Владимир Высоцкий. 1979 год

 
  • Владимир Высоцкий. 1979 год
  • x x x
  • x x x
  • Лекция о международном положении
  • прочитанная человеком, посаженным
  • на 15 суток за мелкое хулиганство,
  • своим сокамерникам
  • x x x
  • x x x
  • x x x
  • x x x
  • x x x
  • x x x
  • Через десять лет
  • x x x
  • x x x
  • Из детства
  • x x x
  • x x x
  • {К 15-летию Театра на Таганке}
  • {С.Я.Долецкому в день 50-летия}

  • x x x



          В белье плотной вязки,
          В шапчонке неброской,
          Под буркою бати -
          Опять шерстяной -
          Я не на Аляске,
          Я не с эскимоской, -
          Лежу я в кровати
          С холодной женой.

          Идет моей Наде
          В плетеной рогоже,
          В фуфайке веселой,
          В китайском плаще,
          И в этом наряде
          Она мне дороже
          Любой полуголой,
          А голой - вообще!

          Не нашел сатана денька,
          Все зимы ему мало! -
          Нет, напакостил в праздник точь-в-точь!..
          Не тяни же ты, Наденька,
          На себя одеяло
          В новогоднюю ночь!

          Тьфу в нас, недоенных,
          Чего мы гундосим!
          Соседу навесить -
          Согреться чуток?
          В центральных районах
          В квартирах - плюс восемь,
          На кухне - плюс десять,
          Палас - как каток.

          Сожгем мы в духовке
          Венгерские стулья
          И финское кресло
          С арабским столом!
          Где надо - мы ловки:
          Все прем к себе в улья,
          А тут, интересно,
          Пойдем напролом?

          Вдруг умы наши сонные
          Посетила идея:
          Десять - это же с водкой полста!
          Наливай же граненые,
          Да давай побыстрее!..
          Вот теперь красота!

          1979

    x x x



          Слева бесы, справа бесы,
          Нет! По новой мне налей!
          Эти - с нар, а те - из кресел:
          Не поймешь, какие злей.

          И куда, в какие дали,
          На какой еще маршрут
          Нас с тобою эти врали
          По этапу поведут!

          Ну, а нам что остается?
          Дескать - горе не беда?
          Пей, дружище, если пьется,
          Все пустыми невода.

          Что искать нам в этой жизни?
          Править к пристани какой?
          Ну-ка, солнце, ярче брызни!
          Со святыми упокой...

          1979

    Лекция о международном положении

    прочитанная человеком, посаженным

    на 15 суток за мелкое хулиганство,

    своим сокамерникам




          Я вам, ребяты, на мозги не капаю,
          Но вот он - перегиб и парадокс:
          Ковой-то выбирают римским папою -
          Ковой-то запирают в тесный бокс.

          Там все места - блатные расхватали и
          Пришипились, надеясь на авось, -
          Тем временем во всей честной Италии
          На папу кандидата не нашлось.

          Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, -
          Я б засосал стакан - и в Ватикан!

          Церковники хлебальники разинули,
          Замешкался маленько Ватикан, -
          Мы тут им папу римского подкинули -
          Из наших, из поляков, из славян.

          Сижу на нарах я, в Нарофоминске я.
          Когда б ты знала, жизнь мою губя,
          Что я бы мог бы выйти в папы римские, -
          А в мамы взять - естественно, тебя!

          Жаль на меня не вовремя накинули аркан, -
          Я б засосал стакан - и в Ватикан!

          При власти, при деньгах ли, при короне ли -
          Судьба людей швыряет как котят.
          Но как мы место шаха проворонили?!
          Нам этого потомки не простят!

          Шах расписался в полном неумении -
          Вот тут его возьми и замени!
          Где взять? У нас любой второй в Туркмении -
          Аятолла и даже Хомейни.

          Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран, -
          А мне бы взять Коран - и в Тегеран!

          В Америке ли, в Азии, в Европе ли -
          Тот нездоров, а этот вдруг умрет...
          Вот место Голды Меир мы прохлопали, -
          А там - на четверть бывший наш народ.

          Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли
          Таланты - все при шпаге, при плаще, -
          Руслан Халилов, мой сосед по камере, -
          Там Мао делать нечего вообще!

          1978-1979

    x x x



          Меня опять ударило в озноб,
          Грохочет сердце, словно в бочке камень.
          Во мне живет мохнатый злобный жлоб
          С мозолистыми цепкими руками.

          Когда мою заметив маету,
          Друзья бормочут: "Скоро загуляет", -
          Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
          Он кислород вместо меня хватает.

          Он не двойник и не второе "я",
          Все объясненья выглядят дурацки, -
          Он плоть и кровь - дурная кровь моя -
          Такое не приснится и Стругацким.

          Он ждет, когда закончу свой виток,
          Моей рукою выведет он строчку, -
          И стану я расчетлив и жесток
          И всех продам - гуртом и в одиночку.

          Я оправданья вовсе не ищу, -
          Пусть жизнь уходит, ускользает, тает.
          Но я себе мгновенья не прощу,
          Когда меня он вдруг одолевает.

          Но я собрал еще остаток сил,
          Теперь его не вывезет кривая:
          Я в глотку, в вены яд себе вгоняю -
          Пусть жрет, пусть сдохнет - я перехитрил.

          1979

    x x x



          Мой черный человек в костюме сером!..
          Он был министром, домуправом, офицером,
          Как злобный клоун он менял личины
          И бил под дых, внезапно, без причины.

          И, улыбаясь, мне ломали крылья,
          Мой хрип порой похожим был на вой,
          И я немел от боли и бессилья
          И лишь шептал: "Спасибо, что живой".

          Я суеверен был, искал приметы,
          Что мол, пройдет, терпи, все ерунда...
          Я даже прорывался в кабинеты
          И зарекался: "Больше - никогда!"

          Вокруг меня кликуши голосили:
          "В Париж мотает, словно мы в Тюмень, -
          Пора такого выгнать из России!
          Давно пора, - видать, начальству лень".

          Судачили про дачу и зарплату:
          Мол, денег прорва, по ночам кую.
          Я все отдам - берите без доплаты
          Трехкомнатную камеру мою.

          И мне давали добрые советы,
          Чуть свысока похлопав по плечу,
          Мои друзья - известные поэты:
          Не стоит рифмовать "кричу - торчу".

          И лопнула во мне терпенья жила -
          И я со смертью перешел на ты,
          Она давно возле меня кружила,
          Побаивалась только хрипоты.

          Я от суда скрываться не намерен:
          Коль призовут - отвечу на вопрос.
          Я до секунд всю жизнь свою измерил
          И худо-бедно, но тащил свой воз.

          Но знаю я, что лживо, а что свято, -
          Я это понял все-таки давно.
          Мой путь один, всего один, ребята, -
          Мне выбора, по счастью, не дано.

          1979

    x x x



          Я никогда не верил в миражи,
          В грядущий рай не ладил чемодана -
          Учителей сожрало море лжи
          И выплюнуло возле Магадана.

          Но свысока глазея на невежд,
          От них я отличался очень мало -
          Занозы не оставил Будапешт,
          А Прага сердце мне не разорвала.

          А мы шумели в жизни и на сцене:
          Мы путаники, мальчики пока!
          Но скоро нас заметят и оценят.
          Эй! Против кто?
          Намнем ему бока!

          Но мы умели чувствовать опасность
          Задолго до начала холодов,
          С бесстыдством шлюхи приходила ясность
          И души запирала на засов.

          И нас хотя расстрелы не косили,
          Но жили мы, поднять не смея глаз, -
          Мы тоже дети страшных лет России,
          Безвременье вливало водку в нас.

          1979

    x x x



          А мы живем в мертвящей пустоте -
          Попробуй надави, так брызнет гноем...
          И страх мертвящий заглушаем воем -
          И вечно первые, и люди, что в хвосте.

          И обязательное жертвоприношенье,
          Отцами нашими воспетое не раз,
          Печать поставило на наше поколенье,
          Лишило разума, и памяти, и глаз.

          И запах крови, многих веселя...

          1979

    x x x



          Мне скулы от досады сводит:
          Мне кажется который год,
          Что там, где я, - там жизнь проходит,
          А там, где нет меня, - идет!

          А дальше - больше, каждый день я
          Стал слышать злые голоса:
          - Где ты - там только наважденье,
          Где нет тебя - все чудеса!

          Ты только ждешь и догоняешь,
          Врешь и боишься не успеть,
          Смеешься меньше ты и, знаешь,
          Ты стал разучиваться петь!

          Как дым твои ресурсы тают,
          И сам швыряешь все подряд.
          Зачем? Где ты - там не летают,
          А там, где нет тебя, - парят.

          Я верю крику, вою, лаю,
          Но все-таки, друзей любя,
          Дразнить врагов я не кончаю,
          С собой в побеге от себя.

          Живу, не ожидая чуда,
          Но пухнут жилы от стыда -
          Я каждый раз хочу отсюда
          Сбежать куда-нибудь туда.

          Хоть все пропой, протарабань я,
          Хоть всем хоть голым покажись,
          Пустое все: здесь - прозябанье,
          А где-то там - такая жизнь!

          Фартило мне, Земля вертелась,
          И взявши пары три белья,
          Я шасть - и там! Но вмиг хотелось
          Назад, откуда прибыл я.

          1979

    x x x



          Я верю в нашу общую звезду,
          Хотя давно за нею не следим мы:
          Наш поезд с рельс сходил на всем ходу -
          Мы все же оставались невредимы.

          Бил самосвал машину нашу в лоб,
          Но знали мы, что ищем и обрящем, -
          И мы ни разу не сходили в гроб,
          Где нет надежды всем в него сходящим.

          Катастрофы, паденья, - но между -
          Мы взлетали туда, где тепло...
          Просто ты не теряла надежду,
          Мне же - с верою очень везло.

          Да и теперь, когда вдвоем летим,
          Пускай на ненадежных самолетах, -
          Нам гасят свет и создают интим,
          Нам и мотор поет на низких нотах.

          Бывали "ТУ" и "ИЛы", "ЯКи", "АН"...
          Я верил, что в Париже, Барнауле
          Мы сядем, - если ж рухнем в океан,
          Двоих не съесть и голубой акуле!

          Все мы смертны - и люди смеются:
          Не дождутся и нас города!
          Я же знал: все кругом разобьются,
          Мы ж с тобой - ни за что никогда.

          Мне кажется такое по плечу -
          Что смертным не под силу столько прыти! -
          Что налету тебя я подхвачу,
          И вместе мы спланируем в Таити.

          И если заболеет кто из нас
          Какой-нибудь болезнею смертельной,
          Она уйдет, - хоть искрами из глаз,
          Хоть стонами и рвотою похмельной.

          Пусть в районе Мэзона-Лаффита
          Упадет злополучный "Скайлаб"
          И судьба всех обманет - финита, -
          Нас она обмануть не смогла б!

          1979

    Через десять лет




          Еще бы - не бояться мне полетов,
          Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
          Жалея вроде, колет как игла.
          "Эх, - говорит, - бедняга!
          У них и то в Чикаго
          Три дня назад авария была!.."

          Хотя бы сплюнул, все же люди - братья,
          И мы вдвоем и не под кумачом, -
          Но знает, черт, и так для предприятья
          Я - хоть куда, хоть как и хоть на чем!

          Мне не страшно, я навеселе, -
          Чтоб по трапу пройти не моргнув,
          Тренируюсь уже на земле
          Туго-натуго пояс стянув.

          Но, слава богу, я не вылетаю -
          В аэропорте время коротаю
          Еще с одним таким же - побратим, -
          Мы пьем седьмую за день
          За то, что все мы сядем,
          И может быть - туда, куда летим.

          Пусть в ресторане не дают на вынос,
          Там радио молчит - там благодать, -
          Вбежит швейцар и рявкнет: "Кто на Вильнюс!..
          Спокойно продолжайте выпивать!"

          Мне лететь - острый нож и петля:
          Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
          И еще - безопасности для -
          Должен я сам себя пристегнуть!

          У автомата - в нем ума палата -
          Стою я, улыбаюсь глуповато:
          Такое мне ответил автомат!..
          Невероятно, - в Ейске -
          Почти по-европейски:
          Свобода слова, - если это мат.

          Мой умный друг к полудню стал ломаться -
          Уже наряд милиции зовут:
          Он гнул винты у "ИЛа-18"
          И требовал немедля парашют.

          Я приятеля стал вразумлять:
          "Паша, Пашенька, Паша, Пашут.
          Если нам по чуть-чуть добавлять,
          То на кой тебе шут парашют!.."

          Он пояснил - такие врать не станут:
          Летел он раз, ремнями не затянут,
          Вдруг - взрыв! Но он был к этому готов:
          И тут нашел лазейку -
          Расправил телогрейку
          И приземлился в клумбу от цветов...

          Мы от его рассказа обалдели!
          А здесь все переносят - и не зря -
          Все рейсы за последние недели
          На завтра - тридцать третье декабря.

          Я напрасно верчусь на пупе,
          Я напрасно волнуюсь вообще:
          Если в воздухе будет ЧП -
          Приземлюсь на китайском плаще!

          Но, смутно беспокойство ощущая,
          Припоминаю: вышел без плаща я, -
          Ну что ж ты натворила, Кать, а, Кать!
          Вот только две соседки -
          С едой всучили сетки,
          А сетки воздух будут пропускать...

          Мой вылет объявили, что ли? Я бы
          Не встал - теперь меня не поднимай!
          Я слышу: "Пассажиры на ноябрь!
          Ваш вылет переносится на май!"

          Зря я дергаюсь: Ейск не Бейрут, -
          Пассажиры спокойней ягнят,
          Террористов на рейс не берут,
          Неполадки к весне устранят.

          Считайте меня полным идиотом,
          Но я б и там летел Аэрофлотом:
          У них - гуд бай - и в небо, хошь не хошь.
          А здесь - сиди и грейся:
          Всегда задержка рейса, -
          Хоть день, а все же лишний проживешь!

          Мы взяли пунш и кожу индюка - бр-р!
          Снуем теперь до ветра в темноту:
          Удобства - во дворе, хотя - декабрь,
          И Новый год - летит себе на "ТУ".

          Друг мой честью клянется спьяна,
          Что он всех, если надо, сместит.
          "Как же так, - говорит, - вся страна
          Никогда никуда не летит!.."

          ...А в это время гдей-то в Красноярске,
          На кафеле рассевшись по-татарски,
          О промедленье вовсе не скорбя,
          Проводи сутки третьи
          С шампанским в туалете
          Сам Новый год - и пьет сам за себя!

          Но в Хабаровске рейс отменен -
          Там надежно засел самолет, -
          Потому-то и новых времен
          В нашем городе не настает!

          1979

    x x x



          Я спокоен - Он мне все поведал.
          "Не таись!" - велел. И я скажу -
          Кто меня обидел или предал,
          Покарает Тот, кому служу.
          Не знаю, как: ножом ли под ребро,
          Или сгорит их дом и все добро,
          Или сместят, сомнут, лишат свободы...
          Когда? Опять не знаю, - через годы
          Или теперь. А может быть - уже...
          Судьбу не обойти на вираже
          И на кривой на вашей не объехать,
          Напропалую тоже не протечь.
          А я? Я - что! Спокоен я, по мне - хоть
          Побей вас камни, град или картечь.

          1979

    x x x



          Мы бдительны - мы тайн не разболтаем,
          Они в надежных жилистых руках.
          К тому же этих тайн мы знать не знаем -
          Мы умникам секреты доверяем,
          А мы, даст бог, походим в дураках.

          Успехи взвесить - нету разновесов,
          Успехи есть, а разновесов нет.
          Они весомы и крутых замесов,
          А мы стоим на страже интересов,
          Границ, успехов, мира и планет.

          Вчера отметив запуск агрегата,
          Сегодня мы героев похмелим:
          Еще возьмем по полкило на брата,
          Свой интерес мы побоку, ребята, -
          На кой нам свой, и что нам делать с ним?

          Мы телевизоров понакупали,
          В шесть - по второй - глядели про хоккей,
          А в семь - по всем - Нью-Йорк передавали -
          Я не видал, мы Якова купали.
          Но там у них, наверное - о'кей!

          Хотя волнуюсь, в голове вопросы:
          Как негры там? - А тут детей купай! -
          Как там с Ливаном? Что там у Сомосы?
          Ясир здоров ли? Каковы прогнозы?
          Как с Картером? На месте ли Китай?

          "Какие ордена еще бывают?" -
          Послал письмо в программу "Время" я.
          Еще полно... Так что ж их не вручают?
          Мои детишки просто обожают, -
          Когда вручают, плачет вся семья.

          1979

    Из детства




          Посвящено Аркаше

          Ах, черная икорочка
          Да едкая махорочка!..
          А помнишь - кепка, челочка
          Да кабаки до трех?..
          А черенькая Норочка
          С подъезда пять - айсорочка,
          Глядишь - всего пятерочка,
          А - вдоль и поперек...

          А вся братва одесская...
          Два тридцать - время детское.
          Куда, ребята, деться, а?
          К цыганам в "поплавок"!
          Пойдемте с нами, Верочка!..
          Цыганская венгерочка!
          Пригладь виски, Валерочка,
          Да чуть примни сапог!..

          А помнишь - вечериночки
          У Солиной Мариночки,
          Две бывших балериночки
          В гостях у пацанов?..
          Сплошная безотцовщина:
          Война, да и ежовщина, -
          А значит - поножовщина,
          И годы - без обнов...

          На всех клифты казенные -
          И флотские, и зонные, -
          И братья заблатненные
          Имеются у всех.
          Потом отцы появятся,
          Да очень не понравятся, -
          Кой с кем, конечно, справятся,
          И то - от сих до сех...

          Дворы полны - ну надо же! -
          Танго хватает за души, -
          Хоть этому, да рады же,
          Да вот еще - нагул.
          С Малюшенки - богатые,
          Там - "шпанцири" подснятые,
          Там и червонцы мятые,
          Там Клещ меня пырнул...

          А у Толяна Рваного
          Братан пришел с "Желанного" -
          И жить задумал наново,
          А был хитер и смел, -
          Да хоть и в этом возрасте,
          А были позанозистей, -
          Помыкался он в гордости -
          И снова загремел...

          А все же брали "соточку"
          И бацали чечеточку, -
          А ночью взял обмоточку -
          И чтой-то завернул...
          У матери - бессонница, -
          Все сутки книзу клонится.
          Спи! Вдруг чего обломится, -
          Небось - не Барнаул...

          1979

    x x x



          Куда все делось и откуда что берется? -
          Одновременно два вопроса не решить.
          Абрашка Фукс у Ривочки пасется:
          Одна осталась - и пригрела поца,
          Он на себя ее заставил шить.

          Ах, времена - и эти, как их? - нравы!
          На древнем римском это - "темпера о морес"...
          Брильянты вынуты из их оправы,
          По всей Одессе тут и там канавы:
          Для русских - цимес, для еврейских - цорес.

          Кто с тихим вздохом вспомянет: "Ах, да!"
          И душу Господу подарит, вспоминая
          Тот изумительный момент, когда
          На Дерибасовской открылася пивная?

          Забыть нельзя, а если вспомнить - это мука!
          Я на привозе встретил Мишу... Что за тон!
          Я предложил: "Поговорим за Дюка!"
          "Поговорим, - ответил мне, гадюка, -
          Но за того, который Эллингтон".

          Ну что с того, что он одет весь в норке,
          Что скоро едет, что последний сдал анализ,
          Что он одной ногой уже в Нью-Йорке?
          Ведь было время, мы у Каца Борьки
          Почти что с Мишком этим не кивались.

          {Кто с тихим вздохом вспомянет: "Ах, да!"
          И душу Господу подарит, вспоминая
          Тот изумительный момент, когда
          На Дерибасовской открылася пивная?}

          1979

    x x x



          Стареем, брат, ты говоришь?
          Вон кончен - он недлинный -
          Старинный рейс Москва-Париж...
          Теперь уже - старинный.

          И наменяли стюардесс -
          И там и здесь, и там и здесь -
          И у французов, и у нас!
          Но козырь - черва и сейчас.

          Стареют все - и ловелас,
          И Дон Жуан, и Греи.
          И не садятся в первый класс
          Сбежавшие евреи.

          Стюардов больше не берут,
          А отбирают. И в Бейрут
          Теперь никто не полетит -
          Что там? Бог знает и простит.

          Стареем, брат, седеем, брат.
          Дела идут, как в Польше.
          Уже из Токио летят
          Одиннадцать, не больше.

          Уже в Париже неуют,
          Уже и там витрины бьют,
          Уже и там давно не рай,
          А как везде - передний край.

          Стареем, брат. А старикам
          Здоровье - кто устроит?
          А с элеронами рукам
          Работать и не стоит.

          И отправляют [нас], седых,
          На отдых, то есть - бьют под дых.
          И все же этот фюзеляж
          Пока что наш, пока что наш...

          1979

    {К 15-летию Театра на Таганке}




          Пятнадцать лет - не дата, так -
          Огрызок, недоедок.
          Полтиник - да! И четвертак.
          А то - ни так - ни эдак.

          Мы выжили пятнадцать лет.
          Вы думали слабо, да?
          А так как срока выше нет -
          Слобода, брат, слобода!

          Пятнадцать - это срок, хоть не на нарах,
          Кто был безус - тот стал при бороде.
          Мы уцелели при больших пожарах,
          При Когане, при взрывах и т.д.

          Пятнадцать лет назад такое было!..
          Кто всплыл, об утонувших не жалей!
          Сегодня мы - и те, кто у кормила,
          Могли б совместно справить юбилей.

          Сочится жизнь - коричневая жижа...
          Забудут нас, как вымершую чудь,
          В тринадцать дали нам глоток Парижа, -
          Чтобы запоя не было - чуть-чуть.

          Мы вновь готовы к творческим альянсам, -
          Когда же это станут понимать?
          Необходимо ехать к итальянцам,
          Заслать им вслед за Папой - нашу "Мать".

          "Везет - играй!" - кричим наперебой мы.
          Есть для себя патрон, когда тупик.
          Но кто-то вытряс пулю из обоймы
          И из колоды вынул даму пик.

          Любимов наш, Боровский, Альфред Шнитке,
          На вас ушаты вылиты воды.
          Прохладно вам, промокшие до нитки?
          Обсохните - и снова за труды.

          Достойным уже розданы медали,
          По всем статьям - амнистия окрест.
          Нам по статье в "Литературке" дали,
          Не орден - чуть не ордер на арест.

          Тут одного из наших поманили
          Туда, куда не ходят поезда,
          Но вновь статью большую применили -
          И он теперь не едет никуда.

          Директоров мы стали экономить,
          Беречь и содержать под колпаком, -
          Хоть Коган был неполный Коганович,
          Но он не стал неполным Дупаком.

          Сперва сменили шило мы на мыло,
          Но мыло омрачило нам чело,
          Тогда Таганка шило возвратила -
          И все теперь идет, куда ни шло.

          Даешь, Таганка, сразу: "Или - или!"
          С ножом пристали к горлу - как не дать.
          Считают, что невинности лишили...
          Пусть думают - зачем разубеждать?

          А знать бы все наверняка и сразу б,
          Заранее предчувствовать беду!
          Но все же, сколь ни пробовали на зуб, -
          Мы целы на пятнадцатом году.

          Талантов - тьма! Созвездие, соцветье...
          И многие оправились от ран.
          В шестнадцать будет совершеннолетье,
          Дадут нам паспорт, может быть, загран.

          Все полосами, все должно меняться -
          Окажемся и в белой полосе!
          Нам очень скоро будет восемнадцать -
          Получим право голоса, как все.

          Мы в двадцать пять - дай Бог - сочтем потери,
          Напишут дату на кокарде нам,
          А дальше можно только к высшей мере,
          А если нет - то к высшим орденам.

          Придут другие - в драме и в балете,
          И в опере опять поставят "Мать"...
          Но в пятьдесят - в другом тысячелетьи -
          Мы будем про пятнадцать вспоминать!

          У нас сегодня для желудков встряска!
          Долой сегодня лишний интеллект!
          Так разговляйтесь, потому что Пасха,
          И пейте за пятнадцать наших лет!

          Пятнадцать лет - не дата, так -
          Огрызок, недоедок.
          Полтинник - да! И четвертак.
          А то - ни так - ни эдак.

          А мы живем и не горим,
          Хотя в огне нет брода,
          Чего хотим, то говорим, -
          Слобода, брат, слобода!

          1979

    {С.Я.Долецкому в день 50-летия}




          С.Я.Долецкому посвящается

          Поздравляю вовсю - наповал!
          Без опаски и без принужденья,
          Ради шутки, за счет вдохновенья
          Сел писать я - перо пожевал...
          Вышло так: человек Возрожденья
          На Садовом кольце проживал.

          Ихним Медгосдумум
          С их доверием детским
          Знамо все, что у нас бестолково,
          Но исправлен бедлам
          Станиславом Далецким
          И больницею им. Русакова.

          Интересов, приятелей круг
          Так далек еще от завершенья! -
          Каждый день - за прошеньем прошенье.
          Утром Вы - непременный хирург -
          Операции на воскрешенье
          Новорожденных, с болью старух.

          Шесть часов погодя
          Вы скрипите зубами...
          Да! Доносчик сработал на славу!
          Недалецким людям
          Не сработаться с Вами,
          Что делить с ними Вам - Станиславу?

          Я из Вашей души и из уст
          Слышал разное, неоднократно,
          С вечной присказкой: "Это понятно?!"
          Мне - понятно: про косточек хруст,
          И про то, "до чего аккуратно
          Сбил Прокрустово ложе Прокруст".

          Как от этих детей
          Утром смерть отсекая,
          Приходилось поругивать Вам
          Взрослых разных мастей:
          "Ах, ты дрянь ты такая!
          Этим скальпелем - руки бы вам!"

          Что-то я все "про ТО", да "про ТО" -
          Я же должен совсем про другое, -
          Вы ведь ляпнете вдруг: "Пудру Гойя
          Никогда не снимал. А пальто
          В Вашем фильме не то, А нагое
          Мне приятней на ощупь, а что?!"

          Вам не столько годков, -
          Вы уж мне не вертите!
          Бог с ней, с жизнею, старой каргой!
          Видел сон я - во сне
          Вам дала Нефертити...
          Так старейте назад, дорогой!

          10 ноября 1979