Вывел ракету из плоскости эклиптики Мультона, а потом выбрал путь к Поясу Фламберга. Это была не самая короткая трасса, но она гарантировала минимальную вероятность встречи с ракетами, зондами или исследовательскими аппаратами. Там он решил ждать. После краткого периода активности всегда приходило одно и то же - боль, потом удар наркоза, темень сна. Перед пробуждением всегда возникали видения. Чаще всего это были сны о доме. Он видел отца - высокого, плечистого мужчину, суховатого и сурового. Многого требовавшего от других, но еще большего от себя. Дирк редко улыбался, все намеченное выполнял в срок и скрупулезно. Не мог освободиться от своего сорманитского наследия, суровости обычаев, воспитания трудом и черно-белого восприятия мира. Единственный человек, который, будучи рядом с Дирком, мог совершать ошибки, была его жена, мать Даниеля. На ней сосредоточил Дирк все то, что стремился охранить от внешнего мира, - нежность, настроение, снисходительность. Даниель немного побаивался отца, хоть знал, что может ему безоговорочно доверять. Если Дирк что-либо обещал, то делал это. Если не разрешал - последовательно придерживался запрета. Когда Даниелю нужна была помощь, Дирк всегда был готов ее оказать. Он давал семье ощущение уверенности и безопасности. Когда он погиб, мать потеряла нечто большее, чем любимого мужчину. Она потеряла канву своих мыслей, начала терять разум. Умерла так, как другие засыпают, спокойно прикрыв глаза. Не пожелала оставаться в мире, который больше не был ее миром. Отправилась на встречу с мужем. Даниель никогда не бунтовал против отца. Очень рано, еще будучи маленьким парнишкой, он понял, что он такой же, как Дирк. Так же реагирует на окружающий мир, на всеприсутствующую бездумность, на беспричинную жажду причинять другим зло, на отсутствие чувства долга. Он хотел быть таким, как отец. Понимал, чего это стоит, и знал, какие ограничения наложит на него отец. И счел эту цену не слишком высокой. Когда психотропы расплывались по его телу, эти воспоминания возвращались с жуткой силой. Он снова видел свой дом в Переландре, мать, склонившуюся над грядкой ярких цветов, отца, идущего по улице пружинящим шагом. Форму и аромат руки, гладящей Даниеля по голове. Мамины глаза, напоминающие после смерти Дирка две льдинки. Видений, связанных с родительским домом, было особенно много. Но возникали и другие, более страшные - картины битв, кровавых расправ с бандитами, жертв преступлений, людей, подвергнутых пыткам в коргардской базе. Все было так, словно недавно восстановленный сопроцессор нагнетает в сознание Даниеля все, что когда-либо сумел зафиксировать. Коргардские панцирки поливают огнем, ставят силовые поля. Ораторы покорных верещат на сборищах, проклиная танаторов и армию. Строй горняцких тральщиков прочесывает Пояс Фламберга в поисках базы мятежников. Десантники, подвешенные к крыльям своих летен, мчатся в атмосфере газового гиганта. Лица журналистов, на чем свет кроющих гладианские традиции и планетарные законы. Внутренность коргардской базы, заполненная костлявыми фигурами искалеченных людей. Паркс, лениво покачивающийся в мрачной глуби, отдающий распоряжения вибрацией мысли. Они всюду. Боже, когда началось их нашествие? Двести лет назад? Может, вчера на рассвете? Даниель утратил ощущение времени. Наркотические картины, боль, одиночество связали его душу черным узлом. Стоило ли? Они пошли в бой за людей, которые от них потом отвернулись. Хотели дать им закон и свободу, но оказалось, что никому в действительности не требуется ни безопасность, ни свобода. Так ради кого они боролись? Ради кого погибали друзья, самые лучшие, способные пожертвовать собой? Готовые, как Риттер, лезть в пасть чудовища, чтобы спасать людей, безопасность которых им доверили? Для кого они это делали? Для статистических десяти процентов граждан, мыслящих подобно ему? А могут ли эти десять процентов решать судьбу всего народа, если народ отвергает свободу и надлежащие ему права?! Даниель Бондари неподвижно торчал в кресле пилота. Он не находил покоя наяву, не было его и в мучивших его снах. Внутри кокона, под толстыми слоями перевязки, геля и вспомоществователей постепенно заживали его раны. Культи сожженных ног покоились в липкой массе, ускорявшей регенерацию тканей. Даниель Бондари потерял обе ноги. Он был калекой. Но ноги можно будет восстановить. А вот реконструировать информацию, которую он носил в одной из них, не удастся. Даниель не знал, что его угнетало больше: боль и наркотики или утрата последних крох надежды. Он воспринимал множество сигналов. Врезался в развлекательные передачи и профессиональные сообщения пилотов, в сигналы радиобуев и частную болтовню людей, разделенных миллионами километров. Получал массу кодированной информации, пересылаемой как частными корпорациями, так и администрацией и армией. В краткие минуты просветления пытался следить за голосервисами. Многого узнать не доводилось. Продолжались столкновения с коргардами, во время которых правительственные соединения, поддерживаемые воинскими частями, присланными Доминией, добивались значительных успехов. Обнаружен очередной заговор против электоров, осужденный всеми общественными кругами. В нескольких точках системы строили новые трансмиссионные станции Сети, имеющие быть символом дружбы Гладиуса и Доминии. Гиперпространственная станция Дирак благодаря героическим усилиям технических служб уже приведена в полную готовность после варварского акта саботажа, поэтому в систему могут быть переброшены дополнительные контингента солярных сил, необходимые для борьбы с коргардами. Новые вливания стимулировали хозяйственное развитие. Очередные успехи в конфликте с Чужими усиливали ощущение безопасности гладиан и их доверие к электорам. Изменения, внесенные в избирательную систему, повышали весомость голосов особо заслуженных граждан в строительстве гладианско-солярной дружбы. Самое большое впечатление на Даниеля произвели показы трансмиссионных узлов Сети. Их строили сразу несколько, в основном на орбитах вокруг Мультона. Движение узлов синхронизировали так, чтобы они покрывали максимально большую часть пространства системы, а прежде всего - чтобы в зоне их контроля оказались все планеты и другие центры, колонизированные людьми. В будущем система будет пополняться, и поток Сети, передаваемый со станции Дирак, дойдет до каждой точки системы Мультона. Именно на этом всегда основывалась солярная реколонизация. Доминия расширяла сферу влияния. На гиперстанции размещались армейские подразделения. За счет поддержки местных агентств влияния осуществлялся нажим на власти свободной колонии. Когда возникала потребность - а так случилось на Гладиусе, - не колеблясь хватались за военные средства. Сеть росла. Даниель разглядывал гигантский трансмиттер, двигающийся вокруг звезды Мультон по орбите, близкой к гладианской. Центр конструкции представлял собою прямоугольную призму. На одном из ее оснований располагалась следующая, размером поменьше, а на ней еще одна. С третьей призмы вырастал длинный золотистый шпиль. На краях самой большой призмы размещались четыре квадратные антенны со сторонами свыше трехсот метров. Трансмиттер не вращался, хотя наверняка мог изменять положение. Вокруг него роились миллионы устройств поменьше, окружали станцию цветным облаком, образуя гало с явно различимым диском, перпендикулярным оси трансмиттера. Распыленные в пространстве малютки образовывали диск диаметром в несколько километров и являлись собственно антенной трансмиттера. Они улавливали даже самые ослабленные расстоянием сигналы и неустанно ретранслировали их по множеству направлений. Они же охраняли основное устройство от случайного повреждения метеоритом, аварии либо акта саботажа. Даже если какое-то количество элементов диска было бы уничтожено, их функции тут же принимали на себя другие, заполнив "прорехи" в процессе своеобразной диффузии. В таких случаях центр станции немедленно начинал продуцировать новые элементы и отправлять их в пространство для пополнения роя. В результате трансмиттер мог непрерывно высылать поток информации. Раковая опухоль, плесень, колония клеток - такие ассоциации приходили Даниелю в голову, когда он представлял себе Сеть. Он начал воспринимать ее как подобный муравейнику суперорганизм, образованный миллионами наделенных сознанием индивидуумов, совместно трудящихся над реализацией планов сверхсущества. Основной целью жизни Сети - как любого организма - был рост, размножение. Мозговая Сеть проникала в каждую систему через гиперпроход. Вблизи гравипровала она строила первый транслятор, жестко сопряженный с трансляторами, уже существующими при других провалах. Строились очередные трансмиттеры, и все большие объемы пространства колонизированной системы попадали в пределы инфосферы, а когда та уже охватывала все вновь обретенные объемы, Сеть собиралась с силами и наваливалась на очередную систему. Даниель понятия не имел, реальны ли его построения. Он не знал, осознают ли сетевики факт своего проникновения в организм высшего порядка и каково их реальное влияние на поведение сверхсущества. Однако ему казалось, что он идет верным путем, что придуманная им метафора верно отражает дальние эффекты существования Сети. Если б удалось устанавливать "дыры" в произвольном месте, сверхбыстро перебрасывать через них информацию и значительно понизить требующиеся для этого энергетические затраты, тогда Сеть обрела бы новый импульс для дальнейшего развития. Гиперпереходами обзавелись бы все заселенные системы. Информнасосы неустанно пересылали бы потоки данных, без труда переправляемых через гиперпроходы к другим ответвлениям Сети. Тогда можно б было присовокупить к работе в Сети миллионы новых ячеек-людей. Эта истина пришла Даниелю в голову неожиданно. В трагедии Гладиуса виновны не люди, не какой-то единственный командный центр - штаб или управление. Монстр, сверхсущество, телом которого является информация, сочло - то ли в результате логических построений, то ли животного инстинкта, - что только овладение коргардскими знаниями позволит ему развиваться. И чтобы использовать этот шанс, оно пустило в дело свои клетки, свои органы. Солярные ученые принялись создавать сеть информнасосов, солдаты захватили Гладиус, а безопасники занялись вылавливанием людей, которые могли этому процессу помешать. Даниелю не удавалось проводить рациональные анализы регулярно. Краткие периоды просветлений он использовал для контроля космолета, просмотра голосервисов и почты. К сожалению, там не было сообщения, которое он ожидал. Часы работы проходили быстро. Потом возникала боль, а спустя немного он ощущал удар психотропов, цель которых была смягчить его страдания. Он погружался в мир миражей, где воспоминания и видения перемешивались, образуя - что было удивительно - точные и логичные картины. На этот раз приступ наступил неожиданно. Даниель почувствовал рывок в сгоревшей ноге. Потом боль исчезла, пришло ощущение покоя, безопасности, блаженства. И сна. Он снова был под красным коргардским небом внутри базы Чужих. Снова видел людей, загнанных в клетки, и своих друзей, умирающих в бою. Опять все повторилось. Нет. Впрочем, нет. Даниель чувствовал, как изображение становится резче, фрагмент гигантского зала приближается к нему так, словно он смотрит в бинокль, в котором с каждой секундой повышается увеличение. Он мог с близкого расстояния рассматривать плененных коргардами людей. Да, они жили в тесных клетках, да - они были полуголыми и, кажется, очень утомленными. И все же выглядели счастливыми. Они ничем не походили на полуотупевшие автоматы, с которыми Даниель столкнулся во время своей экспедиции. Не заметил он и сцен грубого принуждения, зафиксированных Тивольдом Риттером. Эти люди казались довольными. Улыбались, беседовали, матери нянчили детей, группа мужчин играла в мяч. Несколько пар целовались. Над людьми проплывали коргардские автоматы с подносами, уставленными пищей, между жилыми контейнерами цвели яркие растения. Даниель почувствовал их аромат - мягкий и в то же время дразнящий. "Сон, иллюзия, бред! Ложь! - пытался он убедить себя, одновременно все больше погружаясь в глубь странного лагеря. - Я же ничего такого не видел. Ведь перед моими глазами были только трупы, покалеченные дети и взрослые, принуждаемые делать то, что противоречит их физиологии и привычкам. Я видел страдания и отчаяние. То, что появляется сейчас, - не может быть правдой!" Неустойчивое сознание Даниеля, словно маятник раскачивающееся на грани сна и яви, не желало до конца верить в картины, создаваемые психотропами. Все это обман! Разве что... Где уверенность, что тогда он видел все? Ведь он был там, где нарушались законы человеческой физики. Что еще было там возможно? А что, если он и его спутники увидели лишь часть экспериментальной лаборатории коргардов, по чистой случайности попали туда, где причиняют боль? Может, там существовали и иные миры - радости и счастья? Он вспомнил картину, свидетелем которой был в самом начале переброски на коргардскую базу. Ощущение смены тела, иное восприятие мира, новые органы чувств - это тогда показалось ему всего лишь побочным эффектом сложного процесса перехода. Но ведь могло быть иначе. Он мог видеть многое, но не запомнить всего увиденного. Мог оказаться в камере пыток, а не в садах блаженства. Наконец, ему могло лишь казаться, что он видит нечто осмысленное. Тогда он был уверен, что попал на коргардскую базу и стал свидетелем ужасающего преступления. Сегодня, отсидев в виртуальной тюрьме, встретившись с парксанским человеком-чипом, увидев то, что увидел и испытал там, он начинал все меньше доверять своим органам чувств. Он получил сигнал, призывающий искать контакты с иными расами, намекающий на возможность взаимопонимания и объединения в единый сверхорганизм. Может, такова истинная цель их экспериментов? Они подвергли одних людей изощреннейшим пыткам, а другим обеспечили невыразимое блаженство. Изучая реакции тех и других, они познакомились со всем спектром человеческих ощущений и поведений - от одной крайности до другой. Это могло понадобиться при дальнейших контактах. Коргарды вовсе не обязательно могли быть врагами. Они попросту использовали определенные методы и, как ученые, совершали то, что в человеческом понимании было чудовищным. Впрочем, возможно, нельзя все это мерить одинаковыми категориями. А если взглянуть на конфликт шире? Если присоединение людей к панкосмической семье принесет в будущем колоссальные выгоды, то захочет ли кто-нибудь вспомнить о страданиях безымянных жертв? Разве сегодня кто-нибудь помнит о людях, на которых проводили эксперименты первые хирурги? Узнаем ли мы имена рабов-строителей пирамид? Нет. Зато помним имя Хеопса. Кого-нибудь волнует судьба миллионов зеков, сделавших возможным полет в космос первого человека? Отнюдь. Зато имя "Гагарин" носят многочисленные планеты и космолеты в освоенном человеческом космосе. Картины, воспринимаемые им, постоянно изменялись, все меньше поддавались контролю со стороны его сознания, становились хаотичными и нереальными. Неожиданное сообщение, принятое космолетом, заставило медицинский кокон принять весьма рискованное решение. Потребовалось мгновенно вывести Даниеля из психотропного небытия, разбудить, а тем самым урезать период выздоровления. Когда Даниель открыл глаза, истинный мир предстал перед ним перемешанным с наркотическими видениями. Пространства изгибались, цвета становились насыщеннее, а сообщения, принимаемые космолетом, казались невероятно забавными. Даниель принялся над ними истерически хохотать. Когда же на миг прикрыл глаза, то увидел такое, что сразу заставило его умолкнуть. К нему шли трое: Иисус Христос, протянувший вперед пробитые гвоздями ладони, точно такой, как на образе в тантийском храме сорманитов, Манихей, именуемый Мани, как бы перенесенный с гравюры, которую Даниель когда-то видел в старинной книге, где он был изображен с лицом, с которого палачи содрали кожу, и Тивольд Риттер с выбитыми зубами и кровоточащим отверстием в шее ниже затылка. Мужчины неожиданно расступились, а за их спинами Даниель увидел женщину, купающуюся в море разноцветных огней. Мадонна. Мать пророков, возлюбленная Бога. - Приветствую тебя, - тихо сказала она, подошла к нему и наклонилась. - Это я. Я пришла. Здравствуй, Даниель. 5 - Сообщение с первым приоритетом, - неожиданно заговорил компьютер, а желтоватый свет, излучаемый письменным столом, сменился красным. Рамзес положил на стол документ, который держал в руке. Сообщения с высшим приоритетом доступности последнее время случались не часто. Но и не так уж редко. Нападения коргардов, переговоры с представителями Доминии, мятежники, экологические и хозяйственные кризисы, вызванные долгой войной, - каждая из этих причин требовала от электоров необходимости встречаться часто. Рамзес ввел пароль, подождал, пока система просканирует помещение. Он понимал, что его комната, как и кабинеты других электоров и чиновников высшего ранга, просматривается постоянно. Однако перед приемом сообщения с высшим приоритетом обязательно проводился дополнительный контроль. - Здравствуй, Рамзес! - Над столом возникло голографическое изображение Альберта Делля, премьер-министра и председателя Совета Электоров. Это был невысокий мужчина с лицом тридцатилетнего, хотя в действительности ему было в два раза больше. Длинные волосы с вплетенными в них разноцветными бусинками ниспадали на плечи. В густой седой бороде гнездился гладианский ленивец. Когда-то Альберт был одним из самых радикальных руководителей, боровшихся с несгибаемыми. Теперь, как изображали его СМИ, стал политиком умеренного центра, никогда не забывающим о юношеских идеалах, но жаждущим контактировать со всем обществом. Новый имидж оказался эффективным и привел Альберта к власти. Рамзес не входил в группу ближайших сотрудников Делля, но в соответствующий момент поддержал его политику. Он тоже не хотел иметь ничего общего с радикалами и сумасшедшими. Это, а также близкое знакомство с солярным резидентом Танкредом Салерно обеспечило Рамзесу высокое положение в структуре аппарата власти. Делль редко пользовался линиями прямой связи. Коли на это решился, значит, случилось что-то по-настоящему серьезное, гораздо более важное, чем очередная стычка с коргардами, арест бунтовщиков или желание выжать из бюджета дополнительные суммы на ускорение строительства трансмиссионной станции Сети. Рамзес опустился в кресло и внимательно выслушал известие. - Я обращаюсь к тебе по секретной линии, поскольку дело достаточно деликатное и требует немедленного вмешательства. Сегодня я получил новейшие донесения Департамента Общественной Безопасности. Они однозначны. Среди нас есть предатели. Они намереваются с помощью заговоров свергнуть конституционный порядок власти и вернуть правление несгибаемые. Я счел необходимым уведомить об этом тех, кому безусловно доверяю. Нам необходимо как можно скорее встретиться. Я перешлю тебе копию донесения. Ознакомься с ним сразу, так как вскоре нам надо будет решать, что делать дальше. Я получил уверения солярного резидента в полной поддержке со стороны Доминии. Передаю пакет, содержащий координаты места и времени встречи. Воспроизведи его немедленно. До скорой встречи. Во славу Гладиуса! Изображение Альберта Делля исчезло, красный отсвет погас. Рамзес не пошевелился. Так, значит, вон оно как. Сообщение. Встреча в удаленном месте. Улыбка. Вызов. И смерть - виртуальная либо истинная. Он наклонился и вынул из ящичка стола небольшой футляр. Открыл, достал черный блестящий перстень с очень большим продолговатым камнем. Надел на палец. Воспоминания. Несчастный случай с родителями. Дина. Антитанаторские беспорядки. Коргарды. Первые шаги в большой политике. Танкред Салерно. Та ужасная ночь. Он помнил все. Как нашел Дину в лагере культистов, спрятал и позаботился о том, чтобы ее вырванным глазом занялся самый лучший на Гладиусе врач. Как они вместе расшифровали письмо Даниеля, потом раскодировали координаты места, в которое он направлялся. Рамзес нанял космический паром высокого класса, загрузил его требующимся Даниелю оборудованием и выслал в космос. Сделать надо было очень многое, а времени оставалось всего ничего. Однако об этом он Дине не сказал. Ну а теперь, спустя восемь дней, наступил этот момент. Он выслал по нескольким десяткам адресов почту, отдал нужные распоряжения компьютеру, а потом стер его память. Поправил форменный мундир, положил руки на крышку стола, выпрямился, прикрыл глаза. - Приходите. 6 Скрипнула защелка медицинской капсулы, и она раскрылась, как расколотый надвое орех. Даниель заморгал и медленно, с трудом сел на постели. Свет резал глаза, но их тут же заслонила тень. Дина наклонилась и влажной тряпочкой нежно протерла Даниелю лицо. - Как ты себя чувствуешь? - Так, что лучше бы вообще ничего не чувствовать. - Это легко сделать, - спокойно бросила она. - Хвачу тебя по голове чем-нибудь твердым и выкину в пустоту. Он попробовал подняться, но это оказалось непросто. Пробалансировав несколько секунд на полусогнутых ногах, он снова повалился на кровать. Липкая слизь, раньше заполнявшая нижнюю часть оболочки медицинского кокона, громко чавкнула и расплескалась по сторонам. - Не знаю, правильно ли я поступила, перетащив тебя на борт моей ракеты, Даниель Бондари. Теперь много времени уйдет на уборку. - Обещаю отдраить пол. Как только смогу самостоятельно ползать. - Значит, ближайшие два месяца мне придется мыть полы самой. Дина помогла ему встать. Протерла полотенцем и подала бокал с горячим напитком. - Что это? - Пей. Ты что, никогда не можешь сделать то, о чем тебя просят, не задав полусотни вопросов? Зачем, почему, как, где и когда! Меня это начинает раздражать! - Почему? Она отпустила Даниеля и отступила на два шага. Потом спокойно смотрела, как ноги у него подгибаются, как он пытается сохранить равновесие и размахивает руками, а на его лице появляется просительное выражение. - И не подумаю, - покрутила она головой. Он снова взмахнул руками и, тяжело дыша, плюхнулся на пол. - Это не по-людски, так измываться над калекой! - А я, по-твоему, здоровая? - спросила она. Ее единственный глаз загорелся розовым. Половина лица была прикрыта повязкой. Она выглядела иначе, чем та Дина, которую он запомнил. Не носила экстравагантных одежд, похудела. Разговаривая, нервно потирала руки. Дина Тиволи, которую он знал пятнадцать лет назад, была веселой, симпатичной девушкой, не обремененной излишними заботами. Жила в достатке, уверенная, что ее судьба зависит только от нее самой. Порой совершала нерациональные поступки - влюбилась в танатора. Верила, что мир на ее стороне, что она выкарабкается из любой неприятности и что в конце концов все утрясется. Но легкая жизнь окончилась. Каприз, заставивший ее отдать свои чувства противнику системы, привел ее в такие закоулки, где жизнь человека ничего не значила, а стремление причинять боль было самоцелью. Поэтому она стала более серьезной, сосредоточенной, замкнутой. Печальной. Разговаривая с Даниелем, она часто шутила, источала оптимизм и строила всяческие планы. Однако Бондари чувствовал, что в действительности ее психика надломлена и Дина очень боится. И все же она решилась ему помочь. Привезла лекарства, деньги, матрицы пищи. Медикаменты восстановили его ткани и обеспечили выздоровление. Деньги пригодятся позже. Пищевые агрегаты, матрицы, которые в быту называли "матками", потому что они "рожали" живое мясо, обеспечивали полную независимость от каких-либо человеческих колоний. У Даниеля в голове был полнейший сумбур, он не знал, что делать, впервые за долгое время не видел впереди никакой надежды. Даже еще на Гладиусе, когда на космодроме раздумывал, что предпринять, он знал, что есть еще за что бороться. В его теле укрыли информацию о коргардах - бесценную для тех, кто ее найдет и сумеет прочесть. Все доступные гладианам сведения, а главное - координаты базы коргардов и технико-технологические данные, необходимые для создания искусственного гиперузла. Гладианские ученые овладели этой проблемой, доказательством чему была удачная экспедиция десантников, а еще раньше - переброска Риттера на территорию форта. Выстрел рептилиеподобного Аин'ты сжег ему ногу, а вместе с нею и закодированную в ее тканях информацию. - Что будем делать? - спросила Дина. Они лежали на узкой постели, нагие и потные. - Кем я должна для тебя стать, Даниель Бондари? - А кем ты стать хочешь, Дина Тиволи? - Пока что я - медсестра, любовница и банкир. - И квартирмейстер. - К счастью, я не понимаю, что означает это слово. - Она перекатилась с живота на спину, положила ему руку на грудь. - Тесно здесь. - Уж точно не электорские дворцы. Ракета тесная, зато собственная. - У кого ты ее украл? - Купил. А теперь придется уничтожить, чтобы замести следы. - И ты, надо думать, полагаешь, что я отдам тебе свою? - Не полагаю. Уверен. - Повторяю вопрос: что будем делать, Даниель Бондари? - Просто останься со мной. - Где? - Здесь. Ты слышала об орбитерах? - К сожалению, нет. - Того человека звали Георгий Мартынов. Он был астронавтом. Еще на старой Земле. Первый полет человека на Юпитер. Самая крупная космическая экспедиция XXI века, международное сотрудничество, огромные расходы. К сожалению, все окончилось неудачей. В них попал астероид размером с человеческую голову. Не спрашивай о вероятности такого события. Можно сказать - им не повезло. Оторвало половину ракеты, уничтожило большую часть модулей, раздробило антенны. Погибли все члены экипажа, кроме Мартынова. Он остался один в маленьком модуле с небольшим запасом энергии, разбитыми коллекторами и едва действующей системой жизнеобеспечения. Не мог ничего передавать, действовала лишь одна из приемных антенн. Он бесповоротно потерял управляемость. Шестьдесят два года его корабль летал вокруг Солнца где-то между орбитами Марса и Юпитера. Он жил, надеясь, что в конце концов его кто-нибудь отыщет. И записывал дневник. В те времена шла колонизация Солнечной системы. Из Мартынова и его товарищей сделали погибших героев. Очередные экспедиции летали к Юпитеру, Сатурну и еще дальше. Там строились первые базы, потом целые поселки. Несколько месяцев ему не удавалось перехватить ни единого сигнала. Правда, иногда что-то до него доходило, потом снова глохло. Три года он не принимал ничего, позже начали попадаться сообщения с китайской базы. Он выучил китайский. Бывало, засекал ракеты, пролетавшие неподалеку от его модуля. И ничего не мог сделать. Однако не спятил, до последнего дня наговаривал свой дневник. Шестьдесят два года. Сидя в вашем виртуальном сортире, я частенько о нем думал. Он выдержал, сохранил разум и волю до конца. Значит, можно. И я тоже смог. - Его спасли? - Ракету Мартынова нашли спустя семь лет после его смерти. Тело сохранилось в прекрасном состоянии. Возник культ. Сейчас орбитеры образуют клан. Не столь сильный, как летники и кульпторы, но достаточно мощный. - И что они делают? - Приверженцы орбитерства залезают в капсулы и позволяют запустить себя на околозвездные орбиты. Им обеспечены примерно такие же условия, как были у Мартынова. Они не знают, кто и когда их отыщет. Однако... В каждой машине есть аварийный передатчик, так что в любой момент можно сорвать пломбы и вызвать помощь. Конечно, те, кто сделают это слишком скоро, исключаются из клана. Легендарные мэтры-отшельники оставались в космосе навсегда. Ну а туристы - как и все туристы - выдерживают неделю-две в ракете, да еще платят за это огромные деньги. - Откуда ты все это знаешь? - Дина взяла стакан. Села, поджала колени. У нее были красивые, не очень большие груди, плоский живот и длинные, немного худощавые ноги. - Кланы всегда находятся под недреманным оком служб порядка. Ты же понимаешь - это организация, существующая параллельно с государством. У них своя юрисдикция и привилегии, они сотрудничают с различными политическими и хозяйственными структурами. Часто действуют на планетах, удаленных от центра. Мы всегда старались за ними присматривать. Основные сведения о кланах, действующих в нашей системе, знал каждый танатор. - Они нарушали законы? - Иногда. Однако не это было самым важным. У них были собственные правила, записанные в эдиктах и конституциях. Порой содержащиеся там положения вступали в противоречие с законами нашей планеты настолько, что компромисс оказывался невозможным. Тогда приходилось принимать трудные решения. - Какой-то компромисс всегда возможен. - Глупая болтовня, которой тебя научили. Да, можно пойти на компромисс, но не всегда и не с каждым. Наш закон требует, - он замялся, - по крайней мере требовал до того, как дружки твоего братика не перехватили власть, что за жестокое убийство автоматически выносился смертный приговор. Ты считаешь, что государство не может убивать преступников. О компромиссе нет и речи. Либо их можно будет убить, либо нет. - Их можно изолировать, лечить... - Я говорю не об изоляции, а об убиении. Я считаю, что за определенные преступления может быть только одна кара. Смерть. Ты убеждена, что людей нельзя убивать, даже если они психопатические убийцы. Я - сторонник сурового наказания преступников, однако допускаю, что в особых случаях смертную казнь можно заменить тюрьмой строгого режима. Так что, думаю, и ты пойдешь на компромисс и одобришь применение суровых наказаний, например, нанесение увечья... - Увечья? Да ты никак спятил... - Отрубать преступникам руки. Как давным-давно делали в некоторых странах древнего мира. Чтобы отпугнуть других любителей чужого добра. - Ты говоришь: "Да-да, нет-нет". А ведь ничего однозначного не бывает никогда. Он замолчал. Пододвинулся к Дине, обнял ее и начал нежно поглаживать по щеке. Ему не нужна была ссора, нужна была беседа. - Возможно. Но, Дина, у меня нет ничего, кроме моего "да-нет". Только честь и клятва, которую я принес, принимая присягу. Я - танатор, я осуждаю человеческие деяния. У меня отобрали мой мир, убили людей, которых я любил, унизили меня и моих друзей. Дина, у меня нет ничего, кроме чести. Кроме слова, которое я дал. - Но ведь ты его нарушил. Ты присягнул защищать легальные власти Гладиуса. А когда пришли твои противники, ты принялся плести заговоры против них. - Я присягнул защищать Хартию Прав Гладиуса, Дина, кодекс, написанный нашими предками. Неужели, видя, что легально избранная власть сразу же после выборов начинает нарушать законы, которые ее же самое вынесли наверх, я должен этой клике служить? Если да, то сожжение на кострах чародеек, умерщвление евреев в газовых камерах, расстрелы "кулаков" и уничтожение противников виртуальности тоже следует считать благом. А ведь большинство граждан и легально избранные правители государства этого хотели. А ты прилетела бы сюда, если б не считала, что покорные осуществляют власть, не придерживаясь принципов? Прилетела бы, подвергая опасности карьеру и жизнь брата? Безопасность планеты. И все только ради того, чтобы помочь мятежнику? Нет! Ты прекрасно знаешь, что покорные насилуют прежние законы и не придерживаются правил, которые сами же установили. Ты хорошо знаешь об этом! - Это совсем другое дело! Ответственность за их грехи и за грехи твои. - Дина, они - убийцы, предатели и психопаты. Возможно, не все, возможно, некоторые все еще мечтают о прелестных идеалах, которые им не довелось воплотить в жизнь. Начихал я на это. Осуществленная идея, не оправдывающаяся на практике, не может быть прелестной. Это скверная идея. Впрочем, ты отлично знаешь и сама. И не только ты. Покорные начинают грызню. И я тебе скажу, кто выиграет. Те, кто, отвергнув принципы, первыми попросят у Доминии протянуть им руку братской помощи. Покушение на Дираке, события в правительственном центре... - Покушение на Дираке? - Нас еще не всех перебили. - Какая чепуха! Это не могли сделать мятежники. В нашей системе не осталось никаких мятежников... - Бунтарей... - непроизвольно поправил он. Они помолчали, мысленно возвращаясь в далекие места, к давно встречавшимся людям и канувшим в Лету событиям. Потом Дина наклонилась над Даниелем, охватила его бедра и поцеловала. - Я хочу... на орбиту! Хочу... летать! И немедленно, Даниель Бондари! 7 Первый раз они легли вместе не сразу, через три дня после встречи. В пятницу Даниель отсоединил свою ракету, предварительно стерев из ее памяти все, что, касалось его полета. Конечно, абсолютной уверенности в том, что какие-то данные все же сохранились, не, было. Поэтому через несколько дней космолет будет взорван. За это время они уже давно улетят из этой точки пространства. Они решили пойти в сферу Фасганона, там отыскать какой-нибудь крупный астероид, высадиться на нем и ждать. Ракета Дины была самодостаточной, так что за снабжение энергией, пищей и кислородом опасаться не приходилось, к тому же настолько большой, чтобы не дать им впасть в клаустрофобию, а компьютер располагал достаточно емким банком увеселений. "Медовый месяц", - так назвал это Даниель. Дине понравилось. В понедельник они добрались до сферы Фасганона. Вырванные из нее астероиды кружили по всей системе Мультона, в которую входила и планета Клеванг со своими спутниками. По, мере удаления от Мультона астероидное кольцо раздувалось, образуя сферическое облако Фасганона, окутывающее всю систему. Облако состояло не только из миллионов каменных и ледяных осколков размерами в доли миллиметра, но и астероидов диаметром в сотни километров. Ее изучали давно, но каталогизировали лишь часть объектов. Проводилась здесь также ограниченная горняцкая разведка, но пока что больше пользы приносила эксплуатация внутрисистемного Пояса Фамберга. Наиболее удаленные объекты, входящие в сферу Фасганона, располагались вокруг Мультона на орбитах диаметром почти в полтора световых года. Станция Дирак лежала внутри этой сферы. Даниель и Дина решили поискать объект достаточно крупный, чтобы на него можно было опуститься, но в то же время настолько малый, чтобы не возбуждать интереса солярных картографов. Во вторник компьютер ракеты отыскал соответствующее место - каменную глыбу диаметром в шестьдесят километров, достаточно изрезанную, чтобы укрыть ракету в одной из расщелин, и настолько богатую залежами металлов, чтобы ее трудно было засечь с большого расстояния. В среду вечером ракета вышла на орбиту астероида и принялась кружить вокруг него, делая тысячи снимков поверхности, сканов тектоники, просвечивая каждый ее уголок. В четверг утром компьютер сообщил Даниелю, что на радарах появился новый объект. Его характеристики соответствовали стандартам военных машин. Боевой космолет только что сбросил маскировочную оболочку и стал видимым. Даниель и Дина стояли в рубке, не отрывая глаз от экрана. Еще секунду назад они держались за руки. Теперь Даниель отпустил руку Дины и отступил на шаг. Она молча взглянула на него. Она поняла. Сжала кулаки. - Как ты можешь подозревать меня? - сказала она тихо, опустилась в кресло, спрятала лицо в ладонях. - Как можешь... - Ты, вероятно, совершила какую-то ошибку, - сказал Даниель, не подходя к Дине. На экране то и дело высвечивались новые сообщения. - Оставила след. Возможно, кто-то прочитал мое сообщение. Я не подозреваю тебя, Дина. Но они опять меня поймали. Я уже устал. У меня все болит - и тело и душа. Я думал, что отдохну. Но они появились снова. - Что будем делать? - Ты забыла, малышка, кто я? Он смотрел на нее, одновременно принявшись активировать узлы связей системы. Одну за другой снимал пломбы безопасности. Включил сканеры на максимальную мощность. - А может - простая случайность? - тихо спросила Дина. - Твой брат. Ты ему доверяешь? Только он знал, что с тобой происходит. Кроме тебя, только он знал содержание моего письма. Он - покорный, он - электор. Твой брат, Дина. - Не знаю, не знаю, - не сразу ответила она. - Я ни в чем не уверена, но, поверь, это не я. Ведь ты сам меня вызвал... Он наклонился к ней, дотронулся до ее руки. - У тебя холодные пальцы. Я знаю. Я не вполне владею собой. Прости... - Рамзес меня предал. - Она начла всхлипывать. - О боже, он второй раз предал меня! Как он мог! - Как ты мог это сделать, парень? Печально. Неприятно и грустно. Ты подвел меня. Ты уволен, - сказал Альберт Делль и вышел. Танкред Салерно попрощался с первым электором кивком головы, но не тронулся с места. Подождал, пока дверь закроется. - Как можно нянькать животное в собственной бороде? - риторически спросил он. - Ты подвел его. И меня тоже, глупец. Тест не засчитан. Рамзес не ответил, у него хватало сил раскрыть рот. Раздетый догола, с вытянутыми вверх руками и расставленными в стороны ногами, растянутый в черной раме, он походил на человека из анатомического альбома, сотни лет назад нарисованного Леонардо да Винчи. - А ведь он умеет командовать персоналом, а? "Ты уволен"! - Салерно подошел к Рамзесу. Брат Дины, видимо, почувствовал шаги сетевика, потому что весь напрягся, руки начали нервно дрожать. - Ну, что ж, такова жизнь, парень, глупый парень! Ты хотел меня обмануть, думал, что сумеешь обвести нас. Личное поставил выше лояльности к своим партнерам и ко мне, Ты стал мятежником, понимаешь? Маленьким, обкакавшимся мятежником. Танкред положил ладонь на грудь Рамзеса. Электор, выгнулся, стараясь отстраниться от своего мучителя, но это ему не удалось. Танкред крепче прижал пальцы к его коже. - Это бьет сильно. Трусишь? Это хорошо. Я предпочитаю предателям врагов. Знаешь, это чище, яснее - такое четкое разделение. А ты комбинируешь. Ты командуешь этим миром, мы дали тебе власть, а ты все время думаешь о чем-то несущественном. Зачем? Кто-нибудь приказал тебе умничать? Нет. Ты должен был просто хорошо выполнять свою работу. Талантливо, с полной отдачей, классно. Мне нравилось работать с тобой. Но, дорогой дружок, ты поглупел. Забыл о самом главном. Ведь это же придумала не твоя глупая сестра. Дурная девка. Ну... не дергайся, не трясись. Что? В тебе все еще много энергии? В природе ничто не пропадает. Сейчас я сделаю тебе больно. Потом попрошу сообщить несколько имен. Ты их не знаешь? А мне какое дело? Я не требую, чтобы ты знал этих людей. Я только хочу, чтобы ты перечислил их, своих мерзких сообщников. Потом мы примемся за них. Не дергайся, говорю. Никуда ты не убежишь. Если это может быть для тебя каким-то утешением, то поверь, они скажут все, подтвердят каждое твое слово. Мы только слегка подскажем им, что стоит говорить, чтобы избежать... Ты этого не избежишь. Маленький сукин сын, если ты не начнешь отвечать на мои вопросы, то тебе будет больно. Сильно, очень сильно. Но прежде чем включить машину, я хочу тебе кое-что показать. Это очень интересно. Думаю, ты удивишься. Поверь мне, Рамзес Тиволи, маленький дурной паршивец. Я тоскую по твоей сестричке. Но осталось уже недолго. Смотри! "Ты хочешь, чтобы я был типом с обритой головой и введенными в мозг зондами? Ты действительно этого хочешь, сестра?" Он увидел все. Проекцию загрузили ему прямо в мозг. Потом снова начался допрос. А может, раньше. А может, одновременно. Вдали уже была видна неправильной формы глыба астероида. Сквозь черное пространство мчались два космолета. Один принадлежал Дине, юркий и быстрый, комфортно обставленный пассажирский паром. Невооруженный. За ним мчался боевой катер-преследователь гладианской армии. Небольшой, грозный, сопровождаемый системой невидимых сейчас автоматических зондов. Обе машины оторвались от астероида, вокруг которого плясали несколько минут. Сейчас беглец мчался вперед, вероятно, надеясь оторваться от преследователя. Катер выпустил первые ракеты. Они прилипли к панцирю парома, но не взорвались. Солдаты не хотели убивать Даниеля. Им надо было взять его живым. Долго так продолжаться не могло. Микроскопические устройства добрались до двигателя парома. Проникли внутрь и нарушили действие ионных устройств, снизив их тягу почти наполовину. Другие системы вгрызлись в панцирь, чтобы загнать внутрь парома парализующий токсин. С начала атаки прошло не больше семи секунд. По инструкции на захват туристического корабля отводилось не больше минуты. И действительно, больше минуты и не потребовалось. Как только космолет взял на себя контроль над системами управления паромом Дины, усыпленных пленников перевели в боевую машину. - Ну и зачем все это тебе было нужно? - спросил Танкред. - Она снова моя. Знаешь, пожалуй, я ее люблю... ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1 Станция гиперпространственного перехода Дирак проявилась из тьмы серебряным облаком, висящим на фоне черного, усеянного звездами неба. Она была гигантской. Построили ее двести лет назад и с тех пор неоднократно модернизировали и перестраивали. Уничтожали старые, сработавшиеся устройства, несколько раз изменяли акселераторные системы стартового дома, из которого осуществлялось туннелирование машин через гиперпространственные пути. Увеличение мощности гравитационного ускорителя повышало точность переброски и позволяло транспортировать более крупные грузы. Последнее время здесь строили особенно много, прежде всего увеличивая передатчики Сети, модули, обслуживающие военный флот, и жилые уровни для прибывающих из Доминии. Собственно, именно в этом состояла суть договора с солярной империей - гладиане должны были сами финансировать укрепление солярного могущества в системе. Дирак на свой манер жил. Будучи запроектирован и построен людьми, он после двухсот лет развития и расширения вполне мог считаться живым организмом, вскармливаемым инженерами, информатиками и техниками. Станцию покрывали биологические конструкции из кремний- и металлоорганических оболочек. Постоянно регенерирующиеся и растущие ткани были для нее как бы кожей, защищающей людей и оборудование от излучения, космической пыли и метеоритов. Под оболочкой, частично в нее вросшие, размещались артерии, поставляющие ей субстраты, необходимые для правильного функционирования - энергию, сырье, разумные микросистемы. Рядом петляли узлы нервной системы станции. Информационные магистрали связывали центральный компьютер с "мозгами", локально управляющими ростом оболочки. Сетевые связи позволяли общаться людям и машинам. Трансмиттеры данных с периферийных устройств взаимодействовали с тысячами рецепторов, исследующих космическое пространство. Многие из них выискивали метеориты. Станция Дирак располагалась внутри системы Фасганона. Это не значит, что ее беспрерывно бомбардировали астероиды, однако представляли опасность встречи и с более крупными объектами, и с космическим песком. Миллионы микроскопических регистраторов, окружающих Дирак, прочесывали пространство в поисках иной, нежели каменные глыбы, угрозы. Процессу пространственного туннелирования, осуществляемого во время гиперпрыжка, могла помешать масса явлений, происходящих в микромире, например, небольшие колебания напряженности электромагнитного излучения, местные флуктуации жесткости некоторых групп элементарных частиц или повышенная активность вакуума. В стартовом доке требовалась лабораторная стерильность. Опасные нарушения могли быть результатом скачков активности звезды Мультон, плохого экранирования корабля, приближающегося к базе, либо временного перегрева энергетических узлов, а также ускользающие от контроля человека субатомные явления, происходящие на квантовом уровне. Все это постоянно контролировалось миллионами нанорегистраторов и анализировалось мозгом базы - центральным компьютером, связанным с Мозговой Сетью. Кроме "кожи", приборов органов чувств и систем питания, у Дирака были и собственные конечности. Из серебристой оболочки станции вырастали гигантские причальные стрелы для приема паромов, переправочные туннели для людей и товаров, а также огромные манипуляторы, с помощью которых проводился ремонт ракет и самой базы. Дирак, объект размером с небольшую луну, висел в космическом пространстве почти в четырех световых месяцах от звезды Мультон. Автоматические транспортные капсулы долетали сюда с Гладиуса за двести дней, пассажирским же кораблям, не столь хорошо выдерживающим перегрузки, требовалось больше года. Большую часть времени полета пассажиры проводили в анабиозе, погруженные в капсулы, имеющие целью минимизовать последствия гигантских перегрузок во время разгона и торможения корабля. Пользуясь случаем, людей подвергали процедурам похудения, удаляя из их тел каждый лишний килограмм. Гиперпространственная транспортировка массы была невероятно дорогостоящей, так что, соглашаясь избавиться от лишнего веса, можно было понизить цену билета чуть ли не на половину. Разумеется, тела пассажиров все время стимулировали и укрепляли, а в последние двадцать дней принуждали интенсивно тренироваться. В результате все кандидаты на гиперпрыжок выглядели почти одинаково - тощие, жилистые, с бритыми головами и пигментированной в результате применения различных медикаментов кожей. С Даниелем все эти прелести проделали за счет государства еще на борту армейского космолета, на который его перевели после задержания и уничтожения корабля Дины. Девушку изолировали, и он не видел ее ни разу. Только получил информацию, что она жива. На протяжении всего полета он раздумывал об одном - почему надо им верить? И не нашел тому обоснования. Так что оставалось только надеяться. Стрела направилась к борту армейской ракеты. У ее основания начал набухать сгусток серебристого вещества, который спустя минуту пополз вдоль стрелы. Сгусток перемещался как капля меда, стекающая по ложке, а потом расплылся по всей длине стрелы, образовав туннель. Наконец коснулся борта корабля. Прильнул к нему, словно голодная амеба, и принялся создавать вокруг люка толстый защитный кожух. Минутой позже пассажирам сообщили, что они должны покинуть кабины - низкие, продолговатые каморки, в которых вначале стояли анабиотические емкости, а теперь размещались лежаки с виртуальными и медицинскими комплексами. Кроме Даниеля, в коридор вышло несколько солдат в штатском. В большинстве - подготовленные к прыжку лысые тощаги. Космическая экспедиция зомби. Даниель медленно двигался к выходу. К его ноге и плечу были прикреплены нейрополицейские. Любое непослушание, грубый ответ, отсутствие реакции, игнорирование приказа наказывалось болью. После того как он добрался до шлюза, его запихнули в шаровой транспортный пузырь. Чтобы там поместиться, пришлось поджать ноги. Он услышал, как автоматы проверяют герметичность скорлупы, почувствовал легкий толчок, и шар поплыл вдоль серебристого канала, только что образованного из оболочки базы. Пузырь раскрутили, так что сейчас он медленно вращался. Благодаря размещенным на уровне оси экранам Даниель мог рассмотреть оболочку станции вблизи. Ничего интересного он не увидел - металлическую массу пересекали более светлые полосы, как бы сухожилия или связки, порой поблескивал серебристый или золотистый участок, вероятно, выход регистратора или датчика. Впереди и позади себя он видел цепь вращающихся транспортных пузырей. Когда они добрались до цели полета, он с удовольствием покинул тесную скорлупу и оказался в небольшом, ярко освещенном помещении, скорее всего очередном шлюзе. Чувствовал вес собственного тела, хоть и серьезно уменьшенный. Проделал три быстрых шага, покачался на пятках - опыт говорил ему об искусственной гравитации. Даниель знал, что перемещение в зоне искусственного тяготения требует навыка. Когда-то он неоднократно тренировался в этом, и теперь оставалось надеяться, что боевой сопроцессор сохранил-эту часть былых рефлексов. Неожиданно ведущая в помещение дверь раскрылась. Там стояла Дина. Она не ответила на приветствие Даниеля, даже не сделала шага в его сторону. Лишь когда ее подтолкнули сзади, вошла в комнату. Следом вошел Танкред Салерно. Он широко улыбался, глаза у него блестели, он выглядел деятельным и бессмертным. - Привет, я много о тебе слышал. Нет, серьезно, я очень хотел познакомиться с тобой лично! - сказал Танкред, потом обнял Дину, провел рукой по ее ягодицам и поцеловал. 2 - Надо сказать, я не понимаю твоей морали. Нет, я ее не осуждаю, не принимай этого только на свой счет. Мое изумление все время вызывает то, что проделывали ты и твои сподвижники. Вы подвергали опасности жизнь миллионов простых людей во имя ценностей, которые отнюдь не были их ценностями. Ну, может быть, некоторых. И вам было хорошо? Если б ты рисковал чужой жизнью ради обретения материальных благ, тебя бы назвали скотиной. Да ты и сам так назвал бы подобных пройдох. Больше того, ты их даже убивал. Ты охотился на пиратов, верно? Того, кто решился бы пожертвовать другими людьми ради закрепления своей религиозной доктрины, ты счел бы опасным психом. Насколько я знаю, ты ликвидировал достаточно много таких культистов-сектантов. Но вот последовательности тебе не хватило. Логики - ни на грош. Твои дружки подвергали опасности жизнь миллионов граждан во имя каких-то дряхлых колонизационных правил, ради свободы, давних законов. И вам казалось, что все в порядке, а? Хотя тем людям, от имени которых вы, как правило, выступали, было наплевать на эти законы, и они отдали власть врагам... И вы еще считаете себя героями. Очень все это странно. Не забывай, что я управляю твоими кандалами. Непосредственно. Не дури. Ей-богу, не стоит. Малышка, подай ему воды и иди сюда. Помассируй мне шею. Ну, иди... Я же сказал, не глупи. Больно? Так и должно быть. Помассируй себе ногу, через час будет как новая. - Можешь гордиться собой, - продолжал Салерно. - Мы никого так долго не искали, как тебя. Ты был молодцом. Серьезно говорю. Вероятно, тебе есть что рассказать. Но это уже не моя забота. Я отошлю тебя дальше. Таков приказ. Ты собирался прыгнуть через проход - и прыгнешь! Только не в ту сторону, в какую хотел. Честно говоря, я не знаю, куда тебя вышлют. Так что, к сожалению, не могу сказать. Тебя очень ждут, поверь, очень. После смерти Клякса Кликса, того клона, ты стал весьма ценным свидетелем. А знаешь, ведь армейские дебилы совершили ошибку. Когда убили всех ваших. Глупый просчет. Им было приказано вас допросить, а забить уже потом, в базе. А они поспешили. И знаешь почему? Потому что им даже в голову не могло прийти, что вы побывали там, где... побывали. Для них вы попросту все время стояли на том дурном помосте. В неразберихе никто не заметил, что двое из вас исчезли, а на их месте появился кто-то другой. Понимаешь? Судя по показаниям датчиков, вы не двигались с места. В ваших сопроцессорах не было ничего, касающегося "прогулки". Однако было зафиксировано нечто странное. Какие-то изменения. Знаешь, что они подозревают? Что вы все же побывали там, только в нашем мире ваша эскапада длилась короче, чем время Планка. Прости, слово "короче" тут не годится. Невозможно зафиксировать отрезок, более короткий, чем время Планка. А вы в нем уместились, побывав там и вернувшись. Этакая теория без доказательств. Ты их нам представишь. Дина, я хочу, чтобы ты ко мне прикасалась. Здесь. И здесь. Здесь тоже... Ревнуешь, да? И сильно? А ну, покажи, как сильно! Как?! Больно? - Тебя не утомляет моя болтовня, - не замолкал Салерно. - Надеюсь... Скажу тебе честно, я очень взволнован. Насыщен. Два долгих года я был отрезан от Сети. Получал лишь обрывки информации, да и то, как правило, с опозданием. Ты этого не понимаешь, но представь себе, что у тебя вдруг начало сдавать зрение. С каждой секундой снижается способность различать цвета, исчезают участки изображения, иногда ты вообще видишь лишь серые пятна. Некоторые картины двигаются в замедленном темпе. Случается, что ты одновременно воспринимаешь изображение происходящего сейчас и наложенные на него картинки из прошлого. Поверь, это кошмар. И вдобавок такое происходит не только со зрением. То же самое творится со слухом, обонянием. В общем, колоссальный бордель органов чувств. Именно нечто подобное я испытывал эти два дьявольских года. А теперь представь себе, что ты наконец обрел зрение и слух, все стало панорамным, цветным, обрело глубину. Разве ты не был бы возбужден? Вдобавок рядом с тобой такая шикарная женщина, как Дина. Не рискуй, парень. Одно движение в мою сторону, и ты получишь такой же заряд, как только что. - Что творилось после того случая с саботажем! - продолжал Салерно. - Поверь, парень, такой суматохи я давненько не видел! И неудивительно. Меня так хватануло, что я две недели не мог рукой пошевелить. Но" хуже всего не это. Мы-то думали, что уже пацифировали вас окончательно. Что от вас, вшивых бунтарей, уже и помина нет! А тут, глянь-ка, саботаж, да еще в таком идеально охраняемом объекте, как Дирак. Ну и механизм заработал. Аресты, допросы, наказания. А что оказалось? Никакой не саботаж! Просто случайная генерация гиперволны в "дыре". Порой такое случается, Но эта волна была исключительно мощной, вот и возникла паника. Ну, что ж, однако мы кое-что выгадали на этом приключении. Правда, те, кого мы задержали, с Дирака, не знали ничего, однако поделились с нами другой весьма ценной информацией. О себе, о своих противниках и друзьях. Более того, они были даже готовы говорить о людях, которых никогда в жизни в глаза не видели. Вот это-то и называется "лояльность". Малышка, я уже говорил, как сильно тебя люблю? - Ты задал мне уйму работы, - не останавливался Салерно, - и подкинул массу развлечений. Ты и вправду прекрасно со всем управлялся. Если все ваши танаторы были вышколены так же, как ты, то вы должны были наводить ужас на окружающих. Особенно на противников. Конечно, нет людей, которые никогда не ошибаются. Напрасно ты ее вызывал. Небось гормоны взыграли? Да? Понимаю. Эта девушка стоит того, чтобы ради нее отказаться от многого. Но-но, не взбрыкивай, я знаю, что без помощи ты бы подох, и ты вынужден был так поступить. Ну а мы все время держали ее в поле зрения. Это, думаю, ясно? Должен сказать, что ее братец неплохо все это обделал, ему почти удалось выслать ее так, чтобы мы не пронюхали. Увы, тебя погубило это "почти". Поскольку вы были уже далеко, не имело смысла возвращать вас на Гладиус, коли все равно пришлось бы отсылать тебя дальше. Ну а ты, Дина, дорогая, оказалась здесь, так как я хотел, чтобы ты была рядом со мной и как можно ближе. Прикрой глаза, парень. Тебе не надо все видеть. Закрой, говорю! Иначе мне снова придется наказать тебя, а у меня сейчас на это нет желания... Она очень мила. Я ее очень люблю. Интересное ощущение. Миллионы стихотворных строк. Миллионы картин. Миллиарды признаний. И однако это продолжает увлекать. Она меня не любит, знаешь? Это жестоко. Это угнетает. Но у нее есть брат. Брат сделал для нее очень много. Очень, очень много. Я обещал Дине сохранить ему жизнь. За ее любовь. Я знаю, это нелегко и она не сразу меня полюбит. Но я уже вижу, как взрастает в ней чувство, как оно набухает, набирает силу. Я ее возбуждаю, понимаешь. У нас получается всякий раз. При ней я бы не стал хвалиться, это очень интимное. Но я позволил ей отдохнуть. Пусть выспится. Любовь и секс очень утомительны. Изматывают. А я очень ее люблю. Как думаешь, Рамзес Тиволи еще жив? У меня сейчас прекрасное настроение. Знаешь, что я решил? Прежде, чем засунуть тебя в "дыру", я позволю тебе с ней поговорить. Хочешь? Нет, ты действительно хочешь? Но есть одно условие. Сейчас я включу твои кандалы, а ты не закричишь! Договорились? Ну так давай... 3 - Я тебя люблю, я так сильно тебя люблю, - сказала Дина. Он не узнал ее голоса. Исчезла мягкость, теплая интонация, ритм дыхания. Она произносила слова сухо, автоматически, и однако он был уверен, что она говорит правду. Он не мог коснуться ее лица скованными за спиной руками, поэтому только смотрел. Они стояли в полуметре друг от друга, боясь сблизиться больше. Танкред запретил и мог прервать их разговор в любой момент. - Послушай, Дина. Запомни: меня необходимо отослать. Любой ценой. Если сможешь, помоги мне. Несмотря ни на что. Помоги. Поможешь? Она не поняла. Почему он это говорит? Ей необходимо утешение, слова, которые можно было бы запомнить, его дыхание на ее лице. А Даниель... - Дина, ты должна меня туда выслать. Прошу тебя. Они молчали. Двери комнаты раскрылись, на пороге стоял Танкред. - Ну, выходим, выходим! Я обещал вам дать поговорить. Я свое слово сдержал. Выходим! - Будь мужественной. Я тебя люблю. - Выходим. 4 Даниель оказался в нешироком низком помещении, в центре которого стоял белый узкий стол. Укрытый в стене динамик монотонно перечислял обычные для всех путешественников инструкции: - Лечь на стол. Руки вдоль тела. Ноги сдвинуть. Закрыть глаза. Лицо Даниеля накрыл слой липкой, влажной массы. Он почувствовал, как в нос, рот и анальное отверстие вводят эластичные катетеры. Несколько мгновений они казались холодными и раздражали, однако датчики тут же подладили их температуру к теплу человеческого организма. Потом он почувствовал, что стол поднимается и переносит его в зону холода и темноты. Несмотря на то что облитое смолой тело не могло воспринимать таких раздражителей, ощущение было очень сильным. Или так работало воображение, побуждаемое предстартовыми процедурами, или действительно его уже перевели в противоперегрузочную капсулу. Еще немного, и тело Даниеля попадет в зону, недоступную обычной физике - в гиперпространство. Туда вела естественная "дыра", окрест которой располагался Дирак. Транспортер поместят в этой зоне и подвергнут воздействию устройства, которое можно сравнить с циклотроном, разгоняющим элементарные частицы. С той разницей, что в "дыре" роль частиц выполняли целые космолеты, а разгоняли их не электромагнитные силы, а унифицированное гравимагнитное воздействие. Наконец подготовительные операции окончились. - Должен сообщить, - раздался новый голос, более решительный и категоричный, нежели предыдущий. Вероятно, он был призван создавать у пассажиров уверенность и доверие, - что вступительный этап подготовки к гиперпространственному прыжку окончен. Перед глазами Даниеля разгорелась цветная панорама. Это было изображение освещенного пустого пространства, в котором то и дело помигивали яркие точечки, возникали цветные всплески, часто разлетающиеся в небольших вспышках. В центре изображения медленно сгущалось немного более темное, чем фон, пятно. - Через минуту транспортная капсула будет введена в пределы черного провала. В течение тридцати двух секунд мы станем ее разгонять в энергетически отрицательном поле. Еще через сорок секунд произойдет прыжок. Даниель догадался, что опалесцирующий туман у него перед глазами должен, по идее, изображать область черного гравитационного провала - "дыры". Разумеется, он предполагал, что это всего лишь фальшивка для туристов. Возможно, он не очень многое понял из лекций по физике, однако знал, что у места, в котором он вот-вот окажется, нет ни цвета, ни формы, ни иных характеристик, улавливаемых человеческими органами чувств. Да и, собственно, эту область вообще трудно было назвать "местом", поскольку, по правде-то говоря, оно во вселенной не существовало. Ну, что ж, разговорный язык не поспевал за физикой. - Прыжок перенесет капсулу в гравипровал, расположенный на другом конце гиперпространственного туннеля, - продолжал голос. - Ты попадешь на станцию Ллях, лежащую в ста двух световых днях от системы Каталония. Результаты последних астрономических наблюдений показывают, что Каталония находится в галактике, удаленной от Гладиуса на три миллиарда световых лет и входящей в звездное суперскопление Аримин. Скорее всего это единственный заселенный людьми мир в том суперскоплении. Кроме гладианского, у станции Ллях есть еще два ответвления. Противосолярное ведет к межгалактическому пункту переброски, солярное - к станции Иччуна, расположенной в семидесяти шести световых днях от коричневого карлика Ваббль. Станции Ллях присвоен индекс 234, означающий, что от Нулевого Провала Вольфа ее отделяет двести тридцать четыре гиперпространственных узла. Картина перед глазами Даниеля изменялась одновременно со словами пояснений. Демонстрировались виды далеких галактик, звезд и космических баз, подобных Дираку. Сообщение параметров соседних гиперузлов входило в обычную информацию во время путешествия, так же как и сообщение о расстоянии до первого гравипровала, обнаруженного людьми в начале XXII века и расположенного вблизи звезды Вольф-359 в семи с половиной световых годах от Земли. - Начинаем стартовую процедуру, - известил голос, снова демонстрируя изображение мерцающего пространства, в центре которого пульсировало шаровое образование и извивались щупальца гравитационных турбуленций. Несмотря на все предохранения, Даниель почувствовал движение. Гель вокруг его тела начал сгущаться, стал пружинистым и теплым. - Капсула погружается в провал, до прыжка двадцать одна секунда. Мне приятно сообщить вам, что вы вот-вот покинете нашу вселенную... 5 Дина стояла, опершись бедром о кресло, и молча смотрела на работающих в диспетчерской людей. У противоположной стены размещались два сетевых узла. В одном находился мужчина. Интересный, голубокожий, с набором модных золотых зубов. Его глаза заслоняли очки, в несколько чипов, помещенных на поверхности его тела, входили кабели, а руки были затянуты опалесцирующими перчатками. Мужчина медленно шевелился вместе со всем пультом, тихо бормоча себе под нос. Его страховала невысокая девушка, маленькая, тощенькая. Единственным "ядреным" элементом ее организма были груди, искусственно увеличенные до гигантских размеров. Она лежала на животе с высоко поднятой этими двумя шарами головой, а чипы сопряжений были встроены ей в позвоночник. Дина не видела ее лица, потому что операторша все время смотрела в сторону. В отличие от мужчины она почти не двигалась, лишь временами слегка подрагивали ее жилистые ноги, а костлявые руки раскидывались в стороны. Всякий раз после этого она несколько секунд покачивалась на грудях, словно на лежащем на воде надувном матрасе. Оба - голубокожий и грудастая - играли важную роль в процессе обслуживания гравипровала. Они координировали работу компьютеров, управляющих разгоном акселераторов. Их мозги были соответствующим образом препарированы, и вообще их "натаскали" на анализ явлений квантовой физики, столь далекой от повседневного человеческого опыта. Они были специалистами высокого класса, о чем свидетельствовали черные бляшки, вживленные в кожу их рук, символически изображающие кошку. Стало быть, они были членами цеха Шредингера, корпорации, объединяющей ученых и техников, подготовленных к интеллектуальному изучению микрокосмоса. Кроме них, здесь были еще два техника, управляющих стартовой процедурой транспортной капсулы, и врач, контролирующий состояние перебрасываемых людей. В данном случае - одного человека. Эта троица была весьма подвижной. У каждого к одному глазу был прикреплен информационный монокль, постоянно проецирующий на сетчатку поступающие сообщения и изображения. Как и у информатиков, у них были чиповые узлы сопряжений, помещенные в черепе. Кроме того, они следили за множеством экранов, переключателей и сенсоров, расположенных на приборном щите. У одного из техников на выбритой голове лежал плотно свернувшийся полтарианский змей, довольно популярное в последнее время на Гладиусе украшение. Существо впилось в череп человека обеими челюстями и медленно извивалось на нем, изгибая длинное цветное тело во всех направлениях. Говорили, что полтарианский змей помогает увеличивать ауру, некоторые также утверждали, что он очень красив. Дина не разделяла таких мнений. Второй техник командовал всем коллективом. Это был пожилой мужчина с чуть поседевшими волосами и татуировкой нескольких элитарных профессиональных корпораций на щеках. Одно ухо было красным, другое - зеленым, знак того, что он поклоняется богу Аугусту и совершал паломничество на Новый Рим. Врач, видимо, раньше служил в боевых подразделениях Красного Креста, потому что лицо у него пестрело маленькими красными точечками - колониями микроскопических трубочников, подстриженными в виде малюсеньких крестиков. Он скорее всего прибыл в систему Гладиуса из какого-то очень удаленного мира, потому что здесь бойцы Красного Креста встречались чрезвычайно редко. Вероятно, он прилетел несколько лет назад после поражения краснокрестовцев на планете Аранеида, где боевые отряды самой старшей гуманитарной организации человеческой вселенной были разбиты силами одного из местных владык. Краснокрестовцы должны были охранять гигантскую благотворительную миссию, поддерживавшую жителей Аранеиды, разоренной в результате войны с Солярной Доминией. Доминия официально дала согласие на гуманитарную акцию, а втихую снабжала оружием и информацией одного из местных тиранов. Тот напал на экспедиционный корпус краснокрестовцев, а всю гуманитарную помощь пустил на нужды своих прихлебателей. Именно тогда Доминия воспользовалась ослаблением Красного Креста и лишила его многих привилегий, в том числе и разрешения иметь собственные вооруженные силы. Краснокрестовские солдаты рассеялись по мирам через близлежащие проходы. Этот добрался аж сюда. Дина нисколько не удивилась тому, что человек с таким прошлым работает так близко от гиперпрохода, причем на важном посту. Кроме этих пятерых, в диспетчерской находился Танкред Салерно. Он сидел в удобном кресле, положив ноги на один из столов пульта, и не обращал внимания на то, что тем самым мешает обоим техникам. В руке у него был малый парализатор. Он спокойно наблюдал за суетней обслуживающего персонала, иногда задерживал взгляд на Дине. Тогда она начинала нервно прятать руки за спину, чувствуя, что потеет, а по ее единственному глазу ползали разноцветные огоньки. Она знала, что это иррациональное чувство, знала, что Такреда это забавляет и что ей следует лучше владеть собой. Однако не могла сдержаться. Она его панически боялась. Неожиданно Даниель сообразил, что уже не слышит голоса. Изображение перед глазами задрожало и погасло. Тьма тут же ворвалась в каждый уголок мозга. Мрак, одиночество и неподвижность. Он знал такое и помнил. Так было в тюрьме. Пятнадцать лет. На этот раз все произошло мгновенно. Потом начались перемены. Первая фаза прыжка. Даниель перестал ощущать собственное тело. Не мог определить направлений, положения конечностей, его разум расплывался в пространстве, словно облако газа, заполняя собою все новые объемы. Ему казалось, что все части его организма изгибаются, опускаются, перепутываются - подобное он испытывал во время прыжка из коргардского трансферера. Неожиданно все оборвалось. Сознание разгорелось вновь. Органический гель, заполняющий капсулу, стал горячим, начал обжигать кожу. Даниель почти физически чувствовал, как дозаторы нагнетают в его организм новые смеси гормонов. Снова послышался голос. На сей раз другой. Уже не запись. Говорил живой человек. Он был очень возбужден. - Тревога! Повторяю - высшая тревога! Всем службам действовать в соответствии с высшим статусом. Гражданских лиц прошу сохранять спокойствие. Задерживаю стартовые процедуры гиперпространственной капсулы! Требую немедленно приступить к эвакуации Дирака! Танкред вздрогнул. Откинул голову, широко раскрыл рот и глубоко вдохнул воздух, так что засвистело. В тот же момент младший техник сказал: "У нас сложности", информатики резко зашевелились в гнездах, а врач начал быстро перебирать пальцами по клавиатуре. - Что происходит? - спросил Танкред. - Помехи, - ответил руководитель группы. - Серьезные? - Пока нет... - Мужчина осекся. Голубоокий сетевик крикнул и принялся резко крутить головой и размахивать руками. Танкред застонал от боли. - Что здесь происходит? - Возмущения в "дыре"! - Корректировать! Немедленно корректировать! Дина удивленно смотрела на происходящее, не понимая, что случилось. Как будто все происходило не рядом с ней, как будто было лишь голографической проекцией. - Помехи усиливаются. - Я теряю контакт, - прохрипел Танкред, выпуская парализатор. Его руки начали дергаться как у деревянного паяца - вверх-вниз, вверх-вниз, вверх... Тело охватила дрожь. - То же, что полгода назад! - крикнул младший техник. - Сейчас мы упустим капсулу. - Глохнет связь... - Танкред вдруг согнулся пополам, ударился головой о пульт. Из рассеченной щеки потекла кровь. В это же время вдалеке послышался гул. Пол завибрировал. - Скачки поля! Переходят на станцию! - Угроза распыления капсулы! - рявкнул врач. - Остановить переброску! - спокойно сказал руководитель группы. - Да, конечно, остановить переброску... - повторил Танкред, а его слова перешли в хриплый стон. - Дьявольщина, остановить... В этот момент Дина почувствовала, что возвращается в реальный мир, перестает быть пассивным наблюдателем. Перед глазами всплыло лицо Даниеля, каким она видела его в последний раз. "Запомни, меня необходимо отослать, Любой ценой. Если сможешь, помоги мне. Невзирая ни на что, помоги мне". Тогда она не успела его спросить ни о чем, лишь запомнила эти слова: "Меня необходимо отослать". Она подскочила к Танкреду, отирающему кровь с лица. Подняла упущенный им парализатор. Отступила в угол диспетчерской так, чтобы обезопасить себе тылы. И приказала: - Продолжайте процедуру! Вышлите его! 6 Он ждал. Случиться могло что угодно, и не любой выход был для него хорош. Если он ошибся, то останется в руках солярных безопасников. Они начнут перебрасывать его от прохода к проходу, пока он не доберется до того места, где находится оборудование, необходимое для проведения исследований и тестов, которых не удалось проделать на Гладиусе. И наконец его убьют. Но если он прав - умрет тоже. Только скорее. Теперь. Сейчас. Пока что он ждал. Автоматы сообщили о приостановке стартовых операций, о колебаниях в гравитационном провале, об опасности аварии и подготовке к эвакуации. Это позволяло надеяться на то, что он все-таки прав. Что его сумасшедшая идея - правильная. Зато он умрет через несколько десятков секунд. Именно этого он и ждал. - Девушка, да ты что! - Руководитель группы удивленно взглянул на нее. - Высылайте его! - крикнула она. - Высылайте, или я всех вас прикончу! - Успокойся! - проговорил Танкред. Он уже пришел в себя, в его глазах опять светился интеллект. Струйка крови стекала по щеке на подбородок и шею. Капала на сорочку. - Отдай оружие и успокойся! Вспомни о брате! Она нажала спусковой крючок. Запахло озоном, и Танкред крикнул от боли. Наклонился, начал массировать одеревеневшее бедро. - Глупая девка!!! - Запускайте Даниеля, или я всех вас... уделаю! - крикнула она, сама поражаясь собственным словам. Напасть на шестерых взрослых людей, в том числе - сетевика. Требовать, чтобы они приняли рискованную операцию, не веря, что в этом есть хоть какой-то смысл. Однако, если уж решилась, надо играть свою роль до конца. - У нас будут неприятности, - спокойно сказал седовласый. - И у станции, и у твоего парня. - Запускайте его, не то... - Она направила парализатор на молодого техника. - Дина, отдай оружие! - Танкред уже пришел в себя. Шагнул к ней, его голос стал мягче, дружелюбнее. Когда-то она его любила. - Чего ты добиваешься? - Не твое дело. Не приближайся! Это прозвучало неубедительно. Он сделал еще шаг, а она попятилась, уперлась спиной в стену. Он знал о ней все. Как напугать, ошеломить, сделать так, чтобы она поддалась. Чуть раньше он дал застать себя врасплох, потому что был слишком взволнован близостью гиперпрохода. Наконец-то можно было полностью погрузиться в поток информации, поступающей через проход. И он на мгновение отвлекся. Потом пришел неожиданный удар из провала. Этим воспользовалась Дина, подняв упущенный им парализатор. Однако теперь Танкред восстановил потерянное было преимущество. - Ну и что? Застрелишь? - сказал он, делая к ней еще один шаг. - Ну допустим... Со мной ты покончишь. А как заставить сотрудничать с собой их? Они - мастера своего дела и присягнули профессиональным цехам. Убьешь одного на показ? Невинного человека? - Я убью тебя. А ты - не невинный. Не приближайся! - Неужели тебе было скверно со мной?! А теперь - бунт? Мне кажется, я тебе потрафил? Дина вздрогнула, сердце заколотилось сильнее, она почувствовала, как подгибаются ноги. - Ну, так что? А может, тебе нравится? Может, ты любишь, когда тебе делают больно? А как твой глаз? Ты что-нибудь видишь? Осторожнее, Дина, я способен на все! Ты это знаешь. Помнишь, я швырнул тебя и вырвал твои проволочки? И я буду делать это снова, ежедневно. Если ты сейчас же не отдашь парализатор... Уголком глаза она заметила какое-то движение позади Танкреда, немного отвела руку в сторону, и в этот момент Салерно прыгнул. Еще не успев среагировать, она почувствовала сильный удар в живот и согнулась пополам в ожидании следующего удара. Даниель ждал. То, что происходило на Дираке, не было делом рук мятежников, какой-то группы покорных, парксов или кого-либо еще. Конечно, Даниель мог ошибаться, имевшиеся у него сведения могли быть неточными. Однако ведь Салерно утверждал, что происшедшее на Дираке раньше было случайностью. Вполне возможно, он не лгал. Так совпало, что в это время как раз перебрасывали Клякса Кликса, партнера Даниеля по экспедиции в базу коргардов, клона, выращенного специально для такой переброски и отвечавшего всем требованиям загадочного критерия "ста свойств". К тому, кто наделен ими, коргарды относились иначе, чем к остальным пленникам. Почему? Не знал никто. Ну а если это не случайность? Если именно присутствие Клякса Кликса вызвало катастрофу в проходе, закрыв его почти на две недели? Удара не последовало. Дина подняла голову. Боец из Красного Креста стоял между нею и Танкредом и держал сетевика за шею на вытянутых руках. - Он тебя обидел, верно? Сорвал тебе глаз? - спросил краснокрестовец. Дина кивнула. Ее произнесенного шепотом "да" не услышал никто. - Этого делать нельзя, - сказал боец. - Пойми, человек, такие фокусы делать не полагается. - Отпусти, тебя будут судить, тебя... - Танкред извивался, размахивая руками, пытаясь ударить врача. Впустую. - Хельси, - повернулся краснокрестовец к седовласому руководителю. - Давай отправим парня, отправим, говорю, а потом принесем жертву твоему Аугусту. Перед памятником. - Будут неприятности. - Неприятности бывают всегда. - Он снова обратился к Дине. - Не знаю, в чем тут суть, и не понимаю, что вы здесь делаете. Но никому не дозволено насильничать над женщинами. Никому из тех, кому я мог бы доверять. Никому из тех, с кем мне доводится сотрудничать. Я - краснокрестовец. Я - мир. Я - сытость. Я - надежда. Я - лекарство. Поэтому я не доверяю тебе, сетевик, и думаю, что ты поступаешь скверно. Хельси, прошу тебя, мы знакомы столько времени. Сделай это. Просто возьми и сделай. - Не знаю, парень, я ведь и верно не знаю... - Сделай, Хельси! Вышли парня! Вдруг Танкред резко рванулся. Из кончика его большого пальца вырвалось острие огненного кинжала. Он резанул краснокрестовца по животу. Не дожидаясь, пока раненый мужчина упадет, сетевик прыгнул к Дине. Она видела, как он приближается. Видела окровавленное лицо, раззявленный в крике рот, растопыренную пятерню и пламя на конце пальца. Яркое острие дрожало и переливалось всеми цветами радуги. Танкред потянулся к ее уцелевшему глазу. Она знала, что сейчас произойдет. Однако не в состоянии была пошевелиться, парализованная страхом и ожиданием боли. - Ты - моя, сука! Прежде чем я тебя раздавлю, я расскажу, что сделал с твоим братцем. А ну, иди сюда... И тут Танкред вскрикнул. Огненное лезвие погасло. Сетевик сделал еще полшага и рухнул на пол. Его тело били судороги, он кричал, хватался руками за голову, в кровь царапал щеки. Он валялся у ног Дины и рыдал. Хельси отвернулся от пульта и взглянул на Дину. - Мы включили процедуру старта, - спокойно сказал он. - Дыра исчезает. А этого, - он указал на Танкреда, - отрезало от Мозговой Сети. Только теперь все начнется по-настоящему. По стенам и полу диспетчерской опять прошла дрожь. Датчики принялись оповещать о полной готовности. Парксы считали, что коргарды прибыли не из другой точки вселенной, альтернативной реальности или иного измерения. Нет. Они прибыли из континуума высшего уровня бытия, соответствующая организация которого генерирует существование материи и энергии, так же как упорядочение материи и энергии порождает бытие низшего ряда - информацию. Отсюда следовала та легкость, с которой они совершали управление гиперперебросками, создавали объекты в фортах, манипулировали физикой. Для них все объекты "нормальной" вселенной были тем же, чем для людей информация: кодом, записью, порядком. Люди, предметы, излучение были для коргардов аналогичны комплектам данных либо кодами программ для людей. Иногда среди таких кодов попадался один опасный - вирус, боевая программа, ловушка. Он может разрушить другую информацию, содержащуюся в компьютере, может затруднить работу или даже уничтожить его периферийные устройства, либо, наконец, совершить еще более страшное, например, пустить в ход какое-либо оружие. Обычно такие информационные ловушки устраивают люди из мира материи и энергии. Но можно предположить, что если внутри компьютера допустить эволюцию и позволить кодам свободно развиваться, то там самостийно, пусть даже случайно, могут родиться программы, опасные для их создателей. Или, скажем, не опасные, но такие, которые могут оказать на материальный мир какое-то нежелательное воздействие - например, включить пускатели приборов и устройств в самый неожиданный момент. Люди с набором "ста свойств" были аналогами именно таких программ. Почему они представляли опасность для мира высшего ряда? Почему коргарды таких людей сохраняли, а не убивали? На эти и сотни других вопросов у Даниеля ответа не было. Но зато он знал одно - попытка перебросить через гиперпроход существо, соответствующее критерию "ста свойств", Клякса Кликса, не удалась. Проход был заблокирован на много дней, несмотря на приостановку стартовых операции. Что произойдет, если другой человек, соответствующий параметрам "ста свойств", будет введен в "дыру"? Прервет связь на более долгий период? Может, навсегда? Он, Даниель Бондари, тоже соответствовал критерию "ста свойств". Неожиданно он сообразил, что перед ним открывается редчайшая, колоссальная возможность... Конечно, если имела смысл вся фантастическая теория, опирающаяся на непроверенную информацию, касающуюся террористов, и фрагменты священных учений парксов, поведанные ему человеческим деформантом. Даниелю думалось, что имела. Он не знал, присутствие ли в "дыре" Клякса Кликса вызвало непосредственную реакцию коргардов. Может, клон был, ими так помечен, что его не пожелало принять само гиперпространство. Возможно, коргарды ввели антивирусную программу, которая сводила на нет попытки проникновения в их систему "человеческих вирусов". Причины ожидаемой катастрофы не были существенны. Важно было лишь одно - справится ли Дина и не будет ли прекращена процедура его старта. И еще: на сколь долгое время удастся возбудить "черный провал" и приостановить связь. На дни и недели или на месяцы и годы? У свободного Гладиуса мог появиться шанс, время на то, чтобы изгнать предателей, разбить коргардов и восстановить государство. А когда проход вновь раскроется, его планета уже будет готова дать отпор нашествию Солярной Доминии. Снаружи все разыгрывалось в абсолютной тишине. Оболочка Дирака кипела. Металлоорганическая ткань в некоторых местах бурно нарастала, в других принимала удивительную форму либо попросту распухала, словно надуваемый воздушный шарик. Все это делалось для того, чтобы нужным образом расположить защитные поля, изолировать наиболее угрожаемые секторы, дать возможность уйти людям и кораблям. Космолеты отрывались от стартовых стрел станции, чтобы занять безопасные позиции. Десятки ракет сворачивали с пути, резко останавливались, образуя поразительные хороводы. Однако ни одного столкновения не произошло. Компьютеры четко устанавливали трассу каждого корабля так, чтобы оптимизировать время бегства и как можно скорее довести все машины, сопровождающие Дирак, к безопасным местам. Находящихся на станции людей погружали в капсулы безопасности, систематически выбрасываемые из ее брюшка. Все выглядело так, будто мечет икру гигантская рыба. В то же время коридоры базы прочесывали десятки автоматов. Их внешне хаотическая беготня также была запрограммирована в мельчайших деталях и находилась под неустанным контролем. Им предстояло проникнуть в каждое помещение станции, где еще могли оставаться люди, и помочь им эвакуироваться либо выловить возможных саботажников. Однако в десятках помещений шла нормальная работа. Ученые, техники, информатики, безопасники - все на свой лад и в своей области пытались установить опасность и минимизировать ее последствия. В некоторых коридорах полыхал пожар. В других потрескались стены, а полы все время дрожали. В третьих Дина обнаружила последствия декомпрессии либо нарушений поля искусственной гравитации. Все это происходило под аккомпанемент неразберихи звуков. Комментарии, постоянно сопровождавшие мелькающие на экранах кадры, доходили до техников непосредственно через имплантированные в уши микрофоны. Дине оставалось лишь наблюдать этот апокалипсис. Внутри диспетчерской было достаточно шумно. На полу извивался Танкред Салерно, кричавший от боли и страха. Техники орали друг на друга и на автоматы. Компьютеры систематически выдавали сообщения. Иногда был слышен только один голос, порой звуки накладывались друг на друга, их было невозможно выделить и упорядочить. Ад. - Подай руку, я хочу встать! - Декомпрессия седьмого сектора! - Нарушения прохода. Десять пунктов до критической точки! - Девка, помоги мне встать! - Перегрузки на восьмом! Немедленная эвакуация! - Эвакуация: семьдесят три процента! - Не принимаю! Не принимаю! - Тяни, Франк, мать твою, держи уровень! - Встать! Не вижу! - Повышается напряженность поля черного провала! Семь пунктов до критической точки! - Корректирую! - Оно меня не слушается! Дайте усиление! - Что тут происходит?! Больно... Мама, как больно!. - Есть контакт с тройкой! Они живы! - Напряженность поля провала возрастает! Нить пунктов до критической точки! - Коррекция не срабатывает! Господи, оно нас не слушается! - Остановить процедуру прыжка! - Слишком поздно, я не владею провалом! - Выходим из шкалы! Критическая точка достигнута! - Что это?! Черт побери, что тут происходит?! - Теряем связь! О Господи, это невозможно... - Я ничего не вижу! Агрххх... И тишина. Сразу. Резко. Это выглядело так: информатики оставались в своих гнездах сопряжений, но перестали мотаться; техники глазели на экраны, но уже не прикасались к кнопкам и не отдавали распоряжений; Танкред Салерно замер, свернувшись клубком, словно эмбрион. Из его пальца опять вырвался огненный кинжал. Так это запомнилось Дине - все молчали и, однако, уже знали, что произошло, каждый в своей сфере, независимо от того, контролировал ли он расползающиеся строчки компьютерных показаний, спектры радиации провала, доклады регистраторов, помещенных в стартовой камере, или, наконец, картинки с транспортной платформы. 7 Начало. Неданиель. Он исчезал и возникал. Несущество. Человек и Чужак. Одинокий и множественный. Он существовал, сосредоточенный в одной точке пространства. Волна вероятностей. Горячие звуки. Он погружался в черный провал. Где-то на дне сознания теплилась радостная мысль, что получилось, удалось, Дина справилась. Он знал, что оказался прав. Они задержали его старт, у них были неприятности, а теперь они высылают его снова. Мужественная девушка! Мужественная... Он видел рождение и смерть мира. Осязал измерения. Испытывал страдания. Он принадлежал тысячам рас. Взвешивал энергию. Поглощал логику. Пронизывал идеи. Множил сознания самых странных существ. Рассеивал эфир. Познавал материю. Дина, как я хочу прикоснуться к тебе! Я так хочу рассказать тебе обо всем, что вижу здесь и чувствую. Как сильно... Он рождался и умирал. Античеловек. Мысль. Снаружи. Он существовал короче, чем мгновение, и был всюду. Потенциальность. Коллапс. Он разглаживал краски и расцветки. Он был быстрее света. Медленнее неподвижности. Неданиель. ЭПИЛОГ Руководитель техников повернулся к Дине. Он смотрел на нее, словно ожидая объяснений, а может, отчаянно ждал слов утешения. Напрасно. - У нас нет связи с Лляхом. Нет связи с Гатесом. Там, - он указал пальцем на экран с изображением стартовой платформы, - уже нет черного провала. Мы одиноки. А твой парень мертв. - Да, - спокойно сказала она. - Я знаю. Он умер. У ее ног выл Танкред Салерно, прижимая руки к голове. Кровь залила ему волосы и лицо, испачкала пол. От него разило мочой и рвотиной. - У него нет связи с Сетью, - спокойно отметил техник. - Ты думаешь, он выживет? - Он умрет, - сквозь стиснутые зубы сказала Дина и наклонилась над Танкредом. Схватила его руку, вооруженную огненным кинжалом. Нажимать не было нужды. Острие прошло по шее Салерно между головой и туловищем. Он засучил ногами, несколько раз моргнул, отворил рот. Острие кинжала тампонировало раны. На пол не скатилось ни капли крови. - Умрет, - повторила Дина. - Что теперь? - Не знаю. Но теперь все зависит от нас. Только от нас. Даниель, если б ты мог об этом знать... Даниель...