г. 1926/27 г. 1927/28 г. Валют[ный] дефицит -81,8 -53,6 +21,6 -143,1 За исключением 1926/27 г., за остальные годы наблюдается расходование валютно-металлического резерва. Таким образом, вместо расхода червонцев на покупку валют мы наблюдаем расход валюты и, следовательно, обмен ввозимых из-за границы товаров, а также и товаров, переработанных из заграничного сырья на червонцы. Это явление, естественно, сокращало размеры эмиссии денежных знаков. Учитывая это обстоятельство, мы можем установить, что если бы не было расхода валютного запаса, то эмиссия составляла бы:
1924/ 1925/ 1926/ 1927/
25 г. 26 г. 27 г. 28 г.
Червонная эмиссия 515 217 337 343
Червонцы, полученные вследствие 81 53,6 21,6 143
расхода валюты
Рост банковской задолженности за 0 39,5 28,1 30
границей
Эмиссия, которая
имела бы место при стабильности вал[алютно]-мет[аллического] 596 310 343,5 516
запаса
При этом еще не учитывается рост форменных кредитов, в том числе и германских, хотя они также за эти годы сильно возрастали (на 1-ое июля 1928 г. они достигли 607 м[ил.] р[ублей]; германские кредиты 163 м[ил.] р[ублей]), и действовали оздоровляюще на денежное обращение, т. к. реализация кредитов содействовала увеличению товарного оборота на внутреннем рынке. Точно так же в приведенном выше расчете берется за основу стабильность валютно-металлических запасов, хотя с проведением денежной реформы перед нами стояла определенная задача увеличения этих запасов. По расчетам Госплана (специальная комиссия 1926 г.), к концу 1928/29 г. валютно-металлический запас должен был увеличиться по сравнению с 1924/25 г. минимально на 350 мил. руб. Вместо этого к началу 1928/29 г. валютный дефицит выразился в сумме 256 мил. руб. за 4 года. Как видно из таблицы, характеризующей рост денежного обращения, первоначальный просчет в области эмиссии был допущен во 2-м полугодии 1924/25 г. В момент спокойного состояния денежного рынка и благополучного состояния банковских пассивов (коммерческих тек[ущих] счетов) была сделана попытка использовать в максимальном размере эмиссионные возможности для финансирования народного хозяйства, в том числе и для капитальных затрат. Вслед за этим, в 1-м кв[артале] 1925/26 г. потребовалось дополнительное увеличение денежной массы для сезонных заготовок и в результате выпуска за 2 квартала около 430 мил. руб., к 1 января 1926 г. было создано весьма значительное напряжение на денежном товарном рынке. Инфляционные моменты, проявившиеся в росте цен и в виде явления товарного голода, потребовали пересмотра всего хозяйственного плана в сторону сокращения и жесткой рестрикционной политики в отношении банковского кредитования. После проведения этих мероприятий только к началу 1926/27 г. положение на товарно-денежном рынке снова стало приобретать нормальный характер. Что касается понижения товарных цен и повышения покупательной способности денег до прежнего уровня, то это было достигнуто несколько позднее -- к 1-му июля 1927 г., после проведения специальной кампании по снижению розничных цен. Динамика роста учетно-ссудных операций в период просчета в области эмиссионной политики за 1924/25 г. и 1925/26 г. была следующая (по Госбанку и Промбанку в мил. руб.).
II полуг. [19]24/ 25 г. I кв. [19J25/2 6г. II кв. [19]25/ 26г. III кв. [19]25/ 26г.
Промышленность +269 +133 +50 -38
Госторговля +38 +17 -6 -6
Транспорт +46 +8 +10 +25
Кооперация +41 +18 -16 -16
Кред[итные] учрежд. (в т. ч. Цент[ральный] с[ельско]х[озяйствен-ный]банк) +113 +37 -5 -4
Все учетно-ссудн[ые] операции. +562 +212 +22 -31
Таким образом во II и III кв[арталах] 1925/26 г. проводилась в области кредитования жесткая рестрикционная политика, которая болезненно отразилась на состоянии коммерческих тек[ущих] счетов в банках. Движение остатков на тек[ущих] счетах было следующее:
II полуг[одие] 24/25 г. I кв. [19]25/ 26г. II кв. [19]25/ 26г. III кв. [19]25/ 26г.
Госпромышленность +75 30 +15 56
Госторговля +17 -9 -6 -6
Транспорт +19 -18 +10 -2
Кооперация -15 -6 -1 -2
Кредитн[ые] учрежд. +4 -5 0 +3
Все тек[ущие] счета +92,3 -40 +24 -75
Насколько отразился просчет в области эмиссионной политики в 1924/25 г. в народном хозяйстве, можно судить, сравнивая хлебозаготовки 1925/26 и 1926/27 г.
1925/ 26г. с[ельско] хозяйственный] год 1926/ 27г. с[ельско] хоз[яйствен-ный] год
Заготовки м[ил.] п[удов] Сред. цены в коп. Заготовки м[ил.] п[удов] Сред. цены в коп.
Июль-сентябрь 160 103 156,2 93
Сентябрь-дек[екабрь] 175,9 85 305,5 86
Январь-март 162,1 113 159,5 84
Апрель-июнь 86,4 104 65,1 90
Заготовки за 1925/26 г. значительно отстают по своим размерам, причем заготовительные цены также находятся на весьма высоком уровне. Улучшить хлебные заготовки удалось только в 1926/27 г. Второй значительный просчет в области кредитно-денежной политики имел место во II-м полугодии 1926/27 г., когда Госбанк широко развернул учетно-ссудные операции, далеко превышавшие размеры имевшихся у банка для этой цели ресурсов. При этом нужно отметить, что, как и в 1924/25 г., значительная часть банковских кредитов была использована промышленностью для капитальных вложений. Рост кредитования за 1926/27 г. протекал при одновременном снижении текущ[их] счетов по промышленности. Развитие учетно-ссудных операций во 2-м полугодии 1926/27 года, потребовавшее использования эмиссии в размере 433 м[ил.] р[ублей], в значительной степени определило хозяйственные затруднения в 1927/28 г. Только слабое развитие хлебозаготовок позволило в первом квартале 1927/28 г. ограничиться эмиссией в 39,5 м[ил.] р[ублей] (план предусматривал эмиссию в 170 мил. руб.). Во 2-м кв[артале] 1927/28 г. потребовалось уже проведение специальных мер по ослаблению платежеспособного спроса населения путем размещения в полупринудительном порядке Займа Укрепления Крест[ьянского] Хоз[яйства] на 134 мил. руб., развития самообложения на сумму свыше 100 мил. руб. и т. д. Кроме того, по линии хлебозаготовок были проведены также чрезвычайные меры, частично напоминавшие методы продразверстки. За 1927/28 г. кредитная деятельность банков характеризуется следующими данными: Учетно-ссудная операция по 4 банкам (в мил. руб.)
I КБ. II кв. III кв. IV кв. Всего за год
Промышленность +170 -13 +176,7 +116,3 +450
Госторговля +25 +8,5 +17,3 + 10,2 +61
Транспорт -35,6 -88,1 +25 +15,2 -83,5
Кооперация +50,6 +37,7 +42,2 +40,6 +171,5
Кред[итные] учрежд[ения] +15,7 -59,4 +32,3 +26 +19,6
Все учетно-ссудн[ые] опер[ации] +214,7 -126,6 +302,2 +253 +643,3
Совершенно естественно, что при стабильности т[екущих] счетов развитие учетно-ссудных операций могло производиться только за счет роста эмиссии на сумму 343 м[ил.] р[ублей] (за год), за счет накопления прибылей банков в сумме около 180 м[ил.] р[ублей] и частично за счет реализации за границей золота (импортные кредиты). Тек[ущие] счета Н[ар]к[омата] ф[инансов] в Госбанке за 1927/28 г. уменьшились с 355 м[ил.] р[ублей], т.е. на 40 м[ил.] р[ублей], но, учитывая прошлые платежи НКФ Госбанку, которые дают сальдо в пользу Госбанка в сумме около 40 м[ил.] р[ублей], необходимо считать, что состояние расчетов НКФ с Госбанком не потребовало в 1927/28 г. каких-либо новых средств от Госбанка. Усиленный спрос за последние полтора года на банковский кредит со стороны госпромышленности и торговли (государственной и кооперативной) объяснялся: Увязкой оборотных средств промышленности, в том чис-ле и банковских кредитов, с капитальным строительством. Расширением контрактации посевов, образованием то-варных запасов нормальных и специальных. Развертыванием торгового аппарата в связи с ростом торговых оборотов, а также в связи с вытеснением с рынка частно-го капитала. Увязкой банковских кредитов в хлебных заготовках (контрактации и проведении хлебных заготовок через низовую кооперацию). Сопоставляя кредитную и эмиссионную деятельность за 2-е полугодие за 1924/25 г. и 1925/26 г., с одной стороны, с кредитной политикой во 2-м полугодии 1926/27 г. и за 1927/28 г., с другой, можно констатировать, что, несмотря на кажущееся на первый взгляд сходство явлений, здесь имеется коренная разница качественного и количественного порядка. После допущенных во 2-м полугодии 1924/25 г. просчетов в области эмиссии наступает весьма сдержанная эмиссионная политика. За 1925/26 г. было выпущено в обращение 217 мил. руб., причем за этот же срок учетно-ссудные операции банков возросли на 374 м[ил.] р[ублей] при росте коммерческих тек[ущих] счетов на 24 м[ил.] р[ублей] и тек[ущих] счетов в НКФ на 75 м[ил.] р[ублей]. После гораздо более значительных просчетов в области эмиссии за 2-е полугодие 1926/27 г., в 1927/28 г. эмиссия денежных знаков составила уже 343 м[ил.] р[ублей], причем учетно-ссудные операции возросли на 643 м[ил.] р[ублей] при стабильности коммерческих тек[ущих] счетов и расчетов Госбанка с НКФ. В то же время в 1925/26 г. валютный дефицит выразился в 53 м[ил.] р[ублей], а в 1927/28 г. дефицит уже составил 143 м[ил.] р[ублей], причем в отношении заграничных кредитов в настоящее время наблюдается тенденция к их снижению, в то время как в 1925/26 г. заграничные кредиты (банковские и фирменные) возрастали. Политика кредитной рестрикции, давшая вполне реальные результаты за II и III кв[арталы] 1925/26 г. не могла быть осуществлена в 1927/28 г. по причинам совершенно иной хозяйственной обстановки. Рост учетно-ссудных операций составлял (в м[ил.] р[ублей])
За три квартала 1925/26 г. За три квартала 1927/28 г.
Госпромышленность +142 +360
Госторговля +5 +51
Кооперация -14 +130,5
Наибольший разрыв наблюдается в отношении кооперации. Как указывалось выше, это объясняется, с одной стороны, вытеснением частного капитала и заменой его кооперативным аппаратом, а, с другой, развитием контрактации. Но самое главное отличие заключается в состоянии товарно-денежного рынка в 1924/25 г. и в 1925/26 г. по сравнению с 1927/28 г. После чрезмерного роста денежной массы в 1924/25 г. товарные цены начинают значительно возрастать, причем рынок характеризуется явлениями товарного голода на промышленные товары широкого потребления. Индекс товарных цен возрастает следующим образом:
1 октября [19]25 г. 1 апреля [19]26 г. 1 октября [19]26 г.
Оптовый индекс Центрального] С[статистического] У[правления] 1,742 1,962 1,788
Покупательная сила денег 57,4 51,0 55,9
В течение 1925/26 г. удалось значительно выправить покупательную силу денег. В следующем 1927 г. к 1-му июля была проведена кампания по снижению цен на промтовары, в результате которой на 1-е октября 1927 г. пок[упательная], сила денег возрастает по оптовому индексу ЦСУ до 58,8. Но при этом необходимо отметить, что восстановление пок[упательной] силы рубля было неполное, так как эти результаты были достигнуты путем жесткого регулирования цен по линии Н[ар]к[ом]торга, причем в этот период уже наблюдался значительный разрыв между кооперативными ценами и ценами частного рынка. По различным индексам Конъюнктурного Института, покупательная сила рубля изменилась следующим образом в 1926/27 г.:
На 1.Х.[19]26 г. На 1.Х.[19]27 г.
По общеторговому индексу К[онъюнктурного] И[нститута] 48,2 52,5
По частному индексу К[онъюнктурного] Института] 44,7 44,2
В течение 1927/28 г., несмотря на самое жесткое регулирование цен органами НКТорга, наблюдается значительное понижение покупательной силы денег.
Покупательная сила денег На 1.Х.[19]27 г. На 1.Х.[19]28 г.
По оптовому индексу ЦСУ 58,8 56,8
По общеторговому индексу К. И. 50,5 47,4
По частному индексу К.И. 44,2 38,0
Основные предпосылки, которые имелись перед кампанией по снижению розничных цен в 1-м полугодии 1927 г., заключались в том, что, с одной стороны, товарный голод на промтовары почти совершенно был ликвидирован и целый ряд недостаточных товаров перешел в разряд вполне достаточных и даже избыточных; с другой стороны, сельскохозяйственные цены стояли значительно ниже, чем на промтовары, и кампания по снижению цен одновременно означала уменьшение разрыва между ценами на с[ельско-]хоз[яйственные] и промышленные товары. Вследствие высоких розничных цен на промтовары кооперация и госторговля накопили значительные прибыли за 1925/26 г. и за 1-е полугодие 1926/27 г., что давало известные ресурсы для проведения кампании по снижению цен. Соотношение индексов на сел[ьско]хоз[яйственные] и промышленные товары было следующее:
Сел[ьско-] хозяйственные] Пром[ышленные] товары Общий
1-Х. 1-Х. 1-Х. 1.Х. 1-Х. 1-Х. 1-Х. 1-Х. 1-Х
[19]26 [19]27 [19]28 [19]26 [19]27 [19]28 [19]26 [19]27 [19]28
Опт[овый] индекс ЦСУ 1566 1536 1655 3041 1882 1873 1788 1700 1761
Общеторг[овый]
индекс
рознич[ный] К[онъюнктурного] И[нститута] 1867 1895 2182 2212 2033 2064 2074 1980 2108
Коопер[ативный] индекс К. И. 1799 1743 1798 2100 1897 1884 1971 1830 1854
Частный индекс. К.И. 1964 2146 2852 2476 2353 2466 2240 2252 2629
Таким образом, снижение цен на промтовары происходило при [одновременном] понижении уровня сел[ьско]хоз[яйственных] цен. В течение 1927/28 г. цены на сел[ьско]хоз[яйственные] товары показывают значительный рост. Соотношение (ножницы) между ценами на промтовары и сел[ьско-]хозяйственные] товары меняется в стороны сближения этих цен. Если взять цены на промтовары за 100, то будет следующая картина соотношения сельхозцен [и цен] на промтовары:
1.Х.[19]26 г. 1.Х. [19]27 г. 1.Х. [19]28 г.
1. Оптовый индекс ЦСУ
а) промтовары 100 100 100
б) с[ельско] -хозяйственные] товары 76,7 81,6 90
2. Общеторговый индекс К.И.
а) промтовары 100 100 100
б) с[ельско] -хозяйственные] товары 84,4 93,2 105,7
3. Кооперативный] индекс К.И.
а) промтовары 100 100 100
б) с[ельско]-хозяйственные] товары 85,2 91,8 95,4
4. Частный индекс К.И.
а) промтовары 100 100 100
б) с[ельско]- хозяйственные] товары 80 91,2 115,7
Товарный рынок в 1927/28 г. характеризовался значительным напряжением, причем ощущался большой недостаток на целый ряд товаров широкого потребления. Цены (розничные) на промтовары держались на определенном уровне только вследствие регулирования аппаратом Н[ар]к[ом]торга. Вольные и частные цены возрастали весьма значительно. Если взять кооперативные цены за 100, то разрыв между кооперативными и частными ценами будет следующий:
1-Х. [19]26 г. 1-Х. [19]27 г. 1.Х. [19]28 г.
Кооперативные цены 100 100 100
Частные цены 114 123,5 141,8
Особенно возрастали в 1927/28 г. цены на с[ельско]х[озяйственные] товары, причем мы имеем рост не только частных, но и кооперативных цен. Поскольку с[ельско]хозяйственные цены поддавались меньшему регулирующему воздействию по линии Н[ар]к[ом]торга, они в большей степени отражают действительное движение цен на товарном рынке. По общеторговому индексу К.И., общий уровень цен за 1927/28 г. повышается на 6,7%, с[ельско]х[озяйственные] цены возрастают на 14,7%. На вольном рынке рост с[ельско]х[озяйственных] цен был еще более значительным. По частному индексу К.И., с[ельско]х[озяйственные] цены частной торговли возросли на 32%, причем по целому ряду районов базарные цены на с[ельско]х[озяйственные] товары повысились еще более значительно и превышают государственные заготовительные цены в два и более раза. Следовательно, в настоящее время к концу 1927/28 г. наблюдается, во-первых, большое напряжение товарного рынка вследствие недостатка целого ряда товаров широкого потребления, как промышленных, так и с[ельско]х[озяйственных], причем цены имеют определенную тенденцию к повышению, и только благодаря регулированию цен удается сдерживать определенный уровень цен. Во-вторых, с[ельско]х[озяйственные] цены возросли как заготовительные, так и розничные, причем существовавший ранее разрыв между с[ельско]х[озяйственными] и промышленными ценами почти совершенно сгладился по линии кооперативной торговли, а по линии частной торговли принял обратный характер, когда с[ельско]х[озяйственные] цены превышают цены на промтовары. Рост с[ельско]х[озяйственных] цен произошел при определенных затруднениях в снабжении рынка с[ельско]х[озяйственными] товарами широкого потребления, поэтому предполагать на протяжении 1928/29 г. значительного понижения с[ельско]х[озяйственных] цен не приходится. Что касается цен на промтовары, то проводить какое-либо снижение их не представляется возможным, так как это вызвало бы продажу этих товаров ниже себестоимости и, кроме того, всякое дальнейшее понижение цен на промтовары при высоких ценах на с[ельско]х[озяйственные] товары означало бы разбазаривание фонда промтоваров по пониженным ценам. Поэтому в ближайшем 1928/29 г. совершенно не приходится ставить вопроса о повышении покупательной силы денег против уровня на 1-Х [19]28 г. Основной задачей является стабилизировать покупательную силу денег на этом уровне. Однако данные товарной конъюнктуры за сентябрь м[еся]ц 1928 г. выявляют некоторые тревожные моменты в области динамики покупательной силы. К началу 1928/29 г. рынок испытывает большое напряжение вследствие недостатка товаров. Целый ряд дефицитных товаров (промышленных и с[ельско]- х[озяйственных]) не продается, а распределяется среди населения, т. е. товар выдается только по членским кооперативным книжкам по определенным нормам. В районах заготовок повсеместно наблюдается отпуск дефицитных товаров по определенным нормам тем крестьянам, которые сдают зернопродукты или с[ель]х[оз]сырье. К сожалению, эти тенденции в области торговли, бывшие до сего времени местными явлениями, начинают приобретать всеобщий характер. В настоящее время по линии кооперации усиленно дебатируется вопрос о введении двойных цен: одних для членов кооперации и других, повышенных на 5%, для прочих граждан. Подобные предложения, будучи осуществлены, несомненно отразятся на дальнейшем повышении среднего уровня цен, т. е. вызовут дальнейшее понижение покупательной силы денег. Понижение покупательной силы денег весьма существенно отражается на эффективности эмиссии, так, например, за последние два года мы имеем следующую картину номинального и реального роста денежной массы: Денежная масса (в мил. руб.)
По номиналу По оптовому индексу ЦСУ По общеторговому индексу ЦСУ
На 1.Х.[19]26г. 1.291,3 721,8 622,4
На 1.Х.[19]27г. 1.628,3 957,4 822,4
На 1.Х.[19]28г. 1.971,4 1.119,7 934,4
Рост за [19]26/27г. +337,4 +235,6 +200
Рост за [19]27/28г. +343,1 +162,3 + 112
Несмотря на то, что номинальная денежная масса за 1927/28 г. возросла на бльшую сумму по сравнению с 1926/27 г., в товарных рублях прирост денежной массы, наоборот, замедляется. При дальнейшем понижении покупательной силы денег мы сможем дойти до такого момента, когда номинальный прирост эмиссии не будет давать эффекта в смысле реального роста общей денежной массы в товарных рублях, а только будет восполнять уменьшение денежной массы в товарных рублях вследствие роста цен. Таким образом, мы можем констатировать следующие основные моменты состояния денежного обращения к началу 1928/29 г.: К началу 1928/29 г. состояние денежного обращения ха-рактеризуется крайним напряжением: покупательная сила де-нег постепенно уменьшается, причем рост с[ельско]х[озяйст-венных] цен, а также усиление товарного голода на пром-товары широкого потребления оказывает весьма значительноедавление на нормированные кооперативные цены, создаваяопределенные тенденции к повышению цен и проявляясь в дез-организации денежного рынка (очереди, отпуск по нормам,двойные цены, разные категории покупателей и т. д.). Состояние промышленности и торговли при росте произ-водства и товарооборота, особенно вследствие вытеснения част-ного капитала и развития контрактации, необходимость накоп- ления маневренных товарных запасов, -- все это вместе взятоеставит определенную проблему увеличения оборотных капита-лов в хозяйственных предприятиях, что отражается на ростеучетно-ссудных операций и в конечном итоге на росте эмиссии. В результате эмиссионной политики последних полуторалет денежная масса увеличилась до размеров, превышающих по-требность товарооборота. Дальнейший рост эмиссии будет уси-ливать напряжение на товарном рынке, причем эффективностьновой эмиссии будет сокращаться при наличии роста цен. Расходование валютных ресурсов в предыдущие годы вы-зывает затруднения в осуществлении импортной программы.Это обстоятельство настойчиво требует увеличения валютно-го накопления, что также отразится на денежном обращении,т. к. будет требоваться дополнительная для этой цели эмиссия: а) эмитируются деньги на покупку экспортных товаров навнутреннем рынке и в уплату за добываемое золото. б) экспорт товаров (в особенности, промэкспорт) сокращает товарную массу, обращающуюся на внутреннем рынке. КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПАРТИИ Пролетарии всех стран, соединяйтсь! Не успели отшуметь крикливые резолюции против ленинской оппозиции, как партия вновь поставлена перед фактом дискуссии. На этот раз дискуссия открывается борьбой против правой опасности. Обстановка, в которой эта борьба начинается, должна вызвать величайшую тревогу за судьбу партии на ближайшие годы. Основное, что отличает эту борьбу от борьбы с большевиками-ленинцами, -- это ее глубокая анонимность, безымянность. Сталинское центральное руководство, тыча пальцем куда-то в пространство, зовет на борьбу с правыми, не называя ни одного конкретного носителя этого течения, не выставляя ни одного своего конкретного разногласия с правыми. Борьба ведется под густой вуалью, в полумраке, без объяснения, каким образом при "стопроцентной монолитности" партийных рядов неожиданно появились правые, и почему эти правые так сильны, что против них приходится приводить в движение партаппарат. Охваченные тревогой за судьбы революции, мы спрашиваем вас: Знаете ли вы, кто в партии защищает правые взгляды, не желая ссориться с кулаком и не видя классовой борьбы в городе и в деревне? Знаете ли вы, что эти правые взгляды защищают такие ответственные руководители Советской власти и партии, как Томский, Бухарин, Рыков, Калинин и Ворошилов? Знаете ли вы, почему та самая рука парт[ийного] аппарата, которая тяжелым свинцом упала на голову ленинской оппозиции за ее критику правых уклонов, теперь с такой отеческой осторожностью только чуть-чуть ударяет по правым элементам партии, зовущим на союз с кулаком? Знаете ли вы, почему тт. Троцкий, Радек, Раковский, Смилга, Преображенский, Муралов, Сосновский и др., своевременно указавшие на необходимость увеличить темп индустриализации, усилить борьбу с кулаком и нэпманом, -- почему эти товарищи находятся в ссылке, в то время как те, кто не видит опасности кулака, проповедует сокращение индустриализации, находятся в ЦК и в Политбюро? Знаете ли вы, почему, открывая борьбу с правыми, вам подсовывают гнилую, насквозь фальшивую теорию о том, что большевики-ленинцы представляют собою меньшевистское контрреволюционное течение в партии? Знаете ли вы, что этим самым заранее обрекают борьбу с правыми на полную бесплодность? Ибо если лозунги оппозиции об индустриализации, о поднятии благосостояния рабочих, о борьбе с кулаком и нэпманом, о рабочей демократии являются меньшевистскими, то чего стоит тогда борьба с правыми? Всего этого партия не знает. Об этом партаппарат предпочитает умолчать. Он боится вскрыть перед партией ошибочность своей политики, приведшей к ухудшению международного положения СССР, к обострению товарного голода, укреплению кулака, ухудшению настроения рабочих масс и деревенской бедноты. Он боится, чтобы партия не узнала правды, что только благодаря ошибкам ЦК стало возможно отсечение левого крыла партии и усиление в ВКП и Коминтерне правых. Товарищи партийцы! Используйте перевыборы бюро ячеек и потребуйте от Центр[ального] Комитета проведения следующих мероприятий: Назвать персонально представителей правого уклона. Развернуть перед партией всю сумму конкретных мероприятий, которые отделяют сталинское руководство от правой части ЦК (вопросы финансирования промышленности, легкой и тяжелой, колхозное строительство, мероприятия по обеспечению хлебозаготовок и т. п.). Изменить линию в рабочем вопросе, т. к. без достаточ-ного роста реальной зарплаты рабочих масс нельзя серьезноговорить об укреплении диктатуры пролетариата. Требовать отмены постановления Политбюро об увеличе-нии партмаксимума на 20%. При нынешнем падении реальнойзарплаты рабочих увеличение партмаксимума свидетельствуето том, что ЦК ищет опору не в рабочем классе, а в бюрократической верхушке государственного, хозяйственного, профессионального и партийного аппаратов. Сократить чрезвычайно разбухший аппарат партии и профсоюзов. Категорически отказаться от проработки оппозиции, т. к. эта проработка служит лучшим орудием в руках правых элементов в стране и партии. Перенести дискуссию с правыми в рабочие ячейки, этотпролетарский костяк ЦК. Вернуть оппозицию из ссылки. Созвать чрезвычайныйсъезд. Вернуть в партию исключенных большевиков-ленин-цев. Провести чистку партии от разложившихся, оторвавших-ся от рабочего класса, от безнадежных бюрократов и ненуж-ного обывательского балласта. Перед фактом новой дискуссии опубликовать скрытыеот партии письма Ленина и все документы большевиков-ленинцев, в первую очередь документы, поданные VI Конгрессу. Выросшие хозяйственные затруднения, ухудшившееся настроение рабочих масс и деревенской бедноты, все растущая пассивность партии, огромная бюрократизация гос-, парт- и профаппарата -- все это не может не вызвать в каждом честном партийце тревоги за судьбу диктатуры пролетариата. Против аппаратчины и бюрократизма! За решительную борьбу с правыми и теми, кто их прикрывает! За возвращение в ряды партии большевиков-ленинцев! Большевики-ленинцы (Оппозиция ВКП) Москва, октябрь 1928 года ТОВАРИЩ, ПРОЧИТАВ, ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПАРТИИ - РАБОЧИМ (что делать рабочему-коммунисту) Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Рабочие-коммунисты убедились уже на опыте, что доверять руководству ЦК ВКП нельзя. Крах хлебозаготовок, рост хлебных затруднений на 11-ом году революции не были предвидены ЦК. Как выйти из положения, он не знает. ЦК мечется от чрезвычайных мер, которые восстановили против сов[етской] власти всю почти деревню, до повышения хлебных цен, которые в состоянии не только удовлетворить, но и разжечь аппетит кулака. Реальная заработная плата за этот год понизилась. Оппозицию громили во имя спокойствия в партии и деловой работы, но вместо спокойствия и дружной работы в ЦК идет бешеная борьба между сталинцами и рыковцами. Этот ЦК не может обеспечить ленинского руководства ни партией, ни страной. Всякий рабочий-коммунист, который не хочет оказаться у разбитого корыта, должен поставить перед собой вопрос, что же делать ему самому. Как помочь партии и советской власти обеспечить рабочие центры хлебом Рабочий-коммунист, не полагайся на чиновника, а берись сам за дело. Если имеешь связь с батраком или деревенской беднотой, пиши им письма, призывай открыто организоваться в союз бедноты для борьбы с кулацким засильем в деревне, для борьбы с подкулачниками в госаппарате. Союз бедноты поможет сов[етской] власти добыть хлеб для городских рабочих и для бедноты. Уговаривай красноармейца из бедняков, чтобы он делал то же самое. Смотри за тем, что делается в кооперативе. Нажимай на Совет, чтобы он заботился о снабжении рабочих. Что делать, чтобы не только не допустить падения зарплаты, но и поднять ее Не полагайся на профбюрократию, а сам думай о своем заработке. Приближается кампания по перезаключению колдоговоров; высчитай сам с товарищами, сколько действительно зарабатываешь, сколько тебе необходимо, и борись за условия человеческой жизни. Не дай себя заговаривать, не дай себе навязать тарифов, несовместимых с твоими интересами. От фабзавкома, который трусит перед хозяйственниками, апеллируй к местному отделению союза, от него к партийному комитету. Извещай ЦК партии о нарушении твоих интересов; пиши в стенгазету, выступай на рабочих собраниях, мобилизуй рабочую массу, не бойся, что тебя выгонят с завода. Против этого есть средство: связывайся с другими борцами за рабочее дело на фабрике; одного можно с фабрики прогнать как бузотера, десять уже трудновато, а 50 невозможно. Как бороться за то, чтобы хозяином в партии был рабочий-большевик Сменяй бюро ячейки, гони из них держиморд, подхалимов, шкурников, не давай навязывать себе секретарей, выбирай только честных революционных ребят. Чтобы этого добиться, рабочий-коммунист, перестань прятаться, молчать, голосовать пятками. Рабочие-коммунисты, знающие классовые интересы пролетариата, должны связываться друг с другом, выступать группами, скопом. Это затруднит чиновничьей братии разгромить их. Борьбу надо вынести за стены одной ячейки. Рабочие знают друг друга не только на одной фабрике; ходите друг к другу, налаживайте связь одной фабрики с другой, посылайте делегации на профсоюзные, партийные, районные и городские конференции, на которых заседают теперь в большинстве чиновники и их подхалимы. Пусть на них слышен будет голос рабочего-большевика. Говорите правду и только правду о положении на фабрике. Добивайтесь правды о положении в стране. Добивайтесь, чтобы вам сказали, почему держат в ссылке и в тюрьмах тех большевиков-ленинцев, которые боролись за улучшение положения рабочих, за борьбу с кулаком и бюрократом, за демократию в партии. Требуйте возвращения их из ссылки, освобождения из тюрем, требуйте возвращения Троцкого, которому дают погибнуть в ссылке без врачебной помощи и в нужде. Если рабочие-большевики начнут решительно выступать, то они убедятся, что кошка -- не самый сильный зверь. При решительном сопротивлении политике нового дворянства из хозяйственников, парт-, проф- и госчиновников, руководство партии будет принуждено исправить политику партии, вернуть в ее ряды арестованных и сосланных борцов за рабочее дело. Объединенными силами рабочих большевики сумеют выгнать из партии кулацко-бюрократическую нечисть, исправить партию рабочего класса и его государства. Где искать сознательным рабочим-коммунистам опоры в этой борьбе Ее искать надо в первую очередь среди рабочих-партийцев. Надо разбить их косность, надо развязать им уста, надо громко сказать, какие опасности угрожают власти рабочего класса. Надо разбудить в них понимание обязанностей, лежащих на члене коммунистической партии. Если из-за трусости, если из-за беспечности мы дадим вырасти кулаку, чиновнику, нэпману; если мы позволим партии двигаться направо, сползать со ступеньки на ступеньку, то очутимся у разбитого корыта, не заметив, как буржуазия села нам на шею. Но кроме рабочих-коммунистов, которых надо разбудить и до последнего втянуть в борьбу, есть миллионы беспартийных рабочих, среди них много думающих и сознательных пролетариев. Партбюрократ пытается уговорить вас держать втайне от этих пролетариев все, что происходит в партии. Но затруднения с хлебом, снижение заработной платы, шахтинское и смоленское дела -- это не тайна для беспартийных рабочих. Они болеют тем же, чем болеем и мы. Они не идут в партию из-за мертвечины, царящей в ней, они не идут в партию из-за зажима бюрократии, они не доверяют рабочим-коммунистам, ибо чиновник заставляет рабочих-коммунистов покрывать всякое свое преступление перед беспартийными рабочими. Рабочие-коммунисты обязаны сказать беспартийным классово сознательным рабочим всю правду, призвать их вступать в партию для совместной борьбы против нэпмана, кулака и бюрократа. Союзники наши -- не только беспартийные рабочие в городе, но и батрак и бедняк в деревне. Рабочий-коммунист должен делать все, чтобы с ними связаться, чтобы поднять их на борьбу за совместные интересы; без крепкой связи сознательных рабочих с беднотой и батраком нельзя отколоть середняка от кулака, нельзя создать смычки с деревней, нельзя удержать Советскую власть. Рабочий-коммунист, ты долго молчал. Время поднять голос. Время вступать в бои за человеческие условия жизни, за чистку Советской власти и коммунистической партии от накипи бюрократизма, мещанства и подкулачников -- против смоленской и артемовской мрази, которой много еще в аппарате партии, профсоюзов и власти и которую надо вымести дочиста. Большевики-ленинцы (Оппозиция ВКП) Москва, октябрь 1928 г. ТОВАРИЩ, ПРОЧИТАВ, ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ КОМОРГАНИЗАЦИИ Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Происходящие сейчас в верхушечном слое партии события должны приковать к себе внимание всей партийной массы. Каждый член партии должен отдать себе ясный отчет в том, что означает неожиданная бомбардировка Московского комитета со стороны центристского сталинского аппарата. Политика дворцовых переворотов, беспринципного верхушечного комбинаторства не раз уже ставили партию перед фактом величайших внутренних потрясений. Партия и сейчас стоит перед такими потрясениями, не зная, не понимая того, что происходит. Не высохли еще чернила на резолюциях XV съезда и последующих пленумов ЦК о полной стопроцентной "монолитности" партии, как центристский партаппарат неожиданно закричал о правой опасности. Давно ли тот же партаппарат обрушился на оппозицию ссылками и тюрьмами за ее предупреждение о растущей опасности? Не прошло и двух недель, как Косиор, генсек Украины, ставленник Сталина, заявил, что в ЦК нет правой опасности. Больше того, Сталин и сейчас на последнем пленуме МК, с величайшим цинизмом, заявил, что в Политбюро нет правой опасности. Но если это действительно так, то что же собою представляет правый уклон в партии? Нельзя же всерьез думать, что вся партия приведена аппаратом в движение из-за того, что какие-то третьестепенные лица, вроде Мороза64, Рютина, Пенькова, Мандельштама, где-то, в какой-то резолюции не так выразились о правом уклоне. Кто всерьез поверит тому, что из-за нескольких маленьких партийных чиновников Сталин объявил словесную войну правой опасности? История повторяется. Партаппарат в порядке циркуляра предписал ячейкам "узреть" правую опасность и проголосовать против нее. Со смелостью, достойной лучшей участи, центристский аппарат ЦК атаковал партию, отпустив ей ровно столько времени для размышления о правой опасности, сколько необходимо было для завершения сделки с правыми. Последний чрезвычайный пленум МК показал, что вместо большой драки с правой опасностью дело кончилось всего-навсего трусливой сделкой с ней. Испугавшись пробуждающейся активности рабочего класса и пролетарской части партии, обе фракции Политбюро -- центристская и правая -- решили протянуть друг другу руки и заключить временный мир. Правые пожертвовали несколькими мелкими аппаратчиками. Центристы взамен уплатили согласием на новые аресты и высылки оппозиции. В этом весь позорный смысл "великой московской шумихи". Не имея мужества всерьез бороться с правой опасностью, Сталин за спиною у партии пошел с нею на гнилое соглашение. Этим самым он не только усыпил бдительность партии, но и дал правым отсрочку до нового зимнего кризиса хлебозаготовок, к моменту которого правые собираются произвести свою генеральную атаку. Ленинская оппозиция считает своим долгом предупредить коморганизации об опасности теперешней центристской политики. Эта политика не способна ни вывести страну из хозяйственного кризиса, ни повести партию на борьбу с правой опасностью в стране. Нас, оппозиционеров-ленинцев, часто спрашивают: чего хотят центристы, чего хотят правые. Мы вам на это отвечаем: Правые хотят мира с кулаками, нэпманом, международной буржуазией. Правые готовы на прорыв монополии внешней торговли. Правые требуют нажима на рабочий класс. Правые боятся быстрого развития промышленности. Обо всем этом правые во главе с Бухариным, Рыковым, Томским, Калининым, Ворошиловым уже открыто говорят на своих узких фракционных заседаниях. Однако открыто выступить с этими идеями перед рабочим классом они еще боятся. Поэтому они ищут для себя надежного прикрытия, из-за которого они могли бы исподтишка подсовывать партии свои идеи. Таким прикрытием для них является нынешний центристский режим. То, что правые хотели бы сделать в короткий срок, центристы делают в рассрочку. Но правые трусливы и лишены аппаратного могущества. Поэтому они еще долго будут предпочитать всякие соглашения со Сталиным открытой драке с ним. Сила Сталина не столько в его комбинаторских махинациях, сколько в том, что основная масса правых элементов в партии предпочитает цепляться за Сталина. И они не ошибаются. Достаточно напомнить, что Сталин ни разу не подверг сомнению архиправые резолюции июльского пленума. Больше того, он всюду кричит о верности этим резолюциям. Достаточно также напомнить о политике в вопросе зарплаты для рабочих, где между правыми и центристами царит стопроцентное единодушие. И те и другие хотят взвалить на плечи рабочего класса всю тяжесть индустриализации страны. И те и другие мечтают об усилении эксплуатации рабочего, требуя от него все возрастающей производительности труда и давая ему все меньше заработной платы. Такое же трогательное единодушие между центристами и правыми наблюдается и в вопросе о расправе с оппозицией. Не случайно, что как раз сейчас, когда пресса тонет в потоке "антиправых" резолюций, Политбюро дало директиву начать новые репрессии против большевиков-ленинцев. Под шум левых фраз о правой опасности вот уже две недели, как идут мас- совые аресты сотен рабочих-оппозиционеров, непосредственно забираемых от станка в Ленинграде, Москве, Харькове, Киеве, Одессе, Днепропетровске и др[угих] городах. В то время как лидеры правых -- Бухарин, Томский и др[угие] заседают в Политбюро, лучшие большевики томятся в ссылке. Многим грозит опасность для жизни. Тов. Троцкий находится больной в Алма-Ате, тов. Раковский, заболевший серьезной сердечной болезнью, прикреплен без права передвижения к Астрахани. Тов. Мрачковский, лишенный необходимой медицинской помощи, невыносимо страдает от вскрывшихся ран, полученных на гражданских фронтах. Тов. Виленский-Сибиряков лежит смертельно больной от полученной во время ссылки в Сибирь непосредственно после перенесенной операции инфекции. Товарищи Радек, Белобородов, Альский и многие другие серьезно больны и не имеют необходимой лечебной помощи. На 11 году революции у нас стал возможным такой возмутительно-позорный факт, как смерть в тюрьме от голодовки оппозиционера тов. Бутова65. Тов. Бутов был личным секретарем тов. Троцкого, и вокруг него ГПУ хотело создать дело для компрометации оппозиции. В виде протеста тов. Бутов объявил голодовку. Молодые термидорианские побеги ГПУ, взращенные сталинской политикой, спокойно дали ему умереть на 50-й день голодовки. Нам, оппозиционерам-ленинцам, часто говорят: "Помогите нам бороться с правыми". Мы на это отвечаем: мы вот уже ряд лет со всей силой боремся с правыми, которые хотят спустить революцию на тормозах кулацкой политики. Но правую опасность можно победить лишь путем жестокой борьбы с беспринципным комбинаторством центристов, прикрывающих левыми фразами правую опасность. Партия должна сбросить с себя тяжелый обруч аппаратной опеки. Из голосующего придатка к партаппарату партия должна вновь, как при Ленине, сделаться законодателем партийной жизни. Товарищи партийцы. Не допускайте замены борьбы с правыми идеологией борьбы со стрелочниками правого уклона, не давайте убаюкивать себя общими фразами о правой опасности. Требуйте развертывания всей суммы конкретных мероприятий, вытекающих из борьбы с правой опасностью. Требуйте усиления темпа индустриализации не на словах, а на деле. Требуйте увеличения реальной заработной платы в соответствии с ростом производительности. Требуйте организации де-ревенской бедноты и действительного наступления на кулака. Добивайтесь возвращения партии на путь классово-пролетарской политики. Настойчиво требуйте прекращения глумления над большевиками-ленинцами. Требуйте возвращения их из ссылки и восстановления в партии. Требуйте чрезвычайного съезда партии на основе тайного голосования. Требуйте очистки партии от перерожденцев и бюрократов. Товарищи партийцы. Медлить нельзя. Диктатуре пролетариата грозит величайшая опасность. Руками зарвавшихся сов-, проф- и партбюрократов враждебные нам силы уже атакуют твердыни пролетарской диктатуры. На открытый суд всей партии правых перерожденцев и беспринципных центристских комбинаторов. Против политики дворцовых переворотов. За честную большевистскую политику. Против арестов и ссылок оппозиции. За подлинное единство партии на основе правильной ленинской политики. За возрождение подлинной коллективной жизни коморга-низации. Большевики-ленинцы Ленинская оппозиция ВКП(б) ТОВАРИЩ, ПРОЧИТАВ, ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ Эта листовка выпущена нашими тифлисскими товарищами66 О НАСТРОЕНИЯХ В ПАРТОРГАНИЗАЦИЯХ в связи с пленумом МК и МКК. СВОДКА МК I. Правые настроения В целом ряде ячеек имели место правые по существу вы-ступления. Выступали с ними не только хоз[яйственные] работ-ники, работники аппарата, но и рабочие, в большинстве случа-ев рабочие текстильных предприятий и связанные с деревней. Эти настроения далеко не преобладают. Но все же играютзначительную роль, относятся примерно к одной трети ячеек. 3. Основное в этих выступлениях -- защита зажиточных сло-ев деревни, отношение к бедноте, как лодырям. Недовольствотемпом индустриализации, вложениями в капитальное строительство, совхозы и колхозы. Характерные выступления: "Правый уклон выплыл на основе недостатков в нашей стране и упирается в неправильное ведение политики в отношении к крестьянству, в частности, к среднему" (политика считается слишком левой). (Завод Ильича) "Тов. Фрумкин в своем письме был прав на данное время". (Замоскв[орецкий] райфинотдел) "Будучи в деревнях, видишь, что мы дошибаем кулака. Совхозов нет, продукции мало, что же делать?" (Завод "Красный поставщик") "Сняли товарищей (речь идет о секретарях райкомов Мандельштаме и др[угих]), которые слушали низы, учли их настроения и высказали их. Не рано ли бросать большие средства на колхозы и совхозы? (4-й водопровод[ный] участок) "Мы очень разбрасываемся на крупное строительство... Не надо гнаться за Америкой". (Директор химзавода Кашир[ского] уезда) "Я считаю, что кулак в деревне это тот, кто похитрее; середняк поглупее, он не имеет того, что кулак, а беднота -- это в большинстве лентяи". (Т. Ч.67 51118 Сев[ерпой] жел[езпой] дор[оги]) "Среди рабочих, связанных с деревней, есть такие разговоры: Зачем рабочие взяли в свои руки фабрики и лезут еще с коллективизацией деревни?" ("Красный текстильщик", Серпухов) II . Отношение к правой опасности 1. Огромное большинство рабочих резко настроено против правых элементов и правой идеологии. Если ряд коммунистов выступает в порядке кампании, то в очень значительной части выступлений, в особенности рабочих-металлистов, коренников рабочих других предприятий чувствуется доподлинное резкое отношение к правым элементам и их наступлению. 2. Характерные выступления: "Борьбу с правой опасностью надо рассматривать, как классовую борьбу". (Завод "Мастяжарт") "Если вложим деньги на легкую индустрию, на производство необходимых предметов потребления, съедим все, а потом сядем еще в худшее положение". (Русаковский трампарк) "Правая опасность -- это сползание к социал-демократам". (Т. Ч. I, Северн[ой] ж[елезной] д[ороги]) "Правые ошибки -- результаты паники перед кулаком". (ВПШ68) 68512 "Правый уклон превращает нашу страну в зависимую от капиталистических государств". (Колбасн[ая] ф[абри]ка Зам[осквореукого] района) III. Выступления оппозиции На отдельных ячейках выступали оппозиционеры. Судя по официальным материалам, таких выступлений было относительно немного. Выступления были: на Картонажной ф[абри]ке Моссельпрома, ситценабивной ф[абри]ке в Серпухове, Центральном телеграфе, Наркомпросе, Артамоновском трампарке (речь идет о партсобраниях). IV. Отношение к оппозиции "О борьбе с кулаком говорила троцкистская оппозиция, но почему тогда тов. Сталин дал установку: огонь налево, только налево". (ВПШ) "Не может ли повлиять настоящее положение на возвращение оппозиционеров в партию"? (Русаковский трампарк) "Отметьте разницу в вопросе о развертывании колхозного строительства между партией и оппозицией". "Нам нужно во что бы то ни стало индустриализировать нашу страну, это говорила и троцкистская оппозиция". (Хлебопекарня No 2 MCIIO)69 "По вопросу о правом уклоне мы не разобрались. Поэтому спорить с нашими оппозиционерами трудно. Они знают о решениях высших инстанций больше, чем мы". (Протезный институт) V. О положении в партии Почти повсеместно в очень острой форме коммунисты-ра-бочие выражают резкое недовольство существующим в партииположением. Требуют действительной демократии, своевременной информации, обеспечения за рабочими права решать,а не выслушивать решенное. Характерные выступления: "Если низовые организации ошибаются, то работники последней вышибаются в два счета. А Угланова оправдывают. Всегда страдает стрелочник". (3[аво]д им. Ильича) "Верхи дерутся, а низы не знают". (Колбасн[ая] ф[абри]ка Зам[оскворецкого] района) "ЦК проморгало недооценку трудностей, зафиксированную в резолюции пленума МК. ЦК поздновато разъяснил эти вопросы. Рядовые члены партии ходят впотьмах". (3[аво]д им. Ильича) "Плохо информируются партийные низы. С большим запозданием осведомляются члены партии о политике партии". (3[аво]д "Красный Октябрь") "О борьбе с Московской организацией мы низовые члены партии узнали только в октябре. Наши товарищи из МК, МКК и РК хотят обойтись одни, сами, без масс". (Сокстрой) "Партийные комитеты и Контрольные] к[омиссии] подобраны по принципу "хороший парень"". (Госбанк) "Администрация, не считаясь с решениями ячеек, решает вопросы самостоятельно. Где же партия"? (Базовая милиция Хамов[нического] района) "Нельзя ли произвести сокращение штатов как партийного, так и советского аппарата? Уж очень много отделов, подотделов, частей и подотдельчиков как в Моссовете, так и в МК. Всякие "завы" аккуратно высиживают рабочее время и что делается на производстве -- не видят и не знают". (ВПШ) "Ячейка не вела борьбы с правой опасностью потому, что в наших партаппаратах наблюдается закостенение. Бюро ждало циркуляра сверху. Между аппаратом и массой -- разрыв". (3[аво]д "Лакокраски") "Очень много уж доверяем мы руководителям". (Ф[абри]ка "Красная роза") VI. О ЦК и ПБ Довольно большое количество вопросов задается на собраниях о разногласиях в ЦК и ПБ. Спрашивают: правда ли, что Рыков, Томский и Бухарин -- правые. Многие выражают уверенность, что разногласия есть, но их скрывают. В некоторой части ячеек критиковали "Заметки экономиста". В И[нституте] Н[ародного] Х[озяйства] им. Плеханова они были названы "завершенным правым уклоном". Примерно такое же отношение выражено к "Заметкам" в тех рабочих ячейках, где о них говорилось. Л. ТРОЦКИЙ. ОДИННАДЦАТАЯ ГОДОВЩИНА ОКТЯБРЯ 11-я годовщина октябрьской революции есть величайший праздник международного пролетариата. Мы, большевики-ленинцы (оппозиция), подготовлявшие в подполье диктатуру пролетариата, дравшиеся на баррикадах Октября, защищавшие советскую власть в гражданской войне, строившие рабочее государство, празднуем этот день, как наш праздник. Величайшее значение октябрьской победы трудящихся и угнетенных мы сознаем и чувствуем гораздо глубже, чем большинство нынешней бюрократии, наполовину забывшей о своем революционно-пролетарском происхождении и превращающей октябрьскую годовщину в казенный табельный день. 7 ноября для нас, однако, не только праздник, но и день тревожного раздумья о тех опасностях, которые угрожают пролетарским завоеваниям. Ибо последние пять лет принесли огромные перемены -- не только к лучшему, но и к худшему. Руководимая ленинским генеральным штабом партия жила всегда полной партийной жизнью. Несмотря на муки голода и холода, унаследованные от войны и разрухи, рабочий класс чувствовал и сознавал, что он есть правящий класс, что он хозяин в стране. Заложенные в первое пятилетие после Октября основы дали свои плоды. Правильная установка новой экономической политики, выработанная партией под руководством Ленина после завершения гражданской войны, обеспечила рост производительных сил города и деревни и общий подъем благосостояния страны. Огромные преимущества социалистических методов хозяйства впервые обнаружились на деле, на опыте, несмотря на ошибочную политику послеленинского руководства, которое все больше сползало с пролетарской линии вправо. Тяжелее всего ложная линия Сталина-Рыкова отразилась на положении рабочих. Несмотря на подъем производительных сил, уровень жизни рабочего класса с осени 1925 г. не повышался, а за последнее время снижается. Между тем, жизненный уровень непролетарских слоев города и кулацких верхов деревни непрерывно повышается. Безработица разъедает рабочий класс. Одновременно с этим растет и крепнет влияние бюрократически-буржуазных элементов во всех учреждениях и организациях, во всех областях хозяйственного и государственного управления. Рабочий отодвигается на второй план. На наших глазах создается новое двоевластие. Мыслящий и честный пролетарий с тревогой глядит на то, как перемещается сила от рабочих к аппарату, от аппарата -- к буржуазии. Голос революционной критики подавлен. Шумно провозглашенная самокритика превратилась в бюрократическое пустозвонство. Смычка города с деревней является основой основ пролетарской диктатуры. Большевиков-ленинцев, которые вместе с Лениным закладывали первые камни этой смычки, сталинское руководство ложно и злобно обвиняет в стремлении "ограбить крестьянство". Между тем, вся политика Сталина-Рыкова бьет по смычке, одним концом -- по рабочему, другим -- по крестьянину, бедняку и середняку. Руководство Сталина-Рыкова сперва отрицало кулака, мирволило ему, пускало его в Советы. Спохватившись в трудную минуту, начало глушить деревню 107-й статьей, не отличая впопыхах кулака от середняка, середняка от бедняка. Теперь опять крутой поворот вправо, повышение хлебных цен, т. е. прежде всего премия кулаку. Метания из стороны в сторону выбивают хозяйство из равновесия, поселяют тревогу, порождают недовольство. Ленин неутомимо предупреждал в последние годы своей жизни против опасностей бюрократизма. После его смерти бюрократизм возрос в десятки раз и чудовищной горой душит ныне завоевания Октября. Бюрократический аппарат поднялся над массой. Выборы и ответственность стали пустым звуком в партии, в профессиональных союзах, в Советах. Безответственность ведет к разложению и произволу. Десятая годовщина Октября была отпразднована разгромом ленинского крыла партии. Одиннадцатый год приподнял зато уголок завесы над шахтинскими, артемовскими, смоленскими и иными делами, которые являются прямым и неизбежным следствием сталинского режима. Смелые и самостоятельные работники вытесняются и изгоняются отовсюду: из партии, с советских постов, из профсоюзов, из хозяйственных органов, наконец, с фабрик и заводов. Масса запугана и молчит. Перевес получают шкурники и подлипалы. Прислужничеством они страхуют свою неумелость и бездарность. Бесконечные просчеты и ошибки хозяйственного руководства бьют по промышленности, а значит -- по рабочим. Бюрократизм и безответственность означают для хозяйства ежегодные потери сотен миллионов рублей, на которые можно было бы поднимать жизненный уровень трудящихся масс. А расплачиваться за просчеты приходится мускулам и нервам рабочих. Революционному воспитанию подрастающих поколений чиновничье засилье ставит непреодолимые преграды. В комсомоле еще больше, чем в партии, все решается приказами и шпаргалками. Материальное положение рабочих-подростков ухудшается. Ленинские идеи искажаются и подменяются. Бюрократизм наносит особенно жестокие удары отсталым народностям нашего Союза. На окраинах еще больше, чем в центре, самодеятельность низов заменяется чиновничьей указкой. Произвол бюрократии достигает неслыханных размеров. Хозяевами положения становятся сплошь да рядом те самые "держиморды", о которых писал Ленин еще в 1922 году, жестоко осуждая политику Сталина в национальном вопросе70. Открытая после смерти Ленина государственная продажа водки наносит неисчислимые раны хозяйству и культуре страны. Промышленность, транспорт, торговля, сельское хозяйство теряют от водки в два-три раза больше, чем получает от нее государственный бюджет. А моральному ущербу, наносимому трудящимся, и счета нет. В государственном спаивании народа ярче всего выражается все зло бюрократизма, слепого и высокомерного по отношению к массам. Законное недовольство трудящихся не находит нормального выхода и удовлетворения. Всюду запреты и рогатки. Это создает условия, которыми пользуются враги октябрьской революции: меньшевики, эсеры, анархисты и прямые черносотенцы. Они роют свои подкопы под Октябрь. Революционная расправа с этой челядью буржуазии необходима. Но одной расправы недостаточно. Нужна правильная политика. А для этого нужно прежде всего прекратить бесстыдную травлю против лучших, наиболее боевых, преданных и бескорыстных борцов рабочего класса, большевиков-ленинцев (оппозиции). Ослабление материальных и политических позиций пролетариата СССР идет рядом с жесточайшими поражениями политики Коминтерна в Германии, Болгарии, Эстонии, Англии, Австрии, Китае и других странах. Сбившееся с пролетарского пути руководство толкало все партии Коминтерна на путь соглашательства и ошибок. Небывалые поражения международной революции ослабили положение СССР, укрепили европейскую буржуазию и чрезвычайно увеличили военные опасности, угрожающие первому рабочему государству. Газетными криками о военной опасности устранить ее нельзя. Чтобы поднять обороноспособность советского государства, есть только один путь: укрепить экономическое и политическое положение пролетариата в стране, его теснейшую связь с беднотой, его неразрывный союз с середняком. Бюрократизация армии зашла еще дальше, чем бюрократизация всего государственного аппарата. Связь населения с армией на парадах и торжествах не может заменить повседневного воздействия пролетарского авангарда на мобилизованных крестьян. В минуту опасности бюрократический аппарат не способен вдохнуть тот энтузиазм, который обеспечивается только революционным самосознанием трудящихся масс, чувствующих себя хозяевами своей страны. Подлые клеветники говорят, что мы, большевики-ленинцы, строившие Красную армию и участвовавшие во всех ее боях, являемся пораженцами. Ни один честный рабочий, боевик-красноармеец, крестьянин-партизан не поверит этой клевете на Троцкого, Раковского, И.Н.Смирнова, Преображенского, Сосновского, Радека, Муралова, Мрачковского, Белобородова, Каспарову и многие сотни и тысячи закаленных борцов, которые тюрьмой и ссылкой расплачиваются за свою верность делу рабочего класса. Большевики-ленинцы были и остаются революционными оборонцами до конца, не в пример многим из нынешних бюрократов, которые при первом набате опасности разбегутся, как крысы. Невзирая на ошибки политики, презирая клевету и травлю сталинского руководства, каждый большевик-ленинец будет защищать советскую республику от классовых врагов с оружием в руках до последней капли крови. Но этого мало. Сейчас, пока еще не пробил час военной грозы, мы требуем решительной перемены партийной, хозяйственной, профессиональной, военной и международной политики. На пролетарский путь! На ленинскую линию! Что нужно для того, чтобы вернуться на правильную дорогу? Нужно только, чтобы рабочий-партиец снова захотел и решил стать партийцем. Нужно, чтобы рабочий класс призвал аппарат к ответу. Нужно восстановить выборность и сменяемость, т. е. пролетарскую и советскую демократию. Этого можно достигнуть без потрясений, нормальными путями партийного устава и советской конституции. В основу хозяйственной политики положить: систематическое повышение заработной платы. Больше равенства в условиях жизни верхов и низов. В деревне организовать Союз бедноты, как орган диктатуры пролетариата. Опубликовать платформу оппозиции, которая указывает правильные пути индустриализации страны и дает ленинские ответы на все вопросы социалистического строительства. Вернуть большевиков-ленинцев из ссылки, отменив бесстыдно наложенную на них 58-ю статью. Провести перевыборы во всех учреждениях и организациях, сверху донизу, на основе подлинной пролетарской демократии. Помните, товарищи: потерять власть легче, чем завоевать ее. Если ложную политику ведут верхи, поправить должны низы. Мы, большевики-ленинцы, обращаемся к низам. Ими и для них совершен был одиннадцать лет назад великий переворот. Да здравствует диктатура пролетариата! Да здравствует союз рабочих и крестьян! Да здравствует возвращение ВКП и Коминтерна на ленинский путь! Да здравствует международная революция! [Октябрь 1928 г.] Л. ТРОЦКИЙ КРИЗИС ПРАВО-ЦЕНТРИСТСКОГО БЛОКА И ПЕРСПЕКТИВЫ 1. Кризис блока Кампания против правых открывает некоторую новую главу. Кампания отличается чрезвычайным шумом и треском -- при отсутствии политической конкретности. Кампания есть прежде всего литературное прикрытие закулисной организационной работы сталинцев, ее оправдание перед партией. Политическая кампания и не может быть конкретной, иначе пришлось бы перечислять общие грехи правой и центра. Но в то же время кампания знаменует кризис -- еще не распад, но уже серьезный кризис -- правящего блока. Предшествующее сползание подготовило переход количества в некоторое новое качество. Открытое социальное перерождение значительных групп и слоев партии выпирает из всех щелей. Центризм пугается наиболее "зрелых" плодов своих рук, особенно под кнутом пролетарской оппозиции. Но центризм связан по рукам и по ногам -- вчерашним днем, своей национал-социалистической установкой71, своим политическим крохоборчеством, своей теоретической нищетой. Атакуя правых, он больше всего боится, как бы не поранить самого себя. Отсюда глубоко двойственный характер всей кампании: если практически она может означать очищение партии от наиболее откровенных элементов устряловщины и задержку или замедление сползания или перерождения, то одновременно она означает дальнейшую дезорганизацию партийной мысли, дальнейшее измочаливание марксистского метода и тем самым подготовку новых, еще более смутных и опасных этапов в развитии партии. Сталин и Молотов пытаются изобразить дело так, что их линия состоит в одинаково непримиримой борьбе как с левыми "пораженцами", так и с правыми ликвидаторами. Совершенным вздором является центральная в нынешней кампании мысль, будто марксистская политика вообще состоит в борьбе направо и налево, притом в одинаково непримиримой борьбе. Направо от марксистской политики стоит могущественный мир империализма, с его все еще гигантской соглашательской агентурой. Вот враг. Налево от марксистской линии могут быть только ошибочные тенденции в самом пролетариате, детские болезни в партии и пр. Крайним выражением этой ложной "левизны" является анархизм. Но сила и влияние этого последнего тем меньше, тем ничтожнее, чем смелее, решительнее и последовательнее революционная партия борется с оппортунизмом. В этом и состоит, в частности, историческая заслуга большевизма. Борьба налево в его истории имела всегда только эпизодический и подчиненный характер. Сталинская формула "одинаково непримиримой" борьбы направо и налево есть не большевистская формула, а традиционная формула мелкобуржуазного радикализма. Вся его история приходит к борьбе с "реакцией", с одной стороны, пролетарской революцией, с другой. Эта традиция перешла целиком к современной социал-демократии во всех ее оттенках. Формула борьбы направо и налево, как руководящая формула, характеризует, вообще говоря, всякую партию, лавирующую между основными классами современного общества. В наших условиях эта формула является политическим паспортом центризма. Иначе совершенно неразрешимым был бы вопрос: как могло случиться, что фракция Сталина-Молотова пребывала в неразрывном блоке с буржуазно-реставраторской фракцией правых? Более того, остается на деле с нею в блоке и сейчас? Между тем, ответ совершенно прост: правящий блок был не противоестественным союзом большевизма с буржуазным реставраторством, а союзом сползающего правого центризма с устряловщиной. В таком союзе нет ничего противоестественного. Блоки центристов разной окраски с открытыми соглашателями и даже прямыми изменниками, при бешеной борьбе с левыми, заполняют всю историю рабочего движения. Вот почему, когда Сталин и Молотов дают ныне "свирепую" характеристику правому крылу, списывая его по частицам с оппозиционной платформы, они тем самым дают характеристику самим себе, своей линии, своей группировке. Они занимаются убийственной "самокритикой", не подозревая того. Но, может быть, положение радикально изменилось теперь, после объявления так называемой беспощадной борьбы против правого уклона? Пока было бы по меньшей мере легкомысленно делать такие заключения. Ленинское крыло -- за Уралом и Каспием, правое -- на правящих постах. Это решает. Ясно одно: период безмятежности для блока центристов с правыми остался позади; февральский сдвиг центризма имеет свои внутренние зигзаги: от февраля до июля, от июля до ноября и дальше. Слишком скоропалительно судили те товарищи, которые считали, что июльский пленум завершил борьбу центристов с правыми и что самое противоречие между ними уже потеряло политическое значение. Нет, это неправильно. Еще более неправильным было бы, однако, считать разрыв между центристами и правыми бесповоротным. Совершенным же легкомыслием было считать исключенным поворот самого центризма на правый путь. Из этой общей характеристики кампании, как насквозь двойственной, вытекают и задачи большевиков-ленинцев. С одной стороны -- поддерживать каждый действительный, хотя бы и робкий и половинчатый шаг руководимых центризмом партийцев влево, с другой -- противопоставлять этих партийцев центристскому руководству, разоблачая его беспринципность и несостоятельность. Обе эти задачи разрешаются по существу одними и теми же методами. Поддержка каждого шага влево в том ведь и выражается, что большевики-ленинцы ясно и отчетливо формулируют в каждом конкретном случае действительную цель борьбы, пропагандируют подлинно большевистские методы и разоблачают фальшивую половинчатость центристского руководства. Другой поддержки быть не может. Но зато эта является самой действительной. Ясность общих задач не снимает, однако, с нас обязанности ближе и конкретнее присмотреться к новому этапу в свете общего развития партии и революции. 2. Пятилетие общественно-политической реакции на основах пролетарской диктатуры Надо сказать ясно и точно: послеленинское пятилетие было пятилетием общественно-политической реакции. Послеленинское руководство стало невольным, но тем более действительным выражением этой реакции и ее орудием. Периоды реакций в отличие от контрреволюции происходят при господстве одних и тех же классов. Помещичье самодержавие знало периоды "либеральных" реформ и крепостнических контрреформ. Господство буржуазии, начиная с эпохи великих революций, знало смену периодов бурного движения вперед периодами попятного движения. Этим определялась, в частности, смена различных партий у власти в разные периоды господства одного и того же капиталистического класса. Не только теоретическое размышление, но и живой опыт истекших одиннадцати лет свидетельствуют, что и режим пролетариата может проходить не только через периоды движения вперед, но и через периоды общественно-политической реакции. Конечно, не реакции "вообще", а реакции на основах победоносной пролетарской революции, противостоящей капиталистическому миру. Смена этих периодов определяется ходом классовой борьбы. Периоды реакции не изменяют основ классового господства, т. е. не означают перехода власти из рук одного класса в руки другого (это была бы уже контрреволюция), но означают изменение в соотношении классовых сил и перегруппировку элементов внутри самих классов. Период реакции после периода могущественного революционного продвижения вперед вызван был у нас в основном тем, что разбитые, оттесненные или запуганные старые имущие классы благодаря объективной обстановке и ошибкам революционного руководства успели значительно собраться с силенками и постепенно перейти в наступление, главным образом через бюрократический аппарат. С другой стороны, победоносный класс, пролетариат, не поддержанный своевременно извне и атакуемый все новыми и новыми препятствиями и трудностями, растрачивал силу первоначального натиска и дифференцировался, выделяя из себя сверху -- все более самодовлеющую бюрократию, снизу -- элементы усталости и прямой безнадежности. Ослаблению активности пролетариата соответствует повышение активности буржуазных классов, т. е. прежде всего тех слоев мелкой буржуазии, которые тянутся вверх по старым эксплуататорским путям. Незачем доказывать, что все эти процессы внутренней реакции могли развертываться и приобретать силу только в условиях тягчайших поражений мирового пролетариата и упрочения позиций империалистической буржуазии. В свою очередь, поражения международной революции за последние 5-6 лет определялись в решающей степени центристской линией руководства Коминтерна, особенно гибельной в обстановке великих революционных кризисов. Можно возразить: мыслимо ли назвать реакцией период экономического роста страны, социалистического строительства и пр. Однако это возражение бьет мимо цели. Подъем есть процесс противоречивый. Первая стадия подъема, после годов разрухи и голодухи, стадия восстановительного процесса, как раз и создала условия общественно-политической реакции. Изголодавшийся рабочий класс склонен был верить, что и теперь все пойдет безостановочно вперед. Сверху его в этом убеждали. Между тем, подъем разворачивал свои противоречия, углубившиеся слепой и ложной политикой руководства и приведшие к умалению удельного веса пролетариата и к снижению его политического самочувствия. Разумеется, тем обстоятельством, что промышленный подъем снова собрал пролетариат на фабриках и заводах, обновил и пополнил его кадры, созданы социальные предпосылки для нового революционного подъема пролетариата. Но это относится уже к следующей стадии. Есть симптомы, позволяющие думать, что это политическое оживление уже началось и является одним из факторов, подстегивающих центристов в сторону "самокритики", борьбы против правых и пр. Незачем говорить, что в том же направлении действует стальная заноза оппозиции, которой никаким хирургам не удастся выдернуть из тела партии. Оба эти обстоятельства: и оживление в рабочих массах, и "неожиданная" для верхов живучесть оппозиции -- открывают собою, если не обманывают признаки, начало нового периода, с которым не случайно совпадает борьба центристов против правых. Прошлый же период, развивавшийся на основе восстановительного процесса, со всеми его иллюзиями, характеризовался упадком активности пролетариата, оживлением буржуазных слоев, удушением рабочей демократии и последовательным разгромом левого крыла. Другими словами, это был период общественно-политической реакции. Идеологически период реакции окрашен борьбой с "троцкизмом". Под этим именем в официальной печати фигурируют совершенно разнородные и часто несовместимые идеи, осколки прошлого, большевистские задачи настоящего, поддельные цитаты и пр., и пр. Но в общем троцкизмом называлось то, от чего сползающее официальное руководство вынуждено было в каждый данный момент отталкиваться. Общественно-политическая реакция -- при всем эмпиризме руководства -- немыслима без пересмотра и отвержения наиболее ярких и непримиримых идей и лозунгов марксизма. Международный характер социалистической революции и классовый характер партии -- вот две идеи, которые в полнокровном своем виде невыносимы для плывущих по течению политиков периода реакции. Борьба против этих основных идей, сперва обходная и трусливая, затем все более наглая, велась под именем борьбы с троцкизмом. Результатом этой борьбы явились две жалкие и презренные руководящие идейки, которые навсегда останутся бубновым тузом на периоде противооктябрьской реакции: идейка социализма в отдельной стране, т. е. национал-социализм71 и идейка двухсоставных рабоче-крестьянских партий, т. е. черновщина72. Первая из этих идей, прикрывавшая, в частности, наш хозяйственный хвостизм, довела октябрьскую революцию до величайших опасностей. Вторая из этих идей, вдохновлявшая теорию и практику Гоминьдана, зарезала китайскую революцию. Обе "идеи" автором своим имеют Сталина. Это его единственный теоретический "актив". Между периодом реакции и контрреволюцией существует, как сказано, то различие, что реакция развивается при господстве того же класса, контрреволюция же означает смену классового господства. Но совершенно очевидно, что если реакция не тождественна с контрреволюцией, то она подготовляет для нее политические условия и может оказаться вступлением к ней. Руководствуясь этими широкими историческими масштабами, т. е. отметая все второстепенное, можно сказать, что расчленение правящего блока на центристов и правых вышло наружу, когда методы общественно-политической реакции стали прямехонько упирать в методы термидора. Незачем пояснять, что происходящая сейчас борьба центристов против правых не только не опровергает нашего прогноза о термидорианской опасности, но, наоборот, целиком и полностью, официальнейшим, так сказать, образом, подтверждает его. Оппозиция никогда не считала, что сползание к термидору будет непрерывным, прямолинейным и сплошным для всей партии. Мы десятки и сотни раз предсказывали, что это сползание будет мобилизовать враждебные классы; что тяжелые социальные хвосты будут бить по аппаратной голове; что это будет вызывать расчленение не только в широких партийных массах, но и в самом аппарате; наконец, что это расчленение будет создавать новые, более благоприятные условия для работы большевиков-ленинцев, направленной не только против открытого соглашательства, но и против центризма. Таким образом, нынешняя кампания является подтверждением честного прогноза оппозиции, теснейшим образом связанного с ее общим прогнозом относительно термидорианской опасности. Бюрократический режим как орудие реакционных тенденций и сил Как и все процессы в нашей партии, борьбу центристов с правыми приходится рассматривать не только в широком разрезе идейно-классовых тенденций, но и в узком разрезе самодовлеющего аппаратного режима. Не тайна ведь, что шумно-бессодержательная "идейная" борьба против правых является аккомпанементом к аппаратным, пока еще подготовительным, махинациям против Бухарина, Рыкова и Томского. А этот вопрос не лишен значения, если принять во внимание место названной тройки в нынешней партийно-советской системе. Рыков и Томский всегда испытывали к оппортунизму "влеченье, род недуга"73. В октябрьский период это только сказалось открыто и ярко. Но при здоровой жизни партии и правильном партийном руководстве их оппортунистические склонности так бы при них и оставались. То же самое приходится сказать и о Бухарине, с его переходом от ультралевых коленец к ультраправым. Если рассматривать вопрос в плоскости персональной (как это Ленин сделал, например, в своем завещании), то придется сказать, что разрыв Сталина с названной тройкой был предрешен задолго до того, как самая тройка сплотилась на правой платформе. Этот разрыв, вытекавший из тенденции бюрократического режима к единоличию, был оппозицией совершенно точно предсказан больше двух лет тому назад, в сентябре 1926 года, когда о борьбе центризма с правой не было еще и речи. В документе оппозиции о "единстве партии" говорится: "Целью всех этих дискуссий и организационных выводов является полный разгром того ядра, которое до недавнего времени называлось старой ленинской гвардией, и замена его единоличным руководством Сталина, опирающегося на группу товарищей, которые всегда с ним согласны. Только тупица или безнадежный бюрократ может серьезно думать, будто сталинская борьба за единство партии способна действительно обеспечить единство, хотя бы ценой разгрома старой руководящей группы и всей вообще нынешней оппозиции. Чем ближе Сталин будет казаться к цели, тем на самом деле он будет дальше от нее. Единоличие в управлении партией, которое Сталин и его более узкая группа называют "единством партии", требует не только разгрома, устранения и отсечения нынешней объединенной оппозиции, но и постепенного отстранения от руководства более авторитетных и влиятельных представителей ныне правящей фракции. Совершенно ясно, что ни Томский, ни Бухарин, ни Рыков -- по своему прошлому, по авторитету своему и пр. -- не могут и не способны играть при Сталине ту роль, какую играют при нем Угланов, Каганович, Петровский и пр. Отсечение нынешней оппозиции означало бы неизбежное фактическое превращение в оппозицию остатков старой группы в ЦК. На очередь встала бы новая дискуссия, в которой Каганович обличал бы Рыкова, Угланов -- Томского, а Слепковы, Стэны и Ко развенчивали бы Бухарина. Только безнадежный тупица может не видеть серьезности этой перспективы. А тем временем более откровенно оппортунистические элементы партии открыли бы борьбу против Сталина как слишком зараженного "левыми" предрассудками и "мешающего более быстрому и откровенному сползанию"74. В этом предсказании, при проверке через два с лишним года, неправильной оказалась только ссылка на Угланова и Слепкова. Но, во-первых, это деталь. А во-вторых, дайте срок, они свою "ошибку" еще поправят. Теперь послушаем, как мудрец Томский вынужден ныне признаваться, что ничего не понимает, ничего не предвидел и попался впросак. Вот что пишет об этом хорошо осведомленный товарищ: "Томский в разговоре среди "своих" жаловался: мы думали, что, покончив с Троцким, сможем спокойно работать, а оказывается!), что к нам тоже хотят применить такие же методы борьбы". Бухарин высказывается в таком же роде, но еще более жалостно. Вот один из его отзывов, абсолютно достоверный: "Кто он такой? -- речь идет о мастере. -- Совершенно беспринципный интриган. Он озабочен только сохранением власти и этому подчиняет все. Он круто меняет свои теории в зависимости от того, кого ему нужно в данный момент зарезать..."75 И пр[очее]. Злополучные "вожди", ничего не понявшие и не предвидевшие, естественно склонны видеть основную причину своих злоключений в коварстве противника, этим они только придают его личности гигантские размеры, которыми она ни в малейшей степени не обладает. Суть в том, что сползание с классовой линии неминуемо ведет к могуществу бюрократической машины, которая ищет для себя "адекватного" выразителя. Для побед бюрократического центризма обстановка создавалась перегруппировкой в классах и между классами. От аппаратных мастеров, выступивших под старыми знаменами, требовалось прежде всего, чтобы они не понимали того, что происходит, и плыли по течению. Для этого нужны были люди типа эмпириков, которые для каждого момента создают свое "правило". Сталины, Молотовы, Углановы и пр. по совершеннейшему отсутствию теоретического кругозора меньше всего оказались застрахованы от воздействия подпочвенных социальных процессов. Если индивидуально рассмотреть политические биографии тех элементов, которые в предоктябрьский, октябрьский и послеоктябрьский периоды стояли на втором, третьем и десятом плане, а теперь выдвинулись на первый, то нетрудно доказать, что по всем основным вопросам, поскольку они оказывались предоставленными самим себе, они в большинстве своем, включая и Сталина, тяготели к оппортунизму. Не надо отождествлять историческую линию партии с политической линией той части ее кадров, которая поднялась наверх на волне общественно-политической реакции последнего пятилетия. Историческая линия партии осуществлялась в жестокой борьбе внутренних тенденций, в постоянном преодолении внутренних противоречий. В этой борьбе руководящие ныне элементы никогда не играли ведущей роли, а чаще всего отстаивали и выражали вчерашний день партии. Именно поэтому в решающий октябрьский период они оказались растерянными и не играли никакой самостоятельной роли. Мало того: по крайней мере половина нынешних руководителей, именуемых "старой гвардией", была в октябре по ту сторону баррикады; большая половина их занимала перед тем в империалистской войне патриотическую или жиденькую пацифистскую позицию. Думать, что эти элементы могли представить самостоятельную силу сопротивления реакционным тенденциям мирового масштаба, совершенно неосновательно, как показала вся история последнего периода. Недаром же среди них так легко ассимилируются Мартыновы, Ларины76, Рафесы, Лядовы, Петровские, Керженцевы77, Гусевы78, Кржижановские и пр., и пр., и пр. Именно этот слой, по признанию Устрялова, является наиболее пригодным для того, чтобы постепенно довести потрясенную страну до вожделенного порядка. Обращаясь к отдаленному опыту смутного времени (конец 16 -- начало 17-го столетия), Устрялов ссылается на Ключевского79, который говорит, что "московское государство выходило из страшной смуты без героев: его выводили из беды добрые, но посредственные люди" (Ключевский, изд. 1923 г., т. III, с. 75). Насчет "доброты" нынешних кандидатов в спасители от смуты ("перманентная революция") можно усомниться. Но в остальном устряловская ссылка на Ключевского не лишена меткости и бьет далеко. В конце концов "мастер" при всех своих комбинаторских качествах и незаурядном вероломстве является лишь наиболее выдающимся личным воплощением безличного аппарата. Его победы -- это победы общественно-политической реакции. Он помогал им двояко: слепотой по отношению к глубоким историческим процессам и неутомимым закулисным комбинаторством, направление которого подсказывалось ему перегруппировкой классовых сил против пролетариата. Безнадежная борьба бюрократического центризма за "монолитность" аппарата, т. е. по существу за единоличие, ведет, под напором классовых сил, к новым и новым трещинам. Так как все это совершается не в безвоздушных сферах, то классы цепляются за трещины в аппарате, раздвигают их и наполняют бюрократические группировки социальным содержанием. Борьба сталинской группы в Политбюро против тройки и борьба центристов против правых стала преломлением натиска классов и может перерасти (на известном этапе должна перерасти) в открытую классовую борьбу. В этом "перерастании" центризму, во всяком случае, несдобровать. 4. Что такое центризм? Вопрос о социальной базе группировок ВКП совершенно законно волнует сейчас умы всех товарищей, которые размышляют и учатся, т. е. прежде всего большевиков-ленинцев. К этому вопросу нужно, однако, подходить не механически и схематически, с предвзятым намерением точно отвести каждой фракции определенный формальный участок. Нужно помнить, что мы имеем перед собою переходные формы, переломные, незавершенные процессы. Основным социальным резервуаром идей международного оппортунизма, т. е. классового соглашательства, является мелкая буржуазия как широкий бесформенный класс, вернее, наслоение многочисленных подклассов, оставшихся от докапиталистического производства и вновь порождаемых этим последним и связывающих рядом социальных ступеней пролетариат с капиталистической буржуазией. В период подъема буржуазного общества этот класс был носителем идей буржуазной демократии. Сейчас эта эпоха осталась позади не только для передовых капиталистических стран Запада, но и для Китая, Индии и пр. Полный упадок мелкой буржуазии, утрата ею самостоятельного экономического значения отняли у нее навсегда возможность выделять самостоятельное политическое представительство, которое могло бы руководить революционным движением трудящихся масс. В такую эпоху мелкая буржуазия мечется между самыми крайними полюсами современной идеологии: фашизмом и коммунизмом. Именно ее колебания придают политике империалистской эпохи характер малярийной кривой. Соглашательство в рабочем движении имеет более устойчивый характер именно потому, что непосредственным носителем своим оно имеет не "самостоятельные" партии мелкой буржуазии, а рабочую бюрократию, которая через рабочую аристократию уходит корнями в рабочий класс. Мелкобуржуазные по своему происхождению и источникам своего питания, идеи соглашательства исторически переключились через посредство рабочей бюрократии от старого носителя к новому, перекрасившись в социалистические тона, и получили новую живучесть на новой классовой основе при разложении и гниении старых демократических партий. Сама рабочая бюрократия по условиям своего существования ближе стоит к буржуазии, чиновничеству, либеральным профессиям и пр., чем к пролетариату. Но она представляет все же специфический продукт массового рабочего движения, из его рядов рекрутируется. В сыром виде соглашательские тенденции и настроения вырабатываются всей мелкой буржуазией; но их переключение -- их трансформация, их приспособление к особенностям и потребностям, прежде всего к слабостям рабочего класса, есть специфическая миссия рабочей бюрократии. Оппортунизм есть ее идеология, которую она, пользуясь могущественным напором буржуазных идей и учреждений, эксплуатируя слабость и незрелость рабочих масс, прививает и навязывает пролетариату. К каким формам оппортунизма -- к открытому соглашательству, центризму или комбинации обоих -- прибегает рабочая бюрократия, это зависит от политических традиций страны, от состояния классовых отношений в данный момент, от наступательной силы коммунизма и пр. Как и между партиями буржуазии, борьба, в зависимости от обстоятельств, может принимать самый непримиримый и даже кровавый характер, оставаясь в обоих лагерях борьбой за интересы собственности. Так борьба между открытым соглашательством и центризмом может в известные моменты принимать крайне резкий, даже ожесточенный характер, оставаясь все же борьбою в рамках мелкобуржуазных тенденций, по-разному приспособляемых рабочей бюрократией для сохранения своего руководящего положения в рабочем классе. До 4 августа 1914 года германская социал-демократия имела по существу центристский характер. Правые были в оппозиции к руководству, как и левое радикальное, не вполне, впрочем, оформленное крыло. Испытание войною привело к тому, что центризм сразу оказался непригоден для руководства партией. Рулем без сопротивления овладели правые. Центризм ожил лишь позже, как оппозиция. Таково положение во Втором80 и в Амстердамском интернационалах и сейчас. Основной силой международной рабочей бюрократии является ее устойчиво соглашательское крыло; центризм же является только вспомогательной пружиной в ее механике. Исключения в отдельных партиях, как австрийской, имеют по существу мнимый характер и только подтверждают правило. Нужно прибавить, что со времени войны правые вместе с центристами стали гораздо ближе к буржуазному государству, чем самые правые пытались стать до войны (особенно в Германии). Отсюда очистилось место для более радикального, менее скомпрометированного, более "левого" центризма, чем так называемая левая социал-демократия. Политика послевоенного левого центризма и выступает в очень значительных размерах под знаменем коммунизма (в Германии, Чехословакии, Англии и пр.). Большие исторические испытания неизбежно обнаружат это и могут обнаружить катастрофически. Как же обстоит дело в условиях рабочего государства, которое немыслимо, разумеется, без рабочей бюрократии, притом более многочисленной, более разветвленной, неизмеримо более могущественной, чем рабочая бюрократия капиталистических стран? Как обстоит дело с линией руководства ВКП, которое за последние годы сдвинулось с класса на аппарат, т. е. на бюрократию? Легче и проще всего проверить политику ЦК ВКП на международной арене, ибо там особенности положения правящей партии в стране пролетарской диктатуры отпадают, новизна обстановки не маскирует классовых тенденций и о политической линии можно судить на основании прочно установленных марксистских критериев. В Китае политика ЦК была не центристской, а меньшевистской, скорее право-меньшевистской, т. е. ближе к меньшевизму 1917 г., чем 1905 г. (прямое подчинение руководству буржуазии плюс прямое торможение революционного наступления масс). В Англии политика ЦК в решающий период борьбы имела право-центристский характер (поддержка оппортунистов и предателей плюс половинчатая критика их у себя дома). В Германии, Чехословакии, Франции и пр. политика имела скорее левоцентристский характер, воспроизводя в новых условиях политику довоенной социал-демократии. В Польше в период переворота Пилсудского линия руководства проходила где-то между английским и китайским образцами, т. е. между правым центризмом и прямым меньшевизмом. В общем можно сказать, что центризм руководства ВКП тем решительнее сдвигался на меньшевистские рельсы, чем революционнее была обстановка, чем большей политической дальнозоркости и смелости она требовала. Левизной же центризму удавалось щеголять только в условиях политической обыденщины. Этим дается высшая и безапелляционная международная проверка всей линии послеленинского руководства. Сейчас, однако, накопилось более чем достаточно внутреннего опыта, чтобы на основе его распознать и разоблачить центризм, даже не прибегая к международному критерию. Чудовищно разросшаяся у нас рабочая бюрократия выработала за последние годы совершенно новый теоретический подход ко всем основным вопросам и прежде всего к собственной своей самооценке. Смысл этого подхода состоит в том, что, так как у нас диктатура пролетариата, то пролетарский характер всех социальных процессов тем самым застрахован уже заранее и навсегда. Раз у нас рабочее государство, учил беспримерный Молотов, то как же его еще приближать к рабочим? Раз у нас диктатура пролетариата, то у нас и кулак пролетарский, имманентно врастающий в социализм. Раз у нас социалистическая революция, то каким образом нам может угрожать опасность термидора, т. е. буржуазной реставрации? Раз у нас советская власть, то непрерывный рост социализма обеспечен, независимо от того, улучшается или ухудшается положение рабочих в данный период. Наконец, раз у нас ленинская партия, то каким образом может ошибиться "ленинский" ЦК, и не осуждена ли заранее всякая критика его на роль правого или левого "уклона", в зависимости от того, критикуется ли секретариат справа или слева? Материалистическая диалектика в оценке движущих сил пролетарской диктатуры подменена по всем статьям имманентным идеализмом, который стал специфической философией партийно-советской бюрократии в ее борьбе за устойчивость и несменяемость собственных позиций, за полноту власти, за независимость от контроля рабочих масс. Фетишизм самодовлеющего аппарата и его кадров, которые можно снять не решением партии, а "только гражданской войной" (Сталин) -- таков стержень имманентной философии, освящающей практику узурпаторства и пролагающей пути подлинному бонапартизму. Радикальное изменение основных социальных оценок свидетельствует о новой социальной роли рабочей и вообще советской бюрократии по отношению к пролетариату, как и к другим классам. Независимость от пролетариата идет параллельно с возрастающей зависимостью от буржуазии. Фетишизация рабочего государства, как оно есть, есть маскировка этой зависимости. Здесь все закономерно. С железной последовательностью вытекает отсюда органическое тяготение нашей бюрократии к мелкобуржуазным верхам и вождям, к "солидным" профбюрократам и пр[очему] во всем мире (Китай, Англия, Польша, курс Томского, Кагановича и др[угих] на Амстердам и т. д. и т. п.). Этого органически создающегося международного сродства рабочей бюрократии не отменяют и не устраняют самые ультралевые зигзаги центризма. Разумеется, на Западе рабочая бюрократия развертывает свою деятельность на основах капиталистической собственности. У нас рабочая бюрократия выросла на основах диктатуры пролетариата. Но из этого коренного противоречия социальных основ, как свидетельствуют и теория и опыт, вовсе не вытекает имманентная, т. е. внутренне обеспеченная противоположность рабочей бюрократии у нас и в капиталистических странах. Новая социальная база, сама по себе взятая, тем более незрелая и не обладающая какой-либо абсолютной устойчивостью, ни в каком случае не страхует нового характера надстройки, перерождение которой может, наоборот, стать важным фактором перерождения самой базы. В этих коренных вопросах бухаринская схоластика (да-да, нет-нет, что сверх, то от лукавого), является только прикрытием процессов социального перерождения. И якобинцы считали себя имманентной противоположностью монархии и монархического цезаризма. Однако же Наполеон вербовал впоследствии своих лучших министров, префектов и сыщиков из среды старых якобинцев, к которым он, впрочем, и сам в молодости примыкал. Социально-историческое происхождение нашей бюрократии, не страхуя ее, как сказано, от перерождения, придает, однако, путям и формам этого процесса чрезвычайное своеобразие, обеспечивая на данной стадии явный и бесспорный перевес центристских элементов над правыми и придавая самому центризму совсем особый чрезвычайно сложный характер, отражающий разные этапы сползания, разные настроения и разные приемы мысли. Оттого речи и статьи руководящих центристов напоминают сплошь да рядом написанную сразу на трех языках рукопись буквами русского, латинского и арабского алфавитов. Этим, надо думать, объясняется ужасающая, не только теоретическая, но и литературная безграмотность большинства центристских писаний. Достаточно почитать нынешнюю "Правду". Получив благодать от секретариата, апостолы центризма начинают сразу говорить на неведомых языках. Это, конечно, свидетельствует о силе благодати. Но понять их почти невозможно. Могут возразить: если руководящее течение ВКП есть центризм, то как объяснить нынешний резкий поворот его против левой социал-демократии, которая ведь тоже есть не что иное, как центризм? Это довод несерьезный. Ведь и наши правые, которые, по признанию самих центристов, идут по пути восстановления капитализма, тоже объявляют себя непримиримыми врагами социал-демократии. Оппортунизм, если этого требуют обстоятельства, всегда готов поправлять свою репутацию крикливым радикализмом для чужих стран. Разумеется, этот экспортный радикализм носит в значительной мере словесный характер. Но отнюдь не словесный только характер носит враждебность наших центристов и правых к европейской социал-демократии. Нельзя забывать всей международной обстановки и прежде всего величайшего объективного противоречия между капиталистическими странами и рабочим государством. Международная социал-демократия поддерживает существующий капиталистический режим. Наш внутренний оппортунизм, выросший на основах диктатуры пролетариата, только эволюционирует в сторону капиталистических отношений. Несмотря на элементы двоевластия в стране и тенденции термидорианства в ВКП, антагонизм между Советским Союзом и буржуазным миром остается капитальнейшим фактом, который отрицать или игнорировать могут только "левые" сектанты, анархисты и анархиствующие. Международная социал-демократия всей своей политикой обречена поддерживать замыслы своей буржуазии против СССР. Это одно создает основу реальной, а не только словесной враждебности, несмотря на сближение политических линий. Центризм есть официальная линия аппарата. Носителем центризма является партийный чиновник. Чиновничество же не есть класс. Оно служит классам. Какую же классовую линию представляет центризм? Поднимающиеся