меня внимания, лечи Фтила. Но в том-то все и дело, что паренек не знал, как лечить. Единственное, что пришло на ум, было - вернуть Эльтдона, но после всего, что наговорил учитель, Химон ни за что бы не отважился это сделать. Даже если допустить, что большая часть сказанного - горячечный бред больного. Он не сомкнул глаз до утра - и Хриис тоже. Краешком сознания Химон удивлялся тому, как это ее до сих пор не ищут, но потом подумал, что девчонка, наверное, об этом позаботилась. Это было так характерно для Хриис: все проблемы решать до того, как они возникнут! А Фтил весь пылал, словно дерево, занявшееся от удара молнии, и, мучимый жаром, шептал, говорил, кричал, убеждал кого-то и винился перед кем-то, и умолял кого-то о прощении; слова его становились все непонятнее, сумбурнее, хотя в них угадывалась та главная мысль - мысль о Книге, - которая не давала покоя старому лекарю. Хриис сидела все это время молча, ни единым словом не выдавая своего отношения к происходящему. Но если бы кто-то подумал, что ей все равно, тому достаточно было бы взглянуть на ее застывшее лицо, на внимательные блестящие глаза, чтобы понять свою ошибку. Хриис было вовсе не все равно. Просто эта болезнь Фтила оказалась так некстати! 2 Лекарь промучился еще сутки. Утром следующего дня Химон задремал - он не спал с того момента, как учитель заболел, находясь при нем неотлучно, но природа брала свое. Проснулся паренек оттого, что в шатер пробралась тишина. Только ранние кобылки, вставши чуть свет, уже приманивали к себе подруг, - а больше ни единого звука не проникало под алый полог. Химон тяжело вздохнул, потер набухшие веки непослушными пальцами и поспешил к учителю. Вернее, к телу учителя. Фтил уже отмучился и отгорел - как раз когда Химон спал. Большинство кентаврийских мужчин сейчас находились у реки, но по случаю кончины лекаря все работы на время приостановили. Циклопы, наслышанные о Фтиле, тоже пришли почтить его память, но пробыли недолго и скоро ушли - Муг-Хор томился вынужденным бездельем и хотел поскорее закончить мост. Подготовка к похоронному действу у кентавров длилась недолго, около суток: для умершего сооружали торжественный костер - если тот был достаточно выдающимся представителем стойбища - или же просто закапывали в землю. Разумеется, для Фтила сделали костер. Именно на это и ушли сутки. Ушло бы и больше, но Левс постарался - он тоже хотел поскорее закончить мост. За этой торжественной суматохой предводитель совершенно забыл о дочери. Кентавр-альбинос не сомневался, что Хриис сможет сама о себе позаботиться. В день прощания небо над разноцветными шатрами стойбища было покрыто белесыми хлопьями облаков. У костра собрались все кентавры Левса; стояли молча, опустив головы и руки. Альбинос подошел к костру, сжимая в кулаке плюющийся искрами факел. - Я не хочу говорить много о Фтиле, - молвил он. - Каждый из нас хоть единожды да испытал на себе силу его искусства целителя. Теперь нам необходимо привыкнуть к мысли, что Фтила с нами больше нет. И все-таки он навсегда останется в нашей памяти. И я преклоняю колени пред этим великим кентавром. Левс поднял руку и положил факел на костер. Огонь радостно скользнул вверх, к телу лекаря, и окутал покойного рыжим жарким одеялом. Все кентавры опустились на передние колени, и Левс - тоже, но только он сейчас, к стыду своему, думал не о Фтиле, а о Химоне. Потому что, произнося речь, альбинос поискал взглядом ученика лекаря, а теперь уже - лекаря, поискал и не нашел. И сейчас какая-то неспокойная мысль копошилась в его сознании. И все же Левс дождался, пока костер догорит до конца, дотерпел, и только тогда, сохраняя приличествующий вожаку становища вид, спросил у Кирия, не видел ли тот Химона. Тот не видел. Левс поспешил к своему шатру, заранее предчувствуя, что найдет там... Он отыскал ее не сразу, наверное, потому, что ожидал увидеть в самом неожиданном месте. А записка лежала на полке, там, где он всегда брился. "Ты прости, пожалуйста, что я там поступаю, но я на самом деле должна - слышишь, должна! - идти. Не беспокойся, со мной все будет в порядке - я знаю. Так что не беспокойся. Я беру с собой Химона, в случае чего он поможет, но все будет хорошо. Не беспокойся, пожалуйста. Целую, Хриис". "Я должен идти. Знаю, что вы остаетесь теперь без лекаря, но это ненадолго. Вы скоро соединитесь со стойбищем Сиртара, там есть лекарь. А я обязан идти. Простите. Химон". Левс отшвырнул листочек и выбежал наружу. Погоню снарядили тут же - и послали весточку отряду Аскания. Почему-то альбинос считал, что дочка с учеником Фтила направились туда. Разумеется, погоня возвратилась ни с чем. Я вернусь сюда после всех дорог, после всех облаков и скал - чтобы снова перешагнуть порог и сказать, что просто устал. После всех побед, что сложились в боль, после всех утрат и оков я скажу, что хотел быть всегда с тобой, пусть удел мой и не таков. После всех костров и пустых надежд, что, как камень, пошли ко дну, я скажу, что всю жизнь мечтал о тебе, и тогда тебя обниму. Я вернусь сюда, как заблудший сын, позабывший про злую спесь, и увижу: в ткарны слились часы, все уже изменилось здесь. Даже небо другое: серей, мрачней, даже горы стали немей. И среди пропущенных мною дней потерял я своих друзей. Нет, они остались, но каждый миг превращал их в других - увы. На мгновенье взгляд свой приподними - изменилась и ты, и ты!.. Впрочем, может статься, что на беду, ну а может, и на покой, извини... - я к тебе уже не приду: это будет кто-то другой. Глава двадцать седьмая Прощальные стихи На веере хотел я написать - В руке сломался он. Басе 1 Ренкр не знал, сколько времени прошло с тех пор, как началась Песнь, и вот до этой самой минуты, когда он очнулся и обнаружил, что лежит на тропке и руки его свешиваются в пустоту. Осознание этого заставило долинщика осторожно повернуть голову и посмотреть, что же там внизу. Там не было ничего. Лишь где-то на устрашающей глубине темнели морщинистые стены. Альв приподнялся, стараясь не думать о бездне под ним и о том, как это - падать /падать, падать, падать в колодец/ вниз. Рядом кто-то тяжело застонал и зашевелился. Ренкр узнал голос Скарра и прошептал: - Осторожнее! Стон затих, снова послышалось шевеление, и в поле зрения появилось усталое лицо тролля. - Кажется, я потерял сознание, - признался он. - Кажется, я - тоже, - прошептал Ренкр. - И еще я очень хочу есть. Где твой мешок? Тролль осмотрелся, хотя достаточно было одного взгляда, чтобы понять: на узенькой тропке мешку спрятаться негде. Выходит, его здесь нет. - Уронил, - развел руками Скарр. - Когда... ну, когда пел. - Понятно, - вздохнул альв, садясь на тропу. Туман рассеялся, и теперь, когда стало видно, что находится вокруг (вернее, чего там нет), вставать в полный рост было страшновато. Ибо на самом-то деле пол пещеры обнаружился далеко внизу, а Ренкр и Скарр сидели на одной из четырех каменных стен-перегородок, пересекающихся в центре этого огромного зала. Здесь, на дорожках-торцах стенок, лежали и горгули, но последних оказалось значительно меньше, чем могло бы быть. А внизу, там, куда еле-еле достигал испуганный взор, - там темнели маленькими пятнышками коричневые тельца. - Нужно выбираться отсюда, - прошептал пораженный увиденным Ренкр. - Нужно, - подтвердил тролль. - Но... я боюсь! - Я тоже. Но как-то же мы сюда попали. - Ага, - судорожно кивнул Скарр. - Но тогда был туман. - Ну не ждать же нам, в самом деле, пока он снова появится! - отозвался Ренкр. И начал подниматься на ноги, совсем не ощущая той уверенности, которая была в его словах. Стоять на тропке оказалось несложно, особенно если смотреть перед собой. Он сделал шаг, и колодец осклабился, потирая то ли руки, то ли каменные челюсти, - словно учуял, что его время приближается. Они прошли немного к выходу, изредка переступая через безвольные тельца горгулей. Ренкр и хотел бы помочь им, но не мог заставить себя остановиться. Скарр, кажется, испытывал то же самое. И вот сейчас, когда примерно полпути уже было пройдено, долинщик внезапно понял, что они поторопились. Потому что без проводника двум великорослым чужакам все равно было не найти ни выхода из вертикали, ни пещеры Ворнхольда, ни селения горян. Ренкр посмотрел вниз, на маленькие, нелепо изогнутые тельца мастеров, сорвавшихся со стены, не выдержавших расставания с Горой, - и подумал: не исключено, что все их знакомые горгули лежат сейчас там. Но промолчал и пошел дальше - что толку раньше времени расстраивать тролля. Они добрались-таки до того места, где тропка переходила в ровную, довольно обширную поверхность, и Ренкр, не удержавшись, присел - и уперся руками в твердь - это стоило того. Скарр примостился рядом, переводя дух. - И что дальше? Ренкр пожал плечами: - Дождемся, пока мастера придут в себя, отыщем Гунмеля, Сирэма или Рафкри и попросим, чтобы они провели нас к выходу. Тролль выразительно посмотрел вниз, где лежали упавшие горгули, но ничего не сказал. Бурчание у Ренкра в животе прервало их невеселые размышления. Больше всего сейчас хотелось есть и пить, и тролль с альвом направились туда, где вертикаль соединялась с мертвым Сердцем Горы. Здесь по стенкам ползало несколько фосфоресцирующих насекомых; они уже снова начали светиться, и лишь увидев это свечение, Ренкр подумал, что в Сердце должно быть темно - однако темно там не было. Тогда он обратил внимани на то, чего поначалу не заметил, - на шарики-мо, висевшие под самым потолком и излучавшие мерное, пусть и не очень яркое, свечение. Оно-то и разгоняли тьму в Сердце. Вдвоем Скарр и долинщик изловили нескольких мокриц и съели, не испытывая особого отвращения - голод брал свое. Потом они вернулись обратно и начали терпеливо ждать, когда же мастера очнутся. Песнь далась им тяжелее, чем великорослым чужакам, видимо, потому, что горгули были сильнее привязаны к Горе - ибо глубже проникли в ее суть. Но вот один за другим мастера стали приходить в себя. Они поднимались и начинали пробираться к выходу. Судя по их блуждающим глазам, по неуверенным, медленным движениям, горгули еще не совсем оправились от того переживания, которое им довелось испытать. Они не замечали сидевших у стены Ренкра и Скарра, проходили мимо, а те все не решались побеспокоить горгулей. Но вот Скарр тронул альва за плечо и указал на торец гигантской стены-перегородки, по которому брело несколько мастеров. Лицо одного из них показалось Ренкру смутно знакомым. Присмотрелся... Трудно было поверить, что это Гунмель, раньше такой жизнерадостный и деловитый, полный энергии, - теперь он скорее напоминал жалкую тень того прежнего Гунмеля! Ренкр поднялся и подбежал к мастеру, бережно обнял за плечи и отвел в сторонку. Усадил рядом с троллем и заглянул в светло-малиновые глаза, надеясь отыскать в них хоть кроху разума. Гунмель вздохнул и перевел на него взгляд, в котором скользнула нотка узнавания. - С тобой все в порядке? - заботливо спросил альв. Горгуль кивнул и свернул оба уха в трубочки. - Где Сирэм? - вмешался Скарр. - И Рафкри? - Сирэм? - Голос Гунмеля шелестел опавшим листом. - Он ушел вслед за Песней. Я был рядом. Я... Я не смог уйти. - В этом нет ничего страшного, - попытался утешить его Ренкр. - Есть, - мастер не возражал, а лишь констатировал факт. - Есть, просто ты этого не понимаешь... и никогда не поймешь. Потому что ты не горгуль. ...А теперь, - добавил он, - теперь Гора мертва и мы должны будем уйти. - Куда? - удивился Скарр. - Не знаю. Куда-нибудь. В конце концов, Транд смог уйти - и живет ведь, ничего с ним не случилось. Самое страшное не это, - прошептал Гунмель почти неслышно. - Самое страшное - то, что слез больше нет, и боли нет, и вообще ничего больше нет - внутри пустота. И меня тоже - уже нет. Я знаю вас, я знаю - помню - все, что было, но меня прежнего в этом теле - ни капли. Я мертв. И все мы, мастера Эллин-Олл-Охра, все мы теперь мертвы. Мы сделаем, что должно, и уйдем. - Но мы - мы ведь пели вместе с тобой - и в нас нет этой пустоты, - возразил Ренкр. - Я же говорю, вы не поймете, - бесстрастно произнес Гунмель. - Мы жили Горой... Вы не поймете. - Ты выведешь нас отсюда? - спросил Скарр. - Пойдем. - Гунмель поднялся; его мо, висевшее до того мгновения чуть в стороне, словно боялось помешать, подплыло, освещая им путь. 2 - Вот и все, - молвил Гунмель. - Дальше вам придется добираться самим - как-то же вы сюда попали. - Вот и все, - подтвердил Ренкр. - Ты-то как теперь? Горгуль пожал плечами и свернул уши трубочками, затем развернул и произнес тихим, тусклым голосом: - Закончим дела в Горе, наведем порядок (насколько это будет возможно) и уйдем... куда-нибудь. Они стояли у выхода из вертикали, ее темное отверстие чернело за спинами, а впереди плескалась вода, с силой безумца ударяясь о каменный берег. Ренкру не хотелось уходить, расставаться с мастерами, тем более в такую час, когда им было тяжелее всего. Ему начало казаться, что он прощается с горгулями навсегда, а ведь так хотелось поговорить с Рафкри о Транде, так хотелось узнать поближе о жизни мастеров! Он привязался сердцем своим к симпатичному малорослому народцу - горгулям. И поэтому не хотелось уходить - но идти было нужно. - Ну, - молвил Гунмель, - кажется, за вами приплыли. Он указал рукой на воду. Блестящая поверхность реки дрогнула, разрываясь на множество брызг-осколков, и они увидели плавник динихтиса. Плавник был немного потрепан - видимо, и сюда дошли отголоски случившейся трагедии, даже под водой отыскали себе мишени... А может, динихтис просто подрался с соперником из-за самки. Так или иначе, больше не было причин оставаться - ни единой. Ренкр присел, чтобы Гунмелю не приходилось задирать голову, и положил ладонь ему на плечо: - Ты... живи. Гора мертва, но ты - живой, поэтому - живи! Слышишь?! - Слышу... Ренкр легонько сжал плечо Гунмеля, встал и пошел к воде, не оборачиваясь. Динихтис воодушевленно плеснулся и подплыл поближе, чтобы альву было удобнее залезть. За его спиной попрощался с мастером молодой тролль - попрощался и поспешил следом. Взобравшись на мокрую, скользкую спину рыбы, долинщик повернулся и бросил взгляд на каменную площадку и вход в вертикаль - там уже никого не было. "Ты знаешь, - подумал Ренкр. - И Транд тоже знал. И Вальрон. Вы все знали - но что?!" 3 Глаз Горы, закрываясь, таки натворил дел. Ренкр и Скарр выяснили это очень скоро - когда тоннель, раньше наполненный речкой лишь до половины, теперь вдруг опустил свой потолок едва ли не к самой речной поверхности. Динихтис, видимо, имел слабое представление о потребностях пассажиров, поэтому иногда им приходилось плыть, почти полностью скрывшись под водой и стараясь держать наверху нос. Смотреть было просто невозможно из-за брызг, так что в конце концов Ренкр стал закрывать глаза и вдыхать побольше воздуха - когда сие представлялось возможным. Но лучше так, чем добираться до пещеры Всезнающего вплавь. Правда, и здесь наиболее любопытные обитатели реки делали попытки познакомиться с путешественниками. Один раз к наружной стороне ладони альва прицепилась какая-то мелкая креветка. Пришлось щелкнуть ее по усам - ракообразное в панике отпустило руку и суетливо удалилось, дергая хвостом. Ренкр, в это время находившийся как раз под водой полностью, по самую макушку, имел неповторимую возможность лично созерцать случившееся. В другой раз неосторожная рыбина не успела убраться с дороги и ударилась о бок Скарра. Тот возмущенно булькнул и торопливо приподнял нос, дабы заглотнуть недостающую порцию воздуха. Подобные казусы немного скрашивали монотонное и утомительное плавание. Добравшись наконец до пещеры Ворнхольда, оба путешественника обнаружили, что вымокли "до мозга костей", как выразился, клацая зубами, Скарр. Они на скорую руку развели огонь в камине и уселись перед ним, кутаясь в обнаруженные в пещере запасные одежды и шкуры Всезнающего. Ренкр цапнул с ближайшей полки какой-то манускрипт и попытался почитать, но вроде бы знакомые слова складывались в удивительную абракадабру, и парень сам не заметил, как заснул. Проснувшись, альв почувствовал легкую досаду от того, что не попрощался и не поблагодарил динихтиса. Уж если рыба поняла, что нужно дождаться их, поняла бы и слова благодарности. С этими сонно-недовольными мыслями Ренкр вышел к реке, надеясь невесть на что. Разумеется, там никого не было. Это только в легендах Вальрона герой перед концом повествования встречается и прощается со всеми второстепенными персонажами. Таковы законы жанра, но здесь-то жизнь, а не легенда... "...пока еще..." Ренкру пришла в голову мысль, что надо бы разобраться с бумагами Всезнающего, ведь в них может обнаружиться что-нибудь крайне ценное или просто интересное. Но... не сейчас. Вот сходит он в селение, скажет Хиинит и Одмассэну, что все в порядке, и тотчас вернется - ведь горянам уже не нужно будет защищаться от змей. И Скарр, наверное, тоже к нему присоединится. А молодой тролль явно нервничал - не поднимая глаз от пола, Скарр все перекладывал с места на место свитки, и стоило заговорить о возвращении, как он переводил разговор на что-нибудь другое. Ренкр понимал товарища и разрывался между желанием поскорее оказаться в селении и невозможностью бросить друга в беде. Скарр не мог вернуться в Ролн и жить, как прежде. Ведь, как выяснилось, Властитель Крапт не потерял интереса к Скарру, а если точнее, к местонахождению пещеры Ворнхольда. Ренкр просматривал свитки Всезнающего, сидя у огня, но не понимал ни слова. Все мысли были направлены на одно - как поступить со Скарром. Все, что удалось придумать долинщику: пригласить тролля в селение, хотя бы на некоторое время. Ренкр знал, что горяне привыкли к необычайному визитеру из Нижних пещер, помогавшему лечить обмороженного незнакомца. Правда, он сомневался в том, пожелает ли этого Скарр. Скарр пожелал. Ни он, ни альв не знали, что сие станет дополнительной причиной для того неизбежного, что должно было произойти. 4 Они снова испытали на себе дыхание Путей. После этого оставалось всего-то: миновать Ролн. Покидая пещеру Всезнающего, альв и тролль, потерявшие свои мечи на вершине, вооружились найденными в жилище Ворнхольда клинками. Теперь они чувствовали себя увереннее - но не настолько, чтобы пытаться миновать сторожевые посты Ролна. Скарр утверждал, что существует другой, обходной путь, пойдя по которому они оставят в стороне город троллей окажутся у выхода из Нижних пещер в селение. Ренкр не возражал - в обход так в обход. Он взял с собой несколько свитков, завернув их в шкуры. Обходной путь, как оказалось, был не слишком удобным и простым. Сначала путники шагали по прямому коридору, тускло освещенному, но все же достаточно, чтобы можно было различать камни, неровности пола и изгибы стен. Потом коридор стал забирать все вверх и вверх, пока не превратился в абсолютно вертикальную шахту, где двигаться удавалось лишь благодаря ступенеподобным выступам в стене. Преодолев шахту, они снова очутились в горизонтальном коридоре. Он был такой низкий, что пришлось передвигаться на четвереньках. На этом отрезке пути альв и тролль вынуждены были остановиться и заночевать. Дышать здесь оказалось трудновато, но можно - хвала Создателю. Лучше так, чем в уже пройденной шахте. Они поели и заснули. Сон, в котором оказался Ренкр, был настолько неожиданным, что долинщик в первый момент даже удивился, а удивившись - разжал руки. И стал падать. Но успел сориентироваться и ухватился за камни колодца. Впервые за долгое время он не проваливался в эту бездонную каменную пасть! Ренкр прильнул всем телом, каждым клочком кожи к кирпичам, которыми были выложены внутренние стены колодца. Он так боялся потерять то неустойчивое, пусть минутное, но все же - равновесие, так боялся, как не боялся, даже падая. Нынешняя перемена - эта новоприобретенная устойчивость - была для него бесценна и желанна. Он не хотел, страшился упасть - после того как остановился здесь, держался - держался! - за кирпичи. Долинщик повисел некоторое время, но руки начали уставать, и не было другого выхода, следовало ползти, подниматься наверх. Ренкр осторожно, очень медленно, передвинул сначала одну руку, потом - другую; затем, вцепившись пальцами в камень так, что на одном даже треснул ноготь, стал перемещать ноги. Сперва он делал это медленно, но с каждым мигом бездна внизу все больше и больше притягивала его к себе, и Ренкр начал торопиться, рывками подтягивать тело, как следует не убедившись в том, что занял устойчивое положение. Он спешил (так голодный кусками глотает хлеб и пьет воду) - он спешил, и поэтому закономерным было то, что в конце концов сорвался (как давится этот самый голодный). Пальцы соскользнули; Ренкр упал. Воздух ударил в затылок и в спину, вышибая крик из легких. ...Он вскинулся, проснувшись еще не до конца, и ударился головой о низкий свод коридора. Колодец хищно изогнул краешек губ в усмешке и отступил в тень, чтобы ожидать дальше. Было еще рано, Скарр спал. Ренкр снова лег на шкуры, но заснуть уже не смог. Так лежал до тех пор, пока тролль не проснулся. Позавтракав, продолжили путь. 5 - Что ж они там, повымерли, что ли? - покачал головой Скарр и в очередной раз - Создатель ведает в который - застучал в дверь. По ту сторону не родилось ни звука. Они стояли у входа в селение горян, но попасть внутрь не могли, так как никто не хотел /некому было!/ открывать. Ренкр выдохнул из легких согретый воздух и опустился на пол, опершись спиной о дверную створку. Он не знал, что делать. Можно было только ждать или же попытаться выбраться наружу и по склону Горы добраться до внешних входов в селение. Последний вариант представлялся невыполнимым, так как съестных припасов на подобный поход не хватило бы. - Что же там могло?.. - Скарр не окончил фразы и опустился на пол рядом с Ренкром. "Все, что угодно, - мысленно ответил ему альв. - Все, что угодно. Эпидемия, нашествие каменных червей, обвал, вызванный смертью Горы, - что угодно". - Подождем два дня, а потом выберемся наружу и... Там посмотрим. - Ренкр потер виски, дернул отросший за время странствия ус. Раньше он подрезал растительность на лице, но потом бросил, убедившись в невозможности заниматься этим ежедневно. Жест сей, унаследованный от Одмассэна, вызвал в альве целую лавину воспоминаний, и, погребенный под нею, Ренкр на время позабыл о действительности. Из задумчивости его вывел шум за спиной, приведший к слабой вибрации двери. Оная вибрация передалась телу, альв понял, что за дверью кто-то есть. Ренкр вскочил и забарабанил в дверь кулаками. Его услышали. Удивленные голоса родились и приблизились, щелкнул замок, дверь отворилась. - Вот уж кого не ожидал! - воскликнул Андрхолн. - Вылечил? - Вылечил, - ответил, улыбнувшись, Ренкр. - Впустишь? - Как не впустить? - хмыкнул начальник стражи. Но тут же какая-то тяжелая мысль отразилась в его глазах и кончики усов повисли, словно тоже расстроились от этой печальной мысли. - Что-то не так? - А? Ничего. Просто умер один знакомый - ты его не знаешь. - Жаль, что умер, - искренне сказал парень. - Кто? - Его звали Монн. - Монн?! - Ты знал его? - Да. Как, впрочем, и тебя, Андрхолн. Однажды ты уже впустил меня в селение через эту самую дверь. Вместе с Мнмэрдом и Одмассэном. - Тогда с ними был еще долинщик по имени Ренкр, - медленно проговорил начальник стражи. - Но он умер в котловане льдистых змей. - Как видишь, не умер. - Вижу. Теперь вижу, - кивнул старый вояка. - С возвращением, приятель! - Спасибо. - Они обнялись, хлопнули друг друга по спине. - Так что же здесь произошло? - спросил наконец Ренкр. - Монна убили. - Кто? - Да так... - Андрхолн опустил взгляд. Стоявший рядом стражник помоложе опасливо покосился на Ренкра. - Кто? - спросил тот снова. Андрхолн вздохнул: - Долинщики. "Конечно, он же должен был пойти в Хэннал, чтобы переговорить о мире. Но как же так?" - Как же так? - Да вот так, - нахмурился Андрхолн. - Сам узнаешь. - Где мне искать Одмассэна? - спросил альв. - В Пещере Совета. Там нынче все собрались. И мы бы были, да Одинокий попросил пойти подежурить. - Спасибо. - Ренкр кивком подозвал Скарра, и они побрели коридором к Пещере. Сейчас селение не выглядело, как раньше, вымершим. Да, как и прежде, по пути почти не встречались горяне и факелы горели лишь в самых важных местах - но теперь тут воцарилась скорбь. Она ощущалась везде, во всем, словно наполнила собою воздух, заставила по-иному плясать лепестки огня, тоскливее висеть шкуры на входах. После всего случившегося на вершине Горы и в ее Сердце не узнать сие чувство было невозможно. Ренкр узнал. И Скарр, с которым они переглянулись, - Скарр, судя по выражению глаз и носа, тоже узнал. Странники добрались до Пещеры Совета и здесь услышали гул, сотрясавший эту скорбную тишину. Скамьи в пещере оказались заняты горянами, и, хотя оставалось достаточно свободных мест, было заметно, что тут собралось почти все селение. Там, где раньше сидели за столом члены Совета, теперь древним деревом возвышался Одмассэн. А рядом с ним вещал, швыряя слова в толпу, некто, Ренкру незнакомый. То есть, может быть, он когда-то и видел это лицо, но лишь мельком и уж точно - не запомнил ни имени, ни обстоятельств встречи. Теперь долинщик изучал узкое лицо, с маленькими куцыми усиками над верхней губой, с бородкой клинышком, с узкими искривленными губами, смотрел в блестящие, черные (точно два таракана) глаза с короткими ресницами, смотрел и чувствовал, что все это несет ему - и не только ему - неминуемую гибель. Они с троллем тихонько вошли и, стараясь не привлекать лишнего внимания, примостились на ближайшей скамье. В отличие от достопамятного дня суда над паломниками стражников у входа не было, так что долинщику и Скарру удалось пробраться внутрь почти незамеченными. Кое-кто из горян повернул головы, чтобы взглянуть на вошедших, но тут же снова обратили свое внимание на говорящего. - Этому нужно положить конец! - твердил оратор. - Это не может продолжаться и дальше. Мы послали к ним парламентера, нашего мудрого, безобидного Монна, а они, вместо того чтобы выслушать его, подняли на старика оружие! Если это не открытый вызов нам, то что тогда? А мы, в очередной раз втянувши головы в плечи, откажемся от справедливой мести обидчикам?! Опять будем мерзнуть в этих пещерах, опять женщины будут тревожиться долгими ночами, вернутся ли живыми с охоты их мужья, сыновья, братья, внуки? Опять существовать в этих грязных коридорах, существовать подобно червям и знать, что наши дети, может быть, уже не смогут позволить себе есть три раза в день и зажигать факелы у входа в пещеру, потому что припасы к тому времени закончатся, а новым... откуда ж им взяться? А в долине, где много места, где могли бы жить все мы, - там предпочитают плевать нам в лицо! Сколько можно терпеть?! Сколько?! Вы спросите меня: как нам быть?! Ты хорошо говоришь, Кэнхад, - скажете вы, хорошо говоришь, но что за твоими словами? Что нам делать? Я отвечу вам. Что вы делали, когда льдистые змеи приползали ко входам в селение и пытались проникнуть внутрь? Что вы делали, когда они нападали на ваших детей? Вы убивали тварей, чтобы не умереть самим. Вот он, величайший закон мироустройства: убивать, чтобы не быть убитым! Следуйте же ему, слышите, горяне! - следуйте, ибо иначе вам суждено погибнуть - нам суждено погибнуть! Не знаю, как другие, а я хочу жить; и хочу, чтобы дети мои тоже жили - и жили бы при этом счастливо! Все находившиеся в пещере восторженно закричали в едином порыве - действовать, чтобы добыть для своих детей этот сочный, заманчивый кусок счастья, так красочно описанный Кэнхадом. - Слова, недостойные того, чтобы их произносили в подобный день! - громко и отчетливо выговорил Одмассэн, доселе молчавший. - Сегодня мы похоронили Монна, так можно ли сегодня... - Ты прав, - с поклоном прервал вэйлорна Кэнхад. - Поэтому пускай все, кому небезынтересна судьба собственного селения, завтра приходят после утренней трапезы сюда, в Пещеру, и мы решим, как нам быть. С этими словами он спрыгнул с возвышения и направился к выходу. Его тотчас окружила группа альвов средних лет - было видно, что он - их вожак и все они преданы ему душой и телом. Остальные тоже начали понемногу расходиться. Только Одмассэн все так же возвышался в центре Пещеры, провожая уходящих долгим тяжелым взором. Долинщик был поражен тем, что кто-то совершенно посторонний позволил себе так говорить, а Одинокий разрешил это делать - по крайней мере, молчал так долго. Еще больше Ренкра расстроило то, что именно долинщики оказались виновны в смерти Монна (хотя он все еще надеялся, что последнее - лишь ошибка, недоразумение, неправильно понятое стечение обстоятельств). Ренкр дождался, пока большая часть горян покинет Пещеру, и начал спускаться вниз, к Одинокому. Тот все еще стоял недвижимый и думал о чем-то своем. Звук шагов долинщика вывел Одмассэна из состояния задумчивости. Он рассеянно посмотрел вверх и увидел того, кого, наверное, сейчас ожидал увидеть менее всего. - Ты?! - не сказал - выдохнул он, изумленно поднимая кверху седые брови. - Да. Я же обещал вернуться. - Ты слышал все, что говорилось? - помрачнел Одинокий. - Нет, не все, но мне хватило и того, - сказал Ренкр. - Что ты намереваешься делать с этим? - Пойдем, - молвил вэйлорн, опуская взгляд к полу. - Пойдем, поговорим. Скарр, ты с нами? - Да. Если можно. - Создалась такая ситуация... В общем, Скарр поживет некоторое время в селении, - завершил Ренкр. Одинокий задумчиво кивнул. Они вышли из Пещеры Совета и направились по Центральному коридору к жилищу Одмассэна. - Вот что, - сказал он немного погодя. - Вот что. Когда вы уходили, я говорил, что тебе не стоит раскрываться до тех пор, пока ты не вернешься. Извини, парень, но тебе не стоит раскрываться и сейчас. Слишком неустойчиво положение, этот Кэнхад может знатно попортить нам кровь. Так что подожди пока. - Но если спросят? Я же уходил лечиться - и вот, вернулся. Что тогда? И Андрхолну я открылся, - добавил Ренкр. - С Андрхолном я поговорю. А насчет всего остального - так ведь нынче не до тебя будет, о тебе никто и не вспомнит, никто и внимания не обратит. Если, конечно, ты не станешь его привлекать специально - внимание. - Не стану, - пообещал долинщик. - Вот и отлично. Скарр поживет у меня, а ты, наверное, захочешь отправиться к Вдовой. А теперь приготовься рассказывать. - Успеется, - отмахнулся парень. - Ты ведь и так понял, что все получилось. Лучше поведай, что это за Кэнхад такой и чего он хочет. - Кэнхад, - проговорил Одмассэн так, словно в рот попало что-то мерзкое. - Этот альв давно уже не дает мне покоя. Он любит властвовать, но во власти ему нравится в первую голову то, что сам он сможет иметь привилегии и управлять другими. Все бы ничего, но Кэнхад нашел себе единомышленников среди молодежи да воинов и все время твердит им одно - пора идти войной на долинщиков. И он выбрал очень удобный момент, чтобы попытаться захватить власть. А в том, что он собирается сделать именно это, я ни секунды не сомневаюсь. - Да, а что случилось с Монном? - Не знаю. - Как?! - Да вот так. - Одмассэн дернул себя за бороду. - Не знаю. Пойдем, я покажу тебе. Только сначала оставите у меня свои вещи, чтобы не носиться с ними. Так и сделали. Скарр пожелал остаться в пещере Одмассэна, он устал и был несколько расстроен происходящим. Горянин же и долинщик снова выбрались в коридор, и Одинокий повел его в ту часть, где Ренкр почти не бывал. Тут оказалось на удивление чисто, факелы горели ярко, а с потолка не свешивалась паутина, уже ставшая привычным атрибутом коридоров селения. И еще - здесь на стенах проступали какие-то надписи. Поначалу Ренкр не обратил на них внимания, потому что буквы на самых первых стерлись и стали еле различимы, но чем дальше они шли, тем большую четкость приобретали эти слова. И вскорости альв понял, что видит своеобразные могилы всех, кто когда-либо жил в селении. Ведь очень часто горяне погибали так, что тела их не оставалось, и поэтому кто-то придумал сей способ увековечения погибших - записывать на стенах коридора имена и даты смерти. Для тех же, чьи тела оставались в руках соотечественников, существовал специальный Переход, выводивий к маленькой равнинке, размером в несколько пещер, - там и хоронили покойных. Но делали это, просто закапывая тело в землю, а на стенах коридора все равно оставляли соответствующую запись. Коридор Памяти был ровным, его конец терялся где-то вдали, и казалось, что у тоннеля нет конца и он тянется через всю Гору. Разумеется, это была лишь иллюзия. Записи пестрели, одна за другой они морщинами вечности пролегли в камне, храня в себе самое ценное, что остается от альва после смерти, - память. Табличка Монна находилась почти в самом конце коридора - как выяснилось, предел все-таки существовал. Ренкр подумал о том, что предпримут горяне после, когда больше не останется места и писать будет негде. Наверное, найдут новый подходящий коридор. А может, им будет совсем не до табличек. Долинщик и вэйлорн остановились у надписи, которая должна была хранить в себе память о Монне. Ренкр протянул руку и прикоснулся пальцами к шероховатой поверхности камня. Почему-то показалось, что глубокие желобки, прорезавшие породу, чуть тепловаты. Перед внутренним взором предстал образ бывшего военачальника и учителя Ренкра. Он улыбнулся молодому долинщику и кивнул, узнавая. Это, казалось бы, малозначительное воспоминание внезапно рассеяло грусть, терзавшую душу Ренкра с тех пор, как он узнал о смерти старого горянина. Он тоже улыбнулся и кивнул своему видению. Образ Монна исчез. "Вот и попрощались". Ренкр опустил руку и повернулся к Одмассэну: - Так что же все-таки произошло? Одинокий яростно дернул себя за бороду, растерянно посмотрел на выдранный клок седых волос и иронически хмыкнул, словно дивясь самому себе - "старый что малый". - Да не знаю я! - вымолвил он с болью в голосе. - Отыскали его наши добытчики со стрелой в боку, он еще жив был, но так ничего и не сказал. Помер у них на руках. - Тогда почему все решили, что это сделали долинщики? - удивился Ренкр, волнуясь и стараясь обуздать свое волнение. - Может быть... - Может, - угрюмо молвил Одинокий, сминая в кулаке вырванный клок бороды. - Может - да не может! Потому что послал я его в Хэннал на переговоры. Да, одного! Ибо некого было мне с ним послать. Это сейчас все змеи передохли и благодать настала, так что те, кто только и умеет, что держать в руках оружие, от безделья начали мутить народ, - а тогда каждый оставался на счету. Он Переходами беспрепятственно должен был почти до самой долины добраться. А дальше - идти-то всего ничего. Он ведь отправился туда не сразу после выздоровления, я не пустил, велел отлежаться. Отлежался и пошел. А нашли старика со стрелой в боку, у самого Перехода. Времени прошло порядочно, я и велел охотникам, чтобы, помимо прочего, поискали его. Вот и нашли. Жаль, сказать ничего не успел. Но говорить-то - вот в чем дело! - говорить-то ничего не нужно! Потому что стрела в боку - долинская. В общем, как ни крути, из змеи червя не сделаешь. Уж прости, парень... - Поздно уже, - произнес Ренкр. - Пойдем потихоньку обратно. А по дороге ты мне расскажешь, что там с этим Кэнхадом. - Да что с ним, - отмахнулся Одинокий. - Он из тех, кто всегда всем недоволен - пока сам не окажется у власти. Я уже говорил, что любит он только одного себя и заботится лишь о самом себе - ни о ком больше. Но при этом умен - умеет довести альвов до состояния толпы, а потом управлять этой толпой, искусно и хитроумно. А найти недовольных всегда легко. Опять-таки многие теперь, после гибели льдистых змей, оказались не у дел, они ведь не умеют ничего, кроме как воевать. А Кэнхад им предлагает нового противника, и противника, выгодного во всех отношениях. - Кроме одного, - заметил Ренкр. - В Хэннале все мужчины умеют держать в руках оружие. И делают это мастерски. - Об этом знаешь ты, - заметил Одинокий. - Возможно, знает Кэнхад. И я. А другие и не подозревают. Да и потом, любую толпу можно довести до такого состояния, когда страх пропадает - и рассудок тоже. Кэнхад способен это сделать. - Но ты не позволишь ему, ведь так? - полуутвердительно сказал долинщик. - Попытаюсь. Но у него много сторонников. А на меня после той встряски, когда вся Гора ходила ходуном - кстати, что это было? Расскажешь как-нибудь потом, - так вот, на меня после того все беды вешают, со всех сторон виноват. - Ничего, что-нибудь придумаем, - успокоил его Ренкр. Сам он был в этом совсем не уверен. Они вернулись в Центральный коридор и остановились перед входом в пещеру Одинокого. - Скарра я устрою, - пообещал вэйлорн. - А ты ступай к Вдовой. Думаю, там тебе будут рады. Ренкр кивнул и, взяв с собой полупустой дорожный мешок со свитками Всезнающего, молча зашагал по коридору. Слова Одмассэна сильно беспокоили его, и парень был рад ощущать на бедре тяжесть клинка, взятого в пещере Ворнхольда. Ренкр постучал о стену камешком, висевшим у входа. Шкуры поднялись, и на него взглянули заспанные глаза Вдовой. - Что там опять? - прошептала она. - Что случилось? - Узнав гостя, Вдовая всплеснула руками: - Вернулся! Ну, входи, входи, мальчик, я уж и не чаяла. Когда все сотряслось, думала - конец. И Хиинит тоже вдруг задрожала, чуть было не заплакала, так испугалась. Я ее успокаиваю, а у самой по щекам течет. Тут походит к нам мой Хилгод, подходит и говорит (а сам смотрит так, прямо в душу заглядывает) - говорит: "Он же обещал вам, что вернется. А вы не верите. Стыдно. Может, - говорит, - ему сейчас ваша вера сильнее всего помочь должна, а вы..." Замолк на полуслове, махнул рукой и убежал. А я и думаю: "Обещал-то обещал. Да отец-то твой тоже обещал. И все обещают. А все ли возвращаются? То-то и оно". А сама чувствую, на лице сухого местечка не осталось. Так мы и проревели до самого утра. А потом снова пришел к нам Хилгод, подошел и сказал: "Он, - говорит, - прошлый раз вернулся. И в этот - вернется". И сказал он это так спокойно и уверенно, что и сами мы успокоились. А все равно я не верила. Вот до этой самой минуточки. Ты уж прости меня, глупую! - Вдовая обняла его за плечи.- Да ты входи, входи, родимый, входи, что ж ты стоишь на пороге? - проговорила она. А потом вскрикнула: - Доченька! Вставай, доченька! Радость в доме - вернулся! Хиинит вскочила, ей подумалось сначала, не случилась ли какая беда, но потом, расслышав слова матери, поняла. Когда отшумели страсти от нежданной встречи, к Ренкру подошел Хилгод. Мальчик внимательно посмотрел в глаза долинщика, кивнул, словно убедился в чем-то, и потом сказал: - Говорил же я им, что ты вернешься. А они не верили. 6 Шум, поднятый обрадовавшимися женщинами, выплеснулся в коридор, но мало кого потревожил. Только странная фигура, застывшая неподалеку от входа в пещеру Вдовой, вздрогнула. Потом хмыкнула и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, пошла прочь. Альв узнал все, что хотел. Все, что хотели узнать он сам и те, кто его послал. 7 Утро следующего дня было необычным - и это витало в воздухе. Ренкр проснулся поздно, рывком вскочил с постели и стал одеваться. Он торопился, ему казалось, что он опаздывает к чему-то важному, а опаздывать никак нельзя. Не позавтракал - прицепил к поясу ножны с клинком и выскочил в коридор. Цепляя кончиком меча за стену, он побежал к Пещере Совета. На ходу мельком отметил про себя, что в селении почти никого нет, все, наверное, собрались в Пещере. Так оно и было. Ренкр тихонько пристроился на краешке ближайшей лавки. Огляделся. Похоже, этого собрания не пропустил никто, явились все. Даже стражники, обычно стоявшие у входов, сейчас слились с толпой. На противоположном краю Пещеры Ренкр заметил Скарра - тот сидел почти на самой верхней скамье и с интересом слушал Одмассэна. Одинокий замер у стола и говорил, глядя перед собой и чуть вверх невидящими глазами. Находившийся рядом Кэнхад, ухмыляясь, с высокомерием смотрел на старого горянина. Но слушал не перебивая. Недобро так слушал. - Мы только-только избавились от льдистых змей, - говорил Одмассэн, - только-только почувствовали безопасность, только вздохнули свободно. А Кэнхад призывает вас к новой войне, войне на чужой территории, войне, которую мы заведомо проиграем. - С чего ты взял? - неожиданно перебил Кэнхад, четко и вкрадчиво произнося слова. - Потому что у них больше воинов и воины эти воспитываются с детства, - отрезал Одмассэн. - Возможно, - согласился Кэнхад. - Возможно. - Он прошелся перед столом, выдерживая необходимую паузу. - Но, - взмахнул в воздухе рукой, - откуда ты знаешь это? Как удивительно все складывается: никто из нас не знает долинщиков так хорошо, как ты. И вот ты отговариваешь нас напасть. Странно. Я начинаю подозревать, что это неспроста. И тот долинщик - Ренкр, кажется? - который жил с нами, а потом исчез Создатель ведает куда, предварительно заманив в ловушку наших воинов... А ведь змеи тогда никуда не пропали. Ренкр хотел было встать и сказать: "Но сейчас они исчезли, так ведь?" И многое другое ему хотелось бы сказать, да парень сдержался. Возможно, зря. - И вот, - продолжал Кэнхад, - я начинаю подозревать, что все это неспроста. И что ты, Одмассэн, играешь на две стороны. Или же вообще на одну - на долинщиков. Лицо Одинокого покраснело от ярости и возмущения, он дернул себя за бороду: - Да как ты смеешь?! Ты! Это только жалкие домыслы, ничего более! Докажи! И вот тут-то с передней лавки вскочил Карган и подошел к столу в центре Пещеры. Поварской подмастерье был все так же неряшлив и растрепан, как и раньше. - А что доказывать? - спросил он, дергая уголком рта. - Нечего доказывать. Доказательства сами пришли. Вот! И вот! И указал на Скарра и Ренкра. Горяне отодвинулись от обоих, вокруг каждого образовалось пустое пространство. - Это тот самый долинщик Ренкр, - вещал Карган. - Это он под видом потерявшего память жил здесь столько времени, а потом ушел вон с тем троллем - куда? Может быть, донести своим родичам о том, что тут происходит? А? Или - убить Монна, своего бывшего учителя?! Ренкр вскочил и потянулся к рукояти клинка. Но сдержался в самый последний момент. - Это ложь! - громко произнес Одинокий, поднимая кверху обе руки. - Я сейчас все объясню, только сядьте и успокойтесь! А горяне уже поскакивали, шумели и выкрикивали что-то. В первом ряду, а потом и по всей Пещере зазвучал крик "Предатель!", внезапно набравший невероятную силу и мощь. Одмассэн неожиданно застыл, как стоял, с поднятыми вверх руками. Он захрипел, страшно и тоскливо, а потом начал оседать на пол. Кэнхад резко обернулся и закричал, срывая голос: - Кто?! Кто бросил?! Из толпы в центр вытолкнули какую-то серую личность, и Кэнхад, размахнувшись, залепил ему пощечину. Потом еще и еще. Ренкр уже проталкивался к центру Пещеры. Сделать это было трудно, он работал локтями изо всех сил и буквально рухнул на пол рядом с хрипящим Одмассэном. Из спины старого горянина торчала уродливым маленьким плавником рукоять ножа. Ренкр перевернул раненого на бок. Одинокий скривил губы в подобии улыбки: - Так и знал. Словно чувствовал. Еще тогда, в Нижних пещерах. Когда я, глупый, ту стрелу пустил в тролля неожиданно, исподла. Все верно. Все в мире правильно. Уравновешенно. И все - не вовремя. Молодой долинщик стоял на коленях посреди напуганной, возбужденной запахом крови толпы, удерживая на ладонях потяжелевшую вдруг голову Одинокого. Не желая верить. Потому что - вот она, катастрофа. Кто-то дернул за рукав. Оглянулся - рядом стоял Хилгод. - Пойдем. Они могут убить тебя от испуга. А потом будут жалеть. Пойдем. Тебе здесь больше нечего делать. И, увы, мальчик был прав. Потому что Ренкр не мог сейчас противопоставить себя Кэнхаду. Они отправились в пещеру Вдовой. Там уже сидел Скарр, изрядно перепуганный. Хозяйки и дочери не оказалось дома, они, как объяснил Хилгод, ушли сегодня с утра- но не в Пещеру, а на работу. Ренкр облегченно вздохнул. И решил, что пока нужно пересидеть здесь, переждать грозу, раз уж невозможно ее остановить. А гроза бушевала долго, до самого вечера. Но это уже была стихия,