Ольга Лаврова, Александр Лавров. Он где-то здесь Яркий летний день. Высокое небо. Крепкие, недавней пост-ройки дома деревни сосед-ствуют с заколоченными избами в зарослях крапивы. Артамонов, молодой мужчина в модном светлом костюме, покинув серую "Волгу", подходит к избе, ко-торая слепыми окнами смотрит из-за поваленного забора. Он озирает-ся, словно впервые видит окружаю-щий пейзаж. Лицо у него потрясен-ное. Автомобильный гудок заставля-ет его очнуться. Шофер грузовика, доверху нагруженного ящиками с надписью "Не бросать!", дает понять, что легковушка мешает ему проехать. Артамонов возвращается к "Вол-ге" и подает назад, освобождая путь грузовику. А затем рвет с места и катит, катит прочь, не разбирая до-роги. Проселок. Шоссе. На спидомет-ре уже -- 120, на авточасах -- поло-вина четвертого... x x x В половине шестого Знаменский и Томин торопливо подходят к лифту на одном из этажей Петровки, ждут лифт. -- Через час тридцать контора закроется. -- Да, в обрез. А завтра там все будут знать. Махнув рукой на лифт, они сбегают по лестнице. Во дворе Управления к ним подруливает машина. Кибрит садится в другую, со спецсигналом на крыше. -- Связь через дежурного! -- кричит Пал Палыч. -- Хорошо, желаю успеха! -- отзывается Кибрит. x x x Контора по техобслуживанию уличных электрочасов, куда прибыли Знаменский и Томин, -- одна из тех орга-низаций, которые ютятся вместе с десятком других в большом старом доме. Просторная лестничная площадка выполняет функции фойе, курилки и клуба. -- Где бы найти Артамонова? -- спрашивает Томин одного из перекуривающих. -- Седьмая комната, -- указывает тот направление, взмахнув рукой. Томин заглядывает в седьмую комнату. -- Простите, девушка, Артамонова ищу... -- Вышел. -- Вышел или ушел? -- Нет, вон его плащ, вон портфель. Где-то здесь. Друзья переглядываются. Проходит женщина средних лет, неся сумки с продуктами. -- Извините, вы Артамонова не видели? -- Попадался в коридоре, -- охотно приостанавлива-ется женщина. -- Давно? -- Вроде до обеда. Да сейчас прибежит. К концу рабо-ты все собираются. -- Прекрасный обычай, -- хмыкает ей вслед Томин. -- Ну? -- оборачивается он к Пал Палычу. -- Я -- к начальнику, ты -- в свободную разведку. Встречаемся у фонтана. -- И Знаменский стучит в дверь с табличкой "Управляющий". Томин возвращается на лестничную площадку, при-кидывает, с кого начать расспросы. x x x До прихода Пал Палыча пожилой управляющий лис-тал иллюстрированный журнал. Визит следователя выз-вал у него любопытство и приятное оживление. -- Что значит -- нет на месте? Сейчас найдем. -- Он стучит в стену. -- А часто Артамонову приходится уезжать по службе? -- Понедельник и четверг у него разъездные дни. Ос-тальные оседлые. Он учет ведет, что, где, когда сделано: осмотр, ремонт, новые точки. -- Значит, если сейчас отсутствует, то по личной надобности? -- Выходит, так, -- соглашается управляющий. Он снова барабанит в стену, на пороге появляется давешняя женщина, но, естественно, без сумок. -- Артамонова ко мне! -- Отлучился куда-то, Дмитрий Савельич. -- Кто в универмаг, кто в универсам, кто неизвестно куда, -- добродушно ворчит управляющий. -- Признать-ся, любопытно, в связи с чем вы... -- Он выжидающе замолкает, но Пал Палыч не торопится отвечать. -- Ка-кая-нибудь, конечно, есть причина, но должен сказать, что Толя Артамонов как работник добросовестный и аккуратный. Раньше он был техник-смотритель в ЖЭКе, нам принес прямо блестящую характеристику. Между прочим, непьющий. И со всеми ладит. -- А вне работы? -- Вполне, вполне. Семьянин и прочее. У нас коллек-тив небольшой, немного по-домашнему. Бывает, в детс-ком саду карантин -- он сынишку приводит. Смирный такой мальчик, весь в отца. Да я и жену его неоднократно видел, очень порядочное впечатление. В общем, симпа-тичный парень Артамонов. Без затей, но приятный. x x x Томин останавливает спешащую вверх по лестнице девушку. -- Марина? -- Да. -- Мне позарез нужна "уедиенция". Где-нибудь на за-валинке. -- Да? -- Марина лукаво оглядывает Томина. -- Тогда лучше к соседям. -- Она спускается на несколько ступе-нек и вводит его в коридор другой организации. -- Куда-то уехал Артамонов. Говорят, вы можете знать. -- А почему я за спиной человека должна сплетничать? -- Держаться со мной откровенно -- не называется сплетничать. -- Томин предъявляет удостоверение. Марина с веселым изумлением изучает красную кни-жечку. -- Надо же! Старший инспектор! Детям и внукам буду рассказыватьВыходит, у нас с вами допрос? -- Предварительный сбор информации. -- Об Артамонове?! -- А что? -- Да какая о нем информация! Любит профсоюзные собрания и ездит только на зеленый свет. x x x Вертолет ГАИ опускается рядом с шоссе. Из него выходит Кибрит. На место дорожного происшествия уже прибыла "скорая помощь", здесь же работники ГАИ, кучка любопытствующих. Кибрит присоединяется к со-трудникам милиции, которые фиксируют обстоятельства аварии. Ее знакомят с молоденьким, только со студенчес-кой скамьи, экспертом; он сразу же начинает что-то объяснять и рассказывать. А в кювете видна завалившаяся набок серая "Волга"... На откосе кювета лежит тело молодого мужчины. Под-ходят санитары, перекладывают его на носилки: на земле остаются зловещие темные пятна. Санитары минуют Кибрит и эксперта, который "ас-систирует" ей при осмотре машины. -- Ремень так и был не застегнут? -- Да, по-дурацки угробился, -- говорит эксперт и невольно оглядывается на носилки. x x x -- Просто опомниться не могу! -- ужасается управля-ющий. -- Вот так, в тридцать два года, а?.. -- От огорче-ния он больно стукнул кулаком по столу. -- Ну что за нелепость! Куда его, спрашивается, понесло?! -- Да, это вопрос... Может, кто-нибудь знает? -- Конечно, кто-нибудь знает! -- Управляющий по привычке барабанит в стенку и убежденно говорит: -- Толя весь был на виду, никаких тайн... -- А к финансовым операциям он имел доступ? -- Да мы, собственно, финансовых не ведем. Зарплату получаем в тресте. Даже касса взаимопомощи -- в тресте. -- Тогда такой резкий вопрос: есть у вас что красть? Управляющий огорошен. -- Красть?.. Что же в конторе возьмешь? -- Решительно нечего? Тот пожимает плечами как бы даже с сожалением: -- Вы поймите нашу специфику: обслуживание улич-ных электрочасов. Стоят столбы по улицам, на них эти кастрюли с циферблатами. Что тут украдешь? Минутную стрелку? x x x Томин расспрашивает сослуживцев Артамонова. -- Сегодня минут пятнадцать он разговаривал с вами, по-видимому, незадолго до отъезда, -- вопросительно взглядывает он на Марину. -- Да не со мной -- по телефону. У них в комнате аппарата нет, я его к нашему подзываю. -- А кто ему звонил? И о чем он говорил? Ну же, Мариночка! Даю честнейшее слово, что лично Артамо-нову ваша откровенность не повредит! -- Я просто не хочу, чтобы дошло до его грымзы. Что, ребенка, что мужа завоспитывала до одурения. -- Строго между нами! -- заверяет Томин. -- Женский голос. Уже с год звонит. Сорок шестой размер, третий рост. Мне заказаны джинсы. -- Недурна собой? -- А я видела? Кто, где -- покрыто мраком. Тайная связь, -- смачно сообщает Марина... ...Пожилой канцелярист в комнате, где находятся трое женщин за другими столами, среди них Марина, говорит Томину: -- Нет, машину Анатолий купил в бросовом состоя-нии, только что не даром. И все руками, два года по винтику. Ему бы в механиках цены не было! Руки сами все насквозь знают. -- Что ж он с золотыми руками просиживает здесь штаны? -- Вкалывать не хочет. Лишь бы как, только попроще. Характером жидкий. -- А я слышал, он мужик крепкий... и деньги водятся. -- Какие наши деньги! Рупь пятьдесят в день, и скажи жене спасибо. x x x На месте происшествия Кибрит в сопровождении эк-сперта и фотографа подходит к машине ГАИ, где на заднем сиденье на расстеленной газете лежит небольшой чемодан. Надев перчатки, она поднимает крышку. Чемо-дан набит плотно уложенными пачками денег. Поверх пачек -- пухлый конверт, на котором размашистыми по-лупечатными буквами написано: "А. П.". По просьбе Кибрит фотограф снимает общий вид чемодана и отдельно -- конверт. -- Такой вот оригинальный чемоданчик, -- усмехает-ся капитан, дежурящий возле радиотелефона. -- Круп-ным делом пахнет. x x x У окна на столе Марины звонит телефон. -- Да?.. Минуточку. Его законная! -- сообщает она То-мину, прикрыв микрофон. Томин, не раздумывая, забирает трубку, спросив ше-потом: -- Зовут? -- Галя. -- Это Галя?.. -- непринужденно включается Томин, -- Анатолий где-то здесь, вышел. Что-нибудь передать?.. Ах, вы уже рядом! Тогда поднимитесь, пожалуйста, в конто-ру. Да-да, он просил! -- Кладя трубку, Томин придвигает-ся к стеклу, стараясь увидеть что-то на улице, и жестом просит Марину присоединиться. Внизу на тротуаре стоят двое женщин и мужчина. Женщина помоложе направляется ко входу в здание. -- Артамонова, -- говорит Марина, следя из окна. -- А та пара? -- По-моему, ее сестра с мужем. -- У них это в обычае -- поджидать? -- Нет, что-то новенькое... -- Прошу! -- Томин открывает дверь перед Артамоновой, и та входит в кабинет управляющего с вопроситель-ным выражением на лице. Недурна собой, скромно при-чесана и одета, немного чопорна. -- Здравствуйте, Дмитрий Савельич. -- Здравствуйте, Галина... не припомню по отчеству... -- Степановна. Вы что-то хотели сказать? -- Вот товарищ выразил желание побеседовать, -- мямлит управляющий. Ему очень не по себе. Женщина садится на краешек стула и недоумевающе смотрит на Знаменского. -- Вы рассчитывали застать мужа в конторе? -- начи-нает следователь. -- Да. -- А он знал, что его будут ждать? Женщина оглядывается на управляющего -- к чему эти расспросы? -- но тот прячет глаза. -- Да, он знал. -- А вчера или сегодня с утра никто его не посещал? Артамонова отрицательно качает головой. -- Не звонил? Нежданное письмо... нет? Я, понимаете ли, все пытаюсь сообразить, не назначил ли ему кто-либо встречу. -- В рабочее время надо быть на работе. Без всяких встреч! За ее тоном Знаменский угадывает раздражение, от-голосок свежей ссоры. -- В поведении вашего мужа появилось что-нибудь тревожное? Давно это? Артамонова снова оборачивается к управляющему протестующим движением. Тот виновато разводит рука-ми: дескать, что поделаешь. -- Сегодня утром, например, как вы расстались? -- настаивает Знаменский. -- Как всегда. -- Всем видом Артамонова дает понять, что Знаменский лезет в сугубо личные дела. -- А если я попрошу вас вспомнить получше? И против воли женщина вспоминает утреннюю сцену. ...Всхлипывая, она одевала ребенка, а муж мялся рядом, страдающий и сердитый. -- Я хоть раз не ночевал? -- спрашивал он. -- Или меня с кем видели? Ну какие у тебя основания? Нет же оснований! -- Не обязательно видеть... Я чувствую. Ты стал мне врать. Это самое ужасное -- ты стал врать! -- Ну с чего ты вдруг взяла, Галя... Вот забрала себе в голову неизвестно что... -- бормочет Артамонов упавшим голосом и нерешительно трогает жену за плечо. -- Галоч-ка... -- Она отталкивает руку. Потеряв надежду на примирение, Артамонов ушел... Артамонова отгоняет воспоминание. -- Мы расстались, как обычно, -- холодно говорит она чудовищно бестактному товарищу. -- Мне неприятен разговор с вами. Извините. По улице перед зданием конторы прогуливаются сес-тра Артамоновой с мужем. Из дверей густо валят служа-щие, отъезжают машины: рабочий день кончился. Томин подходит к "Волге", которая привезла их со Знаменским (и теперь осталась тут в одиночестве), что-то говорит шоферу и снова скрывается в подъезде. Шофер, читавший книгу, начинает исподтишка при-глядывать за нашей парой. x x x -- Следователь?.. -- переспрашивает Артамонова у Знаменского, преградившего ей выход в коридор. Он берет ее под локоть, возвращает и усаживает на прежнее место. -- Мои вопросы могут казаться нелепыми, даже не-скромными, но на самом деле они носят чисто професси-ональный характер. Вы понимаете, Галина Степановна? Та делает неопределенное движение. -- Кто-нибудь из близких или друзей вашего мужа живет за городом? -- Родители. Под Загорском. -- Очень хорошо. А по Калужскому шоссе? -- Ннет... не знаю. -- Кстати, сколько у него могло быть с собой де-нег? -- Пал Палыч делает вид, что вопрос возник у него случайно. -- Я по карманам не шарю! -- Артамонова добавляет драматическим шепотом: -- Какой позор! Получается аффектированно, и не поймешь, дей-ствительно ей неприятен этот вопрос или это при-творство. Но при каждом следующем ответе понятно, что никакого притворства тут нет, что слова: "Какой позор!" -- ее искреннее отношение к подобным по-ступкам. -- Не волнуйтесь, -- говорит Пал Палыч. -- Нам нуж-но выяснить простую вещь: какую примерно сумму мог иметь с собой ваш муж. -- Рублей пять... семь... -- Вы контролируете его расходы? -- По-моему, это естественно. -- Значит, больше -- исключено? -- Ннет... -- выдавливает женщина страдальчески. -- Раз он отсутствует... возможно, у него и была крупная сумма. -- Порядка? -- Сто рублей... даже сто пятьдесят, я допускаю. Ему предложили какие-то фары, колпаки... -- А если бы у вашего мужа обнаружились не сотни, а тысячи рублей? Артамонова вскидывает руки к вискам и замирает в ужасе. -- Как бы вы их объяснили? -- Это не его, не его, нет! -- громкой лихорадочной скороговоркой открещивается она. -- Это чужие. Чьи-нибудь, конечно... -- Чьи же? -- Спросите, Толя скажет. Он объяснит. Его спраши-вали? -- Меня интересует ваше мнение. -- Я не знаю. Какие тысячи? Немыслимо! -- Она вдруг находит единственную точку опоры в охватившем ее смятении: -- Я вам не верю! -- Отнимает руки от лица, отчаянно сцепляет на коленях. -- Не верю! Изумленный управляющий застывает с открытым ртом. Пара на улице скрывается за углом, через минуту возвращается, и мужчина перехватывает взгляд шо-фера. -- Фиалки пахнут не тем, -- говорит он. -- Пойду разбираться. -- Я с тобой! -- Только ни во что не вмешивайся. -- Почему это? -- Потому что так надо! Они сворачивают к подъезду. x x x Пал Палыч в раздумье: рассказать Артамоновой прав-ду или еще погодить. Колебания прерывает Томин, зна-ком вызывающий его в коридор. -- Паша, родственники волнуются. Этот шурин или деверь рвется к тебе. -- Милости просим. А ты поприсутствуй -- как там сестры встретятся. Оба возвращаются в кабинет. -- Галина Степановна, наш сотрудник вас проводит. Артамонова молча выходит в сопровождении Томина. Знаменский набирает ноль-два. -- Дежурного по городу. x x x На месте дорожного происшествия рядом с "Волгой" расстелен кусок брезента, на нем разложены предметы, найденные в машине Артамонова: бумажник с докумен-тами, сигареты, зажигалка, аптечка, уже известный нам чемодан, разорвавшийся газетный сверток с чеканкой по металлу, сплющенная шляпа и плащ. Фотограф делает снимки, щелкая аппаратом. -- Попросить, чтобы поставили на колеса, Зинаида Яновна? -- спрашивает молодой эксперт, указывая на лежащую в кювете "Волгу". -- Да, пожалуй, -- но, помедлив, говорит: -- Погодите, Володя, возьмем-ка пробы грунта. И с протекторов и с днища. Смотрите, какие нашлепки грязи. -- Хвойные иголки прилипли, -- замечает молодой эксперт, присматриваясь. -- Проселочная дорога, Володя. x x x -- Благодарю за услугу, Дмитрий Савельич, -- проща-ется с управляющим конторой Знаменский. -- Доверите мне еще на часок кабинет? -- Хоть до утра. Управляющий берет свой журнал, кепку... и не выдер-живает: -- Простите стариковское любопытство -- вправду, тысячи? -- Вправду. -- А... сколько же? Знаменский не успевает ответить, как на пороге по-является шурин Артамонова, приятной наружности, лет сорока. -- Бардин, -- представляется он. -- Знаменский, -- так же коротко отзывается Пал Палыч. Сделав Знаменскому ручкой за спиной Бардина, ра-зочарованный управляющий покидает кабинет. -- Бедный Анатолий! -- восклицает Бардин. -- Хоро-шо, что пока Галине не сказали, я боялся застать ее в истерике. -- О чем не сказали? -- Но у него же авария? -- Откуда вам известно? -- Машины на обычном месте нет, самого нет, а здесь милиция... -- Бардин разводит руками: дескать, все ясно. -- Он в больнице? -- Нет. В морге. -- Разбился?!.. Бардин сгибается, упирается лбом в сжатые кулаки... ...Три дня назад в теплый солнечный день они гуляли в парке: обе сестры с мужьями и на плече у Артамонова трехлетний сынишка. Женщины с мальчиком отправи-лись на качели, а мужчины, наблюдая за их весельем, пили пиво неподалеку, и Артамонов повторял с тоской: -- Думал, буду другой человек... жизнь увижу... вроде достиг, а все не то... -- Мы давно это обговорили, Толька, -- отозвался Бардин с раздражением. -- Знал, на что идешь. -- Много я знал... Все не так, и не пойму, что делать... Тупик!.. -- Куда вы сегодня вместе собирались? -- слышит Бар-дин голос Знаменского и возвращается в настоящее. -- К теще на именины, -- тяжело вздыхает он. -- А вы не из ГАИ? -- Нет, не из ГАИ... Было заранее уговорено заехать за Артамоновым? -- Они с Галиной повздорили что-то. Думали по доро-ге их помирить. Кому нужны постные лица за столом? Простите, с кем имею честь разговаривать? Знаменский подает удостоверение. Бардин разгляды-вает его дольше, чем требуется: внутренне готовится к серьезному разговору. -- Куда мог отправиться Артамонов, если день на службе не разъездной? -- Тут, скорей, Галина... -- Галина Степановна сочла мои вопросы странными. -- Да? -- А вам они не кажутся странными? -- Что прикидываться! Раз вы с Петровки, очевидно, не просто авария. Что-то еще вас смущает... -- Он выжи-дающе замолкает, но Знаменский не отрицает и не под-тверждает. -- Потому вы от Галины и скрыли, чтобы разговор не потонул в слезах... Так что вопросы, я пони-маю, любые возможны. Пожалуйста. Бардин держится свободно и с достоинством, но Пал Палыч не спешит переходить на доверительный тон. Meшает скрытое давление собеседника: ну спрашивайте, спрашивайте, у меня готовы ответы! Бардин первый прерывает паузу. -- Я должен помочь, чтобы рассеялось недоразуме-ние. Толя парень безобидный. Возможно только недора-зумение. Пал Палыч -- что с ним случается редко -- пускается на хитрость: прикидывается простачком. -- Если безобидный, куда я дену подозрительный факт? Мелкий служащий, скромная зарплата -- и вдруг... -- Что? -- А то, что начальство с меня голову снимет, если я не выясню, куда и зачем ваш родственник катался. На Калужском шоссе угораздило, пятидесятый километр. Какая нужда его погнала? -- А он... по дороге туда или обратно? -- Обратно, -- говорит Пал Палыч, "не замечая" ост-рого интереса собеседника. Бардин узнал нечто важное. -- Ах, Толя, Толя, -- бормочет он, быстро решая что-то для себя, и потом спрашивает осторожно: -- Позволь-те догадку: при нем нашли крупные деньги, да? -- Откуда им быть? -- уклоняется Знаменский. Тон намеренно фальшив. -- В принципе, могло быть такое совпадение. Толя знал мою давнюю мечту -- катер высокого класса. И недавно был разговор: обещали ему что-то вроде долго-срочной ссуды. У одного человека. Знаменский делает вид, что клюнул. -- У кого? -- Вы меня ставите в затруднительное положение. Ана-толий по секрету, под честное слово... Я, правда, не относился серьезно, мало ли что наобещают... -- Для достоверности Бардин должен немного поломаться, а Знаменский надавить. -- Нет уж, товарищ Бардин, досказывайте: у какого человека? На слово верить -- должность у меня не та. -- Это верно... Ну что поделаешь -- Климов. Здешний его приятель. Толя говорил: Климов "имеет выход на деньги". -- Как это понимать? -- Ничего не хочу домысливать. Повторяю, что слышал. -- Домысливать не надо...-- И, сбросив маску, Пал Палыч жестко кончает: -- А сколько катеров вы хотели купить? -- Простите?.. -- Я спрашиваю, сколько катеров: два? три? четыре? x x x Уже вечереет, когда Знаменский и Томин возвраща-ются в служебной машине из конторы. -- Слушай, Паша, ты веришь в тещины именины? -- А ты -- нет? -- Странно: человек везет шестьдесят две тысячи -- и вдруг сбегаются родичи в едином, так сказать, порыве! Поджидают, волнуются... Не напоминает типовую картину? -- В смысле, предстоит дележ и склока? -- Ну да, каждый боится, чтоб не обжулили. Тем более шестьдесят два на четыре ровно не делится, -- шутливо добавляет Томин и трогает шофера за плечо: -- Меня где-нибудь здесь. -- И снова Знаменскому: -- Ты над этим поразмысли. Машина приостанавливается у тротуара. Томин вы-ходит. -- До завтра. ...А наутро в кабинете Пал Палыча друзья продолжа-ют вчерашний разговор. -- Я поразмыслил, Саша. Жена Артамонова в твою схему не укладывается. -- Почему? -- Просто по ощущению. Этого Томину достаточно -- интуиции Пал Палыча он привык доверять. -- Нет так нет. Танцуем от печки. Маленький человек. Большие деньги. Откуда: ограбление, наркотики, шантаж подпольного миллионера? -- Теоретически, что угодно, за исключением конто-ры. Там нечем разжиться, я справлялся в УБХСС. -- Знаешь, мне нравится, что этот Артамонов такой скромненький и тихий, это сулит неожиданности. Дав-ненько не было роковых тайн! -- усмехается Томин. -- Доброе утро. Как успехи?-- входя спрашивает Кибрит. -- Все ясно, Зинаида, -- сообщает Томин. -- Пользу-ясь неисправностью уличных часов, Артамонов похищал у добрых людей время и сбывал его втридорога. Деньги не фальшивые? -- Ну что ты! -- Жаль, -- говорит Пал Палыч. -- Сашу потянуло на экзотику. Как они лежали в чемодане? -- Очень аккуратно. Новенькие пачки по тысяче руб-лей в стандартных банковских заклейках. И отдельно две тысячи -- в конверте. -- Предназначались кому-то персонально, -- делает вывод Томин. -- Да, там даже проставлены буквы "А. П." Вероятно, инициалы. -- А. П., -- повторяет Томин. -- Учтем. -- Похоже, поспешный грабеж отпадает, -- размыш-ляет Знаменский. -- Скорее, пахнет неким учреждением. Слушай, Зиночка, купюры новенькие, незахватанные... А есть ли там отпечатки пальцев Артамонова? Вдруг он знать не знал, что там в чемодане? Вдруг его использовали как курьера? -- Тогда зачем мне купюры? Достаточно посмотреть замки. Знаменский итожит разговор. -- Связи, -- говорит он Томину. -- Отпечатки. -- Киб-рит: -- А это самое "А. П." -- характерным почерком? -- Нет-нет, ничего не выйдет, почти печатными бук-вами. На стук в дверь Знаменский говорит: -- Войдите! Появляется Бардина, женщина лет тридцати пяти, довольно яркой наружности, с манерами, выдающими привычку бывать на людях и нравиться. -- Я -- сестра Гали Артамоновой, -- заявляет она с порога. -- Не будем мешать, -- поднимается Томин. Они с Кибрит выходят, и в коридоре Томин интере-суется: -- А, кстати, по какой причине авария? -- Не ясно пока. Шофер грузовика рассказывает, что Артамонов его обогнал, но шел странно, неровно -- то сбросит скорость, то опять припустит. И потом "не впи-сался" в поворот. Бардина тем временем, всхлипывая и торопясь, вык-ладывает, с чем пришла. -- Эти деньги Толя нашел! -- Как так нашел? -- изумляется Знаменский. -- Да вот нашел -- и все! -- Алла Степановна, откуда столь... оригинальная идея? -- Он вчера мне звонил, сказал: "Аля, поздравь, я нашел кучу денег!" Я говорю: "Не выдумывай". А он: "Совершенно серьезно, такую кучу, что и не снилось!" Конечно, ему нельзя было садиться за руль в таком состоянии... -- Он и сумму назвал? ("Ну и ну! -- думает Знамен-ский. -- Похоронить не успели -- прибежала с небыли-цами!") -- Сумму -- нет. Сейчас, говорит, приеду и сдам день-ги в милицию. Вы не верите? Но я клянусь, что Толя звонил! -- Это сказано так достоверно, что Пал Палыч на минутку сбит с толку. -- Вы рассказали об этом мужу и сестре? -- Потом, когда узнала про несчастье и подтвердилось про деньги. Я сперва подумала, он дурачится. Толя иногда наговорит с три короба... -- Ясно, -- машинально произносит Знаменский в раздумье. -- Как восприняла Галина Степановна? -- Разве ей сейчас втолкуешь... Как каменная... И во-обще... моя сестра настолько непрактичная, трудно пред-ставить! -- Время звонка не заметили? -- Пал Палыч пригото-вился записывать. -- Около четырех. -- А откуда Артамонов звонил? -- Он сказал: "Я из автомата, сейчас еду в город и сразу в милицию". Вероятно, был где-то под Москвой. -- Верно, Алла Степановна, под Москвой. Давайте думать, куда он ездил. -- Чего не знаю... -- Попробуем друг другу помочь. Я бы с удоволь-ствием оформил всю сумму как находку, и с плеч до-лой. Но надо, как минимум, установить, кто потерял. Понимаете? -- Дда... -- неуверенно отзывается Бардина. -- Интересы наши совпадают. Вы ведь пришли с той мыслью, что за находку полагается вознаграждение -- четверть суммы? -- Я считаю, справедливо выплатить Гале. Анатолий не виноват, что не успел сдать. -- С доказательствами слабовато. Хотя бы намек, где искать. Калужское шоссе, Алла Степановна. Какое-нибудь предположение, а? Бардина разводит руками. -- Это плохо. Допустим, я за вами повторю: "Нашел кучу денег". А мне скажут: "Ты видел, чтобы деньги кучами валялись?" Если б Анатолии хоть описал вам: дескать, лежали там-то и там-то, в черном портфеле без ручки и завернуты в полотенце... Не описывал? Бардина порывается было подтвердить: да, да, опи-сывал! Но вовремя спохватывается и избегает ловушки. -- Ннет... x x x Теперь перед Пал Палычем сидит Бардин. И тоже припас сюрприз. -- Я не ослышался? Вы отрицаете слова жены? -- Запишем, что мне лично о находке ничего не изве-стно. -- Он полугрустно, полусердито крутит головой. -- Чудачка! Предупреждал, чтобы не лезла с этой историей. Нет, все-таки!.. -- Вынужден спросить, чем вы объясняете подобные показания своей супруги. Бардин, немного подумав, отвечает: -- Разумеется, не будем превращать ее в лжесвиде-тельницу. Как-нибудь сформулируем поприличней... вро-де того, что гибель Артамонова меня чрезвычайно рас-строила -- оно так и есть -- и потому я мог поддерживать разговор, не вдумываясь в содержание и не отдавая себе отчета... В таком вот духе. -- Извольте, запишу, хотя, если звонок действитель-но был, я вас не понимаю. -- "Если был". В чем и загвоздка! Не для протокола -- для вас: Аля милая наивная женщина. Думает, приду, расскажу по правде -- и Галине отвалят куш. Да такой бухгалтер еще не родился, чтобы заплатить! А я, если не верю в результат, то и рукой не пошевелю. Трещит телефон, Знаменский снимает трубку. -- Да?.. Звонит ему Кибрит: -- Это я, Пал Палыч. Вести с переднего края науки. Внутрь чемодана Артамонов не заглядывал!.. Разумеется, мог знать, но только с чужих слов... Точно, точно, при такой конструкции замки не откроешь и не закроешь, чтобы не оставить отпечатков! Знаменский кладет трубку и упирается хмурым взгля-дом в Бардина. -- Когда вы услышали от жены версию с находкой "денежной кучи"? -- Да с первыми рыданиями... До чего злая шутка судьбы! -- Бардин напрашивается на сочувствие, но Зна-менский холоден. -- Смерть всегда трагична, но порой вокруг начинает-ся недостойная склока. У меня, признаюсь, впечатление, что Алла Степановна не стала бы действовать по соб-ственному почину, вопреки вам. Эти противоречия в показаниях -- намеренный расчет. -- Совершенно не в моем характере! -- протестующе восклицает Бардин. -- Напротив. Ведь вы вчера с первых слов взяли меня на пушку: сделали вид, что уверены насчет аварии. А вы ни в чем не были уверены, вы ужаснулись, услышав о гибели Артамонова! Бардин открыл было рот, но Пал Палыч поднимает руку, предупреждая возражения. -- Этап следующий: вы изложили туманный вариант о Климове, "имеющем выход на деньги". Сейчас новый нежданный поворот. Зачем вы с женой морочите мне голову? x x x Томин звонит в МУР -- "накачивает" своих помощ-ников по телефону: -- Судимый? Так-так, годится. А после освобожде-ния?.. О-ой, слушать стыдно! В ваши годы я бегал втрое быстрей! Ладно, что еще?.. Ну попытайтесь, молодцы. А кто смотрит дела с необнаруженными ценностями?.. И когда?.. Шевелитесь, братцы, скорость, скорость! Если что -- я в архиве. Он возвращается к столу, заваленному толстыми след-ственными делами. Отодвигает том, начинает листать дру-гой, на чем-то задерживается, углубляется в чтение. -- Прямо роман! -- бормочет себе под нос. -- "Смотри лист дела"... Посмотрим... -- прижав локтем страницу, он отыскивает в следующей папке нужное место и снова читает. -- Батюшки, и вы здесь, юный Рокотов? Сколько лет, сколько зим... -- Томин усмехается, что-то вспоми-ная. -- Ага, вот наконец и Бардин! x x x Утро. В контору стекаются служащие -- среди них и те, что нам уже знакомы; с перешептыванием оглядываются они на Знаменского, стоящего неподалеку от подъезда. Подходит поздороваться с Пал Палычем управляющий, что-то выслушивает и согласно кивает. Наконец появля-ется тот, кого ждет Знаменский, -- Климов, ничем не примечательный человек с лицом, сумрачным то ли от природы, то ли от невеселого сейчас настроения. Он останавливается, когда Знаменский спрашивает его: "Вы Климов?" -- и еще больше мрачнеет. -- Наверно, из милиции? -- Да. В прошлый раз я вас не застал. Климов разговаривает со Знаменским грубовато, от-вернувшись в сторону: -- Жил хороший парень, кого трогал? Чем нормально похоронить да пожалеть... на пяти этажах работу побро-сали. Толкутся, роятся, плетут ахинею. Двадцать тыщ! Завтра до миллиона дойдут! А-а! -- Климов в сердцах машет рукой. -- Бабка моя, темная, правильно говорила: о покойнике плохо нельзя. А вы на покойника уголовное дело!.. -- Отвели немного душу? -- спрашивает Знаменский замолчавшего собеседника. -- Еще несколько вопросов. Артамонов брал у вас в долг? -- Ну кого это касается? Давно прошедшие времена. -- А говорят, вы ему недавно заем обещали. -- Если двадцать тыщ ищете, то ошиблись карма-ном! -- угрюмо усмехается Климов. -- Дружба между вами слегка пошатнулась? Или тоже пустой слух? -- Ну раньше вдвоем подрабатывали, в новых домах двери обивали. Понятно, общие интересы. Потом Толька откололся, -- в голосе Климова проскальзывает нотка то ли обиды, то ли неодобрения. -- Я чувствую, он вас подвел? -- А! -- отмахивается Климов. ...Однако обида всплывает, и на месте Знаменского видится ему Артамонов, слышится обрывок разговора: -- Обрыдло на чужие двери жизнь тратить! -- Толька! Мы же целому подъезду обещали сделать до холодов! -- возмутился Климов. -- С первого этажа зада-ток взяли -- забыл? -- Я понимаю, Сеня, ты извини. Задаток я, конечно, верну, а дальше ты уж как-нибудь один. Я -- шабаш! Галке не говори, ладно? Иногда охота бесконтрольный вечерок... -- Он глянул на Климова повеселевшими, шальными глазами: -- Понимаешь, жизнь зовет!.. Вопрос Пал Палыча выводит Климова из задумчи-вости: -- Говорят, Артамонов последние месяцы переме-нился? -- В чем? -- Вам виднее. Что-нибудь замечали? Климов старается отвлечься, блуждая взглядом по сторонам. ...Еще одна, более поздняя сценка встает в потрево-женной памяти: они оказались рядом у прилавка магази-на накануне Восьмого марта. Артамонов покупал духи. -- Два по пять пятнадцать и вон те -- в коробке. -- Он указал на стеллаж поверх головы продавщицы. -- Восемьдесят рублей! -- отрезала та: надоело уже отпугивать покупателей ценой. -- То, что нужно! Заверните отдельно. -- Богато живешь! -- сказал из-за спины Артамонова Климов. -- Ты тоже тут?.. -- Тоже. -- Это я Галке... -- безнадежно соврал Артамонов про восьмидесятирублевый флакон. И вдруг ошарашил при-ятеля: -- Хочешь, твоей такой же куплю?.. -- Так что перемены? -- спрашивает Знаменский, не дождавшись ответа. -- Вы ведь что-то вспомнили? -- Нет. И ничего я такого не замечал! x x x У Томина тоже начало нового рабочего дня. При входе его в кабинет уже заливается телефон. -- Кто?.. -- спрашивает Томин в трубку. -- Привет. Давай. -- Он выслушивает доклад, вставляя короткие замечания, удивленные, одобрительные или сердитые: -- Да ну?.. Нет, отставить!.. Ладно, учту... Невозмож-но -- не бывает, бывает -- неохота... Вот это спасибо... Так-так... Собачка мужского пола или женского? То есть как -- не разберешь? Ногу задирает?.. Нет, это не лишнее. Уточни кличку. Более того -- узнай, не было ли щенят. А если были, еще более того -- выясни, куда их дели!.. Да?.. Вот как? Тогда давайте сюда, покажете. В успехе Томина, кроме собственных его "сыщицких" талантов, немалую роль играет умение мобилизовать и верно нацелить своих сотрудников. Оживленный Томин догоняет Кибрит в коридоре. -- Зинаида, пошли, кой-что расскажу. Есть время? И вот вся троица в сборе у Знаменского. -- Года полтора назад Артамонов внезапно перестал нуждаться в приработке, -- говорит Пал Палыч. -- Тут список адресов, где они обивали двери. -- Не случалось ли квартирных краж? -- с полуслова понимает Томин. -- Ладно, а как тебе Климов? -- Неприязнь к органам, сожаление об Артамонове. Но, я бы сказал, не в размере шестидесяти двух тысяч. -- Не торопись с выводами! У Климова имеется сосед и с младенческих лет дружок -- Муромский. Год назад его арестовали. В области тогда очистили кассы двух универ-магов. Очень запутанное было дело, Муромского взяли по подозрению, потом освободили за недоказанностью, кого-то посадили. Но половину денег не нашли! -- Ну и что? -- скептически спрашивает Кибрит. -- Пока ничего. Я ищу вокруг погибшего "бродячие деньги". Как к нему попали -- уже следующий этап... Климова тебе подсунул этот шурин-деверь? -- обращает-ся Томин к Пал Палычу. -- Он. Тоже что-нибудь? -- Весьма. В прошлом крупный валютчик. Осужден с конфискацией имущества. Но гарантии, что конфиско-вали все, разумеется, нет. Освободился он условно-дос-рочно, работает и прочее. Но опять же не дам гаран-тии, что ничем не балуется. Это вам второй "выход на деньги". Дальше. Выход номер три. И снова через Бар-дина! Недавно его одноделец, тоже бывший валютчик, в своем кругу именуемый Мишель, погорел с хищени-ями на хладокомбинате. Как человек аморальный, от следствия он скрылся и пребывает в розыске. Кубышку успел прихватить с собой. Есть предположение, что да-леко Мишель не побежал, а снял где-то дачу и отси-живается на природе. Причем -- прошу отметить -- Бардин Антон Петрович, то бишь -- А. П. Правда, А. П. у меня широкий ассортимент: и Александр Павлович есть, и Алексей Прокопыч, и даже Анна Платоновна. Но возвращаюсь к Бардину. Сейчас некий Кумоняк рассказывает, будто Мишеля пригрозили продать и со-рвали сто тысяч отступного. Сто, думаю, преувеличе-но, а шестьдесят две... Знаменский молча делает пометки, но Кибрит не выдерживает. -- Шурик, я совершенно запуталась! -- Ну? В трех соснах! -- Томин коротко растолковыва-ет: -- Погиб Артамонов. Шурин Артамонова... -- Бардин, бывший валютчик, это я усвоила. Но ка-кой Кумоняк? -- Это не важно. Важно, что у Антона Бардина старый знакомый в бегах и кто-то его "раскулачил". -- Саша полагает, что Бардин с Артамоновым заод-но, -- вставляет Знаменский. -- Свободный полет мысли. -- Чем я выгодно отличаюсь от тебя, -- парирует Томин. -- Извини, Шурик, хоть ты и старший инспектор -- снимаю шляпу, -- но иногда рассказываешь вещи, о ко-торых, по-моему, просто нереально знать! -- Почему, Зинуля? Ну, представь, что у короля треф украли корону. Созываем узкое совещание. Здесь те, кто разбирается в жизни короля треф и его дамы. Здесь те, кому ясна конъюнктура в торговле коронами. -- Он пока-зывает то на одну, то на другую сторону стола. -- Стоит их свести -- и готов ответ: корону стащила шестерка пик, загнала ее бубновому тузу, а платил за все червонный валет. Объяснил? -- Лучше некуда! -- смеется Кибрит и встает, собира-ясь уходить. -- Пора за микроскоп. -- Паша, не наблюдаю аплодисментов! -- Томин тоже поднимается. -- Я тебе притащил гору информации... -- Твоя информация касается разового мероприя-тия, -- говорит Знаменский, с сомнением качая голо-вой. -- А у Артамонова, по-моему, появилось какое-то занятие. Более-менее регулярное. -- Ладно-ладно, поглядим. Сгоняю в район проис-шествия: может, кто приметил старенький голубой "Москвич". -- Почему старенький "Москвич", а не новую "Вол-гу"? -- останавливается Кибрит. -- Зинаида, какая "Волга"? -- Серая, двадцатьчетверка. -- Паша, на чем ездил Артамонов? -- Естественно, на "Москвиче". А разбился... Зина? -- По-твоему, я не отличу "Волгу" от "Москвича"? -- Еще и чужая машина! -- ахает Томин. -- О чем вы? Документы на его имя. Сама акт подпи-сывала. -- Да что ж ты нам-то не сказала?! Общеизвестно, что у Артамонова допотопный "Москвич", который он со-брал по частям своими руками! -- Вы говорили "машина", и я говорила "машина"... -- Ну, сыщики! -- веселится Томин. -- Ну, пинкерто-ны! Все-то мы знаем! -- И про Мишеля, и про какого-то Кумоняку, -- под-девает Знаменский. -- А такой факт, на самой поверхно-сти -- эх!.. -- Пал Палыч крутит головой. -- Побеспокоим семейство, -- берется он за телефон. -- Не отвечают... -- Набирает другой номер: -- Будьте добры Антона Петро-вича Бардина... Прошу прощенья, -- кладет трубку. -- На похоронах. x x x Высокий и тощий, философски настроенный сто-рож ведет Знаменского по территории кооперативных гаражей. -- Все, бывало, шуткой: сообщите, мол, дедушка, когда сто лет стукнет, "Чайку" вам подарю... -- Он отпи-рает гараж запасным ключом, и Знаменский видит гор-батенький "москвичок" четыреста первой модели, но аккуратный и очень ухоженный. Сторож пробирается в угол, где странно притулился зеркальный шкаф, и подзывает Пал Палыча. В шкафу обнаруживается целый набор носильных вещей: кожаное пальто с меховым воротником и шапка, три костюма, рубашки в нераспечатанных полиэтиленовых пакетах, гал-стуки и даже перчатки, а внизу несколько пар хорошей обуви. Теснятся какие-то свертки, торчат горлышки бу-тылок с иностранными наклейками. -- Полный гардероб, -- поясняет старик. -- На разные сезоны. Прикатит, все переменит -- и до свидания... Сторож вспоминает, а мы видим, как Артамонов подъезжает к гаражу на "Москвиче" и выводит "Волгу", а "Москвича" ставит на ее место, оглядывая его при этом бережно и любовно: где-то протрет тряпочкой, поправит коврик на сиденье, готов, что называется, пушинки сдувать. На приборной доске "Москвича" красуется фотогра-фия: голова крутолобой, длинноухой собаки с умными глазами. Артамонов привычно переодевается. Скидывает скуч-ный свитерок и поношенные ботинки, прихорашивается перед зеркалом и превращается в этакого состоятельного молодого пижона. Небрежно с маху хлопнув дверцей, он трогает "Вол-гу" и выезжает на улицу, помахав сторожу на прощанье... -- Вот таким манером, -- говорит старик. -- А когда вернется, то все, значит, в обратном порядке. -- Вас это не удивляло? -- И-и, товарищ дорогой! Тут ноги протянешь, если на все удивляться, что удивления достойно! Они беседуют в дверях гаража, и старик оглядывается на "москвичек". -- Та у него была парадная, а этот для души, -- глубо-комысленно изрекает он. -- На этом он бы нипочем не расшибся. -- Конечно, скорость другая, -- поддакивает Пал Палыч. -- Нет. Тут глубже. Психология! x x x Вдоль тихой улицы пожилой мужчина с желчным лицом прогуливает коренастую, с гротескно длинными ушами собаку, точный портрет которой украшал прибор-ную доску артамоновской машины. С видом гуляющего появляется Томин. -- Какая миленькая собачка!! -- восхищается он. -- Умная? Мужчине Томин не очень нравится. Но так как к собаковладельцам на улице чаще обращаются с бранью, чем с комплиментами, он отвечает вежливо: -- Своя собака всегда умная. -- Она какой же породы? -- Редкой. Бассет. -- А как ее зовут? -- Абигайль. Аба. -- И, свистнув собаку, собирается уходить. Томин заступает ему дорогу. -- Какое совпадение -- я, кажется, знаком с ее ма-тушкой! Ту зовут Фанта, и они очень похожи, очень. Но, пожалуй, мамаша попроще, вы не находите? -- Молодой человек, что вас так занимает: я? моя собака? ее происхождение? -- Ну вот, рассердились. Я надеялся -- позовете чай пить, и мы бы уютно побеседовали. -- О чем, черт возьми? -- Обо всем, что меня занимает, Алексей Прокопыч, -- уже серьезно говорит Томин. -- А-а... -- догадывается мужчина и переходит на иро-нический тон. -- Билеты в оперу распространял опер-уполномоченный. -- Инспектор. Терминология меняется. Так будем чай пить? x x x А в кабинете Знаменского впервые появляется жена Артамонова. -- Товарищ следователь!.. -- произносит она и, задох-нувшись, останавливается у стола. -- Вам будет проще по имени-отчеству: Пал Палыч. -- Пал Палыч, -- повторяет Артамонова, чтобы за-помнить. -- Садитесь сюда. Бояться меня не надо. -- Я не боюсь, но я очень волнуюсь! -- Она приса-живается на край дивана, Знаменский -- спиной к столу, так что беседа ведется как бы в неофициальной обстановке. -- Я пришла вам рассказать, что сегодня случилось. Это очень важно! -- Слушаю. Пал Палыч не может не сочувствовать женщине, похоронившей мужа. Но пока он отнюдь не убежден в ее искренности и чистоте побуждений, и в голосе его сдер-жанность. -- Сказали, что нужно взять Толины вещи. Сестра пошла и принесла... совершенно чужие вещи, Пал Па-лыч! Какой-то плащ, шляпу, ботинки. Говорят, все это было в машине, но это не его! Знаменский, знающий, что хранилось в зеркальном шкафу, не воспринимает новость как сенсацию. -- Вы мне не верите? -- поражается Артамонова. -- Я говорю правду! -- Вполне возможно, Галина Степановна. Вы бывали в гараже? -- Зачем? -- Артамоновой кажется, что ее просто от-влекают от темы. -- Как вы равнодушно приняли... Я думала поразить вас, и вы сделаете вывод, что... -- Что в машине ехал кто-то еще? И бумажник и деньги этого кого-то? -- Да-да! -- А чемодан вы видели? -- Пал Палыч достает чемо-дан, где лежали деньги. -- Нет. Знаменский убирает чемодан. -- Он тоже был в машине. -- О... все чужое!.. Куда же делся тот человек? Вы знаете? -- Предусмотрительно покинул машину до аварии. И оставил на память ботинки и чемодан денег. Артамонова беспомощно смотрит на Пал Палыча. -- Это непохоже на правду, да? -- Не очень. Проще поверить, что ваш муж все нашел. Знаменский приглядывается к ней испытующе: про-веряет реакцию на россказни сестры. -- Нет... -- горько отказывается женщина. -- Это Аля мне в утешение... извините ее. Звонит телефон. -- Простите, вы заняты, -- говорит Артамонова, вста-вая. -- Я отнимаю время. -- Мое время целиком посвящено делу вашего мужа. -- Боже мой, если б я могла помочь! -- со стоном восклицает Артамонова. -- Я бы все на свете отдала, чтобы смыть позорное подозрение! Я живу в стыде и кошмаре... Она снова опускается на диван и закрывает лицо. Сегодня в ней нет той чопорности и манеры поминутно оскорбляться, как при первой беседе в конторе. Но ка-кая-то если не театральность, то чрезмерность в выраже-нии чувств продолжает отталкивать Пал Палыча. -- Слезами не поможешь, Галина Степановна, -- дежурно говорит он, выдержав короткую паузу. Артамонова отнимает руки от лица и сжимает виски. -- О, я не плачу. Плакать легко! Разве я могу себе позволить... Если б он просто погиб -- это можно понять... хотя Толя в совершенстве владел машиной... но смерть не разбирает... Проклятые, проклятые деньги! Любая смерть лучше, чем бесчестье! -- Галина Степановна, услыхав про деньги, вы сразу сказали "чужие". О ком вы подумали? Женщина молчит, потупясь... Перед мысленным ее взором возникает эпизод из прошлого. Она держит двумя пальцами пачку купюр -- на отлете, со страхом и гадливостью. -- Толя, я чистила твою куртку, и вот выпало... Артамонов, смотревший по телевизору футбольный матч, оглянулся, пережил мгновение паники, затем про-тянул с почти натуральной беспечностью: -- А-а... это не мои, Галочка. Один тут просил достать запчасти. -- Поклянись, что Антон ни при чем! -- Антон? Клянусь, чем хочешь! -- Прости, Толя. Я вдруг подумала... Прости... Артамонова поднимает глаза на Пал Палыча. -- Умоляю, избавьте меня от этого вопроса! Я не могу. x x x Томин тем временем беседует с Алексеем Прокопычем, сидя в скверике. Старик держится обходительно и улыбчиво, припрятав свое раздражение. -- Вашей собачке, по-моему, год или около того? -- говорит Томин. -- Около того. -- Значит, из конторы по починке времени вы три года как уволились. Но с Артамоновым поддерживали контакты? -- Ах, инспектор, собачка довольно маленькая, вер-но? До слона каких размеров и какого назначения вы намерены ее раздуть? -- Просто интересно, почему вдруг вам подарок. Ны-нешним сослуживцам Артамонов щенка редкой породы не предлагал. Щепкин постукивает ногтем по стеклу часов. -- Пятьдесят минут, инспектор. А вы как-то все не можете толком сформулировать, что же вас интересует. -- Масса вещей. -- Это заметно. -- В частности, вы. -- Помилуйте -- чем? -- Очень хотелось бы услышать, что вы в действи-тельности знаете об Артамонове. О его "Волге". О чемо-данчике. -- Моя Аба сказала бы: хотеть косточку и иметь косточ-ку -- далеко не одно и то же! Шучу-шучу, инспектор, по-стариковски. Сам крайне заинтригован. Анатолий ведь был такой добрый и примерный юноша: не пил, не курил... -- Не ухаживал за женщинами? Щепкин остро взглядывает на Томина. -- Сорок шестой размер. Третий рост, -- многозначи-тельно подсказывает инспектор. -- А вас и это интересует? -- спрашивает Щепкин, коротко помолчав. -- Ах, инспектор, инспектор! Если б вы сразу заговорили о женщинах, а не морочили голову собаками, я бы... Надеюсь, Анатолий простит, что я вас познакомлю с его пассией. Это за городом, по Калужскому шоссе... Ну да, разумеется, от нее он и ехал, когда по-гиб, -- подтверждает он, уловив движение собеседника. Расставшись с Щепкиным, Томин направился в лабо-раторию к Кибрит. -- Будь другом, дай чего-нибудь от головы! -- Цитрамон или анальгин? -- спрашивает Кибрит, роясь в ящике. -- Шут его знает, что дашь. -- Для верности глотай обе. Стоп, тут не вода! -- зас-лоняет она стакан на столе. Томин запивает таблетки из графина. -- Кто это тебя допек? -- Один А. П., чтоб его! Чую, надо ухватить, а ухва-тить не за что. -- Набирает внутренний телефон, слышат-ся длинные гудки. -- Куда-то Паша исчез. -- По-моему, у Скопина. -- Уже на ковер? Эх, работа-работенка!.. А я, между прочим, собираюсь к одной даме легкомысленного пове-дения. -- Пожелать успеха? -- Служебного, Зинаида, служебного! Если старичок не надул, привезу вам пассию Артамонова! Скажи Паше, чтоб дождался, ладно? x x x Скопин -- генерал-майор, начальник Знаменского, -- отнюдь не собирался распекать его. -- Вот такой был серьезный разговор, Пал Палыч, -- резюмирует он. -- И я рекомендовал вас. Пойдете в на-чальники? -- Очень ценю доверие, Вадим Александрович...-- смущенно произносит Знаменский и умолкает. -- Ну-ну, без реверансов. Да? Нет? -- Честно говоря, не тянет... Привык сам вести след-ствие. Люблю докапываться до причин, искать ходы... словом, люблю свою работу, Вадим Александрович. Дру-гой просто не мыслю. -- Кого же предложите вы? -- Да хоть Зыкова! -- Надо понимать, что Зыков работы не любит? По-этому пусть командует? -- Скопин усмехается, подловив Пал Палыча. -- Предвидел, что будете отпихиваться. Сам когда-то отпихивался... Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. Теперь что касается истории Артамонова... -- Да? Скопин достает папку из сейфа. -- Я прочел все, что вы сделали. Версий много, но не видно главной фигуры. Артамонов не тянет на самостоя-тельного дельца, согласны? -- Согласен. Скопин раскрывает папку на месте, заложенном ли-нейкой, заглядывает в чьи-то показания: -- Напрасно вы откладываете прямое объяснение с Артамоновой. Как-нибудь переживет. Может быть, откро-ется причина двойной жизни ее мужа, и тогда разные половинки сойдутся... x x x Тихий, утопающий в садах загородный поселок. Непо-далеку слышен шум шоссе. Томин приближается к небольшому чистенькому домику. Следом подползает и останавливается машина с тем же шофером, который возил Томина с Знаменским в контору. Пока шофер разминается, а затем пристраивает-ся с книгой на солнышке, Томин успевает войти и представиться. Мы застаем его и хозяйку в провинциально-уютной комнате "смешанного" назначения: тут и буфет с посу-дой, и трельяж, уставленный парфюмерией, и телевизор под кружевной салфеткой. По стенам развешаны кашпо с незатейливыми растениями и много чеканки, что броса-ется в глаза. С тахты таращится собака -- копия Абы и Фанты. Хозяйка дома, Снежкова, молода и хороша собой, но с налетом вульгарности. Привычка разыгрывать секс-бомбу поселкового масштаба помогает ей сейчас не те-ряться в присутствии нежданного и неприятного для нее гостя. -- Симпатичный мальчик, жаль, не знакома, -- гово-рит она, возвращая Томину фотографию Артамонова. -- Это с вами кто-то пошутил. Надо же, в какую даль зазря проездили! -- Совсем уж зазря? -- Ну если в ином смысле... Такого интересного муж-чину грех всухую отпускать. -- Филя, ты тоже не припомнишь? Томин протягивает фотографию собаке, та ее равно-душно обнюхивает. -- Неблагодарное животное! Это хозяин твоей мама-ши. Соседка -- та сразу узнала, -- обращается он к Снеж-ковой. -- Ой, да она рада-радешенька наклепать! Со зла, что я вон, -- оглаживает стройные бедра, -- а она -- во! -- показывает руками нечто бочкообразное. -- И на работу мою завидует, да к тому ж Филя кур у ней гоняет. -- А вы где работаете? -- Преподаю на курсах кройки и шитья. -- Обидно, если ехал зря... Придется показать еще одну картинку. Снежкова беспечно взглядывает и хватается за сердце. -- Толя!.. О-о-ой... Услышав из раскрытого окна рыдания, толстая сосед-ка вылезла на крыльцо полюбопытствовать. Томин вышел из дома, сел рядом с шофером. -- Минут через пятнадцать надо ехать, -- угрюмо го-ворит он. На Петровке Снежкова уже не "вамп", а напуганная и страдающая женщина. Выплакаться не дали, ничего тол-ком не объяснили... -- Не пойму, зачем вы сначала все отрицали, Таисия Николаевна, -- говорит Знаменский. -- А если жена подослала? -- она делает жест в сторо-ну Томина. Тот сидит в уголке с видом человека, который больше ни во что не вмешивается. -- Ну-у, частных сыщиков у нас нет... Вы давно встре-чаетесь с Артамоновым? -- Год два месяца. -- Кто-нибудь "сосватал"? -- Нет, голоснула на шоссе, Толя подвез, ну и... -- Ясно. Скажите, что вам известно о его работе? -- О работе?.. -- Женщина пожимает плечами. -- Скрывал? -- Кажется, по линии часов что-то... Управляю, гово-рит, ходом времени. Захочу -- назад пущу. Хохмил. -- А какие-нибудь побочные занятия? Приработки? -- Я ему не благоверная. Не отчитывался. -- С неблаговерными порой откровенней, Таисия Ни-колаевна. Снежкова молчит и опять нервно пожимает плечами. -- Ну, хорошо, вернемся к дню гибели Артамонова. Пожалуйста. -- А чего еще рассказывать? -- подрагивает она губа-ми. -- Побыл-то всего ничего. В четыре уже позвонил домой и засобирался. -- У вас городской телефон? -- Через восьмерку. -- Артамонов с женой разговаривал? -- Нет, не с женой... Он ее сестре звонил. -- О чем? -- Не хотел к теще идти... А эта Аля разоралась, он и поехал... Чувствуя близкие слезы, Пал Палыч переглядывается с Томиным, тот выходит в коридор. Дергает одну дверь, другую, бормочет с досадой: -- Разбежались! В криминалистической лаборатории Кибрит тоже стя-гивает халат -- собирается домой. Звонит телефон. -- Да... -- снимает она трубку. -- Валерьянки нет, Шурик. С вами сегодня хоть аптечку заводи!.. Хорошо, попробую что-нибудь найти. За прошедшие минуты в тоне Снежковой появилась истерическая агрессивность. -- Это мое совершенно личное дело! -- заявляет она Знаменскому. -- Таисия Николаевна, я спросил лишь о характере ваших отношений. -- А чего спрашивать?! Чего вы от меня добиваетесь?! Сами не понимаете, какие бывают отношения, если от жены гуляют? Я про это с мужчиной говорить не могу!! Вообще лучше ничего не говорить! -- Снежкова утыкает-ся лицом в ладони и бурно плачет. За ее спиной отворяется дверь, входят Кибрит и Томин. Пал Палыч жестами просит Кибрит побыть со Снежковой, успокоить ее. -- Я вас позову, -- шепчет Кибрит. Мужчины выходят. Когда Снежкова отнимает руки от лица, она видит на месте Знаменского женщину. -- Вы тоже следователь? -- Нет, я эксперт. Но случайно в курсе: меня посыла-ли на место аварии для осмотра. -- Ой... Вы Толю видели? -- Да. -- Он... сильно мучился? -- Нет, по счастью. Все случилось мгновенно... И лицо совсем не пострадало. Он, наверно, даже испугаться не успел. -- Когда сюда ехали, видели этот поворот. Толя столько ездил, даже поддатый... Он с закрытыми глазами мог! И вдруг... Судьба, что ли?.. -- Да, странно... Как вас зовут? -- Тася. А вас? -- Зина, -- с едва уловимой заминкой отвечает Киб-рит, решив не разрушать возникшего к ней доверия Снежковой. -- Замужем? -- Замужем. -- И как у вас? -- нащупывает Снежкова почву для общения. -- Ну... всяко бывает... -- Кибрит предлагает собесед-нице почувствовать себя на равной ноге. -- Вы его люби-ли, Тася? -- Это трудно сказать... Наверное, любила, если реву... А другой раз глаза бы не глядели... Вздыхая и сморкаясь, она начинает изливать душу. -- Знаете, сперва он мне до того понравился, совер-шенно удивительно! Чего-нибудь сделает и покраснеет, представляете? Игорька привозил. С рук у меня не слезал, такой ребенок ласковый. Теперь вырастет -- забудет... Мать, Галина эта, раз его наказала, а он ей: Тася, говорит, лучше... А потом... Даже не знаю, как расска-зать... Что-то ему вступило -- не угодишь... Разврата захо-телось, -- почти шепчет Снежкова. -- Представляете? А что я такое могу? Я ж не какая-нибудь! Уличная я, что ли?.. Если, говорит, все обыкновенно, то я и в законном браке имею, а ты научи меня прожигать жизнь. Вы пони-маете? Нет, вы не подумайте, Зина, он был хороший. Если за ним что подозревают -- это неправдаТоля был очень хороший. Попроси -- все отдаст. Честно. Такие подарки дарил! А недавно вдруг мебель привез. Я даже подумала, может, имею перспективу. Не к жене привез -- ко мне. Дом обставляет... Господи, как его угораздило на том повороте?! Во время разговора Знаменский и Томин топчутся в коридоре. Из кабинета появляется Кибрит, кивает Пал Палычу: можешь допрашивать. Знаменский уходит к себе. -- Я сейчас, Паша, -- говорит Томин. -- Что ска-жешь? -- спрашивает он у Кибрит. -- Ничего. -- За двадцать минут ничего? -- Шурик, тайна исповеди!.. Снежкова успокоилась и стала словоохотливей. Уви-дев на столе чемодан, она с грустью говорит: -- Толя часто с ним ездил, служебные документы носил. -- Вы их видели? -- Зачем мне их смотреть? -- Таисия Николаевна, женщины ведь наблюда-тельны. -- Ну? -- Как вам кажется, Артамонов приезжал прямиком из города? Или заворачивая еще куда-то в округе? -- Трудно сказать, -- отвечает Снежкова после разду-мья. -- Но чего ему в округе делать? -- А часто он звонил от вас? На службу или друзьям? -- Нет, только жене: "Галочка, задержусь, работаю с Климовым". Я после шутила: приезжай, говорю, работать с Климовым, я соскучилась. Знаменский с досадой убирает в сторону чемо-дан, вошедший Томин понимает, что допрос почти бесплоден. -- Вам не случалось бывать у знакомых Артамонова или принимать их у себя? -- Привозил одного старика как-то. Не помню, как зовут. -- Плешивый и носатый? -- полувопросительно встав-ляет Томин, имея в виду владельца Абы. -- Да. И еще Антона. Это уже весной. Друг его. Тоже знаете? Пал Палыч и Томин оживляются при имени Антон. -- Пожалуйста, все, что припомните. -- Ну, Толя заранее сказал, что будет гость, и давай, мол, постарайся встретить на высшем уровне. Хорошо, у соседки свинья опоросилась. Пришлось кланяться. Сдела-ла я молочного поросенка заливного, пальчики обли-жешь. Парад, конечно, навела... Воспоминание относится к разряду приятных, и Снежкова погружается в него с удовольствием. ...За празднично накрытым столом сидят Артамонов и Бардин. Звучит музыка. Прифранченная хозяйка играет глазами и мечется между кухней и гостями. Бардин холод-новато любезен, его забавляют старания Артамонова про-извести впечатление. -- Как тебе Тася? Бардин улыбается Снежковой, та, прервав хлопоты, ждет оценки. -- Красивая женщина, хорошая хозяйка. Чего еще желать? -- Благодарю за комплимент, -- воркует Снежкова. Бардин представляется ей весьма привлекательным муж-чиной. -- Валяй, соблазняй его, валяй! -- смеется Артамонов и подталкивает ее к шурину. -- Попозже, -- обещает Снежкова. -- Сначала гарнитур посмотрим, -- решает Арта-монов. Хозяйка отпирает им комнату, загроможденную до-рогим кабинетным гарнитуром. Мебель просто составлена сюда, книжный шкаф без книг, письменный стол без единой бумажки. Артамонов с победоносной ухмылкой плюхается в кресло. -- Сила? -- Зачем тебе? -- Ну... красиво, приятно. Посижу, о чем-нибудь по-думаю. -- Подумать тебе полезно, -- со скрытым раздражени-ем роняет Бардин... -- Я слушаю, Таисия Николаевна, -- прерывает Пал Палыч воспоминания Снежковой. -- Знаете, Толя чувствовал свою гибель! -- вдруг вы-паливает она. -- Такой был тоскливый и никак не хотел ехать! Перед дорогой он зашел в кабинет... ...На диван брошены плащ, шляпа и пресловутый чемодан. Артамонов бесцельно бродит по комнате, отре-шенно разглядывая пустые полки и голый стол, трогает пальцем верхнюю доску шкафа. -- Неизвестно, откуда пыль, -- бормочет Снежкова. Прислонясь к косяку, она наблюдает за Артамоновым. Тот садится в кресло, подпирает голову кулаком и зас-тывает. -- Толюшка! -- не выдерживает женщина. -- Ну чего ты так переживаешь?! -- Не мешай. Я думаю о жизни. От непривычности ответа Снежкова теряется... -- Я, говорит, думаю, -- повторяет она теперь Зна-менскому и Томину. -- "Не мешай думать", понимаете? Он предчувствовал! Он как знал! -- Умоляю вас не плакать! -- вскакивает Томин. -- Поговорим о другом. Вот вы познакомились. Кстати, где? Голосовали ближе к городу или уже недалеко от поселка? -- А при чем поселок? Я к тете ездила в Сосновку. Это по Киевскому. На возвратном пути Толя и подвез. -- Он был с чемоданом? -- спрашивает Знаменский. Оба настороженно ждут ответа. -- Да, спереди в ногах мешался. ("Заладили с этим чемоданом", -- думает она в раздражении). Наутро после допроса в кабинете Знаменского прово-дится опознание. Как положено, вместе с двумя другими мужчинами того же примерно возраста и комплекции Снежковой показывают Бардина. -- Знаете ли вы кого-либо из этих людей? -- обраща-ется Пал Палыч к Снежковой. -- Да, в середине -- Антон. "Зачем нужна столь официальная процедура? -- дума-ет она. -- Может быть, она чревата опасностью для обхо-дительного, любезного Антона?" И, глядя на него с неловкостью, Снежкова добавляет: -- Извините... -- Пожалуйста, Тася, пожалуйста, -- иронически улы-бается тот. Звонит городской телефон. -- Минуточку, -- говорит Пал Палыч в трубку и кла-дет ее на стол. x x x Артамонова позвонила Знаменскому из дому, по на-стоянию сестры. И теперь объясняет следователю причи-ну своего звонка. Прижав трубку к уху, Артамонова ждет, пока Пал Палыч освободится. -- Товарищ Знаменский?.. Это Артамонова. Простите, что мешаю, но каждый день неизвестности -- для меня мука!.. Приедете?.. -- Предложение Знаменского неожи-данно. -- Нет, пожалуйста, раз вы считаете... Я немного нездорова, застанете в любое время. До свидания. -- Сюда?! -- всплескивает руками Бардина. -- Да. -- Галочка, только не пугайся, это, наверно, с обыском. Артамонова своим характерным жестом вскидывает руки к вискам. -- Боже, до чего я дожила! -- Где у тебя фотографии, письма? Я унесу, чтобы не рылись. Хоть это! -- Нет, Аля. Пусть обыскивают! Мне прятать нечего. Бардина понимает, что ей надо как-то подготовить сестру. -- Галочка, родная... -- начинает она, терзаясь тем, что предстоит выговорить. -- Это ужасно, но я наконец должна тебе рассказать кое-что... Лучше уж я... x x x -- Весьма пышная церемония, -- улыбается Бардин, оставшись после опознания с Пал Пальнем. -- И велика вам радость, что Толя возил меня к своей бабенке? -- Возил, между прочим, на "Волге", показывал до-рогую мебель и так далее. Следовательно, вы знали о его второй, тайной жизни. -- Хм... Один -- ноль. -- И безусловно догадывались, что дело не чисто. Человек вы неглупый, бывалый. -- Даже сиделый, -- замечает Бардин, поняв, что Пал Палычу известно о его судимости. -- Да, не скрою, поинтересовался вашим прошлым. -- И представляете, что я за фрукт, -- это звучит в вашем голосе. -- Разубедите, если не так. -- Хорошо, -- помолчав, соглашается Бардин и, решившись, рассказывает уже без понуканий. -- Зало-жили меня тогда собственные коллеги. Два резвых мо-лодых человека сдали органам. Я был слишком силь-ный конкурент. Но я успел сесть, когда за валютные операции еще давали два года. Пока за проволокой -- казалось ужасно много. Но едва приехал домой -- указ: до высшей меры. И читаю в газете, что те резвые молодчики пошли под вышку. Представляете, что я чувствовал? -- Надеюсь, не только злорадство? -- Что вы! Готов был благодарить за прежнюю под-лость! Решил: стопСудьба подарила жизнь -- но четко предостерегла. Не скажу, что я суеверный, но мистичес-кое было ощущение. Да... Ну, вспомнил свое музыкальное образование, пристроился работать, женился. Теперь вот средней руки организатор в области легкой музыки. Как валютчик был гораздо талантливей. Но зато на каком боку лег, на том и просыпаюсь. -- Ладно, верю. Но тогда я спрашиваю вас, спраши-ваю человека, который со всем этим покончил: зачем вы меня путали разными баснями? -- Старый служака, что вел мое дело, твердил клас-сическую фразу: "Следствию все известно, советую при-знаться". Сейчас следствию, видимо, почти ничего не известно, и все равно советуют признаться... -- Бардин говорит скорее грустно, чем насмешливо. -- Вы не учи-тываете одного обстоятельства, Пал Палыч. В происходя-щей драме центральное лицо -- не я, не вы, не погибший Толя, а его жена, Галина. Вам -- служба, мне -- семейные неприятности. Над ней же в буквальном смысле разверз-лось небо! Не встречал человека, настолько помешанно-го на честности и долге. Обычной женщине стыдно, скажем, не иметь модного пальто. Галине стыдно иметь что-нибудь, чего у других нет! -- А чем плохо? -- Скучно! Я к ней очень привязан -- выросла на глазах. Но скучно. Ходячая добродетель. -- Она знает про вашу судимость? -- К сожалению. -- И не верит в ваше перерождение. -- Она верит, что горбатого могила исправит. -- В его тоне застарелое раздражение. -- Думаете, мы с Алей сочинили про находку в расчете на какое-то там вознаг-раждение? -- Он машет рукой. -- Да Галина и не взяла бы ни за что! Чужие деньги. Но... ее надо понять. Смерть, похороны -- это она перенесла стоически. Выходит, с одной стороны, -- железный характер. А в то же время ее свалить ничего не стоит. Расскажи я про Анатолия всю правду -- сразу, и неизвестно, где потом искать: в пси-хушке или под трамваем! Так что мы больше Галине голову морочили, не вам. Чтобы на тормозах, понимаете? К тому же надо было чем-ничем сдвинуть ее с идеи, будто я свернул на старую дорожку и Анатолия потянул. -- Давайте поближе к протоколу. Бардин кивает. -- Значит, так. Узнав об аварии, я объяснил своей жене вероятное происхождение обнаруженных денег. Она, естественно, ничего не подозревала. -- Совсем уж ничего? -- Только то, что Толя погуливает, -- твердо говорит Бардин. -- Ей и того хватало, чтобы волчицей рычать... Так вот, мы взвесили возможную реакцию Галины Артамоновой -- и изобрели историю с находкой. Знаменский коротко записывает. -- Но вы еще прежде сымпровизировали заем на ка-тер, -- напоминает он. -- Сами спровоцировали, Пал Палыч, -- усмехается Бардин. -- Притворились простачком, грех было не по-пробовать. Я только с суммой ошибся, а так-то Климов -- лакомый кусок, чтобы отманить следствие в сторону. -- Вы имеете в виду его приятеля Муромского? -- Раскопали? Обидно, что не увлеклись этой версией. Вы бы в ней увязли как в болоте! -- Потому и не увлеклись. О Муромском вы слышали от Артамонова? -- Ну да. Климов -- Толе, Толя -- мне. -- Сколько усилий, чтобы пощадить нервы своей род-ственницы! -- Есть ехидное подозрение, если позволите... Вы тоже щадите ее нервы? -- Следственная хитрость, -- парирует Пал Палыч. -- Да?.. -- берет он трубку зазвонившего телефона. -- Еще тут, Саша, заходи, -- приглашает он Томина. -- Антон Петрович, а не проще ли было удержать Артамонова, чем теперь вот... -- Прошляпил. Несколько месяцев был на гастролях, вернулся, вижу: глаза в разные стороны. Раньше, правда, проскальзывало: серое существование и ничего не имею, другие берут от жизни. Явно с чужого голоса, я не придавал значения. Конечно, поговорили. Объяснил ему, что он не создан для коммерции, тем более с Галиной под боком. Попусту. Уже понесло. x x x В ожидании приезда Знаменского между сестрами про-исходит тяжелое объяснение. -- Не могу понять, -- шепчет Артамонова уже в изне-можении от всего, что пришлось услышать.-- Как -- вторая машина? -- Новая, Галочка, "Москвич" в гараже стоит целехонький... -- Бардина всхлипывает. -- И никто с Толей не ехал. Вещи в машине были его собственные. Некоторое время обе молчат. Артамонова сидит на-пряженно, крепко ухватившись за подлокотники, будто кресло вот-вот уплывет из-под нее. -- Все время притворялся... лгал... Он же не был та-кой... раньше... Добрый... веселый... Он хороший был, Аля... Нет, я не понимаю... Помнишь, как мы первый раз поехали на "Москвиче"? -- Позапрошлым летом, -- сквозь слезы отзывается Бардина. -- Да, -- шепчет Артамонова, -- позапрошлым летом. ...Это был для Артамонова день торжества, день сбыв-шейся мечты: его горбатенький "москвичек", возрожден-ный из груды лома, резво и полноправно катил по улицам города. -- Ты замечаешь, как берет с места? -- спрашивал. Артамонов сидевшего рядом Бардина. -- Замечаешь? -- Мм, -- одобрительно мычал тот, чтобы не омрачать Анатолию лучезарного настроения. -- Теперь я буду тормозить, обрати внимание... Сила? -- Толька, я не автомобилист! -- Но ездишь же ты в такси, например. Неужели не видишь разницы? -- Вижу, -- засмеялся Бардин. -- В такси коленками не упираешься... -- А, перестань! Это все, -- Артамонов пренебрежи-тельным жестом обвел поток машин, -- по сравнению с моим "жучком" -- дрянь, будь уверенЗаводская сборка, скорей-скорей, колеса крутятся и ладно. А у меня, Анто-ша, ручная подгонка, предел точности. Не мотор -- хронометр! Пока Артамонов хвастался машиной, сестры на зад-нем сиденье забавляли Игорька. -- Как ему -- нравится машина? -- спросил Арта-монов. -- Улыбается, -- весело ответила жена. Артамонов нашел местечко на стоянке, все вышли и направились к воротам парка. Артамонов раз-другой оглянулся на ходу полюбовать-ся "жучком". Нет, безусловно, всякие там "Жигули" и "Волги" меркнут рядом с его сокровищем!.. В парке буйно цвели клумбы, дети толпились вокруг аттракционов. -- Эх, -- сказал Артамонов, минуя мужчин, сгрудив-шихся возле пивного ларька, -- теперь уже и кружечку не пропустишь: за рулем! -- Но прозвучало это не сожалею-ще, а, напротив, блаженно... Вертелась детская карусель, визжали малыши, проно-сясь на лошадках мимо ожидающих за оградой мам и бабушек. На руках у Артамоновой таращился Игорек, завороженный пестрым зрелищем. И вдруг скрежет, вращение замедлилось. Карусель остановилась. -- Слазьте, ребята! -- возник откуда-то дюжий му-жик. -- Поломка! Ребятишки слезать не хотели, те, кто ждал своей очереди, галдели, не желая расходиться. Кто-то из взрос-лых потребовал вызвать техника. Артамонов нырнул под ограду и направился к "кару-сельному начальству". О чем-то они там заспорили, му-жик замотал головой, но потом все же допустил добро-вольного ремонтника к механизму. -- Дяденька пошел чинить? -- спросил Артамонову тоненький голосок. -- Да, -- улыбнулась та. -- А он починит? -- Починит. И действительно починил. Разве мог он видеть чье-то огорчение в такой счастливый для себя день? Снова кружилась карусель и радовалась детвора. Арта-монова ласково и спокойно смотрела на мужа, оттирав-шего запачканные руки. Как все было хорошо!.. И как теперь все ужасно... -- Зачем?.. Зачем?.. Зачем?.. -- повторяет Артамонова в пространство. -- Ну зачем же?! Хоть бы спросить... -- Аля, когда началось... все это? -- глухо произносит она, помолчав. -- Года полтора назад, -- тяжело выдавливая слова, говорит сестра. -- И ты знала?! -- Ничего я раньше не знала! Я бы ему глаза выцара-пала! Антон уже после аварии сказал. -- Но Антон знал! И ни слова?! Аля, этому нет назва-ния!.. В кабинет Знаменского входит Томин. -- Как вы только разыскали несравненную Тасю? -- говорит Бардин, здороваясь. Он оборачивается к Пал Палычу и вздыхает: -- Самое смешное, что все это было абсолютно ни к чему. Очень любил жену, сына. Вкусы непритязательные. Вообще простецкий, славный парень. Ему бы пахать или слесарить... Я когда-то летал ужинать в город Ереван и умудрялся получать удовольствие! На то нужен особый склад. А Толя рожден для мирных, здоро-вых радостей... В последнее время уже понял, что живет "на разрыв". Еще бы немного -- и мог образумиться. Жаль, не успел. -- Откровенный разговор? -- спрашивает Томин. -- В таких пределах, -- отзывается Знаменский, пере-давая ему протокол на одном листе, пробежать кото-рый -- минутное дело. -- Возникают вопросы? -- Два совсем маленьких, -- невинно подыгрывает Томин. -- Кто впутал вашего шурина? И во что впутал? Бардин, стреляный воробей, сдержанно улыбается. -- Рад бы ответить! -- Антон Петрович! -- укоризненно восклицает Зна-менский. -- Что поделаешь. Толя был слабовольный, да, но надежный парень, не трепло. Сочетание этих качеств, вероятно, и привлекло, понимаете? Томин готов отпустить сердитое замечание, Знаменс-кий останавливает его жестом. -- Напомню одну мелочишку, Антон Петрович. Когда мы впервые обсуждали аварию на шоссе, вы поинтересо-вались: по дороге туда или обратно? Узнали, что обрат-но, и тотчас смекнули -- крупная сумма! -- Да? -- машинально роняет Бардин. -- Да. А я смекнул, что товарищ Бардин, стало быть, в курсе. -- В самых общих чертах, Пал Палыч. Наверняка не больше вашего. Насколько понимаю, через Анатолия про-ходила туда документация, обратно -- деньги. Какая-то шарашка в области. -- По Киевскому направлению? -- нажимает Томин. -- Да, кажется. x x x Однокомнатная квартира Артамоновых. Тут чисто, прибрано, немного голо. Обстановка до аскетизма проста. Комнату "утепляет" лишь детская кроватка, да горка игрушек на столике у окна. Единственное украшение стен -- десятка два образцов чеканки разных размеров. Знаменский их задумчиво рассматривает, ожидая возвра-щения хозяйки, которая умывается в ванной. Первый этап разговора уже состоялся, и ее худшие опасения окончательно подтвердились. Артамонова входит в сопровождении собаки. -- Простите... минутная слабость. -- Вы увлекаетесь чеканкой? -- Пал Палыч старается не выдать заинтересованности. -- Толе нравилось. С прошлого года начал собирать... Можно не развлекать меня светской беседой. Я действи-тельно взяла себя в руки. -- Она напряжена, натянута до звона, но голос ровный, глаза сухие. -- Галина Степановна, случалось, что муж работал дома с документами? -- Иногда приносил и что-то заполнял по вечерам. Раза два в месяц. "Два раза в месяц выдают, например, зарплату..." Пал Палыч машинально берет поролоновую игрушку, сжимает и следит, как она принимает прежнюю форму. Артамоновой чудится невысказанный вопрос. -- Игорек у Аллы. Она опасалась обыска, ребенок мог испугаться. Вы будете делать обыск? -- Если ваш муж хранил какие-нибудь бумаги... то я бы посмотрел, с вашего разрешения. -- Письменного стола у него нет. Верстачок -- вы ви-дели -- и инструменты. -- Она достает из шкафа две небольшие коробки. -- Здесь семейные фотографии, здесь справки и квитанции... Еще вот, -- поверх коробок ложится небольшая пачка поздравительных открыток и писем, перевязанная шнурком. -- А это я нашла за кни-гами. Знаменский берет протянутый бумажник, бегло про-сматривает содержимое и возвращает: ничего важного. -- Когда в квартире был ремонт? Артамонова не отвечает, делая досадливый жест. -- Извините, -- настаивает Знаменский, -- но вопрос о ремонте имеет вполне определенный смысл: свежие обои и побелка могут скрывать следы тайников. -- Ремонтировали в семьдесят восьмом, как въехали. -- А позже муж что-нибудь переделывал? -- Собирался оборудовать кухню. Но потом все мень-ше бывал дома и... Знаменский понимающе кивает. -- Не планировал он сменить место работы? -- Н-нет. Очень вымотался, пока был техником-смот-рителем. Не умел поддерживать дисциплину и работал за всех. Водопроводчик запил -- Толя сам чинит краны. Кто-то в котельной прогулял -- Толя бегает включать подкач-ку. Каждые четыре часа, круглые сутки. Говорил уже: мечтаю сидеть на стуле. Даже поступил на заочные курсы счетоводов. -- И кончил? -- оживляется Пал Палыч. -- Кончил. "Значит, знаком с бухгалтерским учетом. Не это ли объясняет его функции в шарашке?" -- думает Пал Палыч. -- Сядем, Галина Степановна? -- Пожалуйста, садитесь. Мне легче стоя... -- Она к чему-то готовится. -- Мне надо спросить: Толя нанес стране материальный ущерб? -- Ну... в подобных случаях без ущерба не бывает. -- Мой долг -- возместить, насколько возможно. Я буду выплачиватьБрать дополнительную работу и вно-сить государству. Нужно написать заявление? Пал Палыч смотрит на нее в замешательстве. Женщи-на говорит безусловно серьезно и искренне. Есть вещи, которые нельзя имитировать. -- Вряд ли это справедливо по отношению к вам и к сыну, -- произносит он после изрядной паузы. -- Для меня это вопрос чести и самоуважения! Артамонова работает секретаршей. Оплотом всех ее планов служит пишущая машинка, стоящая тут же в ожидании, когда ей придется трещать вечера и ночи напролет, чтобы "смыть позор" и "возместить ущерб". Наивно? Пожалуй. Даже немного комично. Но по су-ществу? Скучноватая "ходячая добродетель" в экстремальной ситуации обернулась готовностью к подвижни-честву во имя своего символа веры. И то, что до сей поры настораживало Пал Палыча, -- ходульность фраз, излишний пафос -- становится понятным; возникает сердечность, которой недоставало в его общении с Артамоновой. -- Стране не нужно, чтобы вы приговаривали себя к каторжным работам! -- говорит он и, видя, что та поры-вается возразить, придает голосу строгость: -- Оставим идею искупления, Галина Степановна. Следствие про-должается, и пока наша общая задача довести его до конца! Артамонова, притихнув, ждет. -- Мы ищем в окружении Анатолия того человека, который втянул его в темные дела. -- Увидя, как женщи-на сжалась, он добавляет: -- Бардина можете вычеркнуть. -- Та женщина... вы ведь знаете? Если она требовала денег, она могла толкнуть... Толя любил ее? -- Вопрос вырывается помимо воли. -- Нет. Она в общем-то немного для него значила, эта женщина. Анатолий изменял не столько вам, сколько себе. Понимаете? Знаменский снова возвращается к чеканке, разгляды-вает. Снимает, чтобы проверить, нет ли на оборотах товарных ярлыков. Аккуратно вешает обратно. -- Мне пора, Галина Степановна. До свидания. -- До свидания... -- Она не ожидала, что все так быст-ро кончится. Знаменский на площадке дожидается лифта. Вдруг отворяется дверь. -- Пал Палыч! Выдержка оставила женщину. Она едва владеет собой, говорит с паузами: -- Вот вы... вы знаете жизнь, реальную... Скажите, была я права? Толя называл меня "вечная пионерка"... Я с ним теперь все разговариваю, разговариваю... ночи на-пролет, чтобы понять... Все спрашиваю и спрашиваю. Иногда мне кажется, я его слышу, он говорит... ужасные вещи. Если бы не твои железные принципы... ты по уши в иллюзиях... Если бы не ты, я не убегал и был бы жив. Может быть, -- переходит она на шепот, -- я неверно жила и думала? А правы те... другие?.. Знаменский молчит. Он может сказать, что все слу-чившееся с Артамоновым -- аргумент ее правоты. Но назидательные слова здесь не к месту. -- Нет, не надо! -- отшатывается Артамонова. -- Я должна сама... все решать сама! Пал Палыч молча наклоняет голову и осторожно прикрывает красиво обитую дверь квартиры. x x x Туго движется расследование, ох, туго! Вот Кибрит беседует с председателем совета, утверждающего ассор-тимент художественно-прикладных изделий. Кабинет его сочетает черты административного стиля с небольшой выставкой образчиков продукции: керами-ка, дерево, чугунное литье, плетенье из соломки. Предсе-датель передает Кибрит четыре металлические пластины с заурядной чеканкой, на которых болтаются круглые сургучные печати УВД. -- Возвращаю в целости. -- И что скажете? -- Наше производство. Месяц назад партия пошла в торговую сеть. Сюжет, пожалуй, не из лучших, но как декоративное пятно в интерьере... -- Он отставляет че-канку на край стола и прищуривается. -- Нас волнует не столько сюжет, сколько возмож-ность махинаций вокруг, -- усмехается Кибрит. -- Комбинат чист! Недавно закончилась комплексная ревизия -- полный ажур. Если обещаете вернуть, дам экземпляр акта. -- Вернем. Еще меня просили узнать: этот цех, -- ока указывает на чеканку, -- не в области? -- В городе. -- А за городом есть у комбината склады, базы, фи-лиалы? -- Нет, все здесь... Эти же не оправдавшие надежд Пал Палыча экземп-ляры чеканки лежат на столе в следственном кабинете. В сборе вся троица. -- А все-таки! Ладно, что понавешаны дома. Ладно, у любовницы. Но на кой шут вез еще в машине четыре штуки? Причем одинаковые и без торговых ярлыков! -- Ну, купил и вез, -- возражает Томин. -- Может, он их дарил. С подарков всегда цену сдирают. -- Если купил для подарка -- в магазине завернули бы в оберточную бумагу, а не в газету. -- А какая газета? -- "Сельская жизнь" от двадцать пятого мая, -- уточ-няет Кибрит. -- "Сельская жизнь"... Кстати, о селе. Мне не присни-лось, что ты брала пробы грунта с колес? -- Я с этими пробами уже людей замучила, Шурик! Сначала ведь ориентировались на Калужское шоссе. Ну и никакого толка. Если же танцевать от Киевского, то есть одно похожее место. -- И скрываешь от следствия! -- обрадованно воскли-цает Пал Палыч. -- Нет, рассказываю, но перебивают. -- Молчим, -- смиренно складывает руки Томин. -- Только не ждите чудес! В грунте обнаружилась при-месь химиката, который употребляют в борьбе с дубовым шелкопрядом. Районный лесопатолог участ... -- Кто? -- Лесопатолог, Шурик. Лесной врач. Он участвовал в экспертизе и начертил примерную схему. -- Кибрит дос-тает из папки лист машинописного формата. -- Вот смот-рите: шоссе. Это лесной массив, который в прошлом году обрабатывали с самолета. До него километров семь. -- Она обводит большое заштрихованное пятно, вытянутое вдоль шоссе. -- Здесь поле и сосновая роща. А вот проселочная дорога. -- Кибрит показывает направление, пер-пендикулярное шоссе. -- Через рощу, через поле в зараженный массив? -- прослеживает Пал Палыч дорогу. -- А дальше? -- Дальше -- увы! После дубняка она разветвляется, след потерян. -- Единственная дорога на этом участке? -- перепро-веряет Томин. -- Единственная проезжая для легковушек. -- Ага... Тогда здорово, братцы! Мы знаем место, где деньги выехали на шоссе! -- Но откуда выехали?.. Надо прикинуть на карте этот поворот и радиус поиска. Придется отрабатывать объект за объектом: поселки, предприятия... Томин вскидывается. -- Ох, долго! Пока мы набредем на ту шарашку, ее по кирпичику разнесут. Время, Паша, время! -- Что ты предлагаешь? Не вижу, кого еще допраши-вать и о чем. Связи Артамонова не доработаны. -- Нет у него больше связей! -- в сердцах восклицает Томин. -- Копай вглубь те, которые есть! -- Без драки! -- вмешивается Кибрит. Томин переходит на вкрадчивый тон. -- Слушай, Паша, предложу-ка тебе одного старичка. По профессии часовщик. Когда стал прихварывать, уст-роился завтехотделом в контору по ремонту часов. Три года на пенсии. Очень прелестный старичок! -- Чем? -- Во-первых -- А. П. Во-вторых, имеет собачку, род-ную дочь артамоновской Фанты. -- А, опять ты с Щепкиным! -- Опять. Купи, Паша, недорого отдам! -- Пал Палыч, берегись, -- шутя отговаривает Киб-рит. -- Сплавляет лежалый товар. -- Лежалого не берем. -- Начальник, обижаешь! Нет, серьезно. Он за свои семьдесят пять лет ни разу не привлекался. Но, думаю, и участвовал и состоял. Вперемежку с часовым делом нема-ло крутился в артелях, знакомства могли сохраниться -- ого-го! Мне он понравился с первого взгляда. -- Тебе много кто нравился, -- припоминает Киб-рит. -- И обойщик дверей, и шурин, и какой-то еще беглый на даче. -- Саша, допустим даже, что все на свете ему извест-но. Дальше? "Присаживайтесь, пожалуйста, товарищ Щепкин, -- говорю я. -- Будьте любезны, просветите. Нам надо бы узнать следующие фактики". Или как? -- Нет. Будьте любезны, товарищ Щепкин! -- Томин произносит фразу с категорической, не допускающей возражения интонацией. -- Не на цыпочках, а с ходу, прыжком! Не "надо узнать", а "мы знаем"! Чем мы рискуем, в конце концов?Твоя чеканка, Зинин поворо-тик и мой старичок. Ну? Идет? x x x Положив руки на набалдашник антикварной трости, Щепкин, элегантный старый джентльмен, скептически наблюдает за разыгрываемым перед ним спектаклем. Пал Палыч и Томин тщательно отрепетировали ре-шающий "прыжок". Они очень заняты и пока не обраща-ют на Щепкина ни малейшего внимания. -- Оформи в срочном порядке! -- Знаменский переда-ет Томину некий бланк. -- Понял, -- серьезно отвечает тот, вынимая из порт-феля запечатанную и опломбированную картонную ко-робку. Он водружает ее перед Знаменским. -- Я пару звоночков, не возражаешь? Пал Палыч делает великодушный разрешающий жест. Томин пристраивается так, чтобы видеть Щепкина в профиль, придвигает телефон и несколько раз набирает внутренний номер. -- Занято и занято! -- ворчит он и отстраняет трубку от уха, чтобы были слышны короткие гудки. Возясь с телефоном, он наблюдает за Щепкиным. Его задача уловить, какова будет реакция на содержимое коробки. А Пал Палыч целиком поглощен ее распаковывани-ем. Вооружился ножницами, разрезает веревочки, не-спешно снимает печати. Достает из коробки плотный опечатанный пакет. Сосредоточенно вскрывает его и стопкой выкладывает на стол чеканки, изъятые из ма-шины Артамонова. Процедура с распломбированием и распечатыванием невольно вызвала внимание и некоторую насторожен-ность Щепкина. А поскольку следователь на него не смот-рит, будто забыл, то самоконтроль у старика ослаблен, и при виде чеканки он на мгновение меняется в лице. Томин это засекает. И когда Знаменский, убрав со стола всю тару, оборачивается к нему, Томин кладет трубку и подмигивает: сработало! Пал Палыч усаживается против Щепкина и спраши-вает весело и напористо: -- Как вам нравятся эти изделия, Алексей Прокопыч? -- Я к подобным штукам равнодушен, -- неторопливо откликается Щепкин. -- Даже если ехать по Киевскому шоссе? И потом свернуть налево? -- с расстановкой говорит Знаменс-кий. -- Мимо деревни Сосновка? Чувствуется, что вопросы бьют в цель, но старик крепится. -- Нет, -- говорит Щепкин, точно от него и впрямь ждали художественной оценки. -- У меня другие эстети-ческие критерии. Я часовщик. -- Но с большим опытом организации всяких артелей и тэ дэ. Не так ли? -- наступает Пал Палыч. То, что Щепкин подчеркнуто пропустил мимо ушей вопрос о дороге мимо Сосновки, лишь подтверждает, что Знаменский и Томин "взяли след". Упоминание артелей Щепкина не радует. -- Ну и что? -- с неприязнью произносит он. -- Констатация характерного факта. Не менее характер-но, что вы проигнорировали мой предыдущий вопрос. Это психологическая ошибка, Алексей Прокопыч. Если б вы не поняли его подоплеку, то непременно задали бы встречный вопрос: при чем тут Киевское шоссе и какая-то деревня? -- Что еще за подоплека? -- уже напряженно спраши-вает Щепкин. -- Хотя бы эта! -- весело отвечает Знаменский и по-стукивает по столу конвертом с надписью "А. П.". По нему не скажешь, что он выложил последний козырь. Напротив, впечатление, будто в запасе имеется еще не-мало улик против Щепкина. -- Не к лицу нам с вами в кошки-мышки играть, Алексей Прокопыч. Взрослые же люди! -- Считаете, вы меня обложили? -- вскипает Щепкин и стукает тростью об пол. -- Изобличили? Да чтобы так со мной разговаривать, молодой человек, вам еще носом землю пахать и пахать!.. Минутку, -- останавливает он сам себя и щупает пульс. Движение привычное, даже не надо следить по часам, чтобы различить учащенность и пере-бои. Щепкин долго смотрит в окно, отвлекаясь и посте-пенно возвращая себе душевное равновесие. Знаменский и Томин переглядываются, но не нару-шают молчания. Оторвавшись наконец от окна, Щепкин возвращается к прерванной фразе, но тон у него теперь спокойный, даже философски-юмористический. Он как бы выверяет его по внутреннему камертону, если реплика не соответ-ствует "стандарту", Щепкин повторяет ее иначе -- по-правляет себя. -- Да-а, молодые люди, пахать бы вам и пахать носа-ми... Но -- ваше счастье: мне категорически запрещено нервничать. Прописаны положительные эмоции и юмор. Как-никак два инфаркта -- это обязывает... Вдруг что-нибудь да и выйдет у двух энергичных молодых людей! -- добавляет он спокойно и снисходительно. -- Очень вред-но тревожиться. Мой доктор сочинил мудрую присказку на аварийный случай: "На кой бес мне этот стресс". -- И он повторяет на разные лады: -- "На кой бес мне этот стресс?", "Ну на кой бес мне этот стресс!.." -- Щепкин гипнотизирует себя, улыбается и констатирует: -- Все в порядке. Итак, по-дружески и по-деловому. Я облегчу жизнь вам, вы -- мне. Драгоценный остаток моей жизни. -- Давайте не торговаться! -- твердо заявляет Томин. -- Неподходящее место. -- Храм правосудия? -- Щепкин смеется. -- Ах, инс-пектор, вы еще верите в свое дело на земле? Люди всегда будут стараться обойти закон. -- А другие будут за него бороться. Старик легко соглашается: -- Верно, диалектика жизни. И, смешно, ситуация вынуждает меня вам помочь. Хотя ничего бесспорного против меня нет. Только -- подаренный щенок. Пал Палыч, сейчас какое веяние: собачка -- смягчающее обсто-ятельство или отягчающее? -- Смягчающее. По крайней мере, с моей точки зрения. -- Вот с этим человеком я буду разговаривать! Так-то, инспектор! Друзья разыгрывают классический дуэт на допросе: один жесткий, другой мягкий. Мягкий при этом достига-ет большего, чем в одиночку. -- Ближе к делу, а? -- предлагает Томин. -- Торопиться тоже вредно! -- Щепкин прислушива-ется к произнесенной фразе: не позволил ли себе рассер-диться на нетерпеливого инспектора? -- Торопиться вред-но, но и спорить вредно, -- рассуждает он. -- Беда... Так вот, Пал Палыч, очень скромно: я хочу вернуться сегод-ня домой, а в дальнейшем умереть у себя в постели под присмотром любимого доктора. В камере душно, жестко и посторонние люди... За меня: чистосердечное признание, собачка, почтенный возраст, два инфаркта и куча прочих тяжких недугов. -- Приплюсуйте сюда щедрость! -- решительно гово-рит Томин. -- То есть? -- Добровольно отдайте незаконно нажитое! -- Почему он такой мелочный? -- спрашивает Щеп-кин у Пал Палыча. -- Боюсь, он прав. -- Отдать ни за что ни про что? Помилуйте, это грабеж! Нет-нет! Впрочем... На кой бес? На кой бес... А, будь по-вашему, пропади оно пропадом! -- Старику труд-но остаться равнодушным, и он снова устремляет взгляд в окно. -- Здоровье всего дороже... Знаменский прерывает паузу. -- Где можно получить документы о состоянии ваше-го здоровья? Щепкин достает справки -- они предусмотрительно приготовлены и сложены в небольшой изящной папочке. -- Вверху телефоны для проверки, -- поясняет он. Томин заглядывает через плечо Пал Палыча в папку. Брови его ползут на лоб. -- Богатейший ассортимент! И все без липы? -- Увы. Честно приобрел на стезях порока и изли-шеств... Я пожил со смаком, инспектор! -- добавляет он, зачеркивая горечь последних слов. -- Все имел, всего отведал! -- Доложу прокурору, -- говорит Знаменский, кончив проглядывать медицинскую коллекцию Щепкина. -- И объясните: чтобы дать показания, мне нужно дожить до суда. Это и в его интересах. Пал Палыч убирает в сейф чеканку и папку со справ-ками. Кладет перед собой бланк протокола допроса и берется за авторучку. -- Стол накрыт, признаваться подано! -- возглашает Томин. x x x После допроса Знаменский и Щепкин едут в машине по Киевскому шоссе. Они на заднем сиденье, рядом с шофером -- сотрудник УБХСС Орлов. -- Вредна мне эта поездка, -- вздыхает Щепкин. -- Никитин человек невыдержанный, могу нарваться на оскорбления. А денежки пока у меня. Нужные сведения у меня. Вы, Пал Палыч, должны меня беречь как зеницу ока. Пушинки сдувать! -- Да-да, -- усмехается Знаменский. -- "На кой бес..." Машина проезжает мимо загородного ресторана. Па-мятно Щепкину это нарядное стилизованное здание. Здесь он совращал Артамонова, когда понадобился ему верный человек для шарашки... ...Они сидели тогда вдвоем за столиком -- Артамонов лицом к залу, где кроме русской речи слышался и говор интуристов, а в дальнем конце играл оркестр. Отвлекаясь от разговора со Щепкиным, он осматри-вал пары, направлявшиеся танцевать, убранство и осве-щение зала -- все ему было тут в диковинку, вплоть до сервировки и заказанных блюд. Хозяином за ужином был, естественно, Щепкин. Он только что кончил что-то рассказывать, и с лица Артамонова еще не сошло изумленное выражение. -- Алексей Прокопыч, я не пойму, это, ну... нелегаль-но, что ли? -- Помилуй, Толя, как можно! Все официально офор-млено, средства перечисляются через банк. Гениальная комбинация! Деньги из ничего! -- Да-а... сила... -- в голосе Артамонова некоторая неловкость, но вместе с тем и восхищение чужой лов-костью. -- Сила, сила, -- оживленно подтвердил Щепкин. -- Я, как видишь, и на пенсии не скучаю. Твое здоровье! Они пили легкое столовое вино и закусывали -- Щеп-кин слегка, Артамонов со здоровым молодым аппетитом. Официантка принесла горячую закуску. -- Это что? -- Грибочки в сметане, Толя. -- Надо же, игрушечные кастрюлечки!.. -- умилился Артамонов. -- Ну давай рассказывай, как живешь. -- Нормально... У меня все хорошо, Алексей Про-копыч. -- Рад слышать. Вкусно? -- Ага. -- Ну, а как время проводишь? -- Да обыкновенно: встал, поел, завез парня в ясли -- сам на работу. С работы забрал из яслей, дома -- ужин, телевизор. Иногда к теще в гости, иногда к Гал-киной сестре. Пока погода стояла, каждое воскресенье возил своих то в парк, то за город... Зимой, конечно, не поездишь -- днище сгниет. Ну что еще?.. В общем ниче-го, живем. -- Начав бодро, Артамонов под конец как-то сник. -- Заскучал, -- проницательно определил Щепкин. Он проследил за взглядом, которым Артамонов про-водил кого-то в зале. -- Хороша цыпочка? -- Ага...-- смутился Артамонов.-- Хотя мою Галку если так одеть да подмазать, она тоже... -- Красивей! -- подхватил Щепкин. -- Галина пре-красная женщинаТолько совсем в другом роде: немного монашка, а? -- Немного есть, -- добродушно согласился Арта-монов. -- А эта -- для греха и радости... Ну да ладно, предла-гаю тост... Так вот: за тебя, замечательного парня... -- Ну уж... -- застеснялся Артамонов. -- Именно замечательного! Начинал собирать маши-ну -- кто-нибудь верил? Артамонов помотал головой. -- То-то! А ты, можно сказать, из металлолома -- игрушку! За твое мастерство, за смекалку, за упорство! За прошлые победы и за будущие! Щепкин не глядя приподнял руку, и возле столика снова возникла официантка. -- Подавать горячее? -- Да, пожалуйста. Та собирала на поднос освободившуюся посуду, про-фессионально улыбаясь Артамонову. Он простодушно, по-домашнему начал ей помогать. -- Не суетись, не на кухне, -- остановил Щепкин. -- Верно, Танечка? -- Верно, гость должен отдыхать. И Артамонов почувствовал себя захмелевшим неоте-санным дурнем. -- Скажу тебе, Толя, одну вещь, только не обижайся. -- Да что вы! -- Ты знаешь мое отношение... -- Знаю, Алексей Прокопыч, -- заверил Артамонов. -- Вы мне с гаражом помогли и вообще всегда... -- Так вот. Серо существуешь, не взыщи за правду. Ты жизни не нюхал, какая она может быть! Помирать ста-нешь, что вспомнишь? Учился, женился, работал? А время-то идет, Толя. В жизни должен быть блеск, удо-вольствия, острые ощущения! Артамонов был несколько растревожен искушающи-ми речами собеседника. От вина, музыки, пестроты впе-чатлений слегка кружилась голова. Но все это проходило еще краем сознания, задевая не слишком глубоко. Щеп-кин чувствовал, что пока достиг немногого. -- Ты себя, милый мой, не ценишь. Молодой, талан-тливый, красивый! -- Ну уж... -- Нет, просто диву даюсь! На корню сохнешь от скромности! Если сам не понимаешь, то послушай мне-ние опытного человека, со стороны видней. Ты силь-ный, обаятельный, рукам цены нет, трезвая голова на плечах. Да такой парень должен все иметь! А ты прозя-баешь. -- Старик льстил напропалую и наблюдал за Ар-тамоновым, который хоть и краснел от комплиментов, но не забывал опустошать тарелку. Крепче надо было брать этого телка, круче. Щепкин изменил тон, фразы били резко: -- Не нашел ты себя в жизни, Артамонов, не нашел! Положа руку на сердце, справедливо? Артамонов перестал жевать, задумался. -- Может, и справедливо... -- Ничего не ищешь, плывешь по течению. Наливай, чокнемся за то, чтобы жизнь твоя молодая в корне пере-менилась. -- Чокнуться можно. -- Думаешь, пустые нотации читаю? Нет, Толя, со-вершенно конкретно. В организации, про которую расска-зывал, есть вакансия. Предлагаю тебе. По совместитель-ству. Финансовая сторона дела и отчетность. Нужен абсо-лютно порядочный, верный человек. -- Почему я?.. Никогда ничем таким... -- в смятении бормотал Артамонов. -- Позволь, каким "таким"? -- Галкиной сестры муж... он в молодости валютой баловался, ну и угодил, куда положено. Он, знаете, как зарекся? Хоть озолоти, говорит... -- Но он же имел, Толя! Он успел взять от жизни! А главное, случай другой. Неужели я бы стал заниматься чем опасным? Просто мозги зудят, закисать не дают. Тем и держусь. Нельзя закисать, Толя! Я тебе предлагаю пер-спективу. -- Алексей Прокопыч, не по мне это... -- Что, моральные соображения? Тогда ты совершен-но не понял! -- Щепкин разыграл обиду. -- Да нет, Алексей Прокопыч... -- смущенно лепетал Артамонов. -- Я вообще, я не о вас... но как-то странно... -- Я надеялся, что тебе все ясно: вреда никому! А польза -- и людям и себе большая. Через полгода "Волгу" купишь. Артамонов даже отшатнулся. Иной хмель, крепче ал-когольного, ударил в голову. В тот момент казалось, что "Волга" -- предел мечтаний для смертного. -- Полгода?.. -- повторил он непослушным языком. Глаза его затуманились, и Щепкин -- коварный змий -- дал Артамонову насладиться радужными видениями. Официантка убрала остатки ужина и принесла десерт. Артамонов в два глотка осушил чашечку кофе, вылил в бокал остатки вина, потом набросился на минеральную воду. Он горел, как в лихорадке. Согласиться? Отказаться? -- Ты подумай, -- безмятежно разрешил Щеп-кин. -- Никто не торопит. -- Он уже понял, что па-рень станет послушным исполнителем его воли. Так оно все и вышло... Ресторан остался далеко позади. Машина сворачивает на грунтовую дорогу. Сосновая роща, за рощей -- поле. Щепкин опускает стекло со своей стороны и вдыхает деревенские ароматы. Впереди виден дубовый лес. -- Первый поворот направо, -- говорит Щепкин и прикрывает глаза. Машина тормозит у правления колхоза. -- Вот оно, наше гнездышко, -- вздыхает Щепкин. -- Как жалко разорять... -- Не расстраивайтесь, Алексей Прокопыч, -- усмеха-ется Знаменский. -- Ни-ни-ни! -- спохватывается тот. И все, кроме шофера, уходят внутрь. Шофер распахивает дверцы, проверяет ногой шины после ухабистой дороги и усаживается на лавочке с неиз-менной книжкой. Во время очной ставки с Щепкиным председатель испытывает сложные чувства: он знает, что виноват, не пытается оправдываться, но вместе с чувством стыда испытывает и облегчение, освобождение от гнетущей тревоги. -- Вопрос к обоим: знаете ли вы друг друга? Если да, не было ли между вами вражды? Пожалуйста, товарищ Щепкин