"Угнетенный класс, который не стремится к тому, чтобы научиться владеть оружием, иметь оружие, - такой угнетенный класс заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались, как с рабами"34 . (К сведению рабов Коминтерна!) В те же дни Ленин записывал у себя в тетради по-немецки: "Разоружение - это кастрация. Разоружение - это реакционно-христианская иеремиада. Разоружение - не борьба против империалистической реальности, а бегство из нее в следующую после победоносной социалистической революции заманчивую будущность". Не в том беда, следовательно, что советская дипломатия предложила капиталистическим правительствам разоружение; беда и преступление в том, что Коминтерн, а ныне - S.A.P. превратили это предложение в лозунг для пролетариата. На самом деле надо было использовать эксперимент советской дипломатии для раскрытия и разъяснения нереальности, фальши, иллюзорности как буржуазного, так и социалистического пацифизма. Если бы даже, в силу определенного исторического сочетания обстоятельств, те или другие капиталистические правительства оказались вынуждены произвести в той или другой форме "разоружение", эта военно-дипломатическая "реформа" ни в какой мере не обеспечивала бы мира. Тезисы большевиков-ленинцев "Четвертый Интернационал и война"35 говорят, в числе прочего: "Разоружение не есть средство против войны, ибо, как мы видим на опыте той же Германии, эпизодическое разоружение есть только этап на пути к новому вооружению. Возможность нового, притом очень быстрого, вооружения заложена в современной промышленной технике. "Всеобщее" разоружение, даже если бы оно было осуществимо, означало бы только усиление военного перевеса наиболее могущественных промышленных стран... Выдвигать разоружение как "единственное действительное средство предотвращения войны" значит обманывать рабочих во имя общего фронта с мелкобуржуазными пацифистами". Этот пункт направлен непосредственно против сталинцев. Но он целиком относится и к S.A.P.36 Допустим, что Маркс, Энгельс, Ленин и их ученики, большевики-ленинцы, ошибались. Но почему теоретики S.A.P. не потрудились даже объяснить нам, в чем именно состоит ошибка учителей? Наши новаторы просто переступили молча, без комментариев, через революционную традицию марксизма в одном из важнейших вопросов. Как объяснить этот поразительный факт? Очень просто. Наши алхимики не интересуются ни теорией, ни историческим опытом, ни традицией. Они руководствуются глазомером, нюхом, здравым смыслом. В каждом отдельном случае они хотят открыть философский камень37. Остается еще прибавить, что требование разоружения капиталистических государств для избежания войны стоит в той же самой политической плоскости, что и требование разоружения фашистских лиг для избежания физической классовой борьбы. Оба "требования" вытекают из мелкобуржуазной трусости и служат не для разоружения буржуазии, а для деморализации пролетариата. "Борьба за мир" Итак, в центре резолюции S.A.P. стоят, говоря словами Ленина, "добренькие, гуманные и почти левые фразы о мире, разоружении и т. п." Тот самый комитет, который будет создан при помощи комитета, уже созданного на конференции I.A.G., должен будет развернуть "большую борьбу за мир". Большую!.. Переступая через сектантское понятие классовой борьбы, резолюция обращается к "противникам (!) войны всего мира". Политическое понятие "противника войны" не значилось до сих пор в марксистском словаре. Профессиональные "противники войны" - квакеры, толстовцы38, гандисты39; затем: салонные пацифисты, демократические болтуны, жонглеры и шарлатаны. Марксисты - классовые враги буржуазии и империалистических войн; но они сторонники национально-освободительных и революционных войн, в том числе и наступательных. Неужели вожди S.A.P. ничего не слышали об этом? Или они успели опровергнуть эти устарелые воззрения? Где, в каких книгах и статьях? Та часть резолюции, которая посвящена описанию будущей деятельности будущего "весь мир охватывающего" Комитета представляет собой совершенно непревзойденный клубок фразерства. Для противодействия военной подготовке Комитет должен будет "привлечь специалистов (!) и собрать все в этом (!) смысле, хотя сегодня еще (!) вне организованной связи действующие силы (?) для совместной и плановой работы". "Специалисты" и не названные по имени "силы" должны будут употребить "тягу к миру, живущую в миллионах и миллионах людей, как рычаг для проведения весь мир охватывающего и носимого народными массами всех стран антивоенного движения..." И т. д. и т. п. Правительства, которые захотят подавить весь мир, охватывающее движение за мир, должны будут быть "морально осуждены и заклеймены". Крайне действенное средство против Гитлера, Муссолини и пр. Либеральные правительства будут, вероятно, получать похвальные аттестаты. В запасе у S.A.P. есть еще "всеобщий экономический бойкот" против особо плохих правительств. Чтобы бойкот был действительно "всеобщим", Всемирному комитету мира придется вступить, однако, в союз с пацифистскими банками и трестами, и, наоборот, "осудить" тех капиталистов, которые наживаются на войне. Но и это еще не весь арсенал S.A.P. Резолюция рекомендует, по примеру "опыта, сделанного в Англии с пацифистской стороны", устраивать демонстративные "народные голосования". Следовало бы еще прибавить петиции, обращенные в генеральные штабы. Тогда мир окажется действительно охвачен со всех сторон! "Демократический контроль" "Комитет" S.A.P. будет бороться за "интернациональный демократический контроль над военными приготовлениями" и для этой цели - слушайте, слушайте! - он создаст в каждой стране "специальные комиссии". После этого Гитлеру ничего не останется, как утопиться в ведре воды, которую он без труда сможет выжать из резолюции S.A.P. "Демократический (!) контроль (!) над приготовлениями к войне". Даже Гендерсон не мог бы сказать лучше! Особенно хорошо это звучит в настоящее время под пером немецкого социалиста. Где вы, прекрасные дни Веймара40? Ваша тень ожила в правлении S.A.P. Во время последней войны в Англии существовал "Ферейн демократического контроля" (так именно и назывался: Union of Democratic Control41), под руководством известного левого либерала Мореля42. Ленин писал по этому поводу в 1916 г.: "Только неразвитость политических отношений и отсутствие политической свободы в Германии мешает тому, чтобы в ней так скоро и легко, как в Англии, образовалась буржуазная Лига мира и разоружения с программой Каутского"43. S.A.P. считает, очевидно, что ныне политические отношения в Германии достаточно "развились" для создания демократического Verein а с программой Мореля-Каутского-Шваба. - Но ведь мы же стоим за демократические лозунги, - попробует, пожалуй, возразить автор резолюции, который кое-что схватил у большевиков-ленинцев, но плохо понял. - Да, революционеры защищают даже самые жалкие остатки демократических свобод, пока не могут перейти в наступление для захвата власти. Но революционеры вовсе не обещают превратить эти жалкие остатки в весь мир охватывающее царство демократического контроля при помощи "особых комиссий", состоящих неизвестно из кого. Защищать реальные демократические траншеи пролетариата в революционной борьбе - это одно. Строить воздушные демократические замки после утраты всех демократических траншей - это совсем другое. Именно по этой линии проходит водораздел между революционным реализмом и иллюзорным пацифизмом. * Резолюция S.A.P. - нимало не оригинальна: это простая подделка под Коминтерн. К чему, в самом деле, создавать этот весь мир охватывающий комитет, когда он уже создан? Его имя - Амстердам-Плейель! Он объединяет всех специалистов и все "силы": Барбюса, весь мир охватывающего Мюнценберга, индусских либералов, мелких демагогов, крупных болтунов, английских лордов и американских вдов, - словом, "все силы", страдающие болезнью, которая называется "тягой к миру"... Этот комитет фабрикует гораздо более красноречивые документы, чем S.A.P., так как в распоряжении Мюнценберга находятся самые лучшие специалисты... Великий план Шваба и К° есть провинциальная, ремесленная подделка под бюрократическую авантюру сталинцев. При помощи звонкой монеты сталинцы устраивают, по крайней мере, пышные парады (устраивали вчера; завтра вряд ли устроят), I.A.G. и этого не сможет. Из ее комитета не выйдет никакого нового комитета. Мир, пожалуй, совсем и не заметит, что он охвачен. * В политике Коминтерна, как и реформистов, не случайно господствуют ныне чисто отрицательные формулировки, как антиимпериализм, антифашизм, антивоенная борьба, без классовых определений, без революционной программы действий. Такие формулировки совершенно необходимы для политики маскарадных блоков (Антиимпериалистическая лига, антифашистский и антивоенный комитет, Амстердам-Плейель и пр.). Все эти блоки, конгрессы и комитеты имеют задачей прикрыть пассивность, трусость, несостоятельность в разрешении тех задач, которые составляют самую суть классовой борьбы пролетариата. Вслед за сталинцами и реформистами на тот же путь стала и I.A.G. Те же вожди садятся на другие стулья в надежде на то, что массы не узнают их и побегут к ним. Этот отказ от себя есть добровольное признание своей негодности. Новый "Циммервальд"? Некоторые товарищи рассуждают так: вожди S.A.P., конечно, не марксисты; но ведь Третий Интернационал тоже возник не сразу; ему предшествовали конференции в Циммервальде и Кинтале, причем Ленин принимал в них участие, бок о бок с центристами. Не есть ли I.A.G. - новый "Циммервальд"? В этом рассуждении не менее четырех фундаментальных ошибок. Во-первых. Циммервальд происходил во время войны. Подавляющее большинство центристов, которые в мирное время говорили о борьбе за мир и о разоружении, перешли в первый день войны в лагерь национализма. Лишь ничтожное меньшинство довоенных центристов, отдельные единицы, проявили готовность к совещанию с "врагами" своей страны. Таким образом, состав Циммервальда подвергся жестокому отбору условий войны. Во-вторых. Кроме России и отчасти Германии (Р.Люксембург, К.Либкнехт) ни в одной из стран не было в то время настоящих революционеров, понявших задачи борьбы до конца. Социал-демократы, втягивавшиеся в борьбу против войны (не будущей войны, не войны вообще, а данной, сегодняшней войны), проходили тогда почти поголовно через центристскую стадию. Для первого шага не было других политических партнеров. В третьих. В условиях войны, когда вступление в связь рабочих организаций воюющих стран каралось как преступление, сам факт нелегально собравшейся интернациональной конференции, даже независимо от ее решений, становился политическим событием и революционным сигналом. В четвертых. Ленин участвовал в конференции не для примирения с центристами, не для вынесения пустопорожних "резолюций", а для борьбы за принципы большевизма. Как только сложилась "циммервальдская левая", Ленин, несмотря на ее крайнюю слабость (она была неизмеримо слабее нынешней интернациональной организации большевиков-ленинцев), поставил вопрос о разрыве с Циммервальдом. Разрыв оттянулся вопреки воле Ленина, который, однако, не ошибся в своей оценке: большинство участников Циммервальда оказалось вскоре в рядах Второго Интернационала. Наше нынешнее положение в корне отлично от тогдашнего. Войны еще нет. 99% реформистов и центристов, источающих ныне пацифистские фразы ("против войны", "за разоружение"), окажутся в новой войне на стороне своих правительств. Революционный отбор нужен сейчас, в мирное время, вдвойне более строгий. Критерии отбора: ясность теории и соответствие между теорией и практикой. Вожди, которые, отправляясь на "международную" конференцию, забывают захватить с собою свои "принципы" (ведь это же не портсигар и не спички!), не дают ни малейших гарантий революционного поведения во время войны. К тому же 1935-ый год - не 1915-ый. Мы имеем за собою опыт войны и Циммервальда. Швабы, Кильбумы, Дорио и пр. - не дети и даже не юноши. Они были руководящими деятелями Коминтерна. Если из опыта последних двадцати лет они сделали не революционные, а центристские и пацифистские выводы, то надо искать других союзников. Наконец, не надо забывать и того, что мы уже побывали однажды в этом "Циммервальде" мирного времени: в августе 1933 г. мы приняли участие в конференции I.A.G., которая отказалась даже поставить на голосование нашу резолюцию о Четвертом Интернационале. Предлог: "Участники недостаточно знакомы с ней". Прошло полтора года. Попытка Снивлита-Шмидта дала тот же результат. Не пора ли, наконец, сделать выводы? Во всех странах имеются сейчас действительно революционные организации и группы, сложившиеся в борьбе с реформизмом и сталинизмом. Число и сила их растут. Бешеная травля и клевета врагов закаляет их. Их идейный багаж проверен на грандиозных исторических событиях. Этого совершенно не было во время последней войны. Большевикам незачем объединяться с центристскими верхами ("объединяться"... раз в полтора года на конференции!). Бессодержательные интернациональные парады нам не нужны. Революционеры должны не кокетничать на конференциях с центристами, а вести против них неутомимую повседневную работу в своих собственных странах и съезжаться на свои собственные, революционные интернациональные конференции, где не пускают мыльных пузырей, а обсуждают и решают вопросы классовой борьбы. Из истории формирования руководства S.A.P. Чтобы правильно оценить политическую физиономию данной группы, надо знать ее прошлое. Руководство S.A.P. вышло из состава правой оппозиции Германской компартии (Брандлер, Тальгеймер, Вальхер и др.). В 1923 г. эта группа руководила партией и в условиях величайшего революционного кризиса, связанного с оккупацией Рура, обнаружила свою полную несостоятельность. Вина за упущение революционной ситуации лежит не на "массах", как уверяли оппортунистические вожди, а на фракции Брандлера-Вальхера, которая в самые критические месяцы колебалась и упускала время, перекладывая революционные обязанности на "исторический процесс". После того, как революционная ситуация превратилась в контрреволюционную, руководство проявляло, как водится, фальшивый оптимизм ("революция близится!") и вообще всей своей дальнейшей политикой показало, что совершенно не поняло своей "ошибки" 1923 г., вошедшей огромной вехой в историю победы германского фашизма. Вся оппортунистическая политика Коминтерна (стратегия китайской революции, "рабоче-крестьянские партии" на Востоке, Англо-русский комитет, "Крестинтерн", курс на кулака в СССР, борьба с марксизмом под видом борьбы с "троцкизмом") проходила при участии или прямой поддержке фракции Брандлера-Вальхера. Дело шло не о мелких тактических эпизодах, а о стратегии пролетариата в событиях грандиозного исторического масштаба. Мы вовсе не хотим сказать, что группа, несущая на себе такой тяжелый груз оппортунистических преступлений против революции, осуждена раз навсегда: история знает немало примеров, когда революционеры становились оппортунистами, а оппортунисты революционерами. Но, во всяком случае, переход на путь революционной политики должен был для представителей школы Брандлера-Тальгеймера означать глубокий внутренний кризис, переоценку ценностей, разрыв с собственным прошлым. Откол группы Вальхера в связи с ее вступлением в S.A.P.44 , от группы Брандлера, которая продолжала смиренно и тщетно надеяться на милость сталинской бюрократии, создал более благоприятные условия для пересмотра Вальхером и другими собственного прошлого. Трагический разгром германского пролетариата сделал такой пересмотр необходимым и неотложным. И действительно, группа Вальхера, занявшая руководящее положение в S.A.P. накануне эмиграции, качнулась влево. Именно к этому периоду относятся попытки большевиков-ленинцев побудить руководство S.A.P. пересмотреть в свете новых событий опыт 1923 года в Германии, опыт китайской революции, англо-русского комитета и пр. Вожди S.A.P. проявили ко всем этим вопросам минимальный интерес. Наша теоретическая настойчивость казалась им сектантским "расщеплением волос". Коминтерну они вменяли в вину, по крайней мере, до последнего ультра-оппортунистического поворота, один-единственный грех: ультра-левизну. Они никак не могли переварить определение бюрократического центризма. Слово центризм вообще плохо действует на их нервы. И тем не менее, под свежим впечатлением банкротства Второго и Третьего Интернационалов в Германии, группа Вальхера дошла до признания необходимости приступить к строительству Четвертого Интернационала. В августе 1933 г. руководство S.A.P. подписало вместе с нами известную "резолюцию четырех". "В полном сознании ложащейся на них исторической ответственности" вожди S.A.P. заявили вместе с нами: "Нижеподписавшиеся обязуются приложить все силы к тому, чтобы этот (четвертый) Интернационал сложился в возможно короткий срок на незыблемом фундаменте теоретических и стратегических принципов, заложенных Марксом и Лениным". Эта резолюция была крайней левой точкой, до которой под ударом событий докатилось руководство S.A.P. После этого маятник центризма стал откатываться вправо. Не снимая открыто своей подписи под резолюцией, вожди S.A.P. открыли подспудную, двусмысленную, нелояльную борьбу против идеи Четвертого Интернационала. Причина? "Троцкисты хотят немедленно объявить новый Интернационал". Заранее предвидя возможность подобных инсинуаций со стороны центристских тихоходов, особая Декларация большевиков-ленинцев на конференции I.A.G. в августе 1933 заявила: "Курс на новый Интернационал диктуется всем ходом развития. Это не значит, однако, что мы предлагаем провозгласить новый Интернационал немедленно... Никто не может предсказать сейчас, сколько времени пройдет до создания нового Интернационала. Это зависит не только от объективного хода событий, но и от наших усилий". Кажется, ясно? Отчетливое письменное заявление не оставляло, как будто, никакого места для глупеньких инсинуаций и клевет. Да, наконец, если бы кто-нибудь другой предложил неправильный, поспешный, авантюристский путь, разве это может изменить содержание моей собственной задачи? На самом деле руководство S.A.P. отнеслось к Декларации в пользу Четвертого Интернационала так же поверхностно, несерьезно, словесно, как центристы вообще относятся к теоретическим принципам. Мысль у них была при этом такая: "Мы подпишем этот очень приятный документ, чтобы иметь дружественное прикрытие левого фланга; а продолжать будем то же, что делал Зейдевиц и что делали мы сами до сих пор, т. е. искать союзников справа". План был, что и говорить, замечательный. Но он сорвался на том, что ленинцы не согласились играть роль почетного революционного караула при оппортунистических сделках. Отсюда разрыв. Опыт с N.A.P. Положение ярче всего осветилось на вопросе об N.A.P. (Норвежская Рабочая партия). Нисколько не преувеличивая международной роли S.A.P., мы, однако, устойчиво указывали на то, что ее блок с N.A.P. через посредство I.A.G. помогает оппортунистическому руководству N.A.P. усмирять собственную левую оппозицию. Именно для этого и только для этого вожди N.A.P. поддерживали "компрометирующие" связи слева. Мы предсказывали, что Транмель бесцеремонно порвет с I.A.G., как только достигнет пристани: "Der Mohr hat seine Schuldigheit getan..."45. Мы рекомендовали вождям S.A.P. вдуматься в опыт Англо-русского комитета, который в течение 1925-1927 гг. буквально свернул шею многообещавшему оппозиционному движению (minority movement46) в британских трэд-юнионах. С каким самодовольством отмахивались от наших доводов вожди S.A.P.: "Массы... Массы... Массы... Исторический процесс..." Мы не удивлялись: если бы центристы понимали взаимоотношение между "массами" и авангардом, между авангардом и руководством, между "историческим процессом" и инициативой меньшинства, они не были бы центристами. События сложились еще более ярко и убедительно, чем мы предсказывали. Прямо и непосредственно из рядов I.A.G. вожди N.A.P. пересели на скамьи правительства и первым делом обеспечили цивильный лист короля47. "Исторический процесс" умеет шутить злые шутки! А между тем остается неоспоримым, что вожди S.A.P. порвали с группировкой Четвертого Интернационала именно для того, чтобы беспрепятственно поддерживать дружбу с вождями N.A.P. и им подобными. Заметьте, что мы, злые "сектанты", не ставили никаких ультиматумов Швабу и К°. Мы говорили нашим временным центристским полусоюзникам: "Вам мало опыта Англо-русского комитета? Хорошо, проделайте ваш опыт с Транмелем; мы будем терпеливо ждать результатов, сохраняя за собой лишь полную свободу критики". Но именно этого вожди S.A.P. не могли терпеть. Политика центристских комбинаций требует дипломатических кулис; додумать собственные мысли до конца и открыто высказать то, что есть, значит убить центристские иллюзии в самом зародыше. Правда, чтобы "обезоружить" нас, они тоже "критиковали" Транмеля; но ровно настолько, чтобы не обнаружить перед читателями гниль и фальшь своего союза с Транмелем; они гневно рычали, как влюбленные голуби. Гораздо важнее, однако, то, что для норвежских рабочих существовал только факт союза N.A.P. с целым рядом "революционных" иностранных партий, стоящих вне Второго Интернационала: под флагом этого союза "вожди" N.A.P. отлично обделывали свои дела. А так как вождям S.A.P. было слишком неудобно признать перед собственными сторонниками, что они порвали полусоюз с революционерами ради союза с оппортунистами, то они пустили в оборот глупенькую сплетню: "Троцкисты хотят в ближайший четверг провозгласить Четвертый Интернационал"; тогда как S.A.P. в качестве разумной, осторожной, чуждой авантюр особы хочет... Чего она, впрочем, хочет?.. Выйти замуж за "исторический процесс". Адрес этого знатного и богатого жениха хорошо известен старым опытным центристским свахам. Сейчас вожди S.A.P. больше всего озабочены тем, чтобы заставить рабочих забыть всю историю с N.A.P. К чему поднимать старые вопросы? Транмель все равно уходит от нас... к счастью, без шума. У нас много немецких дел... Гитлер... Опасность войны... И пр. и пр. Нет, мы не позволим этим хитрецам спрятать под стол позорный провал их позорной политики в отношении N.A.P. Мы их заставим отдать рабочим отчет. Мы призовем передовых рабочих разобраться до конца в вопросе: кто оказался прав, мы или S.A.P.? Большевики-ленинцы в Германии тем более обязаны провести энергичную кампанию по этому вопросу, что новый скандальный опыт ничему не научил самодовольных стратегов из S.A.P. Наоборот, они сдвинулись еще дальше вправо, в путаницу, в болото. В глубине души они считают, что они оттолкнули Транмеля своей неумеренной левизной (под злокозненным влиянием "троцкистов"). О, теперь они поведут себя иначе. Кильбума они уже не выпустят из объятий, что бы он ни совершал. Что же мешает этим людям учиться на собственных ошибках? Прочно сложившаяся, насквозь консервативная центристская политическая психология. Пагубная роль S.A.P. в стокгольмском бюро молодежи В области юношеского движения группировка сложилась - по крайней мере, до сегодняшнего дня - несколько иначе, чем в I.A.G.; но политика вождей S.A.P. и здесь имеет тот же самый, т. е. беспринципный, комбинаторский характер, особенно вредный в среде революционной молодежи. Стокгольмское бюро в нынешнем его составе создано было при помощи фиктивных величин: великого призрака N.A.P. и маленькой клики де Кадта48, которая "представляла O.S.P. (Голландия). S.A.P. объединилась с тенью N.A.P. и с вполне реальным мелкобуржуазным филистером де Кадтом (против большевиков все союзы хороши!), чтобы захватить руководство стокгольмским бюро в свои руки. Надо сказать правду: молодые ленинцы проявили на конференции недопустимую уступчивость. Они недостаточно прониклись пониманием важнейшей черты центризма: его постоянной готовности подставить ножку революционерам или нанести им удар в спину, чтоб сохранить милость оппортунистов. На последней конференции I.A.G. представитель стокгольмского бюро молодежи обличал т. Снивлита и Шмидта в сектантстве, и чтобы дать им урок "реализма", этот молодой комбинатор голосовал за две резолюции сразу: голландскую, за 4-ый Интернационал, и S.A.P. - против Четвертого Интернационала. Терпеть такое издевательство над принципами, значило бы топтать ногами элементарные требования революционной гигиены! Французский "Бюллетень" Стокгольмского бюро (No 1, апрель 1935 г.) представляет собой новый политический скандал. Передовая статья как бы специально написана для того, чтоб запутать, сбить с толку и обмануть читателей. Перечень примыкающих организаций в статье построен на двусмысленностях и фикциях: чудовищно преувеличено оппортунистическое крыло, сознательно замолчаны, кроме американского "Спартака", все организации молодежи большевиков-ленинцев. Господа центристы всегда стесняются показываться в "приличном" (т. е. оппортунистическом) обществе рядом с революционными союзниками! Задача Стокгольмского бюро определена чисто отрицательно: "Его задача не в том, чтобы приготовить новый раскол". На это Жиромский справедливо отвечает: но сам факт существования Бюро есть раскол, ибо группировка молодежи идет отныне не по двум, а по трем осям. Предлагать новую "ось" можно и должно лишь в том случае, если старые оси не годятся, а новая - надежна, солидна, отвечает своему историческому назначению. Беда, однако, в том, что никакой своей оси у центризма нет и быть не может. "С социалистической молодежью Испании, - говорит передовица с полной неожиданностью, - Стокгольмское бюро требует (!) нового Интернационала". Не спешите, однако, радоваться. Послав воздушный поцелуй испанцам, наш дипломат вспоминает о Дорио, о пюпистах, о Жиромском, о всех пророках "полного единства" и немедленно прибавляет: "Его (Стокгольмское бюро) задача - добиться одного-единственного и истинного Интернационала". Значит, не новый Интернационал, а объединение двух старых. Значит, S.A.P. принципиально высказывается за единство с реформистами и патриотами, совершенно в духе своего учителя Милеса49. А вот Ленин, на которого "Neue Front" так неуместно ссылается, учил, что "единство с оппортунистами есть союз рабочих со `своей' национальной буржуазией и раскол интернационального рабочего класса". Что скажут насчет этого вожди S.A.P.? Разумеется, временная организационная связь с оппортунистами в определенных, конкретных условиях может быть навязана обстоятельствами. Но делать из нее принцип есть измена, есть прежде всего отказ от интернационального единства пролетариата, ибо во время войны оппортунисты снова разрушат ту фикцию, которую они зовут Интернационалом и которую они в мирное время поддерживают для утешения центристских простачков. "Всеобщее", "полное" единство означает худший раскол в самых трудных условиях. Несколькими строками ниже читаем: "Этот Интернационал будет результатом исторического процесса и сможет формироваться лишь действиями масс". Очень хорошо! Но зачем же вы мешаетесь не в свое дело: вы ведь не уполномочены на это ни "историческим процессом", ни "массами"?.. Автор статьи является законченным учеником русских меньшевиков, которые были в старое время виртуозами по части сочетания "революционных" формул с практикой фатализма и прострации. Но насколько же ученики из S.A.P. грубее, слабее и беспомощнее таких классиков левого центризма, как покойный Мартов! Задача задач сейчас - подготовить кадры ленинской молодежи, поднять их на уровень задач нашей эпохи. В этой области нужна особая теоретическая ясность, идейная честность, непримиримость к оппортунизму и дипломатии. Политика S.A.P. в Стокгольмском бюро есть прямое издевательство над основными требованиями революционного воспитания наших преемников! Этого терпеть нельзя. Интернационал No 2 1/2? Те оптимисты, которые надеются на "эволюцию" I.A.G., должны ответить себе на вопрос: как и почему эта эволюция должна идти влево, а не вправо? Исходные позиции участников I.A.G. далеки от марксизма. Кильбум, Дорио, пюписты, Маурин (мелкобуржуазный каталонский националист) являются открытыми противниками ленинизма. В текущей работе эти партии не оказывают друг на друга ни малейшего влияния. Раз в полтора года их делегаты съезжаются, чтоб обнаружить "недостаток времени" для обсуждения принципиальных вопросов. Как же должно, в конце концов, произойти "возрождение рабочего движения" и прежде всего возрождение самих членов I.A.G.? Единственный ответ гласит: "милостью исторического процесса". Но исторический процесс "создает" все: и большевизм, и центризм, и реформизм, и фашизм. "Массовые акции" тоже бывают разные: пилигримство в Лурд50, плебисцит наци, голосование за реформистов, патриотические манифестации, стачки под руководством предателей, наконец, революционные бои, обреченные на поражение вследствие центристского руководства (Австрия, Испания). Вопрос перед нами стоит пока что совсем другой, именно: какое содержание собирается вносить в "исторический процесс" и в будущие "действия масс" маленькая пропагандистская организация, именуемая S.A.P.? Смешно приделывать себе пышный павлиний хвост из будущих (!) массовых действий, чтобы отвлечь внимание от отсутствия ясных мыслей в голове. Прошлое руководящей группы S.A.P. (1923 г.!) совсем не таково, чтобы мы могли верить на слово в ее способность руководить революционными массами. Во всяком случае, на данной, подготовительной стадии вожди S.A.P. должны доказать свое право на руководство правильной теоретической позицией, ясностью и последовательностью революционной линии. Увы, этих качеств у них нет и следа! Не имея собственной оси, они пытаются "комбинировать" чужие оси, идущие в разных, даже противоположных направлениях. N.A.P. есть, по существу, партия Второго Интернационала. I.L.P. нерешительно тяготеет к Третьему. Голландская партия твердо стоит за Четвертый. Дорио и пюписты - за "полное единство". А алхимики из S.A.P. уверяют немецких рабочих, что из столь разнообразных элементов получится как раз то, что надо. Теоретически говоря, вторичное возникновение Интернационала No 2 1/2, конечно, не исключено. Но ввиду наличия печального первого опыта такого рода и особенно ввиду крайнего обострения классовой борьбы, второй опыт окажется гораздо слабее и ничтожнее первого. Этот прогноз находит уже достаточное подтверждение в короткой истории I.A.G., центробежные силы которой оказывались до сих пор сильнее всяких центристских формул. Напомним еще раз свежие факты. N.A.P. - серьезная оппортунистическая партия: буржуазия даже доверяет ей управление своим государством. Вот почему N.A.P. порвала с S.A.P. Большевики-ленинцы - серьезная революционная организация: у них своя традиция и свои принципы. Вот почему S.A.P. порвала с большевиками. Клика де Кадта (O.S.P.), на которую опирался Шваб, при первой серьезной пробе покинула революционные ряды. С руководящей группой Шмидта, действительно стоящей за Четвертый Интернационал, Шваб не находит общего языка. Американскую Рабочую Партию (Muste) Шваб и его друзья считали почти "своей" организацией; между тем Рабочая партия объединилась с нашей секцией. Шваб почти вовлек бельгийца Спаака в I.A.G. Но Спаак неожиданно стал министром своего короля. Так же будет и впредь. Центристские дипломаты I.E.P. не спасут своей партии от дальнейшего распада. Внутренняя дифференциация неизбежна и в шведской партии (Кильбум). Чтобы утвердиться ныне в рабочем движении, нужны более, чем когда-либо, ясные принципы и отчетливое знамя, различимое издалека. Негодные лоцманы в бурную погоду Вожди S.A.P. поддерживают во Франции центристов типа Жиромского и Дорио против большевиков-ленинцев. При этом они нашептывают им о нашем "сектантстве", нетерпимости, склонности раскалывать волос на четыре части и пр. и пр. ("Не думайте, ради бога, что мы похожи на этих фанатиков, о нет..."). Они закрывают глаза только на одно: что большевики-ленинцы - единственная группа, которая дала своевременно правильный анализ обстановки и тенденций ее развития; которая сделала из своего анализа все необходимые практические выводы и которая действительно непримиримо борется против повального легкомыслия "вождей", их безответственности, надежд на чудо. Разница вовсе не в том, что Жиромские и Дорио, отчасти и Пивер, "добрее", "шире", "реалистичнее" большевиков. Нет, разница, вернее, беда, в том, что они не понимают характера обстановки, не смеют по-марксистски раскрыть глаза, не имеют решимости сделать необходимые революционные выводы. Другими словами, Жиромский, Дорио, отчасти и Пивер переживают то самое политическое состояние, какое Брандлер, Вальхер и К° переживали в 1923 году. Влияние вождей S.A.P. в этих условиях тем более опасно, что для борьбы против революционной политики они не без ловкости эксплуатируют марксистский словарь и даже пользуются готовыми формулами большевиков-ленинцев. Эту новую, важнейшую стадию борьбы вождей S.A.P. против большевиков-ленинцев надо внимательно и серьезно продумать до конца: ставка на этот раз слишком велика. Во всех тех странах, где фашизм еще только наступает, главная опасность состоит вовсе не в "пассивности" масс, а в том, что реформисты и центристы разных оттенков продолжают тормозить мобилизацию пролетариата. "Объективно", говоря языком "Neue Front", революционный отбор необходим. "Субъективно" он невозможен... поскольку центристы, боясь разрыва с реформистами и с самими собою, не смеют стать на революционный путь и в свое оправдание ссылаются на "массы". При этом центристы ведут борьбу против ленинцев. Мы имеем здесь те же самые группировки, те же соотношения и даже те же аргументы, что и в вопросе о Четвертом Интернационале. Не случайно: это только две стороны одного и того же вопроса. Когда дело идет о строительстве Интернационала, центристы из S.A.P. - именно они, а не мы - мыслят абстрактно, отвлекаясь от исторической действительности: как-нибудь, когда-нибудь дело сделается, рабочее движение "обновится". Им кажется, что у них имеется неограниченный кредит времени. Но когда вопрос стоит о фашизме или войне, обманывать себя и других труднее, ибо перспектива из далекой и расплывчатой становится близкой и отчетливой. Фашизм наступает теперь, и наступает своим собственным темпом, независимым от центристских расчетов. Надо давать отпор революционными средствами теперь же, немедленно. Надо не приспособляться к субъективному состоянию соседей справа, ссылающихся на "массы", а открыто разъяснять массам объективную остроту опасности. Кто действительно выполняет эту работу, тот тем самым готовит Четвертый Интернационал; у того нет и не может быть оснований прятать свое знамя. Это две стороны одного и того же дела. Что касается вождей S.A.P., то они, поскольку имеют влияние, скажем, во Франции, направляют его везде и всюду на поддержку центристов, которые топчутся на месте, и против большевиков, которые высказывают то, что есть, т. е. вскрывают требования объективного положения вещей. Реакционный характер работы вождей S.A.P. в этом случае выступает особенно ясно, ибо дело идет об объективной опасности, которая надвигается железными шагами. Вожди S.A.P. повторяют в новых условиях ту же роковую ошибку, которой поражена была их злосчастная политика в Германии в 1923 г.: у них нет решимости сделать практические революционные выводы, когда этого неотложно требует объективная обстановка. Цель настоящей статьи и состоит прежде всего в том, чтобы рассеять какие бы то ни было иллюзии насчет пригодности вождей S.A.P. для руководства революционным движением масс. Не потому, чтобы они были лично неспособными людьми. Нет, в этой группе есть умные, серьезные и заслуженные деятели, искренне преданные интересам пролетариата. Они могут дать неплохой совет по поводу профессионального движения или избирательной агитации в сравнительно спокойную эпоху. Но по складу своей мысли они остаются на поверхности явлений. Они ищут линию наименьшего сопротивления. Они закрывают глаза на реальные препятствия. Они абсолютно неспособны уловить логику борьбы в период революционного - или контрреволюционного прибоя. Они трагически доказали это в 1923 г.; с тех пор они, как свидетельствует все их поведение в годы эмиграции, ничему не научились. Закоренелые центристы, политики золотой середины, комбинаторы, они в трудных и ответственных условиях безнадежно теряются, утрачивают свои положительные черты и играют отрицательную роль. Наше предупреждение сводится к короткой формуле: при всех своих несомненных достоинствах вожди S.A.P. - никуда не годные лоцманы в бурную погоду. А Европа стоит под знаком бурь. Большевики-ленинцы и Четвертый Интернационал Единственная организация, которая планомерно развивалась за последние годы - наша, большевиков-ленинцев. Оба Интернационала знают только поражения, упадок, развал; в области теории они пали ниже нуля. Рядом с ними стояла несколько лет тому назад очень внушительная организация правой коммунистической оппозиции (Брандлер - Тальгеймер - Вальхер). От этой организации остались сегодня лишь осколки: кадры S.A.P. представляют собой один из этих осколков. Интернациональная организация большевиков-ленинцев возникла только весною 1930 г. на очень еще слабом и неустойчивом фундаменте. Короткая история работы ленинцев была в то же время историей внутренней идейной борьбы. Целый ряд лиц и групп, искавших у нас приюта от жизненных невзгод, успели, к счастью, покинуть наши ряды. Бельгийская секция и сейчас еще проходит через острый кризис. Будут, несомненно, кризисы и впредь. Филистеры и снобы, не знающие, как складывается революционная организация, пожимали иронически плечами по поводу наших "расколов" и "отколов". Между тем в итоге наша организация выросла численно, создала секции в большинстве стран, закалилась идеологически, возмужала политически. В наши ряды за этот период вступила голландская революционно-социалистическая партия (Снивлит). Голландская O.S.P., очистившись от клики де Кадта (неизменный союзник Шваба против нас), объединилась затем с R.S.P. на марксистской платформе. В Америке Рабочая партия (организация Mustе) объединилась с нашей секцией на строго принципиальных основах. Французские большевики-ленинцы, совершившие очень смелый организационный шаг (вступление в социалистическую партию51), стоят сейчас со своими лозунгами в центре пролетарского авангарда Франции. Нельзя не указать также на новую бешеную кампанию против "троцкистов" в СССР, где подпольная работа большевиков неизмеримо труднее, чем даже в Италии или Германии. Десятки, если не сотни тысяч исключений из партии, массовые аресты и высылки свидетельствуют, что сталинская бюрократия живет в постоянном страхе перед неискоренимыми симпатиями к нашему знамени. При первых революционных успехах на Западе мы сразу соберем в СССР богатую жатву. Большевики-ленинцы далеки от самодовольства: об этом достаточно свидетельствуют наши внутренние дискуссии. Мы готовы учиться у всех, у кого можно чему-нибудь поучиться. Наши многочисленные издания во всех частях света свидетельствуют, что наши секции учатся прилежно и с успехом. Жизненность нашей интернациональной организации, ее способность к развитию, ее готовность преодолевать собственные слабости и болезни доказана полностью. Наши голландские друзья (большинство партии) считают еще, видимо, нужным оставаться в I.A.G. Пусть проделают этот опыт! Мы не сомневаемся в том выводе, который они сделают завтра. Но было бы ошибочно откладывать даже на один лишний день работу по дальнейшему строительству Четвертого Интернационала. Если революционные марксисты всех стран, конечно, вместе с нашими голландскими друзьями теперь же создадут интернациональное объединение под своим собственным знаменем, они ускорят неизбежный распад I.A.G., как и двух старых Интернационалов, и станут центром притяжения для всех действительно революционных группировок пролетариата. "Личные влияния" и личные... инсинуации Бывает часто, что личной борьбе пытаются придать принципиальный характер. Но бывает и наоборот: когда неудобно вести принципиальную борьбу, то ее прикрывают личные соображения. У Шваба есть десяток объяснений того, почему он и его друзья могут работать с оппортунистами, но не могут работать с большевиками: у нас, видите ли, слишком сильно "личное влияние"; слишком мал "противовес" и пр. и пр. Сделаем над собой насилие и остановимся на этом доводе. Чрезмерное личное влияние Х или У, если оно действительно существует, можно (длжно) ослабить одним-единственным способом: противопоставляя ложным и недостаточно продуманным взглядам Х или У другие взгляды, более правильные, лучше сформулированные. Этот путь открыт всякому: у нас нет ни цензуры, ни бюрократии, ни ГПУ, ни кассы для коррупции. Вопрос о "личных влияниях" может, таким образом, разрешаться лишь попутно, в результате политического сотрудничества, столкновения мнений, проверки их опытом и пр. Кто ставит вопрос о "личных влияниях" как самостоятельный вопрос, который должен быть разрешен какими-то особыми средствами, в стороне от идейной борьбы и политической проверки, тот не найдет в своем арсенале никаких других средств, кроме... сплетни и интриги. Нетрудно поэтому понять, что стращание "личным влиянием" является результатом центристской неспособности дать бой в плоскости принципов и методов. Чье-либо "личное влияние" ненавистно и враждебно нам, когда оно стоит на службе враждебных нам идей. Всех революционных учителей пролетариата, больших и малых, обвиняли в чрезмерном личном влиянии те, кто не разглядел их взглядов. Все центристы, все путаники, избегающие ясной, открытой, смелой, честной, идейной борьбы, всегда ищут побочного, случайного, личного, психологического оправдания тому отнюдь не случайному факту, что сами они оказываются в союзе с оппортунистами против революционеров. В действительности ни одна организация не обсуждает вопрос так открыто и демократически, на глазах у друзей и врагов, как наша. Мы можем себе это позволить только потому, что не заменяем анализа фактов и идей комбинаторством и дипломатией. Проще сказать: мы не обманываем рабочих. Но как раз наш принцип: высказывать то, что есть, больше всего ненавистен вождям S.A.P., ибо политика центризма немыслима без замалчиваний, уловок и... личных инсинуаций. Выводы В течение длительного периода мы проделали - лояльно и терпеливо, но вполне безрезультатно - опыт сближения с руководством S.A.P. Именно благодаря методическому характеру нашего опыта мы получили возможность измерить всю глубину центристского консерватизма этой группы. В нашей критике мы захватили только часть спорных вопросов. Но и сказанного, надеемся, достаточно, чтобы опровергнуть до основания наивные или лицемерные утверждения, будто между нами и S.A.P. разногласия касаются только частных тактических или "личных" вопросов. Нет, разногласия охватывают основные вопросы теории, стратегии, тактики и организации, причем за последний период, после временных левых колебаний Шваба и его друзей, эти разногласия чрезвычайно возросли и вышли наружу. Руководство S.A.P. представляет классический тип консервативного центризма. 1. Оно не умеет ни понять революционную ситуацию, ни использовать ее (1923 г. в Германии; нынешняя политика в Западной Европе). 2. Оно не усвоило себе азбуку ленинской революционной стратегии на Востоке (события в Китае в 1925-[19]27 гг.). 3. Вместо борьбы за массы оно гоняется за их оппортунистическими вождями, поддерживая последних против революционной части масс (англо-русский комитет, N.A.P.). 4. Оно подменяет революционную диалектику безжизненным автоматизмом и фатализмом (упования на "исторический процесс"). 5. Оно относится с презрением закоренелых эмпириков к теории и принципам, ставя на первое место дипломатию и комбинирование. 6. Понимание роли партии и революционного руководства оно заимствовало не у большевиков, а у "левых" социал-демократов, меньшевиков. 7. Оно выносит академические "левые" резолюции, чтобы развязать себе и другим руки для оппортунистической работы: противоречие между мыслью и словом, между словом и делом - главная язва центризма - разъедает всю политику S.A.P. 8. Несмотря на огромный разлив центристских течений в нынешнюю критическую эпоху, руководство S.A.P. игнорирует самое понятие центризма, прикрывая таким путем от марксистской критики своих союзников и прежде всего себя самого. 9. Оно заискивает перед правыми и ведет нелояльную борьбу против левых, тормозя процесс освобождения пролетарского авангарда от влияний реформизма и сталинизма. 10. В странах, где фашизм надвигается семимильными шагами, руководство S.A.P. своей борьбой против единственно последовательной революционной организации помогает центристам усыплять пролетариат. 11. В жгучем вопросе войны оно окончательно подменило ленинизм пацифизмом ("разоружение", "мирная офензива", "демократический контроль" и пр.). 12. Оно подписало программную резолюцию за Четвертый Интернационал, чтобы вести против него борьбу на деле. 13. В руководимой им I.A.G. оно держит курс на Интернационал 2 1/2. Ясно: работу сплочения революционных сил под знаменем Четвертого Интернационала надо вести помимо S.A.P. и против S.A.P. Л.Троцкий 24 апреля 1935 г. [Заметка о взаимоотношениях правительства СССР и Коминтерна] Во время муниципальной избирательной кампании во Франции в конце апреля у министра иностранных дел Лаваля вышла своеобразная стычка с коммунистической партией в избирательном округе той коммуны, где Лаваль состоит мэром. Коммунисты обвиняли Лаваля в нежелании подписать соглашение с Советским Союзом и тем обеспечить мир. В особой афише Лаваль, с одной стороны, упрекал "les reprsentants qualifies ou non, de la trosieme internationale"52 в том, что они свирепо нападают на него как раз во время переговоров с Советами, в то же время отказывая своим противникам в праве говорить от имени советского правительства. Эта избирательная стычка интересует нас лишь постольку, поскольку она вынесла на минуту на площадь тот деликатный вопрос, который, по всей видимости, занимал и занимает не последнее место в дипломатических переговорах западноевропейских государств с Москвой: вопрос о взаимоотношении советского правительства и Третьего Интернационала. За последние 16 лет, т. е. со дня основания Коминтерна, в Европе и Америке установилась прочная традиция отождествлять его с советским правительством. Это отождествление, разумеется, не случайное, имело две версии: русская белая эмиграция объявила "антинациональное" кремлевское правительство агентурой Интернационала; наоборот, иностранные правительства и особенно пресса объявляли Интернационал просто агентурой национальной советской дипломатии. Как бы логичны ни были те чисто юридические доводы, при помощи которых Кремль опровергал обе эти версии, противники нимало не чувствовали себя убежденными: они знали, что основателем и вдохновителем Интернационала был Ленин, глава советского правительства; что решающую роль в жизни Интернационала, как и советского государства, играла большевистская партия в лице своего Центрального Комитета, который формировал не только Совет Народных Комиссаров, но и Президиум Коминтерна. В сравнении с этими фактами вопрос о денежных субсидиях иностранным секциям со стороны большевистской партии отступает на второй план. Известно, с какой чувствительностью и раздражительностью относилось к этому вопросу правительство Великобритании. Внимательное чтение официального сообщения по поводу результатов визита Идена в Москву53 позволяет и без помощи британской печати догадаться, что вопрос о дальнейшей судьбе Коминтерна, настойчиво выдвигавшийся лордом [в] частной печати, и вызвал достаточно успокоительные разъяснения советского правительства. Избирательная афиша французского министра внутренних дел, отказывающая французским коммунистам в праве говорить от имени советского правительства, ставит как бы новую веху в вопросе, немало волновавшем также и официальное общественное мнение Франции. Изрядная доля иронии, сквозящая в афише мэра Aubervilliers54, не ослабляет того факта, что французский министр иностранных дел выступает в самом процессе переговоров с политическим заявлением, смысл которого можно выразить примерно так: нет никаких оснований опасаться того, что французские коммунисты могут оказать какое-нибудь влияние на будущие взаимоотношения между Парижем и Москвой. Скажем сразу: мы думаем, что французский министр иностранных дел совершенно прав в своем утверждении. Мы имеем при этом в виду не юридическую сторону дела, которая осталась, пожалуй, неизменною; а политическую, которая за последние 10-12 лет изменилась в корне. [Л.Д.Троцкий] [Не ранее мая 1935 г.] По поводу письма М.Пивера Письмо Марсо Пивера по поводу исключения вождей революционной сенской молодежи, несмотря на похвальную цель этого письма, заключает в себе ряд неправильных идей, которые в своем развитии могут привести к серьезным ошибкам. Предупредить молодых товарищей против этих ошибок - прямой долг марксиста. Сам Пивер обвиняет наших друзей в большой "психологической ошибке", которую они совершают, присваивая себе имя "большевиков-ленинцев". Так как "первоначальный большевизм", по Пиверу, отрицает демократическую структуру партии, равенство для всех тенденций и пр., то самим своим именем большевики-ленинцы дают партийной бюрократии орудие против себя. Другими словами: "психологическая ошибка" состоит в недостаточном приспособлении к психологии... партийной бюрократии. Это рассуждение Пивера представляет собою серьезнейшую политическую ошибку, даже ряд ошибок. Неверно, будто "первоначальный большевизм" отвергал демократическую структуру партии. Я выставлю прямо противоположное утверждение: не было и нет более демократической партии, чем партия Ленина. Эта партия строилась снизу. Она зависела только от передовых рабочих. Она не знала скрытой, замаскированной, но тем более гибельной диктатуры буржуазных "друзей" пролетариата, карьеристов-парламентариев, аферистов-мэров, салонных журналистов, - всей этой паразитической братии, которая позволяет низам партии "свободно", "демократически" разговаривать, но сама держится цепко за аппарат и в конечном счете делает всегда то, что хочет. Этого рода партийная бюрократия есть не что иное, как слепок буржуазного демократического государства, которое тоже позволяет народу "свободно" разговаривать, но реальную власть предоставляет горсти капиталистов. Пивер делает величайшую политическую ошибку, идеализируя и приукрашивая лицемерную и вероломную "демократию" SFIO55, которая на деле тормозит и парализует революционное воспитание рабочих, подавляя их голоса дружным хором муниципальных советников, парламентариев и пр., которые насквозь пропитаны эгоистическими мелкобуржуазными интересами и реакционными предрассудками. Задача революционера, даже если ход развития вынуждает его работать в одной организации с оппортунистами, этими политическими эксплуататорами пролетариата, состоит не в том, чтобы принимать покровительственную окраску и усваивать по отношению к агентам буржуазии тон ложного дружелюбия, а в том, чтобы как можно ярче, резче, непримиримее противопоставлять себя перед лицом масс всем оппортунистам, патриотам, насквозь буржуазным "социалистам". Выбирать и решать будут, в последнем счете, не Блюмы и Жиромские, а массы, миллионы эксплуатируемых. По ним надо равняться, для них строить партию. Беда Пивера в том, что он до сих пор не оборвал моральной пуповины, связывающей его с мирком Блюмов и Жиромских. При всякой новой оказии он оглядывается на этих своих "друзей" и тревожно щупает их пульс. Такой же политики - ложной, иллюзорной, не реалистической - он требует и от большевиков-ленинцев. Они должны, видите ли, отказаться от собственного имени. Почему? Разве это имя отпугивает рабочих? Наоборот, если так называемые "коммунисты", несмотря на все совершенные ими измены и преступления, удерживают под своим знаменем значительную часть пролетариата, то только потому, что они все еще представляются массам носителями традиций Октябрьской революции. Рабочие не боятся ни большевизма, ни ленинизма. Они лишь спрашивают себя (и хорошо делают!): подлинные ли это большевики или поддельные? Долг последовательных пролетарских революционеров - не отказываться от имени большевиков, а доказать массам на деле свой большевизм, т. е. революционную последовательность и беззаветную преданность делу угнетенных. Но зачем же, - настаивает Пивер, - наклеивать себе на пупок этикетку вместо того, чтобы "suivre les enseignements qu il comporte"56? Но ведь сам Пивер тоже носит "этикетку" социалиста. В области политики, как и в других областях человеческой деятельности, нельзя обходиться без "этикеток", т. е. возможно точных названий и определений. Имя "социалиста" не только недостаточно, но прямо обманчиво, ибо социалистами называют себя во Франции все, кому не лень. Своим именем большевики-ленинцы говорят всем и каждому, что теорию их составляет марксизм; что это - не извращенный и проституированный "марксизм" реформистов (a la Поль Фор, Ж.Лонге и пр.), а подлинный марксизм, восстановленный Лениным и применяемый им к основным вопросам эпохи империализма; что они опираются на опыт Октябрьской революции, развитый в решениях первых четырех конгрессов Коминтерна; что они солидарны с той теоретической и политической работой, которую проделала "левая оппозиция" Коминтерна (1923-1932), наконец, что они стоят под знаменем борьбы за Четвертый Интернационал. В политике имя есть знамя. Кто откажется сегодня от революционного имени в угоду Леону Блюму и К°, тот столь же легко откажется завтра от красного знамени в пользу трехцветного57. Совершенно аналогичную политическую ошибку делает Пивер и в вопросе о новом Интернационале, когда он провозглашает право каждого социалиста надеяться на лучший Интернационал - "avec ou sans changement de numraux"58. Эта не очень уместная ирония насчет "номера" (вполне, увы, в духе филистеров из SAP) представляет политическую ошибку того же типа, что и ирония насчет "этикетки". Политически вопрос стоит так: может ли мировой пролетариат вести с успехом борьбу против войны, фашизма, капитализма под руководством реформистов или сталинцев (т. е. советской дипломатии)? Мы отвечаем: не может. Второй и Третий Интернационалы исчерпали себя и стали помехами на пути революционной борьбы. "Реформировать" их нельзя, так как весь состав руководства в корне враждебен задачам и методам пролетарской революции. Кто понял до конца крушение двух старых Интернационалов, тот не может не поднять знамя нового Интернационала. "Avec ou sans changement de numraux"? Эта фраза лишена смысла. Не случайно три старых интернационала оказались "перенумерованы". Каждый "номер" означает определенную эпоху, программу и методы действия. Новый интернационал должен явиться не суммой двух трупов, как мечтает старый социалист Жиромский, обнаруживший в себе неожиданное призвание "защищать СССР", а живым отрицанием этих трупов и в то же время продолжением совершенной ими исторической работы. Другими словами: дело идет о Четвертом Интернационале. "Номер" означает здесь определенную перспективу и программу, т. е. знамя. Пусть филистеры иронизируют по этому поводу. Подражать им не следует. Неприязнь к "этикеткам" и "номерам" в политике так же вредна, как неприязнь к точным терминам в науке. В том и другом случае мы имеем перед собою безошибочный симптом недостаточной ясности в самих мыслях. Ссылки на "массы" служат в таких случаях только прикрытием собственных колебаний. Рабочий, который еще верит Вандервельде или Сталину, конечно, будет врагом Четвертого Интернационала. Рабочий, который понял, что Второй и Третий Интернационалы мертвы для дела революции, немедленно станет под наше знамя. Именно поэтому было бы преступлением прятать это знамя под стол. * Пивер ошибается, когда думает, будто большевизм непримирим с существованием фракций. Принцип большевистской организации есть демократический централизм, обеспечивающий полную свободу критики и группировок, как и железную дисциплину действия. История большевистской партии есть в то же время история внутренней борьбы идей, группировок и фракций. Правда, весною 1920 г.59, в момент страшного кризиса, голода, холода, острого недовольства масс, Х съезд большевистской партии, насчитывавшей к тому времени уже 17 лет существования, запретил фракции. Но мера эта считалась самими инициаторами исключительной, временной, и применялась ЦК в высшей степени осторожно и эластично. Действительное подавление фракций началось лишь с победой бюрократии над пролетарским авангардом и скоро привело к фактической смерти партии. Четвертый Интернационал, разумеется, не потерпит в своих рядах механической "монолитности". Наоборот, он имеет одной из важнейших своих задач возродить на более высоком историческом уровне революционную демократию пролетарского авангарда. Большевики-ленинцы рассматривают себя как одну из фракций строящегося Интернационала. Они вполне готовы работать рука об руку с другими действительно революционными фракциями. Но они категорически отказываются приспосабливать свою политику к психологии оппортунистических клик и отрекаться от собственного знамени. Л.Троцкий 7 августа 1935 г. [Письмо Ф.Броквею] Дорогой тов. Феннер Броквей, Я очень рад тому, что товарищ Айзекс удовлетворил Вас своими сообщениями о Китае. Он действительно хорошо осведомлен о положении в стране и очень добросовестно относится к собиранию материалов, что, увы, встречается не часто. Большое спасибо за присылку "Нью Лидер". Я получал и раньше Вашу газету, но неправильно, через Париж, с большими запозданиями. Во всяком случае, я внимательно следил за "Нью Лидер", особенно в течение последних месяцев. Не так давно я получил брошюрку "What the ILP stands for"60, в которой собраны важнейшие документы Вашей партии. Плодом моего изучения этих документов явилась статья для нашего американского органа "Нью Интернэйшенал"61. Я надеюсь, что Вы получаете это издание. Во всяком случае, я попрошу немедленно выслать Вам несколько оттисков статьи, как только она будет переведена и напечатана. Статьи "Нью Лидер" по вопросу о нападении Муссолини на Эфиопию и, в частности, по вопросу о политике британского правительства в этом деле, прекрасны. Если развивать основную идею этих статей до конца, то получится политика Ленина и Либкнехта во время войны. Лучших образцов мы найти не можем. Но... эта политика совершенно несовместима, на мой взгляд, с нынешним отношением НРП к Коминтерну и его британской секции. Резолюции 17-го конгресса представляют наиболее злокачественную из всех социал-патриотических отрав. Думать, что можно создать Интернационал совместно с этими отравителями, значит фактически прикрывать социал-патриотизм новейшего и опаснейшего образца. Не случайно Ленин и Либкнехт уже в начале войны провозгласили необходимость Третьего Интернационала: Ленин - в 1914 году, Либкнехт - в 1915 г. Борьба против войны может быть только интернациональной. В вопросе об Интернационале нет места ни иллюзиям, ни дипломатии. Простите, что я позволил себе высказаться по вопросу, по которому Вы вовсе не спрашивали моего мнения. Моя критика НРП продиктована отнюдь не какой-либо предвзятой враждебностью, а наоборот, сочувственным вниманием к ее эволюции и искренним желанием ее успеха на пути революционного марксизма. Надвигающаяся война может временно изолировать интернационалистов и создать для них тягчайшие условия политического существования. Выдержать бешеный напор буржуазного общественного мнения (не говорю уж о репрессиях) они смогут лишь при наличии двух условий: а) полной ясности своих позиций, б) тесной интернациональной связи между собою. С братским приветом Л.Троцкий 17 сентября 1935 [г.] Британская независимая рабочая партия и борьба за Четвертый Интернационал На полдороге Если исключить голландскую Революционно-социалистическую партию, стоящую под знаменем IV Интернационала, то можно с уверенностью сказать, что среди партий, примыкающих к Амстердамско-Лондонскому бюро, британская НРП стоит на левом фланге. В отличие от САП, которая за последний период сдвинулась вправо, в сторону вульгарнейшего мелкобуржуазного пацифизма, НРП проделала, несомненно, серьезное развитие влево. Разбойничий поход Муссолини на Эфиопию обнаружил это с несомненностью. По вопросу о Лиге Наций, о роли в ней британского империализма и о "мирной" политике Лейбор Парти "Нью Лидер" опубликовал, пожалуй, лучшие статьи во всей рабочей печати. Но если одна ласточка не делает весны, то и несколько хороших статей еще не определяют политику партии. По вопросу о войне сравнительно легко занять "революционную" позицию; но крайне трудно сделать из этой позиции все необходимые теоретические и практические выводы. Между тем к этому именно сводится задача. Скомпрометированный опытом 1914-1918 годов, социал-патриотизм нашел сейчас новый источник питания в виде сталинизма. Буржуазный шовинизм получает благодаря этому возможность развить бешеную атаку против революционных интернационалистов. Колеблющиеся элементы, так называемые центристы, неизбежно капитулируют перед натиском шовинизма накануне войны или в начале ее. Разумеется, они будут прикрываться при этом ссылкой на "единство", на необходимость не отрываться от массовых организаций и проч. Формулы лицемерия, которые служат центристам для прикрытия их трусости перед буржуазным общественным мнением, очень разнообразны, но назначение их одно: прикрыть капитуляцию. "Единство" с социал-патриотами - не временное сосуществование с ними в общей организации в целях борьбы с ними, а единство как принцип есть единство с собственным империализмом и, следовательно, открытый разрыв с пролетариатом других национальностей. Центристский принцип единства во что бы то ни стало есть подготовка самого злокачественного раскола по линиям империалистических противоречий. Мы видим уже сегодня во Франции, как группа "Спартак", переводящая идеи САП на французский язык, проповедует во имя "единства" с массами политическую капитуляцию перед Блюмом, который был и остается главным агентом французского империализма в среде рабочего класса. После разрыва с Лейбор Парти НРП вступила в близкую связь с британской компартией и через нее с Коминтерном. Острые денежные затруднения, которые испытывает "Нью Лидер" и сейчас, показывают, что НРП сумела сохранить свою полную материальную независимость от советской бюрократии и ее методов коррупции. Этому можно только радоваться. Тем не менее связь с компартией не прошла бесследно: наперекор своему имени НРП не стала действительно независимой, а превратилась как бы в довесок к Коминтерну. Она не уделяла необходимого внимания массовой работе, которая невозможна вне профессиональных союзов и Лейбор Парти; взамен этого она увлекалась Амстердам-Плейельским маскарадом, Антиимпериалистической лигой и другими суррогатами революционной работы. В результате она представлялась рабочим коммунистической партией второго сорта. Столь невыгодное положение НРП не было случайным: оно определялось отсутствием у нее твердой принципиальной базы под ногами. Ни для кого не секрет, что сталинизм долго импонировал вождям НРП своими штампованными формулами, которые представляют жалкий бюрократический фальсификат ленинизма. Попытка, которую сделал свыше двух лет тому назад автор этих строк объясниться с вождями НРП в нескольких статьях и письмах, не привела к результату: наша критика Коминтерна казалась, несомненно, в тот период вождям НРП "предвзятой" и продиктованной "фракционными", пожалуй, даже "личными" мотивами. Не оставалось ничего другого, как предоставить слово времени. Последние два года были для НРП бедны успехами, но богаты опытом. Социал-патриотическое вырождение Коминтерна, прямое последствие теории и практики "социализма в отдельной стране", стало из предвидения живым и неоспоримым фактом. Поняли ли вожди НРП смысл этого факта? Готовы ли и способны ли они сделать из него все необходимые выводы? От ответа на этот вопрос зависит дальнейшая судьба НРП. От пацифизма к пролетарской революции - такова, несомненно, общая тенденция развития НРП. Но это развитие далеко еще не нашло законченной программы. Хуже того, не без влияния старых и опытных оппортунистических комбинаторов из немецкой САП, вожди НРП как бы остановились на полдороге и топчутся на месте. В следующих ныне критических строках мы хотим остановиться преимущественно на двух вопросах: на отношении НРП ко всеобщей стачке в связи с борьбой против войны и на позиции НРП в вопросе об Интернационале. И там, и здесь мы найдем элементы половинчатости: в вопросе о всеобщей стачке половинчатость принимает форму безответственной радикальной фразы; в вопросе об Интернационале - половинчатость останавливается перед радикальным решением. Между тем марксизм и ленинизм, как его прямое продолжение, совершенно не мирятся ни со склонностью к радикальной фразе, ни с боязнью радикальных решений. Различные категории всеобщей стачки Вопрос о всеобщей стачке имеет длинную и богатую историю, как теоретическую, так и практическую. Между тем вожди НРП действуют так, как если бы им первым пришла в голову мысль о всеобщей стачке в качестве средства предотвратить войну. В этом их величайшая ошибка. Именно в вопросе о всеобщей стачке нельзя импровизировать. Мировой опыт борьбы за последние 40 лет в самом основном подтвердил то, что говорил о всеобщей стачке Энгельс в конце прошлого века, главным образом на основании опыта чартистов, отчасти бельгийцев. Предупреждая австрийских социал-демократов против слишком легкого отношения ко всеобщей стачке, Энгельс писал Каутскому 3 ноября 1893 г.: "Ты сам говоришь, что баррикады устарели (они могут, однако, снова стать полезными, когда армия на 1/2 или на 2/5 станет социалистической, и дело будет идти о том, чтоб дать ей возможность повернуть штыки), но политическая стачка должна либо сейчас же победить, одной только угрозой (как в Бельгии, где армия была очень шаткой), или же должна закончиться колоссальным фиаско, или наконец прямо вести на баррикады"62. Эти сжатые строки дают, кстати сказать, замечательное выражение взглядам Энгельса на ряд вопросов. Сколько было споров по поводу знаменитого предисловия Энгельса к марксовой "Классовой борьбе во Франции" (1895 г.)63 - предисловия, смягченного и урезанного в свое время в Германии по цензурным соображениям. Сотни и тысячи раз филистеры разных мастей утверждали за последние 40 лет, будто "сам Энгельс" раз навсегда отверг старые, "романтические" методы уличного боя. Но незачем обращаться к прошлому: достаточно прочитать сегодняшние необыкновенно невежественные и плоские писания на этот счет Поля Фора, Леба64 и проч., для которых уже самый вопрос о вооруженном восстании есть "бланкизм". Между тем, если Энгельс что отвергал, так это, во-первых, путчи, т. е. несвоевременные вспышки небольшого меньшинства, и, во-вторых, устарелые, т. е. несоответствующие новым техническим условиям, формы и методы уличного боя. В цитируемом письме Энгельс мимоходом, как бы говоря о чем-то само собой разумеющемся, поправляет Каутского: баррикады "устарели" лишь в том смысле, что буржуазная революция отошла в прошлое, а для социалистических баррикад время еще не настало. Нужно, чтобы армия на 1/3 или, еще лучше, на 2/5 (конечно, эти цифры даны лишь для иллюстрации) прониклась симпатиями к социализму, тогда восстание не будет "путчем", тогда баррикада снова получит права гражданства, - конечно, не баррикада 1848 года, а новая "баррикада", но служащая той же цели: задержать наступление армии на рабочих, дать солдатам возможность и время почувствовать силу восстания и тем самым создать наиболее выгодные условия для перехода армии на сторону восставших. Как далеки эти строки Энгельса - не юноши, а 73-летнего старика! - от тупоумного и реакционного отношения к баррикаде как к "романтике". Каутский удосужился опубликовать это замечательное письмо только теперь, в 1935 г.! Без прямой полемики с Энгельсом, которого он до конца никогда не понимал, Каутский в особом примечании самодовольно поясняет, что сам он в конце 1893 года опубликовал статью, в которой "развивал выгоды демократически-пролетарского метода борьбы в демократических странах по сравнению с политикой насилия". Эти слова о "выгодах" (будто пролетариат имеет свободу выбора!) звучат особенно хорошо в наши дни, когда политика Веймарской демократии, не без участия Каутского, раскрыла до конца все свои... невыгоды. Чтобы не оставлять никакого места для сомнений о своем отношении ко взглядам Энгельса, Каутский присовокупляет: "Я выступал за ту самую политику, которую я отстаиваю сегодня." Чтобы отстаивать "ту самую политику", Каутскому пришлось только перейти в чехословацкое подданство65: кроме паспорта, ничто не изменилось. Но вернемся к Энгельсу. В отношении политической стачки он различает, как мы видели, три случая: 1) Правительство пугается всеобщей стачки и уже в самом начале, не доводя дела до открытого столкновения, идет на уступки. Энгельс указывает на "шаткое" состояние армии в Бельгии как на основное условие успеха бельгийской всеобщей стачки (1893 г.). Нечто подобное, но в более грандиозном масштабе, произошло в России в октябре 1905 года. После несчастного исхода русско-японской войны царская армия была или, по крайней мере, казалась крайне ненадежной. Смертельно напуганное стачкой петербургское правительство пошло на первые конституционные уступки (манифест 17 октября 1905 г.)66. Совершенно очевидно однако, что, не прибегая к решающим боям, правящий класс может пойти лишь на такие уступки, которые на затрагивают основ его господства. Так именно и обстояло дело в Бельгии и в России. Возможны ли такие случаи в будущем? Они неизбежны в странах Востока. Они менее вероятны, вообще говоря, в странах Запада, хотя вполне возможны и здесь как частные эпизоды развертывающейся революции. 2) Если армия достаточно надежна и правительство чувствует себя уверенно; если политическая стачка провозглашена сверху и в то же время рассчитана не на решающие бои, а на "испуг" врага, то она легко может оказаться простой авантюрой и обнаружить свою несостоятельность. К этому надо прибавить: после первых опытов всеобщей стачки, которые самой новизной своей действовали на воображение как народных масс, так и правительств, прошло - если оставить в стороне полузабытых чартистов - несколько десятилетий, в течение которых стратеги капитала накопили огромный опыт. Вот почему всеобщая стачка, особенно в старых капиталистических странах, требует тщательного марксистского учета всех конкретных обстоятельств. 3) Остается, наконец, та всеобщая стачка, которая, по выражению Энгельса, "прямо ведет на баррикады". Такого рода стачка может дать как полную победу, так и поражение. Но уклонение от боя, когда бой навязывается объективной обстановкой, ведет неизбежно к самому гибельному и деморализующему из всех возможных поражений. Исход революционной, инсуррекционной всеобщей стачки67 зависит, конечно, от соотношения сил, в состав которого входит очень большое число факторов: классовое расчленение общества, удельный вес пролетариата, настроение низов мелкой буржуазии, социальный состав и политические настроения армии и проч. Не последнее место в числе условий занимает, однако, правильное революционное руководство, ясное понимание условий и методов всеобщей стачки и ее перехода в открытую революционную борьбу. Классификацию Энгельса не надо, разумеется, брать догматически. В нынешней Франции вопрос, несомненно, идет не о частичных уступках, а о власти: революционный пролетариат или фашизм? Рабочие массы хотят борьбы. Но руководство тормозит, обманывает и деморализует рабочих. Всеобщая стачка может вспыхнуть так же, как вспыхнули движения в Тулоне и Бресте. В этих условиях, независимо от своего непосредственного результата, всеобщая стачка будет, конечно, не "путчем", а необходимым этапом в борьбе масс, необходимым средством освободиться от предательского руководства и создать в самом рабочем классе предварительные условия победоносного восстания. В этом смысле вполне правильна политика французских большевиков-ленинцев, выдвинувших лозунг всеобщей стачки и выясняющих условия ее победы. Против этого лозунга выступают спартакисты, французские кузены САП, которые уже теперь, в начале борьбы, начинают играть роль штрейкбрехеров. Следует прибавить, что Энгельс не указал еще одной "категории" всеобщей стачки, образец которой дали нам Англия, Бельгия, Франция, как и некоторые другие страны: дело идет о таких случаях, где руководители стачки заранее, т. е. до боя, сговариваются о ее ходе и исходе с классовым врагом. Парламентарии и тре-юнионисты видят в известный момент необходимость дать выход накопившемуся возмущению масс или попросту вынуждены вприпрыжку примкнуть к движению, которое вспыхнуло помимо них. В таких случаях они забегают с черного крыльца к правительству и берут у него разрешение на руководство всеобщей стачкой, причем обязуются закончить ее как можно скорее и без повреждения государственной посуды. Иногда, далеко не всегда, им удается при этом выторговать заранее ничтожные уступки, которые должны служить для них самих фиговым листком. Так действовал Генеральный совет британских тред-юнионов (T.U.C.)68 в 1926 г. Так действовал в 1934 г. Жуо. Так они будут действовать и впредь. Разоблачение этих бесчестных махинаций за спиной борющегося пролетариата входит необходимой частью в подготовку всеобщей стачки. Всеобщая стачка как средство задержать войну ("to stop war")69 К какому же из типов относится та всеобщая стачка, которую НРП намечает специально на случай мобилизации, как средство приостановить войну в самом начале?70 Скажем заранее: к самому непродуманному и самому несчастному из всех возможных типов. Мы не хотим этим сказать, что революция ни в каком случае не может совпасть с мобилизацией или с началом войны. Если в стране развивается широкое революционное движение; если во главе его стоит революционная партия, пользующаяся доверием масс и способная идти до конца; если потерявшее голову правительство, несмотря на революционный кризис или именно вследствие такого кризиса, бросается очертя голову в военную авантюру, то мобилизация может послужить могущественным толчком для масс, привести ко всеобщей стачке железных дорог, к братанию мобилизованных с рабочими, к захвату важных узловых пунктов, к столкновению восставших с полицией и реакционными частями войска, к учреждению местных советов рабочих и солдат, наконец, к полному низвержению правительства и, следовательно, к предотвращению войны. Такой случай теоретически возможен. Если "война, - по словам Клаузевица, - есть продолжение политики другими средствами", то и борьба против войны есть продолжение всей предшествующей политики революционного класса и его партии. Отсюда вытекает: всеобщая стачка может встать в порядок дня как средство борьбы против мобилизации и войны только в том случае, если все предшествующее развитие страны поставило революцию и вооруженное восстание в порядок дня. Взятая же как "специальное" средство борьбы против мобилизации, всеобщая стачка явится чистой авантюрой. Если оставить в стороне возможный, но все же исключительный случай, когда правительство бросается в войну, чтобы спастись от непосредственно угрожающей революции, то останется как общее правило, что как раз до, во время и после мобилизации правительство чувствует себя наиболее сильным и, следовательно, наименее склонным позволить запугать себя всеобщей стачкой. Патриотические настроения, сопровождающие мобилизацию, в сочетании с военным террором делают само проведение всеобщей стачки, по общему правилу, безнадежным. Наиболее отважные элементы, которые, не учтя обстановки, рванутся в борьбу, окажутся раздавленными. Поражение и частичное истребление авангарда надолго затруднит революционную работу в атмосфере недовольства, порождаемого войною. Вызванная искусственно стачка должна неизбежно оказаться путчем и помехой на пути революции. В своих тезисах, принятых в апреле 1935 г., НРП пишет: "Политика партии имеет в виду всеобщую стачку, чтобы остановить войну, и социальную революцию на случай, если война произойдет." Поразительно точное, но - увы - совершенно фиктивное обязательство! Всеобщая стачка здесь не только отделяется от социальной революции, но и противопоставляется ей как специфическое средство "остановить войну". Это старая концепция анархистов, давно разбитая жизнью. Всеобщая стачка без победоносного восстания не может "задержать войну". Если в условиях мобилизации невозможно восстание, то невозможна и стачка. В одном из следующих параграфов читаем: "НРП вызовет всеобщую стачку против британского правительства, если эта страна окажется каким бы то ни было путем вовлечена в нападение на Советский Союз..." Если всеобщей стачкой можно предупредить всякую войну, то тем более, конечно, нужно приостановить войну против СССР. Но мы здесь входим в царство иллюзий: вписать в тезисы всеобщую стачку в качестве наказания за определенное уголовное преступление правительства значит впасть в грех радикальной фразы. Если бы всеобщую стачку можно было вызвать по желанию, то лучше всего было бы вызвать ее сегодня, чтобы помешать британскому правительству душить Индию и сотрудничать с Японией в удушении Китая. Вожди НРП ответят нам, конечно, что они не в силах это сделать. Но ничто не дает им права обещать, будто они окажутся в силах вызвать всеобщую стачку в день мобилизации. А если смогут, то почему ограничиваться стачкой? На самом деле поведение партии во время мобилизации вытечет из ее предшествующих успехов и изо всей обстановки в стране. Целью же революционной партии должна явиться не изолированная всеобщая стачка как специальное средство "остановить войну", а пролетарская революция, в которую всеобщая стачка войдет неизбежным или весьма вероятным составным элементом. Н.Р.П. и Интернационал НРП порвала с Лейбор парти главным образом ради независимости своей парламентской фракции. Мы не входим здесь в обсуждение вопроса, правилен ли был разрыв в данный момент и извлекла ли из него НРП ожидавшиеся ею выгоды. Мы думаем, что нет. Но остается фактом, что для всякой революционной организации в Англии отношение к массам, к классу почти совпадает с отношением к Лейбор парти, опирающейся на трэд-юнионы. Вопрос о том, действовать ли в данное время внутри Лейбор парти или вне ее, не есть принципиальный вопрос, а вопрос реальных возможностей. Во всяком случае, без сильной фракции внутри трэд-юнионов, а следовательно, и внутри Лейбор парти, НРП и сегодня обречена на бессилие. Между тем НРП в течение долгого времени придавала гораздо большее значение "единому фронту" с ничтожной компартией, чем работе в массовых организациях. Политику оппозиционного крыла в Лейбор парти вожди НРП считают неправильной по совершенно неожиданным соображениям: хотя "они (оппозиционеры) критикуют руководство и политику партии, но, ввиду сплошных голосований (коллективных мандатов) и формы организации партии они не могут изменить ни личного состава, ни политики Исполнительного комитета и парламентской фракции в течение такого срока, чтобы оказать сопротивление реакции, фашизму и войне" (стр. 8). Политика оппозиции Лейбор парти из рук вон плоха. Но это значит лишь, что нужно противопоставить ей внутри Лейбор парти другую, правильную, марксистскую политику. Это нелегко? Конечно! Но надо уметь до поры до времени скрывать свою работу от полицейских глаз лорда Ситрина и его агентов. Марксистской фракции не удастся изменить структуру и политику Лейбор парти? С этим мы совершенно согласны: бюрократия не сдастся. Но революционерам может и должно удаться, действуя извне и изнутри, завоевать десятки и сотни тысяч рабочих. Критика, которую НРП направляет против левой фракции в Лейбор парти, имеет явно искусственный характер. С гораздо большим основанием можно сказать, что маленькая НРП, связавшись со скомпрометированной компартией и тем отдалившись от массовых организаций, не имеет никаких шансов превратиться в массовую партию "в течение такого срока, чтобы оказать сопротивление капиталистической реакции, фашизму и войне". В национальных рамках НРП считает, таким образом, необходимым независимое существование революционной организации уже в данную минуту. Марксистская логика требует, казалось бы, перенести это рассуждение также и на интернациональную арену. Борьба против войны и за революцию немыслима вне Интернационала. Если НРП считает необходимым свое собственное существование рядом с компартией и, следовательно, против компартии, то тем самым она признает необходимость создания - против Коминтерна - нового Интернационала. Но этого вывода НРП не смеет сделать. Почему? Если бы НРП считала, что Коминтерн возможно реформировать, она обязана была бы вступить в его ряды, чтобы работать над этой реформой. Если же НРП убедилась, что Коминтерн неисправим, тогда она обязана вместе с нами приступить к борьбе за Четвертый Интернационал. НРП не делает ни того, ни другого. Она останавливается на полдороге. Она намерена поддерживать "дружеское сотрудничество" с Коминтерном. Если она будет приглашена на ближайший конгресс Коминтерна - так буквально гласят апрельские тезисы этого года! - она будет там защищать свою позицию и интересы "единства революционного социализма". НРП ждала, следовательно, "приглашения" в Интернационал. Это значит, что по отношению к Интернационалу у нее психология гостя, а не хозяина. Но Коминтерн не пригласил НРП. Что же делать после этого? Надо прежде всего понять, что действительно независимые рабочие партии - независимые не только от буржуазии, но и от обоих обанкротившихся Интернационалов - могут строиться не иначе, как в тесной международной связи друг с другом, на основе одних и тех же принципов, при условии живого обмена опытом и бдительного взаимного контроля. Мысль о том, что раньше должны сложиться национальные партии (Какие? На каких основах?) и лишь затем сплотиться в новый интернационал (как же обеспечить при этом их общую принципиальную базу?), представляет собою карикатурный отголосок истории Второго Интернационала: и Первый, и Третий Интернационалы строились иначе. Ныне же, в условиях империалистической эпохи, после того, как пролетарский авангард всех стран мира проделал гигантский общий опыт многих десятилетий, в том числе и опыт крушения двух Интернационалов, абсолютно немыслимо строить новые, марксистские, революционные партии вне прямой связи с таким же строительством в других странах. А это и есть строительство Четвертого Интернационала. "Интернациональное бюро рев[олюционно]-соц[иалистического] единства" (I.A.G.) Правда, НРП имеет в резерве некое интернациональное объединение: Лондонское бюро (I.A.G.). Есть ли это начало нового Интернационала? Нет, ни в каком случае. НРП решительнее всех других участников высказывается против "раскола": недаром же бюро отколовшихся организаций написало на своем знамени... "единство". С кем? Сама НРП очень желала бы, чтобы все революционно-социалистические организации и все секции Коминтерна объединились в один общий Интернационал и чтобы этот Интернационал имел хорошую программу. Добрыми пожеланиями вымощен ад. Позиция НРП тем более безнадежна, что внутри самого лондонского объединения никто ее не разделяет. С другой стороны, Коминтерн, сделав из теории социализма в отдельной стране социал-патриотические выводы, ищет ныне союза с сильными реформистскими организациями, а вовсе не со слабыми революционными группами. Апрельские тезисы НРП утешают нас: "Зато они (т. е. другие организации лондонского объединения) согласны, что вопрос о новом интернационале является ныне теоретическим (!) и что форма (!), которую примет восстановленный интернационал, будет зависеть от событий (!) и от развития действительной борьбы рабочего класса" (стр. 20). Замечательное рассуждение! НРП предлагает объединить "революционно-социалистические организации" с секциями Коминтерна; но ни те, ни другие не желают и не могут желать этого объединения. "Зато", утешает себя НРП, революционно-социалистические организации согласны... с чем? С тем, что сейчас еще нельзя предвидеть, какую "форму" примет восстановленный Интернационал. По этому поводу сам вопрос об Интернационале ("Пролетарии всех стран, объединяйтесь!") объявляется "теоретическим". С таким же правом можно объявить теоретическим вопрос о социализме, ибо неизвестно, какую форму он примет; к тому же социалистическую революцию нельзя совершить при помощи "теоретического" Интернационала. Вопрос о национальной партии и вопрос об Интернационале стоят для НРП в двух разных плоскостях. Опасность фашизма и войны требует, как мы слышали, немедленной работы над созданием национальной партии. Что же касается Интернационала, то это вопрос... "теоретический". Ни в чем другом оппортунизм не обнаруживается так явно и неоспоримо, как в этом принципиальном противопоставлении национальной партии и Интернационала. Знамя "революционно-социалистического единства" должно лишь прикрыть зияющий пробел в политике НРП. Не вправе ли мы сказать, что Лондонское объединение есть временный приют для колеблющихся, для беспризорных, или для тех, кто надеется быть "приглашенными" в один из существующих Интернационалов? Н.Р.П. и Коминтерн Признавая за компартией "революционный и теоретический базис", НРП отмечает в ее поведении "сектантство". Эта характеристика поверхностна, одностороння, в основе своей прямо не верна. О каком "теоретическом базисе" говорит НРП? О "Капитале" Маркса, о сочинениях Ленина, о резолюциях первых конгрессов Коминтерна или же об эклектической программе Коминтерна, принятой в 1928 г., о злосчастной теории "третьего периода" и "социал-фашизма", наконец, о последних социал-патриотических откровениях? Вожди НРП делают вид (по крайней мере, так было до вчерашнего дня), будто Коминтерн сохранил теоретическую базу, заложенную Лениным. Они отождествляют, другими словами, ленинизм и сталинизм. Правда, они не решаются сказать это прямо. Но, обходя молчком огромную критическую борьбу, которая развернулась сперва внутри Коминтерна, а затем за его пределами; отказываясь изучить борьбу "левой оппозиции" (большевиков-ленинцев) и определить к ней свое отношение, вожди НРП оказываются в области вопросов мирового движения отсталыми провинциалами. Этим они отдают дань худшей из традиций островного рабочего движения. На самом деле никакой теоретической базы у Коминтерна нет. Да и какая может быть теоретическая база, когда вчерашние вожди, как Бухарин, объявляются "буржуазными либералами", вожди третьего дня, как Зиновьев, заключаются в тюрьму, как "контрреволюционеры", а Мануильские, Лозовские, Димитровы, как и сам Сталин, никогда вообще не отягощали себя теоретическими вопросами. Не менее ошибочна фраза насчет "сектантства". Бюрократический центризм, который пытается командовать рабочим классом, не есть сектантство, а специфическое преломление самодержавия советской бюрократии. Обжегши себе пальцы, эти господа сегодня униженно пресмыкаются перед реформизмом и патриотизмом. Вожди НРП поверили на слово вождям САП (плохие советники!) насчет того, что если бы не "ультра-левое сектантство", то Коминтерн стоял бы вполне на высоте. Тем временем Седьмой конгресс71 отказался от последних остатков "ультра-левизны"; но в результате этого Коминтерн не поднялся выше, а опустился еще ниже, потеряв всякие права на самостоятельное политическое существование. Ибо для политики блоков с буржуазией и патриотического развращения рабочих партии Второго Интернационала во всяком случае более пригодны: у них серьезный оппортунистический стаж, и они меньше возбуждают подозрительность буржуазных союзников. Не думают ли вожди НРП, что им после Седьмого конгресса необходимо радикально пересмотреть свое отношение к Коминтерну? Если нельзя реформировать Лейбор парти, то еще неизмеримо меньше шансов реформировать Коминтерн. Тогда не остается ничего другого, как строить новый Интернационал. Правда, в составе коммунистических партий имеется и по сей день немало честных революционных рабочих. Но их-то и надо вывести из трясины Коминтерна на революционную дорогу. "Советы рабочих депутатов" и новый Интернационал НРП включает в свою программу и революционное завоевание власти, и диктатуру пролетариата. После событий в Германии, Австрии и Испании эти лозунги навязываются сами собою. Но это вовсе не значит, что за ними во всех случаях скрывается подлинно революционное содержание. Жиромские всех стран не стесняются сочетать "диктатуру пролетариата" с самым низкопробным патриотизмом, причем подобное шарлатанство все больше входит в моду. Вожди НРП - не социал-патриоты. Но до тех пор, пока они не взорвут мостов к сталинизму, их интернационализм сохранит полуплатонический характер. Апрельские тезисы НРП позволяют нам подойти к тому же вопросу под новым углом зрения. Два особых параграфа тезисов (27 и 28) посвящены будущим британским советам рабочих депутатов. Ничего ошибочного они в себе не заключают. Но необходимо отметить, что советы как таковые являются лишь организационной формой, отнюдь не каким-либо незыблемым принципом. Маркс и Энгельс дали теорию пролетарской революции, в частности на анализе Парижской Коммуны, но ни слова не сказали при этом о советах. В России существовали эсеровские и меньшевистские, т. е. антиреволюционные советы. В Германии и Австрии советы стояли в 1918 г. под руководством реформистов и патриотов и сыграли контрреволюционную роль. Осенью 1923 года в Германии роль советов фактически выполняли заводские комитеты, которые могли бы вполне обеспечить победу революции, если бы не трусливая политика компартии под руководством Брандлера и К°. Таким образом, лозунг советов как организационной формы не имеет сам по себе принципиального характера. Мы не возражаем, разумеется, против включения советов, как "всеохватывающих организаций" (all-inclusive organizations)72 (стр. 11) в программу НРП. Нужно только, чтоб этот лозунг не стал фетишем, или еще хуже - пустой фразой, как у французских сталинцев ("власть Даладье!" - "советы повсюду!"). Но нас интересует другая сторона вопроса.  28 тезисов гласит: "Рабочие советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию" (подчеркнуто нами). Приняв это к сведению, сравним отношение НРП к будущим советам и ее же отношение к будущему Интернационалу: ошибочность позиции НРП предстанет перед нами с особой яркостью. В самом деле: по поводу Интернационала мы слышали общие места в духе САП: "Форма, которую примет восстановленный интернационал, будет зависеть от исторических событий и развития действительной борьбы рабочего класса". На этом основании НРП делает вывод, что вопрос об Интернационале является чисто "теоретическим", т. е., на языке эмпириков, нереальным. В то же время нам говорят: "Рабочие советы возникнут в своей окончательной форме в действительном революционном кризисе, но партия должна последовательно подготавливать их организацию". Трудно запутаться более безнадежно! В вопросе о советах и в вопросе об Интернационале НРП применяет прямо противоположные методы рассуждения. В каком же случае она ошибается? В обоих. Тезисы опрокидывают реальные задачи партии с ног на голову. Советы представляют организационную форму, и только форму. "Подготавливать" советы нельзя иначе как посредством правильной революционной политики во всех областях рабочего движения: никакой особой, специфической "подготовки" советов не существует. Совсем иначе обстоит дело с Интернационалом. Если советы могут возникнуть только в условиях революционного кипения миллионных масс, то Интернационал необходим всегда: и в праздники, и в будни, во время наступления, как и отступления, во время мира, как и войны. Интернационал вовсе не есть "форма", как вытекает из ошибочной насквозь формулы НРП. Интернационал есть прежде всего программа и вытекающая из нее система стратегических, тактических и организационных методов. Вопрос о британских советах волею исторических обстоятельств отодвинут на неопределенное время. Вопрос же об Интернационале, как и вопрос о национальных партиях, не может быть отложен ни на один час: это в сущности две разные стороны одного и того же вопроса. Без марксистского интернационала национальные организации, даже самые передовые, обречены на ограниченность, на шатания, на беспомощность; передовые рабочие вынуждены питаться суррогатами интернационализма. Объявлять строительство Четвертого Интернационала "чисто теоретическим", т. е. ненужным делом, - значит трусливо отрекаться от основной задачи нашей эпохи. В этом случае лозунги революции, диктатуры, советов и пр. теряют 9/10 своего значения. Преимущества предвидения над "изумлением" В "Нью Лидер" от 30 августа напечатана прекрасная статья: "Не доверяйте правительству!" (Don t trust government!73). Статья показывает, как опасность "национального единства" надвигается вместе с опасностью войны. В то время как злополучные вожди САП призывают подражать британским пацифистам (буквально!), "Нью Лидер" пишет: "Оно (британское правительство) эксплуатирует в действительности энтузиазм в пользу мира, чтобы подготовить британский народ для империалистической войны". Эти напечатанные жирным шрифтом строки с полной точностью выражают политическую функцию мелкобуржуазного пацифизма: давая платонический выход страху масс перед войной, пацифизм позволяет империализму тем легче превратить эти массы в пушечное мясо. "Нью Лидер" клеймит патриотическую позицию Ситрина и других социал-империалистов, которые (со ссылками на Сталина) садятся верхом на спину Ленсбери74 и других пацифистов. Но та же статья выражает свое "изумление" по поводу того, что британские коммунисты поддерживают политику Ситрина в вопросе о Лиге Наций и ее "санкциях" против Италии (astonishing support of labour line75). "Изумление" статьи представляет ахиллесову пяту всей позиции НРП. Когда какое-нибудь отдельное лицо "изумляет" нас своими неожиданными поступками, то это значит лишь, что мы плохо знаем действительный характер этого лица. Неизмеримо хуже, когда политик вынужден признать свое "изумление" перед действиями политической партии, более того, целого Интернационала: ибо британские коммунисты выполняют лишь постановления Седьмого конгресса Коминтерна. Вожди НРП "изумлены" только потому, что они не сумели понять до сих пор подлинный характер Коминтерна и его секций. Между тем, марксистская критика Коминтерна имеет за собой 12-летнюю историю. С того времени, как советская бюрократия сделала своим символом веры теорию "социализма в отдельной стране" (1924 г.), большевики-ленинцы предсказали неизбежность националистического и патриотического перерождения секций Коминтерна и затем критически прослеживали этот процесс на всех его этапах. Только потому, что вожди НРП игнорировали критику нашего направления, они и оказались застигнуты событиями врасплох. Право "изумляться" перед лицом крупных событий есть прерогатива пацифистского и реформистского мелкого буржуа. Марксист, особенно претендующий на руководящую роль, должен не изумляться, а предвидеть. Не в первый раз в истории, отметим мимоходом, марксистская подозрительность оказалась проницательнее, чем центристская доверчивость. НРП покинула могущественную Лейбор парти из-за ее реформизма и патриотизма. И сейчас, возрождая Вилкинсон, "Нью Лидер" пишет, что независимость НРП полностью оправдывается патриотической позицией Лейбор парти. Но что же сказать тогда о длительном романе НРП с британской компартией, которая идет сейчас в хвосте Лейбор парти? Что сказать о стремлении НРП слиться с Коминтерном, который в социал-патриотическом оркестре играет сейчас первую скрипку? Вы "изумляетесь", товарищи Макстон, Феннер Броквей и др.? Этого мало для руководства партией. Чтобы перестать изумляться, надо критически оценить пройденный путь и сделать выводы на будущее. Еще в августе 1933 года делегация большевиков-ленинцев в особой Декларации официально предложила всем участникам Лондонского объединения, в том числе и НРП, обсудить совме