говорити про ?х розмови, бо дуже небезпечно, небажано, щоб хтось ще знав про це... Коли Чиж зайшов до палати, то застав Михайла Михайловича в тяжкiй задумi. - Що трапилося? - Можливо, велике нещастя, - вiдповiв Коцюбинський. - Допiру були в мене два якiсь вегетарiанцi i говорили, що в мо?й творчостi втiлена ?х iдея в чистому виглядi. I вiн розповiв усе. Чиж розправив сво? вуса i потонув у крiслi. - З наведених фактiв, - почав резюмувати вiн, - ми можемо з достатньою певнiстю зробити висновок, що в даному разi ма?мо справу з кретинами. Але... I вiн пiдiйшов до Коцюбинського. - Дорогий Михаиле Михайловичу, хiба нема? навiть серед ваших знайомих i друзiв таких, що виявляють у розумiннi ваших творiв не бiльше тонкостi, як i оцi два бовдури, що допiру були тут?.. - ?, звичайно, - жваво вiдгукнувся Коцюбинський,- та я не на них працюю. Менi аби народ зрозумiв думки мо? до кiнця... Я для нього й пишу. В сiчнi збира?ться консилiум: вирiшують - вiдпускати хворого додому, чи залишати в клiнiцi. Доцент Стражеско висловлю? думку, що клiнiчна обстановка вплива? тепер на хворого негативно, йому потрiбне повiтря, домашнi умови, розваги. Щождо лiкування, то далi воно може здiйснюватись i в умовах домашнiх. В другiй половинi сiчня його виписують За ним при?здить дружина. В каретi швидко? допомоги його везуть на вокзал, до м'якого вагона першого класу. Так наказали лiкарi. На вокзал приходять знайомi i приятелi. Проводжають тепло, вiтають з одужанням. I хоч вiн не вiрить в одужання, але везе з Ки?ва добрий настрiй, теплi враження вiд друзiв, вiд бодай вiдносно? сво?? свободи i вiд публiки, що засвiдчила йому свою повагу i любов. X. КВIТЕНЬ Звiдси, з Болдино? гори, любив вiн дивитись, як обступа? мiсто весна. З далекого, в синiх димах, лiсу, з вируючо? Десни, з широко? луки, що вже запалала розсипами кульбаби, - звiдусiль линуть на мiсто запашнi вiтри. Будять думки, тривожать серце, кличуть. Вечорами сюди приходить Марина, дивиться самiтно, з журбою, вдалину, згаду? про нього. Важко ?й. Востанн? зустрiчались два мiсяцi тому. Небагато залишилося зими, сили його тодi немов вiдновлювались, вiн радiсно дивився на майбутн?. Новi творчi задуми вже хвилювали його... Потiм одного дня вiн не прийшов в умовлену годину. Вона довго не знала про нього нiчого. Не витримала: пiшла в якiйсь вигаданiй справi до свого сусiда, знайомого художника, що часто бував у Коцюбинського. Довiдалась: Михайло Михайлович знову хворий. З того часу вiн майже не вста? з лiжка. Вона не ма? вiд нього жодного рядка, жодно? звiстки. Сама не наважу?ться передати ким-небудь бодай записку. Iнодi вона в розпачi вiд цi?? безглуздо? розлуки. Тодi йде в родину художника i довiду?ться про стан Коцюбинського. Сьогоднi в статбюро ?? зустрiв один з приятелiв Михайла Михайловича i повiдомив, що Коцюбинський викликав його вчора додому складати духiвницю. - Невже в нього безнадiйний стан? - Не думаю, але в усякому разi нема нiяких пiдстав для оптимiзму. Вона почула жорстокi слова. Невже кiнець?.. Кiнець його палким словам i мрiям? Кiнець ?х восьмирiчнiй дружбi?.. Та ще тодi, коли буяе довкола переможна природа, i сонце справля? сво? свято!.. Що ж буде з нею?.. Молодiсть свою вона вiддала йому; незчулася, коли й пролетiли вони - роки безоглядно? дружби i любовi. Що ж робити ?й? Хотiла - давно вже - змiнити життя, та так i не зважилась. Хотiла пiти за людьми сильними й рiшучими - не пiшла... Коли б ?й хоч маленьку частину то? сили, що мала Надiя... Та й куди пiдеш вiд хворо? матерi, що давно вже на ?? руках?.. Григорiй у листi кличе, обiця? допомогти. Щастя там, за Десною, за синiми лiсами!.. Де ж узяти смiливостi, щоб iти по нього?.. Коцюбинський лежить у сво?й робочiй кiмнатi. Бiль у серцi то гаму?ться, то знову пiдсилю?ться. Хворий без успiху намага?ться здержати стогiн. Бiль змучив його. Цiлими ночами не спить. В домi пригнiченiсть i тривога. В сво?й маленькiй кiмнатi беззвучно плаче його слiпа мати Ликера Максимiвна. Приходять приятелi, ?м доводиться чекати, поки Михайло Михайлович вiдчу? себе в силi ?х прийняти. Вiн просить ?х розповiсти про що-небудь, бо сам не ма? сили розмовляти. Та приятелi не знаходять слiв, щоб розважити його. - Набридло лежати - страх як!.. - знову промовля? хворий. Скiльки часу змарновано!.. Тепер би саме працювати!.. ? час, зiбраний матерiал, весна!.. Вiн дивиться у вiкно, до якого простяга? сво? галузки посаджена ним самим ялина. Якiсь невеселi думки скували його погляд i, звертаючись до свого постiйного лiкаря Утевського, вiн тихо просить: - Аркадiю Марковичу, обiцяйте менi, коли я помру, не залишити родину мою без вашого дружнього спiвчуття та морально? пiдтримки... Особливо прошу за дiтей... Його заспокоюють. - Михаиле Михайловичу, навiщо цi думки?.. Адже ви лише почали приймати новi лiки, скоро вам покраща? й незабаром будете на ногах, будете з Болдино? гори дивитись на весну... А там i за роботу... Вiн стриму? стогiн, прислуха?ться до слiв приятеля i лiкаря. Уважно дивиться в обличчя iншим сво?м товаришам. Вiн з надi?ю шука? в ?х поглядi якогось заперечення сво?х власних прогнозiв. Чу? згадку про роботу i не витриму?, обрива? слова лiкаря: - "Тiнi" вже вийшли в збiрнику... Ви читали? I, почувши пiдтвердження i схвальну оцiнку, продовжував: - Всi хвалять, всiм до вподоби... Вiн робить паузу, притиску? долоню до грудей. Перемага? бiль у серцi, говорить далi: - Але ж це не все... Це тiльки початок того, що я хочу сказати про них. Iван загинув у сво?х рiдних горах, тiкаючи вiд житейсько? су?ти. Вiн iшов на поклик свого сумлiння, свого серця. А коли б вiн не послухав його? Коли б повернувся до сво?? Палагни, чи жив би вiн?.. Звiсно, жив би. Але не вiн, тiльки якась його частка, а решта, все iнше вмерло б у ньому... I зрештою вiн теж би загинув... Михайло Михайлович вiдпочива? й запиту? в Чижа: - До речi, ви зна?те, що кожний трудящий гуцул году? кiлькох чужих нероб i невiльний ?х збутися? Три роки я збирав матерiал про гуцульське село, про чудовi гори i полонини... - I добре... Значить, матимемо нову прекрасну повiсть... Михайло Михайлович сумно хита? головою i раптом мiня? розмову. - Я люблю життя заради нього можу перетерпiти всяку муку. Та в тiм i рiч, що... зда?ться, на цей раз уже кiнець... I вiн висловлю? товаришам свою останню волю i да? останнi розпорядження родинi. - Страшна рiч, друзi мо?, вмирати серед тако? розкошi!.. - I вiн показав на вiкно, за яким квiту? весна. - Певне, це станеться незабаром... Таку красу попи тiльки оскверняють сво?ми кадилами i алiлуями... Обiйдемося без них. Наприкiнцi дня йому немовби трохи полегшало. Принаймнi вiн прокинувся пiсля короткого, немов хвилинного сну, i йому здалося, що трохи полегшало. Наче втихли його болi. Михайло Михайлович забажав написати записку Маринi. Вiн знав: вона мучиться, не маючи вiд нього й слова. Тепер уже ясно: ?хнiй пiснi кiнець. Вiн через силу звiвся з лiжка. Здивувався, що бiль не мучить його. Сiв у постiйне сво? крiсло бiля робочого стола. Отак вiн сидiв за ним тут, у Чернiговi, пiвтора десятка рокiв!.. Подивився на перо, що вже трохи взялося iржею. Вiдчув на губах солону краплину. Потiм, поки в кiмнатi була тиша й нiхто до кiмнати не приходив, вiн написав записку Маринi. Руки вже не корились йому, перо чiплялося за папiр i бризки чорнила сiдали на кривих розхитаних рядках. Колись Марина просила, якщо вiн матиме намiр розiйтися з нею назавжди, просто сказати або написати про це. I вiн написав ?й про це. Тепер вiн почува?, вiн певен цього, що такий момент настане незабаром, може, навiть сьогоднi чи завтра... Завтра хтось iз приятелiв передасть цього листа. Його здивувала тиша в домi. Мати пiсля безсонних ночей, певне, заснула в крiслi, в сво?й кiмнатцi. Дружина, мабуть, вiдпочива? в саду. Вийти б i йому в садок, полежати хвилину пiд яблунями, що, певне, вже почали розцвiтати. Хоч глянути! Вiн тримався за одвiрок i поволi ступав до вiтальнi. Звiдти вiн огляне свiй садок. Хтось покинув вiдчиненим вiкно. Коцюбинський схопився за лутки i глибоко вдихав тепле, напо?не весняними пахощами повiтря. На одну мить згадав Капрi. Це було давн?, далеке, казкове... Оддаля, на ослонi, за голим ще чагарником жовто? акацi? сидiла його дружина i Василевський. Ось вони пiдвелися. Прощаються. Коцюбинський бачив, як Василевський довго i захоплено цiлував руку Вiри Iустинiвни. Михайло Михайлович спокiйно зачинив вiкно i поволi пiшов до сво?? кiмнати. Через кiлька днiв лiкар, прийшовши зранку до Коцюбинського, помiтив набряки. Це був грiзний симптом. Михайловi Михайловичу не сказали про це. Але до Ки?ва була послана тривожна телеграма. Другого дня при?хав Стражеско. Михайло Михайлович трохи пiдвiвся на постелi i показав тремтячою худою рукою на вiкно: - Дивiться, як гарно в природi, а я помираю... Нiщо вже менi не допоможе. Якби можна було полегшити мо? останнi муки. В сiм'? на Стражеска покладали останнi надi?. Ликера Максимiвна, спрямовуючи до нього слiпi очi, благала: "Доктор, не кидайте нас, поки не вряту?те мого сина!.." Михайло Михайлович хвилювався за матiр. - Бiдна моя мати... Доктор, заспокойте ??... Ликера Максимiвна плакала, зачинившись у сво?й кiмнатi. Був останнiй засiб: впорскування дигалену. Але все одно становище було вже безнадiйне. Нiщо вже й справдi не могло врятувати хворого. Вирiшили утриматись i вiд дигалену, щоб не завдавати без жодно? потреби i без жодно? надi? мук хворому. Ввечерi, коли в домi не залишилось нiкого з чужих, Михайло Михайлович покликав дружину. - Вiро! - сказав вiн i взяв ?? за руку. - Нелегко жилося нам. Та ми боролися i жили... Знаю: важко тобi буде з дiтьми... Чи допоможуть тобi? На друзiв мала надiя. Треба покладатися на себе та виглядати кращих днiв, нового життя, про яке ми всi мрiяли... Вiра Iустинiвна хвилювалась, але мужньо стримувала сльози. Видко було: вона передумала багато i ?й зовсiм не бракувало тепер рiшучостi боронити себе i дiтей в горi i безталаннi, якi ось немов заходили до ?х хати. Коцюбинський умiв читати з обличчя. Певен був: вона не розгубиться, не пiдкориться бiдi, хоч i важко ?й буде з чотирма дiтьми, з хворою його сестрою Лiдi?ю, з слiпою, непрацездатною матiр'ю... - Вiро, - додав вiн тихше, - ще прошу тебе - бережи дiтей од Василевського. До мо?х дiтей дорога йому заказана. Виховуй сама, тобi допоможе Лiдiя.. Ось i все. Вiн затих i лежав спокiйно. Вiра Iустинiвна зрозумiла: тепер скоро. Вона вийшла, щоб пiдготувати дiтей... Вночi страшний бiль кидав його в лiжку. Вiн не в силi був стримати стогiн. В страшнiй тривозi вся родина зустрiчала день. Але й день не принiс йому полегшення. Гасло життя людини, що над усе любила людей, що болiла болями свого народу i з ним була кожним почуттям сво?м i думкою. Спадав вiчний морок на яснi очi поета-сонцепоклонника. ...А вiд жандармського управлiння з Чернiгова вже мчала до департаменту полiцi? звiстка про те, що "...12 апреля 1913 года умер поднадзорный Коцюбинский". I до книги померлих по мiсту за той день, пiд питанням: "Кто напутствовал?" записано: "Никто, не пригласили". Труну несуть на руках. Тисячним натовпом захлинулись вулицi. Весняне сонце не розлуча?ться з тим, хто любив i оспiвав його. Гори вiнкiв на колiсницях. Нести ?х на руках не да? полiцiя. Вона шука? мiж вiнкiв червоних стрiчок i хова? ?х на спiд колiсницi. Ще цвiтуть у вiнках живi веснянi квiти... Плачуть, iдучи за труною, родина, знайомi, товаришi... Плачуть люди, що нiколи не бачили i не знали в обличчя небiжчика. В натовпi десятки делегацiй з рiзних мiст Укра?ни, з-за кордону... А мiж людьми сновига? полiцiя. I по смертi цi?? людини вона ма? клопiт. Промови заборонено. ...З цi?? гори вiн любив дивитись, як обступа? мiсто весна. З далекого, в синiх димах, лiсу "Святого", з вируючо? Десни, з широко? луки, що й досi пала? розсипами кульбаби,- звiдусiль линуть на мiсто запашнi вiтри. Будять думки, тривожать серце, кличуть... Вiтри i сонце справляють бiля його могили танок i спiвають, наче легiнi i молодицi бiля труни гуцула: ...Де ж ти сво? спiваночки та й позадiва?ш?.. "Вiчна пам'ять" i гуркiт вогкого груддя по дерев'яному вiку... Квiти вiн любив, i йому склали могилу з квiтiв. У головах хтось поклав простий вiнок з яблуневого цвiту. А з далеко? сонячно? далини телеграф принiс полум'янi слова Горького: "Смертен человек, народ бессмертен. Глубокий мой поклон народу Украины". 1939 [1] Мала набережна. [2] Багато туристiв привозила на острiв туристська компанiя американця Кука. [3] Здрастуй, море, вмираючi тебе вiтають!