Л.Д.Троцкий. Архив в 9 томах: Том 4 --------------------------------------------------------------- Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский ? http://lib.ru/HISTORY/FELSHTINSKY/ Email: Yuri.Felshtinsky@verizon.net Date: 29 Sep 2005 --------------------------------------------------------------- Архив Л. Д. Троцкого. Том 4 Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский Предисловие, примечания, указатели Ю.Г.Фельштинского и Г.И.Чернявского Предисловие Предлагаемый том завершает условную первую часть девятитомного "Архива Троцкого". В томе помещены материалы, предшествовавшие депортации Л.Д.Троцкого из СССР в начале 1929 г. Хронологически он охватывает последние три месяца 1928 г. (первый документ датирован 1 октября, последний декабрем 1928 г.) Документы, относящиеся к самому началу 1929 г., то есть ко времени, непосредственно перед экстрадицией, в архиве отсутствуют. Что касается бумаг самого Троцкого этих дней, то, по всей видимости, они просто не были уложены в багаж, который семья Троцкого спешно собирала 20-21 января 1929 г., когда лидеру оппозиции было объявлено "постановление ГПУ" - на самом деле политбюро ЦК ВКП(б) - о высылке Троцкого "из пределов СССР"1. Что же касается документации другого рода (всевозможных писем, заявлений и т. п.), то она просто не могла отложиться в бумагах Троцкого, так как с середины декабря 1928 г. он находился в полной изоляции, его контакты были полностью оборваны надсмотрщиками из ОГПУ. В публикуемой в томе переписке оппозиционеров продолжается, хотя и постепенно глохнет полемика по вопросу, кто из них стоит на более правильных позициях, главным образом по вопросам, касавшихся социально-экономического положения в СССР и политического курса руководства ВКП(б). Как правило, оппозиционеры подчеркивали, что они попрежнему принадлежат к компартии, несмотря на то, что были исключены из нее в конце 1927 г. Лишь некоторые оппозиционеры (почти исключительно из бывшей группы "демократического централизма") пришли к выводу, что ВКП(б) перестала быть революционной партией. Особенно энергично мысль об "оппортунизме" ВКП(б) проводил теперь лидер децистов В.М.Смирнов. В своих письмах сторонники Троцкого решительно отвергали соображения Смирнова, продолжая надеятелься на примирение с руководством партии, в частности со Сталиным, когда он и его группа вступят на "правильный путь", то есть признают правоту оппозиции. Все сторонники Троцкого, включая его самого, отвергали так назывемый "исторический троцкизм", то есть взгляды Троцкого до его вступления в большевистскую партию в 1917 г. Впрочем, в некоторых письмах и других документах содержались попытки показать, что между теорией перманентной революции, которую Троцкий пропагандировал в 1905 г., и ленинским подходом к революции существенных различий не было. Отдельные ссыльные, например, И.Я.Врачев, полагали, что в условиях 1928 г. критику "исторического троцкизма" следует попридержать, так как эта критика льет воду на мельницу сталинистов. Порой сторонники Троцкого нападали на децистов более ожесточенно, чем на сталинистское партийное руководство. В.М.Смирнова и других децистов обвиняли в "напыщенном кривлянии", в "слабом рассудке" и т. п. Последние отвечали тем же, называя все то, что произносилось по их адресу, клеветой и высокомерно отвергая "троцкистские благоглупости". Иначе говоря, и в ссылке оппозиционеры продолжали действительно оставаться большевиками со всеми свойственными этой породе людей ментальными характеристиками - догматизмом, цитатничеством, непримиримостью ко взглядам оппонентов, в том числе и, вероятно, особенно в собственной среде, стремлением навесить ярлыки, почти полной неспособностью к компромиссам и т. д. Документы свидетельствуют о том, что власти продолжали и усиливали репрессии в отношении сосланных оппозиционеров, о мелких придирках к ним, о стремлении властей до предела ограничить их переписку, о контроле за содержанием писем и т. д. Первый же публикуемый в этом томе документ - листовка "Позорная политика" от 1 октября 1928 г. - приводит ряд фактов на этот счет. Некоторое внимание в публикуемых материалах уделяется усиливавшимся разногласиям между сталинской группой и "правыми" - Бухариным, Рыковым, Томским (к числу правых без должных к тому оснований порой относили Калинина и Ворошилова). Правда, травля "правых" носила анонимный характер, фимилии их руководителей в докладах и речах сталинистов, а также в передовых и прочих статьях печатных органов не назывались. Но оппозиционерам (да и не только им) было отлично известно, кого именно имеют в виду всевозможные разоблачительные крикливые выступления. Представляет интерес предпринятый И.Т.Смилгой детальный анализ статьи Н.И.Бухарина "Заметки экономиста", которая вполне обоснованно характеризовалась как платформа правого крыла в ВКП(б), как "важнейший документ борьбы между правыми и центристами" (напомним, что центристами попрежнему именовали Сталина и его сторонников). Впрочем, далеко не все оценки ситуации в партийном руководстве были обоснованными. Нередко сторонники Троцкого явно недооценивали глубину расхождений между Сталиным, с одной стороны, и "правыми", с другой. Подчас в документах ссыльных оппозиционеров речь шла о якобы предстоявшем примирении"центристов" с "правыми", о "гнилом соглашении" Сталина с Бухариным и т. п. В одной из листовок оппозиционеров (октябрь 1928 г.) совершенно необоснолванно утверждалось: "То, что правые хотели бы сделать в короткий срок, центристы делают в рассрочку". В то же время, с другой стороны, оппозиционеры тешили себя оказавшимися совершенно неосновательными надеждами на примирение со сталинской группой. В их среди распространялись слухи о том, что члены "партийного руководства" пускают пробные шары в смысле возможного примирения с оппозицией и возвращения ее членов не только в партию, но и в руководящие органы. В этом смысле упоминалось имя Г.К.Орджоникидзе. Подчас даже самому Сталину приписывались такого рода разговоры. Не исключено, что они действительно имели место, но, разумеется, по чисто тактическим соображениям, особенно в условиях, когда в верхнем эшелоне власти не завершилась еще борьба между сталинистами и сторонниками более умеренного курса. Постепенно оппозиционерам становилось все более ясным, и это четко прослеживается по документам, что возвращение в партию возможно только на базе их полной капитуляции. Некоторые публикуемые материалы свидетельствуют, что оппозиционные группы в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве и некоторых других городах еще сохраняли определенное влияние, в основном в интеллигентской и студенческой среде. Приверженцы Троцкого все еще позволяли себе иногда открытые выступления на партийных собраниях, на собраниях коллективов предприятий и даже на улице. В некоторых случаях они имели возможность издавать нелегальные листовки и бюллетени. Но это влияние все более сокращалось и в силу преследований, и потому, что ссыльные лидеры оппозиции утратили непосредственный контакт со своими реальными и возможными сторонниками и, наконец, вследствие усталости и осознания бесперспективности дальнейшей борьбы в среде рядовых оппозиционеров. В то же время в отдельных документах, например, в листовках московских сторонников оппозиции, это влияние существенно переоценивалось. В статьях, письмах, заявлениях оппозиционеров можно найти массу фактов, характеризовавших реальное хозяйственное, социальное и политическое положение в стране, данные о государственной эксплуатации рабочих, о ситуации в партии, о ее все большем обюрокрачивании. Привлекает внимание один из документов ("Состояние денежного обращения и покупательной силы денег к началу 1928/29 г."), в котором можно найти довольно тонкий и профессиональный анализ финансово-денежной проблемы в СССР в 1927- 1928 гг. Здесь показаны крайнее напряжение в этой области, снижение покупательной силы денег, усиливавшаяся инфляция, усиление товарного голода на предметы первой необходимости и т. д. Обобщенные оценки можно обнаружить в статьях Л.Д.Троцкого, написанных в октябре-декабре 1928 г., - последних сохранившихся его документах, относящихся ко времени до депортации. В статье, посвященной 11 годовщине Октябрьской революции, Троцкий уделил много внимания противопоставлению Ленина нынешнему советскому руководству. Он уже четко формулирует, что в партии и в стране сложился и функционирует "сталинский режим". В обобщенном виде оценка положения в верхах партии к этому времени дана в его статье "Кризис право-центристского болока и перспективы". Здесь автор пытался обосновать своей тезис о "практике узурпаторства" на путях к "подлинному бонапартизму", которая характерна для группы Сталина, опиравшейся на "рабочую бюрократию". Весьма образным, но, по нашему мнению, не имевшим глубокого внутреннего содержания, было замечание Троцкого, что социальный хвост бъет по аппаратной голове сталинцев, имея в виду якобы усиливавшуюся угрозу капиталистического перерождения социально-политического строя в СССР. Особенно четко свою концепцию "рабочей бюрократии" как социальной базы режима Троцкий сформулировал в статье "О философских тенденциях бюрократизма". "...Каждый отдельный бюрократ, - говорилось здесь, - склонен рассматривать диктатуру [пролетариата] как ангела-хранителя, стоящего за его спиной". Троцкий полагал, что пролетарская диктатура в СССР все еще сохраняется, но деформируется бюрократическим слоем. О степени ненависти автора статьи к Сталину можно судить хотя бы по следующему высказыванию: "Внешне бюрократическая бесцветность его речей и статей так же мало прикрывает его задыхающуюся ненависть ко всему, что превосходит его уровень, как сталинская мысль, как скорпион, нередко ранит себя самое ядовитым хвостом в голову". Иначе говоря, лидер оппозиции, а вслед за ним и его приверженцы, осознавая, что "в датском королевстве" далеко не все в порядке, все еще утешали себя догматическими соображениями в духе ленинских установок и надеждой на возможность восстановления подлинной "пролетарской диктатуры", которая на самом деле никогда не существовала. Упомянутые статьи, между прочим, свидетельствуют о постепенных подходах Троцкого к будущей книге о Сталине. В них, в частности, можно встретить блестящий, бескомпромиссный анализ сталинской риторики. Правда, лидер оппозиции не ставил вопроса о том, насколько соответствовала эта риторика реальным замыслам генсека, действительно ли она свидетельствовала о посредственности сталинского ума, как полагал Троцкий, или же была средством не столько выразить, сколько скрыть реальные замыслы. Нам представляется, что Сталин был значительно более сложным историческим персонажем, нежели тот образ, который складывался и упрочивался в сознании Троцкого2. Как и в предыдущих томах, в предлагаемом томе публикуются некоторые документы официальных партийных органов, в том числе секретные, которые передавали оппозиционерам их тайные симпатизанты. Среди них информационные сводки Московского комитета ВКП(б), которые свидетельствуют о настроениях в рабочей среде на разных предприятиях столицы. Сводки дают представление о том, что к осени 1928 г. сторонники Троцкого все еще сохранили определенное влияние среди рабочих. Две сводки специально посвящены "троцкистским" выступлениям, в частности в связи с одиннадцатой годовщиной Октября. Надо, однако, сказать, что в некоторых случаях партбюрократы "дули на холодное", в ряде случаев представляя в качестве оппозиционных выступлений простые проявления недовольства. Значительно меньшее число документов, нежели те, которые были опубликованы в предыдущих тома, посвящено международному положению и зарубежному коммунистическому движению. Общая позиция партийного руководства в этих вопросах Троцким также характеризовалась как "центризм". Он утверждал, что левизной центру "удавалось щеголять только в рамках политической обыденщины". В статье "Пакт Келлога и борьба за мир" (декабрь 1928 г.) Троцкий формулирует и пролностью одобряет двойственность и по существу дела лицемерный характер советской внешней политики - агрессивный по линии Коминтерна и соглашательский по линии Наркоминдела. В то же время он жестко критикует конкретные проявления этой политики, в частности присоединение СССР к пакту Бриана-Келлога об отказе от войны как средства национальной политики. Специфическая ситуация в зарубежных компартиях освещается только в одном документе - письме Троцкому из Берлина (первая половина ноября 1928 г.). Явно преувеличивая, автор высказывал мнение о распаде Коминтерна, но и об оппозиционных коммунистических группах в Германии, Бельгии, США высказывался весьма критически. Письмо дает некоторое представление о взаимоотношениях между отдельными руководящими лицами как в компартиях, так и в противостоявших им комунистических группах. В качестве приложения в томе публикуется брошюра (сборник статей и документов) Л.Д.Троцкого "Новый курс", изданная малым тиражом в конце 1923 г. и связанная с принятой 5 октября того года резолюцией политбюро ЦК РКП(б), содержавшей критику борократизма в партии. Ознакомление с текстом брошюры (отдельные ее части автор называет то статьями, то главами), как нам представляется, будет способствовать лучшему пониманию тех споров и дискуссий, которые происходили в советской компартии в условиях нэпа, и участию в них Троцкого и его сторонников. Текст брошюры печатается по архивному оригиналу, который несколько отличается от опубликованногго и более полон. Отдельные места, не вошедшие в публикацию 1923 г., в архивном подлиннике не сохранились. В томе они обозначены отточиями в квадратных скобках. Том публикуется в соответствии с теми археографическими методами, которые были определены в предыдущих томах издания. Редактором-составителем тома является доктор исторических наук Ю.Г.Фельштинский. Основная археографическая работа (подготовка введения, составление примечаний и указателей, приведение текста в соответствие с современным русским языком) проведена Ю.Г.Фельштинским и доктором исторических наук Г.И.Чернявским. В работе над томом принимали также участие доктора исторических наук А.В.Панцов (Коламбус, США) и М.Г.Станчев (Харьков, Украина). Документы тома, хранимые в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (США), публикуются с любезного разрешения администрации Хогтонской библиотеки. ПОЗОРНАЯ ПОЛИТИКА Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Москва, 1 октября 1928 года Число сосланных большевиков-ленинцев приближается к тысяче. Верность ленинской линии оплачивается дорогой ценой. Товарищи, отдавшие свою жизнь и здоровье делу революции, старые большевики-подпольщики, герои Красной армии, участники Октября снова брошены в дебри сибирской тайги, к пустынным границам Китая и Афганистана. ГПУ не довольствуется тем, что осуждает ленинцев на медленную физическую смерть. Непрекращающиеся издевательства, бессмысленные и бесцельные -- таков удел товарищей, сохранивших верность ленинизму. Мы не знаем и сотой доли того, что приходится переносить ссыльным товарищам. Письма не доставляются. Телеграммы протеста, в том числе и адресованные в ЦК ВКП или в прокуратуру, задерживаются местными органами ГПУ. Но и те отдельные факты, которые вам известны, говорят о неслыханном режиме ссылки, в которой находятся большевики-ленинцы (оппозиция) в СССР. Приведем несколько примеров: Тов. Зарге выслан в Обдорск, за полярным кругом. Выслан туда по этапу, вместе с ворами, убийцами, спекулянтами. По дороге побывал в десятке тюрем и изоляторов, причем в одном только Свердловском изоляторе провел свыше месяца, ночуя под нарами из-за недостатка места. Отобраны и не возвращены все его вещи, в том числе часы, полученные в Красной Армии, как боевая награда. В своем заявлении, поданном в ЦК ВКП, т. Зарге пишет: "... Те, кто осуждены по 107 статье (спекулянты), при всех условиях, даже при конфискации имущества, пользуются покровительством советской тюремной и гепеусской администрации. Поездка в ссылку без конвоя, "за свой счет", получение за плату ресторанных обедов, покупка мест на нарах у "шпаны", полная обеспеченность. Шпионам, растратчикам, взяточникам разрешены частые свидания, переписка, передача денег. Оппозиционеры всего этого лишены". Вот к каким выводам пришел т. Зарге, понаблюдав советские тюрьмы. Не менее возмутительна история, разыгравшаяся в селе Кудымкор (Урал). Когда к одному из сосланных туда товарищей приехала жена (член партии), то ей предложили немедленно уехать. Товарищу даже не позволили проводить ее до станции, хотя такое разрешение было выдано одной участнице взрыва партийного клуба в Ленинграде. Когда четверо кудымкорских ссыльных-большевиков (Вязниковцев и др.) пожаловались на неслыханную грубость и беззаконные поступки заведующего почтой (матерная ругань, отказ выдать полученные письма и пр.), то вместо того, чтобы одернуть зарвавшегося самодура, жаловавшихся т[оварищей] предали суду и приговорили к году тюремного заключения за оскорбление начальства. Пока этот неслыханный приговор был отменен по приказанию из Москвы, товарищам пришлось проделать несколько сот верст по этапу и отсидеть 2 месяца в тюрьме. Один из организаторов московского восстания в октябре 1917 г. тов. В.М.Смирнов приговорен к тюремному заключению за 5-минутное опоздание на регистрацию в ГПУ. Комсомолец т. Грязнов, сосланный в глухое село Тобольского округа, лишен пособия и фактически обречен на голодную смерть. Тяжелобольных: старейшего большевика, политкаторжанина Виленского-Сибирякова, руководителя КИМа тов. Вуйовича и многих других сослали в места, где отсутствует достаточная медицинская помощь и не разрешают даже кратковременной отлучки с места ссылки (Крайний Север) для лечения. Эти примеры бессмысленных издевательств, нелепых жестокостей и тупого бюрократизма -- только малая часть того, что происходит в действительности. Бессовестно лжет тот, кто говорит, что такая политика вызывается интересами Советской страны. Наоборот, она подрывает авторитет СССР в глазах всего мирового пролетариата. Она отталкивает рабочих, которые вместо классовой политики видят поблажки арестованным спекулянтам и жестокую расправу с рабочими-большевиками. Нынешнее руководство помиловало шахтинских контрреволюционеров на том основании, что они-де еще принесут пользу Советской Власти, хотя совершенно непонятно, в чем проявится полезность этих предателей. В то же время сотни большевиков, которые действительно понадобятся в тяжелый момент и партии и рабочему классу, которые, не в пример единогласно голосующим чиновникам, грудью станут защищать СССР от врагов, 90% ссыльных, либо подпольщики, либо участники гражданской войны, -- эти большевики обречены на медленное умирание в далекой ссылке. Милости -- шахтинцам и расправа с большевиками-ленинцами -- вот линия нынешнего руководства. Это линия, сползающая с пролетарских позиций. Эта линия ведет к термидору. Революционный рабочий должен напрячь все силы в борьбе против этой гибельной линии. Требуйте прекращения бессмысленных издевательств и репрессий. Требуйте возвращения ссыльных большевиков. И. ВРАЧЕВ1. ПИСЬМО К. РАДЕКУ Вологда, 2 октября 1928 г. Дорогой Карл Бернгардович! Как писал уже в открытке тотчас по получении Вашего письма от 16/IX, я тоже смеялся, читая Ваше письмо. Да и как не смеяться. Вы объявляете меня противником реформы и сторонником... второй революции. Я уже писал Вам в открытке, что это так же основательно, как и обвинение нас с Вами в социал-демократизме. Впрочем, давайте сначала устраним то, что основано на недоразумении. Вы пишете, будто я ссылаюсь на неизвестное Вам письмо нашего друга к Л[ьву] Д[авидови]чу, которое я определяю как "пятаковское с оттеночком сафаровщины". В конце письма Вы возвращаетесь к этому же вопросу, заявляя, что "на основе критики" нельзя "в дальнейшем болтать о подготовке пятаковщины". Если бы Вы прочли более внимательно то, что я писал, то в Вашем письме не было бы таких строк. В самом деле. Я писал Вам: "Вы совершенно справедливо говорили о влиянии децистов в нашей среде. Верно, это есть, как есть у нас и влияние пятаковщины и даже сафаровщины. А Вы, как будто, этого не замечаете. Я допускаю, что когда Вы писали свое письмо, то Вам не все было известно по этой части. Теперь-то Вы, надеюсь, осведомлены о настроениях Ищенки, Теплова, Серебрякова, а главное, знаете наверно, что наш известный и влиятельный друг2 прислал Л[ьву] Д[авидови]чу [Троцкому] письмо, по оценке Л.Д.[Троцкого] "совершенно предпятаковское с оттеночком сафаровщины"". Таким образом, не я оцениваю письмо нашего друга как пятаковское, а Лев Дав[идович], и притом не как пятаковское, а как предпятаковское. Ввиду важности вопроса я приведу более расширенную цитату по этому вопросу; Лев Дав[идович] пишет А. Г. Белобородову: "...От нашего приятеля... получил я из Москвы неслыханное письмо, совершенно предпятаковское с оттеночком сафаровщины. Меня даже слегка стошнило..." "Письмо мое от 9/5 писалось так, чтобы дать ему возможность отступить без полемики. Возможно, что это была ошибка, истолкованная им как "колебание". Во всяком случае, он зашел далеко..." К сожалению, письма этого у меня нет, и я не могу указать даты; приведенное же выписано из письма тов. Белобородова. Согласитесь, дорогой друг Карл Бернгардович, что Вы зря подозревали меня, если не в распространении неверных сведений, то скороспелых и легкомысленных выводов. Я достаточно уважаю того, о ком идет речь, чтобы распространять о нем сплетни. Я бы не стал даже затрагивать вопроса, если бы сведения не исходили из столь авторитетного источника. Да, наконец, я бы не стал распространять сомнительных сведений и в силу политической вредности этого. Скажу больше. Даже об этом документально мне известном факте я до сих пор сообщил только Вам и Льву Семеновичу. По этим же соображениям я намеренно ничего не писал Вам и Леониду Петровичу, несмотря на то, что после личной беседы с ним мне стало ясно, что он уже отошел от нашего движения, по крайней мере, на данной стадии. Как видите, я в этих вопросах очень лоялен (может быть, даже больше, чем следует). А теперь перехожу к основному вопросу. Вначале я думал, что мне придется пространно отвечать Вам, благодаря чему и задержался с ответом на целую неделю. Но сейчас я не вижу потребности в большом количестве строк. Вы пишете: "поскольку мы стоим на точке зрения реформы, а не революции, то без того, чтобы в самой партии и даже в аппарате нашлись силы, борющиеся за реформу, никакой реформы быть не может". Отвечаю: я с этим согласен. Да и нельзя не согласиться с этим потому, что мы делаем ставку не на потрясения или катастрофы, не на вторую революцию, а на исправление политики посредством партийной, а через это и государственной реформы. Только так стоит вопрос. Вы помните примеры Льва Давыдовича с Перселем. Да, мы Персели советского государства. Цепь нынешнего политического режима в Англии проходит через такие звенья: Чемберлен, Макдональд, Персель. Макдональд без Перселя ничто. Персель связан с массами, но Персель -- реформист. Когда всеобщая стачка в Англии грозила превратиться в большой революционный пожар, Персель помогал Макдональду тушить этот пожар. Так и мы. Мы говорим, что происходит сползание с рельс пролетарской политики, что пролетарская диктатура у нас, испытывая жесточайшее давление чуждых классов, значительно ослабляет силу своего сопротивления, что все это таит в себе величайшие опасности, но т[ак] к[ак] мы не считаем, что давление капиталистических сил уже привело к перерождению власти, к утрате ее рабочего характера, то мы не зовем пролетариат к новой революции и боремся за реформу. Так мы ставим вопрос не из дипломатии и трусости, конечно, а из глубокого нашего убеждения, что дело поправимо. Стало быть, мы реформисты. Всякий, кто по этому основному вопросу держится иного мнения, кто, подобно друзьям Вл.М.Смирнова, считает, что основные процессы (которые развиваются пока как подспудные, о которых мы предупреждали и предупреждаем партию и рабочий класс) уже завершены, что ВКП стала оппортунистической партией и что над ней надо поставить крест, -- он не может считать себя выразителем взглядов оппозиции и должен или стать на нашу точку зрения, или уйти к Вл.Смирнову. Так смотрю я на этот вопрос. Но есть ли, спрашивается, в нашей среде люди, расценивающие положение вещей так, как только что сказано. Да, есть. Но, по-моему, это одиночки, а по-вашему, вся наша молодежь. Вот здесь у нас с Вами разногласие есть. А когда Вы пытались заподозривать меня в ультралевизне, то ведь это же, право, смешно, и на этом можно не останавливаться. Надо ли бороться с носителями не наших (и опасных) взглядов. Безусловно, надо. И я веду посильную борьбу. Но отсюда, от борьбы с отдельными, сбивающимися с правильной линии товарищами до отрицания правой опасности в наших рядах, когда мы стоим накануне тяжелого удара именно с этой стороны (отход Л.П.С[еребрякова], эволюция взглядов Е.А.[Преображенского]), до намеков на заигрывание Л[ьва] Д[авидови]ча с молодежью до перспектив "секты ленинцев" (В.А.)3, до "опасности ревизии Ленина слева" и пр. и пр. -- далеко. Вот здесь-то и заложены наши с Вами расхождения. Вы пишете, что я, по-вашему, должен был бы "признать опасность и слева и справа". Совершенно правильно. И я это признаю и в письме, на которое Вы отвечаете, об этом писал. А вот Вы, как я уже Вам заявлял, признаете только опасность "слева" (с моей точки зрения, сильно преувеличивая ее) и совершенно не замечаете опасности справа. Кстати, Вы пишете: "На мое утверждение, что у нас в оппозиции опасность слева, а не справа, Вы отвечаете совершенно по-детски указанием на колебания товарищей Ищенко и Теплова и на неизвестное мне письмо... к Л.Д. [Троцкому], которое Вы определяете как совершенно "пятаковское с оттеночком сафаровщины". На это я Вам скажу: прежде всего почему-то Вы опустили стоявшее у меня имя Серебрякова, а затем почему это перечисление в подтверждение существования левой опасности трех имен Вами не является "детским указанием", а перечисление мною -- да является (как говорят местечковые евреи). В письме к тов. Абрамскому Вы говорите о том, что Лев Дав[идович] не видит опасности ультралевизны и не хочет с нею бороться. Это не совсем верно. Когда Л. Д. [Троцкий] из письма в письмо разъясняет, как должна относиться оппозиция к тому, что сейчас происходит, когда он пишет "Что же дальше?"4, с которым Вы солидаризируетесь, и заявление конгрессу, которое Вы подписываете, то это, по-моему, и есть (наряду с другим) борьба с ультралевизной. В одном из своих писем Л. Д. [Троцкий] пишет: "Сдвиг в политике ВКП и К[оммунистического] И[нтернационала] будет иметь крупнейшее значение и может стать даже исторической вехой". "...Недопустим формально отрицательный подход к левому сдвигу: "ничего, мол, не произошло, одни махинации, все останется по-прежнему"". "Нет, произошли и происходят крупнейшие события: сдвиги в партии отражают глубокие сдвиги в классах, многое говорит за то, что накопившееся количество готовится перейти в некоторое новое качество. Конечно, в этом процессе будут еще свои подъемы и спуски. Но ясно одно: даже и немногочисленные кадры, если они вооружены ясным пониманием обстановки в целом, если они насквозь проникнуты пониманием своей исторической миссии и если они в то же время умеют или учатся пойти в ногу с прогрессивным движением в партийной массе и рабочем классе... такие кадры могут сыграть в нынешнем и в неизбежном переломе решительную роль" и т. д. в таком же духе (из письма Л. Д. Троцкого от 17 июля с. г.)5. Разве это не борьба с "левой опасностью"? Я допускаю, что Л[ьву] Д[авидови]чу просто неизвестны вывихи отдельных товарищей и что, если бы до него дошли такие письма, как письмо к Вам Нечаева, Рубашкина и др[угих], то он реагировал бы на них соответствующим образом. Далее, Вы указывали на то, что Лев Д[авидович] в своем заявлении конгрессу "не дотронулся до самого главного проверочного средства левого курса, а именно: положения рабочего класса". Справедливое указание. Но я думаю, что Л.Д.[Троцкий] не по несогласию или забывчивости не включил этого вопроса в свой документ, а в силу общей нашей беды. Ведь мы очень мало знаем, вернее ничего почти не знаем о материальном и бытовом положении рабочих. Я вот видел Ваше письмо, в котором Вы зло ругались по этому поводу. Целиком поддерживаю Вас в данном случае. Это, пожалуй, все, что я смог высказать в ответ на Ваше письмо. Когда я писал, я не собирался ни увертываться, ни играть в прятки. Есть ли здесь что-либо не наше, "децистское" или от какого-нибудь самобытного "уклона" от общей нашей линии, -- судите сами. Вы прилагали копии Вашего письма товарищам Абрамскому и Рубашкину. Я, в свою очередь, разошлю их некоторым нашим друзьям. Кстати, с письмом Вашим Рубашкину, высказавшемуся за организацию второй партии, я целиком и полностью согласен, чего не могу сказать о письме Абрамскому, с рядом мест которого я не согласен. Что же касается Вашей работы о демократической диктатуре, то, не входя пока что в оценку ее по существу, должен откровенно заявить, что мне не нравится самый факт появления этой работы и тем более в данное время. Простите, друг, но Вы, по-моему, надумываете опасность ревизии Ленина слева. Такой опасности у нас нет. А вот опасность от самой постановки этого вопроса -- неоспорима. Ведь т[ак] наз[ываемый] "исторический троцкизм" является главным пугалом в руках наших противников и той удочкой, на которую ловятся не только простаки из "монолитчиков", а иной раз и наши единомышленники. Нельзя забывать и того, что все отходящие от оппозиции начинают с указания на "возрождение исторического троцкизма", а докатываются до проработки нас в стиле Стецкого и Марецкого, Слепкова и Ярославского. Вам ведь хорошо известно, что никто из нас нигде и никогда не солидаризировался со взглядами Льва Дав[идовича] в период первой революции и никто из нас не считал себя хотя бы в какой-нибудь степени ответственным за теорию "перманентной революции". Так на это смотрел и сам Л.Д.[Троцкий]. Только Вы составляли исключение и публично защищали дооктябрьскую концепцию тов. Троцкого. И я очень жалею, что именно Вы начали воскрешать старые и так "проработанные" в последние годы разногласия по вопросу об оценке движущих сил революции. Я глубочайше убежден, что Вы совершили большую ошибку, т. к. не сомневаюсь, что Ваша "переоценка ценностей", вернее заявление об этой переоценке, да еще с намеками на "ревизию Ленина слева" принесет величайший вред нашему движению. Ну теперь все. Ежели что не понравилось, не сетуйте на меня. Я знаю, что Вы там порою не особенно хорошо себя чувствуете, но политика ведь такая штука, которая требует от людей, даже и спаянных общностью основных идей и совместной борьбой, -- крепких нервов. Вы ведь это отлично знаете. Если Вы не обременены очень -- пишите и уж во всяком случае засылайте копии своих писем и текущих работ. Я буду рад получить все это и обещаю, как и раньше, по мере возможности, знакомить с Вашими письмами товарищей, состоящих со мною в переписке (не говоря уже о товарищах по колонии). Также обещаю и делиться с Вами всякими новостями. С нетерпением буду ждать Вашей китайской работы. Кстати, о Вашей работе. Я давно собирался сделать на этот счет предложение. Почему бы Вам, по примеру Льва Дав[идовича], не заняться в промежутках между основными работами воспоминаниями. У Вас ведь счастливая революционная участь, и Вы о многом можете рассказать. Если бы Вы взялись за эту работу, то у Вас вышли бы не голые мемуары, а полезнейшая книжка, в которой Вы сумели бы осветить как историю революционного движения в период развития и распада соц[иал]-демократии, возникновения и развития современного коммунизма в основных странах, так и вопросы стратегии и тактики пролетарского авангарда. А это было бы в высокой степени полезно. Вы ведь в своих письмах часто ссылаетесь на опыт тех или иных партий последних десятилетий, а между тем исторические примеры, на которые Вы указываете сплошь и рядом, многим товарищам неизвестны. Так бывает не только тогда, когда речь идет о предвоенном периоде или более поздних, но иной раз и тогда, когда в пример берутся отдельные этапы в борьбе за коммунизм в послеоктябрьский период. Чтобы не быть голословным, укажу, что мне приходилось сталкиваться с рядом наших товарищей, считающихся вполне подготовленными и занимавшх более менее видное положение в наших рядах, которые, однако, или не знали, или совершенно забыли даже такие этапы в развитии Коминтерна (я бы сказал, и в развитии наших взглядов), как III конгресс Коминтерна с его борьбой с теорией офензивы, основанием тактики единого фронта и пр. А вопрос германской революции, опыт Венгрии, Баварии, Саксонии, Болгарии, Эстонии и пр. и пр. Меня очень обрадовало, что Лев Дав[идович] в своей критике проекта программы К[оммунистического] И[нтернационала] все эти вопросы не только поставил, а и осветил светом марксистской критики. Но этого еще недостаточно. И Вы бы смогли написать много полезного. Право же, принимайтесь за такую работу. Наша колония, кстати сказать, в настоящее время пополнившаяся еще на два человека (теперь нас 6 человек), шлет Вам привет, а я, помимо привета, обнимаю Вас крепко. Ваш И.Врачев Какое-то "страшное" письмо писали Вы в конце августа Вуйовичу. До меня дошли слухи. Не найдете ли возможным сообщить? К ТОВАРИЩАМ ГРУППЫ "15" Дорогие товарищи! До нашей Воронежской группы ссыльных оппозиционеров дошло письмо тов. Сапронова от 5/VIII, адресованное тов. Нечаеву, и выдержки из письма тов. В.М.Смирнова, относящегося, очевидно, к тому же периоду. Ознакомившись с этими письмами и всесторонне продумав выдвигаемые в них положения, мы считаем своим революционным долгом сказать вам следующее. 1. Никогда еще с момента Октябрьской победы страна диктатуры пролетариата не была в большей опасности, чем в переживаемый период. Мы стоим перед фактом трусливой капитуляции высших органов партии и соввласти перед капиталистическими силами, возросшими на дрожжах оппортунистического руководства. Лишь этот грозный факт и общее к нему отношение может быть в данный момент решающим критерием для определения дальнейших путей оппозиции и для создания соответствующих политическим задачам взаимоотношений между отдельными оппозиционными течениями. 2. Мы считаем, что на данном историческом этапе наши принципиальные разногласия имеют больше политических предпосылок к изживанию, чем к дальнейшему нарастанию. Ликвидировать между собой несущественные ныне политические счеты прошлого для революционного дела будущего -- первейший долг оппозиции. Такое сознание живет в среде большевиков-ленинцев, и мы уверены, что оно разделяется всеми товарищами, примыкающими к группе "15". Высказанное нами положение находит свое подтверждение также в начальной части письма тов. Сапронова к Нечаеву от 5/VIII, где он пишет: "Ты пишешь "если бы удалось нам сговориться насчет одной общей позиции. Никаких других причин к раздельному существованию больше не имеется" -- совершенно правильно. И желание оппозиционеров к этому есть -- тоже правильно". Из приведенных строк письма тов. Сапронова мы видим, что он считает даже возможным подтвердить несколько преувеличенное в настоящий момент утверждение Нечаева о полном отсутствии причин к раздельному нашему существованию. Какие же, однако, шаги предпринимает тов. Сапронов и его ближайшие друзья из группы "15" для ликвидации бепринципного раздельного существования двух родственных оппозиционных групп? На этот вопрос остальная часть его письма дает неожиданный и довольно-таки безотрадный ответ. Не формулируя сколько-нибудь существенного пункта принципиальных, организационных или тактических расхождений между большевиками-ленинцами и группой "15" на данной стадии развития политической борьбы, автор письма тем не менее ухитряется в излишне возбужденном тоне цепляться за устаревшие эпизоды, чтобы резко противопоставить себя другим и сердито поругивать руководителей нашей оппозиционной группы, позволяя себе даже прибегнуть к методам полемики, часто применяемым бухаринской гвардией и верноподданническим сталинским аппаратом. Очевидно, из своего горячего стремления прекратить беспричинное раздельное существование тов. Сапронов решается в своем письме утверждать, что наши вожди не желали подачи общего заявления конгрессу, что наши вожди ориентируются лишь на левый курс, что тов. Троцкий желает брать ответственность за левый курс, что у нас много противоречий между оценкой состояния партии и нашей дальнейшей ориентацией на нее, между стремлением защиты платформы и нашего отказа от фракций, что наша группа игнорирует "раб[очий] вопрос" и даже, представьте себе, что мы против восстановления группы "15" в партии и против возвращения ее из ссылки. Так по существу выглядит аргументация тов. Сапронова против раздельного нашего существования. Для тов. Смирнова же вопроса о прекращении войны не только не существует, но, напротив, он как бы весь озабочен еще большим разжиганием и обострением ненужной драки. Тов. В.М.Смирнов в своем артиллерийском наскоке, исключающем всякие элементы политической честности и добропорядочности, называет заявление тов. Троцкого конгрессу капитулянтским, своим признанием левого курса поддерживающим мелкую буржуазию и т. п. смертные грехи. Если бы все эти приведенные характеристики, а особенно характеристики тов. Смирнова, не представляли собой обычной демагогии, клеветы, подтасовки, грубой фальсификации, пустого напыщенного кривляния и сплошной истерии, то мы в действительности имели бы неопровержимые аргументы за сохранение раздельного существования, а не обратно. Справедливый анализ всех этих измышлений разоблачает без остатка всю их беспочвенность и показывает нам всем, что если в природе и не имеется реальных мотивов для раздельного существования, то у некоторых имеются сильные стремления к беспочвенным политсклокам, парализующим здоровое полит[ическое] развитие и желаемое большевистское единство. 3. Об общем заявлении конгрессу. Только при слабом рассудке и полном беспамятстве можно выдвигать обвинение в нежелании выступать с общим заявлением конгрессу. Условия ссылки не только исключали возможность серьезной согласительной работы между нашими течениями в предконгрессовский период, но исключали даже возможность даже какой бы то ни было договоренности между руководителями одной и той же группы. Появление отдельного заявления со стороны наших товарищей Смилги и Радека, снявших его по ознакомлении с заявлением тов. Троцкого, достаточно характеризует техническую сторону этого дела. Кто же не знает, что огромное большинство наших товарищей присоединилось к документам тов. Троцкого только на основании одной заключительной части заявления и с остальными частями его ознакамливалось фактически уж во время, а часто после конгресса. Кто же не помнит, что начавшаяся после XV съезда лихорадочно конвульсивная и исключительно зигзагообразная политика партии сделала свой наиболее крутой поворот вправо как раз в предконгрессовские дни, когда продумывались и писались заявления конгрессу. Естественно, впоследствии это видоизменяло принципиальную трактовку отдельных частей. Можно ли, сохранив остатки добросовестности, разводить капризы насчет какого-то нежелания с нашей стороны совместного выступления? Если уж кто скандалит против совместного выступления, так это не наши товарищи. Читайте рассуждения тов. В. Смирнова и вы в этом убедитесь. "По поводу совместного заявления, -- пишет он, -- я считаю это абсолютно невозможным. Ибо компрометировать себя всякими троцкистскими благоглупостями, которые при данном положении там будут в изобилии, слуга покорный, даже в том случае, если бы там вытравлен был душок капитулянтства... Вся развиваемая в письме теория есть не что иное, как прокламирование дорожки к капитуляции" и т. д. В связи с этим заявлением тов. Смирнова мы спрашиваем вас, что общего в этой позиции грубого отказа от совместного выступления с "капитулянтами"-троцкистами с позицией тов. Сапронова, не видящим причин к раздельному существованию, но жалующимся на мифический отказ Троцкого от совместного с тов. Сапроновым выступления? Мы спрашиваем вас также, какой смысл, кроме беспринципного шельмования наших товарищей могут иметь в жесточайших условиях ссылки беспочвенные претензии о желании или нежелании совместного выступления на конгрессе? 4. О письме тов. Троцкого от 5/V о левом курсе6 и о несении за него ответственности. В августе месяце после того как товарищи Сапронов и Смирнов имели уже неоднократную возможность ознакомиться и даже изучить материалы, посланные тов. Троцким в адрес конгресса, включая сюда и его послесловие к "Что же дальше?", -- они все же продолжают выступать со своими надоедливыми придирками за восхваление левого курса, как бы имевшим место в письмах тов. Троцкого от 9/V, 22/V, 3/VI и 21/VI7 "за уступки мелкой буржуазии" и "готовность брать ответственность" за левый курс. Упомянутые выше письма тов. Троцкого хорошо известны оппозиции и вряд ли нужно еще кому-нибудь доказывать политическую бессовестность такого толкования. Ограничимся лишь несколькими выдержками из "Что же дальше?" и послесловия, написанного 22 июня с. г. Вот что там сказано: "Совершенно преступным легкомыслием было бы думать, что мы уже имеем перед собой сколько-нибудь продуманный, сколько-нибудь последовательный, сколько-нибудь обеспеченный курс революционной пролетарской политики. Далеко нет. Мы имеем нечто более серьезное, чем верхушечный маневр в духе 5-го декабря [19]23 года, но нечто гораздо менее значительное, чем последовательный курс в духе платформы оппозиции. Как же назвать тот поворот? Пока мы не можем назвать его иначе, как зигзагом". И дальше: "...значит ли это, что нынешний зигзаг исключает возможность развития его в левый курс. Скажем открыто: поскольку дело зависит от предвидения и последовательности руководства, не только его политика последних годов, но и сегодняшнее его поведение должны скорее склонить к скептическому ответу на поставленный вопрос" ("Что же дальше?"). В "Послесловии", написанном после июльского пленума ЦК, мы читаем: "Логика правого курса может в короткий срок стать несокрушимой, какие бы то ни было иллюзии, фальшивые надежды на партийность правых, всякие вообще надежды на авось, упущение времени, затушевывание противоречий, недомолвки, дипломатничание -- означают усыпление рабочих, прямую поддержку врагу, сознательную или бессознательную помощь термидору. Речью Рыкова, комментирующей постановления июльского пленума, правые бросили перчатку Октябрьской революции. Надо понять это. Надо поднять перчатку, надо сейчас же, немедленно, со всего размаха ударить правых по рукам". По поводу письма тов. Троцкого от 9/V, которое тов. Сапронов нарочито пытается сбрасывать в одну кучу с остальными его письмами и заявлениями, посланными конгрессу, тов. Троцкий говорит в письме от 30 августа, адресованном другу 3. Д.8: "...я полностью согласен с вами насчет необходимости серьезной дискуссии по основным вопросам. Кроме пользы, от этого ничего не будет. И "молодые" уже довольно широко пользуются этим правом дискуссии. Я получил от них ряд серьезных писем за чрезмерную уступчивость по адресу Преображенского, и в основном они правы. Я передипломатничал, стараясь избежать в острый момент по острому вопросу внутренней дискуссии под стеклянным колпаком! 5. О партии, о 16-ом окт[ября] и о фракционности. Добрая половина письма тов. Сапронова занята злобными, но не совсем внятными придирками по поводу характеристики состояния партии и орг[анизационных] наших выводов, из этой характеристики вытекающих. Тут на вид недоуменные, но с излишним пристрастием поставленные вопросы о нашей тактике 16 окт[ября], о разговорах о двух партиях, о сохранении платформы после капитуляции Зиновьева и Каменева, об отказе от фракционности и т. д. Но ведь всем известно, что вся наша тактика со времени нашего разрыва исходила из основной принципиальной установки на глубокую парт[ийную] реформу как предпосылку реформы сов[етского] государства. Нас с вами история разделила именно у этого тупика. Вы уже с 16 октября пытались исходить из фактического наступления термидора, чем обрекли себя на бессмысленное топтание на месте. Вы, с одной стороны, не обнаружили ни воли, ни стремления к легальным формам преодоления внутрипартийной реакции, а с другой -- не проявили достаточной храбрости для решительного разрыва с партией и мобилизации рабочего класса вне этой партии против нее. Таким образом, с лишком два года вы пребывали в щелях политической истории. Мы же считали, и совершенно правильно считали, что пока известные политические лимиты, отделяющие партию пролетарской диктатуры от партии диктатуры мелкой буржуазии (термидор) не нарушены, говорить об осуществлении термидора преждевременно, и становились потому на путь реформы. Мы были с еще большевистской партией против ликвидаторов большевизма. А вы-то, товарищи, не скажете ли нам, с кем шли вы, начиная с 16-го октября? И шли вы вообще куда-нибудь с того времени? Нам думается, что нет. Вы ждали приближения термидора, чтобы доказать этим свою правоту. Вы, пожалуй, скоро дождетесь его, но и его наступление никак не принесет вам оправдание. Обязанность революционеров в пролетарском государстве (да и не только в пролетарском) не состоит вовсе не в том, чтобы поджидать контрреволюцию, а в том, чтобы пресечь ей дорогу и в корне уничтожить ее. Во всяком случае в августе [19]23 г., а тем более теперь в середине октября, мы не имеем никаких оснований более заниматься праздным воспоминанием оттенков спора 16 окт[ября] [19]23 г. Переживаемый период требует от нас объединенных и активных действий. Официальное партийное руководство фактически переходит роковые исторические лимиты, и путь внутрипартийной реформы становится все менее надежным. В цитированном уже выше Послесловии к "Что же дальше?" тов. Троцкий писал: "Победа правого крыла была бы последней ступенькой к термидору. От победы правого крыла наверх диктатуре пролетариата уже нельзя было бы подняться одними лишь методами партийной реформы"9. Сегодня об этом надо кричать еще громче, так громко, чтобы разбудить уснувшую бдительность пролетариата, теряющего свое завоеванное господство. 6. О рабочем вопросе. В этих письмах имеются даже "намеки" на игнорирование и невнимание к рабочему вопросу в документах тов. Троцкого, посланных конгрессу. Но это, действительно, чудовищно. На этакую форму демагогии и неловко отвечать. Здесь полностью воскрешаются худшие традиции грубого экономизма, анархического синдикализма, узкой цеховщины и худшей махаевщины10, для которых характерно выдергивание вопросов рабочей экономики из общего комплекса революционно-политической борьбы пролетариата. Напрасно вы только намекаете, товарищи, по такому серьезному вопросу стоило бы сказать полным голосом. Назовите класс, которому, вы полагаете, посвящает свое внимание тов. Троцкий, обращаясь к конгрессу. Ну, а на ребяческие и смехотворные упреки, что тов.Троцкий не желает возвращения группы "15" из ссылки и восстановления ее в партии -- мы не считаем нужным останавливаться и проходим мимо. Но в письме тов. Смирнова имеются новые нотки, прав-да, неслыханные до сих пор от кого-нибудь из группы "15",но весьма популярные в устах Рыкова, Сталина, Бухарина. Ру-гая нещадно Троцкого за его послание конгрессу, тов. Смирновкак бы между прочим роняет такие слова: "Дурацкая теорияо том, что события в Западной Европе сейчас же непосредст-венно и неизвестно какими путями отражаются на нас (пора-жение германской революции -- реакция у нас; полевение масстеперь, глупенький расчет, что это сейчас же вызовет и нашевозрождение, которое якобы уже началось "левым курсом")"и т. д. Как явственно напоминают эти речи опостылевшие пе-репевы рыцарей построения социализма в одной стране! Уже-ли, товарищи дорогие, эту галиматью следует принять за вашуобщую точку зрения? Мы искренне убеждены, что это не ваша точка зрения. Мы также уверены, что немногие из вас будут стоять за дальнейшее раздувание разногласий, которые давно уже пора ликвидировать без остатка. Наступают дни решительных боев за большевистскую партию, за диктатуру пролетариата. Мы считаем, что нет у нас непримиримых принципиальных разногласий и давайте их больше не выдумывать. Довольно склоки. Время настойчиво призывает к революционному единству, к большевистской решительности. Воронежская группа ссыльных большевиков-ленинцев (оппозиционеров) Воронеж, 12 октября 1928 г. И. СМИЛГА. ПЛАТФОРМА ПРАВОГО КРЫЛА ВКП(б) (Н. Бухарин "Заметки экономиста")11 Статья Н.Бухарина "Заметки экономиста", помещенная в "Правде" от 30/IX, представляет исключительный интерес. Интерес этой статьи состоит не в обилии новых мыслей по случаю окончания хозяйственного года; статьи Бухарина этим свойством никогда не отличались. Напрасно читатель будет искать в этой статье и большевистского освещения хозяйственных вопросов; Бухарин давно разучился мыслить и писать по-ленински. И тем не менее интерес этой статьи несомненен. Он состоит в самом факте, времени и условиях ее появления. В этой статье Бухарин выступает не в качестве официоза "железного", "монолитного" и пр[очее] ЦК ВКП. Он выступает в качестве идеолога правого крыла партии, или правых примиренцев, как одной из разновидностей этого крыла. Его статья является полемическим ответом центристам (Сталину, Молотову, Куйбышеву и др[угим]). Она появляется в печати после того как центристы уже развернули по стране усиленную кампанию осуждения по ячейкам правых и правых примиренцев. Перед нами яркий образчик того режима внутри партии, который причинил ей столько бедствий и который на этот раз начинает поражать самих творцов этого режима. Партию убеждают, что в ЦК никаких разногласий нет, что разногласия выдумываются зловредными троцкистами для смущения партийных умов. Потом в один прекрасный день по дирижерской палочке генерального секретаря начинают во всех районах "клеймить" каких-то неизвестных, неведомых супостатов, уклоняющихся от "столбовой дороги" сталинизма. Потом уже начинают появляться в "Правде" статьи, убедительно доказывающие, что враг разбит, партия стала во много раз "железней", "монолитней" и т. д. Сегодня это "железное единство" демонстрируется против правых. Против кого оно обернется завтра? Мы установили, что перед нами важнейший документ борьбы между правыми и центристами. Мы не склонны переоценивать глубину разногласий между вождями центристов и правых. Разногласия между ними невелики. Они всегда предпочли бы борьбе сделку за счет пролетариата и ленинской оппозиции. Но разногласия между ними обостряются вместе с обострением классовой борьбы в стране. Партийный режим действует в том же направлении. Вот почему было бы величайшей ошибкой пройти мимо начинающейся в правоцентристском блоке борьбы. Статья Бухарина при всех ее недостатках есть яркое пятно на фоне этой борьбы. В этом ее интерес. Критика этой статьи не может быть единодушной. Мы разберем ее с точки зрения классовых интересов пролетариата или (что одно и то же) ортодоксального марксизма и ленинизма. Центристы будут расценивать ее как один из "ходов" противника в верхушечной борьбе. Правое же крыло, в наибольшей степени отражающее интерес и настроения других классов, найдет, наверное, в статье Бухарина бездну премудрости и учености. Так оно и должно быть. Нельзя писать одну и ту же программу для рабочего и кулака. Нельзя считать себя одновременно большевиком и таскать на своих плечах термидорианский груз. За последнее время народилось немало охотников смешивать эти два дела. Бухарин первый среди них. Выступить с подобным идейным багажом теперь, когда враждебные пролетариату силы внутри страны и вне ее ведут усиленное наступление на позиции социализма, означает на деле предательство интересов пролетариата. Для правых же такое выступление -- клад. Отсюда и разница в оценках. Как могло случиться, что человек, имеющий крупные заслуги перед рабочим классом, проработавший долгие годы под руководством Ленина, автор ряда интересных работ, дошел до позорной роли идеолога тех элементов внутри ВКП, которые тянут партию и весь рабочий класс в термидорианскую пропасть? Для ответа на этот вопрос необходимо хотя бы вкратце остановиться на эволюции партийного руководства последних лет и личности самого Бухарина. Первая справка может быть весьма краткой. События внутрипартийной жизни последнего времени у всех еще в памяти. Партийное руководство съехало с ленинских рельс не вчера. Этот процесс начался немедленно после ухода с политической арены Ленина. В идейном освещении этого сдвига Бухарин играл виднейшую роль. Он вместе со Сталиным выступил в качестве идеолога этого сползания. Правоцентристский блок в теории выступил с ревизией марксизма и ленинизма в важнейших вопросах пролетарской революции [и] диктатуры (теория социализма в одной стране, диктатура двух классов, отрицание диктатуры партии). В тактических вопросах политика блока состояла из чудовищных оппортунистических ошибок (рабочий вопрос, расслоение деревни, Англо-русский комитет, тактика в Китае и др[угие]). В организационных вопросах блок, прикрываясь фразами о единстве, раскалывал и душил ленинскую партию. На XV съезде блок расколол партию и загнал ее пролетарское ленинское крыло в ссылку. Через полгода началась борьба внутри самого блока. Такова краткая и весьма неприглядная история господства правоцентристского блока. Значительный интерес представляет сам Бухарин как политический и психологический тип. Его эволюция не случайна. Автор настоящих строк готовит специальную работу о Бухарине. В ней мы подробно разберем эволюцию Бухарина от марксизма к ревизионизму. В этой же работе мы проанализируем и социально-классовые корни русского пореволюционного ревизионизма. В данной заметке мы остановимся только на более ярких штрихах, рисующих Бухарина как политика. Самым крупным недостатком Бухарина всегда была его несамостоятельность. Он всегда состоял при ком-нибудь из политических руководителей. При изучении его произведений это черта бросается в глаза. Он не самостоятельный мыслитель и политик, а подголосок, подпевала. Голосил же и подпевал он иногда весьма талантливо, так как природа способностями его не обделила. Вторая его черта -- это нелюбовь к детальному и конкретному изучению вопроса. Отсутствие анализа у него заменяется пространными теоретическими рассуждениями. Третий его недостаток -- это страсть к "углублению" и дальнейшему "развитию" марксизма. Обычная страсть всех ревизионистов и оппортунистов. Ознакомившись с некоторыми личными чертами Бухарина, проследим его политическую карьеру после революции. В период 1917-[19]22 гг. Бухарин все время спотыкался -- "влево". В вопросе о Брестском мире он выступает против Ленина вместе со своим нынешним коллегой по правой фракции Осинским. В момент величайшего подъема революции он пишет ряд статей о перерождении советской власти, о ее чисто "формальном" значении. Под давлением Ленина он исправляет свои ошибки. В 1920 году он в своей "Экономике переходного периода" пытается опыт "военного коммунизма" сделать обязательным законом для пролетарских революций всех стран. В дискуссии о профсоюзах перед X съездом Ленин резче всех полемизирует с Бухариным за его синдикалистский уклон. В 1922 г. он пишет статьи с намеками на перерождение определенных клеточек в партии и доказывает неизбежность этого перерождения. Ленин ценит в нем "превосходно образованного экономиста" и твердой рукой выправляет его "заскоки". Диалектическим материалистом Ленин его никогда не признавал. Он считал, что Бухарин на всю жизнь искалечен богдановщиной12. Таков был Бухарин при Ленине. В железных руках Владимира Ильича восковая фигура Бухарина после приступов отсебятины обыкновенно принимала благообразные очертания пролетарского революционера. После Ленина Бухарин находит себе нового руководителя в лице Зиновьева. Во время начавшейся в 1923 г. травли тов. Троцкого Бухарин меняет вехи и берет курс направо. В 1923 г. тов. Троцкий выдвинул вопрос об опасности перерождения известной части руководящих кадров партии и настаивал на решительном изменении партийного режима, как на мере борьбы с этой опасностью. Бухарин трусливо спрятался в кусты; он не только забыл про свои статьи, но яростно обрушился на тов. Троцкого, который, как события показали, был в том вопросе совершенно прав. После Ленина Бухарин стал представителем партийного большинства. Он написал ряд ревизионистских статей о рабоче-крестьянском блоке и социализме, обращения, восторженно встреченные В. Черновым13 (комнародничество). Он пишет правоубогий проект программы Коминтерна, в котором уже выдает нэп за универсальный закон пролетарских революций. Питая уже известное нам отвращение к детальному изучению предмета и обладая страстью к обобщениям, Бухарин хватается за первую возможность "углубить" и "развить" в теорию для всех народов этапы развития революции в СССР. Боги жаждут. Охраняющий сползание режим требует новых жертв. Начинается борьба Сталина с Зиновьевым. Появляется на свет божий теория социализма в одной стране. Бухарин выдвигает свой печально знаменитый лозунг "обогащайтесь" и пишет о "врастании кулака в социализм". Статьи его становятся все болтливей и самоуверенней. Он ратоборствует уже не один. Он выступает уже во главе целой плеяды молодцов из Института красной профессуры (Слепков, Стецкий, Марецкий, Астров). Бухарин становится вождем школы "молодых". Об этом институте и об этой школе необходимо сказать пару слов. Институт этот был создан с благой целью учить партийную молодежь марксизму и ленинизму. Вскоре, однако, в связи с начавшейся внутрипартийной борьбой туда стали набирать уже не по способностям, а по преданности господствующей фракции. При резком недостатке образованных людей в партии спрос на питомцев института был обеспечен. Перед ними открывалась быстрая и блестящая карьера. Набираемая по преимуществу из интеллигентских слоев, эта молодежь быстро усвоила нравы и привычки советских лицеистов. Каково отношение этих людей к пролетариату? Для большинства из них классовая борьба -- отвлеченное понятие. О ней они знают по книжкам. Пожалуй, весь их практический опыт рабочего движения состоит в том, что они по поручению какого-нибудь парткома ликвидировали, "усмиряли" "волынки" (гнусное словечко). Вот эта-то, если и не золотая, то весьма червонная молодежь избрала Бухарина своим вождем. Быстро правеющий лидер во главе шумной ватаги молодых карьеристов, вооруженных знаниями и житейским практицизмом, -- это уже представляло серьезную опасность для всей партии. При Сталине Бухарин совершал величайшие правые ошибки в руководстве китайской революцией. Уже после шанхайского расстрела, когда контрреволюционная и палаческая физиономия Гоминьдана вполне определилась, Бухарин истерически визжал, что никому не отдаст синего знамени Гоминьдана. Надо было буквально ударить древком этого знамени по бухаринскому черепу, чтобы привести его хотя бы в сознание. О понимании мы уже не говорим. При Сталине он теоретически обосновывал раскол партии и глумился над преследуемыми пролетарскими революционерами. Его несамостоятельность, терпимая при Ленине, стала невыносимой при эпигонах. По мере того, как снижался уровень его политических руководителей, тускнела физиономия Бухарина. Он в конце концов превратился в лакействующего писца при его хозяевах-практиках. Большего позора нельзя себе и представить. Но ничто не вечно под луной. Началась борьба между Сталиным и Рыковым. Следуя своей традиции последних лет, Бухарин занял место на правом фланге. Отныне его перо будет служить Рыкову, Томскому и другим правым вождям. В добрый час. Пролетариат с кровью отрывал от своего тела таких людей, как Каутский и Плеханов. Потерять же нынешнего Бухарина -- прямая выгода. Мы уверены, что читатель не посетует на нас за эту разросшуюся против нашей воли справку. Переходим к разбору самой статьи. Промышленность и сельское хозяйство Вопрос о взаимоотношениях промышленности и сельского хозяйства в Советском Союзе имеет огромное политическое значение. Вокруг этого вопроса кипит ожесточенная борьба. Факт борьбы есть лучшее доказательство того, что здесь задеваются интересы различных классов и групп. Мы также придаем этому вопросу весьма большое значение, более того, мы считаем, что в зависимости от того, как решается этот вопрос различными группировками, стоит вопрос об отношении этих групп к пролетариату. Вполне грамотные и образованные экономисты дают совершенно различные ответы на этот вопрос. Тов. Преображенский и проф. Кондратьев -- оба превосходно образованные экономисты -- не сойдутся ни в одном сколько-нибудь серьезном вопросе. Не сойдутся они потому, что занимают в экономической науке совершенно противоположные позиции. Преображенский -- марксист, Кондратьев -- представитель одного из направлений буржуазной экономики. Разница же в мировоззрениях означает и разницу в классовых симпатиях. В нашем примере Преображенский является пролетарским революционером, большевиком-ленинцем, Кондратьев же -- идеолог кулачества и городской буржуазии. Отсюда читатель поймет, почему мы с такой резкостью подчеркиваем классовый характер того или иного разрешения вопроса о взаимоотношениях промышленности и сельского хозяйства. В переводе на язык классов мы обсуждаем вопрос о взаимоотношениях пролетариата и крестьянства. Вот почему необходимо всегда за внешностью того или иного понятия находить социально-классовые корни. В данном случае нас интересует отношение к этому вопросу правого крыла ВКП, центристов и оппозиции. Правое крыло (Бухарин) Приглашаем читателя вооружиться терпением; приглашаем его также преодолеть отвращение к схоластическому и болтливому слогу Бухарина. Вопрос достоин величайшего внимания: "Наивысший длительно темп получится при таком сочетании, когда индустрия подымается на быстро растущем сельском хозяйстве. Именно тогда и индустрия дает рекордные цифры своего развития. Но это предполагает возможность быстрого реального накопления в сельском хозяйстве... Переходная эпоха "поворачивает самую индустрию лицом к деревне" и индустриализирует сельское хозяйство, выводя его с исторических задворок на авансцену экономической истории. Троцкисты не понимают, следовательно, того, что развитие индустрии зависит от развития сельского хозяйства". Послушаем, какие доказательства приводит автор в пользу своего утверждения: "В пределах и рамках капитализма нетрудно различить три основные типа отношений. Первый тип -- наиболее отсталое, полукрепостническое сельское хозяйство, крестьянин паупер, голодная аренда, беспощадная эксплуатация мужика, слабая емкость внутреннего рынка (пример -- дореволюционная Россия). Второй тип -- гораздо меньшие остатки крепостничества, крепостник-помещик в значительной степени уже капиталист, более зажиточное крестьянство, большая емкость крестьянского рынка и т. д. Третий тип -- "американский" -- почти полное отсутствие феодальных отношений, "свободная земля", на начальных ступенях отсутствие абсолютной ренты, зажиточный фермер, огромный внутренний рынок для промышленности. И что же. Нетрудно видеть, что мощь и размах индустриального развития, мощь и размах роста производительных сил были максимальны именно в Соединенных Штатах". Мы с этим решительно не согласны. Бухарин в этом вопросе, во-первых, ставит на голову всю историю, во-вторых, высказывает взгляды, абсолютно чуждые марксизму и ленинизму. По Бухарину выходит, что основу промышленного развития страны надо искать в характере и состоянии сельского хозяйства. Такого чудовищного вздора мы никогда не слыхали от людей, считающих себя "марксистами". Не марксистом14, а настоящим мракобесием несет от его доказательства. На самом же деле все было наоборот. По мере роста производительных сил промышленность отделялась от сельского хозяйства. Создавался класс торговой и промышленной буржуазии, который в конце концов пришел на смену феодализму. Упрочив свое господство и обеспечив капиталистическое развитие города и деревни, буржуазия гигантски развернула производительные силы. Только на основе созданной буржуазией техники могла возникнуть капиталистическая экономика и подъем в сельском хозяйстве. Это азы марксизма. Физиократ15 XX века Бухарин рассуждает не как марксист, а как подлинный потомок славянофильской реакции16. Ссылаться на Америку и сводить темп развития американской промышленности к развитию сельского хозяйства может только Бухарин. Каждому мало-мальски грамотному человеку известно, что Америка начала гигантски развиваться после того, как промышленный Север разгромил в гражданской войне земледельческий и рабовладельческий Юг17. Лишь после того, как промышленная буржуазия взяла в свои руки политическое и хозяйственное руководство Соединенными Штатами, начался период, поразивший воображение Бухарина. Если бы он взял цифры развития промышленности и сельского хозяйства Соединенных Штатов, то он увидел бы, что от чего зависит. Начиная с последней четверти XIX века, удельный вес промышленности быстро вырастает за счет удельного веса сельского хозяйства. Определяющее значение промышленности бьет в глаза. Она ведет за собой и поднимает производительные силы сельского хозяйства. (В Англии промышленность прямо вытесняла сельское хозяйство). Говоря об Америке, не сказать ни слова о природных ресурсах, роли иммиграции и других важнейших вопросах, это значит писать историю даже не по Иловайскому18. Бухарин все забыл: увлеченный новой выдуманной им убогой схемой, он уподобился райской птице Сирен, которая, как известно, когда правую политику воспевает, сама себя забывает. В той же статье мы встречаемся с совершенно противоположной формулировкой вопроса о промышленности и сельском хозяйстве: "Если троцкисты не понимают, что развитие индустрии зависит от развития сельского хозяйства, то идеологи мелкобуржуазного консерватизма не понимают, что развитие сельского хозяйства зависит от развития индустрии... Они не понимают, что именно индустрия есть рычаг радикального переворота в сельском хозяйстве и что без ведущей роли индустрии невозможно уничтожение деревенской узости, отсталости, варварства и нищеты". Два противоположных суждения об одном и том же предмете в одно и то же время не могут быть оба правильными. Это элементарное положение логики. Но читатель напрасно будет искать логики в писаниях Бухарина. Что же в конце концов получается? Развитие промышленности зависит от развития сельского хозяйства, а развитие сельского хозяйства -- от развития промышленности. Вся историческая и экономическая философия за ведущую роль сельского хозяйства19. В заключение -- признание ведущей роли за промышленностью. Перед нами эклектическая "нищенская похлебка", давным-давно забытая "теория факторов". Зависит работа льняной фабрики от сырья, производимого сельским хозяйством? Зависит. Вот вам зависимость сельского хозяйства от промышленности. Про ценность таких рассуждений старик Энгельс выражался так: плоские истины не суть истины. Почему Бухарину понадобилось увенчать правую сущность своей платформы левым эпилогом? Почему он переносит в политику повадки истасканной гризетки? Потому что в настоящее время даже правые не могут еще выступить иначе, как с серьезной маскировкой под марксизм. И, кроме того, Бухарин ведь "примиренец". Что стоят после этого идейного убожества все трескучие фразы о переходном периоде, успехах социализма и т. д. В ушах звенит нестерпимая, поистине тартареновская фраза20. По Бухарину выходит, что в силу переходного периода и пролетарской диктатуры хозяйство СССР в стремительном беге катится к социализму. У него классовая борьба играет роль неприятного диссонанса, нарушающего симфонию бухаринских фраз. Рабочему большевику в этом секторе делать нечего21. Центристское болото Недалеко в этом вопросе от Бухарина стоит и официальная идеология центристов. Послушайте, как "тонко" и хитроумно пишут вожди центристов. Цитируем интересующее нас место из резолюции июльского пленума: "Но социалистическое строительство не может ограничиться одной лишь промышленностью. Чтобы быть полным и всесторонним, оно должно охватить сельское хозяйство, смыкая его с промышленностью и поднимая уровень его развития. Между тем сельское хозяйство все еще находится на крайне низком уровне, и темп его развития чрезвычайно отстает от темпа развития промышленности". Разберем и эту премудрость. Что социалистическое строительство не может ограничиваться только промышленностью, это, конечно, совершенно верно. Но вот дальше идет хотя и очень "тонко", но не очень складно. "Соц[иалистическое] строительство" смыкает промышленность с сельским хозяйством. До сих пор мы привыкли думать, что субъектом смычки является пролетариат, который ведет соответствующую политику по отношению к крестьянству. В этой же резолюции мы встречаемся с понятием "соц[иалистического] строительства", которое "смыкает". Весьма похоже, что за этим понятием скрывается партийный и советский аппарат (не позавидуешь такому "строительству"). Дальше идет еще хуже. Если темп развития сельского хозяйства "чрезмерно" "отстает" от темпа развития промышленности, то надо ослабить темп развития промышленности и налечь на развитие сельского хозяйства. Это положение толковать иначе невозможно. С одного надо взять, другому прибавить. Никаких свободных капиталов, которые могли бы быть вложены в сельское хозяйство без вычета из промышленности, у советского государства не имеется. На деле именно так и получилось. Растут цены на сельскохозяйственные продукты при стабильности цен на промтовары. Происходит перекачка средств из промышленности в сельское хозяйство. Отсюда видно, что центристы ничего не сказали по существу вопроса. Выпятили "аппарат". Сделали громадную уступку правым в вопросе о темпе индустриализации. Под давлением рабочих масс и ленинской оппозиции центристы после июльского пленума повернули "влево". На счет качания из стороны в сторону они первые мастера. Рабочий чихнет от напущенной центристами пыли и пройдет мимо их хитроумия. Центристы надеются перехитрить все классы и весь мир. Нам же кажется, что им в самом недалеком будущем угрожает участь обманутых обманщиков. Пролетарский путь Мы ознакомились с точкой зрения правого крыла и центристов по этому важнейшему вопросу. Мы заявили, что точка зрения Бухарина прямо противоположна тому, что по этому поводу говорил и писал Ленин. На расстоянии весьма близком к Бухарину и далеком от Ленина стоят и центристы. Точка зрения Ленина выражена в следующих словах: "Победу социализма над капитализмом, упрочение социализма можно считать обеспеченным лишь тогда, когда пролетарская государственная власть, окончательно подавив сопротивление эксплуататоров и обеспечив себе совершенную устойчивость и полное подчинение, реорганизует всю промышленность на началах крупного коллективного производства и новейшей (на электрификации всего народного хозяйства основанной) технической базы. Только это дает возможность такой радикальной помощи, технической и социальной, оказываемой городом отсталой и расслоенной деревне, чтобы эта помощь создала материальную основу для громадного повышения земледельческого и вообще хозяйственного труда, побуждая тем мелких землевладельцев силой примера и их собственной выгодой переходить к крупному, коллективному машинному земледелию" (Резолюция II конгресса Коминтерна). Такова основная установка оппозиции. Это путь социализма. Разница между тем, что говорят Бухарин и центристы и точкой зрения Ленина бросается в глаза. Ленин говорит с категоричностью, не допускающей никаких кривотолков, что только крупная промышленность, базирующаяся на электрификации всего народного хозяйства, способна вести сельское хозяйство к социалистическому подъему. Как далеки эти простые и ясные слова от того, что пишут теперь эпигоны. Мы бы хотели видеть такого молодчика, который осмелился бы сказать, что Ленин "недооценивает" крестьянство. Он не хуже, а [в] сто раз лучше "ученого" Бухарина понимал, что развитие сельского хозяйства есть непременнейшее условие для развития промышленности. Но он ставил и решал вопрос о промышленности и сельском хозяйстве как ортодоксальный марксист и пролетарский революционер. Он как марксист умел среди множества условий и зависимостей остановиться на решающем и определяющем условии. Этим условием, в конечном счете определяющем все остальное, он считал передовую высоко развитую технику. Техника эта создается промышленностью -- в городах -- и применяется в части своей в сельском хозяйстве -- в деревне. Как коммунист и вождь пролетариата, имеющий твердую целевую установку, он говорил не о развитии сельского хозяйства [и] промышленности вообще, а о социалистическом развитии хозяйства. В этой постановке вопроса у него не было никаких сомнений насчет того, что от чего зависит. Тов. Троцкий в своей работе "Июльский пленум и правая опасность" говорит (цитируем по Бухарину): "Несмотря на несравненно более высокий по сравнению с сельским хозяйством технико-производственный тип, наша промышленность не только не доросла еще до ведущей и преобразующей, т. е. до подлинно социалистической роли по отношению к деревне, но не удовлетворяет даже и текущих товарно-рыночных потребностей, задерживая тем самым ее развитие. Поднимать сельское хозяйство возможно только через промышленность, других рычагов нет... Смешивать воедино два вопроса: об общей исторической отсталости деревни от города и об отставании города от рыночных запасов современной деревни -- значит сдавать гегемонию города над деревней". Тов. Троцкий в этом вопросе выступает в полном согласии с Лениным. Ход мыслей у Ленина и Троцкого совершенно одинаков. Оба видят основное, решающее условие для ведущей роли промышленности в быстром ее развертывании. Оба ставят вопрос о развитии сельского хозяйства в зависимости от развития промышленности. Тов. Троцкий кроме того, подчеркивая значение промышленности, как ведущего начала, в то же время говорит, что эту роль промышленности еще надо завоевать. И это совершенно справедливо. Всякий разумный человек, взявший на себя труд вдуматься хотя бы в смысл нашего хозяйственного года (октябрь-октябрь), увидит, что все хозяйственные планы строятся, исходя из перспектив урожая, т. е. состояния сельского хозяйства. Пролетарские революционеры пишут ясно. Им не нужно прибегать к слову для скрывания мысли. Мы проследили, какие ответы даются тремя основными течениями по вопросу о взаимоотношениях между сельским хозяйством и промышленностью. Правое крыло выдвигает на первый план сельское хозяйство. Основной класс в сельском хозяйстве -- крестьянство. При нищете нашей крестьянской бедноты и слабости колхозов и совхозов промышленность может "зависеть", главным образом, от зажиточного середняка и кулака. Они являются основными представителями "товарной" деревенской экономики. Центристы не дают членораздельного ответа на этот вопрос. У них в кармане резолюции на все случаи жизни. Пользуются они ими по сезону. Основное средство от всех бед -- послушный и сильный аппарат. Ленинская оппозиция настаивает на руководящей роли пролетариата и крупной социалистической промышленности. Из дальнейшего читатель увидит, что различное отношение к данному вопросу находится в теснейшей связи с различной экономической политикой, отстаиваемой борющимися политическими течениями. Темп индустриализации В полном соответствии с тем, что говорит Бухарин о промышленности и сельском хозяйстве, ставит он вопрос о темпе индустриализации. Зная уже его манеру письма, будем искать в его противоречивых суждениях, замаскированных фразеологией, точку зрения. Она там имеется. Представим слово автору: "Мы должны теперь разрешить конкретный вопрос о соотношении между индустрией и сельским хозяйством у нас в СССР в данный период. Основные факты, которые мозолят всем глаза, таковы: при общем росте оборота между городом и деревней -- товарный голод, т. е. недостаточное (резко недостаточное) покрытие деревенского спроса, следовательно, как будто отставание промышленности от сельского хозяйства; с другой стороны -- затруднения с хлебом, недостаточное предложение хлеба по сравнению со спросом на него, т. е. как будто отставание сельского хозяйства; огромный рост промышленной продукции и огромный рост капитального строительства и в то же время -- весьма значительный товарный дефицит. Все эти "парадоксы" нашей хозяйственной жизни должны получить свое разрешение. От этого разрешения зависят и основные директивы нашей политики". Свой разбор парадоксов Бухарин начинает с приведения всем известной таблицы движения основных капиталов народного хозяйства, валовой и товарной продукции. Из этой таблички видно, что темп роста вложений в промышленность, а равным образом и темп роста ее валовой и товарной продукции выше соответствующих статей сельского хозяйства. Из этой, повторяем, элементарной, всем известной таблицы разумный человек сделал бы такой вывод: эти показатели говорят о происходящем процессе индустриализации страны. Если бы Бухарин остановился на этом выводе, он оставался бы в пределах истины. Но и тогда следовало бы взглянуть и на другие цифры, хотя бы на цифры о движении населения. Здесь он встретился бы с процессом аграризации страны. Но так как цифра редкий гость в трудах Бухарина, то нет ничего странного в том, что он с ней не умеет обращаться. Посмотрите, к какому широкому выводу приходит Бухарин от этой невинной таблицы: "Из этих рекордных для промышленности цифр вытекает также, что не в якобы низком темпе развития (при данных средствах, ресурсах и возможностях) лежит корень объяснения того, что наша промышленность не покрывает деревенского спроса, -- темп развертывания нашей промышленности по сравнению с капиталистическими странами неслыханно высок (даже товарная продукция промышленности растет значительно быстрее товарной продукции сельского хозяйства); из этой картины вытекает, что дело отнюдь не в отставании индустрии от сельского хозяйства". Вот уже действительно маленькие причины ведут к большим последствиям! С помощью арифметики -- этой науки малышей -- Бухарин разделался с одним из серьезных парадоксов нашей действительности. Он не только решил вопрос о вполне достаточном темпе развития промышленности у нас, но мимоходом "посрамил" и капиталистические страны. О темпе индустриализации СССР поговорим подробнее ниже, напомним только здесь нашей скороспелке, что о темпе развития промышленности судят при господстве рынка не только по продукции, но и по ценам. А тут похвастать нечем. Цены у наших капиталистических соседей снижаются гораздо быстрее, чем у нас. Эта опасность для нашей страны не менее велика, чем бесспорные достижения в производстве. Ничего не доказав, но вполне выявив свое умонастроение, Бухарин храбро шагает вперед. Он строит новую таблицу для посрамления зловредных троцкистов, говорящих о непокрытии деревенского спроса. Для опровержения троцкистов эта таблица структуры спроса не годится. Что промышленность сама является крупнейшим потребителем -- это общеизвестно. Руда, уголь, нефть, чугун, машины, пряжа и т. д. в значительной мере потребляются самой промышленностью. Ничего нового в этом факте нет. Говоря же о деревенском спросе, надо говорить о товарах, выбрасываемых на широкий рынок. Здесь картина получается совершенно иная: доля потребляемых деревней товаров из года в год увеличивается. В этом году Наркомторг строит свои планы завоза с таким, примерно, расчетом, что деревня получает 70% товаров, а города 30%. Деревня и город в потреблении целого ряда товаров по сравнению даже с недавним прошлым поменялись местами. Деревня (ее зажиточные слои) увеличивает свое потребление за счет города и, в первую очередь, рабочего класса, а тем не менее этот спрос остается непокрытым -- вот что надо было показать в таблице потребления. Для какой же цели Бухарин с "некоторыми товарищами" сочинили эту таблицу? Послушаем опять автора: "Но вот тут -- при внимательном анализе оказывается, что промышленность отстает от самой себя... Это значит, что промышленность в своем развитии натыкается на границы этого развития... А "натыкаться" на границы означает следующее: 1) очевидно, взяты недостаточно правильные взаимоотношения между отраслями самой промышленности (например, явное отставание металлургии), 2) очевидно, взяты недостаточно правильные соотношения между ростом текущего производства промышленности и ростом капитального строительства... 3) очевидно также, что границы развития даны производством сырья: хлопок, кожа, шерсть, лен и т. д. равным образом не могут быть добыты из воздуха... Если, следовательно, налицо недостача сырья плюс недостача хлеба (а это, помимо прочего, означает также "недостачу" экспорта и недостачу импортных товаров), плюс недостача строительных материалов, то нужно быть поистине остроумным человеком, чтобы требовать еще "сверхиндустриалистской" программы". Во всем "недостача". Дошли, значит, до ручки, кругом шестнадцать, как говорится. Ко всем "недостачам" мы прибавили бы еще одну недостачу -- ума -- у нынешних заправил хозяйством и политикой. Тогда картина будет полной. Теперь разберем сказанное по существу. Что основные пропорции народного хозяйства нарушены, в этом нет сомнения. Иначе не было бы кризиса. Второе утверждение в переводе на русский язык означает, что программа капитального строительства велика и что ее надо сократить. Из третьего утверждения получается, что собрав все сырье и весь хлеб в стране, все же выходит кругом "недостача". Сейчас читатель увидит, что два последних утверждения Бухарина совершенно неверны и направлены прямо против интересов рабочего класса. Если в стране при быстром росте ощущается резкая "недостача" всех товаров промышленных и сельскохозяйственных, то это означает, что в большом избытке находится один "товар" -- бумажные деньги. Денежная инфляция, стихийно дезорганизующая народное хозяйство, -- вот результат политики правоцентристского блока. Ученый Бухарин умудрился проглядеть слона. Скрывая от рабочих надвигающееся грозное бедствие, он уже хочет возложить издержки инфляции на рабочий класс. Плыть в хвосте растущих цен на сельскохозяйственные товары и сокращать программу капитальных работ -- это и есть политика устряловцев. Понижать реальную заработную плату рабочего путем понижения расценок и повышения норм выработки, реализуя государственные займы преимущество среди рабочих, -- это и значит заставлять рабочих расплачиваться за тупоумное и бездарное руководство. Как дошел блок до жизни такой? Очень просто. В борьбе с оппозицией блок отверг предложенную нами политику распределения народного дохода. В результате оказалось, что даже для осуществления минимальной программы капитальных работ не хватило средств. Блок пошел по линии наименьшего сопротивления и напал на эмиссию. Вместо перекачки средств из кармана кулака, нэпмана и бюрократа в пользу промышленности заработал печатный станок. Люди забыли, что эмиссия не капитал, а всего лишь покупательная сила. Капиталом она является лишь в меру действительного накопления. В результате, кругом "недостача", за которую должен расплачиваться пролетариат. Бухарин делает две вещи: он скрывает грозное положение и ученым языком опутывает рабочих. И то и другое преступно. Смешно поэтому думать, что мы собираем все хлебные и сырьевые излишки страны. Огромная доля этих излишков не вовлекается в государственное хозяйство, но об этом ниже. Вывод напрашивается сам собой. Правые за сокращение плана капитальных работ, составленного центристами. Они хотят возложить издержки инфляции на рабочий класс. Наживаться же будут продавцы сельскохозяйственных продуктов -- "товарное" крестьянство. Вся "ученость" Бухарина служит только для обоснования этого вывода. Позиция центристов Представители центристов на всех собраниях выступают против правых и принимают против них резолюции. Наиболее ярко и четко центристы выявляют свое лицо в последнем обращении ЦК ко всем членам Московской организации22. Подобно бухаринской статье, это обращение является документом борьбы. Оно открыто призывает партийные массы к борьбе с теми, кто пытается "снизить темп развития индустрии вообще и тяжелой в особенности" (Бухарин). Бывшим правым союзникам центристское обращение открыто угрожает всеми теми скорпионами, с помощью которых правоцентристский блок расправляется с большевиками-ленинцами. Но при всей решительности взятого против правых тона обращение по основному вопросу о темпе индустриализации продолжает повторять обычную путаницу времен мирного сожительства правоцентристского блока. Крайне характерно -- центристские авторы обращения увязывают вопросы темпа индустриализации с переживаемым СССР народнохозяйственным кризисом. Не будучи в состоянии опровергнуть бесспорное утверждение оппозиции о том, что основная причина народнохозяйственного кризиса лежит в недостаточном темпе индустриализации страны -- центристы беспомощно повторяют правые зады о том, что хозяйственные затруднения в основном порождены быстротой темпа развертывания нашей промышленности. В этом решающем вопросе между центристами и правыми разницы нет. Танцуя от одной и той же правой печки, центристы противопоставляют правому требованию сокращения плана капитальных затрат и темпа индустриализации лозунг "безусловного сохранения нынешнего темпа индустриализации". Двусмысленность и беспомощность этой позиции центристов очевидна. Если такие трудности, которые переживала страна в прошлом году и переживает в текущем году, суть неизбежные трудности взятого максимально возможного темпа индустриализации, то вполне уместны и последовательны запросы правых о том, что мы слишком дорогой ценой платим за максимальный подъем индустриальной кривой. Взятая исходная правая позиция центристов логически неизбежно приводит к этому неприятному выводу. Центристы никогда и никому не сумеют доказать, почему нужно бороться за сохранение настоящего темпа индустриализации при условии сохранения кризисных затруднений. Пролетариату нужно укрепить свою диктатуру не путем сохранения переживаемого народнохозяйственного кризиса, а путем его преодоления. Лозунгу правых изживания затруднений путем отступления пролетариата на индустриальном фронте только оппозиция противопоставляет лозунг изживания затруднений путем наступления пролетариата, путем усиления темпа индустриализации. Беспомощность и противоречивость центристской позиции усиливается их священным трепетом и боязнью лозунга оппозиции о перераспределении народного дохода. Мы вправе спросить центристов: где вы думаете взять средства для осуществления даже вашего куцего лозунга о сохранении темпа индустриализации? Думаете ли вы и в дальнейшем безудержно налегать на печатный денежный станок и реальную заработную плату рабочего класса? Для центристов священны и незыблемы и существующий темп индустриализации, и переживаемые трудности, и существующее распределение народного дохода. Центристы не выступают против поднимающей голову термидорианской опасности. Центристы лишь охраняют свои святыни от начатого правыми наступления. В эту борьбу не может не вмешаться рабочий класс. Руководимый оппозицией, он отвернется от священного трепета центристов и даст большевистский отпор правому наступлению на индустриальные высоты пролетарского государства. Точка зрения оппозиции Наша платформа следующим образом характеризует положение дела: "Хроническое отставание промышленности, а также транспорта, электрификации и строительства от запросов и потребностей населения, народного хозяйства и общественной системы СССР в целом держит в тисках весь хозяйственный оборот, сужает реализацию товарной части сельскохозяйственной продукции и экспорт ее, вводит импорт в крайне узкие рамки, гонит вверх себестоимость и цены, создает неустойчивость червонца, тормозит развитие производительных сил, задерживает рост материального благосостояния пролетариата и крестьянских масс, приводит к угрожающему росту безработицы, ухудшению жилищных условий, подрывает смычку промышленности с сельск[им] хозяйством и ослабляет обороноспособность страны. Недостаточный темп развития промышленности приводит, в свою очередь, к задержке роста сельского хозяйства. Между тем никакая индустриализация невозможна без решительного поднятия производительных сил сельского хозяйства и увеличения его товарности". Эта оценка положения, конечно, как небо от земли отличается от того, что говорят правые и центристы. Она дана более года тому назад. Она предвидела все то, что случилось в 1928 г. Не о деревенском спросе идет речь, а совсем об ином. Когда тов. Троцкий заостряет вопрос о деревенском спросе, то он поступает совершенно правильно. Выдвигая проблему "смычки", он концентрирует внимание партии на важнейшем участке. Только Бухарин по этому случаю может впадать в полемический восторг... Что изменилось в течение года? Все предвиденные опасности увеличились и обострились. Ухудшилось положение с хлебом (смычка), снизилась реальная заработная плата, усилилась безработица, резко ухудшилось положение с червонцем. Если так дело обстоит при теперешнем темпе индустриализации, то что же получится при снижении его, как того хотят правые и Бухарин, или при беге на месте -- излюбленном занятии центристов? Позиция рабочего класса может быть только одной: добиваться усиления темпа индустриализации. Не может быть никакой речи о "правом" решении вопроса. Не может быть речи и о центристской политике. Бег на месте означает быстрое нарастание трудностей. Чем глубже советская власть и партия увязнут в кризисе, тем настойчивее будут атаки правых. При дезорганизованности пролетариата шансы правых будут усиливаться. Вот почему неправильна и позиция центристов. Бухарин аргументирует необходимость сокращения плана капитальных работ недостатком материалов. Конечно, только идиот может приступать к постройке каменного здания, не имея на складе кирпича. Вывод-то все-таки должен быть только таков: нужно произвести больше кирпича, больше недостающих материалов. Что капитальные работы надо производить в определенной последовательности, это святая истина. Для этой последовательности и нужен план. Но никто в мире еще не доказал, что капитальные работы состоят только из одного нового их строительства. Переоборудование уже существующих предприятий представляет задачу огромной важности. По железным дорогам уже нельзя ездить без опасности для жизни. Все это представляет широкое поле для применения народнохозяйственных накоплений (не эмиссии, конечно). Бухарин аргументирует свой вывод от "кирпича". Эта аргументация несостоятельна. Оппозиция, выдвигая свою программу, исходит из необходимости коренного изменения всей политики. Только решительное изменение всей политической линии партийного руководства, только сообщение партии и рабочему классу всей правды о положении дел, только призыв к творческой классовой энергии пролетариата -- только такая политика может помочь заходящей в тупик экономике СССР. Выход надо искать в следующих основных направлениях: "Основным источником средств является перераспределение народного дохода путем правильного использования бюджета, кредита и цен. Дополнительным источником средств должно явиться правильное использование связей с мировым хозяйством" (платформа). По бюджету - с 600 млн в 1928-[19]29 до 1000 млн руб. к 1931 г. на промышленность. По налогам -- экспроприация спекулятивных капиталовнэпманов. Не участвуя в хозяйственном обороте страны, этикапиталы только дезорганизуют хозяйство. Метод -- принудительный заем. Прогрессивно-подоходный налог на кулачество. Гораздо более действительное обложение частного капитала. Обязательный хлебный заем. Полная ясность о состоянии денежного обращения. Чтобы не оказаться буквально проданным и преданным кулаку и нэпману, рабочий класс должен знать финансовую политику власти. Если цены на сельскохозяйственные продукты будут расти, а цены на промтовары останутся стабильными, то средства государственной промышленности перейдут к кулаку и нэпману. Думает ли нынешнее партийное руководство бороться с инфляцией или оно будет плыть по течению? Пока оно молчит по этому вопросу и нажимает только на рабочих. Режим экономии своим острием должен быть направлен в первую очередь против советской, профсоюзной и партийной бюрократии. Дело идет о сотнях миллионов рублей. Каждый рубль, вырванный у бюрократии, увеличивает значение члена партии, члена профсоюза. 5. Подбор людей для хозяйственного руководства. Надо устранять бездарных Молчалиных от расходования пролетарских денег. 6. Недоверие политике право-центристов. Они расстроили все хозяйство и разложат его окончательно, если рабочие массы не помешают этому. 7. Кредит -- рычаг для мобилизации частных накоплений. 8. Решительная борьба с водкой. Сокращение производст-венной программы по винокурению. Рабочая и партийная демократия, последнее по счету и первое по значению требование. 10. Что касается внешней торговли, то право-центристы запутали наш платежный баланс краткосрочными кредитами, по которым скоро нечем будет платить. Вместо усиления темпа индустриализации, как следствия правильного использования связей с мировым рынком, получилась кабала. Так смотрит на дело ленинская оппозиция. Кризис хлебозаготовок и перспективы. В этом вопросе Бухарин ошибается в полном единодушии со всем правоцентристским блоком. Он популяризует решения июльского пленума. Его точка зрения опасна тем, что она усыпляет внимание партии и пролетариата к надвигающимся новым трудностям. У него проблески правильных мыслей сдобрены такой кучей неправильностей, что выводы его получаются неправильными. Какими же причинами, по мнению Бухарина, был вызван хлебозаготовительный кризис прошлого года? "Хлебозаготовительный кризис является выражением вовсе не изобилия хлеба при голоде на промтовары. Это "объяснение" не выдерживает никакой критики. Он подготовлялся в обстановке измельчания крестьянского хозяйства и проявился 1) при возросшей диспропорции цен на зерно -- с одной стороны, техкультур -- с другой; 2) при росте добавочных доходов от неземледельческого труда; 3) при недостаточном повышении налоговых ставок на кулацкое хозяйство; 4) при недостаточном снабжении деревни промтоварами; 5) при возросшем хозяйственном влиянии кулачества в деревне... Теперь-то и малому дитяти ясно, что оппозиционные побасенки об "ужасно громадных" натуральных зерновых фондах деревни, все разглагольствования о 900 млн пудов рассеялись как яркие пузыри и лопнули навсегда. Никто больше этим россказням не верит". Разберем с необходимой тщательностью эти утверждения. Отбросим в сторону словечки об "изобилии". В СССР в "изобилии" только культурная отсталость масс да схоластическая аппаратническая болтовня Бухариных и их "выводков". Все остальное в "недостаче". Об этом сам Бухарин так красноречиво распространялся двумя страничками выше. Как же на деле обстоит положение с зерновыми культурами? Утверждает ли Бухарин, что в СССР не хватает зерна для прокормления населения, скота и ограниченного экспорта? Если да, то пусть он возьмет на себя труд опровергнуть всю советскую статистику. Пока он этой работы не произвел, мы вправе не внимать его воплям. Для осуществления указанных трех задач хлеб в стране имеется, это мы утверждаем с полной категоричностью. В чем же состоит так называемая "зерновая проблема"? В том, что в 1926 г. Бухарин и Микоян чрезмерно снизили цены на зерновые продукты, что привело к некоторому отставанию в росте зерновых. Ошибку пришлось исправлять в такое время, когда весь вред от нее уже произошел и когда исправление этой ошибки носило характер явной уступки кулачеству. Сводить кризис хлебных заготовок прошлого года только к проблемам зерновых культур может только политиче- ский и экономический недоросль. Не надо забывать, что страна нуждается не меньше, чем в хлебе, в продуктах животноводства и технических культурах. Делать из своей ошибки добродетель да кричать об этом на весь мир по меньшей мере глупо. Теперь о "запасах". Рыков на IV съезде Советов назвал цифру 750 млн пудов крестьянских запасов. Оппозиция выступала примерно с такой же цифрой. Кем эти цифры опровергнуты? Тем, что не сумели выполнить план заготовок и влетели в кризис? Какова же "действительная" цифра Бухарина? Сколько он считает необходимого страхового запаса и сколько хлеба застряло у кулаков? На все эти вопросы ответа не получаем. По расчетам сибирских статистиков, запасы в этом (1928-[19]29) году снова увеличатся свыше, чем на 25 пудов в среднем на хозяйство. Так говорят люди, знающие дело; Бухарин же только "вещает". Надо твердо помнить, что есть запасы страховые, которые полезны и необходимы в крестьянском хозяйстве; никогда оппозиция не предлагала их отбирать. Но есть и кулацкие запасы, употребляемые для закабаления бедноты и борьбы с советской властью. 150 млн пудов из таких запасов оппозиция предложила взять в порядке обязательного займа в прошлом году; это требование мы выдвигаем и теперь. Истерически крича, что запасов нет, Бухарин на деле пр