еучить их оказалось невозможно, и потому военные звания к ним так и не пристали; они остались просто физиками. Кстати сказать, и звания им давали только низшие, не то что комсомольцам и партийцам, переведенным в службу безопасности: как был Меркулов старшим лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый доктор наук едва выслужился до майора. С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии - докторскую диссертации по технологической безопасности производства химического ибактерологического оружия. Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека. - Наконец-то! - выдохнул он облегченно. - Слава Богу! Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва... - Ну, чего ты, рома? - напустил он цыганскую веселость. - Садись, пиво попьем, пожар в груди потушим... Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие. - Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело! - А кто же в этом сомневается, дорогой! - засмеялся полковник. - Кто же тебя так разогрел? Кто обидел? - Да никто, - несколько смутился физик. - Я сам себя... Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно! Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль! - Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? - выдал очередь вопросов Заремба. - Вот, я так и знал! - задергался Меркулов. - Обязательно появятся вопросы! Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу! - Давай. А то ты начал с конца, с вывода. - Мне можно верить на слово, Александр Васильевич! - Я-то могу поверить, - спокойно отпарировал полковник. - Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский. Меркулов перетасовал папки и снова смутился. - Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся... - Ничего, я подожду, - Заремба отхлебнул пива. Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору. - Объяви "Грозу" по ядерным объектам, - распорядился он. - Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды. - Опергруппа только что прилетела с "Грозы", - посетовал тот. - Я тоже с "Грозы"! - зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных случаях. - А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение! День и ночь под ружьем стоять будут! Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил: - Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы. - Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, - напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика... Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв - вещи, конечно, исправимые, - его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий - и единственный! - для него момент. Физик принес еще одну папку - с газетами, - разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку - тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами. - Как думаете, что это? - Заставка, - пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. - Не хватало текста - закрыли дырку. - Верно. Только заставка эта - схематичный разрез ядерного реактора, - пояснил Меркулов. - А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение сверхновой звезды - это в астрономии. - И что же означает этот ребус? - Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки указывает на слово "Санкт-Петербург". Приложите линейку и посмотрите. Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт-Петербург - ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая зарисовка. - Ну, это еще не предмет для таких заключений! - Заремба намеренно небрежно откинул газету. - Может быть простым совпадением. Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой. - По теории вероятности - да, возможно, - прокомментировал он. - Даже то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! - Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине. - Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано. - А сегодня какое? - Сегодня пятнадцатое! - А есть, что ты не допускаешь? - оторвавшись от стола, спросил Заремба. - Что не укладывается в теорию вероятности? - Есть! - почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще одну газету, изрядно потрепанную. - В теорию вероятности не укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт. В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму, точнее, на дату - 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом. Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была выпущена газета - за неделю до события! - встал, допил пиво из бутылки, поставил ее на окно за портьеру. - Эти газеты... Ты сам собрал? - Нет. Два дня назад их привез один... чудак из Новосибирска. - Почему чудак? - Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне через наши заслоны целых полдня. - Подлинность газет проверял? - Разумеется. Заремба открыл еще одну бутылку - язва все сильнее грызла желудок... - Информация любопытная... Но все это смахивает на... - На запланированную диверсию, - жестковато перебил Меркулов. - Я сразу же запросил материалы по всем текущим мероприятиям на Ленинградской АЭС, в том числе по профилактическим и научным. Оказывается, и в самом деле на втором энергоблоке производится эксперимент по скоростной перезарядке ядерного реактора. Идет с двенадцатого числа. О всех экспериментах нам должны сообщать и поставлять научные материалы еще на стадии планирования. Материалов не дали, скрыли даже сам факт!.. Но самое интересное, Александр Васильевич, что авторы научного эксперимента совершенно посторонние люди. Некая научно-изыскательская фирма "Нейтрон". На какие деньги существует, пока неясно. Работает там группа физиков-ядерщиков, исследуют положение дел на АЭС, изучают зарубежный опыт производства ядерного топлива, выдают рекомендации. По их плану эксперимент заканчивается как раз в ночь с шестнадцатого на семнадцатое. Все материалы здесь, - физик похлопал папки. - Но требуется доскональное изучение. - Остановить эксперимент можно? Без последствий? - Мы проработали такую возможность. Сегодня утром, до девяти часов, еще не поздно. При условии, если операторы работают по графику. - Оперативные мероприятия проводили? - На станции нет нашей агентуры, - слегка замялся Меркулов. - Обставляли Ново-Воронежскую, считали, что положение на юге опаснее, чем на севере. Из-за Кавказа... - За это потом спрошу! - обрезал полковник. - Что сделано конкретно по Ленинградской? - Там внедрен агент питерскими коллегами, но ориентирован на контроль за ядерным топливом и отходами. По моей просьбе его подключили к наблюдению за ходом эксперимента. Информация идет каждые три часа. - Что еще? - Установлено наблюдение за ядерщиками из фирмы "Нейтрон". Вчера провели литерные мероприятия в помещениях их офиса, - по-военному доложил физик. - Там у них чувствуется напряженная атмосфера, постоянно заседает группа контроля за ходом эксперимента. Приезжают и уезжают какие-то люди, личности которых пока не установлены. Но есть фотосъемка... - Дай сюда! Меркулов точно выбрал папку, вынул фотографии - около десятка, но сняты всего четыре человека в разных ракурсах. Качество как всегда не очень, поскольку переданы по фототелеграфу. Заремба перебрал их, перетасовал, как колоду - портреты мужчин возраста от сорока до шестидесяти, не знакомые, ничем не примечательные лица... - Надо показать их ученым мужам твоего профиля, - порекомендовал он. - Тем, кто часто ездит на конференции, симпозиумы. Меня интересует, есть ли здесь зарубежные светила-атомщики. Если есть - полную информацию. - - Сделаем, - пообещал физик. - Но я никого тут не узнаю... - Пусть это сделает кто-нибудь другой, - перебил полковник. - Ты полетишь в Питер. Он еще раз перебрал снимки и взгляд неожиданно зацепился за портрет мужчины с черточками на высоком лбу. - Погоди, а что это у него? - неожиданно для себя вздрогнул Заремба и боль в желудке мгновенно пропала. - Не знаю, - пожал плечами Меркулов. - Кажется, плохое качество печати... - Нет, это хорошее качество печати!На лбу у него кровеносные сосуды в форме буквы "V". Похоже? Латинской "V"! - Похоже, - без интереса бросил физик. - Когда мне вылетать в Питер? Заремба вскочил и скорым шагом, как недавно Меркулов, забегал по кабинету. Потом сел за стол, сгреб в кучу газеты. - Что ты спросил?.. - Когда мне в Питер? - Сейчас, - полковник глянул на часы и ткнул клавишу селектора. - Я объявил "Грозу". Возьмешь под полный контроль атомную станцию, остановишь эксперимент. - А кто... будет руководить операцией? Вы или Выхристюк? - Ты! Сам! От начала до конца! - Но обычно же Выхристюк... Там же будет... - Отставить! - Что же вы?.. Там же начнется скандал! Полковник потряс головой, взял себя в руки, переходя на цыганский тон: - Рома! Дорогой! Если ты в состоянии усмирить ядерную реакцию, какой-то драный скандал чиновников уж всяко усмиришь!.. А к утру и я прилечу, займусь этой фирмой. Интересная фирма! Должно быть, совместная. Например, с внеземной цивилизацией. Кое-что проверю и прилечу. Дежурный опер доложил, что "Гроза" собралась и готова к действию. Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона... Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в докладе его чувствовался неукротимый восторг. - Нашел я, где они "логово" устроили, - сиял Витязь. - Вентиляционную шахту нашел! Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в сопки. Там пусто и сыро, стены блестят... Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую, откуда-то жареным кофе напахнуло... Выход шахты замаскирован камнями, - он указал точку на карте. - Все они здесь! В сопке скорее всего бывший командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать - мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята. Если бы не кофе... .. - Охранная сигнализация есть? - Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек инфракрасные излучатели. И "логово" все освечено! Фейерверк! - Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет? - Ни одного осколочка. Все успели прибрать. - Как же ты выходил на полосу, если все освечено? - Ночью же гроза была, дождь, - объяснил бывший пилот. - Так сверкало! Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг обгорела. - Значит так, Леша, больше не рискуй, - заявил Георгий. - Найди удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется. - Не бойся, я их не спугну... - Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой. Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств. - Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у них на уме? - Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! - успокоил Поспелов. - Пока наблюдай и все. - Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, - вспомнил бывший пилот. - Когда шел на встречу... Смотрю, на волоке стоит "УАЗ", это километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине - никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу, выходит женщина с корзинкой - лисичек доверху. Села и уехала. Я на метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере - косой коси?.. Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты проверь-ка метеостанцию. - Обязательно проверю, - серьезно отозвался Георгий. - Там новый начальник объявился. Может, она и есть? - Не знаю... Но у меня осталось неприятное ощущение. Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в этой части "бермудского треугольника" не знал. Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг постоянно буравила одна и та же мысль - кто устранил пленного "дракона"? Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда возле машины с "тапером" никого не будет, впрыснул яд. Зачем? Когда можно было спокойно похитить его из "нивы" и унести куда угодно, ибо Поспелов вернулся к машине только спустя час. Если "драконы" выносят своих мертвых, то живого они бы утащили обязательно. Не было никаких преград в тот миг, и всякий наблюдатель непремейно воспользовался бы случаем. Георгий не хотел делать никаких выводов относительно Рима, однако не мог избавиться от давящих на него фактов. Храбрый, независимый и опытный агент вдруг испугалась, оказавшись на метеоплощадке, внутри голографического фильма ужасов, показанного здесь недавно... И испуг был какой-то неестественный. А теперь еще ездит за добрых сорок километров собирать лисички к заброшенному аэродрому. Этих самых лисичек ни в машине, от капота которой исходило горячее марево, ни на кухне у Рима не оказалось. Поспелов не был раньше в домике начальника метеостанции. - Неплохо устроились! - оценил он, разглядывая обстановку. - Очень даже уютно! - Это с вашей точки зрения, - усмехнулась Рим. - Казенная мебель не может создавать уют. Она была в маечке и спортивных брюках - не успела переодеться после поездки за грибами и сделала это, когда резидент пил на кухне квас из морошки. Появилась из комнаты в джинсах и белой шелковой блузке, свободно спадающей с плеч. - Может быть, вы хотите есть? - поинтересовалась она. - Нет, спасибо! Жарко, по дороге пил из лужи, - признался Георгий. - А квас просто великолепный! Когда же вы успели набрать морошки? - Бог с вами, Георгий! Вы можете представить, что я собираю ягоды на болоте? - Не могу, - откровенно сказал он и про себя подумал, что не может представить ее и собирающей грибы. - Это мои подчиненные занимаются. Заготовки на зиму! Они тут и огород сажают... - Кстати, а что их не видать? - Отпустила в отпуск. После таких стрессов надо лечить нервы. - А не страшно одной? - изумился он. - После той ночи кошмаров стало тихо... Мне понравилось, как вы ссадили с небес это чудовище! - С вашей помощью... - Какая же это помощь? Струсила и растерялась, - Рим рассмеялась. - Честное слово, это бывает очень редко... Если не секрет, кого же мы с вами поймали? - Дракона!.. Но увы, драконы в неволе не живут. - Хотите сказать... - Да, умер. От болевого шока. - Странно, здоровый, крупный мужчина и умер от болевого шока. Закрытый перелом не дает очень уж острой боли. - А гроза ночью была? - неожиданно спросил Поспелов. - Дождь был, гроза стороной - прошла... Зачем вы спросили? - Вы же начальник метеостанции! Предсказатель!.. Люблю после дождя по лесу бродить, особенно, после грозы. Пахнет озоном и грибами. Кстати, тут в округе грибы-то растут? - Кажется, здесь везде они растут, - отмахнулась Рим. - Немного опоздали. Час назад я вывалила в лесу целую корзину. - Что же так? - Да я их терпеть не могу. - Зачем же собирали? - Зачем-зачем... Приходится изображать дурочку с лукошком, - усмехнулась она. - В сорока километрах отсюда есть военный аэродром, наверное, знаете. - Есть, знаю. Только заброшенный. - Я так подумала - неплохое место для "драконьего" гнезда. Народ там не появляется, ни рек, ни дорог, глухой угол... - Ну и каковы результаты? - поторопил Георгий без особого интереса. - Ничего особенного, пусто там. Но лисичек много вокруг... Есть же у них база!Откуда-то они вылетают! Мне стало любопытно. Ехала сюда, думала, от тоски умру. А тут интересно становится, не представляла, что так серьезно... - Да, опередили меня... Хотел дать вам задание присмотреться к аэродрому. Она отрицательно помотала головой. - Никаких перспектив. База где-то внутри "бермудского треугольника". Должна быть основная и несколько второстепенных... - Мне нравится ваша инициатива, - прервал Поспелов. - Но договоримся так: пока у нас режим радиомолчания, а вы на метеостанции одна, от озера ни шагу. - Что же, сидеть прикажите? Наоборот, пока никого нет и руки развязаны... - Отставить. Я не хочу терять агента. Что такое дисциплина, вам известно. И почему без моего согласия отпустили своих подчиненных? - Они - мои подчиненные. - А вы подчиняетесь мне. Рим обиделась, но, скрыв чувства, сказала весело: - Не знала, что вы такой... службист. - Вам не повезло... - Когда же откроете эфир? - Когда доставят новые оперативные радиостанции, - сказал Поспелов и мысленно прибавил: "Но ты ее никогда не получишь". Он уже почти не сомневался, откуда произошла утечка секретной информации. Заремба допустил такую ошибку, после которой следует немедленно подавать рапорт об отставке. Он занимался подготовкой и внедрением агента, он провел все спецпроверки и оперативные установки... И Поспелова сейчас не интересовала подоплека предательства - где, когда и кем был перевербован разведчик-нелегал; важно было немедленно блокировать действия Рима, оградить ее возможные связи с "драконами". Или, напротив, позволить все и через нее запускать дезинформацию. Изымать ее с метеостанции пока было нельзя: требовалось определенное решение руководства, которому еще следовало доказать, что агент, по крайней мере, бьет мячи в разные ворота. Но, выдвигая обвинения против Рима, он тем самым подставлял под удар Зарембу, с которым уже сговорился относительно десантуры... x x x Георгий давно уже заметил некую роковую странность - все неожиданные и критические события происходили в его отсутствие на ферме. И на сей раз, вернувшись со встречи, застал Татьяну со знакомой болезненностью в глазах, правда, теперь скрываемой. - Что? - почти весело спросил он. - Опять пришельцы? - Пришельцы и ушельцы, - озираясь, тихо проговорила "жена". - Был нарочный от Зарембы. Привез вот эту фотографию для опознания. И я сразу же узнала! - Кто же это? - Тот самый... инопланетянин, что помогал выталкивать машину. Когда мы вояжировали по "треугольнику". - Откуда у Зарембы его фотография? - вслух изумился Георгий и замолчал, спохватившись, что слишком откровенно выдает эмоции. "Жена" в другой раз бы не преминула съязвить по этому поводу, но сейчас будто не заметила, протянула прошитый и запечатанный пакет. Текст письма оказался не только не зашифрованным, но и написанным от руки торопливым, размашистым почерком, и, не будь подписи Зарембы, никогда бы не подумал, что полковник пишет, как курица лапой. Он сообщал, что на Ленинградской АЭС 16-17 июля готовится диверсия, аналогичная или даже более трагичная, чем Чернобыльская, и что прослеживается прямая связь ее с пришельцами "бермудского треугольника". Полковник просил найти возможность нарести превентивный, отвлекающий удар по любым обнаруженным в сопках объектам, а главное, не допустить, чтобы в указанные дни поднимались в воздух и распускались загадочные "ромашки". Он также извещал, что оружие для десантуры находится в пути, но прибудет не раньше вечера пятнадцатого числа, поскольку отправлено не авиацией, а автомобильным транспортом. Это послание, естественно, не было нигде зарегестрировано и в конце его стоял крестик, означавший, что документ подлежит уничтожению сразу же по прочтении. Георгий щелкнул зажигалкой и запалил его вместе с конвертом. Татьяна выждала, когда догорит письмо в пепельнице, и, разминая бумажные огарки спичечным коробком, проговорила уже без всякого напряжения в голосе, будто бы между прочим: - А пассия твоя тоскует. Стоит у окна и все кого-то ждет. То шторы раздвинет, то закроет... - Какая пассия? - занятый своими мыслями, не понял Георгий. - Нежное это создание - Рем, которой ты предоставил убежище. Думала, тебя ждет и глядит на дорогу. Ан нет! Обрядится в спортивный костюм и выйдет на балкон. На озеро смотрит и ждет. Трижды за день выходила. И ждала ровно по девять минут. Он слушал, вернее, старался слушать, почти неосознанно, и потому смысл сказанного доходил с трудом, будто пропущенный сквозь вату... К пяти часам утра первый этап "Грозы" практически завершился, группа быстрого реагирования вошла на территорию АЭС, блокировала и взяла под охрану все жизненно важные центры, провела проверку и задержание людей, находящихся в этот момент на станции по разовым и временным пропускам, прекратила доступ через КПП кого-бы то ни было, исключая лишь прибывшего по тревоге директора и главного инженера. Группа "физиков" полностью оккупировала центральный и вспомогательный пульты второго энергоблока, откуда и производилось управление экспериментом. Никого из посторонних тут не оказалось, работали усиленные группы операторов и свои, станционные специалисты, однако по замыслу и плану фирмы "Нейтрон". Слава Богу, все шло по графику: реакторный зал уже был заполнен водой, приведены в действие кран и манипуляторы - готовились к подъему из реактора еще не остывших до нужной температуры графитовых стержней. Это грозило мгновенным образованием огромных объемов перегретого пара, вследствие чего корпус энергоблока если бы не взлетел на воздух, то раскололся бы и развалился, как карточный домик. Специалисты станции, непосредственно производившие эксперимент, уверяли, что взрыва не будет, поскольку в воду, заполнившую реактор, введен особый ингредиент, препятствующий испарению воды, и что технология перезарядки тщательно отработана в лабораторных условиях и используется во многих странах мира. Единственное, что они никак не могли объяснить - химический состав ингредиента, ибо он являлся чьим-то "ноу-хау". Физик Меркулов лишь остановил эксперимент, однако для полной ликвидации опасной ситуации на станции требовалось время: дирекция, разумеется, начала скандал вплоть до обвинения службы безопасности в терроризме, мол-де захват АЭС произведено целью шантажа Минатомэнерго и правительства. В любой момент можно было ожидать "ядерного взрыва" ущемленных и, по сути, обвиняемых в преступлении чиновников-атомщиков. Возле станции, как проникающая радиация, толпилась пресса. Но более всего "критическая масса" предстоящей операции накапливалась в конторе у Зарембы, где после пяти утра начался тихий ажиотаж. Вышестоящих начальников Зарембы телефонные звонки "сверху" выволакивали из постелей и гнали на работу. Зарембе пока еще доверяли - в его подразделении работали специалисты-ядерщики, знающие тонкости в технологиях, и потому все теперь стремились вооружиться вескими доводами и аргументами. На него не давили, не делали внушений, а спрашивали как раз об этих тонкостях, и Заремба, как профессор, вынужден был читать лекции по технологии перезарядки атомных реакторов, делать то же самое, что недавно еще делал перед ним физик Меркулов. К семи часам утра он намеревался быть в Питере: следовало накрыть и взять в оборот фирму "Нейтрон", пока там не попрятали концы в воду, однако вылететь из Москвы не смог ни в восемь и ни в девять. Вероятно, давление со стороны атомщиков было такое, что на десять назначили заседание закрытого совещания в правительстве, и руководство конторы, не рискнув явиться туда со своим багажом знаний, подставило Зарембу. И пришлось ему отправлять в поход на "Нейтрон" своего помощника Выхрисюка... Перед самым выездом на совещание в кабинет Зарембы без стука и звонка ворвался дежурный опер с газетой в руке. - Что? - возмутился полковник, спешно укладывая папки в пластиковый пакет. - Опять заставка с реактором? - Фантастика, товарищ полковник! - выпалил опер в каком-то яростном, веселом гневе. - Такого быть не может! Совпадение, что ли? - По теории вероятности все может быть, - пробурчал Заремба. - Ну, что там! - Высказывание министра обороны! Из достоверных источников! - Ладно, оставь, дорогой посмотрю... По пути на совещание он прочитал небольшую статью на первой полосе и тоже заразился этим веселым гневом; читал, стоя под светофором. - Ну, суки! - сказал вслух и поехал на красный. В газете приводилось высказывание, а точнее, где-то и по какому-то случаю якобы оброненная министром фраза, что уже через год ядерные вооружения России станут полностью бесконтрольными. И с этим настроением он и явился на совещание. Естественно, посвящено было оно безопасности на атомных электростанциях - подобных заседаний Заремба пережил уже десятка два. И все они, как старые песни, ласкали слух и были известны от первого до последнего слова. И на этом все было как всегда: начали б горячего доклада об изношенных реакторах, об устаревших технологиях и назревшей необходимости остановки некоторых энергоблоков и целых АЭС. Затем пошли прения, разборки, кто и за что отвечает, пока, наконец, подавляющее большинство заседающих не сошлось на том, что для обеспечения безопасности нет главного - денег, и потому нет смысла вести дисскуссии, а надо искать финансы за рубежом и не брезговать инвестициями, предлагаемыми частным капиталом. "Ну, суки!" - про себя восхищался Заремба и молчал, с интересом ожидая, когда же и кем свершится поворот на тему, во имя которой и собрано совещание. А его все никак не было. По обыкновению такие строго секретные заседания оканчивались не только составлением плана мероприятий, обязательных к исполнению, но и обязательной утечкой информации. Чуть ли не все заседающие где-то и как-то проговаривались перед журналистами, предпочитая иностранных, и все тайное скоро становилось явным. Из всех интервью можно было сделать единственное заключение - дело с атомной энергетикой в России находится в критическом состоянии. Заремба подозревал в этом тонкую политическую игру: попугивая Запад новым Чернобылем, можно таким образом выманивать у него деньги. Однако сейчас, слушая привычные уху фразы и держа под рукой папку с газетами, где была информация о предстоящей катастрофе, зашифрованная в ребус, он как бы снял обвинение с заседающих в вымогательстве с применением "ядерного шантажа". Они были слишком далеки от таких тонких игр и, как показалось, слишком откровенно говорят о действительно плачевных делах на АЭС. И их последующая болтливость перед прессой - не менее откровенное желание поправить дело. Но все это потом используется совершенно в иных целях - доказать всему миру, что Россия со своими станциями и ядерным потенциалом несет смертельную опасность для жизни человечества вообще. "Ну, суки!"- проговорил про себя Заремба, адресуя ругательство в пространство. Он уж думал, что про него и про "Грозу", объявленную на Ленинградской АЭС, так сегодня и не вспомнят, но председательствующий отлично знал сценарий и после короткого, расслабляющего перерыва дал слово представителю Минатомэнерго. Худощавый и какой-то звонкий человек так же звонко сделал заявление о ночных событиях, произошедших на Ленинградской АЭС и о вмешательстве спецслужб в технологические и научные процессы на станции, в вещи, в специфическую область знаний, где они ничего не смыслят. После этого Заремба ожидал закономерную паузу, чего не произошло, поскольку тут же без всякого позволения вскочил представитель Совета Безопасности, новый, ранее не встречавшийся на заседаниях человек с широким, за счет ранней лысины, лбом. - Мы обсудили у себя положение на Ленинградской АЭС и считаем действия спецслужб правильными и своевременными, - заявил он. - Следует немедленно подключить прокуратуру и возбудить уголовное дело против большой группы ученых, которые планировали и готовили этот преступный эксперимент. Этот широколобый доброволец неожиданно принял весь удар на себя, отвлекая его от Зарембы, потому что в ответна его резкость в атаку пошел худощавый. - Ага! - злорадно сказал он. - Вам мало было "дела врачей"? Теперь вам подавай "дело ученых"? Хватит смешить мировое сообщество китайскими походами! Удар по ученым-ядерщикам и недоверие к ним - это последний удар по атомной энергетике страны. Сценарий ломался, председатель взял вожжи в руки. - Надо бы послушать самого виновника ситуации, - предложил он. - Возможно, у него есть аргументы. - А господин Заремба всегда почемуто сидит и отмалчивается! - поддержал его худощавый. - Я, например, ни разу не слышал его голоса. - У меня служба такая, - с места пробурчал Заремба. - Слушать и мотать на ус. Я контрразведчик, а не птица-говорун. - Если бы вы не молчали, у нас бы не складывалось подобных ситуаций! - внезапно вцепился в него широколобый. - Вы обладаете такой серьезной информацией и молчите. А тем временем определенные силы умышленно подрывают интересы России, нагнетают страх перед ядерной катастрофой... - Минуту, господа! - Заремба наконец встал и вальяжно выпятил живот. - Если многоуважаемая публика желает знать истинное положение дел, то пожалуйста. Я специально подготовил материалы, чтобы каждый из вас мог ознакомиться, и только после этого я готов говорить. Иначе это беспредметный разговор. - Могли бы вы коротко сформулировать свои выводы? - спросил преседательствующий. - Изложенные в этих материалах? - Можно и коротко, - согласился полковник. - На Ленинградской АЭС готовилась диверсия под прикрытием научного эксперимента, которую я предотвратил сегодня ночью. Сейчас там работают мои люди, и после совещания я вылетаю сам. - У вас есть основания утверждать это? - вступил в поединок председатель. - Есть факты, улики, достоверная информация? Есть непосредственные исполнители диверсионной акции? - Хотите, чтобы я открыл здесь секретную информацию? - с прежним веселым гневом спросил Заремба. - Могу сделать и это, даже с удовольствием. Потому что хочу, чтобы она обязательно попала в прессу, ибо не вижу другого выхода борьбы с ползучей агрессией против государства. - Я просил вас покороче! - Пожалуйста. На территории Карелии, например, в течении пяти лет под прикрытием пришельцев из иной цивилизации существует диверсионно-разведывательное формирование. Принадлежит неустановленному государству, а значит, какой-то международной организации, возможно, промышленно-финансовой. Цели пока что весьма туманны и ясно одно - проводится эта самая ползучая агрессия путем провокаций, радиоэлектронной войны, в которой оболванивается население - вплоть до применения психотронного оружия. Нами установлена и доказана прямая связь между этими пришельцами и готовившейся диверсией на АЭС, - Заремба похлопал ладонью папки на столе. - Тут все это есть. - Что вы конкретно предлагаете? - сухо спросил председатель. - Мои предложения, думаю, выражают общее настроение заседателей. Я вас слишком давно слушал... Общая схема их примерно такая: обратиться в ООН и МАГАТЭ, сдать этим международным организациям все наши АЭС, а также производство ядерного топлива и все могильники отходов. И пусть они вкладывают свои деньги, если мы их в России не можем найти за столько лет. Пусть они обеспечивают безопасность станции от террористов, маньяков, от недоученных специалистов, дураков и слишком ученых экспериментаторов. - Вы понимаете, что говорите? - встрял широколобый, в замешательстве озирая присутствующих. - Вы даете отчет своим словам?.. - Я выражаю общее мнение собравшихся! - отрезал Заремба. - Прошу не перебивать... Разумеется, для такой охраны потребуется специально обученная служба. У нас такой нет, поскольку нет денег на обучение, а имеющаяся не получает зарплаты несколько месяцев. Так что предлагаю и эти функции передать мировому сообществу. Например, специальным подразделениям НАТО. В первую очередь, Ленинградскую АЭС. И тогда, наконец, диверсанты прекратят свои поползновения, а некоторые "научные" фирмы - эксперименты. Следует упредить противника и сдаться ему на милость. Сначала атомные станции и производство топлива, затем весь комплекс ядерного оружия, - он выхватил из бокового кармана газету, как пистолет. - Министр обороны предупреждает: ядерный щит опасен для собственного здоровья, ибо через год станет полностью бесконтрольным. А если сдаться противнику - не нужно больше заседать. На него таращили глаза, как на сумасшедшего. Широколобый наконец справился с замешательством, вскочил. - Вы же провокатор! Вы - предатель и подлец! - Прекратите, - оборвал его председатель. - Не устраивайте тут базара! - Что он предлагает? Он предает последние интересы России! - Да не берите в голову! - засмеялся полковник. - Какие интересы, Бог с вами!У России давно уже нет никаких интересов. Нигде и ни в чем. - Перестаньте ерничать, полковник! - вдруг взъярился председатель, прежде слушавший внимательно и с сочувствием. - Что вы тут валяете дурака? Когда обсуждаются насущные проблемы?!. - Я говорю то, что у всех в голове, - отпарировал Заремба. - Почти у всех. Или не так? Разве что вслух пока не сказано! Так вот я вас озвучил... - Уходите отсюда! - председатель указал на дверь. - Требую покинуть совещание! - С удовольствием, - простецки сказал он. - Но папочки свои оставляю! Для вас! Здесь все очень любопытно, читается, как детектив. Он скомкал пустой пластиковый пакет, сунул его в карман и пошел к выходу. За ним с некоторым опозданием увязался широколобый из Совета Безопасности. - Простите! Простите! - бормотал он. - Я вас сначала не понял! Простите... Заремба покинул зал и побрел по бесконечным коридорам к пропускному пункту на первом этаже. Там он показал удостоверение и попросил вернуть пистолет, отнятый при входе в здание. Охранник сунулся в сейф, затем перекопал какие-то бумажки на столе и попросил подождать. Ходил он где-то минут пять и вернулся смущенный. - Приказ начальника охраны оружие не возвращать, - объяснил он. - Выходит, меня разоружили? - усмехнулся Заремба. - Не знаю... У меня приказ. - Слушай, - он склонился к охраннику. - А можешь узнать, кто отдал такой приказ начальнику охраны? - Не могу, товарищ полковник... Заремба не стал больше давить и качать права, пожал плечами и толкнул стеклянную дверь. Ехать в контору и встречаться с руководством после скандала в правительстве не было никакого желания, поэтому он направился домой, на Садово-Черногрязскую и возле метро "Парк культуры" угодил в небольшую пробку, постоянно возникавшую здесь из-за ремонта моста. Среди медленно ползущих автомобилей сновали мальчишки с предложением вымыть стекла, продавцы газет, смело засовывающиеся в кабину, и еще какие-то торговцы-коробейники. У него вдруг возникла мысль вообще больше не появляться в конторе, - пусть не он, а руководство бегает за ним. А они обязательно будут бегать, поскольку передачу всей резидентуры, задействованной в операциях, следует передавать из рук в руки. Он ощутил приятное чувство мести, пусть мелкой, но все же мести ко всей своей родной конторе, где отслужил почти три десятка лет. Неплохо бы вообще уехать из Москвы куда-нибудь на неделю, и пусть поищут! Он стал прикидывать, куда бы и к кому завалиться в гости на дачу, предварительно затарившись пивом, и не успел додумать - в кабину неожиданно ввалился здоровый малый с газетами, приставил их к боку, упер, демонстрируя спрятанный ствол. - Сиди тихо, дядя. Смотри вперед. Заремба мгновенно понял, что это - не грабитель, решивший завладеть его кошельком или новеньким автомобилем, хотя видом и поведением незнакомец смахивал на бандюгу. - Как скажешь, - согласился он, не поворачивая головы. Употевший, краснолицый "гаишник" махал жезлом, расталкивая пробку, и когда до конца ее оставалось несколько машин, неожиданно оставил свое занятие, наугад подошел к автомобилю Зарембы и сел на заднее сиденье. Отпыхался, снял с руки и бросил на пол орудие труда, дружески похлопал Зарембу. - Что, брат, жаркая сегодня погодка в Москве? - Да уж не говори! - поддержал разговор Заремба. - Асфальт под ногами плавится. - Скоро гореть будет, - пообещал "гаишник". - Трогай помаленьку да не делай глупостей. Они даже не обыскивали его, зная, что пистолет остался в железном шкафу на пропускном пункте. - Куда едем, шеф? - спросил он. - Выезжай пока на Дмитровку и прямо. Где повернуть - скажу, - отозвался "гаишник", обмахиваясь фуражкой. - Тогда я возле палатки где-нибудь тормозну, - пожелал Заремба. - Пошли своего помощника, пусть купит пару бутылок "фанты". - Жажда мучает? - Еще бы! Да и ты, поди, не отказался бы. Заремба мчался с ветерком в левом крайнем ряду, делал финты с нарушением и скоро выехал на Каляевскую. Остановился у палатки. - Ну что, шеф?.. Тот приставил пистолет к его затылку, накрыл фуражкой и приказал "газетчику" купить напитка. Через минуту "газетчик" вернулся с двумя бутылями, один подал "гаишнику", другой - Зарембе и сел на свое место. - Вот спасибо, мужики! - забалагурил Заремба, одним глазом посматривая в зеркало заднего обзора. - А то начинается обезвоживание организма... За спиной пшикнула отвернутая пробка, "гаишник" забулькал "фантой" и в тот же миг Заремба внезапно и резко ударил "газетчика" бутылкой в переносицу, развернулся и толчком руки всадил пластмассовое горлышко в рот пьющему шефу. Тот захлебнулся, конвульсивно дернулся, норовя вытащить бутылку, однако Заремба кулаком вогнал ее в горло до половины, еще раз, теперь по затылку, стукнул "газетчика". Поднял с полу сверток, вытащил автомат "узи", огляделся: сквозь тонированные стекла вряд ли что заметят с улицы... Выстрел в упор прозвучал негромко среди шумной, ревущей Каляевской улицы. "Гаишник" свалился на сиденье, так и не вырвав смятой пластиковой бутылки изо рта. Заремба отцепил у него с пояса наручники, замкнул их на руках "газетчика" и отъехал от тротуара, вливаясь в автомобильный поток. Под светофором на всякий случай сдернул со спинки заднего сиденья чехол и прикрыл им труп в милицейской рубашке. - Отдыхайте пока, мужики, - пробурчал он и наконец раскупорил свою бутылку с напитком. Оглушенный "газетчик" пришел в себя, когда Заремба остановился на пустыре возле железной дороги, чтобы выбросить "гаишника". Поднял руки и обнаружил, что скован. - Сиди тихо, дядя, - посоветовал Заремба. - И смотри вперед. Он отъехал недалеко от железной дороги, свернул к строящимся гаражам и загнал машину в тень. - У тебя ровно минута сроку, чтобы спасти жизнь, - сказал он, обшаривая карманы "газетчика". - Говори, кто приказал меня убрать. Тот пучил глаза, тяжело дышал и на глазах наливался бурым цветом. В карманах, как и следовало, никаких документов не оказалось. - Ошибка вышла... - промямлил он. - Не ту машину... - Полминуты уже нет. - Заремба открыл его дверцу. - Выходи, не хочу пачкать салон. Парень сидел неподвижно, однако стал менять цвет - белеть, особенно когда получил стволом автомата в бок. Схватился сцепленными руками за рычаг переключения скоростей. - Не надо... Я не знал! Не знаю! - Твои проблемы. Десять секунд. - Нет! Я киллер! Просто киллер! - Чей? Кто нанимал? Кто сделал заказ? - Адам! - Мне это ничего не говорит. Все, время вышло. - Заремба приставил автомат к животу. - Пуля в брюхе - смерть долгая... - Скажу! Частное сыскное бюро "Адам и Ева"! На Гоголевском бульваре!.. - Кого заказали, знаешь? - Нет, по рации дали номер машины и маршрут движения. Труп приказали обезглавить. Голову доставить Адаму... - Зачем ему моя голова? - Этого не знаю! И он... - киллер глянул на заднее сиденье, - тоже не знал. Заремба убрал автомат, сказал устало: - Ладно, уходи. Живей! - Ты меня... отпускаешь? - Что же с тобой делать? Не возить же с собой, сбежишь еще. - Не понял... Отпускаешь или нет? - Иди! Иди! Душу твою отпускаю. На волю. Из поганого тела твоего. Так и не врубившись, наемный убийца задом выбрался из машины, на всякий случай попятился задом к недостроенным гаражам, не спуская глаз с Зарембы. И запнулся о кирпичи, не удержал равновесия, стал падать и на мгновение отвлекся. Короткая очередь настигла его у земли, пришила намертво, будто осиновым колом, Полковник захлопнул пассажирскую дверцу и поехал искать дорогу из гаражного лабиринта. Крутился минут десять, прежде чем не вырулил на уличный асфальт возле корпусов какого-то завода. Только тут наконец сориентировался, прикинул кратчайшую дорогу к центру и погнал на Гоголевский бульвар с единственным сейчас желанием - спросить Адама, зачем ему понадобилась его голова. Единоличное решение Азария работать на спецслужбу вызвало среди десантуры сначала тихий ропот, затем взрыв, в результате которого шесть человек, учитывая и раненого Пашку, разделилось на четыре группировки. Молодняк - Шура с Игорем сразу же резко откололись, заявив, что с ментами никогда в жизни не станут связываться, в стукачи не пойдут и вообще уйдут партизанить вдвоем. Тимоха и вовсе объявил, что пора закапывать автоматы и расходиться по домам, потому что сено не кошено, не убрано, сруб в колодце обвалился - баба воды достать не может, и грибок, зараза, почти сожрал нижние венцы, отчего изба начала крениться. И теперь надо набрать ведра два мочи, проквасить ее и хорошенько промазать бревна, иначе эту гадость ничем больше не вывести. Немного оправившийся Пашка, получивший в один миг авторитет и права "деда" как проливший кровь, говорил хоть и тихо - из сквозной раны шел воздух от резкого дыхания, - но вполне убедительно высказал свою точку зрения: оставить все как есть, всей компанией выслеживать пришельцев и мочить, мочить и мочить что есть силы. И не надо разбредаться по парам, как предлагает молодняк, и к ментам не ходить, куда тащит Азарий. Лобан же мгновенно сориентировался и встал на сторону Азария. - Вы что?! - заорал он. - Дебилы? Полудурки? Да нас перещелкают через месяц. А если не перещелкают, то менты обидятся и сами повяжут. Да еще по сроку намотают за незаконное владение оружием. Верно, Азарий? - Во-первых, этот мужик не из ментов, а из службы безопасности. - Заметил Азарий. - И как не крути, без государства мы ничего не сделаем. - Да хрен забило твое государство на этих ублюдков! - чуть ли не в голос закричал молодняк. - Пока мы в космосе летали, всю страну разворовали! Где была твоя безопасность? Россию давно сдали с потрохами! И нас сдали! Надо самим вставать! Может, этот мужик - того? - Может, сам-то ничего, а его начальство заодно с пришельцами! Вот и вломимся! Нынче нельзя никому подчиняться! - Бараны! - ревел Лобан. - Нам же настоящее оружие дадут! Ну что вы сделаете со "шмайсерами"? И патроны через один стреляют! - Лобан! У тебя ребятишки дома голодные сидят! - резал Тимоха. - Кто их накормит? Государство твое? Да нынешнее государство елду с прибором на наших ребятишек положило! Нас три года нет - хоть копейку пенсии дали за потерю кормильца? Или пособие? - А ты не потерялся! Ты в космосе прохлаждался! За что платить? - Но ребятишки-то - голодные! - Ничего, бабы прокормят, помереть не дадут, - заступился за своего соратника Азарий. - Как хотите, мужики, я пошел домой! - заявил вдруг Тимоха и закинул пулемет "МГ" за спину. - У меня три года печь разобранная стоит! Никто не удосужился помочь. Три года! Скоро девки замуж пойдут, а отца все нету. Раз еще есть у нас безопасность, вот пусть она и мочит пришельцев. Деньги за это получает, и поди, каждый месяц. Но только он приблизился к выходу, как Пашка на нарах закричал, запорхал, как дырявый кузнечный мех. - Вернись, Тимоха! Мы же клятву давали! Пока всех не замочим - домой не пойдем! - Сделаю дома дела, а на всю зиму приду! - от порога сказал тот. - Зима длинная, еще напартизанимся. Все равно делать нечего! Шурка с Игорем подскочили, вцепились - один в рюкзак, другой в пулемет. - Если уходишь - пулемет нам отдай! - И патроны! - Ну уж во вам! - вывернувшись, показал Тимоха. - Я пулемет нашел! Это мой пулемет! Идите вон и ищите! - Предатель! - закричал Пашка и на чистых бинтах выступила кровь. - Не выпускать его, суку! К стенке! Шурка с Игорем снова бросились на него, стали выворачивать из рук "МГ", сдирать рюкзак - Тимоха отбивался руками и ногами, пугал, вращая вытаращенными глазами: - Отойди! Отойди, на хрен! Я псих! Я сейчас вас уложу тут! Менты вам дадут пулеметы! Отвали, фанера! Убью же!! Пашка швырял в него ботинками, матерился и совестил: - Паскуда! Я молодую жену потерял! Меня ранили, но я не сдаюсь! А ты, падла, печку пошел класть, когда пришельцы страну оккупируют?! Вот ты какой у нас, трезвенник! - Трезвенникам особенно верить нельзя! - заключил Азарий. - Они народ - себе на уме. - А настоящие герои, между прочим, квасили - дай бог! - поддержал Лобан. - Отбирайте пулемет! На Тимоху навалились всерьез, но заломать его было не так-то просто - в ход пошел и пулеметный приклад. Шурке досталось в лоб, и когда он откатился, чуть не своротив железную печку в доте, в драку вступил Лобан. Через минуту бились насмерть и уже все, даже Пашка слез с нар, урча своей раной. Только Азарий сидел в углу и курил. И тут в пылу междоусобицы кто-то случайно надавил на спуск, автоматная очередь ударила в низкий бетонный свод, взвизгнул и вспылил по стенам рикошет. Битва вмиг прекратилась, озирались, пучили глаза - к счастью, никого не зацепило, только исчеркало стены. - Все, шабаш, - сказал Азарий в наступившей тишине. - Завтра пойдем выполнять первое задание, на аэродром. Десантура расселась по углам, утирали кровь, промокали рукавами ссадины, прилаживали вырванные из одежды лоскутья, с удивлением рассматривали росчерки пуль на бетоне, нюхали стволы автоматов - кто стрелял?.. - Это тебе мент приказал? - поинтересовал Игорь. - Разговорчики! - прикрикнул Лобан. - Ну и распустились же вы... - Погоди, скоро строевая подготовка начнется, - пробурчал Шурка. - Всем все ясно? - спросил Азарий. - Вопросы есть? - Чего тут неясного? - повесив голову, вздохнул Тимоха. - Опять на зиму без печки. Да и грибок, зараза... - Выполним задание, я тебя отпущу на три дня, - пообещал Азарий. - За три дня я никак два ведра не написаю! - развел тот руками. - А еще промазать надо. - Тогда, брат, только после победы. Поможем всей командой. Еще вопросы? - У меня вопрос, - подал голос Пашка. - Можешь ты популярно объяснить, на кой ляд нам идти на аэродром? Ты не думаешь, что нас этот мент... отвлекает от настоящего дела? - Сказано - на аэродром, - встрял Лобан. - Я популярно объяснил? Нет, мужики, что вы в самом деле вечно недовольные? Да если мы выполним задание и накроем всех этих хитромудрых ублюдков, нам же по ордену положено! Ты бы, Азарий, договорился еще, чтоб нам вместе с оружием и форму выдали. Сейчас в десантуре камуфляж классный дают, а? Представляете, являемся мы в село в форме и при орденах, а? Не хило? - Это когда ты молодой был, побрякушки котировались, - заметил Игорь. - А сейчас приди на дискотеку с орденом, скажут, вальты поехали, - добавил Шурка. - А бабы - все суки, - мечтательно проговорил Пашка. - Живым останусь - никогда не женюсь. Но вертеть женщинами буду, с ума их сводить, обманывать - каждый день. С этим ментом с фермы видали какая фельдшерица приезжала? Так вот, я уже с ней договорился. На раз снял. Она мне рану чистит, а я ей ручки целую, ножки... Эх! Аж вся трепещет! - Эх, печь бы успеть до морозов сделать! - вздохнул Тимоха. - Отвоеваться бы поскорее... - Поскорее у нас не получится, - с генеральской интонацией сказал Лобан. - Выбьем "драконов" из Карелии - на Финляндию пойдем. А там до Швеции рукой подать. А от Швеции всяко придется идти до Берлина. У нас же все войны то в Берлине, то в Париже заканчиваются. Ты уж терпи, Тимофей. Когда же на следующий день Поспелов привез оружие и усадил десантуру писать бумаги - заявления с просьбой о контрактной службе в вооруженных силах, автобиографии и собственно, сами контракты, - настроение уже было приподнятым, почти веселым. Полный разнобой в чувствах и смущение вызвала зарплата, выданная вперед - по пять миллионов на брата. Десантура отродясь таких денег в руках не держала, за три космических года отвыкнув от условий земного существования, современных цен и магазинов. Но уже не роптали, по-крестьянски прикидывали, как бы переправить зарплату женам - мало ли, вдруг убьют? - и одновременно опасаясь, как бы жены не растратили большие деньги на всякую ерунду. Тишина и согласие наступили только в тот момент, когда Поспелов начал выдавать под расписку оружие. Заремба прислал вооружение по штату, положенному для бойцов спецназа - на каждого автомат с подствольным гранатометом, пистолет, нож, на всех - два десятка разовых гранатометов "муха" и пять огнеметов "шмель". Десантура обвешалась, как новогодние елки, но никто не выражал никаких чувств, напротив, показывали некоторое пренебрежение, покряхтывали от тяжести ящиков с боеприпасами, поругивали новенькие, необмятые ремни, подсумки, матюгались, измазавшись в обильной смазке консервации, - и только поблескивающие от вида оружия глаза иногда выдавали состояниедуха. Глядя на это, Поспелов предугадывал, как каждый из них, оставшись в полном одиночестве, потом осмотрит, обласкает руками каждую деталь автомата, натешит мужское сердце и глаз его видом, ибо нет ничего выше и прекрасней для воина, чем эстетика оружия. А они все были воинами по духу и только поэтому когда-то пошли в пожарную десантуру; они ведали, что такое азарт сражения, и знали соленый вкус боя, хотя лишь трое старших побывали в горах Афганистана. Раненый Пашка тоже был зачислен контрактником, но не получил оружия, поскольку вынужден был уехать с Поспеловым в Горячее Урочище. Он сидел на траве под деревом, порхал горлом и посмеивался: - Ладно, идите, воюйте. А я по ночам буду в Покровское бегать и ваших баб топтать. Я им по пять ваших лимонов принесу, так ни одна не откажет. Давайте, давайте! Вернетесь - хрен ребятишек сосчитаете. Во будет у меня медовый месяц! - Ты свою-то молодую не мог оттоптать, чтоб на три года хватило, - парировали мужики. - А наших топтать - столько здоровья надо! Ты на себя-то посмотри, петух! Ишь, гребень распустил! - А чего - посмотри? Хороший петух жирным не бывает! Вооружать и отправлять десантуру в район брошенного военного аэродрома пришлось в ту же ночь, как только на ферму пришла машина от Зарембы с автоматами и амуницией. Сделать это куда безопаснее было бы завтра с утра, поскольку штурм логова "драконов" по согласованию с Москвой был назначен ровно через сутки, то есть в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля; и переброску десантуры лучше было осуществить накануне, чтобы не засвечивать ее раньше времени и не выдавать намерений. Однако наблюдения Татьяны за Ремом встревожили Поспелова - как-то сами собой сопоставились и срослись многие факты, ранее существовавшие сами по себе, без всякой связи: первая стычка с пришельцами на болоте, очень похожая на ловушку, затем история с убийством коммивояжера, ухажер Рема Васеня, подтолкнувший Ворожцова забраться в постель к жене фермера. И если утечка информации идет не через Рима, а через Рема, если она, по крайней мере, ведет двойную игру, то всей конспирации с подготовкой штурма "логова" - грош цена. Поступать следовало вопреки всякой логике и заодно дать возможность Татьяне понаблюдать за агентом в отсутствие Поспелова на ферме: пока Георгий находился дома. Рем не совершала никаких подозрительных шагов и действий. Вернувшись из Долины Смерти заполночь, Поспелов первым делом спросил о поведении квартирантки. Оказалось, что она безвылазно сидит в комнате и даже не подходит к окну, разве что курит сигарету за сигаретой. Зато несколько раз со стороны леса доносился гулкий женский голос, будто бы зовущий, окликающий кого-то, но кого - из-за расстояния не разобрать. И почему-то собаки, чутко реагирующие на любой звук вне фермы, даже не заворчали, не насторожились ни разу. Несколько успокоенный - надо же, уезжал, а за это время ничего не случилось! - Георгий отправился спать в чердачную комнату и уж задремал на раскладушке, не раздеваясь, как вдруг услышал торопливые шаги на лестнице и настороженный, взвинченный голос Татьяны: - Георгий.. Ты не спишь, Георгий? - Что такое? - вяло спросил он, вытирая из глаз "песок" - резь от хронического недосыпа. - Знаешь, какое-то предчувствие, - из темноты сказала она. - Так тревожно! Какая-то опасность! - Так, еще одна чувствует опасность, - подытожил Поспелов. - И ты ангел-хранитель? - Но я действительно чувствую! - У тебя с нервами не в порядке - это действительно. Даже собаки не чувствуют, а ты чувствуешь. - Давай на всякий случай уйдем на первый этаж, - попросила она. - Там всетаки стены каменные. На первом этаже, в хозяйственной части дома, сейчас находился раненый десантник Пашка. Умытый, переодетый и накормленный, сейчас, поди, спит без задних ног... Вдруг на улице разом и злобно залаяли собаки, спущенные на ночь с цепей, и Поспелов выглянул в окно, зайдя в неосвещенную кухню. Показалось, будто от леса по дороге мелькнул зеленоватый свет. И тотчас же в коридоре послышался испуганный и заспанный голос Рема: - Там люди! Там какие-то люди! Смотрите! Она была завернута в одеяло и стояла как привидение. Георгий вбежал в ее комнату и осторожно отодвинул штору: по дороге катила знакомая лавина скелетов и уже доносились неясные голоса и выкрики. Зеленые лучи света метались по земле и, кажется, доставали низкие облака. Это уже было слишком! Георгий заспешил к потайной комнате, где хранилось оружие, и в темном коридоре у лестницы чуть не столкнулся с "женой". - Наружная видеокамера сработала! - сообщила она. - Но изображения нет, какие-то сполохи... В этот миг на улице раздался характерный чавкающий треск "шмайсера" и в одной из комнат зазвенело стекло. Собаки уже заходились в лае... - Всем на пол! - крикнул Георгий и схватил автомат. - Надо уходить вниз! - воспротивилась Татьяна, мелькая своим пеньюаром в коридоре. - Там стены каменные! И вдруг заработало сразу штук пять автоматов. Пули защелкали по внутренним стенам комнат, посыпалось стекло, и, кажется, закричала Рем. Поспелов толкнул в спину Татьяну, однако та не упала - лишь пригнулась и заскочила в потайную комнату. Рем, бросив одеяло, уползала к лестнице, ведущей в хозяйственный этаж, а оттуда, забыв о ране, летел Пашка, до горла закрученный в бинты. - Дай автомат! Оружие дай! - орал он. - Мать их, с-суки! Георгий выхватил автомат из рук Татьяны, выскочившей из потайной комнаты, сбил с ног. - Лежать! Я сказал - всем на пол! Стрельба на улице не затихала ни на мгновение, казалось, по дому стучат десятки молотков. Поспелов сунул в руки Пашки автомат Татьяны, сам же вернулся и взял гранатомет. Но когда уже был у двери черного хода, понял, что это не гранатомет, а "шмель" - обыкновенный разовый огнемет армейского образца. Пашка хрипел за спиной, матюгаясь беспрерывно и тем самым раззадоривая боевой пыл. - Оставайся в доме! - приказал Георгий, перед его носом захлопывая дверь. Скелеты поливали дом из автоматов, стоя на колене. Но кто-то незримый, спрятавшись за их ответшалые спины, бил из настоящих "шмайсеров". Стреляли с большого расстояния, неприцельно, и это было не желание вызвать испуг и страх - скорее всего, таким образом бросали вызов, показывали, кто хозяин в "бермудском треугольнике". Поспелов перемахнул забор возле озера и, оказавшись на поле, осмотрелся. Демонстрацию фильма ужасов могли вести только со склона сопки у дороги, но в мельтешений сполохов зеленого света ничего нельзя было разобрать. Обходя стороной стреляющую толпу скелетов, он перебежками пошел к лесу и тут услышал позади себя тяжелое пыхтение. В сумраке ночи белые Пашкины бинты были хорошей целью. - Сказал же: оставайся дома! - сквозь зубы просипел Георгий. - Ну уж... вот! - выматерился он, показывая партизанский нрав. - Сейчас, буду дома сидеть!.. Я их, сук! Я этих мультиков в космосе насмотрелся! Спецы!.. - Тебя же подстрелят, дурак! Бинты видно! - Бинты? - Пашка оглядел себя. - Эх, не подумал... Сейчас! Он разрыл под собой влажную землю и стал обмазывать ею забинтованную грудь. - Сейчас... Маскировка будет... Под окружающую среду... - Ползи домой, охраняй женщин! - приказал Поспелов. - Ушел, ушел отсюда, живо! Пригибаясь, он сделал рывок вперед - для того, чтобы увидеть стреляющих, надо было зайти в тыл: коловращение зеленого света перекрывало видимость. "Шмайсеры" продолжали расстреливать дом, на сей раз фильм озвучивали по-настоящему, без "тапера", и безмолвно открывающие рты скелеты были всего лишь опознавательным знаком, а не средством запугивания. Поспелов приблизился к краю поля, перескочил через гряду камней и в тот же момент с дороги по нему ударили из "драконовского" автомата. Били, прикрываясь этим зеленым свечением, как занавесом - не видно даже вспышек выстрелов, только пули стучат и позванивают о камни. Он ушел из-под огня, заскочил в лес и оказался на одной линии со стрелками, если судить по звуку. Забирая правее, он пробежал через старый бор и вышел на дорогу, в тыл. И сразу увидел темную коробку машины - факел будет отличный. Георгий вскинул огнемет и влепил снаряд чуть ниже лобового стекла. Столб огня взметнулся выше леса, мощная его струя ударила вдоль дороги и мгновенно прекратилась стрельба. Пламя высветило огромный круг, его отблески доставали дома, однако нападавшие оказались опытными, никто не сунулся на свет. Поспелов стоял за деревом у обочины и ждал, готовый бить всех без разбора. Спустя минуту погасло зеленое сияние и от дома сразу же застучали автоматные очереди: Пашка стрелял из-за забора, должно быть, кого-то видел. Георгий выпустил весь магазин, поливая лес, чтобы наделать побольше щума, перескочил дорогу и побежал в гору, на сопку, откуда могли показывать "кино". В мельтешений теней - свет от горящей машины доставал вершины - ничего нельзя было разобрать. Он ушел на неосвещенную сторону сопки, затаился в лесу, тем самым отрезая путьотхода "киношников", однако прошло минут пять и никто не появился. "Драконы" расползлись, растворились в темноте, и если бы не пылающий автомобиль на дороге, - полное ощущение, что здесь никого и не было... С восточной стороны в доме не осталось ни единого целого стекла в окнах, деревянная обшивка стен напоминала решето. И все-таки это нападение нельзя было расценивать как попытку уничтожить фермера-разведчика вместе со всей компанией; вероятнее всего, это являлось предупреждением... возможно, последним. Либо таким образом демонстрировалась сила и неуязвимость противника, его полное владение ситуацией. Вместо "шмайсеров" скелеты могли через час явиться на ферму с оружием более внушительным и расправиться с населением Горячего Урочища в несколько минут. А пока что били окна и предлагали сидеть тихо... Пашка бродил по полю вдоль леса и что-то выискивал в траве, а когда вернулся к дому, на лице бродила злая усмешка. - Я там троих завалил, - будто между прочим сказал он. - Без масок пришли, ублюдки, с ископаемыми автоматами... Ты их вывозить будешь, или сходить прикопать? - Прикопать, - бросил Поспелов и взял лопату. - Пошли! Узнать в них пришельцев было трудно - одеты в спортивные костюмы, обуты в кроссовки, и если бы не "шмайсеры", не подсумки с магазинами, можно принять за туристов. У каждого в затылке оказалось пулевое ранение: стреляли в упор, от порохового заряда почернели волосы и кожа. А один оказался с обрезанными ушами... - Ты их добивал? - спросил Георгий, осматривая трупы. - Нет, - с каким-то затаенным страхом сказал Пашка. - Я их сразу уложил. А потом только уши отрезал. - Зачем? - Копченое ухо врага приносит удачу, - небрежно объяснил он. - Думал, ты знаешь... Пришельцев закопали в одной неглубокой, наспех отрытой яме, предварительно аккуратно срубив дерн и уложив его потом на место. Не успели отмыть руки после похорон, как заработала оперативная радиосвязь с агентами: все требовали неотложной встречи, а Витязь сообщил, что информация настолько важная, что невозможно доверить ее эфиру, даже передавая по рации с кодирующим цифровым устройством, которую получил сегодняшней ночью... Частная сыскная контора "Адам и Ева" помещалась в полуподвальном этаже особняка, стоящего в глубине дворов старой Москвы. Соваться сюда со своей приметной, тем более заказанной головой было не просто опасно, а смертельно, однако расчет был лишь на то, что наглость - второе счастье: Адам никак не может предположить, что голову ему принесет сам владелец. Поэтому Заремба без долгих раздумий - а в данном случае это главное: не раздумывать и не забивать себе мозги, - нашел нужную дверь и нажал кнопку звонка. Ему отворил рыжий и веснушчатый парень с кобурой на животе, и, заметив равнодушный и даже надменный взгляд черного толстого человека, ничего даже не спросил, отступил в сторону, давая проход. Заремба, не поднимая взгляда, прошествовал мимо, сразу на мраморную лестницу с потертыми ступенями. На втором этаже пахло свежезаваренным кофе, дымом американских сигарет и каким-то складским запахом кожи, где хранится, например, новенькая конская упряжь. Ничуть не сбавляя темпа, он отыскал взглядом табличку на двери с надписью "Президент" и ногой распахнул дверь. Рука была в кармане, где лежал отнятый у гаишника "макаров". Под полой пиджака удобно устроился автомат "узи". За черным столом сидел совсем молодой человек с розоватыми усиками, как позже удалось разглядеть, измазанными помадой. Он читал бумаги и слишком поздно поднял голову. - Руки на стол, - сказал Заремба, запирая за собой дверь на замок. - И сиди тихо, без резких движений. Я этого не люблю. Наставленный в лоб ствол действовал лучше, чем слова. Президент показал пустые ладони и замер с приоткрытым ртом. Полковник приставил пистолет к переносице и вытащил у него из плечевой кобуры модный и дорогой револьвер сорок пятого калибра. - Кто меня заказал? - спросил он, отталкивая кресло на колесиках от стола. - Говори быстро. Времени - одна минута. - А кто вы? - между тем деловито спросил Адам. - Мой номер автомобиля - 519. "Жигули", девятая модель. У президента взлетели брови и отпала челюсть. Мертвящая белизна поползла от горла по скулам и щекам. Он совершенно точно оценил свое положение и сразу же врубился, кто стоит перед ним. - Паскуды, - выругался Адам. - Жлобы долбаные... - О покойниках хорошо или ничего, - предупредил Заремба. - Время идет. - Погоди, давай поговорим... - Полминуты прошло. Не теряй шанса, Адам. Тебя же предупредили; кто клиент? Я слушаю. - Не хотел же, заставили, - президент побелел до губ и усов. - Мне наплевать. У тебя своя голова на плечах! Осталось пятнадцать секунд. Кто заказал? - Ева... Так ее зовут! На самом деле ее имя - Айна Исумото. - Японка, что ли? - Не знаю, узкопленочная,.. - А тебя как величают? Не Адам же? - Нет. Зорин Павел Михайлович... Я не хотел, отказывался! Она позвонила и приказала... - Теперь ты ей звони, - он пододвинул к Адаму телефон. - Скажи, заказ выполнен, голова в коробке. Только на вашем языке, как положено. Почувствую вранье - бью без предупреждения. Президент снял трубку, неуверенным пальцем набрал номер. Заремба приставил пистолет к его уху. После первого длинного гудка послышался щелчок - включился определитель номера. После четвертого на том конце провода сняли трубку. - Портрет у меня в кабинете, - проговорил Адам. - Сейчас приеду, - после оценивающей паузы сказал женский голос. Адам густо вспотел, хотя из кондиционера веяло прохладой. - Боишься ее? - Заремба кивнул на телефон. - Ну да будет, не трясись. Веди себя хорошо в присутствии Евы, глядишь, и помилую. - Она... не помилует. - Кто она такая? Чтобы казнить или миловать? - Толком не знаю... Но не из моего ребра. - Сколько заплатила за... мой портрет? - Двадцать пять тысяч "зеленью". Заремба убрал пистолет, недовольно помотал головой: - Мало! Ну и цены у вас!.. А заказ - ее инициатива? - Это никому не известно, - президент раскисал на глазах. - Что же у тебя киллеры-то такие? Ну и контора! Неужели не мог нормальных убийц найти? С опытом? - Я... не занимался заказами, - вдруг признался Адам. - Она заставила... За долги влетел. - Долги надо платить, - со знанием дела сказал Заремба. - Теперь вот и мне задолжал. А я ведь тоже заставлю отрабатывать. Ты у меня сейчас будешь самым разговорчивым президентом. Бог создал тебя из глины, но в голову-то вроде бы мозги вложил. Поэтому соображай. Хорошо будешь говорить - от всех долгов освобожу, в том числе и от Евы. А нет - отдам ее друзьям. Есть у нее друзья там? - он показал на потолок. - На небесах? Ангелы, архангелы, серафимы? - Есть, - выдохнул Адам. - Только я их не знаю. - Жалко, жалко... Боишься свою искусительницу? - Что теперь бояться? Все равно конец. - Ну прям! А еще сыскную контору держищь! - Какая там контора? Крыша это... Начинал работать в частном сыске, а потом к Еве влетел - и все. Только на нее работаю. - Давай-давай, смелее! Зачем, например, ей моя голова понадобилась? Отстреляли бы да и все, а то причуды какието. Коллекционирует, что ли? - Нет... Ева хотела куда-то отправить вашу голову. - Не вертись! Начал говорить - говори! Выкупай свою жизнь! - В Карелию, - не сразу сказал Адам. - Кому конкретно - не знаю. - Это уже что-то, - одобрил Заремба. - А ты уже ездил в Карелию по поручению Евы? - Четыре раза. - Всё головы возил? - Туристическое снаряжение, лодки там, палатки, спальные мешки. Сам я не ездил, мои ребята катались. - А радиотехнику какую-нибудь возил? В рюкзаках? - Все время в рюкзаках. Только откуда знать, что там набито... - А ну-ка расскажи, как Все происходило? Кто давал груз, кто принимал. Адам обреченно вздохнул. - Мне привозили сюда какие-то люди. Какие, спрашивать не принято. Я загружал вещи в свои машины и отправлял в Карелию. Когда приезжали в Петрозаводск, получали по радио конечную точку, куда нужно доставить груз. Каждый раз в новое место. Мой человек устанавливал на машину радиомаяк, из лесу приходили люди и забирали рюкзаки. - А может, прилетали? - уточнил Заремба. - И прилетали тоже, на парашютах. - Послушай, Адам, почему я все время должен тянуть тебя за язык? Ты проявляйка сам инициативу! Мне-то ведь твоя жизнь не нужна. Есть ты, нет тебя... Адам исходил потом и на глазах расплывался, становился безразличным: наступал психологический шок. Заремба с размаху дал ему пощечину - дернулась голова, взгляд остался туповатым, однако он вдруг случайно обронил: - Это не люди... - Кто - не люди? - Ну эти, из леса... Они - пришельцы. С другой планеты. - И что же они у нас на земле делают? - Не знаю... Я не знаю! Не знаю!! - А Ева знает?. - Конечно! Но не скажет... - он вдруг зашептал. - Я подозреваю, она сама из них... Потому что я таких женщин еще не встречал... - Что же, - Заремба наконец сел на стул. - Будем ждать твою необыкновенную женщину! А ждать пришлось совсем недолго. Скоро за дверью застучали каблучки и на пороге возникла стройная и еще молодая особа с мальчиковой стрижкой волос и явно с примесью крови желтой расы. Заремба мгновенно вырвал сумочку из ее рук и грубо отшвырнул к стене. Ева однако же, не коснувшись стены, встала в стойку и зашипела, как кошка... Еще не дослушав сообщение Витязя, Поспелов наконец-таки нашел причину нападения "драконов" на ферму. Таким образом они отвлекали внимание от своей основной цели. Его заставили принять бой со скелетами, бегать по лесу с автоматом, а сами тем часом начали спешную эвакуацию из подземелий аэродрома. В ноль часов тридцать шесть минут агент услышал звук авиационного мотора, доносящийся с западной стороны. Самолет шел без сигнальных огней и на небольшой высоте. Это была спортивная модель, скорее всего, чешского образца, судя по профилю. Не заходя на круг, машина точно вышла на полосу и совершила посадку ,в темноте, без какого-либо освещения, что вначале потрясло бывшего пилота. Потом он сообразил, что инфракрасные излучатели на аэродроме - это и охранная сигнализация, и специальная подсветка на такой случай, и пилот наверняка садился с помощью прибора ночного видения. Самолет подрулил к одному из ангаров, развернулся и встал. Боясь упустить детали такого события, агент оставил свой наблюдательный пункт, спустился вниз и перебежками достиг ангара, вырытого в сопке. И тут увидел, что "драконы"- четыре человека, двое в камуфляже и вооруженные, а двое в какой-то темной униформе, - переносят и загружают в самолет небольшие ящики. Витязь тотчас ушел за ангар и попытался первый раз связаться с резидентом, однако ферма почему-то не отвечала (в это времякак раз начался налет, а пульт связи остался в потайной комнате). Тогда он снова вернулся и незаметно пробрался в ангар, спрятавшись там среди хлама. Самолет уже загрузили и он тут же запустил двигатель и взлетел. Однако через семь минут приземлился еще один, точно такой же, и снова начали таскать ящики. Агент проследил, откуда "драконы" появляются в ангаре, и, подобравшись ближе, обнаружил снятую с пола металлическую плиту, под которой открывался подземный ход. Дождавшись, когда грузчики пронесут ящики к самолету, он нырнул в этот лаз и осмотрелся с помощью прибора ночного видения. Довольно широкая галерея была с бетонированными стенами и уходила куда-то в сторону командного пункта, и тоже была залита инфракрасным излучением. Когда "драконы" спустились и пошли за следующей партией груза, Витязь осторожно двинулся следом и метров через сто пятьдесят увидел впереди стальную дверь, за которой был освещенный бункер. Ящиков этих там оказалось больше двух десятков, составленных у стены, а два "дракона" в униформе и без оружия что-то упаковывали и заметно спешили. Все это напоминало срочную эвакуацию, и потому Витязь выбрался назад в ангар, затем буквально выполз наружу - "драконы" что-то заподозрили и несколько минут обшаривали электрическими фонарями мрачную темень ангара. Он снова ушел за сопку и попытался связаться с Поспеловым, однако после безуспешных попыток отчаялся, решив, что с резидентом что-то произошло и надо действовать самостоятельно. Витязь связался с десантурой, находящейся в трех километрах севернее аэродрома, и приказал немедленно и скрытно двигаться к ангару. Похоже, Азарий не разобрался, от кого получил приказ, и пошел на зов Витязя. Тем временем второй самолет взлетел и приземлился третий. Пришедшая десантура вместо Поспелова обнаружила своего пилота Лешу Ситникова и отказалась выполнять его приказы. До этого случая они еще не встречались после трехлетней разлуки, хотя знали, что Леша давно воюет с "драконами" и находится под началом Георгия. Витязь предлагал немедленно атаковать "логово", пока в него открыт вход и можно проникнуть внутрь без всяких хлопот, захватить самолет на полосе, и когда дело будет сделано, вылететь в Горячее Урочище, чтобы выяснить, что случилось с резидентом. Благоразумный Азарий решил не спешить, поскольку было неизвестно, что думает по этому поводу Поспелов и много ли "драконов" сейчас находится на командном пункте. Вопреки уговорам Витязя, он послал самого шустрого и хитрого десантника Тимоху в разведку, то есть в "логово", а сам с остальными спрятался в ангаре. Третий самолет благополучно загрузился и улетел, после чего "драконы" спустились в подземную галерею и закрыли люк изнутри. К тому времени, когда к аэродрому прибыл Поспелов, Тимоха находился гдето под землей, а Азарий с десантурой попрежнему сидел в ангаре. Витязь доложил обстановку. Выход оставался единственным - немедленно штурмовать "логово", не дожидаясь условленного с Зарембой часа, без предварительной разведки и подготовки. Оставленного под землей и уже "похороненного" Тимоху наконец дозвались по рации и получили в ответ матюги, за то что бросили его в катакомбах одного и не идут на выручку. По его наблюдениям, пришельцы закрыли внутреннюю стальную дверь в галерее и затихли: то ли ждут штурма, то ли вообще исчезли из подземелья. Дверь со стороны Тимохи открыть можно, однако идти одному опасно. Поспелов приказал ему уйти от двери, попытаться открыть люк, выходящий в ангар, и ждать внизу следующей команды, находясь постоянно на связи. Витязя он отослал к вентиляционной шахте, выходящей из командного пункта на склоне сопки, с задачей разобрать каменный завал над решеткой и подготовить вход в бункер с этой стороны. Возможно, из подземелий аэродрома были еще какие-то выходы на поверхность, но сейчас искать их уже было поздно. Сам он пробрался в ангар и встретился с Азарием. Десантура безбоязненно и почти открыто стояла у входа в галерею и перешептывалась с Тимохой, сидящим внизу под железной лестницей. Если тут кругом была сигнализация, то беспечность "драконов" казалась по крайней мере подозрительной. Наверное, и в самом деле спали после ночной работы - разведчик Тимоха был уверен в этом. Он считал, что под землей всего не более десятка человек, причем только два вооруженных охранника в камуфляже. Остальные - в черной и белой униформе и скорее похожи на ученых, чем на бойцов. Возможно, все так и было, но сколько "драконов" прилетит со всех концов "треугольника", как только начнется штурм и из бункера подадут сигнал тревоги? По наблюдениям Витязя, летающие охранники появлялись из разных точек пяти квадратов, разбросанных, по "треугольнику", на первый взгляд, без всякой закономерности. Поэтому штурм "логова" следовало провести в считанные минуты, ибо потом придется отражать нападение с воздуха. А в руках не было даже приблизительного плана помещений и ходов подземного командного пункта. Лезть в эти катакомбы приходилось вслепую. Предчувствуя скорую развязку, десантура хорохорилась, намереваясь взять "логово" без выстрела, а весь гарнизон живьем, но Поспелов просил захватить в плен хотя бы одного, и желательно, "дракона" в униформе. У Витязя все было готово, верхнюю решетку он вынул без труда и шума, однако на дне шахты оказался совершенно целый вентилятор с мелкой решеткой, хорошо видимой сверху. Проникнуть не слышно в бункер нечего было и думать. Тут же, у шахты, наскоро изготовили заряд из ручных гранат и пластиковой взрывчатки. Прежде чем забросить его вниз, Поспелов запросил готовность десантуры - она ждала сигнала, сосредоточившись у стальной двери в галерее. Взрыв дохнул из шахты ослепительным огнем, словно из орудийного ствола, и сразу же повалил дым, Георгий спустил ноги в устье и поехал вниз, притормаживая о стенки спинной и руками. Вдруг возникшей тягой выбило дымную пробку - десантура открыла дверь, - и где-то в глубине катакомб густо затрещали выстрелы. Обдирая плечи, Поспелов рухнул вниз, угодил ногами в искореженное железо. Витязь съехал сверху и чуть не сел ему на шею. Георгий выпустил очередь в темноту и на мгновение включил фонарь, чтобы сориентироваться. Луч выхватил исковерканные взрывом доски, белые алюминиевые конструкции и серые, в потеках, стены. Впереди что-то мелькнуло ив тот же миг ударила густая очередь. Поспелов прыгнул в сторону, нащупал бетонный выступ - что-то вроде пилястра - и, укрывшись за ним, толкнул ногой по полу включенный фонарь. И пока он катился, Витязь прочесал из автомата все помещение. Двух "драконов" срубил возле двери, а третий метнулся в темный угол и налетел на жестяной вентиляционный короб. Поспелов ударил его по ногам и, не давая опомниться, одним прыжком настиг и сбил на пол. Раненый "дракон" потянулся к выпавшему автомату, но в тот же момент был припечатан к бетону. Витязь подхватил фонарь, распахнув ногой дверь, забросил его в следующее помещение и запустил туда же длинную очередь - молодец, тактику боя в темноте схватывал на лету. Навстречу ему по невидимым подземельям гулко разносился крутой мат десантуры, как опознавательный знак, и короткие всплески перестрелок. Через минуту частый дребезг "драконовских" автоматов смолк, еще пару раз стрекотнул "Калашников", и стрельба вообще прекратилась. Под бетонными сводами остались лишь человеческие голоса и густой запах сгоревшего пороха. - Все, что ли? - удивленно спросил бывший пилот Ситников, заскакивая в двери. - Там уже наши идут! Поспелов ремнем от автомата скрутил руки пленному и оставил лежать на полу. Ноги "дракона" оказались прострелены в трех местах и штанины белой униформы краснели от крови. Витязь снял со своего пояса жгут, помог перетянуть ноги выше колена. - Еще раз прочесать все помещения! - приказал Георгий вывалившей из-за угла десантуре. - Ищите выходы! И смотрите, есть ли раненые! Лучи фонарей закружились по стенам и потолкам, загремело какое-то железо, что-то падало с грохотом и звоном: десантура делала-зачистку и от радости готова была перевернуть все вверх дном. - Ну-ка скажи им, чтобы аппаратуру не били! - крикнул Витязю Поспелов. Он не отходил от пленного ни на шаг, а ворот униформы вырезал ножом вместе с круглым креплением для скафандра. Похлопал по щекам, спросил по-английски: - Как ваше самочувствие? "Дракон" уворачивал лицо от света фонаря и молчал. Десантура продолжала греметь где-то в глубине подземелий, похоже, выламывала деревянные перегородки, срывала доски со стен - искали замаскированные выходы. Отсек с вентиляционной шахтой использовался "драконами" под жилье: опрокинутые и разбросанные взрывом узкие кровати, пластмассовая посуда, тряпье, ребристая решетка отопителя, откуда вытекает маслянистая жидкость. А в помещении за дверью оказалась наполовину демонтированная электронная аппаратура, представляющая собой некий специализированный комплекс, назначение которого на первый взгляд определить было не такто просто. Витязь ворошил штабель пустых пластмассовых коробок, среди которых можно было спрятаться либо прикрыть ими запасной выход. Ничего не нашел и вернулся к Поспелову. И тотчас в дальнем отсеке командного пункта послышался злой мат и рев десантуры, застучали очереди, захлопали взрывы гранат из подствольников. Оставив Витязя с пленным, Георгий побежал на звуки боя, и покарыскал по галереям и переходам, перестрелка утихла, доносилась лишь ругань, грохот железа и топот ног. Навстречу выскочил Тимоха, готовый разрядить автомат - пришлось прыгнуть к стене и осветить себя фонарем. Десантник плакал зло, бесслезно, однако при этом то и дело утирал лицо окровавленными руками. - Что произошло? - на ходу спросил Поспелов. - Уроды! Двоих наших!.. Из-за угла, падлы!.. Шурка уже готов, а Лобан умирает... - Пленные есть? - Мы их в плен не берем... - А я приказал - брать! - зарычал Георгий. - Они двоих наших! - широко разевая рот, чтобы не всхлипывать, прокричал Тимоха и заткнулся. Азарий возился с умирающим десантником: удерживая его на коленях, пытался сливать бегущую изо рта кровь и тем самым дать еще раз вздохнуть. Грудь Лобана была разворочена очередью, из раны торчали лоскутья тельняшки. Рядом лежал Шурка, почти перерубленный пополам... А Игорь чуть поодаль, высвечивая впереди себя круг, забивал пинками пришельца, еще живого, но раненого, брызгающего кровью после каждого удара. Поспелов схватил его за воротник, оттащил и успел лишь заметить полубезумный взгляд десантника, когда тот молниеносно врезал ему кулаком в челюсть, вырвался и наставил автомат. - Уйди, убью! - Опусти автомат, - спокойно попросил Георгий. - И вытри сопли, это помогает. - Это - мой! - процедил сквозь зубы Игорь. - Я сам с ним... Поспелов перевел взгляд на раненого пришельца, - пытающегося встать на ноги, и тем самым притянул на мгновение все внимание десантника к добыче. Этого хватило, чтобы обезоружить разгоряченного боем парня, придавить его к стене. - Успокойся, брат, переведи дух. А то так и своих порубишь. Рядом вырос великан Азарий, поднял автомат Игоря, протянул ему в руки. - Отдай пленного, - хмуро посоветовал. - Если не успел кончить - отдай. Игорь, закинув автомат за плечо, побрел к мертвому Шурке, а Поспелов уложил пришельца на спину, вспорол ножом жесткий комбинезон - ранение оказалось двойное: в бедро навылет и касательное в голову. Можно было не перевязывать пока, не истечет... - Своих убитых и пленных - наверх! - приказал он Азарию. - Занять оборону. С начала штурма прошло одиннадцать минут и поднятые по тревоге пришельцы"драконы" могли быть уже на подлете. - Это не то подземелье, - вдруг сказал Азарий. - Потом разберемся, то - не то... Выполняй приказ. - Я говорю, не то! - тупо повторил он. - Мы были в другом. Здесь нашли всего один "космический корабль", а там было три! - Хочешь сказать, здесь не "логово"? - "Логово", да не то. Маху дали... Придется опять искать. - Ладно, давай наверх! Сейчас налетят, вороны... Сначала подняли в ангар убитых десантников, затем, под присмотром Поспелова, пленных. Георгий собрал у мужиков перевязочные пакеты, начал бинтовать раненых "пришельцев", а оставшиеся в живых Азарий, Тимоха и Игорь рассредоточились вдоль сопки с подземным бункером. Агент Витязь побежал на другой конец взлетно-посадочной полосы, чтобы пригнать оставленную там "ниву" - следовало немедленно эвакуировать пленных. Первая пара "драконов" налетела с севера, но это была разведка. Выписав круг над дальним краем аэродрома, парашютисты ушли на запад, десантура сориентировалась правильно и огня не открывала. Прошло еще минут пятнадцать, и, когда Витязь выехал на полосу на "ниве" - в самый неподходящий момент, - над лесом с западной стороны появилось сразу девять парашютистов. Они отлично видели машину на аэродроме, однако двигались плотным птичьим косяком и на подлете к открытому месту, когда десантура изготовилась к стрельбе, неожиданно резко и одновременно приземлились на кроны деревьев. Витязь загнал машину в ангар, помог загрузить пленного и, схватив автомат, занял оборону у полуоткрытой стальной двери. Десантура стоически выжидала, когда "драконы" выйдут на открытое место, из коротких ее радиопереговоров становилось ясно, что противник отчего-то медлит. Кромка леса отлично просматривалась с сопок даже без биноклей, на укатанной гравийной обочине взлетной полосы укрыться было невозможно. Оставленные на кронах полосатые купола трепал ветер, а спустившиеся парашютисты будто растаяли в лесу. Спустя полчаса Георгий послал Витязя к месту приземления "драконов", но едва тот скрылся в бору, как оттуда донесся частый дребезжащий звук стрельбы. Азарий повел десантуру в атаку, эфир сразу же наполнился матом и руганью, а лес - частыми очередями "Калашниковых" и хлопающими взрывами гранат из подствольных гранатометов. Похоже, "драконов" откудато выкуривали. Через несколько минут грохот и дребезг выстрелов переместился в глубь леса на запад - в сторону "бермудского треугольника", потом еще некоторое время попетлял по бору и стих. А скоро Витязь доложил, что десантура снимает с сосен трофейные парашюты. Десантура появилась на полосе, нагруженная захваченным снаряжением. Тут же начали раскручивать купола и испытывать летательные аппараты. Оказалось, что прилетевшие на выручку "драконы" разобрали каменный завал у подножия соседней с ангаром сопки и пытались вскрыть стальную дверь запасного хода в бункер. Они наверняка уже знали, что "логово" взято штурмом, но отчего-то упорно старались проникнуть туда и заняли круговую оборону. Вероятно, на командном пункте оставалось что-то такое, что "драконы" не могли бросить, и прилетели они не на помощь, а с целью попасть в захваченное "логово". Вскрыть ход им не удалось, хотя они взорвали прикрепленный к двери заряд и лишь расшатали петли, однако вырвать их из растрескавшегося бетона не успели. Витязь открыл огонь, положил двоих, и подоспевшая десантура, прячась за соснами, забросала противника гранатами из подствольников. Кажется, удалось уйти только двоим, и то один бежал, оставляя кровавый след. Преследовали их недолго, боялись далеко отрываться от аэродрома, чтобы не угодить в засаду. Доложив о результатах стычки, Азарий подошел к своим товарищам, осваивающим трофейные летательные аппараты, и, похоже, сделал строгое внушение, после чего мужики расстелили на бетонной полосе купола парашютов и стали заворачивать в них тела убитых товарищей. Упаковали плотно, обвязали стропами во многих местах, превратив десантников в египетские мумии. И все равно, в обезличенных этих тюках можно было узнать, кто есть кто: у Лобана кровила еще простреленная грудь, а у Шурки - живот. Тимоха с Игорем отнесли мертвых в ангар, положив их в прохладное место, и не утерпели, вновь обрядились в парашютные постромки, надели ранцевые двигатели и через полчаса все-таки взлетели. И долго потом над брошенным аэродромом слышался восторженный и горький мат. Ева шипела, как кошка, и, манипулируя перед собой руками, намеревалась нанести удар. Тяжелый, неуклюжий Заремба стоял перед ней, как боксерская груша, и улыбался, показывая золотые зубы и поблескивая глазами. Она стрельнула босой ногой ему в переносье, незаметно и мгновенно сбросив туфли, ударила будто цыганской плетью - даже щелчок послышался! - однако сокрушительный этот удар не пошатнул Зарембу и наглую его улыбку не стер с лица. Только зубы теперь излучали зловещий свет. Ева внезапно прыгнула к потолку, и перевернувшись в воздухе, достала его тупыми и жесткими пятками - одной в лоб, другой целила в горло - он продолжал улыбаться, хотя в уголке толстых губ накопилась черная капля крови и потекла по подбородку. Стерев ее, Заремба посмотрел на ладонь, и его ленивую ухмылку можно было расценить как удивление. - Хватит прыгать-то, - сказал он. - А то допрыгаешься. Следующий удар полетел ему в зубы, и неповоротливый этот человек неожиданно ловко и стремительно перехватил пятерней ее ступню, сделал неуловимое вращательное движение - и Ева полетела на паркет, ударившись затылком. Она тут же попыталась вскочить и присела, опершись руками об пол: вывихнутый голеностопный сустав не держал легкого тела, а сама ступня оказалась развернутой чуть ли не назад. Адам сидел лицом к углу и делал вороватые попытки обернуться, втягивая голову в плечи. На всякий случай Заремба вышиб из-под него стул, накинул на шею провод от вентилятора, затянул. - Сиди спокойно, - предупредил. - Не дергайся, не люблю. Тем временем Ева все-таки встала, только на руки, отчего подол ее легкого, шелкового платья опустился вниз, обнажив серебристый треугольник тонких трусиков. Видение это длилось мгновение, как фотовспышка, и так же ослепило, поскольку Заремба пропустил удар ногой в толстый живот и шатнулся назад, а раскосая молния в тот же миг выкинула вперед-острый, угловатый, как осколок камня, кулачок. От тычка в гортань перехватило дыхание, но запястье Евы оказалось в руке Зарембы, как в стальном браслете. Он мог переломать ей конечности и в секунду вытряхнуть из сознания, как вытряхивают сор из волос, но опасался ненароком вышибить жизнь из стройного, резиново-жесткого тела. Он лишь выбил ей обе руки из плечевых суставов и бросил на пол, словно муху с оборванными крыльями. Ева не успокоилась, поползла к окну, а Заремба тем временем сел на край стола и набрал номер телефона Лугового: своих оперов не оставалось, все улетели в Питер. К счастью, Луговой оказался на месте и не отказал прислать машину и людей на Гоголевский бульвар. Договорить с ним Заремба не успел: пришлось бросить трубку и хватать Еву за ноги - голова ее уже торчала на улице и с изрезанного стеклом лица стекала густая, алая кровь. - Ну что ты, дура, - сказал он. - Испортила мордашку. А если шрамы останутся? В дверь застучал охранник снизу - прибежал на звон стекла. - Что там происходит, Павел Михайлович? Заремба сунул Еву под тумбу стола, вынул пистолет и открыл замок. Охранник сам уперся в ствол. - Ничего тут не происходит. Ложись на пол. Оружие есть? Парень дернулся и получил стволом под дых и в следующий миг ногой в пах. Заремба выдернул из его плечевой кобуры пистолет - газовый, "Вальтер", выстрелил у самого уха, чтобы струя ушла за дверь. - На пол, на пол, - швырнул его на паркет. - Лицом вниз. Мужики послушались, улеглись как положено, а Ева выбралась из-под стола и снова поползла к окну, извиваясь как змея. Вывихнутые руки не слушались, одна нога волочилась, но эта тварь словно не ощущала боли. В самом деле нелюдь! Заремба взял ее за волосы, вывернул голову назад. - Сам бы выбросил в окно, да ты мне живая нужна. И непроизвольно отшатнулся: Ева улыбнулась ему, щуря и так узкие глаза. Люди Лугового приехали минут через пять, забили мужиков в наручники и свели в машину, затем унесли на руках Еву. - Посадите ее в мою машину, - распорядился Заремба. - А этих - в контору. Здесь оставить засаду. Брать всех, кто придет. Он снова позвонил Луговому, кратко, на эзоповом языке, обрисовал ситуацию и спросил напоследок, нет ли в конторе какого-нибудь шума вокруг скандала на правительственном заседании. - Да нет, вроде бы все спокойно, - отозвался тот. - Ничего не слыхать. - Все равно, сходи в столовую, - посоветовал Заремба. - Послушай радио. Я позже перезвоню. В конторской столовой можно было имеющему уши услышать или получить всю информацию о внешней и внутренней жизни, в том числе и строго секретную. И если во всех прочих очередях России передавались домыслы и сплетни, в этой очереди каждое оброненное слово можно было начертать на скрижалях. Еву пристегнули наручниками к петле над задней дверцей - пока несли в машину, успела кого-то укусить. Ехать с ней, несмотря на тонированные стекла, все-таки было неприлично, - лицо в крови, - поэтому Заремба подсел рядом и оставшейся от киллеров "фантой" умыл ее, стряхнул с платья пыль. - Будешь хорошо себя вести - руки вправлю, - пообещал он. - Но все равно теперь так уж не попрыгаешь. На всю жизнь будут застарелые вывихи. Чуть неловко дернешься - сустав и вылетит. Ее восточное лицо оставалось непроницаемым, разве что после мытья апельсиновым напитком кожа пожелтела еще сильнее. Заремба снял с пояса пейджер и повесил его на зеркало - вдруг вспомнит о нем начальство и попросит позвонить, - вырулил на Сретенку и покатил вперед, без определенной цели, до ближайшего тихого угла, сквера или пустыря, где можно спокойно допросить пришелицу. И допрос начал уже по дороге, предварительно вытряхнув сумочку Евы на пассажирское сиденье. Кроме редкого, австрийского пистолета "литтл Том", помады, теней, темных очков и прочих дамских принадлежностей, оказался паспорт на имя Айны Исумото, уроженки Бурятии, с московской пропиской и удостоверением помощника депутата Гоаударственной Думы. - Почему же тебя зовут Евой? - спросил он, наблюдая за пассажиркой в зеркало. - Или ты в самом деле первая женщина на Земле? И от тебя пойдет новый человеческий род? Она по-прежнему молчала, сидя с закрытыми глазами, будто молилась про себя. - Сказала бы хоть словечко, а то я твоего голоса не слышал. Ты хоть порусски-то понимаешь? Шипишь, как змея, и больше ничего. Под светофором он вскрыл пудреницу, затем помаду и тщательно осмотрел столбик красящего вещества, попробовал проткнуть его шпилькой - не вышло: маслянистая помада намазана только сверху, внутри твердый стержень. Это мог быть портативный радиомаяк - штука у пришельцев обязательная. - Извини, придется выбросить, - Заремба тронул машину и ловко забросил помаду в кабину разгоняющегося рядом "москвича", затем резко прибавил скорость и пошел вперед. - Вас все равно уничтожат, - не открывая глаз, произнесла Ева. - О, какой чудный голосок! - обрадовался он. - Да, когда-нибудь обязательно уничтожат. Если за это дело взялись помощники депутатов - не сомневаюсь. А мою голову тебе депутат заказал? Кстати, кто он? Да не скрывай ты, говори. Это же легко установить, - Заремба показал трубку сотового телефона. - Сейчас, прямо отсюда... Ну? - Что вы от меня хотите? - она открыла глаза и сразу стало ясно - не молилась, а скрывала боль. Прикованные к петле руки не давали покоя суставам. Боевой каратистский дух ее сейчас упал, обнажив чувствительность... - Особенного ничего. Но кому потребовалась моя голова - любопытно. Ты скажи, если человек этот подходящий, я, может, сам сниму и отдам, как шляпу. Он тоже наконец ощутил боль - в переносье, отчего начинался насморк. Кажется, и два зуба в нижней челюсти расшатались, у одного, с золотой коронкой, возможно, корень сломался: чте-то здорово качается, если трогать языком, и ноет... - Ты же не из шайки какой-нибудь, - продолжал Заремба. - Не шпана уличная. Чувствуется же почерк... Так давай говорить как профессионалы. А то ты как партизанка... Я уже слишком старый, зубы съел в контрразведке. И хитрый, еще потому что цыган по Национальности. Видишь, я твоих киллеров сделал. Адама без звука взял и сразу расколол до задницы. - Дерьмо собачье, - проговорила она. - Это точно. С такими связываться нельзя, если хочешь дело сделать. Но ты же это по молодости?.. Бывало и у меня. За один только страх человека работать не заставишь, особенно в России. Хотя ты восточная женщина, могла бы придумать комбинацию похитрее. Ты же основной исполнитель акции? Тебе поручили снять с меня голову. Рассуждать "повезло - не повезло" - это же не серьезно. Плохо сработала, вот и весь сказ. Любителю можно простить, тебе - нет. Ни в одной разведке мира такого не прощают. Думаю, у пришельцев из иной цивилизации дело с этим даже построже. Заремба сделал паузу, проезжая перекресток, заметил, что Ева уже не скрывает боли, вероятно, она становилась мучительной: вздернутые вверх руки беспокоили растянутые связки, а сустав на ноге распух, сделав изящную, сильную ступню уродливой колотушкой. Верный признак разрыва связок... Миновав мост через Яузу, он повернул на набережную, в сторону парка - места малолюдные в обеденное время. - Так что выхода у тебя нет, - надо отвечать на вопросы, - вздохнул он. - Ты же понимаешь, на тебе висит провал операции. А я сегодня победил. Твои наемные убийцы - мелочь, жлобы. И Адам - дерьмо. Ясно, у тебя не было времени основательно подготовиться и ликвидировать меня аккуратно. Поэтому пришлось воспользоваться тем, что оказалось под рукой. Тебе же только сегодня утром приказали меня убрать? Где-то после одиннадцати? - Я не могу отвечать на ваши вопросы, - не сразу проронила Ева. - А придется. Иначе отвезу тебя в контору, там наширяют уколов, накачают всякой дрянью и ты расскажешь мне все, даже то, что сама забыла. - Это не поможет. - Ну! Еще как поможет. Недавно какая-то новая зараза появилась, кстати, японского производства. Купили через третью страну. После первого же укола - состояние полной откровенности. Пациент ощущает сильнейшее сексуальное возбуждение и на почве этого отказывают самые мощные тормоза. А у женщин - особенно... Слышала о таком зелье? - Слышала... Но на меня не действует. - Да ладно, не бойся, - усмехнулся он, показывая зубы. - Я же тебя только запугиваю... Ты можешь не отвечать на мои вопросы. Молчи. Просто молчи и все. А я пойму. Я же цыган, по глазам умею читать. - Снимите наручники, - вдруг попросила она. - Снять? Пожалуйста, - Заремба въехал в парк сквозь отсутствующий пролет в металлической изгороди, загнал машину под сень старых лип. Не спеша и грузно пересел к Еве на заднее сиденье. - Болят суставы? - с циничной улыбкой спросил он и как бы со стороны посмотрел на свою, в общем-то неприятную, мерзкую физиономию - таким он ей должен казаться. - Болят, - с покорностью призналась Ева. Заремба бесцеремонно и грубо расстегнул кнопки на ее платье, залез рукой за пазуху, ощупал - на шее никаких украшений и бюстгалтера не