Г.Гнедина. Последний день туготронов OCR Палек, 1998 г. изд. "РИПОЛ-КЛАССИК", 1997 Что сказать о том вечере? В тот вечер не горели уличные фонари и дачный поселок потонул в глубокой темноте. Заколоченные дачи хранили давно забытые тайны. Печально перекликались одинокие сторожевые собаки. Ветер проносился по сухим веткам и исчезал. Далекие огоньки мигали, как холодные звезды, и казалось, что люди никогда не вернутся в эти края. Сережа Раскат медленно шел по тропинке, переступая через жилистые корни, но ему хотелось опрометью бежать, чтобы эта дорога поскорей кончилась. Если бы не Шторм, он ни за что не приехал бы сюда вечером один. Где-то послышалось отрывистое тявканье, а потом жалобное повизгивание. Бедный пес! Наверно, он не раз уже вылизывал пустую жестяную миску, таская ее языком по земле. Сережа пошел быстрее. Сторожем Шторм не стал. Он не терпел одиночества и радовался каждому, входящему в калитку. Утром его надо отвезти в город. При приближении Сережи пес залаял навзрыд и заплясал на задних лапах, гремя опостылевшей цепью. Отвязав ошалевшего от радости Шторма, Сережа взбежал на крыльцо и отпер тяжелый ржавый замок. Дача стояла, как неприступная крепость в притаившейся темноте, и, войдя в дом, Сережа почувствовал себя в полной безопасности. Споткнувшись о дрова, сложенные в сенях, он включил свет, захватил охапку полешек и, сопровождаемый радостно повизгивающим Штормом, вошел в комнату и начал растапливать печку. Вскоре Сережа уже сидел за кухонным столом и ел варенье из зимних запасов, а Шторм с веселой сытостью следил за разгорающейся печкой. В соседней комнате медленно пробили старые часы. У этих часов был очень долгий и печальный перезвон. Сначала они немного гудели, а потом начинали играть какую-то давно забытую песню. Их заводили на неделю вперед и они всю неделю жили своей одинокой и грустной жизнью, исправно, каждые четверть часа, отбивая время в пустом доме. Погудев еще немного, часы затихли. Сережа зевнул и посмотрел в окно. Дрожащим косым пунктиром тянулись тонкие полоски осеннего дождя. "Скорей бы закрыть печку и спать", -- подумал Сережа. Дрова быстро и дружно догорали. Сережа поставил перед собой коробку с гильзами и начал скручивать пыжи для старого охотничьего ружья. Сделав несколько пыжей, Сережа помешал дрова в печке. Часы в соседней комнате снова пропели свою старую песню, а затем пробили девять. Шторм неожиданно вздрогнул, приподнял голову, уши его встрепенулись. Он прислушался, потом рванулся к двери и визгливо залаял. -- Кто там? -- крикнул Сережа. Никто не отвечал. "Наверно, кошка!" -- Сережа снова подвинул к себе пыжи. Но Шторм лаял все настойчивее, и Сережу охватило беспокойство. "Женька сказал бы, что я трушу", -- подумал Сережа. -- Вперед, Шторм! -- крикнул он и, взяв незаряженное ружье, вышел в сени. Никого! Сережа резко отодвинул засов и отворил дверь на крыльцо. Шторм завизжал и ринулся по ступенькам вниз. На земле лежал велосипед. Было похоже, что он скатился с крыльца. Сережа поставил ружье и огляделся. Вокруг было тихо и пустынно. Дождь перестал, и только капли с крыши громко шипели о лужи. Сережа спустился со ступенек и подошел к Шторму, обнюхивавшему велосипед. "0ткуда он взялся?" Сережа включил карманный фонарик. Это был очень странный велосипед. Крылья его напоминали изогнутые трубки и заканчивались внизу толстой лиловой улиткой. На руле поблескивали какие-то светлые кнопки. Сережа поднял велосипед, и ему показалось, что он слегка дрогнул. "Ладно, выясню все завтра утром", -- решил Сережи и повел велосипед в сарай. Сережа поставил велосипед в глубине сарая, прислонив его к мешку с картошкой. "Он как будто с неба свалился", -- подумал Сережа, запирая замок на двери сарая. Шторм еще несколько раз беспокойно полаял и вошел в дом вместе с Сережей. Поленья в печке превратились в волшебный дворец из красных углей и рассыпались от первого же удара кочерги. Сережа подошел к барометру, висевшему на стене, и постучал по нему пальцем. Барометр почему-то показывал "ясно". Сережа повесил ружье на место, убрал коробку с пыжами в шкаф и лег спать. А Шторм еще долго возился у печки, задремывая и просыпаясь с повизгиванием " урчанием. Наконец он затих, и в доме наступила такая тишина, как будто нигде в мире не осталось ни одного звука. Барометр не ошибся. Утро оказалось удивительно ясным. Было так ясно, что Сережа различал даже дырочки в березовой коре, которые пробивали дятлы. А сами дятлы, сидящие на голых ветках берез, были похожи на огромных черных попугаев с красными перьями. Где-то высоко в голубом небе тихо жужжал самолет, как это бывает жарким, летним днем, когда вокруг стоит ленивая тишина. Словом, в это ноябрьское утро все было не так, как обычно бывает в ноябре. Сережа спрыгнул с постели на холодный пол и сразу же вспомнил про велосипед. Приключение! Шторм, громко стуча лапами, вбежал в комнату и стал бросаться на Сережины босые ноги. Быстро одевшись, Сережа вышел из дому и пошел к сараю. Он отворил дверь и вошел. Около мешков с картошкой велосипеда не было. За спиной Сережи резко залаял Шторм. Оглянувшись, Сережа увидел велосипед почти у самой двери. Он медленно перемещался вдоль стены! И никакого гудения! Никаких признаков мотора! Вот его переднее колесо повернулось и... велосипед выполз из сарая. Шторм исступленно залаял и выскочил из сарая вслед за велосипедом. Сережа выбежал во двор. Велосипед резко ускорил ход. Сверкнули белые кнопки на руле. "А вдруг он уйдет совсем?" -- подумал Сережа. -- Эх, была на была! -- крикнул он, вскочил в седло и нажал одну из кнопок. В тот же момент велосипед наклонился вбок. Сереже показалось, что он падает, но тут же почувствовал, что не может оторваться от велосипеда. Тогда он нажал вторую кнопку. Велосипед загудел, выпрямился, оторвался от земли и описал огромный виток спирали. У Сережа захватило дыхание. Его затягивало в невидимую воронку. Он изо всех сил нажал третью кнопку. На мгновение его ослепил вихрь воздуха, а когда он открыл глаза, то увидел, что под ним расстилается совершенно незнакомая местность. Проплывали какие-то желтые пустыри. Виднелось длинное голубое озеро. Зеленели купы деревьев. Теплый воздух принес запах земляники. Мелькнула поляна ромашек. Лето было в самом разгаре! Велосипед набирал высоту. Он поднимался вверх с постоянной скоростью и весело гудел. Сережа посмотрел вперед и тут же изо всех сил сжал руль, пытаясь его повернуть. Прямо на него надвигалось необыкновенное летающее тело. Это была круглая платформа, похожая на голубую тарелку, покрытую колпаком со срезанной верхушкой. Она медленно вращалась в воздухе, как карусель, и в то же время двигалась вперед. Сережа снова взглянул вниз. Озеро стало похоже на лужу. Ромашек уже не было видно Сережа еще крепче вцепился в руль. Круглая платформа подплыла так близко, что до ее стенки можно было дотянуться. Сережа протянул руку и коснулся холодной металлической обшивки. Платформа еще немного повернулась, и Сережа увидел выступ с кольцом. Он схватился за него и, держась за кольцо, поплыл дальше вместе со странным летающим аппаратом. Так он летел в теплом летнем воздухе, и вокруг него кружились ласточки. Прошло некоторое время. И тут ему показалось, что из крытой платформы доносятся голоса. Он затаил дыхание и прислушался. Под куполом платформы действительно разговаривали. -- У меня трещит голова, -- сказал кто-то. -- Я полечу на Остров, а ты доведи дело до конца. -- Возьми лучше мою голову. Она совсем новая, -- ответил собеседник. -- Очень она мне нужна! В ней еще ничего нет. Наступило молчание. Потом второй голос произнес: -- Я без вас не справлюсь. Мне еще нет двух недель. -- А я не могу остаться, потому что у меня треснула голова. Мне необходим ремонт! Раздалось постукивание какого-то предмета по металлу. -- Слышишь? Еще немного, и она треснет совсем, -- хрипло произнес первый собеседник. -- Я немедленно вылетаю. -- Оставьте мне инструкцию, -- попросил второй. -- Она была тебе дана еще на Острове. Поищи ее как следует у себя в голове. Ты, наверно, забыл свое имя? Напоминаю Тебя зовут Дуракон-45. -- Я это знаю, -- ответил второй собеседник. -- Так смотри, хорошенько отапливай небо. Дуплекс! Тут платформа заколебалась, и Сережа увидел, что верхушка колпака открылась, и из нее вырвался узкий луч прожектора. Потом на площадку вылез кто-то в скафандре и втащил за собой предмет, похожий одновременно и на ракету, и на рыбу с большими плавниками. Человек в скафандре поставил рыбообразную ракету вертикально и, открыв ее дверцу, встал внутрь, как стенной шкаф. В тот же момент из его головы вырвались два игольчатых голубых луча. "Он меня заметил", -- с ужасом подумал Сережа и втянул голову в плечи. Голубые игольчатые лучи продолжали слепить его и бегали по нему, как страшные щупальца. После этого внутри скафандра раздался скрежет, и из него вырвался хриплый голос: -- Посылаю сверхсрочную передачу. На платформе Дуракона-45 закрепился неизвестный туготрон. Остаться не могу. Треснула голова. Вылетаю для ремонта. На платформе дежурит Дуракон-45 с заполнением головы на тринадцать процентов. -- Вы еще не улетели? -- спокойно осведомился тот, кого называли Дураконом-45. -- Не доводи меня до накала! -- ответили из скафандра. -- Я же тебе говорю, что на платформе сидит какойто неизвестный туготрон. -- Ну, так что же? -- снова спокойно спросил Дуракон-45. -- Как "ну, так что же"? Проявляй интерес! Узнай, кто он. -- А-а, -- отозвался Дуракон-45. -- Это у меня есть. Раздалось пощелкивание каких-то кнопок. -- Готово, -- сказал Дуракон-45. -- Нашел! Знакомство, вежливость, приветствия! Включил самовентиляцию. -- Ох! Трещина пошла от головы по спине, -- хрипло произнес улетающий обитатель платформы. Дверца ракеты захлопнулась, раздалось гудение двигателя. Летающий аппарат легко оторвался от купола платформы и пошел вниз красиво и плавно, как пловец, прыгнувший с трамплина в воду. Сережа услышал, что внутри летающей платформы началась какая-то возня. Сначала раздалось негромкое позвякивание по металлической обшивке платформы, словно кто-то трудолюбиво отвинчивал гайки шведским ключом. Потом за стеной бухнули чьи-то тяжелые шаги, и крышка купола со скрежетом медленно открылась. Рыбообразная ракета, стартовавшая с платформы, приземлилась на главном аэродроме небесного тела, известного среди его обитателей под названием Острова туготронов. Туготроны, населявшие этот Остров, не задумывались над тем, почему вокруг их Острова нет никакой воды. Дело в том, что туготроны не умели размышлять. Нельзя сказать, чтобы у них были плохие головы. Нет! Головы были доброкачественные и работали безотказно. Они принимали решения, запоминали инструкции и мгновенно решали задачи со многими неизвестными. Голова считалась самой ценной частью туловища, и туготроны ею очень дорожили. Именно поэтому Хамиан-14 с такой поспешностью улетел с платформы, когда обнаружил, что в его голове неожиданно появилась трещина. Приземлившись, он вылез из ракеты и, тяжело ступая железными ногами-гусеницами, пошел навстречу туготронам Автоскоку и Автошлепу, которые резво подкатили к нему на роликах. Оба они включили в головах подсвет экранов, и Хамиан-14 еще издали увидел на них следующие надписи: "1 111 000000 11". На языке туготронов, которые писали не буквами, а цифрами, пользуясь при этом двумя -- единицей и нулем, -- это означало следующее: "Где же неизвестный туготрон?" Хамиан-14 тут же нажал передней конечностью в желтой пластмассовой перчатке одну из кнопок у себя под мышкой, и на его экране тоже вспыхнула надпись: "11 0 11 00000 1101010". А это означало: "Молчать! Не до вас мне!" Затем Хамиан-14 перешел на речевые сигналы. Автоскок и Автошлеп тоже перешли на обычный разговор, а на их экранах в знак симпатии к Хамиану-14 появились изображения незабудок и анютиных глазок. -- Что случилось с вашей прекрасной головой? -- спросил Автоскок. -- Небольшая трещина! -- ответил Хамиан-14. -- мастерская Автотрама работает? -- Сейчас узнаю. Включаю радиосвязь. Вызываю мастерскую по ремонту голов. Из плеча Автоскока выскочила небольшая антенна. Автоскок хлопнул себя по уху, включив таким образом миниатюрный приемник, и принял передачу из ремонтной мастерской. -- Там сейчас перерыв для внутренней смазки, -- сказал он. -- Неважно, -- проскрипел Хамиан-14. Меня примут и во время перерыва. -- А у вас серьезная трещина? -- полюбопытствовал Автошлеп. -- Неужели придется заменить вашу драгоценную голову? А что будет с глушителем мыслей? -- Ах так! -- рявкнул Хамиан-14. -- Умные стали! Вопросики стали задавать! Вот сейчас включу глушитель! Автоскок и Автошлеп мгновенно выключили свои экраны. Это означало, что в их головах совсем перестали вырабатываться какие-либо решения и вообще даже мелкие мыслишки. Хамиан-14 подошел к Автошлепу и приоткрыл крышку его головы. Из нее вырвалось несколько розовых пузырей, растаявших в воздухе. Хамиан-14 вынул из головы Автошлепа несколько миниатюрных катушек с намотанной на них тончайшей узкой ленточкой. -- Что у него тут делается? -- бормотал он, рассматривая мельчайшие цифры, нанесенные на ленту... -- Команда номер один -- подмести аэродром. Команда номер два -- починить дверь в ангаре. Команда номер три -- сыграть в шахматы с Автоскоком. Дальше идет какая-то шахматная галиматья. Хамиан-14 положил обратно катушки с памятью Автошлепа и прихлопнул крышку его головы. -- Прекрасно! -- сказал Хамиан-14. -- Никаких новых мыслей! Можете включить свои головы. Экраны Автоскока и Автошлепа снова засветились, но надписей на них еще не было. Свечение экранов дрожало и переливалось. -- Дважды два! -- сказал Хамиан на прощание и отправился с аэродрома в мастерскую. Тем временем с Сережей происходили не менее странные события. Люк летающей платформы открылся, и не успел Сережа опомниться, как его подхватила огромная железная лапа, внесла его вместе с велосипедом в открывшееся отверстие и поставила на пол в круглой кабине, освещенной мягким розовым светом. Щупальца, удерживающие Сережу, разжались, и он спрыгнул с велосипеда. Велосипед с грохотом упал на пол. Наступила тишина, которую прерывало только тиканье каких-то часов и монотонное жужжание, похожее на гудение перегревшегося трансформатора. -- Привет... Ответ... Вопрос... Включен... Я 45-й Дуракон, -- неожиданно запел приятный тенор. Потом снова послышалось жужжание, и Сережа увидел, что перед ним стоит фигура в железном шлеме, панцире и латах. Лицо рыцаря было закрыто железной заслонкой. "Это, наверно, артист", -- подумал Сережа и спросил: -- Вы в какой кинокартине играете? -- У меня в программе нет кинокартин, -- четко ответил рыцарь. -- Я играю в шашки, в шахматы, в "поддавки", в домино, лото, в "черное и белое не покупайте -- головою не мотайте", в "орел или решка"... -- Вот это здорово! -- сказал Сережа с восхищением. -- Сыгранем в "козла"? -- Как это в "козла"? -- Это все равно, что в домино, только стуку больше. У нас старики на бульваре "козла" забивают. -- У меня нет слов "старики" и "бульвары", -- ответил рыцарь ровным голосом. "Чудак какой-то! -- подумал Сережа. -- Наверно, репетирует средневековую роль из картины о крестовых походах. Поэтому его и посадили на летающую платформу, чтобы он отвлекся от привычной обстановки". -- Ну, тогда сыграем в домино? -- весело предложил он. -- Сыграем! -- согласился рыцарь. -- Только на чем? -- На ящике каком-нибудь. -- Предложил Сережа. -- Здесь, наверно, найдется какой-нибудь ящик? -- Я спрашиваю вас, как вы хотите играть? -- обидчиво заметил рыцарь. -- На речевых командах или на телевизионной сигнализации? Сережа посмотрел на железный шлем собеседника и посоветовал: -- Да вы снимите шлем! Он вам, наверно, сдавливает голову. -- Мне ничего не давит на голову. Она у меня еще почти пустая. В ней пока только игры. Я предлагаю играть в домино на речевых командах. -- Скажите, пожалуйста, -- вежливо обратился Сережа к рыцарю, -- не вас ли это недавно назвали Дураконом-45? -- Когда именно это произошло? -- спросил рыцарь. -- Ну, минут пять назад... Перед вылетом ракеты с вашего корабля. -- Надо всегда точно указывать время, -- ворчливо заметил рыцарь. -- Мы здесь измеряем все с точностью до плюс-минус одной стомиллионной. Ракета улетела с этой летающей платформы ровно пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад. Можете проверить показания приборов. Мгновенно зажглись десятки экранов, задрожали стрелки на бесчисленных шкалах загадочных приборов. Цифры, графики, мигающие кривые, ползущие ленты самописцев -- все это обрушилось на Сережу беспокойным могуществом измерительной техники. "Дело запутывается", -- подумал он. -- А кого здесь все-таки называли Дураконом-45 пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад? -- спросил он. -- Пока мы разговариваем, прошло еще некоторое время, -- сухо заметил дотошный рыцарь и добавил: -- Это меня зовут Дураконом-45. "Тогда все понятно, -- подумал Сережа, -- это местный дурак". -- А почему, -- спросил Сережа, -- вы... именно... 45-й?.. Ну, как бы это сказать... -- Почему я Дуракон с номером 45? -- переспросил рыцарь. -- Сразу видно, что вы туготрон с другого острова. -- Кто? -- Туготрон! -- повторил рыцарь. -- Почему вы не включаете свой экран? И тут заслонка, прикрывающая лицо рыцаря, засветилась, словно экран. На экране появились цифры. Одновременно раздался голос: -- Я Дуракон-45. Смонтирован десять дней назад. Прошу немедленно включить ваш экран и назвать имя. Дуплекс! Сережа молчал. -- Ну, так что же? -- раздался нетерпеливый голос Дуракона-45. -- У меня нет экрана, -- ответил Сережа очень тихо. -- Я человек. -- Лицо его стало почти таким же белым, как экран. -- Не прикидывайся минитаком! -- сказал Дуракон-45 с неожиданной грубостью, переходя на "ты". -- Средний рост минитаков двадцать сантиметров, а в тебе... -- Дуракон-45 нажал что-то у себя на затылке, -- один метр пятьдесят сантиметров и четыре миллиметра, -- объявил он. -- Какой же ты минитак? Оказывается, Дуракон-45 сумел измерить рост Сережи на расстоянии. -- А я и не говорю, что я какой-то минитак! Я обыкновенный человек. -- У меня такого слова в памяти нет, -- ответил Дуракон-45. -- Может быть, это потому, что меня смонтировали только десять дней назад?.. В этот момент на летающей платформе раздался оглушительный рев. Сначала он был похож на крик футбольных болельщиков. Потом рев перешел в завывание сирены, наконец резко оборвался, и в наступившей тишине послышался писклявый голос: -- Замечено резкое понижение температуры воздуха. Отвечайте, как работает печь для отапливания неба. -- Эх, зазевался! -- воскликнул Дуракон-45 и бросился к щиту с переключателями. -- Сейчас, сейчас! -- торопливо бросил он на ходу в какой-то микрофон. Железные щупальца Дуракона-45 заработали с невероятной быстротой и ловкостью. Они осторожно нажимали на кнопки, передвигали какие-то рычажки и рассыпали вокруг искры. На экране в центре головы Дуракона-45 вспыхивали то цифры, то загадочные завитушки. "Работает, как автомат", -- с восхищением подумал Сережа. И вдруг у него возникло такое необычайное предположение, что он даже зажмурился. Конечно, это автомат! У него железная голова. Он не знает самых обыкновенных вещей. Он работает с такой нечеловеческой скоростью! Может, туготроны -- потомки наших автоматов?.. Еще неизвестно, как они отнесутся ко мне. А что, если и мне прикинуться автоматом? В это время Дуракон-45 закончил передвигать рычажки и подошел к микрофону. -- Говорит летающая платформа, -- отчеканил он и щелкнул контактами, как зубами. -- Наладил обогрев неба. Дуплекс! Триплекс! Симплекс! Комплекс! Температура воздуха действительно начала повышаться. Это было отмечено всеми термометрами на Острове туготронов. А термометров там было бесчисленное множество. Каждый житель Острова имел их по несколько штук и следил за показаниями термометров с таким же интересом, с каким городской житель обычно читает утренний выпуск газеты. Температура воздуха имела для туготронов особое значение. Страна минитаков была расположена за Голубым озером, и маленькие человечки никогда его не переходили. Они боялись попасть под гусеницы туготронов. Туготроны же не были любопытны. Все, что им требовалось от минитаков, они регулярно получали на вертолетах. Это была начинка для головы, расфасованная по аккуратным пакетикам. Минитаки приготовляли ее из смеси органических и неорганических веществ. Сами минитаки были очень малы ростом и объясняли это тем, что всегда занимались производством микроскопических предметов. Правда, один из стариков минитаков рассказывал, что его дедушка Минилап видел одного минитака, достигавшего высоты тридцать сантиметров. Этот верзила-минитак, которого звали Стирофлекс, поднимал одной рукой гирю весом около одного килограмма. -- Сидим мы однажды со Стирофлексом, -- рассказывал дедушка Минилап, -- и курить нам захотелось до смерти. А курослепы у нас, как на грех, кончились. Неподалеку росла ромашка. "Не скрутить ли, -- говорю, -- Стирофлекс, нам цигарки из ромашки?" Ну, Стирофлекс и согласился. -- Здесь дедушка Минилап обычно не в силах был совладать с собой и заливался дребезжащим старческим смехом. -- Сорвал, стало быть, Стирофлекс большой лепесток ромашки, а скрутить цигарку не сумел. А все потому, что руки у него были громадные и грубые. Вот каков был гигант наш Стирофлекс! -- говаривал дедушка Минилап. К точным работам Стирофлекса не допускали. Он не мог разглядеть даже парочку молекул без микроскопа. А кристаллики он обтачивал всегда с перекосом. Тонкие пленки у него либо лопались, либо оказывались слишком толстыми. Поэтому он портил даже самую простую начинку для туготронной головы. Минитаки знали сто пятьдесят рецептов начинки и строго следили за тем, чтобы температура воздуха на Острове была всегда равна точно 25,5 градуса Цельсия, потому что именно при этой температуре головы туготронов действовали безотказно. Похолодание же случалось не часто -- туготроны исправно исполняли свои обязанности и непрерывно обогревали небо мощными лучами с особых летающих платформ. Нетрудно догадаться, почему поднялось такое волнение на Острове, когда из-за рассеянности Дуракона-45 температура воздуха сразу упала до 15 градусов. В лабораториях минитаков жидкая начинка для туготронных голов свернулась, как кислое молоко. Туготроны отвинчивали головы и клали их в несгораемые шкафы, оставляя при себе временные набалдашники с походным запасом инструкций и решений. Нарастала паника. Автоскок забыл дорогу к своему приятелю Шпунтику и попал на завод для изготовления железных животов. У туготронного поэта Стихошлепа испортился переключатель, и он стал сочинять стихи только с неправильными ударениями. Изза похолодания он испортил свое стихотворение, посвященное Дуракону-45: Я уравнения решаю, Как дважды два -- и пятью пять. Стихи мгновенно сочиняю -- Дарю тебе их на память. Стихи были напечатаны на узкой длинной ленте, выползшей из уха поэта, и выглядели следующим образом: "11 00 11 000......11 00000 11". В памяти автоматов все было зашифровано в виде цифр. Молодым туготронам, только что склепанным из железа, не приходилось обучаться грамоте. Они сразу же бойко произносили слова, записанные цифрами в их запоминающих устройствах. У каждого нового туготрона в голове хранилось небольшое наставление, тоже сочиненное Стихошлепом. Оно было запечатлено в начинке головы и, если записать его буквами, читалось так: Регулируй, наблюдай, Экономь микросекунду, Зря сигнал не посылай, Не запоминай ерунду. Как видно, уже в этом раннем стихотворении Стихошлепа перепутано ударение. Очевидно, переключатель в его голове был неисправен еще до понижения температуры. Между тем паника на Острове постепенно прекращалась, и около несгораемых шкафов образовались очереди туготронов, сдавших свои головы на хранение. В толпе рядовых туготронов оказался и Хамиан-14. Он был застигнут паникой по дороге от аэродрома к ремонтной мастерской. Ему тоже пришлось сдать в несгораемый шкаф свою драгоценную голову. Она имела форму тонкого весеннего огурца с крутым завитком. Хамиан-14 оставил при себе только розовый набалдашник с дюжиной мелких мыслишек. Сохраняя инкогнито в дребезжавшей толпе своих сограждан, он с беспокойством ждал очереди к несгораемому шкафу. Наконец он получил свою треснувшую голову, украшенную на затылке розовыми косичками из отходов производства, и бережно понес ее к смазочному насосу. Несколько туготронов, узнав причудливый набалдашник Хамиана-14, шарахнулись в сторону. -- Выключайте мысли! Замыкайте предохранители! -- зашумела толпа. -- Здесь Хамиан-14. Сейчас он включит глушитель мыслей. Берегитесь лучей! Берегитесь замыкания! Туготроны защелкали контактами, и все надписи с экранов исчезли. Хамиан-14 раздраженно помотал розовым набалдашником с маленьким экраном, похожим на карманное зеркальце. Ему не хотелось при свидетелях привинчивать к туловищу свою лопнувшую голову, поэтому он отошел от смазочного пункта и свернул к пустырю, куда обычно сваливали всякий железный хлам. Здесь Хамиан-14, повозившись, закрепил голову гайкой на шее небольшим ключом. Потом он нажал за ухом черную кнопку. Голова заработала вяло и со скрипом. Время от времени из глаз сыпались искры, а трещина на затылке, похожая на мягкий знак, то вспыхивала, то гасла, как негодная световая трубка для вечернего освещения. "Дело дрянь", -- подумал Хамиан-14, нажал кнопку глушителя мыслей и стал ждать, пока он прогреется. В затылке загудел трансформатор. Хамиан-14 приоткрыл щиток на переносице для ощупывающих лучей. Проходили минуты, а ЛУЧИ не появлялись. "Испортился!.." -- метнулась паническая мысль в опустошенной голове Хамиана-14. Глушитель, тот самый глушитель новых мыслей, который сделал его единственным властелином безотказных обитателей Острова туготронов, сломался, словно какой-нибудь захудалый регулятор! Хамиан-14 включил голову на все катушки и стал размышлять. Тончайшие магнитные ленточки поползли в его голове плавно и бесшумно, как карамельки на конвейере кондитерского цеха. "Кто и когда изготовил прославленную голову-огурец с глушителем новых мыслей? -- вспоминал Хамиан. -- Почему туготроны боятся глушителя?" -- Но память не давала ему на это ответа. Все Хамианы, начиная с 1-го до 14-го, наследовали от своих предшественников голову-огурец с глушителем новых мыслей. Но откуда досталась эта голова Хамиану-1? Этого Хамиан-14 не знал. "Не будем унывать, -- успокоил себя Хамиан. -- Пока на Острове есть ремонтная мастерская Автотрама, нет причин для меланхолии". Он пошел с пустыря на улицу, по которой торопливо двигались туготроны, спешившие по разным делам. Одни плавно скользили по рельсовому тротуару, не останавливаясь, другие подходили к смазочным колонкам и наскоро опрыскивали нагревшиеся части нежнейшим машинным маслом из пульверизатора. Хамиан-14 вспомнил, что давно не проходил технический осмотр. Колени поскрипывали, и их давно пора бы разобрать и смазать. В главную масленку с незапамятных времен не набивался твердый смазочный состав "Раннее утро", и внутренние механизмы до того пересохли, что колотились друг о друга, как каленые орехи. Хамиан-14 подошел к двери, над которой висела вывеска со светящейся надписью: " 1111-0000-00101101101". Это означало: "Не испытывай себя на износ!" Хамиан-14 вошел внутрь колонки и получил от автомата связку гаечных ключей и банку с составом "Бархатистый". Все это Хамиан-14 понес к одной из свободных стоек. В смазочной было много туготронов. Некоторые подмазывали плечевые суставы, другие опрыскивали нагревшиеся контакты. Молодые туготроны Идиод, Клистрон и Вакукум громко болтали о похолодании на Острове и часто щелкали новенькими переключателями под мышкой. Хамиан-14 послушал, о чем они говорят, и быстро успокоился. Новых мыслей нет! Все в порядке! Потом он вспомнил о поломке своего глушителя мыслей и снова опечалился. "Надо же! Вот неприятность! Необходимо скорей отремонтировать голову", -- пробормотал он. Хамиан-14 сел в одну из стоек и отвинтил первую гайку от крышки живота. Эта крышка обычно прикреплялась пятью крупными гайками, выточенными в виде полевых колокольчиков, но живот Хамиана-14 давно уже держался только на одной. Остальные гайки были потеряны. Поэтому, как только Хамиан-14 отвернул свою единственную гайку, крышка живота с грохотом отскочила от своего хозяина и покатилась с радостным звоном. Идиод толкнул ее ногой к Клистрону, тот -- к Вакукуму, а Вакукум -- к Хамиану-14. "Ты что, не узнаешь меня, болван?" -- хотел было рявкнуть Хамиан-14. Но он забыл включить речевую сигнализацию, и этот вопрос возник только на экране его головы в виде цифр. Однако и этого было достаточно. На Острове не было ни одного туготрона, который не узнал бы железный завиток на огуречной голове Хамиана-14. На экранах Идиода, Клистрона и Вакукума мгновенно вспыхнула цифровая надпись, обозначавшая то же самое, что они гаркнули хором на речевых сигналах: -- Виноваты! Обознались! После этого наступила тишина, которую прерывало только шипение смазочного вещества "Бархатистый", которым Хамиан-14 обильно поливал свои накалившиеся внутренности. Привинтив гайкой крышку и прикрыв ею живот, Хамиан-14 включил речь и пригляделся к толпе туготронов. Среди них он заметил Шатуна и Автокопыто, работавших в мастерской для ремонта голов. -- Подойдите-ка сюда, -- сказал он им приветливо и для острастки покрутил ручку глушителя на голове. Шатун и Автокопыто, лязгая железными суставами, подошли к Хамиану-14. -- Быстрей -- в мастерскую! -- приказал он. Все трое вышли из смазочной, встали на рельсовый тротуар и включили двигатели. Шатун и Автокопыто покатили Хамиана-14 по рельсам, бережно подталкивая сзади, как коляску с младенцем. Розовые косицы из отходов производства взвились над огуречной головой, обнажив страшную трещину в виде мягкого знака. В мастерской Автотрама царил обычный строгий порядок. Пластмассовый пол был натерт до блеска. Головы лежали на удобных стеллажах, а запасные части к ним хранились в разноцветных ящичках с аккуратными наклейками. Автотрам сидел перед экраном контрольного прибора и наблюдал зарождение первых мелких мыслей в голове, предназначенной для одного из молодых туготронов. Автотрам решил сыграть с новой головой пробную партию в подкидного дурака. Он включил свою голову на все катушки и уже предвкушал удовольствие от легкого выигрыша у неопытной новенькой головы. Но тут дверь отворилась, и Автотрам увидел, как Шатун и Автокопыто вкатили в мастерскую вконец разладившегося Хамиана-14. -- Что случилось? -- спросил Автотрам и на всякий случай выключил в своей голове уголок приятных воспоминаний. Он тоже побаивался хамиановского глушителя мыслей. Хамиан-14 уселся в свободную стойку и забросил одну гусеницу на другую. -- Можете быть свободны, -- сказал он Шатуну и Автокопыту. -- Но будьте поблизости и ждите дальнейших указаний. На экранах Шатуна и Автокопыта появились букетики незабудок, сигнализируя о включении памяти. Они удалились. Хамиан-14 отвинтил свою голову и с напускной развязностью положил ее на рабочий стол Автотрама. Оставшись в одном розовом набалдашнике, он стал похож на Дон-Кихота, собранного из москательных товаров. Крошечная головка с экранчиком повернулась к Автотраму и прохрипела голосом Хамиана-14: -- Проверьте, хорошо ли заперты двери мастерской, и принимайтесь за починку моей головы. Автотрам нехотя отключился от игры в подкидного дурака и пошел запирать дверь. Он частенько ремонтировал голову Хамиана-14 и знал его мнительность. "Слишком громко орет, -- раздраженно подумал Автотрам о Хамиане-14. -- От этого быстро стираются контакты". Все неполадки в голове Хамиана-14 обычно легко устранялись. О том, что в железном огурце есть таинственный глушитель, было запрещено говорить, и Автотрам никогда не прикасался к черной перегородке, отделявшей макушку хамиановской головы от остальных ее частей. Старый мастер подошел к столу и стал обследовать беспокойно жужжащую голову Хамиана-14. Увидев гигантскую трещину, Автотрам присвистнул (туготроны очень любили насвистывать ушами, и Автотрам, отличаясь особой музыкальностью, отлично свистел как левым, так и правым ухом). Мастер открыл крышку головы и начал проверять схемы. -- Тэк-с, -- произнес он и вынул схему "скокшлеп". Он подключил ее к контрольному пульту. Она работала четко, как щипцы для орехов. Тогда он проверил все цепочки "флип-флоп". Они немного барахлили, но все это было несерьезно. Тогда старый мастер стал вытаскивать главную опрокидывающую схему. И тут раздался тонкий, еле слышный хруст. Этот звук был настолько тихим, что даже столкновение комара с оконным стеклом показалось бы по сравнению с ним ударом грома. Но сверхуловители звука подали его в голову Автотрама с таким мощным усилением, что мастер мгновенно оценил всю серьезность положения. Он выпустил из глаз мощные пучки ощупывающих лучей и стал напряженно проверять опрокидывающую схему. На лбу у него зажглись красные лампочки. Случилось то, чего боялись все мастера, чинившие когда-либо огуречную голову Хамианов. Лопнул тройник, соединявший опрокидывающую схему с коробкой глушителя мыслей. Автотрам тихо гудел от возбуждения. Ведь, чтобы заменить тройник, надо открыть крышку глушителя мыслей. Он посмотрел в сторону Хамиана-14. Экранчик был повернут в его сторону, и на нем светились цифры, обозначающие местные ругательства. "С ним шутки плохи, -- подумал Автотрам. -- Что делать? Отказаться от починки головы? Лишиться звания лучшего мастера на Острове и попасть в металлолом? Или открыть коробку глушителя мыслей? Сделать то, чего никогда никто не решался сделать?" -- Он снова посмотрел на ненавистный экранчик Хамиана-14. На нем попрежнему светились цифры, обозначающие ругательства и угрозы. "Эх, была не была!" -- сказал себе Автотрам и стал подбираться с отверткой к черной перегородке макушки головы Хамиана-14. К его великому удивлению, крышка была закреплена четырьмя обычными винтиками стандартного диаметра. "Странно, что нет автоматического замка с секретом, -- подумал Автотрам. -- Ага, -- догадался он, -- сейчас в меня ударит ток", -- и встал в красные резиновые калоши. Потом он взял в руки отвертку и начал отвинчивать крепежные винты. Опять ничего не произошло. Тогда Автотрам решился. Он сорвал крышку -- и... застыл: коробка глушителя мыслей была пуста! В это время Сережа готовился к прыжку летающей платформы на ракете-парашюте. Дуракону-45 передали приказ немедленно отправить на Остров нового туготрона. Сережа уже влез в ракету, установленную на срезанном куполе платформы, и слушал последние объяснения Дуракона-45. Все было очень просто: красная кнопка -- взлет, белая -- торможение, черная кнопка -- посадка. Но Дуракон45 продолжал давать нудные и мелкие советы. -- Не забудь сказать на Острове, что экран у тебя давно испортился, а то пойдут слухи, что я, мол, отвинчивал твою голову. -- Попробовал бы ты! -- тихо заметил Сережа. -- Ладно! -- сказал он громко. -- Не беспокойся, Дуракон! Подай-ка мне велосипед. -- Какой велосипед? -- спросил Дуракон-45, и в нем щелкнули контакты. -- А-а, вот это? -- Он вцепился щупальцами в руль велосипеда и легко его поднял. Сережа взял из железной лапы туготрона велосипед и поставил его на заднее колесо в ракету. Дуракон-45 захлопнул дверцу. Сережа нажал красную кнопку и услышал где-то в хвосте ракеты приглушенное гудение. Через прозрачное окошко он увидел, как мелькнули синие лучи, вырвавшиеся из глаз туготрона, но тут же зажмурил глаза, потому что его тряхнуло, а потом прижало к полу, как будто к ногам привязали гири. Ракета оторвалась от летающей платформы и взмыла вверх, как брызги праздничного салюта. Сережа открыл глаза. Окошко поплыло слева направо, а потом вниз. Ракета повернулась и пошла на снижение. "Главное -- не прозевать тот момент, когда надо выключить двигатель и выпустить парашют. Тогда ракета начнет плавно опускаться на землю". Палец Сережи все время слегка прикасался к черной кнопке. Наконец он не выдержал и нажал ее. Он совсем забыл, что ему надо было сначала затормозить ракету. И тогда случилось то, от чего его предостерегал Дуракон-45. Выпущенный слишком рано, парашют лопнул, и ракета понеслась вниз со страшной скоростью. Сережа с отчаянием искал каких-нибудь новых кнопок и шарил руками по гладким стенам. Колесо велосипеда больно надавило ему на ногу. Он выдернул ее из-под колеса и неожиданно увидел на полу какую-то педаль. Сережа и нажал на нее ногой. К счастью, это оказался аварийный переключатель. Из ракеты выскочил огромный зеленый запасной парашют, и она величаво поплыла вниз. Сережа увидел под собой воду. Ракета-парашют опускалась все ниже, и можно было уже различить мосты. Сережа пролетел над мостами и оказался по другую сторону озера, на территории минитаков. Он несся еще некоторое время почти над самой землей, покрытой сверкающей зеленью. Потом ракета с хрустом врезалась в гущу ветвей какого-то дерева и скатилась на землю. Стало совсем тихо. Где-то наверху шелестели листья. В прозрачном окне ракеты заиграл солнечный зайчик. Сережа потянул рукоятку рядом с окном, и стенка поползла вбок, как дверь в купейном вагоне поезда. Он вылез из ракеты и оказался в гуще огромных лопухов. Сделав несколько шагов, он остановился. Под лопухами нарастал шум, крик и возня. Лопухи закачались. -- Стойте! -- закричал кто-то. По лопухам пробежала волна. Сережа наклонился и увидел маленького запыхавшегося человечка с растрепанными рыжими волосами. -- Погибли заборы! -- крикнул он и снова скрылся в чаще лопухов. Ошеломленный Сережа увидел, как окружавшие его лопухи стали с хрустом валиться на землю. К Сереже подступала быстро растущая толпа человечков. Это были минитаки. Они отталкивали друг друга, кричали и бранились. -- Дайте мне сказать! -- кричал рыжий минитак. Его голос был еле слышен, как попискивание птенцов из гнезда. Человечек приложил ко рту миниатюрный усилитель, похожий на тычинку полевого колокольчика, и его голос вдруг приобрел силу и загремел над лопухами. -- Разрушено несколько домов! Растоптаны поляны шампиньонов! -- Дайте туготрону свежую начинку для головы и пусть убирается обратно! -- закричал кто-то в толпе. -- Я не туготрон, -- сказал Сережа. -- Я сделал все это нечаянно. Наступила тишина. -- Это минитак-гигант! -- закричал усилитель. -- Какое счастье! Нашелся наш предок! И не успел Сережа опомниться, как рыжий минитак с усилителем бесстрашно полез на него, как монтер на телеграфный столб, цепляясь крошечными крючками. -- Говорит редактор "Кругозорчика"! -- кричал минитак -- Устанавливаю антенну на плече гиганта!.. Но тут его перебил второй минитак: -- Говорит редактор газеты "Под нашим лопухом"! Начинаю телевизионную передачу. -- Это кричал человечек с жужжащим аппаратом, сидевший в толстом лопухе, как в кресле. Тем временем у ног Сережи собрались корреспонденты других газет: "Фиалка под микроскопом", "Если приглядеться к крапиве", "Из нашей ямы". Все они держали в руках крохотные фигурки, не больше лепестка ромашки. -- Это я! -- изумился Сережа, взглянув на фигурки. Действительно, полупрозрачные фигурки были похожи на Сережу как две капли воды. "Это у них вместо фотографий", -- подумал он. -- Мы складываем из таких фигурок газеты, -- объяснил Сереже минитак в темной шляпе. Он говорил тихо, но его можно было услышать и без усилителя. -- А потом мы пишем статьи цифрами, как туготроны. Меня зовут Парабуц, -- он улыбнулся. -- Я корреспондент газеты "Если приглядеться к крапиве". В этот момент над ухом Сережи раздался крик редактора "Кругозорчика". -- Уберите корреспондента "Под нашим лопухом"! -- орал он, цепляясь за Сережино плечо ботинками с крючками. -- Я первый! Я главный! "Кругозорчик" -- самая длинная газета в мире! -- А "Под нашим лопухом", значит, похуже будет? -- раздался внизу ехидный голос. Это говорил Скоротак, тот самый, который вел телевизионную передачу. -- З-з-з-з-з, -- раздалось жужжание в усилителе. Редактор "Кругозорчика" от ярости не мог произнести ни слова. -- З-з-з-з, -- жужжал он, стягивая с себя пиджак. Редактор "Кругозорчика" готовился к драке. Миг -- и он скатился с плеча Сережи вниз. Скоротак заслонился антенной и отступил на несколько шагов. Телезрители страны минитаков, следившие у своих приемников за встречей с прибывшим гигантом, вздрогнули от скрежета, шума и криков, которые вырвались из репродукторов. Редактор "Кругозорчика" и редактор "Под нашим лопухом" вцепились друг в друга и покатились вместе с антенной по траве. Скоротак схватил редактора "Кругозорчика" за ногу и оторвал подошву от его ботинка. Она была не больше лепестка розы. Скоротак рассвирепел и запутался в антенной проволоке. -- Хватит, ребята, драться! -- вмешался Сережа. Он сказал это так громко, что многие радиослушатели услышали его голос и бросились к своим окнам. Из толпы выскочили плечистые минитаки и быстро разняли Скоротака и редактора "Кругозорчика". Суета улеглась. -- Дайте мне сказать, -- раздался нежный голос корреспондента "Фиалки под микроскопом". -- По-моему, не надо ссориться, -- сказала она. -- Все хотят узнать подробности о нашем доисторическом предке-гиганте. Все хотят знать, правда ли, что мы становились маленькими постепенно? А также о том, чьи следы остались в Пустыне предков? Редактор "Кругозорчика" решил не терять времени. Он снова вскарабкался на плечо Сережи и задал первый вопрос. -- Как вы добились таких больших размеров? -- спросил он. -- Я не добивался, -- ответил Сережа. -- Я буду еще расти. Толпа под лопухами загалдела. -- Это Песчаный минитак! -- закричал кто-то. -- Спроси его про следы в Пустыне предков! -- Как вы попали на Лопушиную поляну? -- спросил редактор "Кругозорчика". -- Всего не расскажешь, -- ответил Сережа. -- Я прилетел с летающей платформы Дуракона-45 и перепутал управление ракетой. -- Мы знаем этого Дуракона, -- зашумели минитаки. -- У него голова необкатанная. Он сам еще мало что умеет делать! -- Тише! -- важно сказал редактор "Кругозорчика". -- Задаю следующий вопрос. Считаете ли вы себя минитаком-гигантом? -- Нет, не считаю, -- ответил Сережа. -- Кто же вы такой? -- Человек. -- Такого не бывает, -- строго сказал редактор "Кругозорчика". Но тут Сережа почувствовал, что ему очень хочется есть. -- А поесть у вас что-нибудь найдется? -- спросил он. -- Принесите ему цветочной пыльцы! -- закричали в толпе. В этот момент что-то упало на Сережу сверху. Это было крепкое зеленое яблоко. Он поднял голову. Над ним свисали ветви дикой яблони. Толстый сук торчал внизу, как ступенька. Один миг -- и Сережа, подтянувшись на руках, оказался на дереве вместе с редактором "Кругозорчика" на плече и его антенной. Он с жадностью набросился на яблоки и стал с хрустом поедать их одно за другим. Хруст проходил через усилители, и оглушительный грохот раздавался по всей стране минитаков. Редактор "Кругозорчика" налепил на каждое ухо по листу, он был совсем оглушен, но продолжал вести репортаж. -- Минитак-гигант ест одиннадцатое яблоко! -- сообщал он. Сережа бросал огрызки как можно дальше, опасаясь ушибить кого-нибудь в толпе. -- Как он громко ест! -- брезгливо заметила корреспондентка газеты "Фиалки под микроскопом". -- Выключите чавканье гиганта! -- закричал Скоротак. -- Получено важное сообщение! Скоротак торопливо дописал цифрами последнюю фразу своей статьи: "Если нога прибывшего гиганта совпадет со следами в Пустыне предков, мы разгадаем тайну Песчаного минитака". Затем он прицепил к подбородку усилитель и закричал: -- Получена сверхсрочная копия следов Песчаного минитака из Пустыни предков. -- Он с торжеством поднял над головой лист белой глянцевой бумаги, на котором все увидели черный след босой ноги. Сережа набил карман яблоками и спустился с дерева. "Этот Песчаный минитак, наверно, носил сорок второй номер ботинок", -- подумал он. -- Мало того, -- хвастливо продолжал Скоротак, -- я успел приложить след нашего доисторического предка к ноге прибывшего гиганта. Действительно, на белом глянце была аккуратно обведена пунктирной линией подошва Сережиного ботинка. -- Следы не совпадают, -- зашумела толпа. -- Еще бы! -- заметил Сережа. -- Пока я еще ношу тридцать седьмой размер. -- Значит, он не наш предок, -- вздохнула представительница газеты "Фиалка под микроскопом". -- Наше дело маленькое. -- Пойду чинить свой забор, -- разочарованно сказал Скоротак. Толпа минитаков стала редеть. Редактор "Кругозорчика" отцепил антенну с плеча Сережи и, спустившись вниз, исчез под лопухами. Где-то заиграла музыка. Над кустами взвились вертолеты, похожие на стрекоз. Минитаки разлетелись с Лопушиной поляны. -- А как вас зовут? -- тихо спросил кто-то. Сережа наклонился и увидел корреспондента газеты "Если приглядеться к крапиве". Парабуц был очень застенчив и почти никогда не задавал вопросов. -- Меня зовут Сережа. -- Прошу вас зайти ко мне в гости, -- тихо сказал маленький человечек. -- С удовольствием, -- ответил Сережа и почему-то покраснел. -- Я полечу медленно на вертолете, -- сказал Парабуц, -- а вы можете дойти пешком. Я живу неподалеку. -- Спасибо, -- поблагодарил Сережа, поднял с земли свой велосипед и приготовился следовать за Парабуцем. Парабуц быстро поднялся в воздух на вертолете и сделал несколько кругов над лопухами. Потом он повернул к востоку и полетел в сторону Голубого озера. Сережа шел вслед за ним, ведя за руль свой волшебный велосипед. Вскоре он заметил, что вертолет снижается. Из-за кустов показалась крыша домика. Сережа ускорил шаги. Парабуц уже приземлился и встретил Сережу у калитки сада. Из дому выбежали его сыновья Миг и Сластик, а из окна выглядывала жена Нелида. И тут произошла неловкость, которая может возникнуть у чересчур гостеприимных хозяев. -- Заходите, пожалуйста, в дом! -- хором приглашали Сережу Парабуц, Нелида, Миг и Сластик. -- Нет, спасибо, я и здесь постою, -- отвечал Сережа. Так повторилось несколько раз. Наконец наступило молчание, и тут хозяева с огорчением заметили, что дверь их дома слишком мала для гостя, а гость для нее чересчур велик. Но тут Сережа спросил: -- Что это за цветы с синими шишками в вашем саду? -- В этом палисаднике растут только витамины, -- оживился Парабуц. -- Это очень удобно. Если понадобится витамин Э, то мы срываем цветы с синими шишками. -- А он вкусный? -- спросил Сережа. -- Давайте устроим обед в саду! -- воскликнула догадливая Нелида. -- А витамин Э будет на сладкое. -- Замечательно! -- обрадовались Миг и Сластик. Сережа уселся на траву, а семья Парабуца забегала со страшной скоростью из дома в сад и обратно. Началась подготовка обеда. Туготроны не умеют смеяться. Им никогда не бывает смешно. Поэтому старый туготронный мастер Автотрам, увидев, что коробка от глушителя мыслей пуста, не засмеялся, а сказал: -- Прежде всего дело! -- и взял в железную руку паяльник. -- Надо припаять тройник. Затем Автотрам проверил работу опрокидывающей схемы. Она работала исправно. Старый мастер даже обрадовался: ему удалось наладить голову Хамиана-14. Он замазал трещину в форме мягкого знака желтой замазкой и подкрасил ее под цвет головы. -- Порядочек! -- крикнул он в слуховое отверстие набалдашника Хамиана-14. -- Симплекс! -- и положил исправленную голову на стол. Железный огурец жужжал. Хамиан-14 схватил его правыми щупальцами и быстро нырнул в него набалдашником. Повозившись с крепежными гайками на шее, Хамиан-14 повертел головой и проверил подвижность. Все было в порядке. Он включил свой экран и собрался уходить из мастерской. Благодарить мастера было не в его привычках. -- Одну микросекундочку! -- остановил его голос Автотрама. Хамиан-14 увидел, что на экране мастера вспыхнули цифры. "11 11 0 1111 0 00010101 ", -- прочитал Хамиан-14 на экране и щелкнул контактной челюстью. Он очень удивился. Ведь в переводе на обычный язык надпись на экране обозначала следующее: "Будьте любезны дать расписочку, что у вас в голове все в порядке". -- Какую такую расписочку? -- хрипло спросил Хамиан. -- Какую хотите, -- ответил мастер. -- На магнитном барабане, на перфоленте, на химической бумаге. -- Что ты там болтаешь, дурак? С каких это пор после починки головы дается расписка? Вот сейчас включу глушитель мыслей! -- Включите, -- сказал Автотрам. Взбешенный Хамиан-14 с силой вдавил кнопку в своей голове, и из глаз его вырвались пучки желтых лучей. Старый мастер невольно вздрогнул, и рука его по привычке потянулась к выключателю памяти. "Стоп! -- скомандовал он себе. -- Глушитель не существует. Это обыкновенные ощупывающие лучи". Но Хамиан-14 нажал вторую кнопку, и глаза его выпустили еще более мощные пучки света. По комнате заметались лучи прожекторов. Хамиан-14 гудел и щелкал. Его переключения вредно подействовали на Автотрама, и в нем с противным дребезгом затряслись мелкие детали, как стаканы в буфете. Но он снова включил свой экран и потребовал у Хамиана-14 расписку. Автотрам очень боялся, как бы Хамиан-14 не обнаружил пропажу глушителя мыслей и не подумал, что его украли в ремонтной мастерской. Хамиан-14 прочитал надпись на экране и выключил свои лучи. "Что происходит? Почему мастер не испугался глушителя? Зачем ему нужна расписка?" -- Хамиан-14 покрутил завод от барабана с хитрыми мыслишками и подал на свой экран букетики анютиных глазок и полевых колокольчиков. -- А ты заметил, -- спросил он Автотрама ласковым голосом, -- что у меня в голове кое-чего не хватает? -- Хамиан-14 включил генераторы смеха. -- Ха-ха-ха! -- закричали электронные смехачи. -- Заметил, -- ответил мужественный Автотрам, когда сеанс смеха кончился. -- Чего не хватает? -- спросил Хамиан. -- Глушителя не хватает, -- честно ответил Автотрам. И тут произошло то, что туготрон может позволить себе только один раз в жизни. "Нельзя терять ни одной микросекунды", -- решил Хамиан-14 и переключил все свои механизмы на сверхаварийную скорость. От такого переключения туготрон Автохрап когда-то обуглился, как перегоревшая пробка. От такого переключения Автоболван был отдан в металлолом. Для механизмов туготрона такое переключение опаснее, чем короткое замыкание. Тем не менее Хамиан-14 переключился на эту скорость, и после этого события начали разворачиваться с необыкновенной быстротой. Первым делом Хамиан-14 немедленно вызвал Шатуна и Автокопыто. -- Выключить память! -- скомандовал Хамиан-14. Шатун и Автокопыто брякнули переключателями и остались без памяти. -- Сдать Автотрама в металлолом! -- приказал Хамиан-14. Шатун и Автокопыто зажужжали, но не сдвинулись с места. -- Отвинтить голову Автотрама! -- заорал Хамиан-14, лязгая контактной челюстью. -- Почему? -- тихо скрипнул Шатун. -- Включаю глушитель! -- гаркнул Хамиан. Тогда Шатун и Автокопыто подступили к старому мастеру. Но это уже не потребовалось. -- Приказ есть приказ, -- сказал им на прощание мастер и сам отвинтил свою голову, оставшись в голубом набалдашнике. Автокопыто нечаянно толкнул его, старый мастер поскользнулся на пластмассовом полу, выпустив из железных щупалец свою голову. Крышка ее открылась, и сердечники посыпались из нее вперемежку с полупроводниковыми устройствами. Шатун и Авто копыто бросились поднимать детали старого туготрона, но он уже приходил в полную негодность и вместо ровного жужжания издавал отрывистое гудение. Из набалдашника вырывались искры. -- Лопнул главный генератор, -- сказал Шатун. -- Треснул набалдашник, -- добавил Автокопыто. В схемах их памяти что-то вертелось и мешало им выполнять команды Хамиана-14. Это "что-то" не позволяло им быстро и бодро унести старого Автотрама на свалку. Эта "мысль" была им обоим непонятна, но она беспокоила их, как перегоревший предохранитель. Может быть, в переводе на человеческие чувства это была жалость? Хамиан-14 покрутил еще раз для острастки хвост от коробки глушителя мыслей у себя на макушке и вышел из мастерской. Он шагал весело. По дороге ему попадались туготроны. При встрече с ними он крутил ручку от глушителя и выпускал из глаз лучи. Однако, добравшись до пустыря, на который сваливали металлолом, Хамиан14 опустился на кучу ржавого железа и задумался. Автотрама больше не существует. Из него изготовят партию дверных ручек или небольшую ракету. Единственный свидетель неполноценности его головы уничтожен быстро и надежно. Все идет хорошо! Прекрасно! Расчудесно! Изумительно! Весело! Приятно! Восхитительно!.. У Хамиана-14 застопорился переключатель похвальных выражений, и он никак не мог закончить свою мысль. Тогда он постучал себя несколько раз по затылку, и переключатель наконец сдвинулся с цепочки приятных слов. "Восхитительно! -- повторил Хамиан и начал размышлять дальше. -- Глушитель мыслей не существует. -- Такова была следующая формулировка, выданная головой Хамиана-14. -- Но куда бы он мог запропаститься? В мастерской его не украли. Это факт. Мою голову никто никогда не открывал. Все боятся глушителя. Это тоже факт. А может быть, глушитель "свистнули" еще из головы Хамиана-13 или 12-го?" Хамиан-14 попытался вспомнить что-нибудь из жизни своих предков. Но это ему не удавалось. В головы новых туготронов не закладывали карты со старыми программами. Их отправляли в утиль и перемалывали в порошок, который сдавали минитакам в обмен на начинку для головы. "Эх, узнать бы что-нибудь про моего дедушку Хамиана-12 или прапрадедушку Хамиана-9, -- сокрушался их потомок. -- А может быть, глушитель мыслей потерял еще Хамиан-5? А что, если... про глушитель вообще все наврали? И его не было даже у Хамиана-1? -- вдруг подумал Хамиан-14 совершенно неожиданно для себя. В нем затряслись все контакты. Хамиан-14 выключил подсвет своего экрана. Ему стало страшно. "Такие задачи лучше обдумывать в темноте, -- произнес он оробевшим голосом. -- Да и вообще незачем зря жечь свет!" Хамиан-14 уселся поудобнее на куче ржавого железа и вытянул нижние конечности с тяжелыми гусеницами. В голове его начался беспорядок. Перепутались программы. Почему-то вспомнилась последняя шахматная задача, которую он с блеском решил за одну десятую секунды. Но это была его стотысячная задача, и она была очень похожа на все предыдущие. Потом зачем-то включилась старая программа со стихотворением Стихошлепа: Регулируй, наблюдай, Экономь микросекунду, Зря сигнал не посылай, Не запоминай ерунду. "Дрянь какая-то в моих программах, -- с раздражением подумал Хамиан. -- А вдруг на Острове ктонибудь узнает, что у меня в голове ничего путного нет? У них-то пустые головы потому, что они глушителя боятся. Ну, а если они узнают, что на самом деле у меня в голове никакого глушителя нет?.. Да меня просто сдадут в металлолом, потому что голова у меня давно треснула, а живот держится на одной гайке!" Страх и злоба охватили Хамиана-14. Тогда он включил свой экран, и на нем вспыхнули такие цифры: "00000000001". Это означало примерно следующее: "Нет! Есть еще порох в пороховнице!" Подбодрив себя этим изречением, Хамиан-14 вытащил из коленного сустава карту для новой программы и начал разрабатывать план дальнейших действий. Все свои будущие поступки он расположил по порядку и обозначил цифрами. Так ему казалось надежней. Заполнение программы Хамиан-14 производил следующим образом. Он засунул программу в голову и плотно прикрыл крышку. Потом включил в затылке генератор с бегающим электронным лучом и стал писать этим лучом по светочувствительному веществу карты так, как школьник пишет план решения задачи ручкой с чернилами по белой бумаге. Только писал он в программе не буквы, а цифры. "Действие N 1: притворяться, что глушитель мыслей по-прежнему находится у меня в голове", -- аккуратно записал Хамиан. "Действие N 2: притворяться, что глушитель мыслей исправно работает. Действие N 3: следить за тем, чтобы ни у кого в голове не было чего-либо такого, чего нет в моей голове. Действие N 4: отнимать у других новые мысли и прятать их к себе в голову". -- Вот и прекрасно! -- произнес развеселившийся Хамиан-14 и заиграл своей контактной челюстью собачий вальс. Играл он собачий вальс с увлечением и щелкал при этом челюстью так звонко и весело, что собачий вальс казался прекрасным танцем, исполняемым на кастаньетах. Отщелкав последние такты вальса, Хамиан-14 встал с груды железа. -- Пойду прогуляюсь по Острову, -- бодро сказал он и подал на свой экран изображение медной гайки. Хамиан-14 очень любил собирать гайки, контргайки и шайбы. У него была самая большая коллекция гаек и шайб на Острове. Иногда туготроны нарочно рассыпали гайки на складе металлолома, чтобы доставить ему удовольствие. Хамиан-14 бегло осмотрел окружающие его груды металлолома, но, кроме треснувшей магнитной памяти на ферритовых сердечниках, ничего ценного не обнаружил. Эта старая память была сделана когда-то кустарным способом в маленькой мастерской. Такие запоминающие устройства на Острове не делали с незапамятных времен. Хамиан-14 с пренебрежением отбросил в сторону это примитивное приспособление и пошел в обход по Острову. Выйдя с пустыря металлолома, он пошел по направлению к ангарам, где жили и работали туготроны. Приблизившись к Ангару высокого напряжения, Хамиан14 начал искриться. Вблизи сильного электрического поля пошаливали конденсаторы. Потом затряслись некоторые детали у него в животе. Затем началось тихое гудение коекаких трансформаторов и слегка затрещало в левом ухе. Туготрона начало лихорадить. Хамиан-14 чувствовал, что разлаживается с каждым шагом, приближавшим его к ангару. "А все-таки придется туда заглянуть. Не завелись ли там новые мысли?" -- подумал он. Хамиан-14 приблизился, напряженно гудя, к ангару и нажал кнопку с цифровой надписью "вход". Тотчас же заревела сирена, и из ангара послышались панические крики, автоматически издаваемые специальным туготроном. (Крики были включены в его программу.) -- А у нас сто миллионов вольт! -- истошно орал автомат. -- А у нас очень опасно! -- кричал он, завывая сиреной. -- Знаю, -- коротко ответил Хамиан-14 в слуховое окошко. И стена тотчас же послушно поползла в сторону, а крики прекратились. Хамиан-14 вошел внутрь гигантского шара. В пустом храме высокого напряжения сидел один единственный туготрон с черной головой из твердой резины. Это был бессменный дежурный. Никто не видел, чтобы его когда-нибудь сменяли. -- Дуплекс, -- сказал ему Хамиан-14. -- Симплекс, -- ответил дежурный, и от колебаний его голоса с потолка слетело несколько искр. Хамиан-14 мгновенно измерил напряженность электрического поля. Она была так велика, что от малейшего движения могли возникнуть разряды в воздухе. Туготроны ощущали сильные электрические поля примерно так же, как люди сильную жару. В голове у Хамиана-14 проскочило несколько мелких искр, и его экран начал беспорядочно вспыхивать и гаснуть. "Какие тут могут быть новые мысли? Еще замкнусь здесь накоротко. У него-то башка резиновая! Его ничего не прошибет", -- подумал Хамиан-14. -- Порядочек, -- сказал он дежурному и попятился к выходу. Но тут дежурный туготрон включил свой экран. "Посидите у нас, куда вам торопиться", -- прочел Хамиан-14. "Знает, подлец, что на речевых командах опасно переговариваться -- искры летают", -- сообразил Хамиан и тоже включил свой экран. "Благодарствую, время дорого. Работай, братец! И следи за напряжением". Дежурный прочел указания Хамиана-14 на экране и решил показать усердие. -- Сейчас включу генератор на сто миллионов вольт, -- сказал он громко. С потолка слетела огромная искра, смахивавшая на молнию. "Сожжет все дотла, дурак", -- подумал Хамиан-14 и бросился к двери. Сотни мелких искорок устремились за ним. Хамиан-14 протиснулся в узкое отверстие и вышел из ангара. Дверь задвинулась, и Хамиан-14 стал стаскивать с правых щупалец пластмассовую перчатку. Она сильно обгорела, но он был лишен обоняния и не чувствовал, как омерзительно пахнет от него перегоревшей изоляцией. Затоптав тлеющую пластмассу гусеничными копытами, он пошел прочь от Ангара высокого напряжения, а вдогонку ему неслось: -- А у нас сто миллионов вольт! А у нас очень опасно! Хамиан-14 повернул к главному Нафталиновому комбинату. Все детали, изготовленные на Острове, непременно пропускались через пары нафталина. От этого они становились долговечнее. Хамиан-14 сам когда-то работал автоматом около нафталиновой печи. Он включал и выключал печь. В голове у него тогда еще ничего не было, кроме глушителя мыслей. Он охотно открывал крышку головы и показывал всем желающим запертую черную коробку. Слух о глушителе в голове новенького туготрона скоро разнесся по всему Нафталиновому комбинату. Самого глушителя никто никогда не видел, но лучи, вырывавшиеся из глаз Хамиана-14, видели все. Вскоре туготроны выбросили из своих голов для безопасности все новые мысли, и Нафталиновый комбинат навсегда остановился на тех нескольких мелких мыслишках, которые остались еще в старых программах туготронов. Каково же было удивление Хамиана-14, когда он, войдя в комбинат, увидел, что туготрон, работающий на его бывшем месте, выполняет множество таких действий, которых он раньше никогда не делал! Хамиан-14 решил задержаться и поболтать с автоматом для газированной смазки. Этот автомат после нажатия кнопки долго и старательно обрызгивал холодной газированной жидкостью накалившиеся части туготронов, при этом он непрестанно говорил, сообщая всевозможные новости. -- А на вашем месте у нас работает часовой механизм! -- сказал автомат, обрызгивая Хамиана-14. -- Это как же? -- А очень просто. Сначала он был обыкновенным туготроном, а потом стал себя усовершенствовать... -- Усовершенствовать? -- Хамиан-14 подставил автомату спину. -- Рассказывай, рассказывай! -- Он удлинил свое туловище и поместил ноги в начале конвейера, а голову -- в конце. -- И чего он этим добился? Плевки автомата шипели на спине Хамиана-14, как масло на раскаленной сковородке. -- Во-первых, он сам стал конвейером, и по нему можно пропускать детали. Во-вторых, он ногами отбивает сигналы точного времени... -- А вам что, время понадобилось? -- взревел Хамиан-14 и перешел с речевой сигнализации на тревожные гудки. В бешенстве он залился такой страшной сиреной, что все автоматы прекратили регулировку и начали громко тикать. Автомат для газированной смазки не растерялся и со смаком плюнул Хамиану-14 в ухо. Именно там и находился выключатель гудков. Хамиан-14 выключился. Наступила тишина. "Надо притвориться, что я случайно загудел", -- решил Хамиан-14, вспомнив о своем плане тайного и хитрого выведывания новых мыслей. -- Что-то застопорило у меня, -- произнес он громким и спокойным голосом. -- Выключатель пошаливает. Нет ли у кого-нибудь новенького выключателя? -- обратился он к тикающим туготронам, которые остановили прессы, контрольные пульты и ленты конвейеров. Не дожидаясь ответа, Хамиан-14 прошел мимо автоматов и направился к изобретателю, отбивавшему ногами точное время. Этого туготрона звали Шатун-младший. Он был выпущен в той же серии, что Дуракон-45, но оказался гораздо способнее. -- А ты, братец, не придумал ли чего нового? -- обратился к нему Хамиан-14. Железный умелец вынул свои новые программы. -- Есть кое-что, -- сказал он доверчиво и, открыв крышку своей головы, вставил в нее карту с программой нового усовершенствования. -- Послушаем, послушаем, что ты там сообразил, -- сказал Хамиан-14, поблескивая медной контактной челюстью. -- Остальным выключить память! -- заорал он неожиданно. Столпившиеся автоматы суетливо захлопали переключателями памяти и оставили включенными только уши. -- Предлагаю перенести глаза в руки, а память оставить в голове, -- произнес изобретатель приглушенным голосом. Тьфу ты, пакость какая, -- сказал Хамиан-14 с нарочитой небрежностью. -- А зачем это тебе, братец, понадобилось? Беспамятные автоматы молчали и беспорядочно рыскали лучами. -- Это расширит наш кругозор, -- ответил Шатунмладший. -- До сих пор туготрон мог видеть только то, что находится впереди него. А если глаз поместить в руку, то можно будет бросить взгляд куда угодно. Изобретатель повертел железной рукой во все стороны, показывая, как именно расширится кругозор туготронов. -- Ну ладно, ладно, -- сказал Хамиан-14, включив свой проигрыватель смеха. -- Ха-ха-ха! -- раздалась пулеметная очередь смеха. -- Отдай-ка мне эту программу! -- приказал он изобретателю. Шатун-младший отбил ногами двенадцать часов и вынул из головы карту с программой своего изобретения. Хамиан-14 схватил ее щупальцем с отогнутым железным мизинцем и спрятал карту под болтающейся крышкой живота. -- Больше такими глупостями не занимайся! И следи за нафталином, -- строго сказал он автомату. В воздухе застыл звон от часов, управляемых ногами Шатуна-младшего. -- Память включить! -- скомандовал Хамиан туготронам. -- Смотри, как бы я не включил глушитель мыслей! -- шутливо пригрозил он на прощание изобретателю и пошел из ангара. У выхода он остановился. -- Почему вентиляция не работает? -- заорал он. -- Обмотка мотора перегорела, -- ответил автоматгазировщик. -- И давно он у вас не работает? -- Восемьдесят девять часов сорок одна минута и двадцать две секунды, -- отрапортовал Шатун-младший от лица службы точного времени. -- А ты что? Починить не можешь? -- насмешливо спросил его Хамиан-14. -- У меня руки заняты сортировкой гаек, а ногами я отбиваю точное время, -- напомнил изобретатель. -- Лучше бы не отбивал точное время, -- сказал Хамиан-14 и вышел из ангара Нафталинового комбината. Потом он приоткрыл крышку своей головы и запихнул туда карту с идеей перенесения глаз из головы в руки. -- Буду одним глазом подглядывать, а другим пугать. Сила! -- весело воскликнул он и звякнул коленями. -- Утро прошло неплохо. Мыслишек в общем нет. Жить можно! Хамиан-14 отправился на аэродром, чтобы полетать в небольшой ракете вокруг Острова, населенного туготронами. Регулируй, наблюдай, Экономь микросекунду, Зря сигнал не посылай, Не запоминай ерунду, -- запел Хамиан-14 и затопал по земле, исхоженной многими поколениями автоматов. Все прошло опять легко и гладко, как в ванне, наполненной машинным маслом. Сережа сидел в тени дерева неподалеку от домика Парабуца. Температура воздуха 25 градусов давала себя знать. Сережа привязал свою куртку к велосипеду и остался в майке. На голове у него была крыша от старого сарая Парабуца. "Жарко и хочется есть, -- думал Сережа. -- За целый день только зеленые яблоки и витаминный обед у Парабуца". Нелида приготовила праздничный обед из цветов витаминов Э, А и У. Миг и Сластик наелись до отвала. Но Сережа почувствовал, что после витаминов у него под ложечкой заныло еще сильней. -- Пойду погуляю после обеда, -- сказал он гостеприимным хозяевам и пошел искать зеленые яблоки. Над его головой часто пролетали вертолеты, делали несколько кругов и улетали. Один из них столкнулся с воробьем. Воробей резко чирикнул и спикировал на ближайший куст. "Трудно минитакам среди обыкновенной природы", -- подумал Сережа, сорвал зеленое яблоко и откусил кусок. Зубы заныли. Минитаки яблок не ели. "Это слишком тяжелая пища, -- объяснил Сереже Парабуц. -- Наш народ с незапамятных времен питается только цветами, грибами и кузнечиками". После ухода Сережи на прогулку Парабуц отправился в редакцию газеты "Если присмотреться к крапиве". Миги Сластик пошли в зоопарк смотреть кошку, недавно привезенную из пустыни, а Нелида в большой тревоге занялась хозяйством. "Что же будет дальше, если гигант останется в нашем доме? -- думала она, перебирая букетики витаминных цветов. -- Мы погибнем с голоду! Сегодня за обедом он съел пятнадцать порций котлет из витамина У. К тому же Парабуц так деликатен. Уходя из дому, он сказал: "Нелидочка, постарайся получше накормить гиганта. Может быть, он наш предок". Нелида грустно прошлась по палисаднику. Он был сильно опустошен. Витамина У почти не осталось. Витамин Э еще только зеленел. На грибном огороде поднялось несколько шампиньонов. Их нельзя трогать. Это любимая пища дедушки. "Будь что будет", -- решила Нелида и пошла в кладовую за сушеными кузнечиками. Тем временем Миг и Сластик протискивались через толпу любопытных, обступивших клетку с кошкой. Наконец они оказались у самой сетки, окружавшей вольер с редким животным. Кошка была рыжая с темным пятном на правом глазу. Она уныло смотрела на цветы, сложенные штабелями в углу клетки. Кошка была голодна и тосковала по воробьям. -- Слушайте! Слушайте! Слушайте! -- закричали громкоговорители зоопарка. -- Перед вами одно из древнейших животных, когда-либо населявших наш Остров. Ученые уже начали изучение зверя с хвоста. Обратите внимание на его длину! Кошка подобрала под себя хвост и, усевшись на него, стала облизывать рыжую пушистую шерсть. -- Какой огромный язык! -- прошептал Сластик. -- Какие страшные уши! -- сказал Миг. -- Как ты думаешь, -- спросил Сластик брата, -- видел ли когда-нибудь наш гигант-непредок это животное? -- А если видел? -- Если видел, значит он и есть наш доисторический предок. -- А как же следы в Пустыне предков? Ведь они не совпали с его ногой? Сластик задумался. В этот момент кошка зевнула. Толпа любопытных шарахнулась от клетки. -- Вот это пасть! -- Вот это зубы! -- Мяу! -- мяукнула кошка. -- Мяу! -- тоскливо повторила она. Миг и Сластик зажали уши. Мяуканье кошки их оглушило. Смотрители открыли дверцу клетки и бросили через нее воробья, подстреленного с вертолета. Дверца захлопнулась, кошка встала и подошла к воробью. -- Хищник! -- прошептали в толпе. -- Противно! -- сказал Миг и потянул Сластика за руку. Братья пробрались сквозь толпу и вышли из зоопарка. Вдруг Миг остановился и, подняв ногу, внимательно осмотрел свой ботинок, сделанный из тонкой пленки. -- Я разгадал тайну Непредка! -- закричал он. -- Бежим скорей! Дома все расскажу! И братья побежали по аллее, обсаженной лопухами. Сережа сидел с Парабуцем перед открытыми воротами завода, где делали начинку для голов туготронов. -- Все очень просто, -- объяснял Парабуц Сереже. -- Начинку для головы туготрона может приготовить каждый грамотный минитак. Сейчас вы сами все увидите, если просунете голову в дверь лаборатории. Сережа встал на корточки и пробрался под воротами на заводской двор. Из окон лаборатории выглядывали головы минитаков в белых колпачках. Парабуц снял с шеи крошечный громкоговоритель с усилителем и поднес его ко рту. Сережа вздрогнул от страшного рева, наполнившего двор. Воздушные волны подняли смерч пыли. Листья с кустарников облетели, головы минитаков исчезли, окна захлопнулись. Сережа заткнул пальцами уши. Вертолет, круживший над заводом, шарахнулся в сторону леса. -- Сейчас, минуточку! -- орал Парабуц. -- Я немного ошибся. Сейчас отрегулирую. Корреспондент газеты "Если приглядеться к крапиве" беспомощно крутил регулятор своего прибора. Он чуть не плакал. Усилитель, который он смастерил ночью, чтобы разговаривать с гостем-гигантом, оглушал всех, кто приближался к заводу. -- Перестарался, -- горестно шептал Парабуц. А из усилителя вырвалось шипение страшной силы. Шепот Парабуца смял все цветы на заводской клумбе. Тогда Парабуц сорвал с себя прибор и бросил его на землю. Восстановилась тишина. Где-то слышалось гудение вентилятора. Заводские окна приотворились, и в них снова показались белые колпачки минитаков, трудившихся над изготовлением начинки для туготронов. -- Добро пожаловать! -- кричали они. -- Привет гиганту! Распахнулись двери лабораторий. Сережа осторожно придвинулся на корточках к одной из них и просунул в нее голову. Парабуц взобрался к нему на плечо и начал давать объяснения, как настоящий экскурсовод. -- Вот здесь смешиваются органические и неорганические вещества, -- сказал он, показав на красный чан с плотно пригнанной крышкой. -- А вон там измерительные приборы. Сережа повернул голову и вскрикнул. Какой-то минитак, вбежавший в лабораторию, дверью прищемил Сереже ухо. -- Ой, ой, ой! -- кричал Сережа, вытягивая свою голову обратно из двери лаборатории. -- Ой, ой, ой! -- Извините, пожалуйста, -- услышал он тоненький голос. -- Я нечаянно. -- Лаборант, прищемивший Сереже ухо, стоял у чана с расплавленной начинкой, держа что-то в руках. -- Я очень торопился. Мне надо было добавить в начинку немного смекалистого вещества. -- Это еще чего? -- угрюмо спросил Сережа. Ухо у него горело. -- Смекалистое вещество мы делаем из мелко нарубленных молекул, -- объяснил лаборант. -- Оно придает туготронам свойство, заменяющее сообразительность. -- Скорей! Скорей! -- закричал минитак своим помощникам, поднимавшим крышку чана. Маленькие фигурки в белых колпачках засуетились. -- Теперь мы посмотрим, как из жидкой начинки получают кристаллы, -- раздался голос Парабуца. -- Перейдем вон к той двери с желтой ручкой. Сережа не увидел никакой желтой ручки, она была слишком мала, но передвинулся на корточках к следующей двери. Дверь отворилась. Сережа осторожно заглянул в нее, и перед ним предстало удивительное зрелище. В полутемной комнате двигались гигантские светлячки. Это были минитаки, у которых на лбу сияли маленькие яркие лампочки. Держа в руках что-то невидимое для Сережи, они подходили к маленьким столикам и, склонившись над ними, производили таинственные действия с невидимыми предметами. В углу комнаты темнел глубокий открытый шкаф, из которого медленно выползала лента, посыпанная каким-то порошком. -- Зачем у них на лбу лампочки? Что у них в руках? -- шепотом спросил Сережа Парабуца. -- Без лампочек не видны молекулы... -- Молекулы? -- А то что же! -- захихикал Парабуц. -- Молекулу без яркой лампочки не разглядишь. -- Это же ходячие микроскопы! -- восхитился Сережа. В глаза ему ударил яркий луч. Минитак с лампочкой на лбу протянул ему что-то на своей крошечной ладони. -- Десять молекул. На память, -- сказал он и засмеялся. Все остальные минитаки тоже захохотали. -- Бросьте эти шутки, -- строго сказал Парабуц. -- Он же у себя под носом ничего разглядеть не может. А еще предок! -- сказал минитак, предлагавший Сереже десять молекул. Сережа действительно не мог разглядеть ни одной молекулы на ладони маленького человечка. -- А я и не хочу быть вашим предком, -- сказал он. -- Очень вы мне нужны! Я сам по себе. А вы сами по себе. -- А из чего у вас сделана голова? -- ехидно спросил чей-то голосок. -- Стыдно! -- закричал Парабуц. -- Уйдем отсюда, -- попросил он Сережу. -- Шутки минитаков бывают опасными. "И как они меня не боятся? -- подумал Сережа. -- Храбрые ребята. А я бы, наверное, струсил". -- У меня голова настоящая, -- ответил он минитакам на прощание. -- Она ни из чего не сделана. Привет! -- Он выбрался из лаборатории и выпрямился во весь рост. Крыша завода оказалась на уровне его глаз. На крыше сидел какой-то минитак и загорал. Увидев Сережу, он испуганно вскочил. Это был редактор "Кругозорчика". -- Что вы делаете на крыше? -- удивился Сережа. -- Пишу статью, -- смущенно ответил минитак. -- Называется "Гигант и начинка для головы". -- Но ведь вас же не было на заводе? -- удивился Сережа. -- Я всегда пишу только фантастические статьи, -- объяснил редактор "Кругозорчика". -- О том, что могло бы быть, но не случилось. А пока дышу свежим воздухом. -- Пошли домой! -- крикнул снизу Парабуц. -- На крыше редактор "Кругозорчика" пишет статью, -- сообщил ему Сережа. -- Так, так! -- раздраженно сказал Парабуц. -- Обычные методы "Кругозорчика". Пошли домой. -- А ужин будет? -- тихо спросил Сережа. -- Конечно, будет! -- весело закричал Парабуц. -- Подождите минуточку! Всего несколько вопросов, -- умолял Сережу редактор "Кругозорчика". Но Сережа уже опустился на корточки и выполз из ворот завода. Парабуц сел в кабину вертолета. Солнце на закате разливалось, как яичница-глазунья. Где-то очень далеко загудела сирена. -- Это выключаются на ночь туготроны, -- пояснил Сереже Парабуц. Вертолет зажужжал и оторвался от земли. Сережа пошел за летящим впереди зеленым огоньком. Вскоре показался дом Парабуца. Вертолет приземлился у крыльца, подняв вихрь сухих листьев. "А есть как хочется", -- подумал Сережа. -- Вот мы и дома! -- весело крикнул Парабуц, вылезая из вертолета. -- Добрый вечер, Нелидочка, -- сказал он, подходя к калитке. -- Мы голодны, как воробьи! Давай скорее ужинать. -- Сейчас, -- грустно отозвалась Нелида и пошла в дом. -- А сегодня на ужин жареный кузнечик! -- закричали Миг и Сластик, выглянувшие из окна. -- Вот это да! Но не слишком ли тяжелая пища на ночь, Нелидочка? -- спросил хозяин дома. Но ответа не последовало, а Сереже показалось, что из дому донеслись приглушенные всхлипывания. "Почему она плачет? -- встревожился Сережа. -- Неужели ей кузнечика жалко? Я и не собираюсь его есть. Противно! Интересно, каков он на вкус? Как сушеные грибы? Или как жареная вобла?" Сережа проглотил слюну. -- Сластик, постели чистую скатерть! -- раздался голос Нелиды. Сластик скрылся в доме. На Сережину ногу вскочил Миг и стал плясать на ней бешеный танец. -- Ужинать! Ужинать! Ужинать! -- орал он, больно ударяя его в щиколотку. -- Брось лягаться, а то сброшу, -- пригрозил Сережа. -- Не беспокой гостя, Миг, -- сказала Нелида, выходя из дому с большим подносом. Сластик шел за ней, держа перед собой что-то белое и воздушное. Это был скатерть. Нелида и ее сын поставили блюдо на стол неподалеку от общипанного куста с витамином У. Миг спрыгнул с ноги Сережи и подошел к праздничному столу. -- Как вкусно пахнет! -- сказал он. Сережа втянул в себя воздух. -- А правда вкусно пахнет! Чем это? -- прошептал он, перебирая в памяти кухонные запахи. "Не котлетами ли? Нет, пожалуй, запеканкой. А может, жареными пончиками?" С желудке Сережи сладко заныло. Теплый воздух снова донес к нему волну одуряющих ароматов. Здесь было и дуновение сладкого хвороста, кипящего в подсолнечном масле, и запах мясных котлет, и подтаявшего сливочного масла на горячей гренке. -- К столу! -- объявила Нелида. "Может, попробовать кусочек?" -- подумал Сережа и пристально посмотрел на блюдо. Гигантский кузнечик был украшен розовым гарниром. Из дому вышел Парабуц с маленькой скамеечкой. Наконец все уселись. Сережа сел на траве, скрестив ноги. "Как поделить кузнечика? -- горестно думала Нелида, взяв со стола нож и прицеливаясь к жаркому. -- Отдать половину гиганту?.. Но ведь это мог быть обед на два дня для всей семьи. Теперь кузнечики так редки... А что готовить завтра? От витамина У остались одни кочерыжки". -- Дай мне нож, Нелидочка, -- сказал Парабуц. -- Я помогу тебе. Жаркое немного жестковато. -- Ничего не жестковато, -- сказала Нелида и отодвинула руку с ножом. "Будь что будет, отдам половину гиганту. У него, наверно, и голод огромнее, чем у нас", -- подумала она. -- Ешьте, пожалуйста. -- И Нелида протянула Сереже половину кузнечика. Миг и Сластик получили по лапке, хозяину дома подали внутренности в соусе из шампиньонов, а сама Нелида стала обгладывать крылышко, изящно изогнув мизинчик. Сережа взял двумя пальцами полученную порцию. Жареный кузнечик продолжал источать благоухание. Сережа лизнул языком жаркое, но потом не выдержал и проглотил его целиком. Парабуц в ужасе вздрогнул, а Нелида опустила голову. "Для них это, наверное, почти как жареный поросенок", -- подумал Сережа, глядя, как Миг и Сластик старательно обгладывают ножки кузнечика. Но тут он с тоской почувствовал, что ему так хочется есть, как никогда еще в жизни не хотелось. Он отвел глаза от еды. -- Спасибо большое, -- сказал он. -- А варенье? -- робко спросил Парабуц. -- А варенье из земляники? -- Я не люблю его, -- ответил Сережа и покраснел. "Если я только прикоснусь к банке с вареньем, то уже не смогу выпустить ее из рук", -- с отчаянием подумал он. -- Пойду спать, -- громко сказал он и зевнул. -- Спокойной ночи! -- Спокойной ночи! -- хором ответили Миг и Сластик. Парабуц встал и зажег карманный фонарик величиной со спичечную головку. Сережа осторожно перешагнул через забор и вышел на лужайку. Был теплый безлунный вечер. Сквозь низкие кусты просвечивали огоньки в соседних домах минитаков. Велосипед по-прежнему стоял у дерева, повернув руль к стране туготронов. Временами оттуда доносился какой-то пронзительный и протяжный звук. Он затихал на полминуты, а потом снова возобновлялся. Казалось, это туготроны, выключенные на ночь, храпят во сне тонким и унылым свистом. Сережа лег на землю около велосипеда и свернулся калачиком. Что-то твердое надавило ему на бок. Он сунул руку в карман и нащупал нагревшееся яблоко. -- Как только я его не заметил? -- обрадовался он и откусил кусок вместе с сердцевиной. Потом быстро доел яблоко и уснул. Ночь промчалась с бешеной скоростью, не оставив после себя никаких снов. На следующее утро, за полчаса до пробуждения Сережи, Миг и Сластик сидели около постели мохнатого старичка с большими мозолистыми ступнями, торчавшими из-под одеяла. Старик приходился дедушкой Мигу и Сластику и вел с ними разговор большой важности. -- Все зависит от силы воли, -- изрек он и пошевелил пальцами ног. -- Если не должен я умирать, значит так оно и будет. Поживу еще. -- Какой может быть разговор! -- сказал Сластик. -- Главное -- сила воли! -- согласился Миг. -- Вот только тайну я начинаю забывать, -- пожаловался старик. -- Еще каких-нибудь пятнадцать лет, и все перепутаю. -- Тайну? -- прошептал Миг. -- В том-то и дело! -- раздраженно ответил дедушка и закашлялся. -- Надоела она мне, эта тайна, за девяносто лет! Каждый день учу ее наизусть, чтобы не забыть. -- А кому же вы ее откроете? -- с величайшим изумлением спросил Миг. -- Э-хе-хе! -- вздохнул дедушка и сдвинул брови. -- Внуку своему... -- Кому? -- воскликнули Миг и Сластик. -- Старшему внуку, -- скучно ответил старик и зевнул. -- Когда ему исполнится двадцать пять лет. -- Значит, мне? -- воскликнул Сластик. -- Ясно, что тебе, -- подтвердил дедушка. -- Вот только ждать придется еще двенадцать лет шесть месяцев и четыре дня. Старик вынул из-под подушки еле различимые ленточки с цифровыми записями и углубился в их изучение. Внуки безмолвствовали. -- Да, -- сказал он наконец, -- двенадцать лет шесть месяцев четыре дня и шесть часов. А теперь идите домой. Мне надо зубрить тайну. -- А у нас тоже есть тайна, -- объявил Миг. -- Чепуха какая-нибудь, -- рассеянно проговорил дедушка и начал бормотать какую-то скороговорку, глядя на ленты с цифровыми записями. Тоща Миг встал и, подойдя к постели, громко крикнул: -- Нога у Непредка будет расти! -- Что? -- спросил старик, выронив ленты с цифрами. -- Мы думаем, -- сказал Сластик, -- что гигант, который прилетел к нам на ракете... -- И который съел все у нас в доме... -- добавил Миг. -- Наш предок! -- твердо докончил Сластик. -- Предок? -- вскричал дедушка и сел на постели. Одеяло слетело, и внуки увидели яркую татуировку на груди деда, выписанную цифровым шифром, общепринятым на Острове. "1 00 1111" -- было написано синей краской; "000 11" -- было выведено зелеными чернилами на волосатой груди мужественного минитака. Это означало: "Храню верность науке и силу воли". -- А как же следы в Пустыре предков? -- задыхаясь, спросил старик, и девиз на его груди затрепетал. -- Следы придутся ему впору, когда нога вырастет, -- уверенно ответил Миг. -- Гигант еще не взрослый. -- Какая блестящая догадка! -- произнес дедушка с невыразимым восхищением. -- Какая научная мысль! Потрясающе! Неслыханно! Великолепно! -- закричал он и бросился обнимать Мига и Сластика. Старый минитак был вне себя от радости. -- Неужели это правда? -- спрашивал он Мига и утирал слезы лентами с цифровыми записями. -- И я не должен больше зубрить свою тайну? -- радовался старик, бегая по комнате и стуча мозолистыми подошвами. -- Значит, нашелся наш предок? Нашелся?! -- переспрашивал он. -- Ура! -- заорал он вдруг так громко, что где-то далеко в ответ загудел туготрон. -- Ура! -- заорал он еще громче и вытащил из-под подушки какой-то предмет. -- Немедленно! Сейчас же! Зовите сюда гиганта! Сию минуту! -- Но что же ему сказать? -- спросили внуки, оробевшие перед неистовством своего дедушки. -- Скажите, что он узнает самую величайшую, самую необыкновенную тайну, которая когда-либо существовала на нашем Острове, -- ответил дедушка и, задыхаясь, снова забрался под одеяло. -- А пока я сделаю небольшое усилие воли и секундочку подремлю, -- и он закрыл глаза. Миг и Сластик выбрались на цыпочках из комнаты деда и, не сговариваясь, пустились бегом к лужайке, где спал Сережа. Они бежали ровной рысью, не останавливаясь, но дорога в то утро как будто все удлинялась и удлинялась. Наконец они увидели стоящего на лужайке гиганта. -- Проснулся! -- обрадовался Миг. -- Пойдем шагом, -- взмолился Сластик. -- Теперь уже близко. Братья направились к гиганту. Сережа стоял перед ними, как высотное здание. Наконец Миг и Сластик приблизились настолько, что Сережа их заметил. -- Привет, ребята! -- И Сережа сел на траву. Так было удобней разговаривать. -- Здравствуйте, -- ответил Сластик. -- Я... -- У нас срочное дело, -- перебил Миг. -- Я очень устал, -- жалобно сказал Сластик. -- Дед согласен открыть вам свою тайну, -- продолжал Миг. -- Какую тайну? -- спросил Сережа. Ему по-прежнему очень хотелось есть. -- Мы не знаем какую, -- протянул Сластик. Он сразу же становился нытиком, когда уставал. Миг молча посмотрел на него и выступил вперед. -- Это самая великая, самая необыкновенная тайна, которая когда-либо существовала на нашем Острове! -- Самая необыкновенная? -- спросил Сережа. -- Самая великая! -- подтвердил Миг. -- Лезьте ко мне в карман и показывайте дорогу! -- скомандовал Сережа. Миг и Сластик быстро полезли наверх. Они заняли наблюдательные позиции в карманах Сережи, высунувшись из них по пояс. -- Вперед! -- закричал Миг. Сережа пустился бежать, а Мигу и Сластику казалось, что они мчатся в сверхскоростном автомобиле. В ушах у них свистел ветер. Сначала Миг и Сластик увидели крышу своего дома, потом чердачное окно. Вскоре они очутились в саду, и Сережа осторожно опустил их около самого крыльца. -- Гигант прибыл! -- провозгласил Миг. Раздалось шлепанье босых ног, и дедушка подошел к окну. -- Как будем разговаривать? -- спросил он пронзительным старческим голосом, высунув голову из окна и глядя вверх. -- Может быть, через окошко? -- смущенно предложил Сережа. -- Придется! Я опасаюсь простуды, а в мою комнату вы не влезете. Старик быстро отошел от окна и исчез в темноте. Наступила тишина. Сережа сел под окном и стал ждать. Лопухи, окружавшие дом, слегка покачивались от утреннего ветерка. Два муравья медленно переползли через белую соломинку. Солнечный зайчик дрожал на занавеске, бившейся над окном. Тишину нарушало только мерное жужжание мухи, попавшей в западню на крыше дома. Мухоловка была установлена рядом с антенной. И каждый раз, когда в нее попадала муха, радиопередача прекращалась, и жители дома узнавали о поимке вредителя. Потом муха скатывалась в мухопровод и исчезала под землей. "Муха для минитаков все равно, что для нас огромный орел-стервятник", -- подумал Сережа. -- Ну-с, займемся тайной, -- сказал старик, появляясь в окне. В оконной раме была видна только его голова. Она казалась большой, как на портрете. -- Придвиньтесь ближе! -- приказал старик. Сережа придвинулся вплотную к окну. Глаза минитака впились в его лицо. -- Тайна? -- спросил минитак. -- Тайна! -- робко подтвердил Сережа. -- Она будет раскрыта не по правилам! -- закричал старик, и его голос зазвенел в Сереженом ухе, как комар. -- Вот то-то и обидно, -- добавил он более спокойно. -- Тайна, которую все деды передавали только внукам, и то только совершеннолетним, попадает в руки... -- старик замолчал и стал внимательно разглядывать Сережу. -- Неужели предок? -- еле слышно прошептал он и смахнул слезу. Сережа промолчал. -- Ну, к делу, -- прервал себя старик и скрылся в комнате. Через минуту он вернулся с большим стеклянным колпаком, который поставил на подоконник. -- Это случилось в далекое и смутное время, -- начал он. -- Минитак из нашего рода сделал когда-то величайшее научное открытие. -- Старик показал на стеклянный колпак, стоявший на подоконнике. -- Он нашел в Пустыне предков вот это. Под колпаком лежало что-то белое, свернутое в трубочку. Сережа приблизил голову, чтобы получше разглядеть находку, но получил щелчок по носу. -- Назад! -- закричал горячий старик. -- История не кончена! -- А вы полегче! -- сказал Сережа. -- Я вам ничего плохого не сделал. И он отодвинулся от окна. "Предок или не предок? -- гадал в это время старик на ромашке, растущей в горшке на окне. -- Предок -- не предок. Предок -- не предок". Получился предок, и старик решил продолжать рассказ. -- Минитак из нашего рода не смог разгадать эти знаки. Он передал находку своему внуку, когда ему исполнилось двадцать пять лет. Внука звали Мининог. Но он тоже ничего не понял из того, что было написано на белом материале. Тогда он положил его под стеклянный колпак и передал своему внуку Плюксу, когда тот достиг совершеннолетия. Это было очень трудно сделать, потому что в семье Мининога все время рождались только девочки, и ему пришлось очень долго ждать, пока появится внук и ему исполнится двадцать пять лет. К тому же Мининог на девяносто седьмом году своей жизни тяжело заболел корью и выздоровел только благодаря большой силе воли. Он твердо помнил, что не имеет права умереть, пока не достигнет совершеннолетия его внук Плюкс. Плюкс, получивший в наследство драгоценную находку, трудился всю жизнь над ее разгадкой. Но он тоже не сумел ее разгадать. Тогда он откачал воздух из-под колпака и стал хранить находку под вакуумом -- для лучшей сохранности. В таком виде он передал ее своему внуку Стирофлексу, который тоже ничего не понял, но приделал новую подставку к стеклянному колпаку... Тут голова старого минитака стала клониться книзу, и он задремал. -- Вперед! -- закричал он во сне и проснулся. -- Так продолжалось очень долго, -- продолжал, встрепенувшись старик. -- Наконец очередь дошла и до меня. Я получил колпак с находкой от своего деда... "Канительная эстафета", -- подумал Сережа, с нетерпением поглядывая на колпак. -- Боюсь, не упустил ли я какие-нибудь подробности? -- Нет! Нет! -- Ясно было всегда лишь одно, -- торжественно произнес минитак. -- Эта находка может объяснить, кто был предком народа минитаков. Теперь смотрите, -- старик движением фокусника снял колпак и развернул что-то, свернутое в трубочку. Сережа прильнул к окну. Это "что-то" было пожелтевшей бумагой. На ней были написаны настоящие человеческие буквы. Буквы стояли вверх ногами. -- "Я последний человек на Острове"... -- прочитал Сережа, склонив голову набок. -- Переверните скорей письмо! -- закричал он. Старик зашатался, внуки его поддержали. -- Нашелся предок, -- прошептал он и дрожащими руками перевернул бумагу. -- "У меня мало сил, и я должен торопиться", -- залпом прочитал Сережа и запнулся. -- Здесь неразборчиво. "Улетаю с Острова"... -- медленно разбирал он запись. -- "Бедняги минитаки"... Снова неразборчиво. -- Что? Что вы прочли? -- спросил старик. -- Бедняги минитаки... -- повторил Сережа. -- Да, там так написано. -- И он на всякий случай отодвинулся от окна. -- Значит, бедняги? -- Да, -- с недоумением ответил Сережа. -- Значит, минитаки? -- Да, -- снова подтвердил Сережа. -- Так написано. -- Ах, ты! -- вскричал старик и вдруг стал запихивать письмо снова под колпак. -- Ничего вы не получите! -- бормотал он. -- Руки коротки! Подождите! Вот будет Сластику двадцать пять... Как вам не стыдно? А еще гигант! -- Почему мне должно быть стыдно? -- недоумевал Сережа. -- Да потому, что вы не наш предок! Сами же прочли, что минитаки были уже тогда, когда писал письмо тот, следы которого нашли в Пустыне предков... -- Но это был человек... -- А вы то сами кто? -- Тоже человек. И вовсе не ваш предок. И не напрашивался я разгадывать ваши тайны! Ну, я пошел! -- Погодите! -- старик высунулся по пояс и чуть не выпал из окна. -- Прочтите, что там еще написано. Может быть, там есть что-нибудь о наших предках. -- Ладно уж, -- сказал Сережа. Письмо снова было вынуто из-под колпака. Миг и Сластик подняли его над головой. -- "Бедняги минитаки..." -- прочитал Сережа. -- "Не успел наладить..." Опять неразборчиво. "Спрятал старые программы туготронов..." Дырка в бумаге... "Осторожно, там..." Угол письма оборван. Дайте мне письмо. Старик важно кивнул внукам, и они подали письмо в окно. Сережа поднес его к глазам. -- "Старые программы туготронов под дверью Главного ангара. Осторожно..." -- прочитал Сережа. Наступило молчание. -- Ну что? -- нетерпеливо спросил старый минитак. Сережа молчал. "Вот это настоящая тайна", -- подумал он. -- "Осторожно", -- повторил Сережа и запнулся. Старик даже подпрыгнул, что было признаком крайнего раздражения. Сережа мучительно колебался. "Сказать или не сказать? А вдруг старик сгоряча полезет за старыми программами, а они, может быть, взорвутся. Ведь в письме сказано "осторожно". Сережа молчал. Старик подпрыгивал все чаще и чаще, стуча по полу босыми ногами. -- Внуки, уйдите! -- крикнул он наконец. Миг и Сластик вышли из комнаты. В тишине стало слышно, как жужжит муха, попавшая в западню на крыше. "Но ведь старик -- хозяин тайны. Нечестно скрывать ее от него", -- размышлял Сережа. -- Там сказано... Там написано, -- тянул Сережа и вдруг выпалил: -- Там написано, где спрятаны старые программы туготронов. Старик подпрыгнул еще два раза по инерции и остановился. -- И только-то? -- неожиданно спокойно спросил он. -- Да, -- ответил Сережа, изумленный равнодушием старика. -- Я верю, что вы меня не обманываете, -- важно сказал старый минитак. -- И там нет ничего более важного? -- А разве это не важно? -- Какое значение это может иметь для нас? "А для человека? -- подумал Сережа. -- Важно ли это для человека?". -- Наше дело маленькое, -- привычно сказал старик. -- А письмишко это можете взять себе. -- И он положил записку под колпак. -- Вот и покончено с тайной! -- весело сказал он. -- Теперь ничего не надо зубрить по утрам. Не надо иметь силу воли и ждать, пока внукам исполнится двадцать пять лет. Шампиньоны! -- закричал он. Миг и Сластик появились в комнате с блюдом. "Опять еда", -- тоскливо подумал Сережа. -- Ну, я пошел, -- сказал он старику и взял колпак с письмом. -- Так вы заходите, -- рассеянно ответил старый минитак, подцепляя вилкой с блюда огромный гриб. Он откусил от шляпки маленький кусочек и зачмокал от удовольствия. Сережа встал с травы. Крыша дома под ним сверкала, как елочная игрушка. Он провел рукой по накалившимся черепицам и щелкнул по карнизу. Мухи на крыше уже не было. Она провалилась в мухопровод. Хамиан-14 проглотил чужую мысль, как удав. Он переделал свои глаза именно так, как это предлагал изобретатель с Нафталинового комбината. Прежде всего он выкрасил их в разные цвета. Один глаз он покрыл желтой эмалью, а второй разрисовал зелеными крапинками. Потом он пошел к изобретателю Шатунумладшему, и тот укрепил в руке Хамиана-14 глаз, покрытый зелеными крапинками. Провода, катушки и прочие принадлежности для управления глазом изобретатель поместил в изящную шкатулку и подвесил на животе Хамиана-14. Тот нажал кнопку на животе, и крапинки на глазу вспыхнули зеленым огнем. -- Магнитно! -- с восхищением вскричал Хамиан-14. Это была самая высокая похвала на Острове. Изобретатель грустно вздохнул. -- А программку-то отдай обратно, -- добавил Хамиан-14 и отобрал у Шатуна-младшего описание его изобретения. Потом он захлопнул крышку головы Шатунамладшего и велел проветривать ее только по большим праздникам. Глаз впитывал в себя все, что окружало Хамиана-14, посылал сигналы в его голову, и Хамиан-14 принимал решения. Сережу больше не приглашали обедать в дом Парабуца. Дом был разорен. Все, что можно было съесть, было отдано гостю, а сами хозяева настолько похудели, что это мог бы заметить даже человек. Правда, соседи одолжили Нелиде кое-что из своих продовольственных запасов. Сережа бродил целыми днями вдали от домиков минитаков и искал пищу. Дикие яблони попадались все реже и реже, а есть хотелось с каждым часом все сильнее и сильнее. Однажды утром, когда Сережа снова оказался вблизи поселка минитаков, ему вынесли на поляну связку грибов и пакетик с витаминами. Это было все, что собрали энтузиасты-минитаки в пользу гиганта-непредка. -- Ешьте на здоровье, -- сказал молодой минитак в очках, отдавая грибы. -- К сожалению, это все, чем мы можем вам помочь. Через неделю будет готов искусственный обед. Музыканты, стоявшие за спиной делегата, сыграли короткий и веселый марш на мушиных крыльях. -- А пока до свидания, -- сказал минитак в очках. Но тут из толпы выбежала Нелида и протянула Сереже мешочек с сушеными шампиньонами... -- Не надо! -- сказал Сережа Нелиде. -- Сохраните шампиньоны для дедушки. Я обойдусь. -- Приходите к нам! -- крикнул Сластик. Музыканты снова сыграли марш, но никому не было весело. -- Прощайте, -- тихо проговорил Сережа. -- Спасибо за все. Он взял велосипед, прислоненный к дереву, и пошел по тропинке, ведущей в страну туготронов. В лесу пахло травой и нагревшейся на солнце земляникой. С ветвей свисала паутина с засохшими листьями. Мягкая мурава покрывала нехоженую тропинку. Минитаки по этой дороге ходили редко. Сережа сел на велосипед и медленно поехал по тропинке, пригибая голову под нависающими ветками. "Единственная надежда -- это найти человека, -- подумал он. -- Но где этот Главный ангар,