- Это правда, парень? - главный сердито посмотрел на него. - Правда, - склонил голову Род. - Ну, тогда! - главный выпрямился, уперев кулаки в бедра и нахмурился. - Что "тогда"? - поднял бровь Род. Сержант начал волноваться. - Ну, а по какой причине? - Я желаю вступить в армию королевы. Этот ратник сказал, что мне следует показать себя. Сержант перевел взгляд с поверженного часового на Рода и кивнул. - Ты получишь свой шанс, - сказал он. - Идем. Шанс состоял из дородного сержанта, вооруженного мечом и круглым щитом. - Ты, я вижу, не берешь щита, парень? - проворчал старый рыцарь, бывший капитаном гвардии. - Нет, спасибо, - Род вынул кинжал из ножен. - Вот это отлично мне послужит. - Всего лишь с кинжальчиком и соломинкой - против меча и щита! - сэр Маррис печально покачал головой. - Ты, видно, и впрямь желаешь умереть молодым. Глаза Рода удивленно расширились. - Благодарю вас, - сказал он. - Мне никто не говорил, что я молодо выгляжу, с тех пор как мне стукнуло тринадцать. - Ну, скрестите мечи, - произнес сэр Маррис. Род и сержант так и сделали. Маррис прохромал к ним, чтобы собственным мечом разделить их клинки. В следующий миг меч сержанта взлетел для удара во весь мах. Род воспользовался преимуществом мгновенной задержки, чтобы сделать финт в живот сержанту. Щит упал вниз, чтобы отразить кончик шпаги, но клинок Рода перепрыгнул через руку сержанта и распорол ткань над его сердцем. - Стой! - крикнул сэр Маррис, и меч сержанта замер посередине удара. Тот выронил щит, глазея вокруг. - Что случилось? - Не дерись этот Гэллоуглас просто для забавы, - ответил сэр Маррис, - ты был бы сегодня покойником, сержант Хэпвуд. Он озадаченно нахмурился, глядя на Рода. - Кто бы подумал использовать острие меча? - Проделаем это снова? - клинок Рода свистнул снова и шлепнул его по ноге. Сэр Маррис изучал лицо Рода, хмуря брови. - Нет, - решил он, поднимая голову. - Я подтверждаю, что ты - фехтовальщик. - Да, - пробормотал Большой Том. Сэр Маррис перевел взгляд на него, но великан только сиял от гордости. Капитан гвардии повернулся и поднял дубину. - Вот! - он кинул Роду дубинку. - Мы попробуем тебя в этом. Род сунул кинжал в ножны, поймал дубинку, схватив ее за середину, и отбросил шпагу. - Сходитесь! - скомандовал сэр Маррис. Рослый сержант шагнул вперед, сделал, практикуясь, три быстрых удара, затем встал как вкопанный на полусогнутых с дубинкой наготове. Род последовал его примеру. Внезапно он оказался среди дубового града ударов сержантской дубинки. Тот колотил его по голове, по плечам, выискивая открытое место, где могло быть хотя бы полусекундное отсутствие защиты. Род стиснул челюсти и старался не отставать от сержанта, отбивая удары столь же быстро, как они сыпались - но только еле-еле. Желудок его сжался от сознания того факта, что он целиком ушел в защиту. Он блокировал удар по голени, отбил отскок по голове, взмахнул нижним концом дубинки, чтобы отбить ответный удар в... но удар так и не был нанесен. Это был финт. Он лихорадочно попытался вновь прикрыть голову, но сержант получил свои полсекунды. Род уголком глаза заметил обрушивающуюся на него тяжелую дубовую палку. Он отпрянул, спасаясь от удара, но тот подобно удару грома обрушился на его череп. Вокруг потемнело, все заполнилось пляшущими точками света, в ушах Рода стоял звон. Он отступил, чисто рефлекторно блокируя удары сержанта, и услышал победный крик следивших за боем солдат. "Совсем не гожусь", - кружилось в голове Рода. Его обучали драться на дубинках, но у него уже больше года не было ни одной схватки, тогда как сержант обладал этим искусством как человек, у которого это любимое развлечение. Для него, вероятно, это была просто игра, так же как и фехтование для Рода. Сержант был господином положения и осознавал это. Существовал еще один шанс. Род отпрыгнул назад, его руки скользнули к середине дубинки, он начал вращать ею, вертя, словно жезл регулировщика. Стиснув челюсти, он приложил к этому делу всю силу своих мускул. Его дубинка превратилась в вихрь, светящееся неразборчивое пятно. Это был французский фехтовальный прием, мулине. Сержант, вероятно, знал его ничуть не хуже Рода, но все шансы были за то, что он не практиковался в нем - так же, как и Род. Это был довольно экзотический вид, если ты не француз. А с таким именем, как сержант Хэпвуд... Сэр Маррис и компания разинули рты. Пораженный сержант сделал шаг назад. Затем на его лице появилась осторожность, его дубинка тоже превратилась в вихрь. Так, значит, он знал этот стиль. Но он не был в нем мастером, фактически Род имел преимущество. Дубинка сержанта стала пятном, но тихим пятном. Дубинка же Рода делала очень милую имитацию циркульной пилы. Он имел превосходство над сержантом в угловой скорости и, соответственно, ударной силе. Сержант Хэпвуд знал это, мускулы у него на шее сплелись в узлы, когда он попытался ускорить вращение. Сейчас! Род прыгнул вперед. Его дубинка выскочила из своего круговорота, рванулась вниз встретить вращение дубинки сержанта. Дубинки сошлись с треском винтовочного выстрела и таким содроганием, что зубы у Рода задребезжали. Он справился на миг раньше сержанта и обрушил на дубину сержанта два быстрых удара, выбив ее из рук противника. Затем он выпрямился, испустив глубокий вздох, и дал напряжению вытечь из него, когда опустил конец дубинки. Онемевший сержант уставился на свои руки. Род протянул руку вперед, мягко постучав его по макушке дубинкой. - Бай! Ты убит. - Стой! - крикнул сэр Маррис, делая результат официальным. Род снова опустил дубинку и оперся на нее. Сэр Маррис нахмурился, блестя глазами из-под кустистых бровей. Род бросил ему натянутую улыбку. Сэр Маррис медленно кивнул. - Стоит ли тебя испытывать с длинным луком? Род, блефуя, пожал плечами. С арбалетом, может быть, но с длинным луком... От стропил раздался глухой воющий смех. Капитан гвардии и вся его рота подпрыгнули. Большой Том упал на колени, закрыв голову руками. Род вскинул голову, ища глазами источник смеха. На одной из дубовых балок, пересекающих зал, сидел карлик, барабанящий пятками по дереву. Голова его была такой же большой, как у Рода, а плечи еще шире. Его руки и ноги были такими же толстыми как у Рода. Он выглядел так, словно кто-то взял большого нормального человека и сплющил его здесь и там на метр. Он был бочкогрудым, широкоплечим, с шеей как у быка. Лохматая черная голова казалась странно большой для такого усеченного тела. Черные кудрявые волосы свисали до края челюсти и шеи, кустистые черные брови выпирали из плоского покатого лба. Глаза были большими, угольно-черными и в данный момент искрящимися весельем. Их разделял ястребиный клюв носа, под которым ухмылялись сквозь окладистую черную бороду толстые мясистые губы. Квадратные ровные зубы блестели сквозь бороду. Кто-то попытался затолкать великана в бочонок для гвоздей и почти добился успеха. - С длинным луком! - прогремел тот басом. - Нет, голову кладу, он такой же хороший стрелок, как сельский баран весной! Сэр Маррис поднял серьезный взгляд на карлика. - Чума на тебя и твою повадку подкрадываться, Бром О'Берин! Неужели в моих волосах и так недостаточно седины, что тебе хочется совсем побелить их своими выходками? - Повадка подкрадываться! - возмутился карлик. - Вот уж воистину, будь у тебя хоть какая-нибудь гордость своим призванием, сэр Маррис, ты бы поблагодарил меня за демонстрацию твоего же собственного отсутствия бдительности! - Бром? - пробормотал пораженный Род. - О'Берин? Карлик бросил сердитый взгляд на Рода. - Да, Черный Бром О'Берин. - Это, э... комбинация голландского, ирландского и русского, если я правильно понял. - Что еще за чушь? - прорычал карлик. - Ничего, - Род отвернулся, качая головой. - Мне следовало предвидеть, что это случится. Мне следовало ожидать чего угодно на этой сумасшедшей... э-э... в Грамарие! Карлик усмехнулся, озорно взглянув по сторонам. - Нет, если я не ошибся, это называется опорочиванием великой страны Грамария! - Нет-нет! Я не... я хотел сказать, - Род замолк, вспомнив, что в этой культуре оправдания не подобают Бойцу. Он выпрямился, задрав подбородок. - Ладно, - сказал он. - Это было оскорбление, если тебе так больше нравится. Карлик радостно взвыл и вскочил на ноги. - Теперь ты должен драться с ним, Гэллоуглас! - прогремел сэр Маррис. - И тебе понадобится все твое умение до крохи. Род уставился на капитана гвардии. Неужели он серьезно? Карлик, и даст Роду тяжелый бой? Карлик глухо хохотнул и соскользнул с балки. Это был двенадцатифутовый прыжок на каменный пол, более чем втрое превышающий рост карлика, но он легко приземлился, казалось, чуть ли не отскочил, и кончил в стойке борца. Он выпрямился и, озорно гогоча, направился к Роду. Позади Рода раздался рык, и Большой Том рванулся вперед. - Это ловушка, мастер! - проревел он. - Колдовство есть и в этой земле, и он - наихудший колдун из всех! Никто не бил Черного Брома! И все же я готов... Все солдаты, находящиеся в помещении, набросились на Большого Тома в орущем хаосе гнева и насилия. С миг Род стоял в шоке. Затем он выкинул свою дубинку и кинулся в свалку, руки его замелькали, нанося удары каратэ. Солдаты попадали на пол. - Стой! - грянул голос Брома. Молчание выпало в осадок. Бром каким-то образом снова очутился на стропилах. - Спасибо вам, ребята, - проворчал миниатюрный геркулес, - но этот большой парень не желал никому вреда, отпустите его! - Никому вреда! - тявкнуло сразу полдюжины возмущенных голосов. Бром глубоко вздохнул и выдохнул. - Да, никому. Он только хотел защитить своего хозяина. А этот Гэллоуглас желал только защитить своего слугу. А теперь отойдите от них: они оба безвредны! Солдаты неохотно подчинились. Род хлопнул Тома по плечу и прошептал: - Спасибо, Большой Том, и не беспокойся обо мне: этот голландский ирландец только человек, как ты и я. А если он человек - то я могу побить его. Карлик, должно быть располагал, очень тонким слухом, потому что прогремел: - Ах, ты можешь, да? Это мы сейчас посмотрим, мой мальчик! - Эх, мастер, - простонал Большой Том, вращая глазами, - вы не знаете, о чем говорите. Этот эльф - отродье дьявола! - Чародей? - презрительно фыркнул Род. - Таких на свете не существует. Сэр Маррис снова отступил к своей рати, сердито наблюдая ледяным тоном. - Тронь хоть волос на его голове - и мы запорем тебя. - Не бойся, - хохотнул Бром О'Берин. - Не бойся, Гэллоуглас, сделай все, чтобы одолеть меня. Будь уверен, ничего у тебя не выйдет. А теперь позаботься о себе. Он подпрыгнул на балке, заревев: - Давай! Род мигом принял стойку, откинув руки для рубящих ударов. Бром стоял на балке, уперев кулаки в бедра и кивая огромной головой. - Да, держись наготове. Но... - его глаза зажглись злым блеском, он хохотнул. - Бром О'Берин - нелегкий человек. Он прыгнул с балки ногами вперед, целясь прямо в голову Рода. Род шагнул назад, пораженный внезапностью атаки карлика. Сработал рефлекс, его руки взметнулись ладонями вверх, поймали Брома за пятки и сделали ему сальто-мортале. Затем, ожидая, что карлик приземлится прямо спиной на гранитный пол, Род прыгнул вперед, чтобы поймать его, но Бром выкинул еще одно сальто и приземлился с отскоком на ноги. Он быстрым и сильным ударом отбросил руки Рода. - Учтивый жест, но глупый, - прогрохотал он. - Твоя защита снята. Прибереги мягкость для тех, кто в ней нуждается, Род Гэллоуглас. Род отступил назад, снова приготовившись к защите и посмотрев на маленького человечка с растущим уважением. - Я, кажется, недооценил тебя, господин О'Берин. - Не называй меня господином! - заревел карлик. - Я никому не господин, я всего лишь шут королевы! Род медленно кивнул: - Шут. Он сделал приглашающий жест обеими руками. - Тогда давай продолжим, мудрый шут. Бром мгновение постоял на месте, смерив Рода хмурым взглядом. Он хмыкнул, растягивая рот в тугой улыбке. Затем он прыгнул, выбросив ноги в воздухе, целясь прямо в подбородок Роду. Род вскинул руку, снова поймал Брома за пятки, пробурчав: - А я-то думал, ты научился. Он снова толкнул ноги карлика вверх, но на ней раз Бром хлестнул головой по подбородку Рода. У него была очень твердая голова. Род отшатнулся от удара, крепко обвивая тело Брома О'Берина. Карлик затрясся от веселья. - А что теперь? - глухо прошептал он. - Вот ты сейчас схватил меня, но что ты теперь станешь со мной делать? Тяжело дышавший Род промолчал. Это был хороший вопрос. Если он хоть на миг ослабит захват, то может быть уверен, что Бром извернется и пнет его в живот. Он мог уронить этого человека или бросить его, но Бром имел тенденцию подскакивать и, вероятно, врезался бы при отскоке прямо Роду в подбородок. Ну, коль сомневаешься, то сперва бей, а уж потом думай. Род упал на пол, пихая тело Брома под прямым углом к своему собственному, ловя колено и шею карлика для захвата на манер младенца. Но Бром двигался самую малость быстрей. Его правая рука обвилась вокруг левой Рода, он поймал локоть Рода в подобный тискам захват и нажал. Спина Рода выгнулась от боли в локтевом суставе. Теперь у него был простой выбор: разжать левую руку и отключиться от боли. Решения, решения! Род рискнул положиться на свою выносливость. Он уплотнил свой зажим вокруг шеи Брома. Тот крякнул от удивления. - Другой бы заскулил от боли и отпрыгнул бы от меня, приятель Гэллоуглас. Колено Брома изогнулось назад, его стопа уперлась Роду в грудь, скользнула под подбородок и продолжала жать дальше. Род издал придушенный звук, его шею пронзило огнем, когда позвонки затерлись друг о друга. В помещении потемнело, оно заполнилось точками разноцветных огней. - Теперь тебе придется выпустить меня, Гэллоуглас, - процедил Бром. - Допрежь у тебя не откажет зрение, и ты не заснешь. Неужели этот проклятый полпинты должен быть всегда прав? Род попытался что-то свирепо прохрипеть в ответ, но в помещении и впрямь тревожно быстро меркло. Точки света становились спицами, и это, кажется, указывало на скорую потерю сознания. Он выпустил свой захват, оттолкнулся руками от пола и, шатаясь поднялся на ноги. Его уши наполнил густой смех. Потому что Бром сохранил свой захват на руке Рода и обвил другой ворот его камзола, притягивая Рода всем весом своего тела обратно на пол. Ноги Брома коснулись пола, он оттолкнулся, бросив Рода назад. Род закачался, потерял равновесие и упал, но привычка снова взяла свое. Он вжал подбородок в грудь и шлепнулся на предплечья, прервав свое падение. Бром взвыл от радости, увидев, что Род все еще в сознании, и прыгнул. Род сделал тот маленький вздох, что позволила ему короткая пауза, затем последовал быстрый выпад ногой. Нога попала Брому в живот, при этом он схватил молотящую руку и резко оттолкнул противника отпустив ее. Бром полетел вверх тормашками, пронесся несколько ярдов мимо Рода и приземлился на каменные плиты, крякнув от удивления. Он приземлился на ноги и мигом обернулся с громким ржанием. - Очень ловко, малыш, очень ловко! Но недостаточно... Род снова был на ногах, тяжело дыша и мотая головой. Бром скакнул к нему, а затем прыгнул. Род пригнулся как можно ниже в тщетной надежде, что Бром может оказаться способен хоть раз промахнуться, но длинная рука маленького человека хлестанула вниз и схватила Рода поперек горла, а колода тела, помотавшись туда-сюда, устроилась между его плеч. Одна стопа надавила Роду меж лопаток, обе руки потянули назад голову, выгибая шею. Род захрипел, поднимаясь на ноги и изгибаясь назад под тяжестью Брома. Он схватил карлика за предплечья, а затем быстро нагнулся вперед, рванув руки Брома. Бром перелетел через его голову и сделал сальто. Он закукарекал, когда его ноги стукнулись об пол. - Превосходно проделано, малыш! Превосходно. Он повернулся, в его глазах все еще горел озорной блеск. - Но меня эта игра уже начинает утомлять. Давай-ка кончать с ней. - Поп-пробуй, - выдохнул Род. Бром нагнулся вперед, его длинные руки заколотили, отбивая защиту Рода. Он попытался схватить Рода за колено. Но тот рубанул правой рукой, чтобы блокировать эту попытку, затем обхватил левой плечи Брома, пытаясь толкнуть его вперед и заставить потерять равновесие, но руки карлика, казалось, снова опутали его горло. Род выпрямился, пытаясь сбросить Брома, рубя ему ребрами ладоней по локтям, но захват карлика только уплотнялся. Бром лягнулся, бросив вперед весь свой вес. Род споткнулся и увидел надвигающийся на него пол. Бром прыгнул на этот раз мимо него, поймав по пути его стопу. Род заплясал на полу танец живота, но хлопнулся на предплечья и не дал голове удариться о камень. Он попробовал было подняться, но кто-то привязал к его плечам мельничный жернов. Под его левой рукой проскользнула змея и прижалась к его шее. Род попытался покатиться и разорвать этот полунельсон, но на его правом запястье сомкнулись клещи и сделали ему "гусиную лапку". - Сдавайся, малыш, - прошептал ему в ухо голос Брома. - Сдавайся, ибо теперь ты не сможешь избавиться от меня. Он толкнул вывернутую руку Рода, чтобы подчеркнуть сказанное. Род скрипнул зубами от боли. Каким-то образом он сумел подняться на ноги и попытаться стряхнуть маленького человечка. Но ноги Брома сцепились вокруг его талии. - Нет, - выдохнув сквозь зубы карлик. - Я же сказал тебе, что от меня ты не избавишься. Род встряхнулся, как терьер, но Бром держался, как бульдог. С минуту Род раздумывал, а не упасть ли ему на спину, чтобы придавить собой Брома. Его крайне раздражало осознание того, что его побьет противник в одну треть его роста. Однако, он быстро отбросил эту мысль: в этой схватке было много случаев, когда Бром мог сыграть с Родом равно подлые трюки. Значит Бром обладал сильным чувством честной игры, и будь Род проклят, если он окажется мельче, чем карлик. - Не сдаешься, приятель? - прокартавил в его ухо Бром, и Род ахнул, когда его правая рука попыталась коснуться шеи. Затем Бром сильно нажал Роду на шею, вынуждаю его подбородок опуститься до соприкосновения с ключицей. Род зашатался, накренился вперед и выбросил ногу, чтобы удержаться от падения. Мускулы его спины и шеи визжали от этой пытки, правая рука умоляла его сдаться. Его диафрагма сложилась пополам, упрямо отказываясь втянуть еще один глоток воздуха. Дыхательное горло скривилось в судороге, а легкие требовали воздуха... В один миг он заметил, что, кажется, совершенно неожиданно наступила ночь, и, еще более странно, что звезды беспорядочно метались. По его лицу плескала холодная вода. Между его губ воткнулось горлышко бутылки, казавшееся большим, словно тележное колесо. Жидкость заструилась по его языку и дальше в живот, где она взорвалась огнем. Он мотнул головой и заметил, что под спиной у него был холодный камень. Ну-ка, что он, черт возьми, делает, пытаясь уснуть на каменном полу? В голове у него звенели голоса. Он открыл глаза и увидел глядевшее на него круглое лицо с большими черными глазами, обрамленное лохматыми черными волосами и бородой. Голова уплыла прочь, и вокруг него завертелись серые каменные блоки. Он вздохнул, уставился на отблеск света от наконечника копья, и помещение медленно устоялось. В его ухе прогремел голос: - Он - чудо, сэр Маррис! Он заставил меня попотеть! Массивная рука обняла голову и плечи Рода и подняла их с камня. В поле зрения вплыло великанское округлое лицо Большого Тома с озабоченно сведенными бровями. - Вы целы, мастер? Род что-то крякнул, махнул рукой и кивнул. Внезапно рядом очутилась лохматая голова с телом шимпанзе, и тяжелая от мускулов рука сжала его руку. - Ты хорошо дрался, малыш, - прогрохотал Бром О'Берин. - Я не видел такой схватки с тех пор, как стал мужем. Род стиснул Карлика и попытался усмехнуться. Затем над ним склонилось седобородое, в шрамах, лицо сэра Марриса, его старая рука сжала Роду предплечье, поднимая его на ноги. - Брось, малыш, не вешай носа, ибо теперь ты - ратник армии королевы! - Армии королевы! - прогудел Бром, каким-то образом очутившийся на стропилах. Помещение затряслось от смеха. - Нет, сэр Маррис, на этого малыша претендую лично я! Он будет ЛИЧНЫМ ТЕЛОХРАНИТЕЛЕМ КОРОЛЕВЫ! - Нет, черт побери, Большой Том, отвяжись от меня с этой штукой! - Но, мастер! - Том погнался за ним, протягивая панцирь. - Должны же вы надеть хоть какие-то доспехи! - Укажи мне хоть одну вескую причину для этого, - проворчал Род. - Да, чтобы отбивать стрелы и мечи, мастер! - Мечи я могу легко отбить своим собственным. А от стрел я могу уклониться. Ну а против арбалетных стрел от него толку все равно нет! Нет, Большой Том! Он лишь будет сковывать мои движения. Дверь в караульную заскрипела и с грохотом захлопнулась. Бром О'Берин стоял, молча наблюдая за ними, уперев руки в бедра, с обертывающим одно плечо серебристым мерцанием. - Как же это так, РОД ГЭЛЛОУГЛАС? Ты не станешь носить ливрею королевы? - Я буду носить ее, если будешь и ты, пестрый манекен! Карлик усмехнулся, сквозь дикие заросли бороды блеснули белые зубы. - Задел, определенно задел! Но я - не гвардеец, Род Гэллоуглас. Я - шут, а пестрое - ливрея шута. Брось, солдат, облачайся в свои цвета! - О, я буду носить цвета королевы, не беспокойся. Фактически я, в общем не равнодушен к пурпурно-серебряному. Единственное, что я имею против них, это то, что они - ливрея, но я надену их. Но, черт возьми, я абсолютно отказываюсь иметь какое-либо отношение к этому карцеру, который вы называете доспехами! Лицо карлика посерьезнело, он медленно кивнул, не сводя глаз с Рода. - О, да. Я так и думал, что ты таких убеждений. Серебряная ткань со звоном слетела с его плеча и шлепнулась на грудь Рода. Тот поймал ее, отстранил от себя, нахмурясь, проинспектировал ее. - Ты наденешь кольчужную рубашку, Род Гэллоуглас? - Я бы скорее надел власяницу, - проворчал Род, но все же втиснулся в железную фуфайку. - Хорошо сидит. Он поворчал и бросил на кольчужную рубашку гибельный взгляд, но грудь у него выпятилась, плечи расправились, словно он был на параде. Его взгляд вонзился в Брома О'Берина. - Как это так, Бром? Как вышло, что ты позволил, чтобы мне сошло с рук отсутствие панциря? Ведь я же буду без мундира, не так ли? - Отнюдь, - пророкотал Бром, - ибо доспехи скрыты под ливреей. И ты единственный человек в гвардии, кто не пожелал нагрудного панциря. Род посмотрел уголком глаза на маленького человечка. - Откуда ты знаешь, что я не захотел панциря? Бром глухо хохотнул в бороду. - Да я же дрался с тобой, Род Гэллоуглас, и ты хорошо дрался со мной, на мой лад, - его улыбка исчезла. - Нет, ты надел бы доспехи не раньше, чем я. Род нахмурился, изучая большое бородатое лицо. - Ты еще не совсем доверяешь мне, не так ли? Бром улыбнулся натянуто с гримасой иронии. - Род Гэллоуглас, нет на свете такого человека, которому бы я стал доверять, я смотрю с подозрением на любого гвардейца королевы, пока он не отдаст свою жизнь во имя ее спасения. Род кивнул. - И сколько таких? Глаза Брома прожгли его. - Семь, - произнес он. - За последний год я стал доверять семерым гвардейцам. Род дернул левой стороной рта в тяжелой улыбке. Он поднял серебристо-белый камзол и натянул его. - Так, значит, ты действительно держишься высокого мнения обо мне, ты можешь позволить мне пробовать пищу королевы и смотреть, не отравлена ли она. - Нет, - проворчал Бром. - Это мое удовольствие и только мое. С минуту Род молчал, глядя в глаза коротышке. - Ну, - произнес он и повернулся застегнуть пурпурный плащ, - я замечаю, что ты еще жив. Бром кивнул. - Хотя несколько раз я был болен, и болен всерьез, мой мальчик. Но я, похоже, умею определять яд на вкус, и мне не нужно дожидаться смерти для доказательства, - он усмехнулся и, проходя через помещение, ХЛОПНУЛ Рода по одетому в железо животу. - Не тужи, нет причин быть мрачным! Тебе придется сталкиваться только лишь с мечами и, наверное, время от времени с арбалетом, так что будь бодр и весел. - О, я просто дрожу от нетерпения, - пробурчал Род. Бром повернулся кругом и направился к двери. - Но теперь - до палаты королевы! Идем, я покажу тебе твой пост, - он обернулся, указав на Большого Тома. - Эй, там, ратник Том! Возвращайся к себе в казарму, твой господин позовет тебя, если ты будешь нужен. Том взглянул на Рода, испрашивая подтверждения, Род кивнул. Бром со стуком распахнул дверь и вышел. Род покачал головой, улыбнулся и последовал за ним. Палата совета королевы была большой круглой комнатой, занятой по большей части круглым столом шести метров в диаметре. На южной, восточной и западной стороне находились тяжелые двери, северную занимал зияющий камин, где потрескивал небольшой костер. Стены были увешаны безвкусными гобеленами и богатыми мехами. Над камином висел огромный щит, украшенный королевским гербом. Потолок был сводчатым, почти куполообразным и пересекался большими резными балками. Стол был из полированного орехового дерева. Вокруг него сидели двенадцать Великих Лордов королевства: герцог Медичи, граф Романов, герцог Глостер, князь Борджиа, граф Маршалл, герцог Стюарт, баронет Радигор, герцог Савойский и величественный старый герцог Логайр. Все были тут, отметил про себя Род, слушая, как герольд зачитывает их имена со свитка, - все, кроме самой королевы, Катарины Плантагенет. Размышляя над списком имен, выбранных себе элитой Эмигрантов, Род решил, что они были не только романтиками, но также и самыми настоящими психами. Вот уж воистину Плантагенет! Рядом с каждым из Великих Лордов сидел стройный, жилистый, сморщенный человечек, старичок, у каждого было почти истощенное лицо с горящими голубыми глазами и несколькими прядями волос, ровно зачесанных по кожистому черепу. "Советники? - гадал Род. - Странно, что все они выглядят настолько схожими..." Все сидели в массивных, украшенных креслах из темного дерева. Только самое большое позолоченное кресло стояло пустым в восточной точке стола. Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на ноги. Огромные двойные створки восточной двери широко распахнулись, и в палату вошла Катарина. Род стоял на посту у Западной двери, у него был превосходный обзор, да такой, что вызвал у него перебои в сердце. Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного лица, большие голубые глаза и розовые губы, стройное детское тело с набухающими грудями и тощими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже широким ремнем ее пояса в виде буквы "У" от бедер до пола. Она села в пустующее кресло, положив руки на подлокотники, жестко выпрямив спину, прислонившись к позолоченному дереву. Бром О'Берин вскочил на табурет справа от нее. Прямо напротив королевы, в западной точке стола, сидел герцог Логайр. Его советник нагнулся поближе, что-то шепча. Герцог нетерпеливым жестом велел ему заткнуться. Бром О'Берин кивнул герольду. - Великий Совет королевы открыт, - провозгласил герольд. - Великие и могущественные страны Грамария собрались. Пусть все среди них, кто добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве в присутствии равных себе. Комната наполнилась молчанием. Герцог Бурбон неловко зашевелился и откашлялся. Голова Брома повернулась к нему. - Милорд Бурбон, - прогрохотал он. - вы будете обращаться к королеве? Герцог медленно поднялся. Камзол его был украшен гербом лилии, но волосы и усы были белокурыми. - Ваше величество, - герцог степенно поклонился королеве, - и братья мои, лорды. Он кивнул головой столу вообще, затем поднял подбородок, выпрямляя плечи. - Я должен протестовать, - прорычал он. Катарина наклонила спину так, что произвела впечатление смотрящей на высокого вельможу сверху вниз. - Против чего вы должны протестовать, милорд? Герцог Бурбон опустил взгляд на ореховую поверхность стола. - Со времен наших предков, прибывших со звезд, крестьяне были подданными своих лордов, а лорды были подданными Великих Лордов. Великие Лорды, в свою очередь, были подданными короля... королевы, - поправился он с легким поклоном в сторону Катарины. Губы ее сжались в тугую тонкую строчку, но она проявила выдержку и пренебрегла этим фактом неуважения. - Сие, - резюмировал герцог, - естественный порядок человечества, чтобы каждый человек был подданным человека выше его, чтобы правосудие и порядок были заботами лорда. В пределах своего домена он есть и должен быть законом, подчиненным, конечно, королеве. Снова вежливый кивок Катарине, и снова она стерпела неуважение, но ее руки крепко стиснули подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев. - И все же ныне Ваше Величество ниспровергает этот великий и длительный порядок и навязывает нам судей, назначенных вами самими справлять правосудие наших доменах, вопреки мудрости вашего отца, благородная королева, и его отца, допрежь его, и всех ваших предков с начала рода вашего, если вы мне позволите говорить прямо, я нахожу это почти насмешкой над вашими предками, великими и благородными. И, говоря лично от себя, я не могу потерпеть этого вашего мужлана-подчиненного, который думает помыкать мной в моем же собственном доме! Он закончил речь почти криком, пылая побагровевшим лицом. - Вы кончили? - спросила Катарина тоном, который она хранила в леднике именно для такого случая. Герцог Бурбон медленно склонил голову. - Да, - ответил он и сел. Катарина на миг закрыла глаза, потом перевела взгляд на Брома О'Берина и едва заметно кивнула. Бром встал. - Кто-нибудь хочет высказаться в поддержку милорда Бурбона? На ноги поднялся молодой человек с огненно-рыжими волосами. - Я согласен со всем, что только что сказал милорд Бурбон. Более того, я добавлю, что королеве было бы не хуже обдумать возможность продажности назначенных ею судей, ибо человека, не имеющего ни земель, ни средств, ни родового имени, честь коего надо поддерживать, можно будет легко искусить торговать своим правосудием. - Если они сделают это, - отрезала Катарина, - то будут повешены на самой высокой виселице, и люди, которым они учинили несправедливость, послужат им палачами. Она хранила молчание ровно три вздоха, сцепившись взглядом с юным вельможей. Затем Бром О'Берин прорычал: - Выражаем нашу благодарность герцогу Савойскому! Молодой человек поклонился и сел. - Кто еще выскажется в пользу милордов Бурбона и Савойского? Один за другим вставали члены Совета Великих Лордов, чтобы поддержать словом герцога Бурбона. Итак, Великий Совет Королевы единогласно выступил против нее. Мгновение Катарина держала глаза закрытыми, туго сжав губы. Открыв их, она обвела стол пылающим взглядом. - Я глубоко огорчена, милорды, находя вас всех противящимися королевскому правосудию, - она подарила им натянутую улыбку. - Благодарю вас за ваш честный совет. И все же я не отступлю от своего намерения, мои судьи останутся в ваших владениях. Вельможи зашевелились в своих креслах, перешептываясь друг с другом низкими хриплыми голосами. Они, казалось, составляли одного большого, рычащего, потревоженного зверя. Старый герцог Логайр медленно поднялся и тяжело оперся на стол. - Моя королева, - прогромыхал он, - подумайте: даже короли могут ошибаться в суждениях, а вы еще молоды и неопытны в государственных делах. Известно, что много умов вместе могут обрести более ясное знание, чем один ум, а здесь, с вами, собрались двенадцать человек из наиболее древних и достопочтенных родов, из семей, поседевших, занимаясь делами государства, старые люди из старых семейств и, надо надеяться, умудренные грузом своих лет, ужель вы будете настаивать на своем, когда столько человек уверены в том, что вы не правы? Лицо Катарины стало бледным, почти мертвенно бледным. Ее глаза горели. - Да, - спокойно ответила она. Долгий миг лорд Логайр смотрел ей прямо в глаза, а затем медленно сел. Катарина обвела взглядом окружающие ее лица, не жалея времени, чтобы заглянуть поглубже в каждую пару глаз. Затем, поднимая подбородок, заявила: - Мои судьи останутся в ваших владениях, милорды. Что же касается их возможностей продажности, то вы найдете их почти святыми в пренебрежении к деньгам, винам и... удобствам. Их заботит лишь одно - только правосудие. Она помолчала, давая время дойти смыслу своих слов до сознания лордов, и Род заметил среди Великих Лордов несколько свекольно-красных лиц. Он догадался, что правосудие во владениях некоторых было совсем не таким праведным, как следовало бы. Лицо герцога Логайра не покраснело. Единственное чувство, которое можно было прочесть на нем - горе. - Однако все это дело с судьями второстепенно по сравнению с целью, ради которой я созвала вас здесь сегодня. Катарина улыбнулась с более чем намеком на злость. Вокруг всего стола вскинулись головы в тревоге. Бром О'Берин выглядел более потрясенным, чем все прочие. Катарина явно не проконсультировалась со своим Первым Советником: даже Брому преподнесли сюрприз. Каждый лорд нагнул голову для быстрого, шепотом, совещания, со своим соседом, и выражение тревоги на их лицах усугубилось до мрачного гнева. - В каждом из ваших владений, - начала Катарина, - есть монастырь. Вы привыкли назначать священников в свои приходы из своих собственных монастырей. В течение минутной паузы она смотрела на стол, затем подняла голову. - Здесь, в этом замке, я собираю лучших теологов из всех монастырей. Вы выберете из своих монахов молодых братьев, по одному на каждый приход, и пошлете их сюда, ко мне, для обучения моими монахами. Коли в каком-либо случае я не одобрю вашего выбора, я отошлю их обратно к вам, и потребую на их место других. Когда они закончат свое обучение, я верну их вам служить вашими приходскими священниками. Лорды с грохотом вскочили на ноги, крича и жестикулируя, грохоча кулаками по столу. Этот гам прервал голос Катарины: - Хватит! Тихо! Медленно, один за другим, Великие Лорды впадали в мрачное молчание и, пылая взором, погружались в свои кресла. Но лица советников, казалось, вспыхнули от подавляемой радости, их глаза горели, на каждом лице играла улыбка, едва не переходящая в ухмылку. - Я сказала, - произнесла Катарина с холодком в голосе. - Это будет сделано. Поднялся старый лорд Логайр. - Не будет ли Ваше Величество... - Нет. Бром О'Берин прочистил горло. - Не разрешит ли Ваше Величество... - Нет. В палате совета воцарилось молчание. Катарина снова обвела взглядом лица лордов и их советников. Затем, повернувшись налево, она склонила голову. - Милорд Логайр. Старый вельможа поднялся, крепко сжав челюсти под седой бородой, его кулак в красновато-коричневых пятнах пульсировал от едва сдерживаемого гнева. Он отодвинул назад большое позолоченное кресло, и Катарина встала. Он прошел обратно на свое место. Катарина повернулась, и огромные дубовые двери широко распахнулись. Гвардейцы выстроились впереди и позади нее. Она остановилась в дверях и обернулась. - Подумайте, милорды, - посоветовала она, - и соглашайтесь, ибо вы не сможете выстоять против меня. Огромные двери захлопнулись за ней. В палате снова разверзся кромешный ад. - Да брось ты! Это классическая картина, вплоть до последнего оскорбительного взгляда! Закончив дневное дежурство, Род ехал на Вексе обратно, к постоялому двору с намерением перехватить немного сплетен и много пива. Большой Том занимался домашним очагом в королевском замке с приказом держать уши открытыми для лакомых кусочков информации. - Я не согласен, Род. Это самая классическая картина, но с некоторыми добавлениями. - Упрямая скотина! Это просто преждевременная попытка централизации власти. Катарина пытается объединить Грамарий под одним законом и одним правительством вместо двенадцати почти независимых герцогств. Это дело с судьями означает именно это и ничего больше. Пять к десяти, что почти все эти лорды разыгрывали из себя богов в своих владениях, вынуждая половину женщин спать с ними и зажимая налогами всех и все что приходило им в голову. Катарина - реформатор, вот и все. Она пытается исцелить все зло, что может найти, делая себя единственным законом в Грамарие - и у нее ничего не выйдет. Знать этого попросту не потерпит. Ей могло бы сойти с рук дело с судьями, но эта затея с попами наверняка приведет к мятежу. В такого рода обществе священники имеют большее влияние на народ, чем любые другие чиновники. Если она сделает их ответственными перед ней и только перед ней, она действительно вырвет у вельмож зубы, и они это знают. И они не сдадутся без боя. - Пока что я согласен с тобой, - сказал робот. - Пока это классическая картина, похожая на попытку английского короля Джона централизовать страну прежде, чем такой проект смог бы иметь успех. - Да, - кивнул Род. - И мы можем надеяться, что, подобно вельможам короля Джона, великие герцоги будут настаивать на Великой Хартии. - Но... Род принял вид мученического терпения. - Что "но", Векс? - Но есть чужеродный элемент: группа советников Великих Лордов, группа, которая кажется очень сплоченной. Род нахмурился. - Ну, да. Есть. - И, судя по тому, что ты мне рассказал о сцене после ухода Катарины... - И-х! - Род содрогнулся. - Выглядело так, словно она бросила перчатку, а все герцоги вышли посмотреть, кому достанется честь поднять ее. Девочка, может, и знакома с элементарной политической наукой, но она совершенно не знакома с дипломатией. Она просто поощряет их драться с ней! - Да, а советники очень умело подстрекали их - каждый советовал своему лорду не драться, потому что он слишком слаб... а потом говорили, что, если он должен драться, ему лучше вступить в союз с другими лордами, потому что каждый из них по-одиночке был слишком слаб, чтобы выстоять. Опытное использование оборотной психологии. Можно подумать, что советники затеяли полностью ликвидировать центральную власть. - Да, - задумчиво произнес Род, - это не совсем нормально в такого рода обществе, не так ли, Векс? - Да, Род. Теория анархии обычно не возникает до тех пор, пока культура не достигнет намного более высокой степени развития. Род пожевал губу. - Может быть, постороннее влияние? - Наверняка. И это приводит нас к народному тоталитаризму, еще одной аномалии. Нет, Род, это не классическая картина. - Да, черт возьми. Мы имеем три группы, борющиеся за власть: крестьян, герцогов с их советниками и королеву с теми, кто там ее поддерживает. В данный момент эта поддержка ограничивается Бромом О'Берином. - Тоталитаристы, анархисты - королева посредине, - резюмировал Векс. - Кого ты поддерживаешь, Род? - Катарину, черт возьми! - усмехнулся Род. - Я затеял посадить семена демократии, все тем не менее выглядит так, словно единственный шанс этого добиться - это создать конституционную монархию. - Я могу и ошибиться, - произнес Векс, - но я считаю, что ты в восторге, обнаружив, что должен поддерживать ее. Несколько огней вокруг них померкли в вечерней мгле, стене тумана метрах в десяти от них. Род ехал один через мир дыма, копыта Векса звенели странно жутко в глухом безмолвии. Ночь разорвал протяжный крик, за которым последовал звон мечей. - На помощь! На помощь! - кричал молодой голос. Род замер с рукой на эфесе шпаги, затем вонзил каблуки в металлические бока Векса, и огромный черный конь поскакал к месту схватки. В глубине переулка ало тлел сквозь туман факел. Там, в его дымчатом свете один человек бился с тремя, стоя спиной к стене. Род заревел и врезался прямо на коне в эту свалку. Он закрутил вокруг себя шпагой, воя, словно индеец, учащийся быть солдатом конфедерации. Он вырвал из-за спины кинжал, как раз вовремя, чтобы отразить удар рапиры слева. Его собственная шпага описала дугу над головой и клацнула о столб, когда противник отбил удар. Затем стальные острия принялись колоть его словно жала. Род был вынужден перейти к обороне, отметая в сторону клинки. Но тут намеченная жертва испустила вопль, которого не постыдился бы и баньши, атаковав с тыла. Три шпаги сразу же отпали, а их владельцы поспешили скрыться в переулке. Мгновение Род сидел ошеломленный, затем издал воинственный клич и поскакал вдогонку за удирающими фигурами. Но они уже успели пропасть в темноте в конце переулка, и когда Род достиг того места, где потерял их из виду, камни мостовой оказались пусты. Это был тупик, они исчезли через одну из затемненных дурно пахнущих дверей. Их несостоявшаяся жертва подбежала сзади, оглядываясь и тяжело дыша. - Ушли, и бесполезно их искать. Они будут в пяти лигах отсюда через несколько минут. Род выругался и со стуком бросил шпагу в ножны. Он вздрогнул и крайне осторожно коснулся предплечья, одна из рапир прорезала его камзол и оцарапала кожу. Он повернулся к незнакомцу. - У вас все цело? Молодой человек кивнул, пряча свою шпагу в ножны. На Рода смотрело открытое курносое лицо с голубыми глазами и сверкающей сквозь туман усмешкой. Скулы были высокие, а глаза большие и широкие, с выражением невинности. Белокурые волосы были подстрижены "под горшок". Это было молодое, неопытное, очень красивое лицо. Род почувствовал прилив негодования. Он спрыгнул с коня. Макушка головы юноши была примерно на уровне глаз Рода, но что у мальчика недоставало в росте, компенсировалось телосложением. Бочкообразная грудь переходила в бычьи плечи на добрых пятнадцать сантиметров шире, чем у Рода. Руки выглядели бы более уместными у медведя или у гориллы, а ноги были слишком маленькими стволами деревьев, вогнанными в узкие бедра. Он носил кожаный колет поверх белой рубашки, широкий черный пояс, шаровары и высокие мягкие сапоги. Он нахмурился, увидев кровь на руке Рода. - Вы ранены? - Царапина, - презрительно фыркнул Род и нашарил в седельной сумке Векса антисептический бинт. Он перевязал бинтом предплечье, бросив юноше усмешку. - Вы, однако, можете оплатить счет портному. Парень кивнул, его глаза посерьезнели. - Я с радостью сделаю это, ибо они вырезали бы мне сердце, не подоспей вы вовремя на помощь мне. Туан Макриди у вас в долгу. Род осмотрел его с ног до головы, медленно кивнув. "Хороший паренек", - подумал он. - Род Гэллоуглас к вашим услугам, - протянул он руку. - И никаких долгов. Всегда рад помочь одному против трех. - Ах, но долг все же есть! - не согласился парень стискивая руку Рода захватом, напоминающим сентиментальные тиски. - Вы должны, по крайней мере, позволить мне угостить вас кружкой эля! - Почему бы и нет? - пожал плечами Род. - Все равно я как раз сейчас направлялся в таверну, идем со мной! К его удивлению, Туан заколебался. - С вашего позволения, дорогой мастер Гэллоуглас... в этом городе есть только один дом, где я - желанный гость. Все прочие давно знают мой обычай, и, - округлое лицо вдруг расколола усмешка, - мой образ жизни не доставляет удовольствия мирным и добропорядочным. Род кивнул и состроил гримасу. - Пост йокундум ювентутем. Ну, я полагаю, один трактир ничуть не хуже другого. Дорога к Туанову трактиру несколько не шла к внешности юноши из хорошей семьи, они миновали два темных переулка, протиснулись через брешь в кирпичной стене и вышли на широкий, освещенный лунным светом двор, бывший в свое время элегантным. Время это, должно быть, приходилось на один-два века назад. В центре потрескавшихся плит булькали остатки фонтана, благоухая вонью примитивного водопровода. Сорняки, сами в состоянии крайней нищеты, всюду лезли из всех трещин. Кирпич стен потрескался и раскололся, известка крошилась. У стен и по углам лежали кучи мусора со случайными горстками отбросов то тут, то там. Сам постоялый двор был нелюдим и представлял из себя гранитный блок с полуразрушенным карнизом. Нависающий второй этаж подпирался грубо отесанными бревнами, которым из-за нетвердости, обязанной их возрасту, нельзя было доверять. Окна были забиты досками, потрескавшимися, заплесневелыми и пораженными грибком. Массивная дубовая дверь была единственным здоровым куском дерева в поле зрения, но даже и она осела. - А здесь терпят твое поведение? - спросил Род, осматривая закосневший двор, когда Туан постучал по двери рукояткой кинжала. - Да, терпят, - ответил Туан, - хотя даже их гостеприимство иногда вымученное. Род почувствовал холодок меж лопаток. И гадал, на какого же все-таки юношу со скромными манерами он наткнулся. Туан снова постучал. Род думал, чего он ждал в ответ: сквозь осевшие доски окна не было видно ни малейшего проблеска света. Судя по его виду, дом был совершенно пуст. Но дверь начала двигаться и застонала, доказывая, что она собирается забастовать, требуя смазки, до тех пор, пока не открылась ровно настолько, чтобы пропустить двух человек. - Твой трактирщик, - весело представил Туан. - Пересмешник. Искривленная, горбатая, иссохшая пародия на человеческое существо выглянула из-за двери, издавая горловые глотательные звуки. Одно ухо представляло собой что-то типа цветной капусты, а другое отсутствовало, по пораженному пращей черепу было раскидано несколько прядей маслянистых волос. Нос картошкой, рот - щель в массе бородавок, глаза - злорадные блестящие щелки. Она, эта пародия, была одета в коллекцию лохмотьев и заплат, которые некогда могли претендовать на название камзола и шаровар, неуклюже висевших на фигуре чучела. Тролль шмыгнул в дурно пахнущую тьму своего логова. Туан широким шагом последовал за ним. Род сделал глубокий вдох, расправил плечи и оглянулся через плечо, удостоверившись, что Векс все еще стоял там, у фонтана, опустив голову в хорошей имитации пасущейся лошади. На миг Род позавидовал способности робота отключать свои обонятельные рецепторы. Затем, подняв подбородок, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со скрипом закрылась за ними, раздался шуршащий звук, когда Пересмешник обежал вперед них открыть следующую дверь. Эта открылась легко, хлопнув в стену и затопив их вспышкой факельного света и взрывами хриплого буйного смеха. Род выпучил глаза. Они прошли через дверь, и Род огляделся. Это был большой пивной зал с четырьмя ревущими открытыми очагами и десятками факелов, воткнутых в стены. Над очагами висело жарившееся мясо, слуги просачивались сквозь толпу с кружками эля и вина, наливаемых из двух огромных истекающих бочек, господствовавших на противоположной стороне зала. Клиентурой были подонки города. Их одежда была грязной, латаной и кем-то выброшенной. Тела их носили следы примитивного правосудия: у одного не хватало уха, у другого глаза. Лица всех были искажены и отмечены различными болезнями. И все же здесь, в своем собственном логове, они весело ржали и все как один ухмылялись, хотя в их глазах блеснула злоба, когда они увидели Рода. Но злоба растаяла, преобразовавшись во что-то, почти похожее на преклонение, когда они посмотрели на юного Туана. - Говорят, - улыбнулся парень, - что нет чести среди воров, но здесь, среди нищих Грамария, есть, по крайней мере, сродство. Добро пожаловать, Род Гэллоуглас, в Дом Хлодвига. Волосы на голове Рода встали дыбом. Он вспомнил толпу, которую он видел ранее ночью в порту. Глаза его расширились, он уставился на Туана. Он не мог быть. Не мог. Однако ж смог. Да, смог. Туан Макриди был юным возбудителем черни, подстрекавшим толпу к походу на замок. Этот краснощекий здоровый юноша был первой крысой в местной клоаке. Толпа разразилась грубым веселым гамом, приветствуя своего Галахада. Туан ухмыльнулся и помахал рукой. От воротника ко лбу поползла легкая краска. Он казался почти смущенным таким приемом. Он провел Рода в темный угол в дальней части зала. Он не сказал ни слова Пересмешнику, но две кружки подогретого курящегося вина со специями стукнулись о стол чуть ли не тогда, когда они сели. Хозяин удрал, не получив платы. Род следил за его уходом, цинично подняв бровь. Он повернулся к Туану. - Вы здесь не пользуетесь деньгами? - Нет, - улыбнулся Туан. - Все приходящие в дом Хлодвига приносят те немногие деньги, которые у них есть. Их складывают в общую копилку, а мясо и вино выдают всем по надобности. - И место для сна, я полагаю? - Да, и одежду. Это бедный стол по меркам дворянина, но огромное богатство для этих моих бедных собратьев. Род изучил лицо Туана и решил, что парень вполне мог не шутить, когда сказал "собратья". Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги. - Ты назвал себя религиозным человеком? - Я? - Туан попытался придушить свой внутренний смех и почти преуспел в этом. - О, нет! Должен бы быть, но я не был в церкви трижды двунадесять воскресений, а то и больше! "Значит, - решил Род, - его мотивы помощи бедным, вероятно, были не слишком лицемерными, какими бы они не оказались. Он посмотрел на свою кружку. - Как ты кормишь людей и одеваешь их, на принесенные ими гроши, да? - Нет, это только начало. Но со столь веским и четким доказательством наших добрых намерений наша благодетельная королева нашла нас заслуживающим средств к существованию. Род уставился на него. - Ты имеешь ввиду, что королева вкладывает вашей компании на воспомоществование? Туан озорно усмехнулся. - Да, хотя она еще даже не подозревает. Она не знает Дома Хлодвига по имени, знает только, что дает доброму Брому О'Берину деньги позаботиться о ее бедняках. - А Бром дает их вам. - Да, а он со своей стороны, благодарен, что стало меньше краж и убийств в темных переулках. Род кивнул. - Очень хитро. И все-таки дело - твоя идея, верно? - О, нет! Это придумал Пересмешник, но его никто бы и слушать не стал. Род уставился на него. - Пересмешник? Ты хочешь сказать, что этот вывернутый из передачи "После полуночи" - босс этой операции. Туан нахмурился и покачал головой. - Люди не последуют за ним, друг Гэллоуглас: в нем нет ничего авторитетного. Он всего лишь трактирщик, держит постоялый двор, выдает на помощь нужное им добро - он слуга и только слуга, но слуга хороший. Ты найдешь его более умным чиновником, чем любой другой. Да, даже Лорд-казначей королевы. - Понятно, только слуга. "Но также и человек, который держит бумажник, - мысленно добавил Род. - И мозг компании к тому же. Туан, может, и знает, как заставить людей делать то, что он хочет, но знает ли он, чего хочет?" Что за вопрос? Конечно знает. Разве Пересмешник не говорил ему, что делает его, Пересмешника, местным политэкономом и, вероятно, составителем речей Туана?" Род откинулся на спинку стула, потирая подбородок. - Тебе удается держать их в этой декадентской роскоши только на приносимую нищими милостыню? Плюс, конечно, шиллинги королевы? Туан застенчиво улыбнулся и, кивнув, нагнулся вперед. - Это не так-то легко сделать, Род Гэллоуглас. Эти нищие терпеть не могут, чтобы им указывали. Это утомительный труд: упрашивать, угрожать, улещивать - человек изматывается от этого. И все же им вполне стоит заниматься. Род кивнул. - Для этого требуется человек без ложной гордости и с еще меньшим ложным стыдом, такой, который может заглянуть в сердце своего собрата. Туан покраснел. - Для этого требуется человек без ложной гордости, - повторил Род, - такой человек, о котором ты говоришь, мог бы сделать королем среди нищих. Но Туан покачал головой и закрыл глаза. - Нет, здесь нет короля, мой друг Гэллоуглас. Хозяин дома, наверное, но ничего более. - А разве ты не хочешь быть королем? Плечи Туана затряслись от смеха. - Нищие об этом и слушать не станут! - Я спрашиваю не об этом. Глаза Туана сцепились с глазами Рода, улыбка сползла с его мальчишеского лица. Затем Туан уловил смысл слов Рода, и его глаза отвердели. - Нет! - выдохнул он. - Я не алчу трона! - Тогда зачем же ты пытаешься повести нищих против королевы? - сделал новый выпад Род. Лицо Туана снова осветилось улыбкой, он откинулся на спинку стула, выглядя очень довольным собой. - А ты знаешь о моем замысле! Тогда можно мне напрямик спросить тебя, друг Род, присоединишься ли ты к нам, если мы пойдем на замок? Род почувствовал, что его лицо застывает как гипс. Его глаза снова встретились с глазами Туана, его голос был спокоен. - Почему я? - Нам необходимо иметь как можно больше друзей в гвардии королевы. - У вас и так уже, должно быть их немало, - буркнул Род, - если вы знаете, что я сегодня вступил в гвардию. Улыбка Туана расширилась, веки опустились. Случайный факт со щелчком встал на место в голове Рода. - Если бы я поискал в этом зале, то думаю, что смог бы отыскать трех человек, напавших на тебя сегодня, - произнес он. Туан кивнул, его глаза бегали. - Значит подстроено, - кивнул вместе с ним Род. - Небольшой спектакль, устроенный только ради меня и с единственной целью заманить меня сюда для вербовочной лекции. Ты-таки знаешь, как управлять людьми, Туан Макриди. Туан покраснел и опустил глаза. - Но что, если я не захочу присоединиться к вам, мистер Туан Макриди? Покину ли я живым Дом Хлодвига этой ночью? Туан поднял голову, пронзив Рода острым взглядом. - Только если ты превосходный фехтовальщик и чародей с головы до пят, - ответил он. Род медленно кивнул, в голове у него вихрем пронеслись события последних двух дней. На миг у него возникло искушение присоединиться, но, несомненно, смог бы пробраться на трон после революции и он. Но нет, то, что сказал Туан, было правдой. Чтобы управляться с нищими, требовался человек с врожденным даром массового гипноза. Род мог занять трон, но нищие - и Пересмешник, и те кто стоял за ним - не позволят ему сохранить его. Нет, структура власти должна оставаться такой, какая есть: конституционная монархия была единственной надеждой на демократию для этой планеты. И потом, к тому же, была еще и Катарина... Мысли Рода стала резать диссонансная нота в партитуре событий. Он, вероятно, влюбился в Катарину - она была мечтой! Но Туан ему понравился с первого взгляда. Как они могли оба нравиться ему, если были противниками друг друга? Конечно честное обаяние Туана могло быть и игрой, но Род чувствовал, что оно было искренним. Нет. Если Туан действительно жаждал трона, он мог бы просто поухаживать за Катариной и завоевать ее сердце. В этом Роду сомневаться не приходилось. Так, значит, Туан поддерживал королеву. Как он счел, что его демагогия может помочь ей, Род вычислить не мог, но мнение, что Туан помогал, что добьется именно этого, не было лишено оснований. Тогда зачем же такой тщательный розыгрыш, чтобы заманить Рода в Дом Хлодвига? Чтобы испытать его, конечно, чтобы выяснить, можно ли ему доверять находиться рядом с королевой. Что имело смысл, если паренек имел дело с Бромом О'Берином. Это было бы как раз похоже на Брома - попытаться поднять народ на поддержку королевы - но зачем же пропаганда похода на замок? У Туана, вероятно, был на это ответ, и если уж речь зашла об ответах, Роду было самое время дать таковой. Он бросил Туану недобрую усмешку и поднялся, положив руку на шпагу. - Нет, спасибо. Я все же рискну попробовать свои шансы в фехтовании и в колдовстве. Глаза Туана вспыхнули радостью, он схватил Рода за руку. - Хорошо сказано, друг! Я надеялся, что ты так и ответишь. А теперь сядь и выслушай всю правду о моем замысле. Род стряхнул его руку. - Вынимай шпагу! - процедил он сквозь зубы. - Нет-нет! Я не обнажу шпаги против друга. Я сыграл с тобой низкий трюк, но ты не должен гневаться. То было для благой цели. Но сядь, и я расскажу - Я услышал все, что хотел, - Род начал было вынимать шпагу... Туан снова схватил его за предплечье. На этот раз руку было не стряхнуть. Род посмотрел в глаза Туану, сжав челюсти и напрягая мускулы руки, но медленно и неуклонно его шпагу вынудили убраться обратно в ножны. - Сядь, - велел Туан и вынудил Рода опуститься обратно на стул столь же легко, словно Род был ребенком. - А теперь выслушай мой замысел, - Туан отпустил руку Рода и улыбнулся столь тепло, словно ничего не случилось. - Королева дает нам деньги, и нищие знают, что она это делает, но принятие подарков вызывает в принимающем лишь горючий гнев. Если мы хотим завоевать друзей королеве, мы должны найти способ превратить этот гнев в благодарность. Род, нахмурясь, кивнул. - То есть, мы должны сделать шиллинги королевы чем-то иным, чем подарки. - И ты нашел способ это сделать? - Не я, - признался Туан. - Пересмешник. "Когда подарок - не подарок?" - загадал он мне загадку, и ответил: "Когда это - право!". Туан откинулся на спинку стула, разводя руки в стороны. - И вот, как это будет легко сделано. Нищие отправятся к замку и покричат королеве, что она должна дать им хлеба и вина, ибо это - их право. А она даст их им - и они будут благодарны ей! Род улыбнулся, потирая подбородок. - Очень хитро, - кивнул он. А про себя добавил: "Если только это сработает. Но этого не будет, потому что люди, у которых есть деньги, любят отдавать их на благотворительность, но они не дадут ни гроша, если ты скажешь им, что они обязаны сделать это. А сколь благодарны будут нищие, когда она им откажет и позовет армию выгнать их взашей? И даже если она уступит их требованиям, что тогда? Нищие, вынуждающие королеву поделиться! Они не остановятся на хлебе и мясе, нет, они вернутся через неделю с новыми требованиями, с Туаном или без него. О да, это очень хитрый план, и Туана прекрасно засосало в него. Пересмешник не может проиграть и, конечно, так же не могут стоящие за ним инопланетные тоталитаристы." Но Туан не желал худого. У него были самые благие намерения. Он был немного слабоват в политических теориях, но его намерения были прекрасны. - И все же некоторые говорят, что Дом Хлодвига стремится стащить Катарину с трона. - Нет-нет! - ужаснувшись, ответил Туан. - Я люблю королеву! Род изучил искреннее, открытое лицо парня и сделал собственную интерпретацию данного заявления. Он снова посмотрел в кружку. - Так же как и я, - сказал он с куда большей правдивостью, чем ему нравилось. - Но даже в этом случае я вынужден признать, что она, скажем... действует не мудро... Туан испустил тяжелый вздох и стиснул руки. - Это верно, ох как верно. У нее такие хорошие намерения, но она так плохо их проводит. "На себя лучше посмотри, философ", - подумалось Роду. Вслух же он сказал: - Она хочет в один день исправить то, что ее праотцы натворили за века. Много зла есть в нашем королевстве, я это охотно признаю. Но кучу навоза невозможно убрать одним взмахом лопаты. - Верно, - согласился Туан. - Да и селитра под ним может оказаться взрывоопасной. Великие Лорды не видят, что она изгоняет дьявола. Они видят только то, что она хочет заполнить эту страну одним голосом, ее собственным. - Ну, - Род поднял кружку с мрачным от неизбежности лицом. - Выпьем за нее, будем надеяться, что у нее все же выйдет это. - Ты думаешь, что это возможно, - произнес Туан. - Тогда ты еще больший дурак, чем я, а я известен далеко и широко как самый исключительный дурак. Род опустил свою кружку не пригубив. - Ты говоришь из общего убеждения, или у тебя на уме что-то особое? Туан свел указательные пальцы вместе. - Трон покоится на двух ножках: первая - знать, которую оскорбляет все новое, и которую следует считать вечным врагом королевы. - Спасибо, - поблагодарил Род с горько-сладкой улыбкой, - за открытие мне этой тайны. - Предоставленные самим себе, - невозмутимо продолжал Туан, - вельможи могли бы и стерпеть ее ради любви к ее отцу, но существуют и советники. - Или то, что они говорят лордам не делать, что приводит к тем же результатам. А советники говорят одним голосом - Дюрера. - Дюрер? - нахмурился Род. - Кто он? - Советник милорда Логайра. - Рот Туана горько скривился. - Он обладает некоторым влиянием на Логайра, что просто чудо, ибо Логайр - самый упрямый человек. Таким образом, пока жив Логайр, Катарина может устоять. Но когда Логайр умрет, Катарина падет, ибо наследник Логайра ненавидит королеву. - Наследник? - поднял бровь Род. - У Логайра разве есть сын? - Двое, - ответил Туан с натянутой улыбкой. - Младший - дурак, который любит своего злейшего врага, а старший - горячая голова, который любит лесть Дюрера. А посему, что Дюрер скажет, то Ансельм Логайр сделает. Род поднял кружку. - Давай пожелаем Логайру долгой жизни. - Да, - пылко согласился Туан. - Ибо Ансельм уже давно затаил обиду на королеву. Род нахмурился. - Какую обиду? - Не знаю, - лицо Туана обмякло, теперь он был похож на гончего пса, страдающего от свища. - Не знаю. Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги. - Значит, он и Дюрер одинаково хотят падения королевы Катарины. А другие вельможи последуют за ними, если только умрет старый Логайр. Вот и все в пользу одной ножки трона. А что же с другой? - Вторая, - произнес Туан с салютом малолетнего бойскаута, - народ: крестьяне, ремесленники и купцы. Они любят ее за новообретенное при ней облегчение забот, но они также и страшатся ее из-за ведьм и колдунов. - А-а. Да. Э-э... ведьм и колдунов, - Род нахмурился, сумев выглядеть внимательным, востроглазым и компетентным, в то время как в мозгу у него постоянно крутилось. ВЕДЬМЫ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕНТ? - ...веками, - говорил между тем Туан, - ведьм и колдунов предавали пыткам, пока они не отрекались от дьявола, или подвергали испытанию водой, или, потеряв возможность чего-либо добиться, сжигали на костре. На миг Род испытал укол сочувствия к поколениям эстетов. - Но теперь королева укрывает их, и некоторые поэтому говорят, что она сама - ведьма. Род сумел стряхнуть мысленный туман на достаточно долгий срок, чтобы прохрипеть: - Как я понимаю, это не совсем вдохновляет народ с неослабевающим рвением сражаться за королеву и за ее дело. Туан закусил губу. - Давай скажем лучше так: люди не уверены. - Чертовски напуганы, - перевел Род. - Но я замечаю, что ты не упомянул нищих, как часть народа. Туан покачал головой. - Нет, они в стороне, на них косо смотрят и плюют все. И все же из этого источенного дерева я надеюсь вытесать третью ножку для трона королевы. Род тщательно переварил эти слова, изучая лицо Туана. Затем откинулся и поднял кружку. - Ты, может быть и есть как раз то, что нужно королеве, вот! Он выпил. Опуская кружку, он добавил. - Я полагаю, что советники сделают все от них зависящее, чтобы еще больше углубить этот страх народа? Туан покачал головой снова, озадаченно наморщив лоб. - Нет, они не делают ничего подобного. Можно подумать, что они просто не замечают, что народ жив. Он нахмурился, глядя в свою кружку, окатывая вином внутренние стенки. - И все же мало нужды говорить народу, чего он должен страшиться. - Он и так это слишком хорошо знает? - Да, ибо люди знают, что ведьмы и колдуны не способны отвадить баньши от ее крыши. Род озадаченно нахмурился. - Ну и пусть себе протопчет борозду, если ему охота! Он не причиняет никакого вреда, не так ли? Удивленный Туан поднял взор. - Разве ты не ведаешь значения баньши, Гэллоуглас? Желудок у Рода сжался. Нет ничего хуже демонстрации своего неведения в области местных легенд, когда пытаешься держаться неприметным. - Когда на крыше появляются баньши, - растолковал Туан, - кто-то в доме умрет. И каждый раз, когда баньши гулял по стене, Катарина находилась на волосок от смерти. - Вот как? - поднял бровь Род. - Кинжал? Упавшая черепица? Яд? - Яд. Род откинулся на стуле, потирая подбородок. - Яд - оружие аристократа, бедный не может себе позволить иметь его. Но кто же среди Великих Лордов так сильно ненавидит королеву? - Да никто, - в ужасе уставился на него Туан. - Среди них нет ни одного, кто унизился бы до яда, Род Гэллоуглас. Он был бы лишен чести. - Честь здесь еще считается за что-то, да? - видя скандализированное выражение на лице Туана, Род поспешил продолжить. - Это исключает вельмож, но фокусничает непременно, кто-то с ихней стороны. Не советники ли это, а? В глазах Туана появились понимание и сдержанный гнев. Он кивнул. - Но чего они добьются ее смертью? - нахмурился Род. - Если только один из них не собирается короновать своего лордика и стать королевским советником. Туан кивнул. - Возможно, все они именно этого и желают, друг. У Рода неожиданно возникло видение Грамария, разорванного на двенадцать частей - мелких королевств, постоянно воюющих друг с другом, каждое из которых управляется своим властителем, которым правит его советник - японская узурпация, человек, стоящий за троном, и всеобщая анархия. АНАРХИЯ. В Грамарие действовала внешняя сила, работали агенты с более высокой технологией и изощренной политической философией. Великие вельможи медленно разделялись, а народ посредством Дома Хлодвига становился против знати. Двенадцать мелких королевств расколются на воюющие графства, графства на приходы и так далее, пока не возобладает настоящая анархия. Советники и были этой внешней силой, заботливо организующей состояние анархии. Почему? "Почему" это могло и подождать. Сейчас важно было то, что плелся какой-то тайный заговор, и сидел он рядом с Логайром, и звали его Дюрером. И его главной целью была СМЕРТЬ КАТАРИНЫ. Замок, когда Род ехал обратно, обрисовался черным на фоне неба, но подъемный мост и решетка были залиты светом факелов. Копыта Векса глухо застучали по подъемному мосту. Пятнышки тени отделились от большой тени ворот, одна тень протянула руку и зажала голень Рода в тиски. - Стой, Род Гэллоуглас! Род опустил взгляд и улыбнулся, кивая. - Рад встрече, Бром О'Берин. - Возможно, - ответил карлик, обыскивая взглядом лицо Рода. - За сие ночное дело ты должен предстать перед королевой, Род Гэллоуглас. Род все еще гадал, откуда Бром мог узнать, где он был, когда они направлялись в зал аудиенций королевы. У Брома, конечно, был шпион в Доме Хлодвига, но как могло сообщение так быстро дойти до Брома? Дверь была массивная, дубовая, обитая железом и задрапированная бархатом, зелено-золотого цвета дома королевы. Бром пробежал тренированным взглядом по двум часовым, проверяя, вся ли кожа надраена, весь ли металл сверкает. Род подарил им кивок. После чего их лица сделались деревянными. Не находился ли он под подозрением в государственной измене? По кивку Брома один из гвардейцев постучал по двери тыльной стороной ладони. Три маленьких тяжелых стука, затем широко распахнул дверь. Род последовал за Бромом в помещение. Дверь за ними со стуком закрылась. Помещение было маленьким, но с высоким потолком, обшитым панелями из темного дерева, освещаемым только четырьмя большими свечами, стоявшими на одетом в бархат столе в центре комнаты, и слабым огнем в кафельном очаге. Противоположную стену комнаты занимал огромный книжный шкаф. Род увидел по обеим сторонам очага два тяжелых резных кресла, еще два были придвинуты к столу. В одном из них сидела Катарина, склонив голову над большой старинной книгой в кожаном переплете. Рядом с ней лежали открытыми еще пять-шесть. Ее белокурые волосы свободно спадали ей на плечи, контрастируя с темно-коричневым платьем. Она подняла голову, ее глаза встретились с глазами Рода. - Добро пожаловать, - ее голос был мягким, чуть хриплым контральто, столь отличным от резкого сопрано в палате совета, что Род на миг усомнился, что перед ним та самая женщина. Но взгляд ее был тот же настороженный и надменный. Да, это была она, что и говорить. - Ты был в доме Хлодвига? - требовательно спросила она. Ее глаза словно вручали повестку в суд. Род обнажил зубы в насмешливой улыбке и склонил голову в кивке. - Все именно так, как вы говорили, моя королева, - в голосе Брома звучали мрачные обертоны. - Хотя, как вы узнали... - Не твое дело, Бром О'Берин, - она метнула в его сторону грозный взгляд. Бром мягко улыбнулся и склонил голову. - Как? - фыркнул Род. - Да от шпионов, конечно. Очень великолепная служба, чтобы так быстро доставить сообщение. - Нет, - озадаченно нахмурился Бром. - Наши шпионы достаточно немногочисленны, ибо в сей темный век верность встречается редко, и мы совсем не держим шпионов в Доме Хлодвига. - Никаких шпионов, - согласилась Катарина. - И все же я знаю, что ты перемолвился словом сегодня с королем нищих, Туаном, - ее голос смягчился, взгляд стал почти нежным, когда она посмотрела на карлика. - Бром? Карлик улыбнулся, склонил голову и повернулся к двери. Он стукнул по дереву ладонями. Дверь распахнулась. Бром обернулся, стоя одной ногой на пороге, и пронзил Рода недобрым взглядом из-под кустистых бровей, затем дверь за ним захлопнулась. Катарина поднялась и скользнула к очагу. Она стояла, уставясь на пламя, сцепив руки на талии. Плечи ее опустились и на мгновение она стала похожа на совсем маленькую, покинутую всеми девочку - и такой прекрасной при свете очага, струящемся, словно туман, вокруг ее лица и плеч, что у Рода на старый знакомый лад перехватило горло. Затем ее плечи резко выпрямились, а голова повернулась к нему. - Ты не то, чем кажешься, Род Гэллоуглас. Род потерял дар речи. Рука Катарины блуждала по ее шее, играя медальоном на горле. Род чуть нервозно почистил горло. - Вот, надо же, я - обыкновенный простой солдат без герба на щите, просто выполняющий свой приказ и получающий свое жалование, и меня уже три раза за последние тридцать часов обвинили в том, что я являюсь чем-то таинственным. - Тогда я должна думать, что это правда, - рот Катарины скривился в насмешливой улыбке. Она села в одно из больших дубовых кресел, крепко сжав подлокотники, и несколько минут молча изучала Рода. - Кто ты, Род Гэллоуглас? Род развел руками, пытаясь принять вид оскорбленной невинности. - Щит без герба, моя королева. Солдат удачи, не более! - "Не более", - передразнила Катарина со злостью в глазах. - Что у тебя за профессия, Гэллоуглас? Род нахмурился, начиная чувствовать себя преследуемой стороной в игре в кошки-мышки. - Солдат, моя королева! - Это - твое развлечение, - сказала она. - Это лишь твое удовольствие, твоя игра. А теперь расскажи мне о своей профессии. Воистину, эта женщина была: а) жуткой и б) сукой, решил Род. Но беда была в том, что она была прекрасной сукой, а к ним Род имел слабость. Мозг Рода усиленно работал. Он сразу же отбросил несколько вымыслов и выбрал наиболее очевидный и наименее правдоподобный. - Моя профессия - сохранять жизнь вашего величества! - В самом деле? - глаза Катарины наполнились усмешкой. - И кто же обучил тебя этой профессии? Кто же столь верен, что прислал ко мне тебя? Неожиданно Род заметил сквозь эта насмешливость и воинственность, что это было лишь маской, щитом, за которым скрывалась испуганная, очень одинокая девочка, та, которая хотела бы иметь кого-то, кому можно было бы довериться. Но было слишком много предательств, и она не могла больше позволить себе доверять. Он посмотрел ей в глаза, давая свой самый мягкий, самый искренний взгляд, и произнес в своей самой лучшей психоаналитической манере: - Я не называю господином ни одного человека, моя королева. Я сам прислал себя из любви к королеве Катарине и преданности стране Грамарий. В ее глазах промелькнуло что-то отчаянное, ее руки стиснули подлокотники кресла. - Любви, - прошептала она. Затем в ее глаза снова вернулась насмешливость. - Да, любви к королеве Катарине, - она отвернулась, глядя на огонь. - Может это и так. Но я думаю, что ты самый истинный друг, хотя почему я так считаю, не знаю сама. - О, вы можете быть уверены, что я таков! - улыбнулся Род. - Вы знали, что я таков! - улыбнулся Род. - Вы знали, что я был в Доме Хлодвига, хотя и не можете сказать откуда, и в этом вы правы. - Тихо! - оборвала она. Затем ее глаза медленно пронзили его. - И какие же дела привели тебя этой ночью в Дом Хлодвига? Может, она читает мои мысли? Род почесал челюсть, микрофон в ней уловил звук... - У меня в голове, к моему стыду, имеется некоторое смущение, - сказал он. - Как вы узнали, что я был в Доме Хлодвига? "Здесь, Род" - откликнулся голос у него за ухом. Катарина бросила на него взгляд, в котором явно сквозило презрение. - Да я же знала, что ты разговаривал с Туаном Логайром. Где же ты мог разговаривать с ним, как не в Доме Хлодвига? Очень ловко, только откуда она могла узнать, что он разговаривал с Туаном... Логайром? Логайр? Род непонимающе уставился на нее. - Извините, по... э-э... вы сказали Туан Логайр? Катарина нахмурилась. - Я думал, что его зовут, э-э Макриди. Катарина чуть не рассмеялась. - О, нет! Он - второй сын милорда Логайра. Разве ты не знал этого? Второй сын! Выходит сам Туан и был тем человеком, которого осуждал как дурака. А его старший брат был тем человеком, который "давно затаил злобу на королеву" и являлся крупной угрозой трону. - Нет, - ответил Род. - Я не знал. Голос Векса прошептал. - Данные указывают на существование великолепной системы шпионажа. Род мысленно застонал. Роботы оказывали огромную помощь. Он поджал губы, уставясь на Катарину. - Вы говорите, что у вас нет никаких шпионов в Доме Хлодвига? - заметил он. - И если я допущу, что вы говорите правду, тогда это значит... Он оставил предположение незаконченным - Векс заполнил пробел. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, затем за ухом Рода раздалось громкое гудение, закончившееся резким щелчком. Род мысленно выругался. Если у Катарины не было шпионов, то она, по логике, не могла знать того, что знала. Он дал Вексу еще один парадокс и цепи робота перегрузились. Роботы-эпилептики могли быть очень неудобными. Катарина обожгла его взглядом. - Разумеется, я говорю правду! - О, я ничуть не сомневался, - поднял руку Род. - Но вы же правительница и были воспитаны для этого, и одним из первых уроков, которые вы должны были усвоить, это умение лгать с невозмутимым лицом. Лицо Катарины застыло, затем она медленно опустила голову, глядя на свои руки. Когда она подняла взгляд, лицо ее было искажено, маска была сорвана, глаза ее стали призрачными. - И снова я оказалась права, - произнесла она словно про себя. - Ты, действительно, знаешь больше, чем солдатское ремесло. Род тяжело кивнул. Он допустил ошибку - солдаты со щитами без герба не разбирались в политике. - Ты расскажи мне, - приказала она. - Как ты попал этой ночью в Дом Хлодвига. - Моя королева, - степенно начал Род, - на одного человека в переулке напали трое. Я помог ему отбиться. Он взял меня в Дом Хлодвига отблагодарить стаканом вина. Вот так я повстречался с Туаном Логайром. Ее брови сошлись в легкой обеспокоенной нахмуренности. - Если бы я только могла поверить в ваши слова. Она поднялась и подошла к очагу. Ее плечи вдруг как-то сразу опустились, а голова отклонилась вперед. - Мне понадобятся все мои друзья в этот грядущий на нас час, - произнесла она хриплым голосом, - и я думаю, ты - самый истинный из моих друзей, хотя я и не могу сказать почему. Она подняла голову и посмотрела прямо на него, неожиданно он понял, что ее глаза залиты слезами. - Значит еще есть, кому охранять меня, - тихо промолвила она, так тихо, что Род едва расслышал сказанное, но ее глаза сияли сквозь слезы, и грудь Рода сжало невидимым ремнем. Род хотел что-то сказать, но дыхание его перехватило. Он застыл в молчании, его глаза горели. Королева отвернулась, закусив стиснутый кулак. Через минуту, справившись с собой, она снова заговорила дрожащим голосом. - Грядет время, когда каждый из Великих Лордов провозгласит себя "за" или "против" меня, и я думаю, немногочисленны будут те, кто пойдет под мои знамена. Она повернулась, снова подошла к нему с загоревшимися глазами и робкой, дрожащей улыбкой на губах. Род поднялся встретить ее, завороженно глядя с отдающим в уши стуком сердца. Она остановилась как раз перед ним, снова коснувшись рукой медальона у себя на шее, и прошептала: - Ты станешь рядом со мной в тот день, Род Гэллоуглас? Род неуклюже кивнул и выдавил что-то утвердительное. В тот особый момент его ответ, вероятно, был тем же самым, даже, если бы она потребовала его душу. Затем, вдруг, она оказалась в его объятиях, гибкая и извивающаяся, и ее губы прижались к его губам, влажные и полные... Какое-то безвременное мгновение спустя она опустила голову и неохотно отодвинулась, держась за его руки, словно для опоры. - Нет, я только слабая женщина, - ликующе прошептала она. - Теперь ступай, Род Гэллоуглас, с благодарностью королевы. Она сказала что-то еще, но Род не совсем уловил, что именно, каким-то образом он очутился по другую сторону двери, идя по широкому, холодному, освещаемому факелами, коридору. Он остановился, встряхнулся, сделал отчаянную попытку собраться с мыслями и пошел дальше не совсем твердым шагом. "Что бы ты не думал о ее дипломатических способностях, эта девица, безусловно, знает, как заставить человека служить себе". Он споткнулся, рефлекторно попытался восстановить равновесие, но препятствие, о которое он споткнулся, уперлось рукой ему в бедро, чтобы придать устойчивость. - Эй, ты, следи за своими ножищами, - проворчал Бром О'Берин, - покуда ты не полетел кувырком и не испачкал пол. Карлик некоторое время обеспокоенно изучал глаза Рода, он нашел то, что искал, где-то между зрачком и роговицей глаза и удовлетворительно кивнул. Он взял Рода за рукав и, повернувшись, пошел вперед по коридору, ведя ее за собой. - Что ты получил от Катарины, Род Гэллоуглас? - Получил от нее? - Род нахмурился, его глаза расфокусировались. - Ну, она взяла у меня клятву верности... - А-а! - Бром кивнул, словно соболезнуя. - Чего ты еще мог просить, Род Гэллоуглас? Род быстро покачал головой, широко открыв глаза. Чего еще он, черт возьми, мог просить в любом случае? Чего, во имя неба, он ожидал? Или с чего, во имя седьмой улыбки Цербера, он так ошалел? Его челюсти сжались, в нем поднимался мрачный гнев. Эта сука была для него ничто - просто пешка в великой игре, орудие, которое можно будет использовать для установления демократии. И какого черта он сердится? На это он тоже не имел права... Черт! Ему требовался объективный анализ! - Векс! Он хотел прошептать это, но у него вышел крик. Бром О'Берин поднял на него нахмуренный взгляд. - Что за "векс"? - Ненадежная зубчатая передача с шатуном, - сымпровизировал Род. "И все-таки куда мог подеваться этот проклятый робот?" - ломал он голову, пока, наконец, его не осенило: у Векса случился припадок. Бром О'Берин тем временем остановился и внимательно изучал его лицо сверхподозрительным взглядом. - Что это за слова, Род? Что такое "зубчатая передача" и что такое "шатун"? Род сжал губы и мысленно сосчитал до десяти. "Осторожней, парень, осторожней! Ты на краю! Ты же сорвешь все дело!". Он встретил взгляд Брома. - Зубчатая передача - это вьючный мул, используемый рыцарем для перевозки его доспехов и оружия, - пробурчал он. - А шатун - это полоумный сквайр. - Полоумный! - озадаченно нахмурился Бром. - Ну, в некотором роде эксцентричный. В данном случае все это складывается в моего коня. - Коня? - совершенно запутавшийся Бром уставился на него. - Да. Мой конь - Векс. Сумма и итог всего моего земного имущества и тыловая часть. А также единственная душа, ну, во всяком случае создание, которому я могу поведать о своих неприятностях. Бром уловил последнюю фразу и вцепился в нее со всей силой утопающего. Глаза его помягчели, он понимающе улыбнулся. - Ты теперь один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих, кто стоит за королеву. Род увидел сочувствие в глазах Брома и гадал, что привязало этого маленького деформированного человечка к службе Катарине - и вдруг он возненавидел Катарину за то, что она была одной из тех сук, которым нравится использовать людей. Он направился широким шагом по коридору. Бром перешел на бег, чтобы не отстать от него. - Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, - пробурчал сквозь зубы Род, - у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и все же она называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он - сын врага, герцога Логайра? Бром остановил его, упершись рукой в бедро, и с полуулыбкой заглянул ему в глаза. - Не врага, Род Гэллоуглас, но того, кого она искренне любит: ее дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о ней пять лет, пока ее отец укрощал мятежных северных царьков. Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от Брома О'Берина. - Она выбирает странные способы показывать свою любовь. Бром кивнул. - Да, истинно, крайне странно, и все же она, несомненно, любит их, и герцога, и его сына Туана. Секунду он смотрел прямо в глаза Рода, не говоря ни слова. Потом он повернулся и зашагал по коридору. Некоторое время Род смотрел ему вслед, затем направился за ним. - Эта повесть долгая и запутанная, - задумчиво произнес Бром, когда Род догнал его. - А ее конец, начало и ядро ее - Туан Логайр. - Король нищих? - Да, - тяжело кивнул Бром. - Лорд Дома Хлодвига. - И тот, кто любит королеву? - О, да! - Бром откинул голову, закатив глаза вверх. - Тот, кто безумно любит королеву, будь уверен, это тебе скажет он! - Но ты не веришь ему? Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову. - Он либо искренен, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все же он - Лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителей следует выбирать, как был избран, по их словам, древний король Хлодвиг - с одобрения тех, кем он правил. - Ну, тут они малость исказили историю, - пробормотал себе под нос Род. - Но, как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона? - Да, и как же я могу тогда ему верить, когда он говорит, что любит ее? - Бром печально покачал головой. - Он - самый достойный молодой человек, благородный и честный, трубадур, который будет вам воспевать красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из твоих рук своей рапирой. Он всегда и во всем джентльмен, и в нем не было ничего от обмана. - Похоже, ты когда-то знал его весьма хорошо. - О, да! Я знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? - Бром испустил тяжелый вздох, покачал головой. - Они встретились, когда ей было только семь лет отроду, а ему - восемь, в замке милорда Логайра, на юге, куда отец отправил ее для безопасности. Там двое детей встретились, там они резвились и играли - на моих глазах, ибо я должен был всегда стеречь их. Их было только двое такого возраста во всем замке, а... - он улыбнулся и горько рассмеялся, - я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они. Бром улыбнулся, откинув голову и глядя сквозь камни коридора на давно умершие годы. - Они оба были тогда невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на венок, хотя садовник бранил его. Ей докучает солнце - он сделает ей полог из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи - он не задумываясь возьмет вину на себя. - Избаловал ее до испорченности, - проворчал Род. - Да, но не он первый разыгрывал перед ней Тома дурака, ибо даже тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Гэллоуглас. И все же над их счастьем нависала темная мрачная тень - четырнадцатилетний паренек, наследник замка и владений - Ансельм Логайр. Он смотрел на них с башни, следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет - почему, никто не может сказать. - И он по-прежнему ненавидит ее? - Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой жизни. Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом он, наконец-таки, восторжествовал. Ибо северные лорды наконец-то были подавлены и отец призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан и Катарина, она в одиннадцать лет, он - в двенадцать, что они никогда не забудут друг друга, что она будет ждать, когда он приедет за ней. Бром печально покачал головой. - Он приехал за ней, отрок девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся с юга на огромном белом скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с мускулами заставляющими язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу, трубадур с лютней за плечами и шпагой на боку, с тысячей экстравагантных похвал ее красоте. А его смех был таким же чистым, сердце - таким же открытым, как и тогда, когда ему было двенадцать. Он улыбнулся Роду. - Ей было восемнадцать, Род Гэллоуглас, и жизнь ее была спокойной и гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и голова ее была полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим юную девушку учат баллады и книги. Взгляд его сделался острым, но голос остался мягким, странно разносившимся в гулкой пустоте. - Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Гэллоуглас? Род обжег его взглядом и с трудом сглотнул. - Продолжай, - сказал он. - Что тут говорить? Она, конечно, полюбила его, какая бы женщина не полюбила? Он не знал, для чего существуют женщины и был готов поклясться, что и она тоже не знала, но могло выйти так, что им вместе может быть суждено было это познать, можешь не сомневаться, что у них был верный шанс. Нахмурясь, он покачал головой. - Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо именно той весной умер ее отец и скипетр перешел в ее руки. Он замолк, меряя коридор шагами, и молчал столь долго, что Род почувствовал необходимость что-то сказать. - Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О'Берин. - О, да! Но выслушай до конца эту печальную повесть, ибо только когда на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был вторым сыном, что он, таким образом, наследовал только лишь честь семьи, но не более. Тогда она заявила, что он никогда не любил ее, что он только желал ее трона, и что она больше не желает знать его, и в гневе и в презрении она отослала его прочь - без должной причины, как казалось, хотя только они вдвоем могли знать всю правду об этом. Она изгнала его в дикие земли, объявив награду за его голову, чтобы он не вернулся, и предоставила ему жить среди зверолюдей и эльфов или умереть. Он снова замолчал. - Милорд Логайр поднялся в гневе, - поторопил его Род. - Да, - проскрежетал Бром. - А с ним и его вассалы и половина королевства заодно. "Если Туан потерпел неудачу в своих ухаживаниях - он заслужил гнев и презрение! - молвил лорд Логайр. - Но изгнание полагается только за измену!". "А разве это не измена - посягать на мою корону!" - горячо молвила в ответ Катарина. Тогда Логайр встал высоко в холодной гордости и заявил, что Туан искал только любви Катарины, но слова его прозвенели в пустоте, ибо тот, за кого Катарина выйдет замуж должен царствовать, это-то и сказала Катарина. Тогда Логайр печально произнес, что его сын был бы не изменником, а всего лишь дураком, который ухаживал за глупым избалованным ребенком, и тут Катарина снова была готова закричать "Измена!", но я помешал ей сделать это. - И все же ты продолжаешь утверждать, что она любит и Туана, и Логайра? - Да. - Тогда, почему же такая резкость? Бром снова замкнулся в молчании. Род прочистил горло и сказал: - Туан, кажется, слишком долго оставался изгнанником... - Да, - углы рта Брома опустились. - Этот дурак поклялся, что будет постоянно неподалеку от нее, даже если за это поплатится головой. Но награда за его голову принуждает его жить, как убийцу и вора. Род кисло улыбнулся. - И где-то он приобрел идею о том, что нищие вызовут меньше хлопот, если кто-то позаботится о них. Бром кивнул. - И таким образом, - подытожил Бром, - нищие стали некоторой силой, но Туан клянется, что он бросит все свои войска охранять тыл королевы. Он утверждает, что по-прежнему любит ее, и что будет любить королеву, даже если она отрубит ему голову. - А она, конечно, - рассудил Род, - утверждает, что нет ни одной причины в мире, по которой бы он должен ненавидеть ее. - И в этом она права, несмотря на все, я думаю, что Туан все-таки любит ее. Они подошли к двери караульной. Род положил руку на засов и улыбнулся Брому О'Берину, улыбнулся и печально покачал головой. - Безмозглые! - произнес он. - Оба! Что она, что он! - И самые нежно любящие враги, - улыбнулся Бром с оттенком раздражения. - А вот и твоя квартира. Спокойной ночи. Бром круто повернулся и удалился строевым шагом. Род молча смотрел ему вслед, качая головой и мысленно ругая себя. - Ну и дурак же я, - пробормотал он себе под нос. - Я-то думал, что он стоял за нее от того, что в нее влюблен. А, ладно, Векс, бывает, ошибается... Большая свеча в казарме догорела до огарка. Время в Грамарие измерялось по огромным свечам в красно-белую полоску - шесть красных колец и шесть белых. Одна свеча зажигалась на рассвете, другая - двенадцать часов спустя. Согласно этой свече, было три часа утра. Веки Рода внезапно сделались очень тяжелыми. Они казались прямо-таки свинцовыми, когда он вспомнил, что час в Грамарие равен приблизительно одному часу и двадцати минутам галактического стандарта. Он доплелся до своей койки и споткнулся. Предмет, о который он споткнулся, издал приглушенный звук. Род совсем забыл, что Большой Том спал в ногах его постели на полу. Великан сел, зевнув и почесываясь, поднял голову и увидел Рода. - А, добрый вечер, мастер. Который час? - Девятый час ночи, - ответил Род. - Спи себе, Большой Том. Я не хотел тебя будить. - Да я здесь именно для того, мастер. - он потряс головой, сбрасывая с себя остатки сна. Что было несколько странно, поскольку глаза у него были вполне бодрствующими. В мозгу у Рода сработал синапс, и он стал вполне действенным и осторожным, словно подрывной элемент. Поэтому, чтобы не возбуждать у Большого Тома подозрений, он попытался даже казаться более сонным, чем был. - Это была большая ночь, Большой Том, - сонно пробормотал он и упал лицом на койку. Он надеялся, что Большой Том оставит дело таким, как есть, и вернется ко сну, но он услыхал вместо этого глухой теплый смешок с подножья постели, и Большой Том принялся стаскивать с Рода сапоги. - Немного покуролесил, а, мастер? - шепотом спросил он. - Да и деваха-другая за поясом, ручаюсь. - Разбуди меня при зажигании свечи, - пробубнил в подушку Род. - Я должен ждать выхода королевы к завтраку. - Да, мастер, - Большой Том стянул второй сапог и, посмеиваясь, улегся. Род ждал, пока он снова захрапел, затем приподнялся на локтях и оглянулся через плечо. В общем, этот большой увалень казался вполне верным и восхитительно глупым, но бывали времена, когда Род гадал... Он дал голове плюхнуться обратно на подушку, закрыл глаза и приказал себе уснуть. К несчастью, сегодня ночью положение "дух выше материи" не срабатывало. Все его чувства казались обостренными выше максимума. Он был готов поклясться, что ощущает каждую нить в подушке под щекой, слышит грызущую плинтус мышь, квакающую во рву лягушку, доносимый ветром веселый смех. Веки его распахнулись. Веселый смех? Он скатился с постели и подошел к высокой щели окна. Кто же, черт побери, мог гулять в такое время? Луна стояла за зубчатой северной башней, через ее поверхность проносились силуэты, юные фигуры кружились в трехмерном танце, казалось, они оседлали помело. Ведьмы... и колдуны... в северной башне... Род начал подниматься по истертым ступенькам винтовой лестницы башни. Гранитные стены, казалось, становились все ближе и ближе, чем выше он поднимался. Он напоминал себе, что, будучи, провозглашенным эльфами чародеем - безмозглые негодники! - он подходил для членства в этом обществе. Но его желудок не принимал сообщения, он все еще требовал лекарства, во рту у него совсем пересохло. Разумеется, эльфы его одобрили, но уведомили ли они об этом колдунов и ведьм? Снова вспыхнули все старые сказки его детства, свободно перемешанные с обрывками сцен с ведьмами из "Макбета". Теперь, когда он поразмыслил над этим, он что-то не мог вспомнить ни единого примера филантропствующей ведьмы, кроме Доброй Глинды, волшебницы из страны Оз, а ее, собственно, нельзя было назвать ведьмой. В его пользу одно: эти колдуны и ведьмы казались достаточно счастливыми. Музыка, плывшая по лестнице, была старой ирландской джигой и была прослоена смехом - молодым и жизнерадостным. Стена перед ним пылала от факельного света. Он повернул за последний изгиб спирали и вошел в большую башенную комнату. В разгаре был круговой, или скорее, шаровой танец, своего рода трехмерный хоровод, сквозь тучи факельного дыма он мог разглядеть пары, танцующие на стенах, на потолке, в воздухе и, при случае, на полу. Тут и там были кучки щебечущих, хихикающих людей. Одежда их была яркой до предела - ну, черт возьми, она была попросту крикливой. Большинство из них держали кружки, наполняемые из большого бочонка рядом с лестницей. Они все были молоды, чуть ли не подростки. Он не мог найти ни одного лица, выглядевшего достаточно взросло, чтобы голосовать. Он остановился на пороге, охваченный отчетливым ощущением, что ему здесь не место. Он чувствовал себя, словно классная дама на выпускном балу в средней школе - необходимым злом. Юнец, починающий бочонок, увидел Рода и ухмыльнулся. - Привет! - крикнул он. - Ты опоздал с приходом. В руку Рода шлепнулась полная кружка. - Я не знал, что приду, - смущенно пробормотал Род. - Будь спокоен, зато мы знаем, - усмехнулся юноша. - Молли это предвидела, но она сказала, что ты будешь здесь полчаса назад. - Сожалею, - глаза Рода чуть остекленели. - Столкнулся с парой препятствий. - А, не думай об этом, то был ее неверный вызов, а не твой, из-за вина, несомненно. И все же, мы ждали тебя с тех пор, как ты переступил порог замка. Эльфы сказали нам прошлой ночью, что ты - чародей. В голове Рода мигом прояснилось. - Ерунда! Я не больше чародей, чем ты... то есть я имею ввиду... - О, ты - чародей, - парень мудро кивнул. - Чародей и самый могущественный! Разве не ты явился сюда в падающей звезде? - Но это наука, а не волшебство! Я действительно, не чародей! Юноша плутовато улыбнулся. - Знающий или нет, но ты, наверняка, чародей. Он отсалютовал Роду кружкой. - А значит, ты - один из нас. - Э-э... ну, спасибо, - Род ответил таким же салютом и отхлебнул из кружки. Это было подогретое вино со специями. Он оглядел комнату, пытаясь привыкнуть к постоянному гаму и вопиющим нарушениям законов Ньютона, царящим вокруг. Глаза его вспыхнули при виде парочки, сидевшей под одним из окон, углубившись в разговор, то есть она говорила, а он слушал. Она была красоткой с готовым лопнуть лифом, он же был худ и внимателен, его глаза горели, когда он смотрел на нее. Род цинично улыбнулся и подумал о мотивах парня для такой стойкой привязанности. Девушка ахнула и, резко обернувшись, обожгла Рода негодующим взглядом. У Рода отвисла челюсть. Затем он, заикаясь, начал бормотать извинения, но прежде чем они достигли ее уст, девушка смягчилась и улыбнулась, грациозно склонив голову в его сторону и повернулась обратно к своей аудитории из одного человека. Род долго не мог придти в себя от случившегося. Он лихорадочно протянул руку, нащупывая рукав наливавшего вино, не сводя глаз с девушки. Парень положил ему руку на плечо, голос его был обеспокоенным: - Что тревожит тебя, друг? - Та... та девушка, она может читать мои мысли? - О, да! Мы можем это все в какой-то мере, хотя она лучше большинства. Род положил руку на голову, чтобы приостановить головокружение. Телепаты. Целая компания, полная комната. Предполагалось, что во всей галактике было около десятка признанных телепатов. Он снова поднял взгляд. Это, несомненно, была мутация или генетический дрейф, или что-то подобное. Он подтянулся и прочистил горло. - Скажи-ка, приятель... а как, кстати тебя зовут? - Ай да мы! - Парень стукнул себя по лбу кулаком. - Чума на мою голову! Я - Тобиас, мастер Гэллоуглас, и ты должен познакомиться со всеми нами. Он увлек Рода к ближайшей группе. - Но... я только хотел сказать... - Это - Нелл, это - Андрей, это - Брайан, это - Дороти... Спустя полчаса и пятьдесят три представления Род рухнул на деревянную лавку. Он опрокинул свою кружку и залпом выпил остатки. - Теперь, - сказал он, стукнув ею о колено. - Мы оба высосаны. - А, позволь мне принести тебе другую! - Тоби выхватил из его руки кружку и улетел. Улетел буквально. Род посмотрел, как он плывет через комнату в трех метрах над полом, и покачал головой. Теперь уж его ничто не могло поразить. Кажется, он имел на руках многообещающую колонию эсперов - левитирующих, предвидящих и телепатирующих. Но если все они и могли левитировать, то как вышло, что девушки разъезжали на помеле? Тоби появился у локтя Рода с легким "уф" смещенного воздуха. Род выпучил на него глаза, затем принял вновь наполненную кружку. - Э-э, спасибо. Скажи-ка, вы можете, э-э, левитировать и телепортироваться? - Извиняюсь? - непонимающе нахмурился Тоби. - Вы можете... э-э... летать? И... э-э... переносить себя из одного места в другое? - О, да! - улыбнулся Тоби. - Это мы все умеем делать. - Что? Летать? - Мы все можем пожелать себя из одного места в другое, нам известное. Все ребята могут летать, только девушки не могут. "Ген, сцепленный с полом", - подумал Род. Вслух же он сказал: - Вот потому-то они и ездят на помеле? - Да. Их сила - заставлять безжизненные предметы делать то, что они им приказывают. Мы, мужчины, этого не можем. Ага! Вот еще одна сцепка. Телекинез шел с Х-хромосомами, левитация - с "У".