окровища твоего отца, которые были тебе нужны и которые я хотел сохранить для Ридареты, все пошло бы совершенно иначе! Я никогда не позволил бы тебе причинить вред Ридарете (впрочем, зачем?), однако во всем остальном был бы твоим верным помощником, и притом совершенно искренне! Еще охотнее я служил бы Лерене, и это не должно тебя удивлять. Твоих планов я не знаю, но она... Ради всех морей, мы захватили бы корабль получше и снова, как и при Демоне, стали бы ужасом Просторов. Скажи, чего еще мог бы хотеть старый пират капитана Раписа? Он глубоко вздохнул. - Однако случилось иначе, - сказал он уже тише, глядя ей в глаза. - Но значит ли это, что мы должны быть врагами до самого конца? Зачем, для чего? Если я считаю Ридарету почти своей дочерью - значит ли это, что я должен стать ее преданным слугой? Я желаю ей счастья, я хочу, чтобы у нее были золото и платья, чтобы она нашла себе достойного мужчину. Но я хочу также распоряжаться своей собственной жизнью... - Это правда? - перебила она его. - Что "правда", госпожа? - Это правда, что она... тебе как дочь? - А кто? Жена, любовница? Она не сводила взгляда с его лица. - Поверь мне, госпожа, - почти беспомощно сказал он. - Я хочу победить ее безумие. Это для меня самое важное. Однако не меньше я хочу моря и золота, моря и схватки, моря и победы... Неужели так трудно это понять? Зачем мне лгать? Зачем мне пытаться предать тебя? Я с радостью буду служить женщине, которая сумела меня победить, ибо это попросту означает, что она не кто попало. По-моему, вполне естественно служить кому-то, кто лучше тебя или хотя бы тебе равен, но никогда - тем, кто хуже. Единственное, что мучит меня, - судьба Лерены. Я не могу и не хочу поверить, что ты ее убила! - Лерена жива, - прошептала она. - Она так много для тебя значила? Он не знал, что ответить. Утвердительный ответ она могла счесть знаком того, что ему не стоит доверять, так как он может искать мести за причиненные той страдания. С другой же стороны, отрицательный ответ она неизбежно восприняла бы как попытку ей угодить, как ложь. Однако она сказала, что Лерена жива. Если так, значит, сестра была ей не совсем безразлична. - Больше, чем ты думаешь, - сказал он, идя на риск. Слова его прозвучали искренне. И он знал почему. Он просто сказал правду. Она все еще смотрела ему в лицо. Он не скрывал своего беспокойства - сейчас он имел на это право, и она могла это заметить. - Ты знаешь, что я верю тебе? - тихо сказала она. Он увидел почти боль в ее взгляде, когда она попросила: - Я верю тебе, Раладан. Не предавай меня, пожалуйста... Не предашь? Я так одинока, так, как ты даже не можешь себе представить... 43 Потом ей было стыдно за ту минутную слабость, она давала ему понять, что это было лишь недоразумение. Он боялся этому верить. Скорее он предпочел бы видеть какую-то хитрость, игру... Она сама не осознавала того, сколь потрясла его та наивная просьба сохранить ей верность. Неожиданно он увидел в ней человека - одинокую, лишенную близких девушку, которой жизнь уже была не мила. Ей все приходилось покупать - защиту, привязанность, верность. Никто не пришел и не сказал ей попросту: "Я с тобой". Никто, кроме него. Во второй раз за всю жизнь он обнаружил, что ему не хватает сил... Просьба была оружием, против которого он не мог устоять. Никто никогда ни о чем его не просил; кто мог бы просить пирата, да и о чем? Однако, когда его все же о чем-то просили, он не мог отказаться. Много лет назад Демон, прося его позаботиться о дочери, связал его сильнее, чем могли бы это сделать прямой приказ или золото. И вот теперь - опять. В самом деле, он предпочел бы сто раз услышать, что это лишь игра с ее стороны, игра, рассчитанная именно на такое воздействие. Однако ничто, похоже, того не подтверждало. Судя по всему, он действительно обладал некоей властью над девушкой. Неужели горбун был прав? Раладан пытался отбросить прочь эмоции, рассуждать хладнокровно. Он не верил. Не верил, что эта молодая женщина испытывает к нему что-либо, кроме давних, почти забытых чувств. В конце концов, когда-то он был ее опекуном, по сути заменял ей отца. Однако мысль о том, что она или Лерена... что кто-то из них мог бы... Вздор! Он начал вспоминать то время, когда служил под началом Лерены. Сколько раз она унижала его, пыталась... Нахмурившись, он потер лоб. Он чувствовал себя словно мальчишка. Собственно, он довольно слабо знал женщин. Слабо... Он вообще их не знал. Где он мог их узнать и когда? Во время службы в Морской Страже? У Броррока? У Раписа? О женщинах он знал лишь, что они существуют. Иногда, осенью, находясь на берегу, он овладевал ими - без особого труда. Иногда покупал. Однако ему ни разу не пришло в голову, что и женщины тоже могут хотеть кем-то овладеть... Он весьма туманно представлял себе, как подобное могло бы выглядеть. Как должна была бы поступить женщина, желающая заинтересовать его собой? Бросить вызов, естественно... Дать понять, что овладеть ею невозможно. Открывшаяся перед ним истина повергла его в изумление. Удивительно, что никому до него не пришло это в голову. Он, Раладан, открыл новую землю. Неужели старый музыкант был прав? Нет, он даже не представлял себе подобной возможности. Впрочем, даже если Лерена... Но эта - никогда! "Почему? - спросил он сам себя. - Почему нет?" "А потому, - тут же ответил он, - что ты слишком стар, приятель". Простой ответ вполне его удовлетворил. Потом он начал постепенно осознавать, что на этот раз он какую-то землю... закрыл. Он поморщился - и перестал думать о женщинах. Ему нравилось, если у них были светлые волосы. И все. Он все еще занимал ту же комнату в Дороне, в каменном доме, который ему показали после возвращения с Берега Висельников. Он уже знал, что Риолата в этом доме не живет; да, иногда она там ночевала, но редко. Дом фактически использовался в качестве казармы - в нем размещались солдаты Семены. Из того, как к нему относились, он легко сделал вывод, что вовсе не является пленником. Но было что-то еще. Его не воспринимали и как равного. Даже Давароден, коренастый уроженец Прибрежных Островов, тот самый, который подал ему меч, когда они возвращались с Берега в Дорону, именовал его не иначе как "господином". Возможно, таким образом Риолата пыталась притупить его бдительность? А может быть, она ему доверяла и он должен был быть готов занять какой-нибудь высокий пост рядом с ней? О большем ему не приходилось и мечтать. Пока что, однако, он был глух и слеп; ему ничего не было известно о ее планах, кроме того, что следовало из слов горбатого музыканта; он не знал ничего о предназначенной ему роли, даже о том, предназначила ли она ему вообще какую-либо роль. Однако в неведении он оставался недолго. Меньше чем через неделю после состоявшегося между ними необычного разговора она появилась у него, около полудня. В первое мгновение он ее не узнал. Лишь когда она сняла полузакрытый шлем, он понял, кто на самом деле этот таинственный пришелец в кольчуге и бело-зеленом солдатском мундире. - Я никогда не прихожу сюда днем, - сказала она, кладя шлем на стол, а рядом с ним - рулон карт, принесенный под мышкой. - Потому и пришлось переодеться. Все знают, что в этом доме живут солдаты, сопровождающие товары уважаемого Мелара. Это сын Литаса, - пояснила она. - Ты оказал мне большую услугу, освободив меня от старика... Когда-нибудь я тебе все объясню. - К чему все эти предосторожности? - спросил он. - В этом городе даже не знают о твоем существовании. Ты прекрасно могла бы открыто вести свои дела, госпожа. Насколько мне известно, они вполне законны. - До поры до времени. - Она насмешливо наклонила голову. - Это лишь видимость. В любой момент могут начаться хлопоты. Все эти купцы, которыми я прикрываюсь, нечто вроде щита. Они примут на себя первый удар. Ну ладно. - Она повернулась к столу, развернула одну из карт и прижала ее край шлемом. - Иди сюда, Раладан. Пора кое-что тебе рассказать. Здесь Гарра, - она рассмеялась, увидев на его лице такое выражение, словно он в первый раз слышал о подобных землях, - а здесь Агары. Здесь будет восстание... а здесь - моя война. - Вот и все, - закончила она, сворачивая карты. Планы ее были впечатляющи - это следовало признать. Однако его беспокоило нечто иное. Он решил, что может сказать об этом прямо. - Я вижу две возможности, - задумчиво проговорил он. - Или все это правда... или же частичная ложь, неполная правда, или ложь от начала до конца. - Что ты хочешь этим сказать? - удивленно спросила она. - Только то, что я, естественно, считаю, что услышал правду. Но такую правду, госпожа, открыть может лишь безумец. Разве что он считает собеседника человеком заслуживающим полного доверия или же уверен, что человек этот его не выдаст, даже если очень того захочет. Она выжидающе смотрела на него. - Это все? Ничего нового ты не сказал, - язвительно бросила она. - Сколько раз ты еще хочешь услышать, что я тебе доверяю? Кажется, я уже дала тебе это понять, и причем достаточно ясно? Он кивнул: - Хватит об этом. Из того, что ты сказала, госпожа, следует, что путешествие в Дурной Край ты планировала уже давно? - Конечно, Раладан, - ответила она. - По многим причинам... Я действительно надеялась, что мудрецы Посланники из Громбеларда объяснят мне, кто я на самом деле. Это сделал ты. Однако мне нужно подтверждение. Но прежде всего, как ты справедливо заметил, не в человеческих силах превратить Ахелию в крепость в течение года. Поэтому мне нужна _сверхчеловеческая_ сила... Мне нужны Брошенные Предметы, благодаря которым Полосы Шерни окажут мне помощь. Мне нужен также кто-то, кто сумеет этой помощью надлежащим образом воспользоваться. Не знаю, что может подкупить мудреца из Края. Если золото - предложи ему. Если власть - обещай ему. Если же ничто - заставь его. - Не понимаю, госпожа. Значит ли это?.. - Именно так. Корабль ждет, капитан Раладан. Теперь слушай внимательно, может быть, то, что я скажу, частично ответит на твой вопрос, почему я тебе доверилась. Я буду с тобой полностью откровенна - ты на меня как с неба свалился. Мне служат многие, однако никто не в состоянии возглавить подобную экспедицию. Еще неделю назад я считала, что мне придется отправиться туда самой. Однако здесь, в Дороне, сходятся сотни нитей; я держу их в руках и не могу просто так бросить. Я откладывала путешествие день за днем, месяц за месяцем... Я потратила впустую всю зиму и полвесны. Больше ждать нельзя. Громбелард далеко, а в Дурном Краю, сам знаешь, время течет иначе. Ты отправишься завтра же, Раладан. Она улыбнулась, показав белые зубы. - Все, что ты сказал и сделал, чтобы доказать искренность своих намерений, - добавила она, - естественно, очень важно. Однако ты должен знать, Раладан, что еще полгода назад ты не нашел бы достаточных доводов для того, чтобы меня убедить. С тех пор, однако, многое изменилось, я лучше узнала и поняла саму себя... Уже месяц с лишним мне известно: важно то, что я думаю, но еще важнее то, что я чувствую. Разум порой меня подводил, но чувства - никогда, с тех пор как я им доверилась. Я чувствую, что ты со мной откровенен. Правда, похоже, не до конца. Мне кажется, что ты хочешь найти в Дурном Краю что-то такое, о чем не сказал... Вместе с тем я вижу, что ты хочешь, чтобы мои планы исполнились. Этого достаточно. Если при этом у тебя есть какие-то свои интересы - мешать не стану. Но, может быть, я могла бы помочь? Подумай над этим. Если твоя цель в Дурном Краю могла бы стать нашей общей целью, может быть, ты от этого только бы приобрел? Он покачал головой. - Я не настаиваю, - она пожала плечами. - Ты поступил ко мне на службу, но ты можешь заниматься собственными делами постольку, поскольку они не мешают моим. То, которое ты имеешь в виду, похоже, не мешает... Однако мне все же любопытно: может быть, я и Рубин, но во сто крат больше - женщина. - Она снова улыбнулась. Никогда прежде он не видел ее в столь превосходном настроении и теперь размышлял о том, что является подобного настроения причиной. - Послушай, Раладан, я в десятый раз повторяю, что я тебе верю. Однако я хочу, чтобы ты знал - в Край отправляются две экспедиции. Ведь мне приходится считаться с тем, что по каким-то причинам ты потерпишь неудачу. Правда, я не особо верю в то, что команде другого корабля удастся достичь того, что не удастся тебе. Тем более что они должны обследовать лишь границы Края, я приказала им избегать чрезмерного риска. Я посылаю их главным образом затем, что не хочу, чтобы начало восстания застало какой-либо из моих кораблей в Дороне. Мне пришлось бы отдать его мятежникам. - Она выжидающе смотрела на него. - Теперь говори, что тебе нужно. Корабль готов отправиться в путь. Это "Сейла", думаю, ты сможешь оценить ее по достоинству. Команда в полном составе. Он нахмурился. - Мне нужно подумать, - сказал он. - Пока я знаю лишь, что хотел бы иметь на борту Давародена и его солдат. - Это мои лучшие люди, - заметила она. - А ты думала, госпожа, что я попрошу худших? Она показала ему язык. Ее беззаботное, почти шаловливое настроение чуть не передалось и ему. Он чувствовал себя превосходно - ради Шерни, ему поставили задачу! Трудную, необычную, но понятную. Он мог ее просто выполнить, безо всяких интриг, хитростей и обмана. Как же он нуждался в чем-то подобном! Внезапно он с горечью подумал, что охотно посвятил бы себя планам этой девушки, целиком и без остатка. Планы эти были ему по душе. В них был размах, какого не знал даже Демон. Хорошему настроению мешала лишь одна деталь. Самая важная. Та, которой он до сих пор боялся коснуться, чтобы не вызвать подозрений. - Я хочу еще раз увидеть Ридарету, - сказал он. - Это невозможно, - коротко ответила она. Хорошее настроение развеялось без следа. - Почему? - почти угрожающе спросил он. - Потому что я не знаю, где она. Он остолбенело уставился на нее. - Трое моих людей увезли ее по моему приказу, - медленно говорила она, глядя ему в глаза. - Пять дней назад. Они получили все необходимое, чтобы ее спрятать... Он стиснул кулаки. - ...в месте, о котором не буду знать даже я. Особенно я. Ты мог бы суметь каким-то образом вытащить из меня эти сведения; откуда мне знать, какие чудеса ты привезешь из Дурного Края и чему ты там научишься! Может быть, они спрячут ее в Армекте, может быть, на каком-нибудь острове. Можешь быть уверен, они будут охранять ее, как величайшее сокровище. Если мои планы увенчаются успехом, зимой они привезут ее на Агары. До тех пор мы не будем знать, где она находится. - Я с тобой за это еще посчитаюсь, - сказал он. - Раладан, - мягко ответила она, - подумай, что ты говоришь... Ведь ты сам отдал мне ее как заложницу. На моем месте ты поступил бы точно так же. Кроме того, не забудь, что через несколько месяцев Гарра уже ни для кого не будет безопасным краем. Подумай только: восстание... Я что, должна держать эту женщину в каком-нибудь подвале, целыми месяцами? Этого ты хотел? Можешь думать что хочешь, но, приказывая ее надежно спрятать, я отнеслась к тебе по-дружески. Знай, что ее забрали люди, по-настоящему заслуживающие доверия, не какие-то разбойники. И я не приказывала ее убить, если мой план не удастся. Она будет жить. Вот только, если я погибну, ты больше никогда ее не увидишь. Поверь мне, Раладан. Так, как я поверила тебе. - Поверила... - Он уже знал, откуда у нее это хорошее настроение. - К чему было столько разговоров о доверии, чувствах и подобной ерунде? Ты не могла сразу сказать, госпожа, что попросту держишь меня за горло? Она посмотрела на него с неожиданной грустью: - Тебе кажется... Конечно, я была дурой и ею осталась. Но больше не буду. В самом деле, сама не знаю, с чего мне пришло в голову, что, может быть, стоит хоть раз в жизни просто кому-то поверить. Внезапно она отвернулась. - Ты что, ждал, - бросила она, - что я упаду в твои объятия и скажу: дорогой мой, вот все мои планы, я не требую никаких гарантий, никаких заложниц, делай что хочешь?! Раладан, разве это я должна доказывать тебе свою преданность? Чего ты, собственно, хочешь? Тебя удивляет и беспокоит, что я смело раскрываю свои планы, и вместе с тем ты требуешь, чтобы я не обеспечивала себе никаких гарантий? Скажи, что тогда у тебя не было бы никаких подозрений. Ну скажи, а я над тобой посмеюсь! Скорее именно тогда ты не спал бы ночами, размышляя о том, какую я, собственно, веду игру. Разве не так? Она снова посмотрела ему в лицо. - И еще одно, - сказала она. - Ты все еще принимаешь меня за ту самую девушку, которую оставил в пещере, связанную и униженную... Я уже другая, Раладан. Неделю назад ты назвал по имени источник моей силы, но ничего больше. Я уже давно умею ей пользоваться. Мне незачем тебе лгать. Если бы я тебе не верила, я сказала бы: не верю. Сегодня я уже не дала бы себя связать. Она холодно улыбнулась, забрала шлем и вышла. 44 Никогда прежде ему не приходилось командовать кораблем. Наблюдая за суетой матросов, смельчаков каких мало, он почувствовал, как сердце его переполняется радостью. До сих пор он даже не отдавал себе отчета в том, насколько ему хотелось иметь собственный корабль! Собственный корабль. - Раладан, - сказала она ему утром на прощание, - забудем о вчерашнем разговоре... Она замолчала в неподдельном замешательстве. - Можешь думать как хочешь, - наконец продолжила она. - Считай это подарком, или знаком верности, или... чем хочешь. "Сейла" - твоя. Я отдаю ее тебе вместе с командой; вот документ, из которого следует, что ты приобрел ее у купца Мелара. Команде заплачено за год вперед. Новые паруса уже должны быть на корабле, я сама выбрала для тебя знак. - Зачем ты это делаешь? - спросил он, не в силах скрыть изумления. Она посмотрела на него столь странным взглядом, что о его значении он предпочел бы не догадываться. - Думай что хочешь, - с усилием повторила она. Теперь он находился на борту собственного корабля. Собственного! Ради всех Полос! За всю свою жизнь он ни разу не стоял на палубе корабля более прекрасного, чем этот! Он заглянул в каждый угол, побывал в носовом кубрике, в офицерских каютах, в трюме... Он пересыпал из руки в руку песок, служивший балластом, проверил состояние такелажа, взобрался на каждую из мачт, чтобы тут же снова оказаться под палубой. Там он обстучал и ощупал почти каждую балку или доску, все стойки, шпангоуты и кницы. Состояние палубы, бортов и причальных брусьев он проверил еще раньше. Доски палубы были выскоблены почти до белизны, на якорной цепи он не обнаружил даже следов ржавчины... От первого помощника, до сих пор временно исполнявшего функции капитана корабля, он узнал, что "Сейла", которая вообще была новым кораблем, осенью прошла ремонт, вернее, детальный осмотр с учетом всех мелочей. Около недели назад доставили запасы еды, тщательно проверили состояние солонины, муки, фасоли и сухарей. Раладан проверил все еще раз. Никаких замечаний! О Шернь! Он никогда еще не видел лучше подготовленного к выходу в море корабля! В капитанской каюте он нашел комплект карт; просматривая их, он обнаружил на нескольких из них нанесенные поправки, которые что-то говорили лишь одному человеку на свете - именно ему! Откуда она знала? От Лерены? Он не верил собственным глазам. Она купила его! Купила себе лоцмана Раладана. Капитана Раладана. Капитана! Он усиленно убеждал себя, что это не что иное, как попросту ловушка. Тщательный расчет, имевший целью привязать его к ней. Что, она вдруг стала воплощением добродетели? Она хотела его подкупить, только и всего. Но даже если так? Однако он знал, что ей незачем было это делать. Все было так, как он сказал: она держала его за горло. Он вынужден был быть к ней лояльным. То, что она делала ему подарки, не имело никакого значения. О, ради всех сил! Ведь то, что он ей сказал, было чистой правдой! Он хотел служить ей, оно того стоило. Среди ее планов он чувствовал себя словно рыба в воде. А если?.. А если и она тоже? Почему, собственно, ей искренне не принять его помощь? Разве все и всегда должно быть обязательно неправдой или ложью? Воистину сама среда, в которой им обоим приходилось вращаться, полностью исключала столь преходящую и ненадежную вещь, как доверие... Но разве хотя бы раз невозможно было отступить от этого правила? Он понял, что о подобном и думать нельзя. Нет. Отступить от подобного правила было невозможно. Он получил "Сейлу" с определенной целью - это ясно. Он пытался мысленно перевернуть ситуацию: мог ли он сделать подарок _ей_? Без всяких иных мыслей, кроме того, чтобы доставить ей удовольствие? Конечно нет. Он подумал о Ридарете, и снова его охватил гнев. Вот что могло быть причиной. Семена, видимо, считала, что в приступе ярости он, Раладан, может совершить нечто ею не предусмотренное, и хотела эту его ярость как-то сгладить. Мысленно он вернулся к решению, о котором размышлял уже сотни раз, самому тяжелому решению в его жизни. Правильно ли он поступил, отдав Ридарету в руки Риолаты-Семены? Это была единственная возможность переломить ее недоверие - так он считал тогда и мнения своего не изменил. Но одной Шерни было известно, с какой болью он принял это решение. А теперь... Она отобрала ее. Что по сравнению с этим значила какая-то "Сейла"? Но опять-таки в глубине души он понимал, что Семена, собственно, поступила честно. Так или иначе ему пришлось бы расстаться с Ридаретой, ведь он предполагал, что отправится в Дурной Край, сам того хотел... Она могла позволить ему увидеться с Ридаретой и лишь после его отплытия куда-нибудь ее отправить, ничего ему об этом не говоря. В самом ли деле она не знала, где сейчас Ридарета? Он в это верил. Верил, ибо в подобном поступке было больше смысла, чем могло бы показаться. Она и в самом деле застраховалась от любых непредвиденных действий с его стороны, ибо не было того, ради чего стоило бы действовать. Он вышел из каюты на палубу. И вновь ощутил, что у него есть свой корабль... Его раздирали противоречия, до такой степени, что он думал лишь об одном: как совместить благополучие Ридареты с искренней службой у ее дочери. Пока это было возможно. Но потом? Ему пришлось бы пытаться совместить несовместимое. "Сейла" была готова к отплытию. Однако новый капитан не спешил отдавать приказ. Он пошел на нос, потом на корму. Потом на середину корабля. Матросы видели, как он погладил рукой грот-мачту и тут же огляделся по сторонам, словно проверяя, не заметил ли этого кто-нибудь... Благополучие Ридареты - или благополучие Раладана? Ибо именно этим и являлась служба у новой госпожи. Благополучием Раладана. У него было лишь одно сердце. Он посмотрел на еще свернутые белые паруса с черными крестами, не в силах дождаться того мгновения, когда их наполнит ветер... Он приказал принести старые, с зеленым знаком "I". Потом пошел в каюту и, вернувшись несколько минут спустя на палубу, позвал одного из солдат. - Отнеси это госпоже, - сказал он, протягивая руку. - И скажи, что свою миссию я исполню. Можешь не возвращаться. Вскоре "Сейла" вышла в море. 45 Когда-то в глубоких подвалах размещался винный склад. Теперь огромные бочки были пусты. Часть из них была убрана, чтобы освободить место для тяжелых ящиков, целые пирамиды которых громоздились вдоль стен. В самых больших лежали кольчуги, тщательно переложенные промасленной ветошью; значительная часть доспехов недавно была доставлена из Громбеларда, добрая сотня же вела свое происхождение из сокровищницы Демона. Дальше, в ящиках более коротких, но зато более глубоких, были спрятаны кирасы для тяжелой пехоты, далее щиты, потом шлемы - каски для арбалетчиков и стрельцов, полузакрытые шлемы для топорников и открытые - для конных разведчиков. За ящиками, у стены, стояли копья, связанные по десять штук, с лоснящимися от смазки наконечниками. Потом - ящики с мечами, а за ними - с арбалетами. И наконец, сто козел под пищали, сами же пищали - в сундуках под ними. В этом необычном винном погребе-арсенале, казалось, слышался еще далекий, но уже отчетливый грохот восстания... - Должна признаться, зрелище и в самом деле впечатляющее, - сказала женщина, скрывавшаяся в тени подпиравшего потолок столба; два факела на стенах давали очень мало света. До двух следующих было тридцать шагов с лишним. - Это полное вооружение для нескольких сотен человек, - пояснил Аскар. - Полагаю, ваше высочество, - обратился он к стоявшему рядом одетому в черное мужчине с бледным суровым лицом, - что ни одно восстание до сих пор не было столь хорошо подготовлено с военной точки зрения. - Это вскоре выяснится, - сказала досточтимая Кахела Алида, вдова недавно умершего достопочтенного Кахела Догонора, выходя из тени. - Количество железа ни о чем еще не говорит. - Уверяю тебя, госпожа, - послышался голос сзади, - что одними лишь интригами Гарру не освободить. Я не разделяю твоего презрения к оружию. Все трое повернулись к вошедшей. - Прошу извинить за опоздание, - добавила она, подходя ближе. - Позволь представить тебе, господин, - обратился Аскар к мужчине в черном, - ту, что является душой всех наших приготовлений здесь, в Дороне, - госпожу Семену. Его визави, казалось, не придал никакого значения тому факту, что титул предшествует одному лишь имени, без инициалов Чистой Крови. Одетая в военный мундир женщина вошла в круг света. Под мышкой она держала шлем. Алида бросила на нее короткий взгляд и отвернулась. Они почти ненавидели друг друга. - Я Мефер Ганедорр. - Мужчина слегка поклонился, не в силах, однако, отвести взгляда от ее лица. Блеск факела обрамлял кровавым сиянием связанные в несколько узлов темные волосы. - Ради Шерни, госпожа, не сочти это за дерзость, моя молодость давно уже в прошлом... Но одно лишь воспоминание о ней велит мне отдать должное столь совершенной красоте. Ты вернула мне чувства, которые я считал давно умершими. Она слегка улыбнулась: - Моя красота меркнет по сравнению с красотой госпожи Алиды. Я уверена, что лет через двадцать я никому уже не буду нравиться. Это было самое обычное, даже ничем не прикрытое нахальство. Мужчины почувствовали себя сбитыми с толку, как это обычно бывает в присутствии женщин, затевающих свою очередную битву без оружия. Они приложили все старания, чтобы не обменяться возмущенными, растерянными взглядами. Алида зато выглядела так, словно ей было весело; она отнюдь не намеревалась нарушать тишину, которая становилась все более неловкой, казалось свидетельствуя о том, в сколь глупое положение поставила себя доронская красотка. Семена внезапно покраснела, чего не сумел скрыть даже полумрак подвала, и лишь тогда блондинка послала ей полный наслаждения взгляд, но так, чтобы этого не заметили мужчины. "Браво..." - казалось, говорила она. - Я сказал... - откашлялся Аскар. - Я говорил... - Конечно, господин, - тут же подхватил второй. - Со всей уверенностью можно сказать, что подготовка идет полным ходом. Он подал руку Алиде. - Дальше тоже оружие? - спросил он. - Да, господин, - ответил Аскар. - Думаю, не стоит утруждать себя разглядыванием арсенала. Время наших гостей слишком дорого, чтобы тратить его зря. - Он посмотрел на Семену. - Так же, как и время хозяев, - заметила Алида. - Оружие еще скажет свое слово; пока же я полагаю, что... прошу прощения, госпожа, - улыбнулась она Семене, - нас ждут дела, для которых мечи не требуются. Та наконец пришла в себя. - Это правда, - коротко сказала она. - Тогда идем. - Ганедорр потер руки. - Здесь холодно... а кроме того, эти стены вызывают у меня воспоминания. Дурные воспоминания. Вскоре они оказались в просторном зале несколькими этажами выше. Большой стол прогибался от яств. - Еще раз прошу простить за то, что заставила себя ждать, - сказала Семена. - Тем более что я снова собираюсь исчезнуть. Ненадолго, обещаю. - Она показала на мундир, в который была одета, и тяжелый шлем, который все еще держала под мышкой. - Господин Аскар прекрасно сумеет меня заменить, я это знаю наверняка. Лишь тремя комнатами дальше она позволила себе грохнуть шлемом о стену. Когда она вернулась, одетая в сапфировое платье, двери были закрыты, а слуг и след простыл. Она догадалась, что Аскар отпустил всех до конца дня. Она открыла двери и тут же закрыла их за собой. Ганедорр и Алида сидели во главе стола, Аскар с ловкостью проворного слуги сам разливал мед по кубкам. Она села напротив Алиды. Ганедорр пригубил мед и обвел взглядом лица собравшихся. - Итак, - начал он, - первое, хотя и не самое важное: благородная госпожа Кахела Алида получила подтверждение о своем назначении на пост Второй Представительницы Верховного Судьи Трибунала. О назначении объявил лично, от имени императора, Князь-Представитель в Дороне. Собственно, это и есть официальная причина присутствия здесь госпожи Алиды, - добавил он. Семена и Аскар кивнули. Трудно было сомневаться, что все именно так и произойдет. Под руководством господина Ф.Б.Ц.Нальвера Имперский Трибунал в Дороне стал истинным оплотом справедливости. Была доказана вина десятков имперских урядников и офицеров, предотвращены сотни преступлений. Места продажных сборщиков налогов заняли честные, места плохих командиров - хорошие... - Однако появилась проблема, - продолжал Ганедорр. - Вместе с назначением госпожи Алиды из Кирлана прибыл человек на место Первого Представителя. Удивительно разумная личность. Он занимает свой пост меньше недели, но уже начинает понимать, что Нальвер - глупец, который не сумел бы добиться и сотой части тех успехов, которых добился... Еще неделя, и господину Б.Н.А.Киливену станет совершенно ясно, что Трибуналом руководит госпожа Алида, а вовсе не Нальвер. - Это еще не повод для беспокойства, - заметила Семена. - Ведь довольно часто бывает так, что подчиненные превосходят начальников? - Ты наверняка права, госпожа. Но госпожа Алида подозревает, что Киливен не случайный человек. Возможно, успех Нальвера оказался большим, чем требовалось. Князь-Представитель стареет, но император, насколько мне известно, человек необычайно наблюдательный и умный. Непрерывная полоса успехов в провинции, которую всегда труднее всего было держать в руках, могла вызвать в столице... определенное недоверие. А ведь Верховного Судью и Первую Представительницу практически вынудила уйти Дорона; сомнительно, чтобы Кирлан счел собранные против них доказательства достаточными. - Именно этого я и опасаюсь, - подтвердила Алида. - Я не прошу совета, поскольку, думаю, у вас и своих хлопот хватает. Справлюсь сама. Однако я призываю к осторожности. Думаю, мы не скоро снова увидимся, выезжать из Драна становится для меня чересчур рискованно. Мне придется также ограничить помощь, оказываемую вам, так же, впрочем, как и всем нашим. Нужно считаться... даже с самым худшим. Если моя роль станет ясна, большинство тех, кого я посадила на различные должности, сложат голову вместе со мной. У вас немало таких людей в Дороне. Нужно ограничить встречи с ними, лучше всего, чтобы таких встреч не было вообще. И наконец, если меня все же раскроют, нужно быть готовыми к тому, чтобы тотчас же вырвать звенья из цепи. Те, кто знает меня и вас или хотя бы догадывается о наших связях, должны будут исчезнуть. Немедленно. Они обменялись взглядами. - Второе, - сказал Ганедорр. - Вам нужно взять на себя приготовления в Багбе. Те, кто действует там сейчас, не слишком энергичны. Семена презрительно кивнула. - Что с тобой происходит? - спросил Аскар. Был поздний вечер; лишь сейчас у них появилась возможность поговорить наедине. - Я знаю, что ты терпеть не можешь эту кичливую даму, мне она тоже не нравится. Но разве это повод для того, чтобы выставлять себя на посмешище в глазах самого высокорожденного человека на всем этом острове? И притом при первой же встрече? Она чуть не набросилась на него. - Снова пытаешься мне объяснять, что я делаю так, а что не так?! На этот раз он не стал ей уступать. - С меня хватит, - спокойно заявил он. - По какому праву ты относишься ко мне словно к рабу? Я не раб. Ты сама допустила меня к участию в твоих планах, и я делаю все для того, чтобы они увенчались успехом. Я делаю это для тебя. Не для себя. Мои амбиции удовлетворены, я комендант одного из крупнейших гарнизонов империи, с немалыми шансами на пост главнокомандующего Главным Флотом Гарры и Островов. Твое восстание скорее мешает моей карьере, чем помогает. - Хватит! - яростно бросила она. - Убирайся! Слышишь? Убирайся отсюда! Он горько покачал головой. - Это нужно было говорить полгода назад, - сказал он. - Теперь уже поздно. Естественно, я давно уже перестал верить, что ты испытываешь ко мне хоть какие-то чувства, впрочем, я, пожалуй, никогда в это не верил... Я был тебе нужен, только и всего. Однако когда-то ты уверяла меня в ином. Но с тех пор как ты привезла эти сокровища... Ты изменилась. Всю осень я тренировал твоих людей на этом проклятом островке, ты прекрасно знаешь, что нам приходилось есть последние две недели. Вернувшись, я ничего от тебя не ждал, кроме, может быть, теплого слова. Ибо о наших совместных ночах я успел уже забыть... - Ну и прекрасно! - рявкнула она. - Ради Шерни, освободишь ты меня наконец от зрелища твоей физиономии?! - Слуги услышат, - сказал он, забыв, что всех отпустил. - Пусть слышат, ради всех сил! С меня хватит, убирайся, говорю! Он внимательно посмотрел на нее, осененный внезапной мыслью. - Что за драную бумагу принес тебе тот солдат? - спросил он. - Дурные вести? Твой корабль, "Сейла", уже вышел в море? - О-о-о! - взвыла она, сжимая кулаки. - В третий и последний раз: убирайся! Он схватил лежавший на столе пояс с мечом и застегнул его на бедрах. - Но если я уйду, - проскрежетал он, резким движением срывая плащ со спинки высокого стула, - то не рассчитывай, что я оставлю тебя в покое вместе с твоими грязными делишками! Твое восстание закончится, прежде чем успеет начаться! - Угрожаешь? - сдавленным шепотом спросила девушка. - Ладно... - медленно процедила она, - идем со мной... Она быстро направилась к двери и, толкнув ее, почти побежала через комнаты. Ворвавшись в спальню, она пинком откинула крышку сундука, достала из него пояс с мечом и тяжелый ключ и застегнула пояс поверх платья. Они быстро спустились в подвал. Единственный факел горел возле лестницы, остальные были погашены, так как в помещении, несмотря на его размеры, скапливался дым. Она повела его мимо ящиков с оружием, в самый конец подземелья. Потянув за железное кольцо, подняла люк в полу. Крутая лестница вела вниз. - Дело моей жизни, - сказала она, тяжело дыша и отдавая ему факел. - Ты сам этого хотел, дурак... Ты! - бросила она ему в лицо. - Ты был самой большой моей проблемой! Что, я изменилась? - Она расхохоталась жутким смехом. - Да, изменилась! Ступеней было немного. Небольшой коридорчик вел к широкой массивной двери. Она отодвинула тяжелые засовы и открыла дверь. За ней была другая, которую она открыла ключом. Изнутри помещения ударила страшная вонь. Девушка перешагнула порог и, забрав у Аскара факел, воткнула его в углубление в стене. - Ну иди, - сказала она, дрожа от едва сдерживаемого смеха. - Иди, иди... Никогда в жизни он не видел ничего ужаснее. На прикрепленной к потолку цепи висело какое-то... существо. Ноги не доставали до земли, поскольку были отрублены по колено. Свет факела осветил некоторые детали, свидетельствовавшие о том, что на цепи висит - женщина. Чудовищная нагота открывала жуткие шрамы на месте отрезанных грудей. Голову покрывали остатки волос, из тех же мест, где волос не было, их, похоже, выдирали вместе с кожей. У женщины были выколоты глаза, и сквозь дыры в щеках виднелись зубы. Остатки носа срослись в нечто бесформенное. Аскар, обливаясь потом, отшатнулся, опершись о стену. - Что? - услышал он рядом свистящий голос. - Боишься своей возлюбленной? Да, да, это не я - это ома! Он не понимал, не соображал, не был в силах мыслить. - Она мне очень помогла! - голос девушки снова задрожал от смеха. - Поверь, дорогой мой, если действовать соответствующим образом, можно добраться до любых тайн, узнать любые подробности, сведения о лицах и именах тех, о ком нужно знать... Конечно, я совершила множество ошибок, некоторые удалось легко исправить, другие же... Ты спрашивал про Вантада, старого капитана Вантада? Он и в самом деле оказался чересчур наблюдателен! - Нет, - ничего больше он был не в силах вымолвить. Цепь, связывавшая руки пленницы, покачнулась, изуродованная голова дрогнула. Звук, сорвавшийся с губ, невозможно было разобрать. - Да! - Она рванула тело, повернув его на цепи, и показала на маленькое родимое пятно на лопатке: - Узнаешь, любовник моей сестры? Одним рывком она разорвала на себе платье и показала ему спину. - Разве у меня есть что-то подобное? - со смехом крикнула она, отбрасывая в сторону волосы. Огромный дракон смотрел на него красными треугольными глазами. Аскар на мгновение ослеп, после чего услышал собственный хриплый крик. Рука сама выдернула меч. Окутывавший голову туман рассеялся, он увидел блеск вражеского клинка и скрестил с ним свой... Ярость, боль и ненависть остались, но безумие прошло. Оружие, столкнувшись с другим, передало его руке холод сражения, рука же - принадлежала солдату. Рукоять дрогнула у него в руке - он понял, что эта полунагая, скалящая зубы волчица умеет обращаться с мечом. Она оттолкнула его - вызывающе, бросив смешок сквозь сжатые зубы, - выпустила из руки оружие, позволив мечу повиснуть вертикально в воздухе, после чего перехватила рукоять - и атаковала с близкого расстояния отрывистым, коротким ударом. Так сражались пираты с Островов, в абордажной сумятице, когда схватка шла в основном врукопашную, на ножах и кулаках. Он легко парировал удар. Ненависть душила его. Однако никогда прежде мысли его не были столь ясны. Он знал, что убьет ее. Она умела драться, но для него оружие не имело никаких тайн. Он любил оружие. Так же, как любил девушку, от которой остался лишь кусок человеческого мяса, висящий на цепи. Он нанес татуированной женщине несколько быстрых ударов, которые та с трудом могла отбить. Он ранил ее в руку, потом в живот, потом пронзил острием горло. Вражеский меч с лязгом упал на пол. Она обхватила руками шею и тяжело опустилась на колени, вытаращив глаза. Струей ударила кровь. Она упала на бок и затихла. Тяжело дыша, Аскар выронил оружие. Он не мог заставить себя взглянуть в сторону покачивающейся над полом искалеченной женщины. Наконец он все же посмотрел на нее. И заплакал. - Ради Шерни, - рыдал он. - Ради Шерни... Он упал на колени, закрыв лицо руками. Слезы текли между его пальцев, голова склонялась все ниже и ниже. Сзади послышался лязг запираемых засовов - и что-либо предпринимать было уже поздно. И тогда он услышал смех. Висевшая на цепи женщина еще была в состоянии смеяться. 46 В Дурном Крае время шло иначе... Раладан стоял на носу, нахмурившись и заложив руки за пояс. Судьба оказалась к нему неблагосклонна. А ветер, казалось, исполнял волю судьбы. В начале их путешествия дуло с востока. В ветре с востока, весной, не было ничего необычного. Тем не менее "Сейла" две недели с трудом шла под острым углом к ветру, который дул то с востока, то с северо-востока, то есть прямо в нос. Идя то правым, то левым галсом, они почти не приблизились к цели. "Сейла" отлично справлялась, но что с того? Встречный ветер - это встречный ветер. Потом, однако, ветер прекратился вообще. Проклятый штиль поймал их у восточных берегов Дартана. Когда он наконец кончился, они пошли чуть быстрее, поперек ветра, но что с того, если в Дартанском море ветер снова начал дуть прямо в нос? До Пустого моря, находившегося в границах Безымянной Земли, они добрались поздно, очень поздно. Раладан знал, что времени у них мало. Тем более что в Дурном Крае время шло иначе. Медленнее. - Все еще не вижу никакой разницы, - сказал Давароден, подходя к Раладану. - Это и в самом деле тот легендарный Дурной Край, капитан? Раладан задумчиво посмотрел на него. Командир арбалетчиков оказался хорошим товарищем. До того как поступить на службу к Семене, он вел весьма разнообразную жизнь: был солдатом Морской Стражи, боцманом на торговом барке, наемником на службе у гаррийского магната, потом охотником на медведей в Дартане и опять солдатом - в Громбеларде. Он соглашался с тем, что нигде у него дела не шли лучше, чем под командованием ее благородия Семены, однако слегка ворчал по поводу того, что солдат, по его мнению, чересчур баловали. "Ее благородие, - сказал он как-то раз Раладану за кружкой рома, - похоже, хочет, чтобы солдаты ее любили. Я вижу, господин, какой ты капитан, поэтому скажу смело: солдат должен уважать командира, и не более того. Любить можно только вино. Да и то лучше соблюдать меру". Это замечание напомнило капитану "Сейлы" о Лерене. Разве Давароден не подтвердил того же, что он сам говорил когда-то? Однако он никогда не считал, что сестру Лерены волнует отношение к ней подчиненных. Выяснялось, что разница в поведении сестер была меньшей, чем он полагал. Да... Похожими были не только их лица. Почему же, однако, он всегда предпочитал Лерену? С Давароденом они соглашались во многих вопросах; Раладан обнаружил в нем братскую душу. Отличались они в основном тем, что сам он навсегда связал свою жизнь с морем, используя свой дар понимания происходящего в соленых глубинах. Давароден подобным даром не обладал и потому искал для себя места на самых разных поприщах. Однако их связывала общая ненависть к бездействию. - Не вижу я здесь целей для своих стрел. - Коренастый островитянин облокотился о фальшборт. - Пожалуй, пора пристать где-нибудь к берегу? Раладан кивнул, в очередной раз отметив, что арбалетчик многое приобрел на магнатской службе: речь его звучала намного чище, чем у большинства уроженцев Островов, он редко вставлял жаргонные словечки, а фразы строил по гаррийскому образцу. Кроме того, Давароден немного знал дартанский и вполне неплохо владел громбелардским. - Может быть, пристанем, если будет нужно, - сказал Раладан. - Но к островам, возле Черного Побережья. Прямо перед нами. Я предпочитаю добраться туда по воде, а не по суше. Даже если эта вода - Пустое море. Арбалетчик внимательно посмотрел на него: - Ты говорил, капитан, что когда-то уже был здесь. Значит, ты знаешь, что делать. Но я думаю, что раз мы пришли сюда за Брошенными Предметами, то в воде мы их не найдем. - Нет? - Ну, не знаю... Наверное, нет. - А я тебе говорю - найдем. Конечно, не в самой воде. Но именно на тех самых островках, о которых я говорил. Только те, кто никогда не был в Крае, считают, что Предметы есть лишь на Черном Побережье. Тем временем некоторые из этих островков напоминают сокровищницы. Естественно, охраняемые. Островитянин поднял брови. - Охраняемые стражницами, - уточнил Раладан. - Это... женщины? - Нет, друг мой. Сирены. Давароден недоверчиво посмотрел на него: - Это не сказки? Я думал... - Ты думал, как все, кто здесь не был. Странное дело с этим временем, говорят все - путешествуешь по Краю три дня, а когда его покинешь, оказывается, что прошел месяц. Но какие-то там сирены или слепые летучие мыши? А тем временем, друг мой, это место не без причины назвали Дурным Краем. - Ты уже говорил, капитан, что был здесь, - пробормотал арбалетчик. - Несколько раз. Я тоже не люблю без повода трепать языком. Но может быть, все-таки стоит услышать несколько слов? Я хочу знать, чего ожидать моим солдатам. Думаю, это не повредит. Здесь, говорят, умирают. Раладан молча кивнул. Бросив взгляд на палубную вахту, он убедился, что все в порядке, после чего облокотился о фальшборт, так же как и арбалетчик. - Мой недосмотр, - признался он. - Я и в самом деле не люблю рассказывать о своих похождениях. Но мы в Дурном Крае, это правда... Слушай, Давароден, и передай остальным. Несколько мгновений он собирался с мыслями. - Несколько лет тому назад, - начал он, - двести смельчаков на лучшем корабле всех морей отправились сюда. Мы вернулись богачами. Но нас вернулось лишь сорок с небольшим. Остальных сжег ветер, убили каменные волны, утопил свет или раздавили тени. Ну вот, теперь ты знаешь о Дурном Крае почти столько же, сколько и я. Островитянин неуверенно смотрел на него. - Чего ты ожидал? - спросил Раладан, оглядывая горизонт. - Драконов? Живых скелетов? Это как раз сказки. Половина наших, из тех, кто вернется, будут рассказывать, что видели здесь подобные чудеса. Ибо что им еще сказать? Что когда двое прилегли в тени, от них осталась лишь вонючая лужа? Каждый второй будет потом клясться, что видел гиганта, совершенно невидимого, который их растоптал. Поверь мне, друг, из всего, что нас тогда убивало, калечило, похищало и доводило до безумия, я могу назвать и хоть как-то понять лишь пару-другую. На Черном Побережье нас окружили гигантские летучие мыши, которые почти не причинили нам вреда, хотя всюду было их полно. Выглядят они страшно, но, если ударить мечом или выстрелить из арбалета, их легко убить. Наш боцман даже задушил одну голыми руками. Хуже было с рогатым волком, пожалуй покрупнее зубра. А хуже всего именно с сиренами. Чтоб ты знал - у них есть хвосты и плавники. Есть у них и все остальное, что должно быть у рыбы. Очень, правда, красивой рыбы - желтой, красной и зелено-черной. Большой, как акула. А поет она самым чудесным женским голосом, какой только можно в жизни услышать. Трудно сказать, почему это именно голос, к тому же еще и женский... Но если послушаешь ее достаточно долго - ты труп. Люди блевали кровью у меня на глазах, прыгали в море или пронзали себя мечами, ибо того, что творит их пение, невозможно сотворить с человеком даже в казематах Трибунала. Ты умираешь от боли, чувствуя, как внутри все лопается - сердце, легкие, кишки... Если заткнуть уши - не помогает. Именно потому я и говорю, что непонятно, почему у них такой голос. Поскольку, чтобы его слышать, уши не нужны. Раладан, нахмурившись, замолчал. Давароден покачал головой. - И как же защищаться? - мрачно спросил он. Капитан показал на море. Арбалетчик посмотрел в указанном направлении; внимание его привлекло нечто в миле с лишним от корабля. - Что это? Черные силуэты то появлялись, то снова исчезали среди волн. - Это?.. - Косатки, - сказал Раладан. - Как защищаться? Они тебя защитят. Если успеют... Тогда они тоже плыли за нами. Не знаю почему. Нужно только выдержать, - помолчав, добавил он, жестом приветствуя, скорее машинально, черные спины. - А выдержать вовсе не так легко. Я видел крепких, отважных парней, которые не выдержали. Впрочем, просто стиснуть зубы недостаточно. На одних это действует быстрее, на других медленнее. Были такие, что начинали блевать кровью почти сразу, другие дождались... Стая косаток, такая же большая, как и эта, прикончила сирен, и нас осталось полторы сотни. Но многие умерли позже. Не бойся, - добавил он с легкой усмешкой, - еще не время. Похоже, сирены есть только возле островов. - Может, лучше пройти мимо островов? - Давароден не скрывал своей неприязни к сиренам. Раладан молчал. - На одном из этих островов, - наконец сказал он, - мы тогда видели сторожевую башню. Думаю, это дом мудреца Посланника. Чей же еще? Косатки все время плывут за нами. Если они нас не бросят, мы пристанем к этому острову. Это самое безопасное, что можно сделать. - Не понимаю, капитан... Раладан махнул рукой. - Пение сирен убийственно, но, - он показал на стаю, - от них есть защита. Если, однако, нам придется искать Предметы и Посланников на Черном Побережье - не знаю, что нас там ждет. И косатки нам не помогут. Он выпрямился. - Тогда, на Черном Побережье, - сказал он, - в полумиле от берега порыв ветра сжег десять человек, плывших на шлюпке вверх по реке. Может быть, знаешь, как от этого защититься? Так что, - закончил он, не получив ответа, - я выбираю опасность большую, зато известную. Восстание должно было начаться за две-три недели до осенних штормов. Сейчас был конец весны. Однако легко было подсчитать, что для того, чтобы успеть до осени, хотя бы прямо на Агары, "Сейла" не может оставаться в Дурном Краю дольше десяти дней. Два дня уже прошли. Раладан не боялся вернуться с пустыми руками. Брошенные Предметы каким-то образом "любили" быть обнаруженными, лежали в наиболее очевидных местах... Хуже обстояло дело с мудрецом-Посланником. Капитан не слишком верил, что легендарный лах'агар - человек, усыновленный Шернью - позарится на золото Риолаты. Эти люди не нуждались в богатстве; если бы они захотели, могли бы возводить целые дома из серебра... Дурной Край не был для них опасным местом, каждый Посланник мог набрать себе сколько угодно Предметов, словно грибов, и вывезти их в Дартан, где за Листок Счастья платили столько же, сколько за красивую молодую рабыню. В Морской Провинции о Дурном Крае, мудрецах магах и Брошенных Предметах было известно немногое, а то, что было известно, редко соответствовало действительности. Раладан прекрасно понимал, что его знания о подстерегающих там опасностях весьма поверхностны; как он и сказал командиру арбалетчиков, он мало что понимал, хотя, может быть, и многое видел... Он жалел, что у него так мало времени. Можно было бы отправиться сначала в Громбелард, где о Дурном Крае знали столько же, сколько на Островах - о Замкнутом море. Служа под началом Раписа, он в свое время познакомился с человеком, который в горах Громбеларда был тем же, кем Бесстрашный Демон был на морях. Басергор-Крагдоб, король Тяжелых Гор и горных разбойников. Раладан вспомнил этого громадного, даже более крупного, чем Рапис, мужчину со светлой, ровно подстриженной бородой. Они встретились с Демоном в Лонде, громбелардском порту у ворот Средних Вод. Раладан вспомнил, что его капитан понимал светловолосого предводителя разбойников почти с полуслова и наоборот. Они были почти как братья, люди одной и той же породы... Они виделись лишь в течение четырех дней. Крагдоб, как раз в Лонде, свалился им как снег на голову, предложив совместными усилиями расправиться с морским конвоем, перевозившим кольчуги, мечи и шлемы в армектанскую Рапу. Разбойник и его подчиненные поднялись на борт "Змея", а потом приняли участие в схватке с солдатами. Эти люди первый раз сражались на море... и даже сейчас, после стольких лет, Раладан вынужден был признать, что никогда не видел более метких арбалетчиков и такого рубаки, как король гор! Плечом к плечу с Раписом, они, казалось, просто развлекались - один с двумя мечами, другой с топором. Много раз потом собирался Демон вновь отправиться в Громбелард - хотя бы затем лишь, чтобы снова увидеть человека, который четыре дня был ему братом. Суровый пират, презиравший всяческие сантименты, никогда не скрывал своих чувств к великану горцу. Впрочем - что весьма необычно, - именно тогда завязалась не одна дружба. "Морскому Змею" часто приходилось заключать союзы с другими пиратскими парусниками - несколько раз с "Кашалотом" Броррока, раз-другой с "Севером" Алагеры... Выполнив задачу, корабли расходились, каждый в свою сторону, ибо их почти ничто не связывало, кроме этой самой задачи. Тем временем удивительная дружба моряков с горцами продлилась годы; более разговорчивый, чем Рапис, Эхаден не раз вспоминал Делоне, молодого виртуоза меча из Громбеларда. И пожалуй, самой странной была симпатия, которую питал лоцман Раладан к заместителю Крагдоба, симпатия, впрочем, вполне взаимная. Может быть, в основе ее лежало то, что оба были проводниками: один по морям, другой по горам... Кот-магнат, Л.С.И.Рбит. Раладан знал о котах и раньше, видел их в армектанских портах. Однако лишь в Лонде он встретил гадбов, громбелардских котов-гигантов. Рбит был велик даже для гадба. Именно тогда Раладан поверил в услышанную когда-то историю об отряде Громбелардской Гвардии, состоявшем исключительно из котов. "Убийцы из Рахгара" могли внушать ужас разбойничьим бандам, не столь многочисленным и организованным, как компания Басергора-Крагдоба. Раладан никогда не задумывался о том, как, собственно, выглядело сосуществование двух разумных рас. Непосредственно его это никогда не касалось. Однако, увидев в Лонде десятки, если не сотни котов, он заметил, что здесь они отнюдь не были чем-то необычным. Они отличались друг от друга точно так же, как отличаются люди. Естественно, кроме цвета шкуры прочие мелкие детали не бросались ему в глаза, однако, как он вскоре узнал, с противоположной стороны это выглядело примерно так же... Редко находившийся среди данных конкретных людей кот легко замечал разницу в росте, цвет волос... Однако черты лица ему приходилось просто заучивать наизусть. Различия между котами касались, естественно, не только внешности. Коты бродили по порту, вместе с разными мелкими бандами, но были и такие, кто сотрудничал с людьми. Похоже, некоторые занятия в Лонде были сферой деятельности почти исключительно котов. Купцы охотно платили им за охрану товара. Всякого рода курьерами, посыльными и гонцами были обычно коты. Громбелардский Легион платил коту-разведчику жалованье десятника, кошачий же патруль на улицах города, особенно ночью, был просто незаменим, появляясь всюду, где необходимо, словно призрак из темноты... Охотнее же всего четверолапые разумные брались за разовые работы. Непривередливые в еде, не привыкшие к роскоши, не зная ни одежды, ни постоянного жилища, коты могли позволить зарабатывать себе на жизнь мелкими платными поручениями - передать письмо, проверить, пришел ли корабль в порт, найти того или иного человека... Вид упитанного горожанина, стоящего на пороге дома и орущего на всю улицу: "Есть поручение!" - никого в Лонде не удивлял. Впрочем, сразу же появлялась мохнатая фигура - и совершалась сделка; заработанные деньги исчезали в плоском кошачьем кошельке, подвешенном под брюхом. Никто, однако, не встречал котов ни в Морской Страже, ни на торговом паруснике. Впрочем, даже Рбит не поднялся на борт "Морского Змея", дав понять, что считает это место самым неподходящим из всех, где он мог бы оказаться. Больше же всего удивил Раладана тот авторитет, которым пользовался Рбит у людей Крагдоба. Он был его неоспоримым заместителем, его короткое слово прекращало любой спор, решало любые сомнения. Впрочем, сам предводитель разбойников считался с мнением кота больше, чем с чьим-либо иным на свете. Их явно связывала столь тесная дружба, какая редко бывает между людьми. Все эти воспоминания вызвал у Раладана разговор с Давароденом, когда он упомянул мимоходом, что неплохо бы было иметь здесь, в Дурном Крае, таких людей, как горцы, с которыми он познакомился в Лонде. Он назвал имя - Басергор-Крагдоб и несколько удивился, увидев выражение лица арбалетчика. - Ты ведь знаешь, господин, - сказал тогда Давароден, - что я служил в Громбелардском Легионе? Это имя известно там каждому солдату лучше, чем имя командира его гарнизона. Уже довольно давно этого человека никто не видел, неизвестно, что с ним. Но до сих пор говорят, что от него трясло весь Громбелард, что он имел доступ к таким тайнам, которые мало кому даже снились... Говорят, предыдущий Князь-Представитель в Громбе постоянно ощущал на горле его пальцы, отсюда и множество непонятных указов, которые сегодня выглядят, словно список привилегий для разбойников. Во имя Шерни, если бы я хоть раз встретил этого человека-легенду, я сразу сбросил бы мундир и пошел бы за ним куда угодно - естественно, если бы он меня взял... Знаешь, господин, что означает "Басергор-Крагдоб"? Всего лишь "владыка Тяжелых Гор". - Что же тогда означает "Басергор-Кобаль"? - взволнованно спросил Раладан. - Может быть, ты и это знаешь? - Л.С.И.Рбит! - Арбалетчик удивленно покачал головой. - Значит, ты и с ним знаком? Капитан, ты вырос в моих глазах! Этот кот - князь гор, именно это означает его прозвище. Самое странное и, пожалуй, самое таинственное существо Шерера, именно род Л.С.И. руководил знаменитым Кошачьим Восстанием. Это самый высокорожденный кот из всех известных империи, сам император после победы восстания присвоил его предкам статус Чистой Крови. Этот кот носит имя, которым немногие люди могли бы похвалиться. В Дартане, столь впечатлительном на титулы и звания, это имя дало бы ему должность рядом с Представителем! Оба замолчали, от удивления не в силах разговаривать дальше. Потом им помешали, а еще позже не нашлось подходящего случая, чтобы продолжить тему. Однако после того, что сказал Давароден, Раладан еще больше пожалел о том, что судьбе было угодно, чтобы "Морской Змей" никогда больше не зашел в Лонд. Так или иначе, если даже не учитывать исчезновение Крагдоба, о котором говорил арбалетчик, у них не было теперь времени, чтобы искать кого бы то ни было где-то в Громбеларде. "Сейле" и ее команде приходилось рассчитывать лишь на собственные силы. И главной проблемой Раладана была вовсе не судьба горных разбойников, но поиски Шара Ферена. И не было никакой уверенности в том, что им удастся найти именно этот Предмет за столь короткое время, которым они располагали. "Я найду его, - обещал он, думая о той, кого был вынужден отдать в руки врага и кто значил для него больше, чем кто-либо на свете. - Я найду его, госпожа, будь уверена. Верь мне. Я добуду для тебя все, что только в состоянии добыть человек". 47 Та, которой были адресованы его обещания, находилась значительно ближе, чем он думал. В Роллайне, столице Дартана, всего в двухстах милях от моря, именовавшегося Пустым. Самый большой, самый красивый и самый богатый город Шерера был одновременно местом нескончаемо порочным. Нигде человек не значил меньше, чем в Роллайне. Здесь имели вес лишь имена, титулы, дворцы и золото. Вокруг двора Князя-Представителя вращались все остальные дворы, вокруг них же в свою очередь - высокопоставленные семейства... Город утопал в роскоши и богатстве, жители его торговали всем, что имело в Роллайне какую-то ценность: мужчины продавали свои имена, покупая за них красоту женщин; женщины продавали свою красоту за дворцы; дворцы обменивались на титулы, те же - на золото. Весь Дартан трудился ради процветания этого города; хозяева деревень, разбросанных по всей провинции, лучшие свои резиденции имели в самом Роллайне. Сюда прибывали люди со всех краев Шерера, и весьма разнообразные: виртуозы владения мечом - на турниры; купцы - с товаром, цена которого достигала здесь неслыханной величины; разные нувориши, желающие приблизиться к великим этого мира; наемники, ищущие случая вступить в Дартанскую Гвардию, где служба была самой вольготной и вместе с тем самой высокооплачиваемой в империи; наконец, проститутки и воры. В таком городе и оказалась Ридарета. Ее необычная красота даже здесь привлекала внимание, но куда меньше, чем в каком-либо другом уголке Вечной Империи. Красивых женщин в Роллайне было в избытке, дартанки не без причин славились своей красотой (но также, увы, и дурным характером). Безумие девушки тоже никого особо не волновало; из него сложно было извлечь деньги или использовать для карьеры. Предместье дартанской столицы не имело ничего общего с предместьем, скажем, гаррийской Дороны или Багбы, не говоря уже о Дране... Кого тут могло интересовать - не сбежавшая ли с любовником магнатка эта одноглазая красавица? Таких магнаток в предместьях видели десятками каждую ночь... Где-то ведь им приходилось добывать должности для мужей. Не в собственных же комнатах? Торговец, хозяин дома, в котором Ридарета и ее опекуны заняли целый этаж, вовсе не имел никакого желания о чем-либо расспрашивать. Он сразу же понял, что его гости не жители Дартана. Так, очередные искатели счастья в Роллайне. Он взял с них деньги за полгода вперед, и немало. Деньги ему были очень нужны, дела зимой пошли хуже. Ридарета редко покидала свою комнату. Не потому, что ей это запрещалось. Семена сказала Раладану правду (хотя, естественно, не всю): те трое, которые увезли Ридарету из Дороны, были скорее ее опекунами, чем стражами. Ее всегда сопровождал кто-то из них, но это было единственным, что ей приходилось терпеть. Чего Раладан не знал, так это того, что Семене на самом деле было прекрасно известно, где в случае необходимости искать заложницу... Ридарета не выходила из комнаты, поскольку предпочитала смотреться в зеркало. Она стала еще прекраснее. Но вместе с тем окончательно лишилась рассудка. За месяц она не произнесла ни слова. Лишь иногда только что-то шептала своему отражению в хрустальной поверхности. Когда не смотрелась в зеркало - лежала в мягкой дартанской постели, уставившись в стену или в потолок. Однако спокойствие это было обманчивым. Ибо внутри ее души продолжалась война. Проигранная война. Приближающаяся к концу... Трое ее опекунов, ведя истинно праздную жизнь, не могли о том знать. Они давно уже перестали обращать внимание на свою подопечную, лишь заботясь о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Именно так было им приказано перед тем, как они покинули Дорону. Семена подняла голову, чуть повернув ее вбок. Зеркало отразило то же, что и всегда, уже три с лишним месяца: шрам, хотя и хорошо заживший, был все еще виден. Она дотронулась до шеи, прикусив губу. Тогда, задвигая громадные засовы, она не думала о подобных глупостях. Из разодранного горла, несмотря на боль, вырывался хриплый, булькающий кровью смех. Она знала только одно: этот человек умрет. От голода, но скорее от недостатка воздуха. Прижав ладонь к ране, она, шатаясь, поднялась по лестнице и с грохотом опустила тяжелую крышку люка. От голода... Снова послышался хриплый смех. От голода - пожалуй, нет. Она оставила ему в подвале достаточно мяса. Теряя силы, она оперлась о стену и сползла по ней на пол. Подобная рана была не опасна, но очень болезненна и исчезала не сразу. Она закрыла глаза; вскоре она открыла их снова и, оторвав от края платья длинный неширокий лоскут, обмотала им шею. Почему бы не помочь собственному телу? Она снова закрыла глаза, продолжая сидеть неподвижно. _Такая_ рана была не опасна. Это она уже проверяла. Отрезанные члены умирали, но все другие повреждения или ранения быстро заживали. В худшем случае на это требовалось дня два. Тогда, когда удар пришелся в сердце. Она даже какое-то время думала, что убила ее... Но нет. Сознание вернулось, хотя и не сразу. Только боль, похоже, была необычно сильной. Она пробовала трижды, с тем же самым результатом: сначала потеря сознания, потом два-три дня болезненные спазмы и выздоровление. Медленное, но полное. Она не отваживалась лишь повредить мозг. Слишком большой риск... Риолата все еще была нужна ей, она не могла умереть. Казалось, этому не будет конца. Постоянно, словно ниоткуда, появлялись люди, которых она должна была знать, но не знала. Из положения она выходила по-разному - иногда удачно, иногда нет. Никто, однако, не обнаружил правды. В том была огромная заслуга Раладана... В поисках Ридареты он убил в Дороне почти всех, кто знал ее по-настоящему хорошо. Кроме капитана Вантада и этого... Аскара. Вантад должен был знать, что у Риолаты есть сестра-близнец. К счастью, он не сумел скрыть своих подозрений. Ей удалось избавиться от него еще на борту "Сейлы", прежде чем они достигли Дороны. Он пытался добраться до искалеченной, связанной женщины в трюме... Исчезновение капитана корабля стало для команды немалой загадкой. Но все списали на несчастный случай... Аскара она вышвырнуть в море не могла. На борту "Сейлы" она просто почти не выходила из каюты. Здесь, в Дороне, ждали десятки дел. Суть их она в общих чертах знала, у нее было достаточно времени в пещере-сокровищнице, чтобы вытянуть из Риолаты не одну подробность. Но об Аскаре ей ничего не было известно. На что рассчитывала Риолата? Что этот человек ее разоблачит? Она просчиталась. Но еще немного, и все могло повернуться иначе. Не раз ей хотелось бросить все, забрать сокровища и все, что можно было взять, забыть о Дороне, восстании, Агарах... Однако ставка была слишком высока. В борьбе же с противоречиями ее сестра оказалась весьма действенным оружием - она почти не переносила боль... Вскоре, однако, выяснилось, что боль не лишила ее способности думать. Цепей оказалось недостаточно. Ведь они обе обладали подобной исключительной силой. Она училась эту силу использовать, почти вслепую, пробуя, пробуя, пробуя... Но пробовала и та. Слово в состоянии было привлечь частицу силы Темных Полос. С этим проблем не было, она просто отрезала Риолате кончик языка и вырвала дыры в щеках. Едва понятное, свистящее бормотание мало чем могло помочь. Но потом оказалось, что сильнее жестов и слов - взгляд. За это знание она едва не заплатила жизнью. Если бы Риолата еще немного подождала, она смогла бы развить свои способности... Однако она поспешила. Но даже тогда взгляд красных зрачков едва не оторвал ей голову. Как-то ей удалось тогда выкарабкаться. Все еще сидя у стены, она дотронулась до обмотанной вокруг шеи тряпки. Она была липкой и мокрой. Ярость прошла. Она уже понимала, что совершила серьезную ошибку. Аскар был нужен. Не только ей. Организаторы восстания связывали большие надежды с командиром доронского гарнизона, прирожденным солдатом и лучшим командиром из всех, что у них когда-либо были... Трудно будет объяснить его исчезновение, следовало считаться с дотошностью Ганедорра, Алиды и всех остальных из Драна. Конечно, никто не станет ее подозревать, но сам интерес к этому делу создаст немало хлопот. Однако она не жалела. Она не могла больше выносить этого человека, претендующего по отношению к ней на какие-то... права. Подобные права мог иметь лишь один мужчина. Но именно этот мужчина послал ей разорванное пополам свидетельство о собственности на "Сейлу". Дар от самого сердца. До сих пор никогда и никому... она ничего подобным образом не дарила. Стряхнув воспоминания, Лерена снова прикусила губу и вернулась взглядом к отражению в зеркале. Она была прекрасна. Только этот шрам... Но он был не слишком заметен. - Почему ты меня не хочешь? - с упреком спросила она. - Найдешь ты где-нибудь кого-то красивее? И вернее? Она коснулась пальцем гладкой поверхности. Зеркало треснуло. Треснуло и зеркало Ридареты. Она разбила его ударом кулака. Дверь открылась, и из соседней комнаты вошли двое. Она окинула их взглядом. Закрывавшая выбитый глаз повязка была темно-зеленой, так же как и платье, а по краям обшита серебром. Она обожала серебро. Серебряные браслеты, серьги, перстни и ожерелья. Когда-то, когда она командовала "Морским Змеем", на ней было серебро, много серебра... Она показала руку. - Я поранилась, - спокойно объяснила она. - Ничего страшного. Мужчины быстро переглянулись. Это были первые слова, произнесенные ею за многие недели. - Все прошло... - сказала она, чуть наклонив голову. - И не вернется. Неожиданно она встала. Те инстинктивно отступили. - Госпожа... - сказал один. Она прервала его на полуслове. - Мне нужно немного боли, - чуть улыбнулась она. - Я должна проверить, не забыла ли я, как разжигают огонь... Она повернула голову вбок, чуть наклонилась и посмотрела искоса, все с той же улыбкой. Красно-желтое пламя с гулом охватило одежду обоих. Нахмурив брови, она смотрела, как воющие живые факелы мечутся по комнате. - Пока я умею только поджигать, - с сожалением проговорила она. - Может быть, когда-нибудь я научусь и гасить. Она вышла из комнаты. На лестнице ей встретился испуганный хозяин дома. - Хочешь похудеть, толстячок? - спросила она. - Ну, иди сюда, я вытоплю из тебя немного сала. Огненный шар с воем скатился по лестнице. 48 Смеркалось. Таменат-Посланник, однорукий старик, громадный, словно гора, с все еще высоко поднятой лысой головой, подошел к окну, бросив взгляд на внутренний двор замка, по которому беспокойно бегали псы. Он привык называть свой дом замком; однако это был всего лишь приземистый восьмиугольник, окруженный стеной. На Черном Побережье такого дома было бы недостаточно. Но здесь, на этом острове, давно уже не было стражей Брошенных Предметов. Другое дело - в море. Гехеги иногда выходили на сушу, но для защиты от них вполне хватало псов-басогов, которых он держал. А уж стена гарантировала полную безопасность. Он наклонил голову прислушиваясь: ему показалось, что издалека донеслось пение сирен. Действительно, они пели... Он любил их песни, очень грустные. Однако он понимал, что именно в это мгновение на каком-то паруснике гибнут искатели приключений. Сирены никогда не пели просто так. Честно говоря, он уже давно не слышал их пения. Наверное, уже несколько лет. Может быть, он и помог бы погибающим, несмотря на то что путешествия за бессмысленным богатством, каковым были для авантюристов Брошенные Предметы, он глубоко презирал. Однако он не мог ничем помочь, не видя того, против чего хотел использовать Формулу. Он мог защитить от пения сирен самого себя, но лишь от такого, доносящегося издалека. Если бы пение звучало более отчетливо, он мучился бы как любой другой или немногим меньше. Другое дело, что он наверняка остался бы в живых. Пение внезапно смолкло, и Таменат подумал, что теперь очередной корабль с мертвой командой будет дрейфовать по морю, пока не прибьется к каким-нибудь берегам. Кто знает, может быть, даже к берегам его острова? Сирены пели совсем недолго. Видимо, они были рядом с кораблем, раз столь короткого пения оказалось достаточно. Самый старый мудрец Шерера отвернулся от окна и направился к середине комнаты. Большой стол был устлан мелко исписанными страницами. Таменат творил свой вклад в Книгу Всего. Пора. Он знал, что скоро умрет. Наклонившись, он подсунул руку под крышку стола, после чего, выпрямившись, слегка приподнял его и передвинул. Перемещение стола вокруг кресла вносило в его монотонную жизнь хоть какое-то разнообразие. Он уселся на широкое сиденье - твердое, из дубового пня, которое когда-то вырубил сам. Потом встал и принес Книгу... Память. Память его подводила - все чаще. Мрак постепенно заполнял комнату... Таменат читал. Много лет назад, когда Шернь превратила два осенних месяца в зимние, он испытал такое же чувство, как и сейчас. Он искал след Законов, которые подтверждали бы, что именно теперь, в этом году, Шернь вернет равновесие, отобрав у зимы лишние месяцы. Он нашел. Еще неделю назад он не смог бы признать эти строки Законом. Однако так оно и было. Вне всяких сомнений. Заметки жившего много веков назад Посланника, имя которого виднелось в начале страницы, так же как когда-нибудь будет там виднеться имя его, Тамената. Он еще раз перечитал страницу. Обычные слова, рассуждения о природе мира и войны, которые внезапно стали невероятно многозначными, доказывая, что его предположения совпадают с тем, что содержится в Полосах. У него заболели глаза. Он быстро уставал... С грустью он подумал, что придется обеспечить себе освещение. До сих пор оно ему не требовалось. Однако в последнее время он с все большим трудом видел в темноте. "Петля Шерни, - подумал он. - То, что началось девять лет назад, в этом году закончится. Петля..." Петли Шерни были феноменом, с которым не в силах была справиться математика. Они были подобны иронической улыбке правящей миром силы, хотя и мертвой. Доказанные, несомненно истинные, формулы и теоремы внезапно оказывались неверными. Объективно существующие, поддающиеся эмпирической проверке явления не поддавались теоретическому описанию. Как феномен времени в Крае. При сохранении непрерывности пространства - разрывность четвертого измерения. Таменат вздохнул. Он не мог этого понять. Он был малозначащим Посланником, смешным мудрецом... Одним из тех, кто вместо философских постулатов вписывает в Книгу Всего преобразованные формулы. Работа поденщика, мальчика на посылках, приносящего хозяевам нужные инструменты. Кто-нибудь вроде Великого Дорлана благодаря найденным в Книге готовым преобразованиям когда-нибудь сэкономит время и силы. В деле познания Шерни математик был не более чем слугой историка-философа. "Старческие сантименты", - укоризненно сказал он сам себе. Он перевернул страницу и пробежал взглядом по десяткам букв. Внезапно рука дрогнула. - Пророчество, - вслух произнес он. Воистину. Теперь это было Пророчеством. В год замыкания петли. Он не думал, что ему дано будет увидеть Пророчество... Он пошевелил губами, читая о двух Темных Полосах, проклятых Шернью. Внезапно он понял, как сильно ошибался. Это не петля Шерни. Это петля Отвергнутых Полос, единственным союзником которых были Просторы. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, утомленные борьбой с мраком. Еще до того как возник разум, Шернь вела войну с враждебной силой, подобно ей стоявшей над миром, - Алером. Алер был побежден, но Шернь лишилась в той войне нескольких Темных и Светлых Полос. Светлых - больше. Чтобы сохранить равновесие собственной сущности, Шернь была вынуждена отвергнуть две Темные Полосы, отгородив их от остальных Ференом - стеной, вознесенной из Светлых Черт, отделенных от Полос. Проклятые Полосы, отброшенные за небесный купол, все же проникали в мир; такие вторжения называли Трещинами Шерни, хотя, по существу, они таковыми не были. Легче всего Проклятые Полосы проникали в мир над Просторами, соединенные с ними каким-то таинственным союзом, что было весьма необычно. Первобытная стихия Просторов, существовавших задолго до того, как такие силы, как Шернь, начали создавать сушу, была явно враждебной и попросту гибельной для Полос. Просторы никогда не подчинялись Шерни. В нескольких сотнях миль от Шерера Шерни уже не было. Никто не знал, каким образом Проклятые Полосы могут - до определенной степени - сосуществовать с Просторами. Каким образом... и зачем? Сила, подобная Шерни, должна была быть внутренне уравновешенной. Закон Равновесия - первый и важнейший из Законов Всего, касающийся как Шерни, так и Шерера. Таменат считал, что это первостепенное правило для всех сил и миров, которые где-либо существовали, существуют или будут существовать. Постоянное нарушение равновесия неминуемо влечет за собой гибель. Силы, мира... Чего бы то ни было. Иногда ему казалось, что Просторы стремятся именно к этому. К нарушению равновесия Шерни - чуждой для них (и потому враждебной) созидательной силы. Две Проклятые Полосы, результат крупнейшего в истории нарушения равновесия Шерни, естественным образом стремились вновь слиться с остальной ее частью. Ферен - стена, отделяющая их от остальных Полос - была создана не без причины. Быть может, существовала возможность уничтожить Ферен. Если бы это удалось, Шернь вновь оказалась бы выведена из равновесия. Никто был не в состоянии сказать, возможно ли восстановить однажды разрушенную преграду. Но могло быть и иначе. Таменат (и не он один) не раз задумывался о том, почему Шернь, после победоносной войны с Алером, не уничтожила свои лишние Полосы. Достаточно было бросить их против побежденной, но все еще способной уничтожать мощи Алера... Быть может, по каким-то причинам это было невозможно. Таменат, однако, считал, что скорее... ненужно и нежелательно. Шернь была слепой, неразумной, но достаточно целесообразно действовавшей силой. Может быть, лишние (и вредные!) Темные Полосы могли сыграть полезную роль, брошенные не против Алера, а против Просторов? Их союз с вольной стихией мог быть союзом чисто внешне, в действительности же, быть может, Проклятые Полосы и Просторы угрожали друг другу, создавая тем самым новое, своеобразное равновесие? Значит, перемирие - или скорее холодная война? Таменат снова вздохнул. Он не знал. Никто не знал. Он не считал, что на этот раз случилось нечто, что наконец позволит ему понять. Однако, хотя он не мог знать, что, собственно, происходит, он мог хотя бы выяснить как. Он снова склонился над Книгой. 49 Корабль раскачивался, словно пьяный, паруса громко хлопали. Не было никого, кто мог бы стоять у руля или хотя бы закрепить его в нужном положении. Раладан ползал по палубе, все еще ощущая тупую боль, раздирающую внутренности. Он увидел лежащего в крови матроса, но тут же заметил еще двоих, которые ползли к корме подобно ему самому. В очередной раз он подумал о том; сколь превосходная команда ему досталась. Его ребята даже сейчас думали о "Сейле". Сколько их осталось? Боль медленно утихала; Раладан сумел сначала встать на колени, потом с трудом поднялся. Тут же выпрямился и парусник, снова ложась на курс. У руля кто-то уже был, хотя чувствовалось, что корабль ведут очень неуверенные руки. - Спустить паруса! - хрипло крикнул Раладан. - Бросить якорь! Приказ был выполнен, хотя это и стоило немалых усилий. Якорь наконец крепко впился в грунт, и "Сейла" замерла неподвижно. Раладан окинул взглядом море, ища черные спины и высокие плавники, разрезавшие воду словно мечи. Они были тут! Но очень далеко, там, откуда доносилось пение. Неужели битва еще продолжалась? Бохед, его первый помощник, стоял рядом, все еще согнувшись пополам и прижимая руку к животу. - Трое мертвы, - с усилием проговорил он. - Но еще с троими... очень плохо, капитан. У них все еще идет кровь. Раладан стиснул зубы, ибо знал, что это означает. Он потерял шесть человек. С другой стороны притащился Давароден. - Мои целы, - сказал он. - Капитан, некоторые надели шлемы... и это помогло. Немного, но больше, чем затыкание ушей. Раладан внимательно посмотрел на него: - Скажи об этом всем. В оружейной есть несколько шлемов. Думаю, никакого пения больше не будет... но все-таки скажи всем. Он посмотрел на палубу. Матросы, все еще шатаясь от слабости, сносили в одно место тела товарищей. Кто-то со слезами проклинал все и вся. Раладан увидел парнишку, который был единственным другом всеми нелюбимого - по традиции - кока, действительно, впрочем, скряги каких мало... Раладан взглянул на угрюмый черный островок милях в десяти от корабля. Тот ли это? Они блуждали уже довольно долго, напрасно ища остров, отмеченный пятном приземистой башни на холме. Он мог бы поклясться, что это именно здесь. Может быть, ближе? Может быть, дальше на север? Давароден рванул его за плечо. Раладан обернулся, и на мгновение его ослепило красное заходящее солнце, отражавшееся в волнах. Тут же раздался крик одного из матросов. Все бросились к борту. Косатки мчались подобно шторму. Черные спинные плавники рассекали воду, огромные спины выныривали, чтобы тут же исчезнуть. Несколько гибких обтекаемых тел пронеслись у самого борта "Сейлы". Одно из последних животных отделилось от остальных, возвращаясь. Матросы громко закричали, когда черно-белый силуэт взмыл над волнами, перекувыркнулся в воздухе и с грохотом обрушился в воду, подняв фонтаны брызг. - Шернь... - простонал Давароден. Косатка вынырнула еще раз, вертикально встав в воде; в глубине бил могучий хвост. В открытой пасти виднелись многочисленные зубы. - Там! - внезапно крикнул один из солдат. Среди морских волн кипела новая битва. Несколько раз над поверхностью воды взмыло черно-белое тело, можно было увидеть и другие, незнакомые создания, разбрызгивавшие воду. - Поднять якорь! - прогремел Раладан. - Ну, друг мой, - обратился он к рослому арбалетчику, - это наверняка не сирены. Прикажи своим приготовить самые тяжелые стрелы. Может быть, арбалеты нам пригодятся... Матросы уже были у кабестана. Однако еще до того, как якорь пошел вверх, перед самым носом, разбрызгивая волны, мелькнул необычно высокий и широкий истрепанный плавник. Почти в то же мгновение они увидели другой, могучий и черный... Чудовищный удар выбросил на поверхность большую зеленоватую рыбу, бока которой, казалось, разлагались заживо, полные каких-то дыр и клочьев мяса или кожи... У нее был длинный рог, похожий на зуб нарвала. Рыба снова упала в бурлящую пену. Она описала тесный круг, ища врага, - и снова тяжелый удар, на этот раз нанесенный, похоже, прямо снизу, выбросил ее из воды столь близко от "Сейлы", что они явственно ощутили смрад гниющего мяса. Брызги воды залили возбужденно кричащих людей. Изгибаясь в воздухе, чудовищная тварь снова рухнула в волны и исчезла где-то в глубине, еще раз ударив о борт хвостом. Парусник содрогнулся. Поднявшиеся волны сильно раскачивали корабль, однако на поверхности ничего не появлялось. Матросы переглядывались, с отчаянно бьющимися сердцами, догадываясь, что где-то внизу, может быть в нескольких десятках локтей под килем, разыгрывается неизмеримо жуткая битва гигантов... Шагах в шестидесяти от борта волны вдруг расступились, и они увидели поднятую над водой, пронзенную длинным рогом навылет извивающуюся косатку. На "Сейле" послышался возглас неподдельного и искреннего отчаяния. В то же мгновение рог чудовища сломался у самого основания! Однако тут же они почувствовали новый удар, сбивавший с ног. Зелено-желтая рыба нападала раз за разом, ударяя тупым обломком рога. "Сейла" сильно раскачивалась, сотрясаемая ударами. Но удары эти были все слабее. Однако они не прекращались, зловещая тварь, словно некая машина для уничтожения, все возвращалась и возвращалась, нападая, нападая, нападая... После одного из очередных толчков Раладан и матросы увидели арбалетчиков Давародена, которые, присев у фальшборта, посылали стрелу за стрелой так быстро, как только это было возможно. Удары не прекращались. Однако они были уже не опасны. Последнее нападение они видели очень хорошо. Среди вечерних сумерек отвратительная рыба, тяжело переваливаясь с боку на бок, с нашпигованной стрелами спиной, неслась к борту. До него она доплыла по инерции - уже мертвая... Легкий толчок... Вонючее тело перевернулось брюхом вверх, и они увидели, что было тому причиной: из чудовищных ран текла какая-то синяя, размывавшаяся волнами жидкость. Хвост едва держался... Чувствуя комок в горле, они посмотрели туда, где погибла пробитая рогом косатка, а потом дальше, на поле морского сражения. Стая возвращалась - но уже менее многочисленная. Черные спины проплыли вдоль бортов, потом описали большую дугу, все еще невдалеке от "Сейлы". За косатками тянулся темный, кровавый след... Раладан и его команда молча махали руками, со странной уверенностью, что косатки видят этот их жест и понимают его значение. Башня стояла на холме, примерно в миле от берега. Арбалетчики разделились: двое шли впереди, двое по бокам, остальные же держались рядом с Раладаном и Давароденом. Капитан полагал, что подобные средства предосторожности в случае настоящей опасности мало чем помогут, однако в командование Давародена не вмешивался. Тем более что осторожность никак не могла повредить. Они беспрепятственно добрались до самого подножия возвышенности. Псы появились внезапно и бесшумно, огромные, с теленка ростом. Раладан никогда прежде не видел басогов, но это могли быть только они. Они мчались вниз по склону невероятно длинными прыжками. Арбалетчики Давародена выстроились без единой команды, с быстротой, удивившей капитана, пожалуй, больше, чем вид громадных псов. Четверо присели, четверо остальных прицелились над их головами. Давароден стоял рядом, словно на параде, держа арбалет обеими руками, вертикально перед лицом. Псы были от них в пятидесяти шагах. Высоко на склоне появился какой-то человек. Он крикнул, и псы остановились словно вкопанные. Однако было уже поздно, так как в это же мгновение Давароден спокойно бросил: - Рель! Стрелы помчались вперед, послушные громбелардской команде. Один из псов рухнул на землю, скуля, остальные три упали без единого звука. Солдаты тут же начали вновь натягивать тугие тетивы. Незнакомец - громадный, словно дуб, мужчина в просторном сером плаще - медленно спускался по склону. Они поспешили ему навстречу, готовые к любым неожиданностям. Возле псов они задержались, но несколько поодаль, поскольку последний зверь, хотя и с двумя стрелами в спине, скалил зубы, пытаясь подняться... Давароден наклонил арбалет, желая прекратить его мучения, но Раладан, повинуясь некоему порыву, жестом остановил его. Давароден повернулся к своим людям, не спуская взгляда с приближающегося гиганта. - Плохо, - коротко, с укоризной сказал он. - Шлемы, господин, - объяснил один из солдат. - И доспехи. Командир кивнул, принимая оправдание. Раладан тоже понял, что имелось в виду. По мнению Давародена, закрытые шлемы для арбалетчиков были чем-то вроде недоразумения. Узкая щель затрудняла оценку расстояния. Шлемы подобного типа были вполне уместны в рукопашной схватке, так же, впрочем, как и кирасы - крайне неудобные для арбалетчиков. Ее благородие Семена не могла решить, хочет ли она иметь топорников или стрелков. Тем не менее Раладан не мог не оценить мастерства этих солдат: они ведь не сговаривались, лишь выучка заставила их выбрать цель. Каждый пес получил две стрелы. Человек в сером плаще - лысый как колено, похоже столетний, но необычно могучий старик - сначала склонился над псами. Жестом он успокоил раненого зверя, провел рукой над его головой, и пес застыл неподвижно. Однако заметно было, что он все еще дышит. Старик выдернул стрелы и коснулся ран. Лишь потом он тяжело выпрямился. - Зря, - грустно проговорил он на языке Кону. Он окинул взглядом скрытые шлемами головы солдат и остановился на лице Раладана. - Я вас не виню, вы не могли знать, что я их задержу. Я старею и уже не могу бегать так быстро, как когда-то. Раладан открыл рот, но старик поднял руку. Плащ откинулся, и все увидели, что второй руки у него нет. - Поговорим у меня. Давароден кивнул солдатам. Те тут же вырвали стрелы из неподвижных тел, очистили их, несколько раз воткнув в землю, протерли наконечники краями накидок и вложили в мешочки на поясе. Старик, несмотря на все еще заметное сожаление о гибели псов, с уважением посмотрел на них. Он коснулся плеча, где должна была быть рука. - Я потерял ее, когда служил в Громбелардской Гвардии, - сказал он. - Командовал клином арбалетчиков, - добавил он, кивнув в сторону Давародена. - Правда, это было много лет назад. Рослый островитянин посмотрел сквозь щель в шлеме сначала на него, а потом на Раладана. Гвардейская колонна, в состав которой входил упомянутый отряд, была, что называется, элитарным подразделением... Великан калека был командиром лучших арбалетчиков в мире. Старик снова склонился над псом, после чего спросил, снимая плащ: - Поможете мне? Четверо солдат, с разрешения Давародена, отдали арбалеты товарищам и с некоторой опаской приблизились к басогу. Тот крепко спал. С усилием они уложили тяжелое тело на плащ и подняли его за четыре угла. - Осторожнее, - попросил Посланник. Он двинулся вперед, ведя их в сторону обнесенной стеной восьмиугольной башни. Весь путь они молчали. Массивные ворота были открыты. Давароден молча показал на двоих. Те остались снаружи. Точно так же он поставил двоих за стеной, у входа в башню. Увидев взгляд хозяина, он многозначительно направил арбалет в землю, словно говоря, что ничем не хочет его обидеть, а лишь делает свое дело. Тот кивнул в знак согласия. Раладан начал подозревать, что эти двое договорятся легче, чем он сам с командой "Сейлы". Пса оставили в маленькой комнатке внизу. Посланник, похоже, забыл о своих гостях. Он поискал что-то в стоявших у стен кувшинах, достал из ящика рулон странного, снежно-белого полотна. Старательно перевязав зверя, он намазал ему морду какой-то резко пахнущей пенистой смесью. - Это мой солдат, - коротко пояснил он, закончив. - Последний. Все кивнули. По крутой, утопающей в темноте лестнице они поднялись на второй этаж башни. Старик открыл тяжелую дверь. Обстановка каменного помещения потрясла вошедших. У стены стоял большой стол, устланный исписанными страницами. На нем также лежала невообразимых размеров книга; Раладан усомнился в том, что смог бы сдвинуть ее с места... Рядом с ней была другая, поменьше, открытая на страницах, заполненных одними лишь цифрами и непонятными знаками; но капитан "Сейлы" немного имел дело с этой странной, прекрасной наукой, и вид математических таблиц его вовсе не ошеломил. Он перевел взгляд дальше. Рядом со столом находилось кресло, точнее, глубокое сиденье, вырубленное в дубовом пне. Вдоль всех стен стояли полки, на полках же - книги... Раладан не предполагал, что на свете может существовать столько книг. За всю свою жизнь он видел их не больше нескольких десятков. Он умел читать (хотя понятия не имел, где этому научился), но, честно говоря, в основном названия островов и морей. С письмом дела обстояли хуже. Собственно, на самом деле он никогда по-настоящему не пробовал. Иногда он вносил поправки в карты, названия мог как-то нацарапать, а больше ему и не требовалось. Однако он знал, что в Армекте искусству письма обучается каждый ребенок... Сколько же, однако, нужно было изобразить букв, чтобы заполнить ими хотя бы _одну_ книгу? Солдаты смотрели с еще большим изумлением, чем он. Давароден, так же как и Раладан, немного умел писать (без этого невозможно было стать офицером, а рослый арбалетчик когда-то всерьез подумывал о звании подсотника легиона). Они переглянулись. В комнате стояли еще три стола поменьше, на которых лежали обломки каких-то камней, разной величины и формы, засушенные листья и цветы, большие и маленькие кости и множество других предметов... Под каждым из них находился листок исписанного мелким почерком пергамента. Иногда таких листков было несколько, а иногда даже десятка полтора. Старик уселся в свое кресло. - Прошу простить, что занял единственное сидячее место, - сказал он, чуть шевельнув рукой. - Мой возраст дает мне подобную привилегию. Перед вами, - неожиданно улыбнулся он, - вне всякого сомнения, самый старый человек Шерера... Здесь, - он описал полукруг рукой, что могло в равной степени означать комнату, остров или весь Дурной Край, - меня называют Таменат-Посланник. Раладан хотел было что-то ответить, но старик опередил его, спросив: - Может быть, кого-то из вас зовут Гет-Хагдоб? Нет? А может быть, вам хотя бы знакомо женское имя, Риолатте? Раладан вздрогнул. - Да, господин, мне знакомо очень похожее имя... - сказал он; он хотел добавить что-то еще, но удержался. - Знакомо, - повторил он. Старик внимательно разглядывал его. - Ты ведь решил ничему не удивляться, не так ли, господин? Это очень мудрое решение, и оно лишь доказывает, что в жизни ты многое повидал. Неожиданно он вздохнул. - Значит, действительно Пророчество, - сказал он как бы про себя. - Я все объясню, - тут же предупредил он. - Однако не знаю, следует ли нам разговаривать в присутствии стольких людей? Раладан посмотрел на солдат. Давароден отрицательно покачал головой. - Господин, - заметил старик, - я восхищаюсь выучкой твоих людей, и притом как знаток. Но все вы находитесь в доме того, кого иногда называют магом, не знаю, впрочем, почему. Однако, если это поможет вам понять... Пойми, брат мой, арбалет здесь мало чем поможет. Давароден хотел что-то ответить, но Посланник, видимо, решил не давать слова никому. - Я не собираюсь с вами сражаться. Я хочу поговорить. Но только с одним, а не со всеми. - Забери своих, - сказал Раладан. - Подождите во дворе. - Зачем я тогда поднимался по этой лестнице?! - в гневе бросил арбалетчик. - Давароден, - настойчиво проговорил Раладан, - здесь командую я. Зачем ты заставляешь меня делать тебе выговор в присутствии твоих солдат? - Хотел бы упомянуть, - сказал Таменат, - что оба вы ошибаетесь. Здесь командую я. И я говорю: вояки, пошли прочь. Давароден снял шлем, словно лишь для того, чтобы все могли увидеть его гневный взгляд. Он с претензией взглянул в лицо капитану и кивнул солдатам. Обернувшись, он вытащил меч из ножен и протянул его Раладану. - Возьми, господин, - сказал он не терпящим возражений тоном. - А то эти твои ножи смешат меня до слез! Раладан ради спокойствия взял оружие, но, едва солдаты покинули комнату, тут же положил его на стол. - Это прекрасный солдат и друг, - сказал он, глядя на старика. - Вижу, - последовал краткий ответ. Раладан заложил руки за пояс. - Подавляющее большинство тех, кого я встречал за свою жизнь, - сказал Таменат, - смотрят на Посланников, словно на двухголовых быков... Однако я вижу, господин, что ты к таковым не относишься. Прежде чем мы начнем разговор, я хотел бы спросить: не встречал ли ты когда-нибудь такого же человека, как я? Если да, то что он говорил? Может быть, что-нибудь о Законах Всего? Мы бы сэкономили массу времени, если бы оказалось, что ты кое-что знаешь о Шерни и Полосах. - Я слышал о Законах Всего, хотя не стану делать вид, что многое из этого понимаю. Я действительно встречал... странного старика. Он не называл себя Посланником, но думаю, что он был им, так же как и ты. - Может быть, он назвал свое имя? - Нет... - Нахмурившись, он добавил: - Это бродячий музыкант-калека. Мы встретились в одной из гаррийских таверн. При нем был странный инструмент, я никогда такого не видел. Таменат слегка откинулся назад. - Это не был Посланник, - сказал он. Он как-то странно посмотрел на Раладана: - Не знаю, интересует ли это тебя, господин, но существо, о котором ты говоришь, старо, как сам Шерер... На протяжении веков оно появлялось много раз, и всегда там, где исполнялись пророчества Законов Всего. - Кто же тогда этот человек? - _Существо_, - подчеркнул Таменат. - Никто этого не знает... но он наверняка не человек. Они помолчали, каждый погруженный в собственные мысли. - Ну хорошо, господин. Теперь сперва скажи мне, что тебя привело в Ромого-Коор. Безымянная Земля, - пояснил он, видя удивление капитана. - Вы называете ее Дурной Край. - Ты, господин, - последовал ответ. - Мне поручено найти Посланника и попросить его о помощи. - Помощи в чем? Раладан объяснил. По мере того как он говорил, старик все шире раскрывал поблекшие глаза. Неожиданно он разразился хохотом, могучим, как и вся его фигура. - Нет, ради всех Полос, - тут же сказал он, словно стыдясь самого себя. - Прости меня... Ведь я знаю, что за этим должно крыться что-то еще. Но, господин, должен признаться, что мысль о том, чтобы просить человека, такого как я, о помощи при строительстве крепости, что называется, гм... весьма необычна! Точно так же, - добавил он, - как и использование в этих целях Брошенных Предметов. Да, Предметы, в вашем понимании, могут послужить хоть для постройки целого замка. Я против того, чтобы их выносили за пределы Края, но это делалось, делается и будет делаться, тут я ничем помешать не могу. Однако если уж им приходится служить иным целям, нежели те, для которых они были созданы, то, может быть, и в самом деле лучше, если с их помощью возведут крепость, чем станут ради потехи кувыркаться в воздухе, как когда-то шут дартанского короля, пользуясь (ты не поверишь, господин!) могущественным Пером... Должен, однако, тебе сказать, что строительство замков не является предназначением Предметов, даже если этот замок должен изменить судьбу империи. Моя задача - понять сущность Полос Шерни и дополнить Законы Всего. - Он положил руку на огромную книгу. - Я понимаю, господин, - сказал Раладан. - Но я также знаю наверняка, что этот замок и Законы очень сильно между собой связаны. - И я так считаю, - согласился Таменат. - Лишь поэтому мы с тобой все еще беседуем... Вернемся, однако, к имени Риолатте. Не ошибусь ли я, утверждая, что именно с него все берет начало? - Да, это правда, - ответил Раладан. 50 Алида ждала... Подозрения Киливена, Первого Представителя Судьи Трибунала, постепенно превращались в уверенность. Она знала, что следует ожидать удара. Она ждала. Бездействие было мучительным, но иного выхода не оставалось. Вскоре должно было вспыхнуть восстание. Если бы удалось оттянуть развязку до его начала, всем проблемам был бы положен конец. Она надеялась, что это ей удастся. Ей не хотелось преждевременно предпринимать какие-либо действия с труднопредсказуемыми последствиями. Кем был этот человек? Ей никак не удавалось собрать о нем необходимые сведения. Странно. Армект был неблизок, но столь знатная фамилия должна была быть известна - в той или иной степени - даже здесь. Трудно предполагать, чтобы на столь высокий пост призвали откуда-то с армектанской Северной Границы какого-то магната-одиночку... Представительские дворы в провинциях все же вращались вокруг двора в столице. Если бы Киливен происходил из окружения императора - здесь бы о нем знали. Однако все было иначе. Она послала доверенных людей в Армект. Однако на подобное путешествие требовалось время. И вряд ли стоило предполагать, что, добравшись до места, они сразу же отправятся прямо на обед к императору, чтобы расспросить о господине Б.Н.А.Киливене... Сведения следовало собирать осторожно. Однако, несмотря ни на что, это продолжалось чересчур долго. Она уже начала терять терпение. Этим вечером она хотела лечь спать пораньше. Удобные апартаменты Трибунала вводили в искушение. После безнадежно нудного дня она чувствовала себя крайне уставшей. "Стареешь, дорогая", - привычно подумала она. Впрочем, на самом деле она ощущала себя моложе, чем когда-либо. В ее руках была власть, и притом власть столь огромная, каковой не имел, пожалуй, никто во всей провинции. Она любила власть и охотно признавалась в этом себе. Кто еще мог бы здесь составить ей конкуренцию? Князь-Представитель? Этот старик уже не в состоянии был управлять даже собственной прислугой. Он был у нее в руках, ибо у нее был Ганедорр... Вот умный человек, хороший организатор и кандидат в вожди восстания, а после его победы - даже во властители Гарры. Но не более того. Чтобы управлять по-настоящему, ему не хватало воображения. Нет, конечно, оно у него было... Но небогатое. Она расчесала волосы, тщательно уложила их, даже не глядя в зеркало. Она уже не могла позволить себе носить косу. Приходилось выглядеть... гм... благородно. Она рассмеялась. Власть шла ей на пользу. Она не только чувствовала себя молодой, но и выглядела моложе. Она любила нравиться (а кто не любил?). Другое дело, что в последнее время нравиться было особо некому. Неожиданно мысли унесли ее в прошлое, в Ахелию. Почему воспоминания о тех временах оказались столь прочными? Она охотно бы стерла их из памяти. Раз и навсегда. Воспоминания о величайшем проигрыше в ее жизни. Она заметила, что на ней голубое платье - такое же, как и тогда, много лет назад... Она ему нравилась. "Глупость, - констатировала она. - Ну да, глупость, и ничего больше... Скажи, Алида, что ты такого могла найти в том человеке? Ну скажи? Сколько тебе, собственно, лет, дорогая? Четырнадцать? Смешной самообман?" Вот только, естественно, это вовсе не было смешным самообманом. Она не могла обманывать себя почти девять лет. Она знала о мужчинах все, что можно было о них знать. Ничего сложного, этого было не так уж и много... Обменявшись с кем-нибудь парой слов, даже просто взглянув на него, она наверняка могла сказать о