---------------------------------------------------------------
    "Школа сновидений"
    Издательство: Литературный фонд "AXUL Z". Республика Молдова, Кишинев, 1997
    OCR: Елена Ломовцева
---------------------------------------------------------------

     (ксенологическая классификация человеческих типов)

     Ксенология  только начинает  выделяться  в  самостоятельно  оформленную
науку,  хотя  совершенно  очевидно, что все духовные  и  научные  искания  и
самопознание  человечества на  протяжении всей  его  истории, в том числе  и
постантропоцентристской, основывались именно на ксенологических  дихотомиях:
известное-неизвестное, наше-чужое, человеческое-нечеловеческое, здешнее-Иное
и т.д.
     Более того,  рациональная  история человечества является продуктом этих
дихотомий. Другими словами, во все времена своего существования человечество
и  люди   сущностно  самоопределялись  при  помощи  отождествления  себя   с
"человеческим"  и разотождествления (переходившим, зачастую,  со временем  в
отождествление,    как   продолжение   себя    в   неизвестное)   с   чужим,
"нечеловеческим".
     Однако,  в отличие  от  всех остальных наук, достаточным основанием для
существования которых является неочевидное в силу своей вопиющей очевидности
-- единство мира,  краеугольным камнем  для существования ксенологии, помимо
этого,  является истинная  мера отличия  человека  и  человеческого от всего
остального мира и остальных путей,-- отличие, которое при глубоком и трезвом
анализе не  так  очевидно,  как  представляется и трудноотделимо, потому что
именно это отличие всегда есть само-определение.
     Основанием для нашей классификации служит различение в нашем восприятии
определенных   типов   людей   и   их  проявлений  не-человеческих,   чуждых
компонентов.
     Эта  классификация, естественно,  не  соответствует  описанию  расовых,
психологических,  социальных, географических, анатомических,  зодиакальных и
пр.   отличий   людей,   т.к.   все   перечисленные   особенности   являются
человеческими. Нас же будет интересовать нечеловеческое.
     Не имея возможности  (бытийной) сформулировать  объективное определение
человеческого (т.к.  в любом случае это лишь само-определение), мы надеемся,
что это  определение, тем не менее, косвенно,  не прямо присутствует в нашей
классификации, возникая  как рисунок вещи возникает из карандашных  штрихов,
которые этой вещью не являются.
     Другая  трудность,  подстерегающая   неизбежно   при   изложении   этой
классификации, -- объяснение причин возникновения нечеловеческого в людях,--
будет в меру возможностей разрешаться по ходу повествования.
     Т.е. речь в  классификации пойдет о существах, имеющих физическую форму
людей. Самая  обобщенная ксенологическая структура человечества с этой точки
зрения выглядит так:
     а) те, кто еще не люди
     б) те, кто уже не люди
     в)  те, кто, несмотря на свою физическую человеческую  форму, людьми не
были и не будут.



     Л И С  Ы в повседневной жизни, как правило, обаятельны, подвижны, живы.
Однако при  внимательном отношении  к ним  всплывает  впечатление  некоей их
внутренней застылости  и ощущение, что им чего-то  не  хватает в их душевном
составе.  Причем  это отсутствие  воспринимается не  как  пустота от чего-то
изъятого, а как отсутствие  места  для чего-то весьма тонкого  и естественно
человеческого или как  иной  способ жизни  в  этом месте душевной жизни. Это
"что-то" в общении с ними трудно уловимо: вначале обращает внимание на  себя
то, что их тончайшие эмоциональные переживания и соотношения являются больше
имитацией  (или  мимикрией)  и  в этом могут  отчасти  напоминать  некоторые
психические  особенности формирования  личности в  подростковый и  юношеский
период.
     Однако имитация лисами тонкостей сердечных, и это существенно, не носит
характер отражения или лжи: они бессознательно  как  бы вытягивают наружу из
тех, с кем  общаются, определенные эмоциональные диапазоны, вследствие  чего
происходит некое отчуждение восприятия и это экстереоризированное уплотнение
эмоций воспринимается как присущее лисам. Тогда как при внимательном взгляде
на  вещи можно  увидеть,  что лисы совершенно отдельны  от этого  сгустка  в
процессе общения и впитывают в себя лишь свет интенсивности этих чувств,  но
не смысл и энергию их.
     Характерным является  впечатление (при подобном угле зрении), что лисам
что-то нужно  от  тех,  с кем они общаются,  но эта  нужда  в сути  своей не
связана  напрямую  ни с  жизненными, ни  с социальными, ни  с эмоциональными
проблемами.   Иногда   создается   впечатление,   что   лисы   двурушничают,
манипулируют,  интригуют,  преследуя скрытые  цели,  хотя на  самом деле они
большей частью  бессознательны  относительно того,  что  они хотят на  самом
деле. А когда двурушничают сознательно, их собственные  внутренние мотивации
и объяснения  не  основываются  на  осознании  своих сущностных интересов, а
имеют  вид  обычной  корысти  и  выгоды или других общественных  причин-- от
самозащиты до самоутверждения и соображений карьеры.
     О причинах,  порождающих этот тип, высказано множество предположений. В
нашем  описании  речь все  же будет  идти не о  преобладании  т.н. животного
состава в душевной жизни и способах поведения, (хотя некоторые подвиды этого
класса  и  будут  обозначены  названиями  животных),  а о  нечеловеческом, в
сущностном смысле.
     Что  же  на  самом деле нужно лисам от  людей?  В понимании этого может
отчасти помочь обзор версий, объясняющих причины жизни этих существ  рядом с
нами.  Некоторые  оккультные  традиции,  (в  которых  сущности,  сходные   с
описываемыми здесь  "лисами", называются  "сандманы",  "песчаные  люди"),  в
качестве  объяснения  предлагают эволюционную  идею. Со всеми  модификациями
эволюционная гипотеза выглядит  так: в нашем мире есть  сущности, которым  в
своем развитии лишь предстоит пройти человеческую стадию.
     Судя  по типичной ситуации отношений лисов  с  людьми -- а это ситуация
неразделенной любви-страсти к лисам со стороны людей -- способность любить и
любовь  --  и есть то, что наличествует  в сущности людей и  отсутствует или
неразвито  в  душевном   составе   лисов.   Здесь   своеобразны  и   причины
неразделенности,  невзаимности: лисы  не могут ответить взаимностью  по  той
простой  причине,  что  не  могут  дать  того,  чем  не обладают:  им  нечем
резонировать в ответ человеческому, т.е. они не располагают свободой выбора.
Это,  однако вовсе  не  означает,  что лисы неспособны  на привязанность, --
достаточно часто они по-своему очень преданны партнеру, ценят и уважают его.
Более того, лисы переживают  какие-то состояния, которые внешне очень сходны
с  психическими  реакциями влюбленных и любящих  людей,  включая страдание и
сострадание. Их  отличие  от  таковых  у незрелых и  учащихся  любить  людей
достаточно трудно уловить. Их даже не действия, а движения в сторону объекта
любви  слишком  практичны (прагматичны),  им мало-  или  недоступны  стороны
любви, связанные с  безмерностью. Но прежде  всего для них неуловима ясность
смысла  человеческой   любви:  формы  их  любви  бессознательно  обусловлены
стереотипами -- социальными, культурными штампами  из житейских историй  или
фильмов, книг.
     Сложно понять, что  это опять-таки  не ложь, а делание уроков при чужом
фонаре. В одном можно быть уверенным: лис сумеет довести интенсивность света
в фонаре  до максимума.  Почти  неуловимое ощущение, которое специфично  для
ситуации лисы и любви: даже в моменты наивысшей  яркости нет-нет да  и виден
очень  внимательный  ученик  с   немножко   угловатым,   но  крепким  телом,
добросовестно и невовлеченно наблюдающий за всем происходящим.
     Любовь  лисов  заканчивается  на  берегу,  омываемом   беспредельностью
саморастворения  любви,   т.е.  там,  где  заканчивается  любовь  к  себе  и
начинается любовь как бесконечность.
     У  этого  нескончаемого прибоя формируется  что-то,  недостающее им для
шага в непостижимое. Они очарованы далью, но не могут войти в воду.
     С другой стороны,  если рассматривать лисов вне  эволюционного аспекта,
т.е.  не имея в виду, что промежуточная цель их развития -- полностью  стать
людьми, тогда  смысл их рождения в  человеческой  форме затуманивается, хотя
очевидно, что в любом случае речь  идет об энергетических интересах. Но  при
внеэволюционном взгляде  очевидней  становится  специфика знаний, получаемых
людьми при контактах с лисами.
     Лисы  обладают  свойством  способствовать развитию прежде  всего  нашей
волевой  сферы.  Они  порождают очень глубокую  привязанность к  себе, часто
ослепляющую,  и  граничащую   с  одержимостью.  Взаимодействие  с  ними  при
благоприятных  обстоятельствах  учат однозначности  и  определенности  наших
решений.  Сфера  влияния  лис  расширилась  в  последние  времена,  по  всей
видимости  из-за  того, что  местом  слабости человека  стала  именно  сфера
эмоционально-половая  по сравнению с теми  периодами развития  человечества,
когда таким  местом  слабости  была зона  физических  страданий и  витальных
интересов.
     Исследуя исчезающую  на  время  взаимоотношений  с лисами  грань  нашей
целостности --  а  ею  будет обратная сторона  привязанности, несвободы,  --
освобожденность,  можно  сказать,   что  лисы  напоминают  нам,  что  любовь
относится  к  свободе как дыхание к воздуху.  Совпадение  же  нашей любви  с
нашими  сущностными  интересами возможно  лишь после  пробуждения воли,  как
непреложности нашего движения к свободе.
     Обладая  свойством  доводить   накал  нитей  света  нашей  страсти   до
максимальной интенсивности, эти взаимоотношения  рано  или  поздно побуждают
нас совершать действия, разрушающие камерность, застойность и гнильцу  наших
чувств и действий, основой которых является  самообман наша жалость  к самим
себе и страдания по  поводу  окружающего  мира, который почему-то  не желает
разделить нашу пакостную любовь к самим себе.
     Не следует понимать  совершенно буквально  эти  сведения  о лисах,  тем
более,  что  в  повседневной  жизни  встречаются  не  только,  так  сказать,
чистокровные лисы в человеческом обличье, но и лисы как  бы  наполовину,  на
четверть  или  просто люди,  в силу тех или  иных  обстоятельств рождениях и
судьбы  помеченные  особой  лисьей  силой  или  способами  взаимодействия. В
последних случаях,  кстати, нередок  великолепный  в своей  красоте  процесс
перерождения  в  людей,--  предваряемая  страданиями  вспышка нового  уровня
настоящего.
     От xenos (греч.) чужой, чуждый, иной.
     Т.е. история как процесс битвы человечества за свое самопознание.
     Здесь можно вспомнить астрологический зодиакальный календарь, китайский
годовой календарь, с их зооморфным продолжением человека с  одной стороны  и
христианство   и  др.теуррические   "Новые   заветы"   с   их   продолжением
человеческого до божественного.
     Например,   представители  суфийской   традиции,   ее  постгурджиевских
вариаций, утверждают,  что немало людей рождаются  без зачатка того  тонкого
органа,  который  они  обозначают как "совесть и отсутствие  которого, по их
воззрениям,  исключает возможность  пройти человеческую  и др. формы высшего
духовного развития.
     Вообще  представляется, что зооморфные отождествления  являются  все же
скорее проецированием человеческих представлений на представителей животного
мира,  а не  собственно отождествлением в полном  смысле  этого  слова.  см.
например Л. Калыкова "Исторические трансформации зооморфных представлений" в
кн. "Частная ксенология".
     "Человеческая стадия"  определяется  по-разному  и  ключевыми  являются
обретение индивидуальной души и сознания, иной степени свободы выбора, любви
и   ответственности,   при   этом  имеется  в  виду,   что  это  степень  не
количественная, а качественная.
     В  некоторых источниках  метафорически  указывается  на  то,  что  лисы
гораздо быстрее человека достигают бессмертия.




Популярность: 12, Last-modified: Tue, 29 Mar 2005 18:57:45 GMT