С.Шенбаум. Шекспир. Краткая документальная биография ------------------------------------------------------------- Перевод А.А. Аникста и А.Л. Величанского Издательство "Прогресс", 1985. OCR Бычков М.Н. ------------------------------------------------------------- ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ Интерес к Шекспиру неуклонно растет. Все больше людей приобщается к его произведениям, и в связи с этим, естественно, расширяется круг тех, кто хочет узнать о его жизни и о том, какой он был человек. Но если с его творчеством познакомиться легко, то личность Шекспира отнюдь не столь открыта для нас. Теперь Шекспир признан одним из величайших писателей мира. Он - гордость человечества. Но в глазах современников Шекспир не был значительной величиной. Тогда его не считали таким великим, и известность его была гораздо меньшей. Свои главные произведения Шекспир написал для общедоступного народного театра. В те времена театр считался развлечением сравнительно низкого рода. Достаточно сказать, что в пределах Лондона городские власти не разрешали строить театры и давать публичные представления Буржуа-пуритане, управлявшие муниципалитетом столицы, видели в театрах источник разложения нравов и одну из причин распространения эпидемий чумы. Театры строили за городской чертой, там, где находились всякого рода злачные места и такие развлечения, как загоны для травли медведя и арены для петушиных боев. Хотя актеров жаловали при дворе и приглашали туда давать представления, драма отнюдь не считалась высоким искусством. Признавался авторитет древнеримских драматургов - Сенеки, Теренция и Плавта. Современные авторы, писавшие для театров, в широких кругах уважением не пользовались. Зрители не интересовались, кто сочинил ту или иную популярную пьесу, так же как теперь публика не знает имен сценаристов, пишущих для кино. В печати фамилия Шекспира впервые появилась в 1593 г. Он подписал ею посвящение поэмы "Венера и Адонис" своему покровителю графу Саутгемптону. Ему же посвятил он и вторую поэму - "Обесчещенная Лукреция", напечатанную в следующем году. "Венеру и Адониса" Шекспир назвал "первым плодом моего творчества". Между тем к тому времени, когда вышла поэма, на сцене было поставлено уже не менее шести пьес, среди них "Ричард III", "Комедия ошибок" и "Укрощение строптивой". Что означало признание поэмы первым плодом поэтического творчества? Может быть, то, что она была создана раньше пьес? Отнюдь нет. Дело просто в том, что настоящей литературой считались произведения, принадлежавшие к высоким и общепризнанным литературным жанрам. Пьесы для народного театра таковыми еще не признавались. Первые издания пьес Шекспира, вышедшие вслед за поэмами, были анонимными. Фамилия автора не была обозначена. Не следует думать, будто это объяснялось "дискриминацией" в отношении Шекспира. Пьесы других писателей тоже сначала печатались так. Заметим, что в те времена авторского права еще не существовало. Продав пьесу театру, писатель переставал быть собственником своего произведения. Оно принадлежало театру. Как правило, труппа пьес своего репертуара не продавала, чтобы их не ставили соперничающие театры. Но эпидемия чумы 1592-1594 гг. вызвала закрытие театров. Нуждаясь в деньгах, труппы продали издателям много пьес. В числе их были и произведения Шекспира. Кроме того, если пьеса была популярна, издатели добывали ее нечестным "пиратским" путем, иногда просто выкрадывали, а порой подсылали стенографов записать спектакль. "Пиратскими" были и издания некоторых пьес Шекспира. Лишь в 1597 г. фамилия Шекспира в первый раз появилась на титульном листе издания пьесы. То была комедия "Бесплодные усилия любви". А в следующем году вышла книжечка одного любителя литературы и театра Фрэнсиса Мереза "Palladis Tamia, или Сокровищница ума". Она содержала обзор английской литературы, причем отечественные писатели сопоставлялись с древнеримскими и итальянскими авторами. Здесь Шекспиру воздается должное. Он охарактеризован как драматург, "наипревосходнейший в обоих видах пьес", то есть в трагедии и комедии. При этом Мерез перечислил десять пьес Шекспира. Из этого, однако, не следует делать вывода о всенародном признании Шекспира. Его имя оставалось известным лишь узкому кругу литераторов и актеров. Достаточно сказать что шесть лет спустя после издания книги Мереза чиновник, плативший за спектакли при королевском дворе, не знал даже, как пишется фамилия автора "Комедии ошибок", "Венецианского купца", "Меры за меру" и "Отелло". Вместо Shakespeare он написал: Shaxbird. Повторим, положение Шекспира как драматурга не было ни почетным, ни уважаемым. Писателям еще предстояла долгая борьба за достойное положение в обществе. Конечно, люди, понимавшие толк в искусстве, уже при жизни ценили Шекспира, о чем свидетельствует ряд отзывов его современников. Но его общественное положение ни в малой степени не идет в сравнение с тем, как к нему стали относиться полтораста лет спустя и позже. В середине XVIII в. его признали классиком. Возник и развился подлинный культ Шекспира, и в начале XIX в. его провозгласили величайшим поэтом. Ничего подобного даже отдаленно при жизни Шекспира не было и не могло быть. Поэтому не следует удивляться, что никому из современников не пришло тогда в голову собрать сведения о нем и написать его биографию. Впрочем, если быть точным, то надо упомянуть, что современник Шекспира драматург Томас Хейвуд (1573-1641) начал писать "Жизнеописания поэтов", но не закончил это сочинение, и, как большинство его пьес - а он утверждал, будто один и в соавторстве сочинил их свыше двухсот, - оно не сохранилось. Вообще жизнеописаний в те времена удостаивались лишь царственные особы, высшие прелаты и лица, причисленные к лику святых. Гуманисты эпохи Возрождения хотели преодолеть эту дурную традицию, создав биографии поэтов и художников. Английский мыслитель и писатель Томас Мор (1478-1535) перевел биографию итальянского философа Пико делла Мирандола. О самом Томасе Море написал его зять Ропер. Но ни об одном другом писателе XVI и первой половины XVII в. в ту пору не было создано биографического сочинения. Жанр биографии деятелей культуры начал развиваться в Англии лишь четверть века спустя после смерти Шекспира, когда Айзек Уолтон написал биографию поэта Джона Донна (1640). Затем появились жизнеописания других писателей. Тогда-то впервые спохватились, что надо собрать сведения о знаменитых людях прошлого. Одним из собирателей стал священник Томас Фуллер (1608-1661), окончивший Кембриджский университет. Написанная им "История знаменитостей Англии" (History of the Worthies of England) вышла в свет уже после его смерти (1662). Он еще застал в живых современников Шекспира и записал их рассказы. Они приведены в этой книге, и С. Шенбаум рассматривает степень их достоверности. Собрал разные сведения о Шекспире и выученик Оксфордского университета Джон Обри (1626-1697). По свидетельству знавших его, он был не слишком тщателен в проверке сведений, и собранные им предания о Шекспире точностью не отличались. Его записи не были окончательно обработаны, их обнаружили и впервые опубликовали в XVIII в. Читатель познакомится с ними в трактовке С. Шенбаума. Итак, как при жизни Шекспира, так и после его смерти биографические данные о нем оставались почти неизвестными. Что-то рассказывали о нем стратфордские старожилы, какие-то предания сохранились и передавались из поколения в поколение в актерской среде. Но ничего достоверного о жизни Шекспира не было известно. Серьезное изучение Шекспира началось в XVIII в. Появились литераторы и ученые, занявшиеся изучением жизни и творчества Шекспира. Первое почетное место в ряду их принадлежит драматургу Николасу Роу (1676-1718). В 1709 г. он издал собрание сочинений Шекспира, сопроводив его биографией поэта. Он собрал для нее разные сведения, как достоверные, так и сомнительные. Как бы то ни было, он создал первое связное жизнеописание Шекспира, легшее в основу всех последующих биографий. В то время как несколько ученых и критиков XVIII в. занялись редактированием и изданием все более совершенных текстов сочинений Шекспира, происходило также собирание сведений о жизни Шекспира, о его эпохе, о других писателях того времени, о театре и актерах, и в итоге возник особый раздел знаний - шекспироведение. Не следует удивляться тому, что ученым приходилось заниматься и текстами сочинений Шекспира. В его время издательское дело находилось на сравнительно ранней стадии развития. Первая книга в Англии была напечатана в "1475 г., то есть всего за девяносто лет до рождения Шекспира. Набор и печать производились еще довольно примитивным способом. Норм английского языка и даже упорядоченной, единой для всех грамматики еще не существовало. Орфография не устоялась. От наборщика зависело писать слова, как они были в рукописи автора, или вводить свое написание. Не разобрав того, что было написано в рукописи, типограф мог по-своему прочитать и изменить текст. В таком виде и появились пьесы Шекспира при его жизни. Редакторам XVIII в. пришлось изрядно потрудиться, чтобы очистить первопечатные тексты от ошибок, и эта работа продолжается до сих пор. Могут спросить: разве Шекспир не сам следил за публикацией своих произведений? Увы, мы можем быть уверены в точности шекспировского текста лишь в отношении поэм "Венера и Адонис" и "Обесчещенная Лукреция": их отдал в печать сам Шекспир, набирал и печатал их его земляк, ставший лондонским типографом. Что же касается остальных произведений Шекспира, то дело обстоит так: ряд изданий были "пиратскими", и, следовательно, Шекспир не имел возможности следить за тем, как их набирали. Но и в других случаях дело обходилось без него. Театр продавал рукопись пьесы издателю, а тот уже сам следил за набором и печатью. Так появились в свет девятнадцать из тридцати семи пьес Шекспира. Восемнадцать пьес при его жизни вообще не были напечатаны. Первое собрание его пьес, так называемое фолио 1623 г., появилось семь лет спустя после смерти Шекспира. Оно было издано его друзьями, актерами Джоном Хемингом и Генри Конделом. Следовательно, Шекспир не следил и за публикацией первого полного собрания своих пьес. Все это читателю следует иметь в виду, когда он пытается понять судьбу Шекспира. Она непохожа на судьбу таких великих писателей, как Гете, Бальзак, Пушкин, Тургенев, Толстой, Достоевский, Ибсен, - словом, тех писателей нового времени, чей жизненный путь известен до мельчайших подробностей. Если, однако, мы теперь имеем представление о жизни Шекспира и условиях, в каких он творил, то этим мы обязаны многим поколениям ученых, долго и старательно искавших сведения о великом драматурге. История установления биографии Шекспира описана в ряде трудов. Из них самый новейший и самый обстоятельный создан автором данной книги - известным американским шекспироведом Сэмом Шенбаумом. Это его "Шекспировские биографии" (Shakespeare's Lives. Oxford - New York, 1970). На восьмистах с лишним страницах здесь изложена вся история собирания материалов о жизни Шекспира. Как показывает Шенбаум, при восстановлении биографии Шекспира не обошлось без ошибок, хуже того, некоторые, скажем мягко, "энтузиасты" пытались восполнить недостаток материалов сфабрикованными ими "документами". Шекспироведение имеет своих корифеев. Я имею в виду не текстологов, проделавших гигантскую работу по очистке текстов, и не критиков, создавших глубокие трактовки произведений Шекспира, а тех, кто обогатил данный раздел шекспироведения - биографию писателя. Ограничусь упоминанием наиболее значительных ученых. В XVIII в. таких ученых было два. Они обобщили итоги исследований своих предшественников и создали фундаментальные труды. Джордж Стивенс (1736-1800) сопроводил свое издание сочинений Шекспира (1778) обширным собранием документов и разного рода материалов о жизни Шекспира и театре его времени. Титаном шекспироведения был Эдмунд Мэлон (1741-1812), начавший работу в сотрудничестве со Стивенсом, а затем пошедший своим путем. Второе из подготовленных им изданий Шекспира вышло уже после его смерти в 1821 г. Оно явилось мостом от шекспироведения XVIII в. к шекспироведению XIX столетия. 21 том этого издания - наиболее богатое собрание комментариев к сочинениям Шекспира, дополненное исследованиями разного рода. Среди шекспироведов XIX в., занимавшихся биографией Шекспира, следует выделить Джеймса Орчарда Холиуэл-Филиппса (1820-1889). Неутомимый собиратель и исследователь материалов о жизни Шекспира, он опубликовал свою первую книгу о нем в 1848 г. Три десятилетия спустя он подготовил "Очерки жизни Шекспира" (1881). Наконец, в 1887 г. он выпустил окончательный вариант своих очерков. Холиуэл-Филиппс строго придерживался фактов. Собрал он их множество. Но интерпретацию их предоставил другим. В XIX в. вышло несколько добротных работ, сочетавших факты, собранные шекспироведами, с попытками связать их с творчеством Шекспира. Пожалуй, наиболее значительный из опытов такого рода - обширный труд датского критика и литературоведа Георга Брандеса (1842-1927). Его "Вильям Шекспир" (1896) увязывает биографию Шекспира с культурой эпохи Возрождения в Европе и в Англии, предлагая одновременно психологический портрет Шекспира как мыслителя и художника. Сочинение Брандеса существует в двух русских переводах. В XX в. самое солидное исследование всех фактов о жизни и деятельности Шекспира создал Эдмунд Керчевер Чемберс (1866-1954). Его двухтомный труд "Уильям Шекспир. Исследование фактов и проблем" (Е. К. Chambers. William Shakespeare. A Study of Facts and Problems. Oxford, 1930) остается непревзойденным по основательности и точности трактовки фактов. Чемберс обобщил работу всех поколений шекспироведов. С. Шенбаум признает свой долг Чемберсу, отмечая вместе с тем важный вклад в изучение биографии Шекспира таких исследователей, как Эдгар Фрипп и Марк Экклз. Роу, Мэлон, Холиуэл-Филиппс, Чемберс - таковы главные вехи на пути установления биографии Шекспира. Надо сказать, что труд Чемберса написан не для широкого круга читателей, а для специалистов. Это не связная биография, а собрание документов и преданий, тщательно прокомментированных ученым. Предлагаемый вниманию советского читателя труд С. Шенбаума построен иначе. Американский ученый стремится изложить в четком хронологическом порядке все, что известно о каждом периоде жизни Шекспира. Творчества драматурга он совершенно не касается. Перед нами опыт биографии, основанной на документах. Но Шенбаум не исключает из поля рассмотрения и предания, сохранившиеся от тех далеких времен. Он тщательно рассматривает их, стремясь отделить достоверное от выдуманного. Скажем прямо, сам Шекспир остается по-прежнему загадочным. Иначе и не может быть, поскольку не сохранилось никаких документов, приоткрывающих завесу над личной жизнью писателя. Зато читатель получает широкую картину окружения Шекспира, нравов той эпохи, узнает, каким был Шекспир в повседневной жизни. Иных читателей может разочаровать то обстоятельство, что многие документы свидетельствуют о том, как заботился великий драматург об имущественном достатке. До сих пор живо романтическое представление о великих поэтах как о существах не от мира сего, парящих в поднебесье,. Документы показывают, что Шекспир не был таким. Да, он прилагал усилия к тому, чтобы заработать достаточно денег для приобретения недвижимости, купил самый лучший каменный дом в Стратфорде, приобрел несколько земельных участков. Для того чтобы правильно оценить эти факты, надо вспомнить то, что говорилось выше о положении Уильяма Шекспира как драматурга. Г. Ибсен, Б. Шоу, Г. Гауптман могли обеспечить себя творческим трудом. Шекспиру это не было дано. Достаточно сказать, что за "Гамлета" он получил, по-видимому, десять фунтов стерлингов. Даже если учесть, что тогда деньги стоили раз в тридцать дороже, то едва ли можно считать такой гонорар достаточным за пьесу, признанную впоследствии едва ли не самой популярной в мировом репертуаре. Получив единовременную плату, драматург больше не имел от пьесы никакого дохода. Ему не платили за повторные исполнения ее, не получал он ничего и за издание пьесы. Как же обеспечивал себя Шекспир? Он жил на доходы от участия в актерском товариществе. Шекспир вложил свои средства в общую кассу актеров-пайщиков. Часть: средств пошла на аренду земельного участка, на когором был построен театр, другая часть - на постройку самого здания; надо было оплачивать текущие расходы по организации представлений, нанимать актеров на второстепенные роли. Таковы были основные статьи расхода труппы. Самую малую долю составляла плата за новые пьесы. Доход же состоял из денег, которые сборщик получал у входа в театр с посетителей. Из суммы сбора вычитались деньги на покрытие расходов, а остаток делился между актерами-пайщиками соответственно доле, внесенной в общий капитал. Деловой стороной труппы занимался не Шекспир, а, по-видимому, кто-то другой - одно время Огастин Филипс, потом Джон Хеминг. Но свою долю Шекспир исправно получал и вкладывал, как сказано, в недвижимость. Нет ничего зазорного в том, что он проявил достаточно деловитости в накоплении имущества, позволившего ему жить безбедно. Ошибемся ли мы, предположив, что Шекспир стремился к независимости? Ему, человеку низкого звания и общественного положения, хотелось занять такое место в обществе, которое делало бы его сравнительно свободным и независимым от вышестоящих по сословному положению и богатству. В его время многие не чурались самых бесчестных средств для обогащения. Даже философ Ф. Бэкон был отстранен с высокого государственного поста за то, что брал взятки. Документы показывают, что в имущественных делах Шекспир был совершенно чист. Вот на что следует обратить внимание тем, кому покажется, что имущественные дела занимают слишком много места в шекспировской документации. Более того, документы же говорят о том, что, обладая средствами, Шекспир, когда это требовалось, помогал землякам и они были уверены в том, что к нему можно обращаться с просьбой ссудить деньги. Не приходится отрицать, что факты и документы раскрывают прозаическую сторону жизни Шекспира. Но эта сторона есть в биографии всех великих поэтов и писателей. Только у многих из них мы знаем и другие стороны, поэтому пренебрегаем прозой их жизни. Но она была у всех. Многие жили не по средствам, и им их не хватало, но об этом мы забываем, увлекаясь более интересными обстоятельствами их жизни. Как пайщик театра и актер, Шекспир заработал достаточно, чтобы не одалживаться. Одалживали у него. Это ли не свидетельство характера и способностей человека? Что подействовало на молодого Шекспира в этом отношении? Может быть, внезапное разорение отца, может быть, жалкая судьба Грина, драматурга и писателя, умершего на постоялом дворе, не оставив денег даже на похороны... Так или иначе, Шекспир сумел устроить свою жизнь достойным образом. Странно, что находятся люди, чуть ли не осуждающие его за это. Хуже того, находятся и такие, кто из известных нам фактов о жизни Шекспира делает вывод, будто бы не о был автором пьес, которые известны под его именем. Этого вопроса необходимо коснуться, ибо клевета, отрицающая авторство Шекспира, получила широкое распространение. Боюсь, что книга С. Шенбаума может укрепить мнение скептиков и не верящих в авторство Шекспира. Автор все время имеет дело с документацией, а она в основном не связана с творческой деятельностью Шекспира. Лишь небольшое количество не столько документов, сколько преданий касается Шекспира - драматурга и поэта. Несомненный разрыв между прозаическими фактами житейской деятельности Шекспира и его поэтической драматургией издавна вызывал вопрос: как совместить заботливого собирателя имущества и владельца прекрасного дома Нью-Плейс с автором "Ромео и Джульетты", "Гамлета", "Отелло", "Короля Лира", "Антония и Клеопатры"? Приходится опять напомнить, что сентиментальные представления о великих художниках не имеют ничего общего с действительностью. Вольтер был богатым и прижимистым помещиком. Гете сумел добиться от издателей самых высоких по тому времени литературных гонораров, Бальзак и Достоевский мучились в тисках кредиторов, и денежные вопросы были для них весьма важными. Напомним слова Пушкина: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать". Конечно, печально, что иные из великих писателей, композиторов, художников умерли в нищете, но в этом повинны неблагоприятные социальные обстоятельства. Если Моцарту не удавалось выбраться из бедности, то не из-за отсутствия предприимчивости. Деловитость и умение постоять за свои интересы не принижают талант. Откинем поэтому мнимо нравственные соображения. Другие противники Шекспира основываются на скудости документов о его жизни. Действительно, мы знаем о Шекспире меньше, чем хотелось бы, и ряд обстоятельств его жизни остался неясным (С. Шенбаум очень верно показывает, какие именно). Но разве нет неясностей в биографиях людей более близкого нам времени? Ни об одном из современников Шекспира мы не знаем так много, как о нем. Даже о Бене Джонсоне, заботившемся о своей посмертной славе, в отличие от Шекспира, который к ней был равнодушен, мы знаем меньше. С. Шенбаум не стремился в своей книге дать полное представление о Шекспире. Он четко определил свою задачу - говорить только о фактах, документах, преданиях, не допуская никаких домыслов. В книге совсем почти не затронута деятельность Шекспира-драматурга. Между тем эта сторона жизни Шекспира по-своему документирована. Удалось установить, когда были созданы те или иные его пьесы. Мы знаем иногда, когда они шли на сцене, точно знаем, когда были напечатаны. Есть большое количество фактов, бесспорно связанных с личностью Шекспира. Они здесь не затронуты, но они существуют. Читателю достаточно обратиться к любой книге о творчестве Шекспира, чтобы узнать, когда была написана та или иная пьеса, где почерпнул Шекспир ее сюжет, когда ее поставили и напечатали. Иногда нам даже известно мнение современников о произведениях Шекспира. Биография Шекспира - это не только его путь к благополучию, но и путь художника, поэта и драматурга, и об этом мы знаем очень много. Знаем, как связаны, например, пьесы с теми или иными злободневными событиями. Знаем, что в прологе к "Генри V" есть хвалебный намек на графа Эссекса, который был фаворитом королевы Елизаветы. Знаем, что восшествие на престол короля Джеймса I, шотландца по происхождению, вызвало появление в репертуаре труппы "Макбета", пьесы на сюжет из шотландской истории, в которую вставлен лестный намек на нового монарха. Знаем, что упоминания о недавних затмениях небесных светил в "Короле Лире" были откликом на эти астрономические явления, что чудеса далеких земель, о которых рассказывали мореплаватели, ездившие в Америку, навеяли фантастику шекспировской "Бури". Было бы долго перечислять все, что в произведениях Шекспира прямо или косвенно отражало то, чем жили он и его современники. Тот, кто внимательно и не раз читал Шекспира, получает свое представление о его личности так же, как любящие Пушкина, Толстого или Достоевского создают в душе свои облик этих писателей. Конечно, у каждого свое восприятие гения. Но у любого гения есть черты определенные и общепризнанные. Так и у Шекспира. Одним из главных "обвинений" против уроженца Стратфорда является недостаток образования. Он действительно не окончил университета, как его предшественники Кристофер Марло и Роберт Грин, но это не помешало ему превзойти их в художественном отношении. Высказывались сомнения, окончил ли Шекспир школу, поскольку списка учеников Стратфордской грамматической школы не сохранилось. Но отсутствие документа об образовании не означает отсутствия образования. Иные говорят, будто бы Шекспир вообще не умел писать. Но даже самые ярые противники стратфордца не отрицают, что он был актером. А для владения этой профессией требовалось умение прочитать и выучить наизусть роль. Если он умел читать, то как-нибудь, надо полагать, ухитрился научиться и письму. Если, с одной стороны, противники авторства Шекспира всячески принижают знания и способности актера Шекспира, то, с другой, они необыкновенно высоко ставят ум и знания того, кто написал пьесы, и считают, что автором их мог быть только человек, принадлежавший к кругам высшего общества. Давно потерпела крах "теория", будто пьесы Шекспира написал философ Ф. Бэкон, хотя сторонники авторства Бэкона существуют до сих пор. Но большинство противников стратфордца выдвигают в качестве автора пьес Шекспира таких представителей елизаветинской знати, как граф Оксфорд, граф Дарби, - граф Ретленд, лорд Стрендж. Поскольку биографии их мало кому известны, сторонники этих "теорий" вольны придумывать всякого рода "факты" и совпадения, якобы подтверждающие их авторство. Приведу показательный пример. Если принять версию сторонников графа Ретленда, то первую пьесу Шекспира он должен был написать, когда ему было лет двенадцать. Трудно поверить, что этот вундеркинд уже в пятнадцать лет создал "Ричарда III". Кроме графов, в качестве автора пьес Шекспира был предложен драматург Кристофер Марло. Создатель этой версии американец К. Гофман утверждал, что Марло не был убит в потасовке 1593 г., а скрылся и продолжал писать пьесы, одна лучше другой, которые актер Шекспир передавал труппе, сохраняя тайну авторства. Но уж если говорить о документах, то смерть Марло документирована весьма обстоятельно. Фантастичность версии Марло - Шекспир очевидна. Но это еще не самая нелепая "теория". Кому-то пришло в голову, что пьесы Шекспира написал не кто иной, как королева Елизавета. Кто-то выдумал что писательством занималась жена Шекспира, а он только устраивал ее пьесы в театре и сам играл в них. В чем главный порок всех антишекспировских гипотез? Даже не в том, что авторы их стараются на место Шекспира поставить человека с более или менее романтической биографией (по большей части недостоверной и выдуманной), а в том, будто создатель пьес Шекспира отразил в них свою жизнь, был по очереди Ромео, Гамлетом, Отелло, Лиром, Просперо. Тут получается, однако, неувязка. Если пьесы Шекспира - отражение жизни их автора, то не следует ли признать его жестоким и коварным убийцей наподобие Ричарда III или Макбета? Наивное отождествление личности автора с его героями опровергается всей историей мировой литературы. Правда, писатели всегда использовали личный опыт при создании образов своих героев, но редко когда впрямую. Во времена Шекспира исповедальные мотивы в драматургии еще не встречались. Они стали появляться лишь в романтическом искусстве, и то не столько в драме, сколько в поэзии и романах. В XVI-XVII вв. это еще не имело места. В этом отношении авторы антишекспировских "теорий" обнаруживают полное непонимание природы драматургии Шекспира. Давно уже общепризнано, что Шекспир объективен в своем творчестве, и поэтому тщетно искать в его пьесах личные мотивы. Вообще надо отметить, что для антишекспиристов произведения Шекспира сами по себе как явления искусства не представляют интереса, они служат им лишь для поисков "ключа" к мнимой загадке авторства Шекспира. На самом деле никакой загадки нет. Пьесы Шекспира, написал актер Уильям Шекспир. Именно он! Сомнений в этом быть не может, и по очень простой причине. Весь мир признал Шекспира величайшим драматургом. Мог ли, какой-нибудь из названных выше графов в часы досуга, - между прочим написать пьесы, выдержавшие испытание временем и до сих пор волнующие зрителей глубиной постижения жизни и мастерством изображения человеческих характеров? Нет, конечно. Пьесы Шекспира - плод высокого профессионального мастерства. Их мог написать только человек, досконально знавший театр, глубоко постигший законы воздействия на зрителей. Пьесы Шекспира написаны были не для театра вообще, а для вполне определенной труппы. Начиная с 1594 г., когда сформировалось актерское товарищество, взятое под покровительство лорд-камергером, Шекспир создавал пьесы, рассчитанные на актеров своей труппы. Главные роли в каждой пьесе предназначались пайщикам актерского товарищества. Внимательно читая пьесы, можно определить, на какие актерские амплуа рассчитаны роли в хрониках, трагедиях и комедиях Шекспира. Премьером труппы был Ричард Бербедж (1568-1619). Для него были написаны роли Ричарда III, Ромео, Брута, Гамлета, Отелло, Макбета, Лира, Кориолана, Антония, Просперо. Но в составе труппы имелись актеры на вторые по значению роли. Так, во второй половине 1590-х гг. Шекспир писал роли для актера, обладавшего горячим и бурным темпераментом. Он играл забияку Тибальта в "Ромео и Джульетте" и пылкого, воинственного Гарри Перси, прозванного Горячей Шпорой. Совершенно очевидно, что труппа имела великолепного комика, толстого и немолодого актера, который так блеснул в роли Фальстафа в первой части "Генри IV", что Шекспир написал для него продолжение - вторую часть "Генри IV" и "Виндзорских насмешниц". Актрис в ту пору еще не было, и женские роли исполняли мальчики, специально обученные взрослыми актерами, в семьях которых они жили. Судя по количеству женских ролей в пьесах Шекспира, можно определить, сколько актеров-мальчиков было в труппе в тот или иной период. В 1590-е гг., когда Шекспир создал свои жизнерадостные комедии, в труппе было до четырех мальчиков, три во всяком случае. В "Сне в летнюю ночь" четыре женские роли - Ипполита, Титания, Гермия, Елена. Впрочем, две роли - Ипполиты и Титании - мог играть один и тот же мальчик, ибо эти два персонажа не встречаются вместе. В "Много шума из ничего", "Как вам это понравится". "Двенадцатой ночи" три женские роли. В начале XVII в. мальчиков-актеров в труппе стало меньше. В "Гамлете", "Юлии Цезаре", "Троиле и Крессиде" - по две женские роли. Такие факты не случайны. Шекспир всегда приспосабливал свои пьесы к особенностям актеров труппы, использовал их физические и голосовые данные. Бросив взгляд на список действующих лиц любой пьесы Шекспира, нетрудно увидеть, что число их доходит до тридцати, а то и больше. Между тем в труппе обычно было не больше восьми основных актеров (пайщиков) и восемь - десять актеров, нанятых на второстепенные роли. Установлено, что актеры, работавшие в труппе по найму, обычно исполняли не меньше двух ролей - одну в начале пьесы, другую во второй ее половине. Актеры более позднего времени, игравшие роли шекспировских героев, сделали любопытное открытие. Оказалось, что Шекспир учитывал физические возможности актера и на протяжении пьесы создавал для него паузы, когда он не участвовал в действии и мог отдохнуть за кулисами, готовясь для следующей сцены, требовавшей большого напряжения сил. Особенно это заметно между третьим и пятым актами пьесы; в четвертых актах трагедий исполнитель главной роли в некоторых сценах совсем не появляется перед зрителями. Какому графу, якобы писавшему пьесы, могли прийти в голову такие расчеты? Только драматург, бывший одновременно актером, мог учитывать все детали, необходимые для успешного исполнения пьесы на сцене. Прочитав написанное здесь, иной читатель все же не поверит нам и потребует безоговорочного документального свидетельства о том, что именно актер Шекспир написал все приписанные ему пьесы. Такие свидетельства оставили современники Шекспира, в первую очередь те, кто был связан с театром. Свидетельства эти либо приведены в книге С. Шенбаума, либо кратко упоминаются в ней. Так как сам С. Шенбаум не сомневается в принадлежности пьес Шекспиру, то он рассматривает высказывания современников в несколько другом аспекте. Признанием того, что Шекспир был Одновременно актером и драматургом, является отзыв писателя Роберта Грина. Умирая, он предостерегал собратьев по перу против актеров: "Не верьте им [актерам]; есть выскочка - ворона средь них, украшенная нашим опереньем, кто "с сердцем тигра в шкуре лицедея" считает, что способен помпезно изрекать свой белый стих, как лучшие из вас, и он - чистейший "мастер на все руки" - в своем воображеньи полагает себя единственным потрясателем сцены в стране". Шекспир не назван здесь своим полным именем, но не трудно догадаться, что игра слов "единственный потрясатель сцены" (shake-scene) направлена против того, кого звали Shakespeare (потрясающий копьем). Отзыв Грина является осуждающим, а не хвалебным. Из него ясно, что для Грина Шекспир-актер и Шекспир, пишущий пьесы, - одно и то же лицо. Джон Марстон в 10-й сатире "Бича злодеяний" (The Scourge of Villanie, 1598) осмеял светского хлыща, "из чьих уст льются только чистые Джульетта и Ромео", иначе говоря, он пригоршнями изрекает цитаты из пьесы Шекспира. И он же завел записную книжку, чтобы вносить в нее все, что ему становится известно об актерах и пьесах {Chambers, E. К. William Shakespeare. A Study of Facts and Problems. Vol. II, p. 195-196.}. Габриел Харви в своих личных записях такого же рода, сделанных между 1598 и 1601 гг., отмечает: "Молодежи весьма нравятся "Венера и Адонис" Шекспира, а те, кто более зрел умом, предпочитают его "Лукрецию" и "Гамлета, принца Датского" {Ibid., p. 197}. Поэт Джон Уивер одну из своих "Эпиграмм" посвящает Уильяму Шекспиру, озаглавив ее по-латыни: "Ad Gulielmum Shakespeare". "Медоточивый Шекспир, когда я увидел твои создания, то готов был поклясться, что их породил сам Аполлон". Он называет не только героев поэм - Адониса, Венеру, Лукрецию и Тарквиния, - но также Ромео и Ричарда (очевидно, Ричарда III) и призывает Шекспира при помощи своей музы создать новые образы {Ibid., p. 199.}. Эпитет "медоточивый" - honey-tongued - первым применил к Шекспиру Ф. Мерез в 1598 г., и он, как видим, быстро закрепился за ним. Студенты Кембриджского университета, решив посмеяться над незадачливыми графоманами, поставили сатирические пьески-пародии наподобие наших "капустников" - "Паломничество на Парнас" и "Возвращение с Парнаса" (1599-1601). В первой из них остряк Инджениозо предупреждает зрителей относительно дурака Галлио любящего говорить цитатами: "Мы сейчас получим не что иное, как чистого Шекспира и лоскутки поэзия, подобранные в театрах" {Chambers Е. К. William Shakespeare, vol II, р. 200.}. Сам Галлио говорит: "Пусть дураки восхищаются Спенсером и Чосером, я буду поклоняться сладостному г-ну Шекспиру и, чтобы почтить его, положу его "Венеру и Адониса" под подушку, как я читал о ком-то (не могу вспомнить его имени, но я уверен, что это был какой-то король), кто спал, положив под изголовье кровати Гомера" {Ibid., p. 201.}. С. Шенбаум справедливо указывает, что в глазах кембриджских ученых вкус Галлио был не лучшим, ибо Чосера и Спенсера они ставили выше Шекспира. Особенно важно одно место из "Возвращения с Парнаса". Здесь в числе действующих лиц оказываются актеры труппы Шекспира, комик Кемп и трагик Ричард Бербедж. Кембриджские педанты и здесь не жалуют народный театр. Они изображают Кемпа невеждой. Это явствует из его рассуждения: "Редко кто из этих университетских умеют хорошо писать пьесы. Они слишком пропахли этим писателем Овидием и этим писателем Метаморфозием и больно много толкуют о Прозерпине и Юпитере..." {Ibid.} Это выпад против общедоступного народного театра в защиту драмы академической, следующей образцам римских классиков. А дальше мы слышим от Кемпа прямое противопоставление "неуча" Шекспира "образованным" писателям: "А вот наш приятель Шекспир всех их кладет на лопатки. Да и Бена Джонсона в придачу" {Ibid.}. Сторонники академической драмы с горечью признают, что у зрителей большим успехом пользуются драматурги "неученые", как Шекспир. Кембриджцев это возмущает, и они смеются над вкусами "толпы". В этом отрывке особого внимания заслуживают слова актера Кемпа "наш приятель Шекспир", "our fellow Shakespeare". Их можно перевести также - "наш товарищ Шекспир", "наш коллега". Иначе говоря, в речи Кемпа Шекспир фигурирует одновременно как драматург и актер. Факт знаменательный. Сохранилось предание, рассказанное Т. Фуллером, о словесных стычках между Шекспиром и Беном Джонсов ном. С. Щенбаум подвергает сомнению достоверность рассказа. Позволю себе не согласиться с автором книги. Есть стихотворение Фрэнсиса Бомонта, адресованное Бену Джонсону, в котором тот вспоминает о встречах литераторов в таверне "Сирена". Правда, Шекспир здесь прямо не назван по имени, но сами сборища писателей описаны весьма красочно. А в другом стихотворном послании Ф. Бомонта о Шекспире говорится впрямую. Бомонт пишет о своей любви к Бену Джонсону, стремясь вы разить ее безыскусственно. "Даже если бы я обладал ученостью, - пишет Бомонт, - я отбросил бы ее, чтобы в моих строках не было никакой учености, как в лучших строках Шекспира, которые учителя будут приводить нашим потомкам в качестве примера, что иногда смертный может находить дорогу при туманном свете Природы" {Сhambers E. К. William Shakespeare, vol. II, р. 224.}. Бомонт говорит о Шекспире то же самое, что мы читаем в рассказе Т. Фуллера, а именно что Джонсон превосходил Шекспира "объемом своей учености". И сам Бен Джонсон в поэме, посвященной памяти Шекспира, заявил, что покойному недоставало учености: он "немного знал латынь и еще меньше греческий". Тем не менее Джонсон нашел возвышенные слова для оценки Шекспира как великого поэта: "Душа века! Предмет восторгов, источник наслаждения, чудо нашей сцены" {Ibid., p. 208.}. Шекспир, по его словам, "затмил нашего Лили, смелого Кида и мощный стих Марло". Более того, поклонник античности Джонсон изрек, что Шекспир стоит "выше сравнения с тем, что гордая Греция и надменный Рим оставили нам" {Ibid.}. Хвалу Шекспиру воздали и другие современные ему поэты и драматурги. Ни у кого не было даже тени сомнения в том что он автор созданных им пьес, поэм и сонетов. Особый интерес представляют те отзывы, которые указывают на личное знакомство написавшего их с Шекспиром. С. Шенбаум приводит в своей книге отзыв писателя Джона Девиса, который сострил, сказав, что игравший королей Шекспир сам был бы достойным собеседником монархов, и отметил, что в его личности было нечто царственное. Свою эпиграмму Девис озаглавил: "Нашему Теренцию, г-ну Уильяму Шекспиру". Здесь прямо говорится о Шекспире как актере и драматурге одновременно. Смешны и нелепы сомнения в авторстве Шекспира. Ведь известно даже, как он писал. Об этом свидетельствуют его друзья-актеры, издавшие первое собрание пьес Шекспира, Хеминг и Кондел: "Его мысль всегда поспевала за пером, и задуманное он выражал с такой легкостью, что мы не нашли в его рукописях никаких помарок". Бен Джонсон тоже знал шекспировскую манеру письма, но относился к ней иначе, чем актеры. С. Шенбаум приводит его слова о том, что Шекспир "писал с такой легкостью, что порой его необходимо было останавливать". Нужны ли еще какие-нибудь доказательства того, что Шекспир был автором своих произведений? Книга С. Шенбаума погружает читателя в мир той повседневности, которая окружала Шекспира. Бытовые мелочи и детали не должны, однако, заслонять великого поэта и драматурга. Удовлетворив, насколько это возможно, любопытство в отношении обстоятельств жизни Шекспира, обратимся к его произведениям. Именно в них он предстает перед нами во весь свой гигантский рост как великий знаток человеческих душ, мыслитель, понимавший ход мировой истории, драматург, умело выражавший Противоречия и конфликты действительности, замечательный мастер поэзии, в совершенстве владевший словом. Именно этот Шекспир больше всего требует нашего внимания. Шекспир-художник неисчерпаемо богат открытиями о жизни и человеке. А. Аникст Посвящается Джеймсу Макменеуею ОТ АВТОРА Эта книга является документальной биографией. Этим она отличается от большинства бесчисленных популярных книг о жизни Шекспира, где факты дополнены авторскими умозаключениями, гипотетическими реконструкциями или критическими толкованиями пьес и стихов. Особенно располагают к излишним биографическим вольностям "Сонеты". Эти биографии часто увлекательны, порой поучительны, но, на мой взгляд, чем больше таких жизнеописаний тем насущней необходимость в повествовании, в котором было бы сведено воедино и изложено в современном духе все, что нам действительно известно о Шекспире по документам. Число таких документов гораздо больше, чем обычно предполагают. Смысл некоторых из них является спорным, и полемика, кажущаяся нескончаемой, довольно часто порождала скорее больше жара, чем ясности. Указывают ли записи о браке на то, что брак был вынужденным? Означает ли упоминание в завещании о "второй по качеству кровати" - запись сделана между строк - нежное внимание или насмешку? За что упрекал Шекспира Роберт Грин на смертном одре? Я стремился рассматривать такого рода вопросы беспристрастно, анализируя такое обилие деталей, которых не встретишь в большинстве биографий Шекспира. Я не побоялся также углубиться во всякого рода подробности, например, когда на нескольких страницах говорил о дате рождения моего героя. Мне думается, что исследование такого рода деталей представляет интерес и само по себе, но еще важнее то, что они открывают нам повседневную жизнь былых времен, ибо повседневные события на жизненном пути Шекспира брак, рождение детей, доходы и расходы, судебные тяжбы, раздел имущества - происходили в его жизни так же как в жизни тех простых смертных, среди которых он жил. Избрав свою путеводную нить в этом хорошо исследованном лабиринте, я воздержался от соблазна выдвинуть новые теории. Я не могу назвать непостоянной в своих привязанностях любопытствующей публике никакой новой "смуглой дамы"; лишь изредка я даю волю моему скептицизму относительно тех или иных ревностно выдвигаемых кандидатур. На страницах этой книги я стремился отобрать подлинные факты и обобщить их, а не предлагать новые гипотезы. Поскольку факты порой доступны лишь в специальных монографиях или в изданиях, предназначенных главным образом для ученых, я писал эту книгу, имея в виду прежде всего широкий круг читателей, которые хотели бы больше знать о жизни нашего величайшего поэта-драматурга; но я склонен думать, что и ученому не все представленные здесь данные покажутся чересчур знакомыми. Я позволил себе расширить сферу рассмотрения настолько, чтобы включить в нее апокрифические истории и легенды, так или иначе возникающие вокруг имен великих людей сразу же после их смерти. Так, я посвятил несколько страниц эпизоду браконьерской охоты на оленей в Чарлкоте, состязанию в винопитии в Бидфорде, слухам о связи Шекспира с г-жой Давенант и другим любопытным эпизодам, входящим в состав преданий о Шекспире. Большая часть такого материала имеет развлекательный характер, но предания заслуживают внимания наряду с историческими данными и порою могут таить в себе слабые зачатки истины. Однако я старался не перегружать читателя еще и примечаниями. Сколько бы ни было на странице ссылок, в них все равно невозможно перечислить всех тех, кому я обязан полученными сведениями, а обязан я слишком многим. В том случае, когда на одну тему написано так много, попытка конкретно назвать всех, кому я обязан, скорее собьет читателя с толку, чем поможет. (Должен чистосердечно признаться, что в нескольких случаях я не смог вспомнить или установить тот или иной источник и оставил приведенную информацию без ссылки.) Но тех, перед кем я более всего в долгу, мне хочется упомянуть уже здесь. Как и у каждого серьезного биографа, моим важнейшим общим пособием было великолепное обобщающее исследование Эдмунда К. Чемберса "Уильям Шекспир: исследования фактов и проблем" (1930). Значение труда Роланда Льюиса "Шекспировская документация" (1940) не раз принижалось, однако эта работа является ценным пособием, если ею пользоваться с осмотрительностью. Если говорить о более специальных исследованиях, то чаще всего я обращался к книге Марка Экклза "Шекспир Уорикшире" (1961), являющейся своего рода чудом еж, того обобщения. Вопросы, связанные со Стратфордом, любовью изучены Эдгаром Фриппом в нескольких трудах, представляющих собой серьезный вклад в шекспироведение, из которых наиболее полным является его последняя книга "Шекспир. Человек и художник" (1938). Столь же ценны и четыре тома "Протоколов и счетов городской корпорации Стратфорда-на-Эйвоне" (1921-1930), который Фрипп подготовил к печати вместе с Ричардом Сэвиджем. Из более ранних биографов Мэлон и Холиуэл-Филиппс остаются по-прежнему весьма полезными. Сведения об образовании, религии, театрах, а также о Стратфорде и Лондоне елизаветинских времен - в этих вопросах я не мог претендовать на специальную компетенцию - я с особой благодарностью черпал из надежных источников, например труда Т. У. Болдуина о тогдашних школах и книга Чемберса "Елизаветинский театр" (1923) о театральных помещениях. Что касается трудов популярных биографов, то я назову в первую очередь Джозефа Куинси Адамса ("Жизнь Уильяма Шекспира", 1923) и А. Л. Рауза {"Уильям Шекспир", 1963). У первого, хотя его книга предшествует обширным трудам Болдуина, есть раздел, посвященный образованию поэта, с которым и сейчас полезно ознакомиться. Книга Дж. И. Бентли "Шекспир: биографический справочник" скромна по объему и непретенциозна, однако весьма авторитетна как источник информации. Подробности, касающиеся второстепенных фигур, я с благодарностью почерпнул из "Национального биографического словаря". Я хорошо сознаю, что приведенный выше перечень имен неполон, и хочу вместе с тем выразить безграничную благодарность тому ученому, который олицетворяет собой лучшие традиции шекспироведения, ему я и посвящаю эту книгу. Я оказался также перед необходимостью использовать некоторые материалы из своей книги "Жизнеописания Шекспира" (1970), однако пересмотрев при этом некоторые свои прежние высказывания; кроме того, говоря о пьесе "Сэр Томас Мор", я вновь коснулся темы, уже рассмотренной мной (в ином контексте) в книге "Внутренние свидетельства и вопросы авторства в елизаветинской драме" (1966). Я выражаю свою признательность издательству "Пингвин букс лимитед" за разрешение привести цитаты из предисловия к "Сну в летнюю ночь" под редакцией Стэнли Уэллса ("Новый Шекспир", 1967), а также издательствам "Джонатан Кейп лимитед" и "Альфред Кнопф инкорпорейтед" за использование книги Энтони Берджеса "Шекспир" (1970). Приношу свою благодарность и отдельным лицам - тем друзьям и коллегам, которые, щедро даря мне свое время и знания, читали эту книгу целиком или по частям в том или ином ее варианте. Это доктор Леви Фокс, профессор Роланд Машет Фрай, Ричард Хозли, Джеймс Макменеуей, Кеннет Мюр, доктор Валери Перл и доктор Стэнли Уэллс. Хотя я и воспользовался их советами, они, разумеется, не несут ответственности за мои ошибки. Среди прочих, помогавших мне в решении отдельных вопросов, я должен упомянуть Роберта Бэрмана, Майкла Фелтовика, доктора Дэвиса Джорджа, Стивена Хиткоута, Артура Кина, преподобного Эрика Макдерметта, Ричарда Праудфута, Роду Серлин и Кэтрин Уильяме. Мне оказывали содействие директора библиотек, архивариусы и библиотекари, но особо я хотел бы поблагодарить Хорейса Гровса за фотографии, сделанные в Фолджеровской шекспировской библиотеке, за его заботу об их тщательном выполнении. Мне повезло иметь такого опытного и преданного делу секретаря, как Тина Тинкхем Фланинган. Она весьма тщательно перепечатала окончательный вариант рукописи. Внимательно и доброжелательно рукопись прочитал редактор Стефени Голден. Шон Мэги великодушно вызвался читать гранки, а Роберт Даффи в рукописи и в корректуре сверил цитаты с их печатными источниками. Вновь, и, боюсь, не в последний раз, моя жена Мерилии бодро мирилась с теми испытаниями, которым я подвергал ее терпение. Оскар Командер продолжает вдохновлять меня, хотя теперь, увы, издалека. Фолджеровская шекспировская библиотека, округ Вашингтон 6 октября 1976 г. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ Несколько слов о датах. В рассматриваемую эпоху год, (который в Англии все еще отсчитывался по юлианскому календарю) официально начинался на благовещение, 25 марта, хотя в народе в отличие от юридических и государственных установлений Новый год отмечали по-разному. Так продолжалось до тех пор, пока в 1762 г. не был введен григорианский календарь. Чтобы устранить возникшее несоответствие между этими двумя календарями, были опущены 11 дней, и 1 января официально стало первые днем нового года. Приводя даты, я следую общепринятой практике и изменяю дату года (там, где это необходимо) но не касаюсь дней и месяцев. Так, дневниковая запись Джона Мэннингема о постановке "Двенадцатой ночи" 1 "Миддл темпле" датирована 2 февраля 1601 г., однако я датирую ее 2 февраля 1602 г. Проблема в целом авторитетно освещена в работе У. У. Грега "Старый стиль - новый стиль", опубликованной в его "Сборнике статей" под редакцией Дж. Максуэлла (Оксфорд, 1966) на с. 366-373. В ссылках на источники приведены в сокращении имена авторов только трех трудов, на которые я чаще всегда ссылаюсь. Это - Э. К. Чемберс (ЕКС) - Е. К. Сhambers, William Shakespeare: A. Study of Facts and Problem. (Oxford, 1930) 2 vols.; M. Экклз (ME) - Mark Eccles, Shakespeare in Warwickshire (Madison, Wis., 1961); С. Шенбаум (SS) - S. Sсhоenbaum, William Shakespeare: A. Documentary Life (Oxford, 1975). Отсутствие указания на место издания книги означает, что она вышла в свет в Лондоне. Следует также отметить, что я воздержался от соблазна модернизировать надписи на памятниках. 1 ГОРОД СТРАТФОРД И СТРАТФОРДСКАЯ ЦЕРКОВЬ Рассказ о жизни Уильяма Шекспира - это повесть о двух городах. Стратфорд породил его; Лондон буквально и фигурально стал той сценой, на которой прошла его жизнь. Он появился на свет в скромном рыночном городке, рос в одном из его домов, который чудом избежал разрушения, вызванного временем и развитием туризма. Не достигнув совершеннолетия, женился на местной девице не первой молодости. Она родила ему троих детей; один из них, единственный сын, умер в малолетстве. В Лондоне Шекспир был сначала простым драматическим актером, затем стал известным драматургом - наиболее известным в свою эпоху, хотя отнюдь не все тогдашние литераторы согласились бы с этой оценкой. Со временем он стал пайщиком своей театральной труппы, наиболее выдающейся в стране. Денежное вознаграждение за свои блестящие успехи в искусстве он благоразумно вкладывал в дома, землю, а десятую часть своих доходов добровольно жертвовал церкви. Шекспир помещал капитал в основном в своем родном Стратфорде, хотя жил в столице. Последние годы жизни он провел в прекрасном доме, называвшемся Нью-Плейс, который приобрел в родном городе. Там незадолго до смерти он составил завещание, в котором упомянул, помимо своей родни, простых людей, стратфордских соседей, а также коллег, своих "собратьев", наиболее ценимых им в труппе "слуг его величества короля". Он пренебрег упоминанием знатных лордов, хотя одному из них в молодые годы посвятил две поэмы. В Стратфорде Шекспир умер и был похоронен. Через семь лет собрание его пьес было напечатано в солидном томе форматом ин-фолио. Это произошло в Лондоне, который тогда, как и теперь, был центром издательского дела в Англии. Это простая история жизни Шекспира, и об этих двух ее эпицентрах рассказывалось неоднократно. Здесь мы вновь изложим ее, опираясь на документы, сохранившие рукописные и печатные издания, воздерживаясь от умозрительных построений и романтических излишеств. Нашим исходным пунктом будет город Стратфорд и страдфордская церковь. Начинаясь с источника, называемого "Эйвонский ключ", в селении Нейзби в графстве Нортгемптон, река Эйвон течет на запад через графство Уорикшир мимо церквей, селений и деревушек, мимо утеса Гая, названого так по имени легендарного графа, мимо Уорика, крепости Делателя Королей {Р. Невиль Граф Уорик (1428-1471) играл видную политическую роль в воинах Алой и Белой розы, за что был прозван Делателем Королей. - Прим. перев.} с ее величавым замком и увенчанными башенками стенами, мимо полей Фулбрука (здесь река становится полноводной) и Чарлкота (где расположены поместья семейства Люси и где, согласно преданию, Шекспир занимался браконьерской охотой на оленей), пока, наконец, став шире, не достигает Стратфорда-на-Эйвоне {1}. Здесь на большой дороге (в старом произношении - "страт"), ведущей из Лондона на север к городу Хенли-в-Ардене, была переправа, или брод (форд), через эйфон, что на уэльском языке означает "река". В этом месте берега Эйвона полого переходят в плоскую равнину, покрытую крупным светлым песком, на котором первые поселенцы построили небольшие дома на каменных фундаментах, с каркасами из балок и с соломенными крышами. К югу находилась местность под названием Фелдон, с полями пригодными для выпаса и (как заметил историк-картограф Джон Спид) "легко поддающимися обработке для посева пшеницы". За этой плоской открытой равниной, за долиной Ред-Хорс, поднимались невысокие Котсуолдские холмы. Расположенный севернее Арденский лес с густым подлеском давал приют множеству оленей и различной мелкой дичи. Река, отделявшая равнину от лесистой местности, обеспечивала свежей водой и служила средством сообщения. У поселения, из которого вырос Стратфорд, довольно почтенная история. По Дошедшим до нас сведениям, вскоре после проникновения христианства в Мерсию, королевство англов, возле Стретфорда был основан монастырь. Согласно местным преданиям времен Тюдоров, эта обитель была построена там, где сейчас стоит большой храм св. Троицы. В земельной описи Англии, произведенной Вильгельмом Завоевателем, Стратфорд фигурирует как небольшое поместье, принадлежавшее благочестивому Вульфстену, епископу Вустера. Оно занимало площадь более четырнадцать с половиной хайдов (более тысячи четыреста пятисот актов) вместе с церковью и и мельницей. В течение нескольких веков владельцами этого поместья оставались преемники епископа. Позже, когда сельскохозяйственные рабочие стали свободными держателями земли, выплачивающими определенную денежную ренту за свои участки по системе, известной как арендная собственность, частное и общинное предпринимательство стало поощряться, и Стратфорд превратился в преуспевающий город с базаром, где продавали сельскохозяйственные продукты. "Насколько мне известно, - замечает елизаветинский топограф Уильям Харрисон в своем "Описании Англии", - в Англии мало больших городов, в которых не было бы базаров, одного или нескольких; на них покупают и продают раз в неделю с разрешения государя всякого рода продукты питания, что удобно и выгодно для жителей окрестного края" {2}. Ричард I был тем государем, который в XII в. разрешил устраивать в Стратфорде еженедельные базары по четвергам. Вполне возможно, что первый такой базар был открыт на улице Ротер-маркит (слово "ротер" англосаксонского происхождения и означает "крупный рогатый скот"; оживленная улица, где находился рынок, по сей день известна под этим названием) и, может быть, потом - на месте пересечения Бридж-стрит, Хенли-стрит и Хаи-стрит. При жизни Шекспира высокий каменный крест, поставленный в древние времена на этом перекрестке, был снесен и на его месте построено деревянное здание крытого рынка с открытыми фасадами, с четырьмя столбами, поддерживавшими верхний этаж, и куполом, на котором были башенные часы. В 1730 г. эти часы были заменены другими, а в 1821 г. отцы города снесли целиком все здание. В наши дни на том месте, где оно стояло, - зеленый газон в центре кольцевого транспортного разъезда. Приезжий может увидеть его сквозь поток современного автомобильного движения, находясь возле стратфордского информационного бюро рядом с тем местом, где когда-то жила дочь поэта Джудит в доме, который называли Кейдж. Каменное основание первоначально стоявшего здесь рыночного Креста сохранилось, никем не замеченное, посреди посыпанной гравием дорожки, которая идет через тихий сад возле дома-музея Шекспира. Каждую пятницу торговцы по-прежнему выставляют всякого рода товары на базаре, расположенном на улице Ротер-маркит, но базар, где торгуют крупным рогатым скотом, теперь устраивается по вторникам возле железнодорожной станции. В XIII в. епископ Вустера добился королевских првилегий на проведение нескольких ярмарок. Первая них проходила накануне праздника св. Троицы, в сам праздник и на следующий день после него, совпадая с торжеством освящения приходской церкви, привлекавшим много народу из окрестных селений. Затем последовала вторая ярмарка (начавшаяся накануне воздвиженья) и третья, происходившая между вознесением и пятидесятницей. Четвертая, объявленная в 1309 г., длилась целых шестнадцать дней. Эти ярмарки способствовали расцвету средневековой торговли. Фермеры привозили на рынок свою продукцию и скот, в то время как ткачи, красильщики, столяры, сапожники и другие ремесленники, которых теперь в городе было достаточно, выставляли свои товары. Ярмарки были выгодны не только местным жителям. Путешественники, направлявшиеся в Ковентри, город, славившийся производством сукна и изготовлением головных уборов, или в Бристоль, второй по значению порт после Лондона, или в промышленный Бирмингем, теперь имели возможность остановиться на отдых в трактирах "Медведь" или "Лебедь", покупая и продавая товары на стратфордских ярмарках. Таким образом город процветал. По королевской грамоте, полученной на шестой год царствования Эдуарда VI, городу была предоставлена местная независимость; городская корпорация, имевшая свою печать, возглавлялась бейлифом и советом из четырнадцати членов муниципалитета и четырнадцати олдерменов. Молодые люди из окрестных селений, недовольные наследственным положением землепашцев, переселялись в город, чтобы научиться ремеслу и добиться лучшей участи. Одним из таких молодых людей был отец нашего поэта. XVI в. после возникновения В Лондоне большого театрального дела ведущие труппы актеров стали заезжать в Стратфорд во время своих турне по провинции. Первыми приехали "слуги ее величества королевы" и "слуги графа Бустера" (они играли в здании стратфордской ремесленной гильдии летом 1569 г., когда Джон Шекспир занимал пост бейлифа). Стратфорд находился в стороне от основного течения национальной политической жизни, и по сей день он расположен вдали от той наезженной колеи, следуя по которой железнодорожные пассажиры должны делать пересадку в курортном городе Лимингтон; однако во времена Тюдоров Стратфорд не был, как утверждают некоторые историки, сонной заводью {Услугами железной дороги, ограниченными в будние дни, совершенно невозможно воспользоваться по воскресеньям. "В 1976 г. чтобы добраться поездом до Стратфорда, требовалось больше времени чем до второй мировой войны... Этого никак нельзя простить британской железной дороге". Стратфорд расположен не там, где следует, - вдали от основной железнодорожной магистрали. Но до Ковентри вы доберетесь со всеми удобствами (The Sunday Times Magazine, 27 June, 1976, p. 34).}. Это был весьма привлекательный город, утопавший в зелени вязов: только на земле, принадлежавшей корпорации, по данным 1582 г., их было чуть меньше тысячи. Во время царствования Генри VIII Джон Леленд, хранитель королевских библиотек, производил обследование древностей Англии, разыскивая сохранившиеся литературные произведения старинных авторов в монастырях и духовных общинах. Около 1540 г. Леленд прибыл в Стратфорд. "В нем две или три весьма большие улицы, помимо переулков помельче,- замечает он.- Одна из главных улиц идет с востока на запад, другая с юга на север... Город довольно добротно построен из строевого леса" {3} (Много лет минуло с тех пор, как опустошительные пожары уничтожили те деревянные дома, которые видел Леленд, но средневековый порядок расположения улиц старого города не изменился: три магистрали, параллельно сбегают к реке, пересекаются тремя другими под прямым углом.) Леленд упоминает о "больших ярмарках", которые проводились ежегодно 14 сентября на воздвиженье. В "весьма красивой часовне" на Черч-стрит он задержался, чтобы полюбоваться пляской смерти, "любопытным образом изображенной" на ее стенах - Реформация еще не изуродовала подобные изображения. Эта часовня принадлежала гильдии монашеского братства "Святой крест". Быстрое развитие городской общины начавшееся сразу после ее образования в XIII в, свидетельствует о процветании Стратфорда Обогащаясь за счет пожертвований своих духовных братьев и сестер, гильдия нанимала четырех священников, служивших мессы в упомянутой часовне, помогала своим нуждавшимся членам и поддерживала престарелых в соседних богадельнях. В начале XV в, когда гильдия весьма активно занималась строительством, среди прочих построек она возвела зданий школы возле своей часовни. Так в Стратфорде было положено начало системе бесплатного обучения в грамматической школе, где в следующем столетии юный Шекспир смог получить определенную сумму знаний. К тому времени управление школой перешло в руки городской корпорации поскольку гильдию постигла участь католических учреждений после реформации церкви, земли ее были захвачены, доходы конфискованы, сама гильдия распущена. Часовня гильдии, произведшая столь сильное впечатление на Леленда, была перестроена заново и украшена в царствование Генри VII одним из наиболее преуспевших Уроженцев Стратфорда, сэром Хью Клоптоном. Он родился не в самом городе, а в миле от него, в поместье Клоптонов, однако всегда считал Стратфорд своей родиной. Лишенный, как младший брат, наследства, Клоптон уехал в Лондон искать счастья. Став там торговцем шелком, он составил огромное состояние и был избран олдерменом, затем шерифом и, наконец, в 1491 г. (в тот год, когда он был посвящен в рыцари {Титул, следующий за пажем в эсквайром, перед баронетом - прим. перев.}) - лорд-мэром. В конце концов Клоптон вступил во владение особняком своих предков и, возможно с еще большим удовлетворением, наследством своего старшего брата "Никогда не имевший ни жены, ни детей", этот человек, обязанный всем достигнутым только самому себе, решил стать великим благодетелем Стратфорда. Помимо того, что он перестроил упомянутую часовню, он заменил также деревянный мост, переходить через который во время паводков было опасно, новым, "большим и роскошным" (по выражению Леленда). Огороженный стеной с обеих сторон м замощенный камнем в западной своей части мост состоял из четырнадцати массивных стрельчатых арок. На одном из быков места была установлена каменная колонна, украшенная гербом города Лондона и родовым гербом Клоптонов, а над последним была сделана следующая надпись: "Сэр Хью Клоптон, рыцарь, лорд-мэр Лондона, построил этот мост на свои собственные средства в царствование короля Генри VII" Во время гражданской войны войска парламента разрушили одну из арок, однако восстановленный мост и по сей день являет собой шедевр инженерного искусства эпохи Тюдоров. Путешественник, направляющийся из Лондона в Стратфорд через Хаи-Уайкомб и Оксфорд, по-прежнему должен перейти через Клоптонский мост, чтобы попасть в город; точно так же его переходил Шекспир почти четыреста лет тому назад. Сэр Хью построил для себя еще одно превосходное здание, "весьма привлекательный дом из кирпича и деревянных балок" к северу от часовни гильдии. Согласно Леленду, оставившему его описание {4}, Клоптон провел последние дни своей жизни в этом доме и умер в нем. Однако королевский хранитель древностей ошибается. Клоптон пожаловал право на пожизненное владение этим домом некоему Роджеру Пейгету и в своем завещании, составленном за день до смерти в Лондоне, отказал этот "большой дом" своему внучатому племяннику Уильяму Клоптону. В конце XVI в., когда дом перешел во владение другого уроженца Стратфорда, добившегося триумфа в столице, он уже давно был известен как Нью-Плейс. Через несколько лет после рождения Шекспира Уильям Кемден, впоследствии знаменитый глава Вестминстерской частной школы, объехал Англию по следам Леленда, собирая материал для своего большого топографического и антикварного обзора под названием "Британия", котрый он написал на изысканной елизаветинской латыни. Продвигаясь вдоль течения Эйвона, Кемден прибыл Стратфорд через Уорик и Чарлкот. Город произвел него благоприятное впечатление - "небольшой красивый рыночный городок, который достиг своего нынешнего положения исключительно благодаря двум своим уроженцам". Одним из этих великих благодетелей был Клоптон построивший мост, другим - Джон из Стратфорда. Последний на короткое время появляется в пьесе Марло "Эдуард II" в качестве непримиримого епископа Уинчестерского, требующего и получающего от Эдуарда его корону, с тем чтобы передать ее королеве Изабелле, нарушивши супружескую верность, и ее любовнику юному Мортимеру. При следующем правлении Джон возвысится до епископского престола Кентербери; в конце концов в 1330 г. становится лорд-канцлером и трижды занимает этот пост. Когда он не был поглощен государственными раздорами он обращался к городу, в котором родился, и к приходской церкви, в которой в молодые годы был священником. Он перестроил церковь св. Троицы к вящей славе господней и придал ей в основном тот вид, который открывается перед современным паломником. Соответственно и прах его покоится в алебастровой гробнице возле главного алтаря этой церкви. Церковь св. Троицы, построенная много веков тому назад прочно стоит у берегов Эйвона в южной части Стратфорда в районе, именуемом Старым городом {5}. Длинная липовая аллея ведет к северному фасаду церкви. Липы простояли здесь несколько столетий, и их ветви "так переплелись, что под ними всегда густая, но благодатная тень" - писал в 1814 г. автор книги "Красоты Англии и Уэльса". Величественное здание, достигающее почти 60 метров в длину и 20 в ширину, отражается в спокойных водах реки. Красота церкви св. Троицы, так же как ее романтическое местоположение, вызывала у созерцателей странные порывы к сочинению слабых виршей: Церковь креста господня - господне тело - С возрастом чуть смягчилась и поседела. И христиане, и пастыри божьи их Любят помедлить у этих мест святых {6}. В плане церковь имеет форму креста: алтарный неф, протянувшийся с востока на запад, пересекается с северным и южным поперечными нефами. Прямоугольная башня на месте их пересечения увенчана очень высоким восьмиугольным каменным шпилем, который является результатом позднейшей перестройки; шпиль, знакомый Шекспиру, был деревянным и менее крупным. В XVIII в. прихожане решили, что этот шпиль слишком убог и невелик и, кроме того, постоянно нуждается в ремонте; поэтому они наняли архитектора, чтобы тот заменил старый шпиль Другим, сложенным из уорикского тесаного камня. По обеим сторонам липовой аллеи похоронены жители Стратфорда. Здесь покоятся отец и мать поэта и его дочь Джудит. Внутри церкви погребены более известные жители Стратфорда, и над некоторыми из них возвышаются внушительные надгробные памятники. Один из памятников поставлен сэру Хью Клоптону, несмотря на то что сам он покоится в Лондоне, в приходской церкви св. Маргариты в Лотбери. Хотя Джонсон, превознося Шекспира, называл его монументом без могилы, Шекспиру не было по этой причине отказано в каменном надгробье, которое завершает его бюст в северной стене алтаря. В наши дни он более всего привлекает посетителей. В средние века главнейшей достопримечательностью этой церкви были хоры с резными изображениями, выкрашенными в красный и золотой цвета. Они давно исчезли - это было частью той дани, которую церковь заплатила Реформации. Одновременно с хорами с потолка исчезли росписи, выполненные местным мастером и изображавшие св. Георгия и дракона, страшный суд и историю святого креста. Однако внутренняя часть церкви с ее гармоничными пропорциями уцелела после всех злоключений (алтарь разрушился и был заколочен досками; через два года, после того как Шекспира похоронили возле него, алтарь был объявлен "разрушившимся"). Этим мы в основном обязаны Джону из Стратфорда. Сооружение некоторых частей древнего здания - поперечных нефов и частично алтарного нефа и башни - датируется началом XIII в., однако Джон из Стратфорда многое изменил и многое добавил. Он расширил северный поперечный неф и устроил в нем часовню пресвятой девы; впоследствии она была целиком занята надгробьями и памятниками Клоптонов, так что теперь ее называют "часовней Клоптонов". Джон перестроил также южный неф и разместил в нем часовню св. Томаса Бекета. В 1331 г. он учредил фонд на отправление заупокойных служб в этой часовне и назначил постоянное содержание пяти священникам, с тем чтобы те служили у тамошнего алтаря мессы в честь него и его семьи, в честь королей Англии и в честь вустерских епископов. Племянник Джона, Ралф Стратфорд, в 1351 г. построил в качестве жилища для этих священников дом из квадратного тесаного камня, примыкавший к западной стене кладбища. Это здание впоследствии стали именовать стратфордской духовной общиной в честь тамошнего церковного капитула или духовной общины священников, которые обитали там под началом церковного старосты и служили в этой церкви. Вот почему церковь св. Троицы называют общинной церковью. В XV в. декан Личфилда назначил содержание для четырех мальчиков-певчих; их поселили в двух- или трехэтажном доме с крутой остроконечной крышей, в который вела лестница из алтаря через дверной проем, расположенный прямо под бюстом Шекспира. Постепенно это жилище пришло в упадок и было превращено в склеп. Нам известно из документа, датируемого концом XVII в., что в этом склепе скопилось такое огромное количество скелетов, что ими можно было нагрузить множество телег {7}. Это помещение было склепом уже при жизни Шекспира. Возможно, именно его он имел в виду, вкладывая в уста Джульетты слова, обращенные к брату Лоренцо: С рычащими медведями сцепи Иль на ночь заточи в могильном склепе, Где свалены скрипучие скелеты, Где смрад и черепа без челюстей. Этот склеп был снесен в 1799 г., но дверной проем, заложенный снаружи, все еще цел. Последователи Джона из Стратфорда продолжали украшать церковь. Наиболее значительным из них является доктор Томас Бэлшелл, церковный староста упомянутой духовной общины в царствование Эдуарда IV. Он перестроил алтарь снизу доверху, устроив по пять ниш с каждой его стороны. В них были одинаковой формы большие окна с остроконечным зубчатым верхом и контрфорсы, украшенные в стиле поздней готики изображениями ангелов, драконов и чудищ. Вероятно, одному из мастеров-каменщиков Бэлшелла мы обязаны и купелью. От нее сохранилась лишь разбитая чаша на своем новом основании вблизи могилы Шекспира, поскольку в свое время эту купель заменили новой, выполненной в манере позднего Ренессанса {Эта реликвия прежде хранилась в задней части нефа.}. Замененная купель была выброшена, и лишь много позже ее откопали в саду приходского псаломщика, некоего Томаса Пейна, умершего в 1747 г. Он использовал ее как резервуар для воды. Это та самая купель, в которой крестили Уильяма Шекспира, его братьев и сестер 8. Записи о крещении заносили в приходскую книгу, в которой также регистрировали погребения и бракосочетания. Такого рода приходские книги были впервые введены в 1538 г., когда лорд-главный правитель Англии Томас Кромвель издал указ о хранении этих необходимых данных в каждом приходе. Однако они не всегда должным образом сохранялись. Этот порядок был возобновлен в 1547 г., когда королем был Эдуард VI, а через несколько лет королева Елизавета повелела каждому приходском священнику подписаться под следующей клятвой: "Я буду вести приходскую книгу согласно повелению ее величества королевы". Самая старая из стратфордских приходских книг - большого размера фолиант, переплетенный в коричневую кожу с латунными наугольниками, украшенными розой Тюдоров, - начинается с 1558 г., первого года царствования Елизаветы. Однако запись о крещении Уильяма Шекспира, равно как и другие записи вплоть до середины сентября 1600 г., не является оригинальной это лишь старинная копия, сделанная при Ричарде Бакфилде, который стал приходским священником Стратфорда в 1597 г., сразу же после провозглашения нового епархиального устава. Архиепископ Кентерберийский от имени короны потребовал, чтобы каждый приход обеспечивал себя за свой счет пергаментными приходскими книгами куда следовало перенести из бумажных книг, бывших прежде в употреблении, имена крестившихся, сочетавшихся браком или погребенных в царствование Елизаветы. Более того, приходский священник и церковные старосты были обязаны просматривать и заверять каждую страницу этих книг. Это объясняет, почему сохранившиеся стратфордские приходские книги начинаются с 1558 г., и почему на переплете первого тома указан 1600 г. {9} Наиболее ценныЕ из этих записей были открыты для обозрения в церкви св. Троицы до сентября 1966 г., когда преподобный Т. Блэнт поместил их на хранение в архив, расположенный в нескольких шагах от дома-музея Шекспира. В этих приходских книгах отмечены наиболее значительные события, происходившие в семье Джона Шекспира и его потомков: рождения, браки, смерти. Естественно было бы ожидать, что такого рода записи, являющиеся перечислением имен и дат, окажутся достаточно понятными, но одно обстоятельство сбивало с толку самых первых исследователей приходских книг. Дело в том, что еще один Джон Шекспир, живший одновременно с нашим, оставил свой след в этих приходских книгах, равно как и в других стратфордских документах. Этот Джон Шекспир был башмачником, или сапожником, из окрестностей Уорика, унаследовавшим фамильное дело после того, как его брат утонул в Эйвоне. Он был женат по меньшей мере дважды, и записи о крещении его отпрысков - Урсулы, Хэмфри и Филипа - сделаны в приходской книге соответственно 11 марта 1589 г., 24 мая 1590 г., 21 сентября 1591 г. После того как этот Шекспир неоднократно занимал незначительные посты в городской корпорации и стал главой своей гильдии, он, видимо, в середине 90-х гг. навсегда оставил Стратфорд. Какой-то Джон Шекспир похоронен на кладбище при церкви пресвятой девы Марии в Уорике 7 ноября 1624 г. Однако это совпадение, хотя оно и любопытно, не должно нас смущать, поскольку Шекспиров, чья фамилия писалась чрезвычайно разнообразно, было довольно много на территории графства Уорикшир и примыкающих к нему графств. Уже в 1248 г. некий Уильям Сакспир {На основании документов времен Шекспира автор приводит множество разнообразных написаний его фамилии, особенно когда говорит о его родственниках и однофамильцах. Найти русский эквивалент этим орфографическим и фонетическим искажениям трудно потому, что русская традиция произношения фамилии Шекспира уже содержит фонетическое искажение (Шекспир вместо Шейкспир), а русская орфография не позволяет отразить ее различные написания, такие, как Shekspeare, Shaxpeare, Shaxspеге. Поэтому, пользуясь традиционной орфографией при написании фамилии Шекспира, мы будем давать в скобках английский вариант, за исключением тех случаев, когда искажение в написании столь очевидно, что его можно передать по-русски (Сакспир, Шейкстаф). - Прим. перев.} из Клоптона, расположенного в графстве Глостершир, был повешен за разбой; в записи, сделанной в июне 1487 г. в приходской книге Мертон-Колледжа в Оксфорде, упоминается учащийся Хью Сондерс, который прежде носил фамилию Шекспир (Shakspere), а затем сменил ее, поскольку она считалась банальной. ("Hugo Sawnder alias dictus Shakspere, sed mutatum est istud nomen eius, quia vile reputatum est".) ["Хуго Саундер, иначе именуемый Шекспир, но имя это изменено, ибо оно почиталось грубым"] {10}. Путаница, связанная с существованием двух Джонов Шекспиров - энергичному отцу поэта приписывают трех жен и одиннадцать детей, - была успешно устранена к концу XVIII в. стараниями крупнейшего шекспироведа Эдмунда Мэлона. Жизненный путь Джона Шекспира многократно и достоверно отражен в документах. К нему и его предкам мы и обратимся теперь. 2 СЕМЕЙСТВО ШЕКСПИРОВ: ИЗ СНИТЕРФИЛДА В СТРАТФОРД В трех с половиной милях к северо-востоку от Страт форда и непосредственно к северу от старого тракта, ведущего из этого рыночного городка в Уорик, высоко на холме расположено небольшое тихое селение Снитерфилд. Здесь около 1529 г. поселился дед Шекспира, Ричард. В те дни, как и сейчас, одно-единственное здание господствовало над селением - большая и красивая приходская церковь св. Джеймса Великого с ее длинным нефом и внушительной башней, расположенной в западной части. Верхний ряд окон, освещавший хоры, в те времена выглядел иначе, так же как и аспидная крыша, снятая (как некоторые утверждают) с замка Фулбрук-Касл. Алтарные сиденья, выполненные в стиле Ренессанса, увитые искусно вырезанной из дерева лозой, а также восьмиугольная купель датируются началом XIV в.; по всей видимости, отец поэта был крещен в ней - мы не располагаем столь ранними записями о крещениях. Старая мельница, стоявшая у Хилл-Филда, возле ручья, давно исчезла; мало что сохранилось от небольших домов с каркасом из деревянных балок и с такими же амбарами и деревянными голубятнями. Селение Снитерфилд расположено в красивой холмистой местности, на которой много небольших рощ, зарослей невысоких деревьев и кустарников, а также зарослей вереска и утесника с его желтыми цветами. Здесь Ричард Шекспир арендовал в нескольких поместьях землю, обрабатывал плодородную почву и пас скот {1}. Протоколы гражданских и манориальных судов свидетельствуют о повседневных неприятностях и (гораздо реже) об отрадных событиях в жизни фермера. Вероятно Ричарду пришлось чинить свои ограды, когда в 1538 было приказано чинить их. Суд присяжных обвинил его том, что он выгонял слишком много своего скота на общинный выпас. Он платил штрафы за то, что, несмотря на запрещение, выпустил свиней пастись без ошейника, а так же за то, что позволял своему скоту без привязи пастись на лугах. Это произошло в 1560 г., когда каждому держателю земли Снитерфилда было предписано "построить свои изгороди и вырыть канавы между концом проулка, где жил Ричард Шекспир, и оградой, называемой "оградой Докинсов". Когда ему не удавалось найти приемлемое оправдание, как, например, в 1529 г. (упоминание об этом - первый письменный документ, касающийся Ричарда Шекспира, которым мы располагаем), он предпочитал заплатить штраф в размере двух пенсов, вместо того чтобы являться на заседания манориального суда, происходившие дважды в год в Уорике, до которого от Снитерфилда было шесть миль пути. Один преуспевающий олдермен из стратфордской гильдии, виноторговец и торговец сукном Томас Этвуд по прозвищу Портной, завещал Ричарду упряжку из четырех быков, которой последний уже пользовался. В январе 1560 г. Ричард Шекспир, по всей вероятности дед поэта, входил в состав суда двенадцати иоменов и утверждал обвинительный акт при расследовании, которое Томас Люси проводил в Уорике по делу о поместьях сэра Роберта Трокмортона; Ричард вовсе не был таким уж провинциалом и деревенщиной {2}. Он помогал оценивать имущество одного скончавшегося приходского священника, а также Других жителей селения. (Это была обязанность друзей и добрых соседей, "по крайней мере двух лиц, которым умерший задолжал"; таков был порядок вещей, установленный в королевстве, говоря о котором Генри Суинберн, крупнейший специалист времен Елизаветы по вопросам, связанным с передачей наследства, добавляет: "Недостаточно составить опись, в которой перечислены все до единого предметы имущества покойного; каждый из них в отдельности должен быть оценен честными и умелыми людьми, назначающими справедливую стоимость сообразно со своими суждением и совестью..." {3}) После смерти Ричарда, умершего до 10 февраля 1561 г., его собственное имущество было оценено в 38 фунтов и 17 шиллингов - почти на о фунтов дороже, чем имущество упомянутого приходского священника. Дом Ричарда Шекспира находился на Хай-стрит, являвшейся, возможно, главной дорогой в Уорик. При доме был земельный участок, граничивший ручьем, который протекал через Снитерфилд и далее в направлении Эйвона. Это имущество он арендовал у Роберт, Ардена из Уилмкотта. У Ардена была дочь Мэри, впоследствии вышедшая замуж за Джона Шекспира. У Ричарда было по крайней мере два сына. Некий Томас Шекспир, плативший самую высокую арендную плату (4 фунта стерлингов) среди арендаторов, обрабатывавшие землю в поместье Хейлз, расположенном в СнитерфилдеД возможно, тоже был его потомком, но это еще требуется доказать. Однако Генри Шекспир, несомненно, был сынов Ричарда. Так же как Томас, он арендовал землю в поместье Хейлз и к тому же обрабатывал участок в близлежащем Ингоне, в приходе Хэмптон-Люси, который был рас положен на левом берегу Эйвона и простирался до водораздела, отделяющего эту плодородную долину от Арденского леса. Его брат Джон также арендовал землю на Ингонской луговине. Генри был довольно незадачливым малым. Он учинил драку с неким Эдвардом Корнуэллом (который впоследствии стал вторым мужем тетки поэта Маргарет), ранил его до крови и был оштрафован, но не явился в суд, чтобы ответить за это. Его заключили в тюрьму за нарушение права владения; он наделал долгов и не смог в срок уплатить их. Был случай, когда Генри отказался платить и церковную десятину - несколько должностных лиц оспаривали право на ее получение - и на какое-то время был отлучен от церкви. Власти штрафовали его за то, что он носил шляпу, а не берет, посещая церковь. Возможно, это было связано с некоей нормой поведения, так как многие, особенно пуритане, отвергали устав о ношении беретов, введенный для поощрения приходившего в упадок ремесла изготовителей беретов. Кроме того, Генри был наказан за то, что не трудился вместе с теми, кто должен был производить ремонтные работы на тракте ее величества королевы, а также "за то, что его канава между полями Ред-Хилл и Бермен оказалась в запущенном состоянии". (Местонахождение этих полей, которые все еще называются Ред-Хилл и Бермен, можно и сейчас установить на небольшом расстоянии к востоку от снитерфилдской церкви с правой стороны от дороги, ведущей в Ласком.) Однажды, когда Генри находился в тюрьме на Хай-стрит за неуплату долга, его поручитель Уильям Раунд отправился в его дом и присвоил себе двух быков, которых последний купил, но, что было характерно для него, еще не заплатил за них. Когда Генри умер, в его доме, по утверждению очевидца, было обнаружено довольно много денег в сундуках, в амбаре - пшеница, сено "на большую сумму" и кобыла в конюшне. Таков был дядя поэта, Генри. В приходской церкви Хэмптон-Люси (перестроенной в начале XIX в.) Генри крестил двух своих детей: Летис в 1582 г. и Джеймса в 1585 г. Вполне вероятно, что Шекспир мальчиком не раз ходил через поля в Ингон навестить дядю, тетку, а также своих двоюродных брата и сестру. Маленький Джеймс умер в 1589 г. Генри был похоронен в Снитерфилде 29 декабря 1596 г., и менее чем через два месяца "Маргарет Сакспир (Sakspere), вдова, бывшая в свое время женой Генри Шекспира (Shakspere)", последовала за ним в могилу. Второй сын Ричарда Шекспира был человеком совсем иного рода. Не пожелав возделывать землю и пасти скот со своим отцом в Снитерфилде и с братом в Ингоне, он в 50-е гг. переселился в Стратфорд, где стал перчаточником и шорником, то есть кожевником и дубильщиком, и изготавливал мягкую белую или окрашенную в светлые тона кожу. Занимаясь этим ремеслом, он "выделывал" оленьи и лошадиные кожи, а также козьи, овечьи и собачьи (но не коровьи и не свиные), пропитывая их (после предварительной обработки) раствором квасцов - сульфатом алюминия - и солью. Он производил и продавал не только перчатки, но и всякого рода изделия из мягкой кожи: поясные ремни, кошельки, фартуки и прочее. (Наш драматург вспомнил этого перчаточника в "Виндзорских насмешницах": миссис Куикли, пытаясь определить внешность мистера Слендера, спрашивает: "Уж не тот ли, что носит большую бороду? Широкую и круглую, как нож у перчаточника?" {Шекспир Уильям. Полн. собр. сеч. М., 1957-1960, т. 4, с. 270.}) Заниматься этим ремеслом было выгодно, так как перчаточники были защищены от иностранной конкуренции постановлением парламента. В базарные дни и во время ярмарок перчаточникам выделяли наиболее выгодно расположенные стоячие места для торговли на базарной площади, у рыночного креста под часами. Живший в XVII в. известный сплетник Джон Обри, прославившийся своими "Краткими жизнеописаниями", сообщает, что Джон Шекспир был мясником, но это маловероятно; строгие постановления, обеспечивавшие доброкачественность мяса, не допускали сочетания этих двух занятий {4}. Во всяком случае, в Стратфорде были свои мясники, Ральф Коудри и Томас Роджерс, занимавшиеся своим делом с разрешения совета корпорации. Хотя в тот период перчаточники формально еще не объединились в гильдию (это произошло около 1606 г.), они, вероятно, уже установили порядок, при котором для посвящения в тайну ремесла требовалось семь лет поработать подмастерьем. Приобщению Джона к ремеслу способствовали связи его отца. Как мы уже видели, Ричард знал Томаса Эдвуда, одного из олдерменов стратфордской гильдии, еще до того, как Стратфорд получил хартию о правах. Возможно, он также познакомился в Снитерфилде с Джоном Таунсендом из Уолда. У Таунсенда была дочь Джоан, которая вышла замуж за видного стратфордского гражданина Томаса Диксона по прозвищу Водонос, олдермена, вошедшего в первый состав муниципального совета и владельца постоялого двора "Лебедь" на Бридж-стрит. По профессии этот Диксон был перчаточником и, возможно, тем мастером, у которого Джон был подмастерьем. Имя Джона Шекспира появляется в исторических записях 29 апреля 1552 г. при описании довольно бесславных обстоятельств, когда он заплатил шиллинг в качестве штрафа за то, что вопреки запрету властей свалил кучу нечистот (sterquinarium) на Хенли-стрит. В данном случае Джон не был единственным правонарушителем, наказанным за невыполнение постановления о пользовании "общей свалкой нечистот", возвышавшейся там, где кончалась улица у дома колесного мастера Уильяма Чемберса. В тот же день по той же причине были оштрафованы Хэмфри Рейнольдс и Адриан Куини. Куча нечистот Джона Шекспира (по мнению нашего выдающегося авторитета в вопросах, связанных с чумой в елизаветинской Англии) стала символом тюдоровских методов улучшения санитарных условий {5}. Нечистоты были рассадником чумы; и наложение столь строгих штрафов, равных двухдневному жалованью ремесленника, свидетельствует о том, что община заботилась о здоровом состоянии своих улочек и сточных канав. Эта запись вызывает дополнительный интерес, так как позволяет сделать вывод, что к весне 1552 г. Джон Шекспир проживал как квартиросъемщик или как домовладелец на Хенли-стрит. Должно быть, он жил в западной части большого сдвоенного дома, в том его крыле, которое впоследствии стало известно как дом, где родился Шекспир, и благодаря которому Стратфорд стал местом вечного поклонения. Вскоре Джон обзавелся новым имуществом. В 1556 г. он купил у Джорджа Тернера право на безусловное владение усадьбой с садом и огородом (unum tenementum cum gardino et crofto) на Гринхилл-стрит - загородной дороге, которую впоследствии стали называть Мор-таунс-энд. В том же году у Эдварда Уэста он покупает на Хенли-стрит другой дом с примыкающим к нему садом. Вероятно, восточное крыло этого дома стало известно впоследствии как мастерская по обработке шерсти. Спустя какое-то время, когда точно - неизвестно, строители соединили эти два дома в одно строение, образовав таким образом сохранившееся до наших дней впечатляющее здание, которое имеет теперь вид единого, построенного из дерева и кирпича дома с тремя фронтонами. Купленный дом был построен в конце XV или начале XVI в. Благодаря связанным с ним ассоциациям этот дом не нуждается в дополнительных выразительных описаниях. "В стропилах - тени и таинственные шорохи, в дымоходах - ветер, за очагом сверчки, эльфы мелькают в свете потухающего огня, сквозь свинцовые стекла светит луна, снаружи - уханье {Имеется в виду звукоподражание в рефрене песни из "Бесплодных усилий любви". - См.: Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 2, с. 511. - Прим. перев.} милой сердцу бурой совы" {6}. Это жилище состоит из каменного основания, иди низкой стены, служащей фундаментом, на которой покоится крепкий дубовый каркас постройки. Обмазанные штукатуркой плетни заполняют собой прямоугольное пространство между балками. Расположенная в середине массивная труба дымохода скрепляла строение, у которого была крыша из дранки; со временем ее сменила черепица. В конце XVI в. к задней части дома был пристроен флигель, также из дерева и штукатурки; он вдавался в живописный сад. Джон Шекспир все еще жил на Хенли-стрит когда в 1597 г. за 50 шиллингов продал узкую и длинную полосу земли всего около полуметра шириной и длинной 19 метров; она проходила вдоль западной стороны его владений от Хенли-стрит до Гилд-Питс (так назывался королевский тракт) на севере. Покупатель, драпировщиц Джордж Беджер, по всей вероятности, намеревался возвести на ней стену. Примерно в это же время Джон отделил участок своей земли площадью примерно 5 X 5 метров, расположенный в восточной ее части, Эдварду Уиллису из Кинг-Нортона, графство Вустершир, где последний планировал перестроить два небольших дома в трактир, который он собирался назвать "Колокол". Эти свидетельства о передаче имущества указывают на то, что в течение почти полувека Джон Шекспир обитал на Хенлистрит. Обосновавшись таким образом, он избрал себе в невесты Мэри Арден, дочь состоятельного фермера. Ардены гордились тем, что их фамилия - одна из самых старинных в графстве Уорикшир; Дагдейл описывает их как "наиболее древний и достойный род". Они были "хозяевами Уорика" до завоевания Англии норманнами, а в Англии не так уж много семейств, которые могут проследить свое столь древнее происхождение. Некоторые Ардены были очень богаты. В кадастровой книге список земель, "надлежащих Терчиллусу из Эрдайна (Turchillus de Fardiae), занимает четыре столбца - никто больше не владел таким количеством земли. Наши Ардены были попроще - богатыми иоменами, постепенно переходившими в класс мелкопоместного дворянства. К какой именно ветви принадлежал Роберт Арден, неясно, несмотря на тщательные розыски специалистов по генеалогии {7}. Возможно, Роберт Арден происходил от кого-нибудь из младших сыновей Арденов из Парк-Холла, который расположен, в Касл-Бромуиче, в приходе Астон, неподалеку от Бирмингема. Его дедом мог быть Роберт Арден, бывший бейлифом Снитерфилда в середине XV в., и он, несомненно, был сыном Томаса Ардена из Уилмкотта. Это селение расположено в приходе Астон-Кантлоу, оно протянулось вдоль долины реки Олн, которая ограничена с востока низкими, кое-где покрытыми лесом холмами, отделяющими ее от долины Эйвона. Этот Томас купил землю и дом в Снитерфилде и передал их своему сыну. Трудно сказать, насколько обширны были владения Роберта Ардена в Снитерфилде, однако у него было два жилых дома, один из которых он сдавал в аренду Ричарду Шекспиру и вместе с домом, возможно, 100 или более акров земли. Когда вскоре после 21 апреля 1548 г. Арден женился на Агнессе Хилл, урожденной Уэбб, вдове зажиточного крестьянина с фермы Берли, он уже был далеко не молод и имел от предыдущего брака - или браков - восемь дочерей. Должно быть, они были привлекательными молодыми женщинами, так как по крайней мере шестеро из них нашли себе мужей, а две выходили замуж дважды. Новая жена Ардена имела двух сыновей и двух дочерей от предыдущего брака, так что семья была большая. Семья Жила в Уилмкотте. Где именно - неизвестно, хотя в конце XVIII в. Джон Джорден, самоучка, собиравший по собственной инициативе сведения о Шекспире, определил один из домов с бревенчатым каркасом на Федер-Лейн как дом Мэри Арден, и в качестве такового этот дом по сей День посещается туристами. Слова Джордена никогда не следует принимать на веру (это был "один из тех скромных гениев", согласно снисходительной оценке одного его современника, "для которых обладание небольшой эрудицией если и не опасно, то, как потом оказывается, почти совершенно бесполезно"), и все же Мэри должна была расти если не в этих, то в весьма похожих условиях. Расположенное вблизи заросшего зеленью селения на северной стороне дороги, ведущей в Стратфорд, это жилищ представляет собой большой красивый сельский до) XVI в., двухэтажный, с каменным фундаментом и двум? сложенными из камня каминами на каждом этаже (большой очаг есть и на кухне), с площадкой перед камином углу гостиной, с грубо отесанными дубовыми балками деревянных неоштукатуренных потолков и с остроконечными окнами для освещения верхнего этажа. В последнее время жук-точильщик и мебельный жук создали угрозу для деревянных деталей первоначального интерьера, побудив вечно настороженных попечителей принять меры по предупреждению и устранению повреждений. Джон, видимо, был на несколько лет старше Мэри, возможно на десять или больше; она была самой младшей из своих многочисленных единоутробных сестер, а Джон был старшим сыном. Ему предстояло прожить до семидесяти с лишним лет, а ей - пережить его на семь лет. Мэри являлась соблазнительной партией: вероятно, она была любимицей своего отца и одной из его наследниц, хотя (как представляется) она не умела ни читать, ни писать и вместо подписи ставила под документами свой знак. Осенью 1556 г. Роберт Арден находился при смерти. Согласно его завещанию, составленному 24 ноября, когда он был уже болен телом, но находился в "доброй и твердой памяти", он завещал свою душу "всемогущему богу и нашей благословенной госпоже пресвятой деве Марии и всему сонму небесному" согласно католической формуле, естественной в завещании, написанном в царствование католички Марии. Роберт благоразумно позаботился о своей жене, завещав ей 10 марок (6 фунтов 13 шиллингов 4 пенса). Но более нежную заботу он проявил о младшей дочери. Помимо обычных 10 марок, Арден оставил ей наиболее ценное имущество: имение в Уилмкотте, называвшееся "Эсбис", "и урожай на земле, засеянной и возделанной". Несмотря на свою молодость, Мэри была названа в числе двух душеприказчиков, так что через месяц она присутствовала при описи имущества и движимости. Опись свидетельствует о достаточном состоянии покойного. Среди его имущества было целых одиннадцать пестрых холстов - их использовали в те дни для украшения стен вместо более дорогих гобеленов; на широких полосах холста были грубо написаны темперой сцены библейского или мифологического содержания, под которыми имелись соответствующие нравоучительные надписи. (Шекспир упоминает их в "Обесчещенной Лукреции": "Кто старческих боялся строгих слов, тот ужаснется крашеных холстов".) Предметом гордости в доме Арденов были два таких холста в прихожей, пять в соседней большой комнате и еще четыре, развешанные в спальнях на втором этаже. Среди имущества были также шкафы и другая дубовая мебель (включая столик с полками), достаточное количество постельного белья, а также медные котлы и латунные сковороды, жаровня, небольшая ручная мельница и квашня. В опись вошли также орудия труда фермера, сельскохозяйственные приспособления, амбар, наполненный пшеницей и ячменем, большое количество скота - быки, волы, жеребята, свиньи и уже подросшие телята, - а также пчелы и домашняя птица, запас дров во дворе и бекона под крышей. Ардены жили в достатке. Свое тело Роберт завещал похоронить на церковном кладбище в Астон-Кантлоу. Его вдова осталась жить в Уилмкотте (очевидно, как и надеялся Арден, она никому не причинила неприятностей из-за своего небольшого наследства, а, напротив, позволила дочери своего мужа, Алисе, спокойно жить вместе с ней). В 1580 г. "старая и бессильная" (по ее словам), она умерла и была похоронена на том же кладбище. Где-то между ноябрем 1556 г., когда отец Мэри Арден составлял свое завещание, и сентябрем 1558 г., когда родилась ее первая дочь, Мэри вышла замуж за Джона Шекспира. Вполне возможно, что церемония бракосочетания происходила в Астон-Кантлоу - в приходской церкви Иоанна Крестителя. Приходские книги в тех местах были введены позже, и поэтому никакой записи о женитьбе Джона Шекспира не сохранилось. 3 ПОТОМКИ ДЖОНА ШЕКСПИРА У Шекспиров было много детей; об этом свидетел вуют приходские книги за период, охватывавший приблизительно 20 лет - с 1558 по 1580 г. Разумеется, в них отмечены погребения, равно как и крестины, но в течение этих двух десятилетий число рождений в семье превосходит число смертей. Поскольку еще царствовала Мария Тюдор, первый ребенок Шекспиров был крещен по католическому обряду: с чтением на латыни и с миропомазанием, Остальных восемь детей крестили по обряду англиканской церкви. Первенцем Джона Шекспира была дочь Джоан, крещенная (как свидетельствуют приходские книги) 15 сентября 1558 г. Обряд совершал священник Роджер Дайос, В следующем году, когда на трон взошла новая королева, католические религиозные убеждения Дайоса стали многим не по вкусу, и, так как он не пожелал ни добровольно отказаться от должности, ни умереть - обычные основания для замещения, - корпорация вынудила его уйти с занимаемого поста, попросту отказав ему в жалованье. Дайос уединился в Литл-Бедуине, графство Уилтшир, и семнадцать лет таил там свои обиды. Затем, в 1576 г., он предявил иск бейлифу Стратфорда в связи с тем, что его "ежегодная рента" не выплачивалась ему полностью. Между тем город некоторое время обходился без пастыря. Посещавшим город проповедникам приходилось как-то восполнять этот пробел, пока в январе 1561 г. не был официально введен в должность новый приходский священник. Джон Бретчгердл, прибывший из Уиттона, графство Нориде был магистром искусств Крайст-Черч-Колледжа в Оксфорде и безупречно придерживался принципов англиканской церкви. Он был холостяком (сестра, возможно две сестры вела хозяйство в его доме) и книголюбом - в его библиотеке (по стоимости составлявшей около половины его состояния) были Новый завет на английском языке в переводе Тиндейла, труды Эзопа, Саллюстия, Вергилия, Горация, два труда Эразма Роттердамского, латино-английский словарь и "Деяния апостолов, переведенные английским метром... Кристофером Тайем... с примечаниями к каждой гл