е такое дело? Не денег ли он собирается просить, вообразив,
что я богат?
Я поехал. Уж одно -- посмотреть, как живет этот знаток Бодлера, член
союза Михаила Архангела и "внук своего деда", -- было любопытно. А может
быть, он и разговорится.
Оказалось, он и позвал меня, чтобы поговорить. -- Надо объясниться. А
почему...
Почему, в самом деле?
Ветер с Охты (Одинокий живет на глухой Калашниковской набережной, едва
я разыскал его мрачный деревянный дом), ветер ударяет в стекла так, что они
дрожат. Свеча, потрескивая, оплывает. На камчатной пестрой скатерти --
водка, хлеб, закуска...
Одинокий отхлебывает из чайного стакана и морщится.
-- Угощайтесь, прошу. Вот и кисленькое, для вас специально, если не
хотите казенной. Да, так почему я хочу с вами объясниться?..
-- Думаете -- оправдываться хочу, обелиться перед вами, чтобы дальше не
пошло. Мол -- союзник Тиняков и еще скрывает. Подозрительный человек.
Остерегаться надо такого. Из литературы исключить. Остракизму подвергнуть.
А? Так?
-- Нет-с, не так! Мне плевать! И на остракизм, и на литературу. На все.
Хочу скрываю -- хочу не скрываю. Сегодня в архангелах, а завтра царя убью.
Захотелось -- пошел и убил. А что о мне думают -- плевать. Это я о себе
написал:
...Любо мне, плевку-плевочку,
По канавке проплывать...
Скользким боком прижиматься...
Он щурится, морщась, проглатывает водку и говорит важно:
-- А объяснюсь я с вами потому, что вы друг Валерия Яковлевича Брюсова,
следовательно, и мой.
-- Какой друг? Я даже не знаком с Брюсовым.
Но Одинокий не слушает.
-- Друг Брюсова -- мой друг. В каком смысле надо понимать друг? --
выговаривает он со строгостью. -- В том смысле, в каком тварь, солнцем
питаемая, -- друг ему. Брюсов -- солнце, мы твари...
Преподобный Валерий,
Моли Бога о нас...
затягивает он на церковный лад. Понимаете теперь, зачем я позвал вас?
Я хочу сказать, что не понимаю -- но к чему говорить. Он пьян, страшно
пьян, как тогда на "Поплавке". Он лезет целоваться, рот его кривится на
сторону, глаза дикие. -- Что ж ты не пьешь? -- переходит он на ты. -- Пей,
брат, водка хорошая -- царская. Царской водкой зовут самую страшную кислоту,
которая прожигает железо, камень, все. В алмазных банках ее хранят -- только
алмаза не берет. И это вот тоже царская -- все зальет, все сожжет...
Он задумывается.
-- Только тоски человеческой взять не может. Стыд -- без остатка,
совесть -- точно и нет никакой, честь -- а ты выпей еще стаканчик и пошлешь
эту самую честь к черту, как шлюху на Лиговке. А вот тоска -- как алмаз.
Ничего ей не делается. Стоит в груди и не тает...
-- Хотите стихи прочту, -- вдруг спрашивает он. -- Настоящие стихи, не
те, что читаю буржуям...
О Тукультипалишера,
О царь царей, о свет морей, --
передразнивает он сам себя... Нет, не это. Те, что для себя пишу:
Я до конца презираю
Истину, совесть и честь,
Лишь одного я желаю --
Бражничать блудно да есть.
Только бы льнули девчонки,
К черту пославшие стыд,
Только б водились деньжонки
Да не слабел аппетит...
...А тут, -- берет он меня за рукав, -- тут самое главное. Иконостас
Одинокого. Поближе подойдите. Вот...
При свете огарка иконы, которыми увешан угол, видны ясней. Потемневшие
старинные ризы, тусклые венчики со стертой позолотой... Первую минуту я не
понимаю, в чем дело...
Одинокий подносит огарок еще ближе: в середине под темным окладом
выступают черты врубелевского Брюсова, рядом Бодлер, Ницше, какая-то дама...
Вперемежку с ними настоящие иконы.
Отвращение, которое, должно быть, отражается на моем лице, доставляет
хозяину живейшее удовольствие. Хитренькая улыбочка расплывается шире,
делается медовой.
-- Дамочка с муфтой, -- поясняет он, -- Блаватская, теософка. А
старичок налево -- рядом с преподобным Серафимом Саровским -- дед мой,
блаженной памяти Аристарх Тиняков. Тот самый-с... На каторге снят...
x x x
Еще до войны -- Одинокий пропал куда-то: оказалось, что он сотрудничает
одновременно под разными псевдонимами -- в "Земщине" и одной очень
либеральной и уважаемой газете. Это раскрылось... Только в 1920 году он
снова появился в Петербурге. Вид он имел грязный, оборванный, небритый.
Никого не интересовало, откуда он взялся и чем занимается.
Однажды он зашел в Дом искусства к своему старому знакомому писателю Г.
Поговорили о том, о сем и перешли на политику. Одинокий спросил у Г., что он
думает о большевиках. Тот высказал, не стесняясь, что думал.
-- А, вот как, -- сказал Одинокий. -- Ты, значит, противник
рабоче-крестьянской власти? Не ожидал! Хотя мы и приятели, а должен
произвести у тебя обыск...
И вытащил из кармана мандат какой-то из провинциальных Ч. К.
[x] "Веселое пиво" (фр.). -- Ред.
[x] Печальное (фр.). -- Ред.
[x] Нет, все-таки и вам не избежать распада,
Заразы, гноя и гнилья... (фр.). -- Пер. С. Петрова.
[x] "Падаль" (фр.). -- Ред.
[x] Звезда моих очей, души моей лампада,
Вам, ангел мой и страсть моя... (фр.). -- Пер. С.Петрова.
Проект Русская Европа www.russianeurope.ru ? http://www.russianeurope.ru