котловане, буквально за пару секунд до этого. "Мне кажется, пришла пора прощаться..." - И он прочел стихотворение. - И ты все их помнишь? - До единого. Иногда пере... передумываю, когда особенно тяжело. - Кому-нибудь читал? - Нет, зачем? Вряд ли это будет иметь значение для кого-то еще. В нашем мире поэзия никому не нужна. Я мог бы переубедить его, рассказать про эльфийские города, где хороший сочинитель стихов владеет умами всех более или менее образованных горожан, про тяжеловесные гномьи казды, про кентавров с их легкими, ритмичными походными гимнами... мог бы, но промолчал. Зачем расстраивать парня, вряд ли ему удастся попасть в Бурин или какое-нибудь другое подобное место. Он ведь, по сути, справедливо рассудил: в такие времена больше ценится острый меч, а не точное слово. Нет, что-то было в этом торжественное, правильное: сочинять стихотворения, но не записывать их на бумагу! Я поразился тогда, и долго потом удивлялся, и не могу успокоиться по сей день... Какова должна быть сила воли, чтобы хранить в себе подобный заряд эмоций, мыслей, ощущений и не убивать его, воплощая в материальное!.. Прошло несколько месяцев бесконечного, казалось, странствия по лесу, но в конце концов и этот этап путешествия подошел к концу. Случилось сие не в один день. Постепенно заброшенный тракт начал приобретать ухоженный вид, все чаще попадались следы разумных существ: то в очередной избушке, что с большими промежутками стояли вдоль дороги, оказывался запас недавно нарубленных дров, то виднелись следы от топора на деревьях... Но все равно появление гномов стало для путешественников неожиданностью. Граничники вышли из-за деревьев неслышно, и сразу же странники оказались окружены; хотя никто, следует признать, оружия не обнажил. Гномы - коренастые, низкорослые, с густыми бородами, в легких кольчугах и неизменных узорчатых рубахах - просто стояли и смотрели, говорил же их предводитель. Хотя позже Черный рассказал, что это - самый отдаленный и глухоманный граничный пост Брарт-О-Дейна и что здесь почти не бывает нежданных визитеров, вышедшие навстречу путникам воины выглядели сурово и настороженно. Вероятно, именно заброшенность их рубежного участка заставила гномов особо дотошно отнестись к "гостям страны". Старшой граничников внимательно осмотрел Ренкра и Черного, решил, что именно бессмертный здесь главный и обратился к нему, сурово сдвигая брови: - Кто вы такие? И куда направляетесь? Иномирянин улыбнулся - тихо так улыбнулся, всего лишь краем напряженных губ, но Ренкру стало ясно: тот нервничает и за это злится на себя. Стало быть, жди трудного разговора. - В ваших краях я известен как Вечный Искатель Смерти. Некоторые также называют меня Бессмертным эльфом в черных одеждах", Черным Странником... Впрочем, имен у меня много, даже, пожалуй, слишком много. Спутника же моего зовут Ренкр. Мы направляемся на северо-запад, в области, лежащие за Эхрр-Ноом-Дил-Вубэком. - Зачем? - У старшого не дрогнул ни один мускул на круглом, покрытом шрамами лице, хотя было понятно: о Черном он наслышан. - Цель нашего путешествия останется в тайне. Увы, мы не должны ее никому раскрывать. Похоже, бессмертный был порядком рассержен. С чего бы это? Предводитель граничников еще раз пристально оглядел "гостей". Его взгляд задержался на секире Свиллина, которая, зачехленная, висела за плечами Ренкра. - Откуда у тебя эта секира? - небрежно поинтересовался он у долинщика. Ренкр не успел ничего сказать, а Черный уже отвечал: - Нам довелось биться плечом к плечу со Свиллином Доблестным. Он, к сожалению, погиб в бою от тяжелых ран, а мы, по обычаю, оставили эту секиру как память о нем. - А что, твой спутник не в силах ответить на мой вопрос? - угрюмо поинтересовался старшой. - Поведайте мне, как и где почил Свиллин. Черный рассказал почти все, утаив лишь, что Доблестный сообщил им о своем творении. Ренкр надеялся, что граничники не станут их обыскивать, ведь тогда пришлось бы объяснять, как гномий резец оказался у Бессмертного. Предводитель граничников внимательно выслушал рассказ, а потом прищурил глаза: - Скажи, Искатель, ваш путь, часом, не пролегает через Свакр-Рогг? - Нет, - не задумываясь, ответил бессмертный, но Ренкр заметил, как тот напрягся. - Жаль, но мне придется просить вас пересмотреть свой маршрут и посетить столицу. Правитель Дэррин, я уверен, захочет послушать рассказ о гибели Свиллина Доблестного, так сказать, из первых уст. Для того чтобы по пути к Свакр-Роггу у вас не возникло неприятностей или недоразумений, я отправлю с вами группу сопровождающих. - Стоит ли так беспокоиться о нашем благополучии? - В голосе иномирянина звучала плохо скрытая угроза, но старшой ее не слышал (или не хотел слышать?). - О, что ты! Вы гости, и наш святой долг - помочь вам чем только возможно. И не стоит благодарности. Черный некоторое время стоял, задумчиво сдвинув брови и плотно сжав губы, и Ренкр подумал, что битвы не миновать. Потом бессмертный качнул головой, словно бы споря с самим собой, и поднял взгляд на старшого: - Хорошо. В таком случае пускай твои гномы поторопятся. Мы отправляемся немедленно. Предводитель граничников согласно кивнул и удалился, оставив "гостей" на попечение четырех своих подчиненных не менее сурового вида, нежели он сам. Ренкр вопросительно посмотрел на Черного, но тот нервно дернул плечом, мол, там со всем разберемся. "Хотелось бы знать, где там", - мрачно подумал парень. Потом улыбнулся, отметив, что плохое настроение бессмертного передалось и ему, и решил осмотреться, потому что за разговорами так до сих пор и не увидел, как же выглядит гномий рубежный пункт. К своему удивлению, долинщик не обнаружил никакого поселка, лишь несколько платформ на деревьях да пару-тройку тропок, что уходили в заросли. Больше ничего он разглядеть не успел: по одной из стежек притопал предводитель граничников в сопровождении будущих "проводников", и бессмертный заявил, что пора идти дальше. Когда Ренкр, Черный и пятеро гномов удалились от рубежного поста на довольно-таки приличное расстояние, сверху на них и на тракт упала огромная разлапистая тень. Миг - и она пронеслась дальше, в том же направлении, куда шли путешественники. - Итак, - криво усмехнулся иномирянин, - старшой послал весточку в Свакр-Рогг. Надеюсь, нас встретят как подобает. С этими словами он пошел дальше по тракту, оставив за спиной смущенных граничников и удивленного Ренкра. Поборов минутное замешательство, они последовали за бессмертным. Свакр-Рогг находился недалеко от восточной границы Брарт-О-Дейна, которую и пересекли Ренкр с Черным. Столица была выстроена давно, хотя, конечно, не могла тягаться возрастом с Эндоллон-Дотт-Вэндром. Правитель Дэррин, толстый, с неопрятной бородой и маленькими, широко расставленными глазками, правил здесь лишь с недавних пор, после того, как его старший брат, Свакррин, погиб в битве с драконами. Позже Свиллину Доблестному удалось сотворить вещь, способную расколоть Камень жизни, и во всем, что касалось драконов, Дэррин чувствовал себя в полной безопасности. Естественно, на благо Брарт-О-Дейна предмет у Свиллина изъяли, но, как выяснилось позже, тот все-таки объегорил Правителя. Вместо настоящей вещи всучил подделку, да так ловко, что никто ничего не заподозрил. К счастью, драконы этого пока тоже не знали. Недавно же старшой восточных граничников прислал весть о том, что Свиллин мертв, а предмет, похоже, находится у Вечного Искателя Смерти и некоего альва по имени Ренкр, его сопровождающего. И если Доблестный им все рассказал... Дэррин в отчаянье стукнул кулаком по столу, в который уже раз приказывая себе успокоиться и серьезно поразмыслить над возникшей проблемой. Отбирать силой предмет (в случае, если тот вообще у них есть) смертельно опасно и безнадежно: "Вечный Искатель Смерти" - вы только вслушайтесь в это имя!.. Впрочем, больше всего волновало Дэррина не то, как отобрать предмет. Судя по донесению предводителя граничников (и заявлению самих "гостей"), они направляются в сторону Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка. А Правитель очень хорошо помнил, что Свиллин собирался уничтожить Камень (благо тогда удалось ему помешать, теперь же Доблестный мертв!). Драконы под угрозой смерти являлись великолепно управляемым оружием, и Дэррин не собирался его лишаться. Теперь же вновь возникала угроза, что Камень будет разрушен, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И Правитель не намерен сложа руки ожидать этого. Прерывая его размышления, в комнату вошел Биммин, Первый советник Правителя, и доложил, что гости ждут аудиенции в Зале для особо важных персон. Дэррин рассеянно кивнул и пошел туда, прикидывая в уме, как же ему выманить предмет у этих проходимцев. Стоя в аудиенц-зале, Ренкр с любопытством разглядывал висевшие на стенах гобелены. Причудливые узоры сливались в живописные картины из долгой истории гномьей страны. Практически, внимательно изучив эти картины, можно было составить довольно полное представление о хозяевах Брарт-О-Дейна. Впрочем, за время путешествия к Свакр-Роггу долинщик имел возможность узнать о них множество различных вещей. всплеск памяти То, с чем они столкнулись прежде всего, когда первый день их пребывания в Брарт-О-Дейне плавно перелился в вечер, - это гномьи строения. После пересечения границы на тракте ничего не изменилось - он по-прежнему оставался пустынным и неухоженным. Но постепенно по обе его стороны деревья начали выстраиваться все более и более ровными рядами, а под конец дня меж их стволами, прямо от земли, уже появлялись струйки дыма. Сперва Ренкр решил, что лес горит, но бессмертный рассеянно успокоил юношу: "Да нет, это совсем другое". Поскольку иномирянин в течение всего пути оставался не в духе, долинщик не стал приставать к нему с расспросами. "В конце концов, - подумал Ренкр, - все и так разрешится". На самом деле, когда начало смеркаться, гномы-провожатые предложили свернуть и устроиться на ночлег. Ренкр с тоской подумал об очередном сне у костра - он-то надеялся, что хоть в Брарт-О-Дейне отдохнет по-альвски! Оказалось, не зря надеялся. Свернув в густые заросли травы, проводники остановились у небольшой двери, скорее не двери даже, а деревянного люка, что лежал просто на земле. Один ухватился за ручку на нем, откинул, и остальные по ступенькам спустились вниз - в просторный зал с низким потолком, уставленный прочными деревянными столами и скамьями. Слева от входа, освещенная ярче, чем остальное пространство, располагалась стойка, в дальнем углу которой маячил гном в белом фартуке. За спиной у него виднелась открытая дверь (уже нормальная, вертикальная), из-за которой доносились весьма аппетитные запахи. Даже бессмертный, втянув ноздрями воздух, одобрительно кивнул головой, а уж Ренкр-то, порядком уставший от походной еды, прямо-таки не отводил взгляда от заветной двери. Тем временем граничники, сопровождавшие путников, подошли к гному в фартуке, который уже вознамерился было исчезнуть за кухонной дверью. Завидев новых посетителей, он остолбенел, представляя собой живую статую "Ошарашенный гном". Потом к нему вернулась способность двигаться, и, хотя удивление в уголках глаз никуда не исчезло, фартуконосец тем не менее принял вид, приличествующий хозяину состоятельной гостиницы, и произнес какую-то приветственную фразу. Ничуть не щадя его нервов, граничники показали гному письмо. Судя по виду письма (а также вернувшемуся на лицо хозяина удивлению), оно таило в себе некую необычную информацию. Черный иронически хмыкнул, вообразив, что именно написал старшой граничников, в спешке отряжая своих подчиненных с неожиданными гостями. Наконец хозяин окончательно пришел в себя, еще раз утвердительно кивнул и исчез за кухонной дверью. Сопровождавшие друзей гномы вернулись к ним и пригласили за дальний столик, расположенный в уютном полумраке и почти незаметный от входа. Рассевшись, путники обнаружили около себя одновременно трех разносчиков, за спинами которых суетился и сам хозяин, отдавая соответствующие распоряжения и непрестанно бросая любопытные взгляды на Ренкра и Черного. Стол моментально накрыли, да так, что у долинщика захватило дух и он окончательно уверился, что ему сегодня угрожает смерть от обжорства. Почтительно поклонившись, разносчики удалились, конвоируемые сзади хозяином. - Угощайтесь, - попросил "гостей" главный из пяти провожатых, тонкий в кости, что было необычно для гнома, черноволосый Хоггин. Иномирянин рассеянно кивнул: - Да и вы, господа, не стесняйтесь. Сам он тем временем внимательно оглядел всех сидящих в зале - а было их там довольно много - и лишь после этого принялся за еду. Но и потом, стоило только кому-нибудь войти, бессмертный отрывался от трапезы и окидывал вошедшего пристальным взглядом. Ренкр, заинтригованный таким поведением своего спутника, сам поневоле начал приглядываться к посетителям гостиницы, но, кроме того, что все они были гномами, ничего особенного не заметил. Удивительно, но граничники тоже держались настороженно, хотя, казалось, им-то как раз волноваться было не из-за чего. Наконец семеро путников расправились с десертом (долинщик чувствовал, что утратил всякую способность двигаться, всерьез размышляя над этой актуальной проблемой), и бессмертный спросил: - Мы ночуем здесь? Хоггин пожал плечами: - Вообще-то мы обязаны сопровождать вас до столицы, а решения подобного рода остаются за вами. Впрочем, я бы посоветовал на ночь остаться в этой гостинице - она ничуть не хуже других. Черный хитро прищурился: - Но, хотя решать нам, вы привели нас сюда. Хоггин склонил голову: - Больше такого не повторится. - Энет, - покачал головой бессмертный, - наоборот, ведите нас по стране так, как сочтете нужным. И помните, у меня за мою... хм... долгую жизнь скопилось достаточно знакомых: и друзей, и врагов. Есть они и в Брарт-О-Дейне, а мне бы не хотелось инцидентов. Вопросы? - Нету. - В голосе Хоггина явственно прозвучало облегчение. - Предлагаю остаться здесь, а рано утром вновь отправиться в путь. - Идет, - согласился иномирянин, - пойдем-ка в комнаты, время уже позднее, а нам завтра рано вставать. На удивленный Ренкров взгляд бессмертный хмыкнул: - Разумеется, вопрос с комнатами уже улажен нашими провожатыми. Хоггин смущенно развел руками: - Я подумал... - И совершенно правильно, - кивнул Черный. - Идем. Все семеро поднялись и направились к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты для клиентов. Как оказалось, этот второй этаж находился внизу, под землей. Хозяин самолично указал гостям на их апартаменты и, раскланявшись, удалился. Им отвели две двухместные и одну трехместную комнаты, и, разумеется, Ренкр оказался вместе с Черным. Долинщик устало рухнул на ближайшую кровать, бессмертный же, прежде чем улечься в свою, некоторое время постоял у двери, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из коридора. Наконец он расслабленно опустился на хлипкий матрасик, оставив тем не менее меч рядом. - Чего ты опасаешься? Иномирянин усмехнулся: - Того, о чем и говорил, - старых врагов. Они не имеют никакого отношения к цели нашего путешествия и поэтому могут помешать нам в ее достижении даже больше, чем если бы имели о ней какое-либо представление. - Думаешь, они рискнут и попытаются убить тебя? - Зачем? - удивился Черный. - Меня убить не убьют, но, во-первых, есть еще ты, а во-вторых, напакостить можно самыми различными способами. - Например? - уточнил Ренкр. - Не стоит сейчас об этом. Как я уже говорил, мне свойственны определенные предрассудки. Парень кивнул: - Слушай, а почему они так странно прячут свои дома? Бессмертный пожал плечами: - Все очень просто. Будешь смеяться, но - традиции и нравы. Гномы-то изначально народ подгорный, но некоторые со временем выяснили, что и на открытых пространствах жить неплохо, имеются определенные преимущества. Вот и живут... а все равно норовят под землю залезть, хотя, конечно, получается не всегда, фермы или там дворцы "наверху" строят. А так - закапываются. - Он хмыкнул: - Менталитет, елки-палки. За время странствия Ренкр уже привык к подобным словечкам иномирянина и не обращал на них внимания. - А... Слушай, ты, наверное, спать хочешь, а я тебя все вопросами мучаю. Черный хмыкнул: - Ну, полагаю, еще два я выдержу, а потом и вправду отправлюсь на боковую. - Тогда скажи, зачем у гномов на рукавах вышиты узоры. Непохоже, чтобы это делалось только ради красоты. - Э-эх, без лекции, похоже, здесь не обойтись. - Кого? - Не "кого", а "чего"! Без объяснений. Понимаешь, общество гномов состоит из кланов, или дэногов. Раньше клан образовывали родственные семьи, но со временем все это перепуталось, и теперь в одном и том же дэноге часто встречаются и близкие родственники, и абсолютно чужие друг другу гномы. Несмотря ни на что, каждый член клана - уважаемая остальными личность, и, если его кто-то убивает, убийце мстит весь дэног. В случае, если гном совершил преступление, его изгоняют из клана; он становится отщепенцем, и каждый волен убить его - это предотвращает вечную кровавую войну, которая могла бы возникнуть в противном случае. - Получается, Свиллина тоже изгнали? - Нет, Свиллин не был отверженным. Ты спрашивал меня об узорах, так вот - узоры и есть тот знак, по которому можно определить, к какому из дэногов принадлежит гном. Изгои лишаются права на узор, а у Доблестного узор был, помнишь? - Помню, - кивнул Ренкр. - Между прочим, ты обещал ответить на два вопроса. Расскажи мне наконец о драко... - Молчи! - прошипел иномирянин. - До тех пор, пока не покинем Брарт-О-Дейн, молчи об этом! Иначе мы можем вообще не покинуть его, - немного успокоившись, добавил он. - Спи. Завтра рано вставать. - Черный отвернулся к стенке и вскоре захрапел... Остальной путь к Свакр-Роггу не ознаменовался сколько-нибудь интересными событиями, зато сама столица произвела на Ренкра сильное впечатление. Разумеется, бессмертный рассказывал ему о больших городах, но долинщик, ни разу не видевший их воочию, не мог и представить себе ТАКОЕ. Поначалу фермы, тулившиеся поближе к тракту, перестали скрываться в зарослях и начали попадаться на глаза все в больших и больших количествах. Вскоре они окончательно оттеснили лес от дороги, безраздельно владычествуя по обе ее стороны. Правда, холмистая местность, по которой теперь продвигались путники, не позволяла хорошо просматривать окружающее пространство. Поэтому Ренкр увидел Свакр-Рогг, уже оказавшись сравнительно недалеко от его мощных каменных стен. (Черный по этому поводу усмехнулся и сообщил, что, хотя любой путник замечает столицу, лишь оказавшись поблизости от нее, стражи города видят далеко вокруг благодаря особой архитектуре дозорных башен, секрет коих хранится гномами в тайне.) Долинщику Свакр-Рогг показался величайшим чудом света. Город был огромный, громадный, нет - просто гигантский! По крайней мере, для него, выросшего в малюсеньком, как оказалось теперь, Хэннале. Столица имела два круга стен: внешний и внутренний, а между ними располагался обширный район, в котором жили небогатые гномы и гномы-воины. Внутренняя часть принадлежала зажиточным купцам, вельможам и другим "сливкам общества". В центре города стоял дворец-крепость Правителя. Путники в сопровождении Хоггина и его гномов направились по тракту к юго-восточным воротам внешнего круга. Рядом с ними монотонно скрипели колесами телеги окрестных фермеров, что везли на столичный рынок свои товары. Здесь не было представителей других рас Ниса, кроме самих гномов, поэтому на альва и Черного частенько подозрительно косились, удивленно перешептываясь вполголоса. Бессмертный объяснил, что, хотя в Брарт-О-Дейн вход свободен - нужно только заплатить пошлину стражникам, - немногие посещают эту страну, что, впрочем, и неудивительно. Гномы относятся с угрюмым опасением ко всякому чужаку, в последнее же время на дорогах стало так опасно, что вообще мало кто решается сняться с насиженного места и отправиться странствовать. Ренкр, обычно жадно ловивший каждое слово таких рассказов, сегодня слушал иномирянина невнимательно, увлекшись разглядыванием высоких остроконечных шпилей, во множестве выглядывавших из-за стен столицы. На некоторых весело плясали, повинуясь хаотическим порывам ветра, яркие флажки. Узоры на них, судя по всему, свидетельствовали о клановой принадлежности хозяев того или иного дома. Черный тоже замолчал, погрузившись в какие-то свои думы... Пожалуй, лишь Хоггин да его гномы бодро и целеустремленно шагали вперед, видимо надеясь скоро избавиться от "гостей", сдавши их на руки Правителю... У ворот - довольно широких, но недостаточно, чтобы мгновенно принять в себя весь полноводный поток фермерских телег, - путников остановили стражники. Они взимали с проходящих пошлину и обязательно спрашивали о целях посещения таковыми столицы. Хоггин в очередной раз извлек на свет письмо - и они прошли, не уплатив денег. Оказавшись в наружном районе Свакр-Рогга, Ренкр остановился, пораженный размахом того, что окружало его. Казалось, юноша уже оценил величие столицы, пока шел к ней, но то была оценка беглая, и теперь он стоял, зачарованный сиянием тысячи красок, сотнями разнообразнейших лиц и голосов, запахами, диковинными и неведомыми ему. Черный, догадываясь, что сейчас переживает долинщик, не стал ему мешать. Иномирянин отвел в сторонку Хоггина - "на пару слов". Тот кивал, слушая бессмертного, потом что-то сказал. Бессмертный удовлетворенно хмыкнул и направился к Ренкру, который до сих пор не пришел в себя от новых впечатлений. Мягко положив руку на плечо долинщика, иномирянин предложил: - Пойдем. Я понимаю, что ты ощущаешь, но нам пора во дворец-крепость, к Правителю. Ты еще успеешь насмотреться на все это. Ренкр отрывисто кивнул, чувствуя неловкость из-за того, что его уговаривают, ровно малое дитя. Путники отправились дальше, хотя медленнее - долинщик все-таки не мог полностью перебороть себя и идти, не оглядываясь по сторонам с удивленным и восхищенным видом. К тому времени, когда они миновали внутренний круг стен, Ренкр уже немного попривык к окружающему, но богатство и роскошь местной архитектуры вновь ввергли его в прежнее состояние... "Долгожданных гостей" очень быстро пропустили во дворец-крепость - громоздкий, словно наспех составленный из камней, он производил угнетающее впечатление как снаружи, так и изнутри. Их провели в аудиенц-зал и оставили там дожидаться появления Правителя. Чтобы занять себя чем-нибудь, Ренкр начал осматривать помещение, в котором оказался вместе со своими спутниками. По обе стороны двустворчатых, высотой чуть ли не до потолка, дверей стояло по гному-стражнику, а в другом конце зала, размером не много уступавшего среднестатистическому полю долинщика, у почти аналогичных дверей находились два других стражника, похожих друг на друга, как... четыре капли воды. Дверь на противоположном конце зала начала открываться. Сей процесс ознаменовался зловещим скрежетом - так, по представлениям Ренкра, должна была скрипеть дверь какого-нибудь древнего заброшенного подземелья. Судя по всему, аудиенц-залом для особо важных персон не пользовались уже давно - за неимением таковых. Через щель в дверях тем временем протиснулся Биммин, чрезвычайно низкорослый гном с пышными рыжими усами, которые он разгладил уверенной рукой, и провозгласил: "Дэррин, Правитель Брарт-О-Дейна", - и далее список всяческих званий. А следом за списком явился и сам Дэррин. Правитель оглядел присутствующих маленькими глазками, тряхнул бородой, просыпав на пол несколько увесистых крошек, и удивленно воззрился на огромное массивное кресло, стоявшее справа от него. Кресло прижималось спинкой к черной, немного выцветшей, а немного - поеденной молью портьере. Долинщик отлично понимал причину замешательства гнома: во-первых, может, кресло и было троном, но если и так - то очень давно и успело утратить все величие, предписываемое ему положением; во-вторых же, на кресле валялись беспорядочной грудой разнообразнейшие предметы, покрытые сверху мощным слоем пыли. Что уж там Правитель - сам Ренкр стоял с полуотвисшей челюстью, созерцая эту неудавшуюся пародию на трон. Неудивительно, что, рассматривая в ожидании Дэррина гобелены, ни один из гостей не обратил внимания на сие чудо мебельного мастерства. После краткого замешательства Дэррин недовольно зыркнул на Первого советника, сделал небольшой шажок навстречу "особо важным персонам" и сообщил, что рад их приветствовать и все такое прочее... Ренкр, увы, кощунственно прослушал "прочее", пытаясь сообразить, что же именно лежит на бывшем троне Правителя. К сожалению, в конце концов ему все-таки пришлось отвлечься, потому что следовало представиться и поддерживать беседу. Черный изменился прямо на глазах - из мрачного, задумчивого он мгновенно стал жизнерадостным и светским дядькой. Иномирянин вежливо разговаривал с Правителем о том о сем, не забывая изредка щедрой ложкой добавлять к своим словам лести. Ренкру оставалось только время от времени поддакивать и угукать, кивая головой в нужных местах. Наконец разговор зашел о гибели Свиллина. Бессмертный пересказал Дэррину несколько видоизмененный вариант истории о смерти Доблестного. Правитель дотошно выспрашивал, где же именно похоронен герой, и Ренкр искренне пожалел тех его подданных, кому придется проделать весь их с Черным путь, чтобы раскопать одинокую могилу и убедиться: искомого в ней нет. Тем временем Дэррин решил, что знает достаточно, и обратился к "особо важным персонам": - Вы - гости нашей страны, и мы сделаем все возможное, чтобы вы чувствовали себя здесь удобно. - Благодарю, Правитель, - отозвался Черный. - Единственное, к чему мы стремимся: пройти по Брарт-О-Дейну и отправиться дальше, к нашей цели. - Хотелось бы подробнее узнать о ней. Тогда, разумеется, я смогу лучше помочь вам. - По тону Дэррина можно было догадаться, что за прозрачной формой просьбы скрывается приказ. Иномирянин только усмехнулся и развел руками: - Увы, это тайна. Мы дали священный обет и не имеем права раскрывать нашу цель - в противном случае произойдут ужасные вещи. Скажу лишь, что для достижения оной мы должны идти дальше на северо-запад, мимо Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, в края дикие, малоизученные. - Но, надеюсь, вы не откажете мне и останетесь на ночь во дворце-крепости! Примете ванну, отдохнете. - Дэррин взмахнул рукой, пресекая попытку бессмертного что-либо сказать: - Вы обидите меня своим отказом. Черный покачал головой: - Как можно! Разумеется, мы останемся. Касательно же просьб, Правитель. Если сие допустимо, хотелось бы, чтобы пятеро наших проводников сопровождали нас до северной границы твоей державы. Дэррин согласно кивнул: - Более того, к ним я добавлю еще троих. Правитель наклонил голову, давая понять, что аудиенция закончена, и исчез за дверьми, сопровождаемый Биммином и все тем же зловещим скрипом несмазанных петель. Ренкр вспомнил недовольную физиономию, с которой ушел Дэррин, и решил, что следует быть настороже. Как оказалось, Черный был точно такого же мнения. Спустя несколько минут Биммин вернулся за ними, чтобы отвести в гостевые комнаты. Друзья покинули аудиенц-зал, подобрали в прихожей свои запыленные вещи и отправились вслед за низеньким гномом, кощунственно топча цветастые ковры грязными таццами. Изнутри дворец-крепость выглядел роскошно, но во всей роскоши виделась печать запустения, словно здесь давным-давно никто не проводил уборки, разве что иногда пробегающая мимо служанка двумя-тремя движениями сметала пыль в кучку и прятала ее за краешек портьеры или под уголок ковра. Впрочем, через некоторое время они вышли из крыла для официальных приемов, оказавшись в жилом секторе, где Биммин и отыскал две свободные комнаты, не слишком роскошные, но, на взгляд Ренкра, достаточно удобные. После обязательных фраз Первый советник Правителя удалился, и друзья смогли вздохнуть свободнее. - Ну, - спросил Черный, небрежно вешая свой мешок на причудливый позолоченный цветок, висящий у двери, - каково впечатление? Долинщик пожал плечами. Он с удовольствием снял куртку и поскребывал бороду, размышляя, как же хорошо будет искупнуться, да побыстрее. Рек и озер на их пути попадалось не так уж много, чтобы порядочный альв чувствовал себя комфортно после нескольких месяцев подобного странствия. - Впечатление таково, что Правитель вел себя намеренно нелепо. Играл с нами. Иномирянин воздел вверх палец: - Верное замечание. Видит Бог, верное. Ренкр вздрогнул, и только позже понял, что бессмертный имел в виду Создателя, а не Темного бога. В последнее время Черный вроде бы привык к обычаям Ниса и не часто использовал выражения из своего прежнего мира, а теперь, кажется, снова перешел на них. С чего бы? Долинщик присмотрелся к своему спутнику и заметил, что тот взвинчен до предела. Пальцы Черного немного подрагивали, он несколько раз пытался снять с цветка свой мешок, чтобы переложить резец Свиллина в карман рубахи, и все никак не мог этого сделать - ремни соскальзывали, и парню пришлось помочь иномирянину. Он не стал ни о чем расспрашивать спутника. Мало ли от чего может волноваться существо почти вечное, бывавшее здесь Создатель ведает сколько ткарнов назад и теперь опять вернувшееся. В конце концов они, хамски предположив, что Дэррин способен опуститься до кражи у собственных гостей, забрали все вещи с собой и пошли к дворцовому цирюльнику. Сей высокий, плотно сбитый гном встретил их с невероятным достоинством, всем своим видом давая понять, что они - особо важные персоны, но он-то - мастер, и это ставит их в равное положение. Усадив клиентов в мягкие кресла, он оставил их на время одних, неспешно отправившись за необходимыми принадлежностями и помощником. Напротив кресел висело огромное, в два гномьих роста, зеркало, и юноша зачарованно уставился в него. В Хэннале зеркала считались редкостью, но все же изредка попадались, в горах же их не было вовсе, и в последний раз Ренкр толком смог рассмотреть себя только в долинском городке. Разумеется, потом он видел свои отражения в лужах, но не особенно обращал на них внимание, теперь же... В зеркале рядом с бессмертным сидел взрослый молодой альв, заросший курчавой бородой, с длиннющими, до плеч, черными волосами и цепким взглядом. "Кто это? Неужели я? Неужели это мой взгляд напоминает взгляд молодого хищника, попавшего в окружение охотников и готового драться до последнего вздоха? Неужели это я иду через весь полуостров только для того, чтобы навсегда уничтожить целый народ - и тем самым, может быть, спасти несколько других от постепенного истребления? А рядом со мной какое-то незнакомое существо, так похожее на альва и в то же время более чуждое мне, чем тролль или горгуль. Я не знаю, чего он хочет и почему идет со мной, мне никогда не понять его до конца, но тем не менее я доверил ему свою жизнь, хотя прекрасно знаю: для бессмертного я - лишь один из долгой, бесконечной череды временных попутчиков... Неужели все это - дракон, льдистые змеи, горяне, тролли, Ворнхольд, Темный бог, мантикоры, лес - все это произошло со мной? Создатель, как же хочется, чтобы можно было начать жизнь сначала! А впрочем... Впрочем, что толку - что толку бестревожно существовать, ожидая своей кончины, когда где-то страдают альвы, что толку покорно ожидать выбора дракона, когда можно выйти и навсегда остановить кровавый обычай? Но, Создатель, стоило ли творить такой мир, в котором почти нету счастья? Или это просто я плохо его искал? Тогда где же оно, счастье, в каких зачарованных краях, у какого злодея в сундуке, спрятанное, скованное, валяется и ожидает вызволителя? Сколько еще жизней нужно возложить на кровавый алтарь Камня жизни, чтобы все это закончилось - навсегда? И во сколько жизней ты оценишь мою, добровольно отданную? Ведь все это так... неправильно! Так подло, так низко и кощунственно, сделать мир, в котором все обречены страдать! Такого не должно быть... Но это так..." Его размышления прервал цирюльник, с горделивым видом явившийся по их бороды... Не прошло и двух часов, как оба путешественника, побритые, причесанные, подстриженные, искупавшиеся и пообедавшие, покинули дворец, чтобы пройтись по городу. Предложил прогуляться Черный, а Ренкр не особо противился, тем более что его до сих пор неотступно манили величие и пестрота Свакр-Рогга. Свои вещи они так и не решились оставить в комнатах, и парню с явным неудовольствием пришлось тащить на себе массивную секиру вместе с полупустым мешком. Их без лишних расспросов выпустили из дворца-крепости, и путники отправились вниз, к наружному кругу стен. Черный некоторое время шел удивительно медленно, изредка останавливаясь и посматривая по сторонам. Ренкр ни в чем не отставал, откровенно глазея на причудливые дома богатых и покосившиеся хижины гномов победнее. В конце концов, как оказалось, в них было не так уж много необычного или отличного от альвских - разве только маленькие окна и нередко встречавшиеся каменные стены, в то время как долинские дома чаще строились из древесины. Ах да, еще крыши, они были двускатные, но очень пологие и нависали над окнами, так что создавалось впечатление, будто дома вросли в землю. "Менталитет", - вспомнил парень непонятное словечко. Внезапно бессмертный тихо проговорил: - Я их засек! В это время он шел, намеренно глядя вперед и глазами давая Ренкру понять, чтобы тот следовал его примеру. - Кого? - удивился юноша. - Неужели ты думал, что Дэррин отпустил нас без провожатых? - Иномирянин довольно улыбнулся. - За нами следуют три соглядатая. И в самое ближайшее время я намерен от них... гм... избавиться. - Как избавиться? - вздрогнул долинщик. - Убить? Бессмертный покачал головой, потом вдруг схватил парня за руку и увлек за собой в темный переулок. Здесь они свернули несколько раз, кружа, петляя по кривеньким улочкам наружного круга Свакр-Рогга до тех пор, пока Черный не остановился, удовлетворенно переводя дух. - Думаю, эти молодцы заблудились, - хмыкнул он. - А мы? - поинтересовался Ренкр. Мысленно же подумал: "Я-то уж точно заблудился". - Мы оказались как раз там, где мне было необходимо, - неуверенно проговорил иномирянин. К этому времени уже стемнело, на улицах зажигали факелы, и он огляделся, пытаясь сориентироваться. - Слушай, а куда мы идем? - спросил долинщик у Черного. - Я здесь бывал когда-то. Вот, хочу знакомых навестить, - рассеянно ответил тот. Иномирянин кивнул, будто пытаясь в чем-то самого себя убедить, затем пересек улочку и, постучавшись, вошел в какую-то лавчонку. Похоже, здесь торговал кузнец, о чем свидетельствовала вывеска - фанерные молот и наковальня, - висевшая над входом. За ним последовал и Ренкр, не на шутку встревоженный поведением своего спутника. Внутри было сумрачно, отсветы факелов с улицы и свет, выплеснувшийся из-за двери за прилавком, не давали возможности полностью разглядеть помещение. На полках за прилавком Ренкр увидел некоторые изделия кузнеца - отличавшиеся неброской красотой и изяществом украшения для ворот и ограды. В воздухе стоял тяжелый характерный дух металла, из-за двери раздавался грохот - там, судя по всему, кто-то мерно ударял молотом по наковальне. Впрочем, стук тут же прекратился, стоило только Черному громко прокашляться. К посетителям вышел кряжистый пожилой гном в фартуке и широких рукавицах, которые он на ходу снимал. - Лавка закрыта, господа. Неужто не видите, что свет не горит? - раздраженно проворчал кузнец, недовольным взглядом окидывая визитеров. - Скажи, почтенный, - обратился к нему Черный, - здесь ли живет госпожа Стилла? - Кто ты, чужак? - подозрительно спросил гном. - Мы были знакомы с ней. Давно. - Голос бессмертного звучал непривычно растерянно и смущенно. - Судя по тебе, не могу сказать, чтобы ты вообще мог ее видеть, - отрезал кузнец. - Когда она умерла, ты еще был неразумным младенцем. Черный поперхнулся и прохрипел: - Что?! Ты, наверное, перепутал. Я говорю о Стилле, Цветке Гор. - Это имя моей матери, и тебе лучше... - Гном внезапно замолчал и медленно, растягивая слова, произнес: - Как тебя зовут? - Сейчас - Черным, - ответил иномирянин, кутаясь в плащ, хотя в лавке было отнюдь не холодно. - Тогда меня звали Ищущий Смерть. - Странник, Ищущий Смерть, - уточнил кузнец. - Бессмертный, ты забыл, что гномы не живут так долго, как эльфы, гномы могут умереть от старости. Она вспоминала о тебе, даже умирая и будучи женой моего отца. А он всегда мучился тобой, но слишком любил мать и надеялся, что ты не придешь и не отнимешь ее у него. Но ты отнял ее и так, не приходя. Мать знала, что ты вернешься. Она была права... Ступай прочь, Странник, и забери с собой своего спутника. Мне жаль тебя, я скорблю о твоей участи, но мне еще более жаль тех эльфиек, альвиек и гноминь, которые ждали, ждут и будут ждать тебя и к которым ты так и не придешь, пусть и не по своей вине. Возможно, было бы лучше для всех, если бы ты и Смерть наконец встретились. - Возможно, - покорно кивнул Черный. - Прости, кузнец, не в добрый час я вспомнил об этом доме. Прощай. - Прощай, Ищущий. Надеюсь, когда-нибудь тебя назовут Нашедший. - Надеюсь, - прошептал иномирянин и вышел из лавки. Ренкр собрался было пойти вслед за ним, но кузнец остановил его: - Скажи, альв, откуда у тебя эта секира? Долинщик поспешно объяснил и, извинившись, выскочил вслед за Черным. Тот был очень расстроен и мог уйти куда-нибудь, Ренкр уже совсем не улыбалось одному искать ночью путь ко дворцу-крепости. Черный стоял у двери, дожидаясь его. Он вымученно хмыкнул: - Пойдем-ка во дворец, завтра отправляемся в путь. ...Позже, глубокой ночью, когда из высокого стрельчатого окна можно было видеть только редкие огни, горевшие в нескольких домах, Ренкр слышал, как в соседней комнате стонал во сне, ворочался и что-то шептал, кажется какие-то имена, его бессмертный спутник. Но парень старался не вслушиваться. Наутро Ренкра разбудил какой-то незнакомый гном. Гном очень нервничал, несколько раз извинился за то, что доставляет неудобства, но дело в том, что сам Ищущий попросил его разбудить своего друга и препроводить в парк Правителя - после того, как означенный выше друг, то есть, конечно, вы, господин, изволите откушать. Откушать Ренкр на самом деле изволил - и даже с видимым удовольствием, которое очень утешило гнома. Все блюда были принесены прямо в комнату, где альв и налег на них, с сильным неудовольствием думая о предстоящем пути. Там небось таких роскошных яств не будет. Лучшее, на что можно рассчитывать, - глоток родниковой воды да кусок провяленного мяса. Закончив трапезу, Ренкр попробовал подняться, но это получилось у него не сразу. Совладав с непослушным телом, парень взял в одну руку дорожный мешок, в другую - секиру и последовал за провожатым. Они некоторое время брели по увешанным пыльными гобеленами коридорам дворца-крепости, затем спустились по широкой лестнице, застеленной дырявым ковром, на первый этаж и здесь, через резную дверцу, проникли в парк Правителя. Ренкру он показался удивительно уродливым: неестественно, рядами, высаженные деревья перемежались покрытыми мелким рыжим камешком дорожками. Изредка то здесь, то там виднелся изогнутый ряд подстриженных кустов. Каждая торчавшая не так веточка, каждый листочек обрезались бдительными садовниками. Это было особенно удивительно, если учесть общее запустение, царившее во дворце-крепости. Ренкр поинтересовался, в чем же дело. Гном смущенно объяснил, что казна страны не в таком уж плачевном состоянии, как это может показаться на первый взгляд. Просто Правитель очень не любит тратить деньги зря, а поскольку Брарт-О-Дейн почти не поддерживает связей со своими соседями, то Дэррин считает реставрацию дворца-крепости бессмысленной. - А как же парк? - удивился Ренкр. - Парк - гордость Правителя и его единственная отрада, - заявил гном. - Дэррин часто отдыхает здесь. - Но почему же тогда парк сделан так уродливо и безвкусно? Провожатый всплеснул руками и оглянулся по сторонам: - Как можно! Правитель считает его лучшим парком во всем Нисе. - Дэррин много странствовал? - уточнил парень. Его всегда привлекали рассказы о путешествиях, хотя, признаться, за последнее время альв немного разочаровался в них, считая, что многое перевирается, а многое - замалчивается; в противном случае большая часть таких рассказов состояла бы из описания длительных однообразных переходов. Гном выглядел совсем расстроенным: - Прошу вас, не стоит так громко... Все-таки... - У него не было слов, чтобы передать свой ужас от того, что было сказано Ренкром. Тот удивленно посмотрел на своего провожатого и дернул плечом: - Да что с тобой? - Ничего-ничего. - Тот замотал головой так, что, казалось, она сейчас оторвется и улетит куда-нибудь в кусты. "Не беда, - решил долинщик. - Найти ее здесь будет нетрудно, что же до обладателя, то, сдается мне, он не особо изменится. Что с головой, что без нее - одинаково глуп и унижен". В несколько следующих мгновений ему пришлось пересмотреть свое мнение. Наверное, дикое мотание головой из стороны в сторону было знаком. Но кто б мог подумать!.. Легкое головокружение, которое Ренкр чувствовал в течение всего пути, стало его донимать особенно сильно, и юноша опустился на усыпанную рыжими камешками дорожку, чтобы перевести дух. Откуда-то из глубины парка к нему медленно, как сквозь воду, приближались гномы. Много гномов. "Какого тролля они здесь делают? - отстранение удивился долинщик. - Разве что это - местные садовники. Но почему так много?" Странно, садовники держали в руках веревки и мешки. Добравшись наконец до Ренкра, они стали набрасывать на него оные веревки, собираясь его связать. "Обидно, - подумал он, - ведь я же им ничего плохого не сделал". Но стоит ли разговаривать с этими наглецами? Пожалуй, что нет. Лучше секирой их всех, секирой! А что? - сами первые начали! Поднять оружие оказалось трудновато, но в конце концов он сделал это, расшвыривая в стороны нападавших. Кажется, гномы что-то кричали. Кажется, что-то о милосердии. И еще - о том, что он должен был спать. Наверное, должен был. Но не сейчас же! И потом, спать связанным, да еще в мешке - очень, знаете ли, сложно. То ли дело на мягкой дорожке. Вот только камешки режут кожу щеки, а так - ничего. Да еще откуда-то взялся Черный, бегает, кричит, садовников роняет наземь - спать мешает. А-ах!.. И Ренкр заснул, прислонившись щекой к камешкам, таким неожиданно мягким и нежным. Проснулся он уже в своей комнате. Голова болела чудовищно, и шум, производимый Черным (тот ходил из угла в угол, ровно пятки чесались), только увеличивал эту боль. Ренкр приподнялся на локте, удивленно уставился на выпачканную в рыжей пыли куртку. Вспомнил: камешки, на которые падал в парке. И все остальное - тоже вспомнил. - Наконец-то! - сварливо проскрипел над ухом иномирянин. - Наконец-то проснулся. Черт, ты ведь даже не представляешь, что произошло! - Не... представляю. - Язык еще слушался плохо, да и все тело ощущалось как чужое. Ренкр покачал головой: - Ну и что же... Объяснения он получил только вместе с обедом. Все принесенные блюда бессмертный заставил попробовать гномов-поваров, после чего, недостаточно удовлетворенный этим, сам откушал из каждой тарелки. Прошел час, прежде чем Ренкру было дозволено приступить к трапезе. За это время бессмертный успел ему рассказать о том, что же случилось на самом деле в парке Правителя. СТРАННИК Самое интересное, что я и вправду был в парке и ожидал там Ренкра. С утра у меня произошла беседа с Правителем; я настаивал на том, что нам необходимо сегодня же отправляться в дорогу, он всячески уговаривал "погостить еще чуть-чуть". Разговор протекал в высокой деревянной беседке, окрашенной в небесно-голубой цвет, с резными перилами, широкими низенькими ступеньками и небольшими скамейками, расставленными по периметру. В конце концов я сумел настоять на своем, и Дэррин отправился во дворец-крепость, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Я же подозвал проходившего мимо гнома и попросил, чтобы тот сходил к Ренкру, накормил его и привел сюда - нам необходимо было переговорить прежде, чем окажемся на прощальном приеме у Правителя, стенам же гостевых комнат я не особенно доверял. Потом началась какая-то дребедень. Бегущие куда-то мимо меня гномы, в руках которых болтались веревки и мешки. Я остался незамеченным, так как беседка стояла в тени, - и очень хорошо. В противном случае, думаю, мне больше никогда не удалось бы увидеть альва. Заинтригованный необычным поведением гномов, я пошел за ними, а когда услышал вскрики - побежал. Эти лжесадовники пытались связать Ренкра, опоенного каким-то снотворным зельем. Ха-ха. Даже в таком состоянии парень отвесил им несколько неплохих ударов, а потом подоспел я - и все они чрезвычайно быстро переменили свое отношение к собственной жизни. Видит Создатель, я убил только одного, случайно попавшего под удар, остальные же предпочли броситься грудью на мечи или перерезать себе горло своим же кинжалом. Странно, почему они так боялись оказаться в плену, ну, да над этим еще будет время поразмыслить. Естественно, ни у одного не было на рубахе узоров. Наемные убийцы (или похитители), до смерти боящиеся своего работодателя. До смерти. Есть над чем задуматься. Поэтому я не стал медлить с уходом, и в тот же день, как только Ренкр отобедал, мы собрали вещи и проводников, весьма холодно попрощались с Дэррином и отправились прочь из города. Подальше от Правителя. Конечно, можно утверждать, что я был не прав, подозревая Дэррина, но рисковать не собирался. К черту деликатность! СТРАННИК Здесь, как и на Земле, существует поговорка: затишье перед бурей. Именно о ней я вспоминал все то время, пока мы пересекали Брарт-О-Дейн. Слишком уж все было тихо и спокойно. Кто-то намеревался усыпить нашу бдительность, но оставалось надеяться, что этого до сих пор не произошло. Тем более что мы приближались... О нашем пути от Свакр-Рогга до Котор-Молла можно было бы рассказать много - или не рассказывать вообще ничего. Разумеется, когда странствуешь по чужой стране, с тобой поневоле случается множество происшествий - больших и маленьких, - но, признаться, ни одно из них не касалось цели нашего похода. Пока мы не достигли Котор-Молла, все было в порядке. Котор-Молл - это самый северный город страны. Граница находилась от него на довольно приличном расстоянии, но это объяснялось прежде всего тем, что соседствовала сия граница с Эхрр-Ноом-Дил-Вубэком. Хотя драконы и не нападали на жителей Брарт-О-Дейна, те предпочитали не приближаться к владениям "страшных чудовищ". Одним словом, мы уже почти покинули страну гномов. Тракт вливался в Котор-Молл через южные ворота, а из северных так и не появлялся, растворившись в причудливом узоре улочек этого маленького городка. От северных ворот до границы было еще два дня пути, но, покинув "последний форпост цивилизации", мы вынуждены были расположиться на ночевку не в придорожном трактире или стоящей на отшибе деревеньке, а прямо в лесу, чего не делали уже давно. Лес был не то чтобы уж совсем дремучий и непроходимый, однако же без явных признаков жилья поблизости. Гномы собрали веток для костра, мы с Ренкром разбили палатку и помогли своим проводникам соорудить шалаш. Хотя местность была вроде бы спокойная, два гнома встали на дежурство, нас же в расписание не включили - оставалось только раздосадованно вздохнуть (для виду) и отправиться спать, что мы и сделали. Разбудили меня чьи-то голоса. Кто-то зажал ему рот ладонью, и Ренкр проснулся. Парень закашлялся, но - для отвода глаз, рука же уже шарила в поисках меча или секиры. - Прекрати! - возмущенно прошептал Черный. - Я тебя не для того будил, чтобы ты меня убивал. И веди себя тихо. Кажется, у нас незваные гости. Ренкр кивнул, подхватил секиру и выглянул наружу, в щель, не откидывая входных шкур. До рассвета оставалось несколько часов. На поляне у потухающего костра лежали оба дозорных. Лежали тихо, мирно, как будто заснули в этот туманный предрассветный час. Вот только горло им кто-то перерезал. А больше на поляне никого не было. Внезапно из шалаша донесся хриплый крик, стук - и на поляну вылетели взъерошенные гномы-проводники. В руке у одного, кажется Хоггина, тускло блестело окровавленное лезвие кривого меча. Тотчас из пышных колючих кустов, что росли у края поляны между палаткой и шалашом, выстрелили. Стрела ткнулась в левую руку гнома с мечом. Все провожатые моментально шмыгнули обратно в шалаш. - Молодцы, - одобрительно прошептал Черный. - За кольчугами и оружием. Но неведомые гости и не думали оставлять их в покое. К шалашу полетели стрелы, несущие на клювах пучки пламени. Многие воткнулись в сооруженную из сухих веток крышу - та загорелась. В то же время из зарослей к палатке направились какие-то незнакомые гномы, настроенные явно враждебно. - Стой у входа, сторожи вещи, - отрывисто бросил иномирянин, приподнимая справа край палатки (пришлось обрезать веревку, привязанную к колышку) и выскальзывая наружу. Раздались чьи-то вопли, удары тел о землю, свист оружия. Тем временем проводников выкурили-таки из шалаша. Они так и не успели надеть кольчуги, только вооружились, но против нападавших, превосходивших их численностью, поделать ничего не могли. Всех проводников без особой изобретательности прирезали, ровно быков на бойне, а трупы тут же спихнули в огонь. Ренкр до боли стиснул зубы: после всех рассказов Черного о кланах и прочем он считал, что гномы ладят между собой, а уж если сражаются, то непременно честно и благородно. А это было убийство, обычное, грубое, отвратительное. Ренкр закашлялся - от дыма. К палатке уже спешили три гнома, и он вышел наружу, прислонившись спиной к мехам, закрывавшим вход. Черный был где-то справа и сзади, за палаткой, но Ренкр считал, что сумеет справиться в одиночку. По крайней мере пока. Он знал - видел, когда у одного из нападавших распахнулась куртка, - что все они были в кольчугах. Ничего. Секира небось тоже гномьей работы, так что еще не ясно, кто кого. Первый гном держал в руках меч, он подбежал чуть раньше остальных и замахнулся сплеча, намереваясь снести Ренкру голову. Но замах оказался слишком велик, гном открылся, и парень просто ткнул его острым блестящим навершием секиры, торчавшим над двумя полумесяцами лезвий, в живот. А когда тот согнулся от боли и выронил меч - развернул лезвие и взметнул что было силы вверх, рассекая гному лоб и отбрасывая тело на подбежавших сородичей. Падая, поверженный сбил с ног того, что был слева от Ренкра, другой же тем временем взмахнул небольшим топориком для броска, метя в него. Альв в самый последний момент увернулся, и топорик, распоров меха, дзенькнул обо что-то в палатке. Тогда гном выхватил миниатюрный самострел, уже заряженный смертоносным болтом, и выстрелил в упор. Уклониться Ренкр не успевал, а кольчуги на нем не было - да, впрочем, она сейчас бы и не спасла. Он взмахнул было секирой, но откуда-то справа неожиданно вылетел топорик, подобный тому, который метнул гном, - вылетел и сбил на лету болт. Ренкр, не мешкая, поразил стрелявшего, а Черный (разумеется, именно он швырнул топорик) только усмехнулся и оглядел поляну. Иномирянин "разобрался" со всеми, кто был поблизости, причем большинство поверженных уже успели прийти в себя и сейчас испуганно уползали в кусты. Бессмертный им не препятствовал. Он только повернулся в сторону леса и закричал, хрипло так закричал, с надрывом: - Вернетесь - всех прибью. - И тихо, непонятно добавил: - Киллеры, елки-палки! - Затем Черный наклонился и оторвал у ближайшего мертвеца вышитый узором рукав рубахи. - Я ткну это в нос Дэррину, когда вернусь! С его подачи погибли эти гномы, с его подачи и ради его личных амбиций. - С чего ты взял, что он причастен к случившемуся? - У одного из подосланных убийц отыскалась карта. Ее рисовал картограф Правителя, там и клеймо стоит. - Ну и что?! - А то! - Бессмертный вдруг сорвался на крик, и смотреть на него сейчас было страшно. - То!!! То, что я убивал этих гномов, мне пришлось, я не мог просто всех уложить на землю, не пролив крови, я вам не Румата Эсторский, мать вашу! А этот жирный сукин сын во дворце-крепости хочет одного - власти! Убивать же послал их - и заставил меня! Вот "что"! - Он яростно сверкал глазами, размахивая перед носом у обалдевшего Ренкра заляпанным кровью обрывком рукава. Потом вдруг осекся, встретив изумленный взгляд парня, зло отшвырнул рукав в кусты и тихо сказал: - А в общем, может, ты и прав и этот толстозадый ублюдок здесь ни при чем. Черный замолчал, тяжело закрыл глаза, и Ренкр понял - осознал, что его спутник стар, очень стар, и что в течение всей своей жизни он слишком часто вот так вот вставал перед друзьями, прикрывая их собственным бессмертием, убивая противников и тем самым возлагая на себя груз многочисленных смертей. Убитые иномирянином в сражениях и поединках создания продолжали существовать в его горячечных снах; перед каждой битвой он боролся с самим собой и заставлял себя идти вперед и снова убивать, чтобы не убили друга. И это было чудовищным мучением для бессмертного. - Когда встретишь своего колдуна, прежде позови меня, я тоже не прочь перекинуться с ним парой словечек, - тихо произнес Ренкр и отправил Черного в палатку складывать вещи, а сам пошел отдать последний долг мертвым. Даже после того, как бессмертный объяснил, что было причиной тех предрассудков Хэннала, искоренить их в собственном сознании оказалось не так-то просто. Укладывая трупы на пепелище сгоревшего шалаша и намереваясь поджечь их там, он вдруг заметил что-то знакомое в лице и фигуре одного из них. Присмотрелся и ахнул. Это был тот самый кузнец, что приходился сыном Стилле, покойной знакомой Черного. Узор на его рукаве был тот же, что и у остальных нападавших. Где-то еще парень видел такой узор... Создатель, да Ренкр смотрит на него чуть ли не каждый день! Он достал кинжал и срезал рукав кузнецовой рубахи. При этом долинщик прикоснулся к груди гнома и почувствовал что-то выпуклое. На шее виднелась золотая цепочка, Ренкр потянул за нее и вытащил талисман. Цепочка оказалась перебитой, поэтому он смог взять вещицу в руки, чтобы получше рассмотреть в предрассветных сумерках. К цепочке крепился обычный кусок камня. Впрочем, так казалось только на первый взгляд. Камень был странного цвета, цвета живой крови, и переливался всеми ее возможными оттенками. Будто то, что держал в руке Ренкр, было лишь оболочкой, а под ней - и вправду кровь. - Эй, старина, я уже сложился, - наигранно-бодро крикнул Черный. - Правда, палатку нашу попортили - придется бросить. - Иду, - в тон ему ответил Ренкр и второпях сунул талисман в левый нагрудный карман куртки. Потом взял рукав с узором и подошел к бессмертному. - Дай-ка чехол моей секиры, - попросил парень. - Смотри, Черный, узоры-то похожи. И впрямь, на чехле Свиллиновой секиры и рукавах нападавших были одинаковые узоры. - Вот так-так, - протянул иномирянин. - В таком случае, братец, нам с тобой следует отсюда уйти - и как можно скорее. - Он задумался и добавил с большим нежеланием: - И не через кордон Брарт-О-Дейна, а прямиком через горы. - Объясни, - потребовал Ренкр. - Нет времени, - отмахнулся бессмертный, - Никаких погребальных костров, траурных маршей и надгробных речей - быстренько взяли вещички и смылись. Так они и сделали. СТРАННИК К полудню мы добрались до подножия гор и устроили небольшой привал. Последний раз мы ели вчера вечером, так что теперь оба энергично уничтожали тонкие полоски вяленого мяса и хрустели свежими плодами, сорванными по дороге. Когда насытились, Ренкр спросил-таки, что же заставило меня так торопливо уйти из лагеря. И что я должен был отвечать? Правду?.. - Помнишь, я говорил тебе, что за убитого гнома мстит весь клан? Тогда я забыл упомянуть, что дэног никогда не отказывается от мести, ибо подобное отмщение считается священным. - Но мы же не убивали Свиллина. Это было сказано спокойно. Достаточно спокойно, чтобы мне стоило пересмотреть некоторые свои мысли и мнения насчет парня. Я пожал плечами: - Видимо, кто-то смог убедить гномов в обратном. В любом случае, они действуют по собственной инициативе (иначе бы на рубахах не было узоров), хотя, конечно, не исключено, что кто-то подтолкнул их к этому. Как бы то ни было, гномы постараются достать нас - так или иначе. Поэтому я и предпочел уйти в горы. - Но почему именно в горы? - Он спросил это так, словно речь шла о дурной погоде, а не касалась его жизни. - Насколько мне известно, здесь тоже живут гномы. - Живут. - Я выдавил из себя усмешку и уверен, смотрелась она до крайности жалко. - Но горные гномы и гномы долины презирают друг друга, как... хм... горяне и долинщики. Ренкр хмыкнул. - И они не пустят в горы наших преследователей, - добавил я. - А нас? - Мы постараемся не спрашивать у них разрешения. Потому что в противном случае /все повторится/ нам придется очень плохо. У гномов долины есть, как считают драконы, резец по Камню жизни, но у горных-то гномов ничего подобного нет, так что им поневоле приходится платить дань. Как ты думаешь, кого они предпочтут отдать драконам - нас или своих собратьев? Ренкр снова хмыкнул. Это начинало действовать на нервы. - Ладно, - проворчал я, сворачивая подстилку, на которой мы раскладывали еду, и поневоле отворачиваясь, - пора в путь. Вставай. Он ничего не сказал, только кивнул и глянул на меня - не так, чтобы подозрительно, но все же... Его глаза говорили: "С тобой что-то не так, и мы знаем об этом - оба. Так стоит ли молчать дальше, или, может, лучше признаться, в чем дело? Впрочем, решать тебе". И здесь он был полностью прав, вот только... Вот только, видит Создатель, я бы предпочел, чтобы такие решения принимал за меня кто-то другой. К вечеру мы успели подняться в горы достаточно высоко. Здесь еще было не слишком холодно, склоны оставались пологими, но все удовольствие портил постоянный сильный ветер, гудевший над головами, рвавший со спин дорожные мешки и, в общем, пакостивший чем только удавалось. Правда, когда небо начало потихоньку обретать серый оттенок, он немного успокоился, так что мы смогли вздохнуть спокойнее. В конце концов наступило время разбивать лагерь. Весь склон здесь порос изумрудными мхами и травами. Старые, искореженные веками валуны торчали там и сям, дополняя местный пейзаж. Признаться, выглядело все это чертовски привлекательно, но времени на созерцание красот природы не было. Темнело; следовало позаботиться о ночлеге. В скале справа я заприметил небольшую пещерку, очень даже неплохо расположенную. Ее вход снаружи заслонял огромный замшелый валун коричнево-зеленого цвета - оставалась только высокая узкая щель, через которую мы и проникли внутрь. - Конечно, сюда набилось премного мусора, - Ренкр размышлял вслух, - но здесь все-таки будет лучше, чем на продуваемом ветрами открытом пространстве. Тем более что палатку пришлось оставить. На том и сошлись. Прихватив секиру Свиллина, я отправился за дровами. Свой топорик, предназначенный специально для этой цели, я /в панике/ по глупости забыл там же, в спешке, в сожженном лагере. Приостановившись у входа, я осмотрелся, чтобы запомнить дорогу, и пустился на поиски сухого деревца, желательно - побольше да помертвее. "Помертвее" - слово неожиданно прошелестело в памяти последним опавшим листком. По спине побежали мурашки. Места вокруг были не то чтобы очень уж знакомые, но таилось в них что-то такое /что заставляло постоянно оглядываться, хотя склизкий комочек ужаса от этого и не думал пропадать/, от чего хотелось бы избавиться. Какая-то неопределенность, затаенность. Скрытая опаска. Деревце вскоре отыскалось. Рубить секирой оказалось не в пример легче, чем топориком, так что управился я быстро. Сложил все это безобразие в одну большую кучу и присел на соседний валун - он давно мне приглянулся, круглый такой, удобный, на таких очень хорошо сидеть в закатный час и наблюдать, как отгоревшее солнце падает на черные ножи горных пиков. Вот и сел я, положил на колени секиру и решил немного передохнуть, прежде чем волочить всю эту кипу хворосту к пещере. Здесь-то на меня и свалились. Оставшись один, Ренкр обследовал окрестности и обнаружил в достатке съедобные растения. Вместе с небольшим количеством сухого хвороста он принес их в пещеру и, разведя маленький костерок, принялся готовить ужин. В пещере, как оказалось, была небольшая вытяжная шахта, образовавшаяся в результате каких-то горных процессов. Густой дым поднимался по ней и уходил в серые небеса. "И что это с ним происходит? - размышлял Ренкр о Черном, помешивая в котелке. - Едва лишь мы добрались до границы Брарт-О-Дейна, еще той, восточной, он словно бы переменился. Дерганый стал, нервный. Все твердил о каких-то старых врагах, оглядывался на каждом шагу, а теперь и вовсе изнервничался. Не понять мне его, не понять, но не это самое страшное. В конце концов, сложновато постичь сущность бессмертного создания. Плохо то, что я связан с ним, мне без него никак не добраться туда, а уж тем более не вернуться обратно. И резец - у него, так что, как ни крути, он мне нужен. И если Черный сойдет с ума здесь, в этой враждебной стране, когда на пятки наседают брарт-о-дейнцы, а впереди можно в любой момент нарваться на горных гномов, - если это произойдет - все пропало. Будь что будет, сегодня же поговорю с ним, как можно миролюбивее и спокойнее. Глядишь, что-то да решится". Ароматный запах уже вовсю дразнил разыгравшийся аппетит альва, когда у пещеры послышались шаги. - Ну наконец-то! - воскликнул парень. - Еще немного - и ты рисковал остаться без ужина. - Ошибаешься, - насмешливо ответил ему чей-то чужой голос. - Не остался бы. В пещеру вошел гном. С первого взгляда становилось понятно, что он отличается от обитателей Брарт-О-Дейна. У "гостя" была более светлая кожа, рукава рубахи не имели традиционных нашивок (или, по крайней мере, Ренкр их не заметил), а сам гном был чуть мельче, чем его сородичи из долины. Разглядеть лицо вошедшего юноша так и не смог - тот все время оставался в тени. - Что ты здесь делаешь? - повелительно спросил гном. Ренкр пожал плечами: - Ужин. "Меч не так уж далеко. Прыгнуть - и он в руках. А дальше - как будет угодно Создателю". - Зачем ты явился в горы? - В голосе гнома звенело раздражение. - Затем, чтобы соревноваться со мной в остроумии? Долинщик покачал головой: - За мной гнались гномы Брарт-О-Дейна, и я убежал сюда. Пришелец скупо кивнул: - Если так, пойдем-ка со мной. Я приглашаю тебя в гости в Гритон-Сдраул - настоящий город гномов, а не этот позор нашей расы - Котор-Молл. - Прости, но я не один, со мною друг, и я хочу его дождаться. Гном успокаивающе взмахнул рукой: - Мы встретили его по дороге, и мои друзья вызвались провести его в город. Ренкр покачал головой: - И все-таки я останусь здесь. - Ты пойдешь со мной, - угрожающе произнес пришелец, выхватывая из ножен кривой меч. Юноша уже подхватил свой клинок и застыл, ожидая дальнейших действий от опасного визитера. Стоило тому отойти чуть в сторону, открывая выход из пещеры, как Ренкр прыгнул вперед и, отбив выпад противника, оказался снаружи. Здесь его дожидалось еще семь гномов. Пятеро из них обнажили клинки, а двое целились в долинщика из арбалетов. Ренкр медленно опустил меч на землю и развел руками: - Ладно, ребята, я просто беспокоился, не буду ли для вас слишком большой обузой в качестве гостя. Но вижу, что настроены вы решительно, так почему бы мне и не посетить ваш город? Сзади в спину ему уткнулся холодящий кончик лезвия, и Ренкр - по наитию свыше - поднял руки. У него отобрали кинжал и связали так, чтобы пленник мог идти, но не более того. - А кстати, - спросил он, - вы все-таки встречались с моим товарищем? - Встретимся, - пробурчал где-то за спиной первый гном. - На случай, если встретитесь, я вам посоветую определенный способ общения с ним. - Ренкр хохотнул. - Бегите. - Ты, я погляжу, не в меру весел, - ответил ему первый гном, видимо главарь банды. - Кто ж твой дружок, а? - Здесь он был известен под именем Странника, Ищущего Смерть. - Соберите все вещички этого остряка, - отрывисто скомандовал главарь, - да так, чтобы и следа не осталось, что в пещеру кто-то заходил. А мы покамест поторопимся в город. Я знаю, о ком идет речь. Думаю, с нас хватит и этого острослова. Пока хватит. - Потом он ткнул альва в спину и прорычал: - Пошевеливайся, ты! Они стали подниматься в горы, но вшестером - два гнома остались в пещере уничтожать следы. В наступивших сумерках идти по дороге, в изобилии усеянной обломками горной породы, было сложновато. Ренкр постоянно спотыкался, и каждый раз шедший позади главарь кричал на него, а изредка - ударял в спину. К счастью, скоро перед ними распахнуло свою черную пасть ущелье, со временем превратившееся в узкий тоннель с высокими стенами и ровным полом, изгибающийся одуревшей льдистой змеей. Здесь было совсем уж темно, и гномам пришлось зажечь факелы. В тоннеле процессия двигалась значительно медленнее, потому что главарь шел впереди всех, внимательно глядя себе под ноги. Через некоторое время он резко остановился и предостерегающе вскинул руку. Затем приблизил факел к чему-то перед собой, и Ренкр увидел полупрозрачную нить, тянувшуюся поперек прохода на уровне груди. Присев, гном миновал ее и знаком приказал остальным следовать за собой. Когда настал черед альва, ему развязали руки, но находившиеся по обе стороны нити провожатые достали и нацелили арбалеты, чтобы при малейшем признаке непокорности разрядить их в пленника. Он, правда, и не собирался ничего предпринимать. "Пока" - как любит говорить их главарь. Переползая, Ренкр посмотрел вверх. Еле-еле поблескивая в пляшущем свете факелов, там, необычайно высоко, висела решетка, нижний конец которой был заострен, словно лезвие гигантского кинжала. Когда ему снова вязали руки, Ренкр оглядел сопровождающих и иронично покачал головой: - Ай-ай-ай, ребятки, играете-то в жестокие игры. Вы не думали, что будет, если... Его грубо толкнули в спину (в который уже раз за сегодняшний вечер-ночь?), и кто-то прорычал: - Заткнись и шевели лапами! Через некоторое время они снова оказались под открытым - широко распахнутым, влажно поблескивавшим звездами - небом, а ущелье продолжало все так же целеустремленно уползать вдаль. - Ребята, вы вспоминайте, вдруг где-нибудь еще ниточки натянуты, - сказал им Ренкр. Главарь, шедший впереди медленным шагом настороженного зверя, развернулся и кивнул двум гномам, что ступали рядом с пленником, по обе стороны. Гномы мигом подхватили альва под связанные руки. Главарь медленно приблизился к нему и достал из-за пояса широкий длиннолезвийный нож. Перехватив нож за чехол, он с коротким замахом ткнул рукоятью в губы Ренкру. Так же молча вернул оружие на место и, развернувшись, пошел дальше. Сплюнув выбитые зубы, юноша брел, размышляя, что же здесь не так. Он нарочно пытался задержать гномов, чтобы бессмертный успел их догнать. Черный давным-давно должен бы уже появиться, но его все не было. "Полно, да будет ли? - сказал самому себе Ренкр. - Признаться, я был для него скорее обузой, чем помощником. Наверное, он только вздохнул поспокойнее и жалеет лишь, что пропали все вещи. Придется выкручиваться самому - как уж получится. Дальше надеяться на бессмертного не стоит". Он поднял голову и обнаружил, что впереди ущелье заканчивается тупиком. Там топорщилась острыми вертикальными выростами каменная стена. Два самых больших поднимались выше прочих, и на их кончиках горели алые огоньки, будто это были стебельковые глаза какого-то гигантского членистоногого. А внизу, под "стебельками", мерцали оббитые металлическими полосами деревянные двустворчатые ворота. Узкое ущелье здесь подступало к ним вплотную - и заканчивалось. Присмотревшись, Ренкр заметил в правой створке небольшую дверцу высотой в гномий рост. Главарь банды подошел к ней и постучался, в то время как остальные дожидались поодаль. Вначале не было никаких результатов. Потом, после повторного стука, по ту сторону ворот сонно выругались; затопали по камню подкованные сапоги. Наконец дверца распахнулась. - Это ты, Торн? Опять опаздываешь! - проворчал открывший ее стражник-гном. - Хоть бы говорил чего, тут же темно, не видно, кто стучит. Ну... - Остынь, Хирн, я привел пленника, - хлопнул его по плечу Торн. - Входите, ребята. Ренкра протолкнули в дверцу, и он очутился на небольшой площадке, обрамленной с трех сторон отвесными скалами. От площадки дорога уходила, круто заворачивая направо, и скрывалась за поворотом. Сзади закрыли дверцу, наложили засовы, и стражники отправились в караулку - досматривать свои сны, а гномы пошли дальше. Альв, следуя дороге, повернул - и замер. Она спускалась вниз, в чашеподобную маленькую долину, посреди которой, величественно вознеся к небесам высокие башни и лениво мерцая ночными огоньками, лежал город горных гномов. Большей частью он был высечен в скалах (скорее всего, он изначально и был одной огромной скалой). - Ну как, парень, тебе нравится Гритон-Сдраул? - хмыкнул Торн. - Молчишь. Правильно делаешь. Ладно, давайте-ка, ребята, поспешим, мы должны успеть до рассвета, пока Властелин подземелий не отправился спать. Они стали спускаться к городу по этой дороге - гладкой, извивающейся дороге, мощенной крупным серым булыжником. Щели между камнями казались неестественно темными в оранжевом свете факелов, словно булыжники висели в черной пустоте. Ренкр передернул плечами и продолжал спускаться, придерживаемый под локти своими конвоирами в особо крутых местах. Когда подошли поближе, выяснилось, что Гритон-Сдраул окружен широким рвом, наполненным водой. Долинщик предположил, что его поведут к подъемному мосту, мерцавшему огнями чуть левее от дороги, - но он ошибался. Скоро процессия свернула с тропы и подступила к воде. Из зарослей на этом берегу рва гномы выволокли небольшую лодку, в которую и приказали влезть Ренкру. Затем погрузились сами, разобрали весла и поплыли к нависавшей над головами городской стене. Похоже, их интересовал вполне конкретный участок. Здесь, выхваченный из тьмы пламенем факела, обнаружился небольшой прямоугольный люк. Торну пришлось дважды постучать в него, прежде чем тот соизволил открыться, - и наружу выглянул сгорбленный старый гном, который сжимал в руке фонарь на длинной палке. - Чего тебе, Торн? - Гном из люка скривился и ткнул фонарем в сторону лодки, силясь разглядеть визитеров поподробнее. - Привез? - Привез, Властелин подземелий, - ответил тот насмешливо, подталкивая Ренкра клюку в стене. - Получи, Варн. Горбун с неимоверной силой подхватил пленника и втянул его внутрь: - Ладно. Это зачтется тебе, Торн. Они хлопнули друг друга по рукам, и Властелин закрыл люк. Ренкр лежал лицом вниз на холодном влажном каменном полу. Здесь было полутемно, свет гномьего фонаря казался слишком слабым. Варн поднял и поставил юношу на ноги, в довершение пнув его коленом пониже спины: - Ступай вперед - да не шибко торопись. Альв пошел по спускавшемуся все ниже и ниже коридору с давящим потолком и широкими стенами. С потолка свисали клочья паутины, облепленные какой-то черной дрянью. Справа и слева виднелись небольшие дверцы. - Стой. Гном извлек из своих одежд связку бряцающих ключей и отпер дверь справа от Ренкра. Затем втолкнул туда пленника, провернул в замке массивный ключ и утопал дальше по коридору. Вскоре шаги Властелина затихли в невообразимой дали его владений. До этого момента где-то в глубине души Ренкр еще продолжал надеяться, что вот сейчас, вот в самую последнюю минуту появится Черный и вызволит его. Полно, теперь он наверняка знал - бессмертный не придет. Парень обследовал свою камеру. Как оказалось, он находился даже не в пещере, а просто в нише, размерами лишь немного превышавшей гроб, если его поставить вертикально. Благо здесь можно было, хоть и с большим неудобством, сесть - что альв тут же и сделал. Руки за спиной затекли и монотонно ныли, рот кровоточил, а сам он жутко замерз и проголодался. Ренкр не мог развязать или перетереть веревки, не мог сбежать, не мог поесть. Он сел и заснул. СТРАННИК Вообще-то рухнули не совсем на меня. Рухнули на ту самую груду рубленых веток, которую я навалил прежде, чем сесть на валун и отдохнуть. И слава Создателю, что на ветки - иначе грифончик переломал бы себе все кости (а у грифонов они хрупки, зверь-то летающий, так что трубка кости, как правило, полая). Опять-таки, упади он на меня, кто знает, я бы с перепугу мог и секирой навернуть - а потом бы раскаивался. И так уже слишком многим в этой затянувшейся жизни "навернул". Словом, упало это маленькое чудовище на мой тяжким трудом собранный хворост, полежало немного, приходя в себя, и встало на все четыре лапы, обалдевшими глазами оглядываясь. У него было тело львенка, еще покрытое темными размазанными пятнышками, которые с возрастом неизбежно исчезают; хвост, крылья и голова - орла. Стоя на четырех лапах, он доставал мне до пояса. Впрочем, меня грифончик и не заметил; он выбрался из развороченной груды дров и жалобно пискнул, глядя наверх. - Дружище, у тебя все в порядке? При звуках чужого голоса звереныш испуганно подпрыгнул и зашипел, топорща одновременно шерсть и перья. Стараясь максимально сохранять строгость и не расхохотаться, я велел: - Ты это брось! - и принялся собирать раскиданный хворост. Грифончик смущенно сложил крылья и начал помогать мне, бережно перенося ветви в клюве и складывая их в общую кучу. Когда беспорядок был устранен, я уселся на тот же самый валун и скомандовал: - А теперь рассказывай. Грифончик растерянно поморгал, опустился на задние лапы и жалобно признался: - Заблудился я. А потом он шмыгнул носом. Ну вот. Я понадеялся, что Ренкр не станет слишком нервничать, да, впрочем, тут уж я не мог ничего поделать. Альв за последнее время значительно повзрослел, так что можно было за него не волноваться. Почти не волноваться. Наказав грифончику стеречь охапку хвороста, я стоически пожал плечами и полез наверх, туда, откуда свалилось на мою голову это несчастье. Где-то же они должны быть, его родители-растеряхи. Немного поднявшись, я обернулся и увидел, как Грифончик устроился поудобнее прямо на груде нарубленных ветвей, сунул голову под крыло и заснул. СТРАННИК Когда восторги и благодарности закончились, когда малыш наконец улетел на спине своего растроганного родителя, я вздохнул посвободнее, подхватил секиру, охапку ветвей и поволок все это к пещере. Уже рядом с ней до моего слуха донеслись чьи-то голоса. Пришлось отложить в сторону хворост и перебраться поближе к пещере, чтобы самым неприличным образом подслушать, о чем же идет речь. Сделал я это очень вовремя. Оттуда как раз вышли два гнома, изволившие волочить в наших дорожных мешках наспех напиханные вещи. - Поторопимся, - предложил один из них другому. - Торн с пленником небось уже в городе. Меня словно обдало мощной дурно пахнущей волной, от которой разум тает, как воск свечи, и оплавляется, застывая причудливыми, пугающими и уродливыми изгибами. - Проклятье, - сплюнул другой гном. - Завтра снова будут дракона вызывать. Придется сидеть в городе, дожидаться, пока прилетит. Нынче мой черед жертву отводить. - Не повезло, - хмыкнул его собеседник. - Ну ладно, пошли. - И они направились вверх по тропе. Преодолевая внутреннее сопротивление, я проскользнул /в ловушку/ в пещеру. Словно и не было в ней никого. Даже выметенный мусор занесли и разбросали снова, правда не так уж и достоверно, но все-таки мастерски. Я спрятал здесь секиру Ренкра, выхватил меч и припустил вдогонку за гномами. После небольшой ожесточенной схватки я позволил им себя разоружить и связать. Все мое естество протестовало против этого /сумасшествия!!!/ поступка, но на сей раз мне удалось его перебороть. Я знал, что путь к Гритон-Сдраулу не так просто пройти, поэтому предпочитал не рисковать - и рискнуть, сколь бы парадоксально это ни звучало. Как только мы миновали ворота (небо уже серело в предчувствии скорого утра, стражники в эти часы были особенно мрачны и недовольны собой вкупе со всеми окружающими, дико ругались и вяло двигались), я разорвал веревки, прорегенерировал израненные руки и обезоружил своих любезных проводников. Потом связал их, снабдил каждого персональным кляпом и уложил в кустиках, но так, чтобы не могли развязать друг друга. Для подобного случая как раз сгодились заросли дыродела. В общем, гномы остались сторожить наши с Ренкром вещи, а я отправился спасать паренька. У каждого города, кроме главных ворот и великого множества потайных дверец в стенах, есть еще как минимум два хода: трубы для слива отбросов и забора воды. Гритон-Сдраул стоял, окруженный рекой, которую смирили местные хитроумные инженеры. Разумеется, водозабор должен был находиться выше по течению, и я отправился туда, надеясь, что мне повезет. Не хотелось бы влезать в трубу для слива отбросов, но если ничего другого не найду - придется. Слава Создателю, нашелся водозабор. После долгого /как и в тот раз. Ты помнишь, как это было в прошлый раз?!/ путешествия по трубам я наконец всплыл в городском колодце. Рассвело. Я выглянул наружу, узнавая внутренний двор казарм, расположенных около крепостных стен. Только было собрался выбраться и идти на поиски парня, как раздались шаги и тихий разговор - меняли ночную стражу, и ночные дежурные возвращались к себе в постели. Мне же не оставалось ничего другого, как вернуться в колодец. Я погрузился в холодную воду, оставив на поверхности только голову. Воины подошли, и один произнес: - Подожди-ка, напьюсь воды. Нырнув как можно глубже, я почувствовал волну, рожденную упавшим в воду деревянным ведром. Цепь, державшая его, натянулась, и наполненное ведро рванулось вверх. Я - следом за ним, чтобы вдохнуть в легкие очередную порцию воздуха. Наверху жадно пили воду. Потом на меня выплеснули остатки. - Идешь завтра в город? - спросил второй стражник. Первый крякнул, отирая рукавом рот: - Куда уж! Тролля лысого! Немного успокоившись, объяснил: - Идти-то я иду, но на дежурство. Завтра прилетает дракон, чтобы забрать пленника, которого сегодня вечером поймал Падальщик. И вот тебе - ни с того ни с сего приказано окружить всю площадь тройным кольцом охраны. Вечно он наловит таких, что потом... Второй оборвал говорившего: - Осторожнее. Торн имеет множество ушей, и не все расположены у него на голове. - Верно, - кивнул стражник. - Пойдем-ка отсыпаться, нечего здесь торчать. Они ушли. Вокруг меня плескалась холодная вода, над головой просыпался Гритон-Сдраул, а я... А что я?! Что я?! Однажды уже мне... Нет, не о том. Ведь все равно мне не удастся вытащить его оттуда. Тройное кольцо охраны. Куда уж мне, муха не пролетит. Довольно! - прочь отсюда, прочь, потому что сейчас все проснутся, кто-то обязательно заглянет в колодец, и тогда позовут Падальщика, и он... и я... а-а-а... Что-то больно ударило по голове, и Ренкр проснулся. Оказалось, дверь его камеры открыли, и он попросту выпал оттуда, рухнул на каменный пол коридора - потому что спал, прислонившись к этой самой двери. Грубым рывком ему помогли подняться на ноги. Оказалось, вчерашний горбун. Как бишь его? Ах да, Вари. - Пошли, красавчик, - хмыкнул гном, - тебя ждут. Горбун долго вел пленника полутемными коридорами с дверьми в стенах. Из-за некоторых доносились дикие вопли, когда Ренкр и Властитель проходили мимо; кое-где слышались проклятия, стоны, хохот. С ужасом альв подумал о том, какие звуки издавал бы он сам, просиди некоторое время в этих каменных гробах. Наконец они вышли на свет. Узкая площадка перед грязными воротами была заполнена стражниками. "Сразу шестеро - это за что ж такая честь?" Тюремщику отдали причитавшиеся ему деньги, после чего повели пленника по улочкам Гритон-Сдраула. Повели быстро, но организованно, и вот - оказались на огромной площади. Она была оцеплена четверным (в последнюю минуту Торн смог на этом настоять, хотя спорить и убеждать пришлось долго) кольцом воинов, теснивших горожан к стенам домов. На самой площади стоял небольшой, наскоро изготовленный помост, куда поднялся Ренкр в сопровождении конвоя. Все остальное пространство оставалось свободным, и парень уже начал догадываться зачем. Все это напоминало ему Хэннал. Не хватало только главного актера, и тот уже приближался, роняя тяжелую тень на крыши домов и на тех гномов, которые не побоялись выйти на улицы. "Что тянет нас всех приобщиться к тайне смерти, увидеть, как улетает, чтобы погибнуть где-то вдали от родных, живое разумное существо? В детстве мы отчаянно рубим высокий бурьян и, глядя, как он падает, взмахивая на прощание мягкими зелеными листами, представляем, что это вовсе не бурьян, что это - альв, гном, тролль, дракон - кто угодно, но обязательно чтобы живой. Потом мы начинаем давить муравьев, мучать стрекозят, до смерти загонять испуганных цыплят - и при этом хохочем, весело размахиваем руками, зовем друзей, чтобы похвастаться своими подвигами. Какими-то ущербными ты сделал нас, Создатель, какими-то неправильными. Вот и сейчас собрались здесь, как на представление, словно детишки, чтобы послушать страшную, но от этого только более притягательную сказку. А потом, когда все закончится, разойдутся по домам, будут цокать языками, качать головами и додумывать, что же со мной произошло потом. Дети. Большие жестокие дети, играющие во взрослых, разумных, мудрых. Но за игрой - все те же растерянные лица. И поэтому бьют: в детстве - бурьян, в юношестве - одногодка-соперника, сейчас - чужеземца. Бьют, потому что можно ударить безнаказанно, можно ударить, а потом попытаться убедить себя, что ты - самый сильный, самый взрослый, самый правильный. И ведь знают, что не убедить, догадываются, что где-то есть другой путь, на самом деле верный путь, чувствуют, что творят зло, - и все-таки творят. Потому что так спокойнее. И потом - так же все поступают. Дети". Ренкр поднял голову, чтобы посмотреть на дракона, и внезапно понял, что существо, летящее к нему, необычайно красиво. Золотистая с различными оттенками чешуя играла бликами в лучах солнца. Вытянутые челюсти были крепко сжаты, большие бугры глаз сзади прикрывались ажурными треугольными щитками. В месте соединения черепа с шеей покачивался островерхий воротник лилового цвета. Огромные лапы были поджаты, а крылья пребывали в недвижности, пока дракон планировал к площади. Хвост на конце, сплющенный в вертикальной плоскости, видимо, помогал рулить при полете. Дракон сел на булыжник, устилавший площадь, и внимательно посмотрел на эшафот. Сопровождаемый конвоем, Ренкр подошел к левому боку существа и взобрался на его шипастую спину. Не нарушая молчания, дракон взлетел и направился на северо-запад, набирая высоту. Толпа вдали ахнула. Дальше, дальше, выше... Внизу мелькнул и исчез город горных гномов с окружавшими его со всех сторон скалами. Было очень трудно удерживаться на спине дракона со связанными руками, и Ренкр сообщил ему об этом. Тот поднял правую переднюю лапу, осторожно просунул коготь за спину парня и перерезал веревку. От сильного рывка Ренкра бросило назад, и он заскользил вниз, но дракон поддержал его левой передней лапой и водворил на место. Вновь очутившись на спине чудовища, долинщик прежде всего исследовал разбитый рот. Кровь уже спеклась, и раны покрылись корочкой, а вот слева коренные зубы были выбиты почти все. И то и другое не смертельно: раны заживут, так что вскоре он сможет благополучно о них забыть. Ренкр мысленно выругал себя. Конечно, оптимизм - это великолепно, но у него было маловато шансов на то, что появится время лечить раны. Юноша подумал о дожде. В прошлый раз именно благодаря непогоде ему удалось спастись... Но небо оставалось безоблачным и не подавало никаких надежд. Долинщик решил заговорить с драконом. - Скажи, - произнес он, ощущая во рту боль от рвущихся корочек спекшейся крови, - почему ты все время молчишь? - Мне не о чем говорить с жертвой, - угрюмо ответил крылач - и далее безмолвствовал в течение всего полета. Ренкр подумал, что, раз дракону так хочется, пускай себе молчит на здоровье. У альва имелись заботы поважнее - ему предстояло сбежать из Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, хотя бы потому, что он в ближайшее время умирать не собирался. Внизу один за одним проносились горные кряжи, но Ренкр не обращал на них внимания - он пытался найти выход, хоть какой-нибудь... А был ли он, этот выход? Где-то внизу прохохотала одинокая мантикора, прохохотала и замолкла, убоявшись тяжелой драконьей тени. Зря. Сегодня дракон летит с добычей. ИНТЕРЛЮДИЯ Города драконов сильно отличались от того, что принято звать городом у эльфов или гномов. Драконы не строили домов, ибо дома таких размеров было бы слишком сложно возвести. Драконы отдавали предпочтение полостям в горах. Разумеется, количество подходящих пустот в каждой горе бывает различным. Большие скопления полостей и назывались драконьим городом, а горный массив, заселенный драконами, носил имя страны - Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк. Границы страны не были четко очерчены и никогда не охранялись - это было просто ни к чему. Драконы, существа по своей природе плотоядные, держали на луговинах, прилегающих к горам, огромные стада животных, которые опять-таки не охранялись. Легенды играли роль и оград, и стражников. Вопреки царившим среди горян и долинщиков преданиям, по ночам драконы спали, а днем занимались своими драконьими делами. Три горных пика, стоящие друг подле друга, были наиболее плотно заселены драконами, и поэтому звались стольным городом, Эндоллон-Дотт-Вэндром. Правил столицей, а также и всей страной, дракон Король. Когда Первая Драконица в Начале Времен облетала мир, откладывая яйца, она оставила кладку и в этих горах. Король вылупился раньше своих сородичей. Испокон времен он правил драконами, и постепенно его настоящее имя забылось. С тех пор его так и звали - Король. Он был очень стар и очень мудр, но не нажил наследника и всегда оставался одиноким. Создатель задумал драконов хранителями мудрости, а также некоторых великих предметов, назначение которых иногда было сокрыто даже от них самих (некоторые же утверждают, что даже и от Создателя). И уж никогда в замысел его не входило, что драконы станут добывать кровь разумных существ, дабы омыть ею Камень жизни. Но Создатель покинул Нис. Пришедший в мир Темный бог не пожелал принять Нис таким, каким тот был, и стал изменять согласно своим вкусам. Особенно же ему досаждали драконы с их глубокой древней мудростью, благодаря которой Нис следовал замыслам Творца. Темный бог не мог повлиять сразу на всех драконов мира - он был еще слаб и только копил мощь. Но справиться с Эхрр-Ноом-Дил-Вубэком оказалось ему по силам - и на местных драконов пало кровавое заклятье. Отныне для того, чтобы продолжать жить, драконы вынуждены были ежеткарно добывать кровь разумных существ и омывать ею Камень их жизни. Когда Темный бог творил это заклятье, он знал, что Создатель вложил в драконов слишком большую тягу к жизни, чтобы они могли от нее отказаться. Вот так все и произошло. Одним хмурым утром - собирался дождь, тяжелые усталые тучи бесцельно тыкались друг в друга влажными носами, но никак не могли разродиться - в Зале Короля вдруг неизвестно откуда взялся, будто вырос, большой многогранный кристалл. Камень был установлен в огромном чашеподобном углублении, а по внешнему кругу этого углубления выжглись - черные на сером - страшные слова. "Отныне ежегодно чаша сия будет наполняться кровью существ разумных, в противном же случае все вы умрете". И больше ничего. "Вы умрете"... Это было самое страшное, это было невозможное, неслыханное, это... было. Король не стал никому показывать ни кристалл, ни надпись. В Зале жил он, он один, и поэтому старому дракону удалось сохранить все в тайне. Он ждал, понимая, что это только начало. Слишком туманной была надпись, слишком расплывчатыми угрозы - и вместе с тем слишком страшными, чтобы их просто игнорировать. Разумеется, он дождался. В Зал начали слетаться драконы. Всем им приснился один и тот же сон - сон о рождении Камня - и сон о рождении проклятья. Его народ обладал способностью ощущать такие вещи - к своей беде. Что можно было объяснить, зная даже меньше, чем они? Выяснилось, Король оказался единственным из драконов, кто не видел этого сна. Зато сейчас он слишком отчетливо видел другое - его народ за одну ночь преобразился, стал нервным, издерганным, испуганным, жалким. Только несколько драконов восприняли известие спокойно и взвешенно, их Король попросил задержаться, всем же остальным предложил уйти, чтобы он мог подумать. "Над чем, старик, над чем подумать, когда тебе ничего еще не известно?.." Так они и порешили - дожидаться, пока ситуация прояснится. И ситуация не замедлила проясниться, да так, что душа Короля заныла в предчувствии грядущего бесславия, от которого не сбежать, не спрятаться, с которым нельзя сразиться, которое предрешено, как твое рождение. Вот только в предрешении рождения принимал участие Создатель, а здесь - какой-то самозваный Темный бог... да полно, был бы он самозваным, драконы б нашли, как проучить дерзкого. Так ведь нет, за ним (или уже за Ним?!.) чувствовалась реальная, вполне ощутимая сила, которая всех их могла просто-напросто смести, как легкий ленивый ветерок Теплыня сметает соринки с уступа - играючи, так, между прочим, не прикладывая для этого никаких усилий, походя. Темный бог явился под вечер (дождило вот уже второй день подряд), вошел в Зал, взглядом отыскал Короля. "Ничего-ничего, можешь оставаться там, где сидишь. Слушай-ка вот, что я тебе скажу. Внимательно слушай". Старый дракон внимательно выслушал гостя и дал согласие на все, дал прежде всего потому, что от этого уже ничего не зависело. Выхода не было... Так думали почти все, в том числе и Темный бог, но старый дракон догадывался, что тот ошибается. "Должен где-то существовать выход, должен, не может такого быть, чтобы вот так просто он мог нас всех заколдовать. Должен..." Но, похоже, его таки не существовало. Уж сколько пробовали снять заклятье, сколько творили волшбу, да такую сильную, прибегать к которой раньше просто опасались, - а все без толку. И - куда деваться - пришлось летать, пришлось лишать кого-то свободы, чтобы сохранить собственную жизнь. Право слово, слишком высокая, до жестокого неприемлемая цена! Большинство драконов мучилось этой необходимостью, но приняло ее как данность и подчинилось повороту судьбы, не пытаясь что-либо изменить. Не так - сначала пытались все, но со временем... - нет, не привыкли, но смирились. Только старый Король с упорством обреченного все искал несуществующий выход. Когда же он окончательно понял, что уже не спастись, стало как-то поспокойнее. Теперь можно было не суетиться, а всерьез задуматься над тем, что же происходит. "Уж если этот Темный бог так ненавидит драконов, почему же он не уничтожил нас? Значит, для чего-то мы ему нужны, этому самозваному божеству, для чего-то нужно ему все то, что мы сейчас творим. И заставил он нас это делать не из безумной тяги причинять другим мучения, нет в нем той черты, по которой безошибочно угадывается сумасшествие, а следовательно, этот Темный бог извлекает какую-то пользу из наших (и не только, и не столько, из наших) страданий. Ну что же, если нельзя избавиться от проклятия, можно избавиться от этой жизни". Разумеется, он понимал, что не все так просто. Кое-кто из народа уже пытался покончить с собой, но у них ничего не получилось. Заложенная Создателем неистребимая тяга к жизни была изначально задумана для того, чтобы та мудрость, хранителями (и носителями) которой являлись представители народа, не смогла уйти из мира. А ведь это произойдет, стоит умереть дракону. Теперь сия тяга обратилась против них самих, но Король, только в последние печальные годы осознавший все возможности своей волшбы, знал, что здесь он еще может побороться. Смешно - побороться за смерть. Он призвал к себе всех тех, в ком еще видел драконов прошлых лет, существ мудрых и бесстрашных, смелых, отважных, благородных... да полно, те времена давно прошли, а взамен наступили новые, страшные, неправильные. Порванные. Король поведал собравшимся о своем плане, и они после непродолжительного молчания /ты ведь и так знаешь, что другого выхода... не найти. Тогда стоит ли молчать, коль все уже известно наперед? Стоит. Так... спокойнее/ согласились. Снять заклятье было не в их силах, равно как и убить себя, но вот вложить эту миссию в руки других они могли. И смогли. Втайне от других Избранными была создана предопределенность, в результате которой драконы освободились бы от заклятья. Разумеется, их волшба была слабее магии Создателя или же Темного бога, а посему драконы сами не ведали всех деталей созданной ими предопределенности. Им оставалось лишь ждать, влача тем временем позорное существование. Они ждали. В Зале Короля мягко плескалась тьма. Стояла бархатная летняя ночь, одна из тех ночей, когда все в мире замирает от блаженного осознания собственного бытия; нежный ветерок пробегает по ущельям и уступам, поглаживая вихры одиноких пучков горной травы, а звезды сияют так ярко и чисто, что в душе начинает рождаться нечто и вовсе уж невозможное, прекрасное, волшебное. Выбравшись из норок и щелей, очистив усики, лапки и крылья, начинают петь сверчки, пронзая свежий воздух тонкими невидимыми нитями мелодий, натягивая эти нити, образуя чудесный ковер, - и, когда вы задеваете незримую ткань, она трепещет от прикосновения и дарит вам покой и мир. Тогда вы вдыхаете живительный ветерок, расправляете кожистые крылья и ступаете с утеса прямо в небо, подхватывая потоки воздуха, опираясь на них, уже одним своим существованием вплетаясь в общую мелодию окружающего вас великолепия. Вы летите. Этот момент всегда самый волшебный, самый запоминающийся, и, сколько бы вы ни летали днем, вам не понять того ощущения распахнутости и свободы, которое наполняет вас в ночном небе. Каждая частица вашего тела чиста и невесома, она светится, даря окружающему свою радость и свой полет. Вы... "Я иду". Король вздрогнул и проснулся. В Зале было темно (ночь, как-никак), и в этой тьме эхом дрожали слова. "Я иду". Значит, Срок настал. Все-таки удалось. Он тяжело вздохнул, помотал головой, жалея, что это случилось именно сегодня. Такого сна старик не видел уже несколько сотен лет подряд, и была какая-то обидная несправедливость в том, что как раз этой ночью пришло подтверждение. "Идет. Интересно, сколько времени у нас осталось. Хотя - времени для чего? Лишь бы он успел до Срока. Не хочется осквернять себя еще раз". Потом хрипло рассмеялся, глядя на ненавистный Камень. "Каков я стал! Себялюбец. Оскверняться ему не хочется! А то, что снова погибнут живые и разумные существа, - это мелочи. Плох ты стал, старик, совсем плох. Самое время уйти. Поторопись, мальчик. Мы ждем". Он так и не уснул до утра. Прощался с жизнью, вспоминая все то, что видел, слышал, чувствовал. Остальное - необходимое - уже было сделано, свитки ждали хозяина. И еще следовало помнить о детях, нерожденных детях, но здесь он не мог ничего поделать. Народ пока не знал. Король не решился раскрыть им тайну, потому что многие могли не выдержать ожидания и сорваться. "Многие"! - да он сам еле сдерживался, а иногда - о Создатель! - иногда так хотелось отыскать убийцу и вырвать у него сердце, принести и швырнуть в чашу бездыханное, полное живительной крови тело, чтобы... Вот-вот. Именно об этом и речь. Поэтому с детьми придется решать потом. Сейчас у него была ночь, - может быть, последняя ночь, - и нужно провести ее так, чтобы потом не хотелось все переиграть по-другому. Старик отдался воспоминаниям, не замечая, как большие, сверкающие в звездном свете капли родились у уголков его глаз и помчались к краю лица, а потом - сначала одна, затем с мгновенным запозданием - другая - сорвались вниз и шлепнулись на каменный пол Зала. Стоит ли обращать на них внимание? К утру высохнут. Ни Король, ни кто-либо другой во всем Нисе не знал, что чары Темного бога ослабли. И предопределенность, созданная драконами, была уже ни к чему... Гулкие пещеры мертвым эхом отзовутся грустно. ...пусто. Здесь когда-то кто-то жил. ...не тужил. Но давно никого уж нет здесь. ...есть! Только память по залам шуршит платьем из высохших выпавших листьев: "Я помню, я помню, и здесь была жизнь. Я помню, я верю", - и молится истово. Только она - все другие забыли, жили ли здесь иль от века не жили. ...были... Путник заблудший, возможно, когда-то здесь заночует, заснет неспокойно, словно почувствует: даты и даты мерно считает город-покойник. Только считает... А что остается, если над ним даже время смеется?! ...бьется. Со временем бьется уныло, устало, много веков, уж не веря в победу, умерший город... Снегов его талых не пробивают растений побеги. А солнце лучами бьет непрестанно, жалит и жжет - и никак не устанет. ...странно. Как страшно, как дико, что все позабыли о том, что здесь было, о тех, что здесь жили. Как больно, как жалко и как же обидно: надежда пропала, надежды не видно. Но, может быть, кто-нибудь все же зайдет, и город найдет, и вспомнит, и вспомнит, и вспомнит, и вспомнит... ..."помню"... 10 Нас обрекли на медленную смерть, Мы к ней для верности прикованы цепями... ...Но рано нас равнять с болотной слизью! - Мы гнезд себе на гнили не совьем! Мы не умрем мучительною жизнью - Мы верной смертью лучше оживем! Владимир Высоцкий К тому времени, когда они оказались на месте, Ренкр уже почти ничего не ощущал - ничего, кроме неотступного мучительного чувства голода. Он даже не пытался подсчитать, сколько времени уже не брал и крошки в рот. Дракон, правда, позволил долинщику напиться, когда они пролетали над какой-то горной речушкой, - парень не стерпел и попросил, чтобы тот спустился. Крылач на удивление спокойно отреагировал и, ни слова не говоря, приземлился на поросший сочной зеленой травой берег. Альв спрыгнул с его спины и, подбежав к воде, упал лицом в голубоватую жидкость, жадно глотая ее, впитывая каждой частичкой кожи, неспособный, казалось, насытиться до предела. Его пленитель терпеливо дожидался поодаль, не подгоняя, но и не спуская с парня внимательных г