Феликс Крес. Черные мечи ----------------------------------------------------------------------- Feliks W.Kres. Пер. с польск. - К.Плешков. Авт.сб. "Сердце гор". СПб., "Азбука", 2000. OCR & spellcheck by HarryFan, 31 October 2002 ----------------------------------------------------------------------- ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МОЛОТЫ 1 Подавив зевок, ее благородие А.Б.Д.Лейна потянулась в огромном кресле и словно нехотя, почти полусонно, швырнула в служанку огрызком сочного яблока. Девушка не посмела уклониться, лишь инстинктивно зажмурилась, когда мокрый кусок яблока ударил ее прямо в щеку. Магнатка откинула голову назад, тряхнув волосами. - Ну? - поторопила она, еще больше откидываясь назад. Она запрокинула голову; вверх ногами комната выглядела намного забавнее. Она решила, что стоит запрокидывать голову почаще. - Хм? - переспросила Лейна; занятая разглядыванием комнаты, она забыла о том, что слушает служанку. - Еще раз. Девушка послушно повторила сказанное. - Ты шутишь? - изумилась Лейна. Она села нормально, ощутив легкое головокружение. Надо признать, прежняя поза не слишком способствовала кровообращению. - Сейчас? С каких это пор я принимаю гостей в такое время? Пусть приходит раньше. Или позже, в... Скажи ему. Нет, подожди. Как его зовут? - Л.Ф.Гольд, ваше благородие. Из Громбеларда. - Из Громбеларда, Громбеларда, Гром-бе-лар-да... - повторила Лейна, бездумно забавляясь словом. Ей было скучно. - Гром-бе-лар... Пусть войдет. - Да, госпожа. Служанка вышла. Лейна лениво поднялась с кресла и остановилась перед огромным, чуть не в полстены зеркалом. Несколько легких движений, и она уже привела в порядок пышную гриву огненно-рыжих волос, разгладила платье. В сотый, а может, в тысячный раз наслаждаясь собственной красотой, она жмурилась от удовольствия. С наслаждением разглядывала отражение полных губ, изящных очертаний носа и изогнутых бровей. Не обращая внимания на посетителя, застывшего в дверном проеме, слегка повернула голову, искоса рассматривая собственный профиль, затем поправила волосы на висках, чуть вздернув подбородок. - Возможно, вам покажется невежливым, что гость берет на себя право заговорить первым, однако делаю я это вовсе не ради того, чтобы задеть хозяйку дома, а только потому, что времени совсем не осталось. Она обернулась, уставившись на посетителя с бескрайним изумлением. Голос у него был низкий и спокойный, удивительно гармонирующий с широким лицом и глубоко посаженными проницательными глазами. Заметный акцент и гортанный выговор выдавал в нем громбелардца. Глядя с возрастающим удивлением на его запыленную походную одежду и короткий военный меч, Лейна наконец сказала: - Ну нет, это уже и в самом деле чересчур... Что ты себе позволяешь, господин хороший? Он пристально смотрел в глубину ее зеленых глаз. Однако в то самое мгновение, когда она поняла, что не выдерживает его взгляда, он задумчиво наклонил голову. - Прости, госпожа, - почти покорно произнес он, хотя видно было, что эти слова даются ему нелегко. - Я не хотел тебя обидеть. Лейна снова перевела взгляд на зеркало, медленно подняла руку и коснулась мизинцем густых загнутых ресниц. - А теперь уходи, - утомленно сказала она. - Оставь свои простонародные манеры за дверью, после этого возвращайся. Я же пока подумаю, в самом ли деле мне хочется с тобой разговаривать. Боковым зрением она заметила, как дрогнули желваки на его скулах. Он молча повернулся и вышел. Лейна пренебрежительно надула губы, потом прикрыла глаза и соблазнительно улыбнулась. Затем насупила брови, будто в гневе, и в широко распахнутых глазах блеснуло нескрываемое восхищение собой. Изящные ноздри чуть раздулись, приподнятые уголки рта вздернулись, и на лице появилось презрительно-ироническое выражение, которое сменилось недоверием, а вслед за ним - наивным девичьим любопытством, потом - обожанием, отвращением, испугом, задумчивостью, насмешкой... Она беззаботно потянулась и нахмурила брови: - Ты что, заснул там за дверью, господин? А может быть, ждешь, чтобы я сама к тебе вышла? Дверь снова открылась. Он стоял на пороге, так же как и прежде, и понуро ждал. - Приветствую тебя, господин, в моем доме, - после затянувшейся паузы произнесла Лейна. - Входи. Он сделал два неуверенных шага. - Приветствую тебя, ваше благородие! - ответил он слегка приглушенным голосом. - Я Л.Ф.Гольд из Громбеларда. Она кивнула: - Из Громбеларда. Оно заметно. Он поднял голову, думая, что она имеет в виду его поведение несколько минут назад. Но это было не так. Она неодобрительно разглядывала его потрескавшиеся запыленные сапоги и висящий на поясе меч. - Я прямо с дороги, госпожа, - пояснил он. - Прости, что оскорбляю тебя подобным видом... - Ну ладно... И чем я обязана визиту вашего благородия? Она почти легла в кресле, с трудом сдерживая желание снова запрокинуть назад голову. Подперев щеку рукой, она подавила зевок. - Я, кажется, спросила. Жду. Он достал из-под куртки небольшой свиток пергамента, сильно помятый, затем подошел к ней и протянул руку: - Вот письмо, которое объясняет цель моего визита, госпожа. Поколебавшись, Лейна развернула свиток и пробежала взглядом ровные аккуратные строчки. Внезапно она выпрямилась, побледнев. - Это какая-то шутка, глупая шутка, - сказала она. - Байлей... погиб в Армекте... Наверняка... его убили Всадники Равнин или другие разбойники... - Ошибаешься, госпожа. Это письмо было написано... - Ты знаешь его содержание? - перебила его Лейна. - Да, госпожа. Она сосредоточенно прочитала письмо второй и третий раз. Бледность на ее лице сменилась румянцем. - Не верю. Не верю ни этому письму, ни тебе, господин. Что мой брат может делать на этом... Черном Побережье? - Он поехал искать свою жену, госпожа. Она встала. - Ерунда. Илара сбежала от него два года назад. Сейчас она в Армекте. - Нет, госпожа. Это письмо... - Не верю. С внезапной злостью она разорвала письмо и, швырнув его под ноги, повернулась к Гольду спиной. - Прощай, господин. И никогда больше не приходи в мой дом. Она не видела, как он положил руку на рукоять меча. Однако тон его голоса не предвещал ничего хорошего. - Нет, госпожа. Байлей - мой друг. Я сделаю все, чтобы его желание было исполнено. Ты поедешь со мной, добровольно или по принуждению. Выбирай. Она повернулась и взглянула в его серые глаза. - Что я слышу? - медленно произнесла она со зловещей гримасой. - Ты угрожаешь мне... _похищением_? Загорелое лицо громбелардца оставалось невозмутимым. - Именно так. Прошло несколько мгновений, прежде чем Лейна поняла, что перед ней сумасшедший. Она в бешенстве стиснула зубы. - Слуги! В дверях комнаты почти мгновенно появился слуга. - Пусть он уйдет, госпожа, - мягко сказал Гольд. Лейна не обратила внимания на его предупреждение. - Выведи отсюда этого человека, - приказала она. Слуга встал за спиной Гольда; когда стало ясно, что гость добровольно не уйдет, он крепко взял его под руку. В следующее мгновение могучая рука обхватила слугу, завернув руки за спину, другая придавила горло. Последовала резкая подсечка, ноги слуги взметнулись, а тело перекувырнулось в воздухе, словно весило не больше, чем набитый перьями мешок, и рухнуло на пол. Громбелардец схватил лежащего и снова поставил на ноги. Слуга ловил ртом воздух - удар об пол основательно его ошеломил. Но, словно этого было мало, победитель изо всей силы толкнул его, так что тот ударился головой об стену. Тогда Гольд поднял взгляд на девушку. Лейна стояла, открыв рот, касаясь языком верхних зубов. Она никогда прежде не видела ничего подобного... Она не понимала... не представляла, что кто-то может... Другое дело турнир, борьба... Обмякшее тело слуги раскинулось на полу в глубоком обмороке. На лбу выступила кровь. Смущенный громбелардец в глазах магнатки заметил, кроме страха, некое сладострастное восхищение. - Переоденешься, госпожа? - с деланным спокойствием спросил он, видя ее растущую неуверенность. - Или пойдем прямо так? Она что-то неразборчиво пробормотала и отступила на шаг назад. Гольд готов был поклясться, что этот шаг был сделан скорее затем, чтобы его спровоцировать, нежели действительно из-за желания бежать. Он перестал понимать, что происходит... Когда дартанка сделала еще один шаг назад, он быстро подошел к ней и схватил за рукав платья. Она рванулась - и тогда он ударил. Могучая пощечина отшвырнула ее к стене. Растрепанные волосы упали на глаза. Лейна медленно выпрямилась, дрожащей рукой дотронувшись до уголка рта. Она недоверчиво посмотрела на пятнышко крови на пальце, потом на Гольда. Он толкнул ее к двери. Она не сопротивлялась. Впервые в жизни ее _ударили_! Он держал ее за плечо, когда они сбегали по широкой, покрытой узорным ковром лестнице. Она хрипло застонала, пытаясь освободиться. Он держал ее так крепко, что она ощущала тупую боль в плече. На улице перед домом стояли два крепких рысака. Лейна не разбиралась в лошадях, иначе она сразу бы поняла, что перед ней выносливые горные жеребцы, высоко ценившиеся во всех провинциях Империи. Он подсадил ее на одного, сам прыгнул на другого. Не говоря ни слова, ухватил ее коня под уздцы, после чего на глазах столпившихся слуг они тронулись с места. Готовый ко всему, он предупредил ее взглядом, многозначительно положив руку на рукоятку меча. Она стиснула зубы, не пытаясь позвать на помощь, и вскоре они легкой рысью уже ехали по улицам города. - Ты с ума сошел, - сказала Лейна. - Здесь меня все знают, посмотри. Запоздалые прохожие останавливались, изумленно уставившись на всадников. Нечасто им приходилось видеть одну из первых дам столицы верхом, да еще в мужском седле... - Нас остановит первый встречный патруль, - уверенно сказала она, однако в ее голосе было больше злости, нежели презрения. - Впрочем, из города нам не выбраться. Ворота в это время уже закрыты. Гольд обернулся через плечо. - Не пугай меня, госпожа, - спокойно ответил он. - Ворота для этого и существуют, чтобы их открывать, а что касается солдат... Я не первый раз в Дартане и прекрасно знаю, чего они стоят. Хорошо, если каждый десятый понимает, что мечом надо рубить, а не швыряться... Он быстро отвернулся, услышав в ответ неожиданно для себя исключительно грубое ругательство. Дальше ехали молча. Гольд оглядывался по сторонам. Дорогу он знал, но в то же время его беспокоило загадочное, удивительное безразличие пленницы. Похищение было попросту безумием; если бы хитрость с письмом не удалась, ничего бы не вышло... И тем не менее - вышло. Она ехала с ним. Пока... Он не понимал, как вообще до этого дошло, не знал, зачем избил слугу, почему ударил ее. Гольд инстинктивно искал путь к бегству. Да, но самый красивый и богатый город Шерера отнюдь не изобиловал темными переулками, где можно было бы укрыться. Роллайна возникла не так, как другие города, которые менялись и росли в течение веков, взрослели, старели... Если верить легенде, ее возвели сразу, в течение двух неполных лет. Она была городом, который помогала строить сама Шернь и который должен был стать памятником Роллайне - прекрасной, божественной деве, самой старшей, самой прекрасной и самой могущественной из трех сестер, которых много веков назад родила Шернь для борьбы со злом. И Роллайна-город был под стать своей покровительнице - самая прекрасная столица и самый могущественный из всех городов империи. Его окружали стены, которые не служили своему назначению ограждать, поскольку империя простерлась по всему Шереру и не имела никаких врагов, разве что полузверей из Алера. Могучие белые крепостные валы образовывали два кольца - одно в другом. Вдоль внешних стен пролегла широкая, мощенная булыжником, как и все прочие, улица, перегороженная мостами - кольцевая дорога. Прекрасный город, и как же он не похож на угрюмые каменные города Громбеларда! Здесь строили из кирпича, стены штукатурили, белили, украшая их замысловатыми барельефами, карнизами и фресками. Повсюду можно было увидеть изящные колонны, широкие балконы, террасы, элегантные ограды вокруг многочисленных парков и садов. Гольд знал, что тому размаху, с которым дартанцы возводили свои города, пытались довольно неудачно подражать почти во всех странах Шерера, с тех пор как возникла Империя. Даже в самом Армекте, который мечом завоевал Дартан, будто в отместку дартанцы навязали всем и всюду свою архитектуру, искусство... Если Армект все еще не был вторым Дартаном, то лишь потому, что его хранили освященные веками традиции, заколдованные в могуществе армектанского языка... Они добрались до кольцевой дороги. Здесь было людно. В глаза бросались богатство и красота одежд даже обычных горожан. Женщины шелестели платьями, мужчины позвякивали посеребренными пряжками туфель. Гольду, однако, эти люди казались почти нагими... Ни у кого не было оружия. Даже легкого, парадного меча, даже стилета. Легионеры (безоружные! полностью безоружные!) расхаживали с резными, покрытыми красным или черным лаком жезлами, которыми, пожалуй, и собаку не отгонишь! Гольд насупился. В его голове мелькали мысли о том, что он с легкостью захватил бы этот город, для него довольно было бы только усиленного патруля Громбелардского Легиона. У Северных Ворот четверо солдат в блестящих от всяческих украшений нагрудниках крутили рукоять подъемника. Окованные латунью ворота медленно опускались. Из будки неподалеку вышел худощавый верзила-офицер и быстро направился к всадникам. Гольд остановил коней, соскочил с седла и двинулся навстречу. Сказав что-то вполголоса, он достал из-за пазухи какую-то бумагу. Офицер внимательно прочитал ее, затем кинул взгляд на Лейну. Узнав ее, он отвесил поклон. Гольд тоже обернулся, но вид его был суров и грозен. Она демонстративно отвернулась, но все ее существо превратилось в чуткий слух. Громбелардец что-то подчеркнуто резко говорил. Ему ответил неуверенный голос офицера. Послышалось еще несколько слов, после чего уже почти опустившиеся ворота медленно поползли вверх. Гольд вскочил в седло, отдал легионеру честь и двинулся к воротам. Миновав стену, всадники выехали в Северное Предместье. Лейна молчала. Гольд остановил коня. - Почему ты не пыталась бежать, госпожа? Почему не звала на помощь? Такого случая уже, возможно, больше не будет! - Не знаю... - наконец сказала она. - Может быть... может быть, мне хочется, чтобы меня похитили? Он смерил ее быстрым взглядом, даже не пытаясь скрыть своего удивления, однако рассмотреть ее внимательно не удалось: Лейна лица не повернула, а растрепанные волосы застилали точеный профиль. - Поехали, - кинула она. Они пришпорили лошадей. - Что за бумагу ты показал офицеру? В ее голосе не было ни превосходства, ни презрения, ни гнева - лишь обычное любопытство. Он только что узнал эту женщину, но уже видел, что ему ее не понять. - Удостоверение, - помолчав, ответил он. - Я сотник Громбелардской Гвардии. 2 Байлей подбросил хвороста в огонь. С треском в небо порхнули искры. - Ты разбойница? Выражение лица собеседницы никак не изменилось. - Нет. - Нет? Тишина. - Тогда кто? - Оставь меня в покое. И не пали так хворост. Ни о чем не спрашивая, он застывшим взглядом всматривался в языки пламени. Странная ночная встреча. Странная женщина. Явилась из темноты, долго приглядывалась... Села у костра, съела кусочек сушеного мяса. Отвечала односложно, воспринимая его как пустое место. У нее был низкий, слегка хрипловатый голос. Эта легкая хрипота странным образом его беспокоила; Байлею хотелось откашляться после каждой ее фразы. Он искоса посмотрел на нее. Решительный, четкий профиль, красивый небольшой рот и длинные ресницы... Однако она явно о себе не заботилась и, видимо, в горах была уже давно. Ногти на руках были сломаны и неухоженны, густые черные волосы спутались, свисая грязными патлами. Одежда давно превратилась в кучу лохмотьев, юбка и рубаха едва прикрывали стройное, сильное тело. Лежавшая на земле куртка тоже истрепалась, как и плащ. Зато сапоги у нее - новые и добротные. - Чем промышляешь в Горах? Он не сразу нашелся что ответить. - Путешествую, - наконец сказал он. - Просто путешествую. - В Бадор? - Нет, не в Бадор. Я иду в Дурной Край. Первый раз на ее лице появилось какое-то выражение. Она быстро посмотрела ему в глаза. Красавицей, однако, она не была, даже симпатичной ее нельзя было назвать... - Зачем? Он тянул с ответом. - Это долгая история. Она продолжала смотреть ему прямо в лицо. Взгляд ее показался странным, даже жутковатым, и Байлей почувствовал, что не в силах его выдержать. - Что ты так на меня смотришь? Вместо ответа она забормотала, словно про себя: - В Дурной Край... Просто так. За славой? Богатством? А может быть, за смертью? Его взгляд утонул в пространстве. - За женой. Тишина. Потом - ее голос, звучавший неожиданно дружелюбно и тепло: - Больше ничего не скажешь? Он уставился на пляшущие по веткам отблески огня. - Зачем? Тебе-то какое дело? Голос ее снова стал безразличным: - По сути - никакого. Я только хотела тебе помочь. - Мне не нужна помощь. По крайней мере, от тебя. Волна гнева захлестнула его, хотя в глубине души он понимал, что не прав. Зачем строить из себя героя, если ты вовсе не герой? Его отчаянное предприятие едва только началось, а он уже сбился с пути и чувствует себя беспомощным и потерянным. Что же будет, когда он пересечет границу Дурного Края? Впрочем, это еще большой вопрос, доберется ли он до нее вообще... Женщина встала, наклонилась, подняла свое тряпье с земли и стоявшие возле камня колчан со стрелами да лук. - Утром иди на восток, - сказала она. - Выйдешь к ущелью. Там тропа сворачивает на север. Иди по ней, пока не выведет тебя к небольшой хижине. Там найдешь человека, который тебе поможет. Скажи, что тебя послала Охотница. Шаг от костра, и она уже скрылась в темноте. Байлей долго сидел, не в силах сдвинуться с места. Потом вскочил, хотел было позвать ее, но не стал. Он оскорбил ту, которую называют Охотницей. Именно ее. Круглый дурак. Он медленно сел и безучастно уставился на пламя. Машинально взяв ветку, он поворошил угли костра. Фонтаном взлетели искры. Опять покачал головой, словно хотел отогнать мысли. Он обидел собственной грубостью именно ту, кого искал. Ту, кого Гольд рекомендовал ему как первоклассную проводницу. "Она капризна и, говорят, несколько строптива, - вспоминал он предупреждения и советы друга. - Я не слишком много о ней знаю. Только то, что знает каждый сотник Гвардии в Громбеларде. Так что на меня лучше не ссылайся. Но дорога, которую я тебе описал, ведет к человеку, имеющему очень большое влияние на эту женщину. Он даст тебе совет, где ее искать. А потом... либо ты получишь проводницу, которая, как я слышал, уже водила людей в Край, либо, по крайней мере, может быть, услышишь какой-нибудь совет. Я дал бы тебе проводника из легиона, но не могу. А любой другой проводник - ненадежен. Может случиться и так, что прирежет тебя во время первого же ночлега. Лучше найти женщину или идти самому, если не можешь отказаться от этого предприятия..." Все остальное, сказанное Гольдом, он слышал и раньше. Что это безумие, что, мол, Тяжелые Горы, подожди, лучше возвращайся в Дартан и так далее. Охотница... Так или иначе, похоже, она указала ему дорогу к человеку, о котором говорил Гольд. Путь, с которого он сбился. А тот человек нужен только для того, чтобы найти Охотницу. И какой теперь в этом смысл? Он подбросил ветку в огонь, завернулся в плащ и лег на землю. Светало. Так и не заснув до утра, Байлей тронулся в путь. Шел он размеренным шагом, неся под мышкой меч, а на спине - мешок с провизией, запасными сапогами и прочей мелочевкой. Он внимательно оглядывался по сторонам. Горы еще спали. Он уже привык к ним. Они вовсе не выглядели так грозно, как о них рассказывали. Может, сперва они могут такими показаться, но как посмотреть... В лучах солнца они были даже красивы, а под тяжелыми густыми тучами становились угрюмыми исполинами. Уж таков их характер. Больше всего Байлею докучал бесконечный громбелардский дождь. Вечная влага, падающие сверху ливневые потоки, беспрерывный шум ударяющихся о землю капель. Наступила осень, и дождь шел не прекращаясь. Весь день моросило, а к вечеру небеса обрушивались ливнем. Потом снова моросило ночь напролет, а утром опускался туман, и все начиналось сначала. Однако вот уже два дня с неба не упало ни капли. Его это радовало, хотя и удивляло, поскольку он уже привык к дождю. Задумавшись, он перестал обращать внимание на то, что его окружает. Экономя силы, медленно и осторожно, так, как учил его Гольд, он спускался под гору. Таким образом, добрался до расселины, о которой говорила женщина. Преодолевая страх высоты, он глянул вниз, а потом по сторонам. Крутая, почти вертикальная стена тянулась насколько хватало взгляда - словно огромный топор в руке великана перерубил горный хребет пополам. Байлей понял, что перед ним знаменитый Разрез, о котором так много говорил ему Гольд. Эти края пользовались дурной славой. Сюда наведывались стервятники, здесь промышляли разбойничьи банды. Пожалуй, только в Дурном Крае легче найти свою смерть. После недолгих поисков он отыскал нечто похожее на тропинку. Видимо, ее имела в виду женщина. Поправив заплечную торбу, он повернул на север, следуя по тропе. 3 Гольд спрыгнул с коня и протянул руки. Лейна соскользнула на них и с облегчением ступила на твердую землю. Она не привыкла к длительной верховой езде, к тому же в мужском седле. Бедра и ягодицы горели, каждое движение отзывалось болью в спине. Она с надеждой посмотрела на светлые, широко открытые окна постоялого двора, откуда доносился шум разговоров и запах еды. В любой другой ситуации предложение провести ночь в подобном заведении она восприняла бы как оскорбление, но сейчас ждала его с нетерпением. Не выдержав, спросила сама: - Мы заночуем здесь? Он насмешливо взглянул на нее: - О нет, госпожа. Утром твои слуги поднимут тревогу... наверняка уже подняли. Мы не можем позволить себе отдых в пяти милях от столицы. Уйти нужно как можно дальше: немного по дороге, а потом лесом. Ей нравился тембр его голоса, хотя ни за какие сокровища она бы в этом не призналась, в том числе и самой себе. Им навстречу с постоялого двора выбежал слуга. Гольд небрежно бросил серебряную монету и жестом отослал прочь. Лейна с удивлением вынуждена была признать, что это барственное движение очень Гольду подходит... Что ж, в конце концов, в его жилах текут Чистые Крови. - Подожди меня здесь, госпожа. Я приведу свежих лошадей. Тут до нее дошло, что это значит. Перспектива провести ночь в седле и разозлила, и испугала одновременно. Лейна поджала губы, так ничего и не ответив. Когда он ушел, она прислонилась к своему коню и слегка погладила его по шее. Сама не зная почему, она полюбила это животное. Наконец у нее появилось немного времени, чтобы собраться с мыслями. Впечатлений было много, чересчур много! И к тому же... Она задумалась. Ее удивлял этот человек. Удивлял его образ жизни, слова, напористость, стремительность, с которой он принимал жесткие решения. Итак, он похищает первую красавицу Дартана из ее собственного набитого прислугой дома, причем делает это с восхитительным хладнокровием и самоуверенностью, если не сказать - со знанием дела. Ему довольно нескольких слов, чтобы отделаться от стражников на воротах. Да что там говорить! Стражники еще и честь ему отдают вместо того, чтобы забить тревогу, а его схватить и бросить в темницу! Она тряхнула гривой волос, будто все это не умещалось в ее изящной головке. Неужели такое могло случиться? Ее, прекрасную А.Б.Д.Лейну, похитили, умыкнули. Да что там умыкнули! Взяли в плен в собственном доме, помимо ее воли, несмотря на... О Шернь! Как теперь далека стала та спокойная (скучная!), гладкая жизнь! Исчезла, уплыла, испарилась, и, может быть, навсегда. Лейна с ужасом подумала, а вдруг это правда. Увезет ее куда-нибудь и заставит ее, заставит... Она слегка прикусила губу, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Он заставит ее... делать все что угодно. Дрожь охватила ее. Изнасилует... Заставит... Лишит воли... Она попыталась взять себя в руки и вернуться к тому, с чего все началось. Она позвала слугу. А он тогда... Она провела языком по губам, всматриваясь в темноту. О Шернь! Это похищение. Самое настоящее похищение. Она уселась на большой, врытый в землю камень, просунула руки под платье и, пользуясь темнотой и одиночеством, начала массировать пылающие бедра. Стоило ей подумать о предстоящем мучительном путешествии, накатила новая волна злости. Но ведь мог бы и позаботиться о какой-нибудь упряжке, если уж он не может позволить себе носилки. Она все острее ощущала голод и в то же время продолжала по-своему восхищаться Гольдом. Солдат. Сотник гвардии. - Мысли пронеслись в одно мгновение, поразительно ясные и четкие. - Он - мужчина, тот, который... - подобных ему она еще не встречала. Мужчины, которые вызывающе смотрели ей в глаза, едва сдерживали гнев, выполняя ее требования... Те, которых она знала, были как на подбор, одинаковые. Одинаковые... Она принимала их почести, в конце концов, кто-то должен был их оказывать... Но с ними было скучно... Она снова почувствовала легкий озноб. Ее заколотило, щеки покраснели. Мужчина с мечом в ее собственном доме бил ее по лицу. Как первая попавшаяся служанка, она получила пощечину - такое с ней было впервые. О Шернь, она его попросту боялась. Испытывала страх впервые в жизни. Но как страх, так и боль были слишком необычными чувствами, слишком возбуждающими, чтобы бежать от них, так и не пропустив их через себя. Из темноты вынырнул Гольд, под уздцы он вел тяжело навьюченных лошадей. Лейна быстро одернула платье и встала. Он подал ей какой-то сверток. - Это дорожный костюм, - пояснил Гольд. - Переоденься, ваше благородие, за углом дома. После секунды колебания она взяла сверток. - Дорожный костюм... - неуверенно повторила она. - Что в этом плохого? Уверяю, тебе он будет впору, а в платье неудобно ехать верхом. Он слегка подтолкнул ее, направляя к углу постоялого двора. Только теперь до нее дошел смысл сказанного. Она побледнела. - Мой господин, ты, похоже, пьян... - ледяным тоном произнесла она. - Ты постоянно забываешь, с кем разговариваешь. Дартанская магнатка должна раздеваться под стеной какого-то подозрительного притона? Я тебе что, уличная девка? Гольд взирал на нее с едва заметной иронической улыбкой на губах. - Все комнаты заняты, - сказал он. - Так что подходящим гардеробом мне тебя, госпожа, не обеспечить. Но если хочешь путешествовать в своем прекрасном зеленом платье - пожалуйста. Мгновение она стояла неподвижно, потом повернулась и пошла в сторону здания. Он видел ее в тусклом свете, льющемся из окон, потом она скрылась во мраке. Лейна завернула за угол, украдкой огляделась по сторонам и сбросила платье. На ощупь она достала из свертка чулки. Ветер, обдувавший ее обнаженное тело, тоже был чем-то новым, необычным. Стиснув зубы, она быстро натянула чулки, застегнула юбку, влезла в изящные кожаные сапоги. Потом застегнула тонкую шелковую рубашку, поверх нее - толстую, жесткую, натягивающуюся через голову меховую куртку. Волосы она стянула в толстый узел бархатной лентой, затем с отвращением взяла в руку холодный пояс из металлических колец и короткий легкий меч. - О нет, - пробормотала она себе под нос. - Ну уж нет. Наклонившись, она оторвала от платья большой кусок материи, тщательно свернула его и после короткого раздумья заткнула за ремень, под куртку. Когда она вернулась, Гольд окинул ее внимательным взглядом. - Ну что ж, выглядишь ты, госпожа, не так привлекательно, - подытожил он с откровенностью, от которой у нее вспыхнули щеки. - Но так тебе наверняка будет удобнее, да и теплее. Она протянула ему меч. - Забери это! - с яростью проговорила она. - Я не собираюсь спотыкаться о всякие железки! Он забрал оружие и прикрепил его к вьюкам. - Пора в путь, госпожа. - Я хочу есть. - Потом. Обиженная, она отказалась от предложенной им помощи и сама неуклюже вскарабкалась в седло, притворяясь, что не замечает усмешки сотника. - Ты ведешь себя как ребенок, госпожа, - прямо сказал он. Похоже, он всегда говорил без обиняков. - Я уже объяснил, почему мы не можем задерживаться. Лейна не ответила. Одним махом Гольд вскочил в седло. - Значит, в путь. Они выехали на дорогу. Застучали копыта по перекладинам узкого моста над ленивой речушкой. Лейна снова почувствовала боль в спине. Монотонная поступь коня утомляла ее, но боль не позволяла заснуть. Именно сейчас она ощутила, насколько ей хочется спать. Она громко, почти демонстративно зевнула. Гольд улыбался в усы. Похоже, ему была знакома лишь одна разновидность улыбки - слегка ироническая. Лейна ухмылки, правда, не видела, поскольку уже совсем стемнело, однако уловила в его голосе. - Мне кажется, госпожа, - сказал он, - что ты относишься к нашему путешествию, как к какому-то развлечению, которое послала тебе Шернь в качестве средства от скуки. Ты ошибаешься. Это не развлечение и не забава. Можно назвать это игрой, но игрой взаправду. Уже сейчас в ней ставка - жизнь Байлея... а кто знает, может быть, и твоя собственная. И пойми наконец, что не я твой противник в этой игре. Хоть она и обещала себе, что не будет с этим человеком разговаривать, однако на этот раз не выдержала. - Куда ты меня, собственно, везешь? - спросила она, делая вид, что ей это совершенно безразлично. - До границы Края, госпожа. До того места, где будет ждать твой брат. Она покачала головой: - Не понимаю, почему ты все время лжешь? Ведь я в твоей власти, отдана на твой гнев и милость... - Внезапно она замолчала, заметив, что он почти любуется звучанием этих слов. Разозленная, она заговорила более громко и сердито: - Скажи прямо, что похитил меня для себя, не рассказывай мне больше сказки про Байлея. Огни постоялого двора остались далеко позади. Было совсем темно, но она могла бы поклясться, что Гольд долго смотрел, словно изучал ее, прежде чем сказал тихо, как будто про себя: - Неужели у тебя в голове и на самом деле ветер гуляет, госпожа? Ты не в состоянии поверить ни единому доводу, кроме того, что тебя похитили из-за твоей красоты? - Нет, но пусть это будет нормальное объяснение, а не какая-то чушь. - Значит... значит, долг перед другом... по твоему мнению, недостаточный повод? В ответ раздался короткий смешок: - Мой господин! Кто же сегодня поверит в подобные бредни? Ладно, пусть Байлей написал это письмо, пусть ты и в самом деле знаешь Байлея... Но ведь если он в самом деле отправился в Громбелард, то с совершенно пустыми карманами. Сначала он был в Армекте, где наверняка истратил все золото, которое взял с собой, уезжая из Роллайны. После долгой паузы Гольд наконец произнес с удивлением: - Не... не понимаю, что ты имеешь в виду, госпожа. - Что ж, ты не слишком сообразителен, господин. Или просто притворяешься. Если у него не было денег - ему нечем было платить тебе за твои услуги. Кажется, ясно? Похоже было, что ему снова требуется время, чтобы понять смысл ее слов. Вдруг она услышала смех, но довольно мрачный... У нее по коже пробежали мурашки. - Во имя Полос Шерни! - сказал он. - Шернь, ну и дурак же я! - Не возражаю, - раздраженно ответила Лейна. К громбелардцу вернулось его обычное спокойствие: - Не будем больше говорить на эту тему. Но я расскажу тебе, госпожа, как все было. Хотя, честно говоря, не знаю зачем... Он на мгновение замолчал. Она хотела что-то сказать, но он опередил ее: - Первый раз мы встретились в Бадоре, в гарнизоне. Тогда я служил там, и его привели ко мне, поскольку он требовал встречи с комендантом. Я пригласил его к себе, объяснив, что вполне достаточно и заместителя. Он даже не присел и сразу же начал спрашивать, как добраться до Дурного Края. Я его оценил с первого взгляда. Ты и сама прекрасно знаешь, госпожа, что вид у твоего брата не слишком воинственный. Я ему так и сказал напрямик: "Объясняю тебе три вещи, парень: во-первых, в Край не едут в бархатных панталонах, а только в доспехах и с топором у седла. Во-вторых, даже если у тебя и есть топор, то нужно еще уметь им драться, а не махать. А в-третьих, в Край не едут просто так, из каприза. Если хочешь, чтобы я помог тебе найти смерть, то скажи хотя бы, ради чего". Гольд угрюмо замолчал. Лейна ехала с легкой, недоверчивой улыбкой на губах. Тихо стучали лошадиные копыта. - Первый раз в жизни я увидел перед собой плачущего мужчину, - продолжил он. - Это было зрелище, которого я никогда не забуду. Я видел слезы на глазах отца, когда умирала моя мать, - но то не был плач. Лордос, один из моих гвардейцев, вынужден был добить друга-коня... но и тогда это не было плачем. Первым по-настоящему рыдающим мужчиной, которого я увидел, был твой брат... Я не мог на него смотреть, сказал ему, чтобы он убирался, потому что меня от него тошнит... Он пришел ко мне на следующий день. Нет, не пришел - приехал. Он был в новых доспехах, а у седла покачивался неплохой, хотя и легкий топор. Сначала я удивился, потом разозлился и, наконец, рассмеялся. Но в конце концов я его выслушал... История похищения ее благородия Илары звучит как сказка... но подобные вещи в Громбеларде порой случаются, как, впрочем, и намного более странные. - Не понимаю, - насмешливо начала Лейна, - почему Илара... - Дай мне закончить, ваше благородие! - резко прервал ее Гольд. - Я уже сказал, что не хочу разговаривать на эту тему! Меня не волнуют твои расспросы, сколько и за что заплатил мне Байлей. Я лишь излагаю причины, по которым ты очутилась здесь, со мной, поскольку ты имеешь право и должна их знать. Вот и все. Лейна молчала, тогда Гольд снова начал говорить, тщательно взвешивая слова: - Твой брат, госпожа, обладает огромным даром завоевывать симпатии людей... Не в моих правилах предлагать свою дружбу первому встречному. И тем не менее этот человек стал мне другом. В Громбеларде, когда говорят "дартанец", подразумевают "смешной трус"... Но он не из таких. Гольд не очень умел излагать свои чувства и отдавал себе в этом отчет. - Ты знаешь, госпожа, что он поехал в Армект. Ее благородия Илары он там не нашел - она уехала с каким-то человеком, вероятно, добровольно. Байлей же считает, что ее похитили. Я не могу объяснить, что мудрец Шерни делал в армектанской Рине, но похоже на то, что твой брат тщательно проверил информацию. Бруль-Посланник... Это имя хорошо известно в Громбеларде. Идя по его следам, Байлей добрался до самого Бадора. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы отговорить его от путешествия в Край, но безуспешно. Так что я помог ему, чем мог. - Голос Гольда чуть дрогнул, словно споткнулся. Он умолчал о том, что год назад умерла его жена. Дартанке он не хотел об этом говорить, а тем более объяснять, как повлияли воспоминания о ней на решения и попытки поддержать нового друга. - Не в силах заставить его остаться в Бадоре, я разработал план, - продолжил Гольд. - Может быть, не совсем удачный... Да, госпожа, я подделал письмо - это правда. Байлей никогда его не писал. Но он рассказывал мне о тебе, и я подумал... В тот же самый день, когда он отправился в путь, я попросил давно причитавшийся мне отпуск и поехал в Дартан... Я указал твоему брату место, где он должен ждать лучшую проводницу из всех, каких только знают Тяжелые Горы. Может быть, он встретится с ней, может быть, и нет, но наверняка это займет какое-то время. Так или иначе, кратчайший на данный момент путь из Бадора в Дурной Край заканчивается в том месте, где недавно обосновался небольшой форпост Громбелардского Легиона. Мы должны успеть туда до Байлея. На случай, если он окажется там раньше, я послал письмо коменданту части. Он задержит твоего брата, пусть даже и силой, вплоть до нашего прибытия. Я хочу, чтобы ты встретилась с Байлеем и отговорила его от этой затеи. Это безумие. Нет, не просто безумие. Безумие - это само путешествие в Край, а попытка сразиться там с Посланником смерти подобна. Тишина. Размеренно стучали копыта. - Однако если тебе не удастся его убедить, мы пойдем в Край вместе с ним. Мой отпуск скоро кончается, но я организовал все так, что на Черном Побережье вместе с Байлеем отправится военный отряд. И ты, госпожа. Это самое важное. - Я? - с нескрываемым раздражением переспросила Лейна. Она ему не верила. - А мне-то что делать на каком-то Черном Побережье? В конце концов, я женщина! Мне, что ли, топором размахивать? Вот как раз Байлей умеет делать это лучше всех, хотя ты об этом даже не догадываешься, мой господин, - презрительно закончила она, нервно рассмеявшись. - Знаю. - Он нахмурился. - Зато вы, дартанцы, вообще ни о чем не догадываетесь, тем более о Шерни и ее силах. - А при чем здесь это? - В Дурном Крае Шернь касается земли... Установить контакт с Шернью может только Посланник или человек, обладающий Брошенным Предметом. Однако Брошенные Предметы в Дурном Крае мало помогают, даже, напротив, привлекают Стражей. Никто из нас Посланником не является. Гольд на мгновение замолк. - Есть, однако, третья сила, позволяющая призвать на помощь могущество Шерни, - сказал он. - Она кроется в том, что связывает брата и сестру. Братская или сестринская любовь? Никто не знает почему, но Полосы Шерни в минуту опасности приходят на помощь сестрам и братьям. А ты, госпожа, - рожденная любимой страной Шерни... ты живешь в городе, которому покровительствует самая могущественная из ее посланниц... Разве ты никогда не слышала о Трех Сестрах? Скажи, почему Шернь сотворила их именно сестрами? Он пытался разглядеть ее лицо в темноте. - Скажи, госпожа, ты хочешь спасти своего брата? Хочешь ли ты ему помочь? Долгая тишина в ответ, и наконец она заговорила, серьезно, без нотки иронии: - Послушай меня, громбелардец. Я тебе попросту не верю. Не верю. Никогда в жизни я не слышала столь неправдоподобной истории. Говоришь, ты похитил меня, чтобы я поговорила с Байлеем? Но, дорогой мой солдатик, если ты и в самом деле солдат, в чем я сомневаюсь! Байлей, будь он жив, отдал бы тебя в руки Трибунала при первом же упоминании о том, что ты поднял на меня руку! Как я могу поверить в то, что ты добровольно пошел на это, лишь бы только заставить меня поговорить с братом? Гольд молчал. Если честно, он и сам не понимал, как все произошло. Он представлял себе все совершенно иначе... Он утратил контроль над ходом событий. Уже тогда, в ее доме в Роллайне. Она была права. - Но, может быть, если ты поведаешь истинные причины... - пробормотала она, - может быть, тогда я смогла бы повлиять на приговор Трибунала? И ему пришло в голову: а не придумать ли в самом деле какую-нибудь правдоподобную историю, которая ей понравится, заодно отказаться от своих намерений и сдаться? Да, сдаться. Когда Гольд спрыгнул с лошади и подошел к ней, Лейна просто упала в его распахнутые объятия. Она дико устала, болело все: ноги, спина, шея. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом. Она не помнила, как он отвел ее в какую-то комнату, помог стащить сапоги, уложил на кровать и вышел, закрыв за собой дверь. Она что-то неразборчиво пробормотала, повернулась на бок и тут же заснула. Гольд несколько минут наблюдал за ней сквозь щель в неплотно прикрытой двери, потом медленно спустился вниз и стал чистить лошадей. Он не мог позволить себе спать, но сон ему и не требовался. Сутки, проведенные в седле, мало что для него значили, ему приходилось выдерживать и не такие переходы. Конечно, он устал, но с ног не падал. Приближался полдень. Гольд заказал сытный обед и присел за стол в углу. Странно, но в зале было почти пусто. На этом тракте подобное случалось нечасто. Он проворно занялся огромным куском мяса, который ему подали на большом блюде. Одновременно он размышлял, неподвижным взглядом уставившись на столпившихся вокруг большого стола путников. Он уже решил, что сдаваться не станет и от своих намерений не откажется. Только вот эта дартанка... Раз уж он принял решение, уступать ей нельзя, тем более без нужды потакать ее капризам. Наедине с собой Гольд мог себе позволить откровенность. Непокорность этой властной особы ему чем-то импонировала, но вместе с тем он презирал ее великосветские привычки. Она сильно отличалась от тех женщин, которых он знал. В ее поведении было что-то сродни сладострастию. Красавица, осознающая свою красоту, ожидает только признания и восхищения собой. Она требует поклонения, как имперский сборщик налогов - податей. Как ни злили Гольда ее капризы, эта женщина возбуждала его. Однако ее отвратительное отношение к дружбе отталкивало его. Для Гольда это понятие - священно; и в дружбе он никогда не знал корысти. Он прекрасно понимал, почему для дартанки все выглядит в ином свете. Она просто не могла взять в толк, как ее брат, магнат, мог подружиться с человеком, пусть даже Чистой Крови, пусть даже офицером гвардии, но стоящим значительно ниже по положению. Нигде во всей Империи происхождению не придавалось такого значения, как в Дартане, а уж в Роллайне - тем паче! Армект вместе с архитектурой и искусством перенял также уклад общества, создал магнатские дворы в своих городах. Однако профессия солдата, освященная армектанскими традициями, повышала общественный статус человека. Звание сотника гвардии ставило Гольда в один ряд с магнатами... Таков был закон Империи. Обычный крестьянин или горожанин становился равным высокопоставленной особе благодаря мундиру. Офицер считался равным дворянину Чистой Крови, а дворянин Чистой Крови - магнату. Магнат в мундире легионера, а тем более гвардейца, уступал по общественному положению только императору. Гольда удивляло, что Лейна этого не помнит. Может быть, она просто... хочет сохранить дистанцию? Чтобы смотреть на него свысока? Прекрасное тело, но душа с червоточиной. Гольд хотел бы верить, что это не так, или, по крайней мере, не навсегда. Он похитил сестру Байлея, но не смог бы взглянуть другу в глаза, если бы с головы его сестры упал хоть волосок. Он чувствовал свою ответственность за эту женщину, но не любил ее. Временами почти ненавидел, но почему-то хотел изменить ее жизнь, ее саму. В задумчивости он вытер руки о край скатерти и встал из-за стола. Подойдя к стойке, потребовал у трактирщика полный кувшин вина, заплатил за свою койку в общей гостиной (ему было жаль золота за отдельную комнату, а в роскоши он не нуждался). Поднявшись по кривым, неровным ступеням, вскоре он уже лежал на жестком, набитом сеном матрасе. Хлебнув прямо из горла кувшина, он почувствовал приятно растекающееся по телу тепло. Мысли Гольда снова и снова возвращались к пленнице. Он невольно сравнивал себя с ней. Он умел быть солдатом в казарме, хозяином в доме, разбойником в горах... и считал "это правильным. Она же - везде и всюду хотела быть исключительно дартанской красавицей. В памяти всплыло поддельное письмо, и Гольд выругался. Плохо он продумал интригу. До поры до времени прекрасная капризница будет забавляться похищением, и все будет гладко. Но когда забава ей наскучит, дело дойдет до вражды. Каждый лишний день, каждая минута лишь усложнит дело, оттягивая неизбежность. Опорожнив кувшин наполовину, он вытянулся на койке и закрыл глаза, решив, что надо выспаться до захода солнца. Так оно и вышло. Проснувшись, Гольд еще долго стоял посреди комнаты как истукан, пытаясь решить: будить ее или рано? Не слишком ли мало он дал ей поспать? Что ж, придется ей привыкать к такому образу жизни. Он вошел в комнату девушки, удерживая на весу блюдо с едой и кувшин вина. Злость на самого себя, что поддался слабости и прибежал к ней с ужином, будто он слуга ей, заставила грохнуть блюдо на стол и оглянуться на нее. Она спала как ребенок, прижавшись щекой к жесткой, набитой сеном подушке, легко посапывая. В этот момент она выглядела такой невинной и чистой, что у Гольда перехватило дыхание и вдруг показалось, будто видит он ее впервые. Помятая юбка задралась, открыв взору длинные точеные ноги, тугие чулки обтягивали гладкие, как у ребенка, бедра, да только вот красота эта таила в себе безотчетную угрозу. Он решительно двинулся к кровати, легко коснулся плеча спящей и резко встряхнул. Она что-то пробормотала, не открывая глаз, и перевернулась на спину. Огненная копна густых волос будто обожгла его ладонь. Гольд отдернул руку. - Пора бы в путь, госпожа, - сказал он тихо и так трогательно, что сам это заметил, пораженный звучанием собственного голоса. Тогда он сильно, может чересчур, дернул ее за руку. Она тут же открыла глаза и села. - Как ты смеешь дотрагиваться до меня, гвардеец! - вспылила Лейна, переполненная презрением. - Слишком много себе позволяешь! Какие-то теплые, приятные слова, которые уже вертелись у него на языке, сорвались в желудок вместе с проглоченной слюной. У него аж зубы свело. - Пора в путь, - жестко сказал он. - Через минуту ты должна быть готова. Жду внизу, возле лошадей. Тут он издевательски усмехнулся, заметив, что ее глаза, сверкающие грозной неприступностью, покраснели и опухли. Что ж, это ей в отместку. Похоже, она это почувствовала. Ее бурная реакция удивила и обезоружила Гольда. Похоже, его улыбка задела ее сильнее, чем он предполагал. - Прочь, - зашипела Лейна, - прочь, говорю. Убирайся отсюда, ты... После того, что он услышал, улыбка застыла у него на лице. Он хотел возразить, но лишь недоверчиво посмотрел на нее, покачал головой и вышел. Ее мерзкие словечки произвели столь отталкивающее впечатление, что он, полный отвращения, не смог ее даже отругать. Нет, мягкость и впечатлительность ему вовсе не были свойственны. В гарнизоне или во время привала в горах его гвардейцы, среди которых были и женщины, порой разражались куда более крепкими выражениями. Но все-таки между солдатом из казармы или разбойником, постоянно играющим в кошки-мышки со смертью, и благовоспитанной дартанкой существует какая-то разница! Он нервно затянул подпругу, осознавая, что возмущен сильнее, чем того хотелось бы. И не в том дело, что она осыпала его руганью. Он редко позволял себе нежные чувства... Сейчас он чувствовал себя, словно отброшенный пинком пес, будто его помоями облили. Гольд вывел лошадей из конюшни на двор, еще раз поправил поклажу, оперся о стену дома и стал терпеливо ждать. Лейна появилась во дворе, когда он, уже готовый сорваться от ярости, чуть было не отправился за ней. Внешне она выглядела спокойной, но в глазах притаился недобрый огонек. Без единого слова она вскарабкалась в седло. Гольд вскочил на лошадь, сжал круп коленями. Всадники тронулись в путь. 4 Пришлось покинуть тракт из страха погони. Чем ближе оставалось до громбелардской границы, тем хуже были дороги, изрытые ямами и колдобинами. Путь пролегал через леса и широко распаханные поля. Украшением пейзажа, как вдоль дороги, так и за полями, были деревья. Прекрасные леса Шерера. Лиственные, но прозрачные благодаря простору, полные полян и дичи. Гибкие серны не раз проносились через дорогу прямо перед мордами коней. Лейна восхищалась красотой здешних лесов. До сих пор ей мало приходилось путешествовать. Порой ей не хотелось верить, что они все еще в Дартане. Она знала другой Дартан - Дартан Роллайны, Дартан больших городов, выдающихся фамилий, крупных богатств, обильных пиршеств... Ей незнаком был этот край лесов, полей и рек; и здесь она чувствовала себя чужой, хотя ощущала, что красота этих мест манит и притягивает ее. Часто они проезжали мимо небольших, довольно ухоженных и опрятных селений. Крестьяне смотрели вслед из-за заборов, чумазая детвора с воплями провожала всадников, высыпая под ноги лошадей. Лейна кусала губы, еле сдерживаясь, чтобы не отогнать их. Сам вид простонародья внушал ей отвращение, и казалось унизительным, что всякое отребье тычет в нее грязными пальцами. Раздражало и то, что Гольд не обращал никакого внимания на это унижение. Он ехал с безразличным видом и все больше молчал, на вопросы отвечал односложными фразами. Порой у нее создавалось впечатление, что он вообще не помнит о ней! Это злило. Тогда она пыталась спровоцировать ссору, но непробиваемого громбелардца нелегко было (и с каждым днем все труднее) вывести из равновесия. Она ненавидела его все больше, но вместе с тем это разжигало ее, о чем она, впрочем, еще не подозревала. Сознание того, что он вовсе не обращает внимания на ее прелести, приводило в бешенство. С немалым удовольствием она отметила, что дорожный костюм имеет свои положительные стороны. Обтягивающие чулки и короткая юбка великолепно подчеркивают линии бедер и ног, сквозь тонкую рубашку и меховую куртку отчетливо вырисовываются контуры прекрасного бюста. Платье только деформирует грудь. Она использовала всю свою фантазию, чтобы уложить довольно примитивными способами волосы в прическу. И никакой реакции! Обиженная, возмущенная до предела, она ехала молча, поджав губы, прокручивая в голове всевозможные пытки, которым она бы с радостью его подвергла, только бы представилась возможность. Как-то раз, когда работавшие в поле крестьяне осмелились поклониться, она рассерженно заявила: - Ну что ты за мужчина! Меня оскорбляют в твоем присутствии... - Не обращай на них внимания, госпожа, - лениво оборвал ее Гольд на полуслове. - Как минуем последние деревни и войдем в приграничные леса, там тебя никто не будет беспокоить. - Но я не могу вынести, когда всякий сброд безнаказанно на меня пялится! Он посмотрел на нее. - Это я виноват, - сказал он неожиданно для самого себя. - Я привык к слову "госпожа", чего делать не следовало. Мы едем в Громбелард, а ты все еще ведешь себя так, словно находишься на приеме в дартанской столице. Она смотрела на него, открыв рот от безграничного изумления. - Ее благородие А.Б.Д.Лейна! - язвительно произнес он. - Ты была ею в Роллайне. А в громбелардских лесах ты всего-навсего глупая беспомощная кукла. Красотка, чье магнатское достоинство может унизить любой вшивый пастух. Советую об этом подумать. Кровь ударила ей в голову. Она не в силах была вымолвить ни слова. - Да что ты себе... - наконец сдавленно выговорила она. - Да как ты смеешь?.. Он насмешливо хмыкнул и показал на дорогу: - Смотри. Изрытая, неровная дорога. Скоро мы вернемся на тракт, который выглядит так же. А от громбелардской границы это единственный путь, который соединяет Дартан с Тромбом, Бадором и Рагхаром. Да, пока это еще дорога, но за Перевалом Стервятников от нее останется одно название. Никто не в состоянии следить и ухаживать за ней. Громбелардский дождь размывает самые лучшие тракты. Лошади ломают на выбоинах ноги, с осей срываются колеса повозок. Дальше дороги вообще нет. Горы, горы, одни только горы, с дикими пастухами и в сто крат более дикими разбойниками. Кому там есть дело до твоего титула? Она хотела изобразить презрение, но лицо исказила какая-то неприятная гримаса. - Я полагала, - сказала она внешне спокойным, но все же подавленным голосом, - что еду в обществе человека Чистой Крови и гвардейца, а ты просто... - Ты едешь в обществе разбойника, - резко выпалил он. - Разбойника, которого только имя да звание ставят в один ряд с магнатами. Мои солдаты отличаются от тех, с гор, только мундирами да присягой. Но в Тяжелых Горах обычаи у всех разбойничьи, а как иначе? Потаскайся лет десять по казармам, горам да вертепам, тогда посмотрим, что останется от твоих хороших манер. Она молчала. - В Громбеларде имеет значение жизнь, и только жизнь. Ставка в этой игре - наша жизнь и тех, кого мы призваны защищать. Для этого надо убить иную жизнь, при том что мы не располагаем козырными тузами, скорее наоборот. На кордоне меня ждут двадцать моих людей. Это бравые ребята, но если мы попадем в засаду полусотни разбойников, я без раздумий отправлю их предводителя вместе с тобой в близлежащие кусты, если за это он оставит нас в покое. Это Громбелард. Лейна с трудом пыталась скрыть потрясение. - Не смотри на меня так, - спокойно добавил Гольд. - Будь уверена, если вдруг предводителю понравлюсь я... Видишь ли, жизнь двадцати людей - для меня нечто большее, чем ложно понятая честь. - Ты просто отвратителен! - заявила Лейна. - Глупый, вульгарный, гадкий! Он раскатисто расхохотался, что привело ее в ярость. - Я отвратителен и глуп? - переспросил он. - А ты? Ты и в самом деле веришь, что весь мир существует для тебя? Что он крутится вокруг тебя и тебе подобных красоток, которые только и могут, что медленно сбрасывать платья в апартаментах богатых ухажеров, которых один вид меча бросает в дрожь? Все вы, с вашими гордо стоящими перед именем тремя буквами, - дураки, живые трупы, лишенные души. Золото и титулы, золото и титулы... Он замолчал. - Байлей - другой. Или хотя бы пытался быть другим... Потому... я и подарил ему свою дружбу. Она продолжала с отвращением смотреть на него: - Я тебя презираю. Ты самый обычный неотесанный варвар. Жаль, что я не поняла этого сразу... Он засмеялся. Она чувствовала, что смех его деланный, но не могла его вынести. Придержав коня, она поотстала. Он даже не обернулся. Лейна возмутилась. Приключение, сперва манившее своей экзотичностью, внезапно обернулось кошмаром. Похититель нарушил все правила; он был не таким, каким обязан был быть. Восхищение его решительностью и мужеством исчезло без следа, когда оказалось, что решительность - просто отсутствие хороших манер, а мужество, по сути, - примитивная дикость. Ей стало жалко себя. Злость на то, что она дала себя обмануть, поддавшись первому впечатлению, перекинулась на Гольда. Во всем виноват он! Глупец! Даже не понимает, что теряет... Она задавала себе вопрос: почему она все еще с ним едет и что вообще делает в обществе этого человека? Злость, вместо того чтобы утихнуть, нарастала. Лес на горизонте превратился из узкой линии в полосу, становившуюся все шире. Выносливые кони шли ровным, размеренным шагом. Гольд знал, что они могут так идти, попеременно то шагом, то рысью, целыми днями, без отдыха. Он поудобнее устроился в седле. Леса. Широко раскинувшиеся леса, потом граница и - Громбелард... Страна, проклятая Шернью. Край вечных туч и дождей. Шернь желала, чтобы громбелардские горы непрерывно поливала вода, и с известной только ей целью собирала над ними тучи со всей Империи. Гольд любил эти тучи. Вечно голубое небо Дартана протекало у него между пальцев, когда он мысленно дотрагивался до него. Оно было тонким и слабым. Таким же слабым, как люди, которые под ним жили. Он обернулся к Лейне. Взгляд девушки был угрюмым и злым, и он быстро отвернулся, невольно передернув плечами. - Быстрее! - бросил он назад спутнице. Его лошадь перешла на рысь, затем понеслась галопом. Гольду хотелось мчаться вперед, видя, как лес бежит навстречу. Он ни о чем не хотел думать, желая избавиться от бессильной ярости. Он достиг края леса и обернулся. Выпустил из рук поводья, дернул за удила. Конь с ржанием ударил копытами о землю, затанцевал на задних ногах и, направляемый железной рукой всадника, развернулся кругом. - Я-хаа! Он не узнал собственного голоса. Вонзив шпоры в бока животного, он выхватил меч и начал бить плашмя. Конь помчался словно ветер. Гольд низко наклонился. Копыта выбивали бешеный ритм. Он почти лег на шею коня и снова ударил мечом плашмя. Конь заржал, прижал уши. Стучали копыта. - Я-хаа! Далеко впереди он увидел движущееся по дороге маленькое облачко пыли. Гольд быстро его догонял. Наконец он отчетливо увидел зад лошади и спину наклонившейся вперед девушки. - Сука... Сука! - прорычал он. Лейна была очень плохим всадником. Она обернулась раз, другой и наконец сдалась, остановив коня. Гольд не остановился. Он отбросил меч, наклонился в седле и сшиб ее с лошади, промчавшись рядом. Ему было все равно, переломает ли он ей ноги или попросту задушит на месте... Он осадил покрытого пеной коня и соскочил на землю. Дартанка неподвижно лежала поперек дороги. Внезапно вся его злость куда-то пропала. Он подбежал к ней, присел. Осторожно перевернул бесчувственное тело на спину, приложил ухо к груди. Она была жива. Он лихорадочно растер посиневшие виски, расстегнул куртку. Лицо девушки было покрыто пылью, приставшей к потной коже. - Лейна... Лейна, пожалуйста... Она глухо застонала. Внезапно он вспомнил о самом важном, нервно ощупал ее тело. Кости были целы. Он облегченно вздохнул. Подбежав к коню, отцепил от седла бурдюк с водой и вернулся. Слегка обрызгав лицо девушки, он поддержал ее голову и приложил горловину мешка к приоткрытым губам. Она закашлялась, судорожно вздохнула, приоткрыла опушенные длинными ресницами веки, но тут же снова закрыла глаза. - Слава высшим силам, - прошептал Гольд. Все еще поддерживая ее голову, он слышал, как выравнивается ее дыхание. Она слегка пошевелилась и застонала. - Не двигайся, госпожа. Сейчас боль пройдет. Лейна не ответила. Она поднесла руки к лицу, потом попыталась подняться. Он хотел ей помочь, но она отшатнулась от него с таким неподдельным отвращением, что он оторопел. Она еле дотащилась до лошади и, усилием воли подавляя стон, не приняв его помощи, взобралась в седло. 5 Байлей перепрыгнул узкий, убегающий в пропасть ручей и остановился перед низкой дверью покосившейся хижины. Неуверенно оглядевшись по сторонам, он сбросил мешок с плеча, откинул со лба слипшиеся от пота волосы. Он открыл было рот, но тут же снова закрыл, непонятно отчего боясь крикнуть. Окружающий пейзаж был повсюду одинаково суровым и мрачным. Как и везде в Тяжелых Горах - скалы, скалы, одни только скалы. Домик в этом месте, одиноко стоящий на каменном уступе с незапамятных времен, казался чем-то противоестественным и выглядел таким древним, как и сами Горы, так же недружелюбно, так же уродливо. Байлей сделал шаг к двери. - Эй... - тихо позвал он. Почерневшие от влаги доски зияли кривыми глазницами вырезанных сучьев. Соломенная крыша торчала над прогнившей стрешней, будто лишай на черепе. Чудовищный череп, отвратительный лишай. Байлей ощутил суеверный страх. Откуда взялось дерево для строительства этого дома, если вокруг, насколько хватало взгляда, не росло ни травинки, ни кустика? Судя по тому, что он знал о горах, леса растут значительно ниже. - Эй? Есть там кто? Тишина. И неожиданно - омерзительный скрип двери... На пороге хижины возник седой как лунь старик. Длинная коричневая накидка тихо шелестела на ветру. Поблекшие, но необычайно мудрые глаза внимательно разглядывали путника. Под этим взглядом все страхи как-то сами собой улетучились, как если бы глаза обладали удивительной силой, способной уничтожить любой черный страх. Взамен пришло нечто иное. Неуверенность? Почтение? Смирение? - Приветствую тебя, сын мой, кем бы ты ни был! - Голос старика был тихим и чуть хриплым, но слова звучали дружелюбно. - Входи. Мой дом открыт для всех. Байлей сделал полшага вперед. Он ощущал странную робость, столь необычайную, словно предстал перед лицом самого императора... а не перед обычным стариком горцем, может быть даже пастухом. Старик не был пастухом, и Байлей понял это, едва успел об этом подумать. Громбелардский пастух никогда не научился бы столь хорошо языку Кону. Старик тем временем испытующе разглядывал путника. И вдруг улыбнулся, от чего лицо его помолодело на добрых два десятка лет. - Тебе нечего бояться, юноша. Я самый обычный человек. И хочу тебе помочь, поскольку мне кажется, что ты нуждаешься в помощи... Разве не так? - Так, господин, - с неожиданной откровенностью согласился Байлей. "Господин"... Спроси его кто-нибудь, он не смог бы объяснить, почему воспользовался этим, полагавшимся только высокорожденным, титулом. В самом облике старика было нечто требовавшее уважения. - В этой части Гор меня называют просто Старец, - сказал хозяин, снова дружелюбно улыбаясь. - Но давай войдем. Он повернулся и, пригласив жестом, исчез в утробе дома. Дартанец неуверенно двинулся следом. Перешагнув порог, он закрыл за собой дверь. Маленькие квадратные оконца пропускали хилую струю света, и хижина утопала в полумраке. Тихо трещал огонь в очаге, отбрасывая красные сполохи на стоящий посреди комнаты массивный стол. Потемневшая от времени столешница была завалена густо исписанными страницами. На чистом деревянном полу в беспорядке валялись толстые книги. Книги торчали и из сундука, крышка которого упала на лавку возле стены. Стоявшие вокруг сундуки поменьше, похоже, тоже были забиты книгами. Простая кровать, табурет, висевший над огнем котелок дополняли обстановку комнаты. Кроме представлявших собой огромное богатство книг, было еще одно, не подходившее к убогому убранству дома, - бархатный, шитый золотом плащ, висевший на вбитом в стену колышке. - Как ты сумел собрать столько книг, господин? - вырвалось у Байлея. - В столь безлюдном месте?! Старик понимающе улыбнулся, опускаясь на лавку. - Нет ничего невозможного, сын мой, - сказал он. - Просто что-то - сложнее, что-то - проще. Вот и все, сын мой. Байлей опустился на табурет, осторожно сложил на пол мешок и меч, нервно огляделся по сторонам. - Ты куда-то все время торопишься, сын мой. Чем-то заведен, будто... Спешка и потеря самообладания до добра не доведут. Так-то, юноша. - Ты прав, господин, и действительно есть то, что торопит и подгоняет меня. Собственно, я сам не знаю, зачем к тебе пришел... - Так ты шел ко мне? - Нет... нет, господин. Дорогу к тебе указал мне мой друг, но я заблудился. Однако вчера вечером я встретил одну женщину, которая... Она сказала, чтобы я на нее сослался... - Байлей не знал, как объяснить, что Гольд направил его сюда, чтобы он спросил о проводнице... которую сам же смертельно обидел вчера у костра. При упоминании о незнакомке старик посмотрел на него внимательнее. - Ах вот как... - сказал он словно с некоторым удивлением. - Кто же ты такой, юноша, если сама Царица Гор оказала тебе внимание? Ведь это была она, Охотница, не так ли? - Да, господин. Старик покачал головой. - Вот так загадка... Первый раз принимаю у себя ее протеже, - шутливо проворчал он. - Но я весь внимание, сын мой, слушаю тебя. Байлей склонил голову. Сам не зная почему, он был уверен, что этому человеку можно верить. Он повел разговор по-мужски, четко и коротко, как это сделал бы Гольд. - Я дартанец, господин. У меня была... есть жена, которую похитили. Она бросила меня два года назад. Она армектанка и не сумела привыкнуть к дартанскому образу жизни... Старик мягко прервал его: - Спокойно, сын мой... К жизни не могла привыкнуть? Или к тебе? Байлей неожиданно почувствовал себя маленьким, беззащитным, беспомощным. Кровь ударила ему в голову. - Ко мне... Ты прав, господин... Я ей казался отвратительным. Он умолк, но старик и не торопил рассказчика. - Она хотела... чтобы я был таким же, как армектанцы. Но я... не понимаю их обычаев и обрядов, мне не нравится культ войны и почитание оружия. Она постоянно ставила мне это в вину, издевалась, что... во мне нет ничего мужского, что я умею разговаривать лишь с немощными придурками на светских приемах, а в руках умею держать разве что только веер... Но неужели для того, чтобы быть мужчиной, нужно обязательно носить меч? Он бросил на Старика прямой взгляд, ожидая ответа. Тот покачал головой: - Носить не нужно. Но в случае необходимости нужно уметь им владеть, сын мой. Дартанец потупил взор. - Я научился владеть мечом, господин, - неожиданно спокойно ответил он. - Да, научился... Я поехал в Армект, чтобы рассказать ей об этом. Не важно зачем. Не важно, чего я ожидал... Старик задумчиво молчал. - Ее похитили. Увезли. - Байлей поднял взгляд. - Теперь посмотрим, господин, стоило ли учиться владеть мечом. Я знаю, где ее искать. И знаю, кто это сделал. - И кто же этот человек? - Маг. Посланник. - Ты уверен? - Во имя Шерни - к сожалению, да. Я даже знаю его имя: Бруль. Старик поднялся с лавки. Он прошелся по комнате и остановился, глядя в огонь. - Бруль-Посланник, - тихо сказал он. - Что же я могу тебе сказать, сын мой? Что я могу сказать? - Меня направили к тебе, господин, - с усилием проговорил Байлей, - чтобы ты дал мне проводницу. Однако вчера... - Однако вчера ты отнесся к ней, скажем так, не слишком дружелюбно, - послышался спокойный голос за их спинами. Они обернулись на голос: Байлей рывком, Старик медленно, не торопясь. Девушка положила свое оружие на стол и подошла к ним. - Бруль-Посланник, я не ослышалась? - проговорила она. - Не глупый Готах, не трусливый Креб, не безумный Мольдорн, но именно могущественный Бруль. Какая неудача! Старик поманил ее пальцем. - Подойди. Что случилось? - спросил он, осматривая ее голову. Только теперь Байлей заметил, что волосы на затылке девушки слиплись от засохшей крови. - Споткнулась, - с неопределенной гримасой объяснила она. - Расшиблась о камень. - Ой ли? - спросил по-громбелардски Старик. - Он совсем молокосос, отец, - вместо ответа сказала девушка, поглядев на Байлея. - Развел такой большой костер, что я не могла не подойти и не посмотреть собственными глазами на величайшего болвана в Горах. И хорошо, что я поддалась любопытству... наверняка его уже не было бы в живых. - Разбойники? - Ну да. Какая редкость на полпути от Разреза, да? - язвительно буркнула девушка. - Сначала подралась с их вожаком, потом он узнал меня... и мы разошлись. Она снова исподтишка глянула на молодого человека. Тот сидел неподвижно, понуро уставившись в пол. - Я подслушивала под дверью, - без всякого стеснения призналась она. - Если бы это говорил кто-то другой, я бы решила, что слышу либо сказку, либо бред. Но эдакий дартанец? - Она рассмеялась своим чуть хрипловатым смехом. - Прямо армектанская баллада. Невероятно. И все-таки, может быть, провести его в Край? Старик вперил в нее пристальный взгляд. - Первый раз встречаю человека, - пояснила девушка, - который идет в Край действительно по серьезной причине. За сокровищами... за славой, за смертью или просто по глупости... Но за женой? - Она покачала головой. - Мне уже приходилось играть роль проводницы, ты ведь знаешь. Сейчас мне опять не помешало бы немного золота. Да и цель благородная... - насмешливо, но скорее из принципа, заметила она. - Он идет за смертью, - серьезно сказал Старик. - Ты слышала, кто похитил его жену? - А может, это неправда? - Видишь ли, мне известно, что Бруль действительно недавно был в Армекте. Однако идея отправиться туда за женщиной кажется абсолютно бессмысленной, - признал он. - Впрочем, кто его знает? Кто знает, дочка? Ты слышала, когда Бруль до того ходил в Армект в последний раз? - спросил он и, не ожидая ответа, сам же ответил: - Одновременно со мной. Спрашивать, как давно это было, она даже и не пыталась. Наверное, задолго до ее появления на свет. Она уставилась в одну точку, о чем-то сосредоточенно задумавшись. Старик ходил по избе. - Ты Посланник, отец, - тихо сказала девушка. Вытянув из колчана стрелу, она начала вертеть ею, пропуская то острие наконечника, то оперение между пальцами. - Я тебе сто раз говорил, дитя мое, это - в прошлом. Это - в прошлом, - по своему обычаю, повторил он и строго, но не сердито взглянул на нее. - Мне кажется? К чему ты ведешь? - Ты как-то говорил, что должен еще раз идти в Край... Может, время пришло? - спросила она, продолжая играть стрелой. Неожиданно старец расплылся в улыбке. - Может быть, и сейчас, - насмешливо ответил он, но сразу же посерьезнел. - А может быть, и когда-нибудь потом. Как ты себе это мыслишь? Идти втроем, да? Ты проведешь парня через Горы, а я - через Край, а потом дружно скажем: вот, парень, место, где тебе предстоит погибнуть. Здесь сидит Бруль. Дальше не наше дело, так что - извини-прощай. - Я не говорила, что мы войдем в Край вместе с ним, - в замешательстве сказала девушка. - Но подумала. - Почему ты заранее лишаешь его всякого шанса на успех? Бруль... - Бруль, дитя мое - величайший из всех ныне здравствующих мудрецов Шерни! И один из величайших во все времена! - Величайший - это ты, отец, - быстро парировала она. - Был! - упрямо ответил он, на этот раз рассерженно. - Был! Мне пришлось отступиться от Шерни, и ты прекрасно знаешь почему! Она мотнула головой и отвернулась. - Прости меня, дочка, - мягко подступился к ней Старик. - Я не должен так говорить. Но и это - только очередное доказательство того, что я уже не тот, кем был когда-то. В комнате повисла тишина. Охотница забавлялась стрелой, Старик наблюдал за дартанцем. Словно почувствовав это, Байлей на мгновение поднял взгляд. Старый мудрец увидел серьезные, сосредоточенные глаза молодого человека, который понимал, что говорят о нем, хотя и не знал слов. В этих глазах мудрец разглядел что-то еще: давно принятое, непоколебимое решение. Человек ищет проводницу и нуждается в помощи. Но, очевидно, что, не найдя ни того ни другого, он все равно пойдет своей дорогой, чтобы совершить то, на что решился. - А может, суждено... может, нужно, чтобы я совершил что-то перед смертью? - сказал все так же по-громбелардски Старик, не спуская, однако, взгляда со своего гостя. - Не в первый раз поступки Бруля изумляют меня. Может, мне надо с ним встретиться и поговорить? Странные превратности судьбы послали сюда этого парня, и причина его путешествия и в самом деле необычна... Правда и то, что я все равно собирался идти в Край - да, собственно, я и думал именно о том, как встретиться с Брулем. Он лучше всех сумеет определить, какую ценность все это представляет, - мудрец широким жестом показал на свои записи, - пусть это и не касается законов Шерни... Ты хочешь повести его через горы? - спросил он, глядя прямо в удивительные глаза приемной дочери. - Тогда я возьму тебя с собой в Край. Долгая нам предстоит дорога. - Хочу, - тихо ответила девушка. - Видишь ли, отец... иногда я должна делать что-то такое, что не связано с истреблением стервятников. Я ненавижу мысль о том, что они _существуют_, но порой я еще больше ненавижу их смерть... Старик кивнул так, будто принял решение, и, повернувшись к Байлею, заговорил по-дартански: - Мы - с тобой, сын мой. Молодой человек вздрогнул - и поднял неожиданно просветлевшее лицо, не пытаясь скрыть радости, которую доставило ему звучание родного языка. Когда же до него дошел смысл, он смутился, подумав, что хозяин, вероятно, плохо знает дартанский, и сам просто оговорился... Старик улыбнулся, видя его растерянность, и продолжил, уже на языке Кону, чтобы его понимала и Охотница: - Завтра нас... или, скорее, вас ждет тяжелая работа. Нужно будет спрятать в надежном месте мои книги и записи. Все сомнения рассеялись, и теперь Байлей, не зная, о чем до того шел разговор, с изумлением смотрел на сборы людей, которые внезапно приняли решение бросить все свои дела и занятия, чтобы отправиться в опасное путешествие с человеком, которого они совершенно не знают. - Не совсем понимаю, - заикнулся он. Хотел было заговорить с проводницей об оплате, но интуиция подсказала ему, что сейчас не время. - Значит, вы хотите вот так просто бросить все и идти со мной до границы Дурного Края? Вам-то это зачем? Ради Шерни! Вы зачем это делаете? Девушка пожала плечами, видимо полагая, что столь пустячные вопросы не заслуживают ответа. Старик же в ответ улыбнулся: - Бросить все, говоришь? Что бросить, мой юный друг? Эти книги? Подождут! Моя свобода состоит в том, что в любой момент я могу идти хоть в Кирлан, чтобы прикупить себе гусиных перьев. Кроме этой свободы, у меня, собственно, ничего больше нет. Я возьму ее с собой, сын мой. Возьму с собой. Лучница щелкнула пальцами, мол, лучше не скажешь. Старец сурово добавил: - Я знаю человека, о котором ты говоришь. Бруль-Посланник, гм... - Старик откинул седую прядь со лба. - Возможно, у меня есть что ему сказать. Мы идем с тобой, сын мой, и не только до границы Края... 6 Он потащил ее с собой, потому что хотел спасти Байлея. Но чем дальше, тем становилось яснее, что девушка вряд ли поверит в его историю, так как верить попросту не хочет. Она испугалась. Она, похоже, не любила брата. _Больше_ не любила, ибо для нее он уже год как мертв. Вместе с ним умерла и любовь, а воскресить ее одним словом странной повести практически невозможно. Гольд знал, что случится, когда Лейна увидит Байлея собственными глазами, когда они окажутся лицом к лицу. Сначала, однако, это должно произойти! А привести ее к встрече он может только вопреки ее воле, умыкнув за собой, как пленницу. Как только пересекли границу, их встретила дружина Гольда. Это была настоящая волчья стая, и Лейна начала постепенно понимать, что происходит и где она находится. Почти половина солдат Гольда происходила из высокорожденных семей, но в это нелегко было поверить. Их грубые манеры и отсутствие должного воспитания внушали ей отвращение. Снова и снова она задавалась вопросом: что, собственно, делает в подобном обществе? А время шло. Лейна давно потеряла ему счет, она понимала только то, что с каждым днем все дальше удаляется от дома и все сильнее тоскует по нему. Волнующее приключение превратилось в кошмар. Если уж Гольд - мужчина Чистой Крови и сотник гвардии - казался ей омерзительным, то что уж говорить о рядовых солдатах, особенно набранных среди низкорожденных... Она задыхалась в обществе примитивных и вульгарных людей и не желала иметь с ними ничего общего. Ее душила ненависть, поскольку она усмотрела в них представителей нового, ужасающего мира, который занял место мира доброго и прекрасного, оставшегося далеко позади. С Гольдом она вовсе не разговаривала, отвратившись от него всей душой. Его заместитель, подсотник К.П.Даганадан, был под стать своему командиру. Внешне он, впрочем, походил на медведя; манеры и язык только подчеркивали сходство. От остальных солдат она держалась подальше. К счастью, был еще Рбаль, единственное ее развлечение. Ему было девятнадцать лет, и под ее взглядом он краснел, словно девица. Уже через три дня после того, как она его заметила, она вертела им как заблагорассудится. Само воплощение робости, парень влюбился в нее без ума, а она умело подстегивала его долгими взглядами и многообещающими улыбками. Все над ним насмехались. У вечернего костра превозносились до небес его мужество и отвага, а он гордо пыжился и оглядывался, слышит ли она их слова. Как всякому влюбленному, ему было невдомек, что он стал всего лишь предметом насмешек. Так полагала Лейна. Но все не так, как выглядит. В голове дартанки не могла уложиться мысль, что все, сказанное об этом робком мальчишке, могло оказаться правдой. Ее удивляло, что даже не склонный к шуткам Гольд порой присоединял свой голос к общему, насмешливо-шутливому - как ей казалось - разговору... Для Лейны все было в диковинку, малопонятно, будто ее жизнь разделилась невидимой границей на прошлое и настоящее. Не успели пересечь кордон - пошел дождь, непрерывный, нескончаемый. Жаркая дартанская осень осталась позади; переход от ведра к слякоти наступил так внезапно, словно обе страны разделяли тысячи миль. К дождю Лейна никак не могла привыкнуть. Она мерзла в мокрой одежде. Не спасали накидки, капюшоны, плащи. Просачивалась влага, сырость, а то, что солдаты, похоже, вовсе не обращали на это внимания, окончательно выводило ее из равновесия. Дождь для них словно не существовал, они не видели его и не ощущали. Не замечали они и ее мокрых волос, постоянного озноба, от которого зуб на зуб не попадал. С каким наслаждением она увидела бы сейчас их смерть! - Чего ты хочешь? Они находились на старом постоялом дворе, возле Перевала Стервятников. Лейна сидела, укутавшись в одеяло, на койке грязной комнаты и смотрела Гольду в лицо. - Хочу вернуться в Дартан, - спокойно ответила она. - Я требую. - Ах, требуешь... Он оперся о стену. - А я должен это требование безотлагательно исполнить... Так? - Так. - А с чего бы это? Они посмотрели друг другу в глаза. - Ты, похоже, забываешь, гвардеец, - презрительно сказала она, - почему я здесь, с тобой. Так что напомню: ты везешь меня в Дурной Край, чтобы я спасла Байлея. По крайней мере, так ты утверждал до сих пор. Я должна отговорить его от его затеи, или помочь... сама не знаю как. Он прошелся по комнате. - Совершенно верно. - Так вот, я тебе заявляю, мой господин, что его судьба меня не волнует. Я не хочу ни спасать его, ни помогать ему. Никаких уговоров. Даже пальцем не пошевелю. Делай все сам, если тебе так хочется. Думаешь меня заставить полюбить его? Большой сестринской любовью? - насмешливо спросила она. Он молчал. - Я хочу вернуться, - настаивала она. - Я требую. Она приперла его к стене, и Гольд хорошо это понимал. Он сглотнул, подбирая слова. Она ему необходима, о возврате и речи не могло быть. - Ты его сестра... - И что с того? Я уже сказала: его судьба меня не заботит. Я хочу вернуться в Роллайну. Я верю, что Байлей жив, верю всему, что ты рассказал, и теперь хочу вернуться. Он молча расхаживал от стены к стене. - Жду ответа, господин. От сознания собственной беспомощности отчаянная злость ударила в голову. Он почувствовал иронию в ее голосе и повернулся к ней спиной. - Ты никуда не поедешь. - Но почему, господин? В горле будто комок застрял от невозможности дать ответ на прямо поставленный вопрос. Он направился к двери. Она быстро встала, сбросила одеяло и преградила ему путь. Гольд изо всех сил толкнул ее, прежде чем сообразил, что делает. Она ударилась спиной о дверь, убогая щеколда не оказала никакого сопротивления. Лейна вывалилась наружу и прижалась к стене, ощерившись, как дикий зверь. Гольд отступил назад, в глубь комнаты, словно пытаясь укрыться от ненависти. Встал лицом к окну, глядя перед собой. Потом, вздрогнув, оглянулся и выскочил из комнаты. Он бросился вниз по лестнице, столкнув по дороге какого-то торговца, опрокинув стол в обеденном зале, где сидели его солдаты. Выскочив на двор, он ворвался в конюшню и увидел дартанку, тащившую тяжелое седло. - Лейна! От испуга вскрикнув, она Дернулась и медленно обернулась. Он приближался, преодолевая бешенство. Она отступала назад, пока не ощутила за спиной стену. Ее испуганный вид помог превозмочь злобу, в груди остались лишь жалость, горечь и чувство вины. Он протянул руку и открыл рот... С отчаянием и яростью она плюнула ему в лицо. Будто кулаком ударили, он выхватил меч и занес руку. Нет, не убить, а оглушить, так, чтобы она поняла. Лейна закрыла голову руками. - Не делай этого, господин! - крикнул кто-то сзади. Гольд обернулся. В дверях конюшни стоял Рбаль. - Иди отсюда, сынок. - Нет, господин. Он подошел ближе. Гольд повернулся к нему. - Ты лезешь не в свое дело, Рбаль, - медленно проговорил он. - Может быть. Но я вижу, господин, что ты поднял меч на безоружную женщину. Гольд убрал оружие. - Может случиться так, что скоро я подниму его на тебя, - сухо сообщил он, уже успокоившись. В глазах солдата неожиданно появился какой-то блеск. Он опустил руку на бедро, касаясь рукояти своего оружия. - В любое время, господин, - ответил он презрительно и смело. Два клинка обнажились одновременно. Лейна с удивлением наблюдала за ссорой грозного, угрюмого гвардейца с парнишкой, почти мальчиком... Ошеломленная, Лейна понимала лишь, что не успела она найти союзника в борьбе с Гольдом, как этот союзник вот-вот падет, пронзенный мечом. - Нет... - произнесла она дрожащим, сдавленным голосом. Мужчины посмотрели в ее сторону. - Не убивай его, господин, - жалобно сказала она, обращаясь к Рбалю. - Это я виновата... Ты должен знать, что он до меня даже не успел дотронуться, он только пытался... Не надо, господин! - зарыдала она. Гольд остолбенел. Парнишка взъерепенился. - Так вот в чем дело... - проговорил он тонким, срывающимся голосом. Девушка плакала все отчаяннее, по-детски беспомощно. Сотник недооценил подвох, хотя и ощущал всю нелепость происходящего. Ему казалось невозможным, чтобы кто-то мог поверить в правдивость ее чувств. Рбаль, однако, поверил. - Защищайся, господин! - заорал он в праведном гневе. Гольд еще раз посмотрел на рыдающую девушку, воткнул меч в ножны и расхохотался. - Нет, во имя Шерни... - выдавил он, заливаясь смехом, повернулся и вышел из конюшни, не оглядываясь. Рбаль остался один на один с девушкой. Все еще плача, она подбежала к нему и крепко прижала к себе. Он несмело обнял ее. Прижимаясь лицом к худому плечу, она видела, как краснеют его уши. Он снова был беспомощным и неуклюжим мальчишкой, таким, каким она всегда его знала. - Я никогда этого не забуду, господин, - говорила она. - Никогда, никогда, никогда... Она убила бы Гольда без колебаний, если бы знала как. Однако сама она сделать этого не в могла, и потому ей нужен был Рбаль. Намерения постепенно превратились в план. Она вовсе не считала Рбаля тем, кто способен противостоять Гольду. Если бы это было действительно так, она не встряла бы в их перепалку на конюшне! В то, что Рбаль - искусный солдат, она не верила. С ее точки зрения, он мог вполне сыграть роль убийцы из-за угла. Копыта лошадей месили грязь, дождь усилился. Лейна поправила на плечах тяжелый плащ и задумалась. Чем дальше, тем более дикими казались места вокруг. Дорога была не более чем узкой полоской грязной жижи, в которую лошади проваливались по колено. Из разговоров Лейна поняла, что скоро они сойдут с тракта, а чуть погодя оставят лошадей и пойдут пешком. Это пугало ее больше всего. Пешком... А вокруг горы. Горы, горы... Если бежать - то сейчас. Но она об этом уже не думала. Она мечтала вернуться в Дартан, но сперва ей хотелось увидеть смерть Гольда и Даганадана, смерть их всех. О Шернь, как же она их ненавидела! За то, что они увезли ее из Дартана. За грязь. За дождь. За громбелардские горы. Ее заколотило от мыслей, от холода. В то же мгновение кто-то подал ей плащ. Сухой... - Возьми, госпожа... Она поблагодарила грустной улыбкой, сбросила накидку и закуталась в подарок. - Далеко еще? - спросила она. - До чего, госпожа? - До ближайшего постоялого двора. Парень смутился, словно был виноват. - "Приют воина" на Перевале Стервятников - последний нормальный ночлег, госпожа, - почти извиняющимся тоном сказал он. - Следующая гостиница только в Риксе, но нам не по пути. Как свернем с тракта, дальше только через горы... Другой дороги в Край нет. Нет и постоялых дворов. Она застонала. - Когда-то они здесь были, - добавил Рбаль. - У старой дороги на востоке. Ее следы еще кое-где сохранились. Но дворы сожгли разбойники. - Они здесь бродят? - Она перепугалась не на шутку. - Да, госпожа. Это Узкие Горы, сюда иногда наведываются небольшие банды, гуляют до самого Перевала Стервятников и дальше, даже до Акалии. Теперь, однако, мы будем спускаться до самого подножия Тяжелых Гор, пойдем по нижней тропе вдоль южных склонов, а потом вверх, через хребет до самого Дурного Края. Там банды редко попадаются, разве что одичалые пастухи со своими отарами. - Я думала, что больше всего разбойников именно в Тяжелых Горах, - вымученно сказала Лейна. - Верно. Но только в окрестностях Громба, Бадора и Рахгара. - Мне страшно. - Она несмело посмотрела на него. - Чего, госпожа? Ты среди солдат. - Знаю. Но все равно боюсь. Ты меня наверняка за это презираешь, но я не такая отважная, как ваши девушки... Он онемел от изумления: - Я тебя презираю, госпожа? Я? - Даже если не ты, господин, то другие... - Кто, скажи, госпожа? Кто из них? Ты, наверное, не знаешь, что я десятник, что я имею право обратиться к командиру с требованием наказать... Внезапно он замолчал, поняв, что хотела ему сказать дартанка. Они съехали с тракта, скорость передвижения снизилась. Солдаты завели дорогой какую-то грустную песню. Лейна, наклонив голову, мысленно подбирала подходящие слова, чтобы привлечь на свою сторону необычно робкого и наивного парня. Рбаль ехал рядом в угрюмом молчании. - Госпожа... Она подняла голову. - Лейна, - застенчиво поправила она. - Так меня зовут... Я не хочу, чтобы ты называл меня "госпожа". - Она протянула руку и коснулась его колена. - Лейна, Рбаль, хорошо? Парень замер, чувствуя нежное прикосновение изящных пальцев. Он поперхнулся. Глаза на мгновение встретились. Ее ладонь все еще скользила по жесткой и мокрой от дождя ткани, обтягивавшей его бедро. - Не могу, госпожа... - Пожалуйста... у меня здесь больше никого нет, кроме тебя, Рбаль... Он посмотрел на нее и увидел, что глаза девушки подернулись влагой слез. Он сделал движение, словно хотел схватить ее за руку и поцеловать, но в последний момент сдержался и скромно кивнул, покраснев до ушей. За всю свою жизнь Лейна повидала немало мужчин, но такая, почти девичья, стыдливость была чем-то из ряда вон выходящим. Честно говоря, она прилагала немыслимые усилия, чтобы вести свою партию в этой игре. Она бы предпочла, чтобы на месте Рбаля оказался какой-нибудь покоритель женских сердец из Роллайны; водить за нос таких ей приходилось десятки раз. Но сейчас ничего не оставалось, как использовать в своих целях мальчишку, который считал каждую слезинку в ее глазах знаком отчаяния, каждую гримасу на лице - проявлением страха, а нахмуренные брови - боли. По мере того как ее лицо принимало более плаксивое выражение, она вздрагивала, боясь перегнуть палку, подспудно ожидая, что легионер неожиданно выпрямится, улыбнется и заявит: "Слово даю, малышка, что я развлекся на славу". Ничего такого, однако, не случилось. И дартанка постепенно начала верить, что ей и вправду попал в руки алмаз, поддающийся обработке, алмаз, который она сумеет сделать достаточно твердым для того, чтобы он мог рассечь даже столь закаленное железо, из которого был выкован Гольд. - Сто-ой! Все придержали лошадей. Солдаты перестали петь. Зычный голос подсотника без усилий пробивался сквозь шум ветра и дождя. - Привал на ночь! Вторые тройки: палатки! Третьи тройки: лошади! Первые тройки: ужин! Ночную стражу несет десятка Эгдеха! Подтвердить! - Так точно, господин! - послышались голоса десятников и тройников. Солдаты спешились и, не задерживаясь, приступили к выполнению поставленных задач. На Лейну никто не обращал внимания. Рбаль пробормотал что-то, извиняясь, и помчался прочь, словно она превратилась в оборотня. Она понимала, что ему необходимо прийти в себя... Лейна слезла с коня, которого один из солдат тут же повел к ручью. Укутанная так, что только нос торчал, она с невольным восхищением смотрела на одетых только в короткие кольчуги и зеленые мундиры гвардейцев. На месте, где разбивали лагерь, не росло ни единого дерева; она догадывалась, что выбрали его только из-за ручья поблизости. Монотонная скалистая пустыня простиралась кругом насколько хватало взгляда. Если бы не пелена дождя, она могла бы увидеть в наползающих сумерках чернеющие пики горных вершин всего в нескольких милях. Грозные, а главное - неприступные Тяжелые Горы. 7 Байлей протер заспанные глаза и сел на постели, устроенной прямо на полу. Он посмотрел в окно. Был уже день. Какое-то время он пытался привести мысли в порядок. Спросонья ему показалось, будто все, что он помнил, привиделось ему. Но нет. Он с удивлением отметил, что в хижине пусто. Хозяин и Охотница наверняка уже встали. Почему его не разбудили? Он поднялся, подтянул пояс и накинул рубашку. Сунув ноги в сапоги, потянулся за мечом. Похоже, он все-таки полюбил оружие. Он вспомнил, что Гольд не верил, будто дартанец может иметь хоть какое-то представление о мече. "А-а-а, турниры!" - сочувственно говорил он когда-то, а Байлей уверял, что брал уроки у человека, который считался мастером своего дела. При этом он деликатно промолчал, что вполне мог бы себе позволить захватить этого мастера из Армекта с собой и купить вдобавок тысячу таких же учителей. Когда же дело дошло до проверки мастерства, Гольд искренне изумился и обрадовался. "Шернь! Тебе нечему у меня научиться! - признался он со свойственной ему прямотой. - Во всем моем гарнизоне только два человека владеют мечом лучше меня, но сомневаюсь, чтобы они могли дать тебе какие-нибудь ценные советы. Не растеряй своих способностей. Немного времени каждое утро посвящай оружию. Упражняйся и тогда, когда твоим противником выступает один лишь воздух. И не будь чересчур уверен в собственных силах. Одно дело - размахивать мечом, другое - рубить им человека". Слова глубоко запали в душу дартанца. Он не был уверен в себе и ежедневно следовал советам друга. Кроме того, об этом же год назад твердил армектанский учитель. Тряхнув головой, он вытащил клинок из ножен. Ярко сверкнуло лезвие. Он отложил ножны в сторону, возле снятых вчера доспехов, и вышел во двор. От света зажмурился, а когда глаза привыкли, он заметил девушку и хотел отступить назад, но было уже поздно. Она как раз выходила из ручья, без тени стеснения направляясь в его сторону. По мере того как она приближалась, он все отчетливее видел густые, стянутые широкой кожаной лентой волосы, мокрые от холодной воды плечи, маленькие, вздернутые в разные стороны соски, крепкие бедра и ничем не прикрытый черный пушок волос в паху. Пружинистые мышцы играли под загорелой кожей; он даже вздрогнул. Пожалуй, немногие мужчины могли похвастаться такой мускулатурой. Она остановилась, насмешливо глядя на него. Он отвернулся и пробормотал какие-то извинения, чувствуя себя глупо и неловко. - Что это за мужчина, который боится женской наготы? - усмехнулась девушка. - Смотри, смотри... До конца жизни сможешь рассказывать, что видел купающуюся Царицу Гор. - Кара! Она быстро обернулась. Байлей невольно окинул взглядом обнаженный тугой зад. Старик сурово смотрел на нее. - Не думал, что ты настолько глупа, - сердито сказал он. - И пустоголова. Кровь ударила ей в лицо. - Чего ты от меня хочешь?.. Он не моргая вперился в нее суровым взглядом. Она потупила взор. - Прости, отец. Я и вправду глупая. Она быстро прошла мимо Байлея и скрылась в хижине. - Не сердись на нее, - сказал Старик. Байлей потряс головой. - Ничего ведь не случилось... - пробормотал он. - Неправда. Я вижу, что тебе было неприятно. Прости ее. Она армектанка, там не стыдятся наготы... впрочем, ты и сам лучше меня это знаешь. Байлей удивился: - Она армектанка? - Да. На мгновение наступила тишина. - Не стоит об этом, - сказал Старик. - Это ее дело. Захочет - сама расскажет о себе. - И сменил тему. - Меч? Байлей, словно только вспомнил, посмотрел на оружие в своей руке. Его губы тронула легкая улыбка. - Это правда, господин. Похоже, я уже не могу с ним расстаться. Мой друг наказал мне, чтобы в Горах он всегда был под рукой. - Добрый совет. А кто этот друг? Надеюсь, ты не сердишься, что я задаю много вопросов? Не сердишься? - С чего бы... - Байлей оперся о стену дома. Он чувствовал себя странно раскованным, робость, от которой он не в силах был избавиться вчера, исчезла без следа. - Мне кажется, господин, только не смейся, пожалуйста, на тебя невозможно сердиться. Старик расплылся в улыбке, а его мудрые глаза с интересом изучали лицо юноши. - Ну, ну... - сказал он. - Отчего же? - Не знаю... Ты - само достоинство, господин. И... мудрость. Старик продолжал улыбаться. - Я рад, что ты уже не чувствуешь страха, как вчера, - неожиданно сказал он. - Я рад, сын мой. Ты позволишь мне называть тебя по имени? - Ну конечно, господин! Шернь, ведь ты его до сих пор не знаешь... - Он наклонил голову. - Меня зовут А.Б.Д.Байлей. - Надо же! О Шернь, звонкая фамилия! Так ты, господин, магнат? - "Господин"? На это раз улыбнулись оба. - Меня все называют Старцем. Только Каренира... - он повернулся и медленно прошел несколько шагов, - зовет отцом. Девушка вышла из-за угла. Байлей смущенно опустил меч. Усмехнувшись, она показала ему свой. - Пришла проверить, не забыла ли я еще, как им пользоваться. Она была совершенно не похожа на ту молчаливую, угрюмую девушку, которую он видел ночью у костра. И на ту, что видел вчера. Может, все дело в одежде, которую она наверняка нашла у Старца. Байлей ответил ей неуверенной улыбкой: - Как скажешь. Оба приняли боевую стойку, она дала знак и атаковала первой. Оружие дрогнуло в его руке. Столь сильного удара он не ожидал. Последовал еще более мощный выпад. Он крепче взялся за рукоять и после нескольких ударов почувствовал себя увереннее. Она нападала активно, но без хитростей. Все искусство заключалось в том, чтобы удержать клинок в руке. Ему противостояла сила, и, надо сказать, девушка действительно была очень сильна. Тем не менее он спокойно парировал очередные выпады. Девушка с уважением посмотрела на него. - Очень хорошо, господин, - сказала она, опуская оружие. - В самом деле, очень хорошо. Я владею мечом не мастерски, хотя и умею кое-что. На этот раз выпад сделал он. - Байлей. Она отразила два коротких удара. - Байлей? - Меня так зовут. Он отбил ее клинок вверх, потянул. Меч ударился о стену. Он слегка коснулся острием ее шеи. - А тебя, госпожа? На ее лице отразилось нескрываемое восхищение. - Не сразу я в тебе разобралась, Байлей. Ты победил Охотницу! Что ж, ты заслужил того, чтобы я назвала свое имя. Он опустил меч. - Я знаю его, Кара. Она подняла глаза, и Байлей подумал, что еще не скоро научится выдерживать этот странный взгляд. Он поднял лежащий на земле меч, сделав легкий поклон. 8 - Слишком много себе позволяешь, мой господин, - прошипела сквозь зубы Лейна. - С тобой в одной палатке? Может быть, еще и с ним? - Да. Со мной и командиром. - Прочь отсюда, - махнула она рукой. Даганадан, не говоря ни слова, повернулся и ушел. Она осталась одна. Пристроившись на камне, она попыталась успокоиться. Сквозь шум дождя донесся зов: - Госпожа... Она не видела в темноте, кто ее зовет, но с легкостью узнала этот робкий голос и возблагодарила Шернь. И в самом деле, если бы не высшие силы, ей, скорее всего, пришлось бы провести ночь под открытым небом. - Это ты, Рбаль? Как замечательно, что ты пришел! Он подсел рядом, сохраняя некоторую дистанцию. Она придвинулась поближе, вдруг прижалась всем телом беспомощно, как дитя, ищущее защиты, прислушиваясь, как быстро колотится его сердце. - Мне холодно, - жалобно протянула Лейна. Он скинул свой толстый плащ. - О нет! Лучше обними меня... Протиснувшись под худое плечо, она прижала ладонь солдата к своей груди. Он испуганно отдернул руку. - Прости, госпожа... - Лейна. Я просила, чтобы ты называл меня Лейна. - Лейна. Она вернула его руку на прежнее место, придержала. Она чувствовала, как нервно дрожат его пальцы, но он даже не пошевелил ими, хотя твердый от холода сосок должен был прожигать его ладонь даже сквозь куртку и рубашку. Наступило неловкое молчание. Лейна провела пальцем по его щеке. - Скажи, ты ведь ни разу не был с женщиной, правда? - тихо спросила она. Рбаль вздрогнул. Она готова была биться об заклад, что он покраснел. Тогда она нежно, уголком пухлого рта дотронулась до его губ, потом поцеловала жадно, страстно, ненасытно. - Люблю тебя, Рбаль. Не знаю, как это могло случиться, но я люблю тебя, как никого на свете. - Я... Он неуклюже начал осыпать поцелуями ее лицо, волосы... Тьма укрыла ее презрительную усмешку. Она мягко придержала лицо парня. - Мы должны бежать, Рбаль, - прошептала она ему прямо в ухо. - Бежать туда, где мы будем только вдвоем, принадлежать лишь друг другу. Придумай что-нибудь, умоляю, придумай скорее. Мальчишка застыл, и Лейна было подумала, что все-таки перегнула палку. Но нет. Он уже думал, как удовлетворить ее желание. - Да, - глухо сказал он. - Надо бежать. Рассвет застал их у той же скалы, промокших насквозь и продрогших до костей. Они сделали вид, что не видят враждебного взгляда, которым одарил их выходящий из палатки Гольд. Отдохнувшие солдаты сворачивали лагерь, седлали коней, и вскоре отряд двинулся в дальнейший путь. Завтракали уже в дороге, прямо верхом. Дождь шел не переставая. Лейна не понимала, как такая масса воды не приводит к наводнениям, особенно если учесть, что скалистый грунт не впитывал влагу. - Если бы такой дождь обрушился на равнины Армекта, - объяснял Рбаль, - было бы наводнение. Но здесь горы. Все уходит с ручейками, речушками, они впадают в горные реки, а те - в Центральные Воды или в Беспределы. - Не понимаю, как можно жить под таким дождем. - Можно, госпожа, - несмотря на близость, он по-прежнему звал ее госпожой. - Можно его даже полюбить. Впрочем, дождь льет не все время. Летом - только вечером, зимой - вечером и ночью. А осенью и весной - сама видишь. Словно в подтверждение его слов дождь усилился. Лейна поправила капюшон. - Думаю, около полудня мы сделаем большой привал, - сказал Рбаль. - Здесь недалеко есть пещеры, в которых я пару раз останавливался, чтобы разжечь огонь и просушить одежду. Командир тоже их знает. Это очень интересное место. Неписаный закон запрещает там применять оружие. Бывает, что у одного костра греются и солдат, и разбойник, и купец, и пастух. Обычно в этих пещерах оставляют запас дров. Смотри, госпожа. - Он показал притороченную к седлу вязанку хвороста. - Каждый, кто едет, собирает по дороге топливо. Правда, дерево слишком влажное, чтобы быстро разжечь из него костер, но когда оно высохнет, пригодится позже. Благодаря этому обычаю в пещерах всегда можно обогреться. Лейна огляделась вокруг. В самом деле, каждый солдат вез связку веточек, палок... - Десятники, ко мне! - прогремел голос Даганадана. Рбаль обернулся. - Бельгон! - крикнул он. Молодой худой солдат повернул коня и поравнялся с ними. Лейна окинула его внимательным взглядом. Она много раз видела этого человека в обществе Рбаля. - Бельгон - мой лучший друг, - представил его Рбаль. - Он составит тебе, госпожа, компанию. Можешь положиться на него во всем так же, как на меня. Он пришпорил лошадь и поспешил к голове отряда. Бельгон улыбнулся - неуверенно, но словно со скрытой иронией. - Наверняка ты не захочешь со мной разговаривать, ваше благородие, - сказал он выразительным, приятным голосом. - В моих жилах нет Чистой Крови, как у Рбаля, я только обычный высокопоставленный. Она пересилила себя. - Ошибаешься, господин. - Слово "господин" едва заставила себя выговорить. - Ты друг господина Рбаля, а это немало для меня значит. - Догадываюсь, госпожа. Рбаль мне обо всем рассказал. Она посмотрела на него из-под капюшона, не в силах скрыть удивления и беспокойства. - Не бойся, госпожа, - сказал Бельгон, словно угадав ее мысли. - Рбаль для меня больше чем друг. Мы с детства росли вместе, вместе поступили в легион. Тайн друг от друга у нас нет. - Значит, ты все знаешь? - Да. Они помолчали. - Даже хорошо, - наконец сказал он, - что у нас есть возможность перекинуться парой слов. Видишь ли, госпожа, Рбаль - это как бы три человека в одном теле. Рбаль - прекрасный, не ведающий страха солдат, и вместе с тем - робкий, пугливый юноша. Прости, госпожа, есть кое-что еще: Рбаль-любовник... - Как ты смеешь? -