---------------------------------------------------------------
 Email: ams@severodvinsk.ru
 Date: 22 Nov 1999
---------------------------------------------------------------



     Еду  сегодня в автобусе, давка, в одной руке дипломат, в другой бутылка
пива.  И при этом надо еще за что-то держаться. Неудобно жутко.  А  тут  еще
кондукторша,  кровопийца,  до  меня  добирается, протискивается сквозь тела,
надо сейчас будет еще доставать кошелек, выуживать два рубля и так далее.  И
подумалось:  черт  возьми,  до  чего  же  идиотски  устроен  наш мир! Вот бы
вытащить сейчас третью,  четвертую,  пятую  и  шестую  руку  из-под  куртки,
расправить  их,  затекшие,  похрустывая  костями  размять... Блин, насколько
удобнее бы стало! Тогда бы я перестал испытывать  какой-либо  дискомфорт  от
давки  и  собственной  загруженности  дипломатами  и  бутылками, первая рука
держала бы дипломат, вторая бутылку, третья держалась за поручень, четвертая
и пятая разбирались бы с кондукторшей, и еще шестая была бы свободной, можно
было бы ей, к примеру, в носу ковыряться... Размечтался. Низзя! Больше  двух
рук не положено.
     Пока  я  обо  всем этом думал, до меня добралась кондукторша. Я кое-как
поставил дипломат на пол, полез за кошельком, достал его. Тут автобус  резко
качнуло.  Я с трудом, но удержал равновесие. Протянул два рубля кондукторше,
но она, вместо того  чтобы  принять  их  у  меня,  как-то  странно  от  меня
попятилась.  Я не ожидал такой реакции и по инерции продолжал протягивать ей
деньги, а она пятилась от меня все дальше, оттесняя мощными телесами стоящих
за  ней  пассажиров;  в глазах ее, к своему изумлению, я увидел неподдельный
ужас. Тут я заметил,  что  в  автобусе  внезапно  наступила  почти  гробовая
тишина; казалось, что даже движок у автобуса стал работать шепотом.
     Плотная  масса тел, только что сжимавшая меня, расступилась, а все люди
пялятся на меня и в глазах у них все тот же дикий страх и  признаки  полного
офигения.   Обескураженный  таким  вниманием,  я оглядел себя. И - о ужас! -
обнаружил, что третья  и  четвертая  рука  на  поверхности:  я  инстинктивно
вытащил их из-под куртки в момент, когда автобус качнуло. Третья держится за
поручень, точнее, за тот вертикальный шест, что стоит в гармошке  у  Икаруса
(я  именно  там стоял), первая по прежнему держит бутылку с пивом, четвертая
кошелек, а вторая протягивает деньги  кондукторше.  Пару  секунд  постояв  в
оцепенении,  я  судорожно убрал "лишние" руки, при этом все перепутав: убрал
первую и четвертую, при этом бутылка, которую держала первая рука, со звоном
упала  на  пол  и разбилась, а рукав "правой" руки обвис пустым безжизненным
шлангом.
     К  черту!  Вытащив  все шесть рук, я сквозь толпу протиснулся к дверям,
раскрыл их и выпрыгнул на ходу  из  автобуса.   Блин,  засветился!  Придется
теперь   изменять   всю   внешность,   паспорт  новый,  легенду  всю  заново
создавать... Так я рассуждал, нервно шагая в направлении  дома,  проходя  то
расстояние,  которое  не  доехал  на  автобусе.  Блин,  а чего же я? До дома
далековато идти. Все равно засветился. Так хоть оторвусь  немного!   Сбросив
куртку, я расправил свои прозрачные крылья и взлетел. М-да, шелест у крыльев
не очень правильный - долго под одеждой были, помялись видно.  Ну  ничего  -
белые  ночи  закончились,  теперь будет ночью темно, так буду хоть иногда по
ночам летать. Набрав высоту, я полетел в сторону дома...

        21 Сентября 1999 года.



     Снег, снег... Иней на деревьях... Ночной Северодвинск, словно сказочный
городок, сделаный изо льда и снега... Свет фонарей и светофоров отражается в
ледяном  покрытии дорог... Тишина, словно в  каком-то сказочном царстве. Чу!
Из подворотни слышатся звуки неторопливой беседы... Но вот  звуки ударов  по
почкам  затихли  и  перешли  в звуки бессильных рыданий,  похожие  на  крики
какой-то сказочной снежной птицы.
     Вот  милицейский уазик, спешащий  по  каким-то своим милицейским делам,
словно решив порадоваться зимней сказке, закрутился на скользком, как каток,
полотне,  пустился в  диковинный  танец,  как какоя-то девочка-школьница,  и
остановил танец,  только уткнувшись в столб, и так застыл, словно вспоминая,
куда  же он так  торопился, а  потом, словно вспомнив  и обрадовавшись,  что
вспомнил, взорвался салютом, раскидывая во  все стороны веселые снопы искр и
улыбаясь языками яркого веселого пламени.
     "Пачку "Арктики", пожалуйста!" - говорю я, протягивая деньги в форточку
коммерческого  ларька. Там  виднеется женское  лицо,  сонное,  но  по-своему
прекрасное, как прекрасно лицо возлюбленной, когда ее будешь рано утром, для
того, чтобы утолить свою страсть. Глаза ее затуманены, словно негой.
     "Э-э...  Шсть.  Шсть  рубл...  Буа!"  -  не  удержав  порыв своей души,
прекрасная  незнакомка заполнила полости денежного ящика открытого кассового
аппарата,  стоящего перед ней, продуктами своего недавнего  пиршества, после
чего, обессиленная, уронила голову на кассовый аппарат, и захрапела,  словно
запела  какую-то  забытую  песенку  из детства.  Ну  спи, спи,  сердечная, и
хороших тебе снов.
     После  чего  мы  идем с  собачонкой домой. У самого  подъезда своего мы
встречаем  усталого  путника.  Он попросил закурить, я  дал,  а  он, закурив
сигарету и затянувшись, с  удовольствием  выпустил дым,  как пилигрим, долго
блуждавший  по пустыне  и  нашедший  наконец  источник животворящей,  чистой
родниковой воды.
     "Ночевать негде. Жил тут с одним в подвале, а он нажрался, сука, волосы
мне все выдрал, я еле ноги унес. Пера сейчас нет. А  то бы уже зарезал урода
нафиг. Завтра достану и зарежу" - проговорил путник, и продолжил свой путь.
     Ну,  счастья  тебе, путник, а  мы  пошли  домой, чтобы  смотреть зимний
сон...

        17 Ноября 1999 года.



     Эдик  проснулся  из-за  телефонного звонка: спрашивали какого-то  Диму.
Сказав,  что Дима уехал в  Котлас (Эдик  всегда так говорил,  когда  кто-кто
попадал к нему по ошибке), он посмотрел на часы: одиннадцать вечера. Работал
телевизор, и там  упитанные морды политиков спорили о том, как жить  дальше.
Блин,  хлопнул  себя  по  лбу  Эдик,  сегодня  же  они  с  Надей  собирались
праздновать  годовщину  знакомства!  А  он случайно заснул  у  телека  и все
проспал. Эдик пододвинул к себе телефон и набрал телефон Нади.
     - Алле, - ответил недовольный женский голос.
     - Кисуня, это я, - виновато ответил Эдик. - Слушай,  такое дело, заснул
вот у телека случайно совершенно, и все проспал. На работе просто замотался.
Извини пожалуйста. Я к тебе сейчас подвалю?
     - Да я так и знала, Заяц - ответила Надя со вздохом. - Я уже привыкла.
     - Ну так я сейчас подойду?
     -  Да  поздноватенько  уже,  мне завтра  на  работу  рано  вставать,  -
неуверенно ответила девушка.
     -  Да, может, ну ее нафиг, работу, годовщина все-таки, - уговаривал  ее
Эдик. - Я вот бутылочку купил, именно то, что ты хотела, "Букет Молдавии". А
то один ее выпью!
     - Ну... Не  знаю...  Ты  действительно  хочешь  придти?  Смотри, погода
какая.
     Эдик  посмотрел  в окно, и  ему  стало грустно: темень, сильный  ветер,
дождь со снегом. Бр-р-р.  И он понял вдруг, что идти ему совсем  не хочется.
Нет, конечно, хочется, с одной стороны, увидется с Надей, с другой - тащится
по такой погоде ну совсем как-то не фонтан... И Эдик решил подумать, потянув
время. Он  отвлек  Надю  от  этой  темы,  рассказав пару более-менее  свежих
анекдотов, прочитанных им в Интернете.
     -  Слушай,  Заяц,  мы с тобой уже,  наверное,  месяц не  виделись!  Мне
постоянно снятся какие-то эротические сны. Меня они уже задолбали!
     - Да-а, - неловко замялся Эдик. - Работа, понимаешь. Запарки сплошные.
     - Работа, работа... Вот смотри, надоест мне это вконец, пойду к соседу,
соблазню его, он мне уже не первый год глазки строит.
     -  Ха. Ну  и  иди.  У нас  вон  на  работе  новая девчушка  симпатичная
появилась, на ксероксе сидит, так она тоже ко мне откровенно подруливает.
     - Подруливает? - ревниво спросила Надя. - А чего это она подруливает?
     - Да, все у  нее  ксерокс  якобы ломается, просит  помочь. Хотя ксерокс
совершенно  исправный,  несколько  дней  назад только  профилактику сделали,
работает, как часики.
     - Ну-ну, девчушка на ксероксе...
     - Да,  а  еще вот сегодня  вдруг  забралась прямо  на ксерокс  и начала
эротические  танцы  всякие  прямо  передо  мной на ксероксе  исполнять,  ну,
стриптиз там, и прочее.
     - Чего-чего?! На ксерокс?! Забралась? Стриптиз?!
     - Ну  да,  забралась,  вертится  и так странно  на меня смотрит. А я  и
говорю: девушка, да вы что, ксерокс - он же не для этого, сломаете...
     -  Ха-а-а,  ну-ну,  стриптиз  на  ксероксе,  -  засмеялась  Надя, поняв
наконец, что это шутка. Эдик обожал вешать ей так на уши лапшу: она слушает,
слушает,   верит,  поражается,  а  он  тащится   на  ее  безхитростностью  и
доверчивостью.  За  два  года  знакомства, конечно, она  уже стала  не такая
легковерная, но все равно покупалась часто.
     Потом они еще поболтали о всякой ерунде. И снова  все вернулось на тему
секса.
     -  Знаешь, а я сейчас  лежу  в своей  постельке.  В  одних трусиках,  -
замяукала вдруг Надя. - И в ночнушке кружевной, короткой такой, которая тебе
так нравится.
     - Ну... - насторожился Эдик.
     - Ну, что ну? В "секс по телефону" я хочу поиграть!
     - Да не, не надо... Не могу я так. К тому же, я подозреваю, что телефон
мой  прослушивается,  -  стал отнекиваться Эдик, живо  вдруг представив, как
потный ФСБ-шник с майорскими погонами в наушниках будет... хм... "тихо сам с
собою,  левою рукою"... Эдик действительно подозревал,  что  телефон  его на
прослушке, к тому же  и  кое-что говорило  в  пользу  этой  теории: какие-то
постоянные шелчки,  заниженное напряжение в линии, наличие высокой частоты в
линии, постоянно, раз по десять в день,  кто-то  попадал  к ним по ошибке. А
Эдик  немного  разбирался   в  этих  делах  и  представлял  себе  технологии
прослушивания.
     - Ну вот... - вздохнула Надя. - Слушай, а прыгай в трубку и прилетай ко
мне по проводам?
     - По  проводам? А что? - Эдик даже удивился, как такая простая мысль не
пришла к  нему раньше. - Почему нет? Можно. Давай. Подожди только, не  клади
трубку, оденусь только да возьму кое-что.
     - Зачем тебе одеваться? Там же не холодно, - засмеялась Надя.
     - Действительно, - удивился Эдик. - Зачем одеваться? Ну ладно, но взять
кое-что нужно. Я сейчас, подожди.
     Он сбегал в  кухню, взял из холодильника приготовленную бутылку "Букета
Молдавии",  а  также  бутылку  пива,  которую, к  удивлению  своему,  он там
обнаружил (по-видимому, мать купила, вряд ли она хотела ему приятный сюрприз
сделать,  скорее  всего,  купила  для  теста  - пироги  собиралась  делать),
быстренько почистил  зубы и быстренько  переоделся. Помешкав еще немного, он
схватил плейер. Проверил - батарейки еще живые,  работает. А,  еще  ключи от
квартиры на всякий случай.  Когда  он снова схватил  трубку, Надя недовольно
спросила:
     - Ну, и куда ты пропал?
     - Да  я тут  приготовления делал. Ладно, я готов.  Скоро буду. В-общем,
жди и не вешай трубку. Только не вешай трубку!
     Глубоко вздохнув, как перед погружением в воду, Эдик нырнул. Напоследок
он успел уловить обрывок Надиной  фразы:  "Подожди, ты что, взаправду  решил
...". Недоверчивый такой голос, отметил про себя  Эдик. Видно, гадает, вешал
я ей опять лапшу на уши или же серьезно говорил.



     Внутри  линии  было  тихо  и  как-то  нереально.  Круглые  стены  линии
светились ровным, мягким желтым светом, уходя бесконечно вдаль. Эдик парил в
пространстве  линии, не  задевая ногами пола,  а его  несло  вперед какой-то
силой,  довольно быстро. Это  ощущение, что совершенно  не двигаешь ногами и
вообще никаких  усилий  не предпринимаешь, и летишь с такой скоростью, такое
классное!  Правда, сначала  его насторожило, что  линия ведет  его не  в  ту
сторону,  где  живет Надя, но  потом он  понял: надо  ведь  сначала  до  АТС
долететь, а она, эта АТС, совершенно в другой стороне, а потом уже от АТС он
полетит к Наде. Такой вот крюк надо делать. Да  ладно, самому ногами двигать
же не надо, полетаем.
     Эдик нацепил  на уши наушники:  в  плейере  оказалась кассета  с  "Пинк
Флойд". Классно. Закурил  сигарету. Да, я же бутылочку пива на дорожку взял!
Чем  открыть  только? Тут, в линии, никаких углов нету. Помучившись немного,
он  открыл  бутылку ключом  от  квартиры.  Ну, теперь  совсем хорошо.  Пиво,
сигарета, музычка, полет... Так он летел некоторое время,  кайфуя и ни о чем
не думая. Между  делом,  долетел до телефонной  станции, пролетел  ее и взял
курс к Надиному дому.
     Душа пела, Эдик  стремительно поглощал пространство. Как  же  он раньше
пренебрегал такими полетами? Эдик распластался в воздухе и изображал из себя
некий   самолет,  который,  покачивая  иногда  крыльями,  в  соответствии  с
преодолеваемыми   поворатами,   летит   в  каком-то  кибер-пространстве.  Он
совершенно утратил чувство реальности. Может, хорошо быть электроном?
     Его  мезмятежный полет оборвал вдруг грубый женский голос, громоподобно
прозвучавший в пространстве линии.
     "Алле!  Алллеееее! Это со станции говорят.  Вы  разговариваете или как?
Алле! Если не разговариваете, положите трубку: линию занимаете!"
     Эдик  похолодел.  О  ч-черт, черт!  Ага, вон  шлюз,  контактная группа,
наверное, осталось только его пройти, а  там уже финишная  прямая, а там сам
доползу до Надиного телефона как-нибудь. Эдик изо всех сил задрыгал ногами и
руками, пытаясь хоть чуть-чуть увеличить скорость. Ну, ну, еще чуть-чуть...
     "Разьединяю!" - прогремел все тот же голос.
     Через секунду все изменилось. Мгновенно внутренности  линии погрузились
во  тьму:  стены линии, только  что светившиеся мягким  желтым светом, стали
безжизненными; с  жутким  грохотом разошлась  контактная группа, до  которой
оставалось  совсем  близко,  а  в  том  месте,  где  только  что  был  шлюз,
образовалась огромная пропасть, в  линию хлынул,  если так можно выразиться,
бледный свет снаружи, через этот  проем. А сила, державшая Эдика в воздухе и
несшая его, внезапно исчезла, и он упал на пол, больно ударившись коленями.
     Ну вот, блин, а так все хорошо начиналось! Эдик, прихрамывая, подошел к
краю пропасти - разъединенной контактной группе. Тут линия резко обрывалась,
и  срез  был  закрыт каким-то  совершенно  прозрачным, но  также  совершенно
непробиваемым  полем.  Далеко снаружи, виднелся  другой контакт - огромный и
совершенно  недосягаемый.  Эдик  стал  колотиться  ногами  и  руками  в  эту
преграду, вопя и матерясь, сам понимая, что его никто не услышит.
     В  наушниках до  сих  пор  звучал "Пинк  Флойд". Эдик понял,  что такая
музыка совершенна нелепа и неуместна в его положении, да и просто его бесит,
поэтому он выключил плейер.
     Что же делать? Во блин, попал! Один, ночью, черт-те где, и как отсюдова
вообще выбраться? Эдик сел на  пол,  подперев голову руками. Думай,  голова,
думай! Эдик вспомнил, что у него еще была  с собой  бутылочка "Молдавии". Не
разбилась  хоть при падении? Не-е, целехонька,  хоть  одно утешение. Выдавив
ключом от квартиры пробку вовнуть, Эдик стал потихоньку прихлебывать сладкое
вино.  Тут  его внимание привлекли  какие-то голоса, доносившиеся  откуда-то
неподалеку. Два  голоса - мужской  и женский. Ба, так  это  же Надин  голос!
Интерессант! Эдик поднялся и пошел в том направлении.
     "Знаешь, а  я сейчас  лежу в  своей постельке. В  одних  трусиках.  И в
ночнушке кружевной,  короткой такой,  которая тебе  так нравится"  -  мяукал
женский голос. "Ну..." - отвечал настороженый мужской. "Ну, что ну?  В "секс
по телефону" я хочу поиграть!" - капризно отвечал женский.
     И так повторялся по кругу это диалог.
     Ха,  так мужской голос - это же мой! Это же наш разговор по телефону! -
догадался Эдик.
     Он обнаружил маленькую отворотку влево от основной  линии. Прошел туда.
Ага, это вот отсюда слышится. Ага, вот выход из линии. Эдик высунулся наружу
по пояс и прям-таки обомлел.
     За  пультом, заставленном микрофонами и всяческой аппаратурой, сидел...
да, майор в наушниках и даже... неудобно как-то об этом говорить... ну да, и
при том  именно  левой  рукой  он  это  делал, слушая  запись Эдика  с Надей
разговора. Только выглядел он еще более  живописно, чем его представлял себе
Эдик:  мундир  его  был донельзя засален,  ужасно  мятый,  а кожа лица  была
зеленой, какая бывает у  людей, которые никогда не бывают на свежем воздухе.
Справа  от  него дымилась чашка с  кофем,  слева стоял компьютер, на  экране
которого вертелся виндошный скринсейвер - окошечки. Еще  там стояла какая-то
аппаратура,   судя   по   всему,  акустическая.  Они  пару  секунд   ошалело
рассматривали друг друга.
     "Здрасьте"  -  сказал  Эдик,  потом  схватил чашку  с  горячим  кофе  и
выплеснул  ее  содержимое в лицо  этому  майору.  Майор  заорал, схватившись
руками за обожженое лицо, и упал вместе  со стулом  на спину. Эдик  выхватил
из-за  пазухи  бутылку вина  и полил  его  содержимого  на  компьютер  и  на
аккустическую аппаратуру. Сноп искр, треск, хлопки, дым.
     Потом Эдик ретировался обратно в линию.  Вдогонку ему еще долго звучали
жуткие маты и вопли.
     Ну что ж, хоть повеселился немного. Да, а что же дальше-то делать?



     Эдик еще  пару часов  бесцельно  бродил  по  просторам  линии. Странно,
летать по  этим бесконечным коридорам было в  кайф, а вот бродить пешком, да
еще  и в темноте, совсем как-то грустно. Да еще если представишь бесконечную
длину этих коридоров...
     Когда Эдик  уже отчаялся найти выход  из  этих казематов,  линия  вдруг
неожиданно снова  ожила:  с грохотом  сомкнулась контактная  пара, а  в  том
месте, где  только  что была  пропасть, образовалось  продолжение  коридора,
такого же, как и везде, бесконечного и желтого, как будто и не было  на этом
месте никакой  пропасти; стены снова засветились  ровным желтым светом,  его
снова подняло  в воздух  и  понесло электросилой вперед. Уффф... Слава Богу!
Ура, спасен! И какой это кайф снова лететь после этих бесконечных блужданий!
Настроение тут же поправилось, захотелось петь.  Интересно,  куда я  попаду?
Хорошо бы, если  б все-таки  к  Наде, хотя навряд ли: вряд  ли  она стала бы
звонить  куда-то в  такое  время, а если бы даже и позвонила мне, трубку все
равно  взять  некому, и связь бы не установилась. Да, в принципе, и неважно,
куда я попаду, главное, что  до  освобождения не так далеко осталось: там уж
пешком доберусь.  Эдик снова нацепил наушники; вино он уже допил, и немножко
даже  в  голове  зашумело.  Пока в  подавленном  состоянии  был, ни  фига не
действовало  вино.  А вот  полетел -  и надо же, подействовало! Эдик  впал в
эйфорию,  и  не заметил,  как долетел до  места  назначения.  Он  еле  успел
среагировать   и,  выставив  ноги  вперед,   вылетел   наружу.  Вылетая,  он
почувтствовал, как ноги его во что-то уперлись, но преграда тут же исчезла.
     Вылетев из трубки, Эдик счастливо заорал: "Ну, здрасьте, народ!!"
     Только после этого он осмотрелся.
     Какой-то мужик тоже находился в движении:  он, пошатываясь и держась за
правую сторону головы,  точнее, скорее  за  правое  ухо, то ли пятился очень
быстро  от Эдика,  то  ли  просто  пытался сохранить равновесие, отброшенный
чем-то. А, понял Эдик, я же его, бедолагу, наверное, обеими ногами по голове
пнул со всего  разгону, когда из  трубки вылетал. У  него стали  зарождаться
нехорошие предчувствия, что ему сейчас, как минимум, будут бить морду - вряд
ли  этот  мужик  отнесется  с  пониманием  к тому факту,  что  Эдик пнул его
неспециально.
     Эдик  очутился в прокуренной комнате. В одном ее  конце  стоял стол, за
которым сидело несколько человек. На столе стояла наполовину пустая литровая
бутылка  водки. За столом сидело несколько человек: одни из них в ментовской
форме,  другие бритые, с  расстопыренными  пальцами и  с золотыми цепями  на
здоровых шеях;  в отдалении стояли  такие же бритоголовые парни и  держали в
руках... ба!  автоматы  Калашникова!  Те,  что  сидели  за  столом  как  раз
собирались выпить: видно было, как они протянули навстречу друг другу руки с
рюмками, видно, как раз чокались. В другой стороне, там, где находился Эдик,
находился  телефон, старый такой, еще  советского  типа, массивный  такой, а
также стоял какой-то металлический ящик.
     Все разом посмотрели на Эдика. Наступила тяжелая такая, гробовая пауза.
Точнее,  гробовая тишина наступила  там, у них:  у  Эдика-то  на  ушах  были
наушники и там играл все тот  же "Пинк Флойд", он  так и влетел в наушниках.
Эдик только  собрался было раскрыть рот, чтобы  сказать  что-то, извиниться,
что ли, как последовал оглушительный удар  по голове. Наушники слетели с его
головы. Эдик упал, оглушенный, на четвереньки, совершенно ничего не слыша, и
тут же над его головой засвители пули, правда, Эдик этого свиста тоже уже не
слышал.  Странно, успел  подумать Эдик:  только что  в ушах был Пинк, а  вот
теперь наушников нет,  а тут, оказывается, полная  тишина. Краем глаза  Эдик
увидел, как все,  кто  сидел за  столом,  повскакивали  со  своих мест и как
сумасшедшие стреляют  по  нему из пистолетов,  автоматов  и помповых  ружей.
Странно так, беззвучно стреляют... А, так это же просто он, Эдик, оглушен...
     Эдик, как безумный,  бешено  перебирая руками и ногами, на четвереньках
пополз в сторону телефона, прячась от пуль за металлическим ящиком, стоявшим
здесь  же; в доли секунды он уже был около телефона. Но,  когда он уже готов
был  прыгнуть в  болтающуюся  на шнуре  трубку, телефон, да и  трубка  тоже,
словно в замедленной съемке, разлетелись в мелкие щепки от попадания пуль.
     Ой. Что теперь? Кончат его сейчас здесь. Эдик уже мысленно попрощался с
жизнью, как увидел  на полу около себя валяющуюся  гранату.  Целую, с чекой.
Странно, конечно, что гранаты так вот запросто валяются по полу, но Эдик уже
ничему  не  удивлялся. Он схватил ее,  выдернул чеку и бросил гранату  из-за
ящика в сторону стрелявших. Последовал мощный взрыв. Ба! Слух вернулся. Эдик
выглянул  из-за  своего  укрытия:  там,  откуда только что стреляли,  стояла
сплошная  завеса дыма  и пыли, оттуда доносились  стоны, маты и  угадывались
движения. Эдик  сделал  рывок  и в  два  прыжка  очутился в дверном  проеме,
который выводил  из комнаты в коридор.  Через несколько секунд он уже был на
улице: прохладный ветер освежающе дунул ему в  лицо, и  даже падающие мокрые
хлопья снега не казались такими уж мерзкими. Судя  по всему,  Эдик находился
на  каком-то складе: кругом были сплошь какие-то ящики и бочки. Он побежал в
сторону будки  сторожа, видневшейся неподалеку, предполагая,  что именно там
должен  находится выход  со склада.  Вдруг  сзади  он  услышал голоса, потом
выстрелы  и звуки свистящих над  головой пуль. Эдик  кинулся  куда-то  вбок,
спрятался  за  ящиками;  глаза  его уже  почти  привыкли к  темноте,  и  он,
обнаружив в ящиках проход, кинулся туда.
     Эдик  успел  заметить, что  это  были ящики из-под стеклотары. До  него
донеслись крики: мол, сюда,  сюда, я  видел,  как  он в этих ящиках скрылся.
М-да, однако же  эти ящики были выстроены в виде  натурального лабиринта. Он
уже   слышал   тяжелое  дыхание  преследователя.   Затаившись  за  очередным
поворотом,  Эдик  решил  подкараулить  его.  Когда  тот  подошел  на  нужное
расстояние, Эдик поднатужился и уронил на него  целую стену ящиков. Раздался
сдавленый  крик.  Ага, значит попал. Эдик выглянул  из-за  своего укрытия  и
увидел  торчащую из-под горы ящиков  руку, а  рядом -  "калашников". Нет уж,
подумал  Эдик, я не буду  уподобляться  тем  туповатым  героям  из боевиков,
которые,  даже  будучи  совершенно  безоружны,  даже  сообразить   не  могут
подобрать валяющееся оружие. Эдик схватил автомат и двинулся дальше. До него
донеслось:  "Братва,  на  выходе его караульте,  на  выходе,  никуда  он  не
денется!"   Эдик   осмотрелся.  Да,   действительно,   забор   высокий,   не
перепрыгнуть, а  если ящики составлять  один на другой,  то  его  раз десять
подстрелить  успеют.  "Бля, да я  его сейчас  похороню  в  этих  ящиках!"  -
донеслось  до  уха Эдика, после чего послышалась  дикая  стрельба, а  вокруг
Эдика  засвистели пули, отламывая  щепки от  ящиков.  Ого! Деревянная  стена
стала  обваливаться, грозя завалить  его. Действительно, сейчас ведь если не
подстрелит, то завалит!  Эдик  отчаянно  ломанулся  наружу. Нежиданно  ящики
кончились,  и он  очутился  на открытом пространстве. Эдик выставил  автомат
перед  собой и стал беспорядочно палить во все стороны, не целясь ни во что,
веером. Внезапно  его автомат  умолк: кончился рожок. Черт! А, вот  и выход,
ворота склада. Эдик побежал в сторону выхода, ожидая выстрела в спину, и тут
что-то громыхнуло. Потом еще, еще и еще; снег  обагрился заревом. У Эдика не
было  сил обернуться, он  отчаянно бежал  и бежал, а сзади что-то взрывалось
все  больше  и больше. Выбежав  за  ворота, он  наконец нашел  в  себе  силы
обернуться:  вся  территория  склада  полыхала  в сплошном зареве, слышались
взрывы, в  небо  взлетали, как ракеты,  бочки.  Видно, он все-таки  попал из
автомата куда-то не туда. Или, наоборот, туда.
     Эдик бежал,  как ошпареный, и минут через пять такого  бега  сообразил,
что находится  на Яграх*. Этого  еще не  хватало!  Отсюда до дома километров
десять.  На часах - четыре утра. На улицах - ни души,  ни одной машины.  Тут
только он сообразил, что на нем  только легкая рубашка, а  на улице довольно
неслабый ветер и  мокрый снег с дождем. Ладно, выживем, раз до сих пор  жив,
значит,  это уж точно переживем. Хотя,  конечно, тоскливо. Он вспомнил, что,
когда ему приходилось топать домой под дождем или вообще было тоскливо идти,
он старался прикинуть, сколько времени надо  добираться, абстрагироваться от
расстояния  и  сделать  себе  установку:  осталось   помокнуть  только  лишь
столько-то минут.  Он и сейчас  так попытался прикинуть, да получилось,  что
терпеть осталось не меньше  часа. Тоже не очень утешительно. А может,  найти
телефон-автомат, позвонить Наде и... Ну нет уж, хватит с меня  этих полетов!
Еще круче попаду! Да и к  тому же, тут, на Яграх, рабочего телефона-автомата
хрен сыщешь:  все раздолбаны, пока искать целый буду, скорее  пешком до дома
добраться! Ч-черт, башка как болит. Эдик потрогал голову: она была  в крови.
Ого, похоже, пулей  задело.  Вот оно  чего меня по башке-то стукнуло! Видно,
действительно родился в рубашке: пуля  только царапнула череп. Блин, а зачем
я  "калаш"  с собой тащу  до сих  пор?! Чур меня, чур!  Эдик  размахнулся  и
выкинул автомат в воды залива, что плескались тут же: он как раз бежал через
мост. Вскоре Эдик встретил пожарные машины, несущиеся с сиренами. Он даже не
сразу сообразил, что они едут тушить пожар, которые устроил  он, Эдик. Потом
еще были милицейские машины и "скорая помощь", но Эдик был  уже осторожнее и
спрятался от них за обочиной.
     Так  он и  бежал  трусцой,  безостановочно  бормоча под нос: "Блин,  ну
попал, ну  попал!  Романтик гребаный! Нашел на свою задницу приключений!  Ну
попал!  Ну, блин! Как жив остался? Ну, е-мое! Ну, придурок!  И чего дома  не
сиделось? 'Секретные  материалы' лучше бы  по  телеку  посмотрел.  Романтик,
блллин!"...

     5 Ноября 1999 года.

     Примечание:
     * Район города Северодвинска, остров Ягры, довольно дикое  место ночью,
хотя там и живут люди.




Популярность: 4, Last-modified: Sat, 01 Jan 2000 07:54:36 GMT