---------------------------------------------------------------
     © Copyright Борис Виан
     © Copyright Дмитрий Свинцов (pkt[ат]onego.ru), перевод с французского
     Date: 21 Jan 2008
---------------------------------------------------------------



     Вот, поэт.
     Он как будто бы слеп,
     Но при помощи пенья
     И стихосложенья
     Зарабатывает на хлеб,
     Он хранит от забвенья
     И людей, и явленья, -
     Это делая великолеп -
     но.




     Когда б был поэтом Виан, -
     С утра был бы пьян вдрабадан.
     Шагая, вперял бы в туман,
     Свой нос, сизый, как баклажан,
     В дырявых карманах
     Сжимая, наверно,
     Собранье сонетов, -
     Сплошные шеднервы.



     Шаловливой рифме
     Заглянуть за лиф мне
     Жадным взглядом прежним
     Хочется все реже.

     И не то, чтоб возраст,
     Только тянет просто
     С прозою под пиво
     Поболтать лениво.




     Жизнь зубу подобна.
     Бездумно вначале живешь.
     И с булками сдобными пряники лихо жуешь,
     Пока не заноет однажды.
     И дело не кончится пломбой.
     А надо бы просто
     Без лишних врачей и речей
     Зуб вырвать.
     Как жизнь вырывают порой
     Без апломба.



     Что вылупил зенки,
     что вылупил зенки
     на смуглую ляжку
     блондинки,
     что к стенке
     солнцем полдневным прижата

     на парус пузатый
     за волноломом
     на пенку
     в чашке кофе
     в знакомом
     кафе

     что вылупил зенки

     на след
     на прибрежнем песке
     на море
     такое бездонное и голубое
     со стаями рыб
     шевелящих телами
     у водорослей над головами
     лениво
     на чаек
     взбивающих
     пену отлива

     что вылупил зенки

     уж больно красиво




     Все сказано сто раз, похоже,
     давно о чем хочу сказать,
     когда сажусь стихи писать.
     Но удивляюсь, день итожа,
     и снова задаю вопрос:
     коль хвалите меня,
     так, что же -
     я снова натянул вам нос?



     Я не хочу загнуться
     пока не увижу псов
     черных псов мексиканских
     спящих в ночи без снов
     и пожирателя тропиков -
     гамадрила с пурпурной задницей
     пузырчатых гнезд паучьих
     лоснящихся от росы

     я не хочу загнуться
     пока не увижу что реверс
     лунной монеты в щербинах
     что солнце не греет, а лето
     зима и весна и осень
     всего лишь
     четыре времени года

     Пока не пройду в почетной
     мантии по Бульварам
     пока не выловлю жалкий
     взгляд из помойного бака
     пока из горла рекою
     кровь не хлынет густая

     я не хочу загнуться
     не переболев проказой
     сифилисом, короче,
     всеми болезнями века
     исход леченья не важен
     главное - чтобы
     чтобы
     чтобы
     я знал наверно
     что первым ее подцепил

     пока не совсем растратил
     все то что люблю и знаю
     пока не истерлись даты
     пока я еще ныряю -
     в зеленую тайну моря
     где в неповторимом вальсе
     водоросли струятся

     ныряю в испарину дюн
     в травы остролистый шорох
     в морщины земли обожженной
     и в аромат секвой
     и в поцелуи той
     единственной, что жила
     и только меня ждала -
     мышонок мой, Урсула

     Я не хочу загнуться
     пока до конца не выпью
     губы твои губами
     тело твое руками
     и все остальное - глазами
     но больше об этом ни слова

     Итак, все готово

     Но я не загнусь покуда
     еще не изобрели
     вечно живые розы
     сутки из двух часов
     море размером с гору
     или наоборот

     Пока не печатают в цвете газеты
     пока еще плачут обиженно дети
     и не упразднили печали и горести
     пока еще множество всяческих фокусов
     спят до поры в черепах генеральных
     конструкторов, садовников гениальных
     утопических социалистов
     урбанистических урбанистов
     мыслителей мыслящих
     о благе всеобщем
     в общем
     пока не увидели
     эти и те
     того, что веками
     нас ждет в темноте

     Я вижу его
     мой предсмертный двойник,
     качаясь, подходит ко мне, не спеша
     дрожит, издает отвратительный рык,
     в объятьях сжимая меня и душа.

     Но нет мсье, ах нет мадам
     я не отправлюсь к праотцам
     пока не распознаю вкуса
     я блюда этого - искусно
     его состряпал кулинар
     великий
     и поверьте

     я не отправлюсь к праотцам
     я отразить готов удар
     пока не выберу как дар
     вкус смерти

     (КОГДА ВЫСУШАТ ЧЕРЕП ВЕТРА...)

     Когда высушат череп ветра
     Когда кости обгложет трава
     В то, что это не злая игра
     Кто поверит?
     Лишь смерть, чьи права
     Беспредельны?
     Вглядись:
     Стали лимфа и кровь
     (вот и рифма - "любовь")
     Жирным супом для крыс
     Словно клювы у птиц
     Ступни, икры без мышц
     Вместо двух ягодиц -
     Два пустых полушарья
     Вкруг провалов глазниц -
     Отпечаток ресниц
     И - услада девиц -
     Губ изъеденных пара.
     Тут же нос весом в пуд,
     Сердце, печень и уд -
     Пустяки, что дают
     Шанс вниманья добиться
     У министров, принцесс,
     Римских пап и папесс,
     У ослиц-критикесс
     И бомонда столицы.

     Фосфор вытек мне в рот -
     Это мозг, что в полет
     Отправлял за порог
     Суеты и тревог.

     Ветер в черепе. Кости в траве.
     Старость с немощью спят в голове.



     Чудак,
     ты хочешь стать поэтом.
     Послушай, не сходи с ума -
     в стихах сегодня, как в клозете,
     полно дерьма.

     Аксессуаров идиотских
     и экзотических вещиц, -
     они приводят в трепет скотский
     лишь толстосумов и девиц.
     С непритязательным букетом
     и с поцелуем на губах, -
     хоть пой один,
     хоть пой дуэтом -
     ты будешь вечно в дураках.

     Тебя использует издатель,
     как шлюху ловкий сутенер,
     и, не признав тебя, читатель
     закроет двери на запор.

     И ты, мой друг, поступишь мудро,
     коль вспомнишь тот мотив простой,
     что ты свистел сегодня утром
     над улицей своей пустой.



     Славянская душа.
     У меня славянская душа.

     Родился под Парижем,
     в Виль-д'Авре
     в настоящей французской семье:
     мать звали Жанной,
     отца - Жаном.
     А меня нарекли Иваном.

     Это имя не выходит
     из моей головы -
     выходит,
     что родом я из Москвы
     (вот, что значит -
     увидела пылкая пара
     когда-то барина
     у самовара).

     Славянская душа.
     У меня славянская душа.

     Она срослась с французской кожей.
     И телом стал я славянином тоже.

     Славянская душа.
     У меня славянская душа.

     Я не был дальше Сен-Жермен-де-Пре.
     Мне дали имя русской в семье.
     Но все вокруг
     меня считают русским.
     Я не сопротивляюсь.
     На закуску
     ем пироги с капустой,
     водку пью
     с утра до ночи
     и посуду бью.

     Славянская душа.
     У меня славянская душа.

     За мной шпионит собственное имя.
     Я сделал из железа пару штор,
     чтоб окна в доме занавесит ими -
     не занавесил.
     Чтобы воздух шел...

     Славянская душа...



     Господин Президент!
     Я письмо вам отправил.
     Исключеньем из правил -
     вскройте этот конверт.

     В среду вечером мне
     сообщили повесткой,
     что я завтра в армейском
     должен быть на войне.

     Господин Президент!
     Не для братоубийства
     я, поверьте, родился,
     но - чтоб жить, чтобы петь.

     Ради песни и мира
     сообщаю, мсье, -
     не хочу быть, как все,
     ухожу в дезертиры!

     Господин Президент!
     Мой отец уже умер.
     Мои братья бездомны.
     Плачут дети мои.

     Моя мама одна.
     Одиночество это
     призывает к ответу:
     что нам эта война?

     А когда я в тюрьме
     вшей кормил, жрал баланду,
     мою душу жандармы
     растоптали в дерьме.

     Хлопну дверью с утра
     я у смерти под носом.
     Пусть останется с носом!
     Мне - в дорогу пора.

     Рождены мы людьми.
     Человек не приемлет
     кровью вскармливать землю
     на погибель семьи.

     И не надо нам лент.
     Если крови вам мало -
     Сдайте вашу капралу,
     господин Президент!

     Ну а если закон
     огласит: "Вне закона!" -
     не жалейте патроны -
     я не вооружен.






     Дорогой мсье,

     Вам хотелось  бы осветить лучами нынешней реальности довольно простую и
без претензий песню  "Дезертир",  которую  вы  услышали  по  радио и автором
которой являюсь  я.  Вы посчитали довольно  претенциозно,  что в ней вынесен
приговор  старым  солдатам  всех   прошлых,  нынешних  и  будущих  войн.  Вы
потребовали  у   префекта  департамента   Сены  запретить  эту  песню.   Это
подтверждают и  те, кто хочет  услышать о существовании цензуры на радио,  и
это деталь, о которой полезно знать.
     Мне неловко об этом говорить, но этой песне аплодировали в "Олимпии" (3
недели) и  в Бобино  (15 дней) прежде, чем она была спета на радио  Мулуджи;
некоторые, я знаю, нашли ее шокирующей, их было немного, и я уверен, что они
просто не поняли ее. Вот несколько объяснений этому.
     Из двух вещей надо выбрать  одну: бывшие однополчане, вы воевали за мир
или за удовольствия? Если за мир, как я осмелюсь надеяться, не обрушивайтесь
на кого-либо, кто находится  на вашей стороне, а лучше ответьте на следующий
вопрос:  если  кто-то не  берется протестовать против войны в  мирное время,
когда же он может протестовать против нее? Или, может, вы  любите войну -  и
воюете ради удовольствия? Я даже не допускаю мысли думать  подобным образом;
что касается меня, то я совершенно не агрессивный тип.
     Что же до этой песни, то она сражается против того, против чего воевали
и  вы. И если это так, не играйте словами, приписывая ей то, чего в ней нет:
это песня не о праведной войне.
     Что же касается праведных и  неправедных войн - сближение "праведная" и
"война" шокирует меня, как и других так же, как вас шокирует моя песня.
     Вспомним "праведную" войну, которую начали в  1940 году, бросив  в  нее
французских   солдат.    Плохо   вооруженные,   плохо   управляемые,   плохо
информированные, не имевшие  зачастую  для защиты  ничего, кроме винтовки, в
которую не влезали патроны (так случилось среди других с моим старшим братом
в мае 1940 года),  солдаты  1940 года дали миру  урок  мудрости, отказавшись
сражаться; те,  кто это не имел мужества этого сделать, был побит - и крепко
побит.
     Умереть за родину,  это очень красиво; но не следует умирать всем - что
в таком случае станет с родиной. Родина  - это не земля, это - люди (генерал
де Голль в данном случае мне не противоречит, я надеюсь). Люди, не  солдаты,
но - гражданские лица, которые нуждаются в  защите. Впрочем, когда и солдаты
становятся гражданскими лицами, это означает конец войне.



     Последний рогалик
     с последней газетой -
     такое обычное
     утро, как это,
     было уже не однажды.

     Такое же солнце
     под шины ложилось
     и так же монеткой
     в кафе золотилось.
     К чему сантименты однако.

     Скорее в гостиницу.
     Сброшено платье.
     И, губы подставив,
     откроет объятья
     последняя женщина нынче.

     Прщайте, любимая.
     К черту кручину.
     И к женщине
     молча подходит мужчина.
     Присядут.
     Простятся не плача.

     Последний вечер. Завтра не наступит.
     Пускай его никто не обессудит.
     Последний вальс.
     Жасмин дурманит мозг
     на набережной Сены.

     Вот и мост.

     Последний "добрый вечер"
     всем знакомым
     и незнакомым тоже.

     Перед домом,
     где тихо спят, не ведая забот,
     замедлит шаг.
     И за угол свернет.

     Вот спуск к реке.
     Нелепый взмах руки.

     И на воде
     расходятся
     круги.



     Я умру от разрыва аорты.
     Будет вечер особого сорта -
     в меру чувственный, теплый и ясный
     и ужасный.

     Я умру,
     подымаясь по венам
     вместе с тромбом.
     Иль жирная крыса
     ногу мне отгрызет по колено.

     Или рухнет с заоблачной выси,
     как витраж мне на голову небо.

     Гром мне уши забьет динамитом.
     Я умру тяжело и нелепо.

     Я умру, очевидно, убитым.
     И - профессиональным убийцей.
     Если это со мною случится,
     то умру я, не зная, что умер, -
     лишь услышу стрекочущий зуммер
     метко в сердце направленной пули.

     Захлебнусь в том, что звери надули,
     относящиеся ко мне лично
     безразлично
     и очень прилично.

     Я умру нагишом или франтом,
     чисто выбритым, с розовым бантом.
     И, чтоб светских шокировать дур,
     я не сделаю педикюр.

     Я умру, слез в подушку не пряча.
     Я умру, когда будут судачить
     вкруг меня,
     лицемерить и лгать
     и бумаги мои воровать.

     Я умру, видя детские муки
     и в проклятье простертые руки
     матерей и отцов.

     Я умру.
     К погребальному выйду костру.

     И взойду равнодушно.
     И вспыхну.
     И, когда это кончится точно,
     коль и здесь не пробудится стих мой, -
     наконец то поставлю я точку.

     И умру.


---------------------------------------------------------------
     Перевод с французского Дмитрия СВИНЦОВА

     e-mail: pkt@onego.ru
     svincov@mail.ru


Популярность: 130, Last-modified: Mon, 21 Jan 2008 19:26:42 GMT