Убiйца и мерзавецъ! Холопъ, не стоящiй двухсотой доли Властителя; паяцъ межъ королей; Карманный воръ правительства и власти; Стянулъ онъ съ полки дорогой венецъ, И положилъ его въ карманъ... Королева. Довольно. Входитъ Духъ. Гамлетъ. Король изъ тряпокъ и лоскутьевъ!.. Стражи Небесные! спасите, и меня Покройте вашими крылами!.. Чего ты хочешь, милый образъ? Королева. Боже! Онъ помешался... Гамлетъ. Ты пришелъ затемъ, Чтобъ пожурить медлительнаго сына, Что страсть и время тратилъ и не шелъ На дело важное по грозному приказу? О, говори! Духъ. Запомни: я явился Лишь для того, чтобъ отточить твою Почти совсемъ притупленную волю, Но мать твоя, взгляни, объята страхомъ; Вступись въ ея борьбу съ ея душою, Мысль въ слабомъ теле действуетъ сильнее. Скажи ей слово. Гамлетъ. Что съ вами, государыня? Королева. О, Боже! Нетъ, съ вами что? Зачемъ вы устремили Взоръ въ пустоту и съ воздухомъ безплотнымъ Ведете речь? Изъ вашихъ глазъ украдкой, Испугано глядитъ душа, - и ваши Все волосы, ожившiе покровы, Какъ сонные солдаты при тревоге, Вскочили на-ноги, и стали дыбомъ... О, милый сынъ! Терпенiемъ холоднымъ окропите И жаръ, и пламя вашего безумства. На что вы смотрите? Гамлетъ. О, на него! Вотъ онъ! Взгляните, какъ лицомъ онъ бледенъ Когда-бъ съ такимъ лицомъ, онъ камнямъ Сталъ о своей обиде говорить, - Они бы поняли. - О, не гляди же Ты на меня: отъ жалости шатнется Неколебимая моя решимость, И то, что сделать долженъ я, - утратитъ Свой настоящiй цветъ; не кровь польется, А слезы. Королева. Съ кемъ вы говорили? Гамлетъ. Здесь никого не видите? Королева. Не вижу; Хотя и вижу все что здесь. Гамлетъ. Но разве Вы ничего не слышали? Королева. Ни слова, За исключеньемъ насъ самихъ. Гамлетъ. Глядите-жъ: Вотъ онъ украдкою уходитъ. Онъ, Отецъ мой, въ томъ же платье, какъ живой. Вотъ въ двери онъ теперь сейчасъ уходитъ. (Уходитъ: Духъ). Королева. Все эти выдумки - у васъ въ мозгу. Въ бреду намъ грезятся легко такiя Безплотныя созданiя. Гамлетъ. Въ бреду? Но пульсъ мой бьется ровно, какъ у васъ, Въ здоровомъ темпе. Что я говорилъ, То вовсе не безумство. Прикажите, Я все сначала, слово въ слово, вамъ Перескажу. Уклонится безумный Отъ этого. Ахъ, матушка! не лейте Того обманнаго бальзама въ сердце, Что говоритъ сейчасъ не вашъ проступокъ, А сумасшествiе мое. Онъ только Закроетъ и затянетъ язву, А гнойный ядъ, прорвавшись внутрь, незримо Все заразитъ. О! примиритесь съ небомъ, Покайтесь въ прошломъ, и воздержны станьте. Не расточайте удобренiя на то, Чтобъ сорная трава росла сочнее. - Простите мне вы эту добродетель; Въ нашъ ожиревшiй до одышки векъ Должна и добродетель у порока Просить прощенья. Да, предъ нимъ склоняться И умолять о позволеньи сделать Добро ему же. Королева. О, Гамлетъ! Ты сердце Разбилъ мне на-двое. Гамлетъ. О, бросьте же его Дурную половину, и живите Съ другою въ чистоте. Покойной ночи. - Но не ходите нынче въ спальню къ дяде, - И если добродетели въ васъ нетъ, - То притворитесь. Воздержитесь нынче, И это облегчитъ вамъ воздержанье На следующiй разъ. Покойной ночи... И если дорого для васъ благословенье, Пожалуйста, меня благословите (Указывая на Полонiя). А что до этого, то каюсь я. Но небесамъ угодно было наказать Его при помощи моей, меня же При помощи его, я принужденъ былъ Стать ихъ кнутомъ и палачомъ. Его я спрячу и сумею дать ответъ Въ томъ, что убилъ его. Итакъ, еще разъ Покойной ночи. Принужденъ я быть Жестокимъ исключительно затемъ, Чтобъ добрымъ быть. Такъ началось худое, А худшее осталось. Королева. Что мне делать? Гамлетъ. Никакъ не то, о чемъ я васъ просилъ. И пусть король, опухшiй отъ распутства, Васъ снова увлечетъ, и сладострастно. Васъ за щеку щипнетъ, и назоветъ Своею мышкою. И пусть за пару Вонючихъ поцелуевъ, иль за то, Что пальцами проклятыми своими За шейкою у васъ онъ пощекочетъ, - Онъ васъ принудитъ все себе открыть: Что дело въ томъ, что въ сущности я вовсе Не сумасшедшiй; что мое безумство Простая хитрость. И отлично будетъ, Когда вы все разскажете ему... Кому же, кроме васъ-то, королевы, Красивой и воздержной, и премудрой, Скрывать такiе важные секреты Отъ этого кота, нетопыря, Отъ этой жабы? Кто жъ на то решится? Нетъ, вопреки и скрытности, и смыслу Откройте клетку, что на крыше дома И выпустите птицъ; а сами вы, Въ примеръ другимъ, какъ обезьяна въ басне, Залезьте въ клетку и сломите шею. Королева. О, будь покоенъ, если наше слово - Дыханье, а дыханье - жизнь, То жизни нетъ во мне, чтобъ продышать Что говорилъ ты мне. Гамлетъ. Меня Ссылаютъ въ Англiю, - известно вамъ? Королева. Ахъ! я забыла, - это решено. Гамлетъ, указывая на Полонiя. Съ него начну сбираться я въ дорогу: Въ ту комнату я потрохи стащу. Покойной ночи, матушка. А этотъ Советникъ сталъ и молчаливъ, и тихъ, И важенъ, - а всю жизнь свою Онъ былъ шутомъ, негоднымъ и болтливымъ. Ну, сударь, время намъ покончить съ вами... Покойной ночи, матушка. Уходятъ въ разныя стороны; Гамлетъ тащитъ трупъ Полонiя. ДЕЙСТВIЕ ЧЕТВЕРТОЕ. СЦЕНА I. Тамъ же. Входятъ: король и королева. Король. Нетъ, эти вздохи тяжкiе и стоны Не безъ причины; объясните ихъ; Намъ следуетъ понять ихъ. Где Гамлетъ? Королева. Ахъ, добрый государь. что нынче ночью Видала я! Король. Гертруда, что такое? Что съ вашимъ сыномъ? Королева. Бешенный какъ ветеръ, И море, въ споре кто-изъ нихъ сильней, Заметилъ онъ, что кто-то за ковромъ Зашевелился, и въ припадке безобразномъ Онъ шпагу выхватилъ, и съ крикомъ "крыса!" Въ бреду, не видя кто тамъ, закололъ Несчастнаго Полонiя. Король. Охъ, тяжко! И будь мы тамъ, и съ нами было-бъ тоже. Его свобода угрожаетъ всемъ: И вамъ самимъ, и намъ, и прочимъ... Ахъ! намъ же отвечать за эту кровь. - Насъ станутъ осуждать за то, что мы Оставили безумца на свободе, Не заперли, не удалили; но любовь Къ нему такъ велика у насъ, Что мы не поняли, что следовало сделать. Мы, какъ больной заразною болезнью, Ее скрывая, самымъ сокомъ жизни Дозволили питаться ей. - Куда Пошелъ онъ? Королева. Спрятать трупъ. Но блещетъ онъ И въ сумашествiи, какъ самородокъ Межъ низкою рудой: онъ плачетъ самъ Надъ темъ, что сделалъ. Король. О, Гертруда! - Пойдемте. Раньше чемъ успеетъ солнце Коснуться горъ, его мы удалимъ. Мы это дело гнусное должны, При помощи высокой нашей власти И ловкости, и скрыть, и извинить. Эй, Гильденштернъ! Входятъ: Гильденштернъ и Розенкранцъ. Король. Друзья, - Возьмите кой-кого себе на помощь: Гамлетъ Полонiя убилъ въ припадке И трупъ изъ спальни матери унесъ; Идите и сыщите. Обращайтесь Съ нимъ ласково, а тело отнесете Въ часовню. И, пожалуста, скорее. (Уходятъ: Гильденштернъ и Розенкранцъ.) Король. Пойдемъ, Гертруда, соберемъ мудрейшихъ Друзей; объявимъ имъ, какъ оба мы Предполагаемъ поступить, а также О томъ, что такъ безвременно случилось... Въ моей душе разстройство и тревога. СЦЕНА II. Другая комната тамъ же. Входитъ: Гамлетъ. Гамлетъ. Хорошо спрятанъ!.. Розенкранцъ и другiе, за сценой. Гамлетъ! принцъ Гамлетъ! Гамлетъ. Что за шумъ? Кто зоветъ Гамлета? О, да они идутъ сюда. Входятъ: Розенкранцъ и Гильденштернъ. Розенкранцъ. Что вы сделали съ трупомъ, принцъ? Гамлетъ. Смешалъ его съ прахомъ, которому онъ съ родни. Розенкранцъ. Скажите где онъ; мы должны взять его оттуда и перенести въ часовню: Гамлетъ. И не думайте! Розенкранцъ. Чего не думать? Гамлетъ. Что я сохраню вашу тайну, а не свою. Притомъ, когда спрашиваетъ губка, - какой ответъ можетъ дать королевскiй сынъ? Розенкранцъ. Вы принимаете меня за губку, государь? Гамлетъ. Да, сударь, за такую, которая всасываетъ королевскiя милости, доходы, власть. Но такiе чиновники оказываютъ королю самую важную услугу въ конце: онъ, какъ обезьяна, держитъ ихъ въ углу челюсти; раньше всехъ они попадаютъ въ ротъ, а проглатываются последними; когда ему понадобится то, что вы всосали, стоитъ только пожать васъ, и вы, губка, станете сухи по прежнему. Розенкранцъ. Я не понимаю васъ, государь. Гамлетъ. Радуюсь этому: лукавое словцо не щекочетъ глупаго уха. Розенкранцъ. Принцъ, вы должны сказать намъ, где тело, и идти съ нами къ королю. Гамлетъ. Тело съ королемъ, но король не съ теломъ. Король есть нечто... Гильденштернъ. Нечто, принцъ? Гамлетъ. Отъ ничего. Ведите меня къ нему. Давайте играть въ прятки. (Уходятъ.) СЦЕНА III. Другая комната тамъ же. Входитъ: Король со свитой. Король. Я приказалъ сыскать его и тело. Грозитъ опасностью, что этотъ человекъ Не въ заключенiи. Но намъ нельзя Съ нимъ поступить по строгости закона: Онъ такъ любимъ безумною толпой, Которая боготворитъ глазами, А не умомъ. А въ случаяхъ подобныхъ, Не преступленiе берутъ въ разсчетъ, А строгость наказанiя. Чтобъ все Устроилось и гладко, и спокойно, Необходимо что-бъ его изгнанье Казалося обдуманнымъ решеньемъ. Въ отчаянныхъ болезняхъ помогаютъ Отчаянныя средства, иль ничто. Входитъ: Розенкранцъ. Король. Ну, что? что тамъ случилось? Розенкранцъ. Государь, - Мы не могли добиться отъ него, Куда онъ спряталъ трупъ. Король. Но где онъ самъ? Розенкранцъ. Здесь, за дверьми; подъ стражей, государь, И ждетъ приказа вашего. Король. Ввести. Розенкранцъ. Сюда. Эй, Гильденштернъ! введите принца. Входятъ: Гамлетъ и Гильденштернъ, Король. Ну, Гамлетъ, где Полонiй? Гамлетъ. На ужине. Король. На ужине? где? Гамлетъ. Не тамъ где онъ естъ, а где его едятъ. Вокругъ него собралась целая дипломатическая конференцiя червей. А ведь червякъ единственный повелитель по части угощенiя: мы откармливаемъ другихъ тварей, чтобъ откормить себя, а себя откармливаемъ для гробовыхъ червей. И жирный король, и тощiй нищiй только два различныя блюда, две перемены за однимъ столомъ. И вотъ въ чемъ конецъ. Король. Что ты хочешь сказать этимъ? Гамлетъ. Только показать, какъ король можетъ пройтись по кишкамъ нищаго. Король. Где Полонiй? Гамлетъ. На небесахъ; пошлите туда справиться; если вашъ гонецъ не найдетъ его тамъ, поищите сами въ другомъ месте. Но, по правде, если вы не найдете его въ теченiе месяца, то вынюхаете когда будете всходить по лестнице въ галлерею. Король (некоторымъ изъ свиты). Поищите его тамъ. Гамлетъ. Онъ подождетъ, пока вы придете. (Уходятъ: некоторые изъ свиты). Король. Гамлетъ, - за твой проступокъ, о которомъ Мы сожалеемъ глубоко, а также Для безопасности твоей, которой Мы дорожимъ, - тебя отсюда Со скоростью огня должны мы выслать. А потому: - сбирайся въ путь сейчасъ же: Корабль готовъ, благопрiятенъ ветеръ, Ждутъ спутники и все, чтобъ въ Англiю Отчалить... Гамлетъ. Въ Англiю? Король. Ну, да, Гамлетъ. Гамлетъ. Прекрасно. Король. Ты сказалъ бы то же, Когда бы зналъ намеренiя наши. Гамлетъ. Я вижу херувима, который его видитъ. - Но едемъ; въ Англiю! Счастливо оставаться, дорогая матушка. Король. Твой любящiй отецъ, Гамлетъ. Гамлетъ. Мать моя. Отецъ и мать - мужъ и жена; мужъ и жена - плоть едина; и такъ, мать моя. Едемъ; въ Англiю. (Уходитъ). Король. Не отставайте отъ него; на бортъ Его скорее заманите; нынче жъ, Безъ отлагательствъ, долженъ онъ уехать. Идите. Все что надлежитъ до дела Сдано и запечатано. Спешите жъ Пожалуйста. (Уходятъ: Розенкранцъ и Гильденштернъ). Король. О, Англiя, когда Мою любовь во что-нибудь ты ценишь (А этому должно бы научить Тебя мое могущество, зане Еще красна, не зажила та рана Что Датскiй мечъ нанесъ тебе, и твой Непринужденный ужасъ платитъ намъ Дань уваженiя), - ты не посмеешь Отвергнуть холодно верховный мой Приказъ, - а онъ повелеваетъ прямо, Въ торжественныхъ и сильныхъ выраженьяхъ: Убить Гамлета. Соверши-же это, О, Англiя! и исцели меня: Какъ лютая болезнь онъ кровь мою Терзаетъ. И пока я не узнаю, Что это сделано, - то пусть и счастье Мне выпадетъ, я радости не буду знать. СЦЕНА IV. Равнина въ Данiи. Входитъ: Фортинбрасъ; проходятъ войска. Фортинбрасъ. Идите къ королю, и отъ меня Его приветствуйте; скажите, капитанъ, Что Фортинбрасъ, съ его соизволенья, Ждетъ пропуска для войска чрезъ его Владенiя. Скажите также, что когда Его величеству угодно видеть насъ, То мы готовы выразить свой долгъ Передъ его очами. Капитанъ. Исполню, государь. Фортинбрасъ. Впередъ, но тихимъ шагомъ. (Уходятъ). СЦЕНА V. Эльзиноръ. Комната въ замке. Королева. Я не хочу съ ней говорить. Горацiо. Она Настойчива; притомъ же вне себя. Ея нельзя не пожалеть. Королева. Но что же Угодно ей? Горацiо. Она толкуетъ объ отце И говоритъ, что знаетъ, что на свете Есть плутни; и вздыхаетъ, и себя Бьетъ въ грудь; изъ пустяковъ съ досадой Ногою топаетъ безъ цели; говоритъ Такiя вещи, что на-половину Понять нельзя; вся речь ея - ничто; Но техъ, кто слушаетъ, ея безсвязность И подстрекаетъ къ выводамъ; они Пускаются въ догадки и сшиваютъ Слова, какъ лоскутки, своею мыслью. Притомъ, ея движенiя, миганья, Качанья головою, чемъ она Сопровождаетъ речь, - и заставляютъ Предполагать, что въ самомъ деле въ ней Есть смыслъ, хотя неясный, но печальный. Королева. Съ ней следуетъ поговорить. Она Въ расположенныхъ къ злу посеять можетъ Опасныя догадки. Позовите Ее сюда. (Уходитъ Горацiо). Королева (одна). Ужъ такова природа Греха, что для моей души больной Любой пустякъ является предвестьемъ Огромнаго несчастья. Преступленье Такъ полно безпричинныхъ подозренiй, Что изъ боязни испытать терзанья Терзаетъ самого себя. Снова входитъ Горацiо съ Офелiей. Офелiя. Где прекрасная Датская королева? Королева. Что съ вами, Офелiя? Офелiя (поетъ). О, скажи мне, кто милей Всехъ въ твоихъ глазахъ? Онъ въ сандалiяхъ и шляпе, Съ посохомъ въ рукахъ. Королева. Ахъ, милая девушка, что значитъ эта песня? Офелiя. Что вы сказали? Нетъ, пожалуйста слушайте (поетъ) Умеръ онъ и погребенъ; Онъ въ земле сырой. У него въ ногахъ гранитъ, Мохъ надъ головой. Королева. Но, Офелiя... Офелiя. Слушайте, пожалуйста. (Поетъ.) Саванъ белъ, какъ снегъ нагорный... Входитъ: Король. Королева. Ахъ, взгляните сюда, государь. Офелiя (поетъ). Весь покрытъ цветами. Ахъ, не лила милая надъ нимъ Слезъ ручьями. Король. Какъ поживаете, прелестная девушка? Офелiя. Хорошо, да воздастъ вамъ Богъ!.. Говорятъ, сова была дочерью хлебопека... Господи! мы знаемъ, что мы теперь, но не знаемъ что съ нами будетъ. Благослови, Боже, вашъ обедъ. Король. Думаетъ о своемъ отце. Офелiя. Пожалуйста, ни слова объ этомъ; но если спросятъ, что это значитъ, то говорите: (Поетъ). Все въ Валентиновъ день съ зарею Проснутся завтра, милый; Я стану подъ твоимъ окномъ Твоею Валентиной. * * * Онъ услыхалъ, онъ мигомъ всталъ, И дверь толкнулъ рукою; Она домой пошла иной: Не съ прежней чистотою. Король. Прелестная Офелiя! Офелiя. Въ самомъ деле, да, и я кончу объ этомъ безъ проклятья: (Поетъ). Спаситель и любовь святая! Ахъ, сжальтесь! обижаютъ! У всехъ мущинъ ответъ одинъ: Они стыда не знаютъ. * * * Она ему: - ты обещалъ Со мною обвенчаться? - "Зачемъ же было до венца Со мною обниматься?" Король. Давно-ли это съ ней? Офелiя. Надеюсь, все будетъ хорошо. Надо быть терпеливымъ; но мне остается только плакать, какъ подумаю что они опустятъ его въ холодную землю. Мой братъ узнаетъ объ этомъ, и затемъ благодарю васъ за добрый советъ. Эй, карету мне! Покойной ночи, дамы; покойной ночи, милыя дамы; покойной ночи, покойной ночи. (Уходитъ). Король. Не отставайте отъ нея; следите, Пожалуйста, за нею хорошенько. (Уходитъ: Горацiо). Король. О, это ядъ глубокой скорби. Смерть Ея отца - тотъ ключъ, откуда онъ Бежитъ. Гертруда, о Гертруда! Беды, Не какъ лазутчики, идутъ на насъ, Не въ одиночку, целыми полками. Убитъ ея отецъ; вашъ сынъ уехалъ, - Запальчивый виновникъ своего Вполне законнаго изгнанья. Дальше, Чернь замутилась; тупоголова, Болезненна въ догадкахъ шепотливыхъ На счетъ Полонiя; мы поступили По-детски, схоронивъ его украдкой. И бедная Офелiя!.. погибъ Твой светлый умъ... А безъ него Мы иль картины, или просто звери... И наконецъ, - и это превосходитъ Все наши беды - братъ ея вернулся Изъ Францiи секретно; упиваясь Необычайностью, какъ въ тучу онъ закутанъ... И шептуны найдутся, и отравятъ Заразными речами слухъ его На счетъ убiйства старика; они, За неименьемъ фактовъ, по неволе Усердно, шепоткомъ винятъ особу нашу. О, милая Гертруда! это, Какъ бомба, мне наноситъ слишкомъ много Смертельныхъ ранъ (За сценой шумъ.) Королева. О, Боже! что за шумъ? Входитъ: Дворянинъ. Король. Эй, где мои швейцарцы? Ихъ на стражу! Что тамъ за шумъ? Дворянинъ. Спасайтесь, государь. И океанъ, переступивъ границы, Не пожираетъ плоскихъ береговъ Съ такою быстротой неумолимой, - Какъ молодой Лаэртъ, съ толпой мятежной, Сметаетъ вашихъ офицеровъ. Шайка Его зоветъ ужъ королемъ. Какъ будто Мiръ только начинаетъ жить, Какъ будто древность и обычай, - эти Столпы и утвердители всехъ званiй, - Забыты иль неведомы, - они Кричатъ: "Мы въ праве избирать! Лаэрта Поставимъ въ короли!" И шапки, руки И языки до облаковъ доносятъ: "Лаэрта въ короли! Лаэртъ король!" Королева. Какъ весело по ложному следу Они погнали. Нетъ, ошиблись вы, Собаки-Датчане. (Шумъ за сценой.) Король. Взломали двери. Входитъ Лаэртъ, вооруженный; за нимъ Датчане. Лаэртъ. Где онъ, король?.. Останьтесь за дверьми. Датчане. Нетъ, мы войдемъ. Лаэртъ. Прошу васъ, господа. Ужъ предоставьте мне. Датчане. Ну, ладно, ладно. (Они отступаютъ за дверь.) Лаэртъ. Благодарю васъ. Охраняйте двери. - А ты, король презренный! Возврати Мне моего отца. Король. Спокойнее, Лаэртъ... Лаэртъ. Та капля крови, что во мне спокойна, При всехъ зоветъ меня побочнымъ сыномъ И рогоносцемъ моего отца; Она клеймо распутства выжигаетъ У верной матери моей, вотъ-тутъ, На чистомъ незапятнаномъ челе. Король. Но почему же твой мятежъ, Лаэртъ, Глядитъ такимъ гигантомъ? Нетъ, Гертруда, Пусть онъ... Не бойтесь за особу нашу. Охрана короля - такое божество, Что лишь украдкою измена можетъ Глядеть на замыслы свои; а воля Ея бездействуетъ. - Скажи, Лаэртъ, Съ чего ты такъ безумствуешь!.. Пусть онъ. Гертруда... Говори же, другъ. Лаэртъ. Где мой Отецъ? Король. Онъ умеръ. Королева. Не его вина... Король. Пусть до конца ведетъ допросъ. Лаэртъ. Какъ умеръ онъ? Я передержекъ тутъ не допущу, Въ адъ верноподданство! присяга Къ чернейшему изъ демоновъ! И совесть, И благодать въ бездонную пучину! Я посягаю на свое спасенье, Я до того дошелъ, что презираю И здешнюю, и будущую жизнь. Что будетъ, то и будетъ. Только-бъ мне За смерть отца достойно отомстить. Король. Кто-жъ помешаетъ вамъ? Лаэртъ. Ни целый мiръ, Моя лишь воля. Что до средствъ, то я Сумею такъ распорядиться ими, Что съ малымъ до великаго достигну. Король. Но, добрый нашъ Лаэртъ, когда О смерти вашего дрожайшаго отца Вы истину желаете узнать, - То неужли же ваша месть предпишетъ Все ставки безъ разбора забирать, И у друзей, и у враговъ; у техъ Кто выигралъ, и техъ, кто проигралъ? Лаэртъ. Нетъ, у однихъ враговъ. Король. Такъ вы хотите, Конечно, ихъ узнать? Лаэртъ. А добрымъ Его друзьямъ, - широко я раскрою Свои объятiя; какъ пеликанъ. Любвеобильно жертвующiй жизнью, Своею кровью напитаю ихъ. Король. Ну вотъ, теперь заговорили вы, Какъ добрый сынъ, какъ истый дворянинъ. Что въ смерти вашего отца я не виновенъ, Что я о ней чувствительно грущу, Для вашего ума такъ станетъ ясно, Какъ светъ для вашихъ глазъ. Датчане, за сценой. Впустить ее! Лаэртъ. Что тамъ за шумъ? Входитъ: Офелiя, причудливо убранная соломой и цветами. Лаэртъ. Жаръ, изсуши мой мозгъ! Вы, слезы, вы, соленыя седмижды, О, выжгите изъ глазъ моихъ все чувство И все способности... Клянуся небомъ, Я весомъ отплачу твое безумство, Пока и коромысла у весовъ Вполне не перетянетъ наша чаша. О, роза майская! о, дорогая Ты девушка, любимая сестра, Прелестная Офелiя! - О, небо! Иль умъ молоденькой девицы также Не долговеченъ, какъ и старца жизнь? Въ любви нежна природа, и везде, Где нежною является она, - Она свой драгоценный отпечатокъ Даетъ тому, что любитъ. Офелiя (поетъ). Въ гробу понесли съ непокрытымъ лицомъ, Траля-ля, траля-ля, траля-ля! И слезы лилися въ могилу дождемъ. Прощай, голубчикъ! Лаэртъ. О, будь ты въ разуме, то и тогда Ты къ мести не могла-бъ сильней подвигнуть. Офелiя. Вамъ надо петь: "все внизъ, да внизъ, да внизъ его!" Какъ подъ это ловко прясть на веретене! А дочь господина увезъ его лживый дворецкiй. Лаэртъ. Это "ничто" говоритъ больше дела. Офелiя. Вотъ размаринъ, - это для памяти; пожалуйста, милый, не забывай меня! А вотъ анютины глазки - это чтобъ думали. Лаэртъ. Безумная, и даетъ наставленiя; заботятся, чтобъ думали и помнили. Офелiя. Вотъ вамъ укропъ и голубки; вотъ рута для васъ, а вотъ и для меня; ее зовутъ также воскресной Божьей травкой... О, вы иначе, особенно должны носить свою руту... Вотъ маргаритки; хотелось бы вамъ дать фiалокъ, да оне все завяли, какъ умеръ мой отецъ. Говорятъ, хороша была его кончина, - А милый мой Робинъ вся радость моя! Лаэртъ Скорбь, горести, страданья, самый адъ Ты превращаешь въ прелесть и утеху! Офелiя, поетъ. И не вернется онъ къ намъ? И не вернется онъ къ намъ? Нетъ, нетъ! умеръ онъ... Умри же и ты: Онъ не вернется во векъ. * * * Съ белой, какъ снегъ бородой, Съ волосами, что ленъ, Умеръ онъ, умеръ онъ! Изъ груди рвется стонъ: "Со святыми упокой!" И души всехъ христiанъ. Молю Бога. Господь съ вами! (Уходитъ Офелiя). Лаэртъ. О, Господи, ты зришь ли это? Король. Лаэртъ, я съ вашею печалью долженъ Вступить въ переговоры; въ этомъ вы Мне отказать не въ праве. Отправляйтесь И избирите изъ своихъ мудрейшихъ Друзей кого угодно вамъ, и пусть Они, насъ выслушавъ, дадутъ решенье. Когда они найдутъ, что мы иль прямо, Иль косвенно прикосновенны къ делу, - То мы, чтобъ васъ вознаградить, готовы Отдать корону, жизнь, и все что мы Зовемъ своимъ; но если нетъ, то вы Благоволите предоставить ваше Терпенiе въ мое распоряженье, - И мы, въ союзе съ вашею душой, Начнемъ трудиться, чтобы васъ, какъ должно. Вознаградить. Лаэртъ. Да будетъ такъ. - И то. Какъ умеръ онъ, какъ погребенъ былъ тайно: - Не воздвигали надъ его могилой Трофея изъ оружiя, меча, Щита съ гербомъ, и не было при этомъ Ни установленныхъ обычныхъ церемонiй, Ни пышности, - все это вопiетъ Съ земли на небо, требуя чтобъ я Подвергнулъ розыску. Король. И будетъ такъ, И на виновнаго падетъ секира. Пойдемте же, пожалуста, со мной. (Уходятъ). СЦЕНА VI. Другая комната тамъ же. Входитъ: Горацiо и служитель. Горацiо. Что за люди меня желаютъ видеть? Служитель. Матросы, сударь. Говорятъ, что письма У нихъ есть къ вамъ. Горацiо. Пускай войдутъ. (Уходитъ: Служитель). Горацiо (одинъ). Не знаю, кто бы могъ мне въ целомъ свете Прислать приветъ, за исключеньемъ принца. Входятъ: Матросы. Первый матросъ. Благослови васъ, Господь, сударь. Горацiо. Благослови и тебя, Боже. Первый матросъ. Благословитъ, сударь, коль ему будетъ угодно. Вотъ вамъ письмо, сударь; оно отъ посланника, котораго посылали въ Англiю, если васъ зовутъ Горацiо, какъ мне сказали. Горацiо (читаетъ). "Горацiо, - прочтя письмо, доставь этимъ молодцамъ доступъ къ королю: у нихъ есть письма къ нему. На второй день, какъ мы вышли въ море, за нами погнался пиратъ весьма воинственнаго вида; находя что мы медленно идемъ подъ парусами, мы выказали вынужденную храбрость; при абордаже я перешелъ на ихъ бортъ; въ тотъ же мигъ они отчалили отъ нашего корабля и такимъ образомъ я одинъ сталъ ихъ пленникомъ. Они обращались со мной, какъ сострадательные воры, но они знали, что делали: я стану для нихъ доходной статьей. Постарайся, чтобъ король получилъ письма, которыя я послалъ, и явись ко мне съ такой поспешностью, съ какой бежалъ бы отъ смерти. Я шепну тебе кой-что на ушко, отчего ты онемеешь; но мои слова окажутся слишкомъ легкими по сравненiю съ деломъ. Эти молодцы проводятъ тебя туда, где я. Розенкранцъ и Гильденштернъ продолжаютъ свое путешествiе въ Англiю; о нихъ мне придется много разсказать тебе. Прощай. Тотъ, про кого ты знаешь, что онъ твой Гамлетъ. Пойдемте, васъ я провожу туда, Где следуетъ отдать вамъ ваши письма. И я потороплюсь, чтобъ вы скорее Меня свели къ тому, кто васъ послалъ. (Уходятъ). СЦЕНА VII. Другая комната тамъ же. Входятъ: Король и Лаэртъ. Король. Теперь, Лаэртъ, и ваша совесть можетъ Къ моей уплате приложить печать, И въ сердце вы должны меня какъ друга Принять: вы слышали разумнымъ ухомъ, Что тотъ, кемъ былъ убитъ вашъ благородный Отецъ, - злоумышлялъ на жизнь мою. Лаэртъ. Да, это ясно. Но скажите мне, Зачемъ же не преследовали вы Такихъ и важныхъ, и вполне преступныхъ Деянiй, какъ къ тому должны бы васъ Всей силой понуждать и ваша мудрость, И безопасность, словомъ, все? Король. По двумъ Особеннымъ причинамъ. Вамъ оне Ничтожными покажутся, быть можетъ, Но важны для меня. Въ немъ королева, мать его, не чаетъ Души, а я - и въ этомъ, ужъ не знаю, Мое достоинство, или мое Проклятiе, - но съ ней душой и жизнью Такъ тесно связанъ я, что не могу Быть безъ нея, какъ вне своихъ пределовъ Не можетъ двигаться звезда. Второе: Я потому не могъ его открыто Предать суду, что чернью онъ любимъ. Она же, покрывая все его Вины своей любовью, - какъ источникъ Что превращаетъ дерево въ каменья, - Святыней бы почла, его оковы. А при такомъ жестокомъ ветре, слишкомъ Легка была-бъ моя стрела: ее Назадъ снесло бы къ луку, а не къ цели, Въ которую я метилъ. Лаэртъ. Такъ-то я Лишился благороднаго отца; Моя сестра страдаетъ безнадежно, - Она, чьи прелести (когда возможна, Обратная хвала), въ ихъ совершенстве, Стояли на вершине, и не знали Себе соперницъ. Но настанетъ часъ, И отомщу. Король О, не придется вамъ Безсонницей отъ этого страдать. Не думайте, что мы такъ пошло-глупы Что видя, какъ опасность ужъ коснулась До нашего лица, сочтемъ ее За пустяки. Узнаете вы вскоре Кой-что важнее. Вашего отца Любилъ я, и себя мы любимъ также, А это, какъ надеюсь, - вамъ покажетъ... (Входитъ Гонецъ). Король. Что тамъ такое? Гонецъ. Письма, государь, И къ вамъ, и къ королеве отъ Гамлета. Король. Отъ Гамлета? кто принесъ? Гонецъ. Матросы, государь, какъ мне сказали. Я ихъ не видалъ. Мне ихъ передалъ Клавдiо; онъ ихъ и принялъ. Король. Лаэртъ, я вамъ прочту. - А вы - идите. (Уходитъ Гонецъ). Король (читаетъ). "Высокiй и могущественный, - узнайте, что я нагимъ высадился въ вашемъ королевстве. Завтра я попрошу о дозволенiи видеть ваши королевскiя очи, и тогда, испрося за то прощенье, разскажу обстоятельства моего внезапнаго и весьма страннаго возвращенiя. Гамлетъ." Что это значитъ?.. Все ли воротились?.. Иль все обманъ, и ничего и нетъ? Лаэртъ. Его ли почеркъ? Король. Да, рука Гамлета. "Нагой!" И тутъ прибавлено, въ приписке: "Одинъ!.." Не разъясните-ли? Лаэртъ. Я самъ Теряюсь, государь. Но пусть вернется... О, сердце омертвелое мое Горитъ при мысли, что ему въ лицо Я, подойдя, скажу: "ты это сделалъ!" Король. Но если такъ, Лаэртъ, - то какъ же это Могло случиться?.. какъ иначе?.. Вы Мне позволяете руководить Собой? Лаэртъ. Вы не предпишите мне мира? Король. Миръ для души твоей. Такъ, если правда, Что встретилось препятствiе, и онъ, Вернувшись, не захочетъ ехать снова, - То я подговорю его на дело, Которое, созревъ сейчасъ въ моемъ Уме, его наверное погубитъ. При этомъ, не возбудитъ смерть его И легкаго дыханiя хулы, И даже мать его, злой умыселъ отвергнувъ, Ее случайностью простою назоветъ. Два месяца назадъ здесь былъ Нормандскiй дворянинъ, - я виделъ самъ, Былъ на войне съ французами, и знаю, Какiе молодцы они верхомъ, Но этотъ рыцарь - чародей; онъ точно Какъ вросъ въ седло; онъ заставлялъ коня Выделывать такiя чудеса, Какъ будто слился съ нимъ, сталъ за-одно Съ своею чудной лошадью; онъ делалъ Такiе повороты и скачки, Какихъ себе не могъ я и представить, И сталъ въ тупикъ. Лаэртъ. Онъ былъ Нормандецъ? Король. Да. Лаэртъ. Клянусь, Ламонъ. Король Онъ самый. Лаэртъ. Знаю я: Онъ въ самомъ деле драгоценность, перлъ Всей нацiи. Король. Онъ говорилъ о васъ И, какъ знатокъ, расхваливалъ онъ ваше Искусство и уменье защищаться, Особенно же драться на рапирахъ И вскрикнулъ, что желалъ бы видеть, Кто смогъ бы состязаться съ вами. Эта Его хвала въ Гамлете растравила Такую зависть, что ни за что Не могъ приняться онъ и только думалъ И ожидалъ, чтобъ вы скорей вернулись И съ нимъ пофехтовали. - И при этомъ... Лаэртъ. Но, что же, государь? Король. Лаэртъ, - вамъ дорогъ Былъ вашъ отецъ? Иль вы картина скорби, Лицо безъ сердца? Лаэртъ. Но къ чему такой Вопросъ? Король. Не потому, чтобъ думалъ я Что не любили вы отца. Но время, Какъ знаю я, родитъ любовь, и время, Какъ то я виделъ изъ былыхъ примеровъ, Определяетъ жаръ ея и пламя. Гамлетъ вернется, - что-жъ свершите вы, Чтобъ показать не словомъ, а на деле, Что сынъ вы своего отца? Лаэртъ. Я въ церкви Его зарежу. Король. Въ самомъ деле, место Не можетъ освящать убiйствъ, и мести Нельзя указывать границъ. Но если Мысль ваша такова, то мой советъ: Сидите дома, добрый нашъ Лаэртъ. Когда Гамлетъ вернется, и узнаетъ, Что вы прiехали, я подошлю Къ нему людей, которые начнутъ Ему твердить про ваше превосходство И такъ-сказать вдвойне покроютъ лакомъ Те похвалы, что делалъ вамъ французъ. Мы наконецъ сведемъ васъ и назначимъ За каждаго закладъ; Гамлетъ безпеченъ, Великодушенъ, хитрости не знаетъ; Не станетъ онъ осматривать рапиръ, И вамъ легко, съ ничтожной передержкой, Взять для себя отточенный клинокъ; Затемъ, при помощи привычнаго удара. Вы разочтетесь за отца. Лаэртъ. Согласенъ, И я при этомъ вспрысну мой клинокъ. Я у бродячаго врача купилъ Такой составъ смертельно ядовитый. Что стоитъ ножъ чуть обмакнуть въ него, И такъ кольнуть, чтобъ выступила кровь, - То никакой ужъ дорогой бальзамъ, Хотя бъ онъ былъ составленъ изо всехъ Целебныхъ травъ, что получаютъ свойства Отъ месячнаго света, - не спасетъ Того, кто будетъ только оцарапанъ. Я этимъ ядомъ острiе намажу. И стоитъ мне слегка задеть его, И смерть ему. Король. Подумаемъ еще Объ этомъ. Взвесимъ все, что можетъ намъ Способствовать при исполненьи плана По отношенью къ времени и месту; Когда онъ не удастся, или станетъ Заметенъ при неловкомъ исполненьи, - То лучше-бъ и не пробовать его. А потому-то надо въ подкрепленье, Иль въ помощь этому, другой составить, - Который уцелелъ бы, если первый При испытаньи лопнетъ... Погодите... Сейчасъ... Назначимъ мы для состязанья Великолепнейшiй закладъ... Такъ, такъ... Когда вамъ отъ движенья станетъ жарко И пить захочется, - а для того Вамъ надо будетъ выпадать сильней, - И онъ попроситъ пить, я приготовлю Ему какъ разъ на этотъ случай чашу, И только прихлебнетъ онъ, то хотя бы И избежалъ онъ ядовитой раны, - Достигнемъ цели мы. Входитъ королева. Король. Что съ вами королева? Королева. По пятамъ Одна беда вследъ за другой спешитъ. Лаэртъ, сестрица ваша утонула. Лаэртъ. Какъ утонула? Где? Королева. Вкось надъ ручьемъ склонясь, растетъ Верба, любуясь въ зеркале потока Своей белесоватою листвой: Туда съ своими странными венками Изъ маргаритокъ и глухой крапивы, Куриной слепоты и пурпурныхъ султановъ, (Они у своевольныхъ пастуховъ Иное носятъ, пошлое названье, Но скромныя девицы называютъ Ихъ мертвымъ пальцемъ {*}). И туда-то Она пошла, и стала по плакучимъ Ветвямъ взбираться, чтобъ повесить свой Венокъ изъ сорныхъ травъ, - какъ вдругъ подъ ней Сломилася завистливая ветвь, И внизъ она упала со своимъ Венкомъ надгробнымъ въ плачущiй ручей. Широко у нее раздулось платье, Пока оно держало, какъ русалка, Она плыла и въ это время пела Отрывки изъ старинныхъ песенъ, словно Не понимая своего несчастья, Какъ существо рожденное, чтобъ жить Въ воде. Недолго это длилось: платье Отяжелело, смокнувъ, и стащило Ее, бедняжку, въ мутную могилу Отъ звучныхъ песенъ. {* Пошлое названiе, которое королева не решается произнести по Мэлону, - rampornt widow, вьющаяся вдова.} Лаэртъ. Боже!... утонула. Королева. Да, утонула, утонула! Лаэртъ. Слишкомъ Ты, бедная, насытилась водою, - И потому я слезы удержу... (Плачетъ) Но вотъ она, привычка... Ахъ, природа Возьметъ свое, какъ ни стыди ее... Но слезы кончились, и съ ними вышло Все женское изъ сердца моего... Прощайте, государь... Во мне Есть огненное слово, и оно Охотно-бъ разгорелось... но угасло Отъ глупыхъ слезъ. Король. Пойдемъ за нимъ, Гертруда! Какъ трудно было успокоить гневъ Его, и снова, я боюсь, онъ вспыхнетъ... А потому - пойдемъ за нимъ. (Уходятъ). ДЕЙСТВIЕ ПЯТОЕ. СЦЕНА I Кладбище. Входятъ: два могильщика съ лопатами, и т. п. Первый. Да разве ее станутъ хоронить по-христiански, когда она добровольно искала спасенiя? Второй. Говорятъ тебе, что станутъ, а потому: - копай-ка живее могилу; ужъ следственный судья заседалъ на ея счетъ и приговорилъ христiанское погребенье. Первый. Какъ же это могло статься, когда она утопилась не ради собственной защиты? Второй. Ну, ужъ такъ решено. Первый. Да надо, чтобъ было se offendendo иначе быть не можетъ. Вотъ въ чемъ суть: коли я топлюсь преднамеренно, то выходитъ действiе; а въ действiя три пункта: начинать, делать и совершать; ergo, она утопилась преднамеренно. Второй. Да слушай ты, кумъ-могильщикъ. Первый. Оставь ты меня. Вотъ тутъ вода - ладно; здесь стоитъ человекъ, ладно. Если человекъ пойдетъ къ воде и утопится, то ведь волей-неволей, а онъ пошелъ; замечаешь ты это? Ну, а если вода къ нему пойдетъ и утопитъ его, такъ онъ себя не утопилъ; ergo, кто въ своей смерти не виноватъ, тотъ своей жизни не сокращалъ. Второй. И это законъ? Первый. Вотъ тебе Богородица, законъ; следственный законъ. Второй. Хочешь, я скажу тебе на этотъ счетъ правду? Когда бы эта да не была дворянкой, такъ ее бы похоронили не по-христiански. Первый. Ну, вотъ ты и сказалъ. И большая жалость, что важнымъ господамъ на этомъ свете больше льготы и топиться, и вешаться, чемъ другимъ такимъ же христiанамъ. Ну-т-ка, лопатка! Нетъ старей дворянъ, Какъ садовники, землекопы да могильщики: Адамова ремесла придерживаются. Второй. А разве онъ дворянинъ былъ? Первый. А по твоему у него ни кола, ни двора не было? Второй. Да какже... Первый. Что, иль ты язычникъ и писанiя не разумеешь? Въ писанiи сказано. - Вотъ задамъ я тебе еще вопросъ, и коль ты не ответишь впопадъ, такъ сознайся... Второй. Задавай ужъ. Первый. А кто таковъ, что строитъ крепче, чемъ каменьщикъ и корабельщикъ, и плотникъ? Второй. А кто виселицы строитъ - тотъ: его срубъ тысячу жильцовъ переживетъ. Первый. И уменъ ты, ей-Богу, вижу; виселица добро делаетъ, а кому она добро-то делаетъ? Тому она добро делаетъ, кто делаетъ зло; ну, а ты зло сделалъ, какъ сказалъ, что виселица построена крепче церкви; ergo, виселице надо тебе добро сделать. Вернись-ка назадъ; ну! Второй. Кто строитъ крепче, чемъ каменьщикъ, корабельщикъ и плотникъ? Первый. Да, сказывай, и шабашъ. Второй. Вотъ тебе Богородица, сейчасъ скажу. Первый. Ну-же! Второй. Вотъ тебе обедня, не знаю. Входятъ: Гамлетъ и Горацiо, въ отдаленiи. Первый. Не колоти больше объ это мозговъ; отъ битья ленивый оселъ шагу не прибавитъ. А когда тебя станутъ въ другой разъ спрашивать этотъ вопросъ, говори: могильщикъ; его дома до страшнаго суда простоятъ. Ну-ка, - сбегай къ Йогану да притащи мне стопку водки. (Уходитъ второй могильщикъ.) Первый, роетъ и поетъ. Я въ младости любилъ, любилъ И чудно, думалъ я притомъ, Ахъ! Свое я время, - охъ! - проводилъ, И все - охъ! - мне было ни почемъ. Гамлетъ. Или этотъ молодецъ не чувствуетъ, чемъ онъ занятъ, что можетъ петь, копая могилу? Горацiо. Отъ привычки онъ сталъ равнодушенъ къ этому. Гамлетъ. Такъ бываетъ всегда; чемъ меньше работаетъ рука, темъ разборчивее чувства. Первый могильщикъ. Но старость подошла тайкомъ, Схватила, какъ клешней, меня, И въ землю сунула потомъ, Какъ будто юнъ и не былъ я. (Выбрасываетъ черепъ.) Гамлетъ. Въ этомъ черепе былъ когда-то языкъ, и онъ когда-то могъ петь. Какъ этотъ плутъ швырнулъ его о-земь, точно то челюсть Каина-первоубiйцы. Можетъ быть, это черепъ дипломата, котораго этотъ оселъ обогналъ теперь по службе, - и такого еще что могъ обойти самого Бога; не такъ ли? Горацiо. Возможно, государь. Гамлетъ. Или придворнаго, который умелъ говорить: "Добраго утра, милый мой лордъ? Какъ поживаешь, добрый лордъ?" То могъ быть лордъ такой-то, который выхвалялъ лошадь лорда такого-то, думая выпросить ее у него; разве нетъ? Горацiо. Да, государь. Гамлетъ. Да такъ и есть; а теперь онъ собственность лорда Червяка, челюсть отвалилась, и пономарь бьетъ его лопатой по башке; Удивительное превращенье, еслибъ мы сумели подглядеть его. Иль все питанiе этихъ костей для того только и происходило, чтобъ ими можно было играть въ городки. Мои кости ноютъ, какъ подумаю объ этомъ. Первый могильщикъ. Возьмутъ на саванъ полотна, Лопата да кирка, кирка; Охъ! Да яма вотъ еще нужна Для дорогаго гостенька. (Выбрасываетъ черепъ.) Гамлетъ. Вотъ и другой! Отчего ему не быть черепомъ законоведа? Где теперь его тонкости, произвольныя толкованiя, ссылки и плутни? Зачемъ онъ терпитъ, что этотъ грубый плутъ бьетъ его по башке грязной лопатой, и не кричитъ объ оскорбленiи действiемъ? Гм. Этотъ молодецъ могъ быть въ свое время великимъ скупщикомъ земель съ закладными, долговыми обязательствами, отступными, двойными поручительствами, недоимками, - и въ томъ ли конецъ всемъ отступнымъ и недоимкамъ, что его башку набили грязью? И все его поручительства, вдобавокъ двойныя, только и укрепили за нимъ изо всехъ его покупокъ, что клочекъ земли шириной и длиной въ две купчiя крепости? Одни акты на его земли врядъ ли уместились-бы въ такомъ ящике, а теперь и у владельца ничего больше не осталось? а? Горацiо. Ни крошки больше, государь. Гамлетъ. Пергаментъ делаютъ ведь изъ бараньей кожи? Горацiо. Да, государь, и изъ телячей тоже. Гамлетъ. Бараны и телята те, которые видятъ въ немъ ручательство. Поговорю съ этимъ молодцомъ. Чья эта могила? Первый могильщикъ. Моя, сударь. Охъ! Да яма вотъ еще нужна Для дорогого гостенька. Гамлетъ. Въ самомъ деле, должно быть твоя: но хотя ты въ ней, а все-жъ ты лжешь. Первый могильщикъ. Ваша ложъ, сударь, не въ ней, а потому она и не ваша; а хоть я и не лгу, что въ ней лягу, а все-жъ она моя. Гамлетъ. Хоть ты и не лжешь, что въ ней ляжешь, а все-жъ она не твоя; она не для живаго, для мертваго; и хоть ты въ ней и не ляжешь, а все-таки лжешь. Первый могильщикъ. Ну, это живая ложъ, сударь; отъ меня опять къ вамъ перескочитъ. Гамлетъ. Для кого-жъ ты ее копаешь? Первый могильщикъ. Для никого. Гамлетъ. Но кого-нибудь въ нея да положатъ же. Первый могильщикъ. Того, кто теперь ужъ никто, а верней ту, упокой ее душу! что умерла. Гамлетъ. Что за точность у этого плута! Съ нимъ надо говорить ощупью: малейшая двусмысленность можетъ насъ выдать. Ей-Богу, Горацiо, какъ я заметилъ, за последнiе три года нашъ векъ до того заострился, и носокъ мужика на столько ужъ приблизился къ пятке придворнаго, что бередитъ на ней ссадину. Давно ли ты могильщикомъ? Первый могильщикъ. Изо всехъ дней въ году, я сталъ могильщикомъ въ тотъ самый, какъ нашъ покойный король Гамлетъ победилъ Фортинбраса. Гамлетъ. А давно это было? Первый могильщикъ. Неужто вы не знаете? Это всякiй дуракъ знаетъ. То было въ тотъ самый день, какъ родился молодой Гамлетъ; тотъ что сошелъ съ ума и сосланъ въ Англiю. Гамлетъ. Ахъ, Марiя Дева! зачемъ же его сослали въ Англiю? Первый могильщикъ. Да затемъ, что съума сошелъ; тамъ его опять на умъ наведутъ; а нетъ, такъ тамъ это не важность. Гамлетъ. Отчего? Первый могильщикъ. Тамъ этого не заметятъ; тамъ все такiе-жъ сумашедшiе, какъ онъ. Гамлетъ. Какъ же онъ сошелъ съ ума? Первый могильщикъ. Да престранно, говорятъ. Гамлетъ. Какъ странно? Первый могильщикъ. Ей-Богу, самый то разумъ и потерялъ. Гамлетъ. На чемъ? Первый могильщикъ. На нашей датской земле. Я здесь пономаремъ и мальчишкой, и взрослымъ, вотъ ужъ тридцать летъ. Гамлетъ. Долго ли пролежитъ человекъ прежде чемъ сгнiетъ? Первый могильщикъ. Ей-Богу, если не сгнiетъ раньше смерти (а теперь много такихъ гнилыхъ труповъ, что едва дождутся погребенья), такъ пролежитъ летъ восемь, или и девять; кожевникъ выдержитъ девять. Гамлетъ. Отчего-жъ онъ дольше другихъ? Первый могильщикъ. Да потому, сударь, что у него шкура такъ выдубилась отъ ремесла, что долго выдержитъ воду; а вода самый злой разрушитель этихъ побочныхъ детей труповъ. Вотъ вамъ черепъ; онъ пролежалъ въ земле двадцать три года. Гамлетъ. Чей онъ? Первый могильщикъ. Собачiй онъ сынъ былъ, помешанный. Чей бы вы думали? Гамлетъ. Нетъ, не знаю. Первый могильщикъ. Чтобъ его, сумашедшаго плута, чума взяла! Разъ онъ мне вылилъ на голову фляшку рейнскаго. Этотъ самый черепъ, сударь; вотъ этотъ самый, сударь, былъ черепомъ Йорика, королевскаго шута. Гамлетъ. Этотъ? Первый могильщикъ. Этотъ самый. Гамлетъ Покажи мне его! Ахъ, бедный Йорикъ. - Я зналъ его, Горацiо: что за неистощимость въ шуткахъ, что за удивительная фантазiя! Онъ тысячу разъ носилъ меня на спине, - а теперь какъ онъ претитъ моему воображенiю!.. Меня тошнитъ. Тутъ были губы, что я целовалъ часто, часто! Где теперь твои насмешки? прыжки? песенки? эти вспышки веселости, отъ которыхъ хохотъ стоялъ за столомъ? Нынче и одной нетъ, чтобъ осмеять твою собственную усмешку? совсемъ челюсть отвалилась? Ступай-ка теперь въ комнату дамы, и скажи ей, пусть она наложитъ хоть на дюймъ краски, все-жъ и у нея будетъ такая же физiономiя; заставь ее посмеяться надъ этимъ. - Пожалуйста, скажи мне, Горацiо... Горацiо. Что такое, государь? Гамлетъ. Какъ ты думаешь, и Александръ въ земле сталъ такимъ же на видъ? Горацiо. Совершенно такимъ же. Гамлетъ. И онъ также воняетъ? Тьфу! (бросаетъ черепъ.) Горацiо Совершенно также, государь. Гамлетъ. На какое низкое употребленiе мы можемъ пойти, Горацiо! Почему воображенiе не можетъ проследить за благороднымъ прахомъ Александра, пока онъ не пойдетъ на затычку дырки въ бочке? Горацiо. То было бы ужъ черезчуръ точное изследованiе. Гамлетъ. Нетъ, ничуть, право. Мы можемъ проследить за нимъ безъ всякаго преувеличенiя, руководствуясь вероятностью. Напримеръ, такъ: Александръ умеръ, Александръ погребенъ, Александръ сталъ прахомъ; прахъ - земля, изъ земли мы делаемъ известь. И почему же той извести, въ которую онъ превращенъ, не заткнуть пивной бочки? И Цезарь царственный, какъ превратился въ прахъ, Въ стене замазалъ щель, чтобъ не несло снаружи; Земля, что всей земле внушала грозный страхъ, Днесь хижину хранитъ отъ лютой зимней стужи. Но тише! отойдемъ! Тс! - Вотъ король Входятъ: патеры и т. п. въ процессiи, тело Офелiи; за нимъ Лаэртъ и родственники въ трауре; король, королева, ихъ свиты, и т. д. Гамлетъ. И королева, и весь дворъ. Кого Они хоронятъ?.. И обрядъ неполный!.. То знакъ, что тотъ кого они Въ могилу провожаютъ, посягнулъ На жизнь свою отчаянной рукою... Онъ былъ изъ знатныхъ... Отойдемъ немного И станемъ наблюдать. Лаэртъ. Какъ, служба темъ И кончится? Гамлетъ. Вотъ этотъ молодой, - Лаэртъ. Онъ благородный человекъ Вполне: запомни. Лаэртъ. Что же, служба темъ И кончится? Патеръ. Мы допустили службу, Насколько было можно при ея Похоронахъ. Сомнительна была Ея кончина; еслибъ повеленье Не пересилило церковныхъ правилъ, - То до последней бы трубы она Лежала неотпетая въ земле; Надъ ней бы не молилися съ любовью, А просто забросали бы ее Кремнями, гальками и черепками; Теперь ее хоронятъ, какъ девицу, Украшенъ гробъ цветами и венками, И провожаютъ съ колокольнымъ звономъ. Лаэртъ. И больше ничего? Первый патеръ. Нетъ, ничего. Когда-бъ надъ ней мы "упокой" пропели, Иль важный "Requiem", какъ надъ душами, Скончавшимися въ мире, - мы бы службу Заупокойную темъ осквернили. Лаэртъ. Что-жъ, опускайте въ землю. Изъ ея Неоскверненной и прекрасной плоти Фiалки вырастутъ! А ты, послушай, Что я скажу: ты, грубый патеръ, будешь Вопить въ могиле, а моя сестра Предъ Господомъ служить, какъ ангелъ. Гамлетъ. Что? Прекрасная Офелiя? Королева, бросая цветы въ могилу. Цветы - Цветку. Прощай. А я Надеялась когда-то, что ты станешь Женою моего Гамлета. Я Мечтала брачную твою постель Убрать цветами, милая девица, И вотъ бросаю ихъ въ твою могилу. Лаэртъ. Пусть тридцать разъ падетъ тройное горе На голову проклятую того, Чье злодеянье светлаго ума Тебя лишило. - О, не засыпайте, Пока еще не обниму ее! (Бросается въ могилу.) Теперь на мертвую и на живаго Валите прахъ, пока вы эту плоскость Не превратите въ гору, что превыситъ И древнiй Пелiонъ, и голубого Олимпа поднебесную вершину! Гамлетъ. Кто тотъ, что выражатъ скорбь съ такой Эмфазою? чье горестное слово Блуждающiя звезды заклинаетъ И заставляетъ ихъ остановиться, Какъ чудомъ пораженную толпу? Я здесь: Гамлетъ, король. (Бросается въ могилу). Лаэртъ. Чтобъ въ адъ пошла Твоя душа! Гамлетъ. Плоха твоя молитва. Пожалуйста, отъ горла пальцы Скорее отыми. Хоть я не вспыльчивъ И разсудителенъ, но есть во мне Кой-что опасное, чего твой умъ Страшиться долженъ. Убери же руки! Король. Скорее разнимите ихъ! Королева. Гамлетъ! Гамлетъ! Все. Ахъ, господа!.. Горацiо. О, успокойтесь, Мой добрый государь. (Придворные разнимаютъ ихъ, и они выходятъ изъ могилы). Гамлетъ. О, я готовъ Съ нимъ биться изъ-за этого, пока Глаза глядятъ. Королева. Изъ-за чего, мой сынъ? Гамлетъ. Ее любилъ я; сорокъ тысячъ братьевъ Со всей громадою своей любви Со мною не сравняются. - Что хочешь Ты сделать для нея? Король. Онъ сумасшедшiй, Лаэртъ. Королева. О, ради Бога, удержите Его. Гамлетъ. Что-жъ, объяви, что хочешь сделать? Рыдать? иль биться? Или разорвешь Ты самого себя въ куски? Иль станешь Пить оцетъ, крокодиловъ есть? Я тоже Самъ сделаю. - Иль ты пришелъ сюда, Чтобъ хныкать и меня унизить Прыжкомъ въ могилу? Прикажи себя Зарыть живого съ ней, - и я готовъ. Что ты болталъ тутъ о горахъ? чтожъ, пусть На насъ навалятъ миллiоны акровъ, Пока курганъ не опалитъ макушки Въ горящемъ поясе, и Осса Предъ нимъ не станетъ бородавкой! - Нетъ, Чтобъ ни оралъ ты, - я сумею также Высокопарщину нести. Король. О, это Прямое сумашествiе. Немного Еще его припадокъ будетъ мучить; Затемъ онъ станетъ смиренъ, какъ голубка, Когда она выводитъ золотистыхъ Своихъ птенцовъ, и снова погрузится Въ молчанiе. Гамлетъ. Послушайте вы, сударь, Съ чего вы такъ со мною обошлись? Я васъ всегда любилъ... Но, - все равно!.. И Геркулесъ то делаетъ, что можетъ... Придется кошке попищать, и будетъ И для собаки праздникъ. (Уходитъ). Король. Приглядите, Пожалуйста, Горацiо, за нимъ. (Уходитъ: Горацiо). Король (Лаэрту). А вы свое терпенье подкрепите Вчерашнимъ разговоромъ. И мы къ делу Немедленно приступимъ (Королеве) Прикажите, Чтобъ приглядели, добрая Гертруда, За вашимъ сыномъ. (Про себя) Памятникъ живой Воздвигнемъ мы надъ этою могилой. Для насъ настанетъ скоро часъ покоя, - Пока же будемъ терпеливо ждать. (Уходятъ) СЦЕНА II. Галлерея въ замке. Входятъ: Гамлетъ и Горацiо. Гамлетъ. Довольно ужъ объ этомъ, и позвольте Къ другому перейти. Вы не забыли Всехъ обстоятельствъ. Горацiо. Можно ль ихъ забыть! Гамлетъ. Въ моей душе была борьба; она Уснуть мне не давала. Мне казалось, Что я попался хуже чемъ матросы, Которыхъ заковали за мятежъ. Незапно - и хвала незапности за то! - Приходится сознаться, что порой, Когда все наши дорогiе планы Готовы рухнуть, - тутъ-то выручаетъ Насъ необдуманность, и это учитъ насъ, Что мы лишь грубо намечаемъ цели, А образъ придаетъ имъ - божество. Горацiо. Наверное. Гамлетъ. Накинувъ плащъ, во тьме Я изъ каюты пробираться сталъ, Чтобъ ихъ найти; я сделалъ, что хотелъ, Схватилъ пакетъ, и наконецъ Добрался снова до своей каюты. Тутъ страхъ меня заставилъ позабыть Все правила, - я смело распечаталъ Ихъ грамоту, Горацiо, - и въ ней - О, царственная подлость! - я нашелъ Прямой приказъ, конечно начиненный Причинами возможнейшихъ сортовъ: - И безопасность Данiи, равно Какъ Англiи, - и где такимъ я, - уфъ! - Страшилищемъ и демономъ представленъ, Что въ тотъ же мигъ, при самомъ предъявленьи, Безъ отлагательства, - ни, ни! ниже И для того, чтобъ наточить секиру, - Мне голову долой. Горацiо. Возможно-ль? Гамлетъ. Вотъ грамота, прочти, какъ будетъ время. Но хочешь знать, какъ поступилъ я? Горацiо. Да. И умоляю васъ... Гамлетъ. Мерзавцами, какъ сетью окруженный, Я не успелъ и пролога составить, Какъ ужъ мои мозги взялись за драму, Я селъ и грамоту составилъ, и красиво Ее переписалъ; когда-то я Красивый почеркъ почиталъ за низость, Какъ наша знать, и много потрудился, Чтобъ позабыть чему меня учили. Но тутъ оно мне службу сослужило. Желаешь знать, что написалъ я въ ней? Горацiо. Да, государь. Гамлетъ. Суровое заклятье Отъ короля: какъ Англiя была Его вернейшей данницей, и какъ Межъ ними пальмой процвести должна Любовь; какъ между ними миръ украшенъ Гирляндой изъ колосьевъ и стоитъ, Какъ запятая между дружбой ихъ, - И много полновесныхъ, какъ я вставилъ - То и должно тотчасъ по предъявленьи И безо всякихъ дальнихъ размышленiй, Не медля предъявителей казнить, Не давъ имъ времени на покаянье. Горацiо. Но чемъ вы запечатали? Гамлетъ. И тутъ Былъ промыселъ небесный: въ кошельке Былъ у меня отцовскiй перстень; онъ Служилъ моделью для большой печати. Я грамоту, какъ прежнюю, сложилъ, И подписалъ, и приложилъ печать. Я осторожно подложилъ ее, - Подмена не заметили; на утро - Морская битва; что затемъ случилось Ты знаешь, другъ. Горацiо. Итакъ, и Розенкранцъ, И Гильденштернъ плывутъ... Гамлетъ. А не они ли За этимъ порученьемъ волочились? Ихъ смерть мне совести не тяготитъ; Они погибнутъ чрезъ свое пронырство. Когда разгоряченное оружье Могучiе соперники скрестятъ, - То мелкоте соваться между ними Опасно. Горацiо. О! что за король! Гамлетъ. И разве, По твоему, не долженъ я его, Кто у меня убилъ отца и мать Втянулъ въ распутство; втиснулся насильно Между избраньемъ и моей надеждой; Кто съ подлой хитростью закинулъ сеть На жизнь мою, - иль я не долженъ, съ полнымъ Сознанiемъ, разсчесться съ нимъ своей Рукой? И не проклятое ли дело Дозволить, чтобы червь, глодающiй людей, И впредь злодействовалъ? Горацiо. Но скоро Изъ Англiи къ нему придетъ известье, Какъ разыгралось дело. Гамлетъ. Скоро, да; Но промежутокъ - мой. А наша жизнь - Разъ сосчитать, и кончено. Но я Глубоко опечаленъ, добрый мой Горацiо, темъ что забылся такъ Предъ Лаэртомъ. Въ образе моей судьбы Я вижу повторенiе его, И я ценю его расположенье. Но, право же, напыщенность его Печали подняла во мне всю страсть. Горацiо. Но, тс! сюда идутъ. Входитъ: Осрикъ. Осрикъ. Добро пожаловать вашему высочеству обратно въ Данiю. Гамлетъ. Покорно васъ благодарю, сударь (Горацiо). Знаешь ты эту стрекозу? Горацiо. Нетъ, добрый государь. Гамлетъ. Благослови же свое положенiе; ведь знать его - грехъ. У него много земли, и плодородной; поставь скота господиномъ скотовъ, и его ясли очутятся за королевскимъ столомъ; это галка, но у нея во владенiи, какъ я сказалъ, много грязи. Осрикъ. Милый государь, если-бъ ваша дружба была свободна, то я сообщилъ бы вамъ нечто отъ его величества. Гамлетъ. Я готовъ васъ выслушать со всею услужливостью мысли; но употребите вашу шляпу по назначенiю: она для головы. Осрикъ. Благодарю васъ, ваше высочество, но очень жарко. Гамлетъ. Нетъ, поверьте, очень холодно; северный ветеръ. Осрикъ. Да, въ самомъ деле, довольно холодно, государь. Гамлетъ. По-моему, очень душно и жарко; по крайней мере, по моему положенiю. Осрикъ. Чрезмерно, государь; очень душно, какъ... право, не знаю, какъ сказать... Но, государь, его величество поручилъ мне засвидетельствовать вамъ, что держалъ за васъ большой закладъ. И вотъ въ чемъ дело, принцъ... Гамлетъ. Умоляю васъ, не забудьте... (Делаетъ знакъ, чтобъ онъ наделъ шляпу). Осрикъ. Нетъ, право же; по истинной правде, для моего собственнаго спокойствiя... Вамъ не безызвестно превосходство Лаэрта по части оружiя. Гамлетъ. Какое-жъ у него оружiе? Осрикъ. Рапира и кинжалъ. Гамлетъ. Вотъ ужъ два оружiя; но продолжайте. Осрикъ. Король, принцъ, бился съ нимъ о закладъ и поставилъ шесть арабскихъ коней, а онъ выставилъ противъ этого шесть французскихъ шпагъ и кинжаловъ со всемъ къ нимъ относящимся, какъ-то: поясами, перевязами и тому подобныя. Три принадлежности, право, драгоценность для знатока; чрезвыйно подходятъ къ рукояткамъ; деликатнейшiя принадлежности и самаго изысканнаго вкуса. Гамлетъ. Что вы называете принадлежностями? Осрикъ. Но принадлежности, принцъ, это перевязи. Гамлетъ. Ваше названiе было бы уместно, если бы мы носили на боку пушки, а до техъ поръ станемъ ихъ звать перевязями. Но къ делу: шесть арабскихъ коней противъ французскихъ шпагъ и трехъ самаго изысканнаго вкуса принадлежностей; французскiй закладъ противъ датскаго. А съ какою целью онъ выставленъ, какъ вы выражаетесь? Осрикъ. Король, принцъ, бьется, что если вы сойдетесь съ нимъ двенадцать разъ, то онъ сделаетъ не свыше трехъ ударовъ, а онъ бьется, что девять изъ двенадцати; и последуетъ немедленно состязанiе, если ваше высочество удостоите ответомъ. Гамлетъ. А если я отвечу "нетъ"? Осрикъ. Я разумею, государь, что если вы предстанете на состязанiе собственною особой. Гамлетъ. Я буду гулять здесь по галлерее, сударь; если его величеству угодно, то у меня теперь вполне свободное время; пусть принесутъ рапиры, придутъ желающiе изъ придворныхъ, и если король упорствуетъ въ своемъ намеренiи, то я выиграю для него, если смогу; если нетъ, то получу только срамъ и удары въ придачу. Осрикъ. И я могу передать это именно такъ? Гамлетъ. По существу; но украсить можете согласно личному расположенiю. Осрикъ. Рекомендую вашему высочеству мою преданность. (Уходитъ: Осрикъ.) Гамлетъ. Вашъ слуга, вашъ слуга. - Хорошо что онъ самъ ее рекомендовалъ; другаго языка не нашлось бы для этого. Горацiо. Пигалица убежала со скорлупкой на голове {*}. {* Это замечанiе Горацiо, надо думать, относится къ тому, что Осрикъ откланявшись, наделъ наконецъ шляпу.} Гамлетъ. Онъ наговорилъ комплиментовъ соску передъ темъ, какъ сталъ сосать. Онъ, какъ и многiе другiе изъ той же стаи, которая, я знаю, такъ любима въ нашъ пустой векъ, только схватилъ современный тонъ и внешнюю манеру обращенiя, - родъ умственной пены, которая носитъ ихъ по самымъ пошлымъ и отборнымъ мненiямъ; но ради испытанiя, подуй на нихъ, и пузыри лопнутъ. Горацiо. Вы проиграете закладъ, государь. Гамлетъ. Не думаю; съ техъ поръ, какъ онъ уехалъ во Францiю, я постоянно упражнялся; я выиграю на томъ, что онъ далъ впередъ. Но ты не можешь представить, какъ мне дурно тутъ, около сердца; впрочемъ, это пустяки... Горацiо. Нетъ, добрый государь. Гамлетъ. Чистая глупость; родъ предчувствiя, которое, можетъ быть, испугало бы женщину. Горацiо. Если вамъ что-нибудь не по душе, то повинуйтесь внушенiю я предупрежу ихъ приходъ, и скажу, что вы не расположены, Гамлетъ. Отнюдь не надо; мы отвергаемъ предзнаменованiя. Безъ особаго провиденiя, и воробей не умретъ. Что будетъ сейчасъ, то не случится потомъ; чему не быть потомъ, то случится сейчасъ; если сейчасъ этого и не случится, то все же оно придетъ потомъ. Все дело въ готовности. Ни одинъ человекъ ничего неудержитъ изъ того что оставитъ после себя, а потому: что въ томъ, если онъ оставитъ его рано? Входятъ: Король, Королева, вельможи, Осрикъ, и придворные, съ рапирами и т. п. Король. Ну, подойди-жъ, Гамлетъ, и эту руку Прими отъ насъ. (Кладетъ руку Лаэрта на руку Гамлета). Гамлетъ. Прошу прощенья. Я Васъ оскорбилъ; но вы, какъ дворянинъ, Меня простите. Всемъ, что здесь, известно И вы наверно слышали, что я Страдаю горько умственнымъ растройствомъ. Я объявляю здесь что если чемъ нибудь Заделъ я грубо вашу личность, честь Иль самолюбiе, - тому виною Моя болезнь. Гамлетъ ли оскорбилъ Лаэрта? - нетъ, не онъ. Когда Гамлетъ Не сознавая самого себя, Не будучи самимъ собой, Лаэрту Нанесъ обиду, - то не онъ то сделалъ, Ее онъ отрицаетъ. Кто-жъ виновенъ? Его безумiе. Но если такъ,. То самъ Гамлетъ случившимся обиженъ, И тутъ врагомъ несчастнаго Гамлета, - Его безумство. Пусть же отрицанье Умышленной вины предъ всемъ собраньемъ Заслужитъ мне прощенье вашихъ Великодушныхъ чувствъ; какъ еслибъ, Пустивъ стрелу надъ домомъ, я нечайно Поранилъ брата. Лаэртъ. Больше ничего Я и не требую, хотя меня И побуждали къ мести, въ этомъ деле Всего сильнее личныя причины. Но что до чести, - то вопросъ особый. Я примирюсь въ томъ случае, когда То будетъ решено, на основаньи Былыхъ примеровъ, старыми мужами Съ испытанною честью, - чтобъ мой родъ Остался незапятнаннымъ. Пока же Любовь что предлагаете вы мне Приму я за любовь, и я ее Не оскорблю. Гамлетъ. Согласенъ отъ души. Съ спокойной совестью теперь, Лаэртъ, Мы разыграемъ братскiй нашъ закладъ. Рапиры намъ! Скорей! Лаэртъ. И мне. Гамлетъ. Лаэртъ, - Я стану вашею оправой; ваше Искусство, какъ звезда во тьме ночной Въ моемъ неведеньи огнями заиграетъ. Лаэртъ Смеетесь вы... Гамлетъ. Клянусь рукою, нетъ! Король. Подайте имъ рапиры, Осрикъ. Вамъ, Кузенъ Гамлетъ, известно что въ закладе? Гамлетъ. Прекрасно, государь; но ваша милость Держали за слабейшаго. Король. Я виделъ Обоихъ васъ, и не боюсь; онъ сделалъ