почав викидати. - Ну, панове,- каже,- тепер я вже зовсiм налагодивсь у дорогу. - У яку се? - пита╨ Сомко. - Та в Чорну ж Гору. - Усе-таки туди? Ти не покинув сво╨© думки? - Коли ж се бувало, пане гетьмане, щоб нашi братчики, задумавши що-небудь, покинули свою думку, мов яку химеру? Про що iншому i згадати страшно, те низовець, сидячи над широким морем-лиманом, викомпону╨, вимiзку╨ i вже хiба лусне, а не покине сво╨© гадки. Так оте╨ й менi прийшлось, бачу, або луснути, або доказати слави, бо вже не дурно щось мою Турову голову так заморочили дiвочi очi. - I тобi оте╨, запорожцевi, отшельниковi, не сором признатись? - каже Шрам, бо й вiн, старий, розвiшав ушi, як понiс той сво© баляндраси.- А що скаже товариство, як дочу╨ться, що курiнний отаман так осрамив сво©х братчикiв? - Нiчого не скаже, бо я вже тепер вольний козак. - Як то тепер_ вольний? А перше ж хiба був невольний? - У нас, панове, поки козак не випишеться з коша чи з куреня, то слухай сiчово© старшини так, як iгумена. Знюхайсь тодi, коли хоч, з бабою, то знатимеш, почiм кiвш лиха! Тiлько наш чернечий устав кращий од монастирського. У нас, скоро чоловiка спантеличить мирська су╨та, та в куну або до кози не саджають, а зараз - iди собi к нечистiй матерi! Вибрикайсь на волi, коли дуже розжирiв на товариському хлiбi! I чи раз же то траплялось, що сердешний сiромаха попогасае по городах,_ ухопить, як там кажуть, шилом патоки да, побачивши на власнi очi, що чортмае в свiтi нiчного путного, покине жiнку й дiтей, вернеться в курiнь: "Ей, братчики! Примiте мене знов мiж товариство! Чортма на свiтi добра! Не сто©ть вiн нi радостi, нi печалi!" А братчики тодi: "А що, ледащице! Ухопив шилом патоки? Бери лишень коряк та випий з нами сi╨© дури, то, може, порозумнiша╨ш!" От бiдолаха сiда╨ мiж милим товариством, п'╨, розказу╨ про сво╨ городове житт╨ з жiнкою та з дiтьми; а тi© слухають, кепкують з його, як iз блазня, та тiлько за боки беруться. Так i мiй покiйний панотець,- нехай царству╨,- ©здючи колись iз прощальником по городах, натрапив на такi очi, що й товариство йому стало немиле,- замутив зовсiм лукавий йому голову. Ну, виписавсь iз куреня, сiв хуторком десь коло Нiженя, i господарство, i худiбчину завiв, i дiток сплодив двойко - карапуза-хлопчика та скверуху-дiвчинку. Тiлько, рокiв через п'ять чи що, так йому обридло все в господi i в полi, як приборканому степовому птаху. Суму╨ та й суму╨ козак; бо чи статечна бак рiч - iсповнити козацьку душу жiнкою-квочкою та дiтьми-писклятами? Козацько© душi i ввесь свiт не сповнив би: увесь свiт вона прогуляла б i розсипала, як таляри з кишенi. Тiлько один бог може ©© сповнити... - Що ж сталось iз тво©м батьком? - спитав Сом-ко.- Ти-бо вже коли говориш, то говори одно; а то разом хочеш буть i за попа, i за дяка. - Iз мо©м батьком? - каже Кирило Тур, мов крiзь кон, бо звернув свою розмову на такий лад, що й голову понурив...- Еге! Я ж кажу, що мiй батько, скоро розчовпав, що пожививсь, як собака мухою, то й заскучав по братчиках. Уже не раз казала йому моя мати, так як та жiнка в пiснi: Що ти, милий, дума╨ш гада╨ш? Мабуть, мене покинути ма╨ш: Рано вста╨ш, коня напова╨ш, Жовтенького вiвса пiдсипа╨ш, Зеленого сiнця пiдклада╨ш; В сiнечки йдеш - нагайки пита╨ш, В комору йдеш - сiдельця шука╨ш; Дитя плаче - ти не поколишеш; Все на мене важким духом дишеш! Тiлько батько мiй не пускавсь у такi жалiбнi© розмови, як той козак iз сво╨ю жiнкою, а, надумавшись сам собi, сiв на коня, ухопив на сiдло карапуза-синка свого, себто мене ледачого, та й гайда на Запорожж╨. Не вибiгала ж за ним услiд моя панiматка, як у тiй пiснi, не хапала за стремена, не прохала вернутись, напитись варенухи, прибратись у голубий жупан та хоч раз iще подивитись на свою милу. I жупани, i худобу покинув вiн ©й на прожиток, а сам у семрязi убравсь за границю бабського царства. От же й менi, бачся, доведеться йти батькiвським слiдом! - Ну, бери ж кубок,- каже гетьман,- да пiдкрiпись на дорогу. До Чорно© Гори не близький свiт. Ось i ми погладимо тобi дорогу. - Дяку╨мо тобi, пане гетьмане! - каже Кирило Тур, кланяючись низенько.- Уже коли ти й сам гладиш менi дорогу, то будь певен, що я свою кралю перевезу гарненько в Чорну Гору. - Що ти дума╨ш, синку? - каже нишком гетьмановi Шрам,- Ти зна╨ш, що за божевiльнi люде сi комишники: не розбере ©х i сам нечистий. Не вiр, бо то звiр, хоть не вкусить, то зляка╨! Держи, синку, в головi сю пословицю. На юродивих iнодi справдi находить безумi╨. - I-i, батьку! - каже, смiючись, Сомко,-Добре я знаю сього юроду. Нема, може, i в свiтi тако© щиро© душi до мене. Як проганяв я ляхiв з Укра©ни да одбивавсь од Юруся, то вiн iз сво©м нiмим чорногорцем визволяв мене не раз iз велико© бiди. Служив вiн менi за язика, за шпига, за сердюка - i все тiлько ради доброго слова да ковша горiлки. Не раз я насипав йому шапку талярами, так iдучи й витрусить на порозi. "Звiдки,- каже,- се такого смiття набралось?" Такий химера! Було кажу: "Кириле, скажи, бога ради, чим менi тебе наградити? Ти ж не раз слобоняв мою голову од смертi!" - "Не тобi,- каже,- награждати мене за се!" От воно що, батьку! - Справдi,- каже Шрам,- се золото, а не козак! Пане отамане,- до Кирила Тура,ходи сюди, дай я обнiму тебе да поцiлую. - За що се така ласка? - Ходи, менi то вже знати, за що. Да й обняв i поцiловав запорожця. - Да наградить же,- каже,- тебе господь за тво© лицарськi© вчинки! - Е, батьку! каже запорожець.- То ж iще дурниця, да так меiiе голубиш; що ж ти скажеш тодi, як украду з пiд поли гетьмана молоду? Черевань бiльш од усiх уподобав Кирила Тура; усе реготав iз його вигадок. - Враг мене вiзьме,- каже,- бгатцi, коли я бачив такого жвавого молодця! Душа, а не запорожець! Iди, бгатику, й до мене, i я тебе поцiлую! - От добрi люде! - каже Кирило Тур.- У ©х крадеш, а вони тебе цiлують! ╞й богу, добрi люде! Шкода, що вже бiльш не побачимось! У Чорну Гору ворон i кiсток ваших не занесе. Ну, прощайте ж тепер, панове громадо! Дяку╨мо за хлiб та за сiль! Прощайте! Час лагодитись у дорогу. I, виходючи з дверей, розпростер руки да й каже: - Дверi одмикайтесь, а люде не прокидайтесь! Дверi одмикайтесь, а люде не прокидайтесь! - Що за неподобна голова в сього Кирила Тура,- смiючись, каже Сомко.- Себто вже ворожить, характерству╨. VIII Не довго в нiч гуляли нашi козаки: поблизу святого мiста гуляти довго не годилось. Iще не дiйшло й до пiвночi, а вже всi давно спали. Хропли козаки на весь двiр, од само© свiтлицi, де спочивав гетьман iз Шрамом, да аж до станi; там спав Василь Невольник при Череваневих конях. Iншi лягли пiд чистим небом, i хоть уночi надворi було не душно, да тому черствому, гарячому людовi байдуже було про холод. Здорово було гулякам надворi, як травi, що прив'яла вдень на сонцi. Кругом по гаю щебечуть солов'©, аж луна розляга╨ться; деколи й пугач скаже сво╨ смутне "пугу!"_ Козацьке сонце високо пiдбилось угору; зорi вкрили все небо, як ризу. Не нiме було козаковi те небо, i мiсяць, i зорi: чи погляне на мiсяць, на його плями, чи погляне на зорi, то й серце, i думка його розжеврi╨, як од божого слова. Чого на мiсяцi тi© плями? Вiн знав чого. То ще як Ка©н убив Авеля, то бог назнаменав на мiсяцi той грiх сво╨ю рукою: "Дивiтеся,- каже,- люде: так як сей Ка©н довiку-вiчного нестиме на плечах мертве братн╨ тiло, так усякий душогубець носитиме довiку, до суду тяжкий грiх свiй". А зорi? То людськi душi. Як засне грiшне тiло, добрi душi, покинувши землю, зносяться до господа бога, купаються, обливаються у небесному свiтi, пiдслухають, що говорять на небi ангели. Як же часом покотиться по небу i погасне ясна зоря, козак перехреститься i помолиться за усопшую душу. Iншi зорi щастять у його на врожай, iншi на скот, а Вiз - чумацька щаслива зоря. Ясна, пишна була нiч над Печорським, да один тiлько чоловiк дививсь на ©© дива; не спав, дививсь i нiчого не бачив. Вже ж не хто сей один, як той сердега Петро Шраменко. Кому сон, а йому туга, да жаль, да досада. Довго вiн ворочавсь на сво©й бурцi; далi встав, натяг жупан да й вийшов у гай хвiрточкою. Бiдний козак та©всь од усiх iз сво©м коханн╨м, бо всяк тiлько - iз його насмiявся. Козаки не дуже вдавались у любощi; знали сю немiч найбiльш дiвчата да молодицi; вони-то поскладали й отi пiснi, отi нiжнi© розмови козака з дiвчиною або милого з милою, що слуха╨ш i не наслуха╨шся. Коли б у Петра була ненька рiдненька або сестра жалiбниця, може б, ©м розказав вiн про сво╨ лихо. Бо хоть як не горду╨ було козак любощами перед товариством, а як вернеться до господи, як зачне коло його упадати ластiвкою мати, як стане голубити сестра, розчiсуючи йому кучерi, розпитуючи про далекi сторони, про козацькi пригоди, то й тверде, як залiзо, серце пом'якша╨, i що тiлько важке ╨сть на душi, усе козак сво©м щирим жалiбницям розкаже. На бiду, в Петра не було нi сестри, нi матерi; мав вiн за порадникiв тiлько старого, грiзного панотця да жартовливе товариство. Ходить вiн, сновида╨ по гаю i сам не зна╨ чого. Мiсяць став уже на небi нижче; свiтить навскось по травi, по кущах, по березах. Нiч уже на iсходi. Як ось чу╨ Петро - тупотять конi... Усе ближче, ближче. Розпiзна╨ нешвидку ристь двох ступакiв. Звернув з дорiжки за кущ, щоб нi з ким не зустрiтись. Як ось чу╨ й людську мову. По зорi усяке слово доходить до його чисто. Зараз пiзнав Кирила Тура голос, а по чорногорському бре_ да море_ пiзнав його побратима. Кирило Тур говорить: - Що то, брате, скажуть вашi отмичаре про запорозьку хисть, як ми пiдхопим оцю дiвойку. _А Чорногор йому: - Бре, побро! Менi усе зда╨ться, що ти тiлько морочиш мене. Не впевнюсь, поки не побачу дива на сво© очi! - Мiсяць iн скоро зайде,- каже запорожець,- побачиш, не повилазять. - Як же ти отмеш дiвойку,_ не наробивши гвалту? - Еге ге, пане брате! Чи такi ж дива чинили на свойому вiку запорожцi! Хiба ж я дармо заворожив усi дверi? - Море! - каже Чорногор - Ти б уже хоч мене сво©м характерством не морочив! - Що за дурна в тебе голова, брате,- каже Кирило Тур.- А за що б же мене обрали отаманом? Хiба за те, що_ добре горiлку лигаю? ╙ в нас на се дiло iще луччi мистецi, а характерникiв не багато знайдеш. Тим часом од'©хали вони далеко, i не стало чути ©х розмови. Тепер Туровi речi за вечерею не здавались уже Петру жартами: мабуть, справдi скрутивсь од жиру запорожець! Спершу був кинувсь Петро до гостиницi будити козакiв, далi зупинивсь. - Чого я,- каже,- бiжу? Чи видане дiло, щоб украсти дiвчину з-посеред миру? Запорожець сказивсь, а я й собi бiжу, як божевiльний. Да й пiшов тихою ступою. "Треба ж отак iз юродства да зайти в голову! - дума╨ йдучи Петро.- Оте╨ не удавай iз себе химородника, не бурли, як кабан у коритi!.. Рад би я був, коли б Сомко за сей жарт звелiв, жартуючи, погрiти йому киями плечi!" Пройшовши з гони, став так iще думяти: "А що, як справдi вiн характерник? Чував я не раз од старих козакiв, що сi бурлаки, сидючи там у комишах да в болотах, обнюхуються з нечистим. Викрадали вони з неволi невольникiв да й самих туркень, iнодi так мудро, що справдi мов не сво╨ю силою. Не дурно, мабуть, iде мiж людьми поголоска про ©х характерство... Угiка╨ од татар, розстеле на водi бурку да й попливе, сидя, на другий берег... Ну, то вже дурниця, що ляхи з переполоху провадять, буцiм запорожцi' ростуть у Великому Лузi з землi, як гриби, або що в запорожця не одна, а дев'ять душ у тiлi, що поки його вб'╨ш, то вбив би дев'ятеро простих, козакiв. Може, не зовсiм правда й про бурку. А що запорожцевi вкрасти, що задума╨, то мов iз гамана тютюну дiстати. Вони напускають ману на чоловiка ." Да й надав, як у старого Хмельницького сидiв у глибцi такий, що ману напускав "Що ви,- каже,- що мене стережете? Як схочу, то лиха встережете мене! Ось зав'яжiть мене в мiшок". Зав'язали його да й притягли да трямки, аж вiн i йде з-за дверей: "А що, вражi дiти! Встерегли?" "Що ж,- дума╨,- як i се такий химородник? Пiду скорiш, щоб справдi не вко©в вiн якого лиха". Да ступивши швидкою ходою ступнiв з десяток, зупинивсь iзнов, наче об стiну вдаривсь. "Що,каже,- я за куряча голова! Кого я йду рятовати? Хiба в не© нема жениха боронити? Що я за вартовий такий? 3 яко© ласки не спати менi по ночах, щоб який опияка, пiдкравшись, не злякав гетьмансько© молодо©? Коли ти йдеш за гетьмана, то нехай поставить тобi на всiх дверях i воротях варту; а менi яке дiло? Хоть нехай усiх вас перехапають сi розбишаки!.. Бачу я тебе заздалегiдь, ясновельможний пане, як ти довiда╨шся, що вкрадено в тебе з-пiд поли молоду! Бачу й тебе, горда панiматко, чи так поглядатимеш звисока i тодi на нашого брата, як твiй гетьман iз сонцем на лобу проспить молоду не згiрш од iншого гультая! Бачу й тебе, ясная крале, як замчить тебе отсей шибайголова мiж чорногорцi. Там жiнкам не дуже догоджають. Скакатимеш ти через шаблю в сього дикото Тура; не раз згада╨ш пiсню: Любив мене, мати, запорожець, Водив мене босу на морозець... " Мiзку╨ так собi Петро, аж ось iзнов закопотiли конi. Слуха╨ i сам собi вiри не йме. "Невже таки справдi сей запорожець зна╨ться з нечистою силою? - дума╨ вiн,- Да постiй, чи не самi вони вертаються?.. Нi, справдi везуть!.. Проклятий! Мчить, як вовк овечку!" Конi над'©хали ближче. Дивиться Петро - Кирило Тур держить перед собою Лесю на сiдлi, як дитину. Аж сумно йому стало. Леся була зовсiм як очарована. Сидить, голубонька, схиливши голову, а рукою держиться за плече запорожцю. А той одною рукою пiддержу╨ бранку, а другою править коня. Сердешна тiлько стогне, мов увi снi щось страшне бачить. Щось неначе й говорить, да за солов'ями не можна розiбрати: солов'© перед свiтом саме розщебетались. Жаль Петру стало Лесi; уже хотiв вийти з-за куща, заступити отмичарам дорогу да й битись, не вважаючи нi на якi чари; да вхопивсь, аж при йому нема шаблi. Уже вони й обминули його, а вiн iще сто©ть, не знаючи, що чинити. Аж ось Леся зразу закричала, мов прокинувшись. По гаю пiшла луна, а голос ©© так i пройняв мого Петра до самого серця. Бiгом кинувсь вiн до подвiр'я, ухопив шаблю, допавсь коня, скочив на його охляп. Василь Невольник, прокинувшись, думав, чи не цигане пораються коло коней, да пiдняв гвалт. - Не кричи, Василю,- каже Петро,- а буди козакiв: украдено Череванiвну з поко©в! Василь Невольник пiдняв iзнов галас на весь двiр; а Петро, не слухаючи його, ви©хав у хвiрточку, схилившись, да й помчавсь, як вихор. Тим часом отмичари держали свою дорогу, поспiшаючи вибратись за ночi з ки©всько© околицi. Бiдна Леся, мабуть, добре ковтнула знахорчиного зiлля од переполоху: хилялась, як п'яна, i нiчого не знала, що з нею дi╨ться; прокинулась тiлько, як пройняв ©© холодний вiтер з поля. Гляне, аж вона серед пущi, на руках у страшного запорожця. Спершу думала небога, що се ©й сниться, далi крикнула, да задармо. Розбишаки тiлько зглянулись да всмiхнулись мiж собою. Почала була благати, щоб не погубляли ©©, щоб пустили; так Кирило Тур тiлько реготався. - Що за дурний,- каже,- розум у сих дiвчат!.. Щоб оце я, пiсля тако© працi, випустив iз рук самохiть свою здобич! Нi, голубонько, сього в нас не бува╨. Та й чого тобi убиватись? Хiба я не зумiю кохати тебе так як i хто iнший? Не плач, мо╨ серденько: привикнеш, дак житимеш за мною не згiрш, як i за гетьманом. Дiвка, кажуть, як верба: де посади, там i прийметься. Не дуже вгамовалась Леся од такого розважання; рвалась, кричала, здiймала до неба руки. - Мо╨ ти коханн╨! - каже тодi, одмiнивши голос, Кирило Тур.- Не кричи, коли не нажилась на свiтi. Ти дума╨ш, як нас наздоженуть, дак я тебе живу випущу з рук? Чорта з два кому пiсля мене дiстанешся! Цить, кажу! Ось бач, яка цяця! I блиснув ©й перед очима турецьким запоясником; а очi так поставив проти не©, що сердешне дiвча й помертвiло од страху. Ви©хали з пущi на поле, аж уже на сходi сонця зоря перемага╨ мiсяць. Почервонiло небо; почина╨ на свiт займатись. Дорога то спускалась униз, то знов пiдiймалась угору. З'©хавши на високий кряж, озирнувсь Кирило Тур, аж iз пiд гаю хтось мчиться навзаводи на сивому конi. Вiн зупинивсь да й каже: - Не буду я Кирило Тур, коли оцей ©здець не за нами! I коли хочеш знати, чи бистре в мене око, то скажу тобi й хто се. Се молоде Шраменя. Пiшло по батьковi, як орля по орловi. Враг мене вiзьме, коли я не догадуюсь, який заряд iмчить так швидко сю кулю! - Море, драгий побро! - крикнув Чорногор.- Чого ж ми га╨мось? Утiкаймо! - Не такий, брате, в його кiнь, щоб утекти нам iз отмицею._ Та й на що воно здасться? Нi, лучче станьмо та даймо бiй по-лицарськи. - Бре, побро! Що ж iз того буде? Нас дво╨, стрiляти нам проти його не приходиться, а на шаблях Шраменковi не врадиш ти нiчого. А хоч i врадиш, то нехутко, ще надбiжать та й однiмуть дiвойку._ -_ Знаю я, брате,- каже Кирило Тур,- як Шраменко руба╨ться; тим-то й не хочу у такому разi показати йому свою спину. Поглянь, поглянь, як маха╨ шаблею! Мов запрошу╨ добрих приятелiв у гостi. Нехай я буду казна-що, а не запорожець, коли сьогоднi з нас один не достане лицарсько© слави, а другий лицарсько© смертi! - Дак ти хочеш, побро, один на один битись? - А то ж як? Лучче менi промiняти шаблю на веретено, анiж напасти вдвох на одного! Тим часом Петро над'©жджав усе ближче да ближче, а як побачив, що_ Леся маха╨ хусткою, то ще бiльш почав гнати коня. Запорожцi тiлько що перехопились через узенький мiсток над провалл╨м, що промила вода з одного байрака в другий. Кирило Тур спустив бранку додолу i передав побратимовi, а сам злiз iз коня, розiбрав ветхий мiсток i покидав пластини в провалл╨. А на днi в проваллi рине й реве вода, пiдмиваючи крутi© береги. - Що оце ти твориш, побро? - пита╨ Чорногор. - Те, щоб Шраменя перш доказало, що згiдне воно битись iз Кирилом Туром. - Бре, побро! Коли дума╨ш, що через провалл╨ йому не перескочити, покиньмо його, а самi доберемось скорiш до тайника. - Еге! Може, у вас у Чорнiй Горi так роблять, а в нас над усе - честь i слава, вiйськова справа, щоб i сама себе на смiх не давала, i ворога пiд ноги топтала. Про славу дума╨ лицар, а не про те, щоб цiла була голова на плечах. Не сьогоднi, дак завтра поляже вона, як од вiтру на степу трава; а слава нiколи не вмре, не поляже, лицарство кйзацьке всякому розкаже! Тим часом, як низовий розбишака мiзковав про лицарську славу, Петро мчавсь на його з шаблею. Уже близько. Як ось кiнь - тиць! Зупинивсь над провалл╨м, уперсь переднiми ногами да аж захрiп, настороживши ушi. -Ге-ге-ге! - каже по другий бiк. Смiючись, запорожець.- Мабуть, не по нутру тобi такi ярки! - Iродова душа! - крикне йому Петро.- Так-то оддячив ти пану гетьману за гостину! - За гостину? - каже.- От велике диво? У нас у Сiчi при©жджай хто хоч, устроми ратище а землю, а сам сiдай, iж i пий хоч трiсни - нiхто тобi ложкою очей не поротиме. А сi городовi кабани усе мають за власне, що_ першi забрались у баштан! - Юда ти беззаконний! - кричить Петро.- Тебе обнiмають i цiлують за вечерею, а ти умишля╨ш iзраду - Га-га-га! - зареготав Кирило Тур.- Хто ж ©х, дурнiв, силовав мене цiловати? Я ©м кажу у вiчi, що вкраду притьмом панночку, а вони здуру мене обнiмають. Да що_ про те балакати Ось лучче перескоч через рiвчак, то ми з тобою покажемо отсьему юнаковi, як б'ються козаки! Обернув Петро коня, розiгнавсь - думав якраз перемахнути,- а кiнь iзнов зам'явсь. Заглянувши в про-валл╨, як там рине вода, аж затрусивсь да й посунув назад, жарко хропучи i водячи очима. А вражий запорожець аж за боки береться, регочу чи. - Ото проява, а не лицар! - гука╨.- Подивiться на такого лицаря! Дiвка ось на конi вдвох iзо мною перескочила через рiвчак, а вiн прибiг та й задумавсь! - Я б тобi швидко заткнув пельку,- каже Петро,- якби не забув ухопити пiстолi. - Зроду я не пiйму вiри,- одвiтовав Кирило Тур,- щоб син старого Шрама бивсь по розбишацьки, маючи в руках чесну панну шаблюку! Може б, i я зумiв би зсадити тебе з коня кулею, та, отже, жду, поки ти надума╨шся, чи скакати, чи додому вертатися. - Проклята шкура! - каже Петро, зскочивши з'свого коня.- Вовки б тебе ©ли! Обiйдусь я й без тво©х нiг! Да й одiйшов назад, щоб розiгнатись. Догадавшись, що вiн задумав, Леся затулила од страху очi i молилась богу, щоб допомiг йому. Тiлько дарма вона лякалась. Хто б не споглянув на його високий зрiст, на тонкий да хисткий стан, хто б не завважив молодецьку силу у руках i в ногах, усяк би сказав, що не зовсiм iще лихо. Справдi, розiгнавшись, скакнув Петро i якраз досяг до другого берега. Аж тут берег пiд ним - хруп! Одколовсь, i вже козак похиливсь назад. Загув би якраз головою в саме провалле"-да-Кирила Тур прискочив i вхопив його за руку. - Мистець, братику, ©й-богу, мистець! - каже весело шибайголова. - Не дармо йде про тебе лицарська слава. Ну, тепер я рад з душi стукнутись iз тобою шаблями. - Слухай, приятелю,- каже, дишучи' важко, Петро,- не буду я з тобою битись; теперь рука на тебе не пiднiметься. - Як се? Ти одступа╨шся од бранки? - Нi, одступлюсь перше од душi! - Дак якого ж гаспеда ти од мене хочеш? - Оддай, брате, менi ©© без._ бою. Не будем марно кровi проливати. - Га-га-га! - зареготав запорожець,- Ото ще чудасiя! Богдане, чи чу╨ш? Курячий же в тебе, пане Петре, мiзок: не зовсiм ти пiшов по батьковi. Який би враг примусив мене жартовать iз гетьманом, коли б сам куций дiдько не засiв менi в серце? Нi, пане брате, полягти од тво╨© шаблi байдуже, а оддати бранку - ой-ой-ой!.. Шкода й казати! Годi дармо балакати! Стукнемось так, щоб аж ворогам було тяжко, i нехай лучче про нас кобзар спiва╨ пiсню, анiж розiйтись чортзна по-якому! Та й вийняв з пiхви свою довгу, важку шаблюку. - Ой панночко, - каже, - наша панночко шаблюко! З бусурманом зустрiвалась, та й не двiчi цiловалась; поцiлуйся ж тепер iз оцим козарлюгою так, щоб запорожцям не було сорому перед городовими, а чорногорцi щоб не величались сво©ми юнаками! -Так ти справдi не оддаси ©© без бою? - пита╨ ще Петро. - Не йме вiри вразьке Шраменя! - каже Кирило Тур. - Щоб же я на страшний суд не встав, коли ти до не© доторкнешся, поки в мене голова на плечах! Буде з тебе, чи, може, вкро©ти тобi жупана? - Нехай же нас господь розсудить,- каже Петро, а мене простить, що знiмаю на тебе руку! Да й собi вийняв шаблюку. - Коханий побро,- каже тодi Кирило Тур чорногорцевi,- коли я не стою на ногах, не борони йому бранки. Махай у Чорну Гору та скажи там сво©м щурам-чорногорцям, що й на Вкра©нi рубаються не згiрше. Що ж ти, козаче, не напада╨ш? - обернувсь вiн до Петра. - Тво╨ дiло нападати, а мо╨ боронитись. Петро почав козацький грець. Ще, може, звiку не сходились на сих полях такi© два рубаки, одно© сили, одно© хистi, одного завзяття. Чи всто©ть же Петро против здоровенного, широкоплечого козарлюги Кирила? Той-бо сто©ть, як бу©й тур, вкопавши ноги в землю. Тiлько ж i Петро був козак не дитина: мав батькову постать i силу, ворочав важкою шаблюкою, як блискавкою, а хисткий i проворний, як сугак на степу. Забряжчали, задзвонили шаблюки страшно. Що один рубне, то другий одiб'╨, аж iскри летять. Леся сама себе не пам'ятала од жаху. Той стук, те звяканн╨, тi© блискавицi понад головами - усе те дiялось, мов у не© в серцi. А чорногорець аж на конi не всидить, дивлячись на ту мономахiю. Мистець вiн був у лицарському дiлi, так йому страшенна сiча побратима з Петром Шраменком була не герцем, а справдi iгрищем. А вони спершу повагом складали шаблюки, мов тiлько примiрялись; а потiм усе скорiш, усе з бiльшим притиском давали один одному маху. То приступали, то одступали; то розмахувались з усе© сили, що аж шабля свище; то знов один одного тiлько манили, а самi чигали, як би рубонути да й закiнчити зразу. I так же то обидва знали тую шермицерiю, що нi той того, нi той того не зможе зачепити - одвiчають самi шаблi. Тим часом у обох очi вже йграють, як у звiрюки; щоки горять; на руках жили понабрякали, як вiрьовки; i вже б'ють козаки напропаще; iскри сиплються густо, i от-от комусь погибель! Аж зразу - черк! Пополам обидвi шаблi. Козаки з досади покидали об землю й хрести. - Ну, як же нам скiнчити? - каже Петро: розгарячивсь i вже забув про мирову.Давай боротись або стрiлятись на пiстолях. Нехай менi нiхто не доказу╨, що я не справивсь iз запорожцем Туром! - К нечистому з боронн╨м! - важко дишучи, каже запорожець,- Хлоп'яча забавка! Да ти ж мене й не брязнеш так об землю, щоб тут менi й со духи. А вже раднiший я пiти до чорта в зуби, нiж оддати тобi бранку. К нечистому й пiстолi! Не велике диво просадити кулею чоловiковi голову. А ╨ в нас, коли хочеш, турецькi запоясники, кинджали, однакi завдовжки i одного майстра. Схопимся за руки по стародавньому звичаю, та й нехай нам господь милосердний одпуска нашi грiхи! Узяв у чорногорця булатний запоясник, примiряв до свого i подав Петровi. Потiм схопились лiворуч та розчали знов грець, лютий, страшнiший первого. - Ей, драгий побро! - крикне чорногорець.- Кiнчай боржiй, бо вже онде погоня! - Не бiйсь,- каже Кирило Тур, задихавшись,- поки пiдоспi╨, закiнча╨мо дiло! - О боже, спасителю! Се нашi ©дуть! - закричала Леся, глянувши на дорогу. А то стояла все, мов нежива, коло чорногорця, дивлячись на страшне одноборство. Справдi, по полю мчались козаки. Поперед усiх поспiшав Сомко; за ним паволоцький Шрам; за ними ще з пiвдесятка комонникiв. Скоро ви©хали з гаю, зараз загледiли на узгiр'© наших рубак. Небо вже на сходi сонця почервонiло, i шаблюки блищали здалеку, як краснi блискавицi. Не вонпив старий Щрам, що його Петро укладе Тура, дармо що Тур такий коренастий. Як же покидали козаки шаблi да взялись за запоясники, так у його й в душi похолонуло: не раз-бо в такому одноборствi падали перед ©м обидва разом. Так же й тут сталось. Доскаку╨ Сомко iз Шрамом до провалля, аж Кирило Тур iз Петром дали один одному в груди так щиро, що й повалились обидва, як снопи. IX Черногорець зараз кинувсь до свого побратима, а Леся до Петра. Забула сердешна на той час i стид, i дiвоцький сором: затулила йому хусткою глибоку рану, а сама так i впала на його; плаче, голосить, серденьком назива╨. Що ©й тепер i той ясний жених, i те гетьманство? Гаряча кров б'╨ з рани в Пегруся, промочила хустку, обмива╨ ©й руку. Якби воля, оддала б тепер Леся душу, аби оборонити од смертi козака, що_ так щиро одважив за не© свою жизнь. Уже й Шрам iз iетьманом, об'©хавши байрак, прискочили до того бойовища, а ©й байдуже; вона плаче, вона вбива╨ться над сво©м Петрусем. - Годi, доню! - каже Шрам.- Слiзьми рани не залiчиш. Дай лиш ми перетягнем ©© поясом. Ще, може, не зовсiм лихо. А Сомко, щоб помагати Шрамовi або лютовати на комишникiв, вiн, замiсть того, сам давай рятовати од смертi Кирила Тура. - Бiда,- каже,- Турова голово! Я думав, ти тiлько жарту╨ш iзо мною по-давньому, аж тебе справдi заморочив нечистий! Лучче б менi довiку не женитись, нiж оте╨ бачити тебе без пам'ятi i гласу! А про те йому й байдуже, що молода його розлива╨ться слiзьми над iншим та взива╨ серденьком. - Не знаю, пане гетьмане,- каже Шрам,- яке в тебе й серце, щоб возитись коло сього собаки! - А що ж, батьку? Хiба так оте╨ його й покинути? - Да нехай би пропадав ледащо, як заслужив! - Нi, батьку, вiн не так думав, виручаючи з бiди мою голову. - Виручаючи з бiди голову! А тепер трохи не згубив тобi молодо©! - Молода, батьку, знайшлась би й друга, а Кирила Тура другого не буде. Леся дослухалась до його мови. "Дак от як вiн мене любить!" - подумала собi небога, i серце ©© навiки од Сомка одвернулось. Шрам тож посупивсь. Хоть i не сказав, да подумав: "Йому жаль сiчового розбишаки, а що мiй Петро лежить без пам'ятi, про те йому й байдуже". А Сомку не байдуже було й про Петра. Упоравшись коло запорожця, кинувсь i сюди. - Що пан Петро? Чи ╨сть надiя? - пита╨ в Шрама - Вiзьмiть мою опанчу та припнiть мiждо коней. - Гляди вже, пане гетьмане, свого запорожця,- каже понуро Шрам,- а в пана Петра ╨сть батько. Та, знявши з себе рясу, i прип'яв до коней. Положили на рясу мiждо двох коней Петра да й повезли до подвiр'я, придержуючи. - От де, синку, довелось менi колихати тебе у козацькiй колисцi! - каже, йдучи позад його, старий батько.- Не судив тобi бог заквiтчатись смертними ранами за Вкра©ну, а доскочив ©х за чужу молоду! Сомко хотiв положити в таку колиску й Кирила Тура,- не пожаловав сво╨© са╨тово© опанчi, як тут де не взялось дво╨ запорожцiв. Наскочили i зараз розпiзнали, що сталось; не розпитували довго. - Що це,- кажуть,- панове, ви хочете робити з нашим братчиком? Невже вiн такий сирота, що якби не городовi козаки, то отут би й оставсь на степу, звiрю та птицi на поталу? Нi, панове! Ще зроду братчик братчика у чужих руках не кидав. Оддайте нам його! ╙ в нас сво© лiки - зараз поставимо його на ноги. Да не дожидаючись довго, моргнули чорногорцевi, схопили Кирила Тура, один за плечi, другий за ноги, положили поперек коней перед собою да й помчались, як тi© демони. Богдан Чорногор слiдом за ними. А Петра везли тихою ступою, з обережнiстю. Сомко повiв за руку Лесю, про здоров'╨ питав, голубив; да вона вже до його була не та: за жалем да за тугою нi слова йому не промовить. Пройшли за ярок, аж ось i Череваниха ©де назустрiч. Василь Невольник, не жалуючи, поганя╨ коней. Зрадiла мати, як побачила свою Лесю, що вже й казати! А Шрам смутно привiтав Череваниху: - Бач,- каже,- нене, чого твоя дочка наробила! Уже де замiша╨ться ваш жiночий рiд, то добра буде мало. Посумовавши Череваниха над Петром, розпитавши в дочки, як що було, аж сплакнула да й каже: - Уже ж, панотченьку, коли таке лихо склалось через мою Лесю, то ми з нею мусимо й запобiгти сьому лиху. Везiть пана Петра до нас у Хмарище. Не будемо ночей досипати, а вже його на ноги поставимо. Я на сво╨му вiку доволi попов'язала ран козацьких, да й Леся моя до сього дiла здатна. Немов господь нам i поможе! Шрам iзгодивсь, щоб везти Петра просто до Хмарища; а Черевань запросив гетьмана i всiх при йому значних козакiв до себе в гостi. Тодi Череваниха з Лесею по©хали попереду, щоб усе _дома як слiд спорядити. Дорогою Леся десять раз розказовала матерi, як бивсь Петро iз Кирилом Туром; i вже чи дуже, чи нi клопоталась у Хмарищi Череваниха, щоб заготовити лiжко недужому, а вона бiльш нi про що й не дбала. У кiмнатi, де перше сама спала, послала йому на свойому лiжковi перину, убрала сволок свiжими, щонайкращими квiгками, завiсила вiкно шитою хустиною, i вже й рiдна сестра не буде така до брата, як вона була до бiдолахи Пеiра. Гостi Череваневi пили, ©ли, бенкетовали в Хмарищi або пробували з гетьманом у Ки╨вi за вiйськовими речами; Череваниха ©х трактовала; а в Лесi чiлько було й роботи, що копати корiнне, варити зiлл╨ да сидiти над недужим. Допомагав ©й Василь Невольник. Петро мiй мов удруге на свiт народивсь. Що йому тепер, що Леся не його суджена? Вона його любить - бiльш йому нiчою й не iрсба. Чи раз же то в недузi, одкридши очi, не то ввi снi, не то наяву, бачив вiн, як вона, нахилившись над ним, пiдстер'гала, чи вгору, чи вниз iде його здоров'╨? Як мати дiпинку забавля╨ очима, щоб воно ©й усмiхнулось, так вона заглядала йому в вiчi, довiдуючись, чи вернувсь вiн iк пам'ятi. А вiн же то, ослабши усiм тiлом, жив тiлько серцем, i хоть не змiг двигнути нi рукою, нi ногою, а серце билось, як вода в джерелi в криницi. Не бажав би вiн нi жизнi, нi здоров'я, коли б йому так i вмерти, дивлючись у тi© очi, як у чисту воду. У саду щебече соловейко; запашний вiтерець повiва╨ в вiкно крiзь цвiт садовини; тихе сонечко, заходючи, гра╨ по сiiнi з вишневими вiтами; коло йою сидить його Леся, бере його за руку, прикладу╨ свою долоню йому до гарячо© голови... Нi, не треба йому нi жизнi, нi здоров'я, дайте йому отак зомлiти, заснути i не прокидатися довiку! От же здоров'╨ почало брати гору, наповняло козацьке тiло, як вода колодязь; i губи зачервонiли, i очi заграли. Раду╨ться старий Шрам, раду╨ться й гетьман, а вже нiхто бiльш, як сама Леся. Тiлько ©© радiсть схожа була на мiсяць пiд негоду: то сiя╨ вiн, як срiблом сипле, звеселяючи й поля, i села, i сади понад рiчкою; то зайде у хмару, i як зайде, то весь свiт наче печаль покри╨: рiчка мов мертва, без iскор, тече помiж берегами; почорнiли сади; по темних полях смутно. Небога Леся то веселиться серцем, то тяжко суму╨, як згада╨, що мусить одна-одинока тратити молодi© лiта у гетьманськiй свiтлицi, слухаючи тiлько вiйськовi© розправи да погриманн╨ кубкiв за трапезою. Розпiзнала голубонька, да пiзно, що Сомко козак не до любощiв. Нема в його нi того нiжного слова, нi того люб'яiного погляду, що веселить дiвоче серце. Гетьман вiн на всю губу, пишен i красен; да не згляне й не заговорить так од серця, як той бiдний Петрусь. От же треба коритись сво©й долi; шкода й казати батьковi або ма©ерi. Нехай i сам Петрусь про те не вiда╨! Став вiн очуняти, стала вона рiдше до його надходити, нiби бо©ться його й соромиться. - Чого ти, Лесю, наче хова╨шся од мене? - каже вiн ©й раз, пiймавши ©© за руку. ' Вона нiчого йому не сказала, тiлько слiзки заблищали на очах. - Не ховайсь од мене, серденько,- каже Петро.- Будь менi за рiдну сестру. Не судив нам бог жить iз тобою, нехай оддають тебе за iншого, а я довiку не перестану тебе любити, як свою душу. - Луччс вже зразу розiйтись да й не зустрiчатись! - промовила Леся да й вирвалась од його i пiшла в садок виплакати сво╨ горе на волi. От же не раз i пiсля того прийде було i сяде в його коло лiжка,- сяде, заспiва╨ яку смутную пiсню; усе, що на душi ╨сть, усе виспiва╨. Нiчого було й не говорять, дивляться тiлько одне на одного, а що на душi робиться, усе iм розумно. А Сомко про те не дума╨ й не гада╨; да й Шрам, i Черевань, i сама Череваниха байдуже. Бо в ту старовину, коли дiвка заручена, то вже й годi, уже й не кажи, що не сей, а той менi люб, а то на весь свiт пiде слава. Тим-то усi були й безпечнi, да й самi вони, Петро iз Лесею, мовчки сумовали. Тiлько що знявсь Петро на ноги, аж ось надiйшла Сомковi чутка, що_ во╨води од царя прибудуть швидко до Переяслава. Годi тодi в Череваня бенкетовати; рушив зараз Сомко у дорогу, щоб привiтати ©х у себе в гостинi. А Шрам собi ждав - не дождався генерально© ради, щоб, забравши з того боку усi козацькi потуги, iйти на Тетерю. Череванисi було на думцi гетьманське весiлл╨, а Черевань рад був гуляти хоть довiку мiж веселим козацтвом. I так мiж собою урадили, щоб ©хав вiн iз дочкою пiд Нiжень до свого шуряка Гвинтовки, осаула полковою нiженською, а Шрам з сином мав ©хати у Переяслав до Сомка, гетьмана, i щоб, одбувши во╨вод, справити гетьманське весiлл╨ на всю Укра©ну, i на весiллi разом усю старшину до походу на Тетерю приклонити да зразу його мов сiткою й накрити, щоб_ не було двох гетьманiв на Вкра©нi. Як ось ви©жджають за Броварський бiр, за пiски, аж iз Переяслава до Сомка гонець курить. Хто ж той гонець? Сам переяславський сотник, Iван Юско. Скоро нашi розпiзнали таке диво, зараз наче хто й сказав усякому, що склалось щось недобре. - Iз якими вiстьми? - пита╨ гетьман. - Бодай i не казати, пане ясновельможний! - Що? Невже татаре? - Гiрш од татар! Iз одного Васюти народилось тобi, пане гетьмане, четверо, коли не лiчити Iванця! - Да кажи просто, щоб тобi язик усох! - крикне Сомко. - Лучче, якби всох, пане гетьмане, нiж возвiщати тобi таку вiсть! Зiньковський, миргородський i полтавський поклонились Iванцевi! - Як? Мо© полковники перейшли до Iванцевого боку? - Усi тро╨, як чу╨ш, пане гетьмане. - I миргородський, i полтавський, i зiньковський? - Усi тро╨; оставсь при нас по сей бiк Нiженя тiлько лубенський да гадяцький. - Чому ж менi не дано звiстки? - Ще не пройшло й дня, як прийшла вона у Переяслав. - Що ж? Як? Чи коли? Хоть розкажи толком. - А от як,- каже сотник Юско.- ╞здив наш бурмистер до князя Ромодановського з грошима у московську казну; аж чу╨, що князь у Зiньковi. Завернув туди, аж там Остап миргородський i Дем'ян полтавський з старшиною; бенкетують усi у зiньковського Грицька. Ну, се ж iще нiчого. До князя - аж у князя повно запорожцiв, i все з тих гольтяпак, що, попропивавши худобу, служили в козакiв по дворах, а далi, не звикши слухати господаря, повтiкали п'янствовати на Запорожж╨. Пiзнали деякi бурмистра. "Чи не од крамаря,- кричать,- уже вибачай, ясновельможний, у сiм словi,- чи не од переяславського крамаря до князя? Чорта з два тут поживитесь! Ось ми вас, городових кабанiв, хутко впора╨мо!" Розслуха╨ться, аж тут ось яка вродилась новина - богдай менi не чути i не казати! Князь iз Iванцсм побратавсь, зове його гетьманушкою запорозьким, оддав йому поки що Укра©ною по Ромен владiти. Сомко аж за голову взявся. - Миргородський,- каже,- полтавський... промiняти мене на Iванця! Нi, пропала вже, бачу, лицарськая честь на Вкра©нi! Положили ми ©© з батьком Богданом у домовину! Да гляди лиш,- каже Юсковi,- чи правда ще сьому? - Ой, коли б то сьому була брехня! - одвiту╨ Юско. - Так от же стинно, що Iванець у Зiньковi гуля╨ в князя. Бачив його бурмистер, так як ти мене, пане ясновельможний. А запорожцi, кажуть, велику ласку у царя мають i чого попросять, усе цар по ©х робить. Тим-то князь, зазвавши полковникiв до Зiнькова, погодив ©х, царевим словом, слухати Iванця як гетьмана. А в нас тепер бач, як завелось? Що кожен себе гледить, аби йому було добре. Запобiгаючи царсько© ласки, усi тро╨ згодились, щоб Iванець по Ромен Укра©ною правив. - Так, так! - каже гiрко Сомко.- Гетьмануй над нами хто хоч - чи лицар, чи свинопас,- аби ми полковниковали. О, неситая жадоба старшиновання! Тепер-то я побачив тебе в вiчi. Гнешся ти перед усякою поганню в дугу, аби тiлько верховодити над iншими!.. Ну, а Васюта ж? I той поклонивсь Iванцевi? - Нi, мабуть,- одвiтовав сотник Юско,- бо, каже бурмистер, попившись, запорожцi i на Васюту похвалялись да й на всю городову старшину недобрим духом дишуть, а найбiльш тi©, що з винникiв да з парубкiв, що которого хазя©н коли вдарив або злаяв, то вже тепер похваляються за все оддячити. - Ось якими новинами привiтають нас у мо©й Гетьманщинi! - каже, гiрко усмiхнувшись, Сомко до Шрама.- Ну, да ще помiря╨мось, чия вiзьме. О, да й провчу ж я сво©х зрадникiв! - Що ж ти, сину, дума╨ш чинити? - спитав Шрам. - А що ж! ╞хати до Переяслава, постягати до обозу пiдручнi© менi полки да й стояти хоть проти цiлого свiту! Що менi тi© князi да бояре? Що се вони видумали - шматовати Укра©ну? Наше право козацьке, нiхто мiждо нас не втручайся! Де два козаки, там вони третього самi судять. Побачимо, чия буде сила! - I оте╨,- каже Шрам,- замiсть вiйни з недоляшком Тетерею, заведеться вiйна мiж сьогобочними полками! Бо вже коли загарбав у сво© руки Iванець три полки, то без бою його з Укра©ни не випреш. А Васюта собi пiднiметься, бо за ним уся Сiверiя, уся стародубiвщина потягне. Дожидайтесь же тепер, паволочане, поки Сомко справиться з сво©ми ворогами! Коли б iще пiд сю заверюху сам i Тетеря не перелiз через Днiпро; бо в них з ляхами щось_ таке вже компону╨ться. - Ну, а що ж би ти робив, батьку? - пита╨ , гетьман.- Порадь мене сво╨ю головою; я тебе послухаю. - От що я тобi пораяв би! ╞дь лиш ти у Переяслав да пиши листи до усiх полковникiв, щоб убоялись бога да подумали про козацьку славу, що ось Iванець простяга╨ руку, щоб ©© скаляти, внiвець обернути. А я тим часом по©ду з Череванем у Нiжень. Я одкрию божевiльному Васютi очi, що й сам пропаде, i другим наробить лиха, як не буде за тебе держатись. Нехай лиш вiн приложить сво© потуги до тво©х; тодi в усякого руки опустяться, а тво© полковники знов до тебе вернуться. - Нехай тепер вертаються, а вже не я буду, коли не зроблю з ними так, як покiйний гетьман iз Гладким. - Ну, не хвались iще, синку, да богу молись,- сказав понуро Шрам.- Тодi скажеш гоп, як перескочиш. Не тратьмо дармо часу, попрощаймось. Попрощались i роз'©хались. Нiхто нiкому не сказав на прощанн╨ веселого слова. Усiм на серце пала тяжка туга, мов перед яким великим горем. - Еге-ге! Бачу, бачу, куди доля хилить Укра©ну! - говорив сам собi Шрам, понуривши голову, ©хав позад усiх, не хотiв нi з ким розмовляти.- Невже ж,- каже,- оте╨ справдi усе й розкотиться, як горох iз жменi? Невже ж на те козаки воювали i кров свою проливали, щоб пропала козацька слава порошиною з дула? Да й згадав старий смутну пiсню, що зложив божий чоловiк, як умер батько Хмельницький: Чи вже ж дармо тая безщасна _Укра©на богоi молила, Щоб мiцна його воля з пiд кормиги лядсько© слобонила, На позор да поругу невiрним не давала, щастям надiлила,- Чи вже ж дармо вона боговi молила? "Мабуть, що_ дармо, - дума╨ собi Шрам, - мабуть, не така божа воля, щоб Укра©на з упоко╨м хлiба-солi уживала! Чи, може, приходить уже кiнець свiту, що возстане свiй на свого? I звiдки ж пiдiйма╨ться хмара, боже ти мiй милий?.. Запорожж╨ перше було гнiздом лицарства козацького, а тепер виводить тiлько хижих вовкiв да лисиць. Оте╨, мабуть, дожились вражi сини до порожнiх кишень, то й заводять мiж народом трусу, щоб пiд каламутний час людським добром поживитись. Завидно, мабуть, стало проклятим сiромахам, що в городового козака повно в господi. А який же враг посилав на Запорожж╨, як, по розгромi ляхiв, усякому було вiльно займати займанщину? Нi, ось пiдем лицарювати!.. П'янствовати да багла© бити, а не лицарювати!.. Пожалуй, iншi спасеннi душi справдi одбiгли займанщйни, яко су╨ти мирсько©; а другий розбишака пiшов у Сiч, аби не робити дiла на господарствi. От i налицарювали! Утiшайсь, Укра©но, сво©ми дiтками! Iванець пiдлестивсь до сiчовикiв да тепер i ко©ть з-пiд руки в князя, що хоче. Бачу, до кого вiн добира╨ться, - хоче Сомковi дружби доказати, да ще ж бог нас не зовсiм покинув; iще, може, набереться сотня-друга вiрних душ на Вкра©нi!" Мiзкуючи так, слуха╨, аж iспереду пiднявся якийсь галас. Косили над дорогою косарi, а один упивсь да й простягсь серед шляху; а Василь Невольник, мабуть, задрiмав да й на©хав; от i зчинилась заверюха. Завзятий пiд ту чорну раду сiльський люд зробився. Шрам стиснув коня острогами i пiдбiг швидше до ридвана. - Кармазини! - гукали п'янi косарi.- Iзнов розплодилась вельможна шляхта помiж миром! Да нам не вперше викошувати сей бур'ян по Вкра©нi! Да й точаться до ридвана, махаючи косами. А один преться з сокирою, щоб притьмом колеса рубати. - Геть, iродовi душi! - крикне на них Шрам. Побачивши перед собою попа, усi зараз трохи й зупинились. - Що се? - каже Шрам. - Чи ви турки, чи татаре, що напада╨те на подорожнiх! Чи в вас християнська душа, чи вже i бога й вiру забули? - Нi, панотче,- обiзвавсь один,- не забуде чоловiк християнсько© вiри довiку! Та як же стерпiти, коли притьмом давлять кармазини людей по дорогах? - Да ще, слава богу, в нас руки не в кайданах! - озвалось уже дво╨ чи тро╨. - Ще не попустимо глумитись над собою! Буде вже й того, Що один свиту золотом гапту╨, а iнший, може, й сiрячини не ма╨, один оком сво©х сiножатей не займе, а ми ось_ iз половини косимо. А вибивались iз-пiд ляхiв усi укупi - Так! Бачу, бачу! - каже сам до себе Шрам.- Усюди пробралась iз Запорожжя халепа! - Iз Запорожжя! - кажуть.- Де тобi, панотче, iз Запорожжя? Це все нашi городовi коять, а на Запорожжi усяк рiвен. Нема там нi панiв, нi мужикiв, нi багатих, нi вбогих - Бiднi©, слiпорожденнi© ви дiти! - сказав ©м крiзь сльози Шрам - Нехай господь змилу╨ться над вашою темнотою! Пустiть коней, пустiть! Не заступайте дороги, а то я призову на вашi глави проклятi╨ господн╨! - Ну, вже пустiмо, нiчого робити,- кажуть косарi, розходячись по боках дороги.Знав ти, панотче, що сказати! А вже якби не ти, то ми б дознались, iз якого дерева повиточуванi спицi в ридванi. Не оборонили б його й позлотистi© цяцьки, щр дурнi© ляхи повимудровували! - Нехай вас бог помилу╨! - каже од'©жджаючи Шрам.- У тяжкому недузi ви ходите! Проклят, проклят химородник, що заморочив вам голови! Отакi пiснi слухали нашi подорожнi до самого Нiженя. Чи за©жджав Шрам до кузнi iпдковати коню пiдкову - у кузнi коваль, за'6увши про залiзо в горнi, балакав з хуторянами про чорну раду. - Що ви,- каже,- лагодите чересла та лемешi? Лагодьте лучче батькiвськi списи, бо буде хутко усiм робота, ©хали в Нiжень запорожцi, дак казали, що знов пiднявсь такий гетьман, як Хмельницький. Чи сходилась де у сельцi мiж миром судня рада - дiди, замiсть щоб укладати громадi суд, розказовали, звiдки почалось козацтво i як увесь мир вибивсь був iз-пiд ляхiв i недоляшкiв на волю. - Що тепер за державцi-козаки? - каже iнша сива борода (бо тодi поважнi посполитi© люде носили бороди) - Ще з такими можна поборотись. То он як за Наливайка або за Павлюги були ляхи-державцi да недоляшки! Один над сотнею сiл! Та i з тими якось же нашi справлялись. Он, як був Кисiль або Вишневецький ╙рема.. Батечки! Було йдеш, чумакуючи, степом. "Чи╨ село?" - "Вишневецького".- "Чи© лани?" - "Вишневецького".- "Чи╨ староство?" - "Вишневецького! " Та й за тиждень не перейдеш його держави. Зна╨те, робили тi© великi© пани з королем, що хотiли, дак усi городи й пригороди норочдава©i ©м король то iiа староства, то на волостi. Да й з такими ж то, кажу, дуками бать; ©© панi i справлялись. О©сiк як зачне оповiдати, мов iч письма беручи, сива голова, то судня рада й про свiй суд забуде. -Ну, як же, як вибивались нашi з-пiд лядсько© кормиги? -питають молодшi. - Ге, як? Бог нашим помагав. Ляхи да недоляшки думали, що як притопчуть козака або посполитого, то й лежатиме, мов хворостина на греблi; мали вони нас за скот несмислений. А наш брат, сiрома, у сво©й дранiй свитинi щодень, щонiч з плачем зове на помiч бога. Ляхи да недоляшки тонуть було у перинах, п'ють, гуляють, а наш брат, як той невольник до отця-матерi, озива╨ться до бога, перед богом душу свою, як горющу, невгасиму свiчку, ставить: тим-то й не слабло наше серце, тим-то ми смiливо рушали супроти нечестиво© сили, i господь повсякчас помагав нам. Да отак гуторить-гуторить сiльська громада да й зачне ту Хмельнищину до свого часу прикладувати, зачне перебирати, як хто з козацько© старшини розбагатiв i з чого-то так на Вкра©нi стало, що в одного нi грунту, нi хатини нема╨, треба в пiдсусiдках проживати, а другий на сво© лани людей не назоветься, за всю осiнь не обореться. От iнший тут знов прийме рiч да й нiде про займанщини викладовати: - Як слобонили нашi з божою помiччю од ляхiв Укра©ну, дак тодi по обидва боки Днiпра уся земля стала козакам спiльна i обща. От i давай дiлити по полках Укра©ну: однi села до одного полку, а другi до другого тягнуть, i у полковому городi судову справу собi мають. Ну, а в полках осягли козаки й позаймали землi пiд сотнi, а в сотнях пiд городи да пiд села; а там уже пiд сво© двори, хутори да левади. От би, здавалось, i добре, та горе, що старожитнi козаки, що з_ предку-вiку козаками бувалi©, вiйськовiй чернi позавидiли, не схотiли дiлитись рiвно. "Якi вони, - кажугь, - козаки? ╞х батьки та дiди зроду козацтва не знали. Зробимо перепис, i хто козак, той вольность козацькую матиме, а хто пахатний хрестянин, той нехай свого дiла гледить!" Зчинилась була буча не мала: поспiльство свого козацтва рiшатись не хотiло, що ледвi покiйник Хмельницький утихомирив. I ото, которi багатi, що на доброму конi збройне до обозу могли ви©жджати, тi© зостались козаками i до ле╨стру козацького записанi; котрi ж ходили пiхом, дак зостались у поспiльствi (опрiч мiщан, що по городах торги i комори крамнi© мали), осiли на рангових або на магiстратських та на чернечих грунтах або у шляхти та в козакiв пiдсусiдками, а iншi зостались козацькими пiдпомiчниками, що двадцять-тридцять чоловiк одного козака споряджають. Сi б то, може, й собi, як от i ми, козацько© вольностi пошукали, коли ж не сила! Як старшина з гетьманом розпорядила, так i зосталось. Давай посполитий до скарбу i подачку од диму, давай i пiдводу, i греблi по шляхах гати, а козак, бач, нiчого того й не зна╨. Прийде було полковник або вiйськовий старшина до гетьмана: "Благослови, пане гетьмане, зайняти займанщину!" - та й займе, скiльки оком закине, степу, га©в, сiножатей, рибних озер, i вже це його родова земля, уже там пiдсусiдок хоч живи, хоч до другого державцi, коли не любо, вбирайся. Знов прийде сотник чи осаул, чи там який хорунжий полковий до полковника: "Благослови, батьку, зайняти займанщину!" - "Займи, синку, скiльки конем за день об'©деш". А сотники козакам займанщини по всiй сотнi роздавали. Оборе плугом, обнесе копцями, ровом обкопа╨ або ограничить кляками, та вже й не суньсь туди наш брат; де заб'╨ на болотi палю, там уже ти млина не будуй: сам вiн або його дiти збудують. Отак-то, братцi, отак-то, дiти, тi© багатирi, тi© дуки-срiбляники з голоти розплодились! У Хмельнищину рiдко який шляхтич зачепивсь па Вкра©нi, приставши у козацтво, а тепер ©х не перелiчиш! Деякi повилазили знов iз Польщi та повипрошували в гетьмана батькiвщину або материзну; а бiльш сього вельможества iз козацтва таки начинилось. I вже iнший i забув, iз чи©м батьком разом до вiйська у сiром'язцi йшов. Той же зоставсь ув убожествi, а йому фортуна на вiйнi послужила, у старшину, у значне козацтво ускочив, а далi займанщину зайняв, свиту гапту╨, а ми сiмряги мовчки лата╨мо. Отак-то, братцi! Отак-то, дiти! А Шрам збоку слуха╨-слуха╨, да не зна╨, що вже тим навiсним речникам i казати. "Нiчого й речей дурно тратити,- дума╨ собi.- Тут, бачу, довго хтось поравсь, а не хто бiльш, як отi© проклятi© комишники! Бач, яку старовину розворушено! Тодi ж i бог благословив проти гордих дукiв да беззаконно© шляхти ставати; а тепер Iванець для сво╨© користi роздува╨ старе вогнище. Темний люд закарбовав собi в головi кармазини_ да нашийники, _так тепер тiлько тюкни, вiн по готовому слiду безумнi© речi й городить, сам себе возмуща╨, а лукавий Iванець тим часом до свого добира╨ться! Велика буде милость божа, як ми його подужа╨мо!" Х Другого дня, на заходi сонця, зблизились нашi подорожнi до Гвинтовчиного хутора, що стояв трохи у боку од Нiженя, серед гарно© дубово© та липово© пущi. Про©жджаючи мимо ковалеву хату (у пущi жив коваль хуторський), тiлько що Шрам одрiзнивсь од сво©х, щоб поспитати, чи дома пан Гвинтовка, як iз дверей мов лихий пхнув жiнку, трохи коневi пiд ноги не сунулась; а за нею з макогоном вискочив з хати чоловiк. - Уже ж, - каже, - я тобi дам за цi пiснi! Добравсь тепер я до тебе! Бачить жiнка, що нiкуди втiкати, давай круг Шрамового коня бiгати. - Ось,- каже,- лихо велике! Хiба нельзя вже й заспiвати: Ой, ти старий дiдуга, Iзогнувся як дуга, А я, молоденька, Гуляти раденька! Чоловiк справдi вже був сивий, а жiнка чорноброва й молоденька. - Ось постiй, - каже, - суча дочко, дай менi тебе за космаки пiймати; я тобi покажу свою старiсть!.. Смiйся, смiйся! Засмi╨шся ти в мене на кутнi!.. Моргай, моргай! Ось як моргну тебе, то й ногами вкри╨шся! Та й давай гасати за нею круг Шрамового коня. А вона: - Оддиш-бо трохи, Остапе! Бач, як засiпся!А я тобi заспiваю друго©, коли цi© не вподобав. Та й заспiвала, танцюючи кругом да плещучи в долонi: Коли б менi або так, або сяк, Коли б менi запорозький козак, То б вiн мене сюди туди повернув, То б вiн мене до серденька пригорнув! - Е, дак он яко© ще! - закричав чоловiк,- Уже ж тепер вiд мене не злизнеш! То-то я бачу, що запорожцi щось дуже часто заходять до тебе, суки, води напитися!А в ©х не вода на думцi! Да й почав iзнов ганятись за жiнкою. А вона бiга╨ круг Шрамового коня да ще й бiльш його драту╨. - Згиньте ви к нечистому!- каже Шрам.- Дайте менi про©хати! - Де ж менi, панотче, дiтись?- каже жiнка.- Вiн мене вб'╨, як наздожене. Тут хоч дурний, та такий злий, як собака. - Сором тобi, - сказав тодi Шрам чоловiковi, - сором тобi iз сивими усима та блазнем себе являти! Коваль тодi розшолопав, перед ким вiн ╨сть, уклонивсь панотцевi да й потяг у хату, пiймавши обличня. Тiлько на порозi ще посваривсь макогоном на жiнку, а вона йому, регочучи, показала дулю. - Чи дома пан осаул полковий? - поспитав у не© Шрам. - Та дома! - каже.- Там усе з запорожцями бенкету╨. - Як? Гвинтовка з запорожцями! - А чому ж, панотче? Хiба не зна╨те, що запорожцi тепер першi люде в свiтi? Кажуть, подаровав ©м цар усю Вкра©ну. - Щоб ти окаменiла, як Лотова жiнка, за такi речi! - крикнув з досади Шрам да скорiш i по©хав од не©. - Сiль тобi на язик, печйна в зуби! - оддала потиху ковалиха, бо була трохи п'яненька. Наздоганяючи сво©х, Шрам iще раз зупинивсь, стрiвши божого чоловiка. - Отак,- каже,- дiду! Не схотiв ©хати зо мною, да перше мене тут опинився! - Е, да се Шрам до мене говорить! - каже божий чоловiк. - Як оте╨ тебе господь сюди занiс?- пита╨ Шрам. - Да от, попали мене у сво© руки прощальники, сиплють срiбло-золото, не одпускають од себе жодною мiрою, да оце й пiд Нiжень затягли. - Нащо ж ти ©м тут здався? - Оставили на мо© руки товариша. Занедужав у ©х курiнний. "Одходи нам, батьку, сього козака, так ми тобi поможемо не на одного невольника". Так оте╨ живу тут да й няньчусь iз ним, як iз дитиною: то спiваю йому, то що. Здобувсь добре сiромаха. Той самий, що й з тво©м Петрусем iзчепивсь. - I оте╨ тобi одогрiвати таку гадюку! - А чому ж? Менi усi ви рiвнi; я в вашi чвари да свари не мiшаюсь. - Iродова душа! - каже Шрам.- Трохи менi остатнього сина не спровадив на той свiт! - А що пак твiй Петрусь? Як ма╨ться? - Тут iзо мною. Насилу, бiдний, на ноги знявсь. - Так ви оте╨ в Гвинтовки гостюватимете? - Хто в Гвинтовки, а я по©ду просто до Васюти. - Не застанеш ти Васюти в Нiженi; по©хав, кажуть, у Батурин на раду. - На яку раду? - Хто ж його зна╨, на яку! Усе, мабуть, про гетьманство клопочеться, так от iзозвав раду ще в Батуринi. - Так i Гвинтовка там? - Нi, мабуть, йому не треба Гвинтовки до сього дiла. А то чому б не зозвати ради у сво╨му столечному мiстi? Да цур йому! Що нам до того? Прощай, панотче, не задержуй мене. Да з сим словом одвернувсь i пiшов собi га╨м. Шрам наздогнав свiй по©зд коло високих ворiт пана Гвинтовки. Будинки в сього значного козака були не Череваневих: гонтова криша височенна, у два п'ятра; а в кришi вiкна повироблюванi, i рiзаною мережкою скрiзь гарно облямованi. Зверху кришi по рiжках шпилi, а наверх комина вертиться по вiтру залiзний пiвень. Панський будинок був. А посеред двору в Гвинтовки стояв стовп, i в стовпу усе кiльця, то залiзнi, то мiднi, то срiбнi. Ото знак, що простий козак або посполитий в'яжи коня до залiзного, а хто значний козак, то до мiдного; як же хто рiвня господаревi, так той уже до срiбного. Череваниха, розгледiвши те все, обернулась до Шрама да й каже смiючись: - Не дурно ж, мабуть, у мого брата жiнка княгиня: у його все не по-нашому. А Шрам понуро: - Се вже так: дiгтяр i смердить дьогтем. Коли взяв польку, то вона тебе наскрiзь сво©м духом пройме. Як ось, тiлько що нашi в'©жджають у ворота, аж пан Гвинтовка верта╨ться з польовання в другi. Круг його хорти на мотузках; за ним ©дуть козаки, трублять у роги, да ще пар зо двi й волiв ведуть за собою. - Еге, добродiйко! - каже Шрам Череванисi.- Да твiй брат справдi, бачу, у пани пошився! Коли козак водив хорти за собою на мотузках? - Се ще не диво,- каже Череваниха,- а диво, що он якого звiря впольовали!.. Як ся ма╨ш, як живеш, пане брате? - закричала до Гвинтовки. - Привiтай лиш нежданих гостей. - I жданих, i давно званих! - каже Гвинтовка, пiд'©жджаючи до ридвана. - Чолом, кохана сестро! Чолом, любий зятю! Чолом, панно небого! Е, да хто ж оте╨ ще з вами? Невже се пан Шрам? - А кому ж би була нужда,- каже Шрам,- забиватись сюди аж iз Паволочi? Ось мiй i син, пане полковий осауле, тобi до послуги. - Ну, вже тако© радостi я й не сподiвавсь! - каже Гвинтовка. - Настусю, Настусю-серденько! - крикне, обернувшись до будинку. - Вийди лиш подивись, якi до нас гостi завiтали! У дверях з будинку показалась господиня. Ще була молода i хороша, тiлько блiднолика панi. Зараз було видно, що се не нашого пера пташка. Не та в не© хода, не та й постать, да й укра©нська одежа якось ©й не припадала. А гарна, чорноброва була панi. - Княгине моя, золото мо╨! - каже ©й Гвинтовка.- Привiтай же мо©х гостей щирим словом i ласкою. От моя сестра з дочкою; от мiй зять; а ось високоповажний пан Шрам iз сином. Його всяк зна╨ на Вкра©нi i в Польщi. Княгиня зiйшла з рундука назустрiч гостям, веселенько всмiхаючись, тiлько дивилась якось так жалiбно, що аж чудно усiм здалось. Зараз можна було догадатись, що в не© лежить на душi якесь тяжке, невсипуще горе. Гвинтовка скочив з коня, узяв свою жiнку за руку i пiдвiв до ридвана. А Череваниха з дочкою тож вилiзли з ридвана, щоб привiтатись iз сво╨ю вельможною родичкою. Оглядують тую княгиню, як яке диво; до не©, аж княгиня наче ©х i не бачить. Щось друге в не© перед очима; аж помертвiла, наче щось страшенне побачила. Далi як крикне не сво©м голосом: - Ридван! - да й упала без пам'ятi. Усi засмутились; не знали, що се з нею сталось. Один Черевань усмiхавсь, догадавшись, що тому за причина. - Ге? Не дивуйтесь,- каже,- бгатцi: ридван сей узяли ми пiд Зборовом, а в ридванi сидiв князь iз княжам. Князя ж погнали татаре до Криму, ©© княжа вражi козаки, насунувшись, кiньми затоптали. Княгиню тим часом пiдвели з землi. Здихнула небога на вiтрi, да, мабуть, почувши, що сказав Черевань, аж застогнала, наче ©© хто ножем шпирнув у серце. - Бач, лядське кодло! - каже тодi крiзь зуби Гвинтовка.- Я думав, вона вже забула прежнi норови, аж, мабуть, вовка скiлько хоч годуй, а вiн усе в лiс дивитиметься! - Га-га-га! - засмiявсь Черевань.- Хiба ж я тобi не казав: "Ей, не бери, бгате Матвiю, ляшки: не буде тобi з нею щасливого життя!" - Цур йому! - каже Гвинтовка.- Годi вже про се! Просимо до господи, дорогi© гостi. Ви, чертi! - гукнув Гвинтовка на сво© слуги.- Чого сто©те поторопiвши? Однесiть панiю в поко©. - Скажи, бога ради,- спитавсь у Гвинтовки Шрам, як увiйшли до свiтлицi,- що оте╨ за дикий звiр iз рогами показавсь у нiженських пущах? Ганялись нашi батьки по низових степах за бiлорогими сугаками; ганялись нашi дiди, коли правда, що спiвають у пiснях, i за золоторогими турами по Днiпрових борах, а на такого тяжконогого звiря ще зроду нiхто не полював. - Iнший,- каже,- панотче, тепер час, iншi й звича©. Сугаки да тури ©ли одну траву, а сей тяжконогий звiр перегриза╨ дуб i всяке дерево при самому коренi. - Га-га-га! - засмiявсь веселий Черевань.- Се вже, бгатику, справжня загадка. - Он, бачите,- каже Гвинтовка,- iдуть у двiр, познiмавши шапки, нiженськi кушнiрi да салогуби. Якi тепер смирнi та покiрливi, що в мене воли в дворi; а пiди поговори з iми в магiстратi: там зараз покажуть тобi трухлий шпаргал iз вислою печаттю! - Да що ж тобi заподiяли сi добрi люде? - пита╨ Шрам. - Справдi, що добрi! - каже, всмiхнувшись, Гвинтовка.- Коли б ти почув, панотче, як сi добрi люде на городову старшину з запорожцями похваляються! Запорожцi тепер з мiщанами як рiднi брати; п'ють да компонують укупi, як би нашому брату яму викопати. I така завелась смiлость у вражих мугирiв, що ©де значний козак улицею, нiхто й шапки не лама╨. - Да пiдожди ж, пане-брате, - каже Шрам, - а ти ж сам чия сторона? - Оте╨ ще! - каже Гвинтовка.- Авжеж, гетьманська. - А чого ж ти водишся з запорожцями? - Хто се тобi сказав? - Хто б не сказав, а чутка така, що ти бенкету╨ш iз ними не згiрш од мiщан. - Плюй ти, панотче, тому в вiчi! Щоб оте╨ я, будучи паном на всю губу, не знайшов собi лiпшо© компанi© над запорозьку челядь! - Так, так,- каже собi крiзь зуби Шрам,- бачу вже я добре, що ти пан, хоть i не кажи. А Гвинтовка глянув у вiкно да й гукнув на сво© слуги: - Хлопцi! Бийте вразьких личакiв по гамаликах! Женiть батогами з двору хамове кодло! - Казна-що, бгате! - каже Черевань.- Хто ж таки християнина, наче собаку, проганя од порога! А Шрам, не витерпiвши, додав: - Так робили тiлько пани ляхи да нашi недоляшки. Чи не обляшила й тебе твоя княгиня? - Як оте╨ так? - крикне Гвинтовка. - Так, що тво© речi i звича© годились би й звiрю ╙ремi. Почервонiв, як мiдень, Гвинтовка. - Батьку! - каже.- Од одного тебе я стерплю такi речi, не проливши гарячо© кровi! Я такий ╙рема, як ти Барабаш. ╙рема!.. Да нехай сатана вiзьме мою душу, коли не рад я повсякчас вийняти за Вкра©ну шаблю один против десятьох! Да й вийняв з пiхви шаблю i блиснув нею на сонцi; а сонце вже сiдало i тiлько на сволоцi крiзь вiкна червонiло. - Ну, ну, угамуйсь,- каже Шрам,- хiба ж я тебе не знаю? Мало чого скажеться пiд гарячу минуту? Не все, кажуть, переймай, що по водi пливе. А сам собi подумав: "I ╙ремi дорога була Укра©на; i вiн махав за не© шаблею: як не махати, боронячи сво© ма╨тностi?" - I справдi,- каже Гвинтовка,- припало ж менi тепер змагатись, як треба гостей шановати. А гей, княгине! Давай лиш козакам вечеряти!.. Помиливсь ти, панотче,каже знов до Шрама,- дуже помиливсь, сказавши, що жiнка мене обляшила. Тривай лиш, чи не я ©© окозачив. Дивись: не гайдуки, не маршалки застилають у мене стiл. Доказали ми ляхам козацько© слави: княгинi ©х тепер служать козакам за столом i не за столом! А ти кажеш, що жiнка мене обляшила. Княгине, мо╨ ти золото! Чи ти спиш, чи не чу╨ш? Вечеряти козакам пора! Так вигукував осаул полковий Гвинтовка: хотiв притьмом довести перед Шрамом, що в його жiнка все одно, що служебка, хоть би вона була сто раз княгиня. I так, як мертве нехотя уста╨ на чарiвницький поклик з домовини, так тая княгиня, мов не сво©ми ногами, увiйшла до свiтлицi на грiзний поклик свого чоловiка. I так, як молода рабиня у старого, сивобородого турчина служить, i тремтить, i низько покланя╨ться, так i та нещаслива княгиня, догоджаючи свойому чоловiковi, низько вклонилась гостям i почала застилати стiл бiлою скатертю. А руки ж то бiлi, нiжнi©, засуканi по-хазяйськи по лiкоть, здаються чистiшими од скатертi i нiжнiшими од миткалевих рукавiв - сiяють крiзь вечiрню тiнь, як свiжий снiг ранком надворi. Чи на те ж вони вихованi, випестованi, щоб, покинувши високi князькi© замки, застилати стiл козаковi? - Не честь, не слава хiба козакам,- каже господар, гледя на не©,- що в ©х такi© слуги? Сестро, небо© о, прошу ж до гурту. Сiдайте да й не клопочiтесь у мене в господi нi про що, як пани над панами. Вам услуговуватиме горда польська папi, високоiмснитая княгиня! А Череваниха каже: - Ридван наш так налякав твою господиню, що коли б ©й - у добрий час мовити - чого не сталось iз переполоху. Може б, iзмити ©© свяченою водою, да нехай би надiла сорочку пазухою назад? - Е, сестро! - одвiту╨ Гвинтовка. - Мiй голос пiднiме ©© i з домовини. Не вважай, що вона така смутна сьогоднi: скажу тiлько слово, так зараз розвеселиться да ще й через шаблю поскаче. Нашi козачки танцювали ж колись пiд лядську дудку. Хто б то змiг розказати, що на ту пору дiялось на серцi в бiдно© княгинi! Мабуть, привикла вже небога до такого глуму; уже й не плаче й не зiтха╨. Слуха╨ те╨ гор'дованн╨ од свого чоловiка так, мов не про не© й рiч; тiлько часом здригнеться од його грiзного голосу, як струна на бандурi. - Боржiй, боржiй, жiнко! - покрику╨ на не© Гвинтовка.- Докажи, що твоя висока порода на якесь таки лихо тобi здалася. Давай нам якоi-небудь настойки чи запiканки, тiлько тако©, щоб i старе помолодшало. Принесла княгиня й запiканки, почала гостей шановати. Мусила перше випити чарку сама, i тодi вже стала гостей обносити. - Пийте тепер безпечнiше, дорогi© гостi,- каже господар,- ляшка вас не отру©ть. - А од ©х роду - не во гнiв тво©й жiнцi - се iнодi й станеться,- каже Шрам.- Може б, i батько Хмельницький пожив iще на свiтi, якби не сватавсь iз ляхами. - Бач, мо╨ золото, якi тво© земляки! - каже Гвинтовка.-Хвали бога милосердного, що я тебе слобопив од ©х. Хоть, може, мо© липовi свiтлицi й не те, що княженецькп замки, так хоч поживеш мiж православними християнами; усе-таки не так смердiтимеш лядським духом, як позовуть на суд перед бога! - Та чи по нашому ж вона молиться? - шепнула Череваниха братовi. - Отак, сестро! - одвiту╨ той голосно.- Невже ж ти дума╨ш, що я мав би кателичку за жiнку? Уже не знаю, що там у не© в душi сидить, а вона в мене i до церкви ходить, i хреститься по-нашому. Перехрестись, мо╨ золото! Княгиня перехрестилась, як дитина, i що то! Бачся, нiчого не заважають слова, а Леся, да й сама Череваниха, насилу змогли дивитись без слiз на ту нещасливу невiсту. Так, як бiдний горобчик попадеться у руки хлоп'ятам та й не зна╨, за що над ним знущаються, а тi© йому виспiвують, як жиди Христа мучили, крутять да пiдкидають угору, так ся безталанна княгиня попалась тепер мiж козаки; i що там тi© князi, сенатори да великi пани наробили, про що вона й не вiдала, за все тепер одвiча╨. Тiлько ото що посiдали за стiл i Шрам поблагословив страву, як ось хтось одсунув знадвору кватирку i гукнув на всю свiтлицю: - Пугу! Шрам з серця аж ложку покинув, а господар замiшавсь-замiшавсь да й сам не зна╨, що йому робити. Як ось iзнов: - Пугу! Чи ти спиш, пане князю, чи вже так завеличавсь, що не хочеш пустити доброго чоловiка i в хату? - Просимо, просимо, пане добродiю! - каже Гвинтовка.- I сiни, й хата перед тобою настiж. - А собаки ж у вас не кусаються? - От славно! А нащо ж спiвають: Запорозький козак Не бо©ться собак? - А кiшки в вас не дряiiаються ? - Бог з тобою, добродiю! -Тепер чортзна як стало на Вкра©нi! - каже, усе-таки за вiкном, голос.- Наш брат не у всякi дверi й сунься. - Коли не у всякi,- каже Гвинтовка,- так у мо© i опiвночi можна. - Пане Матвiю! - озвався тодi до його Шрам. Так отес ти так не брага╨шся з запорожцями? -Е, добродiю мiй! - каже, зачервонiвшись з сорому, Гвинтовка.- Запорожець запорожцевi не пара. Се батько Пугач, старець, або дiд кошовий. Iз ким, iз ким, а з ©м ладити треба. Тепер на Вкра©нi усе так перевернулось, переплуталось i перемiшалось, що навпростець нiкуди не проiдеш. Утремо ми запорожцям носа, як колись вiзьме наша, а тепер поки що треба гладити за шерстю. Вони-бо в царя велике пошанованн╨ мають i, чого хочуть, усе одержують. - Не ©здить же нам, пане брате, iз тобою одним шляхом,- каже понуро Шрам. Як ось увiйшов до свiтлицi батько Пугач, старий, довгоусий дiдуган, iз сво©м чурою. У простих сiмрягах, а сорочки чорнi, як сопуха. Да господаревi, мабуть, на сей час було байдуже, що не одягнi гостi: забувши i сво╨ панство, зустрiв батька Пугача з таким привiтанн╨м, мов той у найдорожчих кармазинах. - Прошу ж,- каже,- за стiл до громади. - Не сяду! - каже Пугач, стоя серед свiтлицi. - Чому ж не сядеш? - Тому, що в тебе добрим людям така честь, як собакам. - Про яких се ти добрих людей говориш? - Та хоч би й про тих, що за вiз хворосту платять по двi пари волiв. Та ось вони й самi йдуть до твого вельможного панства. Без мене ти ©м не дав i приступу. Увiйшли мiщане в свiтлицю да й стоять у порога. - Ну, скажи,- каже батько Пугач,- за що ти в ©х воли забрав? - Щоб не рубали гаю, от за що! - Та вони ж, коли хочеш знати, не в тво╨му гаю рубали, а в городовому! - У городовому, батьку! У городовому, пане! - загули мiщане, кланяючись то Пугачевi, то Гвинтовцi. - От славно! - каже Гвинтовка.- З якого ж се часу моя займанщина стала городовим га╨м? - Та це, пане,- одвiтують,- по-твойому вона твоя, а по нашим магiстратським записям вона наша бiс зна з якого ще часу. Ще скоро батько Хмельницький вигнав ляхiв та недолящкiв з Укра©ни, то зараз i дав нам привiлей осягти пiд город поля, гаi i сiножатi, якi самi улюбимо. Ще й досi ╨ знаки, що позначили нашi бурмистрове. - Та се то ми зна╨мо,- каже Гвинтовка,- що ви того тiлько й пасли, як би вхопити щонайкращий шматок iз козацько© здобичi! Козакам було тодi не до займанщин: козаки тодi бились iз ляхами понад Случчю, понад Горинню да топились по багнах, а ви з сво©ми пикатими бурмистрами давай викроювати щонайкращi поля та сiножатi! Се то ми зна╨мо! Так, отже, нi! Козацький бунчук переважить бурмистерську патерицю! Пан полковник сам давав менi бунчука, щоб я його рукою займав собi займанщину, скiлько за день конем об'©ду. Цiлий день не вставав я з сво©ми з коня, i тепер нехай нiхто не говорить, що се [не] мо╨ добро! - Послухай, пане князю, ти мене, старого Пугача, - каже поважно сiчовий дiд.Старий Пугач нi для кого в свiтi душею не покривить. Нехай мiщане дечим i поживились од козакiв у польську заверюху, та вже ж i козаки почали тепер нагинати ©м ши© справдi по-шляхетськи. Засiвши в ©х магiстрати, в ратушi, старшина козацька оруду╨ ©х вiйтами, бурмистрами i райцями, як чортяка грiшними душами. Коли тобi полковник дав займанщину, то нехай воно так i буде; тiлько ж не обiжай добрих людей, верни ©м ©х воли. Помовчав трохи Гвинтовка да, глянувши на Шрама, й каже: - Нi, нехай шукають ©х у бурмистрiв, що поробили в мо©х гаях прикмети; а я докажу ©м, що я в сво╨му добрi пан. Треба сим безшабельним гевалам збити трохи пихи. - Ох, швидко сi гевали зроблять вас гамаликами! - сказав тодi батько Пугач.- Не поможуть вам нi шаблi, нi бунчуки! Дурнi ви, дурнi з сво╨ю пихою, та й не ка╨тесь! Дiтки мо©! - обернувсь до мiщан.- Плюйте ви й на його гординю, й на його здирство! Ми вернем вам ваше добро десятерицею. - О, спасибi ж тобi, батьку, що хоч ти за нас уступився! - кажуть мiщане.- Просимо ж до нас на вечерю. Не погордуй уступити до нашо© простацько© господи. Прощай, пане князю. Прийде й на нашу юлицю празник. - Потривай, пане добродiю,- каже Гвинтовка,- я не хочу сперечатись iз тобою через личакiв. Нехай беруть воли к нечистiй матерi, а ти оставайсь вечеряти. - Не до вечерi тепер нашому брату,- одвiтовав Пугач.- Будуть хутко нашi сюди пiд Нiжень. Ось iдуть уже царськi бояре; ми ©х до Переяслава не пустимо. Гарний город i Нiжень для чорно© ради. Дак не до вечерi вже нам тепер. I, не дожидаючись одповiдi, насунув шапку да й потяг iз хати. Мiщане за ним. А Гвинтовка оставсь тепер перед Шрамом нi в сих нi в тих. Бачить, що вже Шрам розкусив його. От же ще таки хотiв замазати щiлку то козацькими воскликами - на се був дуже здатен,- то лестивими привiтаннями; да вже Шрама нiчим не розважив. Насупивши брови, сидiв старий за вечерею; а другi гостi, бачивши, що вiн такий похмурий, i собi сидiли мовчки. Узяла Гвинтовку досада; напавсь на бiдолашну княгиню. А княгиня, не сiдаючи за стiл, усе ходила слiдом за дiвчатами, що подавали до столу страви. Жодна страва не прийшлась йому до смаку: усе не так, усе йому на лядський лад приправлено. Давай коренити ляхiв i всi ©х звича©. А бiдна княгиня, бачучи, як вiн розлютовавсь, аж тремтить уся, що та билина од вiтру. Порядку╨ i сама не зна╨, що куди i до чого; далi якось зачепила рукавом срiбну коновку, повну вишнiвки, да й розлила по всiй скатертi. А Гвинтовцi, мабуть, аби найти приключку. - Чортова кров! - крикне так, що аж вiкна затремтiли, да й пхнув од стола княгиню. Бiдна так i брязнулась об землю. - Гей! Чертi! - крикне Гвинтовка на сво© слуги.- Вiзьмiть iк бiсовiй матерi сю лядську погань! Вибiгли дiвчата з кiмнати, пiдняли да й повели з свiтлицi свою панiю. Черевань поглядував на Шрама, що то вiн тепер скаже; а Шрам сидить понурий, буцiм нiчого й не бачить. Не сказав нiчого й Черевань, i всi мовчки скiнчили вечерю. Шрам по вечерi сказав тiлько господаревi, що завтра рано на зорi по©де в Батурин, а Петра оставля╨, яко недугуючого, одпочивати у його хуторi. З тим i порозходились на спочинок. XI Уставши вранцi, пiшов Петро у станю, а на станi вже панотцевого коня й нема╨: ще до свiту махнув старий у нову дорогу; десь його й сон не взяв. Тяжко було на серцi мо╨му Петровi. Одна думка усюди його проводжала: жалковав на сво╨ нещасливе коханн╨. Ось бо спершу нудив свiтом, що горда дiвчина на його байдуже; далi скiльки-то перегорiло у його в серцi огню од того несказанного жалю, що iнший перед його очима взяв да й веде ©© до вiнця; а тепер ще нове горе: зна╨, що вона його любить щиро, да треба розiзнатись навiки. А боже мiй милий! Як би то й назвати те╨ щастя, щоб жити з нею в парi, як голуб iз голубкою! Так-то вже тому бiдному козаковi любощi очi затуманили, що, здавалось, тiлько там, де вона, i сонце сiя╨, i божий мир красен; а без не© усюди тьма i пустиня. Iнший то, може б, не вважив, що панотець не благословить i що вже вона заручена другому; махнув би, може, з нею в дикi степи, на Хорольськi хутори, да й насмiявсь би над лихою долею. А Петровi й думку таку було страшно допустити у голову. Вiн добрий був син i щирий козак; лучче йому з нудьги загинути, нiж панотця навiк преогорчити i золоту свою славу гряззю закаляти. У його iнша була думка: умислив собi, пiсля панотцево© смертi, iйти на Запорожж╨ да, поробивши власним коштом човни, з охочими козаками турецькi городи плiндровати i жизнь свою по-лицарськи, на полi чи на морi, за християнську вiру положити. А поки що уложив собi од Лесi якомога одбiгати i на самотi перемогати тi© нещаснi любощi. Тим-то й тепер, походивши, посумовавши по станi, не схотiв вертатись у будинок, щоб не зустрiтись iз сво╨ю несудженою дружиною, а пiшов сво©м звича╨м блукати по пущi, чи не розжене свого смутку. Взявши на лiву руку од дороги, пiшов узенькою стежечкою, i як не звертав сво© думки то на панотця, де то вiн оберта╨ться, то на тривоiу по Вкра©нi, а серце знай сво╨ шепче. Вже час немалий iде вiн пущею, коли ж виходить на лощину, гляне - кiнець лощини iз-за дерева димок. Сонце вже пiднялось геть-то, так дим унизу помiж деревом синiй, а вюрi наче золотий серпанок. Дивиться Петро, аж i огорожа, i хатка мрi╨ оддалекй. Вже вiн хотiв звернути набiк, щоб не тривожити дурно чужих собак; коли ж гляне - iде супротив його од хати середнього вiку чоловiк, у козацькiй жупанинi, а його пiд руку веде молода, чорнява дiвка. А чоловiковi тому, мабуть, i не треба чужо© пiдмоги; однiма╨ од не© руку да й каже: - Та ну, Настусю, к нечистiй матерi! Що ти мене ведеш, мов п'яницю з шинку? Я сьогоднi хочу пограти конем по полю, а ти мене водиш, наче дитину. Геть, кажу, оступись! Як же здивовавсь Петро, пiзнавши Кирила Тура! (бо се вiн самий i був). I, дивне дiло! Так йому зрадiв, наче рiдному братовi; а що недавно бились на смерть, про те йому й байдуже. I Кирило Тур зрадовавсь; привiтавсь так, як iз давнiм приятелем. - Поздоровляю,- каже,- по лiках! Ну, не думав я, щоб пiсля тако© руки ще ти дививсь на божий мир. Та й сам я - мовити правду - не хотiв би бiльш пiдiйматись на ноги. Бог зна╨, чи трапиться вдруге так гарно вкластись спати. - Не знать що ви говорите, братику! - каже йому дiвчина, дивлячись люб'язненько йому в вiчi i ще таки держачи його за руку. - Мовчи, бабо! - сказав Кирило Тур.- Ваш брат у сьому не тямить сили. Вам жизнь iзда╨ться казна╨-чим. Хата, пiч, подушки - ото вам i все щаст╨. А козаковi поле не поле, море не море, щоб iзнайти долю. Козацька доля в бога на колiнах. Туди i рветься наша душа, коли хочеш знати... Та чи з тобою ж про сi речi вести розмову? Я вже, братику,- обернувсь Кирило Тур iзнов до Петра,- покидав зовсiм сей свiт, набитий бабами та всякими химерами, уже був i ногу поставив на порiг, щоб iти в далеку дорогу, так що ж? Учепились за мене добрi люде i таки вернули назад. Думають, куди яке добре дiло зробили, що не дали вмерти! ╞м зда╨ться, що й нема вже в бога нiчого кращого над оцю мiзерну жизнь; а от у кого товку ╨ хоть за шеляг, то всякому скаже, що вона не сто©ть нiякогiсiнького жалю! - Скажи ж менi,- перебив його мiзкованн╨ Петро,- як оте╨ ти опинивсь на сiм боцi? - А так,- каже,- що взяли добрi люде та й давай няньчити, сповивати, купати, наповати усякими зiллями, а далi й сюди з собою завезли. Дуже тут мене треба! I куди ж утрапили? Якраз у хату до мо╨© матерi! Тут уже баби як попали мене в сво© лапи, то от, як бач, нiяким побитом не одкараскаюсь. Притьмом кажуть, що я нездужаю; а я так нездужаю, що ведмедя б за ухо вдержав. Коли б не божий чоловiк, то довелось би з нудьги пропасти мiж плаксивим бабством. Той, спасибi йому, розважить таки iнколи душу козацькою пiснею та й на божий мир дивиться по-людськи. - А побратим же твiй де? - спитав Петро. - Побратимовi,- каже,- мо╨му тепер доволi дiла. Хочемо задати перцю городовiй старшинi, так шата╨ться тепер по всiх усюдах, наче ткацький човник по основi. Нап'яли братчики вам добру основу; витчуть вам таку сорочку, що нi руками, нi ногами не повернете. - Слухай, брате,- каже Петро,- коли казати, то кажи ясно, а не загадками. - Кажи йому ясно! - засмiявшись, мовив запорожець.- Який тепер чорт скаже тобi що-небудь ясно, коли звiдусюди нахмарило? Виясниться вам хiба тодi, як заторохтить грiм та заблиска╨ блискавиця. А вже до сього не далеко. Казав побратим, що вже над Остром, у Романовського Кутi, нашi i кош заложили. Сьогоднi, тривай, чи i сам Iван Мартинович не прибуде з отаманн╨м; а к завтрьому iк ранку, щоб i бояре царськi© не над'©хали. Чорний люд збира╨ться пiд Нiжень, як сарана. Кажуть, у Нiженi пiд раду великий урожай на кармазини... У Петра од таких речей аж мороз пiшов поза шкурою. Перш усього подумав вiн про свого панотця i вже хотiв був бiгти до хутора, щоб його сповiстити, да згадав, що панотець у дорозi. Друга його думка була про Лесю: боявсь, щоб як-небудь i ©й у козацьких чварах не досталось, а ще бiльш боявсь, щоб Кирило Тур, пiд сей каламутний час, удруге не вкрав ©©, так як у Ки╨вi. Що ж тут чинити?.. "Заведу про не© рiч iз запорожцем!" Да й натякнув про Лесю. - Ге-ге-ге! - каже, зареготавши, запорожець - Невже ти ще й досi не викинув з голови тi© дурницi? Менi здавалось, досить пустити чоловiковi пiввiдра кровi, щоб одумавсь, аж, мабуть, нi! Мабуть, вас няньки вже змалечку загодовують такою кашею, щоб i з сивим волосом не перестав чоловiк липнути до баб! - А ти, вразький прудиусе,- каже смiючись Петро,- невже б то занедбав дiвчину, що бивсь за не©, мов скажений? - Пху! - аж плюнув з серця запорожець.- Став би я тепер думати про таку пакость! Один тому час, що чоловiк iскрутиться. Тепер давай менi хоч копу таких дiвчат, то, ©й-богу,- от велике слово "©й-богу",-_ усiх оддам за люльку тютюну! Полегшало в козака на душi. - Ну, куди ж,- каже,- оте╨ ти iдеш? - Та от бач, божий чоловiк звелiв менi проходжуватись по пущi, а баби мо©... се сестра моя, коли хоч знати, а там у хатi ще й мати ╨... так баби мо© не ймуть вiри, що я одужав. Та вже я ©м сьогоднi докажу, що пора ©м од мене одчепитись: осiдлаю коня та про©ду по полю так, щоб аж ворогам було тяжко, як мовляв Черевань. А що бак Черевань? - Тут iз нами у Гвинтовки,- каже Петро. - Дак ми з тобою сусiде,- сказав запорожець.- Ну, братику, будемо ж тепер жити мирно, коли тiлько проживе тепер [мирно] хоч одна душа на Вкра©нi. А поки що ходiмо лиш у хату та поснiдаймо. Петро на те iзозволивсь. А в хатi вже поралась коло печi стара мати: пекла млинцi на снiданн╨. - От i моя ненька старенька,- сказав Кирило Тур, да й каже матерi: - Коли хоч, нене, знати, що се за козак, так се той самий, що разом нас iз ним нашпиговано пiд Ки╨вом. А Петровi шепче на ухо: - Я не скажу ©м, що не який враг i нашпиговав мене, як не ти; а то дивитимуться на тебе бiсом. Сi баби нiяк не збагнуть, що сьогоднi можна з чоловiком рубатись на всi заставки, а завтра гуляти вкупi по-братерськи. Не знать як дивляться на божий свiт. Сказано - баби. Стара неня була радесенька, що в сина трапивсь знакомий гiсть, i зараз почала його трактовати. Миттю подала на стiл гарячих млинчикiв, сала кусок положила на кружечку i мисочку сметани поставила; ще й пляшку перчакiвки достала з полицi. - От як мене втiшив на старiсть господь милосердний! - каже до гостя,- Не думала я вже бачити довiку свого синка, свого ясного сокола! I обняла Турову голову, i поцiловала його в чуприну, - Годi, годi, мамо! - каже запорожець.- Ти б, зда╨ться, тiлько й робила, що няньчилась iзо мною. Я вже й так боюсь, щоб через тебе товариство мене не одцуралось. Скажуть: "Iди собi геть: нам таких мамi©в не треба!" - А ти ще таки не перестав думати про ту прокляту Сiч? - сказала мати. - Панiматко! - крикне запорожець.- Не давай волi язику, коли хоч, щоб я прожив у тебе в хатi ще хоч пiвдня! Як можна узивати проклятим славне Запорожже! - Щоб воно тобi запалось! - каже крiзь сльози мати.- Узяло воно в мене, наче сира земля, чоловiка - не знала я щастя замолоду; а тепер вiзьме ще й сина - не дознаю я щастя й при старостi лiт! - Ну, що ти вдi╨ш iз сими бабами! - каже, засмiявшись, Кирило Тур.- У ©х щаст╨м зоветься чортзна-що! Ну, давай лиш нам, нене, по чарцi, то, може, повеселiша╨мо. Тепер Сiч буде недалечке: у Романовського Кутi. Правда, й туди вашому брату все одну - дзусь! Так я сам iнодi до вас навiдаюсь, та часом ще й гостинця привезу. - Не треба менi кращого гостинця, як ти сам, сину мiй коханий! - каже мати. - Чому не Маруся! - одвiту╨ Кирило Тур.- Так не для баб же создав господь козака. ╙ в його що-небудь краще робити, нiж сидiти отут та втирати млинчики. А млинцi важнi! Нiчого сказати, важнi млинцi! Тiлько що се сказав, як ось пiд вiкном затупотять конi, а хтось у вiкно по-запорозьки: - Пугу! Пугу!_ Жiнки обидвi так i затремтiли. Уже ©м не впервинку було се низове пугання, тiлько ж нiколи не було ©м так страшно. - Ох, моя матюнко! - крикне Кирилова сестра. - Чого ж се мене такий страх ошиб? Хто се такий, мiй братику? А запорожець ©й понуро: - Се вже сестро, при©хали по мою душу. - Ох, лишечко! - заквилила мати.- Що ж оце ти сказав, мiй синочку? - А ось,- каже,- добрi молодцi самi тобi розкажуть, коли ще не догадалась. Як ось дверi одчинились, i лiзе в хату, тяжко переступаючи через порiг, батько Пугач, а за ним його чура. - А здоров, вражий сину! - так привiтав кошовий дiд Кирила Тура.- Як ся собi ма╨ш? Добрих послав тобi господь гостей, та чим-то ©х уконтенту╨ш! Прощайсь лишень, дияволiв сину, з матiр'ю та сестрою, бо вже недовго ряст топтатимеш! - Батечки мо©, голубчики! - крикне, злякавшись, Кирилова мати. - Що ж оце ви з ним хочете робити? Не зоставляйте мене сиротою на старостi, не однiмайте в мене мого свiту, мого сонця! А батько Пугач на не© й не дивиться да знов до Кирила Тура: - А що, вражий сину! Зоп'явсь уже на ноги? Одпас уже товсту мармизу? По©дьмо лиш до коша на розправу. Ти дума╨ш, ми дурно насипали божому чоловiковi шапку талярiв? Пакосник ти паскудний! Плюгавець! Загладиш ти в нас сьогоднi увесь сором, що наробив товариству! Убирайсь лиш, гаспедський сину! Сiдлай коня! Тебе б треба, взявши за шию, вести до обозу на вiрьовцi, як собаку, та вже я честь на собi кладу: пограй уже, так тому й бути, в остатнiй раз на конi! Нi живi нi мертвi слухали такi речi мати й сестра Кирилова; далi, наче ©м хто нiж устромив у серце, повалились на землю да й припали до нiг батьковi Пугачевi, да плачуть же то гiрко, да молять, щоб не однiмав у ©х остатньо© радостi. - Гетьте к нечистiй матерi! - крикне жорстокий запорожець.- Якого бiса лiзете передо мною? Не я над ним суддя: все товариство з ©м правуватиметься! Тодi Кирило Тур пiднявсь iз-за столу да й каже веселим голосом: - Казна╨-що робиш ти, батьку! Хто ж таки ляка╨ так жiнок? Але ж i в тебе, тривай, була мати: не вовчиця тебе на свiт породила! Сiдайте лиш та пiдкрiпляйтесь, чим бог послав, а я ось осiдлаю коня, одягнусь, та й по©демо. Мамо, сестро! Годi вам не знать чого убиватись! Хiба ви не зна╨те жартiв запорозьких? Наш брат i жарту╨ так по-ведмежи, шо iншого й до слiз доведе. Не знали сердешнi, чи йняти, чи не йняти вiри Кирилу Туровi, однак стали трошки спокiйнiйшi. Дивляться мовчки на грiзного свого гостя, на батька Пугача, чи не скаже вiн хоть словечка м'якшого, чи не всмiхнеться до них. Нi, бiлi його брови страшно насупились. Попустивши вниз сивий довгий ус, поглядовав вiн на Кирила Тура, як хижий орел на ягницю. А Кирило Тур буцiм на те й не вважа╨. - Чого ж,- каже,- ви поторопiли? Батько пошутковав, а в ©х уже й душi не стало. Давайте лиш млинцiв гарячих, а я ось пошаную гостей перчакiвкою. Я вам казав, що пограю сьогоднi конем по полю. Ну, при©хали за мною козаки, та й годi. А вони вже й розпустили губи. Ех, бабська натура! А ще просять - зостанься з ними жити. Що за життя козаковi з такими плаксами! Батько Пугач сiв за стiл, поблагословивсь да й почав уплiтати млинцi. Кивнув на чуру, i чура сiв коло його да й прийнявсь за снiданн╨. Кирило Тур вийшов iз хати i почав звати свистом свого коня з гаю. Кiнь пасся на волi округ хати. Розумна була животина: зараз прибiгла, зачувши хазяйський посвист. Почав Кирило Тур збирати зброю да, щоб заспоко©ти панiматку, що мовбито в його на думцi нема нiчого смутного, iдучи мимо вiкон, завiв козацьку пiсню повним да розлогим голосом: Ой, коню мiй, коню! Заграй пiдо мною Та розбий тугу мою; Розбий, розбий тугу По темному лугу Козаковi та молодому... Тiльки не втрапив неборак вибрати добре пiсню: вона ще бiльш завдала туги старiй козацькiй-неньцi. Покинувши дочцi сво╨ поранн╨ коло печi, сiла сердешна мати кiнець стола да так же то гiрко почала плакати, що й старе запорозьке серце трохи пом'якшало. - Не плач, нене: дурно сльози тратиш,- сказав батько Пугач. А Кирило, iдучи знов мимо вiкна, спiва╨ свою пiсню, да й таким же то смутним оддавсь на сей час у хатi його голос! Ой, згадай мене, моя стара нене, Як сядеш увечерi ©сти Десь моя дитина на чужiй сторонi, Та нема од не© вiстi! Сковорода перевернулась i покотилась на долiвку в Кириловоi сестри. Кинулась бiдна голубонька до матерi, обняла да й заголосила: - Матусю, мо╨ серденько! А що ж ми тодi в свiтi робитимем, як не буде в нас Кирила? А та, безталанна, за слiзьми й свiту божого не бачить i слова не промовить. Аж ось iде в хату Кирило Тур, удаючи з себе такого веселого молодця, що ти б казав - вiн на весiлл╨ прибравсь. Глянувши на сей плач да обнiманн╨, став серед хати, здвигнув плечима, руки розставив да й каже: - Ну що ти з сими бабами чинитимеш? I поранн╨ покинули! Уже правда, що тiльки нагадай козi смерть! Що ж! Хiба менi самому пекти млинцi для пана отамана! Годi, кажу, вам рюмати; не де в бiса дiнусь, вернусь iще сто раз до вас, нiкчемне ви бабство! - Ну лиш, пiдперiзуйсь,- каже батько Пугач,- я довго ждати не буду. А ти що за чоловiк? - обернувсь до Петра. Той мовчки дививсь на все, що перед ним дiялось. Сказав йому сво╨ iм'я й прiзвище. - А! - каже.- Син того навiсноголового попа, що мiша╨ться не в сво╨ дiло. Ось ми вам хутко втремо носа: Iван Мартинович уже пiд Нiженем; навчить вiн вас пановати та гетьмановати! Знайшов би Петро, як одвiтовати мужиковатому сiчовому дiдовi, якби коли перше; а тепер довга хвороба охолодила йому кров, що мусив вiн лучче змовчати, нiж iзмагатись без пуття iз завзятим дiдуганом. Скоро одягсь Кирило Тур, зараз батько Пугач iз сво©м чурою встав, помоливсь до образiв, подяковав за хлiб, за сiль да й пiшов iз хати. А Кирило Тур уклонивсь матерi да й каже веселенько: - Прощай, матусю! Прощай, сестро! Прощай i ти, брате! - обернувсь до Петра да й пiшов боржiй iз хати. Матерi й сестрi здалось, що бачать його уже востанн╨; кинулись за ним, хотiли хоть обняти його на прощанн╨. А вiн скочив на коня да й почав його крутити да кидати на всi боки, що нi мати, нi сестра не одважились ухопити коня за поводи або за стремена. - Коли ж тебе, брате, ждати нам у гостi? - спитала сестра. А вiн ©й: Тодi я прибуду до вас у гостi, Як виросте трава на помостi Да, стиснувши коня острогами, i помчавсь од них, наче той вихор. За ним повiявсь i батько Пугач iз сво©м чурою. А бiдолашнi вернулись у хату да й заголосили, наче по мертвому. - Не вбивайсь, панiматко,- каже тодi Петро,- може, ще все гаразд буде. Романовського Кут недалеко: Кирило, може, хутко й вернеться. - Як виросте трава на помостi,- шепче сама собi сестра Кирилова. - Голубчику мiй! - сказала Петровi стара Туриха. - Зроби ти менi, нещасливiй матерi, таку ласку, пiди до Романовського Кута, до тих проклятих запорожцiв, та подивись, що вони з ним робитимуть. Ох, мабуть, вiн провинивсь перед товариством! А в них нема нi крихти жалостi. Пiди ти, мiй голубе сизий, та сповiсти нас що вони з ним чинитимуть! Хоч звiсточку нам передай, чи ще вiн ╨ на свiтi! - Добре,- каже Петро (жаль йому було сердешно© бабусi),- пiду,- каже,- немов принесу вам потiшну звiстку. - О, поможи тобi, господи!- кажуть разом обидвi да й випровадили його з молитвами. XII Урочище Романовського Кут i мала дитина показала б у тiй околицi, а найбiльш тепер, як усяке говорило про Йвана Мартиновича (а вiн стояв кошем у Романовського Кутi). Зробила той Кут якась рiчка самотека, павши у рiчку Остер, у лузi. Росли там над водою старi дуби з березами; вони й мiсце скрашали, i холодок запорозьким братчикам давали. Iще оддалеки зачув Петро глухий галас, мов на ярмарку. Пiдiйшов ближче - аж справдi тут неначе ярмарок. Назбиралось люду незчисленна сила, i все то була сiльська чернь, мужики, що позiходились грабова-ти Нiжень, як приобiщав ©м Брюховецький. Обiдранi кругом, у чорних сорочках: мабуть, самi бурлаки да гольтяпаки, що, не маючи жодного притулку, служили тiлько по броварнях, по вiнницях да ще по лазнях грубниками. У iншого сокира за поясом, у того коса на плечi, а другий притяг iз колякою. Аж сумно стало Петровi, як розiбрав, що воно ╨сть отся купа голоти. Помiж людьми сям-там стоять бочки з пивами, ширiтваси з медами та з горiлкою, вози з мукою, сала, пшона i всякi припаси. Усе то настачили, усердствуючи Iвану Мартиновичу, нiжинськi мiщани за те, що каже: "Не знатимете пiд моею булавою жодного козака або козацько© старшини над собою паном: усi будемо рiвнi". (Добре вiн порiвняв Укра©ну!) Нiхто нi в кого не питавсь тут, що ©сти або пити: усякому була своя воля - роби що хоч, як у себе в господi. Повикопували в землi здоровеннi© печi, запалили огнi. Тут у винницькiй кадцi мiсять тiсто тро╨ разом ногами, а там печуть цiлого вола, а там у здоровенних казанах варять на таганах да на катрягах кашу. Дим, наче хмара, ходить понад головами. Iншi тiльки те й роблять, що пораються коло бочок да потчують усякого, хто сто©ть або йде мимо, а iншi вже лежать повивертавшись, як у холод мухи. Безумна якась радiсть у всякого в очах i в рiчах. Усюди знай викрикують: "Iван Мартинович, батько наш любий!" Знiме вгору в однiй руцi чарку чи кiвш, а в другiй шапку з голови да й репету╨, що Iван Мартинович i день i нiч побива╨ться за людським щаст╨м. А тут кобзарi швендяють помiж людьми, iграють на кобзах, на бандурах да спiвають усяких пiсень Пробираючись промiж купами, надививсь Петро усячини. Оте╨ тут буде юрба, що знай танцюють та смiються. Побравшись у боки, вибивають пiд бандуру гопака веселi© злиднi; а коло ©х, повитягувавши ши©, стоять кругом та дивляться, чудуючись, наче на вертеп абощо. А там стоять, збившись у купу, понурi голови. Потупивши очi, похилившись на киi або на косовища, старi гольтяпаки слухають кобзаря. Iграе вiн ©м, сидячи посеред, пiдобравши ноги, як ляхи Укра©ну плiндровали або як батько Богдан збирав козацтво помiж людом да ставав супротив дук i шляхти. Iншi, пiдвипивши вже добре, крепко плакали, слухаючи пiсню; тiлько i мiж веселими, i мiж смутними купами одна ходила з серця до серця думка! Брюховецького величали другим Хмельницьким, що iще раз ста╨ за Вкра©ну супротив ©© ворогiв i дару╨ мировi волю. Минаючи i тих, що скачуть, i тих, що плачуть, Петро протовилявсь усе дальш, чи не вздрить червоних жупанiв запорозьких. Що глибше в кут, то все був люд одягнiший, були тут уже й мiщани в личаках i в синiх каптанах, було й городове козацтво в блакитних да в зелених жупанах; а кармазинш шаровари або жупан запорозький хоть би один. Дiйшов вiн i до самого коша, до вiщового радного мiсця. Туг скрiзь було вирiвняно i посилано пiском гарно Не видно було нi димних печей, нi бочок, нi возiв з припасами; тiлько козацькi намети кругом стояли. I сюди й туди, i вдовж i впоперек знай швендяють люде. Гомiн такий, як у тих бджiл у ульнi. Тепер тiлько постерiг Петро, що запорожцi тут не одрiзнялись одежею од просто© сiроми Знати ©х було хiба по довгому оселедцю з пiд шапки да по шаблях i пiстолях - шаблi й пiстолi були в деяких дорогi©. Зупинивсь i розгляда╨ добрих молодцiв, чи не вздрить Кирила Тура. Аж дивиться - iде збоку чоловiк середнього росту й вiку, а за ©м i по боках його цiла юрба усякою люду - i запорожцi, i городове козацтво, i мiшане, i простi мужики-гречкосi©. "Iван Мартинович! Iван Мартинович!"- знай круг його гукають. Петро й постерiг, хто се такий, i почав придивлятись, що там за Брюховецький. Що ж? Вiн думав, що сей пройдисвiт iзробивсь тепер таким паном, що й через губу не плюне, думав, що весь у золотi да в блаватасi; аж де тобi! Чоловiчок сей був у короткiй старенькiй свитинi, у полотняних штанях, чоботи шкаповi попротоптуванi - i пучки видно. Хiба по шаблi можна було б догадуватися, що воно щось не просте: шабля аж горiла од золота, да й та на йому була мов чужа. I постать, i врода в його була зовсiм не гетьманська. Так наче собi чоловiк простенький, тихенький. Нiхто, дивлячись на ньою, не подумав би, що в сiй головi вертиться що небудь, опрiч думки про смачний шматок хлiба да затишну хату. А як придивишся, то на виду в його щось наче ще й приязне: так би, зда╨ться, сiв iз ним да погуторив де про що добре да мирне. Тiлько очi були якiсь чуднi - так i бiгають то сюди, то туди i, зда╨ться, так усе й читають iзпiдтишка чоловiка. Iде, трошки згорбившись, а голову схилив набiк чак, наче каже: "Я нi од кого нiчого не бажаю, тiлько мене не чiпайте". А як у його чого поспитаються, а вiн одвiту╨, то й плечi, наче той жид, пiдiйме, i набiк одступить, що б ти сказав - вiн усякому да╨ дорогу; а сам знiтиться так, мов той цуцик, ускочивши в хату. Отакий-то був той Брюховецький, такий-то був той гадюка, що наварив нам гiрко© на довгi роки! - Дiтки мо©! - каже тоненьким, ницим голоском.- Чим же менi прохарчити вас, чим вас зодягти? Бачте, я й сам увесь оббивсь, як крем'ях! - Батьку ти наш, Iване Мартиновичу! - озвались запорожцi. - Аби тво╨ здоров'╨, а ми мiж добрими людьми не загинемо. - Iй-богу, правда! - крикне, покриваючи всiх, один мiщанин. (Хто ж той мiщанин? - ки©вський Тарас Сурмач. На©хало до Iванця виборних з усiх городiв на чорну раду.) - ╞й-богу,- каже,- правду добрi молодцi говорять! Та аби тво╨, пане гетьмане, здоров'╨, а ми тебе i хлiбом, i одежею обмислимо - i тебе, i тво╨ товариство, не попускай тiлько нас нiкому ув обиду! - Ой, боже мiй милосердний!- каже вдихнувши Брюховецький. - Нащо ж i живе наш брат запорожець на свiтi, коли не на те, щоб стояти за православних християн, як за рiдних братiв сво©х? Чи нам золото, чи нам срiбло, чи нам панськi будинки треба? Не про те ми, братцi, гада╨мо. Аби добрим людям було добре жити на Вкра©нi, а ми проживемо i в злиднях, проживемо i в землянцi, на одному хлiбi та водi. Сказано: "Хлiб та вода - то козацька ©да". - Iй-богу, так воно й ╨!- кричать мiщане й мужики.- Запорожець ради нас усяку нужду з Сiчi прийма╨, бiло© сорочки зроду не бачить: як же нам не любити, братцi, добрих молодцiв? Як нам не волити Iвана Мартиновича собi гетьманом? А Брюховецький каже: - Дiтки мо©! Господь з вами i з вашим гетьманством! У нас у Сiчi чи гетьман, чи отаман, чи так собi чоловiк - усе рiвний товариш, усе християнська душа. То тiльки ваша городова старшина завела так, що коли не пан, то й не чоловiк. Не про гетьманство наш брат запорожець дума╨: дума╨ вiн про те, як би та як допомогти вам у вашiй тяжкiй долi! Серце мо╨ болить, дивлячись на ваше убозтво. За батька Хмельницького текли по Вкра©нi медовi© рiки, люд убиравсь пишнота красно, як мак у городi; а тепер достались ви таким старшинам та гетьманам, що скоро й шкуру з вас iздеруть. Над вами, мо© дiтки, воiстину справдились святi© словеса: "Хiба не багатi© вас утискають? Хiба не вони тягнуть вас на суди? Хiба не вони зневажають ваше добре iм'я, узиваючи вас хамами та рабами неключимими?" - Iй-богу, так! ╞й-богу, так! - репету╨ кругом сiрома.- Проклятi© кармазини швидко видеруть у нас душу з тiла, не то що! Коли б не ти, батьку гетьмане, заступивсь за нас при лихiй годинi, дак хто б нас i пожалував! А Брюховецький знов до запорожцiв: - Ви зна╨те, мо╨ товариство миле, мо© рiднi© братчики, у яких са╨тах, iз якими достатками прийшов я до вас у Сiч. I де ж те все подiвалось? Чи я пропив, чи прогайнував? Нi, не пропив я, не прогайнував, не промантачив, не проциндрив без пуття: усе спустив з рук, аби б тiлько як-небудь прикрити вашi злиднi. Не мало пiшло мого добра i по Гетьманщинi. Як та бiдна курка-клопотуха, що знайде зернятко - да й те оддасть сво©м курчаткам, так i я все до останнього жупана пороздавав сво©м дiткам. А тепер от i сам обголiв так, що й пучки лiзуть iз чобiт - доведеться незабаром ходити так, як лапко. Що ж? Походимо й без чобiт, аби мо©м дiткам було добре. - Батьку ти наш рiдний!- кричать кругом ледвi не скрiзь сльози.- Дак лучче ж ми збудем усе до остатнього рам'я та справимо тобi такi сап'янцi, що i в царя нема╨ кращих! - Господь з вами, мо© дiтки, господь з вами! - каже, здвигаючи плечима i одступаючи набiк, ниций Iванець.- Ви, може, дума╨те, що я, так як вашi нашийники, стану драти з вас шкуру, аби б тiлько в мене на ногах рипали сап'янцi? Не доведи мене до сього, господи! Везли колись за мною в Сiч жупани й сап'янцi возами, везли золото i срiбло мiшками, а я все збув iз рук, аби мо©м дiткам було добре! - От гетьман! От батько! От коли ми дождались од господа ласки! - гукають кругом Iванця мiщане, козаки й мужики. А вiн, мовби нiчого й не чу╨, iде собi смирненько, згорбившись. Юрба провалила тим часом мимо Петра. Хогь би й рад вiн був послухати, на якi ще хитрощi пiднiматиметься [ся] ниця душа, так за народом нiчого було не видно й не чутно. Тiлько тепер пораховав Петро, чого сто©ть Брюховецький; тепер тiлько постерiг, яку яму копа╨ вiн городовiй старшинi! Окаянний пройдисвiт так усiх оманив, так по душi були темному людовi тi© лукавi© ухватки, тi© тихi, солодкi речi, те нiбито убожество, що _всяк за його полiз би хоть на нiж. Аж дивно стало мо╨му козаковi, що то чоловiк зможе, як захоче! Химерний той Iванець морочив голови людськi©, мов не сво╨ю силою: мов який чарiвник-чорнокнижник, ходив вiн помiж миром, сiючи сво© чари. Загадавсь Петро, зажуривсь про лиху укра©нську долю; забув, чого й прийшов сюди, у Романовського Кут. Як ось ударили в бубни, а скрiзь по вiщовому мiсцю почали гукати окличники: "У раду! У раду! У раду!"_ Усi заметушились i почали тягтись туди, де бито в бубни. Боржiй за всiх поспiшали в раду братчики. - Чого се б'ють у вiщовi бубни? - пита╨ один братчик другого, пробираючись промiж людом. - Хiба не зна╨ш? - одвiту╨ той.- Судитимуть Кирила Тура! Схаменувсь тодi Петро i пiшов боржiй за двома запорожцями, не одрiзняючись од ©х до самого суднього мiсця. Пощастило йому так добре стати, що через козацькi голови усе було видно. Посеред суднього колеса стояв Кирило Тур, потупивши очi, а кругом його усе братчики. Миряне й собi перлись наперед, щоб подивитись на запорозький суд, да не такiвськi були низовцi, щоб пропустили до суднього колеса кого не треба. Ставши плечем поуз плече, рядiв у три, чи що, уперлись у землю ногами, i вже як не товпились iззаду городовi козаки з мiщанами й поспiльством, не звузили вони нi на п'ядь порожнього посерединi мiсця. Хто бажав що побачити або почути, то хiба через голови побачив; а багато людей, позлазивши на дуби, звiдти дивились. У первому ряду видно було Петровi Брюховецького з гетьманською булавою. Над ©м вiйськовi хорунжi держали бунчук i хр