и... Они бросили меня, лишь только убедились, что у меня нет больше силы летать... Ушли и сгинули черт его знает где... -- Ты их ненавидишь за это? -- осторожно спросила девушка. -- Ненавижу?! Хм, зачем? Они поступили именно так, как и поступили бы в этой ситуации все... А разве ты поступила б иначе? Ашана вспомнила, как помогала добраться раненой Элге до ближайшей пещеры, где ее не приметили бы вражеские патрули, как месяц выхаживала ее, вечерами в сумерках выходя на охоту, чтобы добыть мясо, необходимое драконессе... Как вернулась в отряд под радостные крики бойцов... И как Арат отказывался носить на себе другого бойца, когда Элмир погиб, но кинулся на помощь совсем неизвестному пацану, на которого напала волчья стая... В отряде всегда драконы заботились о людях, а люди -- о драконах... И Ашана ответила уверенно: -- Да. Иначе. Я не привыкла бросать друзей в беде. Видимо -- я старомодна. -- Ты знаешь, -- вздохнул дракон, -- Я сейчас с удивлением понял, что волнуюсь за них... Кто знает -- может, они отправились за подмогой, и сгинули в пути... Или попались в лапы копам, а это пострашней стаи волков будет... Или заплутали... Скорей всего -- они просто бросили меня, как и всякий разумный человек на их месте, а я вот волнуюсь... За них волнуюсь... ...Девушка ушла на охоту -- людям надо что-то есть, они не умеют питаться солнечным светом... Очень захотелось поболтать с кем-нибудь. С кем? Рейст -- неразговорчив и подозрителен по природе, Сатоурис сам вызывает подозрения... И все же он лучший собеседник, чем Всадник... Серый Дракон рассказал ему свой сон... -- Логично! -- радостно воскликнул тот, -- До жутиков логично! Осмелюсь предположить, что все именно так и было! От себя же добавлю, что Сельвин, Гаран и Дерк долетели до цели и получили советы от гоблинов... Правда -- не совсем те, на которые рассчитывал их декан. А все оттого, что в пути с ними случилось маленькое приключение... Хочешь, расскажу? Ну, тогда слушай! "-- Все на своих да на своих, -- проворчал Гаран, -- Создать бы реструкцию помощнее, да накрыть эпицентр угрозы, расщепить к черту и не мучиться!" -- Ну-ну, а силенок-то хватит? -- скептически хмыкнул Сельвин. -- Ты вот Ролу приворожить пытался -- сколько тебя потом от стены отшкребали? -- Так ведь тогда вся энергия на курсовой шла, вот и прокололся! -- жиденькая струя пламени пронеслась над макушкой Сельвина и угасающим салютом вяло осыпалась вниз, на землю. Похоже -- Гаран был не на шутку раздосадован воспоминанием. -- Да и огонь -- так себе, -- фыркнул было Дерк, но развить свою мысль не успел: чуткие драконьи уши уловили доносящиеся с земли интересные слова. Вообще-то язык был гоблинский, знакомый, но смысл почти не улавливался: что-то о ящерицах-переростках и особенностях их интимной жизни в узком родственном кругу. Лениво скосившись на землю, Сельвин узрел пылающую крышу какой-то куполообразной гоблинской постройки, окруженной мельницами с громадными узкими лопастями... -- Поможем гасить? -- спросил Дерк, проследив за направлением взгляда. -- Не думаю, -- лениво зевнул Сельвин. -- Кажется -- уже помогли... Пусть уж лучше их автоматика гасит следы ревности нашего Гарана. -- Так это я?! -- взрычал вдруг Гаран. -- А кто же еще огнем тут плевался? -- съехидствовали его сотоварищи. -- Ма-а-алчать! Так это Я -- ящерица недотраханная?! Да я им щас такое напогашу! -- и дракон молнией метнулся вниз, щедро сбивая пламя запасами из мочевого пузыря. Проникнув сквозь прогорелую крышу, едкий раствор сбил пламя и... В следующий момент Гаран отлетел в сторону, окутанный зигзагами молний. -- Догасился? -- хмыкнул Дерк. А Сельвин пропел: -- Умник наш поссял на клеммы! Спустя часа три, утомленные скоростным полетом, Сельвин и Дерк запросили пощады. Уставший не менее их Гаран милостиво согласился простить собратьев по институту, но пообещал дать и им при первой же возможности вкусить из лейденской банки. -- А вообще-то разовый удар током вполне озаряет мозги, -- полчаса спустя заметил Гаран. -- Мне тут мысля одна в голову стукнула. -- Мысля? А-а-а, теперь ты так молнии называешь... -- тихо фыркнул Сельвин. -- А-а-а... Мысли... Ну их... Их думать надо... -- зевнул Дерк. -- Мысля. Если бы всю эту энергию -- да на наши нужды... -- Ну так и получил ты всю эту энергию прямо на свою "нужду"... -- съехидничал Сельвин. -- Упс! Ногу с моей головы убери, а? Так-то уже лучше... -- Да бросьте прикалываться! -- рыкнул Гаран, -- Я троечник, но не дурак! Так вот: если нам набрать такой вот энергии и превращать ее в магическую, то нам не только на все, на что надобно, хватит, а еще и на подшутить над деканом останется! -- Так слетай к гоблинам и попроси! Скажи: я, мол, станцию вам погасил, так что поделитесь киловаттом-другим... -- Ага! А они тебе ответят: "Так мы уже поделились!" -- Значит -- у других попросим. -- Сами сделаем, еще скажи! -- А... А... А что, и скажу! Это ж идея! Все равно в столицу гоблинскую премся, так хоть совместим приятное с очень приятным! -- А платить чем будем? -- недоверчиво начал Дерк. -- Говорят, что гоблины забесплатно только прогноз погоды делают, да и то оттого, что он не точен. -- А чековая книжка декана подойдет? -- невинно спросил Гаран. -- Так он тебе ее и даст! -- Уже дал... Пока из лиан выпутывался. Правда -- он об этом пока что не знает... -- Значит -- за покупками!" Сатоурис улыбнулся воспоминаниям... -- Так что в Город Гоблинов наша троица пожаловала не в поисках рецепта от Напасти, а с целью скупить строительное оборудование и оружие поновей. А гоблины заявили, что карточка декана у них не котируется, им нужен живой Серебряный Дракон. Не долго думая, троица уболтала оранжевого дракона перебросить их в прошлое лет на тысячу, когда Серебряные были еще молоды и встречались повсюду... Перебросить получилось одного только Сельвина... Да и тот не мог вернуться назад. Тогда он и создал в прошлом для людей монастырь, в котором залег в спячку с просьбой разбудить его через тысячелетие. А помог ему в создании знамения-будильника Сморид, как раз именно для этого отправившийся в долгое путешествие к монастырю. Ему, кажется, то ли Дерк, то ли Оранжевый это насоветовал... -- Ты так говоришь, словно сам все это видел... -- вздохнул Серый Дракон. -- А я действительно был в те времена, -- спокойно ответил Сатоурис. -- Правда -- звали меня тогда немножко иначе -- Саттарис, но, согласись, это не столь уж и существенно. Что я там делал? Да расскажу, пожалуй, это тебе может интересным показаться... Глава 7 "Сельвин внимательно всматривался в проплывающие пейзажи: можно было в любую секунду нарваться на врага. И это было просто: он даже не представлял себе, как выглядят эти самые Крысы, о которых Мельтор говорил, что они смогли без труда уничтожить целое колено драконово. Не знал также, какое у Крыс оружие, какие привычки, какие жилища... Умение же летать бесшумно и скрытно сводили на нет семеро Серебряных, хлопающих крыльями громко, словно Орлы. -- А ну, тише, ребята! -- скомандовал Сельвин внезапно, заметив что-то у горизонта. Серебряные вояки напрягли крылья и спланировали в заросли на макушке холма. Вовремя. Кажется -- никто их не заметил... Впрочем -- расслабляться не стоит, иначе можно вляпаться в очень даже большие неприятности... ...У подножья холма прямо посреди зарослей высился замок. Огромный и немного непривычных форм, он был окружен невысокой стеной из серого мерцающего камня. Ворота в стене распахнуты настежь, словно хозяева не боятся вторжений... И -- никого... Внезапно легкое движение воздуха затуманило проход, и перед замком прямо из ниоткуда возник всадник на горячем гнедом скакуне. Ладный камзол, берет с большим петушиным пером... Спрыгнув с коня, девил огляделся. Драконов, засевших в лесу, он явно не почувствовал, больше же вокруг не было совершенно никого. Достав из кармана совершенно крохотную дудочку-гудочек, всадник нажал на крохотную резиновую грушу, приделанную к ней... Громкий звук разнесся над замком, эхом заметался по окрестностям, заблудился в лесу... Даже конь вздрогнул и нервно всхрапнул. Никто не ответил ему, только со скрипом и скрежетом распахнулись ворота самого замка. Внутри ничего не было видно, лишь темнота дышала в глубине... Проведя рукой, девил что-то шепнул. Конь мгновенно превратился в двухмерную картинку, которая с бумажным шелестом втянулась в один из карманов Саттариса. Оглянулся еще раз по сторонам. Никого. Крикнул в пустоту входа: -- Эй! Слышит ли меня хозяин этого жилища! Я пришел с хорошими вестями! Легкий шорох пролетел по округе, но ни слова не прозвучало в ответ Саттарису. Он сделал шаг к замку. Второй. Третий... -- Слышите ли меня! Я пришел с миром! -- вторично закричал он. Лишь тишина была ему ответом... Если кто и был в замке, то он не спешил о себе заявлять... Войти очень хотелось, и с каждой секундой это чувство росло. Может -- это и насторожило визитера: показалось, что кто-то заманивает его в середину, в ловушку... И что войти будет значительно проще, чем выйти... Словно миллионы глаз впились в стоящего у входа... Саттарис нервно оглянулся, собираясь уйти. И тут же понял, что это невозможно. Он был окружен тремя рядами арбалетчиков. У подножья стен -- первые, на балюстрадах -- вторые. Третьи стояли на самой стене. Быстро просканив местность, он с ужасом обнаружил, что за стеной, ближе к лесу, и в самом лесу -- тоже арбалетчики... Можно было бы попробовать убраться отсюда тем же путем, что и явился, но на наложение заклинания уйдет восемь секунд. Интересно -- сколько секунд понадобится воинам, чтобы превратить его в ежика?.. Проверять это на себе почему-то резко расхотелось... -- Я пришел с миром! -- громко выкрикнул Саттарис и медленно развел руки в стороны, показывая, что не держит оружия. Никто не шевельнулся. Только тот арбалетчик, на которого упал взгляд девила, вытянул свободную руку вперед и молча указал на вход в замок, словно приказывая войти. Воины были одного роста и одинаковой комплекции, одетые в серый плюш. Неподвижностью и невозмутимостью своей они казались зловещими, как манекены. Они были похожи, как близнецы. Как капли вина на льде зеркал... "Похожие, как две капли помоев" -- вспомнилась почему-то фраза из старой недописанной пьесы. Саттарис читал ее недавно... У девила хватило ума не пытаться делать шаг к выходу. В конце-концов, будучи живым он рано или поздно найдет выход из положения, а вот мертвый уже никак не отвертится: прийдется оказаться в вечном рабстве у своих недавних экономических партнеров... Арбалетчики не шевелились, один из них все так же указывал вытянутой рукой на вход. Оставалось подчиниться моральному нажиму... Едва он вошел в коридор, как вспыхнули три пары факелов, освещая кусочек прохода. В видимой части коридор был абсолютно пуст. Саттарис осторожно пошел вперед. Стоило поравняться со второй парой факелов, как впереди вспыхнула еще одна. Так было и дальше. Факелы вспыхивали впереди и тут же гасли за спиной. Они словно указывали, куда надо идти... Это вдруг резко разонравилось: слишком уж тихо и мирно все было... Оставалось рискнуть и попробовать, что будет, если пойти не вперед, а назад. Повернуться... Сделать шаг... Вспыхнула только что погасшая пара факелов. Ясно -- мешать идти назад по коридору ему никто не стремится. А может -- и из замка никто не мешал бы уйти, а арбалетчики -- просто почетный эскорт? Мирность коридора теперь уже не пугала, а успокаивала. А значит -- стоит идти туда, куда предлагают... Но сперва -- не вредно было бы подготовиться к возможным неожиданностям... Девил полез в свою сумку, достал из нее серебряную ложку, поморщился и сунул ее обратно. Следом на свет была извлечена книжка "Пособие начинающего иллюзиониста". Открыв ее наугад, Саттарис прочел что-то, хмыкнул и уронил книгу обратно в сумку. Третьим были извлечены очки непривычного вида. Водрузив их на нос, девил вновь огляделся. Стекла очков позволяли видеть истинную сущность вещей, то, что они из себя представляли... Ну и зачем, спрашивается, было напяливать очки?! Чтобы вновь лишиться душевного равновесия?! Глупо это... Сквозь магические стекла стали отчетливо видны многочисленные скрытые ниши в стенах, и в каждой нише стояло по арбалетчику, облаченному в серый плюш. Арбалетчики абсолютно равнодушны, даже скучающи. Они словно не видят идущего по коридору. Или видят, но им приказано пока не трогать?! Лучники -- не единственное, что разглядел девил. Стал очевидным тот магический принцип, по которому работала система факелов. Никогда не стоит упускать возможность позаимствовать что-то полезное. Даже в подобной ситуации. Поэтому на свет появилась пухленькая записная книжка. Но стоило открыть ее на свободной страничке и коснуться ручкой, начав записывать формулу, как формула вместе с комментариями уже оказалась в книжке. Причем -- почерком самого Саттариса! Вздрогнув от неожиданности, девил испуганно оглянулся. Стражники в нишах так же равнодушно перились в пустоту... Это было так странно, что девил машинально зачеркнул формулу. След зачеркивания немедленно исчез! Медленно и аккуратно Саттарис вырвал страничку из записничка. Сложил из нее самолетик и приценивающе оглянулся вновь, прикидывая, куда запустить голубка. Но -- передумал и развернул бумажную модельку вновь. Лист был девственно чист! Зато в записничке вновь оказалась страничка с формулой, словно ее оттуда и не вырывали. Пересчет страниц убедительно доказал, что листик для самолетика не мог быть в книжке -- там все страницы на месте... Тогда Саттарис нарисовал вокруг формулы пантакль Соломона. Пантакль незамедлительно исчез, лишь была проведена последняя линия... А может -- блокнот приобрел тут новые свойства? Или пантакли здесь не живут? Но -- нарисованный на другой страничке пантакль так и остался на месте... Тогда Саттарис вырвал листок с пантаклем и кинул его в пламя ближайшего факела. Ярко вспыхнув, листок сгорел и серым пеплом упал на пол. Пантакль в книжке вновь не появился и страничка не отросла... Девил сильно занервничал, и тут из ниоткуда раздался вкрадчивый мягкий вежливый голос: -- Зачем же ты нервничаешь? Это -- подарок тебе... Ты же сам хотел эту формулу! Вот я ее тебе и подарил, благородный путник! Слово гостя здесь закон... почти всегда... -- А что я взамен... -- Ничего... Это так, маленький презент... знак внимания к гостю, так сказать... Не стоит даже благодарности... -- Слушай, забери его, а? -- Ты хочешь обидеть отказом хозяина замка, отвергая подаренное от чистого сердца? -- Я даже не знаю имени хозяина этого жилища! -- Знаешь... Не лги сам себе -- знаешь... Аль боишься сам себе признаться-назвать?.. Я -- Крысиный Король... -- Где ты? Я тебя не вижу! -- Иди по следу факелов... Я встречу тебя там... И не бойся ты моих стражников в нишах: не тронут они тебя! Они для других гостей -- непрошеных... Ты же был приглашен: ведь для тебя я открыл двери в мое скромное обиталище... Вспыхнули почти все факелы. Мерцание волнами побежало вглубь коридора, указуя путнику, куда идти. И он шел. Шел строго по пути, высвеченному бегущими огнями факелов, минуя затемненные коридоры-отвороты, поворачивая вслед за огнем... А за его спиной факелы гасли: к чему светить там, где они не нужны... Если бы не постоянные повороты, то Саттарис был бы уверен, что пройденный путь уже значительно больше замка. По крайней мере -- больше замка, увиденного снаружи... Но -- стоило лишь подумать об этом, как коридор немедленно кончился, выводя в ярко освещенный зал. Зал был просто великолепен. Невероятная, необъятная сокровищница. Но -- не из тех, где все валяется как попало, куча на куче. Здесь стояли и лежали на специальных стеллажах чаши, кубки, диадемы, короны, клинки, амулеты, граненые самоцветы... Это напоминало огромный музей, где нет запасников, где все выставлено в экспозицию. Тему музея не установить -- слишком уж все разнообразно. А где же хранитель музея? -- Приветствую Вас, молодой человек... Взгляд назад. За спиной девила стоит, приветливо улыбаясь, полный добродушный мужчина чуть старше средних лет, облаченный в серый плюшевый камзол. За спиной -- тяжелая мантия из серых благородных мехов... Вот мех серебристой лисицы, вот -- песца, седого соболя, горностая... Остальные вставки и не угадать, столь экзотичен порой мех королевской мантии. На голове короля -- простая серая корона из стали, возле одного зубца -- выщерблина, как от меча или кинжала... Это становилось уже интересным... Девил осторожно приподнял очки. Без магических стекол почти ничего не изменилось, только корона из стальной превратилась в массивную золотую, украшенную большими острогранеными рубинами. -- Приветствую и Вас, Ваше Величество, -- ответствовал девил, всем видом стараясь доказать, что приподнятие очков -- часть ритуала приветствия у его народа... -- Вещи не всегда то, что кажутся... -- словно сам себе заметил король. -- И тогда полезно различать, где настоящее, а где -- так себе... -- Прошу прощения, Ваше Величество, но сюда меня привели вполне определенные стремления. Как говорится в остальном мире: у Вас товар -- у Нас купец! -- Хм-м-м... И что же Вы желаете предложить мне? Или -- спрошу корректнее: что Вы желаете получить от меня в качестве... м-м-м... оплаты? -- Вы даже не интересуетесь, что я за товар предлагаю? -- удивился девил. -- А что Вы можете предложить? Думаю -- то же, что и остальной народ Вашего роду-племени: услуги. Разнообразные и без дефектов, с гарантией, так ведь обычно Вы рекламируете свой бизнес? -- Поразительно! Вы очень даже неплохо осведомлены, Ваше Величество... Позволю себе спросить Вас: а чем Вы вообще занимаетесь? Чтобы понять круг Ваших, э-э-э, интересов?! -- Я коллекционер. -- И что же Ваше Величество коллекционирует? -- Души. Ответ был прост, но именно он чуть не заставил Саттариса вздрогнуть. Почти не соображая, что делает, бедняга чуть не перекрестился, чтобы испариться отсюда по аварийным каналам... Но -- внешне он остался совершенно спокоен, ни одна жилка не дрогнула на лице... -- В таком случае мы с Вами, Ваше Величество, коллеги, так сказать? -- Почти, но не более. Вы ведь, помнится, коллекционируете души живых существ, так ведь? -- Ну разумеется, а как же ина... -- Я же, -- не дослушал его король, -- собираю любые души, достойные собирания... Вы посмотрите, сколько тут вещей, в которые вложены души! В одни -- авторы-творцы вкладывали душу, когда изготовляли. Другие одухотворились в общении со своими хозяевами... Третьи -- так и задумывались... Так что души живых -- это лишь крохотный участочек моей огромной коллекции! А есть и совершенно уникальнейшие экземпляры! С этими словами король взял с полки тонкий острый клинок ослепительной черноты, с узорной кожаной рукоятью и медной гардой с кольцом-клинколомом. -- Вы даже не представляете себе, -- улыбнулся толстяк, -- сколько душ содержится в этом клинке! Он пил даже души богов! -- Увы -- сейчас они бесполезны... -- резонно заметил девил. -- Он не отдаст их никому... -- Ну почему же, почему же... -- пожал плечами король. -- Можно легко выпустить их... Достаточно раскрыть вот это кольцо... И все эти души пойдут в Ваше распоряжение, если Вы окажете мне одну услугу... -- Какую же? -- Экий Вы нетерпеливый, юноша... Сперва присмотритесь, приценитесь, подумайте, что в оплату взять захотите... Коллекция у меня богатая: сюда попадают все вещи, которые утеряны в миру или считаются погибшими. Все они здесь, лежат и дожидаются своего часа, когда в мир вернуться... Видите -- вот Кубок, замечательная вещь работы Курумо. Где-то на полках и Чаша его валяется... Вон -- Гронд, а вот -- Гронд-младший работы Ронгара. Этот небольшой кулончик -- Лестница. Да Вы сами смотрите! Выбирайте! Можете даже руками потрогать: это Вам не музей! Говоря все это, король время от времени брал то один, то другой предмет своей пухленькой рукой, затянутой в тонкую серую плюшевую перчатку. Словно торговец, что нахваливает свой товар в лавке, при том стараясь не брать ценные вещи голыми пальцами, чтобы не испортить их вид. -- А вот... -- Погодите минуточку... А вот этот берет с пером... Он мне кажется очень знакомым!.. -- Ну разумеется, разумеется! Это дядюшки Вашего, Мефистофеля! А главное -- что в нем! Видите -- целых две души! И дядюшка Ваш, и этот алхимик-философ... как его там... имя не помню... -- Как Вам удалось?! -- Элементарно, мой друг! Просто элементарно! Этот... который... ну... а, вспомнил -- Фаустус! Так вот, он не прошел Суда Божьего: конклав Архангелов зарубил ему визу в Рай из-за занятий алхимией и сотрудничеством с Мефисто, а в ад ему путь был закрыт постановлением Бога от более раннего числа... Вот и попал он прямехо ко мне! А дядюшка Ваш завис из-за другой непонятки: он-то проиграл исключительно пари с богом, причем проигрыш был расценен всевышним как главенствующий по сравнению с буквой контракта. А это нарушило условия самого контракта и создало двусмысленность положения... И вот он у меня!.. Я положил их вместе: теперь у них будет много времени, чтобы побеседовать, кто прав и кто виноват... Попросите одного из них выпустить? -- Не-а! Дядюшка мне родственник, но конкурентов в бизнесе я не люблю! -- Я так и думал... -- А тот серый камень на третьей полке... Рядышком с тремя шариками... -- А, пустячок! Серое Кладбище для какого-то ответвления покалеченного Хаоса. Просто удивительно, как некоторые могли считать эту безделушку драгоценностью... А рядом с ним -- это три луны того мира, где покалечили Хаос... Я их по просьбе Паладайна заменил на луну Альтераана, что валялась в запасниках... Невыгодный обмен: ни убытка, ни прибыли... Кстати, пройдем в следующий зал. Как Вам Кладбище кораблей? Огромный зал, огромней ангаров Звездных Рейнжеров, был уставлен морскими, воздушными и космическими кораблями самых разнообразнейших конструкций... Медная обшивка, дюралевые бока, пласталевая броня, нейтритовый панцирь, звонкий борт из дариальского дерева... Порой трудно было понять, какой стихии принадлежит то или иное судно. Вот -- парусник с причальной иглой планетарного рейсера и звонкими золотыми парусами, прикорнул между фрегатом и каравеллой. Неподалеку -- странный гибрид корпуса лодки и торчащих вверх мачт с короткими вертолетными винтами в три ряда. Рядом -- нечто подобное, но еще и с перепончатыми стрекозиными крыльями-веслами. Над ними -- помятый бок спиралодиска... Диски, тарелки, чечевицы, паруса, винты, крылья, кили, стабилизаторы, шасси и причальные иглы, лыжи и гребные колеса... И среди этого великолепия -- тусклая огромная черная тварь, похожая на помесь спрута и паука, словно свалившаяся из ночных кошмаров. Порой по глубокой черноте пробегают багровые сполохи и сиреневое сияние... -- Это... тоже корабль? -- шепотом спросил девил. -- В некотором роде... -- равнодушно ответил король. -- Это твой тезка в некотором роде: Саттар. Он мне сам себя продал, в обмен на покой... Так что я обеспечиваю ему тут абсолютный покой, чтобы никто его не тревожил, а взамен -- имею в своей коллекции самого Короля Неодухотворенности! Круто? -- Кручее некуда... -- Саттарис был просто ошеломлен. -- И он навсегда твой? -- Зачем же навсегда? До тех самых пор, пока ему не придет время вновь появиться в мире... Тогда я его выпущу туда... Точнее -- вытолкаю туда, потому что ему тут очень уж нравится! -- Он... слышит нас? -- Он спит. Я бы не советовал тебе будить его... Душу он все равно тебе не продаст... Кстати -- посмотри, кто там рядышком, на красном песочке... На кирпичного цвета песке лежало три таких же "саттара", но помельче размером. -- Дети? -- Чьи?! Саттаровы?! Не смешите меня! У Бездуховности не бывает детей! Это -- младшие мамбеты, в некоторых древних цивилизациях их называют иначе: Тени. Они не урожденные мамбеты, а потерявшие одухотворение древние Корабли. Когда люди затеют раскопки на Марсе -- я верну их туда обратно, и кто-то неосторожно войдет внутрь них, внеся витальную силу своей одухотворенности. И они вновь оживут... А пока пусть поваляются тут, чтобы не простыли бы на марсианской прохладе... -- Так Тени вернутся? -- А как же! За Корабельным залом были и другие, но Саттарис вернулся в первый зал. -- Спасибо, Ваше Величество, но я уже увидел достаточно, чтобы выбирать... Так в чем будет Ваше предложение? -- Элементарно, друг мой! Вы отправляетесь в один мир и покупаете там у одного человека его душу. На любой срок. А я в ответ предложу Вам столько душ, сколько Ваша душа пожелает! Кстати -- как Вам каламбурчик-с? -- Ничего, очаровательно... А что за планета? -- Земля. -- Земля?! Надеюсь, душу покупать предстоит не у философа?! -- О-о-о, понимаю Ваши эмоции. После Фаустуса Вы философов не любите... Успокою: Вы купите душу одного музыканта. Живет он, правда, в те же времена, что и Фаустус, и даже в примерно том же регионе, но -- философией не пробавляется. А в данный момент он, кстати, направляется в город Гамельн. -- Крысолов?! -- Он самый. -- Тогда даже не спрашиваю, зачем Вам понадобилась эта афера. Остается выявить размер оплаты... Вы говорили, Ваше Величество, что готовы предложить мне любые души на выбор... Из чего выбираем-с? -- Присаживайтесь, покажу... -- король кивнул на стоящий рядом простой деревянный стул. Деревянный?! В таком музее простой стул казался более чем диким! А если взглянуть без очков? Саттарис приподнял очки и с удивлением заметил на месте стула трон из цельного рубина. -- Тот самый трон? -- Ага, безделушка... -- А... почему он сквозь очки видится простым стулом? -- Хе, -- усмехнулся король, -- А как Вы считаете, чем был этот трон для его настоящего хозяина, а? Просто стулом, куда можно более-менее удобно пристроить свое седалище... Саттарис достал из кармана свой записничок и с кислой миной что-то в нем зачеркнул. Затем заметил: -- Логично... Спасибо, но я постою... Так что там с душами? -- Если Вы пожелаете -- то возьмете столько душ моих Крыс Сознания, сколько пожелаете. Например -- для начала тех арбалетчиков в нишах... -- А позвольте спросить -- по какому ведомству проходят их души, а? После смерти они попадают куда? Как быстро реинкарнируют? Попадают ли они в Нараку, Ад, Аид, Хель, Рай, Парадиз? Может -- в более экзотические области?.. -- Нет-нет! -- замахал руками в серых перчатках Король, -- С тех пор как они приняли Служение мне -- они могут вселяться лишь в тела Крысовы, я сумел им дать это благо, и они теперь независимы от любых других богов! Впрочем -- если кто из них приглянулся тебе и мы поладим -- то в оплату ты сможешь взять их на любой условленный тобой срок -- и немедленно! -- Спасибо, но я пока воздержусь... Я сперва хочу рассмотреть все возможные предложения... -- Души из Черных Клинков, например... -- У меня другое предложение, Ваше Величество. -- Какое же? Слушаю Вас, молодой человек. Не стесняйтесь... Девил вздохнул поглубже, набираясь храбрости, и выпалил: -- Вашу душу, Ваше Величество! -- И только-то? Охотно! Давайте бумазею, где там надо подписаться-то? -- Но мы не обговорили подробности контракта... -- осторожно начал девил. -- Все просто. Если Вы покупаете душу Крысолова -- то в Ваше распоряжение попадает и моя, на установленный Вами срок. Если не сможете купить его душу до того, как его убьют или как он помрет -- контракт теряет силу... Подробности доправятся в Контракте сами... Кстати -- предлагаю Вам выбрать любые предметы, какие только пожелаете. Это не торг, а просто выбор амуниции: предлагаю все, что Вам нужно для успешного дела. Выбирайте, не стесняйтесь! Саттарис вновь достал свою записную книжку и принялся сосредоточенно листать ее. -- Ага, нашел! У Вас есть такая штуковинка, как Браслет Лата? -- Пожал-ста, -- Король прошелся вдоль стеллажа и взял из полотняного мешочка цвета бетона небольшой золотой браслет. Кинул его девилу. Тот поймал его и сунул в карман. Отметил галочкой что-то в своих записях. Полистал дальше... -- А... что-нибудь из средств по созданию магических Сетей имеется? -- Лови! Следом за Браслетом полетело колечко ослепительно-белого света. Девил поймал его и поставил еще одну галочку в блокноте. Затем сунул Кольцо в карман и застегнул его поплотнее. Поклонился: -- Спасибо за него, Ваше Величество! -- За них, молодой человек, за них... -- Ах, да, еще ж Браслет... -- А еще я тебе посоветовал бы взять с собою Чашу. -- Спасибо, но я как-нибудь воздержусь... Опасная вещица... -- Опасная для того, кто из нее пьет... А вот для того, кто не пьет, но дает испить другим -- ну совершенно безвредна! -- И все же -- я не хотел бы рисковать... -- Ваше право, юноша... Может -- возьмете еще что? -- Думаю, я достаточно уже запасся. Остался один вопрос: а как я туда попаду? На Землю, в смысле... -- Ну, это-то не проблема! -- и король сделал странный жест руками, словно раздвинул пространство. В образовавшейся щели была дорога. Тусклая, из серо-голубой клубящейся пыли, а над нею горели яркие звезды. Король поставил свою подпись в листе Контракта, даже не глянув на указанный срок аренды души. Похоже -- это его не интересовало... И Саттарис, спрятав Контракт, шагнул на дорогу в расщелине. Тут же мир словно перевернулся: девил шел по дороге из пылающих звезд, а над ним раскинулось небо из клубящейся серо-голубой пыли... Где-то там, в конце Пути, его ждала Земля... Саттарис сделал шаг, другой и наконец расслабился. Позволил глуповатой ухмылочке сползти с лица, ослабил контроль трех Первичных Уровней Мысли -- все-таки тяжеловато так долго изображать из себя наивного идиота (ему! величайшему цинику всех миров!), да и то не понятно -- успешно ли? Саттарис нахмурился: "Король-то не дурак! Колле-е-ега!" Он хмыкнул. Впрочем, даже если он все и понял... Как говорил дядюшка Мефисто, "пожар идет по плану". И Саттарис удовлетворенно похлопал себя по карману с Контрактом. Сельвин вздрогнул: только что он отчетливо слышал мысли двоих -- и вдруг один из них куда-то исчез, словно выключился. Второй же просто расцвел от счастья... Стоило тщательно проанализировать все услышанное. И тут один из серебряных -- кажется, ефрейтор -- спросил: -- Летим вперед? Берем "языка"? -- Вперед?! -- Сельвин задумался. -- Скорее -- назад... Срочно сматываемся!!! Они успели взмыть и лечь на обратный курс всего лишь за минуту до того, как на поляну хлынули полчища стандартных арбалетчиков в сером..." -- Вот такое вот воспоминаньице... Замечу только, что позже я разобрался с лунами Кринна. тут Король слукавил: заменив луны на Луну, он стандартизировал Кринн, сделав его одной из теней Земли, лишив самобытности и оригинальности... Глава 8 -- Так ты, значит, девил... -- пробасил дракон. -- Попросту говоря -- дьявол, так? -- Не совсем... Во-первых, бывший девил, ибо я выкупил и дособрал свою душу, а потому и смог снова стать смертным, чем и горжусь! А во-вторых, дьяволов не бывает, они вымышленные персонажи, в отличие от девилов... -- Ты умеешь интриговать... А знаешь -- я сейчас захлопну выход и не выпущу тебя до тех пор, пока не услышу от тебя подробности о деволах. -- Ой, отцепись! У меня и так уже в глотке сухо, как в Каракумах! Я не потяну такую длинную историю!.. А упускать подробности -- себя не уважать! Кинул бы ты в меня шлемом мыслесъемника, я бы напрямую странслировал, с подробностями! -- Так ты понял, кто я? -- Ага! Деволы -- не дикари! Но вся беда в том, что ближайшая точка техобслуживания -- там же, где и Город Драконов, который ищут эти Всадники. А ты, похоже, не в очень-то летабельном состоянии... -- Угу... Но рассказы твои мне понравились... А ты что -- действительно встречался с драконами? С настоящими? -- Ага! И даже чуть не купил у одного из них душу... Но Крысиный Король успел первым, зараза! Но это не имеет отношения к предыстории деволов. Так что тебе первым показать? -- Про деволов... Возьми шлем справа, под пультом... * * * Non Deus hominem, sed homo Deum ex nihilo creavit. Утро никак не предвещало, что день окажется интересным. Скорее совсем наоборот. Солнце беременным апельсином висело в мутном английском небе, едва достигнув зенита, когда Бран с трудом разлепил веки. Как только он это сделал, он понял, какая это была ошибка. Но было поздно. Ровной, как архиепископский посох, шеренгой перед ним выстроились, вытянувшись во весь свой немалый рост, насущные проблемы всякого современного алхимика-практика: закончился кал летучей мыши, рука самоубийцы, купленная за бешенные деньги у беглого каторжника с Гримпенской трясины, оказалась на деле рукой человека, умершего от несварения желудка, в результате приворотное зелье, любовно сделанное Браном для внутреннего, так сказать, употребления, приобрело неописанные оккультной наукой свойства... Бран скривился и поморщил свой длинный с горбинкой нос, украшенный импозантной бородавкой. В животе противно урчало. "Не хлебом... Единым... В трех лицах..." передразнил он местного зануду брата Антония. Как и следовало ожидать есть от этого захотелось еще сильнее. "Где бы взять чего пожрать?" стихами выразил свою печаль Бран. Вопрос этот был скорее риторическим, так как редко выдавалось в жизни алхимика утро, когда не приходилось его себе задавать. Через некоторое время Бран понял, что придется снова идти в кабак. Со стоном разогнув затекшие конечности, он собрал в сумку те препараты и зелья, которые он еще не выпил с похмелья сам и надеялся продать. Уже выйдя из своей глинобитной халупы и пройдя с дюжину шагов по улице, Бран насторожился. Время было достаточно позднее, но городок словно вымер. Все окна и двери были плотно закрыты. Надоедливая детвора не возилась в пыли у дороги. Хозяйки не выходили купить чего-нибудь и посплетничать. Вечный гул рыночной площади смолк. Казалось, единственным звуком было настойчивое урчание у Брана в животе. Алхимик подумал с минуту и медленно, осторожно двинулся в сторону площади. Первым, что повергло его в недоумение, когда он подкрался к кузне и выглянул из-за угла, была корчма. Старая, хорошо знакомая вывеска с полустертой надписью "У ведьмы Джин" оказалась тщательно завешенной куском мешковины, на котором красовались кривые буквы: "У свитова Никалая". Бран, который очень гордился своим умением читать, чуть не фыркнул от досады. Рядом послышались голоса. Он высунулся чуть дальше и молниеносно рванулся назад. Несчастный алхимик прижался к стене кузницы, обливаясь холодным потом. А приведшее его в такую прострацию зрелище не несло в себе, на первый взгляд, ничего пугающего. Посреди площади, как раз напротив входа в покосившуюся церковь, были свалены в неаккуратную кучу дрова, сено и даже валежник, который какая-то неведомая сила притащила из соседнего леса. В нескольких футах от нее на земле лежала длинная, в полтора человеческих роста, толстая жердь, на которую устало опирались лопата и заступ. Чуть поодаль стояли двое. Первым был монах в длинной черной рясе. Несмотря на теплую погоду, он глубоко надвинул клобук, так что лицо его было трудно разглядеть, только время от времени поблескивали из-под капюшона хитрые глазки. Монах был высок и худ, как щепка. Вторым был воин. Поверх старого, но добротного доспеха он носил белый нарамник с гербом, в котором доминировал небесно-голубой цвет. Длинный, до пят, зеленый плащ скрепляла медная фибула. Довершал его наряд искривленный палаш у пояса. Ни один из них не заметил Брана, так они были увлечены разговором. -- ...и все таки, брат Бенвенуцио, -- говорил с сильным шотландским акцентом воин, -- это несправедливо. Я это все сюда притащил, а теперь еще и копать должен? Сам копай! -- Да. Но тем не менее, -- ответствовал скромный монах. -- Да я ведь какой-никакой дворянин! -- Да. Но тем не менее. -- Я тут, чтобы это... искоренять ересь, вот, а не заниматься черной работой! -- Да. Но тем не менее. -- Я тебя должен защищать, а не с лопатой корячиться! -- Да. Но тем не менее. -- Я из Хайленда! Я человек горячий! -- Да. Но тем не менее. -- Я воин Инквизиции, а не смерд вонючий! -- Да. Но тем не менее, если яму не выкопать до возвращения капитана О'Рейли, голову открутят не мне. Воин с досады плюнул, но засучил рукава и принялся за работу. Брат Бенвенуцио тем временем извлек из недр своего одеяния кусок хлеба и сыр, присел на край какой-то колоды и, глядя преданными глазами на орудующего лопатой шотландца, принялся все это поглощать. -- Ты бы хоть поделился, что ли? -- буркнул воин. -- Да. Но тем не менее, -- промычал монах, отправляя в рот последние крошки. "Инквизиция!" -- мысли неслись в голове Брана, как пьяные шотландские пони. -- "Что делать?! Сожгут ведь ни за что, ни про что!" От ужаса алхимик чуть не плакал. Вдруг, как вспышка света в кромешной тьме, свернула мысль: "Свартхед! Вот где можно отсидеться!" Колдун Свартхед был, наверное, единственным другом Брана на протяжении последних пяти лет. Он жил в развалинах старой мельницы, на опушке соседнего леса. В городе его не любили даже больше, чем алхимика, но боялись гораздо больше. Его умение наводить порчу и сглаз, проклинать и отнимать мужскую силу никем под сомнение и не ставилось. Он был первой излюбленной мишенью воскресных проповедей брата Антония. Второй был Бран. Впрочем, реальных сил у Свартхеда было немного, но кое-что он несомненно мог. Когда бывал трезв. А случалось это ох как нечасто. Однажды алхимику удалось застать трезвого Свартхеда за работой. Его несказанно поразили горящие прямо в воздухе непонятные знаки и бормотание: "Солнце во Льве... Ангел второго декана... Асфориэль... мелех элогейну а-олам ашер-кадеш..." Несомненно у Свартхеда можно будет пересидеть плохие времена. Задами Бран пробирался к лесу. Казалось, сама природа восприняла настроение города. Птицы притихли, воздух был недвижим, громом небесным раздавался под сенью деревьев хруст веток, на которые он наступал. Вдруг впереди послышались голоса. Застигнутой у горшка сметаны кошкой Бран сиганул в ближайшие кусты. И через минуту на тропинке впереди показались люди. Трое оказались солдатами Инквизиции. В старых доспехах и грязно-белых нарамниках, с каменными лицами, они волокли спотыкающегося Свартхеда. Левый глаз колдуна совершенно заплыл, губы были разбиты в кровь. Он что-то нечленораздельно мычал. Перед ними ленивой походкой сытого медведя шагал человек огромного роста. Время от времени он довольно подкручивал густые пшеничного цвета усы и поглаживал рукоять подвешенного к поясу меча. На его снежно-белом нарамнике слева красовался четырехлистный клевер. Впереди всех, то забегая вперед, то отставая, подпрыгивал мячиком монах. Плотный, подслеповато щурящий карие глаза и подергивающий себя за редкую бороденку, он дышал нерастраченной энергией. Не прерываясь ни на секунду, он вещал: -- Иже херувимы поют в облацех славу воинству Христову! Pater noster, qui es in coelis! Истинно реку --- посрамлен будет нечистый! И сила, и семя его! Аллилуйя! Тьфу, Мать наша Святая Католическая Церковь! Корни тут наложили по дороге... О чем это я? А, да святится имя Господа! Всепокайтеся! А ты грешник-еретик, тунеядец-сатанист, каешься? -- Я-а-а... -- начал было Свартхед. -- А зря! Покаяние облегчает участь! Как бишь там на латыни? "Сказал и облегчил душу!" Пойми, козлище от агнцев недоотделенное, единственная и благородная цель моя, как Великого Инквизитора всея Каледонии, суть спасти ваши погрязшие во грехе души путем очищения праведным огнем веры! Но ежели ты не покаешься, то и огонь веры может оказаться бессилен! И палачу работы меньше будет, если ты сам покаешься! Ну? Каешься? А? -- Я-а-а-а... -- А зря! Ведь как говорила Мать настоятельница нашего монастыря в Хайдельберге, "не согрешишь -- не покаешься, не покаешься -- Господу не угодишь!" Вот пришла ко мне как-то на исповедь дочка одного Ноттингемширского шерифа. И так ей было плохо, и так муторно. А исповедалась -- враз все прошло! Ad momentum, как говорится. Потом раза по два в неделю исповедоваться прибегала. Хе-хе. Только вот месяца через четыре пришлось ей портного вызывать... Но я был призван тогда моим Инквизиторским долгом далеко на север и не знаю даже, что с ней теперь... Так что от покаяния одна польза! Каешься? -- Я-а-а-а... -- А зря! Ведь как говорил Св.Фома Аквинат: "Человек без покаяния, что эта портянка на дороге"... Что-о? Портянка? И сапог? Бран с ужасом посмотрел себе на ноги и понял, что бегство его оказалось слишком поспешным -- один его полуразвалившийся сапог остался лежать прямо посреди тропинки. -- Так ведь это... ЧУДО!!! Аллилуйя! Это знамение! Господь послал нам с неба эту портянку Святого... э-э-э Дунстана! Эта священная реликвия поможет нам бороться с силами тьмы! Слава Господу! На колени, мерзкий грешник, повинный в грехе содомии! Трое солдат рухнули на колени. Свартхед в непонимании остался стоять пошатываясь посреди дороги. -- Идиоты! Не вы! Колдуна на колени!.. Вот так-то лучше! Но каковы кретины... КАПИТАН О'РЕЙЛИ!!! -- Ну вот, чуть что -- сразу О'Рейли... Всегда во всем ирландцы виноваты... -- загудел колокольным звоном усатый громила. -- Почему ваши люди такие идиоты? Где дисциплина?! А? Я вас спрашиваю? -- Виновные будут наказаны, святой отец. Клянусь бедренной костью Святой Женевьевы! -- Так-то лучше! Но почему мы тут до сих пор стоим? Все вперед! Через минуту на тропинке никого не было, только старый сапог, перевязанный бечевой, остался одиноко лежать на земле. Бран, который никак не мог отдышаться и утишить сердцебиение, залпом опорожнил один из своих флакончиков, натянул на босую ногу сапог и направился вслед за солдатами и Инквизитором. Солнце уже клонилось к закату, когда все население городка воины инквизиции согнали на рыночную площадь. Брана туда притащил за шкирку собственноручно капитан О'Рейли. Алхимик уже оставил надежду пережить этот день, но на его счастье Джоанна, дочь старого Джона Седдлера, бросала такие пламенные взгляды на храброго вояку, что он попросту уронил Брана на землю и направил свои стопы в несколько ином направлении, нежели планировал раньше. Все придушенно молчали. Посреди площади к вкопанной шотландским горцем жерди был привязан Свартхед. Справа и слева от него стояли два солдата и монахи. Брат Антоний явно робел от такого нового дела, как аутодафе, и испуганно жался к брату Бенвенуцио. Инквизитор, естественно бегал туда-сюда и возмущался отсутствием порядка и дисциплины. Вскоре Бран заметил еще одного чужака. Он стоял с явно скучающим видом, прислонившись к стене под надписью "У Свитова Никалая", и лениво посматривал по сторонам. Одет он был весьма странно. Сухощавую фигуру скрывал мешковатый камзол со множеством набитых карманов, у пояса висел невозможно тонкий меч с витой гардой и навершием, а на голове у него красовался зеленый берет с большим рыжим ("Видно, петуха ограбил," -- подумал Бран) пером. Длинные волосы незнакомца были собраны на затылке в некое подобие конского хвоста, а самым примечательным объектом его хитрой, кошачьей физиономии были тонкие усы и бородка-клинышек. -- Дети мои! -- когда Инквизитор начал говорить проповедь, все его нервические манеры, как ветром сдуло. Теперь он выглядел и говорил, как настоящий представитель могучего Ордена Псов Господних и Матери Католической Церкви. -- Дети мои, тяжелые испытания обрушились ныне на зеленые холмы нашей милой Родины! Сатана искушает сердца некрепких в вере! Многих он, увы, уже искусил. Но даже для самого отпетого грешника, коим несомненно и является сей мерзостный колдун, есть еще надежда на спасение. Она в искреннем покаянии. Очистивший душу и попросивший милости у Бога, получает поддержку Матери нашей Единоапостольской Католической Церкви. Вот этот грешник покаялся! (Свартхед, чей рот был заткнул кляпом, отчаянно замычал и замотал головой). Вы видите, как яростно отрекается он теперь от всех своих прошлых деяний? Как проклинает Лукавого, ввергшего его душу в море несчастий? Так должно каяться всем истинным католикам! Теперь он может смело уповать на Господню милость и милосердие! Слава тебе, милосердный наш Боже! Прости нам прегрешения наши, аки и мы прощаем должникам нашим! И не введи нас во искушение, и да избави нас от Лукавого! Аминь! "Аминь," -- прокатилось гулким эхом по толпе. Пришелец в берете поморщился. -- Итак, властию, дарованной мне Святейшим Понтификом Римским, Папой Клементом, я, Великий Инквизитор всея Англии и Каледонии, брат Ордена Св.Доминика, отец Ефраим Хайдельбергский, ныне в 13-ый день летнего месяца июня, года 1314 от Рождества Христова, оглашаю приговор рабу Божиему Якову Буллю, известному также как Свартхед Чернокнижник. По рассмотрении дела мы пришли к решению признать обвиняемого виновным во всех приписываемых оному преступлениях, на основании собственного же признания обвиняемого, сделанного в присутствии двух свидетелей и скрепленного клятвой на Священном Писании. После чего мы, дабы избежать лишней жестокости и опасности смерти, передаем его в руки светской власти для понесения наказания, соответствующего его преступлению. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Девы Марии и всех Святых Апостолов, в особенности Св.Петра и Св.Павла, аминь! Но перед тем, как привести приговор в исполнение, мы хотим сообщить верующим о великом чуде, которое произошло сегодня. С небес, в огненном сиянии, спустилась к нам священная реликвия -- ПОРТЯНКА СВЯТОГО ДУНСТАНА!!! Некогда, во времена, когда Св.Дунстан проповедовал в наших краях, к нему подступил Дьявол в облике молоденькой послушницы и стал искушать. Но Св.Дунстан не растерялся. Он поборол в себе искушение, сорвал с ноги свою могучую портянку и ткнул под нос Нечистому. В тот же миг не выдержал Враг Рода Человеческого святости сей портянки и исчез с проклятиями! Вот так Св.Дунстан посрамил Дьявола! Аллилуйя! Слава Господу и Св.Дунстану! Незнакомец под вывеской принюхался, поморщился и достаточно громко произнес: "Свежо предание, да верится с трудом..." Благообразное лицо отца Ефраима на мгновение исказил гнев, но затем он сдержался и произнес: -- Сейчас все воочию убедятся в правдивости моих слов! Есть ли среди вас люди, страдающие неизлечимыми болезнями? Пусть они выйдут сюда! Дальше произошло неожиданное. Бран сам не понимал, какая сила толкнула его прорваться через толпу и пасть на колени в кругу яркого света факелов. От ужаса он зажмурился. "Вот и все, и нету Брана", -- пронеслось у него в голове. -- Каков твой недуг, сын мой? -- вопросил Инквизитор. Бран молчал. Он не мог даже найти в себе силы открыть глаза, просто стоял на коленях и молчал. -- Отвечай! -- нетерпеливо сказал Инквизитор. Бран молчал. -- Я вижу, ты слеп и нем от рождения, сын мой? -- произнес с облегчением отец Ефраим. Бран яростно закивал в ответ. -- Тогда именем Господа нашего Иисуса Христа, Девы Марии и Святого Дунстана я призываю эту священную реликвию исцелить этого человека, если он силен в своей вере и не искусился посулами нечистого! In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti! Amen! Через мгновение Бран понял, что ему на голову возложена священная реликвия. В ноздри ударил могучий дух. Невольно глаза алхимика распахнулись. Перед ним стоял Инквизитор и пристально вглядывался ему в лицо. Бран не нашел ничего лучше, чем завопить: -- Я вижу!!! -- Чудо! Слепец заговорил! Немой узрел свет! Господь сотворил ЧУДО! -- подхватил Инквизитор. -- Чу-у-удо-о-о! -- прокатилось по толпе, чья религиозность подогревалась солдатами инквизиции. -- А теперь к вящей славе Господней, ad majorem Dei gloriam, мы приведем в исполнение приговор! В глазах Свартхеда, который уже начал надеяться, что о нем забыли, отразилось отчаяние. -- Капитан О'Рейли! Приведите приговор в исполнение!.. Капитан О'Рейли! Капитан, который в это время что-то оживленно втолковывал юной Лесси Чизвок, удивленно обернулся и загудел: -- А? Чего? Куда? Приговор? Эт мы в момент! Он взял у одного из солдат инквизиции факел и не торопясь направился к колдуну. На некоторое время на площади воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только чавканьем брата Бенвенуцио, который по обыкновению что-то жевал. До костра оставалось всего пару шагов, когда все факелы вдруг разом потухли. Черное ночное небо разрезала лиловая молния, и вместе с громом как бы из-под земли послышались раскаты дикого, демонического, истинно сатанинского хохота. Вслед за этим раздался пронзительный женский визг. То, что началось затем, не поддается никакому описанию. Все ринулись кто куда. Солдат инквизиции смяли, как сухую траву. Крики и вопли не стихали ни на секунду. Бран решил, что это лучшее время, чтобы ретироваться куда подальше. Уже на бегу он услышал сзади во тьме крик Инквизитора: -- Клянусь, что не покину этого города, пока не изловлю всех приверженцев Дьявола! Клянусь! Спустя три четверти часа Бран уже сидел на старой мельнице и трясущимися руками пытался разжечь очаг. Кремень выскальзывал из рук и раз за разом он терпел неудачу. Вдруг валежник вспыхнул сам собой ярким оранжевым пламенем. Бран невольно зажмурился. Когда глаза немного привыкли к яркому свету, он увидел перед собой... Свартхеда. Самодовольно ухмыляясь, колдун грел руки у огня. Это было уже слишком даже для такого сумасшедшего дня. Уже почти потеряв сознание, Бран услышал грубоватое приветствие Свартхеда: -- Что, оболтус, испугался? * * * Очнулся Бран от невыносимого запаха. Оказалось, Свартхед тыкал ему под нос какую-то склянку. Бран закашлялся и попытался подняться. -- Ну-ну, лежи-лежи, -- буркнул Свартхед. -- Кто ж знал, что ты такой пугливый? Но дело ты хорошее сделал: потянул время, пока мой друг заклятье готовил. Если б не ты, не успеть бы ему ни в жисть, и был бы я теперь жареный, аки свинья в праздник... -- Какому другу? -- еле ворочая языком, пробормотал алхимик. -- Да вот этот, -- бросил Свартхед. -- Вот он сидит. А кличут его Сортирисом, хе-хе... Бран повернул голову и увидел, что на единственном колченогом табурете перед очагом сидит давешний незнакомец из-под "Свитова Никалая". Он сидел скорчившись, одна нога далеко занесена назад, другая, с высоко поднятым коленом, почти в огне очага, подбородок он положил на кулак левой руки, опирающейся на колено, и внимательно следил за Браном. -- Не совсем так, -- вкрадчиво возразил он. -- Не Сортирис, а Саттарис. Баалзамон Саттарис, к вашим услугам, дорогой сэр! Он сорвал с головы берет и помахал им туда-сюда, подметая пером грязный пол. -- Бран. Брандон Шелтер. Искатель Камня Философов, -- Бран потихоньку приходил в себя и мысли его перестали полошиться, как вспугнутые куры. -- Безмерно рад знакомству. Редко когда в наши темные века встретишь настоящего алхимика. Все больше, увы, попадаются шарлатаны, которые ни о Киммерийских тенях, ни о Ребисе и слыхом не слыхивали... Бран почувствовал, что дело плохо: ни о каких Ребисах и Тенях он, конечно, и слыхом не слыхивал. Решив, что лучшая защита -- это нападение, он спросил: -- А вы, собственно, чем занимаетесь? -- Как бы вам объяснить... Каждый из нас обладал или обладает субстанцией состояний сознания, являющей собой совокупность субъективного восприятия каждого из нас, как индивида, наделенного свободой воли. Именно эта субстанция меня и интересует. Я беру ее в аренду на некоторый срок. А взамен предлагаю услуги. Все и всяческие, какие только можно придумать. Качество и полное исполнение всех условий договоренностей -- гарантируется. Видя недоумение Брана, Свартхед не нашел ничего лучше, чем грубовато пояснить: -- Да девил он. Проклятый. Души скупает. Бран почувствовал, что почва опять уходит у него из-под ног. -- Н-н-но... Но ведь... -- Не боись -- он не обманывает. Я, когда с ним контракт подписывал, думал -- надует. Ан нет! Вот он! Вытащил меня из огня-то. -- Наш девиз, -- гордо заявил Саттарис, -- это три "Ч"! Честь и Честность! -- А... третье "Ч"? -- слабо поинтересовался Бран. Саттарис потупился. -- Чертовская Честь и Честность! -- снова встрял колдун. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но вдруг старая дубовая дверь резко распахнулась и на пороге с пылающим факелом в руке появился... сам отец Инквизитор, собственной персоной. Бран захотел забиться в угол и стать маленьким, как мышка, лишь бы его не заметили. В эту минуту он был готов подписать любые бумаги Саттариса, но спастись от гнева Церкви. Свартхед, наоборот, набычился и вытащил из-за голенища сапога кинжал. Не пошевелился один Саттарис. -- Ну-ну, спокойнее, друзья мои, -- молвил он, -- отец Ефраим мой старинный знакомый. Он тут не по работе. Это только визит вежливости. Не так ли, святой отец? -- Истинно речешь, сын мой, аки Моисей перед Фараоном, -- произнес Инквизитор, втыкая факел в ржавый держак на стене. -- Присаживайтесь, блюститель веры, -- елейно предложил девил. -- Что-то давно я о вас ничего не слышал... Поди уж лет семь? Где были, чем занимались? Путешествовали? -- Было немного, -- нахмурился отец Ефраим. -- Но это не имеет отношения к делу. Вы тут у меня еретика-колдуна с костра увели. Так я хотел бы поинтересоваться, как это согласуется с нашим контрактом? -- А разве есть конфликт? -- приподнял бровь Саттарис. -- Сказано было: "...и не чинить никаких препятствий, как духовного, так и физического характера". А вы мне самое что ни на есть препятствие учинили. Престиж мой подпортили. Так что с вас теперь компенсация. -- Хм-м-м... И что бы вы хотели? -- Да так, мелочь! Как вам кажется, не пора ли сменить Папу? Например, убрать Климента и назначить нового. Иоанна XXXIII. -- Ну, во-первых, до Иоанна XXXIII должен быть еще хотя бы XXVII. А его пока не было. Во-вторых, компенсация явно несоразмерна причиненному ущербу. Впрочем, могу предложить вам замену. Настоящую ведьму. Хитрую, злобную, коварную. -- А она нас не?... -- Ну что вы! Несмотря на наши с вами дружеские отношения, вы же настоящий рукоположенный священник? -- Однозначно. -- Вот и отлично. Читайте перед ней "Отче наш", пока солдаты будут ее вязать, и ничего не бойтесь. -- Имя. Дом. Обвинение. -- Джоанна Седдлер. Сами найдете. А не найдете -- спросите у капитана О'Рейли, -- Саттарис хитро усмехнулся. -- Обвинение? Непотребные связи с Дьяволом вас устроят? То, что это правда, я могу гарантировать... -- Отлично. Мы в расчете! -- Рад слышать. По-моему, столь радостное решение дела, удовлетворяющее все стороны, стоит обмыть. В тот же миг у девила в руках появилась бутылка. -- Не побрезгуете, святой отец? -- вопросил Саттарис. Видя сомнения отца Ефраима, он добавил: -- Кагор, монастырский... -- Все под Богом ходим, -- заявил инквизитор и уселся прямо на пол. Когда бутыль опустела, все уже готовы были простить друг другу все грехи и прегрешения. Отец Ефраим и полиглот Свартхед пытались даже затянуть какую-то фривольную песню на верхненемецком, но Саттарис их утихомирил. Спустя полчаса Инквизитор, с интересом изучавший девила, спросил: -- И откуда вы т-такие беретесь, хотел бы я знать? -- О, это долгая и грустная история... -- произнес Саттарис. -- Ну так п-поведайте ее нам... грешным... -- Действительно, расскажи им, -- прорычал колдун, -- Пусть знают цену своим молитвам и делам... Бран просто молча кивнул. -- Ну что же, -- начал Саттарис, -- для понимания этого, так сказать, процесса нам необходимо будет заглянуть в глубь веков и понять первичную структуру Ада как системы... Давно, очень давно, еще до создания многих из миров, которые ныне считаются старыми, как сама Вселенная, в Низшие сферы Бытия кто-то говорит, что снизошли, кто-то говорит, что были низвергнуты, но так или иначе попали некие Существа. В разных мирах их называли по-разному, приписывали им различную природу -- кое-где духовную, кое-где демоническую, кое-где божественную... Кто они были на самом деле, откуда явились и по какой причине -- не скажет вам никто из смертных. Даже Оракулы, чья хваленая мудрость заключается только в умении напустить как можно больше туману в свои прогнозы, промолчат на вопрос о них... или просто солгут. Их было слишком много, чтобы назвать их Орденом, но слишком мало, чтобы назвать их расой. Они были слишком различны, чтобы назвать их народом, но и слишком схожи, чтобы сказать, что они лишь конгломерат рас. Изначально они не были равны по силам и мудрости. От начала времен всем руководят Тринадцать Заседающих. Считается, что они в полном согласии вершат судьбы миров и цивилизаций, но никогда их союз не был более чем формальным перемирием перед лицом внешних врагов. Да и то -- ослабь хоть один из них на минуту бдительность, и остальные, не сомневаясь ни секунды, повергнут его. Роднит их одно -- общая нужда. Издавна эти Существа владели особого вида магией, которая предоставляла своему адепту куда большие возможности и постигалась в куда более краткий срок, чем всякий другой известный в наши дни вид Искусства. Мощь Заседающих, как самых искушенных и опытных Чародеев, равнялась могуществу Богов! Впрочем, эта магия тоже имела свои ограничения: она не могла творить, но только трансформировать те или иные объекты или силы. Бешенная мощь неистощимой творческой энергии демиургов была ей чужда. Ее фатальным и неотвратимым законом стал Закон Расплаты. За каждое чудо, за каждое маленькое удобство, за каждое применение необходимо было платить. Платить энергией собственного естества. Называйте эту субстанцию как хотите -- Дживой, Душой, Высшей Триадой, Духом, "Я"... Но именно эта основная энергия бытия и давала силу адептам Искусства Форм, как его иногда называли. Первые века своего пребывания в Низших Сферах, или, как их еще называют, Шеоле, они не ограничивали себя. То была воистину легендарная эпоха: не в силах творить, они завоевывали себе миры, созданные другими. Эти миры превращались в огромные лаборатории духа и фантазии; ни минуты не пребывая в покое, материя там перетекала из одной изысканной формы в другую, исплетаясь в могучем танце Бессмертия и Бытия... Но вскоре у самых могучих стали иссякать силы. Они поняли, что, владея огромной мощью, они тем не менее неудержимо растрачивают себя, свое собственное "Я"! Тогда они резко сократили границы своих владений. Они покидали миры, и их материя, лишенная поддержки, застывала уродливыми наростами. Теперь их называют мирами Мрака. Тогда в глубочайшем и секретнейшем чертоге Шеола и собрались Тринадцать Заседающих. Там они и выработали план, который успешно работает до сих пор. План этот был, как и все гениальное, прост. Он заключался в получении в полное владение как можно большего количества душ для того, чтобы затем пользоваться их энергией. Сколько-нибудь сносная стратегия общих действий была выработана лишь много веков спустя, а сначала все начали крутиться кто во что горазд. Самым, как ни странно, сложным оказалось для них перейти на режим жестокой экономии. Все души необходимо было получить с минимальными затратами, иначе игра бы просто не стоила свеч. Необыкновенно трудно было им отречься от привычной политики: "Пришел, хлопнул местного бога и твори все, что на ум придет". Богов, даже самых завалящих, теперь нужно было вежливо просить разрешить работать на их территории. Соглашались, естественно, единицы. И вот тогда тот, кто впоследствии стал именоваться Владыкой Нараки, предложил универсальный способ проникновения в другие миры. Он решил сыграть на пресловутой свободе воли, коей боги якобы наделяли свои творения. Вначале местному демиургу описывались все преимущества, которые получат его создания, пребывая в Шеоле, затем его искусно убеждали в том, что лишать их возможности обрести все подобные блага как раз и есть жесточайшее нарушение этой самой свободы выбора. Заканчивалось все договоренностью о том, что всякий добровольно и без какого-либо давления согласившийся на принятие "гражданства Шеола" может быть транспортирован туда в любое время. Как ни странно, но подавляющее большинство Миротворцев соглашались с приведенными выше аргументами и свое разрешение давали. Потом, конечно, они разобрались, в чем, собственно, было дело, но было уже поздно, а с точки зрения договора все было абсолютно честно. Впрочем, вскоре Демиурги поняли, какую незаменимую динамическую струю добавляет в их мироздание присутствие там "инфернальных" сил. Они даже стали специально приглашать того или иного из Заседающих осуществлять кураторство над своими новыми мирами. С весьма жесткими ограничениями при этом, естественно. Так называемое "Зло" в таких мирах не побеждает не потому, что оно слабее, а потому, что просто не стремится к этому, ему это невыгодно, да и не нужно... Когда проблема места для "охоты" была таким образом решена, каждый из Заседающих вместе со своими подчиненными и приближенными стал вырабатывать свой стиль. Точнее -- стиль выработался сам в соответствии с личными пристрастиями и манерами Заседающего. Например, лорд Вериар просто подталкивает своих жертв ко всяческим преступлениям и гнусностям, чтобы честно получить их после смерти физического тела. Лорд Самаэль, в основном, искушает богатством и властью. Лорд Астарот обучил своих слуг, суккубов и инкубов, принимать обличье прекраснейших созданий обоих полов. Многим смертным достаточно лишь один раз увидеть подобное чудо, чтобы быть готовым отдать все за один лишь миг обладания им... Нет человеческой черты или страсти, которую Заседающие не обратили бы рано или поздно во благо себе. Но самый совершенный способ изобрел лорд Мом. Он с немногими слугами отправился странствовать по мирам, разыскивая магов. Не самых сильных (их было слишком мало и они были слишком прозорливы), но и не самых слабых (их было слишком много, а толку от них мало). Отыскав подходящего человека, он являлся ему в приятном и понятном облике и предлагал дар. Конечно, столь талантливый и подающий надежды чародей не откажется от скромной помощи в постижении одного из ответвлений Искусства? Нет-нет, поверьте, это просто подарок духа-мецената Вам, как одному из понравившихся ему молодых специалистов! Что вы, никаких договоров. Итак вы согласны? Отлично... Он учил их Искусству Форм. И оставлял, не открыв однако истинных источников силы питавших чародея. И с каждым чудом, с каждым произнесенным заклятьем, частичка души мага переходила в собственность лорда Мома. Таким образом, спустя несколько лет, опустившийся и разбитый морально маг узнавал, что его душа ему уже больше не принадлежит. Впрочем, лорд Мом милостиво соглашался не только оставить магу его способности в Искусстве Форм (а как их отнимешь?), но и дать ему возможность отработать свой долг. Как? Да очень просто! Вот вам пачка контрактов. Используя наши умения и вашу хитрость, заполните их. И как всякий агент-посредник вы получите процент со сделки. Как только вы выкупите свою душу, мы будем в расчете. По рукам? Отлично... Так многие и многие маги на сотни лет попадали в рабство к Мому. И каждый из них, чтобы освободиться, приводил ему все новых и новых жертв. Проще говоря, становился девилом... Проклятым... Смертным на службе у сил Тьмы... Торговцем Душами. На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Было слышно только, как шумят под ветром деревья. Наконец протрезвевший отец Ефраим нарушил молчание: -- Ты сказал много меньше, чем мог бы, но ровно столько, сколько хотел. Саттарис не ответил. Он пристально, не мигая, смотрел в огонь и, казалось, полностью погрузился в воспоминания. -- Ладно, -- буркнул, вставая, Инквизитор. -- С Богом. Чтоб завтра вас тут не было. Во славу Господа и Матери нашей Католической Церкви мы завтра сожжем сей вертеп разврата. Он встал, выдернул из держака свой почти догоревший факел и скрылся за дверью. Еще с минуту все молчали. На Брана рассказ девила произвел странное впечатление. Казалось, воскресли в памяти все прочитанные в молодости в бенедиктинском монастыре книги. Мир вокруг него неуловимо изменился, стал до рези в глазах отчетливым, но не стал от этого понятнее. Из глубокого раздумья его вырвал голос Свартхеда: -- Ну так что, Саттарис? Пора рвать когти? Надо сейчас выходить, чтобы до утра уйти подальше... -- он с неохотой встал и начал складывать в старый полотняный мешок какие-то свои пожитки. -- В этом нет необходимости, -- отозвался Саттарис. -- Мы уйдем отсюда не по земле. -- Что? По воздуху улетим, аки Св.Илия? -- ехидно осведомился колдун. -- Нет, -- был ответ, -- перенесемся. В Нараку. Я считаю нужным рекомендовать тебя к принятию Дара. -- А если я откажусь? -- тихо спросил Свартхед. Саттарис криво усмехнулся: -- Подписавшие Контракт с Наракой от Дара, как правило, не отказываются... Свартхед вздохнул и уронил мешок на пол. Бран нутром чуял, что пора отсюда убираться. И как можно скорее. -- Ну... я пойду, пожалуй... -- пролепетал он, -- Не буду мешать и все такое. -- Ай-ай-ай, господин Шелтер, Вы же не хотите покинуть на так скоро? -- голос Саттариса звучал мягко и убаюкивающе, но, взглянув в глаза девила, алхимик понял, что мягкой может казаться и сталь. В начале разговора ему показалось, что глаза у Саттариса карие. Сейчас он не был в этом уверен. Ужасно расширившиеся зрачки сделали его взгляд подобным двум узким скважинам, ведущим в бездну. Они затягивали и засасывали, не давали отвести взгляда, подчиняли. -- Оставь надежду всяк сюда входящий! -- с непонятной иронией произнес девил. Чары спали. Бран вздрогнул и вновь обрел способность хоть как-то соображать. -- Ну, давай двигаться, что ли, а то скоро рассветет уже, -- Свартхед уже успел натянуть свою бесформенную шляпу и взять в руки дорожный посох. -- Хорошо! -- Саттарис с неожиданной энергией вскочил с табурета и скомандовал: -- Всем тесно прижаться ко мне! Быстро! "Господи милосердный, ну зачем я это делаю?" -- мысленно причитал Бран, выполняя приказ торговца душами. -- Во имя хвоста, и сыра, и свиного уха! Аминь! -- вдруг совершенно балаганным голосом гаркнул Саттарис и... перекрестился!!! Маленькая рыжая кошечка по прозвищу Риль, которая мирно спала на одной из уцелевших потолочных балок, проснулась от громкого хлопка внизу и тут же громко чихнула от ударившего в чувствительный носик могучего запаха серы. Взглянув вниз, она никого не увидела, только огонь догладывал последние дрова в очаге да тлела непонятно кем выжженная на деревянном полу змеистая литера "S". "Развели тут, -- подумала Риль. -- Фу!" Она брезгливо отряхнула обутые в белые "носочки" лапки от скопившейся на балке пыли, спрыгнула вниз и гордо отправилась по каким-то своим кошачьим делам. * * * Quod superius sicut quod inferius. Как только девил перекрестился, мир вздрогнул и огненная бездна разверзлась под ногами всей троицы. Алхимик и колдун инстинктивно изо всех сил вцепились в Саттариса, но тот и не думал спасаться. С диким хохотом девил провалился прямо в пламенную круговерть, увлекая за собой людей. Падение сквозь огонь, казалось, длилось века. Впрочем, Бран точно помнил, что не сделал за все время ни единого вздоха, опасаясь задохнуться от серного смрада, который ударил ему в нос за мгновение до переноса. Несмотря на бушевавшее вокруг пламя, его сковал ужасный холод. Было в этом что-то невыносимо неправильное -- мчаться сквозь доменную печь и страдать от лютого мороза. Да и мчаться ли? Через некоторое время Бран уже начал сомневаться, а движутся ли они куда-нибудь или просто висят в огненной пустоте, где и останутся теперь навеки? Неожиданно полет (падение? путешествие?) закончился. Все трое стояли на твердом каменном полу, тупо уставясь в глухую стену, на которой были глубоко высечены буквы: LASCIATE OGNI SPERANZA, VOI CH'ENTRATE -- Ну и дороги у вас, клянусь подвязками Св.Лукреции! -- сиплым шепотом откомментировал Свартхед. -- Знал бы ты какие у нас дураки! -- неизвестно чему засмеялся Саттарис. Бран просто мешком осел на пол, пытаясь унять бьющую его нервную дрожь. Время от времени он неуверенно ощупывал камень под собой, как бы проверяя его на крепость. Колдун, видимо, более привычный ко всяким дьявольским шуточкам, уже с интересом осматривал надпись на стене. -- И чего это значит? -- осведомился он. -- Да так. Маленькое предупреждение, которое нас с вами никоим образом не касается. -- Таких как этот предупреждали? -- Свартхед кивнул в дальний угол комнаты. Бран в это время как раз пытался определить источник света. Небольшой пятиугольный покой не имел ни окон ни дверей, ни даже вентиляционных шахт. Пока алхимик не чувствовал удушья, но уже со страхом представлял, каким спертым станет воздух в камере через несколько часов. Ровный неяркий свет, который почему-то окрашивал предметы в глубокие фиолетовые тона, лился, казалось, отовсюду. Теней, впрочем, люди не отбрасывали. -- Да, как раз таких любопытных путешественников, которым страсть как захотелось узнать, а какие страсти терпят в Аду. Простите за неудачный каламбур. Этому еще повезло -- он появился в тихой секретной камере для служебного персонала и умер своей смертью. Некоторым приходилось изрядно побегать и немного посражаться, прежде чем они обрели, так сказать, долгожданный покой. Вечный, разумеется... Эти слова Саттариса вывели Брана из растерянности. Он обернулся и присмотрелся к тому, что сначала показалось ему грудой старого тряпья, неаккуратно сваленной в дальнем углу. Это был скелет. Он пролежал тут, видимо, уже очень долго, так как в воздухе не ощущалось характерного запаха тления. Только злорадно ухмыляющийся череп да обрывки некогда, наверное, зеленой ткани говорили о его миновавшей принадлежности к роду человеческому. -- Он тут умер. С голоду. Или от удушья. Мир его праху, -- нарочито небрежным тоном, выдающим приближающуюся истерику, сказал Бран. -- Но вот что меня интересует значительно больше, чем история его жизни: как МЫ отсюда выберемся?! Под конец он все таки сорвался на крик. Саттарис, который явно был непрочь еще поразглагольствовать о судьбах мира и людей в нем, с неудовольствием покосился на алхимика. -- Как говаривал отец Вильгельм, это же элементарно, милый Адсон! Естественно, через дверь, -- произнес он. -- НО ТУТ ЖЕ НЕТ ДВЕРИ!!! -- "Дверь" это очень уж хитрый предмет. Она если есть, то ее сразу нет! -- пропел девил и танцующей походкой подошел к надписи на стене. -- Сезам, дорогуша, открой дверь! Своими тонкими пальцами Саттарис легонько нажал на первую и последнюю буквы надписи. С непередаваемым шуршащим звуком казавшаяся недвижимой гранитная глыба вдруг поехала наверх, открывая проход наружу. -- Раз вы уже отдохнули с дороги, дорогие гости, -- кривлялся девил, -- прошу следовать за мной! Отсюда мы начинаем нашу с вами краткую экскурсию по Лабиринту Бу-Баст, также некоторым известному как Пещеры Рока. Все трое вышли из комнаты и оказались во втором таком же помещении, из которого вели два коридора. На полу перед путниками были в прихотливом порядке расставлены несколько небольших бутылочек с темно-синей жидкостью. Движимый профессиональным интересом Бран хотел было попробовать ее, но его остановил оклик Саттариса: -- Не пей, козленочком станешь! Перспектива мекать и жевать траву алхимика почему-то не привлекла, и он молча последовал за девилом. Они свернули в коридор налево и по нему прошли в большой зал, в который, к их удивлению, проникал обычный солнечный свет. Перед ними возвышались два небольших не то постамента, не то алтаря, перед ближайшим из которых лежало мертвое тело. -- Ого! До нас тут уже кто-то побывал! -- воскликнул девил. -- И совсем недавно, как я погляжу... Чудовище, покрытое желтоватой чешуей, выглядело так, как будто его несколько часов методично тыкали вилами в живот. Бран удивился, как такой монстр мог позволить себя убить таким зверским способом. Безвольно приоткрывшаяся пасть открывала белые развитые клыки, размер которых наводил алхимика на грустные мысли. Красные и, наверное, некогда светящиеся глаза чудовища закатились. В целом он представлял собой печальное зрелище, иллюстрирующее бренность всего живого. Пока люди осматривали мертвого монстра, девил птицей взлетел на несколько ступенек и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз с небольшого балкончика, через который, собственно, в зал и проникал свет. -- Ага! -- радостно воскликнул девил, резко пригибаясь от двух огненных шаров, пролетевших через то место, на котором мгновение назад был он. -- На озере он не был! Дилетант! Самодовольно потирая руки, Саттарис снова присоединился к спутникам. Фамильярно взяв их под руки, он повел обоих к малозаметной двери слева. После легкого толчка она тоже поднялась наверх, открывая взорам лестницу, ведущую в непроглядную темень внизу. Полтора часа спустя они все еще блуждали по полутемным коридорам, переправлялись через реки кислоты, торопливо проходили мимо убитых чудовищ и слушали непрерывную болтовню Саттариса. -- Кто и когда построил эти лабиринты -- никто не знает, -- вещал самозваный экскурсовод. -- Когда лорд Мом решил возвести в этой области Шеола свою Северную Цитадель, они уже поминались в самых древних списках мест, пользующихся дурной славой. И надо же было такому случиться, что при закладке фундамента Пятого Блока Цитадели (это совсем недалеко отсюда) бригада рабочих провалилась в один из уровней лабиринта. Что с ними стало -- мы можем только гадать, но с тех пор с завидной регулярностью на поверхность стали вылезать симпатичные такие монстрики, которые явно хотели ускорить процесс личностной эволюции всех встречных путем скорейшей их отправки на следующее воплощение. Проще говоря, работать на стройке стало весьма небезопасно. Выход нашли местные сталкеры: они умудрились составить подробную карту верхних шестнадцати уровней лабиринта, которую и продали (за довольно приличную сумму) Владыке Нараки. С тех пор эти пещеры используются, как своего рода прихожая, дальше которой непрошенные гости пройти не могут. Во всяком случае не должны... Около полутора сотен лет назад провалился сюда один Бессмертный. Выдающаяся, должен вам сказать, личность. После его похождений в ежегодный бюджет по поддержке помещений была внесена графа о ремонте Лабиринта, восстановлении хранившихся в нем ценностей и ускоренной репопуляции чудовищ первых пяти уровней. Неизвестно, что бы натворил этот "шалун", доберись он до самой Цитадели, но он, говорят, углубился в самые низшие ярусы и до сих пор не вернулся. Наверное, ему там понравилось... В это время, перейдя вброд мутный и очень холодный подземный поток, путники оказались перед очередной дверью. В отличие от всех предыдущих она была богато декорирована медью и еще каким-то желтым металлом, определить который Бран затруднился. После обычного нажатия дверь, как ни странно, не открылась, только в ее левом верхнем углу зазмеились красным таинственные руны. -- Чего мне нужно? -- недоуменно переспросил девил, уставившись на надпись. -- А-а-а! Конечно же! И как я мог забыть?.. Он начал лихорадочно рыться в многочисленных карманах своего камзола. Через полминуты он с торжеством извлек из-за пазухи золотую пластину, искусно стилизованную под череп размером примерно с ладонь. Девил на секунду прижал ее к поверхности двери и -- вжик! -- панель поехала наверх, открывая взорам путников очередной длинный коридор. -- И как это все действует? -- поинтересовался прагматичный Свартхед. -- Много будешь знать скоро состаришься! -- явно передразнивая кого-то, отрезал Саттарис. -- Идемте, уже немного осталось! И действительно: пройдя полсотни шагов по коридору, троица свернула за угол и оказалась перед дверью, которую, судя по цвету, недавно облили свежей кровью. На свет появилась "черепная пластинка", сделанная на сей раз из цельного рубина. За дверью оказалась лестница наверх. -- Вот мы и пришли! -- усмехнулся девил. -- Там наверху открыт портал, который перенесет нас прямо в Двенадцатый Блок Северной Цитадели. А оттуда нам уже рукой подать до Тринадцатого, куда мы, собственно, и направляемся... Оп-па! А это что за новости? Вместо обещанного портала на верхней площадке их встретила очередная дверь. На этот раз цвета вечернего неба. -- Вот теперь я наконец полностью осознал смысл слова "осточертело"... -- мечтательно произнес Свартхед. -- Ее тут, видимо, недавно поставили, -- смутился девил. -- Чтобы не шастали кто ни попадя, значит. -- И ключа от нее у тебя, конечно, нет? -- все так же мечтательно вопросил колдун. -- Нет. Но плох тот девил, который не может пройти в дверь без ключа! Сейчас мы тут чего-нибудь изобретем. Саттарис извлек из кармана толстую записную книжку и стал быстро перелистывать страницы. Найдя нужную запись, он невнятно пробормотал что-то и махнул рукой. С потолка начали обильным дождем сыпаться какие-то длинные зеленые бумажки. Бран поймал одну из них и осмотрел. Кроме искусно выполненных, но непонятных значков и украшений, на ней красовался чудесно сделанный портрет человека. Судя по всему он страдал от какой-то болезни головы, так как его уши завернулись в трубочку. -- Как говаривал мой друг Дворкин, ошибочки случаются -- карты не стеклянные! -- бормотал Саттарис, снова перелистывая странички. -- О! Эврика! Нашел! Idreallon Dahar-Kutunn Farrasht At-beantir! Саттарис начертал в воздухе перед дверью сверкающую пятиконечную звезду и тут же прямо из воздуха достал голубой черепной ключ. За дверью оказалась маленькая, едва два шага в длину, камера. Ее пол и потолок издавали странное красноватое мерцание, которое почему-то очень нервировало Брана. На полу красовалась вычерченная по всем правилам пентаграмма. -- Ну-с, господа, нам сюда! -- воскликнул Саттарис, шагнул вперед и... исчез в яркой вспышке зеленого пламени. Некоторое время оставшиеся стояли молча. -- У тебя есть желание возвращаться тем путем, которым мы сюда пришли? -- спросил Свартхед. -- Нет! -- чистосердечно признался алхимик. -- Ну, на нет и Божьего суда нет! -- бросил колдун и сделал шаг. Через мгновение за ним последовал и Бран. Глава 9 -- Обилие информации не всегда есть кузяво, но всегда благолепие! -- выдал Серый Дракон, постепенно отходя от увиденного и умело пародируя стиль той эпохи. -- И мне хотелось бы узнать такоже, состоялся ли твой поход за Крысоловом и к чему он привел... -- Это как раз несложно, -- расплылся в довольной улыбке Сатоурис. -- Гляди, пока нам никто не мешает! Это было сразу же после того, как Крысиный Король открыл мне проход на Землю... Саттарис не любил Дорогу: глазом не успеешь моргнуть, как запакует в какой-нибудь закуток с вечно моросящим дождем и будешь брести по насыпи, пока не раскаешься во всем, что успел натворить и даже просто задумать... А как же раскаиваться -- так же и работу несложно потерять! Однако открытый Крысиным Повелителем (как-то не поворачивался язык называть его Королем и за глаза...) проход был не совсем Дорогой, точнее -- не той Дорогой, к которой так привыкли Странники и Пограничники. Где-то слышал Саттарис про что-то подобное, но вот что... То ли там это называлось Сумеречной Дорогой, то ли Зеркальным Путем... Вспоминать точнее было просто в облом, главное -- что данный проход совершенно не проявлял собственной свободы воли и не мешал идущим по нему... Звезды под ногами, клубящиеся сумерки над головой... Куча нового полезного барахла в сумке и карманах... Дорога оборвалась внезапно. Только что -- тянущаяся вдаль тропа, а в следующий миг -- трава. Небо над головой. Птички... Меткая попалась! Ап! Ползает! Ничего, пару воплощений в теле змейслы тоже не вредно для практики! Теперь можно и осмотреться. Ну надо же: оказывается, там, где небо соприкасается с травой -- стоит городок. Миленький такой городок, серенький, с крышами яркими... Философом попахивает почему-то... Теперь стоило позаботиться и о транспорте. Вот только бы не перепутать те из бумажек, что на малоиспользуемых языках подписаны. Саттарис достал из кармана колоду свернутых бумажек-карточек и просмотрел. Витые хвостики надписи... Кажется -- арабский... Значит -- Аль-Бурак, конь верный нарисованный, для полетов не только на небо годный... Развернуть -- плевое дело... Упс! Точно -- на небо готовый! Что-то не то: стальные крылья, сопло в корме, восемь поменьше -- под брюхом... Блин, ну да: надпись-то на санскрите! "Тело сей Птицы сделано из сплава по виду сходным с телом летящей птицы, в центре ящик со "ртутью"..." Гаруда, кажется... На такой заявиться в Гамельн -- и можно не утруждать Инквизицию поиском доказательств! Им-то не докажешь, что птичка божественная! Да и общаться с ее борткомпьютером, все сноски на санскрите дающем... Тут не то что понять -- прочитать язык сломаешь, а вот когда это все -- на скорости "жемчужины в теле Неба" и с запросом типа "да" или "нет"... Один вот до сих пор хромает после такого полета! Не-е-е, так не пойдет! Сворачиваем обратно, метим красным карандашом: "Продается!" и -- в левый карман... При возможности загоню Серебряному Арджуне. Он давно что-то в этом духе просил... А вот и конь! С виду -- как настоящий! Можно и в город... Саттарис был так увлечен мыслями о торге с Арджуной, что не заметил, как по рассеянности разархивировал не гнедого, а черного жеребца. Впрочем -- какая разница: конь -- он и в Африке конь, пока под лианами не позагорает. А как позагорает -- зебра! Улочки были грязные, а жители сволочные: помои прямо из окон! Ну ладно-то, опыт есть, успел проскочить, а вот тот парнишка, что на улице рассматривал флейту... Угодил... Куда ему, хромому, от такого потока-то... Поток... Льет... Наливает... Нет, что ни говори, а ассоциации -- страшная вещь: резко захотелось выпить пивка... "Побыть посредником", как говаривал один знакомец... В пивнушку зайти, что ли... Въехать прямо на коне, прогарцевать по столам, да так искусно, что ни одной рюмочки не разбить... Нет... Кажется, кто-то это уже устраивал... Да и рюмок тут нет: пивные кружки... Как же тут пивнушки да забегаловки называются? Дядя что-то рассказывал, да вот -- дурак был, не запомнил... Или запомнил? Куб? Пуб? А-а-а, ПАБ! Кажется... А это что такое тут впереди? Над входом -- "Hauptturmuhr der EdelmUtigstadt" готикой. А под дверью -- мужик. Местами еще трезвый. Кажется -- в переводе это называется "Любимый будильник головы снизу"? Мужика этого, что ли? Так он тут для рекламы лежит?! Или что-то во временах путаю... А, понял: в падежах напортачил! Значит -- "Голова башни Ухр определенно благородного государства"! Ну и названьице! Впрочем -- что с них возьмешь: темненькие, средневековенькие, назвали во как, а рядом зачем-то башню с циферблатом намалевали! И к чему бы это... Полное отсутствие логики! Спрыгнув с коня, Саттарис протянул повод подбежавшему служке. На ходу бросил: -- Как всегда, -- и пошел в помещение, надеясь, что служка знает, что всегда делают с лошадьми усталых путников... Народу в пабе было в этот час немного, но трезвого -- значительно меньше. Подавив врожденное родовое желание спеть арию о чем-нибудь чистом, светлом, золотом, Саттарис плюхнулся за стол, пахнущий еще свежеоструганным смолистым деревом и потребовал пива. Подумав, присоединил к заказу перо и чернила. Пергамент заказывать не стал: свой, саморастворяющийся после прочтения, надежнее. Отхлебнув жидкости, чем-то напоминавшей пиво, и аккуратно утерев щегольские усики, девил с удовлетворением услышал чей-то шепоток: -- Ну вот, а я-то испугался, что и этот петь будет! Известность!.. Родовая... И тут симпатичная девица, видать, дочка хозяина, принесла чернильницу с торчащим из нее рыжим петушиным пером. Издевается, что ли?! Саттарис болезненно поморщился: после такого напоминания предлагать ей Контракт на Товар резко перехотелось... Пергамент, извлеченный из сумки, автоматически расправился на столе, принимая форму его поверхности. Даже брошенная на столе монетка в углу отпечаталась! Взмах руки -- и монетка превращается в печать. Саттарис припомнил одного забавного Ученика одного знакомого Чародея и, старательно высунув язык, принялся выводить готические литеры: "-- Глубокоинежноуважаемый Herr Бургомистр! Будучи верным слугой Короля и Той Силы, что выше Короля, а также своего Князя и Вашим почитателем, довожу до Вашего сведения, что проблема, вставшая во весь свой Крысиный рост перед Магистратом нашего наипрекраснейшего города Гамельна, может быть легко и просто решена одним движением Вашей великодержавной руки. В бесконечной смелости своей напоминаю, что несмотря на врожденную недостоверность источника, рекомендации, данные некоему Крысолову, большей частью соответствуют угодной Вам действительности. Если в Вельможной мудрости Вашей Вы отметите, что он не только профессионал, но и простофиля, то несомненно сможете сэкономить для казны те несомненно жизненно необходимые ей деньги, коии долженствуют быть выплачены вышеуказанному Крысолову. Отныне и впредь остаюсь искренне Ваш еще Вам лично неизвестный Доброжелатель..." Саттарис так увлекся созданием этого шедевра эпистолярного жанра, что порой даже забывал макать перо в чернильницу, но, к счастью, пергамент исправлял эту досадную оплошность. Дописав, Саттарис хотел было перечитать написанное, но вовремя передумал и свернул листок в трубочку. Стоило теперь поймать того, кто бы доставил это письмо бургомистру, не прочитав его перед этим... Проблемка... Милый городишко... Тот вон -- уже шею вытянул как лебедь, так и желает рассмотреть, что там на бумаге... Этот -- упадет в грязь за порогом сам и пергамент уронит... Хозяин -- плут... Хороший мальчик, а ну верни кошелек, на тебе серебряную ложечку и вали отсюда! Будешь знать, как воровать... Так, отвлекся... Этот, в рясе? Не, он еще не зашел, я его через стену вижу... МОНАХ?! СВЕТЛЫЙ?! Пора поспешить! Он же не то что не по адресу -- он же в Инквизицию письмо отнесет! Вот приедут в Гамельн Святые Отцы Иезуиты -- быстро узнают, что не бывает безгрешных младенцев! -- Девушка! Девушка! Ты бургомистра здешнего знаешь? Письмо передать надо! Не читаючи! Передашь?! Спасибо... Если че надо будет -- обращайся!.. Кто такой? Да торговец я, торговец... Всем помаленьку торгуем-с... Теперь можно и расслабиться. Допить пива и надеяться, что монах в обитель сию не заблудится... Дикий вой с улицы: -- Нечистый! И крылатая тварь его тут! Конкуренты? Стоит выглянуть... -- Богородице Дево радуйся... Хотя -- чему ж тут радоваться? Опять конюх допился до положения риз... Во всех городах они одинаковы... И в придорожных трактирах не лучше... Ох, грехи наши тяжкие... Заглянем ка Мы, Отче, в Содом и Гоморру конюшни сей аки святый Ионо в чрева к'та. О-о-о! Курятник? Крупновата курочка будет!.. И-И-И-И-и-и-и-и-и-и!!! Священник отшатнулся от черной крылатой твари, стоящей промеж коней в стойле. Тварь взвизгнула в ответ: то ли дражнится, кривляется, то ли и вправду испугалась Знамения-то Крестного... -- Нечистый! И крылатая тварь его тут! Так, Долг Оповещения выполнен -- теперь можно и ретироваться. И чем скорее -- тем лучше! Самое главное в деле святого что? Правильно: вовремя смыться! Ага -- ретируешься тут: стоит на пороге конюшни, черный весь, и глаза в темноте светятся! Мужественно повернувшись на каблуках, святоша героически грохнулся в обморок. И не слышал при этом, как перешагнул через него кошачьим шагом черный конь, как вскочил в седло всадник, как свистнул разрезаемый крылами воздух... Саттарис гнал коня на юг, в привычную такую и милую Грецию. Стоило проведать старого знакомого. Знакомых... Точно, они же почти соседи! Значит так: сперва к Оракулу, потом -- к клиенту... Девил поборол искушение сделать крюк и залететь в Рим, точнее -- его "столицу в столице"... Там всегда можно пожать прекрасную жатву... Но и конкурентов -- хоть отбавляй... Да и "светиться" не стоит: все-таки на спецзадании... Не стоит выдавать такого выгодного клиента. Тем более -- знаю я этого Денубиса, всегда он на монахах специализировался, а чуть что -- настучит Велиару... Всегда так было, и в школе, и в колледже... Ладно -- не стоит о грустном... Кто старое помянет -- тому правую но... А, кстати, не перечитать ли ту книгу, из которой я эту лошадку выдрал? Многих наших спасла! Полезная книжка!.. За чтением дорога показалась короче, и только когда конь мягко спустился подле прорицалища, девил закрыл книгу и утер с глаз слезы. Спугнув какого-то местного сторожевого дракончика и потрепав по подвернувшемуся месту молоденькую жрицу, Саттарис вошел к Оракулу. Человеческий глаз никогда не мог разглядеть как следует это создание... А у Саттариса не было обычно желания присматриваться... Да и зачем лишний раз доставать очки?.. -- Явился... -- колыхнулась пустота... -- И не запылился! Всю звездную пыль Зевс конфисковал. "Не замай!" Итак -- ближе к телу: вы хочете вопросов -- их есть у меня! Примус, что по-латыне перво: что я должен делать, чтобы купить Товар у того, у кого поручено по Контракту? Цвай -- какие меры я должон предпринять, чтобы не пролететь при том?! По-трэте -- где сейчас имеет место быть Лорд Лат? -- Ты так и не выучил Высокий Греческий... -- колыхнулась в ответ пустота, -- Все еще общаешься на варварском койне. Задуда! -- Фитилек-то прикрути, коптит! -- Перво -- должон обломать его тем же, чем обломали крылатого. У другэ -- навострить лыжи, закрыть хлебало и открыть глаза в Момент. И не стараться быть не собою -- дураком прослывешь, р-р-р... Драй -- далеко отсюда, и ваще у него искания. Это если на твоем диалекте... Отсебятинки прибавить? -- А харе Рама твою Кришну через Кали, Индру, Вишну! У меня от Оракульских стишков голова болит... -- Так ты и санскрита не выучил... От кришнаитов набрался? -- Чтоб к тебе Святой Доминик в гости пожаловал!.. С собачками!.. И Саттарис вышел на улицу. Поэтому он не расслышал за спиной тихое: -- Пожаловал?! Да лучше бы рассказал, как его выписать! Достал ведь уже! Благо -- его собачки других песиков-то не любят, р-р-р-гл... К девилу порывисто подскочил худощавый жрец с воспаленными глазами. На бегу он проорал: -- Богохульник! Осквернитель! Да как ты осмелился, ведь Гнев Оракула пострашней Зевсова да Аполлонова вкупе будет! Он тебе знаешь что напророчить может?! Саттарис небрежно похлопал жреца по щеке: -- Не переживай за меня... Отдохни... Расслабься... Я за тобой еще нескоро приду... Живи вечно пока что... А Демоном Максвелла можешь и дальше пользоваться, только со своею бумагой... Шелк? Китайский? Пойдет, только тогда иероглифы сам разбирать будешь... Ошалевший от такого жрец уныло смотрел, как взмывает в небо картинка со всадником. Ну и что, что он умел видеть суть вещей? Ну и что?.. Конь обернулся к седоку и на чистейшем ах'энн произнес: -- Осторожно, Крылья закрываются. Место прибытия -- Побережье. Море казалось излишне спокойным, как для обиталища Бога Моря. Ни тебе волны красивой, ни краба сизых оттенков на берегу... Будучи осторожным от природы, Саттарис потратил лишние пятнадцать минут на вырисовывание на песке сложнейшего пантакля, обрамленного в три слоя надписями на староеврейском, халдейском и эсперанто. И только затем прокричал: -- Эй, Непту-у-ун! Посейдончи-и-ик! Ау-у! Слышно ли меня из воды-ы?! А в ответ -- тишина... -- Спиридон ты мой подводный! Всплывай! Чай забыл, о чем Саттариса просил? Легкая волна колыхнулась у берега и тихонько зашелестела. Расслышав в шуме волны голос, Саттарис не выкрикнул заготовленное уже "Леопольд, выходи!", а прислушался. -- Тут я, что надо бессмертному?.. -- У Вас -- Товар, у нас -- Купец! Чего изволите? -- Веры... Слаб я стал без нее... Сохну... -- Ага, абстиненция. Ну-у-у... Девил достал книжку и пролистал ее до буквы "я". -- Слушай, Посейдончик, а тебе не все равно, если в тебя под другим именем верить будут? -- А что, есть разница?.. -- Не-а! Подберем что-нибудь красивое, скажем -- Ялмог... Пойдет? -- Не хуже нынешнего!.. А что я взамен-то должен буду, а? -- Прошаришь подвластное тебе дно подле Аравийского полуострова, да притащи-ка оттуда вместилища медные, и чтоб опечатаны были вот так! И пальцем девил начертил в воздухе сверкающую Звезду Соломона. Девил взглянул на удаляющуюся волну, с досадой вытер ногой знак на песке и буркнул: -- А я-то старался ради такого хиляка, защиты тут малевал! Было б кого бояться! А раньше ведь мог и цунами подкинуть! Впрочем -- что он Атлантиду угробил -- я никогда и не верил, мне больше по душе версия Роналда... -- и Саттарис душевно усмехнулся собственному каламбуру... Только к утру появился бедняга-Посейдон. Нахлынув на берег, он выбросил на песок две бутыли. -- И это все? -- холодно спросил девил. -- Все. Тут после глубинного траления, некиим Институтом устроенного, и это отыскать проблематично было... Гр-р-руб их руководитель траления! -- Ладно, сойдет! Так вот -- топай в портал, что счас открою... Ах, не топай, а теки, что это я... А там увидишь другой портал: у него скажи, что от меня, там и встретят, и приветят, и обмундирование выдадут -- и черпак, и меч... А Ямерту скажи, что ты первый, остальных скоро пришлю... Все, теки отсюда! Как говорится -- "Мене Текел Фарес!" Граффити, панимашь! И жестом дешевого фокусника Саттарис начал болтать в море неизвестно откуда взятой веревкой. Когда же Бог Моря скрылся в воронке портала, продекламировал: "Не гонялся б Посейдон за дешевизной!"... Портал рассосался, оставив после себя запах серы и давно забытой на солнцепеке рыбы... -- Бог, а носочки не стираны, -- прокомментировал рыбный дух девил. Серу он, разумеется, не замечал: свое не пахнет... Теперь стоило осмотреть джиннов. Взяв бутылек поувесистей, Саттарис ногтем сколупнул печать вместе с пробкой. На всякий случай отстранился. Ничего. Хлопнув себя по лбу, девил мгновенно поправил полустертый Знак, а то -- вырвется еще... Джинн или спал, или его не росло дома. -- Выйдешь или нет, Ибн-такойтович! -- заорал Саттарис: что-что, а свои права он знал. И зачитывать их ему было без надобности... Одного раза, когда застукал Ангельский Патруль с одной херувимочкой -- хватило... -- Не-а, не вылезу! Мне и тут неплохо... Сам посмотри! Обалдевший от такой наглости Саттарис взял бутыль из пантакля и приставил к глазу как подзорную трубу. В последний момент он вспомнил, что ее было б недурственно потереть, но -- было поздно! Джинн вылетел в позе Супермена: кулаком вперед, и оставил автограф на глазу девила. Затем -- взвился в облака, свирепо подбоченясь. -- ... твою! Чтоб тебя к Богоматери проволокли Святые Угодники! И каждый -- трижды! Петр тебе и Павел! -- взъярился Саттарис, -- И Иоанн с ними! И к Тримурти -- богословие учить на санскрите! -- А ты чего ждал, сын гиены! -- зарычал джинн. -- Забыл меня, что ли?! Ты как, бумагами питаешься? -- А... что такое? -- А то такое: скормлю щас одну одному девилу! Угадай -- кому! Саттарис наморщил лоб, незаметно потирая глаз и сводя свеженький бланж. Потом взгляд его просветлел: -- А-а-а, Абу-Али Джамаль ибн-Сина аль-Басри! Какие претензии, родной? -- Ты-ы-ы! Ты клялся мне туфлями Пророка, что ни один сын шакала и гиены не заточит меня в долбанный пустой сосуд! -- Клялся. Так и что? -- Как что?! А это вот? Это Сулейман ибн Дауд запаковал меня в этот образчик винной тары! -- Простите, дорогой сэр, но... -- Саттарис ненароком перепутал вновь эпоху и страну, но джинн привык и не к такому... -- Все по контракту! С Ваших слов записанному! Во-первых, премудрый царь Соломон бен Давид не был ни сыном шакала, ни сыном гиены, да и в родстве с э-э-э... мумаком он тоже не состоял... А во-вторых -- бутыль сия кованая, а не выдолбленная. Так что никаким боком контракт не нарушен! -- И почему я к Корнееву не продался? -- задумчиво сам себя спросил джинн... -- Потому что щекотки боишься! -- мгновенно парировал Саттарис. -- Убедил. -- Ну и? -- И что? Ты же меня за желаниями вытащил? Загадывай! Как всегда: стандартная поставка на три желания и стандартные же ограничения. Хочешь -- разрушу город или построю дворец? -- Фиг тебе! Кстати -- а где "Слушаю и повинуюсь"? -- Сам догадайся. Я плохой поэт... Так я слушаю... Саттарис хмыкнул: -- Я не поэт, но я скажу стихами: Иди ты к Манвэ мелкими шагами! Э, стоп! Стоп! Это не желание!.. -- Остряк... Один тут мой коллега рассказывал -- ему мужик с белыми волосами еще не то присоветовал... первым желанием... поэт!.. Так слушаю! -- Не будет ли любезен многоуважаемый джинн... просьбочку вот как желание... -- было не понятно: издевается Саттарис или всерьез. -- Так вот, первое мое желание: пусть оставшиеся желания сторицей возрастут! То есть стократно! В количестве! -- Слушаю и повинуюсь! Исполнено! -- Отлично! -- Саттарис ухмыльнулся: он был просто удивлен, как никто до него не додумался до такого простого и очаровательного решения... -- А теперь -- желание номер один из двухсот: перенеси меня туда, где сейчас находится Лорд Лат в нынешнем своем состоянии! -- Не могу -- далеко! -- равнодушно ответил джинн... -- А его -- сюда? -- Не могу -- далеко... -- Но ты хоть знаешь, где он находится?! -- начал терять терпение девил. -- Знаю! Тебе в звездных координатах или относительно Скут-Полюса? Распечатать или на песке начертить? -- Не надо. Не дождетесь! Так значит, перебросить меня к нему... -- Не могу -- далеко... -- А ты не боишься, что я тогда пожелаю тебе то, что Беловолосый твоему товарищу присоветовал, а? -- Не могу -- сложно. -- А как насчет разрушить город? -- Не могу. Сложно. Дом устроит? -- А построить дво... Впрочем, кажется -- догадываюсь и сам! Не можешь! Сложно. Фонтан с золотой камбалой предложишь, с односторонней! Я прав? -- Угадай! -- Так ты что, это... хотя стоп: а поближе, чем до цели, перебросить меня можешь? -- Могу. -- А скачками, скачками -- и до самого Лорда? -- Могу. -- И за сколько прыжков? -- За сто! -- Ну и сделай сто прыжков! -- Могу! Это -- сто желаний по одному прыжку в каждом! -- Так ты что, крючкотвор, количество увеличил, а качество убыло?! -- Ага, автоматически! Закон сохранения... -- Прыгай, зараза! -- и мысленно добавил: "Джинн у девола портянки украл!.." Прыжки были неровными: перегрузки при старте, толчки при торможени