в собственном теле. Ожидал, потому что в
прошлый раз это случилось именно во время телепортации. Он так  хотел, чтобы
это произошло, что почувствовал  острую боль разочарования, посмотрев сквозь
прозрачную дверь кабины искривителя.
     В  третий раз за две недели он увидел  комнату  военного  управления во
дворце Энро. Его разочарование быстро прошло. Он оказался здесь и должен был
с этим смириться. Подойдя к двери, он удивился, что комната пуста. Не  попав
в  свое тело, он  ожидал,  что его немедленно  попросят  объяснить послание,
отправленное капитану Фри. Он был готов к этому. Он был готов ко многому.
     Он подошел к огромным окнам,  залитым солнцем. Утро? -  заинтересовался
он, выглянув. Солнце стояло выше, чем в тот  день, когда он прибыл во дворец
Энро в первый раз. Это привело его в замешательство. Столько разных планет в
разных концах галактики  двигались вокруг своих солнц с разной  скоростью. И
вдобавок,  из-за так называемой мгновенной  транспортировки на  искривителях
пространства происходила потеря времени.
     Он  прикинул,  что  сейчас  примерно  полдесятого  по   времени  города
Горгзида. Слишком поздно,  чтобы  завтракать с Энро и Секохом,  но  это и не
интересовало его. Госсейн направился к двери, ведущей во внешний коридор. Он
предполагал, что  его остановит или человек с приказом для него  или команда
настенного видеофона. Но никто его не остановил.
     У него  не было никаких иллюзий по этому поводу. Энро, обладающий даром
видеть и слышать на расстоянии, конечно знал  о его прибытии.  Ему умышленно
дали  свободу  действий,  что  говорило  или  о  презрении  к  нему,  или  о
любопытстве,  если  Энро лично наблюдал  за ним. Впрочем, причина  не  имела
значения. В любом случае свобода действий  давала ему время ослабить нервное
напряжение Ашаргина.  Это  было очень важно для начала. Хотя в  долгой гонке
даже это становилось неважным.
     У него  созрел план, и  он собирался заставить  Ашаргина идти  на любой
риск, включая, при необходимости, игнорирование приказов самого Энро.
     Дверь в коридор была не заперта, как  и неделю  назад. По  коридору шла
женщина  с ведром. Госсейн закрыл  за собой дверь  и кивком подозвал ее. При
виде его формы она задрожала, как будто к ней никогда не обращались офицеры.
     -  Да, сэр?  - промямлила она. -  Апартаменты леди Нирены,  сэр?  Двумя
этажами ниже. На двери табличка с ее именем.
     Никто не остановил его. Девушка, открывшая дверь, оказалась миловидной.
Она  косо  глянула на  него и прошла  в прихожую. Он услышал, как она оттуда
позвала:
     - Ни, он здесь.
     Послышалось приглушенное восклицание, и в прихожей появилась Нирена.
     - Ну, -  сказала  она, - вы входите? Или так и будете стоять здесь, как
болван?
     Госсейн  промолчал.  Он последовал за  ней в  гостиную, обставленную со
вкусом, и сел в пододвинутое ею кресло. Другой женщины не было видно. Нирена
холодно изучала его. Наконец, она сказала с горечью:
     - Разговоры с вами приносят тяжелые последствия.
     - Позвольте заверить вас,  -  сказал Госсейн, - что принц Ашаргин очень
уважает вас. - Он умышленно говорил в третьем лице.
     -  Мне  было приказано,  -  натянуто  сказала  Нирена, - приказано  под
страхом смерти.
     - Есть только один выход: отвергать подобные предложения.
     - Но тогда вы рискуете жизнью.
     - Принц, -  сказал Госсейн,  - используется Энро для определенной цели.
Не думайте, что Энро оставит его в живых, когда цель будет достигнута.
     Она побледнела.
     - Вы осмеливаетесь говорить такие вещи, зная, что он может слышать вас.
     -  Принцу, - сказал Госсейн, - нечего терять. В  серых глазах мелькнуло
любопытство.
     - Вы говорите о себе, как о постороннем.
     - Это способ мыслить объективно. - Он прервался. - Я пришел сюда, чтобы
увидеть  вас  по  двум  причинам. Во-первых,  я хочу задать  вам вопрос,  на
который,  надеюсь,   вы  ответите.  Мне  кажется,  что  за  одиннадцать  лет
невозможно полностью  подчинить  галактическую  империю.  Это  доказывает  и
наличие  четырех  миллионов  заложников,  содержащихся здесь,  на  Горгзиде.
Похоже, по всей Великой Империи происходят беспорядки и смуты. Я прав?
     -  Конечно. - Нирена  пожала плечами. -  Энро и не  скрывает этого.  Он
играет против времени, и  сам  процесс  игры  интересует его не  меньше, чем
результат.
     -  Ладно. А теперь  второй  вопрос. - Он описал  положение  Ашаргина во
дворце и закончил. - Ему выделены какие-нибудь апартаменты?
     Глаза Нирены расширились в удивлении.
     - Вы  хотите сказать, что не знаете, что произошло? Госсейн не ответил.
Он  был занят Ашаргином, который внезапно напрягся. Женщина  поднялась, и он
увидел, что  она смотрит на него с меньшим недружелюбием. Она поджала губы и
оглядела его странным, испытующим взглядом.
     - Пойдемте со мной, - сказала она.
     Она  быстро подошла  к двери, ведущей в  другой коридор. Пройдя его  до
конца, она открыла дверь. Госсейн увидел спальню.
     - Наша комната, - сказала она. Ее глаза вопросительно смотрели на него.
Наконец, она  покачала  головой.  - Вы действительно  не знаете?  Хорошо,  я
расскажу вам.
     Она  остановилась  и  немного  напряглась, как  будто  действительность
становилась более отчетливой из-за значения сказанных слов.
     - Нас  с  вами поженили сегодня утром,  согласно  специальному  приказу
Секоха. Я была официально извещена об этом несколько минут назад.
     Сказав это, она проскользнула мимо и пошла назад по коридору.
     Госсейн  запер  за  ней  дверь.  Он не  знал,  сколько у него  осталось
времени,  но чтобы успеть переориентировать тело Ашаргина в кратчайший срок,
надо использовать каждую минуту.
     План был  прост. Он останется  в комнате,  пока  Энро не  прикажет  ему
что-нибудь.  И  тогда  он ослушается  приказа. Он почувствовал, как  Ашаргин
задрожал от  подобной идеи. Но Госсейн  подавил слабость и сказал специально
для  нервной системы  этого  тела:  "Принц, каждый  раз, когда вы  начинаете
уверенно действовать  на  основе  правильных положений,  вы доказываете свое
мужество, самоуважение и мастерство".
     Все  это  было  конечно  сверхупрощенно,   но  необходимо  в   качестве
подготовки к более высокому уровню ноль-А тренировки.
     Первым делом Госсейн пошел в ванную и включил горячую воду и термостат.
Прежде чем раздеться, он вышел в  спальню посмотреть, нет ли там  метронома.
Но такового не оказалось.
     Жаль конечно,  но  есть и другое средство, которое всегда  под  рукой в
ванной. Он  разделся и, наполнив ванну,  завернул кран, но не до конца. Он с
трудом заставил себя влезть в воду. Для слабого тела Ашаргина она показалась
горячей, как  кипяток. Он задыхался от жары, но  постепенно  привык  к такой
температуре. Откинувшись, он слушал ритмичный звук падающих капель.
     Кап-кап-кап.  Он широко открыл  глаза,  глядя на яркое  пятно на стене.
Кап-кап-кап.   Постоянный  звук,   как   биение  его  сердца.   Тук-тук-тук,
парь-парь-парь,  переделал  он  значение.  Так  горячо,  что  каждый  мускул
расслаблялся. Кап-кап-кап, рас-слабь-ся.
     В истории Земли было время,  когда капли воды, ритмично падающие на лоб
человека, доводили его до безумия. Сейчас, конечно, они капали не на голову,
такое положение тела под краном было бы неудобным. Но принцип был тот же.
     Кап-кап-кап. Китайские палачи, применявшие этот метод, не знали, что за
ним скрывался большой секрет, и  что  человек сходил с ума, потому что думал
об  этом, потому  что  ему  говорили это, потому что у него  была абсолютная
уверенность, что эта система приводит к безумию.
     Если бы  он  верил,  что она  приводит  к здравомыслию, эффект  в  этом
направлении был бы не меньшим.  Если  бы  он  верил в  то, что  его  слабое,
неуклюжее  тело   становится  сильным,  ритм  капель  помог  бы  и  в  этом.
Кап-кап-кап.  Рас-слабь-ся,  так приятно  расслабиться.  В земных  больницах
первым средством для ослабления эмоциональных и  психических перегрузок были
теплые  ванны. Хотя,  конечно, если не предпринимались дальнейшие  действия,
напряжение  вскоре  возвращалось. Убеждение  было  важной  составной частью,
гибкое  эмпирическое убеждение,  которое могло изменяться  в соответствии  с
динамикой  реальности, однако, которое по существу было нерушимо. У Госсейна
оно  было,  у  Ашаргина  -  нет.  В  его  слабом  теле  было  слишком  много
разбалансированных  мест. Годы страха сделали  его мускулы слабыми, истощили
его энергию и задержали его рост.
     Ритмично  тянулись медленные минуты. Госсейн задремал. Было так удобно,
так  приятно  лежать  в  теплой воде,  в чреве теплой воды,  откуда началась
жизнь. Назад в горячие моря, откуда все произошло,  в лоно Великой Матери. И
нестись по течению  в медленном  пульсирующем ритме  сердцебиения, дрожащего
трепетом нового существования.
     Стук в дверь спальни вернул его к действительности.
     - Да? - крикнул он.
     - Вас вызывает Энро, -  послышался натянутый  голос Нирены, -  чтобы вы
немедленно представили отчет.
     Госсейн почувствовал, как тело Ашаргина пронзила острая боль.
     - Хорошо, - ответил он.
     - Принц, - настойчиво сказала Нирена, - он был очень резок.
     Госсейн кивнул про себя.  Он чувствовал возбуждение  и не мог полностью
побороть  страх Ашаргина.  Но  у него не было сомнений. Пришел  час  бросить
вызов Энро.
     Он не спеша оделся и вышел из ванной. Нирена ждала в гостиной. Он хотел
задать ей вопрос, но не прямо, поскольку ни на миг  не забывал о способности
Энро видеть и слышать сквозь твердые стены.
     Решение пришло через секунду.
     - У вас есть дворцовый справочник?
     Она  молча  прошла  к  видеофону в  углу и принесла  светящуюся  гибкую
пластинку, которую вручила ему с разъяснением:
     - Сдвиньте этот рычажок вниз.  Когда раздастся щелчок, вы  увидите этаж
интересующей вас персоны и расположение ее апартаментов. На обратной стороне
список имен, который автоматически пополняется.
     Госсейну  не понадобился  список. Он знал, чьи имена ему нужны. Быстрым
движением он  передвинул  рычаг на  имя Риша,  по возможности прикрывая  его
рукой.
     Вероятно,  Энро  может  видеть через руку  так же хорошо,  как  и через
стены, но  должны  же быть какие-то пределы  его способности.  Госсейн решил
полагаться  на скорость. Одним взглядом  он получил информацию  и передвинул
рычаг  на имя Секоха. Это также потребовало не больше секунды. Он  осторожно
поставил рычаг на нейтральную позицию и отдал пластину Нирене.
     Он чувствовал  удивительное спокойствие и легкость. Тело  Ашаргина было
пассивно.  Оно  невозмутимо  принимало  происходящее,  что  сулило успехи  в
будущем.
     - Счастливо, - сказал он Нирене.
     Он  подавил импульс Ашаргина сообщить,  куда идет.  Не для  того, чтобы
Энро не узнал об этом еще несколько минут, а так как чувствовал, что  Нирена
станет отговаривать его.
     Выйдя из  холла, он  быстро двинулся к лестнице и поднялся на этаж, где
располагались  апартаменты Энро. Он повернул направо и через минуту вошел  в
апартаменты женщины, которую некогда  знал как Патрицию Харди. Он  надеялся,
что Энро будет  очень  интересно узнать, о  чем  будут говорить его сестра и
принц Ашаргин, и что любопытство удержит его от немедленного вмешательства.
     Когда  Госсейн-Ашаргин прошел за слугой в приемную,  он  увидел Элдреда
Кренга,  стоявшего  у   окна.  Венерианский  ноль-А  детектив  повернулся  и
задумчиво посмотрел на вошедшего.
     В тишине они  глядели друг на друга. Госсейну показалось, что он больше
заинтересован видеть Кренга, чем тот принца Ашаргина.
     Он  оценил  положение  Кренга.  Ноль-А  человек  в самом  логове  врага
изображал - с ее согласия - мужа сестры  военного повелителя Великой Империи
и  на этом  зыбком  основании  - а  учитывая отношение Энро к  бракам  между
братьями и сестрами, даже более зыбком, чем ему  представлялось,  - очевидно
готовился противостоять планам диктатора.
     Что  именно он  предпримет,  вопрос  стратегии. Ведь точно так же можно
удивляться,  на что рассчитывает принц Ашаргин,  противостоя тому же тирану.
Госсейн надеялся решить  свою проблему дерзким неповиновением, основанным на
плане, который пока что выглядел логично.
     Первым заговорил Кренг.
     - Вы  хотите видеть горгзин Ришу?  -  Он  применил  титул правительницы
планеты Горгзид.
     - Очень.
     - Как вы,  наверное, знаете, я ее  муж. Я надеюсь, вы не будете против,
если я попрошу вас сначала рассказать о вашем деле мне.
     Госсейн  не   был  против.  Вид  Кренга   чрезвычайно  подбодрил   его.
Неаристотелевый детектив  столь искусно действовал  все  это время, что одно
его присутствие на  сцене казалось частным  доказательством, что ситуация не
так уж плоха.
     Кренг заговорил снова:
     -  О чем  вы  думаете, принц?  - вежливо спросил он. Госсейн пустился в
откровенный рассказ о том, что произошло с Ашаргином. Он закончил:
     -  Я   решил  поднять  положение  принца  во  дворце.  С  ним  обошлись
непростительно унизительно,  и  я  хочу использовать  связи  горгзин,  чтобы
изменить отношение его превосходительства.
     Кренг задумчиво кивнул.
     - Понятно. -  Он отошел  от окна и пригласил  Госсейна-Ашаргина сесть в
кресло.  - Мне трудно  правильно оценить ваше  положение.  Из  того,  что  я
слышал, вы согласились на ту унизительную  роль, которую  Энро  предназначил
для вас.
     - Как  видите,  - сказал  Госсейн, - и это  должен  понять  Энро, принц
настаивает, чтобы,  пока  он жив,  к нему относились  в соответствии  с  его
титулом.
     - Ваше использование третьего лица любопытно, - сказал Кренг, - а также
ваша фраза "пока он жив". Если вы способны придерживаться смысла этой фразы,
то, кажется, принц может получить удовлетворение от горгзида.
     Это было своего рода одобрение. Очень осторожное и все же определенное.
Вполне  возможно, что  диктатор подслушивал их, поэтому  все слова  были  на
высоком вербальном уровне. Кренг поколебался и продолжил:
     - Однако, сомнительно, чтобы  моя жена смогла помочь вам как посредник.
Она  заняла  позицию  полного противодействия  завоевательной войне, которую
ведет ее брат.
     Кренг сообщил ему информацию и,  взглянув  на  него, Госсейн понял, что
сообщил намеренно.
     -  Естественно,  -  сказал Кренг, -  как  ее муж, я тоже  безоговорочно
против войны.
     Поразительно. Итак,  их дерзость основывалась на родственных отношениях
Патриции и Энро. Госсейн критически обдумал это. Их позиция имела  такой  же
неотъемлемый недостаток, как  и  его собственная.  Как же они борются с этим
недостатком?
     - Мне кажется, - медленно сказал Госсейн, - что, занимая такую позицию,
вы и горгзин сильно ограничиваете свободу своих действий. Или я ошибаюсь?
     - Частично,  - сказал  Кренг. - Здесь, в этой планетной системе,  права
моей  жены почти равны правам Энро. Его превосходительство сильно привязан к
традициям, обычаям и привычкам народа и поэтому не станет упразднять никакой
местный институт.
     Это была еще  более  полезная  информация. И  она  была  к  месту.  Она
укрепляла его личный план. Госсейн собирался заговорить, но в  этот момент в
комнату вошла Патриция. Она улыбнулась, когда глаза их встретились.
     -  Я слышала все из  другой комнаты,  -  сказала она. - Надеюсь,  вы не
обиделись?
     Госсейн сказал, что нет,  и  наступила пауза. Он восхищенно смотрел  на
нее. Патриция Харди, горгзин Риша, сестра  Энро,  - молодая женщина, которая
однажды притворялась дочерью президента Земли Харди, а позже  женой Гилберта
Госсейна. С таким шлейфом интриг  она, безусловно, была личностью, с которой
приходилось  считаться.  А  главное, она  никогда,  насколько  он  знал,  не
колебалась в поддержке Лиги и ноль-А.
     Ему показалось, что  она стала более  красивой,  во всяком  случае,  не
менее. Ростом  она была пониже Лидж, предсказательницы,  но выглядела  более
гибкой. В  ее голубых глазах горело то же властное выражение, что  и в серых
глазах  Лидж.  Обе  женщины были  одинаково  хороши.  Но  на  этом  сходство
заканчивалось.
     Кренг прервал тишину.
     -  Принц,  - сказал он, и его тон был дружелюбен, - я думаю, что  смогу
прояснить  отношение  горгзин к вашей  женитьбе на  леди  Нирене.  Моя жена,
ничего  не  зная о  разговоре  на прошлой  неделе,  приняла  как  само собой
разумеющееся, что ваши родственные отношения с Ниреной узаконены церковью.
     Патриция мягко засмеялась.
     - Мне и в  голову не могло прийти, что в  этой  ситуации есть  какое-то
скрытое течение.
     Госсейн  кивнул, но  был  мрачен. Ему  казалось, что  она проглядела  и
другое подводное течение. Наверняка она знала о намерениях Энро на ее счет и
слишком легко относилась к этому. Энро должен все еще надеяться на свадьбу с
сестрой,  иначе  он  не пытался  бы скрыть  от нее,  что не придает никакого
значения родству, когда это касалось других людей.
     - Ваш брат, - вслух сказал Госсейн, - замечательный человек. Я полагаю,
он может услышать этот наш разговор, если очень захочет.
     - Способность моего брата имеет любопытную историю.
     Патриция остановилась, и Госсейн, который смотрел  прямо на нее, увидел
по выражению ее лица, что она собирается дать ему информацию.
     Она продолжала:
     - Наши родители не были ни особо умны, ни особо религиозны. Они решили,
что наследник горгзид проведет  свой первый после  рождения год в склепе  со
Спящим  Богом.  Реакция народа была крайне враждебной, и  поэтому через  три
месяца Энро был возвращен, после чего его детство протекало как обычно.  Ему
было около одиннадцати, когда обнаружилась его способность видеть и  слышать
на расстоянии.  Естественно, отец и мать  немедленно  приписали это действию
самого Бога.
     - А что думает Энро? - спросил Госсейн.
     Он  не услышал ответа.  В его сознании всплыли воспоминания  Ашаргина о
Спящем Боге, кусочки услышанного им, когда он был рабом храма.
     Рассказы были совершенно непохожи. Священники могли увидеть Бога только
во время обряда посвящения. Никто из  них больше никогда не видел его.  С их
слов Спящий Бог был стариком, ребенком,  юношей лет пятнадцати,  младенцем и
так далее  -  остальные сообщения  имели так  же  мало  общего, как и вопрос
возраста.
     Не ясно, были они загипнотизированы или же важность церемонии порождала
у них видения.
     Одна деталь  ежедневного  существования  Спящего  Бога чуть  не  выбила
Госсейна из кресла - Спящий Бог лежал в склепе, и его снабжала пищей сложная
система механизмов. Внутренняя иерархия служителей  храма была организована,
чтобы поддерживать работу этих машин.
     Мысль, повергшая Госсейна в  смятение,  молнией вспыхнула в его  мозгу.
Ведь  это  могло  быть способом охраны  и  поддержания жизнеспособности тела
Госсейна.
     От этой мысли его сознание  напряглось. Несколько  секунд идея казалась
слишком  фантастической, чтобы  принять ее. Тело  Госсейна  здесь,  в  самом
сердце Великой Империи?  Здесь  и  охраняется  всеми силами мощной языческой
религии?
     Кренг нарушил молчание.
     - Время обедать, - сказал он. - Надеюсь, это касается всех нас. Энро не
любит ждать.
     Обед! Госсейн прикинул, что прошел час с  тех пор,  как Энро вызвал его
для доклада. Достаточно долго для кризиса.
     Но сам обед прошел в молчании.
     Блюда уже  убрали со стола, но  диктатор  продолжал  сидеть,  тем самым
держа за  столом остальных. Впервые он прямо посмотрел на Госсейна-Ашаргина.
Взгляд был недружелюбен и холоден.
     - Секох, - сказал он, не отводя глаз от Ашаргина.
     - Да? - быстро ответил хранитель.
     -  Принесите  детектор  лжи.  -  Стальной  взгляд  уперся  в переносицу
Госсейна. - Принц требовал расследования, и я рад сделать ему одолжение.
     Принимая во внимание обстоятельства, Энро выражался почти правильно. Но
Госсейн изменил бы одно слово. Он <i>ожидал</i> расследования. И вот оно началось.
     Когда  датчики детектора лжи были прикреплены к Госсейну-Ашаргину, Энро
поднялся. Он сделал знак остальным оставаться на своих местах и начал:
     - Мы имеем очень любопытную ситуацию. Неделю назад я приказал доставить
принца Ашаргина  во дворец. Я был поражен его внешностью и действиями. - Его
губы искривились. - Очевидно, он страдал от  сильного чувства вины, которое,
по-видимому, происходило от сознания, что его семья обманула надежды  народа
Великой  Империи. Он был нервным,  напряженным, робким,  почти косноязычным.
Это было жалкое зрелище. Более десяти лет он был в изоляции  от межпланетных
и местных событий.
     Энро остановился. Его лицо было серьезным, глаза  горели. Он  продолжал
тем же натянутым тоном.
     - Но  даже в  это первое утро он продемонстрировал одну или две вспышки
проницательности и понимания,  что было  нехарактерно  для  него.  В течение
недели, проведенной на  линкоре адмирала Палеола, он  вел себя так, как мы и
ожидали, зная его прошлое. В течение  последнего часа, проведенного на борту
корабля,  он снова радикально изменился и снова показал знание, которое было
выше  его  возможностей. Среди  прочего,  он отправил  послание  на  эсминец
Y-381907...
     Энро быстро повернулся к одному из секретарей и протянул руку.
     - Послание, - приказал он. Ему немедленно вручили лист бумаги.
     Госсейн слушал, пока Энро читал. Казалось, каждое слово  ставилось ему.
в вину. Диктатор,  самый могущественный повелитель  в галактике, отвлекся от
множества  своих  дел,  чтобы  уделить  внимание  индивидууму,  которого  он
собирался использовать как пешку в своей игре.
     Предвидел или  нет  такой кризис  невидимый игрок,  перенесший сознание
Гилберта Госсейна в мозг принца Ашаргина, не  имело значения. Может, Госсейн
и  пешка, передвигаемая  по  чьей-то воле,  но,  даже будучи под присмотром,
событиями он управлял, когда мог.
     Энро заговорил снова мрачным голосом.
     -  Ни  я, ни  адмирал сразу не сообразили,  какую  миссию выполнял этот
эсминец. Наконец,  мы  выяснили, что  это за  корабль. Кажется  невероятным,
чтобы  принц  Ашаргин   мог  когда-нибудь  слышать  о  нем.  Миссия  эсминца
сверхсекретна и сверхважна и, хотя я сейчас не скажу, в чем она заключается,
я могу сообщить, что его послание не доставлено.
     Госсейн не мог поверить в это.
     - Робот-оператор при мне отправил его, - быстро сказал он.
     Энро пожал плечами.
     - Послание не  было остановлено нами.  Оно не было принято эсминцем. Мы
не  в  состоянии связаться с  эсминцем  Y-381907  уже  несколько дней,  и  я
вынужден просить вас дать несколько прямых ответов. Эсминец был доставлен на
Алерту  линкором, и теперь потребуется больше месяца полета нового  корабля,
чтобы достигнуть этой планеты.
     Госсейн  получил две новости,  переполнявшие его  чувства.  То,  что  в
ближайший  месяц  с  Алерты не будут  прибывать  предсказатели, было большой
победой. Другой новостью была загадочная судьба эсминца.
     - Но куда он мог деться? - спросил он.
     Он  подумал  о  Фолловере  и  напрягся. Через миг  он отбросил наиболее
страшные подозрения. Очевидно, Фолловер действительно не  мог  предсказывать
события,  которые имели отношения к Гилберту Госсейну. Однако,  это касалось
тех  случаев,  когда  действовал  его  дополнительный  мозг.  Поэтому  можно
предположить, что сейчас он знает, где Гилберт Госсейн.
     Именно здесь логическая цепь заканчивалась. По существу не было причин,
чтобы Фолловер стал  скрывать от Энро местоположение эсминца. Госсейн в упор
посмотрел на Энро. Пришло время еще раз потрясти диктатора.
     - А Фолловер не знает? - спросил он.
     Энро уже  приоткрыл  рот, чтобы что-то  сказать,  но  со скрежетом сжал
зубы. Он уставился на Госсейна, ничего не понимая. Наконец, он сказал:
     - Итак, вы  знаете  о  Фолловере.  Это интересно.  Сейчас детектор  лжи
сообщит нам кое-что о том, что происходит в вашем сознании.
     Он повернул выключатель.
     За  столом  была  тишина. Даже  Кренг,  который  с  отсутствующим видом
ковырялся  в  тарелке,  откинулся в  кресле  и положил  вилку. Секох смотрел
задумчиво. Патриция Харди наблюдала за своим братом, слабо скривив губы. Она
заговорила первой.
     - Энро, не будь так глупо мелодраматичен.
     Тот повернулся к ней, его глаза сузились, лицо потемнело от гнева.
     -  Замолчи! - грубо сказал  он.  -  Мне  не нужны комментарии  женщины,
опозорившей своего брата.
     Патриция пожала плечами, а Секох резко сказал:
     - Ваше превосходительство, сдерживайтесь!
     Энро повернулся к  хранителю,  и на миг выражение его  лица стало таким
злобным, что Госсейну показалось, что он ударит священника.
     - Вы всегда интересовались ею, не так ли? - с усмешкой сказал он.
     -  Ваша  сестра,  -  сказал  священник,  -  является  со-правительницей
Горгзида и хранительницей Спящего Бога.
     -  Иногда, Секох, - сказал Энро,  и  усмешка стала  шире,  -  создается
впечатление, что Спящий Бог - это вы. Опасная иллюзия.
     Священник быстро ответил:
     - Я говорю, имея полномочия, которые мне доверили Государство и Храм. Я
не имею права поступать иначе.
     - Я - Государство, - холодно сказал диктатор. Госсейн сказал:
     - Кажется, я уже слышал это раньше.
     Похоже,  никто  не понял  его замечания. И  тут  до него дошло,  что он
оказался свидетелем главного столкновения.
     - Вы  и я, -  сказал Секох мелодичным голосом, - держим чашу жизни,  но
только на короткий миг. Выпив ее  до дна,  мы опустимся вниз,  в темноту. Но
Государство, тем не менее, останется.
     - Управляемое моей кровью!
     - Может быть. - Голос священника  звучал отдаленно. - Во всяком  случае
мы должны сначала победить.
     - А потом?
     - Вы получите зов Храма.
     Энро раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Постепенно на
его ничего не выражавшем лице появилась понимающая улыбка.
     - Умно, не так ли? - сказал он. - Итак, я получу зов Храма, чтобы стать
посвященным.  Наверное,  есть  что-то  знаменательное в  том,  что  о  зовах
сообщаете вы.
     -  Когда Спящий  Бог будет недоволен  тем, что  я  делаю  или говорю, -
спокойно сказал священник, - я узнаю об этом.
     Усмешка опять появилась на лице Энро.
     - О, узнаете, узнаете! Видимо, он сообщит вам, а вы расскажете нам?
     Секох ответил просто:
     - Ваши  намеки не  трогают  меня,  ваше превосходительство.  Если бы  я
использовал  мое  положение  в личных целях,  Спящий  Бог  не стал  бы долго
терпеть такое святотатство.
     Энро  колебался.  Его  лицо  уже  не  было столь  мрачным,  и  Госсейну
показалось, что могущественный правитель трети галактики чувствует себя не в
своей тарелке.
     Он не  удивился. Люди привязаны  к собственному дому.  Несмотря на  все
достижения  Энро,  под  кожей этого  человека,  чье  слово было законом  для
девятисот тысяч военных кораблей, бились импульсы живой нервной системы.
     В нем они  исказились до  неузнаваемости. Однако  мужчина когда-то  был
мальчиком,  а  мальчик  младенцем,  рожденным  на  Горгзиде.  Связь была так
сильна, что он перенес столицу Великой Империи на свою родную планету. Такой
человек  не  станет с легкостью  оскорблять  языческую  религию,  на  догмах
которой он воспитывался.
     Госсейн понял, что  правильно прочел происходящее  в чужой  душе.  Энро
насмешливо поклонился Патриции.
     -  Сестра,  я  смиренно  приношу   извинения.  Он  резко  повернулся  к
Госсейну-Ашаргину.
     - Эти двое на эсминце, кто они? Итак, расследование продолжается.
     Госсейн без заминки ответил:
     - Женщина - обычный предсказатель. Мужчину зовут Гилберт Госсейн.
     Он осторожно посмотрел на  Патрицию  и Кренга, произнося столь знакомое
им имя. Главное, чтобы они не подали вида, что знают его.
     Прореагировали они превосходно, как показалось Госсейну. Они продолжали
внимательно смотреть на него, но не было и следа удивления на их лицах.
     Энро занялся детектором лжи.
     - Какие комментарии? - спросил он.
     Пауза длилась несколько секунд. Наконец, детектор сказал:
     - Информация правдивая, если рассматривать заданный вопрос.
     - А что еще можно рассматривать? - резко спросил Энро.
     - Здесь неразбериха, - был ответ.
     - В чем?
     - В идентификации личности. - Казалось,  детектор  понял,  что ответ не
удовлетворяет требованиям. Он повторил: - Неразбериха.
     Он собирался сказать еще что-то, но, должно быть, звук отключили.
     - Хорошо, я уточню, - вспылил Энро.  Он поколебался. - Путаница связана
с двумя людьми на эсминце?
     - Нет, - ответил детектор.  - Это... - неуверенно  сказал он,  - это не
точно.  - Он заговорил решительно.  - Ваше  превосходительство, этот человек
Ашаргин и, тем не менее, он не Ашаргин. Он... - На  миг детектор замолчал, а
затем, запинаясь, закончил: - Следующий вопрос, пожалуйста.
     Патриция хихикнула. Это был неуместный звук. Энро бросил на нее грозный
взгляд. Он злобно сказал:
     - Какой дурак принес сюда неисправный детектор? Сейчас же замените его.
     Второй детектор, подсоединенный к Госсейну, ответил на вопрос Энро:
     -  Да,  это Ашаргин, -  пауза.  -  Кажется,  что  это  он, - добавил он
неопределенно. - Здесь какая-то неразбериха.
     Теперь наступила какая-то неразбериха в Энро.
     - Это неслыханно, - воскликнул он. - Ну хорошо, мы доберемся до сути. -
Он  уставился  на Ашаргина.  - Эти  люди на эсминце,  как я  понял из вашего
послания капитану Фри, пленники. Госсейн кивнул.
     - Да, правильно.
     - И вы хотите доставить их сюда. Почему?
     - Я думаю, вы захотите допросить их, - сказал Госсейн.
     Энро снова был сбит с толку.
     -  Я  не понимаю,  как вы собираетесь использовать их против меня, если
они  здесь  будут  в  моей власти.  - Он повернулся к машине. - Что по этому
поводу, детектор? Он говорит правду?
     - Если вы имеете в виду,  хочет ли он доставить их сюда? Да, хочет. Что
касается использования их против вас - здесь все перемешивается.
     - Каким образом?
     - Мысль, что человек на корабле уже здесь, и мысль о Спящем Боге как-то
переплетаются с Ашаргином.
     Энро молча стоял пораженный, в этот момент вмешался Секох.
     - Ваше превосходительство, можно я задам вопрос принцу Ашаргину?
     Энро молча кивнул.
     - Принц, есть ли у вас какая-нибудь идея о природе этой неразберихи?
     - Да, - ответил Госсейн.
     - Каково же ваше объяснение?
     -  Периодически Спящий  Бог  господствует  надо  мной,  контролирует  и
направляет меня.
     "И пусть, - подумал Госсейн с  глубоким удовлетворением, - детектор лжи
попробует опровергнуть это".
     Энро расхохотался. Это был смех человека, который был готов к встрече с
грозным  обстоятельством,  но вместо  этого столкнулся с чем-то нелепым.  Он
упал  на стул и, закрыв лицо руками, смеялся, не в силах справиться с собой.
Его плечи тряслись, когда он, наконец, поднял голову, в глазах были слезы.
     - Итак, вы - Спящий Бог, - сказал он, - и теперь вы овладели Ашаргином.
     Смех  снова  напал на него, и он хохотал  добрых полминуты,  прежде чем
сумел остановиться. На этот раз он посмотрел на Секоха.
     - Господин  хранитель, - сказал он, - который этот?  -  И, понимая, что
его вопрос требует объяснения для сидящих за столом,  повернулся к Госсейну.
-  В течение года около сотни человек только на этой планете утверждали, что
ими овладел Спящий Бог. По всей Империи около двух тысяч рыжеволосых  мужчин
претендовали  быть  Энро  Рыжим,  и  в  течение  последних  одиннадцати  лет
приблизительно десять тысяч человек объявляли себя принцем Ашаргином. Причем
половине из них больше пятидесяти.
     - А что говорил о них детектор лжи?
     Госсейн ожидал скептицизма. За  исключением  Кренга, все присутствующие
были таламическими людьми. Даже  Патриция Харди, хотя и бывала на Венере, не
стала  ноль-А.   Такие  индивидуумы  не  смогут  разобраться  в  собственных
противоречиях   и   будут  противоречиво  спорить,  не   принимая  в  расчет
реальность. Важно,  что  зерно сомнения было  посеяно. Он  увидел,  что Энро
нахмурился.
     - Ну, хватит фарса, - сказал диктатор.  -  Давайте вернемся к некоторым
фактам. Я допускаю, что вы дурачите меня, но зачем? Чего вы хотите?
     -  Понимания, - ответил Госсейн.  Он говорил осторожно, хотя чувствовал
решимость.  -  По всей видимости,  вы хотите меня  для чего-то использовать.
Очень хорошо, я согласен, чтобы меня использовали. До определенного момента.
За это я хочу свободы действий.
     - Свободы чего?
     Следующие слова Госсейна подействовали на остальных, сидящих за столом,
как взрыв бомбы.
     - Развязав войну, - сказал он, - вы подвергаете опасности жизнь каждого
человека в  галактике, включая Великую Империю.  Я думаю,  вы  примете совет
тех, кому придется разделить вашу участь, если что-то пойдет не так.
     Энро наклонился и  отвел  руку назад,  словно собираясь  ударить его по
лицу. Он сидел так несколько секунд, напряженный. Его губы были сжаты, глаза
холодны. Он медленно расслабился и откинулся назад. На лице появилась слабая
улыбка, и он сказал:
     - Продолжайте, продолжайте. Повесьте себя!
     - Мне кажется, вы так сконцентрировались на наступательной части войны,
что, возможно, не принимаете во внимание некоторые не менее важные аспекты.
     Энро удивленно покачал головой.
     - Это  говорит тот,  -  сказал  он  в изумлении, - кто провел последние
одиннадцать лет жизни в огороде.
     Госсейн проигнорировал  комментарий. Он  был напряжен,  и ему казалось,
что он  делает  успехи.  Его  теория была  очень  простой.  Принц Ашаргин не
привлек бы внимания в такой критический  момент,  если  бы  не  было  важной
причины.  Его  так  просто не  уничтожат,  пока цель,  ради  которой он  был
воскрешен, не будет выполнена.
     Кроме  того,   это   удобный  момент   выяснить,   что  делает  Энро  с
определенными индивидуумами.
     - К примеру, - сказал Госсейн, -  проблема Фолловера. - Он остановился,
чтобы  его  слова  дошли  до  Энро,  и  продолжил.  -  Фолловер  практически
неуничтожим.  Не  думаете ли  вы,  что  когда  война будет  выиграна,  такой
субъект, как Фолловер, позволит Энро Рыжему господствовать над галактикой?
     Энро мрачно сказал:
     - Я позабочусь о Фолловере, если его когда-нибудь посетят такие мысли.
     -  Легко сказать.  Он может  сейчас  войти в комнату и  убить всех, кто
находится здесь.
     Энро покачал головой. Казалось, его позабавила эта мысль.
     -  Друг мой, - сказал он, - вы наслушались  пропаганды  Фолловера. Я не
знаю, как он становится тенью, но давно решил,  что  остальное базируется на
обычной физике.  Искривители  и перенос  энергии. В  этом здании  только два
искривителя пространства вне моего контроля. И я терплю это.
     - Тем  не менее, - сказал Госсейн,  - он  может предсказать каждое ваше
движение.
     Улыбка исчезла с лица Энро.
     - Он может предсказывать, сколько влезет, - сказал он грубо. - Власть у
меня.  Если  он  будет  препятствовать мне, то  быстро  окажется в положении
человека, приговоренного к  повешению. Он даже узнает  день и час, но ничего
не сможет поделать.
     - По-моему,  вы так  не  думаете,  -  сказал  Госсейн. Энро молчал, его
взгляд остановился на столе. Наконец он поднял глаза:
     - Что-нибудь еще? - сказал он. - Я жду условий, о которых вы упомянули.
     Пришло время заняться делом.
     Госсейн почувствовал, что напряжение накапливается в теле Ашаргина. Ему
нужна была передышка, чтобы расслабить нервную систему принца. Он хотел было
взглянуть на Патрицию, Кренга и Секоха, чтобы увидеть их реакцию на развитие
событий. Это дало бы Ашаргину возможность расслабиться.
     Но  он  подавил  это  желание.  Энро  практически  забыл о  присутствии
остальных. И было  бы глупо  отвлекать  его сконцентрированное внимание.  Он
сказал вслух:
     - Я хочу, чтобы мне  разрешили связываться с  любой точкой  галактики в
любое время дня и ночи. Естественно, вы или ваш агент можете прослушивать.
     - Естественно, - саркастически сказал Энро. - Что еще?
     -  Я хочу иметь право  пользоваться искривителями для транспортировки в
любое место Великой Империи по моему желанию.
     - Я  счастлив,  - сказал Энро, - что вы ограничиваете свои передвижения
только Великой Империей. - Он остановился. - Продолжайте, пожалуйста.
     - Я хочу иметь право пользоваться любым  оборудованием, каким  пожелаю,
из Министерства имуществ. - Он быстро добавил: - Конечно, исключая оружие.
     Энро сказал:
     -  Я вижу, что ваши запросы могут продолжаться до бесконечности. Что вы
предлагаете в обмен на ваши фантастические требования?
     Госсейн ответил не Энро, а детектору лжи.
     - Ты все слышал. Говорил ли я искренне? Трубки слабо блеснули. Детектор
долго молчал.
     - Ваши  мысли  ясны до определенного момента. Дальше  этого  появляется
неразбериха со... - Он остановился.
     - Спящим Богом? - спросил Госсейн.
     - Да, а может нет.
     Госсейн повернулся к Энро.
     -  Сколько  восстаний, -  спросил он,  -  произошло на планетах Великой
Империи, где производится основное военное оборудование?
     Диктатор сердито посмотрел на него.
     - Более двух тысяч.
     - Это всего лишь три процента. О чем вы беспокоитесь?
     Для его целей это утверждение было не слишком хорошим, но Госсейн хотел
информации.
     - Некоторые из этих производств, - откровенно признался Энро, - слишком
важны технологически.
     Именно это и хотел услышать Госсейн.
     - Если вы согласны на мои условия, я выступлю в поддержку вашей  войны.
Чего бы  ни стоило имя Ашаргина в управлении  империей,  я  поступаю  в ваше
распоряжение. Я буду сотрудничать до следующего уведомления. Это  то, что вы
от меня хотели, не так ли?
     Энро поднялся.
     - Вы уверены, что больше ничего не хотите?
     - Еще одно, - сказал Госсейн.
     - Да?
     Госсейн проигнорировал насмешку в голосе Энро.
     - Это касается моей жены. Она больше не появится в ванной правителя.
     Наступила долгая пауза, а затем мощный кулак опустился на стол.
     - Договорились, - сказал Энро звенящим  голосом.  - И я  хочу, чтобы вы
произнесли свою первую речь сегодня вечером.


        XIV

     <i>Во имя  здравомыслия  используйте  кавычки. Например, "сознательный"  и
"бессознательный"  разум  -  это  полезные  описательные  термины,  но   еще
необходимо  доказать,  что  эти термины  сами  по  себе  правильно  отражают
"процесс".  Они являются только картами территории, о которой мы,  возможно,
никогда  не будем иметь точной  информации.  Ноль-А  обучение уделяет особое
внимание  осознанию  "мультивеличинности",  то  есть   многозначности  слов,
которые кто-либо говорит или слышит.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Был поздний вечер, когда Госсейн вернулся в апартаменты Нирены. Женщина
сидела  за столом  и писала письмо.  Когда  он  вошел,  она положила ручку и
пересела  в  большое  кресло.  Из  его  глубины  она  смотрела  на  Госсейна
спокойными серыми глазами.
     - Итак, мы получили месяца два для жизни, - сказала она, наконец.
     Госсейн-Ашаргин прикинулся удивленным.
     - Так долго? - спросил он.
     Он не  стал  больше комментировать это. Что и  откуда  она  услышала  о
произошедшем  за обедом, не  имело значения. Ему было жаль ее, но у  него не
было возможности влиять на ее судьбу. Когда правитель  мог приказать женщине
стать любовницей или женой незнакомого  человека  только из-за того, что она
полминуты поговорила с ним, было  невозможно  угадать,  что случится завтра.
Она  сделала  ошибку,  родившись  в  знатной семье, и поэтому  жила у  самой
пропасти подозрительности Энро.
     Нирена прервала молчание.
     - Что вы собираетесь делать теперь?
     Госсейн  сам  задавал   себе  этот  вопрос,   осложненный  возможностью
возвращения в любой момент в свое тело.
     Но, положим,  он  не  вернется.  Положим,  он  останется здесь  еще  на
несколько  дней.  Что  тогда?  Мог  ли  он  сделать что-нибудь  полезное для
Ашаргина или Госсейна?
     Вопросом  номер  один была  проблема  Венеры.  Был  ли  в  космосе  еще
кто-нибудь из венерианцев? Знали ли они вообще, что происходит?
     Вторым  вопросом был  Спящий Бог.  Он  должен увидеть Спящего Бога. Для
этого требовалось получить разрешение Секоха.
     Его мысль задержалась  на  третьем  вопросе  в  его планах. Тренировать
Ашаргина. Он посмотрел на Нирену.
     -  Я с трудом  управляю принцем  и думаю, было бы неплохо разрешить ему
отдохнуть часок.
     - Я скажу вам, когда это время пройдет, - и ее голос был  таким мягким,
что Госсейн вздрогнул, посмотрев на нее.
     В  спальне  Госсейн записал  на  магнитофон  трехминутный  образец  для
расслабления и включил  магнитофон  в  режим  повторения. Затем  он  лег.  В
течение следующего часа он почти не спал. На  заднем плане звучал монотонный
голос Ашаргина, снова и снова повторяющий несколько фраз.
     Лежа  так,  он  позволил  неприятным  воспоминаниям  Ашаргина  о  годах
заключения беспрепятственно проникать в его  сознание. Каждый раз, подходя к
какому-нибудь инциденту, оставившему глубокое впечатление, он молча обсуждал
его   с   молодым  Ашаргином.  Каждый   раз   внутри   него  как  бы  оживал
пятнадцати-шестнадцати-двадцатилетний  наследник  Ашаргин.  Старший  Ашаргин
разговаривал  с младшим  в момент,  когда последний переживал травматическую
ситуацию.
     С  высоты своего жизненного  опыта он уверял молодого Ашаргина, что  на
потрясший его инцидент можно посмотреть и по-другому. Уверял, что страх боли
и страх смерти - только эмоции, которые можно преодолеть, и что шок от этого
случая, подействовавшего  так сильно на него, вскоре  пройдет. Более того, в
будущем это поможет ему лучше понимать такие моменты.
     Это было нечто большее, чем импровизированная замена ноль-А тренировки.
Эта была  вполне надежная  с научной  точки зрения система  самотерапии, она
должна была принести определенную пользу.
     - Расслабься, - успокаивал голос.
     И из-за того, что он выполнял указания, каждое слово имело значение.
     -  Ослабь напряжение прошедшей  жизни. И  пусть все  страхи, сомнения и
неопределенности уйдут из нервной системы.
     Результат  не  зависел  от  веры,  хотя  убежденность усиливала эффект.
Самотерапия  требует времени. Прежде  всего,  необходимо  правильно  выявить
неприятные воспоминания, и только после этого воздействовать на них.
     Принца Ашаргина невозможно укрепить за один день.
     Тем  не  менее,  когда Нирена легко постучала  в дверь, у него  был  не
только  эквивалент  часового  сна,  но  и психоаналитическая переориентация,
которая при данных обстоятельствах не могла быть достигнута другим путем.
     Он встал подкрепленный.
     Дни шли, но он так ничего и не выяснил о Венере.
     Существовало  несколько  возможностей. Но  все  они требовали  хотя  бы
намека на то, что он желает знать. Энро мог понять  значение  такого  намека
так же быстро, как и человек, к которому Госсейн собирался обратиться.
     Он не хотел  идти  на такой  риск,  пока  не  исчерпает  все  остальные
средства.
     К концу четвертого  дня Госсейн начал  беспокоиться.  Несмотря  на  так
называемую свободу действий, в теле  Ашаргина он был  изолирован  и  не  мог
делать самого важного с его точки зрения.
     Только ноль-А венерианцы  могли  остановить Энро  и предсказателей. Но,
насколько он знал, они были отрезаны  и  не способы действовать.  Они  легко
могли быть уничтожены диктатором, который  уже сотни планет приказал стереть
в порошок.
     Каждый день он надеялся вернуться в свое тело. Он пытался помочь этому,
при любой  возможности  используя лифты искривителей. Четыре  раза за четыре
дня он совершал перемещения на отдаленные планеты и обратно. Но его сознание
по-прежнему оставалось в теле принца.
     Он  ждал  информации о восстановлении контакта с эсминцем  Y-381907, но
напрасно.
     Что же могло случиться?
     На  четвертый  день  он   пошел  в  Межпланетное   Министерство  Связи,
занимающее  девяностоэтажное   здание   длиной   в   десять   кварталов.   В
информационной  секции  размещалось  сто  роботов-операторов, распределяющих
вызовы по определенным секторам. Он назвал свое имя одному из них.
     - О, да, - сказал тот. - Принц Ашаргин. Мы получили инструкции.
     - Какие инструкции? - спросил Госсейн. В ответе слышалась откровенность
Энро.
     -  Вы можете  вызывать кого угодно, но  запись вашего  разговора должна
быть направлена в Разведывательный отдел.
     Госсейн кивнул. Он  не ожидал ничего другого.  С помощью искривителя он
переместился в сектор, указанный роботом-оператором, и сел за видеофон.
     - Я  хочу говорить с  капитаном Фри  или  с кем-нибудь  другим на борту
Y-381907.
     Он мог сделать этот вызов и из апартаментов  Нирены, но здесь он  видел
искривитель,  передающий  его послание.  Он видел  собственными глазами, как
робот-оператор набирает номер, принадлежащий Y-381907.
     Это был один из способов устранить возможные препятствия, если  таковые
имелись, его попытке связаться с эсминцем.
     Другим способом  был вызов с планеты, выбранной наугад. Он проделал это
уже дважды, но безрезультатно.
     Итак,  прошла  минута.  Затем  две минуты. До сих  пор не было  ответа.
Примерно через четыре минуты робот-оператор сказал:
     - Один момент, пожалуйста.
     В  конце  десятой  минуты  снова  зазвучал  голос  робота-оператора.  -
Ситуация  такова. Когда  подобие  было поднято до  известного  механического
предела  - двадцать третьего  десятичного знака,  был получен слабый отклик.
Однако  это автоматический отклик. Очевидно, образец на другом конце все еще
частично подобен, но продолжает изнашиваться.
     - Спасибо, - сказал Госсейн-Ашаргин.
     Трудно представить, что его тело находится где-то в глубинах  космоса в
то время, когда его  мыслящая сущность здесь, привязанная к  нервной системе
Ашаргина.
     Что же могло случиться?
     На шестой день Энро выступил  в видеофонном  эфире с речью. Он ликовал,
его голос триумфально звенел, когда он сообщал:
     - Великий Адмирал Палеол,  командующий  нашими силами в Шестом Деканте,
только  что  информировал  меня,  что  столица  Туул  несколько  часов назад
уничтожена нашим  непобедимым флотом. Это  только одна из  бесконечных серий
побед,  одержанных  народом  и оружием Великий Империи в схватке  с отчаянно
сопротивляющимся  врагом. Продолжайте,  адмирал!  Сердца  народа  и  доверие
правительства с вами!
     Туул?  Госсейн  вспомнил  это название  с  помощью  Ашаргина. Туул  был
оплотом самого  могущественного государства Лиги.  Это  лишь  одна из  тысяч
планет,  но  факт названия ее  "столицей" символичен  для людей  с нецельным
сознанием, для  которых  карта семантически является  территорией, а слово -
событием.
     Даже для  Госсейна  уничтожение Туула стало переломным  моментом. Он не
имел права выжидать.
     После ужина он пригласил Нирену пойти с ним повидать Кренга и Патрицию.
     - Надеюсь, что  вам  с горгзин  есть  о  чем поболтать, - сказал  он  с
ударением.
     Она удивленно взглянула на него, но он  не стал вдаваться в объяснения.
Госсейн  не мог открыто рассказать  о  своей идее  помешать проницательности
Энро.
     Нирена превзошла  себя. Госсейн не был уверен,  поняла ли она его. Но с
самого начала ее голос не умолкал.
     Патриция сперва отвечала, запинаясь. Она была явно ошарашена трескотней
Нирены.  Но вскоре, должно быть,  догадалась.  Она присела на краешек кресла
Кренга и ответила длинной и шумной, как пулеметная очередь, тирадой.
     Нирена поколебалась, а затем подошла и села Ашаргину на колени. Беседа,
которая  последовала  за  этим,  была,  пожалуй,  самой  активной  из  всех,
когда-либо слышанных Госсейном. Вряд ли  была минута в течение этого вечера,
когда  его  осторожные  слова  на заднем  плане  не  были  заглушены женской
болтовней.
     Сначала Госсейн поставил на рассмотрение не самую важную проблему.
     - Вы что-нибудь слышали о дополнительном тренированном мозге? - спросил
он.
     Впервые   он  адресовал  слова  непосредственно  Кренгу.   Карие  глаза
задумчиво изучали его. Затем Кренг улыбнулся.
     - Немного, а что бы вы хотели знать?
     -   Меня   интересует   проблема   времени,   -   сказал   Госсейн.   -
"Фотографирование" происходит медленно,  медленнее,  чем подобный химический
процесс, а видеосъемка просто молниеносна по сравнению с этим.
     Кренг кивнул и сказал:
     - Общеизвестно,  что  машины  могут  выполнять  любую  частную  функцию
быстрее, а часто и лучше,  чем данный человеческий орган.  Это плата за нашу
практически неограниченную приспособляемость.
     Госсейн быстро спросил:
     - Вы думаете, проблема неразрешима?
     Собеседник покачал головой.
     - Смотря в какой степени. Возможно, первоначальное  обучение  проходило
неправильно, и тогда другой подход может привести к лучшим результатам.
     Госсейн знал, что Кренг имеет в виду. Пианист, запомнивший неправильную
постановку  руки,  не станет  виртуозом,  пока не  обучится другой методике.
Человеческие мозг  и тело как целое  могут  тренироваться разными способами.
Некоторые из  этих способов  приводят  к плачевным результатам,  а некоторые
столь замечательны, что ординарный  индивидуум, правильно их применяя, может
стать гением.
     Вопрос был в  том, как ему переобучить свой дополнительный мозг,  когда
он вернется в собственное тело.
     -  Я  бы  сказал, -  заметил Кренг,  - все дело в постановке правильных
представлений.
     Они немного поговорили об этом. Некоторое время Госсейн не  беспокоился
о  том,  что  Энро  может  подслушивать.  Даже  если диктатор  и разобрал бы
что-нибудь через почти несмолкаемую трескотню Нирены и  Патриции, эта  часть
разговора была бы непонятна ему.
     Но, несмотря на это, он продолжал соблюдать все предосторожности. Кренг
выдвинул несколько предложений по поводу переобучения, но Госсейну казалось,
что  неаристотелевый  детектив  все  еще  пытается определить  объем  знаний
Ашаргина.
     Это  заставило его  сменить  тему.  Он  заговорил  об обладании  одного
сознания другим, обратив внимание на  то, что в процессе телепортации  между
развитым дополнительным  мозгом и рудиментом такого же мозга, присутствующим
у  всех людей,  вероятно  происходит контакт, в результате  которого больший
может перейти в меньший.
     Кренг внимательно слушал.
     - А как вы думаете, - спросил он, - когда дополнительный мозг переходит
в рудиментарный, он контролирует оба тела или нет?
     -  Конечно же нет. В этом случае развитый дополнительный мозг пребывает
в состоянии релаксации, - ответил Госсейн.
     Он был доволен,  что затронул этот вопрос и, вопреки помехам, ухитрился
проинформировать Кренга о том, что тело Госсейна сейчас без сознания.
     Поскольку Кренг уже знает,  что  в  данный момент Госсейн находится  на
борту Y-381907, ситуация должна стать для него ясной.
     - Было время, -  продолжил Госсейн, - когда я  принял, как  само  собой
разумеющееся,  участие третьего лица,  которое производит  эти перестановки.
Трудно поверить, - он поколебался, - что Спящий Бог оставил бы свое сознание
в теле такого  ограниченного  человека как  Ашаргин,  если  бы  мог избежать
этого.
     Он  надеялся,  что Кренг  поймет, что Гилберт Госсейн действительно  не
может управлять своей судьбой.
     - И, разумеется, -  продолжал он, - Ашаргин только  марионетка, которая
может действовать только как Ашаргин.
     - Я бы этого  не сказал,  -  осторожно  сказал Кренг.  Так внезапно они
приблизились к их главной цели.
     По крайней мере, размышлял Госсейн, глядя  на собеседника, это была его
главная цель. Позиция Кренга откровенно сбивала  его с толку. Казалось,  тот
бездействует. Он пошел на риск - на страшный риск, если вспомнить то, что он
сделал на Венере, - прибыв в штаб-квартиру Энро. И теперь  он  день за  днем
сидит здесь, ничего не делая.
     Его план, если  таковой имелся, должно быть, действительно важен,  если
оправдывает бездействие в  то время, как  битва  в Шестом Деканте  неумолимо
движется к финалу.
     Кренг живо продолжил:
     - По-моему, принц, эти странные разговоры  могут завести далеко. Пришло
время, когда люди действуют. Вот Энро, выдающийся пример человека  действия.
Военный гений первого порядка. Такие, как он,  появляются только один раз  в
несколько столетий.
     Странно  было слышать такую похвалу из уст Элдреда  Кренга. И поскольку
это  утверждение было  ложным - любой ноль-А венерианец,  обученный  военной
тактике,  мог  сравняться  в "гениальности"  с  Энро  -  очевидно  оно имело
определенную цель.
     В сказанном Кренгом он увидел удобный случай кое-что уточнить для  себя
и быстро вставил:
     - Мне кажется, что люди вроде вас, сами оставят  след в военной истории
галактики. Было бы интересно проследить за развитием событий.
     Кренг засмеялся.
     - Время покажет, - сказал  он и сменил  тему, продолжая: - К сожалению,
Энро все еще не признан как величайший гений, который когда-либо жил.
     Госсейн угрюмо  кивнул. Видимо,  что-то происходит.  Но его собственный
вопрос был обойден, хотя он был уверен: Кренг понял, что он хотел сказать.
     "И  он  не  ответил,  -  мрачно  подумал  он.  -  Ладно,  если  у  него
действительно есть план, ему виднее".
     -  Я уверен,  - сказал Кренг,  -  что после его смерти даже народы Лиги
признают совершенным искусство войны, которую он ведет против них.
     И тут Госсейн догадался, что Кренг имеет в виду.
     "Величайший... который жил", "После его смерти..."
     Кренг предлагал ему убить Энро. Госсейн  был  изумлен.  Некогда  и  ему
казалось, что  такой  бесполезный  тип, как  Ашаргин, только на то  и годен,
чтобы  стать жертвой ради убийства Энро. Но  ситуация  изменилась. Наследник
Ашаргин  теперь   стал  известен   миллиардам   людей.  Он  должен  жить.  В
определенный момент его влияние могло оказаться решающим.
     Жертвовать им  сейчас  для попытки устранения диктатора все равно,  что
выбросить ферзя  с доски. Сегодня,  зная Энро, он был убежден,  что  Ашаргин
бесполезно отдал бы свою жизнь.
     Кроме  того,  смерть  Энро  не  остановит флот.  Там останется  Палеол,
мрачный  и  решительный.  Палеол  и  тысячи  офицеров, поставившие себя  вне
законов Лиги,  захватят  власть и пойдут против  любой группировки,  которая
попытается изменить Великую Империю.
     Конечно, если Ашаргин погибнет, Гилберт Госсейн скорее всего вернется в
свое тело. Но он все еще  верил, что сможет вернуться, не прибегая к крайним
мерам.  Он  подождет еще  неделю. А пока займется  подготовкой.  Если  через
неделю он  все  еще  будет в этом  теле, возможно он  и пойдет на то, на что
намекал Кренг.
     Нехотя, со множеством оговорок, Госсейн кивнул, одобряя заговор.
     Он рассчитывал, что они еще обсудят детали, но Кренг встал:
     - Спасибо за приятную беседу. Я рад, что вы зашли.
     В дверях ноль-А детектив добавил:
     - Попробуйте сымитировать рефлекс улучшенного зрения.
     Этот метод тренировки уже приходил на ум Госсейну. Он кивнул.
     - Спокойной ночи, - коротко сказал он.
     Он чувствовал глубокое разочарование от визита, возвращаясь с притихшей
Ниреной в свои апартаменты.
     Он дождался, когда Нирена выйдет из комнаты и, сев за видеофон,  вызвал
Мадрисола из Лиги.
     Это  действие   могло  интерпретироваться  как  измена,   несмотря   на
разрешение Энро звонить кому угодно. Неуполномоченные персоны не  общались с
врагом   во   время   войны.   Пока   он   размышлял,   насколько  бдительно
Разведывательный отдел следит за ним, раздался голос оператора:
     - Секретарь Лиги  согласен говорить с принцем Ашаргином, но только  при
условии признания того, что он, как представитель законной власти, говорит с
человеком, поставившим себя вне закона.
     Госсейн  сразу  понял  юридический  смысл  этого  условия  и  возможные
последствия для Ашаргина, если он его примет. Он был готов сделать все,  что
в его  силах,  для победы Лиги. И если Лига победит,  то Ашаргин окажется  в
незавидном положении.
     Он почувствовал досаду, но через секунду нашел выход.
     -  Принц  Ашаргин,  -  сказал  он, -  имеет настоятельные  причины  для
разговора с Мадрисолом и поэтому принимает условие, но без последствий.
     После  этого долго  ждать  не  пришлось.  На  экране  появилось  худое,
аскетичное лицо Мадрисола. Казалось, Мадрисол похудел еще сильнее с тех пор,
как он разговаривал с Гилбертом Госсейном.
     Секретарь Лиги заговорил первым:
     - Вы предлагаете капитуляцию?
     Вопрос  был столь  нереалистичен,  что  поверг  Госсейна  в  изумление.
Мадрисол резко продолжил:
     -  Надеюсь,  вы понимаете, что компромисса  быть не может. Вся правящая
верхушка Великой Империи должна предстать перед военным трибуналом Лиги.
     Вот фанатик! Госсейн без иронии ответил:
     -  Сэр, вам не кажется, что вы делаете опрометчивое предположение? Нет,
это не предложение о капитуляции. Причина моего  вызова возможно удивит вас.
Дело, которое я собираюсь изложить,  известно вам. Я  настоятельно прошу вас
не упоминать  имена  и  названия,  поскольку все, сказанное мной, немедленно
будет доложено Энро, и любая опрометчивость с вашей стороны может привести к
катастрофическим результатам.
     - Да, да, продолжайте.
     Но Госсейну этого было недостаточно.
     - Вы даете слово? - спросил он. - Слово чести?
     Ответ был холодным.
     -  Честь  не  входит  ни  в  какие  отношения между  законной  Лигой  и
преступниками. Но, - добавил Мадрисол, - конечно, я не скажу ничего опасного
для дружественной планеты.
     Именно этого обещания  и ждал Госсейн. Но даже  теперь  он никак не мог
решиться.  Воспоминания Ашаргина  об уничтоженных  звездных  системах словно
сковали его язык.
     Если Энро  догадается,  о какой планете идет речь, он может  что-нибудь
предпринять.  Достаточно одного подозрения. Пока  что  Венера  была ничем не
примечательной планетой, одной из тысяч,  и пока она останется для диктатора
таковой, возможно венерианцы сумеют спастись.
     Голос Мадрисола был нетерпелив.
     - Я прошу вас перейти к делу.
     Еще раз Госсейн  повторил  про  себя  приготовленные  слова - и ринулся
словно  в омут. Он  напомнил Мадрисолу о  вызове, сделанном несколько недель
назад и о его просьбе.
     - Что-нибудь сделано? Мадрисол нахмурился.
     - Кажется, я смутно вспоминаю, о чем речь. Наверное, кто-нибудь из моих
помощников занялся этим делом.
     - И что? - напряженно настаивал Госсейн.
     - Секундочку. Я разузнаю.
     - Осторожно,  - предупредил  Госсейн.  Губы  Мадрисола сжались,  но  он
кивнул. Он вернулся меньше, чем через минуту.
     -  Нет, - сказал он. - Еще ничего не сделано. Госсейн посмотрел на него
внимательней.  Он  еще не  до  конца  поверил  последним  словам  секретаря.
Положение  Мадрисола  предполагало значительное количество  персонала, чтобы
столь быстро выяснить  состояние этого дела. Но Госсейн вспомнил, как краток
был  тот, когда он звонил ему с Венеры. Так что, возможно,  Мадрисол  сказал
правду. К сожалению.
     Госсейн сказал:
     - Я настаиваю, чтобы вы немедленно установили контакт. Лично.
     Он прервал  связь подавленный.  Начинало  казаться, что  отчаянный план
Кренга был  не просто  последней, а единственной  надеждой. И все  же - нет!
Палеол казнит каждого во дворце: Нирену, Патрицию, Кренга...
     Госсейн успокоился. Никакой пользы от  таких  мыслей.  В любом  случае,
если не будут предприняты  решительные  действия,  по  крайней  мере Нирена,
Кренг и Ашаргин вскоре окажутся мертвыми. Он должен помнить выдающуюся роль,
сыгранную Кренгом  на Венере,  и верить, что  ноль-А  детектив сейчас так же
искусен, как тогда.
     Он пойдет на убийство Энро, если Кренг это предложит.
     Потребовалось более часа, чтобы выразить нужный ему образец, и четыре с
половиной минуты, чтобы записать на магнитофон сами слова.
     Он начал сложный  процесс,  сложный потому,  что  он  хотел  установить
отклики на  бессознательном уровне и фактически изменить реакции  автономной
нервной системы.
     То, что он пытался сделать, было давно известно в истории человечества.
Легионы Юлия Цезаря побеждали  огромные армии варваров потому,  что  нервные
системы  римских  солдат  были обучены  согласованной  борьбе.  Но в  шестом
столетии  легионы Цезаря имели бы мало шансов против армий Восточной Римской
Империи.
     В   вооружении   произошло   только   небольшое  изменение,   но   было
усовершенствовано обучение людей.
     В 1940 году диктатор Гитлер  обучил нервные системы своих солдат новому
способу ведения моторизованной  войны. И он  был непобедим до  тех пор, пока
большинство солдат противника не переняли этот способ. Машины существовали и
до  блицкрига,  но  нервные системы  людей,  управляющих  ими,  должны  были
обучиться новой интеграции. Когда это обучение было завершено, превосходство
стало очевидным.
     В дни, последовавшие за взрывоопасным миром после второй мировой войны,
все больше и больше  людей стали принимать выводы, которые новая наука общая
семантика с трудом выбирала из массы имеющихся фактов.
     Одним из этих заключений было: "Человеческая нервная система способна к
неограниченному обучению, но определяющим фактором является метод".
     Идея  Госсейна  и  Кренга базировалась  на  принципе  хорошего  зрения.
Расслабленный глаз  видит лучше. При  постоянном  перемещении  глаз остается
расслабленным.
     Когда,   по   какой-либо   причине,  глаз,   способный  хорошо  видеть,
останавливается, картина  расплывается. В отличие от кинокамеры, глаз  видит
отчетливо только в момент, следующий за расслабляющим его перемещением.
     Госсейну казалось, что если он сможет, пока привязан к телу Ашаргина  -
пока   ждет,  -   обнаружить   способ  автоматического  расслабления  своего
дополнительного  мозга,  то  будет  быстрее и  отчетливей  "фотографировать"
образцы  подобия.  Как расслабить  дополнительный мозг?  Ну, например, путем
ассоциативного расслабления окружающей ткани.
     Итак, он начал расслаблять кровеносные  сосуды коры, таламуса, подкорки
- где был расположен зародыш дополнительного мозга Ашаргина.
     Путем  ассоциации  все  клетки   вокруг  кровеносных  сосудов  так   же
автоматически   расслабились   бы.   Так  говорила  теория,   подтвержденная
неоднократными опытами.
     Каждый  раз,  когда  голос  из  магнитофона  давал  указание,   Госсейн
имитировал "запоминание" зон, как он делал это своим дополнительным мозгом в
своем теле. Через два часа он мог  одновременно следовать образцу и думать о
других вещах.
     "Расслабь  -  смотри...   расслабь  -   смотри".   План  убийства  надо
разрабатывать с  большой  осторожностью  если, на самом  деле,  агенты  Энро
подсматривают  в  дырочки, просверленные  в  стенах... "Расслабь - смотри...
расслабь  - смотри..." Конечно, существовало  несколько  возможностей.  Если
согласиться  с  предложением  Кренга,  то  желательно рассмотреть  положение
Ашаргина  в целом. Допустим,  оба,  Госсейн и Ашаргин,  умрут через  неделю,
произойдет ли  тогда автоматическое  воскрешение  ближайшего  запасного тела
Госсейна, в данном случае Спящего Бога планеты Горгзид?
     "Расслабь -  смотри... расслабь -  смотри". Если это произойдет, то все
было  бы  великолепно.  Госсейн представил себе  эффект,  когда  Спящий  Бог
выступит против Энро и Секоха. "Расслабь - смотри... Расслабь - смотри..."
     События  могут произойти так, как он  предполагал, только при  условии,
что Спящий Бог - на самом деле тело Госсейна. Это необходимо проверить.
     Энро не присутствовал на обеде. Секох, который прибыл позже, объявил:
     - У него встреча с адмиралом Палеолом.
     Пока священник усаживался за стол, Госсейн внимательно разглядывал его.
     На лице сорокалетнего человека отпечатались  следы страстей, побудивших
его бороться за то высокое звание, которое он теперь имел. Но отпечаталось и
нечто большее. Разговор Секоха и  Энро  в тот день, когда Ашаргина подвергли
проверке на детекторе  лжи,  показывал,  что,  по  всей  видимости,  главный
хранитель искреннее верил в свое учение.
     Госсейн  решился поговорить с ним сейчас.  Когда  он изложил священнику
свои мысли, Секох посмотрел на него задумчиво.
     Он дважды приоткрывал  рот,  собираясь заговорить. Дважды зашевелился в
кресле, словно собираясь встать и уйти. Наконец, он мягко сказал:
     - Привилегия видеть Спящего Бога дается только священникам.
     - Совершенно верно, - сказал Госсейн.
     Секох выглядел  испуганно.  Госсейн  рассчитывал, что священник  сможет
себе представить реакцию народа, узнавшего,  что наследник Ашаргин обращен в
религию, так истово  исповедываемую Секохом, и  вообразить целую  галактику,
поклоняющуюся видеофонному изображению склепа Спящего Бога.
     Секох  положил  нож  и  вилку, оперся тонкими, изящными, но при  этом и
сильными, руками о стол и наконец сказал:
     -  Мой  мальчик, я не хочу обескураживать  тебя.  Я буду счастлив лично
провести  над тобой ритуал посвящения и  думаю этот ритуал  можно включить в
церемонию Лицезрения.
     Итак, это называлось Лицезрением.
     - Однако  должен предупредить,  -  продолжал  Секох, - обычная  защита,
гарантированная  послушникам,  не  предоставится тебе. Мы создаем вселенское
государство, и наш великий вождь считает необходимым принимать жесткие меры,
касающиеся отдельных личностей. - Он поднялся. - Приготовься завтра  в шесть
часов  утра  пойти в  храм. Ввиду твоего  заявления,  сделанного  на прошлой
неделе, я разрешу тебе увидеть Спящего Бога. Интересно посмотреть, будет или
нет предзнаменование.
     Он встал из-за стола и вышел из комнаты.
     Ритуал посвящения был частью церемонии  Лицезрения.  Он включал историю
Спящего Бога.
     Храм кургана существовал задолго до  того, как  на  Горгзиде  появились
люди. Давным-давно, создав вселенную, бог выбрал планету Горгзид для  своего
отдыха. Здесь,  охраняемый избранными им  людьми, он спал, отдыхая от тяжких
трудов.  Придет день, и, проснувшись от  короткого по вселенским меркам сна,
он поднимется и продолжит свою работу.
     Своим людям на Горгзиде он  приказал подготовить мир к его пробуждению.
В этот знаменательный день он хотел бы видеть вселенную объединенной.
     Во  время ритуала, когда Госсейн узнал историю Спящего Бога, он впервые
понял множество вещей. Эта религия  оправдывала и  даже требовала завоеваний
Энро.
     Госсейн был потрясен. Предположив, что  Спящий Бог является  его телом,
он,  бессмертный  благодаря  ряду  таких  тел, должен  пересмотреть проблему
своего бессмертия в целом, если  вокруг  тел Госсейна  громоздилось подобное
безумие.
     В девять  часов, когда  он надел длинную белую мантию, началось шествие
Лицезрения.
     Они  проделали странный маршрут. Спустившись  вниз по  лестнице, идущей
вдоль закругленной металлической стены,  они оказались в середине храма, где
находился атомный двигатель, и Госсейн был потрясен во второй раз.
     Космический  корабль!  Храм  Кургана  оказался  шароподобным  кораблем,
лежащим века, а может и тысячелетия, в земле.
     Теперь  они  поднимались  вверх  по  противоположной  стене.  Достигнув
центрального этажа, они вошли  в помещение,  где  слышались  какие-то слабые
звуки. Госсейн  был уверен, что где-то поблизости находится множество машин,
но без своего дополнительного мозга он не мог проверить это. Стены помещения
изгибались  наподобие  купола.  Из каждого угла  аркой перекрывались пилоны.
Четыре  выгнутые пилястры заканчивались узкими  опорами в  двадцати футах от
стены.
     Это могло быть  гробницей. Через  полупрозрачную стену проникал  мягкий
свет.  Небольшие лесенки вели по ней наверх,  к узким опорам. Секох поднялся
по одной  из  них  и  дал знак Госсейну подыматься по другой лестнице. Когда
Госсейн взобрался, панель в верхней части склепа скользнула вверх.
     - На колени! - звучно сказал Секох. - Смотри!
     Стоя на коленях, Госсейн  увидел  голову,  плечи, грудь и частично руки
лежащего внутри человека. Лицо  было  худым и невыразительным.  Губы  слегка
приоткрыты. Мужчине было около  сорока лет. Его голова была большой, на лице
застыло странное  бессмысленное  выражение. Лицо  было  приятным, но  только
из-за строения костей и правильности черт. Это  было лицо слабоумного. В нем
не было  никакого сходства  с Гилбертом Госсейном.  Спящий Бог Горгзида  был
незнаком ему.
     Они  прибыли  во дворец как раз к  обеду,  и сначала Госсейн  не понял,
какой удар ждет его.
     За столом в  дополнение к Энро,  Патриции, Кренгу и Нирене сидело  двое
военных. Гости были при полном параде с маршальскими знаками отличия. Беседа
за столом велась преимущественно между ними и Энро.
     Речь  шла  о следственной комиссии, занимавшейся, как они это называли,
переворотом.  Из разговора Госсейн понял, что  переворот оказался  успешным.
Причины этого и расследовала комиссия, которую представляли два офицера.
     Он с любопытством смотрел  на них.  Было видно, что эти люди  не ведают
жалости. Еще до того, как они произнесли свои рекомендации, он уже знал, что
для  таких хладнокровных  и  беспощадных  личностей решением любой  подобной
проблемы будет уничтожение мятежной планеты.
     Госсейн глянул на  Кренга и Патрицию.  Ноль-А детектив  был невозмутим.
Однако  Патриция  не  могла скрыть  волнения. И тут  он догадался,  о  каком
перевороте шла речь.
     Патриция резко вмешалась в разговор.
     - Господа, - сказала она,  - я надеюсь,  что, принимая решение,  вы  не
пошли по самому легкому пути.
     Офицеры   дружно  посмотрели  на  нее,   а  затем,  как   по   команде,
вопросительно взглянули на Энро. Легкая улыбка появилась на губах горгзида.
     - Можешь быть  уверена, -  вкрадчиво сказал он, - что  маршалы  Роур  и
Угелл принимают во внимание только очевидные факты.
     - Разумеется,  -  кивнул  Роур. Угелл же  молча  посмотрел на  Патрицию
хмурыми, холодными как лед, глазами.
     - Прежде я хочу услышать рекомендации, - сказала Патриция. - А уж потом
я увижу, так ли это.
     Слабая улыбка по-прежнему играла на лице Энро. Он упивался собой.
     - Кажется, ходили слухи, что моя сестра некогда  проявляла определенный
интерес к звездной системе, которую мы обсуждаем.
     Госсейн гораздо раньше  понял  истину - Венера!  Это была  следственная
комиссия, выяснявшая причины разгрома Торсона в Солнечной системе.
     -  Итак, господа, - любезно сказал Энро, - я  думаю  всем нам интересно
выслушать вас.
     Угелл вынул из кармана лист бумаги и нацепил очки. Он поднял взгляд.
     - Вас интересуют причины нашего решения?
     - И  даже очень, - сказал Энро. - Я  хотел бы знать, что случилось. Как
Торсон,  один из талантливейших  полководцев империи,  провалился на простом
задании?
     Роул молчал. Угелл ответил:
     - Ваше превосходительство,  мы опросили более тысячи офицеров и солдат.
По  их  рассказам  восстановлена  следующая   картина.  Наша  армия  успешно
захватила повстанческие города. Но после смерти  Торсона  новый  командующий
отдал  приказ  покинуть Венеру.  Естественно, приказ был выполнен.  Итак, вы
видите,  что  на  нашей  армии  нет  позора. Поражение  явилось  результатом
действий одного человека по неизвестным пока нам причинам.
     Картина  более  или  менее  соответствовала  действительности.  Маршалы
только забыли упомянуть,  что ноль-А  венерианцы успешно защищали планету от
атакующих  сил.  Расследование  также  не выявило  роль Гилберта  Госсейна в
смерти Торсона. Но тем не менее, изложенные факты были частью реальности.
     Энро нахмурился.
     - Торсон был убит преемником? - спросил он.
     -  Нет никаких доказательств этого,  -  сказал  Роур,  когда  Угелл  не
ответил. -  Маршал Торсон был  убит во время  атаки, которую  лично проводил
против оплота повстанцев на планете Земля.
     Гнев Энро выплеснулся наружу.
     - Идиот!  - в  ярости воскликнул он. - Зачем он сам сунулся  в атаку? -
Диктатор  с трудом  овладел собой. - Однако, господа, я рад был услышать ваш
отчет.  Он совпадает с  имеющейся  у меня информацией  и кое с какими  моими
теориями. В настоящее время меня беспокоят некоторые люди,  которые здесь, в
моем дворце, замышляют совершенно дурацкий  заговор против  меня.  Назовите,
пожалуйста, имя офицера, который сменил Торсона в командовании нашими силами
на Венере. Угелл прочел с листа бумаги:
     -  Его зовут  Элдред Кренг.  Мы не смогли  обнаружить какого-либо следа
этого изменника.
     Взгляд Энро остановился прямо перед собой.
     -  А  теперь,  господа,  каковы   ваши  рекомендации?  Угелл  монотонно
прочитал:
     - Облучить обитаемые планеты системы однолетним радиоактивным изотопом,
чтобы сделать Солнечную систему безлюдной. - Он поднял взгляд. - Маршал Роур
охвачен новой идеей, которую  ему недавно подала одна женщина-психолог. Идея
заключается  в  том,  чтобы  пустые  планеты были  заселены  сумасшедшими  и
уголовниками. Нам кажется, хотя это  и  не внесено в текст рекомендаций, что
эксперимент  был  бы интересен.  Его  можно провести,  как  только  на  этих
планетах снова можно будет жить.
     Он вручил документ Энро, который взял его без слов и прочитал про себя.
     "Итак, Энро знал все это время", - думал  Госсейн. Их маленький  глупый
заговор, который  так и  не вышел  из  эмбриональной стадии,  возможно  даже
развлекал  его. Кроме того,  по-видимому, он  уже несколько дней  знал,  кто
такой Элдред Кренг.
     Энро передал документ Патриции. Она, не глядя, порвала его.
     -  Вот что я думаю о ваших рекомендациях, господа. Она встала.  Ее лицо
стало белым.
     - Сейчас  самое время,  Энро, -  сказала она, -  тебе  и  твоим палачам
остановить  безумное  уничтожение  каждого, кто имеет мужество противостоять
вам. Люди Венеры и Земли безвредны.
     - Безвредны? - невольно повторил Роур. - Если они так безвредны, то как
же им удалось разгромить нашу армию?
     Она повернулась к нему, ее голубые глаза горели.
     - Из  вашего доклада явствует, что разгрома  не  было.  Что отступление
было  по  команде  офицера, ставшего преемником  Торсона. - Она нагнулась  к
нему.  -  Или, может быть,  вы  пытаетесь  скрыть  разгром наших сил лживыми
сообщениями, чтобы потешить тщеславие моего брата?
     Патриция была вне  себя, в таламической ярости.  Она  жестом остановила
попытку маршала ответить на ее вопрос.
     - Можете  не отвечать! - сказала она.  - Ваш отчет практически верен. Я
ручаюсь за это, потому что это я  дала  такое указание офицеру, который стал
преемником Торсона. У него не было другой возможности, кроме как подчиниться
сестре правителя. Он сидит здесь, рядом со мной как мой муж.
     - Цена была высока, - усмехнулся Энро. Он повернулся к военным.
     - Господа, уже несколько дней  я знаю, кто  такой Элдред  Кренг,  но не
могу поступить с ним как с изменником. Потому что здесь,  на Горгзиде, права
моей сестры почти равны моим, и я вынужден признавать их. Я пытаюсь склонить
главного хранителя к... гм... одобрению развода, и он принял мою  просьбу  к
сведению.
     Слова  были произнесены  очень веско. Трудно было поверить, что  под их
кажущейся  логичностью  и честностью  скрывалось  желание Энро  использовать
религию,  чтобы  вынудить сестру  последовать древнему  обычаю  брака  между
братом и сестрой. И что все остальное было сделано только ради этого.
     Патриция заговорила снова:
     - Люди Земли  и  Венеры  довели  систему образования  до  совершенства.
Хотелось  бы,  чтобы  вся галактика переняла их методы.  - Она повернулась к
брату.  - Энро, нет никакого смысла в уничтожении системы, которая посвятила
себя  образованию. Если  когда-нибудь  наступит необходимость  захватить эти
планеты, это можно будет сделать без кровопролития.
     Энро цинично засмеялся.
     -  Система  образования?  - он  пожал  плечами. -  Секох будет счастлив
рассказать тебе, какие планы имеет Храм для покоренных планет.
     Он повернулся к маршалам, и в его голосе была жесткая  нотка,  когда он
сказал:
     -  Господа, я  должен извиниться за грубость и  раздражительность  моей
сестры.  Она  забывает,  что в  ее компетенцию как горгзин не входят  другие
звездные системы,  кроме тех, где я и она являемся  общими наследниками. Что
же  касается вывода  армии с  Венеры генералом  Кренгом,  она  забывает, что
Великая  Империя является  моим  личным достижением.  Выйдя за него  замуж и
позволяя ему и, - он поколебался и быстро взглянул  на  Госсейна-Ашаргина, -
другим выскочкам замышлять  планы против  меня  под ее защитой, она лишилась
всех прав взывать к моему мягкосердечию.
     Он  решительно сжал зубы и мрачно сказал: - Вы можете быть уверены, что
я не для того назначаю следственную комиссию, чтобы затем проигнорировать ее
рекомендации. И, для  уверенности, что горгзин  вне  опасности, я немедленно
издам  приказ, запрещающий ей пользоваться любым галактическим искривителем,
пока  не  будет  произведено   рекомендованное  вами  уничтожение  населения
Солнечной системы. Спасибо, господа. Мои вам пожелания.
     Госсейн отметил, что запрет не распространяется  на принца Ашаргина. Он
ничего не  сказал,  но,  закончив  обед,  немедленно  отправился  к  системе
искривителей дворца.  Он не знал,  можно  ли отправиться на  Венеру в кабине
искривителя. На корабле можно, но он не мог  захватить корабль. Поэтому, ему
оставалось только  сделать попытку. Он достал из  кармана  клочки порванного
Патрицией отчета по Венере, и быстро сложил их.  Кренг незаметно забрал их у
Патриции и осторожно передал Ашаргину.
     Галактические  координаты Солнца  были напечатаны в верхнем углу первой
страницы. Он прочитал: "Декант Восемь, r 36400, t 272°, z 1800-".
     Тридцать шесть тысяч четыреста световых лет от галактических осей. Угол
272° от  стандартной линии. Тысяча восемьсот световых  лет от  галактической
плоскости  на  отрицательной  ее стороне.  Сначала  надо  попасть  в Восьмой
Декант.
     Передвинув  рычаг  в кабине,  Госсейн  ощутил  перемену.  Он понял, что
вернулся в собственное тело. Свободен от Ашаргина!
     Он  резко  сел  и  тут  же  упал.  Каждый  мускул  в  его  теле  словно
пронзительно закричал, протестуя против резкого движения.
     Рядом послышалось женское  восклицание. Скосив  глаза, он  увидел Лидж,
сидящую на краю его кровати.
     - Вы проснулись, - почти шепотом сказала она. - Я догадывалась об этом,
но не  была  уверена. - В ее  глазах  блеснули  слезы. - Мы отрезаны. Что-то
случилось  с  системой искривителей. Корабль в  необитаемой части галактики.
Капитан  Фри  сказал,  что  потребуется  пятьсот  лет,  чтобы  добраться  до
ближайшей базы.
     Загадка потерянного эсминца Y-381907 разъяснилась.


        XV

     <i>Некоторые рабочие принципы общей семантики заключаются в следующем: (1)
Человеческая  нервная система по своей структуре подобна  другой, но никогда
не является  точной ее  копией. (2) На любую  нервную  систему  воздействуют
события  -  вербальные  или  невербальные.  (3) Событие -  то есть  то,  что
произошло, - влияет на тело-сознание в целом.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Госсейн  не  пытался  снова  двинуться.  От  яркого  света  его   глаза
слезились,  но теперь  он видел уже лучше. Все тело болело. Казалось, каждый
мускул и сустав протестовали против предпринятой им попытки сесть.
     Он понял,  что произошло. Учитывая время  телепортации искривителем, он
отсутствовал  на эсминце не  меньше месяца, и  все это время его тело лежало
без сознания и без движения.
     По   сравнению   с  тем  уходом,  который  тела   Госсейна  получали  в
автоматических "инкубаторах", внимание,  оказанное  его телу в течение этого
месяца, было, вероятно, на уровне, немногим выше примитивного.
     Он  снова  осознал  присутствие Лидж.  Она  сидела  на краю  кровати  и
взволнованно смотрела на него. Она ничего не сказала, и Госсейн, стараясь не
напрягать свои натянутые мускулы, оглядел комнату.
     Это  была  довольно уютная спальня  с  двумя одинаковыми  кроватями, на
одной из  которых он  лежал.  На другой, по-видимому, тоже спали, и  Госсейн
предположил, что это кровать Лидж. На мгновение он задержался на мысли, что,
вероятно, их посадили под замок вместе.
     Это предположение он собирался проверить по возможности быстро.
     Оглядев  комнату,  он опять посмотрел  на  Лидж,  и  в  этот момент она
заговорила:
     - Как вы себя чувствуете?
     Госсейн  ухитрился  успокаивающе улыбнуться. Он  начал  понимать, каким
страшным для женщины ее положения, должно быть, показался этот месяц. Она не
привыкла к опасностям и превратностям судьбы.
     - Со мной  все в порядке, - ответил он медленно. И челюсть  заболела от
сделанного усилия.
     Ее нежное лицо выражало заботу.
     - Одну минуту, я принесу мазь.
     Она  исчезла в  ванной комнате  и  почти сразу  вернулась  с  небольшим
пластиковым тюбиком. Прежде, чем он понял ее намерения,  она стянула с  него
пижаму. Налила на ладонь немного масла и начала энергично втирать его в кожу
Госсейна.
     - Я делала это весь месяц, - она улыбнулась. - Только вообразите!
     Как  ни  странно, он понял, что она имела в виду. Вообразить, что Лидж,
предсказательница,  имеющая  множество  слуг, теперь  сама  выполняла  такую
лакейскую  работу.  Ее  изумление  собой  сделало  эту   интимную   ситуацию
нормальной  и  естественной.  Госсейн  был не  Энро,  которому  для  счастья
требовалось  чувствовать тепло мягких женских рук, но  он успокоился и ждал,
пока она  растирала ему ноги,  руки и  спину.  Наконец, она  отошла  и стала
наблюдать за его нерешительной попыткой сесть.
     Госсейна испугала его собственная беспомощность. На  будущее  он должен
принять  это  во внимание.  Пока  он  пытался делать  некоторые  упражнения,
разминая свои мышцы, Лидж принесла его одежду.
     - Я все  выстирала в  корабельной прачечной  и два  часа назад искупала
вас, так что можете одеваться, - сказала она.
     Тот факт, что она умеет пользоваться прачечной, заинтересовал Госсейна,
но он предпочел не отвлекаться на посторонние темы.
     - Вы знали, что я проснусь?
     - Естественно.
     Должно быть, она увидела вопросительное  выражение  на его лице, потому
что быстро сказала:
     - Не беспокойтесь, пятна уже появились, как только вы проснулись.
     - Когда? - При мысли о действиях его мышцы заныли.
     - Минут через пятнадцать. Госсейн быстро оделся.
     Первые пять  из  пятнадцати минут он  медленно расхаживал  по  комнате.
Затем  он  отдохнул  минуту  и  следующие  две  минуты  ходил  уже  быстрее,
размахивая при этом руками. Наконец, он остановился и посмотрел на сидящую в
кресле Лидж.
     - Расскажите, что случилось с эсминцем, - попросил он.
     Ее глаза сверкнули.
     -  Мы отрезаны, - мрачно  сказала она. - Кто-то установил реле, которое
уничтожило  матрицу  искривителя для ближайшей  базы.  Это  случилось  в тот
момент, когда ее задействовали. Тогда же вы потеряли сознание.
     Странно  было  слышать из ее  уст технические слова,  но сейчас  он  не
обратил на это внимания, пораженный смыслом сказанного. В тот первый момент,
когда Госсейн проснулся и еще не полностью пришел в себя, он только частично
ухватил смысл ее слов. Нельзя сказать,  что он  не понял. Он понял. Но тогда
сказанное Лидж было для него только объяснением, почему эсминец так долго не
отвечал на видеофонные вызовы.
     Теперь  же его прошиб холодный пот. Отрезаны, сказала Лидж.  Отрезаны в
четырехстах  световых  годах от  ближайшей  базы. Если система  искривителей
действительно  вышла  из  строя,  теперь  они  зависят  только  от  атомного
двигателя со всеми его скоростными ограничениями.
     Госсейн приоткрыл было рот, собираясь  расспросить поподробнее. Но Лидж
практически ничего не понимала в технике. Слова, сказанные  ею, видимо, были
подхвачены в  течение последнего месяца и, вероятно, значили  для  нее очень
мало.
     Ему нужно было все срочно  выяснить  от более  осведомленных лиц, чтобы
иметь полную картину катастрофы.
     Госсейн повернулся  и с досадой посмотрел на запертую дверь. Эти  люди,
вероятно, не могут  себе  даже представить,  что  он может  делать с помощью
своего  дополнительного  мозга.  Запертые  двери   были  для   него  детской
преградой, раздражающей, когда нужно было сделать так  много. Он повернулся,
собираясь задать вопрос Лидж.
     - Она не заперта. Мы не пленники, - быстро сказала она.
     Ее  слова  предупредили его  вопрос.  Он  подошел  к двери - она  легко
открылась - переступил порог и вышел в пустой коридор.
     Около двери  он  сделал  несколько  "фотографий"  пола и  через секунду
понял, что автоматически  использовал свой дополнительный мозг как раз  в то
время, которое предсказала Лидж.
     Он вернулся в комнату и встал в дверях, глядя на предсказательницу.
     - Это то пятно? - спросил он. - Вы говорили про этот момент?
     Она приподнялась, чтобы посмотреть на него, затем со вздохом опустилась
обратно в кресло. - Как вы это сделали?
     Госсейн ничего не имел против того, чтобы рассказать ей, но его смущало
только одно.
     - Если вас когда-нибудь схватят,  -  объяснил он, - детектор лжи сможет
получить от вас информацию, которая была бы опасна для всех нас.
     Он покачал головой, улыбаясь ей.
     По выражению ее  лица  он понял,  что она  знала,  о чем  он собирается
спросить. Но, тем не менее, спросил:
     - Как вам удалось избежать пленения?
     - Я успела схватить ваш бластер.
     - Вы предвидели на месяц вперед?
     Она покачала головой.
     - О,  нет. Пятно, которое  тогда установилось, закрыло весь  месяц.  Но
прежде  я увидела,  что  вы упадете, -  она поднялась. - Все  это было очень
просто, уверяю вас.
     Госсейн кивнул. Он мог представить, что она имела в виду. Капитан Фри и
Орелдон,  должно  быть, какое-то время стояли озадаченные, не  понимая,  что
случилось.
     -  Они  не оказали  никакого  сопротивления,  -  сказала  Лидж. -  И  я
приказала им перенести вас в нашу комнату. А теперь подождите, я принесу вам
суп.
     "Наша комната", -  подумал Госсейн.  В этом вопросе надо было поставить
все точки над i, конечно, по  возможности деликатно. Лидж вышла из комнаты и
вскоре вернулась, неся поднос, на котором стояла тарелка с  дымящимся супом.
Она была  так дружелюбна, так услужлива, она принимала их отношения как само
собой разумеющееся, и он решил поговорить с ней на эту тему позже.
     Съев суп, он  почувствовал себя  намного лучше.  Он отодвинул поднос, и
его мысли снова вернулись к их безнадежному положению.
     - Я  пойду  поговорю с капитаном  Фри,  - сказал он.  Когда  он  шел по
пустому коридору, Венера и  другие важные дела галактики казались ему  очень
далекими.
     Капитан Фри открыл дверь своей комнаты, и Госсейну  показалось, что тот
болен. Сильное лицо капитана было бледным, карие глаза лихорадочно блестели.
Он уставился на Госсейна, как будто увидел привидение. Кровь резко прилила к
щекам.
     -  Госсейн,  -  сказал  он,  - и его  голос  был хриплым,  как  воронье
карканье, - что с вами случилось? Мы терялись в догадках.
     Госсейн  смотрел на  него и думал,  объяснял  ли этот  страх  поведение
капитана, позволившее ему захватить эсминец. Наконец, он сказал:
     - У нас много работы. Давайте делать ее.
     Бок о бок они прошли по тихому коридору в кабину  управления. Через час
Госсейн  имел  уже полную картину  происшедшего. Пульт управления имеет  три
прорези  подобия,  в  которых  установлены   матрицы.  В  прорези  оказались
вмонтированы дополнительные схемы. Матрицы связаны между собой так, что если
в одной из них  однажды  происходило "замыкание",  образец расстраивался  во
всех трех.
     Замыкание  произошло  во время  телепортации,  в результате  чего месяц
назад сознание  покинуло  тело Госсейна. Матрицы были  настроены  на образцы
трех  ближайших баз,  и  поскольку они  испортились, теперь стало невозможно
попасть на эти базы путем телепортации.
     Госсейн  видел,  что  капитан Фри верит  каждому своему слову, объясняя
действие системы, что для Госсейна было достаточным. Он тоже верил капитану,
но шел в своих рассуждениях дальше.
     "Кто-то, - сказал он себе, - установил эти дополнительные схемы. Кто?"
     Проблема была сложнее, чем казалась  сначала. Вполне допустимо, что это
дело  рук Фолловера. Но, однако, тот однажды признался  Джанасену, когда они
были на Венере, что не обладает техническим умом.
     Это  утверждение   не  являлось  неоспоримым   фактом.  Но,  если  люди
используют  достижения  машинного  века,   это   еще  не   значит,  что  они
автоматически  знают, как установить схему, чтобы нарушить работу сложнейшей
машины.
     Госсейн подошел к столу капитана и сел. Он устал больше, чем  думал, но
не смел  расслабиться.  В  далеком космосе отдан  роковой приказ. Уничтожить
Венеру! И, более того, уничтожить людей Солнечной системы.
     Конечно, приказы,  подобные  этим, требовали времени для выполнения. Но
время бежало.
     После  двухминутного  отдыха Госсейн поднялся. Существовал только  один
быстрый и логичный метод решения их насущной проблемы.  Ему казалось, что он
готов это сделать.
     Он  "запомнил"  несколько  важных  зон  на  борту  корабля и  несколько
источников  энергии,  после  чего  нажал кнопку, которая  открывала одну  из
скользящих дверей,  ведущих на нижнюю палубу.  Он  дал  знак  капитану  идти
вперед.
     Они  молча спускались по лестнице. Здесь  был совсем иной мир. Слышался
хохот,  крики  и  топот сотен ног.  Такое  скопление  звуков мешало Госсейну
разбираться в индивидуальных нейроизлучениях.
     Двери  в  казармы  были  открыты,  и  солдаты  стояли  вдоль  коридора,
вытягиваясь по стойке смирно, когда капитан Фри проходил мимо.
     -  Люди  знают правду? -  спросил Госсейн.  Капитан отрицательно качнул
головой.
     - Они думают, что совершают  перелет между двумя планетами. Я ежедневно
общался с сержантами. Все нормально.
     - И  они  даже не  беспокоились, что двери  наверх  были заперты  целый
месяц? - резко спросил Госсейн.
     - Они поднимаются наверх только по приказу, когда необходимо  выполнять
работу. Поэтому я не думаю, что они беспокоились.
     Госсейн  не стал комментировать это. Но по его  теории  получалось, что
кто-то поднялся наверх без всякого приказа и здорово потрудился там.
     Возможно,  опросив  четыреста  восемьдесят человек  с помощью детектора
лжи,  можно  определить  виновного.  Но  за  это  время флот Энро  достигнет
Солнечной   системы,  туманные   небеса  Земли   и   Венеры  будут  облучены
радиоактивными изотопами,  и  три миллиарда людей погибнут страшной смертью,
даже не получив предупреждения.
     Он мог предвидеть  все это без помощи предсказателей,  но от  этого  не
становилось  легче. Госсейн  содрогнулся, представив себе будущее,  и быстро
вернулся  к делу. По  его указанию  капитан  Фри  приказал  всем вернуться в
казармы.
     - Закрыть  двери?  -  спросил  капитан.  Госсейн  отрицательно  покачал
головой.
     - Существует несколько выходов сюда, - настаивал командир. - Я полагаю,
что  вы  спустились  вниз  с определенной  целью. Может  поставить охрану  у
дверей?
     - Нет, - ответил Госсейн.
     Капитан посмотрел на него обеспокоенно.
     - Мне это  не  нравится, -  сказал  он. -  Наверху  нет  никого,  кроме
предсказательницы. Если кто-нибудь проскользнет наверх и закроет двери между
отсеками...
     Госсейн   мрачно  улыбнулся.   Капитан  даже   не  подозревал,  что  он
намеревался сделать.
     - Эту возможность я предусмотрел, - все, что он сказал.
     Они заходили  по очереди в каждую казарму. Пока капитан Фри  и сержанты
делали перекличку,  Госсейн  беседовал с некоторыми солдатами.  Он опрашивал
всех по определенной схеме, не имеющей никакой цели.
     - Как вас зовут? Как вы себя чувствуете? О чем-нибудь беспокоитесь?
     Спрашивая,  он  изучал не  только  выражение  лица,  но  и  нейропоток,
исходящий от человека.
     Он делал это особенно тщательно, когда член команды отвечал:
     - Чувствую себя хорошо, док. Да, док.
     Госсейна не обескураживало, что его принимали за психиатра.
     Он   был  в  третьей  казарме,   когда   в  его  дополнительном   мозгу
переключилось  реле. Кто-то поднимался по лестнице, ведущей в верхнюю  часть
корабля. Он повернулся,  чтобы поговорить с  капитаном  Фри, но командира не
было видно. Сержант быстро выступил вперед:
     - Капитан пошел в уборную. Он сейчас вернется. Госсейн подождал. По его
прикидкам  агенту  Фолловера  потребуется  полторы  минуты, чтобы  дойти  от
лестницы  до кабины  управления, откуда  предсказателей  телепортировали  на
станции назначения.
     Так  как  все  дополнительные  искривители  действовали  через  главную
матрицу, агент должен был сначала пойти в кабину управления.
     Госсейн хотел бы переговорить с Лидж, но телепортация  слишком испугала
бы ее и окружающих, кроме того, на беседу уже не оставалось времени.
     Сказав, что сейчас вернется, Госсейн вышел в коридор, присел, согнулся,
и  в таком  положении телепортировался в кабину управления,  в  зону  позади
стола капитана.
     Он осторожно выглянул из-за стола, но не  сделал  попытки двинуться,  а
просто  стоял  на  коленях  и  наблюдал.  Человек  удалил  панель  в  пульте
искривителя  как раз  над прорезями  подобия. Он  работал быстро, все  время
оглядываясь на  двери. И тем не менее, не  создавалось впечатление, что  тот
отчаянно  спешит.  Неудивительно:  людей,  подобных  этому, всегда  отличало
повышенное самообладание  и смелость.  С таким человеком  нужно быть  крайне
осторожным.
     Госсейн наблюдал, как тот опустил одну из металлических панелей, быстро
вынул матрицу из щели и положил ее на пол. Затем в его руках  Госсейн увидел
изогнутый, светящийся предмет. Своим блеском он так отличался от других, что
Госсейн не  сразу понял,  что эта  матрица  искривителя,  не  испорченная, а
полная энергии.
     Госсейн вышел из  своего укрытия и направился  к пульту  управления. Он
был в десяти футах, когда мужчина, должно быть,  услышал его шаги. Он застыл
на месте, а затем медленно повернулся.
     -  Прошу прощения,  сэр, - сказал он, - но  меня послали наверх сделать
кое-что на этом...  - Он  прекратил  врать.  Кровь  ударила ему в  лицо.  Он
сказал: - Я думал, вы один из офицеров.
     Он повернулся было обратно к пульту,  но, должно  быть, выражение  лица
Госсейна сказало ему о чем-то. Или, возможно, у него не было другого выхода.
     Его рука конвульсивно дернулась, и в ней оказался бластер.
     Госсейн телепортировал человека на тридцать футов от пульта управления.
Раздался звук выстрела, а  затем крик удивления.  Госсейн быстро обернулся и
увидел, что мужчина застыл на месте, стоя к нему спиной.  В  его напряженной
руке блестел ствол бластера. Госсейн  "сфотографировал" его и, пока  человек
поворачивался, телепортировал оружие в  свою  руку.  Теперь  можно  было  не
торопиться. Он добился безумного ужаса у противника. Рыча как зверь, человек
попытался  добраться  до  переключателей  искривителя.   Три   раза  Госсейн
телепортировал его обратно, пока, на  третий раз, мужчина не  прекратил свои
сумасшедшие  попытки.  Остановившись, он резко выхватил  из кармана  нож  и,
прежде чем Госсейн успел понять его намерения, вонзил лезвие себе в грудь.
     Из коридора  послышался топот ног. Капитан Фри,  а следом за ним  Лидж,
ворвались  в   кабину  управления.  -  Что  случилось?  -  спросил  капитан,
задыхаясь. Он остановился  и  замолчал.  Человек  на  полу посмотрел на них,
гримаса исказила его лицо, он дернулся и умер.
     Капитан узнал в нем механика,  помощника инженера связи. Оказалось, что
матрица, которую умерший установил в прорезь подобия, была настроена на базу
в четырехстах световых годах от них.
     Пришло время  для объяснений. Госсейн перечислил несколько соображений,
исходя из которых он устроил западню в кабине управления.
     - Если это был этот  агент Фолловера, тогда  он все время  находился на
борту. Почему? Потому что никто не пропал. Откуда я это знаю? Вы, капитан, в
течение всего месяца общались с сержантами, и они непременно сообщили бы вам
об отсутствии человека.  Итак, все это время он был на  корабле. Целый месяц
он сидел на нижней палубе, отрезанный от кабины  управления. Вы можете  себе
представить  его волнение.  Он,  безусловно,  не планировал ждать так долго,
чтобы  совершить  побег. Почему  он должен был сбежать? Я думаю потому,  что
человек, разрабатывая свои планы, всегда предусматривает возможность побега,
или  ему пришлось  бы  смириться  с идеей  смерти,  если он почувствует себя
загнанным в угол. Учитывая все это, он не стал терять времени - когда  двери
открылись -  и сразу поднялся  наверх с новой матрицей, которая также должна
иметь схему самоуничтожения, после того как используется для побега. Но есть
одна  маленькая деталь, которая озадачивает  меня. Капитан  Фри говорил мне,
что  мы   должны   будем  остановиться  на  базе,   находящейся  примерно  в
восемнадцати  тысячах  световых лет,  чтобы взять матрицы, которые перенесут
нас на  Венеру r  36000, t 272°, z  1400- и, когда мы попадем на эту базу, у
нас  должны  быть  соответствующие  документы.  Так вот,  маленькая  деталь,
которая приводит меня в недоумение,  заключается в  следующем:  как  механик
собирался прибыть на базу, не имея таких документов? Ему,  как члену команды
военного корабля, пришлось бы объяснить, почему он находится вне корабля. Вы
скажете,  что  Фолловер  мог бы защитить  его, но это не логично.  Я  думаю,
Фолловер  не  захочет,  чтобы  Энро  узнал,  что  он  причастен  к  изоляции
предсказателей на целый месяц.
     Госсейн поднял взгляд.
     - Капитан, как только вы все уладите  с этой  схемой, зайдите ко мне. Я
буду в своей комнате.


        XVI

     <i>Ради  здравомыслия  учитесь  оценивать событие  с точки зрения  полного
отклика. Полный отклик включает в себя нервные и общие внутренние изменения,
эмоциональную реакцию, мысли о событии, высказанное утверждение, подавленное
действие, совершенное действие и т. д.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Придя  в  спальню,  Госсейн  снял   ботинки  и  лег   на  кровать.  Его
подташнивало  уже  более  часа.  Огромные  усилия,  приложенные  для  поиска
диверсанта, оказались для него слишком большим напряжением.
     Ему  не хотелось  показывать свою слабость. И теперь так  приятно  было
ощущать,  как  сила   возвращается  в  тело.  Пролежав  двадцать  минут,  он
потянулся, зевнул и открыл глаза.
     Он со вздохом сел. Это было подобно сигналу.  Вошла Лидж, неся поднос с
супом. Своевременность этого,  очевидно, указывала на  предвидение. Думая об
этом, Госсейн съел суп, и в этот момент в комнату вошел капитан Фри.
     - Мы все сделали. Давайте указания, и мы начнем, - сказал он.
     Госсейн посмотрел на Лидж, но та покачала головой.
     -  Не ждите  ничего от меня, - сказала она. -  То, что я предвижу, пока
благополучно, но я не могу видеть дальше.
     - Мы  должны пройти  оставшееся расстояние Девятого Деканта к ближайшей
базе Восьмого Деканта. Там мы должны остановиться, - сказал капитан.
     -  Хорошо,   действуйте,   -  ответил  Госсейн.   Восемнадцать  прыжков
телепортации, и немногим
     больше чем через десять минут - таким показалось им прошедшее  время, -
капитан Фри вернулся.
     - Мы находимся в семи световых годах  от базы, -  сказал он. - Неплохо.
Теперь до Венеры осталось одиннадцать тысяч световых лет.
     Госсейн поднялся и быстро прошел в кабину управления. Он сел в глубокое
кресло перед прозрачным куполом. Его интересовал один вопрос: полетят ли они
прямо на базу или просто приблизятся к ней?
     Он вопросительно посмотрел на Лидж.
     - Ну?
     Лидж подошла к пульту управления, села на вертящийся стул и сказала:
     - Мы входим, - и нажала на рычаг.
     В следующее мгновение они были внутри базы.
     Когда глаза  привыкли  к  тусклому освещению,  Госсейн увидел  огромную
металлическую пещеру  гораздо больших размеров,  чем база Великой Империи на
Венере.
     Капитан  Фри  давал  инструкции  по  видеофону. Затем  он  обратился  к
Госсейну:
     - Через полчаса на борт прибудет помощник капитана базы. За это время я
приказал доставить на корабль новое оборудование.  Они приняли это, как само
собой разумеющееся.
     Госсейн кивнул, но  продолжал  задумчиво  смотреть на капитана.  Он  не
беспокоился,  что   тот   может  как-то   помешать  ему.  При   его  с  Лидж
координированных действиях, когда  они могли  предотвратить любые угрожающие
планы  задолго до того, как  их начнут осуществлять, ни люди,  ни  машины не
представляли для него опасности.
     И  все  же  Госсейну  казалось,  что  этот человек помогает  ему не как
пленник,  а как партнер. Госсейн  вовсе не желал  напоминать  капитану о его
обязанностях офицера военных сил Великой Империи,  но все же он хотел понять
его.
     Госсейн  решил  поговорить  откровенно. Ему  пришлось  подождать  около
минуты, прежде чем капитан Фри ответил:
     - Госсейн, человек в вашем положении и  с вашей особенной силой едва ли
может представить,  через что  прошли сотни  тысяч офицеров Великой Империи,
когда Энро  пришел  к власти.  Это было  сделано очень искусно,  и, если  бы
другие были как я, они бы почувствовали ловушку. Было практически невозможно
что-либо  сделать. Повсюду были шпионы, и подавляющее  большинство  экипажей
были за Энро. Будучи военным министром, он использовал свое положение, чтобы
поставить  своих людей на все ключевые  должности. Очень немногие отважились
на сопротивление. Людей казнили направо и  налево.  По результатам  теста на
детекторе лжи я  был отнесен к сомнительным личностям  и предупрежден.  Меня
оставили в живых только потому, что  я не оказал никакого сопротивления. Все
остальное  очень просто. Я  потерял  интерес к  своей карьере. Я был  просто
утомлен всем этим. И когда я понял смысл путешествия на Алерту, я испугался.
Мне  казалось, что предсказатели обеспечат победу  Энро. Когда вы  появились
здесь, сначала  я был шокирован. Я представил себя  на военном  трибунале, а
потом казненным.  Но потом я понял; что вы сможете защитить  меня.  Это было
все, что  мне  нужно.  С того момента  я на вашей стороне.  Я ответил на ваш
вопрос?
     Да, этого было вполне достаточно. Госсейн протянул руку.
     -  На  моей  планете  существует   такая  традиция.  Это  высшая  форма
скрепления дружбы.
     Они пожали друг другу руки. Госсейн оживленно повернулся к Лидж:
     - Нет пятен?
     -  Ни одного.  Из документов  ясно,  что  корабль выполняет специальную
секретную миссию, что дает капитану Фри преимущество.
     - Это значит, что мы выберемся с базы без всяких неожиданностей?
     Лидж кивнула, но ее лицо было серьезно.
     -  Сейчас я  вижу картину будущего,  но вы  можете  ее  изменить  своим
вмешательством. К примеру, вы можете создать  пятно,  чтобы доказать,  что я
ошибаюсь. Тогда я не знаю, что случится. Но то, что я вижу теперь, не  имеет
пятен.
     Госсейну было бы интересно поэкспериментировать, но не сейчас.
     Чем больше он вдумывался,  тем более  непонятной казалась ему  проблема
предвидения. Если Энро, предсказатели и сам  Гилберт Госсейн были продуктами
одного и того же вида обучения, тогда почему он, который  был в "инкубаторе"
так же  долго,  как любой предсказатель и в сто раз дольше, чем Энро, почему
он  не  может  видеть  через  расстояние,  как  Энро,  и  через  время,  как
предсказатели?
     Обучение,  -  подумал  он.  -  Вот,  в  чем  дело.  Его  обучение  было
недостаточным.
     Т