грайте". Я рассчитывала, что Вера Васильевна тоже Лешу не заметит и мы будем жить, как жили. Но когда Тяпкин и Леша бросились ко мне, обрадованные, что наконец-то я приехала и везу такие тяжеленные сумки с вкусными вещами, Вера Васильевна поздоровалась с дедушкой, после с Тяпкиным, а потом спросила восхищенно: - О-ой, кто это? Какой он прекрасный! - Это наш Леша,- ответила я неуверенно.- Леша, подойди, поздоровайся с тетей. Она художница, рисует картинки в книжках. - А кто тогда пишет буквы? - сразу заинтересовался Леша. Раньше он думал, что книжки так и есть всегда, их никто не делает, но раз эта тетя нарисовала картинки, значит, и буквы кто-то написал. - Разные люди...- Я пожала плечами.- Очень многие. Есть хорошие, есть не очень. Я расскажу тебе потом. - Здравствуйте,- поздоровался Леша, подпрыгнул и протянул свою деревяшечку: он уже знал, что надо здороваться за руку.- А вас как зовут? - Тетя Вера...- Вера Васильевна немного растерялась: она не успела поймать Лешину ладошку, а он больше не стал прыгать. - Мне не нравится,- сказал сухо Леша и отвернулся. - Мне тоже не нравится! - поддержал его Тяпкин.- Как-то не очень красиво: Ве-ера!.. Дедушка возмутился и сразу заругался: он не терпел, когда дети вели себя невежливо. "Вежливость, воспитанность помогают человеку подавлять в себе злые и плохие инстинкты!"- говорил он мне. Мы все замолчали растерянно, не зная, что дальше говорить. Леша подошел поближе и спросил: - Мама, а можно, я тетю Веру тоже буду звать "мама"? Мне такое имя нравится... Вот, например, Любку зовут еще Тяпкин, тебя зовут "тетя" и "мама" - у всех есть два имя. Я посмотрела в нерешительности на Веру Васильевну, но она сказала веселым шепотом: - Можно-можно... Господи, конечно! - И повторила громко: - Можно. Мне самой нравится такое имя. - Все тети бывают мамы,- сказал Тяпкин и, взяв меня за руку, повел домой. Ему очень хотелось посмотреть, что я привезла, и потом, он немножко соскучился.- Галина Ивановна - мама. У Таньки тетя Шура мама, у Андрюшки тетя Валя мама. Я вырасту, тоже буду мама, у меня родится двадцать ребеночков. Когда я была маленькой, то, насколько помню, называла тоже эту цифру, но пока завела только одного. Поэтому я не стала убеждать Тяпкина, что двадцать ребеночков много и хлопотно. Так мы дошли до нашей дачи, разобрали сумки, опять попили чаю со всякими очень вкусными вещами. После чая дедушка уехал в город, потому что, во-первых, устал от такого количества народу, а во-вторых, очень хотел посмотреть какое-нибудь новое кино. Ну, а мы стали продолжать нашу жизнь вчетвером. Я помнила, как обрадовался Леша, когда я сшила ему шапочку, и поэтому вчера, уходя из издательства, забежала по дороге в "Детский мир", купила пупса размером с Лешу, сняла с него туфли, носки, штанишки, рубаху и сейчас отдала все это Леше. Сказала, что купила в универмаге, где все люди покупают себе одежду. Леша чуть не умер от радости, долго прыгал выше стола и кричал "ура". Тяпкин тоже прыгал так, что дрожал дом, и тоже кричал "ура". Потом Леша мгновенно надел на себя все и сделался очень смешным - не то кукла, не то человечек. Я спросила, не жарко ли ему во всем этом. - Мне никогда не бывает жарко! - сердито ответил Леша и ушел на крыльцо. Наверное, он подумал, что я пожалела и собираюсь одежду у него отнять. Очень ему хотелось походить на человека. Вера Васильевна легла отдохнуть с дороги, Тяпкин доставал из сумки новые книжки, а я вышла на крылечко и села рядом с Лешей. - Ну? - спросила я.- Ты что надулся? - и почесала его пальцем по спине.- Я же специально пошла в магазин и купила тебе это, я знала, что ты хочешь. Носи, пожалуйста. Хотя я считаю, что без одежды тебе тоже хорошо. Леша посмотрел на меня, улыбнулся, но глаза у него были грустные. Мы помолчали. - Понимаешь...- сказала я потом.- Ты очень славное, умненькое существо. Доброе. Я бы хотела, чтобы у Тяпкина был характер такой, как у тебя. И не надо тебе стараться ни на кого походить, на мальчика, например. Будь такой, как ты есть,- это самое трудное всегда. Ты меня понял?.. Не надо себя стесняться, если даже ты не похож на других. Мы снова помолчали, потом Леша поднял на меня глаза, поежился смущенно и улыбнулся. На этот раз веселей. - Иди к Любашке,- сказала я ему.- Там я много новых книжек привезла. Ты еще не разлюбил книжки? - Ура! - заорал Леша и запрыгал в комнату.- Не разлюбил! Я их никогда не разлюблю! Книжки! Любка, будем читать книжки! Конечно, он был еще совсем ребенок. Тяпкин в сопровождении Леши выволок книжки на лужайку перед террасой, и они долго их рассматривали. Потом Тяпкину надоело, он стал бегать и кидаться шишками и палками просто так, ни в кого, хотя иногда нечаянно попадал в Лешу, И кричал сам с собой. А Леша сидел, читал книжку, и оторвать его было совершенно невозможно, он даже не замечал, когда на книжку падала шишка или палка. Просто стряхивал их, и все. Этой ночью я почему-то долго не могла заснуть, лежала и думала про всякие вещи, может быть, потому, что в стекла терраски сильно светила луна. Вдруг я услышала какой-то шорох и насторожилась. Не то чтобы я боялась мышей - я их могу брать руками, если, конечно, удается поймать,- но просто когда лежишь долго в темноте и не спишь, то вздрагиваешь от любого шороха. Затопали маленькие ножки, я поняла, что это Леша, и приподнялась на локте, посмотреть, что с ним. Леша пошел в угол, где лежали все игрушки, выволок из стопки какую-то книжку, сел прямо в лунной дорожке на полу и принялся читать. Я тихонько встала. - Леша! - шепотом сказала я, и он вздрогнул.- Ночью нельзя читать, потому что глаза испортишь. Плохо видно, можно ослепнуть. Леша обернулся и посмотрел на меня серьезно и с неприязнью. - Я же вижу ночью,- ответил он.- Вы же знаете. Я ночью вижу так же хорошо, как днем. - Правда, я про это позабыла,- поправилась я.- Но ведь ты живешь с нами и спишь ночью, а не днем, как с дедушками. Ты еще маленький, растешь, всякое существо должно отдыхать, если оно хочет вырасти сильным и здоровым. Надо спать ночью, малыш. - А дедушка? - спросил Леша.- Дедушка ночью всегда книжки читает. Я тоже хочу. - Дедушка старенький, ему расти уже не надо. А ты, если вырастешь здоровым и сильным, будешь долго жить - сто лет, даже дольше, как твои старички. Прочтешь все самые интересные и хорошие книжки, успеешь еще...- Я улыбнулась, вздохнула и добавила: - Не надо так сердито на меня смотреть. Ты мой милый и хороший малыш, я тебя очень люблю и хочу, чтобы тебе было хорошо... Я погладила его по желтой челке, а он вдруг засмеялся и потерся головой о мою руку. И лег спать. Всякому маленькому надо обязательно, чтобы его кто-то любил. Это, как солнышко, без которого травка вырастает белой и чахлой. Больше ночью Леша книжки не читал, но днем оторвать его от них было совсем невозможно. Он даже есть стал меньше и не с таким аппетитом. И потом, из-за этих книжек он начал как-то странно разговаривать. - Пойдем в лес,- просил меня Тяпкин. - Лес? Дремучий... Дремучий лес,- откликался, не поднимая головы от книжки, Леша.- В дремучем лесу живут дикие звери. Если кто-то произносил слово "корова", Леша тут же говорил: "А стадо? Стадо коров". Если я рассказывала Вере Васильевне, что за рекой есть поле, где можно набрать луговых опят, Леша и тут реагировал: - Поле? Чистое... Чистое поле, солнце ясное, небо высокое, береза белая, дорога дальняя... Я забеспокоилась, что это у него останется на всю жизнь, что он всегда теперь будет разговаривать готовыми книжными фразами. Как отучить его от этого, я не знала. Впрочем, к счастью, скоро все прошло само собой и больше не возвращалось. Как-то, глядя с нежностью на Лешу, стоявшего на четвереньках над книжкой, страницы которой были в два раза больше него, Вера Васильевна спросила: - А что будет с Лешей, когда вы переедете с дачи в город? Я вздохнула и пожала плечами, потому что старалась не думать об этом грустном времени. Взять Лешу с собой я не могла никак. Такая у меня работа, что я должна часто и надолго ездить в командировки, а потом писать книги. Без этого для меня нет жизни. Тяпкина я устроила в детский сад. А куда девать Лешу? - Вы же понимаете,- сказала Вера Васильевна,- к какой жизни он привык у вас! Отправлять его назад к дедушкам просто жестоко. Хотя, конечно, они и милые старички, но... Я сама так думала, но что можно сделать? - Мне пришлось разговаривать со стареньким дедушкой,- ответила я, опять вздохнув.- Он мне рассказывал, что, когда был маленьким - лет сто назад или больше,- тоже подружился с девочкой. Она ходила в кружевных платьицах, кружевных штанишках, носила длинные волосы в локончиках... - Какая прелесть! - засмеялась Вера Васильевна.- И что же дальше? - Родители девочки про него ничего не знали, иначе ей запретили бы с ним играть. Тогда ведь были всякие суеверия, страхи... Скоро девочка уехала, он остался. Скучал без нее. Иногда пробирался в их пустой дом и читал книги: она научила его читать. Единственный из всех старичков, он довольно образован. Все это пошло ему на пользу, в общем... - Ведь он не жил в семье, не менял образа жизни! - Вера Васильевна потрясла головой, не соглашаясь со мною. Скоро она уехала в город делать свою работу, мы же опять стали жить одни. 11 Как-то мы отправились с утра в лес: появились первые грибы. Я очень хотела угостить Лешу и старичков грибным супом и жареными грибами с картошкой, наверняка это должно было им понравиться. К тому же я сама очень любила собирать и есть грибы. - Разве люди едят грибы? - удивился Леша, когда я, оторвав его от книг, объявила ему, куда и зачем мы идем.- Их только белки едят. Очень нужно их собирать! Не хотелось ему оставлять свои книги. Я не против чтения, но двигаться маленькому, чтобы он правильно рос, надо обязательно. Войдя в лес, я почти сразу нашла подосиновик и показала Тяпкину и Леше, как он хорошо стоит на полянке в сырой траве, высокий, крепенький, с круглой красной шапочкой,- ребята бросились к нему и рядом нашли еще два, поменьше. Тут начался ажиотаж! Ребята носились по лесу, обгоняя, оттирая друг друга, лазили под все кусты и елки, кричали наперебой: - Это я первый увидел! Это мой гриб! Грибов было много, часа через полтора мы набрали полную корзину и отправились домой. Шли мы медленно, потому что ребята то и дело убегали с дорожки в лес, когда им казалось, что они видят гриб. - Ой-ой, мамочка! - закричал вдруг Тяпкин.- Погляди, тут кто! - Обыкновенный бельчонок! - сказал моментально подскакавший Леша.- Нечего и глядеть. Маленький совсем, тощий, точно крысенок. Я подошла. На стволе березы, как раз на уровне носа Тяпкина, встопорщив тощий хвостик, сидел бельчонок. Он и правда был еще совсем маленький, слабый и даже не мог взобраться выше по стволу. Чуть в стороне я заметила на траве клочки рыжей шерсти и кровь: видно, кто-то - хищная птица или кошка - разорил гнездо, а малыш спасся. - Возьмем его?...- попросил Тяпкин без надежды в голосе. Мы несколько раз за лето находили гнезда с птенчиками, но трогать их я не разрешала. Для птахи это верная гибель: слишком много нужно давать птенцу каждый день мух и червячков, чтобы можно было его выкормить. Трудно даже представить, сколько ему нужно еды! И потом, свободное должно жить на свободе. Но если не взять эту рыжую кроху, он наверняка пропадет: некому теперь его кормить, а для того, чтобы жить самостоятельно, он еще мал. Я сняла бельчонка со ствола, он заверещал и попытался меня укусить, но я сунула его в карман куртки и застегнула "молнию". Он пошебаршился там и затих. Леша стоял, заложив за спину руки, и смотрел на мои действия недовольно и осуждающе. Может быть, ему просто не нравились бельчата, а может, он боялся, что мы будем его меньше любить. Тяпкин же всю дорогу прыгал и шепотом, чтобы не разбудить бельчонка, кричал "ура". Ведь до сих пор белок он видел только издали на деревьях. Назвать найденыша мы решили Рыжиком. Когда пришли домой, я попыталась накормить Рыжика: налила ему в блюдечко молока и ткнула носом. Но он чихнул, заверещал и стал выдираться из моих рук, а отпускать его было нельзя: забьется куда-нибудь в угол так, что не найдешь, и с голоду умрет. К тому же он еще мал очень и непроворен - наступить можно незаметно или дверью прищемить. Случайно я заметила, что если Рыжика держишь, то он выдирается, а если его просто посадить на ладонь, то в горсти он сидит смирно, даже ложится, свернувшись клубочком, и пытается уснуть. Тогда я намочила в молоке хлеб, положила в горсть перед носом Рыжика и мазнула молоком по его мордочке. Он облизнулся, заволновался и, когда я подвинула мокрый хлеб к самому его носу, уперся в него лапками и стал сосать. Прижав уши, зажмурил глаза, чмокал и толкал лапками мои пальцы, как котенок кошкин живот. Скоро он наелся, я сунула его в карман халата, он свернулся там клубком и заснул. Глядя, как бельчонок ест, Тяпкин просто стонал от удовольствия, Леша тоже улыбался, и глаза у него были добрыми. Когда малыш уснул, я объяснила Леше, что сам он уже, в общем, большой и член нашей семьи, такой же, как Тяпкин, бельчонок же еще маленький, беспомощный, надо его подкормить, чтобы немного подрос, а после уже выпустить в лес. Первое время бельчонок днем так и сидел у меня в кармане. Высовывал мордочку с прижатыми ушками и смотрел, что делается на свете. Но едва Тяпкин или Леша подлетали ко мне, чтобы сказать Рыжему разные нежные слова и поглядеть на него, он моментально прятался в карман и считал себя там в безопасности. Его не смущало, что я хожу, что-то делаю, и "гнездо" его при этом трясется - он чувствовал рядом живое тепло и думал, что мир вокруг так же надежен, как и прежде, когда он спал под животом у мамы. Скоро Рыжик научился есть из блюдечка. Сначала, чавкая, выпивал молоко, потом доставал лапками кусок булки и ел, сидя на хвосте. Спал днем он пока все еще в кармане, но, проснувшись, забирался ко мне на плечо или на голову и сидел там, распушив хвост и поставив уши, не обращая внимания на то, что я занимаюсь хозяйственными делами. Мне это казалось не очень удобным: руки, ноги и даже лицо у меня были поцарапаны - малыш не выбирал дороги, перелезая из кармана ко мне на голову и обратно в карман. Через неделю мы пошли за грибами и взяли с собой бельчонка. За калиткой Рыжик присмирел, свернулся в кармане куртки, и я слышала, как у него бьется сердечко. Дойдя до опушки, где мы когда-то нашли его, я посадила бельчонка на траву под березой, и мы все отошли в сторону, поглядеть, что будет. Рыжик сначала сидел, прижавшись к земле и плотно положив хвост на спину, потом наконец расслабился, приподнялся, прыгнул раз, прыгнул два, прыгнул три - добрался по моим ногам до куртки и шмыгнул в карман. Что прикажете делать, не силком же оставлять в лесу!.. Мы пособирали грибы и пошли домой опять вчетвером. Тяпкин был доволен, а Леша шел очень грустный, почти не забегал вперед, не кричал радостно, не свистел, как он делал это обычно. Видно, надеялся, что Рыжик останется в лесу и не будет его больше донимать. Попробовав однажды расшелушить шишку, Рыжик решил, что Леша тоже нечто вроде шишки. Я несколько раз больно отодрала бельчонка за уши, когда, подкравшись к читающему Леше, Рыжик хватал его и начинал теребить. Ростом бельчонок стал почти что с Лешу, и тому было трудно защищаться. После выволочки Рыжик сделался осторожней, однако Лешу в покое не оставил. Заметив, что бельчонок подбирается к Леше, я кричала строго: "Рыжий, ты что делаешь!" Он тут же прижимал уши и шмыгал под кровать. Имя свое он знал и в интонациях голоса разбирался прекрасно. Теперь не приходилось его тащить силком, чтобы накормить. Стоило поставить блюдце с молоком в угол комнаты, где мы его обычно кормили, и позвать - он был тут как тут. 12 Рыжику у нас жилось неплохо, однако у Леши жизнь стала сложная и трудная. Я теперь поняла, почему он не очень обрадовался, когда мы взяли к себе Рыжика. Видно, лесовички вообще враждуют с белками: белки для них все равно что тигры для жителей джунглей. И хотя сам по себе тигр очень красивый, милый и хороший, но попробуйте встретиться с ним в джунглях! Да и жить с ним в одной комнате тоже, наверное, не очень спокойно. Что было делать?.. Я пообещала Леше, что через пять дней мы Рыжего непременно отпустим в лес, захочет он этого или нет, и мы стали жить дальше. Опять установилась сухая, довольно теплая погода, Тяпкин и Леша, надев пальтишки и ботинки, ходили играть на лужайку перед домом, а я пыталась работать, хотя Рыжик и мешал мне. - Любка! - сказал Леша в один из таких дней, когда я сидела и работала, а они гуляли в саду.- Пошли к моим дедушкам? Я почему-то по ним очень соскучился. Теперь стало рано темнеть, к тому же ручей от дождя разлился, и мисочку ставили в овраге за участком, чтобы старичкам не перебираться каждый вечер через ручей. Ребятишек я с собой не брала, когда относила молоко, и старички с Лешей на самом деле давно уже не виделись. - Ну и иди! - сказал Тяпкин. Последнее время они не очень с Лешей дружили. Леша читал свои паршивые книжки все время, и Тяпкину опять было не с кем разговаривать.- Как я в пальто в вашу дырку полезу? Я там застряну просто. Ты, что ли, с ума сошел, Лешка? - Ну и ладно! - Леша засунул руки в карманы штанишек и засвистел. Он видел недавно мальчика, который шел, засунув руки в карманы штанишек, и свистел - это Леше очень понравилось.- Пойду без тебя. Уйду от вас совсем! Книжки ваши я все прочел сто раз. Рыжий этот пристает все время... Уйду к дедушкам. - Ну и уходи...- сказал не очень уверенно Тяпкин, и ему захотелось зареветь: все-таки он полюбил Лешу.- Уходи, пожалуйста, ты никому не нужен! А зато в Москве у нас знаешь сколько книжек есть! Сто! На всей стенке стоят на полке книжки. А мы тебе не дадим их читать. Леша помолчал, постоял, отвернувшись и все еще держа руки в карманах, потом произнес: - А в Москву вы меня все равно не возьмете. Меня девать некуда. Я слышал, как наша мама с той мамой разговаривала, которая Вера. Когда она приезжала позавчера. И, не поворачиваясь, пошел вниз по дорожке в овраг. - Возьмем...- тихонько сказал ему вслед Тяпкин.- Ты что, глупый? Возьмем... Но Леша шел не оборачиваясь, маленький и прямой, и не вынимал рук из карманов штанишек, хотя у него по лицу текли слезы, капали на рубаху и совсем промочили ее. Когда он скрылся из виду, Тяпкин громко заревел и побежал домой, спросить, возьмем ли мы Лешу в Москву. Раньше он об этом просто не думал, ему казалось, что теперь Леша всегда будет жить с нами. Но я не стала его утешать, сказала, что Лешу и правда девать некуда: в ясли или в детский сад его не примут, а дома один он жить не может, потому что еще мал. Сказала, что Тяпкин прекрасно понимает: мне надо работать, ездить в командировки, писать книжки. Может, на будущее лето, если все будет хорошо, мы снова приедем сюда и возьмем Лешу к себе. Тяпкин плакать перестал, но сидел на крыльце очень грустный и до самого вечера ждал Лешу. Леша не пришел ни в этот вечер, ни на следующий день, ни еще через два дня. Тяпкин очень грустил, никуда не хотел идти гулять, потому что сидел на крылечке и ждал, что, может, Леша все-таки придет. Рыжика он теперь не любил совсем и говорил, что это из-за него ушел Леша. Пока не поздно, бельчонка, конечно, надо было выпускать. Нести его снова в лес мне не хотелось, я решила выпустить его здесь. На участке дачи росло много деревьев, потом рядом был овраг, заросший лесом, там жили несколько беличьих семей. Рыжему, может быть, здесь понравится больше, а главное, мы сможем его первое время подкармливать. Так и сделали. Я открыла дверь терраски, мы сели на крыльце, и Рыжик, выбежав следом, сначала покрутился возле нас, потом прыгнул на перила, с перил на сосну, росшую возле крыльца, и быстро шмыгнул по стволу вверх. Засновал между ветвями, удивляясь простору, потом спустился немного по стволу, посмотрел на нас и поквакал. Наверное, попрощался, а может, поругал нас, что мы не отпустили его в такое хорошее место раньше. Потом он прыгнул с сосны на березу, с березы на сосну, потом на елку- и его не стало видно. Мы посидели, подождали, но он так и не вернулся. В обед мы поставили на крылечко мисочку с молоком и хлебом, рядом положили нарезанное яблоко и все время выглядывали за дверь, не пришел ли Рыжик. Грустно все-таки расставаться с друзьями, даже если они причиняют тебе некоторые неудобства. Поесть Рыжий потом приходил, но к себе уже не подпускал, одичал сразу. На другой день после обеда приехала Вера Васильевна, привезла окончательные варианты рисунков для книжки, а с вечерним поездом вдруг заявился наш папа. Тяпкин обрадовался, что опять много народу и можно разговаривать, а папа сказал, поглядев в угол, где лежали игрушки: - Ну вот, я действительно был болен какой-то тропической болезнью, она передается через комаров. Но выздоровел. Пришлось принять сорок уколов кокосителина, новое средство. Внутривенно. - Бедный! - прошептала мне Вера Васильевна.- Почему вы не объяснили ему, что Леша существует на самом деле? - Бесполезно,- ответила я.- Я уж знаю. Он хороший человек, но не верит ни во что такое, понимаете?.. Ни во что, о чем он привык думать, что этого нет. Если бы я ему рассказала, кто такой Леша и что он есть на самом деле, наш папа решил бы, что я от него заразилась тропической болезнью. И мне пришлось бы тоже принять сорок уколов кокосителина внутривенно. Я этого, знаете, не люблю. Папа сказал, что машину для переезда в город он заказал на понедельник, приедет за нами утром и чтобы к этому времени мы были уже готовы. После он уехал обратно в Москву, а Вера Васильевна осталась. Тяпкин спал, мы сидели за столом и обсуждали рисунки. - Как жаль, что Леша ушел,- вздохнула вдруг Вера Васильевна.- Ведь я, собственно, за ним приехала... - За ним? - Я удивилась.- Почему же вы раньше ничего не говорили? Ведь мы столько раз обсуждали эту тему! Вера Васильевна усмехнулась. - Ну, вы меня поймете...- сказала она.- Муж был на гастролях, писать ему об этом я не хотела: он мог тоже подумать, что я сошла с ума. Мужчины, они, знаете... Вчера он вернулся, я ему сказала, и, представьте, он все принял как надо. Я даже удивилась. Сегодня я заторопилась к вам, а Леши уже нет. Нелепо как все... Я так мечтала, что он будет жить у меня, читать книжки. Такой умный и милый... Я подумала, что вообще-то завтра можно будет послать Тяпкина, чтобы он сходил за Лешей, но Вере Васильевне об этом говорить не стала: может, Леша не захочет идти к ней жить и она снова огорчится. На следующее утро после завтрака я пошептала Тяпкину по секрету, зачем приехала Вера Васильевна. Тяпкин очень обрадовался, тихонько завизжал и шепотом закричал "ура", потом он захотел сейчас же бежать за Лешей. Мы сказали Вере Васильевне, что хотим сходить к знакомым попрощаться, а то они уезжают. А сами пошли в овраг. Осторожно перепрыгнули через ручей, потом отыскали вход, где жили старички. Тяпкин снял пальтишко и полез в дырку в лыжном костюме. Я наказала возвращаться сейчас же и осталась его ждать. Но я ждала, ждала, а он все не шел и не шел. Я уже стала очень волноваться: что-нибудь, наверное, случилось,- хотела бежать за лопатой, сделать дырку пошире и залезть туда сама. Но тут он появился вместе с Лешей не из дырки, а совсем с другой стороны, откуда я их не ждала: сверху, с горы. Я стала их ругать и спрашивать, в чем дело, но они оба как-то странно отводили глаза и бормотали какие-то глупости. Тогда я рассердилась, взяла Тяпкина за руку и сказала, что больше никуда одного его не пущу, раз он пытается мне врать. И мы пошли домой. 13 А случилось вот что. Когда Тяпкин, очень толстый в своем лыжном костюме, все-таки долез до комнаты дедушек, то увидел, что все дедушки спят на своих кроватках, а Леша сидит за столом, чистит желуди и трет их на маленькой терке, сделанной из ракушки. - Лешка!..- заговорил было сердитым басом Тяпкин, которому опять в глаз попал песок, но Леша радостно всплеснул руками и, приложив палец к губам, прошептал: - Тихо, а то дедушек разбудишь! Пошли, ой, я тебе сейчас такую одну вещь покажу! Хорошо, что ты сейчас пришла, я уже кончил готовить, идти должен. Он аккуратно закрыл тертые желуди перламутровой ракушкой, потом отодвинул стол от стены, откинул ковер из мха, и за ним вдруг оказался ход - такая же дырка, как та, по которой влез Тяпкин. Леша сказал Тяпкину, чтобы он лез за ним следом, и пошел в дырку. Ход был длинный, темный и узкий, Тяпкину лезть было очень плохо и трудно, он пыхтел и ругал Лешу, зачем он потащил его сюда, но вдруг ход стал шире, запахло чем-то теплым и кислым, они куда-то вылезли. Тяпкин поднялся с четверенек и огляделся по сторонам. Они оказались внутри деревянного домика с земляным полом, в дощатой стене было крохотное окошко с очень грязным стеклом, но все-таки свет в него шел, и Тяпкин увидел, что в углу на подстилке из свежего сена лежит коза с большими рогами, а рядом с ней крошечный козленочек. Козленок спит, а коза тихонько мемекает и облизывает его языком. - Я ее боюсь! - сказал Тяпкин.- Она небось бодается! Ты зачем меня сюда привел, Лешка? - Не бойся, постой здесь...- проговорил Леша каким-то добреньким дрожащим голосом, подбежал к козе и обнял ее руками за морду. Коза вздрогнула, торопливо поднялась на ноги и стала обнюхивать и лизать Лешу кончиком языка, глаза у нее горели в темноте желтым огнем, а Леша все хватал ее руками за теплые губы и за нос и смеялся. Потом коза снова легла, Леша полез к ней под живот, попил из вымени молочка и спросил Тяпкина: - Хочешь молочка? Не бойся, она даст! Мамино молочко самое вкусное. - Что ли, это твоя мама? - удивился Тяпкин.- Козы не бывают мамы. - Как раз бывают! - сказал Леша и замолчал. Он залез козе на спину, подошел к ее уху и начал что-то шептать. Коза подергала ухом, мемекнула, подождала, пока Леша слезет, потом, ткнувшись мордой в козленка, отодвинула его в сторону, и Тяпкин увидел, что в сене лежит еще один лесовичок. Совсем маленький, размером в половину Леши, спит, подложив под щеку одну ладошку и прижав коленки к животу. Леша наклонился над ним, долго рассматривал, улыбаясь, потом тихонько погладил по голове, и лесовичок проснулся. Сел, опираясь на растопыренные ручки, и тоже улыбнулся Леше. - Гхы-ы...- сказал он.- Гхы-ы... - Не умеет еще разговаривать,- объяснил Леша Тяпки-ну.- Совсем малыш еще. Он бережно приподнял маленького лесовичка, поставил на ножки и, взяв за руку, повел к подземному ходу. - Ты подожди меня здесь,- сказал Леша Тяпкину.- Я очень быстро приду. Он на самом деле вернулся быстро, так что Тяпкин даже не успел еще соскучиться и испугаться. Тяпкин посидел немного на полене в углу домика, подождал, поглядел, как коза облизывает козленочка, а глаза в темноте у нее светятся желтым, и Леша как раз вернулся. Один, без маленького. - Пошли, здесь выйдем,- сказал он и потолкал дверь домика.- Давай ты толкай тоже, а то мне не открыть никак. Тяпкин толкнул дверь двумя руками и ногой, снаружи упала какая-то палка, и они вышли на свет. Тяпкин узнал улицу, где они стояли, поселок на горке, они с мамой иногда приходили сюда гулять. - Я тебя в проход через гору не повел, а то бы дедушки заругались. Никому этого нельзя показывать,- объяснил Леша.- Ты тоже, Любка, не говори смотри никому. Даже маме. - Не скажу,- пообещал Тяпкин.- А за тобой, Лешка, мама Вера приехала. Она тебя забрать в Москву хочет. Ей ее муж разрешил. - Правда? - Леша остановился. Постоял немного и пошел дальше. Наверное, он надеялся все-таки, что будет жить с нами, он ведь к нам очень привык. Но он ничего не сказал. Улыбнулся, вздохнул и пошел дальше. - Ты не думай, я же к тебе буду все время ходить в гости! - сказал Тяпкин, который догадался, почему Леша вздохнул.- Мы близко живем. Ты будешь ходить ко мне, а я к тебе. Ладно? А про козу эту я никому не скажу. Что она твоя мама. И про мальчика тоже. Он теперь будет с дедушками жить? Леша кивнул и приложил палец к губам. Они вышли из-за поворота тропинки, увидели, что я их жду, сержусь и огорчаюсь. - Мама! - крикнул Тяпкин.- Вот он, Лешка! Он поедет! А он будет к нам в гости ходить? Когда мы пришли домой, Вера Васильевна бросилась к Леше и сказала: "Ах!" А Леша заложил руки за спину и спросил: - А книжки у тебя дома в Москве есть? Конечно, у Веры Васильевны было много книжек, а потом она умела хорошо рисовать и обещала научить Лешу. 14 В воскресенье мы решили устроить прощальный ужин для старичков. Вера Васильевна догадалась привезти много всяких вкусных вещей: пастилы и зефиру и еще маленькую бутылку виноградного сока и семь наперсточков, чтобы было куда старичкам налить сок. Мы накрыли праздничный стол, постелили поверх скатерти салфетку, чтобы посадить туда старичков и Лешу, поставили всякую посуду и ровно в шесть часов, как было назначено, услышали на лестнице топот маленьких башмачков. Мы распахнули торжественно дверь, а старички входили по одному и кланялись, снимая свои колпачки. Мы все тоже кланялись и говорили: - Здравствуйте, добро пожаловать, мы вам очень рады. Только у старенького дедушки не было колпачка: он его где-то положил и забыл где. Он был очень старенький и уже не помнил, где он кладет свои вещи, зато он помнил, как надо здороваться по-французски, по-латыни и по-гречески: та девочка, его научила. Он так и поздоровался. Тяпкин ничего не понял, а мы с Верой Васильевной переглянулись, и я сказала: - Бон суар. А она сказала: - Гутен таг. Больше мы тогда на иностранных языках никаких приветственных слов не знали. Мы помогли старичкам занять свои места, налили всем соку, начали есть и болтать, стало очень весело. Старичкам сок понравился, они выпили по десять наперстков, развеселились и разрумянились. Вера Васильевна завела патефон: она специально его привезла, чтобы была музыка, потому что какой же праздник без музыки. И дед Сосун вместе с дедом Хи-хи тогда сплясали веселую пляску, и Леша тоже стал с ними плясать и громко смеялся. Они топали башмаками, высоко задирали ноги и подпрыгивали. Тяпкин посмотрел на них, слез на пол, стал топать, прыгать, задирать ноги и громко хохотать. Вера Васильевна тоже встала и сплясала "барыню", под конец она даже пошла вприсядку и помахивала рукой. Было очень весело, только я сидела и боялась, что дом обвалится и нам негде будет ночевать. Потом все запыхались, устали, сели за стол и стали дальше есть зефир и арахис в сахаре, кто хотел - пил чай, а кто - молочко или сок. И тогда вдруг один старичок в синем колпаке, с желтой бородой и с очень грустным выражением лица, встал и сказал: - Я хочу спеть песню. Я ее сам сочинил! Вот. Мы все удивились и закричали, что, конечно, пусть споет, а старички тоже удивились, переглянулись, пожали плечами- было заметно, что им очень стыдно за этого синего старичка. Но синий старичок не обратил внимания, вышел на середину стола, заложил руки за спину и запел тонким, шершавым голоском: Тишина, тишина, Тихо катится луна, Тишина, тихий сон, Слез с луны на землю он. Мы выходим погулять. Раз-два-три-четыре-пять. Двое дома остаются, Моют чашки, ложки, блюдца. Топ, топ по иголкам, Спят в овраге где-то волки. Мы не спим, Ежи не спят, Стерегут своих ежат. Тишина, тишина, В небе катится луна, Тишина, тихий сон, Тихо слез на землю он. Синий старичок поклонился и сел на свое место, сложив ладошки на животе. Мы все захлопали: нам понравилось, что синий скучный старичок сочинил песню. Старички молчали и недовольно переглядывались, а Леша вдруг закричал: - Я тоже буду так делать! Сочинять песни. Я очень хочу. - И я буду! - закричал Тяпкин, потому что он любил обезьянничать. - Ну вот, видите, Синюшкин, к чему это приводит! - сердито сказал старенький дедушка.- Какой вы подаете детям пример! - Неприлично...- в один голос сказали дед Хи-хи и дед Сосун.- Неприлично старичку так долго говорить глупые вещи. Старенький дедушка встал. - Детям пора спать,- сказал он жестким голосом.- А нам пора домой. И я велю Леше все выбросить из головы. Запомни: ты никогда не должен говорить так много и так неумно. Это стыдно. Все помолчали, синий старичок гордо пожал плечами и отвернулся. Тогда я тоже встала. - Правда, пора спать. Сегодня был очень веселый, хороший вечер, а когда веселый вечер, можно много говорить и делать веселые глупости. Но теперь пора спать. - Ну-у-у! - завыли, как волки, Тяпкин и Леша.- Мы не хотим! - Завтра у нас дальняя дорога,- напомнила я им сердитым голосом, и они сразу замолчали.- Надо выспаться. Давайте теперь прощаться. Старички все встали, построились в затылок друг другу, старенький дедушка прокашлялся и сказал: - Уважаемые люди! Сейчас мы уйдем и, может быть, никогда больше не увидимся. Я очень старый, я живу давно-давно. Теперь наконец пришла замена, моя очередь умереть. Только я очень рад, что в конце своей жизни мне опять довелось поговорить с людьми. Это было, в общем, интересно. - И вкусно!- добавили хором остальные старички. - Да,- согласился старенький дедушка.- Мы тут между собой решили, что Леше у вас плохо не будет. Раз ему захотелось пожить среди людей, посмотрим, к чему это приведет. На моей памяти таких случаев не было, тем не менее известно: все, что было на свете, когда-нибудь происходило в первый раз.- Старенький дедушка вздохнул, помолчал и стал говорить дальше: - Ну, Лешенька, если же ты найдешь время приходить иногда к нам в гости, то тебе будут очень рады. И не забывай, кто ты.- Старенький дедушка сделал очень гордое лицо, когда произнес эти слова.- Так вот, люди! У нас, хотя мы и очень старые, все-таки еще есть волшебная сила. Мы хотим подарить девочке Любе, с которой подружился наш Леша, исполнение одного желания в будущем. Исполнится оно через семнадцать лет. Люба, подумай и скажи, чего тебе хочется. - Я хочу, чтобы у меня было двадцать ребеночков! - тут же крикнул мой глупый Тяпкин и захлопал в ладоши.- Я очень люблю, когда много ребеночков, можно разговаривать. - Да будет так! - закричали хором старички и стукнули разом башмаками по столу.- Пусть все они будут здоровые, красивые, счастливые. И их мама тоже! И пусть она будет настоящей мамой... - Погодите! - попыталась остановить их я.- Вы что, старички? Разве можно принимать во внимание слова неразумного ребенка! Она же не представляет, что это такое - двадцать детей! - Волшебство обратной силы не имеет...- огорченно проговорил старенький дедушка.- Послушайте, ведь раньше люди имели помногу детей, и ничего... - Не огорчайтесь, мама,- сказала мне, вздохнув, Вера Васильевна.- Дети - это самое прекрасное, что есть на земле. А прекрасного должно быть много. Что было делать? Пришлось согласиться с этим. В заключение я должна сказать, что с тех пор, когда все происходило, еще не прошло семнадцати лет, хотя Тяпкин стал совсем взрослый, и его теперь зовут только Любой. Я очень надеюсь, что старички забыли про свой волшебный дар или он где-то потерялся по дороге. Но тем не менее у моей дочки складывается совсем другой характер, чем у меня. "Я хочу, чтобы у меня был дом,- говорит мне дочь,- а не вокзал, с которого все время уезжают в командировки..." Наш Леша все еще живет у Веры Васильевны, он тоже стал взрослым и очень умным, прочел все книжки, какие есть на свете, и теперь пишет книжки сам. Эту книжку, между прочим, наполовину написал Леша. Только я об этом никому не рассказываю... Институт тропических болезней по-прежнему существует, кокосителин внутривенно там назначают. Поэтому лучше молчать... Вот пока и все.