Альфред Элтон Ван Вогт. Пешки ноль-А


---------------------------------------------------------------
     © Альфред Элтон Ван Вогт, Пешки ноль-А, 1956
     © Alfred Elton van Vogt, The Players of Null-A
     (also published as The Pawns of Null-A)
     © пер.О.Чертолиной, 1993
     Текст приводится по изданию А.Э.Ван Вогт. Вечный дом. Мир ноль-а.
     Пешки ноль-А. изд.Библиополис, СПб, 1993, ISBN 5-87671-017-2.
     OCR/spellcheck Alex Rex
     Мир Нуль-А - 2
---------------------------------------------------------------

        I

     <i>Нервная система нормального человека  потенциально  превосходит нервную
систему   любого   животного.  Для  сохранения  здравомыслия  и  обеспечения
гармоничного развития каждый индивидуум должен научиться приспосабливаться к
окружающей среде. Вот  методы тренировки, с помощью которых можно достигнуть
этого.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Тени. Какое-то движение на холме, где некогда стояла Машина Игр,  и где
теперь царило запустение. Две фигуры, одна из которых казалась бесформенной,
медленно пробирались среди деревьев. Они вышли из темноты к уличному фонарю,
который,  как одинокий страж, стоял на этой высоте,  откуда Город был виден,
как на ладони. В его свете вторая фигура оказалась обычным человеком с двумя
ногами.
     Первая осталась тенью, сделанной из того, из чего состоят  все тени, из
черноты, сквозь которую просвечивал фонарь.
     Человек и тень,  похожая на человека. Человек-тень остановился, подойдя
к защитной ограде, которая  тянулась вдоль края холма. Он протянул руку-тень
в сторону Города  и заговорил голосом, который  неожиданно  оказался  вполне
человеческим.
     - Повторите ваши инструкции, Джанасен.
     Даже если человек и испытывал трепет перед своим необычным компаньоном,
он этого не показал. Он сладко зевнул.
     - Что-то хочется спать, - сказал он.
     - Ваши инструкции!
     Человек раздраженно махнул рукой.
     -  Послушайте,   господин  Фолловер,  -  сказал  он  с  досадой.  -  Не
разговаривайте  так со мной. Эта ваша манера ничуть не пугает меня.  Вы меня
знаете. Я буду работать.
     - Не надо слишком  часто испытывать мое терпение, - сказал Фолловер.  -
Вы знаете,  что в моих перемещениях  задействована энергия  времени,  и  все
равно  затягиваете  разговор.  Вот  что  я  вам  скажу:  если  я  из-за  вас
когда-нибудь попаду в неприятную ситуацию, я прекращу наши отношения.
     В  голосе  Фолловера  прозвучала  угроза,  так  что  человек  предпочел
промолчать.  Он  задумался,  почему  дерзит этому  невообразимому  страшному
существу, и единственный ответ, пришедший ему в голову,  был таким: его душу
отягощает осознание того, что он платный агент этого создания, которое стало
его безусловным хозяином.
     - Теперь быстро, - приказал Фолловер, - повторите ваши инструкции.
     Человек  начал с неохотой.  Для  ветра, дующего им в спину,  слова были
бессмыслицей; они уносились в  ночь, как призраки сна или тени, исчезающие в
солнечных лучах.  Он говорил  о  том,  что  воспользуется битвой  в  Городе,
которая скоро  закончится.  Ему  будет открыт доступ  в Институт  эмиграции.
"Фальшивые документы, которые я получу,  дадут  мне возможность работать там
необходимое время". Цель плана - не допустить прибытия Госсейна на Венеру до
тех пор,  пока не будет слишком  поздно. Человек не имел понятия,  кто такой
Госсейн и что означает слишком  поздно  для его прибытия, но идея достаточно
ясна.
     - Я воспользуюсь авторитетом Института  и организую "несчастный случай"
в  назначенное  время  в  четверг,  через  четырнадцать  дней, когда корабль
"Президент Харди"  вылетит на Венеру.  А вы позаботитесь о том, чтобы он был
на месте, когда это произойдет.
     - Я не собираюсь заботиться ни о чем подобном, -  ответил Фолловер. - Я
просто  предвижу,  что  он  будет  там  в  определенный  момент. Итак, время
"несчастного случая"?
     - Девять двадцать восемь.
     Они помолчали. Казалось, Фолловер размышлял.
     - Я должен вас предупредить, -  сказал  он, наконец,  - этот Госсейн не
обычный человек.  Повлияет ли это  обстоятельство на события  или  нет, я не
знаю. Кажется, для этого нет причин, но все возможно. Будьте осторожны.
     Человек пожал плечами.
     - Я сделаю все, что в моих силах. Я не боюсь.
     - В надлежащее  время вы возвратитесь назад обычным способом. Ждать  вы
можете здесь или на Венере.
     - На Венере, - ответил человек.
     - Прекрасно.
     Наступила тишина. Фолловер сделал легкое движение, как бы  освобождаясь
от  спутника.   Казалось,  он   стал  еще  менее  материален.  Свет  фонаря,
проникающий через черную субстанцию, которая была  его телом, стал ярче. Но,
хотя призрак побледнел  и  начал  таять,  он не распался на части, форма его
сохранилась. Он исчез целиком, как будто его никогда и не существовало.
     Джанасен ждал. Он  был  практичным человеком и был любопытен. Он раньше
видел миражи, но не был вполне уверен, что это то же самое. Через три минуты
на  том месте, где  только  что стоял Фолловер, загорелась  земля.  Джанасен
осторожно отошел.
     Огонь неистовствовал, но не так яростно, чтобы он не увидел внутреннего
механизма  со  сложными  частями.  Белые  шипящие  языки пламени  превратили
устройстве в бесформенную  массу. Джанасен не стал дожидаться конца, а пошел
вниз по тропинке, ведущей к стоянке робо-каров.
     Десять минут спустя он был в центре города.
     Трансформация  энергии времени  шла своим  неопределимым ходом  до 8.43
первого вторника марта 2561  года. Несчастный случай  с  Гилбертом Госсейном
планировался на 9.28.
     8.43. На космодроме на горе  над Городом "Президент Харди"  готовился к
вылету, который был назначен на час дня.
     Две  недели прошло  с тех пор, как Фолловер и  его помощник смотрели на
Город, погруженный в ночь. И две недели и один день - с  тех пор, как молния
из энергетической чаши в Институте семантики  убила  Торсона.  В  результате
через три дня бои в Городе прекратились.
     Повсюду  жужжали, гудели, дребезжали  роботы, трудясь  под  управлением
своих электронных мозгов. Через  одиннадцать дней огромный  город вернулся к
жизни,  конечно, не без  усилий  людей, гнувших  спины  наряду  с  машинами.
Результаты были  колоссальными.  Снабжение  продовольствием нормализовалось.
Большинство следов битвы было устранено.  И главное, страх  перед неведомыми
силами, проникшими со звезд  в Солнечную  систему,  отступал  с каждым новым
известием с Венеры и с каждым прошедшим днем.
     8.30.   На   Венере  в  шахте,   где  недавно  располагалась  секретная
галактическая  база  Великой  Империи  в Солнечной  системе, Патриция  Харди
сидела в своих  апартаментах,  изучая краткий звездный путеводитель.  На ней
был трехдневный костюм, который  сегодня она  надела в последний  раз  перед
уничтожением. Патриция  Харди была  стройной  молодой женщиной, чья приятная
внешность затмевалась  более любопытным  качеством - атмосферой  властности.
Дверь  открылась, и на пороге  показался мужчина. Он остановился, пристально
глядя на девушку. Она продолжала листать книгу, не обращая никакого внимания
на вошедшего.
     Элдред Кренг ждал, не обижаясь. Он  уважал Патрицию  Харди и восхищался
ею, но она была еще  не  полностью  обучена ноль-А принципам. Ей нужно  было
время, чтобы пройти  через подсознательное  принятие  факта,  что в  комнату
кто-то вошел, после чего она повернулась и взглянула на Кренга.
     - Ну? - спросила она. Худощавый мужчина шагнул вперед.
     - Полный провал, - сказал он.
     - Сколько посланий ты отправил?
     - Семнадцать. -  Он покачал головой. - Я боюсь, что  мы медлим. Мы были
уверены,  что  Госсейн вернется сюда.  Теперь осталась  одна надежда, что он
вылетит на корабле, отправляющемся сегодня с Земли.
     Они помолчали. Женщина сделала несколько пометок в путеводителе острым,
как игла,  инструментом.  Каждый  раз, когда  она касалась им  страницы,  та
вспыхивала слабым голубоватым цветом. Наконец, она пожала плечами.
     - Этому не помочь.  Кто мог подумать, что Энро так быстро раскроет твои
действия? К  счастью,  ты тоже не медлил, и теперь его солдаты разбросаны по
дюжинам баз на ближайших  звездах и уже используются для других целей. - Она
улыбнулась ему. - Ты поступил как всегда мудро, дорогой, отдав этих солдат в
распоряжение командиров баз.  Они так хотели  заполучить  побольше  людей  в
своих  секторах,  что  когда  некий  ответственный  чиновник  представил  им
несколько миллионов  солдат,  они  фактически припрятали  их. Когда-то  Энро
развернул сложную систему для обнаружения потерянных таким образом армий.  -
Она внезапно замолчала. - Ты выяснил, как долго мы можем оставаться здесь?
     -  Увы, недолго, - сказал Кренг. -  На  Геле 30 получен приказ отрезать
Венеру от  индивидуальных  матриц, как только я и ты прибудем  на Гелу. Путь
для  кораблей  они  пока  оставляют,  но  мне  сказали,  что  индивидуальные
искривители  пространства будут отключены  в течение двадцати четырех часов,
прибудем мы на Гелу или нет. - Он нахмурился. -  Если бы Госсейн поспешил! Я
мог бы задержать их еще на день или около того, не раскрывая твоей личности.
Я думаю, стоит рискнуть. Мне кажется, Госсейн более важен, чем мы.
     - Ты  говоришь  таким тоном...  - резко сказала Патриция Харди.  -  Что
случилось? Война?
     Кренг ответил не сразу.
     -  Я только  что отправлял  послание  и случайно  настроился на путаные
переговоры где-то  в  центре  галактики.  Девятьсот тысяч  военных  кораблей
атакуют Центральные силы Лиги в Шестом Деканте.
     Девушка  долго  молчала. Когда  она,  наконец,  заговорила, в ее глазах
блестели слезы.
     -  Значит, Энро пошел  на это. - Она гневно тряхнула головой  и вытерла
слезы. - Это все  решает. Теперь я знать его не желаю. Можешь делать  с  ним
все, что угодно.
     Кренг не пошевелился.
     -  Война  была неизбежна. Меня беспокоит быстрота  развития событий.  А
мы... Представляешь, ждать до вчерашнего дня, чтобы отправить доктора  Кейра
на Землю искать Госсейна!
     - Когда он доберется туда? - спросила она, но тут же махнула  рукой.  -
Ах, да! Ты же мне  говорил это  раньше.  Послезавтра.  Элдред,  мы не  можем
ждать.
     Патриция встала и  подошла к  нему. Глаза  ее сузились. Она внимательно
смотрела на него.
     - Я надеюсь, ты не собираешься делать безрассудств.
     - Если мы  не дождемся его,  -  сказал Кренг, - Госсейн  будет  отрезан
здесь, в 970 световых годах от ближайшего межзвездного транспорта.
     Она быстро ответила:
     -  В  любой  момент  Энро  может сбросить  в шахту атомную  бомбу через
искривитель.
     - Вряд ли  он станет разрушать базу. Ее слишком долго  восстанавливать,
а, кроме того, мне кажется, он знает, что ты здесь.
     Она бросила на него быстрый взгляд.
     - Откуда у него может быть такая информация?
     Кренг улыбнулся.
     - От меня, -  сказал он.  - Я и Торсону рассказал, кто ты, чтобы спасти
твою жизнь. Я также сказал об этом секретному агенту Энро.
     -  Все  равно,  -  сказала Патриция,  - твои  рассуждения  основаны  на
желаемом.  А  если мы выберемся  отсюда  целыми  и  невредимыми,  мы  сможем
вернуться за Госсейном потом.
     Кренг посмотрел на нее задумчиво.
     - Все не так просто. Ты  забываешь, что Госсейн - вымышленная личность,
что за  ним или над ним стоит некое существо, как он его называет, или, если
хочешь, космический  шахматист. Это, конечно, широкое сравнение, но если  мы
его  примем,  то мы  должны  допустить  и возможность существования  второго
игрока. Ведь шахматы - игра для двоих. И еще, Госсейн считает себя пешкой на
седьмой линии, но я думаю, что он стал ферзем,  когда убил  Торсона. А ферзя
опасно  оставлять  в  позиции,  где он  не может двигаться.  Его  необходимо
вывести  на  открытое пространство, в данном случае  в галактику, где у него
будут  большие  возможности  делать решительные ходы.  И  я боюсь,  что пока
игроки  скрыты  и  передвигают  фигуры,  до  тех  пор  Госсейн  находится  в
смертельной опасности. По-моему, промедление даже на несколько месяцев может
оказаться фатальным.
     После короткого молчания Патриция спросила:
     - И долго ты собираешься ждать?
     Кренг мрачно посмотрел на нее и глубоко вздохнул:
     -  Если  имя  Госсейна,  -  сказал  он,  -  есть  в  списке  пассажиров
"Президента Харди"  -  а я получу этот  список  через  несколько минут после
старта корабля - мы будем ждать его прибытия, то есть три дня и две ночи.
     - А если его нет в списке?
     - Мы покинем Венеру, как только убедимся в этом.
     Как  выяснилось,  имени Гилберта  Госсейна не было  в списке пассажиров
"Президента Харди".
     8.43. Проснувшись, Госсейн почти одновременно осознал три вещи: что уже
утро, что солнце заливает комнату  отеля и что видеофон у кровати  мягко, но
настойчиво жужжит.
     Он сел  и, окончательно  проснувшись,  вспомнил, что сегодня "Президент
Харди"  вылетает  на Венеру.  Мысль  оживила  его. Война сократила сообщение
между планетами до одного раза в неделю, а он все еще не получил  разрешения
на посещение Венеры.  Он  наклонился и  нажал  кнопку,  но, поскольку  был в
пижаме, отключил экран видеофона.
     - Госсейн слушает, - сказал он.
     - Мистер Госсейн, - ответил мужской голос, - это Институт эмиграции.
     Госсейн вздрогнул. Он знал, что  сегодня ему должны сообщить решение, а
интонация говорившего была не слишком обнадеживающей.
     - Кто говорит? - спросил он резко.
     - Джанасен.
     Госсейн нахмурился. Это был тот  самый человек, который чинил так много
препятствий на его пути, который настаивал на предъявлении  свидетельства  о
рождении  или  других  документов, который отказался  признать благоприятный
отзыв детектора лжи. Джанасен был мелким служащим, но Госсейн удивлялся, что
тот получил даже такой чин, поскольку он почти патологически не желал делать
что-либо по собственной инициативе. Одним словом, это был не  тот человек, с
которым хотелось бы говорить в день вылета корабля.
     Госсейн  щелкнул  переключателем  на пульте видеофона и подождал,  пока
изображение собеседника не стало ясным.
     - Джанасен, я хочу поговорить с Йорком.
     -  Все инструкции я  получил от мистера Йорка. Джанасен был невозмутим.
Его лицо, несмотря на худобу, выглядело холеным.
     - Свяжите меня с Йорком, - сказал Госсейн. Джанасен не обратил никакого
внимания на его слова.
     Он сказал:
     - Ввиду неспокойной ситуации на Венере...
     -  Освободите  линию! - сказал Госсейн  с угрозой.  -  Я  буду говорить
только с Йорком и ни с кем другим.
     -  ...ввиду неясной ситуации на  Венере, в  вашей  просьбе о  посещении
Венеры отказано.
     Госсейн  был в ярости. Четырнадцать дней этот  тип тянул резину, и  вот
сегодня, в день отправления корабля, он сообщает ему об отказе.
     - Этот отказ,  - продолжал невозмутимый Джанасен, - не лишает вас права
сделать новую заявку,  когда появятся соответствующие разъяснения о ситуации
на Венере.
     Госсейн сказал:
     - Передайте Йорку, что я хочу увидеться с ним сразу после завтрака.
     Его пальцы нажали на кнопки и отключили связь.
     Госсейн быстро оделся и глянул в большое зеркало, отражающее его фигуру
в полный рост. На него смотрел высокий мужчина лет  тридцати пяти с  суровым
лицом. Острое  зрение Госсейна не могло не отметить необычные черты  в своем
облике,  хотя беглый взгляд ненаблюдательного  человека не заметил бы ничего
особенного. Госсейн видел, что голова его была слишком большой для туловища.
     Только  благодаря массивности плеч, рук и грудной клетки, она выглядела
терпимо пропорциональной. К  ней вполне подходило  определение "львиная". Он
надел  шляпу  и теперь  выглядел, как крупный мужчина с  волевым  лицом.  Он
старался по возможности оставаться неприметным.
     Дополнительный мозг, который увеличивал его голову почти на одну шестую
по сравнению с обычными людьми,  имел  некоторые ограничения. За две недели,
прошедшие после смерти Торсона, у  него было много  свободного  времени  для
исследования  своих  возможностей.  Результаты резко  изменили  его  прежнее
чувство непобедимости. "Запомненные" зоны действовали только  немногим более
двадцати  шести  часов,  -  видимо,  происходило  какое-то  изменение  в  их
структуре, не  заметное  глазу, -  и  по прошествии этого времени  он не мог
телепортироваться туда.
     Поэтому каждый вечер и  утро  ему приходилось заново "запоминать" зоны,
чтобы в случае крайней необходимости у него было несколько мест, куда он мог
бы  отступить.  Ограничение   времени   приводило  его   в   недоумение.  Но
исследованием этого феномена он собирался заняться уже на Венере.
     Войдя в лифт, он взглянул на часы: 9.27.
     Через  минуту,  в 9.28,  время,  на  которое был  назначен  "несчастный
случай", лифт с грохотом упал в шахту.


        II

     <i>Общая семантика позволяет индивидууму достигнуть следующих результатов:
(1) он может логически предвидеть будущее;  (2) он может максимально развить
свои  способности; (3) он  действует  всегда  в  соответствии  с  окружающей
обстановкой.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Госсейн  прибыл  на  взлетную площадку  на  горе за несколько  минут до
одиннадцати. Воздух на этой высоте был свежим и прохладным,  что значительно
улучшило  его настроение. Он немного постоял около ограждения, за которым на
металлических опорах  высился космический корабль.  "Первым делом, - подумал
Госсейн, - надо  проникнуть  за  ограждение". Это  было  чрезвычайно просто.
Взлетная площадка кишела людьми и появление  там еще одного вряд ли было  бы
замечено. Проблема  заключалась в  том, чтобы никто  не увидел процесса  его
материализации, когда он окажется за ограждением.
     Приняв, наконец,  решение,  он не испытывал сожаления по этому  поводу.
Из-за  небольшой  задержки,  вызванной "несчастным  случаем"  - он исчез  из
падающего  лифта  путем простой телепортации обратно  в  комнату  отеля - он
осознал, как мало времени  у него  осталось. Как ему действовать,  он понял,
пытаясь получить сегодня допуск на корабль от Института эмиграции. Все,  что
ему было нужно, это вызвать зрительный образ. Время законности прошло.
     Он выбрал место за ограждением  позади ящиков, "запомнил" его, отступил
за  вагонетку и через мгновение  вышел из-за ящиков, направляясь  к кораблю.
Никто  не  пытался его остановить, никто  не уделил  ему  больше рассеянного
взгляда.
     Он  поднялся на  борт и первые десять  минут старался "запомнить",  как
можно больше зон с помощью своего дополнительного мозга.
     Во  время взлета  он лежал  на удобной кровати в одной  из  красивейших
кают.  Через  час  в  замке  загремел  ключ. Госсейн  быстро  настроился  на
"запомненную"  зону и  телепортировался туда. Место материализации он выбрал
удачно. Три  человека, увидевшие,  как  он вышел из-за перегородки, очевидно
восприняли это, как само собой разумеющееся, и едва  взглянули на  него.  Он
прошел  на  корму корабля и остановился перед большим экраном, глядя вниз на
удаляющуюся  Землю.  Под  ним простирался  бескрайний мир,  который все  еще
казался  цветным.  На  глазах мир  опускался  в мрачную  темноту и с  каждой
минутой становился все более круглым. Планета быстро уменьшалась в размерах,
пока  не  превратилась  в большой смутный  шар, мерцающий  в  черной бездне.
Зрелище показалось каким-то нереальным.
     Госсейн провел  эту ночь в одной  из многочисленных свободных кают. Сон
пришел  не  сразу,  мысли  были  беспокойны.  Две  недели  прошли  со смерти
могущественного Торсона,  а  он  не получил  ни  одного известия от  Элдреда
Кренга  или Патриции  Харди. На все попытки связаться  с ними через Институт
эмиграции  он получал  неизменный ответ: "Венерианская служба сообщает,  что
ваше послание еще не доставлено".  Он уже начал  подозревать,  что Джанасен,
служащий Института, испытывает удовольствие, сообщая ему  плохие новости. Но
едва ли это было возможно.
     Не вызывало сомнений, что  Кренг принял  командование над галактической
армией  в  день смерти  Торсона. Газеты были  полны известий о  выводе войск
захватчиков из городов неаристотелевой Венеры. Причины массового отступления
оставались  неясными, редакторы  не  понимали,  что  происходит. Только  для
Госсейна,  который знал, что предшествовало  полному разгрому, ситуация была
понятной. Кренг руководил.  Кренг  выводил галактических  солдат так быстро,
как это позволяли двухмильные, мощные звездолеты, торопясь, пока Энро Рыжий,
воинственный  повелитель   Великой  Империи,  не  обнаружил,  что  вторжение
саботируется.
     Но почему Кренг  не попытался связаться с  Гилбертом Госсейном, который
создал сложившуюся ситуацию, убив Торсона?
     На  этой  мысли  Госсейн  уснул.  Хотя   опасность  вторжения  временно
отодвинута, его собственные проблемы не были решены.  Кто он  такой, Гилберт
Госсейн,   обладающий   тренированным  дополнительным  мозгом,   умерший   и
возрожденный опять в точно  таком  же теле? Он должен все узнать  о себе и о
своем  странном  и неведомом  методе бессмертия. Какой  бы  ни была  игра, в
которой он  участвовал, кажется, он является в ней важной и сильной фигурой.
Видимо,  он был  слишком  утомлен долгим напряжением и борьбой с вооруженной
гвардией Торсона, иначе понял  бы  раньше, что он  выше закона, и не стал бы
тратить время с Институтом эмиграции.
     Никто не обращал на него внимания. Когда кто-нибудь направлялся к нему,
он отступал из поля зрения и телепортировался в одну из "запомненных" зон.
     Через три дня и две  ночи после  старта корабль  замедлил ход в плотных
облаках  Венеры. Госсейн  мельком увидел гигантские деревья,  и на горизонте
вырос город. Госсейн  спустился по  сходням  вместе  с  остальными  четырьмя
сотнями  пассажиров.  Стоя  на  ступенях  быстро  движущегося эскалатора, он
изучал  процесс  высадки. Каждый пассажир подходил к детектору  лжи, сообщал
свои данные и после  подтверждения проходил  через турникет в главную  часть
здания Эмиграционной службы.
     Обдумав ситуацию,  Госсейн  "запомнил"  место  у стойки по  ту  сторону
турникета. Затем, сделав вид, будто  что-то забыл, он вернулся на  корабль и
спрятался  в одной из кают до темноты. Когда тени удлинились и почернели, он
материализовался у стойки  здания Эмиграционной службы и спокойно направился
к ближайшей  двери. Через минуту он ступил на мощеный тротуар  и зашагал  на
улице, сверкающей миллионами огней.
     Он был твердо  убежден,  что находится в  начале, а  не  в конце своего
приключения.
     Шахта охранялась солдатами венерианской ноль-А дивизии, которые  однако
не задерживали многочисленных посетителей.
     Госсейн блуждал по ярко освещенным коридорам подземного города. Размеры
бывшей  секретной  базы  Великой  Империи  потрясли  его.  Бесшумные  лифты,
действующие  по принципу искривителей пространства, поднимали его на верхние
уровни.  Он проходил через  помещения, сверкающие  механизмами, некоторые из
них  все еще действовали.  Он видел  венерианских инженеров, по одиночке или
группами изучающих приборы и оборудование.
     Коммутатор  связи привлек  внимание Госсейна. Он остановился  и включил
его. После небольшой паузы раздался глухой голос робота-оператора:
     - Какую звезду вы хотите вызвать? Госсейн глубоко вздохнул.
     - Я бы  хотел, - сказал он, - говорить либо с  Элдредом Кренгом, либо с
Патрицией Харди.
     Он ждал с нарастающим волнением. Идея пришла ему в голову, как вспышка,
и он не очень надеялся на успех.
     Но  даже если контакт  не будет  установлен,  он  все же  получит  хоть
какую-то информацию.
     Через несколько секунд робот сказал:
     - Элдред Кренг оставил следующее сообщение желающим связаться с ним: "Я
сожалею, но связь невозможна".
     И все. Безо всяких объяснений.
     - Другой вызов, сэр?
     Госсейн  раздумывал. Он  был  разочарован, но  все же положение было не
таким уж безнадежным. Кренг, покидая Венеру, оставил связь Солнечной системы
с  галактикой, открывавшую широкие  возможности как для  венерианцев, так  и
лично  для Госсейна. Он  задал роботу  следующий вопрос и немедленно получил
ответ:
     - Потребуется около четырех часов,  чтобы доставить сюда корабль с Гелы
30, которая является ближайшей базой.
     Именно это интересовало Госсейна.
     -   Я  думал,  что  искривители   пространства  действуют   практически
мгновенно.
     - При транспортировке материи происходит  рассогласование полей. Однако
транспортируемый   не  замечает   времени,  ему   это  перемещение   кажется
мгновенным.
     Госсейн  кивнул. В  некоторой  степени  он  понимал, о  чем  идет речь.
Подобие до двадцатого десятичного знака было несовершенным.
     Он продолжил:
     - Положим,  я  вызову  Гелу. Потребуется  восемь часов, чтобы  получить
ответ?
     - О,  нет. Рассогласование полей на электронном уровне бесконечно мало.
Между Венерой и Гелой оно составляет около одной пятой секунды.  Замедляется
только передача материи.
     -  Понятно,  -  сказал  Госсейн.  -  Значит,  можно  говорить  со  всей
галактикой почти без задержки.
     - Да.
     - А если я хочу поговорить с кем-то, кто не знает моего языка?
     - Нет проблем. Робот  переводит  фразу за  фразой  в разговорном стиле,
насколько это возможно.
     Госсейн  не  был уверен,  что при таком  переводе нет  проблем.  Ноль-А
подход к действительности придает особое значение каждому слову и особенно в
сочетании с другими словами фразы. Слова неуловимы и часто имеют малую связь
с  понятиями,  которые  они  обозначают.  Он  представил  себе  неисчислимые
неразберихи  между галактическими жителями, говорящими на разных языках. Но,
поскольку они не обучались ноль-А философии и  не практиковали ее принципов,
они  и не подозревали об опасностях недопонимания  в процессе общения  через
роботов.
     - Это все, спасибо, - сказал Госсейн и прервал связь.
     Вскоре он  нашел апартаменты, которые  разделял с Патрицией,  когда они
оба  были   пленниками  Торсона.   Он   надеялся  найти  здесь  какое-нибудь
адресованное ему  послание  или  письмо,  которое, в силу своей важности или
секретности,  не  могло  быть вверено  центральной  видеофонной  станции.  И
действительно,  он  нашел  кассету  с  записью  последнего  разговора  между
Патрицией и Кренгом, который многое объяснил ему.
     Его  не удивило,  что Патриция не та, за кого себя выдает.  Он и раньше
относился с сомнением к рассказам о ее личной жизни, несмотря на то, что она
заслужила доверие  в  борьбе с Торсоном.  Информация  о начавшейся в космосе
войне  потрясла Госсейна. Он покачал головой на слова, что  они вернутся  за
ним  "через несколько  месяцев". Слишком нескоро. Он  узнал,  что  остался в
Солнечной  системе,  отрезанный  от  галактики.  Внимательно  выслушал  он и
рассказ о предпринятых Кренгом попытках связаться с ним на Земле.
     Конечно же, этому помешал Джанасен. Госсейн вздохнул с непониманием. Но
почему?  Почему человек,  который совсем не  знает  его, чинил  ему  столько
препятствий? Личная  антипатия? Может  быть.  Чего  только  не  бывает.  Но,
подумав, Госсейн отверг это объяснение.
     Более внимательно он прослушал слова Кренга о космических шахматистах и
об опасности,  которую они представляют.  Это  звучало  убедительно  и вновь
вернуло его мысли к Джанасену.
     Кто-то  выдвинул  Джанасена на "доску",  возможно только на короткий по
вселенским масштабам миг, возможно только  для мелкой цели, простую  пешку в
этой огромной игре - но за пешками тоже следили.
     Неожиданно Госсейн понял, что надо делать. Обдумав несколько вариантов,
он сел за комнатный коммутатор и сделал вызов.
     На вопрос робота-оператора, с какой звездой его соединить, он ответил:
     - Свяжите меня с любым высшим представителем Галактической Лиги.
     - Кто его вызывает?
     Госсейн назвал  свое имя и  стал  ждать. План был  прост. Ни  Кренг, ни
Патриция  не  имели  возможности  уведомить  Лигу о  том,  что  случилось  в
Солнечной системе.  Быть  может,  ни тот, ни другая  не могли рисковать.  Но
Лига, или по крайней мере отдельные ее представители, сделали попытку спасти
Венеру  от  Энро.  Патриция  Харди  говорила,  что  некоторые служащие  Лиги
заинтересовались  ноль-А  принципами.  Голос  робота-оператора  прервал  его
мысли:
     - С вами будет говорить секретарь Лиги Мадрисол.
     Едва эти слова  были произнесены,  как  на  экране возникло изображение
худого напряженного лица.  Мужчине на вид  было лет  сорок пять. Его голубые
глаза  были  устремлены  на  Госсейна.  Наконец,  частично  удовлетворенный,
Мадрисол зашевелил губами. После небольшой паузы появился звук:
     - Гилберт Госсейн?
     В голосе робота-оператора  прозвучало сомнение. Перевод, кроме  смысла,
старался  максимально  передать  интонации.  Кто такой,  казалось  спрашивал
Мадрисол, Гилберт Госсейн?
     Этого  Госсейн  не стал обсуждать  в деталях. Он  сообщил  о  последних
событиях  в  Солнечной  системе,   "где,  как  я   предполагаю,  Лига  имеет
собственные  интересы".  Однако,  чем  пристальнее  он  всматривался  в лицо
собеседника,  тем  больше  разочаровывался.   Никаких  признаков  ноль-А  не
отразилось на  лице  секретаря Лиги. Им руководят чувства. Большая часть его
действий  и решений - это реакции, базирующиеся на эмоциональных установках,
а не на ноль-А процессах.
     Он описывал возможности использования  венерианцев в битве против Энро,
когда Мадрисол прервал и ход его мыслей и повествование.
     -  Вы  предлагаете  государствам  Лиги, -  выразительно  сказал  он,  -
установить транспортную связь с Солнечной системой  и позволить ноль-А людям
руководить Лигой в этой войне?
     Госсейн   прикусил  губу.  Он   считал  само  собой  разумеющимся,  что
венерианцы  заняли бы высшие  посты в самое  короткое время, но таламическим
индивидуумам нельзя было позволить  заподозрить  это. Стоит только  процессу
начаться, они  будут  изумлены  быстротой,  с  которой ноль-А люди достигнут
высших позиций, необходимых с их точки зрения.
     Он улыбнулся холодной, невеселой улыбкой и сказал:
     - Естественно, ноль-А люди могли бы помочь техническими возможностями.
     Мадрисол нахмурился.
     - Это непросто, - сказал  он.  -  Солнечная система  окружена звездными
системами Великой Империи. Если мы попытаемся установить с вами транспортную
связь, это будет выглядеть так, словно мы особо интересуемся  Венерой. Тогда
Энро  может уничтожить ваши планеты. Однако я могу обсудить ваше предложение
с официальными  кругами,  и, можете не сомневаться,  мы  сделаем все, что  в
наших силах. А теперь, с вашего позволения...
     Это означало конец беседы. Госсейн быстро сказал:
     -   Ваше  превосходительство,   все   же  можно  придти   кое  к  какой
договоренности. Небольшие корабли могли бы проскользнуть на Венеру и забрать
несколько тысяч  наиболее тренированных ноль-А людей, которые  смогли бы вам
помочь.
     -  Может быть, может быть, - невозмутимо ответил Мадрисол. Механический
транслятор точно передал эту интонацию. - Я обсужу это с...
     -   Здесь,  на  Венере,  -   торопился   Госсейн,  -  есть  действующий
искривитель, который может перемещать корабли длиной до десяти тысяч  футов.
Ваши люди могут воспользоваться им. Может быть, вы подскажете мне, как долго
он останется связанным с искривителями на других планетах?
     -  Я  передам  все  эти вопросы на рассмотрение  экспертам. Они  примут
решение. Я думаю,  это будут люди, способные  и уполномоченные обсудить ваши
проблемы до конца.
     - Я  записал  нашу  беседу  с  помощью робота-оператора,  чтобы должным
образом передать ваши слова здешним представителям власти, - сказал  Госсейн
и подавил  улыбку. Никаких властей на  Венере  не было,  но так  же не  было
времени углубляться в обширный вопрос о ноль-А демократии.
     - До свидания, желаю удачи.
     Раздался щелчок, и напряженное лицо исчезло с экрана.
     Госсейн  приказал  роботу-оператору переключить  все  будущие вызовы из
космоса в  отделение Института семантики в ближайшем городе и прервал связь.
Он  был удовлетворен  и  не  без  причины.  Он  привел в  действие очередной
процесс, но не собирался пассивно ждать его развития.
     По крайней мере, он сделал, что мог.
     Следующий - Джанасен, даже если это означает возвращение на Землю.


        III

     <i>Чтобы стать психически нормальным и  уравновешенным разумным человеком,
индивидуум должен усвоить, что он  не может знать всего.  Недостаточно чисто
умозрительно понять это ограничение; понимание должно появиться в результате
регулярной тренировки не только на "сознательном", но и на "бессознательном"
уровне. Такая тренировка является основой для сбалансированного приобретения
знаний о сущности материи и жизни.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Казалось,  был поздний  вечер. Джанасен еще не оправился от потрясения,
когда его  выхватили из здания  Института эмиграции. Он  и не  подозревал  о
наличии машины перемещений в собственном кабинете.  Как  видно, у  Фолловера
были  и другие агенты  в этой планетной системе. Он  осторожно огляделся. Он
стоял в  тускло  освещенном парке. Водопад шумел  с  невидимой  за деревьями
высоты. Струи воды сверкали в туманном свете.
     На фоне водопада вырисовывалась фигура Фолловера. Его бесформенное тело
не  имело  резких  очертаний  и  по  краям сливалось  с  темнотой.  Молчание
затянулось, и Джанасен  занервничал,  но  он знал,  что  лучше  не  начинать
первым. Наконец, Фолловер зашевелился и приблизился.
     -   Я   с  трудом   приспосабливаюсь,  -  сказал  он.  -   Эти  сложные
энергетические проблемы раздражают меня. Я не умею технически мыслить.
     Джанасен продолжал молчать.  Он  не видел необходимости  комментировать
услышанное. Он ждал.
     - Мы должны рискнуть, - сказал Фолловер. - Надо изолировать Госсейна от
тех, кто может ему помочь, а если будет необходимо, и уничтожить. Я действую
по определенному  плану при поддержке Энро  Рыжего, и мне не  должна  мешать
личность с неизученными способностями.
     В  темноте  Джанасен пожал  плечами.  На  мгновение  он  даже  удивился
собственному равнодушию. Не имело значения, что именно он будет делать и что
за неизвестные способности у его  противника. Это его  не заботило. "Я всего
лишь  инструмент,  -  подумал  он с  гордостью.  - Я служу хозяину-тени". Он
улыбнулся,  опьяненный  собственным  эго, своими действиями  и чувствами. Он
назвался Джанасеном, поскольку это имя было довольно близко к его настоящему
имени. Дэвид Джанасен. Фолловер снова заговорил.
     -  Любопытные моменты видны  в  будущем  этого  человека,  Госсейна, но
картины проходят через... хотя,  пожалуй, ни один предсказатель не сможет их
ясно  разглядеть.  Но  я  знаю,  что  он  будет  вас  искать.  Не  пытайтесь
предотвратить это.  Он  обнаружит  ваше имя в списке  пассажиров "Президента
Харди" и удивится, что не видел вас там. В конце концов, это укажет ему, что
вы на Венере. Сейчас мы находимся в парке нижнего города Нью-Чикаго.
     - Как? - Джанасен огляделся с изумлением.
     Он  увидел  только деревья,  затемненные кусты  и водопад.  Там  и  сям
неяркий свет отбрасывал тусклые отблески, но не было и намека на город.
     - Эти  венерианские  города, - сказал Фолловер, - не имеют аналогов  во
всей  галактике. Они  индивидуально  спланированы  и  застроены.  Здесь  все
бесплатно: пища, транспорт, постройки - все!
     - Что ж, это все упрощает.
     -  Не совсем. Теперь венерианцы знают о  существовании разумных существ
на  планетах других звезд. После  недавнего нападения они, вероятно, приняли
меры  предосторожности.  У  вас  есть неделя  или  около того.  За это время
Госсейн должен вас найти.
     - И что после этого? - поинтересовался Джанасен.
     - Пригласите его к себе и дайте ему вот это.
     Предмет пролетел, мерцая в темноте белыми вспышками. Он упал на траву и
лежал, сверкая, как зеркало в солнечном свете.
     -  Она  не будет такой  яркой днем,  - сказал  Фолловер. -  Помните, вы
должны передать ее Госсейну в вашей комнате. Итак, какие вопросы?
     Джанасен  осторожно наклонился  и поднял  сверкающий предмет.  Это было
что-то вроде пластиковой карточки. Она была гладкой, как стекло. На ней была
надпись, слишком мелкая, чтобы ее можно было прочесть невооруженным глазом.
     - Что он должен сделать с этим?
     - Прочесть текст. Джанасен нахмурился.
     - И что тогда произойдет?
     -  Вам  это  знать  не  обязательно.  Вы  должны  только  выполнять мои
инструкции.
     Джанасен задумался и мрачно произнес:
     -  Вы  только  что  сказали,  что мы должны  рискнуть.  Но  получается,
единственный, кто рискует, это я.
     - Друг  мой, -  сказал Фолловер непреклонно, - уверяю вас, вы не правы.
Давайте не будем спорить. Еще будут вопросы?
     "Фактически,  -  подумал   Джанасен,  -  я  никогда  не   интересовался
пустяками".
     - Нет, - ответил он.
     Наступила тишина. Фолловер начал таять в туманном воздухе. Джанасен так
и не уловил момента, когда призрак полностью исчез.  Но вскоре он понял, что
остался один.

     Госсейн взглянул на  "карточку",  затем  на  Джанасена. Наглость  этого
человека заинтересовала его, поскольку давала возможность приглядеться к его
характеру.  Джанасен явный  солипсист. Свою неврастеничность  он  прикрывает
важной позой,  которая, впрочем, зависит от того,  будут более сильные  люди
выносить его дерзость или нет.
     Их встреча с глазу на глаз проходила в типично венерианской обстановке.
Они сидели в  комнате,  открытые  двери которой  выходили в сад  с цветущими
кустами. Комната  была  со всевозможными  удобствами, включая автоматическую
подачу   пищи,  электронное  устройство  для  приготовления   еды,   которое
освобождало от необходимости иметь кухню.
     Госсейн изучал мужчину враждебным  взглядом.  Найти Джанасена оказалось
не очень сложно. Несколько межпланетных переговоров, разрешенных в последние
дни, быстрый опрос роботов-регистраторов в отелях вывели его на след.
     Первым заговорил Джанасен.
     - Организация жизни  на этой планете  заинтересовала меня. Я  никак  не
могу привыкнуть к идее бесплатной пищи.
     Госсейн неприветливо произнес:
     - Вы бы лучше  говорили по делу. То, как я с  вами  поступлю, полностью
зависит от того, что вы мне расскажете.
     Смелые голубые глаза задумчиво смотрели на него.
     - Я  расскажу вам  все,  что  знаю,  - наконец сказал  Джанасен,  пожав
плечами. - Но не из-за ваших угроз.
     Просто я не собираюсь скрывать ничего о себе или еще о ком-либо.
     Госсейн  ожидал  подобных  слов.  Этот  агент Фолловера будет  счастлив
прожить еще лет пять, но  при этом  сохраняя уважение к себе. Однако Госсейн
ничего не  сказал, и  Джанасен начал свой рассказ. Описывая свои отношения с
Фолловером,  он казался  искренним. Внимание призрака он привлек,  будучи на
секретной  службе  Великой Империи. Он слово  в слово пересказал разговоры с
Фолловером о Госсейне. В конце он прервался и вернулся к прежней теме.
     -  Галактика,  -  сказал он, -  полна  разнообразнейшими  идеями, но  я
никогда не слышал, чтобы они воплощались и приносили какой-нибудь результат.
Я пытаюсь понять, как действует неарис... не...
     - Называйте это ноль-А.
     -  ...как  действует  ноль-А.  Но  видимо  эта  философия  основана  на
сознательности людей, а в это я не могу поверить.
     Госсейн не ответил.  Обсуждать этот предмет было глупо, поскольку здесь
не  обойтись  несколькими словами. Если  Джанасен заинтересовался,  он может
пойти в  начальную школу.  Собеседник понял  его  настроение  и снова  пожал
плечами.
     - Вы уже прочитали текст на "карточке"? - спросил он.
     Госсейн ответил  не сразу. "Карточка"  состояла из химически активного,
но  безопасного материала, скорее всего  абсорбента. Тем не  менее,  это был
необычный предмет, очевидно, последнее достижение галактической науки. Он не
собирался спешить с этим.
     - Этот  Фолловер, - сказал он наконец,  - точно предсказал,  что я буду
спускаться в том лифте в девять двадцать восемь.
     Поверить в это было трудно. Фолловер  был не только не с Земли, но и не
из Солнечной системы.  Существо  из  далекой галактики  обратило внимание на
Гилберта Госсейна. И увидело его определенное действие в определенное время.
Об этом говорил рассказ Джанасена.
     Точность пророчества ошеломляла. Это делало "карточку" особенно ценной.
Со своего места он видел текст,  но  не  мог  разобрать слов. Он  наклонился
ниже. Но надпись оставалась слишком мелкой.
     Джанасен подал увеличительное стекло.
     - Надпись можно прочесть только через лупу, - сказал он.
     Госсейн колебался, но поднял  карточку и внимательно  рассмотрел ее. Он
подумал, что  это  возможно переключатель,  активизирующий  какой-то большой
механизм. Но какой?
     Он окинул  взглядом  комнату.  Когда  он  входил  сюда,  то  "запомнил"
ближайшие электрические розетки и  проследил, куда  идут провода.  Некоторые
тянулись  к столу, за которым  он сидел,  и обеспечивали энергией встроенную
кухонную машину. Он поднял взгляд.
     -  Мне  кажется,  мистер  Джанасен,  - сказал  он, - что вы собираетесь
покинуть Венеру или на корабле, или  с помощью  искривителя  пространства. Я
намереваюсь отправиться с вами.
     Джанасен с любопытством посмотрел на него.
     - Вам не кажется, что это может быть опасным.
     - Да, - сказал Госсейн с улыбкой, - да, может быть. Они замолчали.
     Госсейн настроил карточку на  одну из "запомненных" зон  и одновременно
подал  сигнал  на чувство страха или сомнения. Если эти  чувства  появятся у
него, карточка немедленно телепортируется из комнаты.
     Такая  предосторожность была недостаточной, но  все  же давала какой-то
шанс.
     Он сфокусировал стекло над текстом и прочитал:

     "Госсейну:
     Искривитель  пространства имеет  замечательное  качество.  Он  питается
электрической энергией, но не проявляет необычных свойств даже во включенном
состоянии.  Этот  прибор встроен  в  стол,  за которым вы  сидите.  Если  вы
прочтете  дальше,  то  тут  же попадете  в  сложнейшую  западню,  когда-либо
созданную для конкретного человека".

     Пришло ли чувство страха, он не помнил. Дальше была ночь.


        IV

     <i>Детский   мозг   с  недоразвитой   корой   фактически  не  способен   к
проницательности.  Ребенок неизбежно делает  неверные оценки. Многие из этих
ложных   суждений  обусловлены   тем,  что   нервная  система  находится  на
"бессознательном" уровне. Они могут быть перенесены в зрелость. В результате
мы  имеем  "хорошо образованного"  мужчину  (или  женщину)  с  инфантильными
реакциями.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Колесо  сверкало.  Госсейн  лениво  смотрел  на  него,  лежа в повозке.
Наконец,  его  взгляд оторвался от металлического колеса  и  остановился  на
закрывающей горизонт постройке. Это было  гигантское строение,  выгибающееся
вверх от  земли, подобно  огромному  шару.  Только  небольшая его часть была
доступна взору.
     Картина   дошла  до  его   сознания  и  поначалу   не  вызвала  никакой
озабоченности.  Госсейн  поймал себя  на  том,  что сравнивает  увиденное  с
номером отеля,  где  он беседовал  с  Джанасеном.  А  затем  он подумал:  "Я
Ашаргин".
     Впрочем,   это   чувство    не   выражалось   словами.   Автоматическое
отождествление себя, простое отождествление, которое исходило из органов его
тела и воспринималось нервной системой,  как само собой  разумеющееся. Но не
спокойное отождествление. Гилберт Госсейн отверг его  с удивлением,  которое
переросло в тревожное возбуждение, а затем в замешательство.
     Летний ветерок обдувал его лицо. Возле большого  строения среди подобия
деревьев  там и сям были  разбросаны мелкие постройки. Позади них, на заднем
плане великолепного пейзажа, высилась величественная, покрытая снегом гора.
     - Ашаргин!
     Госсейн  подскочил.  Баритон прозвучал в футе от его уха.  Он дернулся,
поворачивая голову, и тут увидел свои пальцы. Это остановило его. Он забыл о
человеке, окликнувшем  его, забыл  даже взглянуть на  него. Ошеломленный, он
рассматривал свои  руки. Они были тонкими, изящными, не похожими на сильные,
мускулистые,  крупные  руки Гилберта  Госсейна.  Он оглядел себя.  Тело было
мальчишески стройным.
     Тут  он  почувствовал  внутреннее  отличие,  чувство  слабости,  слабой
жизненной силы, путаницу  чужих мыслей.  Нет,  не мыслей. Чувств. Сигналы из
органов, которые некогда были под контролем другого разума.
     Его сознание отпрянуло в ужасе и снова ополчилось против фантастической
информации: "Я Ашаргин".
     Не  Госсейн?  Его  рассудок  помрачился,  когда  он вспомнил  слова  на
"карточке": "...вы попадете  в сложнейшую  западню, когда-либо созданную..."
Чувство катастрофы было сильнее всего испытанного им до сих пор.
     - Ашаргин, ты слишком ленив. Встань и затяни подпругу дралла.
     Он выскочил из телеги. Быстрыми  пальцами подтянул  ослабевшую подпругу
на хомуте сильного  быкоподобного  животного.  Он  сделал это, даже не успев
задуматься. Закончив работу, он залез  обратно в повозку. Возница, священник
в рабочей одежде, щелкнул кнутом. Повозка медленно потащилась и свернула  во
двор.
     Госсейн пытался понять причину рабского  повиновения, которое заставило
его суетиться,  как автомат. Понять было трудно. Слишком много путаницы. Но,
наконец, понимание пришло.
     Недавно этим телом  управлял другой  разум  - разум  Ашаргина. Это  был
нецельный,  слабый разум, над которым господствовал страх и неконтролируемые
эмоции, оставившие  след на нервной  системе  и  мышцах  этого  тела.  Самое
неприятное, что на внутреннюю разбалансированность тело Ашаргина реагировало
на  бессознательном уровне.  Даже  Гилберт Госсейн, понявший  это, с большим
трудом мог противодействовать  этим  сильным физическим  принуждениям до тех
пор, пока не натренирует тело Ашаргина до нормального психического состояния
ноль-А.  До  тех пор, пока не натренирует...  "Так ли  это?  -  спросил себя
Гилберт Госсейн. - Я здесь для того, чтобы натренировать это тело?"
     Но быстрее его собственных вопросов поток органической мысли просочился
в его  сознание - воспоминания другого разума.  Наследник Ашаргин. Когда ему
было  четырнадцать,  войска Энро  пришли  в  школу, где он  учился.  В  этот
страшный  день он приготовился к смерти. Но вместо  того,  чтобы убить,  его
перевезли на Горгзид, родную планету Энро, и отдали на попечение священников
Спящего Бога.
     Здесь он  работал в поле и голодал.  Его кормили  с утра, как животное.
Ночью он с нетерпением  ждал  утра, когда ему  дадут  поесть, чтобы  прожить
следующий  день. Его положение наследника не было забыто. Но старые правящие
фамилии постепенно вырождались, становясь малочисленными и  слабыми. В такие
периоды  великие   империи   имели  тенденцию  к  падению  из-за  недостатка
властолюбивых людей, таких, как Энро Рыжий.
     Повозка  завернула  за  группу  деревьев, которые украшали  центральную
часть площадки, и внезапно в  поле зрения появился неболет. Несколько мужчин
в  черных одеяниях священников и один пышно разодетый  стояли на траве возле
неболета, глядя на приближающуюся повозку.
     Возница   поспешно  склонился  в  волнении   и   грубо  ткнул  Госсейна
кнутовищем. Он торопливо сказал:
     - Опусти лицо! Это сам Еладжий, Смотритель Склепа Спящего Бога.
     Госсейн  почувствовал  сильный толчок. Он  рухнул на дно  повозки  вниз
лицом. Он лежал  там,  изумленный.  До  него  медленно доходило,  что  мышцы
Ашаргина  автоматически подчинились  команде.  Все еще потрясенный этим,  он
услышал, как сильный, громкий голос произнес:
     - Корн, проводите принца Ашаргина  до неболета и можете быть свободным.
Принц не вернется в рабочий лагерь.
     И опять повиновение Ашаргина было беспрекословным. Перед глазами поплыл
туман,  конечности  конвульсивно двигались.  Госсейн обессиленно опустился в
кресло. Неболет взлетел. Все произошло так быстро.
     Куда они направляются? Это было его первой мыслью, когда он вновь обрел
способность думать. Мало-помалу напряжение в  мышцах Ашаргина спало. Госсейн
сделал  ноль-А паузу и почувствовал, что "его" тело еще больше расслабилось.
Пелена  упала с  глаз,  и  он  увидел,  что неболет  пролетает  над  снежной
вершиной, удаляясь от храма Спящего Бога.
     Здесь  его  мысль  задержалась,  как  птица,  остановленная  в середине
полета. Спящий Бог? Смутные воспоминания Ашаргина  всплыли  в его  сознании.
Спящий Бог  лежал  в  полупрозрачном  гробу  в  шарообразном  храме.  Только
священникам разрешалось увидеть  само тело и  только  один раз в  жизни,  во
время посвящения.
     Когда воспоминания Ашаргина дошли до этого момента,  Госсейн понял все,
что ему было нужно.  Это был типичный вариант языческой религии. На Земле их
было множество.  Детали не  имели значения. Его мысли переключились на более
важное: на нынешнюю ситуацию.
     Очевидно,  наступил  поворотный  момент  в   жизни  Ашаргина.   Госсейн
огляделся,  изучая  обстановку.  Три священника,  один  из  которых управлял
неболетом, и  Еладжий.  Смотритель Склепа был полным мужчиной.  Его  одежды,
выглядевшие  такими пышными, при  ближайшем  рассмотрении  оказались  черной
рясой, поверх которой была надета мантия, расшитая золотом и серебром.
     Осмотр  закончился.  Еладжий  был  священником  номер  два  в  иерархии
Горгзида,  вторым  после Секоха, верховного религиозного владыки планеты, на
которой  родился  Энро.  Но  его  чин  и его  роль  ничего  не значили.  Как
показалось Госсейну, в галактических делах он был второстепенной фигурой.
     Госсейн посмотрел в окно. Внизу все еще белели горы. В  этот  момент он
понял, что его одежда не подходила чернорабочему Ашаргину. На нем была форма
офицера Великой  Империи: брюки  с  золотыми лампасами и куртка,  украшенная
драгоценными камнями. Подобного Ашаргин не видел уже одиннадцать  лет, с тех
пор, когда ему было четырнадцать.
     Генерал! Высота звания поразила Госсейна. Его мысли прояснились. Должна
существовать  веская  причина,  по  которой  Фолловер  перенес  его  сюда  в
поворотный  момент в карьере наследника Ашаргина - без  его  дополнительного
мозга и в бессильное тело, управляемое расшатанной нервной системой.
     Если  состояние   было  временным,  это  давало   возможность   увидеть
галактическую жизнь,  возможность,  которую он не смог бы  получить  обычным
путем. Если  же,  с  другой  стороны,  побег из этой западни зависел от  его
личных усилий,  тогда его роль становилась понятной. Натренировать Ашаргина.
Натренировать  как можно скорее с помощью ноль-А  методов. Только так он мог
надеяться получить власть над  необычной  обстановкой -  получить власть над
несвоим телом.
     Госсейн  глубоко  вздохнул. Он чувствовал  себя  значительно  лучше. Он
принял решение,  принял его бесповоротно, прекрасно осознавая  слабые  места
своего  положения. Время  и развитие событий могут внести новые коррективы в
его план,  но пока он  заключен  в теле Ашаргина,  ноль-А  тренировка должна
стоять на первом месте. Она не должна быть слишком тяжелой.
     Пассивность, с  которой  Ашаргин принимал полет, обманула Госсейна.  Он
наклонился через проход к Еладжию.
     -  Ваша  честь,  господин  Смотритель,  куда меня  везут? Тот удивленно
обернулся.
     - К Энро. Куда же еще?
     Госсейн решил понаблюдать  за полетом. Однако  в  этот миг  способность
владеть собой исчезла.  Казалось, тело Ашаргина  превратилось в бесформенную
массу. Взгляд затуманился страхом.
     Дрожь  приземлившегося  неболета вернула его  в прежнее  состояние.  На
трясущихся  ногах он выбрался из  неболета и  увидел, что  тот опустился  на
крышу здания.
     Госсейн огляделся. Ему было важно увидеть местность. Но ему не повезло,
ближайший край крыши был слишком далеко. С неохотой он позволил трем молодым
священникам проводить  себя до  лестницы, ведущей вниз.  Он  мельком  увидел
слева, на  расстоянии тридцати-сорока миль,  гору. Была ли это та  гора,  за
которой  находился храм? Видимо, да. Поскольку  он не видел других гор такой
высоты.
     Он спустился со своим эскортом на три лестничных марша, затем прошел по
ярко освещенному коридору  и  остановился  перед  украшенной дверью. Младшие
священники  отступили.  Еладжий  медленно  прошел вперед, его  голубые глаза
сверкали.
     -  Ты войдешь один, Ашаргин,  - сказал  он.  - Твои обязанности просты.
Каждое утро, точно в это время - в восемь часов по времени города Горгзида -
ты должен приходить к этой двери и входить без стука.
     Он колебался, обдумывая следующие слова, и продолжал натянуто:
     - Тебя не должно касаться, что делает  его превосходительство, когда ты
войдешь.  Это относится  и  к случаю,  если в комнате  будет женщина.  Ты не
должен  ни  на  что обращать  внимание.  Войдя,  ты  полностью поступаешь  в
распоряжение  его превосходительства. Это  не  значит, что от тебя неизбежно
потребуют  лакейской  работы,  но  если  тебе предоставится честь  выполнить
личное поручение его превосходительства, ты должен сделать это быстро.
     В  манерах Еладжия  чувствовалась самоуверенность  власть предержащего.
Его лицо исказилось  гримасой боли,  затем он  милостиво улыбнулся.  Это был
властный  жест  снисхождения,  смешанного  с  легкой  тревогой,   как  будто
произошедшее было для него неожиданным. Был даже намек на то, что Смотритель
Склепа раскаивается в известных действиях, направленных против Ашаргина.
     -  Как  я  понимаю,  сейчас  мы  расстанемся,  я  и  ты,  Ашаргин.   Ты
воспитывался в строгом  внимании к твоему титулу и той роли, которую  теперь
тебе предстоит  играть.  Основой нашей  религии является принцип, что первый
долг человека перед Спящим Богом - научиться смирению. Может, тебя удивляло,
почему твоя ноша столь тяжела,  но теперь ты увидишь, что все это к лучшему.
Как  прощальное  напутствие,  я  хочу,   чтобы  ты  запомнил  одну  вещь.  С
незапамятных  времен существует  обычай  истреблять  соперничающие  правящие
дома:  корни, ствол и  ветви. Но ты все еще жив. Одно  это должно вселить  в
тебя благодарность  к великому человеку, который управляет самой  большой во
времени и пространстве империей.
     И опять пауза.  У Госсейна  было  время  подумать,  почему Энро оставил
Ашаргина  в  живых, время  понять,  что  этот  циничный священник фактически
заставляет его проникнуться благодарностью к захватчику.
     - Все, - сказал Еладжий. - Теперь входи!
     Это была команда,  и  Ашаргин беспрекословно подчинился  ей,  так,  что
Госсейн не  мог ничего поделать. Его рука протянулась  вперед. Он  взялся за
ручку, повернул ее и, открыв дверь, перешагнул через порог.
     Дверь закрылась за ним.

     На  планете  далекого  солнца, посредине серого помещения выросла тень.
Она проплыла над  полом.  В  этой  узкой  камере  находились  два  человека,
отделенные  друг от  друга и от  Фолловера тонкими решетками. Но Фолловер не
обратил на них никакого внимания, он проскользнул к койке, на которой лежало
неподвижное тело Гилберта Госсейна.
     Он наклонился и прислушался. Затем выпрямился.
     - Он жив, - громко сказал Фолловер.
     Голос  был удивленным,  словно  произошло  что-то, не  входившее  в его
планы.  Он посмотрел в  лицо  женщины - если  безликая тень  может  смотреть
кому-либо в лицо - через разделяющую их решетку.
     - Он появился в предсказанное мною время? Женщина пожала плечами, потом
угрюмо кивнула.
     - И с тех пор он так выглядит? - Его громкий голос был настойчив.
     На этот раз женщина не ответила определенно.
     - Итак, великий Фолловер наткнулся на достойного противника.
     Тень  вздрогнула,  словно  стряхивая ее слова.  Ответ прозвучал  спустя
некоторое время.
     - Это какой-то странный мир.  Тут и там, на мириадах планет, появляются
личности, которые  подобно мне  имеют  необычные способности, возвышающие их
над остальными. Энро, а теперь Госсейн.
     Он остановился, а затем тихо проговорил, будто размышляя вслух.
     - Я мог бы сейчас убить его, размозжив ему голову или проткнув ножом, в
общем любым из десятков способов. И еще...
     - Почему же ты не сделаешь этого? - съязвила женщина.
     Он колебался.
     - Потому  что... Я  еще многого не  знаю.  - Его голос  был холодным  и
решительным. - И кроме того, я не убиваю людей, которых могу использовать. Я
еще вернусь.
     Он  начал  таять,  пока  не исчез  из  убогой  бетонной комнаты,  где в
камерах,  отделенных  друг  от  друга  тонкими  фантастическими  сетками  из
металла, были заточены женщина и двое мужчин.

     Госсейн-Ашаргин  оказался  в  большой комнате. На  первый  взгляд,  она
показалась  ему   набитой  оборудованием.   Для  Ашаргина,  чье  образование
закончилось  в  четырнадцать  лет, назначение приборов  осталось непонятным.
Госсейн же узнал механические  карты и видеоэкраны на стенах. Почти по  всей
комнате располагались пульты искривителей пространства. Некоторые устройства
он  видел впервые, но  его  образование было довольно  широким, так  что  по
способу их соединения с другими,  известными механизмами, он догадался об их
назначении.
     Это был военный штаб. Отсюда  Энро управлял, насколько это возможно для
одного  человека, огромными  войсками Великой  Империи. Видеоэкраны были его
глазами. Огни,  мигающие на  картах,  показывали ему полную  картину  любого
сражения. Многочисленность искривителей пространства позволяла предположить,
что  он  контролировал все точки обширной империи.  Возможно даже,  он  имел
связанную систему искривителей, посредством которой мог быстро попасть почти
в любую часть галактики.
     Если не считать приборов, огромная комната была пустой.
     Госсейн подбежал к окну в углу помещения и через мгновение смотрел вниз
на город Горгзид.
     Столица Великой Империи сверкала в лучах яркого голубого солнца. Память
Ашаргина  услужливо  подсказала  Госсейну,  что прежняя столица  Нирена была
уничтожена   атомными    бомбами,   и   бескрайняя   равнина,   где    стоял
тридцатимиллионный город, теперь стала радиоактивной пустыней.
     Воспоминания потрясли  Госсейна. Ашаргин, который не видел собственными
глазами  того  кошмарного  дня,  остался  равнодушным.  Это  было  беспечное
равнодушие  человека, неспособного вообразить страшное  бедствие. Но Госсейн
ужаснулся,  вспомнив,  что  диктатор  вверг  теперь  в  войну  галактическую
цивилизацию. Если бы кто-нибудь решился убить Энро!
     Сердце забилось. Колени  подогнулись.  Сглотнув, Госсейн сделал  ноль-А
паузу  и попытался  подавить  страх  Ашаргина  перед суровой целью,  которая
возникла в голове Госсейна, как вспышка.
     Но  цель осталась. Она  осталась. Здесь открывалась возможность  для ее
осуществления,  но  она была слишком  страшна.  Этого  труса  надо  убедить,
упросить, укрепить,  чтобы  он сделал  всего одно  усилие.  Нервная  система
любого человека способна вынести крайнее напряжение и принести жертву.
     Он стоял, сузив глаза,  сжав губы,  полный  решимости.  Он почувствовал
какое-то изменение в теле Ашаргина, накопление силы, словно новый тип мыслей
изменил  обменные  процессы  в  железах  и   органах.  Он  не  сомневался  в
происходящем.  Новый,  сильный разум  взял  власть  над  этим  хилым  телом.
Конечно,  этого недостаточно.  Ноль-А тренировка  для  координации  действия
нервов и мышц была все еще необходима. Но первый шаг  был сделан.  Он принял
непреклонное решение.
     Убить Энро...
     Он  с  искренним интересом разглядывал  Горгзид, который выглядел,  как
правительственный город.  Небоскребы  были  покрыты  лишайником  и  вьющимся
"плющом" - по  крайней мере, чем-то  похожим  на плющ, - некоторые  строения
были  со старомодными  башенками  и странными  крышами,  примыкающими друг к
другу. Из четырнадцати миллионов жителей четыре пятых  работающего населения
занимало  ключевые  позиции в  государственных учреждениях,  имеющих  прямую
связь с рабочими  офисами на других  планетах. Около пятисот тысяч жителей -
Ашаргин  не знал точной цифры -  были  заложники,  которые угрюмо  обитали в
живописных   зеленых  окрестностях.  Угрюмо,   потому  что  считали  Горгзид
провинциальным городом  и  чувствовали  себя  оскорбленными. Госсейн  увидел
несколько домов, в которых они жили: великолепные  особняки прятались  среди
деревьев и вечнозеленых кустарников,  сидели на вершинах холмов  и сбегали в
долины, теряясь в дымке дали.
     Госсейн  медленно  отвернулся  от  пейзажа, расстилавшегося перед  ним.
Из-за  двери  в  противоположной  стене  раздались  странные  звуки. Госсейн
подошел к ней, понимая, что слишком долго задержался для первого раза. Дверь
была закрыта, но он рывком распахнул ее и переступил через порог.
     В тот же миг шум наполнил его уши.


        V

     <i>Поскольку дети - и инфантильные  взрослые  -  не  способны к утонченной
проницательности,  многие  переживания  сильно воздействуют  на  их  нервную
систему.  Это  приводит  к тому,  что  психологи  называют  травмой. Позднее
перенесенные травмы могут стать  причиной  потери  нормального  психического
здоровья  (невроза) или  даже  безумия  (психоза).  Почти каждый  индивидуум
переживает  травматические потрясения. С помощью психотерапии можно смягчить
их последствия.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Госсейн мгновенно оценил ситуацию. Он стоял в большой  ванной  комнате.
Через приоткрытую дверь справа он увидел большую кровать в  алькове спальни.
Остальные двери  были закрыты. Бросив  беглый взгляд  на  приоткрытую  дверь
спальни, Госсейн сосредоточился на обстановке в ванной.
     Здесь буквально все было сделано из зеркал. Стены, потолок, подставки -
все  зеркальное. Где бы ни останавливался его взгляд, он  всюду  видел  свое
отражение, где-то  более крупное,  где-то более  мелкое, но  везде  ясное  и
четкое. Ванна, тоже зеркальная, возвышалась над полом примерно на три фута.
     Из  трех  кранов  били сильные  струи  воды, создавая водоворот  вокруг
большого рыжеволосого  мужчины, которого мыли четыре молодые женщины. Увидев
Госсейна,  рыжий мужчина знаком велел женщинам  отойти. Они  были  готовы  к
этому,  одна из них выключила воду, другие посторонились. В ванной наступила
тишина. Купальщик, скривив рот и  прищурив глаза, изучал  Госсейна-Ашаргина.
Нервная  система  Ашаргина  критически  напряглась.  Огромным  усилием  воли
Госсейн  сделал ноль-А  паузу.  Он  уже не пытался управлять телом, он хотел
только удержать Ашаргина от обморока. Ситуация была отчаянной.
     -  Хотелось  бы  знать, что  заставило  тебя остановиться в Контрольном
Центре и выглянуть в окно? Зачем? -  медленно спросил Энро Рыжий. Он казался
озадаченным. - Ведь ты видел город раньше.
     Госсейн не  мог  отвечать:  этот допрос  грозил  снова превратить  тело
Ашаргина в дрожащее  желе, и Госсейн вел жестокую борьбу за власть над  ним.
Лицо Энро приняло выражение сардонического удовлетворения. Диктатор поднялся
и вылез из ванны на зеркальный пол. Улыбаясь, он ждал, пока женщины  обернут
его мускулистое  мокрое тело  огромным полотенцем. Сняв это  полотенце,  они
вытерли его полотенцами меньшего размера  и,  наконец, надели на Энро  рыжий
халат, гармонирующий с  цветом  его волос.  Энро снова  заговорил, продолжая
улыбаться.
     -  Мне нравится, когда меня купают женщины. От них  исходят  мягкость и
нежность, которые облегчают мою душу.
     Госсейн  промолчал. Энро хотел пошутить,  но,  как  большинство  людей,
которые не  понимают  сами  себя,  просто  проболтался. Вся  сцена  в ванной
показывала,  что Энро  -  человек,  развитие которого  осталось  на  детском
уровне.  Дети тоже любят ощущать мягкие  женские руки. Но, с другой стороны,
далеко не все  дети, повзрослев,  берут власть над величайшей во времени и в
пространстве империей. Так  что,  каким бы недоразвитым Энро ни был с  одной
стороны, с другой -  он обладал какими-то сверхъестественными способностями.
Об этом,  в частности,  говорил тот факт, что, сидя  в ванне,  он знал,  что
делает Госсейн-Ашаргин  в  соседней комнате. Можно представить, какой ценной
была эта способность в критической ситуации.
     Размышляя  об этом, Госсейн  на мгновение  забыл об  Ашаргине. Это была
опасная  ошибка. Слова Энро  о женщинах были ударом для неустойчивой нервной
системы, сердце заколотилось, как молот, колени  подогнулись, мышцы ослабли.
Он  закачался и упал бы, если бы диктатор не  подал  женщинам  знак, который
Госсейн  успел увидеть краем глаза. В следующий  момент  несколько  пар  рук
подхватили его.
     Когда  к  Госсейну  снова  вернулась способность  владеть собой  и ясно
видеть, он  заметил,  что  Энро  вышел через дверь слева в  залитую  солнцем
комнату.  Три  женщины прошли  в спальню.  Одна продолжала  поддерживать его
трясущееся тело.  Ашаргин не  знал, куда спрятаться  от  стыда.  В это время
Госсейн сделал ноль-А паузу. Он увидел, что во взгляде женщины была жалость,
а не презрение.
     У нее были серые глаза и классические черты лица. Она нахмурилась.
     - Меня  зовут Нирена. Вам надо пройти туда, друг  мой.  Она подтолкнула
его к двери, за которой исчез Энро.
     Но Госсейн снова мог контролировать себя и остался на месте. Он обратил
внимание на имя женщины.
     - Есть ли какая-нибудь связь между вами и бывшей столицей Ниреной?
     Она была озадачена.
     - Только что вы падали  в обморок, а  теперь задаете  разумные вопросы.
Ваш  характер более сложен, чем можно подумать, глядя на вашу внешность.  Но
поторопитесь! Вы должны...
     -  А какая у  меня внешность? - спросил Госсейн.  Холодные  серые глаза
изучали его.
     -  Вы спрашиваете,  что  можно предположить,  глядя на вас?  Поражение,
слабость,  изнеженность.   Вы  похожи  на  ребенка...  -  Она  замолчала  на
полуслове. - Вам сказано, поторопитесь! Я ухожу.
     Она  повернулась, не оборачиваясь  прошла в  спальню и закрыла за собой
дверь.
     Госсейн не  спешил.  Он  был недоволен  собой. Он  постоянно чувствовал
натянутость в своем теле. И теперь он начал понимать что надо сделать, чтобы
он - и Ашаргин - пережил этот день и не опозорился вконец.
     Держаться. Замедлить реакции методом ноль-А. Он будет  обучать Ашаргина
в  действии.  Он  был  уверен,  что  еще в течение  многих часов  будет  под
бдительным взглядом Энро, который испугался бы любого признака самообладания
в человеке, которого он  пытался уничтожить. От пристального внимания нельзя
было укрыться. Но, возможно,  такие инциденты с потерей сознания, как только
что произошедший, убедят диктатора, что все идет так, как он задумал.
     Входя в указанную дверь,  Госсейн сделал решительную попытку "излечить"
Ашаргина с помощью ноль-А методов.
     Он оказался  в просторном  помещении, где у огромного окна  стоял стол,
сервированный на  троих. Размеры окна  привлекли внимание Госсейна: оно было
по меньшей мере ста футов  высотой. Вокруг стола  вертелись слуги. Несколько
мужчин  держали   в  руках   по-видимому   важные  документы.  Энро   стоял,
перегнувшись через стол. Когда Госсейн вошел, диктатор как раз поднимал одну
за другой сверкающие крышки с блюд, нюхая кушанья. Наконец, он  выпрямился и
сказал:
     -  О,  жареный  манолл.  Восхитительно!  - Он с  улыбкой  повернулся  к
Ашаргину-Госсейну и указал на один из трех стульев. - Садитесь сюда.
     Завтрак  с  Энро  не  очень  удивил  Госсейна.  Это соответствовало его
предположениям  о  намерениях Энро  относительно Ашаргина. Но,  в отличие от
Госсейна, Ашаргин  отнесся к приглашению Энро в своей застенчивой  манере, и
Госсейн   снова   чуть   не   потерял   контроль   над   телом.  Он   сделал
корково-таламическую паузу и увидел, что Энро задумчиво смотрит на него.
     - Значит,  Нирена проявила к вам интерес, - медленно произнес диктатор.
- Эту возможность я не учел. А вот и Секох!
     Вновь  прибывший прошел мимо Госсейна, и  потому тот увидел  сперва его
профиль  и  спину.  Это  был  темноволосый   мужчина  лет  сорока,  приятной
наружности. Он был одет в голубой костюм, поверх которого была накинута алая
мантия.   Когда  он  поклонился   Энро,  у  Госсейна  уже  сложилось  о  нем
впечатление,  как  о  хитром, быстром, бдительном и коварном человеке.  Энро
заговорил:
     - Я не могу придти в себя. Нирена говорила с ним!
     Секох  подошел  к  одному  из  стульев  и  встал  за  ним.  Его  черные
проницательные глаза вопросительно смотрели на Энро. Тот вкратце  рассказал,
что произошло между Ашаргином и женщиной.
     Госсейн   слушал   с   возрастающим   удивлением.    Снова   проявилась
сверхъестественная  способность диктатора  знать,  что происходит в соседней
комнате, хотя он не мог ни видеть, ни слышать этого.
     Феномен  Энро изменил  направление  его  мыслей. Он  вдруг  понял,  что
представляет  собой  безбрежная  галактическая   цивилизация  и  какие  люди
приходят здесь к власти.
     Каждый   индивидуум,   достигший  высокого  положения,  имеет  какую-то
способность. Энро может  видеть сквозь стены. Это уникальная способность, но
все  же с трудом можно  поверить,  что только  благодаря ей он добился таких
вершин  власти. Кажется,  это доказывает, что людям  галактики не  требуется
много преимуществ над собратьями, чтобы возвыситься над ними.
     Высокое положение Секоха,  по-видимому,  объясняется  тем,  что он  был
религиозным владыкой Горгзида, родной планеты Энро. Способность или свойства
Мадрисола из Лиги были все еще непонятны.
     И, наконец, Фолловер, чьи сверхспособности включали точное предсказание
будущего и  умение  сделаться  нематериальным.  Они давали  ему  возможность
управлять  другими разумами: так он  наложил разум Гилберта Госсейна на мозг
Ашаргина.  Из этой троицы самым опасным казался Фолловер, хотя в полной мере
это еще не проявилось.
     Энро снова заговорил.
     - Не сделать ли Нирену его женой? - Он стоял, нахмурясь, затем его лицо
просветлело.  - Ей-богу, я сделаю это. - Настроение у  него  поднялось, и он
рассмеялся. - Здесь будет на  что посмотреть. - Усмехаясь, он плоско пошутил
о сексуальных проблемах и закончил на более свирепой  ноте:  - Я вылечу  эту
бабу от всех ее замыслов!
     Секох пожал плечами и сказал звучным голосом:
     - Я думаю, вы переоцениваете ее возможности. Но то, что вы предлагаете,
не повредит. - Он повелительно махнул одному из слуг. -  Примите  к сведению
требование его превосходительства, - сказал он командным тоном.
     Слуга низко поклонился.
     - Уже принял, ваше превосходительство.
     Энро обратился к Госсейну:
     - Проходите. Я  проголодался. -  Его голос  стал язвительно вежливым. -
Или вам помочь сесть на стул?
     Госсейн  сумел  удержать  тело Ашаргина  от  реакции  на слова Секоха о
"требовании"  Энро. И,  как  ему показалось,  удержал  успешно. Он подошел к
стулу и встал за ним. Но в этот момент смысл сказанного, должно быть,  дошел
до Ашаргина.  А  может, это было просто  стечение  обстоятельств.  Во всяком
случае, что  бы ни было причиной, все произошло слишком быстро, чтобы успеть
защититься. Когда Энро сел, Ашаргин-Госсейн потерял сознание.
     Придя  в себя, Госсейн  обнаружил, что сидит  за  столом,  а двое  слуг
поддерживают  его  тело  в вертикальном  положении.  Ашаргин сжался,  ожидая
осуждения.  Вздрогнув, Госсейн  приложил  все силы, чтобы не  дать  обмороку
повториться, на этот раз от стыда.
     Он посмотрел на Энро, но  тот торопливо ел. Священник  также не обращал
на него внимания. Казалось, его замечали только слуги,  которые, увидев, что
он  пришел  в себя,  стали  накладывать  ему еду.  Пища  была  для  Госсейна
странной, но как только  с  блюд были  сняты  крышки, он почувствовал внутри
приятное  ощущение.  Хоть  раз  подсознательные  реакции  Ашаргина  принесли
пользу.  Через минуту он ел  пищу, которая была  приемлемой и привычной  для
вкусовых ощущений Ашаргина.
     Госсейн  все   еще   не   мог   оправиться  от  потрясения,  вызванного
перемещением  его  разума в  чужой  мозг.  И  самой  худшей  стороной  этого
унизительного эксперимента над ним была невозможность  немедленных действий.
Его  поймали в это  тело,  наложив его сознание на  мозг  другого  человека,
вероятно с помощью какой-то разновидности искривителя пространства. А что  в
это время происходит с телом Гилберта Госсейна?
     Такая жизнь в чужом теле не могла быть продолжительной - и, кроме того,
он не должен забывать, что  метод бессмертия, позволивший ему перенести одну
смерть, защитит  его  снова. Следовательно, случившееся  с  ним  чрезвычайно
важно.  Он   должен  обдумать   его,   постараться   понять,  осознать   все
происходящее.
     "Почему,  - думал он с  удивлением, - почему  я здесь, в  штаб-квартире
Энро Рыжего, повелителя Великой Империи, да еще завтракаю с ним?"
     Он  перестал  есть  и  с любопытством  уставился  на  крупного  мужчину
напротив. Энро,  о котором  он столько слышал от Торсона,  Кренга и Патриции
Харди.  Энро, который развязал галактическую  войну. Энро - диктатор, вождь,
самодержец, абсолютный тиран, пришедший к власти благодаря своей способности
видеть и слышать сквозь  стены. Внешне довольно  приятный.  Лицо волевое, но
усеянное веснушками, придающими ему мальчишеский вид. Голубые глаза - чистые
и  смелые.  Глаза  и  губы  Энро  показались  Госсейну  знакомыми,  но  это,
по-видимому, иллюзия. Энро Рыжий, которого Гилберт Госсейн уже помог разбить
в  Солнечной  системе,  и  который  теперь  ведет  беспрецендентную  военную
кампанию. Не иметь никакой возможности убить этого человека, и  вдруг здесь,
в сердце  и мозге Великой Империи,  получить  ее  -  это было фантастическим
поворотом событий.
     Энро  отодвинулся от стола. Это было подобно сигналу. Секох  немедленно
прекратил  есть,  хотя на  его тарелке оставалось  еще  много  еды.  Госсейн
положил нож  и  вилку, поняв, что завтрак окончен.  Слуги начали  убирать со
стола.
     Энро поднялся и спросил:
     - Какие новости с Венеры?
     Секох и Госсейн тоже  поднялись. Знакомое название,  услышанное  в этой
дали от  Солнечной системы,  поразило только  Госсейна, и  поэтому  он  смог
сдержаться. Нервная система Ашаргина не прореагировала на слово "Венера".
     Лицо священника было спокойно, когда он ответил:
     - Есть несколько новых деталей. Но ничего существенного.
     - Я  принял бы кое-какие меры против  этой планеты, - медленно произнес
Энро, - если бы был уверен, что Риши там нет...
     - Это сообщение до конца не проверено, ваше превосходительство.
     Энро помрачнел.
     - Но его достаточно, чтобы связать меня по рукам и ногам.
     Священник холодно заметил:
     - Хорошо еще, что Лига не открыла вашу  слабость и не заявила, что Риша
на одной из тысяч ее планет.
     Диктатор  не ответил, но  вскоре  рассмеялся, подошел и положил руку на
плечо собеседника.
     - Старина Секох, - сказал он саркастически.
     Первосвященник  сжался  в  комок,  но   в  следующий  момент  преодолел
замешательство и скривился в недовольной гримасе. Энро захохотал.
     - Что случилось?
     Секох мягко, но сильно освободился от тяжелой хватки.
     - У вас есть еще поручения ко мне?
     Диктатор перестал смеяться и задумался.
     -  Я еще не  решил, что сделаю  с этой звездной системой, но я чувствую
раздражение  каждый раз, когда вспоминаю, что там  убили  Торсона. И я  хочу
знать, почему нас разбили. Тут что-то не так.
     - Расследование уже идет, - сказал Секох.
     - Хорошо. Теперь о сражении.
     -  Довольно  дорогое  для нас,  но с  каждым днем  все более  успешное.
Желаете взглянуть на цифры потерь?
     - Да.
     Один из  секретарей  вручил Секоху бумаги, тот  молча передал  их Энро.
Госсейн наблюдал  за лицом  диктатора.  Возможности  ситуации,  в которой он
оказался, с каждой  минутой становились все шире. Это, должно быть, то самое
сражение,  на которое ссылались  Кренг и Патриция:  девятьсот тысяч  военных
кораблей, титаническая битва в Шестом Деканте.
     Декант?  Он подумал возбужденно: "Галактика имеет очертания гигантского
колеса..." Очевидно они  разделили ее на "деканты" для  удобства определения
координат звезд и планет.
     Энро  раздраженно  отдал  бумаги  своему  советнику.  Его  глаза злобно
сверкали.
     - Я  еще не решился окончательно, - медленно сказал он.  - Ведь  у меня
все еще нет наследника.
     -  У  вас свыше двух десятков  детей, - заметил Секох.  Энро  словно не
слышал его.
     -  Священник, - сказал  он,  -  прошло четыре  года с тех пор, как  моя
сестра, назначенная древним обычаем Горгзида быть моей единственной законной
женой, пропала. Где она?
     - Нет никакого следа, - ответил Секох. Энро угрюмо посмотрел  на него и
мягко сказал:
     - Друг мой,  она всегда нравилась вам. Если я подумаю, что вы утаиваете
информацию... - Он остановился и видимо  что-то уловил в глазах собеседника,
потому что поспешно сказал со слабым смехом: - Хорошо, хорошо, не злитесь. Я
ошибся. Конечно, ваш сан не позволил  бы вам  сделать  этого. А,  во-вторых,
ваша клятва...
     Казалось, Энро убеждает самого себя. Он замолчал и через минуту холодно
закончил:
     -  Я позабочусь  о том,  чтобы  мои  дочери,  которых  родит  Риша,  не
обучались на  планетах,  где насмехаются  над обычаем брака между братьями и
сестрами.
     Ответа не последовало. Энро в упор, тяжело смотрел на Секоха. Казалось,
он забыл о присутствии других. Он резко сменил тему.
     -  Я  еще  могу  остановить  войну.  Члены  Галактической  Лиги  сейчас
собираются с  силами, но они  пойдут мне  навстречу, если я проявлю малейшую
готовность остановить битву в Шестом Деканте.
     Священник был спокоен.
     - Принципы Вселенского  Порядка и Вселенского  Государства выше  эмоций
отдельного человека. Вы не посмеете отступить перед жестокой необходимостью.
- Его голос был подобен металлу. - Не посмеете!
     Энро не смог взглянуть в его глаза.
     - Я  еще не решил, - повторил он.  - Если бы моя сестра  была здесь,  я
выполнил бы свой долг...
     Госсейн уже не  слушал.  Так вот в  чем  дело! Вселенское  Государство,
контролируемое и подчиняющееся военной силе.
     Это была древняя мечта человека. И много  раз судьба давала ему иллюзию
успеха. На Земле несколько  империй  достигли  господства фактически во всех
цивилизованных  областях  своего  времени.  И  в  течение  жизни  нескольких
поколений   обширные   территории   сохраняли   свои  искусственные   связи,
искусственные  потому,  что  приговор истории,  казалось, всегда  сводился к
нескольким фразам в учебниках: "...новый  правитель не  имел мудрости своего
отца...", "...восстание  масс...", "...национально-освободительные  движения
против ослабленной империи  подорвали..."  Были  даже сформулированы  законы
разрушения империй. Детали не имели значения.
     В самой идее  Вселенского Государства не было ничего плохого, наоборот,
это была прекрасная идея,  но люди, мыслящие таламически, никогда  не смогут
создать больше  поверхностного  вида такого  государства.  На  Земле  ноль-А
философия победила,  когда примерно  пять процентов населения  обучились  ее
принципам.  Тогда  и было создано  единое земное государство. Для  галактики
было  бы достаточно трех процентов  ноль-А населения.  Только тогда,  но  не
раньше, Вселенское Государство стало бы осуществимой идеей.
     Поэтому эта война была обманом.  Она не  имела смысла. В  случае победы
Энро Вселенское Государство просуществует в течение  жизни одного,  максимум
двух поколений. А затем управление психически нездоровых людей,  построенное
на эмоциональных  реакциях, приведет  к  заговорам  и  восстаниям.  То  есть
миллиарды людей  будут  погибать  только  за  то, чтобы неврастеник  получал
удовольствие, заставляя нескольких высокородных дам купать его каждое утро.
     Этот человек был  только неврастеником, но  война, которую он развязал,
была маниакальной. Ее необходимо остановить.
     В  одной  из дверей поднялась суматоха,  и мысль  Госсейна  оборвалась.
Женский голос прокричал:
     - Конечно, я могу  войти. Неужели вы посмеете  не дать мне  увидеться с
братом?
     В  этом  яростном  голосе  было что-то знакомое.  Госсейн повернулся  и
увидел, что  Энро  бежит к  двери,  расположенной  в  дальнем  конце комнаты
напротив громадного окна.
     - Риша! - закричал он, и в его голосе было ликование.
     Сквозь влажные глаза Ашаргина Госсейн увидел их встречу. С девушкой был
стройный мужчина. Когда они подошли, Энро подхватил девушку на руки и крепко
прижал к груди. Но взгляд Госсейна привлек спутник Риши.
     Это  был  Элдред  Кренг. Кренг?  Но  тогда  девушка  должна  быть... Он
повернулся и вытаращил глаза, когда Патриция Харди капризно сказала:
     - Энро, отпусти меня. Я хочу представить тебе моего мужа.
     Диктатор замер.  Он  медленно  опустил девушку  и  медленно повернулся,
чтобы взглянуть на Кренга. Его  гибельный взгляд встретился с карими глазами
ноль-А детектива.
     Кренг  улыбнулся,  словно  не  подозревая  о враждебности Энро.  Что-то
сугубо индивидуальное было в этой улыбке и его манерах.
     Выражение на  лице Энро изменилось. Сначала  он  выглядел  недоуменным,
даже  испуганным, затем раскрыл рот,  собираясь что-то  сказать, когда краем
глаза заметил Ашаргина.
     -  О!   -  сказал  он.  Его  манеры  радикально  изменились.  Вернулось
самообладание. Властным жестом он  подозвал Госсейна.  - Идемте, мой друг. Я
хочу вас  использовать, как офицера для связи с  Великим адмиралом Палеолом.
Скажете адмиралу...
     Он двинулся  к  ближайшей двери. Госсейн поплелся за ним и  оказался  в
комнате, которую ранее принял за военный штаб.  Энро остановился возле одной
из кабин искривителя пространства. Он взглянул на Госсейна.
     -  Скажете адмиралу, - повторил он, - что вы  мой  представитель. Здесь
ваши полномочия.  - Он  протянул  тонкую металлическую пластинку.  -  Теперь
сюда, - сказал он и двинулся к кабине.
     Слуга  открыл  дверь  транспортного искривителя пространства,  как  уже
догадался Госсейн. Он в замешательстве шагнул вперед. У него не было желания
именно сейчас  покидать двор Энро. Он еще  не выяснил всего, что хотел. Если
бы  он остался,  он  мог  бы узнать еще очень многое.  Он  остановился перед
дверью кабины.
     - Что я должен сказать адмиралу? Энро расплылся в улыбке.
     -  Кто  вы,  -  мягко  сказал  он.  -  Представьтесь.  Познакомьтесь  с
генеральным штабом.
     - Понятно, - сказал Госсейн.
     Он  понял.  Ашаргин  выставлялся на  показ военным.  Энро, должно быть,
предполагал  оппозицию со  стороны  высших  офицеров,  поэтому  он  давал им
возможность  посмотреть на принца Ашаргина, слабого и  безвольного, и понять
всю безнадежность  рассчитывать на него - единственного,  кто  имел законные
права на власть и народную поддержку.
     Госсейн еще колебался.
     - Этот транспорт доставит меня прямо к адмиралу?
     - Он имеет только один запрограммированный путь. Он отправит вас туда и
вернется обратно. Счастливо.
     Госсейн ступил в кабину,  не сказав больше ни слова. Дверь закрылась за
ним. Он сел в кресло  управления, немного помедлил,- в конце концов, Ашаргин
не мог действовать быстрее - и передвинул рычаг управления.
     И тотчас понял, что свободен.


        VI

     <i>Дети,  инфантильные взрослые и животные  "отождествляют" события. Когда
человек реагирует на новую или изменившуюся ситуацию так, будто она осталась
старой  или  неизменившейся,  говорят,  что он  отождествляет  событие.  Это
аристотелев подход к жизни.</i>
      <b>Курс Ноль-А</b>

     Свободен. Свободен от Ашаргина. Снова  стал собой. Как  он  узнал  это?
Казалось,  осознание  пришло  из  каждой  клеточки  его существа.  Благодаря
личному   опыту  телепортации  с  помощью  дополнительного  мозга,  ощущение
перемещения было знакомым. Он  почти не почувствовал движения. Даже  темнота
казалась неполной, как будто его мозг не переставал работать.
     Выходя  из  комнаты,  он ощутил  присутствие  мощной  электростанции  и
атомного реактора, но в тот же миг  с сильным  разочарованием понял, что они
были далеко от него, чтобы он смог ими воспользоваться.
     Обретя  способность   видеть,   Госсейн  понял,   что  находится  не  в
апартаментах Джанасена на Венере, не у  адмирала Палеола, куда Энро направил
Ашаргина.
     Он лежал на спине, на жесткой кровати,  уставясь в потолок. Его глаза и
мозг впитали обстановку  за один взгляд. Помещение  было маленьким. Странная
игольчатая  решетка шла от  самого потолка  до  пола. За решеткой  на  койке
сидела молодая женщина и смотрела на него. В другом конце ее камеры блестела
такая же решетка,  за которой, распластавшись  на койке, лежал очень большой
мужчина  в  одних   бесцветных  шортах.  Казалось,  он   спал.   Его  камера
заканчивалась бетонной стеной.
     Госсейн  сел  и осмотрелся  более  внимательно.  Три  стены  в бетонной
комнате, три окна, по одному в каждой стене,  на высоте пятнадцати футов, ни
одной  двери.  На  этом его  мысленное описание споткнулось. Ни одной двери?
Быстрым  взглядом  он пробежал по  стенам,  ища  хотя бы  щели  в бетоне. Но
таковой не оказалось.
     Он  быстро  подошел  к  решетке,  отделявшей  его  камеру  от соседней,
"запомнил" зону пола  в своей камере, затем  в  соседней и в камере  спящего
мужчины. После этого он попытался перенести себя в одну из безопасных  точек
на Венере.
     Ничего не получилось. Госсейн пришел в замешательство, ведь он пробыл в
теле Ашаргина не  более пяти часов.  Видимо, между сильно удаленными точками
существовала  временная  разница,  рассогласование  полей,  как  назвал  это
робот-оператор  на  Венере, и в этом случае  двадцатишестичасовой период,  в
течение которого "запомненные" зоны оставались  пригодными для телепортации,
прошел. Должно быть, Венера находится слишком далеко.
     Он собирался сделать  более детальный осмотр своей  тюрьмы, когда вдруг
вспомнил о  присутствии  сокамерников.  На  этот  раз  он пригляделся к  ним
внимательнее.
     Когда он первый раз  бегло осматривал  камеру, ему  показалось,  что во
внешности женщины было что-то отличающее ее от других. Теперь он увидел, что
первое  впечатление было правильным. Женщина была невысокой, но  так держала
себя,    что   в    ней    чувствовалось    бессознательное   превосходство.
Бессознательное: это была выразительная деталь.
     Единственная, с  кем  ее  мог  сравнить  Госсейн, была  Патриция Харди,
которая так неожиданно оказалась  сестрой Энро. У  нее была та же гордость в
глазах,  та  же врожденная уверенность  в  собственном превосходстве  -  так
отличающаяся от чувства  равенства с другими, которое казалось частью тела и
лица ноль-А венерианцев.
     Как и Патриция, незнакомка была grande dame. Ее гордость происходила от
ее  происхождения,   ее   ранга,   ее  манер  и  еще  от  чего-то.  Госсейн,
прищурившись, вгляделся  в ее  лицо. На нем  было написано, что действует  и
мыслит она  таламически, но так  же действовали и мыслили и Энро, и Секох, и
фактически все исторические деятели до возникновения ноль-А философии.
     Эмоциональные люди могли развивать свои  таланты по  одному, реже  двум
направлениям  и достигали в определенной области того же,  чего любой ноль-А
венерианец -  в  нескольких.  Ноль-А  -  система собирания  и  сохранения  в
целостности человеческой нервной системы. Наибольшим достижением в  ней было
правильное сочетание общности и индивидуальности.
     У женщины были темные волосы.  Голова казалась немного великоватой. Она
смотрела на Госсейна со слабой, обеспокоенной,  недоуменной и, тем не менее,
надменной улыбкой.
     - Я понимаю, - сказала  она, - почему Фолловер заинтересовался вами.  -
Она помолчала и добавила: - Возможно, мы с вами могли бы сбежать.
     - Сбежать? - как эхо повторил Госсейн, и твердо посмотрел на нее.
     Он был поражен тем, что она говорила  по-английски, но объяснение этого
факта могло подождать, пока он не получит более важной информации.
     Женщина вздохнула и пожала плечами.
     -  Фолловер боится вас. И кроме того, эта камера не  может быть тюрьмой
для вас, как для меня. Или я ошибаюсь?
     Госсейн не ответил, но ее предположение было ошибочным. Он был таким же
пленником,  как  и  она,  без "запомненного"  места снаружи, куда  он мог бы
телепортироваться, и без электрической розетки перед глазами, которую он мог
бы использовать.
     Он глядел на женщину, нахмурив брови. Будучи  пленницей Фолловера,  она
теоретически  его союзница.  А  если  она  жительница  этой планеты, да  еще
принадлежит к высшему классу,  она становится весьма ценной  для него.  Беда
заключалась в том, что она очень походила на агента Фолловера.
     Женщина сказала:
     -  Фолловер  был  здесь  три раза, удивляясь, почему вы  не проснулись,
когда прибыли сюда два дня назад. И, правда, почему?
     Госсейн  улыбнулся. Уверенность, что он  даст информацию, поразила  его
своей  наивностью.  Он не  собирался никому  рассказывать,  что  был в  теле
Ашаргина, хотя Фолловер, посадивший его сюда, несомненно...
     Он  остановился  в напряжении  и  подумал  почти  безучастно:  "Но  это
значит..."
     Он  удивленно покачал  головой  и  поднялся  в полном  изумлении.  Если
Фолловер потерял над ним контроль, это означает присутствие другого существа
огромной  силы.  Он  совсем  забыл  о  своей  теории.  Где-то  во  вселенной
"космические шахматисты" играют в  эту непостижимую игру. Даже ферзя, как он
определил  свой ранг  в этой игре, могли двигать  или  заставлять двигаться,
подвергать опасности или даже удалять с доски.
     Он открыл было рот, но  сдержался. Малейшее его слово будет  отмечено и
проанализировано одним из самых острых и опасных умов галактики. Он вернулся
к своему первому вопросу.
     Он повторил вслух:
     - Сбежать?
     Женщина вздохнула.
     -  Невероятно! Человек,  чьи  поступки невозможно предсказать! К вашему
сведению,  я имею некоторое представление о  ваших  следующих  действиях, но
из-за того, что одно из них нелогично, я вижу только неясные очертания.
     - Вы  можете  читать будущее, как  Фолловер? - Он  подошел  к  решетке,
разделяющей  их  камеры,  и посмотрел на  нее с  удивлением. -  Как  вы  это
делаете? И кто такой этот Фолловер, похожий на тень?
     Женщина  рассмеялась  высокомерным  смехом,  но  в  нем  была  какая-то
музыкальная нотка, приятная слуху.
     - Вы что, не знаете, что находитесь в Пристанище Фолловера? -  спросила
она и нахмурилась. - Я вас не понимаю. - Она явно была недовольна. -  И ваши
вопросы... Вы  пытаетесь ввести меня в  заблуждение. Кто такой  Фолловер? Да
все  знают,  что Фолловер обыкновенный предсказатель, который  нашел  способ
находиться вне фазы.
     В этот момент их прервали.  Гигант в  третьей камере зашевелился и сел.
Он уставился на Госсейна.
     - Эй,  ты, - рявкнул он  басом,  - убирайся  на свою койку!  И  не смей
разговаривать с Лидж! Пошевеливайся!
     Госсейн не двигался, с любопытством  глядя на  мужчину. Тот поднялся  и
подошел к  решетке  своей камеры. Лежа на  койке,  он выглядел гигантом,  но
только  сейчас  Госсейн увидел, как действительно огромен  был  мужчина.  Он
вздымался. Он громоздился. Он  был  семи с половиной футов высотой и широк в
плечах, как горилла.  Госсейн оценил объем  его грудной клетки в восемьдесят
дюймов.
     Госсейн был ошеломлен. Он никогда не видел такого  громадного человека.
Мужчина  просто излучал физическую мощь. Впервые  в жизни Госсейн оказался в
присутствии  необученного индивидуума, чьи крутые мускулы  явно превосходили
возможности обычного ноль-А человека.
     -  Вали  назад!  Да  побыстрее, - сказал  монстр  угрожающим  тоном.  -
Фолловер сказал, что она моя, и я не собираюсь иметь никаких конкурентов.
     Госсейн  вопросительно посмотрел на женщину, но она легла, отвернувшись
к стене. Он снова повернулся к гиганту.
     - Как  называется эта планета? - вежливо спросил он.  Видимо, он выбрал
правильный тон, так как гигант потерял часть своей воинственности.
     - Планета? - переспросил он. - Что ты имеешь в виду?
     Госсейн испугался. Его мысли, ушедшие было далеко  вперед, решая другие
вопросы,  сделали  зигзаг  и  вернулись  обратно.  Неужели  он  находится  в
изолированной  звездной  системе,  подобной   Солнечной?  Такая  вероятность
потрясла его.
     - А  как называется  ваше солнце? - настаивал он. -  Ведь у  него  есть
какое-то  название.  Ему  должен  быть  приписан  опознавательный  символ  в
галактической номенклатуре.
     Настроение собеседника явно испортилось.
     - Чего тебе надо? - грубо спросил он.
     -  Не делайте  вид,  что  вы не  знаете планет других  звездных систем,
населенных разумными существами, - неумолимо сказал Госсейн.
     Огромный мужчина озверел.
     - У  тебя  немного  протухли мозги,  да?  - сказал он  выразительно.  -
Слушай, меня зовут Юриг,  я  живу на  Кресте,  и я  алертанец. Я убил одного
мужика,  стукнув  его  слишком сильно. Я  осужден на казнь, поэтому  здесь и
сижу. И,  вообще,  я  не  желаю  с тобой разговаривать. Ты надоел мне  своей
глупостью.
     Протесты  Юрига  были убедительны, кроме одного  момента,  который надо
было уточнить.
     - Если все так, как  вы сказали, - заметил он, - то  почему  же  вы так
правильно говорите по-английски.
     Но едва Госсейн произнес слово  "английский",  он уже понял ответ. Юриг
окончательно подтвердил его.
     -  Как? - переспросил он и  расхохотался. - Ты сумасшедший! -  И тут до
него дошел смысл этого слова. Он охнул. - Неужели  Фолловер  посадил меня  с
сумасшедшим? - Он взял  себя в руки  и сказал: - Человек, кто бы ты ни  был,
слушай! Язык, на котором  мы  говорим, - алертанский. И могу  тебе сообщить,
что ты говоришь на нем, как на родном.
     На  несколько  минут  Госсейн прервал разговор.  Поток  нейроизлучений,
который   исходил  от  гиганта,  был   враждебен.  В  нем   были   хитрость,
ограниченность, кровожадное самодовольство.
     С точки зрения мускульной силы алертанец был первоклассным борцом. Если
им  придется  биться,  Гилберт  Госсейн  будет  вынужден  использовать  свой
дополнительный  мозг  и  переносить  себя в разные части камеры.  Он  должен
держаться подальше от этих обезьяньих лап и драться, как боксер, а не борец.
     Но   любое  использование  его  дополнительного  мозга  выдало  бы  его
способности.  Госсейн  поднялся  и  медленно  подошел   к  решетке,  которая
разделяла камеры.  Он сознавал, что попал  в крайне невыгодное  положение. В
камере не было электрических розеток. Он понял, что заперт здесь,  как самый
обыкновенный человек.
     Прутья решетки располагались на расстоянии четырех дюймов друг от друга
и были такими тонкими, что, казалось, сильный человек смог бы их сломать. Но
ни один  сильный человек  не станет даже пробовать.  В металл  прутьев  были
вплавлены  иголки. Тысячи их.  Он наклонился и внимательно  рассмотрел место
крепления решетки к  полу.  Там была поперечина, свободная от иголок, но над
ней торчали иголки соседних прутьев, не позволяя исследовать ее пальцами.
     Госсейн выпрямился и вернулся к последней оставшейся надежде,  к койке.
Если  пододвинуть  ее  к стене, он смог бы добраться до  окна. Металлические
ножки  койки оказались  зацементированы  в бетонный  пол.  После  нескольких
бесплодных попыток сдвинуть койку Госсейн отступил.
     Камера без  дверей, подумал он, и тишина.  Тут его мысли  остановились.
Тишина  была  неполной.  В  ней  слышались  звуки  движения, шорохи,  слабые
пульсации голосов. Должно быть, эта тюрьма была  частью большого здания, как
сказала женщина,  Пристанища Фолловера.  Он размышлял над  этим,  когда Юриг
громко произнес:
     - Ну и смешная одежда на тебе!
     Госсейн  повернулся к  мужчине. По тону алертанца было ясно, что он  не
видит никакой связи  между одеянием  Госсейна и  тем,  что Госсейн говорил о
других планетах.
     Госсейн посмотрел на свой "смешной" костюм. Это был светлый пластиковый
комбинезон на молнии с потайной системой  нагрева и  охлаждения,  равномерно
вплетенной  в структуру  ткани. Одним словом,  это был  опрятный,  дорогой и
очень удобный костюм,  особенно для человека, который оказался в непривычных
климатических  условиях.  В  жаркую или  холодную погоду  костюм поддерживал
температуру около двадцати градусов Цельсия.
     В тот момент, когда Госсейн попытался произнести слово "английский", он
понял,  что использует  чужой язык  так естественно, так просто, что даже не
сознает  этого.  Он знал  от  Торсона  и  Кренга,  что  галактическая  наука
разработала  языковые  машины,  с  помощью  которых  солдаты,  дипломаты   и
путешественники могли говорить на  языках разных планет.  Но в данном случае
было нечто другое.
     Должно быть, это сделала карточка. Госсейн лег на койку и закрыл глаза.
Он  мысленно  перенесся  в   комнату  Джанасена.  Вообразил  себя  в  кабине
искривителя. Он думал: "Когда я был перемещен с Венеры, мое тело безошибочно
перенеслось  в  эту  камеру.  Во время  полета  другой  "игрок" перенес  мое
сознание в мозг  Ашаргина  на далекую планету. И вот, наконец,  я  проснулся
здесь,  уже обученный этому языку. И если Фолловер действительно ожидал, что
я проснусь сразу же,  как только  мое тело  прибудет сюда, то  я должен  был
обучиться языку в то время, когда читал текст на карточке".
     Женщина все  еще лежала, отвернувшись к стене. Тогда Госсейн оценивающе
посмотрел на мужчину. Значит, источником информации будет Юриг.
     Гигант отвечал  на  его вопросы без колебания. Планета состоит из тысяч
больших  и малых островов.  Только люди на трейлерах,  предсказатели,  могут
свободно  перемещаться  по   всей  планете.  Остальное  население  живет  на
островах.  Каждый  остров населен  определенной  национальной группой. Между
островами существует торговля, небольшая миграция, но на ограниченном уровне
из-за многочисленных торговых и миграционных препятствий.
     Госсейн внимательно слушал. Он  пытался  представить ноль-А венерианцев
рядом с этими алертанцами, пытался придумать  исчерпывающее понятие, которое
описало  бы предсказателей, но  ничего не подходило. Ни одна  из  сторон еще
недавно  не знала о противостоянии враждующих галактических  систем. Ни одна
из сторон до сих пор не подозревает о существовании другой.
     Эти  две  системы   развивались   в   изоляции   от  главного   течения
галактической  цивилизации.  И  обе  теперь  были  брошены  в  вихрь  войны,
охватившей  такое  обширное  пространство,  что   под   угрозой  уничтожения
оказались все планетные системы.
     Госсейн продолжил расспросы.
     - Кажется, вы не любите предсказателей. Почему? Гигант перевел взгляд с
прутьев решетки на стену под окном.
     - Издеваетесь? - сказал он.
     Его глаза сузились в раздражении и вернулись к решетке.
     - Я не издеваюсь. Я действительно не знаю.
     - Они высокомерны, - резко сказал Юриг, - они предсказывают будущее,  и
они безжалостны.
     - Последнее действительно звучит неприятно, - сказал Госсейн.
     -  Они  все сволочи!  -  взорвался  Юриг.  Он  с  трудом глотнул. - Они
поработили других людей. Они  воруют  идеи людей, живущих на островах. Из-за
умения  видеть  будущее  они  выигрывают каждое  сражение и подавляют  любое
восстание.  Слушай,  - Юриг  прижался к решетке и  заговорил  серьезно, -  я
видел, тебе не понравилось,  когда я  сказал, что Лидж  принадлежит мне. Мне
плевать, нравится тебе это или нет, но, понимаешь, не стоит жалеть никого из
них.  Я видел, как  женщины,  вроде этой, сдирают  кожу с островитян,  - его
голос стал язвительным, а потом злым, - и получают от этого наслаждение. Эта
женщина пошла против Фолловера  по своей личной причине. И первый раз за все
века, по  крайней мере я  о таком не слышал, один из нас  имеет  возможность
отплатить предсказателю. Разве можно не воспользоваться этим?
     Впервые  после  того,  как  она  легла,  отвернувшись к  стене, женщина
шевельнулась. Она села и посмотрела на Госсейна.
     - Юриг забывает сказать одну вещь, - начала она. Гигант взревел.
     - Ты разговариваешь с ним! - неистовствовал он. - Я  выбью  твои  зубы,
как только получу такую возможность!
     Женщина  вздрогнула, не было сомнения, что она испугалась угрозы. Когда
она  заговорила  снова,  ее  голос  дрожал,  но  в  нем  слышалось  открытое
неповиновение.
     - Он собирается убить вас, как только решетки будут убраны.
     Лицо Юрига стало задумчивым.
     - Для тебя достаточно, прекрасная леди. Это погубило тебя.
     Женщина побледнела, но продолжала.
     - Я думаю, Фолловер хочет посмотреть, как  вы будете защищаться. -  Она
посмотрела на него с надеждой. - Вы сможете что-нибудь сделать?
     Этот  вопрос  Госсейн  настоятельно  задавал  сам  себе.  Ему  хотелось
успокоить женщину, но он подавил  в себе это желание. Он не должен забывать,
что за этими мрачными стенами  был  бдительный наблюдатель, и что каждое его
движение, слово и действие будет тщательно взвешено и проанализировано.
     - Вы можете что-нибудь сделать, - повторила женщина, - или Фолловер зря
беспокоится?
     - Я хотел бы знать, -  поинтересовался Госсейн, - какое мое действие вы
предвидете? Что я сделаю?
     Ее ответ доказывал, если это нуждалось в  доказательствах, что они вели
далеко не академическую дискуссию. Лидж неожиданно разрыдалась.
     - О,  пожалуйста, не держите  меня в неизвестности.  Эти угрозы  сводят
меня с ума. - Она со слезами на глазах покачала  головой.  - Я не  знаю, что
произойдет.   Когда   я  смотрю  в   ваше  будущее,   картина  расплывается.
Единственный, с чьим будущим происходит то же самое,  это Фолловер. Но с ним
все ясно, он вне фазы. - Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
     - Послушайте, - серьезно сказал Госсейн, -  я хочу помочь вам, но смогу
ли я это сделать, зависит от ваших ответов на мои вопросы.
     - Да? - Ее глаза расширились, губы приоткрылись.
     - Можете ли вы хоть что-нибудь рассказать о моем будущем?
     - То, что я вижу, не имеет особого значения.
     - Но что это? - Он почувствовал раздражение. - Мне надо знать.
     - Если я скажу вам, это внесет новые факторы и может изменить будущее.
     - Но, может, его надо изменить.
     - Нет.  - Она  покачала  головой.  - После того, что я вижу, дальнейшая
картина размыта. Это дает мне надежду.
     Госсейн  с трудом сдержался. Но, во всяком случае, кое-что прояснилось.
Значит,   должен   быть   использован   его   дополнительный  мозг.  Похоже,
предсказатели теряют свою  способность  именно в  этих  случаях.  Однако  их
дарование  восхищало Госсейна. Как-нибудь  попозже  он должен узнать,  каким
образом неврастеники вроде этой женщины предсказывают будущее.
     - Тогда скажите, - настаивал Госсейн, - когда это случится?
     - Через  десять  минут, - ответила Лидж.  Госсейн  ошарашенно замолчал.
Наконец, он спросил:
     -  А  имеется  ли  какая-нибудь  транспортная  связь  между  Алертой  и
планетами других звезд?
     -  Да. Без  всякого предупреждения,  без  предварительного обсуждения с
нами  Фолловер приказал  всем  людям  на  трейлерах занять места  на военных
кораблях какого-то Энро. На Алерту уже прибыл корабль с транспортной связью.
     Госсейн  внутренне  вздрогнул,  но  не  подал  вида, что  потрясен.  Он
представил себе  пророков на каждом  корабле  Энро, предсказывающих действия
всех  кораблей  противника.  Как  обычные  люди  смогут  бороться  с  такими
сверхлюдьми? Из слов Джанасена он знал, что Фолловер сотрудничает с Энро, но
это был  лишь один индивидуум. Здесь же были миллионы. Он спрос