-----------------------------------------------------------------------
   Сборник "И грянул гром". Пер. - С.Волкова.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Грейсон снял наручники с запястий и лодыжек молодого человека.
   - Харт! - позвал он хрипло.
   Тот не шевельнулся. Грейсон помедлил, а потом в сердцах пнул его ногой.
   - Послушай, Харт, черт бы тебя побрал!  Я  тебя  освобождаю  -  на  тот
случай, если вдруг не вернусь.
   Харт  не  открыл  глаз,  не  выказал  никаких   признаков   того,   что
почувствовал удар. Он лежал совершенно неподвижно, но  тело  было  мягким,
неокостеневшим - он  был  жив.  Лицо  отсвечивало  мертвенной  бледностью,
черные волосы слиплись от испарины.
   Грейсон снова заговорил:
   - Харт, я пойду искать Молкинса. Он собирался вернуться через сутки,  а
прошло уже четверо.
   Ответа не последовало, и Грейсон повернулся было, чтобы уйти, но  опять
помедлил и сказал:
   - Харт, если я не вернусь, ты должен понять, где мы  находимся.  Мы  на
новой планете, ясно? Нам никогда не доводилось бывать  здесь  раньше.  Наш
корабль потерпел аварию, и мы трое спустились  на  спасательном  аппарате.
Нам необходимо горючее. За ним пошел  Молкинс,  а  я  теперь  иду  на  его
розыски.
   Фигура, лежащая на койке,  оставалась  неподвижной.  Грейсон  медленно,
будто преодолевая внутреннее сопротивление, направился к  двери,  вышел  и
двинулся к видневшимся вдали холмам. Он ни на что не надеялся.
   Три человека очутились на неведомой, лишь  богу  известной  планете,  и
один из этих троих был тяжко болен: им овладело буйное помешательство.
   Грейсон шел, изредка с удивлением поглядывая по  сторонам.  Пейзаж  был
очень похож на земной: деревья, кусты, трава, вдали - горы  в  голубоватой
дымке. Это было тем более странно, что Грейсон отчетливо помнил: когда они
сели на эту планету,  ему  показалось,  что  она  безжизненна,  бесплодна,
безатмосферна.
   А теперь легкий ветерок касался его лица. В воздухе чувствовался  запах
цветов. Он увидел птиц, порхающих среди деревьев, и раз  даже  послышались
звуки, удивительно напоминавшие пение жаворонка.
   Он шел весь день. Следов Молкинса нигде не было. Не попалось на пути ни
одного жилища - признака цивилизованной жизни.
   Начало смеркаться. Вдруг Грейсон услышал, что женский голос  зовет  его
по имени.
   Вздрогнув, он обернулся. Перед ним стояла мать. Она  выглядела  гораздо
моложе, чем он помнил ее в гробу, когда она умерла восемь лет назад.  Мать
подошла и строго сказала:
   - Билли, обуй галоши.
   Грейсон посмотрел на мать, но не  выдержал,  отвел  глаза.  Не  веря  в
истинность происходящего, он подошел к ней и дотронулся до нее. Мать взяла
его за руку - пальцы были живые, теплые.
   - Поди скажи отцу, обед готов, - сказала она.
   Грейсон высвободил руку, отступил и огляделся  вокруг.  Они  с  матерью
стояли на пустынной, покрытой травой равнине. Вдалеке блестела серебристая
полоска реки.
   Он повернулся к матери спиной и зашагал прочь. Сумерки сгущались. Когда
он оглянулся, на том месте уже никого не было.  Зато  рядом  с  ним  шагал
мальчик. Сначала Грейсон как-то не заметил  его,  но  теперь  он  украдкой
бросил взгляд на своего спутника.
   Это был он сам в возрасте пятнадцати лет.
   Стало почти совсем темно, но  он  успел  разглядеть  и  узнать  второго
спутника, появившегося рядом с первым. Это опять был мальчик.  Он  сам,  в
возрасте одиннадцати лет.
   "Три Билла Грейсона", -  подумал  Грейсон.  Он  дико  захохотал,  потом
бросился бежать.
   Когда он  снова  обернулся,  никого  сзади  не  было.  Запыхавшийся,  с
прорывающимися сквозь одышку рыданиями, он перешел на шаг и почти сразу же
в мягком сумраке услышал смех детей. Ничего странного в этом звуке не было
- знакомый звук, но он поверг Грейсона в ужас.
   - Все они - это я в разном возрасте, - пробормотал он  и,  обращаясь  в
темноту, произнес: - Эй вы, убирайтесь! Я знаю - вы лишь галлюцинации.
   Силы покинули его,  голос  упал  до  хриплого  шепота,  и  он  подумал:
"Галлюцинации? А уверен ли я в этом?"
   Глубокая депрессия и невыразимая усталость охватили его.
   "Харт и я, - проговорил он устало, - мы оба сошли с ума".
   Наступил холодный рассвет.
   Грейсон с надеждой ждал восхода  солнца:  быть  может,  тогда  наступит
конец безумию этой ночи. Свет постепенно ширился, и перед  Грейсоном  стал
вырисовываться какой-то пейзаж. Он в замешательстве огляделся  вокруг:  он
стоял на холме, а под ним простирался его родной  город  Калипсо  в  штате
Огайо.
   Не веря своим глазам, он  смотрел  вниз,  и  это  было  так  похоже  на
реальность, что он не выдержал - побежал туда, к городу.
   Да, это был город Калипсо - такой, каким он был в детстве Грейсона.  Он
пошел туда, где должен был находиться его дом. Да  вот  и  он  сам:  этого
десятилетнего мальчишку  он  узнал  бы  везде.  Он  позвал  мальчика;  тот
взглянул на него, повернулся, побежал и исчез в доме.
   Грейсон лег на траву и закрыл глаза.
   - Кто-то, - сказал он себе, - кто-то прокручивает картины моего мозга и
заставляет меня смотреть их.
   Ему показалось - если, конечно, он останется жив и в здравом  рассудке,
- что эта мысль заслуживает того, чтобы ее запомнить.


   Прошло  шесть  дней  после  ухода  Грейсона.  В  спасательном  аппарате
оставался один Джон Харт. Он шевельнулся и открыл глаза.
   - Есть хочу, - сказал он вслух, ни к кому не обращаясь.  Подождал,  сам
не зная чего, потом сел, тяжело поднялся с койки и  направился  в  камбуз.
Поев, он подошел к двери и долго стоял, глядя перед  собой.  Открывающийся
вид его напоминал Землю, и  от  этого  Харт  почему-то  почувствовал  себя
лучше.
   Он решительно спрыгнул на землю и направился к ближайшему холму. Быстро
темнело, но он и не подумал возвращаться.
   Вскоре покинутый им корабль растворился в ночи.
   Девушка, с которой он встречался в молодости, заговорила с ним первой -
она вышла из  темноты,  и  они  долго-долго  беседовали,  а  потом  решили
пожениться. Их тут же обвенчал священник, приехавший на машине. Обе  семьи
были уже в сборе, и бракосочетание закончилось пиром в прекрасном  доме  в
окрестностях Питтсбурга. Старика священника Харт знал с детства.
   Молодая чета отправилась в свадебное путешествие, и свой медовый  месяц
супруги провели в Нью-Йорке и у Ниагарского водопада, а затем на аэротакси
добрались до Калифорнии, где и решили  обосноваться.  Откуда  ни  возьмись
появилось трое детей, и вот они уже  владельцы  огромного  ранчо,  на  нем
пасется  миллион  голов  рогатого  скота,  и  кругом  ковбои,  одетые  как
кинозвезды.


   Цивилизация, возникшая и расцветшая вокруг Грейсона на планете, которая
прежде была  бесплодной,  безвоздушной  пустыней,  для  Грейсона  казалась
кошмаром.  Продолжительность  жизни   окружавших   его   людей   равнялась
семидесяти годам. Дети рождались через девять месяцев и десять дней  после
зачатия.
   Он похоронил шесть  поколений  основанной  им  семьи.  И  вот  однажды,
переходя  Бродвей  (это  улица  в   Нью-Йорке),   он   вдруг   увидел:   с
противоположной стороны навстречу  ему  двигался  человек;  его  невысокая
крепкая фигура, походка и манеры заставили Грейсона застыть на месте.
   - Генри! Генри Молкинс! - крикнул он.
   - Да, я... Билл Грейсон!
   Обменявшись рукопожатием после первого взволнованного приветствия,  они
безмолвно смотрели друг на друга. Молкинс заговорил первым:
   - Там, за углом, бар.
   После второй рюмки вспомнили о Джоне Харте.
   - Ищущая форму жизненная сила использовала его  мозг,  -  индифферентно
заметил  Грейсон.  -  По-видимому,  она  не  смогла   найти   собственного
воплощения. Она попыталась использовать меня...  -  Тут  он  вопросительно
взглянул на Молкинса. Тот утвердительно кивнул:
   - И меня.
   - Думаю, мы слишком сопротивлялись.
   Молкинс вытер со лба испарину.
   - Билл, - сказал он, - все это похоже на  сон.  Я  женюсь  и  развожусь
каждые сорок лет. Я беру в жены двадцатилетнюю  девушку.  Через  несколько
десятков лет она выгладит на все пятьсот.
   - Как ты думаешь, все это происходит лишь в нашем мозгу?
   - Да  нет,  не  думаю.  По-моему,  вся  эта  цивилизация  существует  в
действительности - все равно, что мы подразумеваем под существованием.
   Молкинс застонал.
   - Давай не будем вдаваться в  эти  дебри.  Когда  я  читаю  философские
сочинения, объясняющие жизнь, я чувствую себя  на  краю  бездны.  Если  бы
только нам удалось как-нибудь освободиться от Харта!
   Грейсон мрачно улыбался.
   - Ты что, еще не знаешь?
   - Чего не знаю?
   - У тебя есть при себе оружие?
   Молкинс молча протянул ему игольно-лучевой пистолет. Грейсон взял  его,
приставил к своему правому виску  и  нажал  на  изогнутый  спуск.  Молкинс
рванулся к нему, но было уже поздно.
   Показалось, будто тонкий белый луч прошел сквозь голову Грейсона. Сзади
в деревянной стене образовалась круглая, черная, дымящаяся дыра.  Целый  и
невредимый, Грейсон стоял как ни в чем не бывало.
   - Что нам делать, Билл? - спросил он с тоской.
   - Мне кажется, нас держат про запас, так сказать, в резерве,  -  сказал
Грейсон.
   Он поднялся и протянул руку.
   - Ну что ж. Генри, рад был повидать тебя. Давай будем встречаться здесь
раз в год и сравнивать свои наблюдения.
   - Но...
   Грейсон улыбнулся. Улыбка вышла чуть принужденной.
   - Крепись, друг. Разве ты не понимаешь? Ведь это самое крупное  явление
во вселенной. Мы будем жить  вечно.  Как  видно,  мы  являемся  вероятными
заменителями на случай, если что-то пойдет не так, как надо.
   - Но что же ЭТО такое? Что совершает ЭТО?
   - Задай-ка мне этот вопрос через миллион лет. Может быть, тогда я смогу
тебе ответить.
   Он повернулся и вышел из бара не оглядываясь.

Популярность: 7, Last-modified: Tue, 23 Jan 2001 22:09:33 GMT