Он меня и рекомендовал по общественной линии. Малахов Ваня, как же. * * * Машина Томина, где кроме него и Панко сидят двое сотрудни-ков ОБХСС, стоит неподалеку от рынка. Приметив проезжаю-щий мимо грузовик с немосковским номером, нагруженный мешками, Томин спрашивает: -- Поглядим? -- Давайте, -- откликаются сзади. -- Похоже, первая картошка. -- Картошечка стандартная, через дуршлаг не проходит, -- усмехается Томин и трогает следом за грузовиком. Перед воротами рынка грузовик притормаживает, начинает осторожно маневрировать. Публика раздается в стороны, и тут к кабине подскакивают двое мужчин, делают знаки сидящему в кабине. -- Они! -- возбужденно вскрикивает Панко, прилипая к ветро-вому стеклу. -- Вот они ко мне и подходили тогда!.. Вот так же тогда взяли в клещи!.. -- Ну наконец-то! После энергичной жестикуляции один из перекупщиков вле-зает в кабину. Грузовик вползает в рыночные ворота. И вдруг обе дверцы его враз распахиваются. -- ОБХСС. Ваши документы, пожалуйста. -- А в чем дело? -- говорит протестующе усталый человек за рулем. -- Мы от колхоза, привезли молодую картошку. В чем дело? -- К вам лично никаких претензий, товарищ. Но, насколько я понимаю, картошку вы уже продали? Оптом. Верно? -- Ну, мы вроде условились. -- Чего условились? Чего условились? Ты чего болтаешь? -- нервной скороговоркой врезается перекупщик. -- Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. -- А вас, гражданин, не спрашивают, -- прерывает сотрудник ОБХСС. -- Он не знает, так мы знаем. -- Нижайшая просьба, -- говорит Томин человеку от колхоза, -- подъедемте с нами к отделению милиции. Чтобы задокументи-ровать эту сделку. * * * В лабораторию Томин входит с ощущением вчистую "отстре-лявшегося" человека. -- Я тут немножко посижу, Зинуля. -- Тебя Женя Саковин ищет. -- Ничего. Подполковник Саковин подождет майора Томина. Пятиминутная передышка. -- Закрывает глаза. -- Я, Зинаида, становлюсь фаталистом. Будь что будет. На сегодняшний день сделал все, что мог. Друзья Шишкина взяты с поличным. Если с ними грамотно поработать -- минимум полклубка можно размо-тать... А Пашу Саковин тоже ищет? -- Его тоже... Раза четыре звонил. И какой-то "раскочегаренный". -- Наверно, срок не терпит. -- Томин с удовольствием вытяги-вает ноги. -- Надо думать, наша история на контроле и тут, и там. Звонит телефон. -- Опять! -- восклицает Кибрит. -- Меня здесь нет еще целых две минуты. -- Так и сказать? -- Снимает трубку. -- Слушаю... Да, он здесь. Томин показывает ей кулак. -- Алло... Паша, ты! -- радуется Томин. -- Нет, слушай, не надо, я тут так хорошо сижу... Гм... -- он кладет трубку. -- Паша спрашивает, не пройдусь ли я по коридору. Он идет по коридору. Навстречу -- Знаменский с Малаховым. Вот пары поравнялись и разминулись. Малахов никак не отреаги-ровал на встречного. Разумеется, Знаменский проверяет не Томина, а Малахова. Пал Палыч оборачивается и зовет: -- Александр Николаевич! Томин возвращается. Он-то, конечно, узнал Малахова по сов-местной фотографии, но виду не подает. -- Хочу вас познакомить с моим лучшим другом, -- говорит Пал Палыч Малахову. -- Томин, Малахов. -- Очень приятно, -- стеснительно произносит Малахов. Томин отвешивает легкий поклон. -- Паша, мне тоже должно быть приятно? -- Очень... Хотя что я вас знакомлю, вы ведь встречались? -- Вопрос обращен к Малахову. -- Нет. Откуда? -- удивляется тот. -- Первый раз. -- Пал Палыч, Саковин тебя обыскался, -- говорит Томин. -- К нему и спешим, -- с неожиданным для момента благодуши-ем отвечает Знаменский. * * * -- Разрешите? -- входит он с Малаховым в кабинет Саковина. -- Где вы пропадали, Пал Палыч? -- Саковин сердит. -- Хочу представить вам кладовщика Малахова, -- спокойно отзывается Знаменский. -- Он только что встретился в коридоре с Томиным и утверждает, что в жизни его не видел. -- Вы не имели права этого делать! -- Уверяю вас, через три минуты вы измените точку зрения. -- Будьте добры, оставьте нас вдвоем, -- говорит Саковин Малахову. Малахов делает движение к двери, но Знаменский его останав-ливает: -- Погодите, Иван Степаныч. Убедительная просьба, товарищ подполковник, разрешите один вопрос к Малахову в вашем при-сутствии. -- И что дальше? -- Дальше вам самому захочется задать второй и третий. А потом нам с вами понадобится тайм-аут. Саковин смотрит на Пал Палыча с неодобрением, но и с любо-пытством. -- Хорошо, попробуйте. Не садясь и не усаживая Малахова, Знаменский спрашивает: -- Скажите, где вы познакомились с неким Старухиным? Малахов смущен и обстановкой и своей непонятной ему ролью. -- В Кащенке. В одной палате были. Знаменский делает приглашающий жест -- дескать, ваша оче-редь, товарищ подполковник. -- По поводу чего вы находились в Кащенко? -- спрашивает Саковин. -- На экспертизе. Я в телеателье работал. Ну и с одним клиен-том... Нервная работа. Понервничал. -- Подрались? -- Подрался. И еще словами. -- Вас судили? -- Нет. Домой отпустили. Порошки дали. Саковин откидывается на спинку стула. -- Да, Пал Палыч, тайм-аут. Счет в вашу пользу. -- Вы, Иван Степаныч, немножко посидите, пожалуйста, там есть скамеечка в коридоре. Хорошо? -- Чего ж. Посижу, -- соглашается Малахов и выходит. -- Под дверью Томин мается, -- с вопросительной интонацией говорит Пал Палыч. У Саковина, в сущности, камень с души, история обещает разрешиться "бескровно". Но есть неудовольствие, что как-то оно все без него сделалось. -- Ладно! Зовите. Знаменский выглядывает в коридор, машет Томину. Тот вхо-дит, пытается сориентироваться. Саковин показывает жестом, чтобы сел и слушал. И обращается к Знаменскому: -- Вам известны подробности? Заключение медицинской комиссии? -- Подробностями драки не интересовался. А заключение... -- читает по записной книжке: "Признан невменяемым в отноше-нии совершенного деяния". -- Малахов?! -- вскакивает Томин. -- Да-да, Малахов, -- обыденно подтверждает Саковин. Он успел уже свыкнуться с нежданной новостью. -- Надо было давно догадаться! Кто в трезвом уме станет давать Паше взятку! -- Садись. Побольше выдержки. Что еще вы можете сообщить, Пал Палыч? -- Естественно, я поговорил с врачом. Невменяемость Малахо-ва, -- дальше он читает, -- "...была связана с началом психическо-го заболевания, в основе которого лежали склеротические про-цессы и почечная интоксикация. Проведенное лечение дало более или менее устойчивое просветление сознания, возврат к трудос-пособности". -- И с чем же мы сегодня имеем дело? -- спрашивает Саковин. -- Отвечу, опять же цитатой: "Возможные дефекты психики: в состоянии резкого эмоционального подъема или спада может быть склонен плоды собственного фантазирования считать ре-ально происшедшими событиями". -- То есть склонен бессознательно завираться? -- Оригинальные у него фантазирования! -- снова не выдержи-вает Томин. -- Сумасшедший-сумасшедний, а воровать ума хвата-ло! И две с полтиной раздобыл и перевел куда надо. -- Даже не знаю, что делать, -- озадаченно произносит Саковин. -- Какой из него, к шуту, свидетель?.. Но, с другой стороны, кто сказал, что он и теперь "того?.. -- Женя, надо поговорить! Нам бы какие-то зацепочки, дальше сами размотаем. Шишкин у меня уже на крючке. -- Я считаю, Евгений Николаевич, -- поддерживает Знаменский, -- надо попытаться добыть из Малахова истину. Пусть хоть иска-женную. Если его начинает "заносить", это сразу заметно, мы сумеем отсеять фантазии. -- Ну... давайте попробуем, -- соглашается Саковин. -- Разрешите предварительно один звонок. Это существенно. Пал Палыч торопливо набирает номер. -- Знаменский беспокоит. Как у вас с шоферами?.. Да?.. Спаси-бо большое! -- и кладет трубку очень довольный. -- Помидоры вывезены на базар. Сданы Шишкину. И тогдашняя черешня тоже, -- добавляет он для Томина. -- И всем шоферам товар отпускал Васькин. Малахов сказал правду -- при нем вагоны уже стояли пустые. А ведь все было подведено так, чтобы отвечал он! -- Один раз признали невменяемым... -- подает голос Томин. -- Вот-вот! Для того и держали! Привезут груз при Васькине, он сразу кинет налево, сколько успеет, потом заступает на смену Малахов и... оформляет недостачу. Ценнейший человек. -- Женя, я зову? -- не терпится Томину. -- Зови. Малахов входит все такой же стеснительный, немного робею-щий. Саковин мягко приглашает его взглянуть: -- Иван Степаныч, вот есть у нас одна фотография, -- он кладет на стол снимок. -- Это вы, -- изумленно смотрит Малахов на Томина. -- Вы и я. -- Загадка. Не встречались же, -- округляет он наивные глаза. -- Но перед вами фотография, документ, -- говорит Саковин. -- Как вы можете это объяснить? -- Не знаю. А вы? -- снова адресуется он к Томину. -- Я тоже забыл. -- Загадка. Улыбаюсь. Выгляжу хорошо, да? -- А вы часто фотографируетесь? -- спрашивает Саковин. -- Нет. Зачем. -- Возможно, тогда вы вспомните... пусть не с этим товарищем, а еще с кем-то... но так же вот пожимаете руку... вас не фотографи-ровали? -- Недавно. Для стенгазеты. -- С кем же? -- С Котей мы, -- улыбается Малахов. -- Простите? -- С Васькиным, -- объясняет Знаменский. -- Я в галстуке, -- склоняет голову набок Малахов. Фотография интригует его. Он говорит о ней охотно. -- Поточнее не вспомните, когда именно вы фотографирова-лись с Васькиным? -- Неделя. От силы -- полторы. -- А по какому поводу? -- Выполнение соцобязательств. Вроде друг друга поздравля-ем. -- И помещена она в стенгазете? -- Нет еще. Скоро. -- Ну а кто вам предложил... кто сказал, что надо сняться? -- Котя. -- И снова рука тянется потрогать фотографию, повер-нуть так и эдак. -- Загадка! -- смакует он. -- Иван Степаныч, фотограф был ваш, базовский? -- Нет. Приглашали. По трешке взял. -- Хорошо, с этим вопросом ясно, -- подытоживает Саковин. Знаменский поднимает палец, прося слова. Саковин кивает. -- Иван Степаныч, это вы привлекли Старухина для составле-ния актов о недостачах? -- Я это. -- Но он же больной человек, подпишет что угодно. -- Нет, -- встает Малахов на защиту Старухина. -- Он когда как. Когда привлек, он в себе был. За три дома от базы. Скучает. Я и привлек. Без бюрократии. На свежем воздухе. Сиди, смотри. Чекушку поднесут. Но ребята портят. Нельзя ему много-то. Дяде Коле. -- Ясно, -- говорит Саковин. И, видя, что Томин хочет спро-сить. -- Давай. -- Что делает у вас на базе Викулов? -- Он бригадир. Над грузчиками. -- И все? -- Ну... Голова, вообще-то. Мозги в спецовке. Чего надо умное -- к нему. Большой человек был. Юрист. Так и зовем. За справед-ливость пострадал, -- переживает он за Викулова. -- С горы -- да к нам. Так человек пострадал! Страшное дело! -- Можно я про основное? -- спрашивает Знаменский. -- Пожалуй... -- соглашается Саковин. Знаменский подходит к Малахову, садится рядом, дружески кладет руку на колено. -- Иван Степаныч, вы ведь добрый человек, это видно. Скажи-те, за что вы меня старались в тюрьму посадить? Малахов очень расстраивается: -- Не старался! Что вы! Да боже мой! -- Но ведь мне за получение взятки полагается тюрьма. А вы мне эту взятку на книжку перевели. Перевели ведь? -- Перевел... -- шепчет Малахов. -- Зачем? Я вас просил? Намекал? Был хоть какой-то разговор -- мол, мне от вас что-то надо? -- Не было. -- Как же вам в голову пришла такая мысль? -- Это нет... -- со стоном говорит Малахов, -- не могу сказать! -- А номер сберкассы и счета вам тоже Котя продиктовал? -- Это юрист. -- Как он узнал номер счета? -- вмешивается Саковин. -- Не знаю. -- Примерно тогда я брал зарплату. Кто-то мог просто стоять за плечом, -- предполагает Знаменский. -- Все деньги ваши? -- спрашивает Саковин. -- Половина. Малахову стыдно, мучительно. Пал Палычу уже откровенно жаль его, а что поделаешь? Надо спрашивать. -- Тот, кто... вас надоумил, он объяснил, за что платить? -- Да вот те вагоны. Три вагона-то. Пропавшие. Говорит, не-приятности будут. Полагается, говорит. Все берут. -- Малахов вскидывает на Пал Палыча ясные глаза и спрашивает по-детски: -- Нет? -- И, прочтя на лице Знаменского ответ, отчаивается. -- Ошибся. Не хотел плохого... Говорит, давай скинемся. Человек на одну зарплату живет. Жалко стало. Я и принес. Воцаряется молчание. Томин давится подступающим смехом. -- Нам понятно, с кем вы скидывались, -- говорит Саковин, -- но, может, все-таки назовете имя? -- Что хотите! Не могу! -- Ну, хорошо, оставим... Вы знакомы с Шишкиным? -- помол-чав, продолжает Саковин. -- С рынка. Не люблю его. -- А откуда вы его знаете? -- Ходит к нам. -- Не слышали: был случай -- он пять суток отсидел? -- встав-ляет Томин. -- Слышал. Ох, злился! Ох, разорялся! -- с переменой темы Малахов оживает. -- Погоны, говорит, сниму! С опера того. Кото-рый посадил. Голым, говорит, в Африку пущу! -- Мерси, -- фыркает Томин. Малахов не замечает: -- Он такой. Если заведется. Азартный. Все просадит, чтобы по его! -- А почему вы его не любите? -- интересуется Саковин. -- Ну... между нами. Боюсь за Котю. Плохо влияет. -- Ой, Малахов! -- не выдерживает Знаменский. -- Восьмое чудо света! -- Зачем? -- Малахов готов, пожалуй, обидеться. -- Да я не в насмешку, Иван Степаныч. Саковин забирает "бразды правления": -- Есть одна неясность. Ну рассердился, Шишкин, как вы выражаетесь, на опера. Решил отомстить, так? -- Так. -- Ну а Знаменского-то почему вместе припутали? -- Не понял? Саковин в раздумье чешет подбородок и заходит с другой стороны: -- Не было слухов, что вместе с "опером" еще кого-то... в Африку? -- Это похоже. Опера сначала по бабьей линии хотели. Засту-кать -- и жене. Или на выпивке. Чтобы начальству. Потом юрист говорит: лучше сделаем. Обоих в один мешок. -- Про кого? -- "обоих"? -- Не знаю. Больше не знаю. Саковин вздыхает, обводит всех глазами. -- Ну что, товарищи? Томин поднимается. -- Я бы считал, пора кончать. -- Ох, Иван Степаныч, -- встает и Знаменский. -- Прибавили вы нам седых волос... -- Пал Палыч! -- душевно говорит Малахов. -- Я ведь предуп-реждал. Сразу же. Помните, говорил? Поостерегитесь, мол. Мафия. Империя. Не остереглись вы... И мам-Тоне небось неприятности. * * * Тут Малахов прав. Неделю спустя на заседании Комитета на-родного контроля оглашается весьма резкий доклад о проверке дел на базе. После короткой паузы зампред говорит: -- Хотим получить ваши объяснения, товарищ Чугунникова. Чугунникова в большом напряжении. Услышанное превзошло ее опасения. Но она решает придерживаться все-таки заранее заготовленного обтекаемого варианта своей речи: -- Спасибо, товарищам, принявшим участие в проверке, -- говорит она, умудряясь выдерживать естественный тон. -- Спаси-бо за их советы и замечания. Они будут доведены до сведения коллектива. Здесь было высказано много очень острых замеча-ний. Мы, хозяйственники, учимся понимать критику как руковод-ство к действию. Мы соберемся у себя, обсудим. Со своей стороны я просила бы уважаемых членов Комитета рассматривать вопрос шире, чем о неполадках на одной базе. Надо смотреть по-государ-ственному. Научная технология хранения овощей изобретена до первой мировой войны, а мы все перебираем картошку руками. Да еще узнаем из газет, что треть овощей остается в поле и уходит под снег... -- Товарищ Чугунникова, -- прерывает зампред, -- члены Комитета ждут от вас не общих рассуждений о чужих недостатках, а объяснения безобразных фактов и злоупотреблений, имевших место на вашей базе. У кого вопросы? Вопросы есть. Первый у пожилого рабочего: -- Перед приходом народных контролеров несколько тонн овощей вывезли на корм скоту под видом отходов. Чтобы не оказалось излишков. А что не успели, сбросили в канализацион-ные колодцы. Вы знали об этом? -- Нет, -- решительно отрицает Чугунникова. -- А я сам лично разговаривал с грузчиком, который прибегал к вам сказать, что же это делается -- прямо вредительство. А вы его, извините, я мужчина, и то не могу повторить, куда вы его... направили. Звучат и другие голоса, обличающие завбазой. Атмосфера сгу-щается, хотя у Чугунниковой находятся солидные защитники среди присутствующих (как и следовало ожидать). Она бьется до последнего: -- Разрешите ответить на конкретные пункты обвинений с цифрами в руках. Полагаю, это все же прояснит меру моей личной ответственности! Она раскрывает папку, которой до того не пользовалась. По-верх бумаг лежит записка -- крупные, неровные буквы: "Мама, чтобы я осталась с тобой, будь честной!" Чугунникова закрывает глаза и стоит молча. -- Мы ждем, -- напоминает озадаченный зампред. Знаменский смотрит сбоку пристально, пытается понять, что происходит. Чугунникова садится. Произносит приглушенно: -- У меня все... Как решит Комитет. Предлагают высказаться Пал Палычу. Зампред говорит заклю-чительные слова. Чугунникова от всего отгородилась. Мысленно она начинает уже примеряться к будущему, где ей предстоит пережить следст-вие, вероятно, суд... и как-то не потерять дочь. 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского [1] После показа по ЦТ телефильма "Из жизни фруктов" инструкция была изменена. -- Примеч. авторов.