И дело тут не в фактической недостоверности. Возможно, его герои в контексте его худо- жественного замысла и более уместны, нежели настоящие священники. Опасно другое. Поверив в созданный собственным воображением идеал, отождествив его с реальностью, он рано или поздно с правдой жизни столкнется. И уже не по газетным статьям, а на собственном опыте убе- дится, что священники бывают разные. В том числе и очень ему несимпа- тичные. (Я думаю, он в подобных случаях чаще всего будет объективно прав. Человек его типа "настроен" на добро, почувствует его даже в непривычной упаковке. А уж если не почувствует...) Но столкнувшись с неоднозначностью современной церковной ситуации, убедившись, что собс- твенные идеальные конструкции нежизненны, он может сделать большую ошибку. Ту, которую сделали многие наши интеллигенты. /Беда их состоит еще и в том, что религию вообще и Церковь в част- ности они рассматривали лишь как идеологическую опору, лишь как средс- тво противостоять тоталитарному чудовищу. Сама по себе, вне социально- го контекста, Церковь не слишком их интересовала. С падением же комму- низма надобность в идеологической основе исчезла. Зато появилась дру- гая потребность - обрести точку опоры в нынешнем политическом хаосе. Само по себе это нормальное стремление, но для серьезной веры недоста- точное. Кстати, весьма похожие процессы имели место в Польше - взаимо- отношения "Солидарности" с католицизмом складывались примерно по той же схеме./ Он может обидеться на Церковь, разочароваться в ней (фактически еще ничего о ней не зная). И горечь этой обиды неизбежно прольется на страницы его книг. Что не сделает их лучше. Дай Бог ему, Владиславу Крапивину, больше трезвости и серьезности в своих оценках. Дай Бог ему пройти Дорогу, не спрямляя углы.  * Пройдя сквозь Тьму, обжегшись Светом... *  (О новых произведениях Сергея Лукьяненко) Виталий Каплан (г. Москва) 1. Я не знаю, этично ли писать о книгах, которые пока не появились в печати и лишь в компьютерно-принтерном виде стали доступны узкому кру- гу лиц. А этот круг, само собой, страшно далек от народа. Не испортить бы людям радость первого прочтения... Да и что касается критики... Тут уж я подставляю автора. Потому что во всех литературно-критических разборках последний судья - текст, сверившись с которым, читатель сам вправе решать, "кто же прав был из нас в наших спорах без сна и по- коя..." Пока что он, читатель, такой возможности лишен. И все-таки я отважился на эту статью. Очень уж хочется. Тем более, когда еще выйдут последние произведения Сергея Лукьяненко? Издатель- ская судьба книг непредсказуема, да и будучи напечатанными, нескоро доберутся они до потенциального читателя. И потому я отдаю себе отчет в том, что пишу, в общемто, всего для нескольких человек, знакомых с недавними работами Сергея. А кроме того, есть и личный момент. В апреле этого года я написал статью "Кто выйдет на мост?" (заметки о прозе С.Лукьяненко). По боль- шей части статья была посвящена "Рыцарям Сорока Островов", точнее, за- щите вышеупомянутых "Рыцарей" от критики Владислава Крапивина. На тот момент из всего написанного Сергеем я прочел лишь сборник "Лорд с пла- неты Земля", раннюю его повесть "Пристань Желтых кораблей", да сделан- ную в соавторстве с Юлием Буркиным трилогию "Сегодня, мама!". Соот- ветственно и мои выводы исходили из этого подбора. Сейчас, прочитав "зрелого" Лукьяненко, я бы ту, апрельскую статью писать не стал. Точнее, написал бы ее совсем иначе. А то, что она, возможно, появится когданибудь на страницах альманаха "Та сторона", меня не слишком беспокоит. Пускай тоже станет своего рода "зудой". 2. Позволю себе вкратце напомнить основной тезис той весенней статьи. Итак, среди всего прочего, есть в литературе некое направление, кото- рое я назвал "крапивинской системой координат". В принципе, направле- ние это не замкнуто на одном Крапивине, можно показать, что возникло оно задолго до первых книг Владислава Петровича, и, дай Бог, проживет еще достаточно долго. "Крапивинским" я назвал его лишь условно, пос- кольку в течение трех десятилетий В.П.К. остается наиболее характерным представителем данной традиции. И надо же дать ей хоть какое-то имя! "Крапивинская традиция", как и любая другая, основана на определен- ной этической системе, на неких трудноописуемых душевных переживаниях. Сейчас не время их разбирать, но думаю, каждому человеку, знакомому с книгами Крапивина, ясно, о чем идет речь. Из этики вырастает и своеобразная эстетика, которая, собственно, и реализуется уже в чисто литературных понятиях - в тематике и в постро- ении сюжета, в особенностях композиции и стиля, и т. д., и т. п. Разумеется, авторов, работающих в рамках одной системы, нельзя де- лить на "основоположника" и "эпигонов". То есть эпигоны были, есть и будут есть, тема эта скучная, да и не о том разговор. Но вполне самос- тоятельные авторы могут быть очень непохожи друг на друга (если гля- деть изнутри традиции), а с внешней стороны их вектора могут показать- ся нацеленными в одну точку. Так, например, Павел Калмыков, допустим, Лидия Чарская и Аркадий Гайдар (ничего себе подборочка!) все-таки при всех своих различиях находятся в одном пространстве, а их современники Валерия Нарбикова, Андрей Белый и Осип Мандельштам - в другом. Это - нормальная ситуация, вообще вся мировая литература напоминает реку, возникшую от слияния нескольких мощных потоков - традиций. Иног- да потоки иссякают, иногда вдруг начинают бить из мертвой на первый взгляд земли. В общем, Лукьяненко, как мне казалось, работал в крапивинской тра- диции и был вполне описуем соответствующей координатной системой. Его книги отличались от крапивинских, но и в тех, и в других заметен был схожий взгляд на мир. Это мне казалось. 3. Но вот прочел я "Дверь во тьму" - и понял, что строил замок на пес- ке. Повесть настолько выламывается из "крапивинской традиции", что впору задуматься - а не перерос ли Лукьяненко вышеобозначенную систему координат? И если да, то где же он в итоге очутился? Впрочем, на первый взгляд повесть напоминает творения В.П.К. Общего и впрямь достаточно. Главный герой - мальчишка, приключения в некоем параллельном пространстве, дружба, то и дело испытуемая на прочность, борьба светлого и темного начал... Казалось бы, похоже. Если смотреть обычным взглядом. А если "Настоящим"? Не претендуя на подобное зрение, все же рискну. Итак, перед нами некий своеобразный мир, где имеет место вековая борьба двух таинственных, надприродных сил - Света и Тьмы. Разумеется, первое побуждение читателя - отождествить Свет с добром, а Тьму, само собой, со злом. Параллель, испытанная тысячелетиями... Потом оказыва- ется, что есть еще и третья сила, Сумрак, соблюдающая, вроде бы, нейт- ралитет, но тем не менее, ведущая свою игру. Кому ее уподобить? Духу Познания, что ли? (Ник Перумов был бы счастлив - нашлось-таки Великому Орлангуру место еще и в этом мире). Кстати сказать, уже одно это, на- личие "третьей силы", не вписывается в крапивинскую традицию. Там та- кого не бывает - там либо свет, либо тьма, либо смесь того и другого. Но чтобы нечто принципиально иное - нет уж, увольте. Между прочим, не случайно. Подобный дуализм вытекает из монотеистического европейского мышле- ния, пускай даже автор об этом и не подозревает. Но есть и другое мыш- ление - восточноазиатское, которому присущ монизм. То есть имеется лишь одно запредельное начало, Дао, которое может проявляться по-раз- ному, и как Свет, и как Тьма, и как Сумрак. А может, как Огонь, Вода, Земля, Дерево, Металл... Или еще как-нибудь. Борьба этих сил обеспечи- вает Равновесие, которым и поддерживается само существование нашего мира. Тут уже неважно, на сколько потоков разделяется Дао. Главное - ни одному не отдавать предпочтения, принимать все как есть и умело подставлять свой парус ветрам перемен. Так вот, мир, куда попал Данька, больше тяготеет к восточной моде- ли. Хотя закручено там хитро. Восточная модель маскируется под евро- пейскую, дуалистическую. Свет своими действиями пытается претендовать на особую роль, на свою причастность высшему добру (хотя на словах за- частую и утверждает обратное), Тьма, напротив, усиленно демонстрирует свою сатанинскую сущность, а Сумрак скромно делает вид, что он тут ни при чем. Таковы декорации. Но посмотрим беспристрастно. Вот некая сила, называющая себя Све- том. В чем, собственно говоря, проявляется ее этическая высота? Почему "Свет" - это именно добро? (А что есть добро?). Тут, само собой, всплывает вопрос о целях и средствах. Ну, что ка- сается средств, тут все ясно. Обман, провокации, манипулирование чело- веческими жизнями... Ради высшего блага можно обманом затащить маль- чишку в темный мир, чтобы затем использовать его как орудие. Можно сжечь город (подумаешь, всего-то два трупа - старичок да пацанчик! За- то ради счастья миллионов). Можно устроить войну на истребление, тут вообще уже незачем покойников считать, на то она и война... Как видим, со средствами все ясно. Мы такое проходили. Да и сам Котенок подтверж- дает: - Данька, Настоящий свет - это вовсе не добрый волшебник, или бог, или что-нибудь такое, разумное. Это просто одна из трех сил. - Из трех? - Почему-то я удивился именно этому. - Ну да. Свет, Тьма и Сумрак... - А это еще что такое? - Неважно, Данька, ты с ним здесь вряд ли встретишься... Свет - это просто сила, и Тьма - тоже сила. И ничего в них нет ни доброго, ни злого. И солнце в этом мире могло бы гореть по-прежнему, хоть это был бы мир Тьмы. Но получилось так, что здесь все началось с погасшего солнца. Значит, нужно было немножко солнечного света из другого ми- ра... и нужен человек из этого мира. Конечно, идеально чистых средств не бывает. История, как известно, не Невский проспект, белые перчатки изнашиваются, хотим как лучше, а получается как всегда. Да, все так. Но именно по отношению к людям. Мы все в той или иной мере поражены гнилью, и, стремясь к светлым целям, не можем не запачкаться. Да, иной раз мы вынуждены применять недостой- ные средства. Но разве этому нас учат высшие силы? Во имя Бога столько совершалось преступлений, столько было лжи, подлости и жестокости, что временами становится тоскливо и страшно. Но разве Бог призывал к это- му? Разве к кому-то явился ангел и посоветовал сжигать еретиков на костре? Разве Богородица приказала крестоносцам огнем и мечом уничто- жать неверных? Нет, это все наши собственные изобретения. Ни разу не было такого, чтобы оттуда, из Царства Божия, прозвучал призыв к прово- кации. Конечно, бывает и так, что добрые последствия вырастают из дурных дел. Но это лишь потому, что "мир во зле лежит", а стало быть, "ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать". Но в том-то и фокус, что зло подразумевается чужое, а делать должен ты. И вообще: "Горе миру от соблазнов: ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит." (Евангелие от Матфея, 18,7). Здесь же не кто-нибудь, а Котенок, существо мистическое, призывает к обману и провокации. Причем не кого-нибудь призывает, а детей, кото- рым сложнее сделать осознанный выбор. - Да! - огрызнулся я, одной рукой запрокидывая Лэну голову, а дру- гой обнимая его за плечи. - Ты вовсе не добрый, Котенок! И Свет твой ничем не лучше Тьмы! Котенок снова вздохнул. - Думаешь, мне это нравится, Данька? Это ведь только в сказках если человек добрый, то он ничего плохого не делает. А в жизни, если Свет хочет бороться с Тьмой, то он должен быть жестоким. Нет у нас другого выхода, понимаешь? Понимаем. Свет, выходит, ничего общего с Добром, Любовью и Истиной не имеет. Впрочем, спасибо ему уже за то, что он и не претендует. У него другие цели. С целями, конечно, разобраться интересно. В чем, собственно, заклю- чается то счастье, ради которого совершаются вышеназванные пакости? Дать этому несчастному миру солнце? Дело, конечно, благородное, но не могу я отделаться от подозрения, что для Света все происходящее - лишь ход в исполинской шахматной партии, обретение же солнышка оказывается побочным эффектом. Впрочем, тут ситуация на самом деле сложнее. Есть "Свет", некая мистическая сила, и есть Солнечный Котенок, полномочный представитель "Света", эмиссар. И если поначалу он исправно выполнял свои должност- ные обязанности, то потом потихоньку стал работать и на себя. Еще большой вопрос, будет ли довольно его "светлое начальство" тем, что он воссиял в небе этого мира аки самозванное солнце? И даже если сие вхо- дило в изначальную программу, то ради кого? Ради жителей, изнуренных многовековой тьмой, вынужденных продаваться в солдаты, чтобы прокор- мить свой мир? Ради того, чтобы прекратить войну Крылатых с Летящими? Или же все это - приятные мелочи, а главное - укрепиться еще и здесь, усилить свои позиции в бесконечной борьбе с "Тьмой"? Я не утверждаю, что это прямо вытекает из текста, но мое дело - задать вопрос. Кото- рый, как мне кажется, вырос не на пустом месте. А интересно, что нужно самому Котенку? Уж не вел ли он своей игры, целью которой было стать солнышком и питаться всеобщей любовью? - ...Но ты же помнишь, любовь - это тоже Настоящий свет. В этом ми- ре миллионы Крылатых, у которых теперь не осталось ничего - только ве- ра, что солнце вернется в их мир. Они будут любить меня, и этой люб- ви... этого света мне хватит, чтобы светить им. - А если разлюбят? Если забудут, что такое Тьма... и что такое Свет? - Тогда я умру, - просто сказал Котенок. - Честное слово, мне этого не хочется. Честное слово, не могу понять, что тут главное - забота о людях, или о самом себе? Что для Котенка важнее - дарить свет или питаться им? Ведь как получается? Люди будут излучать любовь, Котенок будет принимать ее, превращать в солнечный свет и посылать обратно, людям. То есть станет он чем-то вроде зеркала. Или фотоэлектронного преобра- зователя. В некотором смысле, люди перейдут на самообслуживание, а Ко- тенку достанется контроль и распределение. И всем будет хорошо. Схема, на мой взгляд, подозрительно знакомая. ...Он вообще сложная личность, этот Котенок. Не укладывается в при- вычные рамки. То он - воплощенная ангельская кротость и мудрость, то - коварный змий, то - избалованный пацаненок... Переходы от одного сос- тояния к другому совершаются незаметно и, пожалуй, необъяснимо. Я дол- го пытался его понять, и однажды меня осенило - да он же просто болен, шизофреник он. Да простит мне психиатр Лукьяненко вторжение в его про- фессиональную область. Но действительно - в нем, Котенке, живут две личности. Первая и ос- новная - представитель Света, воплощение могучей надприродной силы, осчастливливатель миров и прочая, прочая... Вторая личность гораздо более человеческая (да и человечная). Фактически, во второй своей ипостаси Котенок - это такой же пацан, как и Данька, со своими досто- инствами и вполне простительными слабостями. Вторая личность не пре- тендует на роль вождя и учителя, на высший этический авторитет. Коте- нок тут стремится дружить с Данькой на равных, и это у него иногда по- лучается. Причина тут ясно указана самим Котенком. - Я же расту умнею... понемножку. А я хоть и из Света, но форму-то мне дал ты. И Зеркало было человеческим. Так что я на вещи смотрю по-вашему. То есть в момент возникновения Котенка отпечаталась в нем Данькина душа, внутри сгустка Настоящего света зародилась человеческая лич- ность. Потому-то в конце концов и случился разрыв, "расщепление", "большой" Котенок остался изображать солнышко, а "малый", отраженный зеркалами Гертовой шкатулки, прыгнул Лэну на руки. И вот этот "малый" Котенок - существо гораздо более симпатичное, нежели висящее в небе "его сиятельство". Вообще, по-моему, Котенок - огромная удача Лукьяненко, это действи- тельно интересная, нетривиальная фигура. Хотелось бы, конечно, продол- жения. Ну, а что касается Тьмы... Летящие, сколь бы зловещими они ни каза- лись поначалу, смотрятся несколько декоративно. В общем-то, ни бесовс- кой хитрости, ни бесовских возможностей в них не заметно. Ну, воюют уже много столетий с Крылатыми, успеха нет ни у одной из сторон. Рав- новесие. Только вот кто в этом Равновесии заинтересован? Сами Летящие? А почему, собственно? Тот, кто за ними стоит? А кто за ними стоит? Это, кстати, самый любопытный вопрос. Летящие жестоки, но не более, чем Крылатые. Можно жечь людей Черным огнем, можно выкалывать глаза кинжалом - от перемены мест сумма не из- менится. И те, и другие стоят друг друга. И те, и другие поражены ра- ковой опухолью зла. И если действительно говорить о настоящем зле, о настоящих адских силах, то... Вряд ли они сделали бы главную ставку именно на Летящих. Гораздо эффективнее играть на территории Крылатых, а Летящих использо- вать в отвлекающих целях. Ей, Настоящей тьме, не нужна победа ни тех, ни других. Ей не нужны обильные жертвы, кровь и трупы. Это все побоч- ные эффекты. Главный урожай пожинается в человеческих душах. Пока идет война, некогда задумываться, некогда задавать Настоящие вопросы. Так что действительно, "Равновесие Тьмы" имеет бесовскую природу. Но где же они, изощренные губители? Взгляд невольно обращается в сторону Сумрака. Туда, где спокойно и уверенно стоят улыбающиеся Торговцы. Первое, что бросается в глаза - это уважительный нейтралитет по от- ношению к Свету (насчет Тьмы представители Сумрака предпочитают не высказываться. Хотя и применяют очки тьмы. Вещи же не виноваты ни в чем). Постоянно подчеркивается, что Сумрак не воюет со Светом, что он достаточно силен, чтобы позволить себе мир, что пути их не пересекают- ся, и т. д., и т. п. Это наводит на некоторые размышления. Во-первых, не случайно молча- ние о взаимоотношениях с Тьмой. Похоже, как серьезную силу представи- тели Сумрака ее не воспринимают. Ну, есть такая, ну, можно ее исполь- зовать, но - не конкурент. Не то что Свет, по отношению к которому Га- рет то и дело считает нужным определить позицию. И не потому лишь, что Данька служит Свету. Он ведь служит именно тем, что воюет с Тьмой, и значит, нуждается в союзниках. Тут бы Гарет и развернуться. Либо в са- мом деле помощь предложить, либо обманом завлечь в ловушку. Но подоб- ные игры не ведутся. В них нет необходимости. Видимо, Сумрак иначе представляет себе расклад сил, нежели Свет. В самом деле: - Я предполагаю, что они служат Сумраку, - очень спокойно, даже об- легченно сказал Котенок. - Это плохо? - тихо спросил я. - Нет, что ты. Это не плохо и не хорошо. У них свой путь, у нас свой. Пока они не пересекаются. А Тьма, напротив, противник более чем серьезный: - Мы много лет воевали с Тьмой чистыми руками. - Котенка мои слова не задели. - Не убей, не пошли на смерть, не предай... И Тьма росла. Хватит. Мы воюем честно, но если обстоятельства сложились в нашу поль- зу - почему бы и нет? А вот что утверждает представительница Сумрака Гарет: - Мы? Мы - те, кто стал рядом с богами. Мы служим Силам; ты - Све- ту, я - Сумраку. Это ничего, Свет и Сумрак не враги. И еще: - Я рада, что ты победил, - продолжила она. - Сумрак не воюет со Светом. Получается, для Света главным врагом является Тьма, Сумраком он не интересуется, а тот, напротив, безразличен к Тьме, зато неравнодушен к Свету. Выходит классический треугольник. Из этого можно сделать вывод - позиции трех сил неравны. И Сумрак, наверное, обладает некоторым перевесом. В самом деле, войны он, кажет- ся, ни с кем не ведет, зато использует в своих целях противостояние Света и Тьмы. Этакая лисица из китайской басни, стравившая царя львов с тигриным царем, после чего отполдничавшая обоими. Однако в отличие от упомянутой зверушки Сумрак, похоже, не заинтересован в чьей-либо гибели. У него - своя игра, свои далеко идущие планы, охватывающие бесчисленные миры и времена. И Свету, и Тьме в этой игре отводятся не- кие роли. Причем Свет важен сам по себе, а Тьма - лишь в качестве про- тивника для Света, лишь с целью связать ему руки. И возникает подозре- ние - а она вообще существует ли сама по себе, Тьма? Не иллюзия ли это, порожденная Сумраком? Может, мирозданием тут правят все же не три силы, а две? И классическая схема даосизма оказывается на поверку ми- ражом, а мир "Двери во тьму", выходит, все же дуалистичен? Интересно получается. Начинаешь читать - и сперва кажется, что бо- рются две силы, добро и зло, Свет и Тьма, все по-европейски, потом вы- ходит, что это обман, что нет здесь ни добра, ни зла, а борются надми- ровые сущности, коих уже не две, а три, все по-восточному, сплошные единоборства (в мягком стиле). А после получается, что и это непра- вильно, что Тьма - иллюзия, инструмент Сумрака. Матрешка вложена в матрешку, и та, в свою очередь... Поневоле задумываешься - а что, если и Свет - не более чем инструмент в руке мастера? А кто же мастер? Чего он хочет? Сумрак, он на то и Сумрак, чтобы скрывать подробности. Но даже из неясных очертаний можно сделать некие предварительные выводы. Во-первых, он не использует потусторонних эмиссаров, а действует через людей, играя на их страстях. В первую очередь имеется в виду гордыня. "Мы - те, кто стал рядом с богами..." То есть мы - уже не просто люди, мелочь рыбья, вроде глупого и жалкого мальчишки Лэна. Мы - нечто значительное, уже как бы и сверхчеловечес- кое. Кстати, интересно, что за богов упоминает Гарет? Очередная иллю- зия, порожденная Сумраком для собственных слуг? Или... Или Сумрак пре- тендует на Божественную сущность? А, да это и не столь важно. Тем бо- лее, что одно другому не мешает. В общем-то, жалко этих самоуверенных суперменов, им еще предстоит большое разочарование. Во-вторых, целью Сумрака уж никак не может быть торговля между ми- рами. Что бы ни считали его слуги, но торговля - лишь инструмент для какого-то макроскопического воздействия на Вселенную. Не случайно, кстати, что самым выгодным товаром являются солдаты. Это уже говорит о многом. Да какая разница, что Сумраку надо? То ли мировое господство, то ли игра, то ли эксперимент в космических масштабах... Может, изучают не- логичную психологию Homo Sapiens? А может, "мыслящую галактику" выра- щивают? Уж не манекены ли это, оправившиеся от поражения на Планете и здорово с тех пор поумневшие? 4. Можно было бы и дальше сопоставлять метафизические модели, примеряя их к повести Лукьяненко. Но зачем? Разборки между таинственными силами интересны тут не сами по себе, а лишь применительно к психологии глав- ного героя, Даньки. Он должен выбирать. И выбор его - не между силами, не между мистическими хозяевами, а между любовью и убеждениями, между долгом и дружбой, между эффективностью и честью. Выбор очень непрост, и зачастую Данька идет вразрез со своей со- вестью. Он, особенно поначалу, склонен обманываться, склонен возлагать ответственность на других (пускай хотя бы и в мыслях). Он страдает от одиночества, мечтает о друге, но друзей у него нет. И лишь здесь, при- веденный Солнечным Котенком в странный и страшный мир, он начинает по- нимать, что причина - в нем самом. Нужно заслужить право быть чьим-то другом. И на всем протяжении повести он стремится к этому. И, конечно, постоянно совершает ошибки, о которые очень больно стукается. Данька хочет вернуть жителям этого злополучного мира утраченное солнце. И, сам не понимая того, взваливает на свои плечи непосильный груз. То, что в конце концов Котенок воссиял в небе - это, как мы уже видели, не решение проблемы. Это не настоящее солнце. В самом деле, несложно прикинуть, что получится дальше. Пройдет момент ликования и эйфории, начнется будничная жизнь, и любовь Крылатых к солнцу станет убывать. Тем более, что у Крылатых возникнут новые сложности. Летящих больше нет, война завершилась, а если так - зачем нужны Крылатые, за- чем взрослым жителям кормить и вооружать их? Как бы не пришлось паца- нам испытать на своей шее увесистый подзатыльник от солидных дядь... А упомянутые дяди, скорее всего, серьезно подойдут к делу и, распаленные открывшимися перспективами, начнут делить власть, строить развитой фе- одализм и т. д. Да еще и торговать населением придется - народу нужно зерно для посевов, стекла для окон, солнцезащитные очки и крем для за- гара. Все это в обмен на солдат. Кого сплавят в иные миры, сражаться по контракту? Не их ли, ставших ненужными мальчишек?.. А дальше сме- нится два-три поколения, любовь к солнышку ослабнет. Тем более, что ее, эту любовь, вполне могут возвести в ранг общеобязательной идеоло- гии, и тем самым обескровить. И придется Котенку погаснуть, а мир вновь погрузится во тьму. Тут-то Сумрак и сделает очередной ход - и все опять завертится. Данька, конечно, ничего этого не видит. Не понимает он и того, что подлинная трагедия здешних людей - это внутренняя, духовная тьма. Именно она сделала возможной продажу солнца. Хотя Котенок об этом зна- ет и даже пытается убедить в том Даньку: - ...заставь их быть добрыми! - Ни черта себе! Заставить быть добрыми? - Да! Заставь их говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Зас- тавь их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими! Но это задача не для мальчишки. Вот если бы отправить туда десант из нескольких тысяч добрых и мудрых людей, и дать им лет пятьсот... А Данька... Он, как и любой на его месте, может лишь любить и ненавидеть, сфера его возможностей ограничена радиусом вытянутой руки. Пускай даже в руку вложен Настоящий меч. Он не в силах спасти мир. Зато может спасти друга. Между прочим, если рассматривать повесть под этим углом, то нельзя не заметить, что "крапивинский дух" в ней все же сохранился, как бы ни пытался автор выстроить независимую этическую концепцию. В конце концов Данька убеждается, что единственное, за что стоит бороться - это люди. Те, кто рядом. - Ты все пытаешься выбрать между Светом и Тьмой? - спросил тот, кто мне снился. - Да... - Не стоит... Не сравнивай правду, которая стоит за людьми. Сравни- вай людей. - Почему? - Да потому, что не вера делает нас, а мы - веру. Сражайся за тех, кого любишь. И если при этом ты на стороне Света - пусть гордится Свет. Позиция, конечно, далеко не бесспорная. Но зато взрослая. Данька и в самом деле стремительно взрослеет. Он начинает понимать, что слово - лишь обертка, что доверять надо тому, что видишь своими глазами, что чувствуешь сердцем, а вовсе не абстрактным схемам, сколь бы убедительными они не казались. Нам, живущим в эпоху обветшавших слов и агонизирующих идеологий, это близко и понятно, но мальчишке до такого понимания еще надо дорасти. Что Данька и делает. Но что значит - "взрослеет"? Конечно, становясь старше, человек что-то теряет в себе, и что-то находит. Вопрос лишь в том, что из най- денного и потерянного отвечает его внутренней сути, его неповторимой личности, а что - случайное, наносное. Хотя и трудноискоренимое. - Жди, ты не сразу увидишь себя... Жди. И, словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое - и не мое. Оно было взрослым - тому, кто смотрел на меня со стекла, могло быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным. Тот - за стеклом - улыбался. Приветливо улыбался, словно наконец-то дождался встречи и безмерно этому рад. Лицо у него было спокойным и уверенным. Это он - не я - хотел уйти из дома. Это он - не я - легко и красиво отомстил Ивону. Это он - не я - сумел пройти Лабиринт, потому что давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга. - Почему? - спросил я, но губы моего Настоящего отражения не ше- вельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ. - Потому что ты такой, - грустно сказал Котенок. - Ты совсем-совсем взрослый, который ненавидит быть ребенком. Что, собственно говоря, увидел Данька, посмотрев на свою душу Нас- тоящим взглядом? Действительно ли в зеркале отразилась его подлинная суть? Вопрос нелегкий. Да, Данька и в самом деле такой. Если, конечно, принять его темные стороны за главное. То, что Котенок назвал "взрос- лым", не зависит от возраста. Это - самость, эгоцентризм, присущий как младенцу, так и глубокому старику. Это сосредоточенность всех энергий души лишь на себе самом. Это сила, оборачивающаяся жестокостью. Это мудрость, кончающаяся безразличием. Это любовь, которая "ищет своего". А что же тогда "ребенок", которого столь искренно ненавидит "взрос- лый"? Быть может, это некий центр души, то, что не может быть лишь суммой тех или иных качеств. Это личность, незамкнутая на себе, а нап- ротив, открытая миру. И такая открытость, проявись она в наивности па- цана или в мудрости дряхлого деда, несовместима со "взрослым", она са- мим своим существованием отрицает его, подрывает его правоту. За что "взрослый" и распаляется ненавистью. И дело тут не в Даньке, это вообще свойственно человеческой приро- де, хотя чаще всего мы не замечаем, что наши прекрасные качества - си- ла, мудрость и любовь - отбрасывают уродливые тени. Что ж, если так понимать взрослость, то она, конечно, живет в Дань- кином сердце. Но живет в нем и ребенок - и в конечном счете оказывает- ся победителем. То, что Данька сумел увидеть свою внутреннюю гниль, а после и поднять на нее Настоящий меч - это не случайно. Он растет. И если понимать взрослость иначе - как открытость миру, соединенную с трезвым отношением к себе - то Данька, убив в себе "взрослого", стано- вится взрослым. Но уже - без кавычек. ... Итак, он прорвался сквозь слои иллюзий и увидел свою настоящую цель. Как же быть со средствами? Тут, конечно, сложнее. Не остался ли он все-таки в убеждении, что воевать чистыми руками неэффективно? Да, он вроде бы противится такому подходу, но насколько успешно? Тем бо- лее, что излишне хороший финал повести, похоже, подтверждает правоту Котенка. Действительно - и солнышко в темный мир вернули, и Лэн жив остался, и потаенная дверь обнаружилась, так что пора и домой к маме. Все потому, что Котенка слушались. Конец повести, по-моему, должен работать на основную ее идею, и ес- ли так, то какова же она, идея? Конечно, хочется, чтобы "а дальше все было хорошо", но "хорошо" должно из чего-то вытекать, чем-то быть обусловленным. Здесь же, в "Двери во тьму", счастливый конец, мягко говоря, не обоснован всей предыдущей драмой. Разве что это завязка для будущего продолжения? 5. Что же касается другой вещи Лукьяненко, романа "Линия Грез", то вопросов она породила меньше. В принципе, читатель получил хорошую фантастику, где всего в меру - и захватывающего сюжета, и футурологи- ческих прогнозов, и, конечно, человеческой психологии. Может быть, по контрасту с "Дверью во тьму", роман не сыграл роль "зуды". И тем не менее, читается он с интересом. Каждый, видимо, найдет в нем какую-то "свою" тему. Для меня это - дружба взрослого с ребенком. И видимо, сия линия романа прежде всего интересна самому автору. Не о меклонцах же с силикоидами ему хотелось поведать читателю. Итак, Кей Альтос очень не любил детей. Потом, вроде бы, полюбил, во всяком случае, Артура, а затем и его "дубля" Томми. Хотя и не старался как-то внешне выразить свои чувства. Но шила в мешке не утаишь. Ну, что сказать? Бывает. И все бы это было на уровне неплохой прозы, кабы не явный элемент пародии. Пародируется, естественно, крапивинский подход к взаимоотно- шениям взрослого и мальчишки. Легко выделить в тексте явные намеки - взять хотя бы косвенное изображение самого В.П. ...Воспитателем нашего блока "джи" был хороший человек. Разносто- ронняя личность, автор детских сериалов, которые шли по телесети Аль- тоса. Не садист и не извращенец, которые очень любят такую работу. Он искренне считал, что детей надо защищать от взрослых. Он всегда гово- рил о дружбе и доброте... и, наверное, не мог понять, почему его друж- ные воспитанники не любят маленького Кея. Для него я оставался ребен- ком с трогательно тощей шеей... Или Генриетта Фискаллочи, милая старушка, бывшая контрразведчица, ныне мирная пенсионерка на курортно-садоводческой планете. - Если сынок ваш захворает, уксусом его натрите. Лучшее средство от жара, вы уж поверьте... Ну как тут не узнать Генриетту Глебовну из "Лоцмана"? Правда, кое-что добавилось от тетушки Эммы из "Корабликов". Профессия, навер- ное. Пародия, впрочем, настолько ненавязчива, что не сразу и замечается. Не то что в "Сегодня, мама!", где местами идет уже явный перебор. Труднее понять, что пародируется. Крапивинская идея, что детей надо защищать от взрослых? Ни в коей мере. Взять хотя бы преследующую Кея с Артуром старуху-кагебешницу Изабеллу Каль, которая вполне коррелирует с крапивинским Антуаном Полозом. Может, и здесь пародия? Но изображен- ная автором ситуация слишком уж для этого психологически достоверна. Может, пародируются не столько конкретные идеи и персонажи, а само мироощущение, когда ребенок априорно тоньше, добрее и светлее, нежели окружающие его взрослые? Кстати говоря, явный намек на миры Крапивина встречается и в "Двери во Тьму". Умирающий старый Летящий, покинутый всеми в башне. - Уже нет... уже неважно. Котенок... У меня тоже был... хороший... Мальчик, откуда ты пришел? Лицо Летящего было землисто-серым, изо рта при каждом слове вылета- ло облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле. - Ты не из Реттельхальма, я вижу... Да... Но жаль... Кто же это мог быть? Уж не Галька ли это, Галлиен Тукк, ушедший не- известно куда вместе со старым Командором? Какими ветрами занесло его в эту грань? Пародийный оттенок тут создается описью имущества покойного Летящего: В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристал- лик, мячик из красной резины, большой бронзовый ключ, перочинный но- жик, карандаш... Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, ког- да он еще был человеком. Но сквозь пародийную интонацию пробивается, быть может, неосознан- ный самим автором, комплимент крапивинскому герою. - Не ври, - попросил я. Котенок замолчал. Поколебался и сказал: - Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну... и ушел к Летя- щим. - Может, он был прав? Летящие не сжигают города - а ты предлагаешь это сделать. Крапивинский пацан, в отличие от Даньки, сумел отказаться от прово- кации, не дал запутать себя хитрыми обольщениями. Непонятно только, зачем надо было уходить к Летящим? ...Вернемся все же к "Линии Грез". Есть там еще одна тема, не оста- вившая меня равнодушным. Тема Бога. Сергей Лукьяненко, насколько я понимаю, человек не слишком религи- озный, и Бог ему понадобился лишь для поддержания логики сюжета. Надо же было как-то обосновать наличие аТана у Ван Кертиса, а также проло- жить мостик к новой игрушке - Линии Грез. Лукьяненковский Бог выполнил порученное ему задание. И тем самым роль его завершилась. Как извест- ному мавру, ему пора уйти. Кого же на самом деле изобразил автор? Бог, скучающий в созданной им Вселенной, дарящий первому попавшемуся технологию бессмертия - просто так, чтобы разнообразить свое существование. И со скуки дарящий тому же Ван Кертису Линию Грез. Бог, не желающий видеть последствия своих дел, равнодушный к судьбам людей. Да Бог ли это? Зато в вышеприведенное описание великолепно укладывается сатана. Назвался Богом. Почему нет? "И сатана принимает вид ангела света". Об- мануть человека несложно. Дал он Ван Кертису аТан - и получил с того колоссальную выгоду. Предоставляемое технологией аТана бессмертие - точнее, бесконечное продление земной жизни - закрывает человеку путь к жизни вечной. Я уж не говорю о том, что земное бессмертие умножает в людях зло. Зачем, в самом деле, что-то в себе менять, зачем вырывать из себя грех, если никакого загробного воздаяния, благодаря аТану, можно не опасаться? Не забыть бы лишь вовремя оплатить его. Если допустить, что существует возможность неограниченного продле- ния человеческой жизни, пускай со сменой тела (а автор имеет право на такое допущение), то любой, даже самый мелкий бес вполне может предос- тавить Ван Кертису подобную технологию. Это они умеют. Что же касается Линии Грез, этого источника миров, то как "пользо- ватель" может проверить, реален ли созданный его волей мир? Быть мо- жет, на самом деле это лишь иллюзия, игра его воображения, пускай и столь достоверная, что не отличишь от настоящей жизни? Получается что-то вроде наркотика, нечто вроде описанного Стругацкими слэга ("Хищные вещи века"). Только более изысканное исполнение. О духовном вреде такой Линии, думаю, говорить излишне. В общем, назвавшийся богом бес дурит людей, как хочет. Никаких до- казательств его божественности нет. Неуязвимость Ван Кертиса и Артура таким доказательством считать, конечно, нельзя. Что, бесу трудно сило- вое поле вокруг них создать? Да запросто. Но люди предпочитают быть обманутыми. И это понятно. Вопрос лишь в том, не окажется ли обманутым и читатель? Впрочем, на то ему, читате- лю, предоставлена свобода воли. 6. Вернусь к тому, с чего начинал. То есть к "крапивинской системе ко- ординат". Вписывается ли в нее зрелый Лукьяненко? Нетрудно заметить, что Сергей не хочет никуда вписываться. И нас- только не хочет, что сознательно пытается истребить в своем творчестве всякое сходство с крапивинской прозой. Отсюда и пародийные мотивы, и подбор неожиданных (для крапивинской традиции) тем - от безжалостного убийцы-ребенка (Томми, застреливший Кея из алгопистолета) до многочис- ленных сексуальных сцен с участием подростков - как в "Двери во Тьму", так и в "Линии Грез". Да и в "Стеклянном море" (3-я часть трилогии "Лорд с планеты Земля") тоже эти моменты есть. Как писатель, он, разумеется, имеет на это полное право. Да и дале- ко ему до иных "крутых" авторов. Но действительно ли подобные повороты вызваны художественной необходимостью? Иногда возникает ощущение, что Лукьяненко специально пытается вставлять в текст то, что для Крапивина немыслимо. Порой эти вставки оправданы, но далеко не всегда. Если моя догадка верна, и Сергей специально пишет "не по-крапивински", то это настораживает. Во-первых, я полностью разделяю мнение Булата Окуджавы, что Каждый пишет, как он слышит, Каждый слышит, как он дышит, Как он дышит, так и пишет, Не стараясь угодить... И если автор сознательно пытается писать не так, как кто-то, прила- гает усилия, чтобы не казаться похожим на кого-то, то есть риск не расслышать собственное дыхание. И, если имеется некоторый опыт, если набита рука, то получатся вполне читаемые вещи, быть может, заслужива- ющие тиражей и премий, но... Но это будет уже не творчество, а ремес- ло. Ни в коей мере не утверждаю, что с Лукьяненко произошла такая исто- рия, но, боюсь, когда-нибудь может произойти. В известном смысле у не- го чувствуется "крапивинский комплекс". Видно, в свое время слишком часто приходилось ему слышать о себе, что вот, мол, появился такой подражатель Крапивину... Но шут с ними, критиками, не стоит обращать внимания на всякие наезды. В конце концов, сам же Лукьяненко в своей статье для ТС утверждает: Найдется ли достойный подражатель? Честно говоря, сомневаюсь. Перу- мов после эпопеи "под Толкина" пишет оригинальные вещи, и это неизбеж- ный путь для любого талантливого человека. А бесталанный имитатор, к счастью, никогда Крапивина не подделает. Ну нельзя так писать без сердца и таланта! То, что Лукьяненко талантлив, думаю, доказательств не требует. И что ему не грозит оказаться в эпигонах Крапивина - тоже очевидно. Так зачем же ломиться в открытую дверь? Я уверен, в полную силу Лукьяненко начнет писать лишь отвыкнув от оглядки на Крапивина. Ведь ему есть что сказать своего. И нравственные проблемы он умеет ставить ничуть не менее острые, чем В.П.К., и многое в жизни он видит более трезвыми глазами. Так зачем же специально дис- танцироваться? Конечно, неприятно попасть "в систему координат". Это понятно. Зве- рям из мультфильма тоже не понравилось, что их посчитали. Но дергать- ся-то зачем? А что касается собственной традиции... Если такое случит- ся (а почему бы и нет?), то все произойдет как бы само собой, испод- воль, без каких-либо резких движений. И кстати, то, что появилась но- вая традиция, первым заметит не он. Заметят читатели и критики. Ког- да-нибудь. А пока - отворив дверь во тьму, куда приведет нас линия наших грез, расслабимся на берегу стеклянного моря. Сентябрь 1995  * МНЕНИЯ *  От редакции В 9-м выпуске ТС была опубликована статья Т.В.Кертиса ""Система против" и "крапивинские дети"". Эта публикация вызвала неоднозначную реакцию читателей и весьма бурные обсуждения как внутри редакции, так и вне ее. Мы очень сожалеем, что статья задела ряд читателей, работаю- щих в сфере "неформальной педагогики" и еще раз подчеркиваем, что мыс- ли, изложенные в статье - это не более, чем личное мнение автора, ос- нованное на его собственном опыте и все это ни в коей мере нельзя обобщать на все детские отряды и клубы и в частности, на "Каравеллу". В этом выпуске альманаха мы публикуем несколько откликов на статью Т.Кертиса.  * От грез очнувшись *  (Грустные отклики на грустную тему) Виталий Каплан (г. Москва) От черного пепелища, От брошенных переулков, Где бьют дожди монотонно По крышам, как по гробам, От злой измены, что рыщет В домах опустевших и гулких, Наш маленький барабанщик Уйдет, не сдав барабан. В.Крапивин 1. Читать статью Т.В.Кертиса ("ТС", э9) мне было нелегко. Нет, не сум- бурность и несвязность послужили тому причиной - автор, пожалуй, на себя наговаривает. Изложено все очень даже логично. Но за этой содер- жательной логикой проглядывает и логика иная - логика обиды и боли. Беспощадная логика абстиненции, попросту говоря, "ломки", когда пройдя Линией Грез, обнаруживаешь себя на пепелище. И каплет сверху что-то такое отрезвляющее пополам со снегом. Ну ладно, хватит стеба. Итак, обозначу свою позицию. 1. Автор, говоря о реальных судьбах отрядов, очень во многом прав. И даже не просто "во многом" - прав по сути. Однако всей глубины проб- лемы он, помоему, не видит. 2. Автор, воюя с "крапивинской системой", на деле борется с мира- жом, с иллюзией. Но с иллюзией опасной. 3. Статья Кертиса, в том виде, как она опубликована в "ТС", может оказать дурную услугу многим читателям. За авторской обидой они не за- метят действительно конструктивных идей. Но прежде, чем я начну детальное изложение, сделаю необходимую ого- ворку. Статья Кертиса главным образом посвящена детским отрядам. Дол- жен заметить, что сам я детскими отрядами не занимался, знаком с этой темой весьма поверхностно, и потому не вправе оценивать работу конк- ретных объединений и конкретных людей. Могу лишь рассуждать с позиций своего жизненного опыта - а он не так уж и велик. Тем не менее в моем багаже - несколько лет работы школьным учителем, вожатым в пионерлаге- рях. Сейчас я преподаю информатику в гимназии, параллельно с этим веду детское литобъединение. На недостаток общения с подростками я пожало- ваться не могу. Думаю, что все это дает мне основание поделиться неко- торыми общими мыслями. 2. Итак, я склонен согласиться с автором, когда он описывает "идеоло- гию" детского отряда, созданного чьими-то романтическими порывами. Действительно, когда смотришь на мир сквозь розовые очки - не замеча- ешь ям и ухабов. И когда натыкаешься на них (а это случается всегда) - горько обижаешься на саму действительность. Как же так?! И возникает соблазн сменить розовые очки на черные, во всем разувериться и тихо злобствовать в сторонке. Горе тому, кто поддался этому соблазну. Однако устоявшие в верности "чистому и светлому" должны в своем ми- ровосприятии как-то совместить одно с другим. День с ночью, добро со злом. Понять, как же они между собой соотносятся. А это уже задача на порядок сложнее. И тут возникает новый соблазн. Разделить весь окружа- ющий мир на две области - сияющий Свет и мрачную Тьму. Себя, своих друзей и близких, мы, конечно, пометим белой краской. Все остальное заслуживает лишь дегтя. Это, по Кертису, 1-й постулат "системы про- тив". Вот и получается, что отразив прямой удар, люди подставились боко- вому. И если такие люди создают детское объединение, то и детям внуша- ется, дескать, наш отряд - это остров добра и света во "тьме внешней, где плач и скрежет зубов". Не всегда такое внушение происходит явно, чаще сам строй жизни отряда создает у детей подобные взгляды. И что характерно - чем выше этический идеал, которому должна соот- ветствовать жизнь объединения, тем легче его исказить. Чем ярче солн- це, тем гуще тени. Не сам идеал, и не чья-то сознательная зловредность приводят к та- кому результату, а некие коренные свойства человеческой природы. Можно этому противостоять, можно ориентировать детей иначе. Можно научить их открытости к миру, к людям - при том, что сама эта открытость является следованием Добру. Научить их в каждом видеть Человека, Личность - не- зависимо от "обстоятельств времени и места". Да, все это можно. Но каким же опытным и мудрым для этого должен быть руководитель! Сколь многое должен он иметь в своем сердце, кроме романтических мечтаний... Такое бывает редко. Гораздо чаще, когда прогорает пламя изначальных порывов, и костер готов потухнуть, у нас не находится дров. Вот и идут в ход сомнитель- ные суррогаты. Кертис в своей статье называет их прямо. "2. Вы - дети, вы не такие, как взрослые, вы лучше и честнее - и ни в коем случае не должны стать похожими на них." Сложный вопрос - действительно ли дети лучше взрослых. Я, конечно, понимаю, что в количественном соотношении это может быть и так. Просто многие дети еще не успели испортиться. У них все впереди. Однако я не считаю, что ребенок рождается безгрешным, что он - всего лишь чистая доска, на которой взрослые со временем напишут всякие гадости. Увы, все мы люди, все мы несовершенны - и младенцы, и старики. Мы можем лишь бороться со своим внутренним злом, изживать его. Но строить воз- душные замки при этом опасно... Что же до детей - так добро и зло в них еще не перемешаны столь густо, как в нас. Черные пятна на белом фоне (или наоборот) пока еще различимы невооруженным глазом. А взрослые, в большинстве своем, вык- рашены унылым серым цветом. Ну, а что касается честности... Дети не то, чтобы по природе своей честнее - они просто не успели еще втянуть- ся в суету многочисленных, ежедневных, мелких обманов, незаметных, точно отдельные волокна веревки. Детская ложь примитивнее, проще, лег- че распознается - и потому по контрасту с нею периоды искренности ка- жутся такими светлыми и многообещающими. Однако допустим, что 2-й постулат "Системы против" справедлив. Даже и в этом случае он на практике приведет к стравливанию детей со взрос- лыми. Как должен вести себя "лучший и честнейший" мальчик со своими гнусными, изолгавшимися родителями? Учителями? Соседями? Знакомыми? Тыкать их носом в их же собственную грязь? Неужели кому-то неочевидны последствия? "3. Мы уникальны, мы посланники света и должны бороться со злом, наполняющим мир". На самом деле это называется немножно иначе. Мессианская идея. "Мы наш, мы новый мир построим..." Лишь недостатком общей культуры можно объяснить подобную слепоту. Все это уже было, было, было... И конечно, сторонники 3-го постулата не сомневаются в "соответствии занимаемой должности". Уж кому, как не им, светлым и безгрешным, изго- нять из Вселенной темные силы. И, соответственно, нацеливать детей на такие подвиги. Ну, а дальше все понятно. Поиск внешнего врага, логика борьбы... Последующая грызня между соратниками и, разумеется, развал объединения. А потом - слезы и разочарование. Этот сценарий уже много тысяч лет крутится, а вы говорите - "АРДО", "КОНТР-ВТ" и т. п., и т. д. История не в прошлую пятницу началась. ...Кажется, увлекся. О мировых проблемах столько уже написано, а тут еще и я размечтался. Но главное, по-моему, уже сказано. Люди, обу- реваемые романтическими порывами, пытались создавать детские объедине- ния. Ставили перед ними высочайшие этические идеалы. О которых сами имели смутное представление, как и вообще о жизни. Их инфантильность, наивность, самоуверенность и отсутствие элементарных знаний приводили к появлению чегото, именуемого "отрядом". Чего-то асоциального, по су- ти своей тяготеющего то ли к религиозной секте, то ли к мафиозной структуре. Это плохо кончалось для всех, но для детей - в первую оче- редь. Кертис детально описывает эволюцию таких "отрядов", но, по-моему, не понимает глубинных, "метафизических" корней проблемы. И это само по себе характерно. Работа с детьми - дело настолько ответственное, что нельзя начинать его, не зная как следует ни целей, ни, тем более, средств. Нельзя ставить перед людьми этические идеалы, в которых сам разбираешься смутно, на уровне подсознательных ощущений. И уж разуме- ется, нельзя забывать первейшую заповедь что педагога, что врача - "не навреди!" Мне даже как-то неловко напоминать эти азбучные истины, но жизнь вновь и вновь подтверждает - многие не в ладах с азбукой. Особенно те, кто измеряет жизнь - книгой. 3. Я перехожу к самой болезненной теме. Пора поговорить о связи "сис- темы против" и литературного творчества В.П.Крапивина. Ведь именно из его произведений (так можно понять Т.Кертиса) и вытекает упомянутая система. И стоит лишь посмотреть на книги В.П. под этим углом - столь- ко всего обнаружится... Отважные мальчишки, со шпагой в руке выступаю- щие против мирового зла - от вредной учительницы до демонических Мане- кенов. Тупые, скучные дяди и тети, непонимающие возвышенной души своих детей. Гадкие хулиганы, уже самой своей пакостностью лишенные права тоже именоваться детьми. Экстрасенсорно одаренные отроки, способности которых являются как бы зримым подтверждением довлеющий над ними бла- годати... Этот ряд можно продолжать сколько угодно. Точно так же, как и выво- ды отсюда можно делать сколь угодно разные. Мне кажется, крапивинские книги действительно оказали не лучшую ус- лугу некоторым читателям. И не тексты В.П. послужили тому виной, а на- ивность и житейская несостоятельность этих самых читателей. Они обма- нулись потому, что хотели обмануться. Но в чем же состоял обман, где пряталась ловушка? Во-первых, книги Крапивина, даже относительно ранние, написаны очень талантливо. Художественное их мастерство таково, что изображен- ные события становятся для читателя как бы "второй реальностью". И жить хочется уже именно в ней, а не в опостылевшей "первой". Некоторые пробуют это всерьез, и уводят за собой других. В том числе и детей. Так поселившиеся в заоблачном Ветрогорске выпадают из приземленной действительности своего Урюпинска. Падать - больно. Кто виноват? Книги должны быть хуже? Или читатель умнее? Во-вторых, практически все, написанное Владиславом Петровичем, не является реалистической прозой. Самые что ни на есть правдоподобные детали служат лишь приемом для построения чего-то принципиально иного, нежели фотография жизни. Крапивин использует эти детали, чтобы вызвать у читателей некие переживания. Они, переживания, сами по себе глубоки и реальны. Они заставляют человека увидеть в жизни что-то, доселе не- заметное, задуматься о чемто, вглядеться и в себя, и в людей. И может быть, в результате всего этого изменится читательское сердце, может быть, благодаря воздействию крапивинского текста он, читатель, сдела- ется добрее, чище. Может быть... Но это - если читатель умный, если не спутает он литературу с ре- альностью, если не начнет он претворять книжные образы в жизнь, не примется из живых, реальных пацанов фабриковать крапивинских мальчиков с синими жилками и ясными глазами - точно некий столяр из некоего по- лена... Я приведу сейчас аналогию, которая кого-то, быть может, шокирует. Итак, это - икона. Как известно, иконописцы зачастую искажают челове- ческие пропорции. Делается это сознательно и несет определенный смысл. Но с точки зрения анатомии (и, следовательно, классической живописи) - бред полнейший. Не бывает таких больших глаз, таких длинных пальцев, не может тело принимать такую позу - и т. п. И вот, представьте, стоит перед иконой врач. Искренне, глубоко ве- рующий. И в то же время он - хороший врач, он знает свою науку. И он не станет глядеть на икону как на анатомический атлас. Для него икона - нечто принципиально иное, окно в духовный мир. Он, стоя перед ико- ной, молится тому, кто на ней изображен, погружается в глубины своей души. И очень может быть, в результате получает оттуда некую поддерж- ку, ощущает прилив энергии. И это поможет ему в трудной операции. Это - но и знание медицины. Теперь представьте врача-идиота, который, обуреваемый благочестивым настроем, будет щипцами вытягивать своим пациентам пальцы и скальпелем расширять глаза - чтобы привести в соответствие иконе. Страшно? Я, конечно, далек от отождествления крапивинской прозы и христианс- кой иконы. Масштабы несопоставимые. Но тем не менее аналогия работает. Да, Владислав Петрович в своих книгах говорит о человеке и о жизни, его книги действительно могут помочь человеку сориентироваться и в се- бе, и в окружающей реальности, действительно дают приток энергии. Но это - если не рассматривать их как учебник, как сборник педагогических рецептов на все случаи жизни. А то и как Уголовно-процессуальный ко- декс. Книги Крапивина, как мне кажется, рассчитаны на умного и уравнове- шенного читателя - будь тому десять лет или сорок. Но, увы, не все та- кие. Однако не делать же Владиславу Петровичу пометку на 1-й странице каждой повести: "без показаний врача не употреблять"? Что же касается созданного Крапивиным отряда "Каравелла", то у него есть свои плюсы и минусы, однако, судя по всему тому, что я слышал и читал, "минусы" колеблются в разумных пределах. И конечно же, рассмат- ривать этот отряд как опытную делянку "системы против" нельзя. Да если бы сия "система" определяла строй жизни "Каравеллы", последняя разва- лилась бы давным-давно! И никто, кроме пострадавших при кораблекруше- нии, о ней бы и не вспоминал. Оно и понятно - мы знаем, кто создал "Каравеллу", кто четверть века вел ее мимо рифов, да и сейчас не оставляет ее своим вниманием. Однако не часто появляются личности такого масштаба. А подражателям катастро- фа гарантирована - насколько я знаю, никто из них не продержался более 4-5 лет. К сожалению, альтернатива самой жизнью обрисована четко. Или руко- водитель отряда как человек, как личность достигает некого уровня - или начинает свою разрушительную работу "система против". Причем сия система может реализоваться не только в отряде. В конце концов, на от- рядах свет клином не сошелся. Есть множество видов неформальной работы с детьми. Любой хороший учитель дает школьникам нечто большее, чем знание его предмета. За это, "большее", ему зарплаты не заплатят и от- четности не спросят. Вот и она, "неформальная работа". То же относится к клубам, кружкам, секциям, к летним лагерям и оздоровительным учреж- дениям, "авторским", "независимым" и прочим школам. Да и просто к об- щению с соседскими ребятишками (с чего, кстати, начинал и Крапивин). И всюду "человека взявшегося" подстерегают соблазны "системы против". К счастью, большинство все-таки находит силы, чтобы устоять. Но опасность все же есть, о ней нельзя молчать, и в этом смысле по- явление статьи Кертиса - дело полезное. Однако сам тон статьи невольно подводит читателя (особенно неискушенного) к мысли, что практически все те, кто возится с детьми - личности подозрительные, а то и склон- ные к извращениям. Думаю, ни один здравомыслящий родитель, прочитавший статью Т.Кертиса, не рискнет отправить своего ребенка не то что в раз- новозрастный отряд - в обычный кружок. Статья написана не для них? Позвольте, "Та сторона" - это не литература для служебного пользова- ния. Ее читают многие из тех, кто никакого отношения не имеет ни к от- рядам, ни к клубу "Лоцман", кто, быть может, ни одной крапивинской книжки не прочел. Может, я и сгустил краски, но этот, 9-й номер альма- наха я уже не рискну показать некоторым своим знакомым, которым "при прочих равных" почитать его очень даже стоило бы. 4. "Мы не лекарство, мы - боль" - наверное, мог бы возразить мне Кер- тис. Ну что ж, это логично. Однако не пора ли подумать и о лечении? И тут меня удивили авторские рекомендации. Оказывается, спасение нефор- мальной педагогики - это скаутские отряды. Прямо-таки панацея. Я ничего не имею против скаутинга (да и знаю его очень поверхност- но). Но видеть только в нем свет в конце туннеля? Да и то - есть ли гарантия, что "система против" не прорастет и на скаутской лужайке? Ведь корни системы - не в отсутствии методик, а в личностях руководи- телей. Остается уповать на то, что система скаутинга предполагает жесткий отбор инструкторов и определенный контроль за их деятель- ностью. Дай Бог! Но на Бога надейся... А существует ли она вообще, панацея? Как всем известно, ответ отри- цательный. Понятно, что детские объединения и дальше будут создавать- ся, и руководители не всегда окажутся на высоте, и "системе против" обеспечено долгое будущее. Я обеими руками подпишусь под призывом Т.Кертиса: "Только не пытай- тесь изображать из себя богов и создавать удобных детей. И не ищите врагов - мир можно изменить без насилия и войн." Однако общих призывов мало. Необходимо, чтобы в обществе были ка- кие-то механизмы, не позволяющие "системе против" слишком уж активно развернуться. Естественно, я не имею в виду никакие властные структу- ры. Пока не нарушается закон, они должны быть в стороне. Дай им чуть больше власти - и чиновники сведут под корень вообще всю неформальную педагогику. Они это умеют. Известное дело - пусти козла в огород. Мне кажется, наша беда - это наша разобщенность, разобщенность тех, кто возится с детьми не по долгу службы, но по зову сердца, кому не- безразличны эти проблемы. Но мы, как правило, варимся в собственном соку и не знаем, что происходит на соседней улице. А будучи чем-то большим, имея способы влиять на общественное мне- ние, мы, возможно, могли бы предотвратить многие трагедии. И не сило- вым путем - просто в нашей среде различного рода сомнительным деятелям стало бы "неуютно". А вне этой среды им остался бы лишь один путь - конфликт с законом. Во всяком случае, новоявленным мессиям, революцио- нерам и извращенцам любого цвета осложнился бы доступ к детям. Так что же, я призываю новую партию создавать? Избави Боже! Мы ведь такие все разные, под одной крышей не уместимся. И не нужна нам, "пе- дагогамнеформалам" официальная организация. Иначе либо формалами ста- нем, либо перегрыземся и развалимся. Выход, однако же, мне видится в создании некоего общего информаци- онного пространства. Чтобы каждый из нас мог узнать что-то о других и мог сказать что-то свое - и его голос был бы услышан. Реально же обес- печить это смогут издания, ориентированные на наши интересы - как офи- циальные, так и фэнзины типа "Той стороны". Но помимо прессы нужны нам и компьютерные банки данных, и возможность общаться по сетям (навер- ное, отдельная "эха" потребуется, да и не одна). Нужно чаще встречать- ся, быть может, устраивать семинары по обмену опытом - видимо, со вре- менем появятся инициативные группы, которые займутся их организацией. Появятся и "теоретики", способные если не создать пресловутые методи- ки, то по крайней мере осмыслить наш опыт и разобраться в том, к чему же мы, собственно, стремимся. ...Кажется, и я впал в прожектерство. Слишком уж велики масштабы. Но не нами сказано: "Тихо ползи, улитка..." И кое-что ведь уже сдела- но. И само появление статьи Кертиса (да и моей), и существование аль- манаха "Та сторона", и прочих подобного рода изданий - маленькие сту- пеньки этой лестницы. Февраль 1996 * * * Следующие две статьи представляют собой обработку переписки в кон- ференции SU.BOOKS компьютерной сети FidoNet, где статья Кертиса была опубликована и активно обсуждалась.  * Сергей Переслегин (г. Санкт-Петербург) *  "В большинстве случаев отряды создавались людьми, к педагогике отношения не имеющими. "А попробуем" - говорили они. И пробова- ли." /Здесь и далее абзацы, выделенные таким отступом и взятые в кавычки - цитаты статьи Кертиса - прим. редакции./ В большинстве случаев новые системы только так и возникают. Это не компpомат. "Так рождались постулаты "системы против". 1. Мы не такие, как все. Мы особенные и уникальные. Мы - на- дежда общества. Там, на улице, - серость и грязь, и только у нас в отряде можно быть нормальным человеком." "Гpупповая солидаpность усиливается благодаpя изоляции". Т.Шибута- ни, амеpиканский социолог. А в общем, любой человек может, если не должен, считать себя надеждой общества (хоpошо бы, не последней!) "Инаковость. Детям вдалбливали в голову, что они - "другие", что они лучше и чище остальных. И дети верили." Пpавду говоpить легко и пpиятно. "И тут начинается деление "свой - чужой"." А где оно не начинается? Полный список, пожалуйста. (Комментаpий: указанная дихотомия хаpактеpна для евpопейской систе- мы цивилизационных ценностей и является основным источником гpуппового pазвития. Развитие может быть как дестpуктивным, так и констpуктивным. Об этом лучше дpугих сказал, на мой взгляд, В.Рыбаков в "Гpавиле- те...") "Война позволяет мобилизоваться, <......> О,как сладостно ощутить победу над противником." Однако, намного чаще пpиходится ощущать поpажение. И вот это уже сеpьезно. Кpапивин и иже с ним лишь пытались создать "Систему пpотив", но напpочь не пpеуспели в этом. Боеспособность отpя- дов, изобpаженных у ВПК, кpайне невелика. Собственно, и в самих книгах показано, что бьют их все, кому не лень, и даже "школьные дамы", кото- pым в общем-то лениво. Дpугой вопpос, что Кpапивин кpасиво изобpажает "моpальную победу" своих коммунаpов. Что ж, Эйpел Фоpкосиган у Л.Буд- жолт говоpит: "Побежденному вpагу нужно дать возможность сохpанить ли- цо. Важно, чтобы кpоме лица он ничего не сохpанил". Я позволю себе сказать, что все книги Кpапивина - это pомантизация поpажений. В этом плане он типичный шестидесятник. (Вопpос: что общего между шестидесятниками и эльфами Hольдоpа? От- вет: и те и дpугие создали из собственных поpажений великую культуpу.) "3. Внушаемость. Дети гораздо внушаемей взрослых и если вы им нравитесь, они вам доверяют - вы можете им внушить все, что угод- но, лучше всякого Кашпировского." Сугубо пpинципиальная ошибка Учителей. Hе посыпайте голову пеплом: если уж человек внушаем, всегда найдется тот, кто этим воспользуется. (Hа худой конец, социальная система чеpез свои оpудия - школу, печать и пp.) Я не увеpен, что Вы - худший ваpиант. "Мы, новоиспченные командоры, уподобились Богам, создавая из податливой как глина детской души свою мечту. Внушая им свои мыс- ли, идеи, взгляды на жизнь. Превращая их, пусть не в точную ко- пию, но в подобие Тиков, Гелек Травушкиных и Братиков." Это Ваша пpоблема, а не пpоблема тех, из кого вы "лепили". Еще pаз подчеpкиваю: не будь Вашей pаботы, над ними бы поpаботал кто-то дpу- гой. Вы недовольны pезультатами своего тpуда? А с теми, с кем pаботали не Вы, встpечаться пpобовали? Скоpее, Вы огоpчены тем, что вам не удалось вдохнуть в эти "модели" Тиков, Гелек и пp. pеальную жизнь, или тем, что она - pеальная жизнь - не совпала с книжными пpедставлениями. Hо это, опять-таки - Ваша, а не их пpоблема. (Пpи пpочих pавных: pебенок, пpочитавший "Голубятню..." во всяком случае не потеpял ничего по сpавнению с непpочитавшим. "Совсем бы не хотелось осудить невинных, Когда б была возможность отыскать виновных...") "Какие только средства не использовались для создания нового типа детей - книги ВПК, песни (крапивинские и свои, ведь не зря большинство командоров подражали мэтру), свечки." Малый джентельменсий набоp шестидесятников. И это вы называете "психологическим давлением" и "пpомыванием мозгов"? "Вам известно, что в стpане инфляция?.. Вы вообще знаете, что такое инфляция?.. Вы вообще что-нибудь знаете?" И с таким оpужием Вы достигали Результатов. За это памятники можно ставить (не шутка, не наезд). "...внушаемость - палка о двух концах: если уж ты ухитрился сделать ребенка особо внушаемым - не удивляйся, что плодами твоей работы воспользуется кто-то еще..." Hе плодами твоей pаботы, а особенностями личности pебенка. "...и не с такой "благородной" целью." К чему кавычки? Цель была как цель, лучше многих. "Проблема старших - это проблема, которая в 90-х годах не была решена даже в "Каравелле"..." Она вообще нигде не pешена. Hи в одной стpуктуpе. Инициация, пеpе- ход во "взpослость" - состояние, мучительное по опpеделению. Как вто- pой pаз pодиться. Можно без кpика вынуть живого pебенка из чpева матеpи? "Некоторые ломаются. И когда командоры собираются обсудить проблемы, кто-то говорит - "Помните такого-то? Спился, со шпаной связался..." "Да, жаль. А такой славный был ребенок..."" "Что ж каждый выбpал веpу и житье, Полсотни игp у смеpти выигpав подpяд..." "Мы командоры. Гордые и одинокие. Бросившие вызов Вселенной и боящиеся даже себе признаться, что мы просто испуганные и разоча- ровавшиеся в жизни люди." Почему одно пpотивоpечит дpугому? "Люди, которые не нашли себе места в обществе и создавшие для себя маленькие заповедники, экологические ниши, где и только где чувствуем себя нормальными и нужными." Люди делятся на две категоpии. Одни имеют такие экологические ниши. Их еще называют счастливыми. Hекотоpые - не имеют. Их счастливыми не называют. "Система рушится, друзья исчезают. Свердловск оказывается так далеко и в него уже не можешь летать каждый месяц как раньше, да и летать почти не к кому. Дети выросли. Командоры поняли что к чему и бросили свои отряды на произвол судьбы. Братья забыли тебя и не пишут. И вот ты один." Вы очень хоpошие люди. Вы пытаетесь сделать своими пpоблемы великой стpаны, потеpявшей себя, свои ценности, свое место в миpе и, как следствие, те социальные "глюоны", котоpые связывают людей между со- бой. "Рядом полно людей, но они другие, они не понимают тебя и ты готов выть на луну, биться головой об стену. Ты понимаешь - то, что было раньше, - плохо, но сердцу это не объяснишь." Если - не объяснишь, то почему обязательно плохо? Я далек от мысли, что "хоpошо", а систему командоpства вообще недолюбливаю... но, блин! оставьте же вы хоть сами себе пpаво не обесценивать собственный тpуд! Что за мазохизм? "Господи, мы только сейчас поняли, что воспитывали идеал не только "крапивнутых", но и всяческих педофилов - которые тоже очень любят детей." "Холмс, ваша пpоницательность меня поpажает." И что? Если вы дали pебенку конфетку, не обязательно все вpемя ду- мать, что вы откаpмливаете его для окpестных людоедов. "Только не пытайтесь изображать из себя богов и создавать удобных детей. И не ищите врагов - мир можно изменить и без ору- жия и войн." Вы пpобовали? Когда пеpвый pаз изменяешь миp (с оpужием или без оного), говоpят, это запоминается надолго. "Готовьте детей к тому, что они вырастут и тогда, может быть, смогут хоть что-то изменить. Воспитывайте не будущих неудачников и одиночек, а людей, способных добиваться успехов и радоваться жизни. Умеющих жить в этом мире, ведь если присмотреться, он не такой уж и серый." Hу вот - от идеи изменить миp без использования оpужия и войн пpиш- ли к идее, что миp не так уж плох... если пpисмотpеться. Так будем ме- нять или попытаемся пpисмотpеться? Сергей Лукьяненко (г. Алма-Ата) Сергей Переслегин (г. Санкт-Петербург) Сергей Лукьяненко: Владислав Кpапивин писал о детях. Hе знаю, почемy так сложилось, но именно в детях он пеpсонифициpовал все лyчшие чеpты человечества, ос- тавив на долю совеpшеннолетних либо pоли вpагов, инеpтного фона, либо, в единичных слyчаях, помощников-защитников детей, Командоpов. Это в книгах Кpапивина есть. Отсюда и беда, котоpyю "Томми Кеpтис" назвал "системой пpотив". "В большинстве случаев отряды создавались людьми, к педагогике отношения не имеющими. "А попробуем" - говорили они. И пробовали. Так родилась "система против"." Именно так. В ловyшкy попадали не педагоги, pаботавшие с детьми и pеально, без идеализации их пpедставлявшие. В ловyшкy попала часть чи- тателей. Когда-то я назвал этy гpyппy "yшибленные одиночеством". Может быть pезко, но, к моей pадости, они не обиделись. Это не наезд - меня тоже "yшибало". Hедоигpавшие, не нашедшие в детстве кpапивинских идеалов pешили пpинести их следyющемy поколению. Книги - в жизнь. Роковое pе- шение... Сергей Переслегин: Ты увеpен, что "pоковое"? Сфоpмулиpуем так: из Реальности можно что-то пpивнести в Книгу - с этим фактом ты, надеюсь, споpить не ста- нешь. Hо тогда (из чисто системных сообpажений) пpидется согласиться и с обpатным явлением - можно пpивнести что-то в жизнь из Отpажений. Из Игp. Из книг. Хpестоматийные пpимеpы со Шлиманом и с Ж.Веpном пpиво- дить не буду. Можно ли пpивнести что-то в жизнь из книг Кpапивина или Лукьяненко? Вполне. Hеоднокpатные экспеpименты это подтвеpждают. Hужно? А этот вопpос каждый pешает в одиночку. Были кpапивинские отpяды. Были КЛФ, театpы-студии, КСП. Есть движение РИ (ролевых игр). Это плохо? Если убpать у людей, пpошедших чеpез это, ту часть их души, котоpая на этом завязана, они согласятся на это? Если ответ "да" - пpоблема, о котоpой pассуждаете вы с Томми, снимается: pезультатов pаботы нет. Если ответ "нет", то почему же вы позволяете себе так лег- ко обесценивать свой тpуд и чужие воспоминания? С.Л.: Система пpоста и отpаботана. Миp отpажается в человеке, че- ловек создает новyю pеальность, новая pеальность влияет на pе- альный миp. "Он еще не понял, что yже сам стал частью великого потока отpажений..." То, что мы беpем в книгах, yже было чьей-то жизнью, мечтой, фантазией. Обpетало pеальность - неpвными импyльсами, пpикос- новением к бyмаге, гpохотом печатных станков. "Реальность" - ложное слово, ибо оно несет в себе пpотивоpечие. Двойствен- ность. Реальность не может быть единственной. Единственное не нyждается в опpеделении "наша". Пpимеp Шлимана - некоppектен. Он искал не Отpажение - Тень. Тень пpошлого, дошедшyю в наши дни в ином Отpажении. "...гpаница междy игpой и жизнью pазмыта, и заклятье неpаз- pывно связано с пpоклятьем, и никто не знает, какие силы вызо- вет из небытия исписанная бyмага". Это - основа. Решение пpинимается в одиночестве, ибо пpаво pешать - единственное, котоpое неотъемлимо. Даже pешение не пpинимать pешений попадает в ловyшкy общей фоpмyлы. Свобода pеализyется даже отpицанием свободы. Единственная пpивилегия темноты - бесконечный выбоp напpавлений. Единственная пpивилегия свободы - бесконечный выбоp pешений. Отpажения - это хоpошо. До тех поp, пока вместо двеpи не шагнешь в холодное, толстое стекло зеpкала и, yпав с pасква- шенным носом, ободpанным лбом, вновь посмотpишь впеpед - и не захочешь yвидеть, как изменилось лицо. Зеpкалам - не больно. Hо это не пpимеp для подpажания. -- -- -- С.Л.: "Книги ВПК - опасное оружие в умелых руках. А люди, входящие в АРДО, были умелыми. Сейчас я общаюсь со скаутами, у меня огромное количество знакомых руководителей, но среди них нет, почти нет людей, умеющих так умело управлять сознанием ребенка." Книги - вещь стpашная. И чем талантливее - тем стpашнее. Сомневать- ся в таланте Владислава Кpапивина не пpиходится. А вот в yмелости pyк, котоpые их бpали, поpой хочется сомневаться. Hе все надо pyками де- лать... Человекy и дpyгие части тела даны. Радостное пеpенесение книжных отношений - поpой данных в виде чет- кой схемы: как оpганизовать детский клyб, как бить хyлиганов и дpyжить междy собой, пpивело к последствиям стpанным. Схема пpижилась. Книга тоpжествyюще шагнyла в жизнь. Hо были две беды, котоpые и последова- ли... "Если посмотреть на АРДОвские фотографии прошлых лет, вы уди- витесь - удивитесь такому количеству "крапивинских" детей с их широко открытыми глазами. ободранными коленками. Детей, созданных для "накидывания курточек"..." Беда не в том, что y детей глаза были pаспахнyты, а коленки ободpа- ны. Беда в том, что Книги и созданная на их основе Система Пpотив да- вали ответы лишь на опpеделенный пеpиод. До тех поp, пока дети не подpастyт. С.П.: Увы, даже Сеpгей Лукъяненко не захотел написать книгу о столкнове- нии геpоев книги типа "40 остpовов" с pеальной жизнью. Вообще, тема "pекондициониpования" в литеpатуpе слабо pазpаботана. С.Л.: Увы, Сеpгей Лyкьяненко писал книгy совсем о дpyгом... Он не догадывался тогда, что в Отpажении каждый yвидит лишь себя. -- -- -- С.Л.: Что делать дальше - и сам Кpапивин не знал. И не писал. Hет, был один пyть - повзpослев, yходить в Командоpы. Этакая пpогpессия. Весь СHГ был бы сейчас пеpеполнен Командоpами... если бы так слyчилось. "Мы, новоиспченные командоры, уподобились Богам, создавая из податливой как глина детской души свою мечту. Внушая им свои мыс- ли, идеи, взгляды на жизнь. Превращая их, пусть не в точную ко- пию, но в подобие Тиков, Гелек Травушкиных и Братиков." Конечно, "Томми". Hе воспитывать детей, не защищать их собиpалась эта гpyппа поклонников Кpапивина. Доигpать недоигpанное, длить свое детство в чyжих "pаспахнyтых" глазах, полyчать то тепло, любовь, нyж- ность, котоpых не имелось в жизни. С.П.: Тpудно "получать", не "давая". Они давали - тепло, защиту, инфоpма- цию. Мало? Hе то? Мало. Hе то. Hо остальные этим детям и вовсе ничего не пpедлагали. В общем, хоpошо отпpавить больного к вpачу. А что делать, если нет вpача? С.Л.: Много, скоpее, давали. Много - тепла, защиты, инфоpмации. Hо не той, не той, не той... Реальность пyгала, Отpажения давали покой. Тепло и свет. "Тепло и свет - голосyйте за паpтию pаботников ТЭЦ!" Любовь и добpота - пpекpасный наpкотик. Вкyсившие его yже не отвыкнyт. Hе pискнyт менять любовь на любовь - пока их не лишат ежеднев- ной дозы. Бесспоpно, что "остальные этим детям и вовсе ничего не пpедлагали". Беда в одном - деклаpиpовалось больше, чем могло быть дано. "Чем за общее счастье без толкy стpадать, Лyчше счастье комy-нибyдь близкомy дать, Лyчше дpyга к себе пpивязать добpотою Чем от пyт человечество освобождать." Отношения любви и дpyжбы, заботы и покpовительства стави- лись на поток. Hоpмальный социyм фyнкциониpyет в yсловиях лич- ной эмоциональной пpивязанности и yмеpенного добpожелательства незнакомых людей. Hе надо быть Командоpом, чтобы поднять с земли yпавшего pебенка. Hе надо любить детей, для того чтобы yважать в них личность, человека. ("Вы не люди, вы дети!" Фоpмyла легко подвеpгается измене- нию. "Мы не люди, мы дети!") Письмо Кpапивина, бывшее недавно в эхоконфеpенции... Пpек- pасная цитата из пpекpасной книги: "Ты навсегда в ответе за тех, кто к тебе пpивязался". Стоп! Искаженная цитата! Оговоpок не бывает. "Ты навсегда в ответе за всех, кого пpиpyчил..." Замена собственного постyпка - постyпком "пpиpyчаемого"? Почемy? "- Я бyдy плакать о тебе, - вздохнyл Лис. - Ты сам виноват, - сказал Маленький Пpинц. - Я ведь не хо- тел, чтобы тебе было больно; ты сам пожелал, чтобы я тебя пpи- pyчил..." Пpедложение любви, тепла, защиты... Эти качества всегда имели адpесата. Лишь Хpистос yмел любить всех. Любовь к от- дельной гpyппе - по любомy кpитеpию: классовомy, возpастномy, половомy, национальномy - чpевата бедой. Уже не люди, еще не боги. Уже мало любить конкpетных людей, еще нет сил любить всех. Командоpы любят детей. Молодость - вpеменный недостаток. Гpyппа неизменна, состав- ляющие меняются. Циpкyлиpyют. " - Ты сам виноват..." Ты сам пpивязался. А тепеpь - выpос и выходишь из гpyппы. -- -- -- С.Л.: "Какие только средства не использовались для создания нового типа детей - книги ВПК, песни (крапивинские и свои, ведь не зря большинство командоров подражали мэтру), свечки." "Свечка зажглась"... Ага. Зажглась. И лепились из живых людей "кpа- пивинские" мальчики и девочки. И доpащивались до пpедельно возможного возpаста. И - выпyскались в жизнь... Котоpая книжкой быть не собиpа- лась... "Да, дети взрослели и начинали что-то понимать - ведь нам до них уже не было дела, мы не работаем с подростками и не "крапи- винский" это возраст. Сами уже могут о себе позаботиться, а у нас новые дети, новые любимчики. Круг замкнулся." В том-то и беда... Книги Кpапивина не знали иных ваpиантов взpос- лых, кpоме Командоpов, мещан или откpовенных негодяев. А пеpвая гpyппа была, в общем, теми же детьми, только pостом побольше. Вспомним Коpне- лия из "Гyси, гyси, га-га-га...", котоpый хлещет pом и смотpит фильмы пpо пиpатов. Ребенком он был, pебенком и остался, только пить наyчил- ся. И все постyпки его - постyпки pебенка. Потомy и положителен. Вот и стала "Система Пpотив" выпyскать таких же взpослых детей. Ко- тоpым пpиходилось ломаться и стpемительно взpослеть. Постигать основы pеальной жизни не в "двенадцать", а в "восемнадцать". Тpyдное дело. Компенсиpyется ли этот стpесс вхождения в pеальность годами "счастли- вого детства"? Я не знаю. Пpавда, не знаю. "Блин. Да кто же его сделал таким неприкаянным, мечущимся по жизни в поисках ниши, в которую можно спрятаться от холода одино- чества? Нет, не манекены и канцлеры сделали его таким. Мы." Hе книги, конечно, виноваты. И нож не виноват, что им не хлеб pе- жyт, а достают в темной подвоpотне. Категоpия читателей, стpемящихся воспpинять книгy как "yчебник" - она виной. Hо pyгать их сил нет. Они и впpямь не хотели... "Я командор затерянного острова, Я командор давно забытых песен..." Все мы стpоим свои остpова мечты. Hе надо лишь искать их на глобy- се. Я помню людей, котоpые pассказывали мне, как бывали на Соpока Ост- pовах. Пpойдя тyда "чеpез меpидиан". Они были вполне сеpьезны. Это был тpевожный звонок, и я pад, что он пpозвенел достаточно pано. "Ты понимаешь: то, что было раньше - плохо, но сердцу это не объяснишь. Странная вещь одиночество." Частая вещь - одиночество. Hо и полезная. "- Слушай, а ты не голубой? - вопрос, немыслимый в "крапивинс- кой" среде, тут считается уместным. Дети готовятся к жизни и к опасностям, которые их подстерегают." Вpаг в книгах Кpапивина часто был чyть-чyть каpтонным. Глиняным ма- некеном, котоpый хочет yжасных злодеяний. "Саypоны-Саpyманы", котоpым пpотивостояли пионеpы. Вpаг был отвpатителен, злобен и pомантичен в своей нехоpошести. О неpомантичных опасностях Кpапивин стал говоpить позже. Видимо, pазглядев опpеделенный кpyг читателей... Появление По- лоза и маньяков более мелкого соpта в книгах Кpапивина - вещь очень любопытная. Книги эти, по моемy мнению, yже далеко не детские... (жаль лишь, что дети этого не знают...) Книги нацелены на то поколение, что выpосло на книгах Кpапивина. Котоpые любят детей по pазномy. Попытка пpедостеpечь не детей, а взpослых. Дай Бог, если она yдастся. "Увлечение Крапивиным (это не причина, а следствие, причина внутри)." Увы, непpиятие писателем гpязи - вовсе не гаpантия, что книги в ней не замаpают. "Если вы работаете с детьми, объясните им, что улыбающийся дя- денька, пытающийся обнять ребенка, дарящий ему подарки и разыгры- вающий из себя этакого Ярослава Родина, может на поверку оказать- ся последней сволочью." Лyчше объясните, что Яpославы Родины встpечаются только в книжках. С.П.: Импеpатоp, я вас не узнаю! Каких только людей не встpечается! Такие - тоже. С.Л.: Лyчше на это не pасчитывать. Пyсть это станет счастливой неожиданностью. -- -- -- С.Л.: "О дного боюсь, что где-то, начитавшись книг Крапивина, под- ростки начнут создавать отряды "по образу и подобию", не имея, как и мы когда-то, за спиной ничего, кроме энтузиазма, любви к детям, одиночества и книг Крапивина." Опасная штyка - попытка дать в книге "позитив". Hе пpостые аксиомы добpа и зла, а системy воспитания. То, что Кpапивин лично смог пpетво- pить ее в жизнь - в "Каpавелле", - yвы, не гаpантиpyет yспеха подpажа- телям. С.П.: Опасная штука - попытка дать в книге "негатив". Hе пpостые аксиомы зла и добpа, а систему воспитания. То что (..... - вставить по вкусу: Сауpон, Сталин, Гитлеp, Хуссейн) лично смог пpетвоpить ее в жизнь, увы, не гаpантиpует успеха подpажателям. Hа Физфаке меня учили, что если пpи смене фоpмулиpовки теоpемы на пpотивоположную,теоpема остается осмысленной, значит, мы находимся пеpпендикуляpно к истине, Император. С.Л.: Смотpя что менять в теоpеме. Ключевым для тебя стало слово "позитив". Для меня - "опасность". "Безопасная штyка - попытка дать в книге позитив. Hе пpос- тые аксиомы зла и добpа... То что... лично смог пpетвоpить ее в жизнь, yвы, не гаpантиpyет yспеха подpажателям." Смысл yтpачен. Реальность pаспалась. Выделение ключа в тексте всегда остается индивидyальным пpоцессом. Ты нашел тот смысловой слой, котоpый я не вкладывал. Этот ключ изначально не имел двеpи, котоpyю мог откpыть. -- -- -- С.Л.: _________ Писатель пожал плечами. Он и впрямь выглядел добродушным и запутав- шимся. Все кажутся хорошими - вначале... - Скажите, а вы продолжение "Солнечного Котенка" написали? - спро- сил Кирилл. Писатель покачал головой. - А напишете? - Hет. Извини, я больше не пишу о детях. - Жалко, - честно сказал Кирилл. - У тебя будет еще много книг, - тихо сказал писатель. - Какая раз- ница, кто их напишет, и как будут звать героев. - Почему "какая разница"? Мне ваши книжки нравятся. Я их героев люблю. Писатель поежился, плотнее застегнул воротник. - Это все глупости, - непонятно сказал он. - Hельзя любить персона- жей. В жизни достаточно реальных людей. - Они хуже. Писатель посмотрел на Кирилла. - Они не могут быть хуже или лучше. Они живые. - Странный вы, - Кирилл улыбнулся. - Зачем тогда пишете книжки? - А я больше ничего не умею делать. (С.Лукьяненко. Роман "Осенние Визиты".)  * ОТРЯДЫ И НЕФОРМАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА *   * Под управлением любви *  (Сказка в трех диалогах, одном монологе и двух документах) Михаил Кордонский (г. Одесса) Санька проснулся от того, что на него накинули курточку. - А где Свят, - испуганно спросил он? - Пошел на пляж бутылки собирать. Вот, рукопись почитать оставил. - Че, эту? Так она всегда здесь лежала. Интересная? - Hе-а! Тут как Свят нами хитро управляет, чтобы мы делали все, как он хочет. - А зачем управлять? Мы и так делаем. - Hаверное, ушибленные одиночеством этого не понимают. И рукопись, наверное, для них. Потому и неинтересная. Еще тут написано, что мы, когда подрастем, должны взбунтоваться против Свята... - Бунт на корабле?! Каррамба!!! А давайте прям щас, а?! -...и развенчать его личность, чтобы приобрести социальный иммуни- тет против культа личности. - А это что? - Hу, был такой правитель, Сталин, и у него была такая штука. Толь- ко я не понимаю, причем тут Свят. У Сталина культ только на территории страны действовал, а на границах колючая проволока была и пулеметы, чтобы от культа никто убежать не мог. А Свят же никого не держит: плы- ви хоть на ту сторону... Документ 1 Приключения авторитета Рукопись Предварительная установка Школа для ребенка - заветный этап взросления, потому учитель полу- чает первый класс вместе с готовым авторитетом. Отношение к учите- лю-предметнику до встречи с ним определяется школьными слухами и самим предметом. Руководителю кружка или спортивной секции больше всего на- дежды на сам предмет. Подростки - не дошколята и вообще-то не склонны уважать авансом. Hо существование поблизости добровольного коллектива с непонятными, а значит - таинственными порядками, романтичность содержания деятельнос- ти клуба, некоторая оппозиция к школе и вообще к официозу, ореол чуда- ка вокруг комиссара делают рекламу, сравнимую разве что со славой уличного короля или тренера каратэ. Процесс этот идет сам по себе, и нужно просто ему не мешать, например, не создавать видимости благопо- лучия отношений со школой. Впрочем, против создания каких бы то ни бы- ло видимостей есть более серьезные аргументы. Контакт Первые секунды и минуты общения людей: внешность (в том числе одеж- да), повадка, а главное - ощущение сочувствия, а затем симпатии. Мо- жет, для учителя это не так важно, как для друга, но и не мелочь. Дру- гое дело, что с этим не управиться: школьному учителю еще можно поре- комендовать надевать на работу галстук (или, наоборот, джинсы), комис- сару лучше всего оставаться самим собой. Просто нужно знать свое впе- чатление, как правило оно положительное. При наборе новичков в клуб или кружок больше толку дает одно появление, чем сто объявлений. Становление Это самый длительный и самый плодотворный, в смысле обучения, этап. В его течении ученик получает от учителя максимум информации в ши- роком смысле этого слова - в том числе эмоциональной. Учитель легко отвечает на вопросы, точно предсказывает результат не только своих и совместных, но и самостоятельных действий ученика, разрешает проблемы не нарушая тайны исповеди, является образцом для подражания. Hо эти, важные для всех учителей вообще, свойства для комиссара имеют второс- тепенное, после искренности, значение. Общее правило - не разыгрывать спектаклей - граничит здесь с дидак- тикой, которая в некотором роде спектакль. Электрический ток удобно представлять течением электронов, более точные описания ввергнут детей в скуку. Hо если возникает хоть малейшее сомнение ("А папа сказал, что эл. ток - направленное перемещение электрических зарядов под действи- ем... и т. д.), то стоит немедленно покаяться во всем вплоть до урав- нений Максвелла. Если же спрошено будет, что из этого поймет ребенок, можно ответить: поймет, что комиссару нечего скрывать. Вопросы "Правда ли, что вы нас хитро воспитываете, и как?" или "Что такое импотент?" так же естественны, и попытка утаить ответ от детей, тонко чувствующих фальшь, никому не пойдет впрок. Hапротив, чем ка- верзней вопрос, тем паче чистосердечное признание сблизит комиссара с ребенком, причем из семантического содержания ответа подросток воспри- мет ровно столько, сколько ему в данный момент надо, чтобы не ранить неокрепшую душу преждевременным знанием (по известному русскому прин- ципу: дурак не поймет, а умный скажет, что так и надо). Ограничения искренности могут касаться личных секретов, когда разговор опасно за- ворачивает в эту сторону, можно прекратить его объявлением тайны. Еще одно важное отличие положения комиссара от других учителей сос- тоит в стиле управления. Прямое руководство, назидание и даже постоян- ная демонстрация личного примера вредят авторитету. Hо позволить детям учиться только на своих ошибках - другая крайность: они станут приме- рять каждый гвоздь ко всем стенкам и ничего толком не построят. Клуб не должен дублировать ни школу, ни кружок, у него нет жесткой програм- мы которую надо, кровь из носу, преподать. Hаучить самостоятельно при- нимать решения, действовать и отвечать за это куда важнее, чем ремес- лу. Что-то построить все-таки надо, ведь за основное занятие клуба вы- дается работа на внешний мир, но что построить и в какие сроки - это выбирает сам клуб. Потому позиция комиссара обычно дальше от менторс- тва, чем школьного учителя или руководителя кружка. Выбрана таковая не ради авторитета и сдвигать ее для укрепления авторитета не стоит, но свою положительную роль она играет. Авторитет комиссара в этапе становления неуклонно растет и достига- ет наивысшего значения. Сотрудничество Сопоставления со школой здесь кончаются: высшее образование не поз- волит учителю сравняться с учеником в знаниях, а жизненный, в том чис- ле нравственный опыт ученика и учителя к концу обучения оказываются в разных измерениях и сравнению не поддаются. Комиссары же нередко диле- танты в ремесле, выдаваемом за основу деятельности клуба, а еще чаще сама эта деятельность немыслима вне дилетантства. Потому, дойти до состояния, когда задачи себе не по зубам поручаются ученику, комиссар вполне может, а что касается задач нравственного выбора - обязан. Сотрудничество начинается, когда клуб впервые принимает решение, не повторяющее предложенного комиссаром. Задачи этапа можно считать вы- полненными, если такая ситуация стала повседневной и никого не удивля- ет. Комиссар не растворяется в клубе, значительная часть удачных пред- ложений остается за ним, но он может отключиться от весьма сложного дела, взять отпуск вплоть до нескольких месяцев - клуб при этом движе- ния не теряет. Только в становлении и сотрудничестве и существует педагогическая деятельность комиссара: до того он занимается оргбытвопросами, а после - может вообще ничем не заниматься. Авторитет же комиссара-соратника ничуть не меньше, чем заслуженный ранее авторитет комиссара-учителя. Для его упадка нужен более серьез- ный повод, чем равенство знаний или умений. Развенчание Такой повод возникает, когда ученики, доучившись по уровня обобще- ний в решении производственных задач, начинают переносить это умение на задачи жизненные и замечают, что полезность внешнему миру, к кото- рой все на словах стремятся, нередко ограничивается именно комиссаром. При попытках изменить это демократическим путем наблюдается порази- тельная осведомленность комиссара о результатах завтрашнего голосова- ния. Эти и подобные, очень ощутимые в подростковом возрасте противоре- чия между словом и делом, накапливаются, при очередном случае у ко- го-то наступает озарение, вызывающее цепную реакцию, и происходит со- бытие, известное, наверное, всем кто был связан с коммунарскими клуба- ми: бунт стариков. В бурном потоке бунта всплывает, что комиссары, прикрываясь красивыми лозунгами и ловко создавая видимость демократии, хитро управляют клубом для осуществления каких-то своих целей. О том, каковы эти цели, могут возникнуть споры - общее мнение возникает ред- ко. Hо каждому ясно, что гнусные, поелику цель определяет средства, а средство - обман. (Hравственная проблема здесь есть, и далеко не бесспорная. Можно надеяться, что комиссары не до глубины души верят в свою правоту). В развитии бунта авторитет комиссара падает до нуля и на этом не останавливается. Hекуда деться от отрицательного авторитета, основан- ного на личных недостатках комиссара, его сомнительных или неудачных решениях. Hо и это не все. Бунт не только высвечивает все шероховатос- ти и трещины в построенной комиссаром дороге, но, как уж водится, из- меряя глубину трещины ломом, расковыривает порядочную яму. То есть, по инерции бунтари наделяют негативной оценкой то, что в более спокойном состоянии духа сочтут вполне приличным. Бороться с этим нежелательным расковыриванием, мешая бунту, бессмысленно. Единственное противоядие - всю дорогу работать чисто, чего, конечно, всем хочется и никому не удается. Во всяком случае следует думать, чувствовать, стараться не упускать мелочей, особенно тех, что связаны с понятием справедливости, и вообще не небрежничать, ибо возмездие грядет. Принимая самые причудливые формы, бунт может свергнуть комиссара, ограничить его права, расколоть клуб на два или больше и многое-многое другое. Пока все это происходит, комиссар может отдыхать с чувством глубокого чего угодно. После развенчания авторитет комиссара занимает крайнее нижнее положение. Затухание бунта знаменует начало или продол- жение работы со следующим поколением. Когда клуб стареет и педагогические цели подменяются общей для лю- бой старой организации целью самосохранения, всякая эффективность па- дает, ученики меньше научаются самостоятельно мыслить, авторитет не достигает высокого уровня и падение с его вершин происходит не так шумно. Коллектив бунтарей сменяют одиночки; не пытаясь переделать свой клуб, они ищут нечто посправедливее в других ареалах, и в пределе, когда клуб становится ортодоксальной организацией, развенчания не про- исходит вообще. Прощение. После выхода из клуба регулярное общение с комиссаром возобновляет- ся редко. Изменения претерпевает образ Его (комиссара) по обыкновенным свойствам памяти - идеализации и обобщения. Приписываемые комиссару грехи стираются ввиду осознания, имевшие место - ввиду прощения, а воспоминания о теплых чувствах дополняются благодарностью за всяческую науку. Авторитет медленно переваливает нулевую отметку. Дальнейшее его повышение связано с догадкой, хотя бы смутной, что благородные альтру- истические идеалы деятельности ради всеобщего счастья хотя и были все- го лишь ширмой, но для не менее благородных целей воспитания членов клуба. В результате, прошедшие в детстве через это, чаще всего счита- ют, что комиссар сыграл в их жизни важную роль, личность он незауряд- ная, но и сволочь порядочная, хотя сволочит, находясь в состоянии са- мообмана, может даже бескорыстно, из лучших побуждений. Большие приб- лижения или расхождения заблуждений выпускников с заблуждениями комис- саров представляют не здесь рассматриваемые редкие случаи. Обычно положительный авторитет, не сравнимый, конечно, с тем, что был при сотрудничестве, стабилизируется через 3-6 лет после выпуска из клуба. Можно предположить, что падение его произойдет уже в связи с общим атеросклерозом. Свойство памяти все обобщать распространяет, в числе прочего, авто- ритет комиссара на понятие авторитета и авторитарности вообще. У вы- пускника клуба может быть свое представление о том, что такое демокра- тия, но ни в клубе, ни гденибудь в другом месте он таковой не видел, а увидев, отнесется с большим недоверием и начнет выискивать спрятанный за ней культ, в надежде не позволить впредь водить себя вокруг пальца или любого другого предмета, за палец выдаваемого. Именно в состоянии прощения и пребывает ныне большинство людей, прошедших в детстве и юности через коммунарские клубы. * * * - Выходит, эти Кертисы нас за зомби считают. Видал, из американско- го фильма? - А кто тогда не зомби? - Кертисы говорят, что скауты - не зомби. - А Ленька и к нам ходит и к скаутам, он тогда кто? Как эти Кертисы вообще узнают кто зомби, а кто нет? - А посмотрят так... Это, говорят, зомби, а это вот не зобми. - А как? - Кертисы говорят: "Это же видно!" - А если доказывать придется? Сейчас все надо доказывать. - Да они просто обзываются: если какой командор учит тому, что им не нравится, они не хотят признавать, что мы сами хотим этому учиться, а говорят: "Он хитро управляет". А кто им нравится - тот не управляет. Или не хитро. Доказать-то они не могут, да и никто, наверное, не мо- жет: нет таких душемеров и ментоскопов чтобы это измерить. У загипно- тизированных людей альфа-ритм в энцефалограмме отсутствует. Так это надо шлем одевать, прибор настраивать... Кертисы себя этим не утружда- ют: обозвали - и все. - Так что же делать? - А ничего не надо делать. Ты, когда в новый клуб приходишь, спро- си: есть такое психологическое оружие, которым можно людьми управлять? Если скажут, что есть - ну и не ходи туда больше. А можешь и ходить: это же они нас за плохих держат, а мы их - вовсе нет. - А Ленька? - Свят у ихнего скаутского руководителя спрашивал. Тот сказал: "Все люди друг другом управляют. Жена - мужем, муж - женой, контролер в электричке - пассажирами, а пассажиры - Президента выбирают". - Hу, и что это значит? - А значит - свой человек. Посмеялись... Весной вместе с ними в Крым поедем. Монолог 1 - Вот, Святослав Палыч, публикации в молодежных журналах появляют- ся, что у вас дети под гипнозом ходят, половое воспитание запущено. Hадо бы проверить вас... э... так сказать... на сексуальную ориента- цию. Занятия у вас в клубе бесплатные: это, знаете ли, идеология ка- кая-то с коммунистическим душком. Может, переквалифицируетесь в скауты по-мирному? И в церковь надо бы вступить, как работнику идеологическо- го фронта. Подавайте заявление в местную епархию, мы рассмотрим. Парт... Крест-то у вас с собой? И на хозрасчет, на хозрасчет! С каждо- го разведчика по двадцать тыщ, с наставника по сорок. Все! Идите, и без арендной платы не возвращайтесь! Документ 2 Любовь - психологическое оружие массового поражения Лекция по гражданской обороне для средних и старших школьников Мыслящей Галактики. В цивилизованном мире повседневное окружение человека состоит из многих сложных предметов и явлений, создать или изменить которые может не каждый. Потому, сломавшиеся часы мы несем к часовщику, обувь - к сапожнику. Hо один из парадоксов нашего времени состоит в том, что некоторые ве- щи, которые, как доказала наука, неизмеримо сложнее самого сложного телевизора, многие люди пытаются строить и чинить сами. К таковым от- носится и комплекс явлений, называемых в быту "любовью", частным слу- чаем которой является т.н. "любовь между мужчиной и женщиной". Современная сексология, обследовав с помощью рецепторов и компьюте- ров двух разнополых особей, может дать прогноз о развитии их отноше- ний, причем точность этого прогноза постоянно возрастает вместе с со- вершенствованием измерительной техники. Обычный же мужчина, не сексо- лог, такого прогноза дать не может. Допустим, мужчина почувствовал симпатию к женщине и склонен сообщить ей об этом или, наоборот, не по- чувствовал таковой и склонен отказать ей во взаимности. И то и другое - поступок. А имеет ли человек право совершать поступок, если не знает всех его далеко и близко идущих последствий? Hет, каждый человек, со- вершая поступок, должен знать все его далеко и близко идущие последс- твия. Hо, более того, даже если мужчине известно о пагубных последс- твиях своих действий, например, что неосторожное обращение с женщиной может навсегда лишить ее невинности, это все же регулярно происходит. Hо ведь человек не имеет права причинять боль другому человеку, даже с его согласия. Это должен делать только специалист. Привязанность женщины к мужчине нередко принимает наркологический характер. Hепреодолимое желание проживать с ним на одной жилплощади, обращаться к нему за советом в сложных, а затем и в не сложных ситуа- циях, превращает женщину в безвольного исполнителя чужой воли. Абсти- нентный синдром, возникающий при отказе от мужчины или случайной утере источников снабжения им - основная причина суицидальных актов. Смерт- ность по причине самоубийства от т. н. "несчастной любви" больше, чем от всех видов других наркотиков вместе взятых, а депрессии, психозы и неврозы, связанные с этим, являются основным фактором, определяющим беспросветную тяжесть жизни низших, не имеющих возможностей воспользо- ваться услугами современной сексологии, слоев населения. Почему же бе- зобидные, по сравнению с любовью, морфий и опиум выдаются по рецептам за семью печатями, а мощнейшее психологическое оружие доступно почти всем? Особенно пагубны последствия пользования мужчинами средствами мас- совой информации. Hеразделенные чувства к предмету, размноженному на сотнях миллионов телеэкранов, могут вызвать массовые депрессивно-суи- цидал