дкопа; И было бы особым уж несчастьем, Коль не сумел бы я аршином ниже Под них самих подрыться и затем Послать их на луну! Мои же сборы - Вот с этого начну я господина И отнесу его куда-нибудь в соседство. Прощайте, мать моя. Вот, посмотрите: Советник этот, что во время жизни Надоедал глупейшей болтовней, Теперь лежит безмолвен, тих и важен. Пойдемте, друг! Пора покончить с вами. Желаю, мать моя, вам доброй ночи. (Уходит, унося с собою Полония.) ДЕЙСТВИЕ IV Сцена 1 Та же комната в замке. Входят король, королева, Розенкранц и Гильденстерн. Король (Гертруде) Твоим глубоким вздохам и стенаньям Конечно, есть серьезная причина. Скорей рассказывай: необходимо Нам уяснить себе ее значенье. Где сын твой? Королева (Розенкранцу и Гильденстерну) Потрудитесь на минуту Оставить нас. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Ах, дорогой мой друг! Что в эту ночь мне довелось увидеть! Король Что сделалось, Гертруда? Что твой Гамлет? Королева О, он беснуется, как шквал и море, Когда они заспорят, кто сильней. Заслышавши в своем припадке диком Движенье за ковром, он закричал: "Мышь, мышь!" - и, выдернув рапиру, Все продолжая бредить, заколол Несчастного, что там был спрятан! Король Ужасный этот случай! Ведь и нас Постигла б та же участь, если б мы Там находились. Так! Его свобода - Для всех на пагубу - тебе, и нам, И всякому. Беда! Чем оправдать Кровавое такое дело? Могут И нас винить за то, что нашей властью Не обуздали мы, не поручили Строжайшему надзору, не лишили Тогда ж свободы юного безумца! А наша так сильна к нему любовь, Что не решались мы прийти к сознанью Необходимых мер и поступали, Как тот больной, что свой недуг нечистый, Боясь огласки, тщательно скрывает, Пока он не коснется центра жизни. Где он теперь? Королева Пошел убрать Убитого в другое место. Впрочем, Как жилка золота на диком камне, В его безумье на одну минуту Сознанье проглянуло: горько он Оплакал свой поступок. Король О Гертруда, Пойдем скорей! И прежде, чем коснуться Вечернему лучу вершин нагорных, Нам надо на корабль его отправить. И должно нам обоим постараться, Призвав все способы ума и власти, Чтоб этот гадкий случай извинить Или смягчить его. Гей, Гильденстерн! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Друзья мои! Еще кого-нибудь Себе возьмите в помощь. Гамлет наш В припадке сумасшествия убил Полония и труп его куда-то Из комнаты от матери унес. Ступайте оба, отыщите принца, Разведайте, что нужно, и снесите Убитого в часовню. Этим делом, Я вас прошу, как можно поспешите. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Пойдем, Гертруда! Призовем мудрейших Своих сановников и скажем им, Что сделать мы с тобою порешили, И то, что сделалось. Пусть клевета, Что, как ядро из пушки, бьет по цели И в дальнем расстоянье, в этот раз Минует наше имя, и удар Пускай летит в неуязвимый воздух. Идем! Моя душа, в чаду сомнений, Полна тревог и черных опасений! (Уходят.) Сцена 2 Другая комната там же. Входит Гамлет. Гамлет. Славно припрятал! Розенкранц и Гильденстерн (за сценою). Принц Гамлет! Принц Гамлет! Гамлет. Однако ж чт_о_ это за шум? Кто-то кличет меня. А, это они! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Розенкранц и Гильденстерн. Принц! чт_о_ вы сделали с покойником? Гамлет. Смешал его с прахом, которому он, кажется, сродни! Розенкранц. Скажите лучше, куда вы его девали? Мы отнесем его в часовню. Гамлет. Не верьте этому! Розенкранц. Чему "не верьте?" Гамлет. Что я стану слушаться вашего, а не своего желания. Притом быть допрашиваему какою-нибудь губкою - что тут отвечать королевскому сыну! Розенкранц. Так вы принимаете меня за губку, принц? Гамлет. Да, милейший! Потому что и вы, как губка, вбираете в себя королевские милости, награды и его власть. Слуги такого рода всего полезнее королю под конец. Он бережет их, как обезьяна за щекой орехи: все время она держит их у себя во рту, чтобы съесть их последними. Так и король. Когда ему понадобится взять от вас, что вы из него высосали, ему только стоит хорошенько вас подавить, и вы, как губка, очутитесь сухи по-прежнему. Розенкранц. Я вам не понимаю, принц! Гамлет. Тем лучше. Насмешке никогда не пролезть сквозь дурацкое ухо. Розенкранц. Принц! Вы непременно должны сказать нам, где тело, и потом идти с нами к королю. Гамлет. Тело - при короле: хотя короля и нет при теле. Король - это нечто. Гильденстерн. "Нечто", принц? Гамлет. Да, да, то есть - частица ничтожества. Проводите-ка меня к нему. Иди вперед, лисица, а мы за тобою. (Уходят.) Сцена 3 Другая комната в замке. Входят король и его свита. Король Уж я послал за ним: да тут же кстати Велел сыскать и тело. Да! Опасно На воле быть такому господину: Но и нельзя с ним строго обойтись. Он слишком стал любим толпой безумной, Что любит не рассудком, а глазами, - Где ж это так, там видят только кару Виновного, поступка же не видят. Чтоб обошлось все мирно и пристойно, Должны мы сделать так, чтобы его Внезапная отсылка вид имела Уже давно принятого решенья. Недуг отчаянный лишь уступает Отчаянным и средствам - иль уж вовсе Не уступает никакому. (Входит Розенкранц.) Чт_о_ вы? Случилось что-нибудь? Розенкранц Мы не могли Добиться, государь, куда он труп Припрятал. Король Где он сам? Розенкранц В приемной, Под стражею, ждет ваших приказаний. Король Сюда его ввести! Розенкранц Эй, Гильденстерн, Введите принца. (Входят Гамлет и Гильденстерн.) Король. Ну, Гамлет, где Полоний? Гамлет. На ужине. Король. Как это - "на ужине?" Гамлет. Не там, разумеется, где он кушает, а там, где его кушают. За него только что принялось общество премудрых червяков. Ведь только червяк и может считаться действительным государем всего существующего распорядка. Положим, что мы и сами откармливаем для себя всевозможных скотов; но себя-то все-таки мы откармливаем для червей. Разжиревший король и голодный нищий - только две различных перемены, два различных блюда к одному и тому же ужину; и таков их общий конец. Король. Увы, увы! Гамлет. Можно удить рыбу на червяка, позавтракавшего королем, и пообедать рыбою, скушавшей такого червяка. Король. Чт_о_ же ты хочешь сказать этим? Гамлет. Да ничего, а только хочу объяснить вам, через какие посредства король может очутиться в желудке нищего. Король. Скажи, где Полоний? Гамлет. Вероятно, в раю. Туда и пошлите о нем справиться. Если же ваш посланный там его не отыщет, то в другом месте ищите его уж сами. Если, впрочем, вы не найдете его нигде в продолжение месяца, то он и сам себя окажет вашему носу под лестницей галереи. Король (некоторым из свиты). Поищите его там. (Они уходят.) Гамлет. Он дождется вас. Король Вот видишь, Гамлет, этакое дело, Для личной безопасности твоей, Настолько ж дорогой для нас, насколько Поступок твой принес нам огорченья, Приводит нас к прискорбному решенью Скорей тебя отсюда удалить. Поэтому - сбирайся. Корабль готов, попутный дует ветер, Товарищи тебя лишь ожидают, И кончены уж все приготовленья, Чтоб в Англию отправиться тебе. Гамлет Так это в Англию меня? Король Да, Гамлет. Гамлет Ну и прекрасно! Король Т_а_к оно и есть, Когда тебе могли бы наши цели Быть ведомы. Гамлет Я вижу херувима, Чт_о_ видит их. Так что же? Я не прочь И в Англию! Прощайте же, прощайте, О дорогая мать моя! Король Не мать, - А любящий тебя отец. Гамлет Нет, мать, вы мать! Отец и мать, вдвоем они - супруги, Едина плоть, - и, значит, мать моя! Ну что ж, и в Англию. (Уходит.) Король За ним, за ним Идите следом; поспешите также Вы как-нибудь завлечь его на борт. Не мешкайте! Пусть едет в эту ж ночь. Скорей, скорей! Инструкция для вас Отправлена за нашею печатью. Прошу вас, торопитесь! (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Ну, Англия! Когда ты дорожишь Моею дружбою, - а ею дорожить Могущество страны тебе внушает, Затем что еще свежи и кровавы В тебе зарубки датского меча, И ты уже не можешь не платить Ему невольной дани уваженья, - Тогда ты не должна пренебрегать Желаньем нашим царственным, чт_о_ мы В депеше нашей ясно изложили Об умерщвленье Гамлета. Да, сделай Мне это, Англия! В моей крови, Как длительный недуг, он убивает Всю жизнь мою, и можешь ты теперь Послать мне исцеленье; а пока Не скажут мне, что это совершилось, Ничто не может радовать меня! (Уходит). Сцена 4 Равнина в Дании. Вступает Фортинбрас, в сопровождении войска. Фортинбрас Идите ж, капитан, и от меня Приветствуйте вы Дании владыку И потрудитесь передать ему, Что Фортинбрас о приказанье просит, Как было то обещано недавно, Войскам его давать свободный пропуск Чрез датские владенья. Где ж меня Найти вы можете, то вам известно. Когда ж его величеству угодно Со мной вести переговоры лично, То мы готовы наш исполнить долг И перед ним немедленно явиться. Вы это все ему и передайте. Капитан Исполню, государь. Фортинбрас (к войску) Теперь, друзья, Идите тихим шагом. (Удаляется с войском.) (Входят Гамлет, Розенкранц, Гильденстерн и служители.) Гамлет (к капитану). Господин офицер! Позвольте узнать, что это за войско? Капитан. Это норвежцы, сударь. Гамлет. А куда, смею спросить, они направляются? Капитан. В одну из польских провинций. Гамлет. Кто ими предводительствует? Капитан. Фортинбрас, племянник старого норвежца. Гамлет. Хотят ли они воевать всю Польшу или только которую-нибудь из ее окраин? Капитан Сказать, сударь, по правде, без прикрасы, Из-за такого бьемся мы владенья, Что лишь титул нам будет в барышах; Я и пяти дукатов за аренду Его не дал бы - даже и пяти! А коль продать его Норвегии иль Польше, Так и из них никто бы не дал больше. Гамлет Но если так, то Польша не захочет Его отстаивать. Капитан О нет! Наверно будет И выслала туда уж гарнизон! Гамлет Две тысячи солдат и двадцать тысяч Дукатов не покроют вашу убыль Из-за соломинки! Вот и болячка От ожирения и общего застоя! А внутрь она нечаянно прорвется, То никому и думать не придется, С чего вдруг умер сильный человек. Благодарю вас. Капитан Помогай вам Бог! (Уходит.) Розенкранц (Гамлету) Угодно, принц, вам продолжать наш путь? Гамлет Я тотчас же за вами. Отойдите, Прошу вас, дальше. (Розенкранц и Гильденстерн медленно удаляются.) Все, как бы нарочно, Столпилось здесь, чтоб осудить меня За мешкотность мою и возбудить К действительному, скорому отмщенью. Ну что за человек, что делом жизни И меркой времени считает лишь возможность Есть, пить да спать? Животное - не больше! И Тот, Кто создал нас с широкой мощью Сопоставлять прошедшее с грядущим, Не для того нам предназначил свыше Дар разума, тот самый чудный дар, Что нас порой богам уподобляет, - Чтобы он в нас бесследно погибал. Что ж это значит? Скотское забвенье Иль совесть слишком робкая моя При думе о подробностях событья, Той думе, где лишь на четверть рассудка - Три доли трусости? Тут я и сам Понять не в силах: отчего выходит, Что мне лишь остается повторять, Что "то-то мне необходимо сделать", Тогда, как есть во мне самом причина, Есть воля, сила, средства - совершить, О чем досель бесплодно я толкую? И наконец, как мне не убедиться Примерами широкими, как мир? Свидетелем - хоть даже это войско, Столь храброе, ведомое любезным И кротким принцем, чья душа, Полна богоподобного величья, Бесстрашно ждет незримую судьбу И отдает спокойно, что в нем есть Непрочного, подверженного смерти, Бесчисленным случайностям на жертву, Опасностям, несчастьям, неудачам И, может быть, потери самой жизни. И все это из-за какой-то там Ореховой скорлупки? Вот и видно, Что соблюдать величие судьбы - Не значит возмущаться мелочами; Но следует уметь вступать в борьбу И за соломинку, где наша честь задета. А я? А я? Когда отец убит, Мать обесчещена - какой еще причины И чувству, и рассудку нужно ждать? А между тем во мне все это спит, Спит непробудным сном; тогда как здесь же, В моих глазах, все двадцать тысяч жизней Сейчас пошли на верную погибель. Зачем? Из-за мечты! Из-за мерцанья славы Они пошли к могилам, как к постелям, - Пошли, чтоб воевать клочок землицы, Где даже нет им места развернуться, Где тесно будет им похоронить Своих убитых! Нет уж, полно медлить! Судьба не ждет - и близок час суда: Мой лозунг - кровь! Теперь - иль никогда. (Уходит). Сцена 5 Эльсинор. Комната в замке. Входят королева и Горацио. Королева Я не хочу с ней говорить. Горацио Она об этом просит неотступно, Хоть и не в полном разуме. Нельзя Ее не пожалеть. Королева Что делает она? Горацио Толкует об отце. Да говорит, Что где-то слышала, что свет коварен, К себе кого-то кличет, ударяет Себя рукою в грудь, из-за безделиц Выходит из себя. Слова у ней Порой двусмысленны. Конечно, в них Нет ничего такого, но сама Неясность их наводит посторонних На размышление; они придать Стараются им смысл и их толкуют, Как сами вздумают; она ж теперь И говорить не может, чтобы вместе Не делать ей каких-нибудь особых Движений головой, рукой иль глазом. И многим мысль приходит, что, хотя И ничего покуда неизвестно, А все же что-то может здесь таиться Недоброе. Вам с ней поговорить Весьма недурно бы: а то она Для всякого, кто склонен верить худу, Сама собой дает опасный повод К нелепым заключениям. Королева Приведите Ее сюда. (Горацио уходит.) Да, для души моей скорбящей - И таково уж свойство преступленья - Безделка всякая грозит несчастьем; Душа полна глупейшего сомненья И в страхе ждет, что вот наступит казнь; А казнью ей - ее теперь боязнь. (Входят Горацио с Офелией.) Офелия. Где же она, эта прекрасная королева Дании? Королева. Что с тобой, Офелия? Офелия (поет) Как бы мне теперь узнать, Кто ваш друг любимый! С длинным посохом в руках, В шляпе пилигрима ? Королева. О моя милая девочка! Что такое хочешь ты высказать этою песенкой? Офелия. Да вы не то говорите. Нет уж, пожалуйста, я прошу вас, послушайте! (Поет.) Он ведь умер, - в путь ушел И простился с вами; У него подушкой - дерн, Камень под ногами. О-хо-хо-хо-хо! Королева. Ну, полно же, Офелия! Офелия. Да нет же, вы только послушайте! Его саван - бел как снег... (Входит король.) Королева. О, государь! Взгляните на нее! Офелия (продолжает петь). ...Весь покрыт цветами, Орошала их любовь Горькими слезами!" Король. Как ваше здоровье, милая Офелия? Офелия. Хорошо, воздай вам Господь! Ведь вот сказывают же, что сова была когда-то дочерью булочника. О Господи! Все-то мы знаем, чт_о_ мы такое, но не знаем, чем можем сделаться. Так пускай же Господь благословит и вашу пищу. Королева. Она помешалась на мыслях об отце. Офелия. Нет, уж вы, пожалуйста... и не будемте толковать об этом. А вот если кто спросит вас, чт_о_ это такое, то вы отвечайте: Валентинов день сегодня! Поднялися все чуть свет: Подошла и я к окошку Мой сказать тебе привет. Он вскочил, скорей оделся, Отворил тайком мне дверь... Я взошла к нему девицей, А теперь - кто я теперь? Король. Милая Офелия! Офелия. В самом деле? Только уж, пожалуйста, без проклятий! Я и без них кончу. Клянусь Христом, святым Крестом, - Мерзавцы эти хваты! Где б ни достать - им только б взять, И будь они прокляты! Она ему: "Ведь ты хотел Сперва на мне жениться..."- "Женился б я, да на постель Тебе не надо бы ложиться!" Король. Давно ли она в таком положении? Офелия. Надеюсь, что все обойдется к лучшему. Терпенья надо, терпенья. А все-таки не могу не плакать, как подумаю, что они уже закопали его в сырую землю! Ведь вот и брат непременно узнает об этом, так я и благодарю вас за добрый совет. Подавайте карету. Покойной ночи, mesdames; покойной ночи, мои несравненные; покойной, покойной ночи! (Уходит.) Король. Ступайте за нею следом; присматривайте за нею хорошенько, прошу вас. (Горацио уходит.) Все это только яд глубокой скорби; Его источник - это смерть отца. Гертруда! О Гертруда! Беда не одиноко к нам приходит, А целым полчищем! Сперва - убийство Отца Офелии и тем же следом - Отъезд внезапный Гамлета, хоть он Неистовством безумья сам, положим, Причиной своего был удаленья. А тут еще - народ, чт_о_ влез по горло В глупейший хлам своих предположений И вредной болтовни о роде смерти Добрейшего Полония; а в этом Немало мы и сами наглупили, Что стали хоронить его тайком; И бедная Офелия, в разладе С собой и человеческим рассудком, - А где молчит рассудок, там мы звери Иль жалкие картинки; наконец, Еще одна, последняя невзгода, Что по значению равна всем прочим: Лаэрт тайком из Франции приехал, Весь - изумление, мрачнее тучи, - И недостатка нет вокруг его В зловредных болтунах, что напевают Ему про смерть отца отравленные речи И с ними же, по неименью фактов, Связавши с обвиненьем, переносят И наши имена из уха в ухо. О милая Гертруда! Это дело, Как новое орудие убийства, Наносит больше ран, чем сколько нужно, Чтоб умертвить. (Шум за сценою.) Королева О Боже! Чт_о_ там за шум? Король Сюда, швейцарцы, охраняйте дверь! (Входит придворный.) Чт_о_ там у вас? Придворный Спасайтесь, государь! И океан, помчавшийся на отмель, Не т_а_к стремительно бросает волны, Как молодой Лаэрт с толпою буйной Отбросил вашу стражу. Негодяи Зовут его "величеством", как будто Нач_а_лся мир лишь с нынешнего дня, Как будто уж забыта старина И тех обычаев они не знают, Которые одни лишь закрепляют Избрание; кричат себе - и только: "Возьмем себе Лаэрта в короли!", "Пусть будет королем у нас Лаэрт!" И шумно вверх летят, мешаясь вместе, И руки их, и голоса, и шапки. "Лаэрт, будь королем! Лаэрт - король!" Королева Взбесилися и по пустому следу Знай гонят, гонят! Не туда идете, О подлые вы датские собаки! (Шум за сценой усиливается.) Король Сломали двери! (Входит Лаэрт, в оружии, за ним - датчане.) Лаэрт Где же он? Где этот король? (К датчанам.) Прошу вас, господа, останьтесь Вы за дверями все! Датчане Э? Вот что вздумал? Мы все взойдем! Лаэрт Нет, нет, пожалуйста, хоть для меня Вы в этом уступите! Голоса Ну, ладно! ладно! Лаэрт Вот спасибо вам! Да стерегите дверь! (Они уходят.) Ну, ты, король-мерзавец! Где мой отец? Королева Да успокойся ж, добрый Ты наш Лаэрт! Лаэрт Чт_о_? Если б крови капля Хоть бы одна во мне не волновалась - Она кричала б мне, что я дитя разврата, Дала б отцу прозванье рогоносца И верной матери моей чело Прожгла б клеймом семейного позора! Король Из-за чего, Лаэрт, ты затеваешь Гигантское такое возмущенье? - Оставь, Гертруда! За меня не бойся: Особа королей окружена Таким святым, ненарушимым правом, Что для измены только остается Возможность знать, чего бы ей хотелось, Но все-таки не выполнить на деле. Теперь скажи, Лаэрт, с чего ты вздумал Так возмущаться? Подожди, Гертруда; Пусть говорит. Ну, говори, дружок! Лаэрт Где мой отец? Король Он мертв. Королева Да не король же Тому причиной. Король Пусть его свободно Дает вопросы. Лаэрт Отчего он умер? Себя ведь я дурачить не позволю: И провались оно, верноподданство! Присяга - к черту! Ханжество и совесть Пусть идут в ад! Моею ставкой - Проклятье вечное! Я до того дошел, Что хохочу над тем и этим миром; И будь со мной что будет - не оставлю Я смерть отца без полного отмщенья! Король А в ком твоя опора? Лаэрт В силе воли, И более ни в чем. Сумею я И малым так распорядиться ловко, Чт_о_ далеко пойду. Король Постой, довольно! Ты правду хочешь знать, Лаэрт, о смерти Любимого отца. К чему? Зачем? Коль ты по плану мщенья уж задумал, Как тот понтер, что говорит "va banque", Топить друзей своих подряд с врагами, И тех, кто проиграл, и кто бы выиграл? Лаэрт Нет, лишь его врагов! Король Да только ты Их знаешь ли? Лаэрт Друзьям его широко Раскрою я объятья и, подобно Самоотверженному пеликану, Готов их напитать своей же кровью! Король А! Только вот сейчас ты говоришь Как добрый сын, притом от благородной Рожденный крови! Знай, яснее солнца Тебе раскроет собственный рассудок, Что в этом деле нет моей вины; И твоего отца внезапная потеря Мне первому ж чувствительна. Датчане (за сценою) Пустите ж Ее туда взойти! Лаэрт Чт_о_ там такое? Чего шумят? (Входит Офелия, в фантастическом наряде, в цветах и колосьях.) О, иссуши мне мозг, Ты, зной моей горячки! Станьте, слезы, В семь раз еще острее и разрушьте У глаз моих и зрение, и чувство! Клянусь пред Богом, за твое безумье В руках с весами я платить заставлю, Пока не повернется коромысло! О роза майская! О дева-прелесть! О нежная Офелия моя! Сестра, мне дорогая! И возможно ль, - О Боже праведный, - чтоб юный разум Мог быть настолько же подвластен смерти, Как тело старцев? Но и здесь природа Щедра в любви и к своему любимцу Шлет все, что есть в ней лучшего! Офелия (поет) Выносили его с непокрытым лицом... О горе ты, горе! О горькое горе! А на гроб его слезы катились ручьем... Прощай, прощай, мой голубчик! Лаэрт. Будь у тебя рассудок, ты не могла бы возбудить меня к мести более, чем теперь. Офелия. А ему-то вы можете спеть: "долой - и долой", если считаете его низким человеком. Как к лицу-то ему припев этот. Это ведь тот самый плут-управитель, что украл дочь у своего господина. Лаэрт. А ведь и то может случится, что эта бессмыслица посодержательнее иного дела... Офелия (Лаэрту). Вот розмарин: это для воспоминаний. (Поет.) Смотри же, мой голубчик, Почаще вспоминай! А вот анютины глазки: это - для дум. Лаэрт. Она последовательна и в безумии: воспоминания и думы отнесены, как следует, к своим эмблемам. Офелия (королю и королеве). Вот вам укроп и колокольчики; вот для вас рута и для меня немножко; станемте называть ее по воскресеньям благодатною травкою; только вы-то уж носите на себе вашу руту не по-моему, а как-нибудь по-другому. Вот - маргаритки. Хотелось бы дать вам фиалок, да они все завяли, как только отец скончался. Говорят, он хорошо умер. Ведь милый мой добряк Робен - Одна моя на свете радость! Лаэрт. Скорбь, думы, страсть и самый ад - все в ней полно доброты и прелести! Офелия (поет) И к нам он больше не придет? И к нам он больше не придет? Нет, нет, его уж схоронили. Ступай, ищи его в могиле! Он никогда уж не придет? Он никогда уж не придет? Снега белей у него борода, Волосы седы, как чесаный лен; Нет его с нами - могила взяла! Нет уж его, и напрасен наш стон... Будь милосерд к нему, Боже! И ко всем христианским душам. Я молюсь и об этом. Господь же с вами! (Уходит, подпрыгивая.) Король Лаэрт! Необходимо должен я Поговорить с твоею скорбью, коль не хочешь Несправедливо ты мое нарушить право. Мы отойдем подальше. Из друзей Пусть лучшие тебя сопровождают; Пусть слушают и нас с тобой рассудят. И ежели они найдут, что мы, Король, - будь прямо иль непрямо тут Хоть в чем-нибудь повинны, - мы согласны Отдать тебе в возмездье королевство, Корону нашу, жизнь и все, чт_о_ только Своим у нас привыкли называть. Но если ж не найдут нас в виноватых, Тогда соедини свое терпенье с нашим, И станем мы с тобой работать вместе, Чтоб дать тебе, чего искать ты вправе. Лаэрт Да будет т_а_к. Причина смерти, Таинственность печальных похорон, Отсутствие над чтимыми костями Меча, герба и родовых трофеев, Забвение почетного обряда И выражения обычного печали - Все это вопиет об оскорблении Так громко, что с земли на небо слышно, И в этом я потребую отчет. Король Он будет дан; и пусть за преступленье Свершится казнь виновному в отмщенье. Теперь иди за мной. (Уходят.) Сцена 6 Другая комната, там же. Входят Горацио и служитель. Горацио Так кто ж такой меня желает видеть? Служитель Какие-то матросы; все толкуют, Что к вам у них есть письма. Горацио Пускай они взойдут. (Служитель уходит.) Я и не знаю, Откуда только могут быть мне письма, Коль не от Гамлета. (Входят матросы.) 1-й матрос. Бог да благословит вас, сударь. Горацио. Да благословит Он и тебя! 1-й матрос. Благословит, коли захочет. К вам письмо, сударь, от того посла, что был послан в Англию, если вы, как мне сказали, Горацио. Горацио (читает). "Горацио! Как только ты прочтешь письмо, доставь этим молодцам способ увидать короля: у них есть к нему письма. Не успели мы пробыть в море и двух суток, как за нами погнался сильно вооруженный пират. Так как мы были слишком тяжелы на ходу, то пришлось поневоле положиться на свою храбрость. В минуту абордажа мне удалось первому вскочить на неприятельский борт; но пират мгновенно отцепился, так что только я один и сделался их пленником. Они поступили со мной как великодушные разбойники, зная, впрочем, что они делают; и я, в свою очередь, обязан отплатить им за это. Как только король получит посланные ему от меня письма, спеши ко мне, как будто бы ты уходил от смерти. Я вложу тебе в уши такие новости, что ты онемеешь от удивления, и все-таки они будут слабее их содержания. Розенкранц и Гильденстерн продолжают свой путь в Англию, и про них-то есть много кой-чего порассказать тебе. Прощай. Тот, которого ты должен считать своим, - Гамлет". Пойдемте! Вашим письмам я как раз Открою путь. Поспешней отдавайте И поскорей к тому меня ведите, Кто вас послал. (Уходят.) Сцена 7 Другая комната, там же. Входят король и Лаэрт. Король Пусть совесть закрепит в тебе печатью Мне отпущение, и в сердце станешь Отныне ты считать меня за друга. Теперь ты слышал сам и слышал ухом, Искавшим только истины, что тот, Кто над твоим отцом свершил убийство, Меня хотел убить. Лаэрт Да, это ясно. Но объясните мне: зачем тотчас же Не предали вы строгости законов По существу преступных этих действий, Вполне достойных казни? Почему Молчали вы о них, в противность сану, И безопасности, и мудрости своей? Король О! Есть на это важных две причины, Тебе они покажутся ничтожны, Но важны - для меня. Все дело в том, Что мать его, а наша королева, Лишь только им одним живет и дышит; А я, - заслуга это мне иль кара - Не знаю сам, - душой и самой жизнью Так крепко связан с ней, что, как звезда Из орбиты своей не может выйти, Так вот и я против ее желанья Не властен поступать. Но и другая Причина есть, что я не мог подвергнуть Его суду: то сильная любовь К нему толпы. В любви своей омыв Его проступки, - как источник горный, Что дерево преображает в камень, - Она ему вменила б в украшенье И цепь преступника. Моим стрелам Не совладать с такою силой ветра; Минуя цель, они б назад вернулись К груди того, кто их туда послал. Лаэрт Из-за чего ж бы мне-то здесь терять Достойного отца? Из-за чего сестру, О ком, когда б не бесполезно было Хвалить, чего уж нет, сказать бы можно, Что верх она всех женских совершенств, Насколь они возможны в наше время, - В безумии отчаянья увидеть? Но это без возмездья не пройдет! Король Да только сон из-за того не надо Себе тревожить. И о нас не думай, Чтоб из такой мы дряблой были глины, Чтоб дать себя опасностям щипать За бороду, считая это шуткой. Об этом вскоре ты узнаешь больше. Мы твоего отца любили - и себя Мы также любим. Ты поймешь... (Входит придворный.) Чего тебе? Что нового случилось? Придворный От принца есть вам письма, государь: Вот это - вам, а это - королеве. Король От Гамлета? Да кто же их принес? Придворный Какие-то матросы. Только я Их не видал, а письма получил От Клавдио; а он их взял От их проводника. Король С тобою мы, Лаэрт, прочтем их вместе. (Придворному.) Вы же нас Оставить можете. (Придворный уходит.) Король (читает). "Великий и могущественный! Да будет вам известно, что я, обезоруженный, был высажен на берег в вашем королевстве. Завтра я буду беспокоить вас просьбою о позволении видеть ваши королевские очи и, предварительно испросив у вас прощенья, расскажу тогда об обстоятельствах моего неожиданного и странного возвращенья. Гамлет". Но что же это Все значит? Возвратились, нет ли С ним и другие? Нет ли тут обмана? А может статься - ничего такого И не бывало? Лаэрт Вам знаком ли почерк? Король Да, это он писал. "Обезоружен", - А тут еще, в приписке, говорит, Что он "один". Не можешь ли чего Мне присоветовать? Лаэрт Нет, в этом деле Я уж совсем теряюсь, государь. Но пусть он явится! Больное сердце Горит еще сильней во мне от мысли, Что скоро доживу и я до счастья Швырнуть ему в лицо: "вот что ты сделал!" Король А если так, Лаэрт, - а ведь иначе Оно и быть не может; как могло бы Оно и быть не так? - то предоставь Свободу мне руководить тобою. Лаэрт Извольте, государь; но с тем, чтоб вы Меня не принуждали к примиренью. Король Я собственный твой мир тебе устрою. И ежели, свернув с своей дороги, И в самом деле он теперь вернулся И ехать вновь туда уж не захочет, Сумею вызвать я его на подвиг, Что мной уже обдуман и в котором Он неминуемо погибнуть должен, И смерть его собою не поднимет И тени осужденья - так, что даже И мать его сочтет все дело правым, Отдав его случайности на долю. Лаэрт Я, государь, готов советам вашим Последовать, но тем еще охотней, Когда б устроилось, чтоб мне ж и быть Орудием задуманного плана. Король Да так оно и будет. Здесь тебя При Гамлете, когда ты уезжал, Хвалили много за твое искусство, В котором, говорят, ты отличился; И ни одно из всех твоих достоинств, Ни даже все они, быв взяты вместе, В нем зависти такой не возбудили, Как это лишь одно, хотя, признаться, Не очень я ценю его высоко. Лаэрт Какое же искусство, государь? Король Оно не более - как лишний бантик На шляпе юности, а все ж оно Для вас необходимо; вам рядиться В блестящие и легкие одежды Настолько же пристало, как и нам, В эпоху зрелости, носить прилично И мантии, и меховые шубы, Что нам, кроме здоровья, придают Вид сановитости. Тому назад Два месяца, как к нам сюда приехал Нормандский дворянин. Видал я много Французов, против них бывал в походах - Хорошие наездники они; Но этот между всех их исключенье: Он - просто чародей. К седлу приросши, Выделывать коня он заставлял Такие чудеса, что в мысль иному Могли прийти: не сам ли воплотился Он в чудное животное, и вправду, Они с конем не две ли половины Одной и той же твари. И мое он Уж до того смутил воображенье, Что ничего придумать я не мог, Чего не превзошел бы он на деле Своею ловкостью. Лаэрт Нормандец он? Король Да, он нормандец. Лаэрт Жизнью отвечаю, Что это был Ламорд! Король Ну да, он самый. Лаэрт Его я знаю. Он и в самом деле Между французами как перл иль яхонт. Король И про тебя он много насказал, Превознося твой навык и уменье По правилам оружием владеть, Особенно же биться на рапирах. И тем он заключил, что вот бы было Чего смотреть, когда бы мог сыскаться Тебе соперник равный. Божился он, что в их стране бойцы В бою с тобой теряли пыл в атаке, В защите - смысл и даже верность глаза. Речь эта Гамлета так отравила Сердечной завистью, что он тотчас же Справляться стал, когда ты возвратишься, Чтобы с тобой устроить состязанье. И это нам дает теперь возможность... Лаэрт Какую, государь? Король Скажи мне прежде: Любил ты своего отца, Лаэрт? Иль только ты - изображенье скорби, Ее одно подобие, без сердца? Лаэрт К чему такой вопрос? Король Да не к тому, Лаэрт, чтоб сомневался я в твоей Любви к отцу. Я знаю, что любовь - Дочь времени: на деле ж часто вижу, Что время же, в минуты испытанья, В ней заглушает прежний блеск и пламя. И в самом страстном пламени любви От времени светильня нагорает И в нем торчит уродливым пятном. Ничто здесь совершенным не бывает; И доброе, коль выйдет из границ, В самом себе конец себе находит; И все, что захотелось бы нам сделать, Нам должно делать, как лишь захотелось. Всегда непостоянна наша воля. В ней столько ж изменений и отсрочек, Насколько рук, речей и случаев бывает, И "должно" уж становится тогда Одним глубоким, бесполезным вздохом, Что облегчает нас ценой потери И без того некрепких наших сил. И вот - опять нам надо прикоснуться До нашего больного места! Гамлет Сюда, положим, возвратится. Чем же Докажешь ты - не на словах, на деле, Что сын ты своего отца? Лаэрт И в церкви Перехвачу ему я горло! Король Чт_о_ же! Не следует и быть такому месту, Которое б убежище давало Преступнику; да и закон возмездья Не ведает границ. А если так, То уходи, мой дорог_о_й Лаэрт, К себе домой! Наш Гамлет, возвратившись, И о твоем узнает возвращенье; Мы сделаем, что станут все хвалить В его присутствии твое искусство, И речи те удвоят лоск похвал, Чт_о_ расточал тебе француз заезжий. Короче: мы устроим это так, Что вас сведем мы вместе и за вас В заклад ударимся, и Гамлет примет Наш этот спор за чистую монету. В беспечности и чуждый подозренья, Не станет он осматривать рапир: Но ты возьмешь - с концом непритупленным И ловким выпадом за смерть отца Ему отплатишь разом! Лаэрт Это все Я сделаю: и даже, с этой целью, Почту помазаньем свою рапиру. Достал я у бродячего жида Такой смертельный яд, что стоит только Ножом к нему коснуться и потом Царапину лишь сделать, и тогда И в целом свете нет такой припарки - Вари ее из тысячи лекарств, - Чтобы могла спасти она от смерти. И этой-то отравой я намажу Конец моей рапиры, и тогда - Лишь удалось бы мне его коснуться - Ему и смерть! Король Все это надо нам Обдумать хорошенько - согласить И время, и орудия успеха. Ведь ежели бы план наш не удался По случаю плохого исполненья, То лучше бы его не начинать; Поэтому для нас необходимо С собой иметь еще другой - в запасе: Чтоб, ежели один не удался, Другой бы мог достигнуть той же цели. Постой! Дай мне сообразить! Мы держим О вас заклад. Ну вот, я и нашел. Когда задор наступит вашей битвы, Разгорячитесь вы и захотите пить (А ты старайся нападать сильнее), И он тогда напиться вдруг захочет, То у меня готов уж будет кубок. Пусть только прихлебнет - и наша цель, Хоть бы и спасся он от отравленной стали - Вполне достигнута. Постой-ка! Что за шум? (Входит королева.) Чт_о_ скажешь ты, Гертруда? Королева Я скажу: Идет за горем горе по пятам, И быстро следуют несчастья друг за другом. Лаэрт, сестра твоя, бедняжка, утонула! Лаэрт Моя Офелия? О! Как же это? Королева Там ива есть: она к струям потока Так близко наклонилась, что глядится В него своей сребристою листвой. Офелия к ней принесла венки, Причудливо сплетенные из диких Ранункулов, крапивки, маргариток И пестрых слез кукушки с их пурпурным И длинным цветом, что у нас в народе Каким-то грубым именем зовутся, У скромниц же - "перстами мертвеца". И тут, по ней взбираясь над потоком, Чтоб на ветвях ее склонившихся повесить Венок, пестревший дикими цветами, Она на сук завистливый ступила, И он под ней мгновенно подломился, И тут же, разом, все ее трофеи Упали с ней же в плачущие волны! В широко распустившейся одежде Она казалась издали Сиреной И пела все, все пела в это время Клочки старинных песен, без сознанья Опасности иль будто существо, Рожденное в грозившей ей стихии. Так долго продолжаться не могло: Отяжелев, намокшие покровы Бедняжку увлекли от сладких песен К могиле тинистой! Лаэрт О горе! Горе! И что ж? Бедняга так и утонула? Королева Да, утонула! Утонула! Лаэрт Много Уж над тобой, Офелия, воды... Сумею удержать свои я слезы! А все-таки инстинкт, природа наша, Склоняет нас к обычному закону. Пусть ложный стыд, что хочет, говорит, Я выплачусь, и со слезами вместе Все женское тогда во мне исчезнет. Прощайте, государь! Во мне есть много Невысказанных слов; они б теперь же На свет прорвались огненным потоком, Не затопи их глупая печаль! (Уходит.) Король Пойдем за ним, Гертруда! Трудно было Мне с диким бешенством его возиться; Оно, боюсь, теперь проснется вновь. Пойдем, пойдем за ним! (Уходят.) ДЕЙСТВИЕ V Сцена 1 Церковное кладбище. Входят два могильщика с заступами и проч. 1-й могильщик. Да разве можно хоронить ее по-христиански, коли она возымела умысел против своего собственного спасения? 2-й могильщик. Сказано - "можно": так ты и копай проворней. Следователь посмотрел и говорит: "Похоронить по-христиански". 1-й могильщик. Ну как же этому можно быть, коли только она утопилась не ради собственной защиты? 2-й могильщик. Тебе-то что? Ведь самое это и нашли! 1-й могильщик. Э, нет! Верно тебе говорю, тут было оскорбление действием самого себя. Да по существу дела, оно иначе не могло и быть. А существо дела тут следующее. Если я, например, топлюсь сознательно, то этим удостоверяется во мне свобода действия; а так как действие имеет три степени: умысел, приготовление и совершение, то и следует, что она утопилась предумышленно. 2-й могильщик. Да нет же, не так! Ты хоть сам-то уж рассуди, почтеннейший мой гробокопатель!.. 1-й могильщик. Дозвольте мне продолжать-с! Вот здесь, положим, у нас вода. Хорошо! А здесь - пострадавшая личность. И это хорошо. Если же теперь самая эта личность пошла к воде и утонула, то это и значит, что, с намерением или без намерения, а все-таки сама она утопилась; потому что именно она-то и подошла к воде, - заметьте это. Вот если бы вода подошла к ней да ее утопила, ну, тогда это было бы дело другое, и она не была бы утопленником. А приняв все это к соображению, и выходит, что только тот не подлежит ответственности в своей собственной смерти, кто не сокращал сам своей жизни! 2-й могильщик. Это такой закон? 1-й могильщик. Ну да, черт возьми, закон! Прямой положительный закон следственно-уголовного права. 2-й могильщик. А вот, хочешь ли, я скажу тебе всю правду? Не будь она благородная, то и не стали бы по-христиански хоронить ее! 1-й могильщик. Вот это говоришь ты настоящее дело. Тем-то оно и досадней, что знатным людям и топиться-то, и вешаться-то в этом мире способнее, чем нам, таким же христианам. - Подай-ка сюда лопату. - Нет никого из дворян родовитее садовника, землекопа да могильщика! Все они - одного и того же адамовского цеха. 2-й могильщик. Да разве Адам был дворянин? 1-й могильщик. Еще бы нет! Никто раньше его у себя на гербу не носил лопаты. 2-й могильщик. Что ты, что ты! Да у него и лопаты не было! 1-й могильщик. Язычник, что ли, ты? Так ли должен ты разуметь Писание? В Писании сказано - "Адам копал землю": как же он мог копать ее без лопатки? А ну-тка вот: я загадаю тебе другой вопрос, и если ты ответишь на него не по-настоящему, то и признавайся лучше, что ты... 2-й могильщик. Ну-ну, задавай! 1-й могильщик. Отвечай мне: кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника? 2-й могильщик. Кто строит-то? А вот хоть бы и тот, кто становит виселицы, потому что его постройка переживает тысячи жильцов. 1-й могильщик. За этакий ответ следовало бы тебя самого повесить, хоть бы и для того, чтобы ты вперед не болтал, что будто виселицы бывают прочнее церкви. Начинай, брат, сызнова! 2-й могильщик. Ведь ты спрашиваешь: кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника? 1-й могильщик. Да, да, скажи-тка теперь - да и проваливай! 2-й могильщик. Да ну те к шуту! Теперь, пожалуй, скажу. 1-й могильщик. К делу, к делу! 2-й могильщик. Вот она, беда-то! Никак не могу, брат, угадать! (Входят Гамлет с Горацио и останавливаются в отдалении.) 1-й могильщик. Так и не ломай головы по-пустому, потому что, сколько ленивого осла ни колоти, а он все-таки тебе не прибавит ходу. А вот если кто опять спросит тебя о том же, то прямо и отвечай ему, что это, мол, "могильщик": затем что дома, которые он строит, остаются до второго пришествия. Сходи-ка уж ты лучше в погребок да принеси сюда кварту водки. (2-й могильщик уходит.) (1-й могильщик копает могилу и поет.) Как молод-то я был, уж я любил-любил, - Ох, как меня все это утешало! Компанию водил, насколько было сил, - Ох, все-то мне тогда казалось мало! Гамлет. Неужели приятель этот не сознает, что делает, если может так распевать, копая могилу? Горацио. Привычка обратила для него пение в средство к облегчению труда. Гамлет. Да, это так. В руке, которая мало работает, и осязание тоньше. Могильщик (поет) А старость, крадучись, пришла-таки, пришла, Когтями, ох! вцепилася в меня, И уж совсем, совсем меня к земле пригнула. Эх, молодость! Зачем так скоро ты минула! (Выбрасывает из могилы череп.) Гамлет. У этого черепа также был язык, и он когда-то мог петь; а между тем этот болван швыряет его, как будто бы это была челюсть первоубийцы Каина! Быть может, это была голова великого политика, и самый тот череп, которым этот осел помыкает с таким неряшеством, принадлежал человеку, считавшему для себя безделицей провести самого Господа Бога. Разве все такое невозможно? Горацио. Очень возможно, принц. Гамлет. Или это был череп придворного, который говаривал при жизни: "с добрым утром, мой милостивейший покровитель"; или: "как поживаете, любезнейший?" - Или, быть может, череп господина такого-то, расхваливавшего лошадь у господина такого-то, которую он задумал у него выпросить. Разве и это невозможно? Горацио. Возможно и это, принц. Гамлет. Нуда, конечно, возможно. И вот, самая эта голова с отпавшею челюстью сделалась достоянием господ червей, и бьет ее теперь заступом по скулам могильщик. Вот он где, если захотеть хорошенько поразмыслить, настоящий переворот-то! Неужели же черепа эти только на то и родятся, чтобы впоследствии можно было играть ими в кегли? От этой мысли трещит и мой череп. Могильщик (поет) Лопату мне, да заступ, заступ, Да саван подлиннее, - Ох, да в могилку - глинки, глинки; Вот гостю что теперь нужнее! (Выкидывает еще череп). Гамлет. Вот и другой. Почему бы и этому не быть черепом какого-нибудь юриста? Куда теперь девались все его тонкости, все его крючки, его придирки, его взыскания и его плутни? Как же позволяет он теперь этому мужику бить себя по башке грязною лопатой и не привлекает его за это к ответу? Гм! А быть может, этот приятель был в свое время страстным приобретателем земель по крепостям, записям, переводам, закладным и взысканиям? Таков ли, в конце концов, должен быть конец всех этих его взысканий на взыскания, чтобы видеть теперь этот свой славный череп набитым такою славною грязью? Неужели все его закладные на закладные и записи на записи не могли закрепить за ним ничего более, кроме этого клочка земли, на котором в длину и ширину не разместится больше двух договорных грамот? Ведь даже одни акты, укреплявшие за ним его владения, не уложились бы в таком тесном пространстве: так неужели же ничего больше не прибавится их собственнику? Га! Горацио. Ни одного вершка, принц. Гамлет. Пергамент делают из бараньей кожи? Горацио. Так точно, принц, и, кроме того, из телячьей. Гамлет. Так бараны же и телята все те, кто ищет для себя опоры в пергаментах. Хочется мне, однако, заговорить с этим молодцом. Чья это у тебя могила, сударик? Могильщик. Моя, сударь. (Поет.) Ох, да в могилку-глинки, глинки, Вот гостю что теперь нужнее. Гамлет. Верно, что твоя; но твоя она теперь только потому, что ты в нее затесался. Могильщик. Сами-то вы, сударь, затесались, да только что не в нее: оттого она и не ваша. А я, хоть пока еще в нее и не затесался, а все-таки она моя! Гамлет. Нет, брат, уж это верно, что ты затесался. Стоишь ты на своих двух ногах в могиле, а меня уверяешь, что она твоя. Но могила - для мертвого, а не для живого. Стало быть, ты и соврал. Могильщик. Возражение ваше, сударь, самое живучее: смотрите, как бы оно от меня не перескочило и к вам. Гамлет. Для какого господина копаешь ты эту могилу? Могильщик. Ни для какого, сударь. Гамлет. Ну, так для какой женщины? Могильщик. И также ни для какой женщины. Гамлет. Так кого же в ней будут хоронить? Могильщик. А того, кто, пока не умерла, была женщиной, упокой, Господи, ее душу! Гамлет (к Горацио). Как этот чудак точен в своих ответах! С ним нельзя говорить иначе, как со словарем в руках, - не то он заколотит на каламбурах. Клянусь тебе, Горацио, - в последние три года я это хорошо заметил, - что дух времени становится у нас до того задорным, что скоро всякий мужик носками своих сапог будет колотить по пяткам придворного. (К могильщику.) Давно ли ты занимаешься своим ремеслом? Могильщик. Чтобы не ошибиться в счете, так с того самого дня, как покойный наш король, Гамлет, победил Фортинбраса. Гамлет. Сколько ж тому времени? Могильщик. Разве вы и считать не умеете? Первый же встретившийся дурак ответит вам на это. Случилось это в тот самый день, как родился у нас молодой Гамлет, - ну вот тот самый, что теперь спятил с ума и отослан в Англию. Гамлет. Ну да, черт возьми! Зачем же его послали в Англию? Могильщик. Зачем? Зачем? Затем, что здесь он с ума сошел, а там, быть может, не образумится ли. А не образумится -так и то беды немного. Гамлет. Почему так? Могильщик. А потому, что там у них в Англии это не будет заметно. Там ведь и все-то такие же, как он, сумасброды. Гамлет. Как же так сошел он с ума? Могильщик. Да сказывают - необыкновенным образом. Гамлет. Почему необыкновенным? Могильщик. А потому и необыкновенным, что сумел потерять свой разум. Гамлет. На чем же он помешался? Могильщик. На чем! Да на своей же на датской земле. А вот я-то уж лет тридцать как преблагополучно копаюсь в ней, и мальчишкой-то, да и взрослым. Гамлет. А долго ли человек может пролежать в земле, прежде чем сгниет? Могильщик. Да ежели он еще не успел сгноить себя до своей смерти, потому что трупы людей, весело поживших, по большей части едва могут дотянуть до своего погребения, так он, пожалуй, прогниет там восемь лет, а не то и девять лет. Кожевник - непременно девять лет. Гамлет. Отчего же кожевник дольше, чем другие? Могильщик. Оттого, сударь, что от постоянного обращения с его ремеслом у него кожа при жизни до того продубится, что и вода долго не берет ее. А вода, видите ли, злейший губитель ваших непутевых трупов. Вот череп: этот пролежал вам в земле двадцать три года. Гамлет. Чей же это? Могильщик. Да был-то он, признаться, самого-таки беспутнейшего из сорванцов! Чей бы вы думали? Гамлет. Почему мне знать; не знаю. Могильщик. Вот уж этот был - истинно полосатый шут, провались он совсем! Раз как-то он с головы окатил меня, разбойник, целою бутылкою рейнвейна! Этот череп, сударь, - череп Йорика, Йорика, королевского шута! Гамлет. Этот? Могильщик. Да, самый этот. Гамлет. Дай мне посмотреть. (Берет череп из рук могильщика.) О! Бедный, бедный Йорик! Ведь и я знал его, Горацио! Это был человек неистощимой веселости, с чрезвычайно живою фантазиею. Тысячу раз он меня нашивал у себя на спине, а теперь... Каким ужасом наполняет он мое воображение! Меня так и хватает за горло. Здесь, на этом самом месте, у него были привешены губы, в которые я целовал его - уж и не знаю, сколько раз. Где же теперь, Йорик, все остроты твои? Где твои уморительные прыжки? Где песни? Где блестящие взрывы твоих шуток, от которых, бывало, все сидевшие за столом помирают со смеху? Ни одной не осталось, хоть бы даже для того, чтобы тебе же посмеяться над своею собственной физиогномией! Или ты уже совсем обезголосел? Отчего бы теперь не пойти туда, в уборную моей разукрашенной барыни, и не сказать ей, что, накладывай она на себя румяна толще этого пальца, а все-таки придет время, когда и у ней лицо сделается таким же, как вот это. Ну-тка, рассмеши ты ее этим, Горацио! Мне хотелось бы спросить тебя кой о чем. Горацио. О чем это, принц? Гамлет. Думаешь ли ты, что и Александр в могиле был таким же? Горацио. Точнехонько таким же, принц! Гамлет. И так же от него воняло? Пфуй! (Бросает череп.) Горацио. Точно так же, принц. Гамлет. Какое, однако ж, низкое употребление могут делать из нас, Горацио! И почему бы воображению нельзя было проследить за благородным прахом Александра, пока оно не отыскало бы его, наконец, под видом какой-нибудь замазки - во втулке какой-нибудь бочки! Горацио. Воззрение такого рода было бы уж слишком тонкое воззрение, принц. Гамлет. Отчего же? В сущности - нисколько! Следуя за превращениями царственного праха с подобающею сдержанностью и не выступая из пределов правдоподобия, вот, однако ж, к чему мы приходим: Александр умер; Александра похоронили, Александр превратился в прах; прах смешался с землею, земля - с глиной. Почему же ты думаешь, самая эта глина, с которою он смешался, не могла послужить замазкой для пивной бочки? И Цезарь царственный, смешавшись с глиной вязкой, Быть может, где-нибудь торчит в стене замазкой: И тот, кто целый мир в своих руках держал, - От зимних вьюг затычкой стал! (Вдали за сценою тихий колокольный перезвон.) Но тише, тише! Отойдем подальше: Сюда идут король и королева И весь придворный штат. Кого ж они Теперь хоронят? И куда как скромно! Похоже, что покойник сам себя Из жизни вычеркнул и был, наверно, Из знатных. Станем там: оттуда можно Всех видеть. (Отходит с Горацио в сторону.) (Входит погребальная процессия; впереди капеллан и прочие служители церкви, потом траурные носильщики с телом Офелии; за ними Лаэрт и факельщики, а позади всех король и королева с их свитою.) Лаэрт Что ж будет тут еще? Гамлет (тихо к Горацио) Здесь и Лаэрт - Преблагородный малый. Вот, смотри. Лаэрт Я говорю: еще что будет? Капеллан Все Теперь уж кончено. Мы совершили Обряд священный в самом том размере, Как только было можно. Смерть ее Сомнительна. Так что не будь у нас Особого приказа, чтоб смягчить На этот раз уставы нашей церкви, Лежать бы ей в земле неосвященной По трубный зов последнего Суда: И вместо чтения молитв надгробных, Ее песок да камни б провожали; А тут - дозволены и девичьи венки, И девственных букетов приношенья, И осподобилась она по чину И выноса, и проводов, и погребенья При колокольном звоне. Лаэрт И больше ничего? Капеллан Да, ничего. Мы осквернили бы обряд священный, Когда бы "Requiem" ей стали петь Иль чт_о_ из тех молитв заупокойных, Которые поются для других, "Отшедших с миром". Лаэрт Опустите ж вы Теперь ее в могилу! В этом месте, Над этим нежным, непорочным телом, Да расцветут фиалки! А тебе, Жестокосердый поп, вот что скажу я: Сестре моей быть ангелом на небе, Тебе же в преисподнюю идти! Гамлет Офелия!.. Королева Прекрасное - прекрасной! (Осыпает гроб цветами.) Я думала, что Гамлета супругой Тебя я назову, что брачную постель Твою, о милая девица, мне Придется украшать, а не могилу Твою цветами! Лаэрт Пусть отяготеет Тройное горе трижды девять раз Над головой проклятого злодея, Чье дикое убийство твой рассудок, Столь светлый, помрачило! Эй, постойте С землей! Еще обнять ее мне дайте! (Соскакивает в могилу.) Теперь на мертвую и на живого Валите землю, - хоть бы всю здесь плоскость Гора покрыла - выше Пелиона Маститого иль синевы вершины Заоблачной Олимпа! Гамлет (приближаясь к могиле) Чье тут горе Надутыми расхвасталось словами? Чьи траурные речи заклинают Самих комет с пути долой сорваться, Чтоб слушать здесь весь этот треск проклятый, Подобно изумленному собранью? Я здесь! Я Гамлет Датский! (Соскакивает в могилу.) Лаэрт (бросаясь на него) Пусть же дьявол Тебя возьмет! Гамлет Ты молишься не т_а_к. Нельзя ли снять, прошу, мне пальцы с шеи! Не желчен я, не скор на исполненье, Однако ж и во мне ведь что-то есть Опасное, чего должна бояться Твоя премудрость. Ну-тка! Руки прочь! Король Скорей их разнимите! Королева Гамлет! Гамлет! Все Оставьте ж, господа! Горацио Да успокойтесь, Мой добрый принц! (Их разнимают, и они оба выскакивают из могилы.) Гамлет Нет, нет! Я в этом деле Не брошу спорить с ним, пока могу Я веки двигать. Королева В этом деле спорить! В каком же деле, сын мой? Гамлет Я любил Офелию, как сорок тысяч братьев, Всех взятых вместе, не могли б любить! Ты чем любовь докажешь? Король Он безумен, Лаэрт! Королева О, ради Господа, Лаэрт, Щади его! Гамлет Скажи, чего ты хочешь? Ты плакать, чт_о_ ли, хочешь или драться? Стать бесноватым? Рвать себя в клочки? Весь Изель выпить? Крокодила съесть? Все это я могу! Пришел ты хныкать? Меня дразнить, спрыгнув в ее могилу? Вопить, чтоб и тебя зарыли с нею? И я туда ж! Расхвастался горами? Так пусть валят на нас мильоны акров, Пока земля, приближась к сфере солнца, В его лучах верхушку не спалит И Осса пред ней казаться будет Не больше бородавки! Если думал Ты забавлять нас громкими словами, Так ведь и я ничем тебя не хуже, Гожусь в ораторы! Королева Припадок это Его безумья, и долго он Не может продолжаться; а затем Его молчанье переходит в грусть, И терпеливо, как в гнезде голубка, Что ожидает вывода птенцов. Гамлет Вы слышите ль, сударь? Кто дал вам повод Со мной сейчас так дерзко обращаться? Я вас всегда любил! А впрочем, дело Теперь не в том. Пусть Геркулес могучий Сам делает, что сможет; только кошка Не замолчит, а псу таки настанет Его черед! (Уходит.) Король Прошу, следи за ним, Горацио! (Горацио уходит.) (Лаэрту тихо.) Скрепи свое терпенье Тем разговором, что с тобою мы Держали прошлой ночью. Наше дело Мы свяжем с этой схваткой. (К королеве.) Друг Гертруда! Устрой надзор какой-нибудь за сыном. (Гертруда удаляется.) Могила ж эта памятник получит Из мяса и костей; часы покоя Настанут и для нас; а до того Будь лозунг наш: терпенье и терпенье! (Уходит.) Сцена 2 Зал в замке. Входят Гамлет и Горацио. Гамлет Так вот в чем дело, друг. Теперь мы можем Поговорить о прочем. Ты, конечно, Не позабыл всех прежних обстоятельств? Горацио Я не забыл их, принц. Гамлет В моей душе Велась какая-то борьба и спать Она мне не давала. Мне казалось, Что я несчастней узника в оковах, И тут... спасибо за мою поспешность! - И опрометчивость бывает нам полезна, Тогда как и мудрейшие из планов Порой не удаются. Это нас Ведет к сознанию, что здесь над нами Есть нечто высшее, которое свершит По-своему предначертанья наши, Будь хорошо они у нас иль грубо Обделаны. Горацио Да, в этом нет сомненья. Гамлет В матросской куртке из своей каюты Впотьмах и ощупью я к ним прокрался. Надежды оправдались: их депеша Ко мне попала в руки. Я скорей От них домой. Забота о себе Преодолела силу воспитанья, И я сломил печать. И что же, что же Я там нашел, Горацио? Не веришь? О царственная подлость! Там нашел я Свой смертный приговор! Он был приправлен Заботами о пользе королевств, О их взаимных выгодах и дружбе, С придачей всяких призраков и черта, Которые пришли б их погубить, Когда бы мне пришлось в живых остаться. Короче: по прочтении депеши, Без дальних церемоний, не давая И палачу топор свой отточить, С меня бы сняли голову. Горацио Возможно ль? Гамлет Да вот она, депеша-то: прочти Ее, коли захочешь, на досуге. Сказать ли, друг, что я-то с ними сделал? Горацио Пожалуйста! Гамлет Запутавшись в сетях Мерзавцев этих, мне уж не осталось И времени о прологе подумать, И я тотчас же приступил к игре: Засел, состряпал новую депешу И начисто ее переписал. В моем понятии красивый почерк Считался достоянием вульгарным, И я, бывало, с нашей знатью вместе, Все бьюсь, чтоб как-нибудь его испортить: А вот теперь он мне же оказал Великую услугу. Хочешь знать, Что написал я? Горацио Расскажите, принц. Гамлет Я написал письмо от короля, Что если Англия ему верна И хочет, чтобы дружба между ними Цвела, как пальма пышная в долине, И если хочет, чтобы прочный мир - Заложник благоденствия народов - Отныне вечным их связал их союзом, С придачей множества таких же "если", То чтобы по прочтении письма, Без рассуждения и промедленья, Откинув лишние приготовленья, Казнить подателей! Горацио А как же вы Уладили с печатью? Гамлет Вот в этом я и вижу высший промысл. В моем же кошельке и отыскалась Отцовская печать: вернейший снимок С печати Дании. Сложив письмо По-прежнему, его я запечатал И, сделав надпись, вновь на то же место Отнес его, - и бедный мой подкидыш Неузнанным так и остался. На следующий день мы были в схватке С пиратами. Затем уж остальное Ты знаешь. Горацио Розенкранц и Гильденстерн Пошли на смерть? Гамлет Так что ж? Они ведь сами Посольства этого все добивались! Не ляжет их погибель на меня, И есть она их собственное дело; А подлецам - всегда бывает плохо, Коль вздумают они соваться Промеж мечей соперников могучих. Горацио Каков же наш король-то! Гамлет Не пора ли, Ты думаешь, мне стать лицом к лицу Против бездельника, что у меня Убил отца, что мать мою подвергнул Бесславию, что между мною стал И государством, что крючок закинул На жизнь мою, и так коварно? О, да! Не время ль, не страшась за совесть, Вот этою же самою рукою Свести с ним счеты? Не преступно ль нам Еще терпеть, чтоб этот рак, засевший В породу человека, продолжал Кругом себя распространять погибель? Горацио Недолго ждать из Англии посольства: Король узнает об исходе дела. Гамлет "Недолго ждать" - да промежуток мой! Покончить с жизнью человека можно Еще скорей, чем выговоришь: "раз"! Одно лишь мне, Горацио, прискорбно, Что грубо позабылся я с Лаэртом. В своем я деле вижу точный снимок С его несчастья. Как бы мне хотелось С ним помириться. Мне досадно стало Выслушивать такое хвастовство Своей печалью: тут уж поневоле Я и взбесился. Горацио Тише, добрый принц: Сюда идут. (Входит Осрик.) Осрик. Имею счастие поздравить ваше высочество с благополучным возвращением в Данию. Гамлет. Покорнейше вас благодарю, сударь. Горацио! знаешь ли ты эту стрекозу? Горацио. Мет, добрый принц; не имею такой чести. Гамлет. Тем лучше: потому что и знать-то его уже скверно. У него ведь и у самого пропасть владений, и преотличных; а между тем, ты только объяви ему, что там, где-нибудь, скотину над такими же скотами посадили королем, так он первый же прибежит к королевским яслям. Это не больше как сорока: а вот она-то самая, как я тебе сказываю, и владеет такими огромными пространствами грязи! Осрик. Дражайший принц! Если бы вашему высочеству был досуг меня выслушать, то я осмелился бы доложить вам нечто от имени его величества. Гамлет. Я выслушаю от вас его желание со всем подобающим важности вашего ко мне посольства душевным моим вниманием. Однако употребите вашу шляпу на то, для чего она сделана: для головы она сделана. Осрик. Благодарю вас, ваше высочество; здесь что-то жарко. Гамлет. Чт_о_ вы, чт_о_ вы! Здесь страшный холод, и ветер-то с севера! Осрик. Да, это правда: оно точно, что холодновато, принц! Гамлет. Это только мне-то все кажется, что здесь душно и тепло; может быть, мое телосложение... Осрик. О нет! Ведь здесь и в самом деле до чрезвычайности душно, принц, так душно, так душно, что я и не умею, как выразить. Его величество, принц, изволили приказать мне сообщить вам, что они держат за ваше высочество большой заклад. Таким образом, в этом деле... Гамлет (показывая на его шляпу). Да наденьте же вашу шляпу! Осрик. Да нет же, уверяю вас, принц, это - для собственного моего удобства: так ведь мне очень хорошо. Сюда, принц, ко двору, приехал недавно некто Лаэрт; могу вас заверить, что это наисовершеннейший дворянин, исполненный самых превосходных и разнообразных качеств, чрезвычайно приятный в обращении и с большим умением держать себя; а чтобы вполне изобразить его, то достаточно сказать, что это образец, или - так сказать - календарь светскости; и ваше высочество изволите сами убедиться, что он совмещает в себе во всевозможных отношениях сущность всего, чт_о_ только желательно видеть в себе дворянину. Гамлет. Определение ваше, сударь, конечно, ничего не потеряло, будучи сделано вами. Но только мне кажется, что если мы пустимся составлять подробный инвентарь личности вашего достойного господина, то окончательно поставим в тупик арифметику вашей памяти; да и едва ли кому другому пришлось бы угоняться за его парусами. Но чтобы воздать ему по достоинству, я охотно прибавлю от себя, что я высоко ценю в нем его душу; что же касается до всех других его весьма дорогих и редких качеств, то верное изображение их, конечно, можно найти только в его зеркале; и затем уже всякий, кто как-нибудь иначе захотел бы изобразить его, изобразил бы только тень, а никак не больше. Осрик. Ваше высочество изволите выражаться о нем с удивительною непогрешимостью! Гамлет. А какие же ваши цели, сударь? Для чего, например, облекаем мы имя этого дворянина в наше нечистое дыхание? Осрик. Принц? Горацио. Нельзя ли вам передать ему ваш вопрос на другом, более понятном для него наречии? Вам это было бы нетрудно, принц. Гамлет. Для чего понадобилось вам сделать мне представление об этом господине? Осрик. О ком это! О Лаэрте? Горацио. Ну! кошелек его теперь уже пуст: все золотые словечки из него повылетели. Гамлет. О нем самом, сударь. Осрик. Я знаю, принц, что и вам небезызвестно... Гамлет. По крайней мере, я желал бы, чтоб это была правда. А впрочем, если бы вы сказали мне правду, то и это не принесло бы мне особой чести. Далее, сударь? Осрик. Вам уже небезызвестно, принц, с каким превосходством Лаэрт... Гамлет. Я даже и боюсь подтверждать это, чтобы не встретиться с необходимостью себя с ним сравнивать; потому что знать хорошо человека было бы то же, что самого себя. Осрик. Я только желал выразиться перед вашим высочеством о превосходстве его владеть оружием, так как о нем идет молва, что в этом деле нет ему равного. Гамлет. А какое его оружие? Осрик. Рапира и кинжал. Гамлет. Стало быть, не одно оружие, а два. Но продолжайте. Осрик. Король держит против него, ваше высочество, шесть варварийских коней, - а Лаэрт, со своей стороны, также посоответствовал его величеству, заложившись против вас, как я слышал, шестью французскими рапирами и шестью кинжалами с их принадлежностями, как-то: ремнями, пристежками и прочим. В особенности части передвижения, в числе трех, необыкновенно у них привлекательны и как нельзя удачнее приспособлены к ручкам, - необыкновенно тонкой работы и, говоря без преувеличения, как нельзя больше широко задуманы. Гамлет. Чт_о_ называете вы "частями передвижения?" Горацио. Я так и знал, что, прежде чем вам дойти с ним до конца, вам придется заглядывать к нему в тетрадку. Осрик. Части передвижения - это пристежки, принц. Гамлет. Выражение это больше бы подходило к делу, если бы мы носили у себя сбоку пушки: а до тех пор будем уж лучше называть их перевязями. Итак: шесть варварийских коней - против шести французских мечей с их принадлежностями и "широко задуманными частями передвижения". Настоящий французский заклад противу датского! А по какому случаю сделалось это "посоответствие", как вы изволили выразиться? Осрик. Король побился, принц, что из двенадцати ударов вы отдадите Лаэрту не более трех, - а Лаэрт стоит на том, что он непременно возьмет у вас девять; и заклад этот мог бы быть разыгран сейчас же, если бы ваше высочество соблаговолили ответить. Гамлет. А чт_о_ будет тогда, если я отвечу: нет? Осрик. Я предполагал, принц, что в настоящем случае вам будет угодно ответить противупоставлением Лаэрту собственной вашей персоны. Гамлет. Теперь, сударь, час моего отдыха, и я еще останусь здесь в зале. Доложите же от меня королю, что ежели будет угодно его величеству, то пусть нам сюда и принесут рапиры; и если достойный джентльмен изъявит на это свое согласие и король не откажется от заклада, то я употреблю все усилия, чтобы выиграть его для короля; в противном случае, для самого себя выиграю стыд и несколько лишних ударов. Осрик. Этими словами и прикажете доложить? Гамлет. Именно в этом смысле, а затем уже все, что только ваше цветистое воображение будет в состоянии придумать. Осрик. Поручаю себя к услугам вашей милости. Гамлет. И я ваш, и я ваш. (Осрик уходит.) Он умно делает, что сам себя рекомендует, потому что никто другой не взялся бы за это. Горацио. Однако ж эта пигалица побежала теперь со скорлупкою на голове. Гамлет. О, да ведь он, прежде чем начал сосать, наверное, приседал перед грудью собственной своей матери. Вот этакий-то господин со множеством известных мне других одинакого с ним помета, но которым все еще до полнейшего самозабвения продолжает кадить наше выродившееся племя, больше ничему и не научились, кроме умения подыгрывать в такт времени и ослеплять глаза лоском светскости. И в самом деле, в них есть как будто бы отброски каких-то дрожжей, которые, обращая их в пену, тем самым и сообщают им способность держаться поверх действительно веских и основательных понятий. Но попробуйте на них хорошенько дунуть, и вот пузыри ваши полопались. (Входит знатная особа.) Знатная особа. Ваше высочество! Его величеству было угодно обратиться к вам чрез посредство Осрика, который принес от вас такого рода ответ, что вы будете ожидать их в зале. Теперь его величеству угодно знать: согласны ли вы сейчас же приступить к состязанию с Лаэртом или прикажете отложить это до другого времени? Гамлет. Я не изменяю своих решений, а они всегда согласуются с волею короля. Угодно ему - и мне угодно, сейчас или когда он прикажет, - если только я буду тогда в состоянии ему повиноваться, как в эту минуту. Знатная особа. В таком случае король, королева и весь двор прибудут сюда сейчас же. Гамлет. В добрый час; добро пожаловать. Знатная особа. Королева желает, со своей стороны, чтобы ваше величество перед началом состязания обратились к Лаэрту с несколькими дружескими словами. Гамлет. Это - прекрасный совет. (Знатная особа уходит.) Горацио. Проиграете вы, принц. Гамлет. Не думаю. Пока Лаэрт ездил во Францию, я постоянно упражнялся. Он слишком много дал вперед, и я непременно выиграю. А только ты не поверишь, как тяжело у меня на сердце! А впрочем, это вздор. Горацио. Что ж такое, любезнейший принц? Гамлет. Да так, глупость. Род какого-то предчувствия, которое непременно взбудоражило бы женщину. Горацио. Если наше внутреннее чувство отвращает нас от чего-нибудь, то его должно слушаться. Позвольте мне предупредить их приход и сказать им, что вы не расположены сегодня. Гамлет. Ни под каким предлогом. Раз испытав над собою, что без особой воли Провидения и воробей не погибнет, я не хочу поддаваться никаким авгурам. Чему быть сегодня, тому не бывать завтра; чему не бывать завтра, тому быть сегодня; чему не прийти в настоящем, то самое непременно когда-нибудь случится с тобою в будущем. Все дело - в готовности. Разве человек, которого покидает жизнь, может наперед знать, от чего он уходит? Чему быть - пусть оно и будет! (Входят король, королева, двор, свита и слуги с рапирами.) Король Поди сюда, мой Гамлет, подойди Сюда поближе и из наших рук Прими вот эту руку! (Соединяет руку Гамлета с рукой Лаэрта.) Гамлет (к Лаэрту) Прошу, сударь, у вас прощенья, зная, Что дерзко обошелся с вами; вы же Простите мне, как дворянин. Все знают, И вы могли, конечно, сами слышать, Что одержим я умственным расстройством. Я подтверждаю вам, Что все во мне, что грубо возбудило Ваш гнев, задело честь и оскорбило В вас чувство, было лишь мое безумье. Нет, то не Гамлет оскорбил Лаэрта! Никак не Гамлет. Если он, Быв вне себя, став не самим собою, Нанес и вам в ту пору оскорбленье, Не Гамлет это был: он это сам Пред вами здесь открыто утверждает. Кто ж виноват? Одно его безумье! А если так, то ведь и Гамлет Не меньше вашего им оскорблен: Оно ему, бедняге, первый враг! Здесь, сударь, в самом этом месте, В присутствии почтенного собранья, Дозвольте вашим благородным чувствам Принять мое пред вами отреченье От умысла в вине моей невольной И оправдать меня, как всякого другого, Который, через дом пустив стрелу, Задел бы ею брата своего! Лаэрт В душе хоть у меня и есть причины Вам мстить, готов я с вами помириться; Но в смысле чести этого мне мало. Не успокоюсь я, пока другими, Старейшими, чем с вами мы, судьями И опытными в столкновеньях чести, По сообщенье им всех прецедентов, Не будет признано, что этот мир Не принесет собою мне бесчестья. До тех же пор я дружбу вашу встречу Такою ж дружбою и ваших чувств Не оскорблю. Гамлет Охотно соглашаюсь И к братскому турниру приступаю С свободной совестью. Рапиры нам - И к делу! Лаэрт Хорошо, начнемте. Дайте ж И мне одну.