Вызови Географию! Кузя требовал, чтобы я перестал разыгрывать из себя героя. По его словам, мы уже и так преодолели немало трудностей, а уж опасностям подвергались больше, чем надо для выработки воли и характера. Может быть, он и был прав, но мне не хотелось заканчивать свое путешествие так. Это все равно что лечь самому на две лопатки. Во время нашего спора неожиданно загремели выстрелы. Началась настоящая пальба. Что случилось? Поднялся какой-то переполох, шум, раздались крики, окно осветило зарево пожара. -- Ну, все! -- в отчаянии крикнул я. -- Французы наступают! Дернуло же меня за язык сказать такое на уроке! -- Я так и знал, что это твои фокусы! -- свирепо закричал Кузя и даже зафыркал на меня, чего прежде никогда не случалось. -- Даже я понимаю, что стыдно не знать историю своей родины, стыдно путать время и события. Двоечник ты несчастный! Шум и выстрелы не прекращались. Без конца трещал телефон. В кабинет вбежали испуганные бояре и опричники. Все они что-то кричали и трясли длинными бородами. Я похолодел от страха. Началась война! И только я был в этом виноват. Этого нельзя было скрывать. Я вскочил на стол и закричал во весь голос: -- Стойте! Послушайте! Это я виноват, что французы наступают. Я сейчас постараюсь все исправить! Бояре притихли. -- В чем твоя вина отрок? -- сурово спросил самый старый из них. -- Я сказал на уроке, что Иван Грозный воевал с Бонапартом! За это мне вкатили пару. Если я вспомню, в каком году Наполеон начал войну с Россией, все это исчезнет. Войны не будет! Я ее остановлю. -- Немедля останови войну, отрок! -- еще суровее потребовал старик. -- Останови, пока тебя не казнил наш государь. И все загалдели хором: -- Говори, а не то повесим! -- На дыбу его! Живо вспомнит! Хорошенькое дело -- вспомнит! Можно вспомнить то, что забыл, а вот как вспомнить то, чего не знаешь? Нет, я ничего не мог вспомнить. Брякнуть опять что-нибудь наугад? Это не выход. Можно наделать еще более страшных ошибок. И я сознался, что не могу вспомнить. Все с ревом бросились на меня и, конечно, стащили бы со стола и растерзали бы, если бы в кабинет не ворвались гвардейцы с ружьями наперевес. Все заволокло дымом. Сквозь выстрелы и крики я услышал голос Кузи: -- Зови Географию! Не хочешь? Тогда хоть папе позвони! И меня озарило! -- Вспомнил! Вспомнил! -- закричал я. -- Это была Отечественная война тысяча восемьсот двенадцатого года! И сразу все стихло... Все вокруг побледнело... растаяло... Облако голубого дыма окутало меня и Кузю, а когда оно рассеялось, я увидел, что сижу под деревом в лесу, а на коленях у меня калачиком свернулся мой Кузя. Мяч лежал у моих ног. Все это было очень странно, но мы уже привыкли к странностям в этой странной стране. Наверное, я бы не удивился, если бы даже сам превратился в слона, а Кузя в дерево. Или наоборот. -- Объясни мне, пожалуйста, -- попросил кот, -- как ты вспомнил то, чего не знал? -- Когда папе поставили на работе новый телефон, мама никак не могла его запомнить, и папа сказал ей: "Но ведь это так просто! Первые три цифры такие же, как у нашего домашнего телефона, а последние четыре -- год Отечественной войны -- тысяча восемьсот двенадцатый". Когда ты просил меня позвонить папе, я вспомнил это. Ясно? Теперь я это твердо запомню, а вернусь домой -- обязательно прочту и выучу все про Ивана Грозного. Подробно разузнаю про всех его сыновей, особенно про Федю. А вообще это здорово, Кузя, что я смог сам себе помочь. Знаешь, как приятно самому правильно решить задачу? Это все равно что забить гол. -- Или поймать мышь, -- вздохнул Кузя. Мяч шевельнулся и тихо покатился по траве. Мы с Кузей пошли за ним. Путешествие наше продолжалось. -- А все-таки здесь очень интересно, -- сказал я. -- Каждую минуту нас ожидает какое-нибудь приключение. -- И всегда или неприятное, или опасное, -- проворчал Кузя. -- Что касается меня, я сыт по горло. -- Но зато как много необыкновенного мы здесь повидали! Все ребята будут мне завидовать, когда я им расскажу про эту Страну невыученных уроков. Зоя Филипповна вызовет меня к доске. В классе будет стоять тишина, только девочки будут ахать и охать. Может быть, Зоя Филипповна пригласит даже директора послушать мой рассказ. -- Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь поверит? -- спросил Кузя. -- Да тебя просто засмеют! -- Почему? -- Разве люди верят в то, чего они не видели собственными глазами? И потом, твоих слов никто не может подтвердить. -- А ты? Я возьму тебя с собой в класс. Уже одно то, что умеешь говорить по-человечьи... -- Медведь! -- крикнул Кузя. Прямо на нас из лесу выскочил разъяренный белый медведь. Пар валил от него. Пасть была оскалена, и огромные зубы выставлены напоказ. Это был конец... Но Кузя, мой дорогой Кузя!.. -- Прощай, хозяин! -- закричал Кузя. -- Я убегаю от тебя на север! И кот бросился бежать, а медведь с ревом устремился за ним. Кузина военная хитрость удалась. Он спас меня. Носам... Я побрел за мячом. Без Кузи было очень грустно. Может, медведь догнал и растерзал его в клочья? Лучше бы Кузя не ходил со мной в эту страну. Чтобы мне не было уж так одиноко и тоскливо, я пел: Идешь по стране ты безлюдной И сам себе песню поешь. Дорога не кажется трудной, Когда вместе с другом идешь. И то, что он друг, ты не знаешь, И с ним ты не хочешь дружить. Но только его потеряешь -- Как грустно становится жить. Я очень тосковал по Кузе. Что бы там кот ни говорил -- глупое или смешное, он всегда желал мне добра и был верным другом. Мяч остановился. Я огляделся. Справа от меня громоздилась гора, покрытая снегом и льдом. На вершине ее, под заснеженной елью, сидели, дрожа от холода и прижавшись друг к другу, негритенок и обезьяна. На них падал крупными хлопьями снег. Посмотрел налево. И там была гора, но снег здесь не падал. Наоборот, жаркое солнце сияло над горой. На ней росли пальмы, высокая трава, яркие цветы. Под пальмой сидели чукча и мой знакомый белый медведь. Неужели я никогда от него не избавлюсь? Я подошел к подножию Холодной горы и сразу замерз. Потом побежал к подножию Жаркой горы, и мне стало так душно, что захотелось стащить с себя майку. Тогда я выбежал на середину дороги. Тут было хорошо. Ни холодно, ни жарко. Нормально. С гор слышались стоны и крики. -- Я весь трясусь, -- жаловался негритенок. -- Холодные белые мухи больно жалят меня! Дайте мне солнце! Прогоните белых мух! -- Я скоро растаю, как тюлений жир, -- плакал маленький чукча. -- Дайте хоть немного снега, хоть кусочек льда! Белый медведь ревел так, что заглушал всех: -- Дайте же мне наконец север! Я сварюсь в собственной шкуре! Негритенок заметил меня и сказал: -- Белый мальчик, у тебя доброе лицо. Спаси нас! -- Пожалей! -- взмолился маленький чукча. -- Кто вас туда загнал? -- крикнул я им снизу. -- Виктор Перестукин! -- хором ответили мальчишки, медведь и обезьянка. -- Он перепутал географические пояса. Спаси нас! Спаси! -- Не могу! Мне надо сперва отыскать своего кота. Потом, если у меня останется время... -- Спаси нас, -- пискнула обезьянка. -- Спаси, и мы отдадим тебе твоего кота. -- А разве Кузя у вас? -- Не веришь? Смотри! -- рявкнул медведь. И тотчас на Жаркой горе появился мой кот. -- Кузя! Ксс, ксс, ксс, -- звал я кота. Я прыгал от радости. -- Я умираю от жары, спаси! -- прохрипел Кузя и исчез. -- Держись! Иду к тебе! Я стал взбираться на гору. На меня пахнуло жаром, как из огромной духовки. -- Хозяин! Услышал я голос Кузи совсем с другой стороны. Я оглянулся и увидел кота уже на Холодной горе, рядом с обезьянкой. Кузя дрожал от холода. -- Я замерз. Спаси! -- Держись, Кузя! Я бегу к тебе! Быстро сбежав с Жаркой горы, я стал карабкаться по льду на другую гору. Меня охватило холодом. -- Хозяин! -- снова раздался Кузин голос. Кот уже стоял на Жаркой горе с медведем. Я скатился по льду на середину дороги. Мне стало ясно, что они не отдадут мне Кузю. -- Отдайте мне моего кота! -- А ты скажи: в каких поясах мы должны жить? -- Не знаю. Когда учительница рассказывала о географических поясах, я читал книжку про шпионов. Звери, услышав мой ответ, заревели, а мальчики заплакали. Медведь грозил меня растерзать, а обезьянка обещала выцарапать глаза. Кузя хрипел и задыхался. Мне было страшно жаль их всех, но что я мог сделать? Я обещал им выучить все моря и океаны, материки, острова и полуострова. Но они требовали одного: я должен был вспомнить географические пояса. -- Не могу! Не могу! -- закричал я отчаянно и заткнул пальцами уши. Сразу стало тихо. Когда я вытащил пальцы, то услышал голос Кузи: -- Я умираю... Прощай, хозяин... Не мог я дать Кузе умереть. И я крикнул: -- Дорогая География, помогите! -- Здравствуй, Витя! -- сказал кто-то возле меня. Я оглянулся. Передо мной стоял мой учебник географии. -- Ты не можешь вспомнить географические пояса? Какая чепуха! Ты же это знаешь. Ну, в каком поясе живет обезьяна? -- В тропическом, -- ответил я так уверенно, как будто и раньше знал об этом. -- А белый медведь? -- За Полярным кругом. -- Отлично, Витя. Теперь взгляни направо, потом налево. Я так и сделал. Теперь на Жаркой горе сидел негритенок, ел банан и улыбался. Обезьянка взобралась на пальму и корчила смешные рожицы. Потом я взглянул на Холодную гору. Там развалился на льду белый медведь. Наконец-то его перестала мучить жара. Маленький чукча махал мне меховой рукавичкой. -- Где же мой Кузя? -- Я здесь. Кот смирно сидел у моих ног, обернув хвостом свои лапы. География спросила меня, что же я желаю: продолжать путешествие или вернуться домой? -- Домой, домой, -- замурлыкал Кузя и прищурил свои зеленые глаза. -- Ну а ты, Витя? Я тоже хотел домой. Но как туда попасть? Мой мяч куда-то исчез. -- Теперь, когда я с вами. -- Спокойно сказал учебник географии, -- никакой мяч не нужен. Я знаю все дороги в мире. География взмахнула ручкой, и мы с Кузей поднялись в воздух. Поднялись и тут же опустились у порога нашего дома. Я вбежал в свою комнату. Как я соскучился по дому! Здравствуйте, стол и стулья! Привет вам, стены и потолок! А вот и мой милый стол с разбросанными учебниками и гвоздями. -- Как хорошо, Кузя, что мы уже дома! Кузя зевнул, отвернулся и прыгнул на подоконник. -- Завтра же ты пойдешь со мной в школу и подтвердишь мой рассказ о Стране невыученных уроков. Ладно? Кузя разлегся на подоконнике и стал размахивать хвостом. Потом вскочил на ноги и стал смотреть в окно. Я тоже выглянул. По двору важно шла Топси -- кошка Люси Карандашкиной. -- Слушай меня, -- строго сказал я Кузе. -- Завтра же ты... Почему ты не отвечаешь? Кузя! Кот упорно молчал. Я потянул его за хвост. Он мяукнул и спрыгнул с подоконника. Все! Я понял, что больше не услышу от него ни одного слова. Учебник географии, наверно, стоял за дверью. Я выбежал, чтобы пригласить его в дом. -- Входите, дорогая География! Но за дверью никого не было. На пороге валялась книга. Это был мой учебник географии. Из кухни послышался мамин голос. Как я мог забыть о ней! Как посмел, не спросясь, улететь в Страну невыученных уроков! Бедная мамочка! Она ведь страшно беспокоилась. Мама вошла в комнату. Моя дорогая, самая лучшая, самая красивая, самая добрая мама на свете. Но она ничуть не казалась взволнованной. -- Ты беспокоилась обо мне, мамочка? Она удивленно и внимательно на меня посмотрела. Это, наверно, потому, что я редко называю ее мамочкой. -- Я всегда беспокоюсь о тебе, -- ответила мама. -- Скоро экзамены, а ты так плохо готовишься. Горе ты мое! -- Мамочка, мамочка моя дорогая! Я больше не буду горе твое! Она нагнулась и поцеловала меня. Она тоже редко это делала. Наверно, потому что я... Да ладно уж! И так понятно. Мама еще раз поцеловала меня, вздохнула и пошла на кухню. От нее остался вкусный запах жареной курицы. Уходя, она включила радио, и я услышал: "В передаче принимали участие учительница школы номер двенадцать Зоя Филипповна Краснова и ученица этой школы Пятеркина Катя. Передача для детей окончена". Что такое? Нет, это не может быть! Неужели за то время, пока шла радиопередача, я успел побывать... Так вот почему мама ничего не заметила! Я взял дневник и снова прочел, какие уроки были заданы на завтра. Исправил задачу о землекопах, правильно решил задачу о портном. Явилась Люська Карандашкина с распущенной косичкой. Я не хотел ей рассказывать о своем путешествии... но не удержался. Рассказал. Конечно, она не поверила. Я очень рассердился на нее. На другой день после уроков у нас было классное собрание. Зоя Филипповна попросила неуспевающих ребят рассказать, что им мешает хорошо учиться. Каждый что-нибудь да выдумывал. А когда дошла очередь до меня, я прямо сказал, что мне никто не мешает. Вернее, мешает один человек. И этот человек -- я сам. Но я буду с собой бороться. Все ребята удивились, потому что я раньше никогда не давал обещания бороться с собой. Зоя Филипповна спросила, почему и как я додумался до этого. Я молчал. А Люська закричала во весь голос: -- Я знаю! Знаю! Он побывал в Стране невыученных уроков. Ребята зашумели, стали просить, чтобы я рассказал об этом путешествии. Я отказывался. Все равно они мне не поверят. Но ребята обещали поверить, если будет интересно. Я еще немножко поломался, а потом попросил тех, кто хочет есть, уйти и не мешать, потому что я буду рассказывать очень долго. Конечно, есть хотелось всем, но никто не ушел. И я начал рассказывать все с самого начала, с того дня, когда я схлопотал пять двоек. Ребята сидели очень тихо и слушали. Я рассказывал и все поглядывал на Зою Филипповну. Мне казалось, что вот-вот она остановит меня и скажет: "Хватит тебе, Перестукин, выдумывать, лучше бы уроки учил как человек". Но учительница молчала и внимательно слушала. Ребята не спускали с меня глаз, иногда потихоньку смеялись, особенно когда я рассказывал о Кузиных историях, иногда волновались и хмурили брови, иногда удивленно переглядывались. Они слушали бы еще и еще. Но я уже кончил свой рассказ, а они все еще молчали и смотрели мне в рот. -- Ну вот и все! Молчите? Так я и знал, что вы мне не поверите. Ребята загалдели. Все сразу, наперебой, они говорили, что если я даже и придумал, то придумал так здорово, так интересно, что можно поверить. -- А вы, Зоя Филипповна, верите? -- спросил я учительницу и посмотрел ей прямо в глаза. Если бы я все это придумал, посмел бы я вот так спросить ее? Зоя Филипповна улыбнулась и погладила меня по голове. Это было совсем удивительно. -- Верю. Я верю, что ты, Витя, будешь хорошо учиться. И правда. Я теперь стал лучше учиться. Даже правильная Катя сказала, что я улучшаюсь. Женьчик это подтвердил. А вот Люська по-прежнему хватает двойки и ходит с распущенной косой. Экзамены я выдержал и в пятый класс перешел. Правда, иногда мне очень хочется поговорить с Кузей, вспомнить о том, что было с нами во время путешествия в Страну невыученных уроков. Но он молчит. Я даже стал любить его чуть-чуть меньше. Недавно я даже сказал ему: "Ну, Кузя, понравится тебе или нет, но я все-таки заведу собаку. Овчарку!". Кузя фыркнул и отвернулся.