Но они могли все телепортироваться и читать мысли. Бесценная колония эсперов. И если их жизнь была сколь-нибудь похожей на жизнь тех телепатов вне этой планеты. - И простой народ ненавидит вас за это? Юное лицо Тоби посерьезнело до мрачности. - Да, и знать тоже. Они говорят, что мы вступили в союз с дьяволом. Нас ждало испытание водой или самое основательное поджаривание, пока на трон не взошла наша добрая королева Катарина. Неожиданно повернувшись, он крикнул: - Эй! Бриджит! Юная девушка, самое большее тринадцати лет вывернулась от своего партнера по танцу и подошла к Тоби. - Род Гэллоуглас хотел бы узнать, как нас здесь любят люди, - проинформировал ее Тобиас. С детского лица сразу слетела вся радость, глаза девушки расширились и округлились, она закусила нижнюю губу. Расстегнув сзади блузку от шеи до лифа, она повернулась к ним спиной. Спина девушки вдоль и поперек была покрыта шрамами, паутиной рубцов - следами кошки-десятихвостки. Она повернулась обратно к Роду, когда Тоби застегнул ей блузку, глаза ее все еще оставались округлыми и трагичными. - Это, - прошептала она, - всего лишь из-за подозрения - а я была тогда всего лишь ребенком десяти лет от роду. Желудок Рода попытался вывернуться наизнанку и выйти наружу через пищевод. Он сделал ему строгое предупреждение, и тот, повинуясь приказу, опустился обратно, на свое обычное место. На языке остался кислый привкус желчи. Бриджит отвернулась и исчезла, мгновение спустя она снова была со своим партнером, она снова была легкомысленной и полной энергии. Род задумчиво нахмурился, глядя ей вслед. - Так что сам понимаешь, - продолжил разговор Тоби, - мы крайне благодарны нашей доброй и справедливой королеве. - Она покончила с системой огня и воды? - О, она отменила этот закон, но сжигания ведьм продолжались - теперь тайком. Был только один способ защитить нас, и его-то она и выбрала: предоставлять убежище любому из нас, кто придет сюда и попросит его. Род медленно кивнул. Она все же не без мудрости. Глаза его снова набрели на танцующую Бриджит. - Что все-таки тебя беспокоит, друг Гэллоуглас? - Она их не ненавидит, - прохрипел Род. - У нее есть все причины в мире ненавидеть нормальных людей, но она не ненавидит их. Тоби тепло улыбнулся и покачал головой. - Ни она, ни любой из нас. Все, кто приходят в приют ковена королевы, сперва должна принести клятву - жить по христову закону. Род медленно повернулся к нему. - Понимаю, - произнес он после минутной паузы. - Ковен белых магов. Тоби кивнул. - Все Грамарийские маги белые? - Стыдно сказать, нет. Есть некоторые, озлобленные большими страданиями, чем наши - потерей уха, или глаза, или любимого человека, или всего вместе - они спрятались в диких землях гор и оттуда мстят всему человечеству. Рот Рода растянулся в тонкую усмешку, затем уголки губ опустились, лицо помрачнело. - Их всего не более двадцати, - продолжал Тоби. - И только трое из них в рассвете лет, все остальные - высохшие старухи и сморщенные старики. - Сказочные ведьмы и колдуны, - прошептал Род. - Истинно, такие и есть, и о делах их шумят как раз достаточно, чтобы перекрыть рассказы о любых добрых делах, что можем свершить мы. - Так значит, в Грамарие есть два вида ведьм и колдунов: старые и злые в горах с одной стороны, с другой - молодые и добрые в замке королевы. Тоби покачал головой и улыбнулся, его глаза снова вспыхнули. - Нет, кроме нас, есть еще трижды двунадесять белых магов, не доверяющих королевскому обещанию убежища. Они - лет тридцати-сорока, все хорошие люди, не спешащие доверять. Понимание осенило Рода со всей силой откровения. Он откинулся назад, рот его сформировал безмолвное "О", затем, часто закивав, он нагнулся вперед и сказал: - Так вот почему вы все так молоды! Приглашение королевы приняли только те ведьмы и колдуны, в которых еще сохранилось какое-то безрассудство и доверие! Так значит, ей досталась стайка подростков! Тоби ухмыльнулся от уха до уха, закивав взволнованно. - Значит, зрелые колдуны и ведьмы, - продолжал Род, - люди очень хорошие, но они так же очень осторожные. Тоби кивнул. Лицо его чуть отрезвело. - Среди них есть один-два достаточно смелых, чтобы иногда прилетать сюда. Была одна самая мудрая ведьма из всех, с юга. Она уже совсем старая. Ей ведь должно было быть около тридцати. Эта реплика достигла Рода прямо посреди глотка. Он поперхнулся, разинув рот, закашлялся, засопел и вытер глаза. - Что случилось, Род Гэллоуглас? - спросил Тоби с заботливостью, припасаемой обычно для восьмидесятилетних. - О, ничего, - выдохнул Род. - Просто путаница между пищеводом и трахеей. От нас, стариков, знаешь, невольно приходится ожидать подобных вывертов. Ну так почему же эта мудрая ведьма не осталась? Тоби улыбнулся, понимание и доброта просто сочились из него. - Она сказала, что мы чересчур сильно заставляем ее чувствовать свой возраст и вернулась к себе, на юг. Если ты окажешься там и попадешь в беду, то тебе надо будет только кликнуть ее имя, Гвендайлон, и она тут же окажет тебе даже больше помощи, чем надо. - Я запомню это, - пообещал Род и немедленно забыл, так как представил себя зовущим на помощь женщину. Он чуть не зашелся в новом приступе кашля, но не посмел смеяться, так как помнил, каким был сам чувствительным в отрочестве. Он сделал еще один глоток вина, чтобы залить свой смех, и ткнул кружкой в сторону Тоби. - Вот только еще один вопрос: почему королева защищает вас? - Разве ты не знаешь? - удивленно посмотрел на него Тоби. - Да... вот не знаю, - сладко улыбнулся Род. - Да ведь она же сама ведьма, дорогой друг Гэллоуглас! Улыбка Рода растаяла. - Гм. - он почесал кончик носа. - До меня доходили слухи на этот счет. Значит, они верны, да? - Вполне верны. Конечно, она ведьма необученная, но тем не менее ведьма. - Необученная? - поднял бровь Род. - Да. Наш дар нужно развивать и упражнять, тренировать и обучать, чтобы довести до своей полноты. Катарина - природная ведьма, но необученная. Она может слышать мысли, но не в любое время, а только когда пожелает, и не ясно. - Хм. А что же еще она умеет делать? - Насколько мы знаем - ничего. Она только обладает способностью читать чужие мысли. - Так, значит, она, можно так выразиться, удовлетворяет минимальным требованиям для вступления в профсоюз. - Род почесал за ухом. - Своего рода сподручный талант для королевы. Она должна знать все, что происходит в замке у нее. Тоби покачал головой. - Разве ты способен расслышать пятерых, говорящих одновременно, Род Гэллоуглас? И слушать их все время подряд? И еще потом быть способным вспомнить все, что они говорили? Род нахмурился и почесал подбородок. - Можешь повторить хотя бы один разговор? - Тоби снисходительно улыбнулся и покачал головой. - Конечно, не можешь. И наша королева тоже не может. - Она могла бы записывать их... - Да, но вспомни, она необученная, а чтобы делать из мыслей слова необходима тренировка этого великолепного дара. - Погоди, - поднял руку Род. - Ты хочешь сказать, что вы не слышите мысли как слова? - Нет-нет. Мгновенной мысли достает на книгу слов, друг Гэллоуглас. Разве тебе необходимо выкладывать мысли словами для того, чтобы иметь их? - Понятно, - кивнул Род. - Квантовая механика мысли. - Странно, - пробормотал чей-то голос. Подняв взгляд, Род обнаружил, что находится в центре приличных размеров группы юных ведьм и чародеев, явно подлетевших послушать интересный разговор. Он посмотрел на говорившего, плотного юного чародея, и улыбнулся с оттенком сарказма. - Что странно? - он гадал, как там звали этого паренька. Парень усмехнулся. - Меня зовут Мартин, - он помолчал, чтобы посмеяться над удивленным взглядом Рода: тот все еще не мог привыкнуть к чтению мыслей. - А странно то, что ты чародей, а не знаешь даже азов чтения мыслей. - Да, - кивнул Тоби. - Ты - единственный, известный нам чародей, который не может слышать мыслей. - Э-э... да... - Род провел рукой по щетине. - Ну, как я уже упомянул немного ранее, я не настоящий чародей. Видите ли... Его прервал дружный взрыв смеха. Он вздрогнул и покорился своей После этого Род вернулся к прежней линии вопросов. - Я так понял, что некоторые из вас способны слышать мысли как слова. - О, да, - подтвердил Тоби, вытирая глаза. - Есть тут у нас одна такая. Он повернулся к кольцу слушателей. - Олдис здесь? Пухленькая хорошенькая шестнадцатилетняя девушка протолкнулась в передний ряд. - Кого мне надо для вас послушать, сэр? Искра пересекла пропасть в мозгу Рода. В его глазах появился блеск. - Дюрера. Советника милорда Логайра. Олдис сложила руки на коленях, устроилась поудобнее, сидя очень прямо. Она уставилась на Рода, глаза ее потеряли фокусировку. Затем она начала говорить в нос, высоким, монотонным, голосом. - Как вам угодно, милорд. И все же я не могу понять, истинно ли вы верны. Голос ее упал на две октавы по тону, но сохранил свою монотонность. - Негодяй! Ты имеешь наглость оскорблять меня прямо в лицо? - О, нет, милорд, - поспешно ответил высокий голос, - я ничуть не оскорбляю вас, я только ставлю под сомнение мудрость ваших действий. "Дюрер", - подумал Род. Высокий голос, несомненно принадлежал Дюреру, практиковавшемуся в своем занятии - заботе о манипуляции герцогом Логайром. - Вспомните, милорд - она всего лишь ребенок. Добро ли по отношению к ребенку позволять ему своевольничать? Или добром будет отшлепать его, когда он в этом нуждается? С минуту стояло молчание, затем ответил более глухой голос лорда: - В том, что ты говоришь, есть какая-то доля истины. Разумеется, в ее попытке взять власть в свои руки в вопросе назначения священников есть что-то от взбалмошного ребенка. - Но, милорд, - пробормотал высокий голос, - это же не идет против традиций и против мудрости людей немного старше ее самой. Воистину, как это ни горько, но это действия непослушного ребенка. - Возможно, - прогромыхал Логайр, - и все же она - королева, а слово королевы - закон. - Даже если королева издает дурные законы, милорд? - Ее действия не дурные, Дюрер, - глухой голос принял угрожающий оттенок. - Наверное, они необдуманные и безрассудные, и плохо рассчитанные, ибо добро, кое они принесут сегодня, может принести гибель на наши головы. Наверное, это глупые законы, но дурные - нет! Высокий голос вздохнул. - Возможно, милорд. И все же она угрожает чести своих вельмож. Разве это не дурно? - Это! - прогромыхал Логайр, - как же это так? Да, она была надменна, беря на себя больше высокомерия, чем, возможно, когда-либо бывало у королевы, но она никогда еще не делала ничего такого, что могло бы быть истолковано как оскорбление. - Да, милорд, пока нет. - Ты что-то еще хочешь сказать? - День этот неизбежно придет, милорд! - Какой такой день, Дюрер? - Когда она поставит крестьян впереди знатных, милорд. - Прекрати свои изменнические речи! - зарычал Логайр. - На колени, ничтожество, и благодари своего бога, что я не приказываю обезглавить тебя! Род глядел в лицо Олдис, все еще не оправившись от потрясения, вызванного услышанным диалогом двух бестелесных мужских голосов, выходящих из уст хорошенькой девушки. Ее глаза постепенно снова сфокусировались. Она испустила долгий вздох и улыбнулась ему. - Ты слышал, друг Гэллоуглас? Род кивнул. Она развела руки, пожав плечами. - А я не могу вспомнить ни слова из того, что только что говорила. - Пусть это не беспокоит тебя, я помню все. - Род потер щетину на подбородке. - Ты действовала как канал, медиум в чистейшем смысле этого слова. Он запрокинул голову, осушил свою кружку и кинул ее одному из юных колдунов. Юноша поймал ее на лету, на мгновение исчез с ней, но тут же снова появился, чтобы вручить до краев наполненную кружку Роду, который в насмешливом отчаянии покачал головой. Он откинулся назад, пригубив вино и поднял взгляд на окружающие его юные лица, улыбающиеся и довольно-таки сияющие от сознания своей силы. - Вы когда-нибудь проделывали это раньше? - спросил Род, махнув рукой в сторону их всех. - Я имею в виду, слушали ли вы подобные внутричерепные заседания? - Только врагов королевы, - ответила Олдис, вскинув голову. - Мы часто слушаем Дюрера. - Вот как? - поднял бровь Род. - И вам удалось что-нибудь узнать? Олдис кивнула. - Он в последнее время сильно озабочен крестьянами. На миг Род совершенно опешил. - Что у него за интерес к ним? Тоби знающе усмехнулся. - Чу, вот его последний подвиг! Он заварил свару между двумя крестьянами из личных владений королевы. Один молодой крестьянин желал жениться на дочери старого фермера, а старик сказал "нет". И юнец воздел руки в отчаянии и остался бы спокойно с разбитым сердцем. - Но тут встрял Дюрер. - Да. Он днем и ночью преследовал юнца, ибо известие о сватовстве парня распространилось по всем деревням, и присмотрел за тем, чтобы слух пересказывали с добавлением вопроса: разве может юноша считаться мужем, если позволяет дряхлому идиоту лишить себя любимой девушки? Род кивнул. - И другие крестьяне принялись кидать этот вопрос пареньку. - Само собой. Ехидство, издевки, насмешки - и однажды парень взял да и похитил девушку и сделал ей ребенка. Род поджал губы. - Как я представляю, папа немножко разволновался. Тоби кивнул. - Он приволок парня к деревенскому попу и потребовал, чтобы паренька повесили за насилие. - А поп сказал... - Что это была любовь, а не насилие, и подходящим наказанием должен быть брак, а не казнь. Род усмехнулся. - Держу пари, что дети были крайне опечалены таким поворотом дел. - Их горе было так велико, что они пустились в пляс, - хохотнул Тоби. - А старик рассудил, что такова, видно, премудрость божия и благословил их. - И тут снова встрял Дюрер. - Само собой. Он поднялся перед королевой, когда она сидела за столом перед всеми лордами и их леди, крича, что королева должна показать справедливость своего нового порядка, постановив сама, что было бы справедливо в этом деле, ибо разве эти крестьяне не принадлежали самой королеве? Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру. - Она, должно быть, была готова плюнуть ему в глаза! - О, ты знаешь нашу королеву! - Тоби закатил глаза к потолку. - Она бы с удовольствием воткнула ему нож меж ребер. Но на брошенный вызов, однако, надо отвечать. Ей придется самой заслушать это дело, когда она в следующий раз будет держать общий суд. - Общий суд? - нахмурился Род. - Это что, черт возьми, такое? - На один час каждый месяц королева открывает свой двор для всех ее подданных, кто желает, чтобы их выслушали, и крестьяне, дворяне и духовенство являются к ней в Большой Зал. Большинство Великих Лордов только смотрит, в то время как мелкое дворянство и крестьяне приносят свои жалобы и обиды. А со следящими Великими Лордами, можешь быть уверен, что обиды, на которые жалуются, будут безусловно мелкими. - Вроде этого случая, - кивнул Род. - И когда же будет следующий Общий Суд? - Завтра, - ответил Тоби. - И я думаю, что Великие Лорды велят своим прирученным крестьянам и духовенству протестовать против новых судей и священников королевы. Лорды, конечно, сперва подадут свой протест, а другие, попроще, откликнутся на него эхом. Род кивнул. - Придают всему делу общественную огласку. Но что Дюрер надеется приобрести выталкиванием этого дела о соблазнении? Тоби пожал плечами. - Это может знать только сам Дюрер. Род, нахмурясь откинулся в кресле и отхлебнул из кружки. Он изучил окружавшие его юные лица и почесал в затылке. - Мне это кажется сведениями, которые желательно бы знать королеве. Но почему вы не сообщаете ей об этом? Лица отрезвели. Тоби закусил губу и уставился на пол. Род нахмурился. - Так почему же вы ей об этом не сообщили, Тоби? - Мы пытались, друг Гэллоуглас, - парень посмотрел на Рода с немым призывом. - Мы пытались, но она не желает нас слушать. Лицо Рода одеревенело. - Это как так? Тоби беспомощно развел руками. - Посланный к королеве вернулся со словами, что нам следует быть благодарными за предоставленную нам защиту и не быть столь наглыми и бестактными, чтобы пытаться вмешиваться в ее правление. Род задергал головой в быстрых кивках, растянув рот в мрачной усмешке. - Да, это похоже на Катарину. - А может, - задумчиво произнес один из ребят, - это все к лучшему, ибо у нее хватает забот и без наших роковых предупреждений. Род невесело усмехнулся. - Да. Между знатью и нищими у нее беспокойства больше чем достаточно для того, чтобы она была занята по горло. Тоби кивнул с мудрым и серьезным видом. - Да, у нее хватает хлопот между советниками, Домом Хлодвига и баньши у нее на крыше. У нее есть важные причины очень бояться. - Да, - голос Рода стал тугим, скрежещущим. - Да, у нее есть веские причины и я думаю, она основательно напугана. Большой Том спал очень чутко, он проснулся и резко сел на тюфяке, когда Род на цыпочках подошел к своей койке. - Здоров, мастер? - прошептал он скрежещущим голосом, в котором было примерно столько же секретности, что и у лягушки-быка в течке. Род остановился и, нахмурясь, поглядел на своего слугу... - Да, вполне здоров. А почему бы мне не быть здоровым? Большой Том глуповато усмехнулся. - Ты мало спишь, - объяснил он. - Я думал, может, это лихорадка. - Нет, - с облегчением улыбнулся Род, качая головой, он протиснулся мимо Тома. - Это не лихорадка. - А что же тогда? Род упал спиной на постель, заложив руки на голову. - Ты, Том, когда-нибудь слышал об игре, называемой "крикет"? - Сверчок? - нахмурился Том. - Это существо, стрекочущее в очаге, мастер? - Да, но это также и название игры. Центр игры, понимаешь, это воротца, и одна команда пытается их сбить, бросая по ним мяч. Другая команда, пытается их защитить, отбивая мяч лаптой. - Странно, - пробормотал Большой Том, широко раскрыв глаза от удивления. - Крайне странная манера игры, мастер. - Да, - согласился Род. - Но дальше - еще хуже. Команды, понимаешь ли, меняются местами, и та команда, что прежде атаковала ворота, теперь защищает их. Он посмотрел сквозь пальцы ног на круглое, словно в пятнах оспы, лицо Тома. - Нет, - пробормотал великан, смущенно мотая головой. - Какой же смысл всего этого, мастер? - Так вот, - Род потянулся и расслабился. - Смысл тот: неважно, кто победит, но воротцам придется туго. - Да! - энергично закивал Большой Том. - Это наверняка, мастер! - Так вот, у меня такое чувство, что здесь идет колоссальная игра в крикет, только тут играют три команды: советники, нищие и... - Дом Хлодвига. - пробормотал Том. Род удивленно вскинул брови. - Да, Дом Хлодвига. И, конечно, королева. - И кто же тогда воротца? - поинтересовался Большой Том. - Воротца - это я, - Род перекатился на бок, трахнул кулаком по подушке и с блаженным вздохом опустил на нее голову. - А теперь, я собираюсь поспать. Спокойной ночи. - Мастер Гэллоуглас, - пропищал сверху голос пажа. Род закрыл глаза и помолился о ниспослании ему сил свыше. - Да, паж? - Вас зовут дожидаться выхода к завтраку, мастер Гэллоуглас. Род заставил веки подняться и поглядел в окно. Небо уже порозовело от приближавшегося рассвета. Он зажмурился и сосчитал до десяти, чуть не задремав по ходу дела. Затем он втянул вдох, который наполнил бы бездонную шахту, скинул ноги с постели и сел, на кровать. - Ну, видимо, для воротцев отдыха не существует. Ну что мне поделать со своей проклятой формой, Том? Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладала хорошим драматическим инстинктом и, более того, знала, как можно использовать его на свой лад. Часовые были расставлены на постах в обеденном зале еще до восхода солнца, Лорды и леди, имевшие привилегию, или точнее несчастье разделять стол с королевой, прибыли сразу же после петушиного крика. Катарина же сделала свой выход только тогда, когда все собрались и подождали некоторое время, глазея на поданное мясо, только тогда она медленно вошла в залу. Двери широко распахнулись, открывая взору присутствующих стоявшую в море факельного света королеву Катарину Плантагенет. Шесть трубачей затрубили в фанфары, при звуке, которых все присутствующие поднялись, а Род содрогнулся: высота тона в этой культуре была более или менее делом вкуса. Затем Катарина проследовала в зал, высоко подняв голову и откинув назад плечи. Она прошла четверть пути к большому позолоченному креслу во главе стола у стены. Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась с грацией и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и остальное общество последовало их примеру. Катарина взяла свою двузубую вилку, и общество сделало то же, в то время как со всех углов зала налетели слуги в ливреях, с деревянными тарелками, наполненными беконом и колбасой, маринованной селедкой, белыми булочками, мисками с чаем и с супом. Каждую тарелку сперва подносили Брому О'Берину, который сидел слева от королевы. Бром брал пробу с каждой тарелки, съедал кусочек каждого блюда и помещал оставшееся на тарелку перед собой. Затем огромные деревянные тарелки были расставлены по всему столу. К этому времени Бром обнаружив, что он еще жив, передал наполненное блюдо Катарине. Каждую тарелку сперва подносили самым знатным лордам и их леди, затем всем остальным. Общество со смаком принялось за еду, и желудок Рода напомнил ему, что все, что попало туда этой ночью, было лишь вином и специями. Катарина изысканно отправляла в рот свою еду с оригинальным, не лучше, чем у пичужки, аппетитом. Ходили слухи, что она как раз перед формальным застольем перекусывала в уединении своих апартаментов. Даже если и так, она была такой худенькой, что Род находил этот слух сомнительным. Слуги носились туда-сюда с бутылями вина и огромными мясными пирогами. Род стоял на посту у восточной двери, таким образом, обзор Катарины был у него достаточно хорошим там, где она сидела, в северном конце стола, милорда Логайра, по правую руку от нее, Дюрера, по правую руку от милорда Логайра и затылка Брома О'Берина. Дюрер нагнулся и зашептал что-то своему лорду. Логайр нетерпеливо отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от мяса здоровенный кусок, прожевал, проглотил и запил глотком вина. Опустив кубок на стол, он повернулся к Катарине и прогрохотал: - Ваше Величество, я озабочен. Катарина бросила на него холодный взгляд. - Мы все озабочены, милорд Логайр. Мы должны нести бремя своих забот, насколько это в наших силах. Губы Логайра плотно сжались, его рот почти затерялся между усами и бородой. - Моя забота, - ответил он, - о вашей особе и благополучии всего королевства вашего. Катарина вернулась к своему блюду, с большой заботой отрезая кусочек свинины. - Я должна надеяться, что благополучие моей особы и впрямь повлияет на благополучие моего королевства. Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое. - Я рад, что ваше Величество упоминает, что угроза вашему благополучию есть угроза всему королевству. Кожа меж бровей Катарины наморщилась, она обратила нахмуренное лицо к Логайру. - Я и впрямь понимаю. - Зная, что жизни королевы угрожают, народ испытывает беспокойство. Катарина отложила вилку и откинулась на спинку кресла. Ее голос был мягким, даже ласковым. - Значит, моей жизни угрожают, милорд? - Кажется, так, - осторожно промолвил Логайр. - Ибо баньши снова на вашей крыше прошлой ночью. Род навострил уши. Губы Катарины спрятались, зажатые меж зубами, а глаза закрылись. За столом воцарилось молчание. Во внезапной тишине прогремел голос Брома О'Берина. - Баньши часто видывали на стене замка ее величества, и все же она тем не менее до сих пор жива. - Тихо! - оборвала его Катарина. Плечи ее выпрямились, она нагнулась вперед и взяла свой кубок. - Я не желаю слышать о баньши. Она залпом осушила кубок, затем протянула руку с ним в сторону. - Слуга, еще вина! Дюрер сорвался со своего места и в один миг очутился рядом с королевой. Выхватив кубок из ее руки, он повернулся к подбежавшему слуге, и держал кубок, пока слуга наполнял его кувшин. Весь двор в изумлении пялил глаза: такая любезность по отношению к королеве была со стороны Дюрера несколько необычной. Он повернулся обратно к королеве, опустился на одно колено и протянул кубок. Катарина удивленно посмотрела на него, затем медленно приняла кубок. - Благодарю вас, Дюрер, и все же должна признаться, что никак не ожидала от вас такой любезности. Глаза Дюрера блеснули. Он поднялся с насмешливой улыбкой и очень низко поклонился. - Пейте на здоровье, моя королева. Но Род был чуточку менее доверчив, чем сама Катарина, более того, он заметил, как Дюрер провел левой рукой над кубком как раз перед тем, как слуга налил. Он покинул свой пост и поймал кубок как раз тогда, когда Катарина поднесла его к губам. Побледнев, она уставилась на него, в ее глазах поднималась - Я не звала вас, сударь. - Прошу прощения, Ваше Величество, - Род отстегнул от пояса кинжал, положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам! - он принял меры предосторожности, снова включив Векса, прежде чем заступить на дежурство. Он протянул руку вперед, держа серебряный рог, и сказал: - Человек слаб, Ваше Величество, со стыдом признаюсь, что я не могу проанализировать своих действий, дело лишь в том, что я опасаюсь за Жизнь Вашего Величества. Весь гнев Катарины исчез от завороженности действиями Рода. - Что это, - она показала на серебряный рог, - что это такое? - Рог единорога, - ответил Род и поднял взгляд, чтобы посмотреть в глаза Дюрера, горящие яростью. - Анализ завершен, - прошептал голос у него за ухом. - Субстанция ядовита для человеческого организма. Род мрачно улыбнулся и нажал мизинцем на шишку рога. "Рог единорога" стал пурпурным. Весь двор ахнул от ужаса, потому что все знали легенду, о том, что рог единорога становится пурпурным, если в него поместить яд. Катарина побледнела и стиснула кулаки, чтобы скрыть дрожь. Рука Логайра сжалась в огромный кулак, глаза его сузились, когда он прожег взглядом Дюрера. - Ничтожество! Если ты как-то участвовал в этой измене... - Милорд, вы же видели, - голос Дюрера стал ломаться, - я только подал королеве кубок. Но его горящие глаза не отрывались от глаз Рода, казалось, намекая, что Род смог бы избавиться от многих бед и мучений, если бы он попросту тут же, на месте выпил бы это вино. Роду было поручено вместе с тремя другими гвардейцами сопровождать Катарину из ее апартаментов в Большой зал для Общего суда. Их четверка ждала ее перед палатами, пока не открылась дверь и не вышел, предшествуя королеве, Бром О'Берин. Двое солдат пристроились впереди королевы и позади Брома, а Род и еще один гвардеец - сзади нее. Они медленно двинулись направо по коридору, приноравливаясь к шагу Катарины, а королева, закутанная в тяжелый меховой плащ и обремененная тяжелой ношей в виде золотой короны, двигалась очень медленно. Каким-то образом она умудрялась при этом выглядеть скорее величавой, чем неуклюжей. Когда они приблизились к Большому залу, откуда-то выскочила дистрофическая, одетая в бархат фигура. Это был Дюрер. - Прощу прощения, - обратился он, трижды поклонившись, но я должен поговорить с Вашим Величеством. Губы его были туго сжаты, в глазах - гнев. Катарина остановилась, вытянувшись во весь свой рост. "А готовность к бою у нее номер один" - подумал Род. - Так говори же, - ответила она, глядя сверху вниз на свалившегося ей как снег на голову советника. - Но говори быстро, смерд! Глаза Дюрера вспыхнули при этом обращении, термин "смерд" был зарезервирован за крестьянами. Тем не менее он сумел сохранить почтительный вид. - Ваше Величество, умоляю вас не терпеть никакой задержки в заслушивании петиции Великих Лордов, ибо они крайне сильно возбуждены. - Что может задержать меня с этим? - нахмурилась Катарина. Дюрер закусил губу и отвел взгляд. Глаза Катарины зажглись гневом. - Говори, смерд! - резко приказала она. - Или ты смеешь предположить, что королева страшится слушать своих вельмож? - Ваше Величество, - проговорил Дюрер с большой неохотой, затем снова обрушился как лавина. - Я слышал, что сегодня при дворе должно быть заслушано дело двух крестьян. - Да, - рот Катарины отвердел. - Это дело рекомендовано мне тобой, Дюрер. Глаза человечишки стрельнули в нее злым блеском, затем он снова стал сплошным подхалимничающим унижением. - Я думал... я слышал... я страшился... - Чего ты страшился? - Ваше Величество были в последнее время более всего озабочены вашими крестьянами... - Дюрер на минуту заколебался, а затем, запинаясь, продолжил. - Я страшился... что Ваше Величество может... наверное... Взгляд Катарины отвердел. - Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем склоню свой слух к петиции моих вельмож? - Вы не должны! Ваше Величество! - Дюрер рухнул на колени, умоляюще сложив руки. - Вы не должны сегодня идти на риск оскорбить Великих Лордов. Самой жизни вашей угрожает опасность, если вы... - Смерд, ты что, смеешь думать, будто я страшусь? Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди. - Ваше Величество! - воскликнул Дюрер. - Я только хотел сказать, что... - Довольно! - Катарина резко повернулась, презрительно оттолкнув тощую фигуру советника. Бром О'Берин и гвардейцы двинулись вместе с ней. Огромные дубовые двери распахнулись перед ними. Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо. Лицо Дюрера исказила злобная радость, его глаза победоносно сверкали. Наилучший способ заставить девчонку что-то сделать - это сказать ей не делать этого... Бром провел королевскую свиту в большое сводчатое помещение, освещенное рядом окон в эркерах с обеих сторон. Пятнадцатью метрами выше, через зал тянулась, словно хребет, потолочная балка с отходящими к гранитным стенам дубовыми ребрами. С потолка свисали две большие люстры из сварного железа с горящими в канделябрах свечами. Они поднялись на тронное возвышение в трех метрах над полом зала. Перед ними находился огромный золоченый королевский трон. Бром провел их вокруг края возвышения к трону. Там гвардейцы расположились по обеим сторонам трона, а Катарина, сделав последние полшага, встала, стройная и гордая, перед троном, глядя на множество людей, собравшихся внизу. Это множество выглядело образчиками всех слоев населения. Они заполнили Большой зал от лестницы тронного возвышения до тройных дверей в противоположном конце зала. Впереди находились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом в деревянных креслах в четырех метрах от ступенек трона. За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей в коричневых и серых одеждах с бархатными воротниками и маленьких квадратных фетровых шляпах. На их обширные животы спадали серебряные или золотые цепи. Бюргеры, подумал про себя Род, местные купцы, чиновники, мастера гильдий - буржуазия. Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними - серовато-коричневого цвета латанная одежда крестьянства, большая часть которого, Род не сомневался, была прислана с замковой кухни. Таким образом, на общем суде присутствовали представители всех классов и сословий. Но в центре крестьян стояло четверо солдат в зелено-золотом - цветах королевы - а между ними стояли двое крестьян один молодой, другой старый, оба выглядевшие перетрусившими и перепуганными почти на грани паники, вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старикана была длинная седая борода, юнец же был чисто выбрит. Оба были в серовато-коричневых рубахах из грубой ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом с ними стоял священник, выглядевший почти столь же не в своей тарелке, как и они. Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала: она выпрямилась еще сильнее, чтобы казаться еще хоть ненамного повыше и сохраняла свою позу пока в зале не воцарилась мертвая тишина. Затем она медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы пик глухо стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали "вольно", оставив пики под углом в двадцать градусов. По залу прогремел голос Брома. - Кто в сей день предстанет перед королевой? Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из двадцати петиций. Первой была петиция вельмож, последней - петиция дюреровских крестьян. Наступил миг потрясенного молчания, затем старый герцог Логайр с ревом вскочил на ноги. - Показания! Вы так сильно нуждаетесь в показаниях, что ставите эту деревенщину впереди своих высочайших вельмож? - Милорд, - окрысилась Катарина, - вы забываете свое положение при дворе. - Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение к традициям и все законы, с детства усвоенные вами от вашего отца! Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом. - Никогда, - прогремел он, - старый король не обесчестил бы так своих вассалов! - Открой глаза, старик! - голос Катарины был холоден и надменен. - Я бы хотела, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и теперь царствую я! - Царствуешь! - губы Логайра скривились в кислой усмешке. - То не царствование, но тирания! Потрясенный зал умолк. Затем все нарастая, по рядам присутствующих пополз шепот: "Измена! Измена-измена-измена-измена!" Первым заговорил Бром О'Берин. - Теперь, милорд Логайр, теперь ты должен пасть на колени и попросить прощения у своей госпожи, или же ты навек будешь осужден как изменник трону и государству! Лицо Логайра окаменело, он вытянулся, выпрямился и, задрав подбородок, хотел начать говорить, но Катарина опередила его, сказав тугим дрожащим голосом: - Никакого прощения не будет не спрошено, ни дано. Ты, милорд Логайр, принимая во внимание оскорбления, нанесенные нашей королевской крови, отныне изгоняешься из нашего Двора и Присутствия, чтобы никогда более к нам не приближался. Медленно взгляд старого герцога встретился с глазами королевы. - Как же так, дитя? - пробормотал он, и Род неожиданно заметил в уголках глаз старика слезы. - Дитя, неужели ты обойдешься с отцом также, как обошлась с сыном? Лицо Катарины стало мертвенно бледным. Она полуподнялась. - Поспеши покинуть место сие, милорд Логайр! - голос Брома дрожал от ярости. - Поспеши покинуть место сие, или же я спущу на тебя собак! Взгляд Логайра медленно опустился на Брома. - Спустишь собак? Да, ибо ты - самый верный пес нашей королевы! - он снова поднял глаза на Катарину. - Ах, леди-леди! Я надеялся умилостивить тебя борзым щенком, прежде чем умру. Катарина снова села, гордо вытянувшись. - У меня есть мастифф, милорд, и пусть мои враги берегутся! Старик медленно кивнул, его полные горя глаза не могли оторваться от ее лица. - Значит, ты будешь называть меня врагом... Катарина чуть выше вскинула подбородок. Он круто повернулся и направился через весь зал к выходу. Толпа расступилась перед ним, открыв широкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам от большой центральной двери вытянулись по стойке "смирно" и распахнули порталы. Герцог резко остановился на пороге и обернулся посмотреть над толпой на Катарину. Его тяжелый старый голос в последний раз наполним зал. И голос его был каким-то мягким, почти добрым. - И все же прими сие от меня, королева, кою я некогда называл своей племянницей - тебе нечего страшиться армий Логайра, пока я жив. Секунду он постоял на пороге, не двигаясь, выдерживая взгляд Катарины. Затем резко повернулся, взметнув полы плаща, и исчез. Целых три вдоха в зале царило молчание, затем все поднялись, как один, одиннадцать оставшихся Великих Лордов и двинулись гуськом по проходу к Большой центральной двери, следуя за Логайром в изгнание. - Так как же она решила дело двух крестьян? - спросил Векс. Род ехал на роботе-коне по склону, за замком, "для выездки", во всяком случае, так он сказал конюху. На самом же деле ему был необходим совет Векса относительно того, ЧТО БЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЧИЛО. - О, - ответил он, - она поддержала решение приходского священника: подобающим наказанием для паренька был брак. Старику это не слишком понравилось, но Катарина держала туза в рукаве: парень должен будет содержать своего тестя на старости лет. При этом старик ухмыльнулся, а парень вышел с таким видом, словно он был не совсем уверен, в том, что он, в конце концов, победил. - Превосходное решение, - пробурчал Векс. - Наверное, юной леди следует поискать карьеры в юриспруденции. - В чем угодно, лишь бы это держало ее подальше от политики... Славные, воистину, на этой планете закаты. Они ехали в сторону заходящего солнца, алый шар разрисовал небо в красновато-коричневый и золотой цвета от горизонта и почти до зенита. - Да, - снабдил его информацией робот, - здесь закаты действительно превосходные, благодаря густоте атмосферы, которая составляет почти одну целую и пять десятых земной нормальности. На этой широте, однако, из-за наклона оси, который равен... - Да-да. Я записал все это в судовой журнал, когда мы приземлились. Сделай милость, оставь все это в покое. Я заметил, что лучи солнца стали кроваво-красными. - Соответственно, - пробормотал Векс. - Хм, да. Это возвращает нас к сути, не так ли? Что насчет еще одного предстоящего убийства? - Не убийства, Род - покушения. - Ладно, покушения. Прости мне мои обозначения и переходи к делу. Векс с минуту помолчал, подставляя данные в заранее подготовленный - Политическая ситуация на острове Грамарий заключает в себе три определенные фракции: одну роялистскую и две антироялистские. Роялистская фракция состоит из королевы, ее главного советника - некоего Брома О'Берина - духовенства, королевской армии и группы эсперов, известных под местным именем "маги". - А как насчет судей? - Как я собирался сказать, государственные служащие могут быть включены в роялистскую партию, за исключением тех чиновников, чья продажность оставляет их противниками реформ королевы. - Хм, да. Я забыл об этой оговорке. Ну а еще есть кто-нибудь на стороне Плантагенетов? - Да. Подвид Хомо Сапиенс, характеризуемый крайней карликовостью и упоминаемый под местным названием "эльфы". - Ну, они, кажется, во всяком случае не против нее, - пробормотал Род. - Антироялистские партии многозначительно не объединены своей общей оппозицией к трону. Первая из них - аристократия, возглавляемая двенадцатью герцогами и графами, который, в свою очередь, возглавляет герцог Логайр. Стоит отметить, что аристократы единодушны в своей оппозиции королеве. Такое единодушие среди аристократов феодальной культуры совершенно беспрецедентно и, таким образом, должно рассматриваться как аномалия. - И откуда взялся этот странный, объединенный фронт? - Это единодушие может быть отнесено к присутствию группы, называемой советниками, каждый из которых служит в качестве советника одному из двенадцати Великих Лордов. Физическая согласованность данной группы указывает... Род резко повернул голову, уставясь на уши робота-коня. - Что это? - Каждый из советников физически характеризуется сутулостью, крайней худобой, скудными черепными волосами, бледной кожей и общим видом человека пожилого возраста. - Оч-чень интересно! - Род поджал губы. - Я что-то уловил здесь, но не могу понять что. - Такая физическая внешность характерна для крайне развитого технологического общества, в котором взяты под контроль проблемы долгожительства, метаболической регулировке и подверженности воздействию ультрафиолета. - Современная медицина и салон красоты при баре, - кивнул Род. - Но что, по-твоему, принимается за горбатого? - Мы можем полагать, что это часть подобострастной манеры, применяемой данной группой. Крайности данного поведения указывают на то, что оно не естественно для упомянутых людей. - Финалев закон реверса, - кивнул Род. - Дальше. - Целью роялистской фракции является увеличение мощи центральной власти. Цель советников состоит в ее ликвидации, результатом чего должна будет явиться такая форма организации, которая известна как воеводства. - Которая является, - заключил Род, - своего рода анархией. - Именно. И мы, таким образом, должны допускать возможность, что советники могут лелеять замысел политического раскола воеводств через приходы, дабы прийти к полной анархии. - И потому-то они и стремятся убить Катарину. - Точное наблюдение: ухватятся за любой шанс ликвидировать центральную власть. - А это означает, что она в опасности. Давай-ка возвратимся обратно в замок. Он натянул поводья, но Векс отказался поворачивать. - Она не в опасности, Род, пока еще нет. Мифология данной культуры требует, чтобы перед смертью на крыше появился призрак, известный как баньши. А баньши не может появиться до наступления ночи. Род посмотрел на небо. Были сумерки, на горизонте все еще виднелся остаток пылания солнца. - Ладно, Векс. У тебя есть еще пятнадцать минут, может быть, полчаса. - Доказательства происхождения советников из высокотехнического общества, - монотонно продолжал робот, - указывают, что группа прибыли с другой планеты, поскольку единственная культура на данной планете - это культура королевства Катарины, которая характеризуется средневековой технологией. Другая антироялистская фракция так же носит указания инопланетного происхождения. - По-моему, я это уже слышал, - задумчиво произнес Род. - Итак, прокручиваем заново, да? - Конечно. Вторая антироялистская фракция известна как Дом Хлодвига, название, происходящее от предположительно эклективного процесса избрания древних королей. Рядовой состав Дома Хлодвига состоит из нищих, воров и других преступников и отверженных. Номинальный лидер - изгнанный аристократ Туан Логайр. - Минутку, - прервал его Род. Ты сказал "номинальный лидер"? - Да, - подтвердил Векс. - Поверхностная структура Дома Хлодвига, кажется, граничит с толпой, но более глубокий анализ открывает жесткую субординацию, одна функция которой - добыча пропитания и одежды для членов Дома. - Но именно этим и занимается Туан! - Разве? Кто в Доме Хлодвига снабжает всех членов всем необходимым для жизни, Род? - Ну, Туан дает деньги трактирщику, той кривобокой мартышке, которую зовут Пересмешником. - Именно. - Так ты говоришь, - медленно произнес Род, - что Пересмешник использует Туана лишь как добывателя фондов и марионеточного вождя, в то время, как настоящий босс - это он сам. - Именно на это, - ответил Векс, - кажется, и указывают данные. Какова физическая внешность Пересмешника, Род? - Отталкивающая. - А как он заработал свою кличку "Пересмешник"? - Ну, предполагается, что он своего рода, человек с тысячью лиц... - Но все же какова его физическая внешность, Род? - Э-э... - Род откинул голову и закрыл глаза, представив себе Пересмешника. - Я бы сказал, что он ростом примерно сто семьдесят семь, все время горбится, словно у него искривлен позвоночник, хрупкого телосложения, выглядит так, словно он съедает в день, может быть, двести калорий, мало волос... Глаза его распахнулись. - Эй! Да он же выглядит, словно он - один из советников! - И, таким образом, предположительно, является выходцем из высокотехнического общества, - добавил Векс. - И, следовательно, происходит тоже с другой планеты. Это заключение подтверждается его политической философией, как указывается в речах Туана Логайра перед толпой черни... - Так, значит, Туан к тому же еще и рупор, - задумчиво произнес Род. - Ну, конечно же, он никогда не смог бы сам додуматься до пролетарского тоталитаризма. - Стоит так же отметить, - продолжал Векс, - что Пересмешник - единственный член Дома Хлодвига этого особенного физического типа. - Да-а-а! - кивнул Род, потирая подбородок. - Он играет в одиночку. Весь его штат - это обученные поддерживать его местные бродяги. - Его долгосрочной целью, - сказал Векс, - можно считать установление диктатуры. Следовательно, ему желателен на троне кто-то, кого он может контролировать. - Туан. - Именно. Но сперва он должен ликвидировать Катарину. - Значит, и советники, и Дом Хлодвига жаждут крови Катарины. - Верно, и все же нет никаких указаний на то, что они объединятся. Если что-то есть, так оно, кажется, указывает на их взаимное противостояние. - Дублирование усилий, - подумал вслух Род, - очень неэффективно. Но, Векс, что они здесь делают? - Мы можем предположить, что они происходят из двух противоположных обществ, желающих контролировать какие-то богатства, которые могут существовать здесь, в Грамарие. Род нахмурился. - Я что-то не слышал о наличии в здешнем округе каких-либо редких минералов. - Я думал о человеческих ресурсах, Род. Глаза Рода расширились. - Эсперы! Конечно! Они здесь из-за колдунов и ведьм! - Или эльфов, - напомнил Векс. Род нахмурился. - Что им может понадобиться от эльфов? - На этот счет у меня нет никакой гипотезы, и все же и эту логическую возможность приходится допускать. - Ладно, - фыркнул Род. - Держись всех своих логических возможностей, а я займусь ведьмами и колдунами. Всякий, кто сможет сделать корнер на рынке телепатов, сможет контролировать Галактику. Эй! - Он в ужасе оторопел. - Да они, вероятно, и впрямь могли бы контролировать Галактику. - Да, - пробормотал Векс, - ставки высоки. - У меня будут свои, - начал было Род, но его прервал громкий парящий вой, скрежещущий, словно железо по стеклу. Векс развернулся, и Род поглядел назад, на Замок. На стене пылала тусклая фигура, как раз ниже восточной башни. Словно светящаяся гнилушка или блуждающий огонек. Она, должно быть, был огромной, даже на таком расстоянии Род мог различить детали. Она была обряжена в лохмотья савана, сквозь которые Род мог разглядеть чувственное женское тело, но голова его была кроличьей, и у морды были заостренные зубы. Баньши снова принялся выть резким стоном, который поднялся до пронзительного крика, затем попытался дойти до визга, который стоял, стоял и стоял, пока у Рода не были готовы лопнуть барабанные перепонки. - Векс, - с трудом выдохнул он. - ЧТО ТЫ ВИДИШЬ? - БАНЬШИ, Род. Род проскакал галопом весь путь, пробежал через пять пар часовых по дороге к покоям королевы. Но там, в дверях, он неожиданно встретил шлагбаум метровой высоты - Брома О'Берина, стоявшего, широко расставив ноги и уперев руки в бока. - Ты долго ехал, - пробурчал коротыш. Лицо его было свекольно-красным от гнева, но в глубине глаз таился страх. - Я мчался как можно быстрее, - тяжело дыша, произнес Род в ответ. - Она в опасности? Бром хмыкнул. - Да, в опасности, хотя пока еще нет никаких признаков для беспокойства. Ты должен будешь стоять на страже сей ночью рядом с ее постелью, чародей. Род напрягся. - Я - не чародей, - в который раз принялся объяснять он. - Я простой солдат удачи, которому случилось немножко познакомиться с наукой. Бром нетерпеливо махнул рукой. - Сейчас не время перебрасываться словами. Называй себя, как тебе будет угодно: поваром, плотником или каменщиком, все равно ты обладаешь чародейской силой. Но мы теряем время! Он постучал тыльной стороной ладони по двери, та распахнулась, и из комнаты вышел часовой. Он отдал честь и посторонился. Бром мрачно улыбнулся и прошел через дверь. - Все еще не доверяешь мне находиться у тебя за спиной, а? - Не совсем. - Именно это я и имел в виду. Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь. Комната была большая, с четырьмя узкими закрытыми ставнями окнами по одной стороне. Пол был покрыт меховыми коврами, стены завешены шелком, бархатом и гобеленами. В небольшом очаге трещал огонь. Катарина сидела на большой постели с пологом на четырех столбах, прикрытая до пояса стегаными одеялами и мехами. Ее распущенные волосы спадали на плечи бархатного, с горностаевой оторочкой, халата. Она была окружена щебетанием фрейлин, нескольких служанок и двух пажей. Род опустился на колени рядом с постелью. - Ваше Величество, простите мне мою медлительность! Она бросила на него ледяной взгляд. - Я не знала, что вас звали, - ответила королева, - и отвернулась. Род нахмурившись осмотрел ее. Она сидела, привалившись к восьми или десяти пуховым атласным подушкам, веки ее были опущены в ленивом довольстве, на губах играла полуулыбка. Она наслаждалась единственным за весь этот день моментом настоящей роскоши. Она могла быть в смертельной опасности, но, безусловно, даже не подозревала об этом. Бром и на этот раз хранил тайну. Она протянула руку к одной из фрейлин и та подала ей кубок подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам. - ТПРУ! - Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам и выхватил его левой рукой, правой же быстро вытащил свой "рог единорога". Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо покраснело. - Что это все значит, сударь? Но Род глядел во все глаза на ножны кинжала. Голос Векса произнес у него за ухом. - Субстанция в аналитическом приборе токсична для человеческого метаболизма. Но ведь Род еще не наливал вина в рог, в роге ничего не было. Ничего? Ничего, кроме воздуха. Род нажал шишку, превратившую рог в пурпурный цвет. Катарина в ужасе уставилась на окрасившуюся поверхность ножен кинжала в фиолетовый цвет. - Сударь, - ахнула она. - Что все это значит? - Ядовитый воздух, - отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь должно было испускать ядовитый газ. Очаг. Род перешел комнату и подержал рог перевернутым над пламенем, но цвет ножен только померк до бледно-лилового. - Не тут, - Род развернулся, поднимаясь на ноги. Он снова пересек комнату, держа рог перед собой словно свечу. Тот по-прежнему оставался бледно-лиловым. Он нахмурился и почесал в затылке. Куда же здесь лучше всего положить патрон с ядовитым газом? Конечно, как можно ближе к королеве. Он повернулся и медленно направился к кровати королевы. Когда он подошел ближе к Катарине, цвет рога потемнел до фиолетового. Катарина в ужасе завороженно уставилась на рог. Род медленно опустился на колени. Цвет рога потемнел до пурпурного и начал переходить в черный. Род откинул простыни и заглянул под кровать. Там, на каменном полу, курилась жаровня. Род схватил ее за длинную рукоятку и рванул к себе. Он перевернул рог над дырочками в крышке - если ему не изменяла память, жаровни обычно дырочек не имели... Рог превратился в траурно-черный. Он поднял взгляд на Катарину. Она закусила зубами костяшки пальцев правой руки, чтобы не закричать. Род повернулся, протянув часовому жаровню. - Возьми это, - приказал он, - и вышвырни в ров. Часовой выронил копье, взял жаровню и вылетел вон, держа ее как можно дальше от себя. Род медленно повернулся к Катарине. - Мы снова обманули баньши, моя королева. Рука Катарины, отнятая ею ото рта, дрожала. Затем ее губы плотно сжались, глаза крепко зажмурились, кулачки стиснулись так сильно, что костяшки пальцев побледнели. Затем ее глаза медленно раскрылись, в них был дикий свет, а по губам скользнула слабая улыбка. - Мастер Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные удалитесь! Род сглотнул и почувствовал, что у него размякают суставы. В этот миг она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел. Гвардейцы, фрейлины и пажи были уже в движении, устремляясь в зарождающуюся у дверей пробку. Бром проорал приказ, и пробка не сумела возникнуть. Через тридцать секунд в комнате остались только королева, Род и Бром О'Берин. - Бром! - резко скомандовала Катарина, не сводя глаз с Рода, сквозь ее улыбку начали показываться зубы. - Ты тоже оставь нас. С миг Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи карлика обвисли и он тяжело поклонился. - Хорошо, моя королева. Дверь тихо закрылась за ним. Катарина снова медленно откинулась на подушки. Она потянулась с роскошной ленивой грацией и протянула Роду руку. Стиснувшая его ладонь рука была очень мягкой. - Уже дважды ты подарил мне жизнь, мастер Гэллоуглас. Голос ее был бархатистым мурлыканьем. - Моя... моя привилегия. Моя королева... Род выругал себя за то, что был неуклюж, словно подросток, пойманный за чтением "Фанни Хилл". Катарина мило нахмурилась, поджав подбородок и коснувшись губ указательным пальцем. Затем она улыбнулась и перекатилась на бок. Бархатистый халат приоткрылся. Тут явно был обычай спать голышом. "Помни, парень, - сказал себе Род, - ты всего лишь странствующий коммивояжер. Ты проснешься утром и отправишься дальше в путь. Ты здесь для того, чтобы продавать демократию, а не ухаживать за королевой. Нечестно пользоваться тем, что она сейчас тебе благодарна, если ты не собираешься остаться здесь и воспользоваться этим... Разве это имеет смысл?" Катарина играла висевшим нее на шее амулетом. Зубы ее теребили нижнюю губу. Она оглядела его, словно кошка, прикидывая размер канарейки. - У солдат со щитами без герба, - произнесла она, - имеется соответствующая репутация... Губы ее были влажными и потными. Род почувствовал, что его губы шевелятся и услышал собственный голос, произносящий, запинаясь: - Как... как моя королева алчет исправить неполадки в своей стране, я... я надеюсь исправить репутацию солдат. Я сделаю... только то, что для блага Вашего Величества. На миг, казалось, самая кровь Катарины, должно быть, перестала течь, так неподвижно она лежала. Затем ее глаза отвердели, и молчание в комнате растянулось, пока не стало очень-очень тонким. Она села, подбирая халат. - Ты заслуживаешь больших похвал, мастер Гэллоуглас. Я и впрямь счастлива иметь вокруг себя таких верных слуг. К ее большой чести, при данных обстоятельствах, - подумал Род, - служит то, что в ее голосе был только легкий тон насмешливости. Ее глаза снова встретились с его взглядом. - Прими благодарность королевы за спасение ее жизни. Род припал на колено. - Я и впрямь счастлива, - продолжала Катарина, - что мне верно служат. Ты подарил мне жизнь, и я думаю, что не многие солдаты дали бы мне доставку в целости и сохранности, как это сделал ты. Род отпрянул, как от удара. Она улыбнулась, на миг ее глаза сверкнули злобой и удовлетворением. Затем ее взгляд упал на руки. - А теперь оставьте меня, ибо у меня завтра будет утомительный день и я должна хорошо использовать эту ночь для сна. - Как пожелает королева, - невозмутимо ответил Род. Он поднялся и повернулся к двери. В животе у него кипело от гнева - гнева на себя. Не ее вина, что он был дураком. Он закрыл за собой дверь, затем развернулся и всадил кулак в жесткий камень стены. Нервные окончания его кулака завизжали от мучительной боли. Он повернулся лицом к коридору, там стоял дрожащий Бром О'Берин со свекольно-красным лицом. - Ну, мне опускаться перед тобой на колени? Ты наш новый король? Гнев, кипевший в животе Рода, выплеснулся на Брома О'Берина. Род стиснул челюсти, чтобы удержать его внутри, и, сузив глаза, прожег карлика взглядом. - Я лучше как-нибудь иначе использую свое время, Бром О'Берин, чем в попытках обольщать младенцев королевской крови. Бром уставился на него, ярость и кровь разом схлынули с его лица. - То правда, - кивая, пробормотал он. - Клянусь всеми святыми, я верю, что ты полон фурий, кричащее бешенство в мужестве твоем! Род плотно зажмурил глаза. Его зубы стиснулись настолько, что возникло ощущение, что вот-вот начнут ломаться. Что-то должно было сломаться. Непременно, что-то где-то должно было поддаться. Откуда-то издалека он услышал слова Брома: - У него есть для тебя послание от ведьм и колдунов в башне... Бром смотрел вниз и налево. Последовав за ним взглядом, Род увидел эльфа, скрестив ноги сидящего у ног карлика. Пак. Род выпрямил плечи. Надо было задушить гнев, ему можно будет дать выход позже. Если ведьмы и колдуны отправили сообщение, оно, вероятно, было крайне важным. - Ну, так выкладывай, - буркнул он. - Что за сообщение ты принес? Но Пак только покачал головой и пробормотал: - Господи! Какие же дураки эти смертные! Он отскочил в сторону на долю секунды раньше, чем кулак Рода вонзился в стену там, где он только что стоял. Род взвыл от боли и развернулся. Он увидел Пака и снова сделал выпад. Но Пак сказал "тихо" - и огромное, мохнатое, розовое наполнило коридор: полномасштабный, регулярный, огнедышащий дракон, вставший на дыбы и мечущий пламя. Род выпучил глаза. Затем он ухмыльнулся, оскалив зубы в жестокой радости. Дракон изрыгнул пламя и нанес удар. Род нырнул под пламя и выскочил под головой у чудища. Его пальцы сомкнулись на чешуйчатой шее, большие пальцы принялись нащупывать сонную артерию. Дракон вскинул голову и хлестнул шеей, словно кнутом. Род мрачно держался, пока дракон молотил его о гранитные стены. Наконец, голова его хлопнулась о камень, и он заорал от боли, увидев звезды и тьму перед глазами, но он только уплотнил свой захват. Огромная шея наклонилась, и громадные когти ног прошлись по животу Рода, разрывая его от ключицы до бедра. Кровь хлынула фонтаном, и Род почувствовал себя провалившимся в черноту, но продолжал держаться, твердо решив уволочь дракона в могилу. Пусть даже вместе с собой. "Да, в могилу", - подумал он, изумленный и одновременно оскорбленный тем, что умрет в результате жалкого приступа гнева, гнева из-за худенькой суки-девчонки. Ну, по крайней мере, он попадет в страну мертвых верхом. Когда темнота засасывала его, он почувствовал, что огромная голова опадает, опускается все ниже и ниже, следуя за ним в могилу. Его ноги ощутили твердую землю, и, просто чудо, ноги удержали его. Сквозь окружающую тьму просочился свет, просочился, собрался и вырос, и он увидел зверя, лежащего мертвым у его ног. Тьма уплывала от дракона, свет показал Роду гранитные стены и парчовые драпировки, и коридор замка поплыл вокруг него, покачался и, наконец, стал устойчивым. У его ног драконьи цвета растаяли. Его контуры стали неопределенными, померкли, и зверь исчез, под ногами Рода был только чистый черный камень. Он посмотрел на свою грудь и живот. Камзол на нем был цел, даже без единой морщинки. Ни одного следа крови, ни царапинки. Он сжал локоть, ожидая боли от ушибов - никакой. Голова у него была ясная, даже без признака боли. Он медленно поднял глаза на Пака. Эльф посмотрел на него своими большими и печальными глазами. Изумительно - он не улыбался. Род закрыл лицо руками, затем снова поднял взгляд. - Чары? Пак кивнул. Род отвернулся. - Спасибо. - Ты в этом нуждался, - ответил Пак. Род расправил плечи и глубоко вздохнул. - У тебя есть послание для меня? Пак снова кивнул. - Тебя зовут на собрание ковена. Род нахмурился и покачал головой. - Но я не член союза. Бром О'Берин хохотнул, словно включенный дизель. - Нет, ты один из них, ибо ты - чародей. Род открыл было рот, чтобы ответить, но решил, что лучше не стоит, и с треском захлопнул его. Он воздел руки на животе в знак покорности. - Ладно, - будь по-вашему, я чародей. Только не ждите, что я сам в это поверю. - Ну, по крайней мере, ты больше не станешь этого отрицать, - Тоби наполнил Роду кружку горячим вином со специями. - Мы знали, что ты чародей, даже прежде, чем увидели тебя в глаза. Род пригубил вино и огляделся вокруг. Если он думал, что прошлой ночью тут была гулянка, то это лишь еще раз доказывает его наивность. То были просто посиделки. На этот раз ребята действительно гудели. Он повернулся обратно к Тоби, проревев, чтобы услышать собственный голос: - Ты пойми меня правильно: я не хочу быть ушатом холодной воды, но по какому случаю? С чего все это празднование? - Да ведь королева осталась в живых! - крикнул Тоби. - И ты - герой этой ночи! Ты послал баньши в баню! - Герой... - Род откинулся, перекосив лицо в кривой улыбке. Он поднял кружку и сделал большой глоток. Вдруг он резко опустил ее, отплевываясь и кашляя. - Что тебя беспокоит? - спросил озабоченный Тоби. Он поколотил своего старшего товарища по спине, пока тот не засопел и не ахнул. - Оставь, - сказал он, поднимая руку. - Я - о'кей. Просто тут мне пришло кое-что в голову. - И что же ты подумал? - Что баньши не настоящий. - Что ты сказал? - недоуменно уставился на него Тоби. Род сжал шею юноши и притянул ухо парня к своим губам. - Слушай, - прошептал он. - Баньши появляется только перед тем, как кто-то умирает, верно? - Да, - подтвердил озадаченный Тоби. - Перед тем как кто-то умирает, - повторил Род. - А не каждый раз, когда кому-то угрожает смерть. Тем не менее королева все еще жива! Тоби отодвинулся, уставясь на Рода. Род улыбнулся, глаза его плясали. - Ему полагается появляться только тогда, когда смерть неизбежна! Он повернулся, осматривая большое башенное помещение. Колдуны и ведьмы танцевали на стенах, на потолке и на полу, и в воздухе, с полнейшим презрением к гравитации. Они поворачивали такие кульбиты, которые вызвали бы у змеи тройной прострел. Подняв бровь, Род посмотрел на Тоби. - Не очень-то похоже на похороны. Тоби нахмурился, затем его лицо раскололось в усмешке. - Я думаю, ты еще не видел грамарийской тризны, - крикнул он. - И все же ты прав, мы пляшем этой ночью ради жизни, а не ради смерти. Род недобро усмехнулся, еще отхлебнул из своей кружки, вытер губы тыльной стороной ладони. - И теперь, если это подделка, а это так, то следующий вопрос таков: кто его поставил туда? У Тоби отвисла челюсть. Он вытаращил глаза. - Достань мне Олдис! - крикнул ему Род. Тоби закрыл рот, сглотнул и кивнул. Он закрыл глаза - и миг спустя Олдис спикировала вниз и привела свое плечо в положение для приземления на две - Что пожелаешь? - выдохнула она. Девушка раскраснелась, лицо ее светилось возбуждением и радостью. Вид ее вызвал у Рода неожиданный укол траура по собственной потерянной юности. Он нагнулся вперед. - Попробуй, не сможешь ли ты настроиться на Дюрера, главного советника Логайра. Она кивнула и закрыла глаза. Через несколько минут она снова открыла их и в страхе уставилась на Рода. - Они сильно разгневаны, что королева не умерла. Но они еще больше разгневаны тем, что не знают, кто поставил баньши на крышу этой ночью. Род кивнул, сжав губы в тугую тонкую строчку. Он хлебнул последний раз из кружки и поднялся, повернувшись к лестнице. Тоби протянул руку, схватив его за рукав. - Куда ты идешь? - На стену, - ответил Род. - Где же еще следует искать баньши? Ночной бриз резал холодом сквозь одежду, когда он поднялся на стены. Луна над его головой заставляла тень шагать впереди него. Стены вытянулись перед ним, словно огромный ряд разделенных промежутками зубов. - Векс, - тихо позвал Род. - Здесь, Род, - прошептал голос у него за ухом. - Этот баньши, кажется, любит один отрезок стены больше других? - Да, Род. В период нашего пребывания в Грамарие баньши появлялся все время под восточной башней. - Всегда? - Судя по неадекватным образцам, да? Род свернул налево и зашагал на восток. - Ну, собирай себе адекватные образцы, а я пока кое-что на этот счет предприму. - Да, Род, - согласился робот, сумев как-то добиться тона мученического терпения. Род посмотрел со стен на город, расположившийся ниже их, у подножия большого холма, служившего фундаментом замку. От города к подъемному мосту извивалась длинная белая дорога с разбросанными там и сям мелкими постоялыми дворами. И там же, внизу, в гниющем сердце города, стоял, словно какой-то огромный базальтовый надгробный камень, Дом Хлодвига. Позади него раздались спотыкающиеся и шаркающие шаги. Род мигом принял стойку борца, с отражающим лунный свет кинжалом в руке. Большой Том, спотыкаясь, вышел с винтовой лестницы с чем-то обернутым, поперек руки. Он остановился, оглядываясь, вгоняя с хрипом воздух в легкие, с широко раскрытыми, побелевшими глазами. Он повернулся и увидел Рода, тут же подбежал к нему с огромным облегчением на лице. - Ах, мастер, ты еще цел! Род расслабился и выпрямился, вбрасывая кинжал в ножны. - Конечно, цел. А что ты здесь делаешь, Большой Том? Великан остановился, на его лице заколебалась усмешка. Он опустил взгляд на холодные каменные плиты и пошаркал ногами. - Черт побери, мастер, я услыхал... я... ну... - он поднял взгляд, и слова сорвались залпом. - Ты не должен идти супротив баньши, но если ты все же решился пойти на это, то пойдешь не один. Секунду Род изучал лицо великана, гадая, откуда взялась вдруг такая глубокая привязанность. Затем он мягко улыбнулся. - Колени твои превратились в желе лишь при одной мысли об этом чудовище, но ты все же не отпустишь меня одного, - усмехнувшись, он хлопнул Тома по плечу. - Ну, что ж, тогда идем, Большой Том, и не стану от тебя скрывать, я, право, рад твоему обществу. Том ухмыльнулся и снова опустил взгляд на каменные плиты. В лунном свете трудно было разглядеть наверняка, но Роду подумалось, что от ворота великана поползла по лицу легкая краска. Он повернулся и направился к башне. Том побрел рядом с ним. - Да, вот, мастер, - Том нахлобучил на плечи Рода принесенный им плащ, - а то замерзнешь. "Теплый дружеский жест", - подумал Род, мысленно благодаря Тома. Его тронуло, что эта неуклюжая горилла беспокоится о нем - но он также сознавал, что плащ стесняет его движения, и был уверен в том, что Том это сознает. - Не боишься, мастер? - Род, нахмурившись, обдумывал этот вопрос. - Ну, нет, не очень-то. В конце концов, не слыхали, чтобы баньши причинил кому-то вред. Он просто, ну, предвещает, понимаешь? Герольд смерти и все такое. - А все же то чудо, что ты не боишься. Ты даже не пойдешь в тени стены, мастер? Род нахмурился и посмотрел на тени вдоль зубчатой стены. - Нет, я, когда могу, выбираю середину дороги. Я всегда предпочитаю идти прямо под солнцем, чем красться в тени по обочине дороги. Большой Том на минуту замолк, спрятав глаза в тени. - И все же, - заметил он, - в то или иное время человек по необходимости должен проходить через тень. Род неожиданно сообразил, что Том уловил и подхватил аллегорию. Кто же он такой? Неграмотный крестьянин, разумеется! Он кивнул с таким серьезным видом, что это выглядело почти комично. - Да, Большой Том. Бывают времена, когда приходится выбирать ту или иную сторону дороги. Но я остаюсь на обочинах только тогда, когда вынужден. Я предпочитаю свет, - он усмехнулся. - Хорошая защита против духов. - Духов! - фыркнул Том. Он быстро бросил Роду полуискреннюю усмешку и отвел взгляд, нахмурясь. - И все же, мастер, я дивлюсь, что ты выбираешь середину дороги, ибо там на человека могут напасть с обеих сторон. И, что более существенно, он не может сказать, выбрал ли он правую или левую сторону. - Да, - согласился Род, - но он может сказать, что выбрал середину. А что касается нападения, ну если дорога построена хорошо, то ее центр - самая высокая часть дороги. Мостовая склоняется то направо, то налево, а обочина мягкая и может поддаться под твоей тяжестью. Человек на середине может видеть, откуда надвигаются его враги, и там твердое подножье. Обочины дороги - предательские. Разумеется, это открытая позиция. Вот почему не слишком многие имеют смелость идти по ней. С минуту они шли молча, затем Род спросил: - Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Большой Том? - Как?... - голова великана вскинулась в удивлении, почти в шоке. Он отошел, нахмурился и энергично замахал головой бормоча: - Нет-нет, мастер, никогда, никогда. "Разумеется, Большой Том", - подумал Род. Вслух же он сказал: - Это философия Земли, Большой Том. Происхождение ее теряется в темных веках, но некоторые люди все еще придерживаются ее. - А что такое "Земля"? - спросил великан. - Мечта, - вздохнул Род. - И миф. - И ты тот, кто живет ею, мастер? Пораженный Род поднял взгляд. - Чем? Мечтою о Земле? - Нет, этим диалек... - каким волшебным словом ты ее нарек? - А, диалектическим материализмом, - усмехнулся Род. - Нет, но я нахожу некоторые его концепции очень сподручными, вроде идеи синтеза. Ты знаешь, что такое синтез, Том? - Нет, мастер, - покачал головой Том, округлив от удивления глаза. Удивление, по крайней мере, было наверняка настоящим. Последнее, что мог ожидать Том, это то, что Род примется толковать и цитировать тоталитарную философию. - Это средний путь, - пояснил Род. - Правая сторона дороги - теза, левая - антитеза. Их надо соединить - получишь синтез. - Да, - кивнул Большой Том. "Весьма быстрая сообразительность для тупоумного крестьянина", - отметил про себя Род и продолжал: - И теза и антитеза одинаково частично ложны, так что ты выбрасываешь их части и соединяешь истинные - берешь от них самое лучшее - называешь результат синтезом, и ты получил истину. Теперь понимаешь? В глазах Тома появилось осторожное выражение. Он начал понимать, куда клонит Род. - И синтез - это середина дороги. И, будучи истинной, она, естественно, неудобна. Он поднял взгляд. Над ним вырисовывалась восточная башня. Они стояли в тени. - Ну, хватит философствовать. Давай приниматься за работу. - Моли небеса, чтобы баньши не свалился на нас, - простонал Большой Том. - Не беспокойся, он показывается только раз в день, вечером, чтобы предсказать смерть в ближайшие двадцать четыре часа, - заметил Род. - Он не должен появляться снова до завтрашнего вечера. В тени вдруг раздался неожиданный шорох. Большой Том отпрыгнул с внезапно оказавшимся в руке ножом. - Баньши! Род тоже выхватил нож, пронзая взглядом темень. Глаза его встретились с двумя огненными точками у подножья стены башни. Род шагнул вперед, согнувшись в стойке, перебрасывая нож из правой руки в левую. - Назови себя, - произнес он нараспев - или умри! Визг и бросок - и огромная крыса стремглав пронеслась мимо него, затерявшись в тени рядом с внутренней стеной. Большой Том чуть не рухнул от вздоха. - Да сохранят нас святые угодники! То была только крыса! Род попытался скрыть дрожь в собственных руках, когда нож вернулся в ножны. - Кажется, крыс стало слишком много на стенах этого замка. Большой Том выпрямился, напряженный и настороженный. - Но я кое-что заметил, когда крыса побежала ко мне... Голос Рода смолк, когда он опустился на колени у наружной стены, слегка пробежавшись ладонями по камню. - Вот! - Что это, мастер? - щеку Рода овеяло чесночное дыхание Большого Тома. Род взял руку великана и приложил ее к своей находке. Том с дрожью втянул в себя воздух - и тут же отдернул руку. - Оно холодное, - голос его трепетал. - Холодное и квадратное - и оно укусило меня! - Укусило? - нахмурился Род, проводя пальцами по металлическому ящичку. Но тут он сам неожиданно ощутил укол слабого электрического тока и отдернул пальцы. Кто бы там не соединял прибор - он был самым рядовым из любителей. Его даже не могли как следует заземлить. Ящичек было легко увидеть, коль скоро ты знал, где его искать. Он был сделан из белого металла, со стороной примерно в двадцать сантиметров, в пять сантиметров высотой, с таким углублением, чтобы его перед и верх заполнялись камнем посередине между двумя зубцами. Но если поразмыслить, это неисправное заземление могло быть и намеренным, чтобы удержать людей от вмешательства. Род вытащил кинжал, радуясь изолированной рукояти, и осторожно потыкал ящичек спереди. Он мог разобрать серебристые нити печатной схемы и плоскую квадратную коробочку сигнальной микросхемы - но весь расклад занимал не больше места, чем ноготь его большого пальца! Волосы у него на голове вздыбились от беспокойства. Кто бы там не создал это устройство, он знал о молекулярных схемах малость побольше, чем инженеры на его родине. Но зачем такой большой ящичек, для такой маленькой схемы? Ну, остаток ящика был заполнен каким-то аппаратом с красивым, но совершенно незнакомым Роду механизмом. Он посмотрел на верх ящичка, в его центре был установлен прозрачный кружок. Род нахмурился. Он никогда раньше не сталкивался ни с чем и близко походившим на это. Он догадывался, что схема была частью управляемой на расстоянии системы, а механические части были... чем же они были? - Мастер, что это? - Не знаю, - пробормотал Род. - Но у меня есть подозрение, что все это имеет какое-то отношение к баньши. Он прощупал механизм кинжалом, пытаясь найти подвижную часть. Он чувствовал себя надменно безрассудным, ведь прибор мог очень легко оказаться разрушительным устройством, способным поднять всю эту секцию стен до полпути к солнцу. Зондирующее устройство что-то нашло, машина щелкнула и начала гудеть почти в беззвучном диапазоне. - Прочь, мастер! - крикнул Большой Том. - Оно проклято! Но Род остался, где был, с рукой, замершей от страха, что острие ножа может потерять какой-нибудь замкнутый им контакт. Из прозрачного круга волнами стал подниматься дым, взвился на три метра в воздух, затем опал. Меньше чем за минуту сформировалось маленькое локализованное облачко. Щелкнула вторая машина, где-то перед Родом, и с наружной стороны стены тьму прорезал луч света, направленный вверх, повыше Рода, воткнувшись в облако дыма. Луч света рассеялся в веер. - Баньши! - ужас насквозь поразил Большого Тома. - Беги, мастер, ради своей жизни! Подняв взгляд, Род увидел возвышающегося над ним на три метра баньши. Казалось, он мог почти чувствовать запах гнилых лохмотьев савана, покрывающих чувственное женское тело. Кроличий рот открылся, обнажая длинные заостренные зубы. Загудел, оживая, спрятанный динамик, призрак готов был начать свои завывания. Род поднял кинжал на несколько миллиметров, световой веер погас, шипение механического кувшина с дымом заглохло. Ветер зашуршал по стенам, рассеивая последние остатки дымового облака. Род неподвижно стоял на коленях, все еще глядя вверх, затем, встряхнувшись, он поднял последнюю часть ящичка и вернул ее на свое место. - Мастер, - прошептал Большой Том. - Что это было? - Заклинание, - ответил Род. - И вызванный им баньши был подделкой. Он встал, барабаня пальцами по камню. Ткнул кулаком в стену. - Ничего не поделаешь. Давай, Большой Том, держи меня за голени. Он лег лицом вниз между двух огромных гранитных блоков, подняв колени над машиной - кувшином-с-дымом. - Что, мастер? - Держи меня за голени, - отрезал Род. - Я должен посмотреть снаружи стены. А ты удерживай меня от падения в ров. Том не ответил. - Давай-давай! - Род оглянулся через плечо. - У нас вся ночь впереди. Большой Том медленно подошел, огромная неуклюжая фигура в тени. Его огромные ручищи сомкнулись на голенях Рода. Род осторожно продвинулся вперед, пока его голова не оказалась вне края. Там, как раз у него под подбородком, находился маленький квадратный ящичек с коротким рыльцем - миниатюрный проектор, выстреливающий заранее записанную баньши на дымовое облако, придававшее иллюзии трехмерность - очень компактный проектор и перемещаемый экран, и все чувствительно к дистанционному управлению. Откуда? Род вытянул шею. Все, что он мог разглядеть - это серый камень. - Держи покрепче, Большой Том, - он пополз вперед, надеясь, что угадал правильно насчет рослого крестьянина. Он перестал ползти, когда почувствовал, что гранитный край стены прижимается к пряжке его ремня. Верхняя половина его тела свободно выступала за стену замка, не имея под собой ничего, кроме воздуха и далеко внизу - рва. Он посмотрел вниз. М-да, это был долгий путь, не так ли? И что случится, если он неправильно судил о Большом Томе? Если, вопреки его ожиданиям, этот здоровенный подъемный кран отпустит его голени? Ну, если это случится, Векс отправит доклад в штаб-квартиру ПОИСКа, и они пришлют другого агента. Незачем беспокоиться. Хриплое, тяжелое дыхание Большого Тома звучало очень громко у него за спиной. "Кончай с этим по быстрому, парень." Взгляд Рода просканировал стену под ним. Вот она, как раз под проектором, глубокая, с серебристыми линиями чаша, утопленная в снегу - гиперболическая антенна. Почему гиперболическая, хотелось бы ему знать. Чтобы радиоимпульс, включавший механизм проекции, мог быть очень-очень маленьким, невозможным для обнаружения за пределами прямой линии между передающей и принимаемой установкой. Так что, если найти хорошую передающую антенну возможно, то следует смотреть вдаль по прямой. И, глядя вдоль этой линии и давая поправку на параллакс, он оказался глазеющим прямо на гниющую базальтовую кучу Дома Хлодвига. С миг он просто смотрел, ошарашенный. Так значит, в конце концов, это были не советники. Затем он вспомнил Дюрерову попытку отравления за завтраком и поправился: это были не все время советники. И, если поразмыслить над этим, выкинуть тот фокус с жаровней было бы намного легче слуге, чем советнику. Из этих размышлений его вывели довольно внезапно: руки Большого Тома задрожали на его голенях. "Черт возьми, я вешу не так уж и много", - подумал он. Но, думая, он уже полз обратно. Ему подумалось, что он услышал вздох облегчения, когда Большой Том вытянул его. Род поднялся и повернулся. По лицу Большого Тома струился пот, комплекция его выглядела похожей на грязную воду после мытья посуды, нижняя губа у него дрожала, когда он с шумом втянул в себя воздух. Несколько долгих секунд Род смотрел в глаза великану, ничего не говоря, затем пробормотал: - Спасибо. Том еще с миг выдерживал взгляд Рода, потом отвернулся. Род зашагал рядом с ним. Они были на полпути обратно к лестнице, прежде чем Большой Том произнес: - И ты знаешь, кто наслал эти чары, мастер? Род кивнул: - Дом Хлодвига. - Почему же ты тогда не уничтожил их? Род пожал плечами. - Это хорошее предупреждение, что королева в опасности, когда опять появится баньши. - Тогда кому же ты скажешь о них? Род посмотрел на звезды. - Своему коню, - медленно ответил он. - Коню? - нахмурился Большой Том. - Да, своему коню и никому более, пока не вычислю полностью, за кого именно стоит Туан Логайр - за королеву или против нее. - А, - казалось, что Большой Том счел это достаточным объяснением. Род резко поднял свою оценку статуса Большого Тома. Очевидно, этот человек знал о том, что здесь происходит, куда основательнее Рода. Большой Том молчал, пока они не дошли до лестницы. - Ты был на волоске от смерти этой ночью, мастер. - О, я этого не думаю. - Род сложил руки на груди и прислонился к стене. - Это был всего лишь ложный баньши, он не мог причинить нам вреда. И даже будь он настоящим, я знаю заклинание, которое бы избавило нас от него. - Я говорю не о баньши, мастер. - Я знаю. - Род посмотрел Тому прямо в глаза. Затем он резко повернулся и принялся спускаться по лестнице. Он миновал шесть ступенек, прежде чем сообразил, что Большой Том не следует за ним. Он оглянулся через плечо: Том глазел ему вслед, разинув рот от удивления. Затем его рот закрылся, а лицо застыло. - Ты знал свою опасность, мастер? - Знал. Том очень медленно кивнул. Затем он опустил взгляд на ступеньки и пошел мимо. - Мастер, - произнес он после первой лестничной площадки, - ты - либо наихрабрейший человек, либо величайший дурак, каких я когда-либо встречал. - Вероятно, и то, и другое, - сострил Род, не сводя глаз с освещенных светом факелов, ступенек лестницы. - Тебе следовало бы убить меня, когда ты впервые догадался, - в голосе Тома прозвучала резкость. Род без слов покачал головой. - Почему же нет? - рявкнул Том. Род запрокинул голову и вздохнул. - Давным-давно, Том, и далеко-предалеко - господи, как предалеко! - Сейчас не время для сказок! - Это не сказка. Это - легенда, кто знает, может быть. Один король по имени Хидэеси правил страной, которая называлась Японией, а величайшего герцога в этой стране звали Иэясу. - И герцог желал стать королем. - Я вижу ты знаком с основной техникой, но Хидэеси не хотел убивать. - Он был дурак, - пробурчал Том. - Нет, просто он нуждался в его поддержке. Поэтому он пригласил своего противника прогуляться с ним по саду. Только они двое, одни... Том остановился, повернулся и оглядел Рода. Глаза его сверкали в свете пылающих факелов. - И они подрались. Род покачал головой. - Хидэеси сказал, что он становится стар и слаб, и попросил Иэясу понести его меч. Том выкатил глаза. Затем его язык быстро прошелся по зубам. Он сглотнул и кивнул. - Да. И ничего не случилось? - И Иэясу был верен своему господину, пока тот не умер. Глаза Большого Тома мигнули, сейчас он мог сойти за деревянного. Он кивнул, сомкнув губы. - Рассчитанный риск. - Да, и весьма напыщенный язык для крестьянина. Том зарычал и отвернулся. Род минуту постоял, глядя ему вслед. Затем улыбнулся и отправился вслед за ним. Они молча вернулись в караулку, когда Том положил руку Роду на плечо. Род повернулся плечом к нему. - Что ты? - прорычал Том. Род улыбнулся краем рта. - Ты имеешь в виду, на кого я работаю? Только на себя, Большой Том. - Нет, - покачал головой Большой Том, - я этому не поверю. Но я спрашивал не об этом. - Вот как? - поднял бровь Род. - Вот так. Я имею в виду, что ты есть, что ты за личность, что ты за человек? - Во мне нет ничего такого уж странного, - нахмурился Род. - Нет, есть. Например, ты никогда не убьешь крестьянина между делом. - Вот как? - удивленно поджав губы, Род уставился на собеседника. - Это столь неординарно? - Само собой разумеется. И ты вступишь в бой за своего слугу. И доверяешь ему. И разговариваешь с ним, а не просто приказываешь. Кто же ты такой, Род Гэллоуглас? Род покачал головой и развел руками в замешательстве, а затем глухо рассмеялся. - Человек. Просто человек. Том посмотрел ему в глаза. - Да. Это так, - произнес он. - Я получил ответ. Он повернулся к двери караульной и распахнул ее. - Мастер Гэллоуглас, - сказал паж. - Тебя зовет королева. Одно из величайших и наименее дорогих сокровищ жизни - это ложная заря. Мир лежит, дожидаясь солнца, освещенный пылающим небом, холодный и свежий, заполненный переливами птичьего пения. Большой Том сделал один глубокий вдох утреннего воздуха, наполняя свои легкие невинностью, которой никогда не знал. - Эх, мастер! - крикнул он через плечо. - Вот этот мир - мир для нас! Род ответил слабой улыбкой, когда Большой Том отвернулся и поскакал впереди Рода, торжествующе, со смехом напевая, хотя и несколько не в тон. К несчастью, Род не был в состоянии оценить эстетическое качество рассвета, имея всего около трех часов сна, за последние сорок восемь. И потом там же была еще и Катарина. Беседа была краткой и кислой. Она приняла его в палате для аудиенций, но не отводила глаз от огня, ни разу не взглянув на него. Лицо у нее было холодным, губы плотно сжаты. - Я страшусь за моего дядю Логайра, - сказала она. - Вокруг него есть люди, которые возрадуются, увидев, что герцогом стал его старший сын. Род ответил в том же жестком формальном тоне. - Если он умрет - вы потеряете сильнейшего друга среди лордов. - Я потеряю того, кто мне дорог, - отрезала она. - Меня не волнует дружба среди лордов, но я очень волнуюсь за своего дядю. И это, решил Род, было правдой - к ее чести как женщины в ущерб правительнице. - Вы, - резюмировала она, - сей же день поскачете на юг в домен Логайра и присмотрите за тем, чтобы никто не причинил ему вреда. И это, оставляя в стороне крайне формальное расставание, было все. И в аду не найдешь такой глупости, как в женщине, которой пренебрегли, подумал Род. Она отсылала как можно дальше своего самого компетентного телохранителя. - Векс? - Да, Род? - конь повернул голову и посмотрел на своего всадника. - Векс, я, несомненно, величайший олух из всех рожденных. - Ты - великий человек, Род, из рода великий людей. - О, да, я такой великий! Вот я, предположительно превращающий это королевство в конституционную монархию, и пока я весело скачу на юг, советники рвут на части любую возможность конституции, в то время как Дом Хлодвига на грани убийства монарха. И вот я скачу на юг со слугой, который, вероятно, с радостью воткнет мне нож меж ребер, если его чувство долга хоть на секунду возьмет верх над его совестью. И чего я достиг? Я установил, что в этих местах полно призраков, эльфов, колдунов, ведьм и множество других чудищ, которые никак не могут существовать. Я вызвал у тебя пять-шесть припадков, и, чтобы увенчать все это, прекрасная женщина сделала мне предложение, а я отказал! О, я такой великий, что просто невероятно! Если бы я был всего лишь чуточку поэффективней, то сумел бы уж обтяпать это дело Векс, а не лучше бы я поступил, если бы просто сдался. В ответ робот начал тихо напевать: - Я человек постоянной печали, Видел беду я все свои дни... - А, заткнись!  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЕДЬМА НИЗШЕГО СОСЛОВИЯ *  Рассвет нашел их среди покосов, наполовину скошенных и тяжелых от росы. Род огляделся вокруг с вершины пригорка, рассматривая раскинувшиеся угодья и аккуратно подстриженные живые изгороди с темнеющими то тут, то там на фоне восходящего солнца деревьями. - Большой Том! Том повернулся в седле и оглянулся, затем натянул поводья своего коня, когда увидел, что Род остановился. - Завтрак! - крикнул, спешившись, Род. Он отвел Векса с дороги к скальному выходу под густой порослью дрока. Том пожал плечами и завернул коня. К тому времени, когда Большой Том стреножил своего мерина и пустил его пастись, Род уже разложил костер и разжег огонь. Великан в изумлении уставился на него, сотворившего кофейник и сковородку, затем, повернувшись, удивленно покачал головой и вытер место для сидения на бревне, ниже по стволу. Он принюхался к запаху жарившейся ветчины, вздохнул и достал парочку сухарей. Род, нахмурясь, поднял взгляд и увидел, что Том сидит на мокрой траве с сухарем и бурдюком эля. Он свел брови и крикнул: - Эй! Крик застал Большого Тома посреди глотка, он поперхнулся, закашлялся и поднял голову. - А, мастер? - Моя пища недостаточно хороша для тебя? Большой Том уставился на него, разинув рот. - Брось! Иди сюда! - Род нетерпеливо махнул рукой. - И принеси с собой эти сухари, они хорошо пойдут зажаренные в ветчинном жире. Большой Том несколько раз открыл и закрыл рот, затем неопределенно кивнул и встал. Вода закипела. Род приподнял крышку кофейника и бросил туда пригоршню молотого кофе. Он поднял взгляд на подошедшего Большого Тома, нахмурившего лоб и выпучившего глаза. Уголок рта Рода опустился. - Ну, чего глядишь? Никогда раньше не видел костра на привале? - Ты предлагаешь мне есть вместе с моим мастером? - Это, значит здесь считается каким-то крупным чудом? - нахмурился Род. - Вот дай-ка хлебнуть из этого бурдюка, ладно? Дорога-то становится пыльной. Том кивнул, все еще не сводя глаз с Рода, и протянул бурдюк. Род отхлебнул, поднял взгляд и нахмурил брови. - Что случилось, ты что, никогда не видел, как человек пьет? Или я похож на какое-то чудище? Рот Тома закрылся, глаза его стали темными и задумчивыми. Затем он ухмыльнулся, рассмеялся и присел на камень. - Нет, мастер, нет! Ты просто на редкость хороший человек, и только. Да, и только! - Вот так так! - нахмурился Род. - И что же во мне такого редкого? Том бросил два сухаря на сковородку и, усмехнувшись, поднял взгляд. - В этой стране, мастер, дворянин не принимает пищу вместе со своим слугой. - Ах, это! - отмахнулся Род. - Здесь, на дороге, только ты да я. Так что мне незачем заниматься этой чепухой. - Да, - засмеялся Большой Том. - Как я уже сказал, ты - чудесный и редкий человек. - И дурак, а? - Род положил два ломтя ветчины на деревянные блюда. - Полагаю, что есть будем ножами, Том, начинай. Они ели в молчании. Род хмуро глядел в свою тарелку, Том откинулся назад и разглядывал местность. Они находились в начале маленькой долины, заполненной сейчас утренним туманом - ловушкой для солнечных лучиков. Солнце таилось за живыми изгородями и золотило туман. Том усмехнулся, дожевывая, и ткнул большим пальцем сторону долины. - Это конец радуги, мастер. - Хм? - вскинул голову Род. Он кисло улыбнулся - это был, в конце концов, куда больший кувшин с золотом, чем он имел право ожидать. Том издал рокочущее рыгание и поковырял в зубах кинжалом. - Золотистый туман, мастер, а в нем могут быть и золотистые девушки. Род быстро сглотнул и возразил: - О, нет! В этом путешествии - никаких похождений на стороне, Большой Том! Мы должны попасть на юг и попасть туда быстро. - Эх, мастер, - завыл Том в потрясенном протесте. - Какой вред от еще одного часа или четырех, а? Кроме того, - он выпрямился и, усмехнувшись, ткнул Рода в ребра. - Готов дать голову на отсечение, что здесь ты превзойдешь меня. Каких девушек может иметь чародей, мм?.. Э-э, что случилось? Род засопел и стукнул себя в грудь. - Просто кусок сухаря вступил в спор с моим пищеводом. Слушай, Том, в черт знает который непечатный последний раз говорю: я не чародей! - О, да, мастер, само собой! - сказал Большой Том с широченной усмешкой. - И, можешь быть уверен, что ты - такой же плохой лжец, как и палач! Род нахмурился. - Я не убил ни одного человека за все то время, пока был здесь! - Да, именно это я и имел ввиду. - А, - Род повернулся и посмотрел на поля. - Ну, ты, Том, вполне можешь добавить любовника к списку тех дел, в которых я не хорош. Великан выпрямился и нахмурил брови, обыскивая взглядом лицо Рода. - Воистину, по-моему, это он всерьез! - Уж будь уверен. Том посидел, изучая своего хозяина и подбрасывая кинжал, ловя его то за рукоять, то за острие. - Да, ты говоришь прямо, что знаешь, - он выпрямился, продолжая смотреть Роду прямо в глаза. - И поэтому я осмелюсь дать тебе совет. Род улыбнулся и издал глухой смешок. - Ладно, можешь посоветовать. Расскажи-ка мне, как это делается. - Нет, - поднял ладонь Том. - Уж это-то, я уверен, тебе хорошо известно, но я должен тебя предостеречь насчет этих сельских девушек, мастер. - Вот как? - Да, они... - лицо Тома расплылось в широкой улыбке. - О, они великолепны, мастер, хотя и простоваты. Но... - он снова нахмурился. - Никогда не давай им надежды. Род нахмурился. - А почему бы и нет? - Потому что это будет твоей гибелью. Ты можешь спокойно любиться с ними, мастер, но только один раз - только один раз. Потом ты должен будешь оставить ее по-быстрому и никогда не оглядываться. - Это еще почему? Неужели превращусь в соляной столп? - Нет, гораздо хуже. Ты превратишься в мужа. Ибо, коль скоро ты дашь им хоть малейшую тень надежды, мастер, эти деревенские девушки прицепятся к тебе крепче пиявок, и ты никогда не сможешь от них избавиться. - Был бы у меня шанс побеспокоиться об этом! - фыркнул Род. - Пошли. Допивай свой кофе - и по коням! Они погасили костер и упаковались, затем поскакали в красно-золотистый туман. Они проехали, наверное, метров триста, когда их приветствовал протяжный альтовый голос. Род поднял взгляд, напряженный и осторожный. На одном из покосов у подножья снопа стояли, смеясь и махая руками, две рослые крестьянские девушки с вилами. Глаза Большого Тома зацепились за них с почти слышным щелчком. - Эх, мастер, хорошенькие болоночки, верно? Они действительно были хорошенькими, и отрицать это не имело смысла - хотя, конечно, какие угодно, только не маленькие. Обе были с полными бедрами и высокими грудями, на них были свободные блузки с низким вырезом и широкие юбки. Платки закрывали их волосы. Юбки их были подоткнуты, чтобы не промокать от росы на сене. Они призывно махали спутникам, и в их смехе звучал насмешливый вызов. Одна из них положила руки на бедра и выполнила медленное вращательное движение тазом: Большой Том с шумом втянул в себя воздух, выпучив глаза от удовольствия. - Эх, мастер, ну! - взмолился он. - Неужели мы так спешим? Род вздохнул и закатив глаза к небу, покачал головой. - Но мне было бы крайне неприятно увидеть их страдающими от пренебреженья, Большой Том. Действуй! Том с радостным криком пришпорил коня, перемахнул через канаву и понесся галопом по полю. Он выскочил из седла прежде, чем конь замедлил свой бег и перешел на рысь, поймал в каждую руку по девушке, подхватил их и закружился с новыми подружками. Род медленно покачал головой, отсалютовал Большому Тому и его подружкам, затем повернул прочь - отыскивать соседний стог сена, где он смог бы спокойно вздремнуть. - Род, - произнес тихий голос у него за ухом. - Да, Векс? - Твое поведение беспокоит меня, Род. Оно не естественно для молодого здорового мужчины. - Ты не первый, кто говорит мне это, Векс. Но я методичен, я не могу держать в голове сразу двух девушек. Соседний стог сена оказался как раз за следующей изгородью. Род припарковался в тени и разнуздал Векса, который для поддержания вида принялся щипать сено. Род снова влез на коня и прыгнул с седла на верхушку стога и с блаженным вздохом повалился на мягкое душистое сено. Острый запах недавно скошенного сена наполнил его голову, увлекая обратно в детство на поле у отцовского предместья, во время сенокоса. Настоящий Эдем, безо всяких там мягких, в брачном возрасте, проблем, бегающих кругом, создавая беспорядок, только роботы... Он наблюдал за проплывающими по бирюзовому небу золотыми облаками и не заметил, как задремал. Он резко проснулся и остался совершенно недвижим, гадая, что же могло его разбудить. Он пробежался по каталогу ощущений, способных включить будильник, звенящий у него в голове. Поблизости кто-то был. Его глаза резко распахнулись, каждый мускул тела напрягся, подготавливаясь к схватке. Он глядел в лиф с низким вырезом. Осознав, что происходит, он оторвал взгляд от этого приятного пасторального зрелища - задача, требующая немало силы воли - и увидел два глядящих на него больших, зеленых глаза. Они были влажные, с длинными ресницами, и выглядели обеспокоенными. Сфокусировалось и их окружение: изогнутые брови, усыпанный веснушками курносый нос, очень широкий рот с полными красными губами - все это на округлом красном лице, обрамленном длинными развевающимися волосами. Полные губы были надуты, а глаза встревожены. Род улыбнулся, зевнул и потянулся. - Доброе утро, прекрасный джентльмен. Она сидела рядом с ним, на одну руку и глядя ему в глаза. - Почему вы спите здесь один, сэр, когда женщина рядом только и ждет вашего зова? Ощущение было такое, словно кто-то только что влил горькую настойку в кровеносную систему Рода. Дрожь, и не совсем приятная, затопила его. Он улыбнулся, пытаясь сделать свою улыбку теплой. - Спасибо, девочка, но я не чувствую сегодня себя игривым. Она улыбнулась, но между бровей у нее продолжала оставаться нахмуренность. - Благодарю вас за вашу доброту, сэр, но едва ли я могу оставаться с верой в ваши слова. - Это почему же? - нахмурился Род. - Неужели для мужчины так уж невозможно, не желать порезвиться? Девушка издала одинокий смешок. - О, такое может быть, милорд, но едва ли вероятно. Даже с крестьянином и еще меньше с лордом. - Но я не лорд. - Тогда дворянин. Им ты уж наверняка являешься. И, значит, тебе никогда не придется страдать отсутствием интереса. - Вот как? - поднял бровь Род. - Почему? Она печально улыбнулась. - Но, милорд, крестьянин может страшиться вынужденного брака, но лорд - никогда. Род снова нахмурился, изучая лицо собеседницы. Он решил, что она была немного моложе его, ей что-то около двадцати девяти или тридцати. А для крестьянской девушки в таком обществе быть в тридцать лет не замужем... Он высвободил руку. - Подойди сюда. На миг в глазах девушки зажглась надежда, но она быстро растаяла, заполненная смирением. Она со вздохом упала на сено рядом с ним, перекатилась на бок и положила голову ему на плечо. "Надежда, - думал Род, ощущая прижавшееся к его груди тело, - надежда быть помятой и выброшенной прочь..." Он содрогнулся, и девушка озабоченно подняла голову. - Замерз, милорд? Он повернулся к ней и улыбнулся, неожиданная волна благодарности и нежности комом стала у него в горле. Он крепко прижал ее к себе, закрыв глаза, чтобы лучше смаковать прикосновение ее тела к своему. Его голову наполнил аромат, но то был аромат не розового масла или сирени, то был просто солено-сладкий запах женщины. С легким удивлением он вдруг почувствовал, как боль изнутри него вытекает, хотя мгновение назад он даже не знал о ее существовании, пока она не начала покидать его. Она прильнула к нему, стиснув в кулачках ткань его камзола и уткнувшись щекой в его шею. Затем постепенно он снова начал расслабляться, высвободив свои объятия. Он лежал совершенно неподвижно, давая своему мысленному фокусу расшириться, снова открывая его для окружающего мира. Он смутно различил вдали звуки птичьего пения и шепот ветра по кустам и деревьям. Где-то рядом с его головой стрекотал в сене сверчок. Ее объятия освободились вместе с его, теперь руки и голова девушки лежали на нем свинцовой тяжестью. Он не открывал глаза, солнце давило ему на веки, а он по-прежнему лежал в его алом свете, воспринимая окружающий мир только лишь через органы слуха. Раздался шорох, и ее тело отодвинулось, поднявшись, она села. Сейчас, наверное девушка смотрит на него, в глазах - боль, нижняя губа дрожит, по щеке крадется слеза. Его захлестнула жалость, жалость к ней, и по пятам за ней - гнев на себя. Не ее это вина, что все, что ему хоте