е такое дело? Не денег ли он собирается просить, вообразив, что я богат? Я поехал. Уж одно -- посмотреть, как живет этот знаток Бодлера, член союза Михаила Архангела и "внук своего деда", -- было любопытно. А может быть, он и разговорится. Оказалось, он и позвал меня, чтобы поговорить. -- Надо объясниться. А почему... Почему, в самом деле? Ветер с Охты (Одинокий живет на глухой Калашниковской набережной, едва я разыскал его мрачный деревянный дом), ветер ударяет в стекла так, что они дрожат. Свеча, потрескивая, оплывает. На камчатной пестрой скатерти -- водка, хлеб, закуска... Одинокий отхлебывает из чайного стакана и морщится. -- Угощайтесь, прошу. Вот и кисленькое, для вас специально, если не хотите казенной. Да, так почему я хочу с вами объясниться?.. -- Думаете -- оправдываться хочу, обелиться перед вами, чтобы дальше не пошло. Мол -- союзник Тиняков и еще скрывает. Подозрительный человек. Остерегаться надо такого. Из литературы исключить. Остракизму подвергнуть. А? Так? -- Нет-с, не так! Мне плевать! И на остракизм, и на литературу. На все. Хочу скрываю -- хочу не скрываю. Сегодня в архангелах, а завтра царя убью. Захотелось -- пошел и убил. А что о мне думают -- плевать. Это я о себе написал: ...Любо мне, плевку-плевочку, По канавке проплывать... Скользким боком прижиматься... Он щурится, морщась, проглатывает водку и говорит важно: -- А объяснюсь я с вами потому, что вы друг Валерия Яковлевича Брюсова, следовательно, и мой. -- Какой друг? Я даже не знаком с Брюсовым. Но Одинокий не слушает. -- Друг Брюсова -- мой друг. В каком смысле надо понимать друг? -- выговаривает он со строгостью. -- В том смысле, в каком тварь, солнцем питаемая, -- друг ему. Брюсов -- солнце, мы твари... Преподобный Валерий, Моли Бога о нас... затягивает он на церковный лад. Понимаете теперь, зачем я позвал вас? Я хочу сказать, что не понимаю -- но к чему говорить. Он пьян, страшно пьян, как тогда на "Поплавке". Он лезет целоваться, рот его кривится на сторону, глаза дикие. -- Что ж ты не пьешь? -- переходит он на ты. -- Пей, брат, водка хорошая -- царская. Царской водкой зовут самую страшную кислоту, которая прожигает железо, камень, все. В алмазных банках ее хранят -- только алмаза не берет. И это вот тоже царская -- все зальет, все сожжет... Он задумывается. -- Только тоски человеческой взять не может. Стыд -- без остатка, совесть -- точно и нет никакой, честь -- а ты выпей еще стаканчик и пошлешь эту самую честь к черту, как шлюху на Лиговке. А вот тоска -- как алмаз. Ничего ей не делается. Стоит в груди и не тает... -- Хотите стихи прочту, -- вдруг спрашивает он. -- Настоящие стихи, не те, что читаю буржуям... О Тукультипалишера, О царь царей, о свет морей, -- передразнивает он сам себя... Нет, не это. Те, что для себя пишу: Я до конца презираю Истину, совесть и честь, Лишь одного я желаю -- Бражничать блудно да есть. Только бы льнули девчонки, К черту пославшие стыд, Только б водились деньжонки Да не слабел аппетит... ...А тут, -- берет он меня за рукав, -- тут самое главное. Иконостас Одинокого. Поближе подойдите. Вот... При свете огарка иконы, которыми увешан угол, видны ясней. Потемневшие старинные ризы, тусклые венчики со стертой позолотой... Первую минуту я не понимаю, в чем дело... Одинокий подносит огарок еще ближе: в середине под темным окладом выступают черты врубелевского Брюсова, рядом Бодлер, Ницше, какая-то дама... Вперемежку с ними настоящие иконы. Отвращение, которое, должно быть, отражается на моем лице, доставляет хозяину живейшее удовольствие. Хитренькая улыбочка расплывается шире, делается медовой. -- Дамочка с муфтой, -- поясняет он, -- Блаватская, теософка. А старичок налево -- рядом с преподобным Серафимом Саровским -- дед мой, блаженной памяти Аристарх Тиняков. Тот самый-с... На каторге снят... x x x Еще до войны -- Одинокий пропал куда-то: оказалось, что он сотрудничает одновременно под разными псевдонимами -- в "Земщине" и одной очень либеральной и уважаемой газете. Это раскрылось... Только в 1920 году он снова появился в Петербурге. Вид он имел грязный, оборванный, небритый. Никого не интересовало, откуда он взялся и чем занимается. Однажды он зашел в Дом искусства к своему старому знакомому писателю Г. Поговорили о том, о сем и перешли на политику. Одинокий спросил у Г., что он думает о большевиках. Тот высказал, не стесняясь, что думал. -- А, вот как, -- сказал Одинокий. -- Ты, значит, противник рабоче-крестьянской власти? Не ожидал! Хотя мы и приятели, а должен произвести у тебя обыск... И вытащил из кармана мандат какой-то из провинциальных Ч. К. [x] "Веселое пиво" (фр.). -- Ред. [x] Печальное (фр.). -- Ред. [x] Нет, все-таки и вам не избежать распада, Заразы, гноя и гнилья... (фр.). -- Пер. С. Петрова. [x] "Падаль" (фр.). -- Ред. [x] Звезда моих очей, души моей лампада, Вам, ангел мой и страсть моя... (фр.). -- Пер. С.Петрова. Проект Русская Европа www.russianeurope.ru ? http://www.russianeurope.ru