ту проблему легко решал маленький, но мощный переносной генератор, из тех, которыми пользовались российские военные и которые с удовольствием продавали за бесценок, а то и просто бросали в ходе боевых действий, посему эти нехитрые, но весьма практичные в случае чего устройства, стояли сейчас едва ли не в каждом чеченском дворе. С водой было сложнее. Водопровод здесь тоже когда-то был, и ржавые обломки труб торчали в некоторых местах, погнутые, занесенные песком и заросшие колючим и пыльным степным бурьяном. Извлечь из них воду было совершенно невозможно, да и небезопасно. С собой же необходимого количества воды тоже было не привезти, а то, что она потребуется здесь и в изобилии было ясно - Воды пойдет много - все будут пить, и если еще будут раненые..., и в жару - хорошо облиться - так легче, - все понимали это без слов, просто Мага делился вслух своим богатым боевым опытом - еще до их войны, он воевал и в Карабахе, и в Абхазии - там везде было жарко и он знал, что такое вода - Да, вода фактор еще и психологический, люди легче смиряются с отсутствием еды, тем более в жару, но сознание того, что вода ограничена может породить любые всплески эмоций и даже панику - Ахмет не сказал этого вслух, мысль была слишком сложной для восприятия его спутниками, он хорошо знал, что таковые лучше оставлять при себе - солдаты не любят умников, даже если уважают их за личную доблесть или в силу каких других обстоятельств, он просто кивнул, соглашаясь с Магой - Ну, граф Орлов, - не находя решения и начиная от этого заводиться, Мага переключился на Графа, зная, что тому ничего не остается, как сносить все, - какие будут ваши предложения? А то смотри, придется работать водовозом, - Мага даже засмеялся, представив как придется вертеться графу, если его и впрямь заставят доставлять воду через оцепление местного ОМОНа или какой-нибудь " Альфы ", которую возможно пригонят из Москвы, засевшему в монастыре отряду боевиков - У монахинь источник был, или колодец - вода там, говорили святая, - мрачно и не очень уверенно ответил Граф. Он-то хорошо понимал, что Мага почти не шутит Крутой нрав полевого командира Магомеда Хапсирокова, известного более как Мага Дербентский, потому что он родом был из этого прикаспийского городка, был широко известен Он не понимал слово "нет" ни на каком из известных ему языков, а их кроме русского, знал еще несколько, из числа языков и наречий народов Северного Кавказа Воевал он отчаянно, но как поговаривали крови при это пролил раза в три больше, чем требовали того боевые задачи, просто он не терпел, когда кто-либо перечил ему, а способ наказать виновного знал только один, как и аргумент в любом споре - так получалось. Теперь перспектива оказаться единственным виноватым в глазах Маги Графа почти парализовала Рафинированный интеллигент, эстет и философ, Ахмет, которого за глаза авторитетные полевые командиры, не очень обидно, правда, звали Хайямом, имея ввиду великого поэта, вряд ли сможет, да и захочет вступиться за него если Мага осатанеет всерьез, как это иногда с ним случалось Хайяма никто не посмел бы упрекнуть в трусости - он воевал честно и рисковал жизнью наравне с другими. К тому же с именем его, а точнее с его изощренным умом и изобретательностью молва связывала знаменитые операции на российском финансовом рынке, которые принесли Ичкерии необходимые перед войной миллионы, а говорят - и миллиарды долларов И все же то положение, которое он занимал теперь определено было не этим - Хайям был ближайшим другом и братом( говорили, что обряд братания они совершили едва ли ни в детстве ) одного из самых серьезных и влиятельных молодых чеченских генералов, который собственно и разрабатывал сейчас ту самую операцию, ради которой они находились теперь в мрачных стенах старого монастыря, и которая вдруг оказалась под угрозой срыва, потому что вода в этих руинах вряд ли отыщется скоро И это могло стоить ему, графу Орлову, жизни ( мелкий бандит Васька Орленок так полюбил ниспосланную ему буквально как дар божий новую кличку, что и про себя называл не иначе) - Колодец был или источник, бабка точно говорила, - более уверенно повторил он и ленивая обычно память сейчас, испуганно встрепенувшись, действительно явила ему очень живо образ давно уж помершей бабки Веры, которая что-то и впрямь рассказывала про святой колодец, из которого монахини продавали ее матери, а может и бабке целебную воду - И где же он? - ехидно поинтересовался Мага. Россказням Графа он верить был не склонен, скорее был уверен что тот теперь будет врать безбожно, чтобы если не спасти себя, то хоть как-то отсрочить возмездие А наказать нахального русского прощелыгу он был настроен определенно Должен же хоть кто-то ответить за три бесцельно потраченные дня и не выполненное ими задание. - Ну подумай сам, Мага, откуда же я могу это знать? Ведь это когда было? Ведь не моя даже бабка, оттуда воду брала, а ее мать Искать надо, может найдем - Колодец действительно должен быть - неожиданно подал голос Ахмет, - монастырь старый, водопровода тогда еще не было и в помине - где-то же они брали воду? Насчет того, что святой, сказки конечно, но какой-то источник должен быть - И как мы его будем искать, копать здесь все подряд? - Мага начинал злиться всерьез Ахмет, конечно был старшим, но и он не смел заставить его как раба, рыть эту иссушенную твердую как камень землю под раскаленным солнцем - Сначала надо внимательно осмотреть всю территорию Над колодцем, если он был, должно быть возвышение, лучше бы конечно каменное, тогда больше вероятности, что оно сохранилось, но и от деревянного может что-то осталось Надо искать - Ахмет говорил без раздражения, спокойно, не стремясь подчеркнуть, что последнее слово будет за ним и это несколько успокоил Магу, в конце - концов лучшего места им не найти. В этом он был уверен. Может и имеет смысл поискать этот чертов колодец Они разошлись в разные концы территории и медленно шаг за шагом начали заново осматривать ее, отыскивая следы мифического колодца Солнце нещадно пекло их, каждое движение давалось с трудом - даже тренированные тела не были абсолютно послушны в таких условиях, они старались пить как можно меньше, хотя холодной минеральной воды в холодильнике джипа было достаточно- жидкость тут же испарялась из организма, покрывая кожу противной липкой пленкой горячего пота. Было еще только около трех часов пополудни и одному Аллаху было известно, сколько еще времени займут эти изнурительные поиски и завершаться ли они успехом Все произошло, однако, достаточно быстро - с момента начала поисков не прошло и часа, как радостный возглас Графа нарушил напоенное зноем безмолвие Возможно, его подстегивал вполне обоснованный страх за свою жизнь и он усердствовал более других, возможно ему просто повезло, но остов заброшенного колодца нашел именно он Причем надо было обладать немалой долей воображения или, что более вероятно, уж очень желать разглядеть искомое, чтобы под грудой каменных обломков, образовавших некое подобие невысокой пирамиды, занесенных к тому же сухой горячей землей вперемешку с песком и заросшей уже поверх них густым колючим бурьяном, разглядеть то, что много лет назад было каменным ограждением монастырского колодца. Вооружившись двумя саперными лопатами, они довольно быстро разворошили заросли бурьяна, раскидали слой земли под ним и некоторые не очень крупные камни, отдельные кирпичи и целые куски кирпичной кладки намертво сцепленные добротным старинным раствором, но далее работ на пошла Под верхним слоем шло плотное нагромождение огромных камней- валунов, что встречаются часто в степи неведомо когда и кем занесенные в их вольное лишенное и намека на горные массивы пространство и уж, видимо, только под ним скрывалась глубь колодца, хранящая, как на то надеялись они живительную подземную влагу - Идиоты были эти большевики, - заметил Мага, тяжело опускаясь на землю и с отвращением сдирая с себя абсолютно мокрую от пота футболку Пот ручьями струился и по его загорелому лицу, скатываясь с красиво очерченных густых бровей, соленой едкой влагой заливал глаза, отчего Мага досадливо щурился и часто моргал, - Чем им так помешал этот колодец? Ну подумаешь, святая вода Объявили бы всем, под страхом расстрела - все, с сегодняшнего дня - не святая Но пить можно И все Зачем было камни-то ворочать? - Слушайте, а может они там клад зарыли - золотишко, там камешки, прочее такое у монашек вполне может, что и водилось, а? - идея эта внезапно озарила Графа и он тоже прекратил работу, присел на корточки рядом с развороченной пирамидкой и забыв про усталость и даже страх, оживленно завертел головой, переводя круглые маслянистые глаза с одного из своих опасных спутников на другого Ахмет хранил молчание, но и он отложил в сторону лопату и тяжело опустился на землю, прислонившись спиной к горячим камням Непривычное к физической работе тело уже начинало предательски ныть и он знал что через несколько часов даже малейшее движение будет даваться ему с трудом, но более всего подводило дыхание - так бывало всегда, когда сразу и многократно увеличивалась физическая нагрузка - будь то длительный пеший переход, особенно в горах, или, как сейчас, тяжелая физическая работа. Но разумеется не это занимало его сейчас главным образом Он думал над вопросом, который в сердцах задал, словно выплюнул вместе с забивающимся везде, куда только возможно, песком, Мага Собственно, он задумался над ним много раньше, едва лишь увидел поросший бурьяном, странного весьма вида холм, отдаленно напоминающий могилу Совершенно очевидно было что колодец, если конечно, то, что уже более часа пытались они откапать, было колодцем, ранее кто-то старательно весьма, заваливал тяжелыми камнями, собрав их предварительно в округе и притащив к колодцу - времени и сил эта операция, надо полагать, потребовала очень много И совершенно непонятно было во имя чего все это было сделано? Версия корыстолюбивого даже в глупых фантазиях своих Графа, не выдерживала критики Если в монастыре и были какие ценности, то их наверняка сразу же и изъяли победители в интересах молодой советской республики, трудового народа, диктатуры пролетариата или своих личных, это уж как вышло - теперь не узнать никогда, да и незачем Забавно было, но вполне мог оказаться прав Мага - кто-то из комиссаров оказался настолько фанатичен, что велел уничтожить колодец только за то, что воду в нем почитали святой Что ж, в те времена вполне могло быть и такое - фанатиков у красных хватало с избытком - историю этой страны он знал неплохо Но что-то мешало ему, в который раз удивившись и усмехнувшись темному хаосу русской души, который интеллигентные иностранцы и сами русские предпочитают красиво называть загадочностью, принять примитивную, но по сути единственную эту версию и двигаться дальше, решая как же теперь все-таки добраться до воды, будь она хоть трижды святой - не важно Что-то - то ли смутная тревога, порождая которую его хорошо развитая интуиция, довольно часто предупреждала его об опасности, причем пару раз - смертельной То ли ускользающая догадка мелькающая где-то в подсознании, но не дающая себя прочитать, туманным неясным воспоминанием о какой-то давней то ли истории, то ли легенде, связанной с колодцем им когда-то прочитанной или услышанной где-то Он мучительно напрягал память и пытался воспользоваться ассоциативным мышлением - степь, песок, колодец... Что? Все было тщетно Он не вспомнил ничего И только тень тревоги и расплывчатое предостережение бередили душу. Но этого было недостаточно, что отказаться от их затеи, тем более, что решение задачи не представлялось ему слишком сложным - Кто же разберет, что бродило в их атеистических мозгах, - сказал он, отвечая Маге и оставляя без ответа меркантильную гипотезу Графа, - понятно, что сами мы этот курган не осилим Поэтому сделаем так, ты Граф, сейчас сгоняешь на станцию и привезешь сюда бомжей, они там постоянно околачиваются Сколько будет, столько и привезешь, лимузин у тебя вместительный Купи им водки и еды, но пить не давай И пообещай, что хорошо заплатим Кто мы, не говори Скажешь, археологи из Москвы Понятно? Все, действуй - и быстро Я до темноты хочу увидеть воду или не увидеть ее - Но, послушай, Ахмет, они же потом трепаться начнут - какие вы к черту, археологи, особенно Мага? - Не начнут, граф Орлов И потом - это уже не твоя проблема - Да-а? Побойся Бога, Ахмет, проблема - не моя, а джип мой И вся станция будет видеть, как я набиваю полный салон бомжей, а потом... - А что потом? Ими что кто-то очень интересоваться будет? А если и будет... Скажешь, попросили какие-то люди из Москвы, вроде археологи или еще геологи, ты в этом разбираться не обязан и документы поверять ни у кого не обязан. Так вот попросили помочь найти рабочую силу для раскопок Все. Больше ты никого из них не видел - Ой, Ахмет, но это же явная туфта. Сейчас все злые, все только про ваших рабов и говорят, меня ж порвут, когда узнают.... - Так это, когда узнают, - вмешался в разговор Мага, доселе хранивший непривычное молчание Ему было интересно, как справится с заупрямившимся Графом, опасения которого бесспорно имели веские основания, главный человек здесь - Хайям Он был уверен, что не справиться и получив тому подтверждение, счел себя вполне удовлетворенным и даже обязанным немедленно вступиться и сломить жалкое сопротивление Графа, - Это когда они еще узнают... А я вот знаю уже сейчас, что ты начинаешь юлить, как паршивая собака, совсем не по-графски И мне это очень не нравиться Ты понимаешь, что это значит, а Граф? - Ой, ну вот только не надо, пугать меня не надо, мы же в одной команде Ахмет, я же не против, просто нужно легенду, хорошую легенду, что бы не было сомнений потом... - Лучшей легенды, чем я предложил тебе быть просто не может Ты знаешь как меня называют друзья, Граф? Не знаешь Ну тебе я скажу по дружбе Меня называют Хайям Ты знаешь, кто такой бы Хайям? Он был великий поэт, мыслитель и философ и никто лучше него не слагал легенды Поэтому езжай и гордись - твоя легенда от самого Хайяма И хватит разговоров - пока мы с тобой рассуждаем о возвышенно поэзии, презренные бомжи могут расползтись по свои норам - наступает время послеобеденного отдыха, священное, между прочим время Или у вас не так? Граф Орлов искренне хотел бы ответить на вопрос Ахмета, сейчас этот немногословный интеллигент казался ему в сто крат опаснее воинственного Маги, но он понятия не имел, что нужно отвечать, поэтому, решив не испытывать далее судьбу, повернулся и быстро пошел к своей машине, чисто механически отмечая про себя, что внутри салона сейчас настоящая сауна - градусов девяносто не меньше Так и оказалось. Включив двигатель, он первым делом выставил кондиционер на максимальную отметку холода и только после этого со злостью вдавил в пол педаль газа Подняв столб раскаленной пыли джип сорвался с места, и скоро только маленькая черная точка стремительно перемещаясь к горизонту, нарушала покой и безмолвие горячей степи - Вызови мне такси! Он молча поднялся и пошел к телефону в гостиной, хотя на тумбочке перед кроватью в спальне тоже был аппарат. Встать ему было сейчас необходимо. Встать, сделать несколько шагов, открыть дверь, поднять трубку телефона, услышать человеческий, пусть и говорящий на чужом, плохо понятном ему языке, голос. Что-то сказать тому человеку и быть услышанным - все это было для него сейчас крайне важно А совсем уж верно определить его теперешнее состояние можно было так - ему важно было понять, что он существует. Существует, как и прежде, самостоятельно и независимо от нее. Причем сделать это следовало немедленно. Иначе... Он сам не знал, что может произойти - иначе, вернее не мог вот так сходу это сформулировать Он вообще очень плохо сейчас соображал и только чувствовал И чувствовал он, причем очень остро, к чему за всю свою предыдущую жизнь совершенно не привык, что в течение последних нескольких часов он совершенно перестал быть самим собой и утратив напрочь собственное я, причем в смысле отнюдь не материальном - он вроде бы полностью растворился, растаял, как кубик льда, небрежно брошенный в янтарный, тягучий, отдающий обычным самогоном любимый его напиток - шотландское виски, в другом, совершенно чужом, постороннем и неприятном даже ему человеке, - в ней. Как и когда произошло это он понять не мог, но это произошло И сейчас какой-то звериный инстинкт самосохранения гнал его прочь от нее, пусть всего лишь на несколько шагов, за неплотно прикрытую дверь, пусть, подчиняясь ее же приказу, но - прочь Конечно, если бы кто стал сейчас рассуждать здраво, то счел бы это глупым и смешным, ибо чувствовал же он - столь неприятное, а скорее ненавистное уже ему проникновение, и растворение, и потеря себя, привычного происходит на уровне нематериальном Так при чем же здесь была прикрытая дверь, и гостиная за тонкой перегородкой Но кому же сейчас было рассуждать здраво? Его гнал инстинкт, и он, не раздумывая, подчинялся Консьерж, если он правильно его понял, сказал что вызывать такси нет никакой необходимости - машины дежурят у входа в отель постоянно и надо просто спуститься в холл Возможно так сказал консьреж, а возможно он просто очень этого хотел и так услышал и понял, но сейчас это было не важно, сейчас важно было оторваться от нее Он не стал возвращаться в спальню, сама мысль об этом приводила его в ужас и бешенство одновременно. Сидя возле телефона в гостиной, он крикнул ей, что такси ждет внизу и замер, ожидая ответа она могла заявить что угодно - потребовать сначала ужин, шампанское, еще любви, сказать что передумала ехать и остается до утра, да что там до утра - до конца его жизни Она могла выдумать все что угодно и он бы подчинился любому ее решению Собственно в этом был весь трагизм ситуации и вроде бы совершенная ее оторванность от реальности Такой ситуации с ним, да и вообще с каким-либо нормальным человеком быть не могло, потому что не могло быть никогда. Но она была! И заключалась в следующем Эта женщина по-прежнему так же не нравилась ему, как и в первые минуты их знакомства на пустынной аллее старого кладбища, его по-прежнему и еще более даже чем раньше раздражало, пугало, а то и бесило в ней все - яркая необычная внешность, медленная со странным каким-то то ли произношением, то ли акцентом речь, резкие перепады настроения - то она вдруг начинала говорить долго и туманно, касаясь тем ему мало понятных - философия, религия, мистика; то вдруг приступ безудержного веселья - и тогда острые на грани пошлости и вообще публично дозволенного шутки, гримасы и телодвижения; потом- и практически беспричинно следовал едва ли не приступ меланхолии - она замолкала, не слыша и не видя ничего вокруг, и глаза наполнялись влагой, готовых вот-вот выплеснуться слез; потом - вдруг совершенно незаслуженная и не прошенная им в общем-то нежность- и тогда темный холодный фиолет неземных ее глаз вдруг начинал медленно таять, оплавляясь как воск горящей свечи, теплел и мерцал такой бездонной и бескрайней жертвенной любовью, что и ему вдруг тоже хотелось плакать и стоять на коленях. Была еще отвратительная манера держать себя так, словно, все, что только еще собирается пожелать она - для окружающих дело решенное и первостепенное И еще было ее тело, такое податливое и властное одновременно, что не воспринималось телом собственно человеческим И даже в те минуты, когда он испытывал наслаждение, никогда неизведанное им, сорокалетним здоровым, красивым и богатым мужчиной ранее, даже тогда, какая-то малая частица его сознания или души, (теперь он уже не понимал толком, что он осознает, а что чувствует) кричала, что не может подарить такое просто женщина. А если может, то что же должна она сама прожить и пережить ранее? Но эта была только одна часть проблемы Другая заключалась в том, что с первых минут их странного уже собственно местом, в котором оно состоялось, их знакомства он ощутил над собой полную и абсолютную власть ее, а спустя еще некоторое время то самое мучительно и страшно пугающее его чувство полного, без остатка, растворения в ней. Так тают снежники теплой зимой, слетая с небес в лужицы талого снега - стремительно, покорно и бесследно Были еще два обстоятельства, четко осознаваемые им и ввергающие его в какой-то животный ужас Первым был фактор времени - все то, что пережил, прочувствовал и осознал или по крайней мере попытался осознать он подле нее, при том эмоциональном ритме, к которому он привык и в котором жили все близкие ему и почитаемые им нормальными люди, должно было растянуться на месяцы, а то и на годы, если не десятилетия Сегодня все это уложилось у него в несколько часов- время их знакомства, хотя каждый из этих часов совершенно реально для него и вопреки всем законам природы, заключал в себе не минуты, числом как известно, шестьдесят, а целые годы, а возможно и десятки лет, похищая их из будущей, отмеренной ему на этой земле, жизни. Вторым - было то удивительное, что творилось внутри его сознания, причем открытое ему совершенно и данное в острых ощущениях и переживаниях Там поселилось два человека. Вернее два его " я", первому из которых она была абсолютно нетерпима и отвратительна даже, но оно, это "я" было абсолютно лишено возможности каким-либо образом воздействовать на его поступки и собственно на всю его волю Второе же "я", напротив, было полностью подчинено ей, растворено в ней, оно было как бы даже уже и не его, а ее "я" Ему воля его и тело починялись безоговорочно Еще более удивительным было то, что второе "я" с первым было полностью согласно, но действовало, тем не менее с точностью, до наоборот Все это было так сложно и запутано, что он прежний никогда не смог бы подобной коллизии не то, что понять, но и повторить даже за кем-либо, доведись вдруг дослушать подобный бред до конца Теперь же, как умная, но не породистая собака, дворняга, - он чудным образом понимал все это удивительно точно и в во всех странных и умопомрачительных деталях, хотя ни сформулировать словесно, как подобает человеку, ни выразить даже взглядом, как умеют породистые псы, не смог бы От него прошлого, осталась в нем и теперь от всего этого хаоса и полного душевного и умственного безобразия, бурлила, закипая рваной белой пеной, только отчаянная бешенная ярость, но второе "я" прочно держало ее в узде. Так горячего жеребца, держит уверенной рукой опытный всадник, который хорошо знает, стоит лишь слегка ослабить повод и отпустить шенкель - сильное, много сильнее его, человека, животное, не задумываясь ни на минуту, вышвырнет его из седла и еще невзначай припечатает тяжелыми копытом, разбивая в кровавые клочья хрупкую человеческую плоть. Она не отозвалась никак и она остался сидеть в неудобной позе, на самом кончике глубокого и мягкого кресла, обитого, как и вся мебель и стены гостиной нежным золотистым шелком Раньше он любил этот двухкомнатный люкс в бывшем графском замке, и эту золотистую гостиную с огромным зеркалом в вычурной бронзовой раме над большим белого мрамора камином, и похожую на музейную, но и удобную, дворцовую мебель с продуманной небрежностью расставленную на дорогом ковре Но теперь ему было не до интерьерных изысков отеля "Де Крийон", он напряженно прислушивался к тому. что происходит в спальне с большой, как и полагается в таком номере кроватью и множеством белых зеркальных шкафов вокруг нее. Размещая его впервые в этом номере, служащий отеля поинтересовался у его парижского секретаря и переводчика не кажется ли господину Полякову спальня, с ее обилием зеркал, белой с позолотой мебелью, маленьким круглым столиком с двумя легкими креслами, пристроенными практически в ногах кровати, слишком дамской? Быть может, он хочет посмотреть другой, более строгий номер? Но ему понравился именно этот, хотя недостатком мужественности он никогда не страдал и никто никогда не усмотрел бы в нем и намека на женственность, однако спальня ему почему-то понравилась Мог ли он знать тогда, сообщая довольному служащему отеля, что номером своим он вполне удовлетворен и лучшего не желает, что спустя несколько лет и после стольких ночей, поведенных в этой бело-зеркальной спальне, он будет напряженно прислушиваться к каждому звуку, раздающемуся в ней и мучительно желать только одного - остаться, наконец, одному Сейчас ему казалось, что с ее уходом разрушиться и та странная власть, которую приобрела она над ним за эти несколько часов, и он сможет наконец спокойно разобравшись во всем ( а ранее. что бы ни случалось в жизни ему всегда удавалось это - спокойно разобраться во всем), лечь спать и заснуть, а утром... О, утром, он было почти уверен, наваждение рассеется окончательно! И он будет пить крепкий кофе с горячим круассоном, которые непременно предложит на завтрак пассажирам своего утреннего рейса авиакомпания "Эр-Франс", с недоумением и легкой досадой вспоминая вчерашний странный и малоприятный, несмотря на остроту ощущений, вечер Сейчас он и верил, и не верил в это, но очень хотел, чтобы случилось именно так Дверь в спальню отворилась - и он готов был вознести молитву всем известным ему богам, поскольку желание его, похоже, начало немедленно исполняться. Она вышла в гостиную, аккуратно причесанная, одетая в обливающий ее стройную худощавую фигуру, словно плотный поток матово поблескивающей, густой и вязкой на вид неведомой жидкости черного цвета, костюм, обутая в свои классические лодочки на очень высоком и очень тонком каблуке - такая, как если бы ничего не происходило с ними в эти несколько часов, да и не было никаких часов, а только что и, разумеется не надолго, прямо с тенистой аллеи старинного кладбища, она заглянула к нему в номер, с тем, чтобы немедленно покинуть его, вероятнее всего - навсегда И только шляпку теперь держала она иначе, чем тогда - не трепетно, двумя руками придерживая на груди, а небрежно - в опущенной левой руке, слегка помахивая ею, как если бы это была большая легкая сумка, с которой отправляется она на приятную ее сердце прогулку - вот на что было это похоже - Не провожай меня и пожалуйста не приближайся, я привела себя в порядок, а ты что-нибудь сомнешь непременно, - сейчас она прибывала в веселом игривом даже настроении, но не кокетничала вовсе, а действительно не хотела его прикосновений - его уже не было рядом с ней, она так настроилась и не желала ничего другого Он неуклюже как-то и торопливо поднялся из своего кресла и остановленный ее репликой топтался сейчас на месте, ощущая себя совершенно неловко от того, что был одет в халат, довольно короткий для него. Босые ноги казались ему сейчас как-то особенно неприлично голыми, перед ней - чужой и изысканной, совсем не той, что только что была с ним. - Я ведь, кажется, говорил тебе, что собирался лететь завтра утром, но если ты хочешь... - если бы под рукой у него сейчас был бы пистолет, первое "я", наверное героическим усилием прорвалось бы наружу и приказало бы ему застрелиться, или застрелить ее, что с точки зрения второго "я" было почти одно и то же, но первое было упрятано прочно, а второе продолжало мямлить, жалко пытаясь изобразить при этом эдакую небрежность тона - мы могли бы провести еще несколько дней здесь, или поедем куда-нибудь Может, в Ниццу? Или Довиль? В Нормандии сейчас прилично - тепло и не жарко, по-моему - Завтра? Ну завтра ведь и будет завтра, - она снова кокетливо помахала шляпкой на уровне худой щиколотки своей левой ноги, - завтра, это еще очень не скоро Хорошо, я позвоню тебе завтра и тогда поговорим Вообще, не люблю Ниццу, особенно летом А Довиль?.. Я подумаю. Завтра. А теперь отвори мне дверь, но не смей меня трогать Помнишь, что я сказала, да? Ну, прощай - Но ведь уже завтра, - он послушно сделал шаг в сторону двери и даже взялся рукой за витую тяжелую ручку, но остановился, загораживая собой дверь, а другой рукой одергивая полы халата, - осталось несколько часов - и рассветет Самолет у меня утром, это конечно не проблема, но... - Отвори мне дверь, - повторила она более монотонно, чем сказала это прежде и он понял, что игривое настроение ее сейчас сменит холодная тупая апатия - Конечно, иди, если хочешь, но по крайней мере дай мне знать до отлета или оставь какие-нибудь свои координаты, чтобы я мог.. - Какое смешное слово - координаты, - медленно произнесла она без тени улыбки, и повторила по слогам, - ко-ор-ди-на-ты Я позвоню тебе завтра, прощай Она прошла мимо него так невесомо, что он не ощутил даже легкого колебания воздуха на своем лице, хотя она едва не коснулась его, ступая за порог, и только запах ее духов едва уловил он и, вдохнув глубоко-глубоко, удержал подле себя на долю секунды - терпкий запах мокрой листвы какого-то экзотического растения " Цветы у него должно быть огромными и непременно темно фиолетовыми"- мелькнула в голове его странная и неожиданная мысль и почти незамеченная им растворилась. Некоторое время он постоял у распахнутой двери своего номера, а потом медленно затворил ее и, словно не узнавая привычных предметов, с некоторым удивлением даже оглядел опустевшую наконец гостиную Похоже было, что этой ночью, вернее в последние предрассветные часы первой ночи нового одна тысяча девятьсот семнадцатого года Ирэн фон Паллен приходила в себя дважды Напиток, предложенный Рысевым оказал на нее действие немедленное и удивительное - она стремительно провалилась в совершенное забытье, которое не было сном, потому что спала она всегда очень чутко, посыпаясь от малейшего не то что бы шума, а простого колебания воздуха, вызванного, к примеру, легко порхнувшей у раскрытого окна тончайшей кисейной занавеской Теперь же она оказалась отгороженной от внешнего мира, наполненного все усиливающимся шумом за дверью: громкими криками и смехом, звоном посуды и шумом падающих предметов, такой плотной и непроницаемой пеленой забвения, что казалось он перестал существовать для нее вовсе. Но и внутренний ее мир, оживающий более обычного как раз в часы ее тревожного сна, теперь был безмолвен и темен, скованный вязкой паутиной странного зелья. Она не видела снов, душа ее не ощущала каких-то неведомых призывов и не парила над миром, покинув холодное тело, как это часто бывало с ней, особенно если засыпала после долгих часов лихорадочного бодрствования под действием наркотика. Очнувшись от этого забвения первый раз, словно вынырнув из холодных глубин темного лесного омута, она не сразу ощутила себя собою, и некоторое в время лежа в кромешной прохладной тьме приходила в себя, ощущая сначала свое тело и медленно возвращая себе умение им управлять, а уж потом осознав и вспомнив, правда сквозь какую-то странную пелену, кто она, что такое, зачем и почему окружает ее Она обнаружила себя совершенно нагою, лежащей в широкой прохладной постели, убранной мягким приятно обтекающим тело скользящим шелком Комната, в которой она находилась скрывалась во тьме, не было даже ночника у кровати, но почему-то она показалась ей велика, не в пример той предыдущей, где приняла она из рук Рысева старинный кубок со странным питьем. Где-то здесь к тому же непременно было открыто окно, оттого воздух был свеж и наполнен сырой прохладой петербургской ночи Ирэн осторожно пошевелила руками и ногами, отчего прохладные шелка тут же пришли в движение и обласкали, легко скользя, ее тело Оно послушно подчинилось ей, но было, в то же время, каким-то чужим, пустым, остывшим и безумно усталым, словно возвращенным ей только что кем-то, кто долго и настойчиво пользовал его на свой лад " Он овладел мною конечно, но зачем же так? - вяло, без возмущения и даже обиды, подумала Ирэн Она была скорее раздосадована, потому что к близости с Рысевым была готова и ожидала от нее чего-то столь же необычного и потрясающего для нее как то, что было в его словах, обращенных к ней накануне Однако и досада ее была такой же вялой и апатичной, как и все прочие чувства и ощущения Она пыталась встать и отыскать какой ни будь светильник, чтобы оглядеться, но почему-то не сделала этого. Потом хотела поразмыслить о случившемся и попытаться что-нибудь вспомнить, но и на это не нашла в себе сил Легкая дымка, которой все это время был подернуто ее сознание сгустилась, и Ирэн снова, и не заметно для себя погрузилась, как в теплую, расслабляющую, до краев наполненную благоухающей водой огромную ванну, в глубокое вязкое забытье На этот раз однако оно не было столь темным и безмолвным как сначала. Ей снился сон, а быть может был это и не сон вовсе, а то, чему свидетелем стала душа ее, которая освободясь на время от телесной оболочки понеслась по ей одной известным дорогами и лабиринтам, и там оказалась в самой гуще ярких фантастических событий Ей виделась битва, в которой сошлись сотни и тысячи разгоряченных всадников, одетых в странные, но прекрасные одежды, окрашенные в пурпурный цвет - у одних воинов, и кипенно белые - у других Сражение это разворачивалось в долине, пролегающей между двумя полукружьями горных хребтов, зеленых и голубых у основания, с вершинами, увенчанными блистающими снежными покровами Солнце уже клонилось к закату и лучи его, наполненные ярким багрянцем насквозь пронизывали долину, от чего белые одежды всадников казались алыми, а красные, наливаясь пурпуром, становились темными почти черными, как самые темные редчайшие рубины, виденные ею в старинной прабабушкиной диадеме, хранящейся ныне в их доме вместе с другими уникальными украшениями, многие поколения переходящими по наследству и теперь ждущие ее в тяжелой серебряной шкатулке-ларце. Слышался звон скрещенных сабель, боевые призывы воинов, конское ржание, крики и стоны умирающих Их было уже великое множество, поверженных на землю, залитых кровью, сочащейся из страшных ран, от чего нельзя было понять, кто из них принадлежит к какому воинству - одежда раненых и убитых была одинаково красной от крови Однако оставшиеся в живых не оставляли своего ратного дела: битва продолжалась с неиссякаемой яростью и лица воинов были почти безумны, искаженные гримасами ненависти и смертельного азарта Она тоже была среди них, облаченная в белое, но забрызганное кровью и от того почти алое платье, верхом на горячей сильной лошади с мечом в одной руке и легким золотым щитом- в другой Волосы ее были распущены и их украшала почему-то та самая знаменитая диадема из тяжелых темных рубинов, сейчас более напоминающая корону Впрочем теперь, она и была короной, потому что Ирэн в этой битве была не просто отважной воительницей, валькирией, как назвал ее вдруг какой-то неведомый голос, но и королевой, которой было послушно белое воинство и которое именно она вела за собой, ввергая в пучину битвы. Во второй раз она пробудилась стремительно и вдруг, как будто чья-то невидимая, но могучая и властная рука выдернула ее из самого пекла кровавой битвы, вырвав из рук меч и сорвав с тела одежды, пропитанные кровью поверженных ею врагов Она резко села на кровати, отшвырнув одеяло ногами, напряженными, сведенными судорогой, словно все еще была нужда железной хваткой сжимать ими взмыленные бока лошади, несущей ее сквозь бушующее пламя битвы В комнате стояла, как показалась ей сначала звенящая тишина, но в голове все еще звенел, скрещиваясь в смертельных ударах, булат клинков, гремел шум сражения Некоторое время она сидела неподвижно, тяжело дыша, готовая в любую минуту снова вступить в борьбу. Но ощущая только прохладный покой темной своей опочивальни, успокоилась и постепенно приходя в себя начала осознавать, что это был всего лишь сон Однако, что-то все равно было не так- покой и тишина казались ей обманчивыми и пугающими - битва лишь отступила, затаилась, принимая в эти минуты какие-то другие неведомые ей пока формы, но она продолжается и она не Ирэн фон Паллен, проводящая первую ночь наступившего года в случайной постели, случайно знаменитого поэта и странного весьма господина, а все та же валькирия и королева могучего воинства, которой еще надлежит совершить свой великий подвиг Какой? Думать об этом сейчас было нельзя, потому что нельзя было отвлекаться от того, что происходило вокруг - битва могла в любой момент возобновиться Вот что чувствовала сейчас Ирэн и эти ощущения были для нее абсолютной реальностью Она даже подняла руки к голове, чтобы поправить рубиновую диадему- корону, но ее не оказалось и она поняла, что пока так надо, однако корона все же должна увенчать ее голову и ради этого что-то произойдет, но несколько позже Она стала напряженно прислушиваться, потому что различила какие-то голоса неподалеку, и бесшумно соскользнув с постели, ловко, как грациозное хищной животное, в кромешной тьме, крадучись, двинулась на звук этих голосов, удивительным образом минуя оказавшиеся на пути предметы, не задевая их и не производя ни малейшего шума Вскоре достигла она холодных и тяжелых больших дверей, ведущих в соседнюю комнату и приникнув к ним, вся обратилась в слух Разговаривали трое. Один голос ею был узнан стразу - это был голос Стивы фон Паллена, ее брата То странное состояние, в котором прибывала сейчас Ирэн не мешало ей, как ни удивительно это было, правильно оценивать и реальную ситуацию. Она хорошо понимала, кто такой Стива и почему он сейчас находится в соседней комнате - они ведь приехали сюда вместе Он, как раз, говорил теперь и голос его был не пьян, но звучал как-то не совсем обычно, впрочем она довольно быстро поняла - Стива говорит так странно и сбивчиво от того, что чем-то сильно напуган - Нет, это совершенно невозможно, и вовсе не от того, что мне жаль ее или я испытываю какие-то сентиментальные чувства Эта женщина давно чужда мне и безмерно далека Да, собственно и никогда не было иначе Это, знаете ли физиологическое родство, людьми высшего порядка никогда и не принимается всерьез Но... Но это не возможно, именно теперь невозможно... И опасно, поверьте мне, опасно не только для меня, но и для всех нас... - Да отчего же, друг мой? Она и второй зазвучавший голос узнала сразу и без колебаний Глубокий и низкий, он был из той редкой породы голосов уже самим тембром своим задевающих какие-то неведомые глубоко сокрытые и молчащие обычно душевные струны, заставляя их звучать и наполнять душу совершенно необъясним сильнейшим трепетом, восторгом или ужасом, в зависимости от того, что именно они изрекают. Это был голос Ворона - которого она про себя и в лицо осмелилась было называть небрежно Рысевым, но только до поры Теперь, едва он заговорил она испытала снова сильнейшее душевное волнение, как и тогда, когда внимала ему сидя на тахте То что произошло между ними( в том же, что это произошло, уверена она была абсолютно) не привнесло в ее отношение к нему ни малейшего изменения, это она поняла теперь, затаившись у двери и не вникнув еще в смысл их разговора, но уже трепеща от одного только звука его чудного голоса - Отчего же вы думаете именно так, когда все обстоит, как раз, наоборот, - продолжал он между тем мягко, но властно, - Вы замечательно сформулировали это, по физиологическое родство, право, лучше и не скажешь и стало быть, вас ничто не должно остановить в вашем решении Что же до опасности, то она конечно есть, но именно сегодня степень ее сведена к нулю Я никогда не ошибаюсь в своих расчетах. Действовать нужно именно сегодня и довольно об этом Споры нам сейчас ни к чему Время торопит, скоро рассвет - бархат его голоса вдруг словно был отдернут как тяжелая мягкая портьера, за ней же оказался кованая дверь и, ударившись в нее, голос Ворона наполнился металлом - Господи, о чем это они? - еще не успев испугаться, а лишь удивленно подумала Ирэн События, происходящие в реальном мире на некоторое время так увлекли ее, что заслонили тревожное ожидание продолжения грандиозной битвы и ожидающего ее, валькирию и королеву, неведомого пока подвига, - Что такое собираются совершить? И о какой женщине говорит Стива? Ведь это наверное обо мне? Физиологическое родство... Фу, какие гадкие слова! Но это ведь про нас с ним Что же, они собираются убить меня, что ли? Но за что? И почему ему нужна моя смерть? - испуг постепенно овладевал ею, а вместе с ним, возвращалась туманная пелена, окутывая сознание и оживала валькирия-королева, - Так вот, как продолжится битва! Что же нужно ему? Моя жизнь или моя корона? Впрочем, разве это не одно и то же для меня и для него? Разговор между тем продолжился и раздался третий голос, который был ей не знаком: - Прислуга ведь отпущена на сегодня, я правильно понял вас господин барон? - Да... То есть я так думаю... То есть я не знаю наверное Господи, да не думаете же вы, господа, что я командую прислугой. Откуда мне знать в конце концов... - Конечно, не ваше это дело, поэтому я и проверил - прислугу матушка ваша изволила отпустить Другого такого раза долго теперь не представится - Нет, господа. Не сегодня В конце концов, я решительно против и все тут! - А вот эдак вы изволите выражаться совершенно напрасно, друг мой, - голос Ворона сейчас снова был мягок, но по-прежнему властен, - Вам было предоставлено достаточно времени решить вопрос каким угодно другим образом И вы сами определил себе этот срок Итак, располагаете ли вы по его истечению суммой, которую вы задолжали мне и моим друзьям? - Господи, да зачем же вы спрашиваете? Вам же прекрасно известно, что нет! И я же не против исполнить ваш план, господа! Но не сегодня, Бога ради!.... - Не стоит упоминать всуе Иисуса из Назарета, он, как мне помнится этого делать не велит. Да и что такое за день сегодня, что вы так противитесь?.. - День, как нельзя, более подходящий и упрямство ваше, господин барон, я понимаю как трусость, но с этим никуда не денешься в любой день - Не смейте! Кто дал вам право обвинять меня в трусости?! Я должен вам, да, должен, но не смейте забываться! Я - барон фон Паллен! - Сие обстоятельство нам известно И если других объяснений вашему нежеланию сделать все дело сегодня, кроме тех, что так и не прозвучали, у вас, господин барон фон Паллен, нет, то извольте прекратить истерику и начинайте немедленно действовать, как мы договорились - Но Ирэн! Она же не может оставаться здесь одна. Она проснется, наконец, и потом все поймет - Ваша сестра и не останется здесь одна, потому что она теперь же поедет с нами - Нет! - голос Стива и без того срывающийся во время всего разговора на безобразный тонкий, женский какой-то крик, сейчас более всего казался визгом, - Нет! Вы не смеете посвящать ее в это! Она не может... - Она посвящена и ко всему готова, куда более вас, друг мой - Это невозможно... Я вам не верю... Ирэн, она не может с этим согласится Никогда! Никогда! - Мы теряем время и это жаль Но извольте подождать еще минуту. - Зачем это, Ворон? Зачем нам нужна эта истеричка там? - Я так хочу И в этом есть часть моего плана. Сейчас я приведу ее Тело Ирэн, замершее у двери и сжатое, как пружина, стремительно распрямилось и безошибочно рванулось в направлении к постели, которую она покидала почти в бреду и в кромешной тьме - в ней снова ожил инстинкт грациозного и сильного хищника Она метнулась сквозь прохладную темень, как и прежде не задев ни одного предмета и почти бесшумно Когда тяжелые створки двери начали медленно отворяться, рассекая темноту пространства тонкой полоской яркого света, она уже лежала, закутавшись в холодный шелк покрывала, затаив дыхание, от чего ей казалось- и сердце остановилось в груди, чтобы не выдать ее тому, кто мягко ступал сейчас в полумраке, уверенно и неотвратимо приближаясь Она слышала весь их жуткий разговор, но смысл его так и не стал ей до конца понятен, потому что мысли ужасно, хаотично, стремительно кружились в ее голове и конечно же, страшно путались Она, то воспринимала реальную нить беседы и понимала тогда, что речь идет не о ней, а о ее матушке, в отношении которой затевается чудовищное, чего так боится, но не смеет противится Стива То, снова ощущая себя валькирией и королевой, принимала все на свой счет и готовилась к новому кровавому сражению и непременно предстоящему ей подвигу Ей, впрочем, начинало казаться, что в за дверью совещаются не враги ее, а соратники и ей предстоит возглавить их и повести за собой Сейчас, пережив животный ужас во время своего стремительного бегства, она и вовсе лишилась способности что-либо соображать и, как загнанный зверь боялась только обнаружить свое присутствие Сдерживать дыхание, однако, более не было сил и замершее было сердце, гулко и, как казалось ей, с ужасающим грохотом билось в скованной ужасом груди - она глубоко вздохнула и открыла глаза Скрываться более не имело смысла, сказал кто-то внутри ее Теперь. когда дверь в соседнюю комнату была открыта, в этой царил густой полумрак, но в нем хорошо был различима щуплая фигура Рысева, застывшая у ее кровати. В руках у него снова был давешний кубок и он протянул его ей, заговорив мягко и как и прошлый раз очень почтительно - Выпейте это, Ирина Аркадьевна Это освежит и взбодрит вас, теперь вы уже вполне отдохнули и наверное пожелаете встать и присоединиться к нам Она послушно приняла протянутый кубок, наполненный каким-то напитком, действительно отличающимся от того, что был прошлый раз. Этот напоминал лимонад, была кисловат и вроде игрист, наподобие шампанского, но вкус был также приятен Она с удовольствием осушила кубок до дна, ощутив вдруг сильную до сухости во рту жажду. Напиток начал действовать на нее мгновенно. Ирэн еще жадно допивала последние капли, скатившиеся со дна кубка, а мысли ее, ужасно сбивчивые и путанные всего несколько минут назад удивительным образом прояснились - Хорошо ли вы чувствуете себя теперь, ваше величество? - из прохладного полумрака обратился к ней почтительный голос одного из ее воинов - Вполне, - отвечала она ему ровно и дружелюбно, как и подобает королеве - Готовы ли вы действовать? - Готова Но все ли готово у вас? - Разумеется, иначе, разве посмел бы я нарушить ваш покой? - Что ж, тогда не станем более терять время - Вы, как всегда правы, ваше величество, время не ждет Движимый животным почти страхом, вполне впрочем обоснованным, Граф обернулся с поездкой на станцию и обратно в рекордные сроки. Надо полагать, он гнал свою новенькую, любовно украшенную всеми модными в этом сезоне автомобильными изысками машину по пыльной степной дороге, не разбирая пути и нимало не щадя автомобиля, как некогда загоняли насмерть в бешеном галопе лошадей его далекие предки, спасаясь от погони, спеша по своим неотложным казачьим делам или просто в пьяном кураже, затуманив сознание хмельной отравой ядреного местного самогона Ухоженная и дорогая машина оскорблена сегодня была еще и тем, что комфортабельный охлажденный кондиционером салон ее заполнили на обратной дороге пассажиры, ни одни из которых при других обстоятельствах не посмел бы к ней даже приблизиться, во избежании немедленных и крупных неприятностей Но сегодня обстоятельства сложились иначе На железнодорожной станции Графу удалось обнаружить четырех бродяг, скрывающихся от жары в тени пустующего и наполовину разрушенного здания паровозного депо Они просто валялись на земле, подстелив под свои грязные, потные, изнывающие от жары, голода и вечного похмелья тела какое-то ветхое полусгнившее тряпье и пребывали в тупом полуобморочном состоянии, не пытаясь даже раздобыть какое-нибудь пропитание - жара был слишком изнуряющей Появление Графа было равно для них манне небесной. Они даже не выслушали толком невнятно весьма сформулированного им предложения, а если и слушали - вряд ли понимали суть сказанного. Понятно было лишь то, что сегодня будет какая-то работа, а потом выпивка и еда. По поводу обещанных денег никто особых иллюзий не питал, денег им давно не платили, кто и сколько бы не обещал Они поехали бы куда угодно, с кем угодно, и согласны были на любую работу просто за еду, но Граф на их глазах загрузил в багажник джипа еще и несколько бутылок водки, купив их в грязной, но пестрой от всевозможных рекламных плакатов торговой палатке прямо на перроне станции - и это было самой надежной гарантией Монастырские развалины не произвели на бродяг никакого впечатления, по крайней мере эмоции по поводу предстоящей работы никем проявлены не были Возможно, все они недавно кочевали и в этих краях и слухи о страшном пошлом этого места им были неведомы, а может быть они пребывали уже в том психическом состоянии, которое с большой натяжкой можно отнести к категории разумного - им было просто все равно, что и где копать Скорее всего это было именно так, поскольку их не смутил и тот факт, что "археологи из Москвы" обладали ярко выраженной восточной внешностью, а слухи о постоянных угонах людей в Чечню, давно будоражили приграничные с ней южно- русские губернии Но похоже этих четверых не страшила и перспектива рабства Они молча внимательно, но без малейшего интереса выслушали указания Графа, объяснившего им в чем заключается их работа и так же бесстрастно принялись за нее, вооружившись инструментом, который удалось Графу раздобыть у станционных рабочих за бутылку водки, купленную все в той же грязной палатке на перроне - тяжелой, старинной киркой, ржавым погнутым ломом и двумя саперными лопатами, которые предусмотрительный Граф захватил с собой из дома еще утром - оказалось, что не напрасно Было четыре часа пополудни Однако солнце, хотя и сползало из зенита, медленно и неохотно весьма, дело свое вершило по- прежнему справно - пекло яростно и беспощадно, отчего пустынное степное пространство казалось огромной раскаленной сковородой, которую растяпа-хозяйка попросту забыла на пылающей печи. Сказать, что Дмитрий Поляков был сломлен, раздавлен, повергнут в пучину самых противоречивых и ни разу не изведанных им доселе чувств, значило не сказать ничего о том состоянии, в котором прибывал он теперь. Пошло уже изрядное количество времени с той минуты, как за ней закрылись створки высоких белых с позолотой дверей его номера в парижском отеле " Де Криойон", любимого им и знакомого, едва ли не как собственный дом, вплоть до каждого гобелена в холле и китайской вазы на каминной полке в гостиной его люкса, а он по-прежнему оставался в состоянии полного смятения и растерянности, до сих пор плохо соображая где находится теперь и что такое произошло с ним в последние несколько часов его жизни Возможно на какого другого человека события приключившиеся с ним и не произвели бы столь сильного впечатления, в конце концов это была конечно необычная весьма и пикантная безусловно до остроты, но всего лишь авантюра, из числа тех, которые случаются в жизни. Но у Дмитрия Николаевича Полякова, сорокалетнего преуспевающего российского предпринимателя, человека абсолютно душевно и физически здорового, неглупого и по-своему образованного был одна не слишком приметная, но существенная весьма особенность Если бы судьбе было угодно распорядиться так, что Дмитрий Поляков жил бы скажем в восемнадцатом или каком другом минувшем веке, и принадлежал бы к дворянскому сословию, то на фамильном гербе его в качестве девиза было бы начертано одно лишь короткое слово - " простота" Однако помещенный на постоянное жительство в век двадцатый и посему лишенный возможности иметь фамильный греб и делать на нем какие-либо любезные сердцу и уму надписи, он просто почитал простоту и ясность главными факторами, определяющими успешность и благополучие существования в этом мире До сего дня судьба была милостива к нему в этом смысле - все и всегда в жизни его было просто и ясно, а потому, как полагал он и вполне успешно По крайне мере, жизнью своей и тем чего достиг в ней он был доволен Так было с раннего детства Просто и ясно все было в его семье, где сначала единственным и непререкаемым главой был дед, потому что он же был источником номенклатурных благ, которые пользовала вся семья Бабушка была единственной похоже в этом мире слабостью деда, которой он, а значит и вся семья прощала постоянный сумбур мыслей и поступков, до глубокой старости - девическое кокетство, детскую обидчивость и почти младенческие порой капризы Посему он с детства любил находится подле бабушки, обретая тем самым права на некоторую часть ее семейных привилегий Мама была дочерью сурового чекиста и вела себя в этой связи подобающе - была женщиной строгой и собранной, носила короткую стрижку и тяжелые дорогие костюмы, которые почему-то назвали "английскими", хотя шились они, все на одни лад, похожие как две капли воды в специальном ателье для высшего руководства КГБ, услуги которого входили в номенклатурный статус деда Бабушка услугами этого ателье не пользовалась - она упрямо шила свои яркие, нарядные со множеством оборочек, рюшечек, воланчиков и еще каких-то немыслимых украшений платья у модной частной портнихи, это было не очень принято, но бабушке прощалось Мать с золотой медалью закончила школу и с "красным" дипломом исторический факультет МГУ, однако по профессии не проработала и дня - ей определена был комсомольская, а затем партийная карьера В детстве он очень редко видел ее дома - номенклатурным работникам в ту пору должно было подолгу задерживаться на работе и самой яркой деталью в туманном образе матери, отложившимся в его детских воспоминаниях, был маленький алый значок с золотым профилем Ленина на темном лацкане строгого похожего на мужской пиджак жакета. Говорили, что в юности она занималась стендовой стрельбой и добилась на этом поприще каких-то спортивных званий, но дед не счел спортивную карьеру достойной его дочери и в порядке компенсации лишь брал ее собой на охоту, которую любил и устраивал для себя частенько Отец был просто маминым мужем, которому посчастливилось стать зятем прославленного чекиста, потому что его дочери, как нормальной здоровой и относительно привлекательной девушке надлежало в определенное время выйти замуж Большего сказать о нем было почти невозможно Он так же как и мать закончил исторический факультет и добросовестно трудился над созданием новейшей партийной истории и творческим переосмыслением предыдущей в одном из научно-исследовательских институтов, имеющих высокую честь принадлежать к системе Центрального Комитета партии, а посему считавшемся очень и очень элитарным Та ступень, которую занимал дед на иерархической лестнице имперского общества позволила ему определить зятя на службу в этот храм партийной науки, но особо стремительной карьеры не обеспечивала - отец скромно пребывал кандидатом наук и старшим научным сотрудником, не вправе рассчитывать на большее, но премного благодарный судьбе и за то, что досталось. В семье любили, с молчаливого одобрения деда, которому эта история похоже нравилась, рассказывать, как будучи совсем маленьким Дима отвечал на вопрос кто есть кто в их семье Деда он назвал дедушкой, бабушку - бабулей, маму - мамой, а на вопрос об отце ответил - " зять" Отец всегда смеялся над этим фамильным анекдотом громче других Со смертью деда ясности в семье не убавилось Главной теперь была мама она к ому времени секретартвовала в одном из столичных райкомов партии, заведуя идеологией, и стала теперь главным источником более скромных, конечно, но вполне приличных по тем временам номенклатурных благ Ни дня в своей жизни не проработавшая ни на какой государственной службе, бабушка, к тому же, стала теперь гордо именоваться " персональной пенсионеркой союзного значения", получив это почетное определение вместо умершего мужа, таков был тогдашний порядок - и ей тоже кое-что полагалось из номенклатурной имперской кормушки Оставшегося семейного влияния, вкупе, очевидно, с памятью о державных заслугах деда хватило для того чтобы после окончания школы он смог стать студентом самого престижного ВУЗа страны - института международных отношений, который благополучно закончил и без особых проблем переместился со студенческой скамьи в некое внешнеторговое по названию, но военно-разведывательное по сути своей деятельности объединение, скромно занимающееся торговлей весьма популярным и знаменитым даже во всем мире товаром - советским оружием и военной техникой. Тут семьей были, безусловно, и видимо в последний уже раз, задействованы связи покойного деда, которого в некоторых влиятельных инстанциях, к счастью, еще не успели забыть Далее Дмитрию предстояло автономное плавание, в котором он не рассчитывал на серьезные стратегические успехи и готов был довольствоваться некоторыми тактическими радостями. Но уже дули с запада свежие ветры перемен. Далее все тоже произошло просто и ясно Рухнувшая империя, конечно, погребла под своими обломками остатки номенклатурного благополучия семьи Однако его скромная и малоизвестная в имперские времена контора теперь открыто заявила теперь о своем существовании Из скромного и чиновничьего кабинета Дмитрий Поляков стремительно переместился в лабиринты едва ли не самого опасного, но и прибыльного мирового бизнеса - торговлю оружием И тут оказалось вдруг, что он не только совсем неглуп и неплохо образован, последнее подразумевало и хорошее знание нескольких иностранных языков, но и весьма инициативен, смел, порой дерзок и склонен к рискованным, однако хорошо продуманных действиям Это оценили по достоинству И когда несколько энергичных и дальновидных людей, из числа высшего руководства компании, имевших возможность в общей тогдашней неразберихе, отщипнуть кусочек от общего пирога и распорядиться им уже в своих личных интересах, организовали собственное дело, его позвали в команду И снова все сложилось просто и ясно Теперь главным в семье был он, и все приняли это с пониманием и готовностью К тому же блага, которыми отныне он обеспечивал членов семьи, никому из них ранее, даже в годы самых стремительных карьерных взлетов деда, даже не снились Как ни странно быстрее всех и как-то совершено органично в новый образ жизни вписалась бабушка, которой теперь было уже девяносто шесть лет, но удивительным образом она сохраняла не только относительную физическую бодрость, но и абсолютную ясность ума. С прислугой, которая снова появилась в доме, водителями нескольких машин и охраной она управлялась так легко и просто, словно и не было перерыва в несколько десятков лет, когда семья вынуждена была обходилась без таковой. Матери и отцу перемены дались не так легко - они стали тише незаметнее, в глазах у обоих поселились какая-то собачья преданность и одновременно страх перед ним - хозяином К тому же они не верили, что все происходящее с ними теперь надолго и жили как бы взаймы, ожидая скорого и трагического момента взимания долгов Мать, как докладывала ему его служба безопасности, ко всему прочему тайком бегала на разные коммунистические митинги, правда активно сотрудничать с левыми не решалась, но он предпочел делать вид, что ничего об этом не знает - в конце концов это была ее жизнь Еще в далекие советские времена, закончив институт он, как требовалось тогда человеку, потенциально могущему отправиться на работу за границу, да и вообще состоящему в штате столь серьезного учреждения, женился на внучке их старинного соседа по даче в Валентиновке, ученого-атомщика из старой Королевской когорты, с которой несколько лет подряд еще в ранней юности целовался летними ночами в густых зарослях сирени Позже они встретились на очередном семейном торжестве и все сложилось как-то удивительно быстро, при активном участии матерей и бабушек с обеих сторон и, собственно, под их чутким руководством Жена его оказалась однако женщиной удивительно скверной, жадной до умопомрачения, скандальной, ревнивой и ко всему - отвратительной хозяйкой. Рубашки его вечно были плохо выглажены, пуговицы болтались на одной нитке, а еду, которую она пыталась готовить, он просто не мог есть, посему все то время, пока жил с семьей отдельно от родителей, в купленной солидарно родственниками молодых кооперативной квартире в модном тогда новом микрорайоне Строгино, ужинать заезжал к бабушке на проспект Мира. Она же заодно приводила в порядок и его одежду. Жена при этом была абсолютно уверена в том, что эти часы он проводит у очередной любовницы и время от времени закатывала ему по этому поводу истерики, впрочем довольно тихие Она родила ему дочь, внешне точную свою копию, отчего с той самой поры, как сходство это стало очевидным, он начал испытывать к собственному ребенку устойчивую неприязнь, которой в душе стыдился, но ничего не мог с ней поделать Он действительно часто изменял жене, женщины всегда были к нему благосклонны - он был недурен собою, обаятелен, приятен и легок в общении, щедр Романы его складывались опять же легко и как и все в жизни просто, так же и завершались, потому что он никогда не обманывал своих женщин, обещая им то, чего не мог и не собирался делать Как только рухнули номенклатурные оковы и развод перестал относиться для некоторых особо ответственных чиновников к категории едва ли не государственных преступлений, он тихо, без скандала и сильных эмоциональных всплесков развелся с женой, обустроив их с дочерью жизнь таким образом, что она в итоге осталась даже довольна и благодарна ему Да, семейная жизнь, оказалась едва ли, не единственным в жизни, что ему не удалось, по крайне мере с первого раза, ( о втором он пока не задумывался - все в этом отношении было и так замечательно и вполне его устраивало) Но и эта неудача была простой и ясной Было еще нечто, чем счастливо одарила его судьба Вся благополучная весьма и счастливая даже жизнь его складывалась так, что ни разу ему не пришлось совершить ни одного сколь- ни - будь серьезного неблаговидного или попросту постыдного поступка ради достижения каких-либо своих целей. Ну, не складывалось в его жизни таких ситуаций, и все тут! Не вставал у него на пути в критическую минуту лучший друг или даже просто приятель, не требовали обстоятельства от Дмитрия Полякова ни предательства, ни даже крупной лжи, не приходилось подсиживать коллег для продвижения по служебной лестнице и ни разу не закручивалась комбинация в его сложном бизнесе таким образом, что непременно нужно было " кинуть" кого-либо из партнеров Что тут скажешь? Везло. И везло фантастически Выходило так, что не предпринимая никаких особенных усилий, не томясь муками выбора между нужным и должным, не ломая через колено собственно "я" с его постыдными порой желаниями и устремлениями, Дмитрий Николаевич Поляков имел полное право считать себя человеком безупречно порядочным И никто, ни одна живая душа на этой грешной земле не имела ни единого более или менее серьезного основания утверждать обратное И в этой связи, странно, удивительно и совершенно непонятно было за что и кем ниспослана ему эта кара - дикая, ломаная какая-то, страшно запутанная и болезненная психологическая, к восприятию, а тем паче, преодолению которой душа его была совершенно не готова " Опускается вечер, притаясь, караулит ночь Гаснут окна дворца, слуги чистят бесценный паркет По притихшим проспектам, как птицы, летят злые кони Запряженные в золото царских карет... " Что это были за стихи? Ну конечно же, это были его стихи, странного и загадочного поэта- Ворона, крохотный томик которого она с упоением читала глубокими ночами Ворон.... Какое колдовское чарующее и пугающее имя! Ворон... Но ведь теперь он вовсе и не так уж окутан тайной Теперь они знакомы и даже близки Где же он? И от чего это вдруг она вспомнила его строки? Ворон... Какие смешные глупости! Поэт Рысев, вот что это такое. Маленький, щуплый господин, услужливый и почтительный как приказчик в галантерейной лавке Вот действительно похоже - приказчик из галантерейной лавки! И что это там было такое про валькирию и воительницу-царицу? Как чудно мчалась она вроде бы на коне с мечом в руках и золотым щитом, и волосы развивались так красиво Жаль, никто не сможет нарисовать этого - получилась бы замечательная вещь! Ее портрет в образе валькирии И корона была на голове Нет, это была вовсе не корона, но что - то такое очень на корону похожее Господи, что же это было? Как хочется вспомнить! Обязательно надобно вспомнить, и непременно рассказать Стиву и maman Особенно maman - она обожает все мистическое, непременно найдет всему толкование и еще обнаружит какой- ни - будь тайный знак в этом видении Нет, пожалуй maman рассказывать не стоит Который, интересно, теперь час? - Ирэн наконец медленно разомкнула тяжелые, и без зеркала чувствовала, что отекшие сильно веки В комнате стоял полумрак, но это был полумрак такого сорта, что сразу становилось ясно - на улице день и просто плотно задернуты тяжелые шторы на окнах. Да и день обычный, по - петербургски бледный и чахлый, не знающий упоения солнечным светом и яркого лазурного купола сияющих небес. - Очнулись, Господи помилуй, очнулись барышня! - взволнованно зазвенел в полумраке незнакомый женский голос, мягко упал на толстый ворсистый ковер опрокинутый стул, прошелестела, всколыхнувшись под чьими-то стремительными шагами пышная - судя по звуку - юбка, и легкое колебание воздуха скользнуло по лицу Ирэн. Большего она не успела разглядеть и не увидела вскрикнувшей женщины - та уже скрылась за дверью Однако сразу же дверь отворилась снова, прошелестели по ковру чьи-то легкие шаги и в комнате вдруг запахло как в церкви - запах ладана мешался с запахом еще чего-то, названия чему Ирэн не знала, но это был устойчивый церковный запах и еще так пахло в прихожей, когда maman велела пустить в дом странствующих монашек Запах был настолько силен или, быстрее всего настолько ей непривычен, что она очнулась окончательно и широко открыла глаза Чья-то рука отвела полог у ее кровати, и она увидела склоненное над собою женское лицо - Господи, что такое случилось с maman? - мелькнула в сознании Ирэн короткая быстрая мысль, - когда же это она успела так исхудать и осунуться И глаза... Нет, это, не maman И платье... Что это такое одето на ней, вроде бы монашеское? Женщина стоящая теперь подле ее постели действительно было удивительно похожа на ее мать баронессу фон Паллен, однако и лицо, и фигура ее были сухощавы и даже слишком худы, в отличии от дородной статной баронессы. Похожими были и глаза - холодные, светло - синие - как вода в северных лесных озерах. Но на сухом загорелом лице они казались огромными, много больше, чем у баронессы, и смотрели совсем иначе - пристально и сурово - маменька никогда не смогла бы взглянуть так. - Кто вы? - спросила Ирэн, сама удивившись слабости своего голоса, а более той непривычной робости, которая вдруг охватила от этого пронизывающего холодного синего взгляда И еще было что-то, смутное и не прочувствованное пока, но шевельнувшееся в душе, от чего она болезненно сжалась, словно готовясь к страшному - Мать Софья. Твоей несчастной матери - родная сестра и твоя, стало быть, родная тетка - Я знаю о вас, вас ведь зовут Ольгой? - Звали, когда - то давно, в миру, теперь, и уж который год зовут матерью Софьей - А где maman? Почему вы сказали - "несчастной"? И почему вы здесь? Разве случилось что? - Что же ты, вправду ничего не помнишь? - словно кто-то добавил льда в синие омуты глаз матери Софьи, холодные и доселе теперь стали они колючими и царапнули лицо Ирэн почти физически ощутимо, как если бы кто-то с размаху приложил к ее щекам пригоршню искристых и острых снежинок - Да что же случилось, Господи? И зачем вы глядите на меня так страшно? - Несчастную матушку твою призвал к себе Господь, ее более нет с нами - Но как?.. Господи, и когда... Нет, это не может быть правда!... Боже мой, maman! А Стива? Где Стива? Что же вы не говорите мне ничего? Монахиня, так похожая на ее maman и такая чужая одновременно действительно молчала, не отводя от лица племянницы своих пронзительных холодных глаз, словно раздумывая отвечать ли ей Ирэн вдруг ясно почувствовала, что именно теперь эта чужая пугающая женщина решает про себя, отвечала ли она, Ирэн, правду или солгала в чем-то, еще непонятном ей, но совершенно очевидно, что ужасном, что непременно и самым страшным образом, причем с этой самой минуты, перевернет ее жизнь безвозвратно От этой мысли ее немедленно захлестнула черная беспросветная тоска и како-то животный страх Она заплакала, сначала тихо и бесшумно, но потом рыдания ее стали все сильнее, она уже не могла совладать с ними - все ее тело сотрясали сильные конвульсии и она почти кричала в голос, выкрикивая что-то обрывочное и бессвязное. Дверь в спальню снова отворилась и порог ее торопливо переступили два человека - одни был семейный доктор фон Палленов, профессор медицины Бузин, другой господин - моложавый, с аккуратно подстриженной темной бородой Ирэн, был незнаком Однако сейчас, сотрясаемая жесточайшей истерикой, она не заметила их появления и не узнала никого из вошедших Господин с темной бородой был между тем известный петербургский психиатр, приглашенный для консультации и уже довольно долго совещавшийся в гостиной со своим коллегой профессором Бузиным, матерью Софьей, в миру княжной Ольгой Долгорукой, родной сестрой баронессы фон Паллен и четвертым человеком неприметной наружности, деликатно и даже робко, расположившемся за круглым столом, с тяжелой черного мрамора столешницей, на которой он аккуратно и тоже как бы смущаясь своего вторжения и в эту парадную гостиную и за этот солидный, украшенный дорогим бронзовым литьем стол, разложил свои бумаги Этого человека звали Валентном Тимофеевичем Хныковым и был он судебным следователем. В спальне Ирэн, которая по-прежнему продолжала истерически рыдать, конвульсии, сотрясающие ее тело становились все сильнее и сильнее, оба доктора перекинувшись несколькими фразами, пришли, очевидно, к единому решению. Тот из них, кто был психиатром, выглянул за дверь, пригласив ожидающую в коридоре сиделку и сделал ей какие-то распоряжения Через несколько минут, она возвратилась неся в руках блестящий металлический футляр, в котором кипятила шприцы, и стала готовить все для инъекции Доктор склонился над Ирэн, но она не увидела его и лишь почувствовала легкую боль в руке, когда тонкая игла аккуратно и быстро вонзилась ей в кожу, а потом ее снова поглотило небытие Они вышли в гостиную и на немой вопрос Хныкова, оторвавшегося от своих бумаг, в которых он что-то мелко и скоро писал, доктор Бузин ответил вежливо, но с некоторым раздражением в голосе, которое относилось Бог весть к кому - к присутствию ли в доме Хныкова, к тому что происходило с Ирэн, к тому ли, наконец, что ему самому, светиле медицинской науки и человеку, принятому в самом высшем столичном обществе, приходится теперь участвовать в столь щекотливом деле - Как мы и предполагали с коллегой, состояние молодой баронессы крайне критическое Сейчас ей впрыснут морфин и некоторое, весьма продолжительно время, полагаю, часов десять - двенадцать она будет в забытьи Почтительно слушая профессора, Хныков несколько раз согласно кивнул и когда тот закончил, с еще более виноватым видом, чем прежде молчал, тихо заговорил: - Но есть ли надежда, что когда ее сиятельство проснется, с ней можно будет побеседовать? В ответ Бузин только развел руками и выразительно посмотрел на своего более молодого и менее еще знаменитого коллегу. Тот немедленно и с готовностью вступил в беседу: - Ответить на этот вопрос, милостивый государь, сейчас не возьмется, никто, кроме, разумеется Господа Бога, но его не призовешь во свидетели Состояние баронессы, как вам уже сообщил досточтимый коллега, критическое Очевидно, что психика ее испытала сильнейшее потрясение и как отзовется она на него сейчас даже предположить невозможно - Уместно ли будет сделать прискорбное предположение, что рассудок ее сиятельства помутился? - казалось Хныков готов был провалиться под землю, от неловкости, которую испытывал досаждая столь достойным и занятым без всякого сомнения людям, но таков был его долг - Я не стал бы исключать такого прискорбного предположения, - сдержанно ответил психиатр - Но можно ли будет рассчитывать, разумеется позже, когда ее сиятельство придет в себя, на то, чтобы определить, когда произошло это прискорбное событие? - То есть вы имеете в виду, когда именно, баронесса перестала отдавать себе отчет в своих действиях? - Именно, так-с - Совсем не уверен в этом Но, повторяю, милостивый государь, это станет ясно лишь после того, как прекратится действие инъекции - Благодарю вас, господа за уделенное мне внимание и прошу извинить мою дотошность - такова служба, - Хныков спешно поднялся из-за стола и торопливо, но весьма аккуратно и тщательно при этом сложил свои бумаги в портфель, - Могу ли я обратиться с нижайшей просьбой к вашему сиятельству, - впервые за все время он посмел взглянуть на мать Софью, безмолвно стоящую у высокого окна и, казалось, мало занятую содержанием беседы - Извольте, - она отозвалась низким хрипловатым голосом, мало подходящим ее внешнему виду и сану - Не соблаговолите ли вы известить меня о состоянии ее сиятельства, молодой баронессы, когда наступит некоторая определенность в нем? - Разумеется. Можете не беспокоиться, я пошлю за вами С почтительным полупоклоном Хныков покинул гостиную Руки ему никто не предложил, да он этого и не ожидал Все, по его разумению, складывалось, крайне скверно И от того, что расследование чрезвычайного и уже взбудоражившего весь город преступления, связанного с известнейшей и богатейшей, не то что Санкт-Петербурга, но и все Российской империи, семьей, было поручено ему, последствий для себя ждал самых отвратительных. В ночь на первое января одна тысяча девятьсот семнадцатого года, в роскошном особняке барона фон Паллена на Литейном произошло следующее Истекали уже последние предрассветные часы, когда четверо, припозднившихся, как могло показаться гостей, вошли в парадные двери особняка на Литейном В их числе были и молодые хозяева дома - Ирина Аркадьевна и Степан Аркадьевич фон Паллены Прислугою хозяйка дома - Нина Владимировна фон Паллен накануне распорядилась так, что прибравшись после ночного застолья и приготовив все необходимое к завтраку, горничные и повар до обеда были отпущены отдыхать - теперь дом был почти пуст и тих Хозяйка давно спала и возвращения домой обоих своих детей с их гостями не слышала. Оно вполне могло бы так и остаться ею незамеченным, как происходило это уже не раз и не два ранее, если бы этой ночью в их планы не входило иное. Вернувшаяся в господский дом около полудня прислуга, обнаружила в стенах старинного, прославленного и весьма высоко чтимого в имперской столице дома, ужасную, не укладывающуюся в сознание обычного человека картину Тело Нины Дмитриевны фон Паллен, покрытое множеством страшных ран, лежало на полу ее будуара в огромной луже крови, которой было столько, что ее не смог впитать даже пушистый и толстый китайский ковер, покрывающий пол комнаты. Мертвое тело баронессы почти плавало в вязкой бурой луже, источающей ни с чем не сравнимый тошнотворный запах Кровью были забрызганы стены, мебель, тяжелые гардины на окнах и даже сами оконные стекла Прибывший на место страшного преступления вместе с полицией судебный медик пришел к заключению, позже подтвержденному вскрытием тела, что несчастную женщину убивали долго и медленно Скорее всего ее пытали, стремясь получить знаменитую коллекцию драгоценностей семьи фон Паллен, которая оказалась похищенной Очевидно было, что не выдержав пытки женщина указала место в стене своего будуара, где в нише, сокрытой одной из многочисленных картин, украшающих стены комнаты был замурован тяжелый, сложной весьма конструкции сейф и отдала ключи от него Сейф был пуст, а хранящийся, в нем старинный серебряный ларец, наполненный до краев, (как показал позже поверенный в делах семьи известный столичный адвокат), ювелирными украшениями баснословной стоимости и уникальной художественной и исторической ценности, опустошенный преступниками, валялся рядом с трупом на полу будуара баронессы Но и это было еще не все В гостиной особняка обнаружен был еще один труп - это было тело Степана Аркадьевича, Стивы, как звал его весь великосветский Петербург, барона фон Паллена Молодого человека миновала страшная участь матери - он был просто застрелен выстрелом из револьвера в грудь Стреляли в молодого барона практически в упор и смерть его, судя по всему, была мгновенной Однако, главное и самое пожалуй загадочное и страшное обстоятельство этой трагедии заключалось в том, что убит молодой барон вероятнее всего был своей сестрой - совсем юной еще, но знаменитой уже светской красавицей Ириной Аркадьевной фон Паллен. Ирэн, как звали ее в свете. Ирэн фонПаллен обнаружили здесь же, в гостиной, без чувств, она полулежала в одном из кресел и тонкая прекрасная рука ее крепко, не смотря на беспамятство, сжимала покрытую перламутром рукоятку маленького дамского револьвера Из этого револьвера, что быстро и без труда установило следствие и был застрелен ее брат, мертвое тело которого раскинулось на ковре, почти касаясь маленьких ножек Ирэн, обутых в шелковые расшитые бисером вечерние туфельки Картина преступления, таким образом, была и ясна и страшно запутана одновременно Очевидно было, что преступниками оказались те двое, что вошли в дом несчастной семьи в роковые для нее предрассветные часы Собственно, это было единственное, что известно было достоверно и подтверждено показаниями случайных свидетелей, наблюдавших эту сцену Но главным, занимавшим всех чрезвычайно и безусловно решающим в итоге многое, если не все был вопрос о роли молодых фон Палленов в развернувшейся в их доме трагедии Этот вопрос уже несколько дней будоражил весь Петербург, не говоря уже о полицейских и прокурорских чинах города, журналистах, исписавших не одну газетную полосу, собственными версиями, одна диковинней и фантастичней другой, судебном следователе Хныкове, который имел несчастье возглавить расследование этого страшного убийства, адвокатах, поверенных в делах семейства фон Палленов, многочисленных служащих принадлежащих им предприятий и банков, и едва ли ни еще более многочисленной их прислуге Однако более всего этот вопрос занимал сейчас тех троих, что с момента почтительного удаления из комнаты судебного следователя Хныкова, продолжали хранить молчание, не тяготясь впрочем им и даже не замечая того, занятые каждый своими мыслями Мать Софья, игуменья затерянного в степях маленького монастыря, в далеком прошлом - княжна Ольга Долгорукая, едва успевшая прибыть из своего захолустья к похоронам сестры и племянника, теперь была здесь главною и решение предстояло принять именно ей Как и оба врача, а также главный поверенный в делах семьи - адвокат, который сейчас отсутствовал, она хорошо понимала, что более беспамятство Ирэн длится не может С минуты на минуту она придет в себя и тогда вынуждена будет рассказать все, что произошло в ту страшную ночь в их доме, чему свидетельницей и участницей она стала Либо ей, в юности отринувшей от себя все мирское и посвятившей себя служению Всевышнему, придется, с молчаливого согласия преданных семье докторов и адвоката, объявить свою юную племянницу лишившейся рассудка ( могло вполне статься, что это и на самом деле окажется так ) и принять на себя всю ответственность за ее дальнейшую судьбу, вместе с наследованием огромного состояния фон Палленов - Она впервые пришла в себя, но некоторое время я могу еще поддерживать ее в беспамятстве, небольшими дозами морфина Однако это может стать небезопасным, - нарушил молчание психиатр, которого в первые же дни привел в дом, поручившись за него, профессор Бузин - Однако следует, быть может, нам побеседовать с ней и в зависимости от того, что она расскажет, объявить диагноз... - старый врач был совсем не склонен к тому решению, которое сейчас предлагал, ибо понимал какой скользкий и опасный путь ожидает их всех в случае, если Ирэн только им признается в чем-то страшном, что, собственно и подсказывала ему неплохая профессиональная и отменно тренированная, к тому же, годами практики интуиция Голос его потому утратил свою мягкую и столь ценимую пациентами спокойную убаюкивающую уверенность Вдруг стало заметно, что профессор Бузин уже очень стар и сам, наверное, не вполне здоров, к тому же сейчас сильно, что наверное уже непозволительно в его возрасте, взволнован - Нет господа, полагаю ждать и надеяться более не на что Прошу вас взять на себя труд объявить публично, что племянница моя Ирина, не выдержав страшных испытаний, ниспосланных ей провидением, лишилась рассудка Можете объявить также, что в ближайшие уже дни мы с ней покинем Петербург Это все. Благодарю вас за вашу доброту и участие в делах моей несчастной семьи Я позову вас проститься, а сейчас не смею более задерживать - Голос матери Софьи был низким и хрипловатым, говорила она сейчас очень тихо, но царственно властно, и каждое слово дышало непоколебимой волей и решимостью исполнить принятое ею решение Оба доктора подчинились ей молча и поклонившись отступили к двери, аккуратно прикрыв за собой ее тяжелые створки Уже в коридоре, взглянув на свое изображение в огромном резном трюмо, висевшем на этом самом месте с тех незапамятных времен, когда еще совсем молодым доктором он начал ездить в этот знаменитый уже тогда дом, профессор Бузин неожиданно поймал себя на мысли, что высокую худую, сильно постаревшую женщину, оставленную им сейчас один на один с принятым ею тяжелым и страшным наверное решением, он про себя по-прежнему называет княжной Долгорукой И это, на самом деле, видимо было не так уж далеко от истины Утренний рейс авиакомпании " Эр-Фрнас" в Москву вылетал из парижского аэропорта " Де Голль" в девять с минутами, и, значит, спать ему оставалось три с половиной часа с учетом времени необходимого на то, чтобы собраться и рассчитаться за постой Оставшись один, он несколько пришел в себя, но был все еще настолько разбит и опустошен, что вряд ли смог бы проснуться сам и вероятнее всего не услышал бы будильника, поэтому Дмитрий Поляков, набрав номер службы, ведающей пробуждением - указанный в роскошном буклете для постояльцев отеля, попросил разбудить его шесть тридцать утра и обессиленный растянулся на изящном диване в гостиной, накрывшись с головой легким пушистым пледом Даже мысль о том, чтобы вернуться в спальню и провести остаток ночи в постели, еще хранящей в изгибах смятого белья очертания ее тела и аромат ее диковенных духов, была ему невыносима Заснул он мгновенно, словно провалился в черный бездонный колодец, однако какая-то малая толика его сознания, видимо, бдительно бодрствовала, ожидая телефонного звонка, поэтому при первом же мелодичном сигнале, он легко сорвался с дивана и схватил телефонную трубку, ожидая услышать дежурно вежливый голос оператора, однако его ожидало совсем иное - Алло, - он услышал ее низкий хрипловатый голос, в странной манере растягивающий слова и вдруг почувствовал, что знает его уже очень много лет, боится и ненавидит, но и жить не может без того, чтобы слышать снова и снова. А она, между тем, продолжала, - ты уже не спишь? А я сплю. И говорю с тобой во сне Слу-у-шай, я решила, что поеду с тобой в Довиль Вот. Ну все, теперь я буду спать дальше, а ты закажи нам номер в " Рояле", но непременно, чтобы окна выходили на набережную, к морю Да, и билеты закажи, но только на вечерний поезд, самый поздний, из всех что есть - я теперь спать буду долго, а после позвоню тебе - будь у себя Она положила трубку, не прощаясь и не дождавшись его ответа, в обычной своей манере уверенная в том, что желание ее будет исполнено в точности И не ошиблась - Какого черта, - яростно сказал он себе, сжав телефонную трубку в руке так, что побелели костяшки пальцев, - какого черта?! Я лечу домой, в Москву, немедленно! Непослушными пальцами разом ставших холодными и отвратительно потными рук, он набрал номер рецепции отеля и услышав в трубке бесстрастный в своей любезности голос, торопливо и сбивчиво попросил продлить срок своего пребывания в отеле - Как долго предполагает задержаться у нас мсье Поляков? - вежливо поинтересовался служащий в рецепции, успев за то время пока он формулировал свою просьбу сверится с компьютером и уточнить имя звонящего постояльца - Я не знаю этого пока, неделю, может быть дольше Есть проблемы? - О, нет, мсье Поляков, никаких проблем Вы наш постоянный и уважаемый клиент, - дежурная любезность в голосе служащего сменилась почти искренней симпатией - И еще, я хочу сегодня на несколько дней посетить Довиль - Да, разумеется Могу я порекомендовать вам отель или вы уже сделали выбор? - Отель " Рояль" Мне нужны апартаменты люкс с видом на набережную - Прекрасный выбор, мсье Поляков Я немедленно свяжусь с Довилем Не думаю, что возникнут какие-нибудь проблемы, хотя сейчас и разгар сезона Что ни будь еще? - Билеты первого класса на самый последний поезд сегодня - Прошу прощения, сколько билетов? - Два - Прекрасно, мсье Поляков Я сообщу вам о результатах через несколько минут В приграничных с мятежной Чечней, требующей, впрочем, чтобы теперь ее именовали на новый лад - Ичкерией, южных губерниях России давно привыкли к серьезным, порой страшным и кровавым массовым убийствам, совершаемым хорошо вооруженными и почти неуловимыми бандами, стремительно налетающими из-за ее границ. Сотворив свое страшное дело, захватив с собой машины, скот и людей, бандиты столь же стремительно и бесследно растворялись в горных ущельях и отлогах, недоступных порой и властям самой Ичкерии Сладу с этой напастью не было никакого, и с ней почти смирились, бесстрастно ведя кровавую статистику человеческих жертв и привычно ругая немощные федеральные власти Однако то, что обнаружил ранним утром в пустынных степных просторах среди развалин старого монастыря, запойный и по утрам вечно страдающий похмельем пастух, нанятый на лето казаками ближайшей к монастырю станицы, взбудоражило всю огромную, даже и по российским масштабам, губернию Вереница сановных лимузинов потянулась к монастырским руинам уже ближе к полудню по разбитой степной дороге, поднимая клубы пыли и тревожа привыкших к комфорту пассажиров частыми встрясками на ухабах и рытвинах К месту таинственного и страшного происшествия спешили и вице-губернатор, отвечающий за правоохранительных органов и губернский прокурор и начальник управления внутренних дел, начальство рангом пониже и оперативная группа прибыли на место несколькими часами раньше, и практически сразу за ними примчались и машины с дотошной прессой - тогда же страшная весть разнеслась по губернии, заставив высокое начальство покинуть кабинеты и поспешить в степь, уже раскаленную сверх всякой меры - столбик термометра достигал на солнце сорока с лишним градусов по Цельсию Удивляться тут было нечему - стоял июль Однако и в июле бывают в этих жарких степных краях дивные мгновенья, хранящие еще прохладу короткой ночи, когда лежит на степной глади, словно забытая ветреной девчонкой после ночного свидания газовая косынка, легкая туманная дымка, извиваясь и клубясь в косых лучах только-только появившегося из-за горизонта раннего солнца, мягкого еще, не набравшего всей силы раскаленного своего сияния. Сладко дышит степь в эти короткие мгновенья и дыхание ее наполнено оно пьянящим ароматом напоенных ее свежестью ночи трав и цветов И нет в такие минуты места на земле, прекраснее, чем эта бескрайняя благоухающая равнина, пронизанная солнечным сиянием и овеянная теплыми душистыми ветрами Случилось так, что именно в эти благословенные часы, в жизни Савелия Шкавро, непутевого станичника, тихого беззлобного алкоголика, которому из жалости только к его многочисленной бедствующей семье доверили пасти большое стадо ухоженных породистых коров, произошло событие, едва не стоившее ему жизни и отнявшее впоследствии немалую долю его и без того незавидного здоровья С рассветом Савелий неспешно выгнал стадо в степь и погнал его привычным маршрутом к старым развалинам, которые все местные жители привычно звали, монастырскими, хотя большинство из них народилось на свет и прожило жизнь в ту пору, когда в этих стенах размещалась мрачная лечебница. Они довольно быстро добрались до места и Савелий уже предвкушал, как удобно разместившись на заросшем бурьяном и чертополохом монастырском дворе, выпьет вожделенную бутылку пива, бережно упрятанную на дне его холщовой сумки под круглым караваем черного хлеба, пучком душистого зеленого лука и несколькими свежими, только что с грядки, огурцами В Бога он никогда особо не верил, но минуя широкий проем в полуразрушенной стене, на месте которого были некогда монастырские ворота, привычно осенил себя крестным знамением - рука его при этом двигалась словно сама, подчиняясь какой-то генетической памяти и исполняя то, что многие десятки а то и сотни лет кряду делало на этом месте не одно поколение его предков. Он вступил на монастырский двор, но далее не смог сделать ни шагу. Картина, открывшаяся ему здесь, на несколько секунд, а может и минут, парализовала его сознание и волю. И даже вопль, исполненный животного ужаса испустил несчастный пастух несколько позже, в первые же мгновенья горло его, как и все тело сковал спазм ужаса. Сначала ему показалось что пустынный обычно, уютный и почти обжитой им с начала сезонной работы монастырский двор буквально усыпан человеческими телами, как поле битвы, виденное на какой-то картинке в школьном учебнике истории, которая почему-то именно сейчас всплыла в памяти В следующую минуту, он решил, что ошибся и люди, которые не подавая признаков жизни лежали на земле, просто крепко свят, не реагируя ни на яркие лучи утреннего солнца, ни на шум производимый за стеной рогатыми питомцами Савелия. Но сразу же эта мысль была им отвергнута, потому что позы людей разбросанных, а именно это слово приходило на ум даже при беглом взгляде на их тела, по монастырскому двору подтверждали первое, страшное его предположение - они были мертвы Теперь он разглядел и даже сосчитал число покойников - семеро их было Семь трупов - в этом он уже нисколько не сомневался, хотя ни крови, ни каких-либо заметных издали ран на телах видно не было Когда через час с небольшим, обливаясь потом и задыхаясь от стремительного бега, Савелий ворвался в станицу, люди решили сначала, что запойного пастуха настигла-таки белая горячка. Он почти не мог говорить, а только дико вращал белыми от ужаса глазами и выкрикивал единственную, странную и страшную фразу: " Мертвецы! Мертвецы там! Мертвецы! " Одно только это зрелище бросало людей в оторопь На самом деле, все оказалось еще страшнее и непонятнее На монастырском дворе обнаружено было семь человеческих тел без признаков жизни, но и без видимых следов насилия Очевидно смерть настигла их всех внезапно и одновременно, на тех местах, где находились они в роковую минуту в тех позах и за теми занятиями, которым предавались Выходило так, что четверо из них, в последние минуты, а скорее и часы своей жизни были заняты тем, что откапывали зачем-то старый монастырский колодец В них рабочие местной железнодорожной станции опознали впоследствии четырех бомжей, спрыгнувших накануне с открытой платформы одного из редких теперь товарных составов и несколько дней околачивавшихся на станции в ожидании каких-нибудь заработков С последней в своей жизни работой бродяги, похоже, справились, хотя далось им это скорее всего нелегко - много лет назад кто-то очень сильно старался, чтобы шахта глубокого монастырского колодца, навеки вечные стала недоступной для представителей рода человеческого Ее наглухо заколотили толстыми просмоленными досками, для верности уложив их в несколько рядов, но и этого показалось тогда недостаточным - дощатый настил тщательно завалили сверху большими тяжелыми камнями-валунами, которых не так уж и много было разбросано, Бог весть с каких доисторических времен, по степи. Собрать такое количество камней и доставить их на монастырский двор было делом наверняка очень и очень хлопотным, но тот кто так истово пытался стереть с лица земли как будто и память саму о старом колодце, сил и времени не жалел Однако - напрасно И ста лет не прошло, как кому-то вздумалось положить тоже немало времени и сил, чтобы добиться обратного - вернуть древний источник влаги в его первозданное состояние И это удалось. Освобожденный из-под рукотворного завала колодец - зиял теперь глубоким черным провалом, в глубине которого гулко плескалась вода Трупы бродяг обнаружены были рядом с ним, в руках одного из них все еще была зажата маленькая саперная лопатка Складывалось впечатление, что они были отброшены от расчищенного провала каким-то мощным ударом, наподобие взрывной волны, неожиданно и стремительно вырвавшейся из земных недр. Что-то такое заключалось в этой неведомой и необъяснимой волне, что несчастные тут же на мете лишились жизни, хотя и при ближайшем рассмотрении и даже после вскрытия тел судебными медиками никаких повреждений ни внешних, ни внутренних органов их обнаружено не было Не приходилось говорить и о каком-либо отравлении - это эксперты утверждали категорически Трое других погибших, по всей видимости были теми, кто нанял бодяг для раскопок колодца Очевидно, что все время пока те, растаскивали валуны и разбивали дощатый настил, они наблюдали за их работой, комфортно устроившись в тени одной из уцелевших построек. Из обнаруженного здесь же автомобиля, были извлечены кожаные сидения, на которых те трое и расположилась, потягивая ледяную минеральную воду, предусмотрительно запасенную в холодильнике, установленном в багажнике джипа Когда работа была завершена и последняя доска отлетела в сторону, освобождая глубокий темный створ шахты колодца, заказчики, похоже, поднялись со своих мест, чтобы поближе рассмотреть его глубины. Однако сделать этого не успели Та же неведомая сила, что повергла на землю и лишила жизни нанятых ими бродяг, навзничь опрокинула и их тела. Создавалось то же ощущение стремительного и страшного удара, отшвырнувшего людей от черного провала и мгновенно лишившего их жизни Лица всех погибших выражали лишь одно - безмерное, граничащее с потрясением изумление Никто из них не успел испугаться Очевидно, что все произошло слишком быстро. Время их загадочной и от того еще более страшной смерти экспертиза называла более или менее точно - около полуночи Поэтому, не тронутые разящими солнечными лучами, тела сохранились достаточно хорошо, неизбежное тление не успело еще овладеть ими окончательно и безраздельно. Было еще одно обстоятельство, установленное следствием практически мгновенно - почти всеми прибывшими на место оперативниками без труда был опознан один из погибших - мелкий бандит из местных - Васька Орлов, гордо носивший с недавних пор красивую и громкую, явно не по чину, кличку Граф Это было все, из того, что стало доподлинно известно об этой жуткой истории. И не было ни малейшего основания полагать что следствию, кто бы и с какими полномочиями его не возглавил, удастся выяснить еще что-нибудь существенное Эта мысль в той или иной форме посетила пожалуй всех, кто по долгу службы побывал этим днем на месте трагедии и каждый решил про себя, что с этим придется смириться Но был некто, кто думал совершенно иначе Оставшись одна княжна Ольга, совершенно без сил опустилась в одно из глубоких кресел, коими огромная парадная гостиная дома фон Палленов была заставлена во множестве Из нее будто враз вынули некий прямой и прочный стержень, который держал ее всю и физически, и душевно, помогая спине оставаться прямой, а лицу, как и подобало сану, бесстрастным Теперь она заплакала, наконец, горько и как-то по-детски, не вытирая слез и не закрывая лица Слезы просто обильно ручьями, катились из глаз и она только тихо всхлипывала, втягивая в себя воздух для поддержания дыхания, руки же безвольно распластались на ручках кресла и пошевелить даже кончиками пальцев не было сил Надо сказать, что возвращение после стольких лет разлуки в стены этого дома, сотворило с ней разительную и не сказать чтобы очень обрадовавшую ее перемену Она вдруг, словно и не было тридцати лет монастырского затворничества, снова ощутила себя княжной Ольгой Долгорукой. И то, что прислуга, из старых, помнящих ее в мирской жизни, и доктор Бузин, и один из старинных семейных адвокатов, и несколько подруг несчастной сестры, обращались к ней именно так ни сколько не резало ей слух, более того про себя она и сама начала называть себя мирским именем Сейчас для нее это было плохо и совершенно не ко времени, потому что вместе с именем матери Софьи, отошли куда-то в сторону и почти оставили ее суровая воля и непоколебимая, почти истовая вера, коими знаменита была игуменья, к которой все без исключения, знавшие ее люди, совершенно разные: принадлежавшие к разным сословиям, независимо от степени богатства или, напротив, бедности, облаченные многими знаниями и высокообразованные и, наоборот, не знающие грамоты вовсе испытывали глубокое почтение и нечто, близкое к чувству благоговейного страха. Нельзя было сказать, что вера ее в Господа, глубоко осознанная и искренняя, подкрепленная тридцатью с лишним годами монашества, оказалась теперь пошатнувшеюся или затуманили ясную душу и рассудок матери Софьи какие-либо, даже смутные, в этой части сомнения. Напротив, обрушившееся на нее внезапно столь страшное несчастие, восприняла она с истинно христианским смирением, не ропща и не усомнившись в том, что такова было воля Господа и ее необходимо принять, как бы тяжко и страшно не было Но выбор, предоставленный провидением оказался мучительным. Вот здесь-то и возобладала в ней княжна Ольга, мягко, но решительно весьма отстранив от принятия решения игуменью Софью. Та же, без сомнения, бы поступила бы совершенно иначе Дело в том, что мать Софья почти уверена была в совершенно осознанной вине племянницы, ни секунды не разделяя версии о ее помешательстве Более того, в том, что произошло в доме сестры она усматривала, а скорее всего чувствовала некую подоплеку, необъяснимую и невыразимую словами, но еще более ужасную, нежели то что было явлено в действительности Это тревожило ее душу, привыкшую в степной глуши к простой ясности окружающего мира и покою Она пыталась молиться, не мысли постоянно переключались на мирское и обращенные к Господу, привычные слова не отзывались, как должно, в душе Было еще нечто, что лишало мать Софью светлого и тихого покоя, которым в ту пору уже наградил ее душу Господь. Воспоминания. Казалось прошлое, отдаленное тридцатью годами смиренного монашества должно было безвозвратно раствориться в вечности, с тем чтобы никогда уже не напоминать о себе даже мимолетными воспоминаниями, но это оказалось не так. Теперь переживала она как бы две трагедии сразу. И ту, сегодняшнюю, что разыгралась в доме сестры. И еще одну - давниш