Вильям Шекспир. Макбет (Пер.В.К.Кюхельбекера) ---------------------------------------------------------------------------- Памятники культуры. Новые открытия, 1981. Ленинград, "Наука", 1983. OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- Ю. Д. Левин "Макбет" Шекспира в переводе В. К. Кюхельбекера В конце февраля-начале марта 1846 г., менее чем за полгода до смерти, {1} больной, ослепший Кюхельбекер, ехавший для лечения из Кургана в Тобольск, остановился по пути в Ялуторовске у друга лицейских лет декабриста И. И. Пущина. 3 марта он продиктовал Пущину свое литературное завещание, где указал, как поступить с остающимися его произведениями. В разделе "Стихотворения" четырьмя номерами были отмечены переводы из Шекспира: "Э 10. Макбет. Напечатать первые три акта. Э 11. Генрих IV. Истребить, если не успею переправить. Э 12. Ричард. {2} Сполна напечатать. Э 13. Варианты. Истребить". Кроме того, в разделе "Проза" под Э 8 значилось "Рассуждение о восьми исторических драмах Шекспира" с указанием: "Печатать". {3} Таково было "шекспировское наследие" Кюхельбекера; однако оно так и осталось неопубликованным. Среди русских литераторов своего времени Кюхельбекер был, пожалуй, наиболее ревностным почитателем великого английского драматурга. {4} В своих программных статьях 1824 г. "О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие" и "Разговор с Ф. В. Булгариным" он возмущался теми, кто "ставят на одну доску" "огромного Шекспира и - однообразного Байрона" и приравнивают Байрона к "Шекспиру, знавшему все: и ад и рай, и небо и землю, - Шекспиру, который один во всех веках и народах воздвигся равный Гомеру, который подобно Гомеру есть вселенная картин, чувств, мыслей и знаний, неисчерпаемо глубок и до бесконечности разнообразен, мощен и нежен, силен и сладостен, грозен и пленителен!" {5} Уже тогда у Кюхельбекера, по-видимому, возникла мысль переводить Шекспира, хотя он еще не владел английским языком и знакомился с творчеством драматурга в основном по немецким переводам. Осуществить же эти замыслы писателю-декабристу довелось лишь после разгрома восстания. Профессионал-литератор, Кюхельбекер и в одиночном заключении в крепостях Шлиссельбурга, Динабурга, Ревеля и Свеаборга не оставлял творчества. Уже во время пребывания в Шлиссельбургской крепости (июнь 1826-октябрь 1827 г.) он занялся английским языком, чтобы читать Шекспира в подлиннике. {6} Пьесы драматурга, наряду с поэмами Гомера, стали для него "хлебом насущным". {7} Это "величайший комик, точно, как величайший трагик из всех живших, живущих и (я почти готов сказать) долженствующих жить", - писал о нем Кюхельбекер. {8} Такая любовь к Шекспиру, "насыщенность" шекспировскими образами, а с другой стороны, "сладостная надежда", что, несмотря на заключение, он сможет работать для родной литературы, {9} поддерживали поэта-узника в его намерении познакомить русских читателей с великим английским драматургом, который до конца 1820-х годов был представлен в России лишь несколькими переделками французских переделок. "У нас нет еще ни одной трагедии Шекспира, переведенной как должно", - писал Кюхельбекер своей сестре Ю. К. Глинке 22 сентября 1828 г. {10} Состав, последовательность и хронология его шекспировских переводов восстанавливаются на основании сохранившихся рукописей, дневниковых записей и переписки. В августе-сентябре 1828 г. была переведена вчерне историческая хроника "Ричард II". В ноябре-декабре того же года Кюхельбекер перевел "Макбета". Впоследствии, уже в ссылке (т. е. после декабря 1835 г.), поэт коренным образом переработал перевод первых трех актов трагедии. С осени 1829 г. до января 1830 г. переводилась первая часть "Генриха IV". Затем Кюхельбекер начал перевод второй части, но когда он был закончен, неизвестно. В мае-сентябре 1832 г. был переведен "Ричард III"; перевод заново редактировался в 1835-1836 гг. Наконец, в августе-сентябре 1834 г. поэт обратился к пьесе "Венецианский купец", но оставил перевод, дойдя до середины второго акта. Позднее, в ссылке, он вторично принимался переводить эту пьесу и остановился в самом начале. {11} Переводы "Короля Лира" и "Двух веронцев", о которых он раздумывал в 1832-1833 гг., также остались неосуществленными. В выборе пьес для перевода проявилась отчетливая тенденция. Исключая "Венецианского купца", переведенного едва ли на треть, остальные пьесы имеют явный политический характер; они повествуют о кровавой борьбе за власть, узурпации престола, злодеяниях венценосных преступников, о государственных переворотах, междоусобных войнах и народных мятежах. Начав с "Ричарда II", Кюхельбекер, возможно, намеревался перевести все восемь исторических хроник Шекспира, которые затем разбирал в "Рассуждении", {12} но остановился перед "Генрихом V" - пьесой, в которой выведен не преступный, но добродетельный монарх, и сразу перешел к "Ричарду III", где Шекспир создал наиболее впечатляющий образ короля-злодея. Параллельно хроникам переводился "Макбет" - трагедия, также повествующая о преступлениях узурпатора престола. Кюхельбекер хотел также перевести "Короля Лира", где в центре конфликта - проблема королевской власти и ее наследования. И отказался он от "Лира" только из-за отсутствия нужных пособий. {13} В русле тех же интересов лежала и его попытка летом 1834 г. переработать трагедию Шиллера "Димитрий". {14} Исторические потрясения, свидетелями которых, а затем и участниками были Кюхельбекер и его соратники-декабристы, делали трагедии Шекспира весьма актуальными в начале XIX в. Свержения королей, захваты власти, народные волнения были чуть ли не повсеместным явлением в Европе эпохи наполеоновских войн. На тронах сидели узурпаторы, обагренные кровью многих жертв, в том числе самых близких им людей: Александр I считался причастным к убийству своего отца, Павла I; узурпатором именовали Наполеона. Показательно, что о царе-узурпаторе писал в своей трагедии Пушкин. И вряд ли было случайностью то, что Кюхельбекер переводил как раз те произведения Шекспира, сходство с которыми обнаруживается в "Борисе Годунове": "Ричарда III", "Генриха IV", "Макбета". "Макбет" особенно интересовал поэта-декабриста. Еще в 1825 г. он предлагал В. А. Жуковскому совместно переводить трагедию (возможно, в переделке Шиллера). Жуковский писал ему: <"...> на предложение ваше, к сожалению, должен отвечать: нет. Не имею времени заняться переводом "Макбета", как бы ни приятно было потрудиться вместе с вами. Примитесь одни за этот подвиг. Удача будет верная". {15} Когда в 1828 г. трагедия была переведена, Кюхельбекер сумел переслать родным перевод, снабженный предисловием и примечаниями. 18 ноября 1829 г. в письме, отправленном тайно к А. А. Дельвигу, он, сообщая другу о переведенных к тому времени пьесах Шекспира, добавлял: "Макбета можешь прочесть у моих <...>" {16} Дельвиг, который уже раньше в своих альманахах публиковал анонимно произведения Кюхельбекера, стал хлопотать об издании "Макбета", но безуспешно. Помешали, очевидно, цензурные препоны, на которые и в дальнейшем неоднократно наталкивалась эта трагедия Шекспира, где изображено цареубийство. Удалось опубликовать лишь предисловие к трагедии (за исключением последней страницы с изложением переводческих принципов) под заглавием "Мысли о Макбете, трагедии Шекспира". {17} Возможно, что к этой публикации имел отношение Пушкин. {18} В ссылке Кюхельбекер, как мы уже отмечали, переработал три акта перевода "Макбета". Видимо, завершить переработку помешала слепота. Эти три акта в новой редакции он и завещал издать, поместив их на первое место в перечне своих шекспировских переводов. Оценку "Макбета" Кюхельбекер дал в предисловии к первой редакции. Разумеется, надеясь на опубликование трагедии, он не стал подчеркивать политический ее смысл и ограничился лишь разбором художественных достоинств. "Макбет <...> - писал он, - поразит с самого начала всякого: красоты его большею частию таковы, что и простолюдин и ученый, и прозаик и поэт, и свободный романтик и даже подобострастный поклонник прежней Французской школы, - должны их признать, сколь бы тому ни противились их предрассудки, должны их почувствовать <...> Если в Гамлете <...> более глубокомыслия; в Макбете не в пример более силы, движения, возвышенности. В Гамлете Шекспир является преимущественно философом; в Макбете он первый, величайший (может быть) поэт романтический". И далее Кюхельбекер перечислял "черты" трагедии, "подобных которым довольно было бы и одной, дабы обессмертить имя другого писателя; таковы, напр., первая встреча Макбета и Банко с вещими сестрами, монолог Макбета перед первым своим злодеянием, разговор его с женою после оного, явление Банковой тени, Макдуф, узнающий о гибели своего дома, Леди Макбет в припадке лунатизма: все сии черты известны, можно сказать, целому свету и так превосходны, высокое их достоинство так очевидно, что всякая похвала, всякое пояснение тут были бы совершенно излишними". Кюхельбекер создавал свои переводы в то время, когда в истории восприятия Шекспира в России обозначился новый этап. Вольные переделки, переложения французских переложений, "склонения на русские нравы", которые практиковались до тех пор, уже не удовлетворяли требованиям русской литературы. Нужен был истинный Шекспир, сохраняющий подлинность и в новом языковом облачении. Это ощущали разные литераторы. Незадолго до того, как Кюхельбекер в цитированном выше письме писал сестре об отсутствии на русском языке шекспировских трагедий, переведенных должным образом, М. П. Погодин заявил публично: "Не стыд ли литературе русской, что у нас до сих пор нет ни одной его (Шекспира, - Ю. Л.) трагедии, переведенной с подлинника?" {19} В 1827-1828 гг. одновременно с Кюхельбекером и независимо от него начинает переводить Шекспира еще неизвестный в литературе офицер-геодезист М. П. Вронченко. В начале 30-х годов за то же дело принимается адъюнкт Харьковского университета В. А. Якимов, а молодой литератор П. В. Киреевский переводит "Отелло". Все они переводили с подлинника, который стремились воспроизвести по возможности точно. Эта новая тенденция, отражавшая развитие русской переводческой культуры, проявлялась не только в переводах из Шекспира. В конце 20-х годов, когда Кюхельбекер переводил "Ричарда II" и "Макбета", а Вронченко трудился над "Гамлетом", Н. И. Гнедич завершал свой многолетний труд - перевод "Илиады" Гомера, а П. А. Вяземский перевел "Адольфа" Бенжамена Констана. При всем различии переводимых произведений, при всем индивидуальном различии переводчиков, работавших независимо друг от друга, в их переводческих принципах было много общего, и главное - стремление к максимальному приближению к оригиналу, приближению, граничившему с буквализмом. В буквальной точности перевода проявились, с одной стороны, отрицание прежних методов вольных переложений, когда перевод являлся возведением к некоему идеалу, независимому от индивидуальных, национальных и исторических особенностей оригинала, и, с другой стороны, требование, чтобы переводчик не подменял собою автора, но целиком подчинялся его замыслу, поэтической форме его творения. В то же время тенденция к буквализму отражала неразработанность метода адекватной передачи художественной формы при переводе. Она была явлением кризисным, но это был кризис роста русской переводческой культуры, связанный с превращением перевода из произведения более или менее самостоятельного, принадлежащего скорее переводчику, чем переводимому автору, в произведение подчиненное, задача которого была по возможности точно передать оригинал. Это был длительный процесс, и в конце 20-х годов мы отмечаем только его начало. {20} Переведя впервые на русский язык шекспировского "Макбета", {21} Кюхельбекер счел необходимым заявить в предисловии о своих переводческих принципах. При этом он обнаружил, что Вронченко уже предпослал сходную декларацию своему переводу "Гамлета". Поэтому Кюхельбекер указал, что его правила "почти те же, которые г. Вронченко излагает в предисловии к своему Гамлету". {22} И далее он писал: "<...> надеемся, что в нашем переводе мало найдется мест, которые бы не произвели в читателе ощущения, предположенного самим Поэтом: а сие то, по нашему мнению, главная цель, к которой мы должны были устремить все свои усилия. Объясним средства, употребленные нами к достижению сей цели. Все то, что представляло нам отличительные черты особенного, личного, так сказать, слога нашего поэта, как то: его любимые обороты и иносказания, картины - мы старались передать по возможности близко; а игру слов такою же или равносильною игрою. Сверх того, обращали внимание на то, чтобы каждому стиху английскому у нас соответствовал стих русский: конечно, тут должны были встретиться некоторые исключения по самому свойству языков русского и английского; но ручаемся, что их немного. Самые перерывы стихов и рифмические вольности Шекспира мы часто выражали если не теми же, по крайней мере подобными. Стихам рифмованным у нас соответствуют рифмованные же. Формою мы жертвовали только тогда, когда того требовал или смысл, или гений русского языка. - Вот правила, которые мы соблюдали свято". {23} Новые переводческие принципы предполагали научный подход к оригиналу. Как Гнедич при переводе Гомера или Вронченко при переводе Шекспира, Кюхельбекер считал необходимым глубокое изучение подлинника. Разумеется, в тюремных условиях он мог осуществить это в очень ограниченной мере. Он располагал шекспировским текстом только в старом издании английского филолога XVIII в. Льюиса Тиболда (Theobald, 1688-1744), {24} которое, отмечал он, "хоть и очень хорошо, но почти столетней давности. С тех пор появились лучшие с более обстоятельными примечаниями и толкованиями". {25} Этот факт он счел необходимым специально оговорить в предисловии, обнаруживая хорошую осведомленность в истории изданий Шекспира: "<...> мы поневоле должны были отказаться от сличения чтений, разнствующих по изданиям: остоятельства лишили нас возможности достать оные; у нас не было ни Джонсонова, ни Стивенсова, ни Малонова. По необходимости мы переводили с одного Тибальдова издания: впрочем, немецкий перевод Венды {26} нам послужил к объяснению некоторых стихов темных". {27} Как мы видели, основной принцип, которого придерживался в переводе Кюхельбекер, - это точность при передаче формы и содержания. Никаких намеренных отступлений от подлинника или вольных зариаций на шекспировские темы мы у него не обнаруживаем. Созданные Шекспиром необычные образы его не останавливали; он старался передать их на родном языке без изменений, буквально, и при этом сохранить поэтичность. Нередко это ему удавалось. Например: Most sacrilegious murder hath broke ope The Lord's anointed temple, and stole thence The life o' the building! (II, 3, 73-75). {28} В переводе: Убийство святотатственное вторглось В помазанный Господень храм и жизнь Исхитило! Подобных примеров можно привести немало. Образцом удачного воссоздания шекспировской образности служит знаменитый монолог Макбета о "зарезанном сне" (д. II, сц. 2), приобретший уже в первой редакции вид, близкий к окончательному (см. ниже, с. 45). Иногда, правда, необычность поэтического образа смущала Кюхельбекера. Слова леди Макбет: "But screw your courage to the sticking-place" (I, 7,60) - были сперва переданы: "Только утверди неколебимо Свое бесстрашье" - и лишь во второй редакции приобрели вид: "Сердце завинти в груди покрепче". Выражение "downy sleep" (II, 3, 83) в первой редакции было переведено: "нежный сон", а во второй: "сон пуховый". {29} Передавая стихи стихами, а прозу прозой, Кюхельбекер стремился к точному воспроизведению стихотворных размеров. При этом он мог опереться на собственный опыт, поскольку сам был одним из создателей русского пятистопного драматического ямба. Пушкин даже счел нужным отметить в набросках предисловия к "Борису Годунову" (1830), что "у нас первый пример" пятистопного ямба "находим мы, кажется, в Аргивянах". {30} Точно следуя английскому тексту, Кюхельбекер рифмовал двустишия, завершающие отдельные сцены, и стихи в сценах ведьм. Особое внимание уделял он игре слов у Шекспира, на передачу которой тратил немало сил. Он жаловался в дневнике: "Верх же трудностей Шекспировы "concetti": выпустить их нельзя - без них Шекспир не Шекспир, а между тем тут иногда бьешься над одним словом час, два и более". {31} С особо сложной игрой слов он столкнулся во втором действии "Макбета", где содержится знаменитый монолог привратника, построенный на каламбурах. С их передачей Кюхельбекер справился лишь отчасти: он нашел соответствие для игры словом "equivocator" (см. ниже его прим. 9), но дальше не сумел воссоздать игру с двумя значениями слова "goose" - "гусь", "портновский утюг", и его фраза: "Войди, портной, здесь, небось, гуся своего зажаришь" - лишена какого-либо смысла, хотя формально передает точно английский текст. Первоначально Кюхельбекер архаизировал свои переводы за счет лексики. Такая тенденция соответствовала его литературной позиции, о которой он не без гордости заявлял: "<...> а я вот уж 12 лет служу в дружине славян под знаменами Шишкова, Катенина, Грибоедова, Шихматова". {32} Даже неологизмы, которые можно встретить в его переводах, вроде, например, "исшлец" (выходец) в "Макбете" (д. II, сц. 1), имеют архаический вид. Архаизация в сочетании с буквализмом и стремлением соблюсти эквилинеарность, что столь трудно при переводах с английского на русский, имели пагубные последствия. Эквилинеарность требовала многих жертв. За счет сокращений язык обеднялся, а за счет архаизации утяжелялся. Стремясь к сжатости, Кюхельбекер употреблял редкие краткие формы слов вроде "свободить", "спех", "журба", "взгляньте" или сам создавал несуществующие сокращенные формы: "роскошствую" (вместо "роскошествую"), "взвьется" (вместо "взовьется") и т. п. В результате многие места перевода становились тяжеловесными, корявыми, неудобочитаемыми. В ряде случаев сокращения, изъятия служебных слов, местоимений делают первую редакцию перевода "Макбета" непонятной или искажающей смысл подлинника. Приведем два примера. Монолог леди Макбет из 7 явления I действия: Открыться мне, какой же зверь тебя Увлек? Тогда ты мужем был; решась Быть боле, чем ты днесь, - тем большим мужем. - Удобных не было тогда ни места, Ни времени: их ты создать хотел. Создались сами; но удобство их Тебя преобразило. Я младенца Вскормила; знаю, как его любить: Но пусть бы улыбался мне; исторгнув Сосец из нежных уст его, я череп Ему бы сокрушила, клявшись так, Как ты клялся! Монолог Банко, открывающий 1 явление III действия: Так! ты теперь царь, Кадор, Гламис, все, Что обещали вещие!.. Но как? Страшусь, в злодейскую игру играл ты! И не пребыть сему в твоем потомстве: Монархов многих быть отцом и корнем Мне предрекли. Нашлася правда в них (Как то явилось на тебе, Макбет!); Почто, - твоя ж удача за меня, - Оракулом не быть им и моим И мне не уповать? - Но нет! довольно. Иногда понять то или иное выражение в переводе можно лишь после сравнения его с оригиналом, как например в этой строке из монолога Макбета о Банко: "Ему поведали сынов царей!" (ср.: "They hail'd him father to a line of kings"; III, 1, 60). Co временем Кюхельбекеру, очевидно, самому стала ясна неудовлетворительность такого метода перевода, и заметил он это в переводах Вронченко, которые прежде почитал образцовыми (свои недостатки, как известно, всегда заметнее у других). В 1834 г., сравнивая Вронченко и А. А. Шишкова как переводчиков и отдавая предпочтение последнему, он писал о переводах первого: "Они, правда, почти надстрочные, но вернее ли? Где у Вронченки гармония стихов Мильтона? сила и свобода Шекспировы? Все у него связано, все приневолено, везде виден труд, везде русский язык изнасильствован. Букву, тело своего подлинника, конечно, передает Вронченко; за то Шишкову доступнее душа, поэтический смысл переводимых им авторов". {33} И теперь, стремясь передать "душу, поэтический смысл" Шекспира, Кюхельбекер решительным образом перерабатывает свои переводы "Ричарда III" и особенно "Макбета". Сравнение отрывков из публикуемой второй редакции (см. ниже, с. 42, 49), соответствующих приведенным выше примерам из первой, думается, наглядно показывает, насколько естественнее, свободнее, поэтичнее становится речь шекспировских героев. В новых редакциях сказалась и эволюция поэтической манеры в позднем творчестве Кюхельбекера, тяготение его к реализму и упрощению поэтического языка. Последовательно устранялась архаизация, упрощалась и модернизировалась лексика. Вот ряд примеров, взятых из разных мест I-III действий "Макбета" в обеих редакциях: 1-я редакция но все вотще да заключу не зрел я почто ж влас мой восстает рассудил я за благо вран ознаменуем (кровью) недужен соплещешь древа кто сей, покрытый кровью? Мы подлинно ль, о чем вещали, зрели? Или вкусили корня злого мы? 2-я редакция не помогло оказать короче не припомню почему ж волос мой встает я счел полезным ворон обмажем болен похвалишь деревья Как весь он окровавлен! То было ли, о чем мы говорили? Не вредного ли корня мы наелись? Помимо излишних архаизмов, Кюхельбекер старался устранить и русизмы, попавшие в первую редакцию. "Царь" становится теперь "королем" или "властителем"; старинное русское слово польского происхождения "хорунжий" для "sergeant" (I, 2, 3) заменяется "пятидесятником", "братанич" для "cousin" (I, 2, 24) - "молодцом". И все же вопреки осознанному стремлению переводчика избегать русификации в перевод проникли "барыня" (для "Mistress"; II, 1, 31), "барин" (для "master"; II, 3, 48) или "холоп" (для "servant"; III, 4, 132) - понятия из русского крепостного быта, или "постельничьи" ("chamberlains"; I, 7, 63) - понятие, связанное с русской стариной. Это явилось следствием неразработанности переводной лексики во времена Кюхельбекера. Следует особо отметить во второй редакции "Макбета" попытку переводчика (чуть ли не первую в России) при передаче по-русски английских имен руководствоваться их произношением, а не написанием. Так, "Дункан" первой редакции (Duncan) превращается в "Донкэн", "Малькольм" (Malcolm) - в "Мальком", "Гламис" (Glamis) - в "Глэмс", "Росс" (Ross) - в "Рос", "Сейвард" (Siward) - в "Сейард" и т. д. Некоторые транслитерации Кюхельбекера были ошибочны (в частности, "Донкэн"). Но решение этого вопроса в условиях одиночного заключения, без возможности общаться со знатоками английского языка было настолько трудно, что он записал однажды: "<...> просидел вплоть до ужина у окна и читал Уакера: {34} английские гласные такой хаос, что едва ли добьюсь толку, как они произносятся". {35} Поэтому для нас представляют интерес не столько достигнутые результаты, сколько принципиальный подход Кюхельбекера к передаче английских имен. Помещенные ниже три действия "Макбета" - это первая публикация из шекспировских переводов Кюхельбекера. Она подготовлена по беловому автографу, хранящемуся в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина (ф. 449, карт. 2, ед. хр. 3). После текста "Макбета" приводятся те из "замечаний" Кюхельбекера к первой редакции перевода (там же, ед. хр. 1), которые сохраняют значение для второй редакции, оставленной без примечаний (ссылки на них обозначены цифрами со звездочкой). МАКБЕТ Une etude d'apres Shakespeare I ДЕЙСТВИЕ 1 ЯВЛЕНИЕ. ОТКРЫТОЕ ПОЛЕ. ГРОЗА. - ВХОДЯТ ТРИ ВЕДЬМЫ Первая В гром ли, в дождь, под блеск зарницы, Нам когда сойтись, сестрицы? Вторая В торжество и пораженье, В час, как кончится смятенье. Третья Стало, до поры ночной? Первая Где же? Вторая В пустоши степной. Третья Там я встречуся с Макбетом. Первая Буду там и я с приветом. Все трое (кружась) Квакнуло... {1*} зовут! пошло! Зло добро, - добро же зло. В мрака мгле нас понесло! (Исчезают) 2 ЯВЛЕНИЕ. ВОЕННЫЙ СТАН БЛИЗ ФОРИСА. {2*} ДОНКЭН, МАЛЬКОМ, ДОНАЛЬБЭН, ЛЕНОКС ВСТРЕЧАЮТСЯ С РАНЕНЫМ ВОИНОМ Донкэн Как весь он окровавлен! Вид его {*} {* Под строкой вписано: Вариант: Кто этот, весь в крови? - А вид его} Весть свежую о битве обещает. Мальком Пятидесятник - добрый, смелый воин: Сражаясь, плен он от меня отбил. Спасибо, храбрый друг! - Скажи Монарху, Что бой? - на чем его покинул ты? Воин Колеблется. - Так два пловца слабеют, Вдруг схватятся - и задушают удаль Один другого. - Макдональд свирепый (Он по пути мятежник: и без бунта Рой всевозможных скверн над ним парит) Усилился {*} с вечерних островов {* Над строкой вписано: Вариант: Усилен был} И Кернами и ратью Галлоглассов. Делам его проклятым улыбаясь, Являлось счастье блудницей его. Не помогло. - Макбет (его назвать Не грех бесстрашным) - счастьем пренебрег: Кружился меч, дымился с кар кровавых И сек любимцу доблести стезю, Пока не стал мерзавцу он в лице; Руки ж не жал, "прощай!" ему не молвил, Не вскрыв его от челюстей до пупа И не подняв злодейской головы На наши стены. Донкэн Молодец! спасибо! Воин С востока солнце, но с востока ж буря, Крушащая суда, и ярый гром: Отколь отрады ждали, к нам оттоле Нахлынула напасть. Король, внемли! Пред правым делом и оружьем храбрых, Ногам вверяясь, Керн-скакун бежал. Вдруг, случай улуча, Норвежский властель Меч наголо, ударил с свежей силой И поднял новый бой. Донк<эн> Что ж воеводы Макбет и Банко? - дрогли? Воин Испугались, Как зайца лев, - как воробьев орлы. Всю правду донести ли? На врагов, Как вдвое заряженные орудья, Удвоив громы, грянули вожди. В дымящихся ли им купаться ранах Хотелося, вторую ли Голгофу Отпраздновать... сказать я не могу. Но млею: язвы просят перевязки. Донк<эн> Равно тебя слова и язвы красят: В них та же честь. - Врачей к нему послать. (Уводят воина; входит Рос) Тут кто идет? Мальк<ом> Тан, знаменитый Рос. Лен<окс> Какой же спех его очами смотрит! Вот взор для повести необычайной. Рос Бог вас храни, властитель! Донкэн Тан, откуда? Рос Из Фейфа я, великий Государь: Там знамена Норвежца развевались, Ругаясь небесам и нас знобя. С бессметной ратью зверскую резню Сам Свено начал, и ему помог Наш мерзостный изменник, Тан Кадорский; {3*} Но вдруг жених Беллоны, весь булатный, Мощь буйной мощи, меч мечу, себя Врагу противоставил и сломил Его строптивый дух. Сказать короче: Победа наша. Донкэн Вот прямое счастье! {*} {* Под строкой вписано: Вариант: Это прямо счастье!} Рос Теперь Король Норвежский мира просит; И он не смел и тел похоронить, А десять тысяч долеров в Кольмс-Инче Нам на раздел всеобщий заплатил. Донк<эн> Нет, полно лгать, душепродавец Кадор! Казнь объявить ему, и будь Макбет В его минувший сан одет. Рос Исполню. Донкэн Что он потерял, То доблестный Макбет стяжал. 3 ЯВЛЕНИЕ. СТЕПЬ. ГРОЗА. ВСТРЕЧАЮТСЯ ВЕДЬМЫ Пер<вая> Ты где была, сестра? Втор<ая> Свиней морила. Третья А ты где? Перв<ая> Баба моряка, набрав Орехов в запон, щелк себе и щелк; "Попотчуй!" - я сказала. "Ведьма, прочь!" Вскричала толстопузая обжора. Муж правит Тигром {4*} и поплыл в Алеппо: Сем обернуся в крысу без хвоста, Да в решето и в те места: Уж я его! уж я его! Втор<ая> Слышь, тебе я ветер дам. Третья От меня другой возьми. Первая Сестры, благодарна вам; Все же прочие мои: Ветры те совсюду дуют, Со всех пристаней бушуют, По всему, по чертежу. Уж себя я покажу! {*} {* Строка восстановлена по 1-й редакции перевода; здесь, видимо, пропуск.} Сон ни днем, ни среди ночи Не сойдет к нему на очи; В нем не станет сил ни мочи, Хуже сена иссушу. Семью девять девять суток Горемыку покружу; Не забудет наших шуток: Пусть себе и доплывет, - Жизнь и рок свой проклянет. Взгляньте: это что такое? Обе Что такое? - что такое? Первая Кормчего-то перст большой: Он погиб, как плыл домой. Третья Чу! я слышу барабан: К нам идет, кто нами ждан. Все трое (кружась) Так начнем же пляску ведем: По морю, по суше едем; Всем сестрам По серьгам; Трижды три не три ли втрое? Трижды три даст девять нам; Стой! поспело дело злое! (Входят Макбет и Банко) Макб<ет> Страшнее дня и краше не припомню. Банко А далеко ли Форис? - Эти кто, Столь блеклые, столь дикие в наряде? Подобные не жителям земли, А на земле? - Вы живы ль? или то вы, Что вопросить решаешься порой? Услышали: отвислых губ коснулся Их толстый перст... Кто? женщины ли вы? Вас счесть за женщин бороды мешают. Макб<ет> Промолвьтесь, если вам возможно: кто вы? Первая Ура, Макбет! Глэмисский Тан, ура! Вторая Ура, Макбет! Кадорский Тан, ура! Третья Ура, Макбет! - быть королем Макбету! Банко Друг, цепенеешь? - Светлых ли предвестий Ты испугался? - Заклинаю вас: {*} {* Под строкой вписано: Вариант: Что, Сударь, с вами? - Светлых ли предвестий Пугаетесь? - Я заклинаю вас; Последнее предложение исправлено: А вас я заклинаю} Кто вы? мечты ли, то ли в самом деле, Чем кажетесь? Мой доблестный товарищ От вас поздравлен славой настоящей И будущей и царскою надеждой: Он сам не свой с привета... Мне ни слова! Но буде видите посев времен И знаете, что взыдет, что умрет, - Тому, кто не боится и не ищет Любви, ни злобы вашей, - мне ответ! Первая Ура! Вторая Ура! Третья Ура! Первая И менее и боле, чем Макбет! Вторая Не столь счастлив, - счастливее Макбета! Третья Не сам, - так дети будут Королями! Ура же вам, ура, Макбет и Банко! Первая Вам, Банко и Макбет, ура! ура! Макб<ет> Вещуньи, - стойте! Вы не досказали: Так! смертью Сейнеля {5*} я Тан Глэмисский; Но как Кадорский? Тан Кадорский жив И благоденствует. - Быть Королем... И это столь же мало вероятно, Как что я Тан Кадорский... Отвечайте: Кто дал вам знанье чудное? Зачем В сухой степи наш путь вы преградили Пророческим приветом? - Отвечайте ж! (Они исчезают) Банко Земные пузыри! - знать и земля Родит их, как вода. Куда сокрылись? Макб<ет> В глубь воздуха. - То, что казалось телом, Растаяло, как в ветре пар дыханья... Хотел бы я, чтоб были здесь еще! Банко То было ли, о чем мы говорим? Не вредного ли корня мы наелись, Который вяжет ум? Макб<ет> Быть Королями Твоим сынам? Банко Сам будешь Королем! Макб<ет> И сверх того Кадорским Таном... Так ли? Банк<о> Звук в звук и слово в слово... Но идут. (Входят Рос и Ангус) Рос Король с весельем о твоем успехе Узнал, Макбет. Когда ж читал: чему, Разя мятежников, ты подвергался, Не ведал, что начать: тебя ли славить, Иль изумляться самому. - Безмолвный, Остаток дня обозревает он, И вот уж ты в рядах Норвежских грозных, Бестрепетный пред диким видом смерти, Тобой же созданной. Как крупный град, {6*} За вестью весть, - и каждая тебя За дивную защиту царства славит И льет пред Королем твою хвалу. Ангус Не наградить, - благодарить тебя, Звать пред лице Монарха нас прислали. Рос В залог же большей чести мне велели Приветствовать тебя Кадорским Таном; Так здравствуй же, достойный Тан Кадорский! Сан этот твой. Банк<о> (про себя) И может бес не лгать? Макб<ет> Жив Тан Кадорский: почему ж меня В чужую наряжаете одежду? - Рос Еще жив бывший Тан: но жизнь влачит Под тягостным судом и заслужил Лишиться жизни: связи ли с Норвежцем, Бунтовщику ли тайно нравоволил И помогал, - с обоими ли вместе Подкапывал Отчизну, а в измене Он обличен, признался, - ею пал. Макб<ет> И Глэмс и Кадор... большее отстало... За труд ваш кланяюсь. .. Не чаешь ли Державного потомства? Ведь тебе Назвавшие меня Кадорским Таном Не мене предсказали... Банк<о> В этой вере, Пожалуй, мимо Танства возгоришься Желаньем и престола. - Точно чудно; Но чтоб нас ослепить и погубить, Порой и правду скажут силы тьмы И увлекут невинною безделкой В последствия мрачнейшей глубины. Словечко, господа! (Отводит Танов) Макб<ет> Изречены Две правды, - счастливый пролог к высокой, Державной драме... Таны, - благодарен! Благ, зол ли сверхъестественный глагол? Зол? что ж ему успех в задаток дан? Начало - правда: я Кадорский Тан. Благ? но влекусь в такое искушенье, Пред коим, страшным, волос мой встает И сердце крепкое стучит о ребра В противность естеству? - Уступит дело - Мечтаньям в диком ужасе; вот мысль... Ее убийство - призрак, - а состав мой Так потрясла, что тает жизнь, как сон, Пред нею: живо для меня одно Небытие! Банк<о> Взгляните же, в каком Собрат мой восхищеньи! Макб<ет> Рок ли мой Быть Королем, - венчай же Рок меня Без моего содейства! Банко Новый сан Как платье новое; - найдется в нем, Лишь дайте, чтоб привык. Макб<ет> Как хочешь, счастье! Бегут часы и в злейшее ненастье. Банк<о> Мы ждем тебя, прославленный Макбет. Макб<ет> Друзья, простите! - Мой тяжелый ум Забытое ворочал. - Таны, труд ваш Я в книгу внес, в которой каждый день Листы перебираю. - Но... пойдем: Нас ждет Король. - Брат, помни, что случилось; Обдумав все, свободно, на досуге Об этом потолкуем. Бан<ко> Очень рад. Макб<ет> Довольно до тех пор. Пойдем же, Таны. 4 ЯВЛЕНИЕ. ФОРИС. ЧЕРТОГ ВО ДВОРЦЕ. ДОНКЭН, МАЛЬКОМ, ДОНАЛЬБЭН, ЛЕНОКС И ДРУГИЕ Донк<эн> Сказнен ли Кадор? воротились, нет ли Отряженные нами! Мальк<ом> Нет еще; Но здесь свидетель Кадоровой смерти, И - с ним я говорил; он мне донес: Без лести каялся в изменах Кадор, Молил прощенья вашего, являл Живую скорбь. Венец его всей жизни Разлука с жизнию; так умер он, Как будто при смерти бросать учился Свое стяжанье лучшее, как прах, Не стоящий забот. Донк<эн> Науки нет, Знакомящей с душою по лицу: Я беспредельную доверенность К нему питал. (Входят Макбет, Банко, Рос и Ангус) Достойнейший мой друг! Моя неблагодарность только что Меня тягчила. - Далеко ж ушел ты! Быстрейший лет награды слишком медлен Настичь тебя. - Тебе бы мене сделать: Я мог бы соразмерить благодарность И мзду с делами. Ныне ж молвлю: "друг, Нет мзды, достойной всех твоих заслуг". Макб<ет> Мой долг служить без кривды. Служба платит За службу мне. - Вам долг наш принимать, А долг - дитя Отчизны, раб престола, И все он только долг, что бы ни сделал Усердный к Вашему величеству На славу вам. Донкэн Добро ж пожаловать! Я насадил тебя и попекусь Взростить роскошно. - Благородный Банко, Не мене сделал ты; что ты не мене И заслужил, пусть знают! - Обниму, Прижму тебя к груди. Банк<о> Пусть там росту, И жатва ваша! Донкэн В радости ребенок, Я полноту ее в слезах скрываю, В росе печали. - Дети, братья, Таны, И вы, ближайшие за ними, - знайте: За Малькомом, за нашим старшим сыном, Державу утвержу: пусть наречется Он Князем Комберлендским. Этот сан, Одев его, клевретов не лишит: Как звезды, знаки славы засияют Всем по делам. - Теперь же в Инвернесс, Чтобы тем боле задолжать Макбету. Макб<ет> Мне отдых тот же труд, - да вам не в пользу: Гонцом сам буду; вестию, кто едет, Жену обрадую. Итак, нижайше Прощенья просим. Донкэн С богом, милый Кадор! Макб<ет> (в сторону) Князь Комберлендский... Загражден мне путь... Мне пасть иль этот пень перепрыгнуть! На мрак и бездну помыслов Макбета Вы не глядите, звезды, искры света! Глаза, зажмурьтесь, чтобы дать рукам То совершить, что будет в ужас вам. (Уходит) Донкэн Сказать, что молодец, - не так ли Банко? Мне роскошь, ежели его возносят, Хвала ему мне пир. - За ним, друзья! Заботясь нас принять, вперед несется... Нет в наших ближних равного ему. 5 ЯВЛЕНИЕ. ЧЕРТОГ В ИНВЕРНЕССЕ. ЛЕДИ МАКБЕТ С ПИСЬМОМ Оне со мною встретились в день победы, - и я узнал из несомненных доказательств, что им ведомо более, чем смертным. Когда же я воспламенился к дальнейшим распросам, оне стали воздухом и в нем исчезли. Между тем как я еще стоял, пораженный изумлением, прибыли посланные от Короля и поздравили меня Кадорским Таном, а этим-то титлом перед тем приветствовали меня и вещие сестры, указав мне при том на будущее время словами: "ура, Макбет! быть Королем Макбету!" - вот, что я счел полезным сообщить тебе, дорогая ты участница в моем величьи, дабы, скрыв от тебя обещанную нам славу, не лишить тебя принадлежащей тебе радости. Согрей это на сердце и прости. Ты Глэмс, ты Кадор, тем, что предрекли, Ты будешь... Но боюсь: путем ближайшим Ты не пойдешь; в твоей крови излишек {*} {* Под строкой вписано: Вариант: Пойдешь ли? В естестве твоем излишек} Молочной кротости. - Честолюбив, Великим быть не прочь; но для величья Не зол довольно. - Без греха бы взять, Что жаждешь взять, - играть без плутовства бы Наверняка! - Великий Глэмс и взял бы, Да то страшит, что вопит: "Взять, - так вот как?" А пусть сбылось бы, переделать дело Не захотел бы, - нет! Ко мне! ко мне! И я волью в твой слух мою всю душу, Все устраню отвагой уст моих, Что не дает схватить бесценный обод, А он уж твой, кажись, по воле Рока И сил нездешних. (Входит Слуга) Ты с чем? Слуга К ночи Король к нам будет. Леди Макб<ет> Ты с ума сошел. Твой Тан не с ним ли? Он, прислав, велел бы, Когда бы так, исправить все к приему. Слуга А верно, ваша милость. Тан наш едет: Передовым один из наших прибыл: Чуть жив, так гнал; на силу мог сказать, С чем прислан. Леди Макб<ет> Угостить его: он вестник Великого. (Слуга уходит) Охрып и ворон, каркнув, Что в дом мой _он_ в зловещий час войдет. Придите же, меня лишите женства Вы, демоны, внушители убийств! С чела до пят свирепейшего зверства Всю преисполните; сгустите кровь, Заткните вход и доступ угрызению, Чтобы возврат стенящих чувств природы Моей жестокой воли не потряс И мир меж ней и делом не прокрался! Вы где бы ни готовили теперь Беду земле, незримые, прильните К моим сосцам! Рабы смертей, сосите Желчь в молоке моем! - Глухая ночь, Спустись, - оденься в адский дым, мрачнейший! Пусть, ран не видя, жадный нож сразит! За полог твой не выглянь небо с криком: "Стой! стой!" (Входит Макбет) Великий Глэмис! Славный Кадор! По вещему _ура_ обоих больший! Меня перенесло твое письмо За этот час неведущий; живу Уж и теперь в грядущем. Макб<ет> Милый друг, К нам Донкэн на ночь будет. Леди Макб<ет> А поедет? Макб<ет> Намерен - завтра. Леди Макб<ет> Этого-то завтра, Клянуся, солнцу не видать вовек! Тан, - вид твой - книга. Бог весть, что иной Прочтет в ней: к времени приноровись, - Обманешь время; льсти рукой, устами И взглядами; кажись цветком невинным, Но будь змеей под ним. Наш жданный гость Быть должен угощен. Ты мне заботу Великой этой ночи предоставь, Чтоб впредь от нас единых власть и сила И слава днем и ночью исходила. Макб<ет> Увидим. Леди Макб<ет> Только веселее! страх Не будь в твоих движеньях и глазах; Мне вверься в остальном. 6 ЯВЛЕНИЕ. ПЕРЕД ЗАМКОМ. ВХОДЯТ ДОНКЭН, СЫНОВЬЯ ЕГО, БАНКО, ЛЕНОКС, РОС, АНГУС И СЛУГИ Донк<эн> Дом на веселом месте; самый воздух И сладостен и легок, чувства нежит. Банко Касатка, летний гость, церквей жилица, Своей доверчивой постройкой кажет, Что здесь-то и дыханье неба веет Радушием: на всех зубцах, столбах, Углах, навесах гнездушки висят И колыбельки все полны малюток... Где ж боле водится и их выводит, Всегда приятный воздух, - я заметил. (Входит Леди Макбет) Донкэн Вот и почтенная хозяйка наша! Иной, любя, навяжется, заботит; Все ж за любовь спасибо!.. Да! молитесь: "Дай Бог им за наш труд!" - благодарите Нас за свои заботы. Леди Макб<ет> Все они (И если бы, и вдвое взяв, удвоить) Ничтожны и не в силах с честью спорить, Какую на наш дом богато, щедро Иссыпал Государь. - За прежнюю, За новую, приложенную к прежней, Мы ваши богомольцы. Донк<эн> Где же Кадор? За ним мы по пятам: "вот обогнать бы! Самим принять бы!" - Но ездок! усердье Бодцев не хуже помогло ему Нас упредить. - Прекрасная хозяйка, Мы здесь ночуем. Леди Макб<ет> Вечно ваши слуги: Ведь ваши мы со всем своим добром; Вам, Государь, отдать отчет готовы, Вам ваше возвратить. Донк<эн> Пожалуйте Мне руку, нас к хозяину ведите: Он дорог мне; к нему продлю я милость, Пожалуйте ж! 7 ЯВЛЕНИЕ. ЧЕРТОГ В ЗАМКЕ. ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ПИРШЕСТВУ В ДРУГОМ ПОКОЕ. - СЛУГИ ПРОХОДЯТ ПО СЦЕНЕ. ПОТОМ МАКБЕТ Да! сделать бы, - и делу Тут и конец; - тогда бы дельно было Скорее сделать! - Умертвить бы вместе И следствия, - концы бы схоронить В конце удачном, чтоб на том ударе Все вовсе кончилось... хоть здесь бы только, Здесь на мели, на глыбе временной! Ту жизнь перескочу! - Но уж и здесь Возмездье дел подобных: преподашь Урок кровавый, - выучен, он губит Учителя ж; ты яд смесил, - а чаша Подастся правосудною рукой Губам твоим же! Он в двойной защите: Раз кровный я и подданный ему, - Запреты строгие! Потом хозяин: Убийце должен бы замкнуть я дверь, А сам хватаю нож! К тому ж и Донкэн Столь кротко правил, столь был чист в своем Великом сане, что его заслуги, Как Ангелы, поднимут трубный глас Против его проклятого сгубленья; Родится жалость, как нагой младенец, И в буре, как небесный Херувим, Помчится на конях незримых ветра И, дунув людям ужасом в глаза, Зальет слезами воздух. Мне бока На это дело спесь одна бодет; {*} {* Под строкой вписано: Вариант: На это дело только спесь бодет} Не в силу понатужилось: прыгнет И навзничь грянется! (Входит Леди) А что у вас? Леди Макб<ет> Почти отужинал. Ты что ушел? Макб<ет> Он спрашивал меня? Леди Макб<ет> Или не знаешь? Макб<ет> Оставим, друг, намеренье свое: Меня недавно он почтил, - и я Купил златые мненья всех людей; Дай поносить их в блеске новизны, Не бросим вдруг! Леди Макб<ет> Пьяна ж была надежда, В которую рядился ты? - Проспалась: Вот смотрит вяла и бледна на то, К чему рвалась так смело! С сей поры Мне и любовь твоя известна. Ты ли Страшишься быть в делах, в отваге, чем В хотеньях? Приобресть желаешь то, Что жизни всей считаешь украшеньем, А хочешь жить в своем же мненьи трусом? Словцу _боюсь желал бы_ подчиняешь, Как жалкий кот в пословице. {7*} Макб<ет> Молчи! На все дерзну, что мужу подобает: Дерзающий на большее не муж. Леди Макб<ет> Ты, стало, зверем был, как мне открылся? Решась на смелый подвиг, был ты мужем; Чтоб большим делаться, ты быть хотел Тем больше мужем. - Не было ни места, Ни случая: ты их взялся - создать. Создались сами; что же? - их удобство Уничтожает самого тебя! Кормила я и ведаю, как сладко Любить дитя, которое ношу; А хоть бы улыбался мне в лице, Из нежных губок вырвав грудь, младенцу Я мозг бы вышибла, когда бы так Клялась, как ты клялся. Макб<ет> А не удастся? Леди Макб<ет> Нам? - Сердце завинти в груди покрепче, - И все удастся. Только бы заснул (С трудов пути устал и тем скорее Предастся сну), - постельничих обоих Так одолею веслем {8*} и вином, Что будет дымом память, страж их мозга, Сосуд же мыслей превратится в куб; И вот потопленные чувства их Во сне скотском погрязнут, будто в смерти: Тогда с неохраненным стариком Чего же сделать ты и я не можем, Чего же тут на пьяных слуг не сложим, Ответчиков за грозный подвиг наш? Макб<ет> Одних сынов рождай: одних мужей Металлу недр твоих несокрушимых Производить. - Не слуг ли обвинят, Когда их, сонных, кровию обмажем, Когда кинжалы их употребим! Леди Макб<ет> И мыслить иначе дерзнет ли кто, Когда над мертвым плач и вопль поднимем? Макб<ет> Я тверд, на дело страшное все жилы Напряг; пойдем: мы видом самым льстивым Обманем их; то скроет ложь лица, Что знают наши лживые сердца. II ДЕЙСТВИЕ 1 ЯВЛЕНИЕ. ИНВЕРНЕСС. ПОРТИК ПРИ ЗАМКЕ. БАНКО, ФЛИНС И СЛУГА С ФАКЕЛОМ Банко Что, братец, поздно? Флинс Закатился месяц; Часов я не слыхал. Банко А месяц-то Заходит в полночь. Фл<инс> Позже, сударь, будет. Банко Возьми: вот меч мой. На небе скупятся: Их свечи вышли все. На, брат, и это! Дремота давит, как свинец; но спать Мне не хотелось бы... Благие силы! Вы укротите буйные мечты, К которым так мы склонны средь покоя! Меч! - Кто тут? Макбет (входя) Друг. Банк<о> Как, сударь? на ногах! Король уж лег. Давно так не был весел: Прислуге выслал щедрые дары; А барыню приветствует алмазом, {*} {* Под строкой вписано: Вариант: А барыню вот жалует алмазом.} Примолвя: "ласковой хозяйке нашей!" {*} {* Под строкой вписано: Вар<иант>: С приветом: ласковой хозяйке нашей!"} И с пира встал довольный через меру. Макб<ет> Не ждали мы: связали недостатки Усердье; иначе оно вольней Вращалось бы. Банк<о> Все было хорошо. Прошедшей ночью вещие мне снились: Сказали же отчасти правду вам. Макб<ет> О них не мыслю... впрочем, в час удобный, - Назначьте сами время, - мы о них И перемолвим. Банк<о> Весь к услугам вашим. Макб<ет> Тебе со мной согласье много чести Приобретет. Банк<о> Пусть старой не лишусь, Стремяся к новой, пусть присягу чисту И вольность сердца сохраню, - охотно Совет приму. Макб<ет> Меж тем приятный сон! Банк<о> Благодарю: и вам того ж желаю. (Уходит) Макб<ет> (Слуге) Чтоб позвонила барыня, когда Питье готово будет. - Спать ступай. (Уходит Слуга, Макбет один) Кинжал ли предо мной? и рукоятью К моей руке? - Вот я тебя схвачу! Ты не даешься, а тебя все вижу... Так существуешь ли для ощупи, Как для очей, виденье роковое? Или кинжал - призрак, созданье лжи, Исшлец ты из пылающего мозга? Ты тут, ты предо мной и столь же явствен, Как тот, который обнажаю я, И в тот же путь ведешь, куда я шел, Куда я нес подобное орудье! Глаза мои глупей ли прочих чувств, Умней ли всех? а вижу я тебя, С клинка и рукояти капли крови... Их не было... Вздор! ничего! - все это Лишь мой кровавый замысел мне кажет. Лежит теперь природа полумира, Как мертвая, и злые грезы сон, Задернутый завесою, морочат. Волк, воющий стражбы свои, убийство Пугнул, которого он часовой; - И вот ужасное на подвиг свой Тарквиния походкой воровскою Скользит как тень. - Ты, крепкая земля, Неколебимая! моих шагов Не слушай в их пути: не то, пожалуй, И камни выскажут, куда иду, И этот час освободят от страхов, Ему назначенных. - Грожу, - а жив! Морозом речи дышат на деянья: Иду и кончу! - Слышу звон призванья. Спи, Донкэн! звон пусть не влетит в твой слух. Он кличет в рай или же в ад твой дух. (Уходит) <2 ЯВЛЕНИЕ. СЦЕНА ТА ЖЕ>. ВХОДИТ ЛЕДИ МАКБ<ЕТ> Я смелость в том нашла, чем стали пьяны, Что утопило их, меня зажгло. Тсс! тише! То филин простонал; ужасное Прости! гласит зловещий этот сторож. _Он_ там, он занят... Настежь дверь... Храпят, Смеяся долгу, грузные холопи: Их так употчивала я, что спорит Смерть с жизнью: живы ль, мертвы ли они? Макбет (за сценой) Что? кто тут? а? Леди Макб<ет> Ах! не проснулись ли, боюсь, и дело Не сделано; нас сгубит не оно, Попытка! - Чу! Кинжалы наготове: Нельзя их не найти. - Он сонный схож С отцем моим; не то сама бы я... Муж! Макб<ет> Кончено! Ты слышала ли шум? Леди Макб<ет> Сова стонала, да сверчок кричал. Ты говорил? Макб<ет> Когда? Леди Макб<ет> Теперь. Макб<ет> Сошедши? Леди Макб<ет> Да. Макб<ет> Кто в другом покое? Леди Макб<ет> Дональбэн. Макб<ет> Какой плачевный вид! Леди Макб<ет> Плачевный вид? Вот глупости! Макб<ет> Хохочет тот со сна; Тот закричал: "ой! режут!" - разбудили Друг друга. Я стою, их слышу, но - Прочли молитву и опять легли И вновь заснули. Леди Макб<ет> Тут их двое вместе. Макб<ет> "Помилуй, Господи!" один вскричал, Другой: "аминь!" - вот будто видят, как я С руками палача подстерегаю Их ужас! Я не мог сказать "аминь!", Когда сказали: "Господи, помилуй!" Леди Макб<ет> Не углубляйся в это! Макб<ет> Как же я "Аминь" не мог промолвить? - Уж не мне ли _Помилуй_ нужно было? да аминь Стал в горле! <Леди> Макб<ет> Этих дел не разбирают Так тщательно: не то сведут с ума! Макб<ет> Сдавалось, слышу голос: "полно спать! Макбет зарезал сон, невинный сон, Сон, разрешающий узлы заботы, Грань ежедневного житья, купель Трудов лихих, больных сердец цельбу, Второй великий оборот Природы, Кормильца главного в пиру житейском!" Леди Макб<ет> Что значат эти речи? Макб<ет> Во всем доме Вопило да вопило: "полно спать! Глэмс сон зарезал, потому и спать Макбету полно, Кадору не спать!" Леди Макб<ет> Кто ж это вопил? В благородных силах До бреда ли ослаб ты, храбрый Тан? Ступай: воды! и грязную улику Смой с рук своих. - А почему сюда Кинжалы ты принес? им место там: Назад их отнеси и кровью вымажь Холопей сонных. Макб<ет> Мне идти? И вспомнить Мне страшно, что я сделал; вновь увидеть - Нет, ни за что! Леди Макб<ет> Какой же ты не твердый! Кинжалы дай: на писанного беса Взглянуть боятся дети; сонный, мертвый - Не те же ли картины? Лишь бы кровь Текла из ран, - я слуг сама обмажу: Им отвечать за все. (Уходит) Макб<ет> Стук! Это что? Я ль от малейшего бледнею шуму? А руки? Руки вырвут мне глаза! С них весь великий океан Нептуна Кровь смоет ли? Не сами ли скорей В багрец закрасят изумруд морей Бесчисленных? (Входит) Леди Макб<ет> Вот руки и мои Такие же. Стыжусь, что сердце бело. Стук слышен у Полуденных ворот... Уйдем в покой свой: несколько воды, И смоет с рук все дело, - стало быть, Не тяжкое ж. - Ты бодрости совсем Лишился! - Чу! опять стучат... Халат! Не хорошо: застанут на ногах, Как станут звать; - проворней!.. Что так жалко Теряешься в мечтаньях. Макб<ет> Помню я, Что сделал! лучше б и себя не помнить! Проснись от стуку, Донкэн! о! проснись! (Жена его уводит) 3 ЯВЛЕНИЕ. СЦЕНА ТА ЖЕ. ВХОДИТ ПРИВРАТНИК Уж стукотня же, признаюсь! В аду быть привратником: и там верти ключом не хуже здешнего. (Стучат). Стук! стук! стук! А кто же тут, во имя Вельзевула? Мызник, повесился, - не дождавшись богатой жатвы? Кстати же! - А запасся ли бельем? Здесь, брат, попотеть тебе за это! (Стучат). Стук! стук! стук! - Кто там? во имя другого любого беса? А! А! Стряпчий! Клянется, бывало, и за истца, и за ответчика, и против обоих; проказ Бога ради понастряпал не мало, только дорожки в рай не мог себе состряпать! Пожалуйте ж, г-н Стряпчий! {9*} (Стучат). Стук! стук! стук! Ты кто? Неужто? Портной-с из Англичан! а за что? украл суконце-с от французских штанов! Войди, портной: здесь, небось, гуся своего зажаришь. Стук! стук! Кто там? Покоя нет, да и слишком здесь для ада холодно. Полно быть чертовым привратником; а впустим же, кажись, особ всех званий, всех, кто бы ни странствовал по цветистому пути к потешному огню вечному. (Стучат). Тотчас, тотчас! да подождите же хоть привратника! (Отворяет, входят Макдуф и Ленокс). Макд<уф> Ты, верно, поздно лег, приятель, что и по сю пору спишь. Прив<ратник> Вот Бог вам, до второго, сударь, петуха мы кумекали; а пьянство, сударь, так и возбуждает три вещи. Макд<уф> А именно? Привр<атник> А именно: красноносие, сон и мочу. Похоть, сударь, оно и возбуждает, да и не возбуждает: желанье-то будит, да средства отнимает. Итак, пьянство можно бы назвать стряпчим похоти; оно ее и производит и портит; манит и обманывает, подстрекает и проводит, поднимает и роняет; напоследок наводит на нее сон и, состряпав беду за бедой, сшибает ее с ног. Макд<уф> Да и тебя чуть ли не сшибло же с ног в прошлую ночь? Прив<ратник> Сразило, сударь, срезало; но и я отплатил же ему: пусть и хватило меня за ноги, а все ж я ему не под силу; как принялся за него порядком, выскочило, мои батюшки, чем ни попало! Макд<уф> Твой барин встал ли? {10*} На стук наш он проснулся: вот идет! (Входит Макбет) Ленокс День добрый, Тан! Макб<ет> День добрый вам обоим. Макд<уф> Король, сударь, поднялся? Макб<ет> Нет еще. Макд<уф> Пораньше приказали разбудить: Я чуть не опоздал. Макб<ет> Пойдемте вместе. Макд<уф> Конечно, это труд для вас приятный, Но все же труд. Макб<ет> В труде любезном нам Услада и труду. Вот, сударь, двери! Макд<уф> Будить осмелюсь: сами приказали (Уходит) Ленокс Отъезд сегодня? Макб<ет> Так назначил он. Ленокс Ночь шумная была. Где спали мы, Там трубы сорвало; и, говорят, Стон полнил воздух, дикий, смертный вопль И страшные пророческие гласы Об яростных палах и мятежах, Вновь порожденных для времен плачевных; Сыч выл всю ночь, а ночь-то без конца, И землю, сказывают, лихорадка Трясла. Макб<ет> Да, бурна ночь была. Ленокс Нет ей Подобной в юной памяти моей. Макдуф (вбегает) О ужас! ужас! ужас! языку Не высказать! нет, сердцу не понять! Макб<ет> и Ленок<с> Что? что такое? Макд<уф> Все дела свои Погибель самым страшным увенчала: Убийство святотатственное вторглось В помазанный Господень храм и жизнь Исхитило! Макб<ет> Что говорите? Жизнь? Лен<окс> О Государе ли вы говорите? Макд<уф> Ступайте сами: от Горгоны новой Ослепните! Не мне сказать: {*} взгляните, {* Над строкой вписано: Вариант: Что сказывать?} И сами скажете. (Уходят Макбет и Ленокс) Вставать! вставать! В набат! предательство! убийство! - встаньте, Проснитесь, Дональбэн и Банко! - Мальком! Отбрось личину смерти, сон пуховый: Вот Смерть сама! - Вставайте, Мальком, Банко! Последняя година: близок суд! Как призраки, явитесь, как из гроба! Всмотритесь в ужас! (Слышен набат) Леди Макбет (входит) Это что? будить, Сзывать всех в доме страшною трубой? Скажите. Макд<уф> Говорить не мне, не вам, Миледи, слышать; весть моя убьет, Чуть в уши нежной женщины падет. (Входит Банко) Ах! Банко! Банко! - Государь Король наш Убит! Леди Макб<ет> О горе! и у нас в дому! Банко Где б ни было, ужасно. - Друг Макдуф! Себе противоречь же, ради Бога! Скажи, что нет! (Входят Макбет и Ленокс) Макб<ет> За час бы до того Мне умереть и жил бы я счастливо! Все вздор с сего мгновенья в мире смертных: И честь и благость мертвы, и всей жизни Исцежено вино, и только дрожди В подвале дуются. (Дональбэн и Мальком входят) Дональб<эн> С кем здесь беда? Макб<ет> Не знаешь? с вами! Вашей крови ключ, Исток, начало и родник засох. Ленокс Убит Король, отец ваш. Мальк<ом> Кем? о кем? Ленокс Постельничими, кажется; их лица, Их руки были все в крови, в крови Нашли мы и нестертые кинжалы На их подушках; сами же тряслись И дико озирались; жизни им Нельзя было ничьей доверить. Макб<ет> Так, А все жалею, что я, бешеный, Убил их. Макд<уф> Почему ж вы их убили? Макб<ет> Кто ж вместе мудр, испуган, тих, взбешен, Смирен и ревностен? Никто, надеюсь. Полет моей любви мой ум ленивый Опередил: здесь Донкэн предо мной, Сребро его кудрей в крови златой; Зияют раны, как пролом в Природе Для входа жадной гибели; а тут: В крови кинжалы, - в цвете дел своих Убийцы наглые... и удержись, Когда есть сердце и любовь, и смелость, Чтоб доказать любовь! Леди Макб<ет> Ах! дайте выйти! Макд<уф> Смотри... хозяйка... Дональбэн (в сторону брату) Мы же что молчим? Не нам ли говорить его словами? Мальк<ом> Что говорить в вертепе людоеда? Здесь нападет из-за засады Рок И схватит. Прочь! Свариться наши слезы Успеют; наша скорбь сильна, но ей Не срок поднятися. Банко Хозяйка... взгляньте! (Ее уводят) Чуть не наги мы: страшно и смотреть; Оденемся, сойдемся вновь, разыщем, Исследуем ужаснейшее дело... Сомнения и страх колеблют нас: Под дланью Бога сил стою; под нею Сражусь со всяким тайным обвиненьем В предательстве! Макб<ет> Равно и я. Все Мы все. Макб<ет> Вооружимся в мужество и спех И в тереме сойдемся. Все Мы согласны. (Уходят все, кроме Малькома и Дональбэна) Мальк<ом> Как думаешь? К ним, братец, не пристанешь: Легко являть притворную печаль Сердцам коварным: в Англию я еду. Дональб<эн> К Ирландцам я: судьба скорее розно Нас сохранит. Здесь и в людской улыбке Грозят ножи; здесь кто по крови ближе, И к крови ближе. Мальк<ом> Пущен дрот смертельный И все еще летит; нам, друг, верней Подале от мишени: на коней! Не нежась, мы проворнее спасемся; Тут скрадется, пожалуй, и не вор, Где без пощады падает топор. 4 ЯВЛЕНИЕ. ВНЕ ЗАМКА. РОС И СТАРИК Стар<ик> Лет шестьдесят с десятком живо помню {*} {* Под строкой вписано: Вариант: Пять дюжин лет с десятком живо помню} Не без лихих часов и чудных дел; Да перед этой страшной ночью вздор Все, что я видел. Рос Дедушка, беды! Людей грехами небо возмутилось И их кровавому жилью грозит. С часами справься - день; но ночь глухая Тьмит путничий фонарь: сильней ли стала, {*} {* Под строкой вписано: Вариант: ее ли взяла, она ль сильней,} Иль совестно ему, {*} - хоронит морок {* Над строкой вписано: Вар<иант:> Дню ль совестно взглянуть. Над словом совестно вписано: мерзостно} Лице земли, а свет живой бы должен Лобзать наш мир. Стар<ик> Чудовищно, как дело, Что ныне совершилось. В прошлый вторник Сокол надменным ширился полетом, - Вдруг схвачен и убит слепым сычом. Рос А кони Донкэна? (Кто бы поверил?) Красивы, быстры, честь своей породы... Как взбесятся, из стойла вон, и бьются, Ну словно воевать с людьми хотят. Стар<ик> Болтают, что друг друга съели. Рос Съели; Да! это к ужасу своих очей Я видел сам. (Входит Макдуф) Вот добрый Тан Макдуф... Что? время как идет? Макд<уф> Не видишь разве? Рос Известно ли, кто винен в страшном деле? Макд<уф> Убитые Макбетом. Рос Боже мой! К чему им было. Макд<уф> Подкупили их; И Дональбэн и Мальком оба скрылись: Вот что князей подвергло подозренью. Рос Все, все против Природы! Жадность, ты Безумная! себя ж лишаешь средств Существованья. Вероятно, власть Державная достанется Макбету? Макд<уф> Уж он провозглашен и отбыл в Скон К венчанию. Рос Где ж тело Короля? Макд<уф> Отправлено в Кольмс-Гилль, в священное Хранилище предместников его, В стражбицу их костей. Рос Поедешь в Скон? Макд<уф> Нет, брат; я еду в Фейф. Рос Я в Скон отправлюсь. Макд<уф> Желаю счастья: нов ваш балахон, Да только старого теплей ли он? Рос Прощай, старик. Стар<ик> Господь благослови вас И всякого, кто сотворить готов Из зла добро и братьев из врагов! III ДЕЙСТВИЕ 1 ЯВЛЕНИЕ. ФОРИС. ЧЕРТОГ ВО ДВОРЦЕ Банко (один) Вот ты Король и Кадор, Глэмс и все, Что обещали вещие; и чуть ли Ты не играл в злодейскую игру! Но в роде не останется твоем; Я многих Королей отец и корень, Так сказано; а вещие не лгут: Сбылись слова их на тебе, Макбет... За эту правду что же в самом деле Оракулом не быть им и моим? Надеяться и мне бы? Тсс! довольно! (Входят Макбет в королевском облачении, Королева, Рос, Ленокс и другие вельможи и дамы) Макб<ет> Вот наш главнейший гость. Королева Да! без него Не в праздник был бы наш великий праздник. Все было бы нескладно. Макб<ет> Званый ужин У нас сегодня. Просим вас, сударь, Быть непременно. Банко Государь, не выду Из вашей воли; с вашей волей я Навеки связан долгом неразрывным. Макб<ет> После обеда едешь? Банко Точно так. Макб<ет> Жаль; мне бы было нужно ваше мненье В сегодняшнем совете, а оно Всегда полезно, важно; но успею Спросить и завтра. - Дальный ли твой путь? Банко Он, Государь, наполнит промежуток До ужина; не отличись мой конь, Так час-другой у ночи приведется Мне позанять. Макб<ет> Явися только к пиру. Банко Явлюсь, державный. Макб<ет> В Ирской стороне Злодеи наши сродники, как слышно, Да в Англии; в отцеубийстве зверском Не сознаются, полнят баснями Народный слух... Но - завтра! завтра нас И без того сведут дела отчизны. - Так на коня ж: до ночи Бог с тобой! А сына, братец, не берешь с собой? Банко Беру, властитель... Каждый миг нам дорог. Макб<ет> Коням твоим и быстроту и верность! Вас поручаю их хребтам. Прощай. (Уходит Банко) Всяк до семи часов располагай, Как хочет, временем. Чтоб слаще нам Казалось общество, до ужина Уединимся: так с Богом же дотоле! (Уходят Королева и свита) Макб<ет> (Слуге) Эй, слушай, малый: люди те готовы? Слуга Готовы: у ворот дворцовых ждут. Макб<ет> Впусти их. (Слуга уходит) Быть-то ничего: но быть,- И не бояться; Банко в глуби сердца Боюсь: есть вызов на боязнь в владычной Его природе; к многому способен; {*} {* Между строками вписано:" Вар<иант:> в владычных Его очах; на многое дерзнет Над словом очах вписано: (чертах)} И при душе бестрепетной в нем ум, Который правит смелостью его. Ничье, - его лишь бытие мне страшно; Лишь перед ним мой гений унывает, Как перед Цесарем, слыхал я, ныл Антониев. - Он вещих побранил, Что первому мне царство обещали, И слов их требовал; и вот, пророча, Воскликнули: "ты предок венценосцев!" Моей же голове венец бесплодный, И в длань мою иссохший только жезл, И будет вырван жезл рукой чужою! Не сын наследит мне! - И так для них, Для чад его я душу осквернил? Для них зарезал Донкзна благого, Яд в чашу мира своего излил Для них одних? - Я, вечный свой алмаз Отдав всеобщему врагу людей, Их, Банково потомство, воцарил? Нет! прежде выступи сам Рок на бой: Сражуся до последних сил. - Идут! (Входят Слуга и двое убийц) (Слуге) Жди у дверей, пока не позовут. (Слуга уходит) Мы не вчера ли с вами говорили? Первый Так, Государь. Макб<ет> И вы мои слова Размыслили? Уверились, что вас В былое время он теснил, хотя Вы и меня безвинного винили? Не так ли? Вам в последнем разговоре Пространно, ясно доказал я, как-то Водили вас, давили? Как и кто Вас угнетал? Увидит и слепой, И скажет даже полоумный: Банко! Первый Изволили вы это объяснять. Макб<ет> Да? - Я ж коснулся и того, что ныне Нас вновь свело. Вы так ли терпеливы, Что все вам нипочем? Вы так ли святы, Что станете молиться за него, За доброго и за его потомство? Вас он в гроб гнул тяжелою рукой, Сгубил вас на век. Первый Государь, мы люди. Макб<ет> Так! так! и вы считаетесь людьми: Борзых, лягавых, гончих, мосек, шафок, Дворняшек, выжлят, пуделей, - их всех Зовут собаками; да в их числе От вялых отличают хитрых, быстрых И ловчих от домашних, по дарам, Какие получили от щедрот Природы, И придают сверьх общего названья Особые разрядам имена. То ж и с людьми. - Но буде в людях вы Не из последних, буде место в них Не худшее вы заняли, - скажите, И вам вложу такой я подвиг в грудь, Который, от врага избавив, вас К моей любви, к моей душе прицепит: И я же болен жизнию его; - Умри он, - я здоров. Второй Меня, властитель, Щелчки и подлые удары света Так разожгли, что я на все готов, Лишь отплатить бы свету. Первый Я же так Устал от бед, судьбою так истерзан, Что против всякой ставки жизнь поставлю, Лишь улучшить бы или бросить. Макб<ет> Оба Вы знаете: он враг ваш. Оба Точно так. Макб<ет> И мой, и до того кровавый, близкий, Что нож мне прямо в сердце каждый миг Его дыханья. Мог бы я, конечно, Открытой силой с глаз его смести И не скрываться; но друзья у нас С ним общие: мне их любовь нужна, - И вот над ним я должен буду плакать, А сам его сражу. - Затем-то я К усердью вашему и прибегаю И утаюсь от взоров для причин Различных, тяжких. 2 убийца Государь, велите, И все исполним. 1 уб<ийца> Если бы и жизнь... Макб<ет> Из вас сверкает смелость. Через час, Не боле, вам скажу, куда засесть, Когда и как удобнее и лучше; А сделать должно от дворца поотдаль В сию же ночь, и не забудьте, так, Чтоб не подозрели меня. С ним вместе (Ведь дело ж недоделанным не кинуть) Флинс, сын его и спутник, чья погибель Не менее отцовой мне важна, Пусть этим роковым и мрачным часом Постигнут будет. Без меня решайтесь; Я скоро. 2 убийц<а> Государь, уж мы решились. Макб<ет> Так по рукам же! Подождите там: Вас позовут. (Уходят убийцы) Коли назначен раю, Сегодня ж в рай я Банко отправляю! 2 ЯВЛЕНИЕ. ДРУГОЙ ЧЕРТОГ ВО ДВОРЦЕ. КОРОЛЕВА И СЛУГА Королева Уехал Банко! Слуга Государыня, Уехал; только к ночи ко двору Обратно будет. Королева Королю словечко Сказать желаю; доложи, что жду. Слуга Тотчас. (Уходит) Королева (одна) Не счастье, а беда успех, Который не приносит нам утех; Нет! часть сгубленных лучше нашей части, Когда, сгубив их, вечно ждем напасти. (Входит Макбет) Вы все одни: мрачнейшие мечты - Подруги вам, их холите, - а им бы Давно с тем умереть, о ком мечтают. Что без цельбы, о том напрасны думы, Не переделать сделанного раз. Макб<ет> Змею мы разрубили, не убили: Сростется, - той же будет, тем же жалом Ничтожной нашей злобе загрозит. Но связь веществ Расстройся и терзайтесь оба мира Скорей, чем так, дрожа, свой хлеб нам есть. И ночью так во сне от грез ужасных Трястись!.. Да, лучше быть нам с тем, кого, Чтоб взять свой сан, мы на покой послали, Чем пытку в беспрерывном исступленьи Душевную терпеть! В могиле Донкэн; Спит тихо: бурной жизни бред минул; Измена истощилась; - яд, кинжал, Вражда своих, брань от чужих его Уже не тронут. Королева Дорогой супруг! Угрюмый взгляд свой проясни; будь ночью Блестящ и весел средь своих гостей. Макб<ет> Так; и прошу: и ты будь весела; Без устали ухаживай за Банко, Речьми и взором отличай его... Предательское время! В токах лести Пришлось купать свой сан, и нашим лицам Личинами для наших быть сердец! Королева Забудь! оставь! Макб<ет> О друг! мне душу полнят скорпионы! Ты ведаешь: жив Банко, жив и Флинс! Королева Их уговор с Природой разве вечный? Макб<ет> Спасибо: уязвимы! - Радуйся ж: Ограды монастырской нетопырь Не облетит, на зов Гекаты черной, Жужжа сонливо, не ударит жук В ночной, унылый колокол; а дело Тяжелое свершится! Королева Что? скажи! Макб<ет> Невинна будь незнаньем; как удастся, Похвалишь. - Ослепительница ночь, Ты жалостному дню накинь повязку На нежные глаза! Рукой кровавой, Незримой, - бледности моей вину, Великий лист из книги жизни вырви! Темнеет: ворон в черный бор летит; Все блага дня падут и зас