законам Творения, и даже первый Мир мы творили вместе... -- Это который же? -- скептически улыбнулся Макс. -- Ты знаешь... Он со своими помощниками сотворил прекрасный Поток, мелодичный фон, равномерный и мощный. А я внес в него Искажение, и тем овеществил Мир. Это как голограмма, основой которой -- когерентный поток, а само изображение -- искажения, внесенные в эту гармонию... -- Я тут подслушал край вашей беседы и смею внести свою лепту в создание этого диалога... -- донеслось из-под окна. Мельтор и Макс Второй выглянули из окна. Внизу стоял тощий парень в камуфляже и с лютней за спиной. Голову его украшал зеленый же берет с торчащим из него цилиндром авторучки. Увидев Мельтора, незваный гость чуть усмехнулся: -- Не волнуйтесь, я не занимаюсь более заключением сделок! Как говорится -- Здесь нет Товара, нет Купца, Пустите в гости молодца! -- Ну, заходи, Саттарис, -- усмехнулся Мельтор. Человек в зеленом тут же оказался в комнате. Поправив съехавший на ухо берет, он изящно поклонился и заявил: -- Сатоурис. Менестрель Сатоурис, смертный и гордящийся этим! -- Выкупил, значит, душу-то, а? -- усмехнулся хозяин замка. -- О, это давно. Примерно тогда же, когда Нарака превратилась в Крысиный Рай... И с тех пор я честно инкарнирую, наслаждаясь этой стороной бытия... Так вот, о вашем споре... Ой, то есть о вашей высокоученой беседе. Я бы сравнивал Творение не с голограммой, а с Творением... только по-китайски. У них есть хорошая фраза: вся гармония в мире -- это круговорот энергии Чи, а материальные предметы -- это искажения, внесенные в этот круговорот... Так что все было правильно: Единый с помощниками создал тогда поток Чи, а ты принялся лепить из него задуманное вами. И, если я правильно помню священные квэнты, то первый раз Единый недоработал гармоничность Потока, так ведь? И потому ничего не сработало. Но он был уверен, что стоит попробовать еще раз, и развил ту же самую тему, но с вариациями. Он так был рад простоте решения, что лик его просто сиял от счастья. Но увы -- ошибка была в Теме, а не в аранжировке... И потому вторая попытка искажения темы тоже не дала результата. И тогда Единый стал серьезен и начал совершенно новый Поток. На этот раз вполне удачно, и твое, Мель, Искажение достигло цели, ведь было что искажать... И когда Мир родился, Единый провел "разбор полетов", он ведь верил, что все, им сотворенные, мечтают стать Творцами Миров, и потому подробнейше описал им, как Искажения творят среди общей Гармонии те или иные предметы, вещи, явления, существ... Увы, уже тогда не все поняли, о чем он говорил... А уж во что это превратилось, когда недопонявшие его принялись пересказывать это ну совершенно ничего не понявшим Эльфам, а те в свою очередь через множество поколений пересказали это все хоббиту, перенесшему сии истории в своем уже изложении на Всеобщий Язык... Я уж не говорю, что затем со Всеобщего книга того хоббита, попав на Землю, сперва была переведена на английский одним почтенным профессором филологии, а затем... Затем ей совсем не повезло: на другие языки ее зачастую переводили совершенно несведущие даже в английском, не говоря уж о Всеобщем или эльфийском... Впрочем, к тому времени от первофраз Единого в тексте не осталось ни буковки... Вот только одного я никак не могу понять -- какого гремлина Единый затем санкционировал высылку тебя, Мель, за Грань его Мира, а? Э, а куда вы подевались-то?.. Едва Сатоурис договорил свой монолог до середины -- Учитель и Ученик были уже далеко, в иной зале. -- Ты можешь питать к золоторожей твари сколь угодно родственные чувства, -- начал Макс, -- Но я желаю спасти этот мир, пока не все города еще обезумели. Так что не спорь -- я пойду и сражусь с ним. Благослови меня на этот бой и этот поход. Впрочем -- знай, что ежели не благословишь -- пойду и без твоего благословения. Судьба мира мне дороже, и поэтому я пойду, даже если ты меня проклянешь... -- Я пойду с Повелителем Воинов, -- из коридора появилась пылающая балрогесса. -- И я... -- это балрог, рассказывавший истории о Драконьем Городе. -- И шуты порой побеждают... Я тоже пойду! -- Женька подошел к Максу. -- Мы вместе сюда пришли -- вместе и на бой отправимся. В конце-концов, я единственный, кто хоть что-то сумел существенно повредить Единому... -- Это заговор... -- вздохнув, улыбнулся Мельтор. -- Благословляю вас, и знайте -- вы будете не одни... Но пока я остаюсь здесь, мне надо еще посетить одного моего очень старого знакомого... И, проводив глазами маленький отряд, распахнул крылья и заскользил на север, к цитадели Магистра Ирлана, оставив всеми забытого Сатоуриса в гордом одиночестве посреди новенького замка. И на пути маленького отряда встречались маленькие города. И уже попавшие под Нашествие, тоскливые и унылые. И еще не знающие об охватившей планету беде. И в таких городах Макс и Женька рассказывали услышанный от Лата рецепт -- о жестяных коронах, способных спасти от гнева обезумевшей металлической пчелы и ее свиты. И некоторые верили им... И все чаще Макс ругал последними словами и местных странников, и картографов с Земли. -- Что случилось? -- Женька заглянул в карту, но ничего не понял в переплетении линий и цветов. -- Что случилось?! Что случилось, говоришь?! Да это уже восьмой провинциальный городок, не нанесенный на карту! Такое ощущение, что все о них просто забыли! А ведь сразу видно, что им не одно столетие! Я еще понимаю -- карты местных, тут и рассеянность, и политические мотивы могут быть... Но карты землян -- это снимки со спутников! Так какого пьяного ежика тут ничего нет?! -- Не все ли равно? -- хмыкнул Женька. -- А, может, их облака закрывали, когда съемка велась... -- Облака сейчас не помеха... -- Ну, не облака, так что-то другое... А ты знаешь -- мне нравятся эти города... Они такие уютные, тихие... Глава 17 Они появились внезапно -- Тихие Города. Возникли из ниоткуда, словно грибница ожила после золотого ливня и выстрелила гроздья опят, прилепившихся к трухлявым пням гор, боровиков под сенью водопадов Матери Всех Рек, сыроежек посреди сырости лесов... Города, словно призраки пришедшие ниоткуда, но живущие своей давно устоявшейся жизнью, мирной и провинциальной. Как будто кто-то сдернул Невидимый Полог, открыв взору ранее спрятанную цивилизацию... В таких городах невозможно отделаться от ощущения, что вернулся в детство. В свое детство, светлое и идеализованное. Там, где невозможны беды, а огорчения -- ненадолго и не всерьез... -- Они вышли из расслоившегося пространства... -- сказал незадолго до бегства на Дорогу Лат. -- Из огня да в полымя... Изначальный не пояснял своих слов. Просто он избегал посещать Тихие Города, хотя в каждом из них -- его знали. Особенно дети. Здесь не было благоустроенности Земли, но был уют. Здесь не было воинственности средневекового Риадана, но никому и в голову не приходило напасть на Тихие Города... Блики света луны на воде, Что дорожку проложат в "нигде"... Невозможно забыть никогда Тихие Города... Из Чертогов исторгнуты вглубь... Убежать? Умереть? Уснуть? Снова уйдут в никуда Тихие Города... Эти строки были карандашом набросаны на клочке бумаги, забытом Латом между страниц книги с желтым летящим клипером на обложке. Старая бумажная книга в мягкой обложке -- все, что осталось от Лата и его Отряда на Рокласе. Сперва все казалось игрой: завесить желтой шторой единственное окно и выйти в звенящее цикадами Новолуние. Шагнуть в пустоту -- и вдруг ощутить ее упругость. И вместо дощатого тротуара ступить босыми ступнями на прохладу шершавых плит, протянувшихся до горизонта. Холодок ознобом пробежал по позвоночнику: сверху -- вниз, а затем снизу -- вверх... И за последним толчком холодка пришло Зрение. Дорога уходила до горизонта, но обочины ее обрывались в пустоту, за которой мелькали огоньки звезд -- не чуждые, дальние и холодные, а теплые и ласковые, они лучиками своими гладили ступивших на Дорогу ребят, обещая им свое покровительство и любовь... И тогда лишь ребята постигли: это всерьез!.. И с радостью приняли они новый поход, предвкушая, как вернутся домой и расскажут оставшимся там о своем удивительном странствии. И сколько времени пролетело -- не ведал никто, ведь на Дороге не хочется ни есть, ни спать. Усталость не трогает Идущих По Дороге, и путь их светел, хотя и не видно светил. Но не может же быть, чтоб свет звезд освещал все вокруг ярче Солнца... И не стареют они, словно на землях достославного Авалона... Лат резким движением выбросил вперед напряженную руку и отломил кусочек тонкого лучика, мгновенно превратившегося в горящий окурок, и невольно поморщился: никак не удается ему вытащить целую сигарету, пол-сигареты успевает сгореть до того, как оторвется от звездного луча. Есть-то, конечно же, тут не хочется, пить -- тоже. А вот курить... Правда, тут возникает еще одна проблема: делать это надо втихаря, чтоб пацаны не приметили. А то... В общем, о каком примере тогда б пошла речь?! Вообще-то идею выхватить что-нибудь из Пространства преподнес Севка: когда на его любимой гитаре после особо резкого аккорда лопнула струна, он, прервав игру, мотнул рукой в сторону и со скрежетом вытащил прямо из пустоты новенькую серебряную струну. Сбросил прямо на ноздреватый ракушечник плит обрывки старой, вставил новую и осторожно завертел колки, настраивая инструмент. -- У Кио выучился? -- хмыкнул Лат. -- У Софии Марчес, -- огрызнулся Севка. Он был чуть сердит и не хотел вдаваться в подробности. А причина для сердитости была вполне серьезная: новая струна пела звонче и громче своих сестер и нарушала тем благозвучие аккордов. -- Прийдется и остальные менять, -- то ли спросил, то ли посоветовал Стаська. -- Сам знаю, -- огрызнулся Севка и выдернул из пространства еще одну струну. Лат насторожился. Он внимательно присмотрелся к пальцам музыканта, и на миг показалось ему, что под пальцами Севки блеснул лучик звезды. А затем лучик надломился -- и вот уже зазмеилась в руке третья струна. Шестая струна вылетела с таким басовитым ревом, что Командор поморщился, а Генка сказал: -- Ну все, хватит Пространство насиловать!.. -- А у меня и так не семиструнка, -- Севыч бросил старые струны рядом с обрывком, но Сурен аккуратно поднял их и, смотав вокруг ладони, сунул руку в карман. -- Дети, не сорите в общественных местах и на дорогах, -- паясничая и обращаясь к Севке, заявил голосом сердитой тетушки-воспитательницы Антон. Данька с Митькой прыснули со смеху, и эхом отозвался хрустальный звон: это запели-зазвенели струны звездного серебра. И словно разбуженный ими, на Дороге возник Замок. Он стоял чуть сбоку от пути, но опущенный мост и поднятые решетки ворот беззвучно приглашали войти. И если ты даже не нуждаешься в покое и уюте, то разве оставит тебя равнодушным загадочный зов средневековья? Глава 18 В Замке оказалось тихо и даже уютно. Безлюдные галереи и утопающие во тьме своды не пугали своим величием. Напротив -- они обещали что-то, скрывающееся вдали. В нишах стен скрывались блестящие рыцарские доспехи, и Темка шлепнул ладошкой по одному из них. Гулкий звон метнулся под сводами, угасая вдали. За поворотом открылась тяжелая дверь, а за нею -- сокровищница. Похоже, что сюда не одно поколение бросало свои безделушки. Сундуки жемчуга и самоцветов, золотые россыпи... Николка подбросил жменю тяжелых монет, наслаждаясь приятным звоном. -- Эх, в Городе бы нам столько -- и дом свой для Отряда купили бы, и яхты новые приобрели! А фильмов-то, фильмов сколько можно было бы снять!.. -- малыш мечтательно прижмурился. -- Ага, и заодно объяснял бы всем, что не грабил ни банк, ни ювелирный магазин... -- Антон и тут встрял со своей "бочкой дегтя", которая в его словах приходилась на ложку лишь меда. -- Ну и объяснил бы, ну и что? -- А то, что реквизировали бы все. "Для музея!" -- Ну, эт' бы уж не рек-квизировали б-бы, -- Кирилл достал из угла изящную боевую шпагу со старинной витой рукоятью. Древний клинок покоился в скромных кожаных ножнах, но засверкал, едва лишь его извлекли на свет. -- Положи, -- попросил Лат, хотя было видно, что и Изначальному самому не терпится взмахнуть подобным клинком, но он себя сдерживает, -- Не мы сюда поместили его -- не нам его и брать... За сокровищницей длинный коридор привел ребят в давно уже опустевший, но не утративший своего блеска Тронный Зал. То, что зал Тронный, выдавало, пожалуй, лишь наличие самого трона. В остальном же -- Лат почему-то улыбнулся такому сравнению -- Зал напоминал раззолоченную крысиную нору. И словно в продолжение мыслей на трон прыгнула здоровенная серая крыса. Лат вздрогнул и от неожиданности моргнул. Крыса тут же исчезла, а на троне оказался высокий и полный остроносый человек с улыбчивым лицом, наряженный в серую мантию с золотым и серебряным шитьем. На голове его сверкала корона. -- Приветствую странников, забредших сюда, -- мягким голосом проговорил он. Лат нервно оглянулся. Судя по тишине и открытым в изумлении ртам, ребята видели то же, что и он сам. Король же тем временем продолжал: -- Надеюсь, что вы прибыли, чтобы пополнить собою число моих подданных? -- Я не очень огорчу Вас, Ваше Величество, если скажу, что даже не знаю, какого Королевства Вы Король... -- нарушил молчанье Антон. -- Не очень, ибо Я могу и ответить: Самого Счастливого Королевства В Мире! И в доказательство искренности и благих моих намерений к вам вне зависимости от принятого Вами потом решения я хочу в качестве подарка Вам предложить выбрать все, что вы пожелаете, из сокровищницы моей! И вскоре ребята в сопровождении Короля вышли в коридор, ведущий к сокровищнице. Но теперь пустой прежде коридор был заполнен стражниками в серых одеждах из плюша. Они парадно стояли, вытянувшись в струнку у стен и сжимая длинные алебарды. Неподвижные и... -- "И похожие, как две капли помоев!" -- с ухмылкой мысленно процитировал старую пьесу Лат. -- Выбирайте, что хотите! -- широким жестом Король обвел всю сокровищницу, едва лишь они ступили внутрь. Он явно ожидал, что ребята налетят на золото с бриллиантами. Но Кирилл тут же кинулся к ранее облюбованному клинку. Да и остальные ребята последовали его примеру, разглядывая извлеченную из-под груды золота древнюю сталь. Клинков оказалось немало. -- Может, возьмете что поблагороднее? -- спросил их Король. -- А то с такими ржавыми железяками уходить из Замка как-то неудобно. Хотя, -- добавил он, чуть подумав, -- Стоит ли уходить вообще?.. -- Ну, уйти-то отсюда -- не проблема, -- заявил вдруг Антон и начал читать такой стих: В моде красное и серое, В городах воняет серою, Дорожает злато-серебро, И молчанье -- золото! Все красивые и смелые Обросли добром и семьями, Пожинают, что не сеяли... Король жестом прервал говорившего и продолжил: ...Опасаясь голода. Отмечайте дни рождения, Слушайте предупреждения, Постарайтесь в наслаждении Жить, покуда молоды! Бега лет не задержали мы, И царевны стали жабами; Зерна истины -- державами В муку перемолоты. А в ответ на эти жалобы Не услышать даже ржания; Смерть махнет косою ржавою, Жизнь -- серпом и молотом. Затем усмехнулся и, пожав плечами, добавил: -- Один раз от меня уже уходили этими стихами. Второй раз не выйдет! -- Интересно, что случилось с уходящим первым? -- Ничего! Взял и ушел! А что я ему могу сделать: в конце-концов, сын он мне или не сын?! Сын! -- Сына помиловали. А нас?! -- вопрос Антона заглушил очередное ехидство Севочки: -- В конце концов среди концов мы наконец нашли конец. -- А вам кто-нибудь угрожает?! Тю! Вы же мне гости! Я просто говорю, что дважды одно и то же заклинание тут не действует!.. Так что если желаете уйти-исчезнуть с треском и спецэффектами -- придумайте что-нибудь посвежее. И без пошлостей, пожалуйста, Всеволод. -- А он у нас штатный Ржевский. В смысле -- Поручик... -- Данька легко уклонился от подзатыльника, и Севка со всего маху заехал ни в чем не повинному Темке. И ей-богу, не будь рядом Короля -- завязалась бы драка. А так Тема лишь показал из-под тишка кулак, мол -- ладно-ладно, я тебе после припомню... Если вспомню... -- Но -- мы отвлеклись, -- улыбнулся Король, -- так может -- возьмете себе что другое? Смотрите: рубины, алмазы, бриллианты, прозрачные, как слеза младенца! А вот -- золотая чаша. Или диадема-венок из золота с серебром! Есть жетоны, браслеты, Кольца!.. Есть прекрасные статуэтки! А вы выбираете это железо, словно боитесь, что я пожалею дать вам что-то более существенное и драгоценное. Я же могу и обидеться, не считайте меня жлобом!.. -- Никто и не считает. Просто детей всегда тянет к оружию, -- Лат улыбнулся, -- Это же РОМАНТИКА! -- а в сознании бьется: "Поверит или нет?! Только б не заподозрил..." -- Детей тянет к военным игрушкам? -- Король усмехнулся, успокаиваясь. -- Ну что же, пускай поиграют. Обвитые черненой кожей рукояти удобно легли в ладони. -- Что-то не верится, что для них это игрушки, -- Король прошептал это так тихо, что никто не услышал. А вслух произнес: -- Добро пожаловать в Обеденные Покои, стол уже накрыт. Блюда разносили слуги, одетые в тот же серый плюш, что и стража, только скроена одежда была несколько иначе. Подобострастное выражение не сходило с их лиц, а острые носы наводили гнетущие мысли о крысах. Пахло жареным мясом и диковинными соусами, ароматы тропических фруктов вплетались в этот запах, будя аппетит. Ребята замерли на своих местах, проклиная в душе все эти правила дворцового этикета, не позволяющие тут же накинуться на еду. Король тем временем встал со своего места и, покачивая золотым кубком в правой руке, напыщенно произнес: -- Господа! Мы, Властью Единого Король этой страны и всея окрестностей от тьмы внизу и до подзвездных чертогов отныне и присно -- Мы объявляем начало праздничного банкета в честь Великого Командора и его славных спутников! И хотя скромность избравших Дары достойна всяческого почитания, но Мы хотим надеяться, что хоть в еде вы не будете столь умеренны! И первым тостом своим я желаю провозгласить: В давние времена жил прекрасный художник и скульптор. Был он беден, и потому ваял лишь из гипса. Но так прекрасны были его фигуры, что казались живыми. И отказывался при том он от помощи богатых своих почитателей, но как-то те собрались вместе и принесли ему золото для создания новой скульптуры. По молодости он было не согласился, но уговорили его. И что же? Прошли века. Дожди размыли гипсовые творенья, а вот золотая статуэтка жива и поныне, и лишь по ней знаем мы о чудо-мастере минувших эпох. А не было бы у него богатых друзей, давших ему сей металл -- никто б и не вспомнил о нем! Так выпьем же за вечную нашу дружбу и сотрудничество в этом подзвездном мире и за его пределами, ибо что может быть чище дружбы, особенно если это дружба между Власть Имущими и Юностью! Король вновь утонул в своем кресле и ребята потянулись было к тарелкам, когда поднялся со своего места Лат. -- Негоже оставлять доброе слово безответным, -- сказал он, придерживаясь манеры Короля, -- И посему я ответное слово держать желаю. -- Дозволяю, говори! -- Странно было бы говорить что-то кроме хвалы Государю, столь почетно принявшему нас, и я желал бы усладить слух Вашего Величества словом о Дружбе. Когда проза сменилась стихами -- не заметил никто. Просто речь вдруг приобрела ритм и завершенность, а слова ушли так далеко от начального "замысла", что Обеденный Зал подернулся рябью. Этой ночью песне не спится, Ну никак не может уснуть, Непременно что-то случится, И -- хорошее что-нибудь... Непременно узнаем радость, А какую -- не угадать. И опять будут листья падать, И в окошко звезды стучать... Провожая минувшее лето, Облака поплывут по реке, И знакомая радуга лентой У меня взовьется в руке... Успокаивающая и безвредная, песня тем не менее вырвала ребят из Королевства, но -- никуда не могла увести, и они словно парили между Дорогой и Замком. И тогда ослепительной молнией ударили в зыбкую тишину звездные струны, и та раскололась залихватским маршем. Осколки миража, разбиваясь, заглушали часть песни, но она звучала, все уверенней и увереннее: ...Чтоб каждый по городу гордо шел, А сбоку звенела шпага! Тогда б не бросали на ветер слов Без должного основанья, И было бы меньше клеветников, Болтающих на собраньях! Песня рвала Пространство, все набирая силу. Из-за плюшевых портьер ринулись Серые Стражники, но никого не смогли ухватить: ребята исчезали, словно таяли в воздухе. Стрелы из арбалетов Охраны напрасно дырявили стены, пролетая сквозь исчезающих гостей и не причиняя им никакого вреда. Звон тетивы заглушил гитару, но лишь смолк он -- и тут же из пустоты вновь донеслись Севкины переборы и голос Лата: ...Врагу в перекошенное лицо Надменно швырнуть перчатку! -- Упустили!!! -- Король поморщился, словно ему и впрямь швырнули перчатку в лицо. А затем свирепо глянул на столпившихся слуг: -- Жратву на помойку! Не стану же я есть отравленное! И вам не советую, ясно?! Мне мои слуги живыми нужны! А это, -- кивок в сторону стола, -- я приготовил для НИХ!.. -- и он швырнул кубок в стену. А на Дороге все звучала песня: Как это было бы хорошо: Чтоб в людях жила отвага, Чтоб мальчик по Городу гордо шел, А сбоку звенела шпага, Чтоб мальчик по Городу гордо шел, А сбоку звенела шпага! Отзвучала гитара, и вслед за ней кто-то из малышей вопросил: -- Зачем? -- Что зачем? Шпага? -- Нет, зачем ты увел нас оттуда? -- Есть одна странность: на Дороге НИКОГДА не хочется кушать, а тут голод прорвал и меня. Это не могло случиться на Дороге и в Приграничном Пространстве. Это было во-первых. Во вторых -- неужели же вы не заметили, как он посмотрел на вас, когда среди дорогих безделушек вы выбрали именно клинки?! Взгляд мещанина и обывателя на Рыцаря. Причем -- взгляд Напуганного Обывателя! И, наконец, в-третьих -- по дворцовому этикету специальные люди в присутствии монарха вкушают часть пищи со стола, дабы доказать, что она не отравлена. Вы заметили хоть одного такого слугу на банкете? То-то же и оно! Правда, есть тут и одна неприятность: я, честно говоря, не рассчитывал на такой потрясающий эффект от песни, и запел я сперва просто чтобы оттянуть время, пока придумается что-то получше... Тогда-то Изначальный и дернул машинально рукой, впервые выудив окурок из подпространства. Сколько времени прошло с тех пор, а доставать целую сигарету из звездных лучей он так и не научился... Глава 19 Мягким кошачьим мехом ночь окутала Город. И заснули даже те, кто готов был наслаждаться радостями жизни часов так двадцать семь в сутки. И тогда в Город вошел Кошак -- высокий ладно скроенный негр с огненно-рыжей шевелюрой. Разумеется, звали его не Кошаком. Имя было у него совершенно другим. Но прозвище, подброшенное ему кем-то из друзей, прилипло намертво. И никто уже не помнил, за что же его "наградили" таким "званием". То ли за бесшумную походку, то ли за кошачью пластику и грацию... На поясе у Кошака висел черный лаковый футляр, напоминающий длинную трубку, на шее болтался серебряный амулет-талисман с изображением Святого Бегемота, сжимающего свой верный примус. Кошак крался неслышно, но если б кто ему сказал сейчас, что он крадется, то в ответ наверняка услыхал бы удивленное: -- Я крадусь?! Да я просто иду! И, что самое удивительное -- это было бы правдой. Ибо действительно легкость движений была лишь следствием многолетней привычки. Но -- никто не отвлек его от мыслей своим утверждением, а посему юноша растворился в темноте ночного города так же внезапно, как и появился... А вслед за ним на улицах появились еще полуношники: подросток в плаще из собственных крыльев и мальчишка с белыми льняными волосами. Куда они спешили? Кто разберет в этом диком полусумасшедшем городе, с его механическими шагами взрослых, с исчезнувшими внезапно детьми?.. И хотя пути их не пересеклись с Кошаком -- не судьба -- но блеск мириадов огоньков, слагающихся в созвездия, ласкал им сердца и делал их походку упругой и тихой. Пройдя мимо самолета-истребителя, навеки застывшего на своем постаменте, они зашли за приземистый двухэтажный универмаг и через заброшенное поле дворового стадиона пошли к жилым домам неподалеку, спугнув какую-то зверюгу, метнувшуюся от них с быстротой молнии и лишь зашелестевшую в траве. То ли крысу-переростка, то ли котенка... -- Феникс, надо найти Лата... Боюсь -- без помощи Изначального нам не справиться... -- Боюсь -- не получится у тебя, Том... -- Но почему? Почему?! Потому лишь, что Лат запретил ребятам из Отряда встречаться со мной? -- Нет, просто они посбегали на свою Дорогу. Все до единого. -- С точки зрения Лата это разумно: увести детей подальше от этого маразма... -- С точки зрения... Подальше... А не кажется ли тебе, что бежать -- значит предать свой Город? И что тогда стоят все благородные рассуждения о Долге и Чести, о Разуме и Порядочности?! -- Но спасти от духовной гибели сотню пацанов -- это тоже немало. В конце концов это можно рассматривать не как бегство, а как планомерное отступление с целью сберечь души тех, кто сможет затем вернуться и возродить Город. -- Если будет что возрождать. Похоже -- не нам бездельничать в этом месте и в это время... -- Ладно, Феникс... Я сейчас на Пристаня, посмотрю, что там осталось от Командора и его Отряда. Может -- найду какие-нибудь следы... -- Не задерживайся, Томми. -- Я ненадолго. Встретимся на площади через час?.. * * * В штаб-квартире "Звездного Ветра" -- запустение, и только ветер прибрежный гуляет в опустевших коридорах и комнатах, шелестит страницами книг... Гоняет из угла в угол листок, исписанный неровным почерком. Серебрятся под светом звезд линии карандаша, складываясь в слова: Тихие города... Старые города, Где травы ростом с мальчишек Под крепостными стенами Спят... Сколько там спрятано тайн! Мне бы их все узнать -- Каждую сделать рассказанной сказкою... И вот я по солнцу бегу С живою сказкой в ладонях! Мчится навстречу мне синий безоблачный день! И вдруг -- На пути Черной чертой Чья-то ложится тень! Чья-то недобрая тень! Что же мне делать, как же мне быть? Тайну забыть? Сказку отдать? И убежать, Чтоб не догнала беда? А куда? ...Тихие города... ...Тихие города... Теплые города, И сколько хороших людей в них, Сколько верных товарищей Там... Мне бы их всех позвать! Мне бы их всех собрать! Каждому сделать что-то хорошее... И вот Мне навстречу бежит Мой самый лучший товарищ! Друга надежней, чем он, в Мирах не найти! Но вдруг Между ним И между мной Кто-то встает на пути Так, что не обойти. Что же мне делать, как же мне быть? Клятву забыть? Друга предать? И убежать? Нет, не уйти никуда? Никогда? В тихие города... Листок так и не попадется в руки Тому, ветер вынесет его в разбитое окно раньше, чем мальчишка войдет в опустевший зал. И -- поплывет серым корабликом беглый стих, растворится в потоках вод... * * * Солнце только выплывало из-за куполов домов. У здания мэрии, а точнее -- у этого переплетения дубовых стволов, превративших административное здание в одну из городских диковинок, пронесся небольшой вихрик. Он поднял придорожную пыль и грязь, словно расчищая для чего-то площадку. Неожиданно часть тротуара, кусок газона и воздух над ними стали неописуемо искажаться. Кажется, взбеленилось само пространство. С глухим шуршащим потрескиванием оно разверзлось, открывая бархатисто-черный тоннель из ниоткуда. Из этой пространственной аномалии под лучи восходящего солнца шагнул человек. На нем был неестественно черный, похожий на военный, костюм и такого же цвета плащ, у ворота застегнутый лилового металла фибулой. Человек огляделся. Возможно, кто-то и узнал бы в пришедшем шефа Четырнадцатого Отдела, но на улицах было безлюдно. Ночной Патруль за эти дни подобрал зазомбированных горожан и переправил их в безопасные места. Но, видно, не всех -- из-за поворота появился человек в старом джинсовом костюме, с рюкзачком за спиной и гитарой в руках. Он бессмысленно перебирал струны, извлекая из инструмента тихую какофонию. Загорский обернулся на звук. Но человек не остановился, в удивлении уставившись на фиолетовое свечение-марево, заменявшее левый глаз СБ-шника. Он продолжал идти, грозя вот-вот столкнуться с дорожным знаком. Не говоря ни слова, Яромир подошел к путнику и остановил его рукой. Тот послушно встал перед пришельцем, продолжая мучать гитару. В его голове не было ни единой мысли. Даже искусственно спровоцированные воздействием Загорского, они тут же угасали. Мозг знает только "идти" и "играть". СБ-шник сжал ладонями голову скитальца и напряг все свои способности, чтоб возвратить того в полноценную жизнь. Но ответом на его действия была пустота души. Мозг чист, словно отформатированная дискета. Ни мыслей, ни рассудка -- полная информационная пустота. И только, как последние оплоты былой памяти, остались "идти" и "играть". Яр усадил ходячего кататоника на бордюр тротуара и направился внутрь мэрии. Здание было совершенно безлюдно. Лишь одинокая пальма -- жертва эльфийской магии и коррекции Рабиновича -- сиротливо бродила по опустевшим комнатам. Постояв у входа, Загорский сознанием пробежался по всем этажам -- пусто. Он развернулся и вышел. По ту сторону мэрии, прямо посреди клумбы, валялась на боку яхта Малдера. Где же этот оболтус? Неужели бродит где-то по свету подобно этому безумному скитальцу с гитарой? Из кармана Яромир достал гоблинский шарик. В хрустале палантира появился лес. Дэвид бесцельно продирался сквозь заросли. Незрячими глазами искал что-то, чего и сам не знал. Не думал... А Альфа? Она тоже стала такой? В ответ на эту мысль в шарике возникла каминная зала Черной Башни. Альфа что-то говорила Сашке. Тот явно отнекивался, то и дело кивая в сторону Бертрама. Сцена заставила Яромира усмехнуться: жена занимается своим любимым делом -- доводит окружающих болтовней. Значит -- порядок. Одним жестом Загорский начертил в воздухе квадрат и в образовавшийся портал шагнул навстречу Малдеру. Да. И он -- тоже. Но можно ли помочь? Яромир не мог. Сам не мог. На правой руке из-под рукава сверкнул черного металла браслет с семью разноцветными кристаллами. Один из них, тот, что синий, сверкнул бирюзовой звездочкой и вновь открылся черный тоннель вспоротого лучом пространства. Увлекая за собой Малдера, Загорский шагнул туда, откуда только что вернулся: там помогут. Должны помочь. Другой конец тоннеля Межмирья вывел в холод изумрудных стен Портального Зала. Сияющие синевой квадраты Исказителей нервно потрескивали, нарушая тишину нижнего яруса. Внезапно в центре зала появился бесплотный фантом Гральда. -- Я вернулся за вашей помощью, -- Загорский начал первым. -- Я уже вижу... Это будет сложно... -- прозвучал ответ Новатора, но в его тоне чувствовалось обещание. -- Я жду тебя в основной лаборатории. Тебя и твоего подопечного. -- Видать, не суждено мне так скоро вернуться домой, -- посетовал вдогонку растворяющемуся фантому Яромир. Глава 20 Замки -- это, видимо, страсть Дороги, не известная почти никому. Но уж если попасть в струю -- тогда держись и не жалуйся! Давно ли сбежали из Замка Крысиного Короля -- а впереди новый маячит. Странный такой Замок, асимметричный весь, одни башни выше, другие ниже... Вал почти срыт, ров зарос сорной травой. Обжегшись на молоке -- и на воду дуют. Не избавившись еще от прошлых своих впечатлений, ребята хотели было миновать и эту громаду, но любопытство превозмогло. Или не любопытство? Может, все проще? Что сделать, если посреди поля, где вы идете, стоит замок, куда вам идти неохота? Разумеется -- обойти его стороной. А как вы думаете обойти Замок, если Дорога убегает под его основную арку и пронзает каменную громаду насквозь?! Обойти?! Интересная мысль! Но не стоит забывать, что края Дороги обрываются в межзвездную пустоту и по вакууму, как известно, пешком не ходят... Вот и пришлось войти в этот Дорожный Замок... И тут же раздалось хлопанье крыльев. Стремительная тень пересекла двор и вдруг нечто огромное буквально упало сверху. Это напоминало огромную белоснежную взлохмаченную птицу, но почему-то с четырьмя лапами. Большего никто заметить не успел, кидаясь в ближайшее укрытие под навес. А сверху загремел звенящий, но приятный голос: -- Поберегись! Я приземляюсь!.. Зашибу-у-у!.. -- Что это?! -- Сурен старался говорить шепотом, но пришлось-таки повышать голос: иначе слова терялись в хлопанье крыльев. Ответить никто не успел, да это и не понадобилось: посреди мощеного булыжником двора, пересеченного оранжевой плиткой Дороги, грузно плюхнулся белый дракон. Он был огромен -- метров тридцать от головы до хвоста. Левое крыло он поджал к телу, а правое грациозно уложил поперек дворика. Все молчали, когда вперед вышел Лат. Он обратился прямо к дракону и, кажется, нисколько его не боялся: -- И давно ты так людей пугаешь? -- Так -- впервые, -- смущенно-сердито ответил дракон, выделив первое слово. -- Впрочем, я не рассчитывал, что кого-нибудь напугаю, я кричал просто так, для профилактики!.. Потому что когда ни прилети -- обязательно кто-нибудь тут тусуется! -- Профилактика удалась, -- хмыкнул Лат, но Данька его перебил: -- Да тише ты, Командор! Ты что, не видишь, что он ранен?! Теперь всем ребятам стало видно, что из-под распростертого на булыжнике крыла течет кровь. Митьке мгновенно стало дурно: его всегда мутит при виде крови. Изначальный полез в свою походную аптечку, а Севка обошел дракона и присел на корточки, осматривая рану. Сделать это было сложно -- пришлось заглядывать под крыло, практически касаясь головой земли, но просить дракона приподнять крыло в подобной ситуации Севка посчитал неудобным. -- Да не возитесь со мной, -- смущенно попросил дракон, -- Я рану вылижу -- и само заживет... -- Не думаю, -- Севка показался озабоченным, -- Антон, подойди! Что ты об этом скажешь? -- Далеко так летел? -- спросил Антон у дракона. -- Километров пятьсот... -- ответил дракон. -- Тогда скажу, что удивлен. С таким осколочным ранением нельзя пролететь ста метров! -- Я терпеливый... -- Даже слишком. Только теперь -- приподними крыло и потерпи еще: надо извлечь осколки, -- Антон был серьезен и деловит. Явно -- лечить раны ему было не впервой. Не обращая внимания на текущую кровь, подросток вцепился в торчащий кусок зазубренного железа и каким-то хитрым образом качнул на себя. Выскочивший осколок звякнул по камням. За ним полетели второй и третий. Дракон терпеливо стонал. И только раз пронзительно тонко крикнул: когда Антон отдирал присохшие с кровью смятые перья, попавшие в рану. Затем, взяв у Лата бактерицидку, подросток обратился к дракону: -- Можешь орать, сколько влезет, но не дергай крылом: сейчас будет очень и очень щипать... Дракон не заорал. Он только старательно сопел, совсем как мальчишка, которому мажут коленку зеленкой... И длинные перья гривы колыхались в такт легкой дрожи, пробегавшей по огромному телу. Перебинтовать крыло было практически невозможно, так что пришлось ограничиться пластырем. -- Ты сказал, что тут постоянно кто-то тусуется, -- спросил Лат. -- Это ты про местное население так? -- Не-а! -- дракон прикрыл глаза. -- Дело в том, уважаемый Командор, что местное население -- это я и есть! Это наш родовой замок!.. А вот в гости заносит сюда почти всех Ходящих-По-Дороге, а это в нынешние времена, согласитесь, не редкость... -- Соглашусь. Но с каких пор Дорога пустила на себя драконов?! Ваше племя, вроде бы, она не очень-то жалует! -- Жалует! Правда, не всех драконов, а только представителей нашего Клана, да и то после того, как Святая Евгения замолвила за нас слово... -- Вам везет на ее покровительство... -- Ага! А ей везет, что мы любим позировать перед ней: у нее прекрасно получаются наши портреты!.. -- Это заметно -- я видел их на открытках, -- улыбнулся Данилка, -- Но, правда, всегда был уверен, что это -- воображение художника. -- Теперь увидел -- воображение или нет... -- дракон блаженно жмурился: тепло Севкиных рук прогревало крыло, изгоняя боль из заживающей на глазах раны. Неясно было, что сыграло здесь большую роль -- живучесть и особенности организма дракона или экстрасенсорные способности Севки. Санька тем временем брезгливо оглядел булыжный дворик: -- Кровищи-то натекло! Теперь не отдраить! Дракон обернулся к ребятам: -- Генка, набери в свою фляжку моей крови. -- Зачем?!?! -- Крыс пугать, -- уклончиво ответил дракон, но ребята правильно почувствовали подтекст. Так что Гена, поправив свои очки с "дальнобойными" стеклами, вылил на камни воду, опорожняя флягу, и набрал драконьей крови по завязку, под самую крышечку. И, только он успел завинтить пробочку, как остальная кровь ярко вспыхнула и заполнила на мгновение все пространство вокруг алым сиянием. И -- ни следа крови на камнях! -- Теперь Крысы в замок не сунутся, -- самодовольно заметил дракон, но, заметив недоумение на лицах ребят и Командора, пояснил: -- Барьер! И если понадобится -- смочите двери и окна вашего дома этой кровью -- и Крысы до утра туда не войдут... -- До утра? -- Митьке так полегчало с исчезновением крови, что вновь потянуло на расспросы. -- К сожалению, магической силой кровь Белых Драконов обладает только ночью, с заката до восхода светила... -- Зато какая прелесть чукчам и эскимосам! -- хмыкнул Севочка: -- У них полярная ночь -- целых пол-года. -- Самое смешное, -- хмыкнул дракон, -- так это то, что оно действительно сработает!.. На всю темную половину года!.. Наутро от раны дракона не осталось ни малейшего следа. И только тогда рассудительный Кирилл решился спросить: -- А кто ж это тебя так изукрасил? -- Да, было дело, -- вздохнул белый гигант. -- Влетело за родственничка, можно сказать. Смога помните? Нет, не копоть в Лондоне, а дракона вблизи Эсгарота. Так вот, похоже, за него или кого в этом роде и приняли. Я, понимашь ли, пролетаю себе мимо, никого не трогаю, залюбовался городком на берегу озера и в планшетку, разумеется, забыл заглянуть. Так что и не догадывался, что над Эсгаротом-2 кружусь. А тут с крыши ратуши местный шеф ПВО подполковник Бард залепил в меня двумя "Стингерами"! От первого -- уклонился, а вот второй... Будь я Орлом Манвэ -- разлетелся бы кучкой перьев! А так -- отделался тем, что вы видели. Впрочем -- паника в городке все же возникла, хотя и не совсем по моей вине. -- П-п-паника? -- Ум-гу, -- самодовольно улыбнулся дракон: -- моя кровь весьма обильно оросила этот милый вполне городок. А время-то было вечернее, солнце уже садилось... В общем, вслед за заревом из Эсгарота-2 ломанулось такое количество жителей, что даже мне поплохело! С пол-города всю ночь шлялось в округе, не рискуя войти обратно. -- Но почему же? -- влез в разговор Санька. -- Стоп, не отвечай! -- это Севочка. -- Дай-ка я угадаю!.. Из всех щелей полезли крысы, и жители смотались от них? -- С точностью до наоборот, -- вздох был похож на стон, -- Это они и были Крысами! Да-да, не изумляйтесь! Мало ли Крыс среди людей? Куда меньше Людей среди крыс... -- В этом он прав... -- Лат поглядел на ребят, затем на дракона: -- Мы тут и сами сталкивались с... подобными!.. С Крысиным Королем. Слышал о таком?.. -- Глупый вопрос!.. Давно слышу про этого мерзавца... Правда, все никак до него не доберусь. Уж над ним бы с удовольствием вспорол бы свое брюхо, лишь бы "осчастливить" его потоком смертельной крови!!! Но он все умудряется ускользнуть... А как вы от него смотались? -- Песней. Хорошей такой песней из Отрядной жизни... -- Да, Песни уводят из его мрачного царства... А мне споете ее? Глава 21 -- Привет котятам! -- голос доносился прямо с неба. -- Все шарим по полигонам? Кошак настороженно оглянулся, но в сумраке не было ничего видно. Только странный свист ветра чуть настораживал. Но различить в загустевшей ночной синеве что либо было абсолютно невозможно. -- Кто там шутит?! -- выкрикнул в пустоту Кошак. -- Отзовись! -- Отозваться или показаться? -- легкий смешок серебристо звенел в ночи. -- Как угодно. Или стреляю на голос! -- Типа есть на свете этом существо, способное понять, откуда звучит мой голос... Кроме моего брата, разумеется... -- Как знаешь! Или ты показываешься, или... -- Ах, какие ж мы грозные! Как мы умеем сердиться!.. Ну что же, прийдется спуститься с небес и перестать витать в облаках... С этими словами, заставив Кошака вздрогнуть и отступить на шаг, с неба спикировало жуткое подобие Бэтмэна. Человек с огромными перепончатыми крыльями летучей мыши и с холодным лунным блеском катаны в руках. Впрочем, крылья тут же сложились ведунским плащом за спиной, а катана скользнула в черненые ножны. Тусклый свет фонаря упал на сошедшего с небес. В голове мелькнула строчка из Блока: "Ночь, Улица, Фонарь, Аптека.", и тут же переделалась в более прозаическую, но куда более реальную в такой ситуации: "Ночь, Улица, Фонарь под глазом...". И все же не чувствовалось, что незнакомец ищет драки. Хотя... Кто их, этих ангелов, разберет?.. А с другой стороны -- вы видели непернатых ангелов? Ну, в смысле, с перепонками на крыле... Да еще -- бывают ли несовершеннолетние ангелы? А этот на вид -- лет тринадцать, не больше... -- Вижу, совсем память отшибло? -- улыбнулся крылатый. -- Похоже на то, -- осторожно ответил Кошак. -- Напомнишь? -- Вспомни, кто тебя вытащил на Дорогу-Меж-Зеркалами! -- Граф Феникс?! Если это правда, то Вы с тех пор, гм, скажем так, несколько помолодели... -- Не скрою: я не всегда старею. Да и крылья вернул, как видишь... -- А тут... -- Тут с друзьями. Впрочем, сегодня с восходом солнца я ухожу... Вместе с Томом. Не запамятовал его? -- Помню этого... четырехтысячелетнего двенадцатилетнего! И его фехтовальные уроки еще не забыл... А куда вы? -- На Дорогу. Надо кое-кого отыскать. А ты тут какими судьбами, Кошак? -- Как и положено Кошаку -- вслед за Крысами. А еще -- ищу, не найдутся ли следы моего брата. -- Это Рэма, что ли? -- Его, кого же еще! Сгинул, как сквозь землю провалился!.. И в этот миг Феникс Лассара схватился за рукоять катаны и настороженно оглянулся. Затем облегченно вздохнул: -- Выходи, Том, не фиг прятаться! Я-то тебя в сумраке замечательно вижу! А еще вижу, что если немедленно не сдвинешься на пол-шага, то тебя обделает какая-то стервозная ночная птичка... Уже обделала! Последняя реплика Феникса слилась со страшной руганью Тома, говорившей о снайперских способностях бедной безвестной птахи и о ее предках до седьмого колена... Наконец, отведя душу и перемазав носовой платок, Том появился в круге света. Феникс улыбнулся ему и, пряча улыбку, невинно сказал, протягивая другу увесистый сверток: -- Тут тебе один молодой человек просил передать... Том сорвал оберточную бумагу и изумленно уставился на знакомую до боли катану. -- Откуда?! -- Я уже сказал -- один молодой человек неимоверно рыжей наружности передал. Рыжий и конопатый... -- Но этот клинок уволок у меня Единый, чтоб он подох!.. Я думал, что уже никогда не найд... Реплика осталась недоговоренной. Так нежданно вернувшаяся катана внезапно взмыла в боевое положение. Да и Лассара встревожился, обнажая оружие и бросив сквозь зубы: -- Прям вечер встреч и ошибок!.. На свету появился запоздалый прохожий. Он ошалело уставился на клинки, затем ухмыльнулся: -- Вернулся клинок -- да к хозяину? -- Успокойся, Том! -- Лассара положил руку на плечо другу, -- Это он вернул нам твою катану... Вечный мальчишка тщательно присмотрелся к прохожему и невольно улыбнулся: прохожий оказался четырнадцатилетним пареньком, рыжим, словно сияющий в радости Балрог. Парнишка нисколько не выглядел испуганным. Напротив -- он с любопытством рассматривал Тома, не произнося ни звука. Зато заговорил Том: -- Нет, ты не из наших... Фонишь -- не спорю. Излучаешь -- да. Имеешь Силу -- согласен. Но ты -- смертный. Кто ты, чужанин? -- Ты сам ответил -- ЧУЖАНИН!!! -- в голосе парнишки скользнула обида, и он исчез во тьме так же внезапно, как и явился. -- Обиделся, -- вздохнул Том, -- А жаль... Я так и не успел спросить у него, как он добрался до Чертогов Единого. -- А заодно ты забыл поблагодарить его, -- хмыкнул Лассара, -- Верно, Кошак? Том у нас невоспитанный... Тишина была ему ответом. Пока внимание Полувечных было отвлечено пареньком, Кошак неслышно растворился в ночном сумраке. Он умел исчезать бесшумно... Глава 22 Дракон вызвался проводить ребят и их Командора до следующей Твердыни. Собственно, он не столько сопроводил их, сколько просто подвез на своей широкой спине. -- Во-первых, так вы меньше устанете, во-вторых, мне все равно надо разминать крыло, а с нагрузкой его разработка пойдет быстрее, и в-третьих, так вы еще больше оторветесь от Крысиного Короля. -- А ты думаешь -- он нас преследует? -- озабоченно спросил Лат. -- Не думаю, а просто уверен, -- ответил дракон, крылом помогая ребятам взобраться к себе на спину. Затем добавил: -- Разумеется, если ничего более существенного на его серую головушку не свалится! -- Например? -- Откуда я знаю! Это так -- гипотетическое предположение. -- В устах дракона, склонного к пророчеству, это звучит несколько иначе... Но дракон проигнорировал реплику, набирая высоту. Завалился вниз и назад старый Замок, крутнулась межзвездной спиралью Дорога. Драконы вообще могут странствовать по Мирозданию без помощи Дороги, а у Драконов Святой Евгении эти свойства развиты до идеала. Спиралями завивалось Пространство, шерсть близких звездных лучей щекотала лица ребят, тоненькими льдинками блестели Грани Мироздания, смещаясь и отражаясь друг в друге, как бесчисленные зеркала, рождающие все новые и новые миры. Стоило присмотреться, и становилось видно, что лучи звезд сплетаются в спиральный узор, и там, где он утоньшается почти до прозрачности -- змеится золотой ниточкой Дорога. Но вот сменяется угол зрения -- и нить уже не золотистая, а серебряная, как нить Жизни. Одна, другая, третья... Пять тонких нитей пронзают Кристалл Мироздания, удерживая воедино его грани, не давая им развалиться от внутренних катаклизмов и внешних давлений... И черной трещинкой -- обугленный рельсовый путь в подтеках ржавчины -- ржавый Мост Мироздания -- чуждая искусственная пародия на Дорогу, проходящая не по низинам, а по вершинам Звездного Кружева. Кристалл развернулся, вертясь, как в хороводе, замелькали Грани, и с каждым мгновеньем желтая пыль Дороги все набегала и набегала, занимая собою весь взор. Шорох под когтями. Легкий толчок. Последний взмах крыльев. И вот уже дракон поворачивается к ребятам: -- Наш авиалайнер приземлился в аэропорту "Цитадель". Можно покинуть самолет до полной остановки двигателей: все равно это для вас безопасно!.. И -- прыснул со смеху, не выдержав собственной шутки. Ребята слезли с мелко вибрирующего от смеха дракона и огляделись по сторонам. Замок впечатлял своими колоссальными размерами, но скорее подавлял, чем поражал. Запомнился он смутно, и сколько ни пытались затем ребята восстановить его облик -- это оказалось совсем бесполезным! Даже Лат не смог нарисовать этот Замок, хотя портреты ребят и пейзажи обычно получались у него просто великолепно. Память вырывала фрагменты. Странствие по Цитадели превратилось в разрозненные обрывки. Смешались городок у подножия Замка, обступивший его со всех сторон, и сам Замок. Путь превратился в мелькание разрозненных кадров. Кучи лестниц из серого бетона, переходы и галереи, проходы чердаками и крышами... Улочки, кривые и старинные. Холм. На холме -- замок. В замке -- полно странных скульптур: окаменевших крыс. Дракон даже хмыкнул: -- А говорят, что только Гномы после смерти обращаются в камень, из которого их сотворил Кузнец... Впрочем, развивать эту тему дальше он не стал... А Замок так и остался в памяти -- Замком Каменных Крыс. Впрочем -- чувствовалось, что что-то здесь все же не так, что ждет этот Замок кого-то, кто прибудет под его серые каменные своды и снимет неведомое и неощутимое никем заклятие, и тогда... Но что будет -- "тогда" -- не мог представить никто. Как говорил порою Лат -- "Это не наша Сказка..." И только Севка развеял тягость уныния очередной пакостью: посмотрев на серовато-белый налет, обильно покрывающий все крысиные статуи, он с восторгом заметил: -- Класс! Выглядит, как будто у стаи чаек несварение желудка! Но никто не рассмеялся в ответ... Дракон давно вернулся в свой Замок, Цитадель Каменных Крыс растаяла вдали... Впереди лежала Дорога. Бесконечная и зовущая, но в последне время -- почему-то немного тревожная... Глава 23 Мир, вообще-то, полон неожиданностей. Утопили Валары материк -- и завершилась Первая Эпоха. Уронили Колечко в вулкан -- вот и Четвертая Эпоха спешит на смену Третьей. Но это -- далеко, на Арде... ...И кто же знал, с какого пустяка начнется новая Эпоха в жизни Риадана!.. Началось все с того, что Славика выселили из дома. Не то, чтобы какие-то особые претензии были к нему: квартирная неуплата, как всегда, небольшая, да и магичил он в последнее время мало... Но, видимо, именно то, что постоялец перестал магичить, да ослабевшая память, и подвигло домохозяйку на вершину храбрости и героизма: ее сыновья просто заявились и спокойненько так сказали: -- Убирайтесь! Вы здесь больше не живете! Теперь мы сдаем наше здание кооперативному ПТУ для Элитного Спецконтингента! Так что очистите помещение в течение суток и без выходного пособия! Понял? -- "Понял, что вы сволочи и джаввы!" -- подумал Славик, но вслух сказал только первое слово. Так что конфликта с мордобоем не вышло. Но, хочешь -- не хочешь, а пришлось бедолаге разыскивать гостиницу подешевле, чтоб не под открытым небом ночевать. Конечно -- ночи сейчас в городе теплые, но комарам-то не объяснишь, что ужинать тобою не стоит! Вот и кусают. Падают, конечно, тут же замертво, потравившись выпитым, но разве от этого легче: остальные-то, глупенькие, все лезут и лезут, и наплевать им на судьбу предыдущих своих сотоварищей... Гостиницы в городе так и не обросли, подобно своим собратьям в России времен Второго Средневековья, табличками типа "Мест нет!", но найти подходящее жилье было немалой проблемой. -- Эх, куда подевалась прежняя гостеприимность жителей Города! -- в сотый, а то и тысячный раз сокрушался Славик, бродя по улицам и откровенно скучая от безденежья и бесхозности. Но -- делать было нечего, а неимоверно подпрыгнувшие в один момент цены на "государственное жилье" сделали номера гостиниц сродни "Мерседесу" или яхте. Нет, не по комфорту, только по доступности. Из-за цены... Добыть же деньги, когда твоими собственными заботами информация стала общедоступной и обесценилась -- сродни заработать, продавая эскимосам лед... Вот так и заботься о людях... Возвращаться же на Землю не было ни малейшего желания: слишком уж благоустроена, словно клумба... Да -- чувство было, что нельзя упустить событие, которое только грядет... Пробовал было бедняга поселиться на Пристанях, но там и так уже собралась такая куча "выселенцев", что искать там свободное место нечего было и думать. Да еще -- если раньше там в основном мальчишки торчали, то теперь они исчезли в одно мгновенье, как по мановению волшебной палочки, а на их место собрались взрослые такой наружности, что никак не могла вызвать доверия у юного контрабандиста. Нет, вроде бы и приличные, но -- с такими только зазевайся!.. Пробовал поселиться в подвалах -- так блохи атаковывали, словно стаи миниатюрных волков!.. И приходилось бежать не глядя. Как-то раз, блуждая по улицам, Славик услышал знакомое: -- Приятных Снов Наяву, Битый-Недобитый! Голос был знаком и незнаком одновременно, но не от этого вздрогнул и вскинулся Славик: никто уже лет пять не называл его так, с тех самых пор, как он покинул Самый Благоустроенный Из Миров, где он прожил с самого своего рождения, и отправился в странствия по Вселенной... Обернуться. Поспокойнее обернуться, чтобы не выдать ни испуга, ни тревоги. Посмотреть на говорящего. ОПАНЬКИ!!! Перед Славиком стоял высокий ладно скроенный негр с черным лаковым футляром-трубкой на поясе, и серебряный амулет болтался у него на шее. Что-то в облике юноши показалось Славику знакомым. Какой-то смазанный образ из далекого прошлого, но откуда?!... Негр улыбнулся, и с легким кивком его головы полыхнула в лучах предзакатного солнца огненно-рыжая шевелюра. Имя так и не всплыло. Кажется -- что-то на "М"... Но прозвище!.. -- Кошак! Какими ветрами в таком захолустье! -- Значит, я не ошибся. Славик! Как тебе удалось тогда смыться?! -- Я спросил первым. Но если ты думаешь, что... -- Я думал, что этот вопрос риторический. Но... -- Сплошные "но"! О копах -- все просто: один авантюрист увел. Таби Танака. Слыхал про такого? -- А как же! Я балдел просто, как Власти переполошились, когда со шлюпа "Альфа" возобновились передачи по гиперканалам! А как завертелись перед ним, когда его поддержали и "Вавилон-17", и "Иерихон-13": "Ах, Господин Координатор! Ах, простите за прежние недоразумения! Ах, восславим сына легендарного Ли Бао Лунга!" Прямо -- в задницу без мыла лезли!.. Здорово было. Удивляюсь, как они ему памятник на Центавре не поставили... Кстати, а что тебя так удивило, что я пришел в этот городок? -- Ты хоть представляешь себе, где ЭТО находится? -- Не-а! Но можно подумать. Итак, провинция где-то на Земле. Судя по языку -- Россия. Судя по выговору местных -- Зауралье. Скорее всего -- Эбург или Тюмень. Ну как, угадал? -- Хрена тебе! Во-первых, это не Земля! Ты Мироздание не забыл? Так вот: Арду помнишь? Нет, это не Арда. Просто проведи вектор от Земли до Арды, а от Арды вверх через центр Валакирки. Второй -- от Земли через Плеяды. Ну, где пересеклись? Правильно: Роклас. Ну вот: там-то мы сейчас и живем! Оба!.. -- С ума сойти... Впрочем, у меня была на этот счет другая версия: о Подвале Подвала. -- Подвале?! -- Славик ненаигранно изумился. -- Ну да! Вспомни рассказы Тома про Дом. Самое свободное место, кажется -- Чердак Вольницы, а самое страшное и застойное, пугающее своей неизвестностью -- Подвал. Но есть кое-что и пострашнее Подвала. -- Подвал Подвала? То, что живет в сознании? -- И не только в сознании. И в нем самом живут... Крысы. -- А ты пришел за ними. Ню-ню! Прям -- Гамельнский Крысолов!.. -- Не остри! -- лицо негра мгновенно стало жестким: -- Что ты знаешь о Крысолове! Сказочки да стишки?! -- Ну... -- Молчи! Он умирал у меня на руках! Я знал его годы и годы! Мы с ним исходили немало дорог... У тебя -- свой Учитель, у меня -- свой! Крысолов! И не смей насмехаться! -- Но он увел детей... Всех детей Гамельна! -- Лат тоже увел из Города всех детей! Впрочем -- почти всех... -- Ты знаешь, куда? -- На Дорогу, куда же еще! Это в его силах!.. Но с Крысоловом было сложнее. Дети, которые ушли вслед за ним -- это не люди, понимаешь? Они ушли не под песню мечты, а под Крысиную Песню... И кто ж виноват, сто на весь Гамельн был только один ребенок-человек: хромой мальчишка, тогда только учившийся играть на флейте... Но -- не привык Крысолов убивать тех, кто выглядит хотя бы как дети... Так что Крысолову эти детишки еще прибавили хлопот и седых волос, пока он не пристроил их в поселении Зеленых Эльфов в волшебном Вековечном Лесу. Думал -- они там изменятся... Наивный... Они и извели его, и тогда хромой музыкант взял в руки уцелевшую флейту Крысолова. А затем я как-то встретился с ним... -- Извини, если чем обидел... -- Да ладно. Так это действительно не Земля? Далеко ж они забрались... -- Кто? -- Крысы. Не говори, что они есть везде: я не о тех, что на помойках. Я о тех, на которых охотился Крысолов. -- Поясни. -- Сегодня в полночь сам увидишь... -- Но Крысолов... -- Теперь Я -- Крысолов! -- Кошак повернул крышечку лакового футляра и на мгновение приподнял ее. Блеснуло что-то круглое и темное, но рассмотреть Славик ничего не успел: негр захлопнул футляр. И тут же у самых ног прошмыгнула огромная серая крыса, словно обшитая серым плюшем. Славик ткнул ее ногой, но зверюга вовремя уклонилась и злобно оскалилась, готовясь к броску. То, что произошло в следующий миг, было похоже на дикий сон. Свистнул в воздухе тонкий шнур -- и вот уже Кошак обвил шею крысы шнуром сорванного со своей шеи медальона. Животное хрипело и вырывалось, пытаясь дотянуться когтями до незащищенных частей тела охотника, но только шкрябала клепанную кожу куртки. Затем крыса дернулась и замерла, высунув язычок. И в тот же момент зверюга начала расти, и вот уже на дощатом тротуаре вытянулся человек в сером плюшевом доспехе. Глаза навыкате, синий язык свешивается изо рта... Темнеющее мертвое лицо. -- Что это? -- еле выдавил Славик. -- Крыса. Из тех самых. Вот о них-то я и говорил. Надо же -- разболтался, расслабился, а этот шпион все подслушал! -- Кажется -- он уже ничего не расскажет, -- осторожно заметил Славик. -- Не "кажется", а точно, -- с ноткой гордости ответил Кошак, но тут же самокритично добавил: -- Но форму теряю: не заметил его вовремя. Он бы все настучал своему Королю, если бы ты не захотел его треснуть, а он не захотел бы ответить... Но болтать тут дальше не стоит. Пошли к тебе, поболтаем, а то тут скоро станет весьма горячо... -- Мне некуда идти. Я теперь бездомный. -- А в гостиницу? -- Ага, с моими финансами! -- А много их? -- Как всегда: шиш и ни шиша!.. -- Ясненько! Ладно, идем, я тебя пристрою. Да и себе комнатку там же сниму. На сегодня. В смысле -- мне на сегодня, а тебе -- бессрочно. -- Спасибо. Ты так богат? -- В некотором смысле... Не забивай себе голову хламом типа дурных мыслей! Глава 24 Гостиница оказалась старой и грязной, с деревянными стенами, оклеенными клочьями разношерстных обоев, но Кошак сказал, что в такой гостинице его плату примут, а в более современных отелях -- нет. Так что выбирать особенно не приходилось. -- Крысы беспокоят? -- этот вопрос, обращенный к администраторше -- визгливой девчонке -- был явно риторическим: она, вскочив на стол, отмахивалась от трех крыс, пока остальные тянули из ее сумочки тормозок с ужином. -- Помочь? -- негр улыбнулся. -- Да-а-а-а-а-а-а-а! -- провизжало в ответ. -- А как насчет оплаты? -- Кошак казался спокойным и нагло-бесцеремонным. -- Любую цену-у-у, только убери-и-и и-и-их! Не торопясь, юноша откинул крышечку лакового футляра и извлек оттуда флейту. Славик вздрогнул: в черном лаковом футляре-трубке была ТА САМАЯ ФЛЕЙТА! Наследная Флейта Крысоловов, бамбуковая флейта, черненая на огне Мировых Пожарищ. Кошак погладил инструмент своими чуткими пальцами, прикрыл клапаны-отверстия и нежно поднес флейту к губам. Выдохнул в нее. Первый же звук ввинтился в Пространство, как штопор. Музыка пульсировала, завораживая и ввинчиваясь в мозги всех присутствующих. Древняя флейта по-прежнему обладала своей магической силой. Из всех нор, щелей и плохо прижатых половиц полезло серое войско. Крысы маршировали перед замершими в шоке людьми, и только флейтист, не прерывая мелодии, пошел к выходу. До речки было минут десять ходу, но до возвращения Кошака никто из людей не сдвинулся с места. А когда юноша вернулся -- флейта в его руках вновь на мгновенье ожила. Пара трелей -- и оцепенение ушло, отпустило. -- Вы выполните свое обещание? -- переспросил Кошак. -- А Вы что думали, господин?! Я легенды хорошо знаю, и что было с попытавшимися обмануть Вас -- хорошо помню! Так что угодно Господину Крысолову? -- Мой друг, -- Кошак кивнул в сторону Славика, -- поживет у Вас годик-другой! Бесплатно, разумеется!.. -- Только-то? -- кажется, цена за освобождение от крыс показалась девушке невысокой. -- Не только, -- юноша улыбнулся своими пухлыми губами, заметив ее смятение, и добавил: -- Сегодня здесь ночую еще я. Это устраивает Вас? -- Ну разумеется! Ваша койка в комнате номер пять, а Вашего друга мы пропишем во вторую комнату, там всегда зимой хорошее отопление, да и вид из окна приятный. -- А почему -- в разные комнаты? -- Это всего лишь два места, оставшиеся у нас. Выбирать просто не из чего!.. Так Славик и нашел жилье. Верный своей привычке сперва предусмотреть все пути возможного отступления, Славик тщательно оглядел коридор своего этажа. Вход был в торце коридора. Слева от входа вдоль стены расположились две двери, ведущие в комнаты. Вдоль правой стены также расположились две двери, но на этом коридор не заканчивался: справа он переходил в узенький, утопающий в сумраке закуток. Возможно, там что-то и располагалось, но разглядеть это было попросту невозможно. Пятая комната оказалась ближайшей к выходу, слева от входа. А новое жилище Славика -- комната номер два -- располагалась у самого закутка. "Чуть что -- до выхода бежать неудобно: далековато, и место открытое, а в закутке вполне можно посадить снайпера или автоматчика..." -- мелькнуло в голове. Впрочем, стоило присмотреться сразу, не откладывая на потом. Славик присмотрелся. Теперь, вблизи, стало видно, что закуток -- этакий темный аппендикс, местами заросший паутиной и имеющий одну-единственную дверь с медной цифрой "3" на уровне глаз. Видимо, еще одна комната. Судя по паутине вокруг -- кладовка, куда заглядывают нечасто... Ни пожарного выхода, ни черной лестницы... Жаль... Что-то настораживало, но Славик никак не мог понять причины внезапной дисгармонии. Попробовал представить себе этаж, как план. Дверь в закутке вдоль правой стороны, общей с основным коридором. Получалось примерно так: -- Великовата комната номер четыре, -- пробормотал под нос Славик. -- Наверное, человек так на пятьдесят. Ох, не хотел бы я там жить!.. Тесно, душно и пакостно, ни чихнуть, ни пукнуть!.. Впрочем, собственный номер-апартамент у Славика тоже восторга не вызвал. В комнате оказались четыре кровати: по две у каждой стены, и окно напротив двери. Тумбочек или столов замечено не было. Так себе -- ночлежка на четверых, а не жилище. Единственное, что чуть успокаивало -- кровать Славика оказалась справа от двери, и полностью прикрывалась дверью, когда та открывалась. Так что просмотреть эту точку из коридора было попросту невозможно. Да и жители-обитатели казались пока вполне приличными. Такие себе старичок со старушкой и их великовозрастное дитя. Был уже вечер, и все трое мирно сопели носами, уткнувшись в подушки. За окном блистал ночными огнями город. За городом желтые электрические огоньки сменялись синими искорками вокзала, а те, уменьшаясь, плавно переходили в белые колючие точечки звезд. Глава 25 На Дороге звезды не такие колючие. Они большие и добрые, а лучи их -- как мех Белого Дракона, приносящего любовь и удачу. Идти под такими звездами -- одно удовольствие, но все чаще и чаще толкается в сердце раненая птица -- тоска по родному дому. И все чаще и чаще приходит сознание: Дорога бесконечна, но наш Путь по ней близится к завершению. Нет, не в сказочные дали, а в дом, родной милый дом, где горит желтое окошко, где ждут тебя... Лат не хочет пускать. Он говорит, что рано еще. Что Город сейчас -- не для детей. Что не всякому взрослому будет он по нутру. -- Но разве после Нашествия было лучше? -- Санька задумчиво тер переносицу, словно желал содрать с нее пару веснушек. -- Тогда мы хоть что-то могли сделать... -- Севка щипнул струну. Минорный аккорд... -- Тогда!.. Тогда мы были там! А сейчас мы Тут! А отсюда нам ничего ТАМ не изменить!.. -- И я об этом же... -- Севка мог быть ехидным даже в такие моменты. -- Значит -- бунт? -- Бунт! -- Бунт!.. -- за спиной Саньки твердо стали Стаська и Вовка, Никола и Данька, Кирилл и Митька, Антон, Генка... Сурен задумчиво сказал: -- Не вернуться сейчас в Город -- значит предать его! -- и, обернувшись к Лату: -- Извини, Командор, но мы возвращаемся!.. Прощальный салют клинков... Пыль под ногами... Прощай, Дорога! Желтое окно в теплых лучах звезд... Все ближе... Ближе... Ближе. * * * -- Ну что ж, Изначальный, удивлен, удивлен... Признаюсь -- не ожидал... Но ты и из этого положения нашел выход! Да, ты не можешь предать детей, бросить их... Но ты сделал так, что они бросили тебя, и теперь ты вновь свободен и не связан никакими клятвами! -- Иди к черту, Том! -- огрызнулся недавний Командор "Звездного Ветра". -- Без тебя тошно! Я -- спасти их хотел... Ты не представляешь себе, во что может превратиться их город буквально за несколько дней! Там, где стерта память, в силу вступают животные инстинкты. Ты хочешь, чтобы они оказались посреди города, погрязшего в пороке и распутстве?! Я слишком люблю их, чтобы допустить такое... И я защищал, как мог... Но, увы, сейчас они сами выбрали свой Путь, и теперь я бессилен изменить это. Невозможно изменять законы, особенно если сам их установил... Ни выбросить, ни обойти!.. Лассара оглянулся по сторонам. Проселок Дороги висел среди звезд, никто не шел по ней ни вперед, ни назад. Всего лишь три путника, присевших в дорожную пыль, вели свою беседу. Мир вокруг словно вымер... -- Лат, ты помнишь, как в первый раз появился в "Ветре"? Вздох Изначального в ответ... * * * -- Извините, леди, но я еще раз повторяю, от хорошей жизни дети из дома не бегут... Лунг сидел в кресле возле визора, спиной к окну. Он был в черном плаще с капюшоном, лицо было закрыто черной непроницаемой вуалью, а голос искажен синтезатором. -- Нет. Да... Ну уж не, знаю почему они бегут ко мне. Да какая романтика?! Они мне верят, а вам нет. Почему? Ну вам лучше знать. Нет, я не хамлю. Я думаю, что Теодору лучше пожить у меня. Как хотите... Всего доброго... -- Командор? Лунг резко обернулся. На подоконнике восседал юноша лет двадцати-двадцати пяти. Стандартно-модный прикид, черные волосы чуть длинней моды. Странно-знакомое лицо, некрасивое, но излучающее тепло и добро. -- Я Вас слушаю. -- Мне сказали, Вы набираете инструкторов. "Интересно, как он сюда попал. В окно влез, что ли?.." -- Набираю. У Вас есть опыт работы с детьми? Парень усмехнулся: -- Довольно большой. -- Документы, рекомендации?.. "Странные глаза... Где-то я видел подобный взгляд -- усталый, напряженный... Где-где?! В зеркале, с пол-года назад..." -- Я не люблю бюрократии. -- Я тоже. Борьба, языки, искусство? -- Все. -- Гарантия? -- Мое слово... "Дьявол... Такое впечатление, что он видел меня лет десять назад и теперь четко копирует мои манеры... Вот шиза!" -- Хорошо. Только инструктора здесь живут. -- Вы хотите сказать, что мне есть где жить? -- И последнее -- Ваше имя? -- Лат, -- просто ответил парень. Перед глазами молнией блеснул образ: черный плащ... Или фиолетовый?.. Шпага... Или меч?.. Образ размыт, в памяти -- лицо. Лет пять назад, когда он только полез в Ночь, кто-то из Высших показал его -- Повелителя. Лорда. -- Ясно, Лат. Давно здесь? -- С пол-часа. -- А тут? -- С полвека. -- Маловато? -- Раньше не смог. Воскресать всегда долго -- уж тебе это известно. -- Аэ. И последняя просьба -- в следующий раз пользуйся дверью... * * * Дорога подхватила память Изначального, повлекла вперед. Кажется, прошло пол-года с начала инструкторствования в Отряде. Год две тысячи четыреста тридцать шестой... Лето... -- Мухлюешь! -- Сам мухлюешь! -- возмущенно завопил Лат, явно пойманный на месте преступления, -- Щупач чертов! -- Я-то щупач, а ты -- маг. Да еще и скотина, -- Лунг изловчился и щелкнул Лата по носу картами, за что немедленно получил ногой под коленную чашечку. Деланно огорчившись снайперскими способностями Изначального, Командор выдал ему тираду на помеси драгского и эсперанто, в которой самым нежным было слово "кизлодда". -- Дети услышат! -- с шуточным ужасом прошептал Лат. -- Пусть знают, какая зараза их инструктор. -- А Командор лучше? Перебранка продолжалась минут десять, потом Лорд внезапно поднял руку: "Тихо..." -- Меня зовут, -- порадовал он Лунга. -- Ни фига подобного. Ты мне нужен на сборе. -- Еще полчаса. -- Опоздаешь. -- Успею, -- Лат сложил пальцы в Знак и тут же проявился тоннель Дороги, -- Я быстро, -- сказал он, растворяясь в темноте. Черный квадрат исчез. -- Будь проклят тот день, когда я принял в инструктора этого бродягу, -- проворчал Зверь. -- Командор!!! Вопль ужаса разорвал тишину кабинета. Лунг похолодел. Где? Откуда? Метнулся в зал... В углу сбились ребята. Дэн, прижавший руку к раненому плечу, и Таби пытались удержать выстрелы. Стреляли, казалось, отовсюду, и кто-то из девчонок тихонько вскрикнул, когда луч, пробив защиту, оплавил пластик стены над ее головой. На полу растянулся Малыш -- луч достал его прежде, чем он нырнул под защиту. На мгновение Лунг оцепенел. И тут же смерчем взметнулась энергия. Он отшвырнул к стене инструкторов и встал, закрыв детей жесткой непроницаемой стеной. -- Убедительная просьба покинуть помещение детского отряда "Звездный Ветер", -- наизануднейшим голосом начал Зверь, обращаясь к стрелявшим, -- В противном случае к вам будут применены следующие меры, -- и Лунг начал толково, обстоятельно и доходчиво объяснять, что он собирается сделать с нахалами, щедро делясь методами, при помощи которых он в течении последних двенадцати лет отправлял на тот свет своих недругов (Половина обещаний, правда, шла на теле-уровне). Через некоторое время Лунгу это надоело и он начал стеб, которым обычно выводил из терпения даже Сигецу. Дети смеялись, забыв про опасность, нападающие бесились, заливая огнем незащищенную часть зала. -- Я стою и смотрю на тебя. Я ж сказал, чтобы ты не стрелял. Ты, наверное, просто дурак -- Ах, зачем я тебя не послал?!. Кстати, ребята, ремонт за ваш счет... Пол-часа, сорок минут, час... Поле не слабело, треп Лунга не прекращался. -- Командор, помочь? -- Ребята, укусите Дэна за ухо! "Еще пол-часа... Широкий телеуровень: "Лат! Help me!!! Лат!! Help me!!! Лат!!! Лат! Лат..."" Черный квадрат проявился в кабинете Зверя. На диван "выпал в осадок" Лорд, поморщился, потянувшись. Боль в спине была не сильной, а в чем-то и приятной. Успел. Вступился. Помог. -- Help!!! Лата подбросило. Семь секунд -- и он возник посреди зала. М-да. Задержался... Мозг мгновенно прокрутил варианты. Дано: мир Тени, взрослый Лунг... Дети!!! Есть право вмешаться... -- А вот и наша друга, -- прокомментировал Лунг, -- Заходи, друга, гостем будешь. Лат неспеша приблизился к стрелявшим. Завеса лазера мгновенно рассеялась и бандиты с обалдевшими физиономиями уставились на замолчавшее оружие. В руках Лорда появился шест... а точнее -- швабра, образца второго средневековья. Минуты через две помещение было очищено и лишь где-то вдали затихали искренне возмущенные вопли гопников. Лунг продолжал стоять в позе "Цой требует гонорара", нахально улыбаясь. Только глаза его почему-то были неподвижными. Лорд наклонился к Тедди, распростершимся на полу, погладил его по волосам, воскрешая. Паренек пошевелился, приподнялся. -- Эх ты, боец, -- хмыкнул Лат, -- Что ж ты так сразу -- в обморок? -- Да... А больно! -- Что больно? Тебе ж только волосы и опалило. Вставай... Все в порядке, -- Лат еще раз взъерошил волосы парнишке и подошел к Лунгу. -- Вот тебе и первое боевое крещение, Командор. Молодец, -- Лорд хлопнул его по плечу и Лунг... упал. Рухнул, словно срубленное дерево, потому что был уже неживым. Давно. Но Лат понял это лишь сейчас. -- Ну вот. Довели своего Командора до обморока, -- с улыбкой проворчал он, -- А все ты, Тедди, со своим дурным примером. -- А че я? Я ниче... Лат без усилий поднял Лунга на руки. -- Все нормально. Дэн, Таби, сбор сегодня без нас!.. * ...Анализ подтвердил -- смерть. Окончательная и бесповоротная. Перерасход энергии уничтожил и без того изломанный организм. Лат покусал губы, бросил взгляд на безжизненное лицо Лунга. Вернуть жизнь? No problem, но... Зверь уже да-алеко не ребенок, и мир Тени, де еще и с уклоном в технократию... М-да, сложно обходить законы, особенно если их устанавливал ты сам... И все же... решение пришло само. И в третий раз за день в комнате Командора замерцала Дорога и Лорд с Лунгом на руках привычно шагнул вперед... * Воскресать трудно, но воскрешать еще труднее. Трое суток кропотливейшей работы оказались безрезультатными. Организм нормально функционировал, легкие благополучно качали воздух, сердце исправно сокращалось, но сознание, похоже, не признававшее ни Дня, ни Ночи, ни чего-либо производного, не желало возвращаться. Лорд выбился из сил. Трудно быть богом, особенно если некоторые тебя таковым не признают. -- А ведь "Ветер" без нас уже явно разогнали, -- машинально пробормотал он. -- Кто?! Лат резко обернулся. Лунг сидел на кровати, уставившись на него испуганными глазами. * * * -- Ребята! Да вы что?! -- умоляюще взвыл Лунг, с неподдельным испугом уставившись на полуметровую свечу толщиной в руку Ильюшки -- пацаненка с самой Земли, который пару месяцев назад заявился в отряд -- промерзший, тощий, вымотанный -- через пол-галактики добрался зайцем и заявил, что выставить его можно будет только силой, но он все равно вернется, поэтому лучше будет принять сразу. Лунг чуть не получил инфаркт, договариваясь с его бабушкой (родители -- УОКСовцы не возражали), но парнишка все же остался в отряде -- в первых рядах истязателей Лунга. Чего стоили его падения с перекладины (и вместе с перекладиной) на родного Командора, вывод из строя общегородского компьютера, и прочее, и прочее, и проч... А теперь еще и это... Лат подбросил тему -- собираться всем отрядом и говорить, говорить, говорить... пока не догорит одна единственная свеча. Малышня, естественно, всегда старалась найти свечку подлиннее, но чтобы до такой степени... -- Ох, останутся от Илюши одни Илюшины уши, -- в энный раз пообещал Лунг, а Лату полетело клыкастое мысленное послание с теле-шипением: "Научил, скотина!" "А че я? Я ниче!" -- мысленно отозвался Лорд. -- Ладно, -- Лунг погасил свет, и лишь огонек на конце фитиля освещал комнату, -- Слушайте... "Свечка" началась, и Лунг с ужасом прикидывал, что закончится она лишь под утро. Ребята в отряде крепкие -- сказывается выучка, но... Но последнее время все чаще ноет сердце и темнеет перед глазами при резких движениях. "Эх, свалить бы все сейчас на Изначального да отдохнуть недельку..." -- мечтательно подумал он. -- И тогда Лорд Мрака убил Лорда Дня, прикрывавшего отступление своего младшего брата... -- Лорда Дня убил не Мрак, -- перебил Лат, -- Красноглазый... Лунг и Лорд обменялись взглядами: "Детям не надо..." -- "Пусть знают правду. Он был подлецом вдвойне..." Дальше легенду продолжил Лат. Ребята слушали, как завороженные. Легенда закончилась, но -- увы! -- свеча не сгорела и на треть. -- Командор, спой, а? -- раздался ангельский голос Тедди, а Крис услужливо протянул гитару... -- Ну... Ладно, поехали: "Своим рожденьем ты поставил В тупик галактик всех закон. Твоя звезда без всяких правил Вдруг озарила небосклон..." За песней последовала еще одна легенда -- про мальчишку с Факелом. Лат рассказал о Факеле... Отряд тут же забросал его вопросами: как, где? -- А мальчик еще стоит? Еще держит Факел? -- тихо спросила Кристи. -- Нет, -- улыбнулся Лат, -- Я ведь вернулся. А ну-ка, дайте гитару... "Проиграна борьба, И стерты краски со знамен, Земля для вас мала, И не вернуть тех, кто ушел..." Легенды, сказки, песни... Лунг улыбался... Кто-то... не важно кто, память не сохранила лицо и имя, но осталась фраза: "Если есть спасение -- оно в детях." Вряд ли есть спасение -- он изуродовал свою карму на много жизней вперед, и не хватит слез, чтобы смыть всю грязь и кровь, но пусть хоть эти детские улыбки зачтутся ему... Но почему же так болит и кружится голова, а глаза застилает кровавая пелена? -- Командор, "Углич"! Кажется, Димка... Или Арчи... Неважно... Свеча сгорела только до половины... Только бы не уронить гитару, только бы не ослабли пальцы, только бы... "А за что во все века мальчишек?.." Голос на мгновение оборвался: "Топорами, пулями, напалмом..." Песня благополучно допета. Лунг улыбнулся: -- Ребята, а все. Смотрите на свечку. Свеча догорала. -- Ну!.. Так нечестно, -- привычно заныл отряд. -- Все честно! Уже утро скоро! Вперед -- спать, а то на тренировке опять все отжиматься будете, за общий дрых на матах. -- Командо-ор! -- Я уже три года Командор. Всем спать! "Лат, да уведи же их!!!" Лорд сориентировался мгновенно. В течении минуты все были выдворены из зала и лишь в коридоре были слышны стандартные перебранки с инструкторами. Лунг поднялся, сделал, шатаясь, несколько шагов, но приступ кашля согнул его пополам. Лунг бы упал, но Лат вовремя подхватил его. Лунг безвольно обвис на руках Лорда. Лицо Командора потемнело, из края рта сочилась струйка крови. -- Помоги... -- прохрипел Лунг, -- Ко мне... Дети... могут увидеть... Они добрались до кабинета-комнаты Лунга, где Зверь обессилено рухнул на диван. -- Что случилось? Но ответа Лат не услышал -- Лунг потерял сознание как только коснулся головой подушки. Очнулся Лунг лишь на следующий день, вернее, на следующую ночь. Больше суток его лихорадило, тело содрогалось от приступов кашля, на губах запеклась кровь. И Лорд, в очередной раз плюнув на законы, отвоевывал Лунга у смерти, пытаясь вернуть то, что в свое время Лунг продал Эспарии. -- Ник... Ник, помоги мне... Дай умереть... Лорд, уведи детей... Не надо... Нет!!! К полуночи Лунг затих, а еще через час открыл мутные глаза. -- Лат?.. -- Так тебя и растак! -- Обласкал, -- Лунг закашлялся. Отвел руку Лорда, -- Все в тему... Который час? -- Лучше спроси, который день, -- проворчал Лат, -- Ты сам хоть знаешь, чем ты болен? Лунг зевнул: -- Легче перечислить, чем не болен... -- Неделю постельного режима, -- не терпящим возражений тоном сообщил Лорд. -- Бу сде! А спать можно? -- Вырубайся, -- милостиво разрешил Лат, удивляясь столь быстрому согласию Лунга. -- А л а р м ! . . Вот дьявольщина! Чей-то призыв вывел Лорда из задумчивости. Взгляд на лицо Зверя -- спит и в ус не дует, привычное движение рукой и вперед -- шаг на Дорогу. Помочь. Ответить. Вступиться. Вернуться удалось только вечером... "Страшная, страшная сказка, Красная, красная кровь, Серые, серые стены, Желтая, желтая боль..." Хрипловатый голос Лунга доносился из темного зала. -- М-да, -- сделал вывод Лат и шагнул в комнату: -- Всем привет. Командор, гони гитару. Ребята, новая песня... * * * Память скручивается, навязывает узлы, сокращая расстояния. Незаметно пролетает год. И снова лето. Тридцать седьмой... Лунг молча рухнул в кресло. Лат косо взглянул на него. Кинул пачку сигарет. Лунг благодарно кивнул. Когда окурок обжег пальцы, Лунг отбросил оплавленный фильтр и уставился на Лата. Прошло минут пять. Лорд молчал. Первым надо заговаривать с призраком, но никак не с Лунгом. Наконец Зверь с видимым усилием произнес: -- Забери, а? Вопросы были излишни. Речь шла о способностях, о сверхданных Лунга. Лат давно заметил, что Сила тяготит его. В свое время Лорд предложил Зверю стать Мастером, приняв покровительство Ночи, и он не забыл, с каким ужасом Лунг отказался. "Мне это НЕ НУЖНО, Лат... Я и так близок к всесилию, а ты помнишь, чем это закончилось для твоей расы..." -- Долго думал? -- Двенадцать лет. Больше вопросов не возникало. За два года Лат неплохо изучил Зверя... Лунг устал, Лунг уходит и жестоко отказать ему в мелкой прихоти. Зверь хочет умереть свободным -- он слишком долго жил в неволе... Лунг подставил руку... Но пальцы не ощутили привычной жесткости. Пачка сигарет не появилась. Он поднял глаза на Лорда: -- Уже? -- А ты хотел, чтоб я неделю заклинания бормотал? -- ворчливо поинтересовался тот, -- Когда уходишь? -- Завтра... Нет, пожалуй, сегодня. Сейчас. Лат спокойно смотрел, как Лунг переодевался. Черный комбез, серебристая куртка, значок "инь-ян"... Предлагать остаться, увещевать, объяснять?.. Зачем? Все возвращается на круги своя... -- Может, молодость вернуть? Лунг усмехнулся. Положил руку на сердце: -- Разве что вот здесь. -- Увы, -- Лорд вздохнул. -- Увы, -- подтвердил Лунг. Лат закурил. Века и века общения с людьми наложили свой отпечаток. Он привык курить, не отказывался и от выпивки, хотя и не пьянел. Лорд привык даже к предательству (в свое время в споре Лунг бросил неожиданную фразу: "Вся наша разница в том, что ты привык к подлости, а я -- нет..."), но он так и не смог привыкнуть к одному -- прощаться. Сколько их было -- этих прощаний... Но что поделать -- люди смертны, а он, на свою беду, вечен... -- Не бросай отряд, Лат. Я собрал их, они поверили мне, но... Я не могу больше. Объясни им это... И если не смогут простить, то пусть хотя бы поймут. Лорд кивнул. -- Не уходи от них. А, впрочем... Ты не умеешь уходить. -- Почему? -- Уход -- это всегда предательство. Прощай, Изначальный. Вечности! -- Храни тебя Ночь... * * * И еще одно воспоминание. Годом спустя. Уже после того, рокового выстрела на какой-то захолустной планетке... После пышной панихиды... После газетных статей и торжественных до противности телепрограмм... В комнату вошел невысокий ладный юноша: тонкие черты лица, сверкающие узкие глаза, твердый рисунок рта, иссиня-черные густые волосы, обычно волной лежащие на плечах, собраны в хвост на макушке. -- Лат? Лорд развернулся: -- Да? -- Вы... Лат, Вы были последним, кто говорил с моим отцом... Он искал смерть? Лат покачал головой: -- Нет, Таби. Лунг хотел жить... Но знал, что умирает. И постарался умереть как и жил -- свободным... -- Вы знали о том... -- ...Что он умрет? Я знаю порой больше чем хочу. Таби гневно взглянул на Лорда: -- И Вы не хотели спасти его?! Или Изначальный решил, что мой отец отжил свое?! Решил за него?!. -- Успокойся, -- мягко сказал Лат, -- Есть Законы, которые не могу обойти даже я... Не сердись, Таби... Не сердись, -- в молодом голосе проскользнула тоска и безысходность, накопившиеся тысячелетиями. Таби опустил глаза: -- Простите, Лат... Но... Так нельзя! О, Боги! Так НЕЛЬЗЯ!!! Боль прорвалась слезами. Лорд сел рядом, обнял юношу за плечи. Не утешал -- парень слишком долго копил в себе горе. В этом люди счастливы -- Лорд выплакал все слезы много сотен лет назад. А Таби... Таби еще умеет плакать -- и это хорошо. Прошло минут пять, пока Таби перестало трясти от рыданий. -- Извините, Лат... -- Ничего. Так легче. Не стыдись плакать, Таби -- не жги сердце. -- Лат... Я хотел Вас спросить... Я вдруг вчера понял -- я ведь толком ничего не знаю о своем отце. Мне было шесть лет -- вернее шесть недель, когда он отдал меня учиться. Окасо, Сэндзо, Берт, Иррен... -- Мастер?! -- Да, его так называют. Вы знаете его? -- Да так... Вообще-то ученик... Ты у него долго занимался? -- С десяти... лет. -- А потом? -- Потом... Мне было шестнадцать. Развитие стало нормальным и отец забрал меня. Пол-года -- Итан, потом около года я жил дома, на Лиессе. А дальше... Отец увез меня сюда -- инструкторствовать. За всю жизнь в общей сложности я его и видел от силы год-полтора. Мама ничего не рассказывала об отце, он -- тоже... Лат, расскажите о нем! Лорд грустно улыбнулся: -- Я его знаю не больше тебя, Таби. Мы встретились два года назад... Я просто не хотел смотреть в его прошлое без его разрешения, а Лунг не хотел... -- Я хочу знать о своем отце! -- упрямо повторил Таби, -- Или я не имею право даже на это?.. -- Имеешь... Ты знаешь Ника? -- Какого именно? -- не понял Таби. -- Императора. Приемного отца Лунга. -- Отец много говорил о нем, но не знакомил. -- Николас сейчас на Лайншенте. -- В столице Империи? -- Да. Лети туда. Он знает все. -- До Лайншента месяц пути, -- угрюмо сказал Таби, -- Это долго. Я не люблю ждать. -- Вот вредина! -- вздохнул Лат, -- Ладно, Бог с тобой, -- движение рукой, и Лат, словно дверь, открыл кусок пространства, -- Иди... * * * -- Феникс, -- Лат повернулся к Лассаре. -- Я понимаю -- ты подталкивал мои воспоминания. Но скажи, зачем ты извлек из забытья те, последние? -- Затем... -- крылатый взглянул прямо в глаза Изначальному. -- Ты столько раз нарушал или обходил свои же законы, когда надо было помочь друзьям... А сейчас сидишь, размазываешь сопли и скулишь, что они, твои дети, сами выбрали Путь, и теперь ты бессилен изменить это. Ты врешь сам себе... Зачем? -- Лат, за поколением поколение дети приходили к тебе, в "Звездный Ветер"... -- осторожно начал Том. -- Ты так старался сберечь их от напасти, что даже мне сказал не появляться в Отряде, потому что опасался... опасался, что бессмертный может все испортить к чертям! -- Они все равно бегали к тебе, -- вздохнул Лат. -- Я ведь знаю это, хотя и не подавал виду... -- Тем более. А вот сейчас, когда им действительно нужна будет твоя помощь не на легендарной Дороге, а там, у них дома -- ты вдруг сваливаешь в кусты! Лат, ты ли это?! Ты хоть помнишь о таких словах, как честь, совесть, дружба? В конце-концов, как же слова о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, привязали к себе? Или это всего лишь слова? А, Изначальный?! То ли всхлип, то ли стон в ответ: -- Куда проще не думать обо всей этой ерунде, которую придумали себе эти смертные. Кажется, я выгорел. Лишь теперь я чувствую, как же я от всего этого устал. Я старался изменить мир -- и вяз в собственных законах. Я потерял брата в совершенно бессмысленной войне. Я на тысячи лет одиночества обрек Звездного Рыцаря... Я хотел быть любимым -- и потому так и не надел Браслет: она могла полюбить человека, но не бога, не сверхсущество... И все же она меня бросила, даже такого... Ребята, которых я попытался спасти, теперь вынуждены разрываться между тенью благодарности ко мне и страхом за свой родной Город, за свою родину... Я хотел свести счеты с Единым -- и не смог разрушить его: ведь я его создал когда-то, создал как памятник брату!.. И, кажется, подставил этим весь этот Город! И не только Город... Подставил весь этот мир!.. -- Подставил?! -- В смысле -- подставил под удар, если тебе угодно! -- вспышка боли ослабла, но говорить спокойно Лат еще не мог. -- Я все чаще думаю: а стоило ли соваться сюда вообще?! По-моему, без нас этот мир был бы значительно чище. -- Чище?! С неповрежденной памятью, но под властью Единого? -- С неразвращенной душой. Знающий, что возник сам, и что нет в нем Творцов, Изначальных и прочей дребедени, на которой так удобно строить культы для слабаков... Для слабых душою... О Калдар, как я устал. И что еще страшнее -- я не вижу смысла в нашем существовании. Ни малейшего смысла... Кажется, я только сейчас понял, что может сделать с человеком эта жизнь. Может быть, она имела бы смысл, если б имела бы свой конец. -- Слишком много "бы", -- вздохнул Том. -- Но я тоже пуст. Я устал. И все же не плачусь. Мои слова -- не слезы, а грусть... -- Ты по крайней мере можешь позволить себе подставить голову под клинок. Я же не могу даже этого, -- Лат печально вздохнул, выдернув из пустоты окурок "Магны" и затянувшись. -- Я действительно вечен и обречен воскресать раз за разом, шляясь по мирам и дорогам... -- Ты по крайней мере рождаешься, растешь и взрослеешь, тебе хоть это дано. А я -- мальчишка по жизни, я жутко стар, но кто ж прислушается ко мне, если видит перед собой всего лишь двенадцатилетнего пацана?! -- К тебе прислушивались... -- тихо возразил Лат. -- И тогда ты менял многое... Да и воспитанные тобой Воины... Тихие Города -- твоя заслуга, Том, не отвертеться... Так что тут-то ты был не прав... В тебе польза есть... Мы же... Похоже, мы действительно бесполезны, если не в силах без посторонней помощи исправить содеянное нами же. -- Кажется, ты уже призываешь бороться. -- Ты догадлив... Слабость минула... Спасибо, ребята, я -- на Роклас. Меня там ждет мой Отряд... Вы -- со мной? -- Нет. Мы -- чуть позже. Сперва я раскину Карты, посмотрю, где остальные Воины, -- Лассара вытянул из бокового кармана Колоду в потрепанном кожаном футляре... -- Страшно, -- вздохнул Том: -- Мы так свыклись с Картами, что в голову лезут чудные сравнения. Как-то спросил Ника, как он себя чувствует после дрязги на Дэсхорде, так знаешь, что он мне ответил? "Как старая Карта: обтрепалась по краям, но в середине еще можно различить лицо". -- Что-то мне не по себе от таких сравнений. -- повел крылом Феникс, глядя на уходящего вдаль Лорда, постепенно тающего в тумане. -- Словно мы -- действительно просто чьи-то рисунки в альбоме эскизов под заголовком "Жизнь. Черновики. Копия N13." И художник забыл их выбросить в корзину для мусора, уходя пообедать. А потом позабыл вернуться, сгинул. -- И кто же этот художник? Уж не Единый ли?! -- А почему бы и нет? И чем ластик для картинки приятнее, чем Нашествие -- для нас?.. Глава 26 Оторвавшись от пейзажа, Славик швырнул свой сверток под кровать. С глухим стуком сверток вылетел обратно и шлепнулся на пол. Славик присел и заглянул под кровать. Невольно улыбнулся: снизу кровать плавно переходила то ли в сундук с выдвижными отделениями, то ли в тумбу размером с диван. -- Комби-мебель! Комфортно и компактно, -- Славик открыл один из ящичков и сунул туда сверток. И вдруг -- как ножом -- полоснула всплывшая в памяти фраза Кошака, обращенная к администраторше: "Сегодня здесь ночую еще я. Это устраивает Вас?" СЕГОДНЯ! А следом -- разговор на улице, минут за десять по похода в гостиницу: -- "Крысы. Не говори, что они есть везде: я не о тех, что на помойках. Я о тех, на которых охотился Крысолов. -- Поясни. -- Сегодня в полночь сам увидишь..." Сегодня в полночь... Похоже, Кошак исчезнет сегодня, исчезнет так же внезапно, как и появился. И снова -- даже не поговорить!.. Славик поднялся, решительным шагом направляясь к двери. К пятому номеру... Первая комната оказалась открытой, и администраторша, руки в боки, спорила о чем-то с постояльцами. Стоило мимолетно заглянуть... "Хм, комната номер один совершенно такая же, как и моя, вторая. Очевидно, является жильем администраторши. Комнату номер пять сейчас увидим. Но -- вряд ли она хоть чем-то отличается от предыдущих. Кроме того, что окна смотрят на порт и Пристаня, а не на вокзал, разумеется." Ну надо же так разочароваться! Пятый номер оказался "люксом". Разумеется, настолько, насколько это вообще возможно в подобном сарае. Всего три кровати, а вместо четвертой -- телевизор. Черно-белый, с огромной линзой перед крошечным экраном, он вполне соответствовал эпохе этого городка. Но работал отлично, и даже показывал какой-то фильм по мотивам книг Грина. А единственным зрителем был, разумеется, негр-крысолов. Две его соседки -- тетки средних лет -- благополучно дрыхли, полностью игнорируя шумы телевизионного приемника (как-то не поднимается рука назвать "КВН" современным словом "телевизор". "Приемник" -- иное дело...). -- Поболтать пришел? -- кивнул Кошак, -- Присаживайся. -- Повспоминать. -- Неужели?! -- изумление было искренним. -- Никогда не подумал бы, что наши земные проблемы -- воспоминания из приятных! -- А что поделаешь, если это -- единственное время, когда мы были вместе... Например -- в школе... -- Хотя и в разных классах. -- Угу. Зато авантюр хватало! А помнишь, как мы полезли в заброшеный дом посреди Кара-Кум и там впервые ты обнаружил Тень-На-Стене? -- Я всегда предпочитал называть это Дорогой. -- Но это не Дорога! -- Знаю. Просто есть что-то общее. Пусть всего лишь чуть-чуть, но все же. Посуди сам: Дорога не всех пускает на себя. И Тенью мог воспользоваться лишь тот, кого признает и пустит туда Дом. -- Далеко ты зайдешь с такими сравнениями!.. Ты еще сравни Дом с Мирозданием, Тень с Дорогой, а себя -- с Воинами. -- Отвечаю по порядку, зануда! -- улыбнулся Кошак, -- Дом -- Здание. Сам сравни со вторым словом: Миро-Здание! То-то же. Тени Дороги на ребрах Мироздания... Нужны комментарии? А вот о Воинах... Лоботрясы вы и бездельники, а не Воины! Охотитесь не знамо на что! Ищете врагов, чтобы было б потом, от кого защищать Мир! А потом придет Серый, и... -- Серый? -- Да, причем не Олорин. Когда же, наконец, до вас дойдет та простая истина, что мир гармоничен в своих проявлениях, что он жив, пока он в равновесии, пока Черного и Белого -- пополам! Но какой-то идиот выкрикнул, что Белое -- хорошо, а Черное -- плохо, а остальные подхватили его вой! А там, где Белое убьет Черное, а Черное убьет белое -- приходят Новые Хозяева: Серые. Крысы. Крысы Сознания, если угодно!.. Вы еще называете их Мраком. По крайней мере -- любите так называть... Однако кто из них больший Мрак -- вопрос: Крысы, которые пришли на опустошенные Войной земли, или вы, освободившие им эти земли своей вековечной войной! Извини за резкость, но вы своими дрязгами между Светом и Тьмой разнесли пол-Вселенной, подарив ее Крысам. Вы пишете Хроники Светлых и Черные Хроники, баллады и сказочки, прославляющие то тех, то других, а Крысы тем временем лопают трупы и Светлых, и Темных, и с удовольствием занимают их земли. А вы все никак не соберетесь обернуться назад, чтобы увидеть, что происходит на освобожденных вами Мирах, Архипелагах и Измерениях!.. Ну как, лавровые венки Освободителей еще не жмут? -- Откуда столько яда? Я понимаю, конечно, что мы не во всем правы, но... Когда я шел к тебе сейчас, то думал, что все будет совсем по-другому! -- Ну естественно! Хочешь -- я опишу, как ты представлял себе эту встречу? Все просто: сперва мы вспоминаем, как бунтовали на Земле, затем я, разомлев от воспоминаний, покупаю хорошего вина, и мы нажираемся до свинского состояния, затем полируем это водкой или чем тут еще покрепче, а утром нам начинают рассказывать, что мы вытворяли ночью, но зато ты радуешься, что ночь прошла, а Кошак никуда не делся, хотя и говорил, что исчезнет в полночь! А раз так -- то можно снова нажраться и отправиться совершать новые подвиги! Похоже? А мне вот не до того!.. Вы еще не знаете, какого джина выпустили, ввязавшись в дрязги с Единым! Ну -- хлопните вы его, допустим! Он, конечно, не сахар, но то, что натворите своей победой вы, ни в какие ворота не лезет! Миллиарды лет Южные не появлялись даже в сказках, а теперь мир содрогнется от их легионов! Эльфов Тьмы пожалел? Не спорю, жалко их. А индейцев, всех этих Майя и Ацтеков, вырезанных испанцами до основания, не жалко? А Мир Кораблей, Галактику Цветка Материнского Сада, Королевы Миров -- не жалко? А тех миллиардов, что погибнут в первые же дни от выпущенных вами Южных -- не жалко? -- Ша! Тормози! Пр-р-ру-у-у! Ну-ка, живо колись, что за Южные? -- Фиг! Придет время -- сам узнаешь! Скажу только, что с Сотворения Миров и до гибели Эру они были пленниками Единого. А теперь вырвутся на свободу. Уже скоро... -- Но погибнут люди! -- Ну и отлично!.. Может, хоть после этого тебя царапнет Совесть! А к моим чувствам взывать не стоит: нет их у меня больше! И на совесть да сознательность не дави -- они у меня противоударные!.. -- Прощай, Крысолов... -- Славик! "Славик, извини! Но я правда не могу ничего тебе сказать: от любого моего слова разрушится последнее Пророчество -- и тогда уже точно ничего не спасешь! Извини, ведь именно тебе и одному твоему другу предстоит встретить Южных, и выстоите ли вы -- не знаю, но если я что расскажу, то -- не выстоите точно!" -- все это в мозгу. А вслух -- только горькое: -- Славик, прости!.. Прости и прощай!.. Славик вышел из комнаты, А на экране -- вдоль шеренги моряков несли зашитое в парусину тело. Играла странная песня. И мальчишка размазывал слезы, нисколько не стесняясь их. Хоронили Капитана. Глава 27 До приморского городка оставалось еще пару дней пути. Максу стало откровенно скучно, да и местность, болотистая и унылая, не способствовала радости. -- А знаете, что сейчас самое время для появления нечисти? -- зевнув, заявил Макс. -- Ну и что? -- Женька поправил лямки рюкзачка. -- Я и сам нечисть! Вампир, как-никак! Но сейчас нечисть людей не трогает, благо -- Указ малолетнего Короля и все такое прочее. -- Да нет, -- перебил его бывший пацифист. -- Я не про ту нечисть, что тут живет, я про пришлую... Сейчас ведь все Порталы и Меридианы нараспашку, так оттуда много ценителей человеков лезет! Ценителей в гастрономическом плане, в смысле... -- Да ну тебя! Я скорее поверю в то, что за нами зомби из мертвых от Нашествия городов погонятся... И тут Макс великолепным прыжком перескочил через Женьку и истошно завопил, бессмысленно тыча пальцем куда-то за спины спутников. Женька обернулся, заранее оскалив клыки, балрог и балрогесса -- выхватывая хлысты. Увы -- кроме болот ничего там не наблюдалось. Жека присмотрелся повнимательнее... Увы и ах -- все равно не видать... Резкий смех пронесся над болотом: смеялся Макс. Рассуждая о полоумных шутничках, весь небольшой отряд прошествовал дальше. И снова с визгом прыгнул вперед Макс. Отряд только посмеялся в ответ, но, глянув на выпученные в ужасе глаза своего командира, обернулся, готовясь принять бой... И -- опять ничего, кроме смеха... После пятой шутки Женька внятно пообещал, подбоченясь и выразительно сверкая клыками: -- Еще раз -- я и так на тебя заору, что вмиг летать научишься! Командир, блин! Шуточки, как в казарме! -- И это говорит король шутки... кидающий обрывки кульков в капюшоны... -- ядовито п