звестно, слова не выбросишь, а ты мне предлагаешь ЦЕЛУЮ ФРАЗУ выбросить! И не из песни, а из Книги, из ТАКОЙ Книги! -- Славик, имей совесть! -- черненая повязка на лбу Арта слегка сдвинулась, и по изображению побежали помехи. -- Ведь ты... Ты разве никогда не замыливал книгу в библиотеке, а? -- Копировал -- бывало... А переть... Фи, а еще издатель... Понимаешь, Арт, я догадался, чем тебе та несчастная реплика не угодила... Но знаешь -- я ее все же оставлю, даже если мы из-за нее разругаемся вусмерть! -- Не спеши так, малыш... Ты не все в ней понял... Погоди -- я приеду и мы поговорим... без дополнительных средств коммуникации... -- повязка-хайратник сползла сильнее, и экран погас, на мгновение озарившись багровой вспышкой. И уже с вырубающегося аппарата донеслось: -- Завтра в восемь в "Вальсирующем драконе" у Велиримира... -- Надеюсь -- не в восемь утра, -- зевнул Славик и, подойдя к журнальному столику, взял с него старинную черную книгу. На раскрытой странице скользящими рунами было выведено: "Я знаю, что ты сейчас читаешь эту книгу. Книгу, которую ты втихую стащил у меня. Как видишь -- тут не рецепты Силы... Ну что же -- прошу об одном: сохрани эту Книгу, не дай ей пропасть. Ведь она -- последняя кроха памяти, оставшаяся о нас. Последнее, в чем звучат голоса наших ушедших друзей, их последнее "Мы были!"..." Последние слова были чуть смазаны, словно на них когда-то, давным-давно, упала жгучая, едкая слеза... На часах было двадцать минут девятого. Стемнело. А Арта до сих пор нет... Накуренная, пропахшая пивными и винными парами атмосфера таверны располагала к полудреме. Славик откровенно скучал. От безделия он разглядывал посетителей. Несколько парадно одетых бизнесменов, даже за заплеванными столами не теряющих свой солидный, респектабельный вид. Забулдыги, уже опорожнившие свои кружки и с надеждой поглядывающие на входные двери. Их можно понять: каждый раз, когда тут появляется тезка достославного лича сэр Бертрам из Хонка, то пьянки за денежки странствующего искателя приключений не затихают до самого утра... А вот сидит какой-то молодой человек, явно пересмотревшийся детективных фильмов. Сидит и курит, между прочим, а вот Славику тут же ткнули в табличку "Не курить!"... Хм! Курит двадцать минут одну сигарету -- рекордсмен! Славик пригляделся к странному типу в низко надвинутой широкополой шляпе: тот сидел не шевелясь, несмотря на духоту закутавшись в черный плащ с поднятым высоким воротником. Было похоже, что незнакомец спал. За все время наблюдения Славика за ним, тлеющая жаринка на сигарете не сдвинулась ни на миллиметр. Юный контрабандист попытался пролезть в мысли человека в черном, но тщетно -- тишина. Такое ощущение, что тот вообще не использовал нанароботы. Видимо -- местный. Повинуясь извечному любопытству, мальчишка подсел к спящему. Кого-то он ему напоминал. Но кого? Такое ощущение, что видел его где-то. Давно. Нет, даже не его, просто кого-то очень похожего. То ли в забытом шпионском кинофильме, то ли на иллюстрации в одной из старых книг, коих Славик перечитал несметное множество. Такие же холодные, равнодушные даже во время сна, черты лица, такая же манера одеваться в строгий черный костюм. Впрочем, кажется, тогда костюм был другим. Тогда. Когда? Где? Славик, как ни старался -- не мог вспомнить. -- Вы что-то хотите, молодой человек? -- внезапно произнес незнакомец -- за непроницаемыми черными стеклами очков не было видно, как тот открыл глаза, если они вообще были закрыты. Славик на мгновение растерялся, но тут же взял над собой контроль. -- Меня интересует самая малость, -- высокопарно начал мальчишка. -- Не соблаговолит ли многоуважаемый незнакомец поделиться со скромным странником рецептом нескончаемой сигареты? -- Не соблаговолит, -- равнодушно, словно насмехаясь, ответил тот и смачно затянулся, выкурив за раз половину. -- Упсь! -- Славик раздосадовано глянул на огонек, приближающийся к фильтру. -- Лучше по старинке, от лунного луча прикуривать. -- Угу, -- незнакомец протянул сигарету. Славик стал рыться в карманах в поисках зажигалки. Но незнакомец опередил юнца, протягивая свою. На блестящей черной поверхности золотом красовалась надпись: "Лунный Луч". Тогда юный контрабандист, фыркнув от такой насмешки, поднес к сигарете указательный палец. Лучик висящей за окном луны, падавший до этого на шляпу незнакомцу, вдруг искривился и легким крылом коснулся белой курительной палочки. Трудно сказать, кто больше удивился: незнакомец или сам "нашаманивший" контрабандист, когда сигарета зажглась полупрозрачным голубоватым огоньком, но виду не подал ни один. Как будто все так и надо. -- Силен, мужик, -- без особого энтузиазма прокомментировал человек в черном. -- Мерлин тоже не жаловался, -- как можно равнодушнее ответил Славик. -- Кстати, он по прежнему живет в своей норе под дубом? -- поинтересовался неизвестный, закуривая новую сигарету. Славик мгновенно понял, о каком Мерлине говорит незнакомец. Стало немного неуютно... Но подавать вид?! Еще чего! -- Говорят -- он нашел себе еще более неуютное обиталище, чем-то сроднившее его с троллями из Заповедника... -- Я никогда не понимал его вкусы. Друид-переросток! -- незнакомец явно вспомнил какое-то досадное происшествие, но развивать тему не стал. -- Что-нибудь передать ему при встрече? -- Не стоит... Я к нему скоро сам наведаюсь... У него очередной заказец, блин! Надеюсь -- на этот раз не меч... Желая уйти от столь щекотливой темы, Славик решил зайти с другой стороны: -- Ну, на Меч, помнится, ни Мерлин, ни его подопечный не жаловались, так? А вот... Как бы это попроще сказать... Сотоварищ Ваш, я его видел не столь уж давно... Где он сейчас? -- Прохлаждается, -- с неудовольствием ответил безымянный собеседник. Он явно завидовал своему сотоварищу. За такой беседой Славику захотелось промочить горло. -- Неплохо бы и мне прохладиться, -- заметил мальчишка, вставая из-за стола и направляясь к стойке. Заказав себе кружку пива, юный контрабандист вернулся к этому таинственному "кладезю информации". И раздосадовано вздохнул: из-под шляпы раздавалось сонное посапывание, и жаринка сигареты была вновь неподвижна. Выпустив струйку холодного дыма из своей сигареты, Славик решил все же не будить этого странного субъекта. -- Курить в помещении воспрещается, молодой и нахальный! -- прогремел голос трактирщика. -- К Вам обращаюсь! Говорил ведь уже раз! Или помочь выбраться за порог?! Мальчишка не стал спорить с владетелем сего питного заведения. В конце-концов, незнакомец иначе, как через дверь, не выйдет, а Арт иначе, как через ту же дверь, не войдет. Так что никто не мешал покурить на пороге, одной ногой в трактире, другой -- уже нет. Так и трактирщику сказать нечего, и сквозняк внутрь дует... Сказано -- сделано. Славик курил, вдыхая холодный дым, и ароматы волнами залетали в таверну, ничуть не тревожа посетителей... Опять появился поэтический зуд, и сами собой сложились слова: Холодный дым от незажженной сигареты, Все покрывает, словно он не дым, А цельный клок тумана серый... От незажженной сигареты, прикуренной от той Луны, Что нынче светит нам, от полнолунья. И вновь летит в далекие края, Туда, где нужен он, где нет забвенья. Все... Славик не успел досочинить следующую строку: кто-то ткнулся в его ногу. Это была большая всклокоченная собака с вислыми ушами. Она уставилась на юного контрабандиста полными мольбы и вселенской печали голодными глазами. -- Явно у тебя в роду спаниели были, -- улыбнулся мальчишка, присаживаясь и поглаживая псинку. -- Вон как выразительно просишь!.. Жаль только, угостить тебя нечем... Пес встопорщил свою серую шерсть и снова ткнулся носом в колено Славика. -- Ох, горе ты мое! Ну нету у меня еды, только сигарета. Но ты ведь не куришь, правда? Пес неопределенно махнул хвостом. -- Ладно, не смотри так печально, а то я расплачусь! Разревусь! Ну погоди, зайду и уволоку бутерброд у того типа в шляпе. Ты ведь не побрезгуешь краденым бутербродом, а, лохматенция? Пес облизнулся, словно уже слопал тот бутерброд. Славик неслышно скользнул в трактир, прикрывая собою дымящую сигарету. Подойти к столику -- пара пустяков. Но... Типа в черной шляпе на месте не оказалось. Его вообще нигде не было видно. Только бутерброд сиротливо лежал на столе. -- Лопай, псинка! Хозяин бутерброда все равно куда-то замылился. И откуда ж он такой тут на наши головы взялся? Пес мгновенно проглотил бутерброд, благодарно облизнулся и вдруг членораздельно произнес: -- Этот был втор-р-рой! Опешив, Славик машинально спросил: -- А кто же первый? Пес открыл было пасть, но тут из кустов неподалеку раздался истошный кошачий мяв. И серая псина, оглушительно залаяв, метнулась на звук. Треск подминаемых кустов сменился шумом скоротечной борьбы. Затем оттуда взмыл свечой в небо крылатый кошачий силуэт. За ним ринулся в небеса пес, тот же самый, но -- не менее крылатый, чем кот. -- Бред какой-то! -- мотнул головой Славик. -- Свихнуться можно! -- Можно, можно... -- согласился знакомый голос рядом. -- Это что ж такое, молодой человек! Я тут, понимаешь ли, прилетаю с утра пораньше, спешу к этой стальной забегаловке, а меня никто не встречает! Хорошо хоть, два местных неформала помогли мне дотащить мои вещи до башни Загорского. -- Нашел где остановиться, -- пожал плечами мальчишка. -- Впрочем, уж кому-кому, а тебе-то не привыкать, верно? -- Не уклоняйся от ответов, непобедимо опаздывающий! -- Это я-то опаздывающий?! Да я тут с полвосьмого тусуюсь! -- С полвосьмого чего? -- Ну -- с девятнадцать тридцати! -- Славик уже почувствовал неладное, но остановиться не мог. -- А я ж тебе человеческим языком говорил: восемь ноль ноль. Восемь, а не двадцать! Утро, а не вечер! -- Человеческие языки бывают разные, -- буркнул Славик. -- В восемь утра я еще и спать не ложился... Ну что, пойдем или сперва перекусим тут, а? Глава 12 Лес становился все темней, но теплело еще быстрей, чем солнце падало к горизонту. Замок Лорда Кащея остался далеко позади, и ни одна тварь не рискнула преследовать молодого нахала. Ни стражи, ни птички, ни подлетевшие в последний момент к замку ведьмы. Снега остались далеко позади, а здесь уже пробивались травинки, зеленели листочки на деревьях. Впереди -- аромат цветов, смешанный с хвоей. Интересно -- есть ли в этих лесах живность, или одна только нежить, как у Кащея? В ответ на эти мысли в кустах зашуршало. Откуда-то из глубины леса донесся непонятный то ли стон, то ли вздох. Справедливо рассудив, что героизм не в том, чтобы храбриться перед самим собой, Крагер выхватил меч. Теперь можно встретить врага во всеоружии. Разумеется, если вздыхает в кустах враг, а не какой-нибудь влюбленный эльф, которого бросила и супруга, и любовница. Кусты неслышно расступились, и на тропу выскочил единорог. Он уставился на бессмертного янтарным глазом, и гневно фыркнул. Щелевидный зрачок то сужался, то увеличивался, и казалось, что происходит это не от освещения, а по прихоти самого животного. "Так, по главному признаку я уже многовато лет не смогу обуздать эту скотину"... -- пронеслось в мозгу Крагера, и он впервые пожалел, что был столь любвеобилен. -- "Посмотрим, поможет ли меч..." Клинок просто отказался подчиняться хозяину. Единорог словно сковал руку паренька. Захотелось бросить меч, пасть на колени и ждать, пока в твою грудь вонзится острый витой рог. Такой же, как тот, за пазухой... А затем... Что будет "затем", Крагер не захотел додумывать. Осторожно опустив меч, он небрежно облокотился на него и со всем презрением, на какое был способен, вынул из-за пазухи трофей. -- Слышь, скотина, если не уберешься, то я своим мечом махну разик и сделаю себе еще одну дудку, понял?! Смотри, что я сделал с одним уже... И он протянул флейту к самой морде единорога. Глаза зверя расширились, их зрачки стали почти круглыми. Взглянув на витой музыкальный инструмент, единорог вдруг склонился в почтении. Постоял так секунд десять и прыгнул в темноту. В мозгу Крагера возникло какое-то смутное ощущение. Перевести его дословно было невозможно. Что-то типа преклонения пред прародителем, которое излучал зверь. -- Никогда не был предком лошадей, а тем более рогатых, -- с напускным презрением выдавил из себя Райен, -- Но если это избавляет меня от ненужного боя... Тем более -- и куда бы я засунул второй рог?.. Лес ответил новыми стонами и вздохами. Ну ладно, это мы уже слышали... Полчаса прошло в упорном вышагивании по тропинкам. Стоны не удалялись, но и не приближались. Они звучали то спереди, то сзади, то по бокам... А один раз даже из-под земли. И только небо было молчаливо, как никогда на Земле... Солнце уже упало за горизонт, но кровавые отблески гуляли по листве впереди. Потянуло характерным запахом дыма. -- О, или это лесной пожар, или я сейчас отдохну у огонька туристов! -- обрадовался паренек... ...У костра сидели двое. С виду они напоминали обыкновенных земных "автостопщиков" -- те же капюшоны от дождя, натянутые по самые уши, те же плащи неопределенной расцветки, и даже "тормозок" между ними валяется... Будь Крагер пообразованнее, он бы сравнил "туристов" со странствующими монахами, но единственным приемлемым храмом он почитал Храм Бахуса, а у тамошней братии одеяния немного иные... -- Здоров, мужики! -- обратился к незнакомцам Райен. -- К огоньку пустите? А то свежо уже... Незнакомцы переглянулись и, не промолвив ни слова, кивнули на бревно напротив. Дважды приглашать не пришлось. Крагер присел, вытянув ноги и блаженно расслабившись. Но сапоги снимать не решился: не стоит распугивать гостеприимных путников ароматами портянок. Незнакомцы тем временем достали из мешка пузатую флягу и кусок сушеного мяса. Отломили треть куска и кинули Крагеру прямо через костер. Поблагодарив хозяев таким же молчаливым кивком, он впился зубами в еду. Жесткое соленое мясо вязло в зубах, но -- все лучше, чем пустота в брюхе. "Монахи" сделали по крупному глотку и завинтили флягу. -- Могли бы и мне предложить... -- обиделся паренек. Путники вновь переглянулись, один из них пожал плечами и кивнул. Фляга перелетела вслед за куском мяса. -- О-о-о... У-у-у... Э-э-э... -- Крагер пожалел, что отхлебнул этого напитка... Конечно, не спирт, но недалеко... Да еще и запах... Пожалуй, пьющих ТАКОЕ портянками не испугаешь... Интересно, из чего они такую гадость готовят? Жуткая гримаса невольно перекосила физиономию Райена. И, словно в ответ на недовольство, написанное на его лице, оба путника скинули капюшоны. Их лица неуловимо заструились, превращаясь в жуткие полузвериные морды. Злобно оскалившись, они зарычали. -- Э-э, мужики, вы не так поняли! Я ничего не имею против этой выпивки! -- заторопился Райен. -- Очень даже вкусная штука! И тут из-за его спины раздалось до боли знакомым тоном: -- Бросьте оружие и пройдемте с нами в отделение Святой Инквизиции! -- И тут копы! -- выдохнул Крагер, хватаясь за свой двуручник. Оборотни в то же мгновение прыгнули. Прямо через огонь. Они пронеслись с обеих сторон от бессмертного, на ходу обнажая длинные кривые сабли. Обернувшийся Райен узрел трех воинов в позолоченных доспехах с красными плащами и красным же плюмажем на полностью закрывающих голову шлемах. Сквозь Т-образные прорези поблескивали наглые самоуверенные глаза. -- И тут паладины! -- хором рыкнули оборотни, кидаясь на патруль. Их сабли звонко сталкивались с клинками рыцарей Инквизиции, рикошетили от золоченых нагрудников. Но и патрульные не могли пока обезоружить ни одного из нападающих. В Райене боролось два желания. Первое -- посоревноваться в скорости бега с самим собой и победить. А второе -- чувство солидарности с этими вот путниками, что поделились с ним едой и питьем, и к которым ни с того ни с сего придолбались эти три титулованных копа божиих. Пока мозги занимались сортировкой непосильной информации, руки сами сделали выпад. И Крагер оказался посреди жаркой схватки. Увы -- но у золотых вояк были неплохие учителя. Уже пять минут мечемашества -- а порезов ни у одной из сражающихся сторон. И тут один из оборотней, тот, что кидал Райену флягу, ухитрился и вогнал свой клинок прямо в смотровую щель шлема. Со звуком крушения на складе металлоизделий вояка рухнул под ноги Крагеру, увлекая за собой клинок оборотня и сбив паренька с ног. Как оказалось -- это спасло чужанину жизнь: в тот самый момент один из уцелевших рыцарей сжал в руке маленький, не больше глаза, сфероид. Из сплющенного до состояния диска предмета вырвалась зеленая молния и ударила в стоявшего за Крагером оборотня. Он всхлипнул, словно задохнувшись, и побелел. Побелел буквально, обратившись в изваяние из добротнейшего мрамора. Второй оборотень тут же получил клинком по голове, и какое-то время, пока не упал, напоминал сказочных двухголовых огров. И все же кидать меч и сдаваться Крагеру не захотелось и сейчас. Он ринулся в атаку и так звезданул очередного атакующего, что меч застрял в его доспехах. Увы, выдернуть его в пылу битвы невозможно, а прыгать к арбалету -- далековато... И тогда... Крагер сам не поверил, что его рука делает это... Он выхватил из-за пазухи рог единорога. Рыцарь опешил на миг. И этот миг стал ему роковым. Крагер ударил. Рог пробил толщу доспехов и глубоко вонзился в грудь вояки. Подержав его там, паренек выдернул костяную флейту, на которой не оказалось ни кровинки. Обливаясь кровью, последний вояка упал к ногам Райена и, дернувшись, замер. Крагер склонился над оборотнем. Мертв, увы... Второго можно и не смотреть... Выдернув меч из поверженного воителя Инквизиции, паренек срезал клинком первый слой дерна. Второй... Копать мечом неудобно, но оставлять тела непогребенными -- не по чести будет... Спустя три часа все пять тел сокрылись в братской могиле: трое в золотых доспехах, один -- в плаще с клобуком, и мраморная статуя. Крагер шел к городу по чужому и непонятному миру, и не видел, как зашевелилась земля на могиле, и как сквозь нее выбрался на полянку молодой единорог с желтыми глазами. Вылез и заровнял копытом землю на захоронении. А затем скрылся в чаще, как и не было его... * * * У стен города Райен еще не отошел от пережитой потасовки, а потому стучался в запертые на ночь ворота и сапогами, и рукоятью меча. Удары попадали по окованной железом деревянной створке, а последний съездил по высунувшейся в смотровое окошко заспанной физиомордии стражника. -- Ой! -- Извините. Так впустите вы меня или нет?! Я тут на фиг промерзаю, на меня тут посреди леса то гопники наезжают, то оборотни, а тут меня даже не пускают в безопасное место! -- А откуда я знаю, что ты сам не оборотень? -- резонно вопросил из-за двери стражник. -- Не велено пущать, и все тут! Мало ли кто по дорогам ночью шляется! А вдруг ты агент Кащея? -- Если ты, башка ушибленная, сейчас же не распахнешь эту дверцу, то когда я ее таки разнесу, я из тебя такого агента сделаю, ни один Кащей не узнает! Стражник скрылся где-то в недрах караулки и вернулся минут через пять, когда смотровое окошко стараниями Крагера уже увеличилось до размеров калитки. Вздохнув, он покачал головой: -- Если бы наши солдаты воевали с врагом с таким усердием, как ты с воротами, то мы бы давно стали властелинами вселенной... Входи, раз уж собрался. Добро пожаловать в стольный град Вольдар. Прошу наведаться в караулку и оставить автограф в гостевой книге... Запыхавшийся от рубки мечом Крагер довольно кивнул и потопал вослед стражнику. -- Так бы и сразу... Ну, где тут нужно закорючку поставить? -- Вот здесь, вот здесь и еще вот здесь... А, черт, забыл про последнее постановление -- еще и вот здесь. -- Готово. Ну, спасибо, ребята, подскажите, где тут можно гостиницу найти или трактир... Э, что-то не так? -- Так, так... Просто не торопитесь, достославный воитель. Подорожную оплатить надобно. Две монеты, значится. А еще -- надеюсь получить с благородного воителя компенсацию на ремонт ворот, ибо ночью в такую дыру разве что дракон не залезет... -- Эх, -- вздохнул разочарованный Крагер. -- Кредитка от "ЭТРЭ-Банка" подойдет? У меня там пятьсот еще, вроде, осталось. Впрочем, можете на компе проверить... Посмотрев на физиономии стражников, он уже не очень уверенно протянул пластиковую карточку с кристаллом на торце. -- Что это за фитюлька? -- раздраженно рыкнул капитан. -- Ты мне золотом давай или медью! -- Извиняй, но наличкой я не таскаю, только кредитка есть. Может, сбегаю в ближайший банкомат, обналичу чуток... -- Слышь, ты не ругайся тут, ты золото давай! -- Ща дам... -- Крагер недобро ухмыльнулся и дал. Капитан грохнулся, как стоял. Плашмя. Подойдя к оставшимся двум стражникам, Райен ленивым движением изъял у них табельные алебарды и выкинул их за дверь. -- Никогда не считай себя крутым, найдутся и покруче тебя... -- Крагер хмыкнул и направился к выходу. Кто ж знал, что напророчил он сам себе: в караулку входил целый отряд стражи. Так, такое количество не раскидать. Да и вообще -- начинать проживание в городе с драки с властями -- неэстетично. Лучше вот так! И с приятной улыбкой Райен метнул им под ноги огненное яйцо из сумочки на поясе. С карканьем тварючка распахнула неокрепшие еще крылышки и воспарила над головами ужаснувшихся стражей. Воспользовавшись суматохой, паренек выскочил за дверь и захлопнул ее за собой. -- Если балрога вовремя не выпустить, мясо может подгореть, -- и он щелкнул засовом. За спиной послышалось деловитое покашливание. Райен взвился ужом, хватаясь за меч. Последнее, что он увидел -- это две фигуры в ослепительно-белых доспехах и плащах и зеленое кольцо света, несущееся прямо в него. И стало темно. * * * Крагер очнулся от мощного толчка, которым его спровадили в камеру. Точнее, это была не камера, а зал допросов, но тусклое освещение оного навевало мысль о застенках. Двое здоровенных клериков в белоснежных плащах и доспехах подтащили еще недвижимого бессмертного к стене и усадили на пол. Из-за их массивных фигур появился толстенький человечек в коричневой рясе с золотой восьмилучевой звездой на длинной, толстой, того же металла, цепи. В полумраке помещения ее острые тонкие лучи слегка светились. Деловито оглядев парализованного подростка, святой отец с опаской снял с него арбалет, с такими же предосторожностями вытащил из-за пазухи рог-флейту. Поморщился. Заглянул в сумочку на поясе, но тут же отпрянул, увидев огненные шарики. Немного поразмыслив, он просто снял с юноши пояс. Затем стал осматривать наручные часы, размышляя, как бы их снять, не дотронувшись до неизвестного, возможно опасного, а, значит, колдовского предмета. -- Нет, ЭТО пусть он сам снимет. Я еще не видел такого колдовства, я не знаю от него оберега. -- Но парализ, Ваше Преосвященство?!... -- Снимите парализ! Мы в священных стенах, он не сможет колдовать! Только сначала прикуйте его к стене. -- Как скажете, Ваше Преосвященство... -- пожал плечами клерик и коснулся своим посохом лба Райена. Юный Крагер почувствовал, что может пошевелиться. Двое церковных магов взяли подростка за руки и защелкнули на запястьях холодные браслеты цепей. Инквизитор нагнулся и, поглядев Крагеру прямо в глаза, мягко улыбнулся: -- Приветствую тебя в ЦДП, дружок! Каяться будем? Сними-ка свой браслетик, а? -- А чо, самому снять слабо? Очко репит? Ответом на столь наглое поведение была хорошая зуботрещина. Райен напрягся, но, покосившись на арбалет второго клерика, передумал нарушать закон второй щеки и лишь облизал кровь, выступившую на разбитой губе. -- Фиг тебе, церковная задница! -- Не снимешь -- с рукой отсечем, -- мягко пояснил священник. В коие веки в голове бессмертного возник план, но в таком случае ему с этими часами ни в коем случае нельзя было расставаться. -- Ну-ну. Отсекайте, отсекайте! -- Райен изобразил на лице самую подлую гримасу, на какую только был способен. Почуяв какой-то подвох, церковник гневно взглянул на опасный предмет и, выпрямившись пригрозил: -- Твой браслет не спасет тебя на Священном Костре! -- Да иди ты со своим костром знаешь куда! Инквизитор лишь недобро усмехнулся и направился к выходу из пыточной, жестом позвав за собой клериков. -- Допрос, приговор и казнь -- завтра... -- от двери заявил он. Толстая стальная дверь с грохотом захлопнулась и Райен остался в одиночестве. По крайней мере, он так считал. Пока откуда-то слева не раздался измученный голос: -- Зря ты с ним так, парень. Если б покаялся, то, может, просто голову отрубили бы. -- Ты кто? -- Крагер обернулся на голос. Слева, у стены, на полу сидел еще один прикованный. -- Мэнни... Мэннигар, демонолог... Я вчера раскаялся и Беркфим обещал мне просто отсечение. -- Мне тоже, -- послышалось из противоположного угла. -- О, сколько же вас тут вокруг! -- притворно засокрушался Райен. -- Двое всего, -- ответствовал тот же голос. Во втором углу оказалась весьма миловидная девушка. -- За что тебя, красавица? -- За ведьмовство ее, -- ответил за нее Мэннигар. -- Меня можете не спрашивать... -- хмыкнул бессмертный. -- А что тебя спрашивать, если и так видно, что ты чернокнижник и колдун. Райен посмотрел на демонолога, изобразив легкое недоумение. И тот пояснил: -- У тебя следы от побоев зажили за минуту. Даже губа разбитая. Это раз. А во-вторых, что я, арбалет Лорда Кащея не узнаю? Его рук работа, встречался раньше с теми... в ком оставались некоторые его изделия... -- А, ну его, Кащея... Дурак дураком был, только замок большой. -- Был?! -- демонолог смолк минут на сорок. Девица тоже. И тогда Крагер приступил к осуществлению своего плана. Нагнув руку с часами, он активировал их лазер, направив тоненький лучик на браслет, сжимающий вторую руку. Благо -- длина цепи позволяла двигать руками более-менее свободно. Вскоре браслет заискрился, и капельки расплавленного металла полетели на пол. Запахло горелым мясом: железяка немилосердно раскалилась. Было нестерпимо больно, и утешало только одно: после отключения лазера рана заживет еще быстрее, чем возникла. Перерезать вторую цепь было сложней, но, изловчившись, Райен поймал мечущимся лучиком одно из отдаленных звеньев. Сложность была в том, что перепиливать цепи надо было не до конца, иначе ничего не получится. Погасив лазер, он сердито обернулся к демонологу и грозно произнес: -- Проболтаетесь -- и жабы на сковороде будут счастливее вас! Промолчите -- спасу и вас из этого подвальчика. Выбирайте сами. * * * Наутро святоша явился для допроса. Поставив двух клериков у двери, он возложил на стол конфискованные у Крагера предметы. -- Это Ваша сумка? -- Ну, моя. А что? -- И огненные яйца в ней Ваши? -- Ну, не мои, но мне принадлежат, -- неприлично хохотнул Райен. -- И арбалет огненный тоже Ваш? -- У Вас есть другое мнение, Отче Беркфим? -- Тут вопросы задаю я! -- визгливо плюнул священник. -- Ну, мой. -- Не нукайте, не одолжение делаете! -- Да мой, мой, только не визжи! И так всего заплевал! -- И рог, во флейту переделанный, тоже Ваш? -- Ну не тебе же его наставили! -- Отвечай по существу, дьяволово отродье! -- Вообще-то он принадлежит единорогу, но он мне его одолжил. У меня есть на него разрешение. -- Стало быть, ты готов признать, что собственноручно убил священное животное? -- инквизитор аж запел от радости. -- Не уверен, -- зевнул Крагер. -- Я его в Замке Кащея нашел. Как раз за пол-часа до того, как прибил хозяина замка. Вот в этом признаться могу. -- Разборки между приспешниками Шайтана меня не интересуют, -- отрезал святоша. -- Хотя, если бы ты отправил туда же и всех его ведьм, ты облегчил бы нам нашу святую миссию. Но -- вернемся к опознанию магических предметов. Итак, этот меч -- тоже Ваш? -- Бли-и-ин! -- не выдержал паренек. -- Ну меч-то каким макаром стал магическим?! Мой это меч, мой! Им еще мой прапрадед головы рубил! -- Так Вы утверждаете, что меч, легко прорубающий доспех и не тупящийся при этом -- Ваш. -- А чей же еще?! Конечно, мой! Из стандартного сплава. А хотите, я Вам по секрету расскажу, как этот сплав готовить? Только я не доверяю этим Вашим... у двери... Надеюсь, за подобный секрет Вы меня отпустите. Подойдите поближе, я шепну его Вам. Э-э-э, бумагу-то возьмите, Отче, там много писать надо будет... Беркфим подошел к скованному пленнику, в одной руке сжимая перо, в другой -- свиток. Вытянулся, готовясь услышать секрет. Крагер на мгновение напрягся. С тонким треньканьем лопнули обе цепи, и в то же мгновение Райен со всей силы треснул инквизитора по вискам. Тело шумно упало на пол. Но, несмотря на тщедушность, божий наглец был живуч. Одним прыжком парнишка подскочил к столу и выхватил из сумочки один из огненных шаров. Вставил его в рот стонущего на полу и, удерживая челюсти жертвы, крикнул вскинувшим посохи клерикам: -- Вы! Посохи на пол! Живо! Иначе ваш шеф проглотит огненную птичку! Интересно, получит ли он Премию Чаплина, когда он ее родит?.. Хотите узнать? Два посоха стукнулись об пол. -- А теперь -- живо расковывать этих двоих, что в углах! Я сказал -- живо! Во, сразу виден навык!.. Мэнни, лапушка, не делай вид, что не можешь стоять на ногах! Возьми посох и парализуй этих двух олухов! -- Посохом клериков могут пользоваться только клерики... -- осторожно возразил старик. -- Я не понял! Что, только клерик может огреть другого клерика посохом по башке? -- А-а-а, ты об этом! Тогда с удовольствием! И дедуля так приложил первому клерику, что посох, треснув, испустил зеленую молнию и парализовал второго. -- Ну вот, были таки у тебя в роду клерики! Сработала деревяшка! -- Это не деревяшка, это ветвь Алмазного Древа, -- хихикнула ведьмочка. -- Ладно, народ, берем все, что тут еще можно взять -- и делаем ноги! Кому как, а мне тут надоело! -- тут Крагер посмотрел в мигающие глазенки святоши: -- Эх, какая голова пропадает! Какая чаша была бы из твоей черепушки! А, ладно, хорошего понемножку!.. -- и с этими словами он отвесил инквизитору "саечку". Хрустнул хрусталь яйца. Огонек засиял сквозь ноздри и губы. Дико мыча, Отец Беркфим попытался выплюнуть пламя. И в этот момент рвануло, разметывая "кладезь мыслей" по зале. -- Эх, не получит он Премии. Рожать-то не через голову надо было... Эй, дед, ты ключи не забыл? Но так бежим, птичка тут и без нас справится! -- Не справится, но отвлечет надолго. -- Проголодается -- справится! Недолго думая, трое беглецов выскочили за дверь. -- Эх, знать бы, где здесь выход! -- Бежим за мной, -- крикнул Мэннигар. -- Меня тут на допросах уже третью неделю маринуют... -- Ну, веди нас, Сусанин-герой!.. Коридоры сменялись коридорами, когда на пути выросла еще одна фигура в белом. Не задумываясь, Крагер выстрелил. Вопреки ожиданиям, арбалетный болт, прошив сияющий доспех, наглухо застрял, но не взорвался. -- В священных стенах колдовство не действует, -- пояснил старичок-демонолог. -- Однако, чтоб вытащить болт, ему прийдется идти в кузницу. А там территория неосвященная. Так что вряд ли он добежит... Крагер равнодушно переступил через корчащегося на полу клерика, не удостоив старика ответом. Дедуля же продолжал: -- Я вообще удивлялся, как Ваша Милость магией раны свели прямо в пыточной. Да как сталь цепей резали огнем нерукотворным. -- Много будешь знать -- помолодеешь, -- рыкнул Крагер. -- До младенчества! Выход из Центра Допросов и Пыток охраняли два стражника-монаха. Они так удачно стояли спинами к убегающим, что не треснуть их головами друг об друга было бы просто кощунством. Путь на свободу был открыт. За порогом зеленел сад. -- Придется быстро бежать, Ваше Магичество! -- Согласен. -- Нет, Вы не понимаете! В этом саду растут Живые Древа, они нас могут схватить! Я не говорю уже о единорогах и фениксах. -- Ну, с единорогами у меня свой разговор! -- Говорят, что они покровительствуют невинным детям... -- прокомментировала девушка. -- Боюсь, Мари, что тебе это уже давненько не грозит! -- хихикнул старикашка. В небе появилась сияющая фигура. -- О боги! Нам только Ангела на хвост не хватало! -- ужаснулся демонолог. -- Ангела? -- удивился Крагер, но дальше расспрашивать не стал и побежал вслед за мчащимися собеглецами, уклоняясь от тянущихся к нему ветвей-рук. Эти деревья пугали его больше, чем ангел: в конце-концов всей Галактике известно, что ангелы -- это варлоны. А с варлонами Райен сознакомился еще в их визит на Риадан. И не был в ссоре ни с одним из них. К счастью, этот безумный живой парк вскоре закончился и троица беглецов очутилась на площади у ворот. -- Оп-па! А об этом ты мне ничего не говорил! -- Райен кивнул в сторону толпящихся у ворот монахов-стражников. -- А я их сюда и не ставил! -- огрызнулся дедушка. -- Может ты им птичку для развлечения кинешь? -- Жалко. У меня их только три осталось. -- Жадность фраера сгубит! -- заявила Мари. -- А тебя сгублю я, если ты не замолкнешь! Тут есть еще выход? -- А хрен его знает! Я сюда на прогулки не ходила. -- Ладно. Попробуем панику. Дед, ты у нас демонолог, вызови какого-нибудь демона, чтоб он им морды начистил. Старичок задумчиво почесал подбородок. -- Не могу -- сложно: сил на такого не хватит. Поменьше -- могу, только толку, он ни фига не сделает, пошумит разве что... пока не прибьют. -- А ты его вон туда направь, -- посоветовала девица. -- Пусть там пошумит, отвлечет. -- Толку-то? Ворота мы не сразу откроем. Вот пусть они и побегают к демону и обратно. -- Уболтал! -- Мэннигар наспех начертил сучком на пыли какую-то космограмму и стал бубнить себе под нос одному ему понятное заклинание. Через миг в центре фигуры появилось нечто отдаленно напоминающее рогатого полупрозрачного облезлого кота с ослиным хвостом. -- Именем Спасителя, могущего уничтожить тебя в одно мгновение, повелеваю тебе отправиться к той башне и отвлечь туда всех этих стражников, чтоб мы успели открыть эти ворота и скрыться за ними! Приказываю тебе исполнить это сию минуту без лукавства и промедления! Именем Великого Творца, ступай и исполняй мое повеление! Демон исподлобья посмотрел на вызывающего и в сердцах плюнул. Выругавшись под нос, он полетел в указанном направлении, вызывающе помахивая тощим хвостом. Добравшись до места назначения, он стал дико материть стражников, не забывая при этом корчить им рожи и уклоняться от полетевших в него стрел и файерболов -- среди стражников оказалось два клерика. Не те самые, но все же... Довершил начавшуюся панику выбежавший из здания бело-красный клерик. Он пробежал шагов двадцать от двери и грохнул, разметывая великолепные искры салюта. -- Я ж говорил: до кузницы он не добежит! -- А я бы на его месте кузнеца в ЦДП вызвала б. Только такой идиот, как он, мог бы не додуматься, -- презрительно бросила ведьмочка. -- Это его проблемы, -- Крагер благоразумно промолчал, что сия светлая мысль миновала и его бессмертную голову. В конце-концов, надо держать репутацию крутого колдуна. А это подразумевает наличие некоторых мыслительных способностей, согласитесь... Очутившись за воротами, Райен по совету старичка завернул арбалет в куртку, чтобы не привлекать внимания многочисленных горожан. Оставалось добраться к трактиру, о котором рассказывала Мари. Глава 13 Арт смотрел на Книгу, лежащую на столе. Увы -- владельцем ее по-прежнему является этот молодой нахал. И как объяснить ему, что за безобидной фразой -- и прошлые ошибки, и вековая боль... Славик небрежно положил руку на книгу, и то ли вздохнул, то ли ухмыльнулся: -- Фраза -- это, конечно же, мелочь... Но мир на мелочах строился. -- Есть мелочи, жгучие, как кислота. И жгущие через века. -- Однако ты только вслушайся в этот стиль изложения! -- и Славик красивым речитативом наизусть продекламировал: -- "Я знаю, что ты сейчас читаешь эту книгу. Книгу, которую ты втихую стащил у меня. Как видишь -- тут не рецепты Силы... Ну что же -- прошу об одном: сохрани эту Книгу, не дай ей пропасть. Ведь она -- последняя кроха памяти, оставшаяся о нас. Последнее, в чем звучат голоса наших ушедших друзей, их последнее "Мы были!"..." Красиво, да?! Арт, я понимаю, что правда -- не наслоившиеся веками легенды. Но чего ты боишься? -- Этого и боюсь... -- Артагорт был серьезен, как никогда. -- В веках ходили и сплетни, и легенды. Кто считал меня исчадием ада, кто -- Учителем, а то и просто Богом. Но никто не сомневался в одном: что я ни разу не предавал своего Учителя, что был ему верен до последней минуты... Надеюсь, что так будет и впредь... Но ведь не будет, если прочтут эти строки!.. Понимаешь -- я был тогда зол на Мельтора, и во злобе своей не знал чем и отомстить. -- И тогда ты взял почитать книжечку?.. -- Говори уж прямо: украл. Чего жалеть, больней не сделаешь... Не только -- книжечку взял. Я сдал без боя оборонные посты, увел орков, которые должны были оборонять замок Учителя. И уж напоследок -- забрал Книгу. Я верил, что она дает ему Силу, содержит рецепты, схемы, тайные знаки... Я открыл ее только в горах, далеко-далеко от поля боя... -- И нашел там дневники, а не магию... -- Славик констатировал факт, а не спрашивал. -- Да-а, не повезло. -- Он даже перед гибелью думал о нас, о памяти... А я -- разозлился на него из-за пустяка, Видишь ли -- на праздник меня не пригласили, да сказали, что на эльфов могу дурно повлиять!.. -- Сочувствую. Со всеми бывает... -- какое-то не очень приятное воспоминание затуманило и так не совсем чистые глаза Славика. -- Так что пойми -- все считают, что это ОН САМ поручил мне спасти Книгу, отдал и велел отступать. Не делай так, чтобы все считали меня подлецом и дезертиром, даже если я таким и был в тот момент... -- Но это было давно... Ты же не можешь вечно прятаться за сказкой, Артагорт! Вздохни поглубже и скажи правду. Надо же когда-то сказать. -- А ты... Ты тоже вздохнешь поглубже? -- Ну... -- замялся юный контрабандист. -- Я тоже... Когда-нибудь... Арт прикрыл веки и задумался. То ли память скользила по глубинам прошлого, то ли взгляд пытался прорваться в недра грядущего... Молчал он долго, с полчаса, и мальчишка не беспокоил его. Наконец Арт вздохнул: -- Есть тайны, которые и эта книга раскрыть не сумеет... Печатай, чего уж там... Только не забудь: первый экземпляр -- мой! Эх, снова втопчут в дерьмецо... А что самое обидное -- правильно ж втопчут... Слышь, ты вот тут по всем городам мотаешься... Не подскажешь, где я могу найти Слипера? -- А, как всегда околачивается на окраине Гоув-Хэл, ролевик несчастный!.. На пустыре-"полигоне" было многолюдно: Том и ребята проводили игру "по Мардии". Настоящую полевую игру, костюмированную, с хорошим отыгрышем и блестящим, крашеным "под металл" пластиковым и деревянным оружием. Вообще-то еще лет десять-двадцать назад подобная игра была б признана ересью и "вредным тлетворным влиянием", но теперь старая междуусобица между Западным Риаданом и приморским государством Мардией вряд ли хоть кем-то была бы воспринята как политическая провокация. А вот поглазеть на "военное действо" собралось множество зевак, обитающих по окраинам столицы. Началось это все с пустяка -- просто ребята и так не хотели после разгрома Машины Правосудия прерывать свои Игры, а тут Тому попалась на глаза хроника, датированная две тысячи двести шестьдесят вторым годом... Сравнить ее с летописями Мардии было несложно. А то, что получилось -- грех не отыграть!.. Вот так на Полигоне и началась первая стадия новой Игры... Только к вечеру, к наступлению Часа Дракона, "враждующие" лагеря угомонились. С утра, с первыми лучами солнца, Игра возобновится, но сейчас звенят гитары и лютни, звучат песни... Мирно текут беседы у костров... -- Благородные доны найдут лишнюю чашечку кофе для усталого путника? -- в лагере Тома прозвучал знакомый, но невозможный тут голос. Неужели? Том обернулся. Так и есть! Арт! -- Артано, сколько лет, сколько зим! -- Маленькая поправка, -- немного суховато поправил гость, -- Меня зовут Артагорт. Хотя не спорю -- похож, мне это многие говорили, даже Загорский. Слышал про такого? -- А кто же его не знает?! Еще тот тип! И опять Том нервно оглянулся: второй чужой голос за две минуты! Кто на этот раз? ЭТО сидело на бревнах крепостной стены, помахивая... кажется, ногами. Бесформенное полупрозрачное месиво, изредка принимающее отдаленно человекоподобную форму, постоянно текущее и изменчивое. -- Привет, Том! -- обратилось месиво к Слиперу. -- Я тут потусуюсь пока? -- Тусуйся... Тут местных сейчас нет, так что вряд ли кого распугаешь, как в тот раз... -- и, повернувшись к литератору, пояснил: -- Вот, повадился к нам призрак в гости. Истории слушать, песни с нами петь... А потом вместе с нами на торжественный обед у Величества явился... Ничего, двери уже починили, мебель теперь ремонтируют... Ковры, надеюсь, уже отмыли... А то народ там нервный попался, "Семью Аддамсов" не смотревший, видимо... Особенно дамы... -- Да ладно тебе! -- огрызнулся призрак. -- Уж и поспать порядочному привидению негде! -- Да уж... Да уж... -- добро протянул Том. -- И поэтому он столько места враз освободил, что ни в сказке сказать, ни бульдозером убрать... -- А не напугал бы я их -- что бы ты сейчас рассказывал, сказитель ты наш? -- огрызнулось привидение. -- Нашел бы. А не нашел бы -- так Арта попросил бы. Арт, правда, что ты уже обдумал мою идею? -- Ага... -- Артагорт довольно улыбнулся. -- Интересный момент получился там... -- А что за идея? -- послышалось со всех сторон. -- А то... Я спросил, что было бы, если б Саурон на Арде получше флот Ар-Фаразона снарядил бы. Не галерами и парусниками, а более современной машинерией. И если бы все это сработало бы так, как планировалось, а не как по-правде... -- Том, оно и по-правде сработало бы, будь у повелителя Нуменора мозгов побольше да терпение покрепче... -- возразил Арт. -- В смысле? -- Твоя идея с реакторами. Если стержни не вверх, а вниз двигать -- то и вправду все получилось бы. Да вот беда -- не додумался тогда Гортхауэр до этого, а правитель торопил его сверх всякой меры... Вот и вышел прокол... -- Так расскажи, как оно могло быть? -- не утерпел призрак. -- Расскажи!.. Расскажи!.. -- Уболтали! -- улыбнулся журналист. -- Только я не расскажу, а прочитаю, ладно? Оно что-то типа рассказа получилось... -- он достал стопку серых листов, покрытых бегущими стремительными буковками. -- Только сперва маленькое пояснение: на языке валаров и эльфов Валинора было два сходных слова: Нуменор и Нуминор. Первое -- Земля Подаренная. Второе -- Земля Снов... Да-да, Том, именно то, что ты и подумал... Люди были уверены, что им Валинорские хозяева подарили остров... А Эльфы знали, что эту плавучую конструкцию на якорях приснили Могущества Арды, чтоб отвязаться от затеявших поход на Запад. И жили бы себе на Нуменоре люди до Второго Хора, не произойди одна маленькая пакость: королю не мешало бы думать, кого в плен берет... * * * "Флот Ар-Фаразона Золотоликого, Короля Нуменора, возвращался со славной победой из Средиземья. На флагмане, во второй по роскоши каюте, расположился именитый пленник -- Саурон Черный, он же Гортхауэр Жестокий, сдавшийся на милость Великому Королю Нуменора. Какую-то свою вину пытался искупить майя. Храм построил Мелькору, и все плакал в нем, когда думал, что никто его не видит, все молил: -- Прости, Учитель! А за что прости -- неведомо. Может -- правы те, кто говорит, что предал он своего Учителя, сдал его валарам, чтобы обладать бы полною властью. Да и сына Мелькорова сгубил, чтобы не отомстил малец за отца. А теперь вот раскаивается, плачется. А может, хотел этим храмом, как стрелою, пронзить Безвременье, чтобы вытащить из-за Грани Миров мятежного Валу? Так ведь для этого кровь жертвенная нужна. Как-то Король решил помочь Саурону, ныне уже -- Тайному Советнику при Королевской Особе. Приволок из Мэнэльтармы военнопленного, на заклание уготованного, уложил на алтарь храма Мелькора, нож жертвенный занес. А тут -- Саурон вбегает. Как заорет: -- Не смей! Глаза кровью налиты, шипит: -- Не оскверняй! Сердится. А куда ж ты без крови? Если даже Единый ее просит!.. Ну, не хочет -- не надо... -- Боишься смерти, Король? -- А кто ж не боится ее?.. -- Я покажу тебе путь к бессмертию. Прийди и возьми его! -- Что за это ты попросишь взамен? -- Немногое. Отомстишь за Учителя моего. Непобедимой армадой ринешься ты в Валинор -- и не устоят они. Отберешь ты для себя и людей своих -- бессмертие. А для меня -- раздраконишь валар. -- Это безумие! Валары нас сметут! -- Они и сейчас это делают! Или ты скажешь, что не орлы Манвэ разоряют страну, бьют молниями по народу твоему?! -- Твоя правда... Но что же мне делать? -- А для этого вызрел у меня один план... -- и Саурон склонился прямо к уху Короля... План Саурона оказался таким совершенным... "...Но гордыня была сильнее, и Ар-Фаразон покинул корабль, и ступил на берег, возглашая, что край этот принадлежит ему, если только никто не выйдет оспорить его права. И войско нуменорцев стало лагерем у Туны, где нашли убежище эльдары. И тогда Манвэ с вершины Горы воззвал к Илуватару, и в тот миг валары отказались от власти над Ардой." Так говорит "Акаллабет". В действительности флагманский корабль грозно сколол острым своим носом береговые породы и заскрежетал черненой обшивкой по алмазной крошке валинорской земли. На страшный звук выскочили из своих убежищ перепуганные эльдар, решившие, что настал конец света и земля разверзается под ними. Они с изумлением застыли, видя, как неумолимо надвигается на них громада с вознесенными высоко, чуть ли не под самые облака, палубами. Дивный корабль, чей нос остер внизу, но завершается прямоугольной надстройкой сверху, чьи борта так высоки, что не видно за ними мачт! Но не страх уже, а благоговение укрепилось в душах эльдар, ибо истинные мореходы оценили мощь расы, сотворившей подобное чудо, и поняли они, что не иначе, как посланцы Нуминора -- Земли-Сна на востоке -- услышали их мольбы и явились огородить опальных эльфов от постоянных притеснений со стороны разгневанных валар, что так и не простили им деяния их на Арде. Корабль замер, прочно врастя в берег и выстрелив для верности странным вращающимся якорем, ввинтившимся в скалы и навсегда оставшимся там. По всему было видно, что уходить отсюда новоприбывшие не собираются. Несокрушимой горой замер "Алькарондаса". Но тишина не была полной -- гулко билось стальное сердце флагмана, и эхо вторило ему с моря на разные голоса. Взглянули на море -- и не увидели в нем воды: было черно от диковинных кораблей, что двигались без парусов и весел, грохоча стальными сердцами и пожирая, подавляя магию своим лишь присутствием. -- Приветствуем освободителей из Нуминора! -- завопили эльдар. -- И отныне на земле у Туны всегда вам почет и слава! Грохнули ответным салютом пушки на кораблях. Эльдар замерли в недоумении: несметная армада словно свихнулась, и корабли стреляли друг по другу! Это было дико и непонятно!.. Но от выстрелов не загорались и не шли на дно корабли, лишь перебрасывались с одного на другой стальные блистающие нити. Вот такие же протянулись к вросшему в берег флагману, и не ударились бесцельно в борта, а с ювелирной точностью вошли в заранее подготовленные пазы. Теперь корабли образовали сложнейшую стальную паутину. Ни разорвать ее, ни перепутать. Ни шторм, ни цунами не разрушат эту крепость на воде, держащуюся и за самою себя, и за берега Земли Богов!.. "Боишься смерти, Король?" "А кто ж не боится ее?.." "Я покажу тебе путь к бессмертию. Прийди и возьми его!" -- И вот я пришел. Люди мои, мы у цели! И отныне нашим станет бессмертие, а всех, кто станет на нашем пути -- сотрем в порошок! Есть ли кто, который решится оспорить мои слова? Молчание и одобрительный гул команды были ответом стареющему королю. И тут с неба прозвучало: -- Мой господин оспорит! Поднятые глаза. В небе, залитом грязно-серым сиянием, распростерлась черная тень гигантского орла. С истерическим воплем "Орлы Манвэ!!!" перепуганные эльдар крысиной стаей кинулись в свои убежища. Но ежели рассчитывал Король Арды, что падут ниц нуменорцы, то явно ошибся он в своих ожиданиях. В глазах воинов не было ни капли страха. Лишь король вопросил у своих приближенных: -- Эта говорящая куча перьев успела сказать, что она глашатай? -- Нет, господин. -- Ну и отлично. Значит, мы не нарушим закон о неприкосновенности послов и глашатаев. Правитель поднял к губам массивный браслет и чуть лениво сказал в него: -- Первый и Седьмой! Угроза с воздуха. Код действий -- 3200. Со свистом сорвались с верхней палубы флагмана две серебристые птички с острыми треугольными крыльями и ринулись на орла, оставляя за собою гарь и керосиновые выхлопы. Орел был крупнее, но истребители выигрывали и в скорости, и в маневренности, и король даже подумал, не будет ли сия атака "избиением младенца". Тем более, что в вечернем пасьянсе ему постоянно выпадала в эти дни карта, на которой сцепились в драке Великан и Карлик. "Битва с неравным врагом" -- так трактуют эту карту Мастера Видения. Может, об этой битве шла речь? Орел развернулся, с клекотом бросаясь на неожиданных противников. Он не привык терпеть конкурентов ни в воздухе, ни в покоях господина своего. Но крохотные грохочущие чудовища разошлись в разные стороны, и тут впервые птица ощутила боль. Сперва неясная, она становилась все сильнее, расползаясь под брюхом и обжигая огнем. Отчетливо запахло горелым пухом. Ветер услужливо раздувал пламя на брюхе любимца Манвэ. Гигантская птица торопливо взмыла вверх, но преследователи не отставали, ведь не отпугнуть орла поручили им: 3200 -- "Найти И Уничтожить!" И приказ короля -- превыше всего!.. С высоты орел кинулся вниз, сбивая пламя потоками воздуха. Тщетно! Не горит, но тлеет, выжигая нутро. Приятно, конечно же, мотаться над Нуменором и по приказу Манвэ метать его колдовской силою молнии в обитателей Подаренной Земли, любуясь, как корчатся люди и горят их дома. Но гореть самому?!... Не может самоуверенная птица понять, что за штурвалами "Семерки" и "Единицы" те, на чьих глазах молнии валинорской птички испепелили их родителей, и не только приказ, но и Месть направляет сейчас полет серебряных крыльев. Тявкнул пулемет, вышибая орлиные перья, и раскаленные иглы меди со свинцом впились в крыло, мешая маневру. Другая очередь опалила бок. Капли крови застывали на рваных перьях, холодили раненое тело. Изловчившись, орел клюнул "Единицу", и та закувыркалась в воздухе, но у самой земли выровняла полет и, свечой взмывая вверх, вспорола орлиное крыло новыми очередями. Как не хватало посланцу Манвэ сейчас тех заклятий, которыми снабжал его Господин перед налетами на Нуминор! "Ну почему же Манвэ не спешит на помощь!" -- билось в мозгу птицы, -- "Как мне нужны его молнии! Именно сейчас!!!" -- и тут вдруг холодной льдинкой мелькнула жестокая мысль: -- "Потому что проигрываю! А Господин не любит неудачников!.." Крылья слабели с каждой минутой. "Что сделают со мною, если сдамся? А что потом сделает Манвэ?!" С треском "Семерка" ударилась носом в окровавленное крыло. Хрустнула кость. Мир завертелся и поплыл, стремительно приближалась земля. Треск. Удар. Скольжение. Клыки скал вырывают клочья плоти, обнажая ребра, кровь с алмазной пылью наждаком дерут раны. Почему-то умирающему орлу вспоминается, как рвал он крепким своим клювом сперва девушку из племени, завезенного сюда на истребление на потеху Великим, а затем так же спокойно и с наслаждением клевал и рвал плоть Золотоглазого Майя. "Но им же... Им же было так же больно!" -- с ужасом вдруг подумала гигантская птица. Это была ее последняя мысль, и благородная Тьма поглотила сознание, и во Тьме горели звезды... Наблюдающие за воздушной схваткой эльдар восторженными криками приветствовали возвращающихся на палубу авианосного флагмана летчиков. Впервые видели они, как не устояли орлы Манвэ, наводившие ужас на всех, впадающих в немилость к Королю Амана. Пусть один орел, но -- его глаза сковывает белесая пленка смерти. Отныне в мире появилась новая сила, заставляющая с собой считаться даже Великих... В тщетных потугах отцепиться от невиданных захватчиков валары ринули Валинор на другой этаж пространства, уводя, пряча в многомерностях землю свою. Но крепко держалась сеть кораблей, и неотрывно следовала она за жертвой своею. И от ухода на соседнюю Грань, в Сопредельное Пространство, родилась на месте ушедшего Валинора страшная волна-цунами, и в беге своем смыла она с лика Арты древний муляж. Так исчез в бездне вод прославленный Нуменор вместе с оставшимися на нем стукачами валар и не успевшим вовремя отплыть Сауроном. Но знал майя Ортхэннэр, что не отцепится Валинор от преследователей своих, и испить свою чашу до дна заставят его люди. -- Я могу разнести вас в прах одним нажатием этой кнопки! -- король Нуменора Ар-Фаразон Золотоликий потрясал перед носом взбешенного Манвэ черным пультом дистанционки. -- Ты осмеливаешься угрожать нам здесь? А ведомо ли тебе, что магия наша подавляет и угнетает ваши хитроумные машины, и работать они тут не могут? -- Ага, ты это своей птичке на берегу разъясни! Или попроси Тулкаса поведать, кто так украсил его краснорожий портрет! (Вопреки ожиданиям Гнев Эру не кинулся тут же на обидчика в ярости, а трусливым щенком рыскнул за трон, затаился, словно страшась продолжения и новых побоев...) Наша техника давит вас -- и будет давить, и ничего вам тут не поделать! Есть вещи, с которыми должны считаться даже боги! -- Так мы уйдем в мир, где Ночь правит бал, и ваша техника, дарующая вам силы, передохнет! -- Пожалуйста! Хоть сейчас! Но не забывайте, что тогда ничто не сдержит реакторы на кораблях, а урану все едино, День или Ночь! Рванет -- и никакие заклятия не помогут! -- Но сдохнешь и ты! -- Я стар, и в жизни своей испытал я все, кроме бессмертья. Сюда я явился именно за ним! И ежели дать его вы не в силах -- остальное я в жизни познал, кроме смерти. Познаю и Смерть. А вот проблему с вашим бессмертием решить при этом походя могу! Сможете сохраниться среди урановой пустоши, коль тела ваши обновлению больше не подлежат? Приятно жить, гния и разлагаясь ежесекундно -- и не иметь средств прервать эту вечную пытку незаживающих ран?! Это -- угроза!!! Манвэ молчал. Ауле ясно увидел незаживающие раны Мелькора, сотворенные капризом Манвэ. Неужели это -- расплата за старшего брата? Если так -- то наказание справедливо, и только Ирмо с Ниенной достойны избежать его. Они могли немногое, но сделали все, что смогли, пытаясь спасти Крылатого от цепей и боли... И не их вина, что этого оказалось недостаточно... -- И что же ты хочешь, смертный? -- Знаешь и сам: бессмертия! За ним я пришел, но теперь вижу, что мне и этого мало! Я ставлю свой трон в этом зале! Нет, не занять место среди вас хочу я! Сейчас, СЕЙЧАС ЖЕ вы отречетесь от власти! И я лишь буду править на земле Амана! Повисла страшная тишина. И в ней страшным скрежетом прозвучал треснувший вдруг голос Манвэ: -- Я отрекаюсь. -- Громче! -- Я отрекаюсь! -- Громче! Не слышу! -- Я ОТРЕКАЮСЬ!!! -- Хорошо. Все слышали. А как остальные? Или судьбы собственной земли и народов своих вас не интересуют? Так подумайте хоть о шкурах своих собственных, как сделал это только что ваш король! -- Я отрекаюсь. В пользу Ар-Фаразона. И плевал я на всех! -- заорал вдруг Тулкас и опрометью кинулся из зала. -- Вторым он покинул Валинор навсегда, но первым из всех -- добровольно, -- проговорил ему вслед Намо, и все поняли: ВИДИТ! -- Кто был первым? -- голос Ар-Фаразона сух. -- Брат мой Мелькор. И Тулкас будет стараться идти сходным путем, и Зеленые Эльфы приютят его, и будет он учить их песне и бою, и после схватки с Неведомым навсегда закрепится за ним прозвище "Одинокая Бродячая Нога". И не в воле валар и Единого изменить это! -- Он получит мой лучший десантный бот, чтобы легко добраться до Средиземья! -- проговорил Ар-Фаразон. -- Он уже летит. И несут его те из орлов Манвэ, что слышали и поняли последнюю мысль своего умирающего собрата, -- с холодностью автомата констатировал Намо, пряча за эту холодную маску свое наслаждение от растерянных и взбешенных лиц собратьев, впервые всерьез доигравшихся со своей властью и предначертаниями. -- Пусть только вернутся! -- прошипел Манвэ. -- Они не вернутся. Они отреклись от предавшего брата своего. И отреклись сами. Они не глупы. -- А ты, велеречивый пророк? -- Мне не от чего отрекаться. Как и Ниенне, и Ирмо. Мы лишь хранители душ и скорби мира, и незачем перекладывать нашу вечную ношу на слабые человеческие плечи -- на них и своего горя достаточно. А вот бессмертие Ар-Фаразону я подарю. Это в моей власти. Нет! Не бессмертие -- ВЕЧНОСТЬ дарю я тебе, и никогда Смерть не заглянет в твои глаза, никогда не вкусишь ты ее, что бы с тобой не случилось! Только Ниенна с легкой улыбкой смахнула незаметно слезинку, мелькнувшую на этот раз озорством. И подумала валаресса: "Хитрый и злой мальчик ты, братец! А нуменорец-то рад-радешенек, словно наградили, а не наказали его! Вечность! Что есть страшнее! И сколько раз еще запросит он смерти..." Ауле метнул тяжелый свой парадный молот, и тот воткнулся в пол у ног короля людей, расколов дорогую мозаику. -- Молот -- мой скипетр! Прими же его, человек! Я отрекаюсь, но перед отречением дарую свободу гномам своим и ученикам своим -- кроме Курумо. Он -- твой! "Хороший подарочек!" -- улыбнулась Ниенна. Воистину, не день слез, а день смеха наступил в замшелом Валиноре! -- Я отрекаюсь и гашу звезды! -- Варда. Но разве погасишь то, что горело в Эа еще до рождения Арты, да что там Арты -- самого Эру Единого и его прародителей! Так что никто не заметил в небе никаких перемен... И вновь улыбнулась Ниенна, на этот раз -- тщете подруги и сестры своей, что столько врала всем, что звезды -- ее работа, что в конце-концов и сама в это уверовала! -- Я отрекаюсь! Шторма ваши! -- Ульмо. -- Я отрекаюсь... -- Йаванна. -- Отрекаюсь! -- Нэсса. -- Отрекаюсь... -- Оромэ. -- Ухожу! -- Вана. -- Я ухожу! -- Эстэ. -- Я ухожу с мужем! Мне отрекаться не от чего! -- Вайрэ. -- Отречение принято! -- Ар-Фаразон. Так началась в Валиноре Эпоха Людей." Одно лишь жаль -- не у нас, а где-то в альтернативной реальности произошло все это... Глава 14 -- Черт бы побрал этот скверик вместе со всеми его птичками и солдатами! -- леди отряхнула плечо от снайперского голубя и огляделась по сторонам... Солдаты -- они вообще-то милашки, но только когда в постели, а не когда у двери с ордером на арест... Нет, надо было этого шерифа еще ранее отравить, чтобы и не вырос!.. Но что ни говори -- в постели солдат, изголодавшийся по ласке -- это отличный любовник! Любовник... О! мысль, вертевшаяся давно, наконец-то обрела свою завершенность: надо смотаться в бордель и найти там "леди" Элис! Она так похожа, что если поменяться с ней платьями (а к чужим шмоткам она дюже падка, особенно если шмотки прикидовые, клевые!), то... в худшем случае -- передышка так на недельку, пока дознания будут проводить, а в лучшем -- просто не та голова покатится на дворцовой площади!.. А уж затем, когда и забудут о моем существовании -- вот тогда-то и... Мимо "Тоски Зеленой", мимо ювелирки, мимо-мимо-мимо... А вот и бордель! -- Привет, Элис! Ты сейчас без клиентов? Пошли, побазарим... Между нами, девочками... -- Ну, как сказать... Вот Джонни обещал за мной заехать.... А чо, собсна, за дело-то? -- Хвинансовые проблемсы. Ты как насчет "одолжить" свое рабочее место на сутки -- другие? Я те материально компенсирую. Сама подумай, ты в таком, как щас на тебе, на Джонни произведешь впечатление? -- Ну, раньше производила, и щас произведу... Те чо, мае платье не нравится? -- Дак как те сказать -- некоторым и селедка с душком нравится... Вот и хочу в твоем пощеголять... -- Так мне чо, голой по городу шастать? Я ж еще пока что подвига нашей Лизочки повторять не собираюсь... -- А чо, число твоих поклонников стремительно возросло бы. Но вообще-то предлагаю свое платье взамен. И диадему -- в залог, на время пока мы... развлекаться будем. -- Идем. -- Куда? -- Ко мне в номер. -- Зачем? -- Как зачем! А переодеваться ты тут предлагаешь? Переодевшись, Элис, вся из себя такая радостная, убежала на свидание к Джонни Пупкову. Осмотревшись в номере Элис, Леди Морена не заметила ничего интересного, кроме странной заколки с серебряной крысиной мордочкой, записки от какого-то приятеля Элис, приглашавшего ее к 23:00 в таверну, и черной трубки в палец толщиной из странного, легкого, похожего на кость материала. Тут с улицы донесся испуганный и возмущенный женский крик. Выглянув в окно, леди Морене посчастливилось наблюдать, как Элис долго доказывает шерифу и трем стражникам-оболтусам, что она не придворная дама. Увы -- все же ей удалось это доказать с помощью родимого пятна на средней груди. И тогда шериф и трое стражников решительно направились ко входу в бордель. * * * -- День добрый, брат мой во Спасителе! -- брат Винченто обратился к стражнику, стоявшему у ворот. -- И тебе добрый день, -- лениво позевывая, ответил стражник. -- Я вот пришел в город по делам монастырским, -- брат Винченто скромно умолчал, что не давеча, как сегодня, он был спроважен из монастыря за пьянство и некоторые иные прегрешения. -- Да уж давно здесь не был. Хочу вот узнать, кто тут сейчас правит, да... -- Вообще-то тут правит король Макарий, -- слегка удивленный стражник ехидно ухмыльнулся, про себя приметив осведомленность монахов. -- ...к жителям города, к странствующим монахам как он относится? -- Он к странствующим монахам не относится, он к королям относится! -- скаламбурил повеселевший стражник. Монах, ничего на это не ответив, попрощался и двинулся в недра разомлевшего под летним солнцем города. Прогуляться и ознакомиться с местными достопримечательностями всегда полезно. Но долго ли выходишь на пустой желудок, да когда тебя атакует такой злобный демон, как Вчерашний Бодун? Поразмыслив, брат Винченто двинулся в поисках какой-нибудь таверны. -- Добрый денек, святой брат! -- неожиданно раздалось за спиной перепугавшегося от неожиданности монаха. Винченто обернулся: какой-то странный тип в одежде, какую обычно носят мастеровые, улыбался во весь свой зубастый рот. Кажется -- угрозы он не представлял и лично "святого брата" не знал. -- И тебе день добрый, брат мой во Спасителе. Чем могу помочь ради Господа нашего? -- Винченто изобразил поклон, что при его комплекции почти не получилось. -- Помоги донести мне этот сундук до дому, я перед тобой в долгу не останусь. -- Святое писание учит нас не брать за труды свои, но отдавать щедро, -- брат Винченто вспомнил, что со вчерашнего вечера у него во рту макового зернышка не было. -- Но ежели брат решит сотворить доброе дело и накормить своего брата, не евшего со вчерашнего дня, то это, конечно же, зачтется ему на небесах. -- О! Конечно же, я накормлю тебя, достопочтенный брат! Сундук был действительно тяжел, а его хозяин жил в другом конце города -- в доме напротив супермаркета. Но брат Винченто был вознагражден за труды свои. Отменно пообедав жареными цыплятами и попив чаю с вытребениками, он уж совсем забыл про тяжкий труд таскания сундука. -- Послушай, Джек, -- обратился досточтимый монах к своему новому приятелю, с которым успел уже как следует сдружиться, -- Нельзя ли у тебя заночевать? -- Э-э-э... Как тебе сказать... Моя хозяйка не любит, когда останавливается кто-то посторонний. Ежели хочешь -- заплати ей и она возражать не будет. -- А сколько она обычно просит? -- Пятак, не меньше. Эт чтобы охоту отбить. Так что плюнь на нее: в "Обкуренном пони" комнату можно и за троячку снять. Посидев еще для приличия минут десять и выпив еще пару чашек чая, Винченто попрощался с новым знакомцем и направился искать таверну. Снять комнату оказалось не проблема. Правда, эта ночевка совершенно опорожнила кошелек, не оставив даже медяка на завтрак. Так что спал Винченто неспокойно, хотя и привык опочивать после обеда. Ему снилось, что наутро он, голодный, откусывает кусок от пирога, а тот вновь прирастает на место и говорит ему человеческим голосом: "Пока не заплатишь, не скажу, как есть зеркальные пироги"... А затем к нему подносят шикарный окорок и говорят "Винченто, это Окорок. Окорок -- это Винченто. Унесите Винченто!" В ужасе он проснулся, и тут-то ему в голову пришла светлая мысль, ниспосланная то ли Господом, то ли уже урчащим желудком. Додумывая ее на ходу, монах отправился на базар. Толпа покупателей, зевак и воришек так и грозилась раздавить брата Винченто, но он, подобно грозному айсбергу, все же пробрался на рыночную площадь, сбив с ног какого-то неудачливого карманника и наступив ему... кажется, на руку. Повсюду стояли грубо сколоченные навесы. Удручающе пахло всевозможными яствами, вовсю голосили продавцы, рекламируя свой товар, гомонили бесчисленные покупатели. Слуга господен примостился прямо у лотка с арбузами и вином, где покупателей было побольше, и, натянув клобук чуть ли не на самый нос, приступил к исполнению своего плана. -- Милостивые братия во Спасителе нашем! -- начал свою речь достопочтенный монах. -- В моем лице обращается к вам наш настоятель и просит у вас помочь ему и всей скромной обители нашей, замаливающей перед Господом нашим грехи всех людей неразумных и грешных, в восстановлении старой часовни, что стоит в пределах монастыря нашего. Кое-кто из толпы обратил внимание на столь убедительные воззвания брата во Спасителе, но деньгами делиться никто не спешил. До самого вечера несчастный Винченто молил досточтимых жителей Стольного Града Вольдара помочь отстроить часовню, но весь его улов составили лишь два медяка, один сребреник и булыжник, который по праву предназначался голодной псине, утянувшей с прилавка круг колбасы. Вернувшись в таверну, Винченто взял кружку вина и буханку хлеба, устроился поудобней и, уминая свои харчи, принялся слушать последние новости, коими наполняли атмосферу заведения изрядно подвыпившие посетители. По прежнему разыскивалась леди Морена, опять обвиняемая в заговоре против короля, да вот вновь видели какие-то далекие пожарища на юго-востоке. Поужинав, монах почувствовал потребность в общении с природой и направился в ближайший нужник. -- М-да, сходили тут двое... -- хмыкнул он и смиренно добавил: -- И всяк в прегрешении может наказан быть... Все мы в руках Божиих... Было отчего разволноваться: посреди уборной на полу в луже крови валялись два трупа. В смертельной схватке они сжимали друг другу горло. Но все же что-то в этой смерти казалось неестественным. Как-то странно, вроде бы не могли они так убить друг друга. У обоих были ножевые раны, но -- не смертельные на вид. Оба кинжала валялись тут же, рядом с покойниками. В крови также плавала какая-то бумага. Брат Винченто осторожно поднял ее. Это был обрывок записки. В монастыре он изучал письмо и поэтому смог прочитать сохранившийся текст: ...ее в Башне Смерти. Скоро пригодится. Буду ждать вестей от... ...и как только это появится, сразу отправлюсь к Гер... Его спугнули чьи-то шаги. Машинально спрятав записку за пазуху, брат Винченто кинулся к себе в комнату, где, поспешно заперши дверь, он моментально забрался под старое драное одеяло. Всю ночь злополучному монаху снились кошмарные сновидения. Потоки крови, в которых плавали шестеро мертвецов. К каждому из них кинжалами были пригвождены записки, на которых витиеватыми литерами было начертано: "Продай меня за пять сребреников!" Но наконец-то наступил рассвет и тяжкие кошмары оставили несчастного монаха в покое. * * * Взмахнув некоторыми своими частями тела, незадачливый любовник вылетел из окна. Ну кто же мог подумать, что так бесславно окончится путь почтенного дворянина! Сидел себе в номере, когда одна из шлюх вызвала в коридор его девчонку, пил вино... А тут вбегает эта, как ее, имя еще такое у нее, как из страны чудес убежала!.. Улыбается, спрашивает, че эт барона -- да пешком сюда занесло! Ну и? Ну и стоило ответить, что, мол, на жеребце гнедом приехал, что у задней двери припаркован, и вот результат: сперва булавкой в... а затем хук справа -- и полет вниз. Эх! Ну ничего, хоть на мягкое грохнулся! На матерящееся!.. Ой, извините, господин шериф, это меня из окна спровадили!.. Цоки-цок, цоки-цок... Блин, хороший был жеребец... Тем временем Леди Морена уже мчалась на баронском коне, погоняя его во весь дух. В ворот платья вдета заколка с крысиной мордякой, в кармане -- черная трубка, в руке -- записка... Стоит спешить к таверне: часы только что пробили без четверти одиннадцать ночи... Так, что будем делать далее, леди Морена? После Элисового приятеля можно и к Герцогу на палочку чая заскочить. Не вредно бы было... О, а вот и таверна! Придворная дама слезла с благородной коняги и, заплатив слуге два медяка за место в конюшне, прошла внутрь таверны. Настенные часы показывали 22:56. Да и на напольных в углу минутная стрелка почти доползла до цифры "12". До назначенной встречи оставалось почти четыре минуты. В зале было жутко накурено, пахло крепким винищем, потом и жареными поросятами. Несмотря на столь обильные ароматы, посетителей было не так уж много. У окна обменивались сплетнями два жирных хоббита, возле самой стойки какой-то старый монах за обе щеки уплетал здоровенную буханку хлеба, запивая ее дрянным дешевым вином, неподалеку за грязным столиком сидели три подозрительного вида субъекта, время от времени поглядывавших на вход. Под стенкой, за столиком сидел солидного вида гражданин, степенно потягивавший эль, а неподалеку, закутавшись в серый потрепанный плащ, примостился загадочный тип в низко надвинутой шляпе. Этот тип, все время поглядывавший в сторону придворной дамы, ровно в 23:00 привстал и сделал Морене знак. -- Элис. -- Приветик! -- подойдя, леди сделала вид, что она его давняя хорошая знакомая. -- Как поживаешь? -- Не кокетничай, не на работе. На, это для Джона, -- незнакомец протянул грязный, помятый листок бумаги с какими-то писульками. Морена перевернула его вверх ногами и сделала вид, что пытается понять, что на нем написано -- все (кроме самой Элис) знали, что Элис не умела читать. -- Передай это ему и скажи, что дела обстоят гораздо хуже, чем мы думали. Морена небрежно свернула листок в трубочку и сунула его себе за ворот. В этот момент дверь с треском распахнулась и в зал вошел рослый детина. Его кричащий костюм говорил о полной безвкусице или богатом покровителе, страдающем дальтонизмом. Странный собеседник Морены при появлении стиляги аж вжался в стену и чуть не полез под стол. Тем временем здоровяк заказал и тут же одним махом влил себе в глотку поллитра водки и направился в туалет. Собеседник Морены переложил из сапога за пазуху нож и коротко кивнул: -- Ладно, у меня еще есть дела. А ты прямо сейчас иди к Джону и передай ему то, что я сказал... и про записку не забудь. Затем он шнырнул в туалет вслед за небритым детиной, на ходу поправляя свой плащ. -- Угу, -- отделалась ответным кивком озадаченная и заинтригованная происходящим, опальная леди. Она ожидала громкой возни, шума мордобоя или хотя бы крика прирезанного стиляги. Но прошло около получаса, а оба незнакомца так и не выходили из туалета. Уж не провалились ли они в лабиринты подземной канализации? Там, говорят, такие чудовища водятся, что и Шайтану не снились... Монах за стойкой доел свой нехитрый ужин и направился к кабинкам уединения. Вслед за ним туда же последовал и какой-то весьма уже нетрезвый крестьянин. Едва зайдя в сортир, монах тут же вылетел с ошалелым лицом и помчался наверх, вероятно -- к себе в комнату. Крестьянин же, хорошо прицелившись, попал прямо в двери и скрылся в туалете. Вдруг он отчаянно заорал. Все посетители, да и сам хозяин таверны, бросились в нужник. Растолкав изумленных и перепуганных зевак, леди Морена увидела два трупа, валяющихся в луже крови и схвативших друг друга за горло. Один -- недавний собеседник Морены, а другой -- здоровила-стиляга. Рядом валялись два окровавленных кинжала. Несмотря на ужасность и неэстетичность представшей картины, в голову интриганки-неудачницы закралось сомнение. Не могли они так задушить друг друга, да и раны были совсем не смертельные. Возможность отравления тоже отпадала -- у отравленного лицо синеет (уж это-то Морена знала наверняка), а эти были бледны, как две мраморных статуи. Нет, определенно в их смерти что-то было не так. Не бывает таких убийств. Тихонько пройдя в зал, леди развернула записку: "Ключ к тому, что мы ищем -- в Башне Зла. Герцог оказался не при чем, но и его тоже опасайся. Встретимся позже -- за мной следят люди Герцога. Гарин" Определенно это было что-то важное, но что -- леди пока и понятия не имела. Солидного вида гражданин, не удосужившийся за все это время изобразить даже элементарное удивление вместо хронической скуки, стал незаметно чертить вокруг себя какие-то знаки. Однако от опытной придворной интриганки такое не сокроешь... Делая вид, что ослабела от увиденного убийства и собирается упасть в обморок, леди Морена плюхнулась за столик к солидному гражданину, склонилась, как бесчувственная, и ясно, твердо, но тихо произнесла: -- Магией, значит, балуемся?.. А как насчет инквизиции? Она любит таких... на завтрак. Ша, не рыпайся -- и я могу и промолчать... Вскочишь -- под присягой подтвержу, что ты магичил на столе. -- Какая магия? -- человек ласково-ласково улыбнулся. Слишком уж как-то ласково. -- Вы, наверное, что-то путаете, ЛЕДИ МОРЕНА, -- на последних двух словах он сделал особенное ударение, но постарался произносить их как можно тише, чтоб никто посторонний не мог расслышать. -- Да и вообще, сейчас я здесь, через миг -- уже Там. -- Чтобы я -- и колдуна не распознала?! Фи! Да я сейчас ни с кем не побрезгую сделку заключить, чтобы невиновность свою доказать! Даже с Вами! Кстати -- имя-то у благородного дона есть? А то нехорошо получается: Вы мое знаете, а я Ваше -- нет пока... Представитесь, благородный коллега? -- Называйте меня Темный. Моред Темный. * * * Моред Темный, маг: Идя по пустым вечерним улицам города, я опять размышлял о смысле жизни. Размышлял в который раз. Все, что могло заинтересовать какого-либо из нечасто попадавшихся мне на пути прохожих, меня уже вряд ли заинтересовало бы. В конце своего долгого нелегкого пути мага я добился всего, что могло бы мне понадобиться, но я так до сих пор и не узнал смысла жизни. Нет, я знал, что ее смысл не есть какое-то обобщенное для всех понятие, что он у каждого свой, единственный и неповторимый, но это не улучшало мое познание сего предмета. Я так и не установил для себя, для чего мне в самом деле стоит жить. И, чтоб окончательно не впасть в меланхолию, я решил заглянуть в таверну, пропустить там с веселыми завсегдатаями кружку-другую старого доброго эля. В таверне было тепло, душно и накурено. За стойкой я взял две кружки эля и уселся за дальний столик. От скуки я начал разглядывать посетителей. Под самым окном пара лоснящихся от жира хоббитов вовсю чесали языки, старый монах, стоявший у стойки, быстро поглощал свой нехитрый ужин, через один столик от меня трое ночных уличных работников искали свою новую жертву. Иногда они поглядывали на меня. За соседним столиком сидел загадочного вида тип в натянутой на самый нос шляпе, замотавшийся в свой потрепанный плащ, как мумия в бинты. Он явно кого-то ждал. Самой интересной персоной здесь была леди Морена, разыскиваемая по обвинению в каких-то интригах. Она была переодета в платье простой куртизанки, отчего ее невозможно было отличить от Элис -- настоящей ночной работницы. Тип за соседним столиком все время поглядывал на нее. Наконец, видимо решившись, он сделал ей знак. Та подошла и они завязали тихую беседу. Дворцовые интрижки мне были неинтересны уже лет двести, и я не стал подслушивать их сверхсекретный разговор, сопровождавшийся обменом каких-то записок. В зал зашел Боргенс -- туповатый мускулистый стиляга, работавший шпионом у Черного Герцога. Его появления я ожидал менее всего. Я слегка подправил личину, так, чтоб этого не заметили окружающие. Теперь я мог спокойно наблюдать за ним, не опасаясь быть узнанным этим тупоголовым кретином-нюхачом. Какого черта он здесь делал, я понятия не имел, но все же мне не хотелось попасть к нему на заметку. Шутки ради заменив Боргенсу уже проглоченную водку на пиво, я проследил, с какой скоростью он устремился в нужник. Тут-то и началось самое интересное. Сперва даже я не понял, что происходит. Просто почувствовалось присутствие какого-то мощного мага, концентрирующегося для чего-то очень нехорошего. В то же время тип, болтавший с Мореной, сорвался вслед за Боргенсом, поудобнее охватывая прикрытый плащом кинжал. Все чудесатее и чудесатее. Уж этого-то я никак не ожидал. На моей памяти интриги дворца никогда не пересекались с делами Черного Герцога. Когда же оба скрылись в туалете, кто-то шандарахнул туда мощной беззвучкой. Было ясно, что и Боргенс и тот, другой тип, уже никуда не выйдут -- такого рода беззвучки сбоев не давали. Увы, сделавшего эту каку вычислить так и не удалось. Вероятно, он следил за кем-то из этой парочки через Зрячий Шар и нанес удар издалека, а таких мастеров колдовства я до сего момента не знал. Идти же в туалет и проводить расследование мне совершенно не хотелось -- портить отношение с местными властями в лице Святой Инквизиции было не в моем вкусе. Через полчаса в туалет направился монах. Как я и ожидал, он тут же вылетел оттуда, так и не произведя желаемого действа. Странно, но крика почему-то он не поднял, что меня еще более удивило. Крик поднял в доску пьяный селянин, зашедший в нужник зразу же после почтенного священнослужителя. Все посетители сбежались поглядеть, что же случилось. Монаха, вероятно, никто, кроме меня, и не помнил, иначе бедолаге пришлось бы отдуваться за убийство. И тут я почувствовал, что таверна наполняется "Спорами Смерти". Это был тот же почерк, что и полчаса назад. Кто-то пытался избавиться от Морены... Или от меня. По возможности незаметно я начертил в воздухе Руну Черного Щита. О эти интриганки: проворная Морена все же заметила мои пассы. Сделав вид, что падает в обморок, она завалилась прямо ко мне на столик. И, разумеется, тут же принялась меня шантажировать, дуреха! Пришлось поставить ее на место. Ну вот, теперь знакомиться начала... * * * -- Моред? Уж не родственник ли Черному Герцогу? -- Ошибаетесь леди, не родственник. А все же интересно, с коих-то пор Двор плетет интриги вместе с Герцогом? Уж Вас-то я менее всего ожидал видеть в подобной компании. Глядите -- не выпутаетесь еще... -- Менее всего?! -- возмутилась интриганка. -- А когда мое отравление повара, за то, что он так бездарно готовит, объявили сорвавшейся и провалившейся попыткой покушения на Короля -- тогда они чем думали? Что я в темницу сама побегу, а трон им оставл... То есть, что я из темницы буду повара оплакивать?! Мне же щас покровитель нужон! Зашытник! -- О чем думали? Первый министр знал, о чем думал, когда яд повару подсыпал и когда Вас в этом обвинял. Уж Вы поверьте -- я при этом прис... И причину Вашего э-э-э... интереса к трону я тоже хорошо знаю. Не притворяйтесь, Вы прекрасно понимаете, что мне известно: что все эти случаи не имеют никакого отношения к делам Черного Герцога. -- Просто я слышала от пана Мордена, что Черному Герцогу нужна антицелительница в его придворный штат... Вот и думала переждать опалу на теплой вакансии... В конце-концов, я свои яды не у аптекаря покупаю... Моред ехидно усмехнулся. -- Давайте лучше продолжим наш разговор на воздухе, а то скоро сюда стражники понабегут. -- Отличная мысль... -- и она привстала, не забыв при этом сказать: -- Я так понимаю -- у Вас тоже есть для меня вакансия... Это отличная мысль: я готова служить тому, кто первым предложит мне кров и защиту, и даже клянусь не изменять ему и не предавать его до самой смерти! Прежде чем в конце переулка появилась толпа нагломордых стражников, две фигуры скрылись в из ниоткуда взявшемся тумане. Глава 15 Через грозовые тучи время от времени пробивались яркие лучи апрельского солнца. Здесь в Вековечном Лесу погода словно с ума сошла: почти ледяной воздух то тут, то там прорывали душные жаркие сквозняки. Отовсюду раздавались какие-то непонятные шорохи. И ни единой птицы. А если даже они и водились тут, то были совершенно безмолвны. "Эх, зря я так легко оделся! перемажусь -- отец расстроится, опять поучать будет..." -- малыш оглядел свою летнюю футболку и брюки. "Хотя, уже не будет... Никогда..." -- откуда-то из глубины пришло воспоминание: отец погиб много лет назад. Много... двадцать... Но как? этого не может быть! Ведь маленькому Яромиру только двенадцать. Нет, это наверное какой-то сон, или одно из этих глупых ощущений, когда смотришь на что-то новое, а тебе кажется что ты это уже видел когда-то, только не можешь вспомнить когда." Внезапно впереди зашуршали кусты. Прямо перед мальчишкой появился громадный, выше его ростом, паук и вперился в пацана всеми восемью холодными, немигающими глазами. Лесное диво словно изучало Яромира. "Нет, все это ерунда! Сейчас надо выполнить Ответственное Задание! Нельзя подвести друзей, хоть это всего лишь игра. Нужно обязательно проникнуть в Храм. Добраться до Хранителей и показать им ЭТО." Чудище развернулось и исчезло так хе неожиданно, как и появилось. "Какой прелестный паучок!" -- запоздало пронеслась мысль. -- "Вот бы показать его нашей директрисе... Визгу было бы на весь интернат! Или приехать на нем прямо на урок истории и невинно так спросить: "Так это такая милашка испугала когда-то почтенного летописца Беггинса?" Ветви переплетались все гуще и гуще, приходилось раздвигать их руками. Колючие сосновые лапы, казалось, нарочно смыкаются на его пути, преграждая дорогу. И вдруг... Неожиданно ветви впереди зашевелились и разошлись в стороны, открывая поляну, залитую жарким, почти летним солнцем. А посреди поляны возвышался, подпирая небеса, грандиозный храм. Такого диковинного сооружения видеть еще не приходилось. В центре раскинулся приземистый двухъярусный корпус, арки которого были покрыты ажурной резьбой. Его купол блестел синевой, споря с небом. Вокруг него расположились четыре башни, похожие на минареты с высокими острыми крышами. А вокруг, занимая почти всю поляну и бросая на белые стены черные изломанные тени, торчали здоровенные ржавые насекомые, замершие в неестественных позах. Казалось -- кто-то брызнул сюда дихлофосом, убивая железную саранчу. И она осталась, споря в росте с четырьмя минаретами и постепенно захламляя траву останками своих бурых панцирей. Одно из насекомых нависало как раз над мальчишкой, и было отлично видно его маршевое сопло, изъеденное коростой времени и покрытое потеками ржавчины и зеленоватой слизи. Лапы вросли в землю по щиколотки, если сравнивать их с человеческими ногами. И вьюнки уже многие годы опутывают их, словно желают покрепче связать металлических чудовищ. Пройдя под брюхом зверюги, мальчик стукнул кулачком по трухлявому гулкому панцирю и направился к каменной постройке, отряхиваясь от посыпавшихся бурых чешуек. Двери бесшумно разошлись в стороны, словно приглашая войти. Оглянувшись по сторонам, Яромир сделал первый шаг. Прохладный высокий свод навис над головой. Изнутри помещение показалось больше, чем выглядело снаружи. Длинные коридоры, богато украшенные геометрическими узорами, свисающие с потолка бронзовые люстры. Лестницы, ведущие куда-то ввысь, на соседние этажи. Ступени истерты, в них вытоптаны многовековой ходьбой углубления. От этого они кажутся полукруглыми заготовками под бассейны для бумажных корабликов. Местами краска облущилась, обнажая напластования штукатурки. Узоры кое-где разорвались, потеряв свою правильность. И -- никого! Вообще ни единого человека. Ржавые твари за окнами кажутся единственными обитателями этого сооружения. Неужели -- опоздал? Неужели легенды -- лишь сказки минувших эпох, и давно тут нет ни Хранителей, ни Храмового Совета, ни Патриарха? И только Лес, Сторожевой Лес хранит Храм, как и при живых хозяевах... Двери, наверное, вели в комнаты, но проверить это было уже невозможно: они вросли в косяки, и теперь их можно было распахнуть только тараном... На втором этаже -- такие же коридоры, лестницы и заросшие двери. И на третьем... Хотя нет, вон та дверь приоткрыта, и из-за нее выбивается тоненький желтенький луч. Электрический свет. Звуки шагов тонут, словно идешь не по камню, а по дорогому ковру. Щелкнешь пальцами -- и звук оборвется, словно порвали ленту. Ярик был уже почти у самой двери, когда наконец-то стали слышны доносившиеся из-за нее голоса. Кажется -- детские. Увы -- даже сейчас не разобрать, о чем они говорят... Слишком тихо... Мальчик достал из кармана длинный бенгальский огонь с шариком у рукоятки. Зажег его и зашел внутрь. За дверью был зал. Огромный зал, залитый огнем множества светильников. Стены его покрывали фрески, а посреди помещения стоял камень. Мраморный куб с нанесенными на боковых стенках знаками, сплетающимися в витую руническую надпись. У куба стояло трое мальчишек и о чем-то спорили между собой. -- Вы -- Хранители? -- голос Яськи прозвучал громко и неожиданно звонко. -- Если да, то срочно позовите остальных! Мне надо показать вам всем кое-что важное! Срочно, пока не догорела эта свеча-огонек! И я должен показать это вам у алтаря! Понимая, что в любом Храме главное место -- алтарь, он так и сказал: не "У самого главного места", а "у алтаря". Вот ему и ткнули в куб посреди зала. Искрящаяся свеча не догорела еще и до половины, когда в зале появились еще пятеро мальчишек и парень лет двадцати пяти. -- А где же остальные? -- удивленно и испуганно воскликнул Ярик. -- Я должен показать это всем! Всем вам! -- Мы все здесь, -- последовал ответ. -- Но ведь Хранители, Совет, Патриарх?.. -- Хранители -- здесь. Все восемь. Патриарх -- перед тобой. -- Как "восемь"? Вас же девять! Светловолосый остроскулый мальчишка вздохнул: -- Ты с какой звезды свалился, малыш? Девятый умер еще в Шестую Эпоху... Пятый... -- А Совет? Храмовый Совет -- они тоже? -- Ушли. У них хватило смелости, как это ни странно. А мы -- тут. Какой-то дурман окутал сознание мальчика, стали появляться странные, слишком взрослые мысли и воспоминания. Рука сама потянулась к кармашку за темными очками. Все произошло как в тумане. Словно прокручивали видеозапись на медленной скорости. Лица собравшихся исказились в удивлении и испуге, ослепительной магниевой вспышкой полыхнул серебристый шарик у основания догоревшего бенгальского огня. Повинуясь инстинкту все заслонились от вспыхнувшей штуковины, что держал Яромир. Когда глаза отошли от магниевого сюрприза, ошеломленные Хранители узрели столб синевато-черного дыма, поглотивший пацана. -- Кто? Что случилось? -- прошелестел шепот. -- На миг мне показалось, что он -- взрослый... -- робко сказал мальчишка в пажеском одеянии и с сигнальным рогом на поясе. -- Не может быть, -- возразил ему другой, -- Лес бы не пропустил его. Лес не обманешь... Дым развеивался, представляя Хранителям все метаморфозы, произошедшие с Яромиром. Нанароботы уже сделали свое дело, изменив в назначенный срок не только внешность и одежду, но и мысли Яромира Савельича. -- Да, да! Да, да, да... Все мы здесь взрослые! Хоть и выглядим как дети. Просто некоторые иногда предпочитают время от времени быть такими, как они есть, -- холодно, даже с легким презрением заявил СБ-шник. И прежде чем кто-то успел что-либо сделать, он ловким, хорошо отрепетированным жестом начертил в воздухе руну. Повинуясь этому пассу, через все щели Пространства к Загорскому потянулись Темные Энергии, образуя незримый, но прочный, блокирующий любую агрессию Щит Тьмы. Яромир знал, что и сам не должен производить ни малейшего агрессивного действа, чтоб не нарушить условия существования Щита, но это и не входило в его планы. Он просто огляделся, и мысли, воспоминания присутствующих стали для него открытой книгой -- после последней доработки нанароботов Загорский более не нуждался в гоблинском шлеме. * * * Первым оказался мальчишка в белой футболке с угловатой эмблемой на груди, шортиках до колен и ношеных кедах. Его удлиненное некрасивое лицо в то же время светилось внутренним добродушием, а каштановые волосы были тщательно расчесаны и уложены. Считать имя -- Дэви Дим -- несложно, и не за этим явился Загорский в старый Храм среди непроходимого леса. Каждый человек -- кладезь воспоминаний, даже если они и дремлют где-то в глубинах памяти. ...Была зима... Снег летел мокрыми хлопьями, налипая на стволы деревьев, пригибая ветви к земле, одевая саваном уснувший с холодами лес... Скоро настоящие морозы скуют белесый покров в сплошную броню, и лишь под очень тяжелыми шагами будет похрустывать наст... Снег не таял нигде... Почти нигде. Только на теле зеленого чудовища хлопья превращались в массивные капли воды, собирающиеся в лужицы и ручейками сбегающие на лопнувшие гусеницы, на грязную, побуревшую землю. Танк стоял у кромки леса, чуждый и неуклюжий. Три фигуры в белом, нелепо раскинувшись, свисали с брони там, где настигли их выстрелы. Но их неподвижность не смущала пятерых совершенно одинаковых человекоподобных рыцарей в черных доспехах и шлемах, напоминающий перевернутые ведра с Т-образной прорезью. Рыцари деловито обыскивали танк и лежащих на нем, не обращая внимания на вырывающиеся между гусениц язычки пламени. Обшарив все снаружи, двое ловким движением запрыгнули в башню, еще один залез в машинный отсек. Наружу полетела зола в перемешку с обгорелыми конфетными фантиками и сплюснутыми энергокассетами от пушки главного калибра. Затем из башни показалась голова одного черного, его прорезь в шлеме ярко блеснула пурпуром в лучах восходящего солнца. И тут одинокая фигурка появилась из лесу. Мгновение -- и пятеро мародеров исчезли в метели столь внезапно, что показалось, будто они просто растаяли в снежной дали... Гэлли любил прогуляться перед уроками, и непогода не страшила его. Напротив -- это было еще приятнее, чем в приторное безветрие. Видимо -- любовь к непогоде осталась у него еще от далеких предков, обитавших в лесах далеко к западу... Интересно -- не мерзли ли они в зимние вечера в своих жилищах на деревьях, или делони существовали только в древних легендах и сказаниях?.. В лесу в такую метель на удивление тихо: снег неистово мечется там, в вышине, а вниз опадает медленно и плавно, устав от несносного метания между деревьями. Все ниже и ниже склоняются ветви, пока на какой-то из них не станет снега больше, чем монеток у скряги. И тогда снежная шапка срывается вниз, а ветка взмывает, рассыпая серебро искр. И прохлада тающих капелек приятно щекочет лицо... После таких прогулок на душе легко и радостно... Но -- надо спешить. Скоро начнутся уроки, а опаздывать -- значит, нажить себе лишние неприятности. Классная руководительница -- слишком строгая, а порой просто сердитая... И порой так беспричинно может рассвирепеть... Но даже не это самое страшное. Если накричит там или сделает в дневнике запись на пол-страницы -- то Эру с ней. А вот если просто слегка пожурит тихим голосом -- вот тогда берегись: значит -- не раз и не два еще аукнется тебе это происшествие... У кромки леса торчало что-то темное и массивное, еле различимое сквозь летящие хлопья. Похоже -- застрял грузовик или лесовоз. Подойти посмотреть, что ли? Гэлли просто глазам не поверил, увидев полузасыпанный снегом танк. Боевая машина словно сошла со старых картинок, которыми пестрит учебник истории. Обугленные грязно-зеленые борта, лопнувшие гусеницы... Полузасыпанный бугорок рядом с передним колесом почему-то резанул взгляд. Мальчик склонился перед ним и осторожно разгреб снег. Руки наткнулись на что-то мягкое и холодное. Это был человек. Невысокий человек в белом комбинезоне. Мертвый человек. Трудно сказать, что испугало больше: само мертвое тело с маленьким черным пятнышком на груди, или круглые, истинно человеческие зрачки незнакомого покойника. Глаза, казалось, желающие заглянуть в саму душу мальчишки через щелочки зрачков Гэлли. Дико вскрикнув, мальчишка кинулся подальше от страшного места, где разыгралась никому не ведомая трагедия... Следов черных рыцарей он не видел -- снег скрыл их раньше. Остались незамеченными и еще два тела по ту сторону танка... Но и без этого смерть, ранее встречавшаяся только на видеозаписях, испугала своей обыденностью и неэстетичностью. Черные рыцари скрылись, мальчишка убежал... И лишь теперь из снежного марева появились трое. Их можно было бы принять за духов убитых тут людей в белом, если б было кому наблюдать... Но наблюдать было некому, и поэтому никто не видел, как самый молодой из троих запустил руку в тайничок над гусеницей и вынул оттуда плоскую коробочку, напоминающую старинную готовальню. Они успели выскочить из танка до того, как машину подстрелили вторично. По какой-то счастливой случайности никто так и не приметил белых воинов на белом снегу. Никто не увидел их и у танка. И теперь они бежали вперед и вперед, неизвестно куда. А спроси их, куда бегут -- наверняка прозвучало б в ответ "Не куда, а откуда!", и это было бы правдой. Лес словно сопротивлялся бегущим. Ветви переплетались перед самым носом, пеньки и стволы валежника захламляли тропинки... И вдруг... Внезапно ветви разлетелись в стороны, и трое путников выскочили на поляну. Прямо в невероятное солнечное затишье. В тень. В тень от вознесшегося в самые небеса пятибашенного храма. Кажется -- это вмешались воспоминания Патриарха. Ведь именно он тогда вышел незримо навстречу пришедшим. Да, он встречал их незримо, невидимкой сопровождал их по лесу, раздвигая перед ними ветви и обезвреживая ловушки. Ведь они заинтересовали его: они были первыми иномирянами, зашедшими в Вековечный Лес. Но надо было присматривать за лесом: нежданные гости были уже не детьми, но еще и не взрослыми, и предсказать реакцию Леса на подростков было невозможно. Вот и пришлось устанавливавшему когда-то все эти ловушки и заклятия самому примораживать их на время прохода ребят. А дальше все было просто: встретить их в первом же коридоре, расспросить, услышать какие-то невнятные сообщения о гражданской войне в Дне, о боях Квадрата и Треугольника... И -- вышвырнуть рассказчиков через ближайший портал прямиком в их собственный мир... Мысли Патриарха -- короткие, скупые, медленные. Они словно заржавели за эти века и не желают шевелиться. Зато резво скачут воспоминания Дэви. О танке и трупах он в тот же день услышал от Гэлли в школе, прямо перед уроками. Но даже не успел расспросить подробнее -- в окно влетел алый луч, и Гэлли упал, чтобы больше не пошевелиться. Впрочем -- бессмертному эльфу гибель не страшна: лет через пять родится вновь, помня все, что помнил и знал до этого момента. И все же Дэви закричал: его человеческая природа не могла принять спокойной и философской рассудительности эльфов о смерти и жизни. Закричал вовремя: проходившая по коридору Ли-Тао, преподававшая им прикладную магию, обернулась на крик. Увидев дымящееся тело -- кинулась к окну. К школе шли существа. Черные, одинаковые, с горящими багровыми Т-образными прорезями в блестящих ведрообразных шлемах. Глава 16 На улице было не прохладно, но туманно. Леди жадно вдыхала влажный воздух, такой ароматный после спертого духа в таверне. -- Боюсь Вас огорчить, но я во всех этих интригах менее всего заинтересованное лицо, -- Моред машинально накинул на голову большой капюшон. -- Зато явно разбираешься в другом... Так вот: ты случаем не знаешь, что за тварь выпила жизнь из тех двоих в сортире, а? -- Собственно говоря, я хотел это же спросить у Вас. -- Э, милай, гонишь, как Арлекино на ярмарке! Знаки-то чертил от ентого самого -- так вот и колись, что это моим другом и моим недругом закусило! -- А, кто из них был твой друг, а кто недруг? -- в вопросе мага явно был какой-то подвох. -- Не люблю пижонов: у них в постели часто проблемы бывают... -- ответила леди. -- Я думаю, ты понял, что я имею в виду? -- Боюсь, что нет. Не в смысле постели, а в смысле пижонов... -- Другом был тот из них, у кого на любой пол проблем не возникало, да две мало казалось... -- Ну знаешь ли, милочка, я с ними в постели не бывал, так что Ваши намеки мне ни о чем не говорят, -- Моред явно издевался, пытаясь вывести интриганку на чистую воду. -- А жаль... Помнится, как-то Макарий говорил, что юный паж придворной даме -- как изысканные специи к главному блюду, разумеется -- если все это в королевской посуде... Так что кто знает, как бы ты к наискромнейшему из тех двоих бы отнесся, узнай ты его поближе... Впрочем -- ты его и так знал поближе, пра-аказник, ведь рядом с ним за столом жался!.. -- Скажем так, -- Моред сделал серьезное лицо. -- Вашим другом был тот тип, что сидел за столиком, соседним с моим? -- Скажем так -- он был очень хорошим другом одной моей подруги, которая опаздывала на встречу с ним, потому что испытывала новый шлифовальный аппарат под наблюдением Шерифа, и поэтому негласно попросила меня сходить вместо нее и попросить его дождаться ее... Увы -- я ему этого так и не смогла сказать... -- Кстати, как звали того стилягу, за которым погнался Ваш собеседник? -- А я-то откуда знаю?! Я с гопниками не знакомлюсь, да и имен никогда не спрашиваю у тех, на кого не имею постельных видов... -- Вот Вы