Вильям Шекспир. Юлий Цезарь (Пер.И.Б.Мандельштама) ---------------------------------------------------------------------------- Перевод И. Б. Мандельштама Вильям Шекспир. Избранные произведения ГИХЛ, М.-Л., 1950 OCR Бычков М.Н. ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Юлий Цезарь. Октавий Цезарь | Марк Антоний } триумвиры после смерти Цезаря. Марк Эмилий Лепид | Цицерон | Публий } сенаторы. Попилий Лена | Марк Брут | Кассий | Каска | Требоний } участники заговора против Юлия Цезаря. Лигарий | Деций Брут | Метелл Цимбр | Цинна | Флавий | } трибуны. Марулл | Артемидор Книдский, учитель красноречия. Прорицатель. Цинна-поэт. Другой поэт. Люцилий | Титиний | Мессала } сторонники Брута и Кассия. Молодой Катон {1} | Волумний | Варрон | Клит | Клавдий } слуги Брута. Стратон | Люций | Дарданий | Пиндар, слуга Кассия. Кальпурния, жена Цезаря. Порция, жена Брута. Сенаторы, горожане, воины, слуги и прочие. Место действия: Рим; окрестности Сард; окрестности Филипп АКТ I СЦЕНА 1 РИМ. УЛИЦА. Входят Флавий и Марулл, навстречу им несколько горожан. Флавий Эй, по домам, лентяи, по домам! Какой сегодня праздник? Вы забыли, Что ни один ремесленник не смеет Разгуливать без знаков ремесла В рабочий день? - Эй ты, кто ты такой? 1-й Горожанин Я, господин мой, плотник. Марулл Так где ж твой фартук кожаный? Угольник? Что делаешь ты тут в нарядном платье? - А ты? Кто ты такой? 2-й Горожанин Сказать по правде, господин, если меня с хорошим мастером сравнить, то я - починщик. Марулл Но чем ты занят? Прямо отвечай. 2-й Горожанин Занят я ремеслом, господин, которым, надеюсь, можно с чистой совестью заниматься, - чиню то, в чем душа еле держится. Марулл Но ремеслом каким? Бездельник, плут! 2-й Горожанин Ну, господин, ты со мной терпенья не теряй, а если оно лопнет, то я могу тебя заштопать. Марулл Что ты хочешь этим сказать? Меня заштопать, дерзкий малый? 2-й Горожанин Да, господин, залатать. Флавий Ты починщик обуви, что ли? 2-й Горожанин Угадал. Только шилом и кормлюсь, только за шило и держусь. Я, господин, лекарь старых башмаков, спасаю их от больших опасностей. Самые порядочные люди, обутые в воловью кожу, подкованы мною. Флавий Так что ж ты не сидишь в своей лавчонке? Зачем толпу по улице повел? 2-й Горожанин А чтобы они скорей свои башмаки износили и чтобы у меня прибавилось работы. Мы, господин, устроили себе праздник, чтобы поглядеть на Цезаря и порадоваться его триумфу. Марулл А в чем триумф? Что Риму он добыл? Идут ли пленники за ним в цепях, Победную украсив колесницу? Колоды, камни! Нет, вы хуже скал Бесчувственных, народ жестокий Рима! Не знали вы Помпея? Сколько раз На стены, кровли, окна, башни, даже На трубы вы влезали, на руках Держа детей, готовые весь день Ждать шествия великого Помпея По римским улицам. И, колесницу Его завидев, подымали рев Такой, что содрогался Тибр, когда Раскаты ликованья отражали Его крутые берега, И вы теперь - в торжественных нарядах! И вы теперь справлять решили праздник, Цветами триумфальный путь устлав Шагающему по крови Помпея! Прочь, по домам! И дома на коленях умоляйте Богов от вас возмездье отвести, Которое разит неблагодарных! Флавий Ступайте, земляки. За этот грех, Всех бедняков собрав, таких, как вы, И к Тибру их погнав, роняйте слезы В его поток, пока он не зальет И самого высокого прибрежья. Уходят горожане. Так самый твердый плавится металл. Они, вину сознав, ушли безмолвно. Пойди дорогой этой в Капитолий, А я - другой пойду. Снимай со статуй Венки повсюду, где увидишь их. Марулл Да можно ли? Ты знаешь - нынче праздник Луперкалий. {2} Флавий Так что ж? На статуях мы не потерпим Трофеев Цезаря. Вот я в обход Пойду, скопляться черни не давая, И так же с улиц ты гони толпу. Повыщипав разросшиеся перья Из крыльев Цезаря, его полет Мы снизим. А не то, на недоступной Людскому зренью высоте паря, Всех нас держать он будет в рабьем страхе. Уходят. СЦЕНА 2 ПЛОЩАДЬ. Трубы. Входят Цезарь, Антоний, одетый для бега, Кальпурния, Порция, Деций, Цицерон, Брут, Кассий и Каска; за ними большая толпа, в толпе - Прорицатель. Цезарь Кальпурния! Каска Тсс!.. Цезарь говорит. Трубы замолкают. Цезарь Кальпурния! Кальпурния Я здесь, мой господин. Цезарь Стой прямо на пути Антония, Когда он побежит. - Антоний, слушай... Антоний Мой господин?.. Цезарь Когда, Антоний, будешь ты бежать, Не позабудь Кальпурнии коснуться. По мненью старцев, с женщины бесплодной Прикосновение в священном беге Способно снять заклятье. Антоний Будь спокоен; Мне слово Цезаря - закон. Цезарь Пойдем. Ни одного не пропускать обряда. Трубы. Прорицатель Цезарь! Цезарь Что? Кто зовет? Каска Пусть водворится полное молчанье! Музыка смолкает. Цезарь Кто тут в толпе меня зовет? Я слышал, Как, заглушая музыку, раздался Крик "Цезарь". - Цезарь слушает тебя. Прорицатель Ид марта {3} берегись. Цезарь Кто он такой? Брут Ид марта опасаться прорицатель Тебе советует. Цезарь Пусть подойдет, Я на него взгляну. Кассий Эй, выходи! Смотри на Цезаря! Цезарь Теперь что скажешь? Прорицатель Ид марта берегись. Цезарь Он полоумный. Так пройдем же мимо. Трубы. Уходят все, кроме Брута и Кассия. Кассий Ты не пойдешь смотреть на состязанье? Брут Я? Нет. Кассий Пожалуйста, пойдем. Брут Я не любитель игр. Недостает Мне живости, Антонию присущей. Но я тебя стеснять не стану, Кассий. Прощай же. Кассий Брут, за тобой следя, с недавних пор Не вижу я в твоих глазах обычной Приветливости, ласки. Слишком замкнут И холоден ты в обращенье с другом, Которому ты, право, дорог. Брут Кассий, Ошибся ты. Свой взгляд я занавесил, Но относи расстроенный мой вид Ко мне лишь одному. Я раздражен Противоборством собственных стремлений И лишь меня касающихся дум. Быть может, этим вид мой омрачен; Но это не должно смущать друзей, А я тебя одним из них считаю. Ты холодность мою толкуй лишь так, Что бедный Брут, враждуя сам с собою, Небрежен в дружелюбии к другим. Кассий Так я твое унынье плохо понял, А между тем из-за него таил В душе весьма значительные думы. Скажи, свое лицо ты видишь, Брут? Брут Нет, Кассий. Ведь себя глаза не видят, А только отражение свое. Кассий Ты прав; И люди горько сетуют на то, Что нет зеркал, в которых ты бы мог Увидеть все достоинства свои Сокрытые. Как много лучших римлян (За исключеньем Цезаря), вздыхая Под игом этих дней и говоря О Бруте, сожалеют, что событий Не видит ясным взором честный Брут. Брут Во что меня вовлечь ты хочешь, Кассий, Советуя мне то в своей душе Искать, чего там нет? Кассий Так приготовься слушать, добрый Брут, И раз ты знаешь, что себя увидеть Лишь в отраженье можешь, то тебе Я - зеркало твое - открою скромно, Чего ты о себе не знаешь сам. Мой милый Брут, не будь со мной опаслив. Конечно, если площадным шутом Меня считаешь ты, всегда готовым Кому попало пошло клясться в дружбе, И знаешь, что, в доверье к людям втершись, Я их потом позорю; или знаешь, Что я со всяким сбродом откровенен, Когда пирую, - берегись меня. За сценой радостные клики. Брут Что значат эти клики? Я боюсь - Народ венчает Цезаря. Кассий Боишься? Так, значит, этого не хочешь ты? Брут Да, не хочу, хотя люблю его. Но для чего меня ты держишь тут? Что ты желаешь мне доверить? Если О благе общем речь идет, поставь Честь пред одним, смерть пред другим зрачком, - Мой взгляд равно к обеим отнесется. И пусть настолько боги мне помогут, Насколько честь люблю я больше жизни. Кассий Как твоего лица черты, известна В тебе мне эта добродетель, Брут. Как раз о чести речь я и веду. Какого мненья ты и остальные Об этой жизни - знать я не могу; Но для меня жить в страхе пред созданьем, Мне равным, - это то же, что не жить. Мы родились свободными, как Цезарь, И вскормлены мы так же, как и он, И так же выносить способны стужу. Когда однажды в берегах своих Ярился Тибр, в холодный, бурный день, - Мне Цезарь крикнул: "Ты дерзнешь ли, Кассий, Со мною в гневный броситься поток И переплыть его?" - Я в тот же миг, Как был, не раздеваясь, прыгнул в воду И предложил ему поплыть за мной. Он так и сделал. Бушевали волны. Наотмашь мы их били, разгоняли И против их напора грудью шли. Но, не доплыв до берега, вдруг Цезарь Вскричал: "На помощь, Кассий, я тону!" И, как Эней, великий предок наш, Из стен горящей Трои на плечах Анхиза вынес, я из тибрских волн Спас Цезаря. И этот человек Стал богом ныне, между тем как Кассий, Ничтожное созданье, спину гнет, Чуть лишь ему кивнет небрежно Цезарь! В Испании болел он лихорадкой; В часы припадков, помню, видел я, Как он дрожал: да, этот бог дрожал! От губ его бежала кровь трусливо; Тот взор, который мир ввергает в трепет, Затмился; и я слышал, как он стонет, - Тем голосом, которому внимает Весь Рим, записывая каждый звук, - Увы, он восклицал: "Дай пить, Титиний!" - Как девочка недужная. О боги, Как мог столь слабый духом человек Опередить величественный мир, Взять пальму первенства? За сценой трубы и радостные клики. Брут Опять ликуют! Не новыми ли почестями там Осыпан Цезарь? Кажется, что так. Кассий Да, друг, по миру тесному шагает Колосс, а мы, ничтожные людишки, У исполинских ног его снуем И для себя могил бесславных ищем. Подчас наш рок от нас самих зависит; Не жребий наш - мы сами виноваты В своем порабощенье. Брут - и Цезарь! Чем имя "Цезарь" лучше? Как случилось, Что это имя громче твоего? Напишешь их - они равно красивы, Произнесешь - равно приятен звук, А взвесишь - равен вес. При заклинаньях Откликнется на оба звука дух. Во имя всех богов, прошу, скажи: Какою пищею питался Цезарь, Что вырос так? Век, опозорен ты! Рим, оскудел ты благородной кровью! Бывал ли со времен потопа {4} век, Прославленный одним лишь человеком? Кто мог доныне, говоря о Риме, Сказать, что одного лишь человека В своих стенах широких он вместил? Пространства в Риме и теперь довольно, Когда в нем есть один лишь человек. О, ты и я - мы от отцов слыхали, Что жил когда-то Брут: он предпочел бы, Чтоб вечный дьявол в Риме воцарился, Лишь бы не новый царь. Брут Что любишь ты меня - не сомневаюсь, И догадался я, к чему ты клонишь. Как я смотрю на это и другие Дела - узнаешь позже. А покамест Позволь мне дружески тебя просить - Не торопи меня. Что ты сказал - Я взвешу; что ты скажешь - со вниманьем Прослушаю. Мы час найдем для встречи И обсуждения столь важных дел. Но помни, благородный друг, одно: Брут предпочел бы селянином стать, Чем сыном Рима быть, когда такие Грозят нам злые времена. Кассий Я рад, Что слабый голос мой из Брута высек Хоть столько искр. Брут Окончен бег. Идет обратно Цезарь. Кассий При их приходе тронь за тогу Каску: Он желчно, как всегда, расскажет нам, Чем этот день особенным отмечен. Возвращается Цезарь со свитой. Брут Я так и сделаю. Но погляди: Пылает гневом Цезаря чело, Другие на побитых слуг похожи, Кальпурния бледна, у Цицерона В глазах тот огонек, каким они Горели в Капитолии, когда С ним в спор вступал какой-нибудь сенатор. Кассий Нам скажет Каска, что случилось там. Цезарь Антоний! Антоний Что скажешь, Цезарь? Цезарь Вокруг себя людей хочу я видеть Упитанных, холеных, с крепким сном. А этот Кассий кажется голодным: Он слишком много думает. Такие Опасны люди. Антоний Цезарь, он не страшен: Он римлянин честнейший, благородный. Цезарь Будь он полней! Но он не страшен мне. А все ж, будь страх и Цезарь совместимы, Не знаю, кто мне был бы неприятней, Чем этот тощий Кассий. Он начитан; Всегда он наблюдает и насквозь Дела людские видит; игр не любит, Как ты, Антоний; музыке он чужд И редко улыбается, при этом Как будто над собой труня, в себе Способность улыбаться презирая. Таких людей бежит покой, коль скоро Есть в мире кто-нибудь повыше их, - И потому они весьма опасны. Я говорю - опасны вообще. Но кто же мне опасен? Я ведь Цезарь. Стань справа - я на это ухо глух - И откровенно выскажись о нем. Трубы. Уходят Цезарь и все, кто был с ним, кроме Каски. Каска За плащ меня ты дернул, Брут? Что скажешь? Брут Ну, Каска, расскажи, что было там. Чем Цезарь раздражен? Каска Да разве не был ты при нем? Брут Тогда бы мне рассказ твой не был нужен. Каска Ну, ему там поднесли царский венец. И когда поднесли, он от него отмахнулся, вот так. И тогда народ завопил от восторга. Брут А во второй раз отчего кричали? Каска Из-за того же. Кассий Кричали трижды; ну, а в третий раз? Каска Из-за того же. Брут Трижды ему венец подносили? Каска Ну да, подносили, и он его трижды отстранял, но каждый раз более мягким движением руки. И каждый раз мои честные соседи вопили от восторга. Кассий А кто подносил ему венец? Каска Кто же, как не Антоний. Брут Да расскажи нам, как все это было. Каска Пусть меня повесят, если я могу рассказать, как это было. Это было сущее шутовство, прямо смотреть не хотелось. Я видел, что Марк Антоний ему подносит венец, даже не венец, собственно говоря, а скорее головную повязку, и, как я вам сказал, он ее в первый раз отстранил. А при всем том он бы ее, как мне кажется, охотно взял. Потом ее Антоний опять ему поднес, и он ее опять отстранил. Но, мне кажется, ему трудно было отвести от нее пальцы. И в третий раз Антоний ее поднес ему, и в третий раз он ее отстранил, и при каждом отказе народ ликовал и бил в свои загрубелые ладони и швырял вверх свои потные колпаки, испуская такое облако смрадного дыхания по тому поводу, что Цезарь от венца отказывается, что Цезарь чуть было не задохся. Ему стало дурно, он свалился, а что до меня, то я не посмел рассмеяться, боясь вдохнуть в раскрытый рот отравленный воздух. Кассий Постой! Как? Цезарь потерял сознанье? Каска Он свалился на рыночной площади с пеной у рта и замолк. {5} Брут Возможно, да... Ведь болен он падучей. Кассий Нет, он не болен. Но вот ты, и я, И честный Каска - мы больны падучей. Каска Не знаю, что ты хочешь этим сказать, но знаю наверно, что Цезарь упал. И если чернь ему не рукоплескала и не свистала в знак одобрения или порицания, как в театре свищут комедиантам, то я лгун. Брут Что ж он сказал, когда пришел в себя? Каска Да вот, прежде чем свалиться, - когда он заметил, что радует чернь своим отказом от венца, - он разодрал на себе тунику и выставил горло вперед - нате, мол, режьте! Отправьте меня в ад с негодяями, если бы я не поймал его на слове, будь я ремесленником! Тут он грохнулся. Очнувшись, он сказал, что если сделал или произнес что-нибудь неподходящее, то пусть почтенные сограждане отнесут это на счет его нездоровья. Три или четыре бабенки, подле меня стоявшие, воскликнули: "Ах, добрая душа!" - и простили его от всего сердца. Но это, право, немного значит. Перережь он их матерей, они бы и тогда его простили. Брут И после этого ушел он мрачный? Каска Да. Кассий А Цицерон сказал ли что-нибудь? Каска Да, он сказал речь по-гречески. Кассий О чем же? Каска Ну, если я вам на это отвечу, то пусть не доведется мне больше ваши лица увидеть. Но кто его понял, те улыбнулись друг другу и покачали головами. А что меня касается, то для меня это была греческая грамота. Могу вам еще одну новость сообщить: Маруллу и Флавию заткнули рты за то, что они срывали украшения со статуй Цезаря. Будьте здоровы. Были еще и другие дурачества, но я не старался их запомнить. Кассий Не хочешь ли ты, Каска, поужинать со мною сегодня? Каска Нет, я уже приглашен в другое место. Кассий Может быть, завтра пообедаем вместе? Каска Да, если буду жив, а ты останешься при своем намерении и твой обед будет того стоить. Кассий Хорошо. Я жду тебя. Каска Ладно. Будьте оба здоровы. Уходит Каска. Брут Каким он неуклюжим малым стал! А в школе, помню, был он очень бойким. Кассий Он и теперь таков, чуть речь зайдет О благородном, смелом начинанье, Хотя и вял на вид. Такая грубость, Служа приправой к тонкому уму, Лишь повышает в людях аппетит К его остротам. Брут Да, это так. Расстанемся теперь. А завтра, если говорить со мною Желаешь, я к тебе приду; иль ты Ко мне приди, - я буду ждать тебя. Кассий Приду. А ты о родине подумай. Уходит Брут. Да, Брут, ты благороден. Все же, вижу, Твой дух высокий можно отклонить От свойственных ему путей. Да, надо Всегда быть вместе людям благородным. Кто против всех соблазнов устоит? Ко мне враждебный, Цезарь любит Брута. Будь Брут мой Кассием, а Кассий - Брутом, Ему бы в руки я не дался. Ночью Ему в окно подброшу груду писем, Как бы от многих граждан, и различных По почерку. Из них понять он сможет, Как Рим высоко имя Брута чтит И честолюбья Цезаря страшится. Тогда ты, Цезарь, берегись его, Иль близок час паденья твоего. (Уходит.) СЦЕНА 3 УЛИЦА. Гром и молния. Входят с разных сторон Каска с обнаженным мечом и Цицерон. Цицерон От Цезаря ты, Каска? Добрый вечер! Ты еле дышишь! И глядишь ты дико! Каска А ты невозмутим, когда утратил Устойчивость весь мир? О Цицерон, Видал я, как упрямые дубы Раскалывала буря, их бичуя; Как океан кипел честолюбиво, Бушуя, пенясь, силясь доплеснуть До черных туч; но никогда доныне Я огненного вихря не видал. Иль небеса охвачены войной, Иль нечестивый мир внушил богам Желание совсем его разрушить. Цицерон Чего-либо чудесней ты не видел? Каска Раб городской {6} - его ты с виду знаешь - Взмахнул своею левою рукой: Как двадцать факелов, она зажглась, Но от огня ничуть не опалилась. Затем - и обнажен с тех пор мой меч - Близ Капитолия я встретил льва: Сверкнув глазами, он прошел угрюмо, Меня не тронув. Там же сотня женщин Стояла; сбившись в кучу, превратясь От страха в призраки, они клялись, Что видели мужчин, огнем объятых, Метавшихся по улицам. Вчера На рынке среди бела дня сидел И ухал филин. Если сразу столько Чудесных наблюдается явлений, То нет для них естественных причин. Они зловещи - я уверен в том - Для той страны, в которой происходят. Цицерон Да, странные мы дни переживаем. Но мы по-своему толкуем вещи, Событий искажая верный смысл. Придет ли Цезарь завтра в Капитолий? Каска Придет. Ведь он Антония просил Тебя туда письмом на завтра вызвать. Цицерон Так доброй ночи, Каска. Непогода Нас гонит. Каска Доброй ночи, Цицерон. Уходит Цицерон. Входит Кассий. Кассий Кто тут? Каска Сын Рима. Кассий Это голос Каски. Каска Твой слух хорош. О Кассий, что за ночь? Кассий Прекраснейшая ночь для честных граждан. Каска Видал ли раньше кто столь грозным небо? Кассий Да, тот, кто мир в грехе погрязшим видел. Что до меня, - по улицам бродя, Я предался на волю страшной ночи И, распахнув одежду, как ты видишь, Ударам грома грудь свою открыл. Когда косая молния, синея, Взрезала грудь небес, мишенью я Слепящим стрелам сам служил, казалось. Каска Но для чего бросал ты вызов небу? Приличествуют людям страх и трепет, Когда таких глашатаев им шлют, Чтоб ужаснуть, разгневанные боги. Кассий Ты, Каска, вял. В тебе те искры жизни, Что в римлянах гореть должны, погасли Или под спудом тлеют. Ты напуган, Ты побледнел, оцепенел от страха При виде странной ярости небес. Но если бы ты взвесил, отчего Блуждают духи, вспыхнули огни, Зверей и птиц извращена природа, От старцев мудрость к детям перешла И все они свое предназначенье, Извечные способности свои Сменили на уродства, - ты бы понял, Что дух такой богами в них вселен, Чтоб этим устрашить и остеречь Один уродливый правопорядок. Тебе назвать я мог бы человека, Который, так же как и эта ночь, Гремит, сверкает, разверзает гробы И, как капитолийский лев, {7} рычит; Который не сильней, чем я и ты, Сам по себе, но вырос непомерно И страшен, как чудесный взрыв стихий. Каска Ты говоришь о Цезаре, не так ли? Кассий Как хочешь понимай. У римлян ныне Такие ж мышцы, как у предков их, Но в нас, к несчастью, умер дух отцов; Мы духом матерей руководимы - По-женски терпим наше иго мы. Каска Да, говорят, сенат намерен завтра Венчать на царство Цезаря. Он будет Носить венец на суше и на море, Повсюду, кроме италийских стран. Кассии Тогда кинжалу я найду работу. От рабства Кассий Кассия спасет. Вы, боги, дали слабым эту силу, - Там посрамили вы тиранов, боги. Ни бронзовые стены, ни темницы, Ни каменные башни, ни оковы Не могут силу духа обуздать. Усталая от плена мира, жизнь Всегда вольна себе самой дать волю. И пусть весь мир со мною это знает: С себя могу я добровольно сбросить Лежащую на мне тиранства часть. Снова раскаты грома. Каска И я могу. И всякому рабу Дана такая власть покончить с рабством. Кассий Но как же Цезарь может быть тираном? Бедняга! Он бы и не метил в волки, Когда б не видел в римлянах овец. Не будь мы ланями, он львом бы не был. Кто хочет быстро развести огонь - С соломы начинает. Значит, Рим - Не более чем хлам, труха, отбросы, Разжегшие огонь, чтоб озарить Такую тварь презренную, как Цезарь! О горе! Что же я? Быть может, это Сказал я добровольному рабу, И мне тогда ответ держать придется? - Но я вооружен и равнодушен К опасностям. Каска Сказал ты это Каске; Он не болтун. И вот моя рука. Посей мятеж, встань на борьбу с неправдой - И от того, кто дальше всех пойдет, Я не отстану. Кассий По рукам! Так знай же, Что нескольких честнейших римлян я Уже склонил участвовать со мною В одном опасном, но достойном деле, И ждут они меня теперь как раз У портика Помпея. В эту ночь Никто на улицу не смеет выйти. Своим кроваво-пламенным лицом И ужасом стихии ныне сходны С тем умыслом, который мы таим. Каска Постой! Сюда идет поспешно кто-то. Входит Цинна. Кассий Нет, это Цинна. Узнаю походку. Он наш. - Куда торопишься ты, Цинна? Цинна Тебя ищу. Но кто с тобой? Метелл? Кассий Нет, Каска; он участник в нашем деле. Меня там ждут? Цинна Я рад, что Каска с нами. Какая ночь! Там кое-кто из нас Был очевидцем знамений чудесных. Кассий Ответь же, Цинна: ждут меня? Цинна Да, ждут. О Кассий, если б ты К нам Брута благородного привлек! Кассий Спокоен будь. На преторское {8} кресло Записку эту, Цинна, положи, Чтобы она попала в руки Бруту, Другую брось в окно ему, а третью Ты к изваянью пращура его {9} Прилепишь воском. И затем вернись. Мы ждем тебя у портика Помпея. Требоний там ли? Там ли Деций Брут? Цинна Все, кроме Цимбра, собрались. В твой дом Искать тебя пошел он. - Хорошо же, Все письма я пристроить поспешу. Кассий Затем вернись к Помпеевой арене. Уходит Цинна. Я до рассвета Брута навещу С тобою. На три четверти уже Он наш, а после этого свиданья И весь он будет нам принадлежать. Каска О, весь народ его высоко ставит, И то, что в нас казалось бы преступным, Брут, как великий маг, своим участьем В достоинство и ценность превратит. Кассий Ты верно понял ценность Марка Брута. Мы без него не можем обойтись. Пойдем. Уж полночь било. До рассвета Его участьем заручимся мы. Уходят. АКТ II СЦЕНА I РИМ. САД БРУТА. Входит Брут. Брут Эй, Люций, встань! - Я не могу по ходу звезд узнать, Насколько близок день. - Ты слышишь, Люций? - Завидная вина - столь крепкий сон! - Ну, Люций, ну же! Встань! Протри глаза! Входит Люций. Люций Мой господин, ты звал? Брут Поставь мне в комнату свечу. Когда Зажжешь ее, приди сюда за мною. Люций Иду, мой господин. (Уходит.) Брут Он должен умереть. Его низвергнуть Велит мне не мой личный интерес, Но благо общее. Венца он жаждет. Венец его изменит? Вот вопрос. Выманивает яркий свет змею, - Будь осторожен, путник!.. Если мы Дадим ему венчаться, - сами вложим В него мы жало, чтоб он жалил нас. Величье тот во зло употребляет, Кто с властью совесть разлучил. Признаться, Не видел я, чтоб Цезарь покорялся Страстям скорей, чем разуму. Но скромность Для молодого честолюбья - то же, Что лестница, как это знают все. К ней обращен лицом по ней всходящий; Взобравшись же на верхнюю ступень, Он к лестнице становится спиною И смотрит в облака, презрев ступени, Его возведшие. Возможность эту Нельзя дать Цезарю. Каков он ныне - Не думай: этим спор не разъяснен; А думай лишь, что он, поднявшись, может До тех иль этих крайностей дойти. Считай его яйцом змеи, в котором Змеиная порода созревает, - И в скорлупе убей! Возвращается Люций. Люций Свечу я приготовил, господин. Ища кремень, я на окне увидел Вот этот запечатанный пергамент. Он не был там, когда я спать ложился. (Передает ему письмо.) Брут Ложись опять в постель. Еще темно. Скажи мне, мальчик: завтра иды марта? Люций Не знаю, господин. Брут Взгляни на календарь; вернись с ответом. Люций Сейчас. (Уходит.) Брут С такою силой молнии сверкают, Что я могу при свете их читать. (Читает письмо) "Ты дремлешь, Брут. Проснись, узнай себя. Ужели Рим... Заговори, ударь, Исправь!" - "Ты дремлешь, Брут"? - Такие часто сыпались призывы, И я их подбирал. "Ужели Рим..." Конец таков, должно быть: "Ужели Рим потерпит самовластье?" Как? Рим? Прогнал мой предок с улиц Рима Тарквиния, когда тот был царем. "Заговори, ударь, исправь!" - Призыв К словам и действиям? О Рим! Клянусь, Когда спасен ты будешь, то получишь От Брута все, к чему стремишься ты. Возвращается Люций. Люций Пятнадцатый день марта настает, Мой господин. В ворота стучат. Брут Так. Отопри - стучат. Уходит Люций. Со дня, когда меня встревожил Кассий, Не знал я сна. Меж исполненьем страшного деянья И первым помыслом о нем вся жизнь Подобна отвратительному бреду. У человека дух со смертным телом Советуется, - и природа наша При этом, словно маленькое царство, Восстание в себе претерпевает. Возвращается Люций. Люций Тебя желает видеть брат твой Кассий, {10} Он у ворот. Брут Один ли он пришел? Люций Нет, много с ним других. Брут А ты их знаешь? Люций Нет, господин. На лбы надвинув шапки, Они плащами лица прикрывают, И я ни по одной черте не мог Их опознать. Брут Сюда их приведи. Уходит Люций. Сообщники пришли. О заговор! Свой грозный лоб ты даже ночью прячешь, Когда всего свободней зло! Так где же Найдешь пещеру днем, во мгле которой Свой страшный скроешь лик? - Не нужно мглы; Прикрой его любезностью и смехом. Когда б он принял свой природный вид, То, даже погрузившись в мрак Эреба, Не мог бы подозренья избежать. Входят Кассий, Каска, Деций, Цинна, Метелл, Цимбр и Требоний. Кассий Боюсь, что мы спугнули твой покой. Брут, с добрым утром. Мы не помешали? Брут Я с час уж на ногах. Не спал всю ночь. Знакомы ли мне спутники твои? Кассий Знакомы все. И каждый среди них, К тебе с почтеньем относясь, желает, Чтоб о себе самом, о Бруте, мненье Всех благородных римлян ты делил. Вот здесь - Требоний. Брут Рад ему сердечно. Кассий Вот - Деций Брут. Брут Ему я также рад. Кассий Вот - Каска. Это - Цинна. Вот Метелл. Брут Привет им всем! Какая тяжкая забота гонит От ваших глаз покой? Кассий Позволь тебе сказать... (Шепчется с ним.) Деций С той стороны - восток. Уже светает? Каска Нет. Цинна Прости, он прав. Те серые оттенки На облаках - предвестники рассвета. Каска Ошиблись оба вы. Вон там, куда Я направляю меч, восходит солнце, Гораздо дальше к югу. Надо помнить, Что нынче - молодое время года. Спустя два месяца огни зари Переместятся к северу. Восток же - Как раз за Капитолием, вон там. Брут Все, друг за другом, дайте руку мне. Кассий И поклянемся замысел исполнить. Брут Нет, клятв не надо! Если римлян лица, Боль наших душ, бесчестье этих дней, Все эти побужденья - слишком слабы, То, во-время расставшись, возвратимся В ленивые постели. Предоставим Тиранству властвовать, пока мы все Поодиночке не падем. Но если, Как я уверен, в вас огня довольно, Чтобы разжечь и трусов, закалить И дряблые сердца у жен отвагой, - То есть ли надобность в каких-то шпорах, Чтоб на спасенье Рима нас поднять? Что может быть надежней слова римлян? К чему нам клятвы, если с честью честь Покончили на том, что это будет Или за это дружно мы умрем? Жрецы, лукавцы, трусы пусть клянутся, Расслабленные старцы и тихони, Привыкшие к обидам, негодяи, Которым веры нет. Но не позорьте Возвышенного нашего решенья, Безудержного пыла наших душ Предположеньем, будто их упрочить Должны мы клятвой. Каждой капле крови, Хранимой каждым римлянином, - гордо Хранимой, - осквернение грозит При нарушенье хоть частицы слова, Раз это слово римлянин дает. Кассий Не постараться ль нам и Цицерона Привлечь? Он всей душою был бы наш. Каска Нельзя нам упускать его. Цинна Конечно. Метелл О, пусть он к нам примкнет. Его седины Стяжают нам расположенье граждан И похвалу. Все будут говорить, Что ум его направил наши руки. Его степенность совершенно скроет И нашу молодость и буйный пыл. Брут О нет, не будем откровенны с ним: К чужому начинанью никогда Он не примкнет. Кассий Так обойдем его. Каска Да, не пригоден он. Деций Один ли Цезарь должен пасть? Кассий Вопрос Уместен, Деций. Цезаря не должен, По-моему, Антоний пережить, Его любимец. Нам он стал бы злостным Врагом. Пусти он в ход свое влиянье, Мы все не обобрались бы забот. Предотвратить необходимо их: Пусть вместе с Цезарем падет Антоний. Брут Кровавая не в меру мысль, Кай Кассий, - Отсечь и члены вслед за головой, К убийству гнев и злобу примешав. Антоний - лишь один из членов тела. Жрецами будем, Кай, не мясниками; Мы против духа Цезаря восстали, А в духе человека крови нет. О, если б можно было дух убить, Не разрушая тела! Но, увы, За дух свой Цезарь кровь прольет. Друзья, Убьем его отважно, но безгневно, И не разрубим, как на корм собакам, А обрядим, как пищу для богов. Пусть наше сердце, как хозяин ловкий, На дикий шаг рабов своих толкнет И притворится, что на них сердит. Не злостный это шаг - необходимый, И очистительную жертву в нем Тогда народ увидит - не убийство. А про Антония забудьте: он Бессилен будет так же, как рука У Цезаря, когда погибнет Цезарь. Кассий И все же я Антония боюсь: Он слишком предан Цезарю... Брут Не думай О нем, мой добрый Кассий. Если любит Он Цезаря, то лишь себе опасен: Он от печали может умереть. Едва ли, впрочем: слишком расположен Он к играм, обществу и кутежам. Требоний Не страшен он и пусть живет. Он будет Про скорбь свою со смехом вспоминать. Бьют часы. Брут Чу!.. Бьют часы. Кассий Они пробили три. Требоний Пора итти. Кассий Сомнительно еще, Придет ли завтра Цезарь в Капитолий. С недавних пор он суеверен стал И резко отношенье изменил К приметам, сновиденьям, предсказаньям. Возможно, что чудесные явленья, Необычайный ужас этой ночи, Увещевания его авгуров {11} Удержат дома Цезаря. Деций Не бойтесь: Его уговорить сумею я. Он любит поговорку, что ловить Деревьями единорогов {12} надо, Медведей - зеркалами, сетью - львов, Слонов - посредством ям, людей - льстецами. Сказав же, что льстецов он не выносит, Ему особенно польщу я этим. Доверьтесь мне: Я на него влиять всегда умею И в Капитолий приведу его. Кассий Нет, лучше уж мы все за ним пойдем. Брут В восьмом часу, не правда ли? Не позже! Кассий Да, это крайний срок. Не опоздайте. Метелл Лигарий Цезаря не любит: Цезарь Бранил его за похвалы Помпею. Как странно, что о нем мы позабыли. Брут Зайди к нему, мой друг Метелл: ко мне Он расположен, и не без причины; Пришли его сюда - он будет наш. Кассий Светает. - До свиданья, Брут. - Друзья, Нам разойтись пора; но не забудьте Того, что решено. Явить себя Должны мы истыми сынами Рима. Брут Друзья, имейте свежий вид, веселый. Пусть не сквозит наш умысел во взглядах: Носить его, как римские актеры, Должны мы твердо, с бодростью в душе. Примите же привет мой, все и каждый. Уходят все, кроме Брута. Эй, Люций! Крепко спишь? Ну что ж, опейся Медвяной, тяжкою росою сна. Ни странных образов, ни сновидений В твой мозг еще заботы не вселили, - Вот почему твой сон глубок. Входит Порция. Порция Мой Брут! Брут Что, Порция, с тобой? Зачем ты встала? Ведь ты слаба здоровьем, и тебе Холодное, сырое утро вредно. Порция Как и тебе. Украдкой ты покинул Свою постель. Нехорошо! Вчера Вдруг из-за ужина ты встал. Ходил В раздумье, со скрещенными руками, Вздыхая. Я окликнула тебя, - В меня ты взор вперил недружелюбно. Вопрос я повторила, - почесал Ты лоб, ногой нетерпеливо топнув. Настаивала я, - ты не ответил И сделал мне сердито знак рукой, Чтоб я ушла. И я повиновалась, Боясь твое усилить раздраженье, И то уж бурное, и объясняя Его одним из тех приливов желчи, Каким в свой час подвержены мы все. Он не дает тебе ни спать, ни есть, Ни говорить, и если бы тебе Он так же изменил лицо, как нрав, Тебя бы не узнала я. Мой Брут, Мой милый муж, скажи мне, что с тобою? Брут Мне просто нездоровится, поверь. Порция Мой Брут разумен. Против нездоровья Он меры принял бы. Брут Я их приму. Ложись, мой друг. Порция Брут болен? А здорово ль, распахнувшись, Прогуливаться, утреннюю сырость Вдыхать? Брут болен? А презрев постель, Бросает вредоносной ночи вызов, Дает ее миазмам и простуде Усугубить болезнь! О нет, мой друг, В душе какую-то болезнь ты носишь, И знать ее я вправе, я должна. Тебя я на коленях заклинаю Моею красотой, когда-то славной, И всеми клятвами твоей любви, И сочетавшей нас великой клятвой - Мне, половине самого тебя, Сказать, в чем боль твоя. Какие шесть Иль семь людей к тебе являлись нынче, Скрыв лица даже от ночного мрака? Брут Встань, милая. Порция Колен бы я не гнула, Когда б и ты со мной был милым, Брут. Условлено ли в брачном договоре, Чтоб я не знала тайн твоих? Делю Я только в очень редкие часы С тобою жизнь - за трапезой, на ложе, Порой в беседах, и живу в предместье Твоей души! {13} О, Порция тогда - Наложница, а не супруга Брута. Брут Нет, ты его достойная жена И дорога ему, как капли крови В его тревожном сердце. Порция А если так, я тайну знать должна. Я женщина, - согласна, - но такая, Которую избрал женою Брут. Я женщина, - согласна, - но такая, В которой дочь Катона чтит народ. Ужели при таком отце и муже Я не сильнее пола своего? Доверься мне: тебя не выдам я. В себе я силу духа испытала: Я добровольно ранила себя Сюда, в бедро. Я скрыла боль свою, - Ужель не скрою тайны мужа? Брут Боги, Пусть буду я такой жены достоин! Стук в ворота. Чу! Слышишь? Порция, уйди на время. Я скоро в сердце перелью твое Все тайны моего; Во всех моих делах, во всех чертах Угрюмого лица отчет представлю. Уйди скорей. Уходит Порция. Кто, Люций, там стучит? Возвращается Люций, за ним Кай Лигарий. Люций Один больной тебя желает видеть. Брут Метеллом приглашенный Кай Лигарий! - Ты, мальчик, отойди. - Что скажешь, Кай? Лигарий Мой слабый голос шлет тебе привет. Брут О, как некстати ты, мой славный Кай, В платок укутался. Будь ты здоров... Лигарий Здоров я, если Брут меня зовет На дело чести. Брут На такое дело Тебя позвал бы я, когда бы мог Ты внять здоровыми ушами зову. Лигарий Тогда пред всеми римскими богами Недуг свой сбрасываю я. Дух Рима! Сын доблестный, от славных чресл рожденный! Как заклинатель, ты с души моей Снял гнет болезни. Прикажи мне мчаться - И я на невозможное решусь, Осилю все. Скажи - что надо делать? Брут Здоровье надо возвратить больным. Лигарий Но заболеет кто-нибудь здоровый? Брут Да, это тоже. По пути к тому, На ком свершится это, ты узнаешь, О чем я речь веду. Лигарий Иди вперед. Я следую, воспрянув, за тобою - Мне все равно, куда. С меня довольно, Что Брут меня ведет. Брут Идем же, Кай. Уходят. СЦЕНА 2 ЗАЛ ВО ДВОРЦЕ ЦЕЗАРЯ. Гроза. Входит Цезарь в ночной одежде. Цезарь На небо, ни земля не спали ночью. Кальпурния во сне кричала трижды; "А! Убивают Цезаря!" - Эй, люди! Входит Слуга. Слуга Что, господин? Цезарь Пойди к жрецам - пусть жертву принесут; И передай мне, что они предскажут. Слуга Иду, мой господин. Уходит Слуга. Входит Кальпурния. Кальпурния Ужели выйти ты собрался, Цезарь? Свой дом ты покидать не должен нынче. Цезарь Да, Цезарь выйдет. Все, что мне грозило, Всегда глядело в спину мне. Узрев Лик Цезаря, угрозы исчезали. Кальпурния К приметам я всегда была беспечна, Но нынче я напугана. Помимо Того, что мы видали и слыхали, О страшных знаменьях толкует стража: О львице, окотившейся средь улиц, О мертвецах, восставших из могил; Построившись в порядок боевой, На тучах воины в огне сражались, - Забрызган Капитолий кровью их; Стонали раненые, ржали кони, И в воздухе носился бранный шум, И призраки на улицах вопили. Все это сверхъестественно! О Цезарь, Мне страшно! Цезарь Можно ли предотвратить То, что великие решили боги? Нет, Цезарь все же выйдет. Те приметы Относятся не к Цезарю - ко всем. Кальпурния Комет не видно перед смертью нищих; Вещает небо о конце владык. Цезарь Трус много раз до смерти умирает; Храбрец вкушает лишь однажды смерть. Из всех чудес, известных мне, считаю Я самым странным смертный страх людей; Ведь знают же: конец необходимый Придет в свой час. Возвращается Слуга. Что говорят авгуры? Слуга Советуют тебе не выходить: Они, во внутренностях жертвы роясь, У зверя сердце не могли найти. Цезарь Вот этим боги пристыдили трусость: Останься дома Цезарь страха ради, Он был бы то же, что без сердца зверь. Но Цезарь не таков. Отлично знает Опасность, что ее опасней Цезарь. Мы с ней - два льва, в один и тот же день Рожденные; но я страшней и старше. Сегодня Цезарь выйдет. Кальпурния О супруг мой! Доверчивостью помрачен твой разум. Не выходи сегодня. Пусть не твой, А мой испуг тебя удержит дома. Пошлем в сенат Антония; пускай Он скажет там, что Цезарь нездоров. Молю тебя об этом на коленях. Цезарь Пусть Марк Антоний так в сенате скажет. Тебе в угоду дома остаюсь. Входит Деций. Вот Деций Брут. Он это скажет им. Деций Привет тебе, великий Цезарь! Здравствуй. Явился я просить тебя в сенат. Цезарь Ко мне пришел ты, Деций, очень кстати: Сенату передай с моим приветом, Что я прийти сегодня не хочу. Что не могу - неправда. Что не смею - Неправда б_о_льшая. Я не хочу Прийти сегодня. Так и скажешь, Деций. Кальпурния Скажи - он болен. Цезарь Цезарь станет лгать? Простер я длань так далеко в победах - И старцам правду не дерзну сказать? Ступай, скажи - прийти не хочет Цезарь. Деций Могучий Цезарь, чтобы надо мной Там не смеялись, укажи причину. Цезарь Причина - та, что не желаю я, - И этого сенаторам довольно. Тебя же лично удовлетворить Согласен я, как друга моего. Кальпурния меня не отпускает. Ей снилось, будто, как фонтан стоустый, Забила кровью статуя моя, И много славных римлян подходило, Чтобы со смехом руки в той крови Омыть. И это грозною приметой, Зловещим знаменьем она сочла И на коленях вымолила, чтобы Сегодня дома я не покидал. Деций Тот сон совсем неверно истолкован. Сулит он счастье: статуя твоя, Как будто истекающая кровью, В которой римляне, смеясь, купались, - Предвестие того, что напоишь Ты Рим своей животворящей кровью И что к тебе стремиться будут люди, Ища отличий, почестей и славы. Так надо сон Кальпурнии понять. Цезарь Он хорошо тобою разъяснен. Деций Ты это скажешь, выслушав меня. Узнай же, Цезарь, что сенат решил Тебе венец преподнести сегодня; Но может передумать, услыхав, Что ты прийти не хочешь. И предметом Глумленья это станет, если скажут: "Отложим заседание, пока Жене его сон лучший не приснится". Скрываться будешь - разнесется шопот: "Эге, боится Цезарь!" Прости меня, я из любви к тебе Решаюсь прямо высказаться, Цезарь: Мой разум подчиняется любви. Цезарь Как мне смешон теперь твой глупый страх, Кальпурния! Мне стыдно, что тебе Я уступил. - Дать тогу мне! - Иду. Входят Публий, Брут, Лигарий, Метелл, Цимбр, Каска, Требоний и Цинна. Смотрите, вот за мной зашел и Публий. - Публий Привет тебе, мой Цезарь! Цезарь Здравствуй, Публий. - Как, Брут? И ты так рано на ногах? - Здорово, Каска! - Кай Лигарий, Цезарь Так никогда с тобой не враждовал, Как изнуряющая лихорадка. Который час? Брут Пробило восемь, Цезарь. Цезарь Спасибо за любезный ваш приход. Входит Антоний. Так рано поднялся! - Антоний, здравствуй. Антоний Привет тебе! Цезарь Пусть приготовят все. Неловко мне: опаздываю я. - А, Цинна! - И Метелл! - И ты, Требоний! С тобой часок мне надо поболтать. Не позабудь ко мне зайти сегодня; И стой вблизи, чтоб я не позабыл. Требоний Да, Цезарь. (В сторону) И твоим друзьям придется Жалеть о том, что я стоял вблизи. Цезарь Друзья, войдемте; выпьем на дорогу - И дружески направимся в сенат. Брут (в сторону) Но дружба дружбе рознь. От этой мысли, О Цезарь, сердцу Брута тяжело. Уходят. СЦЕНА 5 УЛИЦА. БЛИЗ КАПИТОЛИЯ. Входит Артемидор, читая. Артемидор "Цезарь, остерегайся Брута, берегись Кассия, держись подальше от Каски, присматривай за Цинной, не доверяй Требонию, следи за Метеллом Цимбром; Деций Брут тебе не друг; ты обидел Кая Лигария. Одна мысль одушевляет их всех, и эта мысль направлена против Цезаря. Если ты не бессмертен, будь на страже: беспечность благоприятствует заговору. Да хранят тебя великие боги. Твой доброжелатель Артемидор". Здесь Цезаря дождусь я и подам Ему записку эту как прошенье. Скорблю я, что не может добродетель От зуба зависти сберечь себя. Прочтешь ты это, Цезарь, - будешь жив, А не прочтешь - дружат с изменой Парки. (Уходит.) СЦЕНА 4 ДРУГАЯ ЧАСТЬ ТОЙ ЖЕ УЛИЦЫ, ПЕРЕД ДОМОМ БРУТА. Входят Порция и Люций. Порция Пожалуйста, ступай бегом в сенат. Не отвечай мне ничего, ступай. Чего ж ты ждешь? Люций Я порученья жду. Порция Хотела б я, чтоб ты вернулся прежде, Чем я скажу тебе, что делать там. (В сторону) Не покидай меня, о твердость! Встань Горою между сердцем и устами! Я при мужском уме слаба по-женски: Как трудно тайну женщине хранить! - Ты здесь еще? Люций Но как же, госпожа? В сенат помчаться мне - и это все? Потом стремглав домой - и это все? Порция Да, и сказать мне, вид какой у Брута, - Он нынче нездоров, - и Цезарь как... Просителями окружен какими? Чу, мальчик! Слышишь шум? Люций Не слышу. Порция Да прислушайся же, Люций! Я слышу гул переполоха, схватки: Его доносит ветер от сената. Люций Я ничего не слышу, госпожа. Входит Прорицатель. Порция Прохожий, подойди! Какой дорогой Ты шел? Прорицатель Иду из дома своего. Порция Который час? Прорицатель Должно быть, скоро девять. Порция Скажи, прошел ли Цезарь в Капитолий? Прорицатель Нет, госпожа; я для того и вышел, Чтоб стать на том пути, где он пойдет. Порция Есть к Цезарю прошенье у тебя? Прорицатель Да, госпожа. И если он захочет К себе быть добрым, выслушав меня, Я попрошу, чтоб он себе был другом. Порция Как? Что ж ему грозит? Что знаешь ты? Прорицатель Я? Ничего. Но многого боюсь. Прощай. Тесна здесь улица. Всегда Сенаторами, преторами, роем Просителей он окружен. Толпа Меня, тщедушного, еще задавит. Я стану в месте более просторном, Чтобы великий Цезарь мог мне внять. (Уходит.) Порция Мне надо в дом вернуться. (В сторону) Ах, как слабо Ты, сердце женское! О Брут! Пусть небо Тебе поможет в замысле твоем. - Ах, мальчик слышит... - Цезарь Бруту в просьбе Одной отказывает. {14} - Я слабею. - Беги же, Люций! Бруту передай Привет мой и скажи - я весела. С его ответом возвратись скорее. Уходят в равные стороны. АКТ III СЦЕНА 1 РИМ. ПЕРЕД КАПИТОЛИЕМ. НАВЕРХУ ЗАСЕДАЕТ СЕНАТ. У входа в Капитолий толпа, среди нее - Артемидор и Прорицатель. Трубы. Входят Цезарь, Брут, Кассий, Каска, Деций, Метелл Цимбр, Требоний, Цинна, Антоний, Лепид, Попилий, Публий и другие. Цезарь Настали иды марта. Прорицатель Да, Цезарь, но еще не миновали. Артемидор Привет, о Цезарь! Прочитай вот это. Деций Тебя Требоний просит на досуге Прочесть его смиренное прошенье. Артемидор Сперва мое прочти, великий Цезарь! Оно тебя касается всех ближе. Цезарь Тогда его последним я прочту. Артемидор Прочти его без промедленья, Цезарь! Цезарь Он сумасшедший, что ли? Публий Прочь с дороги! Кассий На улицах с прошеньями полезли! (Цезарю и его спутникам) Войдем в сенат. Цезарь входит в Капитолий, за ним - остальные. Все сенаторы встают. Попилий (Кассию) Желаю вам удачи в предприятье. Кассий В каком, Попилий? Попилий До свиданья. (Направляется к Цезарю.) Брут (Кассию) Что Сказал Попилий Лена? Кассий Он пожелал удачи нам. Боюсь, Что заговор раскрыт. Брут Смотри, подходит Он к Цезарю. Следи за ними. Кассий Каска, Будь скор. Боюсь, что помешают нам. - Брут, что нам делать? Если это так, То Кассию иль Цезарю конец. Я заколю себя. Брут Будь стойким, Кассий! С ним говорит Попилий не про нас: Смеется он, я безмятежен Цезарь. Кассий Требоний помнит роль свою. Ты видишь, Вот он Антония уводит, Брут. Уходят Требоний и Антоний. Цезарь и сенаторы занимают свои места. Деций А где Метелл? Пусть он подаст сейчас же Прошенье Цезарю. Брут Уже пошел; Вокруг него теснитесь. Помогайте. Цинна Ты, Каска, первый нанесешь удар. Цезарь Готовы ль все? Какие упущенья Исправят Цезарь и его сенат? Метелл Великий, славный и могучий Цезарь, Услышь мольбу смиренную Метелла... (Опускается на колени.) Цезарь Тебя, Метелл, предупредить я должен: Таким низкопоклонничаньем можно Разжечь в обыкновенных людях кровь И превратить решенья и декреты В игрушку для детей. Считать нелепо Кровь Цезаря столь пылкой, что ее Способно стойкости лишить природной Все то, что может размягчить глупцов: Умильные слова, подобострастье И раболепно-низменная лесть. Твой брат по приговору изгнан. Если Ты гнешься, льстишь и молишь за него, - Я отшвырну тебя, как пса с дороги. Знай - Цезарь справедлив и без причин Не милует людей. Метелл Быть может, более достойный голос, Который будет Цезарю приятней, Раздастся в пользу брата моего? Брут Целуя руку, но не льстя тебе, Прошу я, Цезарь, чтобы Публий Цимбр Теперь же был из ссылки возвращен. Цезарь Как! Брут? Кассий Прости его, прости, о Цезарь! К ногам твоим и Кассий припадает И просит о помилованье Цимбра. Цезарь Будь я - как вы, я уступил бы вам; Будь я просить способен - внял бы просьбам; Но сходен я с Полярною звездой, Спокойною и непоколебимой, Как ни одно другое из светил. Сверкает небо искрами без счета, И все они - огни, и каждый светит, Но неподвижна лишь одна из всех. И то же - в мире: он кишит людьми, А люди - это плоть, и кровь, и разум; Но лишь один известен в мире мне, На высоте своей несокрушимый, Незыблемый. И то, что это - я, Хочу я показать вам на примере: Был твердым я - и Цимбра я изгнал; Останусь твердым - в Рим он не вернется. Цинна О Цезарь!.. Цезарь Прочь! Олимп ты сдвинуть хочешь? Деций Великий!.. Цезарь Брут напрасно гнул колени. Каска Так говорите, руки, за меня! (Поражает Цезаря кинжалом.) Вслед за ним наносят удары все остальные заговорщики, последним - Марк Брут. Цезарь Et tu, Brute? {15} Так пади же, Цезарь! (Умирает.) Сенаторы и народ в ужасе разбегаются. Цинна Свобода! Воля! Тирания пала! По улицам бегите с этим кличем. Кассий С общественных трибун провозглашайте: "Свобода, воля, сбросил рабство Рим!" Брут Народ! Сенаторы! Откиньте страх. Бежать не надо. Честолюбья долг Уплачен. Каска На трибуну, Брут! Деций И Кассий! Брут А Публий где? Цинна Вот он, ошеломленный мятежом. Метелл Все будем вместе, чтоб какой-нибудь Друг Цезаря... Брут Зачем же вместе? - Публий, успокойся И римлян успокой. Мы никого Не тронем. Кассий И расстанься лучше с нами, Чтобы народ, накинувшись на нас, Твою не мог обидеть старость, Публий. Брут Да, за вину в ответе только мы, Свершившие все это. Возвращается Требоний. Кассий Антоний где? Требоний Бежал домой в смятенье. Мужчины, дети, женщины вопят И мечутся, как будто гибнет мир. Брут Явите, Парки, вашу волю нам. Мы знаем, что умрем. Но в смертный час Мысль об отсрочке нас, людей, заботит. Кассий Что ж, кто у жизни срезал двадцать лет, Отрезал столько ж лет у страха смерти. Брут А если так, то смерть - благодеянье. Мы Цезарю услугу оказали, Страх смерти сократив ему. Нагнемся - Омочим руки до локтей себе В его крови, мечи окрасим ею, Потом пойдем на рыночную площадь И, потрясая рдеющим оружьем, Воскликнем все: "Свобода, воля, мир!" Кассий Омоем кровью руки. - Сквозь века К неведомым народам и наречьям Театры эту сцену донесут! Брут И сколько раз умрет на сцене Цезарь, Который, вот, лежит у ног Помпея, Став не дороже праха! Кассий Столько ж раз Потомки назовут нас братством граждан, Освободивших родину свою. Деций Ну что ж, идем? Кассий Да, все пойдем к народу. Брут - впереди. Мы шествие его Украсим лучшими сердцами Рима. Брут Стой, кто идет? Входит Слуга Антония. Слуга (падает на колени перед Брутом) Так велено мне, Брут, склонить колени, Так Марк Антоний мне велел пасть ниц И так сказать, простершись пред тобою: "Брут благороден, мудр, отважен, честен; Велик был Цезарь, царственен и добр. Скажи, что Брута я люблю и чту, Что Цезаря я чтил, любил, боялся. И если Брут Антонию позволит Прийти без опасенья и узнать, Чем заслужил великий Цезарь смерть, То будет меньше мертвый Цезарь дорог Антонию, чем Брут живой. И будет Антоний всюду с благородным Брутом Среди волнений этих смутных дней, Как верный друг". - Так говорит Антоний. Брут Я римлянином доблестным и мудрым Всегда его считал. Пусть он придет, и я ручаюсь честью, Что невредимый, удовлетворенный Отсюда он уйдет. Слуга Иду за ним. (Уходит.) Брут Уверен я, что нам он другом станет. Кассий Я этого желал бы, но в душе Боюсь его я очень. Тайный голос Мне никогда не лгал. Брут Но вот и он. Входит Антоний. Привет тебе, Антоний! Антоний О мощный Цезарь, как ты низко лег! Ужели все твои завоеванья, Триумфы, почести, трофеи к этой Ничтожной мере сведены? Прощай! - Не знаю я, что здесь решили вы, - Кому еще хотите кровь пустить? Но если мне, то лучше нет ни часа, Чем час его кончины, ни орудья, Чем эти благороднейшею кровью Земли обогащенные мечи. И если вы враги мне, то молю вас - Пока еще у вас дымятся руки, Исполните ваш замысел сейчас. Пускай бы прожил я тысячелетье, Охотнее не встретил бы я смерть, Чем здесь, близ Цезаря, от тех же рук, От вас, умы отборнейшие Рима. Брут О, не проси у нас, Антоний, смерти! Хотя бы ты, глядя на наши руки, На нашу жертву, видел в нас зверей, - Ведь только руки наши видишь ты И дело их кровавое; не видишь Ты наших, полных жалости, сердец. И эта жалость к страждущему Риму (Как изгоняется огонь-огнем, Так жалость изгоняет в сердце жалость) Сразила Цезаря. Но для тебя Снабжен свинцовым острием {16} наш меч, Бессильна ярость наших рук. Сердца Благожелательно и с уваженьем, По-братски открываем мы тебе. Кассий Ты примешь равное участье с нами В распределенье высших должностей. Брут Лишь потерпи, пока мы успокоим От страха обезумевший народ, - И ты тогда узнаешь, почему Я, Цезаря любивший в ту минуту, Когда его пронзал своим кинжалом, Так поступил. Антоний Я в вашу мудрость верю. Пусть каждый окровавленную руку Свою мне даст. Я жму твою, Марк Брут, Затем твою, Кай Кассий. Дай мне руку Ты, Деций Брут; ты, Цинна; ты, Метелл; Ты, храбрый Каска мой, и ты, Требоний, В ряду последний - не в любви моей. Увы, что мне сказать вам всем, друзья? Ко мне доверье ваше шатким стало, И вы должны считать, что мне открыты Лишь два дурных пути, - я льстец иль трус. - Да, признаюсь, тебя любил я, Цезарь; И если дух твой ныне видит нас, - Не горше ль смерти для тебя, что я, Что твой Антоний жмет врагам твоим, В знак дружбы, кровью залитые руки, - И пред тобою, мертвым, о великий! О, если б столько ж глаз имел я, сколько Тебе нанесено смертельных ран, И так же бурно слезы лил из них, Как кровь из ран твоих струится! Это Пристало бы мне больше, чем дружить С твоими недругами. Юлий Цезарь! Прости! Здесь был ты загнан, мой олень, Здесь пал, и здесь охотники стоят, Еще залитые твоею кровью. Ты, мир, был лесом этого оленя, И был он гордостью твоей, о мир! Как, лежа здесь, ты сходен с красным зверем, Затравленным царями! Кассий Антоний! Антоний Ты простишь меня, Кай Кассий: Такую речь сказал бы даже враг; Как друг, еще я холоден, умерен. Кассий За восхваленье Цезаря тебя Я не корю. Но как ты будешь с нами? Считать ли нам тебя в числе друзей Иль без тебя пойти своей дорогой? Антоний В знак дружбы я пожал вам руки. Правда, Взглянув на Цезаря, забылся я, Но я вам друг, и я вас всех люблю, Надеясь, что от вас еще услышу, Как Цезарь мог опасен быть и чем. Брут Иначе наш поступок был бы зверством! Так вески наши доводы, Антоний, Что если бы ты Цезарю был сыном, То все же их отвергнуть бы не мог. Антоний И это все, что надо мне. Затем Прошу я разрешенья с этим прахом На площадь выйти и, как друг, с трибуны Надгробным словом Цезаря почтить. Брут Да, Марк Антоний. Кассий На два слова, Брут. (Говорит ему тихо) Не знаешь ты, что делаешь: нельзя Дать говорить Антонию с трибуны. Пойми, он может сильно возбудить Народ своею речью. Брут (тихо) Нет, прости, Я на трибуну первый поднимусь. Я объясню, чем наш поступок вызван, И заявлю, что с нашего согласья Антоний речь свою произнесет; Что мы решили Цезарю отдать Последний долг, исполнить все обряды. Не повредит нам это, лишь поможет. Кассий (тихо) Не знаю, но не п_о_ сердцу мне это. Брут Возьми же тело Цезаря, Антоний, Но в речи нас не вздумай осуждать, А Цезаря ты славословить волен. И заяви, что мы согласье дали На эту речь, а иначе ты будешь От погребенья отстранен. И должен Трибуну ты занять вослед за мною, Когда я кончу речь. Антоний Да будет так. Мне большего не надо. Брут Иди ж за нами, тело обрядив. Уходят все, кроме Антония. Антоний Прости меня, окровавленный прах, Что кроток я с твоими палачами! Останки благороднейшего мужа, Какого только видели века! О, горе кровь бесценную пролившим! Пророчу я над ранами твоими - Над красными губами ртов, отверстых В немой мольбе о помощи моей, - Что поразит тела людей проклятье: На всю Италию нагрянет ярость - Гражданская свирепая война. Так в обиход войдут разгром и кровь, Чудовищное станет столь обычным, Что матери взирать с улыбкой будут На четвертованных своих детей. Всю жалость истребит привычка к зверствам, И с гневной Атой, вышедшей из ада, Дух Цезаря подымется на мщенье И голосом державным прокричит: "Всем смерть!" - собак войны с цепи спуская; И смрадом трупов, ждущих похорон, Наполнит землю это злодеянье. Входит Слуга. Твой господин - Октавий Цезарь, так ли? Слуга Да, Марк Антоний, так. Антоний Его ведь вызвал Юлий Цезарь в Рим? Слуга И он уже находится в пути, А на словах велел мне передать... (Замечает труп Цезаря.) О Цезарь!.. Антоний Душа болит? Так отойди и плачь. Скорбь заразительна. Мои глаза, В твоих увидя грустный жемчуг слез, Туманятся. - Так господин твой едет? Слуга В десятке миль заночевал от Рима. Антоний Спеши к нему я расскажи, что видел. Рим в трауре теперь, опасен Рим, И здесь Октавию еще не место. Так и скажи ему. - Нет, погоди! Сначала труп на Рыночную площадь Я отнесу. Там, речь сказав над ним, Узнаю, как относится народ К жестокости кровавых палачей, - И юному Октавию тогда Ты лучше обрисуешь положенье. Ну, помоги! Уходят, унося тело Цезаря. СЦЕНА 2 ФОРУМ. {17} Входят Брут, Кассий и толпа горожан. Горожане Хотим отчета! Дайте нам отчет! Брут Тогда - за мной. Внемлите мне, друзья. - Отправься, Кассий, на другую площадь, И мы толпу разделим. - Меня кто хочет слушать - стойте здесь; Кто - Кассия, за Кассием ступайте. Отчет в убийстве Цезаря народу Мы отдадим. 1-й Горожанин Хочу я слушать Брута. 2-й Горожанин Я - Кассия; их выслушав обоих, Мы сможем доводы потом сравнить. Кассий уводит за собою части толпы. Брут всходит на трибуну. 3-й Горожанин Брут благородный на трибуне. Тише! Брут Спокойными останьтесь до конца. Римляне, сограждане и друзья! Выслушайте мою защиту. Соблюдайте тишину, чтобы меня услышать. Верьте мне ради моей чести и уважайте мою честь, чтобы верить мне. Судите меня по своему разумению и напрягите свой разум, чтобы быть лучшими судьями. - Если есть в этом собрании кто-нибудь, нежно любивший Цезаря, то я скажу ему, что Брут любил Цезаря не меньше его. И если он затем спросит меня, как же Брут восстал на Цезаря, то вот мой ответ: не потому я восстал, что меньше любил Цезаря, а потому, что больше любил Рим. Что предпочли бы вы - чтобы Цезарь жил, а вы все умерли рабами, или чтобы Цезарь умер, а вы все жили свободными людьми? Цезарь любил меня - и я оплакиваю его; он был счастлив - и я радуюсь за него;