л "преступление", раздобыл денег, притом с личным самопожертвованием, и заставил выпустить номер через неделю. Я от всей души аплодирую Раймону и возмущаюсь вами, которые говорили: как-де можно в 24 часа пересмотреть решение, переделать все и пр. Раймон революционер, а те, которые критиковали его в данном вопросе - ленивые обыватели. Я сужу на основании вашего письма. Никаких других данных у меня нет, повторяю. Что Раймон совершает политические скачки, игнорируя организацию, это недопустимо. Но объяснением. если не оправданием, является то, что остальные ничего не делают, а "критикуют", "руководят" и указывают Раймону на его "недостатки". Кто работает за всех, тот склонен бывает брать на себя и решение за всех. Вы пишете об экспедиции "Веритэ" в самом пренебрежительном тоне. А кто же в этом виноват? Я уж не говорю о том, что издание "Бюллетеня" поставлено еще более неряшливо. Но если уж вы говорите не о "Бюллетене", а о "Веритэ", то хорошо было бы рассказать, что вами было сделано для упорядочения дел в экспедиции "Веритэ". Кого вы привлекли к этому? Сколько часов сами провели над этим делом? Предложили ли "критикам" и "руководителям" засучить рукава и засесть в экспедицию? Да или нет? Только так я привык ставить вопросы в революционной среде. Перечитайте письма и воспоминания, как Ленин за границей издавал "Социал-демократ"114. Я вспоминаю, как мы с Иоффе издавали в Вене "Правду"115, сидя по 24 часа в сутки над корректурой, над техникой, над упаковкой, над перепиской, входя во все детали, заботясь о том, чтобы не было ни одной опечатки в газете, ни одной ошибки в адресе. Дилетантская критика "со стороны" только раздражает людей, ведущих серьезную работу, но ничего не дает ни им, ни другим. Вы презрительно говорите о т. Франке, как о мамелюке116. Я не знаю т. Франка лично. Но если он поддерживает Раймона вместо того, чтобы поддерживать дилетантских критиков, то я могу только одобрить его, и буду поступать точно так же, как и он, ни в малейшей степени не закрывая глаз на недостатки Раймона. В нынешнем остром кризисе Лиги есть вина Раймона, но это вина последнего толка. Основные причины восходят глубже, и сейчас, при ретроспективном обзоре, выступают вполне ясно. Левой оппозиции приходилось начинать во Франции не на чистом месте, а на месте, засоренном всякими осколками и мусором. Левая оппозиция была скомпрометирована заранее целым рядом "сочувствующих" групп. Тем важнее и необходимее было взять сразу ясный и отчетливый курс в отношении партии, Коминтерна, синдикатов и пр. Вместо этого "Веритэ" по самым основным вопросам держала себя уклончиво, двусмысленно или прямо антимарксистски. Каждая из отдельных статей, фраз и пр. казалась сама по себе сравнительно невинной и вызывала с моей стороны отповедь в частном письме. Но все-таки эти факты (блок с Тарби, двусмысленное отношение к Монатту, фальшивые заявления относительно партии, неправильное противопоставление национального и интернационального момента и пр. и пр.) ложились во Франции на уже готовую почву предубеждений против левой оппозиции. Вместо того, чтобы расчищать почву от предрассудков, "Веритэ" давала им питание. Вокруг газеты группировались поэтому в значительном числе половинчатые элементы, усталые, путаники, полусиндикалисты или люди, которые не прочь заняться газеткой, но которым революционная борьба совершенно чужда. Эти элементы делали сборы на "Веритэ" и таким путем облегчали свою душу. Кроме того, у "Веритэ" был постоянный фонд. Все это обеспечивало выход газеты. Но старая редакция почти год тому назад хотела перейти на двухнедельное издание, против чего я тогда же горячо протестовал. Смена Правления при всех своих минусах означала все же большой шаг вперед: от дилетантски-обывательской работы к революционной работе. Это, а не что иное, отшатнуло обывательские элементы, прежде чем "Веритэ" получила возможность проложить себе дорогу в более родственную среду. Вот причина острого финансового кризиса, который есть расплата за ошибки старого руководства. Этим я ни в коей мере не хочу одобрять неправильный образ действий Раймона. Но надо же соблюдать пропорции. В то время. когда Раймона травили и готовились даже исключить из Лиги, он вместе с Анри помогал "Веритэ". А что делают теперь Навилль и братия? Они неспособны даже обеспечить правильный выход "Ля Лютт"117. Это не революционеры. Такого рода элементы могут быть полезны в организации при наличии в ней революционного руководства и дисциплины. Сейчас же роль Навилля отрицательная. Это элемент разложения без малейшего творчества, без преданности делу, как делу, а не как арене для собственных упражнений. Резюмирую: 1) Я ни в малейшей мере не разделяю ваших оценок и заключений относительно Лиги, тем более что эти заключения имеют чисто ликвидаторский характер в самом точном и формальном смысле этого слова. 2) В той новой внутренней борьбе, где вы выступаете против Раймона, я поддержу его против вас, ибо это значит поддержать дальнейшее существование Лиги и "Веритэ" против ликвидаторства. 3) Я прошу Секретариат обсудить мое предложение: признать, что существование в Париже не дало до сих пор благоприятных результатов, и что поэтому представляется необходимым перенести Секретариат в такой пункт, где он мог бы выполнять свои прямые обязанности. По этому последнему пункту я не выступлю открыто до получения официального заключения Секретариата. Письма по поводу поездки Навиля в Лондон я не получал. Очевидно, оно пропало. [Л.Д.Троцкий] [Письмо Л.Л.Седову]118 2 июня 1931 г. Милый Лева! Посылаю тебе копию моего письма Миллю119. Содержание его письма будет тебе ясно из моего ответа. Хорошо будет, если ты переведешь в Париж (или изложишь) ту часть письма, которая говорит о кризисе "Веритэ". Скйчас Раймона надо безусловно поддержать против этих гнилых и разлагающих настроений. Что касается "Бюллетеня", то Милль пишет, что он очень рад переносу немецкого издания в Берлин. Возможно, он рисует себе дело так, что вы будете в Берлине дожидаться готового текста, вроде какого-то меморандума по немецеким делам, который он обещает собраться начать обдумывать. Мой совет - действовать совсем иначе. В кратчайший срок составить готовый номер "Бюллетеня", послать эжкспрессом в Париж и потребовать ответа по телефону или телеграммой. На этих мягкотелых нужен нажим, чтобы они почувствовали, наконец, что есть вопросы, которыми шутить нельзя. На переписку с Миллем я потратил колоссальное количество времени, а от него все отскакивает бесследно. Не можете ли вы в Берлине найти испанца, чтобы от имени немецкого издания "Бюллетеня" вступить в переписку с испанскими товарищами, а, главное, чтобы можно было в Берлине переводить рукописи и письма на испанский язык, так как переписка через Милля совершенно не налаживается. Нет ли в Берлине китайцев-коммунистов или сочувствующих среди студентов? Если иметь в перспективе перенесение "Бюллетеня", а, может быть, и Секретариата, то надо выйти за "чисто немецкие" пределы и подготовить хотя бы маленькую интернациональную среду. Кстати, связь с Китаем оборвалась совершенно. Последнее письмо мое Чен Дусю вернулось обратно. Я объясняю это какими-либо жестокими репрессиями, обрушившимися на левую оппозицию. Опять-таки из Берлина возможно наладить связь лучше, чем из Парижа. Вообще Берлин велик и в нем много всяких очагов, источников и возможностей, о которых маленькие консервативные секты не догадываются и над которыми они не задумываются. Надо в этой области пораскинуть мыслями и проявить инициативу. Еще раз повторяю: случайных и второстепенных вещей для "Истории"120 больше не посылай мне, так как материалами я обеспечен. Крепко тебя обнимаю. Л.Т[роцкий] [Письмо Л.Л.Седову]121 3-е июня 1931 г. Милый Лева, Как раз после моего вчерашнего письма тебе пришло очень отрадное сообщение из Китая; копию прлагаю при сем. То, что китайские товарищи объединились под руководством Чен Дусю122, есть очень хороший признак. Сам Чен Дусю написал двухтомное исследование об экономике Китая. Первый том я получил. На статистических таблицах сделаны переводы словесного текста, что позволит мне ими пользоваться. Я написал Чен Дусю письмо, посланное ему вместе с рукописью проекта платформы по русскому вопросу. По непонятной причине письмо это вернулось неделю тому назад. Наряду с отсутствием каких-либо сведений из Китая это заставило меня предположить, что там происходит жестокий разгром левой оппозиции. К счастью, это предположение не подтвердилось, как свидетельствует прилагамое при сем письмо. Его надо немедленно перевести на немецкий язык и распространить среди левой оппозиции. Цифра организованных: 483 - сама по себе не высока, но если принять во внимание всю обстановку, то ее надо признать весьма отрадной. Свое письмо к Чен Дусю (вернувшееся назад) тоже прилагаю при сем, так как надеюсь на то, что тебе удастся наладить связь с Шанхаем. Писать им можно по-английски, по-французски и, в крайнем случае, по-русски. Есть ли среди них товарищи, знающие немецкий язык, мне неизвестно. Необходимо послать им первывй том "Истории"123 и написать им, что я предоставляю в полное распоряжение Исполнительного комитета оппозиции все свои книги, причем готов доставлять их в рукописи, дабы они могли издавать их прежде, чем какое-либо буржуазное издательство перехватит иностранные переводы. Лучше всего было бы, конечно, если бы можно было найти в Берлине какого-либо китайского студента. Когда-то студент или студентка китайской национальности писал(а) мне из Берлина. Я давал тогда этот адрес Ландау, но у него, кажется, ничего не вышло. М.И.[Певзнер] пошлет тебе этот адрес на всякий случай. Милль пишет, что из Испании от Лакруа123 получились более благоприятные сведения относительно сотрудничества с Нином. Теперь надо, однако, ждать результатов конференции. Обнимаю тебя и желаю бодрости. Лечишься ли? Ты об этом не пишешь. Неужели запустил? Это было бы ужасно...124 Твой Л.Т[роцкий] [Письмо М.Миллю] 4 июня 1931 г. т. Миллю Дорогой товарищ! 1. Очень меня порадовало то обстоятельство, что статья об Испании появилась целиком в одном номере "Веритэ". Это создает базу для кампании. Перевод вполне хорош, и это тоже очень отрадно. 2. Прилагаю при сем новое циркулярное письмо по поводу Испании125. Эту сторону вопроса необходимо осветить. Лакруа я кратко об этом писал. Но раз написать недостаточно. Надо повторять и повторять. Только так можно добиться маленьких результатов. 3. Интересно определить, как будет себя держать Трэн по отношению к нашей постановке вопроса о рабоче-крестьянской диктатуре. Здесь его ахиллесова пята. Если он споткнется на перманентной революции, он неизбежно сползет к сталинцам. Ходом событий рубеж сейчас проходит по этому вопросу. 4. Я не раз писал, что именно во время кризиса Соединенные Штаты покажут Европе свою силу. Гувер126 сажает Францию на финансовый паек. Как бы французские ростовщики ни барахтались, а придется им сесть на оный паек. Я не без удовольствия наблюдаю этот эпизод. Если бы не был так занят, написал бы статью о пайке. Может быть, кто-нибудь это сделает. 5. Кампания по поводу испанской революции есть база для действительного сплочения действительных большевиков-ленинцев как во французской Лиге, так и в международном масштабе. Я твердо рассчитываю при этом на ваше тесное сотрудничество с Раймоном и на сплочение вокруг этого сотрудничества большинства Лиги. Всякая трещина внутри этого большинства могла бы оказаться гибельной. На это не надо закрывать глаза. 6. Из Берлина пишут, что свое преступление в отношении русской оппозиции Ландау-Мюллер продолжают развивать: они посылают по адресам, попавшим в их руки, в Россию циркулярные письма о том, как с ними плохо обращаются. Смешно думать, что письма эти могут произвести хотя бы малейшее впечатление на кого-либо из членов оппозиции. Но в руках Ярославского письма станут материалом для нового маленького скандала. Само по себе это не страшно. Но адресаты писем, несомненно, пострадают. Мы ведем переписку с соблюдением всех необходимых правил осторожности. Ландау и Мюллер никаких правил, разумеется, не соблюдают и могут подвести целый ряд лиц. Я надеюсь, что Секретариат проявит в этом вопросе необходимую энергию. Думаю также, что в известный момент необходима будет соответствующая резолюция Лиги по этому вопросу или хотя бы Правления Лиги. Думаю, что голосование должно быть именным, дабы заставить каждого нести всю полноту ответственности. [Л.Д.Троцкий] Перманентная революция127. Несколько слов к французскому изданию Сложная и несовершенная архитектура этой книги отражает ее судьбу: книга родилась из борьбы за определенное понимание внутренней диалектики революционного процесса и пополнялась в ходе этой борьбы. Читатель, который интересуется только внешним драматизмом революции, лучше всего сделает, если отложит эту книгу в сторону. Для кого же революция не только грандиозное зрелище, но и объективно обусловленное состояние социального кризиса, подчиняющегося своим внутренним законам, тот, может быть, не без пользы прочитает предлагаемые здесь его вниманию страницы. Выпуская эту работу на французском языке, я заранее примиряюсь с обвинениями в догматизме, казуистике, пристрастии к экзогетике128 старых текстов и, главное, в недостатке "ясности". Увы, в отвращении к материалистической диалектике, столь обычном в "левых" кругах Франции, не исключая, разумеется, и ее социалистических рядов, сказывается только консерватизм официальной французской мысли, которая имеет свои глубокие корни в истории французского буржуазного общества. Но мы не сомневаемся, что диалектика исторического процесса справится с идейными навыками французской буржуазии, как и с самой буржуазией. Даже прекрасный в своей законченности французский язык, в шлифовке которого не последнее место занимал такой острый инструмент, как гильотина129, будет силою исторической диалектики снова брошен в большой тигель и переплавится под высокой температурой; ничего не потеряв в своем логическом совершенстве, он приобретет при этом бльшую диалектическую гибкость. В революции языка будет выражаться только новая революция в царстве идеи, которая, в свою очередь, неотделима от революции в царстве вещей. Значительная часть этой книги связана с Россией, с нынешней и прошлой идейной борьбой в ее революционных рядах. Ходом событий эти споры подняты на международную высоту. В этом и только в этом оправдание появления этой теоретико-полемической работы на французском языке. В приложении мы даем три очерка, из которых один посвящен французскому роману о китайской революции130, а два других - анализу развертывающейся на наших глазах испанской революции. Несмотря на различие стран и эпох, одна и та же тема - "перманентная революция" - объединяет в одно целое части этой книги, вопиющие дефекты которой автору яснее, чем кому бы то ни было. Читатель, который остановится в нерешительности на той или другой полемической главе или на перегруженном цитатами экскурсе в историческое прошлое русской марксистской мысли и поставит себе законный вопрос: к чему мне это? - поступил правильно, если, прервав чтение, обратится к заключительным страницам, просвященным Китаю и Испании. Может быть, после этого главы, которые показались ему сперва "доктринерскими" и "казуистическими", предстанут пред ним в менее отталкивающем свете. По крайней мере, автор хотел бы на это надеяться. Л.Троцкий 9 июня 1931 г. Кадикей Предисловие к итальянскому изданию "Испанской революции"131 Я могу лишь горячо приветствовать мысль "новой итальянской оппозиции"132 об издании этой работы на итальянском языке. В переписке с товарищами из новой оппозиции около года тому назад я высказал предположение, что в период ликвидации фашистского режима лозунги демократии могут получить в Италии известное значение. Сейчас, в свете испанских событий, я формулировал бы ту же самую мысль с гораздо большей категоричностью. Испанский опыт не оставляет никакого сомнения в том, что итальянская революция пройдет через более или менее длительное демократическое "вступление", прежде чем войдет в решающий фазис непосредственных боев пролетариата за власть. В течение этого вступительного периода пролетарский авангард ни в коем случае не может повернуться спиною к проблемам демократии. Позиция группы "Прометео", в принципе отвергающей демократические лозунги, выступает в свете испанских событий как теоретически несостоятельная, политически пагубная. Горе тем, которые не учатся на больших фактах истории! Наряду с попыткой осветить на свежем опыте марксистское отношение к лозунгам демократии, центральной темой этой работы является критика мифа нейтральной, междуклассовой, "народной" революции и неклассовой, бесполой, "демократической диктатуры". Этому мелкобуржуазному идолу, которому в Китае принесены были гекатомбы133 пролетарских жертв, руководство Коминтерна пытается ныне воздвигнуть храм в Испании. Мы должны встретить попытку центристской бюрократии во всеоружии. В этой проблеме резюмируется судьба испанской революции. И опять-таки, мне кажется, что итальянские товарищи должны внимательнее, чем кто бы то ни было, следить за развитием великих событий на Пиренейском полуострове. В другой форме, при другом сочетании сил, те же проблемы станут раньше или позже - будем надеяться, что достаточно скоро, - перед пролетариатом Италии. Л.Троцкий 9 июня 1931 г. Кадикей [Письмо М.Миллю] 10 июня 1931 г. т. Миллю. Дорогой товарищ! Получил вчера ваше письмо от 3 июня с приложением протоколов Секретариата. Как обидно, что протоколы рассылаются с таким ужасающим запозданием. Секретариат этим вредит и делу, и себе самому. Я с огромным интересом прочитал протоколы. Представляю себе, что в национальных секциях протоколы должны читаться с жадностью и должны иметь, по крайней мере для руководящих товарищей, крупнейшее воспитательное значение. Вы обвиняете меня в несправедливых нападках. Возможно, что те или другие мои замечания несправедливы. Но как же можно судить о деятельности Секретариата, если последний сам окутывает ее тайной? Деятельность, о которой не знают, в политике равна нулю. В протоколах меня очень порадовала позиция т. Сюзо по ряду острых вопросов. Кстати: получил ли т. Сюзо во время вашего отсутствия мой ответ на его письмо? 1. У меня такое впечатление, что новая итальянская оппозиция слишком осторожно, слишком мягко и выжидательно относится к бордигистам. Я вполне понимаю, что в самом начале нужно было проявить величайший такт, чтобы выяснить, можно ли сработаться с этой группой, доступна ли она аргументам и пр. Но мне кажется, физиономия группы сейчас совершенно выяснилась: это чистейшая культура сектантства, герметически закупоренного и в значительной мере крайне прокисшего. Сектантское высокомерие составляет характерную черту такого рода публики: с одной стороны, они не выносят ни малейшего критического замечания и вмешательства в свои внутренние дела; с другой стороны, они говорят со всеми другими и обо всех других тоном ничем не мотивированного превосходства, нередко с оттенком наглости. Весьма возможно и даже вероятно, что в их среде имеются элементы, которым хотелось бы вырваться на свежий воздух. Но наша чересчур осторожная и выжидательная политика задерживала процесс высвобождения здоровых элементов. Пора положить этому конец. Право же, у нас есть гораздо бльшие задачи, чем тащить на своей спине осколки и отбросы разных изживших себя групп и сект. По отношению к "Прометео" положение особенно ясно, ибо как-никак у них есть своя позиция. В своей работе об Испании я атакую "Прометео" открыто (я имею в виду тот факт, что наша критика появилась только в "Бюллетене"). Тягаться с "Прометео" по поводу их интриг, шашней и пр[очего] не стоит. Гораздо лучше дать ясный и отчетливый бой по принципиальной линии. Они расходятся с нами по всем вопросам, причем имеют тенденцию в каждом вопросе доводить свою позицию до абсурда. Эта группа стоит на пути развития коммунизма в Испании как помеха. Новая оппозиция должна расчистить себе дорогу. Мы должны ей в этом помочь. Позиция самого Бордиги неизвестна. Но мы должны считаться с фактами, как они есть: позиция "Прометео" есть чудовищная смесь анархизма, синдикализма, оппортунизма в консервативно-сектантской оболочке. Вот почему эта группа почти автоматически поддерживает каждую группку, выступающую против нас, в любой части света. С этим надо покончить. Проблемы испанской революции открывают благодарную базу для дискуссии с "Прометео", которая должна принять интернациональный характер. И немецкая оппозиция, и французская должны на своих ближайших конференциях со всей ясностью и непримиримостью высказаться по поводу [...]134 "Прометео", в частности, это будет ударом по группам Ландау и Гурже и затруднит им дальнейшие интриги. Интернациональная конференция должна будет окончательно разрешить вопрос уже в его организационной форме. Я бы очень хотел знать мнение т. Сюзо и его группы по этому вопросу. 2. Вы получили, конечно, письмо китайских товарищей об объединении. Это [важный факт]. Кстати: почему это письмо не напечатано в "Веритэ"? Установление правильной связи с Китаем есть очень важная задача. Вам абсолютно необходимо найти в Париже китайца, который мог бы следить за китайской печатью. Т[оварищ] Чен Дусю выпустил первый том своего труда об экономике Китая: необходимо было бы дать рецензию. Я написал Чен Дусю письмо, но оно почему-то вернулось обратно. 3. В Индии перед нами, несомненно, широкая арена, как и в Китае. Это подтверждается, в частности, докладом Навилля о группе индусов в Англии. Секретариату необходимо было бы иметь особого секретаря по делам Востока, т. е. прежде всего Китая и Индии, затем Индокитая и пр. Я уже поднимал несколько раз этот вопрос. Боюсь, что вы игнорируете Восток, между тем именно там для нас открываются грандиозные возможности, ибо Коминтерн себя безнадежно запутал перед странами Востока метафизикой демократической диктатуры, которая для французов безразлична, а для китайцев и индусов является вопросом жизни и смерти. Я постараюсь на эту тему написать самое простое и популярное письмо к рабочим Индии, которое могло бы иметь характер платформы. К сожалению, я сейчас адски занят своей "Историей"135. 4. Из протоколов ясно, что Секретариат заседает нередко в составе двух лиц. Это не может не вызывать беспокойства национальных секций, ибо в случае расхождения вопросы должны откладываться и пр. Секретариат получает все большее значение. Но именно поэтому он должен иметь бльшую устойчивость. Я снова возвращаюсь к вопросу о том, чтобы пополнить Секретариат до пяти членов или хотя бы подкрепить его двумя кандидатами. 5. Над всеми вопросами господствует, конечно, испанский вопрос в данный момент. Я буду очень рад, если новая итальянская оппозиция издаст мою брошюру по-итальянски. На всякий случай прилагаю при сем маленькое предисловие для итальянского издания136. Но обращаюсь к чисто испанским делам. Мысль т. Сюзо об издании интернационального манифеста по поводу испанской революции великолепна. Манифест должен был бы выйти за подписями всех национальных секций и прежде всего, разумеется, Интернационального Секретариата. Манифест должен был бы дать критику не только официальной партии, но и каталонской федерации137. В ваших корреспонденциях вы взяли по адресу каталонской федерации недостаточно критический тон. Я впервые прочитал в "Лютт де Клясс" тезисы каталонской федерации и поразился путанице в их головах (примечание редакции показалось мне совершенно недостаточным). Для того чтобы критика наша была точной, конкретной, ясной, необходимо добиться того, чтобы испанские товарищи перевели для нас основные документы организаций и групп на французский язык. Эту задачу должен поставить себе Секретариат. Необходимо сейчас же завести при Секретариате архив испанской революции, собирая все важнейшие документы, материалы, вырезки из газет, письма и пр. Помимо всего прочего, мы должны испанскую революцию превратить в академию для международной левой оппозиции. 6. Ей-же-ей, я не склонен обвинять вас как виновника "плохой погоды во Франции" или "частых землетрясений в Японии". Вы чуточку преувеличиваете, что в полемике не возбраняется. Неверно, во-первых, будто я выражал недовольство вашими переводами. Я писал лишь, что, так как дело идет на этот раз о программном документе, а не о статье, то перевод должен быть более тщательным, т. е. я имел просто в виду, что перевод должен быть раз и два тщательно проверен по русскому тексту. Только и всего. Если я высказывался иногда против вашей переводческой работы, то только в том смысле, что она отрывает вас от гораздо более важных задач и приводит к тому, что протокол заседания Секретариата от 31 марта был получен секциями в середине июня. Между тем, если бы протоколы рассылались каждые две недели, они могли бы быть подробнее и, следовательно, поучительнее (хотя и сейчас они очень интересны). 7. Что денежные затруднения задерживают выход "Бюллетеня", это прискорбно. Но почему вы своевременно не обратились ко мне или к Маркину: в тот момент содействие было вполне возможно. Во всяком случае, опубликование и рассылка моего немецкого письма явились лишней тратой сил и средств. Последний "Бюллетень" тоже страшно отстал от событий. 8. Несколько практических замечаний по поводу французских изданий. Я никак не могу взять в толк, почему, скажем, мои тезисы по русскому вопросу или моя работа об Испании должны появляться отдельной брошюрой, в то время как "Лютт де Клясс" выходит раз в три месяца? Не проще ли вместо отдельной брошюры выпустить номер "Лютт де Клясс" как специальный номер (мы так поступаем с русским "Бюллетенем")? В чем здесь выгода? Во-первых, журнал выходит при этом правильно, заполняется пробел. Во-вторых, если брошюра разойдется шире обычного номера журнала, то она может увеличить число абонентов журнала. Нельзя ли натолкнуть французских товарищей на эту простую мысль? Нерегулярность выхода "Лютт де Клясс" совершенно скандальна. [Л.Д.Троцкий] [Письмо М.Миллю] 12 июня 1931 г. т. Миллю Дорогой товарищ! Из последнего письма Раймона [Молинье] я вижу, что очень огорчил вас своими последними письмами. Раймон считает, что я свои упреки адресую неправильно по вашему адресу, пишет, что вы делаете решительно все, что возможно сделать; что скорее уж надо обвинить его и т. д. Я очень жалею, что огорчил вас своими письмами. Вы во всяком случае должны понять, что в них не было никакого личного момента. Правильнее было бы, формально говоря, обратиться к Секретариату в целом. Если я писал лично вам, то потому, что у нас с вами более тесная связь, причем я всегда исходил из того, что самое существенное вы передадите Секретариату и что, таким образом, я вам помогу оказать давление на других, потребовать от них большей активности, большего внимания к интернациональным делам и т. д. Вы, надеюсь, или, вернее, не сомневаюсь, признаете, что никакие другие соображения, кроме чисто деловых, не руководили и не руководят мною, когда я пишу вам те или другие письма, делаю те или другие упреки, хотя бы несправедливые. Я исхожу каждый раз из объективной обстановки, как она должна представляться каждой национальной секции и внешнему миру. Посылаю при сем в официальном порядке свои замечания по поводу платформы каталонской федерации138. Нет, этого мы не можем терпеть. За это мы не можем нести и тени ответственности. Если т. Нин хочет это покрывать, это его дело. Я с ним обменялся за эти месяцы десятками и десятками писем, но не мог добиться никакой ясности. Я обвиняю себя нещадно в том, что упустил уже значительное время. Больше упускать нельзя ни одного дня. Нам нужна интернациональная кампания по вопросам испанской революции. У нас здесь архивыгодная, полностью обеспеченная, я бы сказал, "беспроигрышная" позиция. Мы не имеем права щадить кого бы то ни было, раз дело касается основных проблем испанской революции. Ход событий будет подтверждать наш анализ и прогноз. Нам надо перейти по этой линии в наступление: на Коминтерн, на официальные национальные партии, на каталонскую федерацию, на бордигистов. Надо прижимать их к стене, требовать ясных ответов, повторять снова и снова одни и те же формулы, не давая противникам ни отдыху, ни сроку. Только таким путем мы можем вывести французскую Лигу из той тины дрязг, в которой она сейчас погрязает. Боюсь, что французские товарищи не дают себе в этом достаточно ясного отчета. Можно и должно на время предоставить Навилля и всех других их собственному барахтанью. Надо перенести все вопросы в другую плоскость. Надо нанести, в частности, сокрушительный удар бордигистам по вопросу об испанской и будущей итальянской революции. Этим мы нанесем косвенный, но в действительности непоправимый удар всем этим Гурже, Ландау и пр., ибо они сразу повиснут в воздухе. Перенесение борьбы в другую плоскость вызывается сейчас и объективными событиями (революция в Испании), и внутренними потребностями оппозиции. Но чтобы иметь успех, нужно архисерьезно отнестись к вопросам по существу. Нужно побуждать наших товарищей внимательно изучать вопрос и твердо запоминать определенные формулы, лозунги и аргументы. Марксистская политика есть наука. Нельзя подходить к вопросам с кондачка. Этому мы должны учить наших сторонников, и наше преимущество в этом отношении мы можем и должны обнаружить теперь на вопросе об испанской революции. [Л.Д.Троцкий] [Письмо А.К.Клячко] 14 июня 1931 г. Клячко Посылаю вам одновременно с этим письмом три экземпляра своей "Истории" на немецком языке: один для вас (надписанный), а два других - для тех доброжелателей, которые послали мне книжки или захотят послать в дальнейшем: я сейчас очень озабочен составлением хотя бы самой примитивной библиотеки, так как без этого совершенно нет возможности работать. Мы с Натальей Ивановной очень обеспокоены тем, что от вас нет ответа. Не случилось ли чего-либо неблагополучного? Будем надеяться, что нет. Не пропало ли просто ваше письмо? За последние недели в связи с переменой адреса писем пропадало немало. Получили ли вы русское издание "Истории"? Будем с большим нетерпением ждать от вас весточки. [Л.Д.Троцкий] Предисловие к чешмкому изданию "Испанской революции"139 Когда эти страницы появятся в печати на чешском языке, события в Испании снова уйдут вперед. Недаром было сказано, что революции - локомотивы истории. Но как бы быстро ни развивались события революции, они следуют своей внутренней закорномерности: даже Ниагара не нарушает законов гидродинамики. Чтобы понять новые этапы революции, нужно отдать себе отчет относительно ее движущих сил и их орбиты. Этому вопросу и посвящена настоящая книжка. Она состоит из четырех частей, отделенных друг от друга небольшими промежутками времени, но составляющих вместе одно целое. Первая часть написана за три месяца до низвержения испанской монархии. "Десять заповедей испанского коммуниста" набросаны в день получения сведений о том, что Альфонс Бурбон140 получил от любезных республик и монахий Европы все необходимые визы. Третья часть, посвященная внутренним опасностям, угрожающим революции, написана в самое последнее время (28 мая). Наконец, в приложении я даю те отклики на испанские события, которые находили свое выражение в течение последнего года в политической переписке автора. Уже этот состав брошюры показывает, что читатель не имеет перед собой закорнченной работы. Да ее и не может быть, поскольку мы не имеем перед собой законченной революции. События только развиваются. Главное содержание брошюры составляют поэтому вопросы прогноза. Ход развития, правда, никогда не совпадает с теоретическим предвиденьем: события богаче, разнообразнее, "щедрее" теоретических схем и в сочетании своем всегда порождают "неожиданности". Но исторический прогноз оправдывает себя постольку, поскольку он облегчает зрителям или участникам ориентировку в том, что происходит перед их глазами или при их участии. Брошюра написана под углом зрения ттого течения, которое автор представляет в марксизме (международная фракция большевиков-ленинцев, или левая коммунистическая оппозиция). Автор противопоставляет свою оценку движущих сил революции и свой прогноз не только взглядам либерализма и социал-демократии, но и взглядам нынешнего руководства Коммунистического Интернационала. Автор хочет надеяться, что его работа будет не лишней для чешского читателя, которому под видом марксизма преподносят нередко чудовищные взгляды, в которых невежественное филистерство при помощи крикливой брани пытается прикрыть внутреннюю пустоту и неуверенность в себе. Читатель, который хочет учиться, должен проверять борющиеся взгляды на событиях. Помочь в этом отношении вдумчивому читателю - такова задача этой книжки. Л.Троцкий 15 июня 1931 г. [Письмо М.Миллю] 16 июня 1931 г. т. Миллю Дорогой товарищ! Отвечаю на ваше письмо от 9-10 июня. Некоторые ваши разъяснения для меня очень ценны и показывают, что я кое-чего недоучитывал. Так, напр[имер], я не отдавал себе отчета в нерегулярности выхода "Веритэ", относя это за счет почты. Если дело обстоит так печально, тогда, пожалуй, лучше действительно перейти временно на двухнедельник. Мое противопоставление Раймона [Молинье] ленивым обывателям я строил главным образом на основании сообщений т. Анри [Молинье], да и ваши сообщения это полностью подтверждают: для высокой критики всегда есть люди. Для черной работы, для экспедиции и пр. - никого нет. Для меня это безошибочный критерий. Революционер, который неспособен отдавать свое время, или, лучше сказать, способен не отдавать своего времени самым мелким и черным деталям работы, не есть революционер. На такого человека нельзя положиться. Он в трудную минуту уйдет в кафе пить абсент141. Здесь я подхожу к центральному пункту. Выхода из положения в Лиге нет до тех пор, пока не будут привлечены хотя бы десяток-два свежих молодых рабочих. Это есть сейчас единственный путь. Совершенно необходимо перейти на кружковый метод работы. Единственная организация, которая за последний год в Германии росла - это лейпцигская организация. Как она рекрутировалась? Несколько подготовленных интеллигентов вели рабочие кружки, положив в основу критику программы Коминтерна. Это, безусловно, правильный путь. Афишами многого достигнуть нельзя. Я уже писал об этом Раймону. Сейчас в порядке дня стоит испанская революция. Тем самым проблема перманентной революции поставлена во всей остроте. Испанской революцией интересуется всякий революционный рабочий. Надо создавать кружки для изучения испанской революции. Руководители должны положить в основу анализа вопрос о перманентной революции. Надо заставить людей серьезно изучать, чтобы заинтересовать молодых рабочих и действительно научить их чему-нибудь. Возвращаюсь к "Веритэ". Я не могу отсюда высказаться решительно в пользу сохранения еженедельника или перехода на двухнедельник. Во всяком случае, если регулярный выход несовместим сейчас с еженедельным выходом, то надо переходить на двухнедельный. Но в таком случае надо создать определенную календарную программу, напр[имер]: в течение ближайших двух или трех месяцев (точно указать) "Веритэ" будет выходить два раза в месяц. За это время должен быть создан определенный фонд. Силы переносятся главным образом вниз, в кружковую работу. Мои слова о том, что ваше время слишком много поглощается личными склоками, вы поняли совершенно неправильно. Я не хотел этим сказать, что вы создаете личные склоки: для такого утверждения у меня не могло быть ни малейшего основания. Моя мысль была та, что вы слишком близко входите во все дела Лиги и потому вынуждены отдавать свое время всем личным склокам, которых там немало. Вы знаете, что я тоже потратил немало времени на попытки урегулировать личные вопросы Лиги. Сейчас я от этого совершенно отказался. Разумеется, там, где вопрос ставится ребром, вы не можете не участвовать. Но от повседневных потрясений можно, мне кажется, отгородиться, чтобы не страдал Секретариат, да и чтобы вам самому сохранять бльшую "дистанцию", совершенно необходимую для более спокойного и объективного вмешательства в критические моменты. Решение о группе Гурже мне кажется совершенно правильным. Решение о Вейсборде застает меня неподготовленным: я не имел возможности ознакомиться с его газетой и другими изданиями. Но разумеется, поддержать Лигу против Вейсборда было абсолютно необходимо. Сам Вейсборд как будто в Берлине. Не делал ли т. Франк попытку повидаться с ним? Не мог ли бы Секретариат вызвать его в Париж (если верно, что он в Берлине)? Выпускать испанскую брошюру в "Бюллетене" не имеет никакого смысла, так как на других языках она выйдет брошюрой (по-русски вышла, по-немецки выйдет на днях, выйдет, очевидно, по-испански и по-чешски)142. Дело идет, таким образом, о странах французского языка. "Бюллетень" этого вопроса не решает: вы только напрасно потеряете время и деньги. Сколько должно стоить издание брошюры, в которую вошли бы обе мои работы со всеми приложениями? Сообщите мне об этом, пожалуйста, сейчас же. Я не могу дать сейчас твердого обещания, так как не могу поручиться за аккуратность издателей. Но я надеюсь, что смогу помочь Секретариату издать эту брошюру. Возвращаю присланные вами инструкции. [Л.Д.Троцкий] [Письмо М.Миллю] 17 июня 1931 г. т. Миллю Получил только что письмо от т. Франка, заключающее ряд интересных, а отчасти и тревожных сведений. Т. Франк пришел к тому выводу, что Ландау и Мюллер перехватывали конспиративные письма из России, предназначенные для редакции русского "Бюллетеня". Признаться, по ряду признаков такое предположение возникало у меня давно, но я не решался самому себе сформулировать его ясно. Теперь понятно, к чему относятся угрозы Ландау опубликовать какие-то "документы", касающиеся русской оппозиции. Таким образом, этот человек не только считал возможным перехватывать письма, предназначавшиеся не для него, но и хвастать тем, что он эти письма опубликует. Политически русской оппозиции нечего скрывать: до сих пор мы публиковали все то, что имело политический интерес, в том числе и внутренние споры, внося только такие сокращения и изменения, которые должны помешать ГПУ открыть авторов писем или тех лиц, те группы, те тюрьмы, о которых в этих письмах идет речь. В отношении всех этих обстоятельств мы соблюдали и соблюдаем величайшую осторожность. Пользуясь промежуточными адресами немецких товарищей, мы, согласно старой революционной традиции, исходили из того, что формальные адресаты - честные революционеры, или еще проще: честные средние люди, которые не посмеют посягать на тайну чужой корреспонденции, тем более конспиративной. Нам пришлось обращать внимание Мюллера на то, что некоторые письма получены были вскрытыми. Он объяснил это недоразумением со стороны формальных адресатов, признавая тем самым само собою разумеющееся: что ни он, ни кто другой из немецких товарищей не имеет на эту переписку никаких прав без прямого разрешения действительного адресата писем, т. е. редакции русского "Бюллетеня". Политическая борьба, организационная борьба, даже прямой раскол ничего в этом отношении изменить не могут. Группа Ландау-Мюллера имела в крайнем случае право отказаться получать в дальнейшем письма для русской оппозиции, т. е. могла отказать в услуге, в которой не откажет даже честный средний обыватель. Но перехватывать переписку, т. е. не передавать по назначению писем исключительной революционной важности, писем, которые пишутся с большим личным риском - значит совершать самое отвратительное преступление против элементарных правил революционной морали. Грозить опубликованием таких писем значит переходить на путь провокации. В самом деле, в чем функции агента-провокатора: он вкрадывается в доверие революционной организации, овладевает ее конспиративными сведениями, тайными документами и затем употребляет их во вред организации. Уже простой захват корреспонденции есть жестокий удар организации, поставленной в условия подполья. Разглашение же сведений, заключающихся в этой переписке, есть, повторяю, акт злостной провокации. Через ваше посредство я прошу Интернациональный Секретариат в самом спешном порядке и в то же время в строго официальном порядке принять необходимые меры: 1. Потребовать объяснений от Мюллера, Ландау и др[угих] замешанных в этом деле лиц. 2. В случае, если опасение или подозрение в той или другой степени подтвердится, в частности в случае отказа Ландау-Мюллера от ответа, открыто и гласно отстранить их от Интернациональной левой оппозиции, как людей, морально опозоренных действиями, стоящими на грани злостной провокации. 3. Начать расследование среди тех примыкающих к Интернациональной левой оппозиции групп, которые осведомлены об этих преступных действиях, с целью выяснения, где начинается и где кончается соучастие, попустительство и укрывательство. Правилом надо поставить, мне кажется: всякое лицо, всякая группа, которые способны поддерживать связь с лицами, запятнавшими себя провокационной деятельностью, должны беспощадно изгоняться из Интернациональной левой оппозиции. Разумеется, все это предложение имеет совершенно секретный характер, ибо оно исходит из подозрения, а не из доказанного обвинения. Других путей, кроме обращения к Секретариату, в данном случае нет и быть не может. Но обязанность Секретариата, по моему мнению, - действовать быстро, энергично и беспощадно. Надо дать себе отчет в одном: левая оппозиция хочет быть авангардом коммунистических рядов; но в разных странах к ней присосались отбросы коммунистических рядов, элементы, насквозь деморализованные. Надо не только отсечь их, но и прижечь рану каленым железом. Интернац[иональному] Секретар[иату], как и всем нам, нелегко делать вывод о личной виновности того или другого товарища, поскольку вопросы вращаются в кругу фракционной борьбы и личной склоки. Но здесь мы имеем перед собою (если подтвердятся подозрения) объективный политический факт, который в самом себе несет свою оценку. Тут двух мнений не может быть, только заведомый негодяй может пытаться искать оправдания такому образу действий. Прошу вас все это довести до сведения Секретариата дословно. [Л.Д.Троцкий] Административному Секретариату Интернациональной левой оппозиции Дорогие товварищи! Ходом событий поставлен сейчас в порядок для грандиозный вопрос, в области которого левая оппозиция может и должна сказать свое слово. Я имею в виду испанскую революцию. Сейчас дело идет для Интернациональной левой не о критике задним числом, а об активном вмешательстве в события для предупреждения катастрофы. У нас мало сил. Но в том и состоит преимущество революционной ситуации, что даже малочисленная группа, если она дает правильный прогноз и выдвигает своевременно правильные лозунги, может в короткий срок вырасти в большую силу. Я имею при этом в виду не только нашу испанскую секцию, непосредственно захваченную событиями, но и все остальные секции, ибо ход революции, чем дальше, тем больше будет поглощать внимание рабочих всего мира. Проверка политических линий будет происходить на глазах мирового пролетарского авангарда. Если мы действительное левое крыло; если мы действительно сильны правильной революционной концепцией, - то мы должны показать эти наши преимущества с наибольшей силой в революционной ситуации. Если мы действительно интернационалисты, то мы должны проделать работу эту в интернациональном масштабе. Два основных вопроса должны быть поставлены нами ребром: 1) об общем характере испанской революции и вытекающей отсюда стратегической линии и 2) о правильном тактическом использовании демократических лозунгов и парламентско-революционных возможностей. Все наиболее существенное по этому поводу я попытался сказать в своей последней работе об Испании. Здесь я хочу только кратко резюмировать те вопросы, по которым мы должны перейти в наступление по всей линии Коммунистического Интернационала. Надо ли ждать в Испании между происшедшей республиканской революцией и между будущей пролетарской революцией какой-то средней, промежуточной, "рабоче-крестьянской" революции с "демократической диктатурой"? Да или нет? Вся стратегическая линия определяется ответом на этот вопрос. Официальная испанская компартия погружена в этом основном вопросе в идейную путаницу, которую насаждали и насаждают эпигоны и которая закреплена программолй Коминтерна. Мы имеем здесь возможность в самой наглядной и убедительной форме, на основе живых событий изо для в день раскрывать перед пролетарским авангардом пустоту, бессмыслицу и вместе с тем страшную опасность фикции средней, промежуточной революции. Руководящие товарищи всех секций обязаны помнить, что мы, именно как левое крыло, обязаны стоять на незыблемо научной основе. Дешевое фехтование идеями, журналистческое шарлатанство в стиле Ландау и К° противоречит самому существу революционной пролетарской фракции. Надо изучать основные вопросы революции так же, как инженеры изучают сопротивление материалов, а медики анатомию и патологию. Проблема перманентной революции превращена сейчас испанскими событиями в центральную проблему Интернациональной левой оппозиции. Вопросы о демократических лозунгах, об использовании выборов, а затем и кортесов143 являются вопросами революционной тактики, подчиненными общим вопросам стратегии. Но самые правильные стратегические формулы ничего не стоят, если не находить к ним в каждый данный период стратегического ключа. Между тем, в Испании дело обстоит на этот счет из рук вон плохо. Французские газеты сообщают, будто руководитель Каталонской Федерации Маурин144 заявил на докладе в Мадриде, что его организация не примет участия в выборах, так как она не верит в их "искренность". Неужели это верно? Ведь это значило бы, что Маурин подходит к проблемам революционной тактики не с точки зрения мобилизации классовых сил пролетариата, а с точки зрения морализирования и мелкобуржуазного сентиментализма. Две недели тому назад я решил бы, что буржуазная пресса сообщает вздор; но, ознакомившись с платформой Каталонской Федерации, я вынужден признать, что вышеприведенное сообщение, как оно ни чудовищно, все же нельзя считать заранее исключенным. По этой линии надо дать нерпримиримый бой в наших собственных рядах. Совершенно нелепо и прямо недостойно заниматься препирательствами с отдельными группами по вопросу о функции, правах и полномочиях Секретариата, если у нас с этими группами совершенно нет под ногами общей принципиальной базы. Я имею в виду группу "Прометео", которая расходится с большевиками-ленинцами по всем основным вопросам стратегии и тактики. Нельзя позволять никому заглушать эти глубочайшие разногласия шумной возней и беспринципными "блоками", неизбежно вырождающимися в закулисные интриги. После русского опыта вопрос о лозунгах демократии в революции был заново поставлен ходом борьбы в Китае. Не все европейские секции имели, однако, возможность следить за этапами этой борьбы. Дискуссия вокруг этих вопросов имела поэтому для отдельных групп и товарищей полуакадемический характер. Но сейчас эти вопросы наполнены плотью и кровью. Неужели же на решающем историческом переломе мы позволим связывать нас по рукам и по ногам? Как в момент советско-китайского конфликта, грозившего войной, мы не могли заниматься дискуссиями на тему о том, кого поддерживать: Советский Союз или Чан Кайши, так сейчас, перед лицом испанских событий, мы не можем допускать, чтобы на нас ложилась хоть косвенная ответственность за сектантские полубакунистские предрассудки145 отдельных групп. Практические мои предложения в общих чертах таковы: Все секции должны поставить пробемы испанской революции в порядок дня. 2. Правления секций должны создать особые комиссии для подбора материалов, разработки вопросов и особенно внимательного наблюдения за тем, как ставаятся проблемы испанской революции официальными партиями. 3. Все важнейшие документы испанского коммунизма во всех его группировках должны, по крайней мере в извлечениях, регулярно доводиться до сведения всех национальных секций. 4. Каждая национальная секция оппозиции после необходимой подготовки открывает наступление против политики Коминтерна в деле испанской революции. Наступление может иметь разные формы: статьи печати; критические резолюции; открытые письма; выступления на собраниях; индивидуальная и групповая работа и пр. Но все эти формы должны быть строго согласованы между собой. 5. После известной подготовительной работы как в отдельных секциях, так и в Интернациональном Секретариате необходимо в тесном сотрудничестве с испанской секцией выработать как можно более конкретный Манифест Интернациональной левой оппозиции об испанской революции и придать этому манифесту как можно более широкое распространение. Таковы ближайшие предложения. Я прошу их обсудить, разослав в то же время настоящее письмо, дабы обсуждение без потери времени шло одновременно во всех секциях. С коммунистическим приветом Л.Троцкий 18 июня 1931 г. [Письмо Л.Л.Седову]146 23 июня 1931 г. Милый Лева, 1. Посылал ли ты в Париж перевод моих замечаний насчет того, чем объясняются нынешние затруднения Лиги (ошибками старого правления, а не нового)? Есть сведения, что Милль виесте с Эмилем ведут борьбу против Раймона. Это никуда не годится. Я Милля постарался успокоить в своих последних письмах. Но если он не "успокоится" в своем невыносимом импрессионизме, то может кончиться плохо. Надо ясно понять, что худо ли, хорошо ли, но дело держится на Раймоне и Франке: заменить их Милль никак не может, пусть постарается их дополнить. 2. Разумеется, наше положение трудное. Нам приходится кустарными средствами противопоставлять очень большие и сложные исторические и стратегические соображения - кустарным идеям, которые распространяются и защищаются в помощью самой высокой техники. За этими кустарными идеями стоит самое революционное государство в мире. Этот факт действует на эмпириков, а таково подавляющее большинство людей. Я здесь возвращаюсь к Сталину. Нынешние успехи советского государства представляют собой несомненный факт. Эти успехи оказались возможны лишь благодаря резкой перемене политики. Перемена политики оказалась возможной лишь благодаря левой оппозиции. Буржуазия всего мира поняла это. Все американские издания, за которыми я имею возможность следить, видят в успехах политики Сталина победу нашей политики. Коммунистический Интеренационал, аппарат которого зависит непосредственно от Сталина, всеми средствами и не без успеха тормозит понимание этой истины. Но она будет проникать в сознание. Отказ от политики "третьего периода" был непосредственно вызван нашей критикой. Ошибки наших сторонников замаскировали этот факт. Но он все же будет проникать в сознание. Сейчас мы имеем перед собой еще более грандиозный опыт: испанскую революцию. Преимущество научных идей, защищаемых кустарными средствами, над кустарными идеями, защищаемыми с помощью самой богатой техники, должно обнаружиться на опыте испанской революции очень ярко и убедительно. Нельзя, конечно, недооценивать кустарности наших средств и методов. Мы имели возможность убедиться в том, что от прошлого мы получили в наследство в Европе, наряду с хорошими элементами, также и никуда не годные. Ландау и К° больше мешают пониманию наших идей и методов, чем помогают этому. Все в совокупности может обескураживать людей без традиции, без кругозора или без характера. Но надо себе сказать ясно: из обстановки выскочить нельзя. Кадры надо отбирать и воспитывать. Преимущество правильных идей над ложными должно обнаружиться. В Евангелии на этот счет сказано: "Претерпевший до конца спасется". Вот это надо себе крепко зарубить на носу молодым оппозиционерам. Еще одно соображение. Успехи германской компартии показывают, что бывают условия настолько благоприятные, что они с избытком перекрывают несостоятельность руководства. При благоприятных условиях можно без компаса доехать до Америки, но все-таки это будет лишь счастливый случай. Вообще же без компаса, во избежание катастроф, не рекомендуется совершать дальние поездки. Рассуждая отвлеченно, нельзя считать исключенной победу германского пролетариата даже под руководством Тельмана. Эта победа будет стоить неизмеримо дороже, придет позже, по дороге будет подвергаться всяческому риску и для своей реализации потребует все же ряда счастливый случаев. Но пока что до этого далеко. Пока что кризис капитализма толкает в сторону коммунизма недовольные массы. Подлинные задачи стратегии еще целиком впереди. Капитализм еще не сказал своего последнего слова. Первое же большое поражение компартии, а оно отнюдь не исключено, - вызовет, с одной стороны, страшный разброд, а, с другой, - потребность лучших элементов разобраться в том, что произошло. Наша политика остается политикой дальнего прицела. 2. Относительно Ландау и переписки. Нельзя ли посоветоваться с адвокатом насчет того, как квалифицирует такой образ действий германское законодательство. Это есть одна из форм злоупотребления доверием со стороны посредников. Буржуазное законодательство очень хорошо знает такое преступление147. Я считаю вполне допустимым привлечь этого субъекта к буржуазному суду: дело идет тут не о принципах коммунизма, а о захвате корреспонденции, и буржуазный судья в этом достаточно компетентен. Думаю, что одной угрозы привлечения к суду будет достаточно для того, чтобы этот субъект поджал хвост. Но угрозу надо построить как следует быть, т. е. с участием адвоката, чтобы не вышло холостого выстрела. Прибегнуть к этому средству надо после того, как он откажется выдать корреспонденцию по требованию нового правления оппозиции или Интернационального Секретариата. Главное - не терять темпа в этой гнусной "игре" [...]148 [Л.Д.Троцкий] В Интернациональный Секретариат. Всем национальным секциям Дорогие друзья! В письме к тов. Лакруа я высказал некоторые дополнительные соображения по поводу положения в Испании. К несчастью, у меня нет полной информации о том, как ставят испанские коммунисты разных группировок политические вопросы дня. Анализ революционной обстановки при таких условиях представляет больше трудностей, чем игра в шахматы, не глядя на доску. Каждый раз остается область вопросов, нуждающихся в дополнительной разработке. Прежде чем обратиться к печати, я хочу сейчас поставить эти вопросы перед вами и через ваше посредство перед испанскими коммунистами и перед всеми секциями Интернациональной левой. Значительная часть моей статьи об опасностях, угрожающих испанской революции, посвящена доказательствам того, что между буржуазно-республиканской революцией в апреле этого года и будущей пролетарской революцией нет места для особой "рабоче-крестьянской" революции. Попутно я отметил, что из этого вовсе ен вытекает, будто партия пролетариата должна до "последнего и решительноого боя" заниматься только мирным накоплением сил. Такая концепция была бы антиреволюционной и филистерской насквозь. Если не может быть промежуточной революции, промежуточного режима, то могут быть и будут промежуточные выступления масс, стачки, демонтрации, столкновения с полицией и войсками, бурные революционные потрясения, в которых коммунисты будут, разумеется, всегда на самых боевых постах. Каков возможный исторический смысл этих промежуточных боев? С одной стороны, они могут вносить демократические изменения в буржуазно-республиканский режим, с другой стороны, они будут подготовлять массы к завоеванию власти для создания пролетарского режима. Участие коммунистов в этих боях, тем более руководящее участие, требует с их стороны не только ясного понмания развития революции в целом, но и умения выдвигать своевременно такие частные, острые, боевые лозунги, которые сами по себе вовсе не вытекают из "программы", но зато диктуются обстановкой дня и ведут массы вперед. Всем известно, какую огромную роль сыграл в 1917 году, во время коалиции русских соглашателей с либералами, большевистский лозунг: "Долой десять министров-капиталистов!"149 Массы доверяли еще социалистам-соглашателям, но и у самых доверчивых масс всегда есть инстинктивное недоверие к буржуа, эксплуататорам, капипталистам. На этом и была построена тактика большевиков в определенный период времени. Мы не говорили "долой министров-социалистов". Мы не выдвигали даже лозунга "Долой Временное правительство" в качестве боевого лозунга момента. Но зато мы неустанно били в одну точку: "долой десять министров-капиталистов". Этот лозунг сыграл огромную роль, так как позволил массам на деле убедиться в том, что соглашателям министры-капиталисты ближе и дороже, чем рабочие массы. Лозунги этого типа как нельзя лучше соответствуют данной стадии испанской революции. Пролетарский авангард полностью и целиком заинтересован в том, чтобы толкать испанских социалистов ко взятию всей власти в свои руки. Для этого и нужно разорвать коалицию. Очередной задачей является борьба за изгнание буржуазных министров из коалиции. То или другое, вероятнее всего, частичное, половинчатое разрешение этой задачи, мыслимо только в связи с крупными политическими событиями, под ударами новых массовых движений и пр. Так, в России под давлением массовых движений вылетели из коалиционного правительства сперва Гучков и Милюков, затем князь Львов. Во главе правительства оказался Керенский, число "социалистов" возросло и пр. После приезда Ленина партия большевиков ни на одну минуту не солидаризовалась с Керенским и соглашателями. Но она помогала массам отталкивать буржуазию от власти и проверять соглашательское правительство на опыте. Это был необходимый этап на пути движения большевиков к власти. Насколько можно понять издалека, выборы в кортесы обнаружат чрезвычайную слабость правых республиканцев150 типа Замора151-Маура152 и обеспечат огромный перевес мелкобуржуазных соглашателей разной окраски: радикалов, радикал-социалистов и "социалистов". Несмотря на это, можно почти с уверенностью ждать, что социалисты и радикал-социалисты будут цепляться изо всех сил за своих союзников справа. Лозунг: "долой "Замора-Маура" вполне своевременен. Нужно только ясно понять одно: коммунисты не ведут агитации за министерство Леру153, не берут на себя никакой ответственности за социалистическое министерство, но в каждый данный момент главный удар направляют против наиболее определенного и последовательного классового врага и этим ослабляют соглашателей, расчищая путь пролетариату. Рабочим-социалистам коммунисты говорят: "В отличие от нас, вы верите своим социалистическим вождям; заставьте же их, по крайней мере, взять власть. В этом мы вам честно поможем. А потом давайте проверять на деле, кто из нас прав". Вопрос взят выше в связи с составом кортесов. Но и другие события, например, репрессии против масс, могут придать чрезвычайную остроту лозунгу "долой Замора-Маура". Победа в этой области, т. е. выход в отставку Замора, получила бы на новом этапе почти такое же значение для дальнейшего развития революции, как выход в отставку Альфонса в апреле. В выдвигании таких лозунгов надо исходить не из доктринерских абстракций, а из состояния сознания масс, из того, как массы воспринимают события и как на них отразится тот или другой частичный успех. Голое противопоставление лозунга "диктатуры пролетариата" нынешнему режиму само по себе совершенно недостаточно, ибо не захватит масс. В связи с этим снова встает вопрос о социал-фашизме. Это глупенькое изобретение страшно левой бюрократии превращается сейчас в Испании в величайшее препятствие на пути революции. Обратимся снова к русскому опыту. Меньшевики и эсеры, стоя у власти, вели империалистическую войну, защищали собственников, преследовали солдат, крестьян и рабочих, производили аресты, ввели смертную казнь, покровительствовали убийству большевиков, обрекли Ленина на подпольное существование, держали других вождей большевизма в тюрьме, распространяли про них ужасающую клевету и пр. И пр. Всего этого с избытком достаточно, чтобы задним числом назвать их "социал-фашистами". Но тогда, в 1917 г., это слово вообще не существовало, что не помешало, как известно, большевикам прийти к власти. После страшных преследований большевиков в июле-августе большевики вместе с "социал-фашистами" заседали в органах борьбы против Корнилова. В начале сентября Ленин из подполья предлагал русским "социал-фашистам" компромисс: "порвите с буржуазией, возьмите власть, и мы, большевики, будем мирно бороться за власть внутри Стветов". Если бы между соглашателями и корниловцами, тогдашними действительными "фашистами", не было никакой разницы, то невозможна была бы совместная борьба большевиков с соглашателями против корниловцев154. А между тем эта борьба сыграла огромную роль в развитии революции, отбив атаку генеральской контрреволюции и помогши большевикам окончательно оторвать массы от соглашателей. В том и состоит природа мелкобуржуазной демократии, что она колеблется между коммунизмом и фашизмом. Во время революции эти колебания бывают особенно остры. Рассматривать испанснких социалистов как разновидность фашизма значит заранее отказываться использовать их неизбежные колебания влево, значит закрывать себе самим путь к социалистическим и синдикалистическим рабочим. В заключение этого письма отмечу, что критика и разоблачение испанского анархо-синдикализма представляет чрезвычайно важную задачу, которую нельзя запускать ни на день. Анархо-синдикалист на своих верхах представляет наиболее замаскированную, наиболее вероломную и наиболее опасную форму соглашательства с буржуазией и прислужничества ей. В своих низах анархо-синдикализм заключает большие потенциальные силы революции. Основная наша задача здесь та же, что и по отношению к социалистам: противопоставить низы верхам. Однако задача эта должна быть тщательно приспособлена к специфической природе синдикальной организации и к специфическому характеру анархистской маскировки. Об этом в одном из следующих писем. Еще и еще раз настаиваю: необходимо собирать статьи, резолюции, платформы и пр. важнейших революционных организаций и групп Испании, переводить их на французский язык и рассылать всем секциям для перевода на другие языки. С горячим революционным приветом Ваш Л.Троцкий 24 июня 1931 г. Кадикей Федерации Шарлеруа Бельгийской левой оппозиции Дорогие товарищи! Спешу ответить на вопросы, которые вы мне ставите в вашем письме от 19 июня. 1. Интернациональный Секретариат ответил вам, что он не знает причин, по которым т. Росмер прекратил свое участие в революционном движении. Вы считаете это невероятным. Я вполне понимаю ваше недоумение. Тем не менее мне самому были все время неясны причины ухода т. Росмера из Лиги. Последнее письмо его к нам также дает мало материала для каких-либо политических выводов. 2. Должен с сожалением отметить, что та часть письма т. Росмера, которая излагает мое отношение ко внутренним конфликтам в Лиге, дает неправильное представление о том, что было. По изображению т. Росмера выходит так, будто мое вмешательство помешало т. Росмеру устранить из Лиги или нейтрализовать внутри Лиги ее отрицательные элементы во главе с т. Р.Молинье. Так как никаких политических разногласий, по словам т. Росмера, не было, то остается совершенно непонятным, почему я вмешался и почему я поддержал т. Молинье против т. Росмера. Все это абсолютно неверно с начала до конца. Т. Росмер забыл вам сообщить, что он жил у меня известное время одновременно с Молинье. На нас обоих, как и на т. Маргариту Росмер155, т. Молинье произвел прекрасное впечатление своей преданностью делу, энергией, предприимчивостью, самоотверженностью. Уже в это время мы знали, что по поводу т. Молинье распространяются всякого рода сплетни, одной из причин которых является порывистый характер т. Молинье и его способность нарушать филистерские правила и предрассудки. Вместе с т. Росмером и Маргаритой Росмер мы решили дать категорический отпор этим сплетням и инсинуациям. В этом смысле я написал письмо парижским товарищам по инициативе т. Гурже, который всегда аттестовал Молинье с самой лучшей стороны, как настоящего революционера и прекрасного товарища. После отъезда т. Росмера в Париж он не раз писал мне не только с похвалой, но с восторгом о работе Молинье. В его письмах, как и в письмах Маргариты Росмер, встречались такие фразы: "Если бы у нас было два таких Раймона, мы далеко ушли бы вперед..." Через несколько месяцев в письмах т. Росмера стали появляться указания на то, что между Молинье и Навиллем трения и конфликты, причем т. Росмер ни разу не писал мне, кто, по его мнению, несет ответственность за эти конфликты. Еще через несколько недель я получил два письма: от т. Росмера, с одной стороны, от тт. Навилля, Жерара и Гурже, с другой - против Молинье. Из этих писем я впервые узнал, что тт. Росмер и Навилль сделали попытку лишить т. Молинье права занимать какие бы то ни было посты в Лиге, и даже, как сквозило между строк, исключить его из Лиги. Такое требование они предъявили парижской федерации, секретарем которой был Молинье. Федерация подавляющим большинством голосов против инициаторов предложения о снятии Молинье с секретарства высказалась против Росмера и Навилля. Только после этого они написали мне свои письма, требуя моего содействия против Молинье. Из этого изложения вы видите, что без какого бы то ни было участия с моей стороны, даже без моего ведома, парижская организация отвергла притязания товарищей Росмера, Навилля и др. и взяла т. Молинье под защиту. К этому надо прибавить, что все предшествующее время я находился в постоянной переписке с Росмером и Навиллем, но совершенно не переписывался с Молинье. Все письма, все документы, относящиеся к этому периоду, хранятся в моем архиве, и я охотно предоставлю их любой группе товарищей, заслуживающих доверия. Чем мотивировали Росмер, Навилль и др[угие] требование репрессий против Молинье? Тем, что он "вмешивается" в такие вопросы, которых он "не понимает". Тем, что он выдвигает неразумные предложения и пр. На это я ответил, что если бы дело шло о политических разногласиях, я мог бы высказаться. Поэтому я прошу сообщить мне, какие именно предложения выдвигает Молинье. Вместе с тем я указал в письме Навиллю на совершенную недопустимость делить товарищей на две категории, из которых одна может вмешиваться во все вопросы, а другая должна заниматься технической работой. Как и во многих других случаях, Навилль проявил здесь полное непонимание духа пролетарской революционной организации, все члены которой не только вправе, но обязаны активно вмешиваться во все вопросы, начиная с самых мелких и технических и кончая самыми сложными вопросами революционной политики. Только после этого я получил представление о характере тех разногласий, которые на каждом шагу противопоставляли т. Молинье т. Навиллю, причем т. Росмер, не высказываясь по существу, фактически поддерживал Навилля. Разногласия эти касались: отношения к партии; отношения к синдикатам; отношения к интернациональной организации левой оппозиции; наконец, методов и характера работы самой Лиги. Впечатление, которое я вынес на основании писем, документов и устных бесед с товарищами обеих групп, убедило меня в том, что во всех основных вопросах т. Молинье был гораздо ближе к революционной политике, чем т. Навилль. Разногласия имели не личный, а принципиальный характер и во многом совпадали с разногласиями между Шарлеруа и Оверстратеном, с той разницей, что т. Навилль никогда не формулировал своих взглядов с такой решительностью, как Оверстратен. К этому я должен прибавить, что в объяснение своего требования исключительных мер против Молинье т. Росмер счел возможным сослаться также и на все те неблагоприятные слухи, которые нам с ним были известны раньше и которые мы вместе с ним считали не заслуживающими внимания156. Этот аргумент т. Росмера произвел на меня самое тягостное впечатление. Я ему ответил в том смысле, что если он придает значение старым или новым инсинуациям, то он обязан истребовать создания контрольной комиссии из надежных и беспристрастных товарищей для рассмотрения вопроса в целом. Что другое можно предложить в революционной организации? Вы знаете по собственному опыту, как нелегко я решился на разрыв с Оверстратеном, несмотря на то, что вы настаивали на этом (и оказались правы). Я считал своим долгом исчерпать все меры, чтобы добиться возможности сотрудничества. Совершенно так же я поступал и в отношении французских разногласий. Так как товарищи Росмер, Навилль и др[угие] предложили мне вмешаться в конфликт, то я решил с согласия обеих сторон сделать попытку отделить личные моменты от принципиального, смягчить трения и создать нормальные условия для обсуждения спорных вопросов. Не имея возможности приехать во Францию, я пригласил к себе товарищей Молинье и Навилля, провел с ними ряд дней в обсуждении всех спорных вопросов, причем мы единогласно (с участием т. Милля, Франкеля и Маркина) выработали известные решения, которые шутливо назывались "принкипским миром". Эти решения предусматривали создание контрольной комиссии для рассмотрения всякого рода личных обвинений. Принкипские решения вам, впрочем, должны быть известны (на всякий случай я попрошу послать вам их). На пленарном заседании Лиги эти решения были приняты единогласно, но т. Росмер не явился даже на заседание и продолжал бойкотировать Лигу, не объясняя и мне действительных причин своего поведения. Условия "принкипского мира" были нелояльно нарушены т. Навиллем. Не обращаясь к контрольной комиссии, т. Росмер считал возможным и в дальнейшем делать совершенно недопустимые характеристики т. Молинье. Такого рода характеристики, говорящие все и ничего, намекающие, двусмысленные, компрометирующие без прямого обвинения, нашли отражение и в том печальном письме, копию которого вы прислали мне. Такой образ действий я считаю противоречащим принципам пролетарской организации. Такова фактическая сторона дела. 3. Несколько слов о принципиальной стороне. Лигой руководили Росмер и Навилль в течение первого года. В самых общих вопросах они развивали или давали развивать другим в "Веритэ" идеи левой оппозиции. Но это делали и Оверстратен, и Урбанс, и Ландау. Проверка началась с чисто французских вопросов, где приходилось занимать боевую позицию. Здесь т. Росмер ни разу не занял ясную позицию, особенно в синдикальном вопросе, и в то же время поддерживал в корне ложную политику Гурже и Навилля в синдикальной области. Мои письма т. Росмеру, в которых я указывал на величайшую опасность этой политики, начались с первого дня существования "Веритэ". Т[оварищ] Росмер ни разу не дал мне ясного ответа. Я не ставил вопросов открыто в печати или перед организацией, ибо надеялся добиться результатов путем личной переписки и устных объяснений. Если т. Росмер отрицает принципиальные разногласия или даже говорит, что они были выдуманы задним числом (как?), то это только показывает, как невнимательно относится т. Росмер к основным проблемам пролетарской революции. Необходимую чуткость к революционным вопросам можно поддерживать в себе, только сохраняя с революционным движением непрерывную связь. Т[оварищ] Росмер по поводу тех или других конфликтов даже личного характера считает возможным отстраняться от движения на месяцы и годы. Немудрено, если при таком отношении к движению в целом ему наши принципиальные разногласия кажутся несущественными или даже несуществующими. Еще один вопрос, последний. Т[оварищ] Росмер говорит о "зиновьевских" методах. Что он хочет этим сказать? Надо перестать играть словами и сеять путаницу. Откуда взялись "зиновьевские методы"? Они выросли из крутой перемены политики. Когда эпигоны под давлением новых элементов и новых обстоятельств стали ломать традицию партии, они не могли опираться на общественное мнение пролетарского авангарда, - наоборот, они действовали против него. Суть "зиновьевских методов" состояла в том, что бюрократический аппарат путем насилия над пролетарским авангардом и путем обмана широких рабочих масс навязывал политику, противную традициям партии и революционным интересам пролетариата. Методы вытекали, следовательно, полностью из существа политики. Что же означают "зиновьевские методы" в настоящем случае? Против какого пролетарского авангарда мы ведем борьбу? Какое революционное крыло мы подавляем или устраняем во имя оппортунистической политики? Надо же взвешивать слова. Под зиновьевскими методами понимают теперь нередко то, что причиняет личные огорчения или не удовлетворяет собственных вкусов. На самом деле положение сложилось совсем иное. В оппозицию записывались в З[ападной] Европе начиная с 1923 года самые разнообразные элементы, в том числе и такие, которые с нашими идеями имеют очень мало общего. Субъекты типа Паза великодушно соглашались быть или числиться левыми коммунистами, крайними революционерами под тем условием, чтобы от них ничего не требовали и чтобы пролетарская революция не мешала их пищеварению. Во Франции очень распространены традиции кружков, где собираются раз в неделю, разговаривают обо всем, расходятся, ничего не решив, выпускают раз в месяц журнальчик, в котором каждый пишет, что ему придет в голову. Лучшим из таких кружков до войны был кружок Монатта. Но и его дух, навыки, приемы работы, метод мыслить - все это было бесконечно далеко от пролетарской организации, хотя бы маленькой и слабой, но серьезно стремящейся встать во главе масс. Кружок Суварина, с одной стороны, кружок Навилля, с другой, являются новыми разновидностями того же типа: несколько личных друзей обсуждают вопросы революции и печатают статейки. Вот и все. Эти нравы, несомненно, принесены были и в Лигу. А когда более активные, более революционные элементы начали ставить вопросы по-иному, то в них увидели смутьянов, нарушителей мира, дезорганизаторов и пр. И по принципиальной линии, и по политической, и по организационной т. Росмер неправ. У меня не было никакого основания выступать против т. Росмера, поскольку он просто отстранился от работы. Но сейчас т. Росмер фактически стал знаменем всех тех элементов, которые ведут борьбу против основных наших идей и которые до сих пор гораздо более компрометировали идеи левой оппозиции, чем пропагандировали их. На наших глазах происходит попытка беспринципного насквозь блока: бордигистов, Ландау, Навилля, Оверстратена, даже Снивлита, заигрывание с Урбансом, - причем все эти элементы так или иначе пытаются прикрыться Росмером. Ничего более смешного, карикатурного и недостойного, чем этот блок, нельзя себе представить. Дать этому блоку свое имя значит скомпрометировать себя навсегда. Несмотря на то, что многие десятки моих писем оказались безрезультатны, я все же хочу надеяться, что т. Росмер не даст своего имени недостойному блоку, заранее осужденному на жалкий провал. Во всяком случае, я со своей стороны готов сделать решительно все для восстановления возможности совместной работы, - все, кроме отказа от тех принципов, которые лежат в основе деятельности большевиков-ленинцев. С коммунистическим приветом Л.Троцкий. P.S. Во избежание недоразумений отмечу то, что разумеется само собой: я не брал и не беру на себя ответственности за все политические шаги т. Молинье, с которым мы не раз расходились в оценке серьезных практических вопросов. В тех случаях, когда мне казалось, что т. Молинье совершает крупные ошибки, я это высказывал ему и другим. Такого рода расхождения совершенно неизбежны при общей работе. Никакая принципиальная солидарность не может обеспечить совпадения взглядов во всех вопросах тактики и организации. Разногласия с группой Навилля, наоборот, имели всегда в своей основе принципиальные расхождения. Что касается т. Росмера, то, как уже сказано, держась в принципиальных вопросах крайне уклончиво, он на деле поддерживал и поддерживает Навиля, Ландау и пр. [Л.Д.Троцкий] 28/VI/1931 [г.] [Письмо М.Миллю] 28 июня 1931. Дорогой товарищ Миль! 1. Посылаю письмо для Шарлеруа157 с двумя приложениями. Письмо придется вам, очевидно, перевести. Оно, может, пригодится и для Франции, раз Росмер выступает активным противником. 2. Уже месяца три тому назад я предупреждал т. Нина, что Маурин заключит сделку со сталинцами и что Нин окажется при этом выброшен. Если ваши сведения верны и дело к этому подходит, то надо как можно скорее распространить критику декларации каталонской федерации. Надеюсь, что последнее мое письмо по поводу испанских дел158 (лозунг "долой Замора" и пр.) вы немедленно после перевода пришлете Лакруа. 3. Телеграмма Рейтера159 из Варшавы о моем мнимом интервью - неслыханная гнусность. Следовало бы в "Веритэ" хоть в двух строках отметить это. Полемизировать мне в греческой печати не имеет смысла. Но греческие товарищи могли бы сами напечатать разоблачительную заметку. Я в свое время, помнится, говорил, почему непосредственная связь отсюда с активистами представляет большие неудобства. 4. Я пишу сейчас Раймону [Молинье], чтобы он 10 июля передал итальянским товарищам 1000 франков на издание брошюры об Испании на итальянском языке. Я надеюсь, что письмо дойдет еще своевременно. 5. Не ясно мне, почему вы с такой категоричностью говорите о том, что наша испанская кампания на организации не отразилась и "не отразится". Что за странный фатализм? Тогда что же отразится, если не испанская революция? 6. Не совсем мне понятно также и то, что вы пишете по поводу "Веритэ" и "Лютт де Клясс". "Веритэ", насколько я знаю, есть орган Лиги. "Лютт де Клясс", по-видимому, остается органом клики Навилля. Если так, а по некоторым признакам я сужу, что это так, - то странно изображать "Веритэ" и "Лютт де Клясс" просто как два конкурирующих органа. [Л.Д.Троцкий] Интернациональному Секретариату Дорогие товарищи! 1. Передо мной турецкая газета на франц[узском] языке от 1 июля с первыми сведениями об исходе испанских выборов160. Поистине все совершается пока в строго "плановом" порядке. Сдвиг влево произошел с замечательной планомерностью. Будем надеяться, что наши испанские товарищи проанализируют результаты выборов с необходимой тщательностью, подобрав все материалы. Надо выяснить, как голосовали рабочие, в частности анархо-синдикалисты. В некоторых районах ответ должен совершенно ясно вытекать из избирательной статистики. Крайне важно, разумеется, выяснить голосование крестьян в разных провинциях. Одновременно с этим надо собрать все те "аграрные программы", которые предъявлялись разными партиями в разных частях страны. Все это очень спешная и очень важная работа. 2. Социалисты, как и следовало ожидать, одержали, по-видимому, большую победу. Это центральный момент парламентской ситуации. Социалистические вожди чувствуют себя счастливыми, что не имеют большинства в кортесах и что их коалиция с буржуазией оправдывается, таким образом, парламентской статистикой. Социалисты не хотят брать власть, ибо основательно опасаются, что социалистическое правительство станет только этапом к диктатуре пролетариата. Из речи Прието161 вытекает, что социалисты намерены поддерживать коалицию до тех пор, пока таким путем удастся сдерживать пролетариат, чтобы затем, когда натиск рабочих станет слишком сильным, под радикальным предлогом перейти в оппозицию, предоставив буржуазии дисциплинировать и громить рабочих.Другими словами, мы имеем перед собою вариант линии Эберта и Церетели. Будем помнить, что линия Эберта удалась, политика Церетели провалилась, причем решающее значение в обоих случаях имела сила коммунистической партии и ее политика. 3. Разоблачать план социалистов (их политическую игру в поддавки) нам надо немедленно, уличая их в каждом отдельном вопросе. Это, разумеется, относился прежде всего к левой испанской оппозиции. Но одного разоблачения мало. Нужен ясный политический лозунг, отвечающий характеру нынешнего этапа испанской революции. Результаты выборов делают этот лозунг абсолютно ясным: рабочие должны порвать блок с буржуазией и заставить социалистов взять власть. Крестьяне хотят помочь рабочим, если хотят получить землю. 4. Социалисты будут ссылаться на то, что у них в кортесах нет большинства. Наш вывод отсюда: выборы действительно демократических кортесов на основах действительно всеобщего и равного избирательного права для мужчин и женщин, начиная с 18 лет. Другими словами: недемократическим, подтасованным кортесам мы на данной стадии противопоставляем подлинно народные, подлинно демократические, честно избранные кортесы. 5. Если бы коммунисты на данной стадии пытались бы повернуть спину кортесам, противопоставляя им лозунг Советов и диктатуры пролетариата, то они бы показали только, что их нельзя брать всерьез. В кортесах нет, по-видимому, ни одного коммуниста (так сообщают турецкие телеграммы). Разумеется, революционное крыло всегда гораздо сильнее в действии, в борьбе, чем в парламентском представительстве. Но все же между силой революционной партии и ее парламентским представительством существует известное соотношение. Слабость испанского коммунизма обнаружилась полностью. В этих условиях говорить о низвержении буржуаного парламентаризма пролетарской диктатурой значило бы просто играть роль дурачков и болтунов. Задача в том, чтобы на основах парламентской стадии революции стать сильнее, собрав вокруг себя массы. Только так можно преодолеть парламентаризм. Но именно для этого необходимо сейчас развернуть бешеную агитацию под лозунгами сасмой решительной и крайней демократии. 6. Каковы критерии при выдвигании лозунгов? С одной стороны, общее направление революционного развития, определяющее нашу стратегическую линию; с другой стороны, состояние сознания масс. Коммунист, который не будет считаться с последним фактом, разобъет себе голову. Вдумаемся немного, как должны испанские рабочие в массе своей воспринимать нынешнюю обстановку. Их вожди-социалисты - у власти. Это повышает требовательность и настойчивость рабочих. Каждый стачечник будет считать, что правительство не только не нужно бояться, наоборот, нужно ждать от него помощи. Коммунситы должны именно в эту сторону направлять мысль рабочих: "Требуйте от правительства. Ведь там сидят ваши вожди". Социалисты будут ссылаться в ответ рабочим депутациям на то, что у них нет большинства. Ответ ясен: при действительно демократическом избирательном праве и разрыве коалиции с буржуазией большинство обеспечено. Но этого-то социалисты не хотят. Их положение ставит их в противворечие с лозунгами решительной демократии. Если мы просто противопоставим кортесам диктатуру пролетариата или Советы, то мы сплотим рабочих с социалистами, ибо и те и другие скажут: коммунисты хотят нами командовать. Под лозунгами же демократии и разрыва социалистов с буржуазией мы вгоним клин между рабочими и социалистами и подготовим следующий этап революции. 7. Все приведенные рассуждения повисли бы в воздухе, если бы мы ограничились только лозунгами демократии и их парламентским преломлением. Об этом не может быть и речи. Коммунисты участвуют во всех стачках, во всех протестах, демонстрациях, поднимают новые и новые слои. Коммунисты с массой и впереди массы во всех боях. На почве этих боев коммунисты выдвигают лозунг Советов и при первой возможности строят Советы как организации единого пролетарского фронта. На данной стадии Советы не могут быть ничем больше. Но если они возникнут как боевые организации единого пролетарского фронта, они под руководством коммунистов неизбежно превратятся на известной стадии в органы восстания, а затем и в органы власти. 8. Смело развертывая аграрную программу, нельзя ни в коем случае забывать о самостоятельной роли сельскохозяйственных рабочих. Это главный и основной рычаг пролетарской революции в деревне. С крестьянами у рабочих - союз, а сельскохозяйственные рабочие предсталяют собой часть самого пролетариата. Этого глубокого различия никогда нельзя упускать их виду. 9. Из "Веритэ" я узнаю, что сталинцы обвиняют не то левую оппозицию в целом, не то меня одного, будто мы против немедленной конфискации помещичьих земель. Поистине, никогда нельзя предвидеть, в какую сторону свернут на этот раз бюрократические демагоги. Что значит "немедленный" захват земли? Кем? Какими организациями? Правда, несравненный Пери162 еще и в апреле утверждал, что испанские крестьяне строят Советы, а рабочие идут поголовно за коммунистами. Разумеется, мы за то, чтобы крестьянские Советы (или союзы, или комитеты) немедленно забирали в руки помещичью землю. Но ведь надо еще только поднять крестьян. А для этого надо вырвать рабочих из-под влияния социалистов. Одно без другого не выйдет. Или, может, сталинцы хотят сказать, что мы покровительствуем помещичьей собственнолсти? Но даже и в клевете должна быть логика. Каким образом из позиции перманентной революции вытекает защита помещичьей собственности? Пусть попробуют нам объяснить. Мы, со своей стороны, напомним, что, когда сталинцы проводили в Китае политику блока четырех классов163, то Политбюро под руководством Сталина посылало телеграммы Центральному Комитету китайской компартии с требованием торомозить крестьянское движение, чтобы не отталкивать "революционных" генералов. В аграрную программу Сталин и Молотов внесли маленькое ограничение: конфискация помощичьих земель, кроме земель офицерства. А так как все помещики, помещичьи сынки и племянники вступали в армию Чан Кайши, то "ревоюционное" офицерство стало орденом страхования помещичьей собственности. Этой позорной главы в истории сталинского руководства вычеркнуть нельзя. Оппозиция тогда же нашла копию телеграммы в протоколах Политбюро, разоблачила и заклеймила это постыдное предательство аграрной революции. Теперь эти господа пытаются нам в Испании подкинуть те преступления, которые они совершили в Китае. Но нет: теперь оппозиция имеет почти в каждой стране свою секцию, которая не позволит безнаказанно распространять ложь и смуту. На живом опыте испанской революции левая оппозиция выяснит все основные спорные вопросы и сделает гигантский шаг вперед. Недаром же революция есть локомотив истории. [Л.Д.Троцкий] 1 июля 1931 г. Заметка по поводу клеветы Ярославского Прилагаю заметку по поводу клеветы Ярославского в "Правде" от 2 июля164. По поводу фальсификации буржуазных газет я получил сообщения с разных сторон, но у меня такое впечатление, что никто не ударил пальцем о палец, чтобы опровергнуть клевету. Поразительно, что даже в последнем номере "Веритэ" нет трех строк с сухим опровержением фальсификации. Теперь придется это делать задним числом. Мне думается, что это можно было бы сделать сейчас с известной энергией, подняв опять вопрос о системе фальсификаций. Почему не распространить на коммунистических собраниях маленькую летучку, заключающую в себе прилагаемое при сем письмецо и пять строк комментариев от местной организации. Такой листок можно было бы издать очень дешево в большом количестве эжкземпляров. Мне кажется, что это благодарный момент для удара по системе бюрократической лжи. Может быть, можно было бы от моего имени поместить в какой-либо приличной газете письмо в редакцию следующего содержания: Милостивый государть господин редактор! В целом ряде реакционных изданий разных стран, в частности Польши, Румынии, Греции, напчатана мнимая моя статья, направленная против пятилетки в Советском Союзе. Одна из польских газет сопроводила даже статью указанием на то, будто она прислана специально для нее. "Манчестер гардиан" есть единственная газета, на страницах которой появилось вполне аутентичное интервью мое о пятилетке и о важности сотрудничества Англии с СССР. Характер этого интервью находится в непримиримом противоречии с теми взглядами и тенденциями, которые мне пытается подкинуть та часть реакционной печати, которая прибегает к "письмам Зиновьева"165 и другим подобным им документам. Всякий внимательный и добросовестный читатель из любого лагеря поймет, надеюсь, источник злостной фальсификации. Чтобы облегчить это помимание, я прошу вас дать в ваших столбцах место настоящим строкам. С совершенным уважением Л.Троцкий. [Л.Д.Троцкий] 8 июля 1931 г. Интернациональному Секретариату. Еще о текущих вопросах испанской революции 13 июля 1931 [г.] 1. Итак, Маурин, "вождь" рабоче-крестьянского блока, стоит на точке зрения сепаратизма. После колебаний он определился как левое крыло мелкобуржуазного национализма. Я уже писал, что каталонский мелкобуржуазный национализм на данной стадии прогрессивен, но при одном условии: если он развертывает свою деятельность вне рядов коммунизма и всегда находится под ударами коммунистической критики. Позволять же мелкобуржуазному национализму выступать под маской коммунизма значит одновременно наносить вероломный удар пролетарскому авангарду и убивать прогрессивное значение мелкобуржуазного национализма. 2. Что означает программа сепаратизма? Экономическое и государственное раздробление Испании, или, иначе говоря, превращение Пиренейского полуострова в подобие Балканского полуострова166. Самостоятельные государства, отделенные друг от друга таможенными стенами, самостоятельные армии и самостоятельные внутренние пиренейские войны. Конечно, мудрый Маурин скажет, что он этого не хочет. Но программы имеют свою логику, т. е. то, чего не имеет Маурин. 3. Заинтересованы ли рабочие и крестьяне разных частей Испании в экономическом расчленении страны? Ни в каком случае. Следовательно, отождествлять решительную борьбу за право на самоопределение с пропагандой сепаратизма значит совершать гибельную работу. Наша программа есть испанская федерация при непременном сохранении экономического единства. Мы не собираемся навязывать эту программу угнетенным национальностям полуострова при помощи оружия буржуазии. В этом смысле мы честно стоим за право на самоопределение. Если бы Каталония отделилась, то коммунистическое меньшинство в Каталонии, как и в Испании, должно было бы вести борьбу за Федерацию. 4. На Балканах еще старая, довоенная социал-демократия выдвинула лозунг демократической балканской Федерации167, как выход из сумасшедшего дома сепаратных государств. Сейчас коммунистическим лозунгом на Балканах является балканская советская Федерация168 (кстати: Коминтерн усыновил лозунг балканской советской Федерации, но в то же время отвергает лозунг европейской советской Федерации!). Неужели же мы можем при таких условиях сделать своим лозунгом балканизацию Пиренейского полуострова? Не чудовищно ли это? 5. Синдикалисты, по крайней мере отдельные их вожди, заявляли, что они будут бороться против сепаратизма даже с оружием в руках. Если бы дело дошло до этого, то коммунисты и синдикалисты оказались бы по разные стороны баррикад, ибо коммунисты, нимало не разделяя сепаратистских иллюзий, наоборот, критикуя их, в то же время должны давать беспощадный отпор палачам империализма и его лакеям синдикалистам. 6. Если бы мелкой буржуазии удалось - против советов и критики коммунистов - расчленить Испанию, то отрицательные последствия такого режима не замедлили бы сказаться. Рабочие и крестьяне разных частей полуострова скоро пришли бы к выводу: да, коммунисты были правы. Но ведь это и значит, что мы не должны брать на себя ни малейшей ответственности за программу Маурина! 7. Монатт надеется, что испанские синдикалисты построят новое "синдикалистское государство". Вместо этого испанские друзья Монатта успешно врастают в буржуазное государство. Злосчастная курица, высиживающая утят! Сейчас чрезвычайно важно следить за всеми словами и делами испанских синдикалистов. Это откроет левой оппозиции во Франции возможность нанести французскому анархо-синдикализму непоправимый удар. Можно не сомневаться ни на одну минуту, что в условиях революции анархо-синдикалисты будут себя компрометировать на каждом шагу. Гениальная идея синдикалистов: контролировать кортесы, не принимая в них участия! Применять революционное насилие, бороться за власть, овладеть властью - недопустимо. Вместо этого рекомендуется "контролировать" стоящую у власти буржуазию. Великолепная картина: буржуазия завтракает, обедает и ужинает, а руководимый синдикалистами пролетариат "контролирует" натощак эти операции. Л .Троцкий [Письмо М.Миллю] 15 июля 1931 [г.] т. Милль Дорогой товарищ М[илль]! 1. Посылаю вам статью по поводу нового зигзага сталинской политики169. Вопрос исключительной важности. В этом повороте и в его дальнейших последствиях левая оппозиция может найти могущественную точку опоры для своей пропаганды. На фактах нового зигзага надо будет неутомимо и настойчиво иллюстрировать правильность нашей позиции, как она сформулирована в Проекте платформы по русскому вопросу. Здесь перед нами открываются серьезнейшие перспективы. Очень важно следить за "Юманите". Какую жалкую казенную чепуху пишут эти люди (например, в No от 8 июля, стр. 3). У нас над ними гигантское, неизмеримое преимущество в понимании того, что происходит, и в предвидении будущего. Надо это преимущество использовать сомкнутым строем. Революция в Испании и кризис сталинского курса - вот два устоя политики левой оппозиции в настоящий момент. События в Германии могут выдвинуться на первый план. Вообще недостатка в попутном ветре не будет. Надо только держать в порядке паруса. 2. Относительно Трэна. Несомненно, что разногласие по вопросу о перманентной революции может в нынешний период сделать невозможным сотрудничество с ним. Это было бы очень огорчительно. Разумеется, нельзя делать ему принципиальные уступки. Но нужно сделать добросовестные попытки договориться с ним до конца. Пусть напишет по вопросу о перманентной революции - прежде всего применительно к Испании - тезисы: тогда можно будет ясно определить, в чем мы расходимся. Оставлять же вопрос в неопределенном положении на долгое время - несомненно, опасно. 3. По поводу пакостей Ландау-Мюллера мой совет - не предпринимать пока никаких дальнейших шагов и во всяком случае не публиковать ни в каком случае письма Секретариата к ним, чтобы не дать им лишнего повода для каких-нибудь совершенно неслыханных гнусностей. Если дело само собою замрет, беды не будет, ибо вся эта группа скоро разложится и сгниет. Письмо Секретариата явилось для них, во всяком случае, серьезной острасткой: пока этого, пожалуй, достаточно. 4. Вы спрашиваете, можно ли публиковать в Интернац[иональном] "Бюллетене" мои письма по поводу испанских дел? Безусловно, можно. Если в этих письмах есть какие-либо личные или чисто практические внутренние моменты, то их надо устранить. Кое-что можно публиковать также и из моих писем к Нину, разумеется, совершенно исключая все, что носит характер личной переписки и даже личных советов. В этом отношении нужна исключительная осторожность, чтобы не задеть кого-либо в силу простой оплошности. 5. Я считаю, что о поездке Навилля в Испанию от имени Интернациональной оппозиции не может быть и речи ни в единственном числе, ни вместе с другими. Политическая бесплодность этого человека доказана полностью. Ждать от него революционной инициативы можно так же, как от козла молока. По складу это консервативный, недоверчивый и политически робкий буржуа, испорченный случайной прививкой марксистской теории. Ничего, кроме вреда, нашей испанской организации он принести не сможет. Если бы он поехал по собственной инициативе, как коммивояжер своей собственной клики "Ля Лютт де Клясс", то мы обязаны были бы, на мой взгляд, предупредить испанских товарищей о качествах, планах, методах и намерениях Навилля и компании. Что касается меня лично, то я считаю, что за два года потратил на эту публику гораздо больше времени, чем она стоит. Больше я пальцем о палец не ударю, чтоб спасти Навилля от заслуженной им участи. [Л.Д.Троцкий] НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИ О ПОЛОЖЕНИИ И ЗАДАЧАХ ЛЕВОЙ ОППОЗИЦИИ170 1. Революционный прилив сейчас несомненен. Коммунистические партии сейчас в ряде стран усиливаются. Элементарный прилив сил отводит вопросы стратегии на второй и третий план. К коммунистам идут рабочие как к наиболее непримиримой партии. В том же направлении действуют экономические успехи в СССР, признанные значительной частью буржуазной печати и тем самым становящиеся еще более убедительными для рабочих. 2. Эта общая политическая обстановка, как это ни парадоксально на первый взгляд, бьет не только по правой оппозиции, но и по левой. Этим в последнем счете объясняются австрийские капитуляции, приостановка роста в некоторых странах, ослабление активности и пр. Помимо всяких местных, частных и личных причин, имеется общая причина: стихийного прибоя, еще не поставившего вопросов революционной стратегии и не вскрывшего полностью противоречий в положении Коминтерна и его отдельных партий на новой исторической ступени. Ясно, что при таких условиях та фракция, которая не просто плывет по течению, а критически прорабатывает обстановку и сознательно ставит все вопросы стратегии, должна неминуемо быть на известное время оттерта в сторону. В среде самй этой фракции должны появляться настроения нетерпения, которые в отдельных случаях принимают капитулянтскую форму. 3. В известных случаях побе