далеко.
  - Я могу сбегать.
  - Не можешь. Тебе ведь здания нужны? А там даже деревьев нет. Пять человек
нам могут дать. Хватит?
  - Ты в этом лучше меня разбираешься. Я из се-узу только одного знаю.
Седого. Для него пятерых мало.
  - Он будет в квартире?
  - Седой? Да ты что? Бахтияр там.
  - Тогда сделаем так. Взрываем дверь, стреляем внутрь несколько
слезоточивых ракет. Хорошо бы, чтобы не было света.
  Я вспомнил, что в советских домах предохранители, обычно монтируют, на
лестничных клетках.
  - Света я отключу.
  - Очень хорошо. Наши будут в противогазах и с ночным зрением. Взорвем
дверь, нагоним газ и прострелим все пространство квартиры.
  - Ты что, с ума сошел? Бахтияр нам живой нужен!
  - Конечно. Это будут пули для животных. Со снотворным.
  - А оно быстро действует?
  - Не очень. Но ничего лучше нам не придумать.
  Мы договорились, что завтра, в пять часов вечера по местному времени
спецотряд из пяти человек будет ждать меня в полном боевом облачении на
знакомой лестнице Хевронского отделения контрразведки.
  Салаев жил в высоком и длинном здании на углу улиц Бухарестсткой и Бела
Куна. Во всяком случае, вторая так называлась до всех местных перестроек,
а читать и запоминать новое название мне было просто неинтересно. На лифте
мы поднялись на седьмой этаж, телохранители прошли еще один лестничный
пролет и затаились. Я нажал кнопку звонка.
  Человек, открывший дверь (ровно в шесть) был невысок и лысоват. Он явно
рассчитывал что-то найти взглядом на уровне моей груди и когда, наконец,
добрался до моего лица, то выглядел очень удивленным.
  - Вам кого? - наконец спросил он.
  - Салаева Дмитрия.
  - Это я. А что вам надо?
  - Я брат Елены Волк...
  - А-а! - Салаев понимающе закивал и высунул голову на лестничную площадку.
  - А где Лена?
  - Лена дома. Я сначала хотел бы с вами поговорить.
  - Пожалуйста, но я не понимаю... Хорошо, проходите.
  Я прошел в гостинную. На диване там сидело еще трое мужчин и смотрели
китайский каратэ-боевик по видео. Ничего не скажешь, подходящая компания
для приема будущей маникенщицы.
  - Кто это? - спросил светловолосый плечистый мужчина с дивана.
  - Это брат Елены Волк, - ответил Салаев.
  - А почему без сестры?
  Пришла пора излагать свою версию. При этом надо было как-то установить
личности присутствующих. Три человека вместо одного. Что, если спецотряда
окажется недостаточно? И кто может быть Бахтияром? Израильтянам так и не
удалось достать его фотографию. Говоривший мужчина светловолос, для
рязанца это нормально, хотя фамилия Мустафаев... Черт, у них в Рязани у
всех такие фамилии. А еще двое - темноволосые, носатые, какие-нибудь
кавказцы, наверное. Если один из них - не Бахтияр.
  - Так где же девушка? - спросил Салаев, удивленный моей паузой.
  - Я забочусь о сестре. Отца у нас нет, я уже давно о ней забочусь. И мне
не нравится посылать сестру на какую-то квартиру.
  - Но у нас нет отделения в Петербурге.
  - Все равно. Вот что это такое: четыре мужчины ее тут ждут? А вы говорили
только про представителя фирмы.
  - Конечно! Из-за нее и приехал наш представитель, - Салаев сделал жест в
сторону светловолосого. - Ну а с ним наши зарубежные партнеры. Из
Государства Палестина, из Ливана...
  Я не смог удержаться, у меня буквально отвисла челюсть. В Ливане, как мне
казалось, шла гражданская война, но вот Палестины я что-то вообще не
помнил среди государств. Интересно, может быть он из альтернативного мира,
и Салаев проговорился?
  - Вот видите! - я решил использовать новую информацию для своей версии, -
вдруг вы мою сестру захотите продать в гарем какому-нибудь арабскому
султану? Недаром я сюда приехал. Деньги вещь хорошая, но сестру терять не
хочется.
  - Паспорт есть? - неожиданно спросил светловолосый. Акцент у него,
безусловно, был. Очень легкий, но акцент.
  Я достал паспорт, показал. Светловолосый глянул и вернул.
  - Хорошо, - сказал он, - парень прав. Нельзя девушке одной ходить по чужим
квартирам. А почему ты ее не взял с собой?
  - Да я думал - все тут фуфло. Обман. Никогда не верил всяким лотереям.
Думал, что если Ленку приведу и будет какая-то драка, то могут ее задеть,
поцарапать. Я-то выкручусь.
  - Да, ты парень крепкий, - "представитель фирмы" кивнул. - Ты кем
работаешь?
  - Пока никем, - я решил не врать, чтобы не засыпаться. - Из армии недавно
пришел, ничего хорошего не найду.
  - Прекрасно, - мой собеседник закинул руки за голову, расслабленно положил
ногу на ногу. - Я беру тебя на работу. Нам нужны охранники. Будешь
присматривать за своей сестрой. Матери скажи, что вы сегодня ночью поедите
в Москву. Надолго. Билеты за наш счет. Закажем вам номера в гостинице.
Давай, жду.
  Я вышел из квартиры, произнося мысленно миллион проклятий. Если бы у нас
была настоящая девушка с фото! Если бы... Тогда, вместе с ней я, возможно,
попал бы в другой "ненормальный мир".
  "Черта с два, - сказал я самому себе, - на кой ты нужен в другом мире, да
еще защищающим интересы сестры. Этот Бахтияр, увидев сестру и убедившись,
что она подходит, убрал бы тебя, даже глазом не моргнув. И никто бы искать
не стал. Сказано ведь: уехали в Москву надолго."
Предупредив охрану, я сбежал по лестнице в Бирку и сразу же - в Хеврон.
Пять солдат стали натягивать маски. Дали такую же и мне. Я попросил очки
ночного видения, но запасной пары не нашлось, и Моше заметил, что мне они
вообще ни к чему. Я быстренько набросал на лист план квартиры.
  Бирка, Санкт-Петербург, улица Бухарестская... Рому я отправил на улицу к
двери подъезда. На всякий случай. Вдруг светловолосый сумеет проскочить
мимо нас?
  Солдаты закрепили на двери взрывчатку, натянули маски. И именно в этот
момент на лестничную площадку вышла какая-то старушка из соседней
квартиры. Каково ей было увидеть пятерых монстров-инопланетян?
  Бабулька открыла рот для истошного визга, в руке одного из десантников
сверкнул нож... Я сумел опередить всех и самым грубым образом зажал
старушке рот рукой.
  - Бабка, молчи! Мы из милиции. Бандитов арестовываем. Посиди дома десять
минут и не высовывайся, - прошипел я ей в ухо. И довольно невежливо
втолкнул старушку в квартиру.
  Я нашел распределительный щиток. Пробок там не было, только выключатели.
  - Приготовились, - скомандовал я и нажал на все выключатели сразу.
  Погас свет. Грохнул взрыв у дверей. Зашипели газовые гранаты. Застучали не
очень громкие "усыпляющие" выстрелы. Еще через несколько секунд солдаты
рванулись в квартиру. Я отскочил назад и вместе с Юрой (на нем вообще не
было маски) поднялся на несколько ступенек.
  Вопреки моим ожиданиям ни одна дверь на верхней площадке не открылась.
Родной вариант явно оскудел любопытствующими за четыре года.
  Из квартиры раздалось несколько более громких выстрелов. Это означало, что
кто-то все же нашел в себе силы сопротивляться. Еще через несколько секунд
загрохотали выстрели на улице.
  - Это Рами, - сказал Юра. - Кто-то выскочил.
  - Кто выскочил? - изумился я. - Мимо нас никто не пробегал!
  - Но это же се-узу...
  - К черту се-узу! Он же не человек-невидимка.
  Юра не ответил. А до меня, кажется, дошло, как се-узу Бахтияр мог
оказаться на улице.
  - Окно, - сказал я, - он вышел через окно. Он может спрыгнуть с седьмого
этажа?
  - Се-узу могут все.
  Тут на лестничную площадку вылезли наши "инопланетяне", тащившие на себе
тела пленников. Троих.
  - Ушел через окно. - Я даже не спросил - констатировал факт.
  - Да, - пробубнил кто-то из-под маски. - У нас двое раненых, но все ходят.
  Я подобрался поближе к пленникам. Все правильно, не хватало светловолосого.
  Появился Рома-Рами, взбежавший по лестнице (очевидно, он решил не доверять
лифту).
  - Ушел, - выдохнул он. - Только Бахтияр так мог.
  - Как?
  - Он прыгал. Из окна - вбок, на балкон нижнего этажа. Оттуда - наискосок,
этажом ниже. Он прыгал - как летел. Я сначала стрелял, кажется даже ранил.
  - А потом?
  - Потом... убрался, иначе бы он меня просто убил. Скажи, что, тебе было бы
легче, если бы он меня убил?
  В чем-то Рома был прав, но этот их панический страх перед се-узу
по-настоящему начал меня раздражать.
  Я посмотрел на лифт. Грузоподъемность - шесть человек. Не стоит рисковать.
Интересно, где бы мы застряли в случае перегрузки: между этажами или между
вариантами?
  - Взяли пленных! - скомандовал я. - Всем построиться, как обычно!
Держитесь друг за друга крепче и чтобы не спотыкались!


  12. Похитители и похищенные.


  Моше провел меня в кабинет, где на стуле сидел один из захваченных арабов.
  - Знакомься, - сказал опекун, - Халед Шараф. Требует адвоката и
утверждает, что он гражданин Израиля.
  - Да, - по-русски подтвердил араб, - я гражданин Израиля. Они забрали мой
паспорт.
  - Самое смешное, - Моше развел руками, - что про паспорт он не врет. По
этому паспорту он - действительно гражданин Израиля. Но как это может быть?
  - Что? - не понял я.
  - Как араб может быть гражданином Израиля?
  - А почему нет? - удивился я. Хотя, честно говоря, как-то недосуг было
спрашивать у Бориса о гражданских правах арабов.
  Тут наш пленник вмешался в разговор. По-моему - на отличном иврите. Моше
перевел на испанский.
  - У них очень много арабов - граждан Израиля. Примерно восемьсот тысяч
арабов - граждане. - И от себя прокомментировал. - Что за чепуха! У нас в
стране тоже живут арабы, да, ничего с этим не поделаешь. Но как можно дать
им гражданство? Они же тогда будут участвовать в выборах, и в кнессете
окажутся арабские депутаты.
  Мне надоела эта идиотская дискусския.
  - Он рассказал еще о чем-нибудь кроме своего гражданства? Совсем недавно
он говорил про Государство Палестину.
  - Это не я! Не я! - заюлил араб, разобрав в моем испанском "Палестина" , -
это тот русский, он дурак, ничего не понимает. Я просто сказал, что я араб
из Израиля, а он видно - антисемит и не признает Государство Израиль. Все
русские - антисемиты, а у меня много друзей израильтян, я люблю иврит...
  - Заткнись, - я прервал словоизлияние. - Еще раз откроешь рот без вопроса
- двину. Понял?
  - Понял.
  - Что он еще сказал, Моше?
  - Он ничего не знает. Учится в Университете Папи... Палум... секунду, -
Моше сверился по бумажке и по слогам прочитал - Па-т-ри-са Лу-мум-бы. Что
это такое? Он говорил про сельское хозяйство.
  - Я слышал что-то похожее. Кажется, есть такое. А дальше?
  - Чуть-чуть работает в фирме. Тот, кто убежал, - большой начальник. Как
его зовут - неизвестно. Он попросил Халеда поехать с ним в
Сампт...э-э-э...- Моше полез в бумажку.
  - Неважно, продолжай.
  - Нечего продолжать. Все. Они приехали, пришел ты, потом - взрыв, стрельба.
  - Хорошо... Мне нужны две вещи. Карта Израиля и хороший острый нож.
  Карту нам принесли примерно через минуту, а нож вытащил из ножен и дал
один из двух дежуривших в кабинете солдат. Я расстелил карту и повернулся
к арабу.
  - Ну-ка, покажи, где ты жил в Израиле?
  Халед бодро подошел к столу, уткнулся в карту. Я услышал, как изменился
ритм его дыхания.
  - Не могу найти, - сказал, как всхлипнул, он. - Здесь его нет.
Умм-эль-Фахм - нет его.
  Меня не интересовало, где находится его город. Это ничего не меняло. Я
просто хотел, чтобы он посмотрел на карту ЭТОГО Израиля, чтобы ЭТА карта
шокировала его и лишила способности к сопротивлению.
  - Слушай сюда. - Я говорил по-русски, проверяя пальцем остроту лезвия. -
Израильтяне - они гуманисты. Может быть, они даже приведут к тебе
адвоката. Но... Если я соглашусь. Ты сказал, что русские - антисемиты. А
что ты можешь сказать про русских евреев? Ты ведь знаешь, какие они? - Я
поиграл ножом и Халед кивнул. - Так вот. Я буду спрашивать - ты будешь
отвечать. Если нет - я начну отрезать от тебя куски. То, что останется -
заговорит. Но к нему уже не позовут адвоката. Нельзя такие вещи показывать
посторонним людям. Понял?
  - Понял.
  - Рассказывай.
  С серым как пепел лицом араб стал говорить. Еще в Израиле он вступил в
какой-то Фронт и этот Фронт послал его в Москву учиться. В Москве он
перешел в другую организацию, мусульманскую. Занимался поставками оружия в
Ливан и на территории.
  - Какие? - спросил я.
  - Контролируемые Израилем. - Халед посмотрел на меня как-то странно.
  Потом с палестинскими арабами связалась местная мусульманская организация.
Первый контакт был осуществлен через Иран, и о Большом (единственное
известное "имя" светловолосого) была информация, что он - не из Советского
Союза. Никто не знает, откуда он, но у него огромные деньги и связи по
всему свету. Он тренирован настолько, что сравниться с ним никто не может.
До недавнего времени Халед сотрудничал с Большим в деле вербовки и
отправки наемных солдат в Боснию, на войну против сербов. Недавно Большой
познакомил Халеда с Фаруком Джаббаром из ливанской Хизбаллы. Большой
сообщил, что есть шанс достать простую и нерадиоактивную бомбу такой
страшной силы, что станет возможным уничтожить пол-Израиля. Тут араб
отклонился от темы, стал объяснять, что это бомба не против Израиля, он же
сам оттуда, у него там родственники... Я поиграл ножом и посоветовал
вернуться к Большому.
  Для того, чтобы получить бомбу, надо было найти девушку или парней, чьи
фотографии показал Большой. Халед и Фарук с другими партнерами
организовали сеть агентств по найму манекенщиков и манекенщиц. Халед
контролировал Россию, Украину, Польшу, Чехословакию, Болгарию. Фарук
пытался что-то сделать во Франции и Бельгии, но там такие убытки... В
бывшем Союзе легче работать, все дешевле. Но тоже убыток. Шесть месяцев
это длится, чуть-чуть удается подработать поставкой девиц из Союза на
Запад, но все равно - прибыли нет. А нужных не найти. Пять раз уже
появлялись похожие на фотографию, Большой забирал их с собой, но
возвращался очень злой: клиент находил что-то "не то" и возвращал товар.
Все.
  - Почему ливанец в Питере, а не во Франции?
  - Да нечего там делать, во Франции! Только деньги тратить. А в Москве он
оружие закупает, взрывчатку, продает кое-что.
  - Что?
  - Ну... Наркотики. Деньги очень нужны. Плохо стало с деньгами. Большой
шиитов не очень любит, я так думаю. Работает вместе, но не любит. Или
просто у него денег нет.
  - Сейчас я буду говорить с остальными. Если узнаю, что ты забыл о
чем-нибудь, - пожалеешь. Ну? Где Большой собирается менять бомбу на людей?
  - Клянусь! Не знаю.
  - Где первая бомба, которую Большой уже выменял? Почему ты о ней не сказал?
  Порозовевшее было лицо Халеда вновь посерело.
  - Не знал! Не знал! Клянусь!
  Это было похоже на правду. Не мог же Бахтияр настолько доверять такому
ублюдку. А теперь - вопрос на сообразительность. Как бы его получше
сформулировать? Хотя, араб достаточно напуган. Спрошу грубо, в лоб.
  - Где находится "чистая страна"?
  - Что?
  - "Чистая страна". Может быть, - "страна чистых". Что это такое.
  Халед пожевал нижнюю губу.
  - Наверное - Пакистан, - сказал он.
  - Посадите его в отдельную камеру, - попросил я Моше, - и не обижайте.
Пока.
  Тут я обратил внимание, что Моше как-то странно себя ведет. Смотрит не на
меня, а в сторону, говорит так, словно не он - мой опекун, а я - его
главный начальник... Одним словом - нет обычного мушкетерского задора.
  - Сейчас пойду перекушу, - сказал я, - потом поговорю с остальными.
  - Не спеши, - Моше вообще повернулся ко мне спиной, изучая в окне что-то
очень интересное. - У тебя не будет никакого разговора после еды.
  - Почему это?
  - Маленький человек умер. В него попало шесть пуль со снотворным. Он не
проснулся.
  - А вы его будили?
  - Еще как! Слабый оказался.
  - Та-ак. А жирный, волосатый? Фарук Джаббар? С ним что?
  - Заболел.
  - Тяжело?
  - Очень. Сегодня и завтра говорить не сможет, а потом, если не умрет, тоже
вряд ли. Так врачи сказали. Может быть, через неделю.
  - Чем это он так тяжело заболел? - Мне стала ясна причина странного
поведения Моше, но причина болезни? Аллергия на снотворное? Мне кажется,
из-за обычной болезни Моше бы так не смущался.
  - Хочу видеть больного, - сказал я.
  - Нельзя.
  - Почему?
  - Ты только не сердись. Эта его болезнь... Его очень сильно побил охранник.
  Вот так фокусы!
  - Как это получилось?
  - Чиновник спросил его имя, а он кинулся на чиновника и стал его душить.
Душит и кричит: "Аллах велик! Смерть евреям!" В кабинете был
охранник-хиджазец. У них же все деды и прадеды занимались тем, что скакали
по пустыне и били арабов. Для него услышать от араба: "Смерть евреям", -
это... это... Ну, попробуй понять... Охранник же не знал, что твой герой
может рассказать важное...
  - Чем он его бил? - мне надоели идиотские оправдания.
  - Чем мог. Руками, ногами... Может быть, - стулом. Ты же знаешь хиджазцев?
  Теперь я знал. Совсем недурственно было бы выпустить какой-нибудь батальон
хиджазцев в Хевроне нашего варианта. Кому-то жутко повезло, что не
хиджазцы, а хазары охраняли мою персону в Хевроне.
  Говорить больше было не с кем. Я попросил разрешения пройти в камеру с
Халедом и потребовал у араба составить список всех своих контактов в
Израиле, Ливане, Боснии и России.
  Выйдя из Хевронского отделения я задумался. Захотелось куда-то закопаться
и никого не видеть. Только ли плохое настроение от неудачной операции тому
виной? Я крайне нуждался в одиночестве, чтобы придумать что-нибудь
стоящее. Другая странность - одиночество моего коттеджика почему-то уже не
устраивало. Я побывал в Доме, активно проэксплуатировал его и... пропал.
Как излечившийся наркоман, не выдержавший искушения и вернувшийся к
наркотику, не может без него, так и я больше не мог жить без Дома. Только
в его стенах я чувствовал себя по-настоящему комфортно. Только там, если
мне не изменяет память, меня посещали иногда умные мысли.
  Я "заказал" за окном вид на Нью-Йорк, не понадобилось даже никаких
открыток: знаменитый Эмпайр Стейтс Билдинг сидел в памяти лучше, чем
Медный Всадник. Почему именно Нью-Йорк? Да просто рок-музыку хорошую
захотелось услышать. Нормальные люди для этой цели используют магнитофоны,
проигрыватели, а мне вот приспичило под радио побалдеть. Довольно
любопытное применение Дома.
  Подходящая музыкальная станция в конце концов нашлась, и теперь я
размышлял под очень приличный рок. Только бы это помогло до чего-нибудь
додуматься!
  У меня было достаточно поводов для недовольства. Например, можно рвать и
метать из-за неудачной операции с агентством "Фантазия". Какой след
упущен! Какой шанс выскочить прямиком на Бахтияра и загадочную
супер-бомбу! Досадно. Но ладно. Дело в другом. Главная причина
недовольства - явное отупение. Мое. Как я использовал Дом в последнее
время? Сходить куда-то - раз. Денег соорудить миллион-другой - два. И по
части выпивки - три. Нет, вы только подумайте! ТАКОЙ Дом для ТАКИХ целей!
Даже не смешно - стыдно.
  Одна песня сменила другую, диктор понес какую-то чепуху из рок-новостей. А
я маленько остыл. Конечно же, я был частично неправ. Ведь если задуматься,
чем занимаются несколько сотен (или тысяч) избранных обитателей Дома?
Ходят, куда хотят, получают "на халяву" все, что им надо. Короче - живут в
свое удовольствие. Если здесь уместно подобрать какие-то сравнения, то
это: стрелять из пушки по воробьям, забивать гвозди микроскопом... Все -
занятия исключительно плодотворные по части неэффективности. Грех, грех,
грех - миллион раз грех так использовать Божий дар. А как надо?
  Я вспомнил, что начинал свое знакомство с Домом совсем неплохо. Даже
потряс отца, который, надо думать, прожил немало, а повидал еще больше.
Мой первый сюрприз - изменение собственного тела (рост, мускулатура).
Второй - вызов Ветра, фантастического пса, который спас мне жизнь и помог
в некоторых мелких делах. А в-третьих - я, каким-то образом, нарушил
законы Дома: ходил в иные варианты истории, хоть это мне и не положено, и
даже - выбрался из фантастического мира скелетов. То есть - работал не как
третьэтажник, а на уровне семиэтажника или даже - обитателя мансард.
  Юмор... Я вспомнил о Юморе и поежился. Ведь я даже его ухитрился привлечь
к делу! Тоже записать на свой счет? Все. Стоп. Хватит. Нечего хвалиться,
наоборот, надо осознать, что хвалиться нечем. Я должен тщательно обдумать,
какие "новинки" я могу получить от Дома, чтобы успешно выступать в своей
борьбе с исламским монстром.
  Очередная песня оказалась такой забойной, что я чуть ли не начал под нее
танцевать. Итак: какие есть предложения? Повторение трюка номер один с
изменением внешности. Беру фото парня, который нужен Бахтияру и его
команде. Смотрю на фотографию. Потом в зеркало. Представляю, что вижу
себя, похожего на фото. Растягиваю время, как в прошлый раз... Стоп. Не
хочу. Толку, что под чужой маской я попаду в странный мир, не так уж
много. В одиночку не навоюешь, а как бегать за помощью в параллельный
Израиль? Каждый раз доказывая, что я - это я? К тому же - противно. Надеть
чудое лицо, чужое тело - в миллион раз противней, чем самую грязную чужую
одежду.
  Зазвонил телефон. Я подпрыгнул от неожиданности и выключил музыку. Первый
звонок после такого отсутствия! И куда? В Нью-Йорк. Ну... Дому-то
наплевать куда. А кто звонит? Братишка Борис, больше некому. А если Седой
объявился?
  Голос в телефонной трубке оказался женским. Незнакомка меня узнала,
поздоровалась. Я ее - нет.
  - Это Света, - представилась моя рижская знакомая. - Несколько минут тому
назад позвонил Кирилл. Я ему передала твою просьбу. Он сказал, что
вырвется через день-два, просил передать, чтобы ты был готов к встрече.
  - А где он находится? - мне не терпелось увидеть Седого немедленно.
День-два казались немыслимо долгим сроком. (Это после четырех лет разлуки!)
  - Не знаю. Слышимость был отличная, значит - из-за границы звонил.
  Интересная логика... Знала бы Светик, с какой далекой "заграницей"
разговаривает сейчас! Возбуждение от рок-музыки смешалось с возбуждением
от скорой встречи с Седым. Мне стало тесно в каменной клетке. Да и девочка
на том конце линии заслуживала внимания.
  - Света, как насчет еще одной экскурсии по Старой Риге?
  - Когда?
  - Конечно, сегодня.
  - Сейчас три часа дня. У тебя есть личный самолет?
  - Лучше. Отодвинь подальше от уха телефонную трубку. Начинаю вылезать.
  Похоже, Света хихикнула. Очень приятно. Раньше мне не удавалось ее
рассмешить. Но надо же придумать какое-то объяснение моему скоростному
передвижению.
  - Я сейчас нахожусь в машине недалеко от Риги. С санкт-петербургского
телефона, что ты звонила, произошло автоматическое переключение на мой
радиотелефон в машине. Не самолет, конечно, но тоже помогает. Минут через
сорок буду у тебя. Пока.
  Включив радио погромче, я отправился в душ.

  По неизвестной причине вечер получился крайне неудачный. Вначале все шло
хорошо, потом еще лучше... Света раскрепостилась, смеялась моим шуткам...
Увы. Уже незадолго до ухода из кафе ее настроение резко ухудшилось. Вроде
бы я не ляпнул ничего из своих традиционных глупостей, но девушка внезапно
помрачнела, стала отвечать на мои вопросы односложно и даже невпопад. А
я-то дурак, собирался сегодня ее или в Риге навестить, или пригласить к
себе, в Дом. Такую, пожалуй, и пригласишь, и навестишь.
  Пару раз чуть было не нарвавшись на грубость, я, с грехом пополам, отвез
Свету домой на такси. Попрощался и оставшись один на улице, принялся
оглядываться в поисках подходящего незапертого подъезда, необходимого мне
для возвращения.
  Боковым зрением я успел заметить, что из-за кустов у ближайшей скамейки
появилась какая-то тень. Я попытался одновременно сделать три дела:
повернуться лицом к "тени", вытащить пистолет и отпрыгнуть в сторону.
Конечно, дилетанту не справиться с несколькими профессионалами. Хоть я и
сделал все, что хотел, но толку от этого не было никакого. "Тень"
действовала не в одиночестве. Двое набросились на меня сзади (откуда? там
же никого не было?), один захватил и больно вывернул руку с пистолетом,
другой ударил по ногам. Через какую-то долю секунды я уже стоял коленями
на мокром асфальте с руками выкрученными за спину. Нападавшие так и
остались для меня "тенями": уже через мгновенье после приземления мне
нахлобучили на голову матерчатый мешок. Ни черты лица, ни одежду не
удалось разглядеть. В довершение, почти одновременно с одеванием мешка на
голову и наручников на руки я получил сильный удар в солнечное сплетение.
Рядом тихо-тихо заурчал автомобильный мотор. Меня немного протащили ногами
по земле и затолкали в машину.
  Самое странное: несмотря на боль и внезапность нападения, я не испугался.
Если не убили сразу - значит, нужен живым. А если я недавно ухитрился
убежать, будучи прикован к стене за руки и за ноги, то убегу от кого
угодно и из чего угодно.
  Время было позднее. Машина ехала очень долго. Поначалу я ломал голову, кто
организовал похищение. Потом задумался, нет ли какой-то связи между
испортившимся настроением Светы и моим пленением. Может быть, она кому-то
меня продала, а потом стала терзаться угрызениями совести? Езда все не
прекращалась, похитители молчали. Я мечтал уснуть, но так далеко крепость
моей психики не простиралась.


  13.Умение пускать пыль в глаза.


  - Здравствуй, дорогой, - сказал частный детектив Семенов, когда мне сняли
с головы мешок.
  - Здравия желаю, гражданин начальник, - вежливо ответил я. - Мне бы руки
освободили, я бы вам еще спасибо сказал. Да и пожалел бы потом.
  - Мне твоя жалость на... не нужна. Ты себя пожалей.
  Я немедленно пожалел себя, но еще сильнее - снятый с моей головы мешок.
Пока от моего взгляда прятались, я имел все шансы выбраться из этой
заварухи живым. Но если мои похитители не боятся раскрыть себя... Плохой
признак. Они уверены, что я их никому не выдам. А кто лучше всех хранит
тайны? Правильно, покойник. Как бы мне вовремя успеть применить мое
искусство побега?
  - У вас есть какие-то претензии ко мне? - спросил я. - По-моему, мы не
ссорились. Вы сделали свою работу, я вам заплатил. Много заплатил. В чем
дело?
  - Какой шустрый! - демонстративно обратился Семенов к одному из моих
конвоиров, - даже не понять, кто здесь кого спрашивает. Коля, задвинь его
на место.
  Конвоир почти без замаха нанес мне сильнейший удар в живот. Второй,
третий... Было больно и обидно, я почти утратил способность дышать.
Наручники на скованных за спиной руках немилосердно врезались в кожу.
Второй конвоир толкнул меня по направлению к стулу. Я уселся.
  "На этот раз просто бегством все не закончится, - подумалось мне. - Прощай
"Аякс", больше такой фирмы уже не будет. А Семенов - первый кандидат в
покойники."
Мысли были весьма неожиданными для моего положения. Они могли
свидетельствовать или об огромных запасах оптимизма, или об идиотизме. А
еще скорее - о том и о другом одновременно.
  - Ну, как? - Семенов по-отечески улыбнулся. - Вернулся на грешную землю?
Дошло, кто здесь хозяин? А то выступает - словно за ним вот-вот
американская морская пехота приплывет. Еще выступишь... Так, значит,
говоришь, что рассчитался со мной?
  Я кивнул.
  - Рассчитался... Но вот чем? Проверил я твои доллары. Настоящие доллары,
хорошие, любой банк в мире их с радостью возьмет. Но что-то меня
насторожило. Уж больно ты запросто их отдал. Ненатурально. Вроде и на
слабоумного почти не похож. Связался я кое с кем из специалистов. Тоже
говорят: "Деньги настоящие". Но, есть одна загвоздка. Купюры из твоего
чемоданчика все принадлежат к сериям, которые никогда раньше не
встречались. У нас нет своих людей там, где печатают доллары, но, скорее
всего, твои доллары сделаны не в Америке.
  - Чушь какая-то, - влез я, хотя сам прекрасно знал, насколько прав
Семенов. - Все согласились, что доллары настоящие? Да. Те серии, не те
серии... Что я, псих, что ли, печатать деньги, не похожие на настоящие?
Это проблема не моя, а американского министерства финансов. Или ихнего
главного банка. Они что, наняли вас разбираться?
  - Никто меня не нанимал. Я работаю сам на себя. Сам заказываю, сам
расследую. Очень удобно. Не буду же я сам с себя три шкуры драть за
работу? А с долларами... Ты знаешь, если бы дело только в них было, то я
бы даже мог тебе поверить. Но дело ведь и в тебе самом. Вот, например,
твой паспорт. Евгений Волк - это ты?
  - Да.
  - А жаль. Нет такого. Есть несколько Евгением Волков, но никто из них на
тебя не похож. Не то, одним словом. Откуда, ты сказал, у тебя доллары? Из
Америки, где ты четыре года был. Так вот, тоже мы не нашли ни одного
Волка, который бы туда-сюда в Америку летал. Ну-ка, скажи, какого числа ты
прилетел, в какой город?
  - Эх, еще называется детективное агентство, - я разыграл возмущение. - Все
проще и сложнее. Число не помню, а прилетел я в Париж, из Парижа вылетел в
Варшаву, а из Варшавы поездом - до Питера. До такого вам додуматься слабо?
  - Тебе что, еще вмазать или сам заткнешься? - полюбопытствовал Семенов.
  - Поехали ко мне домой, - сказал я как можно миролюбивее, - там у меня
заграничный паспорт лежит со всеми делами, с визами. Посмотрите, убедитесь.
  Если бы Семенов согласился! Увы. Он отмахнулся от моего предложения, как
от назойливой мухи.
  - В гробу я видел твой паспорт, - сказал он, - с визами вместе. Тот, кто
был когда-то с Кирюхой Седовым знаком, тот любую визу нарисует. Понимаешь,
если бы я по тебе следствие для суда вел, то копал бы шире и все проверял
и выяснял: кто ты, откуда и зачем? Но тут я сам - судья. И мне особых
доказательств не надо. Меня твои странные доллары интересуют.
  Об этом я и без объяснений догадался. Но, оказывается, Семенов имел в виду
что-то другое.
  - Похожие купюры нам уже попадались, - сказал он. - Приблизительно четыре
года назад люди услышали на пустыре рядом со стройками в Колпино какие-то
вопли. Пенсионер один слышал, сообразительный мужик, героя из себя не
разыгрывал, милицию вызвал. Так вот, милиция нашла там чемоданчик, в
котором полмиллиона рублей и полмиллиона таких странных настоящих долларов.
  Разумеется, я знал, откуда что взялось. Старина Юмор не обратил внимание
на такую мелкую сумму. Интересно, как он покончил с оставшимися в живых
бандитами?
  Думаю, Семенов разделял мой интерес.
  - Кроме чемоданчика там нашли...- сыщик глянул на лежащий перед ним листок
бумаги, - пятна человеческой крови, как минимум трех разных групп, гильзы
стреляные от пистолетов ТТ и "Макаров", автомат "Узи" с полной
неизрасходованной обоймой и ... э-э-э... задний мост автомобиля ЗИЛ-130,
вырванный прямо "с мясом": так никто и не понял, как это можно
исхитриться. Теперь смотри. Плюнем на визы. Четыре года назад появляются
при странных обстоятельствах странные доллары. Еще через несколько
месяцев, ну, почти через год появляется Седов. Очень странный тип, совсем
без прошлого, как из пробирки, но с деньгами и с выучкой. Я бы эти два
события никак не связал, я бы о них просто не знал. Но тут появляешься ты.
Расплачиваешься такими же деньгами, говоришь, что тебя не было четыре года
и ищещь Седова. А по документам тебя вроде как и нет. Почти как Кирюхи.
Круг замыкается. Если не круг - то квадрат. В углах: во-первых, странные
доллары, во-вторых, Седов, в-третих, ты, в-четвертых, срок в четыре года.
А теперь рассказывай. Кто вы такие, откуда и зачем?
  Семенов, конечно, был профессионалом. Моментально увязал факты, которые,
на первый взгляд, абсолютно не были связаны друг с другом. Что хуже всего
- такому не наплетешь с три короба, не навешаешь на уши лапши.
  - Может быть, вы развяжете мне руки? - я не просто выгрывал время,
наручники терзали меня немилосердно.
  - Открой ему, - Семенов махнул рукой, - надеюсь, ты отблагодаришь меня
интересным рассказом.
  - Слушайте, гражданин начальник, - сказал я, - потирая запястья и пытаясь
вернуть на место плечевые и локтевые суставы, - рассказать-то я вам
кое-что могу. Но почему вы так наплевательски относитесь к собственной
жизни? Нет-нет, не заводитесь. Вот жили вы себе неплохо, не знали обо мне
ничего. А теперь вдруг приперло узнать. Ведь бывает так: люди узнают
что-то, что им знать не положено. Ну, их... того... сами понимаете.
Убирают.
  - Слышь, Коля, - на лице Семенова появилась недобрая ухмылка, - он,
кажется, опять пугать начинает.
  Я струхнул, что сейчас Коле опять прикажут меня бить, и пошел напролом.
  - А Коли это тоже очень касается. И второго вашего, не знаю, как звать.
Они ведь тоже свидетели, тоже с ушами. Им-то за что помирать? За зарплату?
Вы же про Седова достаточно знаете. Вы хоть представляете, что будет, если
на вашу банду спустят несколько таких, как он? Сами же упоминали задний
мост от ЗИЛа, что непонятно, как его оторвали. Очень много в этой жизни
непонятных вещей. Не дай вам Бог...
  - Цыц! Заткнись, щенок. Седовым нас пугаешь, хотя сам его искал с нашей
помощью. Да ты хоть знаешь, сколько Коля таких седовых в Афгане голыми
руками подушил? А что Алик может делать? Он в спецназе на китайской
границе четыре года кувыркался. Плевали мы на твои угрозы! По тебе видно,
что ты - никто, пустое место, даром, что накачанный, по блату тебя кто-то
на денежное дело поставил. Из-за папаши или из-за мамаши. Хорош пиликать,
давай, колись!
  Ей Богу, Семенова можно было смело принимать на работу. Все он видел
насквозь, даже меня. Ведь именно из-за рождения от папы - обитателя Дома я
оказался на "денежном месте". Без Дома я - никто, ноль.
  - Все, сдаюсь, - я картинно поднял руки, - разрешите только последнюю
сказку. В отличие от моих страшилок ее вы сможете сейчас проверить по
телефону.
  - Интересно, - Семенов повертел карандаш, пытаясь сделать какой-то простой
трюк, - трави.
  - Вчера или позавчера - с днями я путаюсь из-за вашего мешка и частых
перелетов - тут была заварушка в большом доме на Бухарестской улице. Угол
с улицей Бела Куна. В квартире жил некто Салаев Дмитрий. Там взорвали
дверь, напустили газу, захватили людей и скрылись.
  - Ну, и что? У нас каждый день так делают в пяти-десяти местах. Каждый
считает себя великим гангстером, оружие всякое дешевле выпивки. Любого
продавца из кооператива берут с таким шумом, словно он - Рокфеллер. Что ты
хотел доказать своей травлей? Ведь, небось, еще по радио обо всем услышал,
даже номер дома не помнишь.
  - Не помню. Но этой атакой я руководил. Свяжитесь с милицией, узнайте
подробности. Рэкетиры с таким размахом не работают. А меня одна старушка
из соседней квартиры видела. Я ей жизнь спас, затолкал назад. Если надо,
думаю - узнает. Еще проверьте: в Москве двое учились, Халед Шараф из
Израиля и Фарук Джаббар из Ливана. Вот их-то мы и взяли на Бухарестской.
  Семенов позвонил по телефону, позвал какого-то Петровича, упомянул в
разговоре недавние события на Бухарестской. Долго слушал.
  - Кто это там по балконам прыгал? - спросил он, положив трубку.
  - Ага! - я изобразил радость. - Кажется, дошло! Муджахед один, старый
Колин приятель. Не знаем, кто он, узбек или татарин. Учился в Иране. Может
абсолютно все. Именно против него я искал Кирюху Седова. Если ваши
спецназовцы захотят рискнуть, то мы можем договориться. За этого зверя я
берусь выбить из своего начальства, ну... тысяч сто пятьдесят.
  - Интересно-интересно. Какое начальство готово платить такие деньги за
дикого чурку? Даже если он хороший акробат? И слушай, почему ты мне
рассказываешь все про свой налет? А если я тебя в милицию сдам как
подарок? Или в органы? Там же из тебя всю душу вынут, не будут, как я,
церемониться.
  - Тебе органы "спасибо" скажут, а я ведь и заплатить могу.
  - Наше русское "спасибо" может подороже стоить, чем твои фальшивые
заморские деньги, - в голосе Семенова не чувствовалось особенной
уверенности. - Свои ведь ребята, если надо - они потом мне помогут...
  Я уже размечтался, как Семенов сдает меня в Большой Дом на Литейном.
Здание там высокое, как минимум пару лестничных пролетов придется пройти.
Или на лифте прокатиться. Тут я им и покажу кузькину мать!
  - Полторы сотни тысяч. Николаич, - неожиданно вмешался Коля, - и всего-то
навсего за чурку дрессированного. Давай подпишемся.
  - Разговорчики в строю! - Семеновв резко осадил бывшего "афганца". - Кто
здесь решает? Что, мы его из Риги в Питер тащили в лучшем виде, чтобы
наняться на работу?
  - А почему нет? - я почувствовал слабинку в стане противника. - Будем
считать, что вас наняли схватить меня, а я вас перекупил. Вы же работаете
за деньги, а не за красивые идеи. Кстати, здесь ведь даже идея есть
симпатичная. Из-за чего мы чурку этого ловим? Он вместе со своими арабами
на атомную бомбу вышел, мать его...
  - А-а-а! - Семенов откинулся на стуле и вновь безуспешно попытался сделать
трюк с карандашом. - Кажется, я что-то понимаю. Слышал я, что у нас
контору одну собрали для подобных дел. А деньги на работу чуть ли не
американцы дают. Люди из ГРУ...
  - Все! Хватит! - я жутко обрадовался. Умница-Семенов сам за меня все
придумал. Чем черт не шутит? А что если его подключить к поискам? - Вы
здесь прекрасно все понимаете. Учтите, я ведь вам ничего не сказал!
Правда? Ни слова!
  - Тоже мне, тайны мадридского двора, - хмыкнул Семенов, - чего огород
городить? Какой это, к черту, секрет, если о нем почти во всех газетах
писали?
  - Написать можно все, - я не сдавался, - но ведь в газетах не названо ни
одного конкретного человека... Ничего! Все. Молчу-молчу-молчу. Давайте,
мужики, как, договорились? Вообще, на кой черт вы меня в Риге захватили?
  - Это наше дело, - отрезал Семенов. - Я перед тобой отчитываться не
собираюсь. В любом случае - не зря. Считай - получили выгодный заказ.
Давай, колись, втемную работать не будем.
  - Нечего колоться мне! И так вы уже все поняли. А за конкретные имена и
детали можно в ящик сыграть. И мне, и вам всем. Болтливость - это такой
порок, что меня даже мой папаша спасти не сможет. - Я решил стойко
держаться версии "сынка", по протекции устроенного на денежное место. - И
вы лучше о своих догадках забудьте. У нас конкретное дело. Рискнете
остаться со мной один на один?
  Легкий жест ладонью и семеновские спецы оставили комнату. Я получил еще
несколько секунд на обдумывание. Как бы напустить туману, да
поубедительней? И желательно, еще раз в деликатной форме пугануть
зарвавшегося сыщика
- Не знаю, пишете вы наш разговор или нет, - сказал я шепотом, - но хорошо
бы включить радио...
  Семенов хмыкнул, процедил сквозь зубы: " Меньше видео смотреть надо," -
но послушался и включил стоящий на столе японский магнитофон.
  - Я жить хочу, гражданин начальник. А тут за болтовню по нашему следу
таких косильщиков пустить могут - о-го-го! Вы вот сказали, что никого не
боитесь. Рад за вас. А я побаиваюсь. И только намекну вам кое на что.
Насчет правильных-неправильных долларов. Вы ведь газеты читаете, знаете
какой в Штатах шум поднимают если находят какое-нибудь неправильное
финансирование? А если источник не совсем обычный... Фу, черт,
разболтался, я что-то сегодня... Давайте уж о делах лучше. Тогда и музыку
можно выключить. Надоела проклятая.
  Мы долго и нудно обсуждали условия сделки. Семенову нужны были гарантии,
что я действительно заплачу, не исчезну сразу же после расставания. Я
объяснил, что о моей реальной заинтересованности говорит атака на
Бухарестской улице. И за поиски Седова я исправно заплатил. В конце
концов, мне пришлось дать Семенову свой адрес и телефон.
  На мою голову еще раз был надет мешок. Оказалось, что мы сидели в каком-то
из городков Петербургской области, где "Аякс" располагал учебным полигоном
и где, при желании, запросто можно было закопать мой труп.
  Коля с Аликом проводили меня до самой квартиры. Я переборол сильное
желание вывести моих конвоиров в вариант какой-нибудь Гремучей Змеи и
забыть их там навсегда. Месть - дело хорошее. Но если Семенов
действительно выполнит работу и схватит Бахтияра, то мое пленение и
избиение можно будет просто внести в счет, приплюсовав к ста пятидесяти
тысячам долларов.
  Я попросил конвоиров подождать, вынес им по бутылочке пивка, а сам
удалился в соседнюю комнату. Там, с помощью Дома, изготовил несколько
приличных фотографий Бахтияра. Продублировал вырезку из газет с рекламой
"Фантазии". Вручил этот скудный материал Коле с Аликом, дал десять тысяч
долларов задаток, как было договорено с Семеновым.
  Распрощавшись с гостями, я плюхнулся на диван и с облегчением вздохнул.
Надо же! Как плохо все начиналось и как неожиданно неплохо закончилось.
Семенов со своей следовательской интуицией учуял что-то подозрительное в
моем деле и решил силой вырвать из меня как можно больше непонятных денег.
А заодно, возможно, и перед старыми друзьями в органах выслужиться. Я же,
несмотря на всю мою непроходимую глупость, сумел задурить умнику-Семенову
голову стоящей за моей спиной сверхмощной организацией и нанять его к себе
на службу. Вынудил старого лиса со мной сотрудничать. Только бы их Бахтияр
не перекупил!
  Я даже не успел как следует утолить голод. Зазвонил телефон.
  - Привет! Что за безобразие? С утра я тебя вызваниваю и не могу поймать.
Зачем же я тебя предупреждал?
  В телефонной трубке гремел уверенный голос Седого.


  14. Вечный воин


  - Я, конечно, понимаю, - сказал Седой, - что твои дела самые главные, но
сейчас я даже не хочу о них слышать. Сейчас мне позарез нужна твоя помощь.
Я как услыхал, что ты прибыл, так подумал, что это сам Бог тебя послал.
  - Хорошо, помогу, - я сдался, понимая, что ради дружбы с таким ценным
кадром, как Седой, придется пойти на некоторые жертвы. - Но есть вопрос,
который я хочу задать тебе раньше, чем начну помогать . Что ты знаешь о
моем отце?
  - Отец... отец... Ничего я о нем не знаю.
  - Ничего не знаю Я, - меня начала раздражать высокомерная манера Седого
разговаривать. - Я отсутствовал четыре года и не могу знать, что за это
время произошло с отцом. Ты ведь как-то общался с ним! Да или нет?
  - Общался. Сначала он поручил мне отыскать тебя. Я не нашел даже малейшей
зацепки. Потом твой отец без предупреждения исчез месяца на два, а я
остался один, почти без денег. Так... потом он объявился... извинился,
сказал, что не может меня вернуть в Балтию. Дал денег... Так... так... Ну,
дальше я уже работал сам, без всякой помощи. Несколько раз звонил твоему
отцу - никто не отвечал. Много я знаю? Видишь! Давай лучше моими делами
займемся.
  - Что за дела?
  - Ты ведь слышал про войну в Югославии?
  - Слышал.
  - Так вот. Примерно неделю назад мы взяли одно мусульманское село. И
совсем случайно нашли пятнадцать картин. Старинные картины, целая
коллекция. Там же много старых замков, дворцов. Музеи всякие. А какая
война обойдется без грабежа? Крадут все подряд. Я картины припрятал,
съездил в Германию. Там нашел покупателя. Хороший клиент, не посредник.
Заплатит много. Поехал в Боснию. И по радио слышу новости: мусульмане
атакуют в моих местах. Кинулся, перепрятал картины глубже в тыл, в другой
деревне. В Ригу позвонил, просто так. А мне про тебя рассказывают. Теперь
мне надо, чтобы ты помог вытащить эти картины из Боснии. Понимаешь, везти
их на машине - сложно. Можно, но рискованно.
  - Послушай, но это же как-то... нехорошо. Противозаконно. Получается, что
мы украдем эти картины.
  - Ты что, из детского сада сюда пришел? О каком законе можно говорить на
войне, особенно, если война - гражданская. На такой войне все грабят всех.
Обрати внимание, картины уже были украдены. Если бы не я их захватил, то
кто-нибудь другой. Ты имеешь против меня что-нибудь? Почему я должен
уступать такую выгодную добычу другим? Там все воруют и все торгуют.
Офицеры из войск ООН вообще все завели себе счета в Швейцарии и гонят туда
деньги реками. И еще счастье, что картины не попали к каким-нибудь
мусульманским фанатикам. Они вообще могли их уничтожить.
  У меня не было ни малейшего желания спорить с Седым. Действительно,
безупречная аргументация. Не придерешься. Так что это получается? Я
попрусь в Боснию? Господи, чем я занимаюсь! Чем я занимаюсь, Боже мой!
Таскаю картины из Боснии, мусульман из альтернативной Персии. Солдат из
альтернативного Израиля - в центр Питера, арабов из Питера - в
альтернативный Израиль. Театр абсурда, а не жизнь.

  Воспользовавшись одной из любительских фотографий Седого, мы вышли в
типичное дачное местечко. Седой попросил меня приготовить для нас обоих
пятнистую униформу, пуленепробиваемые жилеты и какое-нибудь оружие. Рядом
со своим спутником, которого в деревне знала каждая встречная собака, и я
выглядел бравым солдатом удачи.
  В маленьком домике на окраине нас встретил покрытый щетиной детина с
крупной фиолетовой татуировкой VOVA на фалангах пальцев правой руки.
Помещение было довольно чистое, без ожидаемого разбойничьего беспорядка.
Единственное, что отравляло атмосферу (в буквальном смысле этих слов), -
запах нестираных носок. Хотя, чего еще можно было ожидать от давно
небритого Вовы?
  - Откуда ты взялся? - удивился детина. - Турку сказали, что ты сегодня
утром куда-то летишь из Берлина.
  - Турок все перевирает, - Седой внимательно осмотрел помещение. - Никто не
заходил.
  - Нет.
  - Сам ты не выходил?
  - Нет.
  - Отлично. Пошли, - позвав меня за собой, Седой нырнул в узенький
коридорчик.
  - Эй, шеф, кто это? - заволновался небритый.
  - Мой двоюродный брат, - сказал Седой. - Видно же, что похож. Доверяй ему,
как мне.
  Картины хранились в маленькой комнатке (на язык так и просилось слово
"горница") с вообще микроскопическим окошком. В полумраке Седой повозился
с брезентовыми свертками, удовлетворенно хмыкнул.
  - Пошли, - сказал он. - Тут недалеко здание Совета двухэтажное. Сначала к
тебе в Питер, картинки посмотришь, если захочешь. Потом я позвоню а Ахен...
  - Куда-куда?
  - Ахен. Городок в Германии. Очень приятный, чем-то мне и Питер, и Ригу
одновременно напоминает. И нашу Бирку.
  - Архитектурой, наверное.
  - Да. Там что удобно? Городок стоит почти на границе. С одной стороны -
Голландия, с другой - Бельгия. Никаких пограничников, не то что у вас тут.
  - Сам-то Ахен в какой стране?
  - Я же говорил, в Германии.
  Трудно объяснить причину моей брезгливости, но, кроме как во время
переноски, я не прикоснулся к картинам и не посмотрел их, несмотря на
предложение Седого. Мне была противна моя роль, я старался не вникать в
происходящее, во всю эту торговлю с переговорами. Мы вышли по фотографии,
запасенной предусмотрительным Седым, проехали несколько остановок на
автобусе, сели в припаркованную на стоянке машину.
  В довольно среднем (на мой неискушенный взгляд) отеле нас уже ждал мужчина
с очень интеллигентной внешностью. Вьющиеся волосы, высокий лоб с
залысинами, холеные борода с усами, очки в тонкой оправе... Потом я
вспомнил, что он, вроде бы, не перекупщик, а будущий хозяин картин.
Учитывая их возможную цену, - миллионер.
  Седой меня не представил, мое участие в сделке не требовалось. Я отошел к
окну, хотя и мог наблюдать искоса миллионерскую возню с увеличительным
стеклом вокруг разложенных на столе полотен. Благодаря своему безделью, я
во всех деталях разглядел, как вылетела дверь нашего номера, и помещение
заполнили вооруженные люди (часть из них в форме). Седой даже не
среагировал, я эгоистично предположил, что он решил не подвергать
опасности мою драгоценную жизнь. К нашим головам приставили пистолеты,
сковали руки за спиной. И прочитали короткую официальную речь на
непонятном нам немецком языке.
  Я тупо наблюдал за происходящим. Фотограф делал снимки, он старался, чтобы
в кадр попало как можно больше разложенных на столе и кровати картин
одновременно. "Покупатель-миллионер" стоял совершенно свободно, без
наручников, и что-то объяснял дородному мужчине в очках, указывая пальцем
то на одну картину, то на другую.
  Седой стоял спокойно. Судя по его лицу, он был очень увлечен решением
сложной математической задачи. Неужели он в состоянии освободиться от
наручников? Если да, то он сейчас просчитывает свои движения, как
мастер-бильярдист просчитывает комбинации с ударом шаров друг о друга.
  Немецкий язык жутко раздражал. Все воспоминания о нем были связаны с
фильмами про фашистов. Получается, я, по доброй воле, сам забрел прямо в
лапы гестапо. Или как оно у них сейчас называется?
  Нельзя сказать, что я особенно нервничал. Лично мне смыться не составляло
никакого труда, наш номер размещался на втором этаже трехэтажного отеля.
Достаточно мне чуть-чуть пофантазировать на спуске, и я вместе с
конвоирами окажусь, где захочу. Но Седой-то, Седой! Он же не будет никак
связан со мной во время движения. Следовательно - останется под арестом.
Конечно, Седой сам во всем виноват. Если бы не его желание поторговать
краденым - ничего бы не было. С другой стороны, друзей (да еще таких
ценных, как Седой!) не оставляют в беде из-за мелких грехов. Каждый
зарабатывает на жизнь, как умеет. Торговля трофеями для профессионального
военного так же естественна, как для огородника - торговля овощами. Ведь
еще слава Богу, что Седой тут не занялся подрывом самолетов и захватом
заложников. А арест... Седой далеко не пай-мальчик. Можно поспорить, что
через самое короткое время он будет на свободе, сбежав из любой тюрьмы. Но
простит ли он мое позорное бегство?
  Двое конвоиров захватили мои руки поближе к плечам и, подталкивая сзади,
повели по коридору. Седого вели передо мной аналогичным образом. Когда до
лестницы оставалось метров пять, мне показалось, что я нашел решение. Если
у самой лестницы рвануться, прыгнуть на Седого и покатиться общим клубком
вниз, по ступенькам? Выгорит? Я где-то слышал, что у каскадеров падение по
ступенькам считается одним из самых тяжелых трюков. Для неподготовленного
человека это просто чревато переломами. Можно представить, как мы на пару
с Седым кувыркаемся. Я шлепаюсь ребрами на выпирающие углы ступенек, на
меня приземляется мускулистый Седой, еще один-два полицейских сверху.
Потом мы меняемся местами, чьи-нибудь сто килограмм обрушиваются на мою
бедную голову... И при этом я еще должен воображать перила, картину на
выходе и прочий антураж! Лучше всего будет "заказать" карету "Скорой
помощи" у подъезда. Если не катафалк.
  Был еще шанс, что в полицейском управлении нас всех загонят вместе в один
лифт. Но рассчитывать на это... Извините.
  Понимая, что уходят последние из возможных секунд, я крикнул:
  - Седой! Я сейчас ухожу. Ничего не делай, вытащу тебя через несколько
часов...
  Я выпалил все это с пулеметной скоростью и хотел сказать еще что-то, но
немцы залаяли, толкнули Седого идти быстрее, а меня огрели по спине чем-то
твердым. То ли дубинкой, то ли прикладом автомата. Больно!
  Я ступил на лестницу и, как это у меня водится, прикрыл глаза. Я шагал
медленно, переставляя ноги, как ожившая статуя Командора. Полицейские
толкали меня в спину и командовали: "Шнеллер! Шнеллер". Ей Богу - кино из
жизни советских партизан.
  Нельзя сказать, что мне предстояло совершить легкий переход. Я ведь
находился не в Доме. На первой стадии надо было попасть в Дом. Потом...
Что, потом? Выскочить с двумя полицаями в какой-нибудь вариант
Ракоскорпиона? Где я потерял русских бандитов? В непонятном мире Ящерицы...
  Время истекало, кончалось, как воздух при глубоком нырке. Я решил
проламываться по самому простому (ой ли?) пути. Во-первых, Дом. Ступеньки
под ногами приобрели знакомую округлость. Немцы за спиной
загалдели-залаяли. Я отключился, мысленно превращая собачьи головы
питерского Дома в медвежат его брата-близнеца из Бирки.
  Один из немцев ощутимо тряс меня за руку и что-то орал. Второй, кажется,
отпустил. Только не это! Где мне его потом искать, идиота? До меня дошло,
что именно этих двух полицаев будет удобнее всего обменять на Седого.
  - Я не понимаю по-немецки! - крикнул я по-английски. И еще громче добавил.
  - Хватайте меня сильнее! Хватайте меня сильнее! Я падаю!
  Насчет "падаю" я, конечно, соврал. Но удачно, меня действительно крепко
подхватили с двух сторон, и я продолжил свой "триумфальный" спуск,
осуществляя переход с первой лестницы ах на четвертую. И вышел ... в
Хевронское отделение контрразведки. (В альтернативном Израиле, разумеется).
  Нельзя сказать, что я был там личностью популярной. Фактически, кроме Моше
меня там знали еще несколько человек. Но если представить ситуацию...
  Итак, на одном из этажей управления останавливаются трое неизвестных,
спортивно сложенных мужчин. У одного из них за спиной скованы руки, у
двоих в руках автоматы неизвестной конструкции. И вдруг "скованный"
начинает орать на ломаном испанском:
  - Позовите Моше Толедано, он меня знает! Арестуйте этих двоих сзади меня!
Осторожно, у них оружие! Осторожно, они могут меня убить! - и дальше в том
же духе.
  Через несколько минут двое полицаев, ошалевших от неожиданно направленной
против них огневой мощи, сложили оружие. Я был раскован и отправился с
Моше в его кабинет.
  - Когда это кончится? - обрушился на меня опекун. - У тебя появилась
дурацкая привычка таскать в наш мир всякую мразь из своего. Мало того, что
ты перестал работать на нас, так ты стал еще и мешать нам своими
действиями.
  - Если бы ты знал, как тяжело я на вас работаю! Если бы ты знал, как я
рискую! - мне не оставалось ничего другого, как пустить пыль в глаза. -
Только что меня арестовали в Германии, Ашкеназе, по-вашему...
  - Да, это опасно, - кивнул Моше, - там все время воюют, и в любом
княжестве могут принять тебя за шпиона из другого княжества.
  Я решил не разубеждать опекуна.
  Примерно через час я с двумя телохранителями, переводчиком Вольфом и
пленными полицейскими совершил переход в Дом, в мою квартиру. Глаза у
немцев были завязаны, чтобы они не смогли даже заподозрить предназначение
всех этих прогулок.
  Я получил от полицаев их рабочие номера телефонов, код Ахена и код
Германии. Через переводчика надиктовал им короткий текст, предупредил,
чтобы ни один из них не ляпнул ничего лишнего (переводчик рядом), позвонил
и передал трубку одному из немцев.
  Полицейский позвал начальника, доложился, сунул трубку под нос напарнику,
тот пробурчал что-то подтверждающее свою принадлежность к миру живых.
Далее от моего имени был предложен обмен двух полицейских на моего недавно
схваченного друга. Я потребовал, чтобы по этому номеру телефона начал
дежурить человек, говорящий по-английски, для непосредственных переговоров
со мной.
  - Делайте все, как он говорит, - сказал напоследок пленный. - У них тут
целая армия.
  Я немного обдумал ситуацию после прекращения разговора. Конечно, немцы
проследили, что звонок пришел из России. Скорее всего, проследили и Питер.
Но Дом? Черт его знает... Лучше не рисковать и звонить из другого места.
Из какого? С Главпочтамта?
  Поначалу я решил позвонить по телефону-автомату из Нью-Йорка (сто раз в
кино видел, как оттуда звонят в любую точку мира). Выскочить в Нью-Йорк -
пара пустяков... Потом до меня дошло, что я даже не знаю, каким образом
звонят из автомата в Америке. Монетами, жетонами или какими-нибудь
магнитными карточками? Кинофильмы, полезные для общего развития, не
оставили в моей памяти конкретной информации. Тут я вспомнил, что в одной
достаточно цивилизованной стране у меня есть вроде как консультант. Я об
Израиле и о Борисе. Немедленно позвонил ему и стал выяснять, можно ли из
Израиля позвонить в Германию по телефону-автомату и как это делается.
  Борис ответил, что можно, но... У него на все случаи жизни было "но". Для
таких звонков нужны специальные карточки "Телекарт", у Бориса только одна
такая, а почты сейчас закрыты. Вот идиот! Забыл, с кем имеет дело. Через
пять минут я уже был в Петах-Тикве, а еще через две минуты - вновь у себя
в Доме, но уже с "Телекартом" в руках. Когда я вернулся и принялся
высыпать на стол груды "Телекартов", братец только развел руками. И повел
меня к ближайшему телефону-автомату.
  Перед тем как звонить, я надолго задумался. Легко сказать: "Меняю двух
ваших полицаев на моего друга". Но как это осуществить? Если учесть, что я
не знаю в Ахене ни одного здания, то как обговорить с полицией удобное
место, где я не рискую оказаться под прицелом снайперов?
  Топчась в нерешительности у телефона, я перебирал всевозможные варианты.
Если бы у меня остались открытка Седого, которой мы воспользовались, когда
выходили с картинами... Увы. Фотокарточки нет, а местность я не запомнил.
Не хотел, видите ли, глубоко вникать в грязный бизнес. Зато сейчас
закопался - глубже некуда.
  Наконец до меня дошло, что я довольно неплохо помню второй этаж отеля, из
которого я убежал при помощи Лестницы. Подходящее место для встречи.
  Я позвонил. Сообщил, что двое полицейских чувствуют себя отлично. Самое
лучшее место для их обмена - отель, где мы были арестованы. Полиция должна
очистить отель от постояльцев и персонала, а потом - позволить Седому
одному без сопровождения зайти в здание.
  - Окружите отель, - сказал я, - хоть целую армию разместите вокруг. Но
чтобы внутри - никого.
  Торговля шла изнурительная. "Телекарты" кончались - как спички гасли на
ветру. Беседа прерывалась, немцы мне не верили... Чтобы германская полиция
не связалась с израильской и нас не арестовали прямо у телефона-автомата,
я ухитрился (с помощью Дома и имевшихся у Бориса картинок) сбегать в Хайфу
и Беэр-Шеву. В столице Негева мы ухитрились четверть часа искать телефон.
  Англоязычный немец на другом конце провода не выдержал. Он спросил, не
могу ли я разговаривать без перерывов.
  - Не могу, - ответил я. И с детским простодушием добавил: - Я делаю так,
чтобы вы меня не смогли обнаружить. А телефонная компьютерная программа
дает сбои.
  Договорившись с немцами, я вернулся в Дом. За окном "заказал" панораму,
запомнившуюся мне в номере отеля. Там у меня было время наблюдать...
  В Ахене шел дождь. Мигали огнями полицейские машины оцепления, сновали
полицаи в дождевиках, выводя под зонтиками постояльцев отеля. Наконец все
успокоилось. Я внимательно вглядывался в надвигающиеся сумерки. Не вижу
никаких признаков ловушки. Может быть, их люди спрятались в отеле в момент
эвакуации?
  Подъехал микроавтобус. Из него вывели Седого. Полицейский снял с него
наручники, указал в "мою" сторону, что-то сказал. Седой кивнул и пошел к
отелю.
  В соседней комнате меня ждали двое пленных полицейских под опекой Рами и
Йегуды. Я вручил телохранителям по "Узи", сам ограничился "Смит и
Вессоном". Пленникам на головы накинули по мешку (школа частного детектива
Семенова).
  Переход прошел гладко. Седой со скучающим видом топтался около нашей
бывшей комнаты. Телохранители с автоматами наизготовку озирались по
сторонам, я оттолкнул немцев, схватил за руку Седого, позвал Рами с
Йегудой, и всем дружным коллективом мы выскочили в Санкт-Петербург.
  - Почему ты не потребовал, чтобы нам вернули картины? - хладнокровно
спросил Седой.
  Я схватился за голову и открыл рот, чтобы сообщить свое мнение о торговле
краденым. Но передумал. В конце концов, если уж мать-природа освободила
меня от необходимости добывать хлеб насущный в трудах праведных (и не
очень), то надо, хотя бы, научиться понимать других.


  15. Старые и новые союзники.


  Последовавший за спасательной операцией разговор с Моше был очень тяжел.
Ничего не подозревающие хазары отчитались, что вытащили откуда-то человека
со следующими приметами... Мой опекун по седым волосам сразу же разобрался
"кто есть кто". И гром грянул. Не меняя фасона усов и бороды, только за
счет манеры говорить, Д'Артаньян уступил место кардиналу Ришелье.
  - Я долго терпел, - Моше чеканил слова как монету. - Я принимал на себя
все укоры со стороны начальства, я доставал, как из под земли, лучших
специалистов. Я надеялся, что эта дурацкая история когда-нибудь кончится,
и ты займешься полезным делом. Мы работаем в лучшей разведке мира
(плагиат, это я научил их так говорить!), и наша работа слишком важна,
чтобы отвлекаться на случайно подвернувшихся фокусников вроде тебя. Скажи,
ты можешь мне гарантировать через... э-э-э... неделю свою бомбу?
  Интересно. Бомба уже стала моей.
  - Нет, - честно ответил я.
  - Тогда считай, что ты у нас больше не работаешь. Жить тебе, как я
понимаю, есть где, так что в квартире твоей кого-то поселят. Там есть твои
личные вещи?
  Я задумался, но вспомнить ничего не смог.
  - Итак, - продолжал Моше, - с жильем разобрались... За помощью больше не
обращайся, у тебя теперь Кнут есть. И скажи спасибо, что работал с нами. В
Балтии или у рязанцев тебя бы живьем не отпустили.
  Недалеко от кабинета меня с видом нашкодивших школьников ждали Йегуда и
Рами. Они каким-то образом догадались о моих неприятностях и теперь
наперебой извинялись за свою болтливость. Говорили, что они нечаянно, что
их надо было предупредить, и тогда они ни словом не обмолвились бы про
седые волосы.
  - Успокойтесь, ребята, не пропаду, - убеждал я своих бывших телохранителей.
  Потом меня осенило, и я предложил Рами и Йегуде уволиться с работы и
отправиться в мой мир, чтобы работать у меня. К сожалению, оба отказались.
При этом оба с грустью вспомнили увиденные фильмы, повздыхали: "Эх, если
бы не семьи", - и распрощались. В очередной раз я остался один.
  Вру. Где-то в недрах Дома меня поджидал Седой, который даже один стоил
целой армии.
  - Где тут у вас еда? - таким вопросом встретил меня доблестный рыцарь
плаща и кинжала. - Немецкая полиция деньги экономит, кроме стакана воды
ничего во рту не было.
  - А не били? - спросил я по дороге на кухню.
  - Не успели. Даже допросить толком не успели. Ну, главное они получили,
картины. Почему ты картины не вытащил?
  Вот те раз! Сказка про белого бычка какая-то.
  Я покрыл стол горами хлеба и ветчины, налил себе и Седому кофе.
Прихлебывая ароматный горячий напиток и наблюдая за почти раблезианской
атмосферой насыщения Седого, я принялся рассказывать.
  Седой слушал и ел, почти как кот Васька из Крыловской басни.
  - Пострадал из-за меня, значит, - подвел он итог всей эпопее. - Не
волнуйся, если надо, я тебе организую любую армию, наши мужики из
Югославии за несколько марок кому угодно глотку перережут. Только не надо
им говорить, что ты в интересах Израиля работаешь.
  - Почему?
  - Сам не понимаю, в чем дело, но в вашем мире какое-то странное отношение
к евреям...
  - Антисемитизм называется, - сказал я. - У вас этого нет, мне уже доложили.
  - Да-да. Все верно. Невозможно работать, какое-то массовое помешательство.
Примерно раз в неделю попадаются нам в Боснии убитые арабы или персы, а
мужики все говорят, что против них сионисты воюют. Я даже перестал
обращать внимание на эту глупость. А то ведь скажут, что агент сионистов.
  - Вообще-то, я на Израиль не работаю, - заметил я. - Меня уволили.
  - А на кого ты работаешь?
  - Наверное, сам на себя. - Мне было наплевать на формальности. Какая-то
сволочь подрядилась таскать в наш мир всякую дрянь, используя Дом.
Прекратить это стало для меня делом чести, навязчивой идеей.
  - Не жалей картины, Седой, - сказал я. - Заплачу тебе хорошо. Считай, что
ты у меня теперь работаешь. Если я не исчезну внезапно, как мой отец, то
все будет нормально. Скажи, ты хочешь вернуться к себе в Новгородчину?
  Седой задумался, но ненадолго.
  - Я сам себя уже спрашивал об этом, - сказал он. - Когда ты рассказывал
про наших, как они тебя поймали. И ждал все время твоего вопроса. Но ты
меня тогда не спросил, только сейчас. Понимаешь, разведка - дело очень
тонкое. Человек, который отсутствовал четыре года неизвестно где,
занимался неизвестно чем, да так, что ничего не проверить, - потерянный
человек. Я не могу представить, что со мной там будет. Надиктую
подробнейший отчет о своей деятельности, о вашем мире. Потом ко мне
прицепятся: почему я не захватил тебя? Проще всего, думаю, остаться тут у
вас. Никаких старых долгов, никаких комплексов. Семьи у меня не было...
Мир ваш выглядит довольно просто, я уже в нем ориентируюсь. Жизнь
комфортабельней...
  Седой почти убедил меня, что я живу в лучшем из миров. Закончить это
благородное дело ему помешал зазвонивший телефон. Кто бы это мог быть на
ночь глядя?
  Звонил Семенов.
  - Вечер добрый, Сережа, - сказал мой недавний мучитель. - Как дела?
  - Более-менее, - услышать от сверхделового Семенова пару слов "просто так"
- настоящий подарок.
  - Нашел ты друга своего, Кирилла?
  Я задумался, соврать или нет, потом решил не усложнять.
  - Нашел, рядом тут сидит у меня.
  - Отлично! Отлично... Слушай, тут для тебя есть две новости. Хорошая и
плохая. С какой начать?
  - С плохой, конечно.
  - У тебя непредвиденные расходы появились.
  Я с облегчением вздохнул. Расходы меня уже давно не расстраивали. Но я,
все-таки, спросил, в чем дело.
  - Нашли твоего чурку.
  - Ну??? - насторожился я.
  - Нашли в Москве, доложили мне. Я подрядил московский ОМОН, чтобы его для
меня взяли. Не бесплатно, конечно. И ведь предупредил гадов, что мужик
крутой. Не помогло. Три трупа у омоновцев, а чурка ушел.
  Я выругался. Седой посмотрел на меня с удивлением. Вот это плохие новости!
А при чем тут дополнительные траты?
  - Теперь с меня требуют отступного. По десять тысяч с головы. Семьям,
начальству, туда-сюда...
  - Слушай, гражданин начальник, а если я с тебя отступного потребую? И не
тридцать тысяч, а побольше?
  - За что? - обалдел от моей наглости Семенов.
  - За провал. Ты думаешь, ты Большого (так его называют) нашел? Хрен тебе!
Ты его спугнул, вот что ты сделал. Теперь, после твоих подвигов...
  - Не-е-ет, - засмеялся, как заблеял, Семенов, - я же тебе говорил, что у
меня и хорошая новость есть. Он у нас на поводке. Ведут его наши ребята и
даже знают, куда ведут. Мы его людей взяли, они нам напели про несколько
хат. В четыре мы милицию послали, а пятую решили не трогать. Мужик этот,
наверное, их повызванивал и теперь едет куда надо.
  - В Москве?
  - Ну... не совсем. Как насчет денег?
  - За адрес? А не много ли ты от меня хочешь? То ты мне за двадцать тысяч
дал Кирюхин телефон без самого Кирюхи, я за ним потом всю Европу оббегал.
- Забавно, с учетом картинной эпопеи я сказал почти правду. - Тут я тебе
обещал полторы сотни тысяч - вынь и положь мне Большого.
  - Тебе Большой нужен или экономия важна?
  - Не понимаю.
  - Буду я твоего Большого брать и, допустим, еще раз облом получится. Ты
деньги свои сбережешь? Да. А Большого получишь? Нет.
  - Что ты хочешь, в конце-то концов? - не выдержал я.
  - Ты мне платишь, я тебя вывожу на последнюю его хату, и ты вместе с
Кирюхой его берешь. Ты же мне хвастался, какой Кирюха у тебя ушлый.
  - По-моему, ты своими ребятами еще больше хвастался.
  - А мы от своих слов не отказываемся. Кирилл пускай в доме сидит, в
засаде. А наши в оцеплении будут. Сам понимаешь, это тоже дело важное,
если вырвется - так просто не найдем. Короче, время дорого. Бери Седова,
бериденьги и дуй к нам. Поедем на машинах.

  Белая обивка "Мерседеса" прекрасно гармонировала с белым цветом самой
машины, но все вместе абсолютно не соответствовало моим представлениям, на
чем должна ездить группа захвата. Или это мне с Седым такой почет?
Остальные хоть и ехали на иномарках, но не на таких броских.
  Седой с самого начала предупредил, чтобы на него одного выделили заднее
сиденье автомобиля. Сказал, что ему требуется кое-какая разминка,
подготовка. Старый стал... Так мы и поехали. Публика набилась в другие
машины, как рыбки в консервную банку, а у нас - полный комфорт.
Коля-"афганец" - за рулем, я - рядом, и Седой разминается на заднем
сиденье. Что он там делал? Черт его знает. Неудобно было сидеть с
вывернутой назад головой. Да и Семенова я всю дорогу терзал по
радиотелефону.
  Для нормальных сыщиков, плотно поддерживающих контакт с милицией,
раскрутить сеть Большого-Бахтияра по предоставленным мной данным оказалось
парой пустяков. Агентство "Фантазия", Халед Шараф и Фарук Джаббар имели
конкретные адреса и деятельность свою, ввиду абсолютной и явной
безопасности и неприбыльности, особенно не маскировали. Огромная сумма в
долларах заставила частныых детективов (а следовательно - и купленную или
милицию) творить чудеса. Сомневаюсь, что против каких-нибудь торговцев
наркотиками могли быть предприняты столь эффективные меры. Было
арестовано под разными предлогми несколько связанных с двумя арабами
людей. Из них было выбито все, что они знали. По цепочке арестовали еще
нескольких, попутно раскрыли какие-то махинации с оружием...
  По словам Семенова, и мы, и Большой двигались к одной и той же цели, но с
разных сторон. Одна из баз Большого находилась в Бологом. У меня всплыли в
памяти какие-то детские стихи, связанные с Бологим. Про Рассеянного с
улицы Бассейной, что ли? На удивление, уже и Седой лучше меня знал
российскую географию. Он заметил, что от Бологого примерно одинаковое
расстояние и до Москвы, и до Петербурга. Как же мы подготовим засаду, если
Большой должен появиться одновременно с нами? Семенов нас успокоил,
сказал, что Большой из Москвы ездил в подмосковный город Электросталь и
только оттуда недавно направился в Бологое. Для меня было загадкой, как
можно отслеживать такого аса, как Большой, да еще и знать наперед, куда он
собирается ехать? Своими сомнениями я поделился с Седым, но тот успокоил
меня, заявив, что на этих профессионалов можно положиться.
  Лично мне вся операция по захвату Большого-Бахтияра не нравилась даже
самим своим замыслом. Учитывая, каковы эти "разбойники на страже закона",
как они захватили меня с целью элементарного грабежа, я просто обязан был
подозревать их в самом худшем. Например, сейчас. Мы отдали Семенову деньги
и ехали в какую-то глушь вдвоем с Седым в сопровождении целого отряда
Семеновских боевиков. Где гарантия, что мы не получим по пуле в затылок и
не упокоимся в новгородских или тверских лесах? А наши кровные доллары
атаман Семенов по-разбойничьи честно распределит в своей банде.
  Перед самым выездом из Питера я сумел затащить Седого в уголок и, напомнив
про недавнюю попытку грабежа-шантажа, спросил, не слишком ли мы рискуем,
доверившись людям из "Аякса". Седой пальцами причесал свою стального цвета
шевелюру, глянул на садящихся в машины "сыщиков" и сказал:
  - То, что сомневаешься - молодец. Никому не верь. Но сейчас все выглядит
чисто. Когда они тебя брали - расклад был другой. Ты тянул на классного
фальшивомонетчика, но совсем без крыши. А теперь они поверили, что у тебя
есть крыша. Пусть ты и теперь выглядишь - дурак-дураком, но лучше им не
рисковать. Крыша у тебя щедрая на деньги, значит, может быть опасной. К
тому же, такой толпой никто не едет убивать двух человек. Пока Семенов
чист.
  Я ожидал, что Семеновские "афганцы" и прочие "советские" профессионалы
могут враждебно принять Седого, как человека со стороны, да еще после моей
не совсем умелой похвальбы. Ничего, сошло. Коля окинул Седого цепким
взглядом и, кажется, остался доволен. Во время езды "афганец" завязал
какой-то малозначащий разговор, стал интересоваться, сколько платят сербы
своим наемникам. Седой ответил, они оба повозмущались, потом сошлись, что
больше всех платят хорваты, но тоже мало. Вскоре оба нашли общих знакомых,
воевавших вместе с Колей в Афгане, а потом под началом Седого - в
Югославии. Кто-то очень удачно устроился телохранителем на Кипре... Да, я
понял, что Седой прекрасно вписался в мир нашего варианта и возвращаться в
свой родной, где он даже без всяких сомнительных исчезновений на четыре
года считался человеком "со странностями", ему совершенно ни чему.

  В крепко построенном деревянном доме было два этажа. Остальные дома на
улице выглядели примерно так же. Наши машины (особенно белый "Мерседес"!)
пришлось оставить в более подходящем месте. К дому прошли пешком, но
приблизиться не удалось. Люди Семенова, прибывшие в Бологое раньше,
остановили нас на достаточно далеком расстоянии. Во дворе было две собаки,
и появление даже одного прохожего на пустынной ночной улице вызвало бы
истошный лай. До сих пор только наш одинокий наблюдатель сидел в
припаркованных недалеко от дома "Жигулях" и поддерживал с нами связь по
радио.
  - Кто внутри? - спросил Седой.
  - По документам дом принадлежит... - начал было кто-то из "союзников".
  - К черту документы. Воюют с людьми, а не с бумажками.
  - По приборам - четыре человека. Трое спят, один ходит.
  - Ночью ходит? Ин-те-ресно. А Большой точно не прибыл?
  - Точно. Ему до нас минимум часа два ехать, недавно докладывали.
  - Сергей, - обратился ко мне Седой, - может, ты знаешь, что можно охранять
в пустом доме?
  - Бомба? - не удержавшись ляпнул я.
  - Не-ет. На хрен им бомбу в центре России держать? Ну?
  Я пожал плечами.
  - Как спят люди?
  - Один наверху, двое внизу. Эти двое - в одной комнате, но на разных
кроватях. Мужики, скорее всего.
  - Яйца их прибор не показывает? Зря.
  Я не ожидал от Седого такой шутки. Если точнее - либо просто не ожидал
шутки, либо шутки настолько примитивной для уникального человека. А с
другой стороны - самый подходящий юмор для наемника, пусть он хоть трижды
супермен. По-моему, ситуация просто не располагала к шуткам. Как можно
бесшумно захватить охраняемый дом на окраине тихого городка? Ночью! С
двумя волкодавами во дворе!
  Седой, наверное, тоже подумал о собаках. Поэтому и спросил:
  - Есть духовое ружье и инфракрасный прицел?
  - А шапку-неведимку тебе не надо? - процедил сквозь зубы какой-то боевик.
  - Тихо ты, блин, - осадил его другой, - ты, блин, не заводись, а думай
лучше. Может, блин, у местных кого-то есть? Захарыч, где здесь может быть?
  Захарыч пожал плечами и сплюнул. Под распахнувшимся пиджаком сыграл блик
на черном, кое-где потертом до белизны "Узи".
  - Кто дом покажет, мужики? - спросил Седой. - Если надо - полезем через
чужие дворы. Главное, чтобы против ветра.
  - А дальше что? - спросил кто-то. - Подойдем, а ветер назад подует. Тебя
же залают до смерти.
  - У меня ножи, - коротко ответил Седой. - Ну?
  Пошел Захарыч, у которого, возможно - на нервной почве, было сильнейшее
слюноотделение. От плевался на каждом шагу.
  Действительно. Кроме пистолета с глушителем, патронов и бронежилета Седой
перед выходом заказал мне ножи. Я стал уточнять, какие. Оказалось - очень
странные, нетрадиционные. Без обыкновенной деревянной или пластмассовой
рукоятки, с плоской металлической, короткой и с особо расположенными
дырками. Седой даже набросал эскизик, а первую мою модель, изготовленную
Домом по моему мысленному заказу, забраковал. Вторую модель забрал и
потребовал еще четыре таких же ножа. Я, разумеется, исполнил заказ.
Получается, что не зря.
  - Серега, думай, что там такое может быть внутри, - сказал Седой на
прощание и исчез в ночи, вслед за Захарычем.


  16. Пленник.


  Человек пять сидело на обыкновенной уличной скамейке. Остальные стояли
плотной группой рядом. Внешне меня трудно было выделить из толпы, спасибо
Дому и моей находчивости, я выглядел даже покрепче многих семеновских
бойцов. Но ведь внешность обманчива! Где можно использовать мои непомерно
развитые мускулы, кроме как на тяжелой физической работе? У каждого из
моих временных соратников по оружию был за плечами огромный боевой опыт.
Они воевали, захватывали и освобождали, стреляли в живых людей, сами
рискуя быть подстреленными. Такой опыт не заменят никакие тренировки в
тире и на тренажерах. А мое карате с отражениями в зеркале, без партнеров?
Это ведь даже стыдно кому-то рассказать...
  В ночной тишине взвыла собака. Скулеж длился несколько секунд, тут же
залаяла другая, но успела гавкнуть всего лишь раза два. Эстафету
подхватили собаки в других местах, этим никто лаять не мешал, и они
расстарались вовсю. Еще через несколько секунд в окнах второго этажа
"нашего" дома загорелся свет.
  - ... твою мать, - выругался Семенов.
  Загалдели и остальные, значительно перекрывая начальника ненормативностью
своей лексики.
  - База, база, - заскрипела рация в чьих-то руках, - вам что, не интересно?
Почему молчите? Прием.
  - Интересно, - Семенов выхватил приемопередатчик, - говори. Прием.
  - Двое наших подошли через соседский огород. Один залез на забор,
посидел, помяукал. Потом что-то кинул и спрыгнул. Собака завыла, дальше
непонятно, я не видел, как он бежал, а он уже у второй собаки стоял. Она
гавкнула и все. Я еще увидел, как он к стенке дома прижался. Потом во
дворе фонари загорелись, прибор мой перестал тянуть. Фонари мешают. Прием.
  - Из дома кто-нибудь выходил? - спросил Семенов. - Прием.
  - Пока никого. В окна смотрят, наверное. Прием.
  - Мертвых собак из окон видно? Прием.
  - Видно. Прием.
  - Жди-жди, мы подходим.
  Отряд двинулся к дому, по ходу дела распределяя обязанности. Как я понял,
пока было решено затаиться вокруг двора, не перелезая через забор. Собаки
по-прежнему лаяли, но уже без прежнего задора.
  Семенов не пошел вместе со всеми. Он присел на скамейку, отложил
приемопередатчик, вытащил из кармана радиотелефон. Связался с кем-то,
перекинулся парой слов.
  - Все идет по плану, - он повернулся ко мне. - Часа полтора у нас есть.
Ваш чурка едет сюда. Никуда не денется. Все идет по плану.
  - Какому плану? - до меня наконец дошло. - Он подойдет к дому и вдруг
увидит, что собак нет. Уже рассветет, наверное... Он же все поймет сразу!
  - Тут мы его и возьмем, - радостно заявил Семенов. - Прямо у калитки. У
нас же тут целая армия! Рассадим всех, он к калитке подойдет, а мы ему все
одновременно - по ногам очередями. Ведь кто-нибудь попадет, как ты
думаешь? В живых-то он останется, а ноги... На кой нам черт его ноги? Тебе
что, танцевать с ним надо?
  - А зачем мы сейчас мучаемся, дом берем, если он нам для засады не нужен?
  - Как же можно целый дом в тылу оставлять? Там четыре человека, кто знает,
что у них есть? Они могут либо Большого прикрыть, либо... Ты знаешь, они
же его и сами застрелить могут, чтобы он у нас не раскололся.
  - База, база, - ожила рация, - меня кто слышит? Прием.
  - Слышу, Витя, - Семенов схватил аппарат. - Я тут сбоку, расскажи, как
кино. Прием.
  - Наш убрал охранника, - сказал Витя, - вошел в дом. Сразу весь свет
погас, наверное, пробки нашел. Теперь видно отлично. Кто был наверху - там
и лежит. А двое других вылезли из кроватей и ползут по полу. В разные
стороны. А наш на карачках идет. Еще несколько наших перелезли забор...
  - Эй! - я дернул Семенова за рукав, - останови ваших. Их же Седой в
темноте прикончит.
  - Витя! Витя! - командир пытался позвать наблюдателя, но тот, не сказав
заветное слово, не переключился на прием и продолжал что-то бормотать в
микрофон. Семенов выматерился и побежал к дому. Я спокойно пошел за ним.
  Можно было двигаться и помедленнее, я прождал еще минут десять, прежде чем
в доме загорелся свет. Кто-то подогнал УАЗик с брезентовым верхом, туда
погрузили двух мертвых собак и одного охранника. Судя по тому, что больше
никого не выносили, двое ползавших по полу пока жили. Оставалась еще одна
маленькая загвоздка. Человек на втором этаже.
  Зайдя в дом, я оказался в "первых рядах". Седой, несомненно, был главным
действующим лицом сегодняшней ночи, но ведь он - "при мне". Или я - "при
нем"? Во всяком случае, наверх поднялись мы с ним, Коля-"афганец" и еще
парочка боевиков. Все быстро проскользнули мимо двери в заветную комнату,
только я стоял немного в стороне.
  - Заперто, - подвел итог Коля, как можно бесшумней пытавшийся толкнуть
дверь, оставаясь при этом не в дверном проеме. - Где у нас ключник?
  Подошел еще один мужик. Наверное - профессиональный взломщик. Боязливо
покосившись на дверь, он повозился с замком. Усмехнулся.
  - Это вообще не замок. Открыто.
  И резво отодвинулся подальше от дверей.
  Седой не спешил, а остальные и подавно. Чувствовался в этом деле какой-то
подвох. Кто может настолько безразлично относиться к чужому вторжению в
дом? Почему?
  - Может, это баба ихняя? - подал голос один из боевиков. - Эти трое все по
виду кавказцы. Как бы они могли тут без бабы прожить?
  Седой тяжело вздохнул, взял пистолет наизготовку.
  - Давайте, - сказал он, - за мной. Только не стреляйте зря. Здесь кто-то
безопасный.
  В комнату врывались - как в кино. Построившись клином, все с пистолетами в
вытянутых руках.
  Ну, ворвались. В комнате загорелся свет. Кто-то из наших хихикнул, двое
вышли, на ходу убирая оружие. Заинтригованный, я заглянул. Коля
прислонился к стене, Седой проверял постель. А в центре комнаты стоял,
качаясь, как от сильного ветра... обыкновенный мальчишка в трусах и в
майке.
  "Чушь какая-то, - подумал я. Что на одной из главных баз Бахтияра может
делать мальчишка?" У меня в голове зашевелились кое-какие подозрения.
Кто-то тут сказал, что все трое из этого дома - кавказцы. У нас в армии
про кавказцев довольно определенно говорили... хоть я и не очень-то
верил... Может быть, этот мальчишка им всем троим здесь женщину заменял?
  Действительно, мальчик выглядел замученным до крайности. Невероятно
бледный, с какой-то просинью, худой, почти как узник концлагеря. Я даже
затруднялся сказать, сколько пареньку лет. А быть ему могло... от
тринадцати до... семнадцати.
  - Кто ты, мальчик? - спросил Седой. - Как тебя зовут.
  Струйка слюны вытекла у мальчика из уголка рта. Он смотрел на нас и ни
видел. Ничего не читалось в его взгляде.
  - Эй, парнишка! - Седой положил мальчику руку на плече. - Тебе холодно.
Оденься. Ничего не бойся, мы тебя не обидим. Скажи что-нибудь.
  Пузырь слюны надулся на губах и лопнул. Парень повернул голову, оглядел
нас всех (Слава Богу! Хоть какая-то реакция) и вытянул руку ко мне.
  - Деда, - сказал он. - Де-да. Я - Вальтер.
  Мальчишку затрясло крупной дрожью. Мы с Седым осмотрели комнату, но не
нашли никакой одежды. Тогда я сгреб с кровати одеяло и накинул на
паренька. "Деда", - еще раз сказал он.
  - Эй, кончайте там! - крикнул снизу Семенов. - Надо порядок наводить.
  Коля погасил свет, мы вышли из комнаты и двинулись вниз. Я полуобнимал
мальчишку за плечи, придерживая одеяло. Беднягу трясло, иногда он чуть ли
не складывался пополам.
  - Таблетку дашь? - неожиданно спросил страдалец.
  - Таблетку? - я удивился. - Ну... хорошо, дам тебе таблетку.
  Двигаться по ступеньками было особенно трудно. Парня качало, как на палубе
в шторм. Я качался вместе с ним. И внезапно на одном из "качаний" понял,
что двигаюсь уже не по деревянной поскрипывающей лестнице захваченного
домика, а по другой. Каменной, более широкой. Что это? Мне в Дом
захотелось вернуться? Действительно, и голосов никаких не слышно. Охренел
я, что ли?
  Я остановился, огляделся. На лестнице было темно, хотя какой-то свет
сквозь подъездные окна пробивался. У меня отпали последние сомнения. Я был
в Доме. Вот чертовщина! Ну, Седой-то поймет, а вот что семеновцы подумают.
Исчез человек с концами. Да еще паренька слюнявого с собой прихватил.
  Я решил не терять время даром. Раз меня сдуру занесло в Дом, то надо это
использовать. Чертовски неудобно водить мальчика в одеяле!
  Схватив обмотанного одеялом паренька через плечо как куль (веса никакого в
нем не было), я запрыгал по ступенькам. Вбежал в квартиру, заскочил в
комнату, опустил "куль" на диван. Мысленно прикинув размер, вытащил из
шкафа теплый спортивный костюм. Мальчишка был явно не в состоянии одеть
его сам, пришлось поработать мне.
  - Таблетку, - сказал парнишка окрепшим голосом после одевания. - Ты обещал.
  - Какая таблетка? - спросил я. Парень запросто мог оказаться больным. -
Аспирин? Анальгин? Антибиотик какой-нибудь?
  - Таблетку! - в голосе у парнишки появились жесткие нотки. - Таблетку!
  Вот черт! Кажется, я начинаю понимать. Мальчишка - наркоман. Таблетка -
наркотик. Сейчас его ломать начнет. Честное слово - дал бы я ему эту
таблетку, только чтобы отцепился.
  - Как таблетка выглядит? - спросил я. - Как называется?
  - Красиво. О-о! Красиво. Дай.
  Тьфу ты, черт. Вот влип. Надо сбегать в Бологое, узнать у опытных людей,
какие бывают наркотики в таблетках, вернуться в Дом, заказать...
  Хотя парень уже не был завернут в одеяло, проще всего оказалось еще раз
взвалить его на плечо. Я вышел на Лестницу, настроился на первый этаж
домика в Бологом... Я даже сделал несколько шагов. У тут до меня дошло.
Что-то не то было в Доме. Какое-то несоответствие. Но что?
  Перила. На них не было собачьих головок. Я вышел не в том варианте! Какого
черта? Квартира и комната приняли меня нормально, как принимали до сих пор
в разных вариантах. Поэтому я не заметил разницы. Но куда это меня занесло?
  Я смотрел на перила и ничего не понимал. Там не было ни собак, ни
медведей. Вообще, никаких животных. Зато вот узор самой решетки... Очень
похоже на цветок. Но почему я сюда забрел? Мне ведь даже, честно говоря,
страшно выходить на улицу в настолько чужом мире. Какого черта?
  Я привалился к перилам. Унял дрожь в ногах. Что-то не в порядке со мной.
Или с Домом? Дом перевирает мои приказы? Что-то разладилось. А как же
костюм, ножи для Седого?
  - Таблетку, - подал голос мой наездник. - Таблетку!
  Я вспомнил, что однажды, под действием наркотика, уже учудил, перебравшись
из одного здания в другое даже без помощи Дома. Что если в этот раз на
меня повлиял наркотик, принятый другим? Как это возможно?
  И тут до меня дошло. С опозданием на... не знаю сколько. Как до жирафа.
Почему я насколько туп?
  Мальчишка, лежавший у меня на плече, был одним из обитателей Дома. Это он,
сам того не осознавая, вывел себя (а заодно и меня) в загадочной вариант!
  Операция в Бологом прошла в десять... нет, в тысячу раз удачнее, чем от
нее можно было ожидать. Теперь исламская змея утратила свой самый ядовитый
зуб - возможность перемещаться между вариантами. Никаких бомб, никакой
помощи из могущественной ОИР. Кажется, я выиграл свою персональную войну.
  В моей памяти ожило то, что рассказывал отец. В свое время банда Кардинала
сумела захватить сына кого-то из четвероэтажников. Они держали этого сына
под замком, как заложника, а сами шантажировали и эксплуатировали его отца
или мать. Это то, что я знал со слов отца. Остается дополнить историю
самому. Реконструировать, как облик динозавра по обломку кости. Ну, не так
сложно, у меня данных поболе.
  Итак, Кардинал был убит. Его заместитель-племянник, струсил и бежал. Или
Седой убил его тоже в мое отсутствие? Важно то, что организация Кардинала,
лишившись вождя, утратила канал связи с четвероэтажниками. Даже те офицеры
ОИР, которых не убил Седой, не могли вернуться в свою Рязань.
  Бахтияр был неглуп и знал кое-что о Доме. К счастью, далеко не все.
Сравнительно недавно мальчик-заложник повзрослел достаточно, чтобы ходить
в разные варианты. К тому же, из парня сделали наркомана, легко
управляемого, готового за таблетку вывести куда угодно.
  Еще раз стоило упомянуть о "счастье". Ни лежащий на моем плече бедолага,
ни его мучители не знали истинных возможностей обитателя Дома. Они понятия
не имели о производительной функции. Ведь мальчишка... Черт побери!
Страшно подумать! Он же мог, притащив бомбу из "странного мира",
придумать и заказать улучшенную версию, которую не надо доводить до ума в
далеком Пакистане.
  Чертовщина... Как я мог забыть. Обрадовался пареньку, а про первую бомбу
забыл. Осталось еще одно усилие, чтобы дожать мусульманскую гадину. Да,
кстати... А почему такой ценный мальчик был так халтурно спрятан?
  "Ценный ребенок" завыл и начал извиваться. Я перехватил изможденное тело
поудобней. Необходимо было срочно что-то предпринять, учитывая мое, самое
неподходящее для стояния место - лестницу чужого варианта.
  Я вернулся в квартиру. Усадил Вальтера на стул рядом с мощным двухтумбовым
письменным столом (придумал перед входом в комнату). Встряхнул Вальтера
для протрезвления, указал ему на один из ящиков и внятно произнес:
  - Твои таблетки в этом ящике. Две таблетки. Там, в глубине. Бери их сам!
  Мальчик наклонил голову вбок, прижал к плечу и посмотрел на меня таким вот
"перевернутым" взглядом. Я повторил свою просьбу. Расчет был очень прост.
Вальтер не умеет добывать вещи с помощью Дома, но он способен на это. Если
он поверит в мои слова и полезет в ящик за таблетками, Дом воспримет его
действия, как элементарный "заказ". И таблетки появятся. Почему две?
Вторую я конфискую. "На развод".
  Дважды, переставляя слова для большей убедительности, я интонационно
превратил свою просьбу в приказ. Наконец-то, дошло! Подергиваясь, словно
его знобило, мальчик открыл ящик. Пусто... Вальтер засунул руку вглубь.
Пошарил, выпустив из уголка рта струйку слюны. И вытащил две голубенькие
обтекаемые пилюльки.
  Сработало! Я еле успел выхватить одну из таблеток. Ничего особенного, для
аспирина великовата, а так...
  Мне надлежало действовать, а не рассуждать. Я напрягся, представляя
маленький пластиковый мешочек с точно такими же таблетками. Мысленно
поместил этот мешочек в самый нижний ящик стола. Открыл и, не глядя
вытащил. М-да. Опасная это вещь - Дом. Можно весь мир героином потравить,
а потом еще и кокаином припудрить. И никаких бомб не надо.
  Мне было не до анализа мальчишкиных ощущений. Подхватив кайфующего
Вальтера, я помчался вниз по Лестнице. Вначале в свой вариант. Потом на
улицу в Бологом. Напротив скамейки, где кучковалась наша банда. В Бологом
светало. Воспользовавшись тем, что парень начал подавать признаки жизни, я
поставил его на землю и попытался вести за руку. Получалось. Кое-как.
  Несколько боевиков стояли у входа в захваченный нами двор. Они увидели
меня, перекрикнулись с кем-то в доме. На улицу выскочил разъяренный
Семенов.
  - Сдурел, что ли? - заорал он. - Я тут чуть не полысел, все думал, куда ты
делся. Что за фокусы. Зачем ты убежал?
  - Надо было, - ответил я. - Вот мальчонку одел. Видишь?
  Семенов озадаченно посмотрел на паренька, пытаясь осознать, где я мог его
одеть, что же происходит. Тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и
сказал:
  - Вот-вот, придет ваш друг. Давай в дом, быстро. Люди сейчас залягут.
Быстро, быстро!
  Мы прошли в дом. Седой и еще четыре человека были здесь. У одного из
союзников я засек снайперскую винтовку. Седой вопросительно
прожестикулировал.
  - Половина дела сделана, - сказал я шепотом, приблизившись к Седому, -
этот мальчишка был очень важен, без него Бахтияр почти не опасен. Когда
будете его брать, ты не рискуй. Если что - лучше убей его. Останется
ненайденная бомба где-то в Пакистане, но...
  - Разберемся, - Седой понимающе кивнул, с интересом посмотрел на Вальтера,
  - Он больной?
  - Ему давали наркотики... - начал было я. Тут мальчишка заливисто
засмеялся и быстро заговорил на лающем языке. По-моему...
  - Немецкий, - раньше меня разобрался Седой и заторопил. - Вот туда
проходи, быстрее. Только не высовывайся.

  Ожидание - не самый лучший способ времяпровождения. Особенно - при
выключенном свете, завешенных шторах и ежеминутных попытках подопечного
мне мальчишки что-либо спеть или сказать. Минуты тянулись, как часы. Пели
невесть откуда взявшиеся петухи. По улице проехала машина. Мимо. Вторая...
Мимо. Третья... Сколько можно, где Бахтияр?
  Одна из машин вроде бы стала сокращать число оборотов двигателя. Я в
очередной раз цыкнул на мальчишку, непроизвольно затаил дыхание. И тут
водитель этой останавливающейся машины дал газу! Уж не знаю, что там был
за двигатель, но половина Бологого должна была схватиться за сердце,
перепуганная чудовищным ревом.
  Седой ругался ненамного тише. Семенов отдавал какие-то распоряжения по
рации и радиотелефону одновременно. Коля-"афганец" побежал к белому
"Мерседесу", самой быстрой из наших машин.
  - Что его спугнуло? - спросил я у Седого, когда тот перестал ругаться.
  - Какой-нибудь условный знак отсутствовал, - ответил тот. - Я тоже
виноват, не догадался спросить у пленных, их сразу увезли. -
Воспользовавшись отсутствием Семенова, он тихо добавил. - Сейчас наступает
опасный момент. Держись поближе ко мне и сам будь настороже.
  - Что еще? - удивился я.
  - Мы отдали деньги, а товар убежал. Возвращать уже полученные деньги - в
тысячу раз тяжелее, чем просто отказаться от искушения. Что может влезть к
Семенову в голову?
  Действительно, вернувшийся Семенов выглядел довольно мрачным. И закинул
удочки в неожиданном направлении.
  - У твоих знакомых есть какие-то связи в ВВС? - спросил он у меня. - Если
послать за Большим вертолеты, какой-то шанс сохраняется.
  Я задумчиво посмотрел на Седого. Ему мои "связи" были хорошо известны. Что
бы такое придумать?
  - На какой машине он был? - спросил Седой.
  - Ребята говорят - на "Волге", - ответил Семенов. - Но двигатель там
другой, не от "Волги". И по звуку слышно, и по рывку видно.
  - Вот что, - я решил немного разрядить ситуацию. - Деньги назад я не
требую. Считайте, что получили беспроцентный кредит. На..., на... ну,
потом уточним. А вот с кем я бы не хотел связываться - так это с армией.
Они так любят, когда их на чем-нибудь ловят... Потому я и ищу сейчас эти
три боеголовки, как частная лавочка. Вдруг военные захотят замять дело?
  Седой посмотрел на меня, как на последнего идиота (какие, к черту
боеголовки?). Так и надо. Пусть Семенов считает меня проболтавшимся
идиотом, я согласен.

  Первым делом после возращения я наведался на четвертый этаж. Искал
родителей Вальтера. При этом рискнул даже постучаться в квартиру, где жили
Сильвия с Рутой, хотя до конца и не избавился от подозрения, что это
именно они упекли меня в принудительную ссылку к скелетам и шулу. Увы,
никого. Четвертый этаж словно вымер. Ни одного человека! В каких вариантах
их носит? Но, надо признать, я уже давно, сразу после возвращения,
заметил, что с Домом происходит нечто странное. Поначалу я все списывал на
счет своего отвыкшего от обычной жизни взгляда. Нет, дело было не во
взгляде. Дело было в жильцах, которые, по каким-то своим причинам,
потеряли интерес к пребыванию с Санкт-Петербурге. Я даже немного
пофантазировал. Может быть, именно так и происходить перемещение Дома из
одного города в другой? Никакого "собрания жильцов", никакого голосования.
Просто базовый город перестает интересовать обитателей Дома, они перестают
в нем появляться и... Что "и"? Дальше я не продумал, но очень просто
предположить, как Дом, исчезнув в Санкт-Петербурге, появляется в другом
городе. Может быть, именно я своим регулярным верчение-кручением в районе
Питера удерживая серую махину от перебазирования в... Вашингтон?
  Нахождение Вальтера в Доме было чревато непредсказуемыми сюрпризами.
Поэтому после плотного завтрака с обильным кофепитием (уж больно ночь
выпала бессонная) я вышел в Ригу. Разумеется, с Седым и насильно
покормленным мальчишкой.
  На такси мы подъехали к какому-то мощному кирпичному гаражу с
металлическими дверями. Седой влез в потрепанную "Ладу", долго прогревал
двигатель. За это время я успел надавать ему поручений. Следовало
тщательно сторожить мальчишку, найти и арендовать одноэтажный домик без
малейших признаков лестницы в конструкции, нанять специалистов, которые
могли бы излечить Вальтера от пагубного пристрастия... Целое дело. Такому
лентяю, как я, не пристало углубляться в детали.
  Седой подбросил меня до своей конторы и там начальственно разрешил Свете
оставить работу для серьезного разговора со мной. Девушка выглядела
недовольной моим визитом, но не напуганной, как если бы она сотрудничала с
Семеновым с целью моего похищения. Я подходил и так, и сяк - она
отказывалась говорить, в чем была причина ее странного поведения.
  Психолог из меня плохой. Специалист по допросам - еще хуже. Я не выдержал
и ляпнул, что если она отказывается от объяснения, я сейчас пойду к Седову
и скажу, что подозреваю его секретаршу в работе на конкурентов.
  Света посмотрела на меня ненавидящим взглядом.
  - Ну, хорошо, - сказала она. - Слушай. У тебя настоящий талант все
портить. Ты так хорошо начал, ты понравился мне с самого первого своего
появления. И нравился больше с каждой нашей встречей. Но одновременно я
замечала, что с тобой что-то не то. У тебя какая-то редчайшая форма
эгоизма. Я даже могла бы понять, будь у тебя элементарное мужское желание
переспать со мной и смыться.
  Я хотел сказать в свое оправдание, что желание было, даже смываться я не
особенно собирался. Потом передумал. А Света продолжала.
  - Но твой эгоизм другой. Я даже не могу объяснить, я чувствую. У меня
дурацкое ощущение, что ты - инопланетянин и отношение ко мне и другим
людям у тебя - как к подопытным животным. Или вроде этого. И одновременно
меня тянуло к тебе. Я не знала, что творится, психовала. Пора было делать
какой-то ответственный шаг, а я не решалась. Из-за этого злилась. Спасибо,
теперь ты все решил за меня. Иди, пожалуйста.
  - Извини, - сказал я. Это недоразумение. Забудь, извини.
  И пошел, как оплеванный.


  17. Попытка подведения итогов.


  Я - не большой любитель спиртных напитков. В мире скелетов я даже чуть
было совсем не отвык от алкоголя. Ну, а пить в одиночестве - просто из
ряда вон. Но я пил. Выставил на стол батарею "Финикии", заказал Дому
цыпленка, жаренного на вертеле, и засел за трапезу.
  Мне хотелось накушаться и отключиться, погрузиться в сыто-пьяное
оцепенение, когда чувство вины и осознание собственного ничтожества вязнут
в алкогольном дурмане и перестают жалить. Но получалось наоборот. Выпив, я
стал еще более самокритичным. Света, обругав меня, столкнула камень,
потащивший за собой целую лавину,
Моя жизнь разваливалась на несколько слабо стыкующихся друг с другом
кусков. Первый, самый длинный - образцово-показательное советское детство
и отрочество. Второй - яркий короткий период в несколько месяцев, когда я
приобрел власть над Домом и, на фоне отцовской борьбы с мусульманами,
пережил некоторое количество приключений. Третий - жизнь в мире скелетов,
которую можно было назвать так: "человек-растение в стране кошмаров".
Четвертый - вот он я, сейчас, во всей красе: "Сергей Кононов против
мусульманского подполья в поисках супербомбы".
  Что я мог сказать об этих периодах? Первый - черт с ним, под опекой и
защитой любящего отца я жил вместе со всей Страной Советов и даже не знал
толком, что такое жизнь. Второй - простительно для молодого парня,
мгновенно взлетевшего к вершине власти. Тем более, там у меня было
несколько интересных находок.
  С присущей пьяным нелогичностью, я не стал обдумывать третий и четвертый
периоды. Я перешел конкретно к упущениям.
  Сбежал Бахтияр. Опаснейший убийца оказался предоставлен самому себе.
Где-то в дебрях исламского мира лежит и дожидается своего часа чудо-бомба,
выхода на которую я лишился с исчезновением Бахтияра. И еще - я полное
дерьмо, как говорит Света, умная девушка, которая мне так внезапно
понравилась. А раз она умная, то все, что она говорила - правда. Ну...
  Я сидел, обхватив голову руками. воспоминания смешались и стыковались
совершенно неупорядоченно. Мои попытки ухаживать за девчонками в школе,
секс-марафон на пляжах Феодосии и... чудовище-шулу, с которой мне
предлагал переспать мой сосед по шалашу. Грязное рубище, в котором я делал
вылазку в Персию, и чистые простыни на широкой кровати, где мы нежились с
Рутой.
  И тут меня как громом поразило. У меня же еще одна подруга могла быть ...
Там, в варианте Медведя, приятнейшая девушка лет двадцати, недавно
приехавшая из воюющей Германии и подрабатывавшая уборкой комнат в моем
коттеджике. Она так преданно на меня смотрела, когда случайно заставала
дома! Я бы даже сказал - нежно смотрела. Жаловалась на свою тяжелую судьбу
на смешном исковерканном испанском. Почему я и тогда оказался такой
бесчувственной скотиной? Ведь мог же помочь и ... приласкать. И сам найти
ответную ласку, понимание. Как мне ее найти? Номер ее телефона висел на
видном месте, рядом с номерами пожарных и контрразведки. Как же ее звать?
Забыл, черт. Сейчас схожу, посмотрю...
  Я привел в порядок одежду, вышел на лестницу и двинулся в вариант Медведя.
Я шел, шел, и... обнаружил себя уже в Хевронском отделении контрразведки.
Вот, занесла нелегкая на пьяную голову!
  Ноги сами вывели меня в коридор, где находился кабинет Моше. Я чуток
поднапрягся и вспомнил, что кроме безымянной любимой девушки посеял в этом
месте еще двух нелюбимых арабов. Один из них мне точно не нужен. А вот
второй должен был либо умереть, либо очухаться. Что он скажет очухавшись?
  Без всяких бюрократических процедур я ввалился в кабинет к Моше, плюхнулся
на край стола и поздоровался. Моше принюхался и страдальчески сморщил
лицо. Кабинет у мужика был маловат, еще немного - и он окосеет.
  - Что случилось? - спросил бывший опекун. - У тебя какой-то праздник?
  - Именно так! - язык говорил сам, без моего участия. - У нас праздник.
Задание выполнено, вам ничего не грозит. Я уничтожил связь Бахтияра с
другими мирами. И с вашим, и с тем, где делают супероружие.
  - А сам Бахтияр?
  - Опять ушел. Но ненадолго.
  - Ясно... А бомба?
  - Ищу, ищу. У вас сидит один мужик, который может мне помочь. Джаббар?
  - У нас два твоих ублюдка.
  - Одного я вам дарю. Мне нужен Джаббар. Тот, которого потоптал бешеный
пустынный еврей.
  Моше посмотрел на меня странным взглядом. Моя манера изъясняться была ему
не очень привычна.
  - Бери двоих, - сказал Моше. - Первого убивать вроде не за что, отпускать
нельзя, а кормить - жалко денег. Только двоих.
  - Я его тут же отпущу.
  - Только попробуй!
  Мне в голову пришла замечательная пьяная идея. Я засмеялся, довольный, и
заявил:
  - Веди двоих. Я уведу их по частям.
  - Что-о?
  - Сначала первого, потом второго.
  Моше пожал плечами и снял телефонную трубку. А я попытался сосредоточиться.
  Халед Шараф выглядел прекрасно. При виде меня он почему-то испугался.
Почувствовал, тварь, еще что-то, кроме винных паров. А тут и Фарука
Джаббара ввели, с загипсованной ногой, на костыле, с наклейками пластыря
на лице. И осанка у него была какая-то неестественно напряженная. Уж не
из-за переломанных ли ребер?
  Халед при виде искалеченного соратника окончательно приуныл. А тут я
подошел к нему и похлопал по плечу.
  - А! Это ты говорил, что любишь иврит?
  - Да, я...
  - Пошли.
  Я обнял ничего не понимающего араба, как брата, оперся на него всем своим
центнером, включавшим и несколько бутылок, и жареную курятину. Так мы,
подобно сиамским близнецам, вышли в коридор, а потом на лестницу. Еще
через несколько секунд мы были на Лестице. И здесь начали овеществляться
мои фантазии. Мне понравилась идея перил без украшений, но с узорной
решеткой. А если еще представить, что орнамент составлен из ивритских
букв... Кое-какие я успел запомнить. Самые симпатичные. Шин, мем, айн. Я
открыл прищуренные глаза. Красивый орнамент получается из ивритских букв...
  Вместе с арабом мы вышли на улицу. Небо хмурилось, дул холодный ветер. Я
глянул на дома и содрогнулся. Два ближайших здания словно составили из
кубиков. Множество кубиков отсутствовало, и сквозь здания вполне можно
было смотреть. Как они не рушились?
  Местный Дом значительно отличался от нашего Дома, но не пристало мне
обращать внимание на всякие мелочи. Главное, чтобы назад вывел.
  - Я тебя отпускаю! - мое торжественное заявление повергло Халеда в
состояние ступора. Уже поднимаясь по Лестнице, я вспомнил, что не снял с
него наручники. Ничего. Разберется без меня.
  - Где он? - спросил Моше, когда я вернулся за Джаббаром.
  - В лучшем из миров.
  Моше окинул меня взглядом в поисках какого-либо орудия убийства. Я, тем
временем, подошел к Джаббару, отложил его костыль в сторону и сказал:
  - Пошли. Я буду твоим костылем...
  - Постарайся сюда больше не возвращаться! - крикнул вдогонку Моше.
  Я хотел сплюнуть на пол, но передумал и вежливо попрощался
Правоверный мусульманин Фарук Джаббар не мог дышать со мной одним
воздухом, иначе ему пришлось бы нарушить запрет на употребление
алкогольных напитков. Он старательно отворачивал голову в сторону, а я это
никак не мог удержать в памяти. В результате раза четыре задел Джаббаровой
головой о стены и дверные косяки.
  Костыль из меня получался неважный. Успокоился ливанец только в маленькой
комнатке, которую я вообразил в недрах своей квартиры и определил как
камеру предварительного заключения.
  Оставив Джаббара, я кинулся в Ригу. Связался с Седым и через час
встретился с ним.
  - Последний шанс, - сказал я. - Если мужик, который сидит у меня в доме,
не знает, где бомба - никто не знает.
  - Расскажи подробней. Кто он? Откуда? Почему может знать?
  Я рассказал. Отвел Седого в Дом. Поз